Трактат серой полосы (гет)

— Но мастер Шифу, как же…

— По, это не обсуждается. Я должен покинуть Нефритовый Дворец и навестить мастера Чен Суня. Он прислал мне письмо и просил к нему приехать. Он мой старый товарищ, и я не могу отказать ему в такой просьбе. Ты остаешься главным вместо меня в Нефритовом Дворце.

— Я?

Бровь красной панды приподнялась вверх, показывая вопросительное недоумение:

— У тебя есть какие-то предложения получше, Воин Дракона?

По опустил лапы:

— Посмотрите на меня, мастер! Я могу победить хоть с десяток самых сильных злодеев Китая и отправить в другое измерение хоть с сотню Каев — но какой с этого толк, если я не могу провести и дня во Дворце, не разбив какую-нибудь очередную древнюю вазу или же не сломав какой-нибудь механизм? Да если вы оставите меня главным — от Нефритового Дворца останутся только стены! Да и то, даже в последнем я не уверен, потому что я заставлю рухнуть даже их!

Шифу сел на ступеньки возле фонтана и стукнул кончиком своего посоха рядом с собой, приглашая панду сесть:

— По, мальчик мой. Я знаю, что ты неуклюжая панда, любящая димсамы куда больше, чем тренировку в додзе. Я знаю, что для тебя кунг-фу — это не древнее искусство с кучей правил, трактатов и постулатов, а нечто, вызывающее восхищение своей, как ты выражаешься «супер-пупер-крутотенью». Не думай, что я старый дурак, который только и мечтает о том, чтобы все здесь лежало в руинах. Но подумай сам — если во Дворце живет истинный Воин Дракона, то почему я должен оставлять за главного кого-то еще? Каждый из нас ныне живущих мечтал стать Воином Дракона, но удалось это лишь тебе. Я твой учитель, но во многих отношениях я куда слабее тебя, и по-хорошему мне следовало наречь тебя главным и учиться у тебя.

На секунду позабыв о своих переживаниях, По восхищенно выдохнул:

— Мастер, вы назвали меня более умелым, чем вы? Кру-у-у-то! Обалдеть!

Шифу на несколько мгновений улыбнулся, глядя на то, как панда искренне радуется похвале, и в очередной раз убедился, что гордыня в самом черном ее проявлении прошла мимо По. Да, он несомненно мог прихвастнуть своими умениями или козырнуть своим статусом Воина Дракона, но даже в таких случаях панда всегда искренне радовался тому, насколько крутым он оказывался, сам тому не веря, и это помогало ему не превратиться в самоуверенного эгоиста.

Следующей репликой Шифу прервал По:

— Но при всех твоих несомненных талантах, тебе очень сильно недостает крайне важных качеств, которые необходимы Воину Дракона — серьезности и осознания ответственности. Да, ты показывал себя тем, кто в нужные моменты собирается с мыслями и делает то, что должно, но это лишь в моменты самой большой опасности, когда иначе было нельзя. Но что насчет повседневной рутины? Быть главным в Нефритовом Дворце — это не только раскидывать злодеев направо и налево. Это не только защита жителей Долины от сил зла, но и умение строить жизнь здесь, внутри стен. Организовывать тренировки Неистовой Пятерки, помогая им раскрывать лучшие грани своего таланта, ставить задачи, поддерживать порядок, распределять обязанности и при этом не лениться самому. О каком порядке можно говорить в Долине или в Китае, если тот, кто призван его поддерживать, неспособен организовать его в пределах всего одного дворца среди тех, кто стоит на защите добра и справедливости?

По положил лапы на каменные ступени и поднял взгляд, потерявший прежний задор:

— И вы правда считаете, что я справлюсь с этим, мастер?

Шифу принялся водить концом посоха по мозаичному полу, заставляя деревяшку с легким звуком трения описывать узоры в лепестках лотоса, выложенных под ними:

— Считай это еще одним элементом обучения, По. Я вряд ли смогу научить тебя новым приемам кунг-фу или тому, как ты можешь управлять своей ци, обращая ее против врагов, но я еще многому могу научить тебя в том, как правильно владеть собой, проявлять инициативу и уметь быть не просто хорошим воином, но и учителем — тем, за кем следуют, кого слушают и кому доверяют. И пока меня не будет, ты будешь этому учиться.

По поднялся со ступеней:

— Хорошо, мастер Шифу, я вас понял. Я постараюсь сделать все в лучшем виде.

Наставник усмехнулся вслед:

— Постарайся сделать так, чтобы по возвращении я застал на месте нашего дома Нефритовый Дворец, а не груду строительного мусора!

Панда лишь кивнул и вышел из зала.

* * *

В Нефритовом Дворце наступил вечер, и Шифу уже уехал к Чен Суню, а По так и не решился подойти и сказать Неистовой Пятерке, что мастер оставил его за главного. Уверенность, что у него все получится, словно рассеялась, стоило панде выйти из зала. Словно под грузом невидимого веса, По устало сел на ступени Дворца и устремил взгляд на Долину, которая была хорошо видна с вершины горы. Улицы были озарены светом факелов, и пока там все было спокойно. Последний набег разбойников на Долины По и его друзья отразили еще неделю назад, и бандитам требовалось еще какое-то время, чтобы залечить раны, собрать выбитые зубы и попытаться напасть еще раз.

Но не только необходимость в течение целого месяца управлять Нефритовым Дворцом заботила По. Его мысли занимала Тигрица. Они знали друг друга столько времени, прошли вместе столько передряг и испытаний, и всякий раз По поражался тому, сколько всего было сокрыто во внешне собранной, молчаливой и спокойной полосатой воительнице. Панда настолько привык, что Тигрица скрывала свои чувства, что всякий раз, когда он видел их проявления, ему начинало казаться, что это сон, и он видит какого-то незнакомого ему воина.

При всей своей непосредственности и разгильдяйстве По умел видеть какие-то мелкие детали вокруг себя. Он видел и то, как Тигрица смотрела на него с огромной тревогой и переживанием во время битвы с лордом Шенем в заливе возле города Гуньмень, и ее понимающий взгляд во время разговора на лодке перед финальной схваткой. Помнил По и финальную схватку с Каем в мире духов, когда его начинала охватывать нефритовая корка после пленения. Несмотря на то, что большая часть его тела стала камнем, По прекрасно чувствовал следы прикосновения друзей в мире живых, которые заставляли пульсировать зеленый безжизненный нефрит светлыми теплыми сполохами ци. Более того — он различал на «ощупь» каждое прикосновение — и он чувствовал, когда именно его коснулась Тигрица. И это касание было наполнено искренней болью, сопереживанием, тревогой и желанием спасти во что бы то ни стало. Ни одно из прикосновений в тот день, даже от его отца Пинга не было таким теплым, живым и родным, как от Тигрицы. И пусть после возвращения в мир живых Тигрица и не показала всего, что было у нее на душе, но тот отпечаток под нефритовой коркой говорил По гораздо больше, чем все остальное.

Подняв свое грузное тело и вытерев лапы об пузо, снимая с ладоней пыль и грязь, По все же решился и пошел сообщать остальным о поручении Шифу.

Ожидаемо, новость вызывала небывалое оживление среди Неистовой Пятерки:

— Ты будешь главным в Нефритовом Дворце? Вот умора! — веселая, непосредственная Обезьяна развеселилась от этой новости. — Будешь учить нас, как правильно ломать все вокруг?

— Учти, второй раз мой сеанс акупунктуры может не помочь, — Богомол был как всегда серьезен. — В прошлый раз мне пришлось истратить весь запас игл, чтобы привести тебя в чувство!

Но в целом команда не сильно-то и переживала. По уже был когда-то назначен их учителем, и его тренировки, пусть и своеобразные, очень сильно помогли им в противостоянии и с лордом Шенем, и с генералом Каем. Одна лишь внимательная Тигрица заметила, что во взгляде По не было обычной веселости и непосредственности. Вшестером они сидели за одним столом, и только она заметила, как По тихо встал и ушел, так и не прикоснувшись к еде. Встревоженная, Тигрица тоже тихо встала из-за стола, оставив остальных четверых из Неистовой Пятерки весело обсуждать будущее «правление» По в Нефритовом Дворце. Они настолько увлеклись шутками, что даже не заметили, как По и Тигрица ушли.

* * *

По снова сидел на прежнем месте на ступенях Нефритового Дворца. На его плечо легла теплая и пушистая лапа Тигрицы:

— Ты не очень рад, По. Я видела это там, в столовой. Что гложет тебя?

Раздался шорох, и Тигрица заняла место рядом с пандой, подоткнув под себя свое желтое ципао, которое она носила в тот день.

Голос По был на удивление тихим, словно перед Тигрицей тогда сидел другой зверь, которого она не знала никогда прежде:

— Я… я не знаю, что мне делать дальше. Ничего не знаю, ни в чем. Я словно на перепутье, и каждая дорога, что лежит передо мной, таит в себе что-то неведомое и страшное.

После недолгого молчания По добавил:

— А еще я все думаю о том, когда вы спасли меня от обращения в нефрит в Мире Духов. Я помню твое прикосновение, Тигрица.

Полосатая подняла недоуменный взгляд на панду:

— Да?

— Да! Прикосновение каждого было теплым и приятным, но твое выделялось среди прочих. Это было прикосновение не просто близкого зверя, не просто друга, а…

По силился подобрать слово, но так и не нашел его:

— Я не знаю, кого, но это было не дружеское прикосновение. Какое-то большее.

Слова у Панды закончились, и он обессиленно опустил лапы на свои старые залатанные штаны:

— Прости, Тигрица, я наверное кажусь тебе сейчас глупым и несуразным…

К его удивлению, Тигрица изобразила что-то вроде легкой улыбки:

— Нет, По, ты не глупый и не несуразный. И да, я вложила тогда в свое прикосновение чувства к тебе не просто как к другу.

На морде По появилась легкая ухмылка, из-за чего он стал снова похож на себя прежнего:

— Правда? Кру-у-у-ть!

Улыбка, правда, после этого у него пропала, и он перевел разговор как будто бы в другую плоскость:

— Знаешь, я тут недавно нашел в библиотеке Нефритового Дворца очень интересный свиток. Кажется, он называется «Трактат серой полосы».

Тигрица недоуменно посмотрела на По:

— Трактат серой полосы? Я не помню свитка с таким названием. В детстве, когда я училась здесь у мастера Шифу, я проводила вечера в библиотеке и читала разные свитки. В приюте я была лишена этого, и тогда мне казалось, словно я дорвалась до волшебного мира, сокрытого в иероглифах внутри свитков. Кажется, за три года я прочла все труды, что там были. Но такой работы я не помню. А о чем был этот свиток?

По начал смущенно крутить соединенными указательными пальцами:

— Да так… глупости разные, в общем. Прости, мне нужно идти. Завтра же мне придется проводить тренировки с Неистовой Пятеркой, и мне нужно продумать, чем мы будем заниматься. Доброй ночи, Тигрица.

По неуклюже, но искренне поклонился своей боевой подруге и, шаркая, ушел во дворец, оставив Тигрицу одну на ступенях.

Очень долго Тигрица ворочалась на своем ложе после разговора с По, думая о его словах и о том, что он ей сказал и, что самое главное — о чем он ей так и НЕ сказал. Полосатая нисколько не соврала панде, когда сказала, что свое прикосновение ци для спасения По из мира духов она сделала, считая Воина Дракона не только великим героем и членом Неистовой Пятерки, но и как одним из самых близких зверей в своей жизни, куда большим, чем просто другом, соратником или даже наставником. В свое прикосновение Тигрица вложила всю свою душу, зная, что без этого По поглотит мир духов, и он безвозвратно исчезнет — а уж кто, как не Тигрица не собиралась этого допускать.

Забавная штука получалась. Еще никогда в своей жизни Тигрица не проходила путь от ненависти к уважению и даже признанию ценности конкретного зверя. Бывало наоборот, бывало, что отношение Тигрицы не менялось с годами, но в случае с По все было иначе. Хотя прошел не один год с церемонии выбора мастером Угвеем нового Воина Дракона, полосатая помнила как сейчас, как после нелепого, как ей казалось, выбора жирной неуклюжей панды, свалившейся с неба, она со злости провела весь вечер в саду железных деревьев возле Нефритового Дворца, вымещая всю свою ярость, разочарование, досаду и ненависть на твердых, словно камень, стволах. Лапы, давно привычные к ударам, совершенно не чувствовали боли, и Тигрица выпускала весь свой гнев и не остановилась, пока ствол не покрылся сплошным красным цветом из-за сбитых кулаков. Но никто этого не видел — к Неистовой Пятерке вернулась, как и прежде, собранная, спокойная и невозмутимая мастер Тигрица, всем своим видом излучавшая уверенность. И лишь сбитые кулаки она прятала под обмотками пару недель, пока ссадины не зажили и не затянулись белыми полосками под полосатой шерстью, оставшиеся шрамами на всю жизнь. Подняв свои лапы, Тигрица еще раз взглянула в зыбком лунном свете на светлые полоски, которые угадывались сквозь рыже-черную шерсть.

Решив про себя, что размышлениями сон призвать не получится, Тигрица применила дыхательную технику ци, которой ее научил мастер Шифу, еще когда она была тигренком, и это помогло ей погрузиться в крепкий, здоровый сон без посторонних мыслей и огорчений.

* * *

С утра По не показывал никаких следов неуверенности или подавленности. Конечно, без неуклюжих движений не обошлось, но в целом, что завтрак, что тренировка, что уборка территории прошла без каких-либо происшествий. По всеми силами старался внимательно следить за действиями Неистовой Пятерки. Он четко разделил все зоны внутри каждому из своих «подопечных», не забыв и свое имя, и к удивлению Тигрицы, выделил себе в качестве места для уборки библиотеку Нефритового Дворца. Полосатая знала — По не любил это место, пожалуй, больше всех остальных, считая его самым скучным во всей Долине, ведь там не было ни хитроумных механизмов, как в додзе, ни вкусной лапши и вонтонов, как в столовой — лишь древние свитки, покрытые пылью, окруженные тысячами своим столь же старых собратьев, хранящих в себе премудрости кунг-фу и многие другие важные и ценные сведения. Не понимая, что нашло на По, Тигрица решила проследить за пандой сразу же после того, как он разрешил им закончить тренировку и разойтись, занявшись предписанным для каждого делом.

Будучи мастером маскировки и бесшумности, Тигрица незримо следовала за По, пока тот, напевая какую-то глупую, но забавную песенку про Неистовую Пятерку, сочиненную буквально за минуту до этого, шел вразвалочку в сторону библиотеки. По пути он неуклюже задел задом постамент, на котором стояла ваза, и лишь в последний момент успел поймать ее:

— Нет, мастер Шифу зря оставил меня за главного, я так оставлю одни руины вместо Нефритового Дворца!

Тигрица лишь в последний момент успела спрятаться за угол, и ей пришлось ждать, пока бормотания панды не стихнут, а его шаркающие шаги не возобновятся. Лишь после этого она вышла из-за угла и припустилась за пандой, стараясь держаться тени и ступать пальцами, чтобы не выдать себя По.

* * *

Внутри библиотеки По начал нервно оглядываться, словно проверяя, не следит ли кто за ним. Не заметив Тигрицу, которая пряталась за одним из стеллажей, панда грузно сел за стол и зажег свечу. Неверный свет огонька осветил столешницу, на которой лежала тонкая кисть, краски и развернутый пустой свиток, взятый, видимо, из запасов библиотеки. Еще раз оглядевшись вокруг и убедившись, что рядом никого нет, По ткнул кисточкой в краску и принялся выводить иероглифы на бумаге, высунув от усердия язык.

Тигрица принялась медленно приближаться к столу, заинтригованная тем, что делал панда. Она знала, что По был обучен грамоте, благодаря стараниям своего отца, владельца лапшичной мистера Пинга, но ей никогда не доводилось раньше видеть того, как панда что-либо пишет. По пути они случайно запнулась лапой за край ковра и едва не упала, но По был настолько увлечен, что даже не обратил внимание на шорохи позади себя.

В обычных условиях Тигрица подошла бы в открытую и задала прямой вопрос, но в тот раз ее словно что-то удерживало от того, чтобы раскрытой. Мелкими шажками полосатая обогнула По, стараясь не попадаться на пути распространения света от свечи, чтобы панда не заметил ее, и попыталась приглядеться к тому, что же писал Воин Дракона. К сожалению, грузное тело закрывало почти весь написанный текст, и Тигрица смогла разглядеть лишь крупный заголовок наверху, который гласил «Трактат серой полосы», и три иероглифа в первой строке, от которых у нее защемило сердце: Си Лаоху. Тигрица. По писал текст с ее упоминанием. Не решившись более отвлекать По, полосатая тихо покинула библиотеку, оставив По дальше возиться со свитком, хотя ей до жути было интересно прочитать то, что написал панда.

* * *

Дни шли за днями в Нефритовом Дворце. Все так же, как и раньше, собирал По утром всю Неистовую Пятерку, и начинался их стандартный день — тренировки, еда, уборка. Конечно, не обходилось без развлечений и дурачеств со стороны По. Так, недавно он незаметно натер один из участков додзе мылом с кухни и со смехом наблюдал, как Обезьяна плюхнулась на задницу, пытаясь выполнить очередной элемент тренировки. А в другой день он случайно уронил в лапшу очень сладкую бобовую пасту, которая заставила всех, кто ее принял, умолкнуть на час, так как склеенные челюсти не размыкались. Но что бы ни случалось за день в Нефритовом Дворце, каждый вечер, распуская Неистовую Пятерку, По неизменно шел в библиотеку, захватив с собой швабру и ведро. И всякий раз, оказываясь среди стеллажей со свитками, панда не принимался за уборку и не прикасался к швабре.

И всякий раз он был не один. Тигрица все никак не могла выкинуть из головы те три иероглифа, что она увидела в самый первый вечер, и она незримо сопровождала По, когда тот садился за стол и продолжал выводить иероглифы при свечах. И Тигрица не могла понять, по какому принципу панда определял, когда его работа закончена. Бывало, что он мог написать за вечер целый абзац в несколько строк, а бывало, что его едва хватало на одну строчку.

В конце концов, Тигрица привыкла быть вместе с По, пока он заполнял свиток. При ее остром зрении невозможно было прочесть то, что писал Воин Дракона — но ведь после того дня Тигрица, уважая право своего друга на приватность, не читала больше ни единой строчки из свитка. Вместо этого она садилась на один из стеллажей, вечно скрытый в тени, в позе лотоса, оставаясь там незримой для По, даже если он начинал оглядываться. Тигрица знала, что панда довольно плохо видел в темноте, в отличие от нее, и перед тем, как начать проводить вечера вместе с По, она всегда переодевалась из желтого ципао в более темную красно-черную рубаху и черные штаны, которые позволили ей не отсвечивать и оставаться незамеченной.

Хотя Тигрица и не читала то, что писал По, но она видела, что панда не просто пишет какой-то текст. Каждый иероглиф Воин Дракона выводил тщательно, стараясь провести каждую черту идеально. Рядом с пандой лежал небольшой запасной лист бумаги, и порой По, встретив особо сложный иероглиф, мог даже использовать этот лист как черновик, пытаясь нарисовать знаки правильно. Однажды он смог повторить иероглиф только с десятой попытки — и лишь одиннадцатая версия уходила в свиток.

Довольно скоро эти вечера превратились для Тигрицы во что-то вроде времени отдыха и расслабления. Она не знала, почему, но буквально на второй-третий вечер она полюбила находиться на стеллаже, сложив лапы на коленях и наблюдая за тем, как По, смешно высунув язык, вырисовывает очередной иероглиф на запасном листе, забавно чертыхаясь всякий раз, когда кисточка соскакивала, и новая черта рисовалась не так, как ему хотелось. В такие моменты взор Тигрицы получал настоящее расслабление после тяжелого дня тренировок и работы в Нефритовом Дворце. Все заботы, собранность и сосредоточенность покидали ее, словно были какими-то лишними деталями ее образа, и ей оставалось лишь следить за тем, как кисточка с легким шорохом движется по бумаге, слегка поскрипывая на поворотах, как движутся лапы По, когда он в очередной раз окунал кончик кисти и краску, давая лишней капле упасть обратно, чтобы не испортить свиток, и как вздымается его черно-белая спина — все в облике По способствовало умиротворению и спокойствию Тигрицы.

* * *

Но так не могло продолжаться вечно. И в один из вечеров через неделю после отъезда мастера Шифу, любопытство Тигрицы оказалось куда сильнее, чем ее нежелание влезать в вечерние упражнения По со свитком. Как всегда, разместившись на стеллаже, Тигрица с трудом дождалась, когда По потушит свечу, осторожно посыплет вновь написанные иероглифы песком, чтобы заставить чернила высохнуть, а после свернет свиток и уберет в нефритовый футляр. По не стал убирать свиток куда-то на полки, а оставил его на столе, прикрыв листом бумаги. Захватив швабру и ведро — как всегда нетронутые — Воин Дракона, весело насвистывая какую-то забавную песенку без слов, грузно пошагал прочь из библиотеки. Дождавшись, пока его шаги стихнут вдали, Тигрица осторожно спрыгнула со стеллажа и подошла к столу. Зажигать свечу вновь она не стала: во-первых, По мог вернуться обратно, и свеча выдала бы ее. А во-вторых, вечернего сумрака в библиотеке было достаточно, чтобы суметь прочитать текст и без дополнительного света.

Тщательно запомнив, как лежал лист бумаги на столе, чтобы По по возвращении не заподозрил, что она трогала свиток, Тигрица осторожно достала звякнувший нефритовый футляр, открутила крышку и достала оттуда свиток. Сделав это, она слегка усмехнулась — неуклюжий Воин Дракона неаккуратно свернул бумагу, и ее краешек слегка надорвался. Медленно развернув свиток, Тигрица начала сверху:

Трактат серой полосы

— Трактат о серой полосе, а не «серой полосы» — автоматически поправила заголовок Тигрица, склонная все приводить в порядок. Опустив глаза ниже, полосатая продолжила чтение:

«Дорогая и милая моя Тигрица! Я знаю, что ты однажды прочтешь эти строки. Мастер Шифу говорил мне перед отъездом, что Воину Дракона не хватает сосредоточенности и серьезности. Я знаю, что мне никогда не стать такой же крутотеньской, как ты, но я постараюсь хотя бы приблизиться к тебе. Шифу сказал, что занятие каллиграфией по вечерам очень помогает сосредоточиться, но я решил, что просто выводить иероглифы скучно, и поэтому я решил, что это будет мое послание тебе. А зная, что ты любишь читать всякие скучные труды древнекитайских философов, я решил назвать его так, чтобы тебе было интересно. Серый — это смесь черного и белого, моя шкура. Полоса — это ты, Тигрица. Круто, правда? Я целый вечер это придумывал! Так что этот свиток будет о нас двоих.

Скажу без лишних слов: ты самый дорогой зверь для меня в этом мире. Может даже более дорогой, чем оба моих папы. Еще когда я работал у папы в лапшичной, твоя фигурка была для меня самой дорогой, и я никому ее не давал. И когда у меня появилась возможность стать частью Неистовой Пятерки — это был самый счастливый день в моей жизни. Пусть даже ты меня тогда хорошо побила, но это был полный блеск! Получать удары от тебя было улетно! И даже когда я лежал вечером в комнате, а Богомол втыкал в меня иголки — я наслаждался каждой секундой того вечера.

Мы вместе много пережили. Ты пыталась спасти меня в битве при Гуньмене, ты переживала за меня, когда я изгнал Кая. Всякий раз, когда я смотрю на тебя, меня так и тянет назвать тебя Ли Мэй — Красивая Роза. Твои полоски на голове складываются в рисунок розы — я думаю, ты бы точно не стала на меня сердиться.»

Стоило Тигрице увидеть, как ее назвал По, как она едва сдержалась, чтобы не заплакать. Ли Мэй. Никто в Нефритовом Дворце этого не знал, но это было ее настоящее имя. Еще когда она жила в приюте Баогу, нянечки-овечки рассказывали ей, что ее нашли перед дверьми приюта, завернутой в богатое шелковое одеяло, на котором золотой нитью было вышито Ли Мэй. Нянечки сочли, что Тигрицу назвали так из-за черных полосок на ее лбу, складывающихся в узор розы, и поначалу это было ее имя. Но впоследствии, когда малышка Ли Мэй начала доставлять неприятности остальным зверяткам, ее имя оказалось забыто, и все начали называть ее просто Тигрицей — потому что других кошек в приюте не было. А Шифу, забравший ее в Нефритовый Дворец, тоже не стал себя утруждать выяснением имени маленькой кошечки. Тигрица опустила глаза и дочитала последний абзац, который на тот момент был написан в свитке:

«Я никогда раньше не знал, что такое любовь. Я вырос, воспитанный гусем, и обрел свою полную семью, лишь став уже взрослым и найдя Долину Панд. Но вырос я без них, и хотя они важны для меня, я не чувствую себя в полной мере частью их семьи. Папа Пинг старался для меня, и я ценю его за это, но он не учил меня тому, что такое любовь, и мне пришлось постигать это самому. Мне всегда было интересное что-то другое, будь то кунг-фу или печеньки из запасов Обезьяны. Но ты… Мне кажется, я полюбил тебя, Тигрица. Ты помогаешь стать мне лучше, хотя я вряд ли тебя достоин…»

На этом запись обрывалась, но большего Тигрице и не требовалось. Свиток выпал из ее лап, сразу размотавшись на половину. Тигрица почувствовала жар, который охватил ее с лап до головы и заставил сесть возле стола на каменный пол библиотеки, даже забыв, что ее могли обнаружить. Так вот что ей не сказал тогда По — что любит ее!

Мысли полосатой путались, и ей казалось, что еще немного — и она подожжет всю библиотеку своим внутренним жаром. Дрожащими лапами она свернулась свиток обратно, сунула бумагу в нефритовый футляр и положила его обратно под бумагу, после чего побрела прочь, с трудом соображая, что она делает.

* * *

Сны Тигрицы были беспокойны. Не помогала ни дыхательная гимнастика ци, ни тренировки, ни медитация. Внутренний жар поглощал, заставляя мозг отключаться. И утро Тигрица встретила, едва сомкнув глаза.

Стоило ли говорить, что утром ей было плохо? Решив про себя, что молчание будет ее спасением, Тигрица не ответила на приветствие своих друзей из Пятерки, без единого слова сев за стол и принявшись механически поглощать приготовленные По димсамы, хотя тогда ей было совершенно все равно — с таким же успехом она могла глотать обычные камни.

В тот день вечером Тигрица не пошла за По в библиотеку, и панда впервые за неделю оказался среди свитков действительно один. Вместо этого она уселась на ступенях Нефритового Дворца — ровно в то же место, где она разговаривала с По и спрашивала, что его гнетет.

Энергично растирая морду, Тигрица пыталась всеми силами выгнать из головы и текст, прочитанный в свитке, и образ По — но все втуне. А тут еще, как назло, сзади раздался голос:

— Тигрица?

По. Полосатая обернулась на голос, и увидела, что панда держит в лапах тот самый нефритовый футляр со свитком, а весь его внешний вид был виноватым и извиняющимся:

— Прости, Тигрица.

Из-за роившихся мыслей ответ Тигрицы прозвучал несколько грубее, чем это следовало:

— За что?

Воин Дракона протянул ей футляр:

— За это. Я знаю, что ты его читала. Прости за все глупости, что я там написал. Наверное, они огорчили тебя.

Тигрица сощурила глаза, скрывая свое волнение:

— Что это и почему ты решил, что я его читала?

Панда сел рядом с Тигрицей:

— Футляр пахнет мазью из черного лотоса. Вчера на тренировке ты поранила лапку, и я нанес тебе эту мазь. Никто больше вчера ей не пользовался.

Тигрица прокляла себя за невнимательность. Как же легко ее было вычислить!

— Да, я прочла текст, По. Ты писал это для меня, я знаю.

— И тебе… не нравится?

Тигрица сжала кулаки и начала часто дышать. По осторожно переспросил:

— Тигрица?

Полосатая уткнула морду в ладони, и оттуда донеслось еле слышимое:

— Ли Мэй. Меня зовут Ли Мэй.

Панда округлила глаза:

— Я угадал твое настоящее имя? Вау!

По осторожно убрал ладони от морды Тигрицы, и увидел, что они мокрые от слез, а сама полосатая выглядит ужасно. Даже после того, как ее хорошенько избил Тай-Лунг, она не выглядела настолько жалкой, подавленной и слабой — обвисшие усы, мокрая от слез шерсть под глазами, обвисшие уголки губ, сжатые веки. Все это длилось лишь несколько секунд, после чего Тигрица одним движением уткнулась носом в грудь панды, и там ее словно прорвало. Даже сквозь шерсть и кожу По было слышно, как полосатая рыдает, не сдерживая себя. Все ее тело тряслось, лапы дрожали, сжимая до боли кожу и шерсть на спине Воина Дракона. По успокоительно обнял полосатую, прижимая ее голову к себе, пока ее рыдания не стихли.

Лишь отняв голову от груди По, Тигрица смогла выдавить из себя:

— Я тоже тебя люблю, По. Но я не знала, как тебе это сказать.

На большее ей не хватило сил. Прислонившись к груди панды, Тигрица, новоявленная Ли Мэй, прижалась щекой к пахучей черной шерсти панды. Так они и встретили закат на ступенях Нефритового Дворца.

С момента признаний По и Тигрицы — теперь уже Ли Мэй — прошла еще неделя. Панда и полосатая рассудили, что остальным нет смысла знать о том, что они друг к другу неравнодушны, так как это могло поставить под угрозу как авторитет Воина Дракона, так и внутренний уклад Нефритового Дворца, где не было места столь нежным чувствам во внеурочное время. Также они никому не стали раскрывать настоящее имя Тигрицы, оставив его их личной тайной.

Но даже несмотря на сокрытие своих чувств, По и Ли Мэй стали куда ближе, чем до этого. Желая сделать приятное Тигрице, панда начал постигать те искусства, которые раньше считал невероятно скучными. Оказалось, что несмотря на внешнее равнодушие и собранность, мастер Тигрица была большим знатоком китайской поэзии, чайной церемонии и каллиграфии. Перечитывая впоследствии «Трактат серой полосы», Ли Мэй высоко оценила то, с какой тщательностью По вычерчивал линии иероглифов, но при этом разбирала вместе с ним, какие ошибки он допускал. Целые вечера проводили они в библиотеке Нефритового Дворца, и Тигрица показывала По другие трактаты, где рассказывалось о том, как правильно и красиво доносить свои мысли до собеседника через иероглифы.

Не сказать, что обучение проходило гладко. Конечно же, По стремился угодить своей возлюбленной и старался следовать ее указаниям, но порой его беззаботность и безалаберность прорывались наружу. Он мог скорчить рожу во время чайной церемонии, глупо гыгыкнуть, когда Ли Мэй рассказывала ему очередное стихотворение, коих она знала сотни. Порой в Тигрице просыпалась прежняя сварливая полосатая кошка, готовая отдубасить своего любимого любым тяжелым предметом прямо по глупой черно-белой морде. Но всякий раз Тигрица глубоко вдыхала и напоминала себе, что ее целью было не сделать По копией себя, а лишь показать ему, какими могут быть иные искусства, которые раньше казались панде скучными или сложными. Да и Тигрице вряд ли бы понравилось, если По растерял весь свой задор и непосредственность, ведь в нем и заключалась главная прелесть панды. Лишенная живого общения в прошлом, Ли Мэй отдавалась ему сполна, получая все то, чего ей так не хватало в жизни.

* * *

В один из вечеров Ли Мэй зачитывала по памяти одно из классических стихотворений Ду Му «Красные утесы», когда они сидели на закате и любовались видами гор, тонувших вдалеке в розовых облаках, озаряемых уходящим солнцем:

От обломка копья, что в песке погребен,

Лишь железо не сгинуть смогло.

Его я поднял и, отмыв, распознал

Эпоху, чье время ушло.

Если бы ветер с востока не дал

Молодцу Чжоу подмоги,

В разгаре весны под замком в Тунцюе

Сестры Цяо были бы обе.

По поначалу слушал Тигрицу с большим вниманием, но с каждой новой строкой его глаза становились все более печальными, а широкие плечи опускались вниз. Ли Мэй не смогла закончить стихотворение:

— По, что с тобой?

Панда с хлопком положил ладони себе на колени:

— Ли Мэй, порой я все же думаю, что мы с тобой слишком разные. И хотя я люблю тебя, но мне кажется, что подле тебя должен быть кто-то более достойный, чем я.

Тигрица подняла бровь:

— Более достойный, чем Воин Дракона? Не поможешь мне его тогда разыскать?

По не понял сарказма Ли Мэй:

— Ну посмотри на меня. Я всеми силами пытаюсь вникнуть в то, что ты мне говоришь, пытаюсь найти в этом красоту… и у меня не выходит. Я слишком глупая и жирная панда. Мне никогда не приблизиться даже к части твоей утонченности.

Тигрица придвинулась ближе к По и погладила его по щеке:

— И это беспокоит тебя?

— Да, Ли Мэй. Понимаешь, я могу быть сколь угодно потрясным воином кунг-фу, которого все именуют Воином Дракона, я могу победить сколь угодно сильного врага. Да что уж там, я бы мог попробовать бросить вызов и самому мастеру Угвею, будь он жив! Но при всем при этом внутри я остаюсь тем же неуклюжим увальнем, который любит пельмешки, лапшу и шуточки Обезьяны с палочками для еды. Мне порой начинает казаться, что я какой-то самозванец, который занял чужое место, и все считают меня тем, кем я не являюсь!

Тигрица уткнулась головой в шею По, потерлась об его шерсть, коротко мурлыкнув:

— А если я тебе скажу, что для меня ты любим таким, какой ты есть? Неважно, самозванец ты или нет. А еще — между нами куда больше общего, чем тебе кажется, По.

— Да? И что же?

Ли Мэй принялась загибать пальцы:

— Ну давай подумаем. Мы оба выросли без родителей, нас обоих воспитали приемные отцы, мы оба росли, не зная истинной родительской любви, каждый из нас испытывал жесткие разочарования. Видишь, я уже загнула пальцы на одной ладони, чтобы перечислить наши сходства. А если я подумаю еще сильнее, то найду еще два раза по одной ладони сходств.

— Хорошо, но даже если так. Ли Мэй, а какое будущее нас ждет? Ну, мы же как вроде пара, у нас вроде как отношения, у нас там… ну не знаю… семья? Довольно тяжело быть парой, если один — Воин Дракона, а вторая — наикрутейшая Тигрица во всем Китае, которая даже мне надерет зад, если захочет!

Тигрица не сдержалась и хрюкнула, услышав комплимент:

— Знаешь, мастер Шифу все же прав. Ты умеешь быть хвастливым, не будучи эгоистом. Ты скорее похож на маленького панденка, которому все в диковинку, и которого все восхищает. Мне это нравится.

— И все же. Я порой думаю о своем будущем. Мне хотелось бы свою семью, свое хозяйство, может быть даже своих детенышей!

Ли Мэй подняла взгляд на По:

— Детенышей?

Панда неуверенно соединил указательные пальцы и криво улыбнулся:

— Ну… да?

Тигрица шумно выдохнула:

— По, посмотри внимательно на себя, а потом снова на меня. Еще раз на меня, а потом на себя. Не замечаешь ничего?

Воин Дракона поскреб свою шерсть и почесал в затылке:

— Эээ, нет? Ну ты такая вся крутая, а я толстая…

— По! — Ли Мэй прервала панду. — Ты самое главное не видишь? Ты панда, а я тигр. У нас не может быть потомства! Или ты вырос под опекой гуся и был уверен, что детеныши могут быть у какой угодно пары? Нет, По, это так не работает!

Панда снова принялся застенчиво крутить сомкнутыми указательными пальцами:

— Ну… можно было бы взять малютку из приюта… Ли Мэй?

Тигрица прислонилась спиной к груди панды, продолжая смотреть на закатные горы:

— Мне нужно подумать об этом, По. Пока никакой семьи и никаких детенышей. У нас есть свои обязанности здесь, в Нефритовом Дворце. Я ни в коем случае не отталкиваю тебя и не призываю тебя относиться ко мне так, как ты делал это прежде. Но помни — в часы тренировок или работы в Нефритовой Дворце нас не связывает ничего, кроме рабочих обязанностей или совместного труда. Наше время — только внеурочное, и втайне ото всех. И если мастер Шифу хотел, чтобы ты учился собранности и дисциплинированности — советую тебе использовать меня как тренировочный «снаряд». Когда нужно будет рассказать всем о нас — мы это сделаем. И не забывай, По. Я выросла, впитывая в себя премудрости кунг-фу. Я воин, цель которого — оберегать порядок и добро в Долине, и я просто не умею ничего другого. Если мы вдвоем поставим отношения превыше этого — нужно, чтобы как минимум нам на смену мог кто-то прийти.

По улыбнулся:

— Ли Мэй, вот умеешь ты самый романтичный момент превратить в лекцию о правилах поведения! Мы с тобой находимся в одном из самых крутых мест Китая, где смотрим на потрясные и улетные горы, освещаемые красным светом заходящего солнца! А ты продолжаешь читать нотации. Просто насладись закатом, Тигрица!

Ли Мэй замолчала, а панда продолжил после паузы:

— Я все понимаю, любимая. Обязанности, правила, все такое. Я может порой и глупый, несуразный и несерьезный, но и я многое понимаю. Я очень постараюсь сделать так, чтобы мое отношение к тебе только помогало нам совместно творить добро на благо остальных.

Тигрица накрыла большой лапой панды свой нос и глубоко вдохнула:

— По, ты в курсе, что твой запах раздражал меня с первого же дня, как ты оказался в Нефритовом Дворце?

Воин Дракона начал ерзать:

— Прости, Ли Мэй, я прямо сейчас встану и пойду помоюсь! Прости!

Раздался смешок:

— Больше не раздражает, По. Он мне даже нравится. Но помыться тебе стоит. Потом. А пока посиди со мной… любимый.

* * *

Шифу не говорил этого ни По, ни кому-либо из Неистовой Пятерки, но он вернулся из путешествия к мастеру Чен Суню не через месяц, а уже через три недели. Конечно, наставник не успел застать ни ежевечерние упражнения По с каллиграфией в библиотеке, ни истерику Тигрицы на ступенях Нефритового Дворца, ни зарождавшиеся отношения По и Тигрицы. Однако у Шифу была неделя, чтобы понаблюдать за тем, как По управляется с Нефритовым Дворцом, как он обучает Неистовую Пятерку и самое главное — как он общается с мастером Тигрицей в свободное время. Для красной панды отношения Воина Дракона с одной из его лучших учениц стали неожиданностью, и когда он впервые это осознал, Шифу хотел нарушить молчание и появиться прямо перед ними и разъяснить, что личные отношения недопустимы внутри Нефритового Дворца. Но стоило ему сделать лишь шаг, чтобы спрыгнуть с крыши и приземлиться прямо перед глазами своих учеников, как Шифу начал замечать, как поменялись и По, и Тигрица. Первый, конечно, не стал образцом собранности и сосредоточенности, продолжая быть непосредственным веселым парнем, но он очень сильно изменился, внимая Тигрице и постигая новое. Что касалось нее — Шифу вообще не узнавал свою любимую ученицу. Из строгой, серьезной и даже суровой воительницы Тигрица превратилась в более улыбчивую, добродушную и даже нежную кошку, которая, оказывается, умела и любить, и быть заботливой, и даже снисходительной, хотя раньше она никогда не прощала слабости никому в Нефритовом Дворце.

Наблюдая за развитием отношений По и Тигрицы, сидя под скатом крыши Нефритового Дворца, Шифу порой вспоминал свою любимую Мей Линг. Ох, благословенные времена. Наставник с улыбкой вспоминал их жаркие ночи вместе и вечера, которые они проводили вместе, глядя на облака и обсуждая все на свете. Жаль, что его любимая лиса оказалась воровкой, и угодила в тюрьму. Поднявшись с балки, Шифу осторожно ушел вглубь дворца, скрывшись в тени.

* * *

По проводил вечер в центральном зале Нефритового Дворца, прямо под драконом, который когда-то держал заветный свиток Дракона, бывший предметом сражения между пандой и Тай Лунгом. Пока они с Ли Мэй копались в библиотеке, и Тигрица показывала ему некоторые свитки, По нашел парочку, которые рассказывали о двух крайне мощных приемах — Золотом Луче Света и Небесном Молоте Правды. Первый приемчик получился у Воина Дракона сравнительно легко, всего-то после пары часов попыток, но вот Молот не давался вот уже третий час подряд. Как По ни складывал ладони, как он ни проводил ими в воздухе, у него получался не Молот, а так, в лучшем случае шлепок соуса, пролитого мимо тарелки.

Подняв в очередной раз лапу, По услышал голос:

— Держи правую лапу жестче, а левую — под углом четверть прямого.

Панда кивнул:

— О, большое спаси… Мастер Шифу?

По развернулся на месте и увидел, как у нему направляется красная панда, держа в лапах свой неизменный деревянный посох.

— Здравствуй, По.

— Мастер, вы вернулись!

— Да, мое путешествие оказалось быстрее, чем я думал. Я уже несколько дней наблюдаю за тем, как ты управляешь Нефритовым Дворцом.

Воин Дракона резко скукожился и криво улыбнулся:

— Стало быть, вы видели все, что было со мной и Ли… Тигрицей?

— О да, По, это было крайне интересное зрелище, весьма неожиданное для меня.

— Наверное, вы не очень этому рады, мастер?

Шифу прошел мимо панды и сел на колени перед источником:

— Если бы я был этому не рад, По, ты бы узнал о моем возвращении на несколько дней раньше. Не скрою, я очень хотел тебя остановить. И тебя, и Тигрицу. Я был уверен, что проявлять чувства в Нефритовом Дворце недопустимо, так как это ставит под угрозу всю Долину. Однако вы оба сумели удивить меня. И ты, и Тигрица. Ты стал более собранным — что впрочем не мешает тебе по-прежнему творить всякую дичь, Тигрица стала более нежной, живой и радостной. Я решил вам не мешать. Ведь я и сам был когда-то влюблен, По.

Панда опустил лапы:

— Вы? Вы были влюблены? Не-не-не, это невозможно. Я вам даже улыбающимся видел всего пару раз в жизни! Вы меня извините, учитель, но я не верю в это.

— И тем не менее, По. Я был влюблен в Мей Линг, самую прекрасную лисицу в Китае. Увы, она пошла по преступной стезе, и наши пути разошлись, но мы были в отношениях. И раз у меня ничего не задалось — почему я должен мешать вам? Тем более, как я проследил, это пошло на пользу вам обоим. Но помни — не распространяйтесь об этом среди Неистовой Пятерки. Долг — на первом месте.

* * *

— Он правда все это сказал, По?

— Да, Ли Мэй, мы встретились с ним в главном зале. Он Шифу наблюдал за нами последние несколько дней.

— Удивлена. Я была уверена, что мастер будет против наших отношений. Но коль так — все хорошо.

Панда заметил:

— Тигрица, мне нужно навестить папу Пинга. Он сказал мне, что какие-то нехорошие звери устроили беспорядок у него в лапшичной, и мне нужно с этим разобраться. Конечно, это не разборки с бандой лиходеев и не новый лорд Шень — но ведь не каждый день должны быть улетные подвиги, правда?

Ли Мэй улыбнулась и прижалась к груди По, обняв его и зарывшись носом в шерсть, протяжно мурлыкнув:

— Хорошо, любимый, я буду ждать тебя на нашем обычном месте. Береги себя.

По потрепал Тигрицу за ушком, потерся головой об ее макушку, и, более не сказав ни слова, грузно побежал вниз по лестнице, спускаясь от Нефритового Дворца в долину. Тигрица медленно провела лапой по макушке, собирая на нее свежий запах По, после чего поднесла ее к носу и глубоко вдохнула, коротко чихнув. Улыбнувшись этому, Тигрица села прямо на ступенях Нефритового Дворца и вытащила с пояса нефритовый футляр, в котором она хранила дорогой сердцу свиток. Развернув его, полосатая начала читать:

Трактат серой полосы

«Дорогая и милая моя Тигрица! Я знаю, что ты однажды прочтешь эти строки…»