Доброта (джен)

Умбра беспокоился.

Я чувствовал это так же хорошо, как и все остальные варфреймы. Его тревога, его злость, его странная тянущая боль отзывалась неприятной щекоткой в каждом моем нерве.

— Он пугает зверей, — коротко сказал мне однажды Баруук.

Я покосился на маленькую вирнорку, уютно посапывающую у фрейма на руках. Сам Баруук тоже наклонил голову, проследив мой взгляд, чем потревожил птенца мергу на плече — птица смешно встопорщила колючие ещё крылышки.

— Я чувствую, он нервничает, — пожал плечами я. — Но не замечал, чтобы тот же кават от него шарахался…

— Кават любит его, — аккуратно пригладив мергу кончиками пальцев свободной руки, Баруук покачал головой. — И он взрослый. А детеныши боятся.

Я подумал минуту, потер пальцем переносицу и вздохнул:

— Хорошо, я попробую…поговорить с ним.

Баруук молча кивнул и направился к дверям.

На шелест автоматических створок мергу снова всполошился, смешно заверещал, на что варфрейм накрыл его ладонью.

Умбру я нашел в Обсерватории.

Он сидел на корточках почти у стекла, за которым неторопливо проплывали куски породы едва видимого отсюда астероидного кольца.

Я присел рядом на место для медитации, молча полюбовался переливами космоса.

— Появление Тешина напугало тебя, верно? — негромко спросил я вслух через несколько минут тишины.

Умбра дернулся как от удара. Медленно повернул голову, переводя взгляд на меня, чуть подвинулся, садясь совсем рядом и копируя мою позу.

Ткань его шарфа намоталась ему на локоть, и варфрейм смешно дернул рукой, когда протянул ко мне ладонь.

Я подавил улыбку, коснулся кончиками пальцев его едва раскрытых, словно сведенных судорогой пальцев.

— Как ты понял?

— Догадался. Я не имел с ним никаких дел после истории с Королевами Гринир и провести параллель не составило труда.

Умбра замолчал, думая о своем.

Я старательно фильтровал, разделяя, наши мысли и чувства, не допуская смешения.

— Почему ты так стараешься? — не смог не заметить этого фрейм, и рука под моими пальцами сжалась в каменный кулак.

— Потому что есть вещи, про которых ты сам должен решать делиться ими или нет. Ты знаешь, что я уважаю это ваше право.

В ответ меня окатило словно горькой усмешкой.

— Ты слишком добр ко всем нам. Почему?

Я покачал головой, тихонько рассмеялся.

— На самом деле вы все — варфреймы, другие Тэнно, включая Дэри, Цефалоны, вы все очень сильно меня переоцениваете. Это не доброта. Это эгоизм и боязнь одиночества.

— Это неправда.

— Правда. Вы, все фреймы, такие же как я. Одинокие, никому ненужные и при этом яро ненавидящие тех, кто использует вас. Поэтому мы все так ценим друг друга, я — вас, а вы — меня. С животными все намного проще — легко быть добрым, когда от тебя ничего не требуется. Если ты помнишь, пока мы все ютились на Орбитре, у меня были только кават и кубрау. Ну и моа, не требующий ухода. Остальной зверинец появился уже только в Додзе, и только с легкой руки Баруука.

Умбра явно не оценил мой ответ. Не понял. Твердо решил, что я вру и что-то скрываю, и я не стал его разубеждать. Доброта бывает разная, иногда совсем не та, какой ее хотят видеть другие, я это очень быстро осознал сам. И навязывать свое знание никому не собирался.

На несколько мгновений снова воцарилась полная тишина.

— Могу я взять Рэйлджек? — коротко спросил меня Умбра через минуту.

— Конечно, — я не высказал даже намека на удивление. — Но почему его, а не Орбитер?

— Им можно управлять самому, — сдержанно пояснил варфрейм через небольшую паузу и встал, разрывая касание и прямую связь.

Я даже не сдвинулся и не оглянулся, зацепившись взглядом за далекую переливающуюся туманность.

Раздался тихий шелест автоматической двери, а потом снова воцарилась полнейшая тишина.

— Оператор? — осторожно пробормотал Ордис, явно опасаясь отвлечь меня от мыслей.

— Что такое, Ордис? — мгновенно откликнулся я.

— Умбра выводит Рэйлджек из Дока, — Цефалон был явно встревожен. — Вы уверены, что…

— Уверен, — улыбнулся я, прерывая его взволнованную речь. — Ему просто нужно побыть одному.

Умбра вернулся через сутки.

Рэйлджек аккуратно встал на место, словно Док и не пустовал, о чем меня незамедлительно оповестил Ордис.

Я находился в одном из садов Додзе, представляющим из себя несколько маленьких озерец с мостиками через них. На одном таком мостике я и сидел, спустив ноги в воду, с пригревшимся у бедра и задремавшим каватом.

Когда на нас упала тень, первым поднял голову кават, тут же приветственно что-то муркнул, взмахнув узорчатым хвостом.

Я тоже повернул голову и озадаченно вскинул брови — Умбра, стоящий рядом с нами, был с головы до пят в крови. Даже черная ткань шарфа была местами пропитана ею до бордового цвета.

Кровь по большей части видимо была не его, но на плече у варфрейма красовалась уже чуть подсохшая рваная рана, старательно прикрытая успевшим затвердеть концом шарфа.

Я хлопнул ладонью по гладкому дереву мостков, и Умбра медленно, с осторожностью сел рядом.

Аккуратно поправив шарф так, чтобы рана по прежнему не бросалась в глаза, он снова сам, первый, протянул мне руку.

— Я надеюсь, тебе полегчало, — пряча улыбку, сказал ему я. — Но в следующий раз на такие кровавые развлечения бери Валькирию. И мне будет спокойнее, и ей не так скучно.

Умбра помедлил, не отодвигая ладонь, и кават решил, что раз его любимчик уселся рядом, то можно залезть ему на колени.

Встал, потянулся, сделал шаг к варфрейму, но тут же насторожился, почуяв наконец запах высохшей крови, и ткнулся носом в броню Умбры с явным намерением лизнуть.

Мне пришлось разорвать контакт с фреймом, но я успел просунуть ладонь между мордой питомца и броней фрейма, обхватывая морду кавата. Второй рукой я оттянул его за себя, прижимая к полу.

— Не стоит ему сейчас пробовать чужую кровь, — пояснил я на явное удивление со стороны Умбры. — Он очень давно не был на охоте, и снова станет как бешеный. А вот тебе явно стоит смыть все с себя…и обратиться к Тринити.

Умбра пошевелился, немного поменял позу, потом словно что-то решил и чуть оттянул ткань шарфа. Из складок ему в руки вывалился совсем маленький, сонный детеныш боларола, тут же недовольно свернувшийся в тугой клубочек.

Я рассмеялся, когда варфрейм протянул малыша мне, принял его, уложив на колени так, чтобы не смог укатиться. Кават тут же заинтересованно принюхался, забыв и про Умбру, и про кровь на нем.

— Новый питомец Барууку? — со смешком заметил я, когда Умра снова протянул мне ладонь.

— Думаю, я понял твои слова про доброту, — подал наконец голос он. — Его мать была мертва, когда я нашел его. Если бы его некуда было забирать, я сам бы добил его. Когда-то это было…относительно естественным порядком вещей. Если ты слаб, то ты просто…однажды просто не будешь существовать. Это было…правильно. Но теперь я задумался об этом… И сейчас это кажется диким.

Я молча ждал, только чувствуя как снова нарастает странное щемящее чувство в моем варфрейме.

— Тешин напомнил мне об этом, — со вздохом продолжил Умбра. — Просто… своим существованием… Когда-то я был как он. И когда-то…я оказался слишком слаб. Он смог приспособиться, выжить. Смог выбраться, пусть не самостоятельно, но с минимальными потерями.

— Я был там, в твоих воспоминаниях, — напомнил я. — Я видел все сам. Минуты твоей боли и твоей слабости. Такие есть в каждом из нас, и нет смысла этого стыдиться. Если верить спутанным воспоминаниям Рино, я был одним из тех, кто первым смог установить связь с варфреймом. Так что, более чем вероятно, что среди тех, кто уничтожил Орокин — был я. Не это ли высшая слабость — поддаться разумом и телом врагу, стать его орудием,… и забыть это? Тешин не такой как мы. У него иной путь. Нет смысла сравнивать и искать сходства или отличия — у каждого из нас своя личная бездна.

Умбра снова замер, замолчал. Задумался так глубоко, что я не ощутил и проблеска его эмоций.

В это время раздался тихий шелест от двери, и в сад неожиданно влетел Гаусс, таща за собой откровенно недовольную Тринити — видимо Ордис, обнаружив кровь и ранение Умбры, оповестил фреймов, и Гаусс решил помочь.

Тринити едва поспевала переставлять ножки, чтобы не свалиться, и когда Гаусс притормозил рядом с нами, бодро притопнув, она перевела дыхание, поправила юбки и, сжав маленький кулачок, стукнула им Гаусса по руке.

Обернувшись к нам, она тут же переключила внимание на Умбру.

Обнаружив, что шарф, которым тот старательно прикрывал рану, отчасти к ней уже успел присохнуть, Тринити просто уперлась ладошкой ему в плечо и дернула ткань.

Умбра шарахнулся от резкой боли, рефлекторно хватаясь за раненое место.

Тринити тут же перехватила его руку, откидывая ее и, ничуть не церемонясь, дала маленьким кулачком такого же легкого тумака Умбре.

Варфрейм аж втянул голову в плечи от неожиданности и все недолгое лечение просидел неподвижно — Тринити потребовалось меньше минуты, чтобы исцелить пациента, и я благодарно ей кивнул.

— Прихватите, пожалуйста, эту парочку заодно, — попросил я ее и Гаусса, передавая маленького боларола и указывая на кавата. — Занесите их Барууку.

Тринити аккуратно приняла малыша в ладони, прижала его к себе, успокаивающе поглаживая по бронированной спинке. Гаусс же просто подхватил кавата под живот и понесся вместе с ним по коридорам под истошный вопль питомца.

— Давай я отнесу твой шарф в чистку? — предложил я вслух Умбре. — Тебе стоит отдохнуть, а ему явно нужна хорошая стирка.

Зная, как важна эта деталь варфрейму, я честно говоря и не рассчитывал, что он согласится с ней расстаться. Думал, что просто подам предложением идею самому варфрейму.

Но Умбра неожиданно кивнул, встал с места и с опаской развернул на шее ткань.

— Смой все с себя, — посоветовал я ему. — И побыстрее, пока действительно Валькирия не увидела. Ее, как кавата, я не удержу!

Умбра словно хмыкнул в ответ и неожиданным движением бросил мне на колени тяжелую крупную монету.

Я вздохнул, рассмотрев в ней Крону Грэнума, покрутил в руках и спрятал во внутренний кармашек куртки.

Умбра с удовлетворением проследил за мной, а потом наклонился и сильно сжал мое плечо:

— Чтобы ты сам не говорил, ты очень добрый.

— С чего ты взял? — я удивился его жесту.

— Ты не хотел вмешиваться в дела Фортуны и Корпуса, — полувопросительно заметил варфрейм.

— Не хотел, — осторожно подтвердил я.

— Но где-то там в Бездне заперта она, — снова хмыкнул вдруг Умбра. — Ты не сможешь не пойти.

Я снова вздохнул, покачал головой.

— Бездна вообще штука…не очень приятная, — словно оправдываясь, отозвался я. — Тебе ли не знать.

— Мне ли не знать, — согласился Умбра. — Я уже был мертв. Знаешь, какая часть пребывания в бездне самая лучшая?

Я только вопросительно покосился на него, не догадываясь о чем он.

— Когда кто-то приходит вытащить тебя оттуда, — Умбра на миг сжал мое плечо почти до боли. — Ты этого не знаешь. И поэтому твоя доброта самая ценная.

Договорив, он убрал руку, разогнулся и просто пошел к дверям.

Я проследил его взглядом, пока створки не схлопнулись, а затем перевел взгляд на воду. Задумчиво поболтал в ней ногами, пытаясь поймать разбегающиеся в разные стороны мысли, но те не сдавались.

— Оператор, вас вызывает Дэри, — подал вдруг голос Ордис.

— Соедини, — кивнул я.

— Я помню, что ты не собирался в ближайшее время на Фортуну, — сразу в лоб энергично начала девушка. — Но, по-моему, Юдико уже почти в истерике! Ты не передумал? Весь наш клан неожиданно рассосался кто куда, и все заняты!

Я достал обратно Крону, задумчиво покрутил монету и перевел взгляд на окошко вызова.

— Думаю, сейчас у меня нет выбора, — спокойно сообщил я Дэри и показал ей находку Умбры.

— Ооо, вот это другое дело! — девушка почти подпрыгнула от радости. — Встретимся на Фортуне! — и тут же отвернулась, явно спеша порадовать Арна. — Слышал, да? Ну все, этому идиоту, Нефу, точно пиз…

Связь вовремя прервалась, и я рассмеялся.

— Умбра переубедил вас, Оператор? — осторожно спросил меня Ордис, дождавшись, когда я отсмеюсь.

— Типа того, — я рывком встал с теплых досок мостика, слегка потянулся, разминаясь. И процитировал варфрейма. — «Самая приятная часть пребывания в бездне, когда кто-то приходит вытащить тебя оттуда.»

— Я ничего не понял, Оператор, — дипломатично отозвался Ордис. — Но безусловно согласен.

Я снова рассмеялся, подкинул Крону, крутанув ее в воздухе.

— Доведем начатое до ума, — подвел итог я, улыбаясь. Монета больно ударила ребром по ладони, но я не обратил на это внимания. — Она ждет.