Рисунок (джен)

Раннее утро. Небо над Нью-Йорком, окрашенное нежно-розовой акварелью, едва тронуто легкими перьевыми облаками. Город только-только очнулся после ночной жизни, и в воздухе ещё можно было уловить голоса птиц. Стиву нравился этот час — так он, не привыкший к суете и шуму обновлённого города, мог почувствовать себя дома, в том далёком старом Нью-Йорке. Редкие прохожие угрюмо брели по своим делам, не обращая на Роджерса никакого внимания.

Проходя мимо очередной скамейки, он мельком заметил немного сутулую фигурку. Уже отойдя на приличное расстояние, Стив решил обернуться: хрупкая девушка склонилась над альбомом. Сам не понимая зачем, Роджерс подошел к незнакомке чуть ближе. Никто бы не смог сказать, чем эта девушка привлекла его внимание: не запоминающееся, хоть и довольно милое, заострённое личико, усыпанное веснушками, светло-серые, будто выцветшие, глаза, пепельные волосы, собранные в небрежную косу, и столь же тусклый, скромный наряд. Пожалуй, единственное, чем была примечательна незнакомка, — это её улыбка. Девушка, то и дело отрывая взгляд от бумаги, поднимала голову, широко улыбаясь, так, что Стив сам невольно улыбался. Как странно, что другие прохожие этого не замечали... А незнакомка тем временем с улыбкой смотрела вдаль, чтобы потом перенести на бумагу, штрих за штрихом, частичку увиденной красоты. Проследив за взглядом художницы, Роджерс увидел невысокое, побитое временем здание, которое в своей неказистости терялось на фоне высоток. Но девушка сияла так, что даже её глаза казались чуть ярче, словно перед ней было новое чудо света. Стив, боясь разрушить этот хрупкий, гармоничный мирок, подошел ближе.

— Позволите присесть? — робко поинтересовался он, добавив, словно в оправдание, — Другие места заняты.

Девушка, не отрываясь от своего занятия, коротко кивнула, оставив без внимания тот факт, что все ближайшие скамейки пустовали. Присев, Стив посмотрел на работу художницы, мельком сравнивая её с оригиналом.

— Вот этот край стоит сделать чуть насыщенней.

Несколько секунд девушка молчала: оторвав взгляд от бумаги, она с прищуром всматривалась в здание. Казалось, её ничуть не смущало поведение Стива, который, напротив, мысленно отчитал себя за подобную бестактность. Наконец, добавив несколько штрихов, незнакомка мельком, стараясь скрыть проступивший на бледных щеках румянец, бросила взгляд на сидевшего рядом Роджерса, словно безмолвно спрашивая о его вердикте.

— Можно? — Стив указал на карандаш, сжатый в тонких, перепачканных графитом пальцах.

Все так же молча художница протянула ему карандаш, тут же боязливо отдернув руку. Получив карандаш, Стив испытал что-то совсем забытое, что-то из прошлой жизни.

— Вот так... — он осторожно добавил несколько штрихов и чуть растер их мизинцем, зачем-то начав вновь оправдываться, — Правда, я давно не...

Но девушка его не слушала. Переведя взгляд с бумаги на здание, а затем на Стива, она наконец заговорила, все ещё стараясь не смотреть на него:

— Как вы это сделали? — Её голос оказался тихим и чуть дрожащим. — Вы — художник?

Роджерс неопределенно пожал плечами, смутившись вопросом. А ведь и правда: кто он? Кто он в этом новом мире?

— Я только учусь... Не могли бы вы показать ещё раз? — сбивчиво протараторила незнакомка, буквально на одном дыхании. — Пожалуйста, — краснея от собственной, по её мнению, неслыханной наглости, добавила девушка.

— Возьмите, — Стив протянул спутнице карандаш, а когда та, с застывшем на лице выражением вины, взяла его, занеся словно одеревеневшую руку над бумагой, Роджерс направил её, справившись с дрожью в собственных пальцах:

— Спасибо. — Девушка благодарно кивнула, вновь углубившись в работу.

Минут десять Стив молчал, завороженно наблюдая за тёмным кончиком карандаша, танцующим над бумагой. Наконец, приметив рядом с девушкой потрепанную папку, очевидно с другими работами, он неуверенно спросил:

— Позволите?

— Конечно, — едва взглянув на папку отозвалась юная художница.

Грифель заплясал над бумагой как-то нервно — прерывисто и быстро. Стив бережно взял в руки папку, перебирая рисунки: пейзажи, здания, незнакомые лица... Добравшись до последней работы, он замер. Отложив папку и прочие работы, Роджерс во все глаза смотрела на изображение. Несомненно, это был он. Вернее, Капитан Америка. Даже в чёрно-белом сплетении штрихов Стив мог с полувзгляда узнать свой звёздно-полосатый костюм. В груди что-то ёкнуло. Сколько времени прошло с тех пор... Для него? А для мира? Что изменилось, да и изменилось ли? Стив не знал, как верно ответить на этот вопрос. Потеряв счёт времени, в задумчивости глядя на рисунок, он даже не заметил, как художница закончила работу и, спрятав её в сумке, осторожно изучала его из-под опущенных ресниц:

— Что-то не так? — наконец осмелилась на вопрос девушка, а в её голосе сквозило неподдельное беспокойство и тревога.

— Почему он? — пристально всматриваясь в лицо нарисованного Капитана, выпалил он, не узнав собственный голос.

— Капитан Америка — легенда, — спокойно ответила девушка, словно ей задавали этот вопрос уже не первый раз.

— Но он же... — начал было Стив, но тут же был прерван:

— Что "но"? — Лицо девушки вспыхнуло, а в глазах появился блеск. — Он — мёртв? Нет. Он — символ. Образ... А образ, сэр, вечен. — Художница впервые посмотрела прямо на Роджерса. — Это уже не человек, это нечто большее.

Стив, смущенный словами собеседницы, выдавил улыбку:

— Вы не так меня поняли. Я хотел сказать, что это было так давно... Разве он не будет слишком старомоден?

— Для настоящих героев не существует времени. Они нужны всегда. — Девушка устремила взгляд куда-то вдаль. — Старомоден? — Подхватив сумку, она встала со скамейки. — Это плохо? Может, как раз то, что сейчас нужно этому миру? — Девушка улыбнулась, отходя прочь. — Разве вы сами не старомодны, сэр?

— Постойте, — Стив, рассеяно улыбнувшись в ответ, взмахнул рисунком, который всё ещё сжимал, — Вы забыли!

— Ничего страшного, оставьте себе...

Солнце окончательно вступило в свои права. Шум заполнил город. Художница, которая так и не назвала своё имя, растворилась в толпе. А Стив Роджерс — Капитан Америка — думал о чём-то своём, глядя вдаль, куда-то вне времени.