Retrouver le temps des roses (гет)

Примечания:

Слово — музыкальная шкатулка

Он сразу же заметил, что его прямых инструкций все-таки ослушались.

— Сколько раз! — от злости голос вибрировал, и мягкие прежде интонации приобрели раздражающе острую высоту. — Сколько раз я просил вас ничего не трогать на моем столе!

— Но Шерлок, это не моя вина! — всплеснув руками, попыталась оправдаться миссис Хадсон. — Пока вас не было, Джон принимал клиента, и…

— И зачем-то передвинул мои вещи! — его лицо неприятно исказилось. — Он съехал уже два года назад — я не понимаю, почему он до сих пор здесь распоряжается!

Домовладелица расстроенно затеребила рукав платья.

— Но он ведь ничего не сломал — он всего лишь…

— Он рылся в моих вещах — этого вполне достаточно! — отрезал Шерлок, с громким треском захлопывая дверь в спальню.

Раздражение кипело в крови, мешая мыслить здраво. Если он и должен был на кого-то злиться, то только на себя. Вчера вечером он снова поддался сентиментальным воспоминаниям и забыл убрать ее в комод. Он ведь никогда ее не доставал, когда в квартире был кто-то посторонний. Проклятый Джон с его манией к порядку! Теперь он точно станет допытываться — даже его куриных мозгов хватит на то, чтобы сложить два и два! Идиот, просто безмозглый идиот! Почему ты только стал таким рассеянным?

«Потому что вчера минул год с тех пор, как это случилось, — ответил ему тихий грустный голос. — Год, как ее не стало».

Шерлок опустился на кровать и быстро вытер глаза. Его ладони вспотели, и он крепче сжал музыкальную шкатулку, что держал в руке, чтобы, не дай Бог, ее не уронить. Это единственное, что у него от нее осталось. Единственное сентиментальное воспоминание — достаточно большое, чтобы вместить его разбитое сердце.

Она попросила купить ей эту шкатулку, когда они случайно встретились в Бонне. То есть, разумеется, встреча их была предопределена — каждая случайность в жизни Ирэн Адлер была тщательно продуманным представлением. Шерлок не имел понятия, как она его нашла. Даже Мориарти не смог…впрочем, не Мориарти, а его подручные, а они, конечно, значительно уступали в интеллектуальном развитии своему почившему боссу… И внешность он изменил, но ведь Ирэн знала: каждая маскировка — всегда автопортрет. Он тогда притворялся пьянчужкой, что без цели шлялся по барам на окраине бывшей немецкой столицы, искал улики, которые могли бы вывести его на след рейнской подпольной группы. Да, в этом был смысл: Шерлок не отрицал своих зависимостей, и ему часто приходилось держаться ближе к краю — проще было ловить тех, кто находился в центре. Возможно, так Ирэн его и вычислила. А может, он выдал себя какой-то деталью, неосторожным словом или поворотом головы, обратить внимание на который могла только она.

Шерлок не слишком удивился, когда ее встретил. Ему хотелось верить, что все это время она была где-то неподалеку, хоть он и не знал ее точного местонахождения. Конечно, при желании ему не стоило бы никакого труда его вычислить, но он не решался возвращать ее в свою жизнь. Ведь она не могла вернуться. После Карачи ей суждено было жить в полутени, и если бы кто-то узнал, что она все-таки выжила… Нет, это был тупик, и Шерлок с этим смирился. Ирэн превратилась в воспоминание о жизни, которую он оставил позади, и то, что он встретил ее в Бонне, ничего не значило.

Ну, или почти ничего.

Первым делом она привела его в квартирку, которую снимала недалеко от центра (только Ирэн могла проявить столько беспечности), где он впервые за… энное количество дней принял душ и переоделся в подобающую одежду, а потом они пошли гулять. Самый опрометчивый и безрассудный поступок в его жизни. Конечно, она надела тот страшный парик, что превратил ее в короткостриженую платиновую блондинку, а Шерлок уже до этого избавился от кудрей и загримировался, но все же это было чистой воды безумие. Если бы их кто-то узнал… Но все обошлось. Они побродили по городу, пообедали в дешевом ресторанчике, а потом оказались у дома, где родился Бетховен.

— О, я просто обожаю его музыку, — Ирэн потянула Шерлока к музею. — Не хочешь зайти? Там наверняка продают какие-нибудь милые сувенирчики. Посмотрим?

Шерлок никогда не любил сувениры — по его мнению, они только попусту занимали место действительно полезных вещей, — но возражать не стал. Они посетили экспозицию, а затем заглянули в сувенирную лавку.

— Купи мне вон ту шкатулку, Шерлок, пожалуйста, — Ирэн шепнула ему на ухо, кивком головы указывая на выставленную на витрине шкатулку. При поднятии крышки игрушечный музыкант начинал играть на клавесине начало багатели «К Элизе».

— Эту музыку можно послушать в открытом доступе, — почему-то он не спешил выполнять ее просьбу. Не потому, что ему было жалко денег, или потому, что эта прихоть раздражала его своей непрактичностью… Нехорошее предчувствие замаячило где-то на периферии его сознания, и Шерлоку захотелось поскорее покинуть этот музей.

— Ну и что? — Ирэн пожала плечами. — Мне нужна не музыка, мне нужно что-нибудь на память от тебя. Что-нибудь, что всегда будет со мной и напомнит о тебе. Пожалуйста, Шерлок. Ты ведь не хочешь расстраивать девушку?

Шерлок ничего не ответил и шкатулку все-таки купил. Когда они вернулись в квартиру, довольная Ирэн поставила ее на стол и открыла. «Ми-ре диез-ми-ре диез-ми-си-ре бекар-до-ля…» — тоненько запел клавесин. Ирэн рассмеялась, хлопнула в ладоши и протянула ему руку. Шерлок не думал, что сможет танцевать под эту музыку, но Ирэн и не это имела в виду.

Когда Шерлок проснулся на следующее утро, ее уже не было. Он был к этому готов — Ирэн была не из тех, кто любит прощаться. Всего одна ночь, и никаких обязательств, никаких признаний. Шерлок ничего другого и не ждал, но все-таки, всем своим естеством ощутив царящую вокруг пустоту, он почувствовал легкую горечь. Ирэн забрала с собой сувенир, но это была всего лишь музыкальная шкатулка — было ли ей больно, когда она оставила позади музыканта?

Год назад Шерлок получил ответ на этот вопрос. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Новость принес ему раздраженный, но все-таки держащий эмоции под контролем Майкрофт. Коллеги из ЦРУ ему сообщили — конечно, они всегда отличались завидным упорством. Агент американской разведки вычислил Ирэн в Вене и собирался произвести арест, но она оказала сопротивление и погибла. Поскольку МИ-6 также проявляла к ней интерес, американцы сообщили о ее гибели Майкрофту, а тот, в свою очередь, проинформировал младшего брата. Возможно, он предпочел бы держать его в неведении, но в личных вещах Ирэн нашли небольшую коробочку, адресованную «мистеру Шерлоку Холмсу». Внутри лежала музыкальная шкатулка, к которой была прикреплена записка: «Моей любви — ты всегда будешь в моем сердце».

Шерлок поставил шкатулку на кровать и медленно открыл крышку. Крошечный музыкант заиграл знакомую мелодию, и каждая нота болью отзывалась в его душе.

«Ми-ре диез-ми-ре диез-ми-си-ре бекар-до-ля…»

Примечания:

Слово — яблоко

В помещении было очень душно, шумно, и пахло резкими цветочными ароматами.

— Серж! Серж, мне нужно сменить пленку, срочно! — молодой фотограф, очень худой, с хрупкими пальцами и серьгой в левом ухе, согнул локоть, и один из ассистентов быстро забрал у него фотоаппарат. — И где уже этот чертов Эванс?! Ирэн прекрасна, и я могу снимать ее хоть до второго пришествия, но нам нужен Парис!

— Эванс задерживается, — невозмутимо сообщила девушка в модных квадратных очках и с карандашом в собранных в пучок волосах. — И к вам полиция, мсье Доминик.

Фотограф повернулся на сто восемьдесят градусов и только теперь увидел Лестрейда. Инспектор виновато улыбнулся.

— Грег Лестрейд, я звонил вам утром. Мне нужно задать вам несколько вопросов в связи со взломом в…

— Нет-нет-нет, никаких взломов! — Доминик замахал руками, будто цапля, что собиралась взлететь. — Дорогой мой, вы хоть знаете, что сейчас происходит?! Я снимаю несравненную Ирэн Адлер, супермодель с мировым именем! Я не могу тратить время на ваши взломы!

— Боюсь, у вас нет выбора, мсье Доминик, — терпеливо, но твердо проговорил инспектор. — Вы не можете препятствовать расследованию, а мы очень торопимся. Со мной пришел мистер Шерлок Холмс — он частный детектив, и…

— Вы что, не поняли?! — возопил фотограф. — Никаких детективов, я…

И тут он замер. Его рот так и остался открыт, и его губы образовали идеальный круг, а глаза расширились, словно он не мог поверить тому, что видит.

— Бог ты мой, — только и вымолвил Доминик. — Он просто идеален.

Грегу понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы понять, что фотограф говорил о Шерлоке. Знаменитый детектив остался у входа в студию — чтобы лучше все обозреть и не упустить ни одной детали, а также для того, чтобы, не дай Боже, не замараться о царящий вокруг хаос — чего-чего, а шума он никогда не переносил. Конечно, от него не ускользнуло, как на него вытаращился фотограф, и в кое-то веки Шерлок Холмс понимал не больше инспектора Лестрейда.

— Сара, Эванс отменяется, — Доминик в два шага оказался рядом с детективом и схватил его за рукав. — Не знаю, кто вы, но сейчас вы будете Парисом.

— А не много ли вы на себя берете? — Шерлок грубо скинул его руку. — Я расследую ограбление, и у меня нет времени на вашу ерунду. Лестрейд ведь сказал — нам нужно задать вам несколько вопросов.

— А мне нужно закончить съемку, неразумный вы человек! — воскликнул фотограф. — Я отвечу на все ваши вопросы, если вы станете нашим Парисом!

Грег не смог удержать смешка, а ноздри Шерлока угрожающе раздулись.

— Вы что, издеваетесь? — прошипел он. — Повторяю для особо одаренных: у меня нет на это времени! И даже если бы было — я ни за что не согласился бы участвовать в подобном маскараде!

— Даже чтобы помочь девушке, мистер Холмс?

Шерлок вскинул голову… И слова застряли у него в горле.

Перед ними возникла самая прекрасная женщина, которую он когда-либо видел. Черноволосая, с идеальной фарфоровой кожей и чувственными губами, она была одета в полупрозрачную тунику греческой богини, а в руках держала спелое медовое яблоко.

— Я… — только и сказал Шерлок.

— Весьма рад знакомству, — с лукавой улыбкой подсказала ему она и царственно протянула ладонь. — Ирэн Адлер.

— Шерлок Холмс, — едва не запнувшись, ответил детектив и пожал ее белоснежную руку.

— Я знаю, — Ирэн снова ослепительно улыбнулась и подмигнула фотографу. — Я думаю, мы можем продолжать?..

— Конечно, дорогая, — поспешил заверить ее Доминик и щелкнул пальцами. — Серж, забери у мистера Холмса пальто и пиджак. Хм… — он придирчиво оглядел его, когда Шерлок остался в брюках и белой рубашке. — Нет, никакой греческой стилизации. В этом костюме вы столь же сексуальны, как Наоми Кэмпбелл в нижнем белье. И эти кудри… Я уверен, женщины за них убивают. Свет! — он снова щелкнул пальцами.

Пока Шерлока, по неизвестной причине растерявшего всю свою природную сопротивляемость, готовили к съемке, Лестрейд едва не сгибался пополам от беззвучного хохота, но как только детектив встал рядом с Ирэн Адлер, инспектор позабыл о веселье. Он был приземленным человеком, чуждым романтическим причудам, но при взгляде на них у него перехватило дыхание. Чертов мсье Доминик оказался гением, настоящим профессионалом своего дела. Эти двое так подходили друг другу, что можно было подумать, будто они были вылеплены одним и тем же скульптором. Лестрейд весьма смутно помнил греческие мифы, но тут все было понятно и без слов. Соблазнительная Афродита, богиня любви, томно касалась губами яблока с надписью «Прекраснейшей» — заветного приза, что Парис присудил именно ей, потому что ее дар показался ему самым привлекательным. Любовь самой желанной женщины на свете… Лестрейд задумался, почему Доминик не выбрал героиней фотосессии Елену Троянскую, но потом до него дошло: такая, как Ирэн, могла быть только богиней. Богиней, чьи действия развязали многолетнюю разрушительную войну.

Через полчаса фотосессия была окончена. Лестрейд и Доминик уже ушли в кабинет последнего для дачи показаний, но Шерлок не слишком торопился, надевая пиджак и пальто.

— Благодарю вас за помощь, мистер Холмс, — Ирэн, на плечи которой костюмер набросила легкую накидку, приветливо ему улыбнулась. — Я уверена, нас ждет оглушительный успех.

— Вот как? — Шерлок медленно поднял ворот пальто. — Возможно. Главное, чтобы его эффект ограничился оглушением. Насколько я помню этот миф, суд Париса окончился войной.

— Однако миф можно и переписать, — Ирэн повела своими тонкими изящными плечиками. — Как и любую другую историю.

— И часто вы этим занимаетесь, мисс Адлер? — он пристально на нее посмотрел. — Переписываете историю?

Ирэн ответила ему загадочным взглядом.

— Может быть, и часто. Предлагаю вам самому об этом узнать, — откуда-то в ее пальцах появилась визитка, и она протянула ее ему. — Позвоните мне, мистер Холмс. Когда закончите ваше важное расследование. Может быть, тогда у вас появится время… поужинать, — она еле заметно ему подмигнула и ушла в свою гримерную.

Шерлок никогда в своей жизни не делал ничего более абсурдного, но он все-таки спрятал визитку во внутренний карман своего пиджака.

Примечания:

Слово — художник

Жером обожал проводить время на Монмартре. Париж сам по себе был уникальным городом, живущим по своим собственным законом, но в этом районе время словно остановилось. Если бы не современные машины и новомодные телефоны, никто бы не догадался, что двадцать первый век пришел и сюда. Извилистые улочки словно вели в другой мир, а яркие краски кружили голову, заставляя позабыть о скучной серой жизни за пределами Монмартра. Если бы только можно было стать частью этого необыкновенного места, слиться с его жизненными артериями, задышать его невидимыми легкими…

Конечно, все дело было в художниках. Жером обожал рисовать и втайне мечтал поступить в академию искусств. Мама, он в этом не сомневался, устроит скандал, если он ей в этом признается. Она хотела, чтобы он стал программистом и зарабатывал много денег, а художники всегда были бедными. Они не могли позволить себе купить последнюю модель айфона или шикарную машину, сродни тому «мерседесу», на котором ездил Гийом, нынешний бойфренд старшей сестры Жерома Николь. Зато им принадлежал Монмартр — а кому нужна шикарная машина, если можно владеть Монмартром?

Каждый день после уроков Жером приезжал сюда на велосипеде и украдкой наблюдал за художниками. Они были совсем разными — как звезды на небосводе, или как осенние листья, что пестрым ковром ложились на землю с наступлением сентября. Были среди них люди пожилые, похожие на волшебника Гэндальфа из сказки про кольцо — длинные седые бороды, в зубах — трубка, а в глазах — озорной блеск, присущий одним лишь детям и старикам. Были совсем молоденькие — выпускники академии, энтузиасты, подобные Жерому, очень худые, но полные жизни, мечтаний, стремлений… Были и женщины — элегантные модницы в широкополых соломенных шляпах, короткостриженые бунтарки и сосредоточенные замкнутые тихони. Но никто из них не был похож на художника, что вот уже третью неделю садился с мольбертом в тени Сакре-Кёр и писал простиравшийся перед ним город. Жером не мог определить, сколько ему было лет. Судя по лицу и фигуре, не больше тридцати пяти, но его взгляд был слишком отстраненным и равнодушным для такого молодого человека. Его рабочая куртка совсем истрепалась, а брюки были перепачканы краской, но это не лишало его облик элегантности и стати. Он писал маслом и неизменно, даже в очень теплую погоду, повязывал вокруг шеи темный шарф — не фабричный, а вязаный, и тоже, как и остальная его одежда, довольно старый.

Обычно художники на Монмартре привлекали много внимания — вокруг них толпились любопытные туристы, и многие из них брались за написание портретов. Но к художнику в шарфе никто не решался подойти. Только Жером не боялся его одиночества и частенько устраивался неподалеку со своим планшетом и учебниками. Временами он украдкой заглядывал ему за спину, но с такого расстояния было сложно разглядеть детали, и Париж на картине сливался в одно нечеткое пятно.

И вот однажды на Монмартре появилась она.

Жером никогда не видел вживую таких красивых женщин. Их было полным-полно в старых кинофильмах, которые смотрел его дедушка. Жером даже выучил их имена — они звучали, как дивная эльфийская музыка. Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Грейс Келли… Никто из знакомых Жерому женщин не мог с ними сравниться; они были небожителями, сошедшими на землю из заоблачных высот. Жером наверняка усомнился бы в том, что они действительно существовали, если бы не слова дедушки — не мог ведь он его обманывать. И вот он увидел одну из них. Вживую. На Монмартре.

Она была одета в простое черное платье и черные туфли. Ее длинные волосы были заплетены и спрятаны под шляпкой с вуалью, скрывавшей ее безупречное лицо. Как настоящая леди, она носила перчатки, а в руках держала старомодную сумочку-ридикюль. И Жером точно уверился бы в том, что она ему привиделась, если бы она не подошла к художнику в шарфе и не заговорила с ним.

— Скажите, мсье, вы не могли бы написать мой портрет? — она задала вопрос, не смотря ему в глаза — она встала за его спиной, созерцая его картину.

— Я не пишу портретов, мадам, — спокойно ответил он, не отрываясь от работы.

— Неужели? Какая жалость. И вы не сделаете исключения?

— Нет, — сдержанно произнес художник.

Женщина немного помолчала, а затем на несколько секунд положила руку в перчатке на его плечо.

— Я надеюсь, вы передумаете, — промолвила она. — Я приду завтра. В это же время.

Художник ничего не ответил, но Жером уловил в нем какую-то перемену. Он слегка напрягся, словно эта встреча стала каким-то сигналом. Возвестила о событии, которого он одновременно и ждал, и опасался.

Верная своему слову, женщина пришла на следующий день. На сей раз ее волосы были распущены, лицо открыто, и вместо шляпки она надела берет. Жером вновь поразился ее красоте. Неужели художник вновь ей откажет?

— Так что, вы передумали? — спросила она, на этот раз встав рядом с его мольбертом, лицом к нему.

— Нет, — он покачал головой, все так же сосредоточенный на своей картине.

— Но почему? Неужели я столь безобразна?

— Нет, — сказал художник. — Напротив. Вы столь прекрасны, что затмеваете собой лежащий за вашими плечами город. На вашем фоне Париж превратился в уродца, и это делает мне больно.

— Вот как? — насмешливо промолвила она. — Значит, красота города для вас важнее женской красоты?

Впервые с момента ее появления на Монмартре художник поднял взгляд от мольберта и посмотрел ей в глаза.

— Смотря о чьей красоте мы говорим, — тихо сказал он.

Она выдержала его взгляд, но в ее темных глазах Жером уловил сожаление.

— Мне казалось, вам это известно, — так же тихо проговорила она.

— Неужели? — отозвался он. — Впрочем, вы правы. Мне тоже казалось, что мне это известно, но сейчас… — он пожал плечами, и в его голосе был слышен упрек. — Сейчас я уже ни в чем не уверен.

Она опустила глаза, и несколько долгих мгновений они оба молчали. Жером не увидел, но ясно почувствовал ее страдание. Все было совсем так, как в тех черно-белых фильмах. Прекрасная, но очень несчастная женщина, жертва судьбы и злого рока. Она уходила со сцены непревзойденной и неповторимой, и такой ее запоминали зрители — они не задумывались о том, какой могла быть ее дальнейшая жизнь.

— Что ж, значит, я ошиблась, — проронила она. На ее щеке блеснула одинокая слезинка и тут же исчезла. — Наверное, вы правы. Не стоит вам рисовать мой портрет. Преходящее не заслуживает вечности.

Она развернулась, чтобы уйти, но вдруг художник резко встал и схватил ее за запястье. Жером видел разыгрывавшуюся внутри него душевную борьбу, и он уже знал, что тот скажет.

— Не уходите. Прошу вас, — он помолчал, подыскивая нужные слова. — Быть может, я не смогу написать ваш портрет, но я хотя бы изображу вашу историю.

На ее губах появилась грустная улыбка, и она слегка сжала в ответ его запястье. Художник снова сел за мольберт, и Жером с замиранием сердца увидел, как он взял в руки краски.

Примечания:

Слово — скатерть

— Я не понимаю — как это вообще случилось?

Это заявление уже само по себе не сулило ничего хорошего: Шерлок Холмс редко признавался в том, что он чего-то не понимает.

— Я не знаю! — Ирэн нервно заломила руки. — Скатерть лежала на столе, я даже ее не раскладывала! А потом я стала разбирать корзинку с косметикой, которую привезли вчера, и оказалось, что флакон с краской потек — видимо, они повредили его при транспортировке! И половина вылилась прямо на скатерть!

Шерлок сузил глаза и постучал кончиками пальцев по спинке кресла.

— Насколько все плохо? — спросил он.

— Очень плохо, Шерлок! — в отчаянии воскликнула Ирэн. — Она испорчена! Ваша фамильная драгоценность, скатерть, которую твоя мать подарила мне на свадьбу, и которая была в вашей семье Бог знает сколько лет!

— Ну, теперь не будет, — пробормотал Шерлок. — Ладно, покажи мне ее — вдруг что-нибудь можно сделать…

Ирэн принесла в гостиную пострадавший предмет, и нескольких взглядов Шерлоку хватило, чтобы констатировать: жена была права, скатерть восстановлению не подлежала. Теоретически, конечно, он мог бы попробовать пару растворов, но даже если они справятся с пятном, структура ткани будет безнадежно испорчена, а ее уже ничто не восстановит. Отложив скатерть, детектив вздохнул.

— Да, здесь ничего не поделать. Но не думаю, что тебе стоит так убиваться — мама наверняка о ней забыла. С ней это часто случается. Как-то раз она забыла Майкрофта в торговом центре, и ему пришлось самому возвращаться домой. Пешком. В Масгрейв, — добавил он и поежился.

Ирэн энергично замотала головой.

— Нет, об этом миссис Холмс точно вспомнит! — горячо возразила она. — Я женщина, я знаю такие вещи! Мы должны что-то сделать, Шерлок! Они с твоим отцом придут сегодня на ужин, и как я только посмотрю им в глаза?!

Шерлок подумал немного и сказал:

— Ну, это дело поправимо. Если ты не можешь смотреть им в глаза, это сделаю я. Мама уже давно привыкла к тому, что я — самый непутевый из ее детей, но, несмотря на это, она продолжает оказывать мне честь своим перманентным присутствием в моей жизни. Так что я скажу, что это я испортил скатерть, и в случае чего ее праведный гнев обрушится на меня.

— Правда, Шерлок? — в глазах Ирэн появилась надежда. — Ты готов это сделать? И все ради меня?

— Ну конечно — ты ведь моя жена, — он чмокнул ее в губы. — Так что не переживай, все будет нормально. От этой старой тряпки и так было больше убытка, чем пользы — посмотри только, сколько места она занимала в шкафу.

Ирэн просияла и крепко обняла своего любимого мужа.

Когда в назначенный час Холмсы-старшие появились на пороге их дома, и Ирэн, как и подобает радушной хозяйке, провела их в гостиную, миссис Холмс сразу же заметила, что на накрытом в столовой обеденном столе лежит не та скатерть, что она подарила Ирэн на свадьбу.

— О, дорогая, а почему ты не воспользовалась нашей фамильной реликвией? — ненавязчиво вопросила она. — Я понимаю — для ужина на четыре персоны она кажется слишком громоздкой, но…

Ирэн покраснела, весьма удачно оттенив свое белое с красным ремешком платье, и Шерлок поспешил вмешаться:

— Боюсь, мама, наша фамильная реликвия теперь ни на что не годна. Видишь ли, я случайно пролил на нее краску для волос — курьеры в наше время просто отвратительно выполняют свою работу, у них все товары открываются, перемешиваются… В общем, на скатерти теперь огромное пятно, и, боюсь, ее больше нельзя, кхм… выставлять на всеобщее обозрение, — заключил он.

Миссис Холмс слегка помрачнела и поджала губы.

— Что ж, Шерлок, признаю: я очень разочарована. Эта реликвия передавалась в нашей семье из поколения в поколение… Но не в нашем характере придавать слишком большое значение вещам, — она улыбнулась подчеркнуто вежливо. — У вашей семьи будет своя история, и у вас появятся ваши собственные реликвии — не правда ли, Ирэн?

— Совершенно верно, миссис Холмс, — ее невестка ослепительно улыбнулась и пригласила всех к столу.

Уже под конец вечера, когда миссис Холмс возвращалась из туалетной комнаты, Шерлок, которому все еще было неловко за поступок, которого он не совершал, поймал ее в коридоре и тихо, чтобы не услышали мистер Холмс и Ирэн, попытался повторить свои извинения:

— Мама, мне правда очень жаль. Я мог бы попытаться вывести пятно, но боюсь повредить ткань, и…

Миссис Холмс тихонько рассмеялась.

— Ах, Шерлок, оставь — я все понимаю, — ее глаза заговорщически блеснули. — На месте Ирэн я поступила бы точно так же.

— Как поступила бы? — недоуменно моргнул Шерлок.

— Испортила бы скатерть, конечно! — прошептала миссис Холмс с таким видом, словно это была самая очевидная вещь на свете. — Эта жуткая тряпка мне никогда не нравилась.

— Но Ирэн не портила скатерть! — возразил Шерлок. Он ничего не понимал — опять. — Тем более намеренно! Это я…

Миссис Холмс покровительственно похлопала его по руке, прерывая дальнейшие объяснения.

— Мой мальчик, я уже не первый год живу на этом свете и все прекрасно понимаю. И я солидарна с Ирэн — ее поступок достоин сочувствия. Свекровь подарила мне на свадьбу этот безобразный парус, и я сорок с лишним лет не могла найти в себе силы от него избавиться. А Ирэн сразу же решила проблему, и это достойно всяческих похвал. Ее поступок лишний раз убедил меня в том, что ты сделал блестящую партию, мой дорогой мальчик, — она подмигнула ему и вернулась в гостиную.

Растерянный Шерлок последовал за ней. Ирэн, что о чем-то увлеченно беседовала с мистером Холмсом, встретила их обоих своей привычной идеальной улыбкой, и Шерлок невольно задумался, о скольких других особенностей семейной жизни ему еще предстоит узнать на этом нелегком пути.

Примечания:

Слово — депрессия

Он ничком лежал на кровати, прижавшись щекой к подушке. В груди словно застрял кусок дерева, мешавший ему дышать и причинявший ноющую, тягучую боль. Ему было знакомо это чувство, он неоднократно ощущал его прежде, но в этот раз оно было настолько сильным, что он буквально не мог заставить себя встать.

Все из-за того, что в этот раз его депрессию усугубляло горе.

Шерлок никогда прежде не терял близкого человека. Он практически не знал своих бабушек и дедушек (все они либо умерли до его рождения, либо ушли из жизни, когда ему не было и пяти лет), и у него никогда не было знакомых и друзей, которых он мог бы оплакивать. До того момента, когда в его жизни появился Джон и привел с собой целую толпу народа. Лестрейд, Молли, миссис Хадсон… После переезда на Бейкер-стрит он даже сильнее привязался к брату, пусть и старался это скрывать. А потом в его жизни появился еще один человек. Потом появилась Мэри.

Шерлок и сам не понял, как много она для него значила. Только с ее смертью, когда в груди кто-то будто вырезал хозяйственными ножницами огромную дыру, он осознал, сколь незаменима она была в его жизни. Раньше Шерлок думал, что у него может быть только один лучший друг, что только Джон способен вынести все его причуды, но оказалось, что это под силу и другим. Мэри помогла ему посмотреть на себя со стороны, и под ее влиянием Шерлок многое переосмыслил. Возможно, даже стал мягче, человечнее. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Но несколько дней тому назад она ушла, пожертвовав собой ради него, и Шерлок потерял волю к жизни. Джон обвинил его в этой трагедии, и он, конечно, был прав. Шерлок и сам себя винил. Он привык решать проблемы и распутывать самые сложные загадки, но в случившемся в лондонском аквариуме не было никакой тайны, и он ничего не мог сделать, чтобы устранить его последствия. Из-за этого вчера его накрыл приступ тяжелой депрессии. Шерлок заперся в своей спальне и просто лежал в кровати, не в силах пошевелиться. Ему не хотелось есть, он не мог спать, и все, что занимало его мозг, это желание умереть. Больше ему ничего не было нужно.

Он не слышал, как она вошла. Она всегда двигалась грациозно и бесшумно (кроме тех случаев, когда надевала туфли на высоком каблуке, но Шерлок не помнил, когда это было в последний раз). В запертой комнате он отчетливо уловил тонкий аромат ее парфюма. После «смерти» в Карачи она сменила марку и теперь пользовалась тем, что он купил ей в подарок в Будапеште. Они встречались там, когда он ликвидировал подпольную сеть Мориарти. Мориарти. Совсем другая жизнь. Совсем другой он.

У него не было сил поднять голову, но этого и не требовалось. Он и так словно наяву видел, как она обошла кровать и осторожно села с другой стороны. Она дала ему время, около пяти минут, и только потом, когда он привык к ее присутствию, коснулась своей маленькой ладонью без маникюра его плеча.

Шерлок вздрогнул. Деревяшка в его груди протестующе зашевелилась, будто почуяв опасность. Но это очень быстро прошло — сейчас Шерлок был ко всему равнодушен, и даже ее прикосновение не волновало его так, как это было раньше.

— Тебе пора вставать, — услышал он ее тихий голос. — Ты нужен Джону.

Ее слова заставили его задрожать.

— Джон не желает меня видеть, — за это время Шерлок отвык от собственного голоса, и с трудом поверил, что действительно говорит это вслух. — Я убил Мэри. Обратной дороги нет.

— Есть, — мягко возразила она. — Она есть, просто ты ее еще не нашел. Но ты обязательно ее отыщешь. Ты ведь Шерлок Холмс.

— Я убийца, — глухо пробормотал он.

— Нет, — она покачала головой. — Ты победитель драконов. И теперь тебе нужно сделать именно это. Победить дракона. Того, который сидит у тебя внутри.

Шерлок не ответил. Она ничего не понимала, как и все они. Он мог одолеть кого угодно, поймать самого изощренного убийцу, но ему никогда не победить тех демонов, что сидят у него внутри. На это он просто не способен.

— Ну же, Шерлок… — он почувствовал, как она легла рядом и, обняв его, спрятала лицо у него на плече. Она была такая миниатюрная, с такой изящной фигуркой, словно фарфоровая статуэтка, вылепленная рукой опытного мастера. Шерлока всегда восхищало, какой идеальной она была. Тогда в Будапеште он не мог отвести от нее взгляда, не мог перестать любоваться ее элегантностью и шармом. Она была создана для того, чтобы ею восхищались. И как только вышло, что столь многие желали ей смерти?

— Ты ведь ее полюбил, верно?

Ее вопрос застал Шерлока врасплох. Она, что… говорила о Мэри?

— Я… — пробормотал он, и она мелодично рассмеялась.

— Опять ты забываешь, что любовь имеет разные выражения, Шерлок. Я говорю о той любви, что ты испытываешь к Джону. Ты полюбил ее так, как полюбил его, разве нет?

В груди защемило, и ему почудилось, будто из раны, оставленной деревяшкой, потекла невидимая кровь.

— Да… — прошептал он. — Да, все так и есть…

— Я так и думала, — судя по голосу, она грустно улыбнулась, и Шерлок почувствовал, как она ласково погладила его по голове. — Вот и ответ. Любовь — лучшее лекарство от депрессии.

— Но… — он ничего не понял.

— Обоюдоострый кинжал, Шерлок, помнишь? Один конец — орудие против тебя, другой — то средство, с помощью которого ты победишь собственных демонов. Ты сможешь одолеть бурю, только если подчинишь ее себе. Вот и ответ. Не сражайся с любовью — прими ее.

Но любовь не исцелит от боли, подумал он. Она способна только создавать ее. Так было с Мэри и Джоном, и так было… с ней. С Ирэн.

— Нет, мой дорогой, ты ошибаешься, — приподнявшись на локте, она нежно поцеловала его в голову. — Любовь не порождает страдания — она определяет нашу жизнь. Если бы ты не любил, ты бы никогда не стал тем, кто ты есть. Ты ведь помнишь Рыжую Бороду, Шерлок?..

— Я… — растерянный, он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и тут раздался стук в дверь.

— Шерлок! — умоляющий голос миссис Хадсон звучал глухо, но от этого не менее настойчиво. — Шерлок, я понимаю ваши чувства, но так больше продолжаться не может! Вам нужно поесть! Подумайте о ваших родных, Шерлок! Подумайте о Джоне! И, в конце концов, подумайте обо мне — разве я это заслужила?!

Шерлок медленно сел. Он все еще дрожал и постарался ответить как можно тверже:

— Хорошо, миссис Хадсон. Я… я сейчас выйду.

— И на том спасибо! — раздался возмущенный ответ, и послышались шаги — домовладелица, очевидно, направилась на кухню.

Шерлок медленно вздохнул и посмотрел через плечо. В комнате никого не было. Свободная сторона постели не была измята, и в воздухе не витал аромат женских духов. И все-таки давление в его груди чуть ослабло. У него все еще не было сил, и он до сих пор балансировал на краю пропасти, но, по крайней мере, сейчас у него появился ориентир. Ему нужно было вернуть Джона.

А потом, быть может, он все-таки вернет Ирэн.

Примечания:

Слово — ложка

— Ну, давай же, Ниро… За маму… За папу…

Годовалый малыш выпятил губы, и содержимое ложки снова забрызгало его слюнявчик.

— Так, это никуда не годится! — Шерлок, конечно, знал, что отцовство было делом непростым, но если сын не съест это чертово пюре, его самого хватит кондратий. И как только Ирэн заставляла его есть эту бурду? Это же была форменная гадость!

— Значит, за маму и папу есть не будешь, да? — изо всех сил стараясь сдержать эмоции, Шерлок отложил ложку. — Ну ладно. Как насчет короля и отечества?

— Кто тут говорит о короле?..

Покраснев как рак, Шерлок повернулся к двери на кухню. На пороге, довольно ухмыляясь, стоял его старший брат Майкрофт, одетый в свой лучший черный в полоску костюм-тройку и беззаботно поигрывавший ручкой зонта-трости.

— Не слышал, как ты вошел, — вместо приветствия бросил Шерлок, снова поворачиваясь к сыну.

— Кейт впустила. Она говорит, Ирэн пошла в салон красоты… — Майкрофт окинул кухню оценивающим взглядом. — А ты, я смотрю, пытаешься накормить обедом своего благородного отпрыска.

— Блестящая дедукция, — буркнул Шерлок. Почему только его неподражаемый братец имел привычку являться в самый неподходящий момент? Вот как сейчас — полкухни устряпано пюре, Ниро выглядит так, словно его только что выплюнул гигантский кашалот, а с него самого градом струится пот. И тут Майкрофт со своей идеальностью! Нашел время, чертова Мэри Поппинс!

— Ну что, Ниро, твой непутевый папаша опять скормил весь обед твоему слюнявчику, да? — сочувственно улыбнувшись племяннику, Майкрофт повесил зонтик на спинку стула и не торопясь снял пиджак. — Что ж, так больше продолжаться не может. Пора тебя спасать.

— Ой, а ты-то что знаешь о кормлении детей? — поморщился Шерлок. — Вы с Молли встречаетесь без году неделя. Буквально!

— Мы с Молли, к твоему сведению, встречаемся ровно одиннадцать дней, так что в своих расчетах ты опять ошибся, — невозмутимо ответил Майкрофт, после чего методично отстегнул запонки и аккуратно закатал рукава рубашки. — И позволю себе заметить, что мой опыт в обращении с маленькими детьми находится в нулевой зависимости от моей личной жизни — в конце концов, я и без того вырастил двоих, — Майкрофт взял свободный стул и сел рядом с племянником. — Так, что у нас сегодня на обед? Яблочное пюре? Замечательно — это ведь вкуснейшее блюдо, — он подмигнул Ниро и взял ложку.

— И как тебе только не стыдно — так бессовестно врать родному племяннику! — с укоризной посмотрел на него Шерлок. — Это тебе не британский премьер-министр, чтобы ты так нагло его обманывал!

— Обижаешь, братец — я никогда не обманывал ни одного из британских премьер-министров. Для этого у меня есть специально обученные люди, — Майкрофт набрал из баночки немного пюре и улыбнулся племяннику. — Ну что, Ниро — едет машина… с пончиками!

Он поднес ложку ко рту ребенка, и Шерлок от изумления чуть не поперхнулся: Ниро засмеялся и, открыв свой маленький ротик, послушно все съел.

— Ай да молодец! — похвалил Майкрофт, снова наполняя ложку. — А теперь — едет машина… с леденцами!

Ниро с готовностью открыл рот и умял вторую порцию.

— Как… как ты это делаешь? — потрясенный Шерлок не мог поверить своим глазам. — Это же форменная гадость!

— Какой глупый у тебя папа, Ниро — разве пончики и леденцы, это гадость? — вопросил Майкрофт. Шерлок с раздражением закатил глаза.

— Я вовсе не это имел в виду!

— Конечно, не это, — Майкрофт наполнил ложку. — Ниро, внимание — едет машина… с сахарными помадками!

Очередная порция пюре исчезла во рту маленького Холмса. За ней последовали ложки, наполненные марципаном, профитролями, рахат-лукумом, засахаренными ананасами и Бог знает какими еще сладостями, о существовании которых Шерлок даже не подозревал. Так прошло десять минут — и все было кончено.

— Молодец, Ниро, — довольный Майкрофт взъерошил волосы племянника и встал, чтобы вымыть ложку и опустевшую стеклянную баночку из-под пюре. Ниро протянул к нему ручки и пролопотал:

— Книжка!

— Да, сейчас почитаем книжку, — подтвердил Майкрофт. — После обеда всегда читаем книжки, ты прав…

Шерлок несколько мгновений не мог вымолвить ни слова. Дар речи вернулся к нему, только когда Майкрофт снова привел себя в надлежащий вид, надел пиджак и взял Ниро на руки, очевидно, намереваясь пойти с ним в гостиную.

— Я не знал, — сказал он не без смущения. Раздражение ушло, и теперь он отчего-то чувствовал себя немного виноватым. — То есть, я не думал, что… — он не смог подобрать слов.

— Да, Ниро, это вечная проблема твоего папы — он не думает, — Майкрофт ласково погладил племянника по спинке. Если воспоминания и вызвали у него легкую грусть, он очень хорошо это скрывал.

— Я этого совсем не помню, — Шерлок говорил искренне, это не было попыткой оправдаться.

— Неудивительно — ты был не старше Ниро. Мама и папа много работали, и мне часто приходилось за вами присматривать. Разумеется, Эвр такой незамысловатый трюк не мог убедить, но тебе он очень нравился. Едет машина с шоколадными батончиками… Едет машина с карамельными конфетами… — он улыбнулся, глядя на племянника. — Не только я в нашей семье люблю сладости.

— Да, это точно, — проговорил Шерлок. Последовавшая затем пауза угрожала неловко затянуться, и он откашлялся.

— Кхм. Что ж. В том, что касается обеда, твоя стратегия оказалась выигрышной. Спасибо. Но, быть может, ты позволишь мне самому выбрать книгу для чтения?

Майкрофт поднял на него взгляд, и его глаза загадочно блеснули.

— Конечно, Шерлок. Я думаю, в этом вопросе Ниро стоит довериться именно тебе. Что-то мне подсказывает, что «Остров сокровищ» он точно оценит. Пусть пока это будет лишь пересказ для детей.

Примечания:

Слово — шкаф

Главное — не тратить попусту кислород. Дышать ровно и спокойно. И не двигаться. Не… двигаться…

Как все-таки хорошо, что они купили этот шкаф. Точнее, разумеется, это Ирэн его купила. Она всегда любила окружать себя красивыми стильными вещами. Шерлок наверняка выбрал бы первый попавшийся. Тот шкаф-купе со встроенным посередине зеркалом. Он казался компактнее и занимал меньше места. Как же хорошо, что они его не купили. Зеркало бы разбилось при падении и поранило бы его осколками. А лишние осложнения ему сейчас были не к чему.

Только бы не растратить весь кислород…

Нет, где-то определенно есть лазейка. Он чувствовал слабое дуновение… Чувствовал? Или ему это только казалось? Он попытался восстановить цепочку событий как можно четче. Он вернулся домой… Сколько уже времени прошло? Десять минут? Час? Полсуток? В голове все перемешалось — словно кто-то взял его Чертоги Разума, как какую-то картонную коробку, и встряхнул посильнее. Нет, кажется, времени прошло еще не так много. Возможно, около получаса… И точно не больше двух-трех часов. Хорошо. Это он выяснил. Он вернулся домой… Да, точно. Потому что получил предупреждение. Ирэн была в опасности. Он пытался ей дозвониться, но она не брала трубку, и… Он знал, что обычно в это время она была дома, и помчался сюда. Искал ее по всему дому, ворвался в спальню, и…

Бум.

Раздался взрыв. Шерлок попытался вспомнить, где был его эпицентр, но от этого лишь сильнее закружилась голова, и он поморщился от боли. Он точно знал, что взрывной волной его отбросило к стене. Он попытался встать, но прогремел еще один взрыв. Пол ушел у него из-под ног, он полностью потерял ориентацию в пространстве, и затем, видимо, его ударило по голове, потому что проснулся он уже в нынешнем положении: в кромешной тьме, погребенный под шкафом и с ноющей болью во всем теле. Кажется, у него было вывихнуто плечо… И еще он не мог избавиться от ощущения, будто кто-то щекочет его левую голень маленьким ножичком. Ему отчаянно хотелось ее почесать, но он не мог позволить себе пошевелиться: одно малейшее движение, и шкаф мог стать его гробом.

Конечно, Шерлок знал, что его скоро спасут. Их дом находился в Белгравии, а когда в Белгравии происходило нечто столь масштабное, полиция и спасательные службы работали особенно рьяно. Ему всего лишь нужно продержаться… и дышать как можно меньше. И тогда все будет хорошо. Точно… все будет хорошо.

Когда он выберется отсюда, первым делом он убьет Мориарти. Сотрет его в порошок. Превратит его жалкое сердце — если оно вообще у него есть — в пепел, и развеет его над проливом. На этот раз он перешел черту. Никто не смеет покушаться на Ирэн Адлер. Никто. Никогда.

Сквозь пыль, осевшую после взрыва, Шерлок чувствовал запах красного дерева. Жаль, шкаф действительно был очень хорошим. Как и вся мебель в их доме. Как и вся их жизнь. Ирэн умела хорошо жить — где бы она ни была, там неизменно царили хороший вкус, чувство высокого стиля… и вместе с этим домашний уют. Это Шерлок и любил в ней больше всего. Она умела быть домашней, быть… его. Когда они впервые встретились, ему поручили выкрасть фотографии короля Богемии, ее бывшего любовника, которые она использовала в качестве страховки на случай возможных неприятностей. Как блестяще она тогда обвела его вокруг пальца… Шерлок был полностью околдован ее неординарным умом и ее ослепительной красотой, а она… вышла замуж за адвоката по имени Годфри Нортон и уехала в Америку. Вновь он встретил ее спустя три года. Ирэн овдовела и вернулась в Британию. Она позвонила ему, предлагая поужинать, Шерлок согласился… Конечно, против нее у него не было ни единого шанса. Он влюбился, окончательно и бесповоротно, и навсегда отдал ей свое сердце. Они поженились, поселились в огромном роскошном доме в самом фешенебельном лондонском районе. Шерлок продолжал принимать клиентов и вести свою детективную практику на Бейкер-стрит, но его дом теперь был совсем в другом месте. Его дом отныне был там, где была Ирэн…

Но кому, как ни Шерлоку, было не знать — то, что строилось годами, можно разрушить в одно мгновение. Проклятый Мориарти… Почему он только не смог это предотвратить! Он ведь должен был это сделать — он уже давно научился быть на шаг впереди этого изворотливого профессора математики! Ну ничего, скоро он до него доберется, и тогда уж ему несдобровать… Скоро он заплатит по всем счетам…

В горле запершило, и Шерлок с большим трудом подавил рвавшийся наружу кашель. Нет, пока нельзя, нужно еще немного подождать… Снова закружилась голова, а грудь сдавило, будто кто-то наступил на нее сапогом. Запах красного дерева больше не чувствовался — пыль теперь была повсюду, у него во рту, в носу, на кончиках пальцев. Нет, надо держаться, он не может сейчас уйти. Ему надо быть сильным и дождаться помощи. Продолжать жить… ради Ирэн…

Шерлок не заметил, как потерял сознание. В его изможденном мозгу вспыхнула картина. Они с Ирэн были в мебельном магазине, и она остановилась перед массивным шкафом из красного дерева. Он так ей понравился, что она не удержала восторженного возгласа и захлопала в ладоши. Да, это отлично подойдет! Она позвала Шерлока, чтобы он тоже полюбовался чудесным шкафом. Какое замечательное приобретение! Ирэн открыла дверь, и Шерлок увидел, что внутри у шкафа не было ни полок, ни вешалок. Это его озадачило — как же она собиралась хранить в нем одежду? Ирэн с лукавой улыбкой поманила его пальчиком. Недоумевая, Шерлок подошел ближе, и вдруг она с силой толкнула его в шкаф и захлопнула дверцу. У него вырвался немой крик, и он отчаянно замахал руками, но все было напрасно — Шерлок падал… падал… падал…

Его падение закончилось, когда ему в глаза ударил ослепительный свет. На несколько долгих мгновений он потерял зрение и испуганно задергался, не понимая, что происходит.

— Шерлок, все в порядке, ты спасен, — он никогда еще не слышал, чтобы его старший брат говорил с таким облегчением, и чтобы его голос так заметно дрожал. — Все будет хорошо, тебе нужно успокоиться… Сейчас тебя отвезут в больницу, все будет хорошо…

Очнулся он в больничной палате. Тело болело так, словно кто-то разломал его на несколько частей, но, по крайней мере, голова больше не кружилась, и к нему постепенно возвращалась ясность мысли. Первым, что он увидел, было лицо Майкрофта — судя по всему, брат не отходил от его постели.

— Очнулся, слава Богу, — Майкрофт поспешно отложил книгу, которую читал, и хотел было вызвать медсестру, но Шерлок схватил его за руку, не дав нажать на кнопку.

— Ирэн… — прохрипел он. — Где она?.. С ней все хорошо?..

Майкрофт неловко попытался дотянуться до кнопки.

— Шерлок, сейчас тебе нужно…

— Где Ирэн? — настойчиво повторил он. Силы начали его покидать, но он упрямо держал Майкрофта за запястье. — Что с ней случилось?

К чести старшего Холмса, он выдержал взгляд брата и не стал ходить вокруг до около. Даже не попытался снова освободить руку.

— Ирэн сбежала, Шерлок, — тихо сказал он. — Мы проверяем информацию, но… У нас есть все основания полагать, что она была в сговоре с Мориарти. Мне очень жаль.

Шерлок медленно отпустил его руку. Белоснежный потолок над ним замерцал, и он снова закрыл глаза, борясь с подступающим головокружением.

Так значит, этот шкаф все-таки стал его гробом.

Раз так, пусть Мориарти будет уверен: этого он никогда не забудет.

Примечания:

Слово — собака

Четырехлетний Ниро Холмс аж подпрыгивал от возбуждения, и матери пришлось сделать ему внушение.

— Помни, Ниро, ты должен произвести хорошее впечатление, — сказала Ирэн. — Собачек дают только тем, кто может о них позаботиться. А это очень ответственное дело. К нему нельзя относиться легкомысленно.

— Я знаю, мама, — кивнул он. Ему явно не терпелось поскорее выбрать своего питомца, и Шерлок прекрасно его понимал. Невозможность завести собаку была величайшей трагедией его детства. Что поделать — и его отец, и Майкрофт страдали аллергией на шерсть. И теперь, когда его собственный сын достаточно подрос, чтобы взять на воспитание щенка, Шерлок мысленно пообещал себе, что ничто не помешает осуществлению мечты Ниро.

Они приехали в один из частных лондонских приютов. Шерлок и Ирэн уже были здесь вдвоем, чтобы все осмотреть, и остались довольны увиденным. Животных содержали в идеальных условиях, а выбор действительно был достойным. Тогда они не стали покупать Ниро щенка и приехали с ним еще раз, чтобы он сам выбрал себе хвостатого друга — ему пора было учиться принимать самостоятельные решения.

Миссис Дэвис, приветливая заведующая приютом, встретила их в холле.

— Мистер и миссис Холмс, мы очень рады снова вас видеть, — она улыбнулась всем троим. — А это, должно быть, маленький Ниро?

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался мальчик.

— Здравствуй, дорогой. Ну что, пойдем знакомиться с собачками? — миссис Дэвис подала ему руку.

— Да! — Ниро с энтузиазмом закивал, и все четверо направились в зал, где стояли клетки с животными.

— Скажи, Ниро, ты уже подумал, какого хочешь питомца? — спросила миссис Дэвис.

— Подумал! — с готовностью ответил маленький Холмс. — Я хочу верного друга!

— Это похвально. А еще?

— Эм… — он задумался. — Наверное, я хочу, чтобы с ним было весело. И чтобы он со мной играл!

— Понимаю. Ну а ты готов стать для питомца верным другом? Заботиться о нем, ходить с ним на прогулки, утешать его, если ему будет плохо?

Ниро быстро обернулся и поймал взгляд отца. Шерлок ободряюще ему кивнул, и личико Ниро озарила улыбка.

— Да, я буду очень-очень верным другом! — заверил он миссис Дэвис. — И буду заботиться о своей собачке! Если что, мне папа поможет! Он, когда был маленький, тоже хотел собачку, но у дедушки и дяди Майкрофта аллергия на шерсть, и ему нельзя было завести питомца… — он горестно вздохнул.

— О, это очень печально слышать, — посочувствовала миссис Дэвис. — Ну ничего, сегодня мы выберем друга вам обоим. Пойдем, посмотрим, кто у нас здесь есть.

Не желая мешать сыну, Шерлок и Ирэн остались у входа. В помещении было достаточно шумно и стоял характерный запах, так что Шерлок предложил, чтобы они вышли в коридор — он знал, что Ирэн не очень любила подобные места.

— Ничего страшного — я не такая недотрога, как кажется на первый взгляд, — она покачала головой. — К тому же, не стоит выпускать Ниро из виду — вдруг он выберет какого-нибудь необъятного лабрадора…

— Ты не в восторге от всей идеи, — заметил Шерлок.

— Неправда, — возразила Ирэн. — Я считаю, будет отлично, если у Ниро появится домашний питомец. Только я бы предпочла кошку. От них меньше запаха, и они гораздо грациознее.

— Зато за ними не нужно присматривать. Кошки гуляют сами по себе, а собаки…

— А собак нужно выгуливать, да, — вздохнула Ирэн. — И пока Ниро еще слишком мал, чтобы самостоятельно этим заниматься, поэтому придется выгуливать и его… Ох, прости, — она виновато прикусила язык. — Мне бы следовало проявить больше такта.

— Нет, ничего, все в порядке, — заверил ее Шерлок, но внутри у него на секунду все сжалось, словно дала о себе знать старая рана. Шерлок бóльшую часть жизни провел, убежденный в том, что собака у него все-таки была, только она заблудилась, потерялась и… утонула. Но потом выяснилось, что это была одна большая мистификация: собаки у них никогда не было, а в старом колодце утонул его лучший друг, Виктор Тревор, которого заманила в ловушку его родная сестра. Шерлок так до конца и не оправился от этой травмы, и когда Ниро впервые попросил завести ему собаку, его сковал панический ужас. Но нет, этой истории не суждено повториться. Сейчас у него была совсем другая жизнь, с Ирэн и их сыном, и, что бы ни случилось, они всегда могут друг на друга положиться и исцелить любые душевные раны.

— Мама, папа, смотрите, какой красивый щенок! — Ниро подбежал к отцу и потянул его за руку. — Он прям как в той сказке про десять королевств, что мы смотрели, помните?

— Ну как такое забыть, — пробормотала Ирэн. — Тролли там были жутко безобразные. Зато собака, ты прав, просто прелесть. Поистине королевских кровей.

Ниро подвел их к клетке, в которой сидел один из самых очаровательных щенков, что Шерлоку когда-либо доводилось видеть. Чувствуя повышенное внимание к своей персоне, золотистый ретривер энергично махал хвостом и во все глаза смотрел на своих посетителей.

— Да, щенок просто замечательный, — согласился с Ниро Шерлок.

— Только ему требуется много места, — мягко напомнила им миссис Дэвис. — Это охотничья порода.

— Наш дом достаточно большой, — сказал Шерлок. — И еще у нас есть загородное поместье, мы часто проводим там время. Ему точно понравится.

— Значит, я могу его взять, да, папа? — от восторга у Ниро перехватило дыхание. — Он будет моим питомцем?

— Если ты чувствуешь, что вы с ним подружитесь, то, конечно, мы его возьмем, — Шерлок присел перед сыном на корточки и ласково взъерошил его волосы. — Мы все будем о нем заботиться, да?

— Да! — Ниро захлопал в ладоши. Миссис Дэвис открыла клетку и, взяв щенка, передала его мальчику. Едва не расплакавшись от счастья, он зарылся личиком в его золотистую мягкую шерсть, и Шерлоку подумалось, как неожиданно порой жизнь приводит человека в то место, куда он уже давно отчаялся попасть.

Примечания:

Слово — чай

Куда бы ни забрасывала их жизнь, Шерлок по одной лишь примете мог определить, что в этой квартире остановилась Ирэн.

Приметой этой был чай.

Это было почти смешно, ведь ее любимым напитком был кофе. Чем крепче, тем лучше, и чем меньше добавок, тем слаще. Когда дело касалось кофе, Ирэн не любила разводить сантименты. По ее словам, только крепкий черный кофе без сахара был способен настроить ее на нужный лад, и она всегда выпивала только одну чашку в день, утром, за завтраком — не больше и не меньше. Эта привычка отлично отражала ее характер, поэтому Шерлок не ожидал, что очень скоро она будет ассоциироваться у него в первую очередь с чаем.

Впервые это случилось в Вене. Тогда она уже знала, что его самоубийство было инсценировкой. Шерлок не представлял, откуда ей стало об этом известно. Ни Майкрофт, ни тем более Молли не могли ей этого сообщить — неужели она вышла на кого-то из его подпольной сети бездомных? Потрясающая женщина. Так или иначе, Ирэн обо всем узнала, и однажды вечером, вернувшись на конспиративную квартиру в не самом привлекательном венском районе, Шерлок обнаружил на столе пачку настоящего английского эрл грея. Первой его мыслью было неверие: как его могли столь быстро раскрыть? Но потом он увидел маленькую буковку «w», нацарапанную в уголке упаковки, и ему все стало ясно. Та женщина…

Это стало чем-то вроде условного сигнала. Куда бы Шерлок ни отправлялся, в какой забытой Богом дыре ни ночевал, выслеживая подельников Мориарти, там всегда появлялась упаковка эрл грея, после чего неизменно приходила она. Строго говоря, это было нерационально и крайне опасно — если бы их кто-то выследил, под угрозой могла оказаться вся их миссия, а этого Шерлок ни за что бы себе не простил. Но Ирэн недаром была мастером своего дела. Она так искусно заметала следы, что их не под силу было вычислить ни одной самой искушенной в своей профессии ищейке. Это было в ее стиле — она обожала играть с огнем и ходить по краю, и Шерлок был не в состоянии заставить ее прекратить эту игру.

А может, ему не очень-то этого и хотелось.

Вот и сегодня, вернувшись в маленькую замызганную квартирку в берлинском Лихтенберге, Шерлок увидел на столе знакомую пачку чая. Он не смог удержаться от улыбки, и в глубине души не слишком себя винил. Эта работа выжимала из него все соки. Конечно, он сам на нее согласился — он никогда бы себе не простил, если бы упустил возможность полностью ликвидировать преступную сеть Мориарти. Но он был один. Джон, миссис Хадсон, Лестрейд — все они остались в прошлой жизни. Выходить на контакт с Молли было слишком опасно, а Майкрофт со своей опекой больше путался под ногами, чем помогал (ну ладно, пару раз его содействие оказалось весьма кстати, но в остальном Шерлок прекрасно справлялся сам). А Ирэн… Она была последней ниточкой, что связывала Шерлока с собой прежним. Единственный островок нормальности (в его понимании), который помогал ему не потерять себя. Соединяющий элемент, что не давал его душе распасться.

Приняв холодный душ и переодевшись, Шерлок прошел на кухню и заварил себе чай. Горячий напиток принес с собой долгожданный покой. Какое же это было наслаждение — хотя бы так вернуться на Бейкер-стрит, снова услышать ворчание миссис Хадсон и бормотание Джона… Когда-нибудь он обязательно вернется к ним по-настоящему, а пока… Пока он был рад и этому терпкому вкусу, согревавшему душу и напоминавшему о том, что он все-таки человек.

Шерлок допил чай и прошел в гостиную. Она была единственной комнатой в этой крохотной квартирке, но зато к ней прилегал балкон. Вид с него открывался непривлекательный — Лихтенберг не был желанным местом назначения у стремившихся в Берлин переселенцев — но зато благодаря нему в квартире было прохладно и, если не обращать внимания на старенькую мебель, даже приятно.

— Сегодня ты поздно, — заметил Шерлок. Он включил тусклую лампу, стоявшую на столике у дивана, и неяркий свет упал на красивое лицо Ирэн. В этот раз она не стала накладывать макияж и надела простое черное платье, которое, однако, на ней смотрелось как последнее творение от кутюр.

— Ты же знаешь этих немцев, — Ирэн пожала плечами. — Их пунктуальность, это миф, а аккуратность — сплошная ложь. Я ехала к тебе в самом замызганном вагоне на свете, и поезд пришел с пятнадцатиминутным опозданием.

— Это Берлин, — заметил Шерлок.

— Это дурной вкус, — Ирэн подошла к нему и взяла его за запястье. — Ненавижу дурной вкус… — вздохнула она.

Шерлок меланхолично улыбнулся и провел кончиками пальцев по ее руке.

— Значит, в следующий раз попытаюсь остановиться в каком-нибудь более презентабельном городе. В Мюнхене, например. Или в Варшаве…

Ирэн привстала на носочки, и он поцеловал ее в губы. В каком бы вагоне она ни ехала, на ней это никак не отразилось. Шерлок почувствовал запах свежих роз, от которых веяло летней грозой — ее любимые духи… Куда бы ни забрасывала ее судьба, Ирэн всегда оставалась собой.

В углу комнаты стояла старая односпальная кровать, и Ирэн потянула его туда. Лампа осталась позади, но вечер был безоблачным, и из-под занавесок в квартиру проникал тусклый свет. Сегодня на ней не было чулок — наверное, все из-за того, что на улице было слишком жарко. Шерлок не мог сказать наверняка; он уже позабыл, какая сегодня была погода.

Сколько бы раз они ни были вместе, ему все равно не до конца в это верилось. Не из-за того, что она тогда сказала Джону о своей ориентации, а потому, что часть его все еще считала, что она не может испытывать к нему этих чувств. Речь шла не о желании — то, что она действительно хочет им обладать, Шерлок почувствовал еще тогда, на Бейкер-стрит, когда она сама это сказала. Нет, он думал о чем-то большем, он думал… о любви. Шерлок не обманывал себя — Ирэн была искусной притворщицей, она неоднократно лгала ему и другим в прошлом, но сейчас… Может быть, это действительно было что-то настоящее. Может быть, она наконец-то сбросила все маски и перестала притворяться. А может…

Шерлок услышал, как Ирэн почти неслышно выдохнула:

— Я люблю тебя… люблю…

Он осторожно убрал растрепавшиеся волосы с ее лба и поцеловал ее.

— И я тебя люблю, — тихо сказал Шерлок.

Быть может, все действительно было по-настоящему. А может, как и вся эта жизнь, это всего лишь мираж, и он исчезнет, стоит ему возвратиться домой.

Но об этом он узнает позже. Пока его домом была она.

Примечания:

Слово — корица

По традиции, на осенней семейной сходке миссис Холмс готовила яичный пунш.

В детстве это был один из любимых напитков Шерлока. Он казался ему изумительно вкусным, и втайне он радовался, когда, после того как Майкрофт в подростковом возрасте сел на диету, ему стала причитаться его порция. Волшебный напиток, украшенный сверху взбитыми сливками, отдавал неповторимым вкусом корицы, и Шерлок ни одно другое семейное блюдо не полюбил так сильно, как яичный пунш.

Когда, став старше, Шерлок заинтересовался химией, он не без удивления узнал, что корица, которая в детстве казалась ему основным ингредиентом пунша, в пропорциональном отношении уступала всем прочим его составляющим. Даже лимонного сока нужно было добавить в четыре раза больше — что уж было говорить о сахаре, сливках, молоке и аж восьми яичных желтках. И все-таки корица побеждала их всех. Конечно, теперь это уже не должно бы было удивлять Шерлока, но, сохраняя сентиментальную привязанность к прежним детским восторгам, он все равно не мог не отдавать должное свойствам этой уникальной приправы.

Особенно сегодня, когда он впервые привел в дом родителей свою девушку.

Конечно, они оба испытывали определенное волнение (которое Шерлок, не готовый признаваться в собственных слабостях, настойчиво пытался отпихнуть подальше на задворки сознания), но в семье Холмсов, несмотря на все… эксцентричности их детей, царили располагавший к себе уют и взаимопонимание, установившееся с тех пор, как Шерлок и Майкрофт выросли и перестали устраивать словесные перепалки при каждом удобном случае. В этом году атмосфера еще больше потеплела: в феврале у Майкрофта и его жены Молли родился первенец Уильям, названный одновременно в честь дедушки и дяди, и присутствие ребенка создавало какое-то особенное умиротворенное настроение, сопротивляться которому был не в силах даже Шерлок.

— Может быть, вам чем-нибудь помочь? — явно испытывая неловкость, спросила Молли. Они уже закончили ужинать и перешли в гостиную, где в качестве угощения предлагались засахаренные фрукты, орешки — и долгожданный яичный пунш.

— Нет, что ты, — заверила ее Ирэн. — Мы сами справимся, ты и так занята.

— Ну ладно… — Молли неуверенно улыбнулась и погладила по голове восьмимесячного сына. Уильям теребил в ручках плюшевого медвежонка и периодически что-то лопотал, но пока его речь оставалась нечленораздельной.

Пока Шерлок помогал Майкрофту, Ирэн и миссис Холмс расставлять угощения и посуду, ему невольно подумалось, какой все-таки обыкновенной женщиной была Молли. Удивительно, как Майкрофт вообще обратил на нее внимание. У нее была неприметная внешность, в большой компании она всегда держалась немного зажатой, и Шерлок не представлял, какие у них с Майкрофтом могли быть общие темы для разговора. Ну да, у нее была докторская степень, и сейчас, параллельно с заботой об Уильяме, она даже писала какую-то книгу по анатомии (Шерлок не понимал, чего нового могла предложить научному сообществу в этой области работавшая рядовым патологоанатомом Молли), но в остальном… Наверное, это ужин навел его на подобные размышления, но он сравнил бы Молли с чаем. Да, в него можно добавить мед, имбирь или даже корицу, но он все равно останется обыкновенным чаем. А вот яичный пунш…

Когда все расселись, миссис Холмс с энтузиазмом обратилась к Ирэн:

— Дорогая, Шерлок сказал, что в данный момент ты репетируешь главную роль в «Летучей мыши». Я обожаю этот спектакль! Когда состоится премьера?

— Через месяц, — с улыбкой ответила Ирэн. — И вы все приглашены.

— О, спасибо, мы обязательно придем! — воскликнула миссис Холмс. — Я просто обожаю театр! Сама я никогда не выступала на сцене, а вот мальчики в школьные годы принимали участие в нескольких постановках, — она чуть приосанилась.

— А у вас остались видео? — Ирэн это явно заинтересовало.

— Конечно!.. — миссис Холмс вскочила на ноги, словно только и ждала этого вопроса, и направилась к стеллажу, где, кроме прочего, стояло несколько старых кассет. — Так, вот здесь у нас «Как важно быть серьезным», но там играл Майк, он был леди Брэкнелл — а тебе, конечно же, хочется посмотреть на Шерлока…

— Я бы посмотрела на Майкрофта, — подала голос Молли.

— Ради Бога, не надо, — попросил ее муж. — Это было просто ужасное зрелище.

— Но это ведь семейный архив, — заметила Молли. — Малышу было бы приятно на тебя посмотреть, и мне тоже.

— Ах, Молли, малыш еще не в состоянии узнать Майкрофта в телевизоре! — заверила ее миссис Холмс. Она нашла нужную кассету и теперь включала допотопный магнитофон.

— Нет, он его уже знает, — возразила Молли. — Когда его показывают в новостях, он всегда к нему тянется.

Майкрофт с улыбкой взял ее за руку и погладил ее пальцы.

— Дома посмотрим, я обещаю, — сказал он. — Сейчас пусть Ирэн посмотрит на Шерлока.

Выбранная миссис Холмс кассета содержала запись спектакля по «Большим надеждам» Диккенса, где Шерлок играл маленького Пипа. Все те мучительные десять минут, что длилась сцена, он сидел красный, как рак, но, судя по выражению лица Ирэн, ее его выступление искренне тронуло.

— Никогда бы не подумала, что мир потерял в тебе актера, дорогой, — Ирэн чмокнула его в щеку, и Шерлок проворчал:

— И слава Богу, что потерял. Химия мне больше по душе, — он сделал еще один глоток яичного пунша. Плохо было так думать, но он почти пожалел, что Майкрофт больше не нуждался в диете.

Поскольку они оставались в родном доме с ночевкой, в гостиной за разговорами засиделись допоздна. Первой ушла Молли — пришла пора Уильяму ложиться в постель — и через полчаса Майкрофт последовал за ней. Ирэн и миссис Холмс еще целый час разговаривали о театре, в то время как Шерлок отвечал на вопросы мистера Холмса о его детективной работе.

Поздним вечером, после того как они помогли миссис Холмс убрать посуду, и Ирэн ушла наверх, принять ванну, мать ласково погладила Шерлока по плечу и промолвила:

— Дорогой, я очень рада. Она просто чудо!

— Я знаю, мама, — он улыбнулся и вслед за Ирэн пошел на второй этаж, в отведенную им спальню. Шерлок уже собирался зайти внутрь, как вдруг его внимание привлекли тихие голоса, еле различимые из-за шума воды в набираемой Ирэн ванной.

— У тебя дома ведь есть эта запись? Я бы все-таки посмотрела, если ты не против.

— Конечно, я не против, — Шерлок никогда не слышал такой нежности в голосе брата. — Только с тобой я не буду испытывать стыда от этого зрелища.

— Зачем ты так говоришь? — Молли звучала неожиданно… грустно? — Ты ничуть не хуже твоего брата.

Майкрофт помолчал.

— Конечно, я не хуже, — сказал он. — Просто это не про меня. Я не могу блистать так, как это делает Шерлок. И это… производит меньшее впечатление, — не без иронии добавил он.

— У нас своя жизнь, — твердо сказала ему Молли. — Какое бы впечатление она ни производила, главное, что она наша.

Майкрофт что-то ей ответил, но Шерлок, пристыженный своим невольным подслушиванием, ушел в свою комнату и не расслышал его слов. Ему подумалось, что он был несправедлив, сравнив свою невестку с чаем. Может, корица и не была в нем так заметна, как в яичном пунше, но это, безусловно, не делало его менее достойным напитком.

Примечания:

Слово — пистолет

— Ватиканские камеи!..

Шерлок пригнулся, и предназначенная взломщику сейфа пуля пролетела над его головой, размозжив череп мистера Арчера. Его босс от неожиданности замешкался, и Шерлок воспользовался этим, чтобы вывести его из игры, но вот третий американец…

Раздался второй выстрел. Сжимая в руках отобранный пистолет, Шерлок в ужасе обернулся.

— Черт… — Джон дотронулся рукой до правого бока и плавно осел на пол. Его куртка была разорвана, а на рубашке проявилось пятно крови. Тем временем Ирэн Адлер все-таки нейтрализовала третьего из вломившихся в ее дом американцев. Когда ее взгляд упал на Джона, она побледнела, и ее и без того светлая кожа сделалась белее бумаги.

— Джон! — Шерлок ринулся к упавшему другу. Тот попытался ободряюще улыбнуться, но вместо этого его лицо исказила гримаса боли.

— Все не так страшно… — он стиснул зубы. — Если вызвать скорую… вызови скорую, ладно?

Дрожащими руками Шерлок вытащил телефон. От шока он на несколько секунд впал в ступор и не сразу сумел назвать адрес, но все-таки взял себя в руки. Закончив разговор, он отбросил телефон и с яростью посмотрел на Ирэн Адлер.

— Что ты там прячешь? — прорычал он.

— Я… — прошептала она.

— Что ты прячешь в том телефоне?! — заорал Шерлок. В руке у него все еще был пистолет американца, и он, не думая, вскинул его, направляя дуло прямо ей в лоб. — Отвечай!

Пот проступил на лице Ирэн. Она быстро вытерла лоб тыльной стороной ладони.

— Там… там фото и… и документы…

— Какие? — Шерлок не опускал пистолета. Ирэн замешкалась, и он, почувствовав новый прилив бешенства, снова крикнул: — Отвечай, не то пристрелю!

— Р-разные, — она сглотнула. — Правительственные… Я… Я выкрала их у своих клиентов… Не только британцев… Там были американцы, французы, русские… Я собирала их… для страховки…

— Дура! — яростно выплюнул Шерлок. Джон на полу изо всех сил старался ровно дышать, но то и дело его дыхание срывалось, и он переходил на хрип. — Что, помогла тебе твоя страховка?!

В глазах Ирэн заблестели слезы. Не будь она женщиной, Шерлок бы наверняка ее ударил. Но нет, он не мог себе этого позволить. Ему нужно было закрыть это дело. И спасти Джона. Если он не спасет Джона, Шерлок никогда себе этого не простит.

— Возьми его! — прошипел он, подгоняя Ирэн пистолетом.

— Что?.. — пролепетала она.

— Возьми чертов телефон! — Шерлок снова повысил голос. — Давай, одной ловушки нам хватило!

Ирэн на негнущихся ногах подошла к сейфу. Шерлок по-прежнему держал ее на прицеле. Трясущейся рукой она достала телефон и протянула ему.

— Он запаролен, — сразу же определил Шерлок. — Вводи пароль, — приказал он. — И так, чтобы я видел.

— Но…

— Вводи чертов пароль!

Быстро смахнув слезы, Ирэн ввела четыре буквы. Что?.. Шерлок не мог поверить своим глазам. «I Am SherLocked»?

— Да ты и впрямь клиническая дура, — он отобрал у нее разблокированный телефон и положил его в карман, после чего взял свой. Пистолет, который он не опускал, был все еще направлен на Ирэн.

— Майкрофт, — дрожащим от злости голосом сказал он, когда брат взял трубку. — Поздравляю, дело закрыто. Можешь забрать чертовы фотографии, а с ними и дамочку. Она наворовала кучу государственных документов, но, я думаю, об этом ты и так знаешь. И если Джон Ватсон скончается от полученного ранения, в этом будет и твоя вина, — он повесил трубку.

Джон через силу усмехнулся.

— Не скончаюсь, не дождешься, — он поморщился. — Никуда ты не денешься от своего блогера…

В дверь позвонили — приехала скорая. Схватив Ирэн за плечо (теперь он не мог позволить ей ускользнуть), Шерлок пошел открывать.

* * *

— Я ведь тебе уже сказал: все в порядке, моей жизни ничего не угрожает, — терпеливо повторил Джон.

— Я это уже понял, — бросил Шерлок, продолжая мерить больничную палату своими широкими шагами.

— Ну так прекрати маячить, от тебя у меня голова болит.

— Я не маячу!

— Маячишь. И могу тебя заверить: так ты ее не вернешь, — усмехнулся Джон.

Шерлок остановился как вкопанный.

— О чем это ты? — он подозрительно сдвинул брови.

— Об Ирэн, конечно, — Джон покачал головой. — Ты бы себя видел. Прям как Шрэк во второй части. «Я злой великан! Ууу!»

— Что? — не понял Шерлок.

Джон махнул рукой.

— Неважно. Я хотел сказать, что ты прям как с цепи сорвался. Таким я тебя еще не видел.

Шерлок поджал губы и снова заходил по комнате, но уже чуть медленнее.

— Я думал, ты понял причину этого срыва, — сдержанно заметил он. — Куда мне теперь без моего блогера?

— Это я понимаю, — подтвердил Джон. — Но это не отменяет того факта, что… ну… — он замялся.

— Что? — Шерлок снова с подозрением прищурился.

— Ирэн! — воскликнул раздосадованный Ватсон. — Она ведь тебе понравилась! Точно понравилась, можешь меня не обманывать! А ты обошелся с ней как с обыкновенной преступницей!

— Она преступница и есть, — буркнул Шерлок.

— Да, но… — Джон вздохнул, подбирая слова. — Она незаурядная, Шерлок. И она точно тебя зацепила.

Шерлок остановился и, скрестив руки на груди, пробуравил Джона взглядом.

— И что ты предлагаешь? Ее ведь будут судить.

— Ох, Бога ради, Шерлок, у тебя брат — британское правительство в одном лице! И я зуб даю, что он весьма заинтересован в том, чтобы такие, как Ирэн, на него работали! Так пусть даст ей шанс искупить свою вину. Устроит что-то вроде испытательного срока… Под твоим чутким руководством, разумеется.

Шерлок посмотрел на него как на умалишенного.

— Кажется, мой дорогой Ватсон, ты еще не совсем пришел в себя, — сказал он. — Наверное, мне лучше прийти в другой раз.

— Наверное, — подчеркнуто серьезно согласился Джон. — Можешь пока проведать Ирэн. И… подумать над моим предложением.

Шерлок покинул его палату, не прощаясь. Из больницы он собирался ехать домой…

Но в последний момент все-таки передумал и поехал к брату.

В конце концов, и Джон порой генерировал здравые мысли.

Примечания:

Слово — телешоу

Название передачи переводится как "Обязательно приходи танцевать". Российский аналог — "Танцы со звездами".

Ненавистная заставка заиграла на всю гостиную.

— Шерлок, начинается! — позвала его Ирэн, и склонившийся над микроскопом детектив-консультант заскрипел зубами.

— Не буду я это смотреть! — выпрямившись, он сделал пометку в блокноте. — Я ведь тебе уже говорил!

— Но Шерлок, это мое любимое телешоу! К тому же, ты обещал, что мы посмотрим вместе телевизор сегодня вечером! Ты что, не держишь обещаний?

Он с досадой поморщился и, встав, прошел из кухни в гостиную.

— Обещания, моя дорогая, я всегда держу! — заявил он. — Только, кажется, ты позабыла уточнить, что имела в виду просмотр этого дурацкого шоу! Ты ведь знаешь, что я терпеть его не могу!

— Да ты просто вредничаешь! — воскликнула Ирэн. — Ты ведь любишь танцевать! Ты сам мне это говорил!

— Говорил! — запальчиво ответствовал Шерлок. — Но это к делу не относится! У меня нет никакого желания смотреть на то, как толстые кривоногие знаменитости издеваются над классическим бальным танцем!

— Да ну тебя! — Ирэн запустила в него подушкой, и Шерлоку пришлось уклониться, чтобы она не попала ему в голову. — Не такие уж они и толстые! И в нынешнем сезоне нет ни одного кривоногого! А что до издевательств — скажи мне, неужели, когда ты в первый раз взял в руки скрипку, ты сразу же заиграл как Паганини? — прищурилась Ирэн.

Шерлок замешкался с ответом на долю секунды, и она сразу же этим воспользовалась.

— Ха! — победно воскликнула Ирэн. — Я так и знала!

— Ничего ты не знаешь! — оправившись от замешательства, парировал Шерлок. — Скрипка, это тебе не бальные танцы, и сравнивать их нет никакого смысла!

— Возможно, — кивнула Ирэн. — А знаешь, в чем есть смысл?

Он знал, какого ответа она ждала, и поднял ладони, признавая поражение.

— Вот именно — в том, чтобы держать обещания! — Ирэн довольно улыбнулась. — Так что садись, — она похлопала по дивану рядом с собой. — А то пропустишь самое интересное.

С кислой миной Шерлок все-таки подчинился, твердо себе обещая, что обязательно упросит Майкрофта прикрыть это дурацкое телешоу. «Танцы со звездами», то же мне! Да какие они звезды — он их всех видит первый раз в своей жизни!

Темой сегодняшнего выпуска было кино. Первыми на паркет вышли Красавица и Чудовище из детского мультика, которые танцевали вальс. Судя по его неловким движением, непрофессионалом в этой паре было именно Чудовище. Иронично.

— Боже, как он только не оттоптал ей ноги! — скривился Шерлок, когда музыка закончилась, и пара поклонилась зрителям. — Что, шестерка? — не поверил он своим глазам, когда первый судья поднял табличку с оценкой. — Я не поставил бы и единицу!

— Фу, Шерлок, ну что ты занудствуешь, — Ирэн ткнула его в бок. — Это же первый номер. Первыми выступать сложнее всего.

— Ну да, ну да, — пробурчал Шерлок. Паре выставили оценки, телеведущие о чем-то пощебетали, и, разумеется, после этого включили рекламу.

Пара, выступавшая после паузы, танцевала чарльстон под музыку из «Кабаре».

— Господи, короткостриженые женщины, — передернуло Шерлока. — И зачем они только себя так уродуют?

Ирэн засмеялась.

— Дорогой, я не знаю, чем возмущаться больше — твоим сексистским ремаркам, или тем, что ты не знаешь, кто такая Лайза Миннелли!

— Благодарю покорно — кто такая Лайза Миннелли, я знаю, — буркнул Шерлок. — Матушка обожала этот фильм. А я его ненавидел. Ода декадентству, то же мне.

— О да, ты ведь у нас известный пуританин, — поддела его Ирэн.

За чарльстоном последовало танго из фильма «Мулен Руж!». Здесь непрофессионалом была партнерша, но танцевала она восхитительно.

— Так, я думаю, за них можно проголосовать, — Ирэн взяла ручку и бумажку. — Какой у них номер?..

— Номер называется «Когда твоя жена не может скрыть своих предпочтений», — саркастически ответил Шерлок. — И что только женщины видят в этих вылизанных субъектах в прозрачных майках?

— А что мужчины видят в длинноногих девицах с грудью колесом? — задала Ирэн встречный вопрос, а затем лукаво ему улыбнулась. — Но не волнуйся, дорогой, я стою на том, что сказала тебе при нашей первой встрече: ум — новая сексуальность, — она чмокнула его в губы, но Шерлока это не слишком убедило: он все равно знал, что к этой паре Ирэн была чертовски пристрастна.

После танго снова включили рекламу. После перерыва первым танцем была румба. Пара с партнером-непрофессионалом изображала сцену из какого-то современного голливудского фильма, и… о Боже, это никуда не годилось!

— Так, все, с меня хватит! — Шерлок решительно поднялся. — Обещание я выполнил, но больше, Ирэн, ты меня это смотреть не заставишь! Это насилие над танцами, вот что я тебе скажу!

— Но Шерлок, румба — очень сложный танец, — встала на защиту пары Ирэн. — К тому же, они только-только начали учиться, и…

— О Боже, дело ведь совсем не в этом! — он в отчаянии взмахнул руками. — Вся соль в эстетике, Ирэн, как ты не понимаешь! То, что они станцевали, это какая-то порнография! А в настоящей румбе все гораздо тоньше! Давай, я покажу! — Шерлок подал ей руку.

— Что? — растерялась Ирэн.

— Я покажу! — настойчиво повторил Шерлок. — Ты права, я люблю танцевать, и я, в отличие от этих болванов, действительно этому учился! Ну же!

Ирэн никак этого не ожидала, но все-таки взялась за протянутую руку и встала.

— Румба — это танец-ухаживание, — Шерлок развернул ее спиной к себе и положил руку ей на бедро. — Не акт любви, а прелюдия, — второй рукой он коснулся ее плеча, и Ирэн поняла, что он имел в виду: несмотря на то, что Шерлок стоял очень близко, между ними все равно ощущалось расстояние, и достигалось это за счет его позы и того, как он держал ладони.

— Вот, а теперь сделай несколько шагов, — сказал он. — Как в том танце.

Ирэн прошла вперед, и когда расстояние между ними стало почти непреодолимым, Шерлок двумя плавными шагами догнал ее и взял за руку. Повинуясь неизвестно откуда взявшемуся порыву, Ирэн вытянулась вперед, балансируя на одной ноге, а затем повернулась и буквально скользнула в его объятья.

— Ну вот, — пробормотал Шерлок. — Как-то так.

Ирэн улыбнулась ему, и они поцеловались.

— Кажется, я знаю, кто будет участвовать в следующем сезоне «Танцев со звездами», — подмигнула мужу Ирэн, когда они отстранились, и на сей раз у Шерлока не возникло никакого желания парировать ее слова саркастичной колкостью.

Примечания:

Слово — мухи

Периодическое жужжание действовало ему на нервы, но он не мог позволить себе ни одного резкого движения. К тому же, даже если бы он захотел, Шерлок вряд ли смог бы прихлопнуть хоть одну муху, лениво ползущую по каменному углублению, ведущему в склеп. Здешние мухи двигались неспешно и перемещались короткими бросками, словно дразня любого, кто дерзнет нарушить покой их обители, но если бы Шерлок попытался убить кого-то из них, у него бы ничего не получились. Мухи тоже были нежитью. Не живые, но и не мертвые.

Интересно, подумал Шерлок — а как убить муху-нежить? Достаточно ли будет прихлопнуть ее серебряной мухобойкой, или обязательно нужно проткнуть миниатюрным осиным колышком ее… глаз? Нелепая мысль вызвала ухмылку, но поводов для веселья не было, и Шерлок, посерьезнев, плотнее сжал губы. У него будет время порассуждать над этой загадкой, если он переживет эту ночь, а пока нужно было сосредоточиться на деле.

В этот раз его наняла высочайшая инстанция. Сам король Богемии заявился в Масгрейв, умоляя о помощи. Репутация Шерлока Холмса как величайшего в Европе знатока мистических искусств была не пустым звуком. Однако это дело потребовало от него напряжения всех его сил. Король был в панике: Ирэн Адлер, известная авантюристка и актриса мюзик-холла, обратилась в вампира и теперь грозила выпить всю кровь у благородной невесты короля, несравненной Клотильды Лотман фон Саксе-Менинген, второй дочери скандинавского короля. К счастью, поскольку Ирэн была вампиром, это накладывало на нее определенные ограничения, и действовать она могла только ночью. Этим Шерлок и воспользовался. Вооружившись револьвером с серебряной пулей, распятием и осиным колом, он планировал проникнуть в ее склеп и уничтожить дьявольское порождение ада. Однако вся операция оказалась под угрозой срыва из-за доктора Джона Ватсона. Верный товарищ Шерлока по пути в склеп неудачно подвернул ногу и свалился в овраг. Провозившись с непутевым Джоном, Шерлок потерял драгоценное время и теперь вынужден был вторгаться в склеп в полной темноте (о том, чтобы подождать до утра, не могло быть и речи — это нанесло бы непоправимый урон его репутации величайшего в Европе знатока мистических искусств).

Собравшись с духом, Шерлок крепче сжал осиновый кол и медленно прошел в склеп.

Здесь мух оказалось еще больше. И неудивительно — склеп был малоприятным местом. Серые стены покрылись плесенью и разводами, единственным источником света служили две плохонькие свечки, поставленные у центрального захоронения, а кое-где сквозь камень уже начали пробиваться сорняки. Но хуже всего был запах. То ли здесь когда-то давно совершили коллективное самоубийство тридцать ободранных котов, то ли под склепом кто-то устроил компостную яму, но смрад стоял такой, что его мощь едва не вынесла Шерлока обратно на улицу, вместе с его револьвером, распятием и осиновым колом. И только природное упорство помогло ему устоять на ногах и, назло всем препятствиям, преисполниться еще большей решимости. Держа перед собой осиновый кол и отгоняя распятием назойливых мух, Шерлок медленно приблизился к гробу, на котором значилось имя Ирэн Адлер, и вдруг услышал тихий томный шепот:

— Шерлок… Шерлок…

Он быстро обернулся, и кровь застыла у него в жилах. Ирэн стояла на пороге склепа, преградив все пути к отступлению, и от ее неземной красоты у Шерлока закружилась голова. Никогда еще он не встречал столь прекрасной женщины. Облаченная в длинную белую тунику, с распущенными черными волосами и алыми губами, она была столь соблазнительна, что Шерлок лишь колоссальным усилием воли заставил себя вспомнить о цели своей миссии.

— Я не поддамся на провокации! — решительно заявил он, крепче сжимая осиновый кол. Одна из мух уселась ему прямо на нос, но он мужественно ее проигнорировал. — Тебе пришел конец, гнусное создание! И ты больше не сможешь угрожать добродетельной Клотильде Лотман фон Саксе-Менинген, второй дочери скандинавского короля!

— Ах, Шерлок, как можно быть таким глупым, — Ирэн вздохнула, проведя белоснежной рукой по угольно-черным волосам. — Эта ощипанная курица ничуть мне не интересна. Единственное, что меня волнует, это ты, — она с чувством протянула к нему руку.

— Я? — подозрительно переспросил Шерлок. — Я не волную даже собственных родителей — зачем это я вам сдался?

— О, Шерлок… — прошептала Ирэн, делая ему навстречу несколько бесшумных шагов. — Ты столь умен… Столь незауряден… Столь красив… Ну, если не смотреть на тебя в дневное время суток, — добавила она по секундном размышлении. — Мы с тобой просто созданы для того, чтобы соединиться в вечности! — она протянула к нему руки, намереваясь его обнять, но Шерлок уклонился и обежал надгробие с другой стороны.

— Да не хочу я с вами соединяться, хоть в вечности, хоть в конечности! — негодующе воскликнул он. — Я должен вас уничтожить, чтобы король Богемии заплатил мне остаток моего гонорара, вдобавок к моему авансу в триста фунтов золотом и семьсот ассигнаций! — на последнем слове ему в рот едва не залетела муха, и Шерлоку пришлось отплевываться.

— О, эти мужчины! — Ирэн возмущенно взмахнула руками. — Их интересуют только деньги! А я, Шерлок, предлагаю тебе свою вечную любовь! Ну же! — она снова простерла к нему свои белые ладони. — Поцелуй меня!

— Да как я вас буду здесь целовать — тут смердит хуже, чем в моей лаборатории в Масгрейве! — поморщился Шерлок. — И эти проклятые мухи! Я не видел ничего более омерзительного, с тех пор как случайно попал на сеанс в персональный синематограф Чарльза Огастеса Мильвертона! — от воспоминаний его аж передернуло.

Ирэн раздула ноздри и уперла руки в бока.

— Так, мне все это надоело! — прошипела она. — Я хочу тебя поцеловать, и я тебя поцелую, негодный ты бобер!

— И чего это я бобер?! — возмутился Шерлок. — Мама всегда говорила мне, что я похож на выдру! И вообще…

Но договорить он не успел. Игнорируя распятие с осиновым колом, Ирэн подлетела к нему, словно кентервильское привидение, и, вцепившись ему в плечи, попыталась впиться губами в его губы. Шерлок, выронив свое оружие, громко закричал и начал отбиваться. Вокруг них тучей летали мухи, кровавые губы Ирэн все приближались, и Шерлок уже подумал, что ему пришел конец, как вдруг старый склеп огласил выстрел, и Ирэн упала замертво. Мухи мигом разлетелись, и обомлевший от такого развития событий Шерлок увидел, что на пороге стоит…

— Джон! — ахнул он. — Ты все-таки добрался!

— Конечно, — бравый доктор спрятал в кобуру свой серебряный револьвер с серебряными пулями и залихватски подкрутил накладные усы. — И я успел как раз вовремя, да?

Шерлок посмотрел на истлевшее, обезображенное тело Ирэн, и его охватила тоска.

— Да уж, ты успел как раз вовремя! — в сердцах сказал он. — В кое-то веки кто-то захотел соединиться со мной в вечности, а ты… — он кисло посмотрел на Ватсона. — Готов поспорить, с тобой никто никогда не хотел соединиться в вечности!

— Чего? — переспросил Джон.

— Да ничего, — Шерлок махнул рукой. Подобрав распятие и револьвер, он подошел к другу и похлопал его по плечу. — Пойдем, у меня осталась пара кинофильмов из коллекции Мильвертона. Покажем их королю Богемии.

Джон просиял.

— Я так и знал, что ты оставил парочку в качестве сувенира! — победно вскинул он в воздух свой мощный ветеранский кулак.

Примечания:

Слово — перец

Ниро Холмс был воспитанным, примерным шестилетним мальчиком, который во всем слушался маму и папу и, конечно, знал, что розыгрыш над взрослым — это очень нехорошо. Он даже подозревал, что за такое дело его на целый вечер запрут в одиночестве в одной из гостевых спален Масгрейва или, не дай Бог, запретят гулять по окрестностям на неопределенный срок.

То есть, конечно, если они его поймают.

Несмотря на все взрослые и, как говорил папа, «рациональные» доводы, говорившие против его тщательно продуманного плана, Ниро, примерный и очень воспитанный мальчик, все же не был намерен идти на попятный. Ведь этот противный Андерсон вконец его достал! Он был самым жутким из папиных знакомых — носил густую бороду, словно леший из сказки, без умолку болтал и постоянно надоедал папе своими историями. По словам Уильяма, восьмилетнего двоюродного брата Ниро, который как-то подслушал своих родителей и сделал соответствующие дедуктивные выводы, много лет назад Андерсон был противником его папы Шерлока, но потом, по неизвестной Уильяму причине, превратился в его горячего поклонника. И теперь на каждом большом мероприятии в Масгрейве, куда мама и папа Ниро приглашали своих друзей, Андерсон досаждал всем своей нескончаемой болтовней, от которой у папы всегда начиналась мигрень.

Но сегодня Ниро положит этому конец.

В этот день в Масгрейве проходила вечеринка — мама и папа вместе с дядей Майкрофтом и тетей Молли пригласили своих знакомых и друзей, угощали их всякими взрослыми деликатесами, напоминавшими Ниро запеченные козявки, и вели взрослые разговоры, от которых его клонило в сон. Как хороший послушный мальчик, Ниро должен был в это время играть в детской вместе со своими кузенами, Уильямом и его младшими братьями, Филиппом и Гербертом, но у него были другие планы. Воспользовавшись тем, что няня Рид была занята очередной нотацией Герберту, попытавшемуся провести вскрытие плюшевого медвежонка Филиппа, что немедленно привело к слезам последнего, Ниро выскользнул из детской и пробрался на кухню.

Будучи внимательным и восприимчивым мальчиком, Ниро всегда обращал внимание на детали и знал, где дядя Майкрофт хранит самые острые приправы и специи. Как-то раз Ниро был вместе с мамой и папой во вьетнамском ресторане, где мама заказала суп из червяков (папа утверждал, что это была лапша, но Ниро эта уловка не обманула — червяки, они и во Вьетнаме червяки), который был приправлен таким острым перцем, что, по словам папы, его невозможно было есть, и он просто плавал в супе, создавая «нужный привкус». Впоследствии Ниро расспросил об этом супе дядю Майкрофта, и тот сказал, что тоже умеет его готовить и хранит в кладовой тот самый острый перец, без которого суп лишился бы своего «привкуса».

Сегодня на кухне хозяйничали повар и несколько официантов, но они уже знали Ниро и, конечно же, были в курсе того, что он был примерным, воспитанным мальчиком, и ничего не заподозрили. Юркнув в кладовую, Ниро быстро нашел нужный мешочек и достал оттуда перец. Отрезав небольшой кусочек карманным ножичком, что он позаимствовал у старшего кузена (без его ведома, надо признать, но Уильям возражать не будет — они ведь двоюродные братья), Ниро положил перец на место и вернулся на кухню. Взгляд его упал на поднос с бутербродами, украшенными какими-то особенно безобразными козявками. Недолго думая, Ниро схватил его, затолкал в один из бутербродов кусочек перца, прикрыл его листиком салата, на котором лежала козявка, и понес поднос в гостиную. На недоуменный вопрос официанта, что он делает, Ниро с готовностью ответствовал, что хочет помочь, и тот, невольно восхитившись тем, насколько он все-таки примерный и послушный мальчик, не стал ему препятствовать.

В гостиной царило оживление. Группами по несколько человек, стоя или сидя, гости вели свои взрослые разговоры, ели бутерброды с козявками и пили невкусные взрослые напитки. Андерсона Ниро увидел сразу же. Тот стоял у камина и громко что-то рассказывал, а папа вместе с дядей Грегом и тетей Стеллой слушал его с таким кислым выражением лица, что Ниро понял: его срочно нужно спасать.

— Мистер Андерсон, возьмите бутерброд! — он подал ему «заминированное» угощение с самым невинным выражением лица. Папа при этом нахмурился, видимо, не понимая, с чего бы это Ниро стал кормить гостей бутербродами, а надоедливый Андерсон просиял.

— О, Ниро, как это мило с твоей стороны! — он с готовностью принял бутерброд. Тетя Стелла улыбнулась, а папа неодобрительно покачал головой.

— Ниро, сколько раз тебе говорить — не хватай руками, просто подавай блюдо, — сказал он. — И вообще, ты должен быть в детской. Почему ты удрал?

— Берти провел вскрытие медвежонка Филиппа, и тот разревелся, — сообщил Ниро. — И няня Рид начала ругаться.

— Понятно, — проворчал Шерлок. — Ну, иди, пока тебя не хватились.

Ниро сделал вид, что подчинился, но на самом деле уходить он не собирался — ему нужно было увидеть осуществление его хитроумной задумки. Спрятавшись за один из маминых фикусов, он стал наблюдать за Андерсоном, который, увлеченный беседой, пока еще не съел бутерброд и вместо этого энергично им размахивал, как вдруг кто-то потянул его за рукав.

— Уильям! — шикнул Ниро, обернувшись и увидев двоюродного брата. — Ты что здесь делаешь?

— А ты что здесь делаешь? — парировал Уильям. — Ты должен быть в детской, помогать мне с утешением Филиппа!

— Сейчас приду! Я только посмотрю, как…

И вдруг раздался громкий кашель. Ниро подпрыгнул, и сердце его затрепетало — наконец-то глупый Андерсон получил по заслугам!

Но что это… Ниро высунулся из-за фикуса, не веря своим глазам. Кашлял вовсе не Андерсон, а… дядя Грег! Он весь покраснел, по его лицу текли слезы, и выглядел он так, будто вот-вот задохнется.

— Боже, это все из-за бутерброда, верно? — взволнованно закудахтал Андерсон. — У тебя тоже аллергия на креветки, да? Я ведь поэтому и отдал его тебе — так бы я сам с удовольствием его съел, это ведь Ниро его предложил…

— Ой, — только и сказал воспитанный, примерный мальчик. Сглотнув, он принялся на цыпочках отступать, игнорируя недоумевающего Уильяма — но куда ему было тягаться с дедуктивным методом его знаменитого отца.

— НИРО ХОЛМС!!!

* * *

В общем, под домашний арест его посадили на три дня, а гулять в окрестностях Масгрейва запретили на неделю. Однако же, по словам Уильяма, прознав о его выходке, мама Ниро так громко хохотала, что даже его папа перестал злиться и в итоге сократил запрет на прогулки на два дня. А сам «розыгрыш», как ни странно, достиг своей цели: после того как дядя Грег пришел в себя, надоедливый Андерсон клятвенно пообещал ему, что больше они в Масгрейв ни ногой.

Примечания:

Слово — болезнь

Ну вот, кажется, и все.

Я быстро вытерла глаза и попыталась улыбнуться сама себе. Вот еще! Не время раскисать! Что мне сказал врач? Правильно: стадия еще ранняя, лечение опробовано, есть все шансы на выздоровление. Я не могу сдаться. Я никогда не сдавалась. Всегда боролась до самого конца, каким безвыходным бы ни казалось положение. Сейчас будет то же самое. Я буду бороться. И обязательно одержу победу.

Но передо мной была такая долгая дорога… И начиналась она с того, с чем у меня всегда были некоторые затруднения — с правды. Простой и чистой, как говорится в той пьесе, что любит цитировать мой деверь. Да, все это звучит так просто. Сказать правду. Сразу видно, что это словосочетание выдумали самые занудные на свете моралисты. Они понятия не имеют о том, что это такое.

Я машинально забарабанила пальцами по рулю машины. Автомобиль был хорошим убежищем, но я не могла пользоваться им слишком долго — на больничной парковке всегда было тесно. Хорошо, всего пять минут. Достаточно, чтобы прийти в себя и вновь надеть мою привычную идеальную маску. Я со всем справлюсь и всех одолею, можете в этом не сомневаться.

Только сначала мне нужно сказать ему.

Обручальное кольцо жгло безымянный палец, и я прекратила барабанить по рулю. Какая ирония — я ведь только начала жить. И все благодаря ему. Господи, Шерлок, как ты только можешь быть таким идеальным? Ты все для меня сделал, всем пожертвовал. Рискнул окончательным разрывом с братом, после того как тот узнал, что я все-таки жива (и хорошо, что Майкрофт всегда был готов сделать ради тебя все, что угодно — иначе мне было бы не избежать возмездия британских спецслужб). Оставил практику на Бейкер-стрит, чтобы не подвергать меня опасности. Привез сюда, в этот неприметный тихий городишко, где мог преподавать химию, чтобы нам было, на что жить. Позабыл о том страхе, что вызывали у тебя любовь и чувства, и сделал мне предложение. Стал отцом нашего сына. И все ради чего — чтобы я приехала к тебе и сказала, что смертельно больна?

Я так хорошо помню нашу первую встречу. Проклятый бумеранг. Я ведь все это заслужила, да, Шерлок? Это мои прежние грехи меня настигли? Я никогда не думала, что это будет именно так. Ведь со всем остальным я могла справиться. Сбежать от наемных убийц, сымитировать собственную смерть, обвести вокруг пальца парочку криминальных гениев и британское правительство собственной персоной. Единственным, кому удалось меня победить, был ты, но тебе было не жалко проиграть. Может, я и потеряла тот список жалких требований, что предъявила твоему брату, но зато я выиграла тебя, выиграла нас, а это было чем-то, что не поддавалось ни оценке, ни измерению. Эта игра определенно стоила свеч.

Знаешь, я ведь должна тебе признаться: я влюбилась в тебя гораздо позже, чем ты меня полюбил. Уже после Карачи, когда мы встретились после твоего мнимого «самоубийства». Ты тогда так сильно изменился, Шерлок. Невозможно представить, что ты чувствовал, оставив позади их всех. Твоего преданного друга, заботливую домовладелицу. Даже тех простоватых полицейских и твоего напыщенного брата. Ты покинул их, чтобы сокрушить подпольную империю Джима, и это сделало тебя неожиданно взрослым. И одиноким. Единицы знали твой секрет, и я была в их числе. Ты сам дал мне знать, помнишь, когда прислал мне на квартиру одинокую красную розу. Я всегда знала, что ты был романтиком, но только сейчас мне захотелось стать частью твоей жизни. Ты показал мне, что жертва ради других — не сентиментальная выдумка, а нечто сокровенное, что помогает нам примиряться с самими собой. Твоя миссия превратилась в добровольное изгнание, которое сделало тебя лучше, а мне открыла глаза. Я больше не могла тебя отпустить, потому что с тобой ушло бы единственное по-настоящему светлое воспоминание моей жизни. Я не могла позволить тебе уйти и наконец-то стала твоей навсегда.

И неужели мы всего этого лишимся, Шерлок? Неужели у нас остались последние… недели, месяцы, годы? Неужели наши взаимоотношения теперь навсегда будут омрачены этой бездушной, бесчеловечной болезнью? Нет, я не могу этого допустить. Не могу позволить, чтобы ты страдал. Чтобы с замиранием сердца ждал очередного похода к врачу, чтобы свел всю свою жизнь к ухаживанию за мной, чтобы смотрел на меня с тревогой, выискивая признаки ухудшения — а, зная тебя, я буду уверена в том, что ты непременно их найдешь. Ведь это будем уже не мы, Шерлок. Я отказываюсь верить в то, что мы нашли друг друга, только чтобы все вот так вот закончилось — жалкая смерть от болезни, от которой пока так и не придумали лекарства.

Я до боли сжала руль и попыталась встряхнуться. Нет, это еще не конец. Я выздоровею, это я себе обещаю. Даже если от чертовой химиотерапии у меня выпадут волосы, ресницы и брови, я все равно не сдамся. Он полюбил меня, зная, какие ужасные вещи я творила, и он не оставит меня, даже если моя красота станет лишь воспоминанием. И я… Да, конечно, я ему скажу. Он мой муж, и я люблю его больше всего на свете. От меня у него нет секретов. И с этим испытанием мы справимся вместе.

Когда, припарковавшись у нашего дома, я вышла из машины, меня встретил радостный Ниро. Я поцеловала его в лоб, и мы вместе зашли внутрь. Шерлок, как и всегда, возился с очередным лабораторным экспериментом, но вышел в гостиную, чтобы меня поприветствовать.

— Дорогая, ты вернулась, — он улыбнулся и поцеловал меня в губы. — Как прошел твой визит? Что сказал врач?

Я смотрела в его бледно-голубые глаза, и ответ пришел сам собой.

— О, это всего лишь небольшое переутомление, — мой голос звучал удивительно беспечно. — Волноваться не о чем.

— Вот и отлично, — его лицо разгладилось, и он поцеловал меня в висок. — Ладно, я сейчас закончу и приду. Ниро хотел рассказать, что они сегодня изучали в садике, и мы ждали тебя.

— Хорошо, — я кивнула и улыбнулась сыну. Он начал что-то говорить, но я плохо понимала, о чем шла речь, и мне пришлось его переспросить.

Конечно, Шерлок, от тебя у меня нет секретов. Но когда ты обо всем узнаешь, ты поймешь, что эту битву мне нужно было выиграть в одиночку.

Примечания:

Слово — корона

«О, как жаль, что ты не видел меня на троне…»

Шерлока передернуло от воспоминаний. Гнусная ухмылка Мориарти, уверенного в том, что он снова сумел всех перехитрить. Надо же, он ведь действительно нацепил на себя королевские регалии. Позер. Ирландец с британской короной на голове — такого еще не было. Отличный способ войти в историю, ничего не скажешь.

Но сейчас Шерлока волновала совсем другая корона. Украшенное рубинами и бриллиантами золотое украшение стоимостью в пятьдесят миллионов фунтов стерлингов, которое украли как раз перед началом элитного аукциона в самом центре Лондона. Грег попросил его разобраться с этим делом, но разбираться здесь было не с чем. Шерлок и так знал, кто ее украл.

Надо было отдать ей должное — она приложила максимум усилий, чтобы ее не нашли. Но он был чертов Шерлок Холмс, и никто из ныне живущих не знал Лондон лучше Шерлока Холмса. Да, он потратил на поиск ее убежища целых три дня, но он все-таки его нашел.

Это была даже не квартира — чердачное помещение в одном из многоэтажных домов в Кэмдене. Как бы сильно ни был зол Шерлок, когда он проник туда через окно, его сердце сжалось. Какая дьявольская напасть заставила ее жить в этом месте? Здесь даже не было нормальной кровати, и ночевала она в старом спальном мешке. В комнатке горела лампа, но Шерлок застал ее спящей — было всего пять утра.

— Ирэн… — он мягко коснулся ее плеча. Она проснулась и едва не вскрикнула, но он успел прикрыть ей рот ладонью.

— Боже, Шерлок, это ты… — выдохнула она, когда он опустил руку, а потом произошло нечто, чего Шерлок никак не ожидал — Ирэн порывисто обняла его и разрыдалась.

— Шерлок, зачем ты пришел?.. — прошептала она. Он знал, что она это скажет, но ее жесты противоречили словам: она судорожно вцепилась в него, будто от этого зависела ее жизнь. — Зачем?..

— Спасти тебя, конечно, — он отстранился, чтобы видеть ее лицо. — Зачем ты только украла эту проклятую корону, Ирэн?..

Ее взгляд стал затравленным, и у Шерлока мороз пробежал по коже — он никогда не видел ее такой напуганной.

— Это он… — ее глаза в панике заметались, и она задрожала. — Он меня нашел… И заставил ее украсть…

— Кто? — Шерлок чуть сжал ее плечи.

— Он… — сглотнула Ирэн. — Черный Питер…

Шерлок изменился в лице.

— Ты никогда не говорила, что работала на него, — выдохнул он.

— Я и не работала, — Ирэн помотала головой. — Это… Это моя мать… — она быстро облизнула пересохшие губы. — Много лет назад, когда я была еще подростком, она на него работала… После ее смерти мне удалось ускользнуть, и все эти годы он меня не трогал — не хотел иметь дела с моими покровителями… Но после того, как я все потеряла… — Ирэн всхлипнула. — Не знаю, как, но он нашел меня, и… Шерлок, у меня не было выбора… — слезы снова потекли по ее лицу.

— Почему ты не пришла ко мне? — воскликнул он.

— Потому что не хотела, чтобы ты пострадал… — она сжала его ладонь. — Я не могу… То есть, ты же знаешь…

Нет, Шерлок не знал, но он… надеялся? У него не было причины испытывать теплые чувства к этой женщине — однажды она чуть не обвела его вокруг пальца, поставив под угрозу положение его брата и его собственную карьеру, но… Почему-то его все равно к ней тянуло, и он примчался к ней на выручку, потому что не мог допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось. Возможно ли, что это была любовь? Так нерационально, неспокойно и в то же время волнительно. Неужели он действительно был на это способен?..

— Все будет хорошо, — твердо пообещал он Ирэн. — Тебе больше никто не причинит вреда. Что бы ни случилось, ты будешь в безопасности. Теперь уже точно. Я обо всем позабочусь.

Ирэн испуганно помотала головой.

— Шерлок, я…

— Я обо всем позабочусь, — повторил он. — Обещаю.

* * *

Джон Ватсон дочитал до конца статью о возвращении драгоценной короны и выключил телефон.

— Да уж, — протянул он, — дело впечатляющее. По-настоящему крупная рыба. И какой жестокий конец — быть проткнутым гарпуном в собственном доме.

— Он был жестоким человеком, — сухо заметил Шерлок. — Ему следовало этого ожидать.

Джон помолчал, а затем все-таки спросил:

— Ну и что теперь, Шерлок?

— Что теперь? — повторил детектив.

— Именно. Ты же… Ты же не хочешь сказать, что… эм, Ирэн теперь будет здесь жить?

— А почему нет? — отозвался Холмс. — Ты давно съехал. Миссис Хадсон не против.

— А Майкрофт? — напомнил Джон. — Он как отнесся к подобной перспективе?

— Мой брат благодарен Ирэн за то, что она помогла вернуть ценный предмет, — невозмутимо сказал Шерлок. Чайник вскипел, и он приготовил чашку горячего шоколада. — А теперь, если ты не против, я тебя покину.

— Да, конечно, — поспешно кивнул Джон. — Разумеется.

Взяв чашку с шоколадом, Шерлок прошел в свою спальню. Закрыв дверь, он поставил чашку на тумбочку и сел на краешек кровати.

Ирэн уже не спала. Увидев его, она улыбнулась.

— Горячий шоколад. Очень романтично.

Шерлок пожал плечами.

— Исследования доказали, что он повышает настроение. Хотя причины этого так до сих пор и не установлены.

— Возможно, тебе стоит этим заняться, — предложила Ирэн. Она взяла чашку и осторожно сделала несколько глотков.

— Возможно, — кивнул Шерлок. — Эта тема достойна отдельной монографии.

Ирэн поставила чашку обратно на столик и подвинулась, освобождая ему место. Шерлок прилег, и она склонила голову ему на грудь, а он обнял ее одной рукой. Некоторое время они молчали, а потом Ирэн тихо спросила:

— И что дальше, Шерлок? Что теперь будет с нами?

Он помедлил с ответом.

— Не знаю, — признался он по некотором размышлении. — Но одно могу сказать точно: дальше нас ждем мы сами. А это, как мне кажется, не такое уж и плохое начало.

Ирэн меланхолично улыбнулась, крепче к нему прижимаясь.

— Согласна, любимый. Это просто замечательное начало.