Каждый год, девятого января... (гет)

Каждый год 9-го января Северус Снейп ходил в баню. Это была традиция.

Сначала отец, который обычно не слишком-то занимался его воспитанием, решил, что лучший подарок для сына — это «настоящий мужской праздник», то есть совместный поход в общественную баню, где можно было сколько угодно греться в парилке, а главное — горячей воды хоть залейся (в отличии от дома в Паучьем тупике, где не было водогрея, и, чтобы помыться, приходилось кипятить воду в кастрюльках).

В Хогвартсе оказалось, что на факультете Слизерин есть давняя традиция: все первокурсники в день рождения в качестве подарка от факультета получают в своё распоряжение шикарную ванную старост. На последующих курсах такое право предоставлялось только тем именинникам, кто хорошо учился, но Северус был как раз из их числа.

Закончив школу, он, как и многие выпускники Слизерина, вступил в ряды Пожирателей Смерти, и поначалу пребывал в полной эйфории. В те далёкие времена сторонники Тёмного Лорда — во всяком случае допущенные в ближний круг — считали себя одной семьёй и дни рождения отмечали сообща. Тёмный Лорд тоже присутствовал на торжественной части, а потом удалялся, давая своим последователям возможность развлечься от души, не стесняясь господина. Когда Северус понял, что до его собственного дня рождения осталось меньше месяца, и скоро настанет его очередь принимать гостей, он решил не нарушать традицию и «неофициальную часть» праздника провести в какой-нибудь лондонской бане. К тому времени он уже успел достаточно близко познакомиться с Долоховым, который к баням привык на родине, и, перебравшись в Англию, первым делом разузнал в Лондоне соответствующие адреса.

Антонин поделился знаниями с юным новобранцем, и результате девятнадцатилетие Северуса прошло шумно и весело. Большинству гостей было от двадцати до тридцати лет, все они были уверены, что они — будущие хозяева Магического мира, и по этой причине были на редкость довольны своей жизнью. Именинник арендовал на вечер и ночь целый этаж с финской сауной, хаммамом и бассейном, потратив на это солидный гонорар за партию сложных зелий. Долохов обеспечил всех спиртным, а Малфой, догуливающий последние холостяцкие деньки, привёл целую стайку девиц нетяжёлого поведения, которые были не прочь повеселиться с молодыми горячими парнями. В общем, первый день рождения Принца-Полукровки в составе новой «семьи» вспоминали очень долго.

А потом случилось много всякого-разного. Лили вышла замуж, при странных обстоятельствах пропал Регулус Блэк, и вообще стало ясно, что почётное членство в рядах Пожирателей Смерти вовсе не гарантирует приятного будущего, так что общее хмурое настроение не способствовало желанию устраивать шумные вечеринки. Свой двадцатый день рождения Снейп встречал в обществе Малфоя и Долохова. У Люциуса к тому времени уже имелась беременная жена и он был рад хоть ненадолго вырваться из рутины, а Антонин просто любил париться, желательно в компании. Полные мрачных предчувствий, трое мужчин посидели в хаммаме, немного выпили и разошлись.

После смерти Лили Северусу на долгие годы стало не до бань и дней рождения, тем более, что его угораздило родиться в день, когда в Хогвартсе начинался учебный семестр, и для преподавателей этот день был одним из самых тяжёлых. Но время шло, и в мае 1998 года вся тёмно-лордовская история благополучно завершилась — во всяком случае, для Снейпа и Малфоя. Долохов после битвы за Хогвартс в третий раз угодил в Азкабан, но умудрился выкрутиться. Будучи неглупым, он давно понял, что с Тёмным Лордом — как он выражался — Kashi ne svarish, и, втайне надеясь на победу Избранного и избавление от безумного Хозяина, заранее собрал массу компромата на сотрудников Министерства, работавших при Тёмном Лорде. Благодаря этому компромату он сумел выторговать себе свободу при условии, что больше духу его в Соединённом королевстве не будет. Согласившись на эти условия, он мгновенно покинул Великобританию и обосновался на другом континенте, присоединившись, наконец, к своей семье, с которой почти не виделся с начала семидесятых. В те годы Тёмный Лорд в поисках сторонников сумел пробраться в далёкую страну на востоке Европы. Понимания он там не встретил — у местных магов и своих проблем хватало, да и языковой барьер сыграл не последнюю роль. А вот молодой Антонин, худо-бедно знавший английский язык, заинтересовался идеями британского мага. Взамен на клятву служить ему верой и правдой, Тёмный Лорд помог вывезти из-за железного занавеса его любимую старшую сестру Ладу — вдову с новорождённым сыном, и, используя свои обширные знакомства, комфортно устроил их в небольшом посёлке на Аляске. Сам же Антонин вслед за Хозяином перебрался в Англию и радостно включился в борьбу, как он думал, за правое дело. И только несколько лет спустя понял, во что ввязался. И что любимая сестра с племяником — самые настоящие заложники.

Вырвавшись из Англии после войны, Долохов перебрался на Аляску и поселился рядом с новой семьёй сестры — купил участок земли на берегу реки, построил дом, баню, завёл баранов, кур и индюшек и зажил размеренной жизнью фермера. Поначалу он планировал тихо-мирно состараться рядом с роднёй, но через два года, съездив по делам в Канаду, ко всеобщему удивлению вернулся оттуда с молодой женой. Сестра поначалу решила, что это просто блажь, но, познакомившись с новоиспечённой невесткой поближе, махнула рукой. «Dva sapoga — para», — только и сказала она. Её братец отхватил себе красивую цыганку, да ещё и по имени Кармен, которая клюнула на породистую внешность Антонина и явно отпечатавшуюся у него на лбу строку "я пережил и многое, и многих". Несмотря на всё, что с ним случилось, здоровья и энергии он не растерял, как, впрочем, и буйного нрава, но Карменсита его нисколько не боялась, заявив сразу «Ругаться можешь сколько угодно, но посмеешь хоть раз ударить — зарежу». Антонин ответил, что если она наставит ему рога, то тогда уже он ее зарежет, как Хосе ту самую Кармен. На том и порешили. Ради него Карменсита покинула табор, переехала на Аляску, и они стали образцово-показательной бездетной семьёй — за одним исключением: каждую весну жена на весь апрель возвращалась в табор, а муж четыре раза в году уходил на неделю в лес, где жил один, вспоминая родную тайгу.

Никто, кроме Снейпа и Малфоя, не знал о том, как живёт Долохов, да и им он открылся не сразу. Зато теперь он мог позволить себе иногда встречаться с ними, когда его настигала ностальгия.

* * *

Незадолго до девятого января 2003 года, когда Северусу должно было исполниться сорок три года, заскучавший Долохов пригласил их с Люциусом, как он выразился, «посетить его берлогу, а заодно и возродить банную традицию». Не то чтобы Северус так уж мечтал побывать на Аляске, но… За десять дней, прошедших после Рождества, он ужасно устал. Мало кто знает, что эти дни — самая горячая пора для аптекарей, потому что именно тогда к ним толпами валят перепившие и переевшие страдальцы, забывшие, как готовить элементарные зелья. Не заработать на таких олухах было бы преступной глупостью, которую Снейп позволить себе не мог, но в результате ему так всё осточертело, что получив приглашение Долохова, он сразу согласился. В согласии Малфоя он не сомневался — после войны тот с огромным трудом выпросил прощение у жены, и с тех пор вёл себя как паинька, и только раз в год мог позволить себе на сутки покинуть Малфой-мэнор и расслабиться (сохраняя супружескую верность) — в день рождения друга Северуса. Против этого Нарцисса возражать не решилась.

Вместе с приглашением Долохов прислал список вещей, которые необходимо было взять с собой, потому что кроме бани и застолья обещал им местную экзотику — зимнюю рыбалку. «Вам понравится», — лаконично сообщил он в письме.

Примечание:

1. Фанфик дописан до конца, посвящëн приближающемуся ДР профессора, по плану главы будут выкладываться раз в 2-3 дня, окончание планируется 9-го января.

2. Иллюстрации будут здесь.

https://t.me/EvaMarshFWR

Сейчас там можно увидеть моего хэдканонного Долохова чтобы было понятно, почему он в фф прописан так.

— Он что, издевается? — Люциус Малфой перечитал список на куске пергамента и возмущённо уставился на Снейпа. — Что за чушь? Мы волшебники или нет? Зимняя мантия, согревающие чары — и проблема решена. Зачем нам всё это? — он потряс пергаментом в воздухе.

— Боюсь, дорогой Люциус, рыбалка на Аляске потребует более серьезной... экипировки.

— Что ты имеешь в виду?

— Не сможет твоя магия несколько часов греть тебя на таком морозе, вот что!

Малфой с отвращением снова сунул нос в список.

На пергаменте корявым почерком Долохова было выведено:

Термобельё

Фланелевая рубашка с длинным рукавом

Флисовая куртка или шерстяной свитер

Непромокаемая куртка

Брюки-комбинезон

Шерстяные носки

Перчатки

Балаклава

Шапка-ушанка

— Что это вообще такое? — Малфой снова сунул нос в пергамент, а потом повернулся к Снейпу. — Я тут половину написанного не понимаю!

Снейп заглянул в пергамент и занудным голосом пояснил:

— Термобельё надевают прямо на тело, чтобы сохранять тепло и отводить влагу. В идеале из таких материалов, как шерсть мериноса.

— Какого ещё мериноса?

— Меринос — это такая овца.

— Овца, значит, — прошипел Малфой. — А остальное — это что?

Снейп тоже не всё понимал, но — как мог — объяснил своему скользкому другу примерный смысл большинства слов.

— Я, кажется, понял, — заявил Люциус по окончании лекции. — Долохов хочет над нами поглумиться. Напоить, снять на колдокамеру, а потом шантажировать. Ты можешь себе представить: мы с тобой в... — он заглянул в пергамент. — В термобелье и шапках-ушанках?

— Боюсь, Люциус, смысл в том, чтобы надеть на себя всё это одновременно.

— Что?!! — у Малфоя глаза на лоб полезли, и возглас получился гораздо громче, чем он планировал. — Я ему что, капуста?

Старший консультант дорогущего бутика — строгая элегантная брюнетка лет сорока с идеальной причёской — уже давно бросала на них подозрительные взгляды, а услышав последнюю фразу, решительно подошла и поинтересовалась:

— Я могу вам помочь, джентльмены?

Старомодно одетые джентльмены, как будто сошедшие с иллюстраций к романам девятнадцатого века, совершенно не походили на типичных клиентов магазина элитной мужской одежды, скорее на фриков или актёров, сбежавших из киностудии прямо в костюмах. И чувствовали они себя явно не в своей тарелке, иначе бы не стушевались оба под строгим взглядом одной, пусть даже суровой, маглы.

— Мы... это… просто хотим посмотреть, — пробормотал Снейп, проклиная всë на свете и стараясь слиться со стенкой.

— Да, да, мы просто… изучаем ассортимент, — подхватил Люциус, пытаясь спрятать пергамент за спиной. Встряхнувшись, он решил попытался задействовать всё своё обаяние и улыбнулся продавщице, обнажив ровные белые зубы.— Нам нужно бельё для рыбалки и ещё… всякое такое.

Внезапно решившись, он протянул ей пергамент, на который она взглянула с профессиональной невозмутимостью, произнесла «Одну секундочку, пожалуйста» и обменялась быстрым взглядом с молодым парнем, сидевшим на кассе. Парень кивнул начальнице, а Снейп, тут же почуяв опасность, схватил приятеля за локоть и поволок к выходу.

— Да в чём дело? — Люциус пытался вырваться, но Снейп держал его крепко, и ему пришлось подчиниться — не устраивать же драку в магазине. Тем не менее, он сильно разозлился и на улице стесняться не стал. — Какого драного Мерлина ты всё испортил? Она бы нам помогла, ясно же, что мы просто попали не в тот отдел.

— Она, — выпустив локоть Малфоя, прошипел Снейп, — приняла нас за сумасшедших, а тот парень на кассе собирался вызвать охрану.

— С чёго ты взял?

— С того! Я легилимент или кто? А ещё я понял, что это не тот магазин, и ничего из списка мы там не найдем.

— Но в справочнике же написано «магазин мужской одежды», значит…

— Ничего это не значит! — отрезал Снейп. — Мужской, да не той.

— И что мы будем делать?

— Спроси у Артура Уизли, — ехидно посоветовал он. — Он же у нас главный специалист по маглам, вот пусть и скажет, где одежда для зимней рыбалки продаётся.

— Знаешь, что? — рассердился Марфой, всё ещё уязвлённый всей этой ситуацией. — Ты можешь хоть весь магловский Лондон оббегать и искупаться в Темзе, а я прекрасно обойдусь зимней мантией и согревающими чарами. И ещё посмотрим, кто из нас будет больше мёрзнуть.

Люциус развернулся и сердито зашагал прочь — к ближайшему месту аппарации. Прохожие оборачивались, с удивлением глядя на блондина с длинными волосами, одетого в эффектную белую мантию с фиолетовым подбоем.

— Смотрите, Леголас! — услышал Снейп краем уха и усмехнулся. «Вот ведь павлин!».

А потом тяжело вздохнул, вспомнив, с кем он смотрел магловский фильм про Леголаса и всех-всех-всех. Казалось, это было вчера, а прошло уже больше года. И больше пяти лет с тех пор, как он первым подошёл к Гермионе Грейнджер. Правда, тогда он и подумать не мог, к чему это приведёт.

После битвы за Хогвартс он некоторое время отлёживался в больничном крыле, а потом вернулся в свои старые апартаменты, согласившись остаться в Хогвартсе ещё на один учебный год. В сентябре оказалось, что ни Поттер, ни младшие дети семейства Уизли в школу не вернулись, и закончить обучение решилась только заучка Грейнджер. Впрочем, ему до этого не было никакого дела — школьные дела, коллеги, педсоветы, квиддичные страсти и разборки факультетов — всё потеряло для него интерес. Насколько он раньше (после того, как вжился в роль декана и учителя) считал школу своим домом, настолько сейчас чувствовал себя здесь чужеродным элементом, или — как прокомментировал при встрече Люциус Малфой — «выпавшим из шкафа». Впрочем, он не настолько отдалился от школьной реальности, чтобы не заметить, что он такой не один. Гермиона Грейнджер, к его удивлению, тоже вела себя так, будто постоянно думала «Где я? Кто эти люди?». На уроках она больше не тянула руку, не отвечала, если её не спрашивали, никому не подсказывала, эссе писала ровно той длины, которую задавали, на переменах держалась обособленно и почти ни с кем не разговаривала. Единственное, что в ней не изменилось — это то, что она почти всё свободное время проводила в библиотеке. Вот только наткнувшись на неё пару раз, Северус обнаружил, что она ничего не пишет и не читает, а тупо смотрит в книгу, делая вид, что занята.

Ему стало не по себе, и он начал по вечерам специально заглядывать в библиотеку под различными предлогами, чтобы убедить себя в том, что он ошибся, но убедился лишь в одном: сделав домашние задания, Грейнджер не возвращалась в гриффиндорскую башню, ничего не изучала и не читала, а просто сидела, погрузившись в свои мысли. Такая же «выпавшая из шкафа», как и он сам. Другие учителя тоже видели, что с ней что-то не так, но в те дни со многими учениками было «что-то не так», а поскольку Грейнджер хотя бы не доставляла хлопот, её несколько раз спросили, всë ли с ней в порядке, и оставили в покое.

Кончилось тем, что однажды Северус просто подошёл к ней и сообщил, что наступил сезон квиддича и простуд, больничному крылу требуются зелья в промышленных масштабах. А когда она непонимающе посмотрела на него, хмуро спросил, не желает ли она заняться общественно-полезным трудом и поработать его ассистенткой, «чем просто так сидеть и изучать узоры из трещин на стене».

Так все и началось. А год назад...

Если бы только он тогда сдержался... Или хотя бы не так разошёлся... А ещё лучше — отбросил бы гордыню и навёл справки, прежде чем делать выводы. И сейчас она была бы здесь. Уж она-то точно знала бы, где покупать весь этот нелепый гардероб для рыбалки. Да что уж там — ему бы это и не понадобилось, предстоящий день рождения они провели бы с ней вдвоём, в знаменитых (в узком кругу любителей) римских термах в Каппадокии. Он даже узнавал, как организовать приватное купание в бассейне Клеопатры.

Но...

Он свой очередной день рождения встретит, морозя задницу на Аляске, а она... недавно снова начала встречаться с Уизли, и, похоже, на сей раз Молли постарается, чтобы её младший сын не упустил такую перспективную невесту. Вот уже и объявление в «Пророке» появилось о предстоящей помолвке.

Эх-х...

Ледяной ветер завывал, проносясь по длинному ущелью и едва не сбивая с ног трёх мужчин с длинными удочками в руках, которые с трудом пробирались по глубокому снегу, освещая себе путь волшебными палочками. Впереди шёл Долохов в длинной серебристой шубе, лохматой шапке и меховых угги. За ним следовал Снейп в высоких шнурованных ботинках, пятнистых утеплëнных штанах цвета хаки (чёрных в лондонском туристическом магазине не нашлось), плотной длинной куртке почти до колен, надетой поверх нескольких слоёв другой одежды. На шапку-ушанку был с трудом натянут капюшон с меховой опушкой. Снейп был умеренно мрачен — тяжёлая аппарация, разница во времени, ранний подъём, предстоящее сомнительное развлечение, слой жира на лице... Хорошо, конечно, что он прислушался к совету Долохова и всё-таки смазал лицо, но вся ситуация в целом... От того, чтобы чувствовать себя полным идиотом, его спасало только одно: следом за ним шёл Люциус Малфой в ботинках на тонкой подошве, зимней (в представлении жителей Англии) мантии и без шапки. И, разумеется, сей гордый аристократ побрезговал обмазывать свою драгоценную кожу медвежьим жиром. В результате теперь каждый его шаг сопровождался злобным бурчанием, в котором без труда угадывался вполне себе магловский мат вперемешку с согревающими заклинаниями, которые не очень-то действовали на таком морозе.

Холод и перспектива провести сутки без дневного света⁽¹⁾ способствовали мрачным мыслям. До помолвки Гермионы Грейнджер и Рональда Уизли оставалось двое суток. Хорошо, что он сбежал уехал в такую даль — не будет соблазна выставить себя идиотом, попытавшись увидеться с ней и отговорить. Надо будет попросить Долохова, чтобы разрешил остаться ещё на день — чтобы, когда он вернётся, всё уже было кончено.

* * *

Гермиона приняла его предложение стать его ассистенткой, тем более, что он даже предложил ей небольшую оплату за труды. В еë обязанности входили нарезка ингредиентов и ведение учёта. Первое время они работали молча и Гермиона сразу же уходила, стоило ей выполнить свою часть работ. Потом они начинали перебрасываться фразами на отвлечённые темы, как-то раз — после особо тяжёлой смены — он предложил ей чаю и они проговорили до отбоя, а вскоре это превратилось в ежедневный ритуал. В рождественские каникулы он неожиданно для себя предложил ей выбраться из Хогвартса и вдвоём погулять по Эдинбургу — «а то в Хогсмиде куда ни плюнь, попадëшь в знакомого». Вот там, в Эдинбурге, за столиком уютного кафе, она неожиданно расплакалась и рассказала, что сегодня день рождения её папы, который её не помнит и никогда уже не узнает, что у него есть дочь, потому что она изменила родителям память и не успела вовремя снять заклятие. А теперь ничего нельзя исправить, не навредив их ментальному здоровью.

Северус тогда укрыл их столик чарами, чтобы никто на них не глазел, выслушал её и мрачно кивнул: да, отменить такие чары без последствий невозможно. Постепенно он расспросил Гермиону о её делах и выяснил, что она осталась не только без семьи, но и без родительского дома и даже без личных накоплений, которые потратила во время странствий в поисках крестражей. И теперь ей некуда идти после окончания школы. Гарри готов был предоставить ей стол и кров в доме на площади Гриммо, Рон предлагал поселиться в Норе, но жизнь приживалки её не устраивала. К тому же между нею и Роном встала недосказанность так и не случившегося романа, и она, находясь в его компании, чувствовала сильную неловкость. Как, впрочем, и в присутствии Молли, которая, похоже, очень надеялась, что её младший сын сумеет удержать при себе «умнейшую ведьму своего поколения», раз уж его самого Мерлин обделил выдающимися талантами.

Ещë до конца рождественских каникул Северус нанёс визит Кингсли Брустверу и более чем прозрачно намекнул, что нехорошо это, когда талантливейшая маглорождённая героиня войны, положившая на алтарь спасения Волшебного мира всё, что только могла, теперь не имеет, как говорил Долохов, ни кола, ни двора. Кингсли выслушал его, навёл справки, убедился в том, что Снейп прав, и в результате вместе с дипломом об окончании школы Гермиона Грейнджер получила в подарок от Министерства магии небольшую, но уютную квартиру и что-то вроде военной пенсии, которая позволяла если не шиковать, то хотя бы не голодать.

Вот только она почему-то не обрадовалась.

* * *

Наконец трое рыбаков выбрались из ущелья и оказались на берегу освещённого лунным светом огромного озера, скованного льдом и покрытого толстым слоем снега.

— Krasota-to kakaya! — промолвил Долохов, обводя открывшуюся перед ними картину таким широким жестом, будто всё это принадлежало ему. Сделав небольшую паузу, он добавил. — Lyapota!

— Что? — Малфой не обратил внимания на эту абракадабру — ему было не до того, а вот Снейп мог позволить себе недоумённо уставиться на него.

— Красиво тут, говорю, — перевёл Долохов.

Снейп пожал плечами:

— Возможно, — буркнул он. — Боюсь только, мы тут долго не выдержим, — добавил он, бросив косой взгляд на непокрытую голову Малфоя. — По крайней мере, те из нас, кто оделся как идиот.

— Я всё слышу, — стуча зубами ответил тот. — И вовсе я не мёрзну. Я всегда помню, что я волшебник, в отличие от тех, что готов нарядиться в магловские тряпки и таскать с собой их вонючие штуковины весом в 20 фунтов.

— Ничего не двадцать! — обиделся Долохов. Он очень любил свою бензопилу Druzhba, которую окольными путями переправили с бывшей родины его новые соседи и вручили в подарок на прошедший юбилей. — Посмотрим, кто лучше лунку сделает, я своей «вонючей штуковиной» или ты своей кривой палкой.

— Это не кривая палка, это специальный бур!

— Знаю, что бур! Вот и посмотрим, к чьей лунке больше рыбы приплывёт.

— Разумеется, к моей! Я буду ловить рыбу традиционным методом, — гордо заявил Малфой. — Мой прадед, Августус, описывал в своём дневнике, как он ловил рыбу в пруду нашего поместья. Я буду следовать его примеру, и никаких этих... современных ухищрений!

— А инструменты для рыбалки ты те же взял, которыми твой прадед пользовался?

— Нет, — Малфой поджал губы. — Я их не нашёл. Но я справился с проблемой — зашёл во «Флориш и Блоттс» и мне там подобрали книгу «Рыбалка зимой и летом». Так что я подготовился, купил все приспособления и буду ловить без ваших новомодных штучек.

— Интересно, где ты бур и удочку купил? — поинтересовался Снейп. — Ты даже не мог одежду себе добыть, а тут...

— Не твоё дело, — огрызнулся Люциус. Не признаваться же было, что тяжелую металлическую палку он украл в пригороде Лондона у одного магла, который скалывал лёд с садовой дорожки и на минуту оставил инструмент без присмотра. Или в том, как, глядя на рисунок из той самой книжки, он почти сутки вспоминал уроки продвинутой трансфигурации и пытался превратить эту чëртову железную палку в бур, а Нарцисса, глядя на его успехи, смеялась до слёз. Сделать удочку «как на картинке» он поручил своему эльфу.

— Как ты думаешь, — шепнул Северус Антонину. — Через сколько минут он запросится домой?

— Если он попробует просверлить конусообразное отверстие, ему придётся долго бегать кругами вокруг бура. Глядишь — согреется.

— Я волшебник, Антонин, — ответил Малфой, поджимая губы, — и мои согревающие чары прекрасно работают. А мантия идеально подходит для зимних условий.

— Конечно, Люциус. Твоя мантия — просто мечта... — Долохов медленно нарисовал в воздухе какую-то абстрактную фигуру, будто подбирая слово, — для модных журналов.

Люциус презрительно фыркнул.

— Я не нуждаюсь в твоих советах, Долохов. Моя магия справится, — заявил он и зашагал к озеру.

* * *

Мужчины пересекли узкую редколесную полосу и вышли на лёд. Отойдя метров на пятьдесят от берега, они бросили вещи и начали обустраиваться. Долохов расчистил от снега участок для лунки, расчехлил бензопилу и приступил к делу, Снейп стоял неподалёку и ждал своей очереди. Люциус Малфой отошёл от них метров на двадцать, воткнул в лёд свой бур и начал крутить ручку. Через некоторое время до него дошло, что таким образом он высверлит отверстие диаметром дюйма четыре, через которую вряд ли пролезет крупная рыбина, которую он планировал поймать. К тому же такое отверстие вскоре заметёт снегом, и он рискует его потерять. Тогда он решил высверлить конусообразную лунку. Оставив остриё на месте и отклонив бур от вертикали, он — к полному восторгу своих приятелей — начал ходить по кругу, вгрызаясь в лед и пытаясь сохранять солидность. Добравшись, наконец, до воды, он почувствовал себя намного лучше. За это время Долохов и Снейп успели выпилить по две квадратные лунки и теперь, стоя на коленях, пытались выудить выпиленные ледяные кубы размером с квадратный квофл. Мокрые льдины выскальзывали из пальцев и плюхались обратно в воду. Настало время Малфою повеселиться, глядя на их мучения.

Наконец Снейп и Долохов справились, установили около лунок флажки и, отогрев пальцы, приступили рыбалке.

Некоторое время все сидели молча, выдыхая облака пара в морозный воздух, только Малфой каждые полминуты обновлял согревающие заклинания, не переставая делать вид, что ему совсем-совсем не холодно, а крупная дрожь и стучащие зубы — это мелочи.

— Люциус, — не выдержал наконец Долохов. — Ты выглядишь так, будто через тебя прошёл Сибирский холодный фронт. Признайся, ты мёрзнешь в своей пижонской мантии и мы отпустим тебя домой.

Малфой поднял нос повыше и процедил сквозь зубы:

— Н-н-ни… з-з-за… ч-ч-что.

— Но это же глупо! Ты же не гриффиндорец какой, чтобы добровольно так мучиться.

— С-с-слизеринцы не сдаются!

Долохов временно махнул на него рукой, потому что его удочки в обеих лунках почти одновременно дёрнулась, и он сосредоточился на рыбе. Скоро и у Снейпа начало клевать. Про Малфоя они вспомнили минут через пятнадцать, не меньше, и увидели, как он сидит на своей табуретке, съёжившись от холода, спрятав голову при помощи заклятия головного пузыря и непрерывно дёргая волшебной палочкой, чтобы обновить согревающие чары.

Хмыкнув в бороду, Долохов решил, что они со Снейпом уже достаточно развлеклись и пора уже помочь этому аристократическому барану. Опустив в свою лунку кормушку с новой порцией мотыля, он встал, зашёл Малфою за спину и сунул руку в свою поясную сумку, изнутри обработанную заклятием невидимого расширения. Немного покопавшись, он выудил огромную лохматую шубу, шапку и два каких-то непонятных одинаковых предмета. Малфой уже был готов сдаться и сообщить, что он уходит, но тут ему на плечи опустилось нечто тяжёлое и тёплое, головной пузырь исчез, а на прекрасные светлые волосы нахлобучили другое нечто, из длинного лохматого меха. Непонятные предметы, как оказалось, представляли собой обувь высотой почти до колена, сделанную из какого-то странного материала.

— Valenky, — коротко пояснил Долохов. — Мы можем отвернуться, пока ты их надеваешь. Они, конечно, не такие изящные, как твои ботинки, но уж chem bogaty.

* * *

Убедившись в том, что эти двое... друзей молодости действительно отвернулись, Малфой кое-как снял пижонские башмаки и влез в чёртовы vanenky. Некоторое время он молча блаженствовал, а Снейп и Долохов деликатно помалкивали, решив обождать с информацией о том, что теперь он похож на слегка погрызенного мышами медведя.

Наконец Снейп не выдержал:

— Антонин, а ты случайно не у нашего Хагрида одолжил эту шубу?

Долохов с абсолютно серьёзным видом ответил:

— Нет, Северус, это наследство. Можно сказать, старинная семейная реликвия… Мой пра-пра-пра... пра-пра, по преданиям, был разбойником, и шубу эту у кого-то отобрал в бою. Но не у медведя, как ты, возможно, решил. Говорят, это мех росомахи.

Снейп ещё раз обернулся к Люциусу, который, похоже, уже отогрелся. Лица его было не видно, потому что он поднял воротник до самых глаз, но весь его вид просто дышал возмущением. Теперь в этой шубе он напоминал нахохлившегося воробья, к которому несколько раз применили Энгоргио.

— Разбойник, говоришь? Ну, может быть. Хотя сейчас кажется, что это какой-то беглец из Сибирских рудников.

— Заткнитесь! — рявкнул Люциус.

Какое-то время было тихо. Потом Долохов снова обратился к Снейпу, стараясь, чтобы его голос звучал максимально невинно:

— Северус, как ты думаешь, авторы той книжки из «Флориш и Блоттс», которую наш друг так старательно изучал, что-то писали про то, что перед рыбалкой рыбу нужно прикормить?

— М-м-м, — Снейп сделал вид, что задумался. — Думаю, писали. Где-то в примечаниях, мелким шрифтом. Не уверен, что кое-кто обратил внимание.

Минуту или чуть больше из-под шубы раздавалось только напряжённое сопение. Наконец Люциус подал голос:

— Так у меня поэтому не клюёт?

— Ну-у-у, если не считать того, что у нас лунки побольше и мы их поверхность регулярно очищаем ото льда, то... да, поэтому.

— А вы, значит, свои прикормили?

Долохов и Снейп переглянулись, а затем, растянув губы в довольных улыбках, почти в унисон ответили:

— Разумеется.

Люциус громко скрипнул зубами.

— А мне не могли сказать?

Долохов задумчиво поглядел на небо, будто оценивая шанс на перемену погоды, а потом широко улыбнулся.

— Ну, ты же так гордился своими глубокими познаниями! Кто я такой, чтобы лезть к тебе с советами? Тем более магловские штучки тебе вроде не интересны?

— Мой прадед, который рыбу ловил в пруду Малфой-менора, говорил, что он едва успевал добычу из-подо льда вытаскивать, даже на голый крючок ловить умудрялся! И ни про какую прикормку не упоминал!

— Это он тебе рассказывал?

— Естественно, не сам, а его портрет! — раздражённо рявкнул Малфой.

Долохов задумчиво потёр нос.

— Я вижу тут два варианта, — с ухмылкой сказал он. — Первый, самый простой — он тебя обманул, или, как вариант, уже забыл, как оно там было.

— А второй? — не удержался Малфой, хотя подозревал, что ответ ему не понравится.

Долохов глянул на Снейпа, и тот с готовностью подхватил:

— А второй вариант, дорогой Люциус, заключается в том, что пока твой пра-пра-прадед сидел на берегу с удочкой, один из ваших домашних эльфов по приказу твоей пра-пра-прабабки сидел подо льдом с пузырём на голове и сумкой с живой рыбой в руках, и каждые две минуты насаживал рыбу на крючок. А потом твой предок, гордый как... павлин, возвращался домой с богатым уловом и хорошим настроением, и все были счастливы.

Снейп и Долохов помолчали, ожидая реакции. Первым не выдержал Долохов и громко хрюкнул, Снейп пытался держаться, но когда Долохов затрясся от смеха, не выдержал, и спустя секунду они хохотали оба, хлопая себя по коленям и рискуя распугать всю рыбу. Их смех эхом раскатился по заснеженной равнине.

— Идиоты, — пробурчал Люциус, но его никто не услышал.

* * *

Некоторое время рыбалка шла полным ходом. Люциус одолжил у Долохова черпак, прочистил свою лунку, набросал в неё мотыля в качестве приманки, а потом, под скептическими взглядами Снейпа и Долохова, насадил на крючок кусок мяса размером с кулак и аккуратно опустил его в воду.

— Северус! — в очередной раз начал Долохов самым вкрадчивым голосом, на который только был способен. — Зря мы с тобой согласились измерять улов в фунтах, надо было всё-таки в штуках.

— А что такое?

— Наш друг, похоже, акулу решил поймать, а она явно наш с тобой улов перевесит. Так что быть нам с тобой сегодня побеждёнными.

— А ты думаешь, его акула пролезет в такую дырку? Я думаю, она останется подо льдом, да ещё и удочку с собой утащит.

В это время удочка Малфоя пошевелилась, и он тут же схватил её и дёрнул наверх. Улова не было, а кусок мяса по-прежнему болтался там, куда его нацепили. Снейп воздержался от комментариев, тем более, что в этот момент он снимал с крючка очередного окуня, а Долохов, будучи свободен, ехидно прищурился:

— Люциус, мне кажется, или твоё мясо кто-то обгрыз?

Малфой быстро опустил крючок с наживкой обратно в воду и ответил:

— Ничего подобного!

Минут пять удочка Малфоя лежала спокойно, лишь изредка подрагивая, но вот, наконец, она довольно ощутимо дёрнулась, а потом запрыгала по снегу. Люциус быстро перехватил удилище и начал сматывать леску. Вскоре рыба уже дёргалась у края лунки, пытаясь зацепиться и остаться в своей стихии, но Люциус был упорен и настойчив, и через пару минут титанической борьбы рыба выскочила из воды и запрыгала по снегу.

Его приятели подошли поближе, чтобы посмотреть, что же он такое поймал.

— Браво! — приглядевшись, крикнул Долохов. — Ай да щука! Первая за сегодняшний день — у нас с Севом на двоих три гольца⁽²⁾, толстолобик да полтора десятка окуней, а вот щуки — ни одной!

— Интересно, эта щука — малёк, карлик или дистрофик? — задумчиво проговорил Снейп, скептически глядя на худенькую щучку длиной около десяти дюймов. — И неужели она сожрала тот огромный кусок мяса?

Долохов нагнулся и отцепил щучку от крючка.

— Нет, — ответил он. — Похоже, всё мясо обгрызли более умные рыбы, а этой бедолаге не досталось ничего, и она с горя схватила крючок. Зато посмотрите, какая она тонкая и изящная!

— Аристократическая, я бы сказал, — ухмыльнулся Снейп, а затем вернулся к своим крючкам и наживкам.

Малфой обиженно молчал.

— А ты попробуй отпустить её, — с серьёзным лицом посоветовал Долохов. — Волшебством на рыбалке пользоваться нельзя — только чтобы согреться, иначе тюрьма за браконьерство на три месяца минимум. Но скажу тебе по секрету, у меня на родине щука считается волшебной рыбой. Можешь загадать желание, отпустить её, и желание сбудется.

— Иди ты к чёрту, — буркнул Люциус, насаживая на крючок новый кусок мяса. Посмотрев на бьющуюся в конвульсиях маленькую щучку, он сплюнул, пнул её валенком в сторону лунки и, когда она, махнув хвостом, исчезла в чёрной воде, буркнул ей вслед. — Плыви уж, недоразумение. Пришли мне вместо себя что-нибудь стоящее.

Какое-то время все сидели молча. Малфой мрачно спрашивал себя, за каким чёртом он согласился на эту авантюру и не лучше ли было бы, если бы Нарцисса упёрлась и не отпустила его сюда, на другую сторону земли. В конце концов, какая разница — 364 или 365 дней в году он будет у неë под её каблуком? Сейчас в Англии десять вечера, он мог бы с умным видом сидеть в тепле, в кожаном кресле, в роскошном шёлковом халате, с бокалом вина и сигарой... Последние два удовольствия Нарцисса милостиво оставила ему — правда, один бокал и одну сигару в день, но это было лучше, чем ничего. А сейчас он вместо приятного вечера в семейном кругу сидит тут под луной на колченогом табурете посреди снежной пустыни, укутанный в страшную вонючую шубу, да ещё и эти два придурка над ним потешаются. А всё из за того, что этот носатый баран, видите ли, умудрился сначала рассориться со своей гр... Грейнджер, а потом, вместо того, чтобы пойти и помириться, отпихнув с дороги рыжего сопляка, решил, что всё бесполезно, и принялся привычно и гордо страдать. А Нарцисса, как всегда, прониклась сочувствием к «бедному Севу» и вынудила его, своего мужа, принять предложение Долохова и составить Снейпу компанию на Аляске... «Северусу тяжело, Северусу нужна поддержка!» — мысленно передразнил он жену. Увидев, что он сомневается, Нарцисса посмотрела на него таким мрачным взглядом, что он понял: если откажется — вообще останется без «праздников непослушания», вот и пришлось соглашаться. А ведь он знал, что добром это не кончится, понял практически сразу, как только получил письмо от Долохова с приглашением и дурацким списком вещей. Но нет, как же, чтобы он, да отказался от своих «суток свободы»? Да ни за что! Вот и сидит теперь, как дурак, ещё и без улова.

— Сволочь ты, щука, — пробормотал он, как вдруг удочка в его руках дёрнулась с такой силой, что он едва успел её ухватить и не дать ей скрыться в глубине вод. Мысли о тщете всего сущего и о своей несчастной жизни мгновенно вылетели из головы, уступив место первобытному азарту.

На этот раз, похоже, действительно попалась крупная рыбина. Стараясь не думать о том, что он будет делать, если добыча окажется настолько крупной, что не пролезет в отверстие, он упирался в утоптанный и слегка политый водой снег вокруг лунки круглыми войлочными пятками и, естественно, понемногу скользил. Изловчившись, он сделал рывок, леска на секунду ослабла — и неизвестная рыбина тут же ушла в глубину, а Люциус, потеряв равновесие, поскользнулся и, с грацией бегемота взмахнув в воздухе обеими ногами, рухнул на снег. Удочку он, однако, не выпустил, несмотря на все усилия подлёдного обитателя.

— Малфой, ты там жив? — с некоторым беспокойством спросил Долохов.

Произнесённый сиплым голосом аристократический мат дал понять, что Люциус жив и условно здоров. Снейп всё же поднялся и подошёл посмотреть, не нужна ли помощь. Оказалось, что Малфой двумя руками держится за середину удочки, неведомая рыба мечется из стороны в сторону, а туго натянутая леска бешено перемещается, периодически рискуя разрезать Малфою промежность, прикрытую всего лишь тонкими шерстяными брюками. Снейп временно перехватил у него удочку, охнул от неожиданности и тоже упёрся каблуками в снег.

— Вставай, чего разлёгся? — пропыхтел Снейп. — Мне её одному не вытащить.

— Я думал, тебя это развлечёт, — сострил Малфой сквозь зубы, отползая от лунки, чтобы спасти самое дорогое.

— Вам помочь? — спросил Долохов, подходя поближе.

— Помоги мне встать, — Малфой сердито протянул ему руку. — Мне в твоей шубе не подняться, она весит больше меня.

Антонин воздержался от реплики «Надо было не выпендриваться, а купить всё по списку», и, ухватив протянутую руку, резко поднял Малфоя на ноги. Последующие события напоминали какой-то цирк. Малфой выдернул у Снейпа свою удочку, но удержаться на ногах опять не смог, Снейп встал на колени около лунки и начал наматывать леску вокруг рукава, Долохов ринулся к своим вещам, чтобы найти небольшой багор, который брал с собой на всякий случай. Откопав инструмент, он посмотрел на друзей, сражающихся с неведомым чудищем, и увидел, как Снейп, намотавший себе на руку метра два прочной лески, низко наклонился над лункой и пытается рассмотреть противника.

— Снейп! — гаркнул он. — Не наклоняйся так, побереги нос!

И в то же мгновение из воды выскочила голова чудища — огромная, змееподобная и зловещая — и хищными глазами уставилась прямо на Снейпа.

— Блядь!!! — заорал Снейп. Ему, с его историей, только змеи, бросающейся на него с разинутой пастью, и не хватало. Он с криком отшатнулся, упав спиной на снег, а накрученная на руку леска притянула добычу следом, и большущая толстая змеюка заплясала у него на груди, хлеща хвостом по ногам и пытаясь вцепиться в рукав, закрывающий лицо и шею. И только потом до него дошёл смысл восторженных воплей Долохова.

— Угорь, — орал тот в полном восторге. — Здоровенный угорь!

— Бля-а-адь! — взревел Снейп, скидывая с себя гадину и пытаясь подняться на ноги. После нескольких секунд острого страха наступила закономерная реакция — лютая злоба. Будь чёртов угорь не таким скользким, он бы, наверное, разорвал его руками, а так он мог только придавить ему голову и рявкнуть сначала Малфою — «Да падай ты на эту скотину и придави его своей тушей!», а затем Долохову «Тащи что-нибудь, размозжи ему башку, иначе не дотащим!»

После нескольких минут борьбы не на жизнь, а насмерть, пока Снейп держал голову угря, Малфой пытался удержать извивающееся скользкое туловище, освободив для Долохова десять-двенадцать дюймов, на которые он пытался обрушить то багор, то сапёрную лопатку, и наконец-таки сумел со всего маху опустить тот самый кусок льда, который выпилил бензопилой, когда готовил для себя лунки. А потом они без сил валялись на снегу, пытаясь отдышаться.

— Видел бы ты своё лицо, Снейп, когда его башка бросилась прямо на тебя! — Поймав такую рыбину, Люциус тут же восстановил своё обычное высокое самомнение.

— А сам-то? «А-а-а, бей скорее, Долохов, я не могу, он подо мной извивается, мне щеко-о-отно! А-а-а, подожди, не бей, ты мне руку перерубишь!» — передразнил он приятеля.

— Я всего лишь боялся, что ты с ним не справишься, — без зазрения совести соврал Малфой. Впрочем, Снейп не стал с ним спорить. Отдышавшись, он сказал:

— Я и не знал, что тут угри водятся. Я, вроде, почитал про Аляску, прежде чем ехать.

— А они и не водятся, — ответил Долохов. — Точнее, не водились до этого, но вечно находятся такие... yunie naturalisti, которых тянет на эксперименты. То одних представителей фауны в дикую природу выпустят, то других. Может, и угрей кто запустил.

— Ну, судя по размеру, этот здесь давно жил и неплохо отъелся.

— Меня ждал, — самодовольно заявил Малфой. — Не хотел попадаться абы кому.

— Ну-ну, — хмыкнул Долохов.

— Зато теперь Люциус расскажет портрету своего пра-пра-пра, что такое настоящая зимняя рыбалка.

— Не скажу, что это именно тот отдых, которого я ожидал, — пробормотал Снейп, поднимаясь и стряхивая снег, — но было весело.

— И мне, — усмехнулся Долохов, глядя на неподвижного угря. — Вот уж не думал, что после войны что-то ещё сможет вызвать у меня такой выброс адреналина.

— Что бы вы без меня делали? — самодовольно ухмыльнулся Малфой. — Зато теперь у нас впереди одни удовольствия, ведь так?

— Поверь, Люциус, это ещё не предел твоих страданий. Нас впереди ждёт не сауна, а russkaya banya, а она зимой включает ныряние в прорубь.

— Я надеюсь, это шутка?

— Надежда — прекрасное чувство, но — нет. Это правда.

— Убейте меня кто-нибудь...

Мини-эпилог:

Потом, когда всë кончилось и Малфой вернулся домой, он нанял художника, чтобы тот написал картину "Люциус Малфой с и его добыча". Во время работы они долго спорили о размере пойманного угря — художник пытался соблюдать достоверность, но в итоге плюнул и нарисовал вот это. https://t.me/EvaMarshFWR/77

Заказчик остался доволен.

1) Зимой на Аляске полярная ночь

Вернуться к тексту

2) -голец — один из видов лососёвых рыб, встречается в пресных водах Аляски

Вернуться к тексту