"Давайте, родные!" (джен)

Мрачные залы, где, казалось бы, нет надежды...

Залы, где все равно живет estel. Живет в сердцах тех эльфов, которые — даже там — хранят свет. Пусть даже они — полупрозрачные тени, заключенные в эту странную эфирную оболочку, к которой трудно привыкнуть даже через века. Пусть и само понятие «сердце» весьма условно. Кто был при жизни хранителем Света, остается таковым даже в Чертогах.

Два эльфа, точнее, две полутени, похожие друг на друга — отец и сын — смотрят на гобелен Вайрэ. Одна из немногих доступных здесь привилегий: взирать, как великая Ткачиха беспристрастно воплощает на полотне свои видения, отражающие историю Арды. Обитатели Чертогов вправе первыми узнать о происходящем, но в радость ли это? Часто приходится видеть страшные события.

Сейчас у Финголфина есть повод для подобия радости — отец рядом с ним. Обычно Финвэ предпочитает — даже тут — общаться со старшим сыном.

Узор на гобелене меняется — значит, бой происходит прямо сейчас и воплощается на гобелене с крохотной задержкой. Потом от события останется самый яркий момент, а узор сможет прийти в движение лишь по воле Намо. Но пока видно, как в далеком Средиземье, в безжизненном месте, до боли напоминающем окрестности Ангбанда, могучие воины бьются с учеником Моргота. Эльф и человек.

— Я должен быть там, — воскликнул Финголфин, добавив: — Они сражаются доблестно, но допускают ошибки.

— Ты и сам совершил ошибку, помнишь? — заметил Финвэ. — И следы этой ошибки до сих пор на твоем лице.

Действительно, fea Нолофинвэ так до конца и не исцелилась от тяжелых травм рокового поединка.

— За всё приходится платить свою цену, отец. Если сражаться, всегда есть риск попасть сюда, а здесь — хочется обратно в бой. Тем более, что зло еще не побеждено.

— Намо сказал четко, сын мой: оставь гордое желание повлиять на историю.

— Но... Разве там нет тех, кому бы я мог помочь?

— Не стремись совершить все подвиги один, — слегка усмехнулся Финвэ.

— Прости, atto. Готов пережить все страдания ради мига, когда рука сжимает меч, а конь несет вперед, навстречу ветру и полчищам врагов.

— Ты сам выбрал свою смертельную битву.

— Как и ты, atar.

— Что ж, если благодаря нашему выбору Враг сделал хоть немного меньше зла — оно того стоило.

— Давайте, родные! — воскликнул Финголфин, смотря на решительное движение Гил-Галада. Мгновенная вспышка света прорезала густой полумрак зала.

За тысячи и тысячи миль жаркое сражение продолжалось. Гил-Галад почувствовал внезапный прилив сил — словно получил, неясно откуда, поддержку. Он удачно направил копье и тяжело ранил Саурона. Верный союзник, Элендил, также нанес Врагу существенную рану.

Прежде чем отважный эльф почувствовал жгучую боль, означавшую его конец, он вновь успел поразить Темного властелина.

— Эх! — воскликнул Нолофинвэ с восхищением и скорбью одновременно, — придется идти встречать их в Зале приема.

Он знал, насколько важна израненной fea поддержка в первые минуты прибытия.

— Иди, сын мой, ты даришь приходящим сюда надежду. Во мне ее осталось немного.

— Помни, отец, estel все равно живет, даже в этих Чертогах. Даже в том, что у нас теперь вместо сердец.

Финголфин вышел из зала гобеленов, готовясь приветствовать Гил-Галада, которому суждено остаться в Мандосе, и успеть сказать несколько ободряющих слов Элендилу, который направится иным путем.

А Финвэ остался смотреть, как Исилдур отсекает Саурону палец с Кольцом.