Сказка моей жизни -2 (гет)

С самого утра в доме царила суета. Дора и Андромеда прибирали и готовили праздничный ужин. По дому распространялись обалденные запахи, но на кухню меня не пустили.

Елку мы нарядили вчера вечером, и наутро Тедди ждал сюрприз. Наш мальчик с минуту стоял завороженный перед наряженной красавицей, а потом началось… В первые же пять минут было разбито несколько игрушек, я едва успевал их чинить. Думаю, в семьях, где есть маленькие дети «Репаро» — довольно популярное заклятие, а в семье, где есть маленький ребенок и моя Дора, это заклятие самое необходимое. Мы используем его по несколько раз на день. Я попытался отвлечь внимание Тедди от елки и предложил ему полетать на его метле. Но не тут-то было: мальчишка постоянно пикировал на разряженное дерево. Пришлось метлу забрать. От греха подальше я отвел Тедди в другую комнату, но он устроил такой концерт, требуя вернуть его обратно! И я принял единственно верное решение: оградил елку защищающим заклятием. Теперь мой маленький агрессор мог только смотреть на зеленую красавицу, но подойти возможности у него не было.

Я еще раз пробую проникнуть на кухню, но на двери наложены чары небеспокойства. Я беру Тедди под мышку и шагаю в камин в гостиной. Выхожу я в столовой моего дома на площади Гримо. Тедди любит бывать здесь: я разрешаю ему везде лазить и все трогать, Кричер всегда встречает нас чем-то вкусненьким. Мы располагаемся на пушистом ковре у камина, тут же расставляем фрукты, печенье, пирожки и кувшин с соком. Я читаю Тедди сказки и вдруг замечаю, что глазки его слипаются, и он засыпает прямо у меня под боком. Я обнимаю его и чувствую, что меня тоже сморило…

Я просыпаюсь от того, что он толкает меня в бок.

— Папа! — Тедди показывает на камин: оттуда выглядывает голова Доры.

— Гарри! Возвращайтесь домой. Скоро придут гости, — зовет она нас.

Я беру Тедди на руки и шагаю в камин.

* * *

Уже вечер. Вот-вот придут Уизли. Я сижу в нашей спальне. В руках у меня маленькая бархатная коробочка. Еще несколько недель назад я купил кольцо, долго думал, когда же сделать этот ответственный шаг и решил — на Рождество. Я очень волнуюсь. Нет, не потому, что я сомневаюсь, я уже давно все решил. Я боюсь, что Дора может отказать. Хотя, десять дней назад произошло кое-что, что дало мне надежду: Дора наконец-то сказала, что любит меня.

Я слышу, как хлопнула входная дверь: уже пришли гости, но я все еще не спешу. Примет ли Дора мое предложение? То, что мы живем вместе, еще не дает гарантии. Я кручу в пальцах кольцо, оно тоненькое, изящное… Я специально выбирал такое, чтобы оно не очень бросалось в глаза. Дора не любит тяжелые украшения. Я представляю, как оно будет смотреться на ее пальчике. Только, захочет ли она его надеть? Я вспоминаю, что кольцо Ремуса она сняла совсем недавно: после Италии.

Дора входит в комнату, я быстро закрываю коробочку и прячу ее под подушку. Я любуюсь ею, она так красива! На ней облегающее фигуру изумрудного цвета платье. Глаза она себе тоже сегодня сделала зелеными, как у меня. Дора достала из шкатулки цепочку.

— Гарри, помоги застегнуть, пожалуйста!

Я подхожу к ней, она стоит ко мне спиной, на шее ее вьются розовые кудряшки. Я прикасаюсь к ним губами. В зеркале напротив я вижу ее улыбку и закрытые от удовольствия глаза. Я становлюсь смелее, целую ее обнаженные плечи, спину…

— Гарри, — тихим голосом говорит она, — внизу ждут гости…

Я поворачиваю ее к себе. Какой гладкий шелк ее платья, он так и скользит между моими пальцами. Я наступаю на Дору, она отходит пока не упирается спиной в стену.

— Все, теперь не убежишь, моя хорошая…

А она и не спешит убегать. Я провожу рукой по ее бедру, немного приподнимаю ее…

— О, Гарри… — шепчет она. Руки ее обвивают мою шею. Прическа ее немного растрепалась, лицо раскраснелось, на верхней губе выступили капельки пота… Вдруг, мы слышим голос миссис Тонкс.

— Дора! Гарри! Гости вас заждались!

Слышится громкий смех Билла.

Я на секунду останавливаюсь, но потом хитро подмигиваю Доре и продолжаю. Она судорожно обхватывает меня ногами, прижимаясь еще ближе, закусывает губу, чтобы сдержать стон… Дора, счастье мое! Я припадаю губами к ее шее. Через несколько секунд я аккуратно опускаю ее на пол. Она приводит в порядок свою одежду и прическу, бросает на меня сердитый взгляд.

— Гарри! Ты еще не готов!

Я, действительно, все еще стою в расстегнутой рубашке. Дора помогает мне застегнуть ее, завязывает галстук и пробует привести в порядок мои волосы. Надо сказать, со временем движения ее стали более ловкими, уверенными, она теперь меньше роняет и разбивает, и в бытовой магии она достигла некоторых успехов, во всяком случае — галстук завязывает она превосходно! Довольная моим внешним видом, она берет меня за руку, и мы идем к гостям.

Внизу нас уже ждут Андромеда, Билл и Флер Уизли и наши малыши. Елка для них по-прежнему недоступна, и они издалека любуются ею. Мы ужинаем, болтаем о том, о сем. Я вдруг вспоминаю, что Флер с нового года собиралась идти на работу.

— Ты уже сообщила в банке, что выходишь на работу? — спрашиваю я.

Она почему-то смущается, опускает глаза. Бил тоже слегка краснеет.

— Флер не пойдет на работу, — говорит он, — во всяком случае, в следующем году.

Мы удивленно переглядываемся. Флер замечает это и объясняет.

— У нас с Биллом будет ребенок. Так что работу придется пока отложить.

— Вы — молодцы, — неожиданно говорит миссис Тонкс, — я очень за вас рада! Поздравляю!

Я вижу, как Флер улыбается Биллу, он же нежно обнимает жену за талию и поглаживает живот, который пока еще не выделяется.

Я тоже поздравляю Билла и Флер. Почему Дора ничего не говорит? Я пытаюсь поймать ее взгляд, но она опускает глаза.

Гости расходятся поздним вечером. Дора укладывает Тедди спать, а я иду в нашу спальню. Через несколько минут приходит она. Я понимаю — вот он наступил, момент, которого я ждал. Я подхожу к Доре, беру ее за руку.

— Дора, я хочу тебе что-то сказать.

В этот же момент она произносит аналогичную фразу.

Мы смеемся.

-Может, мы хотим сказать друг другу одно и то же? — предполагаю я.

— Нет, — почему-то грустно говорит она, — то, что я сейчас скажу, ты не скажешь никогда.

Я заинтригован, но она отказывается говорить, уступая мне первенство. Ну что ж, я начинаю.

— Дора, я очень люблю тебя, — говорю я. Она выжидательно смотрит на меня. Ну да, для нее это не новость. — Я хочу быть с тобой, Дора.

Мерлин! Что я несу? Почему не сказать сразу? Зачем это вступление? Я набираю полную грудь воздуха.

— Дора! Я хочу, чтобы ты стала моей женой!

Тут я соображаю, что настал момент достать кольцо, но оно валяется где-то под подушкой. Я бросаюсь к кровати, Дора удивленно смотрит на меня. Наконец, я нахожу коробочку, дрожащими руками открываю ее и вынимаю кольцо. Я хочу надеть его на палец Доры, но не спешу, я жду, когда она сама подаст мне руку. Она переводит взгляд с кольца на меня.

— Гарри, — дрожащим голосом говорит она, — ты действительно этого хочешь?

— Хочу, очень хочу! — отвечаю я. Неужели она сомневается в том, что стала для меня единственной и самой главной женщиной в жизни? — Дора, я хочу, чтобы ты была со мной всегда. Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка. Я хочу состариться с тобой.

Я слышу, как пульсирует кровь у меня в висках, я, затаив дыхание, жду ответа. Она поднимает руку, легонько проводит по моей щеке.

— Да, Гарри, я стану твоей женой, — она прячет лицо у меня на груди. А я подхватываю на руки свою будущую жену и несу к кровати.

Мы уже почти засыпаем, как я вдруг вспоминаю.

— Дора! Ты ведь тоже хотела мне что-то сказать.

Она молчит, как будто подбирает слова.

— Гарри... я беременна…

Я, обалдевший, смотрю на нее. Беременна! Каких-то пару часов назад я, глядя на Билла, завидовал тому, что у него будет ребенок, а теперь, оказывается, что и у меня тоже! Я не знаю, что мне делать с этим счастьем.

— Дора, — наконец ко мне возвращается дар речи, — это так хорошо! Так здорово! У нас будет ребенок!

Я прижимаю ее к себе. Теперь понятно, почему она так вела себя за столом. Бедная моя девочка, она не решалась сказать мне об этом! Мне вдруг срочно захотелось увидеть ее живот. Я откидываю одеяло и поднимаю ее ночную сорочку. Я прекрасно понимаю, что за те несколько минут, что прошли с того момента, как я видел ее живот, он нисколько не изменился, но я все равно хочу. Дора смеется, пытается стянуть сорочку вниз, но я не даю.

— Гарри, срок очень маленький. Он вырастет еще нескоро…

Но я все равно с восхищением смотрю на живот моей любимой, поглаживаю его.

— Он здесь? — спрашиваю я, держа ладонь на середине. Она передвигает мою руку ниже.

— Вот здесь.

Я наклоняюсь и целую это место. Мне кажется, что я целую своего ребенка.

* * *

Свадьба будет через месяц. Дора хочет, чтобы все было скромно, да и мне в принципе достаточно было бы простой церемонии, но я настаиваю на пышной свадьбе. Мне кажется, каждая девушка мечтает о красивом белом платье, торжественной церемонии и большом количестве гостей. Первая свадьба Доры была более чем скромна: начиналась война, родители Доры были против ее замужества, и к тому же Ремус был очень стеснен в средствах. А сейчас я хочу, чтобы она получила все: и платье, и гостей, и торжество.

И вот он настал — день нашей свадьбы. Все собрались в моем доме на площади Гримо. Я настоял, чтобы свадьба состоялась здесь: дом Тонксов слишком мал для такого количества гостей, а праздновать свою свадьбу в чужом доме, я не хочу. Мне, правда, пришлось потратить время, чтобы уговорить Дору, она не очень любит этот дом. Но я пообещал ей, что брачную ночь мы проведем в другом месте. С помощью Кричера и моих друзей я украсил дом, он стал менее угрюмым, более светлым. Кричер и несколько хогвортских домовых эльфов под руководством миссис Уизли приготовили великолепный обед.

Гости уже стали собираться, а моей невесты все еще нет. Я поднимаюсь в ее комнату — она сидит перед зеркалом за туалетным столиком.

— А я уж испугался, что ты сбежала, — я подхожу к ней. Как она красива!

— Гарри, — говорит она, — тебе нельзя видеть меня в платье до свадьбы! Это — неправильно!

Мне смешно.

— А ничего, что я видел тебя без платья? — потом добавляю, — Дора, мы все делаем неправильно: сначала стали жить вместе, зачали ребенка и, только потом женимся. Думаю, платьем мы уже ничего не испортим.

Она густо краснеет. Обожаю вгонять ее в краску!

— Тебе помочь, любимая?

— Не надо, я готова, — отвечает она, — уже пора?

— У нас есть еще несколько минут, — отвечаю я и целую ее плечо.

— Гарри, не надо, — просит она.

Но я продолжаю целовать, я знаю, что ей приятно.

— Гарри, ты помнешь мне платье и испортишь прическу, — предупреждает она.

— Мы потом все исправим, — я провожу языком по ее шее.

Дора решительно встает.

— Гарри! Не будь ребенком, подожди до вечера.

— Хорошо, — усмехнувшись, говорю я и, наклонившись к ее уху, шепчу, — только вечером не спеши снимать платье.

Она тоже усмехается.

— Ты предпочитаешь сделать это сам?

— Да, и причем не сразу.

Мы спускаемся в гостиную. Она увеличена в несколько раз, чтоб вместить всех наших гостей. Здесь и самые близкие друзья, и мои одногруппники, и Дорины коллеги по аврорату, и все выжившие члены Ордена Фенкса. Единственные, кому мы запретили приходить, это журналисты, я пресытился общением с ними еще в первые месяцы после войны. Наши друзья приветливо здороваются с нами. Подходит мистер Уизли и говорит, что можно начинать. У Доры нет отца, поэтому некому вести ее к алтарю, и мы решаем, что ничего не будет страшного, если мы пойдем вместе. Дора кого-то ищет глазами.

— Где Тедди?

Я тоже оглядываюсь. Где наш малыш? И тут миссис Уизли выводит пару, которая затмевает даже нас с Дорой. Маленькая Виктория, которая, едва научилась ходить, в розовом платьице, с маленькими розовыми цветами в рыжих волосах, и наш Тедди, в смокинге и в галстуке. Все с умилением смотрят на малышей, а они сначала постояли, взявшись за ручки, но увидев своих мам, тут же потопали в разные стороны.

— Мальчик мой, — Дора подхватила сына на руки, отошла в сторону и о чем-то стала с ним говорить. Я сначала хотел присоединиться к ним, но подумав, не стал. Мне кажется, Дора хочет побыть наедине с сыном перед таким важным событием. Тедди положил головку на плечо матери и внимательно ее слушает. Я, немного подождав, подхожу к ним, обнимаю их обоих.

— Вы — мои дорогие, мои самые любимые, самые родные…

Андромеда подходит к нам и забирает Тедди, а я беру Дору за руку и веду к алтарю.

По залу кружат пары. Моя Дора танцует с мистером Уизли. Я приглашаю миссис Тонкс. Моя теща отменно танцует, двигается так легко, не то, что я, как медведь какой-то. Я в очередной раз наступаю ей на ногу, извиняюсь, а она смеется.

— Ничего, Гарри, не волнуйся так. Должен же у тебя быть хоть какой-то недостаток.

Я смеюсь в ответ, смотрю на Дору и вдруг решаюсь.

— Как вы думаете, никто не обидится, если мы с Дорой исчезнем?

— Уверена, никто и не заметит.

Мы делаем еще пару кругов и оказываемся радом с Дорой.

— Мистер Уизли, — говорю я, — меняемся партнершами.

Он берет за руку Андромеду, а я обнимаю мою молодую жену и мы апарируем.

Мы оказываемся в месте, которое я специально подготовил заранее. Это — маленький остров у берегов Испании, там есть небольшое бунгало, где мы и проведем наш медовый месяц. Я взял в аренду весь остров, и теперь мы здесь совершенно одни.

— Где мы? — спрашивает Дора, — в Италии?

— Нет, но, если ты хочешь, можем отправиться туда.

Она прижимается ко мне.

— Мне все равно. Главное — с тобой.

Я беру на руки свою юную жену и вхожу в дом, укладываю ее на кровать.

— Здравствуйте, миссис Поттер! — я ложусь рядом с ней. Она улыбается, гладит меня по щеке.

Я целую ее… провожу рукой по ее ножке, одетой в ажурный чулок… натыкаюсь на подвязку.

— Я же должен был ее снять зубами! — вспоминаю я.

Дора смеется.

— А я не кинула букет невесты.

Мы вместе смеемся.

— Думаю, без нас разберутся. Я же говорил, что у нас все неправильно.

Я продолжаю ласкать ее, по телу ее пробегает дрожь… Я стягиваю лиф ее платья и обнажаю грудь, припадаю губами к ее груди. Она зарывается пальцами мне в волосы… Я опускаюсь с кровати и сажусь на колени напротив нее… Дора стонет и изгибается под моими ласками…

— Гарри… любимый… — слышу я ее крик.

Я ложусь рядом с ней.

— Как вы себя чувствуете, миссис Поттер?

Она смотрит на меня затуманенным взглядом, гладит мое лицо, я ловлю ее пальцы губами. Немного отдохнув, она поворачивается ко мне, ее руки гладят мне живот, вытаскивают мою рубашку из штанов… Я помогаю ей. Она наклоняется и целует меня. Я глажу ее по голове, задеваю какую-то шпильку, и ее волосы рассыпаются. Они щекочут мне живот. Теперь настала моя очередь стонать и изгибаться от удовольствия. Дора знает, как сделать мне приятное… Я притягиваю ее к себе, целую ее губы.

— Любимая моя… счастье мое…

Мы так и лежим, обнявшись, и вдруг Дора начинает хохотать. Я удивленно смотрю на нее.

— Гарри, — заходится она от смеха, — может, ты все-таки снимешь галстук?

Мне тоже очень смешно. Я снимаю галстук, рубашку, брюки. Дора пытается нащупать застежку своего платья, но я останавливаю ее.

— Не спеши, пожалуйста, я же сказал, что сделаю это сам… и не сразу…

Наш медовый месяц длится всего неделю. Дора очень скучает по Тедди, меня и Дору ждет наша работа. Мы возвращаемся домой.

Наступило Рождество. Моя семья, как и любая другая, ждала этого праздника, этого чуда… Для моего Тедди это второе Рождество, но первого он не помнит, поэтому разряженную елку видит, как будто впервые и необычайно радуется ей.

Кроме того, это наш первый праздник с Гарри. Гарри… Мне очень хорошо с ним. Я полюбила его, как может полюбить женщина. Он тоже любит меня, я знаю это наверняка. Мы живем вместе уже несколько месяцев. Мой сын называет его папой, и это неудивительно: Гарри любит Тедди и заботится о нем. Ремуса Тедди совсем не помнит, поэтому мужчину, который всегда рядом и всегда готов прийти на помощь, воспринимает, как своего отца.

В последние дни я нахожусь в большой растерянности: дело в том, что я — беременна. Это выяснилось совсем недавно — пару дней назад. Я не решаюсь сказать об этом Гарри, я не знаю, как он воспримет новость. Уверена, Гарри будет хорошим отцом, но ведь он еще такой юный. Я не хочу его привязывать к себе, тем более ребенком. Я долго не хотела огласки наших с ним отношений, не соглашалась на переезд к нему, давая этим ему шанс прекратить их как только он захочет, потому что была уверена, что это ненадолго. Нет, я не сомневалась в чувствах Гарри, но мне казалось, что они пройдут в скором времени. Я считала, что это просто влюбленность. Но он сам переехал ко мне и окружил меня такой любовью и лаской, что очень скоро я поняла, что не могу без него больше, что он стал частью моей жизни. А теперь мне страшно: я боюсь, что Гарри не готов еще стать отцом, что моя беременность может оттолкнуть его. Я понимаю, что не имею права скрывать от него, и решаю сказать обо всем сразу после праздника. А там будь что будет: если Гарри уйдет — я не буду его удерживать, но ребенка все равно оставлю — я не откажусь от ребенка от своего любимого мужчины.

Уже вечер, вот-вот придут гости. Все давно готово: стол накрыт, мы с мамой и Тедди сидим в гостиной, только Гарри почему-то еще возится в спальне. Слышится стук в дверь — это пришли Билл и Флер. Я вдруг обнаруживаю, что забыла надеть цепочку, и бегу наверх. Гарри сидит на кровати, рубашка его еще не застегнута, галстук валятся тут же рядом. Я подхожу к туалетному столику и достаю из шкатулки цепочку.

— Гарри, помоги, пожалуйста.

Он подходит сзади и застегивает цепочку. Пальцы его такие теплые, нежные… Он гладит мою шею, целует ее…

— Гарри, внизу ждут гости, — говорю я, а сама хочу, чтобы он продолжал. Он понимает меня без слов, а я закрываю глаза от удовольствия. Гарри поворачивает меня к себе, его руки скользят по моему телу. Он наступает на меня, я отхожу и упираюсь спиной в стену.

— Теперь не убежишь, моя хорошая, — шепчет он мне на ухо.

А я и не собираюсь никуда убегать, и мне все равно, что внизу ждут гости, я хочу быть с ним. Гарри проводит рукой по моему бедру и легко приподнимает меня. Я с радостью отдаюсь ему, кто знает — вдруг в последний раз? Я ощущаю его руки на своем теле, его губы… я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось… Я так люблю тебя, Гарри!

Мы спускаемся вниз к нашим гостям. Как же я счастлива, что у меня такая семья, такие друзья! Мы весело беседуем, обмениваемся подарками, играем с нашими малышами. И тут Билл огорошивает нас новостью: у них с Флер скоро будет второй ребенок! Мама и Гарри их радостно поздравляют, а у меня комок в горле. Мне хочется кричать: я тоже беременна, у меня тоже будет ребенок! Но я молчу.

Гости уже ушли, я уложила Тедди и возвращаюсь в спальню. Гарри еще не раздет, сидит и ждет меня. Вот и все: настало время… Я подхожу к нему.

— Гарри, я хочу тебе кое-что сказать.

Он произносит те же слова одновременно со мной. Было бы смешно, если бы я так не волновалась. Мы долго спорим, кому говорить первым. Я немного трушу, поэтому настаиваю, чтобы он начинал. Он говорит о том, что любит меня. Но я это и так знаю! Он хочет быть со мной. Но ведь мы и так вместе!

— Дора, я хочу, чтобы ты стала моей женой, — продолжает он, а я не верю своим ушам.

— Гарри, ты действительно этого хочешь? — удивленно спрашиваю я.

А он говорит, что хочет, чтобы я родила ему ребенка, он хочет состариться вместе со мной…

И я соглашаюсь. А что тут удивительного? Мы любим друг друга, нам хочется быть вместе и у нас будет ребенок.

* * *

Мне не нужна пышная свадьба, но Гарри настаивает. Он хочет, чтобы было все как положено: торжественная церемония, много гостей, огромный торт… Он купил мне дорогущее платье. Я категорически отказываюсь его надевать — вдруг испачкаю? С меня станется…а оно стоит целое состояние! Но Гарри только смеется.

— Я хочу, чтобы у тебя все было, — он ласково смотрит на меня. Только он умеет так смотреть!

Он настаивает на том, чтобы церемония была в его доме на площади Гримо. Я понимаю, что он прав: дом большой, там поместятся все бесчисленные гости, которых он пригласил, и я, немного поупрямившись, соглашаюсь. Единственное, на что я не соглашусь — это остаться там на ночь, но на этот счет, я догадываюсь, у Гарри другие планы.

Месяц пролетел очень быстро. Я сижу в отведенной мне комнате, уже совсем готова, но не спешу. Я вспоминаю мою первую свадьбу. Она была очень скромной: незадолго до этого мы похоронили Дамблдора, начиналась война, мы с Ремусом были очень стеснены в средствах, и потом, мои родители были против нашего брака. У нас с Ремусом даже дома своего не было, мы тогда снимали квартиру в Лондоне, поэтому церемония была в Норе у Уизли. Присутствовали только члены этого семейства и Муди, мама с папой не пришли, они были очень сердиты на меня. Потом, правда, моя мама смогла поладить с Ремусом, они даже подружились.

Мои воспоминания прерывает Гарри. Я сижу перед зеркалом, он подходит ко мне сзади.

— Ты готова, любимая?

Я задумчиво смотрю на свое отражение в зеркале.

— Может, мне сменить цвет волос? Как смотришь, если я стану блондинкой?

Он наклоняется ко мне.

— Не надо, ты мне нравишься такой, какая ты есть, — я чувствую прикосновение его губ на своем плече. Мне хочется махнуть рукой на все и остаться здесь с ним, но я встаю.

— Гарри, потерпи до вечера!

И мы спускаемся вниз, взявшись за руки, входим в зал. Взоры наших гостей обращены к нам. Я не вижу среди них моего сына.

— А где Тедди? — оглядываюсь я.

Через несколько минут, я стану женой Гарри Поттера, и Нимфадора Люпин перестанет существовать, но перед этим я вдруг захотела еще раз обнять своего мальчика. Молли Уизли выводит в центр Тедди и Викки Уизли, они очаровательны! Мой малыш подбегает ко мне, я подхватываю его на руки и отхожу к окну. Он с интересом разглядывает мои украшения, трогает их.

— Тедди, — начинаю я, — твой папа, Ремус Люпин, он приходит к тебе во сне?

Мой малыш молчит, он еще очень плохо разговаривает, но, я уверена, все понимает.

— Передай ему, сынок, что я очень любила его. Он всегда будет частью моей жизни, и я благодарна ему за все… А ты, Тедди, мой сын, мой первенец, и всегда им останешься…

Мой сыночек положил головку мне на плечо и внимательно слушает меня. Подходит Гарри, он обнимает нас, и я знаю, что с ним я буду счастлива. Мама забирает у меня Тедди, а Гарри берет за руку и ведет к алтарю.

Распорядитель — тот же колдун, что вел мою первую свадьбу и свадьбу Билла Уизли, наверное, он переженил всех наших знакомых.

— Согласен ли ты, Гарри Джеймс Поттер, взять в жены присутствующую здесь Нимфадору Анджелу Люпин?

— Да, — твердым голосом отвечает Гарри.

— Согласна ли ты, Нимфадора Анджела Люпин, взять в мужья присутствующего здесь Гарри Джеймса Поттера?

В последний раз называют меня моим прежним именем.

— Да, — говорю я, но от волнения мой голос осип и его не слышно. Я вынуждена прокашляться и тогда громко и четко еще раз говорю, — да, я согласна!

Гарри понимающе мне улыбается и поглаживает мне руку.

— Объявляю вас мужем и женой! — слышу я голос распорядителя, он взмахивает своей палочкой, с нее слетает дождь из золотистых звезд и окутывает нас. Вот, свершилось: я — миссис Поттер! Я прислушиваюсь к своим ощущениям — ничего не изменилось: как я любила Гарри час назад, так люблю и сейчас. Я смотрю на моего новоиспеченного мужа, похоже, у него такие же ощущения. К нам выстраивается длинная очередь из желающих нас поздравить. Тут и многочисленное семейство Уизли, и друзья Гарри по школе и академии, мои коллеги, наши товарищи по Ордену Феникса, преподаватели Хогвартса… Все они нам улыбаются, радуются за нас. Подходит Джинни Уизли. Я очень нервничаю — еще недавно Джинни была девушкой Гарри, и я немного чувствую себя виноватой перед ней. Но она абсолютно искренне поздравляет нас, видно, что не держит на нас зла. Рядом с ней стоит высокий видный блондин, и я понимаю, что все хорошо.

И тут меня осеняет: я знаю, зачем нужна эта свадьба! Она нужна для того, чтобы все наши друзья и близкие порадовались вместе с нами! Мы с Гарри выходим в центр круга, звучит красивая музыка, мы танцуем. У Гарри плохо получается, но меня это не смущает, все равно, мой муж — самый лучший!

Мы переносимся с ним в какое-то волшебное место. Я так понимаю, именно туда, где мы проведем наш медовый месяц. Все мне здесь напоминает Италию. Но это не Италия. Хотя какая мне разница? Главное, что мой любимый со мной.

Гарри такой нежный, внимательный, любящий… Его ласки сводят меня с ума… Мы совершенно одни на этом острове и можем позволить себе все, что хотим: мы гуляем по пляжу обнаженные, и никто нас не беспокоит.

Солнце нырнуло в океан, но небо еще розовое.

— Вернемся в дом? — спрашиваю я Гарри.

— Давай останемся здесь, — предлагает он, выколдовывает одеяло и подушки. Мы располагаемся прямо на пляже. Нежно плещутся волны… И нет больше отдельно Гарри и Доры, есть мы — одно целое. Я бесконечно благодарна судьбе, что подарила мне такое счастье: быть любимой и дарить свою любовь.

Через неделю мы возвращаемся домой — нас ждут наш сын и работа.

Я и предположить не могла, что Гарри так будет ждать нашего ребенка. Он хотел объявить о моей беременности еще на свадьбе, но я попросила его не делать этого. Пусть это останется нашим секретом до поры до времени. Знают об этом только Гарри, мама и я, и, может быть, Тедди. Он не очень разговорчив, и Гарри, я недавно заметила, пользуется этим и доверяет ему свои секреты. Как я узнала? Недавно моя мама назвали Тедди — малыш, а он так важно говорит.

— Я — не малыш! Малыш — у мамы в животике! А я — старший брат!

Кто ему мог об этом сказать? Только Гарри!

Он ждет не дождется, когда, наконец, будет заметен мой живот. Каждый день он рассматривает меня.

— Дора, уже видно! Честное слово!

Я смеюсь.

— Гарри, если бы живот увеличился, я бы почувствовала это по одежде.

Он сокрушенно вздыхает.

Но через несколько недель я вынуждена согласиться с ним: пояс моих брюк уже не сходится и мне приходится трансфигурировать их. И тут на Гарри находит: он настаивает, чтобы я оставила работу.

— Нет, Гарри, — решительно отказываюсь я, — беременность — не болезнь! Я себя отлично чувствую и буду работать до тех пор, пока смогу. Между прочим, в мою первую беременность я даже летала. Помнишь — семь Поттеров?

Гарри ошарашено смотрит на меня.

— Если честно, я тогда еще об этом не знала, — поясняю я, — не знаю, что бы я делала, если бы было уже ясно…

— Думаю, ты бы не участвовала, — предполагает Гарри.

Я соглашаюсь с ним.

Я никогда не рассказывала ему о моей второй беременности — не хочу его пугать. Может, когда-нибудь я расскажу ему о том, что после боя за Хогвартс я потеряла ребенка, но сейчас не буду. Он и так слишком озабочен моим состоянием.

Гарри взял себе за правило — перед сном он поглаживает мой живот и разговаривает с малышом. А наш ребенок как будто в ответ ему ворочается и сучит ручками и ножками.

* * *

Я сижу одна в гостиной и вяжу маленькие носочки моему будущему ребенку. Гарри на работе, мама возится в своем цветнике, а Тедди пачкается рядом с ней. Я тяжело вздыхаю и потираю поясницу, она ноет с самого утра. Я ощущаю, как тянет у меня внизу живота. Меня это беспокоит — ведь еще рано, я жду родов только через две недели. Может, пройтись, и станет легче? Я тяжело встаю и вдруг чувствую, как что-то внутри меня лопает, и по ногам бежит жидкость. Воды!

— Мама! — истошно кричу я.

Моя мать влетает в комнату.

— Мама, я рожаю…

Подняться в свою комнату я уже не смогу и укладываюсь прямо в гостиной на диване. Мама бросает в камин горсть поршка-флу, засовывает голову и зовет Молли Уизли. Через несколько секунд в комнате появляется мама Билла и еще шестерых детей. Она несомненно имеет опыт в этом деле. Я оглядываюсь.

— А где Тедди?

— Не беспокойся, он в моей комнате, — отвечает мама. Вместе с Молли она начинает готовить все к родам. Схватки становятся все более и более частыми. Я сжимаю зубы.

— Кричи, девочка, кричи, — говорит мне Молли.

Я громко кричу, но понимаю, что облегчения мне это не приносит, и снова сцепляю зубы.

— Все будет хорошо, — приговаривает мама, — не в первый же раз…

Да, не в первый, но в этот раз все идет абсолютно иначе и мне страшно.

Немного отпускает… Я поворачиваю голову и в дверях вижу моего сына.

— Тедди, — едва шевеля губами, говорю я.

Мама и Молли оборачиваются к двери. Последняя подходит к моему мальчику, берет его за руку и решительно ведет из комнаты, но Тедди выворачивается.

— Пусти! — он подбегает ко мне, обнимает меня, — мамочка!

Мама приказывает ему выйти, но сын еще крепче обнимает меня.

Опять начинаются схватки, и мама с Молли забывают о Тедди. Я крепко держу сынишку за руки, чтобы он не видел, что делается у него за спиной. Отпускает…

— Тедди, — пытаюсь я отвлечь сына и отвлечься сама, — расскажи мне что-нибудь.

— Что? — спрашивает мальчик.

— Ну, что-нибудь… Что тебе снится?

Мой сын морщит лобик.

— Волк, — подумав, говорит он.

— Волк? Здорово! — отвечаю я, — а какой он?

— Большой и лохматый… — рассказывает Тедди, — он говорит, что любит меня…

Я смеюсь.

— Конечно, любит… А ты?

— И я его люблю…

Меня снова сковывает сильная боль. Что-то не так… Тедди родился как-то быстрее, легче…

Я слышу, как мама и Молли шепотом переговариваются. Я улавливаю обрывки фраз: «Воды давно отошли… слишком крупный… может задохнуться…»

Я начинаю паниковать.

Молли исчезает в камине и вскоре возвращается.

— Мадам Помфри нет в школе. Еще лето, каникулы, она взяла отпуск… Но Миневра пообещала ее отыскать.

Я смотрю перед собой и cквозь слезы вижу светло-карие почти янтарные глаза.

— Помоги мне, — прошу я непонятно кого, — я не могу потерять и этого ребенка…

— Я помогу тебе, — слышу я знакомый голос.

Схватки начинаются снова. Я чувствую режущую боль в промежности… и, вдруг, настает облегчение. Я тяжело дышу. Прямо надо мной встревоженное лицо сына.

— Мамочка, тебе уже не больно?

— Нет… не больно… — отвечаю я, — спасибо тебе, мой дорогой, — я прислушиваюсь. Почему так тихо? Мама и Молли возятся с моим ребенком и, наконец, я слышу громкий крик. Слезы градом катятся из моих глаз. Тедди удивленными глазами смотрит на младенца.

— Смотри, Тедди! — радостно смеясь и плача одновременно, говорит моя мама, — это — твой брат! Дора, доченька, у тебя сын!

Я беру своего новорожденного сына, прикладываю его к груди. Он смешно вытягивает губки, пытаясь найти ее. Тедди внимательно рассматривает братишку.

— Я тоже был таким, мама?

— Да, мой хороший. И ты был таким маленьким…

— А теперь я — большой! — гордо говорит мой старший сын.

И тут в комнату входят мадам Помфри и Миневра Макгонагал, они видят, что опоздали и им остается только поздравить меня.

— Спасибо, — благодарю я их, они — первые, кто узнал о моей радости, — жаль, что Гарри не было. Он очень хотел быть со мной при рождении малыша.

Мадам Помфри осматривает меня, подлечивает.

— А знаете, — рассказывает она, — у магглов сейчас модно, чтобы отец присутствовал при родах. Говорят, это помогает матери перенести страдания.

— Я помогал маме! — раздается звонкий голос.

Все оборачиваются к Тедди.

— Ты? — недоуменно спрашивает моя мама, она, похоже, совсем забыла, что мальчик все время был рядом со мной.

Директриса и колдомедик тоже удивленно смотрят на моего сынишку. А он гордый собой продолжает.

— Я держал маму за ручку, чтобы она не боялась.

— А тебе самому не было страшно? — спрашивает мадам Помфри.

— Немного, — честно признается мой маленький сын, — я же помогал маме…

— Думаю, Теодор Люпин может стать отличным колдомедиком, — говорит Миневра.

— Да, — соглашается мадам Помфри, — теперь я знаю, на кого оставлю школьную больницу, когда уйду на покой.

Все смеются, а я думаю: «Почему бы и нет? Не всем же гоняться за темными магами. Что может быть благороднее, чем лечить людей?»

Гарри приходит только через час. Я лежу уже в своей комнате в окружении своих сыновей. Мой муж становится на колени передо мной, целует мои руки, и я ощущаю, что они становятся влажными от его слез. Потом он берет на руки своего маленького сына и нежно его баюкает. Тедди дергает Гарри за штаны.

— Папа! А как зовут моего братика?

Гарри ошалело смотрит на мальчика.

— Мама сказала, что ты придешь и скажешь, как его зовут, — продолжает Тедди.

Гарри переводит на меня взгляд. Я жду, что он скажет. А он, немного подумав, предлагает.

— Пусть будет Ден.

— Ден… Денни… Дениэл… — произношу я, как будто пробую имя на вкус, — Дениэл Гарри Поттер. По-моему здорово!

Тедди выбегает из комнаты.

— Бабушка! Его зовут Денни! — слышим мы на лестнице.

Гарри садится рядом со мной.

— Я люблю тебя, — одновременно говорим мы друг другу.

* * *

Мне снится Ремус. Он подходит ко мне, садится рядом, тепло улыбаясь, и берет меня за руку.

— Как ты, Дора?

— Нормально, — отвечаю я.

— А твой малыш? Все в порядке?

— Да, все хорошо. Спасибо тебе, Ремус.

Он машет рукой.

— Да, ладно, чего там… Пусть растет счастливый.

— Мне было очень страшно. Я так испугалась, что потеряю его…

— Все плохое в твоей жизни уже случилось, ангел мой, осталось только хорошее, — говорит он, — а как Гарри? Он, наверное, счастлив?

— Да, — усмехаюсь я, — он не отходит от кроватки, все любуется сыном. Как ты когда-то…

Ремус гладит меня по волосам.

— Кстати, а как наш Тедди?

Я улыбаюсь.

— Он очень горд тем, что был при рождении Денни. Всем рассказывает, что помогал маме. А знаешь, — вспоминаю я, — мадам Помфри считает, что Тедди может стать хорошим колдомедиком.

Ремус улыбается.

— Кто знает… Может, и станет… Будет помогать людям.

— Ремус, а как ты тут? — спрашиваю я.

— Все так же, — отвечает он, — здесь ничего не меняется. Но мне не скучно,— добавляет он, — я здесь с Сириусом и Джеймсом. И кстати, здорово подружился с твоим отцом.

— Передай ему, что у него родился второй внук.

— Обязательно, — он целует меня в щеку на прощанье, — береги себя, Дора, и свою семью.

Прошло девять лет. Многое было у нас с Гарри за этот период: и хорошее и не очень… Один раз он даже уходил, пожил немного на площади Гримо и вернулся. Я знала, что он вернется: мы стали слишком много значить друг для друга, нас очень многое связывает, и мы давно уже стали настолько близкими, что не можем уже друг без друга. Вернувшись, Гарри сделал мне подарок: мы провели неделю в том самом месте, где был наш медовый месяц. И это оказался не единственный его подарок — теперь я снова беременна, и надеюсь, что в этот раз девочкой. Я очень хочу дочку. Мне немного надоело это мужское царство. Конечно, хорошо жить в окружении трех любящих тебя мужчин, но хочется как-то разбавить эту пацанскую компанию.

Мама моя с нами больше не живет. Примерно год назад на дне рождения Миневры Макгонагал она познакомилась с очень милым человеком — Владиславом Каменски. Когда-то должность преподавателя по защите от темных сил в Хогвартсе считалась проклятой, но теперь на этой должности благополучно уже десять лет работает мой бывший коллега по аврорату Джон Долиш. А вот с должностью преподавателя по зельеварению просто беда! После Северуса Снейпа никто не задерживался больше года. Сначала Миневра просила остаться профессора Слизнорта, но тот категорически отказался, сказал, что слишком стар и устал. Учителя менялись каждый год, а некоторые даже года не выдерживали… И вот, три года назад появился профессор Каменски и, судя по словам директора и по тому, что он работает там уже такое долгое время, проклятье потеряло свою силу.

Владислав живет в Англии недолго, но успел полюбить нашу страну. Он, как и моя мама, вдовец, дети у него взрослые, давно уже живут отдельно. Когда он пришел к нам в первый раз, я была поражена как этот полный, лысеющий весельчак похож на моего папу. Мама, наверное, тоже это заметила, поэтому и обратила на него внимание. Мальчишки мои сразу прониклись симпатией к этому человеку, он покорил их своими рассказами о разных странах, которые он повидал. А когда Владислав заиграл на гитаре и спел романс на своем родном языке, я тоже влюбилась в него, в его бархатный голос. В общем, теперь мама живет у него. И я считаю, это справедливо, ведь я смогла найти свое счастье после смерти мужа, так почему не может моя мама? Она ведь еще совсем не старая.

В первое время я была в панике: раньше хозяйством в основном занималась мама, но со временем все наладилось, мои мужчины мне помогают. Но я все больше и больше стала думать о том, что хочу дочку. Мама навещает меня каждый день, помогает мне, пока Владислав на работе, а вечером уходит.

Мои сыновья уже совсем большие. Тедди — одиннадцать с половиной лет, а Денни — девять. Они очень разные. Тедди — вылитый Ремус, и речь даже не во внешности, ведь мой старший сын — метаморф и меняется по пять раз на день. Тедди — очень умный, спокойный мальчик. Он рано научился читать и годам к семи прочел уже все сказки и перешел на более серьезную литературу. Недавно он нашел мои старые учебники и теперь, по словам Гарри, историю Хогвартса знают уже два человека: Гермиона Грейнджер и Тедди Люпин. Мы как-то размышляли с Гарри, на какой факультет отправит Тедди распределяющая шляпа. Если судить по уму, вполне возможно — Рейвенкло, если по упорству и трудолюбию — в Хаффлпафф, а если по силе характера и отваге — в Гриффиндор. В одном мы абсолютно уверены: Теодор Ремус Люпин никогда не будет учиться на Слизерине, что-что, а юлить и выкручиваться наш старший сын не умеет. Если он провинился, то мужественно будет терпеть наказание, но не станет хитрить. Что совсем не скажешь о нашем младшем сыне. Денни, попавшись на шалости, умеет вывернуть все так, что получается, что его и не за что наказывать, более того — ты сама начинаешь чувствовать себя виноватой! И, тем не менее, наши сыновья очень дружны, они и часа не могут прожить друг без друга. А уж если чего придумают — тут держись! Причем я уже научилась понимать, кто автор очередной шутки. Тедди, как и Ремус, обладает тонким чувством юмора, и шутки его всегда очень добрые, остроумные и изящные. Денни же — настоящий сорвиголова, мастер на розыгрыши, пусть иногда немного грубоватые, но никогда не жестокие.

* * *

Завтра первое сентября — наш Тедди едет в Хогвартс. Я очень волнуюсь, переживаю, а вдруг он будет скучать по дому, или не сможет найти там друзей? Хотя, возможно, мои страхи напрасны. В конце концов, там, в Хогвартсе работает Владислав, который ему почти, как дедушка. Миневра Макгонагал, мадам Помфри и Хагрид очень любят нашего мальчика и всегда ему помогут. Конечно, я зря волнуюсь, мой Тедди добрый, искренний, смышленый мальчик, он найдет там много друзей и будет одним из лучших учеников.

Я сижу в детской у его кровати. Мой старший сын крепко спит, обняв подушку. Я глажу его светло-каштановые волосы, а он улыбается во сне. Рядом, на прикроватной тумбочке стоит колдография — Ремус с малышом Тедди на руках. Наш мальчик знает, что Гарри — не родной его отец. И я, и Гарри рассказывали ему про Ремуса, теперь Тедди знает, что отец его погиб во время войны, защищая мир, добро и справедливость. Он очень гордится им. Недавно я рассказала Тедди, что Ремус был оборотнем и именно поэтому он иногда является ему во сне в образе волка. Мой сын очень серьезно отнесся к этой новости и совсем не испугался. Он перечитал кучу литературы об оборотнях, а после этого он пришел ко мне и спросил.

— Он, наверное, был очень несчастным… мой отец?

Я задумалась. Да, жизнь Ремуса была нелегкой, особенно в те двенадцать лет: после смерти Джеймса и до того дня, когда Дамблдор пригласил его работать в Хогвартс. Он не любил вспоминать тот период, думаю, тогда было хуже всего. Но был ли он несчастным? Нет! В его жизни было много потерь, несправедливости и унижений, но они его не сломили.

— Нет, сыночек, твой отец не был несчастным. Его жизнь была очень тяжела, иногда к нему были слишком несправедливы, но твой отец был очень сильный, мужественный, достойный человек. У него были друзья, его любили и уважали, а это очень важно. В последний год твой папа был очень счастлив, ведь у него были мы с тобой.

— А тебе жалко, что его больше нет с нами, мама? — спросил Тедди.

Я тяжело вздохнула.

— Ты — большой мальчик, Тедди. Я расскажу тебя, как все было. В том бою, в Хогвартсе, я могла погибнуть. Вернее, я почти погибла. Но твой папа сделал так, что я вернулась. Он умер ради того, чтобы я осталась с тобой.

— А разве так можно? — шепотом спросил мой сын.

— Я тоже не знала, что так бывает, Тедди. Но когда это случилось со мной, я поняла, что можно…

Мальчик нежно погладил фигуру Ремуса на колдографии.

— Сначала мне было очень тяжело, — продолжаю я, — я не знала, как жить без него… Но у меня был ты, и я знала, что вместе мы справимся. И к тому же, Ремус, твой отец, приходил ко мне во сне, так же как к тебе, и говорил, что мы с тобой обязательно будем счастливыми.

— Это он сказал тебе, чтобы ты вышла замуж за Гарри? — спросил мой сын.

Я рассмеялась.

— Нет, он такого не говорил. Но, я думаю, он знал, что так будет. А ты, Тедди, рад, что у тебя теперь есть еще один папа — Гарри?

— Да, — ни секунды не задумываясь, отвечает он, — он — классный.

Потом немного подумав, добавляет.

— А если бы не было Гарри, то и Дена бы тоже не было?

— Конечно, — отвечаю я.

— Это здорово, что он есть! — немного подумав, Тедди спрашивает, — мама, ты сейчас счастливая?

— Да, — отвечаю я, — а ты, сынок?

— И я тоже, — он крепко обнимает меня, — значит, мы сделали так, как хотел мой папа Ремус?

Я смотрю в его глаза, такие родные и любимые.

— Да, мой дорогой.

Я целую моего старшего сына и подхожу к другой кровати. Денни спит очень беспокойно: простыня смята в комок, подушка висит, нога высунута из-под одеяла… Я поправляю подушку, накрываю его, глажу по волосам. У Денни светло-русые вьющиеся волосы и серые глаза, как у меня, когда я не меняю свою внешность. Он, конечно, будет скучать по брату, но пройдет два года и мой младший сын тоже отправится в Хогвартс.

В комнату входит Гарри.

— Вот ты где, — шепотом говорит он, — а я тебя по всему дому ищу. Пойдем спать, в твоем положении нужно больше отдыхать.

Он берет меня за руку и помогает встать. Мы на минуту задерживаемся у кровати Тедди, он ловит мой взгляд.

— Волнуешься?

Я киваю. Мой муж обнимает меня.

— Не нужно. Все будет хорошо. Наш Тедди — совсем взрослый парень, он справится.

Мы идем в нашу спальню.

* * *

Мы идем по какой-то дороге: я, Гарри и оба наших сына. Впереди появляется фигура, это — мужчина.

— Папа! — кричит Тедди и бежит вперед. Это действительно его отец — Ремус Люпин. Он такой же, как одиннадцать лет назад, ничуть не изменился. Тедди повисает у него на шее. Мы подходим ближе. Ремус замечает нас.

— Здравствуй, Ремус, — говорим мы с Гарри.

— Привет, — отвечает он, обнимая одной рукой сына, — как вы?

— Хорошо, — отвечаю я, — завтра Тедди едет в Хогвартс.

— Я знаю, вот, захотелось встретиться с ним перед таким событием. А тут сюрприз — вы пришли… Очень рад вас видеть.

Он бросает взгляд на моего младшего сына, который с любопытством смотрит на него.

— А я тебя знаю. Ты — Денни! — Ремус протягивает ему руку.

Я подталкиваю Денни к нему, они пожимают друг другу руки.

— Он похож на тебя, Дора, — тепло улыбается Ремус.

Мы с Гарри смеемся.

— Да, внешность — ангельская, а характер — чисто мародерский, — говорит Гарри, обнимая своего сына.

— Как сказала моя мама: гремучая смесь Поттеров и Блеков, — добавляю я, — мне несказанно повезло: мало того, что один мой мальчик — сын Ремуса Люпина, а второй — внук Джеймса Поттера, так оба они — внучатые племянники Сириуса Блека.

Ремус весело смеется.

— А ведь действительно — ты, Дора, произвела на свет настоящих наследников мародеров.

— Так что, трепещи, Хогвартс! — добавляет Гарри.

Мы все заливаемся смехом, и мальчишки тоже. Они много наслышаны о мародерах и давно уже решили продолжить их «славное» дело.

Ремус тепло смотрит на мой живот.

— У тебя будет девочка, Дора. Самая красивая, умная и смелая, как ты.

Гарри нежно обнимает меня за талию. Настает время прощаться, Ремус обнимает нас, желает удачи.

* * *

Я просыпаюсь в своей постели, Гарри лежит тут же рядом. Он кладет руку мне на живот и, не открывая глаз, спрашивает.

— Как там наша девочка, самая красивая, умная и смелая?

Почему-то мне кажется, что нам снился один и тот же сон.

* * *

На вокзале Кинг-Кросс, как всегда первого сентября, царит суета. Мы помогаем Тедди найти место в вагоне и загрузить багаж. Осталось несколько минут до отправления. Я вижу, что мой сын очень волнуется.

— Ничего не бойся, Тедди, — говорит ему Гарри, — если будут проблемы, ты можешь обратиться к Владиславу или Хагриду.

Наш мальчик кивает.

Я вижу, что уже пора, обнимаю сына.

— У тебя все получится, мой мальчик. Я в тебя верю, сынок, и я уверена, мы будем тобой гордиться, мы все…

Денни грустно смотрит на брата, ему тоже очень хочется в школу. Они с Тедди крепко обнимаются.

— Пора, — говорит Гарри, помогает Тедди подняться в вагон и, думая, что я не вижу, подмигивает ему, что-то достает из кармана и сует в карман мальчика. Наш сын заговорщицки ему улыбается. Поезд трогается, Гарри подходит ко мне.

— Что ты сунул в карман Тедди? — строго спрашиваю я.

Мой муж хитро улыбается.

— Наследство мародеров.

— Что? — переспрашиваю я.

— Карту Хогвартса, — отвечает он.

— И ты считаешь, что она ему так необходима?

— Конечно, эта карта по праву принадлежит Тедди. Я уверен, он ею не раз

воспользуется.

— Мда… — протягиваю я, — мне страшно представить, что ты подаришь Денни через два года.

— Ясно что, — невозмутимо отвечает мой супруг, — плащ-невидимку.