Чудо для Пирса Ниванса (гет)

Район океана у взорвавшейся станции

Контролировать участок океана было скучно до зубовного скрежета. Бесконечная водная гладь с редкими вкраплениями всплывшего мусора и обломков с взорванной буровой станции. От ряби воды уже ломило глаза, но пилот подразделения BSAA исполнительно осматривал каждое подозрительное пятно — в их структуру глупцов не брали, и пилот прекрасно понимал, какой катастрофой может обернуться его невнимательность, если не дай бог остался цел хоть кусочек Хаоса.

В следующем квадрате его внимательность была вознаграждена, среди обломков мелькнуло что-то не похожее на мебель или водоросли — биосканер подтверждающе пискнул.

Сообщив координаты дежурившему по краю контролируемой площади катеру, пилот немного опустил вертолет к воде, чтобы сканер получше зацепил объект.

В этот момент волны качнули зараженное тело, перевернув его человеческим боком.

— Ох, неужели… — озадаченно пробормотал пилот.

НИИ углубленного изучения микробиологии, спустя полтора года

Я знала, что все что он чувствует в этот момент — только боль.

Невыносимая, похожая на все муки ада, боль. Никакие обезболивающие были не в силах ему помочь, мне оставалось только совершенно антинаучно молиться — от него самого сейчас зависело, строго говоря, все.

И если на мою карьеру мне в целом было глубоко наплевать — после представления проекта под прямым названием «Пирс» мое начальство откровенно крутило пальцем у виска, — то на судьбу самого «подопытного» — нет.

Пирса Ниванса прямо трясло и скручивало от боли на хирургической кушетке в моей операционной.

Сама операция была давно закончена, все антидоты введены, кровь тщательно проверена — анализы были идеальными. Для его случая идеальными.

Оставалось одно — чтобы тело Пирса Ниванса со мной согласилось.

Проверив фиксирующие пациента ремни, я глубоко вздохнула и вышла, на ходу снимая перчатки, надоевшую маску и шапочку.

Попытка взять стакан с кофе в идиотском автомате на первом этаже института не удалась — ровно в тот момент, когда я уже почти вытащила стакан, меня схватили за плечо и резко развернули.

Стакан выскользнул, и кофейное море разлилось аккурат около носков моих туфель, чудом не забрызгав брюки.

— Все равно он был гадкий, — вздохнула я и подняла взгляд. Моргнула, в надежде, что от этого что-то изменится, когда не помогло — потерла глаза руками. Но, к сожалению, разъяренный Крис Редфилд от этого не исчез.

Я еще раз потерла глаза ладонями, но уже чисто от усталости.

Крис дышал на меня разъяренным быком, но молчал. Слова подбирал видимо.

— Ну, давай, расскажи мне еще раз как ты против, — предложила я ему, решив взять на себя роль красной тряпки. — Вдруг я наконец услышу что-то новое.

— Я уже сказал все что мог! — взорвался, наконец, капитан. — Ты вообще меня не слушаешь! И начальство твое такое же повернутое!

— Вот начальство как раз тоже было против, — устало поправила его я. — Правда, там речь шла о том, что это лишняя трата бюджета, заметь.

Крис засопел еще яростнее, на шее явно проступила венка.

— Редфилд, — снова вздохнула я, — ты мне уже надоел. Я не спала больше двух суток, с момента операции, которая прошла более чем успешно. Что ты от меня хочешь, скажи уже?

Крис в ответ как-то неожиданно сдулся и притих. Взгляд мгновенно превратился из яростного в щенячий.

Я на пару секунд озадачилась от такой реакции. А потом в моих затуманенных кофеином мозгах сверкнула догадка.

— Да, операция прошла более чем успешно, — мягко повторила ему я. — Сейчас очень трудный период, наверное, даже тяжелее, чем сама операция, но тут уже либо справится сам Пирс, либо нет. Шансы равные.

Редфилд вздохнул, окончательно превращаясь из груды агрессивных мышц, готовых меня рвать, в добродушного и грустного пса.

— Чего ты так боишься? — спросила его я. — Один раз Пирс Ниванс уже умер, неужели ты думаешь, что может быть хуже?

— Может, — тяжело ответил Крис. — Поверь мне, ты ученый, но одно дело играть с вирусами в лаборатории, а другое — играть с жизнью и смертью.

— Я думаю, я поняла, о чем ты, — медленно отозвалась я. — Но ты забываешь, что я еще и хирург. И про игры со смертью я знаю не меньше твоего.

Капитан Редфилд покачал головой и отвернулся.

— Надеюсь, ты и правда знаешь, что делаешь, — глухо сказал он и медленно пошел к выходу.

— Я позвоню тебе, как только станет что-то понятнее, — крикнула ему вслед я. Сам ведь не спросит, доведет себя опять до срыва. А потом и меня заодно.

Добравшись до кабинета, который был соседней комнатой к моей операционной, я через окно и мониторы оценила состояние Пирса — без изменений. Пульс все также лихорадит, мозговые волны все так же выдают дикие скачки, но все без перебоев и пауз, в пределах крайней допустимой нормы.

Убедившись, что от меня в любом случае уже ничего не зависит, а кофе выпить не дали, я решила, что немного отдохнуть не повредит. Я заперла входную дверь и свалилась на диван. Неудобный и жесткий, он мне сейчас показался райским облаком — просто потому, что я могла принять горизонтальное положение. Глянув на часы, убедилась, что полчаса сна точно могу себе позволить, и мгновенно отрубилась.

Проспала я ровно три часа и двадцать семь минут.

Датчики заорали как один, громко, надсадно, так что к головной боли прибавился еще и звон в ушах. Заорали и тут же как отрубились — замолчали резко и тоже разом.

Это взбодрило лучше любого кофе — я мгновенно скатилась с дивана и сиганула в операционную, не глядя ни в окно, ни на мониторы.

Распахнув дверь и почти свалившись через шелестящий заслон, я замерла, сжав руки так, что ногти впились в ладони.

«Перчатки забыла», — мелькнула в связи с этим мысль и тут же пропала — с кушетки внимательно и осознанно смотрел на меня Пирс Ниванс.

Успев содрать — как только смог? — крепления с левой руки, он повыдергивал все датчики, какие сумел, а сейчас внимательно смотрел на меня глазом, не закрытым повязкой. И ни следа мучивших совсем недавно болей на спокойном и любопытном лице.

Я вздохнула как можно глубже.

— Ну и зачем первым делом выдирать все трубки? — спокойно спросила я, пытаясь оценить обстановку.

— А так обычно врачи или сестры быстрее всего прибегают, — сипящим голосом, но в тон ответил мне Пирс. И прокашлялся. — Вот, как всегда, сработало.

Я поморщилась и согласилась:

— Сомнительный метод, но возразить нечего. Не шевелись, пожалуйста, чересчур активно, иначе сбежится охрана.

Пирс послушно лег обратно, позволяя мне снять с него крепления.

Как я и думала, левое было выдрано с корнем и валялось на полу.

— А имущество портить зачем? — проворчала я, проверяя места на коже, где были датчики — кое-где пришлось протереть антисептиком, Ниванс дергал, не щадя себя.

— Я лежал около трех часов, — со вздохом ответил Пирс.

Я покачала головой — не вовремя я уснула.

— Не вытаскивай сам больше так все датчики, хорошо? — мягко попросила его я. — Некоторые могут быть введены в вену, это просто опасно.

— Окей, док, — мирно кивнул пациент. — Можно я хотя бы сяду?

— Подожди. Надо оповестить охрану, чтобы систему отслеживания перенастроили на твою полноценную активность, — решительно возразила я, прижимая для убедительности за плечи Пирса к, кушетке. — Две минуты. А потом я помогу тебе сесть.

— Хорошо, док, две минуты, — улыбнулся Пирс.

Пока я звонила, конечно же, он попытался сесть.

Понимая, что пока он не убедится в своих возможностях, мне его не удержать — сразу видно питомца Криса, — я параллельно с разговором с охраной наблюдала через окно его шевеления, не делая попыток это остановить.

Опираясь на здоровую руку, Пирс медленно привстал, почти смог сесть, начал спускать ноги вместе с простыней, которой был укрыт. Но тут то ли подвела рука, то ли прострелило остатками боли, он неудачно дернулся, ладонь поехала по ткани, и Пирс Ниванс эпично загремел всем телом с довольно высокой кушетки на пол.

Положив трубку, я еще минуту наблюдала, как он переворачивается и вздыхает.

Медленно шагнув в операционную, я подошла к пациенту, эффектно раскинувшемуся на полу, и присела на корточки.

Пирс молча ждал реакции, я улыбалась.

— Доволен? — через минуту спросила я. — Ты всегда так хорошо слушаешь врачей?

— Обычно все врачи перестраховщики, — поморщился Пирс, но видимо это движение тоже отозвалось болью от незажившего глаза — он дернулся и замолчал.

— Обычно да, — согласилась я, переводя кушетку в режим носилок и помогая Нивансу приподняться. — Работа, знаешь ли, у нас такая. Но, поверь, для человека, который совсем недавно в общем-то умер, ты точно перебарщиваешь.

— Так значит я все-таки умер тогда, — прошептал Пирс, оказавшись на кушетке. — Я надеялся, что это очень плохой сон.

— Сон — маленькая смерть, — философски заметила я, регулируя угол кушетки, приподнимая ее верх. — На данном этапе ты настолько жив, что ухитрился свалиться в первые пять минут. Так что, считай, видел тот же сон. Так тебе нормально? Голова не кружится?

— Все в порядке, — так же тихо ответил Пирс и закрыл глаза. — Мне немного больно, но можно я побуду один? Вам наверняка надо что-то там оформить в связи с… в связи со мной.

— Один прибор, — предупредила я, вернув на место датчик пульса. Пирс кивнул, не открывая глаз.

Я аккуратно проверила его повязки и молча ушла.

Мой триумф пока что для него был только болью.

Заполнив всю документацию, которую могла оформить на данном этапе, я долго размышляла о своем пациенте. В потоке мыслей вспомнила про обещание Крису, но трубку он не взял, и я ограничилась лаконичным сообщением на автоответчик.

К тому моменту прошло почти два часа как я оставила Пирса одного.

Я бросила взгляд на мониторы — ровный и четкий пульс.

— Ну хватит, — пробормотала я себе под нос и встала.

В этот раз экипировавшись хотя бы халатом и перчатками, я решительно прошла в операционную.

Пирс только косо посмотрел на меня здоровым глазом.

— Значит, план таков, — оповещаю я его, параллельно отключая все приборы и еще раз проверяя повязки. — Сейчас я беру у тебя анализы, ты пятнадцать минут спокойно ждешь. Если все в пределах нормы, ты переезжаешь в палату интенсивной терапии. Увы, в обычную перевести тебя не дадут из соображений безопасности, но там хотя бы кровать нормальная стоит.

Ниванс промолчал.

Равнодушно наблюдал, как я набираю несколько пробирок крови, послушно открыл рот на просьбу анализа слюны, даже не шевельнулся на соскоб кожи с шеи, руки и бедра.

— А теперь перевернись на живот, — преувеличенно ласково попросила я. И демонстративно поправила перчатки.

— Это еще зачем? — тут же ощетинился в испуге Пирс.

— Ну как зачем, анализ слизистых, — серьезно ответила я, собирая ванночку с медицинским мусором и штатив пробирок и, не сдержавшись, фыркнула.

Но, увидев, как панически Ниванс вцепился в покрывающую его простынь, совсем не выдержала и рассмеялась.

— Ну и шуточки у вас, док, — укоризненно проворчал Пирс мне в спину.

Я, не переставая смеяться, прикрыла дверь.

Анализы крови были готовы через семь минут, кожи еще через пять. Все было идеальным. Ни один здоровый человек не мог выдать таких прекрасных результатов, какие мне показал Пирс Ниванс.

Перевозили моего пациента под моим же строгим наблюдением. Санитары опасались, подходили аккуратно, словно к дикому зверю. Я знала, что все будет в порядке, поэтому больше наблюдала за самим Пирсом, и горькая усмешка, которая мелькнула на его лице от реакции санитаров, от меня не укрылась.

Перевезли быстро — делов-то, по коридору прокатить кушетку с тихим пациентом.

Сбежали санитары как побитые, кося испуганными глазами на меня — не знали, видимо, кем меня считать, если я с зараженным одна спокойно нахожусь.

Глядя, как Пирс устраивается на кровати, куда его переложили в четыре руки, я присела на стул у окна.

Комната была почти пустой, на окне решетка, под кроватью лежали ремни фиксации, сама кровать к полу прикручена.

— Напоминает психушку, — заметил Пирс, тоже осмотрев помещение.

— Сюда нам обычно привозили зараженных на изучение, — со вздохом призналась я. — Комната стерильна во всех смыслах. Наблюдение, обе двери кодовые.

— Намекаете, что мне не сбежать? — усмехнулся Пирс.

— А ты пока не сможешь, — прямо ответила ему я. — Твои мышцы сейчас еще не до конца восстановились, простые действия тебе доступны, но стоять и ходить пока трудно.

— И когда они восстановятся? — прищурился Ниванс.

— У тебя очень высокая регенерация. Сейчас идет ее активный пик, так что, вероятно, день или два, — я пожала плечами.

— Док, — Ниванс внимательно и прямо уставился на меня, и я поняла, что сейчас будет самый сложный вопрос. — Док, скажите мне. Зачем вы все это сделали?

Я вздохнула — не ошиблась.

— Если ты не возражаешь, я начну по порядку, — спокойно ответила я. Ниванс не шелохнулся, и я продолжила. — Не знаю, насколько ты в курсе, но вирус, которым ты был заражен — С-вирус — удачная комбинация G и Т-вирусов. G-вирус в свое время разрабатывался не как оружие, а как лекарство — при определенных обстоятельствах он давал мощнейшую регенерацию. С-вирус, будучи усиленной версией, если помнишь, тоже обладал репаративными способностями. Ты хорошо помнишь, что происходило на подводной станции?

Ниванс медленно кивнул и перевел взгляд на забинтованную правую руку.

— Ты был сильно ранен, пострадали глаз и рука, и вирус дал мутацию, которая вернула тебе действующую конечность. Хоть и специфичную. — Я коротко улыбнулась, Пирс молча посмотрел обратно на меня.

Я снова вздохнула, пересела поудобнее и продолжила.

— Как я знаю по отчетам, после взрыва станции не мог выжить никто — Хаос точно не пережил. Но, спустя сутки, курирующие над местом взрыва наблюдатели обнаружили удивительную находку — большую часть твоего тела.

Пирс поморщился, но не издал ни звука.

— Так вышло, что сначала ты попал не ко мне, а к моему коллеге, доктору Адамсу, он просто поместил тело в криокамеру и забыл. Перед этим я успела взять несколько образцов твоих тканей и обнаружила удивительную вещь — сочетание твоих генов и РНК вируса породило необычный симбиоз, который усилил регенерацию последнего в десятки раз. К тому моменту мне передали кровь Джейка Мюллера и Шерри Биркин, — тут я услышала отчетливое фырканье и улыбнулась про себя. — Я начала работать над вакциной. Пока я закончила, прошло около полугода. За это время, несмотря на постоянную заморозку, твое тело медленно восстанавливалось. Адамс предлагал уничтожить тебя окончательно, введя вакцину, не заморачиваясь. Я предложила другой вариант, к тому времени успев провести пару экспериментов с вакциной и твоими тканями. Меня не поняли, но дали добро. Я смогла найти комбинацию клеток вируса и вакцины так, что регенерация осталась, а сам вирус был поглощен антителами. Самое трудное было очистить твой организм от уже мутировавших тканей, не повредив в целом — к моменту операции ты месяц был вне камеры, и твое тело полностью вернулось в форму до взрыва. Я со своей задачей справилась, дальше пришлось два дня ждать реакции твоего организма.

Под конец рассказала я почувствовала как внезапно на меня навалилась жуткая усталость, сразу за три дня. Голова стала как свинцовая.

— Ты сумел удивить меня тем, что сразу как закончилось общее восстановление, пришел в себя, — вяло закончила я.

— Что будет с моей рукой и глазом? — нетерпеливо уточнил Пирс.

— Они продолжают восстановление... — я не выдержала и зевнула. — Удивительный рост тканей, в обычных условиях это вызывает рак, но не в твоем случае. Правда, к сожалению, сейчас остаточного действия вируса хватит только на ускорение и усиление роста тканей, оставшиеся клетки вируса отмирают сразу же, выполнив часть своей работы. Из-за этого все побочное действие будет проявляться — вероятно, возникнут сильные боли, и несколько раз надо будет проводить очищение крови.

— Я смогу стать снова человеком? — нервно, дрожаще спросил Пирс.

Я сфокусировалась на его лице.

— Пирс Ниванс, — твердо привлекла его внимание я, вставая и подходя к кровати. — Ты человек и не прекращал им быть. Даже с точки зрения цитологии и генетики, в этом я как ученый поклясться могу.

Пирс закрыл глаза, задышал рвано, словно сдерживал слезы. Да, вероятно, так оно и было.

— Мне нравится ваша прямота, док, — тихо сказал он через минуту, не открывая глаз. — Скажите мне еще одно.

— Что? — мягко уточнила я.

Ниванс поднял голову и пронзительно посмотрел на меня:

— А для вас я кто? Удачный эксперимент?

— Для меня ты человек, которого хотели забыть в холодильнике, бросив без помощи! — я неожиданно разозлилась.

Еще один моралист, который во всем ищет смысл, школа Криса Редфилда!

— Человек, которого как раз-таки хотели пустить на опыты и в расход. Ты лежал в криокамере в позе эмбриона, тебе было, черт возьми, банально холодно.

Воцарилась тишина.

Я была готова рухнуть от усталости, эта внезапная вспышка ярости забрала остатки моих сил.

— Спасибо, док, — тихо сказал Пирс Ниванс, не отводя своего пронзительного взгляда. — Спасибо.

— Ну дела… — пробормотала я, покачнувшись. — Кажется, я понимаю, за что тебя так все любили в BSAA.

Пирс улыбнулся.

— Идите спать, — неожиданно мягко ответил он. — Вы падаете с ног. И мне явно нужен отдых.

Я кивнула и ткнула пальцем в изголовье кровати, на панель вызова медсестры — сама я как раз собиралась пойти и занять их диван.

— Если вдруг… — начала я.

— Я сразу вас вызову. Я понимаю, — серьезно перебил меня Пирс. — Правда, понимаю. Отдыхайте.

Я вздохнула и почти по стенке поползла в сестринскую.

Я проснулась сама, на удивление бодрая и отдохнувшая. В момент, когда я села, протирая глаза, в комнату заглянула Ингрид — чудесная и добрая женщина, которая ловко замещала несколько человек: могла быть и медсестрой, причем операционной, спокойно замещала лаборантов, без раздумий бралась за уборку. Мы подружились легко и непринужденно, работала я только с ней в случаях, когда требовался помощник. Ингрид же, пользуясь тем, что она лет на десять старше, мягко меня опекала.

— Ну и видок у тебя, дорогая, — присвистнула она. — Не стоило так себя загонять даже ради этого мальчика.

— Ты же знаешь, что стоило, — зевнула я, сворачивая плед, под которым спала. — Как он? Спал?

— Вроде бы спал, — пожала плечами сестра. — Лежит тихонько, ничего не просит, от боли не корчится. Иди, давай, в душ, подождет он тебя еще полчаса. Где вещи запасные лежат, думаю, помнишь.

— Помню, — кивнула я, доставая чистое полотенце.

— И обязательно поешь! — крикнула мне через дверь душевой напоследок Ингрид. Я только улыбнулась.

Сытая и довольная, я поднималась на свой этаж, когда меня неожиданно окликнули.

Обернувшись, я вздохнула — легко перешагивая по три ступеньки за раз, меня догонял Крис Редфилд.

И ведь даже не запыхался, зараза.

Нет, я ничего не имею против Редфилдов. Сестра Криса, Клэр, вообще чудесная девушка, сам Крис добрый, очень отзывчивый и честный человек, несмотря на пугающие размеры.

Но вот с моим пациентом он мне уже почти проел плешь.

— Он правда в таком хорошем состоянии, как ты описала? — вместо приветствия тихо спросил Крис.

— В удивительно хорошем, я бы сказала, — ответила я, продолжив подъем. Капитан последовал за мной, не отставая. — Впереди еще довольно трудное восстановление глаза, с рукой-то, я думаю, проблем не будет.

Я поднялась на этаж и медленно двигалась в нужную сторону. Редфилд внимательно ловил каждое мое слово.

— Но для человека, который был заражен и взорван, он в отличной форме! — я перешла на доверительный тон. — Успел навернуться с кровати, предварительно выдрав из себя все датчики.

По лицу капитана скользнула легкая улыбка, но потом он насупился еще сильнее.

Шел следом за мной и молча думал.

Дойдя до палаты, мы остановились.

Поняв, что реакции от Редфилда я не дождусь, я коротко кашлянула, привлекая внимание.

— Не хочешь к нему зайти? — мягко спросила я.

Крис отвернулся, помолчал еще с минуту.

— Может быть позже… — как-то растерянно выдавил он.

— Ох, только не говори, что ты тоже веришь в это бредни, будто он еще заражен, просто мутация скрытая! — закатила глаза я.

— Нет, не верю, — тихо ответил Крис, пряча глаза. — Если ты говоришь, что все в порядке, то я склонен тебе верить…

— Хоть в чем-то, это утешает, — отозвалась я и за локоть развернула Редфилда к себе. — Тогда чего ты боишься?

Крис молчал долго. Я просто ждала, а он не знал, куда деть глаза, руки, и, видимо, как собрать разбегающиеся мысли.

— Я подвел его, — сдавленно ответил наконец.

— Совесть грызет, значит… — медленно кивнула я.

Крис хмуро посмотрел на меня.

— Сначала он пожертвовал собой ради меня, а я ничего не смог сделать, — попытался подобрать слова он. — А потом… когда ты сказала, что он уже больше года как в институте… — Он замялся.

— Полагаю, это была яростная смесь, — понимающе пробормотала я. — И страшно, и стыдно, и больно…

Крис с усилием кивнул и снова отвернулся.

— Но ты зря так себя мучаешь, — спокойно продолжила я. — Это же Пирс, все тот же Пирс Ниванс. Он простит тебе все или почти все, ему сейчас главное не то, кто кого бросил, а просто знать, что он нужен еще хоть кому-то.

Редфилду стало еще хуже, судя по его лицу.

Я вздохнула и похлопала его по локтю:

— Ты прав, сначала тебе нужно собраться с мыслями. Придешь чуть позже, как будешь готов.

Капитан медленно кивнул и, не прощаясь, развернулся и поплелся по коридору в обратную сторону.

Я покачала головой и пошла проверять пациента.

— Какого черта мне до сих не доплачивают за сеансы психоанализа? — проворчала себе под нос я и тут обнаружила, что обе двери не закрыты.

Ни та, что ведет в палату, ни наружная. Внутренняя еще и приоткрыта.

Ворвавшись в легкой панике в палату, я перевела дыхание: Пирс полусидел, опираясь о подушку, а рядом сидела Ингрид — уж кто не страдал мнительностью, так это она.

Вот и сейчас она явно собиралась чем-то накормить «бедного мальчика» — когда я зашла, что-то было шустро спрятано за спину.

— Ингрид, — улыбаясь про себя, я старалась внешне этого не показать. — Не ведись на его несчастную и обаятельную физиономию. Ему нельзя пока ничего, кроме воды. И потом еще сутки только жидкая пища. И Пирс. — Я повернулась к своему подопечному. — Я думаю, ты нормальный человек, и процесс блевания тебе не по нраву.

— Да уж, пожалуй, — иронично отозвался Ниванс, но когда я повернулась на его голос, смотрел он совсем не весело.

Ингрид тихо похихикала и проскочила на выход.

— Не позволяй ей себя баловать, — строго сказала я Пирсу, провожая Ингрид глазами. — Она слишком хорошая, однажды с ее помощью я набрала пять лишних кило.

Пирс коротко фыркнул в ответ.

Я перевела взгляд на него, поразившись смене эмоций — только что вроде улыбался, а сейчас сидел серьезный и печальный.

В очередной раз вздохнув, я приблизилась и начала проводить осмотр.

— Рассказывай, что ли, — мягко велела я Нивансу. — Полагаю, ты ухитрился услышать своего капитана.

Выдержав небольшую паузу, Пирс пошевелил здоровым плечом:

— После того, как я очнулся, у меня очень острый слух. Видимо, последствия мутации, которые медленно проходят — вчера я вас слышал с середины коридора, сегодня только из-за двух дверей.

— Все слышал? — уточнила я, размышляя, не пора ли сменить повязки.

— Нет, — коротко ответил Пирс, и тяжело сглотнул.

— Он, правда, не знал, что ты в центре, — я аккуратно проверила повязку на голове, решила, что ее точно надо сменить и отошла за перчатками к маленькому столу у противоположной стены.

На нем Ингрид благоразумно разложила перевязочные материалы, навещая Пирса.

— Пока ты не перешел ко мне как пациент, ему никто не удосужился сообщить, что человек, которого Крис оплакивал все это время, здесь — пусть и не понятно в каком виде.

Приготовив все нужное, я аккуратно срезала часть бинтов с головы Пирса, остальное осторожно и медленно разматывая.

Вид был, конечно, не очень, хотя я осталась довольна, поскольку выглядело все, намного лучше, чем сразу после операции — уже нигде не было открытой кости, нарастающие ткани и сосуды были здорового цвета, явно не собираясь отмирать или воспаляться. Решив не трогать даже для промывания, я просто обратно закрыла огромную рану свежей повязкой.

— Отвернись, — скомандовала я, взявшись за повязку на руке.

Пирс хмыкнул, и я пояснила.

— Я понимаю, что ты много повидал в свои годы, но поверь — чужие конечности это одно, своя в виде куска мяса — это совсем другое. Не испытывай дополнительно свою нервную систему, не стоит.

Пирс подумал и неожиданно послушался.

— Прекрасно, — довольно протянула я, оголив руку. Конечность действительно была в хорошем состоянии, хотя неподготовленный человек упал бы в обморок — по существу не хватало только верхней части мышц и кожи. — Так вот, — вернулась я к теме Редфилда. — Когда Крис узнал, я уже готовила тебя к операции. Он как с ума сошел, орал на меня почти час, что я извращенка, маньячка-ученый и так далее, твердо уверенный, что от тебя собственно ничего не осталось, и все, чего хочу я — это поиздеваться в научных целях над твоим несчастным трупом. До последнего мне не верил, что ты жив, хоть и не совсем здоров. А теперь мучается удвоенным чувством вины.

Я бросила взгляд на лицо Пирса, он безучастно смотрел в окно, старательно не поворачивая голову. Замотав обратно его руку, я оставила открытым плечо, на котором уже восстановилась даже кожа — бледно-розовая, мягкая на вид, словно после очень большого ожога.

Я легко постучала пальцем по свежему участку, Пирс озадаченно повернулся.

— Проверка чувствительности, — улыбнулась я и провела пальцем выше, по уже старой, смуглой коже. — Есть разница в ощущениях?

— Особо нет, — озадаченно ответил Ниванс. — Разве что первый раз немножко неприятно было.

— Кожа совсем свежая, чувствительность выше, нормально, — утешила его я. — Мне надо взять соскоб, но, наверное, это будет болезненно.

— Переживу, — равнодушно ответил Пирс.

— Пирс. Ниванс, — четко сказала я, проверено привлекая внимание к своим словам. — Твой капитан не забыл о тебе. Не боится и не стыдится тебя. Он не не хочет видеть тебя. Он просто сам пугается своих надежд, как их боишься ты. Он точно так же переживает о тебе, как ты бы переживал о нем. Крис придет к тебе, как только сможет собраться с силами сделать это без страха, но прямо сейчас он банально боится поверить мне и потерять тебя второй раз.

Пирс слегка сполз по подушке в более горизонтальное положение и улыбнулся:

— Я уже говорил вам, док, как я люблю вашу прямоту?

— Что любишь, еще не говорил, — невозмутимо отозвалась я, собирая мусор после перевязки.

— Люблю, — довольным голосом отозвался он. — А вы правда считаете меня обаятельным?

Я сначала не поняла, к чему это он, а потом вспомнила, что я говорила Ингрид и рассмеялась.

— Вот обзаведешься вторым глазом, и посмотрим.

— А если нет? — наигранно вздохнул Ниванс.

— Если нет, то у меня заранее готовы протезы, — призналась я.

— Вы все предусмотрели, док? — удивился Ниванс.

— Просто хотелось помочь тебе при любом раскладе, — ответила я, стараясь не вспоминать, с каким скандалом требовала чек на возможную оплату протезирования и косметической операции.

— Вы, видимо, очень важная здесь персона, раз вам доверяют делать такие вложения, — заметил Ниванс, по незнанию наступив на мою любимую мозоль.

— Нет, не важная, — вздохнула я. — Совсем наоборот.

Пирс удивленно посмотрел, но спрашивать ничего не стал.

— Когда мне можно попробовать двигаться? — вкрадчиво поинтересовался он, меняя тему, за что я была ему признательна.

— Вечером. Ингрид сделает тебе массаж, проверив тонус мышц, а там попробуем. — В ответ Ниванс так радостно улыбнулся, словно я обещала отвезти его на курорт. — Сейчас надо поставить капельницу, иначе может начаться отравление организма.

Я пошла к выходу, размышляя, где можно сейчас найти Ингрид, но у самых дверей Ниванс меня окликнул.

— Док, а как вас зовут? — он сохранял спокойное лицо, но глаз лукаво блестел. — Стыдно не знать даже имени той, кому обязан жизнью.

— Мирра, — с секундной задержкой ответила я.

— Красивое имя, — довольно подытожил Пирс.

Я усмехнулась и вышла.

Попробовать встать вечером не получилось.

Сразу после капельницы организм Ниванса с новыми силами взялся за восстановление, и если с рукой все было уже легко, то глаз — чувствительный орган, окутанный нервами, еще и находящийся очень близко к мозгу.

Когда Пирс закричал, в палате была Ингрид, а я стояла с папкой анализов у дверей в коридоре. Я чуть не выронила папку и рванула в палату, Ингрид, не зная где я, рванула навстречу мне.

Листки таки разлетелись, но в тот момент было совсем не до них.

— Пирс… — попыталась позвать я, но сразу поняла — бесполезно. Он выл от боли, крутясь по кровати и чудом с нее не падая. Судорожно сжатые пальцы царапали повязку на голове, но я вовремя ее сменила, и поддаться бинты не успели.

Ингрид, вся белая, влетела следом со мной, держа в охапке кое-как собранные бумажки из папки.

— Фиксируй руку, — хладнокровно кивнула я ей на здоровую ладонь Пирса.

— Нно… — заикаясь, начала Ингрид.

— Фиксируй! — рявкнула я, сама хватая забинтованную конечность. — Иначе он раздерет повязку и выдерет себе все, что пытается расти!

Ингрид послушно метнулась к кровати, мы синхронно потянули руки парня в стороны — первые секунды он вообще не замечал наших усилий.

— Силен, засранец, — пропыхтела я, пытаясь сдвинуть конечность от лица.

В этот момент то ли его отпустило на секунду, то ли свело от двойной нагрузки — Пирс на мгновение расслабил мышцы, и мы рывком развели его руки в стороны, быстро заматывая креплениями.

Стоило нам отступить, как он снова забился, крича и подвывая. Это было страшно. Искривленное лицо, напряженные мускулы, оскаленные в крике зубы…

— Держи его, если что, — скомандовала я и рванула к дверям.

— Куда ты? — испуганно спросила Ингрид.

— За разрешением на наркотики, — бросила я, хватая папку. — Иначе он умрет от болевого шока. Обычные препараты тут не помогут, после операции я вводила, что могла. Тогда он выжил, потому что был без сознания.

— Но его получают у совета в течении суток… — растерянно отозвалась Ингрид, судорожно поглаживая Ниванса по голове.

— Значит, я выбью его силой! — зарычала я, выбегая из палаты.

Когда я ввалилась в общий кабинет совета, они, похоже, с кем то беседовали, но я была так взвинчена, что никого не заметила.

— Что вы себе позволя… — заикнулся было кто-то из совета, но запнулся о мой яростный взгляд.

Грохнув им на стол всю папку, собранную на Пирса, я перевела дыхание и рявкнула:

— Он умирает!

— Кто? — проблеял кто-то.

— Мой объект, Пирс Ниванс! — говорить спокойно я не могла. — Мне нужно разрешение на испытание наркотических обезболивающих! Экстренно!

— Доктор Мирия, за таким разрешением нужно приходить…

— Я знаю, когда и как нужно получать это разрешение! — я почти кричала. — Но он умирает прямо сейчас от такой боли, что вам и не снилось, черт вас побери! Он кричит так, что скоро стекла треснут!

— Вы можете предоставить доказательства того, что он сохранит стабильность под действием наркотиков?

— Да что б вас всех, вот здесь все доказательства! Вот! Здесь! — я уже кричала, хлопнув в такт последним словам по папке с именем Пирса.

— Доктор Мирия, — ледяным тоном перебил меня тот самый коллега, которому доверили тело Ниванса. Оказалось, Адамс сидел в одном из кресел для гостей, я просто пролетела мимо. — То, что ваш отец спонсирует большую часть исследований института, не дает вам полномочий говорить с советом в таком тоне.

Меня затрясло. Я смотрела на этого старого маразматика и уже чувствовала, как хрустят его шейные позвонки у меня в руках.

Видимо, это все так явно отразилось у меня на лице, что старый дурак захлопнул рот и отшатнулся.

— Вы… Вы… — начала было я, но тут на мои плечи легли большие горячие руки — я аж присела от неожиданной тяжести.

— Уважаемый совет, вы же видите, что доктор Мирия немного не в себе, — спокойно сказал надо мной голос Редфилда.

Я медленно повернула голову — так и есть, стоит, уверенно смотрит поверх меня на совет. А во втором кресле Леон Скотт Кеннеди собственной персоной. Видимо пришли по делам BSAA и DSO, как самые известные представители.

«Вот это лужа...» — решила я, но тут же вспомнила лицо кричащего Пирса.

Крис должен мне помочь!

Я вперила в него полный надежды взгляд, краем глаза отмечая заинтересованное лицо Леона.

Редфилд же и бровью не повел, сохранял достоинство и спокойствие.

«Как на меня орать, так запросто!» — хмыкнула я мысленно, параллельно молясь на его поддержку.

— Ее пациент умирает, это логично, что она в ярости. Дайте ей разрешение под мою ответственность. Я прослежу за результатом и беру на себя устранение проблем, которые могут возникнуть, если эксперимент выйдет из-под контроля.

Совет думал. Я молчала, про себя матерясь и вознося мольбы одновременно. Крис спокойно ждал ответа. Леон улыбался.

— Раз дело не терпит отлагательств, я подпишу разрешение, — медленно согласился глава совета, директор института по совместительству.

Мысленно я умирала, глядя на то, как неторопливо и степенно он достает бланк, берет ручку, оформляет шапку…

— Что вам выписать? — спросил он, глядя на меня поверх очков.

— Промедол, до пяти ампул, — выпалила я, меня снова начало потряхивать от нетерпения. — Димедрол. И пару ампул атропина.

Директор бросил на меня удивленный взгляд, но промолчал, подписывая документ.

Выхватив листок у него практически из-под ручки, я понеслась в наркологическую лабораторию, где хранились запасы чистых препаратов.

Так же бегом принеслась к палате Пирса и с удивлением обнаружила стоящих у дверей Криса и Леона — выскочив с разрешением из кабинета совета, я совсем о них забыла.

Редфилд открыл было рот, но в этот момент я ввела код на двери и распахнула ее.

Крик Пирса стал слышен на весь коридор, и лицо Редфилда окаменело.

Ворвавшись в палату, тут же выкинув при этом из головы и Криса, и Леона, я застала там страшно извивающегося Пирса и почти плачущую Ингрид.

— Бедный, бедный мальчик… — шептала она, пытаясь успокаивающе гладить Ниванса, сама белая, в глазах слезы.

Бедный мальчик уже не кричал даже, а хрипел, здоровая рука была разодрана в перевязи, но ремни держались.

— Бедро, держи, — скомандовала я, зубами вскрывая обертку шприца. Ингрид попыталась было надавить руками на ногу дергающегося Пирса, но вмешался Леон. Совершенно спокойно он отодвинул несчастную женщину, одной рукой легко прижал Пирса к кровати за плечо, второй сдвинул простынь с ноги и также легко прижал бедро, по сути полностью зафиксировав парня.

Быстро набрав смесь с димедролом, я аккуратно вколола обезболивающее, едва сумев вогнать иглу в мышцу — так сильно был напряжен Пирс.

Через десять минут Ниванс начал потихоньку обмякать. Еще через десять он успокоился окончательно и впал в забытье.

— Ну и что это было? — хрипло спросил меня Крис, который, оказывается, просочился в палату вместе с Леоном и стоял у порога. Такой же белый как Ингрид.

— А ты думал, я шутки шутила, когда орала у совета что он может умереть от болевого шока? — огрызнулась я.

И сделала глубокий вдох.

— Извини. Такая сильная и острая реакция оказалась неожиданной даже для меня, я не подготовилась, и вот… — я махнула рукой на Пирса, который выглядел довольно плачевно. На повязках проступила кровь, как и на целой до этого руке. — К чему это привело.

— Я промою его ссадины, — шепнула мне Ингрид, косясь на Леона.

— Промой, и подготовь капельницу, — устало кивнула я. — Боюсь, одной инъекции не хватит даже на половину действия, будем пока держать под анестезией с атропином.

Ингрид кивнула и быстро вышла.

Я устало потерла лицо ладонями — тот еще забег с препятствиями вышел — и подняла глаза на стоящих в палате мужчин.

Крис неотрывно смотрел на Ниванса, по лицу было вообще не понять, о чем он думает. Леон с любопытством поглядывал то на Пирса, то на Редфилда, то на меня.

Поймав мой взгляд, он коротко улыбнулся и кивнул.

— Леон Скотт Кеннеди, — представился он.

— Да уж, наслышана, — вздохнула я и кивнула на Криса. — Думаю, как и вы обо мне от нашего общего друга. Доктор Мирия Фостер. Но лучше Мирра.

— Да, я тоже про вас слышал, — с готовностью подтвердил Леон. — Разное, конечно. — Он неопределенно помахал рукой — я усмехнулась, догадываясь, что именно он слышал, — и рассмеялся. — Но, увидев вас во плоти, я был поражен.

— О, да, я, должно быть, произвела чудесное впечатления для первого знакомства, — иронично отозвалась я.

Бросив еще один взгляд на Криса, я поняла, что пока, пожалуй, трогать его не стоит.

И снова повернулась к Леону.

— Нужно притащить сюда аппаратуру для наблюдения за пациентом. Оно все на колесиках, и не далеко, но все тяжелое. Вы мне не поможете?

Пока мы ходили за аппаратурой, я пять раз пожалела, что перевела Ниванса из операционной — там все было предусмотрено, в том числе для введения в глубокий наркоз и наблюдением за ним.

— Крис очень переживает, — заметил Леон, пока мы пыхтели над специальным модульным монитором за контролем глубины анестезии.

— Да, я знаю, — ответила я. — Он очень долго мне не верил. Надеюсь, мы сможем поладить.

— Теперь то сможете, — уверенно отозвался Леон. — У нас с ним и не такое бывало, и ничего вроде, даже так и не убили друг друга.

Я усмехнулась, было приятно слышать такое завуалированное подбадривание.

— Зачем вы приходили к совету? — полюбопытствовала я между делом.

— Пошли слухи о разработке нового биологического оружия, вирус с живым носителем, — отозвался Леон, ногой распахивая дверь — предстояло пропихнуть махину в палату. — Пришли узнать, нет ли информации.

— С живым носителем это опасно, — задумчиво пробормотала я, сама уже думая о другом.

Крис сидел на единственном стуле в палате, вперив стеклянный взгляд в кровать.

Ингрид уже обработала руку Пирса и устанавливала капельницу, но медитировать Редфилду она, видимо, нисколько не мешала. Но когда мы с Леоном загремели аппаратом, Крис перевел задумчивый взгляд на меня.

— Его родителям о смерти сына сообщал я, — медленно сказал он. — Стоял и смотрел, как его мать теряет сознание. Он был последний, кого я похоронил из своего отряда. Все могилы, как одна, были пустые.

Редфилд согнулся, спрятав лицо в ладонях, уперевшись локтями в колени.

И глухо продолжил:

— Я не верил тебе до последнего. Даже когда автоответчик слушал, не верил. Боялся, что это затянувшаяся дурная шутка.

Леон пошевелился рядом со мной, но благоразумно промолчал и остался неподвижен. Ингрид тоже перестала шебуршать.

— Я думал, — тем временем продолжал исповедь Крис, не поднимая головы. — Что даже если и правда что-то получилось, это все равно уже не Пирс. Не мой лейтенант Ниванс.

— Крис, — тихо позвала его я. — Мы с тобой не так давно знакомы, и мне ты можешь не верить. Но я очень надеюсь, что сейчас ты веришь глазам.

Редфилд разогнулся, поднимая на меня воспаленные глаза.

— Я знала Пирса Ниванса очень давно, — тихонько продолжила я. — Мальчишкой еще — мы вместе учились в начальной школе. Так что я совершенно не знаю, каким он был до того как погиб. Но я более чем уверена, что он остался все тем же Пирсом Нивансом, которого ты знал и так ценил.

Редфилд кивнул и тяжело отвернулся к окну.

Леон ободряюще подмигнул мне и резво дотащил монитор до кровати.

Установив всю аппаратуру и, подключив к Пирсу всевозможные датчики, я стояла над кроватью, размышляя, надо ли сменить ему повязки или пока лучше оставить как есть.

Решив в пользу последнего — мало ли на какой все стадии, лучше пока не трогать, — я оставила Криса, истуканом сидящего на том же месте, и вышла в сестринскую, где вольготно раскинулся на диване Леон.

— Пусть побудет пока с Пирсом, — ответила я на его удивленный взгляд, когда он понял, что я одна. — Я оставила двери нараспашку, все равно о стерильности уже и речи нет, но мы услышим, если что-то пойдет не так.

Дело к тому времени шло уже к полуночи, так что на этаже оставались только мы.

Ингрид суетилась, заваривая нам с Леоном чай.

— Шла бы ты может домой? — предложила я ей.

Она упрямо покачала головой.

— Я не оставлю тебя и бедного мальчика. А ну как что-то еще случится?

— Ох не надо… — пробормотала я.

Леон же засмеялся:

— Да, Ниванс реально в хороших руках! «Бедный мальчик»!

— Для Ингрид мы все бедные мальчики и девочки, — улыбнулась я, глядя на то, как женщина достает чашки.

— Конечно, бедные, — подтвердила Ингрид. — Кушать не хотите?

Леон рассмеялся еще сильнее.

В итоге через час Леон извинился, распрощался с нами и ушел, объясняя это тем, что о результатах визита в институт надо все-таки доложить руководству.

Показатели Пирса начали успокаиваться еще через три часа, и я рискнула убрать наркоз, сразу поставив систему очистки крови.

Спустя еще час он начал подавать признаки жизни и разума, постепенно приходя в себя после наркоза. К тому моменту я убедила Криса пойти хотя бы выпить чаю в сестринской, зная, что Ингрид сумеет его ненадолго отвлечь и, может быть, даже уложить на часок полежать.

Распахнув не забинтованный глаз, Пирс мутным взглядом обшарил палату. И первым же делом схватился за датчик пульса, прищепкой висящий на пальце.

— Я тебе сейчас нашлепаю по рукам, — пригрозила я, подходя к кровати.

Ниванс заулыбался, услышав мой голос.

— О, док Мирра, — плавно и еще не совсем четко произнес он. — Как я рад вас слышать.

— Я тоже рада тебя слышать, — искренне ответила ему я. — Ты меня очень напугал.

— Простите, я больше не буду, — тут же отозвался Пирс.

— Я надеюсь, что больше и не придется, — пробормотала я. — Ты позволишь мне тебя перевязать? Пока ты еще не совсем отошел от наркоза, мало ли.

— Очень я даже отошел от наркоза, — невнятно возмутился Ниванс, но послушно подставил руку.

Размотав бинт, я только цокнула языком — конечность выглядела как новая, в прямом смысле. Такая же светло-розовая кожа, как и на плече, покрывала всю руку, и казалось, что это просто был большой ожог. Только на запястье оставался пока красный, натертый след от фиксирующих ремней.

Аккуратно проведя осмотр конечности, я пришла к выводу, что пары сеансов массажа и немного гимнастики, чтобы вернуть мышцы в тонус, будет более чем достаточно.

— А теперь самое трудное.

Я закусила губу, осторожно разматывая повязку на голове Ниванса. Первое что бросилось в глаза — короткая щетинка волос на коже головы в том месте, где раньше тоже была открытая рана. Это очень меня обрадовало, и я решительно сняла остатки бинтов, побаиваясь только того, что окровавленная повязка могла присохнуть. Но нет, она отвалилась сама, стоило снять последний слой бинта.

— Твою мать, — не выдержала я.

— Что, все плохо? — удивленно спросил Пирс, уже получше ворочая языком, и тут же потянулся руками к голове.

Я таки разок шлепнула его по рукам, заставляя их убрать.

— Наоборот, слишком хорошо. Я знала чего ждать, но все равно удивлена, — ответила ему я, осматривая совершенно целый внешне глаз, такую же щетинистую бровь и нежную кожу вокруг.

Быстро убавила свет на минимум и спросила: — Ты можешь открыть оба глаза?

В этот момент Ниванс, видимо, окончательно пришел в себя — замер, закусив губу. И медленно, сам в этот момент испытывая страх, открыл глаза.

Я не удержалась и засмеялась.

— Что? — растерянно спросил Пирс, хлопая глазами. Аккуратно потянулся кончиками пальцев к лицу, и когда я его не остановила, осторожно потрогал бровь, кожу вокруг и веко.

— Все прекрасно, — удовлетворенно сообщила ему я. — Ты выглядишь абсолютно здоровым и, судя по твоей реакции, хорошо видишь.

Пирс, не веря себе, закивал.

— Просто вирус напоследок сыграл с тобой интересную шутку, взяв, видимо, в основу глаза ген кого-то из твоих предков. — Я улыбалась. — Так что у тебя теперь положительная, редкая и довольно красивая мутация — гетерохромия.

Пирс молча смотрел на меня несколько секунд. А потом прыснул.

— Вот это ирония, — простонал сквозь смех он.

Я согласно кивнула, но потом вернулась к серьезному тону.

— Вполне вероятно, что именно из-за этого тебе было так больно. Так что обязательно надо будет провести дополнительный осмотр твоих глаз — возможно, что отличаться будет не только глаз, но и зрение, например. Кроме того, пришлось успокаивать тебя наркотическими анальгетиками, и я не знаю, как они могли повлиять на твой организм. Так что придется еще несколько раз провести полное обследование со всеми анализами.

Пирс, на середине первой фразы переставший смеяться, спокойно кивнул.

— Я все понимаю. Слава богу, полу-мутантом я пробыл совсем недолго, но мне хватило — я прекрасно помню, каково это. И что угодно готов отдать, чтобы оставаться собой.

Я улыбнулась ему и встала. Ниванс потянулся, привставая, и мягко коснулся моей руки.

— Спасибо, — тихо сказал он, поймав мой взгляд. — Спасибо, Мирра, что дали мне этот шанс. Что подарили мне чудо.

Я осторожно погладила его кончиками пальцев по щеке и улыбнулась, Пирс в ответ поймал мою руку и прижал к щеке плотнее, не отводя взгляд.

Я неожиданно смутилась, аккуратно отняла руку и отошла.

— Тут кое-кто, пожалуй, хочет поговорить с тобой, — заметила я, отходя к дверям. — Привыкай пока к старому себе.

Выйдя из палаты, я почти вписалась в Криса, который в этот момент подходил к дверям.

— Ты слишком твердый, — заметила я, потирая нос. Редфилд хмыкнул в ответ, бросил взгляд на дверь и вопросительно посмотрел на меня.

— Иди, увидишь, — проворчала в ответ я, отворачиваясь.

— Ну как? — осторожно спросила Ингрид, когда я плюхнулась на диван и вытянула ноги.

— Пирс пришел в себя, — лаконично ответила я, отхлебывая из чашки, которую она протянула. — Жив, практически здоров и цел. Но ты пока туда не ходи, пусть с ним побудет Крис.

Ингрид просияла и устроилась с чашкой рядом.

— Хорошо, когда все хорошо кончается, — заметила она.

— Ох, боюсь, на этом еще ничего не кончилось. — Я покачала головой. — Просто позади самая болезненная часть.

Ингрид пожала плечами, и мне тоже захотелось верить в лучшее.

Я откинула голову на спинку дивана и задумалась.

Да так и задремала, почувствовав только, как Ингрид забирает у меня чашку.

Когда я проснулась, я прокляла себя всеми проклятиями какими знала — шея затекла так, что, подняв голову, я подумала, что она сейчас отвалится.

Редфилд, сидевший рядом вместо Ингрид, с удивлением наблюдал за моими мучениями.

— Ох, а Ингрид где? — спросила я его и поморщилась. — И сколько я спала?

— Часа четыре, я полагаю, — посмотрел на часы Крис. — Где то час назад я отправил Ингрид домой.

— Отправил он, ишь ты… — проворчала я, выглядывая в окно — на улице серело раннее-раннее утро. — Вы все это время говорили с Пирсом?

— Да, — спокойно кивнул Крис, глядя прямо и твердо. — И я хочу извиниться перед тобой.

— Незачем, — задумчиво отозвалась я. — Я тебя прекрасно понимаю, сама бы я на твоем месте вела себя в разы хуже.

Редфилд коротко улыбнулся.

Мы помолчали с минуту.

— Пирс спит? — уточнила я.

Крис кивнул:

— Заснул при мне.

— Я боюсь его здесь оставлять, — неожиданно для себя призналась я. — Меня терзают какие то смутные предчувствия, и я начинаю опасаться, что идиоты из совета что-то предпримут в его сторону.

— Думаешь, они что то замышляют? — серьезно уточнил Крис.

— Я не знаю... — я пожала плечами. — Но когда я отобрала Пирса у этого придурка Адамса, который в кресле сидел в зале совета, он так яростно бесился, как будто я забрала у него родную дочь. А совету я поперек горла с самого начала, отец отваливает им бешеные деньги, и, хотя мы с ним никак сейчас не связаны, при мне они боятся их тратить.

Я отвернулась обратно к окну, обхватив себя руками.

— Гнилое место с гнилыми людьми. Они могут попробовать навредить Пирсу, чтобы подставить меня.

— Давай я оформлю ордер, и мы вывезем его отсюда как потенциально опасный объект, — предложил Редфилд. — Уволишься следом под гнетом позора.

Я аж рот открыла от такого простого и гениального решения.

— Ты сможешь сделать это как можно быстрее? — нервно спросила я.

Крис посмотрел на часы, что-то прикинул в голове и поднялся.

— После обеда вернусь с ордером. А ты пока смотри в оба.

— Это прекрасно, — пробормотала я и пообещала: — Я не отойду от него ни на шаг. И… спасибо, что не смеешься над моими предчувствиями.

Капитан, уже стоявший у двери, обернулся и пожал плечами:

— Один раз я тебе не поверил и очень ошибся.

После его ухода я в приподнятом настроении вернулась в палату.

Ниванс спал еще около часа, я тем временем вносила последние данные по результатам его анализов, параллельно размышляя о сложившейся ситуации.

Я была твердо уверена, что без вмешательства Криса Пирса из института не выпустят, и я могу хоть в лепешку расшибиться, пытаясь привести доказательства его неопасности. Моими наработками пользоваться им было не привыкать — в документации к вакцине против С-вируса моего имени даже не мелькало, хотя первую формулу, дающую эффект, разработала именно я.

В этот момент пошевелился Пирс, прерывая мои размышления.

— Как твое самочувствие? — спросила я, откладывая документы.

— Мышцы почему то гудят, словно после тренировки, — признался Пирс, подтягиваясь и осторожно садясь.

— Хм. Интересно, — я поднялась со стула, расправив халат, и подошла к кровати.

Аккуратно прощупав мышцы руки, частично плеча и бедренные, я удивленно признала:

— Тонус совершенно нормальный, видимо напоследок вирус привел в порядок весь мышечный каркас.

— Хороший бонус, — довольно усмехнулся Пирс.

— Да, только придется провести еще одну очистку крови, — я еще раз пролистала результаты анализов. — Хотя все показатели в норме, но лучше перестраховаться.

— Я весь в вашей власти, док, — рассмеялся Ниванс.

— Так же надо будет провести полный тест мышечной системы с нагрузками и кардиопроверкой, сделать общий рентген, энцефалограмму, проверить твою репродуктивность на возможность мутаций и полностью обследовать твое зрение, — невозмутимо перечислила я.

Пирс присвистнул:

— Список на неделю.

— Месяц, — поправила я.

— Я понял, вы просто не хотите со мной расставаться, — лукаво ухмыльнулся Пирс.

— Разумеется, — согласилась я, отходя к столу. — Ты очень забавно падаешь с кровати, мне понравилось.

Ниванс рассмеялся.

— Мне надо собрать кое-какие документы, — медленно сказала я, думая, стоит ли рассказывать Нивансу план Криса.

Решив, что, пожалуй, не стоит, так будет натуральнее, я тряхнула головой и повторила бодрее:

— Мне надо собрать документы в моем кабинете, чтобы я могла поработать тут. Если ты нормально себя чувствуешь, я отлучусь на полчаса.

— Хорошо, — покорно кивнул Пирс. И тут же протянул: — Но я буду скучааать…

— Кажется, выздоровление не пошло тебе на пользу, — проворчала я, улыбаясь про себя. — Ты начал слишком активно и по-дурацки флиртовать.

— А вы против? — тут же зацепился за тему Ниванс.

Я оставила его без ответа, собирая документы в папку.

— Нет, серьезно, — тормознул меня Пирс у самой двери. Я обернулась — он лукаво улыбался, свесившись с кровати. — А я вам нравлюсь?

— Не свались, — снисходительно улыбнулась я ему в ответ и вышла.

В кабинете я покидала в сумку несколько папок со своими наработками и все, что осталось из бумаг по Нивансу.

Личных вещей в кабинете я не хранила, все, что было, лежало у Ингрид.

Оглядев на всякий случай кабинет еще раз, я бросила взгляд в окно операционной — на кушетку, с которой фактически вчера умудрился навернуться Пирс. А по ощущениям месяц прошел…

Когда я вышла из кабинета, меня охватило очень неприятное предчувствие беды. По коридору от кабинета до палаты Пирса было пять минут, я преодолела его за две.

Но когда я, мысленно паникуя, распахнула двери, было поздно: около кровати стоял глава совета и мой «любимый» коллега, чуть в стороне — двое таких здоровых санитаров, словно их брали из боксеров тяжелого веса. Пирс изображал то ли спящего, то ли мертвого.

— Директор, какой сюрприз, — постаралась изобразить улыбку я. — Что вас так неожиданно привело к моему подопечному?

— Почему он не закреплен и не под непрерывным наблюдением? — вместо приветствия директор кивнул на Пирса.

— Он совершенно лишен двигательных функций сейчас, — не моргнув глазом, соврала я. — Наркоз дал странный побочный эффект.

— Интересно… — мерзко протянул Адамс и взмахнул моей папкой с последними результатами анализов — она оставалась лежать в палате. — А вот здесь иная информация.

— Зачем вы здесь? — я перестала играть в радушие и перешла на ледяной тон.

— Мы пришли к выводу, что ваш проект представляет научный интерес намного более важный миру, чем представили вы, — важно сообщил мне директор.

— Что это значит? — напряженно спросила я.

— Что мы забираем у вас проект, проведем собственное изучение и предоставим его миру как доказательство возможного использования вирусных мутаций и сыворотки от него как метод лечения особо тяжких травм и нарушений.

— Вы издеваетесь? — изумилась я. — Я же все объяснила в своей работе — такой эффект дал исключительно удачное сочетание генотипа Пирса и черт знает еще каких факторов! Вы просто не сможете воссоздать такие условия, чтобы…

— Это решим уже мы, — мерзко улыбаясь, перебил меня Адамс. — Мы забираем у вас проект.

— Я не позволю, — коротко ответила я. — Это мой пациент.

— Это не пациент, — мягко поправил меня директор. — Это объект исследований.

— Вот поэтому и не позволю, — решительно повторила я. — Потому что для вас он с самого начала был объектом.

— Вы ничего не сможете сделать, — так же мягко оповестил меня директор. — Вы будете помещены под стражу за сокрытие данных, важных для страны.

— Это вы меня в измене обвиняете? — Я приоткрыла рот от удивления. — Да вы с ума тут все посходили!

Директор молча кивнул одному из санитаров, и тот удивительно ловко для его комплекции подскочил ко мне и заломил мне руку.

— Какого черта! — Я аж зашипела от боли.

В этот момент не выдержал Пирс. Я молилась про себя, что бы он смог сдержаться и, вероятно, дотянул бы до приезда Редфилда, но увы — он не смог.

Одним движением вскочив с кровати, он призраком метнулся к санитару, что держал меня — стоящие рядом только отшатнуться успели. Пирс от души ударил под ребра кулаком бугая, и тот отпустил мои руки, но я не успела этому обрадоваться — второй санитар в эту секунду очнулся и подскочил к Пирсу со спины. Легко ткнув в плечо Ниванса кулаком, он отпрыгнул, чему я удивилась, но тут же начал заваливаться в бок Пирс — и я увидела торчащий в его плече маленький шприц транквилизатора.

— Уроды, какие же вы уроды… — прошептала я, глядя на распростертое у моих ног тело Ниванса. Тот еще секунду оставался в сознании, не отводя от меня мутнеющего взгляда. А потом вырубился и обмяк.

Тут отдышался тот санитар, что получил от Пирса, и уже со злобой выкрутил мне руки так, что я аж всхлипнула.

Неожиданно со стуком открылась дверь, и в проеме показалась Ингрид.

Ей хватило одного взгляда, и ее добродушное лицо превратилось в такую ледяную маску, что санитары попятились.

— Что тут происходит? — с такой холодной вежливостью спросила она, что я была готова поежится.

— Ее тоже под замок, она сообщница, — мерзко захихикал Адамс.

Второй бугай пришел в себя и быстро заломил женщину.

— Я убью тебя, — прошипела я Адамсу, пока меня выволакивали из палаты.

Видимо получилось внушительно, улыбка с его лица стерлась.

Меня и Ингрид проволокли по коридору до палат для особо буйных пациентов. Сжав мою руку так, что я от боли не могла пошевелиться и была готова услышать треск костей, санитар ввел код на двери и впихнул меня со всей силы внутрь.

Едва сумев удержать равновесие, я в последнюю секунду поймала Ингрид.

Дверь зловеще захлопнулась, мы остались вдвоем в тишине.

— Надо было давно убедить тебя уйти из этого гадючника, — грустно покачала головой Ингрид на мое краткое изложение ситуации. — Они все сразу тебя возненавидели: молодая, красивая и гениальная. Тебя не стали изживать только из-за отсутствия у тебя амбиций… и твоего отца.

— Я знаю, — вздохнула я, приобнимая огорченную женщину. — Но зато так бы я не спасла Пирса.

Ингрид снова покачала головой, растирая руки — у нас у обеих наливались на запястьях синяки.

Глядя на набирающие цвет отпечатки пальцев санитара, я предалась воспоминаниям.

После смерти мамы мой отец сошел с ума. Где-то с пару лет он провел на препаратах, и с ним еще можно было как то иметь общий язык, пока кто-то не шепнул ему, что, дескать, это все отрава, и его хотят убить.

В итоге я до совершеннолетия жила с отцом, который страдал классическим биполярным расстройством личности в довольно тяжелой форме.

Едва дождавшись восемнадцати, я взяла из дома только свои конспекты, перевелась в школу хирургии, как можно дальше от родного города, и заканчивала обучение там.

Для меня это удачно совпало с небольшими проблемами в бизнесе отца, который, несмотря ни на что, процветал, и несколько лет я жила в относительном покое — отцу было не до меня.

Сбежав, я получила кусок своей свободы, потому что знала, что силой возвращать отец меня не станет, так как единственное, чего он боялся в жизни — это скандалов, которые могут опорочить его имя.

Но все равно долгое время жила с оглядкой.

За несколько лет свободы я успела получить степень и даже некое признание в нейрохирургии, но имя не сделала, в итоге увлекшись изучением генетики вирусов.

Став доктором наук в данной области, я устроилась в этот институт, в надежде, что не успела сильно нашуметь фамилией, и отец не станет меня искать в этом болоте.

Я ошиблась, и два года назад на счет института поступил первый чек с хорошей суммой на «финансирование углубленного изучения природы вирусов».

Для меня эти деньги ничего не значили, кроме одного — так он дал мне понять, что от его унижающей идеологии мне не сбежать.

А в унижении я жила в его доме с восьми лет.

Он не бил меня, не трогал и пальцем, просто всегда давал понять, что я никто, полное ничтожество, недостойное его фамилии. Что ничего в жизни не добьюсь.

Звучит несерьезно, но это был бесконечный прессинг, постоянное давление на психику, я жила как в аду.

Он высмеивал мою тягу к науке и медицине, которая была у меня с детства, при этом наказывая жестокими ограничениями за любую ошибку. Моей отдушиной была только учеба, как это ни странно звучит. Только когда я была занята уроками, он меня не трогал, и я была поистине счастлива, погружаясь в мир науки.

В итоге, мое детство с ним было минным полем, а стояла я на нем с закрытыми глазами, и я ненавидела его за это всей душой.

Сейчас я знала, что во многом виноват его диагноз, понимала это умом, но маленькая девочка, которую за четверку в дневнике запирали в наказание в полной темноте, ненавидеть его не прекращала.

Полагаю, именно с его влиянием вакцина, которую разработала я, вышла в свет совсем не под моим именем.

Я могла за это побороться, но не стала — все равно формула ушла в правительство, институт не получил с нее ни копейки, а людям я помогла.

А с появлением Пирса Ниванса мне стало окончательно плевать на институт и щедроты папеньки, весь свой потенциал я бросила на спасение одного человека.

Но снова не отец, так его деньги встают у меня на пути, не давая защитить человека, которого хотят использовать как лабораторную крысу.

Возможно, Ингрид права, и следовало уйти отсюда сразу, как мелькнуло имя моего дражайшего родителя. Вероятнее всего, тогда бы тело Пирса институт не смог бы сцапать себе, так как без меня он был бы им бесполезен.

— Ох, Крис, надеюсь ты сможешь что-то сделать, — пробормотала я.

Ингрид за это время задремала на моем плече, и царила тишина.

Через несколько минут, когда мне надоело предаваться самобичеванию, я решила, что пора пытаться что-то сделать, и прислушалась. И очень вовремя, поскольку тут же мне показалось, что я слышу осторожные, крадущиеся шаги.

Недолго думая, я подскочила к двери и, встав спиной, постучала по ней пяткой — для верности.

Ингрид подскочила, хватаясь с перепугу за сердце.

Ничего не услышав, я запаниковала и начала тарабанить что есть сил.

— Откройте дверь! — заорала я. — Немедленно откройте дверь!

И вот на это я внезапно услышала щелчок, второй, дверь дернули туда-обратно, после чего раздался треск, и я неожиданно вывалилась в коридор.

Меня вовремя подхватил Леон одной рукой, во второй сжимая мощный перочинный нож.

«Тесак, перочинный тесак,» — поправила я себя, глядя на лезвие.

— Это я удачно заглянул. — Леон поставил меня на ноги и придержал дверь для Ингрид.

— Как ты открыл?.. Ах, ясно, — я начала было вопрос, но на середине заметила выдранную с проводами кодовую панель, валяющуюся около двери. И понизила голос. — Да, и правда, удачно. Как ты здесь оказался, и где Крис?

— Я хотел навестить вас и Пирса, — Леон оглянулся и жестом предложил отойти к лестнице. — На пропускном пункте мне внезапно заявили, что доктор Мирия Фостер здесь больше не работает. Я решил проверить, в чем подвох, и залез в окно на первом этаже. В палате Пирса никого и ничего не нашел, найдя твой кабинет — тоже, и, убедившись окончательно, что тут что то не так, решил пройтись по этажам. Так что за веселье у вас тут творится?

Я так же коротко, как и Ингрид, ввела Леона в курс дела.

— На интересные поступки толкает людей жадность, — философски заметил Леон, выслушав мой рассказ.

— На совершенно глупые, — поправила я его. — Пирс прошел полную реабилитацию, от вируса не осталось даже антител и иммунитета, он им совершенно бесполезен. Все, что они смогут сделать — это напрасно его убить.

— Так что мы будем делать? — уточнил Леон, и я порадовалась про себя этому «мы».

И задумалась.

— Ты можешь как-то экстренно связаться с Крисом? — с надеждой спросила я.

— Я уже, — невозмутимо отозвался Кеннеди. — Но пока он доберется, стоит найти Пирса. Судя по ситуации, у меня сейчас больше полномочий все тут разнести и всех арестовать, чем у Редфилда.

— Думаю, они в лаборатории в подвале, — неожиданно подала голос Ингрид. — В свое время там проводилось много незаконных испытаний, вряд ли мальчик для них исключение.

Леон невозмутимо убрал нож и достал пистолет.

— Значит, идем спасать мальчика.

Чудом никого не встретив, мы спустились в подвал.

За все годы работы в институте я была уверена, что максимум там склад старья, но очень ошиблась — нас встретила металлическая дверь и охранник.

— Каков план? — поинтересовался Леон, равнодушно вырубив охранника, который даже отреагировать не успел — не ждал никого.

Дверь была кодовая, и явно посерьезнее той, что Леон взломал одним ножом.

— Я знаю код, — со вздохом призналась Ингрид. И, поймав мой удивленный взгляд и заинтересованный Леона, пожала плечами. — За столько лет работы я тут много чего интересного знаю.

Она приблизилась к двери и аккуратно нажала очередность цифр. Дверь пискнула, сигнальный огонек на панели загорелся зеленым, и дверь щелкнула запорами.

Ингрид потянула ручку, и дверь плавно приоткрылась.

— И на кого вы работаете? — вкрадчиво поинтересовался Леон.

Ингрид поморщилась и внимательно посмотрела на Кеннеди.

— А вас не проведешь, — уважительно протянула она. И коротко кивнула. — Правительственный агент по внутренним делам страны, Ингрид Гонсалес. Было подозрение, что директор института участвовал в скупке биологического оружия, меня внедрили для поиска подтверждения.

Я молча переводила взгляд с нее на Леона и обратно.

Леон довольно прищурился.

— Коллеги почти, значит. Я сразу понял, что с вами не все так просто. Но вмешиваться не стал, не совсем моя юрисдикция.

— Это точно, — серьезно подтвердила Ингрид. Раскрывшись, она сразу стала собранной и спокойной, незнакомой мне Ингрид. — Зато вполне входит в мою, так что задним числом прошу о содействии.

— Без проблем, я уже его оказываю, — отозвался Леон, отсалютовал пистолетом и первый шагнул внутрь.

Ингрид виновато мне улыбнулась, откуда-то — я даже не успела понять, откуда — тоже достала оружие и ласково спросила:

— Может, тебе остаться тут?

— Нет уж, — решительно возразила я. — Я иду с вами. — И не удержалась от вопроса. — Но если у тебя есть оружие, почему ты сразу не взяла ситуацию в свои руки?

— Ты ж моя девочка, — вздохнула Ингрид, проходя за Леоном и осторожно осматриваясь. — Мне нельзя раскрываться до получения веских улик. Но, подозреваю, сейчас мы увидим их предостаточно, чтобы упечь их всех на хороший срок.

Следом за Леоном мы прокрались вглубь помещения.

Пройдя несколько сквозных комнат с различной аппаратурой и стеллажами реактивов, мы, наконец, услышали голоса — они раздавались из-за двустворчатой двери, какие обычно бывают в больницах.

Леон прижал палец к губам, подобрался сбоку и заглянул в маленькое окошко в одной стороны, Ингрид повторила его маневр с другой.

Я молча ждала, но тут раздался знакомый крик, в котором было столько боли, что у меня потемнело в глазах.

Наплевав на все, я двинулась к дверям — ярость во мне клокотала как гроза.

Леон и Ингрид только успели отскочить, но останавливать не стали.

Практически рыча, я ворвалась в помещение, в центре которого стояла большая клетка.

В клетке стояла железная кушетка, и к ней был прикован Ниванс.

И судя по всему, прямо сейчас по кушетке шел ток.

В моих глазах все стало алым от ярости, кажется, я серьезно зарычала.

Дальше все было в каком-то кровавом тумане — вот ко мне кто-то подскакивает, а я ловко хватаю этого человека за волосы и ударяю лицом о металлический стеллаж у дверей. Вот мне на глаза попадается рубильник, и я отключаю все электричество, кого-то на него от души швырнув. Следующая картинка — перед глазами лицо Адамса, я вжимаю его затылком в прутья клетки, сама все сильнее смыкая пальцы на его шее.

Параллельно я слышала крики, пару выстрелов, шум, словно при драке, но это все шло как-то фоном.

— Я обещала тебя убить, — спокойным голосом сообщила я Адамсу, пока тот хрипел и бился в моих руках. — Незачем было трогать моего пациента.

— Ну все, хватит, — услышала я над ухом, меня легко оторвали от моей жертвы, приподнимая над полом.

(Я с удовлетворением смотрела, как Адамс сползает по прутьям без сознания.)

— Ты удивительно агрессивная.

— Потому что у меня в роду шизофреник, — серьезно сообщила я, когда Крис на весу развернул меня лицом к себе, и мы оказались нос к носу.

Крис усмехнулся.

— Пришла в себя, нет?

— Пришла, — проворчала я.

Он поставил меня обратно на ноги, и я с удивлением рассматривала сбитые костяшки на обеих руках.

— А ты когда успел появиться?

— Только что, — ответил Редфилд, глядя поверх моей головы. — С ненужным уже ордером. Зато с подкреплением.

Только тут я обратила внимание на то, что на фоне Леон уводит кого-то в наручниках, и суетятся незнакомые мне люди в форме полиции.

— Надеюсь, они не отвертятся от тюрьмы, — прошипела я.

Крис озадаченно опустил на меня глаза.

Тут рядом оказалась Ингрид.

— Не отвертятся, — деловым тоном ответила она мне. — Тут улик тонна, лет по пятнадцать каждому, не меньше. А это еще я не проверяла документацию, директор по-любому на пожизненный сядет.

Она тоже посмотрела куда-то мне за спину и улыбнулась.

Я не выдержала и обернулась — в нескольких шагах от меня стоял мокрый, с окровавленными висками, завернутый в непонятный плед, но совершенно живой Пирс Ниванс.

— Привет, док, — хрипло шепнул он, улыбаясь. — А ты опасная.

Я сделала шаг навстречу, он тоже с явным намерением меня обнять, но тут у меня подогнулись колени.

Я плюхнулась на бетонный пол, там же, где стояла, и в голос разрыдалась.

Комплекс BSAA, спустя месяц

Я наблюдала за тренировкой Ниванса со свежей папкой документов в руках. Оказалось, что его новый глаз с небольшой дальнозоркостью, и Пирс старательно привыкал к нему в работе.

— Ты не перенапрягаешься? — наконец окликнула его я, понимая, что могу простоять тут еще час.

— О, док, — обрадовался Пирс, отрываясь от своей снайперки. — Я успел соскучиться!

— Меня не было на базе всего три дня, — насмешливо оповестила его я.

— Они были вечностью, — проникновенно сообщил мне Ниванс и перемахнул прыжком через ограждение полигона. — Какие новости? — с любопытством спросил он, косясь на папку в моих руках. Мы вместе медленно двинулись с полигона в общий корпус — в этот комплекс ссылали на реабилитацию после особо тяжелых ранений, и сейчас он откровенно пустовал.

— Меня официально приняли на должность вирусолога BSAA, — сообщила самую приятную весть я. — И, судя по довольной роже Редфилда, неофициально еще и как врача.

— Да, Крис умеет распоряжаться ресурсами, — хохотнул Ниванс.

Я мрачно на него посмотрела, но продолжила:

— Узнала от Ингрид приятную новость лично мне: папаша мой в связи с арестом почти всего института попал под подозрения, от которых не может отмыться. — Тут я довольно улыбнулась.

— Какая ты мстительная, опасно с тобой ссориться, — снова рассмеялся Пирс. Я вздохнула.

— Кстати, — он вдруг поймал меня за локоть, и мы остановились. — Мне тут вспомнилось кое-что что интересное. Я все это время ломал голову — до чертиков знакомо звучит твоя фамилия, но я никак не мог вспомнить, где и как мог ее слышать. А вчера меня озарило. — Пирс радостно улыбнулся, а я ждала продолжение, чуть наклонив голову. Не дождавшись от меня вопроса, Ниванс, наконец, продолжил. — Я вспомнил, что мы вместе учились в начальной школе.

— Вспомнил, или птичка Ингрид напела? — хмыкнула я.

— Вспомнил, — усмехнулся Пирс, наклонился ко мне, приблизив лицо к моему. — Могу доказать, Мирия Элейн Фостер.

Я удивленно округлила рот. После смерти матери второе имя — все, что мне от нее осталось, я хранила его как память о счастливых годах раннего детства, старательно не указывая даже в документах.

— А вот ты, похоже, не очень помнишь, — прокомментировал Ниванс, не выглядя разочарованным.

— В конце первого класса у меня умерла мама, и все резко пошло наперекосяк, — покачала головой я. — Я хорошо помню тебя в целом, но это все… А потом ты сам ушел в военную академию.

— Тогда ясно, — улыбнулся Пирс. И перешел на доверительный тон. — Ты мне очень нравилась тогда, но ты всегда была такой спокойной и серьезной, что я не знал как подойти и подружиться. А в конце года выяснилось, что изменились условия поступления в военную академию — начали принимать сразу на обучение, а не после средней школы, как раньше. Я был огорчен, что так и не успел к тебе подойти, и тут услышал от кого-то байку, что если обменяться домашними именами — точно встретитесь снова. — Он рассмеялся. — Забыв о том, как боялся подойти год, я увивался вокруг тебя месяц, пока ты, наконец, не сказала мне свое имя — лишь бы отстал.

Я удивленно потерла переносицу и призналась:

— Вообще такого не помню. Надо же.

— Судя по всему, примета таки сработала, — довольно подытожил Пирс.

— Видимо, — я все была удивлена и озадачена. — По крайней мере, стоило мне услышать твое имя, и я сразу поняла, о ком речь.

— Звучит обнадеживающе, — усмехнулся Нивас.

Я покачала головой и двинулась дальше по коридору.

— Мне, наконец, доделали лабораторию и медблок, — вспомнила еще одну новость я. — Так что ты идешь со мной.

Пирс, не отставая от меня, простонал:

— Очередной тест? Смилуйся!

— Не ной, — усмехнулась я. — Я тебе жизнь спасла, так что имею право распоряжаться тобой как хочу.

— Тут я даже сопротивляться не стану, — лукаво ухмыльнулся Ниванс, прибавил шаг, чуть обгоняя меня и заглядывая мне в лицо. — Кстати, раз у меня уже два глаза, можно повторить вопрос? Я тебе нравлюсь?

— Нельзя, — проворчала я, отвечая только на первый.

— О, я понял, — Пирс не переставая ухмыляться, совсем обогнал меня и пошел прямо передо мной спиной вперед. — Конечно, нравлюсь, просто все ученые — зубрилы, и ты не умеешь целоваться. Вот и боишься опозориться.

— Может тебя папкой треснуть? — возмутилась я. — Напоминаю еще раз, что зубрила спасла тебе жизнь!

— Но факт есть факт!

Мне и правда захотелось стукнуть Ниванса — такая самодовольная морда у него была.

— И умею я целоваться, — сообщила я ему, не сомневаясь, к чему он клонит.

Пирс остановился так неожиданно, что я не успела затормозить и вписалась в него на полном ходу. Поддержав меня, он не стал убирать руки с моей талии, не давая двинуться.

— А докажи, — нахально велел он, хитро блестя разноцветными глазами.

Я ухмыльнулась про себя верности своей догадки, а ему серьезным голосом ответила:

— Ну, держись, — и потянула Пирса на себя за ворот футболки.

— Да, и правда, умеешь, — слегка запыхавшись, признал Пирс через минуту. — Я немного ревную.

— Основа любой практики — это знание теории, — глубокомысленно заметила я.

— Ок, продолжим практические занятия, — довольно отозвался Ниванс, наклоняясь ко мне.

— Практика — всегда самое интересное, — согласилась я, подаваясь навстречу.

Хорошо, что база была пустой.