Эффект бабочки (гет)

Из Тёмного измерения нет выхода, как нет противоядия от самообмана, заклинания для воскрешения близких и родных. Его руки дрожат, одежда изорвана в лохмотья, волдыри на ранах ещё саднят, в разуме, что потревожило зло, царит полный хаос.

Он служитель и посланник, вырвавшийся из преисподней, никому не нужный, никем не узнанный. В его теле не осталось магии, одна неутихающая боль, напополам со стыдом. Книга, что раньше даровала власть, ныне опустошила его. Он вне времени и пространства, там, где не ступала нога ни одного смертного.

Кецилий делает шаг, падая на землю, не в силах подняться, желание двигаться дальше, кажется оставляет его. Он надрывно дышит, не давая лёгким отдых, перевернувшись на спину, смотрит немигающим взглядом в тёмно-серое небо.

Стрэндж был прав, плата за самовольный суд неминуема. Маг закрывает глаза, не понимая, зачем он здесь. Полный штиль внезапно сменяется слабым ветром, невыносимая жара спадает, словно лаская незажившие раны заблудшего путника. В звуке ветра маг слышит своё имя:

"Кецилий..."

Время движется вперёд, не подчиняясь ничьим правилам. Он уже не в удушливой пустоте, мир вокруг существует, хочет маг того или нет. Мужчина нехотя размыкает веки, осматривая окружающий его пейзаж. Цветущие сады простираются настолько далеко, насколько хватает взгляда, за ними высоко поднимаются пики гор, неподалёку находится ручей. Зелёная трава усеянная разнообразными цветами — невероятно мягкая.

Идиллию нарушает одна странность — в воздухе разлита чёрная магия, её столько, что можно черпать силы сотни лет, предел не наступит. Маска, обычное притворство. Он поднимается с земли, в этот раз чёрная магия отторгает его, пытается уничтожить.

— Покажись! — он слаб, но лучше погибнуть, чем жить в неведении.

— В моих владениях нет чувств, нет вины, нет горя, — цветущий сад распадается мороком, кривые деревья в алом зареве искаженными мучениками выстроились в ряд, потрескавшаяся земля усыпана хлопьями пепла сыплющегося с небес.

— Кто ты? — женщина в красном одеянии не спеша идёт к нему.

— Алая Ведьма, Бич Вселенной, — в настоящем, — каждое слово отчеканивается в его мозгу, он обязан запомнить. — Ванда Максимофф — в прошлом, — слова гаснут тихим эхо. — Ты у меня в гостях, Кецилий.

— Почему ты, не дала мне умереть? — он остался бы в плену Дормамму, вечным слугой и затворником.

— Почему? — она сплетает алые узоры, создавая картину. — Ты многое потерял, как и я, — женщина и двое детей бегают в саду, их смех раздаётся вокруг, заглушая его боль и страх. — Твоя семья и месть, — алое полотно расплывается, преображаясь в лицо человека. — Узнаёшь?

— Стрэндж, — Кецилий сжимает кулаки. — Когда я смогу увидеть их вновь? — всего одну минуту, знать, что они настоящие, просто обнять.

— Когда Камар-Тадж падёт, когда монахи захлебнутся собственной кровью, когда Верховный Маг Земли будет молить о пощаде, я верну их тебе, — Ванда наклоняется, целуя Кецилия в лоб. — Никакого снисхождения, они заплатят за нашу боль, — второй поцелуй, более продолжительный, Алая Ведьма запечатлевает на губах Кецилия. — Теперь, ты мой воин.

— Я весь в твоей власти, — маг преклоняет колено, перед своей новой хозяйкой.