Багровый лепесток и белый (гет)

Колдун и Ведьма. Два параллельных мира, две причины ненависти, два цвета: алый и чёрный. Он приходил с дождём. Она никогда не спрашивала — зачем, он никогда не говорил — почему. На "крыше мира" Башни Мстителей им хватало места для одиночества. Мокрый, промозглый, слякотный, холодный. Он как ветер касающийся её волос: неуёмный, ревущий, голодный. Она как угасающая осень: бледная, печальная, остывающая. Их свела потеря. Они оба чужие, здесь и сейчас отпускающие на волю свою боль.

Он откидывает полу плаща, шепча потрескавшимися от ветра губами: "Ты мне веришь?" Он маг, мошенник, лгун, обольститель. Его порочное сердце не ведает тепла, ласки. Он пустой, тёмный, как мир откуда едва вырвавшись, решил отомстить.

Она подставляет лицо под мёрзлый дождь, пробирающий до костей, стараясь смыть обиду, тоску, ненависть и злость.

— Почему они живы? — голос трикстера звучит обжигающе. — Ты обещала.

— Я не... — Ванда не смотрит на него, держит силу внутри, не даёт магии проникнуть наружу, окутать Башню, город и Колдуна.

— Не можешь? — он с отвращением касается её плеча. — Ты боишься? — его пугает её хриплый смех, надломленный, с горьким ароматом увядающей розы.

— Нет, мне не страшно, — алое пламя потрескивая, рождается на кончиках её пальцев. — Оно живое, понимаешь?

— Ты... — он проглатывает ком в горле. — Оно тебя убивает, — Локи прячет дрожь в голосе. Если Алая Ведьма умрёт, то всему конец. Его планы относительно мести меркнут в сравнении с её рваной болью. Лафейсон не понимает, что с ней творится, с ним, с ними... Богам не знакомы чувства, единственное чем они живут — жажда править. Им же движет — мщение. Бог Обмана затаившись, пытается проникнуть в её мысли. Он старается понять, что есть люди, что даёт им душу.

— Ты никогда не любил, — Максимофф ощущает вторжение в разум. Она намеренно подпускает его ближе, затем — удар.

Трикстеру невыносимо больно. Он видит всё, даже больше. Смерть, взрыв, катаклизм, наконец — Её. Маленькая одинокая девочка, вокруг лишь пепел и голоса. Они зовут, наперебой выкрикивая её имя. Она беззащитна, совсем одна, замёрзла и смертельно устала.

— Ты не любил! — доносится отовсюду эхо. — Ты не умеешь любить! — алая волна накрывает его с головой.

Локи тянется к девочке, всеми силами стараясь защитить её. Он мерзкий, двуличный, продажный, тогда почему его волнует её судьба? Алые волны захлёстывают Локи, проносясь по венам, перекрывая кровоток, замыкая круг. Их окружает непроницаемая стена из золотистого света, две стихии столкнувшись, борются за главенство. Удар за ударом, статическое электричество и зеркала, прыснув тысячью осколков несутся навстречу трикстеру. Переливаясь, преображаясь в ровную поверхность, они манят. В них он другой: не богач и не бедняк, не живой и не мёртвый, не Царь и не Бог, но человек.

— Прости, если можешь... — он ударяет жезлом в зеркало, морщась от боли.

— Слишком поздно, Локи... — он видит Фригг, мать протягивает к нему руки, с мольбой что-то шепчет. Слов не разобрать. Он старается очистить голову от тошнотворной мести, сконцентрировавшись, плетёт заклинание.

— У тебя есть шанс... Я в тебя верю, сын мой...

— Мама! — Бога Лжи насквозь пронзает алое копьё. — Я не понимаю...

— Она — твоё спасение... — шёпот почти тает, как утренний туман.

* * *

— Ванда? — он снова на крыше. Льёт дождь, девушка зажмурившись внимает песне одинокого странника. Она почти не видит ничего перед собой, только ярко-алый закат пылающий на горизонте. Девушка не замечает, как кто-то посторонний оказывается рядом. Как чьи-то холодные руки обхватывают её за талию, медленно притягивая к себе. Ведьма чувствует на шее горячее дыхание.

— Ты вернулся, — она прижимается к нему всем телом, а по щекам льются слёзы. Она так давно не плакала, так давно...

— Расскажи мне о ней... — он не просит, а умоляет, сливаясь с Ведьмой воедино. Он укутывает Ванду своим плащом, надеясь сберечь остатки её сил. — Тихо... ты в безопасности... — Он видел, насколько глубоко она упрятала свой страх, как тщетно пыталась с ним бороться, почему оттолкнула его.

Локи видит свет, в нём неразличимым силуэтом бродит человек. Лафейсон напрягает зрение, размытая фигура превращается в молодого человека.

— Не дай ей уйти, не дай ей погибнуть... — лицо молодого человека печально. — Она всё, что у меня есть... Она всё, что есть у тебя, Локи...

— Пьетро? — он вспоминает имя смертного. Брат Ванды лишь кивает в ответ.

— Прощай, сестрёнка... — он движется к странной арке.

— Не уходи, Пьетро... — она всхлипывает, пряча лицо у Локи на груди.

— Я всегда останусь с тобой, Ванда... Всегда, в твоём сердце и мыслях...

Иллюзия сменяется реальностью. Они вдвоём на крыше Башни Мстителей. Занимается новый день. Город просыпается, наполняясь движением и силой, что зовётся жизнью.