Лили. Огненная душа (джен)

— Гарри! Скорей иди сюда, Гарри! — отчаянный женский крик набатом разнесся по дому.

— Что случилось, Рози?.. — вопрос вбежавшего в комнату мужчины повис в воздухе, так как взору предстало то, что очень сильно взволновало его жену. Их дочь пылала. Причем в самом буквальном смысле: она была объята пламенем.

— Боже, Лили! — вскрикнул Гарри Эванс. Кинулся было к дочери, но тут же остановился, смущенный тем, что девочка не кричала и не металась, как это делал бы любой на её месте человек. Ничего не понимая, Гарри замер, глядя на пляшущие языки огня, бегущие по рукам, плечам и шее девочки. Яркие, взлетающие искрами, они, похоже, не обжигали, так как малышка стояла спокойно и лишь весело наблюдала за солнечно-рыжими язычками.

— Гарри, мне это не нравится! — простонала Роза. — Может быть, её водой облить?

Вопрос жены привел мужчину в чувство и он, схватив с дивана плед, одним движением накинул его на дочь. Пламя, слава богу, погасло, и освободив голову дочери, Гарри нервно попросил:

— Не делай так больше, прошу, маленькая!..

Увидев совсем близко перед собой напуганные зеленые глаза отца, Лили заволновалась.

— Это плохо, папочка? Я больше не буду!

— Обещаешь? — Гарри напустил в голос немного строгости. — Ты обещаешь, что больше так не будешь делать?

— Не буду, — Лили беспокойно провела ладошкой по папиному лицу. — Ты испугался? Это было плохо?

— Это было очень страшно, — признался отец. И наставительно принажал: — Никогда больше не делай так, особенно при посторонних. Нельзя, чтобы это увидели чужие.

Лили было уже шесть с половиной лет, и к папиной просьбе она отнеслась с полным пониманием, твердо пообещав не воспламеняться в присутствии кого бы то ни было. Когда через полтора года состоялось знакомство с мальчиком из Паучьего тупичка, который, как и она, оказался волшебником, о своём даре Лили не обмолвилась ни единым словом. К этому времени девочка уже четко понимала границы личного пространства и предпочла сохранить свою огненную тайну. Просто для того, чтобы хоть что-то принадлежало только ей одной, что-то, что очень сильно отличало её от остальных. Под остальными Лили подразумевала таких же волшебников, как она, от прочих-то людей девочка уж точно отличалась.

* * *

В Хогвартсе Лили попала на Гриффиндор и стала любимицей почти всех учителей. МакГонагалл, Флитвик, Слизнорт — все они не могли на неё нарадоваться, всегда ставили в пример и очень-очень гордились талантливой ученицей. Да и как иначе?! Страстная, веселая, зеленоглазая и рыжая, она, словно сполох огня, проносилась по школе, оставляя яркий след в сердце каждого. Заводила и лидер, душа любой компании, любимица жизни и баловница судьбы, Лили была постоянно окружена толпами друзей и поклонников.

А свою тайну юная волшебница хранила до последнего. Вплоть до старших курсов, когда она получила свободу передвижения и рискнула отправиться в другую страну без сопровождения взрослого. Страна, в которой Лили нашла Наставника, называлась Шамбала, и была она скрыта где-то в Тибете. Там-то девушке и помогли глубже раскрыть свой потенциал и принять свою огненную сущность. Более того, ей подсказали не афишировать свои сверхспособности, ибо то, чем она владеет, явление очень редкое. Наиредчайшее. Настолько уникальное, что многие за него продадут душу.

А владела Лили ни много ни мало, а даром феникса, из чего следовали такие качества, как бессмертие (условно говоря), целительство (точно), мгновенная телепортация в любую точку мира (пока предположительно) и что-то ещё, в чём не был уверен сам Наставник. Ведь природа феникса практически не изучена, и многие приблуды сей магической птицы до сих пор под большим вопросом, уж очень редок феникс, малочислен и мало кому поддается…

Что ещё больше убедило молодую чародейку в том, что свою тайну она должна хранить до конца. Этот свой секрет Лили пронесла сквозь годы, не раскрыв ни единой живой душе, даже лучшим своим друзьям: Северусу, Сириусу, Римусу и будущему своему мужу — Джеймсу Поттеру.

К слову, о Северусе… Другом он пробыл недолго, всего лишь до пятого курса, в конце которого Снейп жестоко её обидел, прилюдно обозвав грязнокровкой. Вот ты как значит, Северус?.. Ставишь себя наравне с Пожирателями, кичась принадлежностью к чистокровной элите и низведя всех, кто ниже? До уровня магглов? Ну и катись ты к дракклам, Северус Снейп, тебе я этого никогда не прощу, гнусный ты предатель, волдемортов лизоблюд!

Сослав Снейпа в вечную опалу, Лили зажила счастливо и беззаботно. И продолжила свои тайные изыскания, желая побольше выяснить о природе своего дара. Во всяком случае, одно она выяснила точно: никто никогда не видел рождения ПЕРВОГО феникса. Когда бы и где он ни появлялся, то был уже взрослым, а его появление на свет всегда оставалось тайной за семью печатями. Порой казалось, что данная птица не имеет родителей, что она в буквальном смысле рождается в воздухе, из ниоткуда. Это было так странно и волнующе…

Потом изыскания пришлось отложить и ненадолго забыть, потому что любимый человек сделал Лили предложение руки и сердца. Свадьба и последовавшая за ней рутинная жизнь заставили Лили совсем забросить поиски фениксовой тайны. Особенно когда родился Гарри, её чудесный солнечный мальчик, её любимый Лучик. Теперь всё внимание и время Лили были посвящены сыночку, только ему единственному.

И ему, единственному, Лили стала живым заслоном, когда пришел Волан-де-Морт. Трансгрессировать со столь маленьким ребёнком Лили не рискнула, палочка впопыхах и в панике была забыта внизу на диване в гостиной, а монстр, выбивший дверь детской, был беспощаден, и Лили оставалось только одно — закрыть собой малыша. Отдав жизнь за сына, Лили, сама того не зная, защитила его своей любовью, такой сильной, такой всепоглощающе мощной, что стала щитом, благодаря чему и произошел доселе неслыханный инцидент: Гарри Поттер отразил Убивающее заклятие.

Сгинул Волан-де-Морт, плакал в кроватке маленький Гарри, зовя умершую маму, гулял по разрушенной комнате холодный октябрьский ветер, выстуживая и без того студеную ночь. Пришел и поплакал над Лили раскаявшийся Северус, покачал её мертвое тело в руках, положил бережно на пол и ушел сдаваться Дамблдору. Вломился в дом Сириус Блэк, бросил взгляд на мальчика и, превратившись в черную собаку, кинулся под кровать, выгоняя толстую серую крысу. Последним явился Хагрид, забрал малыша, закутал аккуратно в плед и унес к магглам…

После этого дом пустовал ровно сутки, опечатанный маггловской полицией. Тела Поттеров отправили сперва в морг, где патологоанатом констатировал весьма странную смерть и собрался внести подробности в журнал, чтобы затем спокойненько приступить к операции, но, к счастью, спохватились волшебники и срочно вмешались, огрев судмедэксперта Конфундусом и прихватив мертвых героев с собой. И это, наверное, хорошо, хотя бы тем что волшебники не производят вскрытие убитых Авадой магов.

Хоронили Поттеров рано утром, пропели над могилами положенную панихиду, возложили на холмики цветы-венки и ушли печалиться-поминать. И разумеется, никто из присутствовавших на кладбище не видел, как в одном из гробов глубоко под землей вспыхнуло пламя и с неслышным, заглушенным толщей земли, хлопком тело женщины вдруг исчезло.

Чтобы спустя миг появиться в другом месте, в супружеской спальне на втором этаже дома «Роуз Эванс-холл». Пронзительно закричав, как младенец при рождении, феникс кулем свалился на кровать. Забарахтался с непривычки, потом уперся крыльями в покрывало и, кое-как укрепившись, поднял голову и с недоумением осмотрелся.

Пока ему было понятно только одно: он вернулся к месту своего рождения. В этой комнате он когда-то родился, и в момент полной физической смерти переместился сюда. Всего остального феникс не помнил, прошлая, человеческая его жизнь сгинула в реке забвения.

Лили Эванс умерла, чтобы спасти сына. Лили Эванс воскресла, чтобы познать тайну возникновения самого загадочного существа на планете.

Феникс — это дар бессмертия, своеобразная награда за достойно прожитую жизнь. Фениксы в общем-то не рождаются, они приходят в этот мир второй ипостасью огненного мага, платя при этом непомерно большую цену: жить вечно, но в образе безмолвной птицы…

Но здесь есть ма-а-аленький нюанс, совсем крошечный, и о нём — ниже. А пока вернемся к судьбе нашего феникса.

* * *

Гарри и Роза Эванс в странной красной птице, естественно, дочь не признали, а сама птица никак об этом не намекнула, потому что Лили напрочь забыла обо всём, что с ней случилось. Это даже не амнезия, феникс вообще не сознавал себя женщиной, его память была незамутненной, словно переписанной начисто, как у новорожденного. Он начал, что называется, новую жизнь с чистого листа.

Появление сказочной птицы в доме магглов, к счастью, не прошло мимо внимания волшебников. Магический всплеск был засечен, и к дому Эвансов был направлен сотрудник ДМП, чтобы проверить и, если понадобится, навести порядок.

Позвонив в дверь, сей служащий поправил галстук, немного его душивший, и с вежливой кротостью обратился к открывшему ему мужчине:

— Мистер Эванс, в вашем доме замечен выплеск магии. Вы не поясните, в чём заключается его источник? Насколько мне известно, волшебник в этом доме больше не проживает.

— Верно, не проживает, — помедлив, ответил Гарри. И скорбно вопросил: — Вы тоже не скажете, где похоронена наша дочь?

— Нет. Простите, я не могу, — очень виновато произнес сотрудник ДМП.

Посмотрев на насквозь красного молодого человека, Гарри сжалился и молча посторонился, решив не настаивать. Статут Секретности и всё такое, вполне возможно, что с магических служащих содрали строгую подписку о неразглашении…

Проведя гостя на кухню, Гарри указал на корзину у окна.

— Вот тут птица. Появилась сегодня рано утром. Стало быть, она из вашего мира? Хорошо, что я повременил и не стал звонить ветеринару. Внимание к такой птице совершенно нежелательно.

— Да, вы правы, — кивнул госслужащий. — Эта птица действительно из нашего мира. Называется феникс, и мне крайне любопытно, что же она делает в доме простецов? Не в обиду вам, сэр…

— Мы всё же не совсем простецы, наша дочь была волшебницей, — хмуро напомнил Гарри.

— О, а возможно, это одна из неизвестных ранее примет? — оживился сотрудник ДМП. — Может, феникс является в дом умершего волшебника?

— Сомнительно, — покачал головой Гарри. — Лили жила не здесь, а с мужем в другом городе. Внука мне тоже нельзя увидеть? — попытался он хоть что-то разузнать.

— Никому не известно, где сейчас находится Гарри Поттер, маленький герой магического мира, — здесь госслужащий был честен, он действительно не знал. — Дамблдор его хорошо спрятал. Кстати, феникс… Может передать его Дамблдору?.. — задумался чиновник.

— Мне всё равно, куда вы заберете птицу, — отмахнулся Гарри, расстроенный тем, что ничего не удалось выяснить о дочери и внуке. На этом, чуть напряженном моменте, хозяин дома и сотрудник ДМП расстались.

Феникс был доставлен в Отдел Тайн, вскоре туда же прибыл Дамблдор, вызванный через камин. Посмотрев на птицу, мудрый благообразный старец в неброской по случаю траура мантии резко вздохнул и поднял потрясенные глаза на главу Отдела ДМП.

— Это же мой Фоукс! — воскликнул он.

— В смысле — ваш? Разве он не улетел в сорок пятом после вашей битвы с Грин-де-Вальдом? — озадачился глава Отдела.

— Да точно он! — горячо подтвердил Альбус. — И я уверен, что это мой дорогой Фоукс вернулся в самый трудный час, как и положено фениксу Дамблдоров.

— О да, да, понимаю, — глава Отдела скорбно склонил голову. — Победа над врагом прекрасна, но она же и горька от потерь. Особенно таких молодых, как Поттеры, Боунсы, Прюэтты…

— Да, вот и мой Фоукс понимает, как мне тяжело. Он такой благородный! — Дамблдор умиленно покачал головой, растроганный поступком своего блудного питомца. — Подумать только, он почувствовал моё тяжкое положение и тут же вернулся, несмотря на годы, что мы провели в разлуке. Теперь я верю, что он — настоящий друг.

— Понятно, — кивнул глава и утратил к происходящему всякий интерес. А Дамблдор поднял корзину-переноску с птицей, вынес из кабинета, пронес по зданию Министерства и вышел в Атриум с каминами. Переместился в свою башню, открыл переноску и мягко позвал питомца:

— Ну давай, дружок, выходи, разомни лапки, — а когда феникс вылез, мягко спросил: — Ты ведь помнишь меня, Фоукс?

Черный глаз феникса скользнул по лицу старика. Ну… что-то такое сквозит в памяти, во всяком случае, место это ему знакомо. Кажется, он здесь когда-то был… На всякий случай феникс утвердительно курлыкнул и обвел круглый кабинет хозяйским взглядом. Просто для того, чтоб его не прогнали. Мало ли… Ему, беспамятному, в большом мире особо некуда податься, так что лучше воспользоваться этой удачно подвернувшейся оказией и укрепиться в семье, где его приняли за кого-то другого. И будем надеяться, что этот кто-то другой не вернется, и нечаянного двойника не выставят вон как самозванца.

— Фо-о-оукс! — умилился Дамблдор и всплеснул в ладоши. — Ма-а-альчик мой!

Ой! — феникс невольно съежился. — А вот теперь я точно что-то припоминаю…

* * *

Побежало время днями, неделями, месяцами, те тянулись, тянулись и тянулись, растягиваясь в долгие годы. То, что было забыто, осталось в забвении, иногда просверкивая искорками узнавания, как это бывало при встрече с МакГонагалл или Флитвиком, из-за чего феникс порой начинал верить, что он на самом деле Фоукс, который по какой-то неведомой причине улетел от Дамблдора после битвы с Геллертом. Может, это и ошибочно, так полагать, но ему было легче от мысли, что он всё же Фоукс, и его действительно ЗНАЮТ и ЛЮБЯТ. Да и память, опять же, пополнилась новыми запасами знаний прожитых лет, все события, происшествия, даже некоторые приключения, всё отложилось в закоулках сознания, заполнив пустующие некогда пространства. По крайней мере провалы в памяти перестали быть такими пугающими.

Теперь о нюансе.

В сентябре девяносто первого года, спустя девять лет после «возвращения» к Дамблдору, феникс вдруг начал стремительно стареть. Одряхлело и ослабло тело, потускнело перо, появилась пугающая одышка, в общем, весь этот год феникс чах и болел, нервируя бедного директора — уж сколько раз Дамблдор просил птицу самовозгореться и покончить с этим…

— Фоукс, родной мой, ну сгори, тебе легче будет!.. — умолял дедушка, пытаясь скормить фениксу кусочек апельсина. — На, съешь витаминку…

Феникс горестно смотрел в ответ, печально квохтал и уныло отворачивался. Дамблдор пугался, хватался за голову и жалобно причитал:

— Нет, только не это, только не снова! Фоукс, ты же не улетишь от меня опять?! Пожалуйста, воспламенись при мне!

Феникс сох, терял перо, слушал стенания старика и наматывал на гипотетический ус поступившие сведения: ага, значит в прошлом он улетал вот так же, заболевал и покидал хозяина. Странно, почему бы это? И что с ним происходит?

Кульминация наступила в середине декабря девяносто второго года, когда в кабинет директора был вызван ученик. Фениксу хватило одного взгляда, чтобы понять причину своего недомогания и вспомнить всё. Сперва было так забавно смотреть на мальчика, который пользуясь тем, что он один, снял с полки Шляпу и надел её на голову. Постояв с минуту под ней, мальчуган стянул Шляпу и упрямо сказал ей, явно возражая на что-то, сказанное ею:

— Ты не права, — и с этими словами поставил Шляпу обратно на полку. И вот в этот миг феникс осознал всё: он Лили, а этот мальчик — её сын! И в момент, когда Гарри обернулся на шорох крыльев, воспламенился с пронзительным криком, сгорая в очищающем огне Освобождения.

Возродившись из пепла, Лили услышала голос Дамблдора.

— Фоукс — это феникс, Гарри. Когда приходит время умирать, фениксы сгорают, чтобы возродиться из пепла. Взгляни-ка на него…

Взглянув на мальчика, Лили увидела, как мальчик посмотрел на неё, высунувшуюся из пепла крохотную птичку, и, судя по выражению лица, составил о ней нелестное мнение. Это мнение подтвердил и директор.

— Досадно, что ты увидел его в день сожжения, — заметил Дамблдор, усаживаясь за стол. — Большую часть жизни он очень хорош — в удивительном красном и золотом оперении. Восхитительные создания эти фениксы. Они могут нести колоссальный груз, их слезы обладают целительной силой, и ещё они — самые преданные друзья.

Выслушав оду о самой себе, Лили принялась чиститься и прихорашиваться — ей предстояло долгое и сложное дело: надо вырасти и набраться сил, вернуть себе человеческое тело и возвратиться к сыну. Так что шумное явление Хагрида с дохлым петухом прошло мимо её внимания, равно как и короткий обмен репликами между Гарри и директором.

Птицы обыкновенно быстро растут, в том числе и волшебные, но даже им на это требуется какое-то время. И это время — с декабря до июня — Лили усиленно наращивала плоть и силы на тощее цыплячье тельце, стремясь поскорее подняться на крыло и вернуться наконец-то к своему родному мальчику.

При этом Лили предавалась таким долгожданным драгоценным воспоминаниям, восхищаясь и радуясь каждой картинке прошлого, каждому мигу. Это было так прекрасно — вспомнить всё! И хорошее, и плохое, включая гибель любимого мужа, о Джеймсе вспоминалось со светлой грустью: мой милый Джим, тебя я буду помнить всегда…

День, когда Гарри понадобилась помощь, настал как-то внезапно. Сердце кольнуло острой болью, и Лили со стоном проснулась, осмотрелась в страшной тревоге и, подчиняясь внутреннему знанию, схватила с полки Распределяющую Шляпу. Потом из горла феникса вырвалась песня, с которой Лили взлетела и телепортировалась туда, где звал на помощь её мальчик.

Бросив Шляпу на пол, Лили села на плечо к Гарри и с неприязнью уставилась на призрачного юношу, который с удивлением произнес:

— Феникс?

— Фоукс?.. — догадался Гарри. Лили ответно сжала когтями худенькое плечико. Я здесь, малыш, я с тобой.

А дальше произошло то, что матери и в самом жутком кошмаре не могло присниться: юноша спустил на Гарри василиска. Пребывая поначалу в ступоре, Лили оцепенело смотрела, как огромный гад гоняется за её ребёнком, а потом, когда Гарри упал, мать опомнилась и бросилась в бой, отважно атаковав голову монстра, целя золотым клювом в глаза. Наконец её клюв достиг цели, и на плиты пола хлынула ядовитая змеиная кровь. Василиск забился от боли, зашипел и попытался схватить птицу. Что-то бешено орал парень, Гарри старательно уворачивался от бьющего об пол хвоста, которым ослепленный, обезумевший от боли василиск колотил во все стороны. В какой-то момент под руку Гарри попала волшебная Шляпа, и он вытащил из неё меч, сверкающий рубинами. Тем временем призрачный юноша докричался до василиска, и тот, развернувшись, напал на Гарри, вонзив острый клык в плечо мальчику.

Но и Гарри не промахнулся — его меч по самую рукоятку вошел в нёбо смертоносной твари. Когда василиск сдох, Гарри выпустил меч и отполз к колонне, прислонился к ней и зажал рану рукой. Ему было очень больно.

Призрачный юноша начал злобно издеваться над умирающим Гарри Поттером. Чувствуя боль родного мальчика и зная, что рана смертельна, Лили сконцентрировалась, вызывая в себе ту чудодейственную песню. С песней пришла сила, и Лили склонилась над плечом Гарри, проливая на рану целебные слезы, вполуха слушая издевательский голос со стороны:

— Умираешь, Гарри Поттер, — забухтел юнец. — Должно сказать, умер. Даже птичка Дамблдора поняла. Видишь, Поттер, она плачет.

Вот те раз… а василиск-то не зря напал на ребёнка. Он не за Гарри охотился, а за тем, что засело у мальчика в голове. Вернее, в шраме. Лили бросила виноватый взгляд на мертвого царя змей — прости, не надо было тебя ослеплять, другом ты был, не врагом. А вот парень, кажется, имеет отношение к этой черной тетрадке…

— Вот так кончил свой земной путь знаменитый Гарри Поттер, — юнец продолжал издевки. — Один в Тайной комнате, покинутый друзьями, сраженный наконец Темным Лордом, которому он столь неосмотрительно бросил вызов. Ты скоро снова будешь вместе со своей ненаглядной матушкой-грязнокровкой. Она думала, что купила тебе двенадцать лет времени, но на самом деле взяла его взаймы. Лорд Волан-де-Морт востребовал долг и получил его. Ты и сам понимаешь, Гарри, это справедливо…

Под этот бубнеж рана затянулась, Гарри поднял голову и осмотрелся ясным взором, исцеленный и спасенный.

До юнца тут дошло, и он с криком прогнал феникса. Ну Лили того и надо, отлетев от сына, она подхватила дневник и кинула мальчику на колени. Гарри, охваченный таким же внезапным озарением, схватил лежащий на полу клык и вонзил его в середину раскрытой тетрадки.

Часом позже, доставив наверх весьма живописную группу из Гарри, Рона, Джинни и Локонса, Лили с возрастающим недоумением наблюдала за тем, как разгораются жаркие дебаты вокруг Гарри, Джинни и дневника. Чем дальше, тем сильнее становилась ярость в груди феникса — это вместо того, чтобы отправить детей в Больничное крыло, Дамблдор?! Нет, надо срочно возвращать себе человеческое тело и забрать ребёнка из этого дурдома!..