666 ударов в минуту. Последние часы. (джен)

666 ударов в минуту. Ровно с такой периодичностью билось черное сердце Такхизис, отдавая дань последним часам Кринна.

Всебесцветная драконица всем своим существом трепетно впитывала кровь, слезы и ужас тех, кто умирал в битве с Хаосом.

У этих жалких, но таких отважных, людей не было ни единого шанса на победу. Мир, над которым она долгие столетия пыталась обрести власть, ныне был обречен. Ибо Отец Богов восстал, чтобы его разрушить. Уничтожить творение своих детей.

Светлый Паладайн требовал оставаться до конца. И биться, несмотря ни на что. Но Мать Тьмы уже давно перестала прислушиваться к тому, что так проникновенно говорил ее брат. Слова, безусловно, наполненные великим смыслом, с того самого момента, как стерлась грань между Кринном и Бездной, звучали в ушах Девятиглавой лишь надоедливым жужжанием.

Всё естество Такхизис с каждой прошедшей секундой все больше наполнялось восторженным страхом перед будущим. Она уже видела своим мысленным взором это пугающее, пламенное Ничто, постепенно поглощающее и Кринн, и его Богов, и его Магию.

Каждой чешуйкой, каждой клеткой Богиня страшилась и жаждала окунуться в ослепительный вихрь, концом которого была Пустота бездонной огненной дыры. Зов Хаоса был силен. Их ненасытный отец жаждал поглотить не только этот мир, но и всю Вселенную. Вместе с ее звездами, планетами и жизнями. Такими многочисленными. Такими смешными. И такими... бессильными.

Нет. Драконица тряхнула головами, отгоняя морок. Она если уж и погибнет, то самой последней. Вместе со своими драконами. Такхизис уйдет. Уйдет, пока не поздно. А маги, рыцари и прочие глупцы могут сколь угодно бороться с неизбежным под знаменами своих безумных богов.

Она — женщина. И всегда была умнее и хитрее прочих. И выживала. Выживала, даже тогда, когда весь пантеон был против нее. Даже запертой в глубинах Бездны. Даже когда в нее перестали верить.

И сейчас, посреди пламени и безысходности, она тоже найдет способ сбежать. У нее на это оставалось еще целых 666 ударов...

Ровно через 666 секунд после исчезновения Такхизис с поля боя Тассельхоф Непоседа, зажмурившись, изо всех сил сжал острие своего нехитрого оружия.

В конце концов, кендеры всегда отличались жизнерадостной тягой к суициду. А этот конкретный кендер был еще и Героем. Так что, ему-то точно ничто не могло помешать принести себя в жертву ради целой Вселенной...