За семью печатями (гет)

— Когда падёт проклятие, проснёмся и мы.

Ведьма любила обнадёживать. Крюк ненавидел сотрудничать с кем-то не по своей воле. Жаль, выбора у него не было. Он жаждал мести, единственный, кто мог ему помочь в данный момент — Кора. Если собраться с силами, потерпеть, результат не заставит себя долго ждать.

Миллс оказалась права, они вернулись назад. Крюк успел подзабыть, что значит ощущать себя живым. Его душа по-прежнему жаждала отмщения. Увидеть страх в глазах жертвы, почувствовать, как кровь злейшего врага капля за каплей покидает тело: это ли не истинное наслаждение?

Несомненно, он согласился стать приманкой, прикинуться овечкой, в стае волков. Все усилия пошли прахом, Спасительница со своими спутницами оказалась хитрее и сильнее. Пират не отчаивался, когда Компас оказался вне досягаемости. Он славно позабавился, отражая нападение Свон. Девчонка оправдала его ожидания, скрасив горький вкус поражения.

Киллиан жалел, Спасительница исчезла в портале, неизвестно, осталась ли жива? Миллс не утешала пирата, пряча лукавую усмешку в уголках губ. Пират как дитя, не успел наиграться с одной, нашёл себе новое увлечение. Все мужчины одинаковы. Кору согревала мысль, она окажется в Сторибруке, увидит не только родную дочь... А цена? Об этом она будет думать позже.

— Мы упустили шанс, — ведьма прокручивала в голове все возможные варианты.

— Разве? — превосходство над Корой, за это не жалко отдать самое ценное. — У нас есть кое-что в запасе, — он победно продемонстрировал ей волшебный боб.

— Он не годится, — сомнением Миллс маскировала внезапно вспыхнувшую надежду.

— Хм, обижаешь, — Крюк бросил в образовавшуюся воронку с водой боб. — На то она и живая вода.

Они не боялись оказаться по ту сторону неизвестности. Вместе не пропадут. Временный союз окреп, пробуждая в каждом из них целеустремлённость и доверие. Последнего им так не хватало.

* * *

Его обожаемый Весёлый Роджер без команды. Он единственный исполнитель приказов, капитан призрачного судна. Один на один с колдуньей, посреди моря. Когда они увидят землю? Он не сходил с ума, сила привычки. Им овладевали сомнения. Кора казалось бы единственная, кто был всегда в хорошем настроении. Почему? Всё гениальное просто. Магия.

Киллиан сосредоточенно рассматривал горизонт: сплошная линия от края до края. Море, в котором тонут все печали, сомнения и жгучая ненависть. Зря он не убил Миллс в Зазеркалье? Реджина предупреждала: её мать опасный игрок, неважный союзник, настоящий монстр, практически не человек. Пират не верил, пока не оказался с Корой на Весёлом Роджере.

Усталость навалилась на него с новой силой. Ночь прошла ужасно. Ему снились кошмары. Упадок сил связан не с ними.

— Как спалось, пират?

Она редко звала его по имени, чаще просто — Крюк. Клички, какие дают собакам, в них и то больше тепла, ласки. Он мрачнел при видя женщины, отворачивался или мерил шагами палубу. Делал всё что угодно, лишь бы не смотреть ей в глаза. Думал избавится таким образом от видений? Очередной шторм загонял злейших союзников в каюты. Крюк зажигал свечу, откупоривал новую бутылку рома, жадно пил из горла, пока не становилось тошно.

Упав на кровать, мужчина наблюдал за танцем теней на потолке. Иногда, они превращались в людей, которых он когда-то знал. Он видел Милу, порой слышал её голос, чувствовал прикосновения. Когда шум моря, заглушающий бешенный стук сердца, становился невыносимо громким, Киллиан отворачивался к стене, проводил стальным крюком по древесине, выводил имя той, что больше никогда не вернётся.

Ему не давали забыться беспробудным сном, тихие шаги и скрип несмазанных петель на двери. Его посещал отнюдь не призрак. Умом он понимал, на судне кроме него и Коры никого, а сердце, оно не будет слушать. Все доводы таяли как первый снег, когда женщина оказывалась в его руках. Ненавистный крюк исчезал, вновь позволяя пирату вспомнить, каково это — любить женщину.

В небольшой каюте становилось жарко. Обнажённые тела, чувства. Джонсу было плевать, ангел она или демон, главное, она снова рядом с ним. Бархат кожи, податливость, сладость губ. Она принимала его ласки, желала его одного. Она почти завладела им, позволяя Джонсу то, о чём он так долго мечтал.

Крюк готов был стать её верным рабом, ради очередной ночи. Мила. Забытое имя воскресало вновь, срываясь с его губ. Где-то на грани разума, он вопрошал: он сходит с ума? Мила мертва. Море приняло её тело, глубина скрыла все тайны. Тогда, кто перед ним?

— Я буду всегда с тобой...

Голос принадлежал Миле. Тело... Он знает каждый миллиметр, каждую родинку, он не ошибается. Мужчина и женщина сплетались в безумном танце, не раздумывая ни секунды, отдавались друг другу. Так раз за разом, ночь за ночью. Она его женщина, этого никто не изменит.

— Плохо выглядишь.

В этот раз, он удостоил её вниманием.

— Чёртов штиль. Не хватает попутного ветра, узлов этак в сто, — бледный, измождённый, почти тень. — Наколдуешь?

— Прости, мне не подвластна стихия, — улыбка никогда не сходит с её лица.

— Ещё называешь себя ведьмой, — отчеканивает пират. — А сны, в твоей власти? — сегодня его не занимает утренний морской пейзаж.

— Смотря что, ты имеешь ввиду, — она не меняет позу, прикрывая зонтом лицо от палящего солнца.

— Например это, — он совсем близко, проводит крюком по её груди. — Ты всё знала, — шепчет он.

— Моя девочка просчиталась, послав тебя.

Кора уверена, пират успел побывать в постели её дочери. Реджина редко привечала мужчин, чаще довольствуясь их обольщением. Ей нравились их мучения. Когда объект терял голову от Королевы, в дело вступал холодный расчёт. Достойная копия матери. Не важно, что младшая Миллс хотела быть другой.

— Ты явно особенный, если Реджина удостоила тебя своим вниманием. Думаешь, я боюсь тебя? — её смех так похожий на шелест листвы.

— Не думаю, — мать и дочь, теперь он познал обеих. — Зачем всё это?

Перед глазами тело Милы, ускользающее в морскую пучину. Он даёт клятву, что накажет её убийцу, достанет его даже на другом конце света. Вырвет его чёрное сердце из груди.

— Ты не понимаешь? — безумный блеск в её глазах, не пугает пирата. — Теперь, мы связаны, дорогой. Незримой нитью, прочнее каната, — Кора позволяет себе повторить жест Джонса, провести кончиками пальцев по его щеке. — Реджине ещё многому нужно научиться.

Он прав. Не было никакой Милы. Или это была Реджина? Джонс сглатывает. Его использовали, как марионетку. Превратили любовь в похоть. Ведьмы, проклятое племя! Ничего, когда они прибудут в Сторибрук, он найдёт способ избавиться от чрезмерной опеки Коры.

— Несомненно, ты научишь её всему, что сама знаешь.

Ему нечего терять, кроме души. Джонс притягивает Кору к себе, жадно целуя, вкладывая в поцелуй всю боль и горечь, не обращая внимания, что Миллс буквально льнёт к нему, крепко обнимая. Спокойное море заходится хрипом, волны почти достигают носа корабля, выплёскивая солёную влагу на палубу. Долгожданный ветер запутывается в парусах, подгоняя корабль, направляя Весёлый Роджер всё ближе и ближе к цели.