Под Сердцем (джен)

Никто из них никогда не задумывался, каким образом старые дома волшебников многие поколения поддерживают своих хозяев. Они принимали это как должное. Магия рода, древние артефакты. В их поместьях, замках должна была иметься уйма всевозможных тайников и скрытых знаний. Не так уж и важно, как это работает. Главное — работает. Настоящего чистокровного волшебника берегут даже стены его фамильного гнезда. И никому не приходило в голову задаться вопросом: а что же в центре этого гнезда? У каждого дома есть сердце. Но что скрывается под ним? Однажды Сиятельным лордам, чистокровным волшебникам, достойным членам магического сообщества, пришлось об этом задуматься.

Этот рейд был ничем не примечательным. Если не считать того факта, что целью Пожирателей Смерти оказался древний немощный старец, одиноко проживающий свои последние дни в разрушенном почти до основания особняке. Чем этот дряхлый старик не угодил Лорду, никто, конечно, спрашивать не стал. Они даже хотели послать на это задание парочку недалёких представителей молодого поколения. Но Хозяин настоял на том, чтобы отправились именно те, кого он сам выбрал. Если присутствие Мальсибера, Эйвери и младшего Лестрейнджа, который напросился за компанию сам, в этом списке выглядело хоть чем-то оправданным, то понять, зачем надо было посылать с ними ещё и Рудольфуса с Люциусом, Пожиратели не могли. В конце концов, кем мог быть этот старик, чтобы Рабастан не управился с ним одним взмахом волшебной палочки? Тем более в компании приятелей. Но Лорду видней. И в любом случае, решают не они.

Когда они впятером аппарировали в нужное место, то не сразу поняли, где находятся. Пустырь, заросший молодыми деревьями и облезлыми кустарниками, выглядел совершенно бесхозным, хотя на его месте должен был находиться сад. Не вполне понимая, куда идти, Пожиратели двинулись почти наугад. Ориентиром послужила брусчатка, кое-где проглядывающая из-под жухлой травы. После недолгих скитаний они набрели на дом. На то, что от него осталось. На месте некогда внушительного поместья теперь красовались лишь руины да небольшое, чудом уцелевшее строение. Но и оно грозилось вскоре обрушиться.

Входить в эту лачугу было довольно страшно, ведь крыша, по ощущениям могла обвалиться в любой момент. Малфой и Эйвери остались ждать снаружи, пока остальные вели поиски старика. Домишко был одноэтажным, но у него имелся крохотный чердак. Старого волшебника они нашли там. Вернее, нашёл его Рабастан, который всячески хотел доказать брату, что не зря отправился с ними, потому чрезмерно усердствуя. Когда он позвал остальных, в его голосе отчётливо звучало напряжение. Увидев причину, ни Мальсибер, ни старший Лестрейндж не решились бы его упрекнуть в несдержанности.

На старинной резной кровати, которая явно перекочевала в лачугу из поместья, распростёрлось высохшее, почти чёрное тело. Оно не разложилось, никак не растеряло целостности. Кожа была словно чёрный воск. Она упруго обтягивала выпирающие кости и, казалось, даже вздымалась в районе впалого живота и груди. В комнате стоял странный запах. Но не гнили: уж запах смерти каждый из них узнал бы сразу. Пахло так, будто под ногами у Пожирателей целое поле весенних цветов, а над головой бушует гроза. Всё вместе это было слишком жутко даже для них. Всё ещё сомневаясь, Рудольфус проверил заклинанием тело, чтобы убедиться, что в нём не осталось жизни.

Пока они спускались в некоторой растерянности, не сразу заметили, что неуместный в этом доме запах усилился и стал приторно сладким. Рабастан, который шёл впереди, почти сразу подметил, что происходит что-то неладное. Его и свалило первым. Остальные тоже не успели сориентироваться: они молча наблюдали, как их приятель и брат плавно оседает на пол. Не в силах произнести ни слова, Пожиратели последовали его примеру. Волшебники оставались в сознании и прекрасно видели просачивающееся через люк в полу толстое щупальце. Оно невесомо ощупало каждого из них. Мышцы размякли, тело ощутимо потяжелело. Это даже отдалённо не было похоже ни на Петрификус, ни на одурманивающее зелье. Следовало позвать на помощь Малфоя и Эйвери, но ни у одного не получилось издать хоть какое-то подобие звука.

Мальсибер находился к люку ближе остальных и, увидев выбирающегося из него безобразного монстра, постарался отползти как можно дальше. Существо сразу среагировало на вялое движение в непосредственной близости от себя и тут же бросилось на паникующего мага. Пожиратель пытался вырваться, ускользнуть, но сил даже на то, чтобы отпихнуть чудище не было. Мальсибер не понимал, что оно делает. Он просто пытался ползти, едва отрывая лицо от старых пыльных досок. В какой-то момент он почувствовал, как его прижимает к полу здоровенное бесформенное тело, а затем внизу живота вспыхнула острая боль. Словно внутри него пустили корни ледяные шипастые розы. Мальсибер чувствовал, как их лепестки щекочут внутренности, а стебли царапаются, и не мог понять, что пугает его сильнее.

Ощущения так его поглотили, что Пожиратель не сразу заметил, как монстр оставил его в покое, переключившись на Рудольфуса. Перед глазами всё плыло, и сложно было разглядеть, что происходит прямо под носом. Как и понять, сколько времени они беспомощно валялись на грязном полу ветхой лачуги. В какой-то момент над полом промелькнул красный луч, затем ещё один. Послышались крики, топот, какой-то гул, грохот. А после всё стихло. В глазах потемнело, и Мальсибер отключился.

Пришёл в себя он уже в своей постели, в Малфой-мэноре. Тело ломило, мысли путались, но память никуда не делась. Она любезно подкидывала самые нелицеприятные моменты последних событий. Аккуратно выбравшись из кровати, Мальсибер, пошатываясь, добрался до выхода из комнаты и поплёлся в сторону гостиной, опираясь на стену. Никого там не обнаружив, Пожиратель позвал эльфа. Тот перенёс его в столовую, где расположились остальные. Вскоре, такие же вялые и молчаливые пришли Лестрейнджи и хозяин дома. Похоже, отбиться тогда удалось лишь Эйвери. Он не выглядел таким разбитым, но был явно очень взволнован.

Мальсибер вновь почувствовал тяжесть и резь в животе и заметил, что не он один поминутно прижимает к нему ладони. Рудольфус вообще с трудом разгибал спину, так и норовя свернуться клубком, как и его брат. От резкого спазма Мальсибер и сам сложился вдвое. «Что это за чертовщина?!»

Наконец явился Повелитель. Пока Эйвери, заикаясь и срываясь на шепот, отчитывался за всех о проведённой операции, Лорд, будто и не слушая его, удовлетворённо рассматривал своих слуг. Справа от Мальсибера раздался грохот: Рудольфус свалился со стула и теперь корчился на полу, как под круциатусом. Он и сам чувствовал себя с каждой минутой всё хуже и понимал, что вскоре последует примеру старшего Лестрейнджа. Тёмный Лорд подошёл к извивающемуся Пожирателю и, окинув его хищным довольным взглядом, приказал выделить четверым пострадавшим общие покои, связать, чтобы они не смогли себе навредить. И непрерывно следить за ними, не используя в их присутствии никаких чар.

За едва выносимой болью Мальсибер не успел осознать, как оказался привязанным к узкой кровати в одной из комнат мэнора с кляпом во рту. Рудольфус попытался откусить себе язык, и во избежание подобных казусов в дальнейшем было решено обезопасить и его, и остальных. Сложно было понять, сколько они так пролежали почти без движения. Дни были наполнены болью и усталостью, которые сплетались где-то в районе желудка и пускали свои гибкие ледяные стебли по всему телу. Утверждать, что их забросили, тоже было невозможно. Наоборот. Тёмный Лорд приказал тщательно заботиться о пленниках. Теперь они были пленниками. Но чем они это заслужили, Повелитель не говорил. Пока однажды Мальсибер не обратил внимание на выпуклый живот Рабастана, оголившийся из-за яростных попыток вырваться из плена. Под бледной кожей что-то шевелилось. Тогда он попытался разглядеть и своё собственное тело, но оно было полностью скрыто тёплым одеялом.

Тем вечером к ним снова наведался Тёмный Лорд. На этот раз он не стал довольствоваться холодным отчётом Руквуда, в котором Мальсибер ничего толком понять не мог. Зато понимал Рудольфус и, похоже, поэтому так рьяно рвался на тот свет. Мальсибер об этом старался не думать. Он внимательно, насколько позволяло паникующее сознание, вслушивался во вкрадчивые речи Хозяина:

— Меня всегда удивляло то, с каким пренебрежением потомки великих магических семейств относятся к своему наследию. Думал ли кто-то из вас, почему ваша магия крепнет под крышей родового гнезда? Конечно, нет. Даже ты, Рудольфус. Такой талант, острый ум — и всё впустую.

В его словах звучало разочарование, но голос звенел довольством.

— А ведь всё здесь, у вас под носом. Вы рождаетесь, живёте и умираете в своих вычурных поместьях, даже не подозревая, насколько мощную силу они в себе хранят. Что ж, вы сослужили хорошую службу. Я вами доволен. Поэтому вознагражу вас. Я поведаю вам самую мерзкую тайну ваших великих предков. — Он сделал паузу, словно давая невольным слушателям сфокусировать всё внимание на ораторе. Но они и без того не издавали ни звука, ожидая подвоха в каждом его слове.

— У магглов есть традиция замуровывать умерщвлённых жертв в основании дома. Забавно, не так ли? Магглы верили, что так у семьи появится свой дух-покровитель.

Лорд отошёл от окна, в которое глядел, будто свою историю он рассказывает звёздам, а не прикованным к своим кроватям Пожирателям. Взглянув на пленников с иронией, он продолжил:

— Эти варварские обычаи не могли появиться просто так. Когда-то волшебники не скрывались от магглов, и те, подражая гению магов, нахватались того, чего им даже понять не дано. А волшебники тем временем, стремясь к истинному величию, не опускались до таких нелепых банальностей. Дух, призрак, привидение… Несусветная чушь! Какой призрак сможет уберечь род от посягательств врага? Какому духу под силу сдержать первые магические выбросы отпрыска чистокровной четы? Призраки бесполезны. Но есть иные создания. Они живут бок о бок с волшебниками, питаясь избытками их магии, налётом той тьмы, к которой издревле прибегали маги в своих ритуалах. А взамен, точно растения, они даруют силу. Чистую, мощную. Вы думаете, всё это в вашей крови? Она делает вас сильнее грязнокровок? В какой-то степени так и есть. Эти дивные создания — огромная редкость. Обнаружить их почти невозможно. Даже в древних фолиантах, что мне удалось отыскать, о них нет ни слова. Они настолько редки, что волшебники даже не дали им имени. Но придумали действенный способ обзавестись таким полезным «питомцем». На случай, если представится такая возможность.

Тёмный Лорд явно наслаждался происходящим. Крылось ли за этим желание похвалиться добытой информацией или же достижение некой цели беспомощным слугам вскоре предстояло узнать.

— Тайна, что передавалась из поколения в поколение. Пока некоторые сердобольные волшебники не сочли даже наличие этого знания бесчеловечной практикой. Маги, живущие на материке, с подобным не сталкивались. Я выяснил это во время своих странствий. Они просто находили места обитания этих существ и селились неподалёку. Эти удивительные создания, почуяв магию, перебирались в дома волшебников и гармонично с ними сосуществовали. Но на Британских островах их никогда не водилось. Так каким образом вашим предкам удалось привести их сюда?

Маг окинул Пожирателей Смерти вопросительным взглядом, словно ждал ответа от безмолвных пленников. Разочарованно вздохнув, Хозяин не стал томить:

— Вернёмся к тому, с чего я начал. К жертве. С тех давних времён у вас ведь осталась ещё одна традиция. Мало кто теперь ей следует. И всё же о ней ещё помнят. Традиция заводить второго наследника.

Тёмный Лорд почти ласково провёл своей длиннопалой ладонью по голове младшего Лестрейнджа, отчего тот замер и даже дышать стал еле слышно.

— Почти никто уже не помнит, зачем. Ведь это неудобно, верно? Все эти проблемы наследования имени и имущества… Крайне нецелесообразно. Но тогда у этого был смысл. Во втором сыне была острая необходимость. Ведь первый играл куда более важную роль, чем простое продление рода. Важнее той простейшей функции, с которой любое ничтожество с лёгкостью могло справиться.

Красные глаза обожгли Малфоя.

— Старшему, первенцу была уготована роль Великой Жертвы.

Теперь Тёмный Лорд стоял у пастели притихшего Рудольфуса и, глядя на него сверху вниз, с притворной нежностью убрал длинные пряди с его лица. И продолжил так, словно обращается только к нему:

— Первенца, достигшего пика своей юности, увозили на континент. «В гости к дальней родне». Так бывает, что дом, умирая, тащит за собой и создание, живущее в нём. Но, как и всё живое, оно жаждет избежать смерти. Поскольку оно примитивно, несмотря на могущество, вечная жизнь ему не доступна. И оно выбирает иной, бесхитростный путь. Обратно отпрыск уважаемого семейства возвращался уже не один, а с даром для многих будущих поколений своей семьи. Под фамильным домом предусматривалась небольшая комната с припасами на несколько месяцев. Первенца помещали туда, замуровывали и выжигали все свидетельства его существования. Думаю, чтобы избежать пересудов. Хотя, уверен, знающий волшебник отнёсся бы с пониманием. Но так вышло, что заурядностей всегда большинство, и Великим магам приходится идти на некоторые уступки для собственного спокойствия.

Теперь он вновь подошёл к окну, будто потеряв интерес к беседе.

— Дар потомкам рос внутри молодого мага, питаясь его силой. Силой первенца. Ещё одна причина, почему просто какой-то волшебник не мог быть удостоен такой чести. Сила предков, здоровье и молодость — необходимые компоненты для развития столь могущественного создания. Но в ваших обстоятельствах, нет причин переживать. Я никогда не полагаюсь на случай. Один единственный шанс? Вздор. Я нахожу такой подход неприемлемым и несколько недальновидным.