Не моя тайна (джен)

Нельзя спать. Лили кутается в плед с головой, чтобы заглушить подкрадывающиеся к ней ночные кошмары. Нельзя, нельзя закрывать глаза, иначе снова налетят призраки в черных плащах и со змеиными татуировками на руках, оставляющие после себя трупы ее близких и родных. Над волшебным миром сгущаются тучи — но неужели только Лили оказалась такой сентиментальной идиоткой, что лишилась сна? Может, Поттер и Блэк правы, что ей не стоит соваться в авроры? И Северус… Вспоминая его аргументацию, Лили чувствует, как мурашки вновь бегут по коже. Никто не верит, что хрупкая девочка-цветочек, Адская староста, сможет противостоять мировому злу. Но разве имеет она право сидеть сложа руки, когда в аврорат идет весь курс? Даже Ремус Люпин, несмотря на пушистую проблему. Даже забитый Питер Петтигрю. Даже девчонки — Мэри, Марлин и Алиса.

Нет, Лили не сдастся. Не позволит Пожирателям убивать ее родных. И других таких, как она. А Северус может идти… не хочется говорить «к дементору», но уж точно на все четыре стороны. Видите ли, он не хочет, чтобы Лили шла против таких, как он. Обещает защиту и покровительство своего так называемого Лорда. Лили не нуждается в таком покровительстве. Она до сих пор помнит, как впервые увидела страшный черный шрам на руке своего лучшего друга. По-хорошему она должна сказать об этом другим своим друзьям — проверенным жизнью, разделяющим ее идеалы. Имеет ли она право сказать это? Имеет ли она право не сказать этого? Если скажет, Поттер потеряет голову и вновь побежит драться. А если промолчит — разве это не будет считаться предательством? Но разве хорошо говорить чужую тайну? И как вообще рассказать такое — что она встречалась со Снейпом, что узнала, что он — Пожиратель смерти? Перестанет ли когда-нибудь темное прошлое идти за ней по пятам? От противоречивых мыслей у Лили кружится голова. Нетрудно догадаться, почему Адская староста не может заснуть.

Лили невероятным усилием воли прогоняет назойливую пелену ночных кошмаров, и, все так же закутавшись в плед, спускается в гостиную Гриффиндора. У почти потухшего камина сидит только один человек. Впрочем, Лили почему-то так и думала, что его можно застать здесь, пока все спят.

— Тоже не спится, Блэк?

— Не называй меня так, — хмуро говорит Сириус, глядя на нее исподлобья, из-под черной длинной челки, спускающейся на глаза. — Я не имею ничего общего с этой чертовой семейкой. Я просто Сириус, Адская староста. Друг твоего парня, — «и, надеюсь, твой друг», — недосказанные слова остаются висеть в воздухе.

— Да, — кивает Лили. — Ты друг, — произносит она те слова, которые он так жаждет услышать. — Ты Сириус, я Адская староста, мы друзья. Мы Мародеры, — ей нравится даже прозвище, которое бесило ее предыдущие шесть лет. Оно сделало ее частью команды.

— А тебе-то чего не спится? Я думал, приличные девочки в такое время видят уже десятый сон, — усмехается Сириус.

— У приличных девочек тоже бывает темное прошлое, которое не дает возможности уснуть, — мрачно усмехается Лили в ответ. Потом становится серьезной. — Я не знаю, что делать, Сириус. Я должна вам кое-что рассказать, но это не моя тайна. И, если честно, я боюсь за Джеймса — хватит ли ему мудрости на это отреагировать.

— Все мы что-то скрываем, — при свете камина и звезд это не тот вечно раздражающий Сириус, которого знает Лили при свете дня. — И у всех есть темное прошлое. Даже у хороших девочек. Если Сохатый не дурак, он это поймет. А если все-таки дурак и тебя обидит — я сам его отлуплю по самое не балуйся, — лицо Бродяги озаряет улыбка, и он становится похож на Сириуса при свете дня. — Ты меня знаешь, я тебя терпеть не могу. Но если он тебя обидит, он сам себя не простит, поэтому я ему руки-ноги переломаю, но притащу к тебе.

— Спасибо, Сириус, — лицо Лили озаряется улыбкой, а зеленые глаза становятся влажными от слез. — За это я и люблю тебя. Как друга.

— Не за что, Эванс. Я не договорил. Если ты его обидишь, я тебя тоже из-под земли достану, — усмехается Сириус.

Лили смотрит на ночное небо, на звезды. «Если там кто-то есть, если он слышит тех, кто чужд и в мире маглов, и в мире волшебников, то спасибо. Спасибо, что подарил мне этих прекрасных балбесов. Мы едины. Мы семья. И мы будем защищать то, что правильно. Даже если это не легко».