Хранители Омоину: Незаконченный путь (джен)

Редакция 180924

Был один из жарких солнечных дней в конце лета, в самый разгар уборки винограда. В одной из таверн Златоверхого, небольшого городка, получившего свое название от расположенной рядом резиденции правителя, молодой содержатель таверны по имени Хим протирал столики. В самое время полуденного отдыха посетителей в зале не было. Тут царил спокойный полусумрак, фонарики на стенах неярко горели, освещая добротную дубово-коричневую обстановку полуподвального помещения, где так хорошо отдыхать от царящего на улице зноя.

Внезапно в тени под столиком в самом темном и прохладном углу таверны, блеснули два янтарно-желтых огонька. Глаза зверя, глядящего из тьмы на свет. Юноша замер. Он помнил множество рассказов об устрашающих и таинственных существах, прячущихся от людей по разным мрачным уголкам этого мира. По спине его пробежали мурашки: он точно знал — из зала вышли все посетители, зашедшие перекусить перед дневным отдыхом, и никто тут сегодня крепкого не пил... И ещё Хим ни разу ещё не видел, чтобы у людей светились глаза. А значит это…

— Пришелец! — закричал парень, кидаясь в кухню, где его старший брат тщательно начищал сковородки особым составом из извести и глины. Оказавшись там, Хим захлопнул за собой дверь, готовый держать её, что есть мочи.

— Что случилось, Хим? Чего кричишь? — сердито проворчал Наес, даже не оглянувшись на брата.

— Хельминский пришелец! У нас! В зале!

— Чего?! — брат вскинул на него ещё не совсем верящие глаза. — Так его же это... Девушка та, Нельма, того?..

— У него глаза светятся, — шептал младший. — И у Хельминского тоже светились.

Отложив сковородки, и наскоро ополоснув руки, Наес выглянул в зал, приоткрыв щёлочкой дверь. Но, судя по всему, пришелец его услыхал и затаился, потому, что ничего, кроме тени, под столиками видно не было.

— Вон под тем столиком, дальним, — шептал ему Хим, показывая пальцем. Наес взял фонарь, зажёг фитиль от светильника и прошёлся пятном света понизу. Что-то тёмное там точно было. И едва свет охватил это непонятное пятно... Полыхнули два желтых угля. Тут же Наес плотно закрыл дверь, схватил в углу засов, предусмотренный, чтобы затворить кухню от буйных посетителей, вложил в крепкие петли, прижал, стремясь усмирись своё сердцебиение; схватил брата за руку, выскочил из таверны "чёрным" ходом и запер снаружи дверь.

От останавливающихся в таверне хранителей — людей с даром стихий, чьим делом было защищать мир от существ из Бездны, он много наслушался о том, что можно ожидать от разных пришельцев. Сам он тоже немного обладал даром земли и использовал его исключительно в хозяйственных целях.

Братья обежали таверну с фасада, навесили заговорённый замок на парадную дверь и позакрывали ставни окон. А спустя минуту они уже стучались в дом проживавшего неподалеку хранителя.

— Господин Хельм, господин Хельм, у нас в таверне пришелец! — кричали братья наперебой, колотя в дверь кулаками. Про колокольчик звонка забыли напрочь.

Вскоре за дверью послышались шаги, и на пороге появился чуть сутулый, худощавый мужчина средних лет с седыми короткими волосами и смуглой кожей.

— Чего расшумелись? — чуть раздраженно спросил он братьев.

— У нас в таверне пришелец, — сказал Наес напряжённо, стараясь умерить свой голос.

— У него глаза светятся жёлтым, — прибавил Хим.

— На человека похож? — проворчал хранитель.

— Да непонятно, темно там было, — опустил глаза Наес, — и он тёмный какой-то.

— Под столиком прячется, — прибавил Хим.

Хранитель внимательно взглянул на них. За шутками этих ребят вроде не замечали...

— Ну, раз под столиком поместился — невелика беда... — он немного поразмыслил, — но знаете, что: о пришельце нужно сообщить во дворец. Пусть с ним Огненные Стражи разбираются. Всяко может быть… Второго Хельминского нам тут не надо, знамо дело, сколько он людей порешил.

— Я запер все двери, — сказал Наес, глядя на Хельма настороженно.

— Молодец, — был ответ.

* * *

Позолоченные подковы рослых белоснежных лошадей бодро стучали по горячему от солнца белому камню, покрывающему улицы Златоверхого. Семеро всадников в развевающихся белых плащах с капюшонами неслись по опустевшим под палящим солнцем полудня улицам. Двое остановились на соседней с таверной улице. Двое — за пару домов не доезжая до таверны. И лишь трое подъехали к стоящим у соседнего дома — хранителю с братьями. Раздался ясный и мелодичный женский голос:

— Что тут случилось?

Звучало это так бодро и оптимистично, словно бы впереди вечеринка. Ехавший впереди всадник откинул капюшон, и все увидели красивую молодую женщину, высокую, с густой копной золотых волос и большими голубыми, как бирюза, глазами. На тонких и аккуратных губах играла лукавая полуулыбка любителя приключений. Тыльные стороны кисти рук покрывали татуировки, глядя на которые всем становилось понятно, что эта женщина немало отличилась в сражениях с существами, выползающими из Трещины в Бездну в далёкой северной стране. Все в городе знали, что полгода назад госпожу Эйлу привез оттуда молодой Хозяин Огня, правитель Долины Солнца и объявил своей единственной женой.

Сейчас при виде её хранитель и трактирщики на миг утратили дар речи.

— Да вот… Госпожа Эйла, пришелец у нас тут, — смущенно пробормотал Наес.

— Где пришелец? Как он выглядит? — спокойно спросила женщина и легко соскользнула со спины лошади.

— Да в таверне нашей мы его заперли… — начал было Хим, — под столом сидел... непонятный… глаза желтым светятся...

— Глаз два, или больше? — с улыбкой спросила Эйла, как будто бы не бой впереди. Она привязала коня у таверны и поправила свою белоснежную тунику с изображением скипетра на фоне солнца.

— Два, — заверил Хим.

— Кроме того, что светятся глаза, что-нибудь ещё видел? — снова спросила Эйла. — Какого размера существо?

— Да вроде с человека, — сказал Наес. — Под столом поместилось.

Двое её спутников, одетых также как она: в широкие белые шаровары и туники с гербом Долины, повернулись к ней, ожидая приказа.

— Заходим все вместе, — тихо но чётко произнесла Эйла. — Нападёт — атакуем. Поймете, что не справимся, — бегите.

Потом, окинув взглядом таверну, улицу и дверь, бодро махнула Наесу:

— Открывай!

Иметь дело с опасностью было частью её повседневной жизни много лет. Правда сейчас её кольнула легкая тревога за своего не рожденного ещё ребенка, о котором узнала чуть меньше месяца назад. Только Эйла уже в детстве поняла, что каждый может погибнуть: и она, и её друзья, и её старший сын — хранитель... И почему этому нерождённому быть исключением? Сама же Эйла давно решила: то, что не можешь изменить — нужно принимать легко.

“Если жизнь коротка, живи как можно ярче”, — всякий раз говорила она себе.

Щелкнул замок. Эйла подняла руку, взяв под контроль весь воздух вокруг себя и своих спутников. Её воздушный дар легко отводил стрелы, пущенные сблизи.

“Если у пришельца будет что-то похуже — что ж… Об этом узнают те, кто остался снаружи, — мелькнуло у неё в голове. — Тогда Хаймон со своим Скипетром разберется".

Над ладонью Эйлы возник небольшой огненный шар, освещающий пространство, и она неспешно, тихо вошла в таверну. Тишина. Полумрак. Несколько секунд Эйла вглядывалась в столики и тени меж них. Эти умники догадались даже ставни накрепко закрыть. Наконец ей удалось разглядеть в глубине помещения темный силуэт. Огненная искра кратко сверкнула ей навстречу и тут же исчезла — темная фигура неслышно, словно тень, скрылась за колонной.

— Кто ты? Покажись, — спокойно и твёрдо сказала Эйла, обходя колонну сбоку с шаром огня наготове.

И за препятствием Эйла увидела... тёмную фигуру изумительного вида.

Женщина была ростом не ниже Эйлы; она стояла, прислонившись спиной к колонне и прятала глаза под ладонью, удерживая на Эйле искоса взгляд — два отсвета-огонька. Голову охватывали пряди светлых волос с серебристым блеском, собранные на затылке в заколку, из которой волнистыми реками стекали по спине и плечам, и немного сияли в свете огня. Короткое чёрное платьице с золотыми каёмками частично прикрывало атлетически самодостаточные очертания тела — на зависть любой танцовщице. Красиво заостренные уши и нездешнее изящество всех черт незнакомки наводили на мысли об альвах — дивном, но вполне реальном народе, обитающем в одном из обособленных мест этого мира.

Эйла усилила огонь, чтобы получше рассмотреть странную красавицу. Кожа её была темнее людской: бархатисто-матовой, каменно-серого цвета в тёплый оттенок. Серебристые брови красивой формы крыла, такие же ресницы, густые и чёткие, деликатно-точёные скулы, аккуратный, но прочный подбородок, чуть вздёрнутый уверенный нос. Как любой альв, гостья незваная выглядела чистой и ухоженной, ткань наряда выглядела по-королевски дорогой, на шее блестел серебряный медальон с гроздью то ли ягод, то ли грибов, и соединении декольте — брошь в форме тонко выполненного паучка из рубина. Тёмная красавица замерла, будто неживая, прижимаясь спиной к колонне.

Эйла слышала, что альвы мудры, прекрасны телом и душой и помогают людям бороться с существами с Изнанки мира, когда люди не справляются сами. Обычно они обитают во владениях Лесной Госпожи, что по ту сторону Великой Трещины, но вот одна почему-то попала сюда. Эйла уменьшила огненный шар так, чтобы он едва светил, сняла с шеи розовый камень на веревочке, да протянула незнакомке. Этот камень обладал способностью помогать носящему его понимать здешний язык — изобретение первого императора, желавшего, чтобы все люди Империи понимали друг друга. Альв недоверчиво посмотрела на него тоненькими щёлочками глаз, прячущих за веками огненные радужки. Брать медальон не спешила, пристально следя за действиями Эйлы. Та чётко и мягко произнесла:

— Мы чтим альвов и не причиним тебе вреда.

Она подняла вторую руку, показывая, что безоружна. Розовый камень слабо засветился. Два её спутника, стоя у входа, тоже показали свои безоружные руки. Альв быстренько глянула на них малым поворотом головы.

“Про засапожные клинки ей знать не обязательно”, — подумала Эйла.

— Тебе нужна помощь? — спросила, внимательно осматривая незнакомку. На щеке той выделялась подсохшая багровая ссадина.

“Нужно будет попросить целителя её осмотреть, — подумала Эйла. — Как знать, нет ли у неё более тяжелых травм, или не принесла ли она из своего мира неизвестную болезнь?”

— Помощь?.. — вдруг произнесла незнакомка на общеимперском языке тихим, чуть хрипловатым голосом с медной тональностью, убирая руку от глаз. — А... Н-не подскажешь ли, джалил, какой Дом оказал мне такую честь?

Полная надежны, очаровательно-грустная улыбка прошла по лицу чудесной гостьи, поиграла на её тонких и чётких губах, щеках и в прищуре, медленно истаивая. Рука её плавно пощупала колонну, отделанную под "дикий" камень.

— Дом? — Эйла задумалась; в памяти всплыли рассказы её мужа, Хаймона, коренного жителя Долины: здесь домами иногда называли знатные семьи.

— Здесь правит Дом Хозяина огня, — с улыбкой произнесла она. — Добро пожаловать в Долину Солнца.

Брови альва прихмурились, хотя губы ещё держали полуулыбку. Она быстро пробежалась взором по сводам и вернула мерцающее огнём внимание на Эйлу.

— Тогда скажи мне... Как далеко отсюда до Мензоберра... Анзана?

— Думаю, очень далеко, — предположила Эйла. — Ни разу не слышала о таком месте. И о пришельцах, которым удалось бы вернуться — тоже. Дом твой теперь здесь... Думаю, тебе у нас понравится.

Янтарные глаза чуть расширились, цепко изучили лицо Эйлы, выражение стало задумчивым.

— Гостям невозможно вернуться? — изумилась незнакомка вдруг и усмехнулась с лукавым блеском во взгляде. "Отклеилась" от колонны, заняв более непринуждённую позу. — Твой Дом столь шикарен, что никто не в силах оторвать от него глаз, и не хочет возвращаться к себе?

Чуть прищурилась, ожидая ответа.

— Это не Дом... — Эйла вздохнула. — Это мир. Ты попала в другой мир, наш мир. Куда бы ты ни направилась теперь — в твой мир тебе уже не вернуться. Здесь твой новый дом.

Незнакомка растянула губы в ухмылке, снова пустилась изучать своды таверны, а Эйла следила за быстрыми перемещениями её ясного взора, и словно бы слышала отголоски её мыслей. Женщина-альв сопоставляла понятия "дом" и "мир", которые имели несколько иные значения в её понимании. Эйла обернулась к своим подчинённым:

— Это альв, женщина, и похоже, она не опасна, — сказала она с лёгкой полуулыбкой, — я поговорю с ней и пристрою, а вы возвращайтесь, — при этом она подняла руку с двумя разогнутыми пальцами, что означало, что двоим нужно остаться. И ... позовите сюда хозяев таверны. Пусть сделают нам поесть.

Двое спутников Эйлы поклонились и вышли. Сама она убрала огненный шар и зажгла свечи на стенах. Альв ожидающе следила за ней. Вскоре появились на пороге Хим и Наес, на цыпочках прошли мимо пришелицы, проводившей их взглядом с зоркостью хищного зверя. Но Эйле вот эта хищность показалась красивой. Природной какой-то.

— Давай сядем, — сказала Эйла, устроилась за столиком и жестом предложила тёмной красавице место напротив. Повернулась к двери в кухню:

— Будьте любезны нам пару светильников, лучше синего или зеленого цвета! И бутылку вина, да чего-нибудь поесть.

— Каковы будут пожелания... — учтиво поклонился Наес с порога кухни.

— Эта девушка — альв, — сказала им Эйла. — Не бойтесь её. Насколько я понимаю, они едят растения и грибы. У вас есть что-то из этого?

— Да, — натянуто улыбнулся парень, — грибочки есть маринованные, а есть свежие. В своём подвале растим белокамни, но их надо сготовить... А в банках есть рыжики и другие. Каких вам?

— Давайте рыжиков маринованных. И фруктов.

Наес ещё раз поклонился и отправился на кухню, где вовсю позвякивал посудой его брат. Тёмная особа понаблюдала за ним от столба, и лишь теперь, плавно шагнула и устроилась напротив Эйлы, постреливая внимательными взорами то в хозяев, то в неё. Какая-то авантюрная ухмылочка посетила её тёмные губы.

Вскоре на столе появилась бутылка белого полусладкого вина местного сорта и пара бокалов. Большая черная миска с блестящими рыжими грибочками с зеленоватой шляпкой, изящная и ажурная трехъярусная подставка для фруктов, большую часть которой занимали грозди местных сортов винограда, крупного, упругого, размером с полпальца. Капельки воды блестели на жёлтых и бордовых боках виноградин.

Пришелица смотрела на Эйлу замершим целеустремлённым взглядом, словно бы хотела спросить что-то интересное, но не решалась.

— Не переживай, — просто сказала Эйла. — С недавних пор в нашем мире есть ещё один пришелец, он теперь Хозяин Пределов. Думаю, можно попросить его поискать способ вернуть тебя назад, если ты так хочешь. Как твоё имя?

— Я... — незнакомка вдруг задумалась, словно на такой вопрос есть из чего выбирать.

— Qe... Yathrin... F'sarn Ilytiiri Qe'Yathrin, — незнакомые слова, произнесённые быстро и мелодично, уверенный кивочек, взор сделался уверенно-вопросительным, будто спрашивая, довольна ли Эйла ответом. Та чуть сдвинула брови.

"Как длинно... Она, похоже, не из простых".

Тёмная дама слегка кивнула сама себе, приподняла голову и сделала улыбку, полную убеждённости в собственном великолепии; посмотрев внимательно на Эйлу, она быстро оглянулась, проконтролировала краями глаз тыл, затем снова глянула на Эйлу целеустремлённо, чуть сузила глаза:

— А как имя твоё?

— Эйла.

"Вот так просто".

Снова кивочек, от которого всколыхнулся этот пышный серебряный хвост причёски:

— Какому Дому ты служишь?

— Служу?.. — меж рыжеватыми бровями Эйлы появилась складка, — пожалуй, нет, тут служат мне.

Её губы расплылись в самодовольной улыбке:

— Разве что сам Император чего мне прикажет... Придется исполнить. Но вряд ли это случится.

Разъясняющий тон её голоса побудил пришелицу чуть прищуриться, глядя прямо на неё. Затем та кивнула, словно вдруг всё поняла:

— Ssusun wor'ge?.. Isintol*, — снова слова незнакомого, странного языка, немного затягивающего согласные на концах слов и шипящие. Но вдруг смысл этих слов появился прямо у Эйлы в голове:

"Солнечная пещера... Интерес-сно".

С усмешечкой взглянула альв на Эйлу:

— Твой Дом — Пещера Солнца, верно, аббил-джалил, и ты им правишь?

Последнее слово означало "подруга" — Эйла поняла это, откуда ни возьмись...

— Что ты называешь домом? — спросила в ответ прямо.

— Домом я называю место, где живут илитиири. Где правит Ilharess, у которой есть жрицы, воины, дети, рабы и... прочные стены. И милость Lloth. Я ничего не забыла? О, Мать Пещера Солнца...

Последние три слова прозвучали чуть пафосно и предвосхищающе, и относились к самой Эйле. Некоторые из них были ей непонятны, так что она просто оторвала виноградину и отправила в рот.

— А илитиири — это я, — вкрадчиво пояснила серокожая. — Чистокровная.

Улыбнулась, словно торговка, привёзшая безупречный товар.

При слове "чистокровная" Эйле вспомнился её отец, которого она лишилась, когда ей было десять. Вспомнилась его статная изящная фигура с быстрыми лёгкими движениями. Лукавая полуулыбка на губах. Чуть прищуренные голубые глаза. Шапка густых золотых волос. На момент гибели ему было под шестьдесят, а выглядел он хорошо если на тридцать. Говорили, что это от того, что среди его давних предков были альвы, только другие. Не такие, как её собеседница. Вот так: Эйла сама немножко альв, пусть и далеко не чистокровный, но что это меняет?

Два голубых фонарика осветили круглый дубовый стол. Заискрилось в бокалах золотое вино. В узорных фарфоровых мисочках поблескивали рыжие с зеленью грибочки. Рядом на серебряной тарелке темнели крупные маслины, были жёлтые и белые ломтики нескольких видов сыра и кусочки копченого мяса. С кухни прибыло большое блюдо с фруктами. Кроме винограда — дольки дыни, персики с карминовыми округлыми боками. Эйла смотрела на серокожую красавицу напротив и недоумевала, почему та не ест все эти сочные плоды Долины Солнца.

— Угощайся, Илитии́ри Ку́э... Можно так к тебе обращаться? — ожидающе глядя на неё, Эйла отправила в рот красноватую ягоду винограда и запила вином.

Альв внимательно проследила, как она ест, и медленно притронулась к рюмке. Понюхала вино, и Эйла увидела, как плавно двинулись вверх, встали торчком острые кончики её ушей. В жизни она не видала, чтобы у людей шевелились уши. Разве что у лошадей, собак и кошек... Благодаря ушам мимика серокожей особы приобрела подчёркнуто серьёзный вид, затем она вдохнула запах вина глубже и кончики ушей пошли вниз, к выражению блаженства на лице. Прикрыв глаза, деликатно пригубила, затем позволила себе осушить весь бокал. Теперь, глядя на Эйлу заинтригованно, неспешно спросила:

— По какому случаю я удостоена чести попасть в этот Великий Дом?

Ожидая ответа, оторвала виноградину, и принялась любоваться ею, держа перед носом своими длинными и изящными густо-серыми пальцами с красиво лакированными чёрным ногтями.

— Рада, что ты считаешь это честью, — улыбнулась Эйла. — Сюда попадают существа из разных миров. Слышала, это случается, когда в своем мире им что-то угрожает.

“Наверное, в её мире виноград — большая редкость”, — подумала Эйла, ощущая сочувствие к незнакомке. Подцепила вилкой гриб и сама удивилась тому, каким вкусным он ей показался.

— Сюда по-па-да-ют? — Куэ нахмурила брови, опустила взгляд и задумалась. В тот момент она казалась совсем сбитой с толку. — Как... Как я сюда попала? — спросила она, тревожно взглянув на Эйлу.

— Этого никто не знает, — сочувственно ответила Эйла. — Так устроен этот мир.

“Неприятно, наверное, — думала она, — живешь себе, живешь, и вдруг раз: ты всё теряешь, и кругом всё незнакомое..."

В ответ собеседница моргнула серебряными ресницами и смело налила себе вина. Потихоньку пригубила, продолжая задумчиво крутить в пальцах ягоду. Чувствуя неловкость паузы, отпила полбокала залпом, словно воду, и произнесла:

— А... Кажется, поняла... Это другой план бытия. Как интересно. И это не Бездна. И не паутина...

Она снова обежала лицо Эйлы своими ясными глазами, зрачки в которых теперь стали непривычно большими, и уверенно потянулась к узорному графину с вином.

— А расскажи мне об этом месте. Здесь есть демоны и боги? Какие? А кто другие гости?Ожидая ответа, положила в рот виноградину и прикрыла глаза, отразив на лице наслаждение.

О таких понятиях, как демоны и боги, Эйла знала из книг и рассказов Хаймона. Вспомнив о Хозяине Огня, она улыбнулась.

"Сколько же он всего знал! Вот он рассказал бы ей".

— Да, наверное, можно назвать наш мир планом бытия. Здесь есть шесть земель. В каждой земле есть свой правитель. Но ими всеми правит Император. Здесь, в Долине Солнца, правит Хозяин Огня. Служат здесь Богу Пути — все, кто верит в него...

Леди-альв внимательно слушала. Да, на взгляд Эйлы, по человеческим меркам её не назовёшь уже "девушкой". Цветущий зрелый возраст, период вершины сил и лучших качеств, без единой морщинки, но... уже с опытом жизни. Вероятно, приличным. Вот какой-то уверенностью веяло от неё в иные мгновения, расслабленностью того, кто может позволить себе больше. Растерянность на этом лице смотрелась гостем, которого пустили, потому, что не боятся его.

— Демоны, — продолжала Эйла, — тут тоже есть: наш мир пытаются захватить существа из бездны.

Куэ понимающе кивнула, тихо прошептала про себя:

— Хозяин? Бог?.. Он... Хммм, — удивленно протянула то ли от своих выводов, то ли от наслаждения вкусом. Затем допила бокал также слишком быстро. Эйла тоже налила себе и отпила немного.

Тёмная леди задумчиво опустила глаза, острые кончики её ушей рассеянно растопырились в стороны.

“Ты собираешься заказать ещё, верно?” — вдруг прозвучал её голос в голове у Эйлы. Эйла точно различила, что не ушами слышит его.

“Похоже у неё княжеский дар, и довольно сильный, — подумала хранитель Долины Солнца.

Янтарный взгляд незнакомки перемещался то на рюмку, то на неё. Взяв в руки винную карту, Эйла полистала её, размышляя, чем бы ещё угостить столь необычного гостя. Взгляд пробежал по названиям местных вин. Белые, красные, розовые, сухие, полусладкие с добавлением меда и настоянные на травах. Нет, всё казалось неубедительным.

"Она пьёт вино, как воду..."

В самом конце списка нашла настойку из полыни.

“А ну-ка, — подумала Эйла, — интересно, какой будет эта утонченная дама-альв, когда выпьет этого. Хотя… с Пушистиком тогда вышло не очень...”

“Полынное вино? — вспыхнуло в её голове. — Ты думаешь о нём. Ты знаешь, что это за штука... Тебе интересно? Мне тоже. Ну же, закажи!”

Задорный напор, словно впереди хорошая шутка. А Эйла любила шутки.

— Неплохо, — с улыбкой сказала она, глядя на серокожую. — Если у тебя сходу получается мысленная речь — то дар у тебя очень сильный.

— Так вот как я выгляжу, — прошептала альв, не поднимая глаз и поглаживая ободранную скулу. — Твоими глазами...

— Кто это сделал? — спросила Эйла. Она не любила смотреть на лица с синяками. — Тебе бы к целителю зайти.

Кивнула на висящий над прилавком таверны плакат с изображением руки с расходящимися вокруг лучами, означающий, что в таверне есть целитель. Серокожая особа небрежно мотнула головой:

— Это не болит. Пустяки. Забудь.

Эйла позвала Наеса звонком в колокольчик на ручке и попросила принести вино из полыни. Тот сперва удивился, но вскоре принес бутыль в форме черепа, наполненную сверкающей зеленоватой жидкостью, и две небольшие рюмки такой же формы. Куэ, заметив, что есть что пить, мигом наполнила свой бокал, из которого только что пила обычное вино, до краёв. Потом принялась смело пить — опять словно воду. Лицо её при этом менялось с расслабленного на сосредоточенное, напряженное, и опять расслабленное, с последней каплей. Эйла с удивлением наблюдала за этим. Затем альв сорвала ещё несколько виноградин и отправила их в рот, и налила себе ещё. При этом Эйла чувствовала, что собеседница успевает следить за ней.

— Помнишь что-нибудь о своем мире, Куэ? — спросила Эйла, улыбнувшись. Это ей всегда было интересно.

Оторвавшись от питья, новая знакомая возвела очи сводам:

— Там тьма и холод, вода и камень, — зашептала таинственным тоном, — пещеры, грибы, сталактиты, дворцы илитиири , чудесный свет, Ллот , тёмный народ, ятринн и фаэрн ...

— То есть, всё это под землёй? — спросила Эйла и подумала, что её собеседница — кто-то вроде подземного народа. Что её немного удивило — так как она знала, что Дети Земли низкорослые и плотного телосложения.

"Похоже, эти илитиири — другой вид подземных жителей, — решила Эйла, — которые похожи на альвов".

— Я... жила в городе Домов, в Мензо-берран-зане , — продолжала шептать Куэ. — Я служила Ллот, как и все достойные женщины... Мы соперничали за место в обществе, за могущество Дома, за право править. Мы соревновались, воевали, искали выгоды и избегали опасности. Матери у нас решают всё. Их божественной магии боятся все, от мужчины до кобольда. И все боятся Матери Первого Дома. Все боятся Ллот. Так как это сила. Я помню свой дом: огромный кристалл с комнатами внутри. Я была... Я правила им. Сотня и восемь десятков воинов. Мой Мастер помогал мне. Союзница моя, Мать-чародейка жила по соседству в башне с горящим глазом…

Эйла слушала, немного отрешенно глядя перед собой: многие понятия были ей незнакомы.

"Дом, это, похоже, что-то вроде клана у степняков, — подумала Эйла, — но зачем они постоянно соперничают друг с другом? Если бы объединились, выживать было бы проще... А правят ими женщины, матери. Так значит, она тоже была матерью в таком клане".

Куэ между тем продолжала речевой поток:

— Я танцевала на соревновании Недейрра по Манифолку , вышла на Нарбонделлин ... — она вдруг смолкла, взглянула на Эйлу серьёзно, и устало опустила глаза:

— И похоже, там меня убили…

Возникла пауза. Эйла заботливо прихмурилась, подалась вперёд, глядя в ответ серьёзно.

— Почему тебя убили? И кто?

Эйле оказалось непросто представить себе такую картину. В голове появились образы зубастых существ, со всех сторон кидающихся на серую женщину.

Собеседница опёрлась подбородком на руку и с тоской посмотрела в пустую рюмку.

— Не помню, как смогли, но помню... Что говорила моему Мастеру, чтобы служил Матери Ка'тане, чтобы Дом наш не пал... Я этого ожидала. Затем был этот танец, я кружилась, как в последний раз, и... я тут. Иначе меня бы тут не было. Я думаю, это они, эти Тлаббар — они так злились, когда я обошла их холёную танцовщицу... Я помню, они клялись размазать меня о камни в Пропасти Когтя, чтобы моя душа полетела в тенета Ллот на муки вечные.

Куэ загрустила, и Эйле захотелось как-нибудь её утешить. Но серокожая оторвалась от рюмки и посмотрела в ответ с очумелой ухмылкой:

— Но у них не вышло: ведь я тут, а не в плане Паучьих ям. Ллот немилостива к ним. Или это твой Бог Пути?..

Эйла с задумчивым видом предложила ей веточку винограда.

— М-мм... Бог Пути учит мудрости и добру. Может быть, ты достойна лучшего, чем вечных мук?

Взглянула на неё с кокетливой полуулыбкой.

Куэ приняла веточку, оторвала и принялась смаковать ягоду.

Эйла взяла тоже съела и запила вином:

— А кто такая Ллот?

Леди альв мгновенно прекратила есть, посерьёзнела, выпрямила спину, взглянула на Эйлу даже строго:

— Ллот — это великое божество моего народа, — гордо звучал её мягко-звенящий голос. — Её силой верховные матери Домов илитиири удерживают власть и охраняют свои владения от подземных существ. Бог силы и власти надо всем и вся.

Эйла задумалась:

"Богиня власти? Не слышала ни о чём подобном. Есть лишь дар Власти у некоторых из нас..."

Ей вспомнился рассказ о пришельце, считающем, что лесом управляет некая женщина, лесная богиня, и поклоняющемся ей.

“А эти странные альвы поклоняются своей Ллот”, — подумала она, считая, будто она управляет их миром".

Повисла задумчивая пауза, в которой Куэ похрустела виноградинкой, затем как ни в чём не бывало, вылила себе остатки из бутылки с черепом.

Эйла проводила глазами её движения, отмечая, что сама выпила лишь немного; вся бутылка "на совести" остроухой гостьи.

— А вы ведёте войну? — вдруг спросила та. — С кем? С демонами? Кто ими командует? — пригубила терпкое полынное и смотрит на Эйлу поверх рюмки. — Расскажи-ка.

Эйла сменила позу, облокотилась на стол.

— Шестьсот лет назад спятивший чернокнижник унёс Сердце пределов из нашего мира на его изнанку, — начался её рассказ. — Тогда у нас появилась Великая бездна. Проход в другой мир. Через него теперь все время лезут хищные существа. Некоторые заселили горы и иногда нападают даже здесь. Вряд ли ими кто-то командует. Рассказывают, что они живут сами по себе и размножаются, как дикие животные. Хотя есть легенда о госпоже Великой бездны, но это просто легенда.

Куэ тоже облокотилась, несмотря на крепость выпитого, твёрдо.

— Хм, безумный маг? Да, от магов-мужчин часто бывают проблемы...

Усмехнулась. — Вот бы услышать эту вашу легенду о госпоже…

— Ну, говорят, Куно-Муно — так её называют, — может принимать любой облик. Бывает, выходит из бездны в виде прекрасной обнаженной женщины и обещает исполнить любое желание того мужчины, что согласится... быть с ней. Впрочем, думаю, это фантазии тех мужчин, которые не нравятся женщинам, — улыбнулась Эйла.

Услышав про Куно-Муно, альв задумчиво посмотрела в рюмку и отпила. Держа себя вполне раскованно, взяла кусок дыни.

— Так я вам зачем-то нужна? — вдруг спросила прямо. — У вас сложности с демонами? Ваша Верховная Мать хочет поговорить со мной?

Странный перевод темы, янтарный взгляд на Эйлу, кивок, приподнятые брови.

— Я готова.

"Полынное берёт своё, — подумала Эйла. — Так, с этой красотки довольно".

Задумчиво отвела взгляд.

— Хм, наша верховная мать — считай, что это я, — Эйла улыбнулась самодовольно и лукаво, словно бы не совсем всерьёз. — А ты... раз ты здесь, значит, для чего-то нужна...

"Ну что тут ещё скажешь?"

Серокожая особа прижала сложенные руки к центру аккуратной, несильно выступающей груди, придерживаемой шёлковой полосой с золотой каймой по нижней кромке, заглянула Эйле в лицо странно-ясным взглядом:

— A ultrine Ilharess. Позволь же узнать, за какой целью нужна я здесь? — Куэ смотрела на Эйлу не мигая снизу вверх, хотя их глаза располагались примерно на равной высоте. Тут Эйла начала догадываться, что эта удивительная гостья считает, будто это она поместила её сюда. И ей захотелось прояснить такое недоразумение:

— Направил тебя сюда наш Бог Пути. Зачем — ведомо Ему одному, — произнесла она, подражая тону, с которым попаданка говорила о своей Ллот. — А раз ты здесь, то я должна помочь тебе обустроиться в этом мире.

"А направил он тебя сюда, — мысленно добавила Эйла, — может быть, потому, что твой путь ещё не окончен?.."

— А-а... Так это он похитил меня из сотканных Паучьей Королевой сетей? — лицо Куэ прояснилось заинтригованным выражением. — И переместил мою душу в свой план бытия? И ему что-то от меня надо? О Великая Ллот, я попала в интриги богов?..

Она ошарашенно поникла, оперлась на руку. Теперь Эйла почувствовала в ней полную сбитость с толку.

— Ты сожалеешь, что оказалась тут? — спросила Эйла. Она не понимала, как можно предпочитать эту прекрасную, яркую страну, правда с жарковатым климатом, каким-то сетям. — А куда бы ты хотела?

Повисло долгое молчание.

— У нас нет выбора, — фаталистически произнесла альв, качнула головой, тряхнув волнисто-пышной, немного помятой серебряной причёской. — Ллот не даёт его никому... Либо ты ничто, либо пища, либо часть Её. Воля есть только у живых, покуда они живы. А твой Бог... Он воистину могущественен, раз может вырвать души из её Тенет. Я... В его власти... — утвердительно глянув на Эйлу, альв перевела своё внимание на остатки полынного в рюмке.

Некоторое время молчали. Эйла размышляла. Говорить о богах ей было весьма непривычно. — Мы здесь верим, что жизнь — это Путь. Пока мы живы, мы выбираем направление. После смерти движемся по нему вечно. Те, кто выбрал ложную цель — остаются на обочине, — спокойно заговорила Эйла, подражая умиротворенным интонациям служителей Бога Пути. Раз уж её собеседница религиозна — то разговаривать с ней нужно в таком ключе. Альв подняла на неё глаза и молча допила крепкую настойку. Она казалась чрезвычайно озадаченной этой несложной информацией.

Эйла взглянула на неё по-деловому и прибавила совсем другим тоном, по привычке растягивая слова:

— Думаю, сейчас важнее решить, что с тобою делать. Чем бы ты хотела здесь заниматься?

Прямой взгляд Эйлы освежил эту Куэ. Она выразительно навострила свои уши и, словно испугавшись чего-то, выдала:

— Я могла бы служить тебе, о Ilharess Ssusun'worge, — часть фразы она произнесла на своём языке, звучание которого показалось Эйле одновременно уродливым и загадочно-красивым.

— Слу-жи-ить? — удивилась Эйла. Призадумалась. Альвы всегда казались ей высшими существами, которых сам Император не смел беспокоить без повода. И вот одна из них предлагает ей тут служить...

Куэ начала "стелить" хвалебными нотками, будто купец:

— Я верно служила моему Дому и великой богине. Я умею творить заклинания, сражаться и танцевать. Я была первой в моей части города по недейрре, — произнесла она, кокетливо моргнув своими белоснежными ресницами.

Эйла задумчиво перебирала тонкими пальцами по столу. Возможно, пройдет время и загадочная гостья поймет, что Эйла не бессмертный альв, а всего лишь человек, и пожалеет о принятом сейчас решении. Да и сама чувствовала опасения: она не знала, чего ожидать от незнакомого и такого непростого существа. С другой стороны, сейчас, когда её возлюбленному нужна помощь касательно судьбы Долины, а она оказалась в совершенно незнакомой ситуации: вокруг неё плетутся интриги — похоже, сам Бог Пути послал ей помощь в виде альва. Эта мысль показалась Эйле наиболее соответствующей истине.

“Если Бог послал — нужно поблагодарить его, а не бояться", — сказала она себе.

— Как твое полное имя? — спросила Эйла. — Напомни пожалуйста.

— Имя?.. — альв вдруг хмуро задумалась. Потянулась к фруктам, вытащила большой краснобокий персик, и, облокотившись, стала изучать его, держа перед глазами. Шло время. Эйла отпила своего вина — обычного полусладкого. Куэ посмотрела на её бокал и пустой свой.

— Да что ж со мной? — сказала наконец. — Не помню имена. Ни моё, ни моего... и Дома тоже, только вот это: Мензоберранзан. Да. Ка'тана Ятрин... Ллосфира... Но это не я — это мои жрицы... Манифолк. Представь себе, не помню...

Янтарное удивление уставилось на Эйлу бездонной чернотой чётких зрачков.

— Слышала, бывает, пришельцы забывают свои имена, — тихо произнесла Эйла, — скажи, тогда, как хочешь, чтобы мы тебя называли?

Альв задумалась.

— Qe Ilharess… Ultrallar... S'arg'rin... Qe... Yathrin, — задумчиво произнесла непонятный ряд слов. Чего-то ей не хватало.

— Куэ Ятрин? — улыбнулась Эйла. — Тогда — я беру тебя к себе на службу. Если ты согласна соблюдать наши законы — Долины Солнца, и выполнять мои указания.

Куэ воссияла одухотворённой улыбкой:

— О, джалил, да, я исполню волю великого Дома! А скажи, ты — m'thain'ess Бога Дороги? Ты посвятишь меня ему?

Она выглядела трезвой и держалась твёрдо, хоть Эйла и сомневалась в этом. И говорила теперь смелее, без этого патетического почтения к собеседнице. Смысл слова m'thain'ess, то есть жрица, сам возник в голове у Эйлы. А "джалил" — простое обращение к женщине.

— Я — жена Хозяина Огня и командир его Огненных стражей, — серьёзно сказала Эйла. — Мы защищаем Долину от враждебных существ и следим за порядком.

Альв вскинула брови, снова почему-то удивлённая её словами.

— Аа-а, так ты Qe'sargress, — кивнула. — А что ты умеешь? Ты faern?

Эйла чуть прихмурила брови. Количество незнакомых слов при общении начинало её напрягать. Но тут что-то про воина и чудеса.

— У меня дар Огня и Воздуха, — и для демонстрации создала посреди стола небольшой огненный вихрь. Он совсем слабо зашумел и пыхнул приятным для Эйлы теплом, прошел среди блюд аккуратно, ничего не задев, и развеялся в воздухе.

Но леди альв расширила глаза и отшатнулась на стуле, едва не уронив свой бокал.

— Ultrine Faern!..

— …И у тебя должны быть два дара, — чуть наклонилась к ней Эйла.

Повисла пауза. Альв моргнула, вдруг усмехнулась и придвинулась снова, наверно, приняв всё за шутку.

— У меня? Faer'zress? — посмотрела на свою фейски-изящную руку с ногтями, крашенными глянцево-чёрным. Браслет из двух золотых колец в виде змей украшал её выше запястья.

— Не знаю, что ты сказала, но ты обнаружишь у себя два дара. Но будь осторожнее, — Эйла вспомнила ряд случаев с пострадавшими при попытках "разбудить дары".

— Я?.. — само янтарноокое удивление глядело на неё, — а где... Обнаружу?..

— Ну... это делается мысленно.

Куэ посмотрела вопросительно, словно большой птенец на мать, и казалась какой-то забавной.

— Расскажи мне... Это дар Бога Пути?

— Это дар стихии… — Эйла призадумалась. — У нас тут семь стихий. Воздух, Вода, Огонь, Земля, а ещё Жизнь, Княжеский дар и Пределы — они недавно появились, и пока вообще непонятно что это. Но, говорят, дар Пределов может другие стихии усиливать. Подумай, что тебе ближе. Попробуй воздействовать на стихии. У вашего народа, говорят, невероятный контроль. Сотвори пламя свечи или брызги воды. Подвинь это блюдце. Или сделай ветер. А может, у тебя дар Жизни? Такой дар мне был бы очень полезен.

"Жизнь — это объяснило бы, почему она так слабо пьянеет..."

Серокожая незнакомка посмотрела на опустевшую бутыль в форме черепа. Несколько мгновений смотрела в его углубления-глазницы пристальным сверлящим взглядом горящих глаз. Наконец сосуд вздрогнул и поехал по столу. Эйла успела поймать его у края.

Альв быстро вскинула взгляд на неё, навострив уши.

— Дар земли, — с улыбкой произнесла Эйла. — Попробуй теперь изменить его форму.

Куэ протянула свою тёмно-серую руку и взяла у Эйлы бутылку. С сомнением посмотрела черепу в ответ. Постучала ноготком. Поставила перед собой. Смотрит строго. Вдруг стекло горлышка словно бы разжижилось, втекло внутрь, свернулось, и из зеленоватого стекла в полной тишине феноменально вылепился стеклянный гриб. Углубляясь, он превратился в не совсем ровную рюмку, которая немного наполнилась жидким стеклом. Альв глядела на свое творение благоговейно, явно восхищённая собой, и немного вопросительно глянула на Эйлу.

— Отлично, — улыбнулась та. — Теперь создай из стекла то, о чем я думаю.

И представила себе огненный скипетр — главный предмет в Долине, средоточие стихии огня.

Куэ посмотрела на Эйлу с задумчивым подозрением. Затем усмехнулась. Взяла в руку своё изделие — рюмку. Под её тёмными изящными пальцами графин вытянулся, поменял форму. Как прилежная ученица, она закрыла глаза и стала строго-сосредоточенной: мышцы лица напряглись, серебристые крылья бровей сошлись к переносице. Из стекла образовалось что-то отдалённо похожее на знакомый Эйле предмет. Сверху выросли хрупкие "веточки" стекла, похожие на очертания пламени, венчающего Скипетр.

Альв внимательно смотрела на Эйлу, ожидая оценки.

— Похоже, — улыбнулась глава стражей. — Ты не устала?

Куэ хитро улыбнулась в ответ. И скипетр в её руке преобразовался снова в большую рюмку, на этот раз ровную, в которой лежат скопированные из стекла виноградины.

— У тебя хороший дар и контроль, — Эйла была довольна. Она смотрела на перспективную помощницу в её деле охраны Долины и... любовалась.

Серокожая особа казалась ей экзотически красивой. Изящество, с которым она держалась, выглядело твёрдым и чистым, словно у хрустальной статуи. Волосы цвета сияющего металла, кожа серая в коричневинку, и эти серебристые брови и ресницы, яркие на таком фоне — не встретишь даже в Земле Небес. Эйла просто любовалась этим чудным сочетанием. В какой-то момент ей пришло в голову, что если эта особа будет жить во дворце, возможно, её Хозяин Огня предпочтет серокожую красавицу заместо неё самой — по обычаям многоженства у правителей этой земли. Но нет, конкурировать за самую красивую внешность Эйла не станет. Она привыкла жить так, как ей нравится, без оглядки на других. Потому решила, что если это произойдет, она просто уедет в Тейнуэт и вернется к привычной жизни хранителя.

— Ты говорила про два... дара? — хитро прищурилась на неё альв, прервав её мысли. — Ммм, а у меня тоже будет второй?

— Конечно, Куэ... второй дар у тебя Княжеский, — прибавила Эйла, чуть растягивая слова, — ты же легко читаешь мысли и понимаешь наш язык.

— Кня-яжеский? — ласково протянула она, смакуя слово. — Такие штуки, как чтение мыслей — базовый навык нормальной Куэ'ятрин на моей родине. А как же иначе? Как мы удержим в подчинении коварных мужчин, да и других жриц, тех, кто слабее? Я листала головы мужчин, словно открытую книгу... И догадайся, что я там видела первым делом?

— И что же? — Эйла посмотрела на неё прямо с загадочной улыбкой.

— А-ха-ха-хах... — Куэ жемчужно рассмеялась: никакой больше скованности. — Мой портрет. Иногда без одежды. Хи, да зачастую такой точный! У этих мужчин такое воображение — иногда завидую им!

Смеющийся взгляд и голос, звучащий уверенно и довольно громко; вдруг всё это сменилось шёпотом заговорщика:

— Рекомендую попробовать. Особенно на том, к кому заходишь нечасто. Чтоб успел "созреть". Мои информаторы были отличным примером.

“Это она о своих мужчинах, — подумала Эйла. — Сколько же их у неё было, у такой-то?"

Эйла помнила, что у прежнего Хозяина Огня было несколько жён. А у этих... серых альвов всё наоборот?

Призадумавшись, Эйла подпёрла рукой свой изящный подбородок. Куэ смотрела на неё в каком-то ожидании.

"Интересно, — думала Куэ, — кто ж она такая, эта желтоволосая джалил, которой я пообещалась служить? Она явно тут уверена в себе и непохоже, чтобы боялась кого. Ну да, она хорошо владеет собой и не покажет. Кто же такой этот Хозяин Огня, о котором она думает? Кто-то из принцев демонов Девяти кругов Баатора?"

В её голове появился образ молодого человека в черной одежде. Черные блестящие глаза. Прямой проницательный взгляд. Хитрая улыбка. Мягкие темные волосы спадают на лоб крупными завитками...

"Хм... Правители тех планов легко принимают самые обольстительные обличья. Да она сама симпатичная, и похожа на светлых дартиири, враждебных нам. Но уши... Нет, она риввил, обычная круглоухая наземница из короткоживущих. А жаль..."

Куэ разглядывала Эйлу, на вид прохладную и золотистую, словно бы напитанную свежим воздухом Наземья и ярким светом жгучего светила. Такое существо странно смотрелось бы на вечно тёмной родине илитиири, и едва ли долго прожило бы без покровителя. И скорее всего не видит во тьме... Но эта алмазная твёрдость в глазах, какой-то свой неподатливый нрав и заточенность — будто клинок — привлекали взгляд Куэ. Она привыкла запоминать ярких личностей и неоднократно эти контакты пригождались ей.

— Создай из стекла что-нибудь из твоего мира, — попросила вдруг Эйла.

Илитиири выпрямилась на стуле и приняла задумчивый вид. Бокал вдруг потерял форму и приобрел вид несимметричного конуса. Затем конус превратился в лезвие, оно вытянулось, а из оставшегося получилась гарда в виде ножек паука и рукоять.

Серая рука ловко подхватила стеклянный кинжал.

— Ят'орвэльв, — произнесла она, с гордостью на него глядя. — Священное лезвие жрицы.

В это время в зале показался Наес с подносом, чтобы забрать пустую посуду. Вид стеклянного кинжала привлёк его внимание.

— Священный — почему? — с расслабленной полуулыбкой спросила Эйла.

Куэ вмиг сделалась патетически серьезной и строгой.

— Освящён божественной магией Ллот и служит орудием жертвоприношения, — пояснила она почти менторским тоном. — Почему ты спрашиваешь? У вас нет священного оружия?

Куэ бросила взор в сторону официанта, затем вернула его к Эйле. Вдруг Наес сделал поклончик и развернулся в сторону кухни:

— Как пожелаете, госпожа.

Эйла взглянула ему вслед, чётко осознавая, что ничего ему не говорила. С удивлением посмотрела на Куэ:

— Ты заказала что-то?

Та ожидающе смотрела в ответ. Появился Наес, неся в руках бутыль вина сорта "Нектар Солнца".

— Вот, лёгкое и сладкое из того, что у нас есть, госпожа, — он поднёс вино к Эйле и откупорил, налил ей.

— G'riffte a ssinjin wiu'rivvil, — прошептала ему альв ласково. Смысл фразы дошёл тут же: "спасибо, милый человечек".

И подставила свой бокал. Наес засмущался, зарумянился, опустил глаза, налил ей.

— Это ты? — вскинула брови Эйла на Куэ.

Та удовольствием отпила.

— Священное оружие, — напомнила ей альв, уходя от ответа.

— Нет, священного оружия у нас нет.

Эйла была слегка обеспокоена этой выходкой: ведь Наес принёс вино не ей, а Эйле, значит... серокожая проходимка схитрила и теперь поит её за её же счёт?

— Ты подделала мой голос? — сузила Эйла глаза. Она любила всё же получать ответы. И ощутила пьяняще-массивный аромат вина в своих ноздрях. Альв напротив с наслаждением пила... этот любимый Эйлой сорт. Но Эйла на поводу не пошла, даже отставила свой бокал.

"Это иллюзия аромата. Она подделала мои ощущения для меня! Ну, хитрая. Не стоит её недооценивать. Ох уж этот княжеский дар!.."

Решила Куэ отвлечь, чтобы поменьше копалась в голове:

— А что значит жертва, скажи-ка мне, Куэ?

— Жертва? — та вскинула брови и прекратила пить, — не ожидала такого вопроса. Это когда душу неугодного отправляют прямиком в Тенета Паучьей Королевы.

Ответив, допила полбокала, отставила, гордо выпрямилась, сложила руки на столе и ждёт следующего тривиального вопроса, словно отличница. На вид совершенно трезвая... Эйла задумалась. Но, в конце концов, она сама взялась разбираться с пришельцем. А потому пояснила:

— У нас здесь за особо тяжкие преступления втыкают иглу с зеленой смертью, а потом тело сжигают. Это называется казнь.

Куэ кивнула:

— Ну вот, у вас свои жертвы. Во имя Бога Погони? Или как?

Протянула руку за бутылкой, налила себе до краёв, приложила край к губам, поверх него глядя на Эйлу своими внимательными, необычными глазами.

— Наверное, во имя мира и порядка, — вздохнула Эйла. — Никто не хочет, чтобы рядом жил кто-то, кто убивает ради развлечения. А бог у нас один — Бог Пути.

Альв чуть отодвинула свой стул, откинулась на спинку в роскошно-удовлетворённой позе. Её черное платьице, вернее, топик с юбочкой, не столь прикрывали тело, сколь звали глаз дорисовать идеально лаконичные формы.

Эйла никогда не соперничала с другими женщинами в красоте и не соревновалась за мужское внимание. Кроме нынешнего мужа у неё был лишь один мужчина — до знакомства с ним, а прочими она никогда не интересовалась. И, глядя на новую знакомую, она не чувствовала ни зависти, ни ревности, лишь эстетическое наслаждение, подобное тому, какое она испытывала, разглядывая прекрасных ярких бабочек, в изобилии опылявших не менее великолепные цветы Долины.

"Хм, быть может, альвы попадают туда, где для этого подходящая природа? Ведь они, говорят, любят деревья и цветы".

Куэ смотрела на Эйлу томно-расслабленно. Протянула руку, взяла бокал и отпила ещё, с провокационно явным наслаждением на лице.

— О да, а я свой дом защищала с помощью жертв во имя Ллот. И ради Дома отправила к богине даже мою сестру. Она ведь свергла меня. А я — первая дочь. Она принесла в жертву нашу Мать. Потом хотела меня. Так делать нельзя. Дом стал разоряться. Мой Дом был покрыт позором. И я вызвала её. И уложила на жертвенник, и проткнула её рукой и её же кинжалом, и спела молитву, — альв вальяжно хвасталась своими достижениями, — меня признали Илхаресс...

Тут она задумалась, не иначе, как вспоминая имя Дома. Бокал в её руке был пуст. Эйла поняла, что это сладкое вино после полынного все же действует...

"Да, а что же нам делать с ней? При её даре, таком опыте в конфликтах и склонности хитрить она однозначно опасна. Надо посоветоваться с Хаймоном, насколько вообще можно иметь с ней дело. Но оставлять её без присмотра точно нельзя.

Альв задумчиво поставила бокал на стол. У бокала вдруг выросли ножки, и вскоре Эйла увидела хрустального паука, сидящего на столе. Женщина альв любовно смотрела на него. Эйла решила дать свою оценку услышанному:

— Ну, если сестра убила твою мать и хотела тебя, у нас по закону тебя бы признали невиновной. Когда-то я тоже сожгла пятерых за то, что они хотели со мной сделать.

Эйла сказала чистую правду, и образы почернелых фигур в её голове были доступны княжескому дару альва. Пусть имеет в виду, коль ценит личную силу. Илитиири Куэ задумчиво смотрела на созданного ею паучка.

— Хммм... Последнее, что помню — недейрра. Наш традиционный танец-соревнование. Я танцую вот в этом. Я бы тебе показала, но... опасаюсь, что после этого тут мало что останется, — она оглянулась и усмехнулась, подражая самой Эйле.

— Расскажи мне об этом.

— Я помню это... — устало, мягко звучал её голос. — Зал пылал огнями волшебства. Я танцевала в который раз от имени моего Дома. Конкурентки выбыли, остались лишь из элитного района Нар-бон-дел-лин... Я была близка к победе по городу. Они давно хотели нас обезглавить. Проклятый Дом Тлаббар... Жрица в доспехах, несколько колдунов в масках выскочили на сцену. Призвали шестируких демонов. Такая круговерть пошла... — рассказчица наполнила рюмку, залпом опустошила и светлые капли скользнули мимо по серому подбородку. Затем отставила, выпрямилась. Налила себе ещё.

— Им победу не засчитают. Tlu'quarth Lolth, f'inbau elggar'bol!..

Сказав это, серокожая решительно выпила опять и задумчиво подпёрлась рукой. Теперь бокал Эйлы растёкся стеклянной кляксой и превратился в хрустального паука, который побежал по столу от неё, цокоча ножками.

Глядя на это, Эйла поняла, что фраза была похвалой этой Ллот, затем что-то вроде "довела это до конца".

— Так что, ты победила их? — Эйле было интересно.

Серокожая же едва "волокла" слова:

— Ммм... Н-наверно, не помню... Теперь у меня есть дары славного Бога Пути... Княжеский дар. Какое милое название... Это дар Ллот. Победила... Даже если и нет, то я чувствую себя живой. Живее живых. А раз так — то я не проиграла-ах... Славное посмертие, я не думала, что так можно... — Хозяйка паучка мирно следила за ним, как он бежит к ней, затем подставила ему руку. — Куэ'ятрин заслужила силу божественную... Великая Илхаресс Фаэрн... О, да-а-а...

Она томно улыбнулась Эйле, и... Плавно сползая, разлеглась на полстола, и серебро её локонов укрыло её, такое контрастное с цветом её кожи и наряда покрывало.

Эйле вспомнился стишок про барда, который пытался перепить альва. Но Эйла-то сейчас не пыталась вовсе.

===

Примечания:

Мы заказали её нейросетке:

https://cloud.mail.ru/public/W7CB/hGNSj54m1

Редакция 181224

"Это ж мансер знает, что в том мире за порядки такие! — думала Эйла, глядя на свою новую знакомую, лежащую щекой на столе. — Конкурс танцев, где обезглавливают победителей! И... Её это не возмущает! Возможно, она считает это нормальным? Тогда чего нам от неё ждать? Она хитра и решительна. В даре с альвами людям вообще сложно тягаться. Нельзя отпускать её куда вздумается. Всё же, за порядком здесь слежу я".

Эйла задумчиво посмотрела на рассыпанные по столу серебряные волосы и позвонила в колокольчик.

Подошёл Наес.

— Чего желаете, госпожа Эйла? — он с удивлением уставился на сереброволосую женщину.

— Есть здесь кто-нибудь с даром Жизни? — спросила она.

— Ну-у... У меня Жизнь, — немного смутившись, ответил он.

— Осмотри её, и скажи мне, что с ней. Возможно, ей не стоило столько пить.

Привыкшая к труду рука Наеса легла на серебристые волосы. Такая тонкая, неуловимая прохлада и гладкость неземной материи — ощущение, которое не всякой руке доступно... Сердце юноши замерло, а его пальцы показались ему грубыми деревяшками. Он и не думал, что когда-нибудь в жизни коснётся женщины-альва. Обычные-то девушки казались ему невероятными... Его лекарский послужной список был небогат, как и невелика сила дара. Так, то порез на кухне подлатать, то коленку ребенку, то поясницу пожилому... И вершина — ножевое ранение после трактирной драки. Он сосредоточился на восприятии жизненного поля серокожей дамы, её души, соответствующей её здоровому телу. Оно обычно выглядело как золотое или серебристое облако. При ранениях и болезнях "свечение" облака становится тусклым и с прорехами в соответствующих местах.

Эта энергетическая оболочка значительно отличалась. Мириады хрустальных колонн или струн проходили снизу вверх в бесконечность, лес гранёных параллелей в полутонах лилово-голубого свечения. Дивный храм души, а не облако. И никаких прорех, травм — всё безупречно чистое. Но энергия дара словно струйка воды улетала в эту хрустальную комнату, отдаваясь мелодичным звоном.

— Что с ней? — спросила Эйла, наблюдая за тем, как с лица её гостьи исчезает неуместная ссадина.

— Как удивительно, — нерешительно ответил целитель. — Её оболочка совсем не такая… Она не такая, как мы с вами. Травм я не вижу.

— Ясно... — Эйла задумалась. — Выходит, она взаправду альв. Я сниму для неё комнату, самую лучшую здесь. И нужно перенести её туда.

Наес быстро вышел и вскоре вернулся вместе с братом и своим отцом. Зашли также двое Огненных стражей, что остались по беззвучному приказу Эйлы, и все это время сидели на увитой виноградом веранде таверны. Сереброволосая беспробудно спала щекой на руку.

Для таверны в тихом городе это было целое событие. Альвы, овеянные легендами потусторонние существа, были благочестивы и недоступны, словно божьи посланники. И тут вдруг нате вам — такая... необычная представительница дивного народа разлеглась на столе, да ещё и сражённая виноградным брожением... Её касались так бережно, словно она могла испариться, как видение. Она оказалась на ощупь крепкой, тёплой и довольно тяжёлой — не воздушная барышня с бала. Хим принёс большое расшитое живописными птицами покрывало. Вшестером взяли серую леди под руки, колени и за талию, и стали осторожно перекладывать. Едва начали, как она томно застонала и вяло попыталась высвободиться, чтобы снова лечь на стол.

— Тише-тише-тише, — зашептал кто-то из мужчин. Опутанная хватом двенадцати рук, альв лениво сопротивлялась, пока не попала в удобную позу лёжа на боку. Кроме чёрного лифа да юбочки-мини на ней оказалась пара крепких босоножек, сплетённых из полос тёмного металла, ремешки которых красиво оплетали серые голени по самое колено, имитируя сапоги. И никаких каблуков — подошвы из неизвестного упругого материала.

Подняв покрывало за края, люди осторожно понесли женщину в комнату, где уложили на низкую, широкую кровать овальной формы, затянутую чёрным бархатом. Прикрыли тонким бархатистым пледом. Эйла велела всем выйти, затем осторожно осмотрела и ощупала её одежду. Нашла два складных ножа очень искусной работы: под лифом и в поясе юбки, расположенные так, что их и не приметишь. Почти чёрный глянцевый металл с каким-то таинственным блеском, холодный, гладкий. Ножи обоюдоострые, чуть искривлённые, с кольцом под палец.

Эйла надела один из ножей себе на руку, сделала несколько атакующих движений, пытаясь понять, как и против кого их можно использовать.

“Если и существо, то сравнительно небольшое, — подумала она. — Лучше всего против людей…”

И снова улыбнулась, вспомнив про собственные ножи в голенищах. Большие и длинные по сравнению с этими. Эйла положила ножи альва на столик поблизости: “Пусть знает, что сюрпризом они больше не являются”.

После чего тихо вышла, затворив за собой дверь.

Двое из Огненных стражей сняли комнату напротив: неизвестно, чего ожидать от непонятной гостьи из неведомого мира. Эйла же, заплатив две монеты за обед и комнату, и отдав одну на предстоящие расходы, отправилась во дворец.

* * *

Большой белый конь по имени Лотос то и дело пускался в галоп. Он легко мог нести и двух всадников потяжелее Эйлы; ей приходилось то и дело его осаживать. Было уже людно и можно было кого-нибудь зацепить, да и хотелось ей побыть немного в своих размышлениях.

Солнце тронулось вниз. Лавочники отпирали двери своих лавок после дневного отдыха. Люди, закутанные в белые плащи, начинали выходить на улицу. Они почтительно склоняли головы перед Эйлой. Те, на чьих руках были перстни, приветствовали её знаком хранителей "Да пребудет с тобой Солнце": указательный и большой пальцы колечком, остальные в стороны. Эйла едва успевала отвечать на их приветствия. При виде татуировок, покрывающих тыльные стороны кистей её рук, в глазах местных читалось большое уважение. А когда с её головы падал капюшон, местные восхищались необыкновенной для этой местности красотой. У здешних темноволосых мужчин начинали блестеть глаза, а на лицах женщин читалась смесь зависти и восхищения.

Прошло около полугода с тех пор, как Эйла переселилась из Тейнуэта в Долину, и любовь да уважение местных не переставали удивлять её. Теплое отношение жителей Долины согревало едва ли не больше, чем местное солнце, чьё изображение красовалось на гербе Долины. Но главное было не это, а Хаймон, молодой Хозяин Огня. При мысли о возлюбленном Эйла улыбалась.

Вспомнила, как все начиналось. Наступающая Бездна в очередной раз распространилась за стену. Стаи существ, напоминающих гигантских гусениц, нападали со всех сторон. Воздушно огненный вихрь, срывающийся с пальцев Эйлы, едва мог удержать их на безопасном расстоянии. Нужно продержаться ещё немного, пока Хаймон и его брат Фэймон читают заклинание "Испепеляющего пламени". Эйла кашляла кровью, задыхалась, применение дара причиняло боль, он почти выгорел, истрачен. Кисти рук нестерпимо жгло. Кажется: ещё пара секунд, и острые когти существ разорвут тут всех в клочья. Вот тогда она сильно зауважала Хаймона. За стеной, в окружении существ, он источал незыблемое спокойствие, которое передавалось всем. В первую очередь Эйле, которая могла стоять, лишь прислонившись к его спине. Хаймон словно знал, что победа близко, главное — продержаться. И действительно, они продержались.

"А ведь Хаймон на пятнадцать лет меня моложе, — думала теперь Эйла. — Ещё рассказывали, ему тогда жилу на шее рассекло, кровь пальцами зажимал, но заклинание читал" .

Как подействовало заклинание — Эйла помнила. Нарастающий свист, солнечно-белая вспышка, запах свежести в воздухе, тонущие в нестерпимой яркости и осыпающиеся прахом существа. Это было последнее, что она помнила в тот день.

Теперь же ей ужасно захотелось обнять всех тех людей, кто оставался тогда прикрывать отступление. Одного не получится — мертв. Эйла грустно вздохнула. Но тут же с радостью подумала, что двоих она сможет обнять завтра, а четвёртого — уже сегодня. При мысли об этом она снова улыбнулась. Но коли уж Хаймон сделал её командиром своих Огненных стражей, ей следует прежде понаблюдать за их тренировками, проверить, насколько они усвоили свои боевые техники, показать и скорректировать, ежели потребуется.

* * *

Над ночным садом горели крупные южные звезды. Сладко благоухали цветы. Большой круглый бассейн, воду которого подсвечивали разноцветные огоньки светящихся кристаллов, покрывающих дно, был полон тёплой от солнца водой. В сияющей воде плыли две тёмные фигуры.

— Расскажи уже, как прошёл твой день? — спросил Хозяин огня, пытаясь догнать Эйлу.

С самого первого дня их встречи ему хотелось добиться её расположения. Это ощущение не оставляло его все те полгода, что они провели вместе. Вначале расположить её к себе было очень непросто. Эйла сочла, что его интерес к ней вызван необычной для его родины внешностью. И потому резко пресекала любые его попытки ухаживания. Вдобавок к этому то и дело говорила, что она ему в матери годится. Он порой уже начинал отчаиваться, но его поддерживали старейшины клана Полыни, на глазах которых он обычно осуществлял свои неудачные попытки понравиться первой красавице Тейнуэта. Прожившие около сорока лет вместе мужчины и женщины уговаривали его не сдаваться, говорили, что чувствуют, что он нравится Эйле, просто она боится. Высказывали предположения, что, наверное, она однажды ошиблась и теперь опасается повторить это снова. И... ведь они оказались правы. При мысли об этом Хаймон вновь почувствовал радость, что их послушал. Ещё его очень забавляло то, что знай эти старейшины, кто он такой, — сразу бы убили. Потом Хаймон убивал их близких... — от воспоминаний о мятеже веяло пеплом, горечью и пустотой, но тогда выхода не было... Нужно было освободить свою землю и отомстить за собственную семью. Не он развязал ту войну — они с императором лишь её закончили.

Подумав об этом, Хаймон поплыл быстрее, пытаясь догнать Эйлу, которая любовалась огоньками на дне бассейна.

— ...Да хорошо-о, — улыбнулась она, растягивая слова, когда он обнял её за талию. Огненные стражи учат боевые техники. Завтра на охоту. Крестьяне видели в горах существо, которое воровало коз. Что и как делать — мы уже все продумали...

И Хаймон спросил:

— А что за пришелец в городе?

Эйла перевернулась на спину и принялась любоваться на крупные южные звезды. От прикосновений Хаймона её охватывало ощущение необыкновенного покоя.

— Чтобы ответить, — замедленно произнесла Эйла, вяло пытаясь освободиться из его объятий, мне надо подумать.

— Давай подумаем вместе, — Хаймон крепче привлёк её к себе.

— Ну... можно попытаться... — Эйла прикрыла глаза и улыбнулась. Представь, пришелец объявился посреди бела дня в таверне Златоверхого под столиком. Девушка. Похоже, альв. Помнит прошлое отрывками. Говорит, её убили за то, что выиграла в конкурсе танцев. Она оказалась здесь.

— В её мире за такое убивают? — голос Хаймона стал необыкновенно спокойным и очень четким. — Ты рассказала ей, что у нас так нельзя?

— Пыталась. Она обещала мне служить и исполнять наши законы.

— Ты сама предложила?

— Нет, она предложила.

— Хм, как интересно, — поджал губы Хаймон. — Видимо, в том мире опасно не иметь покровителя.

— Я показалась ей достаточно могущественной, — улыбнулась Эйла. — Сказала ей, что я мать Дома, и она поверила. Так у них называют женщин, которые всем управляют.

Хаймон улыбнулся:

— И ты сказала правду.

— Конечно, я и не сомневаюсь, — кокетливо вздохнула Эйла, прижимаясь к нему.

— Что ещё она рассказывала про свой мир?

— Ну, живут они глубоко под землёй. У них там правят женщины. Преданно поклоняются своей богине и казнят преступников, убивая в её честь. Это называется "приносить жертву".

— Ну и обычай, — Хаймон тоже перевернулся на спину и некоторое время они молча плыли рядом, любуясь на яркие звезды на черном как бархат небе Долины.

— Судя по наряду, она не из простых, — продолжала Эйла. — При себе у неё оружие. Очень искусно сделанные складные ножи. Думаю, и пользоваться ими умеет. Дар Княжеский и Земля, весьма сильный, и отличный контроль. Любит выпить.

— Интересно, — улыбнулся Хаймон. — Где она сейчас?

— Спит в таверне. Выпила полынного целую бутылку, а ещё белым понизила. Я оставила там двоих стражей на всякий. Завтра привезём сюда, как проснётся.

Хаймон немного помолчал, поразмыслил.

— Ты правильно поступила. Завтра нужно будет привести к таверне ещё одного коня, и не забыть черную маску и плащ. Слышал, подземным жителям трудно находиться на солнце.

Эйла взглянула на него:

— Раз она мне служит, значит, будет жить здесь, да?

— Конечно. Завтра подготовим для неё подходящие покои.

— Те, что напротив моих, свободны. Думаю, подойдут. Заодно под моим присмотром будет.

— Вполне, — кивнул он.

Хаймону и самому было интересно взглянуть на новоприбывшее диво.

— Отлично, — улыбнулась Эйла мечтательно, прижавшись к нему. — Теперь в моём отряде будет ещё и альв. Ни одной твари нас не одолеть!

Часы на башне пробили час ночи.

— Самое хорошее время в твоей стране, — сказала Эйла. Подплыв к бортику бассейна, она подтянулась на руках, села на край и принялась сушить волосы потоком теплого ветра, выходящего из её ладони.

Из воды Хаймон с наслаждением разглядывал её лёгкое, немного угловатое, как у подростка, но такое красивое тело. Вскоре её золотые волосы, прежде свисавшие тяжёлыми мокрыми прядями, снова стали воздушными.

Хаймон продолжал наблюдать, как его жена встала и дошла до шезлонга своей невесомой походкой, как жемчужно отливает её светлая кожа при слабом свете фонарей. Наблюдал как Эйла завязывает шнурки и пояс на длинном белом халате с золотой окантовкой. После чего наконец решил выбраться сам. Вся вода с его тела быстро испарилась.

— Я всё же больше люблю день, — продолжил разговор он, не сводя с Эйлы пристального взгляда. Он обвязал полотенце вокруг пояса, потом в его руке возник огненный шар, ярко освещающий беседку на краю бассейна, где уже был накрыт к ужину стол для двоих.

Свечи на нем загорелись от его взгляда. Неспешно Хаймон подошел к Эйле и галантно взял её под руку, приглашая к столу. Снисходительно улыбнувшись, та плавно проследовала за ним. Хаймон усадил в её в небольшое бархатное кресло, медленно наполнил её бокал апельсиновым соком, добавив немного вина.

— Все как ты любишь, — сказал он, протягивая ей.

Сам сел напротив. Эйла с величественно-любезным выражением взяла у него бокал, точно у слуги. Отпила несколько глотков, оторвала от веточки виноградинку.

— ...А ещё, в том подземном мире очень любят виноград, — сказала Эйла, глядя на Хаймона.

— Если живут постоянно под землёй, — ответил он, наливая себе вина, — то в этом нет ничего странного. Жители здешней Подгорной страны охотно закупают плоды, выросшие под солнцем.

Эйла неспешно ела крупные маслины и сама удивлялась: как же она раньше не замечала, насколько они вкусные! О том, что у них будет ребенок, она решила пока мужу не говорить. Это же его наследник, надежда и будущее полутора тысячелетней династии. Если он узнает, будет беспокоиться, начнет её всячески оберегать. У Эйлы же было стойкое ощущение того, что с теми, кого оберегают, несчастья случаются чаще. Поэтому она решила пока молчать, а потом, когда скрыть это будет нельзя — видно будет. Может быть, получиться убедить его, что не так все это страшно и по сравнению с четвертой башней Тейнуэта все местные опасности для неё просто забава? Теперь, с наслаждением поедая маслины, она в очередной раз размышляла об этом. Хаймон смотрел на падающие звезды. Сегодня их было особенно много, а это значит, он не будет в эту ночь читать её мысли. Он доверится её выбору. В конце концов, он выбрал её.

Хаймон знал о ребенке. Благодаря развитому княжескому дару он начал ощущать его едва ли не раньше, чем Эйла. Ему уже случалось чувствовать подобное, когда его мать носила младшего брата. Маленькие, необыкновенно нежные потоки тонких мысленных энергий. Ещё он чувствовал, что Эйла хочет от него это скрыть, и догадывался, почему. С раннего детства Хаймона учили разбираться в людях. Он понимал, что такой, как Эйла, необходимо быть при деле, тратить свою неиссякаемую энергию на решение непрестанных сложных задач. Если же начать её оберегать, ограничить свободу, она начнет тосковать и, сама того не заметив, наделает глупостей. За ребенка он не волновался: у Эйлы необыкновенно мощная интуитиция на опасность. Он сделал её главой своих новых, ещё неопытных Огненных стражей и не сомневался, что Эйла справится: двадцать лет дежурства в опасной зоне Тейнуэта — Хаймон имел возможность узнать, как это проверяет людей.

* * *

Она проснулась и почувствовала, что лежит на чём-то ровном и мягком, и ей тепло, даже жарковато. В голове её царила блаженная тишина. В теле ощущалась приятная истома на фоне ленивой лёгкости. Она позволила себе тихий глубокий вздох, потянулась всей своей пружинистой мускулатурой, приоткрыла глаза и тут же зажмурилась, растёрла костяшками пальцев выступившие от рези света слёзы.

"Мх… Как ярко… Где я?"

Держа возле лица руки, стала открывать глаза постепенно, чтобы привыкнуть. Свет даже ярче, чем на соревнованиях по недейрре. Серокожая женщина, вытирая слёзы, разглядела тёмное покрывало на мягкой широкой постели, на которой лежала. Вокруг была просторная комната с белыми стенами. Эта светлость давила на её чувствительные глаза, способные пронзать любую, хоть самую кромешную тьму, не позволяя открыть их. Свет обильно лился сквозь разноцветные стекла, вставленные в множество маленьких круглых отверстий в потолке. Пол покрывал мягкий розовый ковер. Женщина лежала и медленно осматривалась. Несимметричная угловатая геометрия стен поначалу привела её в замешательство. Затем она поняла, что переоценила объём помещения: одна стена была зеркальной. У дальней стены в полу было углубление длиною в рост, с какой-то металлической закорючкой на стене над ним. Рядом мраморная тумбочка, на ней плетёная корзина, в ней щётка для волос, гребень и десяток флаконов из разноцветного стекла. Возле кровати на стеклянном столике лежали два знакомых предмета... Два складных кинжала работы тёмных… сородичей её. Альв схватилась за грудь и талию и признала пропажу. Сгруппировавшись, она села, всё ещё щурясь, навострила уши — раз тут так светло, то слух станет ей ориентиром. Тихо. Или какие-то голоса вдалеке за стенами? Некоторое время сидела и слушала. Вспомнила вчерашнюю беседу с золотовласой наземницей и поняла...

"Я в Наземье... И это свет этого жгучего ssusun, которое не пускает мой народ покорить мир наверху... Которое слепит и держит нас навечно под землёй. И попала я сюда волей здешних грозных богов... Неужели всё-таки умерла?.."

Тёмная дама замерла, слушая, как бьётся собственное сердце. Потрогала скулу. Пальцы не нашли там ни ссадины, ни боли. Моргала, сгоняя с глаз слёзы, старалась привыкнуть... Вроде полегче. Разглядела на столике большое блюдо с фруктами и графин, до четверти заполненный какими-то желтыми и зелеными штучками.

"О, богиня..." — она вспомнила вчерашнее количество принятого терпковатого напитка, в котором решила себе не отказывать. Жажда мучила её. Вспомнила золото вина в прозрачной рюмке и любопытную светлокожую женщину из народа то ли риввил, то ли дартиири, и чумовую беседу с ней. Запустила пальцы в свои пышные волнистые струи волос, застыла, анализируя чувства. Свет такой разноцветный, как в сюрреалистическом сне... и воздух свежий, аж голова кружится. Села на ложе, рассматривая окружающую обстановку. Взгляд упал на собственное отражение в зеркале: тёмная фигура с мятыми белыми волосами, заливающими плечи и спину, сутуло сидела на кровати, запустив руку в отсутствие причёски.

"И это верховная мать дома илитиири? Пусть даже небольшого?.."

Взор пробежал по чёрным кинжалам, блюду с фруктами, затем попал на закрытую дверь. Уши снова уловили ритм отдалённых шагов.

Женщина быстро и тихо вскочила, схватила кинжалы, сложила их и спрятала куда положено — один в тесьму под лифом своего чёрного с золотом наряда, второй — за пояс коротенькой бахромчатой юбки сзади, где он был полностью скрыт. Проверила большую красивую брошь на груди — в виде паука из серебристо-зеркального металла, вытянувшего лапы. Увидела себя в зеркале: тёмное чужеродное пятно в этой светлой комнате, как зверь в клетке.

"Попалась, — сделала вывод. — Раз их мне оставили, значит, едва ли они мне помогут..."

Снова посмотрела на блюдо.

"Какие роскошные сласти. У нас такие стоят баснословных денег и только знати доступны".

Вспомнила, как в юности ей, первой дочери Дома, полагалась гроздь винограда, мелкого, черного, но сладкого. Её сестре — пол грозди, Главе хозяйства и жрицам — по десятку ягод, воинам Дома — по одной. Слугам — что на пол упадёт.

Положила ягоду в рот.

"Ммммм-м"...

Вспомнила про магию, позволяющую определить, не отравлено ли.

"Вовремя... Хм, ничего не понимаю..."

Никаких ощущений, какие даёт магия: ни чувства энергии, ни понимания... Бросила попытки. Умиротворенная обстановка перевесила подозрения. И слишком хотелось есть.

"Меня все равно накормят всем, чем захотят..."

Хрустела ягодами вместе с косточками. Половины грозди уже нет. Взяла в руку большое увесистое красное яблоко.

"Голод — как жрица, — подумала с усмешкой. — Пока не удовлетворишь, не отвяжется... Да, прямо как я. Так наслажусь же напоследок..."

Вонзила свои острые зубы в яблоко... После чего планомерно уничтожила все фрукты. Язык после этого немилосердно щипало. Половине сладостных плодов Наземья она не знала названий... Да важно ли это?

Оглянулась. Прислушалась. Тихо. Снова запустила руки в спутанные пряди. Разогнула проволочки, державшие хвосты когда-то красивой, кучерявой, сложной причёски для танца. Взяла блюдо. Захотела расчёску. Под внимательным взглядом розовое стекло стало течь, вытягиваться, сгибаться, разделились длинные зубцы, формируя изящный выгнутый гребень. Взглянула на него, провела по зубьям пальцами, постучала ногтем, немного подровняла. И, сидя на диване, стала терпеливо расчесываться, думая об этой странной способности превращать твёрдые предметы, который золотая джалил назвала "даром Земли". В процессе её взгляд нашёл на тумбе щётку для длинных волос.

И вдруг в дверь постучали. Стук отразился в сердце серокожей дамы, оставшись там неугасающим эхом.

— Госпожа Куэ, вы проснулись? — послышался мелодичный женский голос.

"Так, кто-то из наземников интересуется мной. Но это не её голос. Зато это слово, которое она сочла моим именем. Что ж…"

Бесшумно встала, положила гребень на кровать, поправила на себе минималистичный танцевальный наряд, не мешающий совершать молниеносные броски, выпады и увороты. Рука легла на поясницу сзади словно бы невзначай.

— Госпожа Куэ? — повторила наземница громче.

"Откуда они знают?.." — возникла мысль в её голове.

— Да... — ответила негромко, решив встретить представительниц здешней власти достойно. Впрочем, в голосе с той стороны был лишь обезоруживающий интерес, любопытство и лёгкая встревоженность.

Дверь плавно отворилась. За ней стояли две юные наземницы ростом на голову ниже неё. Обе показались ей удивительно похожими друг на друга. С густыми чёрными кудрями, собранными в одинаковые прически: передние пряди были заколоты на затылке. У каждой большие чёрные глаза в обрамлении густых длинных ресниц, маленький прямой нос, чистая смуглая кожа, чёткие аккуратные губы вишневого цвета, изящная девичья фигура. Обе в белых шароварах на завязочках и подпоясанных туниках с изображением солнца и скипетра на животе. За плечами у них были белые плащи из воздушно-лёгкой ткани.

Серокожая дама встречала их посреди комнаты в уверенной позе руку в бок, держа осанку и глядя на них сквозь серебристые ресницы, как и подобало ей на родине.

Та, что стояла ближе, исполнила деликатный поклончик:

— Меня зовут Лаука.

— Меня Симния, — тут же произнесла вторая, повторяя поклон точь-в-точь. — Мы служим в отряде Огненных стражей госпожи Эйлы. Вы познакомились с ней вчера.

"Ах, да, я пообещала ей служить... — вспомнила постоялица комнаты. — Неужели она восприняла это всерьёз?"

Но ни чёрточки её лица не дрогнуло. На тыльной стороне рук девушек можно было различить татуировки, похожие на те, что у "золотистой", только знаков было меньше.

— Госпожа Эйла просила вас прибыть к ней во дворец, — деликатно сказала Лаука. — Мы здесь, чтобы вас сопроводить.

Она шагнула в комнату, открыла кожаную сумку на поясе и развернула белый плащ, такой же, как и у самой. Симния в свою очередь протянула ей маску из тонкого черного стекла, крепящуюся дужками к ушам, с позолоченной цепочкой. И в ответ на неподвижный взгляд тёмной леди добавила:

— Это защитит ваши глаза и кожу от солнца.

— Солнца? — прищурилась та, — значит, мы выйдем на Поверхность? Интерес-сно.

Не сводя с них глаз, нагнулась за своей проволочкой, быстро и умело подколола все волосы в три хвоста: один стоячий позади макушки, два на затылке.

" Хм, они почти дети... Наземничьи дети. Её рабыни?.."

Расправила плащ. На нём солнце и скипетр.

"Ага. Знак Дома. Хорошо. Если б я считалась пленницей, знак мне бы не дали".

Затем глянула на монету, что надета на шее. Она была гладкой, лишь розовое стекло с каким-то символом.

— Благодарю вас...

Взяла у Лауки плащ, пощупала ткань, накинула. Привычная штука. Но непривычного цвета... Взяла маску, хмуро задумалась, осмотрела комнату. Глаза попривыкли.

"Что ещё мне может пригодиться?"

Бросила взгляд на девушек. Они ожидали у двери с такими наивно-открытыми лицами... Заглянула в их мысли.

Лаука смотрела на женщину-альва и дивилась, как необычна внешность этой знатной дамы, и представляла, как та эффектно надевает тёмные очки. Симния же витала в мечтах о своем возлюбленном, красивом черноволосом, черноглазом юноше. Представляла себе новую встречу с ним. Куэ, глядя на них, улыбнулась этим их мыслям, понимая, что едва ли эти девушки поймут причину её улыбки. Скорее, примут на свой счёт.

"Ну и хорошо".

Надела маску на глаза — неспешно, как то видела Лаука. Черное стекло значительно уменьшило яркость света. Мир окрасился коричневым. Тёмная леди чуть вскинула брови, удивлённая эффектом. Смотреть стало намного легче, глаза можно было раскрыть пошире, и они больше не слезились. Немного попривыкла к маске, затем чуть изменила её форму. После чего, не сводя взора с девушек, произнесла звучным голосом, привыкшим повелевать:

— Госпожа ждёт? Не будем же медлить! Проводите меня.

Девушки провели её светлым коридором, сбежали по лесенке из жёлтого камня между двух причудливых зелёных...

"Грибов?"

...В горшках, и оказались в потоках солнечного света, казалось, льющегося со всех сторон. Они оказались на широкой и яркой улице, по обе стороны которой располагались дома с большими ослепительно блестящими окнами, в обрамлении небольших палисадников, в которых цвели розы. Тянуло свежестью, теплом и кружевом незнакомых ярких ароматов. У тёмного альва вскружилась голова. Но Куэ не хотела этого показывать.

"Приду к здешней Илхаресс как... Илхаресс. Пусть я и без короны и платья жрицы, но ничего: наряд для танца и гордость подойдут".

Несмотря на маску, свет так давил ей на глаза, что слёзы снова потекли в две реки.

Взгляд вверх. Ослепительная бесконечность.

"Ах, так это план этого Бога Пути!.. Наверно, это один из божеств Наземья! Как ярко. Как чисто. И во сне таких мест себе представить не могла..."

Солнечное тепло грело её голову, плечи и руки. Девушка впереди накинула капюшон. Куэ последовала этому примеру. Чуть отдалившись, девушки и синхронно развернулись, поджидая её. Легкая ткань рукавов плаща щекотала ей запястья. Между рядов домов повстречались редкие прохожие в таких же плащах, но без герба.

"А вот и простолюдины. Все с виду риввил, — подумала Куэ. — Никаких светлых альвов. Лишь круглоухие, светлокожие, короткоживущие люди. И ни одного гоблиноида, хм-мм".

Неподалёку стояли три породистые белые лошади. Отвязав одну, Симния легко взлетела в седло.

— На них мы поедем во дворец, — пояснила Лаука, обернувшись к Куэ.

Та встала, как вкопанная: она не сразу различила в этой яркости высоких, непривычного вида существ. Совсем непохожих на ездовых ящериц. Лаука ждала, не понадобится ли важной спутнице помощь.

А Куэ прежде никогда не видела лошадей вживую и не ездила ни на чём, кроме магически парящего диска. В её родном подземном городе не было больших расстояний. И сейчас она опешила, притворяясь, что залюбовалась...

"О, Ллот... не рофы... Что это? Аа, — промелькнуло у неё в голове, — видела в той книге, подаренной отцом. Наземские бестии, которые служат риввил. Какие громадные-то”.

Отметив, как легко Симния запрыгивает на высокую спину, Куэ коснулась её сознания, пытаясь нащупать нужные ощущения. Касаться бестии, такой большой и массивной, страшновато: силы у той небось немерено. И как она себя поведёт? Душа подземного существа затрепетала.

— Не бойтесь, госпожа, Верба смирная.

Альв проигнорировала это замечание.

"Демонов не боялась, а тут — что? Боюсь? — ругала она себя. — Да я Ilytiiri Qe’Yathrin!"

Лаука покивала, рукой указывая ей стремя, похлопала лошадь по плечу. Куэ изо всех сил прятала неуверенность под неспешностью, делала вид, словно любуется то наземским существом, то самой девушкой. Взялась за луку, подняла ногу в стремя. Лошадь переступила и фыркнула, заставив альва мгновенно напрячь мышцы. И повинуясь житейскому принципу "пан или пропал", Куэ резко запрыгнула примерно в ту позу, как до этого Симния. Лошадь ещё раз фыркнула, мотнула головой. Лаука шагнула к ней, поладила по лбу, ласково сказала пару слов. Затем взяла уздечку и передала её своей подруге, которая была уже в седле.

Куэ упёрлась в луку седла, колкие мурашки от стыда за свою слабость кололи ей пятки и поясницу. Она сжала зубы во гневе, дабы прогнать их — собственный страх всегда вызывал у неё ярость. Сидеть в седле оказалось удобно и устойчиво. Лаука легко запрыгнула в своё. Симния тронула пятками бока животного — Куэ внимательно за ней следила — и её лошадь пошла. Повинуясь натяжению ремня, продетого...

"Этой бестии в рот?"

...Лошадь под Куэ тронулась следом. Массивные твёрдые шаги отдались Куэ в позвоночник, сотрясая её, и едва не клацнув зубами, альв привстала в "железных петлях", смягчая их. Лаука подбодрила свою лошадь пятками и легко обогнала Куэ, проехалась вперёд и, натянув узду, повернула да затормозила. У Куэ же узды в руках не было.

"Эти юные черноволосые прислужницы золотоволосой так легко это умеют!.."

А дальше Куэ не нашлась, что и подумать: про собственное умение или дары божеств?

Так вот неспешным шагом они выехали за город и поехали по широкой дороге по обе стороны которой раскинулись виноградники, принадлежащие самому Хозяину Огня. Сплошные массивы кудрявой зелени, от которых монотонно рябило в глазах тёмного альва. Лозы сплетались над дорогой, образуя высокую и живописную зеленую арку. От того солнце палило под ней намного меньше. Обильные грозди золотистого и черного винограда величиной с кончик пальца свисали вниз. Зелёная кучерявость расплывалась в глазах Куэ. Виноградники напоминали ей пряди споросвета, светоносных мхов, сияющих разными оттенками, выращиванием которых занимался её Дом, только увеличенные в сотню раз.

"Какое странное сравнение… — думала она, — как тут этого много. А что это там впереди? Главное Здание Дома Долины Солнца?"

Снова взглянула выше и зажмурилась от боли в глазах: Солнце, Страж Наземья, делало своё дело. Куэ утёрла лоб рукавом; она запарилась и вспотела.

— Здесь можно ехать быстрее, — сказала Симния. — Нужно упереться ногами в стремена, сжать колени и приподниматься.

Лаука пустила свою лошадь рысью, немного проехала вперед и вернулась обратно, так же легко и непринуждённо синхронизируя своё тело с лошадиным.

Куэ напряглась, не желая, позориться перед рядовыми воинами (или жрицами) местного Дома, стиснула зубы. Почувствовала стремена, сжала колени до боли в паховых связках.

"Нет, это слишком… — думала она, — Ох, Богиня, твои испытания?..

— Госпожа Эйла тоже сначала не умела ездить верхом, — сказала Лаука, приветливо улыбаясь на встречных курсах. Куэ показала в ответ спокойную ухмылочку. Лаука разминулась с ней. — Она же хранитель. Всю жизнь на стене простояла. А лошадей там держать нельзя — их запах привлекает существ.

— Сначала её учил господин Хаймон, потом мы, — прибавила Симния.

Куэ чувствовала, что к неумению своей госпожи ездить верхом обе девушки относятся весьма снисходительно. Чужое снисхождение задевало её... но и пользоваться им она умела. Она вспомнила, как иногда притворялась низкородной дурочкой, чтобы сбить с толку конкурентов её дома. Куэ потянулась к мыслям девушек. Прониклась их ощущениями — мимолётно, но вроде удалось синхронизироваться с массивной наземской бестией. Мысленно послала лошади позыв посмотреть левее и повернуть. И... лошадь сделала это. Тогда альв постаралась лошади донести желание идти плавнее. И раскачка стала мягче.

Затем направила её следом за лошадью Симнии. Выпрямилась, огляделась. Послала приказ ускориться.

— Как здесь просторно!.. — изрекла вдруг так, словно бы это виды заставили её столько мешкаться.

Симния смотрела на неё широко раскрытыми глазами. Подала ей уздечку. Куэ притянула её даром в руку и призвала бестию еще ускориться безо всяких пяток в бока и без уздечки. С гордо поднятой головой и прямой осанкой. Трясло. Но не важно.

Виноградники по сторонам заслоняли весь мир. Только ослепительный свет над головой. Тряска вымотала из пятиминутной всадницы всю душу. Насколько это не походило на плавно-ритмичный танец её народа — настолько это место не походило на влажные пещеры. Пересохло во рту. Тело чесалось от пота.

Над сенью виноградных лоз замелькали какие-то постройки, намекая на приближение к Златоверхому дворцу.

“Вот хорохорилась, — с ехидством размышляла Куэ, — думала: легкая прогулка. Сейчас приеду к здешней Илхаресс как Илхаресс… Тьфу, мокрая, как озёрный гоблин!.."

Впереди замаячили, заблистали золотые ворота с гербом с изображением солнца и скипетра поверх сложных витых орнаментов. Главная гостья не могла на это смотреть: её терзала жажда одновременно с заливающими глаза слезами. Створки отворились сами собой. С сощуренными глазами, но прямой спиной проехала она в арку. Два гигантских красных камня — гранёных тысячей граней карбункула на колоннах по обе стороны ярко засветились красным и погасли. Куэ поняла, что наземский Дом приветствует её.

Теперь они ехали по парку, залитому ярким солнечным цветом. Повсюду цвели розы, от небесно-голубых и чайных до почти чёрных. В небо взлетали струи фонтанов, на дне которых искрились разноцветные кристаллы. В большом пруду с чистой прозрачной водой плавало два белых лебедя, а за ними вереницей около десяти маленьких птенцов. То там, то здесь раскинулись изящные мраморные беседки, увитые диковинными растениями. Статуи прекрасных женщин, чьи тела были искусно показаны, но "вовремя" спрятаны струящимися платьями.

Куэ сейчас бы бросилась в первый фонтан или нырнула к этим странным...

"Белым ящерицам?

...Что скользят по глади воды. Засохшие слёзы прочертили солёно-жгучие дорожки по серым щекам. Она одёргивала пониже капюшон и потёрла щёки, чтоб наземницы не увидели их. Смотреть ни на что не хотелось. Вьехали под колоннаду. Чуть легче. Необычный узорчатый светлый камень.

"Да тут всё светлое!"

Пить хотелось невыносимо. Приземистая плосковерхая постройка раскинулась впереди. Её грани ослепительно блестят: не рассмотришь.

"Воистину верно говорят: Наземье не предназначено для житья цивилизованных существ..." — сокрушённо думала считающая себя таковым существом.

С центральной дороги они свернули налево, потом подъехали к длинному зданию с голубой крышей. Две девушки легко соскользнули на землю. Куэ степенно ждала в седле, наслаждаясь, что тряска больше не мучает позвоночник и не бьёт её в зад. Наслаждаясь тишиной, в которой... и жажда вроде бы легче?

— Добро пожаловать в Златоверхий дворец, госпожа альв, — сказала Симния.

Перекинув ногу, та хотела спрыгнуть грациозно, но получилось кое-как сползти. Одёрнула на себе задравшийся плащ. Зад болел, словно она получила сто пинков от огра. От жары её мутило, и на это мерзко накладывалась жажда. Неподвижная твердь казалась непривычной. Но сулящей спасительный покой.

Тёмная леди отошла от коня и вытянулась по струнке, приходя в себя.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Лаука.

— Прекрасно, — глянув на неё, соврала Куэ.

Лошадей тут же увели два симпатичных молодых человека. Впрочем, Куэ не удалось их разглядеть. Но ей стали доступны эмоции сопровождающих.

"Когда не видишь чего-то сама, обуздай того, кто видит", — гласит мудрость её родины.

Вокруг них был дворик, где журчали фонтаны. Журчание воды ласкало слух. Куэ подошла к одному из них, посмотрела на воду. Не оглядываясь, зачерпнула полные ладони и быстро выпила.

"Хоть что-то как дома..." — мелькнуло у неё в мозгу. Зачерпнула ещё. Вода оказалась прохладной и чистой, как стекло. Поплескала себе в лицо, — стало легче. Намоченная светлая прядь упала на щёку. Альв сердито убрала её под капюшон. Забылась: Симния и Лаука ждали её.

— Идём? — спросила их.

Вскоре они оказались перед длинной двухэтажной пристройкой, стены которой имели причудливую форму наложенных друг на друга полукругов, расположенных в ряд со множеством небольших дверей. Куэ и её спутницы направились к большой центральной двери, над которой красовался герб в виде солнца и скипетра. По обе стороны журчали снова фонтаны, тянулись ровные дорожки, и цвело множество необычных цветов.

— Здесь мы живем, — сказала Лаука, показав рукой на вход. Куэ поблагодарила Ллот за то, что наконец над её головой сомкнулись каменные своды.

И ещё долго шли по мраморному коридору, освещенному неизвестно откуда проникающим слабым рассеянным светом. По обе стороны располагались двери, над каждой из которых был герб с изображением солнца и скипетра, и надпись. Розовый камень на шее у Куэ замерцал, и ей стало понятно, что это имена. Она схватила медальон рукой, взглянула на него пристально. Мягкие сапожки девушек неслышно ступали по полированному камню. Куэ наслаждалась наступившей прохладой. Золотистый свет лился сюда из каких-то наглухо застеклённых витражных окошек возле потолка. Симния приоткрыла одну из дверей — крайнюю в ряду после довольно большого промежутка без дверей.

— Здесь ваши комнаты, — произнесла она.

Куэ плавно вошла и оказалась в просторной полукруглой комнате с белыми стенами и большим окном во всю стену, откуда открывался вид в сад. По обе стороны окон висели плотные голубые шторы. Пол покрывал голубой ковер. Одна из стен со стороны коридора была вся зеркальной, с позолоченными перегородками между зеркалами в форме причудливых деревьев и цветов. Вдоль боковой стены стоял невысокий мягкий белый диван. И два обшитых бордовым деревянных стула. В озле дивана расположился низкий овальный письменный столик, на нем вазочка с фруктами, графин, наполненный водой с ломтиками фруктов на дне и зелеными листьями какого-то растения. Пара хрустальных кубков рядом. Пиала с кусочками льда. И небольшая ваза с голубыми цветами.

“Приятная обстановка”, — подумала Куэ. Её спутницы были без масок, она свою снимать пока не хотела. Её глаза жаждали темноты.

— Мы пришли... — констатировала она.

— Да, госпожа Куэ, располагайтесь, — улыбнулась Лаука. — Мы доложим госпоже Эйле, что вы здесь. Скоро подойдёт ваша служанка — если вам что-либо понадобится.

Куэ села на диван, задумчиво положила ногу на ногу, взяла ногтями кусочек льда, ощупала его, положила в рот. С ожидающей полуулыбкой посмотрела на девушек — что они будут делать. Проникла в их мысли.

— Госпожа Эйла просила передать, что теперь это ваш дом, — Лаука всё убеждала её.

Куэ, изумлённо вскинув брови, кивнула на эту фразу. Заглянула в их мысли. От Лауки не ускользнуло, что альв плохо переносит жару, и она думала воздействовать своим Даром Жизни, но не знала, как это сделать так, чтобы не показаться навязчивой и фамильярной. А Симния, воздев очи своду, продолжала думать о своем парне.

"Запомню его... Рычажок".

Девушки кратко и синхронно поклонились, оставив альву на память по улыбочке и немного милого впечатления, и выскользнули через дверь. Прикрыли за собой, и Куэ обратила внимание — никаких замков не запирали.

"Впрочем, тут кругом магия..."

Куэ проводила их с непринуждённой полуулыбкой, как ни в чём ни бывало. Затем тихо встала, прошлась на цыпочках к двери. Потрогала. Древесина. Весьма редкий и дорогой материал на её родине. Яблоневый гребень для волос стоил дороже малахитового: ведь ценных камней в пещерах илитиири было изобилие, а деревья там не растут. Не трогая ручку, толкнула: действительно не заперто. Выглянула: и охраны не видно. Впрочем, илитиири не привыкли наивно верить видимости. А возможностей у этих наземных магов хватает. Вспомнила про свою возможность. И потянула дверь на себя без помощи рук. Это интересно: такой магии у неё дома не было. Двигать предметы, менять их форму... Повелевать мысленно. Последнее дома называлось псионика, и было доступно лишь одарённым. И не ей.

Альв тихонько прошла и уселась на диван. Наполнила хрустальный бокал из графина с фруктами, кинула туда пару кусочков льда. Отпила пару глотков. Вкусно. Откинула голову на спинку, решила отдохнуть, держа про запас вариант "уничтожить все фрукты в этой чаше". Она была уверена, что здешняя странная Илхаресс непременно появится. Должна же... Но пока можно отдохнуть, чтобы встретить её как подобает Илхаресс. Впилась зубами в сочный персик, потекло по пальцам. Слизнула. Постепенно запасной вариант превратился в основной.

Спустя довольно долгое время в дверь постучались.

— Да? — отозвалась Куэ.

Вошла улыбающаяся девушка, похожая на недавнюю парочку. Куэ стала с интересом разглядывать её: чёрные косы, большие темные глаза, маленький вздернутый нос, чуть пухлые губы, брови дужками. Одета в свободные белые штаны и тунику с красной окантовкой.

— Госпоже что-нибудь нужно? — спросила она. — Я — Тайа, служанка госпожи Эйлы, и теперь ваша тоже.

"Ждала Илхаресс, но это снова рабыня... — подумала Куэ. — Да, видно, тут темноволосый народ служит золотому.

Она встала. Стеклянная маска по-прежнему держалась у неё на лице, белый плащ — на плечах. Откинула капюшон, высвободив из-под плаща серебро волос длиной ниже лопаток.

— Мне сказали, что это теперь мой дом. Что здесь есть, покажи мне, — прозвучал мягкий, но повелительный тон той, которая привыкла повелевать.

Тайа сладко улыбнулась. Улыбка эта почему-то напомнила Куэ о фруктах. Но у неё уже саднило во рту от съеденного их количества. Корзиночка на столике была пуста. Графин тоже. Ни кусочка, ни листочка. Ведь илитиири не упускают выпавших возможностей.

— Пойдёмте. В этой части дворца живет госпожа Эйла и её Огненные стражи. Тут три комнаты ваши, — Тайа указала на две двери по левую сторону от входа. — Здесь, — она подошла к зеркальной стене, — шкаф с одеждой, — повернула цветок на позолоченной ветке дерева, и левее зеркал в стене открылись створки. Внутренняя поверхность шкафа издавала слабое белое свечение, на фоне которого Куэ увидела много разноцветной одежды. Напоказ сверху стояли какие-то ажурные корзины, лежали свернутые покрывала, но и оставалось немало свободного места. Всего в стене таких шкафов было три.

"Хм. Не рабыня, а женщина-слуга, — подумала Куэ, судя по тому, как Тайа по-хозяйски держалась. — Впрочем, не удивлена, что "золотые" используют людей обоих полов, а не только мужчин."

Правее шкафов была дверь дальше. Там был небольшой коридор и две двери. Если идти прямо — в подобной полукруглой комнатке кровать с шёлковым белым пологом. Тут было потемнее — окно было завешено роскошной кисейной занавесью тёмно-алого цвета. У стены пристроился туалетный столик кукольного вида из глянцевого розового камня, в котором было множество ящичков, сверху стояло несколько шкатулок, были щетка и гребень для волос, и над столиком висело зеркало. Тайа по очереди показала Куэ шкатулки и ящички. Ожерелья, клипсы, кольца, разные изделия из драгоценных металлов и камней. Множество небольших сосудов с благовониями. Разглядывала их альв уже подняв тёмную маску надо лбом.

"Долгожданная темнота... В этой комнате можно жить."

— Из этих духов каждый может составить себе собственный аромат, — со знанием дела сказала Тайа. — Могу помочь вам составить ваш. И ещё: госпожа помнит, что у вас сильный Дар Земли, и здесь есть всё, чтобы вы сами могли изготавливать для себя украшения.

Куэ поняла, что нужно улыбнуться на эти слова. Постаралась изобразить такую же приятную улыбку, как у этих юных особ. В конце концов, для "золотой" придётся именно так улыбаться.

"Если я в клетке, то это клетка золотая..."

Тайа открыла нижний ящичек, где лежали полоски из золота, серебристо-белого блестящего металла, какого-то неизвестного, почти черного металла, кусочки янтаря и множество коробочек с разноцветными драгоценными камнями.

Закрыв ящички столика, Тайа открыла другую дверь. Там все было сделано из полупрозрачного белого камня: большая ванна в форме морской раковины, зеркало в золотой раме в виде не то деревьев, не то водорослей. Рассеянный свет лился через несколько зеркальных окошек в стене наверху, отражаясь от золотистого орнамента напротив и рассеиваясь повсюду. Была здесь и ещё одна комната — напротив двери в спальню. С кофейно-коричневым узором на белых стенах, кофейными мягкими диванами у стен, золотистым ковром и небольшим стеклянным столиком, украшенным витыми узорами черного и серебра.

— Эта комната на тот случай, если вы захотите что-то отпраздновать или просто посидеть с друзьями, — пояснила Тайа. Чувствовалось, что она разговорчива и любит своё дело.

"Отличный источник информации".

— Госпожа Эйла редко пользуется моими услугами, — начала Тайа, — привыкла все делать сама. Хранитель всё-таки. Лишь иногда причёсываю её перед праздниками. Если вам что-то понадобится, обращайтесь.

Указала на шнурок, висящий на стене:

— Потяните за него — я приду.

Куэ инстинктивно кивнула.

— А где сама Илхаресс? То есть та, которая правит тут?

— Идемте, — весело сказала Тайа, — покажу, где покои госпожи Эйлы.

Они вышли в уже знакомый ей белый коридор, и Тайа показала на белую с золотым узором полуовальную дверь напротив её покоев, с изображением солнца и скипетра, над которой на камне была искусно выгравирована надпись: “Госпожа Эйла”.

— А сам Хозяин огня? — cпросила Куэ, указывая на дверь. — У неё?

Одновременно она решила подсмотреть мысли Тайи, и обнаружила, что женщина с серой кожей кажется той привлекательной и диковинной сразу. Тайа разглядывала её, тщетно пытаясь определить её возраст.

"И почему я им всем нравлюсь? Высшее существо? Ну ладно, лучше так..."

— Нет, здесь жилища стражей, а он живёт в другой части дворца, — в воображении Тайи понеслись какие-то коридоры, повороты и арки. — И госпожа Эйла сейчас у него. Кстати, она хотела, чтобы вы прочитали вот это...

Тайа вынула из-за пазухи свиток с печатью Долины солнца и протянула тёмной женщине.

— Сегодня у них гости, они наслышаны о вас. Все хотели бы видеть ваш танец, за который вас пытались убить, — невинно улыбнулась служанка.

Куэ посмотрела на дверь в свою комнату, и увидела такую же надпись на поверхности арки: "Подземная госпожа". Стиль букв был таким же. Затем взяла свиток.

— Хм, письмо от неё? — усмехнулась и вошла обратно в свою дверь. — Ладно. Танец? Она хочет видеть недейрру? А меня за него не убьют?

Тайа поняла шутку и захихикала, задорно улыбаясь.

— Нет-нет, конечно, думаю, вашему искусству все только подивятся.

Куэ чуть прищурилась, кладя свиток на стол:

— А скажи мне, кто такой этот Хозяин Огня, и чем он знаменит?

Тайа мигом сделалась серьёзной, взглянула на неё прямо:

— Хозяин огня — это единственный, кто может держать в руках Огненный Скипетр — это средоточие всего огня в этом мире — и управлять им. Больше ни у кого не хватает смелости взять его в руки. А я служила ещё одной из младших жён бывшего Хозяина огня.

— Жён? — переспросила Куэ, чуть сузив глаза под тёмными линзами. — Это женщины-слуги знатных мужчин?

— Нет, это не служанки... — посмеялась Тайа, — Это... Ну... Как сказать... Женщина, которая принадлежит только конкретному мужчине.

— Женщина принадлежит мужчине? — взлетели серебристые брови выше очков. — Не служанка, так рабыня, что ли?

— Да не-ет же... — засмеялась Тайа. — Когда люди брак заключают, женщина принадлежит мужчине, а мужчина женщине. Это обоюдно.

Тёмная дама кивнула: "понимаю". Слукавила. Оглянулась, бросила взгляд на окно, проказала ироничную ухмылочку:

— Женщина, мужчине... С чего бы это женщине кому-либо принадлежать? Кто её заставить может? Бог Пути?.. И так у вас все женщины? — альв вернула взгляд на Тайю, коснулась изящно-чёткими пальцами дужки тёмных очков, сняла их, пустив на Тайю янтарный взгляд, прищуренный меж серебряных ресниц. Зрачки сузились, словно у кошки, став чёрными точечками.

— Нет, — служанка с интересом наблюдала эффект, — никто не заставляет, она это делает, когда кого-то любит... И, нет, не всем женщинам случается кого-то так сильно полюбить, чтобы захотеть ему принадлежать... Да и мужчинам тоже.

Тайа вздохнула и пожала плечами, смущённая своими способностями объяснять простые на первый взгляд вещи.

— Да уж, — Куэ упёрла руку в бок, повернулась и глянула на плотные шторы с ажурными изображениями драконов. — Чтобы кому-то при-над-ле-жать — нужна веская причина.

— Вы как нельзя правы, госпожа, — усмехнулась Тайа.

— Ты говорила про прежнего хозяина... — вдруг спросила альв. — А Хаймон новый? Тогда что с тем случилось? — выразительным разлётом приподнялись её брови.

Тайа опустила взгляд, понурила плечи. Вздохнула:

— В ночь, когда случилась Великая беда, я по счастью была у родственников, — сказала она. Серебряные брови крылом сместились ещё вверх по выразительному лицу альва:

— Какая беда может случиться с таким великим домом?

— Да вот, случилось тут… — Тайа стала серьезной, — мятежники яд мансера в воздухе распылили и направили на дворец. Тогда все его жители умерли, кроме господина Хаймона и его брата. Их тут тогда не было, как и меня.

— Отравили воздух? — альв участливо встревожилась, потянула носом. — А давно это было?

— Недавно... Прошлой осенью, — задумчиво произнесла Тайа. — Потом господин Хаймон вернулся из Тейнуэта и истребил захватчиков... И поклялся перед могилами родителей, что у него не будет других жён, кроме госпожи Эйлы… Удивительно это, конечно... У его отца был гарем. Много жён. Да и у других его предшественников тоже.

Куэ закусила тёмно-серую губу, глубоко задумалась. История этого народа очень заинтересовала её.

"Надо же. Мятеж. Надо прояснить. Ведь мне здесь жить... В лучшем случае".

Вскинула внимательные глаза:

— Скажи-ка, Тайа, Госпожа Эйла желает поговорить со мной, не так ли? Я ещё не в курсе тех дел, что нам предстоят. Когда этого ждать, не подскажешь ли?

Служанка приободрилась:

— Сегодня будет вечеринка, на которую вы приглашены, — заулыбалась Тайа. — Госпожа очень надеется, что вы прибудете. Хозяин Огня сам не прочь бы с вами пообщаться. Вы помните про ваш мир. Им это очень интересно, да и всем нам.

— Ах-ха-хах, — польщено рассмеялась дама-альв, вскинула голову, всколыхнула причёской. — Вам интересен мой мир? А мне интересен ваш. Давайте по обмену... Кстати, чтобы я не задавала много скучных вопросов, в этом доме есть книги, где можно узнать обо всем побольше?

— Книги есть. Библиотека в подземном этаже — могу проводить, если хотите.

— Подземном этаже? О, да, покажи мне... А куда ещё здесь дозволено ходить?

Тайа повела её по коридору, отвечая:

— Ходить можно везде, кроме чужих покоев. На двери обычно пишут имя хозяина. Тут есть ещё палаты искусств, тренировочные комнаты для стражей и большой прекрасный сад. Есть кухня, но еду обычно мы приносим в покои. Есть большая гардеробная, где собраны наряды со всех земель, — гордость звучала в голосе служанки. — Если вам понадобится принарядиться, то можете выбрать себе там что хотите, а я вам подскажу...

— Прекрасно, Тайа, — деловито покивала тёмная леди, следуя с ней рядом.

===

Примечания:

Тема этого дня Куэ здесь:

Enigma — The Eyes of truth

Редакция 010924

Две фигуры, контрастирующие цветом волос и кожи, спускались по широкой лестнице дымчато-серого мрамора. Серокожая блондинка спросила:

— Госпожа сказала мне, что я могу выбрать себе подходящее имя. Как думаешь, что это может значить? Вы выбираете себе имена? — вскинутые брови отразили заинтересованность.

Загорелая брюнетка чуть удивилась:

— Нет, нас обычно называют родители. Имя себе выбирают те гости нашего мира, которые не могут вспомнить свое.

— Хм-мм... А откуда они выбирают? — тёмная леди потрогала ногтем свою губу, задумчиво глядя на прислужницу.

— Ну, выбирают из тех имен, которые знают. Что им нравится...

— Я знаю только имена, которые принадлежат кому-то на моей родине. Разве можно брать чужое имя? — вопросительно взглянула на неё тёмная спутница.

— А вы своё не помните? — спросила Тайа, открывая широкую массивную дверь в библиотеку.

— Не-а... Не помню, — безмятежно ответила та.

— Но вы же представились Ку́э?..

Тут две собеседницы вошли под тихие своды библиотеки. Здесь царили полусумрак и прохлада, что давали отдых глазам и коже жительницы подземного мира, и сущее наслаждение. Её звучный и бодрый голос беззаботно летел под сводами, достигая ушей присутствующих тут людей:

— А-хах, это в переводе с моего родного значит "Дом". И Ятри́н — это значит "служительница божества". Два первых слова, что пришли мне на ум.

За дальним столиком сидел какой-то человек, скрытый белым плащом, обычным для местных жителей, и читал книгу. Навстречу вошедшим шагнул седовласый мужчина с морщинами от возраста, одетый в длинное серое одеяние, похожее на хитон.

— Добро пожаловать в библиотеку, — учтиво сказал он, прямо и спокойно глядя на Куэ. Кажется, его было сложно чем-либо удивить. — Каких знаний ищет иноземная госпожа?

Та остановилась, как вкопанная, словно не ждала этого. И вдруг в её среброволосую голову пришла идея. Она взмахнула ресницами, сделав наивно вопросительное лицо.

— Представляете, уважаемый, я вовсе из иного мира, и я... Забыла своё имя, — мягко сказала она на ясном глазу. — И все имена, которые знаю, принадлежат кому-либо другому. Госпожа Эйла сказала мне выбрать себе... Не подскажете, как же мне это сделать — выбрать верно?

В её родном языке не было этого обращения во множественном числе, но тут оно получилось само. Глядя на пожилого человека, альв чуть наклонила голову с заинтригованно-просящей улыбкой, подождала, моргнула пару раз, взмахнув ресницами. Ей было интересно, каков будет ответ.

— Хм-м, — задумался библиотекарь. — Смотря, что вы желаете, госпожа. За каждым именем стоит своя судьба.

— Что хочу? — пожала плечами Куэ. — Наверное, что-то соответствующее мне. В моём народе имена что-то значат. Многие значения утеряны, а некоторые можно перевести. А в вашем народе как? Я же теперь его часть — меня приняла госпожа Эйла.

И показала розовый камень на веревочке, на котором теперь тонко выгравированы скипетр и солнце. Вдруг ей пришло в голову, что читающий в углу человек прислушивается к разговору. Словно бы она слышала себя со стороны его ушами. Она немедленно прислушалась к его мыслям — почему-то он вызвал у неё живой интерес. Но его мысли сменились, и можно было понять, что он продолжает читать книгу про минувшие давно события, про каких-то знаменитых людей.

"Интерес-сно..."

Куэ сделала вид, что полностью сосредоточила внимание на пожилом человеке, но мельком послеживала за незнакомцем. Подумала:

"Надо же, мужчины илитиири редко доживают до преклонных лет... Лишь мой отец — исключение, старый алхимик. Но ничего, его хватит, чтобы ещё Матери Ка'тане помогать..."

— Если так, то я полагаю, госпоже Эйле самой следует дать вам имя, — сказал библиотекарь.

Вмешалась Тайа:

— Я думаю, нам стоит хотя бы предложить госпоже несколько имен на выбор...

Куэ заинтересованно посмотрела на обоих.

— Хранитель Вэйн, подойдите к нам, пожалуйста, — позвала Тайа человека, читающего книгу.

Тот поднялся и неспешно направился к ним. Это был мужчина ростом выше Куэ, под капюшоном были видны благородные черты лица, точеные высокие скулы, прямой ровный, волевой нос, чуть поджатые губы, подбородок с ложбинкой, светлые волосы, спадающие на лоб. Поблескивали чуть прищуренные голубые глаза, устремленные на альва. На его руках она заметила татуировки — вроде тех, что она уже видела у Эйлы, Лауки и Синтии.

— Вы — госпожа из подземного мира? — спросил он. В голосе незнакомца звучало любопытство. Куэ с интересом рассматривала его.

— Да, — кивнула она, — кажется, другой такой тут нет?..

Он сдержанно усмехнулся. Ненадолго повисло заинтригованное молчание.

— Непросто это, выбрать себе имя, — сказал незнакомец. Куэ, глядя на него внимательно, замерла на миг, и сердце её пропустило удар (разум записал этот удар сердцу в долги). Леди альв вся — слух, и зрение, чтобы видеть его и слушать его... его голос, — что-то в этом человеке её зацепило. Она встревожилась, но это осталось незамеченным: незнакомец задумчиво опустил свои голубые, как горный лед, глаза.

— Меня вот Вэйн назвали, — голос его тоже был прохладным и чуть звенящим, — что означает "луч вечного света". Не знаю, насколько я этому соответствовал. И не представляю, как назвал бы себя в другом мире.

— Поэтому вы понимаете, с какой трудностью я столкнулась, — кивнула по-деловому тёмная леди, глядя на Вэйна. — Я не помню ни моё имя, ни что оно значило.

Чуть печально улыбнулась и опустила глаза, стараясь разобраться со странным "приходом чувств", захватившим её. Что-то такое необычное, сильное пробудилось в её памяти от впечатления, которое производил на неё этот человек. Белый плащ висел на краях её плеч, не скрывая её фигуру в наряде танцовщицы. И, сомкнув перед собой руки, она решила заглянуть в его мысли.

Вэйн подумал, что видел таких, как она — вызывающе великолепных своим сложением, неземных и естественных женщин во владениях Лесной госпожи за Великой Трещиной — огромным пятном тьмы. Как и тогда, эта нездешняя внешность его завораживала и чуть ослепляла — как свет, которого так много, что не может пройти через раскрытое окно... Он решил запомнить её черты, чтобы при случае изобразить — грифелем на бумаге. Куэ, считывая эти эмоции, была немного удивлена. В умах её сородичей эмоции были несколько иными.

— Здесь дают имена на древних языках, — задумчиво произнес он. — А кто-то называется именем от пришельцев. Вот, дракону Хаймона дали имя Феникс. Если хотите, можно об этом побеседовать.

Вэйн кивнул в сторону столика, у которого стояла пара кресел. Куэ сделала шаг к креслам, одновременно следя за тем, что он тоже идёт, сомкнула белые края плаща на груди, села, подперев рукой подбородок в жесте благородного ожидания. Вэйн расположился напротив, положив рядом книгу, которую читал.

— Раз вы здесь, думаю, ваше имя должно что-то значить на древнем языке Долины, — сказал он, откинув капюшон и улыбнувшись более явно. С чем бы вы отождествили себя?

— Древнем языке, мм-м, — одобрительно протянула она, задумалась, прикусила чётко очерченную губу тёмно-серого цвета.

По человеческим меркам Вэйн мог бы дать ей лет тридцать пять, но на её коже не было ни единой морщинки. Снова эта озадаченность возрастом... Он внимательно разглядывал её. В голове у него мелькали разные поэтические названия, какие он мог бы дать этой необычной девушке — ей незнакомые. И они по-разному соответствовали его представлению... Но ему также было интересно, что она выберет сама. Он считал — так правильнее. Куэ вознесла свой янтарный взор потолку.

"А эти наземники считают возраст столь важным?.."

— Ох, я даже не знаю... — покачала головой. — Сравнить? Себя? Я всегда казалась себе священной, ведь женщиной я родилась во тьме нашей богини. Раньше я обожала клинки. Но стиль draa'velve, два клинка — это особый талант, которого у меня не оказалось. Я кружилась, танцевала всю юность беззаботно. Как светлячок. Затем Мать отдала меня в школу воинов илитиири. Я выжила там не без помощи хитрости... Летучая мышь? — говоря, она смотрела то вверх, то в стол перед собой, затем почесала висок, откуда начиналась серебристая мягкая пышность, заключённая в три хвоста, рассыпающихся за плечами. Затем поймала сбежавшую прядку и подцепила её в правый хвост.

— Я была первой дочерью моего дома, гордилась собой и считала себя благословением, ярким, словно пламя, — её голос звучал негромко, умиротворенно, бархатисто. — Затем была школа священнодействий, Паучья Стража Богини... Я водила отряд охотников на изменников. Затем переворот. Бегство из дома. Из огня да в полымя. Сестра, предавшая дом. И снова в бега. Пряталась, словно хитрая крыса. И паутина. Попалась, как мушка. Наемники. Наставница. Алая паучиха, свившая своё гнездо. И мы с моим партнёром — прислужники её. Я вернула себе дом, взлетев, словно вихрь. Стала вить гнездо. Свила. Прошла долгий путь испытаний, к славе... И от славы погибла. Я не знаю, как это получилось — что я здесь... Не знаю, кто я теперь такая. Вот что я помню, в общих чертах...

Он задумчиво глядел на неё. Целая история — его впечатлила. Он пытался это представить себе по своему, и Куэ видела, что образы довольно похожие.

— Вижу, ты — мудрый представитель своего народа, — продолжила она, — и я рада, что встретила тебя. Я не знаю, зачем ваш Бог Пути привёл меня сюда. Быть может, позже станет понятно, зачем мой путь взял и продолжился?..

Она ожидающе посмотрела на Вэйна в упор.

— Признаться, я не считаю себя таким уж мудрым, — чуть смущённо улыбнулся Вэйн. Такая откровенность тронула его, как и драма, сокрытая в недрах её памяти. — Мне до этого ещё расти и расти.

Сказанное вылилось в ироничную улыбку на её лице. И она прошептала:

— Раз так считаешь, значит, я права...

Он внимательно посмотрел на нее:

— Но если вам интересно мое мнение — я назвал бы вас "Неоконченный путь" — есть такое понятие в древнем языке Долины. Здесь подразумевается путь, который ещё до конца не пройден, а так же путь, который длится вечно — это зависит от контекста.

Он чуть улыбнулся, глядя на Куэ:

— В вашем случае, думаю, подходят оба варианта.

Она смотрела на него с любопытством. Куэ вспоминала черты лица из своей памяти — мужчины илитиири, который остался там. Вот такая же ломаная линия прически, такое прохладное спокойствие, такой же небольшой прищур... Изучающий взгляд, обращённый на неё. Постоянно изучающий даже то, что хорошо, досконально ему знакомо. Куэ вдохнула, она готова была съесть его глазами... Но овладела собой.

— На самом деле, госпожа Эйла уже дала мне имя, — вдруг сказала она с беззаботной ухмылкой, — когда спросила меня, кто я, и я ей ответила первое, что пришло мне в голову. Она ухватила два последних слова, которые я произнесла, силясь что-либо вспомнить... Ку́э — означает "дом", Ятри́н — означает "служащая богу". Соединяя, выйдет: служительница божества, оберегающего дом. Куэ'ятри́н. Мне кажется, госпожа угадала!

Вэйн задумчиво провел пальцами по корешку книги.

— На древнем языке Долины "незаконченный путь" звучит примерно так: "ку эат рин" — дорога без конца. Какое интересное совпадение.

— В книгах есть такое суждение, — прибавил библиотекарь, — что жизнь человека мудрого — дорога без предела. Альвы в нашем мире живут бесконечно. И это имя опять же подходит вам.

Куэ смотрела на обоих внимательно — взглядом, полным любопытного огня.

— Выходит, вот оно — ваше имя, — благоговейно улыбнулся Вэйн.

Куэ'ятри́н весело улыбнулась в ответ, и её пробрало смехом. Тайа, тихо стоявшая рядом, тоже сияла довольной улыбкой.

— Я благодарна вам за помощь, хранитель Вэйн, — закончила смех остроухая особа. — О неоконченном пути я обязательно подумаю. Так здорово, когда есть что-то впереди!

— Это верно, — Вэйну тоже была приятна эта беседа.

— Мы не живём бесконечно в нашем мире — вдруг сказала Куэ серьёзно. — С возрастом слабеем и гибнем. Но я никогда не думала о конце. Я жила текущим и насущным, зная, что впереди лишь тьма и те яркие моменты, которые я сотворю себе. Никакого "хорошего пути" в посмертии у нас нет. И скажу я вам, что осознание тьмы впереди очень побуждало меня держаться подальше от возможностей умереть. Как и других в моём народе. Боязнь парадоксально толкала нас на поступки, сберегающие и созидательные при всех разрушительных нравах, царящих у нас.

Она решительно встала из-за стола, деликатным точным движением приложила ладонь к груди и запахнулась в плащ поплотнее — словно бы в библиотеке похолодало.

— Рад знакомству, Куэ'ятри́н, — бодро ответил Вэйн, поднимая глаза ей вслед. — Слышал, вы танцуете сегодня вечером?

Она остановилась, загадочно искоса посмотрела на него.

— Откуда же? — короткий вопрос.

— От друзей.

Она растянула губы, подняв брови:

— Всякое может быть.

Он кивнул:

— Признаться, мы с женой с радостью посмотрели бы на ваш танец.

В его мыслях мелькнул образ смуглой темноволосой девушки в белой одежде, гордого и сдержанного облика. Что-то блеснуло в глазах тёмной леди в ответ, когда она отворачивалась.

Куэ стояла некоторое время посреди библиотеки в задумчивости. Учтивость и мудрый подход здешних наземников очень согрели ей душу. Она радовалась такому красивому выходу с именем. Тайа вопросительно ждала её. Библиотекарь тоже следил за ней. Она навострила уши и повернулась к нему.

— А скажите-ка мне, хозяин знаний... Хотела бы я узнать важное... — задумчиво поднесла палец ко рту, — кто есть Бог Пути и к чему ведёт он подданных своих?

Два янтарных глаза с холодными искорками отсветов окна прямо нацелились на библиотекаря.

— Творец и причина бытия всего, что существует, — библиотекарь почтительно склонил голову. — О том же, что он есть — нам доподлинно ничего неизвестно. Его природа лежит за пределами наших познаний.

Он сделал паузу. Голодные до знаний глаза альва по-прежнему сверлили его.

— Никто из обитателей этого мира не видел, как он выглядит, и мы судим о нём лишь по его делам и по смыслам бытия. На то он и бог, чтобы быть выше.

Куэ медленно, понимающе кивнула:

— Чего он хочет от своих... служителей?

Библиотекарь загадочно улыбнулся:

— Бог Пути ни в чем не испытывает нужды и не требует служения, но любит тех, кто следует путём справедливости и милосердия, и во всем ищет правды. Кто не лжёт ни себе, ни другим, и не питает иллюзий. Противостоит соблазнам ради истины и способен смирить себя во имя справедливости. Таким открытым в себе людям открывается мудрость его.

— Стало быть, он любит правду... — прошептала Куэ. — То есть, объективную информацию... И открытость?.. А что бывает с неверующими?

Библиотекарь удивился такому вопросу, поднял густые седые брови.

— Да ничего... Они живут себе обычной жизнью.

Куэ с ещё большим интересом смотрела на него. Тогда поднял голову от книги хранитель Вэйн:

— Вы удивлены этим, госпожа Куэ? Там, откуда вы, было как-то иначе?

Пристальный взгляд угольков перешёл на него.

— М-м, на моей родине божество давало силу, а неверующих ждало в лучшем случае быть без этой силы. А значит, беззащитными остаться, — твёрдо сказала она, глядя на него с каким-то подозрением.

Желая познавать, но не желая разглашать многого о себе, она "сменила русло":

— А что есть справедливость, скажите мне? И милосердие?..

— Справедливость, — сказал библиотекарь, — когда вы наказываете виновного и награждаете достойного награды соразмерно деяниям его. Милосердие — это когда вы помогаете беззащитному либо попавшему в беду, и щадите виноватого, ежели в наказании нет смысла.

— Хм, — призадумалась Куэ, кивнула. — А что ждёт жителей этого мира после смерти?

— Белый Путь ждёт всех, — величественно и грустно сказал библиотекарь. — Кто куда по нему пойдёт, зависит от истинных намерений человека и от воли Бога Пути.

Его интонации не скрылись от слуха бывшей жрицы.

"Нет, бывших не бывает..." — вспомнила она.

— А что ждёт жителей вашей родины? — спросил Вэйн.

Она покосилась на него немного потускневшим взглядом. И тихо сказала:

— Тьма.

Некоторое время стояла, опустив глаза. Но не успел никто раскрыть рта, мгновенно повеселела, обводя остальных изумлённым взором:

— Но я не попала во тьму и вместо вечной муки либо небытия нахожусь здесь и разговариваю в вашем приятном обществе. Признаться, я в замешательстве, как такое могло получиться, и, по-видимому, должна отдать честь Богу Пути! — янтарноокая деликатно склонила голову, колыхнув серебром водопада волос.

— Да, наверно, это так, — сказал библиотекарь, — все чудеса в нашем мире происходят по воле Его.

Некоторое время стояла удовлетворённая пауза.

— Благодарю вас, господа, за беседу... — медово улыбнулась альв и шагнула к прислужнице своей:

— Ох, Тайа, пойдём, я должна...

Вышла из библиотеки тихо и задумчиво. Тайа шла рядом и с участием смотрела на неё, ожидая комментариев.

— ...Проводи меня в покои. Надо подготовиться…

Вэйн так и не понял, что было причиной её столь поспешного ухода. Такие, как она, казались ему слишком загадочными, чтобы пытаться как-то объяснить их поступки. Такие яркие эмоции изумительно выделялись на фоне "взрослого" благородства облика, и это всё стояло перед его глазами, словно блики от солнца.

— Век живи, век удивляйся, — тихо проговорил библиотекарь для них обоих.

На лестнице Куэ приободрилась, ускорила шаг. Дорогу она, конечно же, запомнила. Поднимаясь по мраморной лестнице, темнокожая дама анализировала свои чувства, так резко возникшие в ней под взглядом того человека: волна мурашек от ногтей на ногах до корней волос, чуть прихватило дух каким-то зовущим чувством...

"Что это значит? Он отличается от других, кого я тут вижу... Но чем? Он холодный и... чистый, как свет вон оттуда, — взглянула на одно из нарядных витражных окон. — Он сулил мне иной ответ на мой вопрос, а дал вот этот. Про неоконченный путь — вполне логично. Но всё же, что-то такое в нём есть ещё..."

— Тая, книги — это хорошо, но долго, — произнесла Куэ, когда они подходили покоям. — Расскажи мне кратко, как устроено ваше общество. Вот — Эйла, главная женщина, — а дальше? Слуги, воины, простолюдины... Хозяин Огня?

— Общество... — улыбнулась Тайа, — хранитель Вэйн бы вам лучше рассказал.

— Ах, да, — обернулась альв немного резче, — но могу ли я так злоупотребить его вниманием? А ты точно это знаешь.

Они зашли в покои, где на столике лежал свиток. Изящным жестом Куэ предложила Тайе сесть напротив к столику, как равную себе. Тайа села и с любопытством посмотрела на неё.

— Ну... — служанка была непривычна к такому вниманию, — у нас тут шесть земель, шестьсот лет назад они объединились в одну Империю. Под властью императора из Степи, главы клана Солнца. Правители остальных земель ему подчиняются. Самая богатая из всех шести земель — это наша Долина Солнца, и ей правит Хозяин Огня, а госпожа Эйла — его жена. Но она им крутит, как хочет, а потому можно считать, что долиной правит она...

Тайа засмеялась. Куэ проникла в её мысли, воспринимая больше, чем можно выразить словами. Земли с их пёстрым народонаселением, череда лиц и видов из памяти Тайи мелькнули у неё перед глазами. Понятие "жена" было для неё новым и пока не ясным.

— А ещё она командует отрядом Огненных стражей, там служат дети из знатных семей. Те две девушки, что привели вас — из их числа. Ах да, есть ещё зажиточные семьи в Долине, есть горожане и крестьяне, — при этой фразе Тайа весело улыбнулась. — Крестьяне выращивают виноград и фрукты, которые вы видите у вас на столе. В нашей Долине они самые вкусные во всех землях.

Чувствовалось, что Тайа любит Долину и гордится ею. Куэ нравилось это чувство в ней. Оно было сильным и красивым. Глядя на неё серьезно и внимательно, альв слегка кивала.

"Значит, Эйла тут и есть Илхаресс по моим понятиям... Хорошо. Она симпатична. И благоволит ко мне. Про недейрру разболтала своим подчинённым? Хах... Они такие простодушные. Хорошо".

Куэ сопоставила понятия "земля" и "дом", "империя" и "город", и всё вроде стало на свои места...

"Империя — так называется их город?.."

— А воины? Сколько их у Долины?

Тайа чуть прихмурила дуги своих тёмных бровей.

— Сейчас у Хозяина Огня человек тридцать Огненных стражей, — задумчиво сказала она, — включая тех новых, которых набрали. Во время бедствия почти все стражи погибли, за исключением троих, которых во дворце тогда не было. Но ещё есть хранители. В каждом городе есть стражи порядка — отряд хранителей. Они присматривают за порядком и истребляют существ, если те появятся, а также ловят разбойников. Так что людей, способных сражаться, в Долине достаточно. И вообще, беспорядки тут случаются редко. Долина наша спокойная.

Тайа благоговейно произнесла последнюю фразу. Куэ смаковала это на слуху, задумчиво изучая узоры ковра на полу.

"Так, хранители — это их маги. Тут армия магов, как интерес-сно... И у этого Дома нет большой армии. Но он сам не может быть маленьким... Чего-то я недопонимаю, — подумала тёмная леди. — Но они же не скажут мне всей правды? Хотя их божество велит"...

Вскинула взгляд:

— Спокойная, говоришь?.. Тогда расскажи же мне, что за бедствие такое здесь приключилось?

Тайа опустила глаза и вздохнула:

— Долину пытались захватить... Чужаки. Но теперь все мятежники уничтожены и изгнаны, благодаря Хозяину Огня и его Скипетру, и снова это самое безопасное место в Империи.

Куэ пристально на неё прищурилась, словно бы обеспокоенная за себя:

— И часто ли случаются такие вещи в других, более опасных местах?

— Про другие места не знаю. А в нашей Долине — прежде никогда такого не было. И где ещё вы увидите такой виноград?

Куэ усмехнулась, несомненно, понимая, причем тут виноград.

— В те времена никто и не мог представить, что у кого-то поднимется рука на Хозяина, — вдруг продолжила Тайа. — Он олицетворение могущества и безопасности Долины Солнца.

— Ясно, — прикинулась удовлетворённой Куэ. В мыслях Тайи она нашла тёмную ночь, какое-то удушье и пламя пожарища. Тайа сама этого ничего не видела, и её представления — плод воображения.

— Ужас, — подыграла её чувствам тёмная леди. Разузнать о столь знаменитом событии в чужом Доме она засчитала себе в цели. На её родине подобная информация могла стать козырем в рукаве. И продолжила свою "разведку":

— А скажи-ка мне, Тайя, этот хранитель Вэйн — он служит Богу Пути? И чем он знаменит?

Тайа мигом воспрянула духом:

— Они — большие друзья с Хозяином Огня и Эйлой. Его жена, — сестра нашего императора. Его племянница правит Землей Дождя. Да и сам он отличился на Стене в Тейнуэте.

От Куэ не укрылось, что служанка пропустила титул местной Матери, этой самой "золотой". И в тоне здешних голосов не слышалось должного почтения, которое присутствует во всех разговорах о правящих женщинах родины илитиири. Там за такое можно схлопотать даже от посторонней женщины, не союзницы той, о которой непочтительно выразились... Как говорится, "бей своих, чтобы чужие"...

— Чем же отличился? — спросила Куэ. — Что он делал там, на стене?

"У нас на стенах распинали Матерей павших Домов, — подумала она. — На их же собственных стенах. Павших не уважает никто — над ними глумятся".

— На стене хранители не дают существам из Бездны проникнуть в наш мир, — говорила Тайа. — Вэйн много для этого сделал. Видели, сколько лучиков у него на руках?

— Они воюют против существ? Что за существа такие? А как Вэйн там отличился? Он великий воин? Что он умеет? — сразу куча вопросов.

— Огромные чудовища с изнанки мира. А Вэйн — у него боевые техники воды и воздуха. Ещё рассказывают, что в городе хранителей с тех пор, как он стал главным безопасно.

Тайа замолкла на некоторое время, кротко опустила взгляд. Куэ тем временем разглядывала её аккуратный облик, нежно сглаженные черты лица, чуть выпуклые щёки, какую-то неброскую и милую красоту женской особи здешних наземников. Ей нравились они. Вдруг Тайа взметнула свои выразительные, живые карие глаза:

— Госпожа Эйла говорила, что хотела бы сегодня вечером видеть тот ваш знаменитый танец, о котором вы говорили... Если вы соизволите... Но если нет — ничего страшного.

— Так... — глянула в ответ Куэ. — Стало быть, великая Мать Эйла хочет видеть недейрру?

Оттенки величественности в голосе альва сделали нужный эффект.

— Это ваш священный танец, да? — затаённо притихла Тайа.

— М-мда, — веско кивнула альв. — Недейрра — это особый танец-соревнование. Здесь мы соревнуемся в ловкости тела и чёткости восприятия. И музыка тут нужна особая. Для недейрры. Она ускоряется и звучит очень мощно, порой угрожая сбить тебя с ног. Её издают специальные сооружения, которыми управляют фаэрук'лин илитиири. Даже не знаю, как такое воссоздать здесь. Несколько участниц — мужчины тоже бывают, но реже — выходят и начинают в ритм делать серии движений. Внимательные жюри следят за ними во множество глаз. Если кто-либо пропускает такт, не закончив движение за определенный набор звуков — фаэрук её подсвечивает, и она выбывает. Музыка ступенчато ускоряется. И так — пока не останется одна победительница. Ей достаётся вся слава и почести, поставленные на кон. Не хочет ли Мать Эйла попробовать силы против меня? — хитро прищурилась Куэ. — Ведь я тоже Мать Дома, который ещё не пал.

— Нет, что вы, — расширила Тайа глаза, — едва ли она станет вами соревноваться, вы же альв. Она просто хотела посмотреть на это, и её друзья тоже. Но такую музыку нам сложно будет создать... А хотя бы мотив вы помните?

Куэ задумалась. Слово "альв" прямо-таки превозносило её в глазах местных жителей.

— Альв. Меня здесь так называют за мои уши, и, как я поняла, это что-то особенное. Но почему бы со мной не посоревноваться, а?

Тайа удивлённо расширила глаза:

— Да, вы выглядите, как альв. В нашем мире народ альвов живёт по ту сторону Великой Трещины. Они непревзойдённые мастера во всём — людям ни за что не сравниться с ними, особенно в искусствах.

Куэ приняла это на заметку, глядя мимо Тайи сквозь стену — в свой мир. В языке Омоину не нашлось слова, соответствующего понятию "магия" напрямую, но ближайшее обозначало "чудо".

— Недейрра — это труднее, чем сразу чудо и бой. Это пик силы. Это всё, что ты можешь... Но кроме недейрры у нас ещё есть масса обычных танцев, в ходе которых мы общаемся между собой. Интересно, какая у вас музыка... Когда она зазвучит — видно будет. И я с удовольствием станцую со всеми желающими, пообщаюсь, — Куэ гордо воздела подбородок и опустила ресницы.

Две женщины из двух разных миров некоторое время сидели друг против друга и думали каждая о своём.

— Танцы, — наконец сказала Куэ, — это приятно, но расскажи-ка мне про существ, которые вам доставляют проблемы. Госпожа Эйла мне о них говорила. Все о них говорят. Чем они так важны и примечательны?

Чистый внимательный взор грел душу Тайи своей прямотой, серая рука деликатно подпёрла подбородок.

— Если вас интересуют существа, — встрепенулась Тайа, — лучше спуститься в один из подземных залов: он как раз под центром дворца. Там находится Галерея существ — собрание фигур из разноцветного камня и стекла в полный размер. Очень впечатляет. Думаю, вам понравится.

Глаза Куэ раскрылись пошире. И в голове появилась мысль.

— Я хочу, чтобы хранитель Вэйн рассказал мне про них в этой зале, — сказала она таинственным шёпотом. — Ведь это по его части. А потом я с ним станцую самый красивый танец. Путь слух об этом достигнет его.

Заговорщицки улыбнулась, чуть наклонила голову набок, подмигнула Тайе.

— О, это запросто, — кивнула та, наслаждаясь, какой насыщенной получается их беседа. — А что касается танца, я передам госпоже Эйле. В честь приезда друзей Хозяин Огня как раз собирается устроить вечеринку с танцами, — Тайа радостно улыбнулась ей. Куэ понимающе кивнула.

— Может быть, вам надо подготовиться? Привести себя в порядок?

— Хм-мм... Здесь есть баня?

— Конечно, вот, — Тайа встала и открыла дверь в комнату с зеркальной стеной. — И тут есть большая комната, где хранится множество нарядов — право, есть из чего выбрать! Всё для наших гостей — по традиции любой из земель, на любой вкус.

Она показала Куэ, как поворотом бронзовой "штучки" добиться, чтобы из трубки, что торчит из стены, полилась подогретая солнцем вода; намочила свою руку.

— А где бы освежить мой собственный? — спросила Куэ, дернув себя за юбочку, состоящую из лоскутов плотной глянцевой ткани цвета тьмы, каждый их которых украшен золотыми капельками и бахромой.

— Вот, положите его в эту корзину, — улыбнулась Тайа, глядя на неё. — А заместо него можете пока выбрать себе что-то из гардероба.

Служанка нажала на камень в стене. В мраморной поверхности открылась дверь, за которой висело несколько комплектов разноцветной одежды. Тайа подошла туда и стала показывать. Несколько пар штанов и туник, какие носят здесь. Несколько платьев до полу. Несколько очень открытых сочетаний из лифчика и короткой юбки.

— Госпожа Эйла любит надевать такое, — заговорщицким шепотом произнесла Тайа, — когда остается наедине с Хозяином огня.

Куэ заинтригованно смотрела на неё.

— Такое, как на мне?

— Похоже, — улыбнулась Тайа.

Куэ принялась щупать ткани. Некоторые одежды были сделаны из шёлка, который на ощупь едва ли уступал привычному ей паучьему.

— А интерес-сно... — приговаривала в процессе, — кто жил здесь до меня? Ведь жил же здесь кто-то? Для кого это изготовлено?

— Н-ну, эту комнату мы подготовили специально для вас, — улыбнулась Тайа, стоя чуть сзади. — Вот смотрите, что тут есть.

И служанка принялась рассказывать ей про содержимое флаконов: тут были и разные масла для волос, и разные составы мыльного корня, которые при добавлении в воду образовывали пену.

— Госпожа Эйла любит принимать ванну с пеной, — прошептала она, словно бы тайну выдала, — с ароматом белой фиалки, ландыша и сирени — это её любимые запахи.

Куэ "мотала на ус". Тайа кивнула на шкатулку с флаконами, где было около ста разновидностей различных ароматов.

"Мне что, надушиться такими же ароматами для Хозяина Огня? Но тогда Мать скажет, что я выскочка и швырнёт меня в карцер. Э, нет, эти сведения на потом я отложу".

— Тайя, я рада твоей помощи, но, думаю, справлюсь сама, — сказала Куэ, стоя перед мраморной ванной.

— Как будет угодно госпоже, — елейно произнесла Тайа, аккуратно поклонилась и вышла из покоев.

* * *

"Надо помолиться Ллот, — думала Куэ, оставшись одна. — Где же моя главная сила — её благосклонность, данная мне по праву рождения? И за деяния мои?.."

Незаметно прокралась следом за ушедшей Тайей и изучила входную дверь на предмет замков и запирающих устройств. Древесина, непривычный, лёгкий материал. Изящная замочная скважинка, небольшой язычок, не спасающий от сильного взломщика или удара магией. Здешний дар сломает легко. Присмотрелась к стенам насчет потайных дверец и рычагов. Пощупала подозрительные места своим новым "чувством камня". Прикладывая руку к стене, она словно бы могла видеть внутрь стены на расстояние вытянутой руки. Обрадовалась прекрасной способности, какой не имела у себя дома. Там стены приходилось простукивать или использовать магию поиска. Безо всякой магии обнаружила несколько потайных шкафов. В одном лежали подушки, одеяла, пледы. В другом были хрустальные бокалы, блюда, вазы и другая посуда. Напротив спальни обнаружилась потайная комната без окон с двумя низкими тёмными диванами и ведущий из неё вниз подземный ход. Куэ была поражена своими находками и в восторге от своих способностей. Она стояла в потайной комнате и, прикусив губу, глядела "взглядом озадаченной блондинки" на пол, где спрятан запертый люк.

"Позже изучу, куда он ведет, — подумала она, — и ждать ли отсюда гостей".

Затем, чутко прислушиваясь, на цыпочках покинула тайную комнату. Закрыла все двери, как было.

* * *

Тем временем Тайа спустилась в библиотеку.

— Хранитель Вэйн, госпожа Куэ просит вас показать ей подземную комнату с существами, — произнесла она, не переставая улыбаться.

— Хорошо, — поднял глаза от книги Вэйн, — только найди мне какие-нибудь блокаторы дара.

— Конечно, — улыбнулась Тайа. — А ей?

— Ей, думаю, не стоит — зачем?..

Тайа вышла, и через десять минут вернулась с двумя широкими стальными браслетами с выпуклостями на внутренней поверхности.

— Благодарю, — ответил Вэйн.

— Думаю, через час она будет готова, — сказала Тайа и вышла.

"Интересно, — подумал Вэйн, — что эта необыкновенная госпожа-альв будет жить в Златоверхом. Интересуется нашими обычаями, Богом, существами. Решила служить Эйле. Теперь Долина будет еще могущественнее".

Между тем ему внезапно вспомнился разговор с Эйлой после их прибытия в Златоверхий. Лейта тогда сказала, что хочет отдохнуть, а у Хаймона были важные дела с купцами, вернувшимися из степи. Вэйн понимал, что купцы в Империи выполняют функцию разведки, и решил, что отвлекать его друга не стоит.

— Пушистик! — донёсся до него сзади знакомый радостный голос, и вскоре Вэйн почувствовал, как его обнимают тонкие, золотистые от загара руки Эйлы.

— Приветствую командира Огненных стражей, — улыбнулся он, поворачиваясь и, в свою очередь, обнимая её.

— Как там наши? Как Альман? — спрашивала она.

— Хорошо. Альман посылает благословение. Только… — Вэйн огляделся и, увидев, что они одни, продолжал: — Он очень сожалеет, что не знает, кто его отец. Просил меня узнать.

Эйла немного подумала.

— Это был хранитель Кимлин, — сказала наконец. — Пусть он знает.

Вэйн задумался. Хранитель Кимлин был ничем не выдающимся человеком, невысокого роста и невыразительной внешности. Единственное — что дар достаточно сильный, чтобы иногда стоять на башнях в опасной зоне. Погиб во время атаки гигантов.

“Так это его тогда Эйла оплакивала?” — подумал Вэйн.

— Мне сейчас даже любопытно, — улыбнулась собеседница, — что об этом говорили?

Вэйн поджал губы.

— Разное говорили, — уклончиво ответил он. Не хотелось говорить о том, что в отцы ребенку Эйлы примеряли всех, у кого был Дар Огня или Воздуха, начиная с Шайна и заканчивая его учителем Гинтом.

— Нет, ну а всё же? — Эйла была очевидно заинтригована.

— Знаешь, если я сейчас буду всё пересказывать — до вечера времени не хватит, — сказал Вэйн. Эйла улыбнулась: такой интерес к её персоне забавлял. Вэйн не стал спрашивать её, почему они с этим Кимлином так и не были вместе. Он полагал, что раз так случилось, значит — есть причина. Выведывать тайны чужой личной жизни Вэйн не стремился. Но Эйла вдруг так задумчиво посмотрела на него...

— Пушистик, а скажи честно, как ты думаешь, я тебе друг, или не то, чтобы?

— Друг, — уверенно кивнул Вэйн.

— Тогда можно, я у тебя как у друга спрошу совета?

— Конечно.

— Посидим там, — она кивнула в угол гостиной, где стояли два дивана по обе стороны зеркального столика. — Это быстро не расскажешь.

Вэйн кивнул.

— Про родителей моих ты знаешь, да? Я тебе рассказывала?

Вэйн кивнул. Он знал, что родители Эйлы были хранителями в Опасной зоне. Что отец её был дальним потомком альвов, а мать приходилась родной сестрой Хелене, с чьими детьми Вэйн дружил.

— Они меня отдали в школу в степи. Ту же, что Альман закончил. Там, кроме грамоты, учили использовать свое тело как оружие, — улыбнулась она. — Их мастера считали, что не может хорошо владеть Даром тот, кто не владеет своим телом. Ещё там рисовать учили... И ещё много чему. Родители считали, что все это очень важно, но в школу я уезжать не любила. А они говорили, что мне нужно её закончить, тогда я смогу не бояться существ, и жить мне будет интересно. Но вот я очень скучала по родителям, и ещё боялась, что с ними что-то случится... И однажды случилось. Возвращаюсь домой, помню. Меня тетя встречает и говорит...

Вэйн кивнул, давая понять, что дальше рассказывать не нужно. Он знал, что родители Эйлы остались прикрывать и погибли, когда Бездна в очередной раз распространилась за стену.

— Дядя с тетей ко мне очень хорошо относились, — вздохнула Эйла. — Всё самое лучшее мне покупали. Дети их всем со мной делились и всё подружиться со мной хотели. А я всё время старалась сделать этим детишкам какую-нибудь гадость...

Эйла грустно вздохнула.

— Я злилась на них за то, что у них родители живы, а у меня — нет. Эйвину больше всего доставалось. Их родители меня жалели и жалели... Никогда не наказывали. Потом... Мне исполнилось четырнадцать, и я пошла в ученики к госпоже Наите. Ночью мы стояли на стене, а днём она учила меня вязать и печь пряники. Мне сначала казалось, что всё это глупости, но это ж бабуля с первой башни! Делала всё так, как она велит. Было даже интересно. Связанные вещи и пряники она дарила местным детишкам. Когда я нормально связала свою первую накидку и смогла без её помощи испечь пряники, она дала мне перстень.

Вэйн улыбнулся и подумал, что пришлось бы делать ему, если бы он пошёл в ученики к госпоже Наите...

— А заклинаниям учила? — спросил он, подумав, что госпожа Наита — один из великих мастеров заклинаний.

— Учила беседовать со стихиями. Рассказывала, как им приказывать или просить так, чтобы слушались. Иногда я это делаю. Перстни я, как и ты, получила в четырнадцать. Переехала я тогда от дяди и тети в своё жильё. Стали водиться деньги. Я понимала, что всё может в любой момент закончиться, и старалась жить как можно ярче. Делала всё, что захочу. Однажды подралась и дар применила — и пошла за стену. Случайно в драке хранителя убила, — пошла ещё раз, потом ещё... Меня стали боятся. И сторонились. А Кимлин этот... — Эйла грустно вздохнула, — смотрел таким восторженным взглядом и говорил, что я лучшая... Мне он не нравился... Мелкий какой-то, и вообще... Странный. Осталась однажды прикрывать... Светло уже, уходим... А тут стая лабсеров выходит! Ну, мне и захотелось показать, чему меня научили мастера Великой степи. Целую стаю порезала одними ножичками, без дара. Одного только не приметила... Он-то меня и цапанул... И ведь сама виновата. У меня потом все волосы вылезли и пятна по всему телу были. Очень веселило, как люди на меня смотрели...

Эйла иронично улыбнулась.

— А Кимлин этот... Продолжал говорить, что я лучшая, и как он мной восхищается. Я как-то захотела пошутить, и говорю: может, ты со мной и любовную связь хочешь? Он сказал, что о подобном только мечтать и может. И вижу: не врёт. Я подумала, что если я ему такая нравлюсь, наверное, и вправду любит. Обрадовалась. Мне тогда шестнадцать было... И очень хотелось, чтобы меня любили... Не из-за внешности, не на слабо, а потому что я — это я... "Чего ты тогда ждёшь? — говорю. Хочешь — так пойдём..."

Он тогда очень волновался. Меня это даже раздражало.

"Ну, думаю, что делать? Привыкнет со временем".

Эйла замолчала и долго смотрела в одну точку.

— Ушла я потом домой, — продолжала Эйла. — Сама не поняла, что это было, и что делать дальше. Стала поправляться. Начала выходить на стену. И всё вроде бы было как раньше. Не понимала только, почему этот Кимлин ко мне больше не подходит. Потом замечаю — что-то начала уставать. Сначала ночь на стене нормально стояла, а потом смотрю, еле до дома дохожу... И ещё тошнит с чего-то. Думала, может, растения цветут какие ядовитые?.. Спросила Эйвина... Ну, он мне и сказал, что у меня ребёнок будет. Я обрадовалась... Думала же, что после укуса той твари у меня больше детей никогда не будет... Нашла я тогда Кимлина этого. Вот, говорю: так и так. А он мне и говорит... — Эйла вздохнула и, помолчав несколько секунд, продолжила:

— Он сказал, что не верит, что я могла быть с ним, да ещё собралась рожать от него ребенка. Что та Эйла, которую он любит, никогда бы так не поступила. Сказал, что когда я одумаюсь, то сброшу этого ребёнка со стены. Я тогда в него чуть огненным шаром не запустила. Представляешь, он вообразил меня каким-то чудовищем и в это чудовище влюбился! Нет, я, конечно, и раньше любила пошутить, но никак не ожидала, что выгляжу в его глазах... Такой!

Вэйн припомнил, что о ней рассказывали: такой она и выглядела. Но решил промолчать.

— Эйвин тогда меня очень поддерживал. Заходил каждый день. Даром воздействовал. Следил, чтобы у меня было, что поесть. И, главное, ни о чём не спрашивал. Большая ему от меня за это благодарность.

— А на стену ты больше не ходила? — спросил Вэйн.

— Ходила, — улыбнулась Эйла, — как же? Не дома же сидеть да думать, как, чего, да почему? Крыша поедет. А так хоть на существах можно злость выместить. Да и нужно было денег скопить на то время, когда ребёнок родится. У родственников-то брать не хотелось. Когда Альман рос, я всё надеялась, что Кимлин подойдет, скажет... Ну хоть что-нибудь. Нет ведь, не сказал! Ну, а потом... Его не стало. Наверное, мне стоило что-то ему сказать?.. Только вот что? Разозлилась я на него так... А тебя-то я знаешь, что хочу спросить?..

Эйла посмотрела Вэйну в глаза:

— Как мне теперь Альману объяснить, почему мы с его отцом не были вместе?

Вэйн задумался.

— Думаю, говорить надо правду. Расскажи то же, что и мне.

— Нет, — Эйла покачала головой, — не хочу, чтобы он плохо думал об отце. Вредно это... Как-то.

— Тогда скажи, что отец его был одним из лучших хранителей. Только вы с ним поссорились и так и не смогли помириться, о чем ты сейчас сожалеешь.

— Слушай, ведь так все и было! — словно лучи солнца озарили лицо Эйлы. — Спасибо, Пушистик!

Вот тут Вэйн почувствовал, что наконец-то начал понимать Эйлу. А она принялась рассказывать про подземного альва, которого недавно повстречала. И Вэйн кивал ей: тоже такового повидать успел.

* * *

Куэ забралась в ванну. Расстегнула свой наряд. Вытащила "подгрудный" кинжал, который в руке с тихим щелчком раскрылся. Продела палец в колечко. Полюбовалась.

"Как хорошо лежит в руке"...

Расстегнула нижнюю часть наряда. Вынула второй нож и маленькую застёжку в виде паучка со спрятанной иглой, наполненной ядом.

"Не нашла она у меня эту штучку, — улыбнулась сама себе. — Ну да, это же всего лишь застёжка. Но если её вынуть, юбка не спадёт... Хи-хи." Сняла своё плотное черное бельё. Понюхала.

"Пора менять."

Перед ванной задумалась.

"Если это другой план, то моё тело либо нематериально, либо собрано из межпланарной материи, и вовсе не есть то, что родилось у моей матери. Но почему оно пахнет, как то? Почему потащило с собой грязь и вещества, которые не являются частью меня? Никогда не понимала, как работает этот... телепорт между мирами. Ну не стало бы заклинание строить мне новое тело вместе с грязью, которая была на нём!"

Оглянулась. На столике в комнате лежал свиток. То письмо, что оставила ей, видимо, здешняя повелительница. Не то, что можно просто так забыть. Тёмная альв без одежды покинула ванную, взяла его.

Текст был выбит по клише — то есть, печатным, крупными чёткими буквами:

"Я, Хозяин Огня Хаймон Хазамери, чей род полторы тысячи лет владеет Огненным Скипетром, утверждаю законы моих предков.

Каждый человек или иной разумный индивидуум, пребывая в Долине Солнца, имеет право на неприкосновенность своей жизни, тела, имущества и жилища.

И тот, чьей жизни угрожают, либо посягают на тело, имущество, жилище без его согласия, имеет право пресечь эти действия силой вплоть до лишения жизни посягающего после внятного словесного предупреждения. Так же разрешается действовать в случае оскорбления предков. Все спорные случаи оставляются на рассмотрение местных властей либо избранных народом судей".

Куэ пробегала глазами строки.

"Свод законов наземничьего общества! Как интерес-сно! Никогда не видела... У моего народа нет писаных законов... Всё из уст в уста да на усмотрение жриц, воспитанных в догме Паучьей Королевы... Ну, таких, вроде меня".

Единственное, за что полагалась смертная казнь — так это за умышленное убийство без законной на то причины. Законным считалось убийство из мести за убийство близкого и в поединке, проведённом в присутствии свидетелей. За кражу либо порчу чужого имущества полагался штраф в размере двойной стоимости украденного, или исправительные работы.

Запрещается применение боевых техник дара без необходимости самозащиты на улицах города или внутри домов, где могут пострадать невинные. Наказание: штраф; если при этом пострадали люди или имущество, то убытки возмещаются за счёт виновного в происшествии. Убытки после применения дара стражами порядка, или Огненными стражами возмещаются из государственной казны. Так же был ряд наказаний за злонамеренную ложь, умышленную продажу некачественного товара и тому подобное.

Куэ ухмыльнулась:

"То есть, если я буду плохо танцевать?.."

Хихикнула, глядя на своё отражение в одном из вездесущих зеркал — длинноногую серую фигуру в профиль.

"А если я угрожаю не убийством, а, например, затащить его в постель?.. — для примера ей вспомнился хранитель Вэйн. — Наверно, мне отомстят... Затащат в постель с целью самообороны. Хи-хи-хи-хи! — прикрыла рот ладонью. — Интересные правила, по ним можно жить"...

Чтобы убедиться в своём качестве, ещё раз посмотрелась в зеркало.

"Да, здешняя знать — любители качества самих себя, раз у них тут зеркала на каждом шагу"...

Повеселевшая, шагнула в ванну. Перенюхала все тюбики со снадобьями, повернула ручечку, полилась вода. Повернула снова. Вода не течёт. Поглядела на хитроумное устройство поближе. Пощупала его — водяной кран. Снова повернула плавно, пристально отслеживая вытекание воды. Чуть отступила, оглядев все здешние приспособления. Повернула другую ручку. Брызги сверху. Вода полилась через множество крошечных дырочек в серебряном шаре наверху. Дивясь, подставила свою серую руку. Затем, улыбнувшись, подошла под потоки с головой. И принялась мыться.

Оказалось, плохо слушала Тайю, забыла, что есть что — и где мыло, определяла, пробуя в процессе. Дольше всего было мыть волосы: почти целая стирка. Но и усердия серокожей илитиири не занимать. Отжимая волосы, отметила, что мойка была приятнее, чем дома: там только прохладная вода даже для верховной матери. Алхимик или маг мог согреть воду, но его надо найти и приказать ему... Термальные бани есть только в имениях больших домов, а общественные бани посещать недешево и небезопасно для Матери небольшого дома.

Выбралась из ванной нагая, оставляя мокрые следы на мраморном полу. Перещупала бельё на полочке шкафа: все белое либо по-наземничьи розовое. Но вот одно чёрное, как глаза некоторых местных женщин. Примерила первое платье, перламутрово-серебристого цвета. Оно было свободным, шёлково переливалось и холодило тело. И длинным — до пола. Шагнула вперёд, вбок, попыталась изобразить шаг уклонения и наступила на подол.

"О, богиня, как они в этом ходят? Запутаешься — упадешь, и конец тебе".

...Вот короткие. Вот поменьше, чёрное.

"Хорошо, — Куэ стояла, обтянутая бархатистой тканью. — Но кинжалы некуда пристроить. И пошире не шагнёшь, не говоря уже о беге... Это не одежда для меня... Мой наряд несомненно лучше".

Разгорелось любопытство. Вот что-то другое, из лёгкой голубой ткани, без ворота, похожее на мешок — растянула "горловину", заглянула внутрь изделия. Две дырки снизу на завязочках. Вытащила вещь наружу, перевернула. На рукава не похоже. Нет воротника... Куэ прикусила губу. И сделала вывод, что это нечто среднее между юбкой и штанами с чудовищно низким соединением двух половинок. Представляя, как в этом ходить, привыкшая к проворству и свободе движений, она раскрыла было рот... Перебрала ещё несколько похожих изделий и увидела нечто подобное, но уже с воротом. Гамма цветов бодрила глаз — непривычно яркая: светло оранжевое, зелёное, жёлтое, кричаще алое... А вот эти "короткие платья" оказались с разрезами по бокам почти до верха и ужасно свободным в ширину — даже самое маленькое. Примерив их, Куэ чувствовала — что-то тут не то... Не такая одежда у этих наземников...

"Какая им недейрра?"

Дальше просто полосы ткани, тоже разного цвета. Одну из них намотала себе вокруг бюста, вспомнив незатейливо-откровенные наряды, своим видом в которых привлекала внимание серокожего мужчины. Полосой пошире оказалось полотенце. Юбка из него так себе...

"Снова не то".

Нацепила жёлтые юбочку и лифчик для "особых случаев". Повернулась перед зеркалом той стороной и этой.

"Ммм... Да-а. В клуб развлечений так можно было бы пойти — плясать за деньги. Полотенце лучше... Вот бы шёлковое взять... Но не буду так жестока с ним, с этим хранителем. А то та, кому он принадлежит, не простит этого ни мне, ни ему, и убьёт нас обоих. Какие яркие цвета... Непривычно. Я слишком заметна. В этом доме и так уже каждый угол меня узнаёт и знает, что я буду танцевать. Не сейчас".

Осталось лишь облегающее небольшое черное бархатное платье. Махнула рукой.

"Время — богине, прочему — час"...

Перешла в другую комнату, с диванами и столиком. Заставила мебель воспарить и отлететь к дальней стенке у окна. Зашторила окно. Посередине села на колени лицом к сплошной стене. Стала вспоминать молитву Ллот. Слова прислужницы и вот этот пафос к слову "альв" не выходили у неё из головы.

"Хм, интересно, почему они верят, что я так сильна? Или они усыпляют мою бдительность, чтобы я ослепла в гордыне? А ещё интересно, как наблюдают они за мной? Я бы на их месте за, хах, мной бы — ох, как наблюдала... Так! — сказала она себе. — Слова моей молитвы. Не отвлекаться!"

Недавешняя жрица тёмной богини сидела и напряжённо слушала тишину. Странное ощущение: тишина казалась пустой. Какой-то отшибленной, как голова, по которой когда-то сильно ударили. Перебирала в голове слова на священном языке. Не меньше половины — забыла.

"Забыла!"

Глухо, напрочь, как своё имя, как имя Дома и многие другие вещи. Жрица стиснула зубы, осознавая, как страх громадной волной катится из черной пустоты, чтобы накрыть её. Она лихорадочно перебирала подходящие звучания, надеясь узнать — это нужное слово... Билась, как мошка в паутине своего беспамятства. Бесполезно. Отчаянно и... пусто? Заневоленные переживания быстро расходовали её силы.

"Ну конечно, это оно... — пронеслось у нее в голове. — Молчание Ллот. Но... не такое, как дома. Тут глухо, всё иначе, как будто..." — жрица открыла горячие сухие глаза. Взгляд упёрся в стену. На стене образовалась ямка — словно камень прогнули наружу. Она росла, страшноватым образом выгибая стену. Куэ мотнула головой, и это прекратилось. Жуткая тупая пустота в голове никуда не делась. Но если отвлечься... Появлялось чувство беды, зашедшей тебе за спину — то, чего илитиири боятся сильнее многого другого. Хотелось оглянуться, развернуться, заготовив удар... Но эта странная глухота была ещё и беззаботной. Как-то намекала, что ничего и не случилось. Не о чем беспокоиться. Так странно...

"Неоконченный путь", — уцепилась жрица, наклоняясь вперед и опираясь рукой на пол. — Немилость Ллот. Я помню. Я была в немилости не раз, лишалась магии... И сделала вид, что всё в порядке. Уступила, сконцентрировалась на тренировках бою, спряталась за наставницу... и сила вернулась. Через время. Я победила страх. А Ллот любит победителей. Только так..."

Глядя на вмятину в стене, Куэ встрепенулась: "заметят!" Вскочила и бросилась в коридор, где на стене должен быть такой же бугор. Платье натягивалось на бёдрах, намекая, что недейрра, да и просто быстрый бег, в нём невозможны. Плюнув на это, Куэ стояла и глядела на бугор. Она не хотела, чтобы это получилось.

"Эмоции. Я хотела подавить свой страх, а подавила стену", — жрица прикрыла рот рукой и захохотала тихо, сухо, нервно. Переходя на "громче, веселее, глупее"...

"Это не сила Ллот. Всё по другому", — погладила бугор руками. Словно опухоль на ровном мраморе стены. Но тёмная леди привычна к округлым формам — дома всё было таким, художественно-неровным. Но не здесь. У этих наземников везде эти ровные линии и углы. Как у гномов — эти богине противные квадраты...

"Но нам лучше не выделяться, особенно — забывшим молитвы"... — сказала она себе. Гладила бугор на стене руками, желая загладить свой "грех" — и он постепенно разглаживался.

"Я не утратила силы... Просто... Это сила не Ллот", — она сидела в коридоре на полу и смотрела на стену. Желала, чтобы стена выровнялась. И стена выравнивалась. За этим её и обнаружила Тайа, вернувшись по тайному ходу с чистой одеждой.

— Госпожа желает взглянуть на существ сейчас, или позже? — раздался бодрый знакомый голос. — Ваша одежда уже чистая...

В руках у служанки была корзина. Куэ спохватилась, обернулась на неё.

— Ах-х, прекрасно, да-да, сейчас, — вскочила, отвлекая внимание Тайи на себя, быстро проскользнула в покои, сдёрнула с себя узкое платье и в одном исподнем стала рыться среди одежды.

— Что же мне взять?

— Чёрное подходит. Это самый универсальный вариант.

— Эхмм...

Достала свободный костюм, вроде того, что носила Эйла. Затем вынула платье, похожее на сарафан, длиной до колена, на застёжках спереди. Надела эти слишком широкие брюки, завязала тесёмки по талии, оделась в платье. Застегнула три пуговицы. Словно одетая в постельное бельё — по сравнению с облегающей одеждой её народа... Но узорная золотая кайма на белом фоне — красиво и по-здешнему. Прихватила тёмные очки, нацепила свои босоножки, зашла в ванную и принялась расчёсываться. Серокожая "принцесса жаркого царства" почти готова.

"Негоже заставлять ждать такого непростого, такого интересного..."

— Если хотите, могу вас причесать, — сказала снаружи Тайа. Её присутствие за спиной заставило жительницу тьмы работать быстрее. Инстинкты... Сама расчесав серебристые волны, которые, просохнув, стали такими пышными, поискала и нашла золотистый ободок, напоминающий то ли хищные зубы, то ли что-то наземское — листья, скрепленные вместе. Повязала себе поперек талии белую ленту, к ней прицепила свою брошь в виде паука. Ножи упрятала так, как будто и нет их вовсе. Аккуратно скрепила своей гибкой проволочкой волосы в два струящихся хвоста. Гордо выпрямилась, развернулась к Тайе, руки в бока.

— Ах, как вы прекрасны... — так искренне подивилась служанка, сложив ладони перед грудью. Илитиири почти обрадовалась этой несомненной лести... Но нет: в чувствах Тайи было искреннее восхищение. Куэ не на чем было её подловить.

— Ну что ж, пойдём? — хитрая ухмылка сопроводила слова. — Посмотрим... На существ. Я в такой чести у вашего внимания!

Пара взмахов серебристых ресниц, танцевальное па мимо служанки через дверь — и две фигуры снова пошли вниз, в подвал. На этот раз между ними было больше сходства.

===

Примечания:

Пасхалка:)

https://cloud.mail.ru/public/SoN1/fHsqnXdbE

Редакция 010924

=За четырнадцать дней до событий в таверне Наеса и Хима=

Большой зал меж сложенных из толстых бревен стен освещали масляные светильники. За широким дубовым столом собралось все многочисленное семейство Нарвен Большой медведь. Сама она в тяжёлом зелёном плаще, подбитом чёрным мехом по вороту и плечам, и собольей шапке с хризолитом, сидела во главе стола, заставленного узорными блюдами с причудливо украшенными пирогами, жареным мясом, орехами и кувшинами с медовухой.

Нарвен подняла первый кубок:

— Да хранит Бог Пути всех вас и весь наш род, и да живем мы все вместе в мире и дружбе!

— Да будет так! — хором ответили все собравшиеся, после чего дружно принялись за еду.

— Дети мои, — продолжила свою речь Нарвен, когда все утолили первый голод. — Сорок лет я правила нашим посадом. Благодаря моему супругу, мудрому и отважному Корну — да идет он по Белому Пути вечно — порой это совершалось достойным образом. Сейчас же я более не ощущаю в душе своей сил решать дела столь многих людей. Узнала я, что мир наш велик и прекрасен, и каждое место в нём отличается от другого. Потому хочу увидеть я иные земли и узнать об их прошлом, и о людях их населяющих, прежде чем отправлюсь на Белый Путь. Для того собрала я вас здесь, чтобы выбрали вы тех, кто будет править нами вместо меня. Пусть же теперь каждый выскажет об этом свою мысль и пожелание.

Первыми высказывались самые младшие.

— Бабушка, мы так к тебе привыкли, — неуверенно сказал Квейн, восьмилетний внук её, — не знаю, как здесь всё будет без тебя. Но если тебе интересно посмотреть, что в других землях — думаю, это нужно.

Мнения других были похожими. Потомков Нарвен пугала неизвестность, все привыкли к ее правлению и не знали, что будет, если ее заменит кто-то другой. С другой стороны, дети и внуки понимали, что трудно делать то, к чему не ощущаешь сил в своей душе. Потому все соглашались с тем, что если Нарвен хочет уехать, чтобы увидеть мир — она должна это сделать. По всеобщему убеждению, следующими правителями деревни должны стать Невин, старший сын её, и его жена Тамра.

— Что же, да будет так, — решительно произнесла Нарвен, привыкшая к тому, что последнее слово всегда за ней. Она сняла с пояса искусно сделанный топор с длинной резной рукоятью и вручила сыну, потом надела на его жену свой плащ и шапку с хризолитом:

— Да хранит вас Бог Пути! — приглушённо объявила она.

— Да хранит вас Бог Пути! — эхом повторили все вокруг стола.

Новоизбранные правители посада заняли своё место во главе стола на двух высоких стульях, украшенных нарядной резьбой. Когда-то на них восседали Нарвен и её муж. Теперь же бывшая глава посада задумчиво расположилась у боковой стороны стола и наполнила кубок медовухой. Неведомое доселе ощущение свободы опьяняло больше вина, теперь жизнь Нарвен принадлежала лишь ей одной. Подобного она не знала с самого дня своего рождения.

=Через 15 дней=

Вэйн ожидал у входа в библиотеку. Ку́э впереди Тайи лёгко сбежала по ступенькам, поправляя на ходу одежду. Заметив хранителя, приостепенилась, надела на лицо непроницаемое гордое спокойствие. На руках у него оказались странные браслеты — толстые и широкие, непохожие на украшения. Хранитель тем временем неспешно разглядывал Куэ. Ему нравились эти контрастные сочетания: янтарные глаза с серой кожей и необычным, неземным серебром волос — словно отлиты они из светящегося металла. Такой яркости не видел он даже за Трещиной у альвов. Но именно альвьей была лёгкость движений тела, сейчас скрытого под белой с золотом одеждой. Он видел это всё воочию и близко — намного ближе, чем подпускает к себе людей скрытный и таинственный дивный народ. Хотелось на неё смотреть. Запечатлеть в памяти. Очень захотелось ее нарисовать. Вэйн умел это. Сейчас он немного смутился, но не хотел помешать своему восприятию.

"Как бы Эйла не вздумала над ней пошутить, как когда-то надо мной, — закралась в его голову мысль, — и не вышло бы из этого чего?"

Под впечатлением от своих "успехов" с молитвой Куэ словно забыла, зачем пришла. Нечаянно влезла к нему в голову и услышала эту фразу. Ей стало очень любопытно про Эйлу, но Куэ решила смолчать — кому понравится, если в его мыслях будут открыто копаться?

— Тайа говорила, — произнес он, — вы хотели, чтобы я показал вам существ...

Он подумал, прилично ли по понятиям её мира будет взять её под руку? С другой стороны Вэйн опасался, что в пещере с существами ей будет страшно. Эта дама же не хранитель и с существами прежде дела не имела.

— Да, хранитель Вэйн, конечно, — она не удержалась: почувствовать его прикосновения... Вдруг память освободит из тьмы глубин ей что-то важное и приятное?

Подставила ему руку. Он взял её так нежно и аккуратно, словно она бесплотный дым, видение, которое он боится спугнуть.

Желая его приободрить, она начала деловито по теме:

— Здесь все о них говорят: и госпожа Эйла, и Тайя, и... все, с кем я общалась, говорили о них. И мне сказали, что вы — могущественный хранитель, и в лучшем виде можете мне рассказать. А коли это мой дом теперь, и он в опасности — я должна в этом разбираться. Но сперва я хочу спросить вас, — взглянула на него прямо, — вот я оказалась здесь вчера, в таверне. А есть ли здесь кто-нибудь ещё, кто... пришёл так же, как я? Кто-нибудь похожий на меня?

Вэйн немного вскинул, немного прихмурил свои светлые — почти как у неё — брови.

— Да, пришельцы здесь достаточно частое явление, — задумчиво произнес он. — Только необычно, что вы появились здесь. Обычно такие, как вы, попадают в земли альвов — это за Великой Бездной.

Ей нравился такой серьёзный подход к делу.

— Такие, как я? Живут здесь? А где это, за Великой Бездной? И что такое Бездна? — посыпались вопросы. Куэ решила больше не удивляться, но при этом побольше узнать. Удивляться на родине означало прозевать опасность, удивляться же здесь приходилось слишком много.

— Великая Бездна, — огромный проход в другой мир, вернее, на оборотную сторону нашего, — неспешно начал Вэйн. — Трещина, через которую к нам выходят опасные существа. Около шестисот лет назад они едва не опустошили все земли, кроме Долины. — Вы можете видеть воспоминания?

— Могу, — кивнула Куэ.

— Тогда лучше один раз увидеть, чем несколько раз услышать, — ответил Вэйн, слегка улыбаясь в ответ.

В его мыслях раскинулась огромная черная тень, закрывающая землю до самого горизонта. Ползущие оттуда существа напоминали гигантских мокриц. Полёт на серебряном летающем существе рядом с красивым изящным воином в белых с серебром доспехах. Ломаные силуэты крылатых тварей, вылетающих из черноты. Вихри голубого пламени. Потом появились горячие источники со светящимися кристаллами на дне и купающиеся в них светлокожие фигуры. Прекрасная и спокойная женщина из их числа верхом на белоснежном олене. От неё веяло чудесной силой, и Куэ пробрало мурашками по спине. Свита этой владычицы — ровные фигуры в белых одеждах, стоящие в ряд у берега озера. Все такие статные... Возле озера собирались альвы, среди них Куэ увидела нескольких с белыми волосами и... серой кожей? Голубоватой? Лиловой? Изображение воспоминания было мимолётным — как Вэйн к нему возвращался сейчас.

" Та-ак... Darthiiri, настоящие, — размышляла она, — как в описаниях наших древних врагов. Те, кто запер нас в Подземье... Ездовые ящеры такие большие и... летают, как летучие мыши? Потрясающе! А эта... Женщина в серебристых доспехах и с черными волосами — та, которой он принадлежит... Как много удивительного! И я не знаю, как к этому относиться".

— А почему они живут по ту сторону этого... озера мрака? — спросила она Вэйна, устремив на него любопытный взгляд своих янтарных глаз. — На них же нападают эти существа?

— Там испокон веков были их владения, — земли Лесной госпожи, — с благоговением пояснил Вэйн, и прибавил он с улыбкой: — А существа для них — не проблема. Их способности намного превосходят наши.

Куэ задумалась над тем, почему она здесь, а не там...

"Я здесь определённо нужна этой Эйле. Раз они так много уделяют мне внимания... Что ж — тут есть какой-то смысл? Узнаю. Странные они. Но и я здесь тоже странная... Не такая, как дома".

За разговором Вэйн с Куэ прошли под голубым сводчатым потолком по просторным коридорам нижней части дворца, где стены украшали золотые и серебряные ветви деревьев, среди которых располагались огромные зеркала. Между двумя витыми колоннами располагалась большая двустворчатая дверь с венчающей ее золотой надписью: "Здесь существа, которых мы победили".

Вэйн и Куэ неслышно вошли внутрь. Сверху струился рассеянный мягкий белый свет. Светились камни в потолке и в полу. Они оказались в огромном высоком зале. Прямо перед ними возвышалось огромное изваяние, напоминающее червя, у которого были передние ноги с когтями, словно сабли — они были подняты для удара. Рука Вэйна сжалась на локте Куэ. От её взгляда не ускользнуло, как другая рука его подалась вперёд, словно он собирался атаковать магией, и ей передалось его напряжение, словно от боли, но через пару мгновений это прошло.

— Новое существо, недавно вышедшее из бездны, гусеница, — сказал хранитель. — Активно и днем, и ночью. Восхищаюсь талантом ваятелей Долины — всякий раз рефлексы срабатывают.

Тёмная леди стояла перед когтями гусеницы как ни в чём не бывало. С любопытством рассматривала приспособления для разделывания пищи: набор членистых лапок, увенчанных роговыми "кинжалами". Тронула один коготь. Обернулась на реакцию своего спутника, подумав, что тот хочет показать ей свою силу на статуе, и отступила назад.

— Они заколдованы? Ты хочешь пробудить его? — альв насторожилась, отступила ещё, немного напружинилась.

— Пробудить? Нет, — улыбнулся Вэйн, — эти фигуры сделаны из камня и стекла мастерами Долины так, чтобы были похожими на настоящих.

Куэ чувствовала, что он видел эти когти много и часто, и много плохого было связано с ними. Она усмехнулась белой дужкой зубов, обращая свои слова в шутку. Кончики её ушей плавно поднялись вверх.

— Там, откуда я, статуи используют для охраны, — произнесла она, глядя на Вэйна. — Их делают из особого камня, а потом привязывают к ним душу демона. То есть, духа из нижнего мира. И служительница особым заклинанием пробуждает статую, если рядом враги, или когда хочет потренироваться. Демоны в принципе стремятся завоевать материальный мир, но им не даёт его оболочка. А у вас они, значит, сами выходят?..

Вэйн тем временем с интересом слушал её рассказы о статуях. Способность оживить статую казалась ему невероятной.

— Да, выходят сами, и при помощи дара их не удается подчинить, — ответил он. В его сознании мелькнуло воспоминание: рассвет; каменная стена среди равнины; по обе стороны стены небольшая полоска грунта, а дальше Бездна, оттуда ползут вот эти гусеницы... Их очень много, они не боятся света. Дар Вэйна на исходе, они всё ближе. Когти впиваются в его доспехи. Скрежет, боль ощущается, несмотря на зелье. Еще одна набрасывается на стоящего рядом хранителя. Вскрик страха. Вэйн трудом отбрасывает гусениц от себя и от товарища щитом из уплотнённого воздуха. Из бездны их идёт ещё больше. Похоже, это всё. За его спиной оседает на землю Эйла. Первый луч солнца бьёт в глаза. Шепот рядом: "Задержи их ненадолго". Чувствует, что Эйла позади него встала. Красивое, завораживающее звучание её голоса — заклинание на древнем языке. Свист. Белая вспышка. Тела существ мгновенно раскаляются добела и осыпаются прахом в клубах дыма и пара.

Впечатлённая Куэ тревожно смотрела на хранителя, поднесла пальцы ко рту.

— О, Zhennu'faern!. Догадываюсь, у вас тут целая война с этими существами. А Хранители — это воины-заклинатели? Впечатляет.

Теперь она поняла, почему их воины не похожи на воинов ее мира, — не носят пик, глеф, щитов... Их сила — дар, подобный магии. И перед ней — могучий маг.

Она направилась дальше впереди Вэйна, обозревая следующих существ.

"Картинки в голове этого воина очень наглядны, — думала она, — у него такие сильные воспоминания... Но рядом со статуей становится понятен и масштаб. Эти риввил гордятся своими победами над огромными бестиями. Ещё бы... Я бы тоже гордилась".

Пошли дальше. По обе стороны возвышались ящерицы с шипастыми хвостами. Змеи с крыльями. Огромные черви, глотка которых изнутри была покрыта множеством зубов. Гиганские слизни, из загривка которых росло по пучку щупалец с острым, как нож, крючковатым когтем. Мелкие ящерицы с хвостом в виде трубки.

— Плюют ядом, — прокомментировал хранитель.

На одном из постаментов лежало полуразложившееся существо, покрытое зеленой плесенью. При виде его, Вэйн прикрыл рот и нос рукой, но тут же убрал руку и улыбнулся.

— Вновь восхищаюсь искусством мастеров Долины: так похоже сделано, что даже запах чую. В его сознании вновь промелькнуло воспоминание: седой пожилой мужчина, сидящий у стены и кашляющий кровью. Мерзкий запах, похожий на трупный.

— Эти останки — тоже существо, или то, что остается от их жертв? Что это? — встрепенулась Куэ. Её глаза прищурились, словно бы их щипало, или она видела всё это наяву.

— Это плесень, которая поражала существ, да и людей тоже. Но наши целители быстро нашли лекарство. Хотя те, кто вдохнул, болели долго. А в вашем мире, госпожа Куэ, было что-то похоже?

— В моём мире?.. — она задумалась, опустила голову, погладила пальцами, поскребла черным ногтем свой чёткий темно-серый подбородок.

— Да... Чего в моём Подземье только ни было. Главной проблемой там были, конечно же, такие же, как мы, двуногие. Множество разновидностей, и все боролись за место во тьме и главенство в обществе. Мы, илитиири. Коротышки с бородами, двергары. Всякие уродцы с бурой кожей и зубастой пастью. Были и большие — два моих роста. Были и чудовища с восемью ногами и телом... как у меня, почти. Бледнокожие, похожие на вас, встречались редко и чаще были у нас рабами. Как и многие другие, илитиири в том числе. А вот эти существа, которых я вижу тут, напоминают мне обычных животных, что живут в изобилии вокруг города. Но они меньше в несколько раз и не стремятся чего-либо завоевать; только питаются. Ваш мир разделен: вы по одну сторону борьбы, существа по другую. А наш мир перемешан в хаосе: он от начала времен сражался сам с собой. В моём мире есть богиня — Ллот. Она дает нам, илитиири, силу, которую мы можем обрушить на... окружающих и друг на друга. Она удовлетворяется нашей борьбой. У неё есть цель. В постоянном соперничестве мы стремимся к пику силы. И производной этой борьбы являюсь я — вот такая, — шагнула назад, развела руками, взглянула на Вэйна ясным взором.

— У нас земли тоже воевали между собой до появления Трещины, — ответил Вэйн, пристально посмотрев на Куэ. Ему снова очень захотелось ее нарисовать. Вот эту внимательность чуть искоса.

Впереди возвышались существа, напоминающие рогатых ящериц в два-три человеческих роста.

— Гиганты, — шепотом сказал Вэйн, когда они проходили мимо. — При этом в памяти его мелькнуло что-то настолько мрачное и кровавое, что Куэ не смогла ничего разобрать.

— Ваша стена, — спросила она, задирая голову на гигантов, — высокая и гладкая. Как они умудряются её преодолеть? Они массивны, и крыльев вроде нет...

— Забирались по спинам друг друга, — пояснил Вэйн. — Пробовали ее ломать. Когда тех, кто ломал, мы убивали — их трупы служили лестницей для следующих.

— Так какой же высоты эта ваша стена? — она расширила глаза. — Примерно во сколько раз она превосходит мой рост?

— Та стена была в два роста. Раньше Трещина все время росла и строить выше мы не успевали. Теперь она в четыре ваших роста. Мы строим её при помощи Дара Земли.

— Хм. Понимаю. Два роста — это маловато по сравнению с этими существами, — кивнула она на рогатых ящериц. — И ты с ними оказываешься лицом к лицу... хм, если это так назвать — просто как корм на подставке.

— Когда они напали впервые, нас много погибло, — отстранено ответил Вэйн. В его памяти на этот раз Куэ ничего не увидела. Он не хотел это вспоминать.

Они шли по спирали к центру зала. По сторонам на постаментах стояли существа. Каждое можно было обойти со всех сторон. С большинством существ Вэйн встречался лично и теперь уделял внимание лишь тем, которых находил наиболее интересными.

В центре зала возвышалась скульптура. Гора мертвых существ, на вершине которой стояли спина к спине представители народов, населяющих Империю: юноши и девушки, по паре. Жители Земли лесов — рыжие в зеленых одеждах. Высокие светловолосые жители Земли дождя. Удивительные крылатые, словно птицы, жители Земли небес — загорелые, с тонкими чертами лица, снежно-белыми волосами и глазами чистого ультрамаринового цвета. Три вида из Земли Камней. Высокие, смуглые, мускулистые, темноволосые с прядью белых волос надо лбом. Другие низкорослые и хрупкие, у них были золотисто-рыжие волосы, голубые глаза и тонкий заостренный нос. И были ещё третьи, низкорослые, мускулистые, широкоплечие, в кожаных одеждах с металлическими заклепками. У представителей этого народа были густые волосы и удлинённые заострённые уши, почти как у Куэ. Рядом с ними стояли жители Степи со смуглой кожей, раскосыми глазами и прямыми черными волосами, и наконец, уже виденные Куэ, яркие, изящные, среднего роста — жители Долины. В центре стоял светильник с тремя фонарями и надписью: "Не является Богом, но возводит ум к нему". У подножья статуи была золотая табличка, надпись на которой гласила:

"У людей нет таких крепких зубов и когтей, но они побеждают, потому что поддерживают друг друга и заботятся о слабых".

Куэ очень долго изучала статую и каждую фигуру.

"Вот они какие — здешние наземники..."

Вэйн улыбнулся.

— Чему вы улыбаетесь? Что ваши земли больше не воюют между собой? — спросила Куэ, бросив на него немного испытующий взгляд.

— Нет, вам, как производной этой борьбы в вашем мире, — с улыбкой ответил он.

— Ах-хах, да... — она прикрыла глаза от удовольствия, — какая неожиданность, а? Богиня моего мира тоже противоречива донельзя: она сказочно красива, но при этом являет собой воплощение кровожаднейшего из хищников. Похоже, в вечной гонке оттачивается красота и сила, и тоже я вижу в вас, сражающихся с существами. Я сразу поняла, что вы — указала жестом руки, — воин, точёный клинок, и это понимание, эта параллель удивила меня. Наши миры... Не знаю, почему мне дано сравнивать — чем-то похожи. Но всё же ваш сильно отличается. За эти два дня я удивлялась не меньше, чем за последние тридцать лет.

— По поводу меня вы преувеличиваете, — чуть смущённо улыбнулся Вэйн, — в нашем мире есть клинки и поострее. Но надеюсь, что наш мир вам нравится?

— Мм-да-а, мне здесь... удивительно. Я с трудом верю, что это всё реально. И если меня вскоре не ждёт фатальных сюрпризов, я скажу, что очарована. Ваше отношение ко мне поражает сильнее всего. И что-то подсказывает мне, что других пришельцев вы не принимаете так... Нескромный вопрос, но чувствую должным поинтересоваться: чем обязана такой чести? — с восхищённой улыбкой чуть подняв голову, Куэ смотрела на Вэйна и словно вся светилась.

— Чести? — удивился Вэйн. — Вы считаете честью, что я показал вам статуи существ?

— Я считаю таковым всё, что испытала за два... То есть, полтора прошедших дня. Ожидала в посмертии не такого, честно... Чувствую себя немного должницей. Хах, да и ваши рассказы тоже честь, — выразительно коснулась виска двумя вытянутыми, длинными пальцами. Затем повернулась рассмотреть статуи и особенно — фигуры "с ушами". Повернула голову вполоборота на него:

— Здесь нет альвов.

— Да, они живут обособленно. Но в особо трудные времена мы можем попросить их о помощи. Было дело — недавно звали, когда гусениц стало очень много, а у нас случился мятеж.

Куэ постояла немного задумчивая. Экспозиция подошла к концу. Хотелось всё обдумать. Вскинула на него глаза:

— Я обещала Госпоже Эйле потанцевать со всеми, кто пожелает. Кто пожелает танцевать с... альвом с серой кожей, а?

Она ждала реакции с замершей полуулыбкой. Вэйн призадумался, почесывая подбородок.

— Кажется, я понял, — догадался Вэйн. — Вам странно, что вас позвали во дворец? Но вы же сами решили служить Эйле. Она жена Хозяина Огня, а ещё — мой друг.

Вэйн внимательно наблюдал за альвом, чуть прищурив глаза.

— Эйла решила, что на вас можно положиться, — продолжал Вэйн, — а такие люди всегда нужны.

Куэ пожала плечами по поводу своего решения:

— Да, а как же иначе, я распознала в ней непростого хранителя, воина-мага... Было бы глупо упустить такой шанс...

Вэйн решил её приободрить:

— Думаю, вечером найдется немало людей, кто захочет с вами потанцевать.

Куэ спрятала глаза под ресницы, польщёно усмехнулась своим мягким голосом с медными оттенками.

— Идёмте, праздник через два часа, — прибавил он.

— Два? — удивилась Куэ. — А как вы определяете ход времени?

— Привычка хранителя, — улыбнулся Вэйн.

— Без какого либо предмета, который бы его точно показывал?

— Да, мы — хранители, постоянно наблюдаем за солнцем, — улыбнулся он. — И обучаемся этому. Я чувствую, что оно зайдет через два часа. В это время люди здесь перестают трудиться и начинается время отдыха и развлечений. Нам нужно подготовиться.

Она взглянула на него:

— Вон как... Ладно... Время неумолимо. У меня ещё рой вопросов о вашем мире, но, чувствую, на это нужно не два часа, а двое суток. Что ж. Я крайне признательна вам за эту экскурсию. Кстати, что за штуки у вас на руках? Раньше их не было...

— Они не позволяют использовать Дар. Не хотелось бы ненароком разрушить эти искусно созданные статуи.

— Это тоже интересно... Но потом, не стану вас больше держать, я сама найду дорогу... — махнув ему рукой, тёмная леди шагнула назад, развернулась на ходу и летящей походкой устремилась по коридору в свои покои.

— Отсюда нам по пути, — с улыбкой произнес Вэйн, следуя за ней. Куэ улыбнулась через плечо:

— А вы не боитесь, что моё любопытство превзойдет все преграды?

— Нет, — ответил он. — А должен?

— Вы ведь знаете, что я могу... Притом пошли со мной, лишив себя своих способностей, а меня — нет. А вдруг я вызнала бы все ваши тайны, а? — на лице Куэ расцвела лукавая улыбочка. — Не думаете, что это неосторожно?

— О чем вы, какие тайны? — изумился Вэйн, не понимая, что она имеет в виду.

Куэ засмеялась:

— Какие тайны? Ммм... — протянула она игриво и снова обернулась, всколыхнув хвостами прически: — Мало ли? У кого не бывает тайн?

И словно бы прибавила шагу, свернула на лестницу, побежала вверх, придерживая полы платья. Сверху звонко донеслось:

— До встречи на празднике, храни-ите-ель!

Вэйн отметил, что шутку дивной особы он не понял, и чем блокаторы дара помогут ей выведать у него какие-то тайны — тоже себе не представлял. Пока решил зайти в свою комнату и пару часов поспать.

В хитросплетениях коридоров Златоверхого дворца по лестнице вверх бодро бежала серокожая дама в белом. Легко и энергично — словно порхала по ступеням, не совсем понимая, что с ней происходит. Впрочем, она не понимала это с того момента, когда почувствовала лбом пол той таверны — ещё до того, как открыла глаза.

Она помнила какие-то россказни, как бледнокожие рабы в её родном Подземье пугали своих пленителей каким-то раем. И даже кто-то эти россказни записал — какой-то “дотошный мужчина” из её народа. И она имела неосторожность прочитать. Наземники измыслили себе какой-то мир, где всё им нравится и есть у них в достатке. А пленителям своим они обещали жариться в аду — горячей Бездне со злыми демонами вместе. Это вполне понятная ей перспектива — жрицы в своих странствиях разума залетали в демонские жаркие миры. Там и жили всякие "Хозяева Огня", занятые поглощением смертных душ и войнами между собой.

"И тут вдруг я — живу в покоях напротив самой Илхаресс. Могучие фаэрн выполняют мои пожелания. Так значит, я попала в этот самый рай?”

Эта сбитость с толку, какая-то беззаботно тёплая — не стыковалась с понятиями о силах огня, земли и тьмы на её родине. Воодушевление от общения с тем мужчиной, и такое обольстительное его внимание, возбуждающее её чувства, укладывалось в привычные ей понятия весьма определённым образом:

“Или это дьявольская сделка, в которой всё вокруг сплошная сладкая приманка? А потом Хозяин огня заберет меня в свой палящий туманом магмы ад?"

От мысли этой альв захихикала, шагая по коридору.

"Тогда зачем все эти представления? Не проще ли было меня сцапать — и сразу туда, не теряя времени? Или подвесить на цепь за ноги, чтобы подождала своей очереди, доходя до “кондиции”? Ан нет — он предпочитает иначе. Она предпочитает. Это какой-то церемониал, основанный на их страстях. Я ведь — расплата с ним, жертва. А этот фаэрн Вэйн выполнял её задание меня подготовить... Но кто он, этот Хозяин? Какой-то особенный демон наслаждения?”

Открыла дверь, тихим ветром влетела в свои покои.

В уютных комнатах, наполненных тёплым воздухом с легким запахом мяты, царила тишина. Свет из окон и тени сместились: солнце клонилось к закату. Но подземная жительница об этом понятия не имела. Потому с удивлением разглядывала перемены освещения. На столе оказалась ваза с новыми фруктами, многие из них Куэ видела впервые. Рядом графин, наполненный водой с чем-то зелёным и вазочка с какими-то круглыми штуками светло-коричневого цвета, напоминающими мелкие камешки на дне потока.

Куэ'ятри́н мимоходом оторвала ягоду винограда. И поняла, что в животе у неё разверзается ещё одна Бездна. Взрослая илитиири может долго терпеть отсутствие еды и сна, но не бесконечно. И такое разнообразие противоречивых чувств расшатывало её прочность.

Оторвала ещё ягоду, ещё и ещё. Жевала задумчиво и ненасытно. Нахлынули воспоминания о прошлом. Между жрицей уровнем ниже и рабыней зачастую бывает немного различий. Старшая может швырять подчинённую на колени, втоптать в пол, и делает это охотно, особенно если та начинает "наступать ей на пятки". В голове Куэ всплыло сильное серое тело той женщины и её болевые приёмы. И собственное стремление не показать — чтоб не торжествовала. Куэ даже прекратила есть. Она проследила границы пятен света от окон и нашла, что они сместились.

“Жгучий шар, незнакомый мир... Я жду своей участи... Даже интересно, какого обряда? Мне нарекли имя. Я сама им помогла. Этот Бог Пути. Он дарует мне силы. Значит, кое-чего я сто́ю”.

В дверь постучали, оборвав её рассуждения. Вошла Тайа.

— Угодно ли госпоже, чтобы я помогла ей подготовиться к празднику? — бодро спросила она.

“Ох ты же, — подумала та, — а время не ждёт, судьба приближается. И когда было иначе? Но я... наверняка могу заключить сделку с этим Хозяином Огня. И буду ждать возможности повернуть её в мою пользу”.

Серокожая дама подняла задумчивый взгляд на прислужницу.

— Сколько времени до начала?

— Через полтора часа все собираются в большом зале, — радостным полушёпотом ответила Тайа.

— А не найдётся ли чего-нибудь перекусить? — Куэ хотелось встречать Хозяина, не отвлекаясь на голод.

— Вообще-то, на празднике будет накрыт роскошный стол, но если госпоже угодно, я принесу ужин, — Тайа подождала ответа; получив утвердительный взгляд, вышла.

Куэ встала, прошлась по комнате, посмотрела в зеркало снова, увидела в своих глазах отсветы заката и подумала:

"Странной я стала... Не узнаю себя”.

И это белое, на её взгляд, мешковатое платье сидело на фигуре как-то не так. Непривычно. Куэ долго и задумчиво смотрелась. Попыталась вызвать в памяти, а как это — привычно? И не смогла вспомнить.

Вскоре прислужница вернулась с большим узорным подносом, на котором стояло блюдо с кусочками холодного перепелиного филе, запечённого с помидорами, сыром и грибами. Рядом стояла тарелка с несколькими ломтиками сыра, блюдо с маслинами и маринованными грибами, еще одно блюдо с мягкими кругляшами, золотистого-желтого цвета. Рядом стоял графин, наполовину наполненный белым вином.

— Все, что нашла, — виновато улыбнулась Тайа. — Для пира всё ещё готовится.

Куэ принялась за еду. Тайа тем временем вышла полить причудливые растения, растущие в изящных мраморных вазах у окон в других комнатах.

Резкие и смешанные вкусы наземских блюд были очень непривычны тёмному альву, но голод сильнее. Поднос довольно быстро опустел, и женщина с серой кожей задумчиво откинулась на спинку кресла. Немного переведя дух, встала, расстегнула и сняла с себя верхнюю часть белого наряда. Прошествовала в ванную. В руку лёг антрацитовый паучий шёлк с золотой бахромой.

— Вам помочь с выбором наряда? — поинтересовалась Тайа через оставленную открытой дверь.

— Я уже выбрала... в другом мире, — Куэ, стоя спиной ко входу, застегнула на себе золотом украшенный чёрный лиф. — Или это не годится по вашим обычаям?

— Годится, — Тайа широко улыбнулась, — на такие вечеринки можно приходить в любых нарядах.

Вскоре альв появилась из ванной в том же виде, в каком пришла сюда впервые. Те же две части с золотой бахромой, оставляющие широкую полосу голой талии; блестящее черное колье, облегающее шею; розовый медальончик на золотой цепочке; черные ремешки, оплетающие каждую ногу от босоножки до колена, украшенные небольшими блестящими алмазами. Броши, скрепляющие ткань, были выполнены в форме рубиновых звезд, в прозрачности которых виднелся черный паучок. На одной руке тонкий браслет в виде пружинки-змейки, заглотившей собственный хвост; на одном заострённом сером ухе две круглые серьги: янтарная и алмазная, на втором — золотое колечко.

Куэ подошла к шкафчику. Заметила, как Тайа сзади тайком разглядывает её фигуру. По-деловому улыбнулась тому образу, который прочитала в мыслях служанки. Вытащила серебристую, словно сотканную из капель росы, накидку — подобную той белой, но подлиннее, полупрозрачную и искрящуюся. Примерила. Стянула серебряным поясом. Покрутилась перед зеркалами.

“На встречу с демоном идти — так красивой. Я всегда так делала...”

— Она вам очень идёт, госпожа, — улыбнулась Тайа, — прекрасное решение!

Затем Куэ долго, старательно расчесывалась, наблюдая, как алеет свет за окном. Словно пламя Нижних кругов разверзается там, за пестротой сада. Это тревожило. Но не женщину илитиири, вспомнившую, что была у своего народа в числе высших жриц.

Готовясь встретить Хозяина Огня, она сделала себе вьющийся хвост, спадающий с макушки за спину подобно струям фонтана, и визуально добавляющий роста; височные пряди собрала и подколола особой гибкой проволочкой позади этого "буруна", всё остальное распушила рассыпаться по плечам. Тёмная альв очень любила свои упругие, густые, прохладные серебряные волосы и считала их признаком благородства по сравнению с простыми белыми — какие встречались у большинства её народа, даже в "великих домах". И эта высокая царственная причёска казалась вполне ей под стать.

Гордо приосанилась навстречу своему отражению; взглянула на Тайю через зеркало — на её отражение позади себя.

— Я готова. Пусть хранитель Вэйн завяжет себе глаза, — сопроводила слова гордой ниспадающей интонацией.

— Вы сказочно прекрасны, госпожа, — выдохнула Тайа. — Они в восторге будут. Идемте, уже пора.

Багровый свет, попадающий в окна коридоров дворца, заинтриговал тёмную леди. Там, снаружи, медленно происходило что-то, невиданное ею. Но, увидев по поведению Тайи, что в происходящем за окном нет ничего особенного, решила не показывать интереса. В гордом молчании шла она следом за Тайей, ловя огненные лучи изо всех попадающихся окон.

На стенах коридоров и комнат светились разноцветные фонарики в форме цветов и фруктов. Тайа вела Куэ по широким коридорам дворца, через комнатки с зеркалами от пола до потолка, путём таким длинным, что это напомнило Куэ её родной подземный город, который мог бы показаться лабиринтом.

— Желаю вам хорошо повеселиться, госпожа Куэ, — сказала она наконец, отворяя очередную белую дверь с золотым узором.

— Благодарю, Тайа, — Куэ вскинула брови с лукавой улыбочкой и решительно ступила внутрь. Ни один риввил не увидит страха в её облике — если это не окажется ей достаточно выгодным.

Редакция 010924

Тёмная леди оказалась в большом зале с белыми стенами, напоминающем огромный круглый купол. В одной половине пространства на диванчиках у небольших столиков, стоящих амфитеатром, расположилось около десяти человек. От матовых стен лился рассеянный свет, позволяющий хорошо видеть и при этом не сильно давивший на глаза людей. Другая половина была свободна — ровный пол с замысловатыми и живописными узорами. У стен из белых мраморных ваз росли деревца с серебристой листвой.

Ку́э сразу ощутила на себе внимание нескольких пар глаз. Среди людей она сразу узнала Эйлу и сидящего неподалеку от неё хранителя Вэйна. Эйла изящно поднялась со своего места.

— Позвольте вам представить Ку́э Ятри́н, — сказала она в два слова.

На светлой женщине были широкие белые штаны с золотым поясом. Грудь покрывали два золотых полукруга, крепящихся к телу при помощи множества цепочек. Часть волос заплетена в косы, уложенные наподобие диадемы, а часть — свободно ниспадала на плечи.

— Наша гостья, вчера попавшая в этот мир.

Куэ'ятрин остановилась, чётким движением поднесла ладонь к груди и глубоким кивком склонила голову — как на родине. После чего показала исполненную достоинства улыбку, осматривая присутствующих.

"Хм, ни демонов, ни огня. Люди. Зато вот златовласая Илхаресс, и вот он, и ещё кто-то..". — подумала Куэ, навострив уши. Обменявшись с Эйлой "перестрелкой" оценивающих взглядов, Куэ отдала должное её точёно-сглаженной фигуре и подумала о недейрре.

"Недейрру не танцуют в такой большой тряпке, которую она на себя нацепила. Воздух будет замедлять. Тут надо что-то более облегающее, либо совсем ничего..."

Сделала дежурную полуулыбку, осматривая прочих гостей, в том числе недавешнего героя-хранителя. Поймав его глазами в глаза, взяла серебряную прядь со своего плеча и протянула сквозь пальцы. Вэйн приветливо улыбнулся ей.

Присутствующие стали по порядку представляться:

— Меня зовут На́рвен Большой Медведь из Земли Лесов, — решительно произнесла рыжеволосая и зеленоглазая женщина средних лет с заметной проседью, — рада, что Бог свёл наши пути.

Она была высокого роста и крепкой, одета в тёмно-зелёный наряд с янтарными узорами.

— Меня — Фэймон, — сказал темноволосый молодой человек в просторной белой с золотыми узорами одежде, сидящий рядом.

— Литта, — кротко назвала себя светловолосая синеглазая девушка в белом платье, сидящая возле него. Держалась она несколько неуверенно. Чувствовалось, что все происходящее здесь ей в новинку, а тут ещё и серый альв такой внешности... Куэ поймала себя на том, что уже читает её мысли. И мчится в них что-то неразборчиво быстрое: коридоры тёмного мрамора, светлые комнаты, темноволосый мужчина, синеватые башни под небом Наземья, длинная высокая стена из серого камня.

— Мы с вами уже знакомы, — следом улыбнулся Вэйн, и тем переключил её внимание. — Хочу представить вам мою жену — Лейту.

Смуглая черноволосая девушка с очень красивой осанкой, одетая в синее платье, с достоинством улыбнулась Куэ. Та внимательно посмотрела в ответ, потянув губы в ответном выражении.

“Сущая квэссан...”

На соседнем диване сидели двое мужчин. Лейта представила их как своих братьев. Первый — высокий, стройный, гибкий, в облегающей чёрной одежде, с идеальной осанкой и смуглой кожей без единой морщинки, но при этом с серебристо-седыми волосами. Его темные немного раскосые глаза загадочно поблескивали, изучая альва. На тонких губах застыла доброжелательная полуулыбка. Его звали хранитель Ферн.

Другой брат Лейты был заметно ниже ростом, подтянутым, широкоплечим. Чуть прищуренные, без того узкие глаза, чуть хитрая улыбка.

— Мое имя, — хранитель И́рмин, — негромко сказал он, перехватив речь у Лейты. Рядом сидела хрупкая, изящная женщина с ослепительно белыми волосами, глазами яркого ультрамаринового цвета и смугловатой кожей; на ней было белое платье с синими и зелеными растительными узорами. — А это моя жена А́наис.

Сидевший рядом с Эйлой молодой человек в широкой черной одежде с прорезями для рук представился последним:

— Меня зовут хранитель Ха́ймон, — просто сказал он, приветливо улыбаясь Куэ. Он внимательно смотрел на неё своими большими чёрными глазами. Поднялся, неспеша подошел, деликатно предложил Куэ руку. Ростом он был на голову ниже неё, но держался увереннее всех. От его вьющихся тёмных волос и одежды веяло едва ощутимым ароматом сандала. Куэ чуть замешкалась, пытаясь услышать его мысли, и поняла лишь, что должна взять его под руку. Рука его была теплой, обращение — мягким, но за всем этим Куэ ощущала присутствие твёрдой воли. Она затаила дыхание, пытаясь оценить этого человека по тонким сигналам чувств; он завладел её вниманием всецело, и она отложила наблюдение за теми двумя подозрительными братьями Лейты.

Хаймон подвел её к широкому покрытому чёрным бархатом дивану у центрального столика и усадил по левую сторону от себя. По другую сторону от него расположилась Эйла, непринуждённо скинув серебристые туфли и поджав под себя босые ноги. Куэ глянула на изящный профиль соседа на фоне белой стены — с небольшим прямым носом и упрямо поджатой нижней губой. Он наполнил её бокал белым вином:

— Добро пожаловать в Долину Солнца! — с радушным жестом Хаймон подал бокал ей.

Та услышала “громкие мысли” Нарвен:

“Надо же, Хозяин Огня рядом с собой её посадил. Видать, она — важная птица”.

Куэ приняла бокал с вином, запах напомнил то, которое она пила в таверне с Эйлой, но намного более сложный.

“Так, рыже-зелёная ил’риввил — мой источник сведений”, — подумала она, за созерцанием бокала скрывая приободрение. Хаймон тем временем налил того же вина себе и Эйле.

Понюхав вино, Куэ не спешила пить; оглядела стол, пестревший от незнакомых лакомств и гостей за ним. Вспомнила слова Эйлы про два дара у всех, и про “княжеский”.

"Интересно... — пришло ей на ум, — кто из них сейчас копается в моей голове?"

Решила осторожненько перепробовать всех, чьи взгляды на себе заметит.

"Должно быть заметно — эхо моих мыслей в его или её голове".

Мыслей сидящего рядом молодого человека она не слышала. Так же, как и мыслей Лейты и её братьев. В сознании у них словно все заволокло туманом или висела тьма. Эйла смотрела на Куэ и гадала о том, как выглядит танец, за который убивают. Литта тоже украдкой поглядывала на неё, но скорее критически сравнивала внешность собственную с окружающими.

Куэ'ятри́н понаблюдала, как все гости принялись за еду, кто-то понемногу, кто-то охотно, и попробовала мясо со своей тарелочки.

"Мммм... Верно, что я не пошла голодной..."

Посмотрела, что есть на столах. В алом блюде в форме большой раковины двустворчатого моллюска пестрели морепродукты — по форме и запаху они напоминали то, что встречалось на ее родине. Были тут и щупальца осьминога, и устрицы, и мидии, и крабовое мясо, и какие-то треугольнички на шпилечках. Подобно другим гостям, Куэ вилочкой подцепила, потащила на свою тарелку то же, что брали другие. Она не исключала, что тут могут находиться блюда “специально для альва”, да и вино тоже. Впрочем, не была она столь наивной, чтобы полагать, что сорвать их планы удастся до начала действия. Смирилась с тем, что начала вкушать их угощения. В конце концов, она помнила, какой ценой ей досталась устойчивость к ядам в родном мире.

"Агам-мм, пахнут почти как у нас, — думала она. — Какие интересные вкусы. Такие яркие. Другие. Ох, моя хищная богиня!”

Как тут устоять, лишь притворяясь, что ешь? Дар отлично помогал ей доставать до самых интересных вещей, притягивая их прямо в руки. Она вспоминала, что делала так у себя дома, но в несколько другом масштабе: притягивала других илитиири, с которыми хотела “побеседовать” поближе; и там это были совсем другие способности. Взглянула на беззаботно болтавшую с Лейтой Эйлу...

"Браво, Илхаресс, великолепное мяско! — ненавязчиво прозвучало Эйле в голову. — А сырое — нет, я никогда не ела, слава богине. У нас всё замачивают в растворах”.

Та смолкла, чуть повернув голову к альву.

“Рада, что наше угощение тебе понравилось”, — подумала та. Она похоже умела взаимодействовать с читающими мысли.

Вспомнились картины пиров в родном Доме. Длинные столы, ряды стульев прямо в храме. Строгие костюмы и фигуры мужчин, великолепная белизна волос и яркость одежд у женщин, резкий контраст с серой кожей, очертания острых ушей. И Верховная мать, то есть, она, под своим родным забытым именем — сидела на алмазном троне. Когда хотела поесть, подходила к любому столу, брала что угодно.

“Всё было моё. И общалась я, с кем хочу. Иногда шутила. Особенно — над шутниками. Выгоняла всех танцевать. Ходила и смотрела. Танцевала — с кем выберу. Но больше — гоняла тех, кто не чувствует танец, не хочет чувствовать. Показывала, как надо. Танцевала и с мужчинами, и с женщинами. Если вижу, как кто-то сидит один да грустит, гневя Богиню — хватала первую же вертихвостку и заставляла танцевать с ним. Или сама танцевала. Ты — никчемный мужчина? Ну же, потанцуй с Верховной матерью. Что? Не ожидал? Понравилось тебе? Да, я — самая красивая, а ты — мой подданный. На моих праздниках грустных не бывает. Ллот презирает грустных!”

Собственные воспоминания были сладки, как вино.

Все неспешно потягивали из бокалов. И снова мысли Нарвен:

"Это надо же — вон какие девки у этих альвов встречаются. Серые, да с глазами, как у волка. Эка диковинка! В посаде расскажешь — не поверят!"

Куэ улыбнулась, фантазируя, какую бы шутку отвесить ей прямо в голову. Про серокожих парней и глаза василиска...

"Не стоит афишировать мои возможности почем зря!" — одёрнула себя она. Нарвен тем временем быстро накладывала себе на тарелку понемногу каждого блюда, затем налила полный кубок вина. Подняла его с величественным жестом:

— Благодарю щедрых хозяина с хозяйкой, что собрали нас здесь!

Все заулыбались и подняли кубки. Куэ спохватилась и подняла свой последним, присоединяясь к всеобщему жесту. Дружный звон пролетел по просторному помещению.

— Вино — отменное, — веско прибавила женщина из Земли Лесов и осушила кубок до дна без отрыва.

Неброскими взглядами Куэ следила за поведением гостей. Подмечала направление головы, всякие косвенные признаки, которые могли бы выдать ответную слежку либо их взаимоотношения.

"Так-так. Если кто копается, то кто-то из них, этих четверых. Вот эта черноволосая принцесса наверняка... Ведь она владелица хранителя Вэйна. Она точно захочет понять, о чём я думаю. Хах, буду думать о голых серых мужчинах".

Лейта не спеша потягивала вино из бокала и мирно беседовала с Анаис. В сознании Анаис Куэ видела шкатулки с разноцветным жемчугом, и большие обкатанные водой куски янтаря. В одном из них паук нападал на бабочку, запутавшуюся в его паутине. Речь шла об изделиях искусства и персона с острыми ушами никого тут не интересовала. Вдруг рядом раздался вкрадчивый мужской голос:

— Слышал, у вас дома вы хорошо танцевали, госпожа Куэ? — это был Хаймон.

Та оторвалась от еды и воспоминаний, подняла голову, взглянула чуть искоса:

— Да кто же вам сказал?.. Я в этом мире всего полтора дня...

— Те, с кем вы общались, — Хаймон хитро посмотрел на неё.

Это вызвало у Куэ усмешку, которую она вовсе не стала скрывать.

— Ах, слава... — проворковала себе под нос, плавно опуская серебряные ресницы.

— Если желаете, мы с радостью бы увидели ваш танец, — продолжал Хаймон. Куэ столь же плавно вскинула голову, польщённо улыбнулась сводам, затем глянула на Хаймона и поджала губы:

— Танец, за который меня убили? — подняла росчерк серебряной брови. — Это не так просто. Нужна музыка. Свет. Дома я умела высекать разноцветное холодное пламя из воздуха и манипулировать звуком. Недейрра... Те, с кем я общалась, быть может, сказали заодно, что это такое? Это особое действо. Но у моего народа есть и обычные танцы, в которых мы общаемся на языке тел...

Куэ смолкла, ожидающе неподвижная. Словно статуя из дымчатого камня, через глаза которой в мир светили угольки огня. Хаймон задумался, как танец обустроить. Ему хотелось посмотреть, на что способна эта нездешняя женщина. Он также ощущал, что она не настолько уверена в себе, насколько может быть. Потеряна что ли? Таится... Это неуловимо прочиталось меж слов её речи.

Куэ поднесла бокал к тёмным губам и медленно тянула вино. Пока что этот таинственный Хозяин Огня виделся ей как обычный риввил, розовокожий наземник, всего лишь здешний мужчина, но она не спешила расслабляться.

Тут заговорил брат Лейты, Ирмин:

— Когда-то давно Лесная Госпожа подарила нашей семье эту раковину, — он раскрыл большую шкатулку и черного дерева и положил на середину стола витую серебристо-белую раковину неизвестного моллюска. Раковина поменяла цвет на глазах, стала золотой, затем — нежно-розовой, потом голубой, по столу вокруг нее разлилось серебристо-белое свечение. — Если назвать мелодию, глядя на неё, — продолжал Ирмин, — то эта мелодия будет из неё звучать.

Куэ повернула голову, взглянув на раковину. Яркость эта заставила её прищуриться.

"Изящное решение, — подумала она "громко". — Чудесная музыка.

Интересно".

— Я не прочь бы потанцевать, — просто сказала Эйла и обратилась к Вэйну: — Пушистик, ты — со мной! В ее мыслях Куэ увидела, как она танцует с Вэйном. Только он значительно моложе и с длинными волосами собранными в хвост.

— Ну, когда же я отказывался? — ответил Вэйн с задумчивой улыбкой. В его мыслях Куэ увидела таинственную и обворожительную Эйлу, кружащуюся среди золотого тумана.

В ответ на его слова Эйла засмеялась.

— Я бы выбрал госпожу Куэ, — с хитрой улыбкой произнес Ирмин.

Она этого не ожидала; встрепенулась, вскинула на него прямой внимательный взгляд.

— Какая честь, — сказала тихо и мягко. — Но я предпочла бы сперва полюбоваться, как танцует первая пара. Я должна научиться вашим танцам, чтобы делать это красиво.

Удерживала янтарный взгляд, ожидая реакции на своё возражение. Ирмин просто улыбнулся в ответ и кивнул.

— Как пожелаете, — ответил он. — Наши танцы не сложны: думаю, вы быстро их освоите, и дар поможет вам.

Куэ возвела глаза к потолку, и они чуть сузились. Здешний мягкий свет всё равно перегружал их.

"Хмм... Танцы у них — часть того ритуала, для которого нужна я? — она разглядывала узоры мрамора на куполе. — Ну, потяну немного время. И увижу... Или это черноволосая джалил поручила своим братьям взять меня на себя?.. Мха-ха”...

Илитиири мысленно засмеялась и быстро прекратила:

“Чую я, власть тут женщинам не принадлежит".

— У нас танцуют все вместе, — мягко сказала ей Анаис — та загадочная беловолосая особа, что сидела рядом с Ирмином — источающая ощущение мягкости и свежести.

— Я подозреваю, — ответила ей Куэ, задумчиво глянув в ответ, — ваши танцы и наши совершенно разные. Мне необходимо увидеть.

— Будь по-вашему, — в ультрамариновых глазах Анаис заблестели искорки, — первый танец вы можете посмотреть, но потом...

Куэ посмотрела на неё с несколько большим интересом:

— Что же потом?..

— Разумеется, — с нотками смеха ответила белая красавица, — потом вы танцуете с нами.

Куэ отметила, какая тёплая и зажигательная улыбка у этой Анаис, но не до конца поняла смысл веселья. Для вида улыбнулась в ответ и покосилась на Лейту. Такая важность её присутствия в танце лишь подтвердила значение танца и подталкивало увязать это с нынешней судьбой танцовщицы илитиири.

“Как же так вышло, что Ллот бросила меня в танце? И теперь этот Бог Пути ухватил, и его поклонники желают меня принести в жертву через танец? Или ещё что-нибудь сделать? Какая ирония... Надо ещё потянуть время. Но как?

Ирмин пригласил на танец Нарвен. Хаймон скинул своё длинное одеяние, оставшись в чёрных штанах и безрукавке, так, что был виден мягко очерченный рельеф развитых мышц его тела. Затем подошел к Анаис. Та приятно улыбнулась ему. Наблюдая за ними, Куэ почувствовала, что они старые друзья. И теперь очень рады видеть друг друга. Ощутила нечто неожиданное... Зависть?

Эйла кокетливо взяла за руку Вэйна. Фэймон вышел со своей девушкой, Литтой, которая, как видела Куэ в ее мыслях, сомневалась во всей затее — танцевать в этой знатной компании. Литта была абсолютно уверена, что все здесь танцуют настолько лучше неё...

Для Фэймона же напротив, здесь были все свои, и он с упоением наслаждался покоем, безопасностью и близостью Литты. Хотя его беспокоило её самочувствие. Его трепетное отношение к Литте было заметным. Он на многое ради неё готов, но не понимает до конца её проблем.

Ирмин наклонился к раковине и что-то тихо произнес. Раковина засветилась изнутри мягким розовым светом, нежная ритмичная и одновременно мелодичная музыка зазвучала словно бы со всех сторон. Четыре пары закружились в танце. Движения их показались Куэ весьма простыми, если не сказать примитивными, да и ритм был довольно медленным по сравнению с тем, чего она ожидала. Следя за парами, их повторами движений, она не спеша потягивала вино, и вдруг ощутила тщеславное желание показать этим риввил, что такое танец.

“Если это их главные жрецы... То я не впечатлена. И что-то тут не то. Я не нахожу никакой силы в этом действе”.

Время от времени она брала с тарелки морепродукты, радуясь вкусам и возможности насытиться ещё раз перед неизведанным.

“Бери, пока можешь” — звучал один из основных принципов её родины.

Куэ'ятрин невзначай наблюдала, как изящно кружится гибкая Эйла, как сосредоточен Вэйн в танце с ней, как аккуратно он делает ей поддержки, кружит её, ловит, поддерживает движение.

Хаймон с Анаис двигались легко, плавно и слаженно, словно две птицы в полете. За ними хотелось наблюдать. Куэ оторвалась от крабового мяса и потянула уголок губ. Нарвен танцевала от души, размашисто, порывисто, вкладывая в движения всю свою нескончаемую энергию. Порой она ошибалась, но не придавала тому значения. Литта тоже часто ошибалась, двигалась неуверенно и очень этого стеснялась. Фэймон же всячески пытался её приободрить.

Куэ на пробу послала Эйле чуточку лести:

"Какая ж ты красавица!.. Сама бы с тобой станцевала”.

“Благодарю, — мысленно усмехнулась в ответ Эйла, — но я всё же предпочитаю мужчин”.

“ Хах”, — подумала Куэ, отметив, что золотоволосая восприняла подначку всерьёз.

Когда музыка стихла, Эйла обвела прищуренными глазами собравшихся. Взгляд её остановился на Фэймоне, который говорил смущённой Литте, как она прекрасна. А Литта думала, что он "специально врёт для неё" — так показалось альву. Глаза Эйлы заблестели, на губах появилась хитрая улыбка, и она решительно направилась к нему.

Хаймон с чувством умиротворения смотрел на гостей. В этой комнате находились все те, кому он безоговорочно доверял и был рад видеть в любое время. Ирмин, Ферн, Анаис, Лейта, Вэйн, Фэймон с Литтой. Да и госпожа Нарвен решила посетить Долину. Когда-то она очень поддерживала его. Хаймон был счастлив от того, что собрал их всех у себя. Он неспеша наслаждался атмосферой вечера, созданной собравшимися здесь друзьями, словно хорошим вином, и мысленно перебирал золотые волосы Эйлы.

Только нужно было решить вопрос с внезапно появившимся альвом. Друг она или враг, можно ли ей доверять или не стоит? Его учитель Ирмин, находящийся здесь инкогнито император Омоину, обещал помочь ему в этом, используя свой Перстень — Средоточие Власти. Такой же дар этого мира, как его Скипетр.

Молодой Хозяин Огня подозревал, что для этого его учитель и хотел пригласить Куэ на танец. Задав несколько вопросов, он предполагал получше её узнать. Она прибыла в Омоину из какого-то тёмного и весьма жестокого мира — как он мог судить по рассказам Эйлы. Прислушиваясь к мыслям и чувствам серокожей особы, а также по рассказам Эйлы, Хаймон понял, что она много лет правила своим народом, да и была намного его старше. А значит, в значительной мере овладела царящими там силами. И могла принести их сюда вместе с воспоминаниями, которые почему-то сохранила. К тому же это альв с высшим даром — судя по движущимся фигуркам на столе, которые вчера так удивили Эйлу. Нужно проявлять осторожность. Неизвестно, что она замышляет, и чего от неё ждать. Но она видите ли — нашла предлог отказать самому императору. Что-то почуяла?

Когда все начали приглашать друг друга на танец по второму кругу, он сам решил действовать. Когда-то отец учил его нравиться женщинам.

“Чтобы ты понравился женщине, она должна понравиться тебе, — говорил Хозяин Огня, имевший гарем больший, чем у всех его предшественников, — старайся замечать в каждой женщине всё, что в ней есть красивого. Они это чувствуют, и будут отвечать тебе взаимностью”.

С человеческими девушками у Хаймона это получалось великолепно; стоило попробовать и с женщиной-альвом. Пусть и не девушка она, и Хаймон чувствовал себя немного наглецом, но... это приемлемые издержки. Несколько секунд он внимательно изучал Куэ'ятрин, которая деликатно, но быстро поедала морепродукты. Мысленно, как и много раз прежде, он собирал в своем воображении её прекрасный образ. Старался реконструировать, отсекая "дикость" и неуверенность. От дамы веяло насыщенным сочетанием огня и серебра, хрусталя и обсидиана. Она была такой необычной. Это сочетание броских контрастов — она казалась женщиной, у которой цвета поменялись местами. Сосредоточившись на этом наборе, Хаймон подошёл к ней, любуясь серебристыми струями волос, обильно падающими за плечи из хвоста-фонтана, устилающими плавный выгиб спины. Деликатно протянул руку, внимательно, мирно наблюдая за выражением янтарных глаз, мигом взметнувшихся к нему от тарелочки с креветками.

Видя на себе взгляд этого человека, здешнего Хозяина Огня, Куэ внутренне изготовилась. Теперь, при таком прямом вызове — не отвертишься, а такие, как она — всегда готовы... Да, она была Матерью Дома, выученной и всегда стремившейся быть первой среди своих, примером и самой сильной. Ведь сила, проявляемая всеми возможными способами, правила на её родине. Пустив в ответ хитро-уверенный взгляд, стала расстёгивать пуговицы серебристой накидки, сотканной из росинок. Следила, куда падает взгляд человека. Искала ниточку мысли — о чём он думает?

Одну пуговицу, вторую, третью. Он смотрел на неё.

Хаймон наблюдал, как накидка, словно вода, стекла по изящной, чёткой руке на диван, высвободив сочетание густо-серого, глянцево-чёрного и золотого — тёмную фигуру превосходных пропорций, изящную, но прочную. Минимум одежды лишь оставлял глаз наедине с обводами альвьего тела. Выразительно сосредоточенным стало серокожее лицо, настороженно поднялись кончики заострённых ушей. Хаймон впервые видел, что у человекоподобного создания двигаются уши...

Куэ заметила, как уши увели его внимание, дали ей захватить инициативу. Кивнула ему, протянула руку навстречу, вышла плавным шагом из-за стола. Не робко, не торопясь, согласная и готовая... К общению. С интересом. Словно бы хорошо управляемый огонь разгорался в янтарных радужках с круглыми чёрными зрачками по центру, когда она рассматривала его — своего партнёра.

”Действительно знатная и опытная, — заметил Хаймон, — держится уверенно, знает себе цену, немалую весьма”...

В глубине души он испытывал некоторую робость: с такими женщинами ему иметь дело ещё не приходилось. Но он — Хозяин Огня, а значит, должен справиться.

Куэ уверенно держала его руку своими длинными пальцами. Вокруг них распределились другие пары, поглядывающие на них. Зазвучала музыка. Хаймон повёл танец. Дар Власти позволял ему мысленно подсказывать партнёрше движения танца — ненавязчиво, незаметно. Она легко подхватила, ловя движения его тела.

Хаймону нравилось ощущать эту сказочную даму в такой близости от себя, касаться нежной, упругой, тёплой кожи её рук и талии, пару раз он почувствовал остроту крепких ногтей, царапнувших его ладонь при перехвате — когда она чуть присела и крутанулась вокруг своей оси. Молодой правитель Долины любовался точными движениями экзотически красивого тела, ловко делающего обороты и шаги. Во время очередного пируэта его опахнуло серебряными струями волос, приятно пахнущими смесью здешних трав.

Хаймон чувствовал, что альв неплохо прячет свой разум, и его дар, между прочим, высший, не может эту защиту преодолеть. Впрочем, ему было известно: когда женщина расслабится, эта инстинктивная защита спадёт сама. Применять дар надо ещё уметь, а Куэ, похоже, им пользуется по наитию. Но Хаймон уловил, что серая красавица скрывает тревогу, в танце с ним ищет подвох. Она не из тех, кто привык находиться в воле других, и это гонит её, заставляет искать выход к привычному контролю над ситуацией. В этом плане Хаймон мог ей понять.

Хаймону захотелось её успокоить. Никто здесь её не неволит. Все хорошо. Он постарался передать ей ощущение безопасности, убедить, что она здесь не для какой-то коварной цели, а просто потому, что понравилась всем, и все желают ей чести и добра. От неё не требуется ничего — просто танцевать, быть здесь и украшать Златоверхий дворец присутствием альва.

“Главное — дать ей понять, что я, да и все мы, ей рады, — решил Хаймон, — а на склонности ко злу её проверят Ферн с Ирмином. Они знают, как это сделать”.

Куэ'ятрин чувствовала, что несложный танец получается у неё хорошо и действует успокоительно. Движения увлекали её, все опасения как-то сглаживались. Хранитель, представившийся Хаймоном — а на самом деле тот самый Хозяин Огня — вёл расслабленно и уверенно. От его прикосновений веяло теплом. Заучивать движения оказалось не нужно: все получалось само, естественно и сходу. По её спине пробегали приятные мурашки, и словно бы волосы на затылке хотели встать дыбом. Музыка была ритмичной, хотя незнакомой и довольно вялой на взгляд танцовщицы недейрры.

"Слишком легко..."

Она прогибалась в очередной поддержке, выходя с пируэтом, и старалась сохранять бдительность: сделала вывод, что её пытаются “усыпить”.

"Танцую с наземником впервые за... — думала она, — всю жизнь”.

Хозяин — так на тёмной родине называли тех, кто возглавляет какое-либо дело: держит ферму или магазин в городе либо внутри знатного дома. При правящих домом жрицах такой пост мог занимать и мужчина. Куэ продолжила изучать новую реальность. Она смотрела на улыбающееся лицо партнёра и окружающие пары. Эйла танцевала с Фэймоном и одновременно рассказывала ему что-то смешное. Вэйн с Анаис кружились молча, но с наслаждением, которое на их лицах было написано. Отслеживая их поток мыслей, Куэ чувствовала, что они испытывают друг к другу глубокое уважение и тонкую приязнь. Что-то сроду зависти снова шевельнулось в ней. Даны ли ей будут подобные ощущения — подумала она. Ферну досталась Литта, которая под действием его дара вела себя увереннее. Куэ сравнивала.

Постепенно непроницаемая завеса в мыслях Хаймона рассеялась, и тёмная дама увидела себя в его руках — его глазами. Сочетание тёмного и светлого — словно живая статуя, но тёплая и приятная... Критически присмотрелась, как эта статуя двигается. Вполне под стать окружающим. Как наземница. Почувствовала, что партнёр испытывает нечто вроде... почтения к ней? Отнюдь не смотрел он на неё, как на добычу — как смотрят призванные демоны на жриц илитиири. И не свысока — как смотрят сами жрицы на всё и вся. Скорее, его созерцающий взгляд был похож на взгляды мужчин её народа — на женщину во главе, это было привычно и приятно ей... Подловив удобный момент после приставного шага, взглянула на него сверху вниз. Его большие бархатные с искоркой глаза в этот момент смотрели на неё не мигая. Но нет, он не заискивал, как это делали в её народе.

— Как вам наш мир? — спросил он; тон голоса такой спокойный...

— Интригует, — услышала она собственный тихий бархатный полушёпот. — А вы, должно быть, есть тот самый великий Хозяин Огня этого мира?

Он чуть смутился, чуть вытянулось его лицо:

— Ну-у... не сказать, чтобы великий, — юноша усмехнулся, — но Скипетр в руки брать не боюсь.

Она усмехнулась в ответ.

— И значит, правите в этой земле всем и вся?

— Лишь Долиной, — улыбнулся он.

— И как дела? — мягкий взлёт интонации, чуть растянутые губы.

— С такой женой, как Эйла, мне не на что жаловаться, — с улыбкой ответил Хаймон.

— Золотая девушка прекрасная и умная, достойная Мать фаэрн, — последовало оценивающее заявление. Хаймон понял, что это было про личные качества и дар Эйлы.

Снова активная серия движений. Куэ'ятрин танцевала всё смелее. Изящно прогнулась в поддержке, крутанулась в пируэте, а в следующем высвободилась, совершив двойной оборот вместо обычного, и вовремя вернулась в руки партнёра. Внимательная улыбка демонстрировала, как она ценит возможность танца с самим Хозяином Огня, и поднятые уши добавляли мимике выразительности.

"Догнать и перегнать лидера" — вот девиз её народа. Под конец танца Хаймон подивился возросшей энергии партнерши. Больше скорости, своего нрава, янтарного огня в смелых взглядах, легче вести, и как будто бы понемногу... ведут его?

И музыка кончилась как-то не вовремя — только вошли во вкус... Завершив последний пируэт тройным оборотом, разметав свой чёрный с золотом наряд и реки волос, Куэ схватила Хаймона за обе разведённые руки и резко остановилась в финальной растяжке, искристо улыбаясь белизной ровных зубов с чуть оформленными клычками, контрастирующими с полосками растянутых губ. С восхищением глядя на него, она выпустила его руки и выпрямилась во весь рост.

Настало время парам поменяться. Хаймон решил, что пора станцевать с красавицей его другу Ферну. Этот человек, хранитель, поседевший прежде времени от частого использования дара Жизни, отлично разбирался в людях. Теперь им с Ирмином нужно проверить Куэ на способность к предательству.

Фигуры в нарядах разных цветов перемещались, образовывая новые пары. Хаймон стал искать себе свободную. Но восхитительная улыбка остроухой особы оказалась адресована именно ему:

— А теперь, милый Хозяин Огня, позволь мне пригласить тебя? — прошелестел ласковый полушёпот. — А может, что-нибудь поживее станцуем?

От нежного сияющего взгляда, каким смотрела на него Куэ, веяло теплом. Хаймон нашёл глазами Эйлу, возле той стоял Ферн — как ни в чём не бывало. Ирмин глянул на них, подошел к раковине, снова что-то произнёс.

И музыка стала громче, пронзительнее и ритмичней. Хаймон помчался по второму кругу танца с Куэ. Он всегда нравился девушкам, и теперь — не было сомнений, что он пришёлся по вкусу и альву из другого мира. Неожиданно и приятно.

Куэ'ятрин почти сразу вышла за пределы ожиданий Хаймона, принялась импровизировать, ловко встраивая свои движения, более сложные: если оборот, так двойной, если пируэт — так с выбросом ноги или руки... Добавлялись подскоки, развороты, сильное, гибкое тело смело откидывалось, кружилось в руках Хаймона, уравновешивая его вес, всё это быстро, и попробуй тут не успеть, не удержать... Вели его, причём с позиции женщины, вынуждая его “обработать” партнёршу вовремя и сильно. Их пара летала, хотя Хаймону было не до глядения по сторонам: тёмная грация серокожей дамы всецело захватывала его внимание. Словно внутри Куэ вдруг вспыхнул буйный огонь, хотя дара огня у неё и не замечено. Танец промчался, как скачка галопом, Хаймон даже немного вспотел и понял, что ему есть куда наращивать навыки. Финальный аккорд прозвучал нотой чуть ниже, и альв, высвободив руки из рук, докружилась на мыске в тишине и вытянулась стрункой, гордо воздев голову. Остановилась, прочертив круг другим мыском. Одарила его хвалебной улыбкой:

— Милый Хозяин, — бархатно сказала грудным тоном, — танец с тобой прекрасен, я счастлива...

— Благодарю вас, — ответил он с поклоном, и, обняв Куэ за талию, привлек к себе. — Вы восхитительны.

— Мм-м?..

Пряди её волос пощекотали его руки. Она не ответила на объятия — словно не поняла, зачем это. Но и не возражала. Она вспотела: ей было тепло.

Все снова обменивались парами. Куэ, быстро обведя их цепким взглядом, устремилась к Вэйну.

— Хранитель... — сказала неспешно и словно бы задумчиво, — как думаете вы, что будет, если снова я́ приглашу — и теперь вас?

Недавно к правителю Долины она обращалась на “ты” — не уклонилось от внимательных гостей. Но Вэйн понимал: откуда ей знать тонкости здешнего этикета?

— Думаю, — ответил Вэйн ровно и спокойно, как всегда, — я буду иметь удовольствие ещё раз с вами пообщаться. Альв выставила руку и ждала, пока он подойдёт. Снова опередила братьев Лейты и даже не взглянула в их сторону.

Его тонкие, прохладные, чуть жесткие на ощупь пальцы осторожно сжали руку Куэ. Вторая рука легла на её нагую талию. Её тело казалось прохладным относительно человеческого. Хранитель был как всегда: собранный, сдержанный, осторожный, повёл аккуратно. От его белой одежды исходил легкий свежий и немного терпкий запах благовоний. В глазах поблескивали весёлые искорки. В его сознании Куэ ощущала желание помочь, поддержать таинственным образом появившуюся здесь девушку-альва, не помнящую даже своего имени. Куэ чувствовала, что он будет защищать её, если потребуется, и сделает всё, чтобы ей здесь было хорошо.

— А чему это вы так улыбаетесь, а? — кокетливо играя интонацией, протянула она, заглядывая в его глаза. Роста они были почти равного, и смотрели по горизонтали. Ей нравилось видеть ясный мысленный поток этого партнёра вместо глухой тишины предыдущего.

— Нравится это место и эти люди, — ответил Вэйн.

— Да-а, и только? — нарывалась она.

— Вы изумительно танцуете. Вашей славе про танцы я искренне верю.

— Мм-ха-ха... — она прикрыла глаза и запрокинула голову.

Куэ'ятрин испытала странное чувство: словно бы сама готова защищать этого мудреца из Наземья. Он был “прозрачен” для неё, а она привыкла всё видеть и контролировать. И с таким партнёром ей было спокойнее, чем с предыдущим. И источником опасности сейчас она видела лишь саму себя. В таком случае защитить его она непременно сможет. Тем более, что эти малознакомые чистые чувства казались ей божественными. Теперь она на месте Анаис. И дорого это оценила.

Поэтому, аккуратно взяв его руку, решила вести себя иначе. С этим мужчиной она хотела быть не огнём, а воздухом: лёгкой, деликатной. Осторожно пощупала его разум, дух и поняла, как это сделать: перед мысленным взором появились какие-то огромные пологие сталагмиты, покрытые ослепительной белизной на фоне нестерпимого для чутких темновидящих глаз голубого свода. С них несло холодом и головокружительной свежестью, они были огромны и далеки. Уверена: этом мире есть такие. Подозревала: он их видел. Надеялась: увидеть сама. Боялась: ослепнуть. Улыбнулась ему. Оставила ему право вести. Деликатно выполняла движения "по расширенной программе", которую сочиняла на ходу, точно ловя точки контакта. Поддержка — откинулась с глубоким прогибом, всколыхнув факелом серебра. Перехват — с пируэтом. Вращение — такое быстрое, с разлетающимися волосами, и каждый раз так, чтобы ему было легко “поймать” её. Она почувствовала желание беречь его и его здешний мир, и его черноокую избравшую — в обмен на эту открытость — словно бы хранитель Вэйн присягнул ей, Матери Куэ. А умеренная Мать Дома своих домочадцев умеет ценить. Пусть и иррациональное для жрицы илитиири, но такое приятное чувство...

Она поняла вдруг, что пронзило её там, в библиотеке, едва разглядев его чёлку: память. В памяти встал серокожий мужчина, стройный, надёжный, с густыми подстриженными белыми волосами. Прямой нос, белые брови, ресницы густые и прямые. Его бордовый взгляд был любующимся, заботливым и чуть скептическим:

"Ты уверена, что справишься одна?.."

"Я верю в это, избранник мой. Я жрица. Верю."

Она лежала и млела. Он делал ей массаж. Она собиралась сделать что-то очень рискованное. Рассказывала ему. Вот так в постели зарождался заговор. Теперь она уже не помнит, что...

Теперь она кружилась в танце. За её руки держался красивый наземник. Она прогнула спину. Музыка кончилась раскатистым эхом. Она закончила танец в позе на одном колене и с рукой в его руке, вторую воздев вверх и запрокинув голову. Смотрела на него снизу вверх, любовалась. Это было чувство. И пусть весь мир подождёт.

Мир ждал до тех пор, когда Вэйна сменил один из братьев Лейты, тот, с посеребрёнными волосами, который назвал себя Ферном. Чуть прищуренные глаза взглянули в глаза танцовщице-альву.

"Да уж, миры не ждут..."

Зазвучало что-то мелодичное. Партнёр двигался легко, плавно, бесшумно. Танец с ним напоминал танец с тенью, тем более, что его разум был закрыт, словно бы шаром тьмы.

Куэ'ятрин кружилась, заворожённая послевкусием чувств ещё с прошлого танца. Её не волновало, как она сейчас выглядит. Её взяли за руки. Повели. Чуть приотстали, передавая инициативу. Повела, раз так, но спокойно и без выкрутасов. Затаилась, и на этого Ферна смотрела изучающе, гадая, чего от него ждать. Этот человек был суховат, чист внешне и закрыт внутренне, как сундук в сокровищнице.

"Не уверена, что хочу пытаться вскрыть содержимое, — подумала она, сама желала от него закрыться.

— Госпожа Куэ, — вдруг вежливо поинтересовался он, — довольны ли вы тем, как поступила с вами госпожа Эйла?

Взглянула на него вопросительно, не забывая очередной выпад. И решила быть осторожной и последовательной, словно в пещере с ловушками:

— Госпожа Эйла нашла меня в таверне. Оказала честь меня взять в свой дом. Поселила в такой роскоши. Теперь я попала на чудесный праздник. Возможно ли тут быть недовольной?

Сплошные факты с приправой лестных оценок. Куэ сосредоточенно смотрела на этого человека, ожидая ответа, серьёзная, как никогда за сегодня. Ферн спокойно вёл её в танце. Он был легким, быстрым, тихим, словно тень, и при этом казался совершенно бесстрастным.

— В этом нет ничего удивительного, — спокойно продолжал он. — Вы талантливы. У вас сильный дар. В этом мире вы можете достичь большего, чем быть слугой Эйлы.

— Ммм... — изумилась она, — даже вон как? Большего?

Ответ последовал с готовностью:

— Вы можете что угодно. К примеру, стать правительницей любой области в Долине, или даже занять место Эйлы.

Что-то побудило Куэ взглянуть на Эйлу, которая с упоением танцевала со своим возлюбленным. Не подозревая, что про неё заговорили в третьем лице.

Тёмная альв прикинулась не удивлённой, аккуратно проделала пируэт с перехватом. Снова лицом к лицу.

— В ваших землях есть области, где не хватает правительниц? Или какая-то забыла своё место?

— Понимаете... Идеальных правительниц не бывает. И... думаю вы это сами скоро увидите.

Она серьёзно свела брови:

— Вы говорите тревожные вести. Во владениях золотой Илхаресс творится что-то неладное?

— Понимаете... Многие знатные семьи так считают. Да, кое-что неладное творится в Долине Солнца. А в чем причина, вы, думаю, сами уже догадались.

Несколько движений Куэ молчала.

— Я полтора дня в этой земле и мире. Пока ничего такого не замечала... Неужели дело в Госпоже Эйле?

Ферн прошёл с ней близко:

— Я думаю, вы видели её характер, чтобы это понять.

— Не сказала бы, что видела, — сереброволосая стала серьёзной и строгой. — И тем более не видела — тех, кем она правит, чтобы понять, как одно влияет на другое.

— Понимаю, — не отступал он, — но вы же не станете отрицать, что вы знатного происхождения? И в прошлом много лет правили своим Домом. У вас есть опыт править. Иметь дело с теми, кто плетёт интриги. Эйла ничем из этого похвастаться не может. Она просто хранитель. Даже школу не закончила...

Куэ стала понимать.

"Это так похоже на типичный заговор зазнавшихся мужчин против Матери Дома... — подумала она. — Они сталкивают одну женщину с другой, чтобы с падением одной зацепить себе власти. Сперва они распространяют мнения о никчёмности Матери сугубо анонимно. Потом выжидают. Когда её "паутина" расшатается, толкают более слабую, но глупую, которая наносит удар. Если же Мать прознает, то виновата непосредственно та, кого продвигали. А сами мерзопакостники шиты-крыты. И так вот вечно Мать соревнуется со своими подданными во влиянии и тайной грызне".

"Ох, Богиня, ну что за ностальгия..." — промелькнуло у неё в голове, и холодок по её позвоночнику провалился вниз. — Но этот интриган кое-чего не знает. Я не глупая кукла, исполненная амбиций! Моя бедная сестра, недоучка, была таковой... И умерла на жертвенном камне”.

Куэ осталась невозмутимой, не забывая танцевать.

— Я пока вижу, что Эйла замечает необычные события; что она внимательна и склонна испытывать шансы; я пока не возьмусь сравнивать себя с ней. Кроме того, с ней Хозяин Огня. Я чую в ней силу.

Она сказала честно. Ферн всё ловил её глазами в глаза:

— Ну... Это, конечно, преимущество, но оно, вероятно, временное. У его отца было много женщин.

Куэ взглянула на него несколько непонимающе. Но решила сама кое-что выяснить:

— Мне говорили про какую-то беду с прошлым Хозяином...

Он был наготове:

— Вы думаете, что причиной было его многоженство? — глаза Ферна хитро заблестели.

— Да ничего я не думаю, — резковато отрезала она. Её рассердило, как грубо он "играет на её территории". — Что такое многожёнство, спросила бы...

Приятная нега на её душе Куэ развеялась, уступив настороженности. Уши прижались.

— О, это традиционная особенность Хозяев Огня, — отвечал партнёр, — правителей Долины Солнца. Обычные мужчины могут иметь лишь одну жену.

Куэ прихмурилась:

— О предыдущем хозяине я знаю пока только, что на его дворец вылили какой-то яд... — она поморщилась и следующее движение выполнила без чувства и толка. Ферн улыбнулся и кивнул. Она посмотрела на него скептически:

— Вы всё спрашиваете, да не говорите. Зачем? У вас появилось какое-то дело ко мне?.. Вы служите... Тому, кто выше неё?

Ферн растянул ухмылку:

— О том, кому я служу — предпочитаю не распространяться, — он улыбнулся. — Я надеюсь, когда вы лучше узнаете характер вашей госпожи, мы вернёмся к этому разговору.

Наконец музыка прекратилась и обескураживающий незнакомец отпустил руку Куэ, она взглянула на Эйлу. Та положила руки Хаймону на плечи и что-то тихо ему шептала, нежно при этом улыбаясь. Что-то приятное улавливалось в её мыслях.

Воображение мигом перекрасило кожу Эйлы в серый цвет илитиири. Дорисовало золотые глаза. Украшения. Платьице из нескольких лоскутов на цепочках. К этому так хорошо шла её кокетливая самоуверенность.

“Ну и красавица! — порадовалась Куэ, застывши глядя на плод фантазии. — А что до власти... О, да, я знаю, каково быть на острие. Опасное, не слишком благодарное занятие. Я познала новый уровень. Когда на острие не ты. Но ты влияешь на ту, которая там. Например, свою дочь, свою жрицу. И она черпает силы твои. А ты черпаешь силы Богини”.

Она тихо подошла к своему столику, когда все рассаживались — тоже решили сделать перерыв. Наполнила кубок вином и быстро выпила, на манер "зеленой женщины".

“ Ах..." — приятный вкус разошёлся внутри.

Фэймон усадил Литту на колени и что-то со смехом они обсуждали. Хаймон с Эйлой сидели, обнявшись на диване рядом. Теперь Куэ поняла суть объятий: так наземники тешат друг друга. Нарвен вновь наполняла свою тарелку. Куэ последовала её примеру, решив попробовать коричневые с желтыми вкраплениями шары в корзиночках из хрустящей золотой бумаги. Это оказались местные сладости. Куэ в жизни не пробовала ничего подобного. Сладости — такая редкость: на её родине почти вся пища — маринованное, солоноватое мясо и грибы. Вкус сладостей отвлекал от неприятного послевкусия разговора с Ферном. Она сосредоточенно откусывала от конфеты по крошечному кусочку.

Спустя некоторое время Ирмин снова подошёл к раковине. Следом за ними вышли Хаймон с Эйлой, и Фэймон с Литтой, которая теперь двигалась заметно свободнее.

Казалось, Эйла как всегда наслаждается вечером и близостью друзей. Она задорно посмотрела на Куэ. Та подняла голову, держа в руке надкушенную конфету с вишней и ликёром внутри и посмотрела в ответ с таким видом: “я-то тут причём?”

— Не верю, — подмигнула ей хозяйка праздника. — Не могла ты так быстро исчерпать свой предел.

К Куэ вдруг пришла мысль о танце с женщиной. Но вклинился Ирмин:

— Теперь вы потанцуете со мной? — осведомился он, подходя к ней и хитро улыбаясь.

Немного растерянная Куэ помедлила, доела конфету, лениво встала, взяла его руку, заранее готовясь ко всему.

— Куда же я денусь, — томно сказала она, едва отрывая взгляд от стола.

— Я надеюсь, мой брат ничем вас не обидел? — спросил партнёр, выводя её на танцпол.

— Нет, ни чуточки, — в этот раз тёмная особа казалась рассеянной, больше созерцала по сторонам других участников, чем уделяла внимания своей паре. Сказала ли она правду — неоднозначно... Но когда возникла музыка и её повели, в движения попадала так безукоризненно, словно за ней приглядывал кто-то свыше.

— Хорошо, что вы так к этому относитесь, — тепло произнес Ирмин. Некоторое время они танцевали молча. От Ирмина исходило ощущение тепла, поддержки, но казалось, что за его внешней шутливостью и расслабленностью скрывается предельная сосредоточенность. Поэтому Куэ тоже не спешила расслабляться.

— И запомните, выше всех способностей здесь ценятся честь и верность, — произнес он, когда мелодия уже подходила к концу. Янтарный взгляд возник и пробежал по его лицу, задев глаза: словно бесцельный солнечный зайчик альвьего внимания.

Глубоко в разуме её запрятался недоумённый вопрос:

“Верность — кому? У меня аж три варианта: себе, Эйле, Императору...

Всю жизнь я предпочитала первый... то есть была верна Ллот! Надо будет поговорить с Эйлой насчет императора. А тот таинственный йаббрук кому верен? Если бы он был верен императору — ничего не боящейся власти — он бы так и сказал. А раз предпочёл умолчать, то..."

— Прежде всего, себе, — с улыбкой ответил Ирмин, кружа её в пируэте. Несмотря на то, что она спрятала свои мысли поглубже в туман, оперировала образами, привычными её родине, закрасила всё в чёрный цвет подземной тьмы, он сумел их прочесть.

— Тот, кто верен себе, сможет быть верен и другому, — прибавил он.

“И кому же должна я верна быть?” — подумала она специально для него, после чего стала нарочито думать о Ферне, а затем представила себе серокожую Эйлу с огненными глазами, исполняющую чарующе плавный танец. Голых мужчин оставила на потом. Но вскоре музыка стихла. Танцующие остановились.

Куэ'ятрин ничего ещё не знала ни про императора всех людей Омоину, ни про Перстень Власти, и только с рассеянной улыбкой глядела мимо глаз Ирмина. Повторила в голове слова этого “нечитаемого” человека про верность себе и другому. И вдруг тихо засмеялась, сама не понимая, почему. И почувствовала себя как-то неловко. Бросила на Ирмина смущённый взгляд:

— А вы верны... Богу Пути? — этими словами её смех оборвался в тишину.

— Стараюсь, — с готовностью ответил Ирмин. Куэ сделалась полностью серьёзной; вкрадчиво спросила:

— Так от меня-то вы чего хотите? — теперь "одарила" его янтарными искрами.

— Быть верной ему и себе, — ответил он, улыбаясь также хитро.

Она стала задумчивой, всё держа его руки, хотя другие пары уже менялись. Но музыку заводил тот человек, руки которого она удерживала.

— Как вы думаете, зачем Бог привёл меня сюда?.. — задавая такой важный вопрос, медленно подняла глаза на человека и застыла в ожидании. Этот партнёр казался ей откровеннее предыдущего — что она мысленно отметила.

— Этот вопрос вы должны задать самому Богу и отыскать ответ в своем сердце, — был ответ спокойный и отдающий какой-то светлой свежестью. Она подумала немного, опустив глаза. Затем с довольной усмешкой потянула уголки губ и отпустила его руки. Отходя, подумала "громко":

"Я должна стать его жрицей? Бог жрицу искал, путешествуя по сферам Планов? И выбрал меня? О, какая честь... Ну что ж. Я — жрица, да, и опытная в мои года...”

Серокожая женщина свалилась на диван в какой-то расслабленности. То, что она услышала, успокоило её: она почему-то верила в увещевание быть жрицей, хотела верить, и... устала не верить? Наполнила свой бокал вином с помощью дара — бутыль сама взлетела и наклонилась.

“Что ж, может быть, этот Бог будет больше ценить меня как жрицу? Больше, чем Ллот, которая... О, да, верна только себе и никому больше. Теперь он даёт мне силы. Коль так, я стану проводником воли его!”

Она стремилась верить, что бог услышит её. Расслабившись и развесив уши, прозевала приглашение на новый танец. Стала наблюдать за танцующими, потягивая приятное вино. Взгляд её упал на Литту. Совсем юная, светлые волосы, иссиня серые глаза. На руках — перстни и татуировки вроде тех, что у Вэйна с Эйлой. В танце скована. Робковато косится на всех, в особенности на альва. С ней опять танцует Фэймон, младший брат Хаймона. По виду он сам едва ли старше, но, в отличие от девушки, во всём уверен, кроме неё. Её беспокойство его заботило.

Куэ рассмотрела её стройную, достойную юной жрицы фигурку. Росточком пониже, аккуратная, она напомнила ей кого-то. Серокожую девушку с пурпурными лучистыми радужками, которая очень хотела искусно делать духи́, но не могла.

“А эта не хочет танцевать? Или хочет, но не может?

Глядя на её недоведённые движения, Куэ искала себе ответ. Нашла: и то, и это. Девушка считала, что её неумелый танец портит праздник. Уныние сквозило в её мыслях, а при взгляде на серую женщину-альва там появлялись серые, будто дым, рябые тяжи страха.

“О, всё же тут меня боятся”, — немного весело подумала танцовщица, навостряя уши. Она следила за Литтой, наблюдая, как та от этого напрягается, как озирается, натыкаясь на радужки неподвижных внимательных глаз: добыча на ладони у хищницы. И эффект лишь усиливался, сводя старания Фэймона на нет.

“Ллот ненавидит унылых, — с мрачноватым торжеством подумала особа из Подземья, — хм, а любит ли их Бог Пути?

К Литте подошла Нарвен, перехватила её у юноши и стала что-то навязчиво советовать. Не особо вдаваясь, в чём тут дело. Но “не в коня корм” — есть такая наземская поговорка: Литта мало воспринимала учение, и какой-то мрачный ряд образов летел в её голове. Страшные насекомоподобные хищники, какие-то волки и серая женщина в одной строчке. Куэ ела кальмаровый салат и следила за этим.

“Вот испортила я девочке танец... Как легко. Впрочем, это и танцем-то не называлось. Интересно, а есть ли в ней сила духа для нормального танца? Или она такая никчёмная?

Любопытство сильнее разбирало серую особу. Прочие пары кружились всласть: никто опасности не чуял. Вэйна, от которого ушла Нарвен, “спасла” Эйла.

Наконец последний звон этой незатейливой, игривой мелодии, и — тишина да шаги меняющихся пар. Куэ осушила остатки вина, признавая, что одна почти опустошила тарелку с креветками. Зато сытость теперь была вполне отчётливой.

“А что? Бери, пока можешь”.

Целеустремлённо встала, пошла вперёд с лёгкой ласковой улыбочкой:

— Давай, дитя, я с тобой потанцую. Хочешь кружиться, как я?

Литта замерла, явно не ожидая подобного. Серо-синие глаза, раскрытые широко, уставились на приближение серой фигуры, овеваемой потоками серебра. Из "беги" или "замри" Литта инстинктивно выбрала второе.

— Не робей, не съем, — шутливо сказала ей Куэ и обернулась к Ирмину: — Музыка пусть будет та же или похожая.

Её рука не глядя, но точно протянулась к девушке, заботливая серьёзность отобразилась на лице.

Литта, усилием прогнав свои мысли, кивнула, несмело улыбнулась: крепко заученные понятия о вежливости заставили её это сделать. Куэ взяла её руки, глянула немного сверху, будучи на голову выше. Фэймон и Нарвен в молчании отошли и, глядя на них, объединились в пару.

Проницательно глядя Литте в глаза, остроухая танцовщица послала ей образ игривого, драгоценного, огненного тепла, якобы сокрытого под её серой кожей. Она уже долго пожила и научилась видеть скрытые задатки. Она поднимала свой дом со дна — а получить чуток истинного авторитета в этом мире ей хотелось. И было приятно, что эти наземники делают так, как она сказала.

Грянул ритмичный перезвон вступления, и Куэ аккуратно повела, исполняя в танце мужскую роль. Небольшими импульсами за руки и лёгкими посылами мысли помогала Литте соблюдать ритм. Следила за тем, как двигается юная джалил.

— Раз, два, три... — подсказывала шёпотом. — Вот так, ты лёгкая, сильная. Твоя фигура прекрасна. Не зажимай, расслабь. Вот, получилось. Дальше. Чувствуй. Что ты хочешь от танца? Подумай.

Сосредоточенные глаза с мерцанием огня перебегали от талии и ног девушки на её лицо и обратно. Лицо было мягко-строгим. Голос тоже:

— ...Правильности? А что такое правильность? Ах, как кто-то другой? Это танец другого. У тебя есть свой. Чувствуй желание. Слиться с музыкой. Исполнить её на себе. Цель — красота. Вперёд!

Провела с девушкой пируэт, поддержку, сама чуть присела, чтоб она лучше прогнулась. Аккуратно прильнув к девушке сознанием, посылала ей оттенки нужных движений. Как эти движения должны чувствоваться. Что давать телу, коли исполнены правильно. Закружила её, видя, что танец идёт легче и быстрее.

— Ты грациозная, плавная, быстрая. Ты не боишься ничего. Такую тебя ни одно существо не достанет. Сила твоей красоты смахнёт страх. Ты — чуткая. Точная. Кружись. Раз, два, три! Да!

"Но чего-то тут не хватает. В этих уговорах не хватает истины. Веры..." — Куэ чувствовала, что смысл танца девушке не особо понятен. Она выросла рядом с Бездной, училась только убивать существ, хотя это травмировало её чуткую душу. Образы из её сознания возникали перед Куэ. Существа напоминали диких животных, обитающих в пещерах.

“И всё время эта Литта думает о них. Похоже, её разум повреждён стрессом от постоянной битвы...”

Что-то тут было Куэ знакомо. Её народ тоже страдал от вечной жёстокой борьбы, правда, внутри себя. И от этого многие его представители сходили с ума. Она сама казалась себе чокнутой иногда, и от других получала об этом заявления.

“Ты чокнутая, К... ...уэ”.

— Ах, да я так вспомню своё имя! — нечаянно вслух сказала она, делая Литте поддержку и легко роняя её в свою упругую хватку. Литта распахнула глаза и едва не “выпала” из танца, но уверенная рука вернула её на нужную траекторию.

— Вы желаете вспомнить ваше имя? — спросил нежный голос девушки.

— О, даже не знаю... — Куэ не замешкалась, развернула её, перехватила. — А что, это возможно?

— Гости нашего мира обычно приходят без памяти.

— А я вот с памятью... — Куэ отметила, как девочка мигом отринула свои страхи, когда понадобилось прийти кому-то на помощь. — Видно, Богу Пути не нужна бестолковая служительница.

— Вы хотите служить Богу Пути? — столько же сероглазого удивления и новый пируэт.

— А у меня есть выбор? — не-удивилась альв. — Кажется, Бог не спрашивал меня.

— У Лесной Госпожи альвов, живущих за Трещиной, есть озеро памяти, — серьёзно сказала девушка, не забыв новый перехват.

— Интерес-сно... — деловым тоном сказала тёмная особа, закруживая Литту. — Я не прочь бы поговорить об этом позже... Да, мы с тобой — самая говорливая пара, а?

Весёлый тон серой гостьи вывел Литту в расслабление. Танец получался сам собой. Литта не думала о нём и не ошибалась. Двигалась мягко и точно, в движениях появилось изящество. Довольная Куэ подбадривала её, дала повести, помогала, доводя где надо, но не касаясь сложных элементов. Танец закончился слишком быстро. Куэ смотрела на Литту с мягкой улыбкой, так похожей на материнскую.

— Благодарю вас, дивная госпожа альв, — с застенчивым восхищением прошептала та, — с вами так легко, и я больше не буду бояться...

Она наконец-то назвала свою проблему.

— Обещаешь? — чуть сдвинулись линии серебряных бровей на густо-сером фоне.

— Да!..

— О, ну, я довольна, — проворковала в ответ тёмная танцовщица, — да, бояться недостойно юной джалил. Если что — вспомни меня.

С этими словами Куэ отпустила девочку к Фэймону, размышляя, кого бы “попытать” насчёт этой госпожи с озером.

"Где он?"

Стоя одна посреди танцпола, Куэ видела, что некоторые теперь смотрят на неё другими глазами. Вот хоть этот Ферн. В ответ она вскинула голову и самовлюблённо, кокетливо прищурилась, следуя к своему месту за столом "плывущей" походкой. И вот Ирмин. Больше нет этого хитрого прищура, смысл которого она так и не поняла; хотя у него такой разрез глаз... Специально “поставила” у себя в голове образный ряд танцующей Литты. Затем “перекрасила” её в серый цвет. Мысленно погладила по волосам, вспомнив... Кого-то на родине, чьи волосы покоряли осязание своей нежной мягкостью. Следила за глазами Ирмина, за изменениями в них.

“Я вас, чтецов, научусь вычислять. И покажу вам... Такого покажу!”

Геотермальная баня илитиири с горящими огнём инфразрения мужскими телами, развлекающими млеющих в “огненных” струях тепла жриц, быстро мелькнула в её воображении. У Ирмина едва заметно дрогнули уголки губ. Куэ послала ему такой же хитрый прищур. Села на диванчик. Разгладила свои пряди, расположив их на плечах, пощупала хвост, бьющий фонтаном позади макушки. Кинула в рот солёного осьминожка, не спуская глаз с мужчины. Он отвёл первым.

Нарвен тем временем станцевала с Хаймоном. Теперь Куэ слышала, что они вполголоса обсуждают вопросы управления Долиной, какие-то советы для Хаймона. Вэйн с Лейтой и Ферном стали о чем-то мирно беседовать на диване и то и дело весело смеялись. Потом к ним присоединились Ирмин и Анаис.

Нарвен что-то говорила властным, уверенным тоном теперь двоим — Хаймону и Фэймону. По ощущению — учила их жизни. Любопытная альв прислушалась. Но тот разговор затих, оба юноши задумчиво переглянулись. Зато до Куэ донеслись обрывки разговора Вэйна и братьев Лейты:

— Пока не вижу причин для опасений, — задумчиво произнес Ферн. — Она осторожничает, но как и все, подвластна Перстню...

— Это хорошо, — тихо ответил Вэйн. — Я бы взял её на завтрашнюю охоту на ту стаю существ.

— Хорошая мысль, — кивнул Ирмин.

— Покажем вживую, с чем нам иногда приходится иметь дело...

— Только вы не рискуйте ею, — сказал Ирмин, — как она себя поведёт, пока неизвестно.

— Конечно. Я сам возьмусь сопровождать её, — сказал Ферн. — Дару Жизни она тоже подвластна.

Никто из мужчин не стал коварно ухмыляться — как ожидала она, бросая на них незаметные взгляды.

Куэ пила вино, словно сок и, рассеянно перебирая пальцами браслет-змейку на своей руке, обдумывала подслушанное. Услышать это дали ей специально? Она не любила ходить на чужом поводке: на родине такое сулило незавидную участь. Она оттянула кончик браслета и поняла двойное назначение симпатичной вещищы: это была цепочка на эластичном шнуре из особо обработанной паутины. Она туго растягивалась до длины, достаточной, чтобы обхватить шею. Руки помнили, как намертво затягивать и держать петлю, пока жертва не отключится. Не поломаешь хрящи гортани — и в живых останется.

"Так. Интересно, — подумала она, отпуская кончик браслета — он снова стал украшением на руке, — и зачем же я им там, на охоте?.. К чему-то они меня готовят. Что за отношения у них с существами? Жрица жрицей, но я не столь наивна, чтобы успокоиться этим “фасадом”. От жрицы до жертвы — один миг. Но, похоже, они не специально говорят так громко: их собственный слух слабее. Значит, этой информации можно верить. Ведь правда моей родины гласит: “истина не то, что тебе ответят, но то, что ты разузнаешь сама". Я — диковинка для них, и это моё преимущество”.

Одна против всех яств, она истребила несколько конфет и оставшуюся половину очищенных мидий. С усталостью победителя откинулась на подушки, стала разглядывать узоры потолка и слушать.

— Чего грустишь, серая девка? — вдруг ворвался резковатый и приглушённый, весёлый, словно гномий боевой рог, голос большой рыжей женщины. — Иди к нам!

Нарвен шагнула чуть в сторону, словно освобождая четвёртое место в её круге с молодыми людьми.

Куэ’ятрин навострила уши, прицельно посмотрела на неё. Мгновение померив женщину взглядом, решила, что любопытство победило.

“А если и вправду подойду?”

Плавно встала, зацепила свою накидку из росинок, не спеша надела, застегнув одну пуговицу. Приятный жемчужный бисер, из которого состояла вещь, холодил и облегал, навевая мысли о даре Воды у людей, создавших её.

Постреляла янтарными угольками в ожидающих её Хаймона с Фэймоном, потянула время, заставляя собой любоваться, приблизилась несколькими плавными шагами, водя бёдрами на каждом... Упёрла руку в пояс с прямым взглядом на них.

Резкий голос и манера обращения этой женщины воспринимались как вызов. Это напомнило ей наставницу. Впрочем, та была илитиири и грубости у нее были тоньше. Но Куэ в прошлой жизни научилась на неё реагировать. Наставница иногда изволила бить, ведь она была сильнее. Куэ стало интересно, что хотят ей сказать здесь.

“Наверное, демонстрация силы. Но что же отравленная вином ил’риввил надеется мне показать? Как падать под стол?"

Куэ по прямой вклинилась между Хаймоном и Фэймоном.

"Хах, вчера здешняя Илхаресс отправила под стол меня..."

Нарвен удивлённо улыбнулась:

— Ничего себе, у тебя уши шевелятся, как у волка!

— Волка? — Куэ удивленно подняла брови. — А кто это такой? Там, откуда я, таких не видывала...

При этом зрачки её на свету сузились в круглые точки. В сознании Нарвен возникла стая серых шерстистых зверей, крутящихся у высокого дубового частокола. Куэ легко прочла эти образы, но ожидала ответа. Если обмениваться мыслями, то для чего вообще рот и уши?

— Зверь такой, очень опасный в наших лесах, — женщина смотрела на неё в упор. Куэ понимающе кивнула, рассматривая её широкое лицо и сочно-карие глаза.

— Агам-м, шевелятся. Это для того, чтобы лучше слышать вас, — нотки бережливого самодовольства бархатно звучали в её голосе. Эта женщина из какого-то другого края вызывала у неё любопытство.

— Волка, значит. И чем же он так опасен, что вы второй раз уже поминаете его и сравниваете со мной? — поинтересовалась с лёгкой иронией.

— Зубы острые, — улыбнулась Нарвен, мельком показав свои, — челюсть крепкая: кость перекусывает. А у тебя уши — как у него, да ещё и глаза, — прибавила она, неспеша потягивая вино из бокала.

Куэ кивнула с таким серьёзным выражением лица, что смотрелось оно гротескно:

— Да, — чтобы хорошо видеть вас. А вот интересно, в вашем доме “девка” — это такой титул для знатных особ?

Ирония в её словах была разяще явной, чуть вскинула подбородок, ожидая ответа.

— А-хах, — засмеялась бывшая глава посада, — да, особенно для тех, кто на волка похож!

Она широко улыбнулась, взяла с тарелки на ближайшем столе шашлык на шпажке — румяный и сочный кусок фазаньего мяса.

— Хм, а что, у вас много таких — похожих на волка? — Куэ тихо брала эту “мясистую” женщину в осаду. Забавы ради. — И они у вас, как я погляжу, в почёте?

— Встречаются, — философски подняв очи сводам, ответила Нарвен, продолжая жевать мясо, — а почёт заслужить надо.

— Наша бабушка всех так называет, когда навеселе, — беззаботно “возник” в диалоге Хаймон. При этом он положил руку Куэ на плечо в жесте поддержки и подумал про веселье и юмор. Куэ покосилась на него и поёжилась от его прикосновения. Тоже в шутку. Со стола взвился чей-то полный бокал и перелетел ей в изящно поднятую руку. Посмотрев на Нарвен серьёзно, она залпом осушила бокал и показала женщине его пустой.

— А на волка ты и вправду немного похожа, — прибавил сбоку Хаймон.

Куэ иронично улыбнулась, даже не повернув голову к этому “всего лишь мужчине”.

— Волки — это тоже существа из Бездны? — спросила скептически.

— Нет, они отсюда, и в обилии живут в моей земле, — ответила Нарвен, потянувшись за кубком. — И могут быть очень полезными в хозяйстве. Когда я была молодой, у меня был ручной волк.

Она вздохнула и глянула на Фэймона:

— Налей-ка, а?

Куэ опередила его: бутылка с вином, которое покрепче, уже “плыла” к ним силой жрицы, призванной Богом Пути. Куэ поймала её “за горло”, наполнила бокал Нарвен до краёв, затем сама лихо запрокинула из горла.

— Ох, ну ты даёшь, — сказала та.

Нарвен пила вино неспешно. Время от времени отрываясь от бокала и оглядывая компанию. При этом глаза ее хитроумно блестели. Куэ закончила первой и смотрела на пустую бутылку. Затем улыбнулась этой бутылке. Затем бутылка стала меняться. Через минуту плавного перетекания форм, в руке альва была красивая статуя танцующей девушки из тёмного стекла. Куэ подняла её, удерживая за вытянутую ногу. На девушке не было платья, однако, и голой она не казалась. И это было нечто среднее между Эйлой и Литтой.

— Ух, ты, — сказал Хаймон.

— А ты можешь заставить её танцевать? — подхватила Нарвен с любопытством. Куэ ответила хитрым взглядом.

Вдруг рядом возник звонкий голос Эйлы:

— А может, покажешь нам танец — тот самый?!

Куэ встрепенулась, оглянулась с видом полной неожиданности.

— Так танцевала я уже почти со всеми, — хитрила та.

— Не-ет. Я про Недейру. Помнится, за него тебя убили, — Эйла улыбнулась. — Хотелось бы на это взглянуть.

— В твоем мире убивают за танец? — невозмутимо спросил Хаймон, но в голосе его читалось любопытство.

— Не за танец, — ухмыльнулась Куэ, опуская ресницы, — а за гордость Дома. Негоже небольшим Домам опережать великих хоть в чём-то. А танец — это соревнование за престиж, а значит, власть!

Её глаза чуть расширились, радужки будто вспыхнули, хотя сама не дрогнула.

— Какое же, к мансеру, это соревнование?! — возмутилась Эйла, приближаясь.

— Ну да, — прибавила Нарвен, — если первое место всегда у самого сильного дома? А остальных пусть едят волки...

— Конечно, — своим мягко струящимся голосом прибавила Анаис, — если так поступать, танец перестанет быть искусством.

— И участвовать в таких соревнованиях небезопасно, — заметил Ирмин.

— Странно, что при таком раскладе, находятся желающие принимать в этом участие, — заметил Ферн.

Вэйн думал, что очень хорошо понимает, почему Куэ не хочет танцевать этот танец. И считал, что настаивать на этом не следует.

Куэ молча выслушала такую череду мнений. Пожала плечами:

— Жить вообще не безопасно.

Теперь спросил Хаймон, глядя на неё с сочувствуем:

— Скажи, Куэ, у вас часто так поступают с победителями?

Куэ взглянула на него как-то устало и не ответила. Не хотелось. Словно душа на покой, ”уплыла” и плюхнулась на диван. Нашла миску с ореховым печеньем, притянула, захрустела им. Рядом мягко приземлился Хаймон. Ни слова не говоря, он коснулся шеи Куэ и стал аккуратно массировать упругие сухожилия под гладкой кожей. Она чуть поёжилась, полоснув по нему янтарными огоньками, затем расслабила шею, опустила плечи, поддаваясь ему.

— Так поступают с теми, — лениво сказала вполоборота, — кто много на себя берёт.

Под действием приятных мурашек от касаний потянула спину, прогнулась немного, запрокинула голову, осыпав его руки волосами. Вздохнула, расслабилась. Касания Хаймона вливали в неё тепло, изгоняя истому и нетвёрдость, и желание скрытничать.

— Поедешь завтра на охоту на существ? — шёпотом спросил Хаймон.

— На охоту? — покосилась на него Куэ. — На существ? Как те, что внизу стоят? Зачем? Это забава такая, или ради добычи?

— Да, примерно таких, — покивал Хозяин огня, слегка обнимая её. — Это наша любимая забава. А ещё они опасны для окружающих поселений.

Куэ бросила взгляд на Эйлу, которая о чем-то беседовала с Анаис и, казалось, была совсем не против, что Хаймон обнимает другую.

“...Или ему своей рыжей мало?” — с укоризной подумала Нарвен, глядя на них, — ещё и серую охватил.

А Хаймону нравилось обнимать свободных женщин. Ему казалось, что так они чувствуют себя увереннее, да и ему было приятно их касаться, потому он делал это при всяком удобном случае. К тому же, альва он обнял сегодня впервые в жизни.

— Поехать-то я могу, — отозвалась Куэ как-то бесцветно, без особого рвения, — да с какой целью?

Прожевав взятое печенье, тёмная служительница выпрямилась и мысленно позвала Эйлу. Та развернулась от беседы с Анаис и Ирмином.

— Ты созрела на танец, о Куэ Ятрин?

— Моё имя есть одно слово, — невозмутимо поправила та, — и вот что я, Куэ'ятри́н, скажу тебе.

Эйла вскинула свой острый подбородок в ожидании с интересом.

— Мой танец, — Хаймон продолжил гладить ей плечи, — в этом мире известен лишь мне одной. Не увидеть его больше нигде. Это культура моя — моего народа. Я не хочу её утратить. И потому давай заключим сделку.

Тут Куэ сделала паузу.

Повисла гробовая тишина.

Эйла выдержанно ждала, как и все заинтригованные гости вокруг.

— Я покажу вам недейрру до некоторой ступени сегодня. А ты дашь мне обещание овладеть этим. Научиться танцевать недейрру. Ты годишься. И я взгляну на тебя — свой танец — со стороны. Идёт?

Эйла недолго думала, развела руками, пожимая плечами:

— Да не вопрос, коли получится. Я обещаю тебе попытаться, хотя не уверена — всё ж я не альв...

Куэ улыбнулась ей:

— Для этого не надо шевелить ушами.

Нарвен засмеялась, заулыбались и другие.

— Отличные условия, — произнес Хаймон, будто долго этого ждал. — С удовольствием взгляну на это в твоём исполнении...

Он глядел теперь на Эйлу. Но руки оставались на сухожилиях Куэ.

— Нужна музыка и пламя, — заявила серая особа.

— О, пламя — запросто, — улыбнулся Хаймон. — Я всё же его хозяин. А музыку издаёт вон та ракушка. Подойди к ней, подумай, какую ты хочешь музыку — и ракушка исполнит её.

— И нужны силы... — сказала она тише, опуская голову и оборачиваясь к нему. — Много сил. Ты умеешь делать массаж, о милый Хаймон Хозяин Огня?

Редакция 15.10.24

На празднике во дворце Златоверхом наступило какое-то затишье. Хаймон задумчиво смотрел на плечи красавицы с серой кожей, устланные потоками серебра волос.

— Массаж? Конечно, умею, — задумчиво сказал он ей. Он созерцал её и недоумевал, с чего это мудрая и гордая неземная госпожа уже называет его милым. — Ты хочешь, чтобы я сделал тебе массаж?

Такое пожелание с одной стороны было неожиданным, с другой забавляло его.

Вдруг в зале зазвучал мягко-звонкий голос Анаис:

— Коли у нас впереди ещё сказочные танцы, не выйти ли нам под звёздное небо? Оно так искристо тёмными южными ночами.

— Я с радостью, — поддержала её Лейта.

— Да, в самом деле, — произнес Ирмин. — И для танцев там места больше, и прекрасные звёзды с луной, так вдохновляющие деятелей искусства…

— Только стол я хочу взять с собой, — заявила Нарвен.

— Конечно, — ответил Ирмин. Он поднял руку, и еда с блюд на трёх столах переместилась на один, и принялась красиво укладываться в блюдах.

Хаймон наклонился вперёд в поисках устремлённого в стол взгляда Куэ:

— Давай продолжим там.

На три четверти опустевшие блюда и вазы оказались снова заполненными. Вэйн собрал откуда-то шар висящей в воздухе и колышущейся воды — Куэ уставилась на это странное зрелище — и пустые кубки да тарелки полетели, погружаясь в него, после чего они выходили чистыми и сухими. Легким движением руки Ирмин составил их на край стола, используя дар.

Всем хотелось посмотреть необычный танец.

— Идем? — Хаймон пробежал пальцами по спине Куэ и стал подталкивать её за талию. Жест такой домашней фамильярности, какой-то тёплый, детский что-ли, задел глубокие нити в душе жрицы из пещер, и она бодро поднялась с дивана, беспечно оставляя Хаймона у себя в тылу.

Все цепочкой вышли в небольшую дверь в стене и оказались в благоухающем ночными цветами саду. Стрекотали цикады. Из волшебной раковины в руках Фэймона тихо тренькала спокойная мелодия. Ирмин при помощи дара нёс стол так осторожно, что даже вино в бокалах не плескалось. Хаймон с Куэ вышли последними.

Ясное тёмное небо было всё усыпано звёздами. Куэ запрокинула голову и увидела их. Глаза плавно повысили чувствительность, расширились…

— Ох, богиня!.. — тихо вырвалось у неё.

Мириады. Мерцающие. Разноцветные. Группками. Ни одного места без этих точечек света на самом высоком своде во всех мирах. И каждая, должно быть — мир?

Леди альв встала как вкопанная, забыв дышать. Хаймон, шедший сзади в раздумьи, едва не наткнулся на неё.

— Ка-ка-я кра-со-та, — выдохнула она полушёпотом. — Да это же Ночь Наверху!..

— Ты раньше не видела звезд? — с удивлением спросил Хаймон.

Она некоторое время не отвечала, задрав голову.

— Слышала легенды… — прошептала наконец, продолжая смотреть. — Видела картины и своды, изображающие их…

Все остановились, ожидая её. Даже стол повис неподвижно. Но Куэ было не до этого. Лишь уловив тишину, она повела ушами, понимая, что её ждут. Но сакральный момент…

"Всё когда-то случается впервые..."

Плавно шагнула, не сводя с неба глаз. Чтоб не споткнуться, потянулась к земле своим "чувством твёрдого". Медленно пошла, глядя вверх. Хотелось лечь и смотреть, смотреть. Они пульсировали, поодиночке и скоплениями, некоторые были такими маленькими, что едва заметишь, а некоторые…

— Ой, а одна летит… — рассеянно сказала альв. Мягкие руки Хаймона обхватили её талию и аккуратно направили. Лишь теперь Куэ'ятрин спохватилась, куда её ведут.

Курчавые живые изгороди из роз, подсвеченные белые плитки дорожек меж них, безупречно ровно уложенные даром земли. Впереди прогалина, край, за ним — поблёскивает водная гладь. Бассейн в узорчатых берегах. Над ним уютная зелёная тень крон деревьев в жёлтых цветочках. Сладковатое, лёгкое благоухание. У Куэ дыхание захватило от этого всего. Гости плавно вышли в новое место времяпрепровождения. Вокруг бассейна тут были шезлонги из тисовых планочек с плетёными подстилками. На свободное место “на берегу” бассейна приплыл стол. Нарвен тотчас налила себе и предложила выпить за дивный тёплый край.

Лейта что-то увлечённо рассказывала Эйле и Литте, и те с загадочным блеском в глазах слушали её. У стола эту речь ловила слухом Анаис. До острого в обоих смыслах альвьего уха долетело, что это описание каких-то искусных изделий.

На предложение Нарвен все обернулись. Хрустальные фужеры сами взлетели со стола, отдаваясь в руки. Хаймон, всё находившийся позади Куэ, взял за двоих, и подал ей. Она опомнилась и “отчалила” из его рук.

— Итак, за дивный край, приютивший эту замечательную тёплую страну и жителей её! — звучно объявила старшая женщина. Звякание хрусталя было дружным, и Куэ не отстала, протянула руку, все ближайшие легонько стукнули бокалом о её бокал.

Дождавшись окончания церемониала, альв усмотрела себе шезлонг и уселась туда, ногу на ногу. Выпила вино.

— Куэ, — позвал Хаймон, — смотри: здесь достаточно места для твоего танца?

Он указал от бассейна дальше, где открывалась широкая площадка, покрытая сверкающим белым камнем вкраплениями алого в форме лепестков роз. Окаймляли её всё те же цветущие деревья. Размер был ненамного меньше зала, где они все недавно танцевали.

— Да, — ответила Куэ, — вполне. Ох, но сейчас я слишком сыта. Ты скажи мне, милый Хаймон. Те мальчики в таверне, которые обнаружили меня, называли меня каким-то Хельминским пришельцем и явно очень пугались…

— Они слишком любят страшные истории, — сказала Эйла, повернувшись от компании вокруг Лейты.

— …Что за невидаль?

— В моей земле есть легенда о человеке, питающемся кровью, — пояснил Хаймон. — На основе этой легенды было придумано еще множество историй. Хочешь её услышать?

— А как же, — кокетливо кивнула Куэ и “подняла” уши.

— Тогда слушай. Давным давно, близ города Хельмин жила девушка Нельма, — начал он тихим вкрадчивым голосом, — и любила она Кинта, сына хозяина виноградника на склоне черной горы... — Хаймон начал рассказывать ей легенду о пришельце, питающемся человеческой кровью. Эйла тоже слышала эту историю от него впервые. Речь шла про необычного, властного человека, у которого были все дары кроме Жизни, и который вместо пищи пил человеческую кровь, полученную по согласию. И для того шёл он на разные обманы и принуждения, держа в плену местных жителей, в том числе Кинта. И далее — о победившей его самоотверженной девушке, которая сделала так, что он обманул сам себя, выдав ей рецепт своей смерти.

Дослушав, Куэ тихо засмеялась:

— Они думали, что я выпью их кровь? М-ха-ха-ха... А что, такие существа известны у вас?

— Нет, — отвечал Хаймон, — больше существ, подобных Хельминскому пришельцу, здесь не появлялось. И вообще, самые частые гости здесь — обычные люди.

— Стало быть, и такие, как я, тут тоже редкость. Мне говорили про особое место за Трещиной... Что там за озеро да владычица?

— Это к ним, — Эйла кивнула на Вэйна с Лейтой, обсуждающих что-то со смехом. — Были, видели.

Куэ продолжительно смотрела на них. Но вставать ей не хотелось. Она легла и стала задумчиво рассматривать звёзды в просвете между деревьями. Но отточенный за десятилетия инстинкт выживания твердил ей, что не стоит откладывать сбор информации. Тогда она применила этот дар Бога Пути, мысленную речь:

— Хранитель Вэйн…

Светловолосый мужчина обернулся, беседа, в которой он участвовал, смолкла. Черноглазая Лейта тоже смотрела на альва.

— Ветер в ночи нашептал мне, что есть где-то некое озеро, которое позволяет вспоминать разные вещи, например, моё имя.

— Какой ветер? — усмехнулась вдруг Эйла, поглядев на Литту. — Сероглазый?

Куэ чуть повернула голову и хитро улыбнулась; Литта улыбнулась смущённо, пряча глаза.

— Да. То озеро восстанавливает память у тех, кто его коснется, — начал хранитель Вэйн. — Кто войдет в его воды, увидит всё, что с ним было. Оно находится в земле альвов. Когда из Бездны выходили те гусеницы, альвы нам очень помогли.

— Да, — подхватила Лейта своим негромким чётким говором, — отряды альвов в белых узорных доспехах с разящими посохами устремились к нашей стене. Существа таяли, как тени при восходе. Альвы тогда спасли множество людских жизней и дали нам возможность подавить мятеж и навести порядок.

Куэ озадаченно покивала:

— А как они выглядят?

Лейта поймала её глазами в глаза, и Куэ увидела…

Белые фигуры, такие светлые, что кажутся игрой света на лугу. Такие чистые, что искрятся. Такие стройные и красивые, что… таких не бывает. Струящиеся волосы и одежды естественных тонов, спокойствие и непоколебимость. Ровный чистый женский голос, изрекающий приветствие. Светящиеся воды, подёрнутые лёгким туманом, и знакомую уже фигуру — высокую мужскую — входящую в них. Видение рассеялось.

“Так… — подумала Куэ, — если они считают меня альвом, то это мне на руку… Но, кажется, взаправду я не альв…”

Конечно, эти мысли были скрыты. Куэ озадаченно опустила глаза и осталась неподвижно сидеть в такой позе в глубоких размышлениях.

“Мало… Я должна знать больше. А вообще… Похожи на них. На тех, кто поверг моих предков навечно под землю”.

Вдруг к ней подсел Хаймон:

— Ты интересовалась, умею ли я делать массаж, а, Куэ? Хочешь ли услышать ответ?

— М-мдаа? — встрепенулась от раздумий серая женщина.

— Тогда поворачивайся спиной кверху.

Предложение было выполнено томно и лениво. Хаймон не стал расстёгивать застёжки лифа из тёмного блестящего материала, нагретого серым телом, а осторожно положил руки на её шею и плечи и принялся осторожно их гладить, чуть надавливая в нужных местах. Неожиданно бархатистая наощупь кожа казалась прохладнее человеческой…

Разминая альвьи сухожилия, Хаймон думал:

"Похоже, она совсем нас не боится. Или не знает, что в кожу можно втереть сильнодействующие вещества, от которых можно заснуть и долго не проснуться, а воздействуя на некоторые зоны, сделать так, что человек умрет... А всё же кожа у неё приятная...

И вдруг в его голове всплыло нежданно-негаданно, тихо, бархатно:

" А теперь представь, о хозяин Наземья, что кожа эта сохнет в могиле. Сморщивается… Нравится? Станешь ли ты так делать? А что скажет твой бог?.. Хах, и просто пальцами не убить илитиири."

Хаймон понял, что, похоже, он расслабился, раз она заглянула через его защиту.

"Откуда ты знаешь, что я буду делать, а что нет? — подумал он в ответ. — Ты видишь меня впервые. И, кстати, я хозяин Долины, а не всего Наземья."

Недолго молчали её мысли. И Хаймон не смог проникнуть в бархатную тьму в её голове, в самодостаточно-идеальное ничто.

"Я вижу, что ты мне делаешь массаж, и тебе это нравится, — мягкий женский голос хитро хихикнул. — А ещё есть танец и много чего другого. Я чувствую, тебе любопытно, не так ли? Кроме того, мы в воле богов."

Он призадумался, остановив движения массажа. Эта “торговля” всё же носила защитную роль…

— Ох ты, что тут у вас происходит, — вдруг ворвался хитро-протяжный голос Нарвен, возникшей рядом. — Ну, коли так, я следующая.

Это привлекло всеобщее внимание к лежаку.

— Так, — воскликнула Эйла от стола, — Хаймон, после Нарвен я, и мне не только плечи.

Пошли какие-то новые разговоры, усмешки, Лейта упомянула танец, которого все ждут. Куэ лежала, беспечно игнорируя всё и вся.

— И всё же, ты не знаешь, чего от меня ждать, — повторил Хаймон ей вслух.

Серокожая вдруг плавно ускользнула из его рук, уклонилась, отстранилась, села, обернулась. Внимательный взгляд: две крошечных бездны зрачков — кристально чистая тьма среди кругов огня — ждут ответа на вопрос:

— А с чего ты взял, что я от тебя чего-то жду?

Хаймон усмехнулся. Эта игра казалась забавной: загадки и отгадки он любил.

"По крайней мере, массажа ты от меня ждешь," — улыбался он молча.

— Жду? — чуть выпрямилась, показывая кокетливо-притворное удивление. Взглянула на него новым взглядом, серьезная такая. Чуть дернула головой, стряхивая прядь, отбившуюся от хвоста. — Не ждала до того момента, как ты его начал. И вот чего ты ждёшь от меня, я, кажется, знаю…

Воздела подбородок, поправила хвост, сущее самодовольство. Наигранное, конечно.

— И чего же? — с улыбкой спросил Хаймон.

Она глянула вверх между вишневых ветвей:

— Для этого ты обещал мне пламя. Сделай пламя, о котором я думаю.

Куэ вытянула руку, целясь в небо.

— Пламя? О, да какое угодно…

Из поднятой вверх ладони Куэ полилось яркое пламя. В её глазах засияли блики, а зрачки мигом сузились в точки. Улыбка растянула её губы. Она чуть поводила ладонью и пламя заплясало, извиваясь в воздухе. Гости вечеринки обернулись на пляску света, разговоры притихли.

Куэ очарованно взглянула на Хаймона:

— Пошли! — и энергично спрыгнула с лежака. Поймала его руку, взяла мягко, как для танца, повела на площадку за деревьями. Окинула глазами пространство. Затем обернулась:

— Танец мой, а пламя твоё.

Увидев пламя в руках Куэ, Нарвен “громко подумала”, что массаж можно отложить и на потом. Но Куэ уже уводила Хаймона куда-то туда, на открытое место за ограду из роз.

— Глядите-ка... — обратилась Нарвен к окружающим, — куда это они намылились?..

Эйла тоже видела пламя. И откуда оно — догадалась.

— Трём дарам не бывать, — прошептала с хитрой улыбкой, — даже у альва.

Лейта — тоже какая-то таинственно радостная, смотрела туда же.

Нарвен посмотрела озадаченно на Эйлу:

— Там твой муж, вообще-то. С этой серой пришелицей… А вы точно уверены, что она не пьёт кровь?

Эйла с полуулыбкой сомнения глянула в ответ на эту шутку. Сквозь ветви кустов пыхнули сполохи огня, на фоне которых можно было различить две фигуры. Которая повыше двигалась. Сполохи вылетали возле неё, выхватывая очертания из сумрака. Вторая, пониже, была чуть сбоку в тени.

— Похоже, мы что-то пропускаем... — сказал Фэймон.

— Она готовится, — сказала Лейта.

— Идём, посмотрим, — кивнула Эйла. — Коль я должна освоить альвье искусство...

Скепсис звучал в её голосе.

— Ты танцуешь, как заведённая, — сказала рыжеволосая Нарвен. — У тебя получится.

Гости тихо вышли на край площадки. Тёмная фигура проделывала полуобороты, движения танца. Её чёткая грация отлично смотрелась в контрастах среди огня. Хаймон наблюдал за ней. Из выкинутых рук то и дело вылетали вспышки, чувствовалось тепло. Во время оборота пламя размазалось в воздухе и обернуло её, точно плащ.

— Ух ты, — не утерпела Литта, — она что, начала уже?

— Надеюсь, только разогревается, — ответил Фэймон.

— Неплохой способ, — одобрил Ферн.

Вэйн тем временем держал в руках блокнот и карандаш. Эйла глянула через его плечо. Пока что набор каких-то линий...

Тёмная танцовщица быстро закружилась, рассевая вокруг пламя. Хаймон чуть отступил. Эйла порадовалась точности контроля дара у её мужа, более высокой, чем у неё; она же предпочитала силу — всё сносящий ураган огня. Таким не промахнёшься.

Куэ была довольна. Она почти поверила в пламя, которое творит будто бы сама. Это было иным, чем свет, лиловые узоры, которые создавала раньше. Тепло овевало её, тело вспоминало те самые движения, тяжесть от съеденного не так уж замедляла... Она понимала, что необязательно так уж стараться — эти наземники будут довольны и тем, что получится. Остановилась по струнке, послала Хаймону мысль убрать пламя и зажечь кольцо вокруг неё на мраморе под ногами. Взглянула на собравшихся на фоне ограды из роз. На звёзды над головой. Снова на них.

Она чувствовала, что Хаймон младше неё как физически, так и ментально. Поняла, что ему пришлось "быстро повзрослеть", и это продолжается. Это напомнило ей частые истории представителей её вида. Её собственная юность была более затяжной благодаря тому, что она была первой дочерью своего дома. Теперь она играла с ним вот в эти огни и "красивую альвку" и сама блаженствовала.

"Нет, это не принц демонов, — хихикала она затаённо в мыслях. — Разница очевидна: он искренний во всём и не хочет страха от других. И потому я не боюсь его. А значит — вознагражу намного щедрее за приём, оказанный мне... Коли не дано мне вернуться, я смогу поселиться здесь. Возможно, у нас получится союз, весьма выгодный мне… Нам всем".

Постояла недолго в позе "по струнке", отвела глаза от искр небосвода, одарив янтарным вниманием людей. Фэймон держал в руках раковину музыки. Кивнула ему одним взглядом, шагнула вбок из круга огня, вытянув назад руку пальцами вниз. Из центра круга стало расти нечто мраморное. Округлое тело гриба в мраморных узорах вытягивалось, достигло высоты до пояса и затвердело, превратившись в подставку, которая формой напоминала Огненный Скипетр, увенчанный вместо пламени рюмкой. Затем рюмка расплющилась площадочкой. Ещё кивок Фэймону. Он должен положить раковину туда.

Хаймон довольно улыбался, глядя на приготовления. Куэ застыла, как статуя, неподвижно следя одними зрачками, как Фэймон выходит и ставит раковину на подставку. Хаймону эта неподвижность напомнила ящериц — нормальных, не из Трещины. Эйла, глядя на неё, тоже подумала, что не смогла бы так неподвижно замереть. “С

“И всё же она странноватая. Впрочем, зачем это мне?..

Куэ “ожила”, посмотрела на людей пристально и тихо пошла по кругу. Разнесла руки в стороны. Из них гулко вылетели две вспышки огня. Несколько раз еще взмахнула руками, проявляя свой шагающий силуэт в серии коротких сполохов. Затем обрисовала рукой вокруг себя — и в стороне от подставки с раковиной загорелся пламенем очерченный круг. Остановилась в центре его.

— Недейрра, — её голос звучал ниже, немного звенел, — это танцевальное соревнование моей тёмной родины, на котором определяется самая ловкая, точная и угодная богине. Ежегодно соревнуются десятки участниц. Ставки — престиж Домов. Жизнь участницы — лишь средство добычи славы. Звучит музыка. Участницы импровизируют. Музыка ускоряется. Кто собьётся — ту выделяют светом магии внимательные жюри и удаляют с площадки. В Недейрре — участвует от двух участниц.

Неспешная речь разносилась в тишине, альв вытянула прямые руки в стороны и зажгла на них по факелу.

— Но для того, чтобы тебя допустили, нужно показать себя: дать представление. Подготовить музыку, выйти на площадь города и танцевать, пока можешь. Если твой танец соберет толпу, достаточную, чтобы об этом гуляли слухи, то можешь рассчитывать на одобрение своей заявки на участие, — пыхнула своими двумя факелами. — Когда я возвращалась в недейрру после перерыва лет на двадцать... пять, я сумела это с третьей попытки. Именно своё представление я сейчас вам собираюсь показать.

Безупречная уверенность театральной актрисы, задумчиво-степенная грация.

Тёмная леди подошла к раковине, тихо села на одно колено возле неё. Что-то прошептала на непонятном языке. Пламя светилось в опущенных на землю руках, оттеняя её силуэт. Склонила голову. Словно снег, пряди волос залили ей плечи.

Из ракушки зазвучали прохладные звенящие звуки, словно пластиночки лёгкого металла. В ритм. К ним добавились чуть другие. Второй ритм.

Следующие. Появилось несколько духовых звуков. Ударный ритм. Всё это подровнялось и сплелось в единую сеть симфонии. Куэ неподвижно ждала. Нарастала громкость. Взлетел звук, похожий на звонкий, гулкий женский голос.

Звучало это приблизительно так: Nightwish — Nightquest

И с ним Куэ взлетела на ноги со взрывными вспышками огня в обеих руках, и закружилась внутри круга, чертя разлетающийся огненный вихрь. Из ракушки грянули мощные ноты. Струи огня по периметру круга за танцовщицей ударили из земли выше её роста.

Стало видно её чёрный силуэт словно бы без одежды, отпечатывающийся в огне в разных позах, взлетающий в фееричных прыжках на половину её роста и больше, клубы пламени взрывались вокруг, попадая в музыку. Трубно-духовые звуки и подобие женского голоса выводили сложную летящую мелодию, играя тональностями, и тёмная леди вовремя меняла движения, и это было вдвое быстрее, чем те танцы парами недавно в зале. К голосу из ракушки добавлялся второй — голос танцовщицы?

Ярко пыхнуло, прозвучало, как гром, и музыка ещё ускорилась. Из движения получалось движение, следы огня не успевали погаснуть, сплетая узор, как тёмная фигура это делает — было не разобрать.

Ещё гром, вспышка.

Ещё быстрее. Двадцать пять силуэтов в секунду менялось в поле огня, серым облаком клубились вокруг головы волосы.

Танцовщица меняла высоту, направления, характер движений с переменами музыки.

Громкий звон, литавры ударили по головам.

И совсем быстро, фигура женщины будто бы запуталась в огне, слилась сама с собой, начертила себе клеть из вспышек... и её медленно обволокло огнём, и вырос столб-веретено выше роста вдвое. Внезапно периметр пыхнул сплошной стеной, заслонив танцовщицу.

Когда глаза немного привыкли к темноте, зрители смогли увидеть, что темная фигура всё ещё кружится на одной ноге, словно юла, по инерции, постепенно замедляясь. Потом она села на мрамор, вся поникла, словно бы в земном поклоне, и музыка остановилась.

Первые несколько секунд вокруг было тихо. Хранители пытались понять, что это было. Подобного никто из них прежде не видел и не слышал. Потом послышались дружные аплодисменты и появились вспышки огня — так здесь приветствовали удачные выступления. В небе промелькнула светящаяся полоска, потом еще одна. Казалось сами звезды восхищались танцем жительницы подземного мира.

Куэ сидела, преклонив оба колена, с опущенной головой. Разлетевшиеся волосы завесили ей лицо. Она чуть дрожала и дышала часто-часто, её жгло и разрывало изнутри от слишком резкой остановки. Вспышки огня просветили сквозь волосы, достигнув прикрытых глаз.

— Это было самое красивое, что мне случалось видеть, — прозвучал мягкий, чуть звенящий голос малознакомой, но симпатичной женщины — Анаис. Сквозь шум в ушах Куэ услыхала тихие шаги, затем прохлада шёлка и чьи-то мягкие руки обняли её, неспособную надышаться, за плечи.

— Да, и я тоже в восхищении, — прибавила Лейта, также будучи рядом. От избытка пульса и резкой остановки сердце танцовщицы лупило в кончиках пальцев и пятках, кружилась голова. В темноте едва ли видно, но жилы вспухли на её шее и руках. Она старалась сдержать это инстинктивное дыхание. Но голова кружилась всё сильнее.

Анаис осторожно положила руку на оба её плеча и применила дар Жизни. И её внутреннему взору предстал хрустальный храм альвьей души, в лиловых колоннах необозримой высоты, словно гигантский органный зал. Души людей-то обычно похожи на облако… Воздействие дара жизни сменяло лиловый цвет металлически-голубым. Куэ читала её мысли и тоже видела всё это.

Открыв глаза, она увидела перед собой самую квэссан — “принцессу”, эту таинственную госпожу Пушистика, её светлую кожу и мило улыбающиеся черные глаза. Одной рукой убрала с глаз волосы, второй, чуть дрожащей, опёрлась и встала.

Теперь Лейта обняла Куэ, доставая ей макушкой разве что до подбородка. В глазах было темно, зрение не восстановилось после огня. Решила просто перетерпеть, не подавая виду: не пристало гордой ятрин илитиири дрожать как загнанная мышь, вызывая у наземников слабость жалости. Но эти эмоции в их разумах были слаще вина…

От действия дара Анаис, напоминающего дуновение свежего ветра, головокружение стихало. Сердце незаметно само собой утихомирилось. Прикосновение этой необычной женщины вызвало у танцовщицы воспоминание. Участниц недейрры высоких ступеней после схода с площадки приходилось лечить и исцелять. И охранять: в этот же момент их было легче всего убить. Затем Куэ взглянула на сосредоточенное лицо Анаис и вспомнила довольно благодарившую девушку — уже здесь, ту, кого учила танцевать. И впервые в жизни сказала это слово, которого нет в её языке, и которое говорят наземники, когда кем-то довольны:

— Спасибо.

Волосы Куэ рассыпались: проволочки, державшей хвост, не было и в помине. Встряхнув головой, она повернулась к прочим зрителям и немного хриплым голосом сказала:

— Считается, что всё это выточено моим народом в тысячелетиях борьбы внутри себя, с самими собой. Но я скажу, что есть и другие источники, питающие эту традицию, кроме возведённого в абсолют желания доказать превосходство…

И оставила эту речь незаконченной.

— Мы вам очень благодарны за это невероятно красивое зрелище, — произнес Ирмин, приложив руку к груди, и Ферн повторил этот жест.

— Хорошо-ох... — с наслаждением протянула Нарвен.

— Надеюсь, это не последний раз, — сказал Хаймон. — Всё, что от меня зависит для поддержания твоего искусства, Куэ, считай, что уже есть у тебя.

— Да-а, это вообще не-ечто, — медленно и веско оценила Эйла. — Я действительно хочу попробовать. Правда.

Покивала для убедительности. Куэ кивнула в ответ.

— Попробуем вместе, — сказал Хаймон, прижимая жену к себе.

А Вэйн всё что-то рисовал в небольшом блокноте. Когда Эйла заглянула туда опять, то увидела тёмную леди, танцующую среди звезд.

Куэ’ятрин посмотрела на Хаймона с Эйлой:

— Хотите попробовать? Хотя бы до второй ступени. Сейчас. А?.. А я буду жюри, — улыбнулась и принялась оглядываться в поисках росяной накидки, которую деликатно протянул ей Ирмин.

— Хотим, — в глазах Хаймона заплясали смелые огоньки. Он покрепче притянул к себе Эйлу.

Уголки губ Куэ из ухмылки сделали улыбку:

— Те движения, которые вы знаете, если сплести их в одну цепочку, подойдут. Можете импровизировать. У каждой танцовщицы... или танцора — прямой взгляд на Хаймона, — своя вязь.

— Попробуем, — кивнул Хаймон, отстранившись от Эйлы и взглянув на неё.

— Ага, — улыбнулась та.

Куэ'ятрин улыбнулась хитро и торжественно, отошла к подставке с ракушкой, взглянула на них, одной рукой держа свои распушённые волосы, которые норовили упасть в лицо.

— Итак, а теперь часть соревновательная. Участвующих двое. Как интересно, кто из них выйдет победителем? Или победит время — до начала третьей ступени?

Что вы делаете — неважно. Главное — попадайте в ритм. И будьте готовы к маленьким неожиданностям. Ритм может не только ускориться, но и замедлиться.

Всё началось опять же с перезвона и добавления ритмов. И взлетело, взвилось.

Хаймон и Эйла исполняли тот же танец, что и накануне в зале, только двигаться приходилось быстрее. Они кружились, не забывая украшать себя струями огня.

Хаймон создавал потоки огня, воздушные потоки Эйлы их подхватывали, и создавали вокруг вихри.

Темп первой ступени несильно быстрее обычных танцев. И вдруг, удвоив ритм ударных, ускорился.

Самое похожее: Nightwish — Moondance

— Главное — движения! — сказала им Куэ. Когда ритм ускорился ещё, они оба сдались и, обнявшись, вышли со сцены.

— Ну, а теперь я попробую, — вдруг сказала Нарвен.

Ведущая с ухмылкой проводила их взглядом, заподозрив сговор между собой. Затем улыбнулась, глядя на Нарвен. Скомандовала:

— Ну, музыка... Играй!

Примерно такая: Nightwish — Planet Hell

Зазвучало немножко медленнее. Нарвен отступила на край круга, подняла руки, с ее пальцев полились потоки огня, которые принимали образы оленя, медведя, совы и обнаженной девушки. Они заполнили собой круг и начали двигаться в такт.

— Ух ты... — раскрыла рот Куэ, инстинктивно шагая назад и глядя на ослепительных огненных животных, пляшущих вместо танцоров. С сосредоточенной улыбкой Нарвен водила за ними взглядом да кончиками пальцев, её подсвеченая фигура была хорошо видна, блики сверкали в глазах.

Трудно было отследить сразу несколько незнакомых фигур, но вроде все кражитись гармонично. Огонь пыхал, плясал, сыпал искрами, заставляя жюри щуриться. Она была даже чуть раздосадована:

"И зачем мы сами кружимся, если можно кружиться вот так "чужими руками"?

И включила вторую ступень немного раньше. Заметив какую-то путаницу фигур, крикнула:

— Олень ошибся!

В ту же секунду олень исчез.

"Чуть легче. Но медведь этот толстый и неповоротливый, не пойму, как он ноги-то переставляет. А это вообще что за огненное пятно?"

И вдруг замедлила ритм до первой.

Вспышка в небо:

— Ха-ха, медведь на выход.

Восемь восьмитактов и снова вторая ступень. Огненная девушка — её фигуру различать было легче — двигалась замечательно, будто юная илитиири. Но пятно совы "мозолило" глаза. Надо избавиться.

Куэ дала третью ступень. Сова смазалась и исчезла, Нарвен оставила одну лишь девушку.

Девушка так же ловко плела иероглифы из своего тела, из огня, как серокожая танцовщица до этого.

Та, щурясь, за ней следила и поджидала возможности дать четвертую ступень. Глаза заволокло какой-то плёночкой, побуждая их протереть.

Громкая высокая нота, и всё понеслось, как в апогее первого представления, когда две ноты принимаешь за одну. Огненная фигура замелькала так быстро, что трудно было выделить отдельные движения.

Куэ напряжённо наблюдала за ней, уже желая поймать-таки ошибку... но нет, и нет, и Куэ не хотела лгать себе. Странно было наблюдать, как безупречно танцует недейрру пышущий огненный фантом. В глазах уже рябит от огня и музыка подходит к следующему переходу. Желание протереть глаза стало почти нестерпимым.

“Ну, хватит”...

И громкий удар в литавры объявил финиш.

Настала оглушённая тишина. Куэ протерла глаза и объявила:

— Огненная wenress* прошла в пятую ступень! Великолепно. И как же я не догадалась, что можно не танцевать самой?

Усмехнулась зрителям, ожидая их реакции. Все аплодировали Нарвен, та улыбалась. Фантом *девы исчез.

А хранитель Вэйн задумался о том, что огненная девушка очень напоминает Миен. Кто это, Куэ не знала, знала лишь, что она была дочерью Нарвен и… её больше нет.

— Браво, госпожа Нарвен, я бы дала вам пятую, да опасаюсь, не лопнула бы эта ракушка — она нагрелась! — произнесла Куэ. Потрогала ракушку.

Нарвен с довольным видом направилась к столику и снова наполнила бокал вином.

— Я бы не прочь искупаться, — заявила Эйла, подойдя к бортику бассейна. Скинула две полусферы, прикрывающие ее грудь. Штаны тоже пали на бортик, а Эйла прыгнула в прозрачную подсвеченную золотым светом воду. Хаймон присоединился к ней.

Куэ устала. Завернувшись в росяную накидку, она устроилась на лежаке возле края бассейна, откуда хорошо наблюдать за остальными.

Тут к ней подошли Анаис с Лейтой.

— Как вы себя чувствуете, госпожа альв? — учтиво поинтересовалась Лейта.

— Вполне, — улыбнулась Куэ.

— Вы не обижайтесь на моих братьев, — попросила Лейта. — Эйла очень полагается на свою интуицию, но нам нужно быть уверенными, что вам можно доверять.

Куэ глянула на неё с изумлением:

— Так они проверяли меня? — и рассмеялась заливисто, от души. — Ох,нет, нисколечко я на них не обижаюсь. Они сделали мой день ещё интереснее! Как занятно, а почему они выбрали именно такой способ проверки?

Прикрыла рот своими вытянутыми пальцами, пытаясь сдержать хихиканье, и с любопытством ждала ответа.

— Это понятный нам способ проверки. Вы, к вашей чести, не проявили никакой заинтересованности.

Куэ продолжила хихикать, с интересом поглядывая на Лейту. И не сказала:

“Но этот способ легко обмануть!..”

Затем мгновенно стихла, взглянула на Лейту серьезными, тёмными глазами, и тихим полушёпотом объявила:

— Но знаете, у меня есть впечатление, что ваши братья сказали мне часть правды. И их что-то беспокоит.

Лейта кивнула:

— Беспокоит. Мы все беспокоимся за леди Эйлу. Она совершенно не знакома с придворными интригами и, став единственной женой Хаймона, может вызвать недовольство многих знатных семей. Мы опасаемся, что её попытаются устранить.

Куэ чуть выждала, обдумывая ответ.

— Вызвать недовольство — это плохо…

Затем села на лежаке, жестом предложив Лейте сесть рядом.

Та села:

— Я думаю, леди Анаис тоже стоит присутствовать при нашем разговоре.

Куэ подвинулась.

"Как интересно, — думала она, — эти женщины так схожи. Пониже меня ростом и такие аккуратненькие. От них приятный аромат. Наземники симпатичны. Врут наши слухи. Потанцевала бы с ними. Конечно, я предпочитаю мужчин, но когда танцуешь с женщиной... учишься быть женщиной. И понимать мужчин. Понимать народ”.

Тряхнув головой, стряхнула со лба распущенные волнистые пряди. Установила с Лейтой зрительный контакт. Установила с Анаис.

Взглянула на звёзды.

— Семьдесят лет, наверное, я правила домом. И всегда мой дом или меня хотели устранить. Из-за власти или пространства... Придворные интриги знатных родов... Какая ностальгия, — её речь текла тихой речкой в искусственном русле с четкими поворотами. — Теперь я попала в другой, дивный для меня мир. Где нет тех врагов. И признаться, я хочу отдохнуть. Пожить, его изучая, без гонки за жизнь. Но вчера в таверне я присягнула на службу юной джалил Эйле. И ничуть не жалею. Эйла мне нравится, как и многое тут. Она ясная и понятная.

Снова зрительный контакт, блики фонарей в глазах:

— И если ей что-либо угрожает, и я могу быть полезной — я сделаю это хотя бы как дань собственной безопасности.

— Семьдесят лет, о-ох, — оценила Анаис. — Вы интригах намного опытнее всех нас.

— А сколько вам лет? — поинтересовалась Лейта.

Куэ призадумалась.

— Не так много. Около ста я вернула себе дом… Тридцать- храм Академии… И перед этим где-то двадцать. И еще некоторый промежуток после шестидесяти. Сто и шесть десятков есть.

— О-о, — Анаис усмехнулась. — Но для альва это, конечно, едва ли много.

Лейта сказала мягко и серьёзно:

— Мы очень вам благодарны за вашу верность обещаниям. И просим сообщить нам, если произойдет что-то, что заставит нас сомневаться в безопасности Хаймона и Эйлы. Если нас не будет рядом, нужно просто отправить письмо владельцу ювелирной лавки "Малахитовый цветок" — это здесь, в городе Златоверхом, и заказать что-нибудь. В письме, прилагающемся к заказу, среди описания особенностей изделия, изложите все, что хотите нам передать.

Лейта протянула ей небольшую брошюру, украшенную золотым узором.

— Это каталог лавки.

— Внешняя защита, — негромко, неторопливо сказала Куэ, будто женщина-философ, — это не много. Главная роль принадлежит защите внутренней. Собственными взаимоотношениями правителя со знатью. Хаймон очевидно юн, и попытки на него давить — ожидаемы. Кроме вышесказанного, я изучу ваше общество. И предложу варианты самим Эйле и Хаймону. Именно им — не вам и не мне — выстраивать отношения с вельможами. Правитель Солнечной долины должен соответствовать своему статусу в их глазах, чтобы ни одна мышь не смела подтачивать его основы.

При последних словах тёмная альв чуть приподняла голову, и могло показаться, будто вся она выточена из твёрдого обсидиана.

— Верно говорите, — покивала Лейта. — Всем этим должны заниматься они. Но нас вы тоже держите в курсе. Прежнего Хозяина уничтожили, и мы ничего не успели сделать. На этот раз не хотелось бы быть в стороне.

Куэ была также спокойна:

— Я так понимаю, вы имеете некоторое влияние на них обоих. А значит, уже не в стороне. Беда с прежним Хозяином тревожит меня. Мне об этом рассказывали, как о чём-то чудовищном, но пока мало для выводов. Думаю, стоит поговорить об этих вещах всем вместе в подходящей обстановке. И разумеется, сохранить мою роль в тайне от посторонних.

Наслаждаясь ароматами ночного сада и духов собеседниц, Куэ нашла, что сама после недейрры отнюдь не арома-масла источает.

— Пойду и я освежиться после всей этой свистопляски…

Обе ее собеседницы кивнули.

— Я тоже с радостью, — улыбнулась Анаис, — не могу привыкнуть к местному климату: здесь так тепло.

На дне бассейна светились золотые кристаллы, отчего он казался словно бы наполненным золотым вином. Хаймон и Эйла плавали рядом, о чем-то переговариваясь. Нарвен в одном темно-зеленом белье, демонстрируя весьма подтянутое для ее возраста тело, изогнувшись “рыбкой”, вошла в искристую толщу. Феймон учил плавать Литту.

Вэйн с братьями Лейты о чем-то беседовали, сидя на лежаках напротив друг друга и потягивая из бокалов.

Куэ одарила их загадочным долгим взглядом и встала. Сбросила накидку, целеустремлённо пошла вдоль бортика по самому краю. Нарвен, плавая то брассом, то на спине, брызнула в нее водой, усмехнулась с намёком. Недолёт. Дойдя до Вэйна и братьев Лейты, Куэ наполнила один из пустых кубков тем, что они пили.

— М-м, сладенько.

— Сорт “Алый жемчуг”, — взглянул на неё Ирмин.

Допила. Встав спиной к мужчинам, изящными движениями начала расстёгивать ремешки босоножек, оплетающие каждую ногу до колена. Знала — три пары глаз следят за ней.

Костюм танцовщицы недейрры был выполнен из особо прочных и качественных материалов, а потому стоил, как три роскошных платья средней верховной Матери. И застёжки тут были особые, и конструкция. Для гарантии, что ничего не разболтается во время самых стремительных движений. Куэ помнила, как сменила несколько костюмов с ростом мастерства и благосостояния.

Лейта и Анаис на соседнем лежаке сняли платья, оставшись в светлых тонов панталонах выше колена и мягком коротком корсаже на шнуровке. Вместе пошли к лестнице в воду, попробовали пальцами ног, спустились.

Куэ'ятрин медленно пошла по самой кромке дальше, безупречно удерживая равновесие на рёбрышке. Она наслаждалась этим винно-золотистым полусумраком и своими странными чувствами, которые не знала, как охарактеризовать. Подкруживалась голова. Присела, попробовала воду пальцем. Задумчиво оценила свои желания, словно кружащие вокруг неё в воздухе, будто феи.

— Попробуй, какая тёплая, — прозвучал голос Хаймона. — Мы с Эйлой подогрели.

Бросила улыбающийся взгляд в ответ. Затем, поймав момент, когда сидящие сзади возобновили беседу, плавно нагнулась и тихо нырнула, вытянувшись под водой тёмным силуэтом. Глаза зажмурены, чувства точно подсказали ей, где дно. Несколько раз изогнувшись своей длинноногой фигурой, она проплыла под водой, прогнув спину свернула к бортику и без плеска вынырнула у края. Фыркнула, прогоняя воду из носа. Платьице для недейрры прилипло к серому телу. Освежающе, приятно. Тепло заиграло под точкой соединения ребер. Куэ облокотилась на борт, запрокинула голову, подставив небу подбородок. Волосы намокли и больше не мешались в поле зрения. Так она и отдыхала, по грудь в воде, и иронизировала насчёт своих недавних опасений.

“Обман — я знаю, что это такое. Знаю, как оно ощущается. Это искусственное будущее, которого не будет. Оно либо имеет шероховатости, либо чересчур уж гладко. Видела такое, научилась… Но здесь этого не чую. Наземники непосредственны, даже этот, который твердил, чтобы я была верна себе. Они не знают будущего и не пытаются его предполагать. Просто следуют по пути судьбы. Да… Лишь только особо одаренный лжец умеет плести ложные сети из нитей правды. Знала одного такого. В моём темном мире он носил наземничью, кстати, шляпу. Здесь таких не чувствую. Или я обманываюсь?”

Хаймон тем временем нагнал Эйлу и обнял её. Та, не оборачиваясь, запрокинула голову ему на плечо. Хаймон осторожно погладил ее мокрые золотые волосы и подумал, как бы ни были прекрасны альвы, а лучшая из женщин, тёплая и сияющая, подобно Огненному Скипетру, все же досталась ему.

Где-то в ночной тишине сада закричала птица. Потом вторая, поодаль. Со стороны тёмных гор в воздух взмыли два ярких красных огня.

Редакция 121224

Два красных огня повисели над тёмной далью и, падая, исчезли. За ними также взметнулся зеленый. Трое мужчин возле бассейна как один повернули головы в ту сторону.

— Там крупное поселение, — сказал Хаймон, выбираясь из воды. — Если посылают такие сигналы — дело плохо.

Он что-то извлек из сумки, лежавшей рядом с его одеждой и в воздух над их головами взлетело две сигнальные ракеты, жёлтая и синяя, которые рассыпались множеством искр.

— А значит, мы придём на помощь, — пояснил он, обернувшись к остальным.

Движение в бассейне мигом прекратилось. Все купающиеся стали покидать его.

— Мы с Вэйном сейчас слетаем, — раздался уверенный голос Лейты.

— Я с вами, — подхватила Анаис.

— Уж точно не без меня, — звонко заявила Эйла и, подтянувшись, выпрыгнула на край бассейна.

Куэ'ятрин заметила, сколько звона прибавилось в их голосах. Вэйн проделывал краткие движения руками напротив каждого, кто выходил, и их фигуры охватывал лёгкий туман: вода из их одежды и волос выпадала росой на мрамор; они становились сухими.

— Вы же не без доспехов туда отправитесь? — глянул на Эйлу Хаймон.

— Будет здорово, если ты нам добудешь их без потери времени, — намекнула Эйла.

— У людей там бедствие, будут раненые, — подключилась Анаис. Она уже успела надеть своё платье. За ее спиной развернулись широкие белые крылья, отливающие серебром и перламутром.

Куэ уставилась на это во все глаза.

— Да я сейчас возьму скипетр и сам разберусь с этим, — сказал Хаймон.

— Это не интере-есно, — с укором протянула Эйла. — Дай нам себя проявить. Мы вроде на охоту собирались.

— Ну, ладно, у тебя час, — улыбнулся он и перевернул золотые песочные часы, висевшие в кулоне у него на шее.

— Сестричка, твой дракон третьего вынесет? — спросила она Лейту.

— Мой нет, а вот у Ферна там три места, — был ответ.

Тёмная женщина-альв всё ещё находилась в бассейне у стенки. Она устала, преисполнилась впечатлениями, и эта тревога была неприятна ей.

— Куэ, — обернулась Эйла, — ты с нами?

— Куда? — с недоумением спросила она и тоже вылезла на край бассейна. Вода потекла с неё ручьями.

— Увидишь, — задорно произнесла Эйла. С другой стороны оказался Вэйн, и тёмную леди опахнуло холодком. Она поспешила встать на ноги в своей прилипшей к телу коротенькой юбочке для танцев. Брызги воды чудным образом сбежали с неё, и волосы мигом стали пышными, и платьице больше не холодило тело. Ферн передал ей серебряный ободок, чтобы скрепить их.

— Существа напали, — сказал он с некоторой озабоченностью вместо веселья, но вполне спокойно.

— На наш дом?

— Да.

— Вы на битву?

— Мы должны помочь уничтожить существ, — кивнул он. — Идёмте.

Куэ'ятрин уже понимала, что здесь сражаются не клинками, а мощной магией огня. Поэтому тут не видно вооруженных людей. Могучие маги скрыты в обычных одеждах, и не знаешь, кто на что способен.

— А я... зачем я там нужна?— задумчиво спросила она, крепя ободок в волосах. Затем притянула в руку свою росяную накидку.

"Лепить фигурки или перемещать предметы я могу. Я, конечно, могу сформировать острые шипы, но... я ещё совсем не понимаю, как тут происходит бой", — подумала, не тая свои мысли.

— Вот и увидишь, — не оставила веселья Эйла. Она была уже одета как было — в белые шаровары и лиф из золота.

Хаймон в компании Ирмина уже куда-то уходил, но на ходу он привлёк внимание Эйлы:

— Если что — посылайте огни, прибуду на помощь.

— Давай, конечно, — деловито покивала та и обернулась в ожидании.

— Увижу? — удивилась Куэ и сделала вид, что поняла всё. Покривила губы в скептическом смешке: — Думаешь, из меня хорошая приманка?

И самой ухо резануло, как фальшиво это прозвучало.

— Приманка? — тут Эйла расхохоталась своим звонким мелодичным смехом, которому вторил свист ветра. — Хах, нет уж, мать! Скармливать тебя существам? Обойдутся. Если уж ты решила мне служить — так посмотри, как мы работаем.

— Может… в бою нужен воин? — оглянулась альв, застёгивая ремешки босоножек. — А я — завтра же охота...

— Охота началась сейчас, — храбро отрезала Эйла. — Воины — это мы.

Седоволосый человек предложил следовать по той же дорожке, какой ушли другие.

— Не бойтесь, Куэ, — мягко сказал он. — Мы с вами зрители, а я еще и целитель. С вами всё будет в порядке, — он подмигнул ей своим неизменно хитрым взглядом.

Куэ'ятрин поняла, что ожидают только её. И поняла ещё, что здесь не так, что ей не нравится:

"Мужчина хоть одет, а она... в таком виде в бой пойдёт? В этих черепках на груди? А я?.. Что ещё за зрители?"

Не нравилось ей это слово. Покачала головой и пошла следом, не переводя осторожность в трусость. Дорожка вела куда-то сквозь кучерявые аллеи, где в ветвях золотились фонари.

— Давайте скорее! — обернулась Эйла, переходя на бег. Ферн и Куэ поспешили следом. Легконогой танцовщице было приятно пробежаться, несмотря на скверные предчувствия и отсутствие контроля своей судьбы. И ощущение, что недавно господствовавшие тишина и нега предали её; были какой-то ширмой, искусственной и обманной. Как и её недейрра. Ей решительно не хотелось идти в какой-то бой вот сейчас и такой. Без меча и гибкой брони. Но раз местная владычица так настаивает, что это необходимо “увидеть”…

“Значит, придётся увидеть”.

Они промчались под арками из живых лоз в цветах и вскоре взгляду открылся просторный внутренний двор, имитирующий естественный ландшафт: россыпи камней, темные заросли каких-то растений. Альпийские горочки, кусты сирени. Было несколько небольших холмов, в каждом из них — по тёмному каменному гроту. Возле этих убежищ, свернувшись клубками, отдыхали драконы. На самом высоком холме, на большом поваленном стволе сидел гигантский орел, и взирал на пришедших четким внимательным чёрным глазом. Размером с голову человека.

На подходе Куэ увидела Вэйна и Лейту. Одетые в серебристые доспехи, они стояли возле чего-то большого с серебряным отливом. Увидела голову крупного ящера, крупнее большинства тех, на каких ездили в Подземье. Только этот выглядел иначе, с серебряной чешуёй и большими металлически-блестящими крыльями за спиной. Он потянулся мордой к Лейте.

— Надо лететь, малышка, — мягко произнесла девушка, протягивая руки и поглаживая драконью голову. На спине дракона крепились два седла замысловатой конструкции, удерживаемые ремнями, охватывающими его туловище.

"О, великая богиня, — удивилась Куэ, — о таком у нас ходят разве что легенды из древних времён..."

Не в силах оторвать взгляд, она наблюдала, как Вэйн и Лейта обнялись и поцеловали друг друга. Потом по стременам забрались в закреплённые на ящера седла.

— Идем, — потянула её за рукав Эйла. Нам тоже так надо. Лететь, а не целоваться…

Серебряный дракон раскинул крыла и прыгнул в небо, стремительно уходя вверх. С каждым взмахом оставшихся на земле обдавало волной ветра, размётывая волосы, и Куэ инстинктивно схватилась за них. Тут же одёрнула себя — ей не девичьи тридцать лет.

Взгляд распознал на площадке дальше тёмную громаду. Это был ещё более крупный дракон. Чёрный, тёплого оттенка, словно воронёный и позолоченный чуть-чуть. У него была большая голова с массивными челюстями и заушными пластинами по бокам головы. Мощная шея с пилкой гребня. И Куэ пронзило током вдоль позвоночника. Она почувствовала себя не Матерью Дома, а глупой девочкой-эльфкой, волей Хаоса попавшей куда не надо. Усилием воли убрала удивлённую мину с лица. Отметила, как много для этого понадобилось.

— Мы полетим на нём, — Эйла с гордостью кивнула на дракона.

— Знакомьтесь, это Дым, — сказал Ферн. Дракон с шумом выдохнул через нос и поднял массивную голову, приблизил к мужчине. Тот спокойно подошёл и погладил его возле ноздрей.

— Красавец, — сказала Эйла и тоже подошла, чтобы похлопать его по шее. Куэ приотстала.

На хребте дракона было трёхместное седло: друг за другом нечто вроде того, что бывает на спине у лошади, но с более высокой лукой и всякими ремешками.

Ферн шагнул в сторону и взял что-то с земли. Тёмную рубаху из толстой плотной материи. Рядом лежала такая же золотистого оттенка и третья, серебристого.

— А вот и амуниция, — сказала Эйла, — Хаймону спасибо.

Одним движением одевшись, мужчина накинул поверх броню из множества тонких, прочных и лёгких воронёных чешуек и пластин с серебряными каёмками, соединенных между собой слитно, как драконьи покровы. Надел округлый шлем-полумаску с защитой носа. У шлема были крылья — драконьи — по бокам. Застегнул ремешки. Эйла подтолкнула снова отстающую от реальности Куэ:

— Вот это — твоё. Давай скорее!

Она уже была в золотистой броне из множества чешуек замысловатой формы.

Куэ сбросила прочь росяную накидку вовремя — получила в руки увесистый поддоспешник, сплетенный словно бы из металлических нитей. Эйла, уже вся в золотой чешуе, застёгивала поверх своих шаровар золочёные поножи со щитками для колен. Ферн подошёл к голове дракона, о чём-то заговорил с ним.

Куэ уже ждала услышать драконью речь…

— Давай, застёгивайся и летим, — раздался назидательный голос Эйлы, — у меня же всего час!

Сбоку возник Хаймон, помогая Куэ засовывать руки в рукава. На её плечи накинули нечто тяжёлое, бойкими жестами застегнули, случайно дёрнув за волосы. Эйла быстро взобралась на переднее сиденье на драконе. Куэ на голову водрузили шлем из блестящего металла, обшитый внутри чем-то мягким. Вещь знакомая, но… Неудобная. Всё это сковывало её, делая совсем неловкой. Подтолкнули к дракону. Иголки пробежали по спине. Но некогда высшая жрица ят'таллар должна хотя бы казаться бесстрашной. Сама не своя, она шагнула к спокойно сидящему Дыму. Его бок возвышался над ней, как стена с зубчатым гребнем, почти вдвое выше её роста. И лишь нетерпеливый взгляд Эйлы сверху вниз заставил разогнать мерзкий страх, как стаю чёрных нетопырей. Влезть ловко помешал этот лишний вес не совсем по фигуре. Но в нём было теплее.

— Мы сначала подумали, что ты создашь себе доспехи сама, как альвы это делают, — заявила вдруг ей Эйла, — но потом Хаймон сказал, что наверно, ты ещё не освоила эти техники. Руки Ферна, сидящего сзади, застегнули прочные ремни на голенях и бёдрах Куэ. Та почувствовала себя пойманной в ловушку, хотя умом понимала, что это способ путешествий здешней знати.

— Ферн, если существо почуешь, передавай, — сказала, обернувшись, Эйла.

— Непременно, — чётко ответил он. — Ну, Дым, не будем отставать.

Дракон под всадниками зашевелился, приподнялся, покачнулся — альв вцепилась в заднюю кромку седла Эйлы. Кожисто зашелестели огромные темные крылья, поднялись вверх, и жуткая сила, наклоняя назад, вдавила Куэ в седло. Ей показалось, что мир опрокидывает её, что она упадёт сейчас в саму Бездну, туда, к существам, чтобы лететь и кричать от ужаса вечно. Спину ей прошил ледяной ток разрядом из копчика в седло. В ноги ударил огонь по инстинкту “беги”, и она отчаянно, до рези в паховых сухожилиях, сжала ими седло. Стиснула край впереди, сгорбилась, упёрлась локтями, как перепуганный альвёнок, и до скрипа сжала зубы — чтобы только позорно не закричать. Где-то в щелочке памяти она вспомнила, что магически парила в воздухе подземной родины своей, стремительно кувыркалась, пугая домочадцев, без малейшего страха, но тут…

Одно дело, когда летишь и управляешь, сама себе хозяйка, и другое — когда тебя несёт судьбой незнамо куда, сквозь пещеру незнакомой реальности. Все мускулы танцовщицы недейрры свело дрожащим напряжением. Земля унеслась куда-то вниз, сад с его фонариками быстро промелькнул и скрылся. Уши заложило ночным ветром. По ним било волнами набегающего воздуха, сверху пестрели эти чудесные звезды, но Куэ было не до них. Она нашла, что смотреть вверх как-то менее страшно, хотя по спине всё мчался колкий нервный ток.

"Есть я, эта громада подо мной, Эйла и небо. И ничего кроме… Что дальше будет — всё равно".

Черные крылья по обеим сторонам, натянутые воздухом, делали взмахи, затем задерживались прямыми, подрагивая, и снова делали взмахи, и опять замирали. Вокруг неслась Ночь Наверху. Время шло. Куэ продолжала жить.

Некоторое время ничего не менялось. Глаза пообвыклись и стали замечать незнакомый рельеф внизу. Справа мерцала россыпь огней на земле: точечки желтых, зеленых, сиреневых огоньков фонарей освещения. Фигура Эйлы впереди немного подсвечивалась теплом. Куэ решилась покрутить головой.

— Ну как вам ночная долина? — спросил сзади Ферн. Та обернулась, глянув в ответ краешком глаз. Далеко позади было пятнышко света — сад дворца.

— Анаис уже наверно там, мы последние! — крикнула Эйла, не оборачиваясь. Ветер шумел, трепал её волосы, кидая их Куэ в лицо.

Красная искра снова взлетела где-то впереди. И зелёная следом. И жёлтая — внизу справа. Куэ начала что-то понимать в этой системе световых сигналов. На её родине был безмолвный язык жестов…

— Вон они! — вдруг крикнула Эйла, и лобовой ветер куда-то исчез. Куэ выглянула сбоку и увидела голубой всполох, громадный факел вдали; он исчез и повторился опять и опять. — Ух, зажигает куколка! К веселью опаздываем!

Альв оглянулась назад, на свет города, вынужденная мириться, что сейчас никак не управляет своей безопасностью.

— Впереди много летучих, — предупредил сзади целитель.

Что-то еще сверкнуло, раздался хлопок. Куэ приникла, глядя из-за Эйлы, будто хищный зверь из укрытия. Было ей не до веселья, но всё же любопытно — а что ж ещё остаётся, как не смотреть? Глаза привыкали, переходя на ночное зрение. Снова хлопок, и снова. Вдруг спереди ослепительно вспыхнуло, болью резануло чувствительные глаза: с рук Эйлы сорвался огненный поток, немного правее мелькнуло что-то черное и угловатое, с шипением стало падать вниз. Еще два огненных вихря, визг, шипение. Что-то мелькнуло прямо над головой, Ферн пригнулся и седло стало уходить из-под Куэ. Она вцепилась, прильнув к опоре. Вдруг её вдавило, накренило и мотнуло вбок, затем в другую сторону.

“Слева и сзади” — передал Эйле Ферн. Куэ почувствовала, как её обдало горячим пламенем.

“Теперь спереди и сверху”.

Куэ видела, как Эйла вытянула руки и всё небо залилось рыжим — пустила огненную струю, сопоставимую масштабом с порывом ветра. Черное и угловатое, трепыхаясь, утонуло в огне, и, тлея искрами, мелькнуло куда-то вниз. Громкий хлопок, заложило уши.

— Ну, на тебе! — ликовала “огненная дева”. И ещё струя — вниз, левее, затем назад. Какая-то черная тень промелькнула совсем рядом.

— Вас не зацепило? — донесся вопрос от Ферна сзади.

Куэ и понять-то не могла, что это, куда оно, ослепленная яркостью вспышек. Эйла снова резко обернулась и полила огнем что-то, “висящее на хвосте” у дракона. Куэ вовремя зажмурилась, вспоминая какие-то бесславные моменты выживания из своего прошлого. Мелькнула ещё какая-то бестия, обдав ветром. И дракон резко прянул вверх, уклоняясь. Куэ вжалась… Резко крутануло, дракон изогнул шею, мощно мотнув головой, громко хлопнул челюстями, содрогание пронеслось по его телу. И, сложив крылья, нырнул вниз, в страшное падение… Куэ улетела бы во тьму, кабы не схватили её за ноги ремни. Дракон повернулся, расправил крылья, снова лёг на их опору.

Куэ хватала воздух дрожащей грудью и молила здешнего бога Пути, обещая ему всю свою веру и верность, лишь бы не опозориться здесь и сейчас. Если бы её тело могло двигаться… А оно зафиксировано, словно в ловушке.

Столп синего пламени ударился сверху в плоскость земли. Снова хлопок, шипение, хлопок.

— Нам предлагают спуститься, — сказал Ферн. — Существа на земле окружили деревню.

“Сверху ни Лейта, ни другие не могут использовать дар на полную силу, дабы не зацепить обороняющихся”, — прозвучали его мысли специально для Куэ.

Дракон лёг на крыло и пошёл вниз — так ощущалось. Вдруг внизу засверкали какие-то сполохи, освещая край каменной стены. Местность была горная — мелькнули расположенные рядами на склоне белые домики и двери в земле. Через селение шло несколько улиц, каждая на своей террасе. Дым сделал круг и снизился на небольшую площадку возле беседки. По её углам горели факелы на подставках. Стена была неподалёку: Куэ слышала какой-то гул, рык, возню, кто-то скрёбся, и воздух то и дело озаряли вспышки огня. На стене — темные силуэты людей на расстоянии сажен десяти друг от друга.

Дым содрогнулся от приземления, пружинисто погасил движение — Куэ финальный раз распластало по седлу.

“Сделайте спину пружинистой, смягчайте, — послушался совет сзади. Запоздалый.

Эйла лихо спрыгнула и стремглав помчалась к стене, и сполохи избытком света потопили её золотистую с белым фигуру. Откуда-то донёсся приглушённый жуткий рык с утробным бульканьем.

— Полагаю, вам, Куэ, будет безопаснее возле меня, — сказал целитель, сам спускаясь наземь. Куэ на ватных ногах неверно почувствовала землю. Взяв за её руку, Ферн повёл туда, к беседке, где светился зеленый фонарь на столбике. Там на кусках ткани лежало несколько человек. Светлая женская фигура в изящной, как у Лейты, броне — возле раненых сидела Анаис. Крыльев у ней уже не было. Вдруг она оглянулась, увидев их с Куэ. Тёмные глаза на белом лице, тревожные, ясные. Тут же вскочила и побежала к стене. Двое местных жителей в простой коричнево-белой одежде подносили ещё одного раненого, рубаху которого тёмные пятна крови. Куэ почуяла этот запах. От стены регулярно слышался рык и скрежет, и что-от будто мелькало над ней с той стороны. Резкие, тревожащие неуверенностью окрики доносились оттуда.

Количество впечатлений за сегодня несколько раз превысило уровень "предостаточно", и инстинкт с тёмной родины привлёк её руку искать пути сквозь доспехи к лифу, где был скрыт один из кинжалов. Умом она понимала, что этих "демонов" не остановишь крошечной игрушкой пещерной девочки. Здешние люди не пользовались оружием — магия у них в крови — какая многим илитиири едва ли снилась. Она металась взором в поисках тактической опоры в данной ситуации. И ничего, кроме руки этого мужчины-целителя, не находила. Словно бы она растеряла все годы бытности воином, наёмницей, жрицей, а потом верховной матерью — беспомощность раздавила её. К бою здесь она была не готова, и инстинкт выживания слал ей импульсы: "беги или прячься".

Она вспомнила, как в давние времена она утратила положение в обществе, бежала и пряталась. Но даже тогда она была распорядительницей своей судьбы. А сейчас — не так. Подобно последней rothe* тащилась она следом за наземником среди опасностей полностью в его власти... Никакая из благородных женщин её народа не стерпела бы такого унижения. Если бы у неё были варианты и хоть капля понимания, что ещё можно сделать... Или чёрная нора глубоко под землю, где она, пригнувшись, проскользнёт, затаится и сможет переждать. Это *слово означало “скотина”. Злость просыпалась внутри тёмной женщины. Но страх крыл все карты — пока он был намного сильнее посланницы бога Пути Куэ’ятрин.

“Она сказала мне про бога. А я его не слышала, вообще-то…”

Озираясь, Куэ поняла, что едва ли в состоянии выполнить своё обещание о службе Матери Эйле. Ведь давала его уверенная в себе женщина, имея в виду свои навыки и славу, себе не представляя, как этот мир отличается... Почти каждый риввил здесь по уровню как чародей хорошего уровня, способный поливать врагов мощью стихий, не зная конца энергии. Конечно, Куэ читала мысли и лепила фигурки, но пока не знала, как дальше быть.

— Будьте рядом со мной, госпожа альв, — со спокойной сдержанностью сказал её спутник. Он уже склонился над залитым кровью телом без сознания.

— Здесь вы в безопасности, — добавил мужчина, накладывая на раненого руки. Куэ знала, что тут тоже мощная магия. Её чутьё мыслей даже позволяло ей понять, что целитель ищет “золотое облако” души раненого. От действия его дара быстро затягивались большие рваные раны, оставленные когтями существ. И тут, как бы опровергая слова про безопасность, над кромкой стены мелькнула громадная когтистая лапа. Раздался шипящий рык. Дракон, сидящий позади, тоже повернул голову к стене. С виду он был насторожен.

Куэ взглянула на седого хранителя, на ворота и обратно.

— Если ворвутся, Дым нас защитит, — как-то глуховато заверил целитель.

Куэ вперила взгляд в стену. И вспомнила укрепления, фортификацию на своей старой родине. Шипастые стенки с литыми подпорками, колючие ограждения, статуи-защитники, источающие заклинания или оживающие как чудовища-стражи… А тут просто стенка высотой в два роста, на которой — полка, где цепью стояли люди в простых тряпках разных тонов, и метали вниз то пламя, то камни, то что-то шипящее — кто на что горазд. Вдали над склонами показались яркие вспышки голубого пламени.

— О, сестричка сжигает стаю летучих,— отметил Ферн, оглянувшись.

Куэ чувствовала себя конкретно лишней на этом празднестве мощи и опасности. Присела рядом с раненым, как будто бы может помочь, а сама на него даже не смотрела. Думала. Напряжённость, витающая в воздухе, в перекличках наземников на этой стенке, и в том факте, что несли ещё одного раненого, требовала хоть что-нибудь найти.

“Они пока контролируют это, — решила тёмная леди, — мне главное — не потерять лицо. Но что, если всё изменится?..”

Она подняла голову, поглядела на стену на фоне сполохов огня., на дракона. Почему-то ей хотелось быть ближе к земле. Коснулась земли ладонями. Даже сквозь постеленный коврик, в который упёрлась коленями, ощутила едва заметную дрожь земли, передаваемую не в тело, но в чувства. Как будто…

Топот. Много массивных ног топталось и скреблось там, за стеной толщиной в несколько локтей. Камни были скреплены не везде и шатались под ударами, которые гулко отдавались в черную непрерывность земли. А нет: в земле были пустоты. И там тоже что-то шуршало, легкое, намного меньше. Это люди, здешние простолюдины, предпочитали сидеть в своих погребах. Лишь те, кто обладал достаточным даром, встали на стену, на защиту своего дома. Те, у кого пострадали родственники или близкие друзья, подходили на площадку, отмеченную зеленым светом, где целители оказывали раненым помощь. Шаги их стали для Куэ цепочками прикосновений.

“Я могу слышать твердью?”

Ушами Куэ слышала разговоры подошедших людей:

— Да, ты представляешь, страх-то какой, — взволнованно рассказывала пожилая женщина, принесшая сверток чистой ткани. — Я, значит, на стол накрываю, только пироги из печи достала, слышу — Ная наша залаяла очень уж громко. А потом как завизжит... Ох, я, значит, выбегаю, смотрю... ан нет её уж — только цепь оборвана. Гляжу на улицу... Вижу, Маэлька соседская огнем отбивается и кричит на всю...

— А моего-то вовсе унесли,— прибавила вторая женщина. Хорошо Келем, сосед наш, который хранитель, его отбил. Порвали его сильно, правда, да оземь ударился. Спасибо тому хранителю с белой головой.

Обернувшись, Куэ обратила внимание, что крылатого шлема на Ферне больше нет.

— Да-а, дела, к нам же из самого Златоверхого пришли на помощь. Там все с таким сильным даром!

— Ну да, — прибавила собеседница, — вон крылатых-то этих нет уж.

— Зато те громадины в ворота ломятся.

— Ничего, и с ними разберутся.

— Да уж, — произнесла собеседница, помню, мать моя рассказывала, как ее бабушка историями про существ пугала, я думала — брехня все, не бывает их столько. А выходит, не брехня.

— Отвёдете Лехма домой? — спросил их какой-то мужчина. Женщины закивали и стали поднимать одного из обработанных раненых, облокотив на свои плечи. Уходя, они пробежали взглядом по сидящей, словно статуя, Куэ’ятрин. За рёвом пламени и существ под стеной стало не расслышать их дальнейших обсуждений. Но никто на неё косо не смотрел: будто бы и она занята важным делом: лечит одним своим присутствием. Косо усмехнулась сама себе.

Над стеной показалась чёрная голова огромной твари. Где-то метр в поперечнике, раскрылась пасть, полная заостренных зубов. Что-то гибкое мелькнуло в сторону ближайшего хранителя, дёрнуло его, уронило и потащило в сторону пасти.

“Язык!” — догадалась Куэ.

В пасть прямиком угодил огненный шар, затопив всё яркостью. Голова с рыком убралась.

— Лезут по трупам, — сказал целитель из местных, помогающий Ферну.

— Нет ли у кого здесь “зеленой смерти”? — спросил тот.

Местный покачал головой:

— Мы — как эти поналетели — и сами хватились…

Снова раздался рык. Хранитель, избавленный от языка, поспешил отпрянуть из опасного места. Снова выпросталась башка на толстой шее, заглядывая через край стены. И рядом лапа о трёх пальцах с когтями. Чёрное массивное и прочное чудовище. В него чем-то попали, оно лишь дёрнулось и продолжило лезть, наваливаясь на парапет. Несколько камней под его весом выкрошились.

— Ого, — показал на это пальцем хранитель.

— Ничего, — оставался спокойным Ферн, — сейчас Эйла вернётся и остановит их.

Куэ смотрела да не видела характерных для Эйлы обширных сполохов.

“Где она вообще?..”

А существо тем временем вновь выпустило язык. По нему хлестали струями какого-то пара, в него втыкались стрелы, не нанося видимого урона.

И тогда по её велению, по темноальвскому хотению, из земли перед ней стал расти гриб на тонкой ножке с шаровидной шляпкой размером с тыкву. Схватив шляпку в руки, альв оторвала её с помощью “сил бога Пути” и глянула, как хранители раздались в стороны от существа, видимо, опасаясь языка. Удобный момент: Куэ швырнула каменный гриб от себя. Энергия напряжённой воли толкала тяжёлый камень с ускорением.

Зубастая пасть моталась на фоне ночи, родной для чувствительных глаз. Камень угодил в нижнюю челюсть и страшная башка со стены скрылась.

Покалывающие чувства пронизали вытянутые руки Куэ’ятрин — энергия пела на сухожилиях, как на струнах. Сладкое страдание: тёмная леди взглянула на звезды, тихие надо всем этим шумом и тряхнула головой, чтобы съехавший на лоб шлем не застил ей обзор.

— О Великое Божество, что ж это такое, этот твой молчаливый дар... — тихо проговорила вслух. Судя по возгласам, защитники стены приободрились, послышались хлопки ладоней друг о друга и возгласы: они были довольны неожиданной помощью из-под навеса врачевателей.

Со стены раздался треск, что-то зашипело: это чудовищная конечность скребла прореху в стене, углубляя.

— Надо убрать трупы, — сказал Ферн.

— Да там есть человек с землёй, — ответили ему. — Должен быть, где он…

В это время огромная тварь запрыгнула на стену и сбросила стоящего на ней хранителя; раздался крик, зашумел порыв ветра: падающего поймали, удержав от удара. В тварь прилетело огнём, хорошо осветило. Это было нечто похожее на собаку, но величиной с носорога и покрытое чешуйками. Лапы кривые, сильные, позволяют хорошо лазить по скалам.

Куэ, почти ослепшая от пролетевшего мимо пламени, по какому-то наитию бросилась вперёд, бегом под стену, на которой сидело чудище. Крики сзади были неразборчивы во всей какофонии шума. И, прильнув к стене, вцепилась в слитный камень ногтями, потянулась чувствами сквозь чёрную плотность. И ощутила места нажима, прикосновения массивных конечностей к камню, какофонию ударов и даже жар огня. Так ясно и невероятно… Представила себе брюхо неведомого ползучего хищника на стене, ещё одного, лезущего следом. Не фантазия — знала, что они там. И выпустила шипы — прямо из камня они выросли, утыкаясь в это массивное нечто, сбрасывая его. По ту сторону были какие-то навалы. Серое: плотность меньше. Не камень. Что-то неприятно рыхлое. Импульсом неприязни альв излила в твердь всю свою решимость и омерзение — избавиться от этого. Отбросить прочь.

Белый удар застил сознание, мощный грохот оглушил и облетел протяжным эхом горы.

Она не видела, как потусторонняя тварь повисла, наколотая своим весом на каменные "колючки" на краю стены. Как пыльное облако поглотило всё по ту сторону. Зато почувствовала, как голова стукнулась шлемом по камню, что-то белое залило поле зрения, звуки смазались и уплыли в туман, вспышкой грянул второй удар головы о твердь, и в поле зрения продолжило мельтешить что-то наподобие белого шума.

Зато хранители наверху попрятались от взрыва с осколками камня из-под стены. В серой туче с каменным крошевом прочь полетели твари мертвые и живые.

Проблемное место привлекло внимание многих защитников, а грохот — всех, кто мог обернуться. Со стены спустилась Анаис, проверявшая наличие раненых. Обернулась на шум садящегося светлого дракона. С его спины спрыгнула Лейта, подбежала к ней.

— Ну, как вы? Что у вас произошло? — встревожилась, оглядела стену и тучу пыли, которую воздухом прогоняли прочь. Над ней возник шар бело-голубого пламени, освещающий всё вокруг. Потянулись тени.

— Хранитель Вэйн, — раздался голос Ферна, — насколько я знаю, у вас с собой всегда есть зеленая смерть.

— Конечно, — улыбнулся тот, подходя к жене.

— Нужно уничтожить трупы существ,— сказал целитель. А где Куэ?

Ко всему прибавился голос Эйлы:

— Да что за мансер тут творится?

— Она здесь, — Анаис указала на что-то серебристое в траве под стеной. Подошла, присела, взяла пальцами руку без перчатки, проникла в “колонный зал” альвьей души.

— Что, сильно? — спросила Эйла. — Как это до неё добрались?!

— Нет, просто потратила много дара, — ответила Анаис.

— Благодаря ней не добрались до нас, — сказал Ферн и присел возле. — Взрыв устроила впечатляющий.

Он взял Куэ на руки, чтобы отнести в палатку.

— А я ворота обороняла, — поделилась Эйла, — их чуть не проломили. Хм, думала, альвы сильнее…

— Альвы разные бывают, — ответил Ферн, унося такового. — Как и люди. И вообще, она тут недавно, едва ли умеет дарами пользоваться.

— Вот “зелёная смерть”, — объявил Вэйн.

— О, пора заняться этим! — Эйла положила руку ему на плечо. — Пойдем жечь существ!

Вэйн, Лейта и Эйла отправились к стене. Воздух под точным контролем понёс вниз зелёные брызги. Трупы, на которые попадал этот яд, покрывались едко-зелёными пятнами, и те существа, что по ним лезли, вскоре тоже начинали светиться и падали рядом.

Куэ'ятрин неудобно лежала плечом на твёрдом, глядя на фигуры, появляющиеся перед глазами.

"Белая... с крыльями?.. Да что, я опять умерла? Это легенды наземников говорят о таких, живущих в ярких планах, где не место ни нашей богине, ни таким, как мы... Сколько бы жрицы ни пытались, у них не получалось заглянуть туда и вернуться... Зато вроде бы магам удавалось... А может, это пустые россказни?"

Собственное неподобающее положение кольнуло желанием подняться. Куэ оперлась на руку и попыталась. В голове всё поехало, белый туман словно бы стал твёрдым, как стекло, и, как крышка, съехал куда-то вбок вместе со всей картинкой в глазах. Женщина с белыми волосами и в светлой броне подбежала, присела, протянула руку. Тепло окутало Куэ, погасило тревоги, она прикрыла глаза да словно бы забылась.

Следующим, что Куэ почувствовала, было “сладковатое” тепло, разливающееся по телу. Рядом был свет зеленого фонаря: того самого, что под навесом. Куда её принесли в качестве раненой.

"Опять не вижу сквозь тьму... Что со мной..." — негодовала она, моргая в ошеломлении чувств.

В темной фигуре сидящего рядом человека признала Ферна. Его рука лежала у нее на лбу. Шлема не было на её голове.

— Сильный получился взрыв, госпожа альв. Невиданная техника земли. Но и дар вы перерасходовали чрезвычайно, — иронично прибавил он. — И ваш разум забрал силы вашего тела для защиты энергетической оболочки. Вы перепугали много людей, уничтожили сразу несколько существ, и защитили нескольких человек. Благодарю вас и поздравляю с почином.

Куэ хлопала ресницами, с трудом оценивая события. Голос Ферна звучал бодро, но где-то не здесь. Реальность возвращалась к серокожей словно как тёмный занавес с яркими пятнами, который вытянули за веревку из-за кулис. Она машинально села, выпрямила спину и потянулась руками в волосы, поправить сползший ободок. И не нашла его. Наморщилась от странного чувства — пальцы словно обожжены, хотя и не болят. Взглянула на них. Все ногти срезаны наискось до половины, как об наждак. Кончики пальцев ощущаются новой кожей. Посмотрела на Ферна бестолково вопросительным взглядом, постепенно заново обретая свой тонкий слух. Чувствами земли обнаружила рядом какой-то металлический предмет.

— Вот ваш ободок, — с улыбкой целитель подал ей его. С удовольствием он смотрел на это рассыпчатое, поблёскивающее серебро, и как его носительница машинально приглаживается и устраивает на макушке дужку из четырёх проволочек, соединённых серебряными бабочками. Его сестра Лейта дала ей такой.

На небе показалась светящаяся золотая искра: казалось, в ночи объявилась еще одна звезда. Она приближалась, становилась все больше.

— Час прошел, — объявил Ферн. — Пришло время для Скипетра.

Редакция 141224

Над селением снизился дракон со сверкающей во тьме чешуёй. Наклонившись одним крылом к земле, он облетал периметр по кругу над стеной. Засверкали белые вспышки, подобные молниям, озаряя все по ту сторону; клубы дыма поднимались и растекались в воздухе, потянуло странным запахом свежести — какой бывает после грозы. Донеслись людские возгласы.

— Это Феникс! — крикнули откуда-то. Люди торжествовали: всадник этого дракона нёс им победу. Со стены добивали оставшихся существ, и вскоре шум воздуха и огня повсеместно затих. Хранители посёлка перекликались в радостном затишье.

Сделав ещё пару кругов, Феникс опустился на открытое место недалеко от навеса целителей — дракон цвета золотого вина, увенчанный роскошным гребнем и седлом. С его спины спрыгнул Хаймон без шлема, но в очень красивых доспехах из позолоченных чешуек, тонко и искусно изукрашенных узорами.

То, что он держал в руке — сразу перехватывало внимание всех, даже Куэ, бестолково сидевшей под навесом, словно птенец кукушки на чужом гнезде. А предмет сиял, напоминая изящно украшенный жезл, горящий, словно факел. Но это было не то пламя, что поедает воск или смолу — суть этого явления ускользала от сознания. Куэ представила себе словно бы невидимый вихрь, уходящий куда-то за пределы понимания.

Поселение заполнил тёплый свет, исходящий словно бы из земли, из тех мест, где впору таиться теням.

“ Хозяин Огня здесь”, “Сам Хозяин здесь,” — заслышалось отовсюду. Раненые подняли головы вопреки наказам целителей. Остроглазая Куэ заметила ещё и женщину в серебристой броне, как у неё самой — она соскользнула с дракона и последовала за Хозяином Огня. По высокому росту и походке то была та самая Нарвен, рыжая, старшая из гостей, с громким голосом и мыслями.

“Ну ничего себе, — думала Нарвен, — маленький Тейнуэт посреди Долины”.

Посёлок пришёл в движение. Скрипнули двери. Из погребов стали выходить люди, все смотрели на Хаймона. При нём никто не боялся существ; лишь хранители стены оставались на местах. Хаймон внимательно оглядел их всех.

— Сколько здесь погибших? — пронёсся его негромкий голос в “уступающей дорогу” тишине.

— Погибших нет, слава богу Пути, — ответил, выступая вперёд, высокий старец с сединой в длинных волосах, волнами спадавших на плечи. — Нескольких порвали сильно, но целители их подлатали. Нескольких собак унесли да коз.

Хаймон кивнул ему, оглянул людей:

— Завтра каждая пострадавшая семья получит от меня двойную компенсацию. — Над площадью послышались вздохи восхищения. — Теперь можете отдыхать: вы в безопасности. Я и мои друзья истребим остатки существ, если они ещё есть.

Люди постепенно собирались на открытом пространстве, переговаривались, обсуждали бой и благодарили друг друга, кому-то латали травмы, кто-то с жаром рассказывал другим о том, как в ночи заметили первых тварей, как поднимали тревогу, прятали домочадцев и животных. Какая-то женщина щебетала со старцем, называя его старостой — похоже, рассказывая об убытках, и о том, как стадо овец загоняли в подземный кош под массивной заслонкой, опускаемой даром Земли.

А Куэ сидела и слушала, упершись руками в свои прикрытые доспешным подолом колени, и созерцала движение людей. Знакомые лица — Вэйн, Анаис — обступили Хаймона, к ним подошли ещё несколько из местных. Пошли разговоры. Вдруг кто-то возник рядом:

— Ты как, цела? — вдруг раздалось сзади голосом Эйлы и легкая рука обняла её за плечи. Куэ вздрогнула, что обычно несвойственно ей.

— Много дара потратила, — ответил за неё Ферн, и возвысил голос, обращаясь к окружающим:

— Кого ещё подлатать надо?!

— Меня царапнули немного, — откликнулся молодой чернявый парень из местных хранителей, снимая костяной нагрудник с окровавленной рубахи.

— Ох… Куэ, ты как? — Хаймон заметил её там, где опасался заметить.

Но Куэ сидела с гордо выпрямленной спиной и отсутствующим видом. Чувствуя только одно: решительно ничего не хочется. Недовольна была, что засветилась в лазарете. И странное чувство протеста запретило ей отвечать; на вопрос лишь пожала плечами и нетвёрдо поднялась на ноги. Сама не зная, зачем. Эйла взглянула на неё несколько удивлённо. И обратилась к Хаймону:

— А ты чего так быстро? Сами бы справились.

— Час прошёл, — наполовину улыбнулся он. — Главное — безопасность людей.

— Ага-а… Зря не взяли сразу зеленую смерть у Пушистика. Потом он улетел со своей куколкой мансер знает куда… Вот мы и провозились так долго. Я хочу есть, — и Эйла направилась к другому навесу, где соорудили стол. Взяла там бутылку с вином, и воздействуя на воздух внутри, заставила пробку вылететь с характерным “Чпонк!”

— Налить тебе винишка, а, мать Куэ?

Танцовщица недейрры, напрочь позабывшая свой недавний триумф, поднесла руку к лицу, прикрылась и начала смеяться бестолковым нервным смехом безо всякой причины, вяло пытаясь его сдержать. Вдруг возле неё появилась Лейта, непривычная в изящной серебрянной броне, обняла за плечо да повела куда-то. Там был навес с колоннами из мелких камушков, слепленных вместе. Были скатки сена размером с пуфик и даже столик в форме гриба. Лейта усадила Куэ, налила вина в стоящий на нём стакан и подала ей.

— Выпей, станет лучше, — сказала ласковым полушёпотом эта невысокая, но могущественная женщина.

И хочется и колется: признать, что в этой схватке полуторавековая илитиири была самой бестолковой в своей жизни. Это будило какие-то стародавние воспоминания из школы воинов, когда она, полная иллюзий и предубеждения, с треском провалила состязания по концу полугодия. “Бесполезная”, — вспомнила она самую лестную оценку в свой адрес. А сила в том народе решала всё. Для неуспешной ученицы начался сущий ад: ей приходилось оказывать старшим студентам-воинам унизительные до мерзости услуги, быть покорной и держаться за счёт своей внешности, привлекательной по меркам её народа. В случае неудачи Матери её незнатного Дома даже не сообщили бы о том, что платить за учёбу больше не надо. А на вопрос: где дочь — никто не знал бы ответа. Не видел, не искал. Может, сбежала? А может, демон съел: слабая была.

Прекратив-таки смех, альв пригубила вино. Оглянулась. Осушила стакан, такой маленький… И взяла всю бутылку да запрокинула из горла. По серой щеке протекла карминовая струйка. Ополовинила бутылку, попрехнулась, закакшлялась и спросила очевидное:

— Ну что, всё? — покачала головой, держа бутылку. — Ну и праздничек... Кхех. Продолжится здесь?

— Вам нужно отдохнуть, Куэ, — с укором сказала Лейта.

Достала из сумки украшенную самоцветами коробочку. Вынула оттуда сигару серо-голубого цвета, подожгла касанием пальца.

Куэ передёрнуло: а как стала бы она сама себя вести с кем-то, кто бы так проявил себя там, на её родине? Точно не стала бы возиться с ним. Бесполезного определила бы в рабы. Ценного для чего-то — поручила бы слугам с наказом “не обижать”. От внимания этой sargt’sinss* в серебре ей становилось неудобно.

— Отсюда нужно вдыхать дым, — *воительница людей приставила сигару к её губам, словно ребёнку. Альв чуть отстранилась от непривычки, понюхала. И вспомнила храмовый зал, затянутый густым алым дымом, пронизываемым лиловыми, алыми и бледными лучами света.

Умопомрачительное благовоние, выводящее душу на иной уровень восприятия. Волнистые кантаты жриц, и фигуры обалдевшего коленопреклонённого прихода — таких, как она, серокожих мужчин и женщин. Её Дома.

И она порхала среди них, сама двигаясь на интуиции, и пела восхищёные силой и властью, горько-сладкие осанны Богине. И он там был, серокожий её "Пушистик", вечно подстриженный, словно простолюдин, Мастер Дома. Её так забавляло, как от этого дыма закатывались его глаза, как он сопротивлялся… А потом привык. Кантата стихала, воцарялась тьма и упругая волна божественной магии срывалась с её рук — Верховной матери и главной жрицы, захлестывая приход. И тьма закрытых глаз, и головокружительный поцелуй, найдя объект наощупь.

И волна смятения поразила её, сейчас ну никак недостойную целовать кого-то подобного ему. Такого полезного и красивого... Его целовала жрица и воин, ловкая и гордая, с клинком и магией, дарованной самой богиней. А главное — со знаниями, как там жить.

Внимательное лицо светлокожей Лейты терпеливо находилось перед ней, ясные тёмные глаза, рука, тонкая на фоне доспеха, будто фарфоровая, держала перед Куэ дымящуюся палочку. Куэ взяла сигару губами, вдохнула... И жестко закашлялась, морщась, словно встал этот дым ей поперек горла.

— Айх-кх-ке-хе... сейчас, ух…

Взяв палочку, просто стала нюхать странный сладковатый запах.

Ощутила, как её накрывает покоем и умиротворением, а воля размягчается. Её клонит в сон. Лейта рядом, обнимает ее… Рука на лбу, разум — в голове. Куэ увидела перед своим воображением лицо серокожего мужчины с бордовыми глазами. Та же уверенность, та же полуухмылочка, та же четкость и смелость… Как у хранителя Вэйна. Чётко ощутила вторжение. На лицо смотрят двое. И испугалась. Потерь контроля на сегодня более чем достаточно. Выходить снова "на щите", как вчера, ей совершенно не хотелось. Она захлопнула разум с быстротой мышеловки, и на импульсе вскочила от Лейты, кажется, напугав ту. Выскочила прочь из под навеса, бросив на ходу:

— Благодарю, теперь я в порядке…

Сколько в этом порыве было недосказанности, столько же и неловкости, недопонимания. Но Куэ не нашла, что с этим делать, и просто сбежала, вдруг сообразив, что Лейта может разгневаться за такую неучтивость…

Кругом что-то обсуждали, прогуливались Хаймон, хранитель Вэйн и несколько местных жителей. Всё-таки интересно разобраться в произошедшем, рассмотреть существ — ведь в процессе, за вспышками, будущая помощница Эйлы — сейчас всерьёз сомневающаяся в этой роли — поняла слишком мало, слабо разглядела существ и считала себя "с пустыми руками". Это неприемлемо. Молва в её народе гласит: "Хуже никчемного мужчины может быть только безрезультатная женщина". Это пугало. Лейте на глаза теперь лучше не попадаться. Хлебнула ещё вина на ходу — бутылка оказалась в руке. Мир немного плыл в её восприятии, равновесие держалось нетвёрдо, и сомнительной была грация движений. Но экзотическая танцовщица из Златоверхого на каком-то истерическом кураже не собиралась пасть в эту ночь.

Вспомнила, как обучала девочку танцу. Ну конечно, захотелось тогда побыть покровительницей, сильной. Недейрру провела тоже затем, чтобы увидеть своё превосходство отражающимся в их глазах.

Хаймон отделился от группы, нагнал альва возле подъёма на стену. Та прикрылась рукой от огня Скипетра, в свете которого он осмотрел её лицо и доспех.

— Ну как ты, Куэ? Страшно было тебе?

Щурилась из-под ладони:

— Не-а, — соврала без зазрения совести. — Но праздничек-то затянулся. И часто так празднуете?

— Я бы сказал, он нежданно сократился, — с нотками сожаления он тихо коснулся её предплечья. — Планировал, будем охотиться на этих существ завтра, а они напали сегодня. И, честно, не думал, что их будет так много.

— Так что ж, — она мягко отстранилась и упёрла руку в бок. Интонация словно бы разочарования: — Завтрашней охоты не будет, значит?..

— Нет. Хочешь ещё посмотреть на звезды? — предложил он, — здесь, в предгорьях, до них чуть ближе.

Она усмехнулась этому замечанию.

— Нет, хочу взглянуть вон туда, — показала на стену. — Хочу разглядеть наконец, с чем мы имели дело и как это получилось. Именно за этим я здесь, не так ли?

При этом её пошатывало, и такой походочкой, как в море лодочка, темнокожая дама в серебряном направилась к лестнице наверх. Шлем она потеряла под навесом, а в руке была недопитая бутылка вина. Ещё отпила.

Хаймон нагнал её:

— Там сейчас только пепел, — взял её под руку. — Это, — показал ей скипетр,— не оставляет ничего другого.

— Правда? — прищурилась она. — Что, ни одной убитой зверюшки? — высвободила руку, продолжив движение.

— Посмотри, если не веришь.

Хаймон кинул со стены огненный шар. В рыжем свете лежало опустошённое пространство, засыпано пеплом шагов на сто. Белели кости среди кочек и камней, засыпанные пеплом. Пейзаж склона был затянут дымом, дымились какие-то останки, что-то тлело угольками. Далее темнел невысокий кривой горный лес. Горьковатый запах гари раздражал нос: мерзкая смесь паленого мяса, чешуи, хитина и чего-то ещё; такой массивной вони она не чувствовала давно.

— Теперь эти существа удобрят собой нашу землю… — тихо сказал Хаймон.

Куэ'ятрин недовольно прикрылась от новой вспышки. Подождала, пока глаза снова привыкнут ко тьме. Пошла по стене вдоль, глядя вниз, к тому месту, где сделала взрыв. На стене горели чаши с огнём. Даром земли одна чаша погасла. Затем вторая. Теперь глазам ничто не мешает настроиться на "холодную картинку".

Морща нос, Куэ прошествовала вдоль стены туда, где из неё торчали длинные каменные шипы устрашающего вида. Полюбовалась на плоды своего труда — пять острых шипов почти сажень длиной, торчащих из стены наклонно наружу, словно бы её собственные пальцы. Два обломаны, на других трепещут на ветерке какие-то ошмётки.

Внизу, под стеной, кучей пепла присыпана воронка более сажени диаметром.

Отошла от края, подняла голову, вдохнула посвежевший воздух. Действительно хорошо видно звёзды. Приложилась к бутылке, осушила до дна. Чувство полного отрыва от реальности захватывало всё дальше. Лошади, покои, танцы, бассейн были не в этой жизни. Не в этом мире. Но бесполезной женщиной считать себя она сегодня не будет. И не покажет наземникам, как сильно этой ночью прогнулась её гордость. Что упруго — да не будет сломлено. Это поговорка её народа. Её любимая поговорка.

— Высший дар земли, — сказал Хозяин Огня.

Куэ покосилась на него.

— Хаймон, — сказала с философской неспешностью, — тут звёзды ближе, говоришь? А что, если использовать крылья и подняться так высоко, как только можно — удастся ли их достать со сводов?

Подняла глаза вверх; он тоже:

— Нет, они очень далеко. И чувствую я, в каждой энергии больше, чем в моем скипетре. Дотронешься — сгоришь…

— Ммм... Так они той же природы с даром огня?

— Да, похоже.

Ей очень хотелось пить. Но гордое и ошалелое существо не пойдёт просить воды, само не зная, у кого. Оно, отрешённо поглядев на небеса, с прежней прямой осанкой побрело по стене назад, держась за край, да стало гасить факелы, что попадались на ходу. Неприятны их яркость, трепыхание… Та же самоуверенная ухмылка — будто это она тут всех победила. Тот же прищур в серебристых ресницах — каких нет ни у Пушистика, ни у красавицы с крыльями.

— Хочу тоже крылья, — сказала, нетвёрдым шагом неспешно спускаясь со стены. Пустая бутылка в её руке расплылась и превратилась в стеклянный длинный кинжал с обоюдоострым лезвием. Подняла его, любуясь рассмотрела.

— Крылья, — да, — вдруг раздалось позади, — приобрести дракона тебе было бы неплохо…

Это был голос Эйлы, возникшей рядом. — А кинжал тебе зачем?

Обернувшись, Куэ заметила, что все чаши и факелы, которые она погасила, снова горят.

— Да так... — рассеянно ответила альв, — хочешь, тебе подарю?

— Симпатичный. Только стекло в бою сломается. Хочу такой же из стали, от дара заговорённой.

Куэ усмехнулась, взглянула на кинжал, задержала какой-то напряжённый взгляд… и он превратился в расчёску:

— Как символично. Оружие моей родины — здесь ничто. Зачем тебе кинжал из стали? Пыхнула огнём — и враги сгорают раньше, че м успеешь рассмотреть.

— Ну, огонь нельзя использовать там, где много чего может загореться, например, в доме.

Альв усмехнулась странному разговорчику:

— Ну как, ты довольна охотой?

— Да, поработали славно.

— Сколько зверюг было?

— Много; я не считала…

Они стояли посреди опустевшей площади у ворот, кое где мерцали фонари. Куэ оглянулась и запустила расчёску в свои перепутанные локоны. Эйла глянула на неё внимательно:

— Ответь мне, мать Куэ, ты хочешь дальше иметь дело с существами, или это не для тебя?

Прохладный блеск её глаз казался каким-то стеклянным. Куэ смотрела на неё, пытаясь выделить, что же различает тех, кто стал по разные стороны этого выбора.

С краю площади ближе к домам творилось какое-то столпотворение. Там появилось несколько каменных домиков и вокруг сновали люди, что-то носили. Там обнаружились Анаис, Нарвен, Лейта и тот мужчина, её второй брат. Вэйн делал пассы руками и перед ним висело в воздухе что-то странное.

— О, Пушистик мойку устроил! — обрадовалась Эйла, — а мы с тобой пыльные да потные — пошли!

Эйла бодро устремилась туда. Куэ рассмотрела беловатый шар, висящий перед Вэйном прямо в воздухе. Лейта в одной тонкой рубашке шагнула прямо в шар, который охватил её, как колдовская медуза, и промочил прямо с одеждой.

— Что это? — Куэ округлила глаза на Эйлу, вынужденно догоняя. — Что он делает со своей госпожой?

— Моет её даром воды, — отвечала та, — идём.

— Какой странный способ. Тут разве нет чаши? Прудика? Вон, вижу, речка, — указала куда-то в темноту. Эйла обернулась на пятке, уже расстёгивая пряжки доспехов:

— Так мыться быстрее и одежда потом сухая.

— Хм-м… А как же удовольствие? А поплавать? Сушатся-то у вас без проблем…

— Удовольствие потом, — голос Эйлы выразил нотки нетерпения, — завтра вернёмся домой и хоть весь день плавай!

Серокожая чуть встревожилась и спросила:

— Мы не собираемся вернуться во дворец? Я просто мечтаю опробовать ту кровать, что нашла в покоях. Она такая многообещающая!

Эйла оглянулась, поджав губы.

— Сегодня возвращаться не будем. Существа еще могут появиться, да и по темноте лететь неохота. Вот начнет светать, тогда… Думаю, здесь тоже найдётся, что опробовать, — ответила девушка, глянув на новенькие домики.

Тёмная леди снимала доспехи нарочно медленно, заодно изучая их плетение. Известные ей кузнечные инструменты не могли такого сотворить с металлом: это магия. Бросилось в глаза, что они не двигаются под действием дара, словно бы вообще не подвержены ему: их только руками можно снять. Она скептически хмурилась, повторяла попытки и оттягивала время, держась в сторонке и пропуская на мойку пришедших позже.

Когда все помылись, колышущийся шар воды повис перед Куэ, последней. Посмотрела на него с сомнением:

— А знаете, что мне это напоминает? На моей родине... — сказала медленно, словно бы её не ждут, — чародеи содержат в стеклянных колоннах с водой таких вот существ... как купол, слизистых, с тонкими ниточками щупалец. Они колышутся, и считается, будто усиливают магию. Им требуется солёная вода...

Эйла усмехнулась над странным поведением взрослой женщины и решила подыграть:

— Чистота усилит твой дар.

Альв посмотрела на Эйлу укоризненным взором: "За кого ты меня держишь?..”

Когда Вэйн со сдержанной ухмылкой поднёс ближе к ней воду, протянула руку, нерешительно потрогала, натянула ответную ухмылку и стойко приняла свою участь, крепко зажмурив глаза. Вода пронизала её до ниточки, от росяной накидки до белья, освежающей мокрой прохладой, от щекотки содрогались мышцы живота. Жуть как непривычно — не то, что купание…

Также текуче вода покинула её одеяние, и она кивнула Вэйну в знак вежливой благодарности, как это делали другие; вынула из-за пояса стеклянный гребень и стала терпеливо расчёсываться, пока мыли ещё и тех, кто только что подошёл. Затем собрала свои волосы в толстый волнистый хвост, отщепнула кусочек стекла и, сделав "колбаску", окольцевала ею основание хвоста. Предложила гребень Эйле.

— Мы постережём,— заявила Лейта, — можете идти спать.

Вымытая Эйла придирчиво оглядывала свою одежду. На одном из золотых полукружий, покрывающих ее грудь нашлась глубокая царапина. Недовольно прихмурилась Эйла.

— Вот мансер, как пробили… Можешь ее убрать, Куэ, а?

Та начала бережно гладить пальцем полукружие. Царапина затянулась, будто это подогретый воск, а не металл.

— Это кто же тебя?

— Я не помню. Кажется, когда летели.

— Что такое мансер?

Эйла усмехнулась:

— Существо такое. Летучее, очень опасное. “Зеленая смерть” — яд, который добывается у него.

— Ты видела сегодня такое?

— Нет. Но я часто видела его в Тейнуэте на стене, — Эйла улыбнулась, жестом предложила подруге прогуляться вдоль селения под молчаливые взгляды звёзд.

Вокруг было тихо, спокойно. Тонко пахли ночные цветы, стрекотали цикады.

— Животные хорошо чуют существ, — сказала золотая дева, — слышишь, стрекочут? Значит, существ поблизости нет. Куэ кивнула; странно она себя ощущала. Свежесть мойки наполнила её энергией и томной слабостью одновременно. И пить хотелось.

Свет в большинстве домов селения погас, люди вернулись ко сну. Но не все. Не всем после такого жаркого вечера было до сна. И парочка из светлой девушки и темной леди с мерцающей в ночи белой причёской была в прохладе ночи в числе таковых. Кое-где мерцали фонари в зелёном ореоле ветвей.

— Куэ, ответь мне вот что, — проявила интерес Эйла. — Хочешь ты дальше сражаться с существами или это не для тебя?

Неспешно шагая, та задумалась, потрогала скошенным черным ногтем подбородок. Эйла развила мысль:

— ...Хочешь ли стать хранителем, как все мы?

Куэ вознесла взгляд к звёздам.

— Хочу ли я сражаться с существами как солдат этого мира?.. — задумчиво переспросила Куэ сама себя. — А ты, Эйла, позволь спросить, почему выбрала сражаться?

— Я... Родители меня к этому готовили. Когда мне было десять, их не стало. Ну… Я и не знала, как можно по другому. Теперь знаю… Но не жалею, что была хранителем.

Куэ'ятрин философски помолчала:

— Эти существа приходят к вам извне, — вернула глаза на Эйлу. — И питаются вами везде, где встретят, так? А ты живёшь здесь. Ты охраняешь своё пространство. Свой Дом. Вот что значит Хранитель, да? — тёмная леди выделялась на фоне тёмной ночи искорками глаз, бровями да причёской .

— Да… — Эйла глянула в небо. — Уже шестьсот лет они приходят и нападают. Проникают в леса горы. Уничтожают всё, что движется. Опустошают земли — даже растения вянут от них. Когда-то они едва не истребили всех нас. С тех пор каждый день мы от них защищаемся. Вот как-то так, — Эйла смотрела куда-то вдаль, за горизонт тёмной равнины, словно сквозь ночь непрерывно искала существ. Альв любовалась ею при свете звёзд, рассматривая странноватый, немного противоречивый, но какой-то красивый характер этой и юной, и зрелой, и, главное, сильной жительницы этого мира. Она была довольна, что попала к ней. Здесь было что-то другое, недоступное на её тёмной родине. Какая-то иная, но очевидная сила. Сила эта интересовалась мнением Куэ. И это зажигало золотистый отблеск интереса в глубине души.

— Мы с тобою похожи, — заявила Куэ и начала неспешный свой рассказ:

— Я родилась первой дочерью небольшого благородного дома на моей родине…

— Ты вспомнила свое прошлое,— улыбнулась Эйла, — о, расскажи.

— …То есть, у Верховной матери, правительницы дома. Небольшого, в серединке списка из сотни домов города. У нас было сто пятьдесят воинов, два мага и восемь жриц.

— И вы жили там под землей? Как там вообще? Наверное, много разных существ? Да, и чем питались вы? Там же нет солнца и ничего не растет.

— Да, солнца нет. Но тьма вокруг нас светилась магией и светом мхов, да и глаза наши хорошо видят тепло без света. Твой мир для меня ослепителен. Спасибо за ту маску, — уголок губы вверх. — Итак, наш дом, как и все, вёл дела, выращивал мхи, торговал и конкурировал. И я, как старшая дочь, имела лишь такой выбор: или принять бразды правления после матери, или погибнуть. В нашем городе высокая конкуренция за пространство и власть, и каждый дом ведёт жестокое противоборство. Мне не оставалось ничего другого, кроме как держать фавор богини да сражаться за место во тьме. Правда, не с чудовищами извне, хотя и такие иногда встречались, а с представителями моего вида, да всей той фауной, что живёт при нас бок о бок. До выхода этих существ ваши народы тоже воевали, так ведь?

Эйла задумчиво-сосредоточенно кивнула:

— Слышала, что да. Но если подобные вам представляли опасность, не проще ли было уйти в другое место? Подальше от них.

— Хах, как уйти от самих себя? — вскинула голову тёмная леди. — Наши поселения привязаны к горячим водам, которые бьют из толщи камня. Возле них вся жизнь. Далёкие пещеры мертвы, там холодно и ничего не растёт. Поэтому мой народ живёт скученно и бьётся за жизнь. И я возглавила дом, и много лет правила им, защищая его... А теперь меня взяли сюда. Так что, — она усмехнулась, глядя вперёд и вдаль, — я так отвечу на твой вопрос: я уже давно хранитель.

Странная философская улыбка растянула её губы, оформив ямочки в уголках.

— К горячим водам, значит...— Эйла склонила голову. — А зачем вы вообще жили под землей? Не проще ли было выйти наверх?

Она посмотрела на Куэ: с одной стороны понимая, что эта женщина старше и опытнее неё, и чувствуя себя с ней несколько неуверенно; с другой — ощущала, как Куэ ошеломлена новым миром. Вот сама Эйла родилась тут и это было естественно. Она пыталась себе представить, каково это — попадать в мир другой, теряя всё... С одной стороны, тревожить воспоминания Куэ казалось ей жестоким; с другой — немалое любопытство вызывал тот мир, где боролись за право жить у горячих источников и устраивали стремительные танцы с сильным чувством и странной музыкой.

Куэ учуяла в Эйле это противоречие и нашла обольстительным её интерес. Бережное восхищение горело, словно свеча, и Куэ нравилось это. Потянулась к небу, подавила зевоту:

— Ох, это долгая история... Мы живём во власти богини, Паучьей Царицы, которая даёт нам магию и... власть. Наверху тоже живут другие народы, некоторые из них похожи на вас. Но там, наверху, гуляет такой же слепящий шар, как здесь, и там невозможно находиться. Там правят другие боги, и они в состоянии войны с нашей Паучьей Царицей. Они убивают любого из нас или выжигают глаза, стоит только показаться, — Куэ потрогала свой лоб, ощущая, что от слишком яркого дня у неё всё-таки болит голова. Эйла некоторое время молчала.

— Вы, альвы, красивы и не похожи на пауков. Зачем вашей богине пауки?

Куэ помолчала в раздумии.

— А знаешь… Не помню я. Думаю, она сама выбрала себе это грозное обличье.

— Паук — это всего лишь маленькое животное, — глянула на неё Эйла. — Разве пауки грозные? Они живут по углам да среди листвы и ловят мошек. Это вовсе не существа, нее мансер…

— А представь себе паука размером вон с тот дом, — показала Куэ на хижину. А вместо головы у него туловище и голова женщины вроде меня.

Эйла оглянулась на неё:

— Странная какая богиня… Прям сказочное чудовище какое-то… И она даёт вам дар в обмен на поклонение?

— Да, — сказала Куэ, теперь щурясь в звёздное небо. — Почти что дар.

Эйла замолчала. После паузы заговорила вновь:

— Грустно это как-то, — вздохнула Эйла, — что вы вынуждены ради силы взаимодействовать с такими существами…

Куэ поглядела на неё, но говорить ничего не стала.

— И я рада, что ты здесь, — последовало продолжение. — Если ты решилась, с завтрашнего дня ты будешь учиться владеть боевыми техниками земли. А еще, мы с Хаймоном и кое с кем поговорим — у тебя будет детеныш высшего дракона. Дар власти позволит тебе стать его хозяйкой. Драконы быстро растут; скоро будет можно на нём летать. Я ведь командир Огненных Стражей. Ты выучишься и станешь одним из нас. И нам очень не хватает драконьих всадников.

Куэ помолчала, растроганно поморгала и повернулась к Эйле, выпрямилась. Мягко, но по-солдатски чётко поднесла кулак к своей груди:

— Почту за честь.

Немного подумала, глядя вдаль над долиной меж хребтов.

— Огненные стражи? — спросила задумчиво. И вдруг игриво улыбнулась: — А я... — тёмная.

— Ты хорошо видишь в темноте? — встрепенулась Эйла.

— Темнота — мой дом.

Её глаза оправились от всего яркого и теперь тьма ласкала их. Звёздные своды над хребтом понемногу разгорались, предвещая конец этой неге, потом, но не сейчас. И, не желая упускать возможности, тёмная леди настроилась на тепловидение.

— Хочешь взглянуть моими глазами? — мягко-вкрадчивое предложение.

— Конечно! — с интересом встрепенулась Эйла. Она помнила, как люди с даром власти обучали её в школе, да в Тейнуэте хранители этим даром вкладывали техники в головы учеников; а истории, рассказанные даром, казались кусочком жизни, прожитым лично. При взгляде на Куэ во мраке девушка заметила нечеловечески расширенные зрачки, почти во всю радужку — так бывает разве что у кошки. И радужки тоже стали больше, едва помещаясь в разрез глаза. Что-то жутковатое было в этой внешности. Серая рука коснулась её плеча, Эйла напрягла волю, чтобы не вздрогнуть; настойчивые пальцы осторожно пощупали и что-то коснулось её разума. Эйле вспомнились россказни про Куно-Муно, но она отогнала эти мысли прочь.

— Так, смотри на меня и не сопротивляйся, — прозвучал шёпот сероухой особы. И плавное нечто, словно шар воды Вэйна, захватило внутрь себя её воображение.

Золотистую фигуру увидела она перед собой, и узнала в ней... себя. Чуть взъерошенную, с удивлёнными глазами и приоткрытым ртом. Все детали светились янтарным светом, волосы и одежда темнее, впадины вокруг глаз и у рта — ярче.

— О-оу, — только и сказала она. Рот сделался как "о", линии бровей заползли наверх. — Вот это да-а-а...

Картинка поехала вправо, с огненного портрета сменяясь пейзажем посёлка неожиданной яркости и чёткости. Черепичные крыши домов, неровности стен, земли, листва кустов чуть посветлее, и ни одной полной тени. Мрак был подсвечен синим и фиолетовым. Две фигурки: мужчина с женщиной поодаль светились огнём, хорошо заметные даже сквозь листву.

— Я прекрасно вижу теплокровные живые существа, — с оттенком гордости комментировала альв. — А вот хладнокровные мало отличимы от ландшафта: только по форме и движению.

И взгляд был перенесён на небо, всё в звёздах. Как будто их стало больше, ярких, с оттенками. Они мерцали и пульсировали, и мелькали дорожки от быстро летящих. Эйла узнала несколько созвездий, пусть они теперь видятся в новом, неожиданно густом и ярком окружении.

— О-о-оу.

Картинка вдруг потемнела и поблёкла. Эйла увидела перед собой небо и краем глаза белую прическу Куэ. Изгиб белозубой улыбки на её лице.

— Жгучее солнце скоро снова поднимется, — философски проговорила альв. — Сегодняшний день слишком затянулся, — белые ресницы поморгали, тёмные руки потёрли глаза.

— Идём назад, — взяв её под руку, Эйла направилась к лагерю. — У тебя, выходит, глаза, как у существ. Слышала, некоторые из них тоже видят тепло.

Немного прошли в молчании. Нарушила Куэ:

— А скажи-ка, госпожа Анаис — кто она такая?

— Анаис — потомок людей-птиц и одна из немногих, у кого осталась способность сотворять крылья. У неё дар воздуха. И есть мнение, что крылья просто призывают с другого плана бытия, где они есть. Хаймона лучше спроси…

Ещё десяток-другой шагов в тишине; прохладно-мягкий шёпот зазвучал снова:

— Позволь высказать одно пожелание, Эйла. Пусть поменьше ушей слышит о моей службе тебе. Слава — она греет, но тайна уютнее. Среди Огненных действительно не помешает одна тёмная. Я — ночной альв, и этого достаточно людям знать обо мне.

— Да, конечно, — кивнула та с готовностью. — Лишь мои друзья и жители дворца Хозяина. Может тебя выдать за наложницу Хаймона? — глянула на собеседницу.

Усмехаясь в ответ, Куэ заметила на фоне звёзд движение: черную тень, заслонившую некоторые из них.

— Да он же решил быть только с тобой, разве не?

— Ну, увидел тебя и переду… ак… — фраза Эйлы оборвалась сдавленным звуком: Куэ стиснула её поперёк талии и резко потащила в тёмные кусты. С виду лёгкая танцовщица оказалась сильной, словно дикий зверь, и Эйла никак не успела воспротивиться.

— Чего ты, мансер что-ли!.. — воскликнула негодуя,но в её голове возник образ крылатой тени на фоне мерцающей бездны. И словно бы Эйла заслышала шум воздуха на перепонках крыльев — так хорошо знакомый, ровно над собой. Быстрее мысли вытянула руки и пустила верх огромный огненно-воздушный факел. Кусты сирени частично сгорели, осыпаясь искрами, и пламя осветило всё, и морду существа, состоящую из одной зубастой пасти. Вдруг резко взвыл ветер над головами. Пасть с крыльями сбилась с курса, опрокинулась, забила крылами в борьбе с потоком, стремясь настичь жертву. Руки Куэ, которые только что держали Эйлу за талию и грудную клетку, вдруг отпустили — та вынуждена была сделать шаг, потеряв опору. Полощась в воздухе, существо с разгона шмякнулось о землю средь деревенских грядок, в тридцати шагах от укрытия женщин. Удар был таким сильным, что передался через почву, и Куэ точно оценила его силу и массу летучей бестии. Она напряглась и представила себе шип, растущий ровно вверх оттуда, где слой почвы становился чернее — то есть, плотнее. Тело твари подалось вверх и обвисло, как на подпорке. На его спине, покрытой глянцевой кожей, возник бугорок, затем проросла каменная игла, блестящая от чёрной крови. Существо распростёрло крылья размахом в три сажени и мелко затрепыхалось, беспомощно слабо шипя. Это была последняя жизнь, покидающая его. Из под короткого тела торчали две чешуйчатые лапы с длинными, как у хищной птицы, когтями: этакая летучая мышь с пастью живоглота.

— Ух ты, видишь, Куэ, — подала голос Эйла позади, — если бы не твой слух да дар Пушистика, нас бы латать пришлось. Там точно других нет?

Куэ настороженно оглянула небосвод, прислушалась. Подошла к существу, сосредоточенно глядя. Подошёл и Вэйн, в его руке был дротик с наконечником, издающим зеленое свечение. Послышался глуховатый, негромкий, мрачно-торжествующий голос Куэ:

— Подожди, хранитель, наконец-то я рассмотрю эту тварь. Убери огонь…

Эйла погасила пламя, что держала в руке.

— Это чёрная гарпия, — пояснила она, приближаясь следом.

— Или крылозуб, — добавил Вэйн. — У вас в галерее такого нет.

— Хладнокровная тварь, — тихо сказала Куэ. — Похожа на шипохвоста с моей родины. Но шипохвост никогда поодиночке не нападает.

— Эти и поодиночке нападают, и стаей. Вот сейчас была приличная стая. Но сестричка Лейта умеет со стаями слаживать. Эта тварь, видно, отбилась.

Куэ тщательно осматривала тело на пике, словно экспонат на выставке, не забывая прислушиваться навострёнными ушами. Трогала, изучая грубую кожу и жёсткую шерсть наощупь.

— Фу, да как ты можешь его касаться? — поморщилась Эйла. — Такая мерзость.

— Мерзость как мерзость... — задумчиво ответила Куэ. — Обыкновенная…

— Впервые вижу, чтобы кто-то делал такие шипы, — покосилась Эйла на Вэйна. — Куэ, ты знаешь, на кого похожа? На сорокопута. Это птичка такая, которая ловит насекомых и нанизывает их на шипы роз. А потом оттуда снимает и ест. Правильно я сказала, а, Вэйн?

Куэ с ухмылкой оглянулась:

— Есть его не собираюсь.

Эйла захихикала:

— Аха-хах, тогда отойди, я сожгу его. Хочешь — бери кости как трофей.

— В Тейнуэте, — прибавил Вэйн, — из костей делают доспехи. Они лёгкие и крепкие.

Куэ чуть помолчала, занятая рассмотрением рядов загнутых зубов. Затем отошла. Эйла ткнула труп зеленым дротиком и подожгла. Яркая “зелень” неожиданно хорошо разгорелась, понесло вонью горящей плоти и жира. Вэйн отогнал дым прочь.

— Яд мансера превращает воду в горючее вещество, — пояснила Эйла для Куэ. — А в телах довольно много воды. Яд быстро преобразует их. От него нет средства, кроме огня.

Ночная леди щурилась, глядя на огонь погребального костра для существа. От него тоже шло тепло. Когда почти прогорело, и тёмный пепел да кости осыпались, сказала:

— В моём прежнем доме трупы бросали в едкий раствор. Оставались кости. А раствор обогащался и шёл на поливку грибов. Ни клочка не пропадало. Любой труп можно было продать. Я продала труп моей сестры.

— Ну ничего себе традиции, — покривила губы Эйла, глянув на Вэйна. Куэ отвернулась от догорающих остатков и глянула на неё долгим взглядом:

— Ну как, ты сыта опасностью и сражениями? Хоть чуть-чуть?

— Да сыта по горло, — поморщилась Эйла. — Идём отсюда. Вэйн? А где Лейта?

— Ушла спать, — ответил он, — устала. Я заверил ее, что справлюсь сам, и тут другие люди ходят.

— Мы шли спать, — альв потёрла свой лоб, — но как тут?.. Не беспечно ли одному ходить, а, хранитель? — искоса посмотрела на него. — Кстати, у вас воды не найдётся? Выпить хочу.

— Всегда найдется, — он чуть усмехнулся. Перед Куэ в воздухе вырос немного колышущийся шар прозрачной воды.

— Да, в этих чудесных местах, в Долине Солнца, легко становишься беспечным, — сказал Вэйн.

Догорело. Эйла зажгла над рукой небольшой факел.

— Извини, Куэ, я тоже хочу что-то видеть.

Та разглядывала висящий шар с интересом. Затем протянула руку, дотронулась. По шару пошли волны, обегая его. Альв улыбнулась в свете пламени, вытянула губы, как бы немного сомневаясь, словно девушка на первом свидании, и коснулась шара, высасывая часть.

"Кого же она себе воображает?” — подумала Эйла с полуулыбкой.

Альв глянула на неё искоса самодовольно, затем снова повернулась к шару, сделав ещё более упоительный “поцелуй”.

— Благодарю вас, хранитель Вэйн. — Какой интересный у вас способ питья.

“Это у вас интересный,” — подумала Эйла и сказала:

— Пойдём?

Куэ оглянулась на Вэйна. — А хранитель спать не хочет?

— Нет, — сказал он. — Не спать по ночам он привык.

— А когда же он спит?

— Днем.

— Хм...

— После такой ночи, — покивала Эйла, — мы все будем спать днем.

Череда маленьких домиков простой угловатой формы обрамляла край площади. На фасадах были двери.

— Хм, этого здесь не было, — сказала Куэ, разглядывая каменную стену необычной, гранулистой фактуры.

— Это для нас создано даром земли, — Эйла открыла дверь четвёртого справа. — Вот, тут твоя постель. С госпожой Нарвен.

Внутри было темно. Минимум места. Голые стены, пристроенные к ним полки-постели и столики. Рыжеволосая Нарвен спала на левой койке, прикрытая белым плащом. На правой лежала мягкая накидка из белого меха. И бархатная подушка в изголовии.

— Ух ты, — изумилась Куэ, как только вошла. — У кого-то дар меха?

— Секрет, — улыбнулась Эйла. — Считай, тебе подарок. Ну, я пойду. Я же могу Хаймона как подушку использовать, как думаешь? Около него всегда тепло…

И она ушла, плавно прикрыв дверь.

Куэ послала ей вслед:

“Смотри, чтобы по дороге не утащили…”

— Спи уж наконец, — донеслось назидательным шёпотом, — рассвет уже скоро.

Куэ'ятрин села на кровать, погладила мех, послушала размеренное дыхание Нарвен. Поразглялывала рельеф её лица. Затем расшнуровала босоножки и в блаженстве зарылась в мех. Тревожное слово "рассвет" теперь мало беспокоило её. Сегодня она будет спать днём. Как, наверное, и всегда хотела бы на поверхности. Нет, бояться жаркого шара она больше не будет: теперь это казалось ей смешным. Мех ласкал кожу лица, уткнутого в эту нежность. Куэ вспомнила серокожую женщину с белыми волосами, хорошо знакомую ей. Нежная красавица, Мать Дома, верующая волшебница, её соседка — увлекалась чарами на уровне дела всей жизни. Она обожала вот такие меха, всегда ходила, кутаясь в них, и от этого казалась другим слабой неженкой. Над ней насмехались презрительно, но для Куэ она была союзницей, и нечёткие воспоминания о ней искрились чем-то весёлым. Куэ с наслаждением вздохнула сквозь мех, вытянула ноги и растворилась во тьме.

Яркое солнце пронизывало веки. Свежий воздух с запахами роз

и винограда холодил ноздри. Глаза приоткрылись, чтоб увидеть: на кровати напротив сидит Эйла и расчесывает своё лёгкое золото тем самым стеклянным гребнем. Рядом с ней сидит Ферн, не старый, но седой, с задумчивым видом. На столике — блюдо с фруктами, графин.

— Присоединяйтесь к нам, — сказал он, поймав взгляд Куэ своими чёрными глазами.

Тяжесть истомы прижимала, звала спрятаться в мех, растечься по постели, прикинуться спящей. Запахи бередили чувства так упоительно. Её веки чуть дрогнули — это заметил Ферн.

“Никуда не денешься от этого цепкого…” — нарочно посетовала она “громкой мыслью”.

Шелест волос Эйлы как будто бы уже давно знакомый. Улыбка неудержимо поползла по её губам, сдавая альва "с потрохами". Тень улыбки появилась и на лице “цепкого”.

— Присоединяйтесь к нам, — сказал он, пододвигая к Куэ виноград. Та села и запустила руки в волосы, чувствуя себя словно бы наполненной "летучей водой" хранителя Вэйна.

— А как там… Пушистик, м? Не утащили?..

— Утащишь его… — вздохнула Эйла, придирчиво разглядывая свою длинную волнистую прядь. — Да, Лейта его утащила. И мой тоже с ними зацепился. И все прочие — следом. Мы тут втроем, — она потянулась, сцепив в замок свои тонкие, золотистые от загара руки с изящно обозначенными мышцами.

Сдержанный, серьёзный Ферн, одетый в черное, казался полной противоположностью золотой девушке. Куэ, довольно щурясь, потянулась вверх во всю длину своих гладко-жилистых рук, прогнула спину, демонстрируя рёбра и аккуратную, крепкую грудь под верхней частью платьица танцовщицы.

— Мммх, а что мы тут собрались делать?.. Да, и сколько проспали? Скоро ли новая ночь?

— Ночь не скоро, но надо возвращаться, — отрешенно сказал Ферн.

— Да, — кивнула Эйла, — поешь и вылетаем. Здесь мы все зачистили.

— Прекрасно, — сказала Куэ, — давно ждала этой фразы.

По запаху поняла, что в графине вино.

— Кстати... Хранитель Вэйн нам водички не оставил? Пьянящее мы бы оставили на попозже, а?

Ферн кивнул и достал серебряную фляжку:

— Вот. У меня нет дара воды, потому я ношу её с собой.

— О, благодарю... — Ополовинив фляжку, Куэ “поклевала" виноградин. Её-таки мутило от вчерашнего перебора во всех отношениях. — А ты как, госпожа Эйла, себя чувствуешь?

Утащила ещё веточку, затем, затянув ремешки на ногах, изготовилась встать:

— Если все мы ждём меня — то незачем ждать. Поесть я сумею и дома.

— …Да, — улыбнулась Эйла, — в такой чудесный день я чувствую себя замечательно.

— Солнечный свет очень вреден для вашей кожи, — задумчиво произнёс Ферн. — Надо бы найти, чем вам накрыться…

Он глянул на Эйлу, на которой была простая белая туника.

— Вот это, — Куэ взяла росяную накидку, и... вот это?

Указала на белый меховой плащ, устилающий кровать. Совершенно роскошная штука с рукавами. — Где вы такую красоту взяли? У вас же везде тепло...

— О, думаю, от солнца тоже защитит, — кивнул Ферн.

Она с выражением блаженства на лице взяла в руки белый мех.

"Да, сейчас я догнала мою подругу с родины... что ж, кто мешает мне быть такой же здесь?"

На площади селения, залитой солнцем и рябыми тенями листвы по краям, ожидал уже осёдланный дракон. Куэ дали шлем и чёрный платок. Она закуталась в меха по самый нос, и её выпущенная назад причёска оказалась темнее по цвету. Было жарковато и приятно до мурашек. Свежий воздух нравился ей. Здесь дышалось намного легче, чем... в той жизни. И вышла она из домика как пленница — с завязанными глазами; но это позволяло лучше видеть вокруг. Селяне отвлекались от дел, наблюдая за последними из хранителей Златоверхого и самой загадочной из их числа. Она залезла в седло, её пристегнули.

"Так это они меня ждали... — поняла она. — Чтобы не будить?.. А не то — улетели бы раньше. Ох, они так ценят меня..."

Она вспомнила, что на её родине была светлокожая девушка, рабыня, привезённая для сакральных жертвоприношений. Блаженная и явно ненормальная, она твердила, что рождена исцелять. Феноменально, магически исцеляла любые травмы самой себе, и всё время апатично ждала новых травм. Надсмотрщики работорговцев исправно доставляли ей их.

Отец Куэ, глава хозяйства её дома, отстегнул кругленькую сумму, купив рабыню для своей дочери. Дом как раз нуждался в милости Богини, оправляясь от последствий отравленной воды. Мать дома, то есть Куэ, с интересом наблюдала, как эта светлая самка наземника одним движением руки загладила порез на своей коже. Затем царапнула себя по руке и подставила ей. Как это было приятно... Белая девушка вылечила всех, кто страдал проблемами с животом, и покалеченного на тренировках новобранца. Куэ поняла, что это божественная проверка её ума.

Целительнице выделили тайную комнату за покоями для слуг. Приставили личный эскорт. Терять раненых — не для нас. А свидания с Богиней хочет множество других проходимцев."

Мощное усилие по взлёту вырвало Куэ из мыслей, напоминая о вчерашнем испуге. Но ничего особенного… Быстро и легко. Зелёная курчавая земля, плывущая внизу, была весьма интересным зрелищем. А вон и эта белая россыпь, ослепительно сияет здание Дома...

"Моего нового Дома… Но к чему я вспомнила про блаженную? Я что ли тут такая же? Она умела хорошо лечить. А я что? Танцевать?"

Куэ засмеялась сама про себя и уловила, что Ферн подглядывает её мысли. И молча окутала разум бархатной тьмой.

Прилетели. Рядом, довольная и беззаботная, шла Эйла, ветерок играл её лёгкими прядями. Вошли под сень коридоров дворца, где не слепит глаза и хорошо слышно шаги. Поднялись на верхний этаж. У дверей Эйла сказала:

— Сейчас все отдыхают, отдохни и ты тоже. Вечером тебя жду на первой тренировке.

И, распахнув дверь, зашла в своё жилище.

Куэ'ятрин заглянула в проём и увидела, что там всё примерно также, как и у неё, но посветлее, всё лучится солнцем, как и сама владелица покоев.

"Ослепительно".

И, приоткрыв свою дверь, нырнула в прекрасный полумрак занавешенных окон. Жемчужные цветы на черных занавесях пропускали нужный минимум света. На столике нашла чашу с фруктами. Меха снимать не хотелось, но и не хотелось испачкать. Распахнула их и приступила к методичному и сладкому уничтожению наполнения чаши. Оставив в ней косточки и прикрыв листком с законами, с щиплющим чувством во рту ушла в ванную, где напилась чистой воды прямо из-под крана. В спальне ждала опробования желанная кровать. Прямо в меху упала на неё ничком. Потянулась во всю длину ног. И как капля ртути влилась в желанную бархатную тьму.