Встречи в неправильном порядке (гет)

В госпитале Святого Варфоломея царят тишина и полумрак. Откуда-то издалека доносятся приглушенные голоса и привычный шум. Но здесь, в удалении от более оживленной части помещения, на лестнице есть лишь один человек.

Здесь тихо, и Шерлок может слышать собственное гулко бьющееся сердце, существование которого он столь долго отрицал. Что ж, сейчас можно было признаться самому себе, что отрицать это было глупо и абсолютно бессмысленно. Сейчас можно было, нет, даже необходимо было, быть честным, по крайней мере, с самим собой. Всего несколько шагов отделяют детектива от места действия последнего акта игры. Мориарти, в этом можно не сомневаться, уже ждет на крыше, предвкушая, чем же удивит его противник напоследок. И, несмотря на то, что Холмс уверен в том, что разгадал ключ к своей победе, его интуиция кричит об обратном, заставляя в волнении биться совершенно реальное живое сердце в его груди.

Убеждать себя в его отсутствии долгие годы было легко. Шерлок делал это достаточно долго, чтобы в конце концов поверить в собственную ложь. Впрочем, такая ложь не может жить вечно, она создается лишь чтобы быть рано или поздно уничтоженной. Встреча с Джоном заставила его увидеть правду. И обратной дороги больше не существовало.

Правда заключалась в том, что ему, Шерлоку Холмсу, величайшему детективу всех времен, презирающему сантименты и привязанности, было не плевать. Даже больше: тревога наполняла его душу до краев, отравляя холодную расчетливую логику. Это мешало и раздражало, ведь сейчас было необходимо сосредоточиться на дедукции. Нужно было защитить Джона любой ценой. Иначе чего Шерлок будет стоить, если не сумеет уберечь лучшего друга от своего злейшего врага?

Шерлок крепче сжимает телефон в кармане своего пальто, если бы он мог видеть свои руки, то заметил бы, как побелели от напряжения костяшки. Лишь невероятным усилием воли Шерлоку удается держать себя в руках и не срываться на бег. Но он не может позволить себе взбираться вверх по ступеням бегом. В таком случае его внешний вид: растрепавшиеся волосы, сбившееся дыхание, выдадут его перед Мориарти с головой. Нужно было хранить хладнокровие. У Шерлока и без того не было преимуществ перед ним, чтобы позволить себе потерять лицо.

Он поднимается по ступеням, сосредоточенно считая, сколько их там всего, сколько он уже прошел, и сколько ему еще осталось. Сосредоточиться на счете просто — цифры холодны и абстрактны, в них ни души, ни эмоций, сплошная математика. Остается лишь один пролет, и Холмс сбавляет шаг. Он все же поднимался слишком быстро, и ему нужна была хотя бы минута, чтобы собраться с мыслями и взять себя в руки. Детектив понимает, что эта встреча, возможно, станет последним, что он сделает в жизни. Мориарти хочет его уничтожить, и Шерлок надеется, что сумеет его обыграть, но надежда эта довольно слаба.

Да, у него есть план, организованный с большой долей участия Молли, на тот случай, если понадобится «умереть», однако план слишком хлипкий. В нем было слишком много «если», слишком многое зависело от случайности, и все могло с легкостью покатиться в тартарары. В карманах пальто лежат два пистолета и мячик для сквоша, и Шерлок знает, как пустить пулю себе в глотку и не умереть. Он знает, как остановить себе пульс, и как предъявить миру свой холодный безжизненный труп, не ложась при этом в могилу. Только вот кто знает, что в голове у этого безумца, что стоит сейчас там, наверху, и поджидает его во мраке.

Шерлок хочет верить в лучшее, но предполагает худший исход.

План может сработать, но Шерлок не тешит себя ложными надеждами. Если это не сработает, он умрет по-настоящему. И хотя он и не может полностью раскусить замысел Мориарти, он понимает, что тот не убьет противника лично, а заставит его пойти на самоубийство. Это будет зрелищно и цинично. Достойное завершение этой истории. Допустить этого Шерлок не может.

Ему остается подняться всего лишь один полутемный пролет до двери, что ведет на крышу, но он вдруг замирает, остановившись на полпути. Поток размышлений прерывается, едва детектив понимает, что уже не один.

Едва заметив Холмса, нежданная визави слегка вздрагивает, легко качнувшись вперед, нарушая прежнюю холодную, почти мраморную статичность позы, словно желая сделать шаг навстречу, но тут же передумав. Вместо этого незнакомка, не произнося ни слова, высвобождает руки из карманов черного пальто.

Холмс хмурится, неосознанно напрягается, окидывая сосредоточенным взглядом незваную гостью, спокойно стоящую, скрестив руки на груди, и преграждающую ему путь. Незнакомка смотрит на Шерлока открытым, чуть насмешливым взглядом, глядя на его реакцию, и, кажется, не разочаровывается, видя за маской напускного спокойствия удивление и досаду. Меньше всего детективу хочется тратить время и силы на кого-то еще прямо перед решающей встречей, к которой уже устремлены все помыслы. Неожиданная встреча выбила его, уже настроившегося на предстоящий раунд игры и поединок (интеллектуальный или физический, а может, и тот и другой) из колеи.

Неизвестная стоит у него на пути, не шелохнувшись, словно мраморное изваяние какой-нибудь древней богини, сосредоточив в одной своей позе столько решительности и величия, что Шерлок не решается обойти ее, как ненужную преграду. Игнорировать ее не удастся, да и к тому же детектив уже заинтригован. Девушка молчит, как молчит и Шерлок, точно зная, что ждала она именно его. Детектив уже привычным, слегка судорожным взглядом проходится по изящной фигурке, обтянутой дорогим пальто, взглядом, выискивая и выцепляя информацию из невидимых для остальных людей деталей, словно рыбак, ловящий рыбу в черных, на вид пустынных морских водах.

Девушка невысока и внешне довольно хрупка, она носит ботинки на толстом, не очень высоком каблуке — очевидно, комплексует из-за своего роста. Сразу же Холмс всматривается в ее карманы, ища хоть что-то похожее на оружие и одновременно смыкая ладонь на одном из двух пистолетов в своем кармане. Но незнакомка не шевелится и не пытается напасть, да и оружия Шерлок у нее не замечает, однако расслабляться не спешит.

Бывшая учительница в школе, уволилась, потому что пережила какое-то серьезное потрясение, возможно, болезненный разрыв с коллегой. Сегодня попала под легкий дождь, когда гуляла по Трафальгарской площади. Любит готовить, особенно выпечку, хотя получается у нее не особо хорошо. На шее виднеется застаревшая царапина, отчего-то долго не заживающая, не скрытая воротом дорогого пальто известной фирмы. Хоть внешне незнакомка держится расслабленно, она натянута, как струна, готовая в любой миг сорваться с места и броситься бежать. Бега в ее жизни предостаточно, отсюда и потребность в устойчивом каблуке.

Эта девушка ждала его именно здесь, именно сейчас. Отсюда Шерлок без труда делает вывод: она работает либо на Мориарти, либо…

— Я не работаю на Мориарти, — они разглядывают друг друга в упор пару мгновений, затем она нарушает молчание, и Шерлок автоматически дополняет мысленный портрет новыми, более яркими штрихами, — Как и на Майкрофта.

Холмс старается не выказать удивления, что обе его догадки были вот так враз разгаданы и опровергнуты, хотя врет ли незнакомка или нет, понять сложно. В очередной раз за последние дни, наполненные безумными квестами Мориарти, он чувствует себя выбитым из состояния равновесия, не знает, чего ожидать, и как реагировать. Мир сокращается до пределов этой слабо освещенной лестничной площадки, даже Джим с его ловушками ненадолго отступает на второй план.

— Тогда зачем Вы здесь? Вы не журналистка и не принадлежите к моему фан-клубу, так что Вам нужно?

— С чего ты взял, что я не твоя фанатка? — она вдруг слегка улыбается, склонив голову вправо. Шерлок вновь хмурится, слыша этот лукавый, почти фамильярный тон, впрочем, слишком дружелюбный, чтобы его задеть, но не понимает, с чего бы так с ним разговаривать совершенно незнакомой с ним девушке.

— Вы явно не из тех бездельников-идиотов, что могут часами просиживать в интернете и перед телевизором, наблюдая за жизнью других людей.

Она смеется, негромко, но искренне, словно и не ожидала услышать ничего другого.

— Верно, — ее глаза распахиваются еще шире, хотя, казалось, это уже невозможно, и в них почему-то появляется печаль, несмотря на улыбку, — Меня зовут Клара. Клара Освальд. И я здесь, чтобы тебе помочь.

— Что ж, Клара, — Шерлок выделяет ее имя голосом, решив, что можно уже не церемониться, — С чего ты взяла, что мне нужна помощь? И почему я должен тебе верить?

Освальд еле слышно вздыхает, как будто она ждала этого вопроса и боялась его. Холмс уже почти всерьез переживает, не заклинило ли у нее шею, а этот грустный взгляд исподлобья в сочетании с улыбкой сбивает его с толку.

— Ты здесь великий детектив, а не я. Так что посмотри на меня и реши, враг я тебе или нет, — ее голос решителен и правдив, хотя это вполне может быть обманчивым явлением.

Шерлок окидывает ее новым внимательным взглядом, признавая, что Клара и вправду как будто честна, и озвучивает ей свои выводы:

— Бывшая учительница литературы, родилась в Блэкпуле, много путешествуешь, последний месяц жила во Франции. Сегодня утром поссорилась с подругой, ходила в кино на утренний сеанс, работаешь на Майкрофта, любишь готовить суфле, я прав или я прав? — он выдает ей кучу маловажных, ничего не значащих деталей, припрятав в середину самое главное, ожидая, заметит ли она и выдаст ли себя. Голос Шерлока бесстрастен, словно это всего лишь очередное дело, однако все внутри него дрожит от напряжения. Этих выводов о ней не слишком много, вопреки обыкновению. Помимо этих деталей Шерлоку не удается понять ничего больше, что странно, ведь обычно ему удается узнать о человеке все, начиная от привычек его дальних родственников и заканчивая тем, что было у него на завтрак. А сейчас перед его мысленным взором стоит практически сплошная стена вопросов.

Девушка чуть подает голову вперед, глядя на него со странной смесью восхищения и долгой пронзительной грусти в ее больших круглых темно-шоколадных глазах.

— Наверное, я всегда буду поражаться тому, как ты это делаешь.

Шерлок ощущает себя еще более сбитым с толку, чем прежде. Это прозвучало так, словно она знало его уже давно, вот только сам детектив не мог припомнить, что встречал ее прежде. Ее слова звучали не как слова фанатки, прочитавшей о нем в газете, но так, словно она действительно не раз была свидетельницей того, как он применял свою дедукцию.

— Что-то не помню, что мы встречались, — произносит он, глядя на ее реакцию. Ее взгляд заставляет Шерлока чувствовать себя невероятно странно, так, словно она глядит прямо в его душу, видит его насквозь и знает его лучше, чем он знает сам себя.

— Мы и не встречались, — отвечает она, замирает на долю секунду, а затем еле слышно выдыхает, — Пока. Но в одном ты ошибся. Я не работаю на твоего брата. И я действительно хочу тебе помочь.

Она делает шаг к нему, глядя серьезно и сосредоточенно. Еще шаг — и вот она стоит так близко, что Шерлок может слышать карамельный аромат ее парфюма. Ее близость не источает угрозу, напротив, от нее исходит странная атмосфера уюта, словно он дома, на Бейкер-стрит.

— Мориарти хочет, чтобы ты спрыгнул с крыши. В противном случае снайперы убьют твоих друзей. Ты думаешь, что знаешь код, который может остановить его, но никакого кода нет, — Клара говорит так быстро, словно боится, что он прервет ее прежде, чем она закончит.

— Откуда ты это знаешь, если ты не его шпион? — слова девушки озвучивают тот самый худший итог, который Шерлок предполагает, и который не оставляет ему ни малейшего шанса на победу, поэтому было бы лучше, если это оказалось ложью.

— Я не могу этого объяснить, — когда она отвечает, в ее голосе переливается целый океан грусти, но она тверда и решительна, — Ты мне все равно не поверишь, если я скажу правду, но прошу, послушай меня. У тебя есть этот мячик для сквоша, но он тебе не поможет. Мориарти покончит с собой, и у тебя не останется иного выбора, кроме как следовать правилам его игры.

У Шерлока голова идет кругом, сердце стучит слишком быстро, барабаня в такт суматошной веренице мыслей в голове. Больше неясно, во что верить, и как отличить правду от лжи. Кто она? Друг или хитро спланированная ловушка? Очередная уловка Мориарти? А что же еще? Но как она могла узнать его собственный план? Холмс не может сконцентрироваться. Внезапно комната становится слишком маленькой и душной. Мысли путаются, и нечем дышать.

Джон в опасности. Шерлок цепляется за эту мысль, словно за ориентир. Он отослал доктора прочь, чтобы уберечь его от опасности, и это было ужасной ошибкой. Теперь он в опасности именно из-за Шерлока, и он слишком далеко, чтобы помочь. Клара смотрит с сочувствием, запрокидывает голову, чтобы глядеть ему в глаза.

— Я знаю, это сложно понять, но я действительно знаю, как все произошло. Произойдет, — она стремительно поправляется, но Шерлок замечает ее оговорку, — Тебе придется прыгнуть, но умирать ты не обязан.

— И как же мне это устроить? — голос Холмса слегка дрожит, когда он отвечает, но его мозг, несмотря на волнение, автоматически продолжает подмечать детали. Шерлок замечает вдруг, что Клара почти совсем не дышит.

Она опускает взгляд на свои руки и достает из кармана небольшую коробочку, размером чуть больше спичечного коробка. Детектив напрягается, ожидая чего угодно, но Клара протягивает ее в обеих руках почти на уровень глаз. Холмс пристально разглядывает вещь, не торопясь брать ее в руки, прислушиваясь, нет ли еле различимого тиканья, готовый в тот же миг броситься назад, скатиться кубарем со ступенек, уходя от возможной ударной волны. Впрочем, коробка слишком мала, чтобы таить в себе бомбу, достаточную для нанесения хоть какого-то существенного вреда, при условии, что Шерлоку удастся оказаться от нее хотя бы на небольшом расстоянии.

— Что это? — спрашивает он, все еще не понимая, чего добивается от него Клара. Она открывает крышку, обнажая почти пустое ее содержимое. Внутри черного пластика лишь несколько золотистых шестеренок, соединенных между собой, с непонятными круглыми символами и единственный проводок, ведущий к массивной красной кнопке. Странный девайс слегка подрагивает, еле слышно гудит, и на короткую секунду Шерлоку вдруг кажется, что он живой.

— Сложно объяснить так, чтобы ты поверил, — отвечает Клара, — но, как ты сам видишь, это явно не бомба и не устройство ее дистанционного запуска. Когда ты прыгнешь с той крыши, просто нажми на кнопку.

Шерлок смотрит на нее с недоверием, ожидая, что та рассмеется, что это всего лишь очередная злая шутка Мориарти. Но Клара совершенно серьезна и не на шутку взволнована. Она вкладывает коробочку с красной кнопкой в его почти не сопротивляющиеся руки и смотрит умоляюще и с болью.

— Что за бред? Как это мне поможет?

— Пожалуйста, Шерлок. Я знаю, что тебе все это кажется глупым и бессмысленным, и у тебя нет причин мне верить, но это тебя спасет. Просто возьми это, ты ничего не теряешь. — Она отступает от него на шаг и кивает головой в сторону двери на крышу, и Холмс замечает на обнаженной шее аккуратную татуировку в виде трех нулей. — А сейчас иди. Ты ведь не хочешь заставлять Мориарти ждать, правда?

Клара издает нервный смешок и отходит от двери, делая стремительный шаг к ступенькам, но Шерлок ловит ее за запястье. У этого действия двойной смысл — Холмс не хочет отпускать ее, ибо объяснений он так и не получил, и он хочет сосчитать ее пульс. С Ирен Адлер это сработало, хотя той пришлось раздеться догола, чтобы скрыть о себе всю информацию, а для Клары Освальд, похоже, быть девушкой-загадкой так же естественно, как будто она с этим родилась.

— Допустим, я тебе верю, но зачем ты мне помогаешь?

Его пальцы крепко, но совсем не грубо обхватывают нежное запястье Клары, привлекая ее совсем вплотную к себе, она издает вздох удивления, а зрачки ее глаз расширяются еще сильнее, хотя это вполне можно было списать на недостаток освещения. Вот только пульса у нее нет, и Шерлок удивленно хлопает глазами, от неожиданности ослабляя хватку. Он даже не пытается скрыть свое учащенное сердцебиение и панику, струящуюся по венам.

Клара усмехается, словно разгадав его замысел, и склоняется к нему еще чуть ближе. Совсем чуть-чуть, но и это уже слишком близко.

— Считай, что это компенсация. За годы головоломки и поиска ответов.

Девушка порывисто освобождается, и вот она уже стоит на пролет ниже, слегка виновато улыбаясь.

— Кто ты? — одними губами шепчет Холмс, все еще изумленно таращась на нее.

— Я твой друг, — она вновь печально улыбается, — Обещаю. А теперь иди.

Шерлок хочет последовать за ней, но время уже поджимает. Он и правда не хочет заставлять Мориарти ждать. Кое-как вновь собирая мысли воедино, он разворачивается, и идет на крышу, зная, что Клара будет стоять позади него.

* * *

Она отсчитывает две минуты и осторожно следует за ним. Притаившись возле самого выхода на крышу, Клара наблюдает за развернувшимся на ее глазах противостоянием двух мужчин, двух заклятых врагов, столкнувшихся в последней схватке, напоминающей причудливый смертельный танец. Она была единственным зрителем, заполучившим место в первом ряду на этом представлении, сценой для которого служила широкая площадка крыши, продуваемая пронзительным ветром, трепавшим полы пальто одного из участников сего действия, а декорациями — захватывающий дух вид Лондона, открывающийся с огромной высоты. Здесь, наверху, вечная суета городской жизни со всеми ее звуками: автомобилями, разговорами, криками и мелодиями, — и стремительным ритмом движения, отступала прочь, становилась незначительной и неважной.

Если бы Клара вздохнула, она ощутила бы лишь холодную свежесть, не приправленную никакими оттенками запахов и ароматов. Но Освальд забыла, как дышать, для нее больше не существовало мира, все, что было — лишь двое мужчин, стоящих вплотную к опасной черте.

Для Клары свершающееся сейчас на ее глазах уже было историей, но слишком многое в ней могло пойти не так. Ее сердце не билось, она не шевелилась, стараясь ничем не выдать своего присутствия, однако этого и не требовалось, ведь Шерлок и Джим были слишком увлечены попыткой уничтожить друг друга.

Когда Мориарти стреляет себе в голову и Холмса и падает навзничь замертво, Клара вздрагивает всем телом и в ужасе видит отчаяние на лице по-прежнему не замечающего ее Холмса.

Вот он, момент, когда великий детектив теряет все, проигрывает окончательно и бесповоротно. На его лице, в его позе и судорожных движениях столько отчаяния и беспомощности, это зрелище столь редкое и невероятное, что Клара отступает назад, вопреки порыву броситься к нему, заключить в объятия и успокоить.

Шерлок замирает, доставая из кармана устройство Клары, и резко оборачивается, ловит ее взгляд, и она медленно ободряюще кивает. Она не понимает, что читается в его глазах. Смесь недоверия с благодарностью, отчаяния с надеждой. В этом взгляде столько несовместимого и противоречивого, что кажется, будто в его глазах только что взорвалась галактика.

Клара смотрит, как он падает, и это печально и красиво, словно зрелище умирающей звезды.

Шерлок прыгает вниз, все еще слыша крик Джона через помехи телефонной связи, звенящий в его ушах, ненавидя себя, но почти наслаждаясь трагизмом момента, почти абсолютно уверенный в неизбежно смертельном исходе. Таинственная Клара стоит за его спиной, не таясь, и он почти физически ощущает ее долгий пристальный взгляд, несомненно, полный все той же задумчивой грусти. Зачем она здесь, и чего она хочет, Шерлок все еще не может понять. Она узнала его план, предсказала события вплоть до деталей, и Мориарти действительно мертв, но может быть она лишь часть его плана?

Ветер свистит в ушах, полы пальто трепещут, будто потрепанные крылья падшего ангела, неспособные более держать его над землей, перед глазами все сливается в одну разноцветную нечеткую картинку. Земля стремительно приближается, а вместе с ней и окончание его истории. Шерлок жмет на кнопку, почти ни на что не надеясь, почти абсолютно зная, что ничего не произойдет, и это всего-то лишь последняя самая злобная шутка Мориарти. Шерлок запрещает себе даже самую крохотную надежду, которая не оправдается и многократно усилит боль приземления. Но, о Боже, как же ему хочется, чтобы это сработало, пусть это иррационально и глупо. Мысль Шерлока работает со скоростью света, и чем быстрее он думает, тем медленнее для него идет время.

Падение замедляется, зрение обретает четкость.

Удар о землю все же выходит достаточно болезненным, но он жив, и это истинное чудо.

Внизу его уже ждут люди Майкрофта, они увозят Шерлока в неприметном фургончике, быстро подменив его тело на чей-то замаскированный труп. Холмсу, если честно, в этот момент немного все равно, что происходит. Чувство осознания, что он жив, безграничное счастье захлестывают его с головой, словно волна прилива, а затем приходит вина, и все его существо кричит о том, что нужно бежать к Джону, рассказать ему о случившемся чуде, объяснить ему, что вот он, живой и невредимый, и все-все отныне будет хорошо. На какие-то неизмеримо долгие секунды Шерлоку жаль, что его рациональная часть слишком сильна, чтобы позволить сантиментам взять верх.

Майкрофт совершенно точно не был в курсе всего, он допытывается, как же Шерлоку удалось это провернуть, но тот молчит. Однажды он спросит об этом Клару, ведь что-то подсказывает ему, что они еще встретятся.

* * *

Джон покидает кладбище, поддерживая под руку бледную и заплаканную миссис Хадсон. В этот момент он выглядит как человек, разом постаревший на десять лет, и, наверное, так черт возьми оно и есть. В этот момент Шерлок хочет провалиться под землю от стыда, отчаянно кляня себя за то, что действительно не оказался мертвым, и у него нет оправдания тому, что он до сих пор не выскочил сейчас из своего укрытия и не объявил во всеуслышание, что это всего лишь фарс.

На кладбище сыро и холодно, от промозглого ветра не спасают даже пальто и шарф. Краем глаза, даже, наверное, не столько заметив, а скорее почувствовав какое-то движение, Шерлок поворачивается, почти не удивившись, увидев стоящую бок о бок с ним Клару.

Она была все так же как и три дня назад в том же пальто и платье, лишь волосы теперь были распущены — ровные пряди цвета молочного шоколада, едва-едва доходящие до плеч, скрывающие остановившийся отсчет на шее. Девушка смотрит на него исподлобья и криво улыбается.

— Хорошее место для могилы.

Шерлок хмурится в ответ на эту странную ремарку и опускает взгляд на темный мрамор надгробья с выгравированными на нем именем и двумя датами, над которым совсем недавно рыдала миссис Хадсон, и умолял его вернуться Джон.

— Да, мне тоже нравится, — Шерлок улыбается ей, наверное, впервые. И Клара смеется в ответ. — Ты так ничего и не объяснила. Кто ты, и откуда ты взялась? Что это был за прибор? Как я выжил? Откуда ты меня знаешь?

Девушка вскидывает руки в жесте капитуляции и слегка театрально отшатывается от него.

— Слишком много вопросов сразу, детектив. Я предоставлю возможность тебе самому найти ответ хотя бы на часть из них.

— Прекрасно, — Шерлок поднимает ворот пальто в своем фирменном жесте и нарочно бодрым тоном предлагает, заранее зная ответ, — Выпьем кофе, и поговорим обо всем? Или, может, пообедаем?

— Зовешь на свидание? — усмехается Клара, сбивая Холмса с толку, — Не в этот раз. Я не могу всего рассказать.

— Почему? — Шерлок смотрит ей пристально в глаза, вновь видя, как их застилает пелена необъяснимой грусти. — Почему ты улыбаешься, но при этом так печальна?

— О, знаешь, могилы — это всегда печально. Особенно собственная могила, — Клара наталкивается на непонимающий взгляд Холмса и отмахивается, — А, не бери в голову. Тебе еще предстоит разрушить сеть Мориарти и раскрыть кучу дел. Раньше начнешь — раньше закончишь.

— Как я могу тебя снова встретить? — у Шерлока слишком много вопросов, а девушка совершенно точно не хочет отвечать сейчас, и ему жизненно необходим шанс увидеть ее вновь.

— Просто помни меня, и мы непременно встретимся, — она откидывает назад прядь волос и отходит, и на этот раз Шерлок не пытается ее остановить.

— Может, хоть номер телефона оставишь? — спрашивает он в последний раз, не надеясь на ответ.

— Оставлю, — лукаво улыбается Освальд, — Только не сейчас. Передавай привет Мэри и Рози. Я по ним скучаю.

И она исчезает, оставив Шерлока вновь недоумевать.

Впрочем, Клару он точно будет помнить, так что они обязательно еще встретятся.

Сан Франциско встречает Холмса жарой и пылью. Разогретый воздух наполнен запахами автомобильных выхлопов, человеческого пота, плавящегося асфальта и готовящейся еды в забегаловках. День уже близится к вечеру, но здесь невыносимо жарко. Шерлок морщится, хотя на самом деле он даже рад Америке. После последних шести месяцев в Иране находиться среди цивилизации ужасно приятно. Можно даже ощутить знаменитый американский дух свободы, вот только по настоящему свободным Шерлок станет, когда не останется ни единой цепкой ниточки паутины Мориарти, опутывающей этот мир. По-настоящему свободным он станет, когда вновь окажется в Лондоне, ощутит его сердцебиение и сможет вздохнуть полной грудью.

Прошло полтора года с момента «самоубийства лжедетектива», и все это время Шерлоку кажется, что вот-вот, еще чуть-чуть, и все будет кончено. Верить в это легко до тех пор, пока не вскрываются все новые и новые обстоятельства, новые улики и новые связи, уводящие детектива все дальше и дальше от родной Бейкер-стрит. А врагов не только не убавляется, а как будто только становится больше. Да, Мориарти действительно постарался на славу.

Порой, оказываясь в местах, где даже не ловит мобильная связь, Шерлок вздыхает с облегчением. Так по крайней мере нет соблазна написать-таки заветное «Я живой» и отправить по знакомому номеру. Про Джона Холмс старается думать не чаще раза в день, иначе чувство вины становится непомерным. Длинные пальцы привычно поглаживают телефон в кармане пиджака, пока детектив едет в такси на место преступления. Разумеется, здесь он не действует под своим именем и своей внешностью — темные кудри давно обстрижены, привычное пальто сменила дурацкая куртка, а британский выговор надолго исчез из голоса. Так безопасней, и за все это время его вычислили всего два раза, хотя вряд ли они сумеют теперь этим кому-либо похвастаться. В Соединенные Штаты Шерлока приводит ниточка из одной из организаций Мориарти в Азии, и первое, что нужно проверить, это ночной инцидент с захватом заложников в банке, предположительно организованный агентами Мориарти.

Здание банка выглядит чисто по-американски — этакая стеклянная высотка, того и гляди, готовая рухнуть при малейшем порыве ветра. Внизу толпятся полицейские, ленивые и неповоротливые на вид, все заставлено их автомобилями. У Шерлока есть поддельные документы и свой человек, поэтому уже через десять минут он поднимается на нужный этаж и выслушивает доклад дежурного. Сегодня днем группа неизвестных взяла в заложники тридцать пять человек, из них шестнадцать человек персонала и девятнадцать посетителей. Их согнали в один зал под дулом автоматов, в то время когда преступники обчищали хранилище. Шерлок слушает и морщится — на стиль Мориарти не похоже — слишком рискованно и открыто, так какого черта он сейчас здесь тратит время впустую?

— Самое интересное в этой истории, — продолжает болтать дежурный, чье имя Шерлок даже не попытался запомнить, — все закончилось тем, что все шестеро преступников оказались заперты в этом самом хранилище, где их и нашла полиция, при том, что почти все заложники отделались испугом. Лишь один человек погиб.

Место преступления выглядит банально: разбросанные стулья, разбитое стекло и горшки с цветами, разбросанные бумаги. Специалисты работают с камерами наблюдения, щелкают вспышки криминалистов. По сути, Холмсу здесь делать нечего. Он бросает беглый взгляд на уводимых в наручниках преступников, снова морщится, понимая, насколько же все банально и не стоит его сил. Место, где лежит единственное тело, найти несложно. Небольшой участок огорожен дополнительно желтой лентой, именно там и работает фотоаппарат эксперта.

Убитая лежит на спине, почти кинематографично запрокинув голову и раскинув руки. На белой плитке пола отчетливо выделяется красная лужица крови. Шерлок подходит ближе и застывает.

Темные, почти черные волны волос изящно рассыпаны по полу и по плечам, еще сильнее подчеркивая восковую бледность лица. Ее глаза плотно закрыты, но будь они широко распахнуты, Шерлок бы мог поклясться, что они были бы цвета кофейного шоколада. На ее губах застыла полуулыбка, словно она нашла в себе силы напоследок улыбнуться. Красная помада почти идеально, тон в тон, гармонирует с блузкой, на которой практически совсем незаметна кровь.

Шерлок замирает в ужасе, словно увидел призрака, только призраков не существует, кроме тех, что живут в нас самих. Это определенно она, Клара Освальд, девушка, которая спасла его жизнь и пообещала, что они еще встретятся. В этот момент его сердце, наверное, останавливается, он почти уверен, что именно так себя чувствовал Джон, когда увидел его окровавленное тело тогда на асфальте.

— Расскажите мне о ней, — просит Холмс одну из потерпевших, и голос предательски дрожит, хотя с чего бы это? Они ведь встретились только дважды и даже толком не поговорили без всех этих бесконечных загадок.

— Мы с ней два года вместе работали, — всхлипывает женщина, комкая в руках протянутый ей платок, — Она была здесь секретаршей. Всегда добра, всегда приветлива. Она приносила по понедельникам свое любимое суфле и угощала нас. И, о боже, Освин нас всех спасла.

— Простите, как вы ее назвали? — выдыхает Шерлок, слыша незнакомое имя. В груди пульсирует отчаянная, совершенно абсурдная надежда, которая обрывается, едва он слышит ответ.

— Освин, — произносит коллега погибшей, — Это ее второе имя, означает «друг Бога», ей оно нравилось больше. А полное имя — Клара Освин Освальд.

Остальные свидетели дополняют картину: все выжили именно благодаря Кларе и ее таинственному бойфренду, а может и просто случайному знакомому, который как раз зашел к ней до того, как все случилось. Кажется, его звали Джон Смит, ему на вид было не больше тридцати, он носил твидовый пиджак и синюю бабочку, все время заговаривал зубы преступникам, и вместе с Кларой они успокаивали людей. А затем случилось нечто быстрое и странное, и в какой-то момент, никто так и не понял, что произошло, но Джон и Клара отвлекли бандитов и сумели освободить заложников и помочь им сбежать. Именно тогда кто-то выстрелил, и Клара рухнула, не сходя со своего места, словно сорванный, но все еще прекрасный цветок. Именно Джон и закрыл их всех в хранилище, а затем долго-долго держал Клару за руку и слушал ее последние слова.

Только куда он делся потом, тоже было неясно, но Шерлока это уже не интересует. Он просматривает рабочее досье на Клару: родилась и жила (и умерла) в Сан Франциско, родителей нет, никогда не уезжала из США, работает здесь два года, до этого была воспитательницей в детском саду. На ее столе стоят фотографии в рамках, где более молодая счастливая Освин стоит в обнимку с двумя детьми: темноволосой улыбающейся девчонкой, лет десяти на вид, и очень похожим на нее мальчишкой, — те дети, чьей няней и была Клара. На рабочем столе компьютера фотография Парижа, в котором она не была и уже никогда не окажется. Она мечтала о путешествиях, и теперь она отправится в лучший мир.

Шерлок подходит к мертвой девушке ближе, вглядываясь в ее черты, поражаясь, насколько же она похожа на ту, что спасла ему жизнь. Но это совершенно точно другая Клара Освальд, и когда Шерлок откидывает пряди волос с ее шеи, на ней нет ни следа татуировки в виде завершенного обратного отсчета. У этой Клары нет сестры, а даже если бы и была, разве возможно было бы иметь сестру совершенно идеальную копию, с таким же именем, внешностью, вкусами и привычками?

Отныне у Шерлока Холмса новое дело, наверное, самое сложное и запутанное в его карьере, — разгадать, кто же такая Клара Освальд.

Мэри и Джон смеются, улыбаются друг другу, целуются и выглядят такими отвратительно счастливыми вместе, что Шерлок не скупится на саркастические комментарии, в ответ на которые Ватсоны лишь громче смеются и подтрунивают над ним почти в унисон. У этих двоих такая идиллия, что и не скажешь, будто было когда-то время, когда за Мэри охотились ее же бывшие коллеги, наемные убийцы, грозя разрушить ее новообретенное счастье. А сейчас они растят малютку Рози, которая не такая уж и малютка уже — все-таки ей целых полтора годика! И Шерлок готов хоть сколько потешаться над сантиментами, глупыми привязанностями и химическим дефектом, гордо именуемым любовью, вот только на самом деле он невероятно счастлив быть частью этой семьи.

Рози сидит на высоком стульчике и с неохотой доедает свою кашу, в то время как ее родители собираются уходить. Джон и Мэри наперебой дают Шерлоку указания, которые тот благополучно пропускает мимо ушей — в конце концов как крестный отец этого крошечного золотоволосого создания, на протяжении всей ее жизни не раз остающийся с ней в качестве няньки, он все это знает наизусть.

Миссия Холмса сегодня одна их самых ответственных в его жизни. Мэри выходит на работу, присоединяясь к мужу в клинике в качестве дежурной медсестры, а у Шерлока никогда нет дефицита с расследованиями, да и у остальных друзей семьи есть и свои дела, поэтому Рози срочно необходима няня. Последняя неделя прошла целиком в собеседованиях и интервью, и Ватсоны уже готовы стреляться, так как пробы кандидаток проходили исключительно в присутствии крестного.

Шерлок браковал кандидатуру за кандидатурой, каждый раз выдавая такие подробности, от которых Мэри и Джон готовы были либо убить его, либо расцеловать за помощь.

Поначалу все шло замечательно, и на объявление, данное в газете и на сайте в интернете, откликнулось целое множество претендентов. Добрую половину из них Шерлок отсеивал сразу, так как невооруженным взглядом было видно, что это всего лишь фанатки знаменитого детектива. Еще часть — это журналисты, отчаявшиеся получить интервью другими методами. Зато с остальными было намного интереснее. В глупо хихикающей брюнетке в обтягивающем платье Холмс сразу распознает мошенницу, обчищающую чужие кредитки. Благородного вида женщина средних лет сразу получает отказ за чересчур сильное пристрастие к народной медицине. Третья оказывается религиозной фанатичкой, четвертая — нелегалкой, пятая ни разу в жизни не имела дела с детьми, а шестая и вовсе оказывается бывшей проституткой. Остальные получают категоричный отказ из-за недостатка интеллекта, так что когда Холмс отсеял уже шестую более менее подходящую кандидатку за то, что она «слишком тупая», Ватсоны уже почти перестали возмущаться и пустили дело на самотек.

Из всех претендентов, прошедших через гостиную дома Бейкер стрит 221Б, Холмс одобрил лишь одну, но тут уже в дело вмешалась Мэри, которой не понравилось, каким взглядом та смотрела на ее мужа.

И поэтому сегодня чета Ватсонов, наверное, впервые с момента рождения Розамунд решила выбраться куда-то в свет, (впервые, не считая, конечно, того случая, когда Мэри скрывалась от бывшего коллеги, решившего ее убить, а Джон и Шерлок отправились за ней). Миссис Ватсон выглядит потрясающе в новом темно-синем платье в пол, а Джон надевает смокинг, — и они совершенно точно будут самой красивой парой на сегодняшнем представлении в театре.

— Не забудь, сегодня придут две потенциальные няни, — Мэри протягивает Шерлоку, сидящему в любимой задумчивой позе на диване, две заполненные анкеты, на которые тот и не смотрит — какая разница, что там написано, если он все равно все увидит сам, — Через полчаса и через час.

— Дорогая, мы уже опаздываем, — Джон помогает жене надеть пальто, берет Рози на руки и целует ее, — Скоро увидимся, крошка.

— Идите уже, — Холмс закатывает глаза, — Такси ждет.

И Ватсоны выходят на улицу под моросящий дождь, в октябрьский вечер, оставляя Шерлока и его крестницу вдвоем.

Звонок в дверь раздается ровно через полчаса, и Шерлок, играющий с Рози в лошадь и сказочную принцессу (то есть катающий девочку на своей спине по комнате), бросает взгляд на часы, удивляясь такой пунктуальности. Малышка Ватсон громко и заливисто смеется, не желая покидать рук крестного, даже пока тот спешно прибирает разбросанные игрушки. Миссис Хадсон открывает гостье дверь, ее приветливый щебечущий голос заглушает голос пришедшей, слышно их возню в прихожей, пока та снимает верхнюю одежду.

— Шерлок, к тебе пришли, — докладывает та и удаляется на кухню делать чай и подслушивать, наверняка гадая, через сколько и эта несчастная сбежит отсюда, как ошпаренная.

Холмс усаживает девочку в высокое кресло, поправляет ее платьице, и резко оборачивается, потеряв дар речи, когда слышит столь знакомый, полузабытый голос:

— Здравствуйте, мистер... э, Ватсон, я на собеседование, — фраза звучит слегка нерешительно, даже робко, однако это без сомнения ее голос, и прежде чем Шерлок оборачивается, он уже точно знает, что увидит за спиной призрака.

Клара выглядит почти так же, как и в последний раз: те же тонкие черты, миловидное круглое лицо, — разве что похоже, будто она стала на пару лет моложе, что, конечно же, невозможно. Скорее всего, такой эффект производит неровная челка, красиво обрамляющая ее лоб, которой не было в прошлый раз. Да и волосы ее теперь длиннее, чем раньше, но все того же темно-шоколадного цвета.

Клара замирает у двери, немного неловко улыбается, озирается по сторонам, любуясь уютной обстановкой, и останавливает взор на обитателях комнаты. От нее веет уличным холодом и какими-то нежно-цветочными духами, и ее присутствие здесь ошеломительно.

— Мисс Освальд, — Шерлок быстро маскирует первоначальное замешательство. Эта девушка стала для него своего рода одержимостью, занимая его мысли на протяжении тех прошедших почти пяти лет, что прошли с момента их первой встречи. Да, за это время многое произошло, но все же ее образ то и дело возникал перед его мысленным взором, ее невозможно было запереть надолго в чертогах разума. Холмс, порой, почти верил, что они больше никогда не встретятся.

Две короткие встречи — слишком мало, чтобы делать выводы, и у Шерлока просто не хватало информации, чтобы хоть на одну десятую приблизиться к пониманию того, что все-таки, черт побери, произошло тогда на крыше. Клара Освальд спасла ему жизнь, не объясняя, как, не говоря ни слова о себе и о том, откуда она его знает. А затем она умерла в другой стране, в других обстоятельствах и будучи другим человеком. А теперь она сама пришла к нему, и сейчас стоит там и притворяется, что они не знакомы. Что ж, мисс Освальд, пусть будет по-вашему.

— Проходите, присаживайтесь, — Шерлок быстро включается в роль гостеприимного хозяина, продолжая пристально вглядываться в явно смущенную девушку, — Только я не мистер Ватсон, меня зовут Шерлок Холмс, но, думаю, вы и так это знаете.

— Простите, — Клара смущается еще больше, но проходит и опускается в широкое кресло, поправляя юбку серого платья, — Но как же я могла это знать?

И это звучит слишком убедительно, чтобы быть ложью. Словно бы Клара знала его тогда, пять лет назад, но познакомилась лишь сейчас. И это полнейший бред, как будто бы она пропутешествовала во времени. Или, может быть, она совершенно другой человек, как та девушка, Освин, из Сан-Франциско.

Шерлок чувствует себя сбитым с толку. Снова.

— Разве газеты вы не читаете? — что ж, по крайней мере, Шерлоку всегда можно найти оправдание своему странному поведению — он же знаменитый Рейхенбахский детектив.

— К сожалению, практически не читаю, — признается девушка, — Я долгое время не была в Лондоне.

Шерлок внимательно изучает ее, и в этот раз считывать информацию намного легче. Все то же самое — родилась в Блэкпуле, любит путешествовать и готовить выпечку, бывшая учительница. Сейчас он отчетливо видит, что уволилась она совсем недавно, и виной тому смерть ее возлюбленного. После этого она сидела дома безвылазно несколько недель, а на собеседование ей предложил сходить кто-то из родных. Это было очень странно, ведь пять лет назад Шерлок ясно видел, что уволилась девушка давно, и уже сумела справиться с потерей. А сейчас выходило, будто те события для нее еще не произошли.

— Хотя ваше имя кажется мне немного знакомым, — продолжает она, — но, если честно, не могу вспомнить.

— Хорошо, мисс Клара Освин Освальд, — он делает акцент на ее имени и пристально смотрит ей в глаза, — Вас ведь так зовут?

— Да, — она вновь растерянно хлопает глазами, — Но как вы узнали мое второе имя?

— Вы указали его в анкете, — Шерлок даже не заглядывал в эту анкету, но, кажется, это срабатывает, — Как долго вы работали няней до того, как стали учительницей?

— Три года, — отвечает она, и ее лицо озаряет счастливая, но приправленная грустью улыбка, словно девушка вспоминает прежние времена. Теперь Холмс видит, насколько на самом деле она другая, будто бы сейчас она моложе на несколько десятков лет. В ее взгляде нет и десятой доли той пронзительной, обжигающей грусти и проницательности, что была в тот раз. Теперь Шерлок почти склонен поверить в версию с путешествиями во времени.

Он хочет что-то сказать, но его прерывают. Все это время Рози была непривычно тихой, но теперь она, кажется, заскучала, непривыкшая к отсутствию внимания, и решила напомнить о себе. Плюшевый мишка прилетает Холмсу в голову, и ребенок радостно смеется. Время тяжелых погремушек давно прошло, к большому облегчению детектива и его многострадальной головы, однако за это время Рози значительно натренировала меткость.

Холмс не может не улыбнуться крестнице в ответ, поднимая ее на руки.

— Какая она прелестная, — Клара умиленно улыбается, поднимает игрушку и протягивает ее девочке. И Розамунд тут же ее берет, бормоча что-то неразборчивое, чего даже Шерлок пока не научился разбирать, — Можно мне ее подержать? Пожалуйста? Я понимаю, вы меня еще совсем не знаете, но позвольте доказать, что я умею ладить с детьми.

И в одном она ошибается, он ее уже немного знает.

Кажется, Рози влюбляется в Клару сразу. Так сильно, что отказывается слезать с ее рук, и девушка продолжают собеседование, держа девочку.

— А почему мистер и миссис Ватсон сами не подбирают няню? Почему с Рози сидите вы?

— Я крестный Розамунд, — отвечает Шерлок, даже не представляя себе, почему Клара, держащая малышку на руках, представляется ему самым завораживающим зрелищем на свете, — А Ватсоны мне полностью доверяют. Итак, мисс Освальд.

— Прошу вас, зовите меня Клара, — перебивает она, очаровательно улыбаясь ему, подняв взгляд кофейно-шоколадных огромных глаз от перебирающей ее волосы Рози.

— Хорошо, — легко соглашается он, — Тогда и вы зовите меня по имени. Итак, вы были когда-нибудь в Америке?

— Один раз, в Нью-Йорке, — если вопрос и сбивает ее с толку, то она не подает виду, — Всего неделю.

— А татуировки у вас есть? — пытливо спрашивает Холмс, вглядываясь в нее.

— Нет, — отвечает она, смеясь, — Хотя я всегда мечтала о какой-нибудь небольшой. А что, вы против татуировок? — ее взгляд становится лукавым, она наклоняет голову вправо, и Шерлок испытывает ошеломительное чувство дежа вю. Оно накатывает приливной волной, сметая все на своем пути, и детективу вдруг кажется, что все происходящее — всего лишь сон.

Потому что вот она, Клара, абсолютно невозможная, нереальная девушка с самыми потрясающими в мире и самыми печальными глазами, девушка, что спасла его жизнь и понятия об этом не имеет, девушка, что еще не знает, что они знакомы, что умерла давным-давно, сидит здесь, напротив него и играет с малышкой Ватсон. И как это, черт возьми, возможно, Шерлок не понимает, и Клара ему точно не способна этого объяснить, но, кажется, в прошлый раз она обещала предоставить ему возможность все выяснить самому.

— Нет, что Вы, ничего не имею против татуировок, но вот мистер Ватсон против, — Шерлок отшучивается, но смотрит на нее еще пристальнее, — у вас точно их нет? Может быть на плече, или на шее?

— Никогда не стала бы делать тату на шее, — отвечает она, — Да сами посмотрите, — она поднимает волосы и слегка поворачивается, не выпуская девочку из рук. Никаких цифр на ее шее нет, и Шерлок почти не удивлен.

— Тогда отлично, — он хлопает в ладоши, словно только что раскрыл дело, — Вы приняты. Оставьте мне номер телефона, я позвоню и сообщу, когда вы можете приступать.

— Что, правда? — Клара выглядит растерянной и счастливой, — Но вы даже не попросили меня показать никаких документов, к тому же номер телефона я указала в анкете.

— Это формальности, — отмахивается Холмс, — Их вы уладите с Джоном и Мэри. Приходите завтра, я сообщу точное время.

— Спасибо, Шерлок, — она счастливо улыбается, — Я и сама не представляла, как скучаю по детям.

Девушка встает и нехотя расстается с ребенком. Да уж, Рози свой выбор сделала — заставить ее разлучиться с Кларой практически не представляется возможным. Кажется, Шерлок не ошибся, когда Джон и Мэри предложили ему дать их дочери второе имя, — Розамунд Клара Ватсон — определенно хороший выбор.

Широкие окна дома на Бейкер стрит сияют разноцветными огнями гирлянды, снег валит крупными хлопьями, засыпая улицы и оседая на шапках и волосах прохожих, а в самом доме — уют и тепло, и в камине потрескивает огонь. В это Рождество здесь собралась вся семья, атмосфера праздника почти осязаемо висит в воздухе, наполненном ароматами выпечки и веселыми разговорами. Негромко играет музыка, повсюду развешана омела и гирлянды.

Клара сидит, удобно устроившись в любимом кресле Шерлока, и задумчиво вертит в руках стакан с безалкогольным пуншем, довольно странного вкуса. Впрочем, учитывая тот факт, что варила пунш миссис Хадсон, можно было не сомневаться, что он не столь безобиден. Периодически она переводит слегка отстраненный взгляд огромных глаз то на заснеженное окно, то на лежащий рядом телефон, и это не может не остаться незамеченным.

— Кого-то ждешь? — Мэри поправляет отросшие почти до плеч волосы идеально-платинового цвета и усаживается на подлокотник кресла, опуская руку девушке на плечо, — И кто же этот несчастный, что тебе не звонит?

— Всего лишь старый друг, — Освальд поспешно убирает телефон и дарит Мэри ответную улыбку, — Мы уже давно не общались, и глупо, наверное, ждать от него хотя бы смс. Я и не жду, просто… — она осекается и не договаривает, но это и не требуется. Ватсон ободряюще улыбается и крепче сжимает ее плечо.

— Сегодня Рождество, так что все возможно. Не теряй надежды. Да и почему бы тебе не написать ему самой?

Клара опускает взгляд в свой бокал, не зная, что на это отвечать. Не говорить же и в самом деле, что он давно вернулся на свою когда-то потерянную планету и, наверное, давно забыл про далекую Землю с ее дурацкими праздниками и обитателями, как и про саму Клару. И, конечно, глупо смотреть на этот снег, выискивая в нем очертания синей будки, глупо было оставлять в своей пустой и холодной квартирке записку с адресом, где ее искать, потому что искать никто не будет. А самым глупым, разумеется, было надеть эту красную юбку в клетку, чуть маловатую теперь, в которой она была, когда впервые увидела этого старого ворчливого космического шотландца. Как будто бы, раз она надела тот же наряд, то Вселенная смилуется и подарит ей второй шанс.

На самом деле не то, чтобы Клара тосковала по Доктору целыми днями, напротив, эта рана почти зажила, лишь иногда напоминая о своем существовании тупой ноющей болью. Особенно на Рождество.

— Тебе не обязательно было приходить сегодня, Клара, — из задумчивости ее выводит теплый голос Джона. Доктор Ватсон сидит на ковре у камина и играет с дочерью, сегодня они с Мэри одеты в почти одинаковые рождественские свитера, и девушка невольно улыбается, думая, какая же все-таки они идеальная пара. — Я думал, ты будешь праздновать с родными.

— Наверное, мне так и следовало поступить, — девушка медлит с ответом, отпивает глоток обжигающего напитка, а потом неожиданно для себя выпаливает честный ответ, — Только я не хочу сидеть в компании отца и мачехи с ее вечными идиотскими замечаниями и вопросами. Я была бы с отцом, не будь там ее. Или если бы была бабушка.

Голос у Клары вдруг садится, она поспешно делает еще несколько глотков. Бабушки не стало в прошлом году, и девушке до сих пор было больно дышать. И Клара понятия не имела, как бы она справлялась, не будь в ее жизни всех этих людей, что находились сейчас рядом. Она понятия не имела, как объяснить, что Рождество — это семейный праздник, и она именно там, где должна быть. Впрочем, ее понимают без слов.

Джон гладит дочь по золотистым волосам, и та мчится со всех ног к Кларе, запрыгивает ей на колени, весело крича.

— Рози, полегче, — Клара пытается говорить строгим голосом няни, но не может сдержать умиления и любви к этой девчушке, обнимающей ее своими тонкими ручками, и начинает смеяться, обнимая ее в ответ.

— Кто-нибудь будет еще пунш? — миссис Хадсон заходит в гостиную с новой порцией своего напитка, тут же вновь наполняя бокалы сопротивляющегося Майкрофта и Молли. Старший Холмс сегодня тоже здесь все с тем же выражением легкого презрения и недовольства на лице, но на это никто не обращает внимания, ведь всем и так понятно, что его бы здесь не было, если бы он того не хотел. Клара ловит взгляд Шерлока, почему-то тоже задумчивый, и внезапно просит:

— Сыграй что-нибудь, — она не ждет согласия, напротив, уверена, что тот найдет сотню причин этого не делать, но тот вдруг пожимает плечами и берет скрипку. Комната тут же наполняется звуками, столь же прекрасными, сколь и печальными, эта музыка словно женский плач на ветру, она рыдает и тоскует, и у Клары невольно выступают слезы. Ее глаза застилают смутные воспоминания: образ мамы, давние семейные посиделки, Доктор на Трензалоре, кладбище и Дэнни. Сквозь мутную пелену она видит Шерлока, его образ отпечатывается в ее памяти навечно: четкий силуэт на фоне снежного окна, длинные пальцы, танцующие смычком по струнам, сосредоточенно-таинственный взгляд. Даже сейчас от Клары не ускользают детали, например, то, как жадно вглядывается в него Молли Хупер. Та сегодня разряжена в пух и прах, особенно на фоне той же Клары, впрочем, внимания на нее больше обратил Грег Лестрейд, чем сам Шерлок. В этом плане ничего не меняется.

Холмс играет недолго — меньше минуты, как его прерывает Джон.

— Ничего повеселее-то сыграть не мог.

— В самом деле, сейчас же Рождество, — подхватывает миссис Хадсон, и все дружно начинают ругать Шерлока. Тот невозмутимо откладывает скрипку, а на его губах играет еле заметная ухмылка. Розамунд тут же высвобождается из рук няни и прыгает на руки крестного. Освальд утирает слезы и невольно улыбается, когда Шерлок садится напротив нее.

Вечер потихоньку проходит, хозяева и гости обмениваются подарками, все обнимаются и смеются. Майкрофт уходит первым, сославшись на какое-то мега важное дело правительства, вскоре праздник покидают друг за другом Грег и Молли. Рози начинает зевать, Джон и Мэри тоже начинают собираться. Хотя живут Ватсоны не здесь, отмечать праздники на Бейкер стрит 221Б стало своеобразной маленькой традицией.

— У тебя завтра выходной, так что отдохни хорошенько и не грусти, — говорит ей Мэри и крепко обнимает Клару на прощание.

— Счастливого Рождества, ребята, — Джон подхватывает дочь на руки и машет Кларе и Шерлоку.

— Счастливого Рождества, — они отвечают хором и вдруг смеются.

Они остаются вдвоем в квартире, и Кларе на самом деле тоже надо бы уходить, вот только ей этого совсем не хочется. Она опускается на диван и наливает себе на этот раз алкогольный пунш, чего не могла позволить себе, когда была с Рози.

В этой квартире Клара провела достаточно много времени за те два года, что она работает на Ватсонов. Иногда она даже ночует здесь, когда Джон и Мэри оба в ночной смене, а Рози наотрез отказывается покидать крестного. Но сейчас девочки здесь нет, поэтому оставаться Кларе нет смысла.

Шерлок молчит и не торопится ее выпроваживать.

— Ты можешь остаться, — он угадывает ее мысли, как обычно, — Если хочешь.

— Хочу, — кивает Клара и задает, помолчав, давно мучивший ее вопрос, — Помнишь, когда мы впервые встретились, ты знал мое второе имя? Ты сказал, что прочел его в моей анкете, но я не писала его там. Так откуда ты узнал?

— Нашла, что спросить, это было два года назад, — Шерлок фыркает и отмахивается, — Я уже не помню.

— Конечно, помнишь, — Клара не верит ему и спорит, — Ты всегда все помнишь.

— Тогда расскажи мне то, что ты скрываешь, — детектив внезапно становится серьезным и наклоняется к ней ближе, — У тебя есть какая-то тайна, о которой ты молчишь, ведь так.

Клара не отвечает, но не отводит взгляд от льдисто-голубых гипнотизирующих глаз напротив. Ее сердце колотится, наверное, слишком быстро, и здесь она ничего не может с собой поделать. В этом мире приходится платить откровенностью за откровенность, а значит, Кларе платить нечем. Иногда ей кажется, что Шерлок видит ее насквозь, а иногда — что она для него величайшая загадка. Он задает ей всегда столько странных вопросов сразу, и поначалу это ужасно сбивало с толку. Освальд молчит, ведь рассказывать про Доктора и про путешествия во времени нельзя.

Впрочем, ей кажется, однажды она расскажет.

Стоять на крыше холодно и немного страшно, поэтому Клара не подходит к краю, а стоит на расстоянии трех шагов и смотрит Шерлоку в спину. Тот в отличие от нее стоит на самом краю, и девушка борется с желанием схватить его за полы пальто и оттащить назад. Здесь дует промозглый ветер, и несмотря на то, что стоит середина июля, Освальд кутается плотнее в кожаную куртку.

Это странное и грустное место, и Клара не имеет ни малейшего понятия, зачем Холмс привел ее сюда. Впрочем, они всегда выбирали странные места для прогулок.

Это уже стало традицией: приходить на Бейкер стрит вместе с Рози, наблюдать за беседами детектива с клиентами, готовить кофе и давать советы. В такие моменты у них почти идиллия, так что вскоре после начала работы няней Клара начинает приходить уже и по выходным, и тогда она иногда присоединяется к расследованию, ездит допрашивать свидетелей или смотреть места преступлений.

А когда дел нет, Шерлок и Клара просто идут гулять.

Дать определение их взаимоотношениям девушка затрудняется. Трудно назвать это дружбой, да и откуда бы вообще взяться дружбе детектива-консультанта и няни дочери его лучшего друга? Клара не уверена, что нравится Холмсу, хотя тот проявляет к ней странный интерес с самого начала их знакомства. Клара не уверена, что Шерлок ей самой нравится. Он весь из себя самоуверенный, язвительный, проницательный, понимающий, невероятно умный, заботливый и где-то в глубине души надломленный. Кларе нравится часами наблюдать, как он играет с Розамунд, нравится слушать его дедуктивные рассуждения и спорить с ним до умопомрачения о человеческой сущности и о литературе, и о вопросах воспитания, и об устройстве Вселенной, и о… да, собственно, обо всем. Порой они спорят просто ради спора, чтобы позлить, раззадорить друг друга, а потом, увлекшись, забыть, о чем они вообще спорили, и пойти пить кофе в соседнюю кофейню. Или не в соседнюю, а, скажем, поехать куда-нибудь в Глазго, потому что Кларе нравится местный капучино.

У них лишь одна запретная тема — прошлое, и это именно та тема, о которой обоим хочется поговорить больше всего на свете.

Шерлок давно перестал расспрашивать Клару о местах, где она не была, и о вещах, которых не делала. Ему уже давно очевидно, что она понятия не имеет о том, как спасла его шесть с половиной лет назад, ведь она познакомилась с ним лишь два года спустя. Так что смысла приводить ее на эту крышу особого нет, однако вот они, стоят здесь, мерзнут и молчат. Шерлок знает, что Клара понятия не имеет, что спасла ему здесь жизнь, но еще он точно знает, что у нее есть тайны. У нее есть друг из прошлого, по которому она тоскует и чья фотография стоит у нее дома в рамке, хотя Кларе точно не стоит знать, что он был у нее дома. Шерлок наводил о ней справки (не без помощи Майкрофта) и знает, что раньше она иногда бесследно исчезала на краткие промежутки времени. Он знает, что почти вся информация о ней крайне искусно стерта из всех баз данных, и знает, что сделать такое не под силу никому.

Шерлок видит, как Клара вздрагивает при упоминании о разного рода врачах и докторах, как разглядывает прохожих и как сильно любит синий цвет.

Шерлок понятия не имеет, как разгадать эту головоломку, она слишком сводит с ума, но по крайней мере теперь Клара постоянно рядом, оберегает его крестницу и вроде бы не собирается исчезать, так что у него есть время собрать больше информации. Вот только пользы от этого маловато. Теперь Шерлок знает, что Клара любит карамельный капучино и романы Джейн Остин, замечательно готовит глинтвейн и потрясающе рассказывает сказки, но в этих данных нет и намека на то, как она переместилась во времени и обманула гравитацию.

Разгадывать эту девушку шаг за шагом, открывать новые грани ее характера, и при всем этом ни на дюйм не приблизиться к ответу сводило с ума.

Эта одержимость Кларой Освальд заставила бы его тревожиться, не будь она столь приятной.

Клара понятия не имеет, что она испытывает к Шерлоку Холмсу, но находиться с ним рядом уже стало почти зависимостью.

Они сидят на крыше почти на краю так, что их плечи соприкасаются, и смотрят на равнодушный шумный город.

— Как ты выжил тогда? — вдруг спрашивает Клара, смотря на Шерлока в упор, и вновь привычно склоняет голову набок.

— Будто бы ты не знаешь, — отвечает Холмс, уже и так зная, что увидит на ее лице растерянность и недоумение. Клара уже привыкла к его странным ремаркам, но все равно теряется.

— Я не знаю.

— И я не знаю, — бездумно пожимает плечами Холмс, — Может быть, это было чудо.

Он достает из кармана пальто давно неработающий антигравитатор, черную коробочку, спасшую ему жизнь, и протягивает прибор девушке.

— Не знаешь, что это?

Клара вертит загадочную, на вид ерундовую штуку, смотрит на шестеренки внутри и возвращает обратно. Если она и узнает символы, то не подает виду, и честно отвечает.

— Ни малейшей идеи. А что это?

— Знал бы я, — задумчиво отвечает Холмс, — Ты веришь в путешествия во времени?

— А ты? — ловко переводит стрелки Клара, заставив себя не хлопать от неожиданности ресницами и не раскрывать от удивления рот. Кажется, она все понимает теперь — недаром же он все расспрашивал ее про Доктора и ее прошлое. Неужели он что-то про нее узнал? Хотя это неважно, вряд ли Холмс всерьез в это поверит, если узнает. Иначе она бы давно ему рассказала, не боясь быть поднятой на смех.

— Знаешь, порой я близок к тому, чтобы поверить, — отвечает он.

И больше они не поднимают эту тему.

На следующее Рождество Ватсоны втроем отправляются в небольшое путешествие, а Шерлок застревает с родителями и Майкрофтом, так что Клара долго сидит с миссис Хадсон, Грегом, Молли и ее новым парнем (на которого она не обращает никакого внимания, ведь Шерлока нет, так что можно не стараться играть в любовь), а затем уходит домой и долго плачет от одиночества у себя в постели. У нее такое чувство, будто она живет чужой жизнью, ведь она называет своим домом чужую квартиру и любит чужую дочь, ведь своих детей и своей жизни у нее, наверное, никогда не будет.

Она просыпается в ТАРДИС, украшенной на рождественский манер, рядом мирно спит Шерлок, и Клара чувствует себя прямо-таки ненормально счастливой. Она будит Холмса поцелуем и выходит на улицу прямо в ночной рубашке. На улице снег и вьюга, а Доктор просто стоит там и спорит с Сантой. Они все отправляются зачем-то на Северный полюс, где на них нападают снокрабы, летают на санях над Лондоном, и в конце концов все это оказывается всего лишь сном, криками подсознания, разрываемого между желанием снова путешествовать с Доктором и желанием остаться на Бейкер стрит.

Когда она просыпается, Доктор рядом, этот родной, бесконечно любимый старик, по которому она так отчаянно скучала, и он зовет ее с собой, и как же ему отказать?

Когда Рождество заканчивается, Клара приходит к Джону и Мэри и просит расчет. Те потрясены и расстроены, Освальд плачет и не хочет расставаться, но свой выбор она сделала, и знает, что нечестно будет пытаться совместить две жизни. Она уже пыталась, и это не привело ни к чему хорошему., поэтому в этот раз Клара попросила Доктора больше не возвращать ее на Землю. Рози плачет, прощаясь с любимой няней, а Клара рыдает в голос и клянется ее навещать.

Шерлок выглядит холодным и равнодушным, точнее пытается выглядеть, но он слишком разочарован и потрясен, хотя и не слишком удивлен. Он так и не решил, кем стала для него Клара Освальд за все эти годы, но умолять ее остаться он не станет. В конце концов она же просто увольняется, так что он всегда сможет ее найти. Теперь у него есть ее телефон, да и терять ее из виду он не будет, но если она хочет уйти — что ж, пусть идет.

Он хватает ее за запястье, слишком грубо, но плевать — пусть видит, как он на нее зол, — сознавая задней мыслью, что перегибает палку.

— Тебе не кажется, что я как минимум заслужил объяснений?

У Клары заплаканные глаза, но она тверда в своем решении и уступать не намерена, пусть ей этого и отчаянно хочется. Может, Шерлок и стал ее зависимостью, но на Доктора она подсела намного раньше.

— Я не могу, — она медленно качает головой и освобождается от хватки.

— Что ж, это не прощание, — отвечает Шерлок, — Мы еще встретимся.

— Я как-то поклялась, что больше не произнесу этих слов никогда, — Клара не знает, зачем это говорит, но понимает, что это ее последний шанс, — И я не стану.

— Каких слов? — внезапно охрипшим голосом спрашивает Холмс, понимая, что невероятно хочет их услышать.

— Ты поймешь, — она целует его долгим поцелуем, на вкус словно сигаретный дым и кофе, единственным поцелуем среди всех их недомолвок, держаний за руки, странных разговоров, жарких споров, редких объятий, прогулок по туманному городу и почти что семейных посиделок на Бейкер стрит. Такая вот почти что дружба, почти что влюбленность, привязанность, граничащая с одержимостью — кажется, вот оно определение их взаимоотношений.

Клара уходит, и Шерлок вопреки всем жучкам, вопреки доступу к камерам слежения во всем городе и вопреки сети шпионов теряет ее из виду. Когда он это понимает, гостиная превращается в хаос из разбитых стекол, поломанной мебели и разорванных бумаг.

* * *

Жизнь постепенно входит в привычное русло. Ватсоны больше не нанимают няню, Шерлок все так же расследует преступления. Полгода спустя детективу звонит Грег и каким-то странным надтреснутым голосом просит приехать. Холмс выезжает на очередное дело, еще не зная, в чем оно состоит, но уже предчувствуя недоброе.

У этого преступления нет свидетелей, нет и подозреваемых. Клара лежит на холодном асфальте, бледная и безмолвная, в этот раз нет ни крови, ни алой блузки. Она лежит в неестественной позе, и сразу видно, что она упала не там, ее сюда перенесли, только неясно, зачем. У Шерлока все внутри переворачивается, когда он видит ее мертвой во второй раз.

Первое, что бросается ему в глаза, новая длина ее волос. С замирающим сердцем Холмс переворачивает ее холодное тело, уже зная, что увидит на шее три четко отпечатавшиеся цифры, остановившийся отсчет ее жизни.

Причину смерти установить не удается, и три дня спустя Шерлок, Ватсоны, миссис Хадсон и остальные присутствуют на похоронах, слушая панихиду и речи священника. Там Шерлок впервые видит ее отца и мачеху, выглядящую недовольно и скучающе, и чувствует невольный гнев. До конца он все еще не верит в происходящее, ведь он однажды уже видел ее смерть, так может быть, и это еще не конец.

Когда все расходятся, Шерлок стоит на ее могиле и вдруг начинает смеяться.

— Действительно, хорошее место для могилы.

Два надгробия стоят совсем рядом — фальшивая могила Шерлока и темный камень над свежей могилой с выгравированными на нем именем: Клара Освин Освальд.

— Я знала, что ты оценишь.

Он поворачивается на знакомый лукавый голос и усмехается, увидев ее.

Клара выглядит так же, как в прошлый раз на этом же месте.

— А теперь, расскажи мне обо всем.

— Это будет долгий рассказ, — она склоняет голову направо и улыбается, — Как насчет кофе?