Второй шанс (гет)

Примечания:

Автор напоминает, что его видение персонажей и их взаимоотношений может отличаться от вашего. Приятного прочтения!

Около ажурной решетки забора элитной психиатрической клиники стоял крупный рыжий мужчина, переминаясь с ноги на ногу, и с тревогой поглядывал на вход в само здание лечебницы. В руках он судорожно сжимал букет синих лилий и коробку шоколадных конфет, перевязанную атласной синей лентой. Нервно подрагивающие губы выдавали нешуточное волнение, охватившее мужчину.

Энджи Тодороки, известный миру как Старатель, герой номер один Японии, на чьем счету самое большое количество раскрытых преступлений и задержанных злодеев, человек, о храбрости и хладнокровии которого ходили легенды, стоял здесь, у входа больницы, и прикладывал неимоверные усилия, чтобы унять дрожь в коленях и гулкое биение сердца, беспокойно мечущегося в груди. Никогда еще за всю свою геройскую карьеру — да что там! За всю свою жизнь Энджи Тодороки не испытывал такого липкого, сковывающего страха, как сейчас, когда он ждал свою супругу после выписки. Пока еще супругу.

Мужчина прикрыл глаза, тяжело выдохнув. С его волос встревоженно вспорхнуло несколько языков пламени, но они тут же погасли — Энджи не хотел лишний раз использовать свой огонь, дабы не привлекать к себе внимания и не пугать других прохожих, тем самым давая пищу для новых сплетен и журналистских статей. Они и без того испытывают крайне нездоровый интерес к его персоне…

Послышался стук закрываемой двери, и Энджи распахнул глаза: на крыльцо вышла светловолосая женщина в светлом пальто, наспех накинутом на плечи поверх темно-синего плотного платья. Порыв холодного ветра распахнул и без того неплотно застегнутое пальто, поднял вверх полы платья, растрепал непослушные волосы. Женщина рассмеялась, крутанувшись на месте, подставляя счастливое лицо яркому мартовскому солнцу. Сколько она была заперта в этих белых стенах? Одиннадцать долгих лет без права выйти куда-то за пределы лечебницы. И теперь наконец срок ее заточения вышел.

Она легко сбежала по ступенькам, не обращая внимания на довольно увесистую сумку оставшихся вещей — все остальное уже успели перевезти в их новый дом Нацуо и Шото. Энджи во все глаза смотрел на нее, на мгновение словно забыв, как дышать. Казалось, весь мир застыл, а время, замедлив свой ход, понесло его назад, в воспоминания об их первых совместных годах жизни.

Давным давно, еще до их свадьбы, он из вежливости пригласил Рей на что-то вроде свидания. Тогда стояла такая же солнечная, но холодная погода, а порывы ледяного ветра заставляли молодого Энджи зябко ежиться. Он не был в восторге от прогулки, а вот его невесте все нравилось. Она шла рядом с ним, весело щебеча о своих планах насчет свадьбы и счастливо подставляя лицо солнечному свету и холодному ветру, а Энджи лишь рассеянно кивал. Его мысли тогда были далеко от милой девушки, с такой теплотой заглядывающей ему в глаза и несмело улыбающейся ему. Однако этот образ его жены, освещаемый ярким солнечным светом и обдуваемый холодным ветром, довольно сильно врезался ему в память. И сейчас он вновь появился у него перед глазами.

Рей легко шагала по брусчатой дорожке, весело стуча каблучками полусапожек. Энджи отступил в тень зеленой изгороди, насколько можно оттягивая встречу со своей женой. К нему вновь вернулись та неуверенность, тот страх, что преследовали его в последнее время перед выпиской Рей. Он прекрасно понимал, что ее боль, ее слезы, ее болезнь — его и только его вина. Что она, как и их дети, имеет полное право ненавидеть его. И что она будет абсолютно права, когда, увидев его возле ворот больницы, плюнет ему в лицо или замахнется для звонкой пощечины, после чего потребует никогда больше не появляться ни в ее жизни, ни в жизнях детей. Он это заслужил. Осталось лишь понять — хватит ли ему мужества достойно принять свою кару, а не малодушно сбежать, пока беззаботная Рей не заметила его.

Однако что-то глубоко внутри заставляло его оставаться на месте, с надеждой и светлой грустью вслушиваясь в приближающийся стук каблучков. Это что-то, заставляющее на протяжении всех этих долгих одиннадцати лет тратить огромные суммы на ее восстановление, искать по всей стране и за рубежом специалистов, способных помочь, и заставило его сегодня достать из шкафа свой лучший костюм, постараться привести непослушные, торчащие во все стороны волосы в относительный порядок, после чего, придирчиво осмотрев себя в зеркале, отправиться в цветочный магазин, где он уже полгода заказывает букеты ее любимых цветов. Энджи до сих пор не мог понять, что это за чувство, но, повинуясь ему, зашел в кондитерский магазин, купить любимые конфеты жены — единственные, на которые у нее нет аллергии.

— Энджи? — из мрачных размышлений его вывел недоумевающий голос — такой знакомый, но при этом столь забытый… Энджи повернул голову, столкнувшись взглядом с Рей, еще минуту назад счастливо улыбавшейся, а сейчас с тревогой глядящей на своего мужа. Пока еще мужа.

«Ну вот и все», — пронеслось в голове у Энджи, а сердце пропустило удар. Сейчас его щеку обожжет звонкая пощечина, а до слуха донесутся те слова, которые она должна была сказать еще много лет назад. Хотя нет. Рей не будет устраивать скандалы, не будет кричать на него — просто смерит на последок взглядом, полным презрения, и молча пройдет мимо. Она выше всего этого и не позволит призраку прошлого омрачить ее новую жизнь. И, пожалуй, именно этого Энджи боялся больше всего. Показательное безразличие и презрительное молчание — да, пожалуй, он с куда большей охотой выслушал от нее шквал претензий, которые и так льются на него в последний год нескончаемым потоком. А выдержать такую ее холодную отстраненность… Это будет испытанием потяжелее, чем драка со всеми злодеями ПФО вместе взятыми. Однако реальность оказалась совсем иной.

— Что ты тут делаешь, Энджи? — вывел его из скорбных размышлений тихий голос — Рей все еще стояла возле него, с любопытством и некоторым страхом глядя на него, — Разве… ты не должен быть на работе?

— Я… — в горле внезапно пересохло. Заранее заготовленные слова (хотя, можно ли вообще заготовить слова на подобный случай?) совершенно вылетели из головы. Щеки обдал жар — но не привычный сухой жар его огненной причуды, а нечто иное. Что-то, что он не ощущал уже слишком давно. Смущение? Вполне вероятно…

И так бы он и стоял, как идиот, с открытым ртом, не в силах выдавить из себя и звука, но его взгляд упал на тяжелую сумку, которую Рей придерживала обеими руками:

— Давай, помогу, — его рука сама собой потянулась к сумке, но он тут же себя одернул — не стоит лезть к ней без ее разрешения. Кто знает, не приведет ли это к ухудшению состояния Рей, не спровоцирует ли его неловкое движение рецидив болезни? Лучше не рисковать. Ведь он не хочет, чтобы Рей снова на долгие годы оказалась в стенах психиатрической клиники? Не хочет ведь, верно? — То есть, я хотел сказать, не нужна ли тебе помощь? — поспешил он исправить свою оплошность, — Тебе, наверное, тяжело?

Рей несмело улыбнулась ему в ответ:

— Если тебе не трудно. Хотя, — она издала легкий смешок, качнув головой в сторону букета с коробкой конфет, — Ты и так уже нагружен.

Энджи смутился еще сильнее. Черт, опять он все испортил! Конечно, он сначала должен был ее поздравить с выздоровлением, вручить подарки, а потом уже предлагать свою помощь!

— Прости, — хрипло произнес он, нервно кусая себе губы, — Я… я хотел поздравить тебя с выздоровлением. И… — Энджи неловко протянул жене букет. Рей так же неловко взяла его в руки и тут же уткнулась в него лицом, вдыхая легкий аромат свежих цветов. Уголки ее губ приподнялись в счастливой улыбке, а на щеках проступил румянец. «А я уже и забыл, как она прекрасна, когда улыбается», — мелькнула в голове у Энджи мимолетная мысль, и осознание того, что если бы не его глупая упертость, он мог бы видеть ее такой намного чаще, неприятно царапнула.

— Я знала, что ты все помнишь, — тихо выдохнула Рей, опуская цветы. Ее темно-серые глаза снова окинули его изучающим взглядом.

— Да, — кивнул Энджи, — Я… я все помню. И… мне невыносимо стыдно за все, что… что между нами произошло. Мне… очень жаль, Рей, что все в итоге закончилось… так, — он ненадолго умолк, собираясь с мыслями. Рей его не торопила, — Наверное, мне не стоило сюда приходить. И я пойму твое недовольство встречей со мной, но я хотел бы, чтобы ты знала: мне правда очень жаль и… Я понимаю, что никакие мои извинения не вернут тебе потраченные десять лет жизни, и ты не обязана меня прощать… Не обязана прощать мне мою слабость, мой эгоизм…

— Энджи, — мягко прервала его Рей, положив свободную руку ему на грудь. Давно забытая, но такая знакомая прохлада начала растекаться по его груди, успокаивая чересчур взволнованное сердце, словно в любой момент готовое вырваться из грудной клетки, — Ты совсем не слабый — хотя бы потому, что тебе хватило сил прийти сюда. И далеко не такой эгоист, которым хочешь казаться. Иначе ты бы не потратил столько сил на мое лечение, не так ли?

— Откуда ты… — слова Рей застали его врасплох. Он ведь велел персоналу клиники ничего не говорить ей! Так как же?..

— Это сложно не заметить, — пожала плечами Рей, улыбнувшись, — Особенно на фоне того, как относятся к другим больным, — она боязливо поежилась, — Сразу становится понятно, кого просто спровадили с глаз долой… Наверное, я должна поблагодарить тебя за это.

— Тебе не за что быть мне благодарной. Ведь это я виноват… во всем. И просто пытаюсь исправить свои ошибки. Хоть как-то… — тихо ответил Энджи, все же подхватив сумку жены. Она не возражала. Лишь подхватила его под руку и потянула к воротам. Некоторое время они шли молча. Рей подставляла лицо теплым лучам весеннего солнца и холодному утреннему ветру, счастливо жмурясь. Энджи шел рядом, исподтишка любуясь радостной женой. Возможно, в последний раз.

— Энджи, ты сегодня на машине? — вырвала его из печальных размышлений Рей, остановившись возле перехода и с тоской глядя на автобусную остановку на противоположной стороне. Энджи рассеянно кивнул, не совсем понимая, к чему она ведет. Может, она хочет поскорее от него отделаться, но не знает, как это сделать повежливее? Однако ее дальнейшие слова его удивили:

— Тогда, может, ты мог бы подвезти меня? — поинтересовалась она и нахмурилась, — Что? Не надо на меня так смотреть! Я за одиннадцать лет совершенно отвыкла от больших масс людей! Да и многое успело измениться за это время… Я боюсь, что сама не смогу добраться, — тихо закончила она, а Энджи внезапно обнаружил, что смотрит на нее с отвисшей челюстью. Он тут же захлопнул рот, удивленно щелкнув зубами. Затем, судорожно сглотнув, ответил:

— Если хочешь, я могу заказать тебе такси… — предложил он, — И тебя довезут до самого дома. И не будут досаждать пустыми разговорами. Так тебе будет спокойнее…

— Или тебе? — перебила его Рей, сильнее сжав его предплечье, — Энджи, посмотри на меня, — требовательно произнесла она и, когда он подчинился, уже мягче продолжила, — Я понимаю твои чувства. Ведь именно это я и испытывала все эти годы по отношению к Шото за то, что сделала с ним…

— Ты не виновата, — поспешил успокоить ее Энджи, — Ведь ты была не в себе… И не отдавала отчет в своих действиях…

— Но все же это сделала я. И то, в каком состоянии я была, не имеет значения. Мне так же как и тебе было мучительно стыдно перед ним. И я также боялась нашей с ним встречи. Боялась, что он будет смотреть на меня с презрением, будет обвинять в произошедшем…

— Но ведь этого не было, ведь так? — обеспокоился Энджи: от Фуюми он знал, что Шото после спортивного фестиваля впервые решил навестить мать, однако подробностей этой встречи он не знал. Как, наверное, и никто другой, кроме них двоих. И хотелось верить, что Шото не стал упрекать мать в своей травме.

— Не было, — подтвердила Рей, — Как этого и не было сегодня между нами с тобой. Я… — она запнулась, — Я еще не знаю, смогу ли я простить тебя. И сможем ли мы начать все с начала. Но зла на тебя я тоже не держу. И хочу дать тебе второй шанс.

— Второй шанс? — не поверил своим ушам Энджи. Она готова дать ему второй шанс? После всего?.. — Понятно, в кого Шото такой добрый. Рей, я не заслуживаю всего этого…

— Энджи, — Рей опустила свою руку ниже, переплетая свои пальцы с пальцами мужа, — Если человек хочет и готов меняться — я думаю, он заслуживает второго шанса. И ты не исключение, если ты и вправду готов что-то менять.

— Я… — Энджи смотрел в ее темные серые глаза и никак не мог поверить своему счастью. Неужели… У него еще есть надежда? — Тогда я постараюсь оправдать твое доверие.