Чёрная метка (гет)

Этой ночью город не спал. Сражаясь, извиваясь в нервных конвульсиях он старался жить. Звучащий как расстроенное пианино, с лёгкой хрипотцой заядлого курильщика, голос каменных джунглей призывал в свои объятия. Во мраке ночных улиц, с жёлтыми звёздами фонарей, он хоть как-то имел нормальный облик. Но где-то в глубине, в самом нутре, чёрном, пропахшим кровью, потом от немытых тел, порохом и бессмысленной злостью, Нью-Йорк обретал истинное "я", оскаливаясь на незваных гостей улыбкой монстра. В такие моменты, над городом и жителями разливался страх, заползая туманной дымкой в дома, сердца, души.

Единственному человеку в час "игры теней" скользившему по сонным улицам Большого Яблока, нравилось такое безумие. Отчасти, она сама была в чём-то дитя порока. Дымящийся ствол в руке, затянутое в чёрную кожу тело, оценивающий взгляд профессионала, быстрые, отточенные движения, расчётливость, холод в сердце. Очередной магазин оказался пуст. А близость преследователей кровавым прибоем грозилась смыть её в пустоту небытия. Несколько кварталов она петляя, заметая следы, иногда отстреливаясь, заново знакомилась в городом.

Нью-Йорк за пять лет вырос, обзавёлся новыми хибарами в неспокойных районах, небоскрёбами на главных площадях, плюс ко всему — наполнился людьми. Разные национальности, характеры, профессии, помыслы, цели. Весь этот человеческий винегрет, заполонил Нью-Йорк со скоростью саранчи, совершающий нападение на ещё нетронутые поля фермеров. И понеслось. Показатели взмыли вверх, полиция, неспособная найти не то что преступников, а элементарно — зачистить несколько кварталов от наркоторговцев, получая очередной нагоняй от властей, бросалась вперёд, неся грандиозные потери. Кровь лилась рекой, на улицах объявлялся комендантский час, перекрывались дороги, проводились операции по поимке особо опасных преступников. Жаль, виновные уходили от ответа, как вода сквозь сито. Мэр хватаясь за голову, грозился уволить всех к чертям собачьим. Ресурсов по-прежнему не хватало, а настоящие герои давно ушли в прошлое. Такова плата. Плата за жадность, высокомерие, ложь, власть. Всему есть цена. Соковийский договор стёр в порошок величественные мечты о мире. Он перемолол Мстителей жерновами сухих фраз: должны и обязаны. Больнее всего оказалась самая невинная — закон. Совет верил, именно их жалкий кружок богатеев представляет собой закон, именно они могут делить всё на чёрное и белое, на плохой и хороший. Именно они могут карать. Бездумно так разбрасываться верой. Совет не взял в расчёт одно — в команду Мстителей верили. Обычные, простые люди, те, кому есть что терять (отнюдь не миллионы в банках), кто хочет уберечь своих родных и близких от беды, те, кто на самом деле не потерял надежду, веру в истинную справедливость.

Город испытывая адские мучения, с головой тонул в хаосе, жестокости, страданиях, воспоминаниях. Хватаясь за любой шанс выплыть, он как живое существо, крича от боли, искал помощи. А выбившись из сил, оставив иллюзии, принимая участь, медленно умирал.

* * *

"Ничего не меняется..." — хруст разбитого стекла под сапогами, напоминал о чём-то смутно-далёком. Пустые улицы пестревшие редкими неоновыми вывесками, гарь с окрестных жилищ бездомных, морось и влажность с Гудзона, небо без единого проблеска звёзд. Как не старайся украсить фасад в шуршащую яркую обёртку, ты так и останешься гадкой мерзостью.

Женщина юркнув в проём между домами, быстро забралась по ржавой пожарной лестнице наверх. Крыша давала прекрасный обзор. Ветвистые улочки заваленные разным мусором, кишащие крысами (не только серыми зверьками), потревожили. Несколько теней неслышно подбирались к указанному строению. Ей повезло, дом оказался нежилым. Так легче принять удар, не вмешивая гражданских. Чёрт. Она мыслит как Мститель. Она давно покинула ряды героев. Стала кошкой, что гуляет сама по себе. Безусловно, хотелось найти Роджерса и остальных, примкнуть к их компашке, вернуть былые деньки. Вопрос: "а есть ли смысл?", возникающий зачастую, не давал исполнить задуманное.

Женщина прислушалась. Тишина. Они где-то рядом. Похоже, гости не из её прошлого или настоящего. В принципе, она обзавелась огромной армией "поклонников", желающих перерезать ей горло, увидеть, как она будет тонуть в луже собственной крови, услышать, как молит о пощаде. Способов много, она одна. С точки зрения наёмника, происходящее мелочь не стоящая внимания. А вот и они. Мягкая поступь, шорох как от листьев, что гонит ветер, отсутствие намёков на любую слабость. Единственная странность, что позволит узнать их из тысячи — мёртвое сердцебиение. Нонсенс. А разве монстры из других измерений, ожившие скандинавские боги, не выдумка?

Она почти не чувствует, как немеют руки, сжимая рукоятку пистолета. Как на автомате принимает боевую стойку, готовясь к стычке. На крыше четверо. Не скрываются. Значит, знают с кем имеют дело. С ног до головы одетые в чёрное, лёгкие доспехи. Доспехи отсвечивают множеством царапин, оставленных вероятно врагами. Сейчас, она их единственных враг. Они нападают одновременно, беззвучно, пуская в ход остро-наточенные мечи. Будь больше времени, она бы распознала клинки, хоть какая-то информация. Пистолет против клинка. Есть от чего прийти в ужас. Она уклоняется от многочисленных ударов, не замечая порезы горящие огнём, боль в мышцах. Ниндзя взяв её в полукруг теснят к краю крыши. Ещё шаг и она упадёт вниз. Бесславный конец не для неё. После очередного удара, меч рассекающий воздух пойман её ладонями. Она оскалившись как Богиня Войны, вырывает его у хозяина. Удар по рёбрам и чужак летит в расставленную для неё ловушку. Осталось трое. Они кружат по крыше (теперь, смена ролей, она напирает на них), блокирует рубящий удар (он приходится в плечо), со всей присущей ей яростью бросается на противника, впечатывая его в стену. Он лежит не подавая признаков жизни. Минус два.

"Если вы вообще люди..." — проносится мысль.

Трофейным мечом орудовать куда сподручнее. Уроки одного знакомого адвоката не прошли даром. Она превращается в вихрь, ураган, мощными ударами жаля врагов, не давая им придти в себя. Голова летит с плеч. Света не хватает, чтобы рассмотреть, что стало с павшим. Тело падает в угол. Накрапывает дождь. В небе уже сверкают молнии. В их бездушном блеске, Романова замечает на соседней крыше силуэт.

"Наблюдатель или руководитель? — она на секунду отвлекается. Нападение врага не проходит незамеченным. Зигзагообразный удар вспарывает ниндзя живот. С неба падают первые крупные капли дождя. Давая остыть разгорячённой плоти. Чёрная Вдова смотрит на противоположную крышу. Незнакомец исчез. — Кто же ты?" — она подумает об этом позже, а сейчас, пора уходить.

* * *

На утро, это будет во всех газетах. СМИ любят раздувать сенсации, устраивая ритуальные танцы вокруг очередного пустого дела. Она бросив взгляд в мутную даль, отмечает, что на автомате находит виднеющуюся с любой точки города Башню Мстителей. Интересно, Старк оставил прежнее название, или этот эгоистичный засранец подчинившись порыву нарциссизма снова переименовал здание?

На улице становится слишком мокро и зябко. Летний дождь по злости не отличается от зимнего снегопада лютующего в её родной стране. Одежда изрезанная чуть ли не в лохмотья, начинает причинять неудобства. Женщина подумывает о паре мест, куда можно завалиться без проблем, где не станут задавать лишних вопросов. Вдалеке завывают полицейские сирены, улицы оживляются.

"Нет ребята, хватит с меня... — она не против хорошей драки (всё чаще ввязываясь в бой, упивается им, не задумываясь о финале). — Я пожалуй пропущу этот ход..."

Единственное не даёт покоя, зудя как старая рана — незнакомец. Что на сей раз она упустила? Кто так близко подобрался к ней? Пора действовать. Романова бросает прощальный взгляд на Ньй-Йорк. Она оставила здесь свой след.

* * *

Пальцы пробегаются по чёрно-белым клавишам. Он играет с какой-то грустью, переходящей в жесткость. Для такой музыки его мысли и чувства слишком деспотичны, тяжелы, отнюдь не прекрасны. Это меланхолия или чёртов дождь за окном? У него тысячи мест для развлечений, сотни для отдыха, и лишь одно для воспоминаний. Давно заброшенная им Башня Мстителей из тех зданий, где в переходах слышится смех, в воздухе пахнет свежесваренным кофе, а не утихающий гомон голосов заставляет улыбнуться. Прискорбно. Это фантом. Они — призраки. Мстителей больше нет. Как нет и его самого. Нет, фактически вот он — Энтони Старк, мега-звезда Нью-Йорка, спаситель мира, Железный Человек, миллиардер с кучей заскоков, плейбой, мимо которого не пройдёт ни одна красотка. На самом деле, он пуст. Как стакан, стоящий на крышке рояля. Не первый и не последний. Он не пьянеет. Почти пять лет. Хочется скатиться в муторный бред, свалиться на кровать и заснуть, не помня на утро, что было. Не получается. Он разучился радоваться. Не в спиртном счастье. Не в деньгах. Не в беспорядочных связях. А в чём тогда? Он подыскивает эквивалент слова — счастье. Даже хреновы синонимы не идут на ум. Он льёт в стакан очередную порцию. Пить не хочется.

"Ты придурок, Старк!" — голосом Наташи говорит внутренний голос.

Наверное, так оно и есть. Мудак, каких поискать. Что толку одаривать себя такими эпитетами? Он сделал дело, печёнкой чувствуя, дерьма ни одной лопатой не раскидать. Мавр может удалиться. Он удалился. Или допился? Голова слабо кружится. Неужели сработало? Он давит на клавиши, с таким упорством, словно пытается превратить их в прах. Нет. Это не алкоголь. Усталость. Велика беда начала. Справится. Пара чашек кофе и как новенький. Между тем, Старк не торопится вставать. Звуки музыки дёргают струны души. Это как самосожжение, но не так больно.

— Развлекаешься?

Полумрак большого зала легко рассеять. Позвать Пятницу? Снова ответ отрицательный. Он не прерываясь, спрашивает:

— А цепи где?

— Прости, забыла дома. Садомазохизм не по мне.

— Оу, я полагал, у всех призраков есть цепи.

— А у тебя похоже, есть совесть? — она беспрепятственно прошла по старой карточке. — У тебя всё нараспашку.

— Почему же? А душа? — он никому не показывал свою душу, тем паче, не просил лезть в неё.

— Времена года. Антонио Вивальди, — прилетает вместо ответа.

— Ты любишь классику? Я поражён, — он краем глаза видит движение.

— Прости, что разочаровала, — она делает шаг. На противоположной стороне темнота обретает голос.

— Тихо, мальчик, — недоверчивый рык сменяется тихим рокотом. — Это свои, — из темноты появляется нечто.

— А что случилось с Хэппи? — она отчасти симпатизировала телохранителю Старка.

— Макс, это Наташа, Наташа, это Макс, — пёс подходит к хозяину. Зажмуриваясь от удовольствия, пока ладонь Тони проводит по его загривку, пёс одним глазом следит за гостьей. — С Хэппом всё хорошо, хочешь передам ему от тебя привет? — от глаз Тони не ускользнуло, с каким интересом Хоган смотрел на Наташу.

— Не стоит его тревожить, — наконец она появляется в слабом круге света.

— Зашла в гости или принесла весточку от Роджерса? — за всё время, он так и не воспользовался мобильником. Звать прошлое, прощать, этому учатся. Он же напротив, никак не найдёт в своём графике места.

— Скорее — в гости, — она не скрывает, что лучше бы пошла ночевать под мостом, нежели сюда.

— Огорчу, я не готовился к твоему приходу, — он лжёт. Он каждую минуту из пяти грёбаных лет ждал. Не Роджерса с его шайкой, а именно её. Шансы на нуле. Он помнит про "клеймо двойного агента впечатавшееся в ДНК". Уверен, помнит и Романова. Он умело лавирует между говнюком и святошей, из двух определений, получается оправдывать лишь первое. Годы раздумий не меняют лейтмотив в этой музыкальной партии. — Итак, что у нас на повестке дня? — он жмурясь смотрит за окно, где бурный поток воды обрушивается на землю.

— Мне нужны сведения, — она по-хозяйски проходит в центр комнаты и плюхается на диван.

— О какие мы быстрые, — в унисон ему вторит утробный рык Макса.

— У вас поразительное сходство, — собака настолько напоминает Романофф Старка, что становится смешно. Но ей не до смеха.

Он встаёт и направляется к ней. Неспешно, будто совсем не хочет снова увидеть её лицо. Они не виделись пять лет. Плевать. Пусть кто-то другой сожалеет. Пусть кто-то другой рвёт на себе волосы, причитая о разрушенном. Он не такой.

Она сидит не двигаясь. Как статуя безумного мастера: безмятежная, холодная. Старк улавливает тонкий аромат крови и пороха. Присущий только ей одной. Другие пахнут дорогими духами, тупыми розовыми мечтами, роскошью, лоском. Он никогда не смотрел ей в глаза. Поправка, не желал видеть в них нечто большее, чем есть на самом деле. Сложившаяся ситуация, повод всё исправить. Запах крови. Он витает вокруг Романовой. Обволакивает, впитывается.

— Неприятности? — начать с тонкого намёка, а там как пойдёт. Яркая вспышка молнии освещает зал. Ненадолго, но этого достаточно, чтобы рассмотреть бледное лицо Чёрной Вдовы.

— А когда их нет? — она монотонно звякая замками куртки, стягивает её. Не время и не место показывать слабость, Старк не прощен. Она откидываясь на спинку дивана добавляет: — Нападение в Нью-Йорке. Люди одетые как ниндзя, — пальцы сминают дорогую ткань. — Они несколько дней гоняли меня по городу, весело было, поначалу... — куртка снята лишь наполовину. Рана на плече не даёт закончить начатое самостоятельно. — Не знаю, кто они и откуда, среди моих врагов таких не числится, — она улавливает запах его парфюма. Он наклоняется слишком близко. Непозволительно близко для врага. — Если газеты и сеть не спят, полиция найдёт несколько трупов на крыше, в замшелом районе, и несколько в Гудзоне. Последний вариант слабоват, река слишком глубокая, там много недоступных мест, каналов, трясин.

— Недаром она пользуется таким успехом у мафии и наркоторговцев, — он осторожно стаскивает с больного плеча куртку. — М-да... — под ней обнаруживается бронежилет одетый на тонкую футболку. — Дизайнерский ход? — окровавленная вещь падает на пол пачкая дорогой ковёр.

— Не Дольче Габбана, но мне нравится, — всё тело стонет от боли. Сколько пуль застряло в жилете, считать не стоит. Важно, сколько осталось в её теле. Вслед за курткой на полу находит себе место и бронежилет. — Это не всё. Там был человек. Странный человек. Похоже, он либо наблюдал, либо был главарём. Как по мне, так и то и другое.

— Вспомнишь, как он выглядел?

— Некогда было.

— Значит... Нападение на Чёрную Вдову? У кого столько наглости, точнее — идиотизма, чтобы посметь тебя убить? — в голосе нет иронии, только констатация факта. КГБ, ЩИТ отпадают? — он порывается спросить, где она пропадала всё это время. Оставаясь при своём — гордость.

— Они не психи. Пересечься в эти пять лет мы не могли, — она преподносит ему завуалированный ответ. Они оба слишком горды, могут разговаривать одними намёками, а признавать ошибки лишь под пытками.

— Прекрасно, — он замирает с трубкой в руке, ловя её подозрительный взгляд. — Что?

— Кому ты звонишь?

— Личному психиатру, — бубнит он. — Меня мучают приступы сочувствия, — шутка не является таковой. Они оба делают вид.

— Никто не должен знать, где я, — она собирает в охапку свои вещи. — Тебе жить надоело?

— А хоть бы и так, — давно он не нарывался на драку. Так и заржаветь можно. Поиграть мышцами, показать и доказать, он не покрылся пылью, он ещё способен, умеет навалять врагу, сломать пару-тройку носов. — Хелен. Я не могу вытащить из тебя пули, — признаётся он. — Обработать порезы, синяки, ну перелом в конце концов, вывих вправить... Большего не жди, я паршивый доктор.

— Хелен связана с ЩИТом. Давно с Фьюри не встречался?

— Я не той ориентации, — огрызается Старк. — Ладно, — эта женщина уломает кого угодно. — Пошли.

В медицинском корпусе по-прежнему чисто. Давно эти стены не видели настоящей боли.

— Раздевайся, — он запоздало, слишком шумно гремит створками шкафа, доставая нужное. За ними увязавшись, наблюдает Макс. Немецкую овчарку не беспокоит Романова. По дороге сюда, он принюхиваясь, тыкается ей в ладонь, а она в ответ чешет его за ушком. Грозный пёс оказывается не таким кошмарным созданием, как его хозяин. Они вполне могут найти общий язык. — Обезболивающее?

— Нет. Я не хочу пускать слюни, валяясь как бесчувственное бревно, пока ты будешь звонить Фьюри или Совету.

— Не доверяешь? — он натягивает перчатки. — Договорились. Иногда, я сам себе не доверяю...

Она сидит спокойно, изредка морщась от боли. Только крепче вцепляясь с спинку стула. Довериться Старку — плохая идея. Он только и умеет, что иронизировать и лгать. Очередное прикосновение отзывается дрожью. По спине течёт что-то тёплое и липкое. Вероятно, этот "гений" задел рану.

В тарелку падают четыре пули. Романовой повезло, одна прошла по касательной. Нужно отдать Старку должное, миллиардер не проронил ни слова, полностью сконцентрировавшись на задаче. Он долго водил рукой без перчатки по её спине, затем, холод унял звенящую боль. Вероятно, у Старка были особенные "медикаменты" с помощью которых он лечил свои раны.

Она честно пыталась не соскользнуть в спасительный сон. Вслушиваясь в шелест оборудования, дыхание Старка. Не спасло.

* * *

Она очнулась в комнате уже перевязанной и одетой. Чужая футболка на несколько размеров больше. Явно Старка, судя по изображению Брюса Ли. За окном уже светло, но в комнату сквозь жалюзи не проходит свет, дабы не разбудить обитательницу.

— Хорошо спалось? — он бодр, хотя круги под глазами говорят об обратном.

— Ты что-то подсыпал мне в кофе? Наркотики? — она готова его придушить.

— Да-да, конечно. Наркотики. Самый известный из всех и самый легальный, — он держит паузу, смотря в её глаза. — Усталость. Вспоминай... Наша ночь была прекрасной, — после этих слов в него летит подушка, потом Наташа примеряется к стулу. — Хэй, я серьезно, помнишь?

Она роется в памяти. Голова гудит. А вот и нужное.

— Ты останешься?

— Не в твоей постели, Старк.

— Я оскорблён... Хотя, моя постель слишком огромна для нас двоих!

— А эта База, слишком мала...

— Тогда, спокойной ночи, Нат...

Ничего двусмысленного. Он бабник, авантюрист, охотник за юбками. И Старк изменил себе. Почему?

— Я покопался в сети. Пятница нарыла много интересного. Тела, как ты и говорила, обнаружены в указанных местах, привезены в морги (в разных округах), откуда тела (вместе с изъятым оружием и одеждой) исчезают. Как тебе такой сюжет?

— А что полиция?

— Эти олухи из страха перед прессой, нагородили такой ерунды, что вовек не отмыться. Теперь, Гнилое Яблоко стоит на ушах. Вторжение японской мафии. Заметь, нигде не сказано о национальной принадлежности данных персонажей. Нам повезло, я выудил немного информации по своим каналам, — он протягивает ей маленький чёрный кружок.

— Что это? — она удивлённо рассматривает предмет. Всё больше хмурясь.

— Трофей, прихваченный одним парнем с места преступления. Он тебе знаком?

— Черная метка, — она сжимает кружок до боли в ладони.

— А это значит, ты под прицелом? — он вызывает виртуальный экран. — Там есть цифры на обратной стороне, это ширина и долгота.

— Координаты, — кто-то объявил ей войну. Причём намеренно.

— Они соответствуют графству Антрим, Северная Ирландия. Крохотный, забытый в океане островок. Тебя призывают.

— Я полечу туда. Закажи мне билет на самолёт. Документы в правом кармане, — Нат спохватывается, она потеряла их в Нью-Йорке, уходя от погони.

— Нет проблем, зачем самолёт? У меня есть идея получше, — он щёлкает пальцами. — Наша птичка готова к путешествию, — он лукаво смотрит на женщину. Он рискует. Риск конечно дело благородное. Но никогда, никогда Энтони Старк не вмешивался в такую заварушку, не подставлял свою голову под гильотину, ради кого-то. Пора начинать. Он отодвигает створку шкафа-купе, доставая новенький костюм Чёрной Вдовы. — Ты только не думай, что я раскис, вспомнил былое, поддался эмоциям. Просто хочу поразмяться, и посмотреть в лицо тому придурку (он не сказал вслух — уничтожить), который решил с тобой тягаться, — такая лесть, причём грубая, прикрывала Старка, давала ему желание идти вперёд, если не подавив свои тёмные стороны, то попытаться это сделать.

— Я тронута такой заботой, — она не осталась в долгу, покрывая его. — А может, забуришься в Башню Старка, а?

— Намекаешь, я трус? — он не обиделся, после его резких слов пять лет назад, они квиты. — Не прокатит! — он весело насвистывая какой-то мотивчик, удалился, оставляя Наташу в одиночестве.

В конце концов, Старк не такая плохая компания, когда у тебя на хвосте сидят кровожадные убийцы.