Мистер Пряник (джен)

Вечерок вчера вышел аховый. Едва Майкл вернулся домой, покончив с «трудами праведными», как прямо с порога на него обрушилась лавина семейного скандала. Сын торгует травкой в школе, дочь вертит задом на «околозвёздных» кастингах, мечтая попасть в подтанцовку к очередному патлатому педику. И во всём этом, по словам Аманды, его вина. Его тлетворное влияние!

Как бы не так! Конечно же, Майкл не сдержался и припомнил все её измены, всех её грёбаных фитнес-тренеров и даже садовника. Тянет её на обслугу, что ты будешь делать. В общем, если уж кто и плохо влиял на детей, то точно не он. Ну, или по крайней мере, не он один.

Все эти семейные ссоры, подогреваемые огнём обоюдной ненависти, уже поперёк горла встали. А выхода и не находилось. Время от времени казалось, что зашли они дальше некуда, и вроде как упасть ниже уже невозможно. Но каждый раз открывались новые глубины и до самого дна ещё ой, как далеко.

После вчерашнего скандала Майкл остался ночевать в гостиной, а поутру отправился к пристани. Яхты нет, но есть хотя бы мечта о ней, что тоже совсем неплохо. Должна ведь быть у человека мечта, какая-то цель, делающая эту поганую жизнь чуть менее поганой.

Глядя, как рассвет окрашивает океан в розовый и лимонный, Майкл почти поймал умиротворяющий настрой. Почти. Телефонный звонок разрушил хрупкую идиллию. Пару секунд он недоуменно пялился на экран, гадая, что же могло понадобиться дёрганому дружку Тревора в такую рань. Да в общем-то они толком никогда и не общались. С некоторых пор Майкл предпочитал окружать себя здравомыслящими людьми. Хотя, кроме Франклина, мало кто подпадал под это описание.

Едва он принял вызов, как Рон тут же заполошно затараторил в ухо. Пришлось его прервать, чтобы узнать, что стряслось.

— Что случилось? Говори помедленнее, я ничего не понял.

Рон сделал глубокий вдох и выдал траурным тоном:

— Тревор пропал.

— Вот как… Вряд ли я могу чем-то помочь. Я его давно уже не видел.

Рон издал какой-то невнятный клокочущий звук, и на долю секунды даже стало его жалко.

— Я не могу до него дозвониться, он не появлялся дома целую неделю. И-и… я обошёл всех друзей и знакомых! Никто ничего не знает.

Майкл выдал тяжёлый вздох. Господи, будто бы у него своих проблем мало!

— Послушай, Рон, с ним наверняка всё в порядке. Валяется пьяный в какой-нибудь канаве. Может, его даже за границу Штата занесло. Чёрт его знает, это же Тревор.

Рона его слова будто и не утешили. Он буквально пропустил их мимо ушей.

— Так ты поможешь? Да?

Майкл открыл было рот, чтобы отговориться важными делами, да так и замолк, услышав очередную реплику.

— Если с Тревором что-то случится… Я старый больной человек, понимаешь? У меня больше никого нет.

— Боже… — протянул Майкл, сунув в зубы сигарету. — Он того не стоит.

— Зря ты так говоришь, — обиженно выдохнул Рон.

— Хорошо-хорошо, увидимся в городе, — отмахнулся Майкл. — Когда ты сможешь подъехать?

— Я уже в пути, — оповестил Рон.

Они условились встретиться через час возле мэрии. Рон редко бывал в Лос-Сантосе и плохо знал город. У Майкла осталось время поразмыслить.

В то, что с Тревором действительно что-то случилось, не верилось. Слишком он везучий сукин сын. Пулю, предназначавшуюся ему, словил Брэд. Алкаш со стажем, наркоман, бешеный психопат, наживающий врагов на каждом шагу. И при этом при всём, сумевший как-то дотянуть до сорока трёх лет. У него запас удачи и здоровья, как у бродячего пса. Хотя, не может же везти вечно…

Нет, всё-таки всерьёз допустить эту мысль не получалось. Когда-то Майкл желал ему смерти. Прежде они были хорошими подельниками и сомнительного качества друзьями. Сейчас, когда всё улеглось, забыты старые обиды (хотелось бы верить) и сведены счёты, Майкл пытался поддерживать вежливый нейтралитет. Как ни крути, а что творится в башке у Тревора, неизвестно. Мало ли что ему взъебнёт в один прекрасный момент.

Не теряя времени даром, Майкл завернул в кофейню и купил два стаканчика кофе. Устроился в теньке, наслаждаясь тёплым майским утром.

Рон прикатил на каком-то громыхающем ржавом корыте, которое могло бы занять почётное место на свалке металлолома или, возможно, в музее автотранспорта, который находился как раз неподалёку. Как он вообще до города-то добрался? Нервно вертя в потных ладонях смартфон, Рон торопливо приблизился. Майкл вежливо кивнул, и они двинулись в сторону небольшого сквера. По бокам насыпной дорожки несли почётный караул высокие кипарисы и раскидистые пальмы, укрывая мохнатыми тенями белые резные скамейки.

— Так, когда ты видел его последний раз? — деловито спросил Майкл, когда они уселись на лавку.

— Пять дней назад, — с готовностью сообщил Рон. — Тревор сказал, что у него есть дело в городе, и он вернётся к вечеру или ночью.

— И что за дело?

Зная Тревора, можно предположить всё, что угодно. Начиная с того, что он собирался вырезать целое семейство деревенских придурков, перешедших ему дорогу, и заканчивая похищением жены мексиканского наркобарона.

Рон печально опустил плечи, короткие рукава горчичной рубашки раздувал тёплый ветер.

— Он не сказал.

— Ладно, прекрасно, это нам ничем не поможет. Вы ведь вроде… — Майкл запнулся, подбирая верное слово. — Друзья?

— Да, конечно. Но Тревор говорит то, что считает нужным.

Майкл подавил усмешку: слишком уж у Рона вид несчастный. Нет, Тревор скорее обращался с ним, как с прислугой, чем как с другом, но Рон, похоже, считал иначе.

— Он не отвечает на звонки?

— Телефон недоступен, — пояснил Рон, баюкая в ладонях стаканчик с кофе, который ему протянул Майкл.

— Может, разбил или потерял? — предположил Майкл. — На твоём месте я бы так не волновался. Уверен, он объявится со дня на день, — постарался заверить он.

Рон поправил большие квадратные очки, и губы его дрогнули.

— Не волновался? А если бы это случилось с кем-то из твоих близких?

Майкл поморщился, допив остатки кофе, и метко кинул стаканчик в урну.

— Не хочу лезть не в своё дело, но… — он окинул Рона внимательным взглядом от седой макушки до растоптанных старых ботинок. Тот нервно сжимал и разжимал складки на тёмно-коричневых брюках, изредка вздрагивал и оглядывался по сторонам. Не старик ещё, но и уж точно не молодой парнишка вроде Фрэнка, у которого ещё вся жизнь впереди. Чёрт возьми, в его возрасте люди обычно занимаются всякими пенсионерскими развлечениями вроде рыбалки и сада. Что он забыл рядом с Тревором? Что их связывает в конце-то концов?

То, что Тревор может быть кому-то «близким», не укладывалось в голове. И тем более то, что кто-то захочет круглосуточно торчать рядом с ним по доброй воле. Подкралась омерзительная мысль, которую Майкл тут же попытался отогнать от себя. Но поздно: огонёк любопытства уже разгорелся.

— Неужели ты… Ты его любишь? — не сдержавшись, спросил он.

Рон удивлённо вскинул серые глаза за стёклами очков.

— Конечно, он мне как сын.

У Майкла челюсть отвисла от такого признания. Потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.

— Я думал, что он тебя в заложниках держит или… да, чёрт его знает! Тревор не умеет налаживать контакт с людьми.

Рон покивал, поджав губы.

— У всех есть недостатки. Твои дети идеальны? Ты гордишься тем, как их воспитал? — спокойно парировал он.

Майкл прокашлялся, отвернувшись. Несмотря на вежливый тон, Рон попал в самую точку.

— Не хочу разочаровывать, но Тревор вряд ли считает тебя своей семьёй.

— Другой семьи у меня уже не будет, — твёрдо заявил Рон, поднявшись. — Если ты хочешь поговорить на эту тему, то давай сделаем это по дороге. Не стоит даром терять время.

Майкл стыдливо отвёл глаза. Скорее всего у Рона тоже с башкой не в порядке: никак иначе просто не объяснить эту привязанность к Тревору. Но в одном он прав: начинать сначала ему уж точно слишком поздно.

— Ладно, у тебя есть какие-то варианты, куда он мог пойти?

— Ты знаешь Флойда? Тревор раньше жил у него.

Майкл кивнул, и они отправились к его машине. Всё лучше, чем рассекать на драндулете Рона. Адрес он помнил, однако квартира оказалась опечатана.

Рон огорчённо поджал губы.

— Я звонил Уэйду, он сказал, что они переехали. Но он путает некоторые вещи, стоило проверить.

Майкл вновь оставил комментарии при себе. Тревор собрал вокруг себя настоящий «Двор Чудес»* и сам он — «Король Нищих»**. Бродяги, наркоманы и полоумные! Уэйд так вообще по развитию недалеко ушёл от двенадцатилетнего ребёнка. И каким-то поистине загадочным образом Тревору удалось организовать из этой разнузданной кодлы вполне успешную банду.

— Ясно. А сам-то он где?

— Поехал навестить родителей. Они живут в Денвере.

Они снова вернулись в машину, и Майкл задумался. Куда ехать дальше?

— Глупый вопрос, но всё же. У Тревора есть друзья?

— Разумеется, но они не знают, где он. Неужели ты думаешь, что я сидел без дела всё это время? — раздражённо вскинулся Рон.

Майкл мельком взглянул на часы. Всего половина десятого. В стрип-клуб или бар ехать рановато. Чем там ещё занимается Тревор на досуге? Его куда угодно может занести, не факт, что он вообще в городе.

Рон тоскливо вздыхал на пассажирском месте и бросал на него печальные взгляды. Майкл судорожно придумывал план. Всё-таки не хотелось тратить на поиски целый день.

— Тревор многим успел насолить… — задумчиво протянул он, побарабанив пальцами по приборной панели.

Рон вздрогнул и деревянно кивнул.

— Обратиться в полицию мы не можем, так ведь?

— Не можем, — согласился Рон, пожевав губами.

Что ж, день обещал быть насыщенным. Поразмыслив немного, Майкл решил подключить к поискам Фрэнка. Тот, на счастье, не стал противиться. Откликнулся с воодушевлением. Видно, совсем ему скучно в этом большом и пустом стеклянном доме. Что ж, каждый должен платить по счетам. Невозможно получить всё и сразу. А может, Фрэнк оказался не таким чёрствым, как он сам? Как бы там ни было, а втроём сподручнее.

К вечеру Майкл изрядно устал. Хотел и вовсе отказаться от поисков, сослаться на неотложные дела и просто поехать домой. Но глядя в несчастное лицо Рона, поперхнулся, слова застряли в горле.

— Уже поздно, лучше сейчас отдохнуть. Продолжим завтра.

Рон отстранённо кивнул.

— У тебя есть, где остановиться? — спросил Майкл, мечтая поскорее разобраться с этой историей. Вернуться домой, залезть в горячую ванну, немного выпить и лечь спать в свою мягкую, удобную кровать.

Рон, очевидно, уловил его настроение и поспешно сказал:

— Не беспокойся, переночую в гостинице.

Майкл быстро кивнул и свернул к арке. Парочку неплохих отелей он знал: чем дальше от оживлённых туристических улиц, тем цены адекватней.

— Он никогда не исчезал так надолго. Мы всё время держали связь, — взволнованно обронил Рон, когда они подъехали к отелю.

Майкл сочувственно кивнул.

— Думаю, с ним всё в порядке.

— Да, спасибо за помощь.

Провожая его взглядом, Майкл тяжело сглотнул. Не был он на самом деле ни в чём уверен, кроме того, что Тревор, как никто другой, умеет призывать неприятности на свою голову. Неужто он не нашёл бы способ связаться с Роном, если с ним на самом деле всё было в порядке? А может просто не захотел?

Порой Майкл раздумывал о том, так ли уж он рад тому, что у него есть семья. И всё же, всё же не хотелось бы стать таким же жалким и одиноким стариком, привязанным волей судьбы к неблагодарному психопату. Одиночество — самая страшная кара. И не все в силах с ней справиться. Пожалуй, теперь он почти сочувствовал Рону. Но куда же запропастился этот чёртов ублюдок? Неужто угодил в лапы ФРБ?

У Тревора слишком много врагов. Непозволительно много для того, кто всё ещё ходит по земле. И первый, и самый главный враг себе он сам.

---

Примечания:

* "Двор Чудес" — в Средние века так назывались нескольких парижских кварталов, заселённых нищими, бродягами, продажными женщинами, попрошайками и т.д.

** "Король Нищих" — лидер воров и нищих во "Дворе Чудес".

Ночью Рон толком не мог уснуть: всё вертелся с боку на бок, воображая всяческие душераздирающие картины. Вышел на маленький полукруглый балкончик и вдохнул свежий ночной воздух. В городе кипела жизнь даже в такой поздний час. Огни автострады виднелись на западе, там, где в тени холмов возвышалась знаменитая надпись «Вайнвуд». Ночная суета и прохладный ветер, рассеянно треплющий волосы и терзающий воротник рубашки, успокаивали. В голову лезли воспоминания.

С Тревором они познакомились десять лет назад. Не лучший период в жизни, ужасный, если на то пошло. Его брак развалился на части, бывшая жена его ненавидела, а сын… Рон так скучал по нему каждый божий день!

Джерри было девять, славный парнишка — взял от них лучшее и приумножил. Смышлёный, бойкий, единственный и любимый поздний ребёнок. Рон в нём души не чаял, да и Мередит тоже. Иногда казалось, что только ребёнок их объединяет.

Брак получился поспешный, страсть быстро угасла, а взаимопонимания, гармонии и, чего уж там, любви из этого так и не произросло. В глубине души Рон признавал, что живут они давно как соседи, частенько раздражаются по мелочам и не знают, что творится в душе у друг друга. Однако до поры до времени удавалось обманываться иллюзией, что все так живут. Как бы там ни было, они с женой хранили верность друг другу, или по крайней мере Рон так считал до определённого момента. Много позже узнал, что Мередит имела увлечения на стороне. Хотя тогда это стало уже неважно.

Джерри был особенным ребёнком во всех смыслах, но ничуть не хуже других — лучше. Из-за перенесённого в раннем детстве заболевания у него возникли проблемы со слухом и речью. Однако он старался рьяно, больше, чем здоровые дети. На удивление Джерри любил музыку, хоть ему и приходилось использовать слуховой аппарат в повседневной жизни, дома он включал музыкальный центр погромче или надевал наушники. Мелодии его завораживали, увлекали и успокаивали, если он был чем-то расстроен. Джерри часто рисовал под музыку. Он обладал избирательным вкусом для ребёнка: предпочитал джаз и рок-н-ролл, а не современные глупые песенки.

Вечерами они вместе собирали модельки. Больше всего Джерри любил корабли. Он как-то признался, что хотел бы стать моряком, когда вырастет. Рон ласково погладил сына по растрёпанной русой макушке и прижал к себе. Он знал, что мечта не исполнится, ведь для флотской службы нужно безупречное здоровье, но не хотел огорчать сына. Джерри найдёт себя в чём-то другом. Он умный и толковый парень.

Счастье — всего лишь иллюзия, хрупкий миг, подобный тонкому хрусталю. Оглянуться не успеешь, как он уже рассыпался в прах.

Прошло много лет, но тот день навечно врезался в память. Они с Джерри возвращались с занятий с логопедом. В конце апреля стало совсем тепло, по-летнему. Джерри уболтал его купить мороженое. Они встали в очередь к фургончику, раскрашенному бело-голубой краской. Рон держал сына за руку, а тот топтался на месте от нетерпения и подбрасывал в ладони бейсбольный мяч — новенький, только что купленный. Рон обещал поиграть с ним на выходных.

Рон отвлёкся всего на мгновение, а после понял, что тёплая ладошка сына выскользнула из руки. Джерри упустил мяч и побежал за ним. Вылетел прямо на дорогу. Взвизгнули тормоза, и тёплый апрельский день разлетелся на крохотные кроваво-алые осколки.

* * *

Всепоглощающее чувство вины и боль утраты омрачили всю дальнейшую жизнь, выпили из неё все краски. Мередит его ненавидела, он сам себя ненавидел, и они навечно застряли в вакууме, не видя и не слыша друг друга.

Больше всего хотелось остаться одному, но Рон не мог бросить жену в такой тяжёлый момент. Он так и не нашёл в себе смелости начать этот разговор. А вот Мередит нашла, она всегда была решительнее него. И тогда он остался совсем один.

Прежняя работа — ведущим на радио — больше не приносила радости. Ничего не доставляло радости. Рон жил лишь воспоминаниями, бережно хранил их в памяти, словно старые потрёпанные книги с яркими иллюстрациями. А вспоминать лучше всего в тишине. Он не огорчился, когда его турнули с работы: слишком часто прикладывался к бутылке, опаздывал и путал текст. Никак не мог собраться и взять себя в руки. Очевидно, время жалости истекло. Плевать, он сам себе стал противен.

День тянулся за днём, год за годом, однажды, взглянув на себя в зеркало, Рон осознал, что ему уже пятьдесят. Позади остались лучшие годы. А впереди лишь унылое и жалкое существование без цели, без смысла, без надежды.

Он оказался слишком слаб, чтобы закончить всё самому, труслив и ничтожен. Говорят, время лечит, но это не совсем верно. Мередит научилась жить заново, а он — нет.

Работу он всё-таки нашёл — устроился ночным сторожем на склад стройматериалов. Снова наступил апрель — этот проклятый день, который хотелось выбросить из памяти. Он позвонил Мередит, но та не посчитала нужным ответить. На кладбище он поехал один.

Тяжело было на душе и тревожно, возвращаться в пустую квартиру совсем не хотелось. Рон решил прокатиться до бара. Утопить горе в алкоголе. Бороться с этим в одиночку не осталось никаких сил.

Не успел он приблизиться к дверям, как из них вылетел какой-то парень: темноволосый, в потрёпанной серой джинсовке и штанах цвета хаки.

«Да откуда ж я знал, что он сын хозяина?! Уже, блядь, и в рожу никому не дать, все неприкосновенные!» — крикнул он вышибале, а после, пошатнувшись, отступил к стене.

Рон помедлил с минуту и всё же рискнул приблизиться.

— Всё в порядке? Нужна помощь?

Парень мрачно усмехнулся, подняв голову.

— Помощь? А тебе-то какое дело?

Рон нерешительно переступил на месте и поправил очки.

— У тебя всё лицо в крови. И… могу вызвать скорую или… моя машина за углом, тут больница недалеко, — махнул рукой он.

Парень тяжело опёрся о его плечо. Повеяло запахом виски, пота и крови.

— Ладно, уговорил.

В машине Рон торопливо распотрошил аптечку, нашёл бинты и вручил новому знакомому. Видок у него был жуткий.

— Меня Тревор звать. А тебя как? — спросил тот, протянув окровавленную ладонь. Поймав недоуменный взгляд Рона, вытер её о белую футболку.

Рон представился и завёл мотор. Ночью на улицах машин немного, и до больницы они добрались быстро. Он мог распрощаться с Тревором, но решил повременить. Как-то неловко уезжать вот так, не узнав, что с ним всё в порядке. Рон терпеливо ждал, пока тому накладывали швы. Тревор вышел из кабинета повеселевший.

— О, думал, что ты уже свалил. Заплатить мне нечем, но могу тебя кое чем угостить, — подмигнул он, приблизившись.

От предложенного им косяка Рон благоразумно отказался, и Тревор, кажется, даже обиделся. Они топтались на парковке, и Рон не знал, что сказать. Вроде как пора распрощаться, вот только возвращаться обратно в свою скучную и одинокую жизнь было тошно.

— Подвезти тебя до дома? — спросил Рон, чуть поразмыслив.

— Боюсь, что это очень далеко, — рассмеялся Тревор. — Ты хороший мужик, ты мне нравишься, — сообщил он, сунув в зубы сигарету. — Поехали, покажу тебе одно классное место, — пообещал, приобняв его за плечи.

Рон стушевался: на дворе глубокая ночь, этот парень, которого он по сути совсем не знает, может оказаться кем угодно. Каким-нибудь бандитом, наркоторговцем или… Да какая в общем-то разница, будто бы есть, что терять…

* * *

Под утро они вернулись домой из бара почти друзьями. К Рону домой, разумеется. Тревор обитал в каком-то отдалённом посёлке посреди пустыни. Сказал, что в городе по делам. У Рона хватило ума и такта не спрашивать по каким.

Пока Рон пытался соорудить завтрак, Тревор шатался по квартире. Вернулся с фоторамкой из детской. На фото Джерри позировал с одной из своих моделек — старинным фрегатом, на который они ухлопали всё лето, однако собрали вдвоём. В детской всё осталось так же, как было при сыне. Рон ничего не посмел тронуть. Так лучше. Казалось, что Джерри в школе или гостит у бабушки и скоро вернётся.

— Забавный малой, на тебя похож. А где он? — беззаботно спросил Тревор. — В школе, что ли? Сегодня вроде воскресенье.

Рон выронил лопатку, которой собирался накладывать омлет, и упал на стул. Тревор что-то ещё говорил, но Рон ничего и не слышал, будто уши заложило. Не мог он произнести этого вслух, просто не мог. Подскочил, засуетился у плиты, разлил кофе по кружкам.

— Ты сказал, что в разводе. Пацан с ней остался? — предположил Тревор, устроившись на стуле.

Рон покачал головой, отвернулся и снял очки. В глазах защипало и голос дрогнул.

— Джерри… Он умер три года назад. Вчера было ровно три года.

Тревор кашлянул.

— М-да, ну и дерьмо.

Рон слышал, как скрипнул стул, но оборачиваться не стал. Тяжёлая ладонь упала на плечо. Оба молчали. Рон не знал, что сказать, Тревор, видно, тоже. После уселись за стол и вели себя, как ни в чём не бывало. Тревор больше ни о чём не спрашивал, и Рон был благодарен за это.

Тревор задержался у него на неделю. Он исчезал и возвращался, когда вздумается. От него пахло порохом, пылью и бензином, алкоголем, табаком и бог знает, чем ещё. Его одежда и волосы вечно пребывали в беспорядке. Но несмотря на всю свою несобранность и неряшливость, он умело управлялся «с делами». Рон снова ничего не спрашивал, хотя и догадывался, что Тревор определённо не ведёт жизнь законопослушного гражданина.

Когда-то в прошлом Рон, вероятно, обеспокоился бы, испугался, но не сейчас. Теперь стало всё равно. Тревор заполнил собой пустоту, стал кем-то, о ком он мог заботиться. В серой палитре будней вспыхнули свежие краски.

В последний день, когда Тревор собирался домой, Рон места себе не находил. Глупо. Не мог ведь он предложить ему остаться, сказать, что привязался к нему, что в кои-то веки ощутил себя нужным, что рад тому, что он поселился в его доме. Нет, совсем не хотелось выглядеть жалким и никчёмным старым неудачником. У Тревора ещё вся жизнь впереди, а его лучшие годы остались в прошлом. Стоит просто смириться и найти в себе смелость как-то жить дальше.

— Мне нужен надёжный человек, — сообщил Тревор тем вечером. — М-м, деловой партнёр, — задумчиво протянул он, прислонившись к косяку. — У меня есть парочка бизнес-планов…

— О… — Рон растерялся, снял очки и принялся их протирать.

— С баблом не обижу, — пообещал Тревор. — Но соцпакета не будет, сам понимаешь, — хохотнул он.

— Т-ты, ты торгуешь наркотиками? — набравшись храбрости, высказал своё предположение Рон.

— Ну-у, не только, ещё оружием. Будет много чего интересного, скучать не придётся.

Рон молчал, и не потому что боялся, а потому что не был уверен, что готов ко всему этому. Стать преступником в его-то возрасте, рисковать свободой и жизнью и ради чего? Впрочем, терять нечего, давно уже нечего. А так в этой жизни появится хоть какой-то смысл.

— Я согласен, — ответил Рон, и они ударили по рукам.

* * *

В дне сегодняшнем Рон захлопнул балконную дверь и вернулся в номер. Десять лет: много ли, мало, а за эти годы они действительно стали семьёй. И однажды потеряв всё, Рон не готов был повторить это снова. Пусть другие этого не поймут, но Тревор дал ему дело, показал, что он ещё на что-то годен, кроме как жалеть себя.

Кто-то сказал бы, что Тревора «слишком много», он слишком шумный, слишком буйный и много ещё чего «слишком». Для Рона оказалось в самый раз. В самый раз, чтобы заполнить пустоту, звенящую внутри, и собрать осколки в единое целое. В самый раз, чтобы снова почувствовать себя живым.

Как бы Тревор не обожал свой пикап, но жить в тачке — это всё-таки удовольствие ниже среднего. Телефон пришлось отключить, чтобы не отвлекал. Рон трезвонил беспрестанно, но сейчас не до него. Все мысли занимала предстоящая беседа с Мэри-Энн. Нет, на самом-то деле он просто тянул резину, ведь любой из ответов не хотелось слышать. Если она скажет «нет», значит, он просто даром тратил время, позволил себе забить голову глупыми надеждами, которые развеются, как дым. Если же она ответит «да», то в таком случае он попросту не знал, что делать.

За прошедшие дни Тревор успел выучить распорядок Мэри-Энн. Около шести она возвращалась домой. На часах было без пятнадцати. Уже совсем скоро. От волнения Тревор стиснул руль и взволнованно выдохнул. Чёрт, расстались они плохо! И, пожалуй, он не был готов её отпустить, вот только выбора не оставалось.

Тревор ещё раз взглянул на часы, сделал глубокий вдох и хлопнул ладонями по рулю. Пора.

Он затаился в переулке, прислонившись плечом к прохладной кирпичной кладке. Вертел в руках ключи, то и дело поглядывая на ворота сквера. Вскоре показался знакомый стройный силуэт в белой футболке и лимонных бриджах. Тревор едва дождался, когда она приблизится к подъезду, и шагнул из тени.

— Господи, боже, ты меня напугал! — Мэри-Энн замахнулась сумкой, однако остановилась на полпути. Руки безвольно опустились вниз, а на лице мелькнула испуганная гримаса. — Какого чёрта, что ты здесь забыл?!

— Милая, я думал, ты будешь со мной поласковей, после всего, что между нами было, — вкрадчивым шёпотом произнёс Тревор, приблизился и схватил её за локоть.

Мэри-Энн вспыхнула, и щёки её залил румянец. Она огляделась, будто искала помощи, но двор был пуст.

— Что тебе нужно? — резко бросила она. Отдёрнула руку, и Тревор с сожалением отпустил.

— Я скучал по тебе, решил навестить, — попытался исправить ситуацию он.

— Не держи меня за дуру! Три года прошло, и ты вдруг явился, как ни в чём не бывало.

Тревор вздохнул и опустил голову, раздумывая.

— Я правда скучал, но пришёл поговорить о другом.

Мэри-Энн отступила, нервно качнув головой. Заколка слетела, и светлые волосы рассыпались по плечам.

— Говори и проваливай!

Тревор подобрал упавшую к ногам «бабочку» и повертел в руках. Мэри-Энн выхватила заколку и, рассерженно сопя, принялась собирать волосы. Тревор залюбовался ей на этот короткий миг. Воспоминания о прошлом всё ещё теплились в душе, будто погасшие, но ещё не остывшие угли былого костра.

— Ну же, я тороплюсь! — прикрикнула Мэри-Энн, разрушив хрупкое волшебство.

— Да… Пойдёшь забирать мальчишку? — с нервной ухмылкой спросил Тревор. Он ведь и так знал, куда она собирается. Не зря потратил столько времени на слежку.

Мэри-Энн смешалась на мгновение.

— Тебя это не касается, — буркнула она, попытавшись обойти. Тревор поймал её, положил ладони на плечи.

— Это… мой сын?

Мэри-Энн дёрнулась в его руках и нервно сглотнула.

— Нет. Ты к нему не имеешь никакого отношения. И убери от меня руки!

Тревор послушно сделал шаг назад и коснулся её точёного подбородка, заглянул в голубые глаза. Ложь.

— Брось, я не дурак, уж считать-то умею. Сколько ему? Года два?

Мэри-Энн вздрогнула и отвернулась, скрестила на груди руки.

— Ты свой выбор сделал. Нам не о чём говорить.

Тревор сцепил зубы и тряхнул головой. Будто бы он мог всё бросить?! Будто бы она об этом просила…

— Скажи правду!

Мэри-Энн вздохнула, раздумывая долгую минуту, повернулась и бесстрашно взглянула ему в лицо.

— Даже, если и твой, что с того?

Тревор замер на миг, прикрыл глаза и попытался собраться с мыслями. В глубине души хотелось услышать именно это. Но теперь-то что?

— Я хочу его видеть, хочу с ним познакомиться.

Мэри-Энн фыркнула, окатив волной ледяного презрения.

— Ещё чего! Я уже сказала: к этому ребёнку ты не имеешь ни малейшего отношения. Это мой сын, и… этого достаточно. Забудь, просто забудь и уходи.

— Ты в своём уме?! Как я могу забыть?

— Очень просто, так же, как забыл обо мне.

— Но ты сама меня прогнала… — растерялся Тревор.

Мэри-Энн покачала головой.

— Ты даже никогда не хотела детей. Почему решила его оставить?

Похоже, этим вопросом Тревор ещё больше её распалил.

— Не смей к нему приближаться! Ты просто… просто не можешь появляться вот так и переворачивать мою жизнь с ног на голову! — Мэри-Энн прижала ладони к щекам и рассерженно покачала головой. — Всё это время… я думала, что ты умер. Или в тюрьме. Нет! Просто нет! Не хочу, чтобы он знал, что его отец бандит.

Тревор отступил, опустив руки. Слова ударили в самое сердце.

— Я ведь хотел… всего лишь хотел, чтобы мы были счастливы. Большой дом, дорогая машина, всё, что ты пожелаешь, — взмахнул руками он.

— И в этом, по-твоему, счастье?

— Нет, но…

— Это всё. Разговор окончен, — решительно заявила Мэри-Энн, прошмыгнув мимо. — Я хочу, чтобы мой сын вырос хорошим человеком, а не таким, как ты.

Тревор кивнул.

— Да, разумеется. Скажешь хотя бы, как его зовут?

Мэри-Энн задумалась на секунду, замерев вполоборота.

— Рэймонд.

— Хорошее имя, мне нравится.

Мэри-Энн лишь махнула рукой.

— Надеюсь, ты меня понял.

Она ушла, и Тревор долго глядел ей вслед, стиснув пальцами подбородок. Понял, конечно, что парня ему не видать, как собственных ушей. Жаль, что не вышло по-хорошему, а ведь он так старался. Мэри-Энн не вправе запрещать ему видеться с собственным сыном.

* * *

В дороге не прошло и получаса, как Тревор успел пожалеть о своём решении. Мальчишка вопил, как пожарная сирена, и даже радио не могло его заглушить. Ещё из города не успели выехать, а башка уже разламывалась от нытья.

— Не думал, что ты такой плакса. Мамка тебя избаловала, — упрекнул Тревор, поглядев на сына. — Я ведь тебе купил печенье и сок, чего ещё надо?

Тревор свернул в переулок и заглушил мотор. Постарался состроить доброжелательную гримасу. Мальчишка притих, во все глаза пялился на него. Печенье он, конечно, раскрошил по всему сидению. А когда Тревор наклонился к сыну, тот коснулся его рубашки измазанной в шоколаде ручонкой. В общем-то он был славный: кареглазый, с короткими растрёпанными волосами и пухлыми губами. И улыбался забавно. Когда Рэй молчал, было просто прекрасно. Тогда он нравился Тревору прямо на все сто.

Момент затишья вышел недолгим. Рэй снова сквасил лицо и захныкал, стоило от него отвернуться.

— Ну же, парень, не огорчай меня. Посиди тихо хотя бы пять минут, а я скоро вернусь.

Никакого магазина с игрушками поблизости не обнаружилось, зато в витрине цветочного ларька маячила пара плюшевых зверей. Тревор выбрал большого медведя с пушистой шерстью цвета молочного шоколада. Наверняка игрушка отвлечёт Рэя хоть на время. Кто же знал, что он так не любит кататься на машине.

Остаток пути прошёл более-менее спокойно. Рэй перестал хныкать, трепал мишку, а потом и вовсе уснул. Тревор вырубил радио и возблагодарил Бога и собственную смекалку. Рону он отослал короткую смску «Ты мне нужен дома» ещё в начале поездки. Где бы того не носило, сейчас он должен быть на месте.

Рон и правда торчал на заваленной хламом веранде, и, увидев его, подскочил на ноги. На беспокойном лице застыла неловкая улыбка.

— Рад тебя видеть, приятель, — дружелюбно сообщил Тревор.

— Я-я волновался. Что-то случилось? — Рон нерешительно шагнул вперёд и замялся, нервные пальцы трепали края футболки.

Тревор от души хлопнул друга по плечу.

— Всё в порядке, просто пришлось задержаться. Пойдём, — Тревор махнул рукой и отправился к пикапу. — Ты ведь умеешь обращаться с детьми?

— Я?

— Рон, не тупи, у тебя ведь был ребёнок!

Пока Рон взволнованно пыхтел позади, Тревор отворил дверь, отстегнул ремень. Мальчишка что-то сонно пробормотал, но глаза не открыл. Прекрасно.

— Это кто?! — полузадушенным шёпотом воскликнул Рон.

— Мой сын.

Рон жевал губами, подбирая слова, но Тревор не стал ждать.

— Забери мишку, — бросил он, направившись к дому.

Тревор стряхнул с одеяла окурки и пустые банки и положил сына на кровать. Чёрт, наверное, придётся прибраться. Для ребёнка здесь слишком грязно. Пока он размышлял, Рон появился в дверном проёме с траурной миной.

— У нас гости.

— Ты же не хочешь сказать, что это копы?

Рон покачал головой. Дверь трейлера снова хлопнула.

— Я тащился сюда два часа и не уйду без объяснений. Ты в курсе вообще, что Рон всех на уши поднял, разыскивая тебя?! — Майкл ввалился в комнату, отряхивая свой как всегда безупречный костюм от песка и пыли.

Тревор притворил дверь в спальню и шагнул вперёд.

— Да, да, Майк, не стоит так орать.

— Что? У меня вообще-то есть свои дела и проблемы в семье, и нет, знаешь ли, времени мотаться по всему городу, как ищейка! Какая же ты всё-таки неблагодарная свинья! — Майкл одёрнул пиджак и огляделся, видимо, разыскивая место, куда можно примостить зад. Диван ему отчего-то не понравился, и он состроил брезгливую гримасу.

Тревор вздохнул, попытавшись взять себя в руки. Если они сейчас начнут орать друг на друга, Рэй точно проснётся. Хотелось сохранить свой маленький секрет. Майка это никак не касается. Единственный человек, которому можно доверять в таком щекотливом вопросе — Рон.

— Я жду объяснений, — провозгласил Майкл, прислонившись к кухонной конторке.

Тревор не успел ничего придумать, как за стенкой раздался громогласный рёв. Ну и рожа была у Майкла — это что-то. Рон растерянно развёл руками, когда тот поглядел на него.

— Это… ребёнок? Ты что, похитил ребёнка?! Совсем уже крыша съехала?!

Тревор выругался и толкнул дверь спальни. Отпираться теперь не имело смысла. Оставалось лишь надеяться, что Майку хватит ума держать язык за зубами. Когда он вернулся в комнату с мальчишкой на руках, Майкл и Рон о чём-то оживлённо шептались.

У Майка челюсть отвисла, когда он увидел Рэя.

— Что бы ты ни задумал, это плохая идея. Да ты угробишь этого пацана, прежде, чем за него дадут деньги! — заявил Майкл, отмахнувшись от Рона, как от надоедливой собачонки.

— Майк, угомонись. Это мой ребёнок, — Тревор улыбнулся сыну и покачал того на руках, а после передал Рону. — Займи его чем-нибудь.

Рон с готовностью кивнул, а Тревор толкнул дверь, и они с Майклом вышли на крыльцо.

Тревор сунул в зубы сигарету и сел на лавку, Майкл последовал его примеру.

— Даже не знаю, что и сказать. Зачем тебе этот ребёнок? Ты с ним не справишься, и он тебе быстро надоест. Где его мать?

Тревор глубоко затянулся и некоторое время наблюдал за колечками сизого дыма, растворяющимися в синих вечерних сумерках.

— Она запретила мне с ним общаться, сказала, что я ни на что не годен. Даже знакомить не хотела. Я ведь пробовал договориться по-хорошему... — признался он честно.

— Но… нет, эта прихоть тебе будет дорого стоить, — сурово произнёс Майкл. — Лучше верни его, пока не поздно. И это мой последний совет. Не хочу быть соучастником похищения.

Тревор фыркнул и поднялся на ноги. Ох, ты ж, блядь, надо же, кто решил поучать!

— Вот как ты запел! Когда дело касалось твоих детей, я тебе помогал. Двуличный ты сукин сын. Ну и проваливай нахрен!

Майкл покачал головой и неторопливо поднялся.

— Я ничего не скажу, но помогать точно не буду. И лучше бы ты последовал моему совету…

— Проваливай!

Хреновый друг из Майкла — Тревор всегда это знал, но вот Рон — другое дело. Он просто был рядом и помогал, а Тревор, кажется, так редко это замечал.

* * *

Тревор вернулся в трейлер и захлопнул дверь, опёрся спиной на стену и с любопытством наблюдал, как Рон возится с малышом. Он пощекотал мальчишку, и тот залился довольным смехом.

— У тебя неплохо выходит, — насупленно бросил Тревор.

Рон вздрогнул и растеряно обернулся, его смешные очки съехали на кончик носа.

— Что?

— Обращаться с ребёнком, — пояснил Тревор. — А я ему не нравлюсь.

Признаться честно, он приревновал. Этот нелепый чудак в смешной панаме сумел найти общий язык с его сыном, а сам он — нет.

— Почему ты так решил?

— Он орал всю дорогу, пока мы сюда ехали.

— Ему просто страшно, вот и всё. Ты забрал его из дома и от мамы, — спокойно пояснил Рон.

Тревор скривил губы и покачал головой, повертев в руках сигаретную пачку.

— Будешь, как Майк, меня наставлять? Считаешь, что я поступил неправильно? — приблизившись, тихо выдохнул он.

Рон вжался в спинку дивана и опустил голову.

— Не знаю. Думаю, ты должен решить сам, что для твоего ребёнка будет лучше.

Тревор хмыкнул: ответ ему понравился. Он отправил Рона в магазин за жратвой, а сам остался с мальчишкой. Рэй снова захныкал, стоило Рону уйти.

— Эй, парень, хватит уже. Ты действуешь мне на нервы, — Тревор лихорадочно огляделся, пытаясь найти что-нибудь, чем можно успокоить сына. Взгляд упал на статуэтку «Бессильной Злобы» — супергероя, который не то, чтобы прямо герой. Скорее хронический неудачник, который когда-то был героем. Однако мысль пришла дельная. — Давай лучше посмотрим телик. Ты ведь любишь мультики?

Тревор щёлкнул пультом и увлечённо уставился на экран. Однако мальчишка его примеру не последовал — зарыдал ещё громче. Обычно все эти вопли и сопли раздражали, но в этот раз Тревор ощутил странное новое чувство: жалко стало парня, чего уж. И в то же время, как и любимый герой мультфильма, он был бессилен что-либо изменить. Просто в толк не мог взять, что ещё сделать.

— Ты жрать, наверно, хочешь? Рон купит тебе еду, он скоро придёт, — пообещал Тревор, коснулся тёплой щеки сына, и тот приткнулся к нему, боднул головой в бок, как упрямый щенок.

Тревор усмехнулся, поднял с пола мишку и, понизив тон, постарался изобразить грубый «медвежий голос».

— Кто это у нас такой плакса? Ну-ка, дай-ка я на тебя посмотрю.

Рэй, на удивление, притих и уставился на игрушку во все глаза.

— Кто то? — неуверенно пролепетал он, ткнув пальцем в плюшевое пузо.

Тревор вернулся к нормальному тону.

— Ты сам можешь придумать ему имя, — предложил он сыну.

Рэй насупился, смешно подражая его гримасе.

— Кто то! — сын требовательно дёрнул его за футболку.

Тревор усмехнулся. Коричневой шкурой медведь напоминал героя из рекламы бисквитов.

— Хм-м, Мистер Пряник? Как тебе?

Рэй довольно заулыбался.

— Пляник!

— Ага. Славное имечко, — согласился Тревор. Похоже, им всё-таки удалось найти общий язык.

* * *

Тревор вернулся поздно: в их с Оскаром бизнесе возникла небольшая накладка. Нет-нет, всё удалось исправить и даже без кровопролития почти: парочка выбитых зубов не в счёт. Ублюдки будут знать своё место. Партия контрабандного оружия была доставлена в срок. Заказчик остался доволен. Вот только Оскар шепнул, что копы крепко взялись за них и бдят во все глаза. Он как бы явно намекнул, что рисковать не собирается и хочет на время прикрыть лавочку.

Тревор не стал возражать, потому что было, что терять. Он хотел увидеть каким вырастет его сын, стать кем-то важным в его жизни. Трудно это сделать, находясь в тюрьме или лёжа в сырой земле.

За всё время, что Рэй жил с ним, Тревор успел обдумать многое. Окинуть свою жизнь трезвым взглядом. Нет, правда, он ведь не мог позволить себе накидаться в хлам при нём или упарываться веществами. Нет, только не на глазах у сына.

Рэй оказался славным парнишкой: сообразительным, любознательным и добрым. Как у него мог получится такой чудесный ребёнок — настоящая загадка. И Мэри-Энн всё же оказалась права. Рэю лучше с ней. Вдали от бандитских разборок, наркоты и бухла. В безопасности. А Тревор вовсе не был уверен, что способен эту безопасность обеспечить. Пацан заслужил нормальной жизни: друзей, хорошую школу, а не вот это всё.

Рон втыкал в «ящик», когда Тревор отворил дверь. Опять какую-то херню про пришельцев смотрел.

— Как прошло? — спросил Рон, отсалютовав пивной бутылкой.

— Нормально, — ответил Тревор, брякнувшись на диван и вытянув ноги. — Где малой?

— Спит, — Рон качнул головой в сторону спальни. — Он хотел тебя дождаться, кое-как уложил.

Тревор улыбнулся. С появлением Рэя Рон как-то ожил, помолодел даже, казалось. Ему нравилось возиться с пацаном, да и Рэй его полюбил. Тревор бросил взгляд на дверь спальни и подошёл к холодильнику, достал бутылку и для себя.

— Слушай, Рон, — начал он, прислонившись плечом к дверце. — Надо поговорить.

Рон оторвался от своей белиберды про инопланетян и, поправив очки, серьёзно взглянул на него.

— Какие-то неприятности? С Оскаром проблемы?

Тревор покачал головой.

— Нет, по поводу Рэя. Ты ведь понимаешь, что это не навсегда?

Рон сразу поник и выключил телик.

— Да, да, мы должны его вернуть. Так будет правильно, — он медленно поднялся, оставив недопитую бутылку на полу. — Я дома досмотрю. Спокойной ночи, — сказал, глядя мимо Тревора.

Тревор проводил взглядом понурую фигуру друга и саданул по стене кулаком. Он ведь много делал плохих вещей, нет даже не так, ужасных и отвратительных — вот верное определение, но почему-то сейчас ощущал себя последней скотиной.

Рэй, укрытый старым клетчатым одеялом, сопел в его кровати. Он прижимал к себе мишку, потрёпанного уже и замызганного. Тревор осторожно опустился на край и погладил сына по растрёпанным тёмным прядкам.

«Прости, малыш, так будет лучше, для всех будет лучше».

* * *

Рон не пришёл прощаться. Сказал, что чувствует себя неважно, когда Тревор стукнул в стекло. Тревор не стал настаивать, собрал пацана сам и сунул в щель под дверью рисунок. Нет, рисовать Рэй, конечно, ещё не умел, но ему нравилось черкать карандашами и размазывать везде краску. Тревор придумал кое-что — на память. Может, Рону станет не так грустно?

С утра он развёл краски и окунул детские ладошки в гуашь. Рэй с большим удовольствием оставил отпечатки на всех поверхностях, до которых только смог дотянуться. Перемазал и себя, и его. Зато результат был достигнут: на белом альбомном листке остались отпечатки зелёной и жёлтой ладони.

Тревор поймал восхищённый взгляд сына и прижал его к себе. От малыша пахло карамельным сиропом и краской. Рон вчера вафли для него испёк, и Рэй, конечно, устряпал сиропом свою белую футболку.

В этот раз сын вёл себя поспокойнее. Болтал на своём детском языке, пытался, кажется, подпевать радио (ну, что-то он там мычал) и трепал медвежонка. А под конец приткнулся к его боку и задремал.

Тревор остановился в переулке и долго не решался разбудить сына. Хотел сохранить в памяти этот последний миг. О том, что Мэри-Энн позволит им видеться, можно даже не мечтать.

О, Мэри-Энн разгневанная, будто фурия, раскрасневшаяся, растрёпанная и яростная встретила их у ворот сквера. Рэй сразу побежал к ней, и она прижала его к груди, расцеловала и что-то взволнованно зашептала. На Тревора же бросила злобный взгляд.

— Какой же ты всё-таки мерзавец! Как ты посмел украсть моего сына?! Видеть тебя не хочу, убирайся!

Тревор, нахмурившись, остановился в двух шагах, стиснув в руках мишку.

— Я хотел… Это его игрушка, пусть оставит на память.

— Что это ещё за чучело? — Мэри-Энн оттолкнула его протянутую руку.

— Пляник! — завопил Рэй.

— Ему нравится, — пояснил Тревор.

Мэри-Энн раздумывала секунду.

— Ладно, оставь. Это можно постирать.

Тревор усадил медвежонка на скамейку и сжал ладошку сына.

— Надеюсь, тебе было весело, дружок.

Мэри-Энн испепеляла его гневным взором, но Тревора это ничуть не смутило.

— Ты не оставила мне выбора, но мне жаль, что так вышло. Рэй скучал по тебе.

Мэри-Энн вздохнула и опустила сына на землю, однако так и держала за руку.

Тревор присел на корточки и поцеловал сына в лоб.

— Прощай, малыш.

Рэй коснулся его небритой щеки, дёрнул за воротник рубашки.

— Папа!

И Тревор заулыбался, потрепал сына по голове.

Мэри-Энн наблюдала за ними молча, да и сам он не знал, что сказать, развернулся и пошёл прочь. Однако, не успел дойти до ворот, как она окликнула.

— Можешь навещать его, но не в ближайшее время. Ты редкостный… сам понял, — бросив взгляд на сына, сказала она. — И я до сих пор ужасно зла на тебя.

Тревор прикрыл глаза и облегчённо выдохнул. В этот раз верные слова пришли сами.

— Спасибо.

— Ты этого не заслужил, но не хочу, чтобы Рэю было плохо. Уж не знаю как, но ты сумел ему понравиться. А он не любит чужаков.

Тревор хмыкнул.

— Так я не чужак.

— Знаю, — недовольно выдохнула Мэри-Энн и, потянув сына за руку, зашагала к дому.

Тревор тоже побрёл к пикапу, размышляя на ходу. Может, не поздно ещё всё исправить? Стать кем-то важным в жизни сына и в её жизни. Первую попытку он провалил с оглушительным треском. Может, со второго раза получится лучше? Что ж, по крайней мере, Тревор хотел попробовать, но для начала стоило разобраться с делами. Честный бизнес — что-то правильное и законное ради Рэя, ради того, чтобы быть рядом с ним. Прежде жизнь походила на бесконечный дождливый день. Теперь же сквозь мрачные тучи пробился робкий солнечный луч, и тьма отступила.