Наглость даже в движении кисти (гет)

В небольшой квартире пахло сигаретами. Федя уже привык просыпаться под звуки старого советского телевизора и бормотания полу дремлющего деда Николая. Голова гудела, всё вокруг было каким-то не таким. Утро не задалось. Идти никуда не хотелось. Федя украдкой глянул в зеркало — опухшее лицо, причём очень недовольное. Прошлая ночь оставила на Феде свой отпечаток. С двенадцати часов до пяти утра он со своими, так называемыми, братками отмечал день рождения. Только вот бы припомнить: чей? Поэтому идти в музей было сейчас самой что ни на есть неподходящей перспективой. А подходящей было бы хорошенько выспаться, а потом вкусно поесть.

Однако даже отъявленные раздолбай класса всей гурьбой решили, что обязательно пойдут в музей с этой Клариссой Антоновной, потому что в одиннадцатом классе она у них ведёт историю, и ученики решили завоевать доверие этой самой Клариссы. Самому Феде уже девятнадцать и в школе он уже, разумеется, не учится. Но его брат, Кира, нашёл себе богатенькую девочку, точнее тётеньку, потому что, как говорил сам Кира, ей точно уже перевалило за тридцатничек, и укатил с ней в закат. Так вот Кира слёзно умолял Федю пойти в музей вместо него, так как они были достаточно похожи с Федей, и те, кто их не особо хорошо знает, такие, как Кларисса, легко их двоих спутает. Федя даже натянул на себя одежду Киры, чтобы было как можно убедительнее. Ну, а одноклассников Кира предупредил.

В школе пахло какой-то затхлостью вперемешку с запахом свежей краски. Какие малявочки, первоклашки что-ли, метались из стороны в сторону, о чем-то щебетали. Федя шёл и думал о том, как же дико у него трещит голова, но он дал Кире слово, так что уже не отвертишься. Федя зашёл в туалет и решил умыть лицо. Тут он заметил, что парень, который стоял возле окна очень подозрительно смотрит в его сторону, но особого значения этому не придал. Но спустя минуту этот парень всё-таки подошёл к Феде.

— Кира, чё с тобой? — парень дружелюбно протянул руку.

— И тебе добрый день, только я его брат, — ответил Федя, крепко пожимая руку в ответ.

— Аа, понял, — протянул парень. — Мне Ленка Синевская пыталась что-то вчера объяснить про Кира, да только она была пьяная в стельку, и я ничё не понял.

Федя улыбнулся и кивнул.

— А вы, блин, похожи, — заметил парень. — Стою, думаю, Кирюха или нет. Повезло ему.

— С чем?

— С тобой, — усмехнулся парень. — Будь у меня такой братец...

Федя снова улыбнулся.

— Ну, это не за просто так. Он меня тоже обещал на яхте покатать.

— С его старушкой что-ли?

— Ну, скажешь. Она в самом соку, как он говорит, — Федя звонко рассмеялся.

— Ну-ну, а он не боится, что она поцелует тебя вместо него. Во-первых, вы похожи, во-вторых — старость, зрение, знаешь ли.

— Я не дамся, — запротестовал Федя. — А как тебя звать?

— Илья.

Илья оказался неплохим парнем. Был он не очень высоким, зато хорошо сложен. У него были маленькие глаза и непропорционально длинный рот. Но что-то в его лице было притягательным, на такие лица долго хочется смотреть. И самое интересное, что непонятно: красив человек или нет. Ещё Илья был достаточно разговорчивым, и если в других Федю эта черта очень часто раздражала, то у Ильи это получалось как-то ненавязчиво, как-то аккуратно и не занудно. Федя даже подумал, что пожалуй, было бы не плохо держать с Ильёй связь, а для Феди такие мысли были необычны, потому что все его знакомые называли его затворником.

В классе было душно. Девчонки, увидев Федю, стали громко шептаться, даже не отводя от него взгляда. Одни были достаточно страшными, чтобы Илья сразу же стал объяснять Феде:

— Это Лера. Её папка обычный стройбан, но язычок у неё длинный. Репутацию легко подпортит, если надо.

— Ну, а это Катя. Тут без комментариев, — Илья озадаченно почесал затылок. Федя обернулся, поперхнулся и быстро повернулся обратно.

— А это у неё не болит?

— Ты про туннели в ушах? Или про губы? Или...

— Про всё. Выглядит чудовищно.

Духота становилась невыносимой, девчонки уже достали веера и стали обмахиваться ими, воображая себя истинными леди. Выглядело это нелепо. А ещё смешней было то, что те головорезы, про которых ему рассказывал Кира перед тем, как уехал со своей возлюбленной, теперь сидели в белых рубашках за партами и делали самолётики из кусков газеты.

Федя впал в полудрём, а Илья, увидев это, не стал навязываться и начал разговаривать с Саней:

— Так это и есть братец Вьюгина? Федя что-ли или как его? — Саня говорил нарочно громко, чтобы Федя повернулся, но этого не происходило.

— Ага. Ооо... Гроза класса, — Илья присвистнул, отвернувшись от Саши, и пихнул Федю в бок. — Это Настя Афанасьева. Наша бизнесменша. Будущее нашей школы. То есть... Финансовый спонсор!

Дверь в класс распахнулась и Федя увидел симпатичную девушку, одетую совершенно безвкусно и наляписто, по крайней мере так Феде показалось. Она создавала впечатление девушки с обложки модного журнала в своем коротком фиолетовом платье и с распущенными, идеально уложенными, светлыми волосами. Она была похожа на капризную принцессу. Сделав такое умозаключение, Федя отвернулся.

— А что-то Багировой не видно, — сказал Саня.

— Значит сегодня будет спокойно. Этой истерички ещё не хватало, — закончил Илья. — У нас тут так говорят: Багирова-Сигналка.

Федя усмехнулся.

— Почему сигналка?

— Потому что сигналит по поводу из без повода, — ответил Саня. — Таскается за Афанасьевой и везде отстаивает её права.

— Таскается, потому что доплачивают, Сань, — перебил его Илья. — Я с Настюхой с пятого класса знаком и всё, что я могу сейчас о ней сказать "стерва в самом соку".

— Так я и не спорю. Мне б платили, и я б дружил, как говорится...

— Где так говорится? — захохотал Илья.

— Да что ты к словам цепляешься, вали давай, к своему Вьюгину.

Федя внимательно слушал. Он понимал, что всё это ему вряд ли понадобится, но всё-таки жутко интересно было слушать их разговоры. Это было странно: снова сидеть за школьной партой. "Как маленький мир", крутилось в голове у Феди. Каждый класс, как маленький, даже малёхонький, но мир, где есть свои крутые парни, крутые девчонки, тихони и много чего ещё и кого ещё. Кажется, всего тридцать человек, а сколько историй.

— Ты идиотка?! Мне сколько раз тебе ещё повторить, чтобы не подходила к нему?

Саня, Илья и Федя разом обернулись. В конце класса стояла кучка девчонок, одной из которых, разумеется, была Настя Афанасьева.

— Опять они что-то не поделили, — усмехнулся Илья.

— Не что-то, а кого-то, — поправил Саня.

— Главное, чтоб не подрались, — зевнул Федя.

Стычка была какой-то демонстративной. Эта самая Настя нарочно громко кричала, потому что, очевидно, она любит, когда её спектакли смотрит как можно больше зрителей.

Послышался визг и крики Афанасьевой на фоне. Парни снова обернулись. Настя выглядела запыхавшейся, лямка фиолетового платья сползла, а отдельные пряди выбились из причёски. Илья, предчувствуя неладное, медленно приподнялся и неуверенно пошагал в сторону кучки.

Федя сразу же подскочил за ним.

— Совсем обалдела? — прошипел Илья, ловко перехватывая руку Насти, которая уже готова была ударить «маленькую девушку», так Федя её охарактеризовал. Она стояла испуганная и бледная и во все глаза таращилась на своего благодетеля. Федя готов был поклясться, что в жизни не видел более хорошенькой девушки. Он почему-то сразу представил, как она готовит шарлотку и как укладывает детей в кровать. Федя стал часто моргать.

— А ты не лезь, Ландарский! — крикнула Настя, громко, но совсем неуверенно, наугад.

— Ты, дура, совсем уже? Глотка орать устала, так ты уже руки в дело пустила?

Федя не отводил взгляда от маленькой девушки. Он очаровался ею, или как такое ещё можно назвать. Потом взглянул на Илью и тоже долго не отводил взгляда. Илья раскраснелся и с каждой секундой выглядел всё более свирепым.

— Ты на неё не заглядывайся, Илья тебе за неё лицо набьёт, — шепнул Саня.

— Я уже понял, — засмеялся Федя. — Больше не буду.

Федя быстро составил картинку. Илья был по уши влюблен в маленькую девушку, но ещё не нашёл смелости ей в этом признаться или просто не успел, потому что маленькая девушка бегала за парнем Насти. Ну и страсти!

Послышался хлопок. Настя была очень довольна своей работой, а Илья так и стоял, повернув голову в ту сторону, на которую пришелся хлопок. Потом опустил голову, взял маленькую девушку за руку и легонько потащил на себя, мол, идём отсюда. Девушка всё ещё стояла, как выкопанная и не решалась идти.

— Если ты думаешь, что выиграла, потому что Илья слишком порядочный и девочек не бьёт, то это ты ещё рано, — вдруг огрызнулся Федя. — Потому что я бью.

Настя вздрогнула и резко развернулась, потому что голос Феди был низкий, спокойный и пугающий. Федя упрямо смотрел на неё исподлобья. Но из-за спины Насти выглянула девушка чуть ли не на голову её ниже.

— Не влезай не в свои дела! Или тебе проблем мало? — девушка говорила громко, но прерывающимся голосом.

— А вот и сигналка заверещала, — вздохнул Саня.

— Проблем у всех хватает, — спокойно ответил Федя. — Но любую проблему можно решить. Даже эту. Пусть Настя извинится перед Ильёй.

Все стали шептаться. Настя всё ещё пыталась осознать, что это ей сказали извиняться.

— Она точно не будет извиняться, — громко сказала девушка.

— Точно? — ухмыльнулся Федя. — А может всё-таки спросим у неё? Я повторюсь для тебя... Как тебя зовут?

— Арсения, — девушка опустила глаза, но Федя продолжал в упор на неё смотреть.

— Арсения... В отличие от Ильи я бью девушек и очень больно, — Федя сделал шаг вперёд. — Ещё щипаю и дёргаю за косички, но в нашем случае косичками мы вряд-ли рассчитаемся.

— Прости, Илья, — пробурчала Настя, даже на него не глядя. — Ты сам полез.

Арсения резко повернулась и, кажется, готова была заплакать. У неё было столько злобы на лице, сколько обиды, что Федя на несколько секунд прикрыл глаза, так тошно ему стало на неё смотреть. Но он догадался, что Арсения, в первую очередь, очень сильно обиделась на себя, потому её роль, как понял Федя, была защищать Настю, но сегодня она с треском провалила это задание.

Арсения высоко подняла голову, взяла плачущую Настю под локоть и мрачно, ненавидяще посмотрела Феде в глаза.

— Слишком длинные кудри. Отрежь. Потому что я тоже дёргаю за волосы, а иногда выдираю с корнем.

Федя ничего не ответил, а просто стоял и тоже смотрел Арсении в глаза. Наглость сочится сквозь неё. Нет-нет... Если бы наглость была человеком, её бы звали Арсения. Вот. Как раз то, что надо.

— Мы похожи. Я дёргаю за косички, а ты рвёшь кудри. Разница в том, что я всего лишь дёргаю, а ты рвёшь.

— Именно, — Арсения поморщилась. — Ты думаешь, я поверю в то, что ты мог её ударить? Ты просто ничтожество, которому повезло и оно родилось красноречивым и высоченным. Начинай бить.

Федя выглядел таким же равнодушным внешне, но внутри Арсении удалось его спугнуть, потому что она была полностью права. Естественно, он бы точно не стал бить Настю, но просто Илья понравился Феде слишком сильно, что Федя не мог просто стоять в стороне и наблюдать за тем, как Настя растоптала Илью на глазах у всего класса.

Арсения и Настя вышли из класса как раз в тот момент, как в класс зашла Кларисса Антоновна.

— Спасибо, не надо было, — шепнул Илья и похлопал Федю свободной рукой по плечу, потому что второй он легонько держал за руку маленькую девушку.

— Ты не подумай, я рисоваться не хотел. Просто пощёчина — запрещённый приём в спорах. А Настя эта тебе не жена и не сестра, чтоб её давать...

— Правильно, она не жена и не сестра, она — стерва, — хохотнул где-то сбоку Саня. — Афанасьеву легко припугнуть, она просто драму создаёт, с Болгаркой бы так не прокатило, она всё в штыки. Не поверила бы, что ты её ударишь, пока бы ты не вмазал ей с вертухи.

— Как ты её назвал, — засмеялась маленькая девушка. И Федя растаял.

— Сигналка сегодня плохо сигналила, её сегодня публично урыли, поэтому смена никнейма, теперь Багирова стала Болгаркой.

Маленькая девушка снова стала смеяться, потом что-то шептать Илье на ухо. Илья на тот момент уже отпустил её руку так же незаметно, как и взял. Но маленькая девушка привстала на цыпочки и легко коснулась губами его щеки, а потом зачем-то неуклюже пожала ему руку и куда-то убежала.

Всю дорогу в музей Илья и Саня что-то обсуждали про подработку, а Федя снова слушал.

— Нормально всё? — спросил Илья.

— Завидую тебе, — признался Федя. — Я влюбился в твою девушку.

Илья заулыбался, искренне, потому что знал, что Федя точно не станет её добиваться.

— Какая тебе Элла, Федь... — усмехнулся Саня. — Вы вон с Болгаркой неплохая пара. Как там ты сказал? Цитирую: Мы как две капли похожи...

— Я так не говорил... — засмеялся Федя.

— Тихо! И так... Цитирую. Мы как две капли воды: ты заплетаешь косички, я расплетаю.

— Вообще не так! — присоединился Илья. — Мы как две жвачки, приклеенные к скамейке: ты под скамейкой, я над.

— Да ну вас... Тише, — сказал Федя, заметив, что Кларисса Антоновна недоброжелательно смотрит в их сторону. — А у вас есть прозвища?

Илья и Саня переглянулись.

— Он Ландыш, потому что Ландарский, — ответил Саня. — А ты будешь... Шкаф, как тебе?

— А что это ты про своё-то прозвище молчишь? — ухмыльнулся Илья. — Да и давать Феде прозвище из-за роста, когда у него такая фамилия говорящая. Вьюга он, чё тут думать.

— Так как твоё прозвище? — не унимался Федя.

— Да нет у меня прозвища.

— Да как нет? Есть! Псина он. Псковский.

Федя кашлянул и стал смеялся в кулак.

Федя чувствовал себя опустошено. Очередная ночь за компьютером прошла обычно, как всегда. Спёртый воздух давил на шею, на голову, на всё. Федя откинулся на спинку стула и застонал, затем потёр руками виски и потянулся за следующей банкой энергетика. Признаться, от этой дряни Федю уже тошнило, но ничего лучше, чем влить в себя очередную дешёвку, парень не придумал. Его воротило: от комнаты, от солнечных лучей, от компьютера, хотя он помогал Феде забыться. Федя мог бы начать курить или уйти в запой, но здравый разум и холодный расчёт не позволял ему этого сделать. Всё очень просто: денег нет. Во-первых, мать с отцом затеяли развод, о детях они никогда особо не переживали, так Феде ещё и девятнадцать стукнуло, и они, конечно, ему намекнули, что пора идти на свой хлеб. Точнее будет сказать, не намекнули, а вытолкали за дверь, в буквальном смысле слова, потому что репутация Феди в семье и так висела на волоске, а тут Федя с Кирой подрались из-за ерунды, и Федя во время драки зацепил мамину любимую вазу. Ссора закончилась, а домой уже нельзя вернуться. Федя еле-еле напросился к своему деду подрабатывать подсобником. Деду Николаю было уже за шестьдесят, но каким-то чудом его всё ещё не увольняли. Отличительными чертами его были огромный пивной живот, перегар за три километра и громкий голос отставного военного.

Федя резко встал и тут же резко сел обратно, потому что закружилась голова. В животе урчало, но готовить еду было некому. Именно поэтому Федя уже второй месяц питался всякими отбросами. Федя подумал про вчерашний день. Ему бы ужасно хотелось куда-нибудь уехать сегодня с этими школьниками, чтобы не видеть этой страшной комнаты. Но первым звонить Федя не хотел, ему всегда казалось, что это выглядит, будто бы он навязывается и выглядит отчаянным и что у людей, которым он звонит, возникает чувство жалости, потому что бедному Феденьке ничего не осталось делать в свой выходной, как только тусить со школьниками. Но самое обидное — это то, что так оно всё и было. У Феди не было друзей. Нет, они были, но на одну-две ночи, погулять, а потом связь обрывалась и дружба прекращалась, как только все понимали, что Федя — нищеброд и если он и будет бухать, так точно уж не за свой счёт.

Внезапно в квартиру ввалился дед Николай, горлопаня советскую песню, а за ним — мужик в лохмотьях, затем — дамочка с собачкой на руках и без туфель на ногах, видно успела их потерять во время интереснейшего приключения.

— Федя, блядь! Федо-о-ор!? — заорал дед Николай. — Вылазь, сукин ты сын, из берлоги, блядь, сколько можно там сидеть!

Федя выскочил, как ошпаренный и полетел на кухню.

— Доброе утро.

Дед вытер жирные, непонятно от чего, руки об свою и без того грязную сорочку.

— У нас гости сегодня. Либо вали отсюда, — дед сделал отрыжку, — либо давай готовь нам завтрак.

Не успел Федя открыть рот, как в его комнате послышался грохот. Кажется, там упал компьютер. Федя побежал в комнату, осторожно туда заглянул и увидел мальчика около семи лет, стоявшего возле упавшего компьютера.

— Слушай, давай вернёмся на кухню, твоя мама тебя зовёт, — попросил Федя.

Мальчик показал Феде средний палец и стал рвать один-единственный плакат на стене. Феде стало дурно. Что-что, а детей он терпеть не мог.

— Эй! Проваливай, гаденыш из моей комнаты, — крикнул Федя и потащил мальчика вон из комнаты.

— Отвянь! Отвянь! Отвянь от меня! — завопил мальчик и ударил Федю прямо в лицо. —Ма-а-ма!

Федя услышал, как собачонка, жалостно скуля, полетела на пол и из кухни послышалось:

— Да моё солнышко? Что, детка?

— Он назвал меня гаденышем... — заплакал мальчик, указывая на Федю. Парень сделал шаг назад.

— Да ты знаешь, что у него день рождения сегодня?!

— А что у гаденышей не бывает дней рождений, — вполголоса спросил Федя. — Разве день рождения влияет на его принадлежность к гаденышам...

— Ах ты, скотина! На шее, бляха, у деда сидит так ещё и недоволен он, блядь, посмотрите на него! — кричала женщина, брызжа слюной.

Федя молчал.

— Мама, прекрати, — вмешался парень. — Я принёс продукты, как ты просила.

Из-за спины женщины показался парень. Федя держался за дверь, потирая лицо там, куда его ударил мальчик, и заодно разглядывал парня. Это был высокий, стройный парень, со шрамом на всю правую руку. У него были темно зелёные глаза и прямые средней длины тёмные, почти чёрные, волосы. Его лицо было слишком правильной формы. Всё в нем было сбалансированно, даже нос с еле заметной горбинкой придавал лицу какую-то особенную грустность и поэтичность.

— Водку принёс, дуралей, — обернувшись, спросила женщина.

— Нет, я же сказал, что куплю всё, только не это, мам. Ты же помнишь, — виноватым тоном произнес парень.

— Идиота кусок. Как таких дебилов земля носит! Ему, бляха, денег дали на руки, больше, чем он когда-нибудь в глаза видел, а он... Да я б в твои годы, дубина, собрала б всех девок в деревне, да мы б такой пир закатили...

Пока женщина продолжала свою тираду, парень аккуратно взял её за плечи и стал медленно вести её в сторону кухни. Федя молча наблюдал за этим.

Когда парень вернулся, Федя по-прежнему не знал, с чего начать и что сказать. Это казалось таким нелепым... Парень был обворожительно красив, в такой убогой квартире, с такой придурковатой матерью и братом. Как жизнь не красиво шутит.

— Я Рома, — парень протянул руку.

— Федя.

Рома прокашлялся.

— Ты прости, она у меня хорошая, — смущённо сказал парень. — Просто очень пьяная и уставшая.

Федя кивнул. Не просто кивнул, а кивнул, уже заранее уважая этого парня. Прямо заранее душа к нему прикипела.

— Алёшка плакат порвал? — покраснел Рома.

— Ничего. Всё равно я уже давно не люблю эту группу.

— И компьютер тоже он? — горестно прошептал Рома, нагнувшись, чтобы поднять разбитый компьютер. Парень сел прямо на пол и стал сгребать осколки.

Федя присел рядом с ним.

— Нет-нет! Это уже так было... Я ночью пьяный был, так... Ну, как видишь...

На лице Ромы читалось облегчение и он понимающе кивнул. Федя достал какую-то тряпку и стал сгребать осколки сам.

— Не порезался?

— Нет, ты сам смотри аккуратно, — Рома нервозно протянул руку, указывая на осколки.

— Сколько тебе?

Рома не ответил. Он смотрел на осколки немигающим взглядом. А Федя перестал сгребать осколки и смотрел на Рому немигающим взглядом. Всё-таки он слишком красивый для этой жестокой жизни.

— Кстати, — после долгого молчания наконец сказал Рома. — Не такой уж я и дуралей.

Парень достал из кармана деньги, которые, видимо, он должен был потратить на водку для матери.

— Я на твоём месте, вернул бы их матери, она у тебя уж больно буйная...

— Но ты не на моём месте, — подмигнул Рома, но подмигнул не так, как обычно подмигивают, не шаловливо, как, Кира, например, не вызывающе и не шутливо. А как-то заторможенно и слишком по-взрослому.

Федя вопросительно изогнул бровь.

— Пойдем отсюда.

Федя и Рома старались ускользнуть, как можно тише, чтобы даже мальчик не заметил, но он всё-таки заметил и, поэтому они буквально чуть не поломали ноги, пока бежали прочь из тухлодырого подъезда.

— О, Илья...

— Здорово! Чего пропал, я на что тебе номер давал? Ждал, пока я позвоню?

— Раскусил.

— Мм. В общем, мы собираемся в ресторан сегодня. Я, Элла, Саня с девушкой. Ты с нами?

— Не, ребят, я на мели... — но Рома отрицательно покачал головой, достав одной рукой часть денег из кармана, а второй указывая на них.

— Я в деле.

— Быстро, однако, ты денежки нашёл.

— Я буду не один, кстати.

— С девушкой?

— С парнем.

В трубке послышалось молчание.

— Ты не так понял! — стал оправдываться Федя.

В трубке послышался облегченный вздох.

— Тогда до вечера! В шесть на Прудковском.

— А как я ресторан найду.

— Он там только один, если что, я встречу, звони. Всё, давай.

Стояла жара. Вокруг чувствовался запах пота и всеобщего раздражения, распылённого на всю улицу и оседающего на одежду, на волосы, и на обувь. Вся одежда намокала, стоило только её одеть. Сначала Федя был в ужасе, потому что одеть в ресторан было решительно нечего. Ни ему, ни Роме. А не пойдешь же в этих отрепьях. Но Рома сказал, что у него дома есть два костюма, и это, конечно, звучало, как чудо. Рома сказал, что один как раз ему ещё великоват и, может быть, он подойдёт Феде. И оба парня сочли это наилучшим вариантом, чтобы провести время до вечера. Мать и брат Ромы дома у Феди, костюмы у Ромы — всё сложилось как нельзя лучше.

Федя очень хотел вернуть это выражение на лице Ромы, когда тот увидел его, Федю, в парадном костюме. То была смешана вина, смех, неловкость и осознание того, что это никуда не годится. Затем послышался взрыв хохота обоих, потому что костюм Феде был великоват, а накладные плечи делали его похожим на молодого премьер-министра. А уж эти его кудри! И как глупо торчала его голова... В общем, сошлись на том, что оба пойдут не в костюмах, а в шортах и лёгких рубашках.

Затем примерно часа два они играли в уно. Карты были очень старыми, казалось, вот-вот прорвутся. Федя вспомнил все правила и стал раз за разом побеждать Рому, но всё равно вышло так, что Рома обыграл Федю на раз больше.

— Значит я загадываю тебе желание? — заулыбался Рома.

— Ну, валяй... Что там может выдавить твой целомудренный мозг.

Рома расхохотался. Федя широко улыбнулся его смеху.

— Нет... Ты что! Правда думал, что я сейчас его использую? У меня ещё целый вечер впереди!

— А вот не надо тут, — Федя наигранно приложил руку к груди. — Давай сейчас.

Рома снова захохотал и мотнул головой, мол, "ага, размечтался".

— Ну, ты смотри... Я-то девчонок умею целовать... — сказал Федя.

— Да, брось... Я такое бы не загадал. К чему ты это?

— К тому, что если я однажды буду загадывать тебе желание, то кто-то будет очень краснеть и стесняться, — Федя стал играть бровями.

Рома смутился и стал собирать карты.

— Да ты уже красный, как рак. Что будет, если я загадаю тебе засосаться с красивой девушкой? Ты уж поверь, я умею мстить...

— Да понял я! Желание не будет сказано с девушкой...

— Ну, вот и договорились, значит.

Рома сказал, что неплохо было бы поесть и пошёл что-то готовить, Федя с радостью поддержал эту идею, но сказал, что помощник на кухне с него никакой. Рома успокоил его и сказал, чтобы он шел вздремнуть, потому что выглядит он очень плохо. Федя послушно рухнул на диван и сразу же уснул.

Федя ненавидел, когда ему загадывали желания, которые касались девушек, потому что девушек он всегда предпочитал выбирать сам. А не так, что ему указывают на красивую "по мнению загадчика", а объективно она просто очень хорошо воспитанная симпатичная проститутка.