Сквозь прошлое (гет)

Гермиона боялась не успеть. Она и так переживала, что не оказала профессору полноценной помощи, ограничившись лишь заклинанием для остановки крови, а после слов Гарри о его роли в победе вообще посчитала себя бездушной сволочью. Абсурдно, конечно, но совесть почему-то никак не успокаивало понимание того, что в тот момент еще шла битва и никто не знал, на чьей действительно профессор стороне. И вот сейчас Гермиона, забыв про усталость, неслась к хижине, чтобы отправиться со Снейпом в Мунго с помощью портключа, сделанного мадам Помфри.

— Неизвестно, как перемещение скажется на ранении, лучше бы его осмотреть сначала, — сказала ей колдоведьма, устало покачав головой. — Но раз ты говоришь, дорога каждая секунда... Дай что-нибудь, настрою портал, и вы сразу попадете в отделение экстренной помощи. Есть у меня такая привилегия.

Гермиона похлопала себя по карманам, потом сунула руку в бисерную сумочку и вытащила обгоревшую книжку — первое, что попалось под руку. Книга неведомым образом оказалась в прутьях метлы, когда они убегали из Выручай-комнаты, спасаясь от адского пламени. Гермиона бездумно сунула ее в свое безразмерное хранилище и до этой минуты не вспоминала.

Сначала Гермиона хотела позвать с собой кого-то из друзей, но потом, вспомнив, каким измученным был Гарри после схватки с Волдемортом и безутешным Рон у тела Фреда, решила их не тревожить. Искать кого-то другого да еще объяснять ситуацию она посчитала лишней тратой времени. Тем более не все поверили в героизм Снейпа. Так что Гермиона отправилась спасать его самостоятельно.

Радости ее не было предела, стоило понять, что профессор еще жив. У нее даже глаза заслезились. Через мгновение они окажутся в Мунго, и все обязательно будет хорошо. Смахнув слезы, Гермиона взяла книгу, прикоснулась к раненому и произнесла заклинание...

Перемещения для Гермионы были давно привычны, несколько раз она пользовалась и разными портключами, поэтому не ожидала каких-либо сложностей, кроме неприятных ощущений. Но сейчас ей казалось, что ее не только мучительно дернули крючком за пупок, а засунули в сбесившийся миксер и несколько раз вывернули наизнанку. Оставалось надеяться, что для профессора это не окажется смертельным и им быстро окажут помощь, если их все же расщепит.

Мучительные ощущения, к счастью, не продлились долго, но, к огромному удивлению Гермионы, их выкинуло не на чистый белый пол больницы Святого Мунго, а на крохотную полянку, окруженную кустами и деревьями. Растительность сильно напоминала Запретный лес.

Едва Гермиона отдышалась и осознала, где очутилась, как на нее обрушились лесные звуки. И, к ее ужасу, это было не только щебетание птиц. Пронзительный вой, свирепый рык, громкое щелканье, непонятный свист не оставляли никаких сомнений, что чаща кишит опасными тварями. Рядом захрипел профессор. Гермиона кинулась было к нему, но очередной вой, раздавшийся совсем близко, заставил быстро взять палочку и начать окружать поляну защитными чарами. Как бы то ни было, сначала надо себя обезопасить, иначе спасать будет некому и некого. Ей оставалось сделать буквально последний взмах, как на поляну вышел огромный оборотень и зарычал.

Внутренности сковало холодом, но, еще взбудораженная битвой за Хогвартс, Гермиона быстро пришла в себя и со всей яростью ударила взрывным заклинанием. Оборотня отбросило. Она била еще и еще, вымещая свой страх перед тварью и злость на испорченный портал...

Несколько часов спустя, вспоминая подробности, Гермиона пришла к выводу, что ей невероятно повезло. Будь оборотень чуть поумнее, он напал бы из-за кустов, и вряд ли она вовремя среагировала. Видимо, он был уверен в своем превосходстве и совсем не ожидал от жертвы такой прыткости. Оборотня она, конечно, не убила, зато надолго вывела из строя, хорошо опалив шерсть и переломав кости. Затем, не мешкая, закончила плести защиту и стала оказывать помощь профессору.

* * *

Гермиона задернула полог палатки и устало присела на стул рядом с кроватью. Перемещение на профессоре сказалось самым скверным образом: его все-таки расщепило. Рана на шее открылась, левая нога лишилась хорошего куска плоти, как когда-то у Рона на плече, только хуже. Гермиона уж и не надеялась справиться. Но Снейп, хвала Мерлину, не умер. Гермионе казалось, что даже в беспамятстве он всеми силами цеплялся за жизнь: сжимались кулаки, тело напрягалось, будто порывалось встать, хрип походил на рычание. Живучесть и сила воли поражали.

Гермиона проверила повязки, кое-как напоила Снейпа кроветворным. В сознание он не пришел, дыхание было хриплым и натужным, но в целом состояние можно было охарактеризовать как стабильно тяжелое. Что приводило к неутешительному выводу: еще одного перемещения Снейп не переживет. Хорошо хоть, что Гермионе было чем его лечить. Немного, но все же... Губы тронула мрачная ухмылка. Полуголодное существование и скитание по лесам сильно повлияли на ее характер, и Гермиона поразилась, насколько стала параноидально запасливая и бережливая: у Билла и Флер она разжилась продуктами, а в Хогвартсе без зазрения совести успела прихватить кое-какие ингредиенты и зелья из кабинета зельеварения. Просто на всякий случай, ну и от страха, конечно, тоже. Вдруг снова придется бежать и прятаться. И никак не предполагала, что все это понадобится сразу после победы.

Взмахом палочки Гермиона придвинула вторую кровать, обессиленно на нее завалилась, укрылась одеялом, поправила такое же одеяло у Снейпа и прошептала:

— Простите, но я очень устала. Очень боюсь, что не услышу, если вам станет плохо. А еще меня пугают оборотни. Они так громко воют. Наверное, их здесь целая стая. — Гермиона тяжело вздохнула. — Мне легче быть рядом, все кажется не таким кошмарным. Можете меня потом поругать. Вы, главное, выздоравливайте, профессор. Пожалуйста.

Последние слова Гермиона пробормотала, еле ворочая языком. Что тут скажешь, за минувшие сутки она перенесла столько, сколько иной человек не переживает и за всю жизнь. Через минуту Гермиона крепко спала, свернувшись калачиком, уткнувшись в здоровое плечо Снейпа.

Неудачное перемещение и стычка с оборотнем стали последней каплей для вымотанного организма, и следующие два дня Гермиона отсыпалась. Сил хватало лишь на то, чтобы поухаживать за профессором да справить собственную нужду. Даже едой она озаботилась всего один раз, утром второго дня, но если бы ее спросили, что именно она ела и чем пыталась накормить, вернее напоить Снейпа, вряд ли Гермиона смогла бы ответить.

На третий день она почувствовала себя отдохнувшей и первым делом проверила охранные чары. С ними все было в порядке, и Гермиона не спеша осмотрелась. Увиденное ей в принципе понравилось. Светло, красиво, рядом журчит ручеек. Захотелось тут же залезть в воду и ополоснуться. Недолго думая, Гермиона увеличила защитный контур, прихватив кусочек берега и скрыв от посторонних глаз поляну полностью, а не только ее часть. Потом умылась и вернулась в палатку. Пора было решать, что делать дальше, и провести ревизию имеющихся продуктов и лекарств.

Примерно через час она задумчиво разглядывала список, где минусов было почти столько же, сколько плюсов. Неплохой расклад по сравнению с предыдущим годом.

Самые главные минусы — изоляция и неизвестность. Патронусы до адресатов не дошли, зачарованный галлеон молчал. Но армия Дамблдора не могла исчезнуть в одночасье. Значит, виновато само место, в котором они со Снейпом оказались. Вероятно, их втянуло в некую довольно мощную аномалию в волшебном лесу, так что придется пока забыть об аппарации и выбираться отсюда пешком. Мысль попробовать уйти одной, а потом вернуться с подмогой Гермиона отбросила сразу: какое нужно будет пройти расстояние — неизвестно, а с ее уходом чары быстро развеются, и профессор Снейп останется беззащитным. Выход один: ждать, когда он встанет на ноги.

Определившись с целью, Гермиона почувствовала воодушевление. А несколько плюсиков в списке вообще заставили широко улыбнуться: они победили, выжили, свободны и, самое главное, ей никуда теперь не надо спешить!

* * *

Потянулись дни, похожие один на другой. Снейп медленно шел на поправку, но по-прежнему пребывал в беспамятстве. Лучше всего у него восстанавливалась нога — там хватило несколько капель бадьяна, а вот раны на шее затягивались с большим трудом, и Гермиона опасалась, что скоро останется без зелий. Сама она тоже лечилась. Шрам на предплечье был еще местами воспален и болезненно ныл во время непогоды, провоцируя кошмары. Даже вой и рычание не пугали так, как видения пыток. Иногда кошмары так выматывали, что Гермиона не выдерживала и опять двигала кровать к Снейпу. Размеренное дыхание и тепло живого человека чудесным образом унимали тревогу, кошмары блекли, и тогда ей удавалось спокойно подремать до утра.

Добавляла расстройства и волшебная палочка, под стать Беллатрисе частенько проявляя мерзкий характер. После небольшого эксперимента Гермиона поняла, что палочка ее так и не признала, и лучше всего получались те заклинания, которыми, скорее всего, хорошо владела бывшая хозяйка. И бытовые чары в их число явно не входили.

«Чертова Лестрейндж, — злилась Гермиона, пытаясь очистить кастрюлю от пригоревшей овсянки, — привыкла надеяться на домовиков!»

К огромной радости, целительские заклинания удавались более-менее приемлемо. Гермиона не представляла, как бы ухаживала за бессознательным телом без магии. Нет, она бы, безусловно, справилась, но с волшебством-то гораздо проще! Взять, например, связку чар, придуманную еще Мунго Бонамом. Благодаря этому поистине гениальному изобретению отпадала необходимость использовать судна и катетеры.

Но как бы Гермиона ни крепилась, вскоре ее закономерно настигла истерика.

Случилось это после очередной бессонницы на восьмой день поздно вечером. Она как раз осмотрела Снейпа и, присев на табуретку, взялась за обработку собственной руки.

Гермиона убрала повязку, намочила бадьяном чистый кусочек бинта и, осторожно промокая бугристые буквы, вымученно прошептала:

— Когда же ты заживешь?

И вдруг ей стало так себя жалко, что Гермиона не выдержала и заплакала.

— Мне надоело постоянно выживать, — всхлипывала она. Слезы бежали по щекам, плач с каждой секундой становился громче и горше, — мне надоело жить в лесу, надоело быть одной, я хочу домой, хочу вернуть родителям память, хочу увидеть друзей... Что еще я должна сделать, чтобы это все наконец закончилось?!

Тут, будто отвечая на ее вопрос, раздался хриплый голос:

— Грейнджер, где моя палочка?

Гермиона застыла, уронила бинт на пол. Медленно повернула голову и сморгнула.

— У вас в руках был только обломок, — как под гипнозом ответила она, затем расслабилась и выдохнула: — Вы очнулись!

И снова заплакала. Но сейчас это были слезы радости, а не отчаяния.

* * *

Он уже просыпался однажды. Бодрствовал Северус недолго, но впечатлиться успел. У него глаза на лоб полезли, когда он узрел под боком спящую Грейнджер. У изголовья с другой стороны находилась тумба, на которой стояли несколько флаконов и магическая лампа, испускающая тусклый свет, чуть дальше виднелся стол с одинокой кружкой и стопкой книг. Остальное пространство скрывалось в темноте. Звуки снаружи намекали, что они в лесу или совсем рядом.

Внезапно Грейнджер задрожала всем телом, дыхание участилось, она подалась вперед, уткнулась ему в плечо, и, как ни странно, сразу успокоилась. «Кошмары, — определил Северус. — После круцио Беллы неудивительно. Надеюсь, мы не в плену». Это была последняя мысль, прежде чем он снова провалился в забытье, но уже не такое мучительное.

При следующем пробуждении первым порывом было грубо высказать Грейнджер, что отныне он сам способен позаботиться о своем мочевом пузыре. Но пока собирался с силами, Грейнджер отвернулась. А потом он стал свидетелем картины, после которой с языка готовы были слететь не претензии к Грейнджер, а проклятия в адрес Беллатрисы. Люциус явно преуменьшил, когда рассказывал о случившемся в мэноре. Северус четко осознал, что совесть у него все же есть и он не сможет презрительно разговаривать с замученной девочкой, которая выхаживала его в одиночку. Он не упрекнет ее за помощь. Не в этот раз.

Палочку было безумно жаль. Память подсказала, что после броска Нагайны и падения он действительно слышал хруст. Тут ничего не поделаешь, придется искать новую. Но сначала надо встать на ноги и узнать, что происходит.

Северус встал с постели уже через сутки. Ходить, правда, толком не мог, поэтому попросил принести подходящую ветку, чтобы сделать себе костыль. Гермиона пробовала возражать и уговаривала поберечься, но быстро смирилась, понимая, что его все равно не переспорить. Вскоре он вполне бодро ковылял по палатке и даже выглянул на улицу. Раны при движении болели и кровоточили, он быстро уставал, но ему невыносимо было валяться в постели и ничего не делать.

Сначала разобрался со своими вещами. Мантию починил. Она была хорошо зачарована от повреждений и, вероятно, именно это спасло ему жизнь, не дав зубам Нагайны проникнуть достаточно глубоко. Брюки и сюртук выкинул, восстанавливать там было нечего. Остатки рубашки еще раньше пошли на обмотку костыля. Подогнал под себя одежду, которую дала Гермиона. Одеваться с чужого плеча не хотелось, но капризничать в его положении было глупо. Ничего, потерпит.

Еще были нож в ножнах и поясная сумка, тоже, к слову, с расширенным пространством внутри. Но вещей в сумке было мало, в основном те, которые Северусу удобно было иметь при себе ежедневно. Были и кое-какие зелья — часть использовали в тот же вечер. Сейчас пригодиться могли разве что перчатки из драконьей кожи и, возможно, контейнеры для ингредиентов.

Из-за слабости волшебство без палочки давалась с трудом, но и палочка Беллатрисы порою доводила до зубовного скрежета. В какой-то момент, задумавшись, он привычно произнес чистящее заклинание и едва не испортил свою единственную обувь. Северус аж холодным потом покрылся, когда вспомнил, как Грейнджер водила этой капризной деревяшкой над его пахом. И пусть девчонка уверяла, что чары она отработала на самодельном манекене, а потом испробовала на себе, думать об этом все равно было страшновато. Кажется, теперь он понял, почему она легко согласилась делить одну палочку на двоих.

* * *

Наконец Северус почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы в полной мере оценить местные красоты. Защитные чары были выше всяких похвал, о чем он Грейнджер и сказал, вызвав у той счастливую улыбку и румянец на щеках. Но, следуя своей придирчивой натуре, дал несколько советов, что можно в защите видоизменить и дополнить.

Полянка удивила. Не было никаких сомнений, что они очутились в Запретном лесу, но даже для него это место было необычным. Взгляд задержался у поваленного дерева:

— Вижу окопник. Достань несколько корешков. Если они мне понравятся, сделаем мазь. Пригодится обоим.

— Но ведь корни окопника входят в силу не раньше августа.

— Считаешь меня идиотом? — раздраженно произнес Северус.

— Нет! — вспыхнула Гермиона и обиженно буркнула: — Я просто вспомнила параграф из учебника.

— Грейнджер, — чуть мягче произнес Северус и дернул подбородком в сторону дикой груши, стоящей между двумя соснами. — Глянь туда. Похоже на середину мая?

Все было настолько очевидно, что Гермиона стыдливо опустила взгляд и смело причислила себя к тупоголовым баранам, которых Снейп вынужден был терпеть в школе. Ведь сразу должна была понять, что поляна непростая не только из-за бесполезного патронуса.

— В Истории Хогвартса написано, что в Запретном лесу есть места, где даже зимой цветут цветы и плодоносят деревья. — Она подняла голову. — Простите, сэр. У ручья еще тысячелистник растет.

— Отлично.

Жизнь налаживалась. Но не без сложностей. В чем Северус убедился следующей ночью.

Разбудил его не ливень, барабанящий по матерчатой крыше, а крадущиеся шаги и прерывистое дыхание. Грейнджер замерла на несколько секунд, потом медленно опустилась на пол у его кровати, обхватила колени и стала слегка покачиваться. Северус тихо ее позвал, но она никак не отреагировала, продолжая изображать маятник. Мысли Гермионы были где-то очень далеко. Тогда он тронул ее за плечо.

— Грейнджер, часто у тебя так?

Гермиона испуганно вздрогнула и сбивчиво залепетала:

— Простите, я... я не хотела вас будить, я не специально, я немного посижу и уйду... Я больше не буду.

Северус мысленно выругался. Вот и еще одна деталь встала на место. Ему не повезло стать якорем, который помогал ей не зацикливаться на неприятных сновидениях. Он прекрасно знал, какими бывают изматывающими кошмары, как сильно они могут влиять на сознание и отравлять жизнь. Ему потребовались годы, чтобы научиться усмирять внутренних демонов. Гермиона находилась только в начале пути.

Он, конечно, об этом обязательно пожалеет, но у него не было зелья сна без сновидений. И Поттера с Уизли, которые легко могли бы ее утешить, тоже.

— Двигай сюда кровать и ложись. Мне завтра понадобится помощник с ясной головой, а не впадающий в спячку.

* * *

Погода последние дни стояла замечательная, очень теплая, почти жаркая, и Северус с Гермионой проводили много времени на воздухе. Занимались собирательством, сушили травы, варили на костре что-нибудь простое, тут же обедали или просто отдыхали с книгой в руках. В бездонной сумочке Гермионы оказалось приличное количество различной литературы. Для удобства вынесли стол и соорудили небольшой навес.

Северус отложил в сторону прошлогодний выпуск «Трансфигурации сегодня» и задумался. В отличие от Грейнджер, он был доволен, что не добрался до Мунго. Не верил он, что его потом выпустили бы на свободу, а могли и вовсе по-тихому добить, не заморачиваясь на лечение. Но все же многое его в этой ситуации смущало, в каждом моменте перед активацией портала виделся подвох. Время от времени, проверяя очередную версию, они с Грейнджер делали расчеты и пытались выявить ошибку, но не хватало данных. Нужны были специализированные справочники и нормальная палочка, чтобы тщательно исследовать портключ.

Северус посмотрел на Гермиону. Девчонка сидела на покрывале, подогнув ноги, и перебирала свежесобранную траву. Работала не спеша, с улыбкой отвлекаясь на бабочек, которых тут обитало неимоверное количество. Иногда они садились ей на голову. В легком летнем платье, с бабочками в распущенных волосах, Грейнджер была похожа на сказочную фею. Только забинтованное предплечье напоминало, что эта хрупкая девушка совсем недавно сражалась с пожирателями и отбивалась от оборотня. Северус сморгнул, прогоняя наваждение, и спросил:

— Ничего странного не замечаешь?

Гермиона повернула голову:

— Наше здесь появление — одна большая странность.

— Оглянись. Что ты видишь?

Уверенная, что профессор не будет спрашивать просто так, Гермиона постаралась по-новому взглянуть на окружающее пространство. Негромко, больше для себя начала рассуждать:

— Первая странность — несоответствие времени года. Лекарственные травы, дикая груша с плодами — все зрелое и сразу нам пригодилось. Ручей рядом.

— Причем довольно глубокий, — кивнул Северус. — Рыба к столу — неплохое дополнение к надоевшей овсянке.

Гермиона поморщилась. Ей тоже хотелось разнообразить рацион чем-нибудь другим, например, рисом, зато овсяной крупы было много — Билл отдал ей целый мешок, весивший как она сама. Отогнав посторонние мысли, Гермиона продолжила:

— Поляна. Небольшая, но достаточно просторная, чтобы без помех поставить палатку, светлая. — На лице отразилось понимание, и Гермиона воскликнула: — Место идеально!

— Райский уголок, — согласился Северус и надкусил упомянутый плод, прожевал. — Вкусная груша, между прочим.

— Хорошо, что не яблоко, — вырвалось у Гермионы, раздосадованной, что опять оказалась невнимательной. И вовсе не оправдание, что вначале у нее были другие заботы.

Северус замер на мгновение, посмотрел на Гермиону и вдруг засмеялся. Гермиона, ругая себя за длинный язык, спрятала порозовевшее лицо в ладонях:

— О Господи.

— Нет, ну а что, — продолжал веселиться Северус, — у нас даже змея была.

От дикого смущения Гермиона не знала, куда деваться. Но оно сразу сошло на нет, стоило ей увидеть у профессора расползающееся красное пятно на повязке — от смеха кожа кое-где лопнула и закровила. Гермиона кинулась в палатку за заживляющим зельем.

— Что же вы так неосторожны, — попеняла она, — наклоните немного голову.

— Я сам.

— Сидите уже.

— Грейнджер, это ты будешь виновата, если я умру от смеха.

Гермионе не понравилось, что он над ней потешается. Слово вырвалось случайно, и она не имела в виду ничего такого.

— Не знала, что вы такой впечатлительный, — пробурчала она в отместку.

Северус, по-прежнему пребывающий в хорошем настроении, все посмеивался:

— И Ева из тебя неплохая, заботливая.

Смущение испарилось окончательно, Гермиона огрызнулась:

— А вы претендуете на роль Адама?

— Грейнджер, — с вкрадчивыми нотками в голосе произнес Северус, — это была твоя фантазия, не моя.

Гермиона могла бы поспорить, но не стала. Разговор зашел куда-то не туда, и ей не хотелось вязнуть в нем еще больше. Особенно когда она находилась так близко, почти прижавшись к профессору.

Закончив с обработкой, Гермиона наколдовала свежую повязку и поинтересовалась:

— Что вы имели в виду, говоря о странностях?

— Всего лишь информация к размышлению, — отмахнулся Северус. — Если здесь замешан чей-то умысел, то, пока не найдем причину, гадать бессмысленно. Но, надеюсь, это действительно непредвиденное стечение обстоятельств.

— Я тоже надеюсь, — вздохнула Гермиона, потом с любопытством взглянула на Северуса и призналась: — Никогда не думала, что с вами можно запросто поговорить, и смеяться вы умеете.

Про себя добавила, что если бы кто-нибудь раньше сказал ей, что они со Снейпом будут флиртовать, пусть даже в шутку, она посчитала бы этого человека сумасшедшим.

— Мы находимся Мордред знает где и зависим друг от друга. — Северус пожал плечами. — Не вижу смысла изображать злобного профессора.

И бросил на нее суровый взгляд:

— Только не вздумай донимать меня пустой болтовней. Я не настолько добрый.

Строгий тон Гермиону не напугал, она с улыбкой ответила:

— Я постараюсь. Получается, образ Ужаса подземелий был вашей маской?

— В очень малой степени. Я вполне искренне ненавидел лентяев и нарушителей.

— Охотно верю, — фыркнула Гермиона. — Ой, забыла сказать. Когда я собирала тысячелистник, видела несколько пчел. Может, где-то неподалеку улей с медом, как думаете? Я знаю подходящие чары для поиска!

— Грейнджер, у тебя убийственный энтузиазм. Хорошо, завтра посмотрим...

Гермиона в очередной раз поразилась, как сильно нынешнее положение отличалось от скитаний с друзьями. Тогда ей приходилось тянуть все на себе, а с профессором жизнь в палатке превратилась чуть ли не в курорт. Пусть он часто ворчал, зато никогда не сидел без дела, помогал и подсказывал, как лучше. Некоторые бытовые хитрости она открывала для себя заново. Взять, к примеру, первый приготовленный им завтрак. Гермиона искренне восхитилась пушистой кашей с приятной сладостью без всякого сахара. А профессор всего лишь замочил крупу на ночь и добавил потом кусочки фруктов.

Его знания и находчивость восхищали, нормальное общение вообще доводило до эйфории. Она-то настраивалась на прежние придирки, а тут вполне адекватный Снейп. Праздник, да и только.

Северус размышлял примерно о том же. Он испытывал удовлетворение, что назойливая заучка превратилась в здравомыслящего взрослого человека, оказалась неприхотливой, терпеливой и поразительно запасливой. Одна палатка с припасами чего стоит! Многие другие, он уверен, на ее месте не раз устроили бы истерику и наверняка совершили какую-нибудь глупость. В общем, золотая девочка или, вернее, надежный товарищ по несчастью. А ночные вторжения он как-нибудь переживет. Не так уж долго осталось ему изображать принца и отгонять от принцессы призрачных чудовищ. Северус чертыхнулся.

Похоже, он слишком расслабился, раз считает это романтичным!

На самом деле Северус и Гермиона прекрасно осознавали, что дружеским общением сами стирают грань между учителем и ученицей, но по большому счету им было на это наплевать. Еще не отошедшие от войны, они всего лишь хотели пережить внезапное приключение без лишних волнений и ссор. Правда, совсем не задумывались, что подобное взаимопонимание способствует взаимному интересу и рискует перерасти в нечто гораздо большее. Впрочем, неудивительно. Ведь оба были абсолютно уверены, что их дороги скоро разойдутся.

Тронуться в путь было решено сразу после полнолуния. Можно было и раньше, но Северус решил перестраховаться. И выбрал день, когда оборотни наименее активны. Старые особи могли даже впасть в спячку на несколько суток. Сам Северус оборотней здесь не видел, но Гермионе верил и часто их слышал — завывания этих тварей он не спутает ни с чьими другими.

— Не понимаю, как можно отказаться от человечности, — вздохнула Гермиона.

Разговор об оборотнях и их диких собратьях возник поздно вечером у костра. Гермиона куталась в покрывало, так как стало прохладно, и периодически подкидывала веточки в костер. Северус колдовал у котелка, превращая закипавшую воду в ароматный лесной отвар. Он как раз аккуратно притопил земляничные и ежевичные листья, затем вытряхнул из чашки горсть крохотных ягод земляники. Земляника росла на их поляне, ежевичник они встретили по дороге к улью, но ягоды, к сожалению, им не достались — кто-то обобрал кусты раньше, или скорее объел, если судить по сломанным веткам. С медом тоже вышла промашка — улей оказался разорен.

— Не все готовы принять двойное существование, — отозвался Северус, помешивая варево. — Некоторым проще отдаться инстинктам и ни о чем не думать.

— И навсегда застрять в облике зверя. — Гермиона опять вздохнула, потом подняла взгляд в небо, где уже зажигались первые звезды, и неуверенно произнесла: — Я давно не обращала внимания на луну, но мне казалось, она должна идти на убыль.

Северус отложил черпак и внимательно посмотрел на Гермиону:

— Верно. Полнолуние в мае выпадало на одиннадцатое число.

Гермиона широко открыла глаза.

— Профессор, что это значит?

— Понятия не имею.

Кошкой заскребли нехорошие предчувствия. Она так надеялась, что ошиблась! А вдруг они правда перепрыгнули из мая в конец лета? Тогда почему ей не ответили? Или все же магия этого места каким-то образом искажает реальность? В голове начали мелькать версии одна хуже другой, усилилась тревога за друзей. Гермиона, наверное, и дальше продолжала бы себя накручивать, но возникшая в ладонях теплая кружка и слова профессора помогли взять себя в руки:

— Нет смысла гадать. Выйдем отсюда — узнаем.

Гермиона расправила плечи и благодарно кивнула. Действительно, чего это она. Не ее вина, если она вдруг появится спустя несколько месяцев. И друзья — давно не беспомощные школьники, тем более они уже не одни и скрываться им не надо.

* * *

Вечер перед выходом прошел в неторопливых сборах. Пересмотрели одежду, упаковали в свои сумки кое-какие травы. Северус проверил крепление ножен и остроту клинка. Гермиона прибралась на кухне, избавилась от лишнего мусора.

Гермиона испытывала двоякие чувства. С одной стороны, ей не терпелось встретиться с друзьями и услышать последние новости, с другой — было немного жаль, что их эпопея подошла к концу, и вряд ли общение с профессором в будущем будет таким же, как сейчас, если вообще будет.

Северус, в свою очередь, особо не переживал. Он был благодарен судьбе, что ему подарили хорошую передышку и отличную помощницу, ну а что будет дальше — время покажет.

Внезапно идиллию тихого вечера нарушили истошный вопль и рычание. Северус схватил палочку и выскочил наружу, Гермиона бросилась следом. Перед ними предстало ужасающее зрелище: за пределами защитного барьера на другом берегу ручья здоровый оборотень рвал на части кентавра.

— Профессор, — выдавила Гермиона, схватив Северуса за руку. — Надо что-то делать!

— Поздно, — напряженно ответил он.

Кентавру было уже не помочь: оборотень его практически располовинил и продолжал терзать дальше. Кровавые ошметки, казалось, усеяли весь берег. Гермиона закрыла рукой рот и всхлипнула. Северус крепко сжал ее плечо:

— Тихо, не дергайся.

Он подобрался, пристальным взглядом стал обшаривать пространство. Через несколько мгновений стало ясно, что тревожился он не зря. Из леса стремительно выскочила целая группа кентавров. Рыча не хуже зверей, с искаженными яростью лицами они окружили оборотня и начали забивать его копьями. И убивали с не меньшим остервенением, чем до этого оборотень их соплеменника.

Гермионе стало дурно. Она, конечно, сталкивалась с жестокостью, но война магов все равно имела какие-то рамки и, по сути, воспринималась временным явлением. Сегодняшние схватки поразили своей неотвратимой животной кровожадностью и ярким пониманием, что такое будет всегда, пока существует мир.

Не выдержав, Гермиона схватила Северуса за рубашку и уткнулась ему в грудь, будто желая спрятаться от несправедливости. Он не оттолкнул, наоборот, утешая, погладил по спине.

Очень скоро воинственные полулюди, потрясая копьями, огласили лес победными криками. Потом сложили останки сородича в плетеные носилки и неторопливо скрылись в чаще.

Северус подтолкнул Гермиону к палатке и мягко произнес:

— Тебе надо отдохнуть.

Еле переставляя ноги, она поплелась обратно, чувствуя себя опустошенной. Какое-то время Гермиона сидела на кровати, бездумно пялясь в пространство. А потом появилась злость. В конце концов, что произошло, то произошло. Реальность всего лишь напомнила о себе, намекая, что нельзя расслабляться. А ей пора избавляться от наивности и перестать мерить нелюдей человеческими мерками. Стало стыдно. Какой она, наверное, жалкой выглядела в глазах Снейпа.

А, собственно, где он?

Гермиона выглянула из палатки, от увиденного отпрянула, но потом глубоко вздохнула, тряхнула головой и решительно шагнула наружу.

Северус, надев фартук и перчатки из драконьей кожи, успел перетащить тушу оборотня на поляну и при свете костра деловито ее потрошил, заполняя зачарованные контейнеры. Гермиона присела рядом на поваленный ствол. Заметив промелькнувшую на ее лице брезгливость, Северус с иронией спросил:

— Осуждаешь?

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Возможно, раньше мне показалось бы это кощунственным. Сейчас нет. А... — она заколебалась. — Неужели есть необходимость... в ингредиентах?

Вместо ответа Северус мельком взглянул на полную луну и поинтересовался:

— Как у тебя с деньгами?

— Немного. На палочку, думаю, хватит.

— У меня тоже негусто. И я не знаю, что нас ждет снаружи. Почему бы не подстраховаться? — он показал на один из контейнеров. — Глазное яблоко дикого оборотня, извлеченное в полнолуние, — довольно редкий ингредиент, стоимость может доходить до ста галлеонов. За этот, правда, много не дадут.

Гермиона скривилась:

— Цена, полагаю, зависит от степени повреждений?

— А также от сохранности компонента и возраста твари, — кивнул Северус и добродушно усмехнулся: — Не бери в голову, Гермиона. Зачем добру пропадать?

Рядом с трупом фраза звучала, конечно, ужасно. Но Гермионе внезапно стало все равно. От того, что Снейп впервые произнес ее имя, по телу прошла теплая волна, окончательно ушли все сомнения и тревоги. Возникло огромное желание подсесть ближе, обнять или положить голову ему на плечо. Северус заметил изменения в настроении Гермионы и вопросительно выгнул бровь. Она опять покачала головой и широко улыбнулась:

— С вами нигде не страшно потеряться.

* * *

Путь до ближайшего поселения занял на удивление мало времени — всего два дня. Шли не торопясь, в точности следуя указаниям поискового заклинания, внимательнейшим образом изучая окружающий лес, иногда задерживались в каком-нибудь месте с интересной растительностью, пополняя запасы. Чем дальше уходили от поляны, тем яснее становилось, что время года на самом деле близится к осени. Получалось, их поляна хоть и удобная, но не такая уж уникальная. Аппарировать, правда, не решились, опасаясь непредсказуемости Запретного леса.

И вот к вечеру второго дня они вышли на тропинку, которая вывела их к людям. Едва среди деревьев показались первые строения, обрадованная Гермиона ускорила шаг, но Северус схватил ее за руку и потянул в сторону от тропы:

— Не спеши, понаблюдаем.

Гермиона опешила, но безропотно позволила затащить себя в кусты, понимая, что осторожность никогда не помешает. Место Северус выбрал удобное, строения виднелись как на ладони, чем-то напоминали домики Хогсмида.

— Что это за селение?

— Это Хогсвилл — деревня охотников и собирателей. Находится в семи милях от Хогсмида.

— Не слышала о такой. Почему мы прячемся?

— Потому что деревня выглядит иначе, чем я помню. А тебя ничего не смущает?

— Смущает, — признала Гермиона. — Странно видеть рядом людей в мантиях и старинный грузовик. Тут маглы тоже живут?

— Сквибы в основном. Но да, это смешанное поселение.

— Ой, на крыльцо вышел человек в старой военной форме. Женщина его обнимает, будто прощается.

— Вот что, — серьезно заявил Северус. — Отходим в лес и ставим палатку. Как стемнеет, прогуляемся. Попробуем узнать, что тут делают люди в форме времен Второй мировой.

Гермиона очень надеялась, что где-то неподалеку просто снимают исторический фильм, но даже на ее придирчивый взгляд все выглядело слишком естественным: и форма, местами выгоревшая, и с чуть помятой дверцей грузовик, в кузов которого отлевитировали какие-то мешки, и особенно эмоции женщины, со слезами на глазах провожающей молодого мужчину.

То ли это был своеобразный ступор, то ли лимит переживаний исчерпался еще на лесной поляне, только новость, что они попали в далекое прошлое, Гермиона приняла стоически, почти с фатализмом. Не первый раз она путешествовала во времени, как-нибудь выберется и сейчас. Северус проявил больше эмоций. Хоть и готовился к неприятностям, но такого поворота не ожидал. Минут десять вышагивал по палатке и тихо сыпал проклятиями.

Они тогда после вылазки в Хогсвилл долго не могли уснуть: делились впечатлениями, по нескольку раз перечитывали найденные газеты. Ну как найденные: в основном украденные под дезиллюминационными чарами у поддатых посетителей местной забегаловки. Мужчина в форме, как они поняли из разговоров, оказался сыном-сквибом местных фермеров, служил на каком-то военном аэродроме, приехал навестить родных и загрузиться продуктами.

Сомнений не осталось: их забросило во времена Гриндевальда, в август тысяча девятьсот сорокового года.

Таким образом, изучение портключа становилось приоритетной задачей. А для этого им по-прежнему надо было в Лондон за палочками и литературой.

Гермиона предложила заглянуть в Хогвартс, но Северус посмотрел на нее таким взглядом, что она замолчала и поняла, что тоже не хочет светиться перед Дамблдором. Да и чем он жил сейчас? Какие цели преследовал еще не старый профессор трансфигурации, которому только предстояло главное в жизни сражение? Не сделают ли они хуже, рассказав о себе?

Взгляд остановился на единственном добытом журнале, с обложки которого улыбалась молодая пара. Блондинка в платье ниже колен, высоких ботиночках на шнуровке сидела в кресле, положив ногу на ногу, и кокетливо накручивала локон на палец. Рядом стоял мужчина в костюме. Одну руку он положил на спинку кресла, другой поправлял шляпу, наподобие тех, в каких обычно изображали в кино детективов и гангстеров.

Гермиона поморщилась. Перспектива одеваться по местной моде ее не обрадовала, особенно жаль было отказываться от удобных кроссовок. Потом посмотрела на Снейпа, прикидывая, пойдет ли ему наряд мужчины с обложки. Если он соберет волосы в хвост... Картина нарисовалась настолько привлекательная, что у Гермионы участилось сердцебиение.

Ее заинтересованность не осталась незамеченной. Северус взял журнал, пролистал, затем задумчиво посмотрел на Гермиону, будто примерял на нее наряд блондинки, и спросил:

— Какой вариант предпочитаешь: дочь, племянница, жена?

Изображать дочку или другую родственницу Снейпа Гермионе отчего-то претило. Она объяснила для себя это тем, что между ними снова появится незримая черта, как в школе. Слегка смущаясь, Гермиона ответила:

— Где бы мы ни появились, семейная пара, мне кажется, вызовет меньше подозрений.

Северус кивнул, бросил журнал на стол и усмехнулся:

— Думаю, шляпа будет мне к лицу.

* * *

Волосы он укоротил так, что они только прикрывали уши. Но это оказалось не все. Северус достал из своих закромов пузырек, в котором Гермиона безошибочно определила оборотное зелье, разлил по двум баночкам, добавил в каждую по разноцветному волоску и какой-то порошок, и перемешал. Получилась густая смесь. Затем вручил одну банку Гермионе.

— Ничего кардинального, мазь лишь слегка исказит черты. Наносить на лицо. Будет действовать, пока не умоешься.

— Зачем? — Гермиона с недоумением покрутила баночку. — Нас ведь тут никто не знает.

— На всякий случай. Волшебники живут долго, и память у многих хорошая. Мало ли с кем придется столкнуться.

— Понятно.

Чуть позже Гермиона с интересом разглядывала себя в зеркале. Она оставалась все той же Гермионой Грейнджер, но вместе с тем неуловимо напоминала официантку из Хогсвилла. У Снейпа была такая же легкая метаморфоза, правда, чей волос он использовал, Гермиона так и не сообразила.

Незнание обстановки и опасение, что привычные ориентиры не сработают, вынудило и в этот раз отказаться от мгновенного перемещения, и до Лондона они добирались на поезде. Оказывается, на станции Хогсмида останавливался не только Хогвартс-экспресс, через нее ходили и другие поезда.

«Чего еще я не знаю о магическом мире?» — сокрушалась Гермиона.

Лондон в первые минуты ошарашил: масса людей в непривычной одежде, на дорогах поток автомобилей с вытянутыми округлыми мордами, наравне с ними лошади с запряженными повозками, военные на каждом шагу, в небе огромные туши аэростатов.

— Остановимся в городе. На Косую аллею заглянем завтра утром. Потом, возможно, переберемся в «Дырявый котел».

Гермиона согласно кивнула. День близился к вечеру, дорога ее порядком утомила, а она предпочла бы идти к волшебникам с ясной головой. Снейп в очередной раз восхитил. Пока она, открыв рот, пялилась вокруг, он успел переговорить с полисменом и узнал, где ближайшая гостиница.

Снейп подхватил чемодан, нужный больше для вида, чем из-за необходимости, подал ей руку, и они направились ловить такси.

«Ева и Саймон Грин», — мысленно повторила новые имена Гермиона вслед за Снейпом у стойки администратора и с улыбкой посмотрела на «мужа».

Шляпа ему действительно шла. Но не понравилось, какими заинтересованными взглядами провожали Снейпа администратор и некоторые другие женщины. «Он просто выше, чем большинство нынешних мужчин, — решила недовольная Гермиона. — Вот они и глазеют». Но от маленькой мести не удержалась: взяв Снейпа под локоть, Гермиона задрала подбородок и с превосходством посмотрела на возможных соперниц. Мол, ничего вам не светит, не старайтесь.

Первый же вечер в гостинице принес неприятный сюрприз в виде воя сирены. Вместе с другими постояльцами им пришлось спуститься в бомбоубежище, сидеть на жестких лавках в тесноте и ждать, когда отменят воздушную тревогу. Пробыли в убежище не больше часа, но настроение потом долго было подавленным.

* * *

Косая аллея, в противовес городу, словно застыла во времени. Та же мощеная улица, волшебники в неизменных мантиях, даже названия большинства магазинов были прежними. Гермионе на миг почудилось, что она вернулась в свое время. Особенно усилил впечатление Снейп, облачившийся в черную мантию.

Вовсю шла закупка к школе, и покупателей, несмотря на ранний час, было довольно много. Северус и Гермиона, легко влившись в толпу, неторопливо шли по аллее, поглядывая на вывески.

— Мы ведь не к Олливандеру пойдем? — тихо спросила Гермиона.

— Ни в коем случае. Посмотрим, открыл ли свою лавку Киддел.

«Чудесные волшебные палочки Киддела» уже существовали, только в названии значился не Джимми, а Джонни. Северус толкнул дверь. Звякнул колокольчик. За прилавком сидел грузный пожилой мужчина и протирал тряпицей палочку, рядом лежали лупа и банка с полиролью. За спиной стоял стеллаж, на полках которого были разложены разные чехлы, ремешки и средства по уходу за волшебными палочками. Продавец поднял голову и без предисловий спросил:

— Кому?

— Палочку мне и запасную моей супруге, — ответил Северус.

— Неожиданно.

На что Северус туманно произнес:

— Времена нынче сложные.

— И то верно.

Киддел внимательно посмотрел на Гермиону, задержал взгляд на Северусе. Создавалось впечатление, что он не просто смотрит, а к чему-то прислушивается. Возможно, так оно и было.

— Ну-ка, мистер, колдани чего-нибудь, — попросил он.

Северус демонстративно щелкнул пальцами. В воздухе возникли бабочки и опустились Гермионе на плечи и голову. Она ошарашенно уставилась на Северуса, он остался невозмутим, как бы говоря, что не сделал ничего особенного.

— Сердечная жила дракона, — удовлетворенно кивнул Киддел и крикнул: — Джимми, принеси последнюю партию!

Затем снова посмотрел на Гермиону и хмыкнул:

— Твой муж — большой романтик, а по виду и не скажешь. Цени.

Фраза Гермионе польстила, но было непонятно, зачем он это сказал, хотя, с другой стороны, в магическом мире ей встречались и более чудаковатые личности. Послышался топот, задняя дверь открылась, и появился вихрастый подросток с коробкой в руках. Киддел принял коробку и выложил на прилавок всего четыре палочки:

— Выбирайте.

— И я? — удивилась Гермиона.

— И ты.

Палочки отличались только цветом, в остальном были совершенно одинаковыми: ровные, гладкие, одной длины, без узоров и других украшений.

В результате Гермионе досталась самая светлая, Северусу — черная, почти, как его прежняя. Палочки, к радости обоих, сразу отозвались приятным теплом и выдали сноп искр, подтверждая, что они нашли своих хозяев.

— По пятнадцать галлеонов за каждую, — равнодушно выдал Киддел.

— Это дорого! — возмутилась Гермиона.

Киддел с ехидством ответил:

— Времена нынче сложные.

И вернулся к полировке палочки, давая понять, что покупатели ему больше не интересны и торговаться он не намерен. С места, что любопытно, он так и не сдвинулся: то ли не мог, то ли не хотел. Недовольная высокой ценой Гермиона вопросительно взглянула на Северуса, но он молча выложил указанную сумму на прилавок.

— Совсем не похож на Оливандера, — сердито сказала Гермиона, выйдя из магазина. — Но палочка слушается, как моя первая. Удивительно.

Северус согласился. Киддел хоть жаден и грубоват оказался, но палочки подобрал хорошие и без лишней суеты.

Гермиона предполагала, что Снейп не будет все время ходить с ней под ручку, поэтому не удивилась, когда он вручил ей кошелек и оставил у «Флориш и Блоттс», а сам пошел дальше, в сторону аптек.

— Если закончишь раньше, чем я вернусь, подожди меня в чайной. — И серьезно добавил: — Но если почувствуешь опасность, не медли, возвращайся в гостиницу.

В книжном магазине, как обычно, ей захотелось всего и побольше. Но галлеоны стоило экономить, поэтому, следуя плану, в первую очередь она выискивала все, что связано с порталами. Полезного, к сожалению, нашлось мало, а из того списка, который они наметили, не было и половины. Раздосадованная Гермиона обратилась к продавцу, чтобы выяснить, можно ли оформить заказ. Оказалось — можно, но потребуется время.

— Вот этот справочник я пришлю вам совой уже завтра, — извиняясь, говорил продавец, — остальные — не раньше следующей недели.

— Не знала, что они такие редкие, — удивилась Гермиона.

— Что вы, вовсе нет, просто они не пользуются спросом. Придется подождать, пока я свяжусь с издательством.

— Хорошо, спасибо. Присылать не надо, я сама заберу.

Снейп все не появлялся, и она отправилась в чайную. Хотела было отвлечься купленной книгой, но настроения не было, и, медленно опустошая чашку да пощипывая булочку, Гермиона со скуки стала украдкой разглядывать людей. Быстро поняла, что первое впечатление было ошибочным. Война хорошо ощущалась и на волшебной улице. Она угадывалась в озабоченных лицах и суетливых движениях, слышалась в разговорах, также лепту вносили мелькающие тут и там авроры, чей вид прямо кричал, что они тут не на праздной прогулке. Гермионе стало неуютно.

Кого, интересно, они выглядывают? Вдруг не только следят за порядком, а еще ищут немецких шпионов?

Они с профессором, конечно, не делают ничего плохого, но их действия со стороны могут показаться подозрительными.

— О чем грустит прекрасная незнакомка?

За ее столик бесцеремонно уселись два темноволосых парня. Один прислонил к столу метлу, второй поставил на пол перевязанную бечевкой стопку учебников за седьмой курс. Тот, что с метлой, нахально подмигнул и продолжил:

— Красивые девушки не должны скучать в одиночестве. Предлагаю покинуть это унылое заведение и отметить знакомство у Фортескью.

Гермиона окинула их ироничным взглядом:

— Незнакомка не одна и ждет мужа.

— Вы шутите! — парень с метлой наигранно схватился за сердце. — Будь у вас муж, он ни за что не оставил бы такую красавицу одну! Соглашайтесь. Говорят, новый сорт мороженого потрясающий!

— Вы слишком назойливы, молодые люди, — покачала головой Гермиона.

— Возмутительная наглость и абсолютное отсутствие манер, — уничижительно раздалось сзади. — Гриффиндор, я полагаю.

Парни резко развернулись и одновременно выпалили:

— Как вы узнали...

— А вы, собственно, кто такой?

Но быстро стушевались под грозным профессорским взглядом.

На Гермиону дохнуло ностальгией — где бы то ни было, Снейп оставался Снейпом — и облегчением, что он наконец пришел. Настроение мгновенно поднялось вверх, а на плечи, казалось, снова опустились бабочки. Лицо озарилось счастливой улыбкой:

— Я заждалась.

— Возникли непредвиденные обстоятельства, — ответил Северус. — Они тебе докучают?

Гермиона снисходительно посмотрела на парней:

— Я же говорила, что не одна. Думаю, вам пора.

Второй парень, который почти все время молчал, сконфуженно извинился, сунул под мышку метлу, умудрился той же рукой взять учебники и потащил за собой друга, до сих пор находящегося в прострации.

Северус проводил их взглядом, сел за стол и проворчал:

— Не удивлюсь, если один из них носит фамилию Поттер.

Гермионе стало смешно. Еле сдерживая смех, она предложила:

— Чай будешь?

— Предпочел бы что-нибудь посущественнее.

* * *

— Карлус, да очнись ты. Подумаешь, девчонка оказалась занята. И что ты в ней нашел?

— Она необычная. — Карлус наконец пришел в себя и с обидой произнес: — Как могла такая красотка достаться этому страшному типу?

— Он и правда страшный, — пробормотал товарищ и передернулся. — Так зыркнул, я чуть не обделался от страха. Слушай, пойдем уже, а? Может, все же по мороженому?

— Не хочу, — сник Карлус и с досадой сплюнул. — Все настроение испортил, гад носатый. Ладно, что ты еще хотел купить? Телескоп?

— Нет, мне котел нужен.

— Ах да, точно. И зачем тебе продвинутые зелья?

— Не всем же лбы в квиддиче расшибать, — хохотнул друг. — Кому-то и мозгами работать надо.

— Ничего ты не понимаешь, червяк книжный!

Карлус шутливо ткнул друга в бок, потом посмотрел в сторону чайной, вздохнул и махнул рукой, решив, что в его жизни еще будут красивые девушки. Может, даже лучше, чем жена того мрачного мужчины.

Большая часть вечера была посвящена исключительно палочкам. Волшебники привыкали к новым инструментам, да и просто радовались, что могут творить магию без усилий и опасений, что палочка окажется непослушной. Вдоволь наигравшись, приступили к решению насущной проблемы и зарылись в книги еще на сутки, прерываясь только на еду и короткий сон.

Первые результаты получились ошеломляющими. Обугленная книга до сих пор являлась активным портключом, готовым сработать в любой момент. Но конечная точка оставалась неясной. Вычисления выдавали дичайшие результаты, каждый раз разные. Их могло переместить и в Мунго, и к Хогвартсу, и еще черт знает куда. И хорошо, если только в пространстве, а не опять во времени. Проверять вживую, само собой, пока никому не хотелось.

Тем не менее Гермиона не унывала, продолжала активно изучать специальную литературу и составляла список живущих в этом времени магов-теоретиков и мастеров, с которыми можно было бы проконсультироваться.

Северус, в отличие от нее, изначально был настроен скептически, и все чаще у него появлялись мрачные мысли о невозможности возвращения. Его не пугала перспектива жить в старом-новом мире, в чем-то даже импонировала возможность начать с чистого листа, но ему не нравилось другое. Он только что избавился от всех долгов, стал свободен, поблекла метка, и вдруг замаячила перспектива вновь окунуться во все это болото. До главной ошибки юности, конечно, еще много лет, почти целая жизнь, но все же... Если не удастся вернуться, сможет ли жить в постоянном ожидании?

И понял, что нет — не сможет. Не хочет он переживать события заново и тем более играть судьбами, как Дамблдор, даже своей собственной. Что было, то было. И пусть гордиться особо нечем, но весь его опыт, знания — результат пережитого прошлого, и себе нынешний он, как ни странно, нравился. Раз Лили выбрала Поттера, то пусть так и идет. Мальчика Северуса Снейпа она все равно никогда не любила, а его чувство было больше похоже на болезненную одержимость. Сейчас, спустя столько лет, Северус это хорошо понимал. Когда придет время, если доживет, он, безусловно, постарается отвести от Лили удар. А пока попробует просто жить. Может, заведет семью, в конце концов. У него даже подходящая кандидатура есть. Вон сидит, в книжки зарылась.

Он сам удивился, когда понял, что испытывает отнюдь не напускную ревность, глядя на двух балбесов, заигрывающих с его «женой». Еле удержался, чтобы не проклясть чем-нибудь пакостным. Да и он ей вроде бы интересен, если, конечно, ему удалось правильно расшифровать взгляды, которые она иногда бросает на него украдкой.

Не подозревающая о его матримониальных планах Гермиона вдруг вскрикнула и стала что-то черкать в тетради.

— Новая идея? — полюбопытствовал Северус.

— Я никогда не задумывалась о том, что здесь написано!

— Довольно нудное изложение послевоенных будней Министерства магии, — припомнил Северус.

Книжица на самом деле была скучной. Большая часть содержимого вместе с верхней обложкой отсутствовала, затем шли обугленные листы, на которых проглядывали лишь отдельные слова, остальные страницы перечисляли министерские указы с середины пятидесятых до конца восьмидесятых годов. Если бы книга не являлась порталом, то давно бы отправилась в костер. Но после слов Гермионы у Северуса нехорошо засосало под ложечкой.

— И что надумала?

— Есть способ как-то восстановить обгоревшую часть?

— Нет, хотя можно попытаться прочитать предложения, слова которых сохранились. Но на много не рассчитывай. Адское пламя обычно шансов не оставляет. Дай чистый пергамент.

Через несколько минут Гермиона пораженно охнула, а Северус, глядя на первую проявившуюся фразу, буквально посерел.

«...Лето 1940 года... Массовая эвакуация семей маглорожденных и полукровных волшебников в центральные части страны... Резко увеличилось население Годриковой впадины, Хогсмида и других...»

— Надо же какое совпадение. Где ты, говоришь, взяла книжку? — бесцветным голосом спросил Северус.

— Она выпала из прутьев метлы, — шепотом выдавила Гермиона. — А метла хранилась в Выручай-комнате.

На задворках сознания забрезжила одна мысль, но додумать ее Северус не успел — помешало завывание воздушной тревоги.

— Пора перебираться в безопасное место. Собирайся. Аппарируем к «Дырявому котлу».

— Хорошо, — засуетилась Гермиона, взмахом палочки собирая вещи в сумочку. — Жаль, нельзя переместиться сразу в бар или на Косую аллею.

Северус скривился. Паранойя военного времени зашкаливала. Все крупные общественные места магического мира были накрыты мощными защитными чарами, окружены антиаппарационными барьерами и находились под плотным контролем аврората. Проявляй авроры такую бдительность во времена Волдеморта — может, никакого Волдеморта и не случилось бы. Из-за постоянных проверок и в «Дырявом котле» им не стоит задерживаться, а найти место поспокойнее, подальше от Лондона.

До бара они не дошли. Сразу после аппарации на них обрушился гул и пронзительный свист. Северус только успел схватить Гермиону за талию и окружить их щитом, как раздался оглушительный взрыв, моментально превративший находящееся в двухстах ярдах здание в щебень. Ударной волной волшебников отбросило к другому зданию, улицу мгновенно заволокло пылью, уши заложило, а щит начал проседать от многочисленных попаданий каменного крошева.

К счастью, своеобразный дождь из обломков быстро прекратился, вскоре вернулся и слух. Гермиона сделала глубокий вдох и тут же закашлялась от жуткого першения в горле. За ней зашевелился Северус.

— Гермиона, как ты? — прохрипел он.

Ее взгляд стал осмысленным:

— Но-нормально... Вроде бы... А ты?

— Порядок.

Гермиона отползла в сторону и, опираясь о стену, начала подниматься.

— Ты куда?

— Я видела детей. Надо помочь.

И нетвердым шагом двинулась в противоположную сторону от «Дырявого котла».

— Стой, сумасшедшая. Еще ничего не закончилось!

Но силуэт Гермионы уже растворился в пылевом облаке. Северус бросился следом.

* * *

Ему не хватило всего нескольких минут, чтобы попасть на Косую аллею. Только что перебегал улицу, как вдруг рука невидимого великана подхватывает, отправляет в короткий полет, безжалостно зашвыривает в проем дома, и теперь он лежит в полной темноте, придавленный куском балки, и боится, что его завалит окончательно.

Неужели его путь окончится вот так бездарно в тринадцать лет под завалами разрушенного дома? Почему именно сейчас, когда он узнал новую жизнь, полную настоящего волшебства, и нашел друзей?

И даже магия не поможет. Палочка в чемодане, чемодан вырвало из рук, пока падал. На беспалочковую не хватает сил. В груди запульсировал черный комок ненависти ко всем. К ублюдочному Министерству, что не разрешает колдовать на каникулах; к поганым маглам, которые придумали страшное оружие; к приюту, потому что посмел эвакуироваться, пока он гостил у однокурсника. Но больше всего к Дамблдору и Диппету, не позволившим остаться в Хогвартсе. За то, что выставили вон из чудесного замка, который он полюбил всей душой и стал считать настоящим домом. За то, что безжалостно вышвырнули к простецам, прекрасно зная, что идет война.

Увидит ли он Хогвартс снова, пройдет ли по широким коридорам, прикоснется ли еще раз к древним фолиантам в Запретной секции?

Из глаз потекли слезы. И впервые в жизни он стал молиться. Но это была не та молитва, которую заставляли учить в приюте, он обращался не к богу и даже не к Мерлину, а к самой магии, смиренно прося о помощи, в ответ обещая стать достойным ее милостей. Слова шли из самой глубины души и были настолько искренними, что пробудилось стихийное волшебство и заклубилось вокруг своего носителя, оплетая невидимыми нитями. Не хватало только знака, некой финальной точки, чтобы нити соединились и скрепили своеобразный обет. Увы, но этого волшебства тоже было недостаточно, чтобы освободить юного волшебника из каменного плена.

Помощи не было, темнота давила, порождала кошмары, волшебник продолжал слабеть. Снова заворочалась притихшая ненависть, и тогда в голове возникло новое обещание. Если он все-таки выживет, то покорит эту незримую сущность и обязательно найдет способ, чтобы никогда не умирать. Нити задрожали и почернели, и когда готовы были вот-вот соединиться, вдруг послышался шорох. И возник яркий свет, в ореоле которого появился ангел...

Тяжесть исчезла, Том смог вдохнуть полной грудью. Его приподняли, теплая рука ангела коснулась лба, потом в рот потекла живительная влага с травяным вкусом. Тома обдало жаром, ему стало невыносимо стыдно, что он посмел усомниться в своей вере. Магия все же помогла, не бросила на произвол судьбы своего верного адепта.

— Живой, слава богу, — произнес ангел.

Нити, окутывающие волшебника, очистились от злобы, вновь став прозрачными, и наконец соединились, вспыхнув напоследок серебристо-голубым светом. Но вспышка была такой короткой, что ее никто не заметил.

Том попытался встать, но его остановила рука девушки, которую он принял за ангела.

— У тебя трещина в колене. Потерпи немного.

— А я говорил, что его в подвале завалило! — зазвенел самодовольный детский голос.

Том проморгался и увидел мальчика лет девяти-десяти, к которому жалась девочка помладше.

— Придется остаться в доме, — прозвучал глубокий мужской голос. — Но устроимся дальше. Здесь перекрытие ненадежное.

В поле зрения появился высокий волшебник в магловском костюме. Волшебник молча взмахнул палочкой, люмос, бывший на ее кончике, сорвался и медленно полетел вперед, освещая дорогу. Затем мужчина аккуратно подхватил Тома левитацией и, придерживая рукой, пошел следом.

— Подождите, — просипел Том. — Вы не могли бы призвать мой чемодан, там моя палочка.

— Так ты у нас волшебник, — улыбнулась девушка и махнула рукой. — Акцио чемодан с волшебной палочкой!

К огромному облегчению Тома, чемодан был цел, только сильно запылен.

Немного пройдя по коридору с низким потолком, процессия повернула в крохотную комнатку или, скорее, подвальный отнорок. Тома опустили на что-то мягкое. В нос пахнуло сыростью и нечистотами.

— Укрепляем стены и потолок и ставим защиту, — обратился мужчина к девушке. — Похоже, ночь будет долгой.

— Хорошо, только сначала уберу тут. Дышать невозможно.

По помещению прошелся легкий ветерок, запахло лесной свежестью.

Взрослый волшебник, похоже, не ошибался. Хорошо ощущалось, как дрожит земля, здание потряхивало, приглушенно слышались взрывы, не умолкал гул низколетящих самолетов. Казалось, что их стало больше, чем вначале.

Том восхищенно наблюдал, как колдуют волшебники. Жадно следил за плавными движениями рук, выводящих идеальные линии заклинаний. Тут не было обычных механически заученных жестов, какие он привык видеть в школе, незнакомые маги творили волшебство, словно рисовали картину. Девушка иногда помогала себе другой рукой, будто разглаживала только ей видимые складки, мужчина, глядя на нее, одобрительно кивал и сам время от времени «подрисовывал» недостающие детали. Видно было, что оба прекрасно знали, что делали, и отлично понимали друг друга. Затем мужчина призвал крупный обломок и трансфигурировал два небольших дивана. На одном сразу устроилась малышня, другой достался взрослым. Девушка вынула из маленькой сумочки свежие булочки и угостила детей и Тома. Благодаря куцым репликам Том узнал, что волшебников зовут Ева и Саймон.

— Ух ты! — воскликнул младший мальчишка. — Вы тоже из колдунов, получается?

— Ты не должен знать, что волшебники существуют, — важно сказала девочка. — Ты — магл. Тебе сотрут память.

Мальчишка фыркнул:

— Ничего у вас не выйдет.

— Вы не вместе? — удивилась Ева.

— Не-а, — ответил мальчишка. — Когда сирену включили, я в укрытие побежал, а тут эта мелкая под ноги кинулась. Орет еще, будто режут. Я ее за руку и сюда. А потом фугас как жахнет! Вот он в подвал провалился, — кивнул он на Тома. — Кирпичи полетели. Ну, думаю, кранты нам. Глянул, а мы в пузыре. — И посмотрел на девочку: — Твое колдунство?

Девочка смущенно ответила:

— Я испугалась сильно.

В разговор вмешался Саймон:

— И почему юная мисс оказалась на улице?

Девочка опять смутилась. Так вышло, что у них недавно пропала сова, и отец, взяв дочь с собой, отправился на Косую аллею покупать новую. Пока он выбирал, любопытная девочка решила пробраться в бар, чтобы «взглянуть одним глазиком на маглов», которых ни разу до этого не видела.

— Бабушка говорила, что маглы — грязные животные, — закончила она свой рассказ, повернувшись к мальчишке. — Ты не такой, ты хороший.

— Эй, — обиделся он, — ты сама чумазая.

— Я умею умываться!

— Я тоже умываюсь! А еще в госпитале мамке помогаю, там знаешь, как за чистотой следят!

— Я же сказала, что ты хороший, — девочка чуть не заплакала.

Мальчишка стушевался:

— Ну ладно, чего ты. А здоровский пузырь у тебя получился!

Девочка смахнула кулачком слезу и робко улыбнулась.

Где-то рядом опять громыхнуло, дом сильно тряхнуло, сверху посыпались струйки пыли. Все нервно вздрогнули, девочка вскрикнула и прижалась к мальчишке.

— Маглы все равно звери, — зло выплюнул Том.

— Зверей везде хватает, — возразил Саймон.

Неожиданно бурно отреагировала Ева:

— Да! Иной чистокровный ведет себя хуже дикого оборотня!

Саймон придвинулся к Еве и приобнял:

— Успокойся. Не кричи.

— Прости, — виновато прошептала она, — я не хотела никого пугать.

Том опешил, не ожидал он такой реакции на обычное, в общем-то, среди магов замечание. Уловив его недоумение, Ева вздернула подбородок:

— Мои родители маглы. Для меня это самые замечательные люди на свете.

Настороженно поглядывая на магов, подал голос мальчишка:

— Странные вы.

— А ты нет? — вспылил Том, расстроенный тем, что стал причиной недовольства волшебницы. Обычно в общении с магами он старался действовать деликатно. — С чего взял, что на тебя не действует обливиэйт?

— О, точно! — мальчишка наставил палец на Тома. — Такое слово сказала та девка в красном плаще, когда палкой махала!

— А поподробнее? — заинтересовался Саймон.

Мальчишка с энтузиазмом начал рассказывать:

— Привезли как-то одного блаженного в балахоне. Голову ему посекло. Думали, монах контуженый. Ругался сильно, слова непонятные говорил. Еле успокоили. И тут другие появились в красных плащах. Забрали того монаха. Потом все про это забыли, и мамка тоже, а я запомнил!

— Может, ты просто спрятался? — не поверил Том.

— Я не вру! — возмутился мальчишка. — Меня мамка как раз позвала, я рядом стоял.

— Случай редкий, но не уникальный, — согласно кивнул Саймон. — Врожденная окклюменция встречается и у маглов.

— Настоящий окклюмент! — восторженно сказала девочка и обняла мальчишку. — Когда я вырасту, наверное, выйду за тебя замуж.

Ева тихонько рассмеялась, Саймон с Томом тоже не сдержали ухмылок. Мальчишка шарахнулся в сторону:

— С ума сошла? Я даже не знаю, как тебя зовут.

Девочка выпрямилась, чинно расправила платье на коленях и застенчиво взглянула на мальчика:

— Меня зовут Эйлин. А тебя?

— Тобиас, — буркнул тот в ответ и покраснел.

Внезапно Саймон издал невнятный возглас, закашлялся и в каком-то священном ужасе уставился на детей. Резко встал:

— Прошу прощения, скоро вернусь, — произнес он севшим голосом и вышел из комнаты.

Ева дернулась пойти за ним, но передумала.

— Чего это он? — недоуменно выгнул бровь Тобиас.

Приподнявшись на локтях, Том хмыкнул:

— Чистокровный маг удивился, что ты понравился другой чистокровной.

— Я полукровка, молодой человек, — бесшумно вернулся успокоившийся Саймон. — Советую сначала думать, прежде чем говорить и строить пустые домыслы. Иначе рискуете погрязнуть в иллюзиях.

У Тома голова пошла кругом. Этот Саймон был абсолютно прав. Том знал цену словам, всегда был сдержан и тщательно следил, что и где говорить. А сейчас он, как последний гриффиндорец, сцепился с простым пацаном. Ну, может, не совсем простым, но все равно маглом и намного себя младше. То есть запросто опустился до его уровня!

Том обвел взглядом самую странную компанию, какую только можно вообразить. Два великолепных волшебника оказались полукровкой и маглокровкой, а чистокровная с обожанием смотрит на магла и собирается за него замуж. Том чувствовал, как трещит по швам картина мира, которую он считал незыблемой, как в его сознании что-то двигается, меняется, но пока не понимал, что именно и к чему это может привести...

В городе все еще грохотало, но утомленные дети, чувствуя себя в безопасности, давно перестали обращать внимание на взрывы и уснули. Постепенно сомкнул веки Том, задремала и Ева, поджав ноги и положив голову на бедро Саймона. Бодрствовал только сам Саймон. Откинувшись на спинку дивана, он периодически проверял защитные чары, легонько гладил плечо Евы и с непонятным сожалением поглядывал на спящих в обнимку детей.

Тяжелая ночь ушла, сменившись предрассветными сумерками. Город оживал. Из укрытий выходили, кое-где выползали люди. Пахло гарью, пылью, чадило здание у перекрестка. Мимо, издавая характерный гудок, проехала пожарная машина, за ней появилась другая, но не помчалась дальше за первой, а, объехав воронку, остановилась у полуразрушенного дома. Из машины выбрались спасатели и приступили к разбору завалов. К ним на помощь подтягивались горожане. В воздухе дымкой висела взвесь мелкой пыли и пепла, которая, постепенно оседая, окрашивала одежду и непокрытые головы в серый цвет, отчего волосы казались седыми. Медленно планировал к земле легкий мусор. Перед Томом опустился обугленный по краям клочок тетрадного листа с ровным почерком, в волосах Эйлин застряло перышко.

— А ведь это только начало, — Гермиона сокрушенно покачала головой.

— Проклятые фашисты! — сплюнул Тобиас и невпопад добавил: — Все равно не хочу уезжать.

— Куда? — спросил Северус.

Тобиас вздохнул:

— Мамка хочет меня к деду в Коукворт отправить. — И встрепенулся. — Я побежал, она же волнуется!

— До свидания, Тобиас! — обняла его Эйлин.

— Пока, мелкая! — махнул он рукой напоследок.

Только мальчишка скрылся, посреди дороги возник человек в мантии, огляделся и, увидев девочку, бросился к ней. Вид его был таким же неприглядным, как и у людей на улице. Усталый, запыленный, всклокоченный.

— Эйлин, доченька!

— Папа!

Волшебник подхватил дочь на руки. После того как первые эмоции улеглись, он с достоинством посмотрел на Северуса:

— Как мне вас отблагодарить, уважаемый?

— Ничего не надо, но, возможно, в помощи нуждается этот молодой человек.

Северус показал на Тома. Волшебник опустил дочь на землю и благосклонно кивнул. Том не любил о чем-либо просить, отчаянно боясь попасть в должники и выглядеть жалким неудачником, но до школы оставалась целая неделя, и ему действительно некуда было идти.

— Возможно, сэр, вы не откажетесь дать совет.

И Том вкратце поведал свою историю, в конце спросив, что в такой ситуации может сделать несовершеннолетний студент без разрешения колдовать. Сначала на лице волшебника отражался скепсис: видимо, он не ожидал от школьника чего-то серьезного, но по мере монолога Тома взгляд его все больше тяжелел.

— То есть я правильно понимаю, юноша, — с угрожающей вкрадчивостью произнес он, — что руководство школы знало, что приют находится в городе, и все равно отправило вас к маглам под бомбы?

Том неуверенно кивнул, уже пожалев, что сунулся с просьбой. Такой резкий перепад настроения настораживал.

— Что Диппет себе позволяет! Даже в первую войну сирот оставляли в замке! — взорвался волшебник и решительно произнес: — Идемте со мной, юноша, будем разбираться. Кажется, зря я ушел из попечительского совета. Как ваше имя, вы не представились.

— Том Риддл, сэр. Факультет Слизерин, — облегченно выдохнул Том.

Торопливо поблагодарив Северуса и Гермиону, он поспешил за Эйлин и ее отцом и не уже не видел, какими потрясенными взглядами провожали его маги.

— Почему мы сразу не спросили, как его зовут? — очнулась Гермиона.

— И что бы ты сделала? Добила бы раненого мальчика? Не поделилась булочкой?

— Нет, — она помотала головой. — Я бы не смогла. Странно. Я видела колдографии в Зале славы, он совсем не похож.

— Ничего удивительного. Сейчас Том был покалечен, побит и последние ночи провел явно не на мягкой перине. Забудь. Теперь это не имеет значения.

Северус подал Гермионе руку, и мнимая пара направилась «Дырявому котлу».

— Эйлин и Тобиас такие милые, — улыбнулась Гермиона.

Северус замедлил шаг, посмотрел куда-то в даль и согласился:

— Да, они очень милые.

* * *

После проведенной под бомбежкой ночи с детьми, встреча с которыми потрясла его до глубины души, Северус всем своим существом ощущал, что то, ради чего их закинуло в прошлое, уже случилось, и им больше нечего делать в Лондоне. Только из-за Гермионы он продолжал торчать на Косой аллее и ковыряться в книгах. Еще потому, что не решил, что лучше: уехать или активировать портключ. Гермиона тоже растеряла былое рвение, взгляд потух, и все чаще она заводила разговор о возможности найти себе работу. Сегодня Гермиона была особенно не в духе. Не стала завтракать, нервно набросила мантию.

— Что происходит, Гермиона?

— Ничего. Вчера должны были прислать последнюю книгу, пойду заберу.

И двинулась на выход, но Северус преградил ей путь.

— Дело ведь не в книге?

Гермиона хотела возразить, но сразу понурилась:

— Я все время думаю о Томе, почему он стал таким, о людях, которые погибнут... — речь ее становилась все более сумбурной и отрывистой. — И сейчас тоже. Через несколько дней город начнут превращать в руины, и такие ужасные ночи будут постоянно, до самого мая!⁽¹⁾ Опять смерть. Много смертей. А я... Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной!

— Ты тут ни при чем, не взваливай на себя лишнего.

— Я понимаю, только все равно не знаю, как быть, что делать! — с надрывом выкрикнула она и, опустив голову, тихо закончила: — И ты... Я, наверное, тебе надоела, мешаю.

— Опять снился кошмар, — догадался Северус. — Но из чистого упрямства ты решила перетерпеть в одиночку. А теперь ответь. Я тебе надоел? Устала жить со мной под одной крышей?

— Что? Нет!

Глядя в заблестевшие от возмущения глаза, Северус еле сдержал самодовольную ухмылку.

— Ты мне не мешаешь, Гермиона, — спокойно сказал он, призвал мантию и другие вещи, чтобы, как обычно, ничего не оставлять, и открыл дверь. — Пойдем перекусим, потом заберем твою книжку.

Несмотря на будний день и начало учебного года, Косая аллея была довольно оживлена.

Выйдя из книжного, Гермиона чуть не столкнулась с пожилой полной волшебницей, опирающейся на трость. Но, уступая ей дорогу, споткнулась и случайно заехала локтем в другого прохожего.

— Ш-шайз-с-се, — прошипел он, потирая грудь, и, зыркнув на нее злобным взглядом, пошел дальше.

Северус, ожидающий неподалеку, тут же поспешил к Гермионе.

— Все нормально? Что он тебе сказал?

— Кажется, меня только что обругали на немецком, — недоуменно ответила она.

Фраза прозвучала тихо, но слово было услышано. Пожилая волшебница уронила трость и схватилась за сердце.

— Немцы? — испуганно пискнула она, а потом завопила во все горло: — Немцы!!!

Прохожие заозирались, ускорили шаг, стали повторять злополучное слово, началось волнение.

— Немцы? Откуда?

— Они уже здесь?

— Проклятые джерри!

Какой-то волшебник запаниковал и с криком пустился бежать:

— На нас напал Гриндевальд!

Северус страдальчески посмотрел на Гермиону:

— Катастрофа ходячая. Ты знаешь немецкий?

— Нет, — поежилась она, ошарашенная последствиями. — Просто по фильмам запомнилось.

Стоит отдать должное аврорам. Появились они быстро, заткнули паникера силенцио и рассредоточились по улицам, выискивая источник угрозы. К ним спешили другие патрули. Но тут не выдержали нервы у другого виновника происшествия. Выхватив палочку, он бросил бомбарду в ближайший патруль. Завязалась яростная схватка. Казалось бы, исход предрешен, но у немца появился сообщник. Второй немец начал выстраивать защиту, при этом гневно переговариваясь с первым. Северус уверился, что истерия, спровоцированная Гермионой, нарушила их первоначальные планы, вынудив действовать спонтанно.

Авроры оцепили место сражения и вызвали подмогу. Северусу и Гермионе ничего не мешало вернуться беспрепятственно в номер, что они и собирались сделать. Вдруг Северус уловил то, от чего на голове зашевелились волосы. Чтобы убедиться в своей догадке, он рискнул вернуться, и от увиденного зло скрипнул зубами.

Два диверсанта оказались отлично подготовлены. Один сотворил и удерживал щит, состоящий из хаотично летающих булыжников, что и авада кедавра вряд ли бы проскочила, второй раскручивал смерч грязно-серого цвета, который с каждым мгновением становился шире и тянулся в вышину. Именно темную магию искусственного вихря и ощутил Северус. Похожим проклятием пожиратели в свое время вскрывали защиту домов неугодных волшебников. Авроры работали слаженно, но, как ни старались, остановить противника не могли. Камни они сбивали хорошо, только медленно.

— Что они делают? — Взгляд на серые завихрения вызывал у Гермионы тошноту.

— Собираются полностью оголить территорию, — хмуро произнес Северус и посмотрел в небо.

Гермиона ужаснулась:

— Чтобы разбомбить магические кварталы?!

— Или высадить десант! — прорычал рядом пожилой аврор со шрамом на щеке. — Как их остановить? Вы знаете? Говорите, мистер! Быстрее!

— Только устранить исполнителя.

Аврор грязно выругался. И Северус решился: патриотизм был ему не чужд, и видеть разрушенные магические улицы он не хотел. Да и полный надежды взгляд Гермионы также сыграл свою роль.

— Могу убрать каменный хоровод, дальше дело за вами.

— Действуйте!

Поначалу казалось, что не происходит ничего особенного. Просто стоит волшебник и медленно водит палочкой, но напряженная поза и капля пота, стекающая по виску, показывали, что колдовство дается ему тяжело. Наконец Северус выдохнул и сделал резкое движение, будто вспарывал большое полотно. Булыжники перестали вращаться и с грохотом осыпались на мостовую. Авроры только этого и ждали. Создатель смерча был мгновенно обезврежен, проклятие рассеялось. А вот тот, кто хороводил камнями, оказался с сюрпризом. Сумев отбить первые заклинания, он вдруг взмыл вверх, превратившись в клубок черного дыма.

Северус рассвирепел. Он, понимаете ли, серьезно выложился, укрощая булыжники, а этот поганец хочет скрыться!

Став таким же черным дымом, Северус устремился в погоню. Быстро выяснилось, что он гораздо искуснее в полетах, чем немецкий диверсант. Видимо, Волдеморт, обучая последователей, учел ошибки создателей заклинания и хорошо его переработал. Через несколько минут бессознательное тело немца упало на мостовую. Старший аврор подскочил первым, разрезал зачем-то у пленника рукав, что-то там увидел, зло оскалился и, невероятно довольный, приказал подчиненным паковать тело. Подоспевшие авроры опутали диверсанта магическими веревками и унесли.

Гермиона подбежала к Северусу:

— Ты не ранен?

— Нет, — и тихо добавил: — Держись рядом, не отходи. Похоже, у нас проблемы.

Очень уж ему не понравился взгляд старшего аврора.

— Мистер, сдайте, пожалуйста, палочку и пройдемте с нами. Не беспокойтесь, это всего лишь формальность. Мы не задержим вас надолго.

— На каком основании?

Аврор развел руками:

— Поймите меня правильно. Я безмерно благодарен вам за помощь. Все дело в вашей необычной способности летать. Подобное умение мы встречали только у штурмовиков, подчиненных лично Гриндевальду. — Аврор неприятно усмехнулся и постучал себе указательным пальцем по левому плечу. — Они тут себе еще татуировочки любят накалывать. Интересные такие, в виде черепа с двумя молниями. Так что покажете плечо, ответите на несколько вопросов — и свободны.

— Что будем делать? — спросила Гермиона одними губами.

Она понимала, что Северусу нельзя ни оголять руку, ни отвечать на вопросы, которые наверняка будут заданы под веритасерумом. Гермиона знала, то есть читала, что во время войны с подозреваемыми не церемонились так же, как с пожирателями в первую магическую.

— Доверяешь? — так же беззвучно произнес Северус.

— Конечно.

— Тогда ничему не удивляйся и делай, что говорю.

Старший аврор заметил их перешептывания, подобрался, подал знак подчиненным, чтобы приготовились.

— Мисс, вы тоже идете с нами. Медленно отойдите на несколько шагов влево и протяните палочку рукоятью вперед.

Северус твердо посмотрел на аврора:

— Клянуть своей сутью волшебника, мы вам не враги. Но на вопросы отвечать не буду.

Движение было совсем неуловимым, но авроров разбросало, словно кегли. А потом Северус создал сферу, почти такую, в какой Темный Лорд держал Нагайну. Заклинания авроров стекали по ней, как струйки дождя по стеклу. Правда, сил на нее уходила уйма.

— Ева, бери портключ, открывай последнюю страницу, пиши!

Гермиона уселась прямо на землю и торопливо вынула книгу.

— Тут нет чистых листов, есть немного места на распечатанной.

— Много и не надо.

— Что писать?

— Что-нибудь про второе мая девяносто восьмого, как пишут в учебниках истории.

Гермиона быстро накарябала знаменательную для них дату, нервно прикусила колпачок ручки, затем лихорадочно дописала: «Битва за Хогвартс закончилась безоговорочной победой защитников». Повторила вслух.

— Так пойдет?

— Отлично. Все, больше не удержу. Пора.

— А как же барьер?

— Нашему ключу не помеха. Иди сюда.

— У меня есть пакетик с перуанским порошком мгновенной тьмы.

Северус восхитился:

— Какая запасливая жена досталась Саймону!

На что Гермиона игриво ответила:

— Осторожно, а то подумаю, что ты в меня влюблен.

Поймав адреналиновый кураж, она сама готова была признаться в чувствах.

— Поговорим об этом, когда вернемся, — усмехнулся Северус.

Обняв Гермиону, он активировал портключ...

...Тьма рассеялась, авроры осторожно подходили к месту, где была сфера.

— Что это было?

— Я слышал, появился недавно такой порошок из Южной Америки, свет поглощает.

— Значит, этот монстр — все-таки выкормыш Гриндевальда? Это они с главным немецким маглом у латиносов что-то мутят.

— Да я не про порошок!

— Тогда не знаю.

— Может, все же наш? Из секретчиков?

— Догони и спроси.

— Иди к Мордреду со своим советом!

— Все целы? — подал голос старший аврор. — Раненые, убитые?

— Потерь нет, сэр.

— Хвала Мерлину!

Старший аврор еще больше загорелся желанием поговорить с исчезнувшим магом, но также очень надеялся, что никогда не придется столкнуться с ним в настоящем бою.

1) Гермиона имеет в виду самую масштабную бомбардировку Лондона 1940-1941гг. https://ru.wikipedia.org/wiki/Блиц_(бомбардировка)

Вернуться к тексту

Первым, кто их увидел, был Хагрид. Выронив связку хвороста, он всплеснул руками:

— Ох ты ж, подавиться мне бородой Мерлина! Нашлись! Радость-то какая! Мы уж и не чаяли, всю округу обыскали. Да что ж это я! Пойду Минервочку нашу обрадую: извелася, бедная!

Позабыв о хворосте, он скрылся среди деревьев.

Северус перевел мутный взгляд на Гермиону.

— Кажется, я только что видел Хагрида, — заплетающимся языком проговорил он. — Или нет?

— Ненавижу порталы, — простонала Гермиона, встала на четвереньки и подползла к Северусу, полусидящему среди корней. — Я знаю, у тебя оставалось бодрящее зелье.

И попыталась добраться до его сумки на поясе.

— Не наглей, — вяло отбивался Северус. — У тебя была своя порция.

— Я ее давно выпила. Почему ты такой жадный?

— Я не жадный, а бережливый. — Вдруг сдавленно просипел: — Что ты творишь, чудовище, убери локоть. Теперь понимаю, почему немец испугался. Твои локти — смертоносное оружие.

Убрав руку с чувствительного места, Гермиона обессиленно уронила голову ему на живот и жалобно всхлипнула:

— Опять ты обзываешься. Мне плохо, меня тошнит.

— Ладно, давай пополам.

Когда появилась запыхавшаяся Минерва в компании Хагрида и Слагхорна, Гермиона и Северус более-менее очухались. Смогли встать на ноги и привести себя в порядок, почистив одежду и смыв с лица лесную грязь с остатками шпионской мази. Но вид все равно имели потрепанный.

— Туточки они! — сияющий Хагрид по очереди обнял каждого так, что они захрипели и мысленно его прокляли, потом спокойно стал собирать рассыпанный хворост.

— Наконец-то! Как вы нас напугали! — с чувством воскликнула Минерва. — Мисс Грейнджер, объяснитесь. Вас назначили помощницей мистера Снейпа, даже выдали портключ, чтобы вы без помех переместились к палатке наблюдателей, а вы пропали на целую неделю!

— Неделю? — растерянно повторила Гермиона. — Какую палатку?

— Ах, мисс Грейнджер! — запричитал Слагхорн. — Как вы могли забыть. Мистер Снейп любезно согласился быть судьей и по просьбе директора прочитал несколько лекций о зельях, разрешенных в соревновании. Началась Битва за Хогвартс, прибыл сам министр Риддл с семьей — и такой конфуз: пропали представитель гильдии зельеваров и староста школы!

— Министр Риддл? — обалдело спросила Гармиона и переглянулась Северусом.

— Да, мисс Грейнджер, — в голосе Минервы появились раздраженные нотки, — в школе до сих пор дежурят авроры. И я очень хочу услышать, что произошло.

— Достаточно, коллеги, — холодно произнес Северус. — Произошедшее — лишь непредвиденное стечение обстоятельств. Мы каким-то образом очутились в глубине Запретного леса, и только сегодня наконец смогли выбраться. Не стоит наседать на мисс Грейнджер. Если вы не заметили, ей не помешала бы помощь колдомедика.

— Прости, Гермиона, — Минерва моментально сдулась и виновато посмотрела на свою ученицу. — Мы просто переволновались. Как ты себя чувствуешь?

— Вроде бы нормально, — мелко закивала все еще шокированная Гермиона. — А кто победил?

Минерва выпятила грудь и с гордостью ответила:

— Сборная команда Хогвартса с разгромным счетом утерла нос Думстрангу и Шармбатону!

— Замечательно, — сказал Северус. — Весьма рад, что наша школа оказалась на высоте. Буду очень признателен, если вы расскажете о ходе битвы и о том, что происходило во время нашего отсутствия.

— Конечно, коллега! — обрадованно согласился Слагхорн. — Более того, приглашаю вас к себе отметить ваше чудесное спасение!

— С удовольствием. Но сначала хотел бы привести себя в надлежащий вид.

— Ваши покои никто не трогал, пойдемте, я вас провожу и как раз расскажу последние новости.

— А можно меня тоже кто-нибудь проводит? — робко попросила Гермиона. — Я не хочу в Больничное крыло, я хочу в комнату, на мягкую постель.

— Ты действительно неважно выглядишь, — с искренним участием сказала Минерва. — Я сама тебя отведу...

* * *

В лучах закатного солнца Хогвартс выглядел великолепно. Красивый, величественный, надежный. Северус прикрыл глаза и на миг перед ним встала другая картина: черные провалы в стенах, разрушенные башни, густой дым пожарищ.

Удивительно, как одна единственная ночь изменила ход истории. Не было гражданской войны, не было пожирателей с мерзкими метками и непростительными заклинаниями, зато были верные Риддлу соратники, пусть не без проблем, но довольно уверенно поднимающие магический мир Британии из средневекого застоя. С газетных страниц моложавый министр глядел мудрыми ясными глазами и придерживал за талию стройную жену-азиатку. Говорят, он нашел ее где-то на востоке и спас от редкого проклятия вечной анимагии. В благодарность она подарила ему двух красавиц дочек, очень похожих на папу.

Дамблдор стал директором школы еще в далеком сорок первом. Несколько лет назад он оставил пост и вернулся в Годрикову впадину, но не живет отшельником, а время от времени участвует в дипломатических миссиях от МКМ и, по всей видимости, доволен таким положением.

Были живы Поттеры, растили троих детей. Правда, Северус и здесь так же враждовал с мародерами и разругался с Лили. Но душу невероятно грело, что подруга детства в полном порядке. Здешний он пытался помириться и иногда посылал жалостливые письма с извинениями, но Лили отправляла их обратно с припиской оставить ее в покое. Что же, он наконец удовлетворит ее просьбу.

Пусть живет долго и будет счастлива.

Северус еще раз окинул взглядом замок, затем спустился к озеру и присел на валун под плакучей ивой. Хорошее место, чтобы успокоить нервы и отдохнуть от гомона студентов. Когда Северус позволил хитрому Слагхорну якобы себя уговорить задержаться в школе, чтобы помочь семикурсникам с подготовкой к выпускным экзаменам, то преследовал две цели. Во-первых — хотел адаптироваться в привычной обстановке к новым реалиям, во-вторых — быть ближе к Гермионе, так как своих планов на нее не изменил, наоборот — укрепился еще больше.

Где он еще найдет такую, ради которой хочется творить безумства и чувствовать себя при этом счастливым? И кто, как не он, вытащит ее из очередной передряги, в которую она обязательно попадет из-за своего несносного характера? А уж о ее преданности, заботливости и хозяйственности вообще говорить не стоило, такое сокровище еще попробуй найди.

Легкая на помине, под ивой появилась Гермиона и села рядом.

— Это все он, Хогвартс, да? Когда ты понял?

— Я не знал наверняка, но почти убедился после встречи с Томом.

Гермиона печально вздохнула:

— Все так странно. Нет, я рада, что все живы, и если бы понадобилось, то прошла бы через это снова. Просто я чувствую себя здесь совсем чужой. Гарри и Рон по-прежнему мои лучшие друзья, но они такие наивные, совсем дети и...

Она поникла.

— Они не знают ту Гермиону Грейнджер, которая искала крестражи и сражалась с пожирателями, — сочувственно закончил за нее Северус.

Гермиона угукнула, а потом изумленно посмотрела Северуса:

— Ты жил так годами! Все видели одно, и никто не знал тебя настоящего!

Северус покачал головой:

— Опять ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Я выбрал такую жизнь сам. Для меня ничего не изменилось.

— Все равно, это как-то неправильно.

Несколько минут прошли в молчании, каждый думал о своем. Первая нарушила тишину Гермиона. Вынув толстую тетрадку, она пожаловалась:

— Я тут такая ужасная. Представляешь, я записывала в дневник все нарушения! Я зануда хуже Перси! Уверена, Гарри и Рон дружили со мной только из-за того, что я прикрывала их шалости. Потому что иначе я совершенно невыносима!

— Дай почитать, — протянул руку Северус.

— Зачем? — с подозрением спросила Гермиона.

— Хочу сравнить эту заучку с той, которую знаю.

У Гермионы забегали глаза:

— Не стоит.

— Почему? О, я там тоже есть? Неужели такой страшный?

— Ну, не совсем, — уклончиво ответила Гермиона.

— Если не тот, кого стоит бояться, тогда одинокий и несчастный, которого надо пожалеть? — предположил Северус.

— Почти, — призналась она.

— Так, мне стало еще интересней, дай тетрадь.

Северус попытался выхватить дневник, но Гермиона спрятала его за спину.

— Не дам! Это не мои мысли, я так не думаю!

Северус убрал руки, заинтересованно посмотрел Гермионе в глаза и тихо произнес:

— А что ты думаешь?

Не отрывая взгляда, Гермиона несколько секунд сидела молча, затем прошептала:

— Я думаю, что мне понравилось быть Евой Грин. Для Евы Саймон стал самым близким человеком на свете. За ним она пойдет куда угодно. Только Ева не знает, что думает о ней Саймон.

Северус улыбнулся:

— Саймон очень соскучился по сопению Евы на своем плече и тешит себя надеждой, что она придет к нему не только тогда, когда ее будут донимать кошмары. И тоже готов пойти за ней куда угодно, — и ухмыльнулся, — но желательно не на полвека назад.

Гермиона счастливо засмеялась, позволила себя обнять и обняла сама. Через некоторое время отстранилась и, хитро улыбаясь, призвала из сумочки яблоко:

— Хочешь? Вкусное, между прочим. Мне домовики целую корзину дали.

И откусила. Северус прищурился:

— Соблазняешь?

— Да, — не стала отпираться Гермиона.

Он взял ее ладонь и надкусил яблоко с другого бока.

— Действительно вкусное. С чего начнем познание нового мира?

— Мне все интересно.

— Я так понимаю, в Австралию тебе уже не надо.

— Нет. С родителями, слава богу, все хорошо.

— А я никогда не видел кенгуру.

— Я видела в зоопарке, — потянула Гермиона и тут же быстро проговорила: — Но хочу посмотреть на их магических родственников — когтехвостых гигантусов!

— Отлично. Значит, Австралия. Но сначала... Хочешь встретиться с Эйлин и Тобиасом?

— Они живы? — восторженно ахнула Гермиона. — Очень хочу! Но как?

Северус грустно усмехнулся.

— В той реальности у них была непростая судьба, и к этому времени их давно не было в живых, а сейчас... — закусив губу, он качнул головой, затем снова посмотрел на Гермиону и его лицо озарила теплая улыбка. — Они скучают и очень ждут блудного сына домой...