Поисковик я, патриот... . (джен)

Холод.

Ливень уже полчаса.

Периодически громыхает.

(Льет как из бездонной бочки).

Небо затянуто грозовыми тучами.

(Только бы добраться до машин! Всего-то 7-10 км (кажется) осталось!)

Грязь.

Неясные тени впереди.

Тяжёлая, свинцовая голова.

Слипающиеся веки.

Боль в ногах.

(Сейчас ещё ничего, по-настоящему будут болеть (только бы дойти) ночью).

"Интересно, а кто-нибудь из наших уже дошёл до стоянки?" — проносится мысль.

Громыхает совсем близко.

"Я, кажется, уснула".

Лена встряхивает густыми кудрями.

Она, кажется, задремала.

Впереди так же вышагивает отец Н., но не так быстро, как утром.

Устал.

Как и все.

Шутка ли, за один день пройти 20(?) км?

А сколько мы прошли? Надо будет потом у А. или Л. спросить.

А дождь всё не кончается.

Лена вспоминает о месячной дочери Марьяне.

"Интересно, как там моя красавица Мари?" — уголки губ приподнимаются.

Лена вспоминает о матери, с которой умудрилась поссориться вечером.

"Кажется, ни один выезд не прошел без угрызений совести из-за наших ссор. И всегда в этом моя вина".

"Как же хочется спать"!

Она вступила в отряд, когда ей было лишь одиннадцать.

Чернокудрая упрямая девочка сразу пришлась по нраву многим старым поисковикам.

Лена росла без отца — тот бросил её беременную мать. Женщина много переживала и это сказалось на девочке: у нее было ДЦП.

Её матери обещали для девочки инвалидную коляску.

А сначала вообще... Мол, не выживет девка... Родится — оставим без медицинской помощи.

Но мама, потерявшая первого ребенка, не соглашалась.

Врач обещал: девочка не то, что бегать, видеть, ходить не сможет!

Женщина не сдалась. Всё детство Ленки прошло в больницах. Но это окупилось. Вместо коррекционного класса — обычный.

Учёба на отлично.

Затем — поисковый отряд.

Серебряная (как у деда) медаль.

Сначала поисковая форма, затем — форма пограничника.

Катрина не спала (хотя мамочка и друг гнали): форму погладить надо было, да и не хотела растрепать косы. Час ночи почти. Девушка, стараясь ступать как можно тише, чтобы не разбудить маму, выскользнула на балкон из душной спальни. И застыла в изумлении. Тишина! Оглушающая тишина! И какое-то понимание, что тогда, 80 лет назад такая же оглушающая тишина, нарушаемая какими-то птичками, стояла. Форму гладит и думает: ''Думал ли прадедушка Ваня, что через почти век его правнучка будет собираться... Что делал его погибший брат? А брат другого дедушки, тоже погибший?'' И отвечает себе: ''Ерунда! Спали они, как и все нормальные люди..".

Все, да не все.