Рот на замок (гет)

— Гринграсс, ты с ума сошла?

Изящное кресло нежно-кремового оттенка податливо облекало высокую фигуру итальянца. Смуглая кисть в крупных звеньях золотого браслета отстукивала ритм по мягкой обивке, пока обладатель столь совершенных форм, упакованных в тёмный костюм, ожидал “свою златокудрую фею” Даф.

Которая, как всегда, опаздывала, посчитав явно недостаточным двухчасовое посещение “Твилфитт и Таттинг”, зато её младшая сестра, отлевитировав гостю пышный срез брауни, вовсю пользовалась моментом:

— Блейз, я серьёзно!! Ты сам говорил, что топишь за любой переполох! — карий, с хитрым прищуром, взгляд цепко держал чёрные глаза напротив.

— Конечно, детка, только не за уголовно наказуемое деяние!

Утренний кофе в компании парня сестры: деловой визит или дружеская посиделка?

Отправив в рот последний кусочек шоколадного лакомства, Астория вспорхнула с кровати и, танцуя, приблизилась к итальянцу.

— Ну вы же не арестуете меня, господин прокурор? — усевшись на подлокотник и расправив лёгкие складки домашнего платья, хозяйка невинно приобняла гостя.

— Помощник судьи, — поправил Блейз, — но не исключено, что в будущем…

Он довольно потянулся, словно сытый кот на весеннем солнышке. Его ленивая грация мягко ложилась в уют светлой спальни.

— Ну так что, прикроешь меня? — Гринграсс свесилась вниз, чтобы лучше рассмотреть наглые глаза оппонента.

— Ты уже сварила зелье?

— Да, осталось день настояться…

— Мерлин, допустим! Сушеные златоглазки, водоросли и спорыш ещё можно приобрести легально, но где ты раздобыла растёртый рог двурога и шкуру бумсланга?

— В Лютном…

— Так, стоп, стоп, стоп! — поднял светлые ладони в-я-сдаюсь-жесте Блейз. — Младшая Гринграсс рыскает по тёмным углам чёрного рынка в поисках “запрещёнки” — теперь я видел всё!

Астория самодовольно скрестила руки:

— В любви и на войне все средства хороши, не так ли?

— Ладно, окей, — Забини принял торжественный вид, но бисквитные крошки, то тут, то там рассыпанные по брюкам, несколько сбавляли официоз. — У каждого правонарушителя есть веский мотив, я хочу ещё раз услышать твой.

Девушка встала у окна. Тонкие пальцы нервно мяли белый фатин штор. За мокрой гладью стеклянной арки налетевший порыв ветра взметнул пожухлую листву, закружил в рваном ритме октября.

— Я устала, Блейз. Эти три месяца в Министерстве… Не знаю, кто бесит меня больше: он или я сама! Мы видимся за ланчем, пересекаемся в коридорах и лифтах… “Привет, Гринграсс!”, “Куда едешь, Гринграсс?”, “До встречи, Гринграсс!”, — под аккомпанемент смешка Забини передразнила она ленивую манеру Драко растягивать слова.

Чёрная мантия с высоким воротником, слегка отросшие пряди, светлой россыпью — на заострённом худом лице. Холодный блеск серых глаз и вечно самодовольная ухмылочка. Её хотелось сорвать, как надоевшую маску. Как может быть кто-то столь отталкивающим и притягательным одновременно?

— Я начинаю думать, что у нас подозрительно совпадают рабочие графики, а потом вижу, как он мило беседует с какой-нибудь мисс Абрамсон, прислонившись вот так… — с издевательской улыбкой Астория небрежно припала плечом к стене. Так расслабленно и так по-мужски.

— Типичный Драко! — хохотнул Блейз. — О его истинных симпатиях не смекнёт и первоклассный дознаватель Визенгамота! Хотя… — щёлкнули длинные пальцы, — если влить в моего друга флакона три сыворотки правды да приложить крепким “Империо” — возможно, он и расколется…

Гринграсс фыркнула в кулак.

— Я должна строить карьеру, Блейз, а не тратить энергию на пустой флирт!

Унаследовав решительность отца, щедро сдобренную щепоткой авантюризма, Астория, если что задумала, стояла до конца. И сдвинуть с места этот кремень — всё равно что на фут приподнять фонтан в атриуме Министерства.

Кто-то скажет: “Глупое упрямство!” Плевать! Она отчаянно спасала своё самолюбие.

Довольно примеров чужого краха было перед глазами: с опухшей краснотой век, жалким плачем в сырой тесноте туалетных кабинок, нелегально скупленной Амортенцией… Все эти девушки наивно верили в чувства, подменяя сахарной ватой горькую полынь.

И Гринграсс уж точно не собиралась портить свой идеальный макияж солёными слезами позора!

— Мне нужно обладать всей полнотой информации — или как у вас там выражаются — прежде чем вынести приговор.

— Так, где мой судейский молоток? — изобразил пугливое замешательство Блейз. — Знаешь, кажется, я тебя понимаю, сестрёнка! Если бы с ним было так просто… Но с ним ни фига не просто! На правах лучшего друга я бы давно хлопнул Драко по плечу и сказал: “Чувааак, кто украл твоё сердце?” И первая же сова доставила тебе ответ.

Это было честно. Дружеская преданность Блейза — как тихий островок в безбрежном океане страстей. Если утлую лодчонку перехлёстывает волна — направь киль точно по курсу.

— Министерская мантия сделала из него окончательного гавнюка, — с сожалением констатировал Забини. — “Соглашение о неразглашении”, — передразнил он старушечьим дискантом. — Мерлин, как врезал бы!

Губы Астории дёрнулись в понимающей ухмылке. Быть невыносимым — тяжкое бремя, но Малфой легко и грациозно нёс его на своих плечах, укрытых дорогим кашемиром. Будто ген, отвечающий за вредность, неразрывно существовал в молекулах харизмы и обаяния — идеальная цепочка ДНК. Доведённая до совершенства несколькими поколениям Малфоев от самого Арманда.

— Он лично приходил к моему отцу подписать бумаги… — смятая штора нервно лязгнула кольцами, съехав по карнизу вбок. — Почему нельзя просто отправить в наш кабинет свою ассистентку?

— Элементарно: чтобы лишний раз все полюбовались нашивкой “серого кардинала”, правой руки министра! — ирония Блейза ни на йоту не отдавала завистью или едким сарказмом. Наверное, поэтому ещё со школы Драко терпел шуточки “Забинияки”.

Оставался последний аргумент… Недели три назад, увешанная с ног до головы зачарованными папками юридического архива, Астория на ощупь брела к своему узенькому столу в отцовском кабинете.

Он пустовал полтора года после войны. Едва ей исполнилось восемнадцать, и пыль забвения на дубовой столешнице уступила место новенькому чернильному набору, младшая Гринграсс повисла на руке “любимого папули”, умоляя взять её с собой в Министерство. “Обещаю, я буду делать всё, что ты скажешь, ну пожалуйста, пожалуйста!”

Притворно соглашаясь с миссис Гринграсс: “я беру только на пару дней, дорогая!” — Брайан ликовал. Мечта передать кресло одной из дочерей вспыхнула в нём ровно в тот момент, когда очередной злопыхатель под личиной милого друга посетовал на “родовое проклятие, оставившее главу семейства без наследника”. Мистер Гринграсс смело переправил “к” на “ца” и воспитал в “своих девочках” силу духа и твёрдость принципов, которым позавидовал бы иной продолжатель рода в штанах.

И вот, почти месяц назад, один из принципов Астории подвергся серьёзному испытанию: в лаковой глади привычно отразилась не бесцветная стопка документов, а нежно-молочный образ цветка.

Белые лилии.

Они смотрели на неё, обёрнутые серым камнем стен, и доверчиво раскрытые бутоны тянулись сердцевинкой вверх, к холодным высоким сводам. Простая хрустальная ваза лишь подчёркивала девственную чистоту лепестков. Ни записки, ни карточки: отправитель пожелал остаться инкогнито, а отец лишь разводил руками.

Это мог быть только… Голдстейн?

Бывший когтевранец и в тёмных помещениях Министерства оставался всё тем же заумным пареньком, с пшеничными кудрями и чистой лазурью глаз. Он единственный носил ярко-синюю мантию и среди серой, безликой толпы выглядел Златопустом Локонсом с презентации очередного “шедевра”. Его явная симпатия приносила больше неудобств, чем радости. Энтони поджидал её возле кабинета, сопровождал в соседние отделы. Поработав пару месяцев в его “обществе”, Астория уже знала все тонкости и нюансы палочников, древочёсов и прочих экзотических существ, но упорно отказывалась понимать чувствительные намёки…

На мгновенье во рту растворилась сладко-шипучая догадка — это Малфой! — тут же обернувшаяся противной горечью: ха-ха, конечно! Ядовитый подтон в глазах Драко мог вытравить любую, даже самую невинную мысль о симпатии.

— Когда приезжает Макферсон? — бросив комкать штору, Астория решительно остановилась перед Блейзом.

— Вот так сразу, да? Завтра рано утром.

— Ты знаешь, что делать!

Нога в коричневом ботинке уверенно ступила на перрон в клубах молочного пара. За ней показался твидовый костюм в клетку, увенчанный курчавой головой в модной кеппи с козырьком. Дополнял образ тонкий шерстяной шарф горчичного оттенка.

Джон Макферсон, а попросту “Джонни-малыш” вновь топтал мокрый асфальт “Кингс-Кросс”, как дань тому, что весь год проводил под благодатным солнцем Сицилии.

Невысокий, коренастый паренёк ловко перемахнул через большую лужу, где, как в кривом зеркале, отражались металлические перекрытия вокзала, и глубоко вдохнул пасмурную сырость октября. Такую привычную для туманного Альбиона.

Этот засранец ещё спит, наверное!

Пройдя сквозь магический барьер, Джон

лёгким шагом направился по одной из центральных улиц.

Лондон висел в воздухе мириадами капель, шумел брызгами из-под колёс, оседал на подошвах хлопотливо снующих людей.

Грязная охра ласкающей тротуары листвы ещё хранила воспоминания о коротком лете. Засушенные где-то внутри сеточки ломких прожилок.

Промозглый ветер вольно играл в каштановых волосах парня, касался полных губ и лёгкой щетины на смуглом лице. Словно напоминая приезжему итальянцу: отпуск начался.

Его мать Франческа нежно любила свою родную сестру Кармелу, в девичестве Забини. А также одного англичанина, бурный роман с которым подарил ей горячо обожаемого сына.

Слепая любовь, помноженная на благодатный климат Сицилии и полную свободу, взрастила в Джо беспечный, покладистый нрав. Он обладал счастливым свойством нравиться всем. И даже своему “зловредному” двоюродному братцу, с которым провёл первые десять лет жизни, пока тот не укатил в холодную Британию вместе с любимой тётей.

Редкие письма Забини говорили лишь о дальности расстояния для почтового парома, но не о недостатке родственных чувств.

“Блеззи, расскажи мне побольше о своей таинственной школе в горах Шотландии!” — писал Джо, пока летний бриз мягко трепал его кудри.

Маленькая итальянская “academy” на берегу Средиземного моря явно уступала Хогвартсу в величии и разнообразии факультетов: за белым камнем стен едва ли училось больше трёх десятков “bambini", зато как веселы были их совместные занятия! В особо жаркие дни сиесты они дружно бросали свои палочки в песок и резвились в объятиях ласковых волн…

Сейчас крепкие ноги упруго несли Макферсона вдоль джазовой какофонии оживлённых улочек, прочь от окриков недовольных, заспанных таксистов.

Из окон столичной квартиры Блейза на западной окраине города открывался вид на обширный парк.

Зеленовато-серые стволы вековых платанов гордо несли свои тяжёлые остролистые кроны над головами праздношатающихся.

Здесь, в бежево-кофейном камне домов, в узких прямоугольниках стёкол, похожих на плитки молочного шоколада, кипела светская жизнь, гармонично вплетаясь в волшебный и магловский мир.

Невидимые глазу, вырастали в стенах кованые двери, проклёвывались решётчатые окна, а разноцветные мантии превращались в модные пальто. Вполне в духе сезона.

Элитные магазинчики, уютные кафе, дорогие рестораны, усыпавшие ярким бисером каждые несколько ярдов пространства, множили человеческую слабость, дразнили натуру, падкую на блеск и изысканную еду.

И неважно, пустует твой карман или хранит гладкое древко палочки, — при виде броских атрибутов роскоши, призывно сверкающих сквозь широкие панорамы витрин, сердце волшебника и магла звучит в одинаковом ритме.

Консьерж респектабельного дома на углу Оксфорд-стрит мирно посапывал за стойкой, когда невидимый гость лихо взбежал по узкой лестнице на третий этаж. Витые перилы в ладони сменились холодным медным кольцом, вделанным в шоколадную гладь бука.

Тук-тук-тук. Условный стук.

— О, mio caro! — навстречу гостю протянулись смуглые худые руки, увешанные золотыми браслетами, и вот уже красавица-брюнетка в обрамлении пышных кудрей и лёгком цветастом платье прижимала к себе “дорогого Джонни”.

— Buongiorno, mia zia preferita! — целуя тётушку Забини в обе щёки, Джон и не подозревал, что вместо элитарной вечеринки бывших слизеринцев отправится на магловский водевиль.

В обществе той самой дражайшей тёти.

— Я так скучала по тебе! — Кармела отступила на пару шагов, чтобы ещё раз полюбоваться симпатичным лицом племянника.

В каштановой шапке волос, чёрных стрелах густых бровей над миндалевидными глазами, прямым, слегка вздёрнутым носом и красноватой каймой губ она угадывала образ сестры.

Перед внутренним взором вновь ожили времена их легкомысленной юности на островах Средиземноморского бассейна.

В лазурную чашу бухты часто заходили корабли английского флота, “Бродсуордцы”, как называли местные их фрегаты. Они стояли на рейде по несколько недель, и бравые матросы в белой форме щедро разбавляли публику прибрежных пабов.

Нередко на светлый песок спускались и кожаные туфли богатых джентльменов, верноподданных британской короны. Лучше сказать, праздных путешественников, уставших от чопорного однообразия закрытых английских клубов.

Бывали среди них и странные личности в плотных дорожных мантиях, без багажа. Они разменивали у экипажа свои “галлеоны” по курсу один к пяти фунтов стерлингов, незаметно сходили на берег и таким же фантастическим образом оказывались на палубе, хорошо платили и не доставляли матросам особых неудобств.

Кем же они были? Любителями магловских перемещений, беглыми преступниками, а может, аврорами под прикрытием?

Рано или поздно это должно было случиться.

Чистокровные волшебницы, привыкшие свободно гулять в разномастной толпе, и двое магов, истосковавшихся по твёрдой земле и женскому обществу…

Плоды их быстротечной любви стояли сейчас перед ней, и годы страданий и одиночества без следа растворились в счастливых мальчишеских улыбках.

Подобно многим дочерям Юга, Кармела пренебрегала косметикой: любой неосторожный штрих низвёл бы выразительные черты её лица до уровня вульгарной маски. Её энергетика не нуждалась в дешёвых цветных пигментах: мужчины оборачивались вслед, едва завидев среди блеклых профилей англичанок иссиня-чёрные радужки в оправе длинных ресниц.

“Эта Забини — настоящая чертовка!” — как-то за ланчем сказал один буржуа другому, и семь достойнейших представителей рода человеческого, чьи мраморные надгробия украшали Лондон от “Хайгейта” до “Западного Норвуда”, не дали бы ему соврать.

Череда их таинственных смертей принесла миссис Забини сухие дорожки слёз, красивый траур и приличное состояние.

— Как поживает моя сестрица? — проводив парней в уютную гостиную на широкий плюшевый диван мятного оттенка, миссис Забини грациозно опустилась в пышные подушки соседнего кресла и встряхнула кудри, пружинками рассыпавшиеся по плечам.

Кармела отличалась той неувядающей красотой, которая с годами приобретала всё новые оттенки благородства. Как крепкое вино, что бережно хранилось в тёмном стекле, накапливая букет тончайшего вкуса.

— Всё так же: хлопочет в госпитале, а по выходным посещает эти… — прищурился Джо, блаженно вытягивая ноги, — funzione religious…

— Воскресные службы, — подсказал Блейз, примеряя кеппи брата.

— Si! Да… — закивал Джо. — Забываю про свой английский… — виноватая улыбка так шла его мягким чертам.

— Франческа получила от меня чек? — беспокойство в голосе миссис Забини появлялось лишь в трёх случаях: когда речь шла о Блейзе, сестре или Джо.

— Она чрезвычайно… molto grata!

Горько обжёгшись в первой любви, Кармела поклялась, что впредь ни один мужчина не потревожит её сердце. Он мог переступить порог её дома, разделить с ней ужин и постель, но малейшие проявления собственничества и мелкого эгоизма открывали чёртов ящик Пандоры. Беднягу окатывал ледяной душ презрения, он вдруг узнавал, что уже далеко не тот “милый” Тедд, или Том, или Стью, а “заносчивый”, “противный”, “неотёсанный” “болван и паршивец”. Те, у кого хватало ума, отписывали ей кругленькую сумму и ретировались в закат. Особо наглых постигала неминуемая кара: точный “Экспеллиармус” и…

Так она мстила за себя и за сестру.

Кроткий нрав Франчески, напротив, быстро смирился с уязвлённым самолюбием. Она похоронила в глубине души все воспоминания о “любимом и единственном Альберте”, оставив лишь его фамилию, и посвятила всю себя воспитанию сына и помощи людям.

В госпиталь, где Макферсон работала медсестрой, попадали даже маглы, и всех она окружала одинаковой любовью и вниманием. Регулярные чеки Кармелы помогли Джо получить достойное образование и хорошую работу в местном отделении Министерства магии Палермо.

— Кстати, что там в “бюро находок”? По-прежнему штрафуете своих остолопов и гоняете несчастных туристов? — весело подмигнул Блейз, левитируя кепку брата на изящный торшер.

Забини не признавал иного Министерства, кроме британского, и потому “островные хижины волшебства”, “бюро находок”, “филиалы домовиков” вызывали у него приступы стёба.

Джо огрел Блейза подушкой с кисточками:

— Твоё пенсионное Министерство ничем не лучше! Вы до сих пор смываете себя в унитазах? — хохот Макферсона смешался с ругательствами брата.

— Обещаю, Джонни, ты прокатишься по водосточной трубе! И не раз! — Блейз навалился сверху, запуская в каштановые кудри две пятерни.

— Так, ребятки! — миссис Забини звонко хлопнула в ладоши, завершая утренний спич. — Сегодня насыщенный день: быстренько отобедаем в “Yalla-Yalla”, заскочим в Косую аллею, а потоом… — лукавый блеск чёрных глаз на миг коснулся сына и, поймав безмолвное одобрение, вновь обратился к племяннику, — мы с Джо махнём в королевский театр на мюзикл сезона “Блеск и нищета куртизанок”! У меня вип-ложа на девять!

— То есть как?.. — растерялся Макферсон. — А твои хогвартские друзья, Блеззи? Ты же обещал сегодня!

— Малфой отменил встречу, — с притворным разочарованием махнул рукой Забини. — Какой-то кипиш у министра… Да и у меня работёнки привалило!

Заметив искреннюю досаду брата, он поспешил добавить:

— Брось, Джо! Они редкостные зануды!

— Раньше ты говорил обратное.

— Что ж… — наигранно вздохнул Блейз, — старость никого не красит, особенно слизеринских ворчунов!

* * *

— Я хочу лично видеть, как моя сестра превращается в мужика! — длинные ноги Дафны в пушистых тапочках нетерпеливо покачивались, перекинутые через подлокотник.

— Пожалуйста, молчите! — нервно вдохнув, Астория опустила завитой волосок в горячее варево на столике посреди комнаты. Булькающая черничная поверхность испустила толстые пузыри. — Мерлин!!

— Не нервничай ты так! — отозвался с дивана Блейз. — “Костерост” в сто раз хуже!

Да уж!!

Глядя на расходящиеся круги внутри маленького котелка, Астория ещё раз напомнила себе, ради кого она нарушает добрый десяток правил.

Тонкая кисть потянулась к гранёному стакану.

— Сестрёнка, до дна!

Жжение.

Оно пронизывало пальцы, бежало по венам, кипело в крови…

Чёрт, как же больно!

Клубок змей в животе стянул внутренности в тугой узел. Склизкие пульсирующие тельца. Жалом в рёбра, хвостом вокруг сердца.

Ладони упёрлись в мягкий ковёр, там, где рядом валялся грязный стакан.

Над ней слышались чьи-то встревоженные голоса…

Заткнитесь!! Я сейчас умру!

Кожу хотелось содрать и бросить прямо здесь. Дышать, главное дышать!

Но стальные обручи стянули лёгкие прямо в крошево костей.

Мерлин, помоги! Ещё чуть-чуть!!

Сустав правого мизинца раздулся, будто к нему подсоединили тонкий шланг и открыли вентиль.

Боль отпустила.

Вместе с ощущением необычайной лёгкости бытия пришло осознание себя грёбаным воздушным шариком.

Тугая струйка воздуха продолжала навевать приятный сквознячок и… расширять её тело.

Изящные кисти обрели жилистый обхват, живописную картину завершили маленькие волоски, украсившие тыльную сторону крепкой ладони.

Тонкая ткань платья угрожающе треснула в талии и на спине.

Шерстяные колготки расползлись под натиском крупных коленей, стопа выскочила из домашних тапочек, явно меньших размера на четыре.

Чьи-то сильные руки подхватили её под мышки, помогая подняться на ноги:

— Давай-ка, старина!

Ошарашенное лицо Дафны с прижатой ко рту ладонью:

— Ну и делаааа!

И гомерический хохот Забини при виде брата в женских шмотках:

— Драккл, где мой колдоаппарат??

— Лучше дай мне костюм, старина! — она не узнала свой голос. Будто связки опустились под самый… кадык. И что это мешается между ног?..

— Блейз, как вы с этим ходите??!

Забини согнулся пополам и вряд ли мог не то что подать костюм, а вообще выговорить хоть слово. На помощь, как всегда, пришла сестра. Вдвоём они быстренько привели Джо в подобающий вид, пока Блейз хрюкал в углу дивана.

Прямоугольное зеркало во весь рост отразило приятного молодого человека лет двадцати, в коричневом костюме-двойке из плотного твида и тёмно-синей рубашке под вишнёвым галстуком. Астория придирчиво осмотрела своё отражение:

— А знаете, неплохо!

Джо идеально подходил на роль засланного казачка: он не работал в Министерстве, приезжал только в отпуска, и вообще его взгляды и характерные привычки были известны только Блейзу.

А Забини стоял за неё горой. Так чтоо… С этой стороны прикрытие было стопроцентным.

Астория вразвалку прошлась по комнате, примеряясь к новому телу, и поиграла густыми бровями.

— Buenos, senorita! — выговорила она на ломаном итальянском.

— Не будь я с Блейзом, я бы точно с тобой замутила! — хихикнула Даф.

— Сейчас кто-то договорится! — сверкнул глазами парень.

Всё его внимание тут же переключилось на Асторию, которая машинально поправляла длинные волосы, но рука хватала пустоту, а в ушах щекотали мягкие кудряшки.

— Знаешь, Джонни, — после минутного раздумья отозвался Блейз, — а в этом что-то есть! Не представляю, как ты вынудишь Малфоя открыть свои чувства, но у вас, женщин, особая логика, и я не раз был свидетелем, как в самых запутанных ситуациях женское чутьё обходило дедукцию наших лучших авроров. Даю руку на отсечение: если из этой рисковой затеи ничего не получится — нам определённо будет что вспомнить!

Забини мельком взглянул на круглый циферблат. Двадцать два десять. Пора. Он подхватил Асторию под локоть, увлекая в камин:

— Держи рот на замке! Я сам буду вести разговор, главное, смотри на его реакции, они точно скажут больше слов!

— Удачи! — успела крикнуть вдогонку Дафна, и ярко-зелёные искры вихрем унесли их сквозь дымоход.

* * *

Высокие кованые ворота бесшумно раскрылись, приглашая войти и нарушить покой идеально очерченных парковых дорожек в окружении холодной геометрии живых изгородей. Густота наступающей ночи мягко стекала с мраморных колонн на утопающий в тенях ковёр газона.

— Я чувствую себя чёртовой Золушкой! — нервно сглотнула Астория. — В полночь волшебство закончится и я превращусь в тыкву! Блин, ботинки неудобные! А почему сразу не через камин? Ненавижу трансгрессию!!

— Он слишком крут для этого! — фыркнул Блейз, пока они шли по огромной территории Малфой-мэнора. — О, наши уже там!

Четырёхэтажный особняк, укутанный в бархатное сияние ночи, тянулся шпилями вверх, к холодным созвездиям Вселенной. Величественную темноту нарушали два освещённых панорамных окна на третьем этаже справа.

— У тебя в штанишках защемило? — брови Забини игриво уползли вверх, прямо к короткому ёжику стрижки. — Расслабься, друг… Ай!

Получив увесистый шлепок, мулат примирительно поднял ладони.

— А так лучше? — оттопырив локти, Гринграсс изобразила нечто отдалённо похожее на расшаркивание бывалого моряка в сильную кормовую качку.

Тяжёлые ботинки упорно скребли подошвой грунт.

— Что это за походка престарелого ковбоя? Ты всю жизнь провела в седле?

— Хватит! — шикнула Астория. Глаза воровато обшарили ближайшие кусты на предмет скрытого шпионажа.

— Только не импровизируй, ради Мерлина: у тебя ужасный итальянский! — дал последнее напутствие Блейз, толкая массивную дверь и пропуская Гринграсс. — Видел бы кто сейчас, как я расшаркиваюсь перед братцем!

Последний отзвук его голоса бесследно растворился в гулком пространстве анфилад.

Малфой-мэнор — монументальный снаружи, претенциозный внутри — как дорогая малахитовая шкатулка, в лощеном нутре которой бережно хранили лучшие образчики фамильного серебра.

Грубый каблук ботинка громко задел чернильную гладь плитки. Везде, куда хватало глаз, растекалось мраморное море антрацита с тонкими нитями золотистых прожилок. Дрожащие отблески факелов плясали на их ровной поверхности, словно отражения огней в непроглядной тьме Чёрного озера.

Неожиданно перед ними с треском материализовался эльф, вызвав у Джо отнюдь не мужественный вскрик.

— Господа, позвольте, я провожу вас к хозяину! — домовик почтительно склонил широкие бледные уши.

Парадная лестница в обрамлении массивных резных перил привела их на третий этаж. Астория едва успела подтянуть ремень, как двустворчатые двери перед ней выдали свою маленькую тайну: он там.

Боже, весь этот сдержанный лоск мужского кабинета, в изумруде стен, обитых шоколадным дубом, в тёмно-зелёной коже пухлых “честерфилдов”, строгих линиях чёрного прямоугольника камина…

Ему удивительно шла вся эта обстановка. Словно вытягивала всю маскулинность и небрежно бросала к порогу: смотри, детка!

— Ооо, какие люди! — махнул Теодор. — Что так долго? Губки красили?

Не в бровь, а в глаз, Нотт! Острая догадка рыбьей костью впилась в горло, ставшее вдруг сухим, как наждачка.

Прямо по центру низкий прямоугольный стол собрал вокруг себя четыре дивана, на которых вольготно разместилась немногочисленная компания слизеринцев.

Дружно кивнули сидящие напротив Гойл и Монтегю. Они так и не сняли служебные мантии Министерства. Пусть хоть напялят колпаки Святого Мунго: её интересовал другой человек.

Тот, кто в приглушённом свете стоял у застекленного бара и покачивал бутылкой отличного огневиски. Тёмные брюки плотно сидели на крепких стройных ногах. Чёрная рубашка, расстёгнутая на пару пуговиц у горла, резким контрастом оттеняла яркий перламутр волос.

— Проходи, Блейз!

Драко махнул в сторону свободных мест, но пристальный взгляд колко впился в её радужки.

Тело среагировало мгновенно: позвоночник прошиб электрический разряд, взметнувший температуру под рубашкой на десяток по Фаренгейту.

Противный, гадкий страх.

Так чувствует себя ряженый в шелка шут перед лицом бесстрастного палача.

— Буиносэра!.. — хриплое блеяние Гринграсс должно было означать бодрое “Добрый вечер!”, но… что вышло, то вышло.

Хорошо, на помощь вовремя пришёл Забини:

— Собственно, мой брат Джонни Макферсон!

Астория уверенно выступила вперёд и крепко пожала протянутые руки гостей. Краешек глаза уловил движение слева. Она обернулась ровно в тот момент, когда Малфой неспешно подошёл к столу с початой бутылью.

Снисходительная улыбка тенью промелькнула на его лице, и раскрытая ладонь безмолвно пригласила к приветствию хозяином дома.

Почувствовав тепло его руки, девушка что есть силы сжала кисть Драко. Так, по её мнению, выглядело солидное мужское рукопожатие.

Малфой и бровью не повёл, а через мгновенье Астории показалось, что она угодила в металлические тиски.

Кажется, хрустнул сустав.

Только Мерлину известно, чего ей стоило сохранить невозмутимое выражение лица!

Забини скинул пиджак и облегчённо развалился на диванчике через стол от Гойла и Монтегю, Астория плюхнулась рядом в стиле “Да, я чувствую себя как дома, хэй!”

Нотт потягивал виски по правую руку от Блейза, а Малфой… лениво сел на соседний диван: Астория с лёгкостью могла бы дотронуться до расслабленной бледной кисти, очерченной угольной манжетой и насыщенным изумрудом подлокотника.

— Надолго твои? — Забини подставил увесистый бокал под густо-медовый алкоголь.

— На неделю, — ответил Малфой, наполняя стакан. — Какие-то дела в Уэльсе.

— А Нарцисса?

— Как всегда, не захотела бросать отца… До сих пор переживает, что ему всадят “Аваду” в спину, — Малфой говорил это с циничностью, порождённой многими днями тревог.

Блейз невесело усмехнулся.

Вздох сочувствия уже готов был сорваться с губ Астории, но она очень кстати отвлеклась на неудобный ботинок.

— Будто моего папашу любят больше! — Нотт осушил бокал. — После статейки в “Пророке” нам едва не сожгли дом!

Астория помнила тот заголовок, через полгода после битвы за Хогвартс: “Тибериус Нотт: святой или убийца?”

Остатки пепла ещё не осели на выщербленные куски плит в том месте, где пал Волан-де-Морт, а министерские ищейки уже навострили носы.

В дымном воздухе пахло травлей на беглых Пожирателей смерти.

Чёрный кафель Министерства вновь пережил агонию переворота, но крепкая рука Кингсли Бруствера стянула в свой кабинет рваные цепи власти, устанавливая новую диктатуру.

В местной лаборатории день и ночь горел свет, пока шкафчик доверху не наполнился молочно-белыми флаконами сыворотки правды.

Проверяли всех. “Неблагонадёжные” попали в Азкабан, “раскаявшиеся” — отрабатывали срок в аврорате. “Помощь следствию”, — так выражался Кингсли, отправляя в опасную командировку очередного “бывшего” Пожирателя, однако… “Бывших” не бывает, — говорил он младшему аврору Поттеру за закрытыми дверями приёмной.

Люциус, Нотт-старший, отец Грегори Гойла, Макнейр устраивали облавы на “спящие” ячейки, рассыпанные по всем графствам магической Британии.

“Во имя исправления или из малодушной боязни сгнить в Азкабане?” — неосторожные, а может, намеренно провокационные формулировки “Пророка” едва не стоили обществу новой гражданской войны.

Когда рассеявшаяся часть приспешников Тёмного Лорда ушла в глухое подполье, а те из них, кто принял новую власть, подвязались на ниве закона, статейки Скитер разогревали в бывших соратниках взаимную ненависть и жажду мщения.

От руки Тибериуса погибли Долохов, Роули, Мальсибер. Но кое-кто не пожелал отправляться за Арку смерти. И горящий особняк Ноттов был лишь предупреждением.

Опасаясь за жизнь единственного сына, Тибериус забрал Тео в Лондон. Они скрылись меж неприметных домов типично магловского района.

Люциус действовал хитрей: никто не знал, где он и под какой личиной придёт возмездие. Пока в его крови струилось Оборотное, ярко-зелёный луч “Авады” успевал найти свою жертву…

— Скитер та ещё стерва! — хмыкнул Блейз. — Она и не такую херь писала! Помнишь её расследование про “Чёрную вдову” Забини?

Малфой понимающе кивнул, касаясь губами кромки бокала.

Астория впервые видела его в домашней обстановке. Раскинутые бёдра в плотной ткани брюк, тонкая верёвочка слегка вспухшей вены вдоль по запястью, задумчиво-приглушённый блеск светлых глаз…

Он не смотрел на неё, предпочитая скользить взглядом по лицам вокруг.

Вот каково быть мужчиной и испытывать на себе вполне естественное равнодушие своего же пола!

Оказалось чертовски волнительно сидеть здесь, рядом с ним, и не краснеть под тем особенным взглядом, которым одаривают красивую женщину.

Она — пустое место. Неинтересный собеседник, двоюродный, или какого там фестрала, брат Забини, которого притащили в закрытое общество.

А он…

Изящная красота, заточенная в длинных музыкальных пальцах, с массивным перстнем на безымянном правой руки. Притягательность, укрытая в тёплых бликах светлых прядей, утончённость в особом наклоне головы — во множестве мельчайших деталей, почти неосязаемых, невидимых глазу, но составляющих тот мерцающий пантеон, который отличает истинного аристократа.

— Джо, ты давно приехал? — врываясь в хаос её мыслей, чуть насмешливо прозвучал вопрос Тео.

— Ээ… хм…сегодня утром, — Астория слегка поёрзала на широком диване. Внутри стремительно раскручивался волчок напряжения: только не ляпни глупость!!

— Что там у вас по спорту? — Блейз, очевидно спасая её от ненужных вопросов, переключил всё внимание на Монтегю.

Широкоплечий скуластый Грэхем напоминал гориллу. Ему бы больше пошла бита загонщика да кожаные латы, но он обожал свою министерскую мантию. Астория часто видела его в коридорах: Отдел магического спорта находился на одном этаже с Отделом правопорядка.

Монтегю запомнился ей дурацкой привычкой чмокать языком при виде любой симпатичной девушки. Проходя стажировку у отца, Гринграсс собрала не один десяток таких “прищёлкиваний”.

— Да ваще полный отстой! — махнул лапищей Грэхэм. — Кингсли обещал дать денег на новый стадион, а в итоге они строят питомник для передержки драконов. На кой ляд им заповедник в Лондоне?.. Мы с Флинтом задолбались ходить к министру!! Конечно, старик лучше послушает этого долговязого придурка Чарли! Он же “Святой Уизел”, а мы… дети Сатаны!

Парни заржали.

— Да все и так в курсе, что слизеринцы правнуки Василиска, — Нотт сдвинул пустой бокал. — Налей потенциальному кандидату в Азкабан!

— Это не мешает нам работать в Министерстве и держать за яйца половину этих недоумков, — лениво выдал Малфой, элегантно наклоняя бутыль.

— Ага! — гоготнул Грегори, закатывая широкие рукава.

Взгляд упал на полный стакан виски перед ней. Это могло показаться подозрительным. Прежде чем Забини сообразил хоть что-то, Астория схватила бокал и отпила приличный глоток.

Драккл!!

Горло обожгло, словно острый крючок на тонкой леске вспорол пищевод. Горячая пульсация заполнила желудок, на лице выступил жар… и вдруг стало так хорошо!

Что ты уставился на меня, Блейз??

— Додики из “Охраны магических существ” боятся лишний раз пройти мимо нашего отдела! — в упоении захлёбывался Грег.

— После того случая? — улыбнулся Забини.

— Напомните-ка мне! — Теодор ослабил черный галстук и слегка подался вперёд. Он единственный нигде не работал и, чёрт знает, чем занимался, но просто обожал свежие сплетни о Министерстве.

Малфой с довольной ухмылкой лежал на мягкой спинке “честерфилда”: добротный, выдержанный алкоголь одинаково действовал на всех. Забирался под кожу, плескался в расширенных зрачках, раскручивал сплетения мыслей, опутывая вязкими нитями языки.

— В общем, Дональдсон, их начальник, как-то закусился с Маркусом… как раз по этому чёртову загону для хвосторог, ну и ляпнул типа “Да что вы тут раскомандовались, по вам тюрьма плачет, бла-бла-бла!” — противно передразнил Гойл. — Ну а Марки за словом в карман не лезет, и даже за палочкой не всегда… Он просто вырубил этого придурка с апперкота. Вы ж знаете, у Флинта ещё со школы поставленный удар!

— Уххх, я чувствую прилив тестостерона! — выдохнул Нотт, театрально обмахиваясь кистями.

— Ибо не фиг! — резюмировал Монтегю.

Коварный виски, инъекцией — в вену, смешиваясь с Оборотным, вершил своё дело. Ноздри ласкал сладковатый запах дорогого парфюма Драко. Карамельной горечью оседал на дне её бокала.

Малфой убрал чёлку со лба “тем самым” жестом.

Обаяние на кончиках пальцев. Она до позорного часто ловила его в галереях.

Прекрати так пялиться, Джо!!!

Но тёмные глаза липли к медленному, по-кошачьи тягучему движению руки, призвавшей золотой портсигар.

— Ты вообще пользуешься палочкой? — хохотнул Блейз.

— Для особых случаев! — озорно зажглись серые глаза.

Щёлкнула пружинка, раскрывая бархатное нутро с ровным рядом коричневых сигар под предвкушающее “Ммммм” Теодора.

— Будешь? — неожиданно выдал Малфой, лёгким поворотом кисти обращая коробочку к ней.

Светлые радужки блеснули, но не тем дружеским огоньком, что секунду назад, а колкими иглами мороза.

Пренебрежение.

Он чужой ему, этот Джо. И никогда не станет своим, выкури хоть с десяток таких сигарет!

Папиросный кончик призывно смотрел на Асторию.

— Нет, спасибо! Я не курю! — твёрдость в её голосе подстегивала странную эмоцию.

— Ради такого стоит начать! — безапелляционно отмёл Монтегю.

Подспудная злость на явное невнимание к гостю нашептывала ругательства, приправленные какой-нибудь глупой выходкой. Например, выбить портсигар ударом ноги.

Невольно дёрнувшись, мысок ботинка задел мягкий ворс ковра.

— Просто я ненавижу эту магловскую фигню, — брезгливо отозвалась Гринграсс, и тут же получила чувствительный тычок под столом от братца.

— Охо-хо! — рассмеялся Малфой.

Он будто впервые заметил её. Пристальный взгляд полыхнул азартом хищника, безошибочно почуявшего новую жертву.

Прерывая замешательство Астории, Нотт махнул палочкой вглубь кабинета.

Упругий бас, смешанный с гитарными аккордами, отскочил от лаковых деревянных панелей, впитался в кожаную обивку, отдаваясь вибрацией где-то в груди.

Малфой открыто и прямо смотрел на Гринграсс, пока его губы издевательски-медленно складывали слова:

— Ты хоть знаешь, Джо, “любитель магловской фигни”, что эти сигары, — он небрежно тряхнул золочёной коробочкой, — производит самый чистокровный маг из всех мне известных. И они уж точно стоят дороже, чем твоё тщеславие, Джо!

Астории стало не по себе. Рядом слегка дёрнулось колено Забини.

— Не воспринимай его всерьёз! — примирительно махнул Блейз. — Он не разбирается в сигарах, зато любит порисоваться перед незнакомыми людьми, правда, братец? — тёплая ладонь отечески легла на спину.

Почему стало так невыносимо душно под плотным твидом? Грубый ремень брюк врезался в живот, вызывая приступ тошноты.

Быть мужчиной в мире мужчин ох как непросто! Но быть девушкой в обличье парня… С треском выдерживать жалящий взгляд напротив.

Внезапно мысль о запертых в шкафу платьях отозвалась всплеском злорадного удовольствия.

— А кстати, что там насчёт мётел? — следуя примеру остальных, Забини ловко выхватил сигару и прикурил кончиком волшебной палочки.

— Глухо, — констатировал Монтегю. — Если у тебя найдётся дюжина “Молний”, дай знать!

— Окей, друг!

Ей бы остановиться, порезавшись о край лезвия этих глаз, но алкоголь и уязвлённое самолюбие — тот ещё горячительный коктейль.

Джо вообще-то отличный парень!

— Я слышал о новой модификации “Кометы”, — Астория вытянула ноги, пьяно заявляя о своих притязаниях возле стола, — говорят, по аэродинамике им не будет равных в этом сезоне…

Наглое враньё! Нет метлы быстрее “Молнии”, но злость на Малфоя требовала отмщения. Пусть даже ребяческой попытки навесить лапши.

Никто не понял, как к этому отнестись.

— Да?.. — неуверенно отозвался Грэхем, держа на весу бокал. Признанный знаток квиддича был явно озадачен.

Хозяин дома с непроницаемым видом опрокинул остатки терпкого солода. Гранёное дно едва коснулось столешницы, как взгляд Малфоя обрёл оттенок заинтересованной насмешки.

— Пока это секретная информация, — ложь играючи связывала буквы в слова, подпитывая гаденькое чувство. — Но даю гарантию: преждевременная огласка взорвёт рынок к чертям!

— Откуда такие сведения? Этому можно верить? — посерьёзнел Монтегю, выуживая из бокового кармана мантии маленький блокнот с тонким стилусом. — У тебя есть контакты?

Блейз, кажется, что-то понял:

— Мало ли что трепят у вас на Сицилии! В прошлый раз мне тоже втирали о суперсвойствах тысячелистника: “Один пакетик завари — член не ляжет до зари!”

Астория прыснула в кулак.

— Не, мало ли! — не унимался Грэхем. — Нам позарез нужны мётлы, а Бруствер ни кната не даст в ближайшие полгода!

— Хватит о работе! — зевнул Нотт, добавляя громкости динамикам. — А девочки будут?

— Ооооо! — Гойл в предвкушении растёр ладони. — Это мы знаем, это мы любим!

— Ты что? — рассмеялся Блейз. — Тут элитный особняк, а не дешёвый бордель рядом с “Дырявым котлом”!

Скабрёзные улыбочки раскрасили лица в неверных отсветах камина.

Вот оно!! Святая святых мужских разговоров — похабные сплетни! Манящий Эдем, куда нет хода простым смертным… девушкам.

Лихой азарт пенился в крови, чужое тело внезапно стало родным и привычным. Словно ты долго разнашиваешь неудобные туфли, и в один прекрасный день жёсткая колодка податливо ложится под стопу.

Ухмыльнувшись, Астория раскинула бёдра и в неосознаваемом жесте поправила ширинку.

— Макферсон, яйца не жмут? — подмигнул Нотт.

Сбоку раздалось сдержанное покашливание, грозящее перерасти в неконтролируемый приступ.

— Нормально, — отмахнулась Гринграсс, всё уверенне чувствуя себя под широким пиджаком.

Она вновь словила на себе саркастичный взгляд Малфоя. Кажется, он исподтишка изучал своего нового “друга”.

Тугая пробка с глухим причмокиванием покинула горлышко очередной бутылки. Звуковые дорожки упруго отражались от стен, скользили по мягкому ворсу пола, сыпались в оранжевое пламя, взлетая искрами нот:

“Двигай своим телом,

Как волосатый тролль,

В ритме рок-н-ролла,

Ты наш герой!”

— Оп, оп, оп! — прихлопывал Гойл.

Старый хит “Ведуний” “Делай как гиппогриф” вновь унёс их к заснеженным елям Хогвартса, увлёк в праздничную суету Святочного бала. Беззаботные школьные дни, пропитанные запахом мандаринов и пушистых ветвей, ещё хранивших морозный пар.

Лица парней, освещённые медовой теплотой очага, на мгновение смягчились, будто крепкий виски в их бокалах обернулся тыквенным соком, щедро разбавленным ностальгией. С нотками терпкой горечи на языке.

Вчерашние школьники, которых грубо встряхнула война. Им пришлось быстро взрослеть, выбирать правильную сторону. Как гнать на полной скорости в ночи. Нет ни знаков, ни ориентиров.

Миг — и фары высвечивают крутой поворот, только вот успеешь ли ты вовремя повернуть руль, чудом оставшись на полосе, или с треском улетишь в кювет…

— Дааа… Были времена! — протянул Монтегю, разрывая затишье. Будто подвёл итог всеобщему синхрону мыслей. — Помню, подрался тогда с одним дурмстрангцем, из-за этой, как её… Ты понял, Грэг?..

— Шармбатонка?

— Неее, ту я нагнул через два дня! Наша!

— Булстроуд что ли? — Гойл старательно морщил лоб в атмосфере дружеского веселья.

— Миллисента — это по твоей части! — хохотал Нотт.

Имоджен. Слово так и кололо на кончике языка. Посмотреть бы на их мины, скажи она имя!

Астория помнила ту заварушку у пятого курса. Монтегю “под орех” разделал сурового парня в алом полушубке, а всё из-за этой противной белобрысой шестикурсницы. Разъярённая МакГо оштрафовала тогда Слизерин на целых 90 баллов!

— Во, Имоджен! — прищёлкнул пальцами Грэх. — Вообще от баб одни беды!!

— От красивых баб, ты хотел сказать, — изящно поправил Нотт, выпуская молочное колечко. — Страшные никому не нужны!

Драко съехал ещё ниже по спинке дивана, и полулежал, закинув лодыжку одной ноги на колено другой. Лощёная смоль ботинка слабо поблескивала в потолочном свете.

— Скажи-ка, Монтегю! — между большим и указательным пальцем элегантно дымилась сигара, размывая взгляд в неосязаемом флёре. — А что делал во второй секции Уилкинс?

— Ааааа! — Гойл смачно приложил соседа по плечу. — Вот тебя и раскусили, старина!

— Да я это… — смутился Грэхэм. Подобная эмоция настолько не шла его грубоватому широкому лицу, насколько органично смотрелась бы на горном тролле белоснежная юбка-пачка. — Есть там одна секретарша, мисс Браун…

Астория затолкала рвущийся наружу смех под самый узел своего галстука. Морочить голову министерским простушкам — так похоже на Монтегю! Мисс Белл, мисс Андерсон, мисс Браун, миссис Одли… Любовь Грэхема вспыхивала, как спичка, а вот симпатию Драко ещё нужно было заслужить.

Её взгляд — опять! — скользнул влево.

Туда, где припухлые губы Малфоя обхватывали шоколадный кончик сигары. Резче проступили высокие скулы, и невесомая тень мягко укрылась во впадинке щеки, когда он с упоением затянулся…

Астория поняла, что угодила в собственную ловушку.

Можно разрядиться в самые мешковатые тряпки, выпить хоть котелок Оборотного, но невозможно вытравить женскую суть. Безошибочно реагирующую на привлекательность, словно в гипсовую форму, влитую в идеальные мужские пропорции.

Ей вдруг до одури захотелось сбросить надоевший костюм и прыгнуть Малфою на колени.

Ты крупно облажался, Джо!

— Как там Пэнс? — Забини явно начал прощупывать почву. Осторожно, издалека. Опасаясь спугнуть капризное малфоевское эго.

— Не знаю, не интересовался, — сухо ответил тот.

— Конечно, пока ты ухлёстывал за другой, Паркинсон завалила письмами порог твоего кабинета! — наподдал Монтегю.

Спасибо, Грэхэм!

Пробирающий холодок каплей скатился вдоль позвонков: он ухаживал за какой-то девушкой?..

— Ещё чего!! — фыркнул Драко. — Эта Стюарт сама таскалась за мной! Надоела жуть!.. — устало, с ноткой благородной обречённости выдохнул он.

Стюарт?..

— Конечно, Малфой же у нас завидный жених! — покрутив сигару на свету, продолжал напирать Блейз. — Невыразимец Отдела тайн, весь такой загадочный и недоступный! Влажная мечта женской половины Министерства.

— Точно! — качнул бокалом Нотт.

— Джо, а ты уже… того? — сально ухмыльнулся Монтегю через стол.

Заткнись, Грэхем!!

Блейз едва не выплюнул полбокала себе на штаны:

— Давай сменим тему?

— Ой, что ты можешь предложить, однолюб? — хмыкнул Теодор. — Сказочку о том, как вы жили долго и счастливо с Даф? Сиди уже!

— Ну так что, Макферсон, потискал сочную итальяночку? — гнул своё распалившийся Монтегю.

Девушка молила лишь о том, чтобы смуглый оттенок кожи скрыл предательский зной, которым горели её щёки.

Малфой с нескрываемым интересом пялился на неё вполоборота.

— И не раз! — самодовольно бросил Джо.

Астория перехватила ошарашенный взгляд Блейза и едва не покатилась со смеху.

— И как оно? — жадный до грязных подробностей блеск тёмных глазёнок Грэха пылал не хуже камина за спиной.

— Сойдёт, — махнула Гринграсс, полностью освоившись в амплуа симпатичного пройдохи.

Лающий кашель справа перекрыл мелкие смешки.

— Ну а наши, наши как? — чуя благодатную почву, Монтегю клещами впился в нового гостя. — Ты ж часто бывал в здешнем Министерстве?

— Есть симпотные девки…

Немного циничности не повредит, ведь так?

— Симпотные это дааа… — удовлетворённо согласился Монтегю. — А поконкретней? Видел младшую Гринграсс?

Прочитав паническое замешательство на лице девушки, Грэхэм истолковал его по-своему:

— Ну такая, худая, тёмненькая, ходит на стажировку к отцу в Юридический. По ней ещё сохнет Голдстейн…

Стопа Блейза ощутимо надавила на мысок её ботинка под столом.

— Гринграсс?.. — Астория не знала, куда ей смотреть: на взбесившуюся мимику Забини, горящие любопытством лица парней, или оцепеневший взгляд Малфоя. — Кажется, вспомнил… Мы даже поговорили!

— Ну и? — что-то там продолжал выпытывать Грэх.

Язык прилип к сухому нёбу: светлые глаза в полуметре от неё плавились, подобно раскалённой стали. Астория долго кидала крючок, и вот, наконец, острая скруглённая игла что-то зацепила на дне. Осталось дёрнуть побольней.

— Да она тупая как пробка! Хотя… я переспал бы с ней!

На секунду показалось, что даже какофония гитар из колонки уступила место еле слышному треску поленьев.

— Сильно! — выкашливая лёгкие в кулак, прохрипел Блейз.

Кто-то невидимый протянул искрящийся оголённый провод наискось кабинета. Иначе как объяснить внезапно вспыхнувшую атмосферу вокруг? Астория буквально споткнулась об эти глаза, напоролась на острые зубцы капкана.

Драко замер, так и не коснувшись сигарой рта. Извилистая струйка дыма из тлеющего кончика в полной тишине поднималась к потолку:

— Что прости?

— Я бы сказал: опасно! — с лисьей ехидцей вставил Нотт. — Осторожнее с выражениями, Макферсон: тут всё пропитано тёмной магией. Вдруг из дивана выскочат дьявольские силки!

Гойл и Монтегю молча наблюдали в спасительной непричастности к конфликту.

Вдруг стало тяжело дышать. Сорвать бы тугой галстук к чертям!

Близость Драко пугала и обжигала одновременно.

Гринграсс кожей ощущала тягучее, вязкое напряжение, которым был окутан Малфой. Он явно сдерживал себя под цепким взглядом Забини, чьё колено рядом с ней до предела натянуло чёрную ткань брюк.

— Нормальная же вроде девчонка! — запоздало выдал растерявшийся Гойл.

В лицо девушки пыхнул густой клуб концентрированного дыма, прежде чем белая узкая кисть направила недокуренную сигару обратно в хрусталь пепельницы.

Драко медленно поднялся с дивана.

Его высокая фигура, окутанная подвижным туманом, опасно возвышалась над ними.

Безусловное превосходство.

Сделав пару шагов к бару, он призвал новую бутыль виски и неспеша обернулся к столу.

Нарочито медленно лишая горлышко пробки, Драко не сводил с девушки глаз.

— Ты, случаем, не родственник Филча, Джо? — вкрадчивая улыбка хозяина ласково приглашала её на казнь.

— А Филч ещё жив? — Нотт честно пытался разрядить обстановку. — А то мне недавно снилась миссис Норрис… говорят, к покойнику!

Хмельная злость под зельем и виски раззадорила фейковую личность в пиджаке. Она быстро нашла себе оправдание: как он смеет обижать Джонни, мать её, Макферсона??

Астория дерзко выпрямилась на диване с полным бокалом в руке:

— Знаешь, Малфой, — виски опасно качнулось по стенкам, теряя пару капель, — в моём роду не было ни одного сквиба, чего нельзя сказать и о половине зажравшихся “Священных двадцати восьми”!

На неё смотрели все.

Эффект был сродни разорвавшейся “глушилке” из нового арсенала близнецов Уизли.

Это потом она поймёт свою оплошность: ведь откуда заезжему итальяшке знать про местного хогвартского фрика?..

— Так, дружок, тише, тише!! — дёрнулся к ней Блейз. — Кажется, ты малость перебрал!

Астория сама испугалась паники в чёрных глазах мулата.

— Это жёстко… — растерянно промямлил Грэхэм, оборачиваясь к Малфою.

Рука Забини незаметно исчезла в кармане брюк: он верно истолковал взгляд своего лучшего друга.

Ярость. Густая и обжигающая. Осязаемая настолько, что её можно было пропустить сквозь пальцы, ощутить ледяное прикосновение и металлический вкус.

БАМЦ!

Бокал в руке Астории лопнул с громким стекольным треском.

Осколки шипами впились ей в ладонь, дробной крошкой застучали по глади полированного стола.

Горячая соль обожгла слизистую глаз.

Мужчины не плачут.

Алкоголь здорово притупил боль: это была лучшая роль, когда-либо сыгранная ей.

Гойл, Монтегю и Блейз одновременно вскочили со своих мест.

— Эй, Драко, полегче!! — выхватил палочку Забини.

Малфой тяжело дышал, приходя в себя от всплеска неконтролируемой магии. Выпивка расплавленной медью плескалась в его потемневших радужках.

— Вечеринка окончена! — сквозь зубы процедил он, затыкая колонки резким взмахом руки.

Струйка крови, смешанная с виски, медленно стекала по её ладони, роняя капли на стол. Астория небрежно стряхнула её истинно мужским жестом, собираясь невозмутимо сунуть руку в карман пиджака, но взгляд случайно задел правый мизинец.

Словно под заклятием невидимого уменьшения, он стремительно сужался до изящного пальчика с наманикюренным алым ногтем.

Часы в её голове неистово били полночь, карета сплющилась до оранжевой тыквы, а кучер потерял ливрею и приобрел крысиный хвост.

Пора!!

— Ариведерчи, амиго! — на низких нотах выдавила Гринграсс, но голос предательски тянуло вверх, в истерический женский тенор.

Она почти бегом покинула кабинет, уже ощущая, как проваливается нога в громоздком ботинке. За спиной хлопнула дверь: Блейз выскочил следом.

Они бежали по тёмным галереям Малфой-мэнора.

Пиджак мешковато сдувался на худых плечах, тяжёлые подошвы грузно шваркали о чистейшую гладь мрамора, разносясь звучным топотом в коридорах.

— Ой!!

Астория споткнулась на парадной лестнице, и если бы не локоть Забини, вовремя подставленный на бегу, неизбежно скатилась кубарем вниз, оставив на ступеньке коричневый башмак. Не хрустальная туфелька, но уже что-то!

Дремавший портрет Абраксаса Малфоя разлепил веки, дрогнув от громкого смеха. Он что-то грозил им вслед, когда высокие створки дверей схлопнули речь столетнего зануды.

Блейз лишился брата, как только они перемахнули через порог, ведущий во внутренний двор поместья.

На месте Джо оказалась молодая девушка в безразмерных тканях чужого костюма.

— Великий Салазар! — пытаясь отдышаться, мулат воздел руки к небу. — Я ещё ни разу не покидал мэнор, как беглый каторжник Азкабана!

Астория содрогалась в беззвучном хохоте, не в силах завязать длинные шнурки.

— Что ж, надо признать, Гринграсс: ты произвела фурор! Я ещё никогда не видел Малфоя таким… эмоциональным, настоящим, что ли… Боюсь, мой братец нажил опасного врага! Если Джо заявится в Министерство, Драко с порога “заавадит” его к херам!

Салазар!

Возможно, если Макферсон сменит имя и уберётся из страны по магловской программе защиты свидетелей…

— Мы что-нибудь придумаем, Блейз!

Искорки звёзд сияли в черничном небе, подобно мерцающей алмазной пыли на бархатной подушечке футляра. Свежий воздух льдистым коктейлем проникал внутрь, выветривая из головы остатки недавнего приключения.

Всё позади, и, кажется, план удался!

За поворотом парковой дорожки показались острые пики кованых ворот, когда Астория увидела их…

Ярким контрастом среди тёмного великолепия ночи, белоснежными лепестками вокруг её сердца.

Хрупкие головки белых лилий медленно покачивались на упругих стволах, окутанные магией стазиса. Это был тот самый сорт: “Брайт Бриллиант”. Ангельские соцветия, которые отличались особой шоколадной сердцевинкой на тонких ножках, — плод кропотливой и дорогостоящей работы волшебников-селекционеров.

Гринграсс тогда забрала лилии домой, подальше от вопросов и любопытных глаз.

Обезоруживающая догадка пронзила сознание: значит, это был он! Это Малфой подарил ей цветы. Из своей личной оранжереи.

— Эй, ты как? — остановился мулат, заметив, что она отстала.

— Всё хорошо! Идём!

* * *

— … и я говорю ему: “Да вы все зажравшиеся из “Священных Двадцати восьми”!”

— Боже, Асти! — смех старшей Гринграсс колокольчиком звенел среди пудровой мебели гостиной.

Впервые за целый месяц выглянуло солнце, и тёплые рассветные лучи растопленным золотом лежали на светлых стенах и вычурной лепнине камина.

Остатки креплёной смеси из виски и Оборотного ещё гуляли в крови, вызывая ноющую боль в затылке, но это определённо стоило того душераздирающего рассказа.

Астория с торжествующей улыбкой вновь незаметно посмотрела в дальний угол комнаты: туда, где на изящном столике в объятиях хрусталя стояли благоухающие цветы.

Внезапно из тёмной утробы камина раздался громкий треск. Пыхнуло изумрудное пламя, очерчивая искрами высокий силуэт в чёрном костюме, и через кованую решётку переступил Малфой:

— Ну привет, Джо!