Ведьмин час (джен)

Деревня была маленькой, буквально на пять десятков дворов — и то половина косых домишек выглядела как временные халупки.

Жители в деревне были соответствующие — все как один не очень чистоплотные, с полупустыми странными глазами и глупыми улыбками.

Это пугало, вызывая лёгкое отвращение, даже больше, чем явные признаки их безумия.

На площадке в центре деревни царил необычайный ажиотаж. Подтягивали связки с хворостом — на радостях явно изводя месячный запас, — вкусно пахло костром, слышались возбужденные голоса. Царила, близкая к праздничной, атмосфера оживления.

Жаль только причине этого почти-праздника происходящее откровенно не нравилось.

А причиной был довольно высокий, худой, молодой мужчина. Намертво привязанный к добротной жерди посреди хворостовой кучи, он уже даже не брыкался и не мычал сквозь кляп — смирившись, только глазами поводил из стороны в сторону. Рваная темно-зеленая мантия и уже подсохшие подтёки крови на лице, оставшиеся после удара лопатой, прекрасно дополняли образ «ведьмака», упакованного к сожжению.

Я хмыкнула, раскуривая трубку.

До чего же эти люди глупы и безумны, ведьмак никогда бы не позволил себя даже пальцем коснуться.

И уж точно не расхаживал в одеяниях новоявленной религии.

Но сумасшедших жителей логические нестыковки не останавливали, они жили по своим дурным, кровавым правилам, и охота на ведьм в духе Инквизиции в них вполне вписывалась.

Мне происходящий самосуд был не по душе. Я так то не особо жаловала людей, но заживо сжигать случайно забредшего храмовника — явный перебор.

Однако пока я только неторопливо курила, надёжно скрытая в тени.

Некрупный сизый волк у моего бедра, такой же невидимый для местных, настороженно шевелил носом. Зверю не нравился запах огня и такого количества людей, и он ощеривался, оголяя зубы, когда кто-то проходил слишком близко.

Положив руку ему на холку, я заставила волка успокоиться — в своих чарах я была уверена, а вмешиваться пока было рано.

Развлечение деревенских тем временем подходило к главному. Посуетившись ещё несколько минут, жители замерли, с благоговением глядя на подходящего поближе плюгавого мужичка.

— Что скажешь напоследок, грязное отродье? — Прогремел староста, гордо выпятив грудь перед пленником. — Может покаяться хочешь перед Богом нашим всевидящим?

«Ведьмак» тяжело вздохнул, устало глядя на говорящего.

Староста понял свой просчет, подскочил, выхватил кляп изо рта храмовника — я только удивилась как не вместе с зубами, так сильно он дернул, — и отскочил.

Я только хмыкнула — ну да, а ну как укусит, ведьмак то.

— Кому хоть вы поклоняетесь? — У храмовника оказался приятный, хотя и изрядно охрипший голос, полный иронии. — Кому передать привет на том свете?

— Ах ты богохульник, — заверещал староста, заталкивая кляп обратно пленнику. Толпа его поддержала, нестройно зашумев. — Думаешь, раз продал душу, так и гнев Бога не страшен?

Мужчина только покачал головой.

Продолжая яростно плеваться слюной, староста схватил самодельный факел из рук ближайшего сподвижника и первым швырнул огонь в хворост.

Но сухие ветки, минуту назад готовые вспыхнуть от любой искры, вдруг враз оказались насквозь мокрые, словно после недельного ливня.

Огонь недовольно зачадил, закашлял черным дымом, давясь влагой.

— Ну и что это у вас тут за веселье? — С интересом спросила я, невозмутимо выбивая трубку о хилую стенку ближайшей хибары.

Ко мне, резко проявившейся в воздухе, разом обернулись все жители. Волк недовольно встопорщил шерсть и заворчал.

Демонстративно смерив взглядом такого же удивленного храмовника, я хмыкнула и заметила:

— Кого-то не того вы сжигаете.

В полной тишине мой негромкий голос прозвучал набатом.

— Ведьма… — Пискнул кто-то из дальнего ряда людей.

— Надо же, а со второй попытки угадали, — уже широко усмехнулась я, прищуривая глаза.

В следующую секунду произошло сразу несколько вещей. Пламя, недовольно трещащее на мокрых сучьях, взметнулось столбом, заставив шарахнуться тех, кто был ближе к костру.

Люпус, резко выросший до размера лошади, клацнул зубами, заставив тех, кто был с моей стороны, отшатнуться назад.

А я снова просто исчезла в глазах простых людей.

Храмовник, совершенно целый и невредимый посреди бушующего пламени, испуганно дёргался в своих путах.

Я, спокойно шагнувшая сквозь огонь, как сквозь тряпичную завесу, испугала его окончательно.

— То ли ещё будет, — ворчливо пообещала я ему, доставая кривой нож и чиркая по путам — лезвие веревки даже не заметило, словно по паутине провела. И храмовник, у которого явно затекло все тело, кулем повалился мне на руки.

— Зажмурься, — посоветовала я и беспощадно швырнула его сквозь огонь.

Волк за кругом пламени взвыл, одним прыжком перелетел все столпотворение на площади, бережно перехватив выпавшее тело зубами. И серой тенью метнулся за дома, скрываясь с глаз.

— Ну что, повеселились и хватит, — по деловому отряхнула руки я, шагая из огня на утоптанную землю.

Люди вокруг в немом ужасе снова начали оборачиваться на меня.

Перехватив единственный не испуганный взгляд в толпе, я быстро улыбнулась в ту сторону и встряхнула руками.

Огонь, рвущийся до этого вверх, повинуясь моим движениям, выплеснулся в разные стороны, не обжигая, но слепя и оглушая.

Выйти из деревни вышло также легко как зайти.

— Люпус, ты же видишь, что он тебя боится, — заметила я, появляясь из кустов.

Волк, уже принявший родной размер, шевельнул ушами и послушно отошёл на пару шагов от храмовника.

Тот, по факту не выглядел уже слишком напуганным, скорее озадаченным.

Вот и сейчас он только покосился на меня, а затем на кусты, плотным и непроходимым кольцом окружавшие полянку.

Только тут я обратила внимание, что незадачливый «ведьмак» оказывается был не только намертво примотан к столбу в костре, но и просто связан. И сейчас мужчина сидел неподвижно, в неудобной позе, с вывернутыми за спиной руками, связанными лодыжками и по прежнему с кляпом в зубах.

И, когда я шагнула к нему с ножом, пленник одарил меня взглядом, наполненным таким количеством облегчения, что аж неловко стало.

— Вы представить не можете, как я вам благодарен, — вздохнул он, с трудом растирая затёкшие руки через минуту.

— Да, не могу, меня ни разу не пытались сжечь, — с иронией отозвалась я, внимательно осматривая спасённого. Вблизи оказалось, что он не настолько молод, как мне увиделось.

— Довольно забавно вышло, что представителя Храма Земли пытались сжечь, а ведьму нет, — так же иронично заметил храмовник, пытаясь ощупать голову.

— Шуточки судьбы, — фыркнула я, хватая мужчину за руку. — Не трогайте рану, тут рядом мое логово, там я осмотрю.

Мое жилье и правда было рядом, Люпус притащил раненого как можно ближе. Но я несколько минут водила его кругами, сама изучая. Храмовник послушно ковылял за исполняющим немой приказ волком, не чувствуя взгляда в спину. Или просто не реагируя на него.

— Что привело вас сюда? — Ненавязчиво поинтересовалась я.

— Дела Храма, — спокойно отозвался мужчина, чуть не оступился, поморщился. — Не ожидал, что здесь вообще есть жилые места, вот и вляпался.

— А что же за дела такие, которые подразумевают нежилые места? — вкрадчиво уточнила я.

— Возможно, я искал вас, — вздохнул храмовник. И внезапно остановился, поворачиваясь ко мне. Волк озадаченно оглянулся, вопросительно посмотрел. — Но в итоге это вы нашли меня, — продолжил мужчина, поморщился и прямо посмотрел мне в лицо. — Я понимаю вашу тревогу. Но, если вы хотите меня проверить, давайте мы сядем? Я неважно себя чувствую, не каждый день получаешь лопатой по голове, знаете ли…

Храмовник оказался на голову меня выше, с очень твердым взглядом карих глаз и неожиданной россыпью бледных веснушек на щеках.

Я усмехнулась, признавая его правоту и кивая влево:

— Нам туда.

Волк радостно засеменил к дому, храмовник похромал следом.

— Неужели совсем не страшно к ведьме идти? — Не удержавшись, поддразнила я, отводя перед мужчиной нужные ветки.

— Я правда чувствую себя не очень, поэтому можете со мной делать что угодно, — вздохнул тот, снова потирая запястья, на которых ещё виднелись борозды после тонкой бечевки.

Мой домик его удивил не меньше, чем мое появление.

Я могла понять почему — маленький, обросший вьюнком, дом возникал перед глазами внезапно. Вот ты шел по дикому лесу, а взгляд упорно соскальзывал с дальних деревьев, и тут прямо перед носом возникает бревенчатая стенка.

— Неужели сами строили? — Оживившись от неожиданности, поинтересовался мужчина.

— Нашла заброшенную сторожку, — отмахнулась я, толкнула дверь и первая шагнула через порог.

Храмовник поднял было ногу, но я ткнула пальцем под потолок — над самой дверью висел венок из трав, лент и веток.

— Имя, — коротко пояснила я.

— Стефан, — покорно отозвался мужчина. Амулет над дверью тихо звякнул, принимая имя храмовника, и тот смог коснуться порога — теперь гость был под защитой дома, одновременно не имея возможности навредить мне как хозяйке.

Устойчиво усадив Стефана и вручив ему таз с водой, я осторожно отмыла его голову от крови — рана оказалась неглубокая, слабость была больше вызвана кровопотерей. Обработав голову гостю, я наложила повязки на его кисти — деревенские явно перестарались с тонкой веревкой, — и тут же налила кружку с отваром трав.

— А вас как зовут? — Вяло спросил гость, послушно все выпивая. — Должен же я знать имя спасительницы?

— Гейр, — я поморщилась, но ответила. Имя на имя, все честно.

— Ого, разящая валькирия, — слабо улыбнулся Стефан, переводя взгляд на волка. Тот разлёгся на полу у двери, следя за моими действиями желтыми глазами. — А его? Люпус? Что это значит?

Волк фыркнул, отвернулся.

— Это значит «волк», — со смешком отозвалась я, забирая из ставших слабыми рук гостя чашку.

У Стефана видимо все поплыло в глазах, и он озадаченно уставился на свои пальцы.

— Поднимайся, иначе уснешь прямо тут, — решительно потянула его за руку я.

— Но я не хочу спать, — заплетаясь, удивлённо возразил мне Стефан. — Я с дороги, я в костре посидел, меня б хоть в бочку окунуть…

— Потом целиком окуну, — без возражений пообещала я. — С головой. А сейчас тебе нужен отдых, иначе мази не подействуют.

Стефан вздохнул, тяжело обвисая на мне.

Едва дотащив, я уложила его на широкую кровать в дальней комнате — хорошо по старой памяти держала застеленной.

— Ну что, можно и своими делами заняться, — заметила я волку, вернувшись обратно. — Гость наш до утра теперь как убитый будет.

— От твоего-то огня ни следа не осталось, — хихикая, рассказывала Маргарет. — А вот кто-то в панике факел уронил, одна из землянок и загорелась. Крыша в чистую сгорела, счастье что земля ещё не просохшая была…

Мы вдвоем сидели у крыльца, девушка рассказывала о суматохе после моего исчезновения с храмовником, а я перебирала травы, собранные на рассвете.

Я рассмеялась, и на мой смех вышел взъерошенный Стефан — без мантии, со съехавшей повязкой на голове.

Осторожно выглянув, он убедился, что я не одна, узнал в Маргарет жителя деревни и замялся на пороге дома.

Между делом, думая, что я его ещё не заметила, он осмотрел свои запястья и тут же попытался сковырнуть присохшие повязки.

— Даже не думай, — предостерегла я мужчину, тот вздрогнул, поднимая глаза. — За домом бочка, куда ты вчера собирался нырять, там и отмочишь.

Стефан молча кивнул, просочился мимо нас и скрылся за углом.

— Странный он, — шепотом сообщила мне Маргарет, блестя глазами.

— Это мы с тобой странные, — возразила я ей. — А он как раз нормальный.

Маргарет хихикнула.

— Пойду я, обещала до обеда с корзиной вернуться, — с сожалением вздохнула она. — И так засиделась у тебя, получу…

— Иди обратно крюком с севера, — посоветовала я. — Там сейчас ягод навалом, соберёшь по пути, и не попадет.

Девушка быстро стиснула меня в объятиях напоследок и убежала, прихватив самодельную корзинку.

За моим домом проходило русло широкого, полного ручья, с очень удобной естественной запрудой — лесник, что бросил избушку в свое время, знал где осесть в лесу.

И именно в запруде, а не в бочке, стоящей рядом, плескался в итоге храмовник.

Прямо сейчас он внимательно осматривал свои руки — чистые запястья без каких-либо ссадин его явно озадачили.

— Голова тоже в порядке должна быть, раны пустячные оказались, — сообщила я Стефану, опираясь плечом об угол избушки. — Целиком нырять будешь, как собирался?

Стефан подумал, пожал плечами и спокойно начал раздеваться.

— Ты всё-таки водишь дружбу с деревенскими? — Между делом спросил он.

— Только с Маргарет, — поспешила опровергнуть я. — Эта деревня…они скорее как секта. Живут довольно закрыто, имеют свою странную религию, в которой похоже в почете только смерть. Вся связь с внешним миром — торговец, что заезжает к ним раз в три месяца. И Маргарет там единственный адекватный человек, по моим наблюдениям.

— Я бы не смог так жить, — фыркнул в воде храмовник. — Они же даже не знают, чем бы для них кончилось мое сожжение…

— Они вообще ничего толком о мире не знают, — пожала плечами я. — И не хотят. Их цель — соединение со своим богом, а не развитие. Ты не заметил тот факт, что у них нет ни маленьких детей, ни стариков? Умерщвляются все, кто не может молится и работать. Они даже в размножении смысла не видят. Маргарет единственной не нравится положение вещей, но она боится что-то менять.

— Поэтому ты живёшь здесь? — С интересом пробулькал храмовник. — Из-за нее?

— Я здесь живу довольно давно, восьмой год уже, — я прикинула в уме по числам. — Буквально три года назад неожиданно обнаружила этих…соседей. Заглянула интереса ради, а потом познакомилась в лесу с Маргарет. Она прекрасно вяжет корзины, так что мы с ней меняемся на травы и ягоды.

— А почему ты вообще поселилась так далеко от людей? — Стефан вылез из воды и встряхнулся как пёс.

Я кинула ему кусок полотна с плеча — на ткани я раскладывала травы, и она была практически чистая.

Храмовник с удовольствием в нее замотался, наклонился, собирая и отряхивая вещи — и на свету блеснула зелёным метка на плече.

— А зачем мне люди? — Фыркнула я, отвечая вопросом на вопрос. — Люди всегда ненавидели ведьм, маги подвергались меньшим гонениям, чем мы, хотя у нас намного больше ограничений. И чем ближе я к природе, тем сильнее. Мне нет резона селиться в городе.

— Ведьмы, как и маги, давно защищены законом, — напомнил Стефан. — Новый Император сам из магов и предпочитает дружить с силой, а не гробить ее.

Я расхохоталась.

Смеялась я долго, от души, почти до слез. Стефано приподнял бровь, молча пережидая мой смех.

— И это говоришь мне ты, храмовник! — Все ещё сквозь смех воскликнула я. — Мне! Последней из ведьм на всей земле! Представитель церкви, тех, кто с радостью сами жгли нас, пытали и рвали на части!

— Ты сама знаешь, что раньше церковь была похожа на сборище вот таких вот сект, — Стефан с отвращением кивнул в сторону, подразумевая деревню.

— Знаю, — резко и немного зло оборвала его я, скрестив руки на груди. — Знаю и помню. Хватит ходить кругами, зачем ты здесь?

— Ты слышала что-то о Храме Матери Земли? — Вкрадчиво спросил храмовник. — Храм создан по воле самой Земли. И по воле Императора, который хочет положить конец сектам и церквушкам.

— Прямо таки по воле Земли! — Я фыркнула. — Зачем ты приехал сюда?

— А сюда я приехал за тобой, — просто ответил Стефано.

— Так, — выдавила я через минуту. — Таааак. Идём, поедим. И оденься уже наконец!

— Храм Матери Земли появился совсем недавно и на данном этапе очень малочислен, — не дожидаясь вопросов, начал говорить Стефан, как только я поставила на стол чашки. — Несколько Прорицателей нового Императора примерно в одно время увидели процветание и могущество нашей Империи, но при условии, что будет создан Храм самой Земли, Ее истинного духа — не в поклонение, а в дань уважения. Матери-Земле пришлось по душе то, что Император первым делом остановил все гонения, установил мир в стране. И она готова дать часть своей силы в руки тех, кто согласиться принять ее как покровителя. Но в любом Храме должен быть свой Наставник. Тот, кто примет и уравновесит всю силу покровителя, станет связывающим звеном.

— Это ты на что намекаешь? — С подозрением уточнила я, доставая свежую краюху хлеба. Я догадывалась, что ответ мне не понравится, и оказалась, естественно, права.

— А кто как не ведьма сможет принять силу Матери Земли? — Прямо и твердо посмотрел на меня Стефан. — Ведьмы и ведьмаки сами по себе часть ее духа. Вы привязаны к Земле как никто в этом мире, вы живёте ей, а она даёт вам свою силу.

— Жили, — не удержалась и поправила я.

— Неужели ты и правда последняя? — Тихо переспросил храмовник.

Я кивнула, садясь за стол напротив:

— Мы все чувствовали друг друга, всегда и везде, как бы далеко не находились. Оглушающая пустота внутри меня не даёт надежды.

Стефан вздохнул, помолчал минуту.

— Вероятно, это одна из причин решения Матери-Земли, — тихо сказал он. — Возможно, даже самая весомая.

Я пожала плечами.

— Я не горю желанием стать…столь значимой персоной. С чего ты вообще пришел ко мне?

— Я Прорицатель, — вздохнув, признался Стефан. — Я один из тех, к кому приходила сама Земля в видениях. Именно мне было названо твое имя.

— Прямо таки имя? — С опаской уточнила я.

— «Валькирия с копьём и волком», — просто сказал Стефан, явно цитируя. — Дословно.

И взялся за простую еду, поставленную мной на столе.

Я смотрела как он ест, глубоко задумавшись.

С Прорицателями спорить бессмысленно. Они — глас Судьбы, даже самый слабый предсказатель видел только факты. Никакой расплывчатой мистики.

Я глубоко вздохнула, потерла лицо ладонями.

— В любом случае, мне нужно подумать, — упрямо сообщила я Стефану.

Мужчина быстро посмотрел на меня и кивнул:

— Я понимаю. Завтра я отправлюсь обратно в столицу, — он машинально потрогал раненое накануне место на голове — короткий шрам терялся в темных волосах на виске. — Иначе меня потеряют, и сюда нагрянут несколько ассасинов.

— Я провожу тебя через лес, — я встала, так и не притронувшись к еде. — Моими тропами будет намного быстрее и безопаснее. А как буду готова — приду следом.

Стефан молча кивнул.

Он не собирался меня уговаривать, просто принял к сведению.

И это стало лучшим подтверждением, что его слова не были ложью.

Я не любила людей. В моей жизни было мало по-настоящему хороших моментов до того, как я поселилась вдали от обитаемых мест. И практически все из них не были мне подарены людьми.

Но бесконечно давящий факт полного одиночества давал о себе знать, и встретив Маргарет — такую же потерянную и одинокую как я, я не находила сил в себе просто уйти от таких сомнительных соседей.

День мы провели в лесу.

Стефан, для городского жителя, держался среди деревьев довольно уверенно — почти не шумел и ловко перескакивал все препятствия.

— Я, как многие, родом из деревни, — с налетом гордости сообщил мне он.

Я хмыкнула, промолчала.

Обнаружив, что мне не нужна тишина, и я его не одергиваю, Стефан начал болтать. Спрашивал меня о чем-то, довольствуясь односложными ответами, рассказывал какие-то истории, даже с Люпусом поболтать ухитрился. Тот только озадаченно косился, семеня рядом с храмовником.

— Если ты уже восьмой год живёшь в лесу, — попытался посчитать в какой-то момент Стефан. — То сколько тебе сейчас? Ты выглядишь так молодо, но вряд ли ты поселилась здесь ребёнком?

— Сколько тебе самому? — С интересом спросила я.

— Почти тридцать, — невозмутимо отозвался Стефан.

— Прибавь несколько лет, — я усмехнулась.

— Сколько именно? — Удивленно оживился храмовник.

Я хмыкнула.

— А не обманываешь? — Усомнился мой непоседливый собеседник. — В жизни бы не подумал, что ты меня старше.

Я повела плечами, отвлекаясь на искомые травы, и Стефан помолчал минуту. Но дольше не выдержал.

— На сколько я помню, ведьмы и ведьмаки не властны над существами с разумом, как ты изменяешь Люпуса? — Он осторожно потрогал кончиками пальцев шерсть волка. Тот укоризненно покосился и вежливо отодвинулся.

— А я ничего не делаю, — рассеянно ответила я, сосредоточенно раскапывая землю. — Он сам.

Удивленный взгляд Стефана я прямо почувствовала.

Подняв голову, я убедилась, что ощущения не врут.

— А что тебя удивляет? — Вздохнула я. — Все давно привыкли к людям-магам, людям-Провидцам, Заклинателям, к тем же ведьмам, в конце концов. Так почему не может быть животных, обладающих похожими силами? Их конечно крайне мало, но такие есть даже среди птиц.

Стефан ошарашенно покачал головой, уважительно покосился на волка.

Тот сидел на краю полянки, делая вид, что речь вовсе шла не о нем.

Я проглотила смешок и снова нырнула под куст.

Собрав корзину нужных кореньев, я отряхнула руки от земли.

— Можно двигать обратно, — заметила вслух я. И тут Люпус настороженно встряхнулся и поднял уши.

— Да, что-то не так, — тут же ощутив тревогу, согласилась я. — Идём коротким путем.

На крыльце дома сидела Маргарет.

Этот факт был сам по себе довольно странный, поскольку дело шло к вечеру, а после обеда из их поселения было ускользнуть практически невозможно — только с утра, пока все заняты делами быта, — но она ещё и сидела откровенно зареванная.

— Что случилось? — Первым делом спросила я, вручая корзину Стефану и приседая перед девушкой. — Почему ты здесь в такое время?

— Я пришла предупредить, — прошептала она. — Они все как-то выследили тебя. Они знают, где ты живёшь! Примерно, но знают!

— Перестань реветь, — решительно велела я Маргарет. — Ты знаешь, что никто не сможет даже близко подойти к моему дому. Только с моего разрешения.

— Да, но… — Маргарет захлюпала носом с новой силой. — Я боюсь за тебя. И вдруг это я виновата?

Эта мысль меня тоже посетила. И заставила откровенно испугаться за девушку.

— Вечерняя молитва уже прошла? — Резко прервала ее шмыганье я.

— Да, — прошептала Маргарет, вытирая лицо.

— Хорошо… — Вздохнула я. Оглянулась на Стефана, который изваянием стоял в нескольких шагах. — Мы уходим рано утром, не возвращайся в деревню.

— Но… — Девушка растерянно захлопала мокрыми ресницами. — Но как я… Мои родители…

— Ты взрослая, — терпеливо напомнила я. — Пора самой выбирать свой путь. Твои родители выбрали свой, и он тебе не нравится. Не возвращайся, ты сама знаешь, что это опасно.

— Знаю… — Тихо ответила Маргарет, мотнув головой. — И я согласна с тобой уйти. Но вернуться мне надо. Я возьму несколько вещей, и мне надо попрощаться хотя бы мысленно.

В молчании мы все проводили девушку взглядами.

— Плохая идея, — негромко сказал Стефан.

— Я надеюсь ты сейчас не про мое предложение, — огрызнулась я.

— Нет, про ее идею вернуться на ночь, — вздохнул он. — А при чем тут молитвы?

Я не сразу поняла о чем он спрашивает, потом вспомнила свой вопрос о вечерней молитве.

— Приобщать посмертно к богу они любят предварительно ему помолившись, — мрачно пояснила я. — А молитвы проходят вечером и на рассвете.

— Очень надеюсь, что все обойдется, — помолчав, высказал общее опасение Стефан.

Я забрала у него корзину и молча ушла в дом — за несколько часов предстояло проделать многое.

В итоге спать легли около полуночи. Едва отправив Стефана обратно на кровать — с трудом ему перед этим объяснив, что спать летом на полу привычка, а не скромность хозяйки, — я лежала, уставившись в потолок. Сон не шел. Судя по тому, как тихонько возился в комнате Стефан — не мне одной.

Волк у двери вздохнул, поднялся, подошёл ко мне, устраиваясь под боком.

От его горячего тела быстро стало жарко, но зато я немножко отвлеклась и задремала.

Почуяли неладное мы все разом. Я резко села, прислушиваясь сквозь уходящую сонливость к ощущениям, так же встрепенулся Люпус.

Через несколько мгновений выглянул Стефан — смутный силуэт на фоне косяка двери.

— Что-то не так, — тихо сообщил он, разглядев меня.

Ночь стояла темная, беззвездная, ещё и время было около трёх — судя по ощущениям, — и в доме царила кромешная тьма.

— Все не так, — тихо и холодно отозвалась я.

И вскочила одним движением.

Пинком закинула постель под скамью, чтобы не мешалась — все равно больше не понадобится, — быстро начала одеваться в одежду для дороги.

Вытащила и бросила у порога приготовленную котомку с тем малым количеством вещей, которые возникло желание забрать с собой.

Стефан, оценив мои действия, собрался быстро и молча — оделся да свернул в мешок рваную мантию.

— У тебя есть оружие? — Осторожно спросил он, когда я замерла в дверном проёме, вслушиваясь в ночь. — У меня все отобрали.

— Ты меня что ли защищать собрался? — Усмехнулась я в темноте.

— А что, не достоин? — Проворчал мужчина.

Я снова усмехнулась, легко нашла его теплую, широкую ладонь, на несколько мгновений сжала ее — мои пальцы в противовес были ледяные.

Волк у двери зарычал, встопорщил шерсть.

Я тоже чувствовала нарушителей, всех разом.

Всех мужчин, всех женщин.

— Не переживай, храмовник, — улыбка вышла холодная, злая, даром, что предполагалась не Стефану. — Сейчас мое время, а это моя территория, тебе не придется меня защищать.

Я толкнула входную дверь и сошла с крыльца, твердо расставив ноги на влажной от ночной росы земле.

— А вы действительно безумцы, раз решились беспокоить ведьму в ведьмин час! — Звонко сказала я в воздух.

Раздалось шуршание, тихие голоса, чирканье кресала. И сразу в нескольких точках вокруг меня вспыхнули слабые факелы.

Мне свет был не нужен. Я видела их всех. Сумасшедших, больных людей, которые так любили смерть и считали себя правыми решать, кто ее достоин.

Ведьмин час — ночное время примерно с трёх утра, — не зря так назывался. Все мои чувства обострились, я чуяла сейчас не хуже волка, а видела лучше совы. Сила — природная, естественная, — бурлила во мне как кипящая вода.

— Ты ведьма, и ты умрёшь без молитвы, как грязное существо! — Визгливо проблеял знакомый мне староста, делая боязливый шаг вперёд.

— Значит, с точки зрения вашего бога, нет ничего страшнее смерти ночью и без молитвы? — Ласково спросила я. И указала на тело, лежащее между мной и деревенскими. На тонкое тело молодой, жаждущей жизни девушки. — А об ее смерти вы помолились?

Безумцы, как всем известно, иногда видят очевидными те вещи, до которых бы не додумался нормальный человек. Вот и жители деревни легко взломали мои барьерные заговоры кровью той, кого защита пропускала без колебаний.

— Отступнице — грязная смерть! — В каком-то диком экстазе заорала стоящая позади старосты баба. — Погань проклятая, сама виновата!

— Виновата, — согласилась я, холодно, равнодушно. — Вот только вам теперь все равно.

Староста вдруг икнул, перехватил покрепче полюбившуюся лопату одной и факел другой рукой.

— Отступнице — грязная смерть… — Ласково повторила я, глядя в его выпученные глаза. В них вдруг, видимо от страха, внезапно мелькнул проблеск разума, связная мысль.

И староста, снова икнув, сделал маленький шажок назад.

Но было поздно. Для них для всех было все кончено с тот миг, когда они прикоснулись к Маргарет.

Земля вокруг дома вскипела.

Из нее щупальцами рвались корни, хватали кричащих людей, душили их, рвали на части, прорываясь сквозь плоть. Ныряли обратно, в теплое нутро земли, унося части тел и осыпая все вокруг дождем крови.

Прошло меньше минуты как все было закончено.

О немалой толпе людей, пришедших по мою голову, напоминала только изрытая земля перед домом и темные, быстро густеющие и впитывающиеся лужи крови. Целая деревня, в полсотни семей, была почти мгновенно уничтожена в полной темноте.

На поверхности осталось только тело Маргарет, изломанной куклой лежащее у моих ног.

Я наклонилась к ней, коснулась холодными пальцами щеки.

Лицо девушки было на удивление спокойным, умиротворенным — смерть стёрла все волнения с ее лица, успокоив в вечном сне.

Я судорожно вдохнула, медленно выдохнула.

Земля вокруг тела девушки пришла в движение, но ее бережно окутало корнями, как коконом. Кокон наполовину погрузился в землю…и оброс мгновенно расцветающими бутонами.

Маленькие белые, светящиеся в ночи, цветы окутали могилку мягким, густым ароматом. Их белизна вдруг начала резать глаза в черноте окружающей ночи — хуже любого огня.

Почувствовав руку на плече, я поняла, что сижу перед могилой уже несколько минут совершенно неподвижно.

Подняв глаза я наткнулась на понимающий, грустный взгляд Стефана.

Его не напугала ни моя расправа над всем населением деревни разом, ни странные молчаливые похороны.

Он смотрел прямо, искренне, без тени страха. Горячая ладонь жгла через ткань рубашки.

Почему-то именно от этого в горле вдруг застрял ком, стало трудно дышать, а перед глазами поплыло.

— Идем, — хрипло сказала я, старательно смаргивая и поднимаясь с колен. — Идём, здесь больше нет смысла оставаться.

Стефан молча кивнул, подавая мне мою сумку.

— Не плачь о тех, кого потеряла, — мягкий голос звучал прямо в моей голове. Мягкий, теплый,…родной. — Они все моя часть. А значит — и твоя тоже. Смерть — это не расставание.

— Кто ты? — Прошептала я, не в силах открыть глаза. — Кто ты? Почему я не могу тебя увидеть?

— Потому что я — это все вокруг тебя, — моей щеки ласково коснулось теплое дуновение ветра. — Я трава под ногами, я небо над головой, я журчание дождя в шелесте листвы. Я — это ты. Прими меня, стань моей частью. И ты больше никогда не будешь одна.

— Я не одна, — прошептала я, сопротивляясь по привычке больше, чем по желанию. — У меня есть Люпус…и за мной пришел Стефан.

Раздался тихий, мелодичный смешок.

Моей щеки снова коснулось тепло, и…

— Гейр, Гейр, проснись! Гейр, я уже переживаю!

Я открыла глаза, сфокусировалась на встревоженном лице Стефана. Моргнула, перевела взгляд на сидящего в стороне Люпуса. Тот тоже смотрел настороженно, так же как и храмовник.

Я села, потрясла головой — теплый зелёный туман застилал мои мысли, я знала, что мне снилось, что-то важное и…хорошее.

— С тобой все в порядке? — С тревогой в голосе спросил Стефан, подавая мне чашку с горячим отваром.

— Да, — хрипло отозвалась я. Прокашлялась, и в голове вдруг прояснилось. — Да, все в порядке. И я знаю, что делать дальше.

— Ты о чем? — С интересом и опаской покосился на меня спутник.

— Мать-Земля… Она пришла ко мне. — Тихо ответила я. Раздался всплеск — Стефан уронил вторую чашку в котелок, с изумлением уставившись на меня.

Я улыбнулась ему, протянула руку, кончиками пальцев касаясь плеча мужчины — под тканью я как свою часть чувствовала метку Храма.

От моего прикосновения нас обоих омыло волной тепла, и я почувствовала как мне отзываются ещё несколько существующих меток.

— Я построю Храм под стенами столицы, из пещер, — прошептала я, прикрыв глаза. — Прекрасный, белоснежный храм с изумрудами. И через десять лет он окажется идеально в центре города. Мне будет больно, я получу метки, которые будут гореть как клеймо. Но в ведьмин час я смогу прорастить из камня целый Храм, который станет пристанищем надежды.

Когда я открыла глаза, Стефан схватил меня за руки, сжал мои ладони.

— Твои глаза… Они светятся зелёным, — серьезно сообщил он мне. — Я счастлив, что смог найти тебя, Мать-Настоятельница.

Я отняла у него руки, покачала головой с улыбкой.

— Я ещё пока не получила этот титул. Впереди предстоит выдержать много боли, метки, что получу я… Это будет трудно.

— Ты справишься, — уверенно ответил мне Стефан. — Я всегда поддержу тебя. Я и Люпус всегда будем рядом.

Тут он пошарил глазами и понял, что не видит свою чашку.

— Я знаю, — не удержалась, фыркнула я. — А ты давай вылавливай кружку, пора в путь.

Пещеры были не глубокие, но такие ветвистые, что потеряется можно было просто один раз свернув.

От камня веяло прохладой, несмотря на теплое солнце, и в самих пещерах температура явно была очень низкой.

— Тебе точно стоит идти одной? — Осторожно спросил Стефан. — Возьми хотя бы Люпуса.

Я покачала головой, убрала кисет, выбила трубку о камень.

— Ты же Предсказатель, храмовник, — иронично напомнила я. — Любишь, когда тебе мешают в медитациях?

Стефан насупился, промолчал, признавая мою правоту.

— Удачи что ли… — пробормотал он, когда я решительно шагнула в тень пещер.

— Какая удача, Провидец? — Я рассмеялась, ловя эхо. — Только Судьба.

Боль была невероятная. Меня перекручивало и ломало, собирало заново и снова ломало. Лоб невыносимо жгло огнем.

Камень холодил кожу, но легче не становилось. Я бесконечно задыхалась, меня преследовали одновременно тысячи образов живых людей и существ. Я чувствовала их всех одновременно, все их мысли и чувства протекали сквозь меня, и я тонула в этом потоке.

Одновременно каждой клеткой своего тела я ощущала, как вместе со мной плавится и меняется камень вокруг. Двигается земля. Отходят травы.

Ведьмин час был на исходе.

Открыв глаза, я с трудом проморгалась. Взгляд мой уткнулся не в темный свод пещеры, а в белый, резной потолок.

— Это невероятно, — услышала я откуда-то сбоку.

Сев, я обнаружила, что лежу на полу в центре огромного арочного зала. Светлое, красивое, но пока полностью пустое помещение.

В высоких окнах играли лучи солнца, было видно кусочек синевы неба.

— Это настоящее чудо, — серьезно повторил сидящий рядом Стефан. У его ног лежал, задумчиво принюхивающийся Люпус.

Я ласково коснулась его шерсти.

— Я же просила вас ждать снаружи, — укоризненно напомнила я.

— Мы и ждали, хотя оба откровенно нервничали, — пожал плечами Стефан. И подтянул свою сумку, доставая из нее свёрток. — Я был уверен, что всю ночь просижу как на иголках, но около трёх утра меня словно вырубило. И, проснувшись на рассвете, я обнаружил… — Тут он покачал головой, не в силах подобрать слова, и просто обвел рукой зал. И встряхнул свёрток. — И еще вот это, и оно явно твое.

Ткань с шелестом развернулась, превращаясь в свободное тончайшее одеяние. Серебристо-зеленая мантия оказалась невероятно мягкой на ощупь.

Я накинула ее на плечи, отбросив спутавшиеся волосы.

Стефан охнул, замер, уставившись на мой лоб.

Потом встал на колено и протянул мне руку, улыбнувшись:

— Благослови, Мать-Настоятельница.

— Ты и так благословлен, — отозвалась я, тем не менее касаясь его ладони. Метка на плече Стефана отозвалась теплом, мягко засветившись сквозь ткани одежды. Я знала, что узор на моем лбу отозвался такой же мягкой вспышкой, на секунду отразившись в глазах мужчины.

— Теперь я не могу называть тебя храмовником, — ворчливо вздохнула я, потянув Стефана за руку вверх. — И тебе нужна новая мантия.

— Мать-Настоятельница Храма Земли! — Провозгласил дворецкий. И запнулся. — И ее волк…

Мы с Императором прямо с дверей с любопытством уставились друг на друга.

Он был и правда удивительно молод, возмутительно красив…и невероятно силен. Его сила почти искрилась вокруг него, и я видела, что это только малая ее часть.

— Счастлив с вами познакомиться, — совсем не по этикету искренне сообщил он мне, с таким же интересом уставившись на Люпуса.

— Я тоже, — призналась я, отодвигая ногой волка, который вдруг решил постесняться и спрятаться за мной.

— Вы в своем статусе буквально неделю, но я рад видеть, что вы прекрасно справляетесь, — вежливо сообщил мне Император, поднимая глаза.

— У меня хорошие помощники, — отмахнулась я. — А база и вовсе создана вами.

— Не совсем мной, но с моей поддержки, — кивнул Император.

Вежливо предложив мне руку, он подвёл меня к маленькому балкону, на котором в силу теплой погоды был накрыт столик для чая.

— Мне очень жаль, что я поздно вмешался в ситуацию в стране, — вдруг максимально серьезно сказал он, разливая чай. Я, как раз потянулась за чашкой и чуть не уронила ее от удивления.

— Я не смог прийти к власти раньше, хотя собирался это сделать, — не заметив мою реакцию, продолжал Император. — И я виноват в том, что не смог защитить ваш род.

Я с минуту молчала, несколько озадаченная его словами.

Император ждал реакции, прямо глядя мне в лицо. И явно вздрогнул, когда я вдруг откровенно расхохоталась.

— Ваше Имперское Величество, вы определенно станете великим человеком, уж простите за каламбур, — сквозь смех попыталась объяснить я. — Извиняться за то, что не мог сделать физически — это много стоит! И перед кем — ведьмой!

— Не просто ведьмой, — с улыбкой поправил меня Император. — С главой Храма, последней из своего рода. Вы теперь не безызвестная ведьма из леса, привыкайте. Теперь вы — Мать-Настоятельница. Важная фигура, и в политике, и в магии.

— Да далась мне эта политика… — Проворчала я, набивая трубку.

Император покачал головой, то ли осуждающе, то ли понимающе.

— А разве вам с вашей силой не вредно курить? — Вдруг с интересом спросил он.

— Всем вредно курить, — хмыкнула я. — Но это не табак — запах чувствуете? Это сбор трав. Прочищает мысли, тонизирует, помогает собраться. Могу поделиться рецептом.

— Буду премного благодарен, — оживился Император. — Гарантирую начало великой дружбы и все такое.

— Какая легко завести в друзьях столь высоко стоящее лицо, — рассмеялась я.

Волк у моего колена покосился на меня, потом на Императора, и решил, что раз мы смеемся, то бояться нечего. И пошел знакомиться поближе.

— Ну как все прошло? — Стоило мне войти в Храм, как откуда-то выскочил взволнованный Стефан.

— Прекрасно, ты же знаешь, Провидец, — хмыкнула я.

— Знать то может и знаю, но мало ли что может произойти, — укоризненно посмотрел на меня мужчина.

— Да ничего не может, — отрезала я. — Документы на владение землёй и на право религиозной деятельности у меня, разрешение на сохранение тайны личностей ордена ассасинов привезут чуть позже — Император разрешил объединить их под крылом Храма, и ему нужно составить документ. В общем, я думаю, мы нашли общий язык.

— Я рад, что вы поладили, — вздохнул Стефан. — Хотя я не очень удивлен. Александр так же невыносим как ты иногда…

Я развернулась, прищурилась, сложив руки на груди. Стефан не понял, остановился, чудом не налетев на меня, посмотрел озадаченно.

— Вы родственники! — Я обличительно ткнула ему в грудь пальцем. — И как я сразу не почуяла?

— Ну… мы дальние, троюродные братья, или что-то в этом роде, — замялся Стефан. — Я даже претендовать ни на что не могу, случись чего — так мало во мне крови Императоров.

Я покачала головой.

— Полагаю, Император сразу обо мне всё знал? — Ядовито спросила я. — Зачем вообще нужны были эти смотрины?

— Ему было очень любопытно! И без встречи все равно было не обойтись, ты глава Храма, как-никак! — Затряс головой Стефан.

— Неужели, — с сарказмом отозвалась и продолжила путь к своим комнатам. — Ну, если что, по делам во дворец будешь бегать ты.

— Твой характер никакой статус не изменит, верно? — Вздохнул Стефан, придерживая мне двери.

— Ангела вам никто не обещал, — я фыркнула. — Только главу Храма, а не святую!

— Да уж, ведьму нам обещали… — Изобразил грусть Стефан. — Ведьму и получили.

— Натуральную, — со смешком согласилась я, касаясь шерсти Люпуса, спокойно шедшего рядом со мной. — Самую натуральную ведьму.

Стефан широко улыбнулся.

— Буду требовать молоко за вредность, — пригрозил он.

— Во дворце попросишь, — фыркнула я.

— Не нальют, не положено, — быстро отреагировал Стефан. — Непосредственное начальство это ты.

— Приходи в ведьмин час, — невозмутимо предложила я. — И я рассмотрю твой запрос.

Стефан снова рассмеялся и пошел наконец по своим делам.

Я проводила его взглядом, запустила пальцы в жёсткую шерсть Люпуса.

— Ну что, у нас тоже много дел, — сообщила со вздохом я умному зверю. Тот сочувствующе покосился. — Идём, время открывать ворота Храма нуждающимся.