Закаленная душа | Невероятное приключение ДжоДжо

— Дыши ровнее, ты теряешь ритм, — заметил Стрейтс, даже не отворачиваясь от окна.

Элизабет задышала ровнее, глубже, восстанавливая приток солнечной энергии к сердцу, но не забывая при этом косится на ровную спину приемного отца.

Весеннее солнце зайчиками скакало по комнате и плечам Стрейтса, от чего шарф на его плечах едва заметно переливался.

Элизабет нравились эти искры в красной ткани, ей всегда очень хотелось потрогать шарф, прижаться щекой к теплой и мягкой материи...

Стрейтс повернулся к девочке, сидящей в позе лотоса на полу комнаты, смерил ее внимательным строгим взглядом. Но через секунду жесткая линия губ смягчилась, и, шагнув к Элизабет, он ласково коснулся ее волос.

— Молодец, ты делаешь успехи.

— У меня будет когда-нибудь такой же шарф? — с детской прямотой спросила отца Элизабет, аккуратно вставая из позы медитации. — Он очень красивый, я так хочу себе такой же!

— Будет, — усмехнулся Стрейтс. — Когда станешь Мастером, сразу получишь шарф.

Элизабет бежала что было сил.

Дыхание уже сбивалось, что для Мастера Хамона было непозволительно, но скорость сбавлять было нельзя.

Ноги, в непригодных для бега туфлях, стерты почти в кровь, разорванная для удобства юбка давно перекрутилась, мокрые от пота волосы лезут в лицо.

Но нужно было бежать — куда угодно, как можно дальше.

Элизабет не знала, что теперь делать.

Святая месть, совершенная ею без раздумий и сожалений, грела кровь и душу, но хладнокровный разум напоминал, что теперь она — особо опасный преступник в бегах. И память о мести не даст кров и не согреет ночью на улице.

Когда впереди внезапно мелькнул ослепляющий свет, Элизабет дернулась в сторону, но быстро поняла, что поздно — звук ее шагов гулко разносился по каменной кладке канализации, предупреждая тех, кто ее ждал.

И, решив, что терять особо нечего, женщина только прибавила шаг.

Обнаружив впереди не засаду из военных, а усталого, но тепло улыбающегося ей Спидвагона, Элизабет впервые за несколько дней чуть не расплакалась.

Ноги кровоточили.

— Теперь ты не Элизабет, а Лиза, — мягко говорит Роберт, усадив девушку в машину. — Твои новые документы, деньги — все в сумке. В багажнике есть небольшой запас одежды и еды.

Покосившись на измученное, исхудалое лицо воспитанницы, Спидвагон вздохнул, достал из кармана пиджака маленькую фляжку, протянул ее Элизабет.

Та механически взяла, открутила крышку, сделала глоток и судорожно закашлялась — бренди обжег пересохшее горло до слез.

Подождав пока Элизабет проморгается, Роберт тяжело вздохнул и коснулся плеча женщины.

— У тебя теперь больше нет семьи, — негромко сказал он, когда Элизабет подняла на него чуть покрасневшие глаза. — По документам ты никогда не была замужем, у тебя нет сына, ты вообще не имеешь отношения к Джостарам.

— Я прекрасно понимаю, что я и близко не смогу подойти к Джозефу, — глухо сказала Элизабет, отворачиваясь. Слова Роберта резанули сердце неожиданно сильно, хотя сама себе Элизабет не раз уже говорила тоже самое. — Мой мальчик… Я доверяю его вам с Эриной. Надеюсь, он сможет меня простить.

Спидвагон покачал головой.

— Ты ничего не поняла. Иногда я думаю, что Стрейтс неправильно тебя воспитал, — с мягкой улыбкой ответил он. И наклонился к женщине, внезапно разворачивая сверток из тонкой, едва шелестящей ткани.

Элизабет только успела повернуться — ее шею поверх грязных волос обвила такой знакомый красный шарф.

— То, что по документам у тебя нет семьи, не значит, что у тебя ее нет вообще, — ласково сказал Спидвагон, перекидывая концы шарфа Мастера Хамона, и касаясь щеки Элизабет. — Я всегда буду рядом, ты же знаешь. И рано или поздно, ты сможешь вернуться домой. О Джозефе мы позаботимся, так что береги себя, и ни о чем не жалей.

Коротко поцеловав в лоб воспитанницу, Роберт решительно захлопнул дверь автомобиля.

Закусив губу, Элизабет прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, такой же глубокий выдох, восстанавливая энергию, и завела машину.

Выехав за пределы города, где она наконец была в относительной безопасности, Элизабет притормозила, свернув в подлесок — нужно было привести себя хоть в какой-то порядок и изучить все, что предоставил ей Спидвагон и его Фонд.

Первым делом распахнув папку с документами, женщина вздрогнула — поверх бумаг лежала складная серебристая фоторамка.

Привычные вдохи и выдохи не помогли — и Элизабет горько разрыдалась, сжимая фотографии и пряча лицо в ткани шарфа.

— Ух ты, он такой же красивый, как твой шарф! — Элизабет с восторгом протянула маленькие ладошки навстречу подвеске, переливающейся в широкой ладони Стрейтса.

— Это Красный камень Эйша, «Супер-Эйша», — поясняет Стрейтс, позволяя дочери дотронуться до холодного металла оправы. — Особый камень, который во много раз может усиливать энергию солнечного света.

— Он сокровище, да? Как у пиратов? — Элизабет с интересом выдохнула, разглядывая алую радугу внутри камня.

— Кто давал тебе читать о пиратах? — с напускной строгостью переспросил Стрейтс. — Опять Джордж?

Элизабет втянула голову, виновато сложила ручки, отпустив драгоценность.

Стрейтс рассмеялся про себя, но не стал развивать тему.

— Этот камень действительно сокровище, — задумчиво продолжил он. — Сокровище, которое нужно охранять от мира теней.

— И ты его охраняешь? — шепотом уточнила Элизабет.

— Да, — кивнул Стрейтс. — Любой воин Хамона обязан его охранять. И сейчас я его Хранитель.

— А потом им стану я? — взволнованно прошептала Элизабет, снова косясь на ожерелье в руках отца.

— А потом им станешь ты, — согласился тот. — Так что храни это в тайне и учись как можно прилежнее.

— Я поняла! — Элизабет вскочила в боевой готовности, сжимая кулачки. — Я никому ни слова не скажу и буду учится! Я стану лучшим Хранителем!

Стрейтс улыбнулся, пряча в складки одежд подвеску, и погладил дочь по голове.

Элизабет открыла глаза, уставившись в незнакомый, плохо побеленный потолок.

Очередной незнакомый потолок.

Она решительно встряхнула головой, садясь в постели и автоматически проверяя подвеску и цепочку на шее под рубашкой.

Элизабет очень не нравились сны о прошлом.

В реальности мыслям времени не оставалось, быстрые переезды с места на место создавали достаточно проблем, чтобы не давать тосковать.

А во сне эмоции иногда брали свое.

И хорошо еще, когда снились моменты из детства, а не недавнее прошлое.

Элизабет старалась быть сильной, в конце концов именно этому учил ее Стрейтс, но сны про малыша Джозефа или Джорджа выбивали из колеи намертво, висели не один день тяжким грузом на душе и сердце.

Несколько минут помедитировав, Элизабет вышла из комнаты недорогой гостиницы, привычно пряча глаза за темными стеклами очков, а часть лица — за тканью шарфа.

— Где тут у вас вечером бои без правил проходят? — равнодушно спросила она худого итальянца за обшарпанной стойкой на первом этаже.

Тот сначала побледнел, потом покраснел, потом попытался позеленеть, но Элизабет усмехнулась, посмотрела поверх очков.

— Я не из полиции, не надо падать в обморок. Просто хочу сделать ставку.

— Но синьорину туда не пустят… — неуверенно проблеял администратор.

— Меня пустят, — снова равнодушно отозвалась Элизабет, ловко прокрутив по стойке монетку в пять лир.

В толпе, охваченной азартом, Элизабет почти не пришлось тратить Хамон — на нее и так практически не обращали внимания.

На арене шла яростная драка, хотя умный и внимательный наблюдатель сразу бы заметил, как легко уходит от противника боец, заинтересовавший Элизабет.

— И снова единственный претендент на победу — Марио! — заголосил комментатор, пытаясь переорать восторженную толпу. — Есть ли кто-то, кто бросит ему вызов? Есть такой смельчак?! На кону пятьсот лир, легкие деньги!

— Позвольте, — легко раздвинув плотную толпу мужчин, Элизабет изящно выпрыгнула на ринг, перескочив ограду.

По арене медленно расползлась и воцарилась тишина.

Оппонент Элизабет — невысокий, смуглый итальянец — внимательно и прямо изучил фигуру неожиданной соперницы, прищурился чуть насмешливо.

— Неужели претендент на победу испугался проиграть женщине? — иронично спросила в воздух Элизабет. И тут же фыркнула на раздавшиеся вопли негодования толпы.

— И как зовут прекрасную синьорину, храбро бросившую вызов? — с легким поклоном поинтересовался итальянец.

— Лиза Лиза, — коротко кивнула в ответ женщина, ослабляя шарф на шее.

— Марио Цеппели, — представился итальянец, весело блестя глазами.

Лиза Лиза достала упаковку дорогих сигарет, не торопясь вытрясла одну.

Сидящий рядом на ступеньках какого-то дома, Цеппели чиркнул спичкой, галантно поднес женщине огонь.

Элизабет выдохнула, подняв голову — на фоне темнеющего уже неба сизые клубы дыма тут же затерялись.

— Зачем уважаемому плотнику ввязываться в бои без правил? — ровным голосом, без особого интереса, спросила в воздух Лиза Лиза.

Марио сбоку от нее шевельнула, вытянул ноги.

— Будь ты хоть трижды уважаемым, плотникам все равно платят как плотникам, — с усмешкой отозвался Цеппели. — У меня уже двое детей, старшему всего пять, и жена ждёт третьего. Лишних денег в такой ситуации не бывает.

Элизабет кивнула, просто принимая информацию к сведению, и на несколько мгновений воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками вечернего веселья на площади неподалеку.

— Хамону не место в таких вещах, — докурив в молчании, заметила Лиза Лиза, поворачиваясь к собеседнику.

— Я знаю, но в любом случае, Мастером Хамона как вы мне не стать, — пожал плечами Марио.

— Я долго училась, — Лиза Лиза внимательно посмотрела на собеседника поверх очков. — Но не думаю, что вам это нужно.

После этих слов она достала тяжёлый кошель, набитый монетами — ее выигрыш. С минуту женщина перебирала лиры, наконец нашла монетку нужного номинала, и крутанула ловкими пальцами пятак в воздухе.

— Это будет честно, — усмехнулась она больше для себя, чем для собеседника, перебросила кошель озадаченному Цеппели и отвернулась.

— Но это ваша победа, синьорина! — удивленно воскликнул Марио.

— Считай, что я сделала тебе рекламу, — равнодушно отозвалась Лиза Лиза. — После проигрыша женщине у тебя будет больше боев и больше ставок, а значит больше заработаешь.

И ушла, чувствуя спиной взгляд Цеппели.

Спустя несколько дней Элизабет решила, что пожалуй подзадержалась в Италии.

Но, когда она вышла на улицу с небольшим саквояжем в руках, с разных сторон к ней вплотную шагнули двое громил.

Покосившись на массивные фигуры, Лиза Лиза вздохнула.

— Если вы были на том бою, где я победила Цеппели, то вы знаете, что у вас нет и шанса, — напомнила она, свободной рукой чуть потянув концы шарфа.

— Мы были, — подтвердил один из мужчин.

Их фигуры так нависали над тонким силуэтом женщины, что со стороны можно было подумать, что Лиза Лиза в беде.

Однако все трое прекрасно знали, у кого были реальные шансы на победу, не обманываясь свободной и расслабленной позой женщины.

— Мы к вам от самого Марио, — вступил в разговор второй здоровяк. — Мы тоже владеем Хамоном, как и он, и когда-то мы просили его нас обучать. Но он отказался, сославшись на то, что он и сам самоучка.

— И к чему вы клоните? — развернулась наконец Лиза Лиза так решительно, что парочка отшатнулась.

Синхронно отступив на шаг, оба громилы рухнули на одно колено.

— Научите нас, Мастер!

— О как, — хмыкнула Элизабет и задумалась, глядя в сторону.

Мысль об учениках никогда не приходила ей в голову. Когда несколько лет ты непрерывно в бегах и постоянно меняешь место жительства, становится совершенно не до идеи передачи знаний кому-либо.

— Нет пока такого места, где я буду чувствовать себя в безопасности, чтобы осесть там надолго, — задумчиво заметила Элизабет. — Так что мне негде вас обучать, и вряд ли в ближайшее время что-то изменится.

— Мы сделаем, что сможем! — с готовностью поднял голову один из здоровяков, со странной прической и усами китайского мудреца. — У нас есть деньги, я и Логгинс готовы найти вам любое убежище.

— Вряд ли у вас хватит денег, чтобы купить остров, — хмыкнула Лиза Лиза, отворачиваясь. — В общем, неудачное вы выбрали время для поиска учителя.

И, оставив расстроенную парочку, решительно двинулась к вокзалу.

Но в ответ на все ее мысли, в потоке ближайшей улочки, ее перехватил молодой и худющий парень. Весело скалясь и подмигивая, он быстро вручил Элизабет конверт и удалился.

Внимательно рассмотрев штамп Фонда Спидвагона, который своим видом вдруг согрел душу, Лиза Лиза вскрыла конверт, доставая полоску плотной бумаги и короткую записку.

Хитрый Роберт ухитрился перевести на ее новое имя огромную сумму денег, предоставив чек для получения.

В записке, прилагающейся к чеку, говорилось о том, что активные поиски Элизабет Джостар военными силами свёрнуты, и на данном этапе лучше ей наоборот осесть на одном месте, не привлекая к себе внимания постоянными передвижениями.

Покосившись ещё раз на сумму в чеке, Лиза Лиза неожиданно для себя рассмеялась.

Невесёлая шутка про покупку острова очень быстро перестала быть шуткой.

Перебравшись в Венецию вместе с верно последовавшими за ней Логгинсом и Мессиной, Элизабет купила в свое владение полузаброшенный замок на отдаленном от береговой линии острове.

И долгих десять лет они втроём перестраивали его, совмещая с изнурительными тренировками Хамона.

— Ты так долго меня ждала, — Джордж не улыбается, но смотрит так лукаво, как умеет только он. — Ты выйдешь за меня замуж?

Элизабет не выдерживает, улыбается в ответ широкой и искренней улыбкой, которую умел вызывать у нее только друг детства.

— А кто сказал, что я тебя ждала? — подначивает она Джорджа и тонким пальцем нажимает ему на кончик носа. — Может я к монастырю готовлюсь?

— Тебя оттуда выгонят на следующий день, — усмехается Джордж, но тут же становится действительно серьезным. И повторяет свой вопрос таким тоном, словно от этого зависит его жизнь. — Ты выйдешь за меня, Элизабет?

— Конечно выйду, — смеётся женщина, обнимая Джостара за плечи. — Куда ты от меня денешься, дурачок?

Джордж тоже смеётся — с облегчением, — перехватывает узкую ладонь подруги, целует костяшки.

И Элизабет неожиданно обнаруживает, что на безымянном пальце тускло блестит изящное, помолвочное кольцо.

— Фокусник, — фыркает женщина, но в груди у нее теплеет.

И Джордж, видя как счастливо блестят ее глаза, обхватывает Элизабет, поднимает ее, кружа по комнате.

— Свалимся же! — хохочет та, крепко обхватывая жениха.

Мягкий климат Венеции делал смены сезонов почти незаметными, исключая тот факт, что зимой часто шли дожди и штормило так, что учитель и ее последователи нередко были неделями заперты на острове.

Лизу Лизу это полностью устраивало, она и без этого старалась бывать в городе как можно реже, мало интересуясь его жизнью.

Такое затворничество стало тяготить Элизабет только в последние годы — внезапно ей часто стал приходить во снах Джордж.

Лиза Лиза просыпалась после таких снов в слезах, с тяжестью в груди. Мессина и Логгинс, уже хорошо знающие наставницу, быстро заметили связь между утренней хмуростью женщины и особой суровостью в течении дня. И первое время еще пытались как-то ее отвлечь и развеселить, но быстро поняв тщетность усилий, просто оставляли в пасмурные дни Элизабет наедине со своей тоской.

А потом солнечным лучом на скалистый остров ворвался Цезарь Цеппели.

От него Лиза Лиза узнала про трагичную смерть Марио, неожиданно разделив с Цезарем чувство потери и досады.

Одновременно это стало для нее тревожным звонком как для Хранителя Супер-Эйши, и Элизабет с готовностью взялась обучать и Цезаря — чем больше воинов Хамона рядом с камнем, тем лучше.

Обучение молодого Цеппели стало для нее своеобразным испытанием. Несколько лет разбойного образа жизни оставили на душе юноши грязные отпечатки, и Лиза Лиза решительной рукой в течении нескольких лет выбивала из Цезаря эту грязь.

Доказать ему его собственную значимость для мира оказалось сложной задачей.

Однако Лиза Лиза справилась, внезапно обнаружив, что за время обучения прошло ещё несколько лет.

Цезарь вырос, окончательно перестал походить на разбойника с большой дороги и вполне неплохо овладел Хамоном.

Мессина и Логгинс тем временем стали сами почти Мастерами Хамона, превратившись из учеников Лизы Лизы в верных помощников.

Замок же на острове преобразился, жилая часть стала намного уютнее — особенно после того, как Лиза Лиза наняла в бытовые помощницы Сьюзи Кью, а часть для тренировок окончательно превратилась в полигон для выживания.

Идиллию, временно установившуюся на острове, нарушило неожиданное сообщение от Спидвагона о смерти Стрейтса.

А после приехал в поисках учителя тот, кто видел живым ее отца в последний раз.

«Не живым» Лиза Лиза мысленно не раз поправляла себя. «Неживым.»

Она знала, что ее приемный отец — гордый человек.

Что смерти от старости предпочтет яркую вспышку молодости… даже ценой своей жизни. Особенно ценой своей жизни — самый равный обмен.

И когда Лиза Лиза смотрела в глаза ошарашенного ее появлением Джозефа, ее раздирали совершенно противоречивые чувства.

Он был тем, кто сражался — и по сути сразил — со Стрейтсом.

Он был тем, кто без оглядки бросил вызов вечным из колонны, победив одного из них.

У него были такие же лукавые глаза и ловкие руки как у Джорджа.

Он был ее сыном, ее единственным ребенком. Ее мальчиком, который уже столько прошел, а впереди было ещё больше.

Он был Джозефом Джостаром, и понятия не имел, что перед ним стоит его мать и дочь Стрейтса.

— У него откровенно твои глаза, — смеётся Элизабет, глядя на то, как Джордж осторожно укачивает свёрток с крошечным Джозефом.

— Маленькие дети все одинаковые, — ворчит новоиспеченный отец, боясь даже дышать на малыша. — Но твой сын удивительно красив.

— Потому что это и твой сын тоже, — снова усмехается Элизабет и протягивает руки — ей ещё не разрешено вставать с постели после родов, хотя она точно знает, что совершенно здорова.

— Я делал что мог, — улыбается в ответ Джордж, передавая сына матери и целуя ее в волосы. — Вечером со мной приедет мама, ты не против?

— Я всегда рада видеть Эрину, — Элизабет снова улыбается, но мягко, ласково, касается свободной рукой плеча мужа и целует его на прощание.

— Я очень люблю вас обоих, — еще раз касается губами Джордж волос жены.

— И мы тебя тоже очень любим, не сомневайся, — уверенно отвечает Элизабет, с удовольствием подставляя лицо.

— Вы должны подняться по масляной башне! — властно командует Лиза Лиза, глядя на ДжоДжо и Цезаря на дне колодца. — Башня не приемлет обмана!

Развернувшись, она уходит, решительно и твердо, сама себя убеждая не оборачиваться и не смотреть.

Она не знает сколько времени понадобится ее старому и новому ученику, но старательно готовит себя к провалу.

Однако Цезарь показывает себя достойным стольких лет обучения, а Джозеф оказывается настоящим сыном Джорджа: такой же ловкий, упрямый и готовый к необычным решениям в любой момент.

Логгинс и Мессина первым делом поддразнивают мальчишек, беззлобно поддевая. Все это прелюдия к тяжёлому, изматывающему обучению, и Лиза Лиза не одергивает помощников.

Пускай шутят, потом будет не до того.

Когда погибает Логгинс, Лиза Лиза сдерживает ругательства и очень жалеет, что не она добивает ЭйСиДиСи в последний миг.

Когда Лиза Лиза осознает смерть Цезаря, у нее трясутся руки и режет глаза.

Когда ей говорят о смерти Джозефа, у нее не подгибаются колени только потому, что она и так лежит, прикованная к постели после ран, оставленных Карсом. У нее не болят глаза и не наворачиваются слезы.

Просто на несколько мгновений у Лизы Лизы останавливается сердце, пропуская удар за ударом.

Резко становится глубоко наплевать на судьбу Красного камня, на судьбу Карса и всего мира — ничего из этого больше не существует для Лизы Лизы, теряется в бесконечной боли.

Боли настолько сильной, что Лиза Лиза думает, что наверное вот сейчас она наконец умрет.

Ибо зачем жить с такой дырой в груди?

Рядом все это время сидела такая же бледная Эрина, сжимала ладонь снова найденной невестки до белизны в костяшках, — но обе этого не чувствовали.

Джозеф, явившийся на собственные похороны весело болтая и демонстративно прокручивая суставы искусственной руки, шокировал всех до онемения.

Резь в груди Лизы Лизы, притихшая было от полного равнодушия к жизни, рванула с новой силой, ускорила сердце в два раза.

Женщина почувствовала, что ей становится нечем дышать, но тут увидела побелевшее лицо Эрины — той было ничуть не лучше.

От этого слегка отпустило, стало чуть легче, пришло осознание того факта, что бодрый и живой Джозеф — не галлюцинация. Не шутка разума, тихо и незаметно погрузившегося в холодное безумие.

Первым слезы не сдержал Смоуки в силу юного возраста, следом расплакался переживавший за всех сразу Спидвагон.

Испытывая какую-то странную отрешённость, Лиза Лиза почувствовала вдруг что и по ее лицу текут слезы.

А потом горячая волна болезненных, жгучих эмоций накрыла ее с головой.

В новое путешествие по Америке Лизу Лизу, ее сына и его жену пришли провожать все кто смог — включая Спидвагона, Эрину и Смоуки.

При прощании Роберт тепло обнял Лизу Лизу, знакомым жестом коснулся ее щеки.

— Я же говорил тебе, что ты однажды вернёшь свое имя и свою семью, Элизабет, — улыбнулся он.

— Ты как всегда был прав, — мягко ответила Лиза Лиза, оглядываясь на Джозефа, одним движением обнимающего Сьюзи Кью и Эрину одновременно. — Спасибо, что не дал мне пропасть в свое время. Что бы мы все без тебя делали?

Спидвагон грустно улыбнулся, ещё раз — ещё крепче — обнял воспитанницу.

— Я рад, что смог сберечь хотя бы вас с Эриной — вздохнул он. — Но на всех ДжоДжо моя защита никак не влияет, к сожалению. За Джозефа явно стоит благодарить небеса, не иначе.

Он аккуратно поцеловал Лизу Лизу в лоб, отеческим жестом поправил ей шарф.

Лиза Лиза быстро обняла в ответ не родного, но такого близкого человека, тепло попрощалась с Эриной. А потом сдержанно махала им обоим с палубы парохода — в основном, из-за скачущего кругами Джозефа, машущего всеми конечностями и подбивающего на тоже самое женщин.

Спустя несколько часов Лиза Лиза глубоко вдыхала морской воздух, слушая звонкие голоса Сьюзи Кью и ДжоДжо.

В ее серебряной рамке, трепетно хранящейся на дне все того же чемодана, к старым фотографиям было вложено несколько совсем свежих — и это согревало израненную, пусть и закаленную, душу.

«Наконец-то я снова вернула семью» едва заметно улыбаясь уголками губ, думает она. «Я снова Элизабет Джостар.»