Искатель. Сама моя суть (джен)

Иногда я думаю: неужели для того, чтобы оставить свое имя в истории, необходимо, действительно необходимо совершить грандиозный подвиг или великое открытие? Большинство наших поступков — ежедневная рутина, так и остается на заднем плане. А ведь именно из-за них, таких мелких и незначительных, меняются судьбы людей. Именно ими заполняются страницы нашей истории. Разве одного великого поступка достаточно, чтобы перечеркнуть всё совершенное ранее? Я хочу верить: даже если никто не замечает того, что мы делаем, это вовсе не значит, что наши плохие поступки останутся безнаказанными, а хорошие — неоплаченными. И всё же одной веры мне мало. Как говорила моя мать: «Тебе всегда всего мало». Теперь, когда у меня никого не осталось, я уже не злюсь на эти слова, сказанные извечно язвительным тоном.

Я даже скучаю по всем этим колкостям, которыми награждали меня родители в те редкие моменты, когда бывали дома. Когда вспоминали, что у них есть сын. Они тоже всегда стремились к чему-то большему. Может, поэтому я вырос таким? А может, это наше общее наследие? Определенно, так размышлять гораздо приятней. Скучной прозы в моей жизни и без того хватает. Хочется чего-то сказочного. Всё этот бодрый сухопарый старик — мой прадед. До недавнего времени я подозревал, что он переживёт и меня. Хотя его и объявили без вести пропавшим, я всё же склонен полагать, что он пережил своих сына, внучку и её мужа. Всё, что осталось мне от него — дневники, заметки, истории. Для человека, алчущего славы, признания — руководство к действию. Всё, что мне осталось от родителей — жажда приключений, страсть к авантюризму. А эти прагматизм и смирение перед возможным, только возможным поражением от вырастившего меня деда, который своего предка, мягко говоря, недолюбливал. То ли из-за оказываемого им влияния, что неумолимо, но последовательно разрушало семейные узы. То ли из-за нескрываемого высокомерия, что так и сквозило в каждой сказанной властным голосом фразе, в каждом резком жесте совсем не дряхлого старика. Возможно, дело в простой обиде, с которой я и сам знаком не понаслышке.

Не могу сказать, что иду по стопам родителей и прадеда, ведь официально ни один из вышеупомянутых не числился в рядах именитых исследователей. Да и я учёбу забросил курсе на втором. Но порой я ощущаю некую причастность к семейным традициям. Может это и самовнушение. Может, мои родители и правда всю жизнь бегали от ответственности. А прадед действительно жил в своих фантазиях. Но каждый раз, перечитывая выдержки из его подробных описаний неизведанных мест, неизученных, порой совершенно немыслимых волшебных существ, я вспоминаю его цепкий, всегда осмысленный взгляд и узловатые пальцы, с трепетом перебирающие поистине фантастические артефакты. Почему он так упёрто отказывался обнародовать хотя бы малую часть своих находок, для меня так и осталось загадкой. Это, пожалуй, единственное, в чём я с ним так кардинально различался. Однако игнорировать его пожелания я бы не осмелился. Да и нет чести в том, чтобы присваивать чужие достижения. Я всегда хотел найти что-то сам, превзойти его, превзойти их всех.

Пока что мои изыскания ничего, кроме трат и пищевого отравления, не принесли. Хотя нет, однажды, не так давно, я чуть было не отморозил себе всё, что можно. И всё, что нельзя. С тех пор я не жалую зиму как таковую, а вид замороженного мяса будет во мне рвотные позывы. К счастью, не у меня одного северные широты ассоциируются с ледяной темницей. Большинство любопытных неподтвержденных легенд повествуют о куда более тёплых ареалах обитания необычных существ, коих я и ищу. Но должен признать, что мои наивные фантазии о жизни в палатке и богатом рационе, состоящем из тропических фруктов и морепродуктов, разбились вдребезги о суровую реальность в первое же моё настоящее путешествие. Тогда же я осознал, что финансы самостоятельно не размножаются, в отличие от мелких паразитов. К счастью, второе мне довелось проверять не на собственной шкуре. Достаточно было разделить палату с бедолагой, которому едва не ампутировали ногу из-за какого-то мелкого овода. Я считаю, что в том случае решающую роль сыграла низкая квалификация медперсонала. Но с той памятной встречи антисанитарию во всех её проявлениях я стараюсь избегать. Никаких сомнительных дешёвых палаток и подножного корма.

Поскольку поиски при худшем раскладе могут занимать долгие месяцы, я всё чаще ищу подработку по месту пребывания. Что само по себе сложно. Ведь зачастую в густых непролазных лесах, как и в отдалённых от всего развитого мира поселениях, помимо языкового барьера, который вначале казался мне самым существенным недочётом, была проблема поважнее — отсутствие возможности заработать. Однако, если есть чёткая цель, найдутся и средства её достижения.

И, невзирая на все противоречия, засевшие в голове, на воспитание, что дали мне отнюдь не родители, я не могу прекратить листать испещрённые мелким убористым почерком страницы манящего дневника прадеда. Я не хочу думать о спокойной, стабильной жизни. Пусть комфортной и сытой, но скучной и пресной. Я не желаю видеть все эти лица и имена заслуживших признание и осознавать, что меня среди них никогда не будет. Поэтому я вновь и вновь отбрасываю философские размышления о превосходстве незначительного, но необходимого над великим, но бесполезным. Заглушаю басистый голос в голове, диктующий приземлённые истины, сгребаю авиабилеты и рюкзак с самым необходимым и иду вперёд, не оборачиваясь.