Изменяя прошлому (гет)

Фрисса Кусланд оглянулась. На полуразрушенной Архидемоном башне оставалась лишь горсть защитников. Лелиана, как заведённая, пускала стрелу за стрелой. Стен раскидывал гарлоков могучими ударами, Винн лежала без сознания.

Фрисса знала, что Архидемон почти мёртв. Оставался последний удар — что сцепит их души воедино и уничтожит обе.

Когти дракона клацнули по камням. Страж рванулась вперёд. Она содрогалась от неистового рёва: полного ярости, ненависти, — и не знала, рокочет этот звук снаружи или внутри неё.

«Пускай опасность велика, а гора высока...»

Она увернулась от клыков дракона и вонзила меч в глотку. Лезвие прошло от головы до груди, зловонным фонтаном хлынула кровь. Это убило бы любое существо! Но глаза Архидемона всё сверкали злобой.

«...Создатель направит меня».

Фрисса потянула меч на себя, и он вышел с мерзким чавкающим звуком. Она вонзила его снова: сквозь глазницу дракона к мозгу... и сама закричала от боли. Руки онемели. Застыли плечи, сердце — она будто впитывала всю скверну Архидемона.

В мучительном пекле их души сплавлялись в одну.

Дракон рухнул, обрушив часть башни. Чудовище заскребло когтями по камням, взмахнуло крыльями. Жизнь отчаянно билась в нём, ускользала от её меча.

Кусланд слышала биение скверны, мысли каждого из порождений тьмы. Она ощущала, как цепляется за этот мир её душа — их общая душа. Вся её суть страдала и стонала, умоляла дать ей жить дальше... бороться... воевать... дышать...

Нет. Она мертва. Она погибла с мамой и отцом, с Роландом, братом, племянником — всеми, кем дорожила. Что было отпущено ей после — принадлежало лишь стране и Создателю.

Фрисса ухватила мятежную душу за хвост и сказала:

Это конец.

Всеобъемлющая решимость звучала в её фразе. Воля, что помогала ей рушить колдовские чары и повелевать армиями. Фриссе казалось, она командует сердцу остановиться — и оно не смеет ослушаться приказа.

Боль прекратилась. Их истерзанная душа столпом света вырвалась в небо. Страж видела, как повсюду прекращается бой. Война была окончена. Ферелден устоял.

Она может уйти.

Если бы только... если бы можно было...

— Миледи! Слёзы Андрасте. Леди Фрисса!

Кусланд вновь открыла глаза. Над ней столпились обеспокоенные рыцари Хайевера. Лица, знакомые с детства... и этот герб! Скрещённые зелёные ветви!

Фрисса с трудом поднялась с земли. Рыжий рыцарь, сэр Роланд Гилмор, подхватил её под руку.

— Миледи, мне так жаль! Я должен был соизмерять силу.

Она падала со спины Архидемона, чувствуя, как душа рассыпается на тысячи кусочков...

Она стояла на тренировочном поле, и солдаты шептались, что не стоило юной деве лезть на учения.

Её шлем был разбит, а поддоспешная рубаха пропиталась кровью...

Роланд не отводил взгляда, его волевое лицо было бледным.

Фрисса выла над его истерзанным телом — не думая, что в пыточные застенки могут сбежаться новые враги. Она не успела. Роланд мёртв, её Роланд мёртв.

— Я... я в порядке. Прошу простить.

Рыцарь дёрнулся остановить её, но Фрисса водой утекла меж рук. Она стремилась сквозь переходы, ужасаясь родным местам. Раскидистый дуб. Чистейшая мостовая. Светлые окна... Каждая памятная вещь будто вонзала клыки в её обессиленное сердце.

Что это? Что происходит?!

Фрисса остановилась лишь в уголке сада. Что это что это что это, хватит, сосредоточься.

Демон поймал её душу? Она не видела там демонов. Они никак не проявляли себя весь бой. Хотя и это не было порукой...

Фрисса вспомнила, как попадала в Тень из Башни Магов. Там взгляд не сосредотачивался на стене или деревьях: очертания постоянно менялись. Мысли утекали, она не помнила, что происходило минуту назад. А стоило коснуться меха или металла — чувство было неверным. Мягкое казалось тягучим, горячее кололось, а сталь скорее походила на лёд. Дух не знал, какие ощущения вызывают заурядные вещи. Он бы рад передать их, сплести паутину иллюзий крепче, но он не понимал. Это упускалось, когда приятные события каруселью вертелись вокруг, но стоило сосредоточиться...

И она сосредоточилась. Скамейка оставалась твёрдой, стена — чёткой, меч — острым. А уж прошлый год Фрисса помнила до крови из сердца.

Сбоку от скамьи виднелась лужа. Солнце сияло в ней, давая отражение чётче, чем в зеркале. И Фрисса вздрогнула. Её лицо!.. такое гладкое, такое детское!

Кусланд никогда не выглядела на свой возраст. До того, как начался Мор, она смотрелась на шестнадцать. Круглое личико, кукольные губки и наивные глаза — неудивительно, что её не воспринимали всерьёз. А когда пал Хайевер… не было времени разглядывать себя. Лишь в конце войны, готовясь к Собранию Земель, она взглянула в зеркало и замерла: от носа к губам пролегли складки, рот сжался в линию, а лицо будто окаменело. Она выглядела лет на тридцать-тридцать пять. Тогда Фрисса лишь порадовалась: так она смотрелась внушительнее, и легче было добиться уважения дворян.

Кусланд взяла себя в руки. После плена в Тени она узнала у Винн правила, как отличить иллюзию. Точность предметов и мыслей. Правильность ощущений. Реакция мира на нестандартное поведение. И… множество знаний. Даже пятеро духов не могли мгновенно создавать книги и карты.

Фрисса прошла в библиотеку. Она взяла перо и чернильницу, стопку бумаги. Страж рисовала карту за картой всех мест, где успела побывать, — ровно до середины, а потом открывала книги и смотрела, подойдёт ли оставшаяся половина. Денерим. Заброшенные тейги. Маленькие дороги. Отличия оказывались небольшими и вполне допустимыми.

Она схватила с полки первый попавшийся роман. Морские приключения. Сюжет выглядел стройным, диалоги звучали осмысленно. Страж бросила книгу и открыла следующую. Ещё одну. Ещё.

Разбойник влюбился в леди.

Безумный маг изобрёл смертоносное заклятье.

Песнь света.

Справочник растений.

Фрисса откинула книгу и посмотрела вокруг. Предметы оставались настолько же чёткими. Даже семь демонов не смогли бы на ходу родить столько цельных сюжетов и при этом поддерживать явственность мира. Это не Тень.

...Первый день Фрисса вздрагивала от каждого слова. Ведь не могло быть такого. Ведь её семья мертва. Но как она ни смотрела, это была не Тень. А что — ответа не находила.

Ко второму дню Фрисса вспомнила рассказы брата Дженитиви. Тот говорил: Создатель благословлял своих мучеников, давая им перед смертью вновь пережить светлые воспоминания. Всю ночь Фрисса молилась, пытаясь выразить Богу безмерную благодарность. Выходило сбивчиво и глупо. Фрисса лишь надеялась, что всемогущий Создатель знает всё сам.

И она наслаждалась предсмертными днями — днями со своей семьёй.

В прошлой жизни, жизни Серого Стража, Фрисса тысячу раз вспоминала родной дом. Каждую ночь, после вечерней молитвы, в голове вертелись разговоры из прошлого. Так что и к концу Мора она помнила последние события Хайевера будто спустя час. И ныне они повторялись в точности.

Вот Орен заляпал её праздничное платье. Племянник ел ягоды, и сок остался у него на руках. А широкое белое платье было так похоже на парус... Как тут пройти мимо?

Липкие следы детских ладошек не смогла отстирать даже нянюшка Нэн. Тогда Фрисса так кричала на мальчишку, что довела его до слёз. Сейчас же она схватила Орена и потащила мастерить «корабль». Платье и впрямь сделали парусом, а узор на нём дорисовали до солнышка. Они играли полдня, и Орен был в восторге.

Ближе к вечеру Фриссу отыскала Ориана — мать Орена и жена её брата. Невестка отловила её в коридоре, и едва не час рассказывала о нарядах, лентах, кружевах и туфлях: у неё был приступ ностальгии по родной Антиве. Тогда Фрисса ускользнула, едва Ориана отвернулась. Сейчас она дослушала до конца и благодаря полученным от Лелианы познаниям легко поддержала разговор.

На следующий день мама пожурила, что Фрисса тратит слишком много времени на тренировки и слишком мало — на ученье. Она без споров отправилась в библиотеку.

И так далее. Глупый розыгрыш брата, отповедь отца, занудство библиотекаря и ворчание няни встречали лишь дружескую улыбку и тёплые слова. Ведь это были последние дни её жизни...

На исходе нового дня Фрисса сидела в саду, устав от игры с Ореном. Спокойствие нарушил лязг металла: стражники возвращались в казармы. Они весело переговаривались и лишь их командир — рыжий, статный — глядел по сторонам. Он заметил Фриссу и замер... Сэр Роланд Гилмор, верный рыцарь её семьи. С широкой улыбкой он подошёл к ней.

— Миледи! — начал он воодушевлённо. — В последние дни вы так сияете! Столько неразберихи вокруг, любой бы сорвался на вашем месте. А вы настолько вежливы, настолько... добры... — рыцарь сбился, поняв, что слова звучат как обычная лесть. Он и не знал, что его восхищённый взгляд выдаёт совсем иное.

Фрисса широко улыбнулась.

— Спасибо, Рори.

Рыцарь опешил. Когда-то миледи и вправду звала его так, но это было столь давно. С тех пор отношения между ними установились чисто формальные — какие только и могут быть у дочери тейрна и сына мелкопоместного банна. Роланд отвёл удивлённый взгляд, потом не выдержал и снова посмотрел на Фриссу. На лице девушки светилась та же чистая, бескорыстная улыбка человека, любящего всех вокруг. И эта улыбка делала её втрое прекраснее.

— Вы невероятно милы, моя леди, — хрипло заметил рыцарь.

Здесь Роланд понял, что заходит за черту, и привычно оборвал себя:

— Спокойной вам ночи.

Он поклонился и ушёл, держа спину до боли прямо. Будто изо всех сил мешая себе оглянуться.

А Фрисса вцепилась ногтями в ладонь. Рыдания и крик остались спрятанными внутри. Этот святой, предсмертный мир укутал её любовью и заботой. На пару дней Кусланд забыла, что составляло её подлинную жизнь: кровь, смерть и немыслимая горечь.

Едва став Стражем, как она стремилась добраться до Хоу! Как подгоняла соратников, боясь опоздать! Без толку. Она нашла тело Роланда на дыбе. Изуродованное, истерзанное — он так и не выдал, что стремились узнать мучители.

И Фрисса раненой волчицей взвыла над этим телом. Она потеряла всех: мать, отца, брата, племянника и невестку, нянюшку — и Роланда, её Роланда. В ней будто переломился позвоночник. Если б не была она так предана родной стране, не найти бы сил идти дальше! Но Фрисса дралась за Ферелден. И когда рассказали, что для смерти Архидемона нужна гибель Стража — она с готовностью приняла судьбу.

И вот теперь она пожинает плоды своих трудов. За полную боли жизнь и мучительную смерть Создатель подарил ей несколько мгновений.

А ведь она может исправить и эту ошибку! Взгляд выхватил в толпе стражников драгоценные рыжие вихры. В юности Фрисса с Роландом были так влюблены. Им было хорошо рядом, их сердца бились быстрее при мысли друг о друге. Но они оставались слишком неопытны, чтобы узнать любовь. Казалось: Фрисса красива и образована, а Роланд обходителен и умён — и лишь поэтому им нравится проводить время вместе.

Но родители Фриссы знали жизнь куда лучше и сразу поняли, что значат эти одухотворённые взгляды. Тейрн Брайс поговорил с дочерью, объяснил, что Роланда ждёт великое будущее как рыцаря. У него другое предназначение, и, женившись на ней, он лишь потратит себя зря.

Что сказали Роланду, Фрисса не знала. Видимо, нечто схожее, ведь с тех пор он был образцово вежлив и неизменно холоден.

Девушка понимала, что родители лишь пытались уберечь её. И по их меркам, опасность была весомой. Дочь могла выйти за кого-то столь ниже родом! На что они будут жить! Что подумают остальные семьи! Фриссу, прошедшую войну, это смешило.

Но тогда — время шло, они старались держаться друг от друга как можно дальше. Брайс и Элеонора избрали верный путь: если бы они запретили влюблённым видеться, то лишь усилили бы их страсть. Теперь же молодые искренне поверили, что так лучше любимому человеку. К тому моменту они осознали свои чувства и всячески старались их скрыть. Они выросли в среде аристократов, так что это умели мастерски. И каждый, видя безразличие столь дорогого человека, верил, что его уже разлюбили, и лишь убеждался в словах старших.

Им казалось, что чувства давно прошли, но даже сейчас — спустя столько лет, столько боли, после падения Хайэвера, смерти родных, гибели короля, после Мора, свадьбы с Алистером и убийства Архидемона — Фрисса ощутила, как по телу разлилось приятное тепло. Будто само присутствие Роланда согревало её...

Но постулат «Мы не можем быть вместе» слишком глубоко въелся в сознание. К тому же — в том мире она обвенчалась с Алистером. Считалось ли это?.. Ведь потом он бросил её и страну. Ведь она умерла. Да и время, в котором она находилась сейчас, было куда раньше помолвки... Фрисса вконец запуталась.

Всё это было неважно. Создатель дал ей ещё несколько дней счастья, и она не намерена упускать их! Рассказы отца, нравоучения матери, шутки брата, игры с Ореном и молитвы с матушкой Мэллол — Фрисса хотела получить их все.

...До гибели Хайэвера оставалось пятнадцать дней.

Прошло десять дней, а видение всё не таяло. И Фрисса задумалась: а что, если мир вокруг подлинный? Она перебрала библиотеку. Она молилась. Но книги молчали, безмолвствовал и Создатель — ведь Он покинул свой мир. Но если не Он перенёс Фриссу сюда… могло ли произойти нечто более прозаическое? Например, выход колдовской энергии из-за смерти Архидемона... магический взрыв... Фрисса похолодела. Все гонимые прочь мысли зловещими картинами ворвались в её разум. Если это происходит на самом деле, близкие в опасности! Она потратила впустую столько дней!

Все вокруг говорили о войне. Об армии, о короле, о победоносном Логейне... о приезде эрла Хоу из Денерима. Всё это было и раньше, но Фрисса не обращала внимания: для неё война уже кончилась, она не могла воспринимать её всерьёз.

Но теперь!.. Девушка пыталась поговорить с отцом, братом, объяснить, что им не надо идти под Остагар, а если пойдут, держаться ближе к тейрну Логейну и выполнять любые его приказы... те смеялись. «Волчонок опять чудит».

Фрисса убеждала мать — та лишь отмахнулась. Как было поступить? Не могла ведь она сказать, что уже проходила эту войну... что Рендон Хоу перережет здесь всех, даже детей, словно домашний скот…

Девушка умоляла отца не приглашать эрла Хоу. Но Брайс и слушать не желал подобные глупости о старом друге.

Фрисса опустилась на скамью в саду и сжала голову ладонями. Кусланд всё так же не знала, что происходит. Может, Архидемон играет с ней. Может, её всё же поймал невероятно сильный и опытный демон. А может, скверна свела её с ума?

«Может, может, может! Но пока есть хоть шанс, что семья жива, я буду бороться. Искать причины — непозволительно долго. Я… сделаю всё, чтобы спасти их, а разберусь потом. Помоги мне Создатель…»

Только что она могла? Фрисса решила, как оборонять Хайевер. Она убедит брата вернуться с дороги — подстроит, будто Ориана при смерти. Орен и Ориана лягут с ней, либо она забаррикадирует дверь к ним перед сном. А сама будет около отца... Но это — если всё пойдёт, как прежде. Негодный вариант, ведь Хайэвер всё равно пострадает. И нянюшка Нэн, матушка Мэллол, преданные слуги — кто-то из них может погибнуть.

Необходимо добраться до Хоу раньше. Да так, чтобы никто не заподозрил её. Иначе это станет ударом для отца: дочь убила Рендона! Его лучшего друга!..

Но как Фрисса ни старалась, она не находила исхода, при котором подозрение миновало бы её. Она не могла незаметно добраться до столицы, ведь отсутствие дочери тейрна сразу бросится в глаза.

Чем дольше она думала, тем сильнее накатывала беспомощность. Обволакивала. Тянула на дно. «Сдайся... сдайся... сдайся...» Тейрн Логейн днём и ночью будет искать убийцу своего помощника. Отец поклянётся отомстить за смерть друга. Да и сыновья Хоу взъярятся...

...Хоть Фрисса и пребывала в задумчивости, война дала ей слишком многое: она издали услышала чужие шаги. Девушка обернулась.

— Миледи, — Роланд опустился на скамейку рядом с Фриссой и растерянно заглянул ей в лицо. — Второй день у вас столь трагичный вид! Если что-то случилось, я... бы хотел помочь.

Фрисса внимательно поглядела ему в глаза. Помедлила. Что ж... Подлинный этот мир или нет — ошибку она исправит.

Плечи девушки опустились. Казалось, она едва держится, чтобы не заплакать.

— Отец решил выдать меня за Томаса Хоу.

Это была правда.

Роланд дёрнулся, словно получил пощёчину. Но сразу взял себя в руки и стал тем, кем был всегда: преданным другом, благородным рыцарем.

— Да… я слышал, как тейрн Брайс говорил об этом... Что ж... сын эрла Хоу — отличная партия... — медленно и будто отстранённо произнёс сэр Гилмор. — Я... желаю вам счастья… и...

Фрисса вскинула на него полный страдания взгляд.

— Ты смеёшься надо мной? Как я могу быть с ним счастлива?

Роланд смутился и отвёл глаза. Фрисса вскочила со скамейки. Рыцарь поднялся вслед за ней.

— Роланд... когда-то давно мне казалось, что ты любишь меня.

Рыцарь содрогнулся. Он надеялся, что тема забыта, и этот уголок его сердца никто не потревожит.

— Я понимаю, что прошло много времени, — продолжала Фрисса. — Но скажи, ты ещё что-то чувствуешь ко мне?

Девушка устремила на него взгляд. Но рыцарь молчал.

— Роланд, скажи нет, и я послушаюсь отца. Я думала, происходившее тогда что-то значит для тебя... но если нет — я стану супругой любого. Мне всё равно.

Сэр Гилмор всё так же молчал. Он знал, что должен ответить: «Нет». Что если хоть немного любит Фриссу, если для него важно её будущее, он обязан ответить так, не дать ей погубить свою жизнь. И вот Роланд шестой раз пытался сказать нет, но предательский язык не шевелился.

— Это не имеет значения, моя леди, — пошёл он на компромисс. — Я никогда не смогу дать вам то, чего вы достойны. Я всего лишь сын банна, вы заслуживаете большего.

Фрисса зашлась страдальческим смехом.

— Большего? Чего? Человека, которому я безразлична? Заслуживаю каждую ночь ложиться в постель с мужчиной, которого не люблю? Будто я — продажная девка?

Роланд заалел, услышав такие слова от благородной леди. Конечно, он говорил вещи и похуже, но из уст Фриссы они звучали совершенно неподобающе.

— Заслуживаю прожить оставшуюся жизнь, по малейшему поводу сбегая из дома?

— Вы не понимаете, миледи... — снова попытался рыцарь.

— Я готова работать, Роланд! Готова служить в армии простым солдатом, я могу стирать и готовить...

Он не сдержал печальной улыбки:

— Это вы сейчас так думаете.

Как смешно звучали подобные речи от высокородной дамы: Фрисса редко покидала замок и ничего не знала о трудностях жизни.

— Выходит: моё слово ничего не весит? Ты считаешь, мои речи — пустая болтовня. Но разве я хоть раз нарушала обещания?

Роланд опешил. Его одолели на собственном поле.

— Нет, — признал он. — Никогда.

Фрисса тряхнула русой косой.

— Так вот, обещаю: если ты любишь меня и я выйду за другого, ты превратишь обе наши жизни в ежедневную пытку, — девушка вздохнула и закончила: — Но если твои чувства прошли, не беспокойся. Я буду верна к жениху и смирюсь с жизнью, что уготовал мне Соз...

Роланд вцепился ногтями в лицо и закричал:

— Да за что же ты меня мучаешь?! Ты же знаешь, как я тебя люблю!.. Но ты не должна выбирать такого, как я! Создатель, да твой род — почти королевский!

Он вспоминал слова тейрны Элеоноры: ему нельзя смущать Фриссу своим присутствием. Ведь если она влюбится в него, то не сможет найти себе ровню. А если выйдет за простого рыцаря, её жизнь превратится в кошмар. Он старше её, он должен был следить за их отношениями. Это он виноват! Он предал Фриссу своей слабостью! Роланд думал, насколько привыкла Фрисса к слугам, к почёту. Думал, что никогда не сможет обеспечить её... А потом Фрисса поцеловала его, и думать Роланд перестал.

Рыцарю пришлось ухватиться за спинку той самой скамейки, потому что мир перед глазами перевернулся, а затем взорвался и вновь собрался из осколков. В жизни Роланда были женщины, но среди них не нашлось — любимой. Он полюбил Фриссу слишком рано, и хоть почти убедил себя, что чувство прошло, сердце его знало правду.

…А дальше всё решала Фрисса. Рассудительный, сдержанный Роланд только кивал и глупо улыбался. Повезло хоть, его любимая сохранила разум. Она всё продумывала за двоих: матушка Мэллол ни за что не обвенчает их, более того — доложит родителям. Надо ехать в церковь за пределами земель Кусландов, а ближайшая в Денериме. Фрисса предусмотрела, что нужно взять в дорогу, сама разыскала деньги, решила, в какой гостинице им остановиться, где взять кольца. Роланд только диву давался: откуда в любимой такая рассудительность? Ведь недавно она и в шахматы выиграть не могла, а теперь, всего через неделю, — думает на семь шагов вперёд! Но Роланд не сосредотачивался на этом. Он был слишком счастлив.

И это состояние беспредельной радости мешало ему ещё долго. Оно не покидало рыцаря всю дорогу до Денерима, оно ни на секунду не стихало перед алтарём, и только достигло пика в первую брачную ночь — в их первую ночь.

Фрисса была его женой! Он давно не смел и мечтать об этом, а теперь она спала в его объятиях…

На следующее утро Роланд опомнился. Мысли о войне начали возвращаться к нему, хоть счастье от близости Фриссы никуда не делось. Любимая прекрасно поняла его и сама предложила отправиться под Остагар. Их брак — чудо Создателя! Роланд не знал, как сказать об этом жене, а она словно прочитала его мысли.

Сэр Гилмор был счастлив настолько, что не обращал внимания на тревожные новости: о беженцах, о беспорядках в Орзаммаре и кровавом, безжалостном убийстве Рендона Хоу — хоть оно и произошло всего в десяти домах.

Весть о смерти помощника застала тейрна Логейна уже при Остагаре. И каждый раз, когда его разум не был занят дальнейшей тактикой, тейрн невольно гадал, кто убил Рендона.

Он даже себе не мог это объяснить, но в голове вновь и вновь всплывало кукольное личико дочери Брайса. Тейрн перебирал обстоятельства дела, будто расставлял войска на карте. Так? Нет. Сюда? Тоже не то.

Юная дворянка сбегает с возлюбленным из родового поместья. Они направляются в столицу, ближайший крупный город, где венчаются против родительской воли. И что? В первую брачную ночь она идёт кого-то убивать? Нелепо.

Да и с чего вдруг ей резать Рендона? Его ненависть к Кусландам была хорошо скрыта, Логейн и сам обнаружил её с большим удивлением. А девица уж точно не могла знать.

Но её глаза!.. Логейн столкнулся с девчонкой по пути с военного совета. И не заметил-то по первости: мало ли тут юных дарований. Но на секунду пересёкся взглядом и окаменел.

Тяжесть принятых решений, когда приходится выбирать между кошмарным и чудовищным, и с каждым этим выбором ты лишаешься частицы души.

Боль потери. Когда уже погибли почти все, кто был дорог, и ты понимаешь: чтобы спасти остальных, придётся убивать сотнями... Убивать, возможно, невинных, но тут уж сам решай.

Прах и пепел деревень, которые ты хотел, хотел сохранить, да не смог…

Такое выражение он видел в зеркале. Подобное встречал средь опытных командиров: его преданной Коутрен или пожилых тейрнов. Но не бывают такими глаза девицы, впервые покинувшей поместье. Не так смотрят дурочки, выскочившие за любимого голодранца.

Это длилось всего мгновение — она тут же опустила взгляд. А когда вскинула, глядела дворянской девочкой, впервые попавшей в солдатский лагерь.

Возможно, у него разыгралось воображение. Возможно, девочка принимала всё близко к сердцу... Но это была несостыковка. А именно внимание к несостыковкам сделало его лучшим стратегом Ферелдена. Именно оно спасало ему жизнь.

И в свободные минуты он раз за разом вспоминал этот отчаянный взгляд на детском лице. Нет, глупо, глупо. Убийство Хоу прошло слишком чисто. Выжили слуги, солдаты, собаки — погиб лишь Рендон и несколько ближайших людей. Да и те не успели звука издать. Будто туман проскользнул в комнату Хоу, прикончил его и с ветром вылетел обратно. Нет, на такое способен лишь искусный убийца: наёмник из антиванских Воронов или орлейский шпион.

Итак, девочка не могла убить Хоу. И всё же, возможно, была не так проста. Логейн взял ощущение на заметку и отрядил за дочкой Брайса нескольких шпионов. Они не выследили ничегошеньки интересного... а к концу дня разом её потеряли.

* * *

В дороге Фрисса заставила Роланда поклясться, что он ни за что не присоединится к Серым Стражам. Казалось таким смешным: ну кому он нужен в Стражах? — но любимой Роланд был готов пообещать что угодно.

Под Остагаром они встретили Фергюса. Тот усвоил новость о свадьбе стоически, даже с сочувствием: помнил, как приняли родители его жену-чужеземку. Фергюс как раз отбывал на разведку. Фрисса цепным мабари вцепилась в его руку. Роланд понимал, что любимая волнуется за брата, но всё ж её поведение выглядело глупо. Как Фергюс откажется? Скажет королю: «Сегодня настроения нет»? Разумеется, брат оборвал её. Фрисса пыталась пойти с ним, но и от этого он отказался.

Молодожёны остались при Остагаре. Отправили известие о свадьбе в Хайевер, поговорили с королём Кайланом, Дунканом (самим главой Серых Стражей!), и даже видели тейрна Логейна... А потом Фрисса пропала. Она сказала, что у неё есть свои дела, но Роланд не смог разыскать её и через три часа. Он верил: Фрисса знает, что делает, но всё равно беспокоился.

Любимая вернулась под вечер, вся в крови, с раненым Фергюсом и лишь горсткой воинов. Оказалось, они наткнулись на большой отряд порождений тьмы и еле смогли отбиться. Фрисса была цела, Фергюс — легко ранен. Но всё же молодожёны жутко поссорились. Роланд запретил жене встревать во что бы то ни было... и тут к ним подошёл Фергюс. Он сказал, что без Фриссы они бы ни за что не справились, это она спасла его отряд. Роланд не поверил. Он хорошо знал любимую и её боевые навыки, он не раз тренировался вместе с ней и тренировал еë. У Фриссы был потенциал, но отбить отряд от порождений она бы не смогла. Остальные этого не знали. Они поверили.

Сам король зашёл засвидетельствовать своё почтение столь великой воительнице, а тейрн Логейн решил расспросить о порождениях тьмы. Роланду не нравилось, как его жена смотрела на тейрна, и ещё сильнее — как тот глядел в ответ. Да, Логейн был великим героем, но всё же взгляд Фриссы выражал что-то ещё… некую тайну. Фрисса сказала, что не сможет объяснить без карты, и особо настаивала на том, что ей нужна не общая карта, на которой тейрн обсуждал расстановку войск с королём, а какая-то особенная, что оказалась лишь в шатре тейрна Логейна. Изумительно, но тейрн не возразил! Роланд пытался следовать за ними, но охрана не пустила его внутрь.

Роланд чувствовал себя оскорблённым. Нет, он не ревновал… ну, почти. Но с того самого момента, как они прибыли под Остагар, рыцарь ощущал себя, как старый щит за спиной — в бою и не пригодится, но с собой всё равно таскают, то ли из-за уважения к родному гербу, то ли по привычке¹.

В таком состоянии и застал Роланда Дункан — глава Серых Стражей. Он поделился неслыханной новостью: два новых рекрута в Стражи… пропали. Одному, благородному рыцарю сэру Джори, пришло письмо из родного дома. Его беременная жена страдала от лихорадки. Она была при смерти и хотела проститься. Сэр Джори никого не желал слушать и немедленно отправился в Редклиф.

Второй же, воин по имени Давет, исчез. Роланд не мог поверить. Кто в своём уме откажется присоединиться к Серым Стражам?! Через минуту ему пришлось узнать кто. Дункан предложил взять в Стражи его самого! Его, Роланда! Это открывало невероятные виды. Он мог стать могущественным воином! Его бы уважали, отец бы гордился им, и Фриссе больше не пришлось бы его стыдиться… тут Роланд вспомнил о данной им клятве. Будто окатили ведром ледяной воды. Почему Фрисса настаивала на этом? Ведь стать Стражем — неслыханная возможность! И как она почувствовала, что ему предложат подобное?.. Но Роланд не мог нарушить слово. Он с горечью отказался и отправился искать жену.

* * *

Тейрн Логейн внимательно смотрел на дочь Брайса. «Я знаю, что Рендон Хоу был вашей правой рукой. Теперь, после его смерти, вам понадобится чья-то помощь. Я многое знаю о порождениях тьмы и об этой войне. Я понимаю, вы не поверите на слово, я могу доказать».

Слова Фриссы были тихими, но вескими. А Логейн смотрел на неё и думал: она или нет? Убила Рендона или просто воспользовалась его смертью? Нет, Рендон был слишком хорошим воином. Двадцатилетняя девчонка, провёдшая всю жизнь в замке, не смогла бы с ним справиться. С другой стороны, откуда эта самая девчонка могла знать столько о порождениях тьмы? Всё сказанное ей совпадало с его сведениями, а некоторое даже с догадками. У Логейна был нюх на такие вещи. Собственные предположениям он верил едва ли не сильнее, чем своим разведчикам. И то, что девочка подтвердила его догадки, убеждало Логейна в её правоте. Ведь этим он не делился ни с кем.

И девушка давала понять: она знает о порождениях тьмы и грядущем ещё очень, очень многое. Провидица? Одержимая? Тейрн бы окрестил её сумасшедшей, но Фрисса держалась настолько спокойно и уверенно. Подумал бы, что она его дурит… но Фрисса сказала, что король Кайлан погибнет под Остагаром. «Из-за чего?» — жаждал спросить тейрн, но удержался. Ответ не должен быть произнесён вслух.

— Ну и что ты хочешь в обмен на свои сведения? — наконец нарушил молчание Логейн.

— Я хочу, чтобы отряды отца и моего брата, а также я и мой муж были рядом с вами, а не в авангарде короля Кайлана.

Девушка твёрдо посмотрела в глаза тейрну. Логейн опешил. Она знала, действительно знала, что произойдёт! Как? Ведь он не говорил об этом ни единому человеку!

Одержимая?.. Выглядит вменяемой. И как даже демон мог узнать? А, пусть хоть одержимая, если подскажет что-то дельное... храмовники решат проблему.

— Я согласен, — протянул тейрн Логейн. — Что ещё ты можешь сказать о войне?

— Зажигать огонь на Башне, скорее всего, отправят Серых Стражей. Видимо, Алистера: других сейчас нет. Но Башня уже будет захвачена порождениями. Несмотря на это, Стражи подадут сигнал, а потом их спасёт ведьма из Диких Земель… — девушка задумалась. — С одной стороны, Серых Стражей нельзя уничтожать. Они единственные могут убить Архидемона.

— Архидемона? — перебил Логейн. — Это всё-таки настоящий Мор?

— Да. Самый настоящий. Но Дункан не простит Вам смерть Кайлана, а второй Страж, Алистер, — смерть Дункана. То есть, их придётся убрать. Я знаю, где тайник Стражей, там есть всё необходимое для ритуала, и мне известно, как его проводить. Наделаем ровно столько Стражей, сколько вам нужно.

Девушка снова помолчала.

— Младший Страж, Алистер — сын короля Мэрика. А ещё — марионетка эрла Эамона. А Эамон поддерживает Орлей... Алистер будет претендовать на трон после смерти короля. Его непременно нужно извести.

Какую-то минуту тейрн размышлял, не схватить ли её прямо сейчас. Отправить в тюрьму, пытать, поскорее вызнать все остальные сведения. Но... до тюрьмы отсюда было далеко, и под Остагаром подобное привлекло бы внимание. Да и будет ли её ясновидение работать под пытками? Вдруг он упустит что-то важное из-за поспешного решения?

А если она и впрямь убила Хоу (после услышанного предположение не казалось диким)... проникла незамеченной в полное охраны поместье, зарезала троих и неслышно ушла... ещё неизвестно, сможет ли тюрьма удержать её. И если такие знания окажутся на стороне его врагов... нет уж, пока не время для атаки. Сейчас точно нет.

— Это всё? — спросил тейрн Логейн.

— Пока да, — ответила девушка. — Остальное я расскажу, когда моя семья будет в безопасности.

Примечания:

¹ Я прошла всю игру с первоначальным щитом Кусландов. Статами не радовал, зато настроение создавал.

Алистеру поручили подать сигнал с Башни Ишала, чтобы подкрепление знало, когда прийти на помощь. Что за дурацкое задание? Он должен сражаться на передовой, рядом с Дунканом!

Но король упёрся, словно целое стадо баранов, и твердил: сигнал должен подать именно Серый Страж. Удивительно, и тейрн Логейн поддержал короля Кайлана. Более того: он усилил караул в Башне, да и Алистеру с собой выделил целый отряд... Отряд, чтобы зажечь огонь! Они там с ума посходили?!

Алистер нервно расхаживал рядом с костром. Бой близился, вот-вот они должны были отправиться к Башне. Алистер нервничал настолько сильно, что желудок, казалось, сжимался в комок. «Да когда ж начнётся?» Он оглядел людей тейрна Логейна, попытался успокоиться. Но неприятное чувство в животе становилось только сильнее. «Ты же знал, что не стоило есть то мясо, — зло сказал себе Алистер. — А теперь что? В такой важный момент мучаешься желудком! Хорош герой!..»

Наконец, начался бой. Алистер побежал к мосту, отряд — за ним.

…Но позже, когда они прорвались в Башню, жжение в желудке только усилилось. Алистер невольно подумал: «Меня что… отравили?» Он тут же прогнал эту мысль. Кому он был нужен? Зачем кому-то его травить?.. Зачем… кому-то…

Он не добрался до второго этажа. Упал на каменный пол, позабыв о битве, порождениях и даже Дункане. Все мысли были только о боли, вдруг ставшей невыносимой. Командир отряда, посланного Логейном, обернулся к нему. Он смотрел на Алистера без малейшего удивления. Не спросил, что случилось и чем они могут помочь. «Он знал!» — мелькнуло в голове Алистера, и это было последнее, о чём он подумал.

* * *

Роланд был недоволен, что ему приходится тереться в засаде. Он должен стоять в авангарде, вместе с королём! Но тейрн Логейн не отпускал Фриссу от себя, а Роланд не мог оставить жену. «И чего тейрн к ней привязался? О чём ему говорить с Фриссой?!» По обрывкам разговора Роланд понял, что они обсуждали грядущую битву, порождений, Орлей... И стоило рыцарю подойти ближе, как обсуждение смолкало. Роланд чувствовал себя уязвлённым. Он любил Фриссу, но... она была лишь юной девушкой! А сейчас любимая вела себя так, словно это Роланд ничего не знал о сражениях, а она прекрасно в них разбиралась!

Рыцарь вздохнул и покосился на войска Кусландов. Он бы с удовольствием встал рядом со своими: под родными знамёнами, со знакомыми воинами. Но тейрн Брайс взъярился, едва увидел его. Сказал, чтобы Роланд никогда не смел показываться ему на глаза. Потом, конечно, Роланда нагнал Фергюс — дружески похлопал по плечу, заверил, что отец скоро успокоится, и в ходе разговора назвал братом. Это было приятно. Обнадёживающе. Роланд надеялся, что когда-нибудь станет полноправным членом семьи... Но сейчас ему некуда было приткнуться, и это лишь усиливало опасения перед битвой.

Вдалеке послышались крики. Роланд понял, что сражение началось. Во рту пересохло. Он оглянулся на тейрна Логейна, ожидая сигнал к атаке. Тейрн смотрел на Башню Ишала. Прошла вечность... приказа всё не поступало... Роланд взглянул на Фриссу. Та хищно смотрела на Башню. Роланд никогда не видел у любимой такого выражения лица, но сейчас даже не заметил его. Казалось, прошла ещё вечность... А потом Роланд услышал сигнал к отступлению.

* * *

Чародей Ульдред проклинал всех. Тейрна, который с какого-то рожна отправил его в авангард; короля, который решился на столь глупую атаку; Ирвинга, который послал его на эту войну; Создателя, который сделал его магом — и многих, многих других.

Но когда порождения хлынули бесконечным потоком, стало уже не до проклятий. Ульдред сжёг одного монстра, заморозил второго... всё шло отлично. Потом — порождений становилось всё больше, а тейрн на помощь не шёл. Силы Ульдреда были на исходе. И он сделал то последнее, что могло его спасти.

...Раздался рёв, и маг выгнулся, превращаясь в огромного монстра. Но все храмовники уже пали в битве, а остальным было не до одержимых, если они на стороне Ферелдена.

Порождений тьмы было много. Демон Ульдреда не спас.

* * *

Жизнь ураганом завертелась вокруг Роланда. То Фрисса была занята, то говорила, что вокруг слишком много ушей, то Роланд и вовсе не мог её найти. В конце концов, он пообещал, что если она не выберет место, он будет говорить прямо здесь. Пришлось Фриссе на привале занять шатёр, который использовался лишь для военных переговоров, выставить часовых.

— Но я ведь слышал ваш разговор! — твердил Роланд. — Тейрн Логейн должен был атаковать, когда зажгут огонь на Башне. Атаковать, а не отступить! Получается, из-за него погиб король Кайлан! А он по-прежнему около трона! И никто не знает, что он убийца и предатель! Мы должны рассказать об этом, я...

— Не смей! — шикнула Фрисса так, что Роланд отступил. — Тейрн Логейн заботился о благе страны. И всё, что он сделал, было ради Ферелдена.

— Он подлец и предатель, Фрисса! И мы, получается, тоже.

Девушка вздохнула и тихо, спокойно ответила:

— Роланд, ты ведь знаешь, что такое закон военного времени? То, что ты говоришь, — прекрасно. Для мирной жизни. Но сейчас война, и законы другие.

Рыцарь поджал губы.

— Честь всегда должна стоять на первом месте! Бой, война, плен — если ты забудешь о ней один раз, то навсегда её лишишься!

Фрисса вздрогнула. Она уже слышала похожие слова... когда-то давно... когда?.. где?.. Ах, да. Не слышала, а говорила. Вот время очередного спора с Морриган. Как бесконечно давно это было...

— Превыше всего, говоришь? — с недоброй улыбкой повторила девушка. — Я так понимаю, что если встанет выбор между твоей жизнью и честью, ты выберешь честь? — полуутвердительно сказала она.

— Разумеется! — Роланд вскинул подбородок.

Фрисса кивнула.

— А если выбор встанет между твоей честью и моей жизнью?

Рыцарь смешался.

— Я... — Роланд не смог подобрать слов и снова замолчал.

— А если — между твоей честью и жизнью твоего отца? Между твоей честью и существованием Ферелдена? Ты тоже выберешь честь? Если да, то прости, Рори, но подлец здесь ты.

Роланд поднялся и молча прошёл к выходу.

— Хорошо, — не оборачиваясь, произнёс рыцарь. Голос его звучал глухо и безжизненно. — Ты права. У тейрна не было другого выбора. Я буду верно служить ему.

Он постоял, так и не переступая порог. Покачал головой раз, другой. И закончил глухо, будто из-под шлема:

— Но я больше не знаю, кто ты. Твои слова такие логичные и разумные... но Фрисса никогда бы их не сказала.

Он покинул шатёр прежде, чем девушка нашла, что ответить.

Армия отступала. Жители Лотеринга стекались к дороге и застывали, будто вмороженные в лёд. Они не могли отвести взгляд от мрачных рядов солдат, но смотрели пока без ужаса или скорби… Лишь пытались осознать.

После боя сюда были высланы самые быстрые и толковые солдаты — передать приказ об эвакуации. Они ярились, кричали о невероятной армии порождений, призывали собирать продукты и спасаться. Многие поверили, собирали вещи… но бездумно. Тащили всё подряд, хватались за сотню дел, шевелились медленно. И только тут поняли, сражение проиграно. Следующей пройдёт армия чудовищ. Будто спало заклятье: люди закричали, бросились к домам, началась паника.

Было приказано сначала собрать урожай. Это с самого начала твердили солдаты, но их не слушали. А попыткам заставить жители сопротивлялись, будто принуждали к самой нелепой и бессмысленной работе. Потасовок с местными не хотелось, и солдаты решили дождаться командиров. Действительно, многое ещё не поспело, крестьянам казалось кощунством собирать недозрелые овощи. Думали, как-нибудь обойдётся. Они вернутся сюда через пару месяцев…

Фрисса заскрежетала зубами, увидев, что дела не сдвинулись с места. Она разыскала местную старосту, пообещала, что корона предоставит жителям кров и еду. Убедила, что уходить всё равно придётся, и безопаснее сделать это вместе с армией. У Фриссы не было полномочий на такие обещания, но она знала, что позаботится об этих людях, пусть даже сама. В конце концов, отправит в Хайевер. Староста поверила, и уже сама стала погонять людей. Дело пошло на лад.

Фрисса убедила тейрна выделить отряд в помощь местным. Вернулась в строй.

Армия всегда идёт медленно: задерживают обозы, тяжёлое снаряжение. Но и у порождений тьмы то же самое. Да и придут к Лотерингу они не раньше, чем натешатся под Остагаром… потом раскинут там лагерь… в запасе не один день.

А вот война продлится год. И всё это время армию надо будет кормить. Но кому, если работники служат, а поля вот-вот захватят?

И летели на телеги кабачки, морковь, брюква, лук, осыпая окружающих комьями земли. Загоняли в клетки кур и свиней, гнали коров и быков. Жителям взамен раздавали деньги, а те и радовались. Проще бежать с монетами за пазухой, чем с десятком кур. Пока они не понимали, что в войну цены на продовольствие взметнутся к солнцу и, может, корова с молоком была бы надёжнее.

Какой-то торговец попытался заламывать цену, но получил кулаком в латной перчатке и опрокинулся на землю, зажимая разбитый нос. Фрисса пригляделась к ударившему его солдату. Хоть кто-то умеет делать работу! Надо его повысить.

Вокруг колыхались поля риотта. Не созрел, собирать смысла нет. Эх, не будет хлеба в этом году. А ведь это основная пища для армии… Лотеринг был последней точкой, где риотт рос хоть как-то. Хорошо колосился он лишь на суровых землях Южного Ферелдена. Это было единственной причиной людям жить в такой близости к Диким Землям. Может, в деревнях осталось зерно с прошлого урожая? В окрестные сёла тоже послали солдат. Оставалось лишь надеяться, что те будут с жителями жëстче…

Роланд коснулся её плеча. Они чеканили шаг рядом, но Фрисса не замечала этого, поглощённая мыслями и делами.

— Думаешь, война продлится долго?

Девушка кивнула.

— Да. И когда мы отбросим порождений, поля останутся осквернены. Чёрная слизь покроет землю, плоды сгниют, лишь коснувшись её. Ещё несколько лет здесь ничего не будет расти…

Роланд скривился.

— Так может, стоило остановить порождений раньше?!

Фрисса обожгла его взглядом, указала на армию и людей вокруг. Он замолчал, сцепил зубы.

Они шагали в злом молчании. Роланд провёл ладонями по лицу, будто стирая кровь, и тихо признался:

— Мне кажется... когда все замолкают, я слышу стоны под Остагаром.

Фрисса знала, что это невозможно, и всё равно невольно затихла. Нет. Крики лотерингцев, разговоры солдат, приказы командиров, квохтание кур. Ни самого отдалённого шороха не доносилось через такое расстояние.

— Там всё кончено, Роланд. Мы ничего не могли сделать.

Она вышла из строя и замерла посреди площади. Преподобная мать со ступеней церкви пыталась подбодрить горожан, и вроде бы получалось. А где Стен? Лелиана? Фрисса собиралась уточнить, но тут к ней подошли люди Логейна. Два пожилых мага. За ними стоял десяток солдат, некоторые с сундуками и бочками. Фрисса кивнула, пока ничего не командуя. Они смотрели, как проходит мимо армия. Вот потянулись щиты Кусландов: две скрещённых зелёных ветви. Фрисса отступила за спины магов, чтобы не попадаться на глаза отцу и брату. Роланду тоже не следовало знать, что она пока останется.

Подбежала староста деревни, несмотря на преклонный возраст.

— Госпожа. Я никак не могу достучаться до этих дуболомов!

Оказалось, трое жителей не хотели уходить. Два из них были стары и считали, что только осложнят родным скитания в такое жестокое время. И юнец кричал что-то про дом родной, стоять до последнего. Неважно. Фрисса думала оставить здесь только магов, но так было даже лучше.

Фрисса обернулась к старосте:

— Все, кто хочет пойти с армией, должны принести скошенной травы, кувшин масла и всё крепкое спиртное. Поблизости от города траву не косить.

Староста замешкалась. Приказ был странным, и всё же вскоре он был исполнен. Армия кончалась. Тянулись последние обозы. Жителей выгнали из города, и вскоре улицы опустели. Фрисса обернулась к своим солдатам — и увидела между ними рыжую девушку в жёлтом одеянии сестры Церкви.

— Позволь представиться. Я Лелиана, послушница церкви в Лотеринге. Вернее, бывшая...

Фрисса кивнула. Она не находила слов. Только смотрела на её косичку, в голубые глаза, на символ Андрасте на её одеянии. Хотелось броситься ей на шею, но это было бы глупо, верно? Поэтому она лишь указала солдатам на кучи сена.

— Обмазываем дороги грязью, жиром и маслом. Сверху рассыпаем траву. Перед приходом порождений траву ещё польют спиртом… маги и оставшиеся прячутся в домах. Когда порождения приближаются, колдуют огненное заклинание…

Один из пожилых магов закусил губу. Они прекрасно понимали, что не выберутся отсюда.

— Не маги — забрасывают бомбами, — Фрисса указала на сундуки у ног. — За работу.

Она ходила по пустому городу, искала, где лучше схорониться. Проследила, что всё идёт по плану. Посмотрела в глаза людям, идущим на подвиг. Воодушевляющие речи не имели смысла. Все, понимали, что оставшиеся умрут. Лелиана и солдаты, предназначенные вернуться к остальной армии, точно так же отводили глаза.

— Поторопитесь, леди, — сказал усатый солдат. — Мы знали, на что идём. Ваше место не здесь.

К нему присоединился другой из добровольцев:

— У меня семья в Осуине. Постарайтесь, чтобы туда не добрались порождения…

Солдаты наперебой озвучивали места, где жили их родные. Арфистов брод, Западный Холм, недавно эвакуированные Винтивер и Сосмер… Фрисса всё ниже склоняла голову. Она сделает всё, чтобы погибло как можно меньше людей. И для этого — она должна остаться у власти.

Примечания:

¹ В DAO вырезано много контента с Морриган. Его возвращает «Morrigan Restoration Patch» и ещё моды с ритуалом. Поскольку резали на финальном этапе, там даже озвучка сохранена. Часть, где Морриган сокрушается об отказе Стражницы провести ритуал и, соответственно, о её грядущей смерти, была возвращена в комиксе под началом Гейдера. И мод тоже есть, вторая ссылка — видео из него.

http://www.gamer.ru/dragon-age-nachalo/komiks-the-revelation-2

https://www.youtube.com/watch?v=vfjNxLW6ctI

https://www.bioware.ru/dragon_age_inquisition/articles/david_gaider_blog/gaider_answering_questions_cut_content.html

Когда ушли жители соседних деревень, в ход пошли егеря и разбойники. Они раскидывали ловушки по окрестным дорогам, да и просто в болотах. Если кто-то из жителей отстал, если кто-то из солдат выжил под Остагаром — им не выбраться. Зато и порождения тьмы будут двигаться медленно, да потеряют на этом сотню тварей.

Когда ферелденцы вернутся сюда, годы уйдут, чтобы обезвредить поля. Но из-за скверны об этих землях всё равно можно забыть на много лет...

В пути Фрисса часто говорила с Лелианой. Уж сколько они прошли вместе в прошлый раз, а всё равно в голове не укладывалось, что эта милая девушка раньше была бардом-убийцей. Фрисса напоминала себе: она из Орлея, из страны их врагов, она слишком много лет провела в Орлее, нельзя вытравить из человека Орлей… И всё же эти слова выскальзывали из памяти при мечтательной улыбке послушницы.

Лелиана же много общалась с простыми жителями. Её присутствие успокаивало их, а рассказы — вдохновляли. В один из дней она вернулась, ведя за собой воина-кунари, и Фрисса не сдержала облегчённого вздоха: Стен. Было здорово, что за спиной снова оказались прежние соратники. Те, кто прошёл с ней всю войну. Кому, скорее всего, можно было доверять... но в глубине души Фрисса чувствовала дыру.

Из всей команды она больше всего была привязана к Морриган. Как нелепо и смешно — они спорили почти по всем решениям, и всё же… Морриган чуть не плакала, когда Фрисса отказалась от ритуала. И не потому, что осталась бы без своего Древнего Бога — нет, она искренне переживала из-за смерти подруги¹.

Именно разговоры с ней — горькие, как болотные травы, — лучше всего подходили выжженной душе Фриссы. Шуточки Алистера и Огрена не сочетались с поруганным Хайевером. Лишь делали горше потерю родных.

Фрисса только молилась, что мать Морриган окажется достаточно сильна, чтобы прислать ту даже в Денерим. В этот раз Кусланд обыскала все болота, но так и не встретила ведьм. Может, они являлись только Стражам? В прошлый раз она познакомилась с Морриган, когда вместе с другими рекрутами в Стражи искала древние договоры. Там все народы обещали свою помощь в борьбе с Мором. Именно эти документы Фрисса потом показывала эльфам и гномам… Флемет сохранила договоры у себя, сберегла от дикарей хассиндов и порождений тьмы. Отдала ей и Алистеру.

Кусланд не знала, нашли ли Стражи договоры в этот раз. Уж наверное, что бы изменилось? Но ей не удалось забрать их перед битвой. Стражи крепко хранили свои секреты. Видимо, в этот раз придётся договариваться без них. Разве что Морриган принесёт их... Фрисса тоскливо оглянулась на болота за спиной.

— Грустишь об убитых, волчонок?

Она резко обернулась и увидела печальное лицо отца. На душе сразу полегчало. Вот за что она сражается. Папа, мама, брат живы. Как и сотни беженцев.

— Отец, у нас… так и не было шанса поговорить.

Шанс был. Под Остагаром. Но тейрн Брайс так разозлился из-за тайной свадьбы дочери, что отказался видеться. Потом, когда она спасла брата из лап порождений тьмы, разногласия были забыты. Но Фрисса уже закрутилась в делах: отговаривала Джори и Давета проходить Посвящение, следила за Дунканом и Алистером, собирала целебные цветы от скверны.

— Отец, что ты думаешь… об этом?

Он сразу понял. И в отличие от Роланда, не стал привлекать внимание. Они шли среди доверенных людей и, приглушив голос, можно было говорить спокойно.

— Не знаю, что и сказать, волчонок. Логейн — превосходный полководец… в прошлой войне мы победили только благодаря ему. Если он говорит, что шанса победить у нас не было… я ему верю. Да и ты не слышала, что творилось на совете у короля, упокой Создатель его душу.

Вслед за отцом Фрисса осенила себя священным кругом. Она не ходила на совет. Зачем привлекать внимание? Тейрн бы справился и без неё. А вот отца туда позвали: ещё бы, их семейство по знатности могло потягаться с королём.

— Мы с тейрном Логейном пытались отговорить короля Кайлана. Но тот твердил своё. Слава, слава, отличный бой, подкрепления ни к чему… как мальчишка…

Тейрн тяжело вздохнул.

— Выходит, ты считаешь, что это было оправданно?

Тейрн Брайс серьёзно посмотрел на неё.

— Я считаю, что мы предали короля. И расплатимся за этой жизнью. Логейн может приводить любые причины… но Создатель видел, что мы сделали.

Невольно Фрисса снова очертила священный круг. По спине пробежал холодок.

Лицо отца было убийственно серьёзно. А уж как он постарел всего за пару дней! Если бы он только знал, от чего они спаслись… если б только понимал, что эта их жизнь — счастливая! И плевать на всех королей мира.

— За каждым из нас своя вина. Я ведь тоже не ринулся вперёд, когда Логейн скомандовал отступление. Я мог бы приказать своим войскам, я мог бы их возглавить!.. Но я растерялся, Фрисса.

— Отец, ты бы…

— Да, волчонок. Я бы не смог его спасти. Наших сил бы не хватило, я бы только умер рядом с королём Кайланом, — отец надолго замолчал. — Теперь я даже рад, что Рендон этого не застал. Он бы не смог смириться с подобным бесчестьем…

Фрисса была дворянкой, и образцовое воспитание позволило ей не закашляться, не повести бровью — сохранять спокойный вид. Она попыталась придать лицу скорбное выражение. Не вышло. «Так нельзя! Люди часто будут говорить о смерти Хоу, я не могу позволить себе подобное». От этих мыслей лицо её помрачнело, что подходило ситуации.

— Упокой Создатель душу твоего друга, отец.

— Да помолится за него милосердная Андрасте. Рендон был хорошим человеком и надёжным другом. Я надеялся, что мы породнимся. Его сын Томас... такой воспитаный и умный юноша. Но... теперь что об этом говорить.

Тейрн поднёс руку к глазам, разглядывая идущих за ними беженцев. Шли дети, шли старики, больные, раненные. Разумеется, они не успевали за войском. Иногда у зажиточных крестьян силой отбирали телеги и волов, чтобы усадить детей или раненных. И всё же — не хватало. Люди отставали. Но даже часть пути под прикрытием армии была безопаснее. Тейрн Логейн (Фрисса) оставил отряд, чтобы сопровождать отстающих. Но многие боялись отставать, торопились за армией, выбиваясь из сил.

— Посмотри на всех этих людей. Всё, о чём они мечтают, — спокойная и безопасная жизнь. Разбираться сейчас, прав ли был Логейн, — только дробить страну. Необходимо держаться вместе и дать отпор порождениям тьмы. А когда придёт пора платить за свои грехи — тогда и вспомним о крови Тейринов.

* * *

Войско остановилось на привал. Они уже приближались к Денериму, и можно было сделать последний рывок… но что бы это дало? Измождённые люди вошли бы в город ночью, и надо было бы размещать их. К тому же, так их могли догнать отставшие мирные жители.

Роланд издали наблюдал, как Фрисса разговаривает с отцом. Как же сдал тейрн Брайс! Видимо, и ему на сердце тяжело легло предательство. Рядом с ними опустился Фергюс: голова его была забинтована от макушки до бровей, но мужчина задорно улыбался. Он провёл отступление в телеге с лекарями, и толком не знал, что произошло.

Но взгляд рыцаря постоянно возвращался к жене. С какой заботой Фрисса общалась с родными! Она была настолько нежной, настолько любящей, настолько... прежней. И Роланд удивлялся своим мыслям. Разумеется, это была Фрисса, его Фрисса. А если это Фрисса, то как мог он ей не верить? Раз она говорит, что так лучше для страны, значит тейрн Логейн поступил верно... Все прежние взгляды, все принципы Роланда вступили в битву с этим утверждением.

Фрисса договорила с отцом и приблизилась к мужу. Она смотрела с прищуром: оба они уже не знали, чего ждать друг от друга. Ссоры? Молчания? Критики?

Роланд передал ей миску с едой — в походе Кусланды питались наравне со своими солдатами. (Неудивительно, что народ обожал тейрна Брайса.)

— Подожди, я найду, что тебе подстелить.

Вскоре он вернулся с плащом и расстелил его на земле рядом с собой. Фрисса опустилась рядом и поцеловала мужа в щёку. Роланд на мгновение прикрыл глаза. Фрисса прижалась к его плечу.

Все прежние взгляды, все принципы Роланда вступили в битву с творимым тейрном Логейном. И проиграли. Проиграли рассудительности, любви к Фриссе, патриотизму, жажде спокойной и благополучной жизни.

Они сняли небольшой дом в Денериме. Роланд думал, что легко потянет аренду: сумел скопить кое-что за годы службы. Но они бежали из Хайэвера налегке, потребовалась одежда... Фрисса хотела перековать броню... надо было нанять хотя бы пару слуг... Расходы всё множились, и через пару дней Роланд поймал себя на мысли: достаточно снимать одну комнату. Да и слуга ему не нужен, только горничная Фриссе... Видит Создатель, им пора поужаться! Он не представлял, как скажет об этом Фриссе. Но с удивлением узнал: платит за всё тейрн Логейн.

— Это неправильно, почти неприлично!

— Почему? Логейн наш командир, он решает, как размещать своих людей.

Крыть было нечем.

— Рори, побереги деньги: их у нас не так много, а времена тяжёлые. Нам пора принимать любую помощь.

И вновь это было логично, но сомнение поедало Роланда. Он хотел сам обеспечивать семью! Быть мужчиной, главным — а не жить на подачки. А сейчас... за что им платит тейрн Логейн? Чем они заслужили его милость? Разве что тейрн откликнулся на их тяжёлое положение: беглые влюблённые, отвергнутые семьёй. Должно же и у него быть сердце.

Спал Роланд тяжело. Снились разрушенные Остагар и Лотеринг, порой — горящий Хайевер. Умирали люди: женщины и дети, монахи и храмовники, крестьяне и аристократы, торговцы-кузнецы-рыбаки-аптекари-маги — всех сминала волна порождений тьмы.

Роланд поднялся на кровати. От сна тянулось липкое чувство: будто вляпался в слизь. Он долго лежал и смотрел на Фриссу в лунном свете. Её волосы разметались по кровати, а с лица сошло напряжение дня. Она выглядела сказочной принцессой: тонкой, невесомой, загадочной — созданием чистого света, и прикоснуться-то грешно...

И глядя на неё — такую прежнюю — он понемногу успокоился и вновь уснул.

* * *

Роланд никак не мог привыкнуть называть это место домом. Он провёл детство в своём крохотном баннорне, а всю оставшуюся жизнь — в замке Хайевер. Иногда он сопровождал тейрна Брайса, но они лишь ночевали в тавернах и поместьях, а днём занимались делами.

Фрисса же держалась так свободно, будто сотню раз ночевала, где застанет жизнь. Она равно спокойно спала и в палатке, и в таверне, и в арендованном доме.

Вот и сейчас она перебирала бумаги за столом так, будто работала за ним всю жизнь.

— Фрисса, — окликнул Роланд. Жена подняла взгляд и улыбнулась скорее вежливо, чем ласково. — Внизу какая-то дикарка. Хочет тебя увидеть. Говорит, если её не пустят, сожжёт дом.

Фрисса застыла. Только письмо в её руке сминалось, пока не превратилось в комок. Она молча смотрела на Роланда, и выражение её глаз было, будто ей вручили Прах Андрасте. Наконец, она тихо спросила:

— Как она выглядит?

Роланд пожал плечами.

— Одета в какие-то лохмотья, перья. И грудь вся открытая, — он неодобрительно покачал головой.

Продолжить он не успел: Фрисса вылетела из комнаты. Роланд поторопился за ней.

— Морриган! — воскликнула Фрисса, добежав до входа в дом. — Морриган!

Роланд уставился на жену. Фрисса смотрела так, будто встретила самую близкую подругу, — словно уже смирилась с мыслью, что никогда не увидит её, и неожиданно встретила.

Дикарка тоже опешила от подобного приветствия. Она сделала пару шагов назад и подозрительно посмотрела на Фриссу.

— Да. Так меня, бывало, называли.

Но как об этом ты узнать смогла?..

Хотя неважно. Ты ведь Фрисса Кусланд?

Мне мать тебя сказала отыскать.

Фрисса широко, искренне улыбнулась.

— Твои сведения устарели, я Фрисса Гилмор. Это мой муж Роланд. Если что-то понадобится, можешь обращаться к нему. Пойдём, ты, наверное, устала с дороги. Я скажу приготовить тебе комнату.

Видно было, что дикарка удивлена подобным приёмом. Она ожидала, что придётся долго объяснять, кто она такая и что ей нужно от этой женщины. А тут — её ждали... надеялись на встречу! Морриган помедлила, но пошла вслед за Фриссой.

Роланд был ошарашен не меньше. С такой заботой, с такой нежностью Фрисса говорила лишь со своей семьёй. Но что общего могло быть у Фриссы с этой ужасной девкой? Откуда Фрисса могла её знать?!

— Извините, — раздалось за его спиной. — Вы не подскажете, где мы можем найти Фриссу Кусланд?

Роланд обернулся и увидел рыжую послушницу. За её спиной возвышался хмурый воин-кунари.

* * *

— Фрисса, я не понимаю! — твердил Роланд. — Почему это не могу сделать я?!

Девушка тряхнула головой.

— Потому что ты будешь пытаться поступить честно и благородно. А никому не надо, чтобы проблему решили честно-и-благородно. Надо, чтобы с ней разобрались быстро и точно.

Роланд поджал губы.

— Послушай, — снова попыталась Фрисса. — Я просто не хочу, чтобы тебе пришлось снова бороться со своей совестью. Это будет тяжело для тебя и вредно для дела. К тому же... Морриган, вот и ты! Морриган, я как раз хотела с тобой поговорить!

В голосе Фриссы были радость и облегчение. Роланд поджал губы.

— Рори, — обернулась Фрисса к нему, — ты хочешь задание? Хорошо. Найди рекрутов в Серые Стражи. Обыщи Денерим, Редклиф, Гварен, Башню. Мне нужны рекруты-люди, сильные воины, преданные и с хорошим понятием о субординации.

Роланд криво усмехнулся.

— Те, которыми легко командовать? Орден ферелденских Стражей, полностью верный тебе?

Фрисса прищурила глаза.

— Именно так, любимый. Королеве, тейрну Логейну, мне — проще говоря, Ферелдену. Ты можешь отправляться... Морриган, где бумаги, что передала твоя мать? — рыцарь уже был у двери, когда Фрисса снова окликнула его. — Да, и, Роланд, я хотела сказать... не забудь, у тебя нет Права Призыва. Так что ищи только тех, кто согласится. Кстати, когда будешь в Башне Круга, посмотри, всё ли там в порядке.

Роланд поднял бровь.

— А почему что-то должно быть не в порядке?

— Просто проверь, — стальным голосом повторила Фрисса. — И узнай, кем заменили Старшего Чародея Ульдреда, когда он погиб под Остагаром. А ещё посмотри, как там чародейка по имени Винн, и выясни, когда из Башни в последний раз сбегал малефикар... его зовут Йован, но не стоит говорить, что ты знаешь его имя. Да, и... будь осторожнее, любимый.

Девушка нежно улыбнулась. Но у Роланда перед глазами ещё стоял её прежний стальной взгляд.

* * *

Фрисса не ожидала, что Роланду удастся найти добровольцев. Но сэр Гилмор так мечтал о вступлении в Серые Стражи, что заражал энтузиазмом всех вокруг. В Гварене он нашёл Днейка, воина лет сорока, без детей, без дома, без жены. Терять ему было нечего, поэтому он легко согласился поучаствовать в столь благородном деле.

В Редклифе Роланд наткнулся на сэра Джори, который объяснил, что с его женой всё было в порядке, и сказал, что понятия не имеет, кто мог послать ему подобное письмо. Впрочем, сэр Джори уже не горел желанием стать Стражем, и лишь берёг свою жену. Ещё в Редклифе Роланд встретил отряд храмовников. Им было поручено забрать сына эрла Эамона, неожиданно оказавшегося магом.

В Башне тоже было полно храмовников. По непонятной Роланду причине они подозревали магов в малефициуме и устраивали постоянные проверки. Будто нечем заняться во время войны!.. Роланд не знал, эти ли проверки заставили сбежать из Башни его новую спутницу Лиону, но предъявил храмовникам приказ тейрна, и без препятствий забрал девушку с собой.

Роланд уже не заботился о том, чтобы исполнить указания Фриссы. Слишком мало оказалось желающих присоединиться к Стражам, стоило брать любого, кто согласится.

Дальше путь Роланда лежал в Хайевер. Рыцарь не хотел снова видеть Кусландов. Не хотел этих холодных взглядов от людей, которым был предан всю жизнь. Наличие спутников лишь немного скрашивало дорогу.

— Роланд! — воскликнул тейрн Брайс. — Как мы рады тебя видеть.

Рыцарь опешил.

— Пойми, — объясняла позже тейрна Элеанора, — мы ничего не имеем против тебя. Ты замечательный юноша и, несомненно, составишь отличную партию для Фриссы. Мы лишь боялись, что ты не сможешь её обеспечить, и вы оба будете несчастны.

— А теперь не боитесь?

— Конечно, нет. Теперь, когда ты эрл Денерима!

— О, — только и выдавил рыцарь.

В Хайэвере в Серые Стражи захотел вступить только Орен, маленький племянник Фриссы. Так что вскоре Роланд возвращался в столицу, ведя за собой рекрутов.

Эрл Денерима! Подумать только. Его родной баннорн состоял из одной деревни. Владения получил его дедушка, отличившийся в войне под началом королевы Мойры. Стоя на крыше дома (о поместье и речи не шло), Роланд мог увидеть владения соседа-банна. А будь дом на пару этажей повыше — даже помахать ему.

И вдруг — Денерим! Денерим! Который и за день не обойдёшь. Город, которым он так восхищался, в который обожал приезжать. Теперь его город!.. Он решает: захочет, стражу усилит в два, в три раза. Введёт караулы. Ежечасные патрули... Нет, хватит думать, как стражник. Он может... перекрасить все стены в городе. Возвести... дополнительные дома! А старые снести!

— А кто сейчас главный Серый Страж? — нарушил его размышления Днейк, гваренский рекрут. — Странно, что в Стражи зовёт не Страж.

— Меня хотели принять в Стражи... — оправдался Роланд. — К сожалению, все они погибли под Остагаром...

Рыцарь вспомнил Дункана, как тот предлагал ему присоединиться. И помрачнел.

Откуда вдруг такой подарок — эрлинг? Не иначе, тейрн Логейн. Но за что? Да, Фрисса ему служит, но... это же невероятно! Иные люди убили бы сотни невинных за эрлинг! Что нужно сделать ради такого дара? Нет, Роланд не сомневался во Фриссе... но слухи поползут... чёрные, грязные слухи.

Поглощённый такими мыслями, он сумрачно брёл до самого Денерима.

Наконец, после унылой дороги, он вступил в свой эрлинг. Разумеется, Роланд знал, где живёт эрл, и вскоре переступил порог своего огромного поместья. Вокруг сновала незнакомая прислуга, но он упрямо не спрашивал дорогу. Он зло поглядывал на роящихся слуг, и никто не решался подойти. Роланд прошёл по широким коридорам и наконец, в одной из немногих готовых комнат, у стола, заваленного картами, нашёл Фриссу.

— Рори! — жена крепко обняла его. — Наконец-то ты вернулся. Я беспокоилась.

Роланд сухо кивнул.

— Здравствуй. Вот. Эти люди хотели бы присоединиться к Ордену Серых Стражей.

Фрисса отпустила Роланда и внимательно посмотрела на рекрутов. Выражение её лица было вежливым, почти ласковым. И только Роланд смог заметить, как проскользнуло в глазах жены недовольство. «О Создатель, с чем приходится работать!» — так и слышал рыцарь. Но вместо этого она расспросила каждого о прошлом и способностях, сдержанно восхитилась и мило поулыбалась.

— Хорошо, — закончила Фрисса. — Ритуал будет проведён сегодня вечером. В поместье эрла Денерима скажите, что вы рекруты в Серые Стражи. Об остальном вам расскажет Сорис.

Роланд отправился вместе с будущими Стражами. (Фрисса хотела побыть с ним, но дела заполняли всё её время. Она оправдала себя тем, что мужу стоит посмотреть своё поместье: для Роланда это должно быть непривычно.)

Сорис оказался щуплым рыжим эльфом. Всё его лицо покрывали уже сходящие синяки. После долгих расспросов Роланд вытянул, что Сорис сидел в тюрьме прежнего денеримского эрла, а когда вышел на свободу, сородичи были злы на него. В результате избитый Сорис добрался до Фриссы и попросил принять его в Стражи. Эрлесса милостиво согласилась.

Из-за чего он оказался в тюрьме и почему злились сородичи, Сорис не ответил... чем ещё сильнее уменьшил доверие Роланда.

— Но он же не воин! — твердил рыцарь жене на следующий день. — Как он будет сражаться?

Фрисса тряхнула головой.

— Сорису не надо сражаться. Он будет командовать отрядом. Как старший из оставшихся Стражей он имеет на это полное право.

— Он? С чего такая честь? Ах... да... Тебе же не нужны Стражи, тебе нужна свора преданных псов.

Фрисса мило улыбнулась.

— Мне нужны Стражи... Впрочем... замечательная идея! Спасибо, Роланд, — Фрисса поцеловала его и, как всегда, унеслась по делам.

«Замечательная идея» сводилась к организации нового отряда мабари.

Примечания:

Эта часть — отсылка к моду "Karmas Origins Companions". Там можно взять в команду Роланда, Леске, Тамлена, Йована, Каллена и Сориса. У них свои диалоги, кошмары в Тени и личные квесты, а ещё с ними можно закрутить роман)

Не знаю, как поживает мод сейчас, но когда я в него играла, Сорис был куда жёстче каноничного. При этом у него был личный квест (поиск Валоры), роман (тоже жёсткий) и мало диалогов. Мне показалось, что в области него мод просто ещё не доделан, но ощущение осталось именно такого, ожесточившегося Сориса.

Поэтому мне всегда было интересно смоделировать ситуацию, которая могла бы сделать каноничного Сориса таким.

Это не фик, а какой-то путеводитель по модам к DAO.)

Сорис никогда бы не поверил, что может стать воином. Это ж всю жизнь учиться надо! Принимать решения в одну секунду! Каждый день здоровьем рисковать!.. Он так не умел. Он берёг свою жизнь и слишком медленно думал. Если он и совершал выдающиеся поступки, то лишь благодаря брату... кузену... Элину Табрису.

Элин всегда был смелым, рисковым. Он умел воодушевить всех на подвиг. Когда людские стражники похитили их невест, Сорис отправился не за ними, а вслед за братом. Так было всегда: Элин вдохновлял Сориса, а Сорис — берёг Элина...

Да только не справился.

Стражники в поместье эрла Денерима были в броне, а откуда она у городских эльфов? Будь они людьми, могли бы взять броню убитых солдат. Но кираса любого стражника доходила им до колен, мешала драться. Они так и сражались в своих свадебных костюмах. Любой удар мог стать последним, и Сорис уже попрощался с жизнью. Ведь он дрался куда хуже Элина...

Они добрались до Вогана. И, конечно, вступили в бой. Быстрый обмен ударами, Сориса теснили, он чувствовал себя таким медленным и неуклюжим. Сорис увидел летящий на него меч Вогана... но брат отразил его. И сразу был пронзён мечом другого аристократа.

Сорису пришлось убивать Вогана самостоятельно.

Он не помнил, как справился.

Элин ещё дышал.

Сорис взвалил его руку себе на плечо и потащил брата в Эльфинаж. К ним присоединились спасённые невесты. Сорис не обратил внимания.

Несиара сказала, что Элину конец. Она предложила оставить его там. Так стражники нашли бы и труп, и убийцу, и никто не стал бы искать в Эльфинаже. Но Сорис не мог этого сделать. В этой истории Табрис был главным героем, а он — эпизодическим персонажем! Кто угодно мог умереть, только не Табрис! Это Элин, Элин должен был всех спасти!

Он отправил девушек домой. Тащил Элина, лишь милостью Создателя скрываясь от стражников. Но всё было зря.

Так стражники и нашлаиего: на полу дома, над телом умирающего брата. Солдаты обсуждали, что их обоих решено отправить в тюрьму. Пытать, потом прилюдно казнить. Но было видно, что Элин не доживёт. Они вытащили его на площадь к другим эльфам и добили. Сориса утащили в темницу.

Наверное, стоило сказать, что это всё Элин. Что он нашёл его уже дома. Наверное, другие эльфы подтвердили бы. Может, следовало послушать Несиару. Но Сорис всегда был тугодумом...

Потекли недели в тюремной камере. Днём его пытали люди. Ночью пытали сны. Сначала снился Элин — мёртвый, живой, умирающий. Постепенно вплелись воспоминания о смерти родителей, о смерти тёти, матери Табриса, о десятках смертей, что он видел в Эльфинаже.

А потом палач перестал приходить. Банн Воган был мёртв. Его отец, эрл Кенделлс, пал под Остагаром. Эрл Хоу, который претендовал на титул эрла Денерима, был загадочно убит... и не стало эрла в Денериме, и некому было платить жалованье палачам.

Поместье всё пустело. Вскоре о Сорисе забыли настолько, что перестали даже кормить. Несколько дней он не видел, не слышал живого существа. А потом явилась новая эрлесса. Прекрасная леди Фрисса Гилмор. В своём белом платье и с аккуратно уложенными волосами — в пыточных застенках она казалась то ли святой, то ли призраком.

— В чём его обвиняют?

Ей доложили о грабителях-эльфах, жестоко убивших банна Вогана.

— А что расскажешь ты?

Сорис опёрся на прутья решётки. Он не думал, что найдёт силы говорить, но взглянул на эрлессу, и слова полились рекой. В её взгляде не было и крупицы осуждения. А он так долго держал это в себе...

— И твой брат погиб?

— Да... стражники казнили его перед остальным родом.

Она помолчала. Сорис чувствовал, что отступил даже голод. Возможно, сейчас его выпустят. Но он не испытал ни радости, ни страха.

Эрлесса сказала:

— Я знаю, каково терять близких.

«И знаю, каково за них мстить», — завершил её взгляд.

— ...Ты всё сделал правильно.

Она обернулась к стражникам.

— Накормите его и отпустите. Если нужно, позовите целителя. Удачи... Сорис.

Она уже толкнула дверь на лестницу, когда Сорис спросил:

— И как вы пережили смерть близких, миледи?

Стражники уставились на него. Молчал бы! Такой шанс выпал, сиди, да не вякай.

Но прежние страхи и неуверенность будто выгорели в этой тюрьме. Его душа полнилась безразличием.

Эрлесса удивлённо обернулась.

— Я стала всем, чем были мои родные. Я воплотила в себе их стремления.

Сорис кивнул.

Его накормили, вылечили, отпустили. Но Создатель не стал к нему милосердней. В Эльфинаже Сориса встретили как врага. В него швыряли камнями, кричали вслед оскорбления. Оказывается, их с Элином «выходка» принесла роду лишь беды, и разгневанные стражники забрали больше жизней, чем они с Элином спасли.

Шианни помогла ему спрятаться, но Сорис уже понял правду. Он больше не часть рода.

Любой эльф определял себя через цепочку связей: многочисленная родня; земля, где ты родился; дело, которым занимаешься. Без всего этого невозможно быть городским эльфом. Сорис выглядел чем-то неправильным — извращением жизни, словно демон или порождение тьмы.

Он прослышал, что эрлесса ищет кандидатов в Серые Стражи, и вернулся в поместье. Если он хотел жить, ему было необходимо определять себя через что-либо. Какое-то дело! Какие-то близкие! Пусть хоть Серые Стражи.

Леди Гилмор встретила его сочувственно. И отозвалась на его просьбу, хотя он и не был воином. Потом вернулся её муж — с другими кандидатами в Стражи. Посвящение проводил Серый Страж в латной броне и закрытом шлеме, и Сорис так и не узнал, кто это был, даже какого пола. Другие кандидаты не пережили ритуал...

Так началось его путешествие. Перед каждой дорогой он долго беседовал с леди Гилмор, и та рассказывала, что ждёт его впереди. Она раскрывала характер каждого из встреченных жителей, будто знала их лично. Она говорила о слабых местах противников. Она была ошеломляюще ужасна.

Тот осколок души, что ещё мог чувствовать, содрогался. Откуда можно знать это?! Кто она такая? Сорис уже выяснил, что Фрисса Кусланд-Гилмор никогда не теряла близких. Она ничего не знала о войне. Она почти не участвовала в настоящих сражениях. Это была избалованная дочка тейрна, всю жизнь прожившая под опекой родителей.

Но она рассуждала, как заправский стратег, а в глазах её Сорис видел отражение тех же кошмаров. Так кто это? Посторонняя женщина, принявшая роль леди Гилмор? Дух, захвативший её тело? Святая, озарённая духом Андрасте? Все варианты были нелепыми.

Но эти мысли не слишком беспокоили его. Он отстранённо понимал, что часть его души считает происходящее страшным. Отголоски чувств — даже ужаса и боли — были теперь настолько слабыми, что он будто смотрел на них со стороны.

Главное — леди Гилмор дала ему цель. Леди Гилмор сказала, как поступать в каждом месте. Если бы Сорису пришлось решать, чью сторону принять, он бы год метался между вариантами и в итоге сошёл с ума. Но всё решили за него. Ему оставалось лишь приходить на место, убивать атакующих и говорить то, что ему приказали.

Даже бумаги он подписывал:

«Серый Страж Сорис Табрис,

от лица леди Фриссы Гилмор,

эрлессы Денерима».

Это была его личная инициатива, пока эрлесса не знала о ней. Ох и бесило это всех! «Кто такая эрлесса Гилмор?! Мы боремся с Мором и заключаем договор с Серым Стражем! Причём тут эрлесса?» Но Сорис не испытывал приверженности к Серым Стражам, в отличие от спасшей его леди. Да он и не видел ни одного Стража... кроме того, что был на Посвящении, но и этот теперь вызывал сомнения.

Ему нравилась такая жизнь. Он был связан с кем-то. У него было дело. Он даже совершал что-то значимое! И при этом ему не приходилось принимать решения и нести за них ответственность. Не было его — Сориса Табриса.

А значит: думать было некому. Плакать было некому.

«Вы зря пытаетесь меня разжалобить. Меня здесь нет. Есть лишь леди Гилмор, волю которой я принёс».

Сорис бы и не подумал, что это смешно: когда все бесятся от его нежелания брать командование, как искажаются их лица, как они хватают воздух... но Элин бы точно над этим посмеялся. Так что и Сорис смеялся, ведь он теперь был за них обоих. Но почему-то даже Морриган вздрагивала от его каркающего хохота.

Фрисса предпочла бы сразу отправить Сориса по ключевым местам: в Бресилиан, Орзаммар. Но эльф был слишком неопытен. Если бы каким-то чудом он и пережил Глубинные Тропы, вряд ли сохранил бы рассудок. И уж тем более она не знала, как полунищий юноша из трущоб воспримет свободных сородичей. Останется ли в нём верность Ферелдену?

Так что поначалу она лишь гоняла его с поручениями в Денериме и окрест, благо, дел хватало. Он схватывал на лету… и воином оказался на удивление неплохим. Сорис справлялся с каждым боем; где надо, подкупал, убеждал или запугивал противников. А главное — исполнял её приказания в точности.

И Фрисса решилась: отправила его в Башню Магов. Там было безопасно, ведь восстание малефикаров подавили в зародыше. Но всё же… это было его первое серьёзное дело. Со дня на день эрлесса ожидала Сориса с подписанным договором Стражей и Винн в команде.

Пока эльф радовал её бесконечно. Фрисса не верила, что тщедушный паренёк переживёт и посвящение в Серые Стражи!.. И уж точно не думала найти в нём столь дельного союзника.

С каждым днём это становилось всё ценнее. Роланд отдалялся от неё. Он не одобрял любые пути, кроме прямых и честных. И при каждом не-столь-честном решении Фриссы взглядывал на неё, будто… будто она подлая, беспринципная злодейка из рыцарского романа. Как он смел? Лотеринг эвакуирован! Сосмер, Винтивер… Столько жизней спасено! Страна защищена от голода! Даже эльфов не отправили в рабство… Фрисса надеялась, что, занявшись делами целого города, муж поймёт, как сложно принимать решения. Но пока этого не произошло.

Их дружба с Морриган так и не началась. С чего бы? Они провели вместе слишком мало времени: Фрисса всегда была в столице, Морриган — в дороге с Сорисом. И хотя Кусланд оставалась неизменно радушна, это лишь сильнее настораживало дикарку. И эрлесса отступила. Как говорят храмовники: «Если не гонишься за ведьмой, рано или поздно ведьма погонится за тобой».

Даже с мамой поговорить не удавалось. Она бы слишком переживала, узнай правду. Так что Кусланд лишь писала письма: тщательно соизмеряя слова, чтобы горечь не просочилась на них.

Ей как никогда прежде нужен был союзник… или… хотя бы собеседник.

Пока же мабари становились её единственной отдушиной. От эрла Кенделлса остались замечательные псарни, а Кусланд придумывала всё новые способы тренировок собак. Убивать порождений, не наглотавшись заражённой крови, брать след скверны за тысячу шагов, затихать в засаде… Уже скоро первый отряд пополнил бы армию, оставалось лишь выбрать солдат им в напарники.

В недавнем письме домой Фрисса описала своего любимчика: огромного чёрного мабари, спокойного, как скала или Стен. В бою он молниеносно рвал противников и тут же ложился отдыхать. Он исполнял приказы мгновенно — ленился даже спорить — и затихал до следующего. Этот пёс был ещё при эрле Кендалсе, но бумаги о нём сгорели, когда эльфы атаковали поместье. Не осталось ни имени, ни родословной. Конечно, можно было найти прежних псарей, разузнать, но… Фрисса не доверяла им.

В том, прежнем мире, люди эрла Кендалса остались работать на Хоу. И когда — в тот раз — Серые Стражи шли через поместье, многих слуг пришлось убить. Теперь её тяготило… смотреть в лица людям, вспоминая, как перерезала их глотки. В нынешние дни, забитые солдатами и беженцами, ранеными и нищими, военными советами и тяжёлыми решениями, её голова жаждала покоя хотя бы дома.

Да и если они работали на Хоу… и на сына прошлого эрла, который насиловал и пытал эльфов… что это были за парни? Они участвовали в этом? Они знали об этом? Можно ли таким верить?

Фрисса не могла. Она и обычным-то людям, про которых не знала плохого, доверяла с трудом. Пришлось распустить прислугу, а нанять новую оказалось не так-то просто. Каждый мог оказаться шпионом… Орлея, Церкви, Логейна, любого из благородных домов — Фрисса вознеслась слишком быстро и обрушила на себя всеобщий интерес.

Как только у неё будет время, она создаст целую сеть доверенных людей. Исполнительных, спокойных и тихих — как Сорис. Но это была работа не на один год, а времени сейчас не хватало даже поспать.

Пока она попросила Сориса порекомендовать кого-то, кому можно было доверять. Он подобрал нескольких эльфов и эльфиек — немногие из них раньше служили в богатых домах, и толку от них было мало. Каждый день Фрисса морщилась от хаоса в поместье, грубых манер, непонятливости в малейших делах. А уж как был ужасен её повар!

— Госпожа! — рыжая эльфийка ворвалась на псарни, будто бежала от порождений тьмы. — Приехал гонец из вашего дома! Или не приехал, а пришёл? Запыхался весь…

Фрисса замерла в ожидании плохих новостей.

— Вот… письмо вам.

Леди Кусланд торопливо сломала восковую печать и пробежала глазами по строкам.

«…Спасибо, что среди всех забот находишь время написать…

…Орен и Фергюс больше всего радуются твоим рассказам о мабари…

…совсем не пишешь о Роланде….

…Отец просит подробнее обрисовать положение дел, но мы понимаем…»

Кусланд пробежала по нему взглядом. Потом ещё раз. Все были живы. Такая спешка вовсе ни к чему. Она вскинула взгляд на эльфийку, ища оправдание её крикам, но та уже беззаботно болтала с псарём. Да-а, как только Мор кончится, она займётся прислугой! Но… эти хотя бы её не отравят — пока ей верен Сорис.

Фрисса вчиталась в письмо внимательнее и впервые за день улыбнулась.

Даже на расстоянии семья находила способ ободрить её.

* * *

Сорис брёл по дальнему коридору поместья. В последний раз здесь всё было покрыто кровью. Конечно же, память лгала: не могло быть так много крови, не бывает так много крови, тут и людей-то столько не служило. Но именно таким он запомнил это место: золотые тарелки — в алых брызгах. Картины во всю стену — в алых брызгах. И месиво из внутренностей на полу…

С приходом эрлессы стало меньше изящных вещей. Испорченные при нападении эльфов убрали, а новые она закупить не успела. В некоторых коридорах остались лишь голые стены.

Сорис затруднялся рассудить: в богатых домах он почти не бывал, пару раз доставлял посылки, и то с заднего хода. Но всё же ему казалось, в поместье должен царить больший порядок. Даже в его родном домишке было чище! Он неосознанно провёл ладонью по камину, стирая пыль. Передвинул вазу, чтобы стояла посередине.

Если бы он не стал Стражем, сейчас бы оказался среди слуг, что наняла эрлесса. Ему бы понравилось? Сорис прислушался к себе: пустота. Ни радости, ни печали. Но разум подсказал: да, это была работа как раз для него. Он всегда любил порядок и хорошо улаживал мелкие дела…

Сорис только вернулся в Денерим. Обычно он сразу докладывал эрлессе, как всё прошло, но в этот раз она уже была на городской стене: следила за ремонтом укреплений.

Ему остался лишь её приказ… непонятный приказ, исполнение коего он старался оттянуть. Сорис давно уже распустил спутников по комнатам, а сам всё бродил и бродил по коридорам.

Но деваться было некуда. Он вышел к зданию, которое обходил по широкой дуге каждый раз, как возвращался в поместье. К псарням.

Не то чтобы Сорис боялся собак… не больше, чем любой другой эльф. Эльфы не держали при себе мабари, и единственное, где сталкивались с ними — при господах. Слуги, когда кормили собак, остальные… когда их травили псами для развлечения. Так вот. Сорис слугой не был.

В нос рванул собачий запах. За псами тщательно ухаживали, и пахло лучше, чем в Эльфинаже. Но это всё ещё был запах животных. Мабари заворчали, зарычали, залаяли на чужака.

Седой псарь глянул на него и, на ходу дожёвывая кусок мяса, зазвенел запорами. Сорис застыл. Внутри загона оказался огромный чёрный пёс.

К счастью, выглядел он мирно. Мабари зевнул и неторопливо поднялся на лапы, оказавшись выше… ещё выше… и ещё выше. В холке Сорису по грудь. Эльф услышал тихий скулёж и понял, что скулит отнюдь не собака.

Псарь усмехнулся, глядя на его растерянность, и молча передал письмо. Сорис сломал восковую печать эрлессы и жадно вчитался.

«Мой верный помощник Сорис,

Я дарю тебе этого мабари. Он отлично натренирован и поможет тебе в пути и битвах. Его зовут Черника. (Не смейся, имя выбирал мой племянник. Надеюсь, тебя это не смутит: собака чудесная.)

Отдохни до вечера, вернусь — доложишь. Рассчитываю поговорить с Винн.

эрлесса Гилмор».

Сорис перечитал письмо. Потом ещё раз. И ещё, очень медленно, надеясь, что просто устал с дороги, вот и мерещится всякое.

— Дыханье Создателя, — прервал его псарь. — Как ты стал Стражем, если читать едва умеешь?

— Но нельзя же… просто подарить мабари! Вы же… они… вы, люди, говорите, что мабари очень умные. Они сами выбирают себе хозяев!

Псарь посмотрел на него, как на деревенского дурачка.

— Иногда и выбирают. Но такие собаки слишком дороги, порой их выписывают аж из-за рубежа. Представь, что будет, если какой-нибудь эрл оплатит пса, а тот приедет и станет нос воротить?

Человек потрепал мабари по холке. Пёс радостно оскалил пасть, обнажая зубы… и каждый из них был размером с кинжал.

— Эти собаки уж слишком умны, они понимают, в чём их долг. Вот его долг — помогать тебе бороться с Мором. Потому что так сказала женщина, которая им владеет. Всё.

Пёс двинулся к нему, а Сорис так же медленно шагнул обратно.

За недолгое пребывание Серым Стражем он успел сразиться с бандитами, отступниками, волками, медведями, порождениями тьмы и даже одним демоном. Здоровенная чёрная зверюга отлично вписывалась в перечень его врагов и не очень-то ложилась в список друзей.

— Что ж... пойдём со мной, Черника.

В конце концов. Это лишь ещё один монстр, который задумал его сожрать. Днём раньше, днём позже.

Пёс пугающе тихо шёл за ним.

* * *

От пса Сорис отделался легко. Сказал: «Жди здесь», — и не успел опустить руку, как мабари уже храпел. Эльф и сам бы завалился спать, но после такого подарка хотелось срочно поговорить с госпожой.

Зачем эрлесса вручила ему это чудище? Хотела поиздеваться, как и все люди? Вроде бы, это не в её характере. Да и слишком занята она для подобных глупостей. Создатель разберёт этих шемов!

Он обнаружил леди Гилмор на крепостной стене. Ремонт шёл вовсю, и не раз ему пришлось посторониться, пропуская гружёные камнями тачки.

Зрелище удивляло: эльфы и люди трудились бок о бок. Тащили булыжники, промазывали стены сцепляющим составом, вбивали между камней заострённые колья и делали тысячу других вещей, которых он не понимал.

Госпожа Гилмор договорила с архитектором и бригадиром — оба крупные шемлены в годах — и жестом отпустила их. Мужчины заспешили в разные стороны, на ходу раздавая новые указания. Будто круги по воде расплывались от эрлессы, всё приходило в движение. Леди застыла, глядя на мельтешащих людей.

Сорис не подходил, опасаясь нарушить её уединение… да и просто опасаясь. Слишком многое в ней оставалось непонятным. То ли святая, то ли ведьма — в любом случае, стоило держаться подальше.

— Здравствуй, Сорис. — Она даже не отвела взгляда от стройки. — Как всё прошло?

Она же не смотрела в его сторону! Как поняла, что это он? Правда, что ли, ведьма...

Эльф поклонился.

— Как вы и говорили, миледи. Винн ожидает в поместье. Маги подписали договор о помощи Стражам, — он умолк, стараясь не сыпать подробностями при посторонних. — Остальное… тоже… всё, как должно.

Она прикрыла глаза, глубоко, с облегчением вдохнула.

— Хорошо… Как хорошо. Ты молодец, Сорис! — сказала она с горячей благодарностью.

Леди взглянула ему в глаза, и эльфа пронзило. Сорис чувствовал, как проваливается в её зрачки. Всё остальное вдруг показалось старыми, потускневшими воспоминаниями. Эльфинаж-мама-голод-работа-кузены-свадьба-Воган-тюрьма-голод — что это? когда это было? с ним?.. Единственное имело значение: только бы снова она посмотрела так, только бы вновь заслужить её благодарность.

Ведьма!

Сорис отпрянул.

Он опустил взгляд, разглядывая свои кованые сапоги. Нет. Нет. Это перебор. Он давно перестал бояться смерти. Он готов служить. Зачем его заколдовывать? Он и так делает всё, что она говорит! Не надо его заколдовывать. Почему шемам всегда мало?!

— Какая… стена широкая, — неуклюже перевёл он разговор, лишь бы больше не жёг взгляд ведьмы. — Всю жизнь ходил возле неё, а никогда и не замечал.

— Ты не поднимался сюда? — она удивилась так искренне. Конечно, миледи, эльфы только и делают, что прогуливаются по человечьим местам. Все поместья обошёл, во дворец, помнится, заглядывал. — Пойдём, тебе нужно осмотреть укрепления. Наверняка ты будешь участвовать в защите города.

Сорис молча шёл за эрлессой. Поначалу он привычно, по-эльфийски, не поднимал глаз, но вскоре любопытство победило.

Они прошли по самой стене и зашли в башню. Из узкого окна-бойницы открывался вид на дорогу и зелёные поля вокруг. Сорис не удержался и высунул голову. Слева и справа виднелись лишь зелёные просторы, стену он увидел разве краем глаза.

— Разве башни выступают вперёд?

Эрлесса невольно улыбнулась.

— Ну конечно. В этом и смысл башен. — Она сложила угол из двух досок, оставленных при ремонте. — Смотри. Эти места, у самого угла, не простреливаются. Они не видны ни с этой, ни с той стены — самая уязвимая часть. Именно поэтому башни ставят в углах и выдвигают вперёд. Иногда их ещё строят у ворот и на длинных прямых участках. Да и стены именно поэтому сходятся не под прямым углом…

— Прямым углом?

— Вот таким. А под более острым… как острие меча, понимаешь?

Сорис понимал. Но ещё много вызывало у него вопросы. Почему на стену выйти можно только из башни. Неужели у каждой башни есть своё название? Почему бойницы расположены так высоко?

Это был совершенно новый для него мир.

Вскоре голова пухла от целого пласта новых знаний. Но голос эрлессы был таким тёплым, а объясняла она так запросто, будто и не было меж ними различий. И Сорис слушал, и слушал, и слушал, пока не узнал о строительстве крепостей больше многих военных инженеров.

Они спустились по приставной лестнице, и Сорис невольно произнёс:

— Удивительно смотреть, как люди и эльфы трудятся вместе. Вы дали работу половине Эльфинажа.

Фрисса улыбнулась:

— Лишь бы хорошо работали. Я стараюсь не делать различий, все мы граждане Ферелдена.

Сорис метнул взгляд на стену. На самом верху, в подвесной люльке болтался эльф. Каждый порыв ветра мотал его туда-сюда, и эльф нервно цеплялся за верёвку… Сорис помнил, каково это. Так же висел: чинил корабли в доках. Бросил работу ровно за месяц до того, как верёвка порвалась, оставив его сменщика с переломанными ногами. Разумеется, платить тому не стали — вытащили за пределы доков, надеясь, что сдохнет. Шемы делали так почти всегда.

— Что-то не так?

Сорис посмотрел на неё, помолчал. Но эта женщина была не похожа на остальных. Одержимая, сумасшедшая или святая — в любом случае, её взгляд отличался от привычного.

— Посмотрите, какую работу выполняют эльфы. Самые тяжёлые, грязные дела. Я понимаю, кому-то всё равно придётся их делать. Эльфы с людьми и близко не равны, ясно, что выпадет нам. Но… тут же никакой безопасности. Если эта люлька рухнет — Арис разобьётся. Его семье заплатят? А вот там эльф мешает раствор без перчаток. Разве состав не опасен?

Эрлесса посмотрела, куда он указывал. В её глазах сверкнуло раздражение. Сорис вздрогнул: может, и не стоило это говорить — богатой и влиятельной леди. То, что она порой говорит с ним на равных, не делает их равными. Но… что она сделает? Бросит в тюрьму? Он там был. Заколдует? И так постоянно пробует.

— Дыханье Создателя, Сорис! Я не могу думать ещё и об этом! Почему за всем вокруг нужен присмотр?! Неужели так сложно просто делать всё нормально?

Она разжала кулаки и зло выдохнула.

— Вот что. Пришли сюда кого-нибудь доверенного… пусть присмотрит за безопасностью. Лёгкую работу я вам не обещаю. Равную, как ты заметил, тоже. Но вот такие моменты пусть отслеживает. Идём в поместье.

Она резко развернулась, Сорис за её спиной склонился в поклоне. И поймал себя на том, что впервые делает это не из страха и покорности, а из уважения.

А про мабари он просто забыл.

Ещё один день Фриссы прошёл между стеной и лазаретом. Хоть Сорис порадовал: эльф так быстро учился. Может, и впрямь станет настоящим Стражем. Даже... героем этой войны.

Фрисса стремительно шагала по коридору. Ей некуда было торопиться, но эрлесса так привыкла к вечному галопу, что с трудом переходила на шаг. Знакомые коридоры поместья, поворот, поворот — леди краем глаза отмечала бардак вокруг — десять шагов и наконец её кабинет.

Ещё не толкнув дверь, Фрисса почувствовала: внутри кто-то есть. Ладонь сама легла на рукоять меча. Кажется, сегодня отдохнуть не удастся! Эрлесса поколебалась. Позвать охрану?.. Да толку в ней! Она распахнула дверь и не сдержала удивлённый выдох: перед камином грела руки Морриган.

Ведьма подняла бровь.

— Застала я врасплох тебя? Занятно.

А Страж считает, что тебе известно

Всё случилось или же случится.

— Пожалуй, я тебя не ожидала.

Фрисса сама не заметила, как речь стала напевной. Прежде они могли говорить так часами, и слова сплетались, будто в древнем предании...

Ведьма сделала пару шагов влево. Она обходила Фриссу по кругу. Разглядывая. Присматриваясь. Эрлесса двинулась в другую сторону.

Они кружили, как две диких кошки, казалось, можно увидеть бьющие хвосты. Но во взглядах не было злобы, лишь любопытство.

Несуразная ткань на груди Морриган, открывавшая больше, чем смел мечтать любой мужчина, давно сменилась закрытой тёмно-красной кофтой. В этой жизни Фрисса была слишком близка к трону и не могла позволить себе уж столь подозрительных соратников. Удивительно, что получилось убедить ведьму: в прошлой жизни на это ушло полгода.

Морриган так же разглядывала её уложенную косу, серую тунику с разрезами — одновременно изящную и практичную.

— Надеюсь, что моё вторжение не стало

Навязчивым и неуместным.

Я только постигаю мир людей,

А средь болот приличиям не учат.

— Сама ты знаешь, что тебе я рада.

Морриган сбилась с шага. Между бровей её пролегла морщинка.

— Я... знаю. Не пойму лишь почему.

Фрисса промолчала. Разве можно такое объяснить?.. Как она ждала Морриган. Как привязалась к ней вопреки всей логике. Или наоборот, заранее чувствуя в ней что-то родное? Нынешним цинизмом и расчётливостью Фрисса была больше похожа на неё, чем на свою семью…

Ведьма окончательно остановилась. Взгляд её был напряжённым и в то же время рассеянным.

— Я... познакомиться с тобой решила.

Нечасто встретишь делового человека

Средь женщин молодых, аристократок.

Она будто старалась вести разговор, но что-то беспрерывно отвлекало: дёргало за рукав, шептало в ухо.

— К тому же, слухи ходят о тебе,

Что ведьмы каждой привлекут вниманье.

Сначала думала я, что и ты колдунья.

Возможно, одержимая. Но нет.

Не чувствую в тебе и следа силы.

Фрисса молчала. Смотрела на неё с тем же расположением. Конечно: она запомнила Морриган сильной, самодостаточной и… усталой. Та Морриган вряд ли стала бы общаться добровольно с кем-то, кроме самых близких или преследуя затаённые цели. Но Морриган в начале пути впервые выбралась в большой мир и ещё была полна любознательности. Да и близких у неё не было.

— Не скрою, что меня ты беспокоишь.

Пугаешь. Раздражаешь. Интригуешь.

Фрисса хихикнула и сбилась с ритмичного тона:

— Давай по порядку. Почему я тебя пугаю?

Ведьма замерла, вновь грея руки у костра. Она скользнула взглядом по статуэткам на камине, но будто не увидела их.

— Похожа ты на мать мою. Колдунью

Бессмертную, живущую средь леса...

Не думала я, что ты удивишься!

Ты знаешь мать мою, не так ли… леди?

— Я не похожа на неё ни капли!

Эрлесса осеклась. Обе они: и Фрисса, и Флемет пошли на всё ради справедливости. Обе они были женщинами настолько целеустремлёнными, что мужчины не выдерживали их смелости. Обе столкнулись с чем-то неведомым, давшим им невероятную силу. Но Фрисса не была одержимой. Фрисса не была одержимой! Уж это бы она заметила.

Она, как наяву, видела жёлтые глаза Флемет.

— Твой взгляд пронзает, прямо как её.

Ты будто знаешь обо мне чуть больше,

Чем я сама когда-либо смогу.

Морриган отвела глаза. Усмешка змейкой юркнула по её губам:

— Не буду вызнавать твои секреты.

Плохой бы вышел первый разговор.

— Да уж, действительно. Хочешь вина? У меня есть, — «твоё любимое…» — которое тебе наверняка понравится.

Фрисса встряхнула головой. Кто бы думать посмел, что всё сойдётся так! Она гадала, как подступиться к Морриган, а та пришла сама… Воистину: в тяжёлые минуты, Создатель слышит наши молитвы. И пусть он не отвечает словами — весь мир и есть его ответ.

Фрисса разлила вино по бокалам, и ведьма воздала ему должное. Закусили фруктами: грушами и яблоками, которые слуги в кой-то веки принесли без ошибки. То есть, вымытыми, на подходящем белом блюде и с маленьким изящным ножом. И впервые ножом для фруктов, а не рыбы!

— А раздражаю я тебя чем? Тем же: что знаю слишком много?

Морриган закатила глаза.

— Да нет, пожалуй, знаний изобилье —

Сокровище для ведьмы, не проклятье.

Но Страж твой… даже огра доведёт,

Коли откроет рот при нём. Послушай,

В его речах мелькает твоё имя

Как в проповедника устах слово «Создатель»,

Как блохи в шерсти одичавшей псины!

Фрисса рассмеялась. Вино отдавало привкусом ягод и ноткой табака. В камине шуршали дрова. И можно было забыть о войне за окном... обо всём, с чем она не справилась в эти дни и с чем ей ещё предстоит не справиться.

И вновь их слова сплетались в единый напев. Как в старые-добрые времена. Вскоре уже смеялась и Морриган. Беседа проходила до удивления уютно и успокаивающе.

Невозможно за вечер сблизиться, как за год совместных боёв. Но Фрисса чувствовала, как протягивается нить дружбы. Они рассказывали друг другу о детстве, о юности, о родных — будто стараясь совместить обе их жизни, убедиться, что собеседник понимает правильно. И Фриссе казалось, она проживает всё описанное вместе с Морриган, будто и впрямь всю жизнь они провели вместе...

Яростный стук в дверь разорвал тишину. Женщины осеклись, глядя друг на друга. Фрисса потянулась к мечу, а Морриган — к посоху. Слишком воинственным был этот стук.

Не успела хозяйка ответить, как дверь распахнулась. Роланд перешагнул порог. Он окинул взглядом Фриссу: её раскрасневшиеся от вина щёки, чуть сползшую тунику; вино и фрукты; наконец вскинул глаза на Морриган — и опешил.

— Что-то случилось, дорогой? — вкрадчиво поприветствовала Фрисса.

Роланд перевёл на неё ошалелый взгляд, покраснел.

— Я думал, ты… с С... свободна. Но вижу, ты, ты занята. Зайду позже. Лишь... хотел пожелать спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — тем же нежным голосом ответила Фрисса. И едва закрылась дверь, фыркнула: — Серьёзно, кого он ожидал здесь увидеть?

Но волшебство ночи было нарушено. Морриган уже поднялась с кресла и закидывала посох за спину.

— Приятный вечер был. Вино и впрямь неплохо.

Я будто… уже пробовала нечто с похожим вкусом.

Но при этом знаю: в моей глуши такого не бывает.

Морриган помолчала. Взгляд её снова стал рассеянным, и Фрисса поняла, что ей это напоминает. С такими видом подруга отвечала ей в заброшенных храмах и заколдованых местах. Слушала вполуха, кивала, а сама всегда прислушивалась к магическим потокам.

— С тобой всё так же. Иногда я чую, что ты мне… дорога?

Ценна? Знакома? Приглядываюсь к этому я чувству,

Но не могу никак его поймать.

То тень от тени, след, дождями смытый.

Кто ты?! Зачем ты мне? Тебя я знаю?

Нет, я не знаю. А должна бы знать?

Морриган тряхнула головой, сбрасывая морок.

— Боюсь, ты не ответишь. Это Тень…

Для магов Тень всегда даёт подсказки.

Но лишь сильнейшим разобрать дано

Хоть часть намёка, половину слова...

Была б ты ведьмой, я б решила сразу,

Что околдовываешь ты меня.

Но ты не ведьма. И в тебе не чую

Угрозы я. Я долго изучала

Звериный мир и мир людей враждебных.

Умею за нежнейшей из улыбок

Увидеть проблеск истинного чувства.

В тебе иного нет. Ты вправду рада.

Она одарила её скупой улыбкой и грациозно прошла к двери.

— Посмотрим, коли так, чем это станет.

Фрисса плелась по коридору. От прежней стремительности не осталось и следа. Она должна была поговорить с мужем. Да толку?

Кусланд будто играла в шахматы с Ореном, своим драгоценным племянником. Он баловался королевой, как куклой, передвигал коня с громким: «Игого!», и частенько ходил не по клеткам. Это было мило. Забавно. И раздражало её только потому, что хотелось игры с равным...

«Ты сама это устроила, — зло напомнила себе Фрисса. — Никто не заставлял выходить за него замуж! Решила бы проблему иначе. Да, смерть Хоу бы вызвала подозрения... особенно сейчас, когда ты всё время на виду... и заняла его место... Но может, может что-то удалось бы придумать. Лучше так, чем обоим страдать до смерти!»

Она постучала в спальню Роланда. Ответа не последовало. Спит? Нет, он выглядел слишком взволнованно.

Фрисса тихонько приоткрыла дверь и вошла. Пусто. Постель не смята, даже не ложился... Комнату освещала лишь луна в окне. Зажигать свечу Кусланд не стала.

Она оглядела спальню. По-солдатски простое убранство. Кровать, покрывало, таз для умывания. Небольшое зеркало. Камин. Стол и стул. Она засомневалась, что комната в прошлом принадлежала кому-то знатному, а не простолюдину-помощнику эрла. Фрисса почувствовала укол совести, что не проследила, как устроен её муж, и тут же — привычное тоскливое раздражение. На ней висело столько важных, государственных дел! От неё зависели жизни тысяч людей! Почему именно она должна была тащить на себе ещё сотню мелких вопросов?! Почему окружающие не могли позаботиться о себе сами?

Девушка устало опустилась на стул. Когда они только поженились, спали, конечно же, вместе. Потом Фрисса возвращалась всё позже, вставала всё раньше и частенько будила мужа. Да и ей самой чужое дыхание рядом было так непривычно, что она по пять раз за ночь просыпалась с ощущением: это враг подбирается к горлу. Когда Роланд стал спать отдельно, она и не заметила — узнала из болтовни служанки. Но это никого не удивило. Таков был порядок во многих благородных семьях. Даже её родители частенько спали порознь. (Происходило это оттого, что отец храпел даже после кружки эля, но это никогда не обсуждалось. Не пристало кому-то осуждать тейрна.) Тогда Фрисса лишь порадовалась, что наконец стала высыпаться... А стоило бы, наверное, обеспокоиться. Это был ещё один камушек на дороге к разрыву.

Кусланд поднялась и лишь тут заметила что-то белое в углу. Коснулась: смятые листы... вокруг всё в пыли... Очевидно, так далеко усердие слуг не простиралось, и Фрисса впервые порадовалась их нерадивости.

Она разгладила бумагу и подошла к окну. Подло, конечно. Но в прошлом мире чтение чужой переписки пару раз спасало жизнь — как ей, так и простым людям, за которых она отвечала.

«Дорогая Фрисса!

Я давно

Моя л

Фрисса!

Я должен»

Кусланд разгладила второй лист. Схоже. Видно, Роланд исписал уже целую кучу бумаги, раз начинал заново на том же листе: понимал, что и в этот раз не допишет до конца.

Где остальное? Слуги нашли? Позор, если эльфы узнают о проблемах эрла и эрлессы... С другой стороны, тогда бумагу можно отобрать и прочесть.

Фрисса быстро оглядела пол, стол, заглянула в ящики. Ничего. Поворошила камин: множество пепла... а это? Обгорелый край листа. Что ж, у Роланда хватило ума их сжечь.

Фрисса убрала листы за пазуху. Сожжёт у себя. Не стоит ради этого разводить камин.

Леди Гилмор оглядела комнату: всё выглядело, как до её прихода, — и тихонько вышла. Значит, все эти дни, пока она пыталась и не могла заговорить с Роландом, он точно так же хотел поговорить с ней... Интересно, что собирался сказать? Вряд ли что-то приятное...

С прибавившимся усердием она пошла искать мужа.

«Этот брак не удался, и вина в том твоя, — шептал голос внутри. — Создатель дал тебе шанс всё исправить, и что ты сделала? Обрекла вас обоих на такую несчастную жизнь... Война кончится, как вы заживёте дальше?»

«Ты не справилась даже с браком. С этим управляются необразованные дуры, тщеславные пустышки, экзальтированные истерички... А ты не смогла... ты слабее них всех... Как ты сможешь уберечь родных? Как спасёшь Ферелден?»

Она на ходу кивнула часовому, взъерошнному черноволосому юнцу. Хоть стража не спит на посту.

— В арсенале, миледи.

— Что?

Солдатик стушевался.

— Ваш муж, миледи... пошёл в арсенал... я думал, вы его ищете...

Он сглотнул под её взглядом. В Хайевере никто бы не посмел лезть в дела тейрна и тейрны! Фрисса взяла себя в руки и ласково улыбнулась.

— Спасибо.

Незачем пугать молодёжь.

Но до арсенала она не дошла, куда раньше услышав знакомый баритон:

— И вон в том углу слишком темно, — голос Роланда был спокойным, в то же время властным. — А он совсем близко к выходу. Если кто-то проникнет в поместье и спрячется здесь, вы даже не заметите.

— Милорд! Стража идёт с факелом и каждый раз заглядывает туда.

— Дай-ка факел. Видишь? Ни хрена ты не видишь.

Фрисса хмыкнула: она таких слов от Роланда не слышала. Хоть и понимала, что солдаты не стихами общаются, с ней он всегда держал тон настолько приличный, будто читал вслух рыцарский роман. Но... может, ей было бы легче, если б он говорил проще.

— Прошлая проверка караула когда была?

— Два часа назад, милорд.

Кусланд вывернула из-за поворота. Она шагала негромко: могла пройти и вовсе бесшумно, но зачем кому-то об этом знать.

— Фрисса! — Роланд вздрогнул, а потом покраснел. — Что ты здесь... почему ты не спишь?

Она молча посмотрела ему в глаза, стараясь выразить нечто... женственное, кокетливое, почти уже забытое. Роланд залился краской, быстро, как и все рыжие. Он замялся, кивнул на сержанта.

— Я... должен закончить обход.

— Прекрасно, составлю компанию.

Шли они в молчании. Так долго избегали друг друга, что тишина даже успокаивала. Но хватило Роланда всего на пару часовых. Он двигался всё более скованно — куда только делась та властность, что он проявлял с солдатами?

Вышли на балкон, крохотный, скорее даже галерею для стрельбы. Познания по фортификации у прошлых эрлов Денерима восхищали. Маленькие бойницы заменяли окна, дом окружало дополнительное кольцо стен, по краям высились башни. Будь так укреплён весь Денерим, Архидемон бы клыки поломал.

Фрисса замерла рядом с мужем, глядя на тёмный город. Денерим спал. Одно за другим догорали последние окна. Стихали звуки, лишь бряцали доспехи ночной стражи вдалеке.

Девушка надеялась, что Роланд заговорит первым. Но муж молчал, будто и не он раз за разом сочинял ей письмо. Впрочем, эрлесса не могла осуждать его. Она и сама предпочла бы постоять так часок, а потом разойтись.

Из церкви донеслись мрачные песнопения — панихида по королю. Её проводили каждые тридцать часов, по количеству лет от начала Века Дракона. По ночам, к счастью, пели негромко.

— ...Потрясающе мы всё запороли, да?

— Прости? — девушка моргнула.

— Ты. Я. Мы ведь любили друг друга когда-то.

Пусть Роланд и весь этот брак скорее раздражали её, пусть Фрисса думала то же самое — слова эти всё равно царапнули сердце. Любили.

— ...Я хотел на тебе жениться. Много лет это была моя несбыточная, заветная мечта. Когда всё поломалось?

Фрисса прикрыла глаза. Она могла бы вытянуть этот разговор. Когда-то ей удалось склонить легион гномов выйти на поверхность!.. Уж на возлюбленного убеждения бы хватило. Похлопать ресницами, заверить в любви, пообещать сладкую жизнь сразу после войны. Он бы растаял — по нему видно, что готов, только слово скажи.

Но она устала врать.

Она устала изображать слабую.

— Не знаю, Роланд... а ты что думаешь?

Он тряхнул головой. Улыбнулся и зло, и устало, и даже с отчаянием, будто пёс, пробежавший к хозяину сотню вёрст, а теперь отправляемый обратно.

— Сразу после брака. Будто до этого ты пыталась скрывать свой характер, а теперь-то мне никуда не деться. Только не пойму... зачем всё это?! Уж я-то не выгодная добыча, чтобы так юлить.

— Ах, я пыталась скрывать что-то. И что же?

Тон её был раздражённым, но Фрисса ещё держалась. Она пыталась сохранять спокойствие, видит Создатель, она пыталась.

— Всего за неделю до свадьбы мы обсуждали «Балладу о славном Кёрли». И сошлись, что совесть превыше всего! Но месяц спустя — ты и не вспоминаешь про неё.

— Я...

— А как ты ешь сейчас? Сама замечаешь? Крупными кусками, торопливо, будто солдат, а не леди... словно тебя не учили этикету. А то, что готовит наш повар, ты бы раньше даже собаке не дала!

— Ты правда решил прицепиться к тому, как я ем?

Роланд потёр лоб. Слова ускользали, и он лишь беспомощно взмахнул руками, будто ступил на лёд.

— ...Прости, дорогой. Прости, что когда я готовлю город к осаде и не каждый день нахожу даже время поспать, я недостаточно изящно ем, да ещё и так просто одеваюсь. И не устроила ни одного приёма, о мой несчастный эрл.

Голос её был нежным и ледяным одновременно, как последние объятья зимы для умирающего. Роланд отступил.

— Я... я не пытаюсь... навесить на тебя лишние дела. Я лишь хочу сказать, что ты совсем не та девушка, которую я знал. Ты всё делаешь иначе. Ты двигаешься иначе, говоришь иначе... люди боятся тебя... Я же не дурак, никто не меняется так резко!

— Знаешь, ты мог бы мне помочь. Например, сам бы нашёл повара. 

— Я же пытался. Я привёл того паренька, Оринга, это ты его выгнала.

— Тот парень даже путался, из Антивы он или из Неварры! Вы были знакомы два дня! И ты собирался доверить ему еду? А если бы нас отравили?

— Создатель, да зачем кому-то!.. Ты уходишь от темы. Вот, вот, я вспомнил ещё. Помнишь, как на Проводы Зимы два года назад все обсуждали будущую жизнь? И мы с тобой говорили — полунамёками, издалека — как хотели бы жить после свадьбы? Не друг с другом, конечно же, как можно было заговаривать о таком... но мы ведь оба понимали, о чём речь? Я сказал, что хотел бы стать бравым воином и чтобы жена моя ни в чём не нуждалась. А ты ответила, что хотела бы тихо сидеть в небольшом доме, подальше от всего и всех, читать книги и заботиться о муже.

— О, так я должна сесть дома и ткать гобелены, чтобы ты чувствовал себя героем. А Ферелден пусть горит?

— Это дело воинов — спасать страну. Мужчин, солдат!

— А ты не думал, что я и сама воин? Что если тейрн Логейн, лучший из живущих полководцев, доволен моими советами, то я чего-то стою?

— Ну или ты с ним спишь.

Он покраснел, тут же побледнел. Взглянул ей в глаза упрямо и строго.

— Серьёзно, Рори? Ты рассчитывал застать в моих покоях тейрна Логейна?

— Нет, — рыцарь насупился, — не его.

— Создатель! Я наконец-то делаю что-то полезное, помогаю родной стране. А люди думают только, с кем я сплю! Знаешь, кого ты напоминаешь? Маферата. Он мог порадоваться за пророчицу Андрасте: гордиться, что её избрали, что люди следуют за ней... подумать, чем он может помочь, как поддержать жену. Но вместо этого приревновал к её силе и славе.

— Я напоминаю Маферата?! Я?! — Фрисса нетерпеливо махнула рукой, и Роланд понизил голос. — Да я поддерживал тебя всё это время! Я снёс твоё предательство, все твои подлые (такие разумные) решения, твоё... твоё безразличие и пренебрежение... ты хоть заметила, что я сплю отдельно?! Мы не разговариваем почти месяц, кроме как о деле! Ты со Стражем своим говоришь раз в десять больше, чем со мной! Я всё успокаивал себя: ну ты же так занята, это всё по делу, у тебя нет свободной минутки — но на дикарку-отступницу ты его нашла! Я устал узнавать о твоих делах среди новостей. Я устал каждый день слушать о тебе грязь, а потом идти и командовать солдатами. Смотреть на них гордо и властно, зная: все они сейчас трепались, что ты мне изменяешь, как ты мной помыкаешь или что я тебя не стою!

— Люди вечно говорят ерунду, Роланд... имя королевы Мойры как только ни трепали...

— Фрисса! Ты подарила своему остроухому чистокровного мабари — да у этого пса родословная солиднее моей! А обо мне ты хоть вспомнила? — Роланд вспыхнул, как мальчишка, поняв, что ляпнул. — Слушай, мне ничего не надо. Ты в порядке — ну и замечательно. Но... люди же смотрят. Завтра узнают, что ты подарила пса Сорису, и начнётся новый виток сплетен...

— Я поняла. Ты хочешь собачку.

— Создатель, нет!

— Да. Ты всегда восхищался мабари...

— Ты из моей речи только это усвоила?

— ...И я собиралась подарить тебе пса, но это явно был не лучший экземпляр. Он спит больше половины дня. Подарок должен быть годным. А это как вручить носовой платок...

— Да не хочу я собаку! Твоя мабари только и делала, что грызла мои ботинки каждый распроклятый день. Что я хочу — это чтобы прекратились слухи!

— Пойдём на псарни?

Рыцарь выразительно покосился на тёмный город:

— Сейчас? В полночь?

— Ага. Помнишь, мы в детстве бегали смотреть на щенков отцовской мабари? А там других собак случали?

— Дыханье Создателя... — Роланд потёр лоб, но не сдержал улыбку, — стараюсь забыть. Я так старался от тебя всё заслонить! Тебе лет семь едва исполнилось. Мне было так стыдно. И что я привёл тебя туда, и за всё это действо...

— Но ты же не был в этом виноват? Как и я не виновата, что про меня говорят. Пойдём на псарни ночью, прямо как в детстве. Ты эрл, куда хочешь, туда и ходишь. А по дороге расскажешь, что ещё про меня треплют.

Она подцепила его под локоть, как и следовало благородной девице. Разговор прошёл лучше, чем ожидалось. Приятно наконец-то вскрыть этот нарыв... И главное, ей не пришлось открывать свой секрет.

Примечания:

Небольшой драббл из первого прохождения, от детства до смерти Роланда. Можно считать приквелом:

https://ficbook.net/readfic/104534/14670072

Фрисса лежала без сна третий час. Рядом ворочался Роланд, и одеяло сползло, обнажая его мускулистое тело.

Перед глазами мелькнули обрывки прошлой ночи:

Роланд страстно поцеловал её. Фрисса обхватила его плечи, подаваясь навстречу, провела по спине. Муж спустился ниже, поцеловал её грудь, и Фрисса застонала.

Она надеялась, что эта ночь сблизит их.

Муж поцеловал её грудь, и Фрисса застонала, выбирая нужный тон.

Не то чтобы она была опытна в этом. Но таким вещам быстро учишься. Да и много ли нужно мужчине, чтобы поверить?

А ведь в первую брачную ночь всё было хорошо. Когда успело испортиться? Неужели она его... разлюбила? Но при мысли, что с ним что-то случится, она переживала так же, как за родных. Они знали друг друга с самого детства! Он был одним из самых близких ей людей!

Фрисса повернулась на другой бок. Она прекрасно знала Роланда. Если бы её спросили, какие девушки нравятся Рори, она бы ответила без запинки: изящные, невинные, немного наивные — прямо как в рыцарских романах. И она ему нравилась — пока была такой.

И теперь он не может отвести от неё глаз, краснеет и бледнеет, когда она такая. И... испытывает ужас и отвращение, когда она циничная, прагматичная, настойчивая, главная. Ведь это всё то, что он терпеть не может в женщинах.

Она просто не его тип.

И что теперь делать? Заводить ему любовницу, ей любовника? Позор. Или так и жить, пытаясь перетерпеть ночи? Что ж, так многие семьи существуют. Скорее всего, она жила бы именно так, если б не началась война. Или изображать из себя сказочную принцесску?

Образ юной девушки жал ей, как детское платье. Давил со всех сторон, не позволял вдохнуть.

Роланд повернулся во сне, обнимая её. Фрисса отодвинула его руку.

Хорошо... Даже если они больше не любят друг друга, Роланд остаётся порядочным человеком и её лучшим другом. Может, у них не будет любви и страсти, но брак — скорее партнёрство. Она должна всё рассказать ему и строить отношения честно. Может, когда они вновь начнут понимать друг друга, возникнет уважение и доверие. А из них заново родится любовь.

Рассказать... Сердце заколотилось, будто чувствовало опасность.

У тебя есть секреты — молчи.

Хочешь жить — будь готова к предательству.

Любовь несёт только горе.

Этот урок раз за разом твердила ей Морриган... и жизнь.

Она доверяла Алистеру, поддерживала во всём, готовилась стать ему хорошей женой. И как он отплатил? Она уважала отцовского друга Рендона Хоу, слушала его истории на всех застольях, готова была выйти за его сына. А тот планировал их убить.

Меньше всего на свете ей хотелось открывать свой секрет кому бы то ни было. Она искала, искала невероятно вескую причину не говорить, но так и не находила её.

Если она хотела сохранить брак, выбора не было.

* * *

Всего несколько дней в Денериме, и вот Сорис вновь шагал по дороге. Эрлесса отправила его в Брессилиан, и каждую минуту он думал: каково будет встретить лесных сородичей? Эльфов-дикарей? Совершенно свободных?

Из-за поворота выскочила перепуганная женщина; растрëпанная, с парой ссадин на лице, и невысокая, возможно, эльфийская полукровка⁽¹⁾

— Хвала Создателю! Помогите! — она перевела дух. — Они напали на наш фургон. Умоляю, помогите!

Теперь к Сорису постоянно обращались за помощью. Прежняя жизнь казалась историей о ком-то другом — о робком эльфе, по случайности носящем то же имя. Но рядом с этой женщиной (с виду точно такой же, как все прочие страждущие), он вдруг вспомнил Эльфинаж. Вогана. И бодрящий страх, подсказывающий: сейчас тебя будут бить.

Сорис покосился на мабари. Черника приподнял губу, обнажая клыки. Видно, и ему что-то не нравилось.

Когда женщина вывела его к отряду идеально вооружённых убийц, Сорис не удивился... и застрелил двух арбалетчиков до того, как кто-либо что-то крикнул. Он увидел проблеск страха в глазах оставшихся противников. Эта постановка была рассчитана, чтобы заманить его в засаду, застать неподготовленным. А он будто ждал их именно здесь.

Запоздало рухнул ствол дерева. Но Сориса там уже не было.

— Здесь умрёт Серый Страж!

Предводитель отряда, загорелый эльф с двумя мечами, кинулся к нему. Сорис прикрылся щитом и махнул мечом наотмашь. Сталь звенела о сталь. Они обменялись ещё тремя ударами, но Морриган обрушила на поляну метель. Хлопья снега застилали глаза. Сорис откатился назад и потерял эльфа из виду.

Перед ним оказалась просившая о помощи женщина. Он собирался отпустить её... Но она стреляла из магического жезла. Пришлось пронзить еë мечом.

Сорис стряхнул с меча тело женщины, и отбил замах высокого бандита. Мабари свалил нападавшего на землю и впился клыками в лицо. Уши прорезал крик.

С возвышения другие арбалетчики палили по ним, а у Морриган и Винн не хватало сил на подходящее заклинание.

— Морриган, обратись!

Он не пропускал к ней убийц, пока ведьма меняла облик. Вскоре огромный паук вскарабкался по стене и зажевал первого стрелка.

Сорис получил по голове сзади, шлем улетел в грязь. Он ощутил мутную боль, кровь стекала по шее — но тут же Винн исцелила его рану. Страж обернулся и перерубил глотку нападавшему.

Это был долгий бой. Несколько раз теряла сознание Винн, и даже неостановимый Стен под конец прерывисто дышал. Так или иначе, в итоге всё было кончено.

Сорис оглядел кучи трупов.

Нет… не трупов. Кажется, их предводитель ещё дышал. Страж задумался. Он предпочитал не убивать сородичей. Можно было узнать, кто его нанял… хотя леди Гилмор наверняка знала и так. Почему она ему не сказала? Столько раз она предупреждала его о любой мелочи — и не рассказала о такой сложной засаде?

Сорис оглядел поляну, залитую кровью. Он справился сам. Может, этого и хотела миледи?

Морриган фыркнула.

— Давай же, Страж. Измучен ты, должно быть:

Имя эрлессы не произносил уж час.

Сорис криво улыбнулся. Что бы хотела от него леди Гилмор?.. Добить этого наёмника? Допросить и отпустить? Допросить и прикончить? Взять в плен?! Да он понятия не имел, что хотела эрлесса! Но тогда… как хочет поступить он сам?

1) Ага, я знаю, что по лору игры от эльфа и человека рождается обычный человек. Но в лоре книжек иначе, вот и гадай.

Вернуться к тексту

Кабинет эрлессы был необычайно мал для человека её положения. Большую его часть занимал круглый стол с картами Ферелдена. В углу стояли стул и небольшой стол. Свободного места оставалось — в самый раз, чтобы юркая Фрисса могла ходить от стены к стене и вокруг карты. Узкий проход между столом и стеной, отсутствие второго стула, стол в ширину расставленных локтей — всё это говорило: второму человеку здесь не рады.

Прислуга и стражники считались с этим молчаливым посланием. Пока Фрисса была здесь, её не беспокоили ни ужином, ни новостями. Даже глупые эльфы смогли понять идею.

И когда раздался стук в дверь, Фрисса лишь изумлённо вскинула голову. Кто мог потревожить её здесь?

Не дожидаясь разрешения, зашла сэр Коуртрен — ближайшая помощница тейрна Логейна. Она не любила Фриссу, ревновала к ней внимание командира и не могла понять, откуда столько внимания молодой выскочке. Но тейрн был в отъезде, и волей-неволей женщинам приходилось общаться. Всё же было изумительно, что Коуртрен явилась сама.

Не говоря ни слова, она опустила на стол срочную депешу.

Фрисса вчиталась в уже изученный шифр.

— Н-нет... Нет!

Эрлесса облокотилась на карту Ферелдена. Банны восстали.

Дыханье Создателя! Она сделала всё, чтобы не допустить раскола! Стражи на стороне Логейна, тейрна не обвиняли публично, бастард Мэрика мёртв. Почему банны снова восстали?!

Фрисса помнила, как потрясло это её в прежнем мире. Страна на грани гибели! Порождения тьмы захватывают баннорны! И в это время, когда нужно объединить все силы, ферелденцы хотят сражаться друг с другом?

Всё время Мора она терзалась, что вынуждена идти против тейрна Логейна. Сколько сил можно было сохранить! Возможно, им бы удалось отстоять больше земель! А так… что будет… что было бы, даже после смерти Архидемона? Страна лежала в руинах. Лишь вопрос времени, когда бы этим воспользовался Орлей.

И в этом мире её целью стало не просто победить Мор, а сохранить страну как можно целее.

Сэр Коуртрен хмыкнула, глядя на её изумление.

— Неужто ты не была готова, что банны поднимут голову? Тогда ты куда глупее, чем думает тейрн.

Она вышла, хотя стоило бы, наверное, обсудить, что им делать. Но сэр Коуртрен была лишь исполнителем воли тейрна — как Сорис для Фриссы. Что с ней обсуждать? Всë решит тейрн.

Эрлесса рухнула в кресло. Что она будет говорить Логейну? Как оправдается? Она просидела так минут двадцать, но ни одной толковой мысли не явилось.

Вместо этого в разум злорадно приходила прежняя жизнь. Как Алистер клялся ей в любви. Пожирал глазами, дарил цветочки… Фрисса не любила его, слишком свежа была смерть Роланда. Но допускала, что когда-нибудь сможет полюбить. Он был такой светлый, такой наивный — она всегда присматривала за ним. И главное… ей страшно было представить, как этот человек встанет во главе Ферелдена один. Он сделал ей предложение, и она приняла его.

А потом её решили сделать принцессой-консорт. Это было нелепо. Это было оскорбление! Ведь при жизни Алистера она бы всё равно участвовала в политике. Он же не хотел и не мог решать всё сам! А после смерти… кому он планировал передать престол? Эамону?

Алистер плясал под дудку Эамона, а тот — стремился к Орлею. Только что орлессианцы перестали топтать их землю. Столько ферелденской крови пролили, чтобы изгнать их… лишь для того, чтобы позвать обратно?! Это был плевок в лицо всей стране…

Тогда её вариантом стало — женить Алистера на королеве Аноре. Она была отличной правительницей. Настоящей ферелденкой, и прекрасно управлялась со страной все предыдущие годы. Так Стражи бы наконец объединили силы с тейрном Логейном.

Но Алистер потребовал казни тейрна. Что в голове у подобных людей?! Ты сражаешься с превосходящими силами противника. У тебя есть гениальный стратег, благодаря которому страну в прошлый раз отстояли перед могущественным противником. И ты казнишь его из-за личных счётов? А к крепостным стенам у тебя нет претензий — может, их снесём?

Вот она, королевская мудрость!

Фрисса отказалась. И этот «король» бросил страну перед решающей битвой. Как можно было поставить такого человека во главе державы? Ему было плевать на Ферелден!

Алистер планировал уплыть в Вольную Марку. К сожалению, бастард представлял угрозу для страны. Даже сотню лет спустя любого могли объявить его потомком и снова развязать гражданскую войну… Алистер так и не попал на корабль.

Фрисса закрыла лицо ладонями. В нынешнем мире его тоже отравили. Алистер был хорошим человеком. Слишком слабым… недостаточно ответственным… но добрым. Она отравила его, чтобы избежать гражданской войны, чтобы сохранить жизнь тысячам невинных людей.

Но восстание началось снова. И значит, она отравила его зря.

Она убила человека, который ей доверял, и никому этим не помогла.

* * *

Фрисса без интереса водила вилкой по гарниру. На противоположном конце стола Роланд придвинул тарелку и с трудом нарезал жёсткое мясо.

Она собиралась поговорить с мужем. Но на душе было гадко... Алистер мёртв. Ферелден разваливается. Логейн вернётся и будет в ярости. Может, отправит её в пыточные застенки.

Фрисса придвинула тарелку и попыталась съесть хоть кусочек, но мясо и впрямь не резалось. Роланд вопросительно глянул на неё. Видно, лицо у Фриссы было мрачнее некуда.

Начавшееся восстание всё меняло.

«Рассказать Роланду! Да он всем сердцем на стороне бунтовщиков! Даже если он поклянётся… даже если он никогда никому не расскажет… он может выдать своим видом, он может выдать меня молчанием, он может… он может сам перейти на сторону восставших! Он же ненавидит тейрна Логейна!»

— Что-то случилось?

— Нет, — отрезала Фрисса слишком холодно.

Восставшие банны используют это против неё. Если кто-то поймёт, что она действует, как сложилось в прежнем мире, им останется лишь выбирать самые неожиданные решения, и все её знания станут бесполезны. Она ничем не сможет помочь ни Логейну, ни своей стране!

Если их с Роландом разведёт судьба, у него всегда будет оружие против неё.

— Может, всё-таки расскажешь? Я как-никак твой муж.

— Сказала же, всё в порядке.

Роланд отодвинул стул — ножки с визгом промчались по полу — и вышел из столовой. Лишь полная тарелка с едой осталась на его стороне стола. Фрисса с удивлением поняла, что чувствует облегчение.

«Зачем, зачем я только вышла за него замуж? Ведь это я настояла! Можно было оставить всё как есть… сбежать в Денерим и убить Хоу самой… я бы как-нибудь оправдалась... Может, мы с Рори сейчас были бы друзьями».

Фрисса хмыкнула. Она точно так же поддержала бы Логейна. Роланд точно так же считал бы её предательницей. Даже их дружба не пережила бы войну... Да и сейчас! Если рассказать всю правду, многие из её решений вызовут лишь больше вопросов. Как она могла сохранить Наковальню? А как посмела не спасти короля?..

В памяти вновь всплыло, как она рыдала в Форте Драккон. Как раскачивалась над трупом Роланда, и вся жизнь тогда потеряла смысл. Весь Мор она надеялась, что застанет его живым… пусть измученным, пусть запытанным — лишь бы только живым!.. В конце войны, когда Морриган предложила ей способ не умирать, она и слушать не стала. Вновь подвергнуть страну опасности Древнего Бога — и ради чего? Ради тридцати лет горечи?

Раньше она так любила его. А теперь даже ради его любви не могла заставить себя открыть тайну.

Эрлесса глядела, как эльфы неловко убирают тарелки. Жестом отослав слуг, она ещё долго сидела в столовой.

«Любовь — это слабость. Любовь — это смерть. Любовь — это рак, который разрастается внутри человека и принуждает его делать глупости». Так говорила Морриган, и Фрисса лишь горестно смеялась над этим. Отвечала, что когда-нибудь и Морриган найдёт того, кому отдаст свою душу… без кого весь мир станет пустым… И что теперь?! Куда она завела себя и Роланда?

Любовь — это слабость…

Фрисса опустила голову. Она уже знала, что ничего не расскажет.

И уже знала, что уничтожит этим свой брак.

Прошло несколько дней. В ночном лагере было холодно, и Сорис тянул руки к огню. Раньше он грелся у костра Морриган и слушал её истории. О дикарях-хасиндах, которые скитаются в болотах; о том, как искусно они подвергают врагов медленной смерти. О ядовитых тварях из Диких земель, которые откладывают яйца тебе под кожу, и молодь, когда вылупляется, жрёт тебя заживо. О кузине её матери из болот — и это была самая страшная история, что он слышал.

Сорис слушал, чистил броню. Дивился.

— Занятно.

Полгода назад любой из этих историй хватило бы, чтобы с криками просыпаться ночами. Полгода назад Морриган и Стен напугали бы его до икоты. Но страх выгорел, как и всё остальное. И её костер светился спокойным равнодушием.

А теперь Морриган не пускала его к юрте. Она была в ярости, что Сорис взял в команду убийцу. Да и остальные не поддержали его. Они твердили, что Зевран только ждёт момента, чтобы отравить его. И Сорис был уверен, что это правда.

Но он не мог убить, даже отпустить Зеврана. Каждый раз, глядя на убийцу, он видел след Элина Табриса. Они были не похожи, о нет! Элин взбесился бы, сравни он его с тянущим слова ухоженным Вороном.

Но… в их тандеме Элин отвечал за азарт и радость жизни, а Сорис — за безопасность и рассудительность. Элин всегда придумывал нереальные планы и был настолько харизматичен, что любого уговаривал следовать за собой. А Сорис… постепенно превратился в гирю на его ноге. Основной задачей стало — сдерживать уж самые безумные порывы брата. Это дело отнимало столько сил, что на свои цели их не хватало. Но достаточно было одного взгляда в полные жизни глаза Элина, чтобы не жалеть. Он всегда был таким. Одной его шутки хватало, чтобы даже голодающие весело смеялись, а все продавцы сбрасывали цену.

Сорис до сих пор не мог поверить, что он умер.

И теперь, когда Зевран тянул нелепые шутки и вгрызался в пережаренное мясо с видом, будто это яство короля, — Сорис впервые почувствовал, что ещё жив. Он заметил, что ночью холодно, а от костра идёт тепло. Он увидел, что кончается лето! Деревья ещё зелёные, а поля полны пшеницы… Он понял, что Лелиана тоже рыжая, причём настолько ядрëно-красная, что шутки о собственном цвете волос казались нелепыми!

И если через несколько дней Зевран убьёт его, хотя бы эти дни он проживёт. Это лучше, чем проходить сквозь жизнь, как меч через плоть. Без жалости, без радости, без страха.

Эрлесса найдёт себе другого Стража. В Эльфинаже не вспомнят о нём. И всё наконец-то встанет на места.

Чёрный мабари поднял огромную голову и пристально посмотрел в темноту. Сорис положил ладонь на рукоять меча и развернулся. Прямо позади него — на расстоянии удара — улыбался Зевран.

— Позволишь составить компанию, Страж?

Сорис кивнул на бревно. Ворон острожно сел подальше от мабари.

— Милая собачка. Прости, пёс. Я наслышан, насколько серьёзно вы, ферелденцы, относитесь к мабари. Как ты сказал, его зовут?

— Черника.

Убийца посмотрел на Стража с непередаваемым выражением. Тут было изумление, недоумение, готовность засмеяться и боязнь, что этот смех станет последним.

— Какое... необычное имя. Что-то из вашего фольклора?

Сорис промолчал. Он уже не так боялся собаку, хотя и полюбить её не смог. Смирился, как и всегда, на то он и эльф.

Ворон зашёл с другой стороны:

— Видел твой меч в бою. Он почти такой же интересный, как ваши женщины. Можно посмотреть?

Сорис поглядел в глаза убийцы. Вряд ли кто-то решит дурить рядом с огромным боевым псом. Но если вдруг, то умереть вот так… По крайней мере, это будет необычно. Может, о нём даже сложат легенду. «Сага о дураке».

Он передал меч Ворону. Убийца отступил в сторону и сделал пару замахов.

— Прекрасная ковка, Страж! И баланс отличный, а ведь с виду не скажешь.

Меч выглядел простецким. Добротным, да и только. Сорис думал, такие всем новобранцам выдают. Но сейчас мысленно перебрал встреченное оружие и понял, что убийца прав.

— Мне подарила его эрлесса.

В лукавых глазах Зеврана промелькнуло удивление.

— Надо же. Так она и впрямь разбирается в оружии?

Эти слова были невинны. А тон Зеврана — простодушен. Но Сорис почувствовал, как лицо каменеет, а тело рвётся в бой. Под его тяжёлым взглядом Ворон вернул меч.

— Ты планируешь убить леди Гилмор, когда мы доберёмся, — медленно произнёс Страж. — Ты и в команду просился, чтобы подобраться к ней.

Зевран посерьёзнел.

— Мне поручали только тебя.

— Но её смерть спасла бы твою репутацию.

Напряжение было таким, что даже ветер притих. Зевран развёл открытыми ладонями.

— Сомневаюсь, Страж. Даже если выполню задание, возвращаться к Воронам будет… болезненно.

Они помолчали. Ветер с опаской вернулся на эту полянку, пошевелил обоим волосы.

— Я всё ещё не понимаю, почему тебя послали ко мне. Я лишь исполняю волю эрлессы. Не станет меня — будет другой.

Зевран хмыкнул.

— Дорогой Страж, я же объяснял, когда вы меня допрашивали. Даже не знаю, как пробиться сквозь твою, несомненно достойную уважения, преданность. Хорошо. Дай объясню ещё раз, о-очень медленно. Представь, что ты всю жизнь плёл интриги, привык вызнавать и сопоставлять информацию о своих противниках. Ты уже почти получил предназначенную тебе власть. Но тут появляется юная девушка… и берёт всё в свои ладошки. У этой девушки в помощниках Страж — могучий воин, который обошёл всю страну. Но всем и всюду этот Страж повторяет: решает не он, так советовала эрлесса. Хотя эрлессы там нет, она не может знать, что происходит.

Сорис внимательно глядел на него.

— …Ты узнаёшь о прошлом этой прекрасной девы. Тебе приносят чуть ли не подневный отчёт. И ты понимаешь: эта девушка ничего не знает о войне. Раньше она сидела в замке родителей, теперь сидит в поместье мужа. Она не участвовала ни в одной значимой битве. Ходят слухи, как она разметала целый отряд порождений тьмы, но все её воспитатели твердят: воительница она посредственная. Происходящее — невозможно. Что ты подумаешь?

— Что меня дурят.

— Да. И чем больше Страж твердит, что всё решает эрлесса, тем сильнее ты в этом убеждаешься.

— И когда тейрн Логейн берёт неопытную девушку на военные советы…

— Шпионы думают, что у него другой источник информации, а она нужна для прикрытия.

Звучало логично. Да, Зевран уже говорил подобное, но он не поверил.

Страж поворошил брёвна в костре. Знает ли об этом эрлесса? Наверное: она же всё знает.

Хорошо, а то он так и не смог выяснить, кто нанял Воронов. Зевран сказал, что простым исполнителям такие сведения недоступны.

— Так все считают, что я — могучий воин?

Зевран обаятельно улыбнулся.

— А разве это не так, Страж?

— До Мора я толком меч в руках не держал. Мой брат… Элин… пытался учить меня, но я так старался ни во что не встревать… Эрлесса преподала мне несколько уроков. Вот и всё.

— Мой отряд ты разметал, как грифон. А это был отличный отряд, знаешь ли! И прекрасно вооружённый. Я сутки готовил эту засаду! Слушать, что ты не слишком хороший воин, — даже обидно.

Он снова блеснул улыбкой. Сорис задумался. Он по-прежнему воспринимал себя как горожанина, едва умеющего держать меч. Но да, с тех пор прошло много времени. Да и появилось одно преимущество:

— Я не боюсь умереть. Меня здесь ничего не держит.

Он как-то говорил это команде. Сказанул, как всегда, не в тему, и таким тоном, что все разговоры оборвались. Даже Морриган не отпустила колкости на этот счёт. А Лелиана лишь под вечер следующего дня выдала проповедь, что так жить нельзя, что он здесь по воле Создателя, что он может столь многое...

Зевран же взглянул, будто Сорис сказал вещь, отлично ему знакомую.

— Я знаю, Страж. Знаю.

Фрисса понимала: когда вернётся Логейн, её ждёт беда. Пытки? Казнь? Тихая смерть от рук наёмного убийцы?

Требовалось что-то с этим сделать. Найти союзников. Заручиться поддержкой властных лиц, в идеале — королевы Аноры. А попасть к королеве было непросто: Фрисса видела её лишь на военных советах, в присутствии Логейна. Чтобы поговорить с ней лично, требовался отдельный план…

Но жизнь вьюгой закружила её. В лагере беженцев, спасённых по пути из Остагара, начались волнения. Они требовали впустить их в город, боялись наступления порождений тьмы. В городе же, наоборот, обвиняли беженцев в воровстве и требовали убрать их подальше от Денерима.

Роланд ввёл комендантский час, поставил охрану между разными частями города. Всё это осложняло поставки материалов для крепостной стены. И у Фриссы не было ни минуты придумать оправдание перед Логейном или устроить встречу с Анорой.

Но то ли Создатель услышал её молитвы, то ли королева и сама давно пыталась встретиться с Кусланд, так неожиданно появившейся возле трона.

Фрисса нетерпеливо расхаживала по крепостной стене. Из Башни Магов должны были привезти особо крепкий состав для промазывания кладки, но опаздывали уже на день. Эрлесса раздражённо оглядела стройку, и взгляд её выхватил что-то странное. Служанка неторопливо шла посреди других эльфов. Платье средней цены, но осанка чересчур ровная… ухоженное лицо… она смотрела вниз, как и все эльфы, но порой бросала слишком цепкий взгляд на всё вокруг.

Она поймала взгляд эрлессы и вздрогнула. Фрисса глядела прямо ей в глаза. Где-то она уже видела это лицо: чёрный хвост, полные губы. Эрлесса кивком указала на пустующую, недавно достроенную башню. Эльфийка зашла туда через дверь внизу, Фрисса же вошла с крепостной стены и спустилась.

— Миледи, простите, что потревожила вас...

Орлейский акцент её речи сразу же напомнил Фриссе. Эрлина, служанка Аноры! Именно она в прошлой жизни помогла Кусланд проникнуть в поместье. Эамон говорил, она имеет большое влияние на королеву и знает многие её тайны.

И Фрисса обратилась уважительно, как к равной:

— Вы не помешали.

На лице служанки мелькнуло удивление, потом — осознание и испуг. Она переступила порог и закрыла дверь в башню.

— Так это правда, что о вас говорят, так? Вы знаете больше, чем возможно?

Фрисса пожала плечами.

— Любой человек с деньгами и связями мог бы узнать об Эрлине, доверенном лице Её Величества.

Эльфийка качнула тёмными волосами.

— Не любой, о нет.

На лице Фриссы играла вежливая полуулыбка. Много лет она приучала себя к ней, сделав её естественным выражением своего лица.

— Королева хочет видеть вас. Почему вы не посетили её раньше?

— Мне сказали, она в трауре и не принимает визитов.

— Это не показалось странным, нет?

— Я склоняюсь перед любым решением королевы.

Они пристально поглядели друг на друга.

— Королева хотела принять вас! Но тейрн Логейн… препятствовал.

Фрисса кивнула. Вот почему она пересекалась с королевой лишь единожды — при тейрне. И вот почему в тот раз королева смотрела на неё таким долгим, внимательным взглядом. Но так ничего и не сказала.

— И вы хотите провести меня тайно? Нарядив в доспехи стражи?

И вновь в глазах служанки промелькнул страх, будто она столкнулась с чем-то потусторонним, загадочным и пугающим.

— Да, — прошептала эльфийка.

Фрисса знала, что Эрлина всё передаст королеве, и хотела сразу же придать себе вес. Времени не было.

Вскоре эрлесса уже шла по коридорам дворца. Проблем на пути не возникло, стражники не замечали её. Сначала это радовало, потом — пугало. Неужели безопасность в Денериме настолько слаба? Да ведь кто угодно может прикинуться солдатом! Они что, не знают новичков в лицо? Фрисса поняла: надо проверить стражу своего поместья.

Дальними коридорами Эрлина довела её до библиотеки, где и оставила в ожидании.

Фрисса провела пальцем по стеллажам. Можно было почитать что-то… отвлечься… но нет, разговор требовал обдумывания. Она выбрала книгу о военном искусстве — положила перед собой.

Мысли её маршировали туда-сюда, как новобранцы на учениях. Маршировали, впрочем, так же неуклюже: Фрисса слишком давно не высыпалась.

Наконец, эльфийка вернулась за ней. Она провела эрлессу в небольшой кабинет, где уже сидела королева Анора. Перед ней был накрыт стол на две персоны. Фрисса поклонилась:

— Ваше Величество! Честь видеть вас.

Королева кивнула. На её лице играла та же лёгкая полуулыбка, и по ней невозможно было понять истинные чувства.

— Леди Гилмор. Прошу вас, присаживайтесь.

Тон её звучал благосклонно, но по комнате пробежал холодок. Фрисса присела напротив.

— ...Разделите со мной трапезу? Весь дворец восславляет моих поваров.

— Это было бы очень к месту, моя королева. Мой нынешний повар крайне неумел.

Они улыбались и мило беседовали. Но Морриган бы сказала: «Для дружеской встречи здесь показывают слишком много зубов».

Фрисса понимала, что рано или поздно королеве надоест пустой разговор. И придётся выбирать: признаться или солгать? Она не смогла открыть Роланду правду. Может ли рассказать королеве?

Ещё недавно она была уверена, что не только может — должна. Королева Анора мудро вела за собой страну и принесла много блага Ферелдену. В прошлой жизни Фрисса поддержала её безоговорочно. Для неё королева, тейрн и Ферелден были едины…

Чем лучше королева понимает ситуацию, тем более здравые решения сможет принимать. А вот введённая в заблуждение правительница может привести страну к гибели.

— …Жаль, что не удалось сохранить Лотеринг, Ваше Величество. Это был очаровательный городок.

— Но благодаря моему отцу и вам мы успели эвакуировать стольких жителей…

Фрисса готова была рассказать! Но это холодное отношение Аноры настораживало. В прошлой жизни они были союзницами. Почти друзьями — через год-другой точно бы стали. Королева Анора оценила её преданность и верность стране. Она была благодарна, что Страж вернула ей трон и сохранила жизнь её отцу. Но здесь… королеве не за что было испытывать благодарность.

— Время нас обеих слишком ценно, леди Гилмор. Говорят, вы всё знаете. Скажите: зачем я вас позвала?

Кусланд была готова к этому и не дрогнула.

— Вы хотите узнать, кто я и почему тейрн Логейн доверяет мне, — по её лицу Фрисса вдруг поняла, что это не всё. — Вы хотите услышать, что случилось под Остагаром.

На лице королевы Аноры промелькнула усталость.

— Да. Почему погиб мой муж?

Фрисса десяток раз проходила этот разговор в своей голове. И она рассказала заготовленную историю: как велики были силы порождений, как старался тейрн переубедить короля и как Кайлан повёл свой отряд на верную смерть. Тейрн ничего не мог сделать.

Её слова дышали правдой. Она искренне верила, помнила, что всё было именно так. И она знала, какие подробности опустить.

— Так это правда, — склонила голову королева. — Ползли слухи, что… мой отец отвёл армию до того, как напали порождения.

— Тейрн понимал, насколько большая армия у порождений. Нам бы не удалось победить.

Королева помолчала. Ни в том, ни в этом мире Фриссе так и не удалось понять: неужели Анора и вправду так любила Кайлана? Возможно, она относилась к мужу так, как Фрисса начинала к Роланду? С раздражением, усталостью — и всё же… смерть Роланда тоже подкосила бы её.

— Остался второй вопрос. Кто вы? Почему мой отец слушает советы девочки, едва покинувшей родное поместье? — Фрисса молчала, собираясь с мыслями, и королева продолжила: — Говорят, вы его любовница. Раньше я в это не верила.

Глаза Фриссы распахнулись:

— А теперь верите, Ваше Величество?

— После того, как узнала, что Страж подписывает бумаги вашим именем? Да. Вы взяли слишком много власти для простой советницы!

— Сорис… что?

Королева прошла к комоду и подала Фриссе бумагу. Эрлесса тут же узнала её: это был договор о помощи Стражам. В этом мире договор был заключён сразу и с храмовниками, и с магами. И да, он был подписан:

«Серый Страж Сорис Табрис,

от лица леди Фриссы Гилмор,

эрлессы Денерима».

Серый Страж Сорис Табрис... от лица Фриссы Гилмор?.. эрлессы Денерима?!

Кусланд подняла взгляд. Идиот! У неё не было слов, чтобы описать, какой Сорис идиот!

Королева с ледяной яростью смотрела на неё.

Что тут можно было сказать? К этому Фрисса не готовилась. Зачем? Чего ради ему делать такую глупость?! Она ведь так рассчитывала на этого молодого эльфа! Она была счастлива, что он лишь исполняет её приказы, не задавая вопросов, ничего не добавляя от себя… у неё будто выдернули ковёр из-под ног.

— Вы решили стать моей соперницей, леди Гилмор? Возможно, и указы стоит подписывать не моим именем, а вашим?

— Я не знала… не знала… клянусь, я не говорила ему…

— Я вам верю, — сказала королева. Её тон заявил обратное. — Расскажите мне, кто вы. И возможно, мы не будем врагами.

Фрисса опустила голову. Да, остаётся лишь рассказать. Но с чего начать? Как доказать свою преданность? Как оправдаться, что она и не думала свергнуть Анору?

Если бы только королева могла заглянуть в её душу! Если бы видела, как Фрисса сражалась за неё в прошлом мире… что она отдала жизнь за благо Ферелдена, спокойно оставив страну на Анору! И что она сделает это снова, если Создатель потребует.

Неправильно истолковав её молчание, королева продолжила:

— В народе говорят, что вы ведьма. Что демоны рассказывают вам будущее. Что вы убили Рендона Хоу, чтобы занять его место. Что вы околдовали моего отца.

Фрисса изумлённо глядела на неё. Надо было придавать больше значения слухам. Но она была так занята, дела разрывали её на части. Слышал ли об этом Роланд?

— А ещё говорят, что вы любовница Серого Стража. Что вы были знакомы до Мора, и это вы подговорили эльфов убить банна Вогана. Чтобы теперь стать эрлессой Денерима. Нынешние бунты… направлены не против меня. А против вас, Фрисса! — королева с ненавистью выдохнула её имя. — Отец всегда вступался за вас. И всегда мешал мне поговорить с вами, придумывая вам то одно, то другое дело. Но теперь я советую вам рассказать мне правду. И пусть в этой правде будет хоть один повод оставить вас возле трона.

И Фрисса рассказала. Хриплым голосом, оттуда, откуда придётся, стараясь сохранять последовательность событий. Сначала королева не верила, потом была изумлена. Долгое время на её лице возникал и всё рос суеверный страх. Но Фрисса не останавливалась.

— …И как вы думаете, почему это произошло? Почему… ваша жизнь повторяется?

— Мне это неизвестно. Раньше я считала этот мир ненастоящим. Я думала, что Создатель даровал мне прекрасное предсмертное видение… Потом мне казалось, он вернул меня назад, чтобы сберечь Ферелден. Ведь страна была разрушена, Орлей тут же разорвал бы её на куски. Теперь я даже не знаю… быть может, это лишь магия, которая была у Архидемона.

— И вы не пытались выяснить точно?

— У меня никогда не было времени, Ваше Величество.

— Это крайне необычно… я потребую информацию у Первого Чародея. Можно посмотреть в церковных источниках…

— Я знаю одного монаха, который разбирается в подобных вопросах. Ох! Он ведь сейчас похищен сектантами.

— В той деревне драконопоклонников, о которых вы говорили? А как насчёт ведьмы из Диких Земель, что спасла вас?

— Флемет… — как же тяжело было удержать всё это в голове! Что Флемет, которую она убила своими руками, опять жива. Что брат Дженитиви снова в плену! Что Морриган теперь едва знает её, а королева Анора ненавидит! — Да, я могу спросить её, но как я здесь всё брошу?

— О, это лучшее, что вы можете сделать, Страж. Покинуть Денерим, дав людям хоть чуть-чуть успокоиться, — королева резко поднялась. — И этого-то не станет достаточно! По-моему, ваше знание событий исчерпало себя. И возможно, для сохранения мира в стране лучше вас казнить!

Фрисса тоже встала.

— Я сделала для Ферелдена всё, что могла! И вернувшись, я не спряталась, не убежала, а постаралась сделать то же самое — но ещё лучше. Вы думаете, что найдёте более преданного воина?

Королева нагнулась к ней.

— Почему вы не спасли своего короля, преданный воин?

Фрисса отпрянула.

— …Вы знали всё, что произойдёт. Вам хватило умений и хитрости, чтобы убить Рендона Хоу — не спорьте со мной, я способна соотнести факты! — но не хватило, чтобы остановить Кайлана! Он никого не слушал? Вы могли оглушить его! Вы могли заманить его в другое место, изобразить нападение порождений с другой стороны, усыпить его… уверена, Стражница, прошедшая Мор, что-нибудь бы придумала! Если бы только захотела. Но вам было всё равно.

Королева перевела дух. Она взяла со стола бумагу — копию договора Стражей — и прошла мимо Фриссы к выходу.

— Аудиенция закончена, Гилмор. Я подумаю, что делать с вами и вашими знаниями.

— Я не спасла короля Кайлана потому, — сказала Фрисса, не оборачиваясь, — что он хотел развестись с вами и жениться на императрице Селине. Эрл Эамон склонял его к этому. И король уже поддерживал эту мысль.

Анора оцепенело молчала.

Фрисса подождала еë ответа, но так и не дождалась. Она продолжила:

— Мы были друзьями в прошлой жизни. Я не могла позволить ему так поступить с вами! Я не могла позволить ему уничтожить Ферелден!

Наконец, королева холодно произнесла:

— Есть доказательства?

Фрисса помедлила.

— Под Остагаром сохранилась переписка короля и эрла…

— Принесите её мне.

Эрлесса подавилась воздухом. Отправиться на территорию, захваченную порождениями тьмы?! В самый разгар войны? Снова?!

— Вы же там были. И выжили. Значит, это возможно. Если эта переписка существует… и такова, как вы описали… это докажет, что всё это время вы были преданы мне. И тогда мы сможем решить, что делать с восстанием, — вместе. Раз уж мы были такими друзьями.

В последней фразе звучала издëвка. Эрлесса никак не могла прийти в себя. Отправиться под Остагар! Сквозь орду порождений!

— Будет исполнено.

— Ах, да. Заодно загляните к той ведьме. Узнайте, что она думает о вашем возвращении.

— К Флемет?.. Я… слушаюсь. Но Дикие Земли крайне опасны, в прошлый раз я была там со своими воинами. Позволите мне дождаться их?

— Позволяю. Но для всех нас лучше, чтобы вы уехали как можно скорее.

Путь от дворца до поместья был полон людьми. Куда бы ни сворачивала Фрисса, преследовали разговоры и шум. Наконец, она по случайности оказалась в безлюдном переулке и позволила себе расслабиться. Исчезла благородная леди: спина скривилась от навалившейся тяжести, к горлу подступали рыдания.

Анора её ненавидит, Ферелден её ненавидит, Роланд её ненавидит.

Морриган её едва знает, Лелиана не знает совсем. Родителей не стоит тревожить.

Единственный верный помощник — идиот.

Какая же мерзость. Её считают ведьмой, предательницей Ферелдена! И эта тень падёт на Роланда, на её родителей и брата! Если её казнят или она сгинет под Остагаром — останется в преданиях любовницей Логейна и Стража, убивавшей всех на пути к трону.

А может, в чём-то они и правы? Хоу, Эамон, Алистер. Фрисса прикрыла глаза. Алистер стоял перед ней: не тот, что в последний раз — требующий убить Логейна и сыплющий проклятьями. Нет, прежний: светлый, улыбающийся, скромный. Вот Алистера было жаль…

Фрисса сжала зубы. Некогда переживать. После смерти Архидемона может запереться и хоть год напролёт рыдать. Но пока она в Денериме, надо закончить дела.

Гилмор будто пыталась жонглировать двадцатью шариками; но всё, что ей удавалось, — подхватывать каждый у самой земли и запускать как можно выше, чтобы пока он падает, успеть подхватить следующий. Вот и сейчас она будто сложила боль в сундук и вернулась к делам.

Вернув самообладание, Фрисса вернулась на площадь. По улице строем маршировали пятеро стражников, а промеж ними — рыцарь в начищенной броне. Меж их ногами, мешая сразу всем, вился коричневый мабари.

— Урс, — окликнул Роланд строго, но ласково.

Урс, значит... герой из древней баллады. Да, это тебе не Черника.

Щенок подбежал к эрлу и зашагал рядом, старательно тяня лапы. Только тут Роланд увидел Фриссу. Он с сомнением кивнул ей.

— Здравствуй, Роланд. Зачем тебе такая охрана?

Эрл дёрнул плечом.

— Слишком много преступников развелось.

— Опять? Мы ведь только что... — Фрисса прикусила язык. Это было в том, прежнем мире. Они перерезали глотки бандитам, и Кусланд чувствовала себя на удивление неплохо. В кой-то веки не надо было думать, кого можно спасти, как сберечь силы. Она просто убивала всех. Она проходила по улицам очищающим огнём, оставляя за спиной лишь трупы бандитов. — То есть… столь быстро? Война не так давно началась.

Роланд сжал зубы.

— Всё эти беженцы из Лотеринга и деревень... из-за них неспокойно. Они боятся порождений, хотят под защиту стен. Да и холода скоро.

— Знаю я! Знаю! Именно это мы обсуждаем уже третий королевский совет. Но пока не нашли, куда их пристроить.

Фрисса ощутила ярость и беспомощность — и ещё большую ярость от своей беспомощности. Всё вокруг падало, а она только успевала подхватывать.

— Я собираюсь зайти в лагерь. Посмотреть, действительно ли всё так плохо и что можно сделать.

— Возьми меня с собой.

Лагерь был грязен. Палатки кучей стояли на земле — это Фриссу не пугало, она сама ночевала в такой весь прошлый год, даже в Морозных Горах. Неудобно, конечно, но ведь и не померла. Люди толпились у костров с едой, пахло похлёбкой. С виду, не так уж и плохо… И всё ж вокруг витало отчаяние.

На них с Роландом косились: кто с мольбой, кто с ненавистью. Но эрл был закован в броню, а в почтительном отдалении шагала стража. Народ не осмелился и подойти.

— Фрисса, почему люди до сих пор живут в палатках? Неужели во всём Денериме негде их разместить?

— Мы хотели поселить их в дома горожан. Обещали компенсацию всем, кто приютит у себя... но мало кто согласился. Люди сейчас всего боятся.

— Если не сработала компенсация, можно принудить.

— Да-да, и усилить бунт.

— У Денерима хватает денег, чтобы отстроить им дома! Я же видел отчёты! А в Торговом квартале есть место.

— Каменные возвести не успеем, да и весь камень сейчас идёт на укрепления. А деревянные слишком легко горят. Даже если не подожгут порождения в случае осады… всегда найдутся желающие навредить.

Роланд поджал губы.

— У нас есть пара пустых складов! Я выкуплю их у торговцев.

— Обсуждали. Если сселить людей в одно помещение, пусть даже отделить перегородками, любая болезнь перерастёт в эпидемию.

Рыцарь ударил кулаком о ладонь.

— И что, пусть остаются тут?

— Ну сделай что-нибудь сам! Ты же эрл Денерима, вот и придумай что-то!

— Ты только что отмела три моих идеи!

— Да потому что идеи дурацкие.

Роланд выставил ладонь.

— Довольно! Я и впрямь эрл Денерима, хоть и не приглашён даже на королевский совет. Но я решу эту проблему: что-то придумаю, найду выход. А ты — не будешь лезть и примешь моё решение. Договорились?

Фрисса помолчала. Она подозревала, что решение Роланда вызовет те же проблемы: недовольство горожан или купцов, болезни, пожары… но кажется, она этого уже не застанет. Её запытает Логейн, казнит Анора, добьют порождения под Остагаром — сколько вариантов некрасивой смерти… Вскоре она не сможет ни на что повлиять, Роланду пора разбираться самостоятельно.

— Да, спасибо, Роланд. Будет здорово, если ты это решишь.

Рыцарь сделал шаг назад от её покладистости. Лопоухий мабари подбежал к ним, закружился на месте и залаял, прерывая разговор. На нос щенка упала маленькая снежинка. Роланд изумлённо смахнул её:

— Холодает? Так рано?

Пёс умчался на дуновение холода, и они пошли за ним. Фрисса предполагала, что обнаружит: идея была её, но воплощения она ещё не видела.

Вскоре вышли к леднику: куче овощей в здоровенных ларях. Вокруг ходили двое магов, изредка колдуя конус льда.

Ледники были старинным способом хранения в замках и богатых домах. Еду в погреба, обкладывая льдом и снегом. Но то был лёд природного происхождения, доставленный с рек или гор. Сейчас же времени не хватало, и Фрисса решилась использовать магов. Казалось бы, очевидная идея… но в Ферелдене магия и быт шли отдельными путями. Никто не хотел связываться с проклятьем Создателя.

Вот и Роланд неодобрительно хмыкнул:

— «Магия должна служить человеку», да?

— «А не человек магии».

— Эта служба нам ещё аукнется. Магия всегда приводит за собой демонов и кровь.

Обычный ферелденский взгляд, и Фрисса понимала его. Столько зла было от малефикаров, что и десяток порядочных чародеев не окупал…

Ледники не решали проблему, лишь откладывали. Множество овощей было доставлено из Лотеринга и деревень по всему Ферелдену. Они пригодились бы при осаде — других запасов провизии было не так много. Но овощи и колосья не дозрели, Фрисса не представляла, что можно приготовить из них. Это спасёт людей от голода, но может вызвать расстройство живота — что вовсе не шутка. Во многих войнах больше солдат умирало от болезней, чем от ран.

— Фрисса, а если хранить овощи не на поверхности, а в погребе, можно избавиться от магов? Или хотя бы меньше к ним обращаться?

Кусланд вдруг вспомнила просторные казематы ниже поместья. Пыточные, тюрьмы, кровь, кровь, кровь… в той жизни ей пришлось пройти этот лабиринт насквозь, чтобы уничтожить Рендона Хоу. В этом мире она спустилась в подземелье лишь однажды: когда приняла во владение замок. Тогда она выпустила Сориса и ещё пару узников, а потом навсегда заперла темницу.

Но если казематы очистить… Если переоборудовать часть под кладовые…

Фрисса уже вовсю думала, как использовать подземелья. Поселить беженцев? Места бы хватило. Но прямо у неё под ногами появится куча посторонних, что небезопасно. И много лет после окончания войны будут живы люди, которые знают, как устроены подземелья поместья, и смогут проникнуть туда или рассказать врагам.

Кроме того, в народе пройдёт слух, что у эрлессы огромная темница, скажут, что она кровожадная. Ну и наконец, может, понадобится использовать её по назначению! Сейчас как раз бунты… стоит разыскать палача, работавшего на Хоу…

Фрисса поморщилась от собственных мыслей, а потом ещё раз: осознав, что обдумывает идею всерьёз.

Она покосилась на мужа. Хоть бы не вспомнил о казематах! Но тут же успокоилась. Рори с детства придавал значение сословиям. Поэтому он столько лет скрывал интерес к Фриссе, хоть и был влюблён: как можно, она ведь дочь тейрна! Поэтому так переживал теперь из-за слухов. И сейчас ему просто не приходило в голову, что можно поселить беженцев в поместье эрла, радетеля Денерима. Церковь, склады, чужие дома — но не к благородным же!

— ...А где все эльфы?

Фрисса поглядела вокруг.

— Ты прав, странно. Может, не перенесли дорогу?

Они отловили одного из беженцев, угрюмого мужика в шапке набекрень. Тот сплюнул под ноги:

— Остроухие? Все в Эльфинаже. У них же вечно кто-то брат свата, кто-то сват брата… это людям хоть помирай — только через труп переступят.

Мужик побрёл дальше, так же понуро глядя на землю, даже не заметив, что говорил с эрлом и эрлессой.

Роланд ударил кулаком о ладонь.

— Их там и так, как пчёл в улье! Если в Эльфинаж набьётся ещё сотня эльфов — вот уж где и грязь, и мусор, и эпидемии. Тебе не стоит переживать об этом, Фрисса?

Кусланд мгновенно задумалась. Да, городские системы не потянут столь резкий прирост населения! Вода, уборка мусора, даже каналы для нечистот... Но она вспомнила рассказы Сориса.

— Когда эльфы убили банна Вогана, в Эльфинаже провели чистку. Убили всех, кто способен держать оружие и хоть косо смотрел на солдат. Если туда влились эльфы из окрестных деревень, население там разве что вернулось в норму.

— Как обычно. Эльфам ты позволяешь всё.

Фрисса прожгла его взглядом. «Ну поубивай недовольных в Денериме! А на освободившееся место заселишь беженцев!» Но такие слова нельзя было произносить вслух, тем более при таких настроениях в народе.

— Как ты можешь говорить такое после смерти сотни невиновных?

— Эльфов. Смерти сотен эльфов, — Роланд поморщился. — Это тоже важно, и несправедливо вот так убивать всех. Но пока давай вернёмся к серьёзным проблемам.

Это тоже был обычный взгляд ферелденской знати.

Роланд ушёл к старосте лагеря, половина его стражи потянулась за ним. А сзади бежал лопоухий щенок.

Фрисса замерла, глядя мужу в спину. Опять же, она понимала, почему так распространилось подобное отношение. Эльфы были настолько жалкими, забитыми. Всем видом они изображали жертв и тряслись, стоило повысить голос. Их невозможно было воспринимать всерьёз! Даже у мабари больше характера!

Но… если только что истребили всех, кто смел выразить недовольство… и если так поступали веками — неудивительно, что оставались лишь самые покорные эльфы, которые давали столь же затравленное потомство.

Фрисса вспомнила долийцев. Это ведь те же самые остроухие — всего-то выросшие в других условиях. Оттого выносливые, хитрые, упрямые — серьёзные противники. Выходит, из городских эльфов тоже мог выйти толк. Если бы им дали шанс.

Правда, всех боевых вырезали… но может, выжили самые хитрые?

Бресилиан ещё сильнее сблизил Сориса и Зеврана. Они ходили по эльфийской стоянке с одинаково распахнутыми глазами, будто близнецы. Ввязывались в разговоры со всеми подряд (зачастую смущая их неловкими вопросами), восхищались обыденными для долийцев вещами: то искусно выделанной кожей, то рисунком на аравеле.

Сорис так долго ничего не чувствовал — а тут будто навалились все эмоции последних месяцев. Всё, что он вкладывал в понятие «эльф», вдруг оказалось под сомнением. Этот мир дышал свободой, верой в свою правоту и способностью их отстоять. Это были эльфы, собратья, но как же они отличались!

И как же ненавидели людей.

Столько вопросов проносилось в голове. Должен ли он быть таким же? Может, это и есть истинный путь для эльфа? Может, его сородичам жилось бы лучше на свободе, вдали от шемов? Что сказала бы Шианни? Что подумал бы дядя Цирион?

Вся команда ожидала, когда Зевран окончит контракт и добьёт Стража. А они и забыли о нём, слушая долийские предания.

Лелиана опустилась на бревно рядом с Сорисом. Сказитель поморщился, а слушатели шарахнулись от бардессы. Она лучезарно улыбнулась, будто и не заметила, хотя Страж знал, как она жаждет послушать долийские баллады.

— Сорис, надо поговорить. Прямо сейчас!

Она оттащила эльфа к аравелям — искусно выделанным повозкам на краю эльфийского лагеря.

— Страж, я переживаю за Винн.

Лелиана раздвинула ветви, и стало видно магичку, привалившуюся к одной из повозок. Сцепив зубы, старушка втирала в ноги зелёную мазь. Роба, в которой она вышла из Башни, висела на ней, будто на пугале.

— ...Зачем только эрлесса приказала взять её с собой?

Сорис помнил, зачем. Если Винн упадёт, будто мёртвая, а потом восстанет, словно ничего и не случилось, — не переживать. В неё вселится дух, который поможет ей продержаться до конца войны. Он не опасен.

Только этого не происходило.

Винн слабела. Каждый бой давался ей со всё большим трудом, а уж дорога занимала бесконечное время. Магессе часто требовалось остановиться и перевести дыхание. Морриган костерила её на чём свет стоит.

Сорис не знал, что делать. Этому духу стоило бы поторопиться!

Страж ощутил приступ вины. Конечно, он не пользовался Правом Призыва. Он даже не убеждал магессу — она сама пришла проситься в дорогу. Но Первый Чародей отговаривал её, как мог. Да и вся команда считала это гадкой идеей.

Винн упирала на то, что недавно вернулась из Остагара, — и ничего, справилась!.. Но... видимо, это-то её и подкосило. Она всё худела, а каждое заклинание давалось с трудом.

Сорис наскоро кивнул Лелиане, откашлялся и, стараясь ступать погромче, пошёл к магессе. Винн тут же одёрнула подол, прикрывая ноги со вздувшимися венами.

— Страж.

— Здравствуй, Винн. Слушай... было плохой идеей идти с нами. Мы отправимся к оборотням одни, а ты побудь пока здесь. Хорошо? А потом поговорим с эрлессой. Может, она вернёт тебя обратно в Башню. Все говорят, ты прекрасный учитель. Детям наверняка тебя не хватает.

Усталая улыбка мелькнула на лице Винн.

— Я обуза, да? Да... обуза... Не знаю, что и сказать, Сорис. Я так рвалась в бой! Так хотела наверстать упущенное Логейном и твоей эрлессой. Да и отдать события ей на откуп — значило получить ещё одно предательство.

Голос её стал железным — откуда только силы взялись? — и Сорис вдруг почувствовал себя нашкодившим мальчишкой.

— Под Остагаром не было иного выхода...

— Это она тебе сказала? Конечно, она. А ты и поверил, как всегда. Да только неправда это: они с Логейном намеренно бросили короля. Чтобы обрести власть, чтобы оставить на троне Анору — у которой и прав на этот трон, как у горелой свечки. Дочь крестьянки и новоявленного тейрна... А теперь она полноправная королева — найдёт нового мужа, оснуёт новую династию... династию предателей и убийц.

Винн часто заводила этот разговор, и каждый раз Сорис вспоминал детство в Эльфинаже. Сводящий с ума голод. Когда уже и крысы съедены, а ты готов убить ради куска хлеба.

Вспоминал, как родители умирали от лихорадки. Едва появилась болезнь, шемы заперли Эльфинаж. Ни воды, ни лекарств. Ни надежды.

И Сорис не выдержал:

— Не знаю насчёт всего Ферелдена, но Эльфинажу пойдёт на пользу смена власти.

— Смотри, чтобы ей не понадобилась смена Стража.

Эльф ушёл, чтобы не ссориться. Сорис терпеть не мог скандалы и разлад в отношениях.

Надо было скорее выдвигаться. Сейчас Винн слишком устала, чтобы спорить, но едва придёт в себя, запросится с ними: куда они без целителя. Да и в целом... сколько можно отсиживаться в лагере?

По лесу их вела Морриган. Она одна хоть как-то ориентировалась в чаще, остальные были больше городскими жителями: хоть Лелиана, хоть Зевран, даже Черника.

Сорис восхищался умением долийцев по цокоту белки узнать, в какой они части леса, по дуновению ветра — предсказать погоду на весь день. Вот бы взять в провожатые местного!.. Но эрлесса о таком не говорила.

Перед очередным буреломом Черника припал на передние лапы. Пёс ощерился, но не издал ни звука. Сорис кивнул: оборотни. Примерно там, где и упоминала леди Гилмор.

Только она забыла упомянуть… насколько они ужасны.

Это были волки на задних лапах. Шерсть клоками висела на их плечах, лодыжках, но остальная часть тел оставалась лысой, будто крысиный хвост. Сорис видел подобное, когда Морриган превращалась в зверя: подглядел сквозь ресницы, хоть ведьма и требовала не смотреть во время обращения. Морриган была прекрасна и в человеческом, и в животном облике — но пару секунд посередине оставалась тошнотвортной смесью двух созданий. А оборотни застыли в таком состоянии навечно.

Морриган говорила, что в зверином обличье само её мышление изменяется… что же творилось в головах существ, замерших промеж человеком и зверем?

— Ррр! Дозорные сказали правду, братья и сёстры! Ещё один из долийцев явился, чтобы поставить нас на место и отплатить за нападение!

Сорис огляделся на спутников. Похоже… говорить должен он… Да, все точно смотрят на него. «Спокойно. Спокойно! Ты же сражался с огром! И с порождениями. Помнишь, какие они жуткие? И ты же победил!.. А ещё ты раскидал отряд наёмных убийц! А Зевран говорит, что это были отличные воины!»

Но кое-что изменилось с тех пор: к Сорису вернулись чувства, он снова захотел жить. И теперь страх овладел его душой.

Эльф как зачарованный смотрел на огромные зубы, торчащие из пасти оборотня. Пауза затянулась. Готовился к прыжку Черника. Морриган подбирала заклятье. Надо срочно говорить!

— А-а-а, привет, ты Бегун, да? Глава этих проклятых людей? Я хотел бы видеть Хозяйку Леса — ну, Бешенного Клыка. Чтобы помочь вам снять проклятье и покинуть храм.

Тишина свалилась на плечи, будто несколько тюков с мукой. Казалось, даже птицы окрест замерли и с недоумением таращатся на него из гнёзд.

— Откуда ты знаешь о Хозяйке?!

Тон оборотня звучал тревожно. Сам факт, что кто-то разгадал их тайну, ставил клан под угрозу. И может, безопаснее растерзать чужеземцев на месте.

Сорис снова посмотрел на огромные зубы, и заговорил ещё быстрее:

— У меня тоже есть госпожа, и она знает очень многое. Она эрлесса в Денериме — помнишь? Денерим? Столица? Она приказала отыскать вас и расколдовать. Сказала, вы люди, которых проклял Затриан, за обиду его детям. А Бешенный Клык — и есть проклятье; дух, заключённый в теле белого волка, который со временем…

— Хватит! — волк нервно оглянулся по сторонам, будто сами деревья могли их подслушать. — Поверить не могу, что Затриан рассказал тебе всё это!

Одна из волчиц рыкнула:

— Но, Бегун, не всё из этого знает и Затриан…

Сорис вдруг понял: если ему не удастся убедить оборотней прямо сейчас, придётся пробиваться в их логово. Через ходячие деревья, через волков, через медведей, через демонов, через духов, через самих оборотней… Эрлесса верила, что он справится.

Надо как-то договориться. Напомнить волкам их прежнюю жизнь! Но чем? Даже если Бегун был из Денерима, они с Сорисом произошли из разных мест. Они ели разную еду, ходили по разным улицам, пели разные песни… А уж если оборотни из другого города с иными традициями, шансов и вовсе нет! Но что-то же должно быть общее? Что схожего у городского эльфа и любого человека?!

— Не печалься из-за меня, Создатель Всего!

Хотя остальные могут забыть Тебя,

Твоë имя запечатлено в каждом моём шаге.

Я не забуду Тебя, даже если забуду себя.

Морриган позади фыркнула, будто раскалённое масло брызнуло со сковородки:

— Что ты делаешь?!

Но Лелиана присоединилась к нему, и голос её звенел по всей поляне:

— Пускай впереди меня только тьма,

Но Создатель направит меня.

Да не суждено мне будет скитаться

по неверным дорогам Загробного мира,

Ибо нет тьмы там, где свет Создателя,

И ничто, сотворённое Им, не будет утеряно.

Неловким эхом повторил Зевран:

— Ничто, сотворённое Им, да не будет утеряно.

Что общего у людей и эльфов по всему Ферелдену? Вера в Создателя. Молитвы, вбитые в голову с самого рождения, повторяемые каждый праздничный день, раз за разом, раз за разом.

— Создатель… — отпрянул Бегун, — я помню. Я помню… Песнь Света. Ты не долиец! Ты ни один из них и им не служишь?

Сорис покачал головой.

— Я — ррр — должен поговорить с Хозяйкой! Приходи завтра к краю тумана. Я найду вас по запаху.

Оборотни убежали, и Сорис зажмурился: сзади они были лысые полностью. Особенно впечатляло место ниже спины. Да, он стоял посреди заколдованного леса и созерцал людей, стремительно бегущих на четвереньках, светя голыми серыми задницами. Если кто-нибудь из команды и хотел что-то сказать, после такого зрелища слова выпали из головы.

Лишь у самого лагеря долийцев Зевран пробормотал:

— Не знал, что так веришь в Создателя.

Сорис пожал плечами:

— Я привык быть слабее. Когда ты умелый воин и можешь отстоять свою правду, то становишься всё более решительным. Но когда знаешь: почти каждый человек тебя сильнее, а если и победишь в драке, тебя накажут стражники... учишься находить способы избежать боя.

А ещё прекрасно умеешь соизмерять силы. И Сорис чуял: Бресилиан слишком сложен для его команды. Эрлесса была о них чересчур хорошего мнения. Ведь они почти не участвовали в битвах: в Башне Круга, в Редклифе всё было спокойно. Так, несколько стычек в Денериме, а в дороге порой разбойники и порождения... Да, нахватались кое-чего, но... ожившие деревья? изголодавшиеся за столетья демоны? оборотни, которым достаточно одного укуса? Это чересчур даже для Стена. Надо снимать проклятье и немедленно выбираться отсюда.

Едва вернувшись в поместье, Фрисса почувствовала: дома посторонние. Её бездарные слуги нынче сновали туда-сюда, как стайка трудолюбивых пчёл. Во дворе разложили дорогой ковёр: эльфийки, причитая, отмывали с него застарелую кровь. В коридор поставили бюсты героев древности, добавили вазы с цветами.

Что здесь происходит? Может, Анора лишила её титула и передала поместье другой семье?

Фрисса поймала за шкирку очередную бестолковую кузину Сориса и молча взглянула ей в лицо.

— Ваша мама, — пискнула эльфийка, — она, она в столовой, госпожа!

Фрисса вздрогнула и, сама не отдавая отчёта, оправила платье.

— Она утром приехала, госпожа, и племянник ваш тоже приехал. А вы сказали тревожить вас только по государственным делам, и мы не знали, это дело государственное или не очень, да и где вы, тоже не знали. И вы не распорядились, куда их поселить, уж простите нас, мы им на втором этаже постели убираем.

Фрисса пригладила волосы, и заспешила навстречу. Но не успела пройти по коридору и десяти шагов, как увидела родных. Матушка уже переоделась из дорожного платья в бархатное бирюзовое, подобающее её положению.

— Мама? Что вы здесь делаете?

— Так-то ты радуешься семье?

Женщины обнялись.

— О, я приятно удивлена. Но в Хайэвере сейчас безопаснее всего, и я предпочла бы, чтобы вы оставались там.

— Уж это без сомнения: ты прислала нам столько солдат. Но Орена было не удержать, зря ты написала, что разводишь мабари.

Фрисса улыбнулась. Псарни оставались одной из немногих её отдушин.

Племянник с разбега бросился ей в объятья.

— Фрисса! Ты покажешь мне Чернику? А Грифона-на-Скале? А других собак, ты же дала им те имена, что я выбрал?

— Конечно, — Кусланд-Гилмор потрепала Орена по голове. — Но Черника сейчас с Серым Стражем, спасает Ферелден. Он станет великим псом!

По лицу матери пробежала тень при словах о Сорисе. Но она ничего не сказала.

— К слову о псах. Ещё кое-кто хотел тебя повидать.

Слуги ввели поджарую белоснежную мабари, с трудом удерживая её на поводке. Собака кинулась к Фриссе, будто лавина с гор. Она сбила Кусланд с ног, так что девушка привалилась к стене. А собака всё прыгала и прыгала: оглушительно лаяла, облизывала лицо. А леди Гилмор не могла пошевелиться.

Её мабари, Вьюга, погибла на Глубинных Тропах.

Не стоило брать её с собой. Но она так рвалась! Невозможно было ни с кем её оставить! Фрисса поручила её Боддану Феддику, но Вьюга перегрызла поводок и прибежала к вратам Орзаммара.

Что было делать? Не оставлять же её одну у ворот, не возвращаться же в лагерь…

Вьюга наглоталась крови порождений тьмы, а на Глубинных Тропах не росли цветы, что вылечили бы яд. Вьюга умирала в мучениях, неостановимо скулила, и глядела на Фриссу с такой надеждой…

Кусланд рыдала над её телом всем оставшимся иссушённым сердцем.

Она даже нашла время похоронить её — на Глубинных Тропах, в самом опасном месте Тедаса! Фрисса помнила, как часами таскала камни для кургана…

Вьюга погибла, но здесь, конечно же, была жива. Фрисса не вспомнила это, не осознала: слишком незадолго до последней битвы произошла та смерть и слишком быстро всё завертелось потом. Когда она воскресла в Хайевере, собака была в отъезде. Вьюгу отправляли к банну Лорену, у которого тоже был белый мабари. Планировали случку, вывести новую породу белых щенков — но началась война. Стало не до того, мабари отправили домой… и в прошлом мире она вернулась за день до гибели Хайэвера. Но в этот раз Фрисса уехала раньше.

Гилмор невидящими глазами глядела поверх мабари, и не могла даже поднять руку, чтобы её погладить.

Её любимая собака жива — а она и забыла об этом.

А значит… что ещё она упустила?! Кто-то на самом деле умер? Кто-то остался жив? Что ещё бесконечно значимого для страны она забыла в этой сутолоке?!

— Фрисса? Милая? Ты в порядке? — мама проницательно заглянула ей в глаза.

Кусланд выдавила улыбку и приласкала собаку.

— Да. Да. Просто многое навалилось.

Тейрна Элеонора кивнула. Её взгляд был серьёзным и невесёлым. Эрлесса поняла, что мама приехала не с простым семейным визитом.

Орен дёрнул за рукав:

— Фрисса, тётя Фрисса, пойдём смотреть мабари?

— О, сейчас ты их увидишь! Мы нашли собак, бежавших из-под Остагара, сможешь дать им имена. Только на этот раз посерьёзнее, парень. Помни, этим псам предстоит стать героями!

Они спустились на псарню, и Орен тут же кинулся к собакам.

— Этот будет Змей, смотри, как он вертится. Это — Вихрь, этот — Странник…

Фрисса оставила мальчика на попечении няни и псарей, а сама расположилась в гостиной с матерью. Манеры леди Элеоноры были безукоризненны, а волосы — идеально уложены. В свете камина переливался гранатовый амулет, некогда подаренный ей тейрном Брайсом на годовщину. На её фоне Фрисса смотрелась, будто дальняя родственница, навестившая знатную семью.

— Дорогая, до нас дошли разные слухи, и я обеспокоилась. Твои письма приходят часто, но дышат горечью. Что происходит?

Фрисса пожала плечами:

— Война.

Мама отставила чашу с пряным вином и покачала головой. Уютного разговора у камина не получалось, в комнате витало напряжение. Только Вьюга махала хвостом в ногах у Фриссы: теперь мабари не отходила от хозяйки ни на шаг.

— Говорят, тейрн Логейн везде берёт тебя с собой. Говорят, ты завела Стража, который исполняет все твои команды. Говорят, ты больше заботишься об эльфах, чем о людях…

— Да, люди считают, я с ними сплю, — горько произнесла Фрисса. — Я с ног сбиваюсь, пытаясь спасти страну, а вместо помощи все находят время порассуждать о моей постели. Мама, я думала, что такая мудрая женщина, как ты, выше этого!

— Я понимаю, что ты никогда не пошла бы на такое, милая… Но что думает Роланд? Даже если он верит тебе, каково ему слушать всё это?

Фрисса вздохнула.

— …Ты должна следить за собой, дорогая. У нас с твоим папой хорошие отношения не сами собой родились. Доверие — это, что ты выстраиваешь годами. Каждым своим поступком.

Было так успокаивающе слышать мамин голос. Слушать её советы. Фрисса не могла больше выносить это одна…

— …Ты должна работать над репутацией. Покажи всем, что ты из благородного рода. Будь той аристократкой, что им привычна! Пройди в платье. Появись под руку с мужем. Накупи ерунды. Устрой приём. Позаботься о своём образе...

Уже вечером она увидела, как мама беседует с Роландом. Рыцарь сидел с хмурым видом, скрестив руки на груди, и глядел в сторону. Но слушал внимательно. А мамин голос лился той же успокаивающей, остужающей рекой.

* * *

И вот утром следующего дня они встретились у выхода из поместья. Фрисса смотрелась так нежно в своём голубом платье — заботливо привезённом мамой из дома. Броня Роланда сияла в свете свечей. По ним можно было нарисовать витраж, этакую сцену из рыцарского романа.

Правда, такой витраж могли бы создать лишь в Ферелдене: у ног каждого из них сидело по мабари. Ни Урса, ни Вьюгу невозможно было оставить дома, они вырывались отовсюду и находили хозяев.

— Надо же. Ты вспомнила, что у тебя есть собака. Теперь ты прямо как настоящая Фрисса.

— Очень смешно, Роланд.

Муж скупо улыбнулся и подал ей руку. Мама убедила их: прогуляться вместе по городу, не вести тяжёлых разговоров, не думать о делах. Она верила, что это их сблизит, и заразила своей верой их обоих.

Рука под руку они вышли в город. Вокруг выстроились четыре стражника. Лучшие, отобранные Роландом, и Фрисса была вынуждена признать: вправду неплохие. Одному из них эрлесса пристроила свой меч.

Люди почтительно расступались перед ними. Встреченные на улицах стражники салютовали — красота.

Урс пришёл в полный восторг от Вьюги. Он везде бегал за ней, будто за матерью, которую потерял ещё слепым щенком, трепал за белые уши или пытался ухватить за хвост.

В Торговом Квартале сплетались крики и гомон. Торговцы потрясали яркими тканями, на прилавках были высыпаны фрукты и овощи — будто и не разъедала война мир вокруг, словно Мор остался лишь в старинных преданиях.

Эрл и эрлесса Денерима неторопливо шли сквозь площадь. Лоточники переворачивали товар более удачной стороной и заискивающе улыбались, но зазывать не осмеливались. Наверное, потому что предыдущая династия отличалась буйным нравом, а Гилморы слишком недолго правили городом. А может, слухи о ней и впрямь расползлись и пугали всех вокруг.

Мама права: прогулка даст народу больше уверенности. А то что это за эрлесса такая: носится в броне целыми днями, пылью покрыта, суётся в каждое дело… Вот, вот, смотрите. Мы красивые, мы богатые, мы аристократичные — всё, как положено эрлам. Надо ещё купить что-нибудь, сыпать деньги щедрой рукой.

Фрисса подошла к первому же прилавку, выбрала отрез ткани.

Роланд купил ей цветы.

Что бы ещё взять?

— Пирожки, покупайте пирожки!

…В этом крике была безнадёжность и отчаяние, они не вязались с текстом. «Пирожки с отчаянием», — успела подумать эрлесса, а сама уже шла к прилавку.

В самом углу рынка ютилась бедно одетая женщина. И прилавка-то у неё не было — так, колченогий стол, будто сама сколотила. Но внимание Фриссы привлекли лежащие на нëм раскатанные красные полоски.

— Это левашники, госпожа. Такие пластинки из ягод, протёртых, высушенных.

— А в бадьях что?

— Маринованная свёкла.

— А почему зелёная?

— Так ведь не дозрело ничего, госпожа… когда нас из Лотеринга забирали, что насколько успело созреть — таким и собрали… но всё равно вкусно, вы попробуйте.

Фрисса и Роланд попробовали. Рыцарь скривился.

— Слушай, мне тоже жалко эту женщину. Но дай ей денег и пойдём, этот запах ужасен…

Фрисса заставила себя проглотить свёклу.

— А почему такой вкус?

— С гвоздикой, госпожа.

— Угу, — только и смогла выдавить эрлесса. — А долго храниться будет? Знаешь ещё что можно сделать из незрелых овощей?

Роланд дёрнул её за рукав:

— Ты собираешься её нанять? Это же есть невозможно! Я, конечно, ругал нашего повара, но её стряпня даже хуже!

— Это… необычно, — признала Фрисса. — Но вполне съедобно. И долго хранится. У нас там целый завал овощей и фруктов, сплошь незрелое. Если она придумает, как накормить этим армию, пусть хоть крыс жарит, я первая съем. — Она обернулась к женщине: — Так что ещё можешь сделать из недозрелого?

— Лучше, чтобы плоды дозрели, госпожа. Яблоки, картошка, тыквы, груши, персики, кукуруза, перцы — их надо просто убрать в сухое тёплое место. Из остального…

Женщина перечислила несколько вариантов. Тут были и маринование, и засаливание, и вяление… Фриссе и в голову не приходило, что можно вялить и есть зелёные помидоры.

Одна из крупнейших проблем Ферелдена решилась. Они пристроили целую кучу еды!

— Возьми эти деньги. Я напишу письма интенданту и вашей старосте. Тебе выделят продукты и людей. Приготовь понемногу всего, о чём ты говорила. Я попробую и решу.

Фрисса обернулась, чтобы продолжить прогулку. Она собиралась извиниться перед Роландом, но увидела, что тот и не смотрит на неё. Делая вид, что просто ожидает жену, эрл внимательно глядел через площадь.

Курицы, свиньи, ничего интересного. Молодой мужчина с неопрятной чëрной бородой шатался вокруг, разглядывая кур. Торговец отвлëкся на дородную матрону, и чернобородый быстрым движением спрятал что-то в курятнике. Фрисса вскинула брови. Она ожидала, он что-нибудь украдëт.

Когда Фрисса и Роланд отошли от женщины со странной едой и остались поодаль от людей, эрл виновато потëр лоб.

— Фрисса... Я знаю, мы договаривались провести день вдвоëм, но... возникло серьëзное дело. Понимаешь, в Денериме сейчас столько преступности. Два бандита: К. и Д. устроили разборки, втянув в них полгорода. То потравят свидетелей, как крыс, то трупы сбросят в реку…

— Ты же не полезешь в неприятности?

Роланд качнул головой.

— Нет... у меня есть кому этим заниматься. Но, кажется, мне придëтся вернуться в поместье. Прости. Попробуем ещë раз пройтись в другой день?

Фрисса вспомнила, как она уничтожала бандитов на улицах по просьбе сержанта Килоуна. Но про организованную преступность она тогда ничего не слышала. Ей предлагали сомнительные дела, но, разумеется, она отказывалась.

Фрисса накрыла ладонь мужа своей.

— Я понимаю, мой эрл. Это важно. Мы обязательно найдëм время и всë наладим.

Роланд усмехнулся. Он скрылся, и половина стражников последовала за ним. Фрисса погладила Вьюгу. Да, плохо у них получается спасать брак.

Она поискала взглядом парня с чëрной бородой. Так он, выходит, работает на бандитов? Но его нигде не было видно. Впрочем, она всё равно обещала Роланду не лезть в дела эрла.

Примечания:

Вышло странно с хронологией. Часть с заготовкой еды была написана и предполагалась куда раньше. [Кстати, и в лагере ГГ сопровождала Винн, а не Роланд (внезапно!), они много ссорились.] Но всё время просились другие моменты... И вот, теперь ощущение, что прошло несколько месяцев, какие уже овощи!..

Может, потом переставлю эту часть пораньше. Какая же гадость — читать впроцессники! xDD

Сорис планировал остаться в лагере до самой встречи с оборотнями. Никаких беспечных вылазок! Но время тянулось так медленно... а хорошенькая эльфийка умоляла разыскать её потерявшегося брата … и Лелиана так упрашивала ей помочь… он сдался.

Они выйдут, но отойдут от лагеря совсем недалеко. Буквально на расстояние трёх стрел! (Сорис и сам не заметил, как начал измерить всё по-долийски. Это было особенно смешно, потому что сам он на такое расстояние стрелу бы в жизни не пустил.)

С ним шли Морриган, Лелиана и Зевран. К сожалению, не получилось взять с собой Стена: кунари в латной броне оставлял слишком глубокие следы в мшистой почве, и Хранитель Затриан боялся, что оборотни или порождения тьмы выйдут по ним к лагерю. Хоть Сорис и чувствовал себя уязвимым без могучего кунари, спорить не стал.

— Я уже отдохнула, могу пойти с вами, — как Сорис и предполагал, стала проситься Винн.

— Спасибо, но большая группа будет слишком шуметь.

— Вы не можете идти без целителя!

— Мы возьмём с собой Морриган, ты уже немного её обучила. Мы совсем недалеко, этого хватит.

И вправду, по настоянию эрлессы Винн учила Морриган исцеляющим заклинаниям. Ведьма ругалась и проклинала всех вокруг, но подчинялась этой воле. Хоть она и смеялась над послушанием Сориса, у неё был собственный взгляд на леди Гилмор. Делиться им она не спешила, но до времени повиновалась.

Винн поджала губы, но напрашиваться не стала. А вот Черника пропустил мимо ушей все «Лежать», «Сидеть» и «Ждать», и Сорису пришлось взять его с собой.

Лес встретил их лёгким шелестом листвы и воркованием птиц. Казалось невероятным, что такое прекрасное место может быть столь опасно. Поначалу они остерегались каждого куста, но вскоре расслабились, и Зевран стал подначивать спутников:

— И как долго ты была в обители, моя дорогая Лелиана?

— Чуть больше двух лет. А что?

— Два года не видела никого, кроме женщин… которые посвятили себя какому-то равнодушному богу? Неужто тебе за эти два года так и не захотелось компанию завести? Два года! Подумать и то страшно.

— В обители я получила время для размышлений. Я была занята мыслями о Создателе и о других… достойных предметах.

Сорис старался держать уши настороже, но невольно прислушивался к разговору.

Эльфийского охотника нашли довольно быстро. На него наткнулся бы и долийский патруль, но Затриан запретил стражникам отходить далеко от лагеря. Юноша явно добрался сюда недавно, и здесь силы оставили его.

— Морриган, можешь исцелить его?

Ведьма скривилась. Она склонилась над юношей, выставила руки для колдовства… потом хмыкнула, запустила ладонь в поясную сумку и вместо этого наложила на эльфа пару целебных припарок.

Исцеление не было для неё в новинку: ещё мать учила Морриган отварам от разных болезней. Но у каждого свои склонности. Целительство явно было не в характере Морриган, и давалось ей с трудом.

— Надеждой тщусь, что он не обратится в волка,

Пока долийцы будут мирно спать.

Сорис склонился к юноше. Как его нести: на руках или сделать носилки? Шелест листьев стал громче, заскрипели ветки. Не иначе как надвигался сильный ветер.

— Берегись! — Зевран повалил его на землю, в воздухе просвистел удар.

Сорис вскочил на ноги: два ясеня вдоль тропинки ожили и теперь двигались на них. Живые деревья! Прямо как рассказывала эрлесса!

Лелиана выстрелила из лука, но это лишь разозлило их.

Зевран махнул мечом, отрубив хлестнувшую их ветку, и ловко отскочил от следующего удара. Сорис закрылся щитом, не глядя, рубанул по ветвям. Но было видно, что самые крупные ветки он не одолеет. Был бы топор!

Морриган выкинула руки вперёд, и ближайший ясень охватило пламя.

— Туши! Весь лес спалишь!

Немедля, ведьма перешла к «Конусу льда».

Зевран увернулся от очередного удара живого дерева. Лелиана убрала лук, и вышла из-за его спины. В руках она держала огненную гранату, и прицеливалась, чтобы не зацепить лишние деревья. Сорис отступил, прикрывая её щитом, но корень сильвана плотно обхватил его ноги. Корень полз выше, выше, будто змея, и вскоре обвил его горло.

Эльфийский охотник слабо пошевелился. Он посмотрел на битву мутными глазами, вздрогнул и подтянул к себе меч. Но руки его тут же разжались, и юноша упал в траву.

Зевран пилил корень, стараясь не зацепить ноги Стража.

Раздался женский крик и сразу же лай. Над их головами ясень ветвью хлестнул Лелиану. Лицо её пересекла красная полоса, сплошным потоком лилась кровь. Черника скакал перед ней, отвлекая обезумевшее дерево.

Морриган повторила трюк с огнём и холодом, и наконец, деревья были повержены. Команда обступила безсознательную Лелиану.

— Морриган, сможешь ей помочь?

Сорис впервые увидел на лице надменной ведьмы растерянность и даже страх.

— Н-нет… я залечу рану, она не умрёт… но полностью исцелить её не в моих силах.

Жёлтый свет сорвался с её ладоней, Морриган зажмурилась, сосредоточившись до предела. Рана начала затягиваться. Когда ведьма закончила, лицо Лелианы пересекал глубокий тёмно-красный шрам — будто шов, наложенный учеником сапожника в первый день ученичества.

Морриган зябко повела плечами:

— Пожалуй… Винн сможет это исправить?

* * *

Сорис ненавидел быть правым. Ещё ребёнком он понимал, что тётя Адайя слишком дерзко говорит с шемленами и это плохо кончится. Подростком он частенько чуял, что Элин нарывается и сейчас их побьют. А когда они шли возвращать невест от банна Вогана… видел, что это принесёт смерть в Эльфинаж.

Он загодя чувствовал опасность: знал, куда не стоит идти, когда лучше спрятаться. Чувствовал! Да ничего не мог с ней поделать. Раньше — потому что возможностей у эльфа меньше, чем у жука-навозника. Ну знал он, что не стоит идти к Вогану, и что? Оставить девушек в поместье? И утром найти истерзанный труп сестры?

А теперь, наоборот, он занял место героя. Сорис бы и рад отсидеться в стороне, но при любой угрозе его выталкивали вперёд.

Они расселись вокруг шкуры волка, где лежала Лелиана. Винн сделала, что могла, но сказала, что время безнадёжно упущено. Лелиана лежала так уже полдня, и долийцы обходили их стороной, старались не шуметь.

Веки бардессы вздрогнули, и она медленно пришла в себя.

— Ребята?.. мне приснилось, мы дерёмся с ожившими деревьями! Прямо как рассказывал Сказитель! — она провела пальцами по лицу, и глаза её широко раскрылись. — Дыханье Создателя... Дайте зеркало!

Все замялись.

— Пожалуйста, зеркало!

Морриган протянула ей зеркальце в золотой оправе. Сорис недоумённо поглядел на ведьму: он и не знал, что она носит с собой столь дорогую вещь.

— Подарок твоей эрлессы, — буркнула она.

Лелиана глядела в зеркало, не произнося ни слова. Глубокий шрам пересекал её лицо от левого виска до подбородка справа. Повезло хоть, глаз уцелел.

— Спасибо, что спасли меня, — глухо произнесла она.

Девушка отошла на самую окраину лагеря, опустилась на колено и взмолилась Создателю.

Долийцы отнеслись к произошедшему равнодушно. Да, битвы опасны. В них умирают, в них получают раны. Страж пришёл в лес не за ягодами, разумеется, часть его спутников не переживëт Бресилиан.

Лелиана молилась до самого вечера и ничего не сказала во время ужина. Она расцвела, лишь когда увидела молодого эльфа — спасённого ими охотника. Всё было не зря.

Сорис чувствовал себя гадко. Этого не было в рассказах эрлессы. Значит, и произойти не должно было! Конечно, невозможно предусмотреть всё… но преследовало липкое чувство: это он не досмотрел.

Лес потерял для него всякое очарование. Его место не здесь. Всё это необычно и ново, только… не его. Да, поначалу он поддался очарованию свободы и разговорам о спасении всех эльфов… Но теперь он особенно остро чувствовал пропасть между долийцами и городскими.

Да, шемлены были несправедливы к его сородичам. Да, за столько поколений эльфы в городах стали совершенно забитыми. (Сорис только в Брессилиане приучился смотреть окружающим в глаза!) Но всё же это было не то, что нужно городским.

Сорис мечтал о справедливом мире, где эльфы получат права и будут жить в покое, наравне с людьми. А долийцы мечтали о мире, где они подчинят или истребят людей и плюнут на их могилы.

В городах было больше удобств, лекарств. Стоили они дорого, но был шанс скопить — а не лечиться листом. Хоть какое-то образование… вера в Создателя, в конце концов!

Сорис всё сильнее хотел домой. Он собирался попросить денег у леди Гилмор, отмыть Эльфинаж, добиться приличной еды для сирот, может, даже выстроить больницу… она же эрлесса Денерима, а Эльфинаж тоже часть Денерима!

...А ещë сердце его всё сильнее тревожилось.

Глупость, конечно. Эрлесса в своём поместье, окружена солдатами и слугами. С ней поддержка тейрна Логейна. А ещё муж-рыцарь, будто сошедший со страниц романа. Сорис последний, кто нужен леди в Денериме. Его задача — быть её руками вдалеке, в самых опасных местах… вроде этого леса.

Да. Он последний, кто нужен эрлессе в её обычной жизни. Он всегда будет невероятно далеко от неё — в таких вот отвратительных местах. А с ней останется красавец-муж. От которого она родит красивых, благородных эрлят.

Следующим днём Фрисса растерянно сидела за столом своего небольшого кабинета. Стол, комод и кресло были усеяны исписанными листами. Эрлесса вспоминала, как сложились события в прошлом мире, старалась не упустить ни одной мелочи. Надо заняться этим, пока она помнит побольше… Постепенно стирались мелочи, которые сейчас могут сыграть важную роль. Другие события, как смерть Вьюги, помнились так хорошо, что затмевали настоящее.

Фрисса стала писать в две колонки: слева вносила события прошлого мира, справа — как всё сложилось в этом. Но где это хранить? Ни один тайник не был настолько надёжен! Ей понадобится шифр… Фрисса заменяла имена и некоторые события, так, Алистер стал «мабари», Морриган «полынью» с соответствующими глаголами. Если что, скажет, что это детская сказка для Орена. А что ерунда вышла — экая жалость, плохой из неё писатель.

Так, Полынь попросила изничтожить её корень — Морриган попросила убить её мать… потому что вычитала в гримуаре, как та переселяется в тела своих «дочерей». Гримуар, гримуар уже у Морриган?.. О-ох!

В тот раз Морриган забрала гримуар в кабинете Первого Чародея. Во время творящейся в Башне неразберихи! А сейчас в Башне не просто всё спокойно, всех малефикаров усмирили, так что хаос даже не устроить! Как же пробраться в этот кабинет?

А без гримуара Морриган не узнает о грозящей ей опасности! Не может ведь Фрисса сама явиться к ней и предложить убить её мать! И даже гримуар с такими сведениями ей передать — будет подозрительно!..

Морриган ни о чём не узнает, пока её мать не подготовится к ритуалу.

Морриган попадёт в ловушку. И умрёт.

Фрисса невидящим взглядом смотрела на бумаги. Что ещё она упустила? Она продолжила писать, выдавливая из себя воспоминания, соскребая из памяти мельчайшие детали. Эамон, Теган, Коннор… Йован, Ульдред… Дыханье Андрасте, в Эльфинаже был демон. А теперь он там есть? Раз уж резни в Эльфинаже не случилось? Надо ведь проверить…

Всякие мелочи с Церковной доски?.. Создатель с ними.

Преступники в Денериме? Вроде бы, Роланд с этим разбирается. Улицы так запутаны, Фрисса вряд ли подскажет их убежище.

Вместо помощника Дженитиви в доме жил сектант из заброшенной деревни… он ведь, наверное, так там и остался… тоже надо разобраться, мало ли, что придёт безумцу в голову!

…Появлялось всё больше людей, и чем дольше Фрисса выдерживала стиль детской сказки, тем сложнее становилось разобрать. Гилмор уже сомневалась, что расшифрует обратно детали. Хорошо… тогда она попробует писать чуть более прямолинейно… а бумаги спрячет в надёжном и неожиданном месте. (Если Логейн лишит её доверия, первым делом перероют её спальню и кабинет.)

Но нужно что-то на виду, что-то, что она сможет разглядывать и вспоминать, а никто вокруг не догадается.

Раздался стук в дверь.

— Госпожа!

— Что там, Несса? — устало спросила она. Ну ведь сотню раз говорила, не трогать её в кабинете, кроме как по самым важным делам!

— Госпожа, пришли две женщины с корзинами еды. Говорят, вы их звали. Выглядят очень бедно, а осанка как у благородных.

Фрисса удивлённо поглядела на эльфийку. Она думала, что Несса — бесталанная дурочка, но это наблюдение было интересным.

Она приказала провести женщин в столовую и отправилась туда же. Это была та женщина-с-пирожками, что Фрисса встретила на рынке. Дама выглядела усталой и нервной, одежда её была истрёпана, но Несса оказалась права: осанка её оказалась на удивление ровной, даже гордой, а движения изящными. Фрисса и сама бы это заметила, если бы не столь измученный вид.

За ней шла миловидная девушка с вьющимися тёмными волосами, скромная и похожая на мать. Вдоль выреза её платья вился красивый узор из цветов. Вместе женщины расставили кушанья на столе.

— Как вас зовут?

— Лиандра Хоук, миледи.

Среди благородных родов Ферелдена такой фамилии не значилось, да и в окрестных странах не припоминалось. Возможно, гувернантка или экономка в какой-нибудь знатной семье.

А лицо младшей женщины казалось смутно знакомым. Как же раздражало отсутствие шпионской сети! Уже давно бы получила всю подноготную. И сколько же времени уйдёт на её создание?

— Это ваша дочь?

— Да, миледи. Бетани, она помогает мне во всём. И мой сын служит в вашей страже.

— Стражникам так плохо платят, что их родные вынуждены жить в лагере беженцев?

— Мы всё потеряли, когда бежали из Лотеринга, миледи. Один мой сын живёт в казармах, другой занимается мелкой работой в городе… Они копят нам на хороший дом, но сейчас аренда очень высока. Не беспокойтесь о нас, миледи. Я благодарю Создателя и эрла, что мои дети в городе со мной.

— А они были под Остагаром? В каком полку?

— Я далека от военных дел, миледи. Война тревожит меня.

— Как и должно быть, — пробормотала Фрисса. Пусть война останется как можно дальше от этих милых женщин. — Вы всё это приготовили за один день?

— Мы сразу же пошли к интенданту за продуктами, госпожа, и работали, не покладая рук. Весь день и всю ночь. В лагере многие готовы помочь нам, сейчас сложно найти работу.

Фрисса попробовала принесённые блюда. Некоторые на вкус были… лишь чуточку лучше голода. Но кое-какие оказались даже неплохи.

— Что это? — спросила Фрисса у Бетани.

— Зелёная каша, миледи. Мы и раньше её готовили, если овощи и рожь не поспели, а запасы кончились. Незрелую рожь, сушат, молотят и варят.

Фриссе понравился её негромкий, спокойный голос.

— Очень нежный вкус.

— Мы добавили масло… но если готовить для простых солдат, наверное, его не будет.

— Ничего, для похода достаточно вкусно. А это что?

— Щи из крапивы и сныти.

— Сныть? Это тот мерзкий сорняк, что везде растёт? Я и не знала, что её готовят.

— Нужда — мать изобретательности, миледи.

Фрисса принесла список продуктов, заготовленных для осады. За несколько часов Лиандра составила множество рецептов, которые можно получить из перечисленного. Фрисса выделила ей склад и несколько людей в помощь. Когда рецепты будут отработаны, Лиандра научит им поваров из разных отрядов, а дальше уже в поле разберутся.

Фриссе всё больше нравились эти женщины. Простые, мирные граждане, порядочные и добрые люди. Именно те, за кого она сражается в этой войне. К тому же, они были умны. Фрисса хотела предложить Бетани место её служанки (вряд ли можно быть в этом хуже эльфов!), но пока та помогала матери с готовкой. На всякий случай эрлесса выделила комнату во флигеле слуг.

Вот бы придумать, куда пристроить всех беженцев…

Вечером, ложась в постель с мужем, Фрисса спросила:

— У нас служит Хоук?

— Да... На самом деле, даже два Хоука. Один, молоденький совсем, охраняет второй этаж поместья. Ты могла его видеть: Карвер, такой тёмноволосый юноша; очень разговорчивый, но сражается хорошо.

Точно! Вот кого напоминала ей Бетани. Мальчонка-стражник, он ещё посоветовал ей, где искать Роланда. Она тогда промолчала, а внутри разозлилась, что он смеет говорить о делах эрла.

— Со стражей всё так плохо, что мы берём детей?

— Он не ребёнок! Он участвовал в боях при Остагаре.

— В каком полку?

Роланд моргнул.

— В войсках банна Альфстаны, если не ошибаюсь. Я проверял их, прежде чем принять… я всегда сам говорю с новобранцами. Раз взял их, значит, всё хорошо.

— Конечно. А второй Хоук? Странно, их мать сказала только про одного. Второй... шатается по городу и перебивается случайными заработками.

Роланд широко улыбнулся.

— А это секрет. Гаррет — ценнейший из моих ребят! Когда я стал эрлом, в страже творилась такая дрянь. Нервные мамаши пристраивали сюда своих сынков за любые деньги, лишь бы не попали на войну. А те и здесь служить не хотели: вечно пьяные и за картами! Они даже устав не знали! А на улицах сплошь беззаконие! Помнишь, я говорил тебе о двух криминальных авторитетах? Просто невероятно: убивают людей, подкупают судей, даже взорвали что-то. Но Гаррет стал их доверенным лицом. Благодаря ему я уже почти выследил этих подонков. Скоро в Денериме станет куда спокойнее.

Фрисса приподнялась на кровати. Она не ожидала от Роланда такой прыти. И кажется, муж находил верных союзников успешнее, чем она.

— Ничего себе. Наверное, это очень толковый парень. Но ты уверен, что он на твоей стороне?

Роланд насупился.

— Я отслеживаю своих людей, Фрисса. Я же не спрашиваю тебя о твоих странных союзниках? Он хотя бы человек.

— И то верно. Надеюсь, ты много платишь этому парню...

— Конечно! Вот, только сегодня выдал ему три золотых.

Фрисса перевернулась на бок.

— Его мать и сестра живут в нищете.

— Это где? В том лагере беженцев, где совершенно нормальные условия? И людям абсолютно ничего не грозит? И ты вовсе не понимаешь, на что они жалуются?

Фрисса закатила глаза.

— Я не могу разом спасти всех. Но если человек не обеспечивает крышу над головой сестре и матери… вряд ли он достоин доверия. На что он тратит деньги? Как-то подозрительно это всё.

Роланд нахмурился.

— Может, в карты спускает? Гаррет очень рисковый парень… Ладно, я с ним поговорю.

После травмы Лелианы Винн наотрез отказалась отпускать их одних.

— Сколько мне осталось, Сорис? Десяток лет, если Создатель проявит всю свою милость. Но вы проживёте в разы дольше, коль я смогу вам помочь.

— Я не готов отвечать за твою смерть! — выкрикнул Сорис.

Магесса поджала губы.

— А за смерть Лелианы готов? Или Зеврана? Быть командиром — и есть принимать тяжёлые решения.

Сорис скрежетнул зубами, но ничего не ответил.

Оборотни ждали их на закате, и на этот раз Сорис собрал всю команду. Страж ослушался Хранителя и взял с собой даже Стена: если всё пройдёт хорошо, заклятье спадёт, и ограждать лагерь от оборотней не понадобится. А если у него не выйдет... лагерю уже ничто не понадобится.

Они шли через лес, с трудом отыскивая дорогу. Все были молчаливы. Сорису не давал покоя шрам, раскроивший хорошенькое лицо Лелианы, хотя сама она держалась со спокойным достоинством.

Впереди клубился белый туман: слишком густой, неестественный. Даже Морриган поёжилась. Вынырнули оборотни: Бегун, главный помощник Хозяйки Леса, за ним спутница-волчица и несколько оборотней помоложе.

— Белый Клык ждёт тебя. Поторропись!

Страж недоверчиво шагнул в туман — но тот расступился. Оборотни провели их сквозь лес, спустились в руины и спокойно прошли скрытыми ходами. Сорис выдохнул: сколько бы пришлось преодолеть, чтобы попасть сюда! Сумасшедший отшельник, говорящий стихами великий дуб, духи давно умерших эльфов... обо всём этом он предпочитал знать из рассказов эрлессы.

Леди Гилмор описывала Хозяйку Леса как безгранично красивую женщину с кожей зелёного цвета и руками-корнями. Она тогда смешливо взглянула на Сориса из-под ресниц и скрыла улыбку. А он так растерялся от этой улыбки, что и дышать стеснялся.

И лишь сейчас он понял, в чём дело.

Под обвившими её корнями Хозяйка Леса была обнажена. Зевран присвистнул, и оборотни вокруг заклацали на него зубами. А Сорис, воспитанный в скромных традициях городских эльфов, залился краской и уставился на носки ботинок.

— Спасибо, что откликнулся на наш зов, Страж. Нам так нужна твоя помощь. Затриан рассказал тебе не всё... и всё ж оно тебе ведомо. Но откуда?

Голос её был мягким и ласковым, каким порой бывал у эрлессы. Столь вежливый, столь заботливый. От этого голоса Сорис всегда терялся, забывал, что какие-то приказы он не одобрял, и делал всё, как она говорила. В такие минуты мгновенно стирался из памяти другой её голос: властный, давящий.

— Я чувствую позади тебя чужую волю. Она пронизывает тебя так ярко, будто её обладатель и сейчас здесь. Ты исполняешь не долг Серого Стража, а чужие приказы… Как они велят тебе поступить сейчас?

Сорис не сразу вернулся в реальность.

— Да, я... помогу вам. Я знаю: когда-то жившие здесь люди убили сына Затриана. Они снасильничали над его дочерью, та понесла и покончила с собой. Тех людей давно нет в живых, но проклятье живо, пока живëт ненависть Затриана. Только я... не уверен, что смогу убедить Затриана прийти сюда. И не думаю, что смогу победить его.

Бегун припал на задние лапы:

— Тогда твоя Хозяйка зрря выбррала тебя!

Сорис вздрогнул, как от пощëчины. «Хозяйка…» Морриган фыркнула, хихикнула Лелиана. Не оборачиваясь, Сорис знал, что и Элин — нет, Зевран! — насмешливо поднял брови.

— Прошу тебя, Страж, приведи Затриана. Только он в силах снять проклятье. Ты справишься: в тебе куда больше силы, чем ведомо тебе или твоей… госпоже.

Она тактично сгладила последнее слово. Но это было ни к чему: теперь Сорис видел, что оборотень с его звериным чутьём попал в точку. Даже у Черники больше самостоятельности, чем у него.

Сорис сам не понимал, каким чудом ему удалось убедить Затриана спуститься в руины. Наверное, ещё при первом появлении в лагере произвёл хорошее впечатление: сразу сказал, что его тётя — долийка, а от эрлессы он поднабрался долийских слов, так что в лагерь пришёл не совсем уж чужаком.

Но на этом его красноречие кончилось. Затриан наотрез отказался расколдовывать оборотней. Началась битва.

Первым же движением Хранитель заставил оборотней замереть на месте. Вторым — призвал к жизни огромные дубы. Морриган мгновенно подожгла их, и Винн, хоть уступала ей в стихийной магии, подпалила парочку. У Зеврана были горящие стрелы, у Лелианы — гранаты. Благодаря рассказам эрлессы Сорис идеально подготовил отряд.

Огонь нанёс ущерб деревьям, но не остановил их. Движимые ненавистью Хранителя, они всё так же атаковали, просто теперь удары их стали огненными. Стен раскалывал их ударами огромного топора. Зевран орудовал двумя топорами поменьше, обрубая тянущиеся к нему ветви. К счастью, и Зевран, и Стен, годами обучавшиеся бою, владели самым разнообразным оружием. Не хуже справлялся Сорис: одной из работ в его прежней жизни была рубка леса.

Команда дровосеков справлялась неплохо. Черника упоённо грыз ветки — будто играл в «принеси палочку».

Затриан увидел, что призванные им сильваны падают один за другим, и выкрикнул несколько слов по-долийски. Из земли полезли корни с острыми шипами. Сорис отпрыгнул от одного, но удар второго откинул его через весь зал. Морриган выругалась и превратилась в медведя.

Зевран оказался за спиной Хранителя, и уже занёс секиру, как вдруг всё прекратилось. Хранитель опустил посох, и повинуясь его взгляду, корни втянулись в землю. Битва кончилась.

В конце зала на пол оседала Винн. Глаза её были широко раскрыты, а в груди зияла дыра, проделанная одним из корней. Сорис подбежал к ней. Магесса зашарила рукой по полу, схватила его за ладонь.

— Страж…

Морриган возвращалась в человеческий облик, но слишком медленно. Магия и жизнь потоком уходили от Винн.

— Это должно… рано или поздно... Не вини… никого.

Морриган бросилась к ним, отчаянно бормоча неподдающиеся ей целительные заклинания. Но рука Винн обмякла в ладони Сориса.

Её смерть была совершенно закономерной и абсолютно бессмысленной. Пожилая и слабая женщина прошла через полстраны, ночевала в лесах и полях, исцелила сотню ран и, конечно же, не выдержала. Любому было очевидно, что это кончится так. Ему. Команде. Кругу магов. Храмовникам. Долийцам. Все удивлялись, зачем он тащит за собой эту старушку.

Эрлесса ошиблась.

Винн была мертва.

Хранитель опечаленно смотрел на её тело.

— Я не хотел, чтобы так вышло.

— Множество учеников любили её, — произнесла Лелиана. — Это невероятное горе.

Затриан, не видя, глядел на тело.

— Она сказала тебе никого не винить, Страж. Хотя нет ошибки, что в смерти еë виновен я. И всё же она… просто отпустила. Просто ушла, — Хранитель вздохнул. — Даже человек... даже человек оказался достаточно мудрым для этого. Хорошо, дух... Я сниму проклятье.

Он даже не стал произносить заклинания: достаточно было просто отпустить ненависть. Руины залил тёплый жёлтый свет. Прощальным жестом оборотни касались Хозяйки Леса — преодолевшей свою природу, научившей их любить и увидеть доброту в звериной сути. Наконец, Хозяйка растаяла с облегчённым вздохом. Оборотни на глазах превращались в людей. Тело Затриана упало на камни. Только проклятье поддерживало его жизнь так долго.

…Их хоронили вместе. Затриана — по долийскому обряду, положив в могилу дубовый посох и ветвь кедра, чтобы не оступился он на тропах по ту сторону Завесы. Читали молитвы матери Митал и проводнику мёртвых Фалон'Дину, хоть те и были разлучены со своим народом предателем Фен'Харелом.

На окраине лагеря, окружив тело камнями, устроили погребальный костёр для Винн. Лелиана спела Песнь Света, и голос её звучал нежно, будто у самой Пророчицы Андрасте. А Сорис не нашёл даже слов, чтобы произнести над могилой.

Ему было стыдно. И горько. И жаль Винн.

А ещё душу разъедало понимание:

Эрлесса ошиблась.

Убедившись, что дела Фриссы пошли на лад, леди Элеонора Кусланд засобиралась домой. За это время Орен стал любимцем всех слуг и стражников. Он сыграл несколько партий в шахматы с Роландом (одну почти выиграл!) и ходил по пятам то за ним, то за Фриссой, словно щенок.

Эльфы вздрагивали при звуке шагов тейрны Элеоноры, а в поместье наконец царила чистота.

— Дорогая, тебе необходимо поменять повара, — наставляла леди Кусланд, пока слуги таскали чемоданы. — Быт — основа семейной жизни. Ты можешь заниматься невероятно важными делами и не замечать, как быт подточит твой брак.

— Я знаю, мама. Но я никому не могу верить.

— Хочешь, я пришлю тебе Нэн?

Это была няня Фриссы и Фергюса; когда еë подопечные выросли, она стала главной кухаркой. Но тогда маме придëтся искать повара, а Фриссы даже не будет рядом, чтобы его проверить.

— Ей тяжело дастся дорога, да и смена мест... Я попробую ещë раз, мама. Спасибо. Если не выйдет, я напишу.

— И сделай что-то с этим засильем эльфов! Это просто неприлично. Твои эльфийки такие болтушки. Они будто знают всë обо всех в городе.

— Сменить повара. Найти слуг-людей.

Мать ласково погладила еë по плечу.

— Я знаю, как много на тебе всего. Но некому позаботиться о доме, кроме хозяйки. Или управляющей! Ах, если бы только у тебя была хорошая управляющая... как жаль, что мне некого посоветовать. Все толковые давно устроены, и их ни за что не отпустят.

Леди Кусланд обернулась, окидывая поместье цепким взглядом. Эльфийки склонились перед ней, будто волны ржи под ветром.

— Да, и ещё. Эти твои эльфы разграбили поместье при гибели эрла Вогана...

— Нет доказательств, что это они, — оправдалась Фрисса. — В Эльфинаже не обнаружено ни одной пропавшей картины.

Тейрна Элеонора повела плечом.

— Как бы то ни было. Найди, чем обставить комнаты. Какие-то изящные картины, гобелены, статуи. Чтобы поместье выглядело обжитым. Если хочешь, могу прислать тебе что-нибудь подходящее. Или попроси сплести на заказ. Леди Ландра знает пару хороших вышивальщиц, я напишу ей.

Раздался лай, в глубине поместья что-то разбилось, и на улицу вырвалась белоснежная мабари. Вьюга подбежала к ним, не разбирая дороги. Мабари с весëлым лаем поставила грязные лапы на плечи тейрны Элеоноры и завиляла хвостом.

— Вьюга! Фу! — опешила Фрисса.

Но мама только погладила собаку по голове.

— Я сама виновата. Мы разбаловали еë, пока тебя не было. Она так скучала по тебе — правда, ты скучала, бедная маленькая девочка?.. — и мы по тебе скучали, а с ней казалось, что ты где-то рядом, просто отошла. Боюсь, тебе долго придëтся приводить еë в чувство.

Фрисса с трудом оттащила мабари и заставила еë сесть у ног. Вьюга всегда отличалась образцовым воспитанием — просто тейрна среди собак!.. А сейчас будто необученная дворовая псина.

Из дверей поместья вышли Роланд с Ореном. На мальчике красовался шлем денеримского стражника — почти его размера, разве что чуточку сползал на глаза, — а за спиной был тренировочный меч в кожаных ножнах.

— Дядя Роланд подарил мне меч! Это особый меч, прямо под мою руку! Он говорит, что поменяет его через год, когда я подрасту.

Фрисса шепнула мужу:

— Ориана будет против.

— Ты начала учиться бою на два года раньше. Да и... она смотрела вокруг? Видит, что делается в стране?

Роланд подсадил Орена в фургон и подал руку леди Элеоноре. Но едва тейрна расположилась внутри, мальчик снова высунулся наружу.

— Тëтя Фрисса, передашь моё письмо Коннору?

— Коннору?..

— Ну, Коннору Геррину, сыну эрла Эамона!

Конечно же. В Ферелдене немного дворянских детей близкого возраста и положения. Разумеется, они играли вместе, точно так же, как Фрисса с детства виделась с Томасом и Делайлой Хоу. Это помогало налаживать связи, да и просто — расти нормальным человеком. Если ребëнок взрослеет в окружении слуг и вассалов, он привыкает, что все его слушаются, а любой каприз исполняют. В результате есть взрослые, которым надо подчиняться, и остальные, которые подчиняются ему. Но ребëнку негде научиться вести себя с равным.

— Т-точно... вы с папой и мамой, кажется, ездили к нему в гости?

— Три раза, давно ещë. Папе всё время некогда, а мама без него никуда не ездит. Но мы переписываемся! Я знаю, что эрл Эамон умер. Я выразил Коннору свои соболь-езнования, но он не ответил. Наверное, грустит...

Фрисса покосилась на маму, но тейрна отвлеклась, давая наставления Роланду.

— Понимаешь... — Фрисса ссадила племянника с фургона и опустилась на колено, чтобы быть ближе. — Оказалось, что Коннор Геррин — маг. Теперь он живëт в Круге и изучает магию, чтобы не навредить себе и окружающим.

— Так я и пишу ему в Башню Круга! — ошарашил Орен. — Раньше мы играли в шахматы по переписке. Но теперь он совсем не отвечает... наверное, с ума сходит в Башне, всë такое новое. Я бы не хотел родиться магом, тогда я не смогу сражаться таким крутым мечом!

— Никто бы не хотел, чтобы ты родился магом, Орен. Магия опасна.

— Да я знаю, а ещë скучная: нужно весь день сидеть над книгами, учиться и учиться... Вот Серым Стражем быть здорово, можно летать на грифонах! Как ты думаешь, может, Коннор просто забыл дома предыдущие письма и не помнит, где стоят фигуры? — Орен достал из жилета помятое письмо. — Я ему нарисовал, где что стоит. Я всегда записываю. Не то чтобы я боялся, что Коннор сжульничает, просто, знаешь… ошибëтся. — Племянник огляделся и понизил голос. — Я думаю, в Башню плохо ходит почта, потому что она стоит посреди озера. Ты знала, что там всего одна пристань?

Или твоя мама просто не даëт уйти ни одному письму в Башню, потому что не хочет, чтобы ты дружил с магом. И в чём-то её можно понять…

Фрисса приняла письмо из рук племянника.

— Я посмотрю, что можно сделать, Орен.

— Спасибо! — крикнул племянник на ходу, совершенно самостоятельно запрыгивая обратно в фургон.

Фрисса смотрела, как скрывается за поворотом фургон с родными, а за ним — сопровождающие их стражники и слуги. На глаза наворачивались слëзы.

Жаль было Орена, оставшегося без единственного друга своего возраста и положения.

Жаль юного Коннора, чья распланированная жизнь так жестоко изменилась. В прошлом мире Фрисса попала в Редклиф сразу после Лотеринга. Коннор заключил сделку с демоном, чтобы спасти умирающего отца — и весь замок Редклиф наводнили демоны и ожившие трупы. Леди Изольда умоляла не убивать еë сына, найти способ изгнать демона. А ведь это была еë вина!.. Столько лет скрывать мальчика от Круга, лишать его должного обучения...

Но Коннор так напоминал Орена, убитого при атаке на Хайевер. И Фрисса согласилась отправиться в Круг Магов за помощью. Она была юна и наивна. Только Круг оказался захвачен магами крови. Везде царили демоны, храмовники были убиты или попали в их сети. И даже юные маги оказывались смертельно опасны.

Фрисса спасла Коннора, но сердце начало каменеть. Если б она попала в Редклиф после Башни, после Бресилиана или Орзаммара — она бы убила Коннора на месте.

В этом мире мальчику повезло. Его отправили в Круг до того, как он успел призвать демона. Дома он оставил о себе лишь светлую память, да и душу свою не запятнал.

Хотя леди Изольда, по слухам, всë равно была безутешна.

* * *

Роланд оглядел гостиную. Его воины готовились к бою: прилаживали броню, поправляли шлемы, затягивали ремни ножен. Они замаскировались под наёмников, что в последние месяцы наводнили Денерим. Два дня ушло, чтобы двигаться естественно в непривычном снаряжении. А уж сколько отучались от строевого шага!..

Но в итоге все справились. Сейчас их шайку хотелось обойти стороной.

Здесь были лишь доверенные стражники, много раз показавшие себя. А рядом задумчиво подбрасывал монетку Гаррет Хоук.

— Сир, вы уверены? Мы справимся сами. Чего ради этот ненужный риск?

— Хочу убедиться, что дело сделано, и поверю лишь своим глазам.

Роланд приукрашивал. По правде, он жаждал действия. Как давно он не сражался! Как давно не участвовал в серьёзных делах!

Уже четыре месяца Гаррет исполнял задания некоего К. — одного из главных бандитов Денерима. Порой приходилось идти против закона, и эрл лишь старался сократить ущерб. Нескольким ворам дали сбежать, показывая, что стража куплена (Роланд отслеживал их местонахождение, чтобы после вновь поймать). Гаррет убил трëх человек, чтобы доказать свою преданность (тоже, правда, преступников). А уж на что пошла зажигательная смесь, Роланд и вовсе старался не думать.

Последним заданием Гаррета было — собрать компромат на верхушку другой банды, некоего Д. с товарищами, и передать его страже. Теперь все они прозябали в темницах Денерима. Хоук справился так быстро и чисто, что в награду К., осторожный лидер его собственной банды, оказал ему полное доверие. Гаррета приняли в банду, и он уже не раз побывал в их логове.

Чуть громче бряцнул доспех, и Роланд оглянулся. Ах, да. Ещё здесь был Карвер — младший брат Хоука. Вот насчёт него эрл сомневался: очень уж молод. Но юноша уже сражался при Остагаре, а Гаррет повсюду таскал его с собой… и Роланд не стал встревать в чужой замысел.

Они вышли и распределились по Денериму. Эрл Гилмор тоже замаскировался под наëмника: надел доспехи поплоше, взял закрытый шлем, спрятал рыжую шевелюру.

На выходе из секретного тоннеля от логова бандитов сегодня перевернулась телега. Её бы тут же подняли, да было не подобраться: вокруг рассыпались щётки да прочий скобяной товар, и торговец причитал, собирая их, пока не растащили зеваки. Стражники Обен и Тео покрикивали на нерадивого купца, а на деле — отсекали пути к отходу. Это был совместный замысел Роланда и Гаррета.

Эрл Гилмор издали глянул: всë по плану. Он пошëл к углу небольшой улицы на северо-востоке Денерима. Улица спускалась вниз, и отсюда открывался хороший обзор.

Вот Хоук подошёл к двери одного из складов. Охранники дружелюбно кивнули ему. Бросили пару шуток. Зашёл. Роланд отсчитал пять минут.

Эрл Гилмор махнул рукой. Из разных углов улицы стражники стеклись ко входу. Двое из них, пьяно напевая песенку и цепляясь друг за друга, подобрались ближе к охранникам и парой ударов оглушили их.

Карвер распахнул дверь и метнулся по сторонам. Кивнул: всë чисто. Остальные стражники ввалились внутрь.

Издали доносились голоса:

— Если этот козёл сию секунду не уберёт телегу, я засуну его щётки…

— Да брось ты, К. Такие вещи случаются. Чем больше мы суетимся вокруг, тем подозрительнее.

Роланд пинком выбил дверь.

— Именем эрла Денерима! Вы арестованы!

В этом не было смысла, но уж очень хотелось сказать что-то эдакое.

Бандиты вскочили на ноги. Гаррет выхватил меч и обернулся.

Преступники были в кожаной броне, с небольшими бородами и встревоженно-злобными лицами. Хоук среди них выглядел совершенно своим. Только тут Роланд осознал, что всех его «доверенных людей» Гаррет отбирал самостоятельно.

— Прикончить их! — крикнул главарь.

Бандиты кинулись на стражников, и Хоук вместе с ними. В памяти Роланда мелькнуло вспышками:

Гаррет подбрасывает кошелëк с монетами.

Гаррет крадёт по заказу К.

И голос Фриссы: «На что он тратит деньги? Подозрительно это всё…»

Клинок Гаррета скрестился с мечом Роланда, но эрл отбил его. Хоук нагло ухмыльнулся, замахнулся снова, но Роланд приложил его щитом. Хоук отскочил обратно вглубь банды.

Один из бандитов отступил в угол, заряжая арбалет. Стражник Освин кинул нож, пригвоздив его руку к арбалету. Бандит завопил.

Роланд спохватился: Гаррет ведь был не один! Он отыскал взглядом младшего Хоука, но тот лишь растерянно глядел на брата.

Дарт и Рауль метнулись вперёд, а им навстречу бросились бандиты.

Гаррет поглядел прямо в глаза Роланду и замахнулся змеиным движением. Хоук скользил так, что следующий шаг невозможно было предсказать. Его меч взвился вверх, двинулся вправо и скользнул назад, пронзая плечо главаря бандитов.

К. пошатнулся. Рана была не смертельной, но весьма серьëзной.

— Гаррет, ну твою мать… — выдохнул главарь. — Я бы... сделал тебя преемником... Подумай… обо всех деньгах…

— Молчи, береги силы, — дружески заметил Хоук. — Пригодятся на допросе.

Карвер выдохнул и ударил ближайшего бандита по ноге, а потом добавил по голове щитом. Роланд вырубил стоящего перед ним противника: кулак в латной перчатке любого снесëт.

Стражники быстро теснили остальных.

Когда всё было кончено, эрл Гилмор отрывисто приказал:

— Окажите им помощь! Каждого в темницу на допрос. Узнаем их связи среди торговцев и стражников.

Он устало обернулся к Хоуку:

— Гаррет, ну нахрена?

Мужчина развёл руками.

— Простите, сир! К. — знаменитый фехтовальщик. Я-то думал, мы справимся... но когда всë началось — он так напрягся, я понял, что он не доверяет мне! Я бы не смог к нему подступиться... и не хотел узнать, какие тузы у него в рукаве.

— А ничего, что ты напал на своего лорда? Это карается смертью.

Гаррет встал навытяжку, как образцовый стражник.

— Простите, сир! Но ведь пока на вас нападал я, бандиты, скорее всего, атаковали бы кого-то другого.

Роланд только покачал головой. Его стражники перебинтовывали связанного К.

— Я с тобой поседею.

— Да, сир. Вам будет очень к лицу, сир! — отсалютовал Гаррет.

В городской страже царил праздник. Вино лилось бурлящей рекой, столы ломились от снеди — эрл Гилмор хотел порадовать ребят. Он и сам наслаждался застольем: наконец, съедобная и даже вкусная еда из ближайшей таверны! И вокруг обычные ферелденцы, без подвоха вроде магии, голосов в голове или острых ушей. Но главная приправа, придававшая еде столь изысканный вкус: это была его первая победа со дня обретения власти.

Когда Роланд стал эрлом Денерима, в страже творился бедлам. Куча детей мелких дворян и богатых матрон: мамочки спрятали их от войны, а сами они ничего не хотели делать. Сержантов было чуть не столько же, сколько рядовых. Кто-то из них мечтал вернуться домой, кто-то рвался в бой, другие просто ленились. Постепенно Роланд всех их разогнал. Рьяных отправил в армию с прекрасными рекомендательными письмами, ленивых вернул домой, откуда их тоже постепенно забрали в армию. (В итоге эрла ненавидели все матроны Денерима.)

Новых стражников он подбирал сам, подолгу беседуя с ними, изучая навыки и характер, давая сначала небольшие поручения. Когда Хоуки явились устраиваться на службу, Роланд сразу понял, что Гаррет способен на большее. Так он и выковал план по уничтожению бандитов.

Когда эрл Гилмор предложил Хоуку поучаствовать, Гаррет живо согласился... но, видимо, всë это время считал себя стражником — просто под прикрытием.

— Сир, вы обдумали мою просьбу?

— Да. Гаррет, ты не боишься, что кто-то из оставшихся на свободе бандитов решит отомстить? Сейчас ты можешь просто раствориться, но если кто-то увидит тебя в доспехах стражи... Могут навредить твоей семье.

Гаррет задумчиво потëр подбородок. Сегодня он впервые за долгое время побрился, и без чëрной бороды смотрелся непривычно молодо.

— Карвер тоже там был, сир. А семья у нас одна.

Роланд покачал головой.

— ...Да и тем усерднее буду их всех ловить! — Хоук сверкнул улыбкой.

Сэр Гилмор так же строго глядел на него.

— Гаррет, ты толковый парень и далеко пойдëшь. Но ты же не любишь подчиняться приказам. Построение, утренняя поверка, строевой шаг, никаких опозданий, одежда по форме, доклад по форме — ведь это всë совсем не твоë!

— Никак нет, сир! Я мечтаю о ежедневных построениях... и ежемесячном жаловании. — Хоук усмехнулся. — За которым не нужно гоняться, выслеживать, выдумывать. Просто спокойно делать свою работу. Очень хочется пожить спокойно, сир. Правда. Я даже свод законов учить начал!

— И много выучил?

— Страниц пять... но это на четыре больше, чем большинство!

Роланд не выдержал, и его строгое лицо порезала усмешка. Гаррет был прав. Законы воспринимались стражниками как нечто и так очевидное каждому ферелденцу, а инструкции передавались устно, без попыток заглянуть в бумаги.

Сам он переломить это не смог. Стражи подчинялись его приказам, смирно читали требуемое... и забывали, едва покинув здание. Может, у Хоука выйдет лучше? Гаррет — прирождённый лидер, и ребята его любят. После гибели К. стражники узнали, что всё это время Гаррет помогал им в службе, но без подробностей.

Сделать бы его капитаном, да всё же Роланд сомневался в его дисциплине. К тому же, будет слишком уж резкий взлёт... Ну да это всегда успеется.

— Раз ты уверен. Преклони колено.

Гаррет бухнулся на одно колено посреди трапезной залы. Потихоньку смолкал гомон стражников. Роланд выхватил меч.

— Клянëшься ли ты честью и верой служить Денериму?

— Клянусь пред лицом Создателя!

— Клянëшься ли защищать закон и порядок?

— Клянусь пред лицом Андрасте!

— Клянëшься ли жизнью защищать королевскую власть?

— Клянусь, и да будет в том порукой моя душа.

Роланд протянул меч острием вниз, и Гаррет поцеловал эфес.

— Теперь ты — страж Денерима. Ребята, поприветствуйте сержанта Хоука!

Раздались выкрики, удивлëнные и радостные. Разве что у Карвера Хоука лицо уныло вытянулось.

* * *

Карвер сгорбился в углу стола, словно нахохлившаяся от дождя ворона. По залу гремело:

— Гаррет!

— Гаррет, расскажи, как ты их уделал!

— Гаррет, выпей с нами!

Юноша осушил кубок резким движением, и золотое бренди обожгло горло. Он ведь тоже там был! Хоть кто-то заметил?! А как он двоих одним ударом свалил?

Да чтоб их всех. Карвер столько трудился! Он вступил в стражу гораздо раньше Гаррета. Зубрил Устав, пока буквы не расплывались. Сам вызывался на ночные дежурства. Тренировался каждый день. Любое поручение выполнял на совесть: было оно трудным или наоборот, унизительно простым...

И вдруг опять Гаррет впереди. Это Гаррет-то! Который больше трёх приказов подряд выполнить не может, изводится весь! Который вечно опаздывает и спорит с начальством! Он, поди, Устав и не открывал. Ну какой из него стражник?

А ведь у него только начало получаться! Люди стали замечать его! Его называли Хоуком, а не братом Хоука... У него была собственная броня, а не та, из которой вырос Гаррет! Впервые он строил планы, не оглядываясь на амбиции брата. Впервые он чувствовал, что его жизнь принадлежит ему!

Слишком хорошо было. Не могло так остаться.

* * *

Фрисса проснулась к десяти часам. Роланд полночи пил с солдатами, а когда вернулся — уронил стойку с доспехами. Вскочили собаки, разлаялись... А муж, увидев, что она не спит, запоем стал рассказывать об их вчерашних подвигах.

Подвиги и впрямь впечатляли. Но из-за позднего подъëма сегодня Фрисса уже пропускала дела. Крепостные стены сегодня отменялись, да и встречу с солдатскими вдовами придётся перенести.

Она потянулась на перине, устланной тонким льняным полотном, и окинула взглядом беспробудно спящего Роланда. Урс у подножья кровати мелко подрагивал во сне.

Бесшумно поднялась с подстилки Вьюга, завиляла куцым хвостом. Фрисса шикнула на неё, поспешно накинула на себя свободное домашнее платье и покинула опочивальню, направившись в примыкающую гардеробную.

Просторная комната была уставлена дубовыми сундуками и шкафами для одежды. Ещё недавно почти все из них стояли пустыми, но тейрна Элеонора привезла с собой целый ворох нарядов из Хайвера. Мама захватила даже те платья, которые раньше всегда объявляла неподобающими (слишком открытыми, слишком закрытыми, слишком мрачными, по-детски весёлыми) — лишь бы Фрисса носила хоть какие-то.

У окна стояло большое зеркало в резной раме, а рядом — туалетный столик с различными гребнями, щетками и флаконами с благовониями. В углу располагалась ширма для переодевания, украшенная вышитыми сценами охоты. Вдоль стен висели крючки для платьев и плащей, а на полках аккуратно были разложены ленты, пояса и перчатки.

Фрисса дёрнула шнур колокольчика, протянутый к комнате прислуги. Обычно это оказывалось бессмысленно: Несса могла быть в любой части поместья, занимаясь самым непредсказуемым делом. А ещё могла услышать, но просто не торопиться, думая, что госпожа захочет попить, перекусить, что угодно — и прийти минут через двадцать, уже с заботливо собранной едой.

Но дверь сразу же распахнулась, и зашла Несса, неся на серебряном подносе письмо с маленьким ножом для бумаг. Фрисса подняла бровь. Обычно её эльфы приносили письма в руках, слегка помятыми и с маленькими пятнами от жира или золы.

— Миледи! Вам письмо от ко-ро-ле-вы!

Определëнно, этот день удивлял всё сильнее. Фрисса присела за туалетный столик и осторожно взяла конверт. Что могла писать Анора?.. Торопит еë в Остагар? Но они же договорились: отправится, когда вернëтся Сорис!

Фрисса повертела письмо, разглядывая золотой воск с гебом Ферелдена.

Или ещë что-то случилось? Новости о гражданской войне? Ладно, почему она сразу думает о плохом? Может ведь иногда и хорошее происходить?

Несса взяла гребень и начала аккуратно расчёсывать волосы госпожи.

— А как ты поняла, что письмо от королевы?

Несса вытаращила глаза.

— Так сказала Она. Его доставила эльфийка в о-о-очень дорогом наряде. Стоит, наверное, как весь мой дом!

«Ну, это не слишком дорого».

— ...С хвостом чëрных волос. И говорит с акцентом, протяжно так! И ещë после каждой фразы переспрашивает: «Эрлесса ещë не проснулась, нет?», «Она в добром здравии, да?» Миледи, это и есть Эрлина, служанка Еë Величества?

Имя Эрлины Несса произносила с бо́льшим благоговением, чем «королева». Ещë бы, эльфийка, добившаяся таких высот (и таких нарядов), казалась ей чем-то богоподобным.

— Да, Несса, это она, — пробормотала эрлесса, рассеянно беря нож для бумаг.

Фрисса даже не заметила, как неловкая служанка дёрнула ей волосы гребнем. Эрлесса глубоко вдохнула, будто перед прыжком в неизведанные воды, и открыла конверт.

«Леди Гилмор,

Из недавнего письма Вашей матушки, достопочтенной тейрны Кусланд, мне стало известно о Ваших затруднениях. Хотя государственные дела не позволили мне встретиться с тейрной лично, я высоко ценю нашу переписку и ту неоценимую поддержку, которую она оказала мне в первые, самые сложные дни моего правления.

Хотя Ваша матушка не просила о помощи напрямую и обычно подобные бытовые вопросы не входят в сферу королевских интересов, я решила содействовать скорейшему разрешению Вашей проблемы. Понимаю, что для особы, столь неожиданно оказавшейся у власти, некоторые задачи могут стать непосильными.

Я направляю Вам мастера Алоса. Долгие годы он служил в замке Гварен, и его таланты всегда были предметом восхищения наших гостей. Ввиду продолжительного пребывания меня и моего досточтимого отца в Денериме, Алос также находится здесь. Но при дворце (как известно людям, обладающим хотя бы поверхностным знанием истории), служит потомственный повар, чья семья готовит для правителей Ферелдена ещё со времён королевы Мойры. Ввиду этого талант мастера Алоса сейчас не находит должного применения.

Уникальные блюда Алоса способны удовлетворить человека с самым изысканным вкусом. Полагаю, со временем и Вы научитесь их ценить.

Что особенно важно в столь смутное время, преданность Алоса безупречна. За многолетнюю службу он показал непоколебимую верность Ферелдену. Прискорбно, сколь многие не сумели продемонстрировать даже намёк на подобную лояльность!

Полагаю, теперь, когда решение этой наисложнейшей проблемы найдено, Вы сможете сосредоточиться на государственных делах.

Да пребудет с Вами благословение Создателя в Ваших трудах на благо короны и отечества,

дабы они оправдали оказанное Вам доверие и самоотверженность ваших предков.

Её Величество Анора Тейрин, Волей Создателя Правящая Королева Ферелдена».

Щёки Фриссы покраснели. Да что там — её будто за уши оттаскали.

«Мама!..»

«Анора!»

Несса за это время доплела её косы, обнаружила, что вышло криво, ойкнула и начала заново. Фрисса рассеянно глядела в зеркало. Хотя письмо было оскорбительным, оно дарило надежду. Задумай королева её убить, писала бы иначе. Голос её сочился бы мёдом, она бы просила принять эту услугу в знак забвения произошедших меж ними неурядиц, с надеждой на верную службу, новую дружбу — а потом Фрисса бы очнулась на эшафоте.

Леди Гилмор вглядывалась в знакомый по прежней жизни почерк королевы, её печать. Да, Анора уважала её мать.

Хотя принц Кайлан был помолвлен с Анорой ещё в детстве, дворяне до последнего надеялись, что судьба изменит своё течение. Когда союз свершился, и трон заняла дочь крестьянки и новоявленного тейрна, многие возжелали поставить её на место. И отнюдь не так прямолинейно и грубо, как это делала Анора, о нет: их лезвия были куда тоньше и острее. Если бы Анора сама была великим воином или прославленным героем, в боевом Ферелдене её бы приняли. А так... мама оказалась одной из немногих, кто с первого дня отнёсся к Аноре как к королеве.

Анора нередко обращалась к ней за советом в те смутные времена. Должно быть, советы были мудры, ибо с каждым годом власть королевы крепла. К тейрне она сохранила уважение и даже переняла её излюбленную причёску: две уложенные на голове косы.

Что ж... Фриссе и впрямь требовался умелый и надёжный повар. Так важно ли, какими словами его прислали? В прошлой жизни Фрисса слышала многое: наземница, великанша, круглоухая, шемленка — эти слова стекали по кирасе, будто мимолётные капли дождя. Главное — чтобы прислали военную поддержку.