Зачем любить диванный пуфик? (гет)

Этот рассказ — окончание чужого фанфика. Мир Гарри Поттера придумала Джоан Роулинг, а цинично поиздевался над героями в своём «произведении» некто Blaze (на некоторых ресурсах — Лилия Рыбка). Данный рассказ создан с целью завершить историю, придуманную Blaze, и не служит коммерческим, рекламным и каким-либо прочим подобным интересам.

Основа сюжета «оригинала»: после окончания войны Люциус Малфой для шантажа Поттера с целью получить амнистию и выйти из Азкабана, с помощью маховика времени делает Гермиону и Джинни Уизли секс-рабынями своего сына. И вот: «…теперь Гермионе всё чаще казалось, что и её биографию пишет какой-то автор с бурной больной фантазией…» (Blaze, «Малфой и рабыни Хогвартса»)

Сюжет нормальный, но вот исполнение… Фу-у! Жести и извратов — через край. И настроение после такого чтива вообще на нуле. А значит, нужен хэппи-энд. И вот, пришлось потратить время...

Персонажи принадлежат их создателям. Автор не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение на других ресурсах с согласия автора.

Май 2022 г.

Сюжетное завершение истории о Драко Малфое и рабынях Хогвартса.

Без порно, или почти. Просто, чтобы сбросить негатив и закрыть тему.

После событий одиннадцатой главы «РХ» прошло больше семи месяцев.

Регина всё-таки устроила фейерверк.

По темнеющему небу проносились огненные шары. Красные, синие, изумрудные, взлетая, они с хлопком вспыхивали, рассыпались искрами, рисуя в воздухе немыслимые цветы и узоры. «Как красиво, — вырвалось у Джинни, — ничего подобного в жизни не видела». Так ей тогда казалось.

— А вот туда я бы поместила желтого дракона, вот туда, левее цветка, — вдруг осмелев, воскликнула она, тыча пальцем в небо.

— Так сделай.

— У меня нет волшебной палочки, — Джинни опомнилась и опустила голову. Уже несколько месяцев они с Гермионой не пользовались магией, их палочки конфисковал Малфой, заявив, что по статусу, таким как они, практиковать волшебство не полагается.

— Возьми мою,- Ренджи протянул свою палочку Уизли.

— Она меня не послушается, — печально возразила девушка.

— Не узнаешь, пока не попробуешь. Просто расслабься и делай.

— Давай, Джинни, помогай мне, — крикнула Регина, продолжая размахивать рукой, отчего ввысь взметались новые шары, чтоб превратиться в новые узоры.

«Интересно, выйдет у меня или нет?» — думала Джинни, принимая палочку из рук юноши. Она приготовилась, взмахнула, но ничего не произошло. Так-так, ещё раз. Она старалась выбросить все мысли из головы, сосредоточившись только на рисунке, который пыталась сотворить. И опять ничего.

«Еще раз, не сдавайся, — убеждала она себя. — Как там сказал Ренджи? Расслабиться и сделать? Обычно всё наоборот: магов учат концентрироваться. Но поверим хозяину, ему лучше знать, как устроена его палочка».

Она отпустила все мысли, стараясь не думать ни о чём вообще. На долю секунды из темноты возник желтый дракон. Джинни взмахнула рукой, и дракон взмыл в небо. Он взлетел прямо с земли таким, каким она его представила, минуя стадию огненного шара.

— Джинни, Джинни, у тебя получилось! — Гермиона радостно вскрикнула, подпрыгнула и захлопала в ладоши. Уизли взмахнула ещё раз, и в небо взлетел второй дракон.

— Ура! Чудо! Гермиона, ты тоже должна попробовать! — Джинни радовалась, как новичок Хогвартса, которому удался первый волшебный трюк. Она протянула палочку Гермионе, и та недоверчиво приняла.

«Вот и славно», — Ренджи улыбнулся про себя и сделал несколько шагов, отступая в тень. Он вернулся в освещенную беседку и еще с полчаса наблюдал, как три девушки со смехом и восторженными вскриками носились по берегу озера, запуская в небо разноцветные фигуры.

* * *

За неделю до этого.

Заканчивался учебный год. Самый ужасный для главных героев. Ничего не изменилось в жизни гриффиндорок. Все попытки освободиться от рабского контракта потерпели неудачу. Люциус Малфой вернул себе маховик времени, с помощью которого до этого и смог получить полную власть над девушками. Конечно же, он не выполнил свою часть сделки с Поттером, не освободил рабынь, а просто послал того на хер. Сейчас, благодаря добытому шантажом свидетельству Гарри, Люциус был полностью реабилитирован, восстановлен в правах и начал активную борьбу за пост министра магии. Рабыни пока не интересовали его, их он полностью передал на попечение Драко, наказав тому знать меру в обращении с гриффиндорками, возможно, имея на них какие-то виды в будущем.

План Гермионы о мести Малфою и компании не сработал так, как она рассчитывала. Конечно, они с Джинни несколько подпортили жизнь извращенцам, но, по большому счету, ничего не изменилось. Для самих же рабынь стало только хуже. Теперь Драко ни на минуту не оставлял их без присмотра. Всегда и повсюду, на все заказы и даже в уборную, за девушками следовала невидимая зачарованная камера, фиксируя всё. Но в каждом минусе есть и плюсы. За семь месяцев колдофото накопилось так много, и все настолько однообразны: порно, порно, порно, те же лица, те же интерьеры, что даже Драко уже надоело глядеть на них. Он просматривал отчёты камеры походя, почти не допрашивал рабынь, его мало интересовали подробности, говоря проще — он терял бдительность.

Его сутенёрские доходы не росли. Все-таки две шлюхи на такую большую школу, это маловато. Никакого разнообразия. Самые активные старшекурсники реализовали все свои фантазии с гриффиндорками ещё за первые месяцы, всяко разно как могли, а калечить и извращаться над женщинами сверх меры Драко не позволял, соблюдая указания отца, и цены тоже не снижал; и даже регулярные оргии уже становились скучны. Ажиотаж спал, и наличие всегда готовых к использованию девок в школе из явления «супер-супер» превратилось в обыденность.

Одно время Драко попытался набирать клиентов среди младших учеников, но отказался от этой затеи после разговора с новым директором, который оказался человеком жёстким, жадным и влиятельным даже по меркам Люциуса. Пригрозив Драко вышвырнуть его из Хогвартса вместе с «его блядюшником», директор определил правила их отношений: никакого разврата, стриптиза, туалетных сношений и тому подобного в служебных и учебных помещениях ни до, ни после, ни во время занятий. Никаких порноколдофото на стендах, никаких пикантных публикаций в прессе и скандалов. Гриффиндорки обязаны посещать все обязательные занятия по программе. Это решение директор принял после разговора с несколькими профессорами. На занятиях Грейнджер и Уизли одеты по форме своего факультета и, это директор отметил особо, никаких «испанских коняшек», искусственных фаллосов и других игрушек. В случае обнаружения таковых, по его словам, Драко «на себе испытает весь спектр их применения». Зная репутацию нового главы школы, молодой рабовладелец понял: да, так оно и будет.

Остальное время и места: спальни, гостиные, залы и прочее, — оставались за Драко. Здесь он волен обходиться со своей собственностью, как пожелает. Кроме того, Малфой обязан регулярно выплачивать сумму «на содержание в школе принадлежащего ему имущества», как это прозвучало из уст директора. Только на таких условиях Драко мог рассчитывать на выпускной аттестат. Вопрос об аттестатах для Грейнджер и Уизли оставался открытым.

На деле эти изменения только ухудшили жизнь рабынь. Гермиона и Джинни по-прежнему послушно раздвигались перед каждым желающим, обслуживали клиентов обоего пола любым способом, как те пожелают. Спрос на них несколько упал среди старых знакомцев — ничего, есть новые, учеников в школе хватает. На учёбе они в одежде, зато всё остальное время без неё: белобрысый хорёк вообще теперь запретил им одеваться, а в некоторых частях башен и коридоров, выдумывая новые унижения, приказал передвигаться только на четвереньках. Их больше не трогают на занятиях, так теперь времени на сон не остаётся. Групповые оргии теперь еженедельно как по расписанию, число участников не ограничивается. Но хуже всего то, что теперь они часто не могли помочь друг другу, когда проходило четыре часа и в пирсингах включались подаренные Малфоем кольца, дрожа и вызывая невыносимое возбуждение, избавиться от которого можно было лишь одним способом. Случалось такое обычно на занятиях, в середине дня; и это была самая страшная пытка и любимое зрелище для сокурсников-извращенцев. Ни одна из девушек ещё ни разу не выдерживала больше десяти минут, и тогда они просились у преподавателя выпустить их или просто ломились вон из кабинета под дикий ржач сокурсников, не дожидаясь разрешения и всё сметая на пути. Очень скоро об особенности их тел узнал весь Хогвартс, включая всех работников и профессуру, и большинство преподавателей не препятствовали таким отлучкам, обозначая своё разрешение только сочувственным кивком.

От такой жизни охренеет и сломается любой. Джинни и Гермиона уже почти не были похожи на себя. Любой давно не видевший их знакомый вряд ли бы смог узнать бывших отличниц школы, если бы встретил их в коридорах Хогвартса: нечёсаных, немытых, расписанных похабными татушками, возвращающихся, а вернее, бредущих на широко расставленных ногах после очередного заказа. От полного истощения девушки спасались только специальными снадобьями и коктейлями, которые готовили себе с разрешения Малфоя. Они уже ничего не соображали, не было сил, на занятиях сидели, как восковые куклы, засыпая в каждую свободную минуту. Если бы не правила, что наколдовал Драко, они научились бы спать и под клиентами, без сомнения, от этого им было бы легче.

В определённый момент даже тупой Малфой, видя плачевное состояние рабынь, стал понимать, что совершенно загнал девок, и если не сбавить темп, то они просто помрут, а папа этому не обрадуется. Он даже начал устраивать для них выходные и иногда отказывал некоторым особым извращенцам в пользу тех, кто, как он знал из фотоотчётов, обращается с девушками мягче.

Гриффиндорки уже не питали никаких иллюзий и надежд, не строили планов на спасение, просто потому, что просто думать не хватало сил. Сил хватало только чтобы проклинать про себя обоих Малфоев и повторять как мантру: «Я не шлюха. Меня заставили...». И это многое говорило, даже не об их силе духа, а о никчёмности их мучителя, который за много месяцев не смог добиться от своих рабынь полной покорности, тогда как любой мало-мальски понимающий женщин злодей добился бы того же за три-четыре недели без всякой магии.

Этот беспредел творился на виду у всей школы, и, конечно, далеко не всех это устраивало. Но что можно было сделать? Пара попыток аннулировать контракт в суде, предпринятая кое-кем из преподавателей, провалилась, после чего директор строжайше запретил работникам любые контакты с Грейнджер и Уизли, а немногие сочувствующие девушкам студенты могли только иногда накопить денег и заказать их у Малфоя, чтобы не трахать, а просто дать отоспаться. Джинни и Гермиона были благодарны уже и за это. Они принимали это как проявление дружбы и поддержку, а значит, сами они ещё не конченные твари. Пока.

* * *

И в этот день всё было как всегда. Дни для них давно перестали отличаться один от другого. Накануне Драко устроил очередную оргию, где гриффиндоркам досталось даже больше, чем обычно, а сегодня он дал рабыням выходной.

Он, конечно, знал, что сейчас их забрала к себе Трейси Дэвис, и знал, для чего, но это его мало волновало. «Пусть делают, что хотят, — рассуждал он. — Трейси сама выбрала дружбу со шлюхами, и ничего хорошего для репутации это ей не даст».

Его даже не беспокоило то, что Дэвис уже однажды пыталась помочь рабыням освободиться, но даже если они снова попробуют выкинуть что-то подобное, Драко узнает об этом сразу же. Он был целиком уверен в себе и удовлетворён: все его враги унижены и растоптаны. Поттер теперь в полном дерьме: весь его авторитет разрушен, прошлые заслуги обнулены, теперь для всех он — слабак, который не смог защитить своих женщин. С Уизлеттой и Грейнджер всё получилось как надо, и, если даже Драко когда-нибудь и вернёт им свободу, а он не исключал такую возможность, всё равно они никогда не смогут отмыться, такое не забывается! «Да черт с ними всеми!» Скоро выпуск, школа почти закончена, и стоило позаботиться о будущей карьере.

* * *

— Трейси, ты слишком добра, мы никогда не забудем этого, но не стоило тебе портить свою репутацию из-за нас. В том, что происходит, твоей вины нет, — говорила Гермиона, присев за стол.

Когда несколько часов назад Трейси на плечах притащила их в свою комнату, Гермиона ещё успела подумать: «Как хорошо, что при новом директоре старшие ученики могут позволить себе проживать отдельно». За дополнительную оплату, разумеется.

Гермиона и Джинни успели поспать, принять ванну, где пришлось утихомиривать подарки Малфоя, а сейчас нужно было поесть.

— Ты говоришь мне это всё время, довольно уже. И о какой репутации речь? Перед кем я должна её заслужить? Мне страшно это говорить, но если бы не случилось того, что случилось с нами, я бы никогда не узнала, с кем рядом нахожусь. Уму непостижимо! Половина школы — конченные уроды и мерзавцы! А ведь с кем-то из них ещё придётся сотрудничать в будущем! — Трейси начала заводиться, но взяла себя в руки.

Да, она до сих пор чувствовала свою вину перед Джинни и Гермионой. И за то, что однажды участвовала в глумлении над ними, и за то, что неоднократно пыталась помочь, но так и не смогла. Она всегда подчёркнуто произносила «мы», «нам», не отделяя себя от этих девушек и принимая происходящее как общую беду.

Гермиона, которая привыкла искать плюсы в любой ситуации, сразу подметила это и не смогла не согласиться: «Да, вот так и узнаёшь, кто друг, а кто…».

Трейси волновалась из-за другого. Сказать им или не сказать? Ведь если Малфой допросит их, — а магия волшебного контракта не позволяет соврать, — значит, всё откроется, и очередная попытка провалится. А нового шанса не будет: до выпуска слишком мало времени. Но не сказать нельзя, без участия самих рабынь освободить их не удастся.

— Послушайте, девочки. Я понимаю, как это прозвучит, но есть человек, который сможет нам помочь.

— Ах, Трейси, ты опять, в который раз ты это говоришь? — вздохнула Гермиона. — И после каждого такого раза у меня внизу только делается шире.

— Но послушайте, другой возможности не будет, скоро Малфой вас увезёт, и тогда всё! — не унималась слизеринка.

Но бесполезно, её никто не слушал. Гермиона закусила губу и уставилась куда-то в пол, вероятно, вспоминая все предыдущие неудачные попытки освободиться и то, что за этим следовало. Уизли дремала, откинувшись в кресле и вытянув ноги в струну. Она вообще не принимала участия в разговоре, и было непонятно, слушает она или уже уснула.

Гермиона удивилась тому, что ещё способна думать, а не сошла с ума за последние месяцы. Она понимала, что из Малфой-мэнора им с Джинни не выбраться никогда. Последняя надежда была на Рона и Гарри, который сейчас добивался отмены закона о рабских контрактах, оббивая министерские пороги, но она понимала и то, что длиться такое дело может годами, а, скорее всего, не кончится вовсе, а Гарри не успокоится, пока чиновники не вытянут из него все деньги. Нет, это тупик. Да и хотела ли она теперь видеть Гарри и Рона? Она не знала.

А если снова довериться Трейси? Не выйдет, так и что? Новые изнасилования? Так их всё равно не избежать. Терять-то нечего.

— И кто этот человек? — она устало подняла глаза на Девис.

— Ренджи Клирэвей. Вы его знаете.

Гермиона напряглась, пытаясь вспомнить:

— Нет, впервые слышу такое имя.

— Когтевранец, второй курс.

— Уизли, убей меня! — закатила глаза Гермиона.

— Не могу, Малфой запретил, — отозвалась рыжая, не размыкая век.

— Но он старше своих, он просто поздно попал в Хогвартс.

— Грёбаный Мерлин! Ты соображаешь, Дэвис?! Малфой — взрослый маг. А ещё есть его папаша. Чем нам поможет малолетка? Что ты вообще о нём знаешь?

— Успокойся, Гермиона, и послушай, — торопилась Трейси, — сама я его не знаю, но я хорошо знакома с его подругой, Региной Перш. Мы как-то говорили о вас. Так вот, она сказала, что её Ренджи, скорее всего, смог бы вытащить нас из этого дерьма. А наказать Малфоя — для него вообще не проблема.

— Ну, тебя-то пока вытаскивать неоткуда, — Гермиона задумалась.

Она знала Регину Перш, Садовницу. Та закончила Хогвартс пару лет назад. Слизеринка. После выпуска осталась при школе, работает в саду, зачем? Там хватает эльфов. Длинная, худая, выглядит, как серая мышь: прилизанные волосы, большие круглые очки, вечно ходит в каких-то длиннющих темных платьях, что странно для выпускницы Слизерина. А ещё известно, что она из какого-то очень знатного и очень древнего рода, чуть не королевских кровей. И их род до сих пор процветает. Тогда вообще не ясно, зачем она осталась в Хогвартсе? А вот о Клирэвее она точно слышит впервые.

— Я не могу вспомнить Клирэвея.

— Чистюююля, — донеслось из кресла. Полусонная Уизли ворочалась, пытаясь устроится поудобней.

Чистюля. Ну конечно! Ренджи Чистюля. Теперь Гермиона и его вспомнила. Хотя почему его так прозвали? Может, из-за имени? На чистюлю он точно не был похож. Да, среди мелких когтевранцев он действительно выглядел переростком, может, он и старше их. Когда Гермиона ещё была лучшей ученицей Хогвартса, она знала многих, и даже самых младших студентов. Насколько она помнила, Чистюля никогда не отличался ни способностями, ни прилежностью, вообще странно, как он умудрился не вылететь из школы, так как многие преподаватели даже ставили под сомнение само наличие у него магических способностей. Как же он им поможет?

— Джинни, как ты вообще его вспомнила? — и она поделилась своими сомнениями с подругами.

— Однажды, когда меня пользовали в слизеринской башне Драко с дружками, Гойл захотел заглянуть… в меня, ну туда... вы поняли. Так, когда раздвинул, он так заорал, что все охерели, а потом начали ржать. А он ещё бегал по комнате с выпученными глазами, как сумасшедший, потом, правда, пришел в себя, но ко мне больше в тот день не подходил. А Кормак тогда сказал, что такое с ним бывает, и началось это после разборок с Чистюлей.

— Каких разборок?

— Он так сказал. Больше ничего не знаю, — и Джинни поджала под себя ноги, сворачиваясь калачиком в кресле.

— Трейси, что ещё Регина говорила о Ренджи?

— Что он откуда-то из Восточной Европы. Там какая-то страна, типа Польши или Украины, но точно не они, другая. Что его привёз в Хогвартс сам Альбус Дамблдор, потому что увидел в нём большой потенциал. И что он этот… такой…

— Какой?

— Что он удивительный. Да, она прямо так и сказала: «Мой Ренджи удивительный».

— Что это значит?

— Я не знаю. Так что мне сказать Регине? Вы согласны рискнуть ещё раз?

— А у нас есть выбор?

* * *

Весь следующий день Гермиона тряслась, представляя, что Драко вот-вот вызовет их с Джинни и начнёт допрашивать о разговорах у Трейси Дэвис. И тогда, подчиняясь магии контракта, они расскажут всё. Но Драко не обращал на них внимания, вообще ни на кого не обращал внимания, сидел на своём месте с задумчивым видом, что было для него очень странно.

Трейси пообещала устроить сегодня встречу с Региной сразу после учёбы, пока девчонок не растащили по койкам. Главное — успеть сделать заказ первой. После занятий гриффиндорки привычно вернулись в гостиную Слизерина, разделись и заняли своё место у дверей, где должны были всегда ожидать клиентов. От Трейси вестей не было. Странно, что никто не набрасывался на них, не волок за волосы в чулан или в спальню, не ставил на колени прямо здесь, как это обычно происходило. Шло время, мимо проходили слизеринцы, не обращая внимания на рабынь, кто-то занимался своими делами, некоторые иногда бросали взгляды в сторону обнажённых девиц, но никто ничего не делал. А время шло и скоро должны заработать кольца.

«А может, слизеринцы только того и ждут? — подумалось Гермионе, — Может, Драко задумал ещё какую пока неизвестную мерзость? Плевать, не впервой. Трейси не успела, значит, никакой встречи уже не будет, пускай глумятся, чтоб у них всё отвалилось!»

«Жаль, нельзя подхватить какую-нибудь смертельную болячку и заражать их всех», — думалось Джиневре.

После вчерашнего разговора у Дэвис обе чувствовали маленький прилив сил. Нет, конечно, надежды не появилось, они же не наивная Трейси. Но это был повод отвлечься от реальности и заставить мозги шевелиться. Всего лишь отсрочка перед полным превращением в животное.

Наконец появился Малфой, на ходу отвечая Гойлу:

— Нет, я сказал, не сегодня.

— Но, Драко…

— Подрочишь!

Проходя мимо рабынь, он махнул им: «Идите за мной».

— Слушайте внимательно, — начал Драко, когда они остались одни, — сегодня вы обслужите одну очень знатную даму. Будете делать всё, что она прикажет, абсолютно всё! Исполните любое её желание.

Драко говорил очень сосредоточенно, без обычных похабных ноток и ухмылок, делая упор на словах «всё» и «любое». Девушки никогда не видели его таким серьёзным.

— И не забудьте вымыться перед работой.

— Но, Драко, нам сейчас нужны мужики!

— Ты что, рыжая, совсем охуела?

Уизлетта указала пальцем на свою грудь. Колечки уже начали вибрировать.

— А-а. Сами, всё сами. Бегом в душ, там друг друга и… ну разберётесь. И не задерживайтесь. Вас ждут через час в зелёной башне.

Драко думал, что ему выгодней? Сегодня его девок заказала Регина Перш. Для сутенёрской карьеры Малфоя это был новый уровень. И первый шаг в будущей деловой карьере. Завести такие связи среди высшей аристократии — это дорогого стоило. Да ещё на таком пикантном дельце! Да, пора ему закрывать школьный бордель и переводить рабынь в класс VIP.

* * *

— Как думаешь, это она? — шёпотом спросила Джинни, пока они шли по коридору, на что Гермиона лишь пожала плечами.

Первая, кого они увидели, открыв нужную дверь, была Трейси Дэвис, сидевшая на изумрудном диванчике, поджав под себя одно колено, с бокалом в руке. Рядом с ней на том же диване расположилась незнакомая красавица.

Высокая, стройная, в длинном, до щиколоток изумрудно-зелёном платье, перехваченном золотым пояском по талии. Волнистые каштановые локоны, темнее, чем у Гермионы, прикрывая половину лица, каскадом струились на плечи. Она сидела очень прямо, но без какого-либо видимого напряжения. Чуть приподнятый подбородок и спокойный ясный взгляд демонстрировали уверенность.

«Неужели это Регина?» — Гермиона не могла поверить в такую трансформацию серой мышки. И вдруг представила, как они с Джинни выглядят на фоне этой великолепной дамы. Назваться помойной кошкой означало сделать себе комплимент. Она чувствовала себя ещё более униженной, чем на суде в Большом зале Хогвартса. Боясь пошевелиться, Гермиона скосилась на подругу. Уизли стояла, вжимая в себя плечи, опустив лицо в пол, и шмыгала носом. Джинни казалось, что она давно позабыла, что такое стыд, но сейчас ей хотелось больше всего упасть на колени, закрыть лицо руками и разрыдаться.

«О! А эта дура что там делает?» — Драко и правда был удивлён, увидев Трейси Дэвис. Перед этим он немного поколдовал, и теперь невидимая камера передавала ему прямую трансляцию. Звук колдокамера не передаёт, зато ракурс выбирает идеально. На экране зависла немая сцена. Вдруг Регина откинула пряди волос с лица, повернулась к Трейси, быстрым движением привлекла слизеринку к себе и впилась той в губы страстным поцелуем. «Ага, девочки решили сыграть квартетом! Ну что ж, посмотрим, посмотрим». В предвкушении весёлого зрелища Драко даже пожалел, что сейчас рядом нет Пэнси Паркинсон.

— Отвечай мне, дурёха! — шептала Регина на ухо Трейси, продолжая ласкать лицо подруги, целовать, гладить шею, но та не врубалась.

Регина резко отстранила слизеринку и встала, обращая своё внимание к рабыням:

— Это и есть твои подружки, Трейси? Забавные.

Лёгкой походкой она приблизилась к Гермионе, коснулась щеки, погладила, перебежала пальцами на грудь, легонько потеребила серебряное колечко в соске, отчего по телу Гермионы пробежала тёплая волна. Но Регина уже перешла ко второй гриффиндорке. Проделав то же самое с Джинни, она отступила на середину комнаты и пристально вгляделась куда-то под потолок. А потом вдруг произнесла, не меняя взгляда, чётко проговаривая, чеканя слова, так, чтобы можно было прочесть по губам: «Драко, милый малыш, я не люблю, когда за мной подглядывают. Апарекиум! Финита!» И взмахнула волшебной палочкой.

— Вот ведьма! — Драко отшатнулся от погасшего экрана. Он понял: больше кина не будет. Какой облом! Но про себя он аплодировал садовнице: «Вот это баба! А может..? А вдруг когда-нибудь… А что, неплохая партия может получиться».

— Не льсти себе, хорёк, — в другой части замка произнесла Регина в невидимый волшебный глаз и развернулась к девушкам: — Репетиция кружка художественной самодеятельности объявляется оконченной. Переходим к основной программе.

— Уф! Регина, у меня чуть сердце не выскочило! Я и не поняла сначала, что он за нами подсекает, — затараторила Трейси. — Всё, девочки, расслабьтесь, — это уже гриффиндоркам.

— Да, девочки, расслабьтесь, — утвердительно произнесла Регина. — Так, выпрямьтесь, плечи расправьте; так-так, ножки пошире, вот, хорошо. Подбородки выше, вот так.

Не понимая, что происходит, девушки послушно выполняли все команды зелёной садовницы.

— А теперь — на колени, вот.

— Регина, как ты можешь?! — у Трейси округлились глаза.

— Почему нет? Я за них заплатила.

До Гермионы начал доходить смысл происходящего. Уизли уже все поняла: «Чёртовы аристократы. Вырожденцы! Уроды! Все!»

Регина присела на край дивана, откинулась на спинку и распахнула подол платья, кладя левую ногу на подлокотник. «Она не носит белья», — констатировала Гермиона. По комнате распространился едва уловимый аромат чистого тела, капли свежего женского сока и какого-то лёгкого парфюма.

Трейси подскочила с места:

— Ты, ты! Я не могу это видеть! — Она готова была вцепиться в Перш.

— Сиди! — властно крикнула та, направляя на Дэвис волшебную палочку — Иммобулюс!

Трейси застыла на месте.

— Ну, девочки, давайте, кто первая, та молодец! — весело скомандовала слизеринка.

«Сука, сука, сука, сука!» — проносилось в головах обманутых рабынь. «Предательство, предательство!» — но ноги сами понесли вперёд, подчиняясь приказу. Гермиона доползла первой, опустив лицо, чтоб эта тварь хотя бы не видела градом льющихся из глаз слёз.

— Стой! — прозвучал приказ, когда до цели оставалась пара дюймов.

Рабыня застыла как вкопанная. Садовница двумя пальцами приподняла подбородок Гермионы и заговорила, как добрая учительница, твёрдо и почти нежно, глядя в заплаканные глаза:

— Ты можешь не делать этого, если не хочешь. Я не принуждаю тебя. Выбор только за тобой. Гермиона подалась вперёд, но Регина вцепилась ей в подбородок и удержала на месте.

— Ты уверена?

— Драко… приказал… любое… Ваше желание… приказ.

— Вот и чудно. А я приказываю тебе забыть всё, что приказал Драко, — и, положив руки испуганной девочке на лоб, скользнула ладонями по овалу лица, по щекам до подбородка, как будто смывая с той все чары. Поток слёз остановился, и теперь Гермиона только смотрела на Садовницу снизу вверх растерянным и недоверчивым взглядом и слушала вкрадчивый голос:

— Нет приказа... Нет принуждения… Есть только твой выбор… Решай.

«Нет приказа... нет приказа... нет приказа», — эхо в голове. «Уизли и Грейнджер, вы будете выполнять все приказы…». «Нет приказа, нет приказа». «Что происходит? Что это?»… «Все приказы, вы будете выполнять все приказы!». «Гермиона, что в твоей голове? Ты сходишь с ума?». «Я не подписывала! Похер мне на эту писульку!». «Будешь выполнять... будешь выполнять…». Больно! Как же больно! «Будешь, будешь выполнять…». «Нет приказа... нет принуждения…». Больно. «Будешь выполнять». «Я не сумасшедшая, я не сделаю это!». «Будешь выполнять. Делать всё, что она прикажет… что прикажет… Она…» «Забыть всё, что приказал Драко… Забыть». «Любое желание…» «Нет принуждения. Только твой выбор, выбор…» Больно. Нестерпимо больно! Тысячи иголок в теле! «Она прикажет. Она…» «Я не сумасшедшая!!!»... «Только твой выбор… Решай!»

— Я… если можно… я… не хотела... бы, — едва смогла выдавить Гермиона.

— Конечно, можно, — ласково прошептала Регина. Отстранившись от Гермионы, она приблизилась к Уизли, застывшей на четвереньках чуть поодаль, истекающую холодным потом, с открытым ртом и блуждающим взглядом. Регина приблизилась к Уизли и также ладонями омыла той лицо.

— А ты?

— Я бы тоже… не хотела.

— Фините Инкантатем! — ведьма взмахнула палочкой. Трейси отлипла от дивана. Рабыни рухнули, как снопы, и завыли в голос, заливаясь слезами.

Регина сидела в кресле в углу комнаты и отпивала из хрустального кубка. Трейси присела на корточки рядом с лежащими на полу гриффиндорками и гладила их по спинам. Девушки уже не плакали, но ещё временами всхлипывали, боясь поднять головы, чтобы снова не взглянуть в глаза зелёной ведьме. То, что произошло в этой комнате полчаса назад, было страшнее любого пережитого ими изнасилования. Внутри них только что боролись друг с другом силы приказов Драко и сила приказов Регины, тёмная магия контракта и долг выбора. Это было как изнасилование души.

Увидев, что гриффиндорки пришли в себя, Перш встала, прошлась по комнате и присела на край дивана. Джинни первая рискнула взглянуть на ведьму. Регина плюнула себе на ладони, провела несколько раз по волосам. Они выпрямились, потеряли объём, стали похожи на мокрую кошачью шерсть. Садовница быстро собрала их гулькой и заколола. Откуда-то вытащила и нацепила огромные очки в круглой тонкой оправе. Платье она менять не стала.

— Ну что, так лучше, привычней?

— Ууу, привычней… А лучше — раньше, — провыла Гермиона.

— Что, девочки, мир?

— Ми-и-и-р, — поднимаясь подтвердила Грейнджер.

— Заче-е-м… так… больно? — Джинни всхлипывала после каждого слова.

Регина опустилась с дивана на пол и села рядом с девушками.

— Понимаете, девчонки, чтобы разобраться, можно ли вам помочь, я должна точно знать, чего в вас больше: шлюшьего или человечьего.

— … И чего больше?

Регина улыбнулась рыжей Уизлетте и чмокнула её в лоб. Потом обняла обеих и прижала к себе.

…В полудрёме Гермиона ещё расслышала приглушеённый шёпот и твердый ответ Регины: «Я только поговорю с Ренджи», — и снова провалилась в сон.

Очень не хотелось рвать текст, но как автор, я понимаю, что читателю, незнакомому с оригинальными «Рабынями», сложно ориентироваться в некоторых сюжетных моментах и деталях. Поэтому здесь размещаю «Пояснения» о ранее произошедших событиях, упомянутых мной в этом рассказе.

ПОЯСНЕНИЯ

О РАНЕЕ ПРОИЗОШЕДШИХ СОБЫТИЯХ

(в цитатах из «Малфой и рабыни Хогвартса» авт. Blaze)

МАГИЧЕСКИЙ КОНТРАКТ — «Магия рабских контрактов превращает людей в рабов, полностью осознающих происходящее, но не способных ослушаться приказа.»

ПОДПИСАНИЕ МАГИЧЕСКОГО КОНТРАКТА — «…Гермиона едва ли услышала её за своими воплями…

— Вы должны подписать его по своей воле, иначе контракт не вступит в силу. Ради вашего же блага надеюсь, что вы правда это сделаете, иначе мне придётся перейти к более серьёзным методам убеждения, — бросил Люциус. — Надеюсь, вы в состоянии держать перо?…

… — Помнишь, мы искали в библиотеке книги про контракт, а я наткнулась на памфлет про маховики времени? Но как тут было сообразить, когда каждый день с нами творят такое? Джинни, это тот же самый контракт, что был у Драко с первого дня наших мучений, — с горьким смешком сказала Гермиона. — Наши подписи на нём были подлинные... мы сами только что подписали его... А теперь Малфой отправит его в прошлое, где сам его и получит... или, вернее, уже получил его две с лишним недели назад!»

МАХОВИК ВРЕМЕНИ — «Заклинание Авада Кедавра уничтожит и маховик, и все изменения во времени. Из всего мира о старом прошлом будет помнить лишь тот, кто уничтожил маховик; остальные забудут обо всём.»

ЛЮЦИУС МАЛФОЙ — «- Если ты заявишь, что я невиновен, то тебе поверят. Никому другому не поверили бы, а тебе — поверят. — А если я не скажу этого? — спросил Гарри, уже зная ответ и боясь его. — Боюсь, что тогда Грейнджер и Уизлетте будет тяжеловато, — притворно вздохнул Люциус. — У них значительно прибавится клиентов, когда новость о двух безотказных давалках прогремит на всю страну!»

ГАРРИ И РОН — «- Поттер его прибьёт на месте за такое! — Я бы на месте Поттера не стал, — сказал Блейз в пустоту, — тёмная магия — страшная сила. Если Драко умрёт, рабыни в худшем случае умрут вместе с ним, а в лучшем случае спятят и будут умолять каждого встречного трахнуть их побыстрее и погрубее…»

ТРЕЙСИ ДЭВИС — «…Трейси стыдливо отвела глаза и поклялась как угодно помочь рабыням Хогвартса…»

ПРАВИЛА — «РАБЫНИ ХОГВАРТСА: Гермиона Грейнджер и Джиневра Уизли. По рабскому контракту пожизненные шлюхи Драко Малфоя, с которыми он может делать что угодно … Рабыни не могут никому сообщать о контракте… "

ЗАКОЛДОВАННЫЕ ТАТУИРОВКИ — «- Надписи заколдованы так, что числа на них будут увеличиваться, когда вы будете трахаться с новыми людьми. Будем вести точные подсчёты! — Малфой улыбнулся как маньяк.»

ЗАКОЛДОВАННЫЕ КОЛЬЦА — «- Леди, если вас уже больше четырёх часов никто не драл, надписи изменятся, а колечки в сосках и клиторе начнут магически вибрировать, — сказал Драко. — Вы понимаете, что вскоре после этого вы будете готовы на всё ради оргазма.»

АЛЬБОМ МАЛФОЯ — «… — Что это, милый? — спросила Пэнси.

— Как видишь, фотоальбом. Я сделал его вчера вечером, — ответил Драко, показывая ей альбом. На обложке серебряными буквами было написано: «РАБЫНИ ХОГВАРТСА и их половая жизнь».

— Я всё заношу в этот альбом — подарю потом по копии каждому слизеринцу на выпускной.»

СУД В БОЛЬШОМ ЗАЛЕ — «… Но теперь она и Джинни стояли на виду у всего Большого зала. Гермиона чувствовала, как каждый сантиметр её кожи горит от стыда — или от сотен взглядов, жадно обшаривавших тела гриффиндорок. Взгляды — грязные, похотливые, ехидные — сжигали её заживо.

— Вы мне не верите, — констатировал Драко. — Тогда смотрите на истинную суть магглокровок и предательниц крови!

Он взмахнул палочкой. Зал заревел. Гермиона с Джинни задрали головы и тоже закричали. Заколдованный потолок Большого зала вместо звёздного неба теперь показывал увеличенное колдофото из альбома Малфоя…. Интерьеры на фото менялись, но Гермиона и Джинни присутствовали на каждом… Гермиона и Джинни, которых большая часть собравшихся считала раньше недоступными.»

Грегори Гойл страдал. Драко уже три дня никого не подпускал к рабыням. В последнее время беспредельное блядство в школе стало настолько обычным делом, что уже воспринималось как само собой разумеющееся. Как пожрать или сходить в сортир. Или как часть учебной программы, что здорово облегчало жизнь. Не надо ни к кому подкатывать, строить отношения, изображать из себя принца на жирафе, зачем? Всегда есть кому присунуть. Гойл знал, что многие старшекурсницы побросали своих парней, не выдержав конкуренции с гриффиндорскими шлюхами. Ему было похер на них. У самого Грегори никогда не было своей девушки: зачем ему, если Малфой обеспечивает? По секрету говоря, с эксклюзивной скидкой. А пару раз вообще удалось проскочить на халяву. А как же, кто помогал Драко открывать миру эти таланты?! И он вспомнил веснушчатую жопу рыжей Уизли, загнувшейся на мостовой в Косом переулке. Сейчас её не хватало. Что там Малфой думает?! И где он сам вообще шляется, сколько можно держать лучшего кореша на голодном пайке?

А Малфой действительно думал. Вернее, пытался это делать. Раньше иногда получалось, но в последнее время совсем отвык от такого занятия. Его мозг хорошо работал только на изобретения всяких гадостей, в этом он гений, но сейчас начался новый этап жизни, где кроме подлости и изворотливости понадобится ещё кое-что. Ничего, он сможет, он же не какой-то имбецил, вроде Грегори Гойла.

Драко всегда сильно волновался, когда чего-то не понимал. Иногда он мирился с этим, но сейчас вопрос касался самого важного последнего его проекта, — он решил теперь так это называть, — его рабынь. Девки припёрлись под утро, еле живые, и ничего не помнили. Ещё бы, ведь на них стояла Печать забвения, это он быстро определил. Хорошо, что не попытался сорвать сразу, а связался с Региной, выясняя: что за херню она творит? Он хорошо понял её ответ: «Драко, не то, чтоб я тебе не доверяю, но если ты тронешь мою печать, то даже не успеешь пожалеть об этом». Храни нас, Мерлин, от ведьм и чар! Да и чёрт с ней, с Региной! Ну, хочет баба держать в тайне свои интимные фишки, ну и пусть, эка невидаль. Но что означают новые наколки на телах рабынь: «Отдалась в душу один раз», — что это значит? Он сам придумал эти наколки для унижения гриффиндорок, чтоб все видели как, куда и сколько раз их использовали. Но для души он ничего не планировал. Что значит «отдалась в душу»? Он до ужина проторчал в библиотеке, рылся в магических книгах, ища хоть намёк на ответ. Но ничего не смог найти.

* * *

За ужином, как обычно, в Большом зале Хогвартса шумно.

— Слушай, Драко, люди жалуются, — Грегори Гойл решил начать первым, и это было что-то новое.

— Ничем не могу помочь, — Драко отвечал неохотно.

— Что за дела, Малфой? Где девки?

— Так ведь можно и друзей потерять, — присоединился к разговору подошедший Захария Смит.

«Твои друзья в овраге лошадь доедают», — подумал Драко, но вслух сказал:

— У них сегодня выходной.

— А не слишком часто у них выходной? Вроде же позавчера был.

«Вот блядь, всё считают. Пидоры озабоченные».

— Тогда сегодня санитарный день, — Драко твёрдо решил притормозить свой блядский садик, пока не выяснит подробности прошлой ночи.

— А ты ж говорил, у них не бывает. Вроде.

— Ты дурак совсем, Гойл?! Я говорю «день», а не «дни».

— А завтра-то всё нормально будет?

— Завтра, да, завтра всё нормально, — а про себя подумал: «Может быть».

— Смотри, с тебя вечеринка.

К их столу подошёл невысокий парнишка.

— Привет, Малфой.

— Ты кто? — Драко глянул на подошедшего. Мелкий когтевранец, ничего особенного. Грегори Гойл притих и опустил взгляд. Маклагген слегка отодвинулся.

— Я Клирэвей.

— И что тебе надо, Клирэвей?

— Дело к тебе, отойдём?

— Говори здесь.

— Ладно. Хочу заказать твоих рабынь.

Драко ещё раз оглядел подошедшего. Откуда у него деньги возьмутся?

— Цену знаешь?

— Слышал.

— Пять галеонов за два часа, но завтра. Сразу после учёбы рыжая твоя.

— Я возьму сегодня обеих. И на всю ночь.

Драко охренел от такой наглости.

— У тебя здоровья хватит, малой? А то смотри, мои девки крутые, всё через болт высосут. Для них это запросто, — Драко усмехнулся. Он рассчитывал, что Гойл заржёт, а за ним и остальные, но за столом стояла тишина... «Или я чего-то не знаю?», — быстро соображал он.

— За это не переживай, хватит, — подросток широко улыбнулся и оглядел всю компанию, — и на других останется.

— Ты кто, мать твою, такой? — не выдержал Драко. Он не привык оставаться без поддержки.

— Тот, кто хочет тебе заплатить, — парнишка примирительно развёл руками.

— Сегодня они не работают, санитарный день. Завтра приходи.

— Что ж, жаль, увидимся, — Ренджи развернулся и не спеша побрёл в сторону Когтеврана. Если бы Драко смотрел вслед ушедшему, он бы заметил, что тот шёл очень медленно, по пути подходя то к одному столу, то к другому, здоровался то с тем, то с тем, останавливался и подолгу говорил с разными знакомцами. Он не спешил.

За слизеринским столом все снова зашумели:

— Интересно, а если б это Садовница услыхала?

— Закопала бы его рядом с одуванчиками! Да-а, встрял Чистюля!

— Чистюля? Это Чистюля? Это который...- Драко глянул в сторону Грегори, — Гойл, правда? Это который… это он?

Кругом все заржали.

— Идите на хуй! — Грегори Гойл отвернулся и насупился. В своё время все заметили, что Гойлу как-то вдруг резко разонравилось вышибать деньги из малолеток.

— А Садовница тут при чём?

— Как при чём? Ты что, не знаешь, Драко? У них же, — Смит потёр указательными пальцами, — всё серьёзно.

— Да ну на хер! — Драко удивлённо глядел на компанию.

Кормак Маклагген кивнул:

— Так и есть. Мало кто в курсе, но сведения точные.

Драко обхватил руками голову: «Так она ещё и педофилка?! Грёбаный Мерлин! Куда катиться мир???» Вдруг он сорвался с места. План возник моментально.

— Эй, малой, постой!

Драко догнал Клирэвея:

— Я тут подумал, а-а, забирай! За десять.

Ренджи покачал головой:

— Хватит шести.

— Ни мне, ни тебе. Восемь!

Ренджи извлёк из-под мантии чёрный бархатный мешочек.

— Восемь галеонов.

— Восемь.

— На всю ночь, — Клирэвей протянул Малфою мешочек.

— На всю ночь. Говори, куда присылать.

… Драко высыпал деньги на ладонь и взглянул вслед уходящему когтевранцу. Ровно восемь галеонов. «Откуда он узнал, за сколько мы договоримся?».

* * *

Девушки ничего не помнили о событиях прошлой ночи, с момента, как Регина вырубила волшебный глаз. Они очнулись утром на полу, вернее, Трейси растолкала их. Их тела ныли, было зябко и некомфортно. Малфой ничего не спрашивал и даже заявил, что сегодня работы у них не будет. Это поразило больше всего. С Драко творилось что-то непонятное, он изменился, больше не старался их унизить или причинить боль, и это пугало. Значит, он добился того, чего хотел: он их сломал. Или думает, что сломал?

После ужина Малфой отправил их на заказ в гостиную Когтеврана. В своём нынешнем статусе рабыни Хогвартса здесь ещё ни разу не были. Они обе волновались, стоя перед закрытой дверью. Смогут ли они сейчас правильно ответить стражу? В башню Когтевран просто так не попасть, пароля здесь нет. Нужно отвечать на вопросы. Раньше бы проблем не возникло, но после стольких месяцев скотской жизни, как сильно они отупели? Если страж их не впустит, они не выполнят приказ, и тогда мучения.

Гермиона ударила в дверь.

— Чья жизнь ценней? — раздался вопрос.

— Жизнь всех живых существ одинаково ценна, — как по учебнику выпалила Гермиона. Дверь не открылась.

«Чёрт! Что не так? Я всё правильно помню!» — она шагнула в сторону, уступая место Уизли.

— Кто побеждает?

Об этом говорили на философии. Джинни сосредоточилась, пытаясь вспомнить. Прошло сорок секунд.

— Тот, кто не печётся о победе.

Дверь распахнулась. Да! Джиневра шагнула и скрылась. Очередь Гермионы. Сердце забилось чаще, она выдохнула и постучалась.

— Что у всех впереди?

«Когда спрашивают обо всех, нужно отвечать о себе, каждый — это часть всех, — вспоминала она лекцию по широкому мышлению. — Что у меня впереди?» Она представила и чуть не разревелась. Прошла минута. «Так, успокоиться. Что впереди? Одно дерьмо». Ничего не получалось. Надо изменить вопрос: «Чего я хочу?» Гермиона разозлилась на себя. Плевать, будь что будет. Она подняла голову и расправила плечи:

— Счастье!

Дверь распахнулась. Уф!

— Какие сложные вопросы, — она почему-то начала шептать на ухо Уизли.

— Страж видит каждого насквозь и лишь напоминает то, что и так знаешь, — тоже отчего-то зашептала Джинни.

— Да знаю я.

В ярко освещенной гостиной было полно студентов разного возраста, и все уставились на голых тёток. У некоторых отпали челюсти. Да, тут не привыкли к таким зрелищам. Мелкий пухлый первокурсник замер в шаге от Джиневры и, широко раскрыв рот, рассматривал её снизу доверху охреневшим взглядом, то поднимая, то опуская голову.

— Чё пялишься? Хочешь — потрогай! — не выдержала Уизли. У мелкого дёрнулась рука.

— Что, малой, живых блядей не видел? — подошедший рослый парень взял его за плечо.

— Живых? Не-а.

— Ещё насмотришься, дуй отсюда, — парень протянул свёрнутую бумажку, — это вам.

Чёрт! На бумаге ничего не было.

— Эй, эй, постой, — Джинни догнала уходящего парня. — Ты нам не поможешь? У нас просто палочек с собой нет.

Парень обернулся, смерил её взглядом:

— Да без проблем, — он, похоже, хотел сказать что-то другое, но передумал, — Апарекиум! А, ну вот, понятно, это здесь рядом, пошли, провожу. А то начнёте бродить, народ пугать.

— Это что за хрень? — Драко не понял. В синей гостиной человек сорок, а в центре — его рабыни. «Что задумал Чистюля? И это за восемь монет?! А что там мелюзга делает?»

Драко снова подсекал. Он чувствовал: что-то происходит, но не мог понять, что. Непонятные наколки, непонятный Чистюля… Ничего, Драко разберётся. Он подстраховался. После того, как Клирэвей просил прислать рабынь в гостиную Когтеврана, Драко сразу взял комнату под наблюдение. Правда, хрустального шара у него нет, и сейчас приходилось смотреть через воду, но ничего, сойдёт. Колдокамеру он, конечно, тоже послал с гриффиндорками, хотя, после вчерашнего случая, Малфой не сильно доверял волшебному глазу. Да и включена она сегодня не на прямую передачу. «Так, а это что? — Драко вгляделся в экран, — что за записка? И куда они идут?.. Пиздец!»

Когда высокий когтевранец с запиской в руке вывел Грейнджер и Уизли из гостиной, Драко всё понял. Его опять наебали. Сюда они больше не вернутся, а нового места он не знал. Попасться на такой детский трюк! Что он думал? Что Чистюля будет их при всех шпилить? Может, сам Драко так бы и поступил; да что там, именно это он и делал, много раз… Драко чувствовал себя идиотом. Почему он не предусмотрел вариант с запиской? Ведь это так просто! И дело не в рабынях, пусть с ними творят что хотят! Обидно сознавать себя дураком. Очень обидно! Но не всё потеряно, есть ещё волшебный глаз, если снова не вырубят. И снимки будут только завтра, но ничего, он потерпит.

* * *

Регина встретила их на пороге. Сегодня на ней была белая туника без рукавов, до середины бедра, подпоясанная; волосы собраны сзади, на руках по несколько тонких браслетов, прическу украшала миниатюрная золотая диадемка. Тем не менее, в её наряде не замечалось никакой вычурности, напротив, она смотрелась естественно, как-то просто и по-домашнему.

— Ну вот, знакомься, Ренджи, это Гермиона и Джинни.

Клирэвей подошел к ним. Ростом он был не выше Гермионы, а рядом с Региной казался просто нескладным подростком.

— Что скажешь?

— У Малфоя нет вкуса. Если вот эту надпись, — и он указал на плечо Гермионы, — поместить под сосок, смотрелось бы изящнее.

От этих слов Гермиону передёрнуло и пробежали мурашки. Что за игра опять начинается? Но Клирэвей уже двинулся вглубь комнаты, жестом приглашая всех за собой.

— Располагайтесь и рассказываете всё, что с вами случилось, — он указал на один из двух диванчиков, стоявших друг напротив друга. Сам расположился на втором. Регина присела на подлокотник, закинув ногу на ногу, и обняла его за плечо.

— Мы не можем говорить об этом, — начала Гермиона.

— Ерунда, — прервал её Клирэвей.

— Милый, они не помнят о вчерашнем, — уточнила Регина.

— Да, мы не можем говорить ни с кем, ни о контракте, ни о... — Гермиона осеклась, — ма-хо-ви-ке, — по слогам выговорила Грейнджер. Что происходит? У неё получилось это произнести.

— Рассказывайте всё, — широко улыбнулся Ренджи.

Когда гриффиндорки закончили, прошло больше часа. За это время они как будто всё пережили заново, и от этого было мерзко.

— Вам следовало послать Малфоя сразу, ещё в Косом переулке, — выслушав, произнёс Ренджи.

— Мы не можем, магия контракта — огромная сила.

— Не обижайтесь на Ренджи, — вмешалась Регина, — о силе заклятий трудно судить тому, перед кем магия бессильна, — и она скосилась на когтевранца.

Джинни и Гермиона переглянулись и удивлённо уставились на Клирэвея.

— Объясни им, милый.

— Я пускаю магию в свою жизнь, когда хочу, и не пускаю, когда не хочу.

…- Как это? — спросила Уизли после минутной паузы.

— Магия властвует лишь над тем, кто относится к ней серьёзно. И отступает перед тем, кому она безразлична.

— Магглы ничего не знают о магии, но она на них действует.

— Лишь потому, что каждый из них втайне ждёт чуда.

— И что, если забить на магию, рассеются чары и заклинания?

— Попробуй, — улыбнулся Ренджи, — и узнаешь.

* * *

«Ах! Если б всё это только могло быть правдой, — думала Гермиона, прокручивая в голове события прошлой ночи и всё, о чём говорил Клирэвей, — нет, такое невозможно. Но если представить себе… Тогда можно всё изменить. И забыть. Нет, забывать нельзя, как там сказал Ренджи? Если забыть беду, она вернётся; если спрятать её в себе — она тебя съест».

Последний урок закончился, и все начинали расходиться, пора и им… Сейчас начнётся… Утром, до занятий, Малфой припёр их к стенке и прошипел, скрежеща зубами: «Ну, всё, суки, готовьтесь!» Гермионе было всё равно, что с ней будут делать, бояться надоело.

— Ты как? — поинтересовалась она у Джинни.

— Мне похер.

…Драко схватил её за волосы и ткнул в стену. Джинни он держал, обхватив нижнюю челюсть.

— Ну что, суки, понравилось вам у Чистюли? — орал он в лицо. — Понравилось?!

Драко был в бешенстве. Он подробно просмотрел все снимки с колдокамеры. Как этот гадёныш посмел вытворять с его собственностью такое?! Сам Драко на это не решался. Так вот, что значит «в душу»! Но формально предъявить Чистюле было нечего, и свою ярость он теперь вымещал на рабынях.

— Да, понравилось!!!- Джинни вырвалась и проорала ему в ответ чистую правду. — Он — мужик, а ты — слизень!

— Ну всё-ё, Гойл, держи эту! — Малфой толкнул Гермиону. Гойл сгрёб её в охапку и затащил в чулан. Он толкнул её на стену, надавил на плечи, опуская на колени.

«Вот и конец сказки», — горько усмехнулась про себя Гермиона. Она зажмурилась и раскрыла рот.

…Гойл рычал и дёргался где-то рядом. «Что происходит?» — Гермиона открыла глаза. Гойл с рычанием, переходящим в похрюкивание, трахал пустоту. Обхватив руками невидимую голову, он проталкивал свой немаленький прибор дальше и дальше, глубже, как ему казалось, пока не упёрся в стену. «Да-а-а! — заревел Гойл, — вот тебе-е-е!». Он надавил сильнее, его фитиль начал загибаться вниз и разряжаться. Гойл глубоко дышал, глядя в потолок. Гермиона в ужасе наблюдала за происходящим.

«Сейчас он придёт в себя и всё поймёт», — вдруг поняла она. Она осторожно, чтобы не спугнуть зверя, пальцем зацепила со стены мутную каплю и поместила себе на подбородок. Грегори опустил голову и поглядел на Грейнджер осоловелым взглядом: «Что, соскучилась по папочке? Вечером повторим». Он застегнул ширинку и вышел.

Выбравшись из чулана, Гермиона на цыпочках пробралась к комнате и приоткрыла дверь. Комната была пуста. Она прошла чуть дальше. Ага, вот она. Уизли сидела на полу, обхватив колени, с каменным лицом и стеклянным взглядом.

— Эй, ты живая?

Не меняя взгляда, Уизли начала раскачиваться из стороны в сторону.

— Что он сделал?

— Он, он... — она повалилась на бок и оглушительно захохотала, — он, он… я не могу! Ха-ха-ха-ха…

— Отдолбил стенку? — уже спокойно поинтересовалась Гермиона.

— Не-е, ха-ха-ха! Диванный пуфик! Ха-ха-ха-ха!

И рыжая, то и дело срываясь на дикий хохот, поведала, как Малфой швырнул её на диван, как сам упал рядом и, зажав свой отросток двумя пуфиками, надругался над школьным имуществом.

Они еще смеялись какое-то время, делясь впечатлениями, хотя обе знали: то, что случилось — лишь забавный фокус, подарок Ренджи, ничего не меняющий в их положении. Отводящие заклинания живут недолго и легко разрушаются.

— А помнишь? Регина сказала, что Ренджи не пользуется заклинаниями, — вспомнила Джинни и осеклась. Ей было совестно перед Региной, потому что это Джинни, когда вчера завибрировали кольца, первая не выдержала и попросила Ренджи помочь им. И она помнила, как Регина молча отвернулась и уставилась в стенку. А Ренджи подошел к ней, сказав, что сделает это только раз, просунул руку между её ногами и, взяв кольцо двумя пальцами, изучал его пару минут, потом как-то крутанул, — она совсем ничего не ощутила, — и кольцо упало ему в ладонь. Но чувство вины перед Региной осталось.

В комнату вошёл Малфой, за ним Смит и Дин Томас.

— Ну что, выходные кончились? — протянул Смит, глядя на рабынь.

— Погоди, вы гляньте, что они творят без нас! — отвлёк его Драко и протянул альбом. — Смотри — этой ночью, свежие.

Томас и Смит развернули альбом. «Вчера Регина не заглушила камеру!» — ужаснулась Гермиона.

— Ни х..я се! — глаза парней округлялись, чем дальше они листали страницы.

— Да этот Чистюля полный изврат.

— Конченый!

— Я хотел тебе предложить что-то такое, но, честно, боялся, — повернулся Смит к Малфою.

— Ничего, теперь с ними всё можно, — успокоил тот.

«Интересно, что они там увидели такого, что..?» — подумалось Гермионе, и тут же в голове мелькнуло: «Мы замечаем то, к чему стремимся», — опять же, слова Ренджи.

— Сейчас отдохнём, — провозгласил Драко, разливая по стаканам огневиски. Они выпили по полстакана, Драко налил еще, спустил штаны, уселся на диван и скомандовал:

— Уизлетта, работать. Заучка — к пацанам!

Подчиняясь магии, Джинни двинулась с места. Впереди, как одинокий флюгер, маячил худой стручок Малфоя. И вдруг ей вспомнилось, как недавно он яростно втыкался меж подушками, как дёргался Малфой, вопя: «Давай, Джинни, дава-а-ай!», и ей стало так смешно, что она остановилась и зажала рот, безнадёжно пытаясь сдержать хохот. Она не могла пошевелиться, никакая сила уже не толкала её вперёд, она просто стояла на четвереньках и заливалась беззвучным смехом.

Когда, наконец, Джинни смогла поднять голову, то увидала, что Малфой мирно сопит, откинувшись на спину, что-то бормочет, шевеля губами, а его бледный отросток по-прежнему уставлен в небо. Уизли огляделась. Захария Смит и Дин Томас распластались в разных позах, а Гермиона катается по полу, схватившись за живот.

— Эй, ты в порядке?

— Я в порядке. Ха-ха-ха-ха! А ты? Ой, смотри, что это??!

Джинни обернулась, и глаза её полезли из орбит: Драко поднял руки и дёргался вверх-вниз. Темнокожий Дин Томас изгибался, делал фрикции лёжа на боку, отчего заскользил по дивану, уверенно приближаясь к заднице Захарии Смита. Не дойдя совсем чуть-чуть, он резко выгнулся, и брызнула струя. Драко задёргался быстрее, заскрипел зубами, ладони его сжались, стискивая воображаемую партнёршу. Его инструмент запульсировал и выдал фонтан. Струя подлетела и обрушилась вниз, заливая грудь и живот густыми каплями. Гриффиндорки покатились со смеху.

Через пару минут Гермиона сообразила: «Надо их почистить». Взгляд её упал на кувшин с водой. «А то запалят», — кивнула в ответ Уизли. Смочив два полотенца, подруги двинулись вперёд.

* * *

В следующие дни в замке творилась форменная дичь. Малфой раздавал своих рабынь налево и направо. Но все клиенты или сразу засыпали, или нажирались, как свиньи, у кого-то падало сразу, кто-то насиловал предметы, представляя себе женщин, пару раз любители групповух прошли по самой грани содомии, одним словом, — массовое сумасшествие. Сейчас, идя на заказ, девушек интересовало только одно — достаточно ли там воды и салфеток. Их роль свелась к уборке. Даже подарки Малфоя больше не беспокоили рабынь: с тех пор, как Ренджи вернул кольца на места, те ещё ни разу не включались.

Но так не могло продолжаться вечно. И Джинни, и Гермиона это хорошо понимали и ждали развязки. Но уже не страшились её. На смену страху пришло безразличие.

…Когда Драко втащил их в слизеринскую гостиную, ставшую постоянным местом для оргий, где находилось человек двадцать, Грейнджер решила: «Ну вот, похоже, и всё. Отвести глаза им всем одновременно не сможет никакой маг». Она глянула на Уизли, та вздохнула и наклонила голову, соглашаясь.

— Посидите здесь, — Драко толкнул их на пол. Рабыни плюхнулись на задницы и отползли к дивану.

— Малфой, тащи их к нам! — донеслось из толпы.

— Ну ладно, — Драко повернулся. — А где они?

Он в упор смотрел на гриффиндорок и не видел их.

— А-а, смотри, спрятались! Га-га.

Он сунул руку под диван и извлёк оттуда надувную куклу в полный человеческий рост. Одну, потом вторую. На одной был длинный рыжий парик, больше же она ничем не походила на Уизли. Парик второй отдалённо напоминал волосы Гермионы.

— Давай их сюда! Гулять, так гулять! — орала толпа.

И началось..!

— Смотри, смотри, что они делают! Что они с ней творят?! — шептала охреневающая Джинни.

— Это они с тобой творят, — нашёптывала в ответ Гермиона.

— Они же её разорвут!

— Бедная моя, — наглаживала Грейнджер по голове подругу.

Девушки как будто смотрели какой-то идиотский матч, и каждая переживала за свою спортсменку.

Вдруг Маклагген потянул за парик надувную Гермиону, стаскивая её с Гойла. Волосы с треском отлетели. Что сейчас будет!? — Гермиона в ужасе закусила кулак.

— Глядите, а Грейнджер-то лысая! Га-га-га-га!

— Так она раньше прикидывалась!

— Так ещё интереснее. Гы-гы!

Джиневра упала на ковёр:

— Лысая Грейнджер, лысая Грейнджер! — каталась она по полу, тыча пальцем в Гермиону.

— Дура!

«Мы для них — куклы, потому они и не замечают разницы», — догадалась Гермиона.

Понаблюдав ещё с полчаса за этой сумасшедшей оргией, Уизли подытожила:

— Что-то мне здесь скучновато.

— Мне тоже. Пойдём?

Бывшие рабыни поднялись в полный рост и, не волнуясь, заметят их или нет, вышли из гостиной, даже не обсуждая, куда направиться. Они давно друг друга понимали без слов.

* * *

Ренджи сидел в освещенной беседке и слышал приближающиеся голоса:

— …Ну-у, в общем, Грааль они не вернули, зато рыцарь Персиваль нашел в Аваллоне другое сокровище, фею Илийн. С тех пор магия не оставляет нашу семью.

— Опять рассказываешь сказки про Мерлина?

— Между прочим, четверо моих пра-пра-пра-пра-… были королевами.

— И это чистая правда, — важно кивая подтвердил Ренджи.

— Спасибо, Ренджи, — Джинни протянула ему волшебную палочку, — какая лёгкая, из чего она сделана?

— Не знаю, — пожал плечами Клирэвей,- Регина, ты не знаешь, из чего делают мебель в Хогвартсе? Сосна, наверное. Я её выстрогал на той неделе из сломанного табурета. Это уже пятая или шестая, они всегда куда-то теряются.

— Ты умеешь делать волшебные палочки?

— Нет, конечно. Но без палочки же нельзя, она как часть школьной формы.

— Если так, то она не будет работать.

— А она и не работает.

— А как же..? Как ты творишь магию?

— Я не творю магию. Ничего не надо творить, всё уже есть вокруг. Опустоши голову, и оно проявится как картинки или ощущения. Я просто ловлю нужные и играюсь с ними. Как ты поймала жёлтого дракона.

Гермиона, кажется, начала понимать:

— И то, что случилось с извращенцами…

— И это тоже. Проявил их тайные стремления. Они должны благодарить меня за это, — Ренджи растёкся в улыбке.

Он вышел из беседки, поднял руки и начал жестикулировать. На небе заиграли сполохи сияния, дрожа и переливаясь. Ренджи отвёл руку в сторону, и там беззвучно полыхнула молния. Он провел рукой вниз, и по земле промчался ветерок, поднимая упавшие листья.

— Ребёнок, — кивнула Регина. Гриффиндорки смотрели на Рэнджи с открытыми ртами. А он продолжал играть со стихиями.

— Только дождя нам не сделай!

— Регина, а почему ты такая, а в жизни обычно… э… — Гермиона замялась.

— Что, как чучело? — улыбнулась наследница аваллонской феи. — Мне важно быть красивой для своего мужчины. Ну, и для друзей.

За завтраком Драко напрягался изо всех сил, отправляя мысленный приказ. Ничего не выходило. Его рабыни сидели за гриффиндорским столом и никак не реагировали на команду. «Они что, чокнулись после вчерашнего? Этого ещё не хватало». Полоумные бляди ему не нужны. А папе тем более. Неужели он вчера перегнул?

— Гойл, пошли, — Драко должен был выяснить всё немедленно.

«Что? Куда? Куда опять Малфой тащит? Пожрать не даст», — Грегори Гойл вылез из-за стола и послушно попёрся за своим хозяином.

— Тут никто не заблудился? — Драко навис над гриффиндорками.

Уизли подняла на него глаза, оценила тупым взглядом и продолжила жрать.

«Ну точно! — понял Драко. — Ебанулась! Грёбаный Маклагген, говорил же ему, что это перебор...»

— Тебе чего, Малфой? — Грейнджер глянула на него с интересом, что-то шепнула Уизли, и обе заржали.

Драко стоял с охреневшим видом. Он ничего не понимал.

— Слушай, хорёк, — наконец обратила на него внимание Джинни, — если ты думаешь, что я сейчас разденусь и полезу к тебе под стол сосать, то обломись. Всё, кончились танцульки.

Это было сказано громко, и многие повернулись в их сторону. Драко всё ещё не мог понять, что творится, но ситуацию надо брать в руки.

— Рабыни, ко мне! — скомандовал он. — Сейчас идёте к столу Слизерина и ждёте меня там. Марш!

— Отвянь, чепушила, — Грейнджер глядела ему в лицо.

— Иди, диванчик потрахай! — добавила Уизли и обе захохотали.

Не дожидаясь пока Малфой придёт в себя, Гермиона, добавив усиливающее голос заклинание, вскочила на скамью и провозгласила для всех, кто был в зале:

— Свежие новости, свежие новости! Интимная жизнь Слизерина! Эксклюзивная хроника из личного архива Драко Малфоя! — и указала пальцем вверх.

На потолке Большого зала, как на огромном экране, появлялись изображения. После десятка секунд тишины по залу прокатился рёв. Еще через несколько секунд он перешёл в гогот. И скоро весь Большой зал заполнил оглушительный ржач нескольких сотен голосов. На потолке, меняясь, возникали новые и новые кадры изнасилования надувных кукол.

У Драко задрожали колени и на лбу выступил пот. Даже Грегори Гойл сообразил, что пора делать ноги. Он начал пятиться, пытаясь стать незаметным, что при его габаритах было непросто. Никто их участников вчерашней оргии не соображал, откуда взялись такие снимки, но это ничего не меняло, зал бушевал. Гермиона приблизилась к Драко и почти ласково прошептала:

— Долг платежом красен, сучонок!

Драко схватил её за волосы, но она вырвалась, оставив клок в его руке. Невилл Долгопупс уебал Малфою, и тот, свалившись, залетел под скамью.

— Спасибо, Невилл, — улыбнулась Гермиона. Было приятно знать, что на факультете у них остались друзья.

* * *

Совы влетали в Большой зал, разнося почту. «Слизеринское сумасшествие», «Новый скандал в Хогвартсе», «Оргия извращенцев» — пестрели заголовки газет. «Рита Скитер с места событий» и так далее, и так далее…

— То, что Вы совершили, мисс Грейнджер, достойно самого строгого порицания, — директор вышагивал по кабинету. — Но сейчас речь пойдет о другом. Верно ли то, что Вы и мисс Уизли являетесь личной собственностью Драко Малфоя на основе заключённого между вами магического контракта?

— Да, верно, — Джинни и Гермиона стояли навытяжку.

— Ограничен ли данный контракт сроком действия?

— Нет, он пожизненный.

— И верно ли то, что в настоящее время магия данного контракта прекратила своё действие в отношении вас.

— Чего?

— Можете вы сейчас отказаться от выполнения приказов Малфоя? Физически?

— Да, можем.

— Мне всё ясно, — вмешался в разговор представительный джентльмен, сидевший до этого молча, — мы организуем дополнительную проверку, а сейчас скажите, мисс, принуждал ли вас Малфой... — он замолчал, подбирая слова.

— К сексуальной эксплуатации и занятию проституцией, — подсказала Гермиона. — Да.

— Именно так. Это было против Вашей воли?

— Да.

— И Вы это подтверждаете, мисс Уизли?

— Да.

— А сможете вы дать официальные показания в ходе разбирательства по вашему делу?

— Сможем.

— Не боясь широкой огласки?

«Куда уж шире» — подумалось обеим. — Мы согласны.

— Что ж, директор, думаю, девушек стоит отпустить, спасибо, мисс.

— Ну? — растянулось в улыбке лицо джентльмена, когда Гермиона и Джинни вышли из кабинета. — Всё отлично! Доказательств хватает: куча свидетелей, альбом Малфоя, их показания. Все в порядке. После моего назначения Вы можете рассчитывать на любую должность, которую сочтёте для себя достойной, — подмигнул он директору.

— Это что за перец? — поинтересовалась Джинни.

— Шишка из министерства, — просветила ожидавшая за дверью Трейси Дэвис, — говорят, будущий министр магии.

— А Люциус, значит, его конкурент? Тогда всё ясно.

Учебный год заканчивался: младших уже начали распускать по домам, выпускники готовились к ЖАБЕ и получению аттестатов. Гермионе аттестат не светил, это ясно, а ехать им с Джинни было некуда. Об их жизни в последний год знали все и везде. А возвращаться домой с таким позором сил не было.

— Пошли спать, — предложила Уизли. Им с Гермионой дали комнату. И с чего директор расщедрился? Ну да, они же показания должны давать!

— Пошли.

* * *

— Что, допрыгался, уродец? — Люциус Малфой смотрел на сына тяжёлым взглядом. — Как это могло получиться?

— Не знаю, — лепетал Драко, — но их же можно вернуть по закону? Контракт у меня.

— Пойми, кретин: магический контракт держится на магии. Закон только констатирует его. Если магия перестала действовать, значит, контракт был недействителен с самого начала. А что это?

— А что?

— Что всё, что с ними творилось, было незаконно.

До Драко наконец-то дошло. Он позеленел:

— Я не хочу в Азкабан.

Люциус не мог понять, почему магия перестала действовать? Да и думать было некогда.

* * *

За два дня до этого.

— А-а, всё равно, от Малфоя нам не уйти, — махнула рукой Уизли.

— Разве вы уже не ушли от него? — Ренджи наигрался и сейчас, хитро улыбаясь, наблюдал за девушками.

— Ушли сегодня, завтра вернёмся и подчинимся. Контракт нам не победить.

— Регина, пора вернуть им память.

Гриффиндорки переглянулись.

— Джинни, Гермиона, вы не против? Вначале будет не очень приятно.

...Гермиона всё вспомнила: глаза зелёной ведьмы, свой страх, желание выполнять приказы и жуткую боль. И что?

— И что тогда произошло? — Гермиона понимала: она что-то упускает.

— Как что? — Ренджи рассмеялся, но Регина оставалась серьёзной:

— Вы определили свою жизнь, сделали выбор.

— Но мы и раньше не выбирали рабство!

— Раньше вашу волю поработил контракт с Драко, — начал объяснять Ренджи, — Малфой сделал Регину вашей хозяйкой, а она запретила вам подчиняться ему.

«…приказываю тебе забыть всё, что приказал Драко», — вспомнила Гермиона.

— Разные приказы разрушили друг друга, и воля освободилась, чтобы сделать выбор.

«Если можно, я не хотела бы», — опять вспомнила Грейнджер.

— Сложно? — поинтересовался Чистюля.

— Нет, я поняла, — Уизли, как обычно, соображала быстрее.

— А если бы я выбрала другое? — робко начала Гермиона.

— Тогда бы и продолжила жить по-другому.

Грейнджер вспомнила, как Регина удержала её. Ей стало жутко.

— Но после мы всё равно подчинялись Малфою, — не унималась Джинни.

— Это по привычке, потому вам и закрыли память. После болезни нельзя вставать с кровати сразу.

* * *

— Я не хочу в Азкабан, — продолжал лепетать Драко.

— В Азкабан идти не придётся, — старший Малфой почесал подбородок, — вот что, Драко ... Теперь мы долго не увидимся. А сейчас уходи.

Выход был один. Люциус разочарованно вздохнул и поморщился: «Ничего, на земле есть места, где можно затеряться. Это лучше, чем Азкабан». Он извлёк из ящика стола средних размеров золотой кулон в виде песочных часов на цепочке, положил перед собой и достал волшебную палочку.

* * *

— А-а, Джинни, Джинни, а-а-а-а..! — Джинни очнулась от истошного крика. — А-а-а!!!

Она привстала на кровати, стаскивая с головы одеяло, и начала протирать заспанные глаза. Чего она так орёт?

— А, а!- вопила Гермиона.

— Что случилось?

— А, а! Джинни, смотри, смотри! А! — Гермиона, абсолютно голая, прыгала посреди комнаты размахивая ногами, крутилась вокруг себя и орала так, что оконное стекло, казалось, вот-вот вылетит и посыплется на пол.

— Чего ты орёшь?

Но Гермиона ничего не слышала, не замечала, продолжая прыгать и вопить:

— Джинни, Джинни, смотри на меня, смотри-и!!!

Джинни пригляделась. Грейнджер выглядела как-то непривычно.

— Смотри, смотри, я чистая! Чистая! Джинни, смотри, я чистая-я-я!!!

У Джинни от удивления раскрылся рот и глаза округлились: на теле подруги не было ни одной татуировки, ни одной надписи, никаких колец с изумрудами в сосках и внизу, вообще ничего!

Уизли соображала еще с минуту, глядя на безумствующую Гермиону, потом осторожно приподняла одеяло и заглянула…

— А-а-а! — Джинни вскочила с кровати и бросилась к Грейнджер. Теперь уже две сумасшедшие скакали по комнате, опрокинув стулья и сорвав занавески, пока не свалились без сил.

* * *

— Вам должно быть совестно, мистер Лонгботтом... — за что-то отчитывала Долгопупса Макгонагал, глядя на него снизу вверх. Джинни и Гермиона прошмыгнули мимо. Они шли, то и дело оглядываясь по сторонам, мимо проходили студенты, иногда преподаватели, на них никто не обращал внимания, и от этого было легко. Они вчера рано уснули, а сегодня не пошли на завтрак. Да и о каком завтраке можно думать, когда случилось такое! Как же Ренджи смог это сделать? В том, что их очистил Ренджи, они не сомневались. Ещё бы, ведь он Чистюля! После всего случившегося подруги были готовы верить в его всемогущество.

Когда они проходили мимо кабинета ЗОТИ, резко распахнулась дверь. Джинни, которая была ближе, еле успела отскочить, чтобы не получить по лбу. Из кабинета вырвался разъярённый Малфой, отшвыривая смятую газету. За ним показалась тупая рожа.

— Отвали, Гойл! — Драко с силой оттолкнул своего телохранителя. — Отвалите все!

Гермиона не упустила шанса съязвить, уж так она ненавидела этого упыря:

— Что, подружка лопнула, Малфой?

— Пошла на хуй! — проорал он ей в лицо и промчался мимо.

«Пошла на х..й, — и всё?» — а она уже готовилась сцепиться с Малфоем!

— Вали, вали, импотент! — вслед ему прокричала Джинни.

Гермиона нагнулась, поднимая выброшенную Малфоем газету. Интересно, что его так взбесило?

— Гриффиндорские дуры! — послышалось за спиной.

Подруги быстро повернулись. Гойл. Они переглянулись. Как он их назвал? Дуры? А почему не «шлюхи», ну, хотя б не «суки»?

— Гойл, как ты нас назвал? — они уставились на него дикими глазами.

— Эй, вы чего? — Гойл стал пятиться.

— Как ты нас назвал, Гойл?! — Джинни вцепилась ему в мантию.

— Да отстань ты! — Гойл отмахивался от неё, пытаясь высвободиться, но бесполезно: Джинни прорвало, как плотину. Хотелось разорвать эту мразь как грелку за всё, что он с ней творил! Она наступала, толкая его в грудь, а он пятился, спотыкаясь и хватаясь за стену. Наконец, он отцепился и отпрыгнул на пару шагов.

— Эй, Джинни, ты что? Ты что? — трясла её за плечи Гермиона. — Успокойся.

Джинни приходила в себя: «Да, надо успокоиться». Она глубоко вдохнула, стараясь ни о чем не думать. Голова стала абсолютно ясной. Вдруг волосы шевельнулись, как будто их коснулся мягкий ветерок. Она поймала его, как жёлтого дракона.

— Эй, Гойл! — Джинни поднесла руку к губам и протяжно подула, как если бы сдувала случайное перо. Порыв ветра слетел с её ладони и пронёсся по коридору. Портреты закачались на стенах. В десяти шагах у Лаванды Браун задрало мантию, у Меллисенты Булстроуд вырвало из рук журнал. Гойл подлетел, перевернулся в воздухе и плашмя шмякнулся на каменный пол.

Позади послышались хлопки: «Браво, мисс Уизли, браво! Это очень эффектно!» — Джон Долиш стоял в дверях кабинета.

— Извините, — девушки быстро двинулись прочь. Они вошли в уборную: нужно было успокоиться и умыться.

— Это что сейчас было?

— Я поймала ветер, как Ренджи. Ты понимаешь, у меня получилось!

Джинни закончила умываться и глядела в зеркало.

— Смотри, — Гермиона протянула ей газету, тыча пальцем в какую-то заметку. Джинни прочла и уставилась на подругу: «Как это?»

«…проведён обыск в доме Люциуса Малфоя, совершившего шесть месяцев назад дерзкий побег из тюрьмы Азкабан. Напоминаем читателям, что обстоятельства данного побега до сих пор не выяснены. В ходе обыска обнаружены доказательства пребывания преступника в усадьбе Малфой-мэнор в течение нескольких месяцев. К сожалению, нынешнее местонахождение Л. Малфоя неизвестно. Начата проверка в отношении Драко Малфоя на предмет его причастности к организации побега отца».

— Это как? Шесть месяцев назад? Побег?

— Ты вот сюда посмотри, — и Гермиона ткнула пальцем в фотографию.

Меняющиеся кадры колдофото показывали кабинет Люциуса. На рабочем столе мелькнул знакомый предмет. «Что-что?» Грейнджер добавила увеличение, резкость. Ну, точно, это он, ошибки быть не может. У Джиневры закатились глаза, и она начала сползать по стенке. На письменном столе валялся разбитый в хлам маховик времени.

* * *

— Невилл, спасибо, что меня защитил. Ты так здорово врезал Малфою!

— Я? Малфою? Когда? — не врубался Долгопупс. Гермиона вздохнула: и этот ничего не помнит.

— Смотри, смотри, вот она, — потянула её за рукав Уизли.

Трейси Дэвис рядом с Дафной Гринграсс листала какую-то книгу.

— Привет, Трейси! — подбежала к ним Гермиона. — А у нас уже всё в порядке!

Та посмотрела непонимающим взглядом. И Трейси тоже… Гермионе стало грустно и даже обидно. Она прижалась к слизеринке: «Мы всё равно тебя любим».

— Гриффиндорки совсем с ума сошли! Что эта грязнокровка возомнила? — возмутилась Дафна Гринграсс, когда подруги отошли.

Трейси Дэвис с задумчивым видом посмотрела на соседку, и ей так захотелось послать эту Дафну!

* * *

Почему они с Джинни всё помнят? Гермиона валялась на спине, закинув ноги на стену, и глядела в потолок. Маховик разбил Люциус, только он и должен сохранить память. Так работает магия. Для всех остальных время вернулось и всё пошло по-другому. И для них с Джинни тоже. И они не были никогда рабынями Хогвартса! Но ведь они помнят. А может, ещё всё забудется? Гермиона вдруг поняла, что не хочет этого. Забыть всё пережитое было бы как предать себя. Обидно и несправедливо … А вдруг не было ничего? И это всего лишь чьё-то наваждение?

— А, Джинни? Может, нас колдонули? Как узнать?

— Засунь себе морковку в задницу, и сразу поймёшь, — отозвалась та.

— Ох, боюсь, и это не поможет.

Их тела стали прежними.

— Мне вообще похрен. Всё. И школа похрен, и Драко, и Гарри, и магия. Всё безразлично, — затянула Уизли.

— Да и мне тоже, — призналась Гермиона, — а давно с тобой такое?

Уизли задумалась.

— С того, как Драко оттрахал диванчик, — серьёзно произнесла она, но не смогла сдержаться и захохотала.

— Стой, стой! — сквозь смех притормозила её Гермиона. Она вдруг всё поняла. — Ты помнишь, что говорил Ренджи?

«Магия бессильна перед теми, кому она безразлична». Джинни тоже это вспомнила. Они что, стали как Ренджи?! Подруги вскочили и уставились друг на друга:

— Идём!

* * *

В саду теперь малолюдно. Да и откуда взять народ? Младшие уже разъехались по домам, а выпускникам не до отдыха. Они здесь, похоже, вовсе одни. Нет, вон ещё, долговязая фигура возится у кустика лапчатки. У Гермионы в груди похолодело. А если Регина их не узнает? Нет, это будет уж слишком обидно! Она глянула на Уизли, та, похоже чувствовала то же самое….

Регина поглядела на них через большие очки:

— А я тебя знаю. Ты Грейнджер с выпускного курса, — от этих слов у Гермионы затряслись губы.

— А ты — подружка Гарри Поттера. Верно?

— Уизли, — у Джинни навернулись слёзы.

— Вы же за рассадой? Это туда, — Регина махнула в сторону невысокого флигеля, — к домовикам.

Девушки отвернулись. У Гермионы дрожали ноги, и она оперлась на плечо Джинни. А чего она ждала? Просто хотелось чуда…

— А Ренджи вернётся только к сентябрю, — послышался грустный голос за спиной.

Что?? Они развернулись и уставились на садовницу.

— Так ведь каникулы же! — и ведьма широко заулыбалась…