Аллегро с огнём (гет)

Она ушла и не вернётся. Возможно к этому всё шло? Ему никак нельзя без магии, Тёмный — его суть. Разве так просто побороть своё второе "я"? Он привязан к своей ипостаси. Для Бэлль сложно понять, нельзя сделать чёрное — белым, из подлеца превратиться в святого. Так не бывает...

Румпель не замечает, что одежда насквозь промокла, покалеченная нога гудит от боли и перенапряжения, он безостановочно плачет. Впервые за всё время он вернулся назад, к истокам. Жалея себя, он горю не поможет. Его мысли мечутся от одной безумной идеи к другой. Короткие вспышки ярости перекликаются с самыми яркими воспоминаниями из жизни: прошлой и настоящей. Он должен, обязан найти в себе силы встать, только не хочется. Здесь, у самой черты Сторибрука, он как привязанный, бездомный, никому ненужный. Теперь боль возвращается в стократном размере, пронзая всё тело насквозь, словно мечом. Тело мужчины выгибается дугой, подставляя искажённое муками лицо под струи дождя. Ему кажется, вода с небес жжёт огнём, совсем скоро спалит дотла не только физическую оболочку, но и саму душу.

— Не достоин... — шепчут губы.

В конце концов он ничком падает на асфальт, пытаясь подтянуть колени к себе, обхватить их руками. Спрятаться если не от промозглого холода и дождя, то от суровой окружающей действительности.

* * *

Девушка застаёт его в таком положении, совсем не удивляясь происходящему. Румпельштицхен человек, пусть и Тёмный, ему бывает больно, он тоже плачет. Руби не знает, что делать в такой ситуации. Будь это Дэвид, она не раздумывая пришла бы ему на помощь. Друзей ведь не бросают. Человека, которого любишь всем сердцем, тем более.

Сейчас перед ней не Нолан, здесь другая история. Руби вспоминает Вэйла, сердце сжимается от тоски. Её тянет как магнитом к тем, кто не в силах сам решить: сражаться или сдаться на милость судьбы. Если Нолан находит в себе мужество: ради жены, ради друзей, то доктор Вэйл раздавлен, сломан. Ей повезло, она успела спасти его, уберечь от ошибки. А кто спасёт Голда? У него забрали смысл всей жизни — Бэлль.

Волчица колеблется. Голд враг. У него нет друзей среди горожан, его ненавидят и боятся. Многие только обрадуются, стоит им узнать, в каком он плачевном состоянии. А что сейчас говорит сердце? Оно не слушает разума, девушка медленно выходит из тени. Ростовщик не реагирует на её присутствие.

От Голда пахнет отчаянием, как когда-то от неё, после той ночи в лесу. Руби опускается рядом с ним на колени, дотрагивается до плеча, слегка поглаживая. Если ему не помочь, он погибнет. Оставить Голда здесь — преступление.

— Мистер Голд... Румпель... — настоящее имя звучит мягче, чем имя ростовщика. Руби размышляет, каким он был раньше? Та же Реджина знает Тёмного гораздо лучше. Миллс он бы послушал. Между ними есть какая-то невидимая, неразрывная связь. — Вам нужно отдохнуть... Здесь нельзя оставаться... — ей трудно говорить.

— Оставь меня, Волчица... — Голд не желает её помощи.

— Вам нужно домой... Вы заболеете... — аргумент так себе, Тёмный едва ли боится простуды. — Если вы не встанете... — Руби пытается придумать хоть что-то дельное.

— Что ты сделаешь, Волчица? — он едва приподымает голову, рассматривая в свете фар её лицо.

— Это ваша машина? — спрашивать бессмысленно, ответ будет положительным. — Бэлль бросила вас из-за этого. Слабоволие — ваша черта. Мисс Фрэнч не нужны сломленные трусы. Сила, власть, мудрость, привлекают её. А кто вы? Цербер, охраняющий свалку пыльных артефактов. Привязанный к собственной лавке, умеющий только скалиться и лаять, ничего больше, — она делает вид, что собирается уходить. — Ваша жизнь не стоит ломаного гроша, — внезапно её запястье обхватывают тонкие пальцы, с силой сжимая, тянут к себе.

— Маленькая храбрая Руби. Красавица, умница. Волчонок вырос? — Лукас кажется, она видит перед собой уже не мистера Голда. Существо из самых тёмных глубин мрака, изучает её, с каким-то садистским интересом наблюдая, как официантка пытается сдержать собственную сущность. — Хочешь поиграть, дорогуша? — давление на запястье усиливается.

— Поздравляю, вы прозрели, — Лукас бросает взгляд на луну.

— Любимая пора, очаровательно, — Румпель наконец садится, потом встаёт в полный рост. — Тебе не к лицу прятать красоту, — не отпуская её руки, Тёмный развязывает тесёмки плаща.

— Не стоит этого делать, — Лукас властно останавливает мужчину. Её жёлтые глаза горят безумием. — Садитесь в машину, — её ладонь упирается ему в грудь.

— Хочешь привести в город монстра?

— В каждом из нас живёт зверь, вам это известно. Советую поехать со мной, Румпель.

— Зачем, глупышка? — на время монстр исчезает.

— Никто не должен быть одинок... — Руби чувствует, хватка ослабевает. — Даже вы...

* * *

В машине целый букет запахов: сладость отчаяния, горечь потери, печаль безумия. Он садится с ней рядом, глядя строго перед собой, на залитое дождевыми каплями лобовое стекло. Слушая, как сотни тысяч их собратьев барабанят по крыше. Спокойствие не приходит, он где-то между безразличием и бездной мрака. Как и его спутница.

— Куда мы? — выцветшим голосом спрашивает Голд.

— Домой. У вас же есть дом?

— Теперь нет, — он откидывается на спинку кресла, сжимая в руках трость. — Дом — место где тебя ждут, Руби.

— Вам не стоит возвращаться в лавку. — Он как хамелеон, меняющий окрас в зависимости от окружающей среды. Лукас не боится Тёмного, они слишком похожи. -Только не сейчас, — она пару минут думает о том, что скажет бабушка, когда узнает, кого она привезла в гостиницу.

Машина трогается с места. Лукас ни слова не говоря, открывает наполовину окно, со стороны Голда. Ей кажется, Румпель будет только рад. Тёмный слегка кивает, это как благодарность. Руби лишь улыбается одними губами.

Город спит. Сторибруку нет дела до двух заблудших душ, их потерь, терзаний, горя. Машина едет мимо лавки Голда, мимо библиотеки, мимо дома Прекрасных, мимо белого аккуратного домика с номером сто восемь. Напротив последнего, Руби сбрасывая скорость, притормаживает. Пелена дождя не мешает рассмотреть Голду окна верхних этажей. Обитатели давно спят. Правда Голда не обмануть, в крайнем окне, подрагивает занавеска, едва брезжит свет. Спальня Реджины. По какому-то странному стечению обстоятельств, леди-мэру не спится в этот поздний час. Где-то в глубине души, Румпель надеется — он тому причиной.

Не говоря ни слова, Руби касается его колена. Ростовщик тяжело вздыхает, понимая, пора двигаться дальше.

* * *

В коридоре гостиницы тихо. Редкие постояльцы давно разошлись по номерам. Руби берёт на стойке связку ключей, ведёт за собой Голда на второй этаж. Всю дорогу то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, Румпель всё ещё следует за ней. Когда Лукас вставляет ключ в замочную скважину, почти открывая дверь, в дальнем углу коридора возникает фигура.

— Пока располагайся, я скоро приду, — вложив связку в руки ростовщика, Лукас удаляется.

— Значит, вот где ты пропадаешь по ночам? — старшая Лукас уперев руки в бока, строго смотрит на внучку.

— Бабушка, мне уже не десять лет, — волчица снимает промокший насквозь плащ.

— Всё понимаю, ты молодая, красивая девушка. Я не против, будь то Вэйл... Но чтобы с ним... — хозяйка кафе делает серьёзное лицо. — Чёрт побери, Руби, о чем ты думаешь?! Он же Тёмный! Он убийца, бездушное существо, — Лукас негодует.

— Монстр? Давай, скажи это, бабушка. Ну же, — Руби холодно выслушивает комментарии родственницы. — Значит, он убийца? А кто тогда я? Ответь мне!

— Ты — моя внучка. Не смей сравнивать себя с этим чудовищем... Он всем поперёк горла. Понимаешь?

— Хорошо. Может тогда завтра утром, будем судить тех, кто совершил множество ошибок? Я растерзала своего возлюбленного, просто потому, что не сдержала своего зверя... Сторибрукцы во главе с судьёй убили бы меня, линчевали, не окажись рядом Дэвида. Я тоже монстр, что ты на это скажешь? Разве мы имеем право судить Румпельштицхена? Мы не знаем, что с ним происходило раньше, кем он был. Почему он такой. В чём его вина? Ответь мне?

Камилла молчала, глядя на внучку, яростно защищающую Голда. Самое страшное, Руби была права. Горожанам плевать, кто прав, кто виноват. Зачарованный лес и эта реальность, не привнесли ни капли ясности. Сторибрукцы по-прежнему считали себя героями. Хотя у каждого из них, были свои скелеты в шкафу. По сути, Голд не был виноват в бедах горожан. Напротив, они сами шли нескончаемым потоком в лавку Голда, дабы избавиться от проблем, порой не самым гуманным путём. Злиться стоило лишь на себя самих.

— Остынь, Руби, — Камилла обняла внучку. — Ты самое дорогое, что у меня есть... Многие из нас не правы, даже я... Пусть Голд остаётся в гостинице, сколько ему захочется. Мне жаль, что у них с Бэлль так получилось... С остальными проблемами я разберусь. Ступай.

— Спасибо, бабуля... прости, что накричала...

— Поделом мне, — женщина смахнула платком слёзы.

* * *

— Румпель? — Руби увидела его сидящим в кресле. — Думала ты спишь, — она устраивается возле него, садясь в кресло рядом. — Тебя никто не потревожит.

— Да, я слышал, — Румпель касается её ладони.

— Не сердись на бабушку, она...

— Она дело говорит.

— Эй, посмотри на меня, — кажется Руби краснеет, когда Тёмный пристально смотрит ей в глаза. — Она просто не в духе. Вот, — Руби быстро встаёт, доставая из ближайшего шкафа стопку одежды. — Тебе нужно переодеться, твой костюм совсем промок...

Голд принимает одежду, коротко бросая:

— Это принадлежало ему?

— Да.

Если она сейчас снова покраснеет, придётся выкручиваться. Дэвид оставил свою одежду в гостинице, когда вспомнил, кто его настоящая любовь. Руби сочувствовала Кэтрин, она была хорошим другом Нолану. Потом это внезапное исчезновение. Поговаривали, всему виной Реджина. Вот, опять бессмысленные намёки. Хотя, сердце не было раздавлено, значит, Кэтрин была жива.

Руби не так хорошо знала Миллс, как например Снежка или Румпель. Лукас помнила, Злая Королева не всегда была таковой. Все они менялись: кого-то ломала жизнь, кого-то самые близкие люди. Руби не хотелось быть палачом, направляя меч правосудия.

— Тебе должно быть в пору.

— Зачем ты мне помогаешь? Я же злодей.

— Думаешь, так делится мир? Мы появились в сказочном мире. Сказочном, по меркам этого. На самом деле, в Зачарованном лесу нет ничего сказочного или волшебного. Огры и тролли — делят территорию, королевства воюют за власть, феи — часть цепочки, очень нужной для всех. Принцы и принцессы: порой лживы и коварны, колдуны прокляты, чаще страдают от данной им силы. Там, мы жили по собственным правилам, здесь, заперты в городе, цепляемся за свои воспоминания. Та же Реджина. Она избавила своим заклинанием нас от страданий. Возьми кого угодно, им есть о чём сожалеть, что забыть. Тот же Вэйл, потерял брата и отца, но будучи врачом местной больницы, он начал спасать людей. Это куда лучше, чем находиться в депрессии, пытаясь вернуть утраченное. Неужели Дэвид со Снежкой были бы несчастливы, не помни они своего прошлого? Они полюбили бы вновь. Или столяр Джепетто? Август мог стать его названным сыном, они оба избежали бы болезненных воспоминаний. Или Лесоруб и его дети: Гензель и Гретель? Он не помнил, кто они ему, однако послушав Эмму, решился воссоединиться с ними. Мы не всегда такие, какими должны быть, Румпель... У тебя тоже есть своя история... и ты...

— Не забыл её...

— Кого ты потерял?

— Сына...

— Как его зовут?

— Бэйлфаер, — Румпель опустил взгляд. — Я предал его... единственный, о ком я хочу помнить, это он...

Мать, отец, Мила. Он был не нужен им всем. Для них он был пустым местом. Разве только тётушки... В детстве, он считал, на свете есть чудеса, они даны каждому, стоит только захотеть. Волшебный боб перенёс их с отцом в Нетландию, это стало началом конца. Когда родился Бэй, Румпелю казалось, у него выросли крылья. Несмотря на покалеченную ногу, постоянные упрёки Милы, колкие взгляды, что бросали в его сторону соседи, мужчина не пал духом. Для него маленький человечек стал самым важным в мире, ради него он жил, дышал. Румпель поклялся себе, что никогда и ни за что, не совершит ошибку, что повторит его отца. Прядильщик не знал тогда, как всё обернётся.

— Где он сейчас? — осторожно спросила она.

— В этом мире...

— Ты хотел бы его найти?

— Боюсь, что Бэй не захочет меня видеть, после всего, что я сделал...

— Ты — его отец, а он — твой сын. Разве может быть иначе? Уверена, он простит тебя, Румпель...

— Думаешь?

Он жил тридцать лет в забытьи. Просто текучка: дом, лавка, сделки. Он не пытался что-то изменить, никогда. Или просто притворялся? Реджина и та, не стала ждать у моря погоды, одиночество чуть не убило её. Тогда он решил, бывшая ученица в его руках. Он нашёл Генри, ребёнка Спасительницы. Таким образом запустил этот маховик случайностей. Голд где-то завидовал Миллс, у неё было ради кого жить, а не существовать. Пусть теперь появилась Свон, тот факт, что Реджина мать Генри, трудно было оспаривать. У него не было ничего... и никогда не будет. Бэя он потерял, теперь Бэлль... Он наказан и проклят.

Румпель встал и пошёл в ванную. Мысли о том, что будет завтра, сбивали с толку. Мужчина включил воду, подождав, пока та станет почти ледяной. Сняв костюм и рубашку, подставил под струи воды голову. Стало чуть легче. Руби права, ему нельзя отчаиваться.

Через пару часов он вышел уже переодетый, заметив, Лукас задремала. Интересно, они почти не пересекались в Зачарованном Лесу, а ведь могли. Ей и Камилле было что просить. Однако, ни одна из семейства Лукас не явилась к нему на поклон. Все страдали, та же Белоснежка, Реджина, Кора, Нолан. Он всем давал желаемое, за умеренную цену. Лишь себе не мог помочь. Тёмный забывал, постепенно личность Румпельштицхена-прядильщика растворялась, без остатка.

Румпель взял плед и накрыл им Руби. Волчица что-то пробормотала во сне. Тёмный улыбнулся, кажется она назвала его по имени.

_____________________________

Камилла — в тексте имя бабули Лукас. Мне показалось, несправедливо, что у бабули Лукас нет имени.