Вернуть Аману Свет (джен)

Приветствую государя. Скажите, владыка, а если бы вы создали Сильмариллы, вы бы отдали их Валар?

_____________________________________

Они были равны как творцы.

Старший брат ковал наилучшие мечи, один из которых Нолофинвэ успел ощутить у своего сердца. А Нолофинвэ создал три Сильмарилла, в которые вложил не только Свет Древ, но и свою кровь и душу, после чего три дня был без сознания.

У дворца Финвэ в Тирионе (который Нолофинвэ временно занимал, пока отец был в Форменосе) стояла статуя прекрасной эльфийки, ее венец украшали Сильмариллы, и все могли смотреть на них.

...В тот момент братья стояли пред троном Манвэ, пожимая друг другу руки. Внезапно свет Древ угас. Аман погрузился в полную ужаса Тьму.

Пока все приходили в себя, раздался голос Йаванны:

— Я могу воскресить Древа, но нужна частица изначального Света, живущая в Сильмариллах.

— Ты готов пожертвовать Камни, принц Нолофинвэ? — вопросил Манвэ.

«Если я разобью их, я умру», — подумал сын Финвэ.

Впрочем, он ощущал уже близость смерти — холодное острие на том самом Совете. Был готов умереть, чтобы прекратился Непокой нолдор, но его смерть лишь усилила бы этот самый Непокой.

А сейчас... Он умрет, но Свет вернется. Нолдор и другие эльфийские народы не должны жить во мраке. «Если я виноват в Непокое, это будет искуплением. Сейчас главное — спасти то, что можно спасти», — подумал он, сделав шаг вперед.

— Я готов.

Внезапно он вспомнил: Мелькор пытался говорить с ним о Сильмариллах. После этого стало происходить что-то странное: то, что вылилось в столкновение на Совете и должно было закончиться сегодня, на великом празднике, перед троном Манвэ. Конечно, город нолдор хорошо охранялся, но...

— Тирион в опасности! — внезапно воскликнул Нолофинвэ.

Словно в подтверждение его слов, прискакал вестник:

— Мелькор побывал в Тирионе с какой-то тварью. Стража разбежалась, трое убито. Сильмариллы похищены.

Прежде чем Тулкас бросился в погоню, прозвучали слова среднего сына Финвэ:

— Клянусь отомстить Черному врагу за убитых и вернуть Аману свет!

Манвэ не желал отпускать нолдор, опасаясь, что они идут на смерть. Йаванна, Варда и Ульмо поддержали Исход.

Феанаро, жаждущий покинуть Валинор, колебался: с одной стороны, дело Валар его не касается, с другой — давно мечтал об Эндорэ. Он приказал сыновьям остаться с матерью — нечего рисковать на чужой войне.

Нолофинвэ уговорил остаться Ириссэ, а Арафинвэ, как ни просил Нэрвен, она последовала за отцом и братьями. Финвэ вернулся в Тирион править оставшимися.

И шли нолдор, благословленные Валар: меньшая часть — за Феанаро, большая — за Нолофинвэ и Арафинвэ. Ульмо же уговорил тэлери переправить войска и послал попутный ветер.

В Средиземье тем временем пробудились Эдайн. Тяжка была их жизнь и жизнь мориквэнди под слабым светом звезд, среди скудной растительности, в постоянной опасности быть похищенными и доставленными в восстановленный Мелькором-Морготом Ангбанд.

Но, несмотря на опасности, люди встретили прибывших незнакомцев с надеждой. Первым около залива Дренгист с корабля сошел Финдарато — и ему оказал почести человек по имени Бреголас. Затем на землю Эндорэ ступил Нолофинвэ, и его поприветствовал золотоволосый Марах. Когда же высадился Феанаро, его приветствовал Халдад с маленькой дочкой Халет на руках. Но тот считал, что люди — противники эльфов, и лишь спустя время понял, что и с ними можно заключать союзы.

Пока нолдор обустраивали лагерь, на них напало войско Моргота. Но свет Амана горел в глазах пришельцев, они за несколько дней разгромили орков. Феанаро с небольшим отрядом оторвался от основного войска и был атакован тремя балрогами, но ему на помощь поспешили Нолофинвэ и Арафинвэ. Так втроем они отбивались от падших Духов огня, пока им на помощь не подошел большой отряд, ведомый Финдекано и Финдарато. Балроги бежали, а израненных братьев-финвионов отнесли в наспех возведенные Палаты исцеления. Этот инцидент сплотил их, и разногласия были забыты.

...Бои сменялись краткими периодами затишья. Нолдор и их союзники — люди и синдар — многих потеряли. Пал сын Нолофинвэ — Аракано. В миссии помощи человеку погиб Финдарато. А когда Моргот выпустил из Тангородрима реки огня и следом пошло в наступление огромное орочье войско, — полегли на своих рубежах Ангарато и Айканаро.

Видя горе Арафинвэ, потерявшего сыновей, Нолофинвэ решил действовать решительно и в одиночку. Он вскочил на своего коня Рохаллора и направился к вратам Ангбанда. Его глаза пылали, как очи Валар, и орки в страхе бежали от всадника, похожего на великого Оромэ.

Подъехав к ненавистной цитадели, он воззвал:

— Трус и повелитель рабов! Выходи и сразись собственной рукой!

И Моргот вышел.

«Это конец», — подумал Нолофинвэ, пытаясь справиться с болью и подняться после третьего удара сильнейшего существа Средиземья. Его кровь смешалась с кровью Врага, силы покидали измученное тело.

И ему повезло: Моргот, ступив ногой в проделанную его боевым молотом Грондом воронку, потерял равновесие. Дело осталось за малым: пробить доспех противника в области шеи. Верный меч — тот самый, которым некогда брат угрожал брату — не подвел. Черный Враг был развоплощен.

Большинство чудовищных тварей, подпитываемых его силой, лишилось воли. Ни один из орков не посмел подойти к воину, сразившему их хозяина, несмотря на то, что победитель был изранен.

Собрав последние силы, эльф вырезал Сильмариллы из железной короны — и почувствовал, что сознание покидает его. Он бы так и остался на изрытой Грондом пылающей земле, если бы не верный конь Рохаллор.

...Вскоре корабль, подаренный Кирданом, вез братьев — Нолофинвэ и Арафинвэ — к берегам Валинора. На борту были другие раненые в боях эльфы — не только нолдор, но и синдар, которым предстояло увидеть Аман впервые.

Финдекано остался править в Хитлуме, Артаресто и Нэрвен — в Дортонионе, Феанаро — в Химринге. Разбить оставшиеся шайки Ангбанда, не являвшие собой организованной силы после развоплощения Моргота, не представляло особого труда. Но лучше пока держать Ангбанд в осаде. И в каком-то темном углу — еще после миссии, в которой принял участие Финдарато — надолго затаился Саурон.

А двум братьям предстояло привезти в Валинор добытые в неравном бою Сильмариллы.

Накануне отплытия в покои Нолофинвэ заходил Феанаро и вышел оттуда, раздосадованный непростым разговором.

...И вот Валар и эльфы — в основном, нолдор — вышли на берег встречать победителей.

Если при отплытии Нолофинвэ был занесен на борт с помощью Арафинвэ и Турукано, то теперь он сошел самостоятельно: морской воздух и осознание, что Враг повержен, сделали свое дело. Каждый шаг причинял боль, сквозь повязки и одежду проступала кровь (победа далась нелегко), но финвиону было важно лично отдать Сильмариллы Йаванне.

И вот он подходит к Валиэ, протягивая... два Сильмарилла.

— Я рада приветствовать тебя, сын Финвэ, и благодарю, — произнесла Варда, стоящая рядом с Йаванной. — Но позволь спросить, где же третий Камень?

— О, Владычица звезд! Третий Сильмарилл был освобожден из-под власти Моринготто раньше, чем мне удалось сразиться с ним.

— Подтверждаю, — сказал Намо. — На гобеленах моей супруги эта история была изображена. Прекраснейшая из эрухини — Лутиэн и ее возлюбленный, человек по имени Берен при помощи Финдарато пробрались в цитадель Мелькора и забрали у него один из Камней. Теперь эта влюбленная пара за пределами нашего мира, а Камень, видимо, остался там, за Морем.

— Передо мной стоял выбор, — ответил Нолофинвэ, — или решиться на братоубийственную войну, или вернуться лишь с двумя Сильмариллами. Я отказался от идеи убить себе подобных, тем более — союзников.

Он не уточнил, что атаковать Дориат после отказа Тингола предложил ему Феанаро, говоря, что могущество всех трех братьев позволило бы преодолеть Завесу Мелиан. В противном случае брат предсказывал ему гнев Валар. Не упомянул Нолофинвэ и о том, что взял с брата обещание не марать руки эльфийской кровью.

— Возможно, — добавил эльф, — двух Камней будет достаточно для восстановления Древ.

Валар долго обменивались мыслями. Нолофинвэ обнимал мать, отца, супругу, скрывая, что каждое объятие отзывается болью в переломанных ребрах.

Наконец, его позвал Манвэ:

— Есть способ вернуть жизнь Древам с помощью двух Сильмариллов, но для этого потребуется кровь их создателя.

— Я согласен.

— Ты не понял, сын Финвэ. Потребуется вся кровь. Кроме того, ты должен отдать все силы своей fea, желая, чтобы Древа воскресли, потому на скорое возвращение из Чертогов рассчитывать не приходится.

— Я в самом начале готов был заплатить жизнью. Думал, что, отдав Сильмариллы, умру. Теперь чувствую, что смог бы пережить потерю. Второй раз я прощался с жизнью, идя к вратам Ангамандо, и лишь удача позволила победить. Я поклялся вернуть Свет Аману и готов исполнить Клятву.

— Можем ли мы требовать от Нолофинвэ такой ужасной платы? — вопросила Ниэнна.

— Если бы мы имели еще капельку изначального Света, эта жертва не понадобилась бы, — печально сказала Йаванна.

— Но, возможно, у принца будут пожелания, которые мы могли бы исполнить, прежде чем примем его жертву?

— Да, — ответил Нолофинвэ. — На войне пало много эльфов. Прошу вернуть их к жизни.

— Мы учтем твою просьбу, — молвил Намо, — однако многие пока нуждаются в исцелении. А твой племянник Айканаро пожелал остаться в Чертогах до конца мира, ибо не суждено ему воссоединиться со смертной возлюбленной.

— Можно ли вернуть ее из-за кругов мира и даровать ей судьбу эльдар?

— Я обращусь к Эру, — пообещал Манвэ.

— Также прошу, если удастся воскресить Древа, даровать Средиземью часть их Света. Живущие там люди и эльфы не должны пребывать во Тьме.

— Мы сделаем это! — заверила Варда. — Отправим плоды Древ на небесных ладьях. Они будут светить над Средиземьем.

…Финвэ пытался утешить рыдающих Индис и Анайрэ, а сыну сказал: "Я горжусь тобой".

Арафинвэ, прощаясь с братом, спросил:

— Не жалеешь, что не послушал Феанаро?

— Нет. Лучше заплатить своей кровью, чем кровью сородичей. И если бы я последовал его совету, изначальный свет оказался бы запятнан кровью.

Нолофинвэ пошел следом за Йаванной, Вардой и Ниэнной — воскрешать Древа. Когда он взобрался на холм, где стояли они, давно засохшие и безжизненные — не пришлось даже резать вены: достаточно сорвать повязки с ран, полученных в битве с Морготом.

И вот Аман озарил Свет — тот мягкий, чудесный Свет Тельпериона и Лаурелин, о котором эльдар помнили всегда. Только Ниэнна дала волю слезам.

Умирая, Нолофинвэ был счастлив. Клятва исполнена, его народ будет жить в Свете, и к тому же он услышал от отца слова, о которых мечтал всю жизнь. «Может, и Сильмарилл, оставшийся в Средиземье, еще принесет пользу Арде», — такой была его последняя мысль. Лицо озарила прощальная улыбка.

Его похоронили под возрожденными Деревьями. Тельперион и Лаурелин роняли слезы-росу, и Свет над Аманом в тот день был чище и ярче, чем прежде. Так в Изначальный свет, вдохновленный Эру Единым и созданный песней Йаванны и Ниэнны, вплелась прекрасная fea эльфа, отдавшего всё ради спасения Двух Древ.

А Сильмариллу, который остался в Средиземье, предстояла нелегкая судьба. Охотников за ним оказалось больше, чем предполагал Тингол. Переходя из рук в руки, он все же попал к отважному мореходу, который отвез его в Валинор. Он стал Звездой Надежды для всех народов — не только Амана, но и Средиземья. Земли, над которой воссияли новые светила — Анар и Исиль.