Цепи судьбы (джен)

— Убей его, Вам, — приказывает Карс.

— Но, господин Карс, это же…ребёнок… — удивляется Вам.

Ему претит мысль об убийстве того, кто не может взять оружие для защиты. Ему не нравится бойня.

Карс знает это, не упрекает, но усмехается снисходительно.

— Именно. Он ребёнок, ребёнок владеющих Хамоном, — он встаёт, плавно, обманчиво медленно. Из предплечья его руки с тихим шелестом выдвигается блестящее лезвие. — Если ты не можешь этого сделать, я покажу тебе.

Вам смотрит, не отводит глаз.

Кровь ребенка, чистая, алая, струится, растекается, почти не впитываясь в сырую землю. Все вокруг пропитано этой кровью — кровью воинов Хамона, и остатками их силы веет отовсюду одновременно.

Ваму не нравится происходящее.

Он бы предпочел честную дуэль, бой один на один, когда противник может прямо смотреть в глаза, твердо держа оружие.

Карс это знает. Он не воспитывал в ученике этого благородства, этой гордости, он сам удивлен тому, каким вырос Вам.

И он наблюдает за учеником с интересом — не подавляет, не заставляет идти против себя, но испытания подкидывает раз за разом.

У Вама ум стратега, цепкий, гибкий. Он замечает любые мелочи, откладывает их в своей памяти, собирая бесценный багаж знаний и опыта. Многовековой багаж.

Он уважает Карса и ЭйСиДиСи, разделяет их планы и стремления. Служит верой и правдой — они его учителя и хозяева.

Те, кто дали ему жизнь и волю.

Этому не мешает ни противоречащие нутру Вама методы его хозяев, ни их кровавый путь к вершине — хотя иногда воину становится тяжело.

И Карс прощает ему его слабости, зная, что слабости Вама — его сила.

Вам не знал почему вырос не таким, как Сантана. Не знал, почему так отличается от учителей.

Когда он был младше, не раз испытывал странное, щемящее чувство одиночества.

ЭйСиДиСи, которому маленький Вам пытался пожаловаться на боль в груди, только смеялся, лохматил светлые волосы — не понимал.

Повзрослев, Вам перестал говорить об этом, хотя одиночество никуда не делось — выросло вместе с разумом и телом.

Только битвы — правильные, честные — давали сладкие шансы забыться на мгновенья. Священная Песчаная Буря уносила боль из сердца, и душа ликовала в эти моменты.

Но шли века, владеющие Хамоном были практически истреблены, и битв не осталось.

Только резня и пустое кровопролитие, в которых Вам предпочитал не принимать участия — если позволял Карс.

И в многотысячный сон воин уходил со странным облегчением. Облегчением и горечью.

В первый миг после пробуждения, он был ещё сильнее разочарован — люди измельчали духовно, стали слабее.

Вероятность найти достойного противника падала с каждой секундой, и это угнетало.

Внешне спокойный Вам избавился от почти всех свидетелей, восполняя силы, и разбудил своих хозяев, зная, что они и сами вот-вот вынырнут из тонкой пелены забытья.

«Все встаёт на круги своя» думает Вам, равнодушно перешагивая агонизирующего Марка, игнорируя нападки Цезаря и нейтрализуя его атаку.

«Ничего не меняется, и сон не спасет.»

Его мысли прерывает наигранное покашливание, дерзкие смешки и бесстрашный взгляд Джозефа Джостара.

Обручальное кольцо смерти связывает их лучше красной нити судьбы — крепче, надёжнее.

И внезапно все приобретает смысл.

— Что ты делаешь? — почти рычит Вам, когда ДжоДжо поливает своей кровью огромную рану, которую представляла из себя шея бессмертного. — Не позорь меня! Мне не нужна твоя жалость!

Джозеф качает головой — Вам не видит, чувствует. И сам понимает, что сказал ерунду.

— Я рад, что стал свидетелем твоего развития… — негромко говорит Вам. Боли больше нет, только тянет странно — словно той же Песчаной бурей, в разные стороны одновременно.

— Мне кажется, я прожил все эти тысячи лет, чтобы встретить тебя… — Вам улыбается мысленно, физически уже не может.

Нить судьбы — стальная, звенящая, — рвется, исчезает вместе с обручальным кольцом на сердце Джозефа.

Джозеф молчит, вздыхает.

В груди неожиданно колет, боль не такая острая, как от потери Цезаря, — но сам факт удивляет.

Вам же улыбается, остатки его тела постепенно уносит ветром, но неожиданно бессмертный чувствует себя таким целым, каким не был даже в далёком детстве.

ДжоДжо — лучший враг, который мог стать лучшим другом, — молча отдает ему честь, прощаясь.

Он тоже чувствует как звеньями опадает цепь, что стянула две жизни через тысячелетия.

Лиза Лиза вздыхает, скосив глаза на окаменевшую спину Карса. Она в своей мудрости сразу видела странную связь Джозефа и Вама, и была уверена, что Карс тоже ее видел.

Карс отворачивается от арены, смотрит в ночное небо. У него не дрогнул ни один мускул в лице и не сбился с ритма пульс, долгий взгляд в небо — единственная слабость, которую он позволил себе на несколько секунд.

— Странная вышла дружба… — негромко замечает Лиза Лиза.

Карс согласен, но он молчит.

Молчит и смотрит в небо, слушая звон цепи судьбы.