Долг платежом красен (джен)

* * *

Иногда мне даже кажется, что моя жизнь могла бы сложиться и по-другому. Но видно, я для этого слишком «везучая». Хотя нет, какой смысл жаловаться на обстоятельства, если сама пришла к этому? Как только я выбрала свой путь, пружина событий неумолимо начала раскручиваться, приводя к совершенно непредсказуемым результатам. С чего всё началось? С колоды карт? Нет, это было позднее. С кошки? Тоже нет, это было лишь следствием. Пожалуй, правильным ответом будет — с моей сестры.

Что-то метнулось у меня под ногами, заставляя вынырнуть из несколько хаотичного потока мыслей. Крыса! Однозначно крыса! Я поспешно приложила руку к губам, чтобы не заорать в голос. Но похоже, короткий писк или всхлип всё же были слышны. Во всяком случае, мой спутник удостоил меня взглядом (как обычно сверху вниз) и, слегка усмехнувшись, заметил невзначай:

— А я думал, ты ничего не боишься.

— Это был вопль радости, — буркнула я.

Молодой человек хмыкнул и сразу же потерял ко мне всякий интерес, продолжая освещать дорогу впереди супер-пупер-непромокаемо-неразбиваемым фонариком. Это ещё самый простенький из всех его гаджетов, хотя… откуда я знаю, все ли это навороты? Вдруг в него ещё СВЧ-печь встроена и катапульта. Вот вообще не удивлюсь.

Бесит. Как же он бесит. Ни на секунду не осталась бы в этом «подземелье», да ещё и с таким распрекраснейшим напарником, да вот только Сузуэ нуждалась в нашей помощи. А потому я просто не могла остаться в стороне. Каким бы напыщенным придурком ни был её родственник, на нашу с ней дружбу это никак не влияло.

Постепенно, в такт нашим ровным шагам, я вновь погружалась в свои мысли — идти быстрее просто было бы опасно, не ровен час напорешься на какую-нибудь ржавую железяку под ногами, которыми просто изобиловало это помещение, или стукнешься головой о пыльную трубу, коих здесь тоже было предостаточно. Итак, как я уже говорила, всё началось с моей сестры.

Я и Сузуэ-то отправилась спасать только потому, что она напоминала мне её. Мою добрую, милую, наивную и безмерно талантливую сестру. Да что там Сузуэ, я бы и не познакомилась ни с Дайске, который шёл рядом и бесил уже одним своим присутствием, ни с Като, который сейчас искал другой вход, если бы не онэ-сан. Так и жили бы в параллельных мирах долго и счастливо, не тратя последние нервные клетки друг друга. Хотя какие там у Камбэ нервные клетки? Этот айсберг ничто не способно вывести из себя. Но обо всем по порядку. Думаю, стоит начать с момента нашего знакомства с Камбэ и Като, тем более, что про мою сестру они тогда даже не знали. В общем, это будет история о том, как меня поймали.

* * *

* * *

Я нервно мерила шагами холл, в котором ожидала, что нас примут — привычка ходить вперёд-назад в минуты ожидания, наверно, у меня с детства. Терпеть не могу ждать! Нет, ну серьезно? Что там хозяин о себе возомнил, что заставляет ждать саму графиню! Или они там под микроскопом моё приглашение рассматривают? Как бы то ни было, в самом приглашении я уверена. Оно настоящее. Ну почти… Во всяком случае, бумага и чернила точно, а в изяществе и точности самой работы я не сомневалась. Всё же я профи — без лишней скромности замечу я.

В холл вошло ещё двое гостей: молодые люди в возрасте примерно от двадцати пяти до тридцати лет — навскидку определила я возраст. Они отдали приглашения швейцару, тот подчёркнуто аккуратно взял их, вежливо поклонился и поднялся наверх. За неимением других дел я начала присматриваться к новоприбывшим.

Один из них — флегматичного вида брюнет, сел на диван, вальяжно закинув ногу на ногу и положив руку на подлокотник. Ему явно было комфортно в обстановке шикарного дома. Он равнодушным взглядом скользнул по убранству холла, слегка кивнул мне и, взяв с журнального столика один из модных журналов, лениво начал перелистывать страницы.

«Типичный сынок богатеньких родителей» — подумала я.

Второй же явно чувствовал себя не в своей тарелке. Похоже, он не привык носить деловой костюм — постоянно поправляет галстук-бабочку, словно тот его душит. Глаза изумлённо бегают по шикарно обставленному холлу — парнишка явно из другой среды обитания. Мне показалось это интересным, к тому же хотелось понять, не нарушат ли эти двое моих планов. Более того, если их намерения совпадут с моими, я могу приобрести неожиданных союзников. К мажору я решила не подходить — вряд ли чего-то от него добьюсь, остановилась на его спутнике.

Уверенная в собственной неотразимости, я подошла к молодому человеку, кокетливо поправила прядь волос и, ослепительно улыбнувшись, спросила как бы невзначай:

— Первый раз на подобном приёме?

— Я… а… э-э… — парень сперва потерял дар речи.

Ещё бы! Не думаю, что к нему каждый день подходят шикарные блондинки в дорогих нарядах, которой я сейчас являлась.

— Так заметно? — взяв себя в руки, слегка смущённо улыбнулся он.

«Какой милый мальчик», — отметила я про себя. — «Даже как-то неудобно такого обманывать».

— Боюсь, что да, — слегка наклоняю белокурую головку и говорю доверительным шёпотом. — Не переживайте, когда я была в первый раз на подобном мероприятии, я так волновалась, что наступила на подол собственного платья и грохнулась на глазах у всех, зацепив при этом аквариум с любимыми рыбками хозяйки. Так что побить мой рекорд вам вряд ли удастся, — засмеялась я, приглашая собеседника ко мне присоединиться.

— Надеюсь, у хозяина нет аквариума, — улыбнулся парень.

— Асакура Дзётэйко, — представилась я как можно небрежней, с улыбкой протягивая руку.

— Като Хару, — представился парень в ответ. — Так вы та самая графиня? — изумился он. — Как вас называть: «ваша светлость»? Или «высокоблагородие»? — он явно не знал, что делать с протянутой ему рукой.

— Боже, — закатываю глаза. — Давайте обойдёмся без высокосветских формальностей. Мне их и дома хватает. Называйте меня «Асакура-сан», договорились? А руку можно просто пожать, необязательно припадать к ней в поцелуе на одном колене, — лукаво улыбаюсь я.

Тот слегка сжимает мою ладонь и восхищенно говорит, что в первый раз видит представителя высшего круга без королевских замашек.

— Милый мой Като, — одаряю я его самой очаровательной улыбкой из своего арсенала. — Я такой же человек из плоти и крови. И открою вам секрет, даже у королей она вовсе не голубая, а обычного красного цвета. А положение… Что ж, просто так фишка легла. Я правильно говорю? — уточняю у собеседника. — Я долгое время жила за границей, поэтому могу путать некоторые выражения.

Като заверяет, что всё сказано верно, и получает от меня ещё одну улыбку.

— Вы пришли с другом? — спрашиваю я, продолжая светскую беседу. — Он явно чувствует себя здесь как рыба в воде.

— С другом? Ну... можно и так сказать, — запнулся тот.

Так. А вот это уже интересно. Они не друзья, но пришли вместе. Кто же он? Частный сыщик? Вряд ли. Слишком плохо подготовлен — ведёт себя неестественно. Если только совсем дилетант. Полицейский? Но тогда как объяснить наличие богатенького друга? Смотря какой отдел, конечно. Но вот прям на элиту парень не тянет. Хм-м, может журналист? А вот это уже кажется более правдоподобным. На этой версии и остановимся пока.

Но как только я открываю рот, чтобы проверить эту версию, как заговорил тот самый мажорик.

— Необычная у вас заколка. Спецзаказ? — всё с тем же ленивым равнодушием спрашивает он, останавливая на мне холодный взгляд серо-голубых глаз.

Я слегка хмурю брови. Почему он спросил именно про заколку? На мне полно украшений и брюликов. Заколка в виде золотой птички явно не была столь шикарной, как например, ожерелье. Как будто он знал, что птичка условный сигнал. Или просто совпадение? Да и когда этот тип вообще успел заметить заколку, он же всё время журнал читал?

Невозмутимо улыбаюсь и отвечаю:

— Подарок племянницы. Милая девочка, увлекается орнитологией.

— Напомните, если не затруднит, как зовут племянницу. Кажется, мы с ней как-то встречались.

Это что, проверка? Достаточно глупо. Если уж играешь чью-то роль, то генеалогическое древо учишь назубок. Да и кто он вообще такой, чтобы так спокойно с графиней разговаривать? Вообще, его лицо казалось мне смутно знакомым, как будто я уже видела его где-то. Возможно, по телевидению или в газетах.

Открываю рот, чтобы ответить, но в тот же миг двери открываются и из них выходит швейцар.

— Леди Асакура, — обращается он ко мне. — И вы, господин Камбэ и его спутник, можете проходить. Хозяин просит прощения за ожидание.

«Камбэ!» — ахнула я про себя.

Ну ещё бы я не слышала эту фамилию. Значит, он из семьи мультимиллионеров.

«Ясно, очередной богатый бездельник», — заключила я, и моя неприязнь к нему только усилилась.

Но я лишь ослепительно улыбаюсь и следую за швейцаром, слегка приподняв золотистый подол платья, чтобы не споткнуться на ступенях.

В зале меня радушно встретил хозяин особняка — блондин лет сорока с лоснящимся лицом и зализанными волосами. Ну и само собой разумеется, с видом, будто он Центр Вселенной и Венец Творения — как и большинство здесь присутствующих.

Я невольно осмотрелась по сторонам, ища глазами своих недавних собеседников. А! Да вон же они стоят: Камбэ непринужденно разговаривает с каким-то пожилым солидным мужчиной, а Като слегка нервно оглядывается, явно чувствуя себя лишним на этом празднике жизни. Бедный мальчик — прям карасик среди акул, а попутно — отрада для моих глаз среди этих напыщенных толстосумов. Мы встречаемся глазами, и я ободряюще улыбаюсь ему и едва заметно подмигиваю, а затем вновь перевожу взгляд на хозяина особняка.

— Графиня, — протянул мне бокал с шампанским блондин. — Рад приветствовать вас на моем скромном приёме. В жизни вы ещё более очаровательны, чем по слухам.

«А вот о вас я такого сказать не могу», — с тоской подумала я.

Собеседник казался мне, несмотря на весь свой лоск, бледной картинкой. Бесцветные волосы, маленькие бегающие глазки, так подходящие скользкому типу, которым он являлся.

— Ещё одно доказательство, что слухам верить не стоит, — говорю я с улыбкой. — Прекрасный приём, господин Инукаи.

— Благодарю. Итак, графиня, я слышал, вас привели ко мне дела, не терпящие отлагательств... — понизив тон с многозначительным взглядом сказал он. — Информация действительно интересна?

— Разумеется, — улыбаюсь я одними уголками губ. — Ведь она о самом… — замолкаю и направляю указательный палец вверх.

— Так-так. Неужели о самом?.. — удивлённо вскидывает брови собеседник. — И разумеется, из первых уст… Сколько вы за неё хотите?

Весь диалог ведётся с улыбками и многозначительными взглядами — со стороны выглядит, будто мы просто флиртуем.

— Ну не здесь же, — слегка закусываю губу я. — Предлагаю продолжить беседу в вашем кабинете. Если вы, конечно, не боитесь остаться наедине с хрупкой барышней… — мило улыбаюсь.

— Я не могу так сразу уйти, — задумался тот. — Положение хозяина обязывает. Да и уходящими вместе нас видеть не должны. Я предупрежу слугу, чтобы проводил вас в кабинет.

Он выглянул в коридор, подзывая прислугу. Я мысленно ликую и поднимаю кулачок вверх — оп! Какая я молодец! Пока всё идёт как по маслу.

На деле же, со скучающим видом разглядываю картину на стене и выхожу в коридор сразу же, как только хозяин заходит в зал.

Прохожу за слугой по длинному коридору, по дороге едва не сталкиваюсь с горничной, которая извиняясь, незаметно суёт мне в руки маленькую записочку. Вот и птичка в волосах свою роль сыграла — человек Лилит меня узнал. А вот я, к своему стыду, её даже не разглядела в полумраке коридора. Что ж, «быть незаметным на виду: искусство камуфляжа в этом и заключается», — как любит поговаривать и сама Лилит. Я сжимаю записку в ладони — прочту позже, поднимаюсь по лестнице и захожу в кабинет.

Теперь нужно избавиться от прислуги. Достаю из клатча мундштук.

— Не принесёте ли мне чего-нибудь выпить и сигареты? — капризно спрашиваю я у слуги.

Тот с коротким поклоном удаляется. Отлично! Минут пять у меня есть.

Тем временем в зале...

Камбэ, наконец, закончил говорить с пожилым мужчиной и окликнул Като.

— Ну, что-то узнал? — с нетерпением спросил тот.

— Да, всё как мы и предполагали. — коротко произнёс Дайске.

— Отлично! Поскорей бы закончить это дело и убраться отсюда, — пожаловался Като, которому уже давно хотелось на свежий воздух и в более спокойную обстановку. — А то, кроме графини, здесь и поговорить толком не с кем. Ты заметил, как она мила, несмотря на положение? Не то, что некоторые…

— Она не графиня, — со смешком бросил Дайске.

— Что?! Как ты это понял? — изумился Хару. — А, знаю! Ты же спрашивал про украшения. Они подделка? Или тебя её поведение смутило?

— Нет, бижутерия настоящая, — покачал головой тот. — И поведение в пределах допустимого. Некоторые аристократки любят флиртовать с простачками вроде тебя. Их это развлекает.

— Эй, а можно повежливее?!

— Заметил, как она ходила в ожидании? — не обращая внимание на возмущение собеседника, продолжил Дайске, снизойдя до объяснений. — Траектория была слишком маленькой.

— И что это значит? — непонимающе потряс головой Хару.

— Холл был достаточно просторным, а амплитуда шагов слишком мала. Она явно привыкла находиться в более тесном помещении. Была бы аристократкой — этого ограничения бы не было.

Хару был вынужден с ним согласиться. Да и кто лучше Камбэ может знать, как ведут себя аристократы? Но назревал другой вопрос.

— Почему сразу-то не сказал?!

— Она не относится к нашему делу. У неё явно свои причины здесь находиться. Ей нужен хозяин, в то время как нам интересны гости, — пояснил Камбэ. — К тому же, меня позабавил ваш разговор, — сказал он с едва уловимой насмешкой.

— Но вдруг она замыслила убийство? — не унимался Като.

На что Дайскэ с невозмутимым видом заметил, что наслышан о хозяине приёма и удивлён, что никто другой не сделал этого раньше.

— Полицейский не должен так говорить. Мы должны предотвратить преступление!

— Ну если ты так хочешь… — Камбэ вышел в коридор, его спутник последовал за ним.

Дайске привычным жестом дотронулся до серьги.

— ХЕУС, — отдал он очередной приказ, — Подключись к системе видеонаблюдения и проследи за объектом в золотистом платье.

* * *

Я положила мундштук на стол и вытряхнула из клатча запчасти. Я не курю, поэтому можно догадаться, что мундштуком эта вещь на деле не является. Лилит умница, как и всегда! Агентам даёт с собой только те вещи, которые тот бы мог сделать или заказать самостоятельно, чтобы в случае поимки никто не заподозрил, что тот на кого-то работает. К тому же, весь набор легко уместился в моём клатче.

Надеваю на мундштук круглую часть с мембраной и ещё один кругляшок на другую сторону. Отлично, слуховая трубка готова! А где искать сейф, мне наверняка подскажет записка. Так и есть. Подхожу к книжному шкафу и нажимаю на первый, седьмой и девятый тома сочинений неизвестного мне автора. Панель на стене неслышно отходит в сторону, открывая обзору средних размеров сейф.

«Так, так», — улыбаюсь я. — «Значит, храним у всех на виду».

Прислоняю слуховую трубку к сейфу. Не торопясь кручу диск, чтобы ничего не прослушать — спешка в этом деле может сыграть злую шутку. Отлично, я услышала первый щелчок на цифре три. В итоге через пару минут я знала уже всю комбинацию. Дверца сейфа открылась. Вот же аккуратист! Всё кассеты подписаны, а бумаги в отдельных папочках. Провожу пальчиком по кассетам, на одной — со знакомой фамилией — задерживаюсь. То, ради чего я здесь, на месте — это успокаивает.

Вытираю набежавшую слезу — не люблю, когда дело становится слишком личным. Но медлить нельзя! Нет времени на сантименты — скоро вернётся слуга. Беру приготовленный заранее флакончик из-под духов с горючей жидкостью и щедро опрыскиваю содержимое сейфа, предварительно достав из одного файла бумаги и положив себе за пазуху — этого должно хватить, чтобы посадить негодяя за решетку. Если кто-то, конечно, возьмётся за дело человека с крупным счётом в банке. Но это уже будет не на моей совести.

Достаю зажигалку, кручу колесико и кидаю её в сейф. Содержимое мгновенно загорается. Похоже, среди людей Лилит есть талантливые химики — огонь вспыхнул моментально и почти нет дыма, несмотря на то, что горят пластиковые кассеты.

Прекрасно! Остаётся лишь оставить заранее написанную записку в иронично-издевательском тоне с жёлтой птичкой в уголке, и дело сделано!

Но что это? Слышу, как открывается дверь. Слуга? Нет, те двое, что ждали со мной в холле — Като и Камбэ. Они оглядывают помещение, переводя взгляд с горящего содержимого сейфа на меня. А вот это было совсем уж неожиданностью! Быстро бросаю записку в огонь — жалко, конечно, но улику против себя оставлять нельзя.

— Полиция! — говорит Като, показывая удостоверение. — Что вы здесь делаете? Отвечайте немедленно!

Ослепительно улыбаюсь им навстречу.

— У меня здесь были кое-какие личные дела, — мелодично отвечаю я, — но я уже закончила и собираюсь уходить.

— Ни с места! Вы арестованы! Что вы только что бросили в огонь?

Фу ты, какой неуёмный! Я поморщилась. Дали бы мне спокойно уйти — не пришлось бы дышать всякой гадостью.

Я будто бы невзначай оперлась рукой о столик, смахивая с него круглый шарик, который тут же покатился к краю и стал падать вниз. Прежде чем всё заволокло дымом, я увидела, что Като сделал несколько шагов в мою сторону, а Камбэ что-то достал из кармана (как выяснилось позднее — респиратор).

Я быстро задержала дыхание, приложив ко рту и носу платок. Осталось лишь незаметно проскользнуть сквозь дым ко входу и выскочить наружу, пока дезориентированные полицейские пытаются найти меня в тумане.

Пробираясь к двери, я услышала абсолютно спокойное:

«ХЕУС, просканировать помещение».

И электронный ответ:

«Объект обнаружен».

А через пару секунд на моем запястье защелкнулись наручники.

* * *

Примечания:

К этой работе появился лайк — а значит, хоть какой-то небольшой актив, поэтому я решила добавить новую главу)

* * *

— А в полиции всем сейчас такие машины раздают? — не удержалась я от сарказма, когда меня в наручниках провели вниз и усадили в шикарную чёрную тачку с тонированными стёклами. — Вы не подумайте, я не против, просто слышала, что бюджет, выделяемый на госслужащих, обычно невелик.

— Это его машина, — кивнул на напарника Като, сидящий рядом со мной, позади водительского сидения.

Да кто бы сомневался, что это тачка мажорика — Кадиллак с крутыми номерами. Уверена, даже если б остальные всем отделом скинулись, им бы скорее всего хватило денег лишь на покупку фары или колеса, и то не факт. Мне просто скучно, вот я и задаю дурацкие вопросы, чтобы хоть как-то себя развлечь.

Не то, чтобы я не знала, как снять наручники (способов, кстати, немало), просто куда тут дёрнешься посреди дороги? Даже если я их сниму и выскочу на ходу из машины (что уже само по себе травмоопасно), то бегать наперегонки с двумя спортивными парнями как-то слишком уж самонадеянно. Особенно, если учесть, что я так себе бегунья. Внезапно я представила, как буду смотреться в шикарном платье, на каблуках, удирающая по кустам от двух представителей закона и, не сдержавшись, фыркнула.

Оба парня тут же покосились на меня.

— Простите, это нервное, — махнула я рукой, правда, из-за наручников по небольшой траектории. — А вы меня надолго забираете? А то у меня дома кошка голодная…

Про кошку, между прочим, чистая правда. С голоду-то она, конечно, умереть не должна — еды я ей предварительно оставила. Да и Лилит, в случае чего, её заберёт.

— Если честно ответите на все наши вопросы, то, возможно, вечер проведёте дома, с подпиской о невыезде, — терпеливо ответил Като.

— Тогда проще мне вам дать ключи, чтобы вы кошку покормили, — вздохнула я. — И давайте уже на «ты» перейдем, если никто не возражает. Всё-таки после сегодняшнего мы почти близкие люди: и дыма вместе наглотались, и под ручку в наручниках вывели... А, кстати, твой напарник всегда такой неразговорчивый? — киваю в сторону брюнета, который не принимал никакого участия в нашей милой беседе.

— По большей части, — вздыхает парень.

Видать, это его больная тема. Да уж, повезло ему с напарничком.

— «Молчание — золото», — глубокомысленно изрекаю я, глядя сквозь тонированное стекло на проезжающие мимо машины.

Впрочем, наблюдать придорожный пейзаж мне вскоре надоело. Тем более нашлась тема поинтереснее.

— А что же, представителям закона можно нарушать правила дорожного движения? — уже через пару минут вновь спрашиваю я, с интересом наблюдая, как мы пересекли сплошную, явно превысили скорость и едва не толкнули чей-то автомобиль.

Ответом мне был глубокий вздох.

— Камбэ, ты можешь хотя бы при задержанных ехать нормально? — обратился Хару к напарнику. — Это же подрывает наш авторитет, как членов полицейского департамента.

Тот лишь хмыкнул и прибавил скорость.

— КАМБЭ! — заорал Като, вцепившись в подлокотник.

Можно догадаться, что доехали мы таким методом крайне быстро. Киваю внизу дежурному с лёгкой улыбкой и с любопытством осматриваю обстановку — в таком местечке я ещё не была, всё же попадаюсь впервые. Ну, как говорится… «всё когда-нибудь бывает в первый раз».

Меня отвели в комнату для допросов и, наконец-то, сняли наручники.

— Так, — распорядился Като. — Камбэ, начни допрос, а я буду тем временем составлять протокол. Нечего отлынивать от обыденной полицейской работы, — и обратился уже ко мне: — Назови своё настоящее имя.

Я называю. И разумеется, поддельное. Надолго я здесь задерживаться не собираюсь. Либо сбегу сама, либо Лилит вытащит, хотя и отругает как школьницу. Смотрю на Камбэ в ожидании вопросов.

Видимо, Дайске решил пойти по более лёгкому пути, так как следующее предложение заставило нас с Като нервно дернуться.

— Ты получишь сто тысяч йен, если ответишь на все наши вопросы, — спокойно бросил мажор. — Это неплохая цена.

— Нельзя действовать такими методами! — схватился за голову Хару. — Ты же полицейский!

Я подавила сильнейшее желание придушить Камбэ его же галстуком и с деланным восторгом уставилась на него.

— Сто тысяч йен?! С ума можно сойти! Аж не знаю на что потратить! — воскликнула я, а затем, холодно прищурив глаза, с милой улыбочкой сказала, что я думаю по этому поводу и пешеходный маршрут, куда он может отправиться со своими деньгами, а заодно достопримечательности, которые парень может посмотреть по дороге.

На какую-то секунду на лице миллионера проскользнуло удивление и недоумение, как если бы, допустим, комар, вившийся над ухом, вдруг обрёл способность говорить человеческим голосом, но затем на нём вновь появилось безразличное выражение. Зато Като засмеялся от души.

— Честно, мне даже жаль, что ты преступница, — тщетно пытался он сдержать приступы хохота. — Моему напарнику полезно время от времени такое слышать.

И тут же получил недовольный взгляд от Камбэ в свою сторону.

Запоздало, я подумала, что мне нужно было быть более сдержанной — похоже, я нажила себе врага в лице щёголя. Одна надежда, что он не окажется слишком мелочным, и я для него просто мелкая сошка, на которую не стоит обращать своё королевское внимание. В конце концов, я ведь тоже не со зла, он просто наступил на больную мозоль. Терпеть не могу тех, кто решает вопросы размерами кошелька — психологическая травма, так сказать.

Хм-м, а вот это уже странно. Щёголь достал из кармана темные очки и надел их.

— Тут вроде нет солнышка… — растерянно пробормотала я.

— Это нанотехнологии, — спокойно пояснил тот. — Если ты соврешь, я сразу же об этом узнаю.

Ясно. Всё-таки обиделся похоже. Теперь попытается меня подловить на ответах. Значит, нужно быть осмотрительной. М-да, тут, похоже, детектор лжи другого уровня — считывает не только пульс и дыхание, но и мимику человека. И на уловки не пойдешь — я не могу зажать в руке, скажем, скрепку или заколку, чтобы подтасовать результат, когда на меня так пристально смотрят с двух сторон. Ну что ж, постараемся отвечать так, чтобы себя не выдать. Как говорится: «Честность — самая азартная игра».

— Начнём, пожалуй, с осмотра вещей, — предложил Дайске, бесцеремонно вытряхивая содержимое моего клатча на стол.

Он удивлённо покрутил в руках слуховую трубку из мундштука и запасную дымовую бомбочку.

— Настолько просто, — протянул он. — Ты сама их сделала?

— Ага, — киваю я. — В интернете и библиотеках полно инструкций, как такое собрать. Даже школьник справится.

Говоря это, я не соврала. Мной были получены лишь общие инструкции, инструменты себе из перечисленных там, я подбирала сама, как сама и закупала для них детали.

Видимо, Камбэ был удовлетворён ответом, потому что перешёл к следующему вопросу:

— У тебя были сообщники?

А вот здесь не соврешь.

— И да, и нет, — отвечаю я. — Я действовала по собственному желанию, но чтобы разобраться в таком огромном доме, мне нужно было знать расположение комнат. Так что у меня были помощники, но я даже ни разу не видела их лица, так что ничего не могу сказать о том, кто они.

— Как ты их нашла?

— Прости, но я отказываюсь отвечать, — говорю я, нахмурившись. — Это была моя инициатива и лишь мне за неё расплачиваться.

Дайске, тем временем, вертел в руках мою кредитку, проверяя счета.

— Значит, бриллианты и платье ты взяла в прокат?

— Само собой, — довольно хмыкнула я. — Приятно конечно, что я произвожу впечатление той, кто может себе всё это позволить, но…

— Не производишь, — припечатал Камбэ.

Эй! А вот сейчас обидно было! Так, ладно, держим себя в руках… Я спокойна, я абсолютно спокойна.

Ах, вот оно что?! Глядя на его ухмылку, понимаю, что меня просто дразнят. Ну а чего я хотела, после того как в устной форме послала его в места не столь отдалённые? Ну всё, берём себя в руки и продолжаем.

— Тем более, — улыбаюсь я. — В таком случае, ты и сам мог бы догадаться, что весь мой лоск взят напрокат.

— Зачем ты пробралась в дом к потерпевшему? — задал Камбэ следующий вопрос.

Я не удержалась и громко фыркнула. Като отрывается от заполнения протокола и удивлённо смотрит на меня.

— Просто назвать хозяина дома «потерпевшим» язык не поворачивается, — объясняю я свою реакцию. — Но как бы там ни было, у меня были на то веские причины.

— Какие? — был задан весьма лаконичный вопрос.

— Вы знали, что хозяин дома сделал своё состояние, занимаясь шантажом? — вопросом на вопрос отвечаю я.

Дайске кивает. Като же, наоборот, отрицательно качает головой.

Ну и как мне теперь обойти детектор лжи, не привлекая ненужное внимание к тем, к кому его привлекать не стоит? Задачка… Не могу же я сделать себя главной участницей из, по сути, второстепенного персонажа. Хотя, почему нет?.. Мне в голову неожиданно приходит блестящая идея и я говорю:

— Похоже, придётся рассказать вам одну историю. Но вы же всё равно никуда не торопитесь…

Однажды, одна девушка сделала большую-пребольшую глупость, — рассказываю я от третьего лица, так, чтобы подумали, что речь идёт обо мне. — Она влюбилась в богатого мальчика. Он был красив, казалось, что умён, галантен и, как ни странно, тоже оказывал ей знаки внимания. Эдакий сказочный принц из красивой истории о неземной любви. Затем начался конфетно-букетный период из разряда «люблю, куплю и полетим», — горько усмехаюсь я. — И, разумеется, героиня этой истории с «принцем» стали очень близки… — перевожу дыхание, тайком наблюдая за реакцией полицейских.

Вроде, слушают внимательно… Като, так вообще, отложил ручку и подался вперёд. Продолжаем…

— Но, как и бывает со всеми снами, этот тоже закончился, розовые очки слетели, и осталась только неприглядная правда — мальчик просто развлекался, — я сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладонь и неожиданно всхлипываю.

Нет, это вовсе не игра на публику. Эмоции, действительно, нахлынули, когда я их не ждала — наивно полагала, что смогу рассказать всё достаточно спокойно. Но главный участник этой истории мне настолько близок, что я просто не могу сдержать слёз.

Като выходит из комнаты и через минуту возвращается со стаканом воды. Я, хлюпая носом, благодарно беру его. После пары глотков продолжаю.

— И всё бы ничего… Но участники этой истории были неосторожны. А точнее, героиня, по своей наивности, и не предполагала о скрытых камерах в спальне принца. Она бы и рада забыть всю эту дикую историю, да только запись попала в руки шантажиста. Кассета должна была быть уничтожена, понимаете? — поднимаю я глаза, в которых полыхает пламя ярости и отчаяния.

— Почему ты не обратилась в полицию?! — восклицает Като. — Тебе бы помогли.

Он что, это серьезно? Я обхватываю себя за плечи, будто мне холодно.

— Милый мой Като, — говорю я ему с грустной улыбкой, — я давно уже не верю в правосудие. Особенно, когда дело касается сильных мира сего, которые улаживают все вопросы пачкой банкнот. Так что вам ещё повезло, что я отправилась туда не с пистолетом, и вам приходится расследовать лишь поджог, а не убийство… Хотя, я бы предпочла, скорее, цианид, чем пистолет… Ой! — вовремя спохватываюсь, ловя себя на том, что сейчас выдаю полиции предполагаемые способы убийства, да ещё и с таким мечтательным выражением на лице.

Но парни, к их чести, сделали вид, что не заметили последнюю часть фразы. Что ж, нужного эффекта я добилась. Смотрят, вроде бы, с сочувствием. Ну, по крайней мере Като. С Камбэ фиг догадаешься, о чём тот думает.

— А почему ты просто не забрала кассету? — спрашивает он. — Зачем нужно было сжигать всё содержимое сейфа?

— Именно потому, что я не верю в правосудие, — поясняю я со вздохом. — Я не могу быть уверена, что записи с этих кассет не попадут в плохие руки, а потом в сеть, сломав чьи-то жизни…

Видимо, мой ответ его удовлетворил, так как он коротко кивает. Ещё бы, я ни разу не солгала в показаниях! Рассказывала, правда, не о себе, само собой, кроме части с поджогом. Но разве я виновата, что парни восприняли это, как историю лично моей жизни?

— И что нам с ней теперь делать? — как-то рассеянно задаёт вопрос в пространство Като. Видимо, мысли вслух. — Камбэ, как думаешь, сможем мы прижать этого шантажиста?

— Без доказательств сложновато будет, — задумчиво откликнулся тот. — Можно попробовать использовать её показания, как показания свидетеля. Хотя, по идее, этим уже должен заниматься не наш отдел.

Я округляю глаза.

— Вы что?! — горячо восклицаю я. — Мне с этим типом очную ставку устроить хотите?! Да он же меня после всего этого, ногами в тазик с бетоном поставит и скинет в ближайшую речушку!

Тут уже оба полицейских взирали на меня во все глаза.

— В тазик с бетоном? — переспросил Камбэ. — Сейчас никто так не делает. Скорее уж киллера наймут и всё.

— Ты явно пересмотрела фильмов про мафию, — качает головой Като.

Ну… может быть. Им виднее. Но быть застреленной киллером я тоже не хочу. Что-то мне подсказывает, что дырка во лбу мне совсем не пойдет.

В комнату заглянул светловолосый парнишка с топорщащимися вверх прядями.

— Като, Камбэ, вот вы где! — обрадованно восклицает он. — Вас в Первый отдел вызывают, насчёт текущей операции.

Камбэ, как ни в чём ни бывало, встал из-за стола. Като растерянно оглянулся на меня.

— Подождёшь немного? — спрашивает он. — Камэй, присмотришь за ней? — говорит Хару заглянувшему парнишке.

Тот удивлённо кивает и проходит в комнату.

Какое-то время мы оба молчим, присматриваясь друг к другу. Камэй явно испытывает когнитивный диссонанс, видя в комнате для допросов элегантно одетую девушку. Наконец, он решает нарушить молчание.

— Простите, вы потерпевшая по какому-то делу?

— Я подозреваемая, — доверительно сообщаю я ему, с удовольствием наблюдая нескрываемое изумление на лице парня. — Но это пока. Като обещал во всём разобраться. Он хороший парень, верно? — с улыбкой спрашиваю я.

Мой собеседник тоже начинает улыбаться.

— Да, Като — отличный парень, — кивает он, — и если он пообещал разобраться, мисс, будьте спокойны, он это сделает.

Отлично! Кажется, это мой шанс выбраться отсюда. Этого парнишку ничего не стоит обвести вокруг пальца. Как говорится, ничего личного. Просто мне нужно ускользнуть до того, как Камбэ с его чудо-техникой вплотную займётся моим именем и поймёт, что оно фальшивое. Хоть бы они с Като в Первом отделе подольше задержались!

— Давайте облегчим ему задачу, — предлагаю я. — Можете подать мне лист бумаги, чтобы я могла записать свои показания?

Ну разумеется, в такой мелкой просьбе мне не отказали, и я, сняв перчатки, начинаю выводить неровные строчки на бумаге.

— Мисс, вы левша? — удивляется парень.

Ну разумеется, нет. Просто не хочу оставлять такую улику, как собственный почерк. Знал бы он, сколько я училась писать левой рукой! Эх, никто не оценит моих усилий… Но в ответ лишь киваю.

Дописав строчку, я, как бы невзначай, провожу большим пальцем по краю листа и, разумеется, на пальце выступают капельки крови.

— Ой! — вскрикиваю я, демонстрируя кровь на порезанном пальце. — Боже! Я боюсь крови! Мне дурно! Сделайте что-нибудь!

К слову, крови я, действительно, боюсь, но не в таком микроскопическом количестве. Встаю из-за стола, тяжело опираясь на него, делаю пару шагов вперёд, а затем, приложив пальцы к вискам, покачнувшись, падаю прямо в руки, тоже вскочившему из-за стола, парню.

«Опа!» — мысленно вскидываю я кулачок вверх. Вот это я молодец, такую сцену отыграть. Голливуд отдыхает! Теперь, главное, чтобы парень не тупил.

Камэй растерянно оглядывается по сторонам, но так как кроме нас здесь, собственно, никого нет, понимает, что ему придется решать эту проблему самому.

Он усаживает меня на стул (едва не уронив по дороге!), и со словами:

«Подождите, мисс! Я сейчас принесу аптечку», — выходит из комнаты, так и не закрыв за собой дверь.

Времени у меня немного. Но и выйти в таком виде я тоже не могу. Вновь надеваю перчатки, беру со стола кружевной носовой платок, небрежно вытряхнутый из клатча вместе с остальными вещами, и, быстро и методично, протираю все поверхности, которые успела схватить без перчаток.

Затем достаю из-за пазухи долговую расписку, вытащенную мной из сейфа хозяина дома и кладу сверху на своё послание. Надеюсь, этого хватит, чтобы упрятать негодяя за решётку. После чего быстро скидываю платье — под ним у меня топ и бриджи, одетые вот примерно на такой случай. Следующим на стул летит белокурый парик и я чувствую, как мои рыжевато-русые кудри свободно спадают мне на плечи. А вот обувь придется оставить. Но сейчас сочетанием бридж и каблуков, к счастью, никого не удивишь. Снимаю с себя все украшения и кладу на стол, забирая лишь заколку с птичкой — свою визитную карточку.

За дверью быстро стягиваю перчатки и, стараясь не дотрагиваться до окружающих предметов (а заодно опустив голову, чтобы моя мордашка не засветилась на камерах), в среднем темпе иду по коридору. Впереди, пока ещё в отдалении, слышу приглушенные знакомые голоса — возвращаются Като с Камбэ, что-то бурно обсуждая (похоже, не сошлись во мнениях). Понимаю, что нельзя терять ни секунды и быстро сворачиваю на лестницу, сбегая вниз.

Но как мне пройти мимо дежурного без пропуска? Ответ пришёл неожиданно. Подходя к нему, вижу, что он, собираясь достать из коробки пончик, брызгает антисептик на руки, а затем тщательно вытирает их салфеткой. Слишком тщательно — явно брезгливый товарищ… Тем лучше!

— Ваш пропуск, — говорит он мне, с тоской глядя на пончик, который ему временно приходится из-за меня откладывать.

— Одну минуточку, — говорю я ему, — он у меня в кармане, — и вдруг оглушительно чихаю, успев, впрочем, закрыть ладошкой рот и нос.

Демонстративно хлюпаю и говорю:

— Ну надо же! Вроде бы нигде не простывала. Хотя сейчас же вроде какой-то грипп ходит? Хоть бы не он! Совершенно не люблю болеть. Как думаете, может оно этой заразой оказаться? — и тянусь этой же ладошкой к карману.

Дежурный, понимая, что ему этот пропуск после меня ещё в руки брать, заметно побледнел и замахал рукой:

— Ладно, не нужно. Скажите ваше имя и подразделение, если вы работник.

Называюсь поддельным именем и говорю, что я новый консультант в Отделе по предотвращению преступлений. Ну а что? По крайней мере, я знаю теперь, что такой точно есть. Слышала сегодня ещё, конечно, про Первый отдел, но даже не в теме, чем они занимаются. Так что рисковать не стоит.

Ну а чтобы развеять все сомнения в свой адрес, говорю:

— Слушайте, а Като и Камбэ давно вместе работают? Обычно таких напарниками не ставят: они же как небо и земля.

Дежурный, услышав знакомые имена, сразу расслабился.

— Сами диву даемся, — засмеялся он. — Ну казалось бы, что такому богатому парню, как Камбэ, делать в таком убогом отделе? Ему бы в Отдел расследований, например. В общем, там без бутылки не разберёшься… Да и вам бы лучше в этом отделе не задерживаться — карьерный рост там нулевой.

— Спасибо, учту, — поблагодарила я. — Что ж, хорошего дня! — и как можно скорее выскочила за дверь, так как услышала топот ног на лестнице.

Наверно, ещё с полквартала я пробежала, петляя по дворам, практически не останавливаясь (что на каблуках, пусть даже устойчивых, делать было не очень-то удобно). Отдышавшись, я заметила, что не слышу ни полицейских сирен, ни громких объявлений. Видимо, я слишком высокого мнения о своей персоне, если думала, что за мной будут гоняться по всему городу. В конце концов, есть преступники и пострашнее, чем горе-поджигатели вроде меня.

Успокаивая себя таким образом, я дошла до дома. Переехала я сюда лишь на прошлой неделе и, похоже на всякий случай, мне вновь придется съезжать после сегодняшнего происшествия. Имя я, вроде, нигде не засветила, но перестраховаться стоит. Поговорю ещё об этом с Лилит…

* * *

Примечания:

Даже не знаю, почему я до сих пор пишу продолжение. Наверно, после того как придумал внешность героини и дал ей имя, сложно что-то удалять.

А вот, кстати, и настоящая внешность https://drive.google.com/file/d/1r3RpYjiaB6R3IbrencedHUgk3YWqkyN9/view?usp=drivesdk

* * *

— А я тебе говорил, что первый отдел будет недоволен, — заметил Като, хмуро глядя на напарника.

На это Камбэ лишь хмыкнул, словно его это совсем не касалось и, вздернув подбородок, двинулся дальше по коридору.

— Эй, не уходи от ответа! Это вообще-то твоя инициатива была, — продолжал возмущаться Хару.

Неожиданно они столкнулись с Камэем, который быстрым шагом направлялся в комнату для допросов с аптечкой в руках. Парни переглянулись.

— Ты разве не должен приглядывать за подозреваемой? — удивился Като.

— Она порезалась о бумагу и упала в обморок, увидев кровь, — с волнением в голосе пояснил тот, открывая дверь. — Поэтому я побежал за аптечкой. Что вообще в таких случаях делают? При мне ещё ни разу в обморок не падали… Ой…

— Что-то мне не нравится это «ой», — пробормотал Камбэ, заглядывая внутрь.

Хару тоже заглянул через его плечо — комната была пуста. На спинке стула висело перекинутое через неё платье и белокурый парик. Пару секунд парни молча и удивлённо взирали на эту картину.

— Скорее вниз! Она не могла пройти мимо дежурного! — опомнившись первым, скомандовал Като, разворачиваясь и спеша в сторону лестницы.

— ХЕУС, — на ходу отдал распоряжение Камбэ, касаясь клипсы, — подключись к камерам наблюдения.

Дежурный, которому в очередной раз не дали съесть пончик, хмуро взглянул на подбежавших. Камэй, не привыкший к таким тренировкам, устало привалился к стене, жадно глотая воздух, словно рыба на берегу.

— Здесь только что проходила девушка? — спросил Като, опираясь о стойку.

— Если вы имеете в виду вашего нового консультанта, то да, — важно кивнул тот. — Не знал, что в вашем отделе расширили штат. Кстати, а что у вас там консультировать-то? — хмыкнул он.

— Консультант?! — переспросил Хару. — Она показала пропуск?

— А-а… Э-э-э… — растерянно протянул дежурный, понимая, что тут явно что-то не то. — В общем-то нет, но откуда она тогда вас знает?

— Когда она ушла?! — игнорируя последний вопрос, потребовал ответа парень.

— Несколько минут назад…

Разумеется, когда они выбежали на крыльцо, на улице уже никого не было. Пара минут — это много, это очень много, когда дело касается погони. Да и как искать человека, внешность которого даже не знаешь?

В итоге, покрутившись немного возле Департамента, Като с Камэем пошли обратно. Камбэ, напротив, никуда не уходил. Облокотившись о стойку, он деловито расспрашивал дежурного о внешности девушки, пытаясь смоделировать голографический портрет. Но увы, похоже, полицейский на момент общения с беглянкой думал преимущественно о еде, так как на вопросы отвечал крайне неуверенно.

— Да обычная у неё внешность была. Волосы?.. Вроде рыжеватые кудряшки чуть ниже плеч. Глаза… какие-то светлые… Да у нас тут освещение такое, что фиг разберёшь…

Поняв, что это совершенно бессмысленное занятие, Камбэ невозмутимо пожал плечами и оставил дежурного в покое.

— Ну что там с камерами?— спросил — спросил Хару у напарника.

— Вот это самое странное, — хмыкнул тот. — Кто-то подтёр все записи с того момента, как мы привели «графиню» и до этого времени. Притом, даже уличные камеры и камеры с парковки.

— Как такое возможно? Взломать камеры полицейского департамента крайне сложно. Да она бы и не смогла это сделать на бегу без нужной техники, — удивился Като.

— Похоже, у нашей беглянки есть могущественные покровители. Кто-то, у кого высокий уровень доступа и новейшие технологии, — задумчиво откликнулся Дайске. — Иными словами, кто-то из высших кругов общества.

— Может она оставила какие-то зацепки в комнате для допросов? — предположил Като.

Их внимание привлекла записка на столе.

Она гласила:

«Милые мальчики!

С прискорбием хочу сообщить, что вынуждена вас покинуть. Я и так достаточно задержалась, не хочу больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Мои вещи можете разобрать на сувениры, если хотите. Если не затруднит, верните украшения в ломбард, а то неудобно перед ними. Я же не воровка какая-нибудь. Адрес прилагаю. Взамен за эту услугу оставляю вам долговую расписку того господина, из-за которого я оказалась у вас в гостях. Надеюсь, этого хватит, чтобы отправить его далеко и надолго. Като хочу выразить особую благодарность — я начала верить, что в нашем безразличном обществе ещё не всё потеряно.

Целую,

Ваша графиня»

— ХЕУС, провести графологическую экспертизу, — прошёлся сканером по листу Дайске.

— О! Вспомнил одну особенность задержанной! — обрадовался Камэй, надеясь что это хоть как-то поможет. — Она левша.

— ХЕУС, отмени графологическую экспертизу, — вздохнул Камбэ и на удивлённые взгляды пояснил. — Она абсолютно точно правша. Так что почерк левой руки нам ничего не даст. Результативнее будет поискать частицы ДНК.

Через некоторое время, всё что было найдено, а этого было немного, было исследовано ХЕУСом и не дало абсолютно никаких результатов.

— Да быть не может, чтобы она ни разу не обращалась за медицинской помощью! — воскликнул Като, когда в базе данных не обнаружилось совпадение с результатами анализа капелек крови на бумаге.

— Или же данные были удалены, — задумчиво проговорил Дайске.

— Не девушка, а призрак какой-то, — покачал головой Камэй.

— А кто её упустил? — накинулся на него Хару. Тот начал оправдываться, правда, не очень уверенно.

Камбэ отстраненно слушал их разговор, задумчиво глядя на предметы из клатча. Отпечатков пальцев на них не осталось — чисто сработано! Разве что ломбард может навести на определенный след. Но что-то ему подсказывало, что и там они не найдут зацепок.

И действительно, владелец ломбарда лишь покачал головой, сказав, что за девушку поручились свыше телефонным звонком. Внешность он описал ту же, с которой та была на приёме. Притом, кто за неё поручился, они так и не выяснили. Старичок что-то испуганно лепетал, говоря, что голос в трубке был настолько знакомым и уверенным, что он не сомневался, что с ним говорит кто-то из высших кругов.

— Ну и что будем делать дальше? — спросил Хару, когда они вышли из ломбарда. — Есть идеи?

— Оставить на время девушку в покое и заняться шантажистом, с помощью оставленного нам документа. Я проследил историю этой расписки и там можно выкопать даже не одну историю. Крайне полезная вещь, — повёл плечом Дайске.

* * *

Немного дрожащими руками после сегодняшнего приключения, открываю замок и захожу в свою скромную квартирку. После роскошного особняка, в котором я побывала до этого, она кажется до абсурдного маленькой. Хотя так и есть, ведь это малобюджетный вариант жилья в двухэтажном домике. Зато платить недорого и перегородки между помещениями выполнены в японском стиле — мне нравится такая самобытность. С подлокотника кресла прыгает кошка, трётся о мои ноги, заглядывая своими ярко-синими глазами в мои.

— Привет, Клёпик, — отвечаю устало на эти ласки, наклоняюсь и провожу пару раз по апельсиново-рыжей короткой шерсти.

Та, коротко мяукнув, идёт обратно на кресло. Вот всегда она так: убедится, что с хозяйкой всё в порядке, а потом сидит с неприступным видом королевы всея квартиры. Хотя что я хочу от аристократки? У Клёпы родословная покруче, чем у любого короля будет. Да и досталась она мне весьма неожиданным образом. Но это уже отдельная история.

Какое же это блаженство скинуть туфли! Мужчины нас никогда не поймут. Им-то не нужно ходить на каблуках в тесной обуви весь день, в отличие от нас несчастных. Растираю щиколотки и, не надевая тапочек, чтобы ноги отдохнули, направляюсь в комнату. По дороге торможу у стоящей в прихожей на тумбочке шахматной доски. Чей сегодня ход? Ах да, черных! Это весьма иронично, учитывая сегодняшний арест. Передвигаю фигурку черного коня. Оп! Он лихо скакнул по доске, так же, как и я сегодня ускользнула от полиции. На этом игра пока закончена. Каждый день, приходя домой, я передвигаю фигуры на один ход, играя попеременно то за черных, то за белых.

Это было моей традицией. Как говорит Лилит, традиции и привычки — это своего рода маячки, которые помогают нам не потеряться окончательно, не сорваться в пропасть, когда всё вокруг рушится. Что-то обыденное, незыблемое, то, за что может зацепиться наш мозг, чтобы не сойти с ума в круговороте непрестанно меняющейся жизни. Шахматная доска — мой личный маячок.

Прохожу и устало плюхаюсь в кресло. Потревоженная питомица обиженно уходит с подлокотника и грациозно перепрыгивает на подоконник. Беру со стола мобильный. Номер Лилит в телефоне не записан — я помню его наизусть. Обычно я звоню с автомата на улице, но в редких случаях с мобильного по защищённой линии. Пара гудков, и телефон разрывается пронзительным женским голосом:

— Юко! Безмозглая ты идиотка! — раздается в трубке голос моей начальницы. — Можешь объяснить, какого рожна я трачу на тебя своё время и деньги, если ты даёшь себя поймать паре полицейских?!

Само собой, она уже в курсе. Наверняка сообщил кто-то из её людей в особняке, видевших арест. Бормочу извинения и терпеливо пережидаю конца бури. Лилит всегда очень эмоциональна, взрывается на ровном месте, но человек хороший и надёжный. Наконец, она успокоилась.

— Ну, рассказывай, что там у тебя произошло? — наконец спросила моя шефиня, как я её в шутку иногда называла.

Я вздохнула и пересказала события этого дня. Правда, упомянув имена полицейских, неожиданно была прервана.

— Как ты сказала? Камбэ? — раздался изумлённый возглас в трубке. — Он-то что забыл в полиции?

— Ты его знаешь? — удивилась я.

— Пересекались пару раз, — хмыкнула Лилит. — Не люблю его.

Я ещё больше изумилась, так как моя начальница обычно отличалась толерантностью и редко о ком высказывалась так прямо.

— Он плохой человек? — неловкая попытка с моей стороны выяснить причину неприязни.

— Нет, — неохотно отозвалась та. — Он не наш «клиент». Недолюбливаю я его исключительно потому, что никогда не знаешь, что у него в башке творится. Его достаточно сложно просчитать. А в мире бизнеса это большой минус.

Забыв, что меня не видят, понимающе киваю. Лилит из высших кругов, не удивлюсь, если у неё и титул есть. Выходит, там свои тёрки.

— Зря я на тебя наехала, — вздохнула начальница. Ещё один её плюс: если Лилит виновата, то как правило, всегда извиняется. — Против гаджетов Камбэ у тебя не было шансов. Хорошо хоть сбежать удалось. Я, кстати, подчистила камеры наблюдения в полицейском участке, — скучающе, будто бы о погоде заметила она.

Вот это оперативность! Поэтому я и говорю о её надёжности. Лилит своих людей не бросает, хотя и старается остаться в тени, в шутку говоря, что её девичья фамилия «Мориарти». Никогда не понимала этих её увлечений. Казалось бы, умна, красива, богата, чего ещё желать? Но нет же — тянет её поиграть в кошки-мышки с законом, как она говорит: от скуки. Впрочем, для достижения моих целей, мне это только на руку. Кстати, о них...

— Лилит, как считаешь, мне лучше съехать с квартиры? — спрашиваю я.

— Думаю, лучше сразу из города, — услышала я в ответ. — Сделаем тебе новые документы. Заляжешь в тени на какое-то время. Не думаю, конечно, что ты так уж нужна полицейскому департаменту, но лучше перестраховаться, чтобы не попасть в их поле зрения.

— Тогда может, — робко спрашиваю я, — осуществить задуманное и уехать. Если полиция не знает о моих намерениях, то они ничего не успеют сделать.

— НЕТ! — звучит слишком резкий и слишком быстрый ответ. — Ты ещё не готова!

— Лилит, а КОГДА я буду готова? — тоже срываюсь я на крик и едва не плачу от обиды. — Ощущение, что ты просто тянешь время!

На секунду на том конце линии повисло молчание.

— Юко, — слышу я уже спокойный голос начальницы, — я не нарушаю своих обещаний. Ты сделаешь то, что решила, но не сейчас. Сегодняшний день показал, что ты ещё не готова совершить задуманное и не попасться.

— Но ты же сама сказала, что против Камбэ ничего нельзя было сделать!

— О чём и речь, Юко. Ты должна научиться совершать невозможное, — устало ответили в трубку и я поняла, что разговор практически завершен. — Ты не только за себя отвечаешь. Юко, пойми, ты хочешь перейти грань, а в таком случае, я тебя из тюрьмы вытаскивать не буду.

— А если ты решишь, что я готова и я попадусь? — спрашиваю я.

— Тогда это будет уже мой просчёт, и условия договора будут считаться соблюдёнными. Так что не спорь и завтра начинай паковать вещи…

Швыряю мобильный на столик, предварительно очистив журнал вызовов, и бреду в ванную, чтобы смыть с себя этот невыносимо долгий день. Включаю душ, ощущая, как слишком горячая вода немного жжёт порез на пальце, и устало наблюдаю, как она струйками стекает по телу, водоворотом кружится у ног, унося с мыльной пеной все события этого странного дня.

После душа придирчиво осматриваю себя в зеркале. Отражение кажется ещё более бледным, чем обычно. Без макияжа кожа выглядит совсем белой. Ко мне всегда плохо пристает загар, ещё и волосы светло-русого оттенка в лёгкую рыжинку. Как говорит Лилит, удобная внешность, как бледный акварельный набросок — рисуй на ней, что хочешь. В обычном виде мне не оборачиваются вслед, не пытаются познакомиться. Ну, может, подумают, что симпатичная, да и только. Единственная привлекательная черта — выразительные ярко-голубые глаза, которые тоже играют мне на руку в моем, так сказать, «увлечении». Широко распахнутые, они делают вид наивно-невинным, даже немного испуганным — очень полезное свойство, когда имеешь дело с мужчинами.

Немного взбодрившись после душа, бреду на кухню, наполняю миску Клёпы, а также достаю хлопья и молоко — всё, на что хватает моих сил. Съедаю нехитрый ужин и направляюсь в комнату, которая одновременно и спальня, и гостиная.

Сил разбирать диван уже нет, и я плюхаюсь на него прямо так, в домашней одежде, укутываясь пледом, предварительно включив ночник и потушив основной свет. Может это покажется смешным, но я всегда сплю с настольной лампой. Потому что из темноты всегда приходят чудовища. Нет, не буквальные, а образы прошлого, ведь в кромешной тьме с тобой остаётся только излишне живое воображение и неправдоподобно яркие воспоминания. Сегодня, возможно, усну без таблеток — слишком вымотана. И действительно, как только голова касается подушки, я тут же проваливаюсь в глубокий тяжелый сон без сновидений. Никогда не понимала, почему люди так радуются снам — я обычно не вижу ничего хорошего.

Проснулась я, когда стрелка часов уже перевалила за одиннадцать. И то, потому что Клёпа совершенно бесцеремонно прошлась по мне, намекая, что хватит уже дрыхнуть и пора её кормить. Вздыхая, бреду на кухню. Хорошо, что сегодня выходной и меня никто не дёргал. Эх, а ведь с работы придётся уволиться, раз я сваливаю в другой город. Жаль, мне там нравилось. Но ничего не поделаешь, надо сделать утренние процедуры и начать паковать вещи.

Я как раз успела почистить зубы и более-менее привести себя в порядок, когда в дверь постучали. Подхожу к глазку и… ничего не вижу. Надо было всё-таки поймать тех детишек и отодрать за уши — любители клеить жвачки на чужие глазки! Похоже за дверью услышали мои шаги, так как мужской голос вежливо произнёс:

— Добрый день! Я ваш сосед. Извините, что беспокою, но к вам случайно не попала по ошибке моя квитанция?

Дальше он назвал номер соседней квартиры, и мне неожиданно в голову пришла одна нахальная мысль. Чем опять грузить вещи самой, таща их вниз по неудобной металлической лестнице, можно попросить этого, похоже вежливого, молодого человека. Ну, может немного заплачу за услуги. Всяко лучше, чем нанимать грузчиков — обойдется гораздо дороже, а я и так изрядно потратилась. Жаль только с соседями знакомлюсь уже при отъезде.

Я, не раздумывая, открываю дверь и застываю на пороге. Прямо передо мной стоит Хару Като — тот самый полицейский. Дурацкая изоляция! Закрытая дверь исказила голос, и я его не узнала! Подавив желание захлопнуть дверь перед носом нежданного гостя, вопросительно смотрю на него. Парень, думая, что я не расслышала, повторяет вопрос.

«Спокойно, Юко, спокойно!» — говорю я себе. — «Он ни разу не видел тебя без грима, так что может узнать лишь по голосу».

Отрицательно качаю головой, отвечая на его вопрос. Стараюсь выглядеть спокойной и расслабленной. Затем смущённо улыбаюсь и показываю сперва на свои губы, а потом вновь отрицательно качаю головой.

— Так вы немая? — догадливо ахает Като.

Я радостно киваю.

— Что ж, извините, что побеспокоил, — говорит парень и уже собирается уходить, как вдруг в комнате что-то с оглушительным грохотом падает, а затем раздается громкое испуганное мяуканье.

Я, совершенно позабыв о своей «немоте», ору в сторону комнаты:

— Клёпа! Кошачье ты отродье! Чтоб тебя раскукурузило! Не сидится тебе на месте!

И тут же, испуганно спохватившись, прижимаю ладошку к губам, во все глаза взирая на Хару. Он тоже удивлённо смотрит на меня, как будто увидел перед собой не хрупкую девушку, а по меньшей мере снежного человека.

— Графиня? — удивлённо произносит парень, всё ещё не двигаясь с места.

* * *

* * *

Пару раз моргаю и пытаюсь захлопнуть дверь. Хару тоже успевает отмереть и просунуть ногу в щель между дверью и косяком. Несколько секунд мы молча «играем в тяги-перетяги». Но как и ожидалось, это оказывается бессмысленным, и я с сожалением отпускаю дверь. Наши весовые категории, увы, не равны. Да и даже захлопни я дверь, куда бежать? В окошко, как человек-паук? Как это ни прискорбно, способности выпускать из рук паутину у меня нет. А потому я просто испуганно отступаю вглубь комнаты.

Като собирается что-то сказать, но в этот момент раздается настойчивая трель телефона.

— Да ответь уже, — морщусь я. — Сам же видишь, бежать мне некуда.

Хару кивает, затем закрывает за собой дверь на замок-вертушку и лишь тогда отвечает на звонок.

— Камбэ, я не могу приехать, — сердито говорит он в трубку. — Я поймал графиню. Ту самую, которая от нас вчера сбежала… Да, представляешь, оказалась моей соседкой… Ага, жду.

Отлично! Теперь ещё и пижон подкатит. Я вздыхаю и предлагаю чай «гостю». Като, ожидаемо, отказывается. Жестом приглашаю его в комнату и усаживаюсь в кресло, парень садится на диван. Клёпа, проявляя любопытство, подходит к Хару, обнюхивает его, фыркает и с гордым видом идёт обратно на подоконник.

— Не обращай внимания, — несмотря на серьёзность ситуации, не могу сдержать смешок. — Клёпик у нас из аристократок, со всяким сбродом типа нас с тобой общается по настроению.

— Кого-то мне это напоминает, — невольно улыбается Хару. — Выходит, про кошку ты не соврала…

Отрицательно качаю головой и осматриваюсь, чтобы понять, что был за грохот. Ах, вон оно что! Рядом со стеной валяются книги. Очевидно, моей питомице вздумалось прогуляться по полке, которая и так еле дышала, и та вместе с книгами (а заодно и с перепуганной кошкой) грохнулась вниз. Спрашиваю у Като разрешение поднять книги, понимая, что мы всё равно ждём Камбэ для допроса. Тот благосклонно кивает, а через полминуты и сам присоединяется к процессу.

— Это, кажется, про Арсена Люпена? — спрашивает Хару, вертя в руках томик Леблана. — Любишь приключения?

— Всяко лучше, чем романы читать, — усмехаюсь я, поднимая книгу про Робин Гуда и томик Жюль Верна.

— Слушай, — неожиданно спрашивает парень, — всё-таки, почему ты помогла нам, оставив долговую расписку?

— Потому что мне показалось, что если у кого-то и получится посадить негодяя за решетку, то это у вас, — честно призналась я. — К тому же, ты мне понравился.

— Кхм… Э-э-э… Спасибо, наверное…

— Я про человеческие качества, — усмехнулась я. — Во всяком случае, первое впечатление ты оставил хорошее. Да и сейчас помогаешь мне, несмотря на то, что формально я преступница.

— Не все преступники — злодеи, некоторые просто запутались.

Внимательно смотрю на него, затем киваю.

— Да, наверно ты прав.

Вот только я не запуталась. Говорят, если слишком долго смотреть на бездну, она начинает смотреть на тебя. Иногда мне кажется, что мы с ней уже одно целое. Наверно, встреться мне раньше такой человек, как Като, этого можно было бы избежать. Но сейчас уже слишком поздно. Я уже достаточно долго тону в страхе, боли, отчаянии, ненависти и одиночестве, словно в болоте. Нет, скорее, как в густой чёрной смоле. Уже поздно выбираться наружу.

Мои размышления прерывает уверенный стук в дверь. Хару открывает, и на пороге возникает Камбэ, как всегда нестерпимо элегантный. Я невольно думаю, как неуместно он смотрится в моей маленькой, скромно обставленной квартирке. А ещё удивляюсь, что при его появлении не играет эпичная музыка, как в каком-нибудь блокбастере. Впрочем, взрыв на заднем плане тоже бы подошёл. Пройдя с невозмутимым видом, он садится на диван, закинув ногу на ногу, и небрежно опирается рукой о подлокотник. И всё это с некой ленивой грацией, по которой можно отличить истинную породу. Камбэ скользит по мне небрежным и в то же время оценивающим взглядом.

— Не думаю, что стоит называть тебя тем именем, которым ты представилась в участке, — наконец произносит он.

— Юко Такатори, — представляюсь я именем, под которым живу уже несколько лет. А значит, почти настоящим. Начинаю перетряхивать сумочку, чтобы найти паспорт.

— «Юко» в переводе «нежный ребёнок»? — спрашивает Хару, беря лист бумаги.

Похоже, не может понять, как правильно записать моё имя. Его можно писать разными иероглифами. Отрицательно качаю головой. Вообще-то Като угадал. Но я уже давно использую в своём имени другие знаки.

— Нет, не так. Оно означает «очаровательная лиса». Как у кицунэ.

Краем глаза вижу лёгкую ухмылку у Камбэ. Видимо, он тоже посчитал имя ироничным. Хороший логический ряд: мошенница-лиса-кицунэ.

Протягиваю Дайске документы. Он их сканирует, и данные обо мне автоматом выходят на экран планшета. Като с интересом заглядывает в появившуюся информацию.

— Юко Такатори. 24 года. Искусствовед по образованию. Работает в городском музее реставратором, — читает он вслух и с уважением смотрит на меня. — Ого! Кропотливая работа.

— Во всяком случае, теперь ясно, откуда взялось приглашение, — хмыкает Камбэ, небрежно доставая сигару и чиркая зажигалкой.

Первые секунды я нахожусь в замешательстве, но затем ощущаю, как волной на меня накатывает гнев, поднимаясь откуда-то из глубины. Что-что, а курить в своей квартире я точно не позволю! Может я и подозреваемая, но это пока ещё моя территория!

Подхожу к Камбэ и, аккуратно беря у него из рук сигару, а затем затушив её о край стола, с шипением в голосе говорю:

— Спасибо, конечно, что ты мне хотя бы пепел не в ухо стряхиваешь, но в своей квартире я курить никому не позволю. Будь ты хоть трижды миллионер. ЯСНО?! — окончательно потеряв самообладание, рявкаю я в конце.

Дайске, на секунду опешив, удивлённо кивает, а затем осознав, что какая-то девчонка смеет ему указывать, фыркает и отворачивается, отбивая что-то на дисплее планшета. Вспышка гнева утихает и я, осознав, что и кому только что сказала, пытаюсь мысленно предугадать последствия своего поведения. М-да, Лилит всегда говорила, что моя горячность меня до добра не доведёт…

Эту немую сцену прерывает заливистый смех Хару.

— Честное слово, первый раз повезло с соседями! — сгибаясь от смеха пополам, хохочет парень. — Как ты там сказала? «Спасибо, что мне пепел в ухо не стряхиваешь»? — и закатился ещё сильнее.

По недовольному взгляду щеголя, понимаю, что Като в ближайшее время лучше с ним на машине не ездить.

В создавшееся положение решает внести свои коррективы ещё один персонаж. Проснувшаяся Клёпа, до этого момента успешно сливавшаяся с цветочным горшком, спрыгивает с подоконника и с громким мурлыканьем начинает тереться о ноги Камбэ.

Я громко ахаю и восклицаю:

— Клёпа! Душа ты продажная! Нас, значит, игноришь, а как только появился кто-то статусом повыше, «я ваша навеки»? Ну вот и не буду тебя больше кормить. Можешь идти к Камбэ и жить там.

Кошка смотрит на меня презрительным взглядом (честное слово, даже Дайске до такого презрения далеко) и недовольно фыркает. Камбэ, к моему удивлению, берёт Клепу на руки.

«Неужели кошатник?» — невольно думаю я, взирая на это с изумлением.

Но его внимание привлекает ошейник моей питомицы.

— Откуда она у тебя? — строго спрашивает Дайске. — Абиссины дорогая порода, да и ошейник явно недешевый.

Ну что тут скажешь? Отвечаю как есть, что Клёпа не моя кошка. Просто так сложилось, что я случайно спасла ей жизнь, и Клёпик решила остаться у меня с разрешения хозяйки.

— Прям так сама и решила? — недоверчиво спрашивает Като.

— Она вообще довольно умная кошка, — откликаюсь я, невольно вспоминая лицо Лилит, когда Клёпа ясно показала, что остаётся жить со мной.

Да, вообще-то это её кошка. Если бы не тот случай, мы бы с Лилит и не познакомились. Но это уже совсем другая история.

— Вообще-то её полное имя «Клеопатра», — поясняю я. — Если решите сократить, сокращайте хотя бы до «Клео». Называть её Клёпой чисто моя привелегия, — не сдержавшись, хихикнула я.

Невольно ловлю себя на мысли, что это какой-то очень странный допрос. Шутим, смеёмся, злимся, разговариваем о кошках. Недовольно хмурюсь и возвращаюсь к теме разговора.

— Что теперь со мной будет? — спрашиваю я, пытаясь прочитать ответ в лицах собеседников.

Като, не зная что ответить, отводит глаза. Лицо же Камбэ привычно непроницаемо.

— Сейчас у нас с Като есть одно незаконченное дело. А вечером, будь добра, явиться в участок, чтобы дать показания, — ровным тоном произносит он, вставая с дивана.

— С ума сошел? — удивлённо взирает на него Хару, тоже вскакивая. — Она же сбежит до вечера.

На лице Дайске возникает широкая ухмылка.

— Не сбежит.

Дверь открывается и в неё входит… Я медленно поднимаюсь с кресла, делаю пару шагов навстречу и, почувствовав, как начинает кружиться голова, тяжело приваливаюсь к Камбэ, стоящему рядом — дрожащие ноги меня не держат, я тяжело дышу, как после пробежки. Сделай Дайскэ хоть шаг в сторону, и я свалилась бы на пол. К счастью и моему удивлению, парень этого почему-то не делает, только непонимающе смотрит на меня. Но мне на это плевать, потому что вошедшего, а точнее вошедшей, просто не может здесь быть.

— Вам плохо? — слышится мелодичный заботливый голос от двери. — Вы вся бледная.

Иллюзия рассеивается, и я понимаю, что передо мной совсем другой человек, просто удивительно похожий. Присматриваюсь и вижу, что я действительно ошиблась, ведь у той, про кого я подумала, глаза фиалковые, а не синие, есть чёлка, да и голос другой. Но в остальном их, действительно, можно перепутать. Тем более с такого расстояния. Я облегчённо выдыхаю, отступаю назад и буквально падаю в кресло.

— Сузуэ, вы знакомы? — слышу я словно сквозь пелену голос Камбэ, в висках всё ещё стучит.

Вошедшая девушка отрицательно качает головой.

— Юко, ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Хару. — Может воды?

Ещё одно моё проклятие. Как ни представляйся, все начинают звать меня по имени. То ли потому что оно короче, то ли потому что легче запомнить…

Киваю, и парень приносит мне стакан воды. Делаю глоток и окончательно прихожу в себя.

— Простите, — смущённо улыбаюсь я, нервно кусая губы, — мне на секунду показалось, что я увидела призрака. Кое-кого очень мне близкого, но к сожалению, выбравшего лучший из миров.

Меня ни о чём не спрашивают, наверно понимая, что я всё равно не отвечу.

— Зачем Сузуэ здесь? — спрашивает Хару у напарника.

— Она принесла одну вещь, — Камбэ что-то забирает у неё из рук и, подойдя ко мне, берет меня за запястье.

Он что, пульс решил проверить? Я вроде сказала, что уже всё в порядке. На запястье что-то защелкнулось. Опять наручники? Выдергиваю руку и вижу на ней изящный браслетик из дорогого металла. Возможно, сплав платины с чем-то ещё. Спасибо профессии, в металлах немного разбираюсь.

— Что это? — хмурюсь я.

— Маячок, — спокойно поясняет Дайске. — Гарантия, что ты не сбежишь. По-моему, это лучше, чем ножной браслет. Так что ждём тебя вечером в участке, — говорит он с лёгкой ухмылкой, спокойно направляясь к выходу, и совершенно невзирая на мой ошарашенный взгляд и попытки что-то возразить.

— Чей ход? — неожиданно спрашивает Камбэ, зацепившись взглядом за шахматную доску.

— Белых, — всё ещё опешив от происходящего, отвечаю я.

— Шах, — спокойно произносит Дайске, отодвигая на клетку белого короля и обеспечивая тем самым ферзю линию нападения.

А затем, как ни в чём не бывало, выходит за дверь.

* * *

Примечания:

Вот так выглядят абассинские кошки:

https://drive.google.com/file/d/1vm_ZMvEpN8MhEHv54yM4EdxNIErj17XG/view?usp=drivesdk

* * *

Когда за парнями закрылась дверь, я ещё пару секунд просто сидела, пытаясь прийти в себя. Затем перевела взгляд на браслет. Нужно во что бы то ни стало избавиться от этой штуковины. Что ни говори, вещица была тонкой работы: на металле был выгравирован изящный узор — переплетение цветов и листьев. Было бы даже приятно получить такой от парня, если бы не одно обстоятельство — маячок внутри браслета.

Как я ни старалась, браслет мне снять не удалось. Выскользнуть из него было нельзя — он слишком плотно облегал запястье. Открыть тоже оказалось невозможно, я лишь поцарапала кожу руки, а браслету хоть бы что. М-да, это вам не наручники, которые с пол-оборота открываются. Я вздохнула и сфотографировала украшение на мобильный. Придётся снова обратиться за помощью к Лилит. Ох и наорет она на меня. Но вначале я порылась в шкафу и откопала там хранящийся ещё со студенческих времён, как память, напульсник, а затем натянула его сверху на браслет.

Довольно хмыкнула — если в браслет встроена камера, то обзор теперь полностью перекрыт. Отправила Лилит сообщение, а заодно фотографии чудо-техники. Перезвонила она мне уже через пару минут.

— Можешь расслабиться, — сказала начальница. Её голос при этом звучит деловито и бодро. Непохоже, что она собирается меня отчитывать. — Я знакома с этой моделью. Ни микрофон, ни камера в неё не вставлены, только маячок. Кстати, тебе это должно польстить.

— Почему это? — недоуменно спрашиваю я.

— Знала бы ты, сколько стоит такой браслетик, — фыркает шефиня. — Редкий парень тратит на девушку такие деньжища.

— Очень смешно, — обиженно протягиваю я и спрашиваю с надеждой в голосе: — Снять сможешь?

Слышу протяжный вздох в трубке.

— Слишком сложная система, — произносит, наконец, Лилит. — Взломать, конечно, сложно, но можно. Но при любой серьёзной попытке вмешательства (я не про то, что ты сейчас подручными средствами его поковыряла), за тобой тут же примчится «вся королевская рать». Плюс каждый сигнал от такого браслета индивидуально зашифрован.

— И что же делать? — севшим голосом спрашиваю я.

— Идти в участок и узнать, что от тебя хотят, — хмыкнула Лилит, — Если тебя посадят, браслет снимут. Он в тюрьме ни к чему. Тогда постараюсь тебя вытащить. Если нет, будем думать, как обернуть ситуацию в свою пользу. А я пока нужных людей пораспрашиваю, может и придумаем, что с твоим новым «украшением» делать.

Вздыхаю и спрашиваю, сколько времени это займет.

Голос начальницы становится на удивление мягким и ласковым:

— Юко, я знаю из-за чего ты волнуешься. Но разве я тебя когда-нибудь подводила? Ты обязательно её увидишь. Я пока не знаю как, но что-нибудь придумаю.

Когда я кладу трубку, в моем сердце крошечным огоньком загорается надежда. Лилит — умница, она всегда знает, что делать. Вопрос лишь в том, сколько времени на это понадобится. Клёпа, словно почувствовав мое смятение, запрыгивает ко мне на колени и тычется носиком в щёку. Всё-таки она у меня славная, несмотря на аристократические замашки.

* * *

Прохожу в участок мимо дежурного — к счастью, уже другого (надеюсь, того с пончиком не уволили), он записывает на входе моё имя и отдел, в который я направляюсь. Наконец, внимательно изучив мои документы, меня пропускают. Поднимаюсь по лестнице, прохожу по длинному коридору и, наконец, достигаю нужной двери. Коротко стучу и осторожно приоткрываю дверь, заглядывая внутрь. В комнате работают три сотрудника. Хотя слово «работают» точно стоит взять в кавычки. Один клеит модель парусника, другой листает журнал о скачках, а девушка с розовыми волосами изучает коробку со сладостями. Все трое поднимают на меня глаза.

— Э-э, — протягиваю я, ощущая себя школьницей, вызванной к завучу. — Добрый вечер! А Като с Камбэ же здесь работают?

— Они ещё не подошли, — с улыбкой поясняет девушка. — Да вы проходите, садитесь, — любезно предлагает она и тут же протягивает открытую коробку. — Угощайтесь.

Я, не ожидавшая такого приема, растерянно киваю и беру конфету из коробки.

— А вы кем им приходитесь? — любопытствует полный мужчина с парусником, не отрываясь от своего занятия.

Честно отвечаю:

— Подозреваемой.

— Бывает, — спокойно откликается девушка. — Ещё конфетку?

Я присаживаюсь на свободный стул и осматриваюсь. Вот так отдел! Каждый занят своими делами и, по всей видимости, мало связанными с работой.

Дверь открывается и в помещение заходит пожилой мужчина. Он улыбается и кивает мне, в уголках его глаз собираются добродушные лучики-морщинки.

— Сейчас принесут улики с Первого отдела, их нужно оформить, — обращается он к сотрудникам. — А заодно, нам передали подозреваемого. На него нужно завести протокол.

— Опять они сваливают на нас бесполезную работу, — вздохнул мужчина с парусником.

На меня не обращают особого внимания, как будто всё так и должно быть. Хотя с другой стороны, куда я денусь-то, с отслеживающим устройством на запястье?

Наконец, дверь открылась и в неё вошёл Като, неся кучу книг, из-за которых его было едва видно. Следом вальяжно прошествовал Камбэ, удостоив меня коротким взглядом сверху вниз.

— Мог бы и помочь, — проворчал Хару, бросив недовольный взгляд на напарника, который как ни в чем не бывало комфортно расположился на диванчике для посетителей. — О, Юко, ты уже здесь? — воскликнул парень, сгружая свою ношу на стол. — Извини, придется ещё немного подождать. Нам тут подбросили работы.

— Это улики? — удивлённо взираю я на потрёпанные книги.

— Получается так, — смущённо улыбнулся Като. — Первый отдел поймал в аэропорту странного мужичка, который предположительно вёз контрабанду, — охотно пояснил он ситуацию, видимо не находя в ней ничего сверхсекретного. — Пойманный очень нервничал, поэтому они решили, что дело нечисто. В итоге, у него оказались только старые книги. А нам теперь нужно соблюсти формальности: оформить протокол и отпустить его на все четыре стороны.

— Зачем кому-то везти книги? — удивилась девушка со сладостями. — Что в них особенного?

— Можно взглянуть? — спросила я, сама не зная зачем. Наверно, просто чтобы хоть чем-то заняться.

Никто не возражал, и я подошла к столу. Пролистала одну книгу, затем другую — ничего необычного. Просто старые книги… Старые! Так может дело не в их содержании, а в чём-то другом? Я едва не рассмеялась, сообразив в чём именно. Честное слово, только зажженой лампочки над головой, как в мультиках, не хватает. Но надо ведь ещё проверить свою теорию. Провожу по страницам пальцами, ощущаю, что бумага наощупь шероховатая. Сейчас такую уже не делают. Затем переворачиваю обложку и смотрю год издания. Похоже, я на верном пути!

— Ну, ты что-то обнаружила? — спросил Като.

Я оборачиваюсь и вижу, что весь отдел внимательно следит за моими манипуляциями, как публика за фокусником, ожидая, что тот вот-вот достанет кролика из шляпы.

— Первый отдел локти кусать будет, что отдал вам улики, — уголки губ на моем лице непроизвольно разъезжаются в широкой улыбке.

Интересно, с чего это я так радуюсь? Мой-то статус не меняется.

— Камбэ, — обращаюсь я к мажору, — подойди-ка сюда.

— Зачем? — слышу я короткий вопрос с дивана.

— Соскучилась по твоей яркой личности, — фыркаю я, ощущая на себе прожигающий взгляд (похоже, уловил сарказм в голосе) и прошу уже миролюбиво: — Ты не мог бы своими супер-пупертехнологиями проверить волокно бумаги и сопоставить с уже имеющимися образцами?

Дайске, подумав, коротко кивает и не спеша встаёт с места.

— Думаешь, дело в бумаге? — спрашивает Като, присматриваясь к книгам.

— Скорее всего, — откликаюсь я, нервно кусая губы, пока Камбэ с помощью ХЕУСа сканирует листы.

— Совпадение найдено, — слышим мы механический голос ИИ. — На такой же бумаге напечатаны облигации императорского военного займа 1941-1944 годов.

— Вот тебе и книги, — ахнул Като. — Значит мы имеем дело…

— С фальшивомонетчиками, — договариваю я за него. — Ваш задержанный, скорее всего, просто курьер. А вот заказчик должен быть интересной личностью. Не каждый догадается использовать старые книги таким способом. Ведь сами книги недорогие — их можно купить за несколько йен через интернет.

— Но ведь каждая облигация не так дорого стоит, — возразил Дайскэ.

— Камбэ, хорош мажорить, — устало говорю я, — То, что для тебя ничего не стоит, составляет половину нашей зарплаты. А учитывая, что в каждой книге, как минимум, две пустых страницы спереди и сзади — форзац и нахзац, а самих книг у нас не меньше пятидесяти, для простого обывателя — это целое состояние.

— А если учесть, что он, скорее всего, уже не в первый раз ввозит книги, неизвестно сколько на этом уже заработали, — вздохнул Хару, заканчивая мою мысль.

Оборачиваюсь и вижу, что старичок, отложив взятую им до этого газету, внимательно наблюдает за мной. Меня это, честно говоря, немного смущает и настораживает.

— Като, Камбэ, на пару слов, — говорит он, вставая со своего места и кивнув на дверь кабинета.

Очевидно, с его мнением тут считаются, потому что парни беспрекословно вышли за ним. Я провожаю их грустным взглядом — надежда, что меня отпустят пораньше, таяла с каждой секундой.

— Кстати, мы так и не познакомились, — тепло улыбнулась мне девушка, наливая чай в свободную кружку и протягивая мне. — Я — Махоро Саэки.

— Юко Такатори, — невольно улыбаюсь я в ответ на такое дружелюбие.

— Это Теппей Юмото, — указывает она на мужчину с журналом. — А это наш начальник Юкихиро Киёмидзу. — Сотрудник с парусником, не отрываясь от собирания модели, помахал мне рукой. — С нами ещё Камэй работает, но он сегодня ушёл пораньше. А пожилой мужчина — это Чё, он ветеран.

Весёлый отдел, ничего не скажешь. Интересно, здесь вообще кто-то работает, кроме Като? Дверь скрипнула, и в неё вошли Чё, Като и Камбэ. Детектив-ветеран весело подмигнул мне — точь-в-точь добрый дедушка. К таким людям сразу проникаешься симпатией. Като взглянул на Камбэ, но так как тот молчал, решил начать говорить сам.

— Э-э, Юко, — начал он, — у нас к тебе есть предложение, — увидев, что я внимательно слушаю, парень приободрился и продолжил: — У тебя есть полезные навыки в сфере искусства и подделок. Если ты станешь нашим консультантом, мы не будем заводить на тебя дело и вообще забудем эту историю.

— А если я откажусь? — уточняю я.

Хару замялся, было видно, что ему не особо хочется озвучивать второй вариант развития событий.

— Если ты откажешься, вся процедура будет выполнена по полной программе, — ровным голосом произнёс Дайске. — Тебя ждёт заведение дела, арест и суд.

— Камбэ! — недовольно посмотрел на него напарник. — Перестань её запугивать.

Тот лишь пожал плечами, показывая, что не сказал ничего особенного.

— Кажется, я должна согласиться, — мои губы невольно передёргивает нервная улыбка. — Выбора мне не оставляют. Кстати, я могу остаться на прежней работе? — Раз нельзя сбежать, придётся выбивать лучшие условия для себя.

— Да, конечно, — закивал головой Хару. — Мы договоримся с музеем о времени работы. Скорее всего, ты и не понадобишься, пока дело не будет касаться твоей сферы деятельности.

Задумчиво киваю, а затем подхожу к Камбэ и протягиваю запястье.

— А что с этим? — спрашиваю я. — Если я теперь работаю на вас, может снимешь браслет?

Дайске отрицательно качает головой.

— Ты находишься на испытательном сроке, — спокойно поясняет он, как будто я спросила о чём-то незначительном, о погоде, например. — Формально, ты всё ещё преступница. Я установил радиус твоего свободного перемещения на десять километров. В него входит и дом, и место твоей работы, и полицейский участок. Согласись, это неплохие условия. Обычно на свободу перемещения дают два-три километра, не более.

Я ахаю от такой перспективы.

— А если у меня, скажем, парикмахер живёт на другом конце города? — спрашиваю я, нахмурившись. — Или дело потребует активных передвижений?

— Без проблем. Ты сообщаешь об этом мне и под наблюдением едешь по своим делам, — поясняет Дайске. — В противном случае, это будет считаться побегом.

Хороша перспективка! Теперь и не дёрнуться никуда. Камбэ, небось, себя великим благодетелем считает, раз дал мне целых десять километров на передвижения.

Нервно натягиваю напульсник на браслет.

— Зачем? — коротко спрашивает Камбэ.

— Что «зачем»? — огрызаюсь я. Но проследив за его взглядом, понимаю о чем идёт речь. — Мне до дома дворами идти, а твой браслет выглядит очень дорого. Не хочу, чтобы местная шпана мне его с рукой отпилила. Не мог что-то подешевле купить? Хотя да, ты не мог… — добавляю я со вздохом.

Дайске вздергивает подбородок — похоже, не любит критики в свой адрес.

— Кстати, а его не коротнет, если я, скажем, в душ полезу? — уточняю я.

— Он водонепроницаемый, — поясняет мажор, возвращаясь к дивану.

— Надеюсь, в таком случае, на нем всё же нет камеры, — фыркаю я.

Камбэ смеряет меня презрительным взглядом из разряда «больно нужно за тобой подсматривать. Мне это неинтересно». Забавно, хотя он сейчас сидит на диване и смотрит на меня снизу вверх, взгляд у парня всё равно равнодушно-высокомерный.

Я вздыхаю и беру подготовленный договор, внимательно прочитываю и лишь затем подписываю его.

Когда мы выходим из участка, на улице уже стало довольно темно. До дома нас подбрасывает Камбэ, поскольку Като после их эффектного появления днём в моих апартаментах ехал на его машине, а свою оставил припаркованной у дома. Вяло смотрю в окно сквозь тонированное стекло, затем наискосок на бесстрастное лицо Камбэ.

Я всё ещё злюсь на него из-за браслета, а ещё больше из-за его угроз насчёт ареста, поэтому небрежно спрашиваю у Като:

— Где такому можно научиться?

— Чему? — непонимающе спрашивает Хару, поворачиваясь ко мне.

— Чувству превосходства, — киваю я в сторону Дайске.

— У него это врождённое, — засмеялся Като. — Ты привыкнешь… Хотя вряд ли, — добавляет он, чуть подумав.

Камбэ явно не нравится тема нашей милой беседы, и он резко бьёт по газам, заставляя автомобиль моментально сорваться с места. Мы тут же замолкаем.

Точнее, замолкаю только я, Хару же привычно вцепляется в подлокотник и орёт:

— КАМБЭ!!! — попутно осыпая напарника проклятиями.

Кажется, наше сотрудничество обещает быть весёлым.

* * *

Примечания:

Ну вот, наконец, я и закончила с завязкой истории. Теперь нашей героев ждёт веселое продуктивное сотрудничество)

Вообще, японские облигации того времени столько не стоят, я немного преувеличила😅. Но было сложно найти нужную мне информацию, поэтому пусть в нашей истории будет так…

Примечания:

Не очень люблю промежуточные главы, но без них не обойтись. Нужно было как-то затронуть место работы героини. А значит, ввести новых персонажей. А вот голос из-за двери в конце — персонаж не новый, в аниме появлялся. Но об этом в следующей части)

Ну и параллельно буду немного приоткрывать прошлое героини — то есть флэшбэков будет много, готовьтесь)

* * *

Мне десять. Я стою посреди комнаты и морщусь от боли. Доковыляв до стула, сажусь на него и жду Хитоми⁽¹⁾. Виной травмы ноги становится неудачно сделанный пируэт. То, что у сестры выходит легко и непринужденно, заканчивается для меня болезненным вывихом. Хитоми спешит с кухни, неся с собой лёд и бинт. Сперва девочка прикладывает к моей ноге пакетик со льдом и боль слегка утихает, затем делает тугую перевязку.

— Юко, мама уже едет, — серьезно говорит она, и я улавливаю тревогу в голосе. — Потерпи немного, скоро поедем в травмпункт.

Я горестно вздыхаю.

— Настолько больно, да? — Широко распахнутые фиалковые глаза смотрят с отчаянием и жалостью. Даже в тринадцать лет Хитоми была сама доброта и искренность.

Отрицательно качаю головой и сокрушенно говорю:

— Я никогда не буду так хороша, как ты…

Хитоми смеётся и прижимает меня к себе. Её распущенные волосы цвета воронова крыла пушисто щекочут мне щёку.

— Конечно, — говорит она и моё сердце обрывается от этого вердикта, но затем Хитоми с нежной улыбкой добавляет то, чего я никак не ожидаю: — Юко, ты никогда не будешь так хороша, как я. Ты будешь лучше. Гораздо лучше.

Слезы текут по моему лицу и я, всхлипывая, размазываю их по щекам. Я счастлива, я по-настоящему счастлива от этих слов.

Но всё же отрицательно качаю головой и говорю:

— Но я же ничего не умею.

— Глупости какие, — лучисто улыбается Хитоми. — Например, ты прекрасно рисуешь…

* * *

Просыпаюсь и чувствую, как одинокая слезинка ползёт по моему лицу. Сон-воспоминание. Побольше бы таких светлых моментов. Хотя я и без снов прекрасно его помнила. Тогда Хитоми определила направление в моей жизни. Мне было очень нужно, чтобы хоть кто-то в меня поверил, сказал, что у меня всё получится. И этим человеком была моя сестра. Именно благодаря тому случаю я и записалась в художественную школу, а позднее поступила на факультет искусств.

«Ты будешь лучше», — шепчу я, делая судорожный вздох, а затем горько усмехаюсь.

Какая ирония. Я, действительно, стала лучшей. Одним из лучших фальсификаторов. Боюсь, правда, Хитоми не это имела ввиду. С её уходом мой внутренний компас сбился, мир поблёк, а я сама стала пустой — шатким комком без костей, лишённой какой-либо опоры. Её уход стал моей раной, которая, как мне кажется, никогда не затянется. И из неё вытекала по капле сама моя сущность. Нечто, необходимое для жизни. Страшно подумать, что со мной было бы, не встреть я тогда на своем жизненном пути Лилит. Она придала моей жизни другой вектор, немного незаконный, но позволяющий мне хоть как-то держаться за мою никчемную жизнь. Возможно сейчас, сотрудничая с полицией, появится третий вектор моего пути, совершенно новый и неизвестно куда ведущий. И мне страшно представить точку пересечения всех этих линий…

Вздрагиваю от раздавшегося стука в дверь. Наскоро приглаживаю рукой волосы и иду открывать. На пороге, к моему удивлению, стоит Като.

— Ой, — смущается он, видя, что я стою в пижаме. — Прости, я не знал, что ты ещё спишь.

— Всё в порядке, — улыбаюсь я. — Я недавно проснулась и как раз собиралась вставать. А что, понадобилась помощь суперконсультанта? — стараюсь, чтобы мой голос звучал бодро и весело. Мне не хочется ни с кем делить своё отчаяние и мрачные мысли.

— Нет-нет, — замахал рукой парень. — Сегодня можешь спокойно заниматься своими делами. Просто вчера как-то неловко всё вышло. Камбэ иногда, конечно, ведёт себя как урод, но в целом парень вроде неплохой.

— Ключевое слово «вроде», — фыркаю я.

Като тоже смеётся следом за мной, а затем объясняет цель прихода.

— Ну так вот, в качестве компенсации за моральный ущерб предлагаю свою помощь в вешании книжной полки, — парень продемонстрировал захваченный им перфоратор. — Если ты, конечно, сама её ещё не повесила, — немного растерянно заканчивает он, видя, что я слегка зависла. — Юко?

Я пару раз моргнула, чтобы убедиться, что не сплю. Нет, серьезно. Като точно попал в наш мир из параллельной вселенной: вежливый, тактичный, честный, добрый… Наверняка там ещё целый список положительных качеств, с которыми мне пока ещё не довелось познакомиться. Чего только стоят извинения за другого человека и предложение помощи, по сути, преступнице.

— А? Не, не повесила, — улыбаюсь я, отмирая и пропуская Хару в квартиру. — Ты, кстати, завтракал?

— Кофе попил, — откликается парень.

— Значит, нет, — понимающе киваю я. — Ладно, разбирайся пока с полкой, а я быстренько приведу себя в порядок и приготовлю что-нибудь на скорую руку.

Терпеть не могу две вещи: ждать кого-то и заставлять ждать себя. Поэтому моей скорости сборов мог позавидовать любой пожарный. За время пока горит спичка, я, правда, не уложилась, но десять минут для девушки это ведь тоже рекорд, правда? В общем, Хару ещё прикручивал полочку, а я уже прошла на кухню. Клёпа с громким мяуканьем прошествовала за мной, напоминая, что её тоже нужно покормить.

Смотрю, что имеется в холодильнике. К счастью, в его недрах оставалось ещё немного яиц и бутылка молока — что ж, омлет тоже неплохой завтрак. Часть молока уходит на нехитрое блюдо, а остатки выливаются в миску моей питомицы. В итоге, когда Като закончил вешать полку (и даже расставил на ней книги), я уже накрыла на стол.

— Тебе, кстати, не нужно сегодня на работу? — спросил Хару.

— Нужно, — киваю я. — Но после обеда. Ближе к двум. У меня ненормированный рабочий день. Привезут новую экспозицию, нужно будет привести рамы в порядок. Обновить позолоту и всё такое. Скорее всего придётся задержаться допоздна, а то и вовсе заночевать в музее.

— Да уж, так себе перспективка, — покачал головой Като.

— Зато работа творческая, — засмеялась я. — У тебя же тоже, наверняка, всякое случается. Не поверю, что ты ни разу допоздна не задерживался.

— Чаще, чем ты думаешь, — улыбнулся Хару.

Всё-таки у него очаровательная улыбка. Искренняя и немного мальчишеская.

— А у тебя сегодня выходной? — спрашиваю я его, просто чтобы заполнить образовавшуюся паузу.

— Да, — кивает Хару. — Но дома расслабиться не удастся, обещал другу помочь с переездом.

Ещё один плюсик в его список достоинств. У человека законный выходной, а он его тратит, чтобы кому-то помочь. Вот повезёт девушке, которой такое счастье обломится. Правда, неясно, может девушка-то уже и есть, я же Хару только пару дней знаю. Но не спрашивать же напрямик, ещё не так поймёт. Мне-то просто любопытно, я ни с кем встречаться не планирую. И так лезу в омут с головой, не хватало ещё кого-то туда тащить. Но во всяком случае, с соседом мне повезло.

— Спасибо, Юко, — искренне поблагодарил меня Като. — Было очень вкусно.

— Не за что, — улыбаюсь я. — Это мне тебя благодарить нужно, у меня бы вряд ли руки до полки вообще дошли. Так бы и обитали книги на подоконнике.

* * *

Плюс моей работы в музее — до неё можно дойти пешком. Он же и минус, потому что возвращаюсь я порой поздно и закоулками. Захожу в музей, киваю нашему администратору (она же периодически смотритель зала и уборщица) — замученной жизнью женщине с перманентной завивкой на голове. Насколько я знаю, у неё трое детей и пьяница муж, и она всеми силами старается подзаработать, чтобы всех обеспечить, потому и совмещает несколько должностей, чему наш скряга-начальник только рад. Да мне и самой периодически приходится присматривать за залом и быть местным экскурсоводом. Мне это даёт бонус, а директору музея возможность сэкономить.

Администратор вручает мне ключ от мастерской, но не успеваю я отойти, как она меня останавливает:

— Юко, ты сегодня допоздна?

— Да, — понимаю я к чему она клонит. — Не волнуйтесь, Кояма-сан, я сама приберу в мастерской, закрою музей и поставлю на сигнализацию.

— Спасибо, деточка, — с облегчением выдыхает она. — А то у старшенького собрание в школе, хочу успеть хотя бы на этот раз.

— Добряк уже прибыл? — полушепотом спрашиваю я.

Кояма-сан кивает.

«Добряком» мы называем нашего начальника. Не подумайте, что это от его душевной широты. Наоборот, этот мужчина вечно всем недоволен, готов дать взбучку по любому поводу, а заодно лишить премии за косяки. Наверно, все бы уже давно поувольнялись, если бы не своевременные выплаты, хороший коллектив (ну и что, что в нем всего три человека помимо начальства? Зато все готовы друг друга прикрыть и поддержать) и работа по душе. А на директора мы уже давно привыкли не обращать внимания — пускай себе огнем плюётся.

Едва успеваю открыть дверь мастерской, как слышу громовой голос начальства:

— Явилась наконец! Мало того, что Мацуока где-то ходит посреди рабочего дня, так ещё и ты после обеда являешься. И вы все ещё рассчитываете на премию!

«Не рассчитываем», — подумала я, так как премия мне уже давно представляется каким-то мифическим эфимерным образом, как «Летучий голландец»⁽²⁾, например.

— У Мацуоки сегодня зачёт, она вас ещё в прошлый понедельник об этом предупреждала. А мне вы сами сказали, приходить к этому времени, — спокойно объясняю я.

— Когда я такое говорил? — взвился мужчина.

— Не говорили, а писали, — всё тем же ровным тоном уточняю я. — Можете проверить переписку в рабочем чате, там всё есть. И про Мацуоку, кстати, тоже.

Директор резко побагровел и ушёл, бурча себе под нос. Из всей тирады я разобрала только «слишком умная» и «не была бы ты ценным работником».

«Ну и пусть ворчит», — пожав плечами, подумала я и вошла в мастерскую.

Настроение, которое и так после милой беседы с начальством несколько упало, теперь и вовсе опустилось до нулевой отметки. Новая экспозиция представляла собой выставку современных художников и, увы, не самых лучших на мой взгляд. Во всяком случае, мне кажется, что я в третьем классе ногой бы лучше нарисовала, но искусством почему-то считалась именно эта мазня. Мне бы, конечно, гораздо больше хотелось поработать с картинами старинных мастеров, но наш музей переживает не лучшие времена, так что имеем то, что имеем.

Жальче себя мне было только Мацуоку-чан — нашего постоянного гида. Мацуока — немного неуклюжая, в силу своей застенчивости, девушка в очках является студенткой исторического факультета. До сих пор не понимаю, как ей удается всё успевать: и бесконечные зачёты, и работа в музее, и присмотр за младшими братом и сестрой. Несмотря на всю её застенчивость, багаж знаний у неё поистине безграничен. И как только она начинает говорить о картинах и их исторической ценности, её карие глаза загораются каким-то внутренним огоньком, и Мацуока говорит с таким воодушевлением, что невольно бросаешь все свои дела и слушаешь с открытым ртом.

Надо будет поприсутствовать на её экскурсии по этим картинам — глядишь и по-новому взгляну на современное искусство. А пока меня ждёт работа. Что бы я ни думала о художниках, а рамы были хороши. Старинные, тяжёлые, с резной лепниной. Одна беда — кое-где осыпалась позолота. Я аккуратно отделила рамы от полотен и начала осторожно счищать шкуркой лишний слой позолоты, чтобы краска потом легла ровными слоями.

Пару раз делала перерыв на кофе, увы, растворимый. Учитывая, что директор жмот, он расщедрился только на электрочайник. Микроволновку, правда, мы сами купили вскладчину с остальными обитателями музея. Не то, чтобы я не могла позволить себе кофе-машину — кое-какая заначка у меня есть, но приходится соответствовать своей легенде и не выделяться.

Итак, работа обещала быть скучной, долгой и кропотливой. Кояма-сан уже давно ушла домой, а я всё ещё возилась с рамами. Кажется, я успела заснуть, опершись руками о стол за одной из работ. Вначале я даже не поняла, что меня разбудило. Но затем услышала, как кто-то колотится во входную дверь музея. Удивлённая этим обстоятельством, я на всякий случай сжала в руке мобильник и пошла ко входной двери. Скорее всего, ничего необычного — пьяный или наркоман, перепутавший музей с родным домом. Я осторожно пересекла вестибюль, в котором сейчас горело только аварийное освещение (основной свет был выключен с уходом смотрителя) и подошла ко входной двери. Очевидно, тот, кто там стоял, услышал мои шаги, потому что в дверь заколотили ещё отчаяннее и нетерпеливее, чем до этого.

А потом из-за неё раздался пронзительный девичий голос:

— Откройте! Пожалуйста! Иначе они меня убьют!

* * *

1) Такое имя дают девочкам с особенно красивыми глазами

Вернуться к тексту

2) Легендарный корабль-призрак

Вернуться к тексту

* * *

Просьбы о помощи звучат настолько отчаянно, что я, практически не раздумывая, открываю дверь. Внутрь тут же заскакивает худенькая розоволосая девушка (похоже, розовый в моде, раз вижу уже вторую его представительницу за пару дней) с перепуганными глазами, прижимая к себе что-то небольшое. На вид вбежавшей лет двадцать, не больше. Она тут же привалилась спиной к стене, тяжело дыша. Я быстро закрываю дверь на замок-вертушку, на всякий случай накинув ещё металлический засов, и лишь тогда оглядываю нежданную гостью.

Девушка как девушка, ну может чуток с аксессуарами перебор, которые она почему-то решила сочетать с шортами и спортивной кофтой. Ну да ладно, не до её внешнего вида сейчас.

— Ты кто? — строго спрашиваю я. — Почему тебя хотят убить? И кто вообще за тобой гонится?

— Мафия… — переводя дыхание отвечает она, всхлипывая. — Я кое-что взяла у них, и они хотят это забрать.

— Музыкальную шкатулку? — изумилась я, поняв что за предмет беглянка держит в руках. — Зачем она мафии?

— Не знаю, — покачала головой девушка. — То есть знаю, но не всё. Во всём этот дурак Хироши виноват, — она вновь всхлипывает. — Они хотели его застрелить… Тогда я схватила шкатулку и побежала...

— Так, ладно, — нахмурилась я, абсолютно не понимая о ком идёт речь, — эту увлекательную историю ты мне потом расскажешь. Давай разбираться с текущей проблемой. Твои преследователи видели, куда ты побежала?

— Не знаю. Может быть… — пролепетала девушка.

— Помоги-ка мне, — с натугой говорю я, придвигая к двери массивный резной стол, который, кстати, достался в дар музею из какого-то старинного особняка. Но когда стоит вопрос жизни и смерти, выбирать не приходится. Беглянка послушно принимается мне помогать, толкая стол с другой стороны.

Кажется, она удивлена моим относительным спокойствием. На самом деле, мне тоже страшно. Но как говорит Лилит, паника равнозначна слову «смерть». А значит, убираем эмоции на задний план и мыслим хладнокровно. Тем более, что это не первая стрессовая ситуация в моей жизни. Правда мафия на меня ещё охоту не открывала, но ведь всё когда-нибудь бывает в первый раз. К тому же, с приливом адреналина в крови, мой мозг начинает работать как часы, продумывая все возможности данной ситуации.

— Здесь есть чёрный ход? — шёпотом спрашивает девушка, тревожно вслушиваясь в звуки на улице. Кто-то колотил в дверь соседнего дома. Было лишь вопросом времени, как скоро её преследователи доберутся до нашего здания.

— Есть, но он завален стройматериалами, — вздыхаю я. — Знаю, что это не по правилам, но мы, знаешь ли, мафию в гости не ждали. Кстати, ты случайно не позвонила в службу спасения или полицию по дороге. Это было бы весьма своевременно.

— Нет, меня схватили за ремешок сумочки и он оторвался. Мобильный был там, — качает головой моя новая знакомая.

— Тогда… как тебя там?

— Йоко, — подсказывает девушка.

— Йоко, пройди туда, к столу администратора, — махнула я рукой в нужном направлении, — и нажми тревожную кнопку. А заодно посмотри, нет ли там чего-нибудь полезного для самообороны. Ну а я пока вызову полицию по телефону, — скомандовала я.

Взглянув на дисплей, я ахнула. Батарея, по закону подлости, была почти на нуле. Хватит ли её хотя бы на один звонок? Оставалось только проверить это опытным путем. А шум на улице становился всё ближе. В этой части квартала нет жилых домов, в основном небольшие административные здания. А значит, маловероятно, что кто-то пострадает, так как рабочий день у нормальных людей давным-давно закончился.

Я хотела набрать номер участка, но резко передумала. Они могут не успеть до нас добраться. Как и охрана, которую вызвала Йоко. Последний раз, когда в музей какая-то пьянь ломилась, они до нас вообще двадцать минут ехали. Быстрое реагирование, называется! В итоге я решаю позвонить не в участок, а напрямую Хару Като. Он и живёт близко — на машине вмиг домчит, и полицейский наряд по пути вызовет. В дверь заколотили изо всех сил. Я вздрагиваю, едва не выронив телефон, а затем как можно тише отхожу от двери.

— Думаешь, девчонка сюда забежала? — слышу я хриплый голос. — Кажется, здесь никого.

— Вероятнее всего она здесь. Видишь, огонек сигнализации не горит, — отзывается второй голос. — Проверь окна, а я посмотрю черный ход.

— А мне что делать? — нетерпеливо спрашивает третий голос.

— Карауль вход поблизости. Разрешаю пускать пулю в лоб любому, кто попытается выйти.

К горлу подступил комок — они так спокойно говорят о смерти, как о погоде, к примеру. Нет, я конечно знала, что в мафию далеко не мальчики-цветочки идут, но было ощущение, что я попала в какой-то дешёвый низкопробный фильм.

Так. Спокойно, Юко! На окнах решетки, а через черный ход им не пройти. Я осторожно отхожу подальше, чтобы мой голос не был слышен из-за двери и судорожно набираю номер.

— Слушаю, — раздается на том конце спокойный и немного сонный (а что вы хотели? Ночь на дворе) голос Камбэ.

СТОП!!! КАМБЭ?! ЧТО?! КАК?! Я определённо перепутала номера. Ну да, они же у меня в телефонной книге подряд идут, вот нервничая и нажала не на тот. Беззвучное энергичное ругательство срывается с моих губ. Что делать? Камбэ живёт за городом, он определенно не успеет — нас с Йоко пристрелят раньше. Но и батареи на второй звонок не хватит.

— Камбэ, это я — Юко, — быстро говорю я.

— В чём дело? Звонишь мне посреди ночи… Никак соскучилась по моей яркой личности? — слышу я смешок в трубке.

Вот зараза! Использует мои же слова против меня. Но сейчас не до личных обид.

— Камбэ! Я бы с удовольствием оценила твое чувство юмора, но меня сейчас застрелят, — шиплю я в трубку.

— Кто и где ты? — коротко интересуется Дайске. Его тон мгновенно меняется на деловой.

— Мафия. Я в музее по адресу… — я называю улицу и номер дома. — Камбэ?.. — спрашиваю я, не слыша ответной реакции. — Камбэ? — в трубке по-прежнему тишина.

Смотрю на потемневший экран. Зарядка сдохла окончательно. Интересно, как много Камбэ успел услышать? Остаётся только гадать. В дверь снова заколотили. Йоко, подошедшая ко мне, вздрогнула. Что ж, нам нужно просто продержаться до приезда охраны или полиции, если она, конечно, вообще приедет. «Помоги себе сам» называется.

— Что там? — спрашиваю я шёпотом у Йоко.

— Ничего полезного, — вздыхает девушка, зажав в одной руке старинный тяжёлый подсвечник (тоже, между прочим, собственность музея), а другой прижимая к себе шкатулку, — фонарик, свечи, да лак для волос с расчёской.

М-да, так себе наборчик у администратора. Свечи — это, видимо, если у фонарика батарейки сядут. Прислушиваемся к голосам за дверью.

— Да нет там никого, — говорит один из мафиози. — Наверное, просто забыли на сигналку поставить.

Да-да, вот так дальше и думайте. И идите отсюда куда подальше, скатертью вам дорожка. Жестом показываю Йоко, чтобы она отошла с угла обзора из окна. Аварийное освещение может быть и тусклое, но если бандиты подойдут к окну, есть вероятность нас заметить. Йоко послушно отступает в указанном направлении, но неожиданно каблук её полусапожек запинается за край ковровой дорожки, идущей от двери.

Девушка, к её чести, падает без вскрика. Вот только кричать и не требовалось. Были слышны и грохот её падающего тела, и приземление подсвечника о пол, и стук выпавшей из рук девушки музыкальной шкатулки, которая от удара раскрывается и зал заполняет механическая мелодия из какого-то классического произведения.

Наступила минута молчания. Мы с Йоко в ужасе ошарашенно взираем на шкатулку и никому из нас даже в голову не приходит закрыть её. Мафия за дверью тоже замерла в немом изумлении. Наконец, я отмираю и кричу Йоко, чтобы та бежала к лестнице. В то же мгновение мы слышим оглушительные звуки выстрелов. Кажется, бандиты пытаются сбить замок. Единственная возможность спастись — через крышу. Соседнее здание находится совсем рядом — можно попробовать перепрыгнуть. Конечно, куда бежать дальше — это вопрос. И очень интересный. Но сидеть и ждать, когда нас убьют — тоже не выход. А так, хотя бы попытаемся выиграть время.

Всегда удивлялась способностям мозга в стрессовой ситуации обрабатывать информацию в считанные секунды. Пробегая следом за Йоко мимо места администратора, я внезапно вспомнила её слова про свечи и лак для волос. А где свечи, там и то, чем их можно зажечь. В порыве странного нервозного вдохновения, делаю рывок к столу и, буквально высыпав содержимое выдвижного ящика на пол, нахожу зажигалку. Затем подбираю лак для волос и мчусь к лестнице на крышу.

Интересно, какого типа у них оружие? Если глоки, то пиши пропало. Никакой надежды, что кончатся патроны. Минимальный заряд — восемь патрон, в стандартном — семнадцать. А учитывая, что пистолетов, как минимум, три — всё совсем скверно. Если подстрелят меня или Йоко — беда. Как я уже говорила, я боюсь крови. Свалюсь в обморок, увидев кровотечение, и никто нам уже не поможет. Значит, нужно просто не дать себя подстрелить. Сказать-то легко, а вот сделать…

У выхода на крышу едва не визжу от восторга. Строители оставили там мешок с цементом. Видимо, внизу он не поместился.

— Йоко, помоги мне, — толкаю этот мешок к лестнице.

— Зачем? — удивляется она. — Разве нам не нужно побыстрее свалить отсюда?

— Просто делай, как я говорю, — хмурюсь я.

Вдвоем мы кое-как подтащили мешок к верхней ступеньке. Видимо, отчаяние придало нам сил. Говорю Йоко, чтобы она открывала щеколду двери на крышу и выскакивала наружу. А сама, забрав у девушки подсвечник, готовлюсь встречать «гостей». Реставратор Юко Такатори будто отошла на второй план, уступая место лучшей версии меня. Той, кто смело шел на задания Лилит, задействуя всю свою смелость и смекалку. Персонажу, которого я сама придумала и собрала по частям из различных авантюрных произведений. Тех произведений, где главный герой просто не может погибнуть, так как это противоречит законам жанра. Конечно, это просто психологический приём. Но в конце концов, какая разница, если он работает?

Затаившись, я жду наверху лестницы, чувствуя в своём теле потрескивающее нервное напряжение, покалывающее мышцы словно кончик механического карандаша. Звуки становятся громче, почти оглушающими, а время, напротив, замедляется словно густой кисель. Я будто со стороны наблюдаю, как замок корёжится от пули, как слетает с паза задвижка, а стол, который мы с таким трудом придвинули вдвоем, просто сметается с пути слепой яростью и мощью вломившихся. Они осматриваются по сторонам, пока ещё не замечая меня. Самое время действовать!

— Вас не учили, что входить в чужой дом без приглашения, как минимум, неприлично, — слышу я свой голос будто со стороны. Он полон ехидства и насмешки, что несколько неуместно для столь серьезной ситуации.

Одновременно с этим, я с силой толкаю ногой вниз мешок с цементом, предварительно мною развязанный. Тяжёлый мешок послушно скатывается по ступенькам, поднимая вверх клубы цементной пыли, создавая густое облако, дезориетирующее преследователей при таком тусклом освещении и отделяющее меня от их взглядов. Следом я, не глядя, а заодно стараясь не вдыхать поднимающуюся вверх пыль, бросаю тяжёлый подсвечник — наверху от него всё равно будет мало толку, только замедлит передвижение. Удар о пол сопровождается глухим звуком. Тут же раздаются выстрелы, а следом оглушающий крик.

— Совсем дебил?! Ты чуть в меня не попал!

Как я и рассчитывала, кто-то инстинктивно выстрелил в сторону звука.

Но слышу я это лишь мельком, потому что уже мчусь на крышу, следом за Йоко. Она вздрагивает от звуков стрельбы, но почему-то ждёт меня. Решила не бросать того, кто старается её спасти или просто не понимает, что делать дальше? Указываю ей на крышу соседнего здания.

— Ну что, готова совершить прыжок веры? — почти весело спрашиваю я, криво усмехнувшись.

Похоже, мой азарт передается и моей спутнице.

— А то! — кивает она, как будто я предложила ей поучаствовать в какой-то детской игре, и тут же разбежавшись, храбро прыгает, благополучно приземляясь на другой крыше.

Умница! Здесь главное действовать быстро. Если начать рассуждать, какая здесь высота и что себе можно сломать, решимости точно поубавиться. И мне не следует медлить. Я тоже разбегаюсь и, перелетев зияющий прогал между крышами, достигаю той стороны. Эх, а ведь на какие-то пару секунд я чувствовала себя неподвластной гравитации.

А вот дальше всё пошло не по плану. Прогал между этой и следующей крышей был слишком широк, чтобы перепрыгнуть. А дверь, ведущая с крыши в здание оказалась закрыта.

— Смотри! — подзываю я Йоко, обнаруживая лестницу-стремянку, очевидно оставленную здесь кем-то из рабочих. — Её можно перекинуть между крышами.

Вдвоем, едва не ухнув вниз по закону гравитации, нам всё же удаётся удержать лестницу за один конец и закинуть второй на соседнюю крышу. Краем глаза замечаю движение на крыше, с которой мы сбежали. Времени совсем мало, скоро бандиты будут здесь.

— Йоко, давай! — командую я.

— Почему я первая, а не ты? — видимо, девушка не может определиться, что страшнее: лезть по шаткой лестнице между крышами или оставаться ждать мафию.

— Так надо, — твёрдо говорю я.

Так, действительно, надо. Иначе я предам Хитоми. Сестра бы не простила мне, если бы я оставила кого-то умирать. Звяк-звяк… Цепи чувства долга сковывают крепче, чем что бы то ни было. Они приковывают меня к этому месту, заставляя остаться. Но дело не только в них. А ещё в том, что у Йоко причин жить, скорее всего, больше, чем у меня. Я и так уже, по сути, мертва. Хотя и только метафорически. Всё, что у меня есть — это несколько светлых воспоминаний, которые медленно перекатываются в моей памяти, словно капли газировки по дну пустой банки. Но разумеется, вслух я этого не произношу.

Йоко взволнованно сводит брови, но послушно идёт к лестнице, отдав мне шкатулку. На четвереньках она преодолевает половину пути. Я придерживаю край лестницы. Темнота на нашей стороне, и мафиози не сразу нас замечают. Но разумеется, скрип старой металлической лестницы привлекает их внимание. Слышу топот ног по соседней крыше и, широко размахнувшись, перебрасываю шкатулку Йоко, благополучно достигшей того края крыши. Я точно не успею перейти. Пара секунд и бандиты уже успевают перемахнуть на крышу, где нахожусь я. Стою, не поворачиваясь, у лестницы, спиной к ним. Заодно вижу, что на крыше есть чердак и Йоко спряталась за его стенкой. Интересно, он открыт?

— Так, девочка, медленно повернись и подними руки, — слышу я властный голос за спиной. — А твоя подружка пусть вернётся и передаст нам шкатулку.

Судя по шагам, подходят ближе. То что нужно!

— Ну же, — усмехается всё тот же голос. — Считаю до трёх. Раз… два…

На слове «три» я резко поворачиваюсь и выпускаю струю лака для волос в их сторону, одновременно чиркая зажигалкой. Мелкие частицы, распылённые в воздухе, мгновенно воспламеняются, превращая безобидные на первый взгляд вещи в импровизированный огнемёт, заставляющий бандитов в панике отшатнуться. Одновременно с этим, я пинком назад отталкиваю край лестницы, и она летит вниз, а затем бросаюсь на пол, обхватив голову руками.

Тут же вразнобой звучат несколько выстрелов в мою сторону. О чудо! Ни один не попал.

— Не стрелять! — крикнул один из мужчин, похоже главный

— Шеф, ты что? — возмущается другой, подтверждая эту догадку. — Эта долбанутая на голову девка мне чуть полскальпа не спалила.

— Не спалила же, — хмыкнул третий — бритоголовый мужчина, подходя и откатывая ногой выпавший из моих рук баллончик.

— ЙОКО, БЕГИ! — истерично кричу я, когда меня резко, за волосы, поднимают с земли.

Больно. Очень больно. А ещё страшно. Кажется, весь мой пожизненный запас смелости иссяк. Наступала паника. Спасите! Спасите! Спасите меня кто-нибудь! Но вслух я только пищу от боли.

— Не советую, — ухмыляется тот, кого назвали шефом, обращаясь к Йоко. — Сбежишь, и твоей подружке конец.

Наверно, их шефа можно было бы даже назвать красивым. Чёрные волосы, забранные в хвост, брутальная бородка. Вот только глаза… глаза были безжизненные и ничего не выражающие, как у дохлой рыбы. И от этого было ещё страшнее. Что бы он ни пообещал Йоко, как только шкатулка будет в их руках, нас пристрелят. Хотя, возможно, сперва развлекутся, а потом пристрелят. В любом случае, мне не нравился ни один из вариантов.

— Давай так, ты ждёшь моего человека, — сказал мужчина с такой же безжизненной, как и его глаза, улыбкой, — и передаёшь ему шкатулку. Взамен, я даю тебе и твоей подружке уйти.

Йоко, похоже, пришла к тому же выводу, что и я. Пока она просто стояла в своем убежище и молчала.

— Похоже, ты сомневаешься в моей серьезности, — усмехнулся мафиози. — Что ж, пеняй на себя.

Щёлкнул затвор. Секунда, и на меня наставлено дуло пистолета. Я смотрю прямо в его чёрный зрачок. Проходит всего несколько секунд, но они настолько насыщенные, что мне кажется, будто прошли минуты, а может и часы. Я с содроганием смотрю на оружие, ощущая сплошной нескончаемый страх. Неужели конец?

Но… главные герои же не умирают, правда? Вот только если посмотреть правде в глаза, я вовсе не главная героиня. Мой персонаж — это всего лишь созданная мной искусная маска для исполнения идеальной безупречной роли, хотя иногда я об этом и забываю. Сейчас эта роль подошла к концу. И вместо храброй героини остается всего лишь реставратор Юко Такатори. Пустая. Бесцветная. Бесполезная.

— Прости, Хитоми, — беззвучно шепчу я, — я так и не смогла за тебя отомстить, — по щеке бессознательно скатывается одинокая слезинка.

— НЕТ!!! — слышу я истошный крик Йоко. — Я отдам эту чёртову шкатулку! Только не убивайте её!

Что она творит? Теперь всё бесполезно! Все усилия напрасны. Никто не спасётся… Глупее конца не придумаешь. Если бы это был фильм, он точно провалился бы в прокате.

— Вот и славно, — улыбается шеф и говорит второму помощнику: — Сходи, навести девушку.

Но не успевает он сделать и пару шагов, как застывает на месте. Бритоголовый тоже смотрит куда-то мне за спину и внезапно отпускает мои волосы. Я, больше никем не удерживаемая, беззвучно шмякаюсь на землю. Главарь тоже ошарашенно смотрит куда-то вдаль. Наконец, в его глазах я вижу хоть какую-то живую эмоцию — возможно, потрясение или страх. И тут я, наконец, понимаю, в чём дело. Мы были так увлечены происходящим, что сперва не заметили постороннего звука. А именно, шума лопастей вертолета. Я тоже оборачиваюсь на этот звук и меня ослепляет свет прожектора.

* * *

Примечания:

Йоко — это персонаж из самой первой серии. Помните, они с другом ещё магазин грабили? А потом Камбэ чуть её вместе с машиной с моста не столкнул😅. Так что решила я этого персонажа ещё в одну историю втянуть)

* * *

Вертолет?! Это кажется невероятным. Настолько невероятным, что просто не может быть правдой. Но… не могут же быть у всех сразу слуховые и зрительные галлюцинации. Шум винтов становится всё ближе, а из громкоговорителя раздаётся голос, в котором я узнаю интонации Камбэ:

— Полиция столичного департамента. Всем бросить оружие и лечь на пол! Через минуту здесь будут спецслужбы, так что советую вам не глупить.

Вертолет зависает над крышей и передо мной появляется верёвочная лестница, сброшенная вниз из кабины. У открытой дверцы, как изящное изваяние, стоит Камбэ в безупречном костюме-тройке, полы пиджака которого при этом развеваются от ветра, создаваемого лопастями. Кажется, я была неправа насчёт качества фильма, с которым сравнивала нашу казалось бы безнадёжную ситуацию. Вполне возможно, что на этот раз всё закончится хэппи-эндом.

Я ухватилась за верёвочную лестницу и начала карабкаться наверх. М-да, это только в кино всё просто, но когда ты лезешь по чему-то шаткому, качающемуся на ветру, становится как-то не по себе. Но выбирать не приходится, тем более, что вертолет начинает плавно подниматься. Камбэ так и стоит на прежней позиции, снисходительно глядя на меня сверху вниз. То есть руку мне подавать никто не собирается, как я понимаю? Ну и ладно, сама справлюсь! Неожиданно я вижу, как сузились глаза Дайске, смотревшего уже куда-то мне за спину.

— Юко, пригни голову! — скомандовал он, размахиваясь и швыряя что-то вниз.

Я не успеваю ничего сообразить, но послушно вжимаю голову в плечи. В то же мгновение слышу оглушительный хлопок, а затем что-то яркое вспыхивает за моей спиной, заполняя светом всё пространство. От неожиданности я вздрагиваю, мои руки разжимаются и я едва не срываюсь с канатного трапа. Точнее, и свалилась бы, если бы меня крепкой рукой не ухватили за воротник и не втащили, как котенка за шкирку, в кабину.

— Ч-что это было? — от волнения я начала заикаться. — Это бомба? Т-ты их убил?

Я боялась посмотреть вниз, опасаясь, что увижу там, на крыше, кровавое месиво. Конечно, они пытались нас убить, но они же люди. Хотя и плохие… Но живые люди. Хотя, наверно, уже не очень живые… В общем, пока я пытаюсь, сидя на полу кабины вертолета, разобраться в моральных аспектах, Дайске решает пояснить ситуацию.

— Ничего страшного с ними не произошло. Это светошумовая граната, — спокойно произносит парень. — Они будут на какое-то время дезориентированы, вот и всё. Просто я увидел, как один из них начал в тебя целиться, пришлось действовать по обстоятельствам.

— Ясно, — с облегчением выдыхаю я и нервно улыбаюсь. — Знаешь, Камбэ, не особо понимаю, зачем я тебе это говорю, но рада тебя видеть.

Дайске хмыкает в ответ, но кажется, он собой доволен.

Я, наконец, поднимаюсь с пола, чувствуя себя новорожденным оленёнком, так как ноги начинают дрожать от пережитого стресса. Чтобы не выдать своё состояние (ага, как-будто это так незаметно), я небрежно облокачиваюсь о стенку кабины и задаю интересующий меня вопрос:

— Значит, ты успел услышать адрес?

— Вовсе нет, — отвечает Камбэ, усмехнувшись. — Последнее, что я услышал, это то, что тебя хотят застрелить.

Я недоуменно свожу брови к переносице.

— Но… как тогда ты узнал…

Дайске не даёт мне договорить. Вместо этого он, всё так же ухмыляясь, берет мою левую руку за запястье и, немного оттянув напульсник, постукивает по браслету пальцем.

— Ах да, маячок! — ахаю я и невольно смеюсь тому, насколько всё просто. — Значит, ты отследил меня по сигналу? Кто бы мог подумать, что эта штука спасёт мне жизнь! Кстати, там же Йоко на соседней крыше, заберём её? — предлагаю я.

Камбэ бросил на меня вопросительный взгляд.

Я со вздохом объясняю:

— Девушка, из-за которой я и попала в эту дурацкую ситуацию.

— Не вижу смысла её забирать, — качает головой Камбэ (невероятно, в первый раз в жизни, мы, кажется, нормально общаемся). — Внизу уже подъехала полиция. Я сообщу им, чтобы её тоже захватили. Идём в кабину пилота.

За штурвалом оказывается та самая девушка, которую я ранее приняла за призрака. Как её там? Сузуэ, кажется… Она коротко поворачивается ко мне, лучисто улыбаясь, а затем вновь отворачивается к штурвалу.

— Привет! — здороваюсь я, пока Камбэ по рации сообщает, чтобы Йоко прихватили с крыши.

— Добрый вечер, госпожа Такатори, — слышу я в ответ (интересно, она всегда так официальна?). — Вы целы? Когда господин Дайске сказал, что за вами охотится мафия, я испугалась, что мы не успеем. Но к счастью, похоже, всё обошлось.

— Да, — невольно улыбаюсь я такой заботе. — Со мной всё, действительно, в порядке. Вы успели как раз вовремя. Кстати, а почему я не слышу музыки? — весело спрашиваю я, одновременно с восторгом осматривая картину ночного города, открывающуюся из кабины.

— Какой музыки? — спрашивает Дайске, уже отложивший рацию, явно не понимая, о чём речь и, похоже, несколько беспокоясь за моё психическое состояние.

— Ну как «какой»? — улыбаюсь я. — Разве сейчас не должно звучать «пам-пам-парам-пам-пабам», — напела я главный мотив из фильмов о Джеймсе Бонде. — Ну по крайней мере, у меня возникают именно такие ассоциации, когда я вижу одновременно вертолет, парня в дорогом костюме и красотку за штурвалом, которые прилетели спасать двух милых девушек от мафии.

— Позволь спросить, — фыркнул Камбэ. — Где ты увидела «милых девушек»?

Вот обязательно было всё портить своей репликой? В коем-то веке нормально разговаривали… Я вздыхаю по поводу надменного поведения Дайске. Эх, ну и ладно. В конце концов, мне жизнь спасли, можно и потерпеть кое-чей скверный характер. К тому же, здесь есть с кем и кроме него пообщаться. Поэтому пробурчав что-то типа: «ты тоже не в моем вкусе», я переключаю своё внимание на милого и вежливого пилота.

— Сузуэ!

— М-м? — произносит девушка, не оборачиваясь.

— А сложно вертолетом управлять? И называй меня уже на ты, а то неудобно как-то, честное слово. Просто Юко и всё.

— Ю-юко? Ну, ладно…

* * *

Высадили нас аккурат на крыше полицейского департамента. Сузуэ отправили домой, так как ночь обещала быть длинной, а делать девушке здесь было решительно нечего. Но тут неожиданно перед нами возникло препятствие — дверь, ведущая с крыши, оказалась заперта.

— И замок не электронный, ХЕУС не откроет, — вздохнул Камбэ. — Придётся кому-нибудь позвонить, чтобы поднялись сюда.

— Не нужно, — я хитро улыбнулась. — Я быстрее справлюсь. Одолжишь булавку для галстука?

Парень немного удивлённо передает мне нужный предмет. Сейчас, когда счёт не идёт на секунды, я могу спокойно повозиться с замком.

— Кстати, — замечает Камбэ, который с плохо скрываемым интересом следит за моими манипуляциями, — У тебя странный парфюм.

Я сперва хмурюсь, затем удивлённо приподнимаю брови и, наконец, понимая о чём идёт речь, фыркаю.

— Ага, действительно, эксклюзивный состав, — заливисто смеюсь я (после стресса меня охватывает странная весёлость — видимо, нервное), — растворитель и краска. Камбэ, я же в музее работала, когда в него мафия ворвалась (А ещё говорят, что у реставраторов скучная работа!). Знал бы ты, сколько мне под душем торчать приходится, чтобы этот фантомный запах смыть.

— Ясно, — серьезно кивает Дайске.

Похоже, целью вопроса и впрямь было простое любопытство, а не намерение меня задеть, как я сперва подумала. Права Лилит, с Камбэ фиг поймёшь, о чём тот думает и что имеет в виду.

— Сезам, откройся! — с этими словами я распахиваю дверь, и мы проходим внутрь.

— Полезный навык, — замечает Камбэ и уголок его рта слегка приподнимается, — хотя и не совсем законный.

— Ты, главное, Като не говори, — прошу я, возвращая парню булавку, — а то он явно не любит незакон… кхм… альтернативные способы решения проблем.

Когда мы вошли в кабинет, Йоко уже сидела там. Что в принципе было неудивительно — увидев мой практически детский восторг от полёта, Сузуэ любезно сделала кружочек над городом. Камбэ, к моему удивлению, не возражал.

Кроме Йоко в кабинете был Като, который очевидно и привёз потерпевшую, а также Киёмидзу — шеф отдела. Вероятно, весь отдел посреди ночи будить не стали, вызвали лишь малую его часть.

— Юко! — обрадованно воскликнул Като мне навстречу, — Рад, что с тобой всё в порядке. Честно говоря, когда ехал на вызов, опасался самого страшного.

Я уже хотела было с благодарной улыбкой что-то ответить, как вдруг Йоко, переведя взгляд на Камбэ, округлила глаза и испуганно взвизгнула. Поражённая высотой децибел, я удивлённо уставилась на источник звука.

— Вы знакомы? — удивилась я.

— Он хотел сбросить меня в реку! — обвиняюще воскликнула Йоко, вжимаясь в стул.

Вот так так! Нет, ну я конечно знала, что характер у Камбэ не подарок. Но в то, что он мог просто взять и сбросить девушку в реку за здорово живёшь, поверить всё же было сложно.

— В машине была взрывчатка, — спокойно пояснил Дайске, поймав мой изумлённый взгляд.

Ах вон оно что. Тогда понятно. Хотя… кого я обманываю, ничего мне не понятно. Но вдаваться в подробности тоже не хочется. И так от сегодняшних приключений голова пухнет. Не хочу сейчас лишних историй слышать, какими бы интересными они ни были. Хватит с меня на сегодня мафии.

— Ну, как бы там ни было, Йоко, — миролюбиво заявляю я, — сегодня Камбэ нас спас. Не успей он вовремя, мы бы сейчас здесь не сидели и чай не пили, — обратила я внимание на кружку чая в руке девушки. — Я бы, кстати, тоже не отказалась. И телефон бы на зарядку куда-нибудь пристроить…

Я как раз успела пристроиться с чашкой на свободный стул, как дверь открылась и на пороге появился Шинноске Камэй, ведущий за собой какого-то белобрысого паренька плотного телосложения. Тот испуганно озирался по сторонам.

— Вот, нашли его неподалеку от места происшествия. Поначалу не мог выговорить ни слова от страха, — хмыкнул Камэй.

— Йоко! — воскликнул вошедший, остановившись взглядом на сидящей девушке. — Когда ты убежала, а за тобой следом мафиози, я от ужаса не мог сдвинуться с места. Но как же я рад, что ты жива!

— Хироши… — всхлипнула она. — Меня из-за тебя чуть не убили! Ты такой идио-от… — зарыдала она, кидаясь к парню с объятиями.

— Можно уточнить? — не удержалась я от вопроса, вклиниваясь в столь высокие отношения. — То есть ты, — спросила я парня, — После того как за Йоко погнались бандиты, даже не попытался последовать за ними, чтобы узнать, смогла она убежать или нет?

Тот поднял на меня полные слёз глаза и сказал:

— Я хотел поначалу, но я такой трус… Прости меня, Йоко… — рыдания усилились.

Я ошарашенно открыла рот, но так ничего и не произнеся, закрыла его.

— Ты чего? — тихо спросил у меня Хару.

— Ничего, — вздохнула я и так же тихо ответила. — Просто поверить не могу, что из-за этого, похожего на морскую свинку парня, мы рисковали жизнью. И вообще, Йоко уже пора бы понять, что в драке девочка должна стоять и визжать, а не «бросаться грудью на амбразуру».

— А сама-то что делала? — хмыкнул Камбэ, который вроде бы и не слушал наш разговор, и даже не смотрел в нашу сторону.

— Так форс-мажор был, — развела руками я. — К тому же, я честно попросила о помощи.

Дверь вновь отворилась и в неё чеканной походкой вошёл незнакомый мне парень с модельной стрижкой, одетый в деловой костюм.

— Привет, Хошино, — кивнул ему Като. Очевидно, они давно знакомы.

Тот коротко кивнул и начал тут же вещать деловым тоном, сразу же заработав этим мою лёгкую неприязнь. Не, ну серьезно! Парень, с тобой поздоровались вообще-то. Язык, что ли, отсохнет слова приветствия в ответ сказать?

— Мы допросили мафиози, теперь осталось допросить потерпевших. Кажется, их должно быть трое? Пусть они пройдут в наш кабинет.

— Секунду, Хошино, — возразил Като. — Может расскажешь, что вы узнали?

— Прости, Като, — покачал головой тот, — но дело связано с мафией, а значит наш отдел забирает его у вас. У вас больше нет на него полномочий. Идёмте, — кивнул он Йоко, Хироши и мне, игнорируя возмущение Хару.

В дверях парень обернулся и посмотрел на меня. Увидев, что я по-прежнему сижу на стуле и безмятежно пью чай, Хошино остановился:

— Ты тоже идёшь с нами. Я разве этого не сказал?

— Ошибаешься, — мило улыбаюсь я. — Я консультант ЭТОГО отдела. Либо мы сообща работаем над этим делом, либо я отказываюсь с вами сотрудничать.

— Ты не имеешь права. Это будет рассматриваться как попытка помешать следствию и утаивание важных сведений, — нахмурился парень.

— Вот как? — удивлённо приподняла я бровь. — А то что вы делаете, будет рассматриваться свинством? Я, работник этого отдела, спасла важного свидетеля, меня спас Камбэ, тоже сотрудник этого отдела, Камэй и Като, также работающие здесь, привели других потерпевших, и вы после этого отбираете у нас это дело? — припечатала я в конце, сверля Хошино сердитым взглядом.

— Ты… ты… — похоже после моей пламенной речи паренька слегка заклинило. — Ты не имеешь права отказываться давать показания! — произнёс наконец он.

— А ты заставь, — отложив чашку и скрестив руки на груди, ехидно улыбнулась я.

Несмотря на то, что в этот момент я выглядела расслабленной, всё внутри меня клокотало от гнева. Не, ну наглость же! Прибрать себе дело, не затратя на него никаких усилий и почивать потом на лаврах.

— Ах ты! — Хошино направился в мою сторону, кажется, с твердым намерением вытащить меня из кабинета силой.

Като, нахмурившись, шагнул вперёд, остальные молча и удивлённо наблюдали за происходящим.

— Что вы тут устроили? — внезапно услышали мы.

В кабинет вошёл высокий темноволосый мужчина с тоненькими усами.

— Шеф Такэй, она не хочет с нами сотрудничать, — указал на меня Хошино.

Я еле удержалась от того, чтобы показать ему язык, хотя и понимала, что это было бы уж слишком по-детски.

— Я слышал, — сказал тот, — и тоже считаю, что в этом деле нашим отделам лучше работать сообща. Это будет намного эффективнее, чем спорить и пререкаться.

— Принято, — Хошино метнул в меня из-под чёлки убийственный взгляд.

Эх, кажется я и в первом отделе окажусь не в любимчиках…

* * *

Итак, вот что выяснилось после дачи показаний всей нашей дружной компании. Оказалось, Йоко и Хироши из клана якудза. М-да, мой мир уже никогда не станет прежним. Я считала, что якудза — это серьезные крутые ребята с татуировками в виде дракона, вооружённые до зубов. Но никак не представляла себе в их рядах подобную мелюзгу. Йоко, конечно, храбрая девушка, но всё же до мафиози, на мой взгляд, не дотягивала. Про Хироши и говорить не хочется. Ну, видимо, и такое бывает.

Так вот, их клан оказал какую-то услугу крутому перцу, этакому престарелому «крестному отцу» из другого клана. А тот в свою очередь не забыл об этом и указал в своём завещании. А завещал он как раз эту самую музыкальную шкатулку. Хироши должен был всего-то забрать её у доверенных лиц. Но об этом каким-то образом прознала третья сторона — чьими представителями оказались как раз те мафиози, которые пытались нас с Йоко прикокнуть, и тоже поспешили на место встречи. Меньше всего повезло курьерам — их застрелили на месте. Затем, по идее, была очередь Хироши, но тут Йоко, которая ждала его неподалеку, вмешалась в ход событий, что и привело нас всех к известному исходу.

— Что?! — удивилась я, вполуха слушая доклад Камэя о собранной информации. — То есть я правильно понимаю, даже мафиози, охотившиеся за этой шкатулкой, не знают в чём её секрет?

— Выходит так, — развел руками парень.

— Мы тоже не знаем, — вздохнула Йоко. — Владелец шкатулки был известным любителем шарад и головоломок, так что она может быть лишь ключом к чему-то ценному.

— Так, ладно, — сказал Като, зевая. — Сейчас уже поздно. Ну или наоборот рано. Предлагаю разойтись по домам, а завтра продолжить.

Йоко и Хироши взялся отвезти Хошино, который заодно решил попробовать что-то выяснить у членов клана. Мы же с Камбэ ехали на машине Като. Что было вполне логично — не дергать же Сузуэ второй раз посреди ночи.

Като, в отличие от некоторых, вёл аккуратно, и я начала было дремать, привалившись головой к стеклу. Поэтому я вздрогнула, когда мой немного зарядившийся в участке телефон вдруг залился весёлой трелью. По рингтону, представляющему собой песню Долли Партон «9 to 5» несложно было догадаться, что звонок с работы, а если точнее, от директора музея. Скорее всего, он звонил и раньше, но из-за того, что телефон был разряжен, дозвонился только сейчас.

Парни обернулись на звук, бросив на меня вопросительный взгляд. Ну да, их недоумение можно понять: мало кому придёт в голову звонить в четыре утра.

— Всё нормально, это с работы, — вздохнув, сообщила я и пробормотала, глядя на экран: — По прогнозу буря, возможна угроза увольнения.

Едва я нажала на кнопку принятия вызова, как на меня обрушился поток децибел. Я отодвинула мобильный подальше от уха, чтобы не оглохнуть.

— ЮКО! — вещал голос начальника. — Можешь объяснить, почему меня посреди ночи будит полиция из-за того, что в музей ворвались мафиози и устроили там разгром?!

— Ну-у, — дождалась я паузу. — Я человека спасала.

— А ты не могла его спасать за пределами музея?!

— Не могла, — сердито заявила я. — Она сама в музей прибежала, я её не звала.

— Ну так и не пустила бы! Мне что теперь прикажешь делать? Всё в гипсовой пыли, у стола (между прочим, подарка музею!) ножка отломана, а из-за упавшего подсвечника на полу плитка треснула. И это я ещё не говорю о парочке пуль, застрявших в стене! — разошёлся мужчина.

Я попыталась говорить спокойно, хотя у самой всё внутри кипело: обстановка директору явно важнее, чем наши жизни.

— Тагути-сан, давайте я завтра (точнее уже сегодня) приду и мы всё обсудим. Заодно с уборкой помогу…

— Всё, Юко! Хватит с меня твоих выкрутасов. Ты уволена! В ближайшие дни придёшь, напишешь заявление. И не рассчитывай на зарплату, она пойдет в счёт ремонта, — с этими словами директор отключился.

— Ну и идите к лешему, — вздохнула я в замолчавшую трубку, откинулась на сидение и бесцельно уставилась в потолок автомобиля.

— Тебя что, уволили? — Не мог поверить своим ушам Като.

— Да, представляешь, дырка от пули в ком-то из нас наше начальство беспокоит меньше, чем дырка в стене, — не отводя глаз от потолка, пожаловалась я.

— Мне жаль, что так вышло, — вздохнул Хару. — Что теперь делать думаешь?

О-о, как это мило с его стороны: пожалел, посочувствовал… Не то что этот сухарь Камбэ — я взглянула на парня, который с безразличным к окружающим видом смотрел что-то на планшете.

— Потрачу время, пока ищу новую работу, с пользой, — откликнулась я, отвечая на вопрос Хару. — Например, давно хотела записаться на курсы по вождению. Научусь агрессивной езде: буду пересекать сплошную линию, игнорировать светофоры, превышать скорость и подрезать чёрные кадиллаки, — даже не поворачиваясь, я почувствовала на себе прожигающий взгляд Дайске.

— Пф-ф, — издал смешок Като. — Давай ты лучше поучишься аккуратному вождению. Два беспредельщика на дороге — это уже слишком.

Камбэ был сейчас в том положении, когда с одной стороны злился на наши невинные шуточки, а с другой, сделать всё равно ничего не мог — машину вёл Хару. Ну ничего, добро пожаловать в мир простых людей. В ответ на нахмуренный взгляд я лучисто улыбнулась — парень фыркнул и отвернулся к окну.

— Ладно, ребят, спасибо! — отчаянно зевая, сказала я, выходя из машины (Като ещё предстояло отвезти напарника). — И за то, что спасли, и за то, что подвезли… Страна не забудет своих героев, — хихикнула я.

Спотыкаясь на лестнице от усталости, я наконец добралась до двери. Навстречу мне выбежала Клёпа, ткнулась мордочкой в мою ногу и, убедившись, что со мной всё в порядке, вальяжной походкой ушла обратно в комнату. Я, скинув кеды, тоже было хотела пройти за ней, но вспомнила про шахматную доску — традиции есть традиции. Камбэ, вмешавшись в мою партию, последний раз ходил белыми. Значит, сейчас ход чёрных. Итак, король попал под шах. Неужели партия проиграна? Я обвела взглядом доску в поисках решения. А когда нашла единственный оптимальный вариант, тяжело вздохнула — придётся пожертвовать ферзём, одной из сильнейших фигур. Вечно от этого Камбэ одни неудобства! Что в шахматах, что в жизни.

Хотя… он же меня сегодня спас. Правда, непонятно почему. Пожалел или просто не хотел терять консультанта? Опять же, я особо не заметила, чтобы он проявлял рвение в расследовании дел — сидит себе обычно в стороночке с безразличным видом. Так зачем тогда вообще было в полицию работать идти? В общем, не парень, а сплошная загадка… То ли дело Като — он идеалист, работает ради восстановления справедливости. По-моему, это здорово… Эх, они-то работают, а вот я работу потеряла. Ну и ладно…

Всё, надо идти спать, мысли уже перестают быть четкими и мне всё труднее их ухватить. Одно радует, сегодня можно обойтись без ночника и без снотворного — за окном уже светает, а устала и стрессанула я настолько, что вырублюсь сейчас без вспомогательных средств. Подумав так, я добрела до дивана и не переодевшись, рухнула на него, мгновенно проваливаясь в глубокий сон.

* * *

Примечания:

Так-с, некоторые пояснения к главе.

1) Почему Йоко и Хироши из клана якудза?

В аниме они говорили, что Хироши взял деньги у синдиката. Не знаю, как у вас, а у меня это ассоциируется с мафией, а конкретнее с якудза.

2) Песня Долли Партон "9 to 5". Она символична, гимн всех работяг, трудящихся полный рабочий день, так сказать)))

3) Почему Камбэ так много говорит. В аниме он очень немногословен, а вот в ранобэ наоборот. Так что я брала средний образ между тем и тем.

4) Название ИИ. До сих пор не знаю, как правильно называть "дворецкого" Камбэ. По английски он пишется как HEUSK. Поэтому просто взяла вариант из понравившейся мне озвучки😅.

Примечания:

Куда я только не залезла перед написанием этой главы: и про работу реставраторов почитала, и про супергероев, и про японских художников😅. Надеюсь, оно того стоило. Приятного чтения!❤️

* * *

Сон, как всегда, не порадовал. Всё-таки нужно было глотнуть снотворного, чтобы не видеть совсем ничего. Едва я провалилась в забытье, как оказалась на хорошо знакомом мне мосту. Здесь всё закончилось, здесь же всё и началось. Началось для меня. В этом мире всегда будет рассвет — тот самый момент, когда время для моей сестры остановилось. На мосту кроме меня никого нет, да и само это место весьма иллюзорно — как будто идёшь по диораме. Но я прекрасно знаю, что дойдя до определенной контрольной точки, как в какой-нибудь среднестатистической компьютерной игре, я увижу её.

Пейзаж вокруг безжизнен, даже вода внизу не движется. Наконец, я замечаю её и, обращаясь к самому безжизненному предмету в этом безжизненном пейзаже, я зову:

— Онэ-сан…

Огромные фиалковые глаза медленно поворачиваются в мою сторону. В их каком-то потустороннем свечении я вижу упрёк и мольбу.

— Отпусти меня, Юко, — беззвучно шепчут губы девушки, но я всё равно понимаю, что она говорит.

Я упрямо качаю головой.

— Меня больше нет рядом. Ты смотришь в пустоту, — продолжает умолять она, — Дай мне упасть, дай мне рассеяться… Не держи меня.

— Я не позволю тебе снова упасть, — качаю я головой и вдруг всхлипываю: самообладание мне изменяет. — Нет, не так. Я не позволю тебе снова меня бросить!

— Прости меня, — тихо шепчут губы сестры.

Я недоумеваю. За что она просит прощения? Ведь это я не хочу её отпускать.

— Я как черная дыра поглощаю твоё внимание, — продолжает она и её невероятно красивые черты искажаются страданием. — Ты уже даже не можешь видеть себя. Я не хочу, чтобы ты вела пустую жизнь. Поэтому прощай, — с этими словами девушка подходит к самому краю моста: в этом абсурдном мире даже нет ограды.

— НЕ-Е-ЕТ! — что есть силы кричу я. — Я этого не приму! Никогда! Слышишь! НИКОГДА!

Я тоже подбегаю к краю, но не могу остановить её, как ни тянусь — просто прохожу насквозь, как через туман, и оступившись, слетаю вниз.

— ХИТОМИ-И-И! — что есть силы выкрикиваю я имя сестры, но ответа не получаю.

Всё что мне остаётся, это беспомощно барахтать в воздухе руками и ногами во время этого бесконечного полета. Я падаю, падаю и падаю. Да какая же здесь высота? Но целую вечность спустя я всё-таки долетаю. Удар о воду. Мои глаза открыты, но я ничего не вижу. Прозрачная вода становится чёрной как дёготь. Я дергаюсь, но всё напрасно — я погружаюсь всё глубже в эту трясину, в чёрное, как смоль, бездонное болото. Что-то липкое, вязкое заполняет мои ноздри и лёгкие, начинает течь по моим венам — эта грязь заполняет меня целиком.

Я больше не барахтаюсь — я не помню зачем мне это делать.

Я погружаюсь всё глубже и не вижу этому конца. Неожиданно я слышу тихий плач. Чей-то голос с отчаянием повторяет обрывки фраз, я слышу его даже через громадную непроницаемую толщу черноты:

«нет… нет…»

«прости, я опаздала… прости…прости…прости…»

«одиноко…»

«страшно…»

«больно…больно…больно»

«спасите… кто-нибудь»

«да услышьте же меня!»

Погружаясь всё глубже в трясину, я наконец понимаю, кому принадлежит этот голос. Мне самой. Моя устремленность к одной-единственной цели приносит мне огромные страдания. Ради неё я разрушила своё сердце, стёрла свою личность, практически рассыпалась в прах. Но всё же, я чувствую себя по-настоящему живой, когда стремлюсь к ней. Даже несмотря на всю её уродливость и ущербность. Эта цель позволяет мне не отпускать Хитоми из моей жизни, из моей памяти. Потому что если я это сделаю, у меня ничего не останется. Ни единой крошечной причины для существования. Я просто рассыплюсь на фрагменты, как небрежно собранная мозаика.

Я не могу отказаться от этой цели, даже зная, какой ужасный исход меня ожидает. Пройдя точку невозврата, я превращусь в ничто и исчезну, не в силах справиться с чувством вины — этот груз будет, для уже сломанной меня, непосилен. Он раздавит меня окончательно, словно тяжёлый пресс. Но всё это будет потом. А пока у меня есть причина не отпускать Хитоми из моей памяти, а значит, не принимать её уход из моей жизни.

А потому мне нельзя колебаться и сожалеть. Я не могу вернуться туда, где когда-то была. И я никому не признаюсь, что мечтаю о том, чтобы меня спасли от одиночества… Зачем мне это говорить? Всё равно никто не явится вытащить меня из этого удушающего чёрного отчаяния.

Стоит ли говорить, что проснулась я в холодном поту. Наконец-то я выбралась из этого липкого кошмара. На часах почти обед, голова тяжёлая, а сама я чувствую себя совершенно разбитой. Иду на кухню и варю себе крепкий кофе — терпкий вкус напитка немного приводит меня в чувство. Так, нужно срочно чем-то заняться, отогнать тягостные мысли. Может в музее есть работа? Ах да, меня же уволили… Я вздыхаю, и мои мысли снова возвращаются к ночному кошмару.

Что я хотела? Чтобы меня спасли? Но это невозможно, нереально, абсурдно. Чтобы осуществить свой план, мне нужно отгородиться от других, отбросить эмоции. Я и так держусь на самом краю, иногда даже кажется, что схожу с ума. А может уже сошла. Ни один нормальный человек не будет планомерно и методично обдумывать то, что обдумываю я. Если я хочу привести свой план в действие, мне не стоит сближаться с другими. Если я почувствую чужое тепло, то осознаю как холодно и пусто в моём собственном мире и уже не смогу удержаться на краю.

На ум приходит Като — человек, к которому я, действительно, могу привязаться. Вряд ли такая привязанность возникнет к Камбэ — тут я не вижу опасности. Разве возможно привязаться к ледяной глыбе? Но Хару совсем другое дело — он прямой и искренний. Таких людей один на миллион. А ещё он способен внушать надежду — то, что мне меньше всего сейчас нужно. Потому что счастливый финал моей историей не предусмотрен. А значит, я не должна переходить границы и подпускать его ближе, чем просто знакомого. Но… это же просто необходимая мера. Так ведь?

Я не могу пока снять отслеживающий браслет, а потому вынуждена быть дружелюбной. Как только подвернётся удобный случай, я, разумеется, тут же сбегу. А пока буду играть роль доброй соседки. Или не играть?.. Да нет, определённо играть. Это такая же роль, как и все остальные. Просто обман. Я же прирождённая лгунья... Даже если я лгу сама себе…

Мои мысли прерывает мелодия Долли Партон на телефоне. Что? «Добряк» захотел, чтобы я принесла заявление сегодня же? Подавив желание проигнорировать входящий, я нажимаю кнопку приёма и с опаской прикладываю трубку к уху — меньше всего я сейчас хочу слышать чужой ор.

— Слушаю, Тагути-сан, — осторожно произношу я, пока не зная, чего ожидать от шефа.

К моему глубокому удивлению, начальник вкрадчиво спрашивает:

— Юко, ты сегодня во сколько могла бы прийти на работу?

Чуть не выронив мобильный от удивления, я напоминаю:

— Э-э… вы же меня, вроде, вчера уволили…

— Да брось, Юко. Я просто немного вспылил. С кем не бывает? Ты же на меня не в обиде? Кстати, — быстро продолжил Тагути дальше, словно боясь, что я повешу трубку, — ты же давно хотела кофе-машину. Я закажу в мастерскую. С капучинатором устроит?

Так-с, я похоже ещё сплю. «Добряк» закажет для меня кофе-машину? Да я скорее поверю в то, что земля сошла со своей орбиты и крутится сейчас в обратном направлении. Похоже, солнце сегодня встало на западе, а сядет на востоке. А может моего начальника инопланетяне подменили? Или это какой-то розыгрыш?

— Эм-м, мне бы кондиционер в мастерскую… — пытаюсь я проверить, насколько серьезно положение.

— Юко! Ты вымогательница! Ну да ладно, установим раз нужен.

Я ошалело смотрю на трубку. Да нет, всё верно — телефон мой, голос тоже вроде бы начальника.

— Да что случилось-то? — не выдерживаю я.

— Тут такое дело… Нам на время дают картину Фудзисимы Такэдзи «Бабочка». Но с одним условием — чтобы ей занялся реставратор. Взамен картина будет какое-то время выставляться в нашем музее, плюс владелец доплачивает нам за работу реставратора, — пояснил, наконец, в чём дело мужчина.

— Невозможно! — ахаю я. — Насколько я знаю, эта картина находится в частной коллекции. Никто даже не знает, у кого именно.

— Я сам был удивлен, — отвечает Тагути, — но ближе к делу: на картине потемнел лак, нужно стереть старый слой и покрыть заново. Или что ты там обычно в таких случаях делаешь? В любом случае, Юко, лучше тебя никто не справится. Ты нужна музею. Хочешь, выпишу тебе премию прямо сегодня?

Я, всё ещё изумлённая происходящим, коротко бросаю, что через час буду на месте и начинаю собираться со скоростью света. Клёпа неодобрительно смотрит на эту суету, гордо восседая на шкафу. Но мне сейчас было не до неё. Поверить не могу! Мировой шедевр в нашем музее! Это так же невероятно, как цветение сакуры зимой. Меня охватывает лихорадочное возбуждение от возможности прикоснуться к столь великому искусству. Стоит ли говорить, что до музея я неслась с такой скоростью, что Флэш⁽¹⁾и Ртуть⁽²⁾ нервно кусали бы локти от зависти.

Первое, что меня поразило — это невероятная чистота в музее. А ведь по идее всё должно было быть в гипсовой пыли. Но сейчас в зале стерильно как в операционной.

— Ого! У нас тут что, золушка побывала? — удивлённо спрашиваю я у Коямы-сан.

— Нет, — смеётся администратор, — всего лишь клининговая. Слушай, — взгляд женщины излучает любопытство, — а это правда, что ты ночью от мафии отбивалась?

— Ну, отбивалась — это громко сказано, — смущённо опускаю я глаза. — Скорее уж пыталась отбиться. Мацуока уже слышала про картину? — перевела разговор я, так как вспоминать события ночи сейчас совершенно не хотелось.

— К счастью, нет, — улыбнулась женщина. — Иначе наплевала бы на свои зачёты и крутилась здесь. Либо хлопнулась бы в глубокий обморок от радости.

Да уж, если кто и был в восторге от мировых шедевров больше, чем я, то это наш гид. Впрочем, я и сама поспешила в мастерскую, подстёгиваемая жгучим интересом. Картина, во всём своём великолепии, уже лежала на моем столе. Несколько минут я просто стояла и любовалась работой великого мастера.

В некотором смысле, Фудзисима Такедзи являлся реформатором японской живописи. Эта картина была, по сути, стилизацией под итальянский Ренессанс, что было нетипично для японских художников, особенно учитывая происхождение мастера из семьи самураев. Бабочками — символом радости и счастья, было украшено всё полотно, хотя не думаю, что жизнь художника была такой уж безоблачной. Как бы то ни было, от картины я была в восторге.

Конечно, проблема была налицо. Старый лак потемнел, делая коричневые тона более насыщенными и придавая желтизну полотну. Кстати, есть множество способов решения этой задачи, но действовать нужно чрезвычайно осторожно, чтобы случайно не задеть верхний слой краски. К тому же, существует целый ряд растворителей, которые подбираются для каждой работы индивидуально — то, что применимо к одной картине, необязательно будет хорошим решением для другой.

В итоге, я решила не снимать весь слой лака, а сохранить тончайший слой оригинального, чтобы картина не утратила лёгкую золотистость старины. Процесс предстоял трудоёмкий и долгий, но результат того стоил. Я надела рабочий фартук и приступила к работе. Насвистывая какую-то привязавшуюся мелодию, я принялась осторожно отделять бесценное полотно от рамы. Процесс прикосновения к чему-то прекрасному настолько меня захватил, что я невольно вздрогнула, услышав от двери спокойный голос.

— Ты не попала в пару нот, — скрестив руки на груди, там стоял Камбэ и пристально смотрел на меня сверху вниз.

— Да я особо и не целилась, — парировала я на это замечание.

Вообще-то я уверена, что мелодию воспроизвела довольно-таки точно, хотя и не могла вспомнить, что же именно я напеваю. Но у меня было хорошее настроение и мне меньше всего хотелось заводить сейчас музыкальный спор. Гораздо большим было желание спокойно работать над картиной.

— Что привело великого тебя в мою скромную обитель? — спрашиваю я с некоторым раздражением из-за того, что меня отвлекли от процесса.

— Незаконченное дело. Като уже пару часов как в участке, попросил захватить тебя по пути. Первый отдел так и не смог раскрыть секрет шкатулки, — спокойно пояснил Дайске.

— Слушай, я понимаю, что я ваш консультант и не имею права отказываться. Но тут у нас, сам видишь, мировой шедевр. Можно я над ним пару часиков поработаю, а потом приду в участок, а? — умоляюще прошу я. Не очень хочется о чём-то просить Камбэ, но желание поработать с шедевром сильнее личной гордости.

В наш разговор неожиданно вмешивается директор музея.

— А. Господин Камбэ! — далее следует чисто японский поклон. — Весьма рад, что вы нашли время посетить наш музей. Как видите, картина в целости и сохранности, а наш реставратор уже приступила к работе над ней. Заверяю, Такатори наш лучший специалист.

Вау! Меня даже по фамилии назвали. Эм-м, погодите… ЧТО? Камбэ — владелец картины?! Я ошарашенно перевожу взгляд с картины на Камбэ и обратно. Очевидно, видок у меня при этом презабавнейший, так как уголок рта Дайске изгибается в усмешке и парень произносит:

— В способностях Юко я не сомневаюсь.

— Так вы знакомы? — теперь уже директор сверлит меня изумлённым взглядом.

Ну спасибо, Камбэ! Зачем вообще было такое говорить? Теперь обо мне бог весть что подумают. Сказал бы, что незнакомы и дело с концом. Для полноты ощущений, ему осталось во всеуслышание объявить, что я мошенница и нахожусь на испытательном сроке.

— Да, сталкивались по работе, — важно кивает Дайске. — Она хороший консультант в сфере искусств.

Я выдыхаю с облегчением. И ведь не соврал ни разу. Просто скрыл неудобную правду.

— Вы не против, если я сейчас заберу Юко по одному важному делу? — из уст Камбэ это прозвучало не как вопрос, а скорее как утверждение. — Думаю, она вернётся позднее, а может быть приступит к работе только завтра. Разумеется, я оплачу время простоя, — небрежно добавляет он.

— Конечно-конечно, — Тагути расплылся в широкой улыбке и часто закивал головой, как китайский болванчик. — Вы хозяин шедевра, вам и решать. Юко в вашем полнейшем распоряжении.

Эй, а меня спросить?! Вы вообще в курсе, что я не рабыня и не собственность музея? И у меня тоже, если что, есть право голоса и собственное мнение? Впрочем, последним никто не интересуется.

— Идём, Юко, — игнорируя нашего директора, повелевает Камбэ, и я, вздыхая, покорно поднимаюсь с рабочего места. Выбора-то у меня всё равно нет.

В дверях Дайске притормаживает:

— Мне, конечно, без разницы, но ты собираешься идти прямо так? — бросает парень через плечо.

А? В чём дело? Я озадаченно хмурюсь, но через пару секунд соображаю, что не так. Беззвучно чертыхаясь, я торопливо развязываю фартук и, стянув его, бросаю на стул. Никак не привыкну к этой черте Камбэ — вроде бы и не смотрит на тебя, и не слушает, но всё подмечает. Аж завидно, я и вполовину не так внимательна. В холле нас провожают взглядом Тагути-сан и Кояма-сан. Притом последняя, судя по широкой улыбочке, очевидно тоже подумала чёрте-что. Во взгляде администратора явно читалось: «Ах, у нашей Юко наконец-то появилась личная жизнь. Похоже, она не совсем безнадежна». Я скрипнула зубами — Камбэ даже не представляет, сколько проблем он мне доставил своим внезапным величественным появлением.

На улице на нас тоже уставилось несколько любопытных зевак — ну этих-то хоть можно понять. Мы с Дайске явно сейчас контрастируем: он — на шикарной тачке в дорогом костюме, с безупречной укладкой и я — невзрачная девчонка в кедах и футболке, чьей единственной манипуляцией с волосами с утра было быстро провести по ним пару раз расчёской. Блин! И как он может быть таким спокойным? Аж бесит. Так и хочется стереть это выражение безразличия и надменности с лица парня.

— Камбэ, — говорю я на полном серьёзе, глядя ему прямо в глаза, — если ты вдруг решил, что меня можно подкупить, принеся в наш музей мировой шедевр, — говорю я с лёгким нажимом в голосе и вдруг, внезапно расслабляясь, весело добавляю: — то ты абсолютно прав. Мировые шедевры моя слабость. И клубничные тортики. Но шедевры всё же круче.

Ахах, по лицу парня проскальзывает тень удивления, он явно ожидал, что я веду к чему-то другому. «Один — один». Не только же мне сегодня с изумлённой физиономией ходить. Мне этого достаточно и я, открыв дверцу — потому что (ха!) никто её передо мной открывать не собирается — проскальзываю на заднее сидение и пристегиваюсь.

Камбэ с недовольным видом занимает место за рулём. Так, ладно, ссориться я с ним не собираюсь, это была просто детская шалость и поэтому миролюбиво говорю:

— Не знала, кстати, что ты интересуешься искусством.

— Вообще-то не особо, — нехотя отвечает Дайске.

— А почему ты тогда приобрел «Бабочку»? — полюбопытствовала я.

— Сузуэ понравилась эта картина, и я её купил, — небрежно поясняет парень.

Вот как? Неужели в мире богатеев всё настолько просто? Не имеет значения ни ценность произведения, ни его история — просто «понравилось и я купил». Я потрясённо молчу всю оставшуюся дорогу, пытаясь переварить этот факт. Камбэ это, похоже, устраивает, так как он тоже не произносит ни слова.

— Юко! — обрадованно восклицает Като, едва я захожу в участок, — На тебя вся надежда! Первый отдел ничего в шкатулке не обнаружил, сканирование ХЕУСом тоже ни к чему не привело. Может у тебя получится разгадать её секрет?

Я невольно улыбаюсь от такого доверия и осторожно беру шкатулку в руки. Осматриваю её. Скорее всего дело не в самой шкатулке — она не выглядит особо дорогой. Обычная деревянная шкатулка с изящной резьбой — такие в каждой антикварной лавке продаются. Скорее всего, не старше ста лет, а значит, с исторической точки зрения она не имеет особой ценности. Но может есть какая-то потайная перегородка? Или тайный шифр в узоре? Или двойное дно? Я откидываю крышку и изумлённо смотрю на Хару.

— Почему шкатулка не играет?

— Видишь ли, Первый отдел перестарался с осмотром и задел что-то в самом механизме, — смущённо пояснил парень. — Но вряд ли дело в мелодии. Так ведь?

— Да, скорее всего, в чём-то другом, — соглашаюсь я и, наконец, понимаю, что же я насвистывала сегодня за работой в музее.

Мелодию из шкатулки.

* * *

Примечания:

Я надеялась раскрыть секрет шкатулки в этой главе, но немного увлеклась описанием ангста в её начале. Так что, мои терпеливые читатели, дело будет раскрыто только в следующей главе. А меня, похоже, вместе с героиней так и будет кидать из ангста в комедию и обратно)

Кстати, та самая картина:

https://drive.google.com/file/d/1KfQBGI-MnwCwXyrFcqhg_UGTrrqLPIL6/view?usp=drivesdk

"Бабочка" на самом деле находится в частной коллекции.

1) Супергерой вселенной DC comics

Вернуться к тексту

2) Суперзлодей-мутант из Marvel comics

Вернуться к тексту

Примечания:

Наконец-то дело со шкатулкой раскрыто. Надеюсь, что вы не очень утомитесь, читая техническую часть вопроса😅. В этой главе совсем нет экшена, но я искренне надеюсь, что она не покажется вам скучной)

* * *

Я уже битый час сидела над музыкальной шкатулкой и всё без толку. Вертела её и так и сяк, простукивала, проверяла каждый листик орнамента на наличие скрытых символов. Да я даже Камбэ (видимо уже от отчаяния) попросила прогнать узор через базу данных с помощью ХЕУСа. Осталось разве что её на зуб проверить. Остальные сотрудники отдела уже свалили домой — у них сегодня был сокращённый день из-за переработок накануне, остались только мы втроём. У Като было много бумажной работы, я всё ещё пыталась разгадать секрет шкатулки, а Камбэ… кстати, непонятно вот, чего он не ушёл вместе с остальными? Я бросила на него быстрый взгляд — как всегда сидит на диване для посетителей и что-то ищет на своем планшете.

— Всё! Я беру тайм-аут, — устало сообщила я в пространство, бредя к кофе-машине.

Налив себе чашку крепкого бодрящего напитка, я плюхаюсь с ней на всё тот же диванчик, игнорируя не особо довольный взгляд Дайске.

«Чтоб ты знал, диван не твоя личная собственность. Мы тоже имеем на него право», — мысленно фыркаю я, откидываюсь на спинку и прикрываю глаза, давая им отдых.

— Камбэ, — спрашиваю я, не открывая глаз, — а всё-таки, почему ты принес в наш музей ту картину? Не то, чтобы я жаловалась, просто удивлена. Мы с тобой, всё же, не очень-то ладим.

Ненадолго повисло молчание. Я открыла один глаз, скосив его на собеседника, чтобы узнать в чём дело, и тут же столкнулась с пристальным изучающим взглядом. Всё-таки Камбэ правильно сделал, что в полицию пошёл — от такого взгляда не только преступники, любой нервничать начнёт. Вот и я начала. Хотя казалось, с чего бы? Я просто задала интересующий меня вопрос. Но второй глаз всё же открыла и уставилась в свою чашку, как будто ничего интереснее в жизни не видела.

— Дело в практической стороне, — услышала я голос Дайске, соизволившего всё-таки ответить на мой вопрос. — Ты полезна отделу как консультант, а потеря работы могла выбить тебя из колеи эмоционально, в следствие чего снизилась бы твоя результативность здесь.

Я на секунду отрываюсь от созерцания чашки и бросаю быстрый взгляд на собеседника.

— Вот как? — протягиваю я. — Значит, дело в прагматизме. Жаль. На секундочку мне показалось, что ты просто решил помочь.

Слышу рядом короткий смешок. Интересно, почему я немного разочарована? Не то, чтобы я не знала ответа на этот вопрос. Наверное, хочу слишком большого внимания к своей персоне. Немного обидно, когда тебя воспринимают только как инструмент, а не как живого человека.

В голове немедленно раздалось:

«Ты можешь притвориться кем угодно, но саму себя ты не обманешь. Ты всегда будешь достойна только коробки для бедных, Юко».

Я скрипнула зубами и стиснула в руках кофейную чашку, грозясь её раздавить. Столько лет прошло, а эти злые слова до сих пор стоят у меня в ушах. Наверное поэтому я так стремлюсь доказать всем обратное — показать, что я не пустое место и со мной тоже стоит считаться. Да уж, все травмы родом из детства. Хотя нет. Не все…

Решив, что уже хватит заниматься самокопанием, я вздыхаю и возвращаюсь мыслями к шкатулке. Итак, если я ничего не упустила, то дело не в конструкции шкатулки. Но тогда в чём? В поисках решения, я окидываю взглядом кабинет и встречаюсь глазами с Хару, который ненадолго оторвался от бумажной работы. Он ободряюще улыбается мне, и я тоже приподнимаю уголки губ в ответ.

В голове сам собой всплывает его голос:

«Но вряд ли дело в мелодии. Так ведь?»

В мозгу что-то щелкает, как будто сработал нужный переключатель. А что, если именно в мелодии? Но как теперь об этом узнать, если механизм сломан? Я ведь даже не знаю, что я напевала в музее. Стоп! Есть кое-кто, кто знает.

Я перевожу взгляд на Дайске и взволнованно спрашиваю:

— Камбэ, можешь сказать, что я насвистывала сегодня в музее? Ну, ту мелодию, про которую ты ещё сказал, что я сфальшивила.

Он явно удивлен моим вопросом, а наверно ещё больше лихорадочным взглядом, которым я этот самый вопрос сопровождаю. Ну да, стоит признать, моё поведение сейчас выглядит маленько странноватым, но мне просто кажется, что я на правильном пути.

— Роберт Шуман. Композиция «Вечером» из цикла «Фантастические пьесы», — даёт развернутый ответ Камбэ и добавляет: — А что?

— Может и ничего, — нервно покусываю губу я, лихорадочно обдумывая варианты. — Просто именно эта мелодия играла в шкатулке.

И уже через пару минут я готова вновь биться головой о стену.

— Не понимаю, что общего может быть у Роберта Шумана с главой мафии? — стенаю я, уставившись в одну точку перед собой и обхватывая голову руками.

— Думаю, ничего, — резонно замечает Дайске.

— Но почему-то он выбрал именно эту мелодию. Может быть имеет смысл место, где родился композитор или дата, — нахмурилась я, пока в голове проносились теории одна абсурдней другой. — Кстати, — обращаюсь я к парню, — а ты-то откуда так хорошо в музыке и композиторах разбираешься?

— Учился играть на фортепиано, — нехотя отвечает тот.

Я во все глаза уставилась на Камбэ, пытаясь представить того за клавишами. Удавалось, честно говоря, не особо. Гораздо реальнее его представить за ноутбуком или планшетом, нежели сидящим за роялем.

— Да ладно тебе, — засмеялся Като, который встал, чтобы размять ноги. — Меня тоже в детстве пытались научить играть на фортепиано. Так что это не такая уж и редкость. Правда, из этого так ничего и не вышло, — смущённо улыбнулся он. — Бедный учитель даже подписывал клавиши по номерам, потому что я никак не мог запомнить ноты…

В моём мозгу вновь раздаётся щелчок. Одна мысль пытается пробиться сквозь толпу других абсурдных идей. Но я знаю, что эта идея касается самой мелодии. Возможно, что-то зашифрованно именно в ней.

Ещё пока не совсем её понимая, я, всё также глядя в одну точку перед собой, спрашиваю:

— Камбэ, а ты мог бы сказать, где конкретно я сфальшивила?

Дайске удивлённо на меня смотрит, немного обдумывает варианты и, наконец, отвечает:

— Так сходу не получится. Но если бы ты напела, а кто-то сыграл оригинал, думаю, можно было бы отследить неправильные ноты. А почему ты спросила?

Като молча переводит взгляд то на меня, то на Камбэ, но не решается ничего сказать, очевидно, понимая, что я напряжённо что-то обдумываю.

— Дело в том, что у меня хороший музыкальный слух. Я его долго тренировала, — поясняю я, не углубляясь в подробности о том, что хороший слух мне нужен, в том числе, для открывания сейфов. — Так вот, я уверена, что мелодию я воспроизвела правильно. Но я не слышала оригинал, поэтому мне казалось, что с ней всё в порядке.

— Подожди-ка! — понял мою мысль Хару. — Ты думаешь, что владелец шкатулки нарочно изменил несколько нот в мелодии, чтобы что-то зашифровать?

— Мне кажется, это вполне вероятно. Вот только в каких кустах нам бы достать рояль, чтобы это проверить? — замечаю я.

— Можно обойтись и без рояля, — откликнулся Камбэ. — ХЕУС, создай голографические клавиши. И спроецируй ноты для композиции «Вечером» Шумана.

Мы с Като дружно ахаем, потому что прямо перед нами проецируется изображение клавиш, а заодно нотного стана.

— Эх, до чего дошёл прогресс! — восхищенно произношу я. — Ну что, приступим?

И не дожидаясь ответа, начинаю насвистывать небольшую часть мелодии. Камбэ кивает, и его тонкие пальцы легко касаются голографических клавиш, воспроизводя тот же фрагмент, но уже в правильном варианте. Удивительно, но звучит мелодия вполне реалистично, как будто звук исходит из настоящего инструмента.

— Вот здесь ошибка, — замечает Камбэ. — Вместо ноты «ля» стоит «до»

Като подаёт мне листок и ручку, и я записываю.

Так, одну за другой, мы обнаружили целых пять нот. Вот теперь я всё же начинаю сомневаться, что запомнила всё верно, ведь мелодию я слышала всего раз и то в стрессовой ситуации. Жаль, что не проверишь теперь, когда шкатулка сломана.

— Что получается? — заинтересованно спрашивает Като.

— Так, — зачитываю я неправильные ноты: — До, ля-бемоль, соль, ми, ре-бекор. Допустим, всё правильно. Но даже так, переведя их в цифры, мы не будем знать, что они обозначают. Это может быть что угодно: от номера банковской ячейки или камеры хранения до кода к сейфу, — вздыхаю я.

— А почему ты решила перевести их в цифры? — неожиданно спрашивает Дайске. — Логичнее будет записать их буквами.

Я ошарашенно смотрю на него. Признаться, такая мысль мне в голову не приходила. А ведь действительно! Каждой ноте соответствует одна из семи латинских букв: C, D, E, F, G, A, H. Ещё Бах в своё время этим воспользовался и зашифровал в произведениях свою фамилию в виде музыкальной монограммы⁽¹⁾.

Итак, что же у нас выходит? Я подписала букву над каждой ноткой и прочитала:

— «CAGED». Теперь оно имеет хоть какой-то смысл. Молодец, Камбэ!

— «В клетке»? — удивился Хару, мысленно переведя слово с английского. — И что это значит? — и добавил: — Кстати, мне сейчас послышалось или ты Камбэ похвалила? Непривычно от тебя такое слышать, — засмеялся он.

— Ой, — Запустила я руку в волосы на затылке. — Я случайно. Это в приступе иррациональной радости.

Камбэ фыркнул от такого заявления и небрежно дёрнул плечом.

— Но вообще, мы все молодцы, — продолжила я, игнорируя его реакцию, и улыбнулась. — Като подал идею, я запомнила мелодию, а Камбэ понял, в чём секрет нот. По-моему из нас троих вышла просто отличная команда. Но всё же непонятно, причём здесь клетка? И какая вообще клетка имеется ввиду.

— Похоже, я знаю, — заметил Дайске, ища информацию на планшете. — У нашего «крестного отца» имелся черный ягуар, привезенный ему в подарок одним другом из тропических лесов Парагвая. Наверняка он содержится в вольере. Возможно, имелось ввиду именно это. Теперь ягуар перешёл в собственность его жены.

* * *

Уж не знаю, каким образом Камбэ договорился о встрече с женой покойного мафиози, но через пятнадцать минут мы уже катили на кадиллаке в сторону их поместья.

— Камбэ, — задаю я, интересующий меня вопрос, — а ты всегда именно так на фортепиано играешь или это потому что клавиши голографические были?

— Под «так», ты имеешь ввиду «в такой манере»? — откликнулся тот. — Пожалуй да, а что?

— Нет, ничего, — быстро ответила я и задумалась.

Я бы и сама не смогла ясно ответить на вопрос, в чём дело. Всё было на уровне ощущений. Музыка показалась мне пустой. Обычно, когда кто-то играет, он добавляет в свою игру себя. Иными словами, музыка окрашивается исполнителем, приобретает свойственные ему черты. Когда играл Камбэ, мелодия была подобна прозрачной воде — ты видишь всё сквозь неё, но не задерживаешь внимание на ней самой. Игра была пустой и механической. Она была уникальной в том смысле, что абсолютно не окрашивалась в эмоции исполнителя — я так и не смогла их отследить.

Почему-то меня это встревожило. Ведь не может же быть, чтобы Дайске играл так всегда? Что-то случилось, почему он стал играть именно так? Может я слишком много думаю и поэтому невольно пытаюсь смотреть на ситуацию через фильтр собственного опыта? Дело в том, что я сама не всегда копировала чужие работы. Раньше, беря в руки кисти и краски, я создавала целые миры. Даже подумывала одно время стать иллюстратором фантастических книг. А потом, после того происшествия с сестрой, будто кран с вдохновением перекрыли. А может просто мой мир стал бесцветным и пустым. Как бы то ни было, о создании миров на бумаге не было уже и речи. Техника осталась, а вот души в работах уже не было. Либо это были какие-то совсем уж мрачные картинки. Иногда я рисую что-то своё, но это происходит крайне редко. Поэтому сейчас мне стало интересно, могло ли и в жизни Камбэ произойти какое-то событие, лишившее его музыку души? Но боюсь я об этом так и не узнаю. Хотя, если подумать хорошенько, оно мне вообще надо?

— Что-то ты сегодня какая-то задумчивая, — отметил моё состояние Хару.

— Ну, думать, говорят, вообще полезно, — откликаюсь я, — но наверно, мне просто любопытно, что же мы найдем в этой самой клетке.

— Понимаю, — кивнул Като. — Камбэ, как думаешь, что это будет?

— Мне неинтересно, — откликнулся тот.

Мы с Хару переглянулись и оба прыснули от смеха.

Поймав в зеркальце водителя удивленно-сердитый взгляд, я поясняю:

— Прости, но в это слабо верится. Иначе ты бы нас сейчас в поместье не вёз.

— Ага, — подхватил Като. — Бьюсь об заклад, тебе так же любопытно, как и нам.

Автомобиль резко затормозил, и мы с Като вцепились в подлокотники. Хотели было возмутиться, но затем поняли, что приехали и вылезли из машины. На крылечке дома, облачённая в традиционное японское кимоно и изящная, словно японская статуэтка, стояла хозяйка дома. Хотя она была уже немолода и в её высокой причёске появились седые пряди, выглядела женщина величественно. Мы поклонились как по команде. Я невольно покосилась на Камбэ. Странно было видеть его кланяющимся кому-то, хоть я и понимаю, что это просто дань японскому этикету. Перехватываю взгляд Като, который тоже направлен в сторону Дайске, и невольно улыбаюсь — похоже, он подумал о том же, о чём и я.

Женщина слегка склонила голову набок, рассматривая нашу разношёрстную компанию и улыбнулась, в результате чего тонкие морщинки-лучики собрались в уголках глаз.

— А я всё думала, кто же разгадает секрет шкатулки? — голос у хозяйки поместья был глубокий, звучный.

— Так вы знали про шкатулку? — удивился Като.

— Это я помогла мужу придумать эту шараду, — улыбнулась она. — В делах бизнеса клана я не участвовала, муж считал, что это не женское дело, но вот чтобы придумать подобные загадки, он всегда советовался со мной.

Я улыбаюсь и совершенно искренне благодарю:

— Спасибо. Это была очень изящная загадка.

— Загадки существуют, чтобы быть разгаданными, — улыбнулась в ответ женщина. — Пойдёмте со мной. Заберёте ваш приз, — и величественным жестом указала вглубь сада.

Мы прошли за ней следом. Я всё время озиралась по сторонам, любуясь красотой растущих здесь цветов и деревьев — сад был очень ухоженным, вглубь него вела дорожка из отполированных камней. Пока я крутила головой, то едва не ткнулась носом в спину Дайске, потому что мои спутники резко остановились, а я в это время, наблюдавшая за яркой бабочкой, этого не заметила. Здесь и был огромный вольер, внутри которого находился черный ягуар. Сейчас зверь спал, положив голову на мощные лапы.

— После вашего звонка, мы дали ему снотворное, — пояснила хозяйка, — чтобы вы могли беспрепятственно забрать награду — она находится в ошейнике. О! Не волнуйтесь, зверю это не навредит.

Меня так и подмывало спросить, что за чудо-препарат дали ягуару. Я бы тоже не отказалась вот так вот спокойно дрыхнуть без задних ног, да ещё и без всякого вреда организму.

Хозяйка поместья достала из кармана ключ, отворила клетку и зашла внутрь. Мы, осторожно ступая, прошли за ней. Было как-то не по себе находиться в одном вольере с хищным зверем, пусть даже и спящим. Като присел было на корточки, чтобы снять ошейник, но внезапно остановился.

— Юко, может ты снимешь? Без тебя мы бы не разгадали эту загадку, — сказал он. — Так что право первой прикоснуться к награде за тобой.

— Но… — заколебалась я, — это ведь ты подал идею. Да и без музыкальных способностей Камбэ мы бы не справились…

— Я хочу уступить это право тебе, — лучисто улыбнулся Като.

Я перевела взгляд на Дайске — тот стоял, скрестив руки на груди.

— Я уже сказал, мне это неинтересно, — спокойно сказал он. — Так что можешь снимать.

Таким образом, получив разрешение с двух сторон, я тоже присела на корточки рядом с ягуаром. Его спина медленно вздымалась во сне в такт дыханию. Я осторожно провела рукой по густой черной шерсти, оказавшейся шелковистой наощупь и начала аккуратно расстёгивать ошейник сзади.

— Сюрприз-сюрприз, получите приз… — пробормотала я, стягивая с шеи хищника драгоценный предмет.

А затем выпрямляюсь и раскладываю предмет на ладони так, чтобы его было хорошо видно остальным. Им оказался кожаный ошейник с вставкой из трёх камней впереди. Средний камень был большим, а те, что по бокам — меньше.

— Это же… — ахаю я, подставляя их под заходящие лучи солнца, — звёздчатые рубины!

— Какие рубины? — удивился Като.

— Звёздчатые, — пояснил Дайске. — Они так названы из-за проявления шестилучевой звёзды на поверхности, когда на камень попадает свет. Этот оптический эффект ещё называют «астеризмом».

— Действительно, — всмотрелся в камни Хару. — Красиво смотрится, как будто маленькая звёздочка внутри.

— Боюсь даже предположить, сколько они стоят, — говорю я, с восторгом рассматривая камни. — Такие рубины большая редкость. Во первых, здесь работал искусный огранщик, потому что достаточно сложно получить настолько яркую звезду. Во-вторых, цвет необычен. Ярко-красные рубины с подобным эффектом — большая редкость. Обычно они уходят либо в малиновую цветовую гамму, либо в лиловую. Эти же, красные, да ещё и прозрачные, что придаёт им ещё большую ценность.

— Совершенно верно, — кивнула хозяйка поместья. — Эти рубины были найдены и привезены из Шри-Ланки, а огранены в форму кабашонов уже здесь. А вы точно из полиции? Настолько хорошо разбираетесь в драгоценных камнях…

— О! На самом деле я работник музея, — засмеялась я, — а полицию консультирую в делах, касающихся сферы искусств.

— Тогда понятно, — кивнула женщина. — Но я ума не приложу, что с вами теперь делать, — она всплеснула руками и пояснила: — Дело в том, что призом были не только камни. По идее, клан мужа должен был оказывать всяческую поддержку тому, кто доберётся до награды. Но так как вы не из мафии, она вам вряд ли понадобится. К тому же, этот ошейник, как я понимаю, тоже по закону отойдёт государству. Получается, вы хоть и выполнили все условия, но по сути, остались без приза.

— Ничего страшного, — сказал Като, улыбнувшись. — Само это дело было достаточно интересным. Не каждый день становишься охотником за сокровищами.

— А у вас случайно нет никого, кто бы мог отремонтировать шкатулку? — спросила я. — Дело в том, что другие сотрудники немного переусердствовали, и она теперь не играет.

Хозяйка засмеялась и сказала, что в этом нет необходимости. А затем предложила пройти в дом и выбрать любую понравившуюся шкатулку по вкусу. Одна из комнат особняка, действительно, была ими заставлена. Там были шкафы с кучей полочек и на каждой стояло по несколько шкатулок. Мы с Като, как дети, дорвавшиеся до сладкого, открывали всё подряд, вслушиваясь в мелодии и любуясь гравировкой по их краям. Даже Камбэ открыл пару шкатулок, правда, возможно, от скуки, потому что ему уже поднадоело ждать нас.

В итоге, я выбрала шкатулку с той же мелодией, только уже правильной. Она была из светлого лакированного дерева с изящным растительным орнаментом и птичкой на крышке.

— Будет напоминать мне об этом деле, — улыбнулась я.

* * *

— А всё-таки, что будет с ошейником? — спросила я, уже сидя в машине.

— Полежит несколько дней в отделе улик, а когда дело будет формально закрыто, отправится куда-нибудь в национальный музей, — пояснил Хару.

— Эх, вот бы разрешили его с недельку в нашем музее показать на выставке, — вздохнула я, — а то дела наши, честно говоря, не очень. Одна надежда на «Бабочку».

— Думаю, учитывая обстоятельства, об этом можно было бы договориться, — откликнулся Дайске и с ухмылкой добавил: — Если пообещаешь не подделывать эти камни.

Моему возмущению не было предела.

— Да ты шутишь, что ли? Где я по-твоему достану нужное оборудование для их подделки?

— Стоп! — вмешался Хару. — Иными словами, будь у тебя нужное оборудование, ты бы могла их подделать? — уставился он на меня.

Ну, что тут скажешь — спалилась так спалилась.

— Вообще, да, могла бы, — серьезно киваю я. — Но уметь, ещё не значит делать. Я не люблю подделывать камни, потому что для меня это сродни искусственным цветам — лишает их всякой прелести.

— Картины другое дело? — спрашивает Дайске, усмехнувшись.

— Да, к ним у меня совсем иное отношение, — соглашаюсь я. — Они изначально сделаны руками человека, поэтому хорошую копию я считаю искусством. Но, — быстро добавляю я, — это же всё чисто гипотетически. Разумеется, ни камней, ни картин я не подделываю.

— Во всяком случае, доказательств этому нет, — ухмылка Камбэ стала ещё шире.

— На что это ты намекаешь? — с видом оскорблённой невинности заявляю я, при этом мысленно признавая правоту парня.

— Ни на что. Просто пошутил, — его голос вновь приобрёл безразличный оттенок.

— Камбэ, — нахмурился Като, — нельзя так просто, без доказательств, обвинять человека.

Я бросаю на него благодарный взгляд. А вот Камбэ резко увеличивает скорость машины, вызвав этим непроизвольный вскрик у моего защитника.

— Хватит реагировать так на все мои слова, которые тебе не нравятся! — возмущается Хару, слова которого, впрочем, остаются без ответа.

Я на это только вздыхаю и прошу подбросить меня к музею, потому что мне всё ещё не терпится продолжить работу над картиной.

* * *

Примечания:

Вообще, идея со шкатулкой не моя. Подсмотрела в одном старом фильме, дело там было, правда, немного в другом, но сама идея зашифрованных нот мне показалась оригинальной.

А то, что Камбэ, согласно первой серии аниме, превосходно играет на фортепиано, помогло мне эту самую идею воплотить)

Кстати, немного поспойлерю: Камбэ не просто так за Юко внимательно наблюдает. Он разгадал один из её секретов, но пока не до конца уверен в своей правоте) Так что наблюдает чисто из прагматизма. Скоро и мы до этого секрета доберёмся — немножечко терпения)

Чуть не забыла, вот пример того, как выглядят звездчатые рубины:

https://drive.google.com/file/d/1KcUvTcQoI0Rfi5A3V4DLm1oNRoFCmsGu/view?usp=drivesdk

1) Дело в том, что нота «си» может записываться и как «B» и как «H». Чаще как «H».

Вернуться к тексту

* * *

Не стоило так засиживаться с картиной. Придя в музей, я рассчитывала посидеть за работой час или два, не более. Но в результате, увлеклась и вышла из здания уже за полночь. Очень хотелось спать и я едва передвигала ноги от усталости. В обычное время я не срезаю дорогу, если на улице уже стемнело, но сегодня я была так вымотана, что решила плюнуть на всё и пройти дворами через арку. Наверняка, все маньяки уже спят.

Для поднятия боевого духа я решила схитрить и включить какую-нибудь бодрую музычку — когда устал, но идёшь под ритм, это помогает двигаться быстрее. Надев наушники и прокрутив плейлист на телефоне, я остановила свой выбор на песне «Shut up and dance» группы «Walk the moon». Приятный по тембру голос исполнителя начал петь о том, как он встретил на танцполе ту единственную, его мечту, дискотечную Джульетту, ставшую для него криптонитом⁽¹⁾.

Я шла в такт песне и вполголоса подпевала на припеве:

I said, «You're holding back»,

(Я сказал: «Ты скована»)

She said, «Shut up and dance with me!»

(Она ответила: «Просто заткнись и танцуй со мной!»)

Внезапно в голову пришла мысль, что пожалуй эта песня как нельзя лучше мне подходит. Если брать таких девушек, как моя сестра или Сузуэ, то они скорее больше похожи на прекрасную и невероятно сложную инструментальную мелодию, возможно сонату или рапсодию. Я же, боюсь, всегда буду «Shut up and dance». Я невольно усмехаюсь этому. Что ж, все не могут быть одинаковыми, без разнообразия было бы скучно.

Песня закончилась и в возникшей тишине внезапно послышались приближающиеся шаги за спиной. Поворачиваться почему-то было страшно, хотя может быть кто-то тоже припозднился, как и я. Я слегка прибавила темп, наверняка тот кто идёт сзади слегка поотстанет. Но нет, идущий позади тоже ускорился. Стало, честно говоря, жутковато. Ну и что делать? Заорать и побежать? Было бы неплохо, если бы я уже не прошла жилые дома и не свернула на аллейку, где и днём-то из-за тенистых деревьев было темновато.

Проклиная выбранный собой маршрут и клятвенно обещая себе же самой никогда больше не сокращать дорогу тёмными местами, я полезла в сумочку и нащупала в ней перцовый баллончик, который после происшествия с мафией наконец-то перекочевал из ящика стола ко мне в сумку. Судорожно поддеваю крышку баллончика и ставлю большой палец на кнопку дозатора. Одновременно с этим останавливаюсь, чтобы подпустить преследователя ближе. Как только тот нагоняет меня и подходит почти вплотную, я с воплем: «На! Получи, маньячина!» разворачиваюсь и выпускаю струю аэрозоля в воздух.

Хочу добавить ещё удар сумочкой или коленом и бежать со всех ног, но замираю, увидев перед собой чихающего и кашляющего Хару Като.

— За что-о? — стенает он, отчаянно протирая слезящиеся глаза.

Вот только это он зря, потому что так перец жжётся ещё сильнее.

— Като? — удивлённо восклицаю я, — Прости пожалуйста, я тебя за маньяка приняла…

— Я понял уже по твоему выкрику, — в промежутке между чиханием произносит парень. — Но я же тебя окликал по имени… а-апчхи!.. Неужели не поняла, что это кто-то знакомый? — у него перехватывает дыхание и он заходится в кашле.

— Нет… Не слышала… — смущённо бормочу я. — У меня музыка в наушниках на всю громкость играла… Прости-прости-прости, — скороговоркой виновато произношу я и вдруг спохватываюсь: — Ой, что же мы стоим, надо что-то делать! Като, не три глаза, только хуже сделаешь. А лучше вообще зажмурь их и не открывай.

Я достаю из сумочки платок и начинаю аккуратно промакивать им лицо Хару, снимая таким образом основную массу раствора аэрозоля. Парень застыл, не шевелясь, стараясь даже сдержать чихание, что не очень-то получалось.

— Так, — командую я, — теперь держи меня за руку, доведу тебя до дома.

Хару послушно вытянул руку, и я, сжав его ладонь своей, повела парня в сторону дома. Со стороны, думаю, мы выглядели забавно, учитывая, что парень, которого я тянула за собой, был почти на голову выше меня и непрестанно чихал. Быть чьими-то глазами, когда идёшь по темной местности, не так уж просто. Като пару раз споткнулся, пока я вела его до дома и едва не сбил меня с ног. Всё это перемежалось активным чиханием Хару и моими сбивчивыми извинениями. Радовало два обстоятельства — первое: до дома было недалеко и второе: людей на улицах не было. Так что миниатюра: «пять минут позора и мы дома» окончилась благополучно. Хуже всего пришлось на лестнице. Я не успела вовремя сказать, что ступеньки кончились и мы едва кубарем не скатились обратно.

— Так, подожди, сейчас найду ключ, — сказала я. — Придётся тебе зайти ко мне в гости.

Парень в общем-то был уже на всё согласен, лишь бы унять зуд в носу и нестерпимое щипание в глазах.

— Теперь осторожно, порожек, — я всё так же за руку втянула Хару в квартиру и мягко отпихнула ногой Клёпу, чтобы парень через неё не споткнулся.

Кошка издала возмущённое мяуканье и ушла в комнату с презрительной мордочкой.

Затем я провела Като в ванную и оставила там ненадолго, сказав ему ничего не трогать. Сама же прошла на кухню и достала из холодильника бутылку молока. Хорошо, что я в своё время, купив баллончик, почитала, что делать, если случайно брызнешь на себя. Кстати, с моей степенью везения, я удивлена, что этого до сих пор не случилось.

— Так, подставляй ладошки, — развернув парня к раковине, скомандовала я, — сейчас будем умываться. Будет немного холодно, но зато должно помочь.

Я начала наливать молоко в сложенные ковшиком ладошки парня. Хару же, в свою очередь, принялся смывать с себя остатки жидкости и промывать глаза.

— Действительно, помогает, — улыбнулся Като наконец.

Он ещё и улыбается! Интересно, этому парню нимб спать не мешает? В глаза там не светит ночью, к примеру? Правда от этого я чувствую себя ещё более виноватой. Наори он на меня, было бы проще и понятнее, что делать. А так совесть грызла меня с удвоенной силой. Я виновато посмотрела на парня.

— Ещё раз извини, — вздыхаю я. — Ужасно вышло. И хорошо, что я всё-таки отмела идею купить электрошокер.

— Да уж, повезло мне, — фыркает Като и вновь чихает.

— Но что ты делал на улице так поздно? — спрашиваю я.

— Мне не спалось после сегодняшних приключений, вот и решил выйти прогуляться до супермаркета, — поясняет парень. — Правда, до него так и не добрался, тебя увидел и решил проводить, чтобы ты по темноте одна не шла. Вот и проводил… — Он смущённо улыбается.

— Ох, до чего неловко вышло, — вновь вздыхаю я. — Может я могу что-нибудь сделать в качестве извинения? Ну там я не знаю, приготовить ужин или пирог испечь, к примеру…

— Мне нравится идея с пирогом, — одобрил Като. — Только если для тебя это не сильно напряжно.

— Я же сама предложила, — улыбнулась я. — Как насчёт завтра? Я всё равно пораньше из музея свалить планирую, вечером приедут рабочие нормальную систему безопасности делать. Наверняка, с лёгкой подачи Камбэ. Как-никак его картина пока у нас находится.

— Или он просто беспокоится, чтобы наш консультант вновь не попал в неприятности, — с улыбкой предположил Като.

Я весело засмеялась. Беспокоится он, как же!

— Поверь, даже если я внезапно исчезну с поверхности земли, Камбэ этого не заметит. Я не настолько важная персона в его жизни.

— По-моему, ты себя недооцениваешь, — пожал плечами Хару. — К тому же, мне показалось, вы неплохо ладите.

— С Камбэ вообще можно нормально ладить? — смеюсь я. — Он бесит уже одним своим высокомерно-надменным видом.

— Что есть, то есть, — развел руками парень. — Но он не настолько плохой, как ты думаешь.

Я покачала головой.

— Я и не считаю его плохим. В конце концов, он мне жизнь спас и я ему за это благодарна. Просто мы с ним разнополярные, вот и всё.

— Ясно, — кивает головой Хару. — Кстати, всё забываю спросить, как к тебе Клёпа-то попала? Ты вроде говорила, что ей жизнь спасла.

— Ага, так и есть, — соглашаюсь я, уплывая мыслями в тот период.

* * *

Мост. Снова мост. Сколько раз я уже приходила сюда за последнее время? Не сосчитать. И всё равно меня тянет к нему, как магнитом. Прихожу сюда, чтобы сбежать из дома, каждый раз перелезая через ограду, чтобы избежать встречи с папарацци. Хотя они в последнее время почти оставили попытки добиться от меня каких-либо сведений.

Прихожу сюда, чтобы понять, о чём думала Хитоми, решившись на такой отчаянный шаг, и не могу. Я всё ещё не могу это осознать, пытаясь найти ответы в тёмном зеркале реки внизу и витых перилах моста. Каждый раз приходя сюда, я ощущаю острое одиночество, как будто я осталась одна во всем мире, выброшенная из потока времени. И, как ни странно, меня это устраивало.

Я пока ещё стояла в тени, чтобы через пару минут привычно выйти на мост и посмотреть вниз, на гладь воды. Пока я медлила, луна вышла из-за туч, освещая две высокие мужские фигуры, выходящие на мост с другой стороны. Разумеется, мне не хотелось ни с кем встречаться, да и общение ночью с незнакомыми людьми вряд ли можно счесть безопасным. А потому я замираю на месте, ничем не выдавая своего присутствия.

По голосам слышу, что это двое парней. У одного из них в руках небольшой мешок, который он ставит на перила моста. Второй приоткрывает его и засовывает внутрь руку, но уже через секунду с воем вытаскивает её. К моему ужасу, мешок зашевелился, и в воображении рисуется картинка, что эти двое, возможно, киднепперы и похитили младенца. Пока я соображаю, что могу сделать, ведь я, к несчастью, вышла на улицу без телефона, вдалеке раздается вой сирены. Парни как по команде разворачиваются на звук, при этом один из них задевает мешок локтем и тот, вновь зашевелившись, переваливается по ту сторону перил и падает в реку.

Парни в растерянности смотрят вниз, но ни один из них не предпринимает попытки что-либо сделать. У меня же тело срабатывает быстрее головы, и я, опасаясь, что ребенок может утонуть, подбегаю к перилам, благодаря приливу адреналина в секунду перемахиваю через них, и ласточкой ныряю с моста в воду.

«Я больше не опаздаю. Только не в этот раз», — наконец-то приходит мне в голову первая мысль, когда я лечу вниз.

Ну что сказать, это был не самый умный поступок в моей жизни. Вода оказывается нестерпимо холодной, несмотря на то, что ещё только конец лета. Не к месту вспоминается факт, что в воде тело человека охлаждается в 25 раз быстрее, чем на воздухе. Одежда моментально промокает и тянет ко дну. Но больше всего я боюсь не найти в воде мешок. К счастью, он всё ещё держится на поверхности воды и внутри кто-то с писком отчаянно борется за жизнь. Я подгребаю к нему и открываю влажную ткань. Тут же на меня пикирует рыжий комок и, расцарапывая в кровь плечи и руки, испуганно взбирается на голову, нещадно вцепившись в неё всеми лапами.

Резкая острая боль от кошачих когтей придает сил, и я отчаянно стараюсь грести к берегу, хотя одежда и обувь безжалостно тянут вниз. Зачем я всё это делаю? Даже спаситель из меня никудышный — вместо ребёнка спасаю кошку. Может плюнуть на всё и сдаться? Всё равно мышцы уже сводит от холодной воды. Да и есть ли ещё за что бороться? Зачем вообще мне жить после трагедии? Не проще ли расслабиться и дать воде себя поглотить, как это сделала Хитоми.

Но вся беда в том, что я не знаю и для чего мне умирать. Я не могу ответить на вопрос «зачем?» и поэтому, пожалуй, не умру. В бессмысленной смерти тоже нет ничего хорошего. К тому же, отчаянно пищавший, жавшийся ко мне дрожащий рыжий комок отчаянно хотел жить, и я не могла лишить это существо последней надежды. Гребок. Ещё гребок. Превозмогая ноющую боль в мышцах. Этого недостаточно — я погружаюсь в воду, отчаянно колочу ногами, выныриваю, кашляю. Жить всё-таки хочется, оказывается. Кошка на моей голове отфыркивается и впивается когтями ещё крепче, видимо разделяя мою точку зрения.

В горле и лёгких от попавшей в них воды ощущение, словно я факел проглотила. Страх утонуть становится каким-то диким, животным, на уровне инстинктов. Я, паникуя, бестолково мечусь и делаю лишние движения руками и ногами и вот, когда я уже обессиленная готова была сдаться, то внезапно почувствовала, что плыть стало легче и меня куда-то несёт. Оказывается, я попала в течение.

Почувствовав себя соринкой, которую уносит поток, я не стала сопротивляться — да и сил уже на это не было. И позволила воде себя подхватить и увлечь за собой, делая гребки только для того, чтобы удержать голову на поверхности. Чуть ниже по течению, река делала небольшой поворот, в результате чего меня вынесло к берегу, и я на четвереньках выползла на сушу. Кошка сползла с моей головы и дрожа всем телом смотрела на меня расширенными глазами, не делая при этом ни малейшей попытки убежать.

Я прижала несчастное животное к груди и, перевернувшись на спину, молча и ошалело уставилась на звёзды над головой. Через секунду я услышала тихое благодарное мурлыканье.

* * *

— Ого, — удивился Като, услышав эту историю. — Значит, ты у нас героиня?

Само собой, я не стала упоминать из-за чего я отправилась к мосту. Сказала просто, что хотела прогуляться.

— Какой там, — улыбнулась я. — Чуть сама не утонула. А потом подхватила воспаление лёгких и так как Клёпу оставить было не с кем, моталась с температурой по маршруту дом-больница-ветклиника.

— Да уж, нырять с моста неприятно. Мне тоже разок приходилось, — поморщился Хару, который уже перестал чихать и только его покрасневшие глаза ещё напоминали о недавнем инциденте.

— Мне до сих пор интересно, знай я, что там кошка, а не ребенок, бросилась бы я её спасать? — произнесла я. — Сейчас-то Клёпа моя питомица и я за неё и в огонь, и в воду. А тогда мы ещё знакомы не были.

На что парень ответил, что, к счастью, мы этого не узнаем. Но зная меня, я бы, скорее всего, всё равно полезла в воду. От этих слов стало тепло и приятно. Давно уже в меня так не верили.

— А всё же, — остановился в дверях Като, уже было попрощавшийся и собирающийся уходить, — зачем похитителям нужна была кошка?

Я улыбнулась и пояснила:

— Им нужна была не кошка, а её ошейник. У некоторых богачей есть старинные родовые тайники, которые открываются специальным предметом, передаваемым из поколения в поколение. Это может быть что угодно, от золотых маникюрных ножниц до предметов культа.

— То есть на ошейнике Клео был… — Хару перевел взгляд на кошку, которая вышла посмотреть, о чём так долго разговаривает её хозяйка.

— Старинный медальон, который и открывал тайник, — продолжила я. — Те парни каким-то образом узнали про это и похитили Клёпу, чтобы взять «ключ». Потом её хозяйка меня нашла и забрала медальон. Клёпа же категорически отказалась меня покидать, — вновь улыбнулась я. — Вот такая история.

— По-моему, она сделала мудрый выбор, — Хару наклонился, чтобы погладить кошку, которая тут же змеёй зашипела на него и с оскорблённым видом ушла на кухню.

— Ну и характер, — покачала я головой. — Кстати, сложнее всего в тот период было её накормить. Ей же лобстеров и королевских креветок подавай. Ну на крайняк, жаркое из фазана. Поэтому молоко и воду она пила, а от еды категорически отказывалась. Я даже боялась, что она умрет из-за этого. Но так как была на мели, о покупке деликатесов не было и речи.

— И как же решилась эта проблема? — заинтересованно спросил Като.

— Ну, — засмеялась я, — «голод не тётка», на третий день Клёпа начала присматриваться к бутерброду, который я ела и я поняла, что «лёд тронулся». Теперь она почти всеядна.

Хару тоже засмеялся, а Клёпа обиженно мяукнула.

— Неужели поняла, что о ней говорим? — удивился парень.

— Иногда мне кажется, что она умнее всех нас вместе взятых, — окончательно развеселилась я.

— Что ж, пойду пожалуй. Спокойной ночи! — пожелал мне Като.

— И тебе тоже. И ещё раз извини, — улыбнулась я.

Когда за парнем закрылась дверь, я горько усмехнулась. Что я там собиралась? Соблюдать дистанцию? Очевидно именно поэтому я пойду завтра с пирогом в гости. Эх, ну что поделать, раз накосячила. Я передвинула шахматную фигурку и, пройдя в комнату, глотнула сразу две таблетки снотворного. Хочу хотя бы сегодня вырубиться и поспать безо всяких дурацких снов. Беру на руки подбежавшую Клёпу, и она, чувствуя моё смятение, ластится и начинает мурлыкать. Есть ещё кое-что, о чём я, разумеется, не сказала Като. После спасения Клёпы и встречи с Лилит, её хозяйкой, остановившееся для меня время снова пошло, я вновь вернулась в его поток, обретая хоть какую-то цель в жизни.

* * *

Примечания:

Бедный Като у нас теперь не только от Камбэ огребает, но и от главной героини😅

1) Вымышленное кристаллическое радиоактивное вещество, фигурирующее во вселенной DC Comics. Знаменит благодаря тому, что является единственной слабостью Супермена. Слово "криптонит" во многом стало распространённым аналогом выражения "ахиллесова пята".

Вернуться к тексту

* * *

Я бы сказала, что день в музее прошёл как обычно, но это было бы неправдой. А причиной тому стало одно забавное происшествие. Я вовсю работала над картиной, когда в мастерскую зашёл мой начальник, бледный как полотно.

Неслушающимся голосом он выдавил из себя:

— Ю-юко, т-там тебя сп-прашивают… — И неопределенно махнул в сторону двери.

Я тоже начинаю нервничать, но иного выхода у меня всё равно нет, и я осторожно выглядываю в выставочный зал. Сперва я вижу перепуганную Кояму-сан, жавшуюся к стенке и старающуюся, похоже, с ней слиться. Проследив за полным неподдельного ужаса взглядом несчастной работницы музея, я сталкиваюсь с суровым взглядом темноволосого мужчины. Одет он был в светло-бежевый костюм с аляпистым галстуком, который повязан достаточно низко, так, что из распахнутого ворота рубашки видна массивная золотая цепь. И, так сказать, «вишенкой на торте» являлось то, что лицо этого персонажа было перечеркнуто длинным шрамом, что не оставляло сомнений, кто сейчас стоит передо мной. Не менее колоритно выглядела и пара мужчин по сторонам от него. От них исходило ощущение скрытой силы и опасности.

«Мафия», — судорожно сглотнув, подумала я. — «Пришли рассчитаться за шкатулку, которая в итоге им так и не досталась».

— Ты Такатори Юко? — сурово спросил мужчина со шрамом.

— Да, — отвечаю я, стараясь не дрожать. — А что вам нужно? — Голос срывается и звучит неестественно тонко.

Следующее мгновение становится шоком для меня, Коямы-сан и нашего начальства, который несмотря на страх, выглянул посмотреть, что происходит в зале. Все трое мужчин, как по команде, поклонились.

— А? — недоуменно восклицаю я, понимая, что моего убийства, похоже, не будет.

— Ты спасла мою дочь и я очень признателен тебе за это, — сказал мужчина, разогнувшись и положив мне руку на плечо так, что я зашаталась под её тяжестью. — Теперь ты всегда можешь рассчитывать на поддержку нашего клана, — он сунул мне в руку визитку, с указанным на ней номером телефона, — и мою личную, разумеется.

— Стоп! — воскликнула я, начиная соображать в чём, собственно, дело, — Так Йоко ваша дочь?

Мужчина серьезно кивнул.

— Да, она мой единственный драгоценный ребёнок. Будущее нашего клана.

«Ого», — мысленно присвистнула я. — «Так я получается в некотором роде наследную принцессу спасла. Хорошо, что судя по устрашающей внешности папочки, Йоко явно пошла в маму».

— А… Эм-м… Что ж, рада, что оказалась полезной, — смущённо улыбнулась я.

— Хм-м, — задумался мужчина, оглядываясь по сторонам. — Может мне сюда своих ребят пригнать? Чтоб, так сказать, культурно просвещались.

Я обернулась на Кояму-сан — да уж, боюсь, наплыва мафии психика бедной женщины может и не выдержать. Она и так сейчас ошалело переводила взгляд с мафиози на меня и обратно. Что ж, её можно понять: то меня богачи на крутых тачках из музея забирают, то клан якудза дружбу предлагает. Ещё не в каждом сериале такой сюжет увидишь.

* * *

Установщики сигнализации пришли раньше, чем предполагалось, поэтому я успела заскочить не только в магазин, но и в ещё одно местечко по пути. Придя домой, я быстренько взялась за готовку. Разумеется, на меня тут же нахлынули воспоминания... Хитоми любила мою стряпню. Единственным недостатком моей сестры было полное отсутствие кулинарных способностей. То, что Хитоми готовила, было, мягко говоря, несъедобным и в итоге она оставила бесплодные попытки.

Не то чтобы на тот момент была такая уж большая необходимость в приготовлении пищи — в доме была прислуга. Но в то время, как меня потянуло на кухню, я была ещё ребёнком и мне всё было интересно. Кухарка — милая румяная женщина, сама напоминавшая сдобную пышечку, с удовольствием показывала мне сперва нехитрые блюда, а потом уже и что-то посложнее. Помнится, я пришла в восторг, узнав, что какая-то щепотка приправы, может кардинально изменить вкус блюда.

Я так увлеклась воспоминаниями, что едва не проследила пирог. К счастью, опомнилась я вовремя и он не успел подгореть. По звукам за стеной, а они здесь «картонные», я поняла, что Като уже дома и можно смело отправляться в гости. Я ненадолго задерживаюсь у зеркала, критически осматриваю себя и, поправив волосы, выхожу в коридор.

Деликатно стучу в дверь, которая через пару секунд открывается. Хару тепло улыбается навстречу.

— Привет, Юко, проходи! Как день прошёл?

Като, судя по надетому на него фартуку, явно что-то готовил, сразу заслужив ещё больше уважения в моих глазах. Не парень — золото! А если еда окажется еще и съедобной, так вообще плюс сто баллов.

— Хорошо прошёл, — отвечаю я и, протягивая ему вишневый пирог, загадочно улыбаюсь. — Заходили мафиози, предлагали вечную дружбу. Но это не все новости. Ита-ак, — нарочно растягиваю я слова и изображаю барабанную дробь по стоящему в коридоре шкафчику, — угадай, кто всё-таки записался на курсы по вождению?

Посовещавшись с Лилит, мы решили, что получить права для меня будет не лишним. Как она сказала: «Всё равно от тебя пока в нашем деле толку ноль, так хоть полезный навык приобретёшь». К счастью, неподалеку, в радиусе десяти километров оказалась автошкола с неплохими отзывами.

— Поздравляю! — совершенно искренне сказал Като. — Тем более, что ты давно собиралась…

Нашу беседу прервал скрип открывающейся двери. Из ванной комнаты вышел незнакомый мне темноволосый парень в толстовке и спортивных штанах с густой длинной челкой, доходящей ему посередине до переносицы.

— Оу, — удивилась я, изумлённо взирая на вошедшего, — не знала, что у тебя гости. Может мне попозже зайти?

Като прыснул в кулак, и я непонимающе нахмурилась, требуя объяснений.

А парень, тем временем, знакомым голосом невозмутимо произнес:

— Привет, Юко. — и обращаясь уже к Хару, спросил, указывая на толстовку: — Это всё, что у тебя есть?

— Ой, да не ной ты! — поморщился Като.

А я тем временем хлопала глазами, уставившись на «незнакомца».

— КАМБЭ?! — воскликнула я, не веря собственным глазам, и пробормотала: — Не узнала тебя, богатым будешь… Ой, ты ж уже… — окончательно смешалась я, поняв, что известная присказка к нему не подходит.

Но любопытство пересилило смущение, и я снова подняла на него взгляд, бесцеремонно разглядывая парня в упор и даже обойдя по кругу.

— Что? — не поняв моих манипуляций, нахмурился Дайске.

— Ничего… — пробормотала я и воскликнула от избытка эмоций: — Просто впервые в жизни ты выглядишь НОРМАЛЬНО. Блин! Като, у тебя фотик есть? Это точно нужно запечатлеть… Да брось, Камбэ, я же пошутила, — увидев, что парень, недовольно дёрнув плечом, демонстративно направился к двери, поспешила остановить его я.

— Хватит дуться, Камбэ, — вмешался Хару, перестав угарать с нашей реакции. — Тем более, что пешком до дома ты точно не дойдёшь, — хмыкнул он.

Я удивлённо посмотрела на них.

— А почему пешком и, кстати, почему Камбэ вообще здесь? Рабочие вопросы обсуждаете?

Дайске, отведя глаза, промолчал. Вместо него ответил Като.

— Он с роднёй поссорился, к тому же забыл дома бумажник и технику, — хмыкнул парень.

— Значит, и у тебя бывают плохие дни, — протянула я, бросив сочувствующий взгляд на Камбэ.

— Так, ладно, пойдёмте ужинать, — предложил Хару. — Остынет ведь.

Като готовил очень даже неплохо, к нашему удивлению даже Камбэ признал, что еда вкусная.

— И часто вы так друг к другу в гости заходите? — неожиданно спросил Дайске, переведя взгляд на вишнёвый пирог, безжалостно нарезаемый хозяином квартиры.

— Вот сразу видно, что у тебя никогда соседей не было, — фыркнула я.

— Хорошие соседи на вес золота и с ними, как правило, стараются поддерживать хорошие отношения, — добродушно пояснил Като, — всякими взаимовыгодными мелочами и услугами. До этого у меня в соседях алкаши были, всё никак не нарадуюсь, что съехали.

— Уж лучше алкаши, чем нарики, — поморщилась я, вспоминая своё прошлое соседство. — Кстати, чем после ужина планировали заняться?

— Не знаю, — пожал плечами Като. — Можно фильм какой-нибудь посмотреть. А что?

Я сообщила, что у меня дома есть пара настольных игр.

— О! Хорошая мысль! — одобрил Хару, подняв большой палец вверх. — Давно в настолки не играл.

— Камбэ, хватит делать такой недовольный вид, — не выдержала я. — Я же не в «бутылочку» тебе играть предлагаю… Или подожди… — внезапно догадалась я о причине нахмуренного лица, — ты вообще когда-нибудь играл с друзьями хоть во что-то?

Дайске кивнул с самым серьёзным видом.

— В основном, в покер или бильярд.

— Тяжёлый случай, — вздохнул Хару и сразу же получил от напарника убийственный взгляд.

— Ничего, — похлопала я Камбэ по плечу, вставая из-за стола (и убийственный взгляд теперь относился уже ко мне), — всё когда-нибудь бывает в первый раз. Надо с чего-то начинать.

И ускакала в свою квартиру за настольными играми. Почему-то, когда Камбэ выглядел как обычный парень, разговаривать с ним и подшучивать было гораздо легче, чем когда тот разодет с иголочки. Я покопалась в шкафу и на одной из полок нашла две запылённых коробки. Так сказать, привет со студенческих времён, на которые у меня так и не поднялась рука. Смахнув с них пыль (Клёпа, пару раз чихнув, обиженно ушла на кресло), я вернулась со своей добычей в квартиру Като.

Первым наш выбор пал на «Монополию». Выслушав правила, Камбэ неожиданно заупрямился.

— Это глупо покупать игрушечные дома за картонные деньги, — пренебрежительно бросил он.

— «Опять двадцать пять»! — рассердился Хару. — Тебя вообще хоть когда-нибудь, хоть что-то устраивает?

— Погоди, Като, не кипятись, — мягко остановила я парня и, лукаво взглянув на Дайске, как можно снисходительнее добавила: — Камбэ же никогда не играл в эту игру, вот и боится, что кто-то окажется богаче него хотя бы в игре.

По острому, как бритва, взгляду Камбэ я поняла, что мои слова попали точно в цель. Задетое самолюбие — один из самых мощных рычагов давления. Иными словами, я просто взяла Камбэ «на слабо».

— Играем, — хмуро бросил тот, первым садясь за столик (мы с Хару обменялись многозначительными взглядами). — Ставки будут?

— Это тебе не покер, — фыркнул Хару.

— Но можно ведь играть на интерес или на желания, — возразила я. — Ну или просто по приколу. К примеру… — я пошарила в карманах и обнаружила там два лимонных леденца, — вот моя ставка, — хихикнула я, кладя конфетки на середину стола.

— Поднимаю ставку, — хохотнул Като, выкладывая рядом упаковку печенья.

Когда Камбэ поставил единственный предмет, оказавшийся у него в кармане, а именно золотую зажигалку, мы с Хару дружно запротестовали, потому что ставки были неравны. На это Дайске лишь пожал плечами и сказал, что он всё равно их постоянно где-то забывает. На это нам возразить было нечего и ставка была принята. К тому же, если честно, хоть я и не курю, но не отказалась бы от такого маленького изящного предмета в качестве трофея.

— Ну кто бы сомневался, — улыбнулась я, наблюдая как Камбэ берёт в качестве игровой фигурки маленький металлический автомобиль.

Като взял себе корабль, а я фигурку кошки.

Затем, взяв на себя роль банкира в игре, я раздала игрокам необходимое количество игровых купюр.

— И помни, — драматично воскликнула я, передавая «деньги» Дайске, — в этой игре твой баланс: ограничен.

Камбэ хмыкнул и закатил глаза, а Хару весело хохотнул с последней фразы. Мы бросили кости, определяя, кому в каком порядке ходить, и игра началась. Первым ходом мне повезло и я приобрела вокзал. Эх, ещё второй бы, и буду пролетать опасные участки. Като тоже смело приобрел улицу, на которую встала его фигурка, а вот Камбэ явно осторожничал, обдумывая каждый ход, хотя казалось бы, чего там думать? Бросай кубик, да ходи. Сразу видно, что никогда с друзьями в настолки не играл, слишком серьёзно ко всему относится.

Но потом резко везти перестало. Кубик упорно не хотел давать нужное количество ходов, чтобы приобрести хоть что-то путное. В итоге я стала хозяйкой разномастных улиц и заплатила банку комиссию в секторе «Шанс». У Като была другая проблема. Он купил слишком дорогие улицы и теперь ему катастрофически не хватало денег для отстройки домов на них. Я пожалела беднягу и выкупила у него вокзал, избавляя от беспросветного банкротства. Потом мы поменялись улицами нужного цвета с Камбэ. Я решила не вредничать, всё-таки первый раз человек играет, тем более меня повеселил тот официально-деловой тон, с которым он предложил заключить эту сделку.

В итоге, Като всё-таки обанкротился, а я, попрыгав немного с вокзала на вокзал, предложила признать победу за Камбэ, потому как вдвоем было уже не так интересно играть, к тому же денежное преимущество было всё равно за ним. Вот что значит финансист до мозга костей. Дайске стал счастливым обладателем леденцов и печенья, которые мы тут же торжественно ему вручили, весело посмеиваясь.

— М-да, всё-таки финансы — это не моё, — почесал затылок Като, смущённо улыбнувшись.

— Тогда вторая игра придётся тебе больше по вкусу, — улыбнулась я, доставая «Cluedo». — Это игра-детектив на логику. Методом исключения нужно определить кто убийца, каким орудием преступление совершено и в каком месте произошли события.

Кажется, даже Камбэ стало интересно, потому как он не возражал. Мы дружненько переместились со стола на ковер, потому что так было удобнее играть. Вообще удивлена, что у Хару имеется ковер. Его комната представляла собой идеал минимализма и практичности. Хотя, может, ковёр — подарок от родителей?

Мы разложили карточки и начали играть. На первом круге победила я, что было в общем-то неудивительно, так как парни пока только въезжали в игровой процесс, а я с правилами знакома достаточно давно. Вообще, сидеть так полукругом было очень уютно, я уже не помню, когда последний раз так расслаблялась. Никаких мыслей о прошлом, сестре, мести… Хотя нас троих сложно назвать друзьями, но обстановка была какой-то тёплой и домашней. Вряд ли такой вечер когда-нибудь повторится. Завтра Камбэ наденет свой деловой костюм и вновь превратится в крутого мажора, к которому ни подойти, ни подъехать.

Но до завтра было ещё далеко. Сейчас же парни увлеклись игрой, и я поочередно украдкой бросала взгляды то на одного, то на другого. Из-за тени от густой чёлки глаза Дайске казались не серо-голубыми, а словно насыщенными синевой. А вот у Хару, который сидел напротив освещения, они, наоборот, казались светлее — будто наполненные жидким золотом. Но и в тех, и в других сейчас проскальзывали огоньки азарта, предвкушение победы и какой-то детский восторг от правильных догадок. Я поймала себя на мысли, что с удовольствием взяла бы скетчбук и карандаш и зарисовала бы этих двоих за игрой. Меня поразило собственное желание. Рисовать меня не тянуло уже достаточно давно, так почему же захотелось именно сейчас?

— А? — спросила я, вздрогнув от неожиданности, когда Като дотронулся до моего плеча.

— Твой ход, говорю, — улыбнулся парень.

— А! Точно, — спохватилась я. — Готова сделать заявление.

— Ты уверена? — уточнил Хару. — Не пойму, как ты вообще в своих заметках разбираешься, там же ногу сломить можно… — он повертел в руках мою предыдущую карточку для записей.

— Не трожь записи гения! — Шутливо хлопнула я его по руке и, максимально выпрямив спину, торжественно объявила: — Итак, убийца — полковник, орудие — веревка, место преступления — гостиная.

Затем, взяв конверт и посмотрев карточки, я с кислым видом положила их обратно.

— На одно предположение ошиблась, — протянула я.

— Подвели твои «записи гения», — хмыкнул Камбэ и получил от меня недовольный взгляд.

Следующим заявление сделал Като и безошибочно назвал все карточки. Камбэ, судя по лёгкому разочарованию на его лице, похоже, тоже всё правильно вычислил, но ход до него так и не дошел. Я бросила на него злорадный взгляд, который тот, разумеется, проигнорировал.

— Что ж, ладно, — сказала я, собирая карточки. — Всем спасибо за игру. Я, пожалуй, отчалю.

Честно говоря, уходить не хотелось, но и причин задержаться я особо найти не могла. А вот другие, как оказалось, смогли.

— Юко, ты же завтра выходная, — сказал Като. — Предлагаю ещё разок попить чай, а потом вместе посмотреть какой-нибудь фильм.

— Ну, если второй гость не возражает, — протянула я и вопросительно посмотрела на Камбэ.

— Вовсе нет, — пожав плечами, ровным голосом ответил тот.

— Вообще-то, я хотел предложить Камбэ что-то покрепче, чем чай, — засмеялся Като, накрывая на стол, — но в компании девушки, пожалуй, не стоит.

— Почему это?! — возмутилась я. — Может у меня хрустальная мечта этого месяца: «напиться и забыться»? Просто компании подходящей не было. А ты вот так на корню всё обламываешь.

Парень засмеялся и сказал, что раз дела обстоят именно так, то он не будет топтать чужие мечты. И на стол была извлечена бутылка картофельной соджу⁽¹⁾.

— Тем более нам есть что отметить, — улыбнулся Хару, посмотрев на меня. — Твоё поступление в автошколу, например. Уже присмотрела машину?

Я отрицательно покачала головой.

— Пока нет. А вдруг провалюсь на экзаменах? Только расстроюсь тогда.

— Что ж, довольно благоразумно, — кивнул парень, соглашаясь со мной, — но на практических экзаменах всё равно понадобится машина.

— Возьму у кого-нибудь напрокат, — отмахнулась я и с милой улыбочкой повернулась к Дайске. — Камбэ, одолжишь свой Кадиллак для экзаменов?

— Исключено, — последовал немедленный ответ.

Я рассмеялась.

— Какой же ты предсказуемый, — фыркнула я, поднимая стопку с соджу. — Кампай⁽²⁾!

Кажется, мы слегка перебрали. Во всяком случае, на середине просмотра детектива, я почувствовала, что начинаю вырубаться. По телу раскатывалась приятная тёплая волна, мышцы расслабились, а глаза начали сами собой закрываться. Я, не став сопротивляться своему организму, уютно свернулась калачиком прямо в кресле, на котором сидела. Последнее что я слышала, это как Като возмущённо спрашивает Дайске о цели прихода того в полицию. Но кажется, парня тоже расслабило и сил отвечать у него не было.

— Эй, не засыпай тут мне! — услышала я, как сквозь вату, возмущение Хару.

— Я не засыпаю, я закрываю глаза, — сонно пробормотал в ответ Камбэ.

А дальше сознание ускользнуло от меня, взлетая куда-то вверх и растворяясь в уюте этой небольшой квартирки.

* * *

На этот раз я не падаю ни в какую воду — я уже нахожусь в ней. Солнце где-то высоко пробивается красивыми желтовато-изумрудными бликами сквозь толщу воды, а я опускаюсь всё глубже, туда, где свет уже не достаёт. Здесь самая глубокая часть моря, покрытая чёрным слоем вязкого ила — моих тревог, беспокойства, страха, ненависти. Я боюсь увязнуть во всем этом и оказаться в ловушке, без возможности освобождения.

Неожиданно в стороне я слышу чей-то то ли всхлип, то ли стон. Звук, порождённый отчаянием. Вместо того, чтобы пытаться выбраться наверх к яркому теплому солнцу, я, вопреки здравому смыслу, плыву в сторону потерявшегося в этой темноте. Кого-то, пока мне неизвестного, но очевидно нуждавшегося в помощи. Густая насыщенная чернота разливается повсюду подобно чернилам. Шаря в темноте в поисках кого-то, я продолжаю блуждать. Звук доносится совсем рядом, но я никого не вижу.

— Кто здесь? — спрашиваю я. — Вам нужна помощь?

Вокруг черным-черно, но я не останавливаясь плыву в сторону звука. Темнота становится осязаемой: мне страшно, мне мерзко, мне больно, мне сложно дышать, словно тонны этой вязкой массы давят мне на грудь.

Я снова слышу всхлип, на этот раз он гораздо ближе. Вытягиваю руку вперёд и кончики пальцев чего-то касаются. Неожиданно меня окружают вспышки света, рассеивая тьму. Я выныриваю из выматывающего липкого сна, как из глубины моря, тяжело дыша. Сердце бьётся как сумасшедшее и его стук кажется мне невероятно громким, почти оглушающим. За окном начало светать и я, немного успокоив дыхание, осматриваюсь.

Первое время не могу понять, где я оказалась. Обстановка незнакомая. Потом понемногу вспоминаю события вчерашнего вечера, а потихоньку нарастающая головная боль подсказывает, что было причиной внезапного засыпания в чужой квартире. Я откидываю плед, которым меня кто-то заботливо укрыл (явно Хару, кто ж ещё?) и потягиваюсь, разминая затёкшие от не самой удобной позы, мышцы.

Внезапно слышу тот же самый звук, что слышала до этого во сне. Неужели галлюцинация? Может я не совсем проснулась и остатки сна наложили отпечаток на реальность? Осматриваюсь и замечаю Като, спокойно спящего на кровати. Хорошо ещё, я не заорала во сне, что иногда случалось, тогда бы точно его мирному сну пришёл конец. Затем мой взгляд скользит ниже, и я вижу, как на разложенном футоне мечется во сне Камбэ. Значит, именно его я и слышала в царстве своих кошмаров. Я осторожно сползаю с кресла, чтобы ненароком не разбудить Хару и, подойдя к Дайске, плавно опускаюсь рядом с ним на колени.

Всматриваюсь в лицо парня. Сейчас оно выражает крайнюю степень беспокойства, чёрные волосы разметались по подушке, а на лбу выступили капельки пота. Снова стон, настолько жалобный и отчаянный, что у меня сжимается сердце. Дайске сейчас совсем не выглядит крутым парнем, скорее испуганным и потерянным мальчишкой.

— Нет… Пожалуйста… Только не это… — разобрала я полусонное бормотание.

«Значит, не только меня мучают плохие сны», — грустно улыбнулась я.

Мне по-настоящему жаль Камбэ, ведь я не понаслышке знаю, что такое кошмары. Сейчас не до мелких разногласий и обид. Я протягиваю руку, осторожным движением откидывая волосы со лба парня, мягко дую ему на лоб, унимая жар и, повинуясь порыву, провожу кончиками пальцев по волосам. Складочка между бровями Камбэ разглаживается, лицо становится спокойным и умиротворённым, а затем он неожиданно открывает глаза и останавливает на мне свой, пока ещё затуманенный взгляд. Я теряюсь и застываю, забыв одернуть руку, и на автомате провожу по чёрному шёлку волос парня ещё раз.

— Мама… — шепчет он, вероятно ещё находясь в полусне.

— Нет, — грустно качаю я головой, видя что парень начинает осознавать реальность и его взгляд становится удивлённым, — это всего лишь я — Юко. Тебе приснился кошмар, а с ними, знаешь ли, сложно бороться в одиночку.

Камбэ приподнимается на постели, внимательно вглядываясь в мое лицо. Мне иногда кажется, что его светлые, серо-голубые глаза подобны рентгену, заглядывающему в самые уголки сознания. И всё же странно, почему взгляд такой изучающе-непонимающий? Ах, точно! До меня наконец-то доходит, что я делаю, а потому я испуганно убираю руку и отвожу взгляд, стремительно краснея.

— Юко, — неожиданно слышу я, — спасибо…

Ого! Похоже, у Дайске хмель ещё не выветрился, раз он меня благодарит. Я удивлённо таращусь на него, чего-то подобного я точно не ожидала.

— Камбэ… — потрясённо выдыхаю я, но меня перебивают.

— Вы чего в пять утра расшумелись? — слышим мы недовольный голос Като с кровати.

Эх, всё-таки разбудили!

— Извини, — делаю я виноватую моську. — Мне просто кошмар приснился и я нечаянно Камбэ разбудила, — на ходу придумала я отмазку, чтобы не объяснять всё в подробностях, — а теперь вот и тебя…

Не говорю ещё и потому, что Дайске наверняка не горит желанием, чтобы я называла истинную причину нашего диалога. Я бы на его месте точно не хотела бы. Никому не нравится признаваться в своих слабостях и рассказывать о чём-то сокровенном.

— А-а, ясно, — зевнул Хару. — Да уж, кошмары — это неприятно…

Ого! Да тут похоже, все в них знают толк…

— Ну, раз уж я всё равно встала, то, пожалуй, к себе пойду, а вы досыпайте, — быстро попрощалась я и, не дожидаясь ответа, скользнула за дверь.

* * *

Примечания:

Думаю, всех участников этой истории, в той или иной мере, мучают кошмары. Камбэ в связи с событиями детства, Като в связи с событиями, из-за которых он ушёл из первого отдела, ну а нашу героиню из-за событий, связанных с сестрой. Ох не зря они все угодили в одну компанию, ох не зря))

1) Корейский крепкий алкогольный напиток. Производится из картофеля, риса и других злаков. Крепость напитка от 16 до 40%.

Вернуться к тексту

2) Аналог русского «пей до дна!»

Вернуться к тексту