В гостях у сказки (джен)

Самое ненавистное время в жизни студента-филолога — летняя практика. Нас снова разослали по дальним захирелым местечкам на сбор фольклора. Мне досталась полудохлая деревенька в три дома на берегу ручья, который они гордо именовали рекой. Туда ходили купаться и стирать, а воду на полив брали из колодцев, кои имелись при каждом огороде.

Магазинов в деревеньке с пафосным названием "Солнечное" не было. На угоре дымила небольшая кузница, ниже притулились полуразвалившиеся домики. Перекошенные заборы не мешали курам, гусям и прочей мелкой живности свободно перемещаться по территории. Наученный горьким опытом первого курса, я взял с собой палатку. Весь первый вечер я потратил на благоустройство летнего бивака. А с утра направился в деревню. Практика показывала, что отыскать в наше время образчики нетронутого прочими собирателями фольклора абсолютно нереально. Большинство студентов использовало летнюю практику для изучения диалекта и сами сочиняли сказы и былины. Я тоже.

Осмотревшись, я выбрал для вживания в роль сказочника халупу с максимальным населением — в поле моего зрения попала престарелая пара, их малявка-внучка, шелудивая псина, лениво гонявшая кур, и дремлющая на чуть живом плетне тощая кошка.

Старики копались в огороде вокруг чего-то здорово напоминавшего репу-переросток. Они старательно, в меру своих сил, тянули репу за ботву. Репа и ботва не реагировали. К деду с бабкой присоединились девчонка и псина. Мне как-то сразу вспомнилась соответствующая сказка. Пригляделся — мышки не видать. Впрочем при наличии знающей свое дело кошки — сие не удивительно.

Я перемахнул через плетень и присоединился к реподобытчикам. Нет, я не собирался играть роль мышки. Я просто зашел с другой стороны репы и, почти по колено утонув в мягкой почве, уперся плечом в эту мечту Менделя и поднажал. Гибрид нехотя выполз из земли, с той стороны облегченно вздохнули.

Понятное дело, после такого меня пригласили в дом. Бабка с внучкой утащили стирать мою измызганную одежду, а я (в одних трусах) составил деду компанию в изничтожении запасов кваса.

— Так ты, сынок, сказки собираешь? — опорожнив ведерную кружку кваса, поинтересовался дед. — Тут у нас жизнь такая, что никаких сказок не надо. Посадил вот я репку весной. А она возьми да и вырасти… Месяца не прошло! Хлеба своего который год не ели: только испечет старуха — разбегается.

Я подавился квасом и раскашлялся. Дедок участливо похлопал меня по спине.

— А Золотой рыбки у вас тут не водится? — отдышавшись, спросил я. — Или щуки?

— Нет, — улыбнулся старик, — щуки у нас, как везде. Сходи вот на рыбалку утречком, да проверь. Но вот сказка о курочке с золотыми яйцами отсюда идет.

— Это как?

Дед, кряхтя, выбрался из-за стола и поманил меня за собой.

Мы обошли дом и спустились в погреб — моему взгляду открылась россыпь предположительно золотых яиц. Я взял одно в руку — тяжелое.

— Ты не сомневайся, золотое оно, — начал вещать старик, усевшись на ступеньку, — я в город возил на … эт-та… икспертизу. Они сначала не поверили, что куриное — пришлось Рябу везти. Вот как она при них яйцо снесла — так поверили. Заполошились все — мол, революция в науке и все такое. Да и разрезали бедняжку, чтобы… как там они сказали… исследовать механизм озолачивания скорлупы… ну как-то так…

Я хмыкнул. А дед продолжал жаловаться. Яйцо ему, понятно, не отдали. Спрашивали, одна ли у него такая Ряба или ещё есть. Дед сыграл "дурачка": единственная, мол, была. Получил компенсацию за "уникальный экземпляр" и спешно отбыл в деревню.

— Вот и не знаю, что нам со старухой с этим делать, — продолжил старик, когда мы уже выбрались на солнышко. — Что с того, что золотые они? Здесь они никому не нужны, а в город ездить продавать — страшновато. Там, говорят, мафия… Вот бы сделать так, чтобы яйца снова обычные стали.

— То есть они не всегда такие были? — уцепился я за слово.

— Последние пять лет.

— И колобки тоже? — мне уже стало интересно.

— И колобки…

— А что пять лет назад изменилось?

— Да ничего, как всегда жили, так и живем.

Только через два часа расспросов мне удалось выяснить, что как раз пять лет назад сын кузнеца, приехавший на лето из города, выкопал в каждом дворе колодцы — ходить за водой к реке, когда тебе за семьдесят, сложновато. Мне стало интересно — и весь ближайший месяц я таскал в дом воду ведрами. С курицами дело не поправилось, но вот местного хлеба попробовать-таки удалось.

— В воде дело, Федор Михалыч, — авторитетно заявил я деду, с которым мы за этот месяц сошлись достаточно коротко, — в колодец-то вода с большой глубины поступает, а до этого через разные места проходит.

С большим трудом мне удалось втолковать ему понятие радиации. Впрочем, про Чернобыль дед слышал. И про последствия тоже.

Инициатива наказуема — весь остаток лета я копал в деревушке пруд и подводной канал от речки. Копал и думал — откуда кузнец-то воду берет для кузни? И являются ли сказкой загадочные мечи-кладенцы и непробиваемый доспех? Да, правду говорят: Сказка ложь, да в ней намек — добрым молодцам урок.