Мы - Воин Дракона (джен)

Примечания:

Эта глава во многом повторяет события каноничной первой части, иногда практически с дословным воспроизведением эталонных сцен. Заранее приношу за это извинения

Всю ночь Тигрица не могла заснуть, с волнением ожидая наступления следующего дня. В Нефритовом Дворце должен был состояться грандиозный праздник, на котором мастер Угвэй, величайший мастер кунг-фу в Китае, должен был выбрать нового Воина Дракона себе на смену. Многие годы Тигрица шла к этому, нагружая себя ежедневными тренировками, чтениями свитков из библиотеки Нефритового Дворца и тщательным выполнением всех указаний мастера Шифу. Еще с детства, испытывая благодарность и даже нежные чувства к своему приемному отцу, полосатая преследовала только одну цель — порадовать мастера Шифу, чтобы он был горд ей.

Сон не шел, и Тигрица раздвинула дверь в свою спальню и тихо прошла в столовую, стараясь не будить своих спящих товарищей по Неистовой Пятерке. Пока она была одна, Тигрица могла немного дать выход своим чувствам. Разумеется, речь не шла о нервной тряске или безумном ужасе — но по крайней мере, полосатая могла себе позволить не скрывать волнение. Немного расслабившись, позволив стрессу покинуть свое черно-рыжее тело, Тигрица вернулась на свое ложе и наконец-то смогла полноценно заснуть.

* * *

Выступления на празднике выбора нового Воина Дракона завершились, Тигрица сделала финальный пируэт, повергнув железного быка смерти, и грациозно встала в позу Алмазного Тигра, замерев на несколько секунд вместе со своими соратниками по Неистовой Пятерке, а после устремила взгляд, полный надежды, на трибуну, где мастер Угвэй поднял лапу с длинными когтями и произнес протяжным старческим голосом:

— Я чувствую Воина Дракона, он среди нас.

Громогласный голос Шифу раздался над толпой:

— Жители Долины! А сейчас мастер Угвэй изберет Воина Дракона!

Перебирая чешуйчатыми ногами и опираясь на посох, старая черепаха начала спускаться по лестнице на арену, сопровождаемая нестерпимым грохотом барабанов из оркестра под балконом. Тигрица невольно сжалась — вот он, самый главный и ответственный момент в ее жизни! Сейчас или никогда! Над ареной раздался звук от взрыва фейерверков, на который подняли головы восхищенные гости Нефритового Дворца, но карий взгляд Тигрицы был сосредоточен только на мастере Угвэе.

И вот, наконец, он остановился перед рядом Неистовой Пятерки, ближе к ее правому краю, где стояла Тигрица, и начал всматриваться в бойцов, беззвучно шевеля губами. Внезапно над ними раздался крик, и прямо между Тигрицей и черепахой на арену плюхнулся чумазый от копоти черно-белый зверь, в котором Тигрица лишь с задержкой смогла опознать панду. Отпрянув, полосатая с ужасом посмотрела на незваного гостя, потом подняла голову — и осознала, что мастер Угвэй показывает своим длинным когтем в ее сторону! Новичок что-то бормотал про то, что он лишь «хотел увидеть Воина Дракона», но Тигрицу больше интересовал выбор мастера:

— Мастер Угвэй, вы выбрали меня?

Тем не менее, черепаха твердо показывала в сторону черно-белого увальня, стоящего на одной линии с Угвэем и Тигрицей:

— Ты! Сегодня Вселенная послала нам Воина Дракона!

Надежды Тигрицы рухнули. Она была в шаге от осуществления заветной цели, к которой шла долгие двадцать лет — и все пошло прахом из-за какой жирной глупой панды, которая свалилась с неба? Полосатая видела, как мастер Шифу пытается переубедить наставника Нефритового Дворца, однако Угвэй дал понять, что не ошибся с выбором, и другого он не предоставит. На красную панду было жалко смотреть — ее глаз дергался, а маленький палец застыл в вытянутом положении. Тигрица подошла к Шифу вместе с остальными членами Неистовой Пятерки и виновато склонила голову, ударив кулаком в раскрытую левую ладонь:

— Простите, мастер, мы подвели вас.

Шифу обернулся на голос — и на его морде была написана решимость:

— Этот жирдяй-панда уйдет завтра сам… или это я подведу вас.

* * *

Утром Тигрица проснулась в препаршивейшем настроении. Настолько, что даже по ее меркам она была чересчур злой. Тогда всем остальным соратникам Неистовой Пятерки отчаянно повезло, что каждый из них спал в отдельной комнате, потому что иначе по пробуждении она высказала бы им пару «ласковых».

Тренировка позволила ей отвлечься от плохих мыслей, ведь именно в каждодневных усилиях, закаляющих дух и тело, полосатая видела смысл своей жизни, даже если у нее было отвратительное настроение. Адреналин, который у обычных зверей вызывал чувство тревоги и напряженности, для Тигрицы, напротив, был самым мощным успокоительным, прекрасно чистившим голову и освобождающий разум от всего лишнего и вредного.

Однако в тот день даже тренировка не смогла стать для нее средством успокоения — эта противная жирная панда пришла в священный зал для тренировок. Тигрица с нескрываемым омерзением смотрела на черно-белую шерсть новичка и лишь одна мысль грела ее в тот момент — что сейчас панда будет максимально унижен и оскорблен — да так, что навсегда забудет дорогу в Нефритовый Дворец. А там… там можно будет дождаться новых выборов Воина Дракона.

Вряд ли Тигрица когда-либо ранее испытывала чувство неловкости или смущения за действия кого-то другого — но в тот день она испытала его сполна. Доводилось полосатой видеть разных воинов. Кто-то был умелым, кто-то не очень — но все они на фоне По выглядели просто мастерами кунг-фу в десятом поколении. Ни одного внятного движения, ни одной попытки хотя бы как-то серьезно отнестись к процессу обучения. Внешне Тигрица оставалась собранной и невозмутимой, но внутри нее яростно дрожала бешеная кошка, которая кричала «Мастер Шифу, почему вы не выгоните этого бездаря отсюда? Доколе мы еще будем терпеть этот позор?»

И поэтому, когда вечером перед сном неуклюжая панда перебудила всю Неистовую Пятерку, неимоверно скрипя полом, полосатая не выдержала и рывком открыла дверь, высказывая в морду По все, что скопилось у нее за день на душе:

— Нечего тебе здесь делать! Ты позоришь кунг-фу, и если у тебя есть хотя бы капля уважения к нам и к тому, чему здесь обучают — то утром ты уйдешь сам!

Не став дожидаться ответа панды, Тигрица захлопнула за собой двери, показывая, что разговор окончен и она все сказала.

* * *

С утра Тигрица узнала, что панды нет в комнате. Вздохнув было с облегчением, она последовала вместе с Неистовой Пятеркой за мастером Шифу на тренировку. Конечно, по пути они рассуждали, что им теперь делать, если выбор мастера Угвэя сбежал, но Шифу рассудил, что им остается только ждать и надеяться, что наставник сделает выбор еще раз — и правильный.

Но нет, второй день подряд разочарования! Этот панда, несмотря на все унижения вчерашнего дня, снова решил остаться и даже провести свою тренировку. Тигрица смотрела на По со смесью отвращения, раздражения… и при этом очень слабого уважения к его целеустремленности. Любой нормальный зверь после пережитого сбежал бы подальше, сверкая пятками… но чего добивался По? Ведь из него же ничего не получится! Как можно обучать того, кто застрял в попытках сесть на шпагат?

Конечно же, мастер Шифу, полный решимости убрать нежеланного зверя из дворца, разрешил Неистовой Пятерке от души навалять По. Более того — сам наставник в буквально смысле выкинул панду из дворца, заставив По катиться вниз по лестнице, издавая ойканье и стоны после каждого касания лестницы. Уходя оттуда, Тигрица была уверена, что уж после такого панда точно не захочет вернуться обратно. Конечно, Обезьяна была другого мнения, но кто ему в тот момент на полном серьезе верил?

* * *

Мастер Угвэй занимался медитацией на вершине утеса, а перед ним стоял взволнованный Шифу, который бессильно протягивал лапы в сторону наставника:

— Мастер Угвэй, я не понимаю ваш выбор!

Расслабленный, умиротворенный Угвэй развернулся к Шифу с улыбкой:

— И что же тебя гнетет, мой старый друг?

— Вы выбрали панду, мастер!

— Ошибаешься, Шифу. Я выбрал не панду — я выбрал Воина Дракона. А это не одно и то же.

— Подождите, но вы же указали пальцем прямо на По! Это видели все — Неистовая Пятерка, зрители. Да что уж там, я сам это прекрасно видел!

Встав на лапы, Угвэй подошел к Шифу и положил красной панде когтистую лапу на плечо:

— Наши глаза чем-то похожи на самовлюбленных эгоистов — они видят только то, что им приятно или то, что им нужно. А все остальное, что им не по душе, они не видят и избегают.

Глаза Шифу забегали в растерянности:

— Я ничего не понимаю, учитель! Вы указали на По! Вы сказали, что Вселенная послала Воина Дракона. Вы признали его новым защитником! Как мои глаза могут меня обманывать и говорить что-то иное?

Раздался короткий сухой смешок:

— Ты прав, Шифу. И одновременно неправ. Я действительно выбрал По. Но кто тебе сказал, что я выбрал исключительно его одного?

От удивления Шифу сел на зад:

— Мастер, умоляю, разъясните, наконец, толком! Я чувствую себя глупым новичком, который ничего не понимает, хотя прилагает все усилия к этому!

Угвэй сел перед Шифу, положив перед собой посох:

— Друг ты мой старинный. Ни в одном трактате не написано, что Воин Дракона обязательно должен быть одним существом. Ты думаешь, я не знаю, что Тигрица мечтала стать им все годы, что она жила в Нефритовом Дворце? Не ты ли обучал ее все эти годы всему тому, что знал? Ты стремился всеми силами исправить те ошибки, что совершил с Тай Лунгом, и ты мечтал вырастить истинно достойного Воина Дракона. И кто тебе сказал, что ты этого не сделал?

— Но мастер, вы же выбрали не Тигрицу! Вы выбрали По! Именно его вы назвали Воином Дракона! Не ее!

И снова Угвэй лишь улыбнулся:

— Тебе лишь кажется, мой дорогой Шифу. Ты слишком зациклился на конкретном звере и упустил из виду самое главное — кто такой Воин Дракона, каким он должен быть, и что в нем важно. Помни — наши глаза видят только то, что им хочется видеть, а ко всему остальному они слепы. Я не отрекаюсь от своего выбора и скажу тебе вновь, мой друг. Я выбрал По — и я не выбирал его. Я не выбирал Тигрицу — но я ее выбрал. Каждый из них — элемент идеального рисунка, который тебе предстоит собрать. Но как — это тебе уже придется решать самому, без меня. К сожалению — или может к счастью — мое время пришло. Нам нужно расстаться.

Угвэй встал, поправив панцирь, и подошел к краю обрыва. Шифу взволновано подскочил к наставнику:

— Куда вы, учитель?

Угвэй положил лапу на плечо красной панды и внимательно посмотрел ему в глаза:

— Ты практически подготовил Воина Дракона. Осталось выучить По. Ты справишься, Шифу.

Лепестки персикового дерева начали облеплять тело Угвэя, Шифу от испуга отпрянул от наставника, и вскоре тот с золотистым блеском исчез в вечерном прохладном воздухе, заставив лепестки улететь по ветру прочь от утеса. С трудом нащупав лежащий на земле посох Угвэя, Шифу растерянно посмотрел на то место, где раньше стоял наставник:

— Я практически подготовил Воина Дракона? Но ведь По же…

Шифу бормотал про себя, пытаясь вспомнить все подсказки, которые ему дал Угвэй:

— Я выбрал По — но я не выбирал его. Я не выбирал Тигрицу — но я выбрал ее. Два элемента идеального рисунка. Ты практически подготовил Воина Дракона. Идеальный рисунок.

Внезапно растерянную морду Шифу озарила улыбка:

— Идеальный рисунок!

Схватив посох в лапы, наставник стремительно помчался в сторону Нефритового Дворца.

Черные вести пришли в Нефритовый Дворец. Во время визита посланника Шифу в тюрьму Чор-Гом Тай Лунг сумел освободиться из плена и сбежать, перебив всю охрану и выслав послание Шифу с предупреждением о возвращении в Нефритовый Дворец за Свитком Дракона.

Шифу находился в смятении. Без присутствия мастера Угвэя мысли путались, и иногда возникало ощущение, что он ничего не понимает. Первоначальная радость от того, что ему вроде бы удалось разгадать подсказку наставника, развеялась, стоило пересечь входные ворота Нефритового Дворца, словно все мысли и догадки оказались забыты по пути. И все же, что имел в виду наставник?

Шифу снова собрал все мысли в одну кучу. Угвэй утверждал, что выбрал не По, но Воина Дракона. При этом черепаха заявила, что Шифу уже успешно подготовил часть Воина Дракона путем обучения Тигрицы, и теперь ему осталось обучить только По. Но что это значило? Ведь никогда ранее Воином Дракона не были признаны сразу несколько кандидатов — он всегда был один, и иных вариантов не было. Теперь же Угвэй утверждал, что он показывал не на конкретного зверя, а в сторону самых достойных кандидатов.

Шифу переигрывал в голове день выбора Воина Дракона — и он вспомнил, что коготь черепахи указал на По… но на пути указующего перста наставника на одной линии с пандой была также и Тигрица! Неужели именно это и имел в виду Угвэй — что Тигрица и По и есть Воин Дракона, разделенный на двоих зверей, призванный охранять Долину Мира и могущий справиться с Тай Лунгом?

И тут Шифу осознал, что несмотря на понимание слов учителя, он все еще не приблизился к принятию глубинного смысла, заложенного в слова Угвэя. Мастер Шифу знал — любые слова и мысли, которые доносил его учитель, всегда были не только мудрыми и точными, но и основанными на философской подоплеке. Если Угвэй уверенно сказал, что и Тигрица, и По — Воин Дракона, это должно было опираться на что-то конкретное, что было бы как раз в духе старой черепахи. Сев на ступенях источника, который лежал прямо под Свитком Дракона, Шифу принялся задумчиво чертить кончиком посоха по мраморным плитам зала, пытаясь найти какую-то основу, которая могла объяснять подсказки Угвэя.

В какую-то секунду кусок дерева с шорохом начал обводить символ Инь-Ян, выгравированный на одной из плит. Поначалу красная панда не обратила особого внимания на знак, но после Шифу словно что-то дернуло, и он, выронив посох, припал на колени и вгляделся в символ.

* * *

Сколько раз за свою жизнь Шифу видел Инь-Ян — гениальный в своей простоте. Круг, разделенный на черную и белую половины, в каждой из которых был центр противоположного цвета, показывающий то, что в любом плохом есть хорошее, а в любом хорошем — плохое.

И чем больше в это вдумывался Шифу, тем больше он восхищался своей находкой. Вот что имел в виду Угвэй, говоря про «идеальный рисунок»! Тигрица идеально подходила под Инь — «женская» часть, холодная, мрачная, даже темная, вечно собранная, все хранящая внутри себя и не дающая выход чувствам. И лишь в глубине души — и Шифу это знал наверняка! — Тигрица хранила глубинные светлые чувства. Как раз ту самую маленькую белую точку посреди черного поля Инь.

По же отлично подходил под Ян — белую половину с черной точкой. «Мужская» часть, светлая, открытая, веселая, хранящая в глубине черную точку хвастовства, упорства и прочих «темных» качеств. А так как любое живое существо в мире всегда было олицетворением Инь-Ян… то стало быть, и Воин Дракона тоже был выражением символа черно-белого существования? И выходило, что для истинного Воина Дракона требовались две половинки, соединенные вместе?

Шифу решительно ткнул кончиком посоха в символ. Загадка решена! Угвэй имел в виду, что Шифу сделал половину работы по созданию Воина Дракона, обучив Тигрицу — теперь же требовалось подготовить и вторую половину, обучив По. Именно поэтому Угвэй и объявил По выбором, не став уточнять, что панда был лишь недостающим кусочком мозаики. И теперь Шифу требовалось лишь подготовить По за то время, что потребовалось бы Тай Лунгу, чтобы достичь Нефритового Дворца.

* * *

Тигрица уже была в курсе того, что Тай Лунг сбежал, и она, следуя своему внутреннему ощущению, тут же пришла к Шифу:

— Мастер, позвольте мне остановить Тай Лунга. Вы готовили меня к этому двадцать лет — и я хочу выполнить свое предназначение, спася Долину Мира от преступника.

Тигрица ожидала какой угодно реакции от учителя, включая отказ и разглагольствования о том, что «лишь Воин Дракона способен на это», однако, к ее максимальному удивлению, Шифу кивнул:

— Тигрица, я должен рассказать тебе кое-что важное. Я разрешу тебе напасть на Тай Лунга, но ты не сможешь победить его. Для меня не секрет, что ты хотела стать Воином Дракона, и ты была максимально разочарована, что мастер Угвэй выбрал не тебя, а По. Признаюсь, я и сам был разочарован. Но перед тем, как исчезнуть на вершине утеса возле персикового дерева, учитель раскрыл мне одну тайну. Тигрица, он все же выбрал тебя в тот день.

Зрачки полосатой расширились от удивления:

— Но учитель, это невозможно! Великий мастер Угвэй явно указал на По, вывел его и представил собравшимся как Воина Дракона!

— Я тоже так думал, Тигрица. Но наставник сказал мне, что выбрал не По, но Воина Дракона. И его коготь показывал не на По, а в сторону По. И ты тоже стояла на пути указующего когтя моего учителя. Я сегодня осознал, что Воин Дракона должен быть воплощением символа Инь-Ян. И ты, Тигрица — Инь-половина Воина Дракона. По же — Ян-половина.

Тигрица недоуменно посмотрела на свои лапы:

— Я не понимаю, учитель. Если я — тоже Воин Дракона, который, согласно всем пророчествам, является единственным, кто способен остановить Тай Лунга, то почему же вы говорите мне, что я не смогу его победить? Если не я — то кто тогда это сделает? По?

Шифу покачал головой:

— Мне сложно это объяснить, но я попробую. Ты Воин Дракона… и одновременно нет. Если быть точным — ты «темная» Инь-часть Воина Дракона, задача которой — помогать «светлой» Ян-части Воина Дракона в борьбе со злом. Непосредственно со злом, с главным врагом должна сражаться Ян-часть, — подобное неспособно победить подобное. Но без твоей помощи Ян-часть не сможет достичь успеха, Тигрица. Задача Воина Дракона состоит не только в том, чтобы наносить финальный удар злу. Есть еще много подготовительных частей, кирпичиков, слагаемых успеха, без которых победа невозможна. Не вступая в битву со злом напрямую, ты, тем не менее, активно участвуешь в битве, и без тебя победа невозможна.

Тигрица выглядела растерянной:

— Предположим, мастер. Но я все равно не понимаю, зачем мне атаковать Тай Лунга, если вы говорите, что я темная часть Воина Дракона. Чем это поможет его сокрушить?

Шифу уперся лапками в стол:

— Тигрица, Тай Лунг движется быстро, и я сомневаюсь, что ему понадобится больше двух лун, чтобы достичь Нефритового Дворца. Каждый день на счету, и мне нужно время, чтобы научить По быть Ян-частью Воина Дракона. Ты задержишь Тай Лунга и выиграешь для меня время, которое я потрачу на обучение. Без твоей помощи Тай Лунг не будет побежден, потому что я попросту не успею подготовить ему достойного соперника.

Тигрица ударила правым кулаком в левую ладонь:

— Я поняла вас, мастер.

* * *

Разговор с Шифу оставил Тигрицу в смятении. Осознание того, что Воин Дракона, оказывается, состоит из двух частей, и она — одна из них, заставляло полосатую серьезно задуматься. Ведь раньше она всегда жила простой мыслью — есть добро, а есть зло. Она — на стороне добра, и ее задача — сражаться со злом, защищая невинных от его темного воздействия. А теперь же выходило, что все ее предназначение — лишь строить лестницу для «настоящего» героя, который и сокрушит главного злодея, забрав себе всю славу и почет?

Помотав головой, полосатая отогнала от себя такие мысли. При всей своей мрачности, замкнутости, закрытости и даже отчужденности, Тигрица уж точно не была завистливой эгоисткой. Еще в детстве, мечтая стать Воином Дракона, полосатая кошечка прекрасно понимала — это не только слава и почет, но и каждодневная тяжелая работа над собой, поступательное развитие и преодоление трудностей. И если уж мастер Шифу сказал ей, что ей суждено стать Воином Дракона — любой его частью — то она приложит все зависящие от нее усилия для победы над злом!

Укрепив себя этой мыслью, Тигрица задумалась. Приказ Шифу был ясен — атаковать Тай Лунга, чтобы дать учителю драгоценное время на подготовку Ян-части Воина Дракона. Да, без надежды на победу — но лишь для того, чтобы задержать продвижение свирепого ученика Шифу. И хотя приказ был ясен и однозначен, Тигрица твердо решила — ее дело будет полностью удачно лишь в том случае, если она пойдет вместе с Неистовой Пятеркой. Именно с такими мыслями Тигрица раздвинула дверь в общую столовую, где ее уже ожидали на ужин товарищи по Неистовой Пятерке.

* * *

— Ты — Воин Дракона? — удивлению Гадюки не было предела. — Но Тигрица, мы же все видели, как мастер Угвэй указал на…

— Да, — прервала Гадюку полосатая. — Ты видела, я видела — все вы это видели. Но буквально полчаса назад мастер Шифу сказал мне, кого именно избрал мастер Угвэй. И он выбрал нас с По — и каждый из нас Воин Дракона, а точнее — две его половины.

Тигрица подробно пересказала соратникам весь диалог с мастером Шифу в библиотеке Нефритового Дворца, объяснив про две стороны Воина Дракона и то, кто и кем является в этом «организме». Рассказанное заставило Обезьяну недоуменно почесать голову:

— Занятная штука выходит. То я всегда думал, что Воин Дракона — это один зверь, а теперь их двое. И тебе назначили всю грязную работу, Тигрица? Разве тебе не обидно, что Ян-частью назвали По, а не тебя? Ты, получается, будешь работать в поте морды, все подготавливать — а По достанутся все лавры?

Тигрица очень недобро посмотрела на Обезьяну:

— Обезьяна! Я могу как угодно плохо относиться к По, ненавидеть его дурацкие ухмылки, шуточки и неуклюжесть, но если мастер Шифу сказал, что По важен — значит, так тому и быть. Может, моя доля и незавидная, всего лишь расчистка пути, но если мастер Шифу сумеет вовремя подготовить панду — ему выпадет задача куда более сложная, чем мне, вам или кому бы то ни было. И это не повод хвалиться или огорчаться, кто из нас более крут. Мы все должны верить мастеру Шифу и мастеру Угвэю.

Журавль развел крылья в стороны:

— И что же теперь делать?

— Мастер Шифу велел мне атаковать Тай Лунга, чтобы выиграть время для подготовки По. Он ничего не говорил про вас, но во мне живет твердое убеждение, что я не должна идти на это дело одна, хотя мастер и не давал мне таких указаний. Мне понадобится ваша помощь. Всех вас. Мы вместе атакуем Тай Лунга. Я не знаю, почему я так решила — но я уверена, что так будет лучше. Вы со мной?

Богомол затрещал своими антеннами:

— Обижаешь, сестренка, мы всегда с тобой, — остальные трое кивнули. — Командуй.

* * *

Долгий путь был позади. Тигрица знала, что от тюрьмы Чор-Гон до Нефритового Дворца был только один путь, который лежал через горные перевалы над пропастями, по высоким пикам и через подвесные мосты. Опустившись на четыре лапы, полосатая мчалась вперед, пока рядом с ней раздавался шорох чешуи Гадюки, топот лап Обезьяны и стрекотание Богомола, а над ними сверху — шум воздуха, рассекаемый перьями Журавля. Внимательный карий взгляд полосатой сканировал горизонт впереди, ища любые следы Тай Лунга, но пока под ночным лунным небом не было никого, кроме Неистовой Пятерки, мчавшейся вперед.

И так был до тех пор, пока они не достигли Громового Перевала — одного из самых опасных мест в горах, где единственной дорогой между высокими и острыми, как зубы, шпилями из камня были только многовековые подвесные мосты, уже давно скрипящие и нудящие своими веревками и досками. И лишь там, на противоположной стороне пропасти, Тигрица наконец-то увидела их цель — Тай Лунга.

Полосатая не видела снежного барса много лет с тех пор, как тот был пленен Угвэем при помощи специальной техники ци-обездвиживания и отправлен в тюрьму под круглосуточный надзор, но даже помня его совсем маленькой тигрицей, кошка сразу же опознала мощного и сурового зверя, одетого лишь в штаны. Играющее мускулами пушистое тело вызывало оторопь своей мощью. Остановившись перед мостом, Тигрица скомандовала:

— Вы остаетесь здесь. Я перехвачу его на середине моста и вступлю с ним в бой. Если что-то пойдет не так — рубите канаты, чтобы он рухнул в пропасть. Журавль — ты просто подхвати меня, пока я буду лететь вниз. И будьте внимательны — Тай Лунг крайне хитрый воин, и в его арсенале может быть заготовлено много подлых приемов.

Неистовая Пятерка кивнула, а Тигрица, глубоко вдохнув, бесстрашно вступила на подвесной мост и пошла навстречу Тай Лунгу. Тот разглядел противников впереди, и тоже вступил на доски моста, идя в сторону Тигрицы. Остановившись примерно в пятидесяти шагах, барс рыкнул:

— Посланнички от Шифу? Я помню тебя совсем крохой, тигренок. Учитель вырастил тебя мне на смену? Тебе меня не остановить, это под силу лишь Воину Дракона, но ты — не он.

Тигрица с вызовом бросила:

— А что если я и есть Воин Дракона?

Тай Лунг насмешливо покачал головой:

— Не думаю. Но даже если и так — то уж тебе точно меня не остановить, киса.

Тигрица подняла кулак:

— А вот это мы и проверим, Тай Лунг.

Полосатая стремительно понеслась вперед — и битва началась.

* * *

Долго и упорно билась Тигрица с Тай Лунгом. Настолько, что тот даже был вынужден признать про себя, что ему достался достойный соперник, который доставил ему немало неудобств. Но все когда-то должно было закончиться. В какой-то момент вся Неистовая Пятерка пришла на помощь своей соратнице, и впятером они смогли обмотать Тай Лунга стропами моста и обрезать веревки, заставив барса рухнуть в пропасть. Выдохшиеся, воины Свирепой Пятерки смотрели в бездну, сокрытую туманом, и вскоре, похолодев, услышали звук приземления за своими спинами. Они обернулись — но поздно. Невесть откуда взявшийся Тай Лунг ухмыльнулся:

— Вы сражались достойно. Но кое-чему вас Шифу не научил.

Стремительный рывок Тай Лунга был для Пятерки неожиданным, и поочередно застывшими упали Гадюка, Богомол, Тигрица и Обезьяна. Лишь Журавля барс не тронул, однако схватил птицу за шею и притянул к себе:

— Ты. Я не трону тебя, но взамен ты возьмешь всю свою сладкую компашку и отнесешь в Нефритовый Дворец, представив Шифу. И ты расскажешь, что я, Тай Лунг, вынес последнее предупреждение. Больше их не будет — я просто приду в Нефритовый Дворец и заберу то, что принадлежит по праву. Свободен!

Журавль торопливо захватил своих парализованных друзей и натужно взмыл в воздух, с трудом выдерживая переносимый вес. Глубоко вдохнув морозный горный воздух, Тай Лунг продолжил идти вперед, неумолимо приближаясь к Нефритовому Дворцу.

Тигрица была готова к любому поражению в битве с Тай Лунгом, даже самому позорному — тем более, что Шифу предупреждал о невозможности ее победы над своим бывшим учеником — но уж точно не такому. Все то время, пока Журавль, надрываясь, тащил их без передышки весь путь до Нефритового Дворца, Тигрица пребывала в безмолвной ярости — еще никогда в своей жизни она не была беспомощной, не имея никакой возможности избавиться от своего состояния.

Наконец, долгий путь оказался позади, и обессиленный Журавль рухнул посреди двора перед Нефритовым Дворцом, выпустив товарищей по Неистовой Пятерке и превратившись в груду подрагивающих перьев. Там их уже ждали обеспокоенные По и Шифу. Красная панда ходил между своих учеников и бормотал:

— Тай Лунг стал очень свирепым и могучим. Его блокирующее ци чрезвычайно сильно.

По со страхом и одновременно восхищением наблюдал за тем, как Шифу отточенными движениями запускает Неистовую Пятерку, надавливая на жизненные точки, вправляя затекшие суставы. Один за другим воины пробуждались от парализации и начинали неуверенно двигаться, проверяя подвижность конечностей. Шифу под конец подошел и к Журавлю, который, хотя и не был парализован, был на грани истощения из-за необходимости переносить по воздуху своих соратников до Нефритового Дворца. Шифу сделал несколько резких и точных движений, вытягивая лапы и крылья Журавля в разные стороны — и тот вздохнул гораздо свободнее и даже смог подняться.

Тигрица склонила голову перед Шифу:

— Простите, мастер, мы не смогли остановить Тай Лунга — он сумел обмануть нас и парализовать ци-атаками.

Шифу лишь медленно кивнул:

— Я не рассчитывал, что вы это сможете сделать. В любом случае, ваша атака была успешной для общего дела — вы выиграли мне время, которого мне хватило для подготовки По. И должен сказать, Тигрица, ты приняла верное решение позвать с собой всю Неистовую Пятерку. Пойди ты одна, как я тебе сказал — ты бы осталась там в горах навеки, парализованная и замерзшая насмерть. Твоя внутренняя Инь-часть приняла единственно верное решение.

Тигрица хрустнула кулаками, разминая затекшие мышцы:

— Вы сказали, мастер, что По… готов?

Вместо ответа Шифу поманил за собой панду и Тигрицу:

— Пойдемте в Зал Воинов. У меня есть кое-что для вас двоих.

* * *

Оставив оставшуюся часть Неистовой Пятерки приходить в себя после долгого и не очень приятного путешествия, троица вошла в Зал Воинов, прямо к источнику, над которым под потолком золотистый дракон держал в пасти заветный красно-зеленый футляр со Свитком Дракона. Шифу выглядел слегка растерянным, но пытался держаться уверенно:

— По, Тигрица. Тай Лунг скоро будет здесь, и сейчас мне придется пойти на этот шаг. Я дам вам прочесть Свиток Дракона, в котором хранится тайна невероятной силы и мощи. Боюсь, без этого Тай Лунга не сокрушить. Я не знаю, что там внутри. Каждый из вас — половина Воина Дракона, и поэтому обоим надо ознакомиться с содержимым.

Встав перед источником и взяв посох почившего Угвэя, Шифу сделал несколько пассов лапами, заставив трепетать розовые лепестки, плававшие на поверхности воды. Словно подхваченные миниатюрным смерчем, они начала вращаться по кругу в виде небольшого торнадо, поднимаясь все выше и выше в сторону свитка. И вот, один из лепестков коснулся края футляра и тот, выскользнув из крепления, полетел вниз. И он упал бы в воду, но Шифу умело поймал его на кончик посоха, лишь слегка позволив тому коснуться поверхности воды, после чего наставник вручил футляр По:

— Он ваш. Открывайте и узрите тайну силы и мощи, доступную лишь Воину Дракона.

По с восхищенными глазами принял из лап Шифу футляр со свитком и собрался было его открыть, но вдруг повернулся к Тигрице и протянул свиток ей:

— Мастер Шифу рассказывал мне во время тренировок о сущности Воина Дракона и о том, что мы такое. Я думаю, ты более достойна открыть его, Тигрица.

Лишь на мгновение остановившись, удивленная словами панды, полосатая взяла красно-зеленый футляр в лапы, благодарно кивнув, открутила один из закрывающих шаров, и вытащил свернутый свиток наружу. По пристроился рядом, заинтересованно сопя. Выждав мгновение, Тигрица медленно развернула свиток и с удивлением обнаружила, что внутри был начертан знак Инь-Ян. Обычный знак, без каких-либо мудрых слов или изречений. Тигрица и По недоуменно переглянулись и повернули головы в сторону Шифу. Полосатая показала свиток учителю:

— Мастер, но здесь нет ничего, кроме знака.

К удивлению Тигрицы, Шифу рассмеялся:

— В духе мастера Угвэя. Это лишь подтверждение того, что я верно разгадал его загадку и верно истолковал его указания, которые он давал до этого. Секрет безграничной силы Воина Дракона — это объединение двух противоположностей в единый организм, который способен победить в смертельной битве со злом. Никакого другого секрета нет. Я правда только не понимаю, почему в таком случае мастер Угвэй отказался отдавать Свиток Дракона Тай Лунгу — ведь тот вряд ли бы понял весь глубинный смысл начертанного.

* * *

Чуткие уши Шифу встрепенулись и заколыхались, словно их обладатель что-то услышал или почувствовал. Учитель глубоко вздохнул, стоя во внутреннем дворе перед Неистовой Пятеркой и По:

— Я чувствую, Тай Лунг уже недалеко и движется сюда. Нам нужно начинать дело прямо здесь и сейчас, пока не станет слишком поздно. Тигрица, ты сделала свое дело, теперь пришло время По сделать свое. Иди с Неистовой Пятеркой в Долину Мира и эвакуируйте всех жителей. Гнев Тай Лунга может обрушиться не только на сам Нефритовый Дворец, но и на Долину, и нам не нужны лишние жертвы. Мы с По останемся здесь и примем удар Тай Лунга на себя.

Тигрица прислушалась к своему внутреннему ощущению, которое подсказало ей правильное решение в прошлый раз, и даже не заметила, как к ней подошел По:

— Тигрица, я хотел бы извиниться перед тобой.

Сказанное заставило полосатую отвлечься:

— За что?

Панда выглядел неуверенно и мялся на одном месте:

— За это все, что происходит. Я отнял у тебя титул Воина Дракона, и теперь ты всего лишь его часть, ты сейчас будешь вынуждена заниматься не совсем геройским делом, не сражаясь со злом напрямую. Но знай — ты улетная, и ты самая крутая во всей Неистовой Пятерке. Я твой фанат!

Тигрица положила лапу на плечо панде и сузила глаза, изобразив какое-то подобие улыбки на морде:

— Твое признание делает тебе честь, панда. Но ты же сам понимаешь, что даже если бы ты не появился, мастер Угвэй вряд ли бы выбрал меня, ведь ему нужен был цельный Воин Дракона, а не его половинка. А битва со злом… она может принимать разные формы. Кто-то наносит смертельный удар в корпус, а кто-то — помогает нанести этот удар. И каждый из них важен, не так ли?

Тигрица убрала лапу с плеча По:

— А тебе — успехов, По. И наверное удачи. Она тебе очень пригодится.

Полосатая сделала шаг, чтобы последовать за товарищами по Пятерке, но внезапно развернулась:

— И еще, По. У тебя есть одно крайне хорошее качество. Настолько хорошее, что я отдала ему должное в тот день, когда ты впервые оказался в Нефритовом Дворце. Ты не бросаешь начатое, и ты очень настойчив. Это очень необходимое качество для воина. Поверь, далеко не все им обладают. И за это тебе — мое уважение.

Тигрица ударила кулаком в левую ладонь, немного склонив голову, а По восхищенно раскрыл глаза, похожий на обезумевшего от счастья фаната, увидевшего своего кумира:

— Сама мастер Тигрица похвалила меня! Потрясно!

Ответом ему была лишь легкая улыбка, после чего Тигрица наконец-то последовала за остальной командой помогать с эвакуацией жителей Долины.

* * *

Будучи главной по эвакуации жителей Долины, Тигрица без раскачки бросилась раздавать указания, стоило им только вступить на лестницу, спускавшуюся в Долину Мира. Пока еще было спокойно, полосатая назначила остальным четверым членам Неистовой Пятерки по одной стороне света, за которую они должны были отвечать при эвакуации.

Что же касалось самой Тигрицы, то поначалу казавшееся ей правильным решение Шифу уйти от Нефритового Дворца и заняться спасением мирных жителей с каждой секундой казалось ей все более и более нелогичным. Тигрица верила в силы Шифу, но она не знала, какова сила По и насколько учитель успел его подготовить к встрече со столь грозным соперником, как Тай Лунг. И внутреннее чутье Инь-части Воина Дракона упорно твердило ей, что место Тигрицы не внизу, в Долине Мира, а наверху — возле Нефритового Дворца, на передовой.

Подумав, Тигрица решила поверить не указаниям Шифу, а своим внутренним ощущениям. Выловив Обезьяну, которая отвечала за южную часть Долины, Тигрица коротко бросила:

— Я иду наверх, помогать По и мастеру Шифу. Эвакуируйте жителей без меня.

Не дожидаясь ответа, полосатая опустилась на все четыре лапы и помчалась вверх по ступеням длинной лестницы, ведущей в Нефритовый Дворец.

* * *

Тай Лунг достиг своей цели — Нефритового Дворца. Долгий путь из тюрьмы Чор-Гон до его бывшего дома был утомительным, но у барса было еще полно сил, чтобы забрать принадлежащее ему по праву.

К небольшому удивлению Тай Лунга, Нефритовый Дворец был тих и безмолвен. И лишь силой открыв запертые ворота в Зал Героев, барс увидел своего бывшего учителя, который спокойно стоял перед источником:

— Ты снова вернулся, мой мальчик. И я так понимаю, не с добрыми вестями.

Тай Лунг яростно рыкнул:

— Ты прекрасно знаешь, зачем я пришел, старая высохшая крыса. Отдай мне Свиток Дракона, и я, может быть, оставлю целыми и Нефритовый Дворец, и Долину Мира. Я слышал, что Угвэя больше нет, и меня больше никто не сможет остановить, кроме Воина Дракона. Однако что-то я не вижу его возле тебя, учитель.

Последнее слово барс произнес с явной насмешкой и унижением, однако Шифу остался спокоен:

— Ты не получишь то, за чем пришел, Тай Лунг. Даже если ты победишь меня — Свитка Дракона уже нет. Воин Дракона уже забрал его и прочел содержимое.

Барс поднял взгляд на держатель — и действительно обнаружил, что Свитка Дракона нет на месте. Барс снова протяжно зарычал и взмахнул когтистой лапой, оставив глубокие борозды на ближайшей нефритовой колонне:

— Ты! Жалкий облезлый червяк! Ты лишил меня того, что полагалось мне по праву! Ты…

Тай Лунг собрался броситься бегом в сторону Шифу, чтобы уничтожить этого мерзкого назойливого карлика, как вдруг сзади раздался голос:

— А ты не это ищешь, Тай Лунг?

Шифу поднял испуганный удивленный взгляд, и барс развернулся в сторону ворот, увидев, как там стоит панда с красно-зеленым футляром в лапах. Шифу произнес быстрым, нервным голосом:

— По, я велел тебе уходить со свитком! Почему ты этого не сделал?

Тай Лунг провел когтями по полу:

— Так значит, По. Большая, жирная, неуклюжая панда. Вот угораздило Угвэя выбрать такого дурака! Какой из тебя Воин Дракона?

Справа раздался еще один голос:

— Он не Воин Дракона.

Глаза Шифу округлились еще больше — Тигрица вернулась во дворец, вопреки его приказу! Сделав пируэт, полосатая приземлилась рядом с По, подняла лапу в боевой стойке и добавила:

— Мы — Воин Дракона.

Барс от изумления даже остановился:

— Тигренок? Постойте-ка. Вы оба — Воины Дракона? — Тай Лунг обернулся к Шифу, который пребывал в не меньшем изумлении, чем барс. — Мастер Угвэй перепил рисового вина, когда делал свой выбор? Как он мог выбрать двух зверей, когда Воин Дракона должен быть только один?

Тигрица произнесла твердым голосом, чеканя каждое слово:

— Нет никаких Воинов Дракона, Тай Лунг. Мы с По и есть Воин Дракона — один, каким ему и полагается быть, его темная и светлая части. И если тебе дорога твоя шкура — ты уйдешь отсюда и никогда не вернешься.

По добавил с задорной ухмылкой, тоже вставая в боевую позицию и поднимая лапу:

— Ага, иначе мы тебе наваляем так, как никому и никогда в истории кунг-фу! Откунфучим по полной программе, пушистик!

Тай Лунг опустил плечи, после чего напрягся и поднял открытую ладонь:

— Один или двое вас — я пришел сюда не для философских размышлений. Кто бы вы ни были — я вас уничтожу.

Коротко рыкнув, Тай Лунг бросился в атаку.

* * *

Тигрица видела движения По лишь краем глаза, но даже той малости, что она видела, ей хватало, чтобы понять — Шифу действительно хорошо подготовил панду за то время, пока Неистовая Пятерка была вне Нефритового Дворца. Порой движения По были странными, порой глупыми, а порой даже откровенно смешными — но ведь они действовали!

Довольно быстро Тигрица поняла, что у Тай Лунга есть слабые точки на теле, о которых сам барс прекрасно знал, и во время боя при помощи быстрых отточенных движений блокировал любые возможные удары туда, сохраняя прежний паритет сил. Тай Лунгу хватало даже сил оскорблять Шифу:

— Что, бросил своих учеников на меня, а сам трусишь, учитель? Какой же ты воин кунг-фу после этого, если ты даже боишься атаковать?

Шифу остался на месте, не вступая в битву:

— Я однажды допустил ошибку, сражаясь против тебя. Второй раз я ее не совершу. Это бой Воина Дракона, а не мой.

Так как у Тигрицы не было возможности как-либо направлять удары По или иным образом подсказывать панде, Тигрица сосредоточилась на том, чтобы замедлять движения лап Тай Лунга, позволяя По наносить более мощные удары, уже не так блокируемые ловким барсом. В какой-то момент один из ударов По прошел, заставив Тай Лунга на пару секунд потерять ориентацию в пространстве. Схватив По за одну из лап, полосатая раскрутила панду вокруг себя — и стопа По попала барсу точно в челюсть, заставив того отлететь назад, врезавшись в одну из нефритовых колонн Зала Героев.

А дальше случилось то, что впоследствии не смогли объяснить ни Тигрица, ни По. Они синхронно помчались к поднимающемуся Тай Лунгу, и сделали гигантский прыжок, выставив вперед правые лапы. Ладони По и Тигрицы слились в одну, окутавшись золотистым сиянием — и удар пришелся точно в район сердца Тай Лунга. Закричав от боли, барс оказался на полу, его окутало светлое сияние — и он исчез. Вызванный исчезновением взрыв ци заставил По и Тигрицу отлететь назад, проскользнув по мраморному полу добрый десяток метров, и лишь после этого в Зале Героев наступила тишина.

* * *

Тигрица, постанывая от боли, поднялась на локтях, и увидела, как Шифу стоит над коленях перед лежащим По, который из-за взрыва ци сначала отлетел в одну из колонн, и лишь потом, серьезно об нее ударившись, скользнул по полу дальше. Обеспокоенная полосатая бросилась к лежащему панде:

— По!

Закашлявшись, панда открыл глаза, увидев над собой обеспокоенных Тигрицу и Шифу. Заметив, что По очнулся, Шифу быстро нажал указательным пальцем на несколько точек на теле панды — и тот, закашлявшись еще сильнее, смог подняться и сесть на зад:

— Мы… победили?

Тигрица благодарна кивнула и обняла панду:

— Победили…

По восхищенно пискнул:

— Меня обнимает сама мастер Тигрица! Я сейчас умру от умиления! Крутотень!

Отняв лапы от По, Тигрица снова напустила на себя маску спокойствия и равнодушия, хотя внимательный наблюдатель смог бы увидеть, что ее глаза сузились в еле заметной улыбке, а морда выглядела не так отрешенно и холодно, как обычно:

— Тай Лунга больше нет, и Долина Мира спасена. Поздравляю, По!

По и Тигрица встали перед Шифу и склонили головы, ударив кулаком в левые ладони. Наставник улыбнулся:

— Мастер Угвэй был прав, вы оба — Воин Дракона.

Тигрица вспомнила исчезновение Тай Лунга:

— Как мы заставили его пропасть?

Шифу сжал лапы за спиной и поднял голову:

— Истинный Воин Дракона владеет ци-атаками, которые очень помогают ему в борьбе со злом. Видимо, вы сумели применить Потусторонний Золотой Удар, который отправляет атакуемого в Мир Духов. Но так как вы были разделены на два организма, ваш удар сработал только когда вы объединили усилия.

По восхищенно выдохнул:

— Это один из самых улетных дней в моей жизни! Я сражался бок о бок с самим мастером Тигрицей, и мы ушатали главного злодея прямо в пол! Уау!

Более Тигрица не могла сдерживать холодную маску. На ее морде появилась улыбка вслед за сузившимися глазами. Она положила лапу на плечо панде:

— С тобой было приятно вместе сражаться, Ян-часть Воина Дракона.

— А с тобой вообще потрясно, Инь-часть Воина Дракона!

Шифу остановил поток их изливаний:

— По, Тигрица. Помогите всем вернуться в дома. Пока опасность миновала Долину Мира, и все должны вновь оказаться в привычной для себя жизни.

Снова поклонившись Шифу, По и Тигрица вышли из Нефритового Дворца, направляясь в Долину, пока Шифу провожал их взглядом с легкой улыбкой облегчения.

С момента победы над Тай Лунгом прошло несколько месяцев. За это время в Нефритовом Дворце изменилось не так много… но только не для По и Тигрицы. Довольно быстро они осознали, что новые возможности, которые им открывались в связи с их сущностью, давали просто неограниченный простор для развития. Будучи совершенно разными по характеру и своим взглядам на жизнь, По с Тигрицей нашли общую точку соприкосновения — совместное развитие навыков Воина Дракона.

Но нельзя было не отметить, что речь была не только о совместных тренировках или поиске новых приемов. Незаметно для себя Тигрица стала очень близка с По, и с удивлением начала понимать, как для нее все меняется. Казавшийся ей с самого начала тупым, несерьезным, раздражающим и дурацким, По начал выглядеть для нее самым замечательным зверем на свете, в компании которого ей всегда было интересно — будь то тренировка в додзе или совместный поход на рынок в Долину Мира за припасами. Все реже Тигрица была раздражительной, хмурой, придирчивой и мрачной, и все чаще — улыбчивой, отзывчивой и даже добродушной.

В один из вечеров случилось то, чего никогда не было в Нефритовом Дворце — Тигрица засмеялась. Как-то раз По с полосатой сидели за столом на кухне, и панда что-то рассказывал Тигрице. В это время время мимо как раз проползала Гадюка. Сам разговор она слышала плохо, но внезапно раздался смех Тигрицы, которая хлопала лапой по столу. Гадюка осторожно выглянула из-за угла, и увидела, как полосатая вытирает слезы, продолжая хихикать, а По, сам еле сдерживая смех, продолжил беседу:

— И знаешь, что, Тигрица? Он не только сжег все свои вонтоны — он еще и вылил суп на голову посетителю!

Тут не выдержали оба — По сам начал ржать в голос, хлопая себя по коленям, а Тигрица, корчась от смеха, упала под стол, дергая лапами:

— Суп! На голову! Ой, не могу!..

Потрясенная Гадюка тут же помчалась к Журавлю, Обезьяне и Богомолу, рассказав им об увиденном. Журавль был потрясен больше всех:

— Тигрица? Смеется? Нет, я все еще не могу в это поверить!

И словно в опровержение его слов до них донесся громкий заливистый смех Тигрицы, который было невозможно спутать ни с чем другим.

* * *

Впрочем, нельзя сказать, что все было гладко. Шифу довольно быстро понял, что его знаний не хватит, чтобы учить По с Тигрицей, как быть единым Воином Дракона, и наставник заметил:

— Для меня не секрет, что вы двое очень сблизились, — парочка напряглась, ожидая нотаций. — Однако я не вижу в этом ничего плохого. Если на вашу долю выпала судьба быть единым организмом в бою, то вы лучше меня будете знать, что нужно для развития ваших навыков. Я могу лишь дать вам направление мыслей — умение работать в паре, умение предугадывать за несколько мгновений, что сделает ваш партнер, а также разучивание ци-атак, которые будут выгодно подчеркивать сильные стороны Инь-части и Ян-части Воина Дракона. Начните с совместной работы в бою.

Шифу, скрестив лапки за спиной, ушел, а По задумчиво почесал голову:

— О, Тигрица, а у меня идея. Если вы становимся максимально сильны, сражаясь бок о бок — что если на время помешать нам быть далеко друг от друга? Ну например, мы можем сковать себе лапы цепями, чтобы мы не могли удалиться друг от друга больше, чем на локоть?

Тигрица сузила глаза:

— Ну что же, По, давай попробуем. Начнем с одной цепи, а там дойдем и до четырех.

* * *

Тигрица потирала ушибленный нос:

— По!

Панда, лежавший на полу, выглядел виновато:

— Я не хотел, Тигрица! Сложно привыкнуть к тому, что теперь мы должны думать не только о своих движениях, но и о движениях партнера!

Звякнув цепью, которая соединяла их лапы, По грузно поднялся на лапы, а полосатая показала лапой на тренажер, который стоял перед ними:

— Еще раз, По! Пока мы соединены цепью так, что наши морды смотрят в одном направлении. Когда ты используешь тактику орла, ты выносишь правую лапу вперед, тогда как моя правая остается на месте, а левая движется вперед вместе с твоей. Не наоборот, По! А то ты опять заедешь мне цепью в нос! Я может и не чувствую боли, но это не самые приятные ощущения, поверь!

Весь вечер По и Тигрица упражнялись, соединенные цепью, пока у них не начало что-то получатся. По в какой-то момент даже это начало нравиться — было что-то захватывающее в том, что они были ограничены в перемещении, и выполняя свое движение, По боковым зрением видел и понимал, что сделает через секунду Тигрица. Под конец они даже перешли на отработку движений, когда стояли затылком друг к другу, и По успешно пригибался, когда лапа Тигрицы вместе с цепью проходила над его головой. Тигрица же успешно уклонялась от летящего металла, даже не смотря в его сторону, лишь зная, что произойдет через пару мгновений.

Уронив цепь на пол, Тигрица вздохнула:

— Это была очень интересная тренировка, По. Можно и прерваться. Давай ключ от цепей.

По с улыбкой было потянулся к своим штанам, но вдруг внезапно сделал растерянную морду:

— О-ой. Кажется, я потерял ключ.

Улыбка пропала с морды Тигрицы, и она врезала панде по затылку:

— Дурак! И как мы теперь снимем цепи?

По сделал шаг:

— Пошли к Гадюке, она умеет открывать замки.

Кивнув, все еще недовольная Тигрица снова отвесила подзатыльник По:

— В следующий раз перед началом тренировки вешай ключ на гвоздик на стене, а не храни его черт знает где!

* * *

— Готов?

По посмотрел на четыре цепи, которые соединяли его конечности с Тигрицей:

— Сделаем это!

Несколько недель потратили панда и полосатая, чтобы добиться синхронности в движениях, будучи сцепленными. Сколько синяков они набили, сколько носов разбили и сколько раз падали — никто и не брался сосчитать. Впервые в жизни По на время позабыл о веселости и дурачествах во время тренировок. Новое, неизведанное для него чувство сосредоточенности и концентрации накрыло его с головой, и Тигрица лишь с одобрением смотрела на то, насколько По отдается тренировкам по совместным движениям. Теперь же пришло время показать остальным, чему они научились.

По и Тигрица тренировались в обстановке секретности, скрывая все свои тренировки от Шифу и от остальных членов Неистовой Пятерки, и это было общим решением, которое они независимо друг от друга приняли. Шифу, прекрасно понимая важность такого решения, всячески отваживал от совместных тренировок Журавля, Богомола, Гадюку и Обезьяну, которым до смерти было интересно, чему же такому учатся панда и Тигрица.

Сделав первый выпад, По начал полосу препятствий вместе с Тигрицей. Тело, уже привычное к весу и натяжению цепей, отточенными и заученными движениями толкало, отталкивало, притягивало и переносило вес с одной конечности на другую. Каждое препятствие, будь то волны, летящие молоты, металлическая чаша или же деревянные му мэнь чжуаны с крутящимися лопастями или оставались позади, или разлетались в щепки, стоило к ним прикоснуться. И при этом ни Тигрица, ни По не отдалились друг от друга более чем на локоть свободного пространства, соединенные цепями и склеенными многонедельными совместными тренировками.

Наконец, последний прыжок — и они достигли финиша, уставшие, но довольные. Сзади слышались восхищенные возгласы Пятерки и Шифу, а Тигрица медленно сощурив глаза, улыбнулась:

— Это было чудесно, По. Надеюсь, ключ ты не потерял?

Хохотнув, панда указал на стену, где, покачиваясь, висел металлический ключик:

— Как ты и просила, он на гвоздике. Помощь Гадюки нам больше не понадобится!

* * *

Разучив взаимодействие с цепями и убедившись, что их отсутствие не мешает им действовать совместно и с той же эффективностью на минимальном расстоянии друг от друга, По и Тигрица продолжили исследовать библиотеку Нефритового Дворца. Тигрица предлагала сосредоточиться на ци-атаках, но По качал головой:

— Не-не-не, Тигрица. Я уверен, что у нас есть еще что-то, помимо ци-атак. Что-то, что нужно разучить до них. Вот смотри: если мы с тобой две части одного Воина Дракона, то каждый из нас должен уметь… ну не знаю, быть частью другой половины? Я слышал, мастер Шифу как-то упоминал способность видеть глазами своего соратника. Может, в библиотеке есть информация об этом?

Тигрица задумчиво перебирала свитки:

— Кажется, я тоже слышала эту историю… вроде бы, это называлось «Взгляд шелкового поля». Это тоже в какой-то степени ци-взаимодействие. Сейчас…

После долгих поисков полосатая извлекла очередной футляр:

— Нашла! Да, он так и называется, «Взгляд шелкового поля». Сейчас поглядим…

По уселся рядом с Тигрицей прямо на пол, и полосатая развернула свиток:

— Так, что у нас здесь… «Взгляд шелкового поля позволяет вам видеть глазами вашего соратника, где бы вы ни находились. Для этого вам сначала необходимо объединить ваши ци, а потом…»

Тигрица продолжила бормотать, читая свиток дальше, а По заметил:

— Наверное, нам будет проще, Тигрица. Если мы — составные части Воина Дракона, то мы уже на одной волне, вроде как? Ну иначе как он будет действовать? Тай Лунга же мы откунфучили, соединив ци, не так ли?

Тигрица легко шлепнула По лапой по затылку:

— Соберись! Это все серьезно. Взгляд Шелкового Поля — это тебе не двумя лапами удар нанести, а способность настраиваться на соратника. Так, кажется, я поняла. Пошли в зал, будем разбираться, что нам делать.

* * *

— Нет, По, ты не так держишь лапы!

Панда обиженно засопел:

— В смысле, «не так»? В этом свитке так и написано — сцепить лапы, согнув пальцы крючком, после чего распрямить ладони, развернуть каждую в противоположную сторону, а после поднять лапу в боевой стойке.

— Да, но ты это делаешь с правой лапой снизу, а нужно — с левой!

По собрался было высказаться в ответ, но потом он внезапно остановился, и это не укрылось от взора Тигрицы:

— Что?

Панда покачал пальцем и помотал головой:

— Подожди, Тигрица, я что-то чувствую!

Закрыв глаза и подняв правую лапу, словно пытаясь ей что-то нащупать, По медленно двинулся в сторону Тигрицы:

— Твоя ци. Я чувствую ее с закрытыми глазами. Она витает вокруг тебя, словно… поток. Словно облако.

Полосатая уже думать забыла о свитке с описанием приема:

— И какая она?

По продолжил медленно ходить вокруг Тигрицы с закрытыми глазами, ощупывая воздух:

— Она потрясная! Я не могу описать, какой у нее цвет, запах или вкус, но она просто улетная в своей крутости. Я такого никогда не чувствовал. Попробуй и ты!

— Но По, я не знаю, как у тебя это получилось!

— Я и сам не знаю, Тигрица. Но вдруг наши части Воина Дракона соединяются вместе, и это все объясняет?

Все еще не понимая, Тигрица все же послушала панду и закрыла глаза. Долго она стояла на месте, слепо подняв лапу и пытаясь нащупать хотя бы что-то, как вдруг полосатая встрепенулась:

— По, я тоже чувствую твою ци!

Стоя напротив полосатой все еще с закрытыми глазами, панда хихикнул:

— Крутотень! А что чувствуешь ты?

Тигрица задумчиво ощупывала воздух:

— Она… золотистая, довольно плотная и, кажется… — полосатая принюхалась. — И кажется, она пахнет нежно-пряной лапшой.

По покачал головой:

— Извини, Тигрица, это мой сегодняшний завтрак, ци тут не при чем.

— Ах, ну коль так… да, видимо, у нее тоже нет запаха. Но я чувствую ее цвет даже с закрытыми глазами. И я даже чувствую, как наши ци соприкасаются.

Тигрица открыла глаза, и в тот же момент По начал нервно хлопать себя по морде:

— Ааа, Тигрица, я вижу себя! Я вижу, как я себя шлепаю лапами по морде! Что со мной?!

Полосатая подняла лапу:

— Стой, По, не шевелись и не открывай глаза!

Тигрица развернулась ладонь подушечкой к себе и поднесла ее к своим глазам, и По сообщил:

— Я вижу твою лапу. О, у тебя забавный рисунок на правой подушечке, он похож на пельмешку! У тебя такое острое и четкое зрение, Тигрица!

Полосатая подняла глаза:

— Так стало быть, ты видишь моими глазами? Об этом в свитке не было сказано ничего. Ну-ка, а попробуй отразить мой удар, не открывая глаза!

Тигрица встала напротив По в боевую стойку, и тот неуклюже приготовился к бою. Полосатая сделала простой удар правой лапой, который По отразил бы в ста процентах случаев, однако панда поднял не левую лапу, а правую, пытаясь отразить удар, и кулак Тигрицы врезал По по морде, заставив того со стоном упасть на пол додзе:

— Больно!

— Не открывай глаза, По!

Тигрица судорожно бросилась искать повязку вокруг себя, после чего, плюнув на все, сняла одну из своих обмоток и завязала панде глаза:

— Вот теперь можешь открывать глаза.

По неуверенно потрогал повязку на голове:

— Я вообще ничего не вижу!

— Вот и прекрасно, По. Я не знаю, сколько еще будет длиться твоя настройка на мой взор, но нельзя терять время.

Тигрица развернулась в сторону деревянного тренажера му мэнь чжуан и сфокусировалась на нем взглядом, стоя немного правее панды:

— По, ты видишь его?

— Ага!

— А теперь, не снимая повязки, отработай на тренажере… ну допустим стиль орла.

Панда мелкими семенящими шажками подошел к му мэнь чжуану, явно чувствуя себя неуютно и несколько раз поднимая то одну, то другую лапу, словно проверяя, как это выглядит глазами Тигрицы:

— А сзади я кажусь еще более толстым, чем я думал! — По получил подзатыльник от Тигрицы. — Ай! Мне еще нужно привыкать видеть себя со стороны! У тебя совершенно другой взор, более четкий и детальный, мне пока сложно это понимать! Ну что же, если я вот так…

По шлепнул по одному из рычагов тренажера, и тут же получил обратку, попавшую ему по затылку. Заскулив от боли, По потрогал затылок, упав на спину:

— Как же это больно и сложно!

Тигрица сощурила глаза, и это не укрылось от По:

— Я знаю, что ты прищурилась, Тигрица, у тебя обзор меньше стал!

Тигрица скомандовала:

— Вставай, Ян-часть Воина Дракона. У нас немного времени до вечера — потом же мне еще нужно будет сражаться, смотря на все твоими глазами.

Кивнув, По грузно поднялся на лапы и сделал новый удар по рычагу.

Проработка слепого видения заняла у По и Тигрицы больше всего времени. Одно дело — быть скованными цепями и выполнять привычные движения, пусть и сильно ограниченные, но совершенно другое — не иметь привычного видения и уметь сражаться так, как никогда им раньше не приходилось делать.

Путем многочисленных экспериментов парочка пыталась понять, какие ограничения и возможности есть у новоявленной способности видеть глазами соратника. Первое, что им удалось выяснить — что настройка на зрение «цели», глазами которой нужно было смотреть, была возможна только в случае, если у цели были открыты глаза. Моргать допускалось, но стоило цели закрыть глаза хотя бы на несколько секунд — как связь тут же распадалась. Разумеется, при этом инициатор должен был сам держать глаза закрытыми или же иным образом ничего не видеть, потому что связь при его открытых глазах была невозможна.

Вторым сюрпризом, но уже приятным, оказалось то, что для такой способности, казалось, не существовало никаких ограничений по радиусу действия. Ради эксперимента Тигрица и По уходили в разные концы Нефритового Дворца — и все равно они могли смотреть глазами друг друга. Конечно, с увеличением расстояния становилось несколько сложнее настраиваться друг на друга, но качество «картинки» у По и Тигрицы было одинаковым, где бы они ни находились. Конечно, при этом оставалась еще проблема «донести» свое желание настроение на зрение соратника, если тот не находился рядом, но к удивлению парочки, подобная «мыслесвязь» получалась у них почти без усилий.

Узнав о таком приятном бонусе, полосатая стала активно пользоваться этой способностью в мирных целях с согласия По. Так как обитателям Нефритового Дворца приходилось периодически выбираться в Долину, чтобы закупиться припасами для повседневных нужд, По частенько наведывался на рынок, попутно навещая своего отца, владельца лапшичной Пинга. И проблема заключалась в том, что далеко не всегда По приносил во дворец то, что было нужно.

Если с выбором еды По еще справлялся в силу опыта готовки в лапшичной, то когда речь заходила о средствах уборки, оружии или прочих несъедобных предметах, панда мог спокойно все напутать и принести совершенно не то, что было нужно. Именно эту проблему Тигрица и По сумели решить самым элегантным способом — как только По в одиночку спускался в Долину и приходил на рынок, он отправлял мысленный запрос Тигрице, та уходила в укромный уголок, закрывала глаза и настраивалась на зрение По. И дальше, видя глазами панды, полосатая могла консультировать По и мысленно подсказывать, что лучше выбрать. У нее не было возможности почувствовать то, чего касался Воин Дракона, так как кроме зрения во всех остальных отношениях Тигрица оставалась в своем теле и со своими чувствами, и поэтому очень часто Тигрица задавала уточняющие вопросы, проверяя для себя те или иные параметры предметов, которые она не могла оценить, иначе как через зрение. Продавцы подозрительно косились на Воина Дракона, который в этот момент мог, крутя предметы в лапах, начать разговаривать с невидимым собеседником или даже спорить с ним, но вопросов не задавали, довольно быстро к этому привыкнув.

* * *

Настройка на ци друг друга имела куда более далеко идущие последствия, чем По и Тигрица могли предположить вначале. Возможность видеть глазами друг друга была лишь первым шагом того слияния собственных душ, что они запустили в поисках способов совместного взаимодействия. Помимо связанного зрения, По и Тигрица словно получили доступ к душам друг друга, и каждому из них начали открываться те детали и элементы поведения и характера, которые были для них незнакомы или непонятны. По, проникая в душу Тигрицы, больше узнавал о таких понятиях, как дисциплина, контроль, спокойствие, невозмутимость и стойкость. Погружение же в душу По для Тигрицы было чем-то сродни путешествию в новую и неизведанную страну. Привыкшая держать свои мысли и чувства под гнетом ответственности и долга, полосатая словно окуналась в новый океан, где вместо волн и и воды были чувства и переживания.

Настройка на души друг друга привела так же к тому, что По и Тигрица получили способность понимать, где каждый из них находится в момент времени. Это было что-то вроде компаса, который помогал им найти друг друга, если кто-то затерялся. Понимая, что такая способность может привести к полному уничтожению такого понятия, как приватность и тайна личной жизни, По и Тигрица договорились, что намеренно искать друг друга они будут только в том случае, если кто-то из них окажется в беде или в печальной ситуации, а также, по возможности, с разрешения соратника, чтобы каждый из них имел возможность хотя бы иногда быть один без дополнительного внимания союзника.

* * *

В один из дней Тигрица после тренировки направлялась к себе в комнату, как вдруг она уловила через связь с По какую-то душевную боль и переживания, которые разливались на другой стороне в теле панды. Так как это чувство было для нее впервые, Тигрица настроилась на ци По и начала медленно, шаг за шагом, искать своего соратника, пытаясь понять, что с ним произошло.

В итоге Тигрица нашла По на ступенях Нефритового Дворца, сжавшегося в комочек и смотрящего на Долину Мира задумчивым и грустным взглядом. Тигрица участливо спросила:

— По? Я почувствовала, что тебя что-то гнетет. Ты не будешь против, если я буду рядом?

Панда кивнул и подвинулся, позволяя полосатой сесть рядом. Панда был задумчивым и тихим, и это не укрылось от Тигрицы:

— Что беспокоит тебя, друг?

Панда положил лапы на колени:

— Друг. Мне приятно слышать это от тебя, Тигрица. После того, как наши ци соединились, и мы начали чувствовать души друг друга, я начал узнавать тебя все лучше и лучше. Мастер Шифу говорил, что ты — идеальное олицетворение Инь-части, темное начало со светлой точкой в глубине. И я добрался до твоей белой точки, Тигрица. И я…

Панда замолчал, словно пытаясь подобрать слова, и Тигрица терпеливо не мешала По продолжить:

— Скажи, Тигрица, а ты можешь полюбить кого-то? Не как друга, не как родственника, а как… любимого? Прости, я не знаю, какое слово больше подойдет.

Тигрица медленно прищурила глаза:

— Любить? Не думаю, По. Я воин, и смысл моей жизни — кунг-фу и борьба со злом. Я не умею ничего другого. Даже если кто-то и сможет меня полюбить, как тигрицу, как женщину — кому я буду нужна? И главное, зачем? Я не вижу себя в семейной жизни, По. А вот ты, мне кажется, больше для нее подходишь. Все же, ты Ян-часть, более светлая, открытая, добрая и чувственная.

— Да? Ты так думаешь? Но что если я скажу тебе, что мне интересна ты?

У Тигрицы расширились глаза:

— По?!

— Да, я знаю, что это возможно глупо, но ты, пожалуй, относишься к тем, кого я перестал считать просто другом. Для меня ты нечто большее — ты моя вторая половина, которая помогает мне узнавать что-то новое и постоянно расти над собой. Но не та вторая половина, которая прямо… Ну в общем…

Тигрица ненадолго замолчала, слушая сбивчивые объяснения По, после чего с легкой улыбкой медленно обняла По, уткнувшись ему в плечо носом и прикрыв глаза. Подождав, пока сам панда тоже ее обнимает, полосатая какое-то время сидела неподвижно, после чего выскользнула из объятий:

— Ты тоже мне крайне дорог, и я могу точно сказать, что ближе, чем тебя, у меня нет никого на этом свете. Ни Шифу, ни Неистовой Пятерки — никого. Но тебе нужно понять — мы не можем быть вместе иначе как две половины Воина Дракона. Я готова бесконечно быть рядом с тобой, чувствовать твои сильные объятия, говорить с тобой обо всем на свете, держать тебя за лапы… но не любить именно как свою пару. Возможно, не будь мы связаны долгом, я бы и могла тебе поддаться, но, к сожалению, мы ограничены самой тесной, самой прочной, самой крепкой в мире… но дружбой. Не любовью. Прости, если я огорчила тебя, По.

Подняв глаза, Тигрица увидела, как панда широко улыбается, будучи ничуть не похожим на грустящего себя еще несколько минут назад:

— Ничуть! Тигрица, я очень рад, что ты мне сказала так много теплых и приятных слов!

Тигрица неуверенно посмотрела на По:

— Но… ты же буквально минуту назад признавался мне в любви! Ты же переживал из-за этого! Почему ты радуешься?

Панда снова широко и тепло улыбнулся, погладив Тигрицу по плечу:

— Да, Тигрица, ты права. Признавался. Но ты тоже самый дорогой для меня зверь в этом мире, и мне приятно, что это чувство взаимно. Я безумно рад, что я доставляю тебе столько радости. И знаешь, когда я начал познавать твою душу, я увидел, что ты… ты и так счастлива, Тигрица. Ты занимаешься тем, что тебе интересно, и в чем ты видишь смысл своей жизни, ты делаешь это вместе со мной, и это заставляет тебя радоваться. Я не хочу делать тебе больно или заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется. Если ты не видишь себя в семейной жизни — кто я такой, чтобы заставлять тебя? Поверь, я ничуть не огорчен, Тигрица. Я и так получил больше, чем мог получить когда-либо в своей жизни.

Тигрица медленно моргнула, после чего снова крепко обняла По, уткнувшись носом в его черно-белую шерсть:

— Твое появление перед Угвэем на празднике выбора Воина Дракона стало лучшим событием в моей жизни. И прости, что была так долго зла в отношении тебя, По…

Панда с готовностью обнял Тигрицу, и они какое-то время сидели, крепко прижавшись друг к другу, после чего снова сели рядом, и панда спросил:

— Тигрица, а если… а если я однажды найду себе любимую — ты будешь огорчена?

— Огорчена? Возможно. Но я скорее буду огорчена тем, что мы не сможем быть столь близки, как раньше, и наш общий Воин Дракона — а точнее его половина — может начать думать не только о защите справедливости, но и о любимой. Но поверь, я буду очень рада за тебя, По, и буду первой, кто будет искренне поддерживать тебя во всем.

Панда благодарно улыбнулся и сжал ладонь сидящей Тигрицы:

— Потрясно! Мы будем, как и прежде, укунфучивать всех злодеев! Да мы ослепим своей крутотенью любого врага! Мы — Воин Дракона. Уху!

И если несколько месяцев назад такое поведение По точно выбесило Тигрицу, то в тот момент она только улыбалась, смотря на По с прищуром и продолжая крепко сжимать его лапу. Тигрицу очень радовало то, что панда смог преодолеть свои чувства и принять самое правильное отношение к ней и к их общему сосуществованию.

Шло время. К сожалению (а может и к счастью), жизнь обитателей оплота справедливости и защиты Долины Мира не была легкой и безоблачной. Зло не дремало и принимало самые разные формы. По с Тигрицей уже сбились со счету, сколько раз они отражали очередной набег туповатых крокобандитов, очередную дурацкую попытку Таотая разрушить деревню своими техническими приспособлениями, или же новые попытки Темутая напомнить о себе и попытаться снова напасть и завоевать Долину. По этой причине Нефритовому Дворцу скучать было откровенно некогда — и малое зло, регулярно тревожащее долину, выматывало порой даже сильнее, чем крупное зло, появлявшееся изредка.

Но даже если очередная неделя не предвещала нападения бандитов или убийц — то даже и в таком случае жизнь не становилась проще и слаще. Тренировки внутри Нефритового Дворца никто не отменял, они были ежедневными, серьезными, и требующими много сил и концентрации. По и Тигрица принимали участие в общих тренировках с остальными членами Неистовой Пятерки, так как несмотря на свою связь, они по-прежнему были частью команды, и им нужно было уметь взаимодействовать с соратниками. При этом им же приходилось и тяжелее всех, потому что помимо общих тренировок под руководством мастера Шифу их ждали и собственные тренировки по вечерам, направленные на усиление совместной работы — и вот здесь уже лишь они сами были себе наставниками.

Прежде чем приступать к изучению совместных ци-атак, По и Тигрица убили просто нереальное количество времени на отработку слепого видения. Ведь мало было лишь уметь смотреть глазами соратника, будучи лишенным зрения, мало было уметь сражаться, смотря на противника чужими глазами — нужно еще было уметь двигаться таким образом, чтобы незрячий соратник в любой момент времени всегда видел, кого он атакует и куда ему следует наносить очередной удар. При этом «глаза» слепого соратника сами при этом сражались, и им нужно было продолжать фокусироваться на цели, не забывая биться и наносить удары!

Этот аспект становился самым сложным в их тренировках авторской вариации «Взгляда шелкового поля» от Воина Дракона. Нередки были ситуации, когда Тигрица, которая проводила тренировочный бой против тренажера с повязкой на глазах, недовольно рычала:

— По! В очередной раз! Если ты — мои глаза, изволь двигаться возле противника так, чтобы я всегда его видела! От того, что ты без толку крутишься на одном месте, пытаясь нанести мощный удар, я теряю контроль над целью. Сфокусируйся! Почему, если ты сражаешься моим взором, я всегда позволяю тебе видеть, куда бить? Почему ты не можешь сделать то же самое для меня?

По обычно начинал спорить:

— Ну Тигрица, но я же сам тоже сражаюсь! Я не могу стоять столбом и тупо пялиться на цель, чтобы ты все видела четко!

— Так я и не сказала тебе стоять! Я сказала — двигайся и смотри! Если ты уж и хочешь отвернуться от цели — так убедись сначала, что я не собираюсь в этом момент наносить удар!

— Ну хорошо, хорошо, давай еще раз!

И хотя По обычно довольно быстро схватывал новые элементы боя, подобные углубленные аспекты слепого видения давались ему намного сложнее, чем все прочее. Но, как и упоминала раньше Тигрица, панда отличался настырностью и неумением просто так бросать начатое. И так, шаг за шагом, все лучше становились из бои, и все реже Тигрица рычала в гневе на По, если из-за него в очередной раз теряла визуальный контакт с целью.

Нелегким было и взаимодействие с Неистовой Пятеркой. Связь По и Тигрицы делала их Воина Дракона очень грозной боевой единицей, которая превосходила по своей мощи всех остальных мастеров кунг-фу Нефритового Дворца. Да что уж там — после долгих тренировок они сражались на равных с самим Шифу, не так уж и редко побеждая его в очных поединках!

Но не это было самым сложным. Гораздо сложнее было удержать знание о том, что Воин Дракона состоит из двух частей, внутри Нефритового Дворца, не пуская эту информацию наружу. После консультаций с Шифу По и Тигрица приняли решение — ни при каких условиях никто не должен знать, что полосатая — часть Воина Дракона. Это было стратегическим преимуществом Нефритового Дворца. Все знали, что черно-белый мастер — Воин Дракона, и все шишки в случае чего летели на него. А ведь Воина Дракона могли ослепить подлым приемом или же иным способом обезоружить его — и вот в таком случае на помощь приходил рядовой (как казалось многим) воин кунг-фу, который и позволял По продолжать бой, или же склонял чашу весов в пользу По и Тигрицы.

* * *

Однажды в Долину Мира приехали знаменитые снежные барсихи из труппы Повелительниц Теней, известные танцовщицы с красными зонтиками, которые путешествовали по Китаю, показывая свое искусство в разных провинциях. Но в тот раз они приехали не только (и даже не столько) с целью продемонстрировать свое мастерство. Они пришли с просьбой о помощи.

Но прежде чем попасть в Нефритовый Дворец, барсихи оказались на центральной площади деревни в Долине Мира, и разумеется, их появление не могло остаться незамеченной. Радостные жители приветствовали известных танцовщиц, и они решили, что могут потратить несколько минут на демонстрацию своего мастерства для зевак, прежде чем им предстоял нелегкий подъем на вершину горы в Нефритовый Дворец.

В тот раз По был в Долине один, без Тигрицы, нанося привычный визит своему отцу в лапшичную. С трудом отвязавшись от назойливого гуся, который пытался в очередной раз заставить его проработать весь день официантом в заведении, По повернул в сторону рынка, намереваясь посмотреть новый щит для тренировок — старый треснул во время интенсивного занятия с Тигрицей, и уже не мог выполнять свои функции. Выйдя из-за угла, панда увидел танцующих барсих с красными зонтиками, и восхищенно побежал в толпу зрителей, привлеченный грациозными движениями Повелительниц Теней.

* * *

В это же время Тигрица ждала вызова По, находясь в Нефритовом Дворце, так как для тренировок нужен был определенный щит, а По со своей расхлябанностью мог все перепутать. Время шло — а панда все еще не просил присоединиться к его зрению. Полосатая начала нервно ходить по залу, так как ожидание заставляло ее отвлекаться и тратить время так, как ей не очень-то и хотелось.

Да куда же запропастился этот черно-белый увалень? Тигрица знала, что По всегда навещал отца, прежде чем идти на рынок, но даже с учетом этого он уже давно должен был позвать ее! Тигрица сканировала ци По, пытаясь найти хотя бы одно объяснение тому, почему он не зовет ее, но оно было спокойным — никакой тревоги, печали или разочарований панда в тот момент не ощущал.

Мысленно решив про себя, что точно отдубасит По, когда тот вернется обратно в Нефритовый Дворец, Тигрица решила дать панде последний шанс. Взяв песочные часы, которые использовались для замера времени тренировки, полосатая перевернула их, запуская последние десять минут, которые она была согласна ждать. Если бы По не позвал ее до того, как последняя песчинка упала в нижнюю камеру, Тигрица собиралась нарушить их негласное правило и присоединиться к зрению По против его воли.

Но стоило лишь малой доле песчинок покинуть верхнюю половину часов, как По почувствовала просто бурю чувств со стороны По. Обеспокоенная, Тигрица послала запрос панде, но в ответ получила какое-то невнятное бормотание. Полосатая внимательно проверила ци своего соратника, но это не были ни огорчение, ни печаль, ни смятение. Напротив, душа По была навеселе и приподнята. Тигрица спряталась за колонну, где ее никто не мог бы увидеть, и закрыла глаза:

— Прости, По, что без спроса.

Подключившись к зрению По, Тигрица стала лучше чувствовать душу панды, и она осознала, как в ней мощно плещутся волны обожания и интереса. Лишь увидев мир глазами По, Тигрица поняла, что случилось — панда был зрителем на представлении Повелительниц Теней в Долине Мира. Полосатая знала про эту труппу, и сама находила их движения грациозными и расслабляющими, развлекающими глаза и душу.

Но что это? Тигрица поняла, что По не просто смотрел на выступление кошечек. Угол обзора у панды был максимальным (а это значило, По стоял, широко раскрыв глаза), а его взор фокусировался не на всей труппе, а только на одной барсихе в центре, в красно-коричневом жилете с фиолетовыми глазами. Как бы ни двигались кошечки, исполняя свои пируэты с зонтиками, глаза По следили только за ней одной, полностью игнорируя ее напарниц.

Тигрица не могла слышать или чувствовать то, что видел панда, но увиденного ей было достаточно. Открыла глаза, полосатая разорвала связь. Прислонившись к колонне, Тигрица слегка улыбнулась, после чего поднялась на лапы и пошла в зал для тренировок:

— Не буду мешать, друг.

* * *

По разомлел, наблюдая за выступлением Повелительниц Теней. Его глаза были широко раскрыты, пасть по-дурацки открыта, а язык свисал — но вряд ли панда вообще тогда думал, как он выглядит. Как же была грациозна та барсиха в центре! А какие у нее были прекрасные фиолетовые глаза! Никогда в своей жизни По не видел настолько же красивого цвета у любых других самочек.

Увлекшись созерцанием, он даже не сразу понял, что представление окончилось, и Повелительницы Теней резко перестали улыбаться, словно их улыбки резко стерли тряпкой. Та сама снежная барсиха подошла к По и учтиво поклонилась:

— Приветствую, почтенный господин. Меня зовут Сонг. Не могли бы вы сказать, как пройти к Нефритовому Дворцу? Нам очень нужно увидеть мастера Шифу и Воина Дракона.

Не самый удачный момент выбрала Сонг для обращения к По. Язык у панды заплетался, и он начал бормотать что-то нескладное, продолжая пялиться на барсиху и по-идиотски улыбаться. Кошечка недоуменно склонила голову:

— Почтенный господин? Так как мне и моим сестрам пройти к Нефритовому Дворцу? Это очень важно!

С трудом соображая, что он делает, По сделал неловкий поклон:

— Мисс Сонг, очень рад знакомству. Я По, Воин Дракона. У вас такие потрясные глаза! Улетные!

Глаза Сонг сузились вслед за появлением широкой улыбки на морде, и она смущенно хихикнула, услышав неловкий комплимент По:

— Вы Воин Дракона? Чудесно! Проводите нас, пожалуйста, в Нефритовый Дворец!

* * *

По так и не связался с Тигрицей по поводу щита — но полосатая и так прекрасно понимала, что панда вообще вряд ли вспомнит, зачем он вообще спускался в Долину. Более не пытаясь подключиться к зрению По, Тигрица, тем не менее, периодически проверяла ци своего соратника, оценивая, как он, но ничего нового она не чувствовала — все та же плещущаяся радость и наслаждение.

Тренировку прервал появившийся Шифу:

— Тигрица, срочно иди за мной, у нас плохие новости!

Обеспокоенная, полосатая отложила в сторону меч и последовала за наставником. Тот вывел ее к входным воротам Нефритового Дворца, где уже стояли четыре снежных барсихи и По, который продолжал глупо улыбаться, стоя в сторонке и не сводя глаз с кошечки, которая, дождавшись появления Шифу и Тигрицы, учтиво и низко поклонилась, а вслед за ней — и трое ее спутниц:

— Меня зовут Сонг, а это мои сестры из клана Повелительниц Теней, которым я руковожу. Точнее, это все, что от него осталось. Мастер Шифу, мы наслышаны о мастерстве воинов Нефритового Дворца, и к сожалению, нам больше не к кому обратиться за помощью!

В глазах барсихи появились слезы, и Сонг едва не расплакалась перед Шифу, По и Тигрицей. Полосатая видела, как панда собрался было сорваться к Сонг, но она преградила ему путь лапой, сопроводив свой жест мысленным посылом:

— По, она пришла сюда по делу. Дай ей высказаться!

Ничего не ответив, По начал переминаться с лапы на лапу, изображая интерес. Шифу произнес вслух:

— Мисс Сонг, расскажите, что случилось.

Снежная барсиха начала свой рассказ:

— Мы шли сюда из города Гуньмень. Лорд Шень, местный правитель, после прихода к власти совершенно сошел с ума. Он хочет собрать большую армию и завоевать всю провинцию, а следом — и весь Китай. Поначалу он устанавливал в городе жесткие законы и высокие налоги. Но потом с ним что-то случилось, и он начал бредить идеей завоевания всех земель в Поднебесной. По его указу жителям провинции требовалось сдавать его солдатам весь металл, какой только могли найти в округе. Никто не знал, для чего это было нужно, но заводы лорда Шеня в Гуньмене работают круглые сутки, из их труб непрерывно валит черный дым, и туда почти непрерывно свозят металл на подводах из всех концов провинции. Он еще что-то говорил, что хочет уничтожить кунг-фу, но про это я слышала мало.

Уши Шифу дернулись:

— Уничтожить кунг-фу? Какая неслыханная глупость. Кунг-фу нельзя уничтожить!

— К сожалению, солдаты Шеня пришли и в наш лагерь под Гуньменем. Они передали приказ лорда сдать им весь металл, который у нас был. Мы отказались, и разъяренные солдаты убили почти всех моих сестер. Мы пытались сражаться с ними, благо помимо танцев занимались и боевыми искусствами, но солдат было слишком много, и лишь нам четверым удалось спастись. Солдаты сожгли наш лагерь дотла и увезли весь металл, что смогли найти — оружие, гонги, даже ложки с ножами. В итоге мы лишились крыши над головой, и даже не смогли достойно похоронить наших сестер, так как спасались бегством из провинции. Наверное, там до сих пор сгоревшее пепелище с кучей трупов. Лорд Шень — очень серьезная сила, и нам больше не к кому обратиться, мастер Шифу.

Голос Сонг становился все более и более срывающимся, и последние слова она говорила сквозь еле сдерживаемые рыдания. Несколько слез упали на плиты перед Нефритовым Дворцом, и Шифу подошел ближе к Сонг:

— Мы сочувствуем вашей потере, мисс Сонг. Если вам некуда больше идти — вы можете остаться у нас. Нефритовый Дворец никогда не прогоняет тех, кто приходит сюда за помощью.

Пошарив лапой на поясе, Сонг достала маленький кожаный мешочек, в котором сиротливо звякнули монетки, и с поклоном протянула его наставнику:

— Это все, что у нас осталось, мастер Шифу, двадцать юаней. Пожалуйста, возьмите это в качестве оплаты за наше пребывание в Нефритовом Дворце. Мы еще можем выступать в Долине за деньги, и отдавать их вам, и чтобы мы не были здесь нахлебницами.

Шифу покачал головой, и кошелек остался у Сонг:

— Никогда я не брал денег с нуждающихся, если они оставались у нас в час беды. Оставьте это себе, мисс Сонг, и лучше потратьте их на своих сестер.

Вернув кошель себе на пояс, Сонг отошла к своим сестрам и что-то начала обсуждать с ними. Как ни напрягала слух Тигрица, она не могла расслышать их. Впервые с момента появления Сонг перед Дворцом По подал голос, но в целях конспирации общаясь с Тигрицей мысленно, чтобы их беседу не слышал стоящий рядом Шифу:

— Она такая потрясная! Какие глаза, какая шерстка!

Сложив лапы на груди, Тигрица подколола По:

— Я все видела через твое зрение, когда ты наблюдал за их выступлением в деревне. Западаешь на кошечек с таким же цветом, как у тебя, м?

По выдохнул:

— Тигрица!

— А что «Тигрица»? Ты черно-белый, она тоже черно-белая — по мне, все логично.

По хитро подмигнул:

— Ревнуешь?

Тигрица резко повернулась к По и «произнесла» четко:

— Даже не думала.

Прекрасно знавший характер своей напарницы, По начал искать в ее взгляде и морде хотя бы какие-то признаки смущения или неуверенности, но в тот раз Тигрица действительно сказала именно то, что думала:

— Я уже говорила, По. Я не могу полюбить другого, так как это противоречит моей природе Инь-части Воина Дракона. Ты же любить можешь, и с чего мне тебя ревновать? Если ты полагаешь, что я буду видеть тебя рядом с Сонг и грустить, что на ее месте не я, то ты глубоко заблуждаешься.

Панда хотел что-то ответить, но внезапно Сонг, закончив совещание, вернулась к мастеру Шифу, который терпеливо ожидал дальнейших слов барсихи, и встала на одно колено, склонив голову:

— Мастер, мы решили, что мои соратницы вернутся обратно на место сгоревшего лагеря Повелительниц Теней и похоронят наших сестер, чтобы они не остались без достойного погребения в мире духов. Мы думаем, что теперь туда безопасно прийти, не столкнувшись с солдатами лорда Шеня. Что же касается меня — я смиренно прошу вашего разрешения остаться в Нефритовом Дворце и стать ученицей у местных мастеров кунг-фу.

Глаза По округлились, и он стал шире улыбаться, понимая, что Сонг никуда не уходит, но тут же получил удар локтем в ребра от Тигрицы. Шифу сложил лапы на груди, спрятав кисти в рукавах халата:

— Почему вы этого хотите, мисс Сонг?

Барсиха еще ниже склонила голову:

— Лорд Шень опасен не только для Китая, он отныне и мой личный враг. Его солдаты убили моих соратниц, и у меня больше не осталось родни, кроме той, что стоит перед вашими глазами. Души моих сестер будут неупокоенными, если я не отомщу за них.

Наставник продолжал взирать на Сонг, не меняя позы:

— Месть — плохое чувство, мисс Сонг. Она отравляет душу и искажает порывы, даже если это благородная месть. Хорошо, я приму вас в Нефритовый Дворец, но только если вы поймете всей глубиной своего сердца, что будете не мстить лорду Шеню за смерть своих родных, а сражаться против зла, которое вновь подняло свою голову. Ни один воин Нефритового Дворца никогда не опустится до мести, как бы ему этого ни хотелось. Наши цели — справедливы и благородны, и я хочу, чтобы они оставались такими впредь. Помните об этом, мисс Сонг. Тигрица!

Полосатая опустила голову:

— Да, мастер Шифу?

— Сонг поступает в твое распоряжение и становится твоей ученицей. Проводи ее во Дворец и покажи Сонг ее комнату. С завтрашнего дня ты отвечаешь за ее тренировки и жизнь в Нефритовом Дворце в полном объеме. И помни — твои занятия с Неистовой Пятеркой и По никто не отменял, и я жду от тебя полной отдачи, как и прежде!

— Да, учитель, я вас поняла.

Сонг благодарно поклонилась Шифу, после чего склонила голову перед полосатой:

— Мастер Тигрица, я жду ваших указаний.

Полосатая показала жестом следовать за ней, и дождавшись, пока они вдвоем уйдут, Шифу обратился к трем безмолвным барсихам:

— Что касается вас, Повелительницы Теней — предлагаю вам разделить с нами трапезу перед тем, как вы выдвинетесь в дальний путь. Проходите в главный зал за воротами, я сейчас к вам подойду.

Молчаливые кошечки благодарно кивнули и последовали за Сонг и Тигрицей. По продолжал нетерпеливо пританцовывать на месте, и Шифу не оставил это без внимания:

— По, я не слепой и прекрасно вижу, как ты смотрел на мисс Сонг. Я очень надеюсь на то, что ты не будешь докучать новой ученице своим вниманием. И считай, что я тебя очень попросил. А теперь пойдем, нужно приготовить еще еды для наших гостей. Ты же справишься?

По закивал:

— Конечно, мастер!

— Вот и чудесно, По. Поторопись!

Десять зверей сидели за столом, ожидая По, пока тот колдовал у котла, готовя еду для гостей Нефритового Дворца. Тигрица, ожидавшая ужин в числе прочих, мысленно спросила По:

— У нас много гостей. Тебе нужна помощь?

— Не, Тигрица, спасибо, я уже почти закончил. Должен сказать, до сих пор не могу поверить, что мы можем улетно переговариваться мысленно так, что нас никто не слышит. Это, наверное, даже потряснее, чем твое кунг-фу!

Сидящая за столом молча Тигрица улыбнулась, услышав такое признание от По, и со стороны это могло выглядеть странно — но по счастью, обитатели Нефритового Дворца были увлечены не тем, как улыбалась полосатая, а разговором с Сонг и ее спутницами. Шифу хотел узнать как можно больше данных о лорде Шене, его солдатах и всем том, что видели Повелительницы Теней по пути в Нефритовый Дворец — и ожидание ужина как нельзя лучше располагало к этому.

Не особо вслушиваясь в разговор, Тигрица сидела за столом, положив на столешницу свою правую лапу ладонью кверху и изучая свои подушечки. А ведь По был прав во время их первой попытки связать ци — рисунок на правой подушечке действительно был похож на пельмешку! И как она раньше этого не замечала? Может, считала глупостью?

Подняв глаза на несколько мгновений, полосатая посмотрела на Шифу, Пятерку и Сонг, которые в тот момент обсуждали лорда Шеня. А ведь странное чувство тогда витало в душе Тигрицы — она начинала понимать По. Ей чем-то понравилось ощущение отстраненности от серьезного разговора, в котором она не принимала участие. Ощущение слабое, недолгое, но была в нем какая-то притягательная сила. А ведь По жил так каждый день!

Вернувшись к рассмотрению своей подушечки в форме пельмешки, Тигрица не сразу услышала голос снаружи:

— Тигрица!

Полосатая подняла голову, и поняла, что на нее смотрит Шифу:

— Ты слышала, что я сказал?

Тигрица помотала головой:

— Простите, мастер, я погрузилась в свои мысли и не слышала вас.

— Я говорю — завтра тебе нужно будет спуститься в Долину вместе с Сонг и приобрести ей ципао для тренировок. Ее нынешняя одежда не подходит для занятий. Ты поняла?

Тигрица лишь молча кивнула, и Шифу снова повернулся к Сонг, собираясь продолжить беседу, как вдруг вернулся По, несущий на согнутых лапах тарелки с дымящимся ламянем и димсамами. Поставив принесенное перед половиной гостей, По умчался за второй порцией приготовленной еды, и на этот раз он принес не только недостающую пищу, но и большую миску, наполненную пельмешками. И к удивлению многих, вместо того, чтобы поставить ее в середине стола, панда поставил всю эту миску, содержимого которого хватило бы на троих, перед Сонг так, словно все эти пельмешки были предназначены одной ей.

Над столом нависла неловкая тишина. Пунцовая от смущения Сонг смотрела на миску перед собой с полуприкрытыми глазами, не зная, что делать, По широко и глупо улыбался, смотря на барсиху, а Пятерка во главе с Шифу смотрела на панду со смесью удивления и недовольства. Не подавая голоса, Тигрица мысленно вступила с По в перепалку, которая длилась бы долго, вздумай они говорить вслух, но из-за невербального характера общения произошла буквально за пару секунд:

— По, ты сошел с ума?

— Но Тигрица, у Сонг трагедия, ей грустно. Ей нужно много сил, потому что она будет твоей ученицей. И она потрясная, мне не жалко для нее пары лишних пельмешек.

— Пары лишних?! Панда, ты объелся мухоморов? Этой миской можно накормить троих воинов кунг-фу, и еще на закуску останется! Перестань позориться перед гостями и позорить Нефритовый Дворец! Положи еду, как подобает!

По шумно выдохнул и скривил морду:

— Это неприкольно, Тигрица!

Полосатая еле заметно закатила глаза, продолжая мысленно наседать на По:

— Ты хочешь, чтобы я тебя упахала на совместной тренировке, панда? Поверь, я смогу — будешь ползти и молить остановиться. Если ты сейчас не прекратишь свои дурачества, ты оскорбишь меня, своего лучшего друга. Оставь свои знаки внимания Сонг на другое, более уместное для это время, По.

По поднял глаза на Тигрицу, и его взгляд сузился:

— Тигрица, никогда не угрожай мне нашей дружбой. Настоящие друзья так не поступают! Я могу быть сколь угодно неправ, но ты переступаешь черту!

Буря чувств пролетела в совместной связи По и Тигрицы, и полосатая опустила плечи:

— Прости, По, мне не следовало такое говорить. Но все же, исправь ситуацию. Сонг чувствует себя неловко — подумай хотя бы о ней, пожалуйста.

Вместо ответа в душу Тигрицы прилетела горячая теплая улыбка от ци По, и он перестал хмуриться, наконец начав говорить вслух:

— Простите, уважаемые гости, я тут намудрил.

Вооружившись палочками, По быстро перекидал лишние пельмешки по тарелкам всех гостей, оставив перед Сонг обычную миску с обычным количеством еды. Сонг смущенно хихикнула, когда По грузно сел рядом с ней на скамью:

— Благодарю, Воин Дракона, это было очень мило!

* * *

На следующее утро после того, как Тигрица и Сонг спустились в долину, выбрав для тренировок более подходящее ципао, они вернулись в зал для тренировок, который уже опустел после занятий Неистовой Пятерки и был свободен. Поставив барсиху напротив себя, Тигрица сложила лапы на груди со своим обычным серьезным выражением морды:

— Прежде чем мы начнем наши тренировки, я хочу понять, на что ты способна, Сонг. Сейчас я буду наносить удары кулаками, и они будут метить тебе в голову и в корпус. Твоя задача — уклоняться от них, но не отвечать. Приступим.

Сжав и разжав пальцы на лапах несколько раз, Тигрица без предупреждения пошла в атаку, метя Сонг в голову и грудь, но сознательно не вкладывая полной силы в свои удары, чтобы не травмировать ученицу. На удивление, скорости и гибкости барсихе было не занимать — иногда кулаки Тигрицы по касательной задевали Сонг, но за минуту полосатая так и не смогла нанести ни одного акцентированного удара. Тигрица остановилась, разжав кулаки:

— Неплохо, Сонг, у тебя очень хорошая реакция. Откуда такие способности?

Барсиха склонила голову:

— Когда я была еще котенком, я обучалась танцам в Императорской академии в Нанкине, и там нам преподавали основы боевых искусств. Не очень много, но эти занятия очень помогали мне оттачивать точность, быстроту и ловкость движений.

— Хорошо, теперь перейдем к проверке твоей силы. Подойди к тренажеру и нанеси удар по лопасти.

Сонг неуверенно подошла к му жэнь чжуану и слегка тронула лапой одну из лопастей, которая повернулась на четверть оборота. Тигрица повела головой вперед:

— Бей.

Неумело замахнувшись, Сонг шлепнула ладонью по тренажеру, и лишь реакция спасла ее от того, чтобы обратная лопасть не съездила ей по затылку. Перепуганная, Сонг с ужасом смотрела на крутящуюся секцию, а Тигрица, подняв ладонь, совершенно безэмоционально произнесла:

— Бей.

— Но ведь я же могу сделать вам больно, мастер Тигрица.

Полосатая ответила:

— Не сделаешь. Я жду твой удар.

Сжав кулаки, Сонг нанесла выставленной ладони несколько ударов, но Тигрица даже не шелохнулась. Позволив барсихе провести серию, на очередном замахе Тигрица схватила Сонг за запястье, и барсиха пискнула от неожиданности, тщетно пытаясь освободиться из железного захвата наставницы. Тигрица, продолжая смотреть на Сонг без каких-либо эмоций на морде, произнесла, не выпуская лапу барсихи:

— Я увидела достаточно. Ты не безнадежна, но ты пока далека от того, чтобы считаться неплохим воином. У тебя есть скорость и реакция, что важно для бойца, но у тебя очень слабый удар — и вот над этим мы будем работать.

Тигрица уловила какое-то движение за дверью, ведущей в зал, и она, выхватив лезвие из стойки, продолжила, как ни в чем не бывало:

— Мы будем работать над твоей силой, чтобы ты могла делать вот так.

Подбросив лезвие в воздух, Тигрица в прыжке с разворота ударила по нему лапой, и оно, пролетев ползала, вонзилось в дверь, и в душе Тигрицы раздался нервный выкрик:

— Тигрица! Я сейчас чуть не умер от страха!

Полосатая «усмехнулась» в ответ:

— А подглядывать нехорошо, По. Особенно за Сонг.

Тонким слухом Тигрица уловила за дверью удаляющиеся шаги и бурчащий «голос» в своей голове:

— Ладно, понял, понял. Ухожу.

* * *

Обычно совместная тренировка По и Тигрицы проводилась вечером, позже все остальных. Это было устоявшейся традицией, которую за несколько лет пребывания По в Нефритовом Дворце ничего не нарушало. Вышло так, что между тренировкой Тигрицы с Сонг и Тигрицы с По было примерно полчаса свободного времени. Иногда в перерывах между занятиями полосатая забиралась на крышу Нефритового Дворца и сидела на черепичном скате, видя потрясающую панораму Долины Мира и далеких гор, которые тонули вдалеке в зыбких белесых облаках. Это часто помогало ей очистить мысли и расслабиться перед тем, как снова влиться в тренировочный процесс.

С крыши был хороший обзор и на территорию, лежащую вокруг Нефритового Дворца, и в тот вечер Тигрица увидела, как возле входа в сад стоят По и Сонг. Со своего наблюдательного поста Тигрица не могла слышать, о чем они говорили, но было видно, как панда что-то рассказывал и показывал барсихе, широко улыбаясь и иногда даже что-то крича, а та, смущенно хихикая, не отводила глаза и очень внимательно слушала По, не пропуская ни единого слова. У Тигрицы была возможность узнать содержание их разговора через общую ци, однако, уважая право своего друга на приватность, полосатая лишь стояла на крыше, открытая всем ветрам, гулявшим над скатом, и молча наблюдала на своим соратником, лишь слегка улыбаясь. И хотя она сама была неспособна на столь же глубокие нежные чувства, как По, Тигрица чувствовала себя сопричастной к панде и тому, с какой радостью он вел беседу с Сонг, и как та принимала внимание По к своей персоне.

Увидев достаточно, Тигрица единым прыжком покинула крышу и приземлилась на каменные плиты перед воротами в Нефритовый Дворец. Настроившись на По, она предупредила его:

— По, я видела тебя с крыши и собираюсь сейчас подойти к тебе. Никаких нотаций читать не буду, просто будь готов, чтобы я вас не застала вместе с Сонг в какой-нибудь неловкой ситуации.

В ответ она получила лишь краткую благодарность за предупреждение. Достигнув спустя пару минут По и Сонг, Тигрица заметила, что панда, видимо из-за предупреждения о приближении соратницы, выглядел более собрано и серьезно. Увидев приближающую полосатую, По широко улыбнулся, делая вид, что не ожидал ее появления:

— Мастер Тигрица, и ты тоже прогуливаешься перед занятием! А Сонг была в восторге от твоих тренировок, она мне сейчас рассказала.

Барсиха с почтением поклонилась Тигрице:

— Простите, мастер Тигрица, если я отвлекаю Воина Дракона от очень важного дела или какой-то серьезной тренировки. Я еще не знаю внутреннего распорядка Нефритового Дворца, и прошу извинить, если я нарушаю какие-то местные правила.

— Нет, Сонг, пока что все в порядке. Но мне нужно поговорить с Воином Дракона наедине. Зайди к мастеру Журавлю и попроси у него на день две бамбуковые дощечки. Он знает, о чем идет речь и объяснит, что с ними делать. До того, как ляжешь спать, отработай на них три раза по двадцать ударов стиля ястреба. После этого на сегодня можешь быть свободна. Иди.

Сонг снова склонила голову перед Тигрицей и ушла в сторону главного входа в Нефритовый Дворец. Оставшись наедине с По, Тигрица предложила тому сесть на скамью под одним из деревьев:

— По, я хочу поговорить с тобой о твоих чувствах к Сонг. Это важно.

По сел, хлопнув ладонями по коленям:

— Тигрица, только прошу тебя, не надо мне сейчас читать нудные и скучные морали про то, что Воину Дракона не положено проявляться свои чувства и кого-то любить!

Полосатая покачала головой:

— У меня была такая мысль, друг, но я передумала. Перед тем, как прийти к тебе после тренировки с Сонг, я провела некоторое время в библиотеке. Если ты помнишь, мастер Шифу еще в первый день сказал, что для развития нашего Воина Дракона нам необходимо изучать совместные ци-атаки. Я искала свитки, которые помогли бы нам начать такое обучение, и наткнулась на совершенно другой материал, который стал для меня неожиданностью. Он касается нас с тобой.

— Нас?

— Ну не нас как Тигрицы и По, а нас, как Инь и Ян сущностей. То что там было написано про Инь, тебе вряд ли будет интересно, потому что оно тебя не особо касается, но вот про Ян-часть написаны очень интересные вещи, По. КРАЙНЕ интересные, я бы сказала.

— И что же?

— Как ты уже знаешь, Ян-часть ассоциируется с открытостью, добротой, нежностью и прочими качествами, которые я сама лишь недавно начала постигать при помощи тебя, По. Связь с тобой помогает мне укрепить мою белую точку в поле Инь, сделать ее более четкой, очерченной и устойчивой. Что же касается любви… Я говорила тебе, что неспособна полюбить кого-либо как «любимого» — и это неспроста. Любовь — крайне мощная стихия, которая требует очень много места в душе, и для Инь-существа любовь не то чтобы губительна, но она разрушает всю устоявшуюся структуру темного поля. Она заставляет белую точку… в общем, она заставляет ее неконтролируемо расти, вытесняя черное поле Инь, и это приводит к полной дезориентации и разрушению личности. По этой причине я не нуждаюсь в обычной любви — но благодаря тебе я способна научиться сострадать, чувствовать нежность, заботу и быть более благодушной, потому что эти качества не только прекрасно умещаются внутри белой точки поля Инь, но еще и укрепляют ее, делая темную сторону более стабильной и здоровой.

Тигрица ожидала, что По будет скучать, слушая рассказ Тигрицы, ведь в прошлом панда показывал крайнюю нелюбовь к любым философским рассуждениям — однако в тот момент, напротив, По слушал объяснения с живым интересом, внимая каждому слову своей соратницы.

— А вот для Ян любовь — крайне мощная и важная стихия, которая естественна для белой половины. Впуская в свою душу любовь, ты серьезно укрепляешь и усиляешь белое поле Ян. Но есть опасность, По — потеря концентрации. Черная точка посреди поля Ян — это не только твои отрицательные качества, будь то эгоизм, безалаберность, расхлябанность и прочие, но и несомненно положительные качества — контроль, дисциплина, уверенность, настойчивость, упорство. Слишком сильное подчинение чувству любви приводит к тому, что она начинает негативно воздействовать на черную точку внутри Ян, превращая тебя в безалаберного дурачка, неспособного ни к чему отнестись серьезно.

По положил лапу на лапу Тигрицы:

— А к чему ты мне все это рассказываешь?

— Я видела, как ты пытаешься подкатить к Сонг. И мастер Шифу наверняка это видел. Моим первым желанием было осадить тебя, остановить, дать тебе понять, что твои чувства к Сонг только вредят общему делу. Но, обдумав это тщательнее, я решила, что не буду тебя останавливать. Если мы хотим разучивать совместные ци-атаки, мне нужно, чтобы твои удары, основанные на силе Ян-поля, были самыми убойными и действенными. И если чувства к Сонг помогут тебе их усилить — я сама встану на пути любого, кто попробует тебе помешать, По.

Медленно обняв Тигрицу, По выдохнул ей в макушку:

— Спасибо за понимание. Все же не зря ты мой лучший друг и даже больше. Я могу доверить тебе сокровенное и получить понимание в ответ.

Тигрица быстро ответила на объятия, похлопав панду по спине, после чего поднялась:

— Пойдем, По, тренировка сама себя не проведет. И я тебя прошу, не говори Сонг о том, что я тоже Воин Дракона. Пока ей ни к чему это знать.

Кивнув, По встал со скамьи вместе с Тигрицей, и они направились в Нефритовый Дворец.

Не первый день и не первую неделю находилась Сонг в Нефритовом Дворце, обучаясь искусству кунг-фу у мастера Тигрицы. И каждый новый день она задавалась вопросом — почему мастер Шифу, несмотря на знание о лорде Шене, все еще еще оставался на месте, не посылал своих воинов на борьбу с властителем Гуньменя и вообще делал вид, что происходящее его не касается. В один из дней, не выдержав, Сонг сама подошла к Шифу и спросила его:

— Мастер, поясните, пожалуйста, почему мы никуда не движемся? Шень — угроза для всего Китая, а мы же сидим в Нефритовом Дворце так, словно нас это не касается? Чего мы ждем?

Шифу повернулся к барсихе, и прищурил глаза:

— А что сейчас говорит в твоей душе, Сонг? Чувство мести за гибель твоих сестер? Желание спасти Китай? Что-то другое

— Но мастер Шифу, пока мы сидим здесь без движения, лорд Шень продолжает собирать металл изо всех концов провинции и убивать невинных жителей, которые выступают против него! Разве не наша задача — сражаться со злом, где бы оно ни было?

— И да, и нет. Сонг, ты никогда не задавалась вопросом, кто такие воины кунг-фу и ради чего они существуют? Ты не задумывалась над тем, почему по всему Китаю есть разные школы боевых искусств, а не одна школа с кучей подразделений в разных провинциях Поднебесной?

Сонг осеклась на полуслове:

— Н-нет, мастер.

— То-то и оно. Тебе нужно понимать одно очень простое правило. Мастера кунг-фу — не регулярная армия, и они не могут сражаться со злом в каждом уголке Китая. Есть власть императора, есть его армия, а есть школы боевых искусств. Но тогда зачем, можешь спросить ты, существуют школы, если есть армия?

Барсиха коротко кивнула, а Шифу назидательно поднял палец:

— Все очень просто, Сонг. Армия — вещь очень мощная, но крайне неповоротливая. Пока армия получит приказ от императора и достигнет провинции, может произойти многое. И вот как раз поэтому и существуют школы боевых искусств. Местные мастера — это что-то вроде помощи, которые разбираются со злодеями в своей провинции или округе. Ты слышала когда-нибудь, чтобы Нефритовый Дворец или Неистовая Пятерка ловили бандитов в Гуньмене? — Сонг помотала головой. — Правильно. Провинций в Китае много, а нас всего семеро. На страже каждый провинции стоит своя школа и свои мастера кунг-фу. В Гуньмене, как я знаю, трое мастеров — Носорог-Громовержец, Бушующий Бык и Крок. Уверен, что они уже предпринимают все попытки помешать Шеню. Если мы без веской причины придем туда, мы покажем недоверие к своим собратьям, к их силе и мощи, а также к их праву самостоятельно защищать тех, кто на них надеется. Наше место — Долина Мира, и покинуть ее ради помощи мы можем, только если на то будет воля судьбы или обстоятельств.

Сонг опустила голову:

— Тогда зачем я пришла к вам за помощью, мастер Шифу? Неужели Нефритовый Дворец ничем не лучше императорской армии, неповоротливой и медленной?

— Мастер Угвэй любил говорить, что случайности неслучайны. Ты решила проделать путь в тысячу ли от своего родного дома, хотя могла пройти к мастеру Громовержцу, и судьба вела тебя в Нефритовый Дворец. Не переживай, я говорю тебе как наставник Нефритового Дворца — ты проделала этот путь не зря. Ты мужественно захотела изучать кунг-фу — и это снова не случайность. Ступай с миром, Сонг, и наберись терпения. Твой путь длиной в тысячу ли только начался с первого шага.

Поклонившись, но все еще грустная, Сонг ушла, оставив мастера Шифу одного.

* * *

Прогуливаясь однажды вечером возле Нефритового Дворца и размышляя о вечном, Шифу, всматриваясь в линию горизонта, Шифу уловил еле заметное движение справа по курсу, недалеко от сада железных деревьев. Приглядевшись, наставник разглядел Сонг и По, которые стояли под одним из деревьев на самой границе сада и держались за лапы. По что-то с жаром рассказывал барсихе, а та хихикала, прикрыв глаза и дрожа кончиками ушей от смеха. Даже обладая своим знаменитым острым слухом, Шифу не мог расслышать их разговор, но увиденное не очень его обрадовало. Ведь он же просил По не докучать новенькой своим вниманием! И панда опять его ослушался!

Шифу решительно направился в сторону парочки, намереваясь объяснить По недопустимость такого поведения, но внезапно прямо перед ним словно из ниоткуда спрыгнула Тигрица и подняла лапу, преграждая путь:

— Учитель, я знаю, что вы хотите сделать. И я решительно против этого.

От удивления Шифу даже остановился:

— Тигрица? Ты стоишь на пути у своего мастера?

Полосатая смотрела на Шифу твердым и смелым взглядом:

— Да, учитель. Я не дам вам помешать По общаться с Сонг.

Шифу попытался молча обойти Тигрицу, но та неожиданно твердо, но корректно отодвинула наставника лапой, вернув его обратно перед собой. Шифу начал краснеть от смеси злобы, крайнего удивления и даже страха:

— Тигрица! Ты подняла лапу на своего мастера?

Выставив перед Шифу открытую ладонь, Тигрица ответила:

— Да. Я обещала По, что встану на пути любого, кто попробует помешать его общению с Сонг. Даже если это будете вы, мастер.

Отбросив посох в сторону, Шифу попытался нанести удар по Тигрице, но та легко парировала выпад:

— Мастер, я не хочу с вами драться, но если вы захотите помешать По, у меня не останется иного выхода.

Раззадоренный тем, что ученица выступила против него, Шифу злобно прищурил глаза, и напал на Тигрицу. Поединок был хоть и не смертельным, но каждый из соперников был полон решимости добиться своего: Тигрица не собиралась пустить Шифу, а тот намеревался во что бы то ни стало достичь По.

Понимая в глубине души, что Шифу поступает так лишь потому, что не знает всей правды, Тигрица намеренно не била в полную силу, и ставила своей целью не пустить наставника дальше, а не повергнуть его оземь.

На очередном замахе Тигрица отбросила Шифу открытой ладонью:

— Мастер! Если вы остановитесь и пообещаете, что не помешаете По, я объясню, почему я встала у вас на пути.

Тяжело дышавший Шифу молчал, продолжая коротко и часто дышать, смотря на Тигрицу глазами, красными от гнева. Постепенно они начали светлеть, и Шифу, нащупав посох, взял его в лапы:

— Тебе придется быть очень убедительной, Тигрица. Один мой ученик уже поднял лапу на меня, и ты знаешь, что случилось потом. Второго такого мне не надо.

— Мастер, я исследовала свитки в библиотеке, и нашла трактат о природе сущности Инь и Ян. Он помог мне лучше понять то, кем являемся мы с По, и как устроены наши с ним ци. Похоже, что мы с По — единственные из ныне живущих, кто является чистыми выразителями Инь или Ян природы — у всех остальных живых существ в душах живут обе половины. Именно это объясняет, почему мы — Воин Дракона, разделенный на две части. Так как я носитель темной половины Воина Дракона, я неспособна любить. По же, напротив, может и должен любить, чтобы укрепить свое белое поле Ян. Посмотрите на них сами, мастер! Им хорошо вместе, и По счастлив, общаясь с Сонг. Мы с ним разучиваем совместные ци-атаки, и я вижу, что после появления Сонг его удары стали куда мощнее и продуктивнее. Конечно, нам приходится тренировать дисциплину, чтобы любовь не уничтожила его черную точку, но это лишь на пользу нашему Воину Дракона, мастер. И я прошу вас — не мешайте По. Я дала обещание помогать ему во всем — и я держу свое обещание, даже если мне придется сражаться против всех в Нефритовом Дворце.

Шифу медленно смерил Тигрицу с лап до головы, словно переваривая услышанное, после чего его морду украсила улыбка:

— В очередной раз понимаю, насколько был мудр мой учитель, выбрав и тебя, Тигрица. Хорошо, если ты говоришь, что это хорошо — кто я такой, чтобы мешать? Но помни — это должно идти на пользу! Мы не можем позволить, чтобы чувства повернули Ян-часть Воина Дракона в неправильную сторону. Следи за этим.

Развернувшись на месте и крякнув, Шифу последовал обратно во Дворец, стуча кончиком посоха по плитам. Пригладив шерсть на лапах, Тигрица запрыгнула обратно на свой наблюдательный пункт, продолжая следить издалека за По и Сонг. Что же касалось последних — они были настолько увлечены разговором, что даже не слышали, как из-за них неподалеку развернулась самая настоящая битва.

* * *

Шифу проводил совместную медитацию для всех учеников Нефритового Дворца вокруг источника в Зале Героев, включая Сонг. Ничто не нарушало тишину и спокойствие, как вдруг раздался грохот ворот и топот гусиных лапок. Уши Шифу недовольно качнулись, и он повернул голову в сторону бегущего Зенга. Запыхавшийся гусь, остановившись на несколько секунд, чтобы восстановить дыхание, просипел прерывистым голосом:

— Они… они… Долина!

— Что, Зенг, говори толком! — Шифу был не в настроении. — Кто «они?»

— Солдаты лорда Шеня! Они пришли в Долину Мира и собирают металл в соседней деревне!

Мгновенно вскочив на лапы, Шифу скомандовал:

— Все вниз! Нападение на Долину!

Пятерка, уже привычная к подобным тревогам, без лишних слов помчалась к входным воротам. Сонг тоже пыталась пойти со всеми, но Тигрица ее осадила:

— Ты остаешься в Нефритовом Дворце, Сонг. Это приказ твоего мастера. Ты пока еще не готова сражаться в бою.

Барсиха явно была не очень рада приказу и собиралась что-то сказать в пику Тигрице, но так не произнесла ни слова, послушно сев обратно на ступени перед источником. Тигрица мысленно передала По:

— А мне нравится эта девчонка. Хоть и не готова, но рвется в бой. Смелости и храбрости ей явно не занимать, это очень хорошие качества для воина. Бежим!

Спускались вниз по лестнице в Долину все по-разному. Кому-то хватало скорости, как Журавлю или Обезьяне, кто-то просто совершал огромные прыжки, как Богомол, а кто-то, как панда, использовал металлическую чашу, используя лестницу как огромную горку в парке увеселений. Обычно это не радовало Шифу, который бурчал, что металл чаши стесывает многовековые ступени дворца и портит их, но в тот момент наставника Нефритового Дворца меньше всего интересовали ступени, и поэтому По мог кататься на чаше вниз в свою волю.

Оказавшись внизу раньше всех, По настроился на связь с Тигрицей:

— Ты видишь сверху следы нападения?

— Да, кажется на западе деревни поднимается дымок. Бежим туда!

Дождавшись Тигрицы, панда вместе с ней помчался бок о бок по широким улочкам Долины, и чем ближе они приближались к западной части деревни, чем громче становились бряцанье оружие, звон металла и испуганные крики невинных обитателей деревни. Повернув за очередной угол, воины Нефритового Дворца увидели гигантские подводы, доверху заполненные металлом, и снующих рядом с ними волками в армейских одеждах, украшенных загадочным символом в виде красного круга. Не раскачиваясь, пятерка вместе с По и Шифу вступили в бой.

* * *

В тот день Тигрица и По впервые за все время совместной работы пробовали применить в боевых условиях совместные ци-атаки. В силу того, что солдат было довольно много, и они могли просто задавить защитников Долины Мира числом, две половины Воина Дракона решили сражаться не раздельно, как два воина, а вместе, как единый организм. Вспомнив свои самые первые тренировки с цепями, По и Тигрица словно соединились вместе невидимыми цепями, и сражались со зверями Шеня, не отдаляясь друг от друга дальше, чем на локоть.

Общение во время боя у них было мысленное — потому что любое сказанное вслух слово замедляло коммуникацию в несколько раз — и больше напоминало краткие выкрики. Тигрица сообщала, какой удар со своей стороны она применяет, По подбирал нужную комбинацию, которая била по ослабленному ци-атакой противнику:

— Удар Черной Долины!

— Движение Бархата!

— Противостояние Луны!

И совместная работа По и Тигрицы не укрылась от глаз Шифу, который не только сражался с солдатами, но и обозревал поля битвы, проверяя, как его ученики справляются с противниками. И конечно же, он видел всполохи ци-атак рядом с По и Тигрицей, и он не мог не восхититься тем, насколько мощным получался их совместный Воин Дракона, наносящий светящиеся ци-атаки по солдатам и наносящий им урона куда больше, чем обычный воин.

* * *

Все ближе и ближе По с Тигрицей подбирались к обозам, загруженными металлом. В какой-то момент Панда даже разглядел командующего солдат — волка в более дорогом плаще, с закрытым глазом и более вытянутой мордой. Тигрица тоже поняла, кого следует атаковать, и нанесла очередной ослабляющий ци-удар по командующему, стоило им оказаться рядом с ним:

— Укус Серой Гюрзы!

Панда знал — наиболее эффективным ци-ударом, который сочетался с Укусом Серой Гюрзы, был Топот Боевого Носорога. Развернув ладони, зажегшиеся ци, панда собирался было нанести последний удар, как вдруг отшатнувшийся командующий повернулся к По боком, и панда увидел красный знак на плаще волка. Внезапно тот ожил и словно увеличился в размерах, танцуя перед его глазами, проникая в глубины подсознания и отвлекая внимания.

И тут же По словно очутился в другом месте: зыбком, неверном, словно сотканным из тумана, но таком реальном. Вокруг По оказался заснеженный холодный склон, полностью покрытый белым покрывалом высоток по пояс — панда даже явственно ощутил холод, пробирающий сквозь пушистую черно-белую шерстку. К нему тянутся черные лапы, столь же похожие на его собственные, а за ними По видел лишь золотистое свечение, окружавшее черно-белого зверя. По никак не мог разглядеть его черт или морду, но он явственно чувствовал приятное тело, исходящее от черных лап, и нежный, неразличимый голос, который как будто отгонял холод и помогал чувствовать себя уютно, в безопасности и совершенно спокойным.

По сам потянулся навстречу черным лапам и золотистому сиянию, но они начали отдаляться, и тут же По снова накрыл холод, крики, страх и отчаяние. Крики звучали где-то наверху, По отчаянно пытался сжаться в комок, чтобы от них спрятаться — и заплакал, закрывая голову лапами.

* * *

Тигрица трясла По, который прямо во время боя внезапно остановился и рухнул на брусчатку, закрыв голову и начав плакать:

— По, они уходят! Они увозят металл! Очнись!

Но увы, бездействие По имело самое неприятное воздействие — этого хватило оставшимся солдатам, чтобы схватить обозы с металлом и спешно покинуть деревню. По продолжал сидеть на брусчатке, плача и сжимаясь в комок. Тигрица, стоя рядом с По, силилась, проникнув в его душу, понять, что случилось с ее соратником, но из раза в раз она чувствовала только боль, одиночество и тревогу. Оставшиеся на поле боя воины Нефритового Дворца окружили сидящего на земле По, и Шифу собрался было высказать По все, что думал по поводу его бездействия, но Тигрица остановила наставника:

— Нет, мастер, тут что-то серьезное. Я чувствую его душу, и тут дело не в расхлябанности или безалаберности. Что-то явно на него повлияло — его душа заполнена отчаянием, болью и слезами. Дайте ему очнуться, учитель.

Шифу остановился, а Тигрица, присев на корточки рядом с По, осторожно обняла панду за плечи и прижалась лбом к его голове, мысленно обратившись к соратнику:

— По. Я знаю, что ты слышишь меня. Иди на мой голос. Я твой друг, и я выведу тебя наружу. Просто иди в мою сторону.

* * *

Отчаяние накрывало По все сильнее, но внезапно черноту и холод вокруг него прорезала какая-то другая темнота, но совсем нестрашная и даже приятная. Белая точка зависла прямо перед По и коснулась его протянутой лапы, словно призывая идти за собой. Увязая в холодном снегу, По тянулся за точкой, карабкаясь по склону. Сделав еще одно движение в сторону точки, панда совершил осилие — и очнулся.

Вокруг него была все та же деревня, все те же тела поверженных волков вокруг, и обеспокоенная Тигрица, которая сидела перед ним на корточках:

— Ты вернулся, По. Что случилось?

По тронул шерсть под глазами и почувствовал, что она мокрая, хотя сам панда вообще не помнил, чтобы он плакал во время боя. Но что же его отвлекло? Мысли словно не желали возвращаться в голову, и лишь с большим трудом По вспомнил — знак на плаще командующего. Панда поднял голову:

— Простите, друзья. Этот знак у волков. Он… я был там. На заснеженном склоне, рядом с каким-то существом, у которого были мои лапы, только больше. Это… это золотистое существо, которое приносило тепло, но потом куда-то пропало, и я остался один. Из-за меня вы упустили солдат…

Шифу поднял бровь:

— Твой рассказ очень похож на то, что у тебя пробудились воспоминания, и ты оказался в каком-то месте из своего прошлого. Может быть, ты видел своих настоящих родителей, По?

Панда опустил плечи:

— Моих настоящих родителей? Но ведь мой папа — гусь Пинг.

Тигрица слегка усмехнулась:

— По, ты серьезно? Ты уверен, что гусь смог породить панду?

— Я… я никогда не думал об этом.

Шифу выпрямился:

— Возвращаемся в Нефритовый Дворец. К сожалению, эту битву мы проиграли, но отныне лорд Шень становится нашим врагом, которого мы должны сокрушить.

Разочарованная Пятерка покинула площадь, и По поднялся на лапы, оставшись вместе с Тигрицей:

— Когда я был на заснеженном склоне, я видел белую точку, которая словно звала меня за собой.

Тигрица медленно моргнула:

— Это была я. Я чувствовала, что твоя душа в потемках, погруженная в страх, боль и отчаяние, и я решила помочь тебе выбраться. Идем, По, у нас еще много работы впереди.

Примечания:

Любители китайской культуры, не бейте меня сильно за попытки изобразить китайскую чайную церемонию. Я очень старался, читал статьи, но если там написано что-то не так — просто отметьте в бете ошибки, пожалуйста

Уже давно вернулась Неистовая Пятерка в Нефритовый Дворец, сокрушенная тем, что злодеям удалось уйти, и жители деревни впервые за долгое время смотрели на них косо. Шифу ушел к себе обдумывать дальнейшие планы по противостоянию лорду Шеню и тому, как вернуть в Долину Мира украденный металл — и лишь Тигрица осталась рядом с По. Сонг хотела было присоединиться и утешить По после его провала, но одним лишь взглядом полосатая дала понять барсихе, что ее общество пока что будет неуместным — и Сонг была вынуждена покориться.

Тигрица сидела рядом с По на его постели в спальной части Нефритового Дворца и участливо гладила панду по голове:

— Ты можешь вспомнить, что было в том видении на поле боя?

Дверь спальни осторожно раздвинулась, и в нее пролезла голова Обезьяны:

— О, ребята, а я тут хотел…

Тигрица резко оборвала соратника по Неистовой Пятерке:

— Обезьяна! Тебя не учили стучаться? Дверь закрой с той стороны!

Каре-золотистый взгляд Тигрицы не предвещал ничего хорошего, и Обезьяна без лишних слов исчез, задвинув за собой створку. Гнев Тигрицы тут же пропал, словно его и не было, и полосатая снова заботливо погладила панду по лапе, взяв ее в свои ладони и говоря нежным и заботливым голосом:

— Вспомни, По, это очень важно.

Панда помотал головой:

— Я помню очень мало — заснеженный склон, пронизывающий холод и черные когтистые лапы, за которыми было приятное золотое свечение, словно согревающее своим теплом и дающее чувство безопасности. А потом… потом это свечение начало удаляться, и мне стало страшно, холодно и одиноко. Кажется, я сидел в каком-то ящике, и рядом была… редиска? Подожди, редиска!

По встал с постели, осторожно вернув лапу Тигрицы ей на колени:

— Редиска! Папа однажды говорил мне, что он перестал использовать редиску примерно тогда же, когда появился я. Может, он что-то знает? Ты же сама сказала, что он не мой папа!

Тигрица глубоко вздохнула:

— По, я лишь сказала очевидную вещь, которую ты умудрился не замечать всю свою жизнь. Пинг — безусловно твой папа, но он не твой родной папа. Может, мы посетим его, и он что-то расскажет тебе о твоем прошлом?

Панда кивнул:

— Да, Тигрица, пойдем вместе. Мне кажется, тебе тоже будет важно все узнать, если папа что-то расскажет.

* * *

Гусь Пинг, владелец лапшичной, был крайне рад внеочередному приходу По в свое заведение:

— Сынок, я очень доволен, что ты сегодня пришел! — Пинг обнял огромную панду, и лишь тогда обратил внимание, что По был не один. — Мастер Тигрица, я рад, что один из самых уважаемых воинов Нефритового Дворца почтил своим вниманием мое заведение! По, будь так добр, отнеси бобовые булочки на пятый стол. Вы что-то будете, мастер Тигрица?

Полосатая села за свободный стол:

— Не то что бы я пришла сюда за этим, но раз вы предлагаете, мистер Пинг — тарелку жареного тофу, пожалуйста. Только не очень много, нам еще предстоит тренировка с По, и наедаться нельзя.

Просьба отца помочь с разносом заказов растянулась куда дольше, чем планировалось, и когда По наконец-то закончил носить подносы, Тигрица успела съесть почти весь тофу, который ей принес Пинг. Наступила небольшая передышка, и Тигрица, жестом пригласив По сесть напротив себя, позвала гуся:

— Мистер Пинг, пожалуйста, сядьте за стол, у нас есть к вам очень важный вопрос.

Гусь с шапочкой на голове с готовностью уселся на стул и расправил перья:

— О, вы хотите еще тофу, мастер Тигрица? Для вас мне ничего не жалко, даже немного в убыток…

Панда прервал обычные скупердяйские рассуждения Пинга:

— Папа, скажи мне, откуда я появился.

Пинг раскрыл клюв и с недоумением посмотрел на По:

— Сынок, ну не при девушке же я тебе буду рассказывать, как это происходит! Мог бы хотя бы в сторону отозвать, я бы тебе по-мужски рассказа…

— Мистер Пинг! — Тигрица оборвала гуся. — Расскажите, как у вас появился По. Это очень важно.

Гусь как будто скукожился, услышав Тигрицу. Шапочка слегка съехала набок, и Пинг с понурым видом слез со стула:

— Видимо, сынок, придется рассказать тебе всю правду. Пойдемте, я кое-что вам покажу.

На кухне Пинг вытащил из-под полки пустой потертый ящик, который раньше По не видел. Даже по внешнему виду было понятно, что древесине ящика был не один год, и его поставили под полку явно не вчера и даже не пять лет назад. Пинг осторожно поставил ящик на стол:

— Вот здесь я тебя и нашел, По. Это было примерно двадцать пять или тридцать лет назад. В одно утро ко мне пришла очередная поставка овощей для лапшичной. Я собирался приготовить суп с редиской, и один из ящиков должен был быть с ней — и именно в нем я тебя и нашел. Практически все в ящике было съедено, а там сидел ты — такой круглый, пушистый, с большими зелеными глазами, грязный. Я думал, что ты чей-то сын из Долины и случайно забрался в мою поставку. Я целую неделю искал твоих родителей по всей Долине, но никто так и не признал тебя, и я был вынужден оставить тебя у себя, став твои отцом. И с того дня я больше не делаю суп с редиской.

Пошарив крылом в ящике, Пинг достал оттуда маленькую плюшевую панду, которая потемнела от времени и стала серо-черной, вручив ее По:

— Это все, что было в ящике, не считая почти полностью съеденной редиски. Там не было ни бумажки с твоим именем, ни одежды — ни-че-го. Я даже не знал, как тебя звали, и я дал тебе имя По.

Тигрица, слушая рассказ Пинга, чувствовала душу панды, стоящую рядом, и она ощутила, как с каждым новом словом ее соратнику становилось все грустнее и грустнее. Когда же По услышал, что даже его имя — ненастоящее, взяв игрушку в лапы, полосатая явственно ощутила, как в душе По плачет маленький потерянный панденок, ищущий родителей. Внешне По изменился мало, лишь его глаза стали чуть более влажными — но Тигрица знала, что это было лишь видимостью, и По старался изо всех сил не сорваться и не расплакаться. Надеясь, что это поможет, Тигрица положила лапу на спину панды и принялась медленно гладить его по росту шерсти, продолжая смотреть на грустную морду По в профиль.

Наконец, По подал голос:

— То есть, ты не мой папа, мое имя ненастоящее. А настоящий ли я в таком случае? Кто я такой?

Игрушка выпала из лап По и, подпрыгнув, осталась лежать на полу мордой кверху, но панда даже не обратил на это внимания. Незаметно Тигрица подобрала игрушку и спрятала ее у себя, намереваясь потом отдать ее По во Дворце. Пинг подошел к панде:

— Прости, сынок, что я тебе не рассказывал об этом все годы, что ты рос у меня. Не было причины, да ты и так был счастлив. Надеюсь, ты… будешь считать меня отцом после этого?

По молча подошел к Пинг, который едва доставал ему до живота, после чего сграбастал гуся и прижал его к своей груди, подняв над полом. Опустив Пинга на пол, По, наконец, подал голос:

— Ты по-прежнему мой папа. Ты вырастил меня, и ты меня поддерживал, пусть и не всегда. Но… я хочу узнать, кто мои настоящие родители. И я не пожалею для этого сил. Но если я найду их — ты же будешь по-прежнему считать меня своим сыном, пап?

— Конечно!

Молчавшая до этой поры Тигрица потянула По за лапу:

— Спасибо за эту историю, мистер Пинг, мы услышали достаточно. А теперь прошу извинить, нам нужно вернуться в Нефритовый Дворец.

Поклонившись гусю, Тигрица вытолкала По с кухни и повела за собой на выход. Грустно вздохнув, Пинг убрал старый ящик обратно под полку и продолжил шинковать капусту для супа.

* * *

Сонг осторожно прошла в зал для тренировок и закрыла за собой дверь. Настало время для ее вечернего занятия в шесть часов с мастером Тигрицей, но к ее удивлению, наставница сидела посреди зала на коленях перед низеньким столиком, на котором были расставлены предметы для чайной церемонии:

— Сонг, сегодняшняя тренировка отменяется. Займи место за столом напротив меня.

Барсиха недоверчиво приблизилась к Тигрице, не понимая, что происходит. Сонг успела очень хорошо изучить своего учителя за те месяцы, что она провела в Нефритовом Дворце, и она знала — Тигрица стала бы последним наставником в мире, кто отменил бы тренировку. И то, что на этот раз учитель просто пригласила сесть ее за стол, вызывало у Сонг стойкое чувство того, что это какая-то ловушка, и на самом деле это будет очередное занятие, но в другом духе — например, обучение сражаться подручными предметами во время церемонии.

Видя недоверие барсихи, Тигрица сузила глаза:

— Сонг, мне неважно, что ты сейчас думаешь в своей голове про меня, но как минимум будь добра занять свое место. Твой мастер отдал тебе приказ, и ты обязана ему подчиниться.

Подогнув под себя колени, Сонг села перед столом и положила лапы себе на колени. Тигрица снова сделала глаза обычными, перестав прищуриваться:

— Тем лучше. Начнем же, Сонг.

Барсиха видела, что застала не самое начало церемонии — чабань был мокрым, и это значило, что Тигрица уже совершила ритуал омовения всех приборов для чаепития. Осторожно взяв в лапы чахэ, в котором покоились сухие листья, Тигрица протянула его Сонг:

— Я надеюсь, ты знакома с чайной церемонией.

Барсиха кивнула, принимая чахэ:

— Да, мастер. В Нанкине мы проводили порой по вечерам такие собрания, где обсуждали последние новости. Не уверена, что у нас все проходило по правилам, но общее представление у меня есть.

Положив чахэ на обе ладони, Сонг поднесла вытянутый конец сосуда в форме раковины к носу и осторожно вдохнула аромат сухих листьев:

— Молочный улун. Мне всегда нравился его запах, учитель. Напоминает мне о детстве в академии.

Сонг вернула чахэ Тигрице, и та, вооружившись одним из ча цзюй, маленьким деревянным совочком, переложила немного улуна в фарфоровый гайвань с крышкой:

— Слишком крепкий чай запутывает разум и ослабляет бдительность. Истинный воин умерен всегда и во всем, включая крепость чая.

Залив улун горячей водой, Тигрица выждала несколько минут, неотрывно смотря на поднимающийся из-под крышки гайваня пар и наблюдая, как он клубится в воздухе, складываясь в необычные узоры и разнося нежный молочный аромат вокруг себя.

Оставался последний шаг. Тигрица вылила чай из гайваня в чахай, чашу справедливости, где напиток приобретал свою законченную форму и был готов к употреблению. Сонг снова подала голос:

— Мастер, хотя чайную церемонию проводите вы, разрешите мне первой подать вам чай, чтобы выразить вам почтение как старшему за столом.

И хотя Сонг провела с Тигрицей не один месяц тренировок, она впервые увидела, как губы наставницы тронула легкая улыбка:

— Что же, можно.

Бережно взяв две пиалы, Сонг осторожно поставила их на стол и перелила готовый улун сначала в сосуд Тигрицы, а потом в свой. Взяв пиалу двумя лапами, Сонг с поклоном протянула сосуд Тигрице:

— Ваш чай, мастер.

Наставница взяла пиалу из лап Сонг, и та терпеливо выждала, пока Тигрица сделает первый глоток, и лишь после этого взяла свою порцию улуна в лапы.

И первая же фраза полосатой застала Сонг врасплох, да так, что там едва не пролила чай на столик:

— Я хотела бы за чаем поговорить с тобой о По, Сонг.

Барсиха испуганно подняла голову:

— Мастер?

Тигрица сделала второй глоток:

— Для меня не секрет, что вы с По каждый вечер пропадаете в саду возле Нефритового Дворца. И я думаю, это не секрет и для мастера Шифу.

Лапы барсихи задрожали, и она поспешно сделала глоток чая, едва не обжигая себе язык и горло:

— Я поступаю неправильно, учитель? Мне следует перестать приближаться к Воину Дракона?

Тигрица смотрела на Сонг совершенно спокойно:

— Думаю, в Нефритовом Дворце есть те, кто считает именно так.

Сонг грустно опустила голову, глядя в свое отражение на поверхности чая. Тигрица продолжила:

— Однако я не отношусь к их числу.

От удивления Сонг снова подняла голову:

— Мастер, что вы имеете в виду?

Полосатая принялась медленно вращать пиалу с улуном в ладонях, улавливая аромат свежезаваренного чая:

— Ты не знаешь этого, Сонг, но каждый вечер я слежу за вами с По. И я знаю про все ваши встречи, от первой и до последней. И ты не знаешь, Сонг, что в один день я даже дралась с мастером Шифу, чтобы вам никто не мешал.

— Вы… дрались с учителем? Мастер Тигрица, но почему?

Тигрица надолго замолчала, продолжая вращать пиалу и раздумывая, стоит ли открывать Сонг их общий секрет с По, и в итоге все же решилась, понимая, что рано или поздно барсиха все равно бы его узнала, будучи обитателем Нефритового Дворца:

— Ни я, ни кто-либо другой не говорил тебе раньше, но неправильно считать, что По — Воин Дракона. Он — лишь его часть. — Тигрица наконец сделала третий глоток, опорожнив пиалу, и налила себе еще порцию улуна, перелив его предварительно из гайваня в чахай. — Вторая часть — это я.

Фиолетовые глаза Сонг расширились так, что зрачок почти полностью поглотил ее радужку:

— Вы… вы тоже Воин Дракона? Как и мастер По?

— Да, Сонг. Мы оба — Воин Дракона, его Инь и Ян половины. Это выяснилось несколько лет назад совершенно случайно, и с тех мы… мы в некотором роде близки с По. Ты сама могла видеть, как мы тренируемся вместе и делаем совершенно невозможные вещи, недоступные обычным воинам.

Сонг нервно крутила пиалу с недопитым улуном в ладонях:

— Простите, мастер, я тоже следила за вами с По, когда вы были вместе. Я… я видела, как вы обнимались, и я была уверена, что у вас… у вас отношения с ним. Простите мою дерзость, учитель.

— Отношения? Можешь не переживать, Сонг, мы с По не любим друг друга — по крайней мере, я его. Видишь ли, я Инь-часть Воина Дракона, и любовь — незнакомое мне чувство, которое я неспособна испытывать. Однако По — мой самый близкий и самый родной зверь, который только может быть, и наша дружба длится уже не первый год. Он многому научил меня — как чувствовать себя доброй, отзывчивой, заботливой и даже нежной. И всем тем, чему он меня научил, я делюсь с По.

Сонг поставила пиалу на стол:

— Но вы так и не сказали, почему вы ради нас дрались с мастером Шифу, учитель.

— Видишь ли, Сонг. Я узнала, что любовь — очень важная и мощная стихия для Ян-поля Воина Дракона. Она укрепляет и усиливает половину сущности. Для меня важно, чтобы наш совместный Воин Дракона был могучим и мог сражаться со злом в полную силу. И если нечто будет улучшать его, делать более умелым и сильным — я сама буду подталкивать изменения, чтобы они случились побыстрее. Мастер Шифу не знал этого и пытался помешать По, считая, что отношения и чувства ослабляют Воина Дракона. И мне пришлось в бою доказывать своему учителю, что ты — не угроза для Воина Дракона, а помощь и поддержка, которая идет ему лишь на пользу. И ему пришлось меня выслушать.

— Так поэтому вы… вы следите на нашими встречами, мастер Тигрица? — взгляд барсихи стал снова нормальным, но теперь в нем сквозило неприкрытое восхищение — Вы нас охраняете?

— Истинно так, Сонг. Я не знаю ни одного слова из ваших бесед, потому что я уважаю право своего друга на личную жизнь и никогда не подслушиваю вас. Мне все равно, о чем вы говорите, и так будет впредь. Но знай отныне, что твоя наставница не запрещает тебе… то что ты делаешь.

Сонг благодарно склонила голову:

— Спасибо вам, учитель, ваши слова очень важны для меня.

* * *

Очередной перерыв между «тренировкой» с Сонг и встречей с По на вечернем занятии Тигрица проводила на своем привычном месте — сидя на скате крыши Нефритового Дворца. Она пришла немного раньше срока, и ей пришлось подождать несколько минут, прежде чем По с Сонг встретились. Как обычно, Тигрица не слушала их разговор, но ей было прекрасно видно, как По, услышав что-то от барсихи, начал приплясывать на месте, сжав кулаки, и до нее донеслось приглушенное «Круто!»

Хмыкнув, Тигрица продолжила обозревать окрестности, как вдруг она почувствовала, как будто на нее кто-то смотрит. Бросив взгляд на По с Сонг, полосатая поняла, что панда нашел ее на крыше, и смотрит на нее издалека. Внезапно в ее душу прилетело теплое:

— Спасибо, Тигрица, что рассказала все Сонг. Она очень это ценит.

Не глядя на панду, Тигрица осталась сидеть на черепичной крыше, свесив одну лапу. Она шумно выдохнула через нос, сильно подняв уголки губ, и послала в ответ:

— Всегда пожалуйста, друг.

Не прошло и нескольких дней после атаки солдат лорда Шеня на Долину Мира, как в Нефритовый Дворец пришли крайне печальные новости из Гуньменя — сражаясь против замыслов правителя, в бою пал один из трех защитников города, мастер Носорог-Громовержец. Остальные двое мастеров, Бушующий Бык и Крок, были заточены в темницу Гуньменя, и город остался совершенно без защиты перед лицом опасности.

Шифу собрал всех обитателей Нефритового Дворца, и его морда была полна скорбной решимости:

— Сонг, ты спрашивала меня, почему мы ничего не делаем для того, чтобы спасти Гуньмень и остановить лорда Шеня. Ну что же, хотя бы одну радостную новость я тебе принесу — мы выдвигаемся туда, так как город остался без защиты мастеров кунг-фу, и нам, помимо этого, надо по возможности вернуть в Долину украденный солдатами Шеня металл. Собирайтесь, воины Нефритового Дворца, путь неблизкий.

Соратники переглянулись, и Тигрица осторожно заметила:

— Мы все?

— Да, Тигрица, совершенно верно.

— А как же Нефритовый Дворец?

— Не переживай, Тигрица, сюда в течение часа должен был прибыть мастер Чао — он последит за Дворцом и Долиной, пока нас не будет. Уверен, его и Зенга будет достаточно, чтобы наш дом не пришел в запустение.

— А что же Сонг? Она тоже идет с нами?

— Особенно она, Тигрица.

— Но мастер, я не думаю, что моя ученица уже готова к бою.

Барсиха недоуменно подняла ушки, и Шифу ткнул кончиком посоха в пол:

— Вам нужен проводник в Гуньмене. Сонг вполне подойдет для этой роли. К тому же — если Сонг, как утверждаешь ты, еще не готова к бою, то у меня очень большие вопросы к тебе, Тигрица. Как же ты тренировала свою ученицу, что она по прошествии стольких месяцев непригодна для сражения?

Впервые за долгие годы Шифу выговаривал полосатой, и Тигрица покорно склонила голову:

— Это мое внутреннее ощущение, мастер Шифу, но я покорюсь любому вашему решению, Учитель знает лучше ученика, что правильно, а что нет.

Наставник Нефритового Дворца сложил лапки за спиной и изучающе посмотрел на Тигрицу, которая даже этого не видела, продолжая держать голову склоненной и прижав кулак к открытой ладони:

— Я наблюдал за вашими тренировками. Ты весьма хороший учитель, Тигрица, ты учишь дисциплине и послушанию, что очень важно для хорошего воина кунг-фу. Я вполне удовлетворен тем, что я видел в исполнении Сонг. Конечно, ее уровень еще несопоставим с Неистовой Пятеркой или Воином Дракона, но Сонг стала куда сильнее, чем раньше, когда она только появилась в Нефритовом Дворце. Это мое последнее слово, как твоего мастера — Сонг идет в Гуньмень. Если же ты, Тигрица, считаешь, что ей еще есть чему учиться — никто не мешает тебе в дороге продолжать быть наставником. Показывай, рассказывай, объясняй. Уверен, что Сонг будет рада узнать что-то новое.

Шифу ударил ладонью в кулак, и все остальные повторили его жест, склонив головы. Наставник Нефритового Дворца оперся на посох и показал на входные ворота:

— Солнце встает, и время двигаться в путь, воины. Путь предстоит неблизкий.

* * *

Нелегким был путь до Гуньменя, но даже самая длинная дорога однажды подходит к своему концу. Много земель пересекли воины Нефритового Дворца, многим зверям помогли в разных провинциях — но каждый вечер, когда они останавливались на привал, все проходило по одному сценарию: Шифу проводил тренировку для Неистовой Пятерки, потом Тигрица продолжала обучение Сонг и напоследок По и Тигрица тоже посвящали время совместным занятиям. Тренажеров у них не было — они были и не нужны, потому что из любой связки бамбуковых побегов можно было соорудить манекен для отработки ударов, а любой из Неистовой Пятерки мог побыть грушей для теста новых приемов. Такие занятия нравились даже самому ленивому участнику похода, По. Что-то привлекало его в неформальности таких занятий, без сводов тренировочных залов, где единственной крышей было звездное небо, а огонь костра — единственным источником света.

В силу объективных причин у Сонг и По не было возможности проводить время вместе так часто, как им хотелось бы, но вряд ли кто-либо из них вообще переживал по этому поводу, ведь интересного хватало и без этого. Так, в один из вечеров, сидя у костра, По обратился к Тигрице, которая сидела напротив него, и их разделяло пляшущее в темноте пламя:

— Тигрица, закрой глаза.

Полосатая усмехнулась:

— Плохая идея, По, ты же понимаешь, что если я закрою глаза, то ненароком могу подключить слепое видение, и буду воспринимать все твоим зрением.

— Ооо, а как же стойкость и дисциплинированность? Воин кунг-фу должен справлять со своими слабостями и не поддаваться им!

По передразнил Тигрицу, изображая ее лекции о пользе твердости во время совместных тренировок, но это нисколько не обидело полосатую, и она прыснула со смеху:

— Хорошо, панда, я постараюсь.

Тигрица послушно закрыла глаза, и По, стараясь не смотреть себе на лапы, осторожно вложил Тигрице в ладони нечто:

— Теперь можешь открывать.

Опустив глаза, полосатая увидела у себя в лапах несколько светлых кусков с приятным коричневатым оттенком. Принюхавшись, Тигрица едва не задохнулась:

— Жареный тофу! Где ты его нашел?

— Захватил специально для тебя из Нефритового Дворца. Знаю, кормежка в походе тебе не очень по душе, но я так подумал, что любимая еда скрасит тебе досуг.

Тигрица ничего не ответила, но любой, взглянув на полосатую, мгновенно бы понял, что она была очень тронута таким знаком внимания. Морда Тигрица расплылась в улыбке, кошка медленно прищурилась, после чего, сев рядом с По, ткнулась лбом ему в плечо и принялась молча поглощать тофу, и даже по мысленной связи По не мог уловить ни одного связного слова — но и нужны ли они были?

* * *

Гуньмень встретил гостей неприветливо. Перед самым входом в город каждый из воинов надел себе на голову конусовидную плетеную шляпу, надвинутую на глаза, чтобы их сложнее было опознать. Опустив плечи и головы, а также немного отдалившись друг от друга, члены группы стали очень похожи на обычных бродячих торговцев — разве что без товара — и так они не привлекли внимание городской стражи. Как только они оказались среди жителей города, Шифу собрал всех за углом дома, чтобы не толпиться посреди улицы, и началась беседа:

— Первое, что нам нужно понять — насколько плохи дела. Разделимся. Тигрица, По, Сонг — вам нужно добраться до заводов лорда Шеня и понять, для чего они собирают металл. Сонг, ты будешь проводником. Богомол, Журавль, Гадюка — вам втроем нужно найти темницу, где держат Бушующего Быка и Крока, и понять, сможем ли мы освободить их, минимально привлекая к себе внимание. В открытый бой не влезать, всех стражников выносить как можно более незаметно. Журавль, ты лежишь сверху и говоришь Богомолу и Гадюке, куда им двигаться. Если вам удастся их освободить — двигайтесь в сторону заводов Шеня по крышам зданий. Если вы поймете, что стражу не обойти — все равно двигайтесь к заводам. Я пойду с первой группой — хочу сам посмотреть, с чем мы имеем дело.

Напоследок Шифу перевел взгляд на Обезьяну:

— Для тебя будет отдельное задание. Ты же у нас любитель всяких шуточек? Вот они нам сейчас и пригодятся. Ты подготовишь пути отхода, если по какой-то причине наша вылазка будет неудачной. Подрезать штаны стражникам, связывать элементы их брони между собой, бросать кожурки от бананов — что угодно. Любые диверсии, какие только придут в твою озорную голову. Можешь хоть оружие воровать — сегодня я разрешаю тебе любые пакости, Обезьяна.

Обезьяна широко улыбнулась:

— А мне это начинает нравиться!

Коротко кивнув, Шифу показал, что можно начинать, и из-за угла вышли две группы зверей совершенно безобидного вида — и одна лишь Обезьяна незримой тенью забралась на крышу и понеслась в сторону центра города, потирая на ходу лапы от предвкушения озорных проделок.

* * *

Сонг, Тигрица, По и Шифу добрались до заводов лорда Шеня — и увиденное их совершенно не обрадовало. Бесконечные подводы, забитые разнообразным металлом, тянулись к въездным воротам, постоянно распахнутым настежь, и было видно, как внутри текут реки расплавленного металла, а на стапелях стояли угрожающие железные пушки, резные стволы которых были обрамлены металлическими профилями драконов, разевающих зубастые стальные пасти.

Заняв место на крыше одного из зданий, ближайших к заводу, группа наблюдала за работой — и Шифу мрачнел все больше, видя, для чего собирают металл:

— Очень плохо, очень плохо. По-видимому, лорд Шень собирается наклепать побольше пушек, чтобы силой пороха и ядер сокрушать своих недругов.

Вдалеке на одном из мостков мелькнула белая фигура в дорогом халате, и Сонг показала на нее пальцем:

— Лорд Шень здесь!

Воины Нефритового Дворца никогда ранее не видели своего противника, и они с удивлением поняли, что их недругом оказался белый, как снег, павлин с красными глазами и пышным хвостом, каждое перо которого было украшено красными символами. По скривился:

— Тот же знак, что и у того волка на плаще. Шень имеет какое-то отношение к моим родителям.

Тигрица наблюдала за тем, как Шень, рассердившись на одного из работников завода, отвесил тому сочную пощечину крылом, и его хвост воинственно раскрылся, заставляя павлина выглядеть еще более угрожающим. Прищурившись, полосатая сначала долго смотрела на хвост Шеня, а потом на По — и, видимо что-то решив по себя, мрачно хмыкнула… но промолчала, оставив свои мысли при себе.

* * *

Внезапно раздался стон Шифу:

— Только не это!

Троица обеспокоенно повернулась к наставнику:

— Что случилось, мастер?

Шифу ткнул в сторону идущего Шеня:

— Хонг Се. Он помогает лорду!

Воины поняли, что Шень был не один. Рядом с ним шел высокий лис с очень красивыми чертами морды в длинных зеленых одеяниях, из-за чего он сливался с помостом, и его не сразу было видно. В отличие от злобного красного взгляда Шеня, метавшего молнии, у лиса был спокойный зеленый взгляд — не добрый и не злой. Иногда Хонг Се останавливался перед одной из пушек, доставал из рукава светящуюся красивым голубым сиянием флейту, подносил ее к губам, брал приятную на слух ноту — и некоторые детали оружия словно вставали на свои места, исправляя общий облик и делая его совершенным и законченным. Шифу вздохнул:

— Это не очень хорошая новость. Хонг Се — ученик Угвэя и бывший воин Нефритового Дворца. Мы учились с ним вместе много лет назад. Этот лис был выдающимся учеником, но если все остальные воспитанники Угвэя достигали высот именно в боевых искусствах, то Хонг Се интересовался тем, как можно управлять ци и использовать ее в своих целях. И однажды он узнал, что музыка — очень мощное средство, чтобы энергия служила воину. И пока мы работали до седьмого пота в додзе, Хонг Се тратил целые дни с флейтой в лапах, пробуя разные ноты. В итоге он не стал великим воином кунг-фу, и в бою его результаты были лишь на уровне хорошего любителя — но он стал непревзойденным музыкантом, способным с помощью лишь одной флейты творить совершенно невозможные вещи, которые не были доступны ни мне, ни Фен Хуан — никому.

Шифу опустил глаза:

— К сожалению, Хонг Се постоянно ссорился с мастером Угвэем. Лис не признавал полярность мира и не считал добро и зло реально существовавшими понятиями. Он был истинно серым зверем, который во всем видел и хорошее, и плохое. Даже мастера Угвэя он считал настолько же злодеем, насколько и героем. Однажды ему надоело следовать тем идеям, которые пропагандировал мой учитель, и Хонг Се навсегда покинул Нефритовый Дворец, отправившись в странствования по всему Китаю, став более известным в народе как «Рыжий Флейтист». Я хотел было его остановить, но мастер Угвэй приказал мне не трогать Хонг Се. Я боялся, что душа лиса обратится во тьму, и он станет злодеем, вроде Фен Хуан, но сколько лет бы лет ни прошло, я никогда не слышал, чтобы Хонг Се помогал каким-либо злодеям или совершал дурные поступки. Неужели в этот раз все изменилось?

Пока Шифу рассказывал историю Хонг Се, рыжий лис, видимо завершив свои дела на заводе, покинул Шеня и направился на выход, спокойно проходя мимо стражи. Наставник поднялся на черепичной крыше во весь рост:

— Нам нужно догнать Хонг Се и поговорить с ним.

Глаза Тигрицы стали шире от удивления:

— Разговаривать с предателем, который выступает на стороне врага? Мастер, зачем?

Похоже, что По и Сонг были солидарны с Тигрицей, и Шифу кивнул:

— Вы считаете его предателем, и я прекрасно вас понимаю. Но я знаю, кто такой Хонг Се, и я прожил с ним вместе бок о бок много лет. Каким бы они ни был для вас подозрительным, я верю, что он — не злодей. Нам нужно догнать его и выяснить, почему он здесь.

* * *

Догнать рыжего лиса не составило особого труда — Хонг Се шел по городу спокойно, не торопясь, ни от кого не скрываясь и не пряча морду. Команде пришлось дождаться, пока лис не свернет на узкую улочку, где не было прохожих, и лишь после этого Шифу спрыгнул с крыши прямо перед Хонг Се, останавливая того между домов:

— Ни шагу далее.

Рядом с Шифу приземлились Тигрица, Сонг и По, и наставник снял свою шляпу, открывая облик для лиса. Зеленые глаза Хонг Се сузились:

— Кого я вижу? Шифу, мой старый соратник. Сколько лет мы с тобой не виделись? Несколько десятков? Что привело тебя в Гуньмень, так далеко от Нефритового Дворца?

Дав знак своим ученикам молчать, Шифу обратился к лису:

— Хонг Се, мы пришли сюда остановить лорда Шеня. Он крадет металл со всей провинции, и из-за него гибнут невинные звери!

Лис прислонился к стене дома и вытащил из рукава флейту, держа ее в лапах, но не поднося к губам:

— Допустим. Но при чем здесь моя скромная персона, Шифу?

— Мы видели тебя там, на заводе лорда Шеня. Ты помогаешь ему строить пушки, которые потом будут применены в страшных целях?

— Эх, Шифу, Шифу. Сколько лет прошло, а ты все не поймешь. Нет каких страшных или прекрасных целей. Нет никакого добра, нет никакого зла. Все в этом мире — серое, слово пыль под лапами. В каждом есть хорошее и плохое. Шень создал очень интересную вещь, фейерверк. А ты знаешь, что я ученый, и мне интересны субстанции с многоцелевым назначением, Шифу. Китаю требуется развитие, и лорд Шень преследует хорошую цель. Фейерверки и порох помогут Поднебесной совершить технологический рывок, который принесет благополучие населению и стране.

— Но Хонг Се, Шень планирует захватить весь Китай! Неужели и это не зло в твоем понятии?

— Вообще не зло. Ты знаешь, Шифу, что власть императора в Китае признается не всеми. Страна поделена на провинции, и в каждой сидит обезумевший князек, который постоянно собачится с соседями и стремиться урвать кусок земли пожирнее. Единая власть одного лорда над Китаем вместо феодальной раздробленности, постоянных свар и войн за власть — чем же это плохо, Шифу?

Шифу прищурился:

— То есть и мы, в твоем понятии, злодеи, Хонг Се?

— А почему бы и нет, Шифу? Вы стоите на пути прогресса, мечтая вернуть старые ретроградные порядки, основанные на отсталых традициях.

Шифу недоуменно поднял палец:

— Но мы же…

Лис усмехнулся, ловко крутя светящуюся флейту в пальцах:

— Философия была твоей слабой стороной еще в Нефритовом Дворце, Шифу, и за десятилетия ничего не поменялось. Ты видишь мир однобоко, старый соратник, но мир — это не сторона монеты, на которой есть только одна информация. Я лишь показываю тебе, что Шень — такой же герой, как и злодей, и ты — тоже как герой, так и злодей, и это зависит лишь от точки зрения смотрящего.

Шифу шумно выдохнул и сложил лапы:

— Так стало быть, ты помогаешь и герою, и злодею, как ты сам выражаешься. Ты считаешь его путь верным, и встанешь на нашем пути. Ты же так поступишь, Хонг Се?

Лис задорно рассмеялся и убрал флейту обратно в рукав:

— Я? Стоять на вашем пути? А зачем мне это? Весь мир — серый, и я всегда стою над любыми схватками. Если вам так хочется сражаться с Шенем и сокрушить его — валяйте, я вам мешать не буду. Хотя я и приложил свои лапы и голову к созданию пушек, но я не буду помогать Шеню в битве с вами — но не буду помогать и вам. В этой схватке победит достойный — и так будет правильно.

— Ну хорошо, коль так. Может, ты напоследок расскажешь больше о Шене? Ну раз ты не будешь нам мешать, то мы имеем право знать о нем?

Почему-то опять вытащив флейту из рукава, Хонг Се наиграл короткую мелодию, глядя на Шифу. Тот даже не успел дернуться, как вдруг раздался короткий треск, и разорванный конец халата наставника сросся, как ни в чем не бывало, а лис опять убрал флейту в рукав:

— Прости, меня раздражал этот разрыв, и я его поправил. Ну что же, рассказать о Шене? Хорошо, слушай.

* * *

— Лорд Шень — наследник предыдущего правителя Гуньменя. Вообще, у него было двое старших братьев, но они… в общем, они не могли стать наследниками по самым разным причинам, и Шень должен был получить трон в городе Гуньмень. Но была одна маленькая проблемка. Как вы могли заметить, лорд Шень — альбинос, и это крайне не нравилось остальным. Ну вы знаете, белый — цвет смерти, все такое. Самому Шеню это не нравилось, но что поделать, если ты таким уродился? Понимая, что ему придется как-то убеждать все остальных, что он может принести пользу народу, Шень с головой влез в технологии и изобрел порох, а вместе с ними — и фейерверки. У них было большое будущее, но родители Шеня испугались его экспериментов, и прогнали его из города, опасаясь, что он натворит бед. Дальше все по классике, бла-бла-бла, обиды — и вот перед вами лорд Шень, получивший престол, но не получивший любовь народа из-за своего внешнего вида, и мечтающий доказать остальным, что он — достойный правитель. Не мне судить, будет ли он таковым или нет.

Хонг Се потянулся вверх, выгнув спину и лапы до хруста:

— Было приятно поболтать, Шифу, но у меня еще есть дела. Я рассказал тебе достаточно, и может быть спокоен — ни тебе, ни твоей команде не придется сражаться со мной.

Лис собрался было развернуться и уйти, как вдруг Хонг Се втянул воздух ноздрями:

— Подожди-ка, Шифу! Что же это?

Хонг Се снова достал флейту и, приложив ее к губам, сыграл новую трель из пары нот, и весь переулок словно заполнился золотистой дымкой, которая, окружив По и Тигрицу, стала пульсировать черным и белым светом. Отняв инструмент от пасти, Хонг Се с неподдельным удивлением подошел к парочке:

— Невероятно! Чистые концепты Инь и Ян! Никогда не думал, что это вообще возможно!

Тронув лапами дымку вокруг По и Тигрицы, Хонг Се сыграл еще одну трель на флейте, и вся дымка пропала, словно ее никогда и не было:

— Ты же знаешь, что двое твоих учеников — чистейшие образчики светлой и темной стороны знака Инь-Ян?

Шифу кивнул:

— Воин Дракона. Собственными персонами.

Лис прищурил глаза:

— Интересный выбор мастера Угвэя. Занятно, занятно. Но даже будучи чистыми образцами, они все равно серые, Шифу. Белую и черную точку внутри никто не отменял. Помни об этом. Ну что же, приятно было поболтать, старый соратник. Прощай. Может, когда-нибудь и увидимся.

В последний раз сыграв на флейте, Хонг Се растворился прямо в воздухе, и Шифу с Тигрицей, По и Сонг остались в переулке в одиночестве. Впервые с момента появления перед Хонг Се Тигрица подала голос:

— Мы точно можем не бояться Хонг Се? Он не внушал мне доверия.

Шифу медленно кивнул:

— Все же я ошибался в нем. Хонг Се так и не поддался злу, и все его участие в деле Шеня отвечало лишь его представлениям о сером мире. Хонг Се явно не злодей, и мы можем его не опасаться. Конечно жаль, что он не поможет нам, но поверьте, иметь Хонг Се как противника гораздо хуже, чем не иметь его как союзника. Думаю, в открытом сражении Хонг Се победит меня без особых усилий. Возвращаемся обратно на завод, нам еще предстоит остановить его работу!

Вскочив обратно на крышу дома в переулке, группа начала стремительно двигаться обратно к заводу, вступив в последний бой с лордом Шенем.

Шифу вместе с учениками вернулся обратно к заводам лорда Шеня, и обнаружил, что Богомол, Гадюка и Журавль уже поджидают их там. К сожалению, одни, и Гадюка опустила голову, увидев Шифу:

— Простите, мастер, мы обдумывали разные способы, как можно было бы проникнуть в темницу и освободить мастеров Бушующего Быка и Крока, но увы, там было слишком много стражи, и незаметно проникнуть бы не получилось. Единственным способом был открытый бой, но нас могли задавить числом.

Наставник кивнул:

— Да, я предполагал, что у вас может ничего не получиться. А где Обезьяна?

Богомол застрекотал своими усиками и показал вниз, на большую площадь прямо перед въездными воротами на территорию завода:

— Как вы и просили, мастер, устраивает диверсию. Сами можете посмотреть.

Опустив глаза вниз, Шифу увидел, как Обезьяна, поминутно прячась в тени и избегая стражников, ловко устраивает пакости — натягивает веревки, подкладывает кожурки от бананов, ловко крадет оружие из стоек. Тонкий слух наставника даже уловил тихие смешки, которые издавал его ученик, учиняя очередную, пока что невидимую для стражников пакость.

* * *

Тигрица тронула По за плечо:

— Отойдем, есть один разговор.

— Но Тигрица, мы же могли бы обсудить это мысленно?

— По, мы можем вообще тогда не произносить ни слова, стоя друг перед другом. Но может быть, я хочу поговорить с тобой и услышать твой живой голос, а не безликие мысли?

— Ну хорошо, — По отошел за напарницей на другой край черепичной крыши, подальше от остальных. — Слушаю.

Тигрица смотрела на По с тревогой:

— Послушай, мне не очень приятно это говорить, но когда мы будем сражаться с Шенем, я буду вынуждена ослепить тебя или закрыть тебе глаза повязкой.

По удивился:

— Но почему?

— Хвост лорда Шеня. Я следила за тем, как он идет по заводу и как отвесил пощечину тому рабочему, который его не устроил. Когда он злится или гневается, Шень расправляет свой хвост, и как ты мог заметить, на каждом его пере есть тот знак, который лишил тебя чувств в Долине Мира. Вряд ли Шень будет сражаться с тобой в веселом и добродушном настроении, и это значит, что ты будешь часто видеть его хвост и эти знаки. Я не могу позволить, чтобы мой лучший друг погиб из-за такой маленькой оплошности. Я буду смотреть на него вместо тебя.

— Но Тигрица, если ты будешь смотреть на него — я все равно буду видеть эти знаки, и могу также потеряться. Вижу-то я все равно то же самое, что и ты.

— Именно, По. Ты же помнишь пословицу «В глазах влюбленного его избранница кажется такой же красивой, как Си Ши»? Восприятие чего-либо зависит от того, кто на это смотрит. Для меня этот знак не имеет никакого значения, и мое прошлое не связано с ним. Я не потеряю сознание и не погружусь в болезненные воспоминания, если он мне попадется. По, ты дорог мне, и я не могу себе позволить тебя потерять. Сражайся слепым — я буду твоими глазами. Пора наконец-то применить в бою то, что мы отрабатывали с тобой не один месяц и даже не один год, друг.

По кивнул, соглашаясь с Тигрицей, и они вернулись обратно, видя, что Обезьяна успел вернуться к основной группе и Сонг обращается к Шифу:

— Мастер, это встреча с Хонг Се… она смущает меня. Он говорил странные вещи, но они кажутся мне правильными. Не во всем, — Сонг поспешила исправить сказанное. — Но я полагаю, под ними есть какая-то основа.

Шифу сел на край крыши, продолжая смотреть за заводом Лорда Шеня:

— Я не согласен с Хонг Се в том, что каждый обязательно и злодей, и герой. Даже в страшном сне я не могу представить, что мастер Угвэй может быть злодеем. Но в одном Хонг Се безусловно прав — отношение к событию или личности очень зависит от того, с какой точки зрения на него посмотреть. Может быть Шень действительно замыслил это, преследуя высокие цели, как об этом говорил Хонг Се… но я не считаю правильным достижение высоких идеалов через боль, смерть и разрушения.

Помолчав немного, Шифу произнес последние слова перед атакой:

— Довольно рассуждений. Пора остановить лорда Шеня раз и навсегда. Ученики, нам нужно остановить производство пушек и саботировать завод так, чтобы он никогда больше не возобновил работу. Все пушки либо разбивайте, либо сбрасывайте в расплавленный металл. Ломайте ленты, уничтожайте механизмы, нарушайте их работу. Ни в коем случае не трогайте рабочих — они ни в чем не виноваты. Атаковать только стражников и самого лорда Шеня.

Кивнув, ученики собрались и начали свой нелегкий путь диверсантов в самые недра завода лорда Шеня. Проникнув по строительным лесам под крышу завода, группа из Нефритового Дворца с ужасом и одновременно восхищением наблюдала за тем, как работает завод лорда Шеня изнутри. Ступая по скрипучим деревянным мосткам, воины очутились в царстве водяного пара, тяжелого запаха раскаленного металла и текущих рек расплавленной стали. Прямо под ними располагалась бесконечная конвейерная лента, на которой непрерывной полосой лежали чугунки, сковородки, ножи, мечи, булавы, падающие в бассейн с раскаленной желтой жижей, безжалостно поглощающей подношения в виде железных предметов.

Сонг указала на ленту:

— Для начала нужно остановить подачу нового металла. Уже потом можно будет уничтожать пушки.

Последний раз вздохнув, воины Нефритового Дворца спрыгнули вниз — и бой начался.

* * *

Рабочие завода в ужасе разбегались, стоило им понять, что на производство напали извне, а солдаты, во множестве сновавших по всем уровням многометрового завода, вооружившись копьями и мечами, стремительно помчались вниз, стремясь уничтожить нарушителей.

Попав на ленту с металлом для новых пушек, По с Тигрицей не нашли ничего лучше, как использовать весь металлический хлам, в избытке лежавший на конвейере, и начать засовывать его в механизмы ленты, чтобы заклинить его или сломать. Не с первой попытки, но им это удалось — издав громкий скрежет, шестерни конвейера вылетели из пазов, и вся лента рухнула вниз, громя своим весом деревянные мостки внизу и заставляя часть готовых пушек на стапелях падать вниз, разламываясь на части при столкновении с полом или же поглощаемых реками расплавленного металла, которые вытекали из общего чана. Выполнив первую часть плана, По с Тигрицей перешли ко второй — уничтожению оставшихся пушек и окончательному выводу из строя всего завода лорда Шеня.

Издалека По видел, как мастер Шифу попал на один уровень с павлином и вступил с Шенем в бой. Несмотря на благородный внешний вид, лорд оказался очень хорошим бойцом — копье с изящным волнистым лезвием в его лапах так и летало по воздуху, чертя кончиком немыслимые фигуры и угрожая проколоть наставника насквозь. По собрался было присоединиться к Шифу, но его в последний момент схватила за лапу Тигрица:

— По, у нас есть уговор. Прости.

Сложив лапы в замысловатом жесте, Тигрица покрыла лапы всполохом серой ци, и смачно шлепнула По в районе левой щеки, и взгляд панды закатился под верхние веки, после чего По вообще закрыл глаза. Тигрица кивнула:

— Отлично, я временно ослепила тебя. Теперь мы можем атаковать Шеня. Вперед!

* * *

Со стороны могло показаться, что внешне в По ничего не изменилось — он также бился, сражался с солдатами и секунда за секундой приближался к Шеню, но это было лишь видимостью. Напряжение достигло апогея, и Тигрица была вынуждена перейти в режим «сфокусироваться», что серьезно уменьшало ее возможности по атаке и снижало общий боевой потенциал Воина Дракона. По этой причине Тигрице пришлось держаться позади По, чтобы у того был обзор поля боя.

Шень тоже заметил, кто появился перед ним, помимо Шифу, и его злобный скрипучий голос перекрыл шум боя:

— Панда! Черно-белый воин! Ты не выберешься отсюда живым!

Грациозно отступая назад, Шень запрыгнул на какой-то постамент, ударил лапой по веревке — и накрывающая постамент ткань с шелестом рухнула на деревянные мостки, обнажая большую стальную пушку, которую воины Нефритового Дворца не видели раньше. Хищно усмехнувшись, павлин со скрежетом провел когтем по жерлу пушки, и Тигрица увидела, как Шень поджег фитиль. С ужасом осознав, в кого метит павлин, полосатая послала мысленный крик панде:

— По, берегись!

Сделав гигантский прыжок, Тигрица попыталась сбить По с линии выстрела — но увы, не успела. Раскаленный шар, отбрасывающий колкие искры, пролетел перед мордой Тигрицы в сторону По, и тот, лишь издав удивленный крик, улетел вместе с ядром, проломив стену завода, открыв взору бойцов вид на залив в центре города.

Взрыв заставил всех остановиться, и на заводе установилась звенящая тишина, в которой внезапно раздался злодейский смех Шеня:

— Последняя панда! Больше их нет, и мне никто не помешает!

Успев передумать многое буквально за доли секунды, Тигрица схватила за лапу Сонг, всхлипывавшую от осознания того, что на ее глазах пушка выстрелила в По:

— Убегаем! Это приказ!

Барсиха не успела возразить, и Тигрица фактически одним прыжком запрыгнула на мостки наверху, потянув за собой ученицу. Оказавшись на месте, Тигрица успела бросить последний взгляд на своих соратников. Воспользовавшись замешательством, солдаты пленили всю оставшуюся Неистовую Пятерку вместе с Шифу. В глазах наставника застыли боль пополам с чувством, что его подло обманули. Тигрица прикрыла глаза:

— Простите, мастер Шифу, но это нужно. Сонг, за мной!

Солдаты собрались было преследовать убегающих кошек, но Шень остановил их:

— Не надо. Панда все равно погиб, остальные пленены — мне больше ничего не угрожает. Конечно, эти болваны серьезно мне помешали, но оставшихся пушек мне хватит, чтобы покинуть город победителем и отправиться на завоевание Китая. А ты, стало быть, Шифу? — Шень подошел к поверженному наставнику, которого держали прижатым к мосткам три дюжих волка. — Хороши твои ученики, если трусливо бегут с поля боя. Заковать их в цепи!

* * *

Тигрица неслась по крышам прочь от завода, и Сонг успевала за ней с трудом, пару раз едва не сорвавшись вниз. Лишь отбежать на три полета стрелы от места боя, Тигрица остановилась, и рядом с ней приземлилась Сонг, тяжело дыша после стремительного забега и хрипло давясь слезами:

— Почему… мы ушли… мастер?

— Так нужно, Сонг. Мы проиграли битву, но еще не проиграли войну. Нам нужно найти По.

— Но учитель, По же… — Сонг рухнула на черепицу. — Он умер! Шень убил его из пушки!

Бесстрастная Тигрица с размаху влепила Сонг такую пощечину, что барсиха кубарем рухнула на спину и даже перекатилась:

— Идиотка! Он не умер!

От неожиданности Сонг перестала плакать и подняла на наставницу мокрый ошарашенный взгляд, держась лапой за саднящую щеку. Никогда за все время обучения Тигрица не срывалась на ней, хоть и всякий раз была строга, и сердце Сонг сжималось, когда Тигрица, сжав кулаки, говорила тихим, но злобным голосом:

— Дура, вместо того, чтобы размазывать слезы и сопли по морде, слушай меня! Мое чувство По знает, что он жив, но ему нужна помощь — моя и твоя. Прямо сейчас ты насухо вытираешь свои бесполезные слезы, берешь в лапы свою пушистую задницу и следуешь за мной, куда я тебе укажу. И попробуй сказать хотя бы слово, пока я сама не обращусь к тебе! Заткнулась и пошла! Если ты хочешь, как и я, победить лорда Шеня и помочь По, то ты будешь слушать своего мастера!

Вытерев глаза кулаками, Сонг, кратко хлюпнув носом, тихо встала и закивала, боясь открыть пасть. Злобно фыркнув, Тигрица глубоко вдохнула и сделала первый прыжок на соседнюю крышу — и Сонг ничего не оставалось, кроме как следовать за ней.

С каждым прыжком Тигрица погружалась в свой внутренний компас, который вот уже не первый год соединял ее с душой По и помогал их найти друг друга:

— Давай же, По, я чувствую, что ты не умер. Где же ты? — Тигрица пыталась не признаваться себе, что была не уверена в том, жив ее друг или нет. Ей было неведомо, работал ли компас в случае смерти, и ей оставалось лишь надеяться, что слабое чувство души По указывало на то, что он жив, а не лежит где-то хладным трупом.

Под вечереющим небом Тигрица и По покинули Гуньмень, следуя куда-то в сторону залива, омывавшего город. Притихшая Сонг изредка кашляла, так как внутренние слезы давили ее, но взбучка от Тигрица сыграла и положительную роль — в ее душе появилась надежда, что наставница знает, как поступать правильно, и им удастся разыскать По, привести его в чувство и вернуться обратно в бой.

* * *

Поиски завели Тигрицу в густой бамбуковый лес, который рос по берегам залива за пределами Гуньменя. Оттуда панорама города была видна, как на ладони, и в ней даже было прекрасное очарование — но меньше всего в тот момент двум кошкам было до красот.

Чувство По стало чуть сильнее, и Тигрица, воспрянув духом, шла вдоль кромки воды, прислушиваясь к ощущениям. Несколько раз она пыталась подключить к зрению По, надеясь, что тот открыл глаза, но у нее ничего не получалось, из чего Тигрица делала вывод, что панда в лучшем случае был без сознания.

Наконец, поиски привели их к вырванной с корнем опушкой, по периметру которой валялись обломанные и расщепленные остатки бамбуковых побегов, и посреди скошенного участка на боку лежал По, а рядом с ним в бамбуковом побеге застрял обломок ядра, чужеродно чернеющий посреди обломанной бело-зеленой мякоти.

Сонг сорвалась с места, стоило ей увидеть тело:

— По! — рухнув на колени перед пандой, барсиха развернула По мордой кверху, но тот не дышал, и его черные лапы бессильно рухнули на землю, стоило только Сонг отпустить ее. Слезы снова начали душить Сонг, но ее отодвинула Тигрица, которая так не проронила ни слезинки:

— Отойди.

Встав на колени перед лежащим соратником, Тигрица положила лапу панде на сердце и закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Перед ее закрытым взором вспыхнула белая капля Ян с черной точкой, но очень тусклая, почти выцветшая. Открыв глаза, полосатая села на колени:

— По жив, Сонг. Но без тебя мне не вернуть его в чувство. Его Ян-поле почти полностью умерло, пытаясь не дать ему погибнуть, и его ци не хватит, чтобы прожить и десять минут. Ты должна возродить его белое поле, иначе все мои усилия как Инь-половины Воина Дракона будут тщетными.

Сонг устремила на Тигрицу взгляд, полный боли:

— Но как, учитель? Я не умею управлять своей ци, и я не знаю, как оживлять зверей на грани жизни и смерти!

Полосатая медленно моргнула:

— Любовь. Я знаю, ты любишь По, Сонг. Любовь — крайне мощная сила, которая способна творить чудеса, давая много сил Ян-части Воина Дракона. Положи свои лапы ему на сердце, закрой глаза и вспомни все ваши встречи с По на опушке леса у Нефритового Дворца. Вспомни все шутки, которые он тебе рассказывал. Вспомни ту чертову миску пельмешек, что он тебе поставил на стол, когда ты в первый раз оказалась с Повелительницами Теней. Вспомни, как ты смущалась от его комплиментов. Вспомни, как дрожали твои ушки, когда он говорил тебе, что ты самая красивая кошка в Китае. Вспомни что угодно, черт возьми! Твои воспоминания дадут ему силу. Вложи всю себя в эти ощущения, Сонг! Давай!

Сонг последовала указаниям Тигрицы, положив лапы на грудь По и зажмурив глаза. Но как она ни пыталась, Ян-часть По перед закрытым взором Тигрицы оставалась блеклой, не изменяясь ни на йоту.

— Учитель, у меня не выходит!

Тигрица схватила Сонг за лапы и твердо посмотрела ей в глаза, не моргая:

— Ты любишь По?

— Мастер, я…

— Нет! Ты любишь По? Да или нет?

По щеке Сонг потекла новая слеза:

— Да, учитель…

— Громче!

— Да, учитель, я люблю По!

— Ну так а что ты мне это говоришь, дурочка? Я что, По? Ему это говори!

Сонг снова положила лапы на грудь По, прижалась головой к шерсти панды, и Тигрица услышала тихий шепот:

— Я люблю тебя, По. Я люблю твои шутки, твои знаки внимания. Я люблю, как ты смешно шмыгаешь носом. Я люблю, как ты по-дурацки показываешь язык и корчишь морду, собираясь чихнуть. Я люблю тебя, По…

С глаз Сонг сорвались две новые слезы, упавшие на грудь По, и вдруг перед закрытым взором Тигрицы вспыхнула яркой вспышкой Ян-половина знака, и ее оттенок становился все белее и белее, пока он не стал настолько слепящим, что Тигрица более не могла держать глаза закрытыми. Открыв их, Тигрица прошептала, поднимая Сонг от груди панды:

— Ян-часть. Я чувствую, как она оживает. Ты сделала это, Сонг. Но этого мало. Если сейчас По не помочь — мы никогда не сможем вернуть его. Дальше я сама.

Снова закрыв глаза и почувствовав золотистую ци По, которая медленно плыла вокруг лежащего панды, полосатая незримо коснулась ее лапой, и в ее сознании раздался отдаленный крик:

— Тигрица! Помоги мне, пожалуйста! Мне темно и страшно!

Не открывая глаз, Тигрица слегка надавила на сердце По:

— Я слышу тебя, друг. Я помогу тебе.

Убрав лапы от тела, Тигрица села на колени, по-прежнему не открывая глаз, и, раскрыв правую ладонь, засветившуюся темно-серой энергией, начала водить ей в воздухе, оставляя в воздухе бамбуковой роще светящиеся неисчезающие полосы:

— Ты — моя вторая половина, Воин Дракона. Ты — моя недостающая часть. Моя жизнь не имеет значения без тебя. Ты открыл мне, кто я такая и показал, какой мне следует быть. Друг. Семья. Партнер. Соратник. Поддержка. Опора. Жизнь.

Дрожа над черно-белой шерстью, серое свечение становилось все белее, и Тигрица, наконец, подалась вперед, положив обе лапы на По:

— Вот тебе моя сила. Бери ее. Тот, кто составляет часть меня — прими же меня, ту часть, что нужна тебе для жизни. И знай — я рядом.

Сонг закрыла глаза, потому что от яркости свечения начинала слепнуть, и она не видела, как от Тигрицы отделилась ци, потоком хлынувшая в тело По. Его тело слегка приподнялось, но позже осторожно опустилось назад. Полосатая завалилась на тело панды, не открывая глаз, и сразу же над ними начал собираться поток Ци, поднимающийся из их тел. Сложившись в черно-белый рисунок Инь-Ян, зависший над телами По и Тигрицы, он разделился на две половины, и каждая из них вернулась обратно: белый поток с черной точкой потек в По, а черный с белой точки в Тигрицу. Наступила тишина.

Сонг осторожно открыла глаза, и увидела, как после томительных секунд ожидания По и Тигрица вместе открыли глаза, хрипло и тяжело дыша. Полосатая скатилась с тела панды и с трудом села, опираясь на лапы и прерывисто выдыхая. Закашлявшись, По тоже поднялся и недоуменно посмотрел на свои лапы, а после — на Тигрицу. Долго они смотрели друг другу в глаза, после чего По резко схватил Тигрицу в крепкие объятия, положив ей лапы на спину. Слов им больше не требовалось. И даже Сонг, которой в тот момент больше всего на свете хотелось обнять По, понимающе смотрела на панду с Тигрицей, понимая, как для них это важно. И лишь после того, как Тигрица отстранилась от По, ее место заняла Сонг, с писком нырнувшая в объятия По и бессвязно что-то бормочущая, зарываясь носом в шерсть панды. Полосатая этого не видела — рухнув на землю, обессиленная, она успела увидеть звездное небо над собой — и после этого она отключилась.

Скованных цепями воинов Нефритового Дворца подняли на мачту корабля авангарда лорда Шеня, заставив их повиснуть над землей и обреченно смотреть вперед. Медленно и величаво плыли в вечернем городе узкие и быстрые суда, направляясь в сторону залива мимо жителей, застывших в пиетете и страхе перед войском лорда.

Лорд Шень, одержав победу в битве при заводе, приказал собрать все оставшиеся после нападения пушки и водрузить их на корабли своего флота. Павлин не скрывал своего удовлетворения:

— Все идет просто прекрасно. Когда мои суда покинут Гуньмень, каждый житель Китая увидит силу и мощь пороха и стали, и наконец-то склонит передо мной голову. А вы, отсталые воины кунг-фу, дрожащие над древними свитками, наконец осознаете, что такое истинная сила и мощь. Я буду милосердным и позволю вам лично видеть это все с высоты мачты. Уверен, зрелище вам понравится!

Язвительный ответ дрожал на кончике языка обездвиженного цепями Шифу, но в тот момент даже великий мастер пал духом, и в его голове крутились совершенно другие мысли: «По погиб», «Тигрица бросила нас», «Мы обречены», «Все погибло».

Снова и снова Шифу видел перед закрытыми глазами спину убегающей ученицы, шепчущей «Так надо, учитель Шифу». Как позорно. Как подло. Не этому он учил ее эти двадцать лет! Истинный воин борется до конца, даже зная, что падет в бою! И в итоге его лучшая ученица оказалась ничем не лучше Тай Лунга. Один обратился во тьму, а вторая… вторая совершила еще более подлый и низкий поступок.

Понимая, что от него уже ничего не зависит, Шифу глубоко вздохнул, закрыв глаза. Не такого конца он желал для себя, но если уж и подобный финал был ему уготован, Шифу был готов встретить его со спокойной душей и сердцем, зная, что не бросил дело. В отличие от Тигрицы.

* * *

В это же время на противоположном берегу залива По, Тигрица и Сонг смотрели на притихший город и на лодки с огромными парусами, которые плыли им навстречу под одному из центральных каналов Гуньменя. Тигрица сжала кулаки:

— Ситуация швах. Если корабли выйдут в залив, мы не сможем остановить Шеня — мы не умеем летать и ходить по воде. Нужно остановить их еще в городе, в канале — но как мы это сделаем, если путь вокруг залива займет слишком много времени? И еще… Сонг, прости, но это не твой бой. Нам с По придется останавливать лорда, и я не знаю, чем ты сможешь помочь.

Одним резким движением расправив рукава своего ципао, растянув ткань с резким и четким звуком, барсиха покачала головой:

— Нет, это и мой бой в том числе, мастер. Я это чувствую. Может, у меня и слабый удар, но вы сами говорили, что я быстрая и ловкая. Уверена, это чем-то может пригодиться в бою.

Тигрица прищурила глаза, оценивая Сонг:

— В этом я спорить с тобой не буду, Сонг, в своей реакции ты можешь посоперничать даже с Богомолом — а поверь, с ним мало кто может сравниться. Но как бы это еще применить на практике…

Справа от них раздалась нежная трель флейты и прозвучал знакомый голос:

— Размышляете о бое?

Троица развернула головы, и увидела, как из воздуха рядом с водой материализовался Хонг Се в зеленом шеньи и завис примерно в метре над водой, не касаясь ее лапами. Тигрица улыбнулась:

— Мастер Хонг Се, вы же не собирались никому помогать. Почему вы здесь?

Лис усмехнулся, держа светящуюся флейту в лапах:

— Мастер. Давненько меня так не называли, это даже приятно. А что касается вашей забавной группы — можно и нарушить собственное обещание, когда встречаешь живые воплощения Инь и Ян, — Хонг Се мягко приземлился на берег. — Я наблюдал за тем, как воины Нефритового Дворца напали на завод лорда Шеня. Разумеется, я не помогал никому из вас, мне было лишь любопытно, чем закончится эта безумная атака. Я видел, как вы работаете вместе, По и Тигрица. Занимательно, вы добились хороших результатов, хотя у вас и не было наставников в обычном смысле этого слова. Но если вы хотите сокрушить Шеня, одной совместной работы будет мало. Вам нужно стать истинным Воином Дракона.

По шмыгнул носом:

— А до этого что, мы были ложью?

Лис расхохотался в ответ, не выпуская флейту из лап:

— А ты за словом в карман не лезешь, панда. Нет, вы были правдой. Такой же правдой, как и то, что нет в этом мире ни добра, ни зла. Но вы не задумывались, почему фраза «Воин Дракона» всегда используется в единственном числе? А все просто — он и должен быть один. Истинный избранник — это одно существо. И даже то, что сейчас вас двое, не отменяет важной истины. Если вам нужна победа — вам нужно слиться вместе.

По и Тигрица испуганно переглянулись:

— Слиться?

— Не переживайте, это лишь на время боя. Вы двое прекрасно дополняете друг друга. Одна, — Хонг Се указал на Тигрицу. — Инь. Второй, — палец лиса показал на По. — Ян. Вы понимаете друг друга с полуслова и работаете командой. Но вашей… серости, назовем так, недостаточно для успеха.

Приложив флейту к губам, Хонг Се наиграл довольно долгую мелодию, которая длилась примерно с десяток секунд, и пока звучали ноты музыки, из тел По и Тигрицы поднимались белые и черные точки, которые сформировали над ними рисунок Инь-Ян, крутящийся вокруг своей оси. Отняв инструмент от губ, Хонг Се коснулся знака:

— Вот это — истинное равновесие. В нем в равной степени собраны и светлая сторона, и темная. И вы должны стать такими. Я могу вам показать, как это сделать, но исполнить это вы сможете лишь сами, ведь я — не часть рисунка Инь-Ян. Смотрите.

Убрав флейту в рукав, Хонг Се сложил вместе обе лапы, уткнулся в них лбом, а после положил их на лоб, резко проведя ладонями вверх, словно пытаясь высечь искру из шерсти:

— Повторите это движение.

Сонг с восхищением смотрела за происходящим, а По с Тигрицей, повторяя указания Хонг Се, резко провели ладонями по голове вверх — и внезапно почувствовали, как их тела начинают таять, обращаясь в светящуюся серую субстанцию, частицы которой слеплялись вместе. Прошел буквально с десяток секунд — и на месте По и Тигрицы в воздухе завис вытянутый светящийся серый дракон с четырьмя лапами, длинными усами, рогами и переливающимся взглядом. Хонг Се улыбнулся:

— Вот теперь вы истинный Воин Дракона. Такой, каким он и должен быть. Чтобы разорвать связь, сложите передние лапы дракона вместе и проведите ими по морде от рогов до кончика носа. К сожалению, пользоваться этой способностью часто не получится, но в минуту серьезной угрозы, как сейчас, вы сможете так сделать.

Светящийся дракон выполнил указание лиса и рассыпался на тысячи светящихся искр — и вот на месте рептилии снова оказались По и Тигрица. Они склонили голову перед лисом и ударили кулаком в ладони:

— Мастер Хонг Се, спасибо за науку.

Лис достал из рукава флейту и приложил ее к губам:

— За что? Я же обещал никому не помогать! Это лишь так, маленький совет. Сражаться вам все равно придется без меня.

Хонг Се, рассмеявшись, наиграл мелодию, подобную той, что они уже слышали в переулке, и лис снова растворился в воздухе, оставив их одних на берегу. Сонг восхищенно пропищала:

— Мастер Тигрица, мастер По. Вы выглядели нереально круто!

Тигрица зажмурилась и ткнула По кулаком в плечо:

— Ну что, устроим твоей возлюбленной шикарный полет над заливом?

Панда сложил вместе лапы, готовый вызвать общего дракона:

— Сделаем это!

* * *

Сонг летела верхом на светящемся сером драконе прямо над водами залива. Изгибаясь волнами, рептилия рассекала прохладный вечерний воздух, паря над кромкой воды, и лишь легкая рябь тревожила гладкое зеркало, следуя за вытянутым телом.

Внутри же дракона… а внутри были разумы По и Тигрицы. Два истинно слившихся потока ци, единый мыслительный центр, две общих половины, каждая из которых прекрасно знала, что делает другая. Каждое движение лап, каждый поворот — все работало синхронно, без сбоев. Ни По, ни Тигрица в тот момент не ощущали ни своих тел, ни своих конечностей — каждый из них был частью единого организма серого светящегося дракона, и не существовало никакого «мы» — было лишь «я», одно на всех без разделения на составляющие.

Дракон сфокусировался на корабле авангарда, величаво плывущем на канале навстречу заливу и вытянулся в струну, целясь в нос судна.

В это же время распятый в воздухе Шифу открыл глаза и с удивлением понял, что наперерез кораблю над поверхностью залива скользит серое светящееся тело, на котором восседала верхом Сонг. Мысли начали путаться в голове наставника — что это за существо? Почему на нем Сонг? Где Тигрица? И где… И тут мысли Шифу осеклись на полуслове. Не может быть!.. Это просто невозможно!

* * *

Первый удар дракона пришелся прямо в нос корабля, на котором были скованы цепями плененные воины Нефритового Дворца. Мощная рогатая морда разнесла заостренный конец судна, заставляя его развернуться на месте и перекрывая фарватер для всех следующих кораблей, заставляя тех с треском налетать друг на друга, устраивая непреодолимую пробку для каравана. Одновременно дракон сбросил Сонг на берег канала рядом с первым кораблем и сильным щелчком хвоста ударил на цепям, разбивая вдребезги звенья и освобождая всю Неистовую Пятерку и Шифу из плена. Не останавливаясь, светящий дракон изящно скользнул дальше, огибая обломки кораблей, стремясь к арьергарду процессии, где на палубе одного из кораблей гордо восседал Шень.

Павлин довольно быстро понял, что ситуация складывается не в его пользу, и крикнул в исступлении, показывая крылом вперед:

— Огонь из всех орудий! Уничтожьте это недоразумение!

Канониры бросились с горящими фитилями к пушками, но парящий дракон словно не заметил этого — рептилии хватало лишь легкого касания, чтобы очередная пушка разлеталась вдребезги, а корабль превращался в груду обломков, еще больше превращая канал в кладбище погибших судов. Лишь единицы из пушек успевали сделать выстрел, но дракон легко уворачивался от всех выстрелов, и ядра улетали в ночное небо, не причиняя никому вреда и прилетая куда-то в середину залива.

Осознав, что пушки ему уже не помогут, Шень выхватил свое копье, готовый сражаться с новым врагом — и дракон, раскидав по пути последних канониров и солдат на уцелевших лодках, вытянулся в струну и нырнул в палубу корабля Шеня рядом перед ним. Потерявший равновесие Шень выронил копье, которое тут же упало куда в глубь обломков и громким плеском ушло на дно канала, оставив павлина безоружным. Шень пытался было, распахнув хвост, отразить удар дракона, но рептилия без каких-либо усилий пробила его защиту, и Шень отлетел назад, больно ударившись о мачту корабля. Та треснула, сложилась пополам, заваливая длинное одеяние павлина обломками дерева. Попробовав дернуться, Шень рухнул на разрушенную палубу и понимал, что у него уже не хватит времени и сил отразить атаку дракона. Осознав, что пришла его кончина, Шень закрыл глаза, готовый закончить свой земной путь.

* * *

По накрыло пьянящее чувство всемогущества. Еще никогда в своей жизни он не чувствовал себя так круто и улетно, как в тот вечер, когда они вместе с Тигрицей, соединенные единым телом серого светящегося дракона, летели над каналом Гуньменя, ломая ударами хвоста корабли так, словно те были обычными тростинками. Обычных солдат дракон вообще не замечал, обращая на них внимание не больше, чем на мух. Ощущения были чем-то похожи на свободное падение — пугающие вначале, но захватывающие потом, когда к ним привыкаешь.

Обычно во время боя они общались с Тигрицей мысленно, и такой способ казался По очень быстрым — но насколько же он был медленным в сравнении с разумом общего Воина Дракона! Панде тогда казалось, что мысли появляются у них одновременно, и любое движение они совершали даже раньше, чем он только задумывался о нем. Лишь в тот момент он понял, что такое настоящее единство с боевой подругой — без границ, без проблем, без усилий.

И вот, наконец, осталась лишь одна цель — Шень. Даже будучи на расстоянии полета стрелы, Тигрица, часть разума дракона, видела, как красные глаза павлина смотрят на приближающую рептилию с искренним ужасом. Преодолев последние несколько локтей до поверженного Шеня, дракон собирался нанести завершающий удар по павлину, как вдруг справа раздался крик, и на палубу запрыгнула Сонг, встав прямо на пути у летящей рептилии, закрывая собой лежащего лорда. Лишь в последнюю секунду светящийся дракон успел заложить пируэт, взмыть в небо и после разворота приземлиться на остатки разрушенной палубы корабля, прямо в полете превращаясь в Тигрицу и По. Твердо приземлившись на деревянные доски, Тигрица злобно замахнулась на Сонг:

— С дороги! Ты помешала добить нашего противника!

Но в тот раз барсиха смотрела на наставницу необычайно твердым взглядом:

— Нет, мастер! Мы не можем его добивать!

Шень силился выбраться из своего плена, но чем больше он дергался, тем сильнее обломки заваливали его одежду и крылья, делая его все более и более беспомощным. К тому моменту до корабля по обломкам добежали оставшиеся воины Нефритового Дворца, которые, фактически, так и не успели вступить в бой после освобождения из плена. На Сонг уставилось семь пар глаз, какие-то удивленные, как у По, а какие-то откровенно злобные, как у Тигрицы. Сонг подняла лапы, преграждая путь к поверженному павлину:

— Мы не будем добивать Шеня. Мастер Шифу когда-то говорил мне, что воины кунг-фу — это лишь помощь императору внутри провинций, но не власть. Если кто-то и должен решать судьбу лорда Шеня, то это будем не мы. Будет правильнее арестовать его и отправить в столицу на суд императора, в праве которого решать, виновен ли его подданный в преступлениях или нет. Может быть, — Сонг посмотрела на Шеня, который глядел на нее из-под обломков застывшим красным взглядом, ловя каждое ее слово. — Может быть, его все равно казнят как бунтовщика — но решать это будем не мы. К тому же…

Сонг склонила голову:

— Мастер Хонг Се был в чем-то прав. Лорд Шень имел перед собой высокие цели, и его помыслы изначально были направлены на доброе дело. И исходя из этого, не мы отвечаем за его судьбу.

Тигрица опустила лапу, занесенную для удара, а Шифу подошел к Сонг, медленно обвел ее взглядом — и медленно склонил голову, закрыв глаза:

— Ты правильно все сказала, Сонг. И я восхищен тем, что ты пошла на такой риск, пытаясь защитить лорда Шеня от гибели.

— Подождите, подождите! — раздался голос По, который до этого молчал. — У меня есть вопрос.

Панда рухнул на колени перед лежащим лордом Шенем, который смотрел на всех затравленным взглядом побежденного:

— Шень! Когда в Долине Мира я увидел тот знак, что изображен на твоем хвосте, мне привиделся заснеженный склон, черные лапы и золотое свечение. Ты что-то знаешь об этом, и ты можешь знать о моих родителях. Рассказывай!

И куда только делась вся злоба павлина? Распластавшись на палубе и погребенный под обломками, Шень начал свой рассказ:

— Я расскажу тебе, панда, но эта история не принесет тебе радости. Двадцать лет назад или около того, когда я только-только стал совершеннолетним, одна вещунья предсказала мне, что меня погубит больной черно-белый воин. Я знал, что в соседней провинции в горах было большое поселение панд. Они тогда славились как великие знатоки обращения с ци и хранители древних знаний о кунг-фу, к которым обращались за помощью самые именитые мастера Китая. Понимая, что от кого-то из них исходит угроза, я отдал приказ разгромить долину панд. Мои солдаты напали на долину ночью, и большая часть панд погибла. Мне говорили, что среди панд выделялся один, кузнец с огромным молотом, который стеной встал на пути и начал крушить моих зверей одного за другим. Кажется, он крикнул другой панде, чтобы та бежала, и она умчалась из деревни с крохотным панденком на лапах. Я не знаю, был ли это ты — но скорее всего да, потому что все остальные пандята в ту ночь погибли. Я слышал от своих солдат, что они настигли ту убежавшую панду, но она была одна, без малыша — его так и не нашли.

Тигрица слушала рассказ Шеня вместе с По, и она чувствовала, как с каждым новым словом сильнейшая душевная боль нарастала внутри панды. Его кулаки сжимались с оглушительным хрустом, а слезы застилали глаза. Уловив в душе панды мысль, Тигрица успела заметить, как По замахнулся кулаком, и тот стремительно понесся в голову лежащего Шеня. В последний момент удар пришелся к ладонь Тигрицы, которая выставила ее на пути полета черного кулака. По хлюпал носом, и из его глаз текли крупные слезы:

— Пусти, Тигрица! Из-за этого подонка погибла моя мама! Я хочу размазать его по палубе! Он лишил меня родителей!

С неожиданной для ее размеров силой Тигрица сдерживала По, не давая тому прорваться к лежащему павлину. Воины стояли в растерянности, не зная, что и делать — то ли помогать По, то ли защищать Шеня от обезумевшего панды, который продолжал рыдать и размахивать лапами в воздухе, пытаясь достать павлина и разбить тому голову.

Впрочем, истерика у По прошла столь же внезапно, как и началась. Он просто рухнул задом на остатки палубы, опустив глаза вниз и закрыв их, лишь слегка подрагивая от тихих всхлипов. Шифу скомандовал:

— Арестуем лорда Шеня и в темницу его. Нужно будет держать его под охраной, пока сюда не прибудут посланники от императора и не заберут его для суда в столице. Помогите мне!

Наставник Нефритового Дворца несколькими отточенными движениями нажал на несколько точек на теле Шеня, заставив того застынуть неподвижно, закатив глаза. После этого Неистовая Пятерка бросились разбирать обломки, завалившие Шеня, чтобы высвободить его и заковать в цепи.

Уже давно были разобраны обрушенные мачты корабля, Шень был извлечен из-под обломков, закован в цепи и отправлен в тюрьму вместо освобожденных мастеров Бушующего Быка и Крока. Был расчищен канал от останков разломанных судов, восстановив первозданную чистоту голубой прозрачной ленты. Даже останки затонувших пушек были извлечены и отправлены на завод Шеня, чтобы быть уничтоженными в расплавленном металле. Но одно все это время оставалось неизменным — сидящий на берегу канала По, закрывший глаза и тихо сопевший. Много кто пытался расшевелить его — Шифу, Сонг и даже Тигрица, но панда словно закрылся от внешнего мира, не реагируя на прикосновения.

Решив дать время По, чтобы он сам пришел в себя, Шифу отозвал Тигрицу в сторону, отпустив Сонг вместе с Неистовой Пятеркой, и глаза мастера были грустными:

— Прости, Тигрица, я счел тебя предательницей и трусихой, когда ты сбежала с завода и бросила всех нас. Я был уверен, что ты смалодушничала и решила спасти свою шкуру. Я был неправ.

Тигрица прислонилась к стене дома и устало опустила плечи:

— Мое внутреннее чувство подсказало мне, что По можно было спасти, и я понимала, что выбирая между видимостью предательства и гибелью По я всегда предпочту первое.

— А этот дракон! Как вам удалось в него превратиться? Об этом нет упоминаний ни в одном свитке в Нефритовом Дворце!

Шифу тронула за плечо лапа:

— И ты совершенно прав, мой старый соратник, ни одного упоминания!

Наставник от неожиданности подскочил, увидев, как к ним незаметно подошел Хонг Се:

— Ты! Ты помог По и Тигрице стать одним Воином Дракона!

Лис медленно помотал головой:

— Я не помог. Я дал им совет. Ты же помнишь, Шифу, что Хонг Се никогда не бывает чьим-либо союзником?

Наставник ткнул лиса лапкой в бедро, усмехаясь:

— И все это была помощь, Хонг Се, не отказывайся. Что же заставило тебя изменить свое решение?

Вместо ответа Хонг Се достал из рукава светящуюся флейту, долго ее рассматривал, после чего протянул ее Шифу:

— Возьми. Признаться, много лет назад, уходя из Нефритового Дворца, я украл эту флейту из хранилища артефактов на память о своем первом доме, и судя по всему, ее так никто и не хватился. Я могу управлять ци с любой флейтой, так что за мои силы не переживай. А она, если я верно помню, лежала в коридоре пять второго яруса. Уверен, там ей будет самое место.

Удивленный Шифу осторожно взял светящийся инструмент в лапы и поднял взгляд на Хонг Се:

— Ты удивлял меня тогда, в Нефритовом Дворце, и снова удивляешь сейчас. Так все же, почему ты помог моим ученикам?

— Как ты помнишь, Шифу, меня всегда привлекала дуальность светлой и темной стороны. Я ощущал эстетическое наслаждение, видя знак Инь-Ян, и меня всегда огорчало, что в реальной жизни мне не удавалось встретить ни одного зверя, который олицетворял бы собой чистую половину знака. И так было, пока я не встретил По и Тигрицу. Они настолько увлекли меня реальностью своей нереальности, что я решил изменить своему многолетнему обещанию не поддерживать никого в боях между «добром» и «злом». Но даже если и так — Шифу, это был лишь совет, но не реальная помощь. Сражаться им все равно пришлось самим.

— И Тигрица, — Хонг Се обратился к безмолвной полосатой. — Дракон рассыпался бы в первые секунды полета, не будь у вас многолетних совместных тренировок. Умение быть единым Воина Дракона — одна из высших форм кунг-фу, которая была подвластна лишь считанному числу зверей в истории Китая. Возможно, таким навыком обладал мастер Угвэй, но я не могу утверждать этого наверняка. Помни, что общий дракон столь же силен, как и хрупок. Любая несогласованность, любое противоречие между тобой и По — и ваше творение не проживет и нескольких секунд. Именно поэтому вы не можете в каждом бою становиться им и легко побеждать всех противников. Сейчас это было вам подвластно, но я уверен абсолютно точно, что вздумай вы сейчас соединиться с пандой — и вы потерпите неудачу. Посмотри на него сама.

Хонг Се подошел к безучастно сидящему на берегу канала панде и тронул того за голову, на что По даже не среагировал:

— Такая половина Воина Дракона непригодна для единого организма.

Наставник Нефритового Дворца обратился к лису:

— Хонг Се? А ты не хочешь вернуться в Нефритовый Дворец? Твои непревзойденные знания управления ци при помощи музыки помогли бы многим воинам.

Хонг Се резко обернулся, зашуршав шеньи:

— Вернуться? А ради чего, Шифу? Ты принципиально другой наставник по сравнению с Угвэем? Как и он, ты веришь, что вы — воины добра, сражающиеся со злом, но вы забываете, что в каждом из вас много тьмы. Тебе напомнить, почему я покинул Нефритовый Дворец? Вы отказываетесь видеть дуальность мира вокруг, и вы мажете все одной краской, будь она черной или белой. Зачем мне находиться там, где не признают серого взгляда на мир? Я не имею ничего против тебя, твоих учеников, Долины Мира или Нефритового Дворца, но мне там не место. Но даже если предположить, что я вернусь — я не согласен быть чьим-то учеником, а ты не согласишься, чтобы в Нефритовом Дворце будет еще один наставник, который, к тому же, будет учить совершенно другим вещам, порой прямо противоречащим тому, что говоришь ты. Поэтому из уважения к тебе — я откажусь. Возможно, я однажды буду гостем Нефритового Дворца — но не его обитателем. Прощай, Шифу. И… пусть мир вокруг будет для вас серым.

Хонг Се исчез в ближайшем переулке, а его флейта осталась у Шифу в лапах. Наставник затрепетал ушами:

— Он пожелал нам счастья. В стародавние времена Хонг Се всегда на прощание говорил другим, чтобы их мир стал серым — и это было его доброе пожелание. Удивительный все же зверь. Тигрица, я прошу тебя — постарайся привести По в чувство. Нам предстоит долгий путь домой.

Склонив голову, Тигрица подошла к сидящему По и заняла место рядом с ним, свесив лапы с парапета и прислонившись лбом к его широкой черно-белой спине. Глаза По больше не были закрыты, но пустой зеленый взгляд панды смотрел перед собой тупо и бессмысленно. Голова По медленно повернулась к Тигрице, и впервые за долгие годы полосатая испугалась — на нее смотрели глаза существа, потерявшего очень важную часть себя. Так же медленно повернул голову обратно, По впервые подал голос, тихий, сиплый, словно потерявший свою мощь:

— Тигрица, а победа ли это?

— Что ты имеешь в виду, По?

Кулаки панды сжались:

— Мы победили Шеня — но победа ли это? Какой ценой дается победа, если ты теряешь больше, чем приобретаешь? Я нашел того, кто знал все про мое прошлое — и я жалею, что вообще открыл пасть и задал вопрос. У меня нет ничего настоящего — у меня нет реального имени, нет реальных родителей. Может, я вообще иллюзия, которая вот-вот развеется и исчезнет? Вдруг меня вообще не существует, и я какая-то шутка? Я стоял на расстоянии локтя от того, кто виновен в гибели моих родителей — и я был бессилен даже сделать ему больно. Я мог расти в полной семье, окруженный братьями и сестрами, чувствовать ласку матери и сильные лапы отца. Я мог познавать мир, живя панденком, радуясь каждый день. А меня этого лишили.

На ладонь По легла теплая пушистая лапа Тигрицы, и донесся ее вкрадчивый голос:

— По. Я никогда в жизни не смогу понять и доли того, что ты испытываешь сейчас. Ни одного слова в мире не существует, чтобы описать то, что творится в твоей душе. И даже я, твоя вторая половина Воина Дракона, ощущает лишь крохотную пылинку твоих чувств. Но, даже несмотря на это, я хочу, чтобы ты знал, — Тигрица уткнулась лбом в По, и ее голос стал тише, заглушаемый шерстью панды. — Твои потери привели тебя к тому, кто ты есть. Я не знаю, каким бы ты стал, живи ты с родителями. Думал бы ты о кунг-фу? Смог бы ты вырасти над собой? Смог бы ты стать героем?

И после паузы Тигрица добавила:

— И смогла бы существовать я? По, я сама выросла без родителей. У меня иногда были видения во сне — пушистая полосатая шерсть родителей в желтых одеждах. Но я не помню ни их морд, ни их запаха — ничего. И мне пришлось даже хуже, чем тебе, потому что у меня не было приемных родителей, пока меня не забрал Шифу — а мне было тогда лет шесть, не больше. Каждый из нас потерял в детстве все — и вот мы сидим вместе над одним каналом и делимся друг с другом своими переживаниями. Может, это награда за наши прошлые страдания, По?

После долгого молчания По кивнул и грузно поднялся на лапы, впервые с того момента, как его сняли с обломка палубы и перенесли на берег. Тигрица добавила:

— И мне кажется, что хотя бы один из твоих родителей жив, По.

Панда резко поднял взгляд на Тигрицу, едва не заставив ее отшатнуться:

— Почему ты в этом так уверена?

— Шень, рассказывая о нападении на долину панд, не упомянул, что погиб твой отец — если это, конечно, был он. Он рассказал о гибели пандят, рассказал о гибели панды, которая унесла маленького панденка, не найденного впоследствии — но ни словом не обмолвился о том, что тот большой панда с молотом пал. И мы не знаем — вся ли долина погибла в ту ночь? Может, кто-то успел уйти? Может, твой отец тоже не пал от лап солдат лорда Шеня? Мы не знаем, так ли это, но вдруг это возможно?

По начал задумчиво чесать голову, размышляя над тем, что сказала Тигрица, и постепенно его глаза становились более живыми и осмысленными:

— А знаешь, ты права! Вдруг это действительно так, и кто-то из моих родителей жив? Да!

Подойдя к стоящему По, Тигрица с хлопком положила лапу на плечо По и медленно моргнула с улыбкой:

— С возвращением, По. Я рада, что ты снова с нами.

* * *

Воинам Нефритового Дворца исключительно повезло. Они не только смогли остановить военную машину лорда Шеня, саботировав работу завода и уничтожив производственные линии, но еще и сумели обнаружить в ряду подвод с металлом к воротам дворца ту самую, что была украдена из Долины Мира, но еще не стала расходным материалам для пушек Шеня. Теперь мастерам кунг-фу предстоял долгий путь домой в Нефритовый Дворец — и нужно было не только вернуться самим, но еще и вернуть подводы с украденным железом. И тут уже пришлось потеть практически всем. От усилий по перевозке освободили лишь двоих — Сонг и и Шифу.

Пыхтя от усердия, По, чья очередь тащить подводу была в тот момент, огорченно крякнул:

— Жаль, что мы не можем превратиться в Воина Дракона и тогда мы бы смогли подняв этот металл в воздух и отнести его домой!

Помогая По, Тигрица пыхтела не меньше панды:

— Ты слышал, что сказал мастер Хонг Се? Общий Воин Дракона может появиться только в случае серьезной опасности и тонкой настройки нас с тобой на слияние. При всем том, что нас сейчас тяжело, перевозка подвод с металлом — несерьезная опасность, По.

* * *

Жители Долины были очень рады и восхищены тем, что воинам Нефритового Дворца удалось вернуться целыми и невредимыми, да еще и вернуть обратно весь украденный металл. Разумеется, доверие мирных обитателей Долины к мастерам было восстановлено, и более никто не вспоминал, что буквально несколько дней назад они смотрели на Неистовую Пятерку с осуждением, а кто-то даже и с презрением.

Казалось бы, сама судьба говорила — «Зло снова побеждено, можно вернуться к привычной жизни и продолжать заниматься тем же, чем и обычно». И большая часть вернувшихся обитателей Нефритового Дворца так и поступили… но только не Тигрица. Пережитое приключение в Гуньмене полностью изменило восприятие полосатой, и ей требовалось время, чтобы переварить усвоенное и понять, как ей следовало жить дальше и как правильно было поступать.

В первый же вечер, придя в Зал Героев прямо к источнику, над которым раньше висел Свиток Дракона, Тигрица зажгла все свечи вокруг пруда, села перед светящимся полукругом на колени, положила лапы на бедра и закрыла глаза, отрешаясь от действительности и проникая в глубины своей Инь-половины.

Много вопросов задавала себе Тигрица, ища ответы. Правильно ли она поступает? Что ей надлежит делать? Какие качества определяют ее сущность? Чего ей не хватает? Каждый из них требовал максимальной концентрации и долгих поисков внутри себя. Полосатая не переходила к следующему вопросу, пока не находила предельно точный и ясный ответ на каждый предыдущий, и так она провела перед алтарем полвечера, проигнорировав даже ужин и тренировку с мастером Шифу.

И вот, проведя в медитации столько времени, Тигрица осталась перед последним вопросом, который требовал отдельного размышления: «По. Кто он для меня?» Для Тигрицы было не секретом, что когда-то По был в нее влюблен, и он даже признавался ей в этом, но, уважая ее чувства и взгляды, отказался от чувств, понимая, что полосатой будет гораздо лучше без любви с его стороны. Впоследствии появилась Сонг, и По обратил всю свою любовь на черно-белую кошечку, сохранив, однако, нежное, трепетное и заботливое отношение к Тигрице. И совместный полет внутри тела Воина Дракона доказал ей, что они с По давно уже не друзья, а нечто большее. Но кто? Кто они друг другу? Разве что-то могло быть больше, чем дружба?

И, открывая глаза, Тигрица одним движением загасила все свечи возле пруда. Да, это была любовь. И ей следовало рассказать об этом По как можно скорее. Встав с колен, Тигрица, почувствовав местоположение панды, быстрым шагом пошла на выход из Зала Героев, полная решимости.

* * *

Тигрица нашла По в тренировочном зале, где он в одиночестве пробовал вызвать серого дракона, повторяя движения, которым их научил Хонг Се — но ожидаемо, у него ничего не получалось. Полосатая бросила По с улыбкой, входя в додзе:

— Меня забыл, напарник.

По рассмеялся, увидев Тигрицу:

— Но попробовать-то стоило!

Улыбка пропала с морды Тигрицы, сменившись задумчивостью и даже неуверенностью, что ей было обычно не свойственно:

— По, у меня к тебе очень серьезный разговор. Он крайне важен для меня, и я надеюсь, что ты… что ты выслушаешь меня.

Панда попробовал было отшутиться, но внезапно он осознал, что Тигрица действительно была обеспокоена, и он бросился к полосатой, хватая ее за лапы:

— Тигрица, что случилось? Я никогда не видел такой взволнованной!

Полосатая села прямо на пол додзе и жестом пригласила По сесть напротив нее:

— По, ты помнишь тот день, когда впервые признался, что влюблен в меня? Помнишь, как ты говорил, что не можешь подобрать слово, чтобы описать, что чувствуешь в отношении меня? Так вот, я наконец-то поняла, кто мы друг для друга, — Тигрица подняла решительный взгляд. — И это любовь.

Сказанное повергло По в шок, и его взгляд застыл на Тигрице, наполненный смесью непонимания и удивления. Выдержав паузу, Тигрица твердо произнесла, взяв По за лапы:

— По. Разрешишь ли ты назвать тебя моим братом?

Панда недоуменно поднял бровь, все еще пребывая в состоянии шока:

— Братом? Но ты же говорила про любовь…

Тигрица мгновенно перестала быть серьезной и ударила панду кулаком в плечо, хитро улыбнувшись:

— Какой же ты все-таки иногда дурачок, По. Неужели ты поверил, что я все же способна любить, как обычный зверь? Моя Инь-половина никуда не делась, я по-прежнему такая же, как и раньше — разве что пережившая опыт совместного полета с тобой в Воине Дракона. И вот как раз это и дало мне осознание того, кто ты для меня. Не друг — семья. У нас с тобой никогда не было ни братьев, ни сестер, и я поняла, что ты — мой истинный брат, которого мне не хватало всю жизнь. И я люблю тебя, как родного брата, без которого моя жизнь потеряет смысл ровно настолько, насколько Инь-часть Воина Дракона не имеет значения без Ян-части. Так ты… — Тигрица снова опустила глаза. — Позволишь мне считать тебя братом? Надеюсь, что и ты будешь считать меня своей сестрой.

Подняв глаза, Тигрица поняла, что По смотрит на нее влажными, но очень добрыми прищуренными глазами, с улыбкой, широко растянувшей морду от щеки до щеки:

— Мы теперь брат и сестра. Я мечтал о таком всю свою жизнь.

В уголке глаза Тигрицы блеснула одинокая слеза, которую полосатая быстро смахнула, но По успел это заметить:

— Инь-часть Воина Дракона умеет плакать? Я думал, это невозможно!

Тигрица прижала слезу к шерсти под глазом, заставляя ту впитаться и исчезнуть:

— Ты ничего не видел, и тебе никто не поверит! — улыбкой показав, что сказанное — шутка, Тигрица закончила фразу. — Когда обретаешь семью, это событие даже для Инь-части, По.

Нежно обняв Тигрицу, По встал на колени перед ней, и они прижались лбами друг к другу, закрыв глаза:

— Ты мой брат.

— Ты моя сестра.

Убрав лапы друг от друга, По и Тигрица встали, и полосатая заметила, прищурив глаза:

— Ну что, родственничек новоявленный, давай уже делом займемся? Тренировки сами себя не проведут, ты же помнишь?

— А как же Сонг?

— Что, хочешь рассказать ей, что сестру нашел? — глаза Тигрицы были полны смешинок.

— А как же… а ладно, неважно. Начали!

Хотя в этом более не было никакой нужды, Тигрица продолжала следовать своему чувству долга и наблюдать за безопасностью вечерних встреч По и Сонг в саду возле Нефритового Дворца — и это при том, никто из обитателей Дворца не был против их встреч! Сидя всякий раз на черепичном скате крыши Нефритового Дворца, полосатая никак не могла понять, как По и Сонг умудрялись встречаться в одном и том же месте из раза в раз практически каждый день и при этом им всякий раз было интересно проводить вечера вместе.

Понимая, что со стороны такое ее поведение может быть истолковано превратно, Тигрица никогда не приближалась к По ближе, чем на два полета стрелы и, как обычно, никогда не подслушивала его разговоры с Сонг. В какой-то степени это даже превратилось для Тигрицы в медитацию — наблюдая издалека за По и Сонг и видя то поведение, что было для нее незнакомым в силу ее Инь-природы, полосатая расслаблялась, откинувшись на черепичный скат и слегка улыбаясь, лишь иногда жмурясь от света заходящего над Долиной Мира солнца.

Порой По и Сонг уходили в деревню, навестить мистера Пинга или посетить местную ярмарку. Тигрица доподлинно знала, что панда уже представил Сонг гусю как свою девушку, и владелец лапшичной был буквально очарован барсихой, полностью одобрив выбор сына. Более того — жители деревни привыкли видеть Сонг подле Воина Дракона, и никто не осуждал их, хотя Сонг не особо и пыталась скрыть свое отношение к По.

* * *

Однажды По предстояло провести три месяца без Сонг — спросив разрешения у Тигрицы и Шифу, барсиха намеревалась отправиться в окрестности Гуньменя поклониться могилам своих павших сестер на месте уничтоженного лагеря Повелительниц Теней. С тех пор, как уцелевшие сестры покинули Нефритовый Дворец, Сонг ни разу не встречалась с ними лично, но порой ей приходили письма соратниц, в которых они рассказывали, что у них в порядке, они продолжают путешествовать по Китаю и радовать своим искусством зверей в разных провинциях. Об одном они упрашивали Сонг в посланиях — посетить захоронение соратниц на месте сгоревшего лагеря, созданном ими после разгрома солдатами лорда Шеня, и отдать дань уважения своим прежним соратницам.

По рвался идти вместе с Сонг, собираясь защищать ее от опасностей по пути в Гуньмень, но Шифу пришлось убеждать панду, что это плохая идея:

— По, я понимаю, что ты очень любишь Сонг и готов на все ради нее, но я не могу позволить тебе уйти. Уйдешь ты — Тигрица станет неполноценной без наличия Ян-половины Воина Дракона рядом. Если же вы уйдете втроем, Долина Мира останется без защиты Воина Дракона, а Неистовая Пятерка — без своего самого опытного бойца. Любовь — важное чувство, но мой долг, как наставника Нефритового Дворца, ставить безопасность и обязанности превыше любви.

По понимающе кивал, хотя в глубине души очень хотел нарушить приказ Шифу и последовать за Сонг. Финальную точку в споре поставила сама Сонг в личном разговоре с пандой:

— Поверь, если с Долиной что-то случится в наше с тобой отсутствие, я буду до конца жизни жалеть, что ты был рядом со мной в походе. Я могу постоять за себя, мастер Тигрица многому научила меня за последний год. Я же еду не сражаться со злом, а лишь хочу навестить могилы своих сестер. Я вернусь, обещаю.

Расставание По и Сонг было максимально нежным — оба долго стояли, обнявшись, и каждый не хотел разжимать свои объятия, ожидая, когда это первым сделает партнер. Но все когда-нибудь заканчивается — и По пришлось отпустить Сонг, которая, помахав лапой, спустилась по лестнице в Долину, держа на спине узелок с припасами в дорогу.

* * *

В один из дней, когда Сонг еще не вернулась, По подошел к Тигрице бочком, опасливо оглядываясь вокруг:

— Сестра, мне нужна твоя помощь.

Поначалу всякий раз, когда Тигрица слышала, как По называет ее «сестрой», она на секунду словно застывала, не понимая, к кому и почему По так обращается. Постепенно полосатая привыкла и перестала обращать на это внимание:

— Да, что случилось?

По перешел на заговорщический шепот:

— У тебя не найдется взаймы триста юаней?

Глаза Тигрица стали шире:

— Брат, это очень большая сумма. Для чего тебе столько?

По наклонился к уху Тигрицы, хотя их в зале было всего двое, и их никто не мог подслушать:

— Мне нужно купить кольцо у ювелира.

— Кольцо? Но для чего?

По перестал шептать Тигрице на ухо, но все еще говорил негромким голосом:

— Сонг нет рядом со мной уже месяц, и мне очень ее не хватает. Я понял, насколько сильно я ее люблю, и когда она вернется из Гуньменя, я в первый же день хочу сделать ей предложение стать моей женой.

Тигрица вздрогнула и схватила По за плечи, а ее золотисто-карие глаза стали широкими от шока:

— По? Ты это серьезно?

— Да. Так мне поможешь?

Тигрица надолго замолчала, внимательно смотря в глаза По и не отводя взгляд. Видимо, что-то решив про себя, полосатая медленно закрыла глаза и ткнулась лбом в плечо По:

— Хорошо, я найду для тебя деньги.

Панда обратил внимание, что Тигрица была не столь рада этой новости, и ее плечи были опущены:

— Кажется, я тебя не обрадовал, Тигрица.

Полосатая сложила лапы на груди:

— Брат. Моя сестринская любовь к тебе велит помочь. Я первая поздравлю тебя на свадьбе и первая обниму тебя, когда вас с Сонг нарекут мужем и женой. Но…

— Но?

— Я боюсь за нас двоих, По. Помнишь, давным-давно, еще в тот день, когда ты признался мне в своих чувствах, ты спросил меня, что я буду чувствовать, если ты найдешь себе любимую? Ты помнишь?

Панда кивнул:

— Да.

— А ты помнишь, что я тогда тебе сказала? Если не вспомнишь — я могу повторить. Если ты будешь сосредоточен не только на нашем с тобой Воине Дракона, не только на защите слабых и обездоленных, но еще и на Сонг, может пострадать наше с тобой творение, и наш дракон может дрогнуть в бою со злом. К тому же, подумай еще вот о чем. Как мне известно, Воин Дракона имеет право жениться, но в таком случае он обязан сложить с себя титул, чтобы не подвергать опасности ни себя, ни избранницу. Ты готов лишиться титула ради Сонг? Ты готов потерять нашу с тобой связь ради нее?

К удивлению Тигрицы, По тогда выглядел максимально собранным, и сказанное нисколько его не сбило с толку:

— Я думал и об этом, сестра. О том, что любовь может помешать нам двоим и о том, что мне придется оставить титул. И я нашел решение, которое позволит решить хотя бы вторую проблему.

По сквозил энтузиазмом, продолжая рассказывать:

— Я недавно разговаривал с мастером Шифу и спрашивал его про то, как любовь влияет на Воина Дракона. Конечно, я не упоминал свои планы жениться на Сонг, но я спросил у него и про то, какие последствия есть у подобного решения. И он мне сказал… в общем, я могу жениться, не слагая титул, Тигрица.

Полосатая помотала головой:

— Но как? Ты же Воин Дракона, и правила предписывают…

— Да, предписывают. Но я не обычный Воин Дракона. Я — лишь его часть. И вторая часть — это ты. Обычному Воину Дракона со стандартным рисунком Инь-Ян внутри запрещено жениться без отказа от титула, потому что любовь влияет на него негативно, заставляя терять контроль над собой. Но я же Ян-часть, для которой любовь — мощная и важная подпитка, позволяющая моим способностям расцветать новыми красками. Тигрица, я могу жениться, потому что твоя Инь-половина не будет затронута отношениями меня и Сонг! А мне же, в свою очередь, она позволит укреплять белое поле моей Ян-части, и мы от этого только победим!

Тигрица медленно опустила лапы:

— Нечасто я говорю это, брат, но твои объяснения звучат крайне разумно… и по крайней мере имеют под собой какую-то основу. Но ты же понимаешь, что даже если я дам тебе недостающие триста юаней и даже если Сонг ответит согласием на твое предложение — ты не сможешь жениться без согласия мастера Шифу? А старик явно отнесется к такому предложению не очень радостно…

* * *

— По, ты совсем сошел с ума? Свадьба? С Сонг? Исключено, я не могу дать на это разрешение!

Как и предсказывала Тигрица, Шифу был очень не рад новостям от По о предстоящей свадьбе, и выступал категорически против. И сам По понимал, что, скорее всего, получит отказ от наставника. Но не успел панда высказать хотя бы одно слово в свою защиту, как Тигрица, которая была вместе с По в комнате Шифу, бросила через плечо, не оборачиваясь:

— По, выйди, я хочу поговорить с мастером одна.

По тут же захлопнул пасть, поняв, что лучше подчиниться Тигрице и бочком вышел наружу, задвинув за собой створку. Не оборачиваясь, Тигрица произнесла:

— И не подслушивай, По, я знаю, что ты стоишь под дверью!

Раздалось недовольное бормотание, однако По послушал соратницу, и тут послышались удаляющиеся шаги. Шифу, который молча наблюдал за Тигрицей, наконец подал голос:

— Ты решила остаться, думая, что разговор только с одной тобой заставит меня изменить свое мнение? Это так не работает, ты меня упросить не сможешь.

Сев перед Шифу на колени, Тигрица подняла спокойный взгляд:

— А я и не упрашивать пришла, мастер. Ученик не спорит со своим учителем, ученик доносит до наставника свою точку зрения, а учитель решает, достойная ли она.

Шифу наклонил голову, с интересом подняв уши:

— Значит, ты принесла точку зрения, а не мольбы? Мне это нравится. Продолжай.

— Прежде чем мы продолжим… мастер, я хочу вам кое-что показать.

Тигрица поднялась на лапы, выгнулась вбок и закрыла глаза, выставив лапы вперед. Не открывая век, полосатая сделала несколько пассов лапами, словно пытаясь огладить что-то, и ее светящиеся серо-черным лапы заставляли появляться в воздухе неисчезающие дымные следы. Натыкаясь друг на друга, складываясь вместе, они формировали четкий и строгий рисунок: вытянутая в формы рыбки черная капля с белой точкой у одного из краев. Закончив, Тигрица открыла глаза:

— Это моя Инь-половина, мастер. А теперь посмотрите на белую точку внутри.

Взяв каплю прямо в воздухе, словно та была материальным объектом, Шифу заставил рисунок увеличиться, и его взору предстала белая точка с четкими границами, которые, впрочем, колебались и дрожали, словно их нарушала рябь на водной поверхности. Тигрица прокомментировала:

— Еще год назад моя белая точка была размазана, словно клякса от белил, у нее не было ни формы, ни четких границ. Она жила своей жизнью, и лишь По помог мне стабилизировать ее.

Шифу схлопнул рисунок, и он, превратившись в поток, вернулся обратно в тело Тигрицы:

— Допустим. Но как это должно убедить меня?

— Мастер. Я не говорила вам этого раньше, но мы с По называем друг друга братом и сестрой.

Шифу отступил назад, раскрыв глаза в полнейшем ступоре:

— Тигрица!

— Да, учитель. По — мой названный брат, и ради его благополучия я пойду против всех. Вы помните, как я встала на вашем пути, когда вы хотели помещать По общаться с Сонг, и я обещаю, что я сделаю это вновь и вновь.

Шифу устало помотал головой:

— Это не аргумент, Тигрица, это угроза и шантаж. Ты так и не предоставила мне веских доказательств, чтобы я согласился. Укрепление твоей белой точки — это хорошо, и это положительно влияет и на твою ци, и на вашу связь с По. Но Сонг… какое отношение она имеет к тебе, кроме того, что она твоя ученица?

— По рассказал мне, что он может жениться, не лишаясь статуса Воина Дракона.

— Как интересно! Это же невозможно, но продолжай!

— Я слышала от него, что запрет жениться для Воина Дракона связан с тем, что любовь вредит Воину Дракона, расслабляет его и заставляет думать о чем-то еще, кроме защиты добра. Но ведь По — не Воин Дракона, он лишь его часть, светлая Ян-половина. И вы знаете, учитель, что для Ян-части любовь — очень мощная подпитка и источник ци, которая заставляет белое поле светиться ярче. А я… а что я? Я как не собиралась любить — так и не буду. Свадьба поможет По укрепить его половину Воина Дракона, и это сделает нашего «подопечного» более сильным и мощным.

Сложив лапы за спиной, Шифу оценивающе смотрел на Тигрицу, словно пытаясь изучить ее облик и что-то в нем обнаружить. Наконец, отняв лапы, он взял в ладони посох и вынес вердикт:

— Твое мнение звучит интересно, Тигрица, и мне нужно подумать над твоими словами во время медитации. Пока я не даю разрешения на свадьбу, но я дам вам знать, если я приму окончательное решение. Можешь идти, мне нужно побыть одному.

Смиренно кивнув, Тигрица вышла из комнаты Шифу и осторожно закрыла за собой дверь.

* * *

Свое решение Шифу не озвучил ни в тот же день, ни на следующий. При этом наставник Нефритового Дворца вел себя так, словно к нему вообще не обращались с подобным вопросом, и продолжал заниматься привычными делами — проводить тренировки, следить за работой своих подопечных, назначать дежурных или указывать, какие припасы нужно было закупить в Долине Мир.

И когда уже По, знавший о содержании разговора Тигрицы и Шифу, собирался сам, сгорая от нетерпения, подойти к Шифу и задать ему прямой вопрос, наставник сам вызывал его к себе. И стоило панде прийти к источнику в Зале Героев, как Шифу, сидевший в тот момент на берегу и смотря на водную гладь, заметил:

— Присаживайся, По.

Заняв место рядом с учителем, панда принялся нервно крутить пальцами, ожидая, когда Шифу скажет свое слово. И наконец, оно прозвучало:

— Мне понадобилось несколько дней, чтобы обдумать твое предложение. И это размышление было настолько серьезным, что я советовался даже с духом мастера Угвэя. Я разрешаю тебе жениться, По. Можешь идти.

Вскинувший было победно лапы По внезапно осекся, поняв, что Шифу больше ничего не сказал и вообще сделал вид, что панде больше не было смысла находиться рядом с ним. По неуверенно спросил:

— Мастер Шифу, и это все? Больше никаких слов, мыслей и размышлений? Вы просто сказали «да», и я могу идти?

На морде Шифу была безмятежная улыбка, словно его вообще не беспокоила беседа с пандой:

— А ты ожидал, что я вызывал тебя для долгой, обстоятельной беседы с кучей нравоучений и наставлений? Я обдумал ответ, я его тебе выдал — ты волен поступать дальше так, как считаешь нужным. Что-то еще, По?

Панда скривил морду:

— Ваш положительный ответ, мастер, звучит как… ну знаете, когда в детстве ты упрашиваешь родителей, чтобы они разрешили что-то, в итоге они говорят «делай, что хочешь» — а тебе уже и не хочется.

Шифу развернулся, зашуршав коричневым халатом, и хитро посмотрел на По:

— То есть, твое желание сделать предложение Сонг и стать ее мужем зависит исключительно от того, как я на это реагирую? А ты ожидал, что я буду прыгать на месте, радостно приплясывать и обнимать тебя, панда? Невысокого я тогда мнения о твоей твердости в намерениях. Я дал тебе свой ответ — ты волен поступать дальше так, как знаешь.

По неуверенно поднялся:

— И все же… вы сильно смутили меня, мастер.

Легкая улыбка тронула губы Шифу:

— Тебе нужно понять одну очень важную вещь, По. Иногда ты сам знаешь лучше, как именно поступить в той или иной ситуации. И единственное, что тебя останавливает от того, чтобы действовать — страх, что твои действия не получат одобрение остальных. Ты ждал от меня согласия на свадьбу — ты его получил, однако мое согласие тебя не устроило. Так может, проблема вовсе не во мне, По?

Шифу видел, что простодушный По все больше и больше скатывается в непонимание, и наставник решил пресечь это на корню:

— Хорошо, панда. Я, наставник Нефритового Дворца Шифу, даю согласие на твою свадьбу Сонг и выражаю свою поддержку твоему решению. Так лучше?

Морда По просветлела, и Шифу развернулся на месте, собираясь уйти:

— А ведь в обоих случаях я сказал «да», По, но устроил тебя почему-то только второй вариант. Подумай об этом…

Рынок Мошу пользовался недоброй славой среди жителей Долины Мира. Работал он только в вечернее и ночное время, продавцы там были весьма подозрительными, а уж предметы, которыми там торговали… Никто не знал, откуда местные купцы доставали предметы для черной магии, но за свои мощные товары и цену требовали соответствующую. Несколько раз Мошу пытались закрыть, пытались даже устраивать проверки от мандаринов, надзирающих за провинцией — но всякий раз Мошу снова и снова открывал свои двери для любителей недоброго, темного, а иногда даже и запрещенного.

В очередной вечер среди посетителей Мошу затесался очень странный зверь. От других он отличался тем, что скрывал свою морду под широкополой соломенной шляпой, а его фигуру скрывал плащ, который даже не позволял определить его видовую принадлежность. Одно было понятно при беглом взгляде на загадочного посетителя — зверем он был немаленьким, и это явно не был какой-нибудь свин, гусь или кролик.

Подойдя к одному из прилавков, за которым скучала старая свинья с двумя мерзкими волосатыми бородавками на морде, незнакомец заговорщицки обратился к продавщице:

— Тут такое дело… Приворотное зелье есть, ведьма?

Свинка взяла в лапы один из черепов, в котором хранился пузырек со светло-розовой жидкостью:

— Как раз завалялся последний. Отдам за двести юаней.

Незнакомец крякнул:

— Дороговато, но выбора особого нет. Прежде чем я им воспользуюсь — расскажи-ка, как сделать так, чтобы оно сработало как надо? А то я знаю ваше чернокнижное племя, забудете сообщить о важной детали, и ничего не сработает. А потом вас ищи-свищи по всему Китаю.

Свинка сварливо прохрюкала:

— Нахал! Я торгую только качественными зельями, которые дают ровно тот результат, который от них просят! А пользоваться просто. Нужна частичка того, к кому нужно приворожить — сойдет даже клочок шерсти. Нужно бросить ее в пузырек, а после вылить в еду или напиток и дать тому, кто должен испытывать чувства к цели. Учти, соколик, флакон одноразовый — если добавишь частичку цели, то зелье очистить не получится и другую цель не выберешь!

— И насколько стойкий эффект?

Свинка прищурила глаза и хохотнула:

— Настолько стойкий, что у меня даже нет противоядия от него!

Незнакомец передал колдунье деньги:

— Идеально! То что нужно! Ну, бывай.

Покупатель, так и не раскрывший своей личности, удалился вместе с пузырьком, спрятав его под плащ. А что касалось свинки-колдуньи — ей подавно было все равно, кто купил у нее зелье. Заплатил — а дальше хоть трава не расти!

* * *

Тигрица так и не сказала По, откуда она достала деньги, но в нужный день и час вручила панде триста юаней. Допытывался По у своей названной сестры, но та так и не выдала источник денег, сказав лишь, что панда мог не возвращать их обратно.

Приближался срок возвращения Сонг из поездки к могилам погибших сестер возле Гуньменя, и По целыми днями ошивался на ярмарке в Долине Мира возле лавки ювелира, пытаясь выбрать идеальное кольцо для Сонг. Много вариантов перебрал простодушный По, но все варианты были либо дороже, чем у него было денег, либо не нравились самому панде — ведь он стремился выбрать идеальное подношение для предложения. И вот, наконец, долгие поиски увенчались успехом — у ювелира нашлось серебряное кольцо с очень красивым черно-белым, как цвет шерсти Сонг, опалом, красиво игравшем на свету всеми цветами радуги. Вот, идеальный выбор, и По даже укладывался в свой бюджет. Боясь потерять свою находку, По крепко сжал кольцо в кулаке и не разжимал его всю дорогу до Нефритового Дворца.

Единственной, кому По показал кольцо, стала, разумеется, Тигрица, которая была восхищена находкой панды и даже залюбовалась красивыми радужными переливами, игравшими на поверхности камня, вбиравшего в себя цвет полуденного солнца:

— Даже мне нравится это кольцо, По — я уверена, что Сонг будет в совершенном восторге! — Тигрица не отдала покупку обратно панде. — Брат, извини, но пусть это кольцо пока полежит у меня в шкатулке. Вещь ценная, можно легко потерять, пусть лучше побудет в сохранности. Как только приедет Сонг — беги ко мне, верну. А пока… извини, По, но ты легко можешь его потерять. Без обид.

По понимающе, но разочарованно кивнул, осознавая, что Тигрица была права — панда мог легко потерять кольцо на ровном месте, просто взяв его и залюбовавшись игрой оттенков на камне, а тратить деньги второй раз ни он, ни Тигрица позволить себе не могли.

* * *

Сонг вернулась в Нефритовой Дворец в пасмурный дождливый день, что было редкостью для Долина Мира. Пока барсиха поднималась под лестнице, она вся промокла и продрогла от налетавшего холодного ветра, вытягивавшего тепло из мокрой шерсти. Возле входных ворот в Нефритовый Дворец ее встретила Тигрица:

— С возвращением, Сонг, я ждала тебя. Проходи внутрь, тебя нужно обогреть и высушить.

Одновременно Тигрица послала сообщение По через мыслесвязь:

— Твоя суженая вернулась, брат, но пока не советую ее трогать. Она вся промокла, устала и замерзла, мне нужно сначала ее отмыть, отогреть и высушить, — ответом была лишь краткая благодарность за информацию.

Проводив Сонг в глубины Нефритового Дворца, Тигрица завела барсиху в скрытые термы, которые питались подземными теплыми водами из источника глубоко под Дворцом:

— Сначала тебе нужно смыть с себя всю грязь, что ты накопила за дорогу. Снимай свое ципао, Зенг его отстирает. Как заберешься в воду — позови, помогу прочистить шкуру. Вот здесь на лавке лежит чистое сухое ципао, потом наденешь.

Сонг инстинктивно прижала мокрую грязную одежду к телу:

— Учитель, вы… вы же увидите меня обнаженную…

Полосатая сузила глаза:

— Ученик не должен стесняться своего мастера. Тем более… я не думаю, что увижу там что-то принципиально новое. Или ты хочешь, чтобы я позвала вместо себя По?

Сонг стала пунцовой настолько, что это было видно даже сквозь шерсть:

— Нет, мастер, лучше вы.

— Вот и чудно. Позовешь.

Тигрица отвернулась от Сонг, усевшись на одну из скамеек, стоявших вокруг источника и принявшись водить хвостом слева-направо. Не оборачиваясь, полосатая слышала звук снимаемой мокрой одежды, которая упала на каменный пол терм с громким хлюпающим звуком, а после звук плеска воды и легкий стон Сонг:

— Как же тут приятно… Я готова, учитель.

Тигрица взяла одну из губок, которые лежали возле термы наготове, хорошо ее намылила, после чего, подойдя сзади к Сонг, скомандовала:

— Наклонись вперед и открой спину.

Барсиха послушно выполнила приказ Тигрицы, и та, присев на корточки перед источником, принялась тщательно и сильно тереть черно-белую шерсть на спине Сонг. Бывшый просто грязным, мех барсихи становился серо-белого цвета из-за мыла, которое вбирало в себя всю грязь, песок и иное, что Сонг успела понабрать за долгие три месяца пути, лишенная нормальной ванны.

Промывая намыленную шерсть, Тигрица чувствовала лапой вибрацию мурлыкающей Сонг, и барсиха, закрыв глаза, сложилась пополам, открывая спину полосатой и обхватив колени:

— Еще одно воспоминание из детства. Мне всегда было сложно очистить шерстку на спине, и мама помогала мне это сделать.

Тигрица смыла пену с Сонг:

— Ты никогда не рассказывала о своих родителях, Сонг. Что с ними случилось? Где они?

Барсиха качнула ушами:

— Своего отца я не знаю, он ушел из семьи еще до моего рождения. Моя мама… в общем, можно сказать, что ее и нет. Она была самой любящей и доброй кошкой на свете, но уход отца из семьи подкосил ее. Мама пристрастилась к маотаю и начала опускаться все ниже и ниже. К счастью, она никогда не поднимала на меня лапу и не била меня, даже будучи вусмерть пьяной, но быть с ней, когда она уходила в запой, было сложно. Я поэтому и занялась танцами, потому что это было единственным способом проводить с ней меньше времени. Временами мне было очень жалко маму, и она всякий раз давала мне обещание, что не притронется к маотаю — и всякий раз ее хватало буквально на неделю, после чего она срывалась. И когда я стала совершеннолетней, я в тот же день пришла домой и попрощалась с ней. Мама попросила у меня прощения за мое испорченное детство, но она не уговаривала меня остаться, понимая, что в моем уходе виновата исключительно она. Я не держу на маму зла, ведь когда она не трогала маотай, она была любящей мамой и всегда уделяла мне внимание. И чистка шерсти по вечерам была одним из приятных воспоминаний детства. В те моменты я не думала о том, что буквально на следующий день мама опять возьмет в лапы маотай и будет напиваться до поросячьего визга — я жила моментом и наслаждалась каждой секундой.

— Это… довольно тяжелая история. Порой мне кажется, что воинами Нефритового Дворца становятся только те звери, у которых или не было родителей, как у меня или По, либо же кого были с ними проблемы, как у тебя. Уверен, что если ты спросишь об этом Богомола или Журавля, то они тоже расскажут тебе что-то похожее. И знаешь, Сонг, у меня есть еще один вопрос к тебе.

Подождав несколько секунд, словно собираясь с мыслями, Тигрица продолжила вычищать шерсть ученицы на спине:

— Почему ты любишь По?

От удивления барсиха повернула голову полубоком, посмотрев на наставницу краем глаза:

— Вы меня пугаете, учитель, — Сонг сильнее обхватила колени лапами. — Порой я начинаю думать, что делаю что-то не так и кому-то мешаю.

— Считай это интересом его боевой подруги, Сонг. Я тоже люблю По, но как своего названного брата. Он позволяет мне быть полноценной и чувствовать себя частью чего-то важного и великого. А ты? Что привлекает тебя в нашем поглотителе пельмешек и грозе булочек?

Барсиха слегка покраснела, подставляя спину под мыльную губку:

— Признаться честно, поначалу он привлекал меня исключительно как Воин Дракона. Я думала — «О, Сонг, это же сам великий Воин Дракона, который обратил на тебя внимание!» Мне было приятно, что такой уважаемый и заслуженный воин посчитал меня красивой, и мне было приятно его внимание. Возможно, я даже идеализировала По. А потом я узнала его лучше и поняла, что он такой же живой зверь, как и все вокруг, со своими недостатками. Некоторые из них даже были чересчур, — Сонг слегка скривилась. — Например, как он тогда рыгнул при мне за столом после порции димсамов. Конечно, он тогда извинился, убеждал, что сделал это случайно, и я видела, что он искренне переживает, что своими манерами и поведением делает мне неприятно. Меня очаровало то, как он пытался быть более аккуратным, вежливым и обходительным со мной. Меня подкупало то, как По меняется ради меня, как он восхищается мной и относится ко мне как обычный парень, не пытаясь козырять передо мной титулом Воина Дракона. А когда я собиралась уходить в Гуньмень, чтобы навестить могилы сестер, По… я тогда еле сдержалась, чтобы не забрать его с собой и ослушаться приказа мастера Шифу. Лишь осознание того, что так будет правильно, заставило меня уйти одну. Вы бы видели глаза По, мастер Тигрица! Они были полны опасений и заботы.

— На тебя на пути не пытались напасть?

— Так, пару раз были разбойники, но им даже до новичков кунг-фу было далеко, драться они совершенно не умели.

Лапы Тигрицы на несколько секунд застыли, после чего она отпустила губку и протянула ее Сонг:

— Спасибо, что рассказала все это. Заканчивай с остальной шерстью. Видишь грот в стене? Это сушилка, там постоянно веет сухой и теплый воздух. Зайди в него и высуши шерсть, когда закончишь с помывкой. А я пока тебя подожду.

Как и в прошлый раз, Тигрица села спиной к Сонг на лавку и, склонившись вперед, оперлась лапами на колени, о чем-то задумавшись.

Пока Тигрица ожидала Сонг, сушившую шерсть в теплом гроте, полосатая обратилась мысленно к По:

— Брат, если ты хочешь делать предложение Сонг, то сейчас самое время. Дуй в мою комнату за кольцом, выходи и жди нас возле входа в термы. Только не потеряй его по пути, дурачок! И не кидайся сразу на колени, хотя бы сначала поприветствую ее.

— Уже бегу! Она что-то говорила про меня?

— О, и очень много. По, Сонг очарована тобой и ей нравится, как ты себя ведешь.

— Уау! Улет!

Голос По пропал из ее сознания, но Тигрица продолжила сидеть спиной к Сонг, чутко ловя ушами звуки позади. Раздалась мягкая поступь кошачьих лап, а после звук шелестящей ткани, сменившийся уверенным голосом Сонг:

— Спасибо, мастер, я готова.

Наверху барсиху поджидал нетерпеливо приплясывающий По, который без лишних слов сграбастал Сонг в крепкие объятия, прижав к себе. Барсиха запищала:

— По, я тоже… рада… но ты меня задушишь!

Хмыкнув, Тигрица не стала оставаться рядом с парочкой, предпочтя, чтобы предложение лапы и сердца происходило без ее участия. Впрочем, долго ей ждать не пришлось — вслед Тигрице, уходящей по коридору от терм, раздался громкий восторженный писк Сонг:

— Да! Я согласна!

Общее с По сознание тут же завалило неразличимыми словами По, которые были похожи на мешанину образов и смыслов, чем на внятную речь. Но кому вообще требовался перевод? Не останавливаясь, Тигрица уходила прочь от По и Сонг, давая им возможность насладиться моментом в одиночестве.

* * *

Не стоило и говорить, что уже через полчаса По с топотом прибежал в общую столовую, сгорая от нетерпения и сообщив всем радостную новость, что Сонг стала его невестой, приняв предложение лапы и сердца. Тигрице в тот момент даже стало немного жалко барсиху — было видно, что она смущалась, поминутно краснела и прятала мордочку в лапках, но на ней была облегченная улыбка, а не гримаса недовольства.

Тут же сели планировать торжество. По обратился к Журавлю:

— Друг, ты у нас главный по красоте. Поможешь оформить все как надо, чтобы это было улетно и полнейшая крутотень?

Воин махнул крыльями:

— Какой вопрос?

— Обезьяна, ты у нас самый дружелюбный и разговорчивый. Пригласишь жителей Долины на торжество?

— Считай, что уже сделано!

По присел перед Гадюкой и Богомолом:

— Простите, не знаю, о чем вас попросить. Но я буду рад видеть вас рядом со всеми.

Змейка изящно наклонила голову, высунув раздвоенный язык:

— И будем. Спасибо.

После паузы панда добавил:

— Богомол, я так подумал. Может, ты и проведешь церемонию с клятвами? Уверен, твой стильный хитиновый панцирь будет как нельзя кстати для священника.

Маленький воин застрекотал антеннами:

— Интересно ты пошутил над тем, что я Бого-мол. Но для меня это будет честь, По, можешь рассчитывать на меня.

По поднялся и обернулся к молчащему Шифу, который наблюдал со стороны:

— Мастер… извините, что я так тут раскомандовался.

Наставник взял в пасть новую пельмешку:

— Это твоя свадьба, По, а не моя. Тебе и распоряжаться.

Последней, с кем не поговорил По, была Тигрица. По взял ее за лапы:

— Будь той, кто отведет Сонг к алтарю. Конечно, мне бы хотелось, чтобы моя сестра, мой лучший друг был рядом со мной, но доверить невесту я могу только тебе. Тем более, ты ее наставница.

Немногословная Тигрица положила лапу на плечо По и медленно кивнула, прищурив каре-золотистые глаза:

— Спасибо.

Договорившись со всеми, По продолжил нетерпеливо приплясывать на месте:

— О, еда, как же еда? Нужно папу попросить! Старик будет рад нам помочь! — следующие слова По произнес вполголоса. — И разумеется, заработать приятное количество юаней. Тигрица, пойдем!

Кивнув, полосатая проследовала за По, который направился прямиком к Долину в лапшичную своего отца.

Примечания:

Не ожидал, что эта история достигнет сотни страниц. Того гляди, она превратится в Макси. Спасибо всем читателям, продолжаем работать дальше, в этом истории еще есть много нерассказанного!

Гусь Пинг был в восторге, когда услышал о завтрашнем торжестве и о том, что По попросил его помочь с приготовлением еды для гостей — и еще неизвестно, какая новость обрадовала владельца лапшичной больше:

— Сколько гостей попробуют мою лапшу и мои печеные булочки! Это же сколько юаней…

— Папа! — По был не в настроении снова выслушивать мелочные причитания Пинга о деньгах. — Дело серьезное, а ты о прибыли размышляешь. У тебя сын завтра женится, папа!

Гусь поправил на голове шапочку:

— Да, женится. И скоро совсем оставит своего старика одного! У тебя будут твои воинодраконские дела, подвиги, новая жена, дети, пеленки, бутылочки, а на своего отца-старика времени совсем не будет…

— Папа! — панда второй раз прервал отца. — Я еще даже мужем не стал, а ты уже про пеленки говоришь!

Тигрица, бывшая рядом с По, кивнула в знак солидарности:

— Мистер Пинг, я полностью согласна с По. Ваши семейные дела и чаяния — не мое дело, но будет лучше, если вы просто поможете с едой для гостей.

Пинг внезапно повеселел:

— Я же тебе совсем забыл сказать! У меня появился новый помощник в лапшичной. И работает совершенно бесплатно, что вообще прекрасно. Чжунг!

Из кухни выглянула рогатая голова:

— Да, мистер Пинг?

— Знакомьтесь, это Чжунг. Пришел ко мне вчера, сказал, что восхищен тем, как я готовлю, и желает научиться у меня всем премудростям правильного приготовления лапши, пирожков и вонтонов! И даже не просит за это денег! Да это же находка для лапшичной, сын!

Чжунг, невысокий козлик, вышел из дверей кухни полностью, и стоило ему увидеть Тигрицу с По, как его глаза стали шире в несколько раз:

— Мастер Тигрица! Мастер По! Нет, я не верю, что я встретил вас! Я ваш самый большой фанат!

По самодовольно усмехнулся:

— Конечно, нельзя не любить Воина Дракона!

Чжунг продолжал прыгать от радости:

— Мастер Тигрица, мастер Тигрица! Вы самая улетная воительница кунг-фу в Долине Мира! Разрешите я пожарю вам тофу! Пожалуйста, это будет исполнение моей мечты — приготовить любимую еду самому мастеру Тигрице! Мистер Пинг говорил, что вы очень любите жареный тофу!

Напор молодого козлика немного сбил полосатую с толку, но она улыбнулась:

— Хорошо, Чжунг, давай. Я все равно собиралась немного перекусить.

Упрашивать дважды козлика не надо было. Еще раз радостно подпрыгнув, он помчался в сторону кухни, дробно стуча копытцами по земле, и вскоре за окном раздался звук выливаемого масла на сковороду, а вслед за ним — распространяемый во все стороны запах жарящегося тофу.

Тигрица села за стол, ожидая, пока Чжунг принесет ее заказ, а По, тем временем, продолжал обсуждать с отцом приготовления к свадьбе:

— Пап, у меня к тебе отдельная просьба по поводу еды для моих соратников по поводу Нефритового Дворца. Оставь, пожалуйста, мисочку сырого мяса для Гадюки, сушеных сверчков для Богомола и Журавля, а также побольше бананов для Обезьяны. Поверь, они могут есть и еду для других, но мне хочется сделать приятно для своих друзей. Ну и тофу для Тигрицы, конечно. Пусть у каждого будет их любимая еда.

Наконец Чжунг принес и поставил перед Тигрицей аппетитно пожаренные ломтики тофу, каждый из которых был равномерно покрыт приятной на вид коричневой корочкой. Лишь в тот момент Тигрица поняла, насколько она голодная. Взяв палочки, она взяла первый кусок, пока Чжунг выжидающе смотрел на полосатую, стуча копытцами по земле — и Тигрица едва не захлебнулась слюнями, только начав жевать:

— Чжунг, это восхитительно! Я никогда не ела настолько вкусного жареного тофу! — Тигрица немедленно отправила второй кусок следом за первым. — Как ты их так приготовил?

Реакция полосатой привела Чжунга в полное восхищение. Смотря на Тигрицу огромными влюбленными глазами, козлик произнес, разомлев:

— Мою готовку… оценила мастер Тигрица… да! Да! Да!

Чжунг принялся отплясывать на месте, радостно вскидывая копытца:

— Специальный соус из устриц и щепотки анчоусов.

Лапа Тигрицы зависла на полпути, словно полосатая о чем-то задумалась, но после снова взяла следующий кусок:

— Да, очевидно он. Это очень вкусно, Чжунг, ты прекрасный повар!

Радостный козлик с воплем убежал на кухню, а Пинг, с умилением наблюдавший за этой сценой, сложил крылья и оперся на них шеей:

— Этот Чжунг — бриллиант! За бесплатно, на одном энтузиазме, он готовит такие прекрасные блюда! Уверен, посетителей в моей лапшичной станет только больше.

По терпеливо дождался, пока Тигрица прикончит свою порцию, после чего пригласил соратницу вернуться обратно в Нефритовый Дворец. Тигрица встала из-за стола, отодвинув пустое блюдо:

— Великолепно. Мне кажется, я теперь до самой свадьбы не захочу есть! Пошли, По!

Всю дорогу Тигрица, вместо того, чтобы идти рядом с По, как она делала это обычно, норовилась взять По под лапу, и того это начало сильно смущать:

— Что с тобой?

Тигрица беззаботно улыбнулась, глядя на По совершенно невинными глазами:

— Со мной все в порядке, милый По. Что-то не так?

— Ты… ты пытаешься взять меня за лапу. Ты никогда раньше так не делала. Это… странно.

Лишь после этого Тигрица поняла, что действительно пыталась ухватить По за локоть, и тут же отстранилась, и улыбка на ее морде пропала:

— Да, действительно, это неправильно. Мы же все-таки брат с сестрой, а не пара, и нам не полагается так ходить.

Дальше Тигрица шла рядом, как ни в чем не бывало, но иногда на нее словно что-то находило, и она начинала беспричинно улыбаться, жмурить глаза и тереться мордой себе об лапы. Решив про себя, что Тигрица стала такой из-за завтрашнего торжества, По выкинул из головы все дурные мысли и подставил черно-белую морду солнцу, выглянувшему из-за туч после ливня, и жмурился от лучей, чувствуя приятное тепло на коже под шерстью.

* * *

Ночью перед торжеством По внезапно проснулся от ощущения, что что-то было не так. В спальной части Нефритового Дворца было тихо, и лишь пение ночных птиц и шорох листвы за окнами нарушали тишину. Все было спокойно, но По не покидало ощущение, что что-то случилось. Ощупав себя, панда понял, что с ним все было в порядке. Прислушавшись к ночи, По тоже не обнаружил ничего подозрительного. Проверив на всякий случай связь с Тигрицей, панда почувствовал причину своего беспокойства — на том конце ощущались страдания и попытки справиться с какими-то неприятными ощущениями.

В спальне Тигрицы никого не было и По, подключившись к внутреннему компасу, бросился искать свою названную сестру. Долгие блуждания по Нефритовому Дворцу привели к тому, что он нашел полосатую на ступенях перед главными воротами. Выглядела Тигрица так себе — метавшийся взгляд, тяжелое дыхание и тихие стоны. По тут же бросился к полосатой, упал на колени:

— Сестра, что с тобой?

Тигрица подняла на него взгляд, полный страданий:

— Кажется, я переела тофу у твоего папы. Не надо мне было столько есть, теперь болит живот, и я чувствую жар. Во Дворце мне было слишком душно, и я ушла на улицу, тут гораздо прохладнее.

Панда поддержал Тигрицу, не позволяя ей упасть:

— Может, мне отменить все? Я не могу проводить торжество, если тебе плохо!

Тигрица покачала головой:

— Нет, к утру мне станет легче. Помоги мне дойти до постели, брат.

Панда без усилий поднял Тигрицу себе на лапы и потопал обратно в Нефритовый Дворец. По пути Тигрица продолжала постанывать:

— Я ничего не могла с собой поделать, они были такими вкусными! Отродясь такого тофу не пробовала! Никогда не думала, что не смогу сдержать себя.

Принеся Тигрицу в ее спальню, По осторожно положил ее на постель, после чего открыл окно, чтобы прохладный ночной воздух обдувал Тигрицу. Та благодарно кивнула:

— Спасибо за заботу, По. Думаю, к утру мне станет лучше, можешь идти.

Опасливо оглядываясь на Тигрицу, панда осторожно вышел за дверь и задвинул за собой створку. Еще некоторое время поворочавшись на постели, полосатая наконец-то начала дышать расслаблено и вскоре заснула.

* * *

Наступил день свадьбы. Журавль постарался на славу, оборудовав место для свадьбы на центральной площади деревни, украсив его красными фонарями, светящимися цветами из сада Нефритового Дворца и красными драпировками с именами «По» и «Сонг».

Отдельной неожиданной и приятной новостью для Нефритового Дворца стало то, что на свадьбу совершенно без предупреждения прибыл Хонг Се. Откуда он мог знать о церемонии, не знал даже сам мастер Шифу, потому что наставник Нефритового Дворца не посылал никаких писем в Гуньмень, и сообщать лису о торжестве было попросту некому. На все расспросы Хонг Се лишь загадочно улыбался, держа в лапах новую флейту взамен той, что он отдал обратно в Нефритовый Дворец:

— У меня есть свои источники, Шифу. И поверь, я не мог пропустить свадьбу олицетворения Ян-поля Воина Дракона, такое случается раз в жизни!

С самого утра По обеспокоенно наблюдал за Тигрицей, но та внешне выглядела совершенно нормально, и даже широко улыбалась, глядя на По, хотя нет-нет, но порой ее мордочку пересекала мимолетная гримаса, словно что-то огорчало полосатую — но лишь на мгновение, после чего на ее мордочку снова возвращалась беззаботная улыбка и прищуренные глаза.

В отдельном шатре По, привыкший ходить в одних лишь шортах, что было его отличительной чертой, впервые за долгое время был должен облачиться в свадебный наряд — длинный красный халат чанг пао с вышитым золотом драконом, поверх которого надевалась рубашка танчжуан с тем же рисунком дракона. Обезьяна, помогавший По с переодеванием, хохотнул и хлопнул панду по пузу:

— Не знаю, как портной смог создать рубашку на такой солидный живот, дружище!

По хохотнул в ответ, когда Обезьяна в качестве финального штриха надел ему на голову свадебную шапочку:

— Живот Воина Дракона не может быть иным!

В это же время Тигрица вместе с Сонг находилась в другом шатре, где помогала Сонг переодеться в свадебный хун ша с длинными широкими рукавами, богато расшитыми бисером с вышитым золотым фениксом, символом невесты, а также надеть корону фен гуан, продев ушки сквозь отверстия. Закрыв морду Сонг красной вуалью, Тигрица немного скривилась, и это не укрылось от барсихи, которая даже сквозь красную ткань разглядела, что с ее наставницей что-то не так:

— Учитель, вам нехорошо?

После секундной паузы Тигрица ободряюще улыбнулась ученице:

— Не переживай, Сонг, я рада за тебя. Кажется, ты готова — пойдем к алтарю? По попросил меня проводить тебя до места, сказав, что может доверить это лишь мне.

* * *

По в красном наряде и шапочке с замиранием сердца ждал выхода Сонг из шатра. Сидевший на возвышении богомол символизировал собой посланника Юэ Лао, китайского бога брака и любви. Панда переминался на месте, поминутно одергивая рукава халата и проверяя, чтобы наряд сидел на нем идеально.

Наконец, полог шатра приподнялся, и наружу выплыла Сонг в свадебном красном наряде, смущенно опустив глаза, скрытые вуалью. Подвески на ее фен гуан колыхались в такт шагам, а платье струилось при каждом движении, создавая иллюзию, что барсиха не шла, а плыла по воздуху.

Тигрица, шедшая на шаг позади за левым плечом невесты, остановилась, пройдя полпути к алтарю и остановилась возле небольшой колонны, на которой стояла изящная фарфоровая ваза. По наконец-то улыбнулся, любуясь красотой своей невесты и предвкушая предстоящее бракосочетание.

Дождавшись, пока Сонг займет место напротив По, Богомол начал церемонию:

— Уважаемые родные и гости! Властью, данной мне богом Юэ Лао, я объявляю церемонию бракосочетания открытой!

Раздались бурные аплодисменты, и По с Сонг взялись за лапы. Панда с трудом различал черты морды своей избранницы за красной вуалью, но он был уверен, что там по-прежнему прекрасная и пленительная барсиха, которую По искренне считал самой красивой кошкой Китая.

Внезапно По услышал тихий стон справа от себя, и он, слегка повернув голову, увидел, как Тигрица стоит с перекошенной от боли мордой, с трудом пытаясь держаться прямо, опираясь на колонну. Богомол продолжал свадебную речь, но в тот момент По меньше всего интересовало, что говорит его соратник — он снова и снова посылал мысленные запросы Тигрице, но получал лишь один ответ:

— Я люблю По, я люблю По, я люблю По, я люблю По…

Богомол обратился к Сонг:

— Согласна ли ты, Сонг, взять себе в мужья По, быть его верной женой, любящей подругой и надежной соратницей?

Сонг опустила голову:

— Согласна.

Тигрица едва не сползала вдоль колонны, и сквозь монотонное «Я люблю По» в какой-то момент прорвался истошный вопль:

— Брат, помоги мне, я умираю! — и он тут же сменился прежним «Я люблю По».

Богомол повернулся к По:

— Согласен ли ты…

Взгляд панды метался между Богомолом, Сонг и Тигрицей, которую уже почти сложило пополам, и кто-то из гостей уже обратил внимание, что с полосатой что-то не так. По торопливо проговорил:

— Да, да, я согласен! Тигрица! — не выдержав, По рванулся к полосатой, которая, наконец, потеряла способность стоять прямо и рухнула на землю, уронив колонну и разбив вазу.

Богомол успел лишь произнести:

— Объявляю вас мужем и женой… хотя кому это уже интересно… — после этого Богомол помчался вместе с По и другими членами Неистовой Пятерки к лежащей Тигрице. На нее было страшно смотреть — ее морда была перекошена от боли, тело сотрясали судороги, а на губах выступила розовая пена. С трудом разжимая губы, Тигрица прохрипела:

— По… попроси… меня… парализовать.

— Мастер Шифу, она просит ее парализовать!

Обеспокоенный наставник, не теряя времени, нажал на несколько точек на груди Тигрицы, и она застыла на месте с пузырящейся пеной на губах. Тут же появился Хонг Се, который взял немного пены на палец, принюхался к ней и вынес вердикт:

— Отравление приворотным зельем Шиань Су. Плохо дело.

Морда Шифу помрачнела:

— Как? Как она вообще его приняла? По, что она ела или пила в последние сутки?

Растерянный По не находил себе места:

— Я не знаю, мы были у папы в лапшичной, и она ела… тофу! Она ела жареный тофу и нахваливала его вкус!

Хонг Се переглянулся с Шифу:

— Злоумышленник подмешал зелье в тофу. Шиань Су улучшает вкус любого блюда, и поэтому жертва съедает все с большим удовольствием.

Глаза По округлились:

— Чжунг? Он подмешал ей зелье? Но зачем?

Словно что-то заметив, Хонг Се вытащил флейту из рукава и наиграл мелодию. Вместо приятного звукоряда получились низкие, мрачные ноты, и над застывшей Тигрицей всплыла рыбка ее Инь-половины… но какой она была! Черный и белый хаотично перемешались, и постепенно белый все больше и больше захватывал территорию у черного цвета, тесня его в край. Шифу схватился за голову:

— Приворотное зелье вызывает искусственное чувство любви. Так как Тигрице противопоказано любить, Шиань Су — страшный яд для нее. Учитывая, сколько зелья она употребила, удивительно, что ее накрыло лишь спустя сутки. Возможно, черное поле Инь пыталось бороться с излишками светлого поля, но в итоге проиграло и оно. Прости, По, но Тигрица обречена, мы не сможем ей помочь.

В отчаянии По схватил Шифу за отворот халата:

— Нет! Нет! Должен быть способ! Я не могу позволить умереть своей сестре!

Рядом послышались всхлипы Сонг, и Хонг Се печально заметил:

— Боюсь, мастер Шифу прав. Тигрица умирает, и ее не спасти.

После паузы и наступившей звенящей тишины Хонг Се продолжил:

— Хотя… один способ все же есть. Но он практически гарантированно приведет к твоей смерти, По.

Панда решительно перевел взгляд на лиса:

— Мне плевать. Выкладывайте.

Шифу опустил уши:

— Хонг Се имеет в виду, что ты можешь попробовать погрузиться в глубины души Тигрицы, и вобрать в себя излишки светлого поля, чтобы остановить окончательное превращение Инь-поля в Ян-составляющую. Но учитывая, что Шиань Су — мощнейшее приворотное зелье, светлого поля будет слишком много, и оно может просто раздавить тебя, и тогда погибнет и Тигрица, и ты.

По сел на зад и внимательно осмотрел всех вокруг, откладывая в памяти каждую морду. После паузы он выдал:

— Однажды Тигрица спасла меня от смерти под Гуньменем. Пришло время и мне отплатить ей тем же. Мне плевать на свою жизнь — без Тигрицы она не имеет смысла. Если мне и доведется умереть — то я буду знать, что в последнюю секунду не бросил свою сестру, а встретил кончину бок о бок с ней, ничего не боясь. Если я ничего не сделаю — я до последних дней буду жалеть, что струсил. Если я не вернусь — прощайте, вы были моей второй семьей. Сонг, я люблю тебя. Прости, что наш брак может прерваться, так и не начавшись, но я не могу ее бросить.

Вызвав поток ци у себя на лапах, По приложил лапы к груди парализованной Тигрицы, закрыл глаза — и исчез в золотистом блеске вместе с телом полосатой. В наступившей после этого тишине раздался веселый задорный голосок:

— Мастеру Тигрице понравился мой тофу!

Гости и участники церемонии повернулись на звук, и увидели, как на мостовой, дробно стуча копытцами, отплясывает козлик Чжунг. Убедившись, что все взгляды переведены на него, Чжунг последний раз подпрыгнул, его черты стали таять — и на его месте оказался невысокий лис с хитрой мордой в темном халате с пенсне на носу. Шифу сжал зубы в бешенстве:

— Джунджи! Ты отравил Тигрицу!

Лис не стал отрицать очевидное:

— Да, Шифу, это я. Приворотное зелье вызовет неконтролируемый рост белой части в Инь-половине Воина Дракона, и он перестанет существовать, как сон. А ты лишишься должности наставника Нефритового Дворца, потому что не уследил за Воином Дракона и позволил ему сгинуть навеки. Ой, незадачка!

Из толпы гостей раздался рык, и во весь свой рост поднялся Хонг Се. И куда делся обходительный красивый лис с манерами? Красивая мордочка Хонг Се была перекошена от злобы, зубы сжаты так, что челюсти полностью смыкались, а голос из мелодичного и бархатного стал хриплым:

— Ты, жалкий ублюдок! Что ты наделал? Ты уничтожил уникальное творение!

Хонг Се выхватил флейту, и казалось, присутствие лиса озадачило Джунджи. Шифу сам с недоумением смотрел на Хонг Се:

— Ты… решил сражаться?

Лис рыкнул:

— Даже у серого зверя есть свои стандарты, которые нельзя преступать!

Хонг Се послал ци в Джунджи, сделав короткую трель на флейте, но низенький лис увернулся от атаки. Все гости в ужасе разбежались, а Неистовая Пятерка встала в боевую позу, готовая атаковать. И началась битва.

Примечания:

Название — отсылка к известной композиции "Ветряные мельницы вашего сознания". Особенно люблю ее в исполнении Фаусто Папетти. Ее меланхоличный тон очень подходит к этой главе.

Если хотите представить себе примерную атмосферу внутри души Тигрицы — вспомните фильм "Солнцестояние". Там тоже очень ярко, внешне мирно и спокойно... но очень страшно

Стоило По приложиться к парализованной подруге, как его закружил фонтан золотых искр, полностью закрывший от него всех вокруг. Панда почувствовал себя так, словно куда-то падает, но ощущение падения быстро закончилось, когда его лапы коснулись горизонтальной поверхности, и он распластался плашмя.

Искры рассеялись, и По осознал, что находился посреди залитого солнечным светом пшеничного поля. Сидящему на заднице По колоски едва доставали до шеи, и панда грузно поднялся с земли, пытаясь понять, где он и куда ему идти. Наскоро осмотрев себя, По осознал, что по-прежнему был в красном свадебном наряде. Расправив помятую ткань и отряхнув комья земли с халата, панда огляделся.

Везде, куда бы он ни бросал взгляд, было бескрайнее колосящееся поле, залитое солнцем. Выглядевшее поначалу мило, безобидно и приветливо, оно вскоре начало чем-то неуловимо пугать По — еле колыхавшиеся на ветру колоски двигались, казалось, словно в плотном киселе, и это еле заметное движение нагоняло жути на панду, словно вся природа замерла в ожидании чего-то зловещего.

Стоило панде это осознать, как идиллическая картина резко перестала быть расслабляющей. С учащенным дыханием По начал оглядывать вокруг в панике — и вдруг услышал жалобные всхлипы. Сначала неразличимые, они становились постепенно все громче, все четче, и По не мог понять, откуда они исходили. Казалось, что плач раздавался в разных концах пшеничного поля, и его источник словно бы прыжками перемещался вокруг По, становясь все ближе с каждым тактом.

Сердце панды начало бешено колотиться, и он начал беспорядочно крутиться на месте, пытаясь найти того или тех, кто издавал всхлипы — но тщетно, его по-прежнему окружало лишь слегка колышущееся на ветру пшеничное поле. И теперь оно стало еще более жутким — стоило По задержаться взглядом на любой его части, как оно резко перестало колыхаться и застывало, не шевелясь ни на йоту — и при этом поле на краях поля зрения панды продолжало равномерно покачиваться на ветру.

Осознав, что оставаться на одном месте больше было нельзя, По бросился бежать, но вскоре понял, что, несмотря на бег, он оставался на одном месте, словно сама земля под ним тоже двигалась вперед с той же скоростью, что и он. Бросив взгляд под лапы, По обратил внимание, что перед ним были два стебелька пшеницы, сломанные пополам. Приняв их за ориентир, По пригнулся и снова побежал вперед. Колоски заколебались вокруг него, подпрыгивая, создавая иллюзию, словно он бежал, но стоило По остановиться и бросить взгляд вниз, как он видел те же самые два сломанных стебелька перед собой, не сдвинувшись даже на локоть вперед.

Всхлипы, тем временем, становились все ближе, и По сел прямо посреди поля в колосьях, впервые подав голос:

— Тигрица! Где ты?

К его удивлению, всхлипы сразу стихли и сменились постоянным плачем, но их источник словно застыл на одном месте и больше никуда не двигался. Уловив, в какой стороне раздавался плач, По попробовал снова побежать в его сторону — но как и в прошлый раз, проклятое поле не давало ему сделать и шага. Сжав зубы, По прошептал:

— Врешь, не возьмешь! Должен же быть способ уйти отсюда! Это же моя светлая стихия, я должен знать, как ей управлять!

Сжав кулаки, По решил попробовать иной способ. Развернувшись мордой точно в сторону источника плача, панда закрыл глаза и побежал вслепую. Какое-то время он ощущал те же стебельки, что и раньше, но вскоре По начал чувствовать новые ощущения — что колоски хлестали его по свадебному красному костюму, и он ощущал реальное движение, а не его иллюзию, как раньше. Не раскрывая глаз, По бежал на звук, сжав кулаки — и плач становился все ближе и ближе, пока, наконец, панда не осознал, что источник находился прямо перед ним.

* * *

Открыв глаза, По осознал, что никакого пшеничного поля вокруг больше не было. Напротив — он находился на обычном поле рядом с опушкой лиственного леса. Все так же светило яркое солнце, все так же гулял ветерок над травой — а перед По в траве лежала Тигрица, хныкая и подрагивая. По бросился к ней:

— Сестра!

Перевернув Тигрицу на спину, По ужаснулся тому, что увидел. На него смотрела зареваная полосатая с помятыми усами, взъерошенной шерстью, непрерывно дрожащая и хлюпающая носом, горячая на ощупь. С ее губ сквозь рыдание донеслись тихие стоны:

— Солнце… ярко… тень… умираю… горю…

Стянув с себя большую рубаху и халат, По обошел Тигрицу и встал спиной к солнцу, отбрасывая таким образом тень на полосатую, а после накрыл ее своей одеждой, пряча от солнечных лучей. Рубаха идеально накрыла Тигрицу, сжавшуюся в комок, и всхлипы прекратились. Из-под рубахи донеслось прерывистое:

— Спа… спасиб… спасибо, б-брат. Мне луч… лучше.

Внезапно из-под одежды раздался радостный смех, По бросился поднимать рубаху и халат — и с ужасом понял, что на него смотрит улыбавшаяся во всю пасть Тигрица — но ее улыбка не была сколь-нибудь приятной или красивой. Напротив, ее ухмылка была зловещей, пугающей до дрожи одним своим видом, хотя попятившийся По даже не понимал, чем именно она его пугает. Зажмурив глаза, панда открыл их — и с удивлением понял, что никакой Тигрицы перед ним не было.

Солнце начало припекать спину, и По натянул свадебные одеяния обратно, защищая шерсть от палящих лучей. Закончив с облачением, По крикнул:

— Кто ты? Что ты? Зачем ты это делаешь? Тигрица!

Стоило ему это произнести, как со всех сторон начали раздаваться смешки, подобные тому, что По слышал от псевдо-Тигрицы. Начав оглядываться вокруг, По увидел, как со всех сторон травяного поля к нему приближаются Тигрицы с искаженными чертами морд, ухмылявшиеся во все зубы и тянувшие к нему лапы. Панда почувствовал себя загнанным зайцем, который оказался в ловушке — куда бы он ни бросал взгляд, была одна и та же жуткая Тигрица, морда которой могла заставить любого поседеть от страха. По даже начал чувствовать, как шерсть на его спине становится дыбом, а холод охватывает все тело, парализуя и лишая возможность двигаться. Напуганный По завалился на спину, сжимаясь в комок:

— Нет, нет, нет! Вы не тронете меня! — для верности зажмурившись, По снова слепо встал на лапы и побежал, внутренне боясь столкнуться с кем-либо из страшных чудовищ.

* * *

В этот раз По бежал с закрытыми глазами дольше, пока не почувствовал, как вокруг него начал разливаться какой-то гул, словно где-то вдалеке звонил большой колокол, звук от которого доносился до него глухо и нечетко. Остановившись и для верности выждав минуту, По наконец-то решился открыть глаза — и с удивлением понял, что более пейзаж вокруг него ничем не напоминает жуткие полуденные поля. Напротив — он словно находился в белом нигде — без неба, стен, или иных предметов, сколько бы они бросал взгляды вокруг. Прямо перед ним в воздухе висела большая рыбка, в которой По опознал Инь-часть Тигрицы, а точнее то, что с ней стало — хаотичная смесь черного и белого, в которой белый с каждой секундой отвоевывал все новое и новое пространство, загоняя темный оттенок в угол и тесня его по всем фронтам. Бросив взгляд над собой, панда осознал, что и его рыбка Ян-сущности зависла над его головой, внешне нормальная — белое поле с четкой черной точкой.

Лишь обойдя зависшую в воздухе хаотичную рыбку, По увидел, что за ней на «земле» лежит Тигрица. Не доверяя тому, что он видел и помня, чем это закончилось в прошлый раз, панда осторожно приблизился к лежащей полосатой и перевернул ее мордой кверху. Никаких страшных улыбок или перекошенных морд он не увидел — это была самая обычная Тигрица, со следами усталости и боли на морде. По не знал, как он это определил, но был полностью уверен, что нашел настоящую Тигрицу, а не ее жуткую копию, как на том поле.

Открыв глаза, полосатая увидела По и выдохнула, с трудом произнося слова:

— Ты… По, ты пришел ко мне…

Панда задумчиво посмотрел на Тигрицу, пытаясь избавиться от последних сомнений:

— Мне нужно убедиться, что ты не чудовище. А ну-ка… Чавк!

По знал, что настоящая Тигрица ненавидела это слово настолько, что одно его произношение вызывало у полосатой мощнейшее чувство тошноты. Проверка была пройдена успешно — Тигрицу вывернуло в судороге, и она простонала:

— Ты же… знаешь, что я… ненавижу… это слово…

По обнял Тигрицу:

— Это ты! Настоящая!

Тигрица слабо простонала:

— Да… но ты… опоздал… белое поле загнало… черный цвет… я умираю…

По встал на лапы и решительно сжал кулаки:

— Нет! Я спасу тебя! Я приму белое поле в себя, и ты станешь прежней.

Видимо, Тигрице понадобилось немало сил, чтобы получить краткую возможность говорить нормально. Сжав зубы и кулаки, полосатая прошептала:

— Нет, По, это не поможет. Белого поля слишком много. Оно тебя раздавит. Я хоть и была парализована… но я слышала, что говорили Шифу и Хонг Се. Они правы — это самоубийство. Ты… ты просто будешь превращен в мокрое место, как таракан под сандалией. Мне уже не помочь, По. Спасайся сам. Прости, что я так сплоховала. Я… я сама в этом виновата.

По с оглушительным скрежетом сжал зубы — и впервые за все годы, что они знали друг друга, повысил голос на Тигрицу:

— Заткнись! Закрой свою пасть, дура! Я пришел сюда не затем, чтобы бросать тебя одну помирать! Я сказал — ты будешь жить! Слышала? Идиотка, не смей даже думать об этом!

Тигрица смотрела на По в шоке, тяжело дыша, а панда продолжал хрипло дышать:

— Даже если я умру — ты будешь жить! Я так сказал! Даже если мне придется отрезать от себя по куску — я вытащу тебя из этого проклятого места!

В глазах умирающей Тигрицы блеснула одинокая слеза:

— Зачем…

По сел на колени перед Тигрицей и устремил на нее пронзительный взгляд зеленых глаз:

— Ты хочешь знать, зачем? А я тебе расскажу! Я любил тебя все эти годы, Тигрица! Любил не как друга, не как сестру, не как кого-то еще — я любил тебя как девушку, как родную душу! Любил и люблю!

Тигрица прошептала в ответ:

— Нет… Но ведь Сонг…

— Да! И Сонг я люблю. Но тебя я люблю особо. Единственная причина, почему я не лез к тебе со своей любовью была в том, что она тебе не была нужна — и я заботился о том, чтобы тебе было уютно и комфортно. Но ты была многие годы моей любимой кошкой, и я считал тебя лучшей во всем Китае. Все наши тренировки, все наши подвиги, все наши улетные приключения — во всех них я работал бок о бок с тобой и делал это, потому что любил тебя.

— Но ты же… ты же сейчас фактически предаешь Сонг, По… Она… она любит тебя и считает, что ты любишь только ее…

— Нет! Я не предатель и никогда не изменял Сонг! Каждый раз, когда я говорил ей, что лишь она занимает место в моем сердце — я не врал! Лишь ей я отдавал свои порывы. Но как бы я мог сродниться с тобой, не люби я тебя, Тигрица? Как бы мы стали тем драконом в Гуньмене, не будь ты особенной для меня? Да никак! Ты думаешь, будь я просто твоим другом или братом — сидел бы я сейчас рядом с тобой в глубинах души, где мне грозит смерть? Нет!

По поднял глаза на рыбку Тигрицы:

— Значит ты говоришь, что я не вмещу в себя все белое поле твоей части? Думай, По, думай, должно быть какое-то решение!

По принялся ходить на одном месте, шаркая лапая и усиленно думая, ища путь к спасению своей соратницы, которая продолжала лежать плашмя, тяжело дыша под грузом одолевающей ее белой части.

Внезапно По резко сел перед Тигрицей:

— Там, под Гуньменем… Ты говорила мне, что я выжил после выстрела из пушки, потому что моя Ян-половина пыталась спасти меня, так?

Полосатая с трудом кивнула, а По продолжил:

— То есть, белая часть моего Ян-знака расходуется на помощь мне и залечивание ран. А что, если… — По ненадолго замолчал, и Тигрица прохрипела:

— Что ты задумал, По?

По поднял глаза на полосатую — и в них была обреченная решимость:

— Я вберу в себя всю лишнюю белую энергию, Тигрица. Я знаю, что делать.

Панда сделал пас лапой в воздухе, и в его ладони возник кинжал с резной рукоятью. Взяв его в лапы так, что острие смотрело ему в грудь, панда сжал рукоять в кулаке:

— Если я буду тратить свою белую энергию — у меня будет место, чтобы забрать излишки твоей. Это единственный способ. Прости, Тигрица. Я люблю тебя.

Собрав последние силы, Тигрица завопила:

— Нееееееееет! — но было поздно, и лезвие кинжала пронзило грудь панды.

* * *

Обессиленная Тигрица тянула лапы в сторону По, который, рухнув на колени, терзал себе тело кинжалом, протыкая его в разных местах. Панда кричал от боли, кровь капала с клинка — но он продолжал наносить себе новые раны, плача и издавая болезненные вопли, чувствуя металл внутри себя. Рыбка Ян-половины над По начала постепенно сереть, бледнея с каждой секундой, и серьезно раненый По это заметил. Собравшись с силами, панда прохрипел, выронив окровавленный кинжал и держась лапами за исколотое истерзанное тело:

— Теперь… теперь… теперь надо подловить… момент. Чтобы я почти умер… но не умер. И тогда… тогда я заберу все лишнее.

Осев на бок, По завалился на землю, и из его ран продолжала течь кровь, но угасающий взгляд панды фокусировался только на его рыбке Ян. Когда же зрение затуманилось настолько, что По практически перестал что-либо видеть, панда из последних сил сделал призывающий пас лапами — и белая энергия из рыбки Тигрицы, словно почувствовав новую добычу, резко устремилась в тело По, покидая истерзанную Инь-часть Тигрицы.

Менялся и мир вокруг — из излишне светлого и ослепляющего он становился все темнее и темнее, давая отдых глазам после яркого сияния, пока постепенно не установился на уровне приятной глазу полутьмы. Тигрица, все еще обессиленная, сумела доползти до лежащего По и прижаться щекой к его груди. Дальше все потонуло в тумане — и Тигрица потеряла сознание.

* * *

Первое, что увидела Тигрица, открыв глаза — серое пасмурное небо и обеспокоенную мордочку Гадюки, которая с широко распахнутыми глазами прошипела:

— Вы… вы вернулись! Не может быть!

Морда Гадюки исчезла, но Тигрица услышала, как змейка буквально вопит где-то сбоку:

— Все сюда, По и Тигрица вернулись! Все сюда!

Тигрица схватилась за голову и поморщилась. Чувствовала она себя неважно — но намного лучше, чем в тот момент, когда она загибалась от действия приворотного зелья. Не успев встать, Тигрица увидела, как половину неба над ней закрыла Неистовая Пятерка и Шифу, обеспокоенно смотрящие на нее. Ей, наверное, требовалось что-то сказать, и Тигрица произнесла на выходе:

— Я ненавижу жареный тофу.

После секундной паузы раздался заливистый смех Обезьяны, а вслед за ним и облегченный смех всех остальных:

— Да, вы вернулись!

С трудом перевалившись на бок и поднявшись на локте, Тигрица начала искать глазами По. Его она обнаружила в паре метров от себя, с открытыми глазами и тяжело дышащего, но в целости. С трудом поднявшись на лапах и еле сохранив стойку, Тигрица заметила, что По изменился — теперь его шкуру покрывали многочисленные белые шрамы на месте тех ран, что панда наносил себе, пытаясь ее спасти, а его черные участки шерсти стали более серыми, поседев. Заметив, что на него смотрит Тигрица, По с трудом сел на зад. Настала заминка, в течение которых Тигрица и По долго смотрели друг другу в глаза, после чего полосатая просто рухнула в объятья По, и между ними состоялся мысленный диалог:

— Ты спас меня от смерти, По. Ты пришел ради меня в глубины моей души и спас там, где было невозможно выжить!

— Разве я мог поступить иначе, когда моя любимая сестра была в опасности?

— Сестра? Может, просто любимая?

— Ты о чем, Тигрица? Мы же вроде договорились, что мы брат и сестра, и я люблю тебя, как сестру. Тебе там совсем память отшибло, пока тебя поглощала светлая половина?

Тигрица уткнулась носом в шерсть панды на груди, чувствуя кожей утолщенные шрамы на теле По:

— Но ты же… а ладно, впрочем неважно. Спасибо тебе, брат…

Тигрица была уверена, что ей не почудилось признание в любви от По там, в ее душе, но выходило, что либо это все же была иллюзия, которую она упорно считала явью… либо По просто забыл, что говорил ей там, посреди белого поля.

Выпустив Тигрицу из объятий, По медленно встал, и Шифу ахнул, увидев, что стало с пандой:

— По, мальчик мой, что с твоим телом? Ты весь в шрамах и поседевший! Как ты сумел спасти Тигрицу?

Оглядевшись вокруг, По понял, что они находились на той же площади, где проходила свадьба, но ни одного атрибута торжества больше не осталось. Поняв по глазам панды, Шифу ответил на невысказанный вопрос:

— Вас с Тигрицей не было два месяца.

По с полосатой почти синхронно выдали:

— Два месяца?!

— Да, истинно так. Богомол успел объявить тебя и Сонг мужем и женой, но потом, как понимаешь, уже было не до торжеств. Оказалось, что мой старый соратник Джунджи специально отравил Тигрицу приворотным зельем, чтобы уничтожить Воина Дракона и лишить меня титула наставника Нефритового Дворца. После вашего исчезновения тут была грандиозная битва, в которой принял участие даже Хонг Се. Джунджи, конечно, даже несмотря на свои глубокие познания в ци-атаках, не мог сражаться долго против меня, Пятерки и Хонг Се. Мы его быстро обезвредили, и даже защищали его от Хонг Се, потому что наш серый приятель порывался растерзать Джунджи на месте за то, что он сотворил с Воином Дракона. Джунджи сейчас в темнице, и боюсь, тут уже будет суд по всей строгости, и ему грозит смертная казнь. И его не спасет даже титул выпускника Нефритового Дворца, потому что то, что он сотворил с Тигрицей, одной тюрьмой не наказывается.

По остановил рассказ Шифу, от усталости все еще держась за колени:

— А где Сонг?

— Твоя жена сейчас в Нефритовом Дворце. Ей было тяжело находиться там, где ты пропал, и поэтому она стала единственной, кого мы не заставляли нести дежурства на площади в ожидании вашего возможного возвращения. Уверен, она будет рада тебя видеть. Так может расскажешь, как ты спас Тигрицу?

По едва не упал, и лишь Тигрица не дала ему рухнуть на каменные плиты площади. Панда пробормотал:

— Давайте потом. После таких приключений я хочу поспать и хорошо поесть. Только… не осилю лестницу. И Тигрица не осилит. Нас может кто-нибудь донести?

Шифу переглянулся с Неистовой Пятеркой, и те синхронно ответили:

— Вот блин!

Примечания:

Ярые фанаты серии, не бейте меня сильно за увиденное, хорошо? Мне просто не нравится то, как в каноне показали появление Ли Шаня, и я решил его "исправить"

По мощеной дороге, покрытой желтым камнем с тончайшим слоем песка сверху и идущей мимо опушки бамбуковых зарослей, шли двое — большой и сильный панда с усталыми карими глазами в потрепанном зеленом пончо и такого же цвета матерчатых штанах и миловидная тигрица с золотистыми глазами в желтом ципао, покрытом пылью и выцветшем от постоянного воздействия солнечных лучей. В тот момент на дороге раздавались лишь три звука: скрипящих колес, шаркающих лап панды и бренчания металла, лежащего в большой тачке, по которой можно было сделать вывод, что ей обладал или кузнец, или имевший отношение к кузнечному делу.

В какой-то момент панда устало поставил тачку на обочине, оперев ее на подпорки, и рухнул рядом, потирая глаза. Тигрица в выцветшем ципао присела рядом с ним и прислонила лапу ко лбу панды:

— Шань-эр, ты в порядке?

Панда, которого звали Ли Шань, тяжело вздохнул:

— Прости, Си Лань, просто устал. Мы прошли уже немало ли, я голоден, и у нас с тобой почти не осталось еды и воды. А тут, похоже, до ближайшего горизонта не будет ни следа живого зверя. Боюсь, как бы мы не заблудились.

Та, кого он назвал Си Лань, помотала головой:

— Не думаю, любимый. Дорогу не будут прокладывать в никуда — рано или поздно мы достигнем цели. Говорят, что после того, как в Долине Мира появился легендарный Воин Дракона, там стало гораздо безопаснее. Ты снова обустроишь кузницу, я буду помогать тебе — и мы сможем жить, как и раньше.

Ли Шань обернулся, посмотрев на тачку, забитую инструментами и металлом, и ударил по ней кулаком, заставив железо отозваться недовольным грохотом:

— Я бы уже давно бросил эту треклятую тачку, не будь в ней мой единственный источник заработка. Ты сама знаешь, с тех пор, как я остался единственным выжившим в резне, учиненной солдатами лорда Шеня, мой молот исправно кормил меня, где бы я ни был.

Панда опустил глаза, и они повлажнели. Тигрица устроилась перед Ли Шанем на колени:

— Любимый, ты вспомнил ту ночь…

Плечи панды начали подрагивать:

— Моя Нин-Нин и мой Лотос. Я не смог их спасти. Их было слишком много. Я пытался… я хотел… я не смог…

Си Лань осторожно обняла огромного панду и прижала его голову к своей груди, гладя Ли Шаня по многочисленным шрамам, покрывавших его тело после ночной резни в долине двадцать пять лет назад:

— Ты сам еле выжил тогда, милый. Может, твой Лотос и не погиб — ты же так и не нашел сына, хотя и излазил вдоль и поперек весь лес рядом с долиной, когда залечил все свои раны.

Ли Шань поднял печальные глаза и шмыгнул носом:

— Я… надеюсь на это уже многие годы. Но с каждым годом надежда, что мой сын жив, тает. Каковы были шансы, что крохотный панденок выживет один в заснеженном лесу? Я же тогда нашел Нин-Нин мертвой — Лотоса с ней не было. Кто мешал солдатам Шеня прирезать моего сына и закопать его в снегу? Кто бы хватился малыша-панденка?

Тигрица грустно улыбнулась и потерлась мордочкой об голову Ли Шаня:

— Вот мы с тобой так и живем, два бедовых родителя. У тебя пропал сын, а я уже двадцать лет не знаю, где моя дочь, которую меня заставили сдать в сиротский приют Бао Гу. Наверное, она сейчас молодая и красивая девушка, одетая в ярко-красное ципао, сидит где-нибудь в Китае, смотрит на то же небо, что и мы, и думает о том, что с ней случится завтра.

В последний раз обняв мужа, Си Лань поднялась:

— Может, я помогу тебе везти тачку, любимый? Ты устал.

Панда решительно встал и схватил ручки тачки, с удвоенной силой толкая ее вперед:

— Я мужчина в семье, А-Лань.

Тигрица лишь улыбнулась, и они продолжили путь по мощеной дороге.

* * *

Когда Ли Шань уже начал терять надежду, что они найдут место для ночлега, дорога начала загибаться длинной дугой — и на горизонте начали появляться верхушки белоснежных домов. Си Лань облегченно рассмеялась:

— Вот! А ты говорил! Дорога должна была куда-то рано или поздно привести. По описанию очень похоже на Долину Мира. Давай, любимый, осталось совсем немного! — последние слова и сама тигрица произносила усталым голосом, потому что хотя она и не толкала перед собой тачку с кузнецким инструментом, как муж, но долгий путь по дороге изрядно утомил ее лапы, и они начинали неприятно ныть от длинного дневного перехода.

Достигнув деревни и вступив на ее узкие брусчатые улочки, Ли Шань устало прислонился к стене одного из домов, поставив вдоль него тачку:

— Пришли. Куда нам теперь здесь податься?

Си Лань принюхалась к воздуху, и подняла круглые ушки:

— Шань-эр! Здесь восхитительно пахнет лапшой! Уверена, это совсем недалеко!

Панда несколько раз перевел взгляд со своей тачки на тигрицу, словно о чем-то раздумывая, после чего крякнул:

— У тебя всегда был нюх острее моего. Ладно, хрен с ним, дотащу тачку до лапшичной — не могу же я здесь все бросить, а то еще заберет кто. Давай, веди, А-Лань, коль учуяла. Надеюсь, нам хватит денег.

Взявшись за ручки тачки, Ли Шань потащил подводу за собой, чтобы видеть, куда движется тигрица. Та же, двигаясь небыстро, но уверенно, спустя три квартала ткнула пальцем куда-то вперед:

— Вот оно! «Лапшичная мистера Пинга. Лучшие супы, пирожки, ламянь и булочки во всей Долине Мира! Гостям до полудня — клецка в подарок». Звучит вкусно, идем!

* * *

У гуся Пинга в тот день был не очень загруженный день — всего-то около десятка порций капустного супа, около тридцати булочек и сотня димсамов. Для Пинга, который за многие годы привык к любому, даже самому большому потоку посетителей, такая нагрузка была детским садом.

Весело насвистывая какую-то свою гусиную мелодию, Пинг стоял на кухне возле открытого окна, нарезая салат и шинкуя капусту для очередной порции овощного супа, как вдруг увидел краем глаза, что в арке его лапшичной появились панда и тигрица. Не поворачиваясь, Пинг произнес громким и слегка сварливым голосом, выказывая свое недовольство:

— Сынок, ты как раз вовремя! Вчера я тебя просил разобрать поставку, а ты просто бросил ее и убежал по своим доблестным кунгфубоевым делам! А старику прошлось надрывать больную спину и таскать большие ящики. А вы, мастер, могли бы и повлиять на своего друга, который так не уважает своего любимого отца!

На удивление Пинга, ни По, ни Тигрица ничего не ответили и гусь, бросив в кипящую воду последние нарезанные овощи, одним движением метнул нож, заставив его воткнуться в стену, после чего гневно повернулся:

— Сын, я вообще-то с тобой разгова… А-а-а-а-а-а-а-а-а! — гусь в ужасе закричал и упал на спину, увидев, кто подошел к раздаточному окну. На него смотрели По и Тигрица… но они были каким-то не такими — панда стал более старым и кареглазым, а Тигрица слегка располневшей. Пинг хрипел и крякал, показывая крылом на посетителей, а тигрица участливо спросила:

— Простите, почтенный господин, вам нехорошо?

Голос у Тигрицы был другим, и гусь смог подняться, выдавив:

— По, мастер Тигрица, вы оба… постарели. Что с вами случилось за сутки?

Панда с тигрицей недоуменно переглянулись между собой, и первый пробасил:

— Я не понимаю, о чем вы. Вы же мистер Пинг, так? Меня зовут Ли Шань, а это моя супруга Си Лань. Мы пришли к вам поесть.

Пинг неловко захихикал:

— Ах, да, конечно, разумеется… присаживайтесь, я сейчас к вам подойду!

Посетители заняли один из ближайших столов, ожидая прихода гуся, а тот, спрятавшись за створку окна, выглядывал из-за угла, вглядываясь в черты гостей и пытаясь понять, почему они так напоминают По и мастера Тигрицу. Покачав головой и оправив на себе фартук, Пинг развернул сбившуюся шапочку на голове и вышел к панде с тигрицей:

— Что бы вы хотели заказать, мистер Шань и мадам Лань?

* * *

После спасения Тигрицы от воздействия приворотного зелья Шиань Су прошел год. Нельзя сказать, что путешествие По в глубины души его названной сестры прошло бесследно для них обоих. Полосатая стала более подозрительной, и с тех пор не принимала пищу, если ее не готовил По или мистер Пинг, и по возможности в ее присутствии — от любого другого зверя Тигрица еду не принимала категорически, даже если это был кто-то из Нефритового Дворца. И это недоверие было настолько сильным, что Тигрица подчинялась ему, даже будучи смертельно голодной — после отравления Шиань Су полосатая была готова умереть с голода, но не съесть ни кусочка, если тот не был приготовлен тем, кому она доверяла.

Порой осторожность Тигрицы доходила до абсурда, когда соратники по Неистовой Пятерке хотели угостить Тигрицу вкусным десертом, но полосатая, смотря на них с грустью, лишь качала головой, отказываясь. Конечно, каждый понимал, что было причиной, и никто не осуждал Тигрицу за такое недоверие, но это накладывало определенный отпечаток. Порой друзьям приходилось даже обманывать Тигрицу и просить По, чтобы тот делал вид, как будто готовит десерт, заранее переданный ему — и лишь тогда полосатая брала его.

В дополнение к этому, у Тигрицы развилась патологическая ненависть к тофу в любом его виде, а особенно в жареном. Когда-то это была ее любимая пища, которую Тигрица любила есть в любой день и в любом настроении, но после случая на свадьбе По один вид тофу вызывал у полосатой мгновенную тошноту и судороги, которые прекращались лишь тогда, когда ненавистную ей еду убирали из поля зрения. И это выглядело сюрреалистично — бравая воительница, которая за свою жизнь вместе с По побеждала могучих врагов и даже, рискуя жизнью, приходила на помощь панде, становилась слабой и беспомощной, стоило ей увидеть даже маленький безобидный кусочек соевого творога.

Однажды это даже привело к неприятной сцене, когда мистер Пинг, не зная о такой особенности Тигрицы, принес ей булочек с начинкой из тофу, когда полосатая пришла к нему в очередной раз вместе с По. Стоило Тигрице откусить лишь кусок и почувствовать ненавистную начинку, как ее тут же стошнило прямо на пол. Конечно, полосатая потом извинялась перед гусем и самолично ползала по полу, вычищая следы мокрой тряпкой, но с тех пор Пинг тщательно следил тем, что ставил на стол перед Тигрицей.

* * *

По знал о слабости своей названной сестры, и пытался ей помочь. Во время тренировок панда пытался заставить Тигрицу не чувствовать неукротимую тошноту при виде тофу. И оказалось, что достижение этой задачи было даже сложнее, чем идеальная отработка Взгляда Шелкового Поля. На начальных этапах единственным способом для Тигрицы не складываться пополам при виде тофу было смотреть на него глазами По, что лишь подтверждало их старую теорию, что восприятие того или иного предмета зависело лишь от того, кто именно на него смотрел. Так как для По тофу был самой обычной едой (которую, к слову, он не любил, но по причине нейтральности вкуса), то и смотреть его глазами на соевый творог Тигрица могла без опасения. Но стоило ей только открыть глаза и посмотреть на тофу самой, как ее тут же накрывали судороги и тошнота.

Первым делом По пытался приучить Тигрицу держать тофу в лапах, не смотря себе в ладони, чтобы привыкнуть к текстуре и ощущению. На удивление, этот этап получился без особых проблем, из чего панда сделал вывод, что Тигрицу раздражало не все в тофу, а лишь его вид, запах, вкус — но не само тактильное ощущение тофу.

Порой По извинялся перед Тигрицей, заставляя ее снова и снова смотреть на тофу и сотрясаться в судорогах:

— Прости, сестренка, но я не могу позволить, чтобы ты пострадала в бою, если наш противник наденет на себя большой ростовой костюм тофу, и тебя согнет пополам!

Тигрица искренне засмеялась над шуткой:

— Нет, ты все делаешь правильно, По. Со своими слабостями нужно бороться. Но ты понимаешь, что когда что-то ассоциируется у тебя со смертью, организм сложно обмануть.

Бросив еще один мимолетный взгляд на кусочки тофу в ладони, Тигрица резко отвернулась, издав гортанный булькающий звук и содрогнувшись. По покачал головой:

— Хорошо, давай попробуем иначе. Закрой глаза и отойди в другую половину додзе. — Тигрица послушно выполнила просьбу. — Отлично.

Панда встал возле стены, противоположной Тигрице и положил кусочки тофу прямо на пол возле себя:

— Открывай глаза.

Полосатая открыла веки и недоуменно посмотрела на По:

— И что дальше?

— Ты стоишь далеко от меня. Ты видишь тофу перед собой?

Тигрица покачала головой:

— Нет.

— Прекрасно. А они лежат слева от меня на полу. По-прежнему не видишь? — полосатая вновь отрицательно помотала головой. — А теперь медленно, шаг за шагом иди ко мне и смотри вот сюда. — По ткнул пальцем в пол.

Кивнув, Тигрица осторожно, крадучись, двигалась к По, сфокусировавшись взглядом на полу, пока там не начали вырисовываться силуэты тофу, нечеткие, но уже видимые. Тошнота снова стала подступать к горлу, но полосатая, преодолевая себя, продолжала медленно подбираться к По, борясь с желанием оставить содержимое ужина на полу додзе.

В какой-то момент, когда до По еще оставалось ползала, тот поднял лапу:

— Стой и не иди далее, Тигрица. Ты видишь его?

— Да, теперь он более заметен, но еще не в подробностях.

— Тебе тошно?

— Совру, если скажут «нет», но пока терпимо.

— Постой на этом месте несколько минут и смотри только на тофу. Стой, пока не почувствуешь, что тебе больше не хочется блевануть на пол.

Медленно закрыв и открыв глаза, Тигрица сосредоточилась на разбросанном тофу, давя неприятные ощущения в горле, но терпя. Как и предсказывал По, спустя каких-то десять минут ей если не стало лучше, то по крайней мере больше не тянуло извергать из себя рвоту и валяться на полу в судорогах. По заметил:

— Неплохо. Видимо, ты не так сильно реагируешь на тофу, если ты видишь его издалека, и он не появляется в твоем поле зрения внезапно, — замерив шагами расстояние, отделявшее лежащий на полу тофу от Тигрицы, панда вернулся на исходную позицию. — Двадцать моих шагов. Пока это твоя безопасная дистанция. Потом будем уменьшать.

Тигрица внезапно начала смеяться, с прищуренными глазами смотря на По, покрытого белыми шрамами и поседевшей после спасения Тигрицы шерстью. Тот удивленно остановился:

— Что?

Полосатая оперлась на колени:

— Видела бы нас сейчас твоя жена. Она привыкла видеть во мне суровую воительницу, которая всегда собрана, начеку, ничего не боится — а ты, спасший меня от верной смерти в проклятой зельем душе, учишь меня не бояться обычного соевого творога. Не правда ли, смешно?

Предусмотрительно собрав весь тофу с пола, По убрал его в карман на штанах, чтобы Тигрица его не видела, рассмеявшись сам:

— Ну ты же живая Тигрица, а не механический истукан Таотая! Пойдем лучше к отцу, он приготовит тебе что-то поинтереснее. Идем?

Ли Шань и Си Лань покинули лапшичную мистера Пинга, икая от сытости. Вывеска гуся не врала — его супы, булочки и пельмешки действительно были вкусны, и каждый кусочек еды панда с тигрицей ели с большим удовольствием. К их удивлению, обед вышел не сильно дорогим, и паре хватило тех денег, что у них оставались после долгого переезда.

Перед тем, как покинуть гуся, Ли Шань уточнил у Пинга:

— Почтенный господин, мы с женой пришли издалека. Я хотел бы обустроить в вашей деревне кузницу. Это возможно?

Гусь заинтересованно поднял брови:

— Ооо, если это правда, мистер Шань, то я буду первым в очереди к вам! У меня полно мятых котелков и погнутых мисок, и некому их выправить! Уверен, что если вы хороший кузнец, то вашей работой заинтересуются и в Нефритовом Дворце! У них часто изнашивается оружие во время тренировок, и им приходится нелегко его выправлять своими силами! Мой сынок По очень часто появляется в деревне и ищет новое оружие на замену. Думаю, он бы точно оценил, что теперь в деревне есть кузнец!

Ли Шань улыбнулся и, попрощавшись с гусем, вышел на улицу, обратившись к Си Лань:

— Дорогая, давай вот как сделаем. Подводу я пока оставлю у лапшичной, мистер Пинг разрешил, а мы с тобой вдвоем пока обойдем деревню и посмотрим, где можно будет поставить кузницу, не мешая местным жителям. Ты давай тогда направо, я налево — встретимся здесь же.

Тигрица коротко ткнулась носом в плечо панды и кивнула:

— Хорошо, Шань-эр, так и сделаем! — и они разошлись в противоположные концы комнаты, оставив всю тачку с металлом в углу у лапшичной.

* * *

В это же время По и Тигрица спустились вместе в Долину Мира, и у них существовала небольшая, но очень старая традиция, которой они следовали уже не первый год. Примерно за несколько кварталов до лапшичной мистера Пинга в деревне был один участок, где две улицы шли параллельно, несколько раз симметрично выгибаясь относительно друг друга, и каждая приводила к заведению гуся. Названные сиблинги часто использовали эти две улицы как своеобразное соревнование между ними — кто, используя свою скорость, ловкость и акробатику, окажется у лапшичной первым, выбрав каждый свою сторону — ведь на этих улицах часто были и прохожие, и подводы, и другие препятствия, преодолевать которые было интересно.

Так случилось и в тот раз. По жестом показал на две улочки, и Тигрица коротко кивнула, показав, что готова к соревнованию. Встав на стартовые позиции, соратники выждали несколько секунд, и после негромкой команды По побежали каждый по своей улице.

Совершая прыжки через телеги и аккуратно огибая прохожих, стараясь не сбить их с лап, Тигрица не ожидала от их привычного дружеского соревнования чего-то особенного. Однако вскоре она была вынуждена остановиться, когда заметила, что впереди спиной к ней стоит По, изучая пустое место рядом с домом. Тигрицу крайне сильно удивило, что панда успел переодеться, и вместо своих привычных заплатанных штанов носил какое-то зеленое пончо и выцветшие зеленые штаны. Пораженная, полосатая послала мысленный запрос По:

— Слушай, а зачем ты переоделся в другую одежду и как ты оказался на моей улице?

В ответ прозвучало не менее загадочное:

— У меня тоже вопрос к тебе, сестрица: зачем ты переоделась в старое выцветшее желтое ципао и как ты оказалась на моей стороне?

Удивленная, Тигрица остановилась:

— Ничего не понимаю. По, я стою сзади тебя, обернись!

Голос возразил:

— Нет, Тигрица, это я стою позади тебя, сама обернись!

Полосатая медленно развернулась, но не увидела По, и удивленный панда ответил ей:

— Странно, тебя нет позади меня. Но если это не ты… тогда кто передо мной? Тигрица, мне почему-то стало страшно. Ты говоришь со мной по мыслесвязи, но ты не оборачиваешься ко мне.

— У меня тот же вопрос, По, — тигрица глубоко вдохнула. — Сейчас узнаем, кто это выглядит, как ты.

Голос По исчез из ее головы, и Тигрица решительно подошла к стоящему панде и тронула его за плечо. К ее глубочайшему удивлению, к полосатой развернулся более возрастной панда, черты морды которого отдаленно напоминали внешность По. Но что еще больше ее поразило Тигрицу — так это то, что и незнакомец, казалось, был удивлен не меньше полосатой тем, что увидел.

Они стояли, смотря друг на друга, не произнося ни слова, как вдруг практически синхронно произнесли на выдохе, словно не веря в произносимое:

— Вы отец По?

— Ты дочь Си Лань?

Тигрица явственно услышала своим острым слухом, как через дом, который разделял ее улицу и улицу По, раздалось:

— Вы мать Тигрицы?

— Ты сын Ли Шаня?

Поняв, что произошло нечто совершенно невообразимое, Тигрица соединилась с По:

— Я все слышала, мы стоим через дом. Встретимся в ближайшем переулке позади.

* * *

Они стояли друг напротив друга, не веря в то, что они видят. Ли Шань, раскрыв от удивления пасть, протянул лапу в сторону По, шепча что-то вроде «Лотос… жив», в том время, как Си Лань, пристально смотря на голову Тигрицы, прищурила повлажневшие глаза, шепнув: «Моя Ли Мэй…».

Первым молчание нарушил По, и казалось, что с каждой секундой его глаза становятся более влажными, стоило ему все сильнее вглядеться в панду напротив, покрытого шрамами:

— Папа?

Ли Шань пробасил:

— Сынок! Мой Лотос! — По и Ли Шань обнялись, но Тигрица осталась бесстрастной, глядя на грустно-радостную Си Лань напротив себя. Та подалась навстречу Тигрице и распахнула объятия, говоря сдавленным, но счастливым голосом:

— Спустя двадцать лет я нашла тебя, Ли Мэй! — Си Лань обняла Тигрицу, сжав лапы у нее на спине, однако полосатая не ответила на ее чувства, лишь позволяя держать себя в объятиях, при этом она даже не улыбалась.

* * *

Встреча произошла поздним вечером, и четверка вернулась к лапшичной мистера Пинга, которая уже не принимала посетителей, однако там еще можно было сесть за пустыми столами.

По пути Тигрица мысленно обратилась к По:

— Брат, я буду тебе очень признательна, если говорить будешь ты, а я помолчу. У меня много вопросов и мало ответов.

По не стал спорить, и когда все четверо сели за столом в опустевшей лапшичной, задал первый вопрос:

— Если вы — наши родители… то я хочу знать все. Вы… ты… — По даже не знал, как ему следовало обращаться к Ли Шаню… — Папа? В общем, расскажи мне все.

Ли Шань переглянулся с Си Лань:

— Видимо, начать придется мне, у меня все раньше началось. Я жил в долине панд, где издавна обитали великие мастера светлой стороны и хранители доброй ци, за помощью к которым обращались многие мастера кунг-фу. Вышло так, что я, в отличие от своих родителей, не владел обращением с ци и вообще не знал, как другие панды управляются с ней, но меня это мало заботило. С ранних лет я интересовался кузнечным делом, и я выучился этому искусству, что полностью заменило для меня умение быть мастером светлой энергии. Так я жил, а потом… я познакомился с твоей мамой, Нин-Нин.

Глаза Ли Шаня стали печально-мечтательными:

— Это была прекраснейшая пандочка во всей долине. Такая круглая, румяная, похожая на вкусную пельмешку с начинкой. Прекрасная танцовщица, искусная лаподельница. А уж ее черное пятнышко на левой щеке! Я сошел с ума, как только ее увидел, и с тех пор мечтал завоевать ее сердце. Долгие три года я потратил на это, и однажды она поддалась мне — и так мы стали супругами, а потом и родителями прекрасного маленького панденка, — Ли Шань прищурил влажные глаза. — Тебя. Мы назвали тебя Лотос.

По удивленно посмотрел на свои лапы:

— Так мое настоящее имя — Лотос? Я… я столько лет хотел узнать, кто я такой, мечтал узнать, кто мои родители, какое у меня было имя.

Тигрица и Си Лань молчали, не вмешиваясь в рассказ панды, и тот продолжал:

— Но однажды, в одну темную ночь, на нашу долину напали волки из армии лорда Шеня. Мы тогда не знали, почему они пришли, но случилась настоящая бойня. Солдаты в ночи при зареве пожаров, охвативших дома, хватали всех панд без разбора и убивали их на месте. Безоружных, беспомощных, напуганных. Я тогда схватил свой кузнечный молот и принялся крушить им волков направо и налево. Один мой удар даже выбил глаз их предводителю — но я понимал, что их слишком много. Я крикнул Нин-Нин, чтобы она схватила тебя и бежала из долины прочь. Я не надеялся выжить и должен был погибнуть, но я хотел, чтобы моя жена спаслась и спасла тебя от лап безжалостных волков. Я махал молотом до тех пор, пока не рухнул от усталости и тяжелых ран, которые я получал со всех сторон. Видимо, я был настолько истерзан, что потерял сознание, и солдаты решили, что я мертв.

Ли Шань скривился и коснулся своих многочисленных белых шрамов, усеявших его черно-белое тело:

— Эти следы остались мне на память от резни той ночью, — Ли Шань показал на шрамы По. — И ты, гляжу я, тоже был ранен, Лотос.

По кивнул:

— Я спасал Тигрицу, это была очень долгая история. А что было дальше, папа?

— Я был единственным выжившим пандой в той бойне. Все остальные погибли. Я очнулся буквально на пепелище. Ни одного целого дома, ни одной целой постройки… и куча черно-белых тел вокруг. Я был весь ранен, истекал кровью, и мне хватило лишь сил брести из долины куда глядят. Я несколько раз спотыкался, но брел вперед, пока не дошел до ближайшей деревни и рухнул возле какого-то дома… так мы и познакомились с Си Лань.

Тигрица медленно прищурила глаза и положила лапу поверх ладони Ли Шаня, а тот продолжал:

— А-Лань выходила меня и спасла от смерти. А потом, когда моей жизни ничего не угрожало, мы вернулись в долину, и тогда лишь одно заботило меня — найти Нин-Нин или тебя. Вдвоем мы исследовали весь ближайший заснеженный лес вдоль и поперек, обыскали все сугробы, кочки, овраги и пропасти… и увы, нашли Нин-Нин. Она была мертва, но тебя с ней не было. Она оказалась единственной пандой из долины, которая погибла за ее пределами. Нин-Нин преследовали солдаты и настигли ее. Я как сейчас помню — она лежала в снегу, припорошенная, рядом алела кровь и Нин-Нин… улыбалась, — слезы потекли из глаз Ли Шаня. — Улыбалась так, словно она успела что-то успешно сделать перед гибелью. Лишь одна ее улыбка давала мне надежду, что ты не погиб. Но сколько бы я ни обшаривал лес, я не нашел ни одного твоего следа, Лотос. И уже потом, когда сошли снега, я снова обшарил весь лес — но и тогда не смог тебя найти. Долгие годы я жил слабой надеждой, что Нин-Нин каким-то образом спрятала тебя или куда-то подбросила, отдав свою жизнь ради тебя.

Слезы капали на столешницу, и панда через силу продолжал:

— Вся деревня сгорела дотла, и мне даже было нечего взять на память о Нин-Нин — ни клочка ее одежды, ни одной ее поделки — все сгорело в пожаре, оставив от себя лишь серый пепел.

Замявшись, По запустил лапу в карман:

— Кажется… у меня есть кое-что, пап, — панда сжал ладонь внутри кармана. — Папа Пинг воспитывал меня всю жизнь, и я всегда называл его своим отцом. И недавно он сказал мне, что когда он нашел меня маленьким, то вместе со мной было это.

По достал на свет потрепанную серо-черную панду, которую он всегда носил с собой с тех, как Пинг отдал ему игрушку, показав старый ящик из-под редиски. Стоило Ли Шаню бросить лишь один взгляд на игрушку, как его голос стал ревущим:

— Нин-Нин! Моя Нин-Нин!

Ли Шань крепко сжал игрушку и уткнулся в нее мордой, рыдая как ребенок и орошая плюш крупными слезами:

— Да! Да! Это она!.. Это… Это Нин-Нин!

Си Лань сама пустила слезу, крепко обняв голову Ли Шаня, а тот продолжал рыдать, икая от слез:

— Моя… Моя… Нин-Нин! Я… я… прости, любимая, я не смог! Я!

По с мокрыми глазами повернул голову в сторону молчащей Тигрицы, которая с момента начала беседы не проронила ни единого слова — и у нее единственной за столом были совершенно сухие глаза, но они выглядели очень сочувствующими.

На Ли Шаня было жалко смотреть. Панда уткнулся мордой в стол, сжимая мокрую от слез игрушку, и в его нечленораздельных рыданиях можно было услышать лишь отдельные слова, вроде «Прости», «беги», «спасайся», «Нин-Нин». В дальнейшем слова сменились лишь хныканьем, пока тигрица гладила Ли Шаня по голове, шепча ему что-то успокоительное. Отец По лишь спустя десяток минут смог осмысленно вернуться к своему монологу:

— Прости, эта боль не отпускает меня вот уже почти три десятка лет, Лотос. Многие годы у меня не было ничего, что могло мне напомнить о Нин-Нин, кроме моих страшных воспоминаний. Теперь же в один день я получил и сына, и вещь, что сделала Нин-Нин. Это игрушка — труд ее лап. Ни одна пандочка в долине была столь же искусна, как моя Нин-Нин, и ты обожал те игрушки, что она шила для тебя. А эту маленькую панду ты любил так, что не засыпал без нее и плакал, если кто-то другой ее трогал, даже я, — впервые Ли Шань улыбнулся сквозь слезы.

По подвинул игрушку Ли Шаню:

— Возьми ее, пап. Она теперь твоя.

Панда поднял глаза на сына:

— Ты… ты правда отдаешь ее мне? Но ведь это же единственное твое воспоминание о детстве и маме!

По медленно кивнул:

— Да. Но я ее совсем не помню, и меня вырастил папа Пинг. Для тебя же эта игрушка — память о тех временах, когда ты был счастлив. Думаю, тебе она нужнее, чем мне. Бери.

* * *

В отличие от По, Тигрица не назвала Си Лань мамой:

— Мадам Лань, если вы говорите, что вы — моя мама, то я хочу знать о том, кто я такая и как я оказалась в приюте Бао Гу.

Тигрица грустно вздохнула:

— Это была моя самая большая ошибка в жизни, за которую я корю себя вот уже двадцать пять лет. Я была дочерью крупного мандарина Си Бао, который служил при дворе императора. Конечно, мы не были родственниками царственных особ, но мы считались очень знатной фамилией. Я была единственной дочерью в семье. Отец был очень важным мандарином, но насколько он был важным — настолько же и строгим приверженцем традиций. Его слово в семье было законом, и однажды, когда мне было всего двенадцать лет, он поведал, что я обещана в жены сыну императорского наместника в провинции Сычуань. Многие девушки моего возраста наверняка были бы этому рады, но мне не нравилось, что меня против моей воли отдают за того, кого я даже не знаю. Но кто меня спрашивал? Так начались долгие шесть лет, когда меня каждый день только и делали, что готовили к свадьбе.

Си Лань опустила голову:

— Свадьбы в итоге не состоялось. Я встретила Чжоу Циня. Он был обычным тигром незнатного рода, но я полюбила его искренне всем своим сердцем. Он знал о моих чувствах и откликнулся на них. И в один день я узнала, что беременна. Сомнений не было — отцом мог быть только Чжоу Цинь. Разумеется, Си Бао был недоволен тем, что его дочь в нарушение всех традиций выбрала незнатного тигра, который не был ровней нашей древней и уважаемой семье, да еще и сделавшего меня беременной. Я испугалась того, что меня заставят избавиться от плода, но отец заставил меня сделать куда более страшную вещь. Когда родилась ты, я дала тебе имя Ли Мэй — Красивая Роза из-за рисунка на твоей голове. И потом, спустя полгода после твоего рождения, отец поставил мне крайне простой выбор — или я сдаю тебя в детский дом, или же он выгоняет меня из дома с проклятием и вычеркивает из своей жизни, и вдобавок делает очень больно Чжоу Циню. Я пробовала было сопротивляться, плакать, кричать, но Си Бао проявил просто чудеса стойкости… и однажды я совершила то, что он хотел. Я сдалась.

Си Лань опустила плечи, и они затряслись:

— Я совершила самый подлый и мерзкий поступок в своей жизни. Я взяла свою родную дочь и самолично отнесла ее под двери детского приюта Бао Гу. А Си Бао пошел со мной, чтобы убедиться, что я действительно выполню его волю. Мое сердце рвалось на части, но я была молодой и боялась того, что лишусь всего.

Тигрица подняла глаза на дочь и продолжила:

— Я потеряла все в любом случае. Си Бао был доволен, что плод любви от незнатного зверя больше не портил вид его дома, но сам Чжоу Цинь не простил мне такое предательство и ушел, обвинив меня в том, что я предпочла комфорт и богатую жизнь родной дочери. Я валялась в грязи у его лап, умоляя простить меня… но Чжоу Цинь остался непреклонен. Он плюнул мне в морду и ушел. Больше я его не видела, и где он сейчас — я не знаю. В какой-то момент из-за какой-то сущей безделицы я поцапалась с отцом, и в итоге он выгнал меня из дома. И я осталась у разбитого корыта — ни семьи, ни любимого, ни дочери. Мне пришлось покинуть привычную жизнь и искать себя. В своих скитаниях я оказалась в деревне неподалеку от долины панд, и моя жизнь так и была бы никчемной и бесполезной, если бы однажды на моем пороге не рухнул израненный Шань-эр. Лишь с того момента моя жизнь обрела какой-то смысл — у меня появился любимый, который принял меня в подмастерья, и я получила хотя бы какой-то навык, чтобы не быть красивой, но бесполезной розой-белолапкой. И так мы живем с Ли Шанем вот уже двадцать пять лет вместе. Разное у нас бывало, и поначалу меня даже раздражало, как он плачет ночами о погибшей Нин-Нин — но потом я смирилась и примирилась с этим.

Си Лань протянула лапы к Тигрице и попыталась взять их в ладони, но полосатая аккуратно, но четко не позволила своей матери этого сделать:

— Если все, что вы рассказали, мадам Лань, правда, то я уже не могу называть вас своей матерью. Вы бросили меня в приюте, где я росла изгоем. Ни друзей, ни любви, ни сочувствия. У меня лишь один родитель — мастер Шифу. Да, он не идеален и совершил много ошибок. Но он единственный зверь за все мое детство, кто не испугался того, кто я такая, и искренне старался помочь мне. А что сделали вы, мадам Лань? Пришли спустя двадцать с лишним лет вымаливать прощение? И вы ожидаете, что я радостно брошусь в ваши объятия? Вас не было в моей жизни. Вы даже не пытались найти меня, хотя любая нянечка в приюте Бао Гу сказала бы вам, что меня забрал мастер Шифу. Вы могли меня найти, даже допустив ошибку. Но вы этого не сделали.

По попытался было остановить Тигрицу:

— Подожди, но…

Полосатая яростно ударила кулаком по столу:

— Что «подожди»?

Си Лань грустно опустила плечи:

— Ли Мэй.

Тигрица перевела на мать тяжелый взгляд, произнеся четко и раздельно:

— Я. Не. Ли. Мэй. Я — Тигрица. Кто вы такая, чтобы указывать мне, как я должна себя называть? Посмотрите на мистера Шаня! — Тигрица показала лапой на притихшего панду. — Он, как и вы, потерял сына. Что он сделал после этого? Он голыми лапами копался в лесу и проводил целые дни там, ища потерянного По. Он вкладывал все силы в это и пытался всячески разыскать. Даже не зная, где он. Даже не надеясь. Мистер Шань искренне желал разыскать По. А что вы? Вы даже в приют не пришли. Вам ничего не стоило разыскать меня, но вы даже не пытались. И теперь вы пытаетесь разжалобить меня слезами? А ваши слезы вернут мне двадцать пять лет жизни? Они исправят мою Инь-природу?

Тигрица резко встала из-за стола:

— У меня есть семья. У меня есть отец, мастер Шифу, и у меня брат, По, у которого теперь есть имя Лотос. Они — мои родные. Но не вы, мадам Лань, — Тигрица повернула голову к По. — Брат, я поздравляю тебя с тем, что ты нашел своего отца — он достойный зверь, и его поведением я искренне восхищена. Жаль, что мне не так повезло со своей… «матерью».

Последнее слово Тигрица произнесла с презрением, даже не пытаясь этого скрыть. Сделав шаг в сторону выхода, полосатая бросила, не оборачиваясь, через плечо:

— Желаю вам хорошей беседы. Я больше не хочу тут находиться. По, у нас еще тренировка через полчаса, не опаздывай.

Тигрица вышла из лапшичной, и Си Лань уткнула мордочку в лапы, всхлипывая:

— Ли Мэй, какой же я дурой была... Прости меня, доченька…

И По с Ли Шанем в тот момент искренне не знали, как утешить плачущую мать Тигрицы.

Тигрица чинно готовилась к очередной совместной тренировке с По, неторопливо расставляя тренажеры и проверяя надежность креплений цепей, которые планировались на очередном занятии. Внезапно в ее голове раздался вежливый стук, и прозвучал голос панды:

— Сестра, я вынужден тебе кое-что сказать. Я иду с отцом и твоей матерью в Нефритовый Дворец.

Тигрица ударила одну из деревянных лопастей тренировочного снаряда, и та разлетелась в щепки:

— Во-первых, она мне не мать. Во-вторых — По, я не желаю видеть мадам Лань в Нефритовом Дворце.

— Да, да, Тигрица, я не дурачок и прекрасно понимаю твои мысли. Но ты же готова видеть Ли Шаня в Нефритовом Дворце?

— Допустим, но к чему ты клонишь, брат?

— Ты можешь сколь угодно ненавидеть Си Лань — это твое право, которое я не собираюсь оспаривать. Тебе лучше знать, кто она и что она. Но если ты готова впустить Ли Шаня — то ты не можешь прогнать его жену, верно? Отец не вступит под своды Нефритового Дворца в одиночестве.

К удивлению По, Тигрица осталась совершенно спокойной и не стала отрицать очевидное:

— Это звучит разумно, По. Я ненавижу Си Лань как свою так называемую «мать», но я спокойно отношусь к ней как к супруге Ли Шаня. Как его жена, она не сделала мне ничего плохого. Но ведь я же не могу одновременно и уважать, и ненавидеть одного и того же зверя, не так ли?

— Верно. Так как в итоге мы поступим, Тигрица?

Полосатая на некоторое время задумалась, после чего вынесла вердикт:

— Хорошо, я не буду против Си Лань в Нефритовом Дворце. Но я не желаю ее видеть. Пусть занимается всем, чем только взбредет ей в голову — хоть шьет, хоть поет, хоть гуляет, хоть на голове стоит. Предупреди мадам Лань, что в ее интересах не попадаться мне на глаза.

После паузы панда ответил ей:

— Я передал твои слова папе и твоей ма… мадам Лань. Они тебя услышали, и она приложит все усилия, чтобы ты ее не видела.

— Вот и чудненько. Поторопись на тренировку, брат, нельзя нарушать график!

* * *

После тренировки По и Тигрицу навестил мастер Шифу, который был в курсе того, что на пороге Нефритового Дворца появились родители частей Воина Дракона:

— Итак, я принял решение позволить мистеру Шаню и мадам Лань остаться здесь, пока он не построит в Долине Мира кузницу. Я не могу позволить им ночевать на улице без крыши над головой, особенно в связи с тем, что они пережили по пути сюда. Тигрица, я знаю, как ты относишься к Си Лань, и я не собираюсь читать тебе нотации. Также я ничего не имею против твоего желания не видеть мадам Лань. Однако же, — Шифу поднял палец. — Я не потерплю склоки внутри нашего дома. Ты хочешь, чтобы Си Лань не попадалась тебе на глаза — я хочу, чтобы ты сохраняла контроль и достоинство, полагающиеся воину. И если я услышу хотя бы слово ссоры, Тигрица — я спрошу с тебя по всей строгости, как наставник. Нельзя только требовать чего-либо от других, не будучи готовым заплатить за это цену. Больше я поднимать этот вопрос не буду.

Не дожидаясь ответа, Шифу покинул додзе, оставив Тигрицу и По одних. Полосатая села на пол и положила голову на сложенные колени, обхватив их лапами:

— Нравится мне это или нет, но мастер Шифу прав. Я слишком поддалась эмоциям… но По, я не могу заставить себя относиться к Си Лань лучше!

По сел рядом с Тигрицей:

— Ты лучше расскажи, как ты относишься к своему отцу, Чжоу Циню. Помнишь, мадам Лань рассказывала о нем?

Не меняя позы, Тигрица вздохнула:

— Двойственно. Если моя «матушка» не врала, рассказывая о том, как поступил мой отец, то, с одной стороны, его поведение вызывает у меня уважение. Он правильно проклял Си Лань и правильно сделал, что ушел от такой тигрицы, которая бросила родную дочь. Я бы тоже не простила того, кто сказал бы такое. Но, с другой стороны, Чжоу Цинь не лучше Си Лань. Если он проклял ее за то, что мадам Лань собиралась отдать меня в приют — кто мешал ему отобрать меня и забрать себе? Кто мешал ему самому прийти в приют Бао Гу и забрать меня оттуда? Я ничего не знаю об этом, и все, что я думаю о Чжоу Цине, основано лишь на одном рассказе Си Лань.

По заметил:

— У меня есть одна теория, почему Чжоу Цинь не забрал тебя. Возможно, он боялся за тебя.

Полосатая подняла голову и воззрилась на панду:

— Это как?

— Помнишь, мадам Лань упоминала, что Си Бао обещал настоящий ад Чжоу Циню, если дочь не согласится отдать тебя в приют? Может быть, Чжоу Цинь боялся, что если он заберет тебя, то Си Бао из чувства мести испортит жизнь и ему, и тебе? Может, Чжоу Цинь полагал, что лучше уж детский приют, чем навредить тебе?

Тигрица медленно поднялась и принялась ходить взад-вперед по залу, нервно дергая кончиком хвоста:

— Не понимаю, это какой-то бред. Как можно желать счастья детенышу, обрекая его на жизнь в каждодневном аду? Выходит, он предпочел, чтобы я страдала?

По поспешно встал и выставил ладони перед собой:

— Нет, нет, Тигрица, я не это имел в виду! Я… я не знаю, как это объяснить, ведь я пытаюсь описать чужие действия. Чжоу Цинь и так пошел на огромный риск. Ты сама знаешь, что в Китае дочь мандарина не может просто так общаться с простыми зверями. И то, что Чжоу Цинь стал отцом ее тигренка, говорит о многом. Ради любви к Си Лань он пошел на это — они вдвоем пошли на риск ради любви друг к другу. И потом, когда речь зашла о тебе и о твоем будущем, Чжоу Цинь мог испугаться, что если он заберет тебя у Си Лань, это может грозить смертью и тебе, и ему. Да, твоя жизнь в Бао Гу была адом, пока не появился мастер Шифу — но разве Чжоу Цинь мог знать заранее об этом? Мог ли он знать заранее, обрушит ли Си Бао гнев на него и тебя? Я не могу осуждать отца, который не желает смерти своей дочери и предпочитает оставить ее в живых. Может быть, то, что он исчез из твоей жизни, было единственным для него способом показать свою любовь к тебе? Я не хочу его оправдывать, Тигрица. Но вдруг, у него не было другого выбора, в отличие от твоей матери?

Остановившись, Тигрица медленно повернула голову в сторону По, словно оценивая его слова, после чего медленно кивнула:

— Возможно. По, если у тебя нет ко мне никаких иных важных разговоров, я хотела бы побыть одна ближайшие часа три. Мне нужно очень многое обдумать. Не ищи меня, не спрашивай меня и не пытайся связаться со мной, только если тут не случится всемирный потом.

По с готовностью закивал, соглашаясь с просьбой названной сестры, и Тигрица покинула додзе, закрыв за собой двери.

* * *

Однако вместо медитации в одиночестве Тигрица предпочла разыскать Ли Шаня в Нефритовом Дворце, так как ей нужно было многое узнать для лучшего понимания ситуации. Отца По Тигрица обнаружила в одиночестве во дворе Нефритового Дворца, когда тот с интересом рассматривал стойку с оружием для тренировок, трогая лезвие и внимательно вглядываясь в поверхность полированного металла. Заслышав шаги позади, Ли Шань неловко дернулся, опрокинув стойку и виновато улыбнулся:

— Простите, мастер, я думал, никто меня не увидит.

Тигрица мысленно улыбнулась, глядя на панду — тот вел себя совсем как По, а Ли Шань бросился ставить стойку на место, прилаживая лезвия и клинки:

— Хорошее у вас оружие в Нефритовом Дворце, качественное, говорю как кузнец! — Ли Шань неловко свел лапы вместе. — Как мне следует обращаться к вам? Мастер Тигрица? Ли Мэй? Просто Мэй? Я не знаю, нравится ли вам звучание вашего настоящего имени, но вы вправе выбрать любой из этих вариантов.

Ли Шань сел на одну из скамеек рядом со стойкой, и Тигрица ответила ему:

— Мистер Шань, если вам удобно называть меня Ли Мэй — называйте. Я хотела поговорить с вами о По, о Си Лань и вообще вашей жизни. Вы не будете против? — Тигрица села рядом с пандой.

Ли Шань замотал головой:

— Что вы, конечно нет, мисс Мэй!

Помолчав несколько секунд, Тигрица начала:

— Я немного завидую По. Хотела бы я, чтобы у меня был такой отец, как вы.

Медведь недоуменно наклонил голову:

— Какой?

— Вы рассказали о том, как вы искали Нин-Нин и По в лесу после резни в долине — и я испытывала искреннее восхищение вашим упорством, настойчивостью и несгибаемой надеждой. Вы показали, что по-настоящему любите своего сына, и готовы были пройти огонь и воду, чтобы разыскать его. Это… это достойно похвалы и одобрения. По очень дорог мне, как названный брат, и я только рада тому, что он в итоге нашел своего настоящего отца, достойного зверя.

Ли Шань усмехнулся, перейдя на «ты»:

— Названный брат? Ну ты понимаешь, Ли Мэй, что теперь вы с Лотосом брат и сестра не только по духу, но и по закону? Если Си Лань — моя жена, то выходит, что наши дети — сводные брат и сестра! Видишь, все было предопределено! — панда рассмеялся, и Тигрица улыбнулась вместе с ним.

— Действительно, совпадение, ничего не скажешь. А вы… вы можете рассказать больше о Си Лань? Что она говорила обо мне в прошлом, что делала, что думала.

Панда задумчиво почесал пухлую голову:

— Но ты же не хочешь ее видеть, Ли Мэй. Зачем мне тебе это рассказывать?

Тигрица медленно покачала головой:

— Ненависть, неприязнь — это одно. Но понимание полной картины происходящего — это иное. Я хочу понять ее мотивы. Я хочу понять, почему она поступила так, а не иначе. Возможно, я упускаю из вида какую-то важную деталь, и кроме вас мне никто это не расскажет.

Ли Шань крякнул:

— И то правда. Си Лань упоминала тебя очень часто. Я знаком с ней почти тридцать лет, и не было и месяца, чтобы она не вспомнила твое имя. Последний раз она говорила о тебе буквально вчера, когда мы еще не пришли в Долину Мира.

— И что она упоминала при этом?

— Мне сложно сказать, Ли Мэй. Всякий раз разное, но все сводилось к одному — решение отдать тебя в приют Бао Гу она называла худшим в своей жизни и сожалела о нем каждый раз, когда об этом вспоминала. И чем больше лет она жила, тем сильнее она горевала, что ее заставили так сделать.

— Горевала? Но если она так переживала — почему она меня не забрала? Почему не вернулась? Почему не послала ни одной весточки?

Ли Шань опустил голову:

— Я… я не знаю. Мне хочется защитить свою любимую жену и показать ее лучше в твоих глазах, ведь я знаю ее, как никто другой, и она очень добрая, любящая и хорошая тигрица. Поверь, Ли Мэй, во мне говорят не только чувства ее мужа — во мне говорит тот, кто не сидел бы сейчас перед тобой, если бы не Си Лань. Я помню, какой была Нин-Нин, и я вспоминаю о матери Лотоса с теплотой и слезами на глазах даже спустя столько лет. Си Лань — другая, но именно она дала отдых моей истерзанной душе после того, как я потерял все, что имел.

Ли Шань продолжил после паузы:

— Си Лань не любила об этом говорить, и я редко у нее об этом спрашивал, но мне кажется, она испытывала невероятное чувство стыда перед тобой, и она боялась… боялась, что окажется на пороге приюта, а ты не захочешь видеть ее. Ведь ты оказалась в Бао Гу еще совсем маленьким котенком, когда помнила маму лишь по запаху, но не умела отличать ее визуально от остальных. Си Лань стыдилась своего решения и постоянно корила себя за то, что сделала, но увы, чувство ее стыда перед тобой оказалось сильнее желания изменить неверное решение. Слабость победила ее душу. Ты вправе винить ее за это, Ли Мэй. Но знай, что твоя мама не была безучастным куском камня, который не думал о тебе.

Тигрица замолчала, обдумывая сказанное, после чего задала новый вопрос:

— А Чжоу Цинь? Вы знаете что-то о нем, мистер Шань?

Панда медленно кивнул:

— Да, но не так много. Мне кажется, если в этом мире и существовало нечто, что вызывало у Си Лань большее чувство стыда, чем сдача тебя в приют, то это мог быть только Чжоу Цинь. Я никогда не встречался с ним и знаю о нем лишь по рассказам жены. Кажется, он был кузнецом, как и я — я еще шутил, что Си Лань, видимо, имеет слабость к тем, кто умеет обращаться с металлом, — Ли Шань хохотнул. — Я думаю, что ее отношение к Чжоу Циню можно сравнить с моим отношением к Нин-Нин, но не настолько трагичным. Си Лань чувствовала себя предательницей, обманувшей Чжоу Циня, и поэтому, если заходил разговор о нем, жена всегда говорила «Я это заслужила — и плевок, и презрение».

— Но ведь и Чжоу Цинь не забрал меня из приют, хотя мог!

— Могу предположить, что он боялся гнева Си Бао и не решился подвергать риску твою жизнь. Большего сказать не могу — Си Лань нечасто упоминала его имя, и если упоминала, то сильно грустила. Где он сейчас, чем занимается и жив ли — мне неизвестно. Не думаю, что и он сам знает, что стало с Си Лань и тобой.

— У меня последний вопрос к вам, мистер Шань. Вы говорили, что панды из той долины, где вы жили, были большими мастерами управления ци, но вы сами этим даром не овладели. А что это была за сила?

Ли Шань улыбнулся, словно вспомнил что-то очень приятное:

— Я никогда не спрашивал об этом своих сородичей, потому что у меня хватало дел в кузнице, но я видел, что панды могли делать, управляя ци. Их способности помогали расти цветам, они могли исцелять тяжело раненных, а однажды я даже был свидетелем того, как к пандам принесли одного бойца кунг-фу, практически при смерти после тяжелого боя, и пятеро панд-старейшин, призвав всю свою силу ци, пробуждали его к жизни. Мне тогда казалось, что еще немного — и они мертвых воскрешать научатся.

Тигрица подняла лапу со светящейся серо-черной ладонью, вызвав появление в воздухе рыбки своей Инь-половины:

— У По есть такая же часть, только белая с черной точкой. Что я, что он — уникальные создания, являющиеся лишь половинами полного рисунка Инь-Ян. И вот уже не первый год я задаюсь вопросом, как мы стали такими и что на нас повлияло. Возможно, я стала Инь-частью из-за моего детства, многолетних тренировок или чего-то такого. Но По… я не знаю, почему он Ян.

Ли Шань пожал плечами:

— Прости, Ли Мэй, я не разбираюсь во всех этих ваших кунг-фу, ци, течениях и прочих непонятных вещах. Я кузнец, и мое дело — молотом махать, тут таких знаний не требуется! Знаешь, у меня тоже есть один вопрос к тебе, Ли Мэй. По… он… он когда-нибудь спрашивал раньше про меня?

Тигрица медленно прищурила глаза:

— По — очень простой и непосредственный зверь, и он долгие годы был уверен, что он сын гуся. Помнится, он даже удивился, когда я ему сказала, что Пинг — не его отец. Он думал, что я какая-то колдунья. Но когда мистер Пинг показал По ящик, в котором он нашел По, мой брат захотел узнать, кто он на самом деле и кто его настоящие родители. Но сами понимаете, как можно искать то, о чем ничего не знаешь? По, уверен, до сегодняшнего дня вообще ни одной панды не видел за всю свою осознанную жизнь. Но мне кажется, ваше появление его обрадовало — во время нашей тренировки он говорил о вас очень уважительно и с улыбкой на морде.

Ли Шань склонил голову:

— Большое спасибо, что рассказала это все, Ли Мэй. С твоего позволения, на сегодня мне хватит. Пора ложиться спать — старикам, вроде меня, сон очень необходим. Завтра начну обустраивать кузню в Долине Мира. Доброй ночи, — вместо ответа Тигрица лишь склонила голову перед Ли Шанем, после чего направилась обратно в Нефритовый Дворец

Исчезать из мира живых было совершенно не больно, и Угвэй знал это. В тот момент, когда он попрощался с Шифу на вершине утеса у подножия персикового дерева, старый черепах достиг полной гармонии с природой и знал, что его время пришло. В отличие от многих смертных, Угвэй не пугался ни смерти, ни окончания жизни. Напротив, конец своего земного пути старец встречал с улыбкой, поприветствовав смерть как доброго и очень ожидаемого друга, чей визит ожидался с большим нетерпением. И, закрывая глаза в светлом сиянии золотистой ци, покрытый лепестками персикового дерева, черепаха бросил последний взгляд на растерянного Шифу — и улыбнулся еще раз, думая про себя:

— Однажды ты все поймешь, мой старинный друг. Однажды…

* * *

Время в мире духов текло иначе, чем в реальности смертных, но старый черепах и при жизни не очень-то обращал внимание на течение лет вокруг себя. Годом меньше, годом больше, столетие ли или парочка — все они проходили быстро, оставляя после себя лишь легкие морщины на коже, да трещины на панцире. Угвэй не любил эти условности с возрастом настолько, что если бы кто-то спросил у него при жизни, сколько ему лет, старец бы лишь пожал плечами и ответил: «Сколько бы лет мне ни было, все они принадлежат мне, а не другим».

А на самом деле мудрый воин кунг-фу этого просто не знал. Может, он уже видел правление императора Цин Шаня? А может, застал краткое, словно горение спички, царствование Лань Бао? Или же он видел своими глазами, как взлетел и пал император Цао Цзе? И сколько бы себе ни задавал этот вопрос Угвэй, ответа на него в его мудрой голове не было. И поэтому черепаха встретил мир духов с большой радостью — вот уж где не нужно было размышлять о прожитых годах, течении жизни и не было нужды думать о будущем. Здесь не существовало ни прошлого, ни будущего — лишь безбрежное, вечное настоящее, не имеющее ни начала, ни конца. Идеальное место для медитаций, развития, размышлений, познаний своей внутренней сущности и конечно тренировки навыков.

Впрочем, нельзя было сказать, что Угвэй тратил все свое «время» лишь на саморазвитие и тренировки в мире духов. Все же, черепаха сохранил некоторые привычки из мира живых, и одна из них — неутолимое любопытство и желание быть в курсе последних событий. Как дух, он мог свободно и неограниченно следить за миром живых, узнавая, что происходит со смертными в его отсутствие.

Несколько лет Угвэй наблюдал за Нефритовым Дворцом, смотря на то, как его ученик Шифу управляет пристанищем заботы и справедливости Долины Мира. Не все из того, что видел старец, его устраивало, но ни одно происшествие в стенах Нефритового Дворца никогда не огорчало черепаху. Угвэй верил, что каждое живое существо имеет свой путь жизни и развития, и даже если он расходился с его взглядами — он был столь же правилен, как и его собственный.

Немало Угвэй следил и за тем, как общались и кем становились По и Тигрица. Черепаха видел, как развивается их Воин Дракона, какие новые силы приобретает их общее детище. И всякий раз обычно не склонный к самолюбованию или самопохвале Угвэй все равно нет-нет, но испытывал чувство гордости за то, что он сумел разглядеть в них двоих настоящего Воина Дракона, истинного борца со злом, появление которого было предсказано во всех пророчествах.

Порой Угвэй даже восхищался тем, что делали Тигрица и По. Прекрасно знавший сложность тех или иных элементов, старый воин в панцире прекрасно понимал, что при своих знаниях и мудрости Шифу не был способен правильно обучить такого Воина Дракона — и это была целиком заботы общей сущности Тигрицы и По. А когда они сумели создать серого дракона, сражаясь с лордом Шенем — даже Угвэй, повидавший за многовековую жизнь разное, пришел в настоящий, детский восторг.

* * *

Одним из преимуществ мира духов было то, что его обитатели были освобождены от многих телесных ограничений, столь мешавших смертным там, в мире живых. Духам не требовалась ни еда, ни сон, ни питье, ни отдых. У них не было ни императора, который стоял над ними, ни слуг, которые исполняли их приказы. Каждый был предоставлен сам себе и каждый проводил свое бесконечное послеземное время так, как считал нужным.

Казалось бы, мир духов должен был стать полем, где не было места ни злобе, ни страху, ни отчаянию, ни бедам. Но даже там зло нашло дорогу, подняв свою уродливую черную голову. Довольно быстро (по меркам мира духов, конечно), Угвэй столкнулся со своим старым товарищем, который когда-то бок о бок сражался с ним против вражеских армий — генералом Каем. Многое вместе пережили двое, считавшие друг друга братьями, но Угвэй помнил, как был вынужден, спасая невинных жителей провинции, выступить против своего верного друга и отправить Кая в мир духов, заперев его там до скончания веков. И оказалось, что время в посмертном мире Кай проводил далеко не праздно.

Так как ци павших воинов кунг-фу не исчезало бесследно, а попадало вместе с ними в мир духов, жадный до чужой энергии бык начинал охоту за любым более-менее могучим воином, чей земной путь прекращался добровольно или принудительно. Каждая новая порция ци, которую вбирал в себя Кай, пьянила бывшего генерала, и иссушающая жажда власти и могущества заставляла его искать себе новую жертву, украшая пояс очередным нефритовым медальоном с застывшим в камне искаженным профилем жертвы.

* * *

Неудивительно, что когда жертвами Кая стали Тай Лунг и другие мастера, жившие в мире духов, бык нацелился и на своего старого товарища по оружию Угвэя.

Медитируя в безбрежном золотом пространстве, Угвэй встал, услышав приближающиеся шаги, и, не открывая глаз, произнес с мягкой, доброй улыбкой, даже не поворачиваясь:

— Мой старый друг, Кай. Мы не видели с тобой пять сотен лет, не так ли? Твои звонкие гулкие шаги я узнаю из тысяч даже на том свете.

Раздалось гневное фырчание, и Кай, звеневший нефритовыми подвесками при каждом своем шаге, произнес на выдохе:

— Ты! Старый костяной болван! Ты! Ты смеешь еще тепло приветствовать меня после того, как подло предал и обманул, заперев в этом чертовом безбрежье до скончания дней?

— У меня не было иного выхода, Кай. Ты начал красть то, что тебе не принадлежало.

— А это не тебе решать, Угвэй, что принадлежит мне, а что нет! Если я пожелал обладать чьей-то ци — я буду ее владельцем.

— Да? — Угвэй мягко улыбнулся. — Предположим. Но что ты сделаешь, когда захватишь ци всех воинов в мире духов? Успокоишься? Ах да, это же не в твоем стиле — успокаиваться. А знаешь, мой старый друг, я могу рассказать тебе, где лежит самая вкусная ци. Такой, что тебе хватит ее до скончания веков.

Голубые глаза Кая зажглись алчным огнем:

— Где? Где?

Мудрец в панцире снова лишь улыбнулся, глядя на быка:

— Ты сейчас чем-то похож на пристрастившегося к маотаю. Тебе каждый раз хочется новый и новый глоток, но он не утоляет твою жажду, а лишь разжигает огонь желания и отдаляет дно твоей души, делая ее все более и более незаполненной.

Черепаха поднялся на лапы и показал в сторону Кая кончиком своего посоха:

— Для меня не секрет, Кай, что тебе не хватает моей ци, чтобы прорвать границу мира духов и попасть в мир смертных. И я знаю, что ты пришел отобрать мою ци и добавить меня в свою милую коллекцию этих забавных нефритовых безделушек, — Угвэй указал на зеленые медальоны на поясе быка. — Ну что же, если тебе это так нужно — забирай. Я еще никогда за свою жизнь не был обращен в нефрит, и мне даже будет интересно узнать, каково это — стать камнем.

Сказанное заставило Кая неуверенно отступить назад:

— Ты… вот так просто отдаешь мне ци, Угвэй? Без боя, без сражения? Не так, как пятьсот лет назад, когда мы бились в долине панд?

Угвэй медленно кивнул:

— Ты все услышал совершенно верно, Кай. Более того — я не только добровольно отдам тебе свою ци, но и расскажу, чья ци в мире смертных будет самой вкусной и притягательной для тебя.

Бык неуверенно чесал голову:

— Это какая-то ловушка. Я знаю тебя, Угвэй, ты никогда ничего не говоришь прямо и общаешься загадками! Уверен, ты и в этот раз задумал какую-то пакость! Рассказывай, в чем подвох!

Черепаха оперся на посох и очень по-доброму улыбнулся, не ответив на вопрос быка напрямую:

— В подлунном мире есть Нефритовый Дворец, в котором живет Воин Дракона, черно-белая панда по имени По. Я сам выбрал его и вручил ему титул до того, как исчез из мира смертных. По — это необычная панда и необычный Воин Дракона. Когда лорд Шень устроил резню в долине, где жили панды, вся ци, которой они владели, покинула их тела после смерти и искала любую панду в округе, где она могла бы оказаться. И вышло так, что лишь две панды выжили после той бойни — сам По и его отец Ли Шань. Но последний не умел обращаться со своей ци, и вся энергия павших панд оказалась в теле маленького панденка — единственного тела, которое сумела найти общая ци всех павших сородичей. И вся эта ци теперь хранится внутри его черно-белого пухлого тела. И уверен, что ее тебе хватит надолго. Ты же тогда хотел украсть всю ци панд, Кай? И у тебя будет такая возможность. А теперь… пришло время забирать мою ци, старый друг.

Кай рассвирипел и метнул нефритовые кинжалы на цепях в сторону Угвэя:

— Довольно болтовни, старый костяной дурак! Я заберу и твою силу, и силу всех воинов кунг-фу в смертном мире! Стань нефритом!

Угвэй даже не пытался увернуться от атаки Кая. Напротив, он широко расставил лапы, позволяя цепям обвить себя, и вскоре его панцирь начал зеленеть, превращаясь в отборный нефрит. Чувствуя изменения, Угвэй заметил, пока окаменение не лишило его возможности говорить:

— А это даже немного щекотно, Кай.

Но вскоре старый мастер превратился в нефрит полностью и сжался в комок. Мощная золотая ци хлынула потоком в тело Кая, а умиротворенный облик Угвэя в нефрите превратился в зеленую каплю, которую бык повесил себе в виде медальона на шею, не присоединив к остальным плененным ци на поясе.

Почувствовав новые силы, Кай глубоко вдохнул, чувствуя возросшую мощь:

— О да, пятьсот лет потрачены не зря!

Сильно размахнувшись нефритовыми клинками, Кай словно прорвал ткань мира духов, явив перед собой крутящийся портал, прыскающий искрами и всполохами золотистого света. Закрепив на поясе кинжалы и звякнув медальонами, бык вступил внутрь портала и исчез из мира духов, оставив после себя лишь горстку блестящей пыли.

* * *

Тигрица, По и Журавль находились в библиотеке Нефритового Дворца, где уже были зажжены свечи и разложен открытый пустой свиток с тушью и кистью рядом. Панда и полосатая задумали сделать то, что им раньше никогда не доводилось делать — написать свой первый свиток для хранилища. Так как им самостоятельно удалось выяснить очень много аспектов, касающихся Воина Дракона, которые раньше не были никак не зафиксированы на бумаге, мастер Шифу посоветовал им записать все идеи и сохранить их на будущее для потомков. Наставник Нефритового Дворца чрезвычайно заботился конспектированием и документированием любых завоеваний и достижений кунг-фу, и он был прямо заинтересован в том, чтобы будущие поколения воинов и мастеров могли учиться на опыте лучших воинов прошлого.

Но легко было сказать «напишите свиток»! Одно дело было представлять и понимать все в голове на уровне интуиции и мышечной памяти, но другое — выразить это на бумаге в понятном для остальных виде, но в то же время красиво и «умно». В помощь себе По и Тигрица позвали мастера Журавля, признанного специалиста в каллиграфии и умении красиво излагать мысли при помощи иероглифов.

Пернатый застыл с пока еще сухой кистью в когтистой лапе, глядя на парочку из-под соломенной шляпы:

— Я могу написать что угодно и как угодно, но я не могу писать, если мне ничего не говорят! По, Тигрица, определитесь уже, я не могу стоять всю ночь с кистью в лапе и смотреть на то, как вы молчите с очень умными мордами!

По махнул лапами:

— Не мастер я в этих красивых словесах — а то ляпну что-нибудь. Вон, лучше Тигрицу спрашивай, она вся такая умная, сосредоточенная и потрясная!

Полосатая недовольно фыркнула:

— Хватит перекладывать на меня всю ответственность, По! Ты такой же Воин Дракона, как и я, и нам двоим нужно думать, что описывать.

Журавль картинно зевнул, снял с себя шляпу и сунул голову под крыло, положив кисточку на свиток и поджав одну лапу:

— Ну когда вы придумаете что-нибудь — позовите, а я пока лучше посплю.

Пернатый славился не только как мастер каллиграфии, но тот, кто быстрее всех умел засыпать в любое время и в любом месте. Не прошло и десятка секунд, как до Тигрица и По донесся тонкий свист из-под крыла — и действительно Журавль умудрился провалиться в сон буквально не сходя с места! Полосатая перешла на мыслесвязь, чтобы не будить Журавля:

— Давай мы хотя бы это как-то озаглавим и набросаем план, брат.

— Ну давай. Как насчет «Потрясный Воин Дракона. Хроники улетности и крутотени»?

— Ты вот сейчас это серьезно?! Ты можешь себе представить, чтобы в Нефритовом Дворце, в библиотеке среди тысяч свитков, хранящих в себе мудрость величайших воинов кунг-фу всех времен, хранился свиток с заголовком «Хроники улетности и крутотени»?! Да нас мастер Шифу в бараний рог скрутит, если мы ему такое покажем!

— Не, ну Тигрица, ты знаешь, я не мастер в этой всей философии, умноте и красивости. Я ж обычная панда, самым умным словом которой за всю жизнь было «соблаговолите». И то, я даже не знаю, как оно у меня вырвалось и что оно значит!

— Понимаю. Но мы не будем называть свиток «Потрясный Воин Дракона», По. Пусть он будет называться «Воин Дракона. Аспекты создания серого дракона и его способности».

По закивал:

— Ну вот, я же говорил Журавлю, что ты лучше умеешь создавать заумные заголовки для скучных свитков, сестрица!

Улыбка тронула губы Тигрицы:

— Спасибо, брат. Давай теперь набросаем план, что мы будем писать…

* * *

После всего-то пары часов споров и нескольких черновиков, на которых кривой почерк По соседствовал с более строгими и стройными линиями иероглифов от Тигрицы, парочка наконец-то разбудила спящего Журавля, который продолжал безмятежно спать, не обращая внимания на суету вокруг себя:

— Дружище, мы готовы, давай начнем!

Широко зевнув, Журавль вытащил голову из-под крыла, вернул шляпу на голову и схватил кисть, коснувшись ее кончиком туши:

— Диктуйте.

Следующий час Тигрица и По держали в лапах ворох исписанных листов, покрытых результатами обсуждений плана будущего свитка и диктовали Журавлю все пункты, что они успели набросать, а пернатый на ходу корректировал формулировки и подсказывал, как лучше выразить ту или иную мысль, после чего заносил ее в финальный свиток.

Работа шла не очень быстро — мастер Журавль, как специалист в каллиграфии, никуда не торопился. Каждую линию иероглифов он выводил тщательно, не спеша. Опытные лапы держали кисть крепко, и каждое движение кончика было математически точным, оставляя после себя идеальную, законченную линию, приятную глазу. Впрочем, вряд ли медлительность Журавля огорчала По и Тигрицу — в каллиграфии была притягательная красота, приятная для созерцания. Всякий раз, когда пернатый выводил новый символ или новую строку, занося в свиток последнюю сказанную мысль, парочка умолкала и нескрываемым удовольствием смотрела, как только что произнесенные ими слова, на лету исправленные Журавлем, превращались в очередную выверенную линию на бумаге.

Работу они закончили лишь в середине ночи. Журавль посыпал песком уже написанное, чтобы чернила быстрее высохли, после чего аккуратно свернул свиток, положив его на стол и загася свечи:

— Это было интересно, друзья, но пора спать. Мне откровенно лень идти к себе в комнату, и я посплю здесь. Когда утром пойдете на тренировку — разбудите меня, хорошо?

* * *

Зеленое свечение вокруг Кая рассеялось, и он, шумно фыркнув, поднялся на ноги, оглядевшись вокруг себя. С удовлетворением бык понял, что его затея удалась — он находился посреди пустого рисового поля, и его шкуру обдувал легкий летний ветерок. В нос ударили запахи, от которых он успел отвыкнуть за то время, что провел в мире духов — аромат мягкий земли, травы, листьев, риса. Подняв голову, Кай впервые за столетия увидел небо — такое же синее и яркое, как и тогда, когда он еще был генералом. Приятное чувство ностальгии по давно забытому накрыло быка, и он медленно встал на колени, коснувшись ороговевшими пальцами мягкой земли под копытами и чувствуя, как они мягко проваливаются вглубь. Закрыв глаза и вдохнув полной грудью, Кай тихо рассмеялся:

— Как же прекрасен мир смертных! К черту этот дурацкий мир духов с его облаками и золотыми полями, мне нравится здесь! Видишь, Угвэй, я снова здесь! И ни за что в жизни я не вернусь обратно в этот идиотский мирок бестелесных созданий! И прочие… прочие познают, кто такой генерал Кай!

Схватив с пояса горсть нефритовых медальонов с давно плененными воинами более мелкого пошиба, бык просто бросил их в мягкий лесс, и они, вспыхнув зелеными облачками, обратились в безмолвных нефритовых истуканов, которые смотрели на Кая пустыми бездушными глазами. Генерал простер над ними длань:

— Повелеваю. Найдите Нефритовый Дворец и найдите Воина Дракона!

Не издав ни звука, истуканы развернулись на месте и ушли во все стороны от рисового поля, издавая во время движения нефритовый стук. Кай же остался на месте и сел посреди мягкой почвы, даже не заботясь о том, что его штаны запачкались. Еще раз глубоко вдохнув, бык кровожадно улыбнулся:

— А мне торопиться некуда. Успею насладиться этим приятным чувством жизни в мире смертных, — закрыв глаза, Кай затих, продолжая глубоко дышать и наслаждаясь ощущением тепла от солнечных лучей на шкуре, дуновением ветерка и приятным запахом вокруг. Всем тем, чего он был лишен последние пять сотен лет.

После долгих месяцев скитаний, ночевок в самых диких местах и прочих неудобств, Ли Шань наконец-то мог вздохнуть спокойно — он оказался там, где больше ему не требовалось бежать, прятаться и вновь собирать свой нехитрый скарб в дальнюю дорогу. Долина Мира стала в полной мере для панды и его супруги-тигрицы местом, где они могли дать отдых телу и разуму.

Скучать Ли Шаню также было откровенно некуда. Когда в деревне появляется свой кузнец — всегда найдется хотя бы один клиент, которому срочно требовалось выправить железную посуду, заточить нож или же выковать кочергу для очага. Конечно, на Ли Шаня немного косо смотрели те продавцы, которые раньше привозили в деревню штабеля новых металлических изделий или оружия, зарабатывая деньги на отсутствии кузнеца, но панда умудрялся не вступать с ними в конфликты.

После того, как воины Нефритового Дворца помогли Ли Шаню обустроить кузницу в Долине Мира, панда вместе с супругой переехали туда, покинув Нефритовый Дворец — что успокоило Тигрицу. Несмотря на то, что она по-прежнему испытывала самые недобрые чувства к своей матери, после разговора с По, мастером Шифу и особенно Ли Шанем, полосатая начала испытывать очень серьезные сомнения в своих убеждениях и мыслях. Нет, речь не шла о том, чтобы она простила Си Лань и позволила своей матери обнять себя — Тигрица по-прежнему избегала свою матушку, не говорила с ней и не приближалась, но более не была так категорична.

Так, в последний день пребывания Ли Шаня и его жены во Дворце, тигрица случайно попалась своей дочери на глаза, не успев покинуть столовую. Полосатая не произнесла ни единого слова, заметив Си Лань, но в ее глазах не было ни гнева, ни ненависти — скорее спокойное безразличие. Матушка Тигрицы виновато опустила глаза и молча вышла, стараясь не смотреть в сторону дочери — но со стороны воительницы так и не прозвучало ни одного обидного слова. Ли Шань, который собирался выйти следом за своей женой, остановился ненадолго перед Тигрицей, и та, слегка кивнув, похлопала отца По по плечу:

— Простите, мистер Шань, — понимающе кивнув, панда пригнул голову, чтобы не стукнуться о притолоку двери, и последовал за своей супругой.

Си Лань было грустно, что она не смогла примириться с дочерью — но плакать и переживать из-за этого у нее особо не было времени. Во-первых, открывшаяся кузница заставляла ее вспомнить свои навыки подмастерья и помогать мужу в работе, держа заготовки, нагнетая жар в очаге мехами или даже выполняя мелкие работы. Во-вторых, у Си Лань нашлась неожиданная поклонница в виде Сонг.

* * *

С момента возвращения По из глубин искалеченной души Тигрицы именно новоиспеченная супруга панды стала тем зверем, который в прямом смысле тратил все свои силы и душу на то, чтобы помочь По справиться с кошмарами, которые панда пережил, спасая названную сестру. Справедливо рассудив, что Сонг, как законная жена, имела право быть вместе с По в одной комнате, Шифу разрешил барсихе переселиться к По и проводить ночи вместе с ним на одном ложе. И именно это дозволение немало помогло панде.

Очень часто посреди ночи По мог начать плакать, дергаться и метаться в постели, шепча «Не трогайте меня!», «Тигрица, я спасу тебя!» и прочие подобные фразы. И всякий раз Сонг, которая в тот момент спала под боком у панды, просыпалась и тратила по полночи, успокаивая мужа, шепча ему нежные слова на ушко и гладя его многочисленные белые шрамы на теле. Ни разу за все это время Сонг не высказала ни тени неудовольствия, несмотря на бессонные ночи и приступы паники у спящего По, которому из раза в раз снились кошмары.

Поведение Сонг и ее неоценимая помощь По нашли живой отклик у Тигрицы, которая, разумеется, переживала за своего брата и слышала по ночам сквозь тонкие бумажные стены стоны панды и успокоительный шепот Сонг из соседней комнаты. Обычно относившаяся ко всем ко всем, кроме По, ровно, спокойно и безэмоционально, полосатая заметно подобрела к своей ученице и общалась с ней гораздо более приветливо и тепло. Не раз и не два, заканчивая очередную тренировку с Сонг, Тигрица искренне благодарила супругу панды за то, что она оказывала неоценимую помощь брату, помогая тому восстановиться после всех пережитых ужасов внутри искаженной души Тигрицы, особенно если в предыдущую ночь По опять снились кошмары.

Помощь Сонг была настолько целительной для По, что со временем его шерсть даже начала темнеть, возвращая свой прежний оттенок черного. Конечно, стать полноценно прежней она не могла, но изменения были заметны невооруженным глазом. И если бы не многочисленные шрамы, которые стали виднее на фоне почерневшей шерсти, никто бы и подумать не мог, что панда вообще когда-либо сталкивался с чем-то ужасным или смертельно опасным.

* * *

Разумеется, Сонг при первой же возможности пошла знакомиться с отцом По и его супругой. Барсиха бесконечно извинялась перед Ли Шанем за то, что стала супругой По без благословения, но все понимали, что на момент свадьбы По вообще не знал, что его отец жив, и разумеется, никто не мог спросить разрешения на свадьбу.

И если то, что она называла Ли Шаня отцом, звучало вполне естественно, то в случае Си Лань все было совершенно иначе. Тигрица, нашедшая и фактически тут же потерявшая родную дочь, очень привязалась к Сонг, которая относилась к ней как к матери, и в этом было что-то бесконечно трогательное. Сонг, лишенная в детстве полноценной материнской любви, словно искала ее во взрослом возрасте, тогда как Си Лань, лишенная радости материнства по прихоти отца, словно пыталась наверстать упущенное и проявляла искреннюю материнскую заботу о Сонг. И в один из дней барсиха, смущенно пряча морду, спросила мать Тигрицы:

— Простите, мадам Лань, а я могу… могу называть вас «мамой»?

Золотисто-карие глаза Си Лань удивленно распахнулись:

— Сонг, но ведь я же не твоя мама и даже не мама По. Ты не обязана.

— Да, но вы супруга отца моего мужа — как мне вас иначе называть? Вы так давно прожили с мистером Шанем вместе, что я не могу представить вас порознь. И если Ли Шань мне как отец — то и вы будете мне как мать. Только… — барсиха замялась. — Наверное, я не заслуживаю того, чтобы вы называли меня «дочерью». Имени будет достаточно. Все же у вас есть родная дочь, мастер Тигрица, и я не считаю себя вправе занимать ее «титул». Что бы ни было между вами двумя, я никогда не смогу стать вашей родной дочерью, мама.

Тигрица нежно улыбнулась и обняла барсиху, погладив ее когтистой лапой между ушек:

— Все же, сыну Шань-эра очень повезло с женой. Надеюсь, вы и впредь будете жить так, как сейчас, без ссор и скандалов.

Сонг рассмеялась:

— Не переживайте, мама, ссоры у нас бывают, мы не боги, чтобы жить идеально. Недавно мы поругались из-за того, что По вместе с Обезьяной пошутили над Гадюкой и Журавлем и подсыпали им мыла в лапшу. Видите ли, этим дуралеям было забавно смотреть, как у них мыльные пузыри из пасти вылетают. Ох, знатно мы тогда поругались. Но я все равно люблю По, пусть он порой и ведет себя как дурачок. Я знаю, что он хороший зверь, и на него можно положиться. Ну осознание того, что он пережил, спасая вашу дочь, очень сближает, знаете ли…

* * *

Очередной день не предвещал никаких происшествий или бед. Ли Шань поднялся в Нефритовый Дворец обсудить с мастером Шифу, какое оружие требовало выправления и какие клинки были нужны для тренировок. По, Тигрицы и Сонг в тот момент не было рядом — они спустились в деревню, чтобы посетить местную ярмарку.

Никто в Нефритовом Дворце не знал этого, но нефритовые истуканы Кая уже несколько дней как обнаружили место пребывания Неистовой Пятерки, и бык, окрыленный возможностью наконец-то заполучить много вкусной ци, на всех парах спешил в Долину Мира. А чтобы нефритовые воины не были обнаружены раньше времени, они маскировались под экспонаты в Зале Героев, и никто из обитателей Дворца так и не заметил посторонних вкраплений. Одна лишь Гадюка, проползая однажды вечером, обратила внимание на странного нефритового дикобраза, который стоял на постаменте, замахнувшись кистенем. Несколько раз тронув кончиком хвоста статую, Гадюка задумчиво вгляделась в зеленый камень, но вскоре ее позвал Журавль, и змейка отвлеклась на товарища по Нефритовой Пятерке, буквально через минуту забыв о странной статуе.

И вот, в один прекрасный вечер, когда Ли Шань был во дворце, Кай перешел в решительное наступление. Все нефритовые воины, которые до поры до времени стояли недвижимыми в разных частях Нефритового Дворца, резко ожили, перейдя в атаку на Шифу и Неистовую Пятерку. Завязался бой.

В тот момент Шифу отчаянно жалел, что Тигрицы не было рядом. Биться против камня было сложно, потому что нефритовые воители не ведали ни боли, ни усталости. Конечно, хорошо поставленный точный удар мог расколоть зеленую статую на мельчайшие осколки — но поди ж еще нанеси этот удар, чтобы при этом не отбить себе все конечности! В бою с живым соперником было достаточно ударить в слабую область — и вот, противник уже держится за живот и не может сражаться. Но с нефритовыми воинами такое не работало — возможно было лишь уворачиваться от их атак, и, в свою очередь, бить в полную силу, стремясь разбить камень вдребезги, иначе остановить их было невозможно.

* * *

Но не это было самым страшным. В какой-то момент рядом с Нефритовым Дворцом раздался гул, появился большой зеленый шар слепящего цвета — и перед воротами дворца возник высокий бык в большом рогатом шлеме, вооруженный двумя нефритовыми кинжалами на длинных цепях. Словно подчиняясь невидимому приказу, все оставшиеся целыми нефритовые воины превратились в струйки зеленого дыма, которые перетекли к появившемуся быку и превратились в зеленые капли нефрита на поясных браслетах.

Первое, что увидел Кай, оказавшись перед Нефритовым Дворцом вживую — большую статую Угвэя, которую установили сразу же после перехода старого мастера в мир духов. И памятник его бывшему соратнику крайне не обрадовал генерала. Размахнувшись цепями, Кай вогнал нефритовые кинжалы в камень статуи, и одним рывком заставил разлететься статую черепахи на части:

— Поделом тебе, старый дурень!

Такое святотатство стало потрясением для Шифу, который еще не знал, кто оказался перед ним. Замешательство наставника длилось лишь секунду, после чего Шифу быстро скомандовал:

— Все в атаку! Мистер Шань, не лезьте, он слишком сильный! Спрячьтесь, мы разберемся сами!

Новые противники только обрадовали быка. Кай с упоением воскликнул:

— О да, сколько новой ци в мою коллекцию! Хороший аперитив перед тем, как я поглощу ци этой панды!

Стоило ли говорить, что рано или поздно все воители Нефритового Дворца пали жертвой Кая? Одного за одним генерал хватал очередную жертву цепями, и ее ци скорбным ручейком текла в тело Кая, а на поясе быка появлялся новый медальон. Последним в этой грустной галерее стал Шифу, который дольше всех выдерживал яростный натиск Кая. И когда нефрит начал охватывать наставника Дворца с лап до головы, он лишь успел крикнуть:

— Беги, предупреди… — но окаменение не позволило Шифу закончить свой призыв. Тем не менее, он достиг ушей того, кому он предназначался. Ли Шань попытался было сбежать мимо Кая, однако бык был куда расторопнее и успел заметить беглеца:

— Куда? Мы еще только начинаем!

Ли Шань оказался схвачен цепями, и Кай, вместо того, чтобы сразу поглотить ци, подошел к панде торжествующей походкой:

— Так вот ты какой, панда. Думал, ты будешь несколько моложе, но впрочем, какая разница! Угвэй сказал мне, что ты вобрал в себя силу всех павших панд из долины!

И в тот момент Ли Шань все понял. Этот загадочный бык охотился за его сыном — и отец не мог себе позволить, чтобы его отпрыск пал жертвой врага. Глубоко вдохнув, Ли Шань посмотрел в глаза Кая:

— Вы правы, почтенный господин. Меня зовут По, и я Воин Дракона Нефритового Дворца.

Морда Кая осветилась хищной улыбкой:

— Прекрасно, прекрасно! Не думал, что Воин Дракона окажется таким трусом и откажется вступить со мной в бой — но ведь и Угвэй добровольно отдал мне свою ци. Полагаю, ты решил последовать примеру наставника? Похвально!

Закрыв глаза, Ли Шань приготовился к любой участи. Бык же, в свою очередь, протянул лапу и прищурил глаза:

— Да… сейчас ты весь будешь мой.

Но прошло несколько секунд — и Кай раздраженно пробормотал:

— Не может быть, тут какая-то ошибка.

Подойдя к скованному цепями Ли Шаню вплотную, генерал прислонил ороговевшие пальцы к груди панды и застыл, словно прислушиваясь к ощущениям:

— Но ведь… но ведь…

Гримаса ярости исказила морду быка:

— Ты не Воин Дракона! Лжец! У тебя нет ни единого цяня ци!

Тут же распутав цепи, бык схватил Ли Шаня за горло и поднял над землей, пристально смотря тому в глаза ледяным взглядом:

— Где По?

С трудом хрипя, Ли Шань повторил:

— Меня зовут По. Я… я… Воин Дракона…

Кай снова выкрикнул панде прямо в морду:

— Наглый лжец!

Сильно отшвырнув панду в сторону, Кай зарычал от злости:

— Ты, костяной болван, ты обманул меня!

Скользнув по начищенному мраморному полу, Ли Шань ударился спиной об одну из колонн в зале героев, после чего, попытавшись встать, рухнул на пол и затих. Обезумевший от ярости Кай начал крушить все вокруг себя, размахивая кинжалами. Колонны и стены Нефритового Дворца превращались в груды обломков, словно по нему кто-то стрелял из невидимой огромной пушки, а бык продолжал кричать:

— Лжец! Лжец! Обманщик!

Бросив новую горсть медальонов на землю, Кай создал новых нефритовых воинов — и сделал их из только что плененных Шифу и остатков Неистовой Пятерки. Для новых истуканов генерал дал задание:

— Обыскать все вокруг Нефритового Дворца! Похоже, что существует еще одна панда, которая реально владеет ци, в отличие от этого лживого обманщика, и Угвэй все же не врал мне. Выполнять!

* * *

Сонг, По и Тигрица видели шар зеленого света прямо из Долины — и разумеется сразу поняли, что случилась какая-то беда. В прямом смысле слова побросав все только что купленные вещи и более не заботясь об их судьбе, троица стремительно помчалась вверх по каменным ступеням в сторону Нефритового Дворца, еще не зная, что их ждет.

Тигрица бежала быстрее всех — быстрее даже Сонг, которая порой обгоняла свою наставницу во время тренировочных занятий — и полосатая первой поняла, что случилось нечто совершенно неординарное. Успев увидеть масштаб разрушений, Тигрица в последней момент успела перехватить По и Сонг, которые без ее задержки пробежали бы дальше, и заставила их спрятаться за одним из обломков:

— Тихо! Не высовывайтесь!

Именно из-за своего временного укрытия троица слышала все крики Кая и то, как он в гневе отбросил Ли Шаня в сторону одной из колонн Зала Героев. По едва не задохнулся, увидев, как отец ударился спиной об препятствие:

— Папа!

Лишь в последнюю секунду Тигрица зажала пасть панде:

— Молчи! Молчи! Этот Кай не должен знать, что мы здесь!

Сонг тихо шепнула:

— Я ничего пока что не понимаю, но этот бык как-то связан с мастером Угвэем.

Тигрица выглянула краем глаза из-за валуна:

— Кажется, я догадываюсь, кто это. Похоже, это генерал Кай, старый соратник великого мастера Угвэя. Я мало о нем слышала, но знаю, что однажды Угвэй пленил его и отправил в мир духов. И если это так, то Кай вернулся из мира мертвых, и мы не одолеем его в открытом бою даже втроем. Я не вижу нигде мастера Шифу и остальных из Неистовой Пятерки.

Глазастая Сонг сдавленно шепнула:

— Они… они у него на поясе в виде нефритовых медальонов!

Прищурившись, Тигрица убедилась в том, что барсиха права:

— Очень плохо дело, он превратил их в нефрит и пленил. Если мы сейчас полезем на рожон, то разделим их участь, и тогда нам ничего не поможет.

По еле сдерживался, чтобы не сорваться на помощь к лежащему без сознания отцу, но он нашел в себе силы сесть и выдохнуть:

— Если это какой-то там соратник великого мастера Угвэя — может, тогда нам посетить утес с персиковым деревом и спросить дух Угвэя, как нам одолеть этого Кая?

Тигрица хмуро растерла себе морду:

— Звучит как план. Похоже, нам действительно ничего больше не остается.

Троица вскоре услышала, как Кай призвал себе на помощь нефритовых воинов из медальонов с пояса, и Сонг заметила:

— И при этом еще не попадаться им… на «глаза».

Пригнувшись, Тигрица сделала перекат в сторону лестницы, ведущей от Нефритового Дворца в Долину Мира:

— За мной к утесу!

Примечания:

В главе есть очень жирная отсылочка на фильм "Я — робот"

Путь к утесу для троицы стал куда более сложным, чем он был бы в обычных условиях. Помимо того, что им проходилось подниматься по крутой лестнице в сторону персикового дерева, им еще и приходилось постоянно идти чуть ли не гуськом, внимательно следя за окрестностями, чтобы не нарваться на рыскающих по округе нефритовых воителей.

Наверху их встретило привычное персиковое дерево с тонким ковром опавших розовых лепестков. Оказавшись на месте, все еще будучи не обнаруженными, троица застыла на месте, не понимая, что им делать дальше. По почесал затылок:

— Ну это, надо как-то вызывать Угвэя. Тигрица?

Полосатая фыркнула:

— Я знаю не больше тебя, По.

Услышанное заставило панду застонать от досады:

— Что?! Мы с таким трудом забрались по этой дурацкой лестнице с ноющими от напряженными спинами — и ты не знаешь, как нам позвать старую черепаху?

Тигрица впервые за долгое время не была благодушной в отношении с По:

— Осмелюсь напомнить, братец, что у нас с тобой не увеселительная прогулка с минимумом затрат, а борьба с непонятным рогатым хмырем, который играюче пленил нашего наставника и разрушил наш дом. Вместо того, чтобы предъявлять мне претензии, ты бы лучше сел и подумал хоть раз, пушистый засра…

Сонг встряла в ссору:

— Мастер Тигрица!

Полосатая развела лапы, глубоко вдохнув:

— Отлично. Никто не виноват, все милые и пушистые. Вот только нам нужно чертово решение! За милоту победу не присуждают. По, давай, накидывай варианты. Мы с тобой что, зря обращению с ци учились?

Панда сел на зад:

— Так, что бы нам помогло? Сила Черной Воды?

— Нет, По, это для замедления противника.

— Весы Истинной Справедливости?

— Снова мимо, это умение для связывания сил соратников.

— А может, Взмах Крыльев Бабочки? — Тигрица посмотрела на По недобрым взглядом. — Да-да, понял, дурацкая идея.

Поднявшись с земли, По начал ходить, продолжая рассуждать:

— Острие Вершителя Судеб? Нет, не то. Плоскость Золотого Листа? Нет, тоже не то. Да как же нам, черт возьми, победить Кая?

Внезапно у самого корня персикового дерева засветилась яркая точка, и Сонг показала на нее пальцем:

— Смотрите, что-то происходит!

Троица повернулась к источнику света, и тот, на мгновение зависнув в воздухе, резко вспыхнул, ослепив всех на несколько секунд, после чего превратился в зависшую светящуюся фигуру, в которой оставшиеся Воины Нефритового Дворца с удивлением опознали мастера Угвэя. Черепах медленно прищурился и произнес с тягучей улыбкой, причем голос звучал очень размеренно, словно его владелец никуда не торопился:

— Приветствую тебя, незнакомец. Если ты видишь меня — значит, ты задал правильный вопрос. Предлагаю сыграть в простую игру: ты задаешь мне вопросы, а я — отвечаю на них. Помни — я ограничен в своих возможностях и не могу сказать тебе больше, чем знаю. Можешь начинать.

По неуверенно приблизился к светящейся фигуре:

— Мастер Угвэй? Вы нас видите?

Черепаха покачала головой:

— Прости, незнакомец, я ограничен в своих возможностях. Спроси что-нибудь другое.

Тигрица толкнула панду в бок:

— Похоже, это не сам мастер Угвэй, а частичка его души. Он не знает больше, чем в него заложено. Видимо, этот дух даже не понимает, кто с ним говорит. Давай попробуем иначе. Мастер Угвэй, кто такой Кай?

Фигура заметно повеселела:

— Хороший вопрос, незнакомец! Генерал Кай — могучий военачальник, который когда-то верховодил армией императора. Не было во всем Китае более смелого, умного и храброго генерала, чем Кай. Под его неусыпным командованием армия была грозной силой, которая справлялась с любыми преградами. И этот замечательный стратег был моим лучшим другом, с кем мы прошли многое. Даже больше, чем может представить себе любой смертный.

Сонг присоединилась к допросу:

— Мастер Угвэй, почему генерал Кай испытывает к вам ненависть?

Фигура дрогнула:

— Прости, незнакомец, я ограничен в своих возможностях. Спроси что-нибудь другое.

Тигрица уточнила:

— А если… Мастер Угвэй, почему разошлись ваши пути с генералом Каем?

— Хороший вопрос, незнакомец! Однажды нам довелось сражаться против темных тварей в провинции Гуаньчжоу. Битва была жаркой, тяжелой и изнурительной. Без ложной скромности — даже мне, одному из величайших мастеров кунг-фу в Китае, пришлось выкладываться по полной. К сожалению, в бою я получил слишком много ран, и мой старый товарищ Кай вынес меня с поля боя на могучих плечах. Он искал любое место, где мне могли бы помочь — и после многих ли пути мы дошли до долины панд, где местные знатоки обращения с ци фактически вернули меня с того света. Кай был счастлив, что смог спасти своего названного брата, но потом тьма охватила его душу. Он увидел, как обращаются с ци панды и увидел, что энергию можно не только давать, но и отбирать. И он пошел на преступление — познав темную сторону искусства управления ци, он начал красть энергию у тех, кто еще вчера спасал жизнь его лучшему другу и брату. Увы — или к счастью — мне хватило сил, чтобы выступить против Кая и не дать ему сделать то, что не следовало. Тогда же я отослал его в мир духов, чтобы он больше не смог повредить ни одному живому существу, имеющему в своей душе ци.

Тигрица сложила лапы на груди:

— Выходит, Кай элементарно мстит за то, что его отправили в мир духов. Но зачем же ему ци По? Наверняка же он пленил мастера Угвэя, а это уже колоссальное количество энергии.

Сонг внезапно шумно вздохнула:

— Кажется, я поняла, учитель! Мастер Угвэй, что случилось с ци панд после того, как они пали жертвой нападения лорда Шеня?

Фигура подтвердила, что барсиха спросила то, что нужно:

— Хороший вопрос, незнакомец! Мне довелось спасти панд от кражи ци генералом Каем, но увы, когда на долину панд напали солдаты лорда Шеня, меня уже не было рядом, и я бессилен был помочь. Так как панды не могли забрать свою ци в мир духов, она покидала их тела и искала любое подходящее тело, где она могла оказаться. И вышло так, что из всех панд после бойни в живых остались лишь двое — кузнец Ли Шань и его крохотный сын Лотос. Ли Шань не владел искусством обращения с ци, и она заняла единственное подходящее тело — крошки-панды. Этой энергии было так много, что внутренний знак Инь-Ян маленького Лотоса оказался заполненной белой ци до отказа — и он стал воплощением чистого Ян, оставив себе лишь маленькую черную точку.

По переглянулся с Тигрицей, и та сдавленно прошептала:

— Так вот почему ты стал Ян-половиной, По — в тебе содержится ци всех твоих погибших соплеменников. Она почти полностью вытеснила всю темную половину из тебя! Поэтому Кай и охотится за тобой — ты вобрал в себя всю энергию павших панд, и, поглотив твою силу, Кай заберет полностью то, что не забрал много столетий назад. Поэтому мастер Угвэй и выбрал тебя на празднике. Он почувствовал, что тебя не хватает, чтобы дополнить меня и создать истинного Воина Дракона. Но ведь… кто-то же должен был сказать Каю о твоем существовании. Неужели…

Тигрица тяжело задышала, схватившись за голову:

— Неужели мастер Угвэй сам рассказал Каю о тебе и о том, чем ты ценен?! Неужели великий мастер пошел на такое предательство?

По недоуменно поднял лапу:

— Мастер Угвэй предатель? Почему?

Тигрица нервно дернула хвостом:

— Подумай сам, По. Кай был заперт в мире духов в течение сотен лет. Наверняка он тратил все эти годы на то, чтобы собрать ци павших мастеров, и ему было не до смертных. Следовательно, кто-то должен был рассказать ему и про Нефритовый Дворец, и про тебя. А кто из воинов кунг-фу знал о тебе и уже умер? Только мастер Угвэй. Я видела его медальон на шее у Кая, его тоже пленили.

Сонг попыталась возразить:

— Но ведь мастер Угвэй не злодей, учитель. Он никогда бы не стал говорить чего-либо, не имея какой-то замысел.

Тигрица недовольно фыркнула, двигаясь по кругу на одном месте:

— Возможно, не знаю. Но пока я не понимаю его замысла. Что мы имеем? Мы знаем, кто наш враг, и мы знаем, какова его цель. Но мы не знаем, как его победить. Если он выходец из мира духов, смертным его не одолеть.

Сонг присела перед светящейся фигурой черепахи, которая продолжая невозмутимо висеть в воздухе, не реагируя на все разговоры:

— Мастер Угвэй, как можно победить генерала Кая?

Фигура подняла голову:

— Это хороший вопрос, незнакомец! Увы и ах, победить генерала Кая невозможно.

Троица практически в один голос воскликнули:

— Что?!

Фигура черепахи не ответила на возглас, и По начал кипеть от возмущения:

— Что значит «невозможно»? Любого врага можно укунфучить, нужно лишь знать как! Мастер Угвэй, какие слабые места есть у генерала Кая?

— Прости, незнакомец, я ограничен в своих возможностях. Спроси что-нибудь другое.

— Отлично, у него еще и нет такой информации! — панда был крайне раздосадован. — И что нам теперь, идти и лизать этому генералу копыта и молить о пощаде?!

Тигрица погрузилась в себя, словно что-то обдумывая, тогда как Сонг подошла к супругу и успокоительно погладила панду по голове:

— Любимый, я уверена, что какое-то решение есть. Нужно только задать правильный вопрос.

По скривился:

— Ага, еще бы список этих вопросов перед глазами был. Чтобы уж прямо наверняка.

* * *

Тигрица очнулась от транса и решительно подошла к светящейся фигуре Угвэя:

— У меня есть одна идея. Надеюсь, сработает. Мастер Угвэй, где находится долина Панд?

Контур черепахи стал намного ярче, и морду светящейся рептилии осветила хитрая улыбка, а ее глаза сузились:

— А вот это правильный вопрос, незнакомец! Тебе нужно пройти до города Чунцинь, и пройти от северных ворот около двадцати ли в сторону деревни Чжаосинь. Искомое найдешь рядом с деревней, на вершине высокого холма. Когда окажешься на месте, скажи «Мастер Угвэй, я снова хочу вас спросить». До встречи, незнакомец!

Фигура Угвэя схлопнулась в яркую светящуюся каплю, которая коснулась персикового дерева — и бесследно исчезла. По восхищенно взял Тигрицу за плечи:

— Блеск, сестренка! Как ты вообще догадалась до этого?

Улыбка тронула губы полосатой, и та слегка прищурила глаза:

— Немного логики. Хотя ты и забрал всю силу павших панд, По, долина панд — сакральное место, где когда-то жили мастера управления ци. И мне кажется, если уж где мы и найдем ответы на все вопросы — то именно там. Возможно, там мы узнаем, как победить генерала Кая.

Сонг осторожно выглянула с края уступа и посмотрела вниз, оценивая обстановку:

— Мама… я имею в виду, мадам Лань рассказывала мне о том, как познакомилась с мистером Шанем. Чжаосинь — та деревня, где она жила, когда израненный папа По упал у нее на пороге. Выходит, что и долина панд недалеко от нее. Вероятно, мастер Угвэй еще тогда понимал, что Кай однажды вернется, и заложил ответ на вопросы для ищущих. Все же, он оказался еще мудрее, чем мы полагали.

Тигрица призывно махнула лапами:

— Все встаньте в круг.

По с Сонг подошли к полосатой, и та, слегка наклонившись, пригласила остальных сделать то же самое, и обхватила их лапами за плечи, прижавшись лбом к их головам:

— Мы выдвигаемся в Чунцинь прямо сейчас. Прости, По, я прекрасно понимаю, что ты переживаешь за отца, но если мы сейчас вернемся во Дворец, то все погибнем. Мыслями я буду с ним, но пока мы вынуждены его оставить. У нас нет времени ни на прощания, ни на разговоры. Чем раньше мы окажемся в долине панд, тем больше шансов, что мы найдем способ расправиться с генералом Каем. Сонг, ты идешь с нами. Уверена, ты можешь быть полезной в борьбе со злом.

Барсиха зажмурилась, улыбнувшись:

— Большое спасибо за оценку, мастер Тигрица!

Тигрица похлопала По и Сонг по плечам и махнула головой в сторону выхода с утеса:

— В путь! Нужно добраться туда быстрее, чем Кай. Я почему-то уверена, что он тоже захочет туда наведаться сразу следом за нами.

По-прежнему пригибаясь и оглядываясь, Тигрица, По и Сонг начали спуск с утеса по каменной лестнице. Так начался их непростой путь в долину панд ради ответов на самые важные вопросы

— Бей!

Дорога в Чунцинь для По, Тигрицы и Сонг не была просто путешествием из точки А в точку Б. Хотя путь был долгим, и у них была очевидная приоритетная цель — даже в дороге троица не только шла, но и продолжала тренировки во время привалов. И если совместные занятия полосатой и панды мало чем отличались от тех, что они проводили в Нефритовом Дворце (так как им обычно не требовалось дополнительное оборудование), то с занятиями Сонг все было иначе.

Несмотря на несомненный прогресс супруги По во многих аспектах кунг-фу, в одном Сонг была все еще бесконечно слаба — в силе удара. И если удары задними лапами у нее получались хорошо из-за развитой вследствие занятий танцами силой, то любой удар ладонью или кулаком был жалким и слабым. Какие бы методики не применяла Тигрица, как бы ни старалась сама Сонг — увы, усилия были тщетны. Иногда даже вечно собранной и спокойной Тигрице хотелось треснуть барсиху по ушам, но всякий раз полосатая сдерживала себя — глупо было наказывать того, кто искренне старался, но у него не получалось.

Так, на очередном привале, Тигрица выставила перед Сонг раскрытую ладонь, пока По был их зрителем и с интересом наблюдал за тренировкой:

— Бей!

Сжав кулаки, барсиха провела серию ударов, но даже новичок в боевых искусствах понял бы, что это было не то, что нужно. Видя, что все напрасно, Тигрица остановила Сонг и обратилась к ней, сложив лапы за спиной:

— Стоп. Давай подумаем, Сонг. Что мешает тебе бить сильно?

Барсиха посмотрела на свои ладони так, словно первый раз их видела:

— Не знаю, учитель.

— Ты боишься навредить мне?

— Может… может быть.

— Но ведь ты же знаешь, Сонг, что как бы сильно ты ни ударила, мне не будет больно, так?

— Верно, мастер Тигрица. Но я пытаюсь бить в полную силу!

Тигрица замолчала, начав обходить по кругу стоящую Сонг, после чего, завершив движение, снова остановилась перед опечаленной барсихой:

— Так, не реветь! Похоже, даже моих знаний не хватает, чтобы научить тебя сильному удару лапой, Сонг. Вероятно, тут ты безнадежна, — Сонг задохнулась от досады, но полосатая продолжала. — Но безнадежность в одном элементе не означает, что ты бесполезна, как воин. Просто тебе нужно стать иной. Назови свои сильные стороны.

— Ну… я быстрая… да?

Тигрица не шелохнулась:

— Сонг, ты должна не спрашивать у меня, а отвечать сама на поставленный вопрос. Так еще раз — какие твои сильные стороны? В чем ты лучше или по крайней мере не хуже других?

— Я быстрая, ловкая, и у меня нормальный удар с задних лап из-за моих танцевальных навыков.

Шумно выдохнув через нос, Тигрица провела лапами в воздухе, покрытыми серо-черным светящимся сиянием, после чего, приблизившись к ученице, заломила ей лапы за спину и крепко сжала Сонг запястья. От неожиданности барсиха согнулась, но когда Тигрица отпустила ее, Сонг осознала, что ее запястья склеены вместе, и она не может их расцепить. Тигрица прокомментировала происходящее:

— Захват Зеленой Ивы. Пока я запрещаю тебе пользоваться передними лапами — поговорим о твоих задних.

В тот момент на привал троица остановилась возле бамбуковой рощи, и Тигрица без особого труда парой точных движений разломала ближайший бамбуковый стебель, пока у нее в лапах не остался обломок вместо палки. Немного согнувшись, полосатая сжала палку у себя в ладонях и выставила ее вертикально:

— Используя только задние лапы, сломай этот стебель.

Сонг стало заметно труднее двигаться, так как ее ладони были склеены вместе, и она потеряла возможность балансировать телом при разбеге. Поэтому первая попытка ожидаемо оказалась неудачной — взяв небольшой разбег, Сонг завалилась по пути на бок и больно приложилась правым плечом об землю. Тигрица скомандовала:

— Встань и вернись на исходную. Разбег и удар.

Вторая попытка тоже была неудачной — разбег был успешным, но из-за связанных лап прыжок у Сонг получился неубедительным, и ее стопа прошла мимо палки. Реакция Тигрицы была прежней, спокойной:

— Разбег и удар.

С десяток попыток потратила Сонг, прежде чем ей удался акцентированный и четкий удар, который разломил бамбуковую палку пополам. Отбросив обломки в костер, который они зажгли перед началом тренировки, Тигрица кивнула:

— Вот так хорошо. Но этого недостаточно. Воин, который умеет сражаться только задними лапами, слабее того, кто использует не только их. Если ты не способна нанести мощный удар кулаком — тебе нужно бить иначе. Давай-ка мы попробуем вот что, — Тигрица обошла Сонг и провела лапами над ее склеенными запястьями, освобождая от Захвата Зеленой Ивы. — А что, если ты будешь бить… всем телом?

Барсиха недоуменно подняла глаза:

— Как это, учитель?

— Ты же сама сказала, Сонг, что ты быстрая и ловкая — это факт. Так давай же используем твою скорость как твое оружие! Например — кто тебе мешает разбежаться и ударить не лапой, а, допустим… — Тигрица задумалась. — Плечом? Боком? Корпусом? По, не мог бы ты мне помочь?

Панда с готовностью поднялся и подошел к Тигрице:

— Да?

— У меня к тебе просьба. Встань сейчас в позицию цинь-шао.

Кивнув, По переместил вес на правую лапу, встав левым боком к Сонг, после чего напряг левую лапу в плече и выставил вперед раскрытую ладонь. Полосатая кивнула:

— Прекрасно. Ты будешь снарядом, По. Сонг. Сейчас тебе нужно разбежаться и врезаться плечом в ладонь. Перед самым ударом перенеси вес тела на рабочую лапу, немного наклони голову и сконцентируй всю энергию в твоем правом плече, словно ты пытаешься вынести дверь. Пробуй.

Сонг со страхом посмотрела сначала на мужа, а потом и на наставницу:

— Но я же могу сбить По с лап! Ему же может быть больно!

Тигрица бесстрастно прокомментировала:

— Лучше будет больно сейчас, чем потом. Каждый вечер на наших совместных тренировках я наношу ему удары — и как видишь, он живой, так что ему хуже от тебя не станет. Разбег и удар плечом!

Сонг виновато посмотрела на По фиолетовыми глазами, словно говоря ему «прости», после чего, выполняя указание наставницы, выставила правое плечо вперед, побежав вперед и набрав скорость. Ее удар пришелся в выставленную ладонь По, и тот напрягся, проскользив по земле и оставляя в нее глубокие борозды. Немного отставив одну ладонь, панда нежно подхватил Сонг, которая едва не упала от чрезмерного усилия, и помог ей устоять на лапах. Сзади раздался голос Тигрицы:

— Очень хорошо! Именно вот это я и хотела увидеть от тебя, Сонг. Раз ты не можешь бить лапой — будешь бить корпусом. С твоей скоростью это станет грозным оружием! Еще раз!

* * *

Неделя потребовалась троице, чтобы достигнуть Чунциня. К тому моменту они уже порядком подустали — ведь каждую ночь, когда им приходилось спать под открытым небом, они выставляли дежурство. В момент времени спали лишь двое — а третий следил за темным и опасным лесом вокруг в поисках возможной опасности. Стоило ли говорить, что неделя таких дежурств не лучшим способом сказалась на По, Тигрице и Сонг?

Справедливо посудив, что одна ночь хорошего сна будет лучше для них, чем очередная бессонная ночь, оставшиеся воины Нефритового Дворца преодолели последние ли, отделявшие их от деревни Чжаосинь. По пути панда заметил:

— Сестрица, я думаю, нам стоит провести одну ночь в деревне перед тем, как мы посетим долину. Может быть, мы попробуем найти тот дом, где жили наши родители? Я думаю, никто из местных не будет против, что мы проведем одну ночь и сразу же уйдем?

Тигрица устало помотала головой:

— Я готова спать хоть в одной постели с разъяренным лордом Шенем, лишь бы меня не трогали. Мне уже поперек горла стоят ночные дежурства, и я мечтаю лишь о ровной поверхности, где можно преклонить голову и закрыть глаза.

На их счастье, дом Ли Шаня и Си Лань в Чжаосине действительно пустовал. Появление воинов в деревне стало большим событием, и местные жители в один голос замечали, показывая в сторону Тигрицы:

— Вы выглядите точь-в-точь, как дочь Си Лань, мисс!

По произнес мысленно, чтобы не смущать Тигрицу:

— Однажды у тебя не будет выбора, и тебе придется признать себя дочерью Си Лань, сестренка!

И тут же пожалел, что это произнес. Полосатая повернула злобный взгляд на По и фыркнула:

— К твоему сведению, братец. Я никогда НЕ отрицала, что я ее дочь. Я лишь не признавала за ней право считаться моей матерью. Это совершенно разные вещи. Еще есть умные мысли на эту тему? — По мотнул головой. — Вот и чудесно.

* * *

Эта ночь была лучшей для троицы с того времени, как они покинули Нефритовый Дворец. Впервые за неделю они хорошо выспались, хорошо поели, и на вершину холма поднимались в приподнятом настроении, свежие и отдохнувшие.

К сожалению, долина панд встретила их неприветливо — за три десятилетия с момента нападения солдат на поселения мало что поменялось — обгоревшие остовы домов, страшно чернеющие на фоне яркого синего неба, развалины хижин, в которых больше не было ни одного живого существа и много, очень много холмиков на краю долины — вероятно, места захоронения всех павших панд.

Растерянный, По ходил по деревне. Он не помнил ничего из своего детства, когда еще жил вместе с родителями, но само разрушенное поселение действовало на него угнетающе. Тянуло заплакать, и панде приходилось поминутно протирать ладонью влажные глаза, чтобы сдержать слезы.

Сонг недоуменно оглядывалась вокруг себя:

— Вот мы и на месте. Мастер Угвэй говорил нам, что когда мы окажемся в долине, нам нужно связаться с ним — и он снова сможет ответить на наши вопросы. Но где задавать этот вопрос?

Тигрица подняла глаза, ища взглядом По, и заметила, что внешний облик панды немного поменялся — он словно стал светиться слабым белым сиянием, и оно обволакивало его тело, словно облачко, иногда пульсируя и подрагивая. Усилив голос, Тигрица позвала панду:

— По! Ты в курсе, что ты светишься?

Панда опустил глаза и заметил белую энергию вокруг себя:

— Улетно! А что это?

— Я и сама не знаю, По. Может, это твоя Ян-половина находит выход? Слышал, что говорил мастер Угвэй? Ты вобрал в себя силу всех погибших панд — и ты вернулся на место их гибели. Может, эта энергия и поможет нам найти место, где мы сможем поговорить с мастером?

По прошел несколько шагов, и энергия вокруг него исказилась, вытянувшись в другую сторону, и Сонг обратила на это внимание:

— Смотри, По, она тянется назад!

Так как самому панде было сложно следить за тем, что происходит с энергией вокруг его тела, Тигрице и Сонг пришлось самим наблюдать за тем, куда указывает пульсирующее светящееся облачко вокруг По. Направляя панду голосом в зависимости от реакции энергии на движения По, они пришли в центр деревни, где находился разрушенный и обильно поросший зеленью постамент. Вероятно, раньше там находился какой-то памятник или скульптура — возле пьедестала валялась груда битого камня, в которой было решительно невозможно разобрать, чем она раньше была.

Стоило им втроем приблизиться к постаменту, как белая энергия словно схлопнулась и втянулась в тело По, став практически невидимой. Тигрица осторожно подошла к пьедесталу:

— Похоже, это то самое место. Мастер Угвэй, я снова хочу вас спросить.

* * *

Как и на вершине утеса, перед троицей появилась светящаяся золотая капля, которая на мгновение зависла в воздухе, после чего снова взорвалась вспышкой света — и в воздухе появилась сотканная из искр фигура Угвэя, и его морда была более довольной и радостной:

— Приветствую тебя, незнакомец! Если ты видишь меня — значит, ты сумел добраться до долины панд, как я тебя и просил, и даже сумел найти место, где меня нужно было позвать. У тебя незаурядные способности, и я выражаю тебе свое уважение. Ты знаешь правила нашей игры, незнакомец. Ты задаешь мне вопросы — я на них отвечаю. Помни — я ограничен в своих возможностях, и я не могу рассказать тебе больше, чем знаю. Можешь начинать.

Троица переглянулась. Во время похода к Чунциню и Чжаосиню им как-то не пришло в голову заранее согласовать список вопросов к духу Угвэя, и теперь они пребывали в растерянности, так как все вопросы, которые всплывали в их голове, уже были заданы на утесе.

Первой рискнула Сонг:

— Мастер Угвэй, почему Кая нельзя победить?

— Хороший вопрос, незнакомец! Увы, генерал Кай — выходец из мира духов, и ни один смертный не способен выстоять с ним в открытом бою. Сила Кая — в поглощенной ци павших воинов, и он вместил в себя больше, чем практически любой из ныне живущих смертных.

Следующей стала Тигрица:

— Мастер Угвэй, кто может вместить в себя ци больше, чем генерал Кай?

— Прости, незнакомец, я ограничен в своих возможностях. Спроси что-нибудь другое.

По крякнул с досады:

— Да что же у него еще можно спросить? Мастер Угвэй, мы же можем отправить Кая обратно в мир духов Потусторонним Золотым Ударом, верно?

Фигура медленно помотала головой:

— Хороший вопрос, незнакомец! Нет, у вас ничего не получится. Потусторонний Золотой Удар действует лишь на смертных, но генерал Кай — выходец из мира духов. К сожалению, ни одна ци-атака на него не подействует.

Троица замолчала, понимая масштаб катастрофы, которая им грозила. После осмысления общее отношение высказала Сонг:

— То есть мы не можем победить его в открытом бою, он неуязвим для наших ци-атак, и мы даже не знаем, что будет, когда он заберет наши ци. Неужели совсем нет выхода?

Последовала минута тишины, и Тигрица подняла решительный взгляд:

— Кажется, есть одно решение. Мастер Угвэй, Кая можно победить в мире духов?

Фигура стала намного ярче, и черепах очень широко улыбнулся:

— А вот это правильный вопрос, незнакомец! Одержать победу над Каем в мире смертных у тебя не получится. Но если ты найдешь способ отправить его обратно в мир духов — там ты сможешь его одолеть. Но как — решать тебе придется самому. Могу лишь сказать, что для победы потребуется смекалка, сила и… пожалуй, что безмерная готовность пожертвовать собой. Пожалуй, ты победил в моей игре, незнакомец, и я попрощаюсь с тобой. Надеюсь, наша беседа была для тебя интересной, и ты узнал для себя много нового. Желаю успехов!

Капля схлопнулась и исчезла, а троица практически в один голос закричала:

— Куда, стойте! — но увы, мастер Угвэй больше не появился, сколько бы каждый из них не повторял по очереди «Мастер Угвэй, я снова хочу вас спросить». Тигрица шумно выдохнула и прислонилась к разрушенному постаменту:

— И ради чего мы проделали этот путь длиной в неделю? Все ради того, чтобы узнать, что Кай уязвим лишь в мире духов, и мы даже не можем туда его загнать, потому что ци-атаки ему побоку?

Внезапно на другом конце площади раздался гул, прямо в воздухе зародился большой зеленый светящийся гудящий шар, и когда он развеялся, оставив после себя воронку глубиной в несколько локтей, из нее вышел Кай, грузно попирающий землю копытами. Проведя ороговевшими пальцами по нефритовым медальонам, отозвавшихся каменным стуком, бык фыркнул:

— Вот мы и встретились, панда. Там, где нам и следовало.

Сняв с поясов цепи, увенчанные нефритовыми кинжалами, Кай с силой метнул их в сторону троицы, и тем пришлось уворачиваться от атаки, прячась за постаментом. Злодейски хохотнув, Кай одним движением вернул себе кинжалы:

— Ну что же, начнем эту битву, панда по имени По!

Потратив лишь секунду на размышления, спрятавшись вместе с остальными за разрушенным пьедесталом, Тигрица раздала указания:

— Сонг, ты будешь отвлекающим маневром. Кай — сильный враг, но довольно неповоротливый. С твоей скоростью он тебя не достанет. Уворачивайся, мешай ему. Можешь бить, но только задними лапами — и тут же отступай. Вперед!

Лишь кивнув, барсиха выскочила из-за постамента, и Кай мгновенно переключился на новую цель, пытаясь обвить Сонг цепями и пленить ее ци. Как и предполагала Тигрица, при всей своей мощи бык был слишком грузным и неповоротливым, и даже самые стремительные его атаки легко просчитывались ученицей полосатой — и ни одна не была успешной.

К По Тигрица обратилась мысленно, экономя время:

— А что касается тебя, братец — пришло время создавать серого дракона. Иначе нам против Кая не выстоять. Готов?

По кивнул:

— Укунфучим гада!

* * *

Кай кровожадно усмехался, раскручивая кинжалы на цепях в очередной раз. Все же, в мире смертных было намного интереснее, чем в мире духов! Поглотить за один раз еще два ци от воинов мелкого пошиба и наконец забрать всю энергию панд — что могло было бы лучше? Вот только бы избавиться от этой мелкой надоедливой козявки!

И тут у Кая начались первые проблемы. Как и предполагала заранее Тигрица, при всей своей несомненной мощи Кай был слишком медленным и неповоротливым, чтобы нанести хотя бы один акцентированный удар по Сонг — и та вовсю этим пользовался. Ее движения были для генерала слишком стремительными, и раз за разом кинжалы пролетали мимо пятнистого тела барсихи, втыкаясь в землю — но только не в саму Сонг.

Из-за разрушенного пьедестала выбежали панда и тигр, и Кай снова хищно усмехнулся. К черту эту настырную пятнистую кошку — вот его истинная цель появилась! Одно стремительное движение — и лезвие, рассекая со свистом воздух, полетело в сторону панды. Но тот, сделав неуловимое движение, пригнулся, схватил цепь, рухнув на нее сверху, а полосатая кошка, в свою очередь, с силой схватила оставшийся конец и послала по нему волну, которая больно ударила Кая по морде и заставила от неожиданности отступить.

Но стоило ему только продрать глаза, вернув цепи, как бык стал свидетелем воистину потрясающей картины. Стоя бок о бок, соединив ладони и после проведя ими по голове вверх, фигуры панды и тигрицы стали таять, превращаясь в мириады серых светящихся точек. Слепляясь вместе, они становились все четче, все оформленнее — и вот перед потрясенным Каем появился самый настоящий серый дракон — светящийся, рогатый, с усами, со змеино-вытянутым телом и переливающимися глазами. От неожиданности генерал отступил назад:

— Что ты такое?

Звучание серого дракона было низким, но дрожащим, словно он сам не мог определиться, каким именно голосом ему нужно говорить:

— Мы сами задавали себе этот вопрос. Сын гуся, сын панды, внучка китайского мандарина, ученик, партнер, брат, сестра, лучший друг? Мы — все это вместе. Мы — Воин Дракона.

Кай сжал зубы и злобно прохрипел:

— Так вот в чем старый дурак обманул меня! Воин Дракона — не только панда, но и эта тигрица! Вы двое — Воин Дракона!

Серый Дракон пригнул голову, после чего шумно выдохнул через нос:

— Если ты хочешь нашу ци — тебе придется очень постараться.

Взревевший от ярости Кай снова бросился в атаку.

* * *

Сонг поняла, что больше это был не ее бой, и она убралась на самый край центральной площади долины, подальше от сражений титанов. Земля дрожала от поступи Кая и серого дракона, и каждый из них с ревом нападал друг на друга, стремясь нанести решающий удар.

Впрочем, довольно быстро стало понятно, что битва между ними была чем-то похожа на битву между двумя тенями. Кай не мог нанести ни одного удара по серому дракону, и его кинжалы просто проходили сквозь светящееся тело так, словно творение Тигрицы и По было соткано из дыма. В свою очередь, сам серый дракон мог наносить удары по Каю, и они даже сбивали его с копыт, но Кай тут же вскакивал и снова устремлялся в атаку как ни в чем не бывало.

Притянув в очередной раз кинжалы к себе, бык остановился и поднял руку с ороговевшими пальцами:

— Стой, Воин Дракона!

Существо приземлилось на землю напротив генерала и подняло на него недоуменный взгляд. Кай, переведя дыхание, убрал цепи на пояс:

— Наша битва не имеет смысла, Воин Дракона. Я не могу даже коснуться тебя, и я вряд ли смогу забрать твою ци. Ведь ты же не позволишь дотронуться до себя, если только сам этого не захочешь, так? — серый дракон кивнул. — Я предлагаю тебе сделку.

Сонг, свидетельница битвы, села на колени, сама пребывая в недоумении. Бык протянул ладонь:

— Мы можем управлять миром смертных вместе, Воин Дракона. Ты — обладатель самой могучей ци в подлунном мире, которая по мощи превосходит мою. Я же — обладатель ци всех великих воинов кунг-фу Китая, включая самого великого мастера Угвэя. Представь, Воин Дракона, чего мы можем достичь, объединив усилия! Представь, как все склонятся перед нами, и как нас нарекут величайшими воинами в истории Поднебесной!

Серый Дракон встал на все четыре лапы, и его глаза сузились:

— И в чем подвох, генерал Кай? Как мы можем верить тому, кто хотел украсть нашу силу еще час назад?

Проведя лапой по нефритовым подвескам на своем теле, Кай заметил:

— Ты можешь верить, Воин Дракона, а можешь и нет. Но если я не смогу забрать твою силу без твоего согласия — чем я могу угрожать тебе?

Сделав несколько топающих шагов в сторону быка, серый дракон опустил голову:

— Мы согласны, генерал Кай.

Сонг от шока смогла лишь выдавить:

— По, Тигрица! Как вы могли согласиться на сделку? Нет, вы не можете так поступить?

Серый Дракон посмотрел на барсиху с усмешкой:

— Кто ты такая, чтобы оспаривать волю Воина Дракона? Твоя сила — пыль перед нами!

Сонг заплакала, роняя слезы на землю:

— По, нет, ты не можешь! Я же люблю тебя!

Серый Дракон хрипло засмеялся:

— Любовь! Жалкое чувство, ничто не значащее перед могуществом владения ци!

Кай снова снял одну из цепей и указал кончиком нефритового клинка на барсиху:

— Воин Дракона, ты же не будешь против, если я захвачу ее ци себе? Пусть она и слаба, но это лучше, чем ничего!

Серый дракон покачал головой:

— Она нам больше не нужна. Но если ты не против, генерал Кай, мы бы хотели встать бок о бок с тобой, чтобы видеть последние секунды ее жизни перед вечным обращением в нефрит. Нам это доставит неимоверное удовольствие.

Бык самодовольно усмехнулся:

— Нет проблем!

Серый дракон важно прошествовал к Каю и встал рядом с быком, буквально в локте расстояния от генерала. Сонг обреченно закрыла морду лапами, еле прошептав сдавленным шепотом:

— Предатели…

Хищно усмехнувшись, Кай размахнулся было цепями, но внезапно почувствовал мощную хватку на своем запястье. От неожиданности бык уронил кинжал, и тот упал на землю:

— Ч-что?

Внезапно серый дракон одним движением обвился вокруг генерала, и раздался спокойный низкий голос:

— Тактическая уловочка, генерал Кай. Нам нужно было, чтобы ты отвлекся и не следил за тылом. Теперь мы вместе.

Серый дракон поднял лапу, на которой зажглось золотистое сияние:

— Мы не можем отправить тебя в мир духов, Кай. Но мы можем отправиться туда сами.

Кай истошно заорал:

— Неееееет!

Он попытался было заблокировать удар — но было поздно. Светящийся золотом кулак серого дракона ударил по дымчатому телу — и тут же генерала Кая окружило золотистое сияние, ослепившее Сонг. Случился краткий выброс золотого потока ци — и серый дракон с Каем исчезли, оставив после себя лишь серый обугленный след на земле. Барсиха коротко хныкнула:

— Так… так это все было неправдой… Мастер Тигрица и По не предатели!

С бешено колотящимся сердцем барсиха села на землю и уставилась отсутствующим взглядом перед собой, устремив глаза над местом исчезновения Кая и серого дракона.

* * *

В безвременном пространстве, где посреди непостижимой золотистой пустоты плавали куски скал, появился золотой светящийся шар, в котором после паузы материализовались серый бык в высоком рогатом шлеме и серый дракон, словно сотканный из света. Кай в ярости сбросил с себя обвившего его дракона, зарычав в гневе:

— Жалкий светящийся ублюдок! Ты обманул меня и вернул туда, откуда я мечтал сбежать целых пятьсот лет! Ну и что ты мне сделаешь? Это — мой мир, и тут я сильнее тебя!

Дракон медленно прикрыл глаза и снова открыл их — и его взгляд был спокоен:

— Верно, генерал Кай. Но ты забыл одну маленькую деталь. Теперь нам не нужно прилагать усилия, чтобы оставаться в этой форме. Начнем же?

С силой размахнувшись сразу двумя кинжалами, Кай бросил их в Воина Дракона, но тот легко увернулся, и лезвия, пролетев вперед, воткнулись в одну из плававших в воздухе скал. С силой натянув на себя цепи, бык заставил глыбу влететь серому дракону в спину и полететь прямо в Кая. Выставив кулак, генерал буквально проломил скалу сквозь тело серого дракона, заставив светившуюся рептилию отлететь далеко от себя, оглушенную. Генерал усмехнулся, снова раскручивая цепи:

— Больше ты не прозрачен, ящерка? Теперь-то я уж могу тебя тронуть!

Дальнейший бой проходил настолько быстро, что обычный глаз был не в состоянии уследить за всеми перемещениями сражавшихся. Летали осколки разбитых скал, светились ци-атаки, раздавался певучий звон цепей и нефрита — и периодически раздавались хлопки взрывающейся энергии при столкновении тел быка и серого дракона.

Наконец, в какой-то момент Воин Дракона оказался на расстоянии полета стрелы от генерала Кая после очередного броска. Хотя и рептилия и выглядела подуставшей, но ей хватило сил выпрямиться и бросить быку низким уверенным голосом:

— Так ты хочешь забрать нашу ци, генерал Кай? Что ж, получай.

Сделав жест ладонями, словно они обхватывали что-то невидимое, серый дракон закрыл глаза, словно готовясь к прыжку с вышки, после чего снова открыл их — и из тела Воина Дракона ударил светлый яркий луч, вонзившись в тело быка. Тот задрожал от накатившего экстаза, хрипло дыша:

— Да, наконец-то! Я ждал этого пятьсот лет! Да! Да! Да!

Ладони быка дрожали, и его тело ходило ходуном, впитывая в себя потоки ци из Воина Дракона. Опьяненный успехом, бык блаженно закрыл глаза — и вдруг все его медальоны сами собой поднялись и начали лопаться в воздухе, превращаясь в капельки золотистого цвета. Кай судорожно начал хвататься за оставшиеся медальоны, пока те не рассыпались:

— Нет, нет, нет, что происходит? Почему?

Серый Дракон, ослабленный потерей ци, медленно выдохнул:

— Чем больше берешь — тем меньше имеешь, Кай.

— Нет, слишком много! Я столько не вынесу! Нееееет!

Тело Кая вспыхнуло, и его поглотило золотистое сияние с всполохами зеленых лучиков, бывших когда-то нефритовыми медальонами. Схлопнувшись в одну точку, сияние полностью исчезло — и энергия потекла обратно в тело серого дракона, с каждой секундой наполняя его силой и мощью, как и в прежние времена. Рептилия опустилась на лапы, зависнув в воздухе:

— Наше дело сделано.

Положив когтистые ладони на нос, серый дракон провел лапами от кончика морды до рогов — и тут же распался на По и Тигрицу, закрывших глаза от усталости. Вскоре их тела оказались поглощены серым светом — и пропали из мира духов.

* * *

Рядом с Сонг начали раздаваться хлопки, сопровождавшиеся сполохами света — и вскоре рядом с ней материализовались Шифу, Богомол, Гадюка, Журавль и Обезьяна. Барсиха радостно воскликнула:

— Вы живы!

Появившиеся воины неуверенно встали, ощупывая свои конечности. Обезьяна сжал кулак, проверяя гибкость пальцев:

— Омерзительное чувство. Не пошевелиться, не согнуться.

Шифу огляделся:

— Но где же По и Тигрица?

Барсиха опустила голову:

— Я… я не знаю. Они превратились в серого дракона, и куда-то исчезли с генералом Каем. Я больше их…

Громкий хлопок раздался рядом с ними, и прямо в воздухе материализовались панда с полосатой, тяжело дышавшие и еле державшиеся на лапах. Краткое мгновение — и все на поляну бросили к По с Тигрицей, радостно обнимая их. Обессиленные после главного боя в их жизни, они могли лишь вымученно улыбаться и надеяться, что в ближайшие несколько дней им не придется сражаться даже с самым слабым крокобандитом.

Стоило им обняться, как тучи, которые в тот момент висели над долиной, слегка раздвинулись, и в просвет начало светить яркое солнце. Подставив ему спину, Сонг оказалась прямо в центре кучи-мала, где ей удалось попасть в объятия одновременно По и Тигрицы. И в тот момент барсиха была счастлива как никогда в своей жизни.

Примечания:

Ну что же, дорогие читатели. Формально эта история закончена. Почему формально? История "Мы — Воин Дракона" все время шла "вдоль" каноничных событий полнометражных мультфильмов, и следовательно, она ограничена канвой канона. Юбилейной двадцать пятой главой заканчиваются события третьей части.

Я не смотрел до сих пор четвертую часть, и для того, чтобы продолжать эту историю и дальше, мне нужно с ней ознакомиться. Возможно, ее события меня заинтересуют, и я решусь продолжить повествование этой истории. Но в первую очередь я хочу спросить вас — нужно ли продолжать "Мы — Воина Дракона"? Если вы решите поставить метку "Жду продолжение" — потратьте еще буквально минутку и напишите отзыв, нужно ли вести дальше историю единого Воина Дракона? Да и вообще оставьте свои ощущения от истории в целом, пожалуйста. Мне было бы интересно знать и понимать, какой отклик она нашла у аудитории, увидеть живые реакции и мнения.

Если же эта история не будет продолжена — всем спасибо, кто эти 1,5 месяца был активным читателем, оставлял комментарии и переживал приключения обитателей Нефритового Дворца вместе со мной. Пока что я оставлю статус "В процессе"

Нет, так больше было нельзя. Мастер Шифу был в этом уверен на все сто, и ему требовалось высказать это вслух.

В один из вечеров наставник Нефритового Дворца вызвал в Зал Героев По и Тигрицу через Зенга и уточнил, что это не терпит отлагательств, и им нужно отбросить все свои дела. Удивленные и даже пораженные, По и Тигрица тут же прервали совместную тренировку, побросали все снаряды и помчались к мастеру, недоумевая по пути, что такого срочного могло случиться.

Шифу сидел в окружении свечей возле источника, балансируя на своем деревянном посохе, и не выглядел обеспокоенным или встревоженными, как ожидали По и Тигрица. Напротив, наставник приветствовал парочку мягкой и доброй улыбкой:

— Подойдите поближе, мои ученики, у меня есть, что вам сказать. Это очень важно, — панда и полосатая приблизились к Шифу и сели на колени перед ним, смотря на наставника напуганными глазами. — Ну-ну, что же вас так беспокоит? Неизвестность?

Ненадолго замолчав, Шифу произнес, оставаясь балансировать на кончике посоха:

— Я принял твердое решение. Тигрица, ты больше не можешь быть частью Неистовой Пятерки.

Тигрица шумно выдохнула и выпучила глаза:

— Что?! Но почему? — По был поражен не меньше своей названной сестры. — Но я же верой и правдой служила Нефритовому Дворцу! Я столько сделала и стольким жертвовала во имя борьбы со злом — и теперь вы вот так просто прогоняете меня, учитель?

Ухо Шифу качнулась:

— Тигрица, разве мой язык произнес хоть одно слово, отдаленно напоминающее «прогнать»? Я лишь сказал, что отныне ты не часть Неистовой Пятерки, а это не одно и то же.

Тигрица осеклась:

— Но… учитель, что происходит?

Шифу наконец-то перестал балансировать и спрыгнул на плиточный пол Зала Героев, ловко поймав посох в маленькие лапки:

— По, Тигрица. Я думаю, больше нет смысла притворяться и не замечать слона в комнате. Тигрица уже много лет не член Неистовой Пятерки. Она — Инь-часть Воина Дракона. Долгие лета мы скрывали это от других, сохраняя в тайне силу Воина Дракона и делая из этого секрет его мощи — но более мы не можем скрывать очевидное. Не в природе воина кунг-фу прятаться, скрывать и юлить. Мы всегда говорим то, что думаем, и поступаем так, как должно. Если ты, Тигрица, Инь-часть, то ты не можешь больше быть частью Неистовой Пятерки.

По лихорадочно потер голову:

— Подождите, мастер Шифу, тут какая-то путаница получается. Если Тигрица больше не часть Неистовой Пятерки, то это, получается, не Пятерка, а какая-то Четверка? Но это же ужасно, четверка несчастливое число!⁽¹⁾

— Ты прав, По. Нам нужен пятый участник на замену Тигрице.

— Но… кто?

Шифу оперся на посох, и вместо ответа спокойно проследовал мимо По и Тигрицы, стуча кончиком посоха по мозаичному полу. Лишь у самого выхода наставник негромко произнес:

— Мне кажется, вы уже знаете ответ на этот вопрос.

* * *

Вне всяких сомнений, По и Тигрица были ошеломлены разговором с Шифу. Они? Знают, кто придет на смену полосатой в Неистовую Пятерку? Но кто?

Названные сиблинги проспорили весь вечер, перебирая разные варианты среди тех мастеров, которых они знали вне пределов Нефритового Дворца, но так и не смогли понять, кого имел в виду мастер Шифу. И лишь под конец Тигрица встрепенулась:

— По. Мы забыли про Сонг.

Глаза панды округлились:

— Моя жена? Но ведь…

— Да, она тоже воин и моя ученица. И ты знаешь, чего она достигла за те годы, что прожила в Нефритовом Дворце. Или ты думаешь, что твоя супруга недостойна быть членом Неистовой Пятерки?

Панда замялся:

— Ну я не это имел в виду, Тигрица, но… Послушай, ты сама говорила, что у нее слабый удар лапой, и она безнадежна! А Неистовая Пятерка — это же команда улетных воинов, которые кого хочешь укунфучат в пол и даже ниже!

Тигрица медленно моргнула:

— Да, я так говорила. Но у нее есть и другие качества, важные для воина — скорость, реакция. Ты же помнишь, как она равных соревновалась с Богомолом? А поверь, быстрее нашей букашки я воина в жизни не видела. У Сонг поставленный удар задней лапой, и она отлично владеет своим телом из-за многолетних занятий танцами. У каждого из нас есть слабости, По. И Неистовая Пятерка — это не клуб идеальных бойцов, а место для борцов со злом и несправедливостью, живых и дышащих, не лишенных изъянов. И как ее наставница, я полагаю, что ей место в Неистовой Пятерке. А что думаешь ты, братец?

По замялся, подбирая слова, и Тигрица заметила это, сузив глаза:

— То есть, ты настолько не веришь в свою жену и настолько не доверяешь своей сестре, что пытаешься отрицать очевидное? Что ж, я была лучшего мнения о тебе, По. Твое молчание весьма красноречиво. Впрочем, плевать. В конце концов, не тебе решать, братец. Из Пятерки ухожу я, и такое решение принял мастер Шифу. Я лишь спросила тебя как своего названного брата, с которым мы пережили саму смерть, потому что считала твое мнение ценным. По-видимому, больше мне не следует его спрашивать.

Разочарованно встав с пола, Тигрица направила на выход из зала. Панда попробовал было, встав следом за полосатой, остановить ее, что-то сказав, но Тигрица одним движением развернулась и заставила отшатнуться По, пригвоздив его к полу тяжелым взглядом. Она ничего не сказала вслух, злобно смотря на панду, но в его голове раздался гневный голос полосатой:

— Не трогай меня!

Убедившись, что панда больше не пытается к ней приблизиться, Тигрица вышла за дверь, сильно ей хлопнув.

* * *

Ссора с По стала потрясением для Тигрицы. Все те долгие годы, что они провели с пандой бок о бок, они никогда не ссорились по-настоящему. Конечно, у них были разлады, были недопонимания, были споры. Бывало даже, что они ругались во время тренировок — но никогда не было такого, чтобы приходилось запрещать касаться себя.

В тот момент полосатой казалось, что она зла на По даже больше, чем в самый первый день его пребывания в Нефритовом Дворце сразу после Праздника выбора Воина Дракона. Но тогда он был для нее безвестным выскочкой, которого она ненавидела лишь за то, что он отнял ее мечту. Теперь же обида и злоба были иными — как к родному зверю, в котором Тигрица сильно разочаровалась. Тигрице отчаянно был нужен собеседник, и как можно более мягкий, чтобы уравновесить злобу и гнев в ее душе. Решив про себя, что Гадюка подойдет для этого как нельзя лучше, полосатая отправилась искать желто-зеленую змейку.

Поиски не затянулись — Гадюка в тот момент, весело шипя, примеряла перед зеркалом две новые кувшинки лотоса на голову, и змейка повернулась к Тигрице, услышав ее шаги:

— О, подруга, ты выглядишь очень злой, чем я тебе могу помочь?

Полосатая сжала кулаки, сдерживая себя, чтобы не нагрубить соратнице:

— Ты можешь со мной поговорить. Мне нужен собеседник.

Шурша чешуей, Гадюка заползла Тигрице на плечи и свесилась с ее шеи, потеревшись головой об плечо полосатой:

— Присаживайся.

Тигрица устроилась на ложе, а Гадюка, обвившись один раз вокруг шеи соратницы, принялась двигать мышцами, давя полосатой на загривок:

— Конечно, я не Богомол, в акупунктуре не смыслю, но давай, я тебе разомну шею — ты очень напряжена.

Лапы Тигрицы опустились, и она замолчала, пытаясь успокоиться. В наступившей тишине раздавался лишь шорох чешуи об шерсть и редкие вдохи кошки, которая порой беззвучно выгибалась, подставляя шею под кольца Гадюки. Не прекращая массировать Тигрицу, змейка ткнулась носом в мордочку Тигрицы:

— Что тебя гнетет, родная?

— Я поссорилась с По, и очень сильно.

— С По? — Гадюка была сильно удивлена. — Вот уж чего я не ожидала, вы же брат и сестра! Что случилось?

Понимая, что эту новость все равно придется рассказывать, Тигрица начала объяснять:

— Сегодня Шифу объявил, что я покину состав Неистовой Пятерки, так как я уже много лет часть Воина Дракона, и я не могу совмещать два этих поста. Он сказал, что мы с По сможем найти другого воина мне на замену. Я предложила Сонг — и По усомнился в ней и в том, что я считаю ее подходящей кандидатурой мне на замену.

Гадюка удивленно зашипела:

— Ты — больше не часть нас? Вот так новость! — змейка даже сползла с Тигрицы и заняла место напротив нее, подняв голову и недоуменно наклонив ее. — А почему По не поверил тебе?

— Когда мы втроем шли в долину панд, я сказала Сонг, что ее удары передними лапами слабые и безнадежные. Мой братец ухватился за это, и теперь уверен, что Сонг негодна для того, чтобы стать новым членом Неистовой Пятерки. Вот как можно так не верить в собственную жену и не доверять выбору сестры?

Гадюка прищурила глаза:

— А мне кажется, Тигрица, что он как раз доверяет тебе. Он доверяет тому, что ты высказала раньше. Может быть, он слишком верит в это, и пока он не может привыкнуть к тому, что ты стала думать иначе? Разве ты можешь представить себе, что наш повелитель димсамов в здравом уме пойдет против тебя и твоего мнения?

— Может и не пойдет. Но меня коробит то, что он усомнился в моем выборе. Как я могу быть рядом с По, если он не верит тому, что я думаю и делаю?

Проползя мимо Тигрицы, Гадюка заползла на ложе к соратнице и ткнулась ей головой в плечо:

— Знаешь, подруга, По… Я не знаю, как это объяснить, но наш черно-белый пухляш, несмотря на свое разгильдяйство, очень ценит строгость и стойкость убеждений. Может, ты не знаешь этого, но когда По оставался наедине с нами без тебя, он говорил, что одно из самых ценных твоих качеств, которые ему по душе — твой твердый характер. В Воине Дракона каждый из вас — противоположность друг друга. По — яркая и живая душа, постоянно изменчивая, непостоянная, не могущая усидеть на месте. Ты же, в свою очередь — стойкий и твердый центр, дающий уверенность, стабильность и спокойствие. И знаешь, По это очень нравится! Да-да, можешь не верить в это, Тигрица, но наша панда очень ценит тебя за следование одному пути. Может, ему не так легко принять то, что ты смогла поменять мнение? Может, он слишком цепляется за то, что ты говорила раньше? Не кори его за это, подруга, По это не со зла. Просто дай ему понять, что ты можешь думать иначе, если обстоятельства к этому располагают. Покажи ему, что ты по-прежнему сильна в своих убеждениях — просто они изменились.

Тигрица надолго замолчала, словно оценивая сказанное Гадюкой, после чего медленно встала и покинула комнату:

— Спасибо за мнение, соратница, мне это было важно. Увидимся на ужине.

* * *

В тот день Тигрица так и не заговорила с По, и если ей приходилось с ним пересекаться, то делала вид, что его не существует — и панда, понимая, что происходит, и не пытался навязывать свое общество полосатой. Но это не значило, что Тигрица по-прежнему была холодна и зла на По — напротив, она уже не злилась и вздумай названный братец обратиться к ней, она бы ответила, как и прежде.

Но внешнее равнодушие не имело ничего общего с внутренними взглядами. Тигрица обдумывала слова, сказанные Гадюкой, ведь ей никогда раньше не приходила в голову мысль — а какие именно качества в ней ценит По? Полосатая воспринимала отношение панды к себе как должное, и теперь реальные взгляды По на нее заставляли ее задуматься.

Лишь на следующий день, после ночи, проведенной в размышлениях, Тигрица наконец-то показала, что она помнит о существовании своего брата. Они пересеклись в коридоре, когда По направлялся в столовую на завтрак. Помня, как на него вчера реагировала Тигрица, панда собирался осторожно обойти ее, виновато пряча взгляд, но полосатая остановила По, положив лапу ему на плечо:

— Неужели я стала настолько незаметной, братец?

По поднял недоуменный взгляд, внешне сжавшись, словно в ожидании удара. Тигрица несколько секунд смотрела в зеленые глаза панды, как будто оценивая его, после чего без лишних слов обняла его, шумно выдохнув через нос в черно-белую шерсть на шее По. С задержкой, неуверенно, но По все же обнял в ответ Тигрицу. Некоторое время они простояли в тишине, после чего полосатая отстранилась, и ее взгляд был более понимающим и добрым:

— По, я не осуждаю тебя, но мои взгляды могут меняться, и важно лишь то, что я думаю и говорю здесь и сейчас. И если ты мой брат, то наивысшей оценкой с твоей стороны будет доверять тому, что я думаю сейчас, а не месяц назад.

Вгляд По повлажнел, и он смешно шмыгнул носом:

— Порой мне тяжело привыкнуть к тому, что ты можешь менять свое мнение. Поверь, я в свое время и так с трудом принял тот факт, что ты больше не презираешь меня. И иногда, — По вытер кулаками глаза. — Иногда мне порой даже кажется, что это какой-то долгий сон. А завтра утром я проснусь — и увижу над голов бревенчатый потолок у папы Пинга дома, а он снизу позовет меня готовить лапшу для посетителей. А я в очередной раз поправлю все свои фигурки Неистовой Пятерки и буду мечтать, как я укунфучиваю всех врагов бок о бок с величайшими героями Поднебесной.

Тигрица улыбнулась в ответ, сдержав смешок:

— Ничего, скоро тебе в коллекцию нужно будет добавлять фигурку Сонг. Ты же наконец поверил, что она — достойная замена мне? — панда кивнул. — Вот и чудненько, братец.

* * *

Перед тем, как должна была состояться официальная церемония смены бойца в Неистовой Пятерке, произошла формальная закрытая церемония внутри Нефритового Дворца. Все бойцы вместе с мастером Шифу собрались в Зале Героев перед источником. Наставник сразу сказал По занять место в стороне, так как церемония касалась исключительно воинов Пятерки, но велел остаться зрителем.

Сонг стояла на коленях перед воинами Нефритовой Пятерки, и Шифу встал позади нее, устремив взгляд вперед:

— Церемония состоится на закате, на глазах у всех жителей Долины Мира, и я распорядился, чтобы все были извещены и приглашены на торжество. Но прежде всего мы должны формально уладить этот вопрос внутри Нефритового Дворца, чтобы никакие сомнения и споры не помешали нам после. Итак, бойцы Неистовой Пятерки. Сегодня перед нами стоит вопрос о замене одного из ваших участников. Тигрица, выйти из строя! Встань на колено перед своими соратниками вместе с кандидатом!

Не произнеся ни слова, полосатая выполнила приказ наставника и склонила голову, повторяя движение Сонг. Шифу обратился к оставшимся членам Пятерки:

— Итак. Мастер Журавль, должна ли Тигрица быть лишена права считаться членом Неистовой Пятерки?

Журавль расправил крылья:

— Мне хотелось бы, чтобы Тигрица осталась с нами, но…

Шифу прервал пернатого:

— Мастер Журавль, вы знаток каллиграфии и красивых слов, но они сейчас совершенно неуместны. Должна ли Тигрица быть лишена права считаться членом Неистовой Пятерки? Да или нет?

Журавль в отчаянии огляделся вокруг себя и опустил крылья:

— Да.

Шифу перевел взгляд на Богомола:

— Мастер Богомол, должна ли Тигрица быть лишена права считаться членом Неистовой Пятерки?

— Да.

Такой же ответ Шифу получил от Обезьяны и Гадюки. И хотя все понимали, что это лишь формальность, и речь не идет об изгнании или лишении места в Нефритовом Дворце, было видно, что каждому соратницу Тигрицы простое слово давалось с огромным трудом, словно их заставляли произносить его против своей воли.

Услышав последнее «да», Шифу скомандовал:

— Встань, мастер Тигрица. Отныне ты не признаешься частью Неистовой Пятерки, и на то есть единогласное решение всех твоих соратников и меня, как наставника Нефритового Дворца. Займи полагающееся тебе место рядом с По — отныне ты величаешься Воином Дракона, защитником Долины Мира и борцом со злом и несправедливостью!

Тихо встав, Тигрица сделала несколько шагов и заняла место рядом с пандой. Сонг продолжала стоять неподвижно на коленях, не поднимая глаза, и Шифу обратился к оставшимся бойцам Пятерки:

— Я выношу на обсуждение кандидатуру пятого воина в состав Неистовой Пятерки, Сонг. Мастер Журавль, достойна ли Сонг места рядом с вами в Неистовой Пятерке?

В этот раз Журавль не колебался и дал практически мгновенный ответ:

— Достойна.

Положительный ответ дали и Гадюка с Обезьяной. Лишь Богомол задумался, глядя на склонившую голову Сонг, и его ответ начался с шутки:

— Ну что же, теперь я потеряю звание самого быстрого воина в Нефритовом Дворце и перестану быть уникальным, — несколько пар недоуменных глаз устремились на букашку. — Что? Я просто пытался разрядить обстановку, а то вы все какие-то серьезные! Да, она достойна.

Шифу закрыл глаза, словно шутка Богомола вызвала у него недовольство, но это длилось лишь секунду. Над головой барсихи раздался голос:

— Сонг, встань и займи свое место среди бойцов Неистовой Пятерки.

Раздался шорох шелкового ципао, сменившийся мягкой поступью кошки, сделавшей несколько уверенных шагов и вставшей в одну шеренгу на место ушедшей Тигрицы. Наставник подошел к Сонг:

— Властью, данной мне как наставнику Нефритового Дворца, я нарекаю тебя, Сонг, членом Неистовой Пятерки. Отныне ты носишь титул «мастер». Сказанное удостоверяю лично. Мастер Тигрица по-прежнему остается твоим наставником, и ты продолжаешь обучаться у нее и выполнять ее указания.

Сонг скромно прикрыла морду лапками, пряча покрасневшие под шерстью щечки, и остальные члены Неистовой Пятерки обступили ее, поздравляя барсиху со вступлением в их ряды. Обнявшись со всеми, Сонг подняла взгляд на По и Тигрицу, которые стояли в стороне и наблюдали за посвящением барсихи. Выйдя из окруживших ее соратников, Сонг подбежала к сиблингам, и, замедлив шаг на подходе, остановилась в трех локтях расстояния. Барсиха поклонилась Тигрице:

— Учитель, спасибо, что привели меня к этому. Без вас и ваших знаний я бы никогда до этого не дошла.

Тигрица промолчала, но медленно моргнула, показывая уважение к Сонг и согласие со сказанным. Что же касалось По, то ему Сонг ничего не сказала, а просто обняла. Через несколько секунд барсиха с удивлением почувствала, как сбоку ее обняли черно-рыжие лапы, и Тигрица присоединилась к ним. Раздался смешок Шифу:

— Это очень мило, но нам еще нужно представлять Сонг всей деревне. Кажется, нам пора собираться на церемонию. Мастер Сонг, поздравляю.

Барсиха задорно улыбалась, видя вокруг улыбки и прищуренные глаза соратников. В тот момент ей даже казалось, что это какой-то сон, и лишь запах По и Тигрицы на ее шерсти подсказывал, что ей это не кажется.

Примечания:

Эта глава станет эпилогом для истории на тот случай, если я так и не выпущу новых глав. Теперь же продолжение текста зависит исключительно от моего просмотра четвертой части и моей оценки ее сюжета. Если я осознаю, что ничего оттуда не войдет сюда — в таком случае я изменю статус работы на "Закончено", написав коротенькую главу сверх существующего текста.

Вне зависимости от того, что будет дальше — благодарю всех, кто читал и читает этот текст! Ваши оценки и взгляды очень сильно помогли мне при написании, и за это большое спасибо!

1) В китайской культуре четверка — несчастливое число, ведь ее иероглиф читается точно так же, как слово «смерть»

Вернуться к тексту

Примечания:

Ну что же, хорошая новость — я посмотрел Кунг-фу Панда 4 и нашел отдельные ее события достойными для продолжения этой истории. Если вы терпеть не можете четвертую часть — не переживайте, я довольно сильно поменяю сюжет и, надеюсь, сделаю его более интересным для читателя. Приятного чтения!

Мастер Шифу с улыбкой наблюдал за общей тренировкой Воина Дракона и Неистовой Пятерки. Наставнику Нефритового Дворца доставляло неимоверное удовольствие наблюдать, как самые умелые — и Шифу не боялся это произносить! — бойцы, которые когда-либо были под его началом, занимались вместе, в одном додзе, демонстрируя свои навыки. Каждый из его учеников, включая и Сонг, ученицу Тигрицы, был уникален, но их совместные движения складывались в единый, упорядоченный рисунок, который был совершенен в своей гармонии и законченности.

Шифу поднял маленькую лапку, собираясь остановить выполнение одного элемента и дать команду выполнять другое упражнение, как на его груди появилось неприятное теплое пятно, которое начало нагреваться и постепенно неприятно жечь шерсть и кожу под ней. Наставник зашатался и рухнул на колени, выронив посох, и тот с деревянным стуком прокатился по полу зала, заставив остальных учеников обратить внимание, что с учителем что-то не так. Обеспокоенные, воины подбежали к Шифу и спросили в один голос:

— Мастер, что с вами?

Скорчив гримасу на морде от боли, Шифу с трудом распахнул ворот своего халата, и на пол с металлическом звоном упала медаль на цепочке, которую никто и никогда раньше не видел. Оказавшись на полу, медаль перестала нагреваться, и все увидели, как на той ее стороне, что была обращена кверху, был отчеканен Нефритовый Дворец в миниатюре, а снизу были выбиты два иероглифа 导师 («Дао ши») — «Наставник». Непонимающие взгляды бойцов устремились на Шифу, который, упираясь ладонями в пол, тяжело дышал и пытался прийти в себя:

— Это… это предупреждение. Помогите дойти мне до постели, и я… и я все вам расскажу, мои ученики.

* * *

Медаль больше не нагревалась, и к тому моменту, как По в сопровождении своих соратников донес Шифу до его кровати, наставник был в состоянии разговаривать без тяжелого дыхания и сбивчивой речи:

— Эта медаль — особенная. Раньше ее носил мастер Угвэй — она полагается тому, кто является главным наставником в Нефритовом Дворце. Единожды надетая, она остается с его владельцем навеки, пока тот не решит добровольно оставить свой пост, найдя себе сменщика, или же пока не придет его время перестать быть наставником, опять же найдя себе замену. И… мое время пришло, дети мои. Медаль в первый раз предупредила меня, что мне нужно искать преемника.

По заметил:

— А вы не могли бы просто снять ее, если она так неприятно жжется, мастер?

Вместо ответа Шифу, взяв в ладонь медаль, попробовал снять ее через голову, но как только он попытался это сделать, цепь словно по волшебству стала намного короче, и как Шифу ни старался, его голова не могла пролезть через цепь. Наставник прекратил свои попытки, и цепочка снова вернулась к своему нормальному состоянию:

— Видишь? Я не могу ее снять просто потому, что мне так захотелось — я пока что еще остаюсь наставником Нефритового Дворца. Пока это было лишь краткое предупреждение. Медаль будет еще и еще напоминать, что мне нужно уйти на покой, и если я буду ее игнорировать, то с каждым разом она будет становиться все горячее и дольше оставаться нагретой. И однажды… однажды она просто убьет меня за то, что я осмелился ослушаться предостережения.

Богомол затрещал усиками, оглядевшись на остальных:

— Это ужасно! И что же надо сделать?

Шифу сел на постели:

— В нашем случае есть три варианта. Первое — мне нужно поставить наставником кого-то из Неистовой Пятерки. Увы, это наихудшее решение. Я не могу выделить кого-то одного из вас и наречь его самым сильным и мудрым, потому что это было бы величайшим оскорблением прочих бойцов из Пятерки, которые столь же сильны и мудры. Как ваш мастер, я не могу позволить себе такую подлость. Но даже если бы я сумел переступить через себя и пойти на такой шаг — вам пришлось бы искать пятого бойца. Сонг стала одной из вас лишь недавно, и было бы неправильно снова разрушать устоявшиеся связи между вами.

Шифу оперся на колени маленькими ладошками:

— Второй вариант — назначить Воина Дракона наставником Нефритового Дворца, — на морде По появилась довольная улыбка, тогда как морда Тигрицы осталась сосредоточенной и недвижимой. — Этот вариант слегка лучше, потому что и По, и Тигрица — очень умелые воины, которых я могу наречь достойными титула «наставника». Но и тут есть проблема. Во-первых, сочетать должности наставника и Воина Дракона можно лишь временно и только в экстренной ситуации. Потом все равно придется выбирать, кем оставаться. Во-вторых, если Воин Дракона станет наставником — ему придется избирать себе преемника. И что-то мне подсказывает, что во всем Китае сейчас не найдется воина столь же уникального и сильного, как По и Тигрица.

По самодовольно сложил лапы на груди:

— Конечно, мы же самый улетный Воин Дракона в истории, никто не… Ай! — панда скривился, получив подзатыльник от Тигрицы. — Что? Я же правду сказал!

Шифу лишь поднял уголки губ:

— На самом деле, По прав, достойного сменщика Воину Дракона пока сыскать не получится. В-третьих, есть еще одна проблема. Наставник Нефритового Дворца должен быть по возможности одним зверем, а не двумя. Хотя вы, По и Тигрица, две части единого Воина Дракона, вы все же два разных — и очень даже разных — зверя. И пусть между вами братские отношения, вы все равно будете конфликтовать, потому что у каждого из вас будет свой взгляд на обучение и то, как должны работать ученики. А спорящие два наставника, даже если они часть целого — это плохо.

Гадюка подняла голову и зашипела, посмотрев на Шифу заинтересованным взглядом:

— Вы говорили, что существует и третий вариант, мастер. Какой он?

— Ах да, третий вариант. Он долог, но лишен недостатков первых двух. Нужно найти преемника вне пределов Нефритового Дворца, который согласится занять мое место — и тогда я смогу добровольно отдать ему медаль наставника. И я даже начинаю понимать, кто бы мог быть таким кандидатом. Думаю, Хонг Се подойдет.

В спальне мигом воцарилась звенящая тишина. Она была такой, что было слышно, как двигались ушки Шифу и как колыхались на воздухе его усы. Прошло несколько секунд — и раздались голоса:

— Нет!

— Только не Хонг Се!

— Вы это серьезно?

— Кто угодно, но только не он!

Шифу поднял лапы, призывая к тишине, и пусть и с неохотой, но ученики замолчали. Убедившись, что все взгляды устремлены на него, наставник заметил:

— Понимаю, решение может выглядеть не самым удачным. У нас с Хонг Се разные взгляды, он сам ушел из Нефритового Дворца и твердо отказался в него возвращаться, и он сам очень своеобразный учитель. Но увы — хотя может и к счастью — я не могу сейчас подумать о более достойной кандидатуре на пост наставника Нефритового Дворца из числа тех мастеров, что уже не являются главами других школ. Я бы не отказался видеть на своем месте того же мастера Чао из Священного Ониксового Шаолиня, моего давнего друга, соратника и очень уважаемого воина. Но увы — кодекс кунг-фу и мое чувство глубокого уважения к нему запрещает переманивать мастеров из других школ. Хонг Се — единственный из ныне живущих учеников Угвэя, кто не является мастером или наставником в действующей школе. Есть, конечно, Фен Хуан, моя бывшая соратница, но увы, она обратилась во тьму, и приглашать ее сюда смерти подобно.

Объяснения Шифу были понятны для учеников, но они все равно были в больших сомнениях. Каждый из них уважал личность Хонг Се, но всем на тот момент казалось, что решение наставника — скорее жест отчаяния, чем продуманный и выверенный шаг, направленный во благо Нефритового Дворца. Подняв глаза на учеников, Шифу о чем-то явно задумался, после чего обратился к По и Тигрице:

— Воин Дракона, по моим последним данным, Хонг Се сейчас живет в Можжевеловом Городе. Через неделю вам нужно собраться, выдвинуться туда, разыскать Хонг Се и убедить его прийти сюда. Меня он слушать не будет, но к вам он относится очень хорошо — может, у вас и выйдет уговорить его вернуться в Нефритовый Дворец и занять мое место. Постарайтесь не медлить — я не знаю, сколько еще времени пройдет, пока моя медаль наставника не станет настолько горячей, что я этого не выдержу.

Сонг впервые подала голос:

— Мастер Шифу, я могу пойти вместе с ними?

Наставник покачал головой:

— Скорее всего нет. Пока Воина Дракона не будет здесь, всей Неистовой Пятерке желательно оставаться в Нефритовом Дворце, потому что зло не дремлет, и бандиты всегда найдут время, чтобы напасть на деревню или окрестности. Понимаю, ты не хочешь надолго разлучаться с По, но воинам порой приходится идти на жертвы и лишения ради общего блага. До выхода еще неделя — все может поменяться. А пока… кстати, а почему вы все толпитесь здесь и слушаете болтание дряхлого брюзжащего старика? Тренировка что, была окончена? Давайте, давайте, все обратно в додзе, режим никто не отменял! У вас осталось исполнение пяти фигур Небесного Орла! — Шифу, как ни в чем не бывало, вскочил с постели и погнал всех учеников обратно в тренировочный зал, словно и не было его минутной слабости полчаса назад.

Прошло вот уже полгода, как Хонг Се переселился в Можжевеловый Город. Во многих отношениях он напоминал лису Гуньмень, где тот провел несколько лет в то время, когда лорд Шень строил свою армию и мириады пушек.

Несмотря на то, что родиной Хонг Се была небольшая деревушка Чженг Шинь в провинции Гуаньдунь, будущий мастер флейты никогда не любил тихую уединенность крохотных поселений. Ему были по душе большие города, где жизнь била ключом и кипела в своей неостановимой силе, вбирая в себя каждого жителя и гостя. Хонг Се искренне нравилось быть частью толпы, которая двигалась по оживленным улицам Можжевелового Города, где приходилось быть очень внимательным и ловким, чтобы не попасть под колеса телеги торговца или не быть сбитым стремительно несущимся рикшей. Всякий раз лис перед собой сотни и тысячи разных морд — и это доставляло ему неимоверное наслаждение, ведь несмотря на свои серые взгляды, Хонг Се все же был живым и открытым зверем, ценившим жизнь во всем своем разнообразии и многогранности.

Впрочем, что Гуньмень, что Можжевеловый Город — везде во главе города стоял правитель, чьи планы или намерения были противоречивыми. Если в Гуньмене это был павлин Шень, то в Можжевеловом Городе таковой была Чжао Си, или же просто Хамелеонша — хитрая и могущественная колдунья и знаток кунг-фу, державшая город в стальной хватке и управляющая им при помощи многочисленной армии городских стражников и личной гвардии тритонов.

Каждый из правителей рано или поздно узнавал о личности Хонг Се и пытался тем или иным способом привлечь его способности себе на службу. О лорде Шене лис сохранил прекрасную память, так как павлин сочетал в себе и светлые, и темные намерения — что очень нравилось серым взглядам Хонг Се. Личность же Чжао Си была Хонг Се не по душе — она выглядела типичной злобной и мелочной злодейкой с максимально карикатурными планами «завоевать все и доказать всем». Не один раз Хонг Се получал от Хамелеонши письма с предложением о сотрудничестве, и на каждое лис вежливо отвечал, что польщен таким вниманием со стороны столь могущественной колдуньи, но партнерство не входило в его планы на день. Вероятно, столь категоричные — пусть и вежливые — отказы явно не нравились Чжао Си, и однажды она решила пойти на решительный шаг.

* * *

Как и всякий живой зверь, Хонг Се был верен определенным правилам жизни. Самым главным для лиса, разумеется, было следовать серому взгляду на мир, что означало отказ участвовать в каких-либо ссорах, драках, сражениях, а также непременную установку быть выше любой битвы, между кем бы она ни происходила. Лишь однажды за долгие годы Хонг Се пошел против своих принципов, когда из-за действий Джунджи едва не погибла Тигрица, половина Воина Дракона. Тогда даже экстремальный пацифист Хонг Се не мог остаться в стороне и был вынужден вступить в бой с тем, кто, в понятии лиса, посмел подумать об уничтожении уникального творения.

Еще в те годы, что Хонг Се был учеником в Нефритовом Дворце, его устремления и намерения отличались от остальных учащихся, и дело было не только в том, что он тратил время на изучение музыки, тогда как прочие изучали, как быть более сильными, ловкими или гибкими. Если обычные воины становились сильнее, чтобы одерживать победы в боях и сражать зло, то у лиса не было конкретной цели.

Примерно в то же время Хонг Се проводил много времени в библиотеке Нефритового Дворца, изучая свитки и ища в них что-то новое и интересное для себя. И лиса очень сильно привлекли изложенные на бумаге взгляды воинов-самураев из Японии, страны по ту сторону моря. Читая постулаты кодекса, носившего название «бусидо», Хонг Се нашел там утверждение, которое лис выбрал вторым жизненным девизом: «Нет цели, есть только путь». И действительно, зачем было искать себе последнюю точку пути, когда сам путь был намного интереснее и более захватывающим? Хонг Се радовался, словно лисенок, каждому новому дню, в котором он узнавал какую-то новую технику или прием, о которых он не знал раньше.

Именно это и предопределило мирный настрой души Хонг Се — в самом деле, зачем желать сражаться, если изучение нового было куда более интересным и занимательным делом? Каков был смысл становиться более сильным и ломать одним ударом доску толщиной в лапу, если одно осознание того, сколько всего неизведанного ожидало его в мире, было круче любой тренировки? Именно поэтому в кунг-фу Хонг Се был довольно слаб, и его навыки были лишь немногим лучше продвинутого новичка — обычно любые его соратники по обучению под началом мастера Угвэя выходили победителями из схваток с ним, но никакое поражение не расстраивало лиса — ведь поражения ничего не значили перед вечером с очередными экспериментами. Всякий раз качал головой Угвэй, видя, как один из его учеников не уделяет должного внимания развитию своих навыков воина — но Хонг Се в такие моменты не глядел ни на чей авторитет и поступал так, как считал нужным.

Лис не знал этого, но мастер Угвэй очень сильно переживал, что Хонг Се покинул Нефритовый Дворец. Нет, старый мудрец не считал себя виноватым в том, что лис ушел, но в то же время ему были искренне жаль, что столь неординарный зверь больше не был с ним под одной крышей. Пусть даже их взгляды отличались, а своим упорством и даже наглостью Хонг Се умудрялся выводить из себя даже мастера спокойствия, каким был Угвэй — старая черепаха порой скучал по острому уму и необычному взгляду на жизнь от рыжего лиса. Незадолго до своего ухода в мир духов Угвэй даже мысленно простил Хонг Се и совершенно искренне пожелал лису только счастья и новых открытий на его жизненном пути. Но увы, лишь мысленно — ведь после того, как Хонг Се сбежал из Нефритового Дворца, больше старая черепаха его не видел и не слышал, хотя и знал, что лис жив.

* * *

В очередной день Хонг Се проводил эксперименты у себя дома — он пытался выяснить, какую именно терцию ему нужно было применить, чтобы цветок лотоса парил на высоте трех чи над землей. Вот уже несколько испробованных мелодий не давали нужного эффекта, но лис не унывал, пробуя всякий раз иную комбинацию звуков, как вдруг в его входную дверь раздался стук — негромкий, но требовательный. Разочарованно опустив флейту, Хонг Се ловко поймал цветок в ладонь, положив его на стол, и вернул флейту себе обратно в рукав.

Открыв входную дверь, Хонг Се с удивлением понял, что у него на пороге стоит сама правительница города Чжао Си в окружении трех воинов-тритонов с алебардами наперевес. Хамелеонша смотрела на лиса внимательным и требовательным взглядом желтых глаз, и ее голос был сух и даже официален:

— Мастер Хонг Се? Хорошо, что я застала вас дома. Попрошу вас следовать за мной во дворец, я хочу провести с вами важную беседу.

У Хонг Се появилась вертикальная полоса на переносице, и он наклонил голову:

— Госпожа Си, я польщен тем, что вы лично почтили мой дом присутствием, но разве мы не могли бы обсудить все прямо здесь?

Хамелеонша развернулась на месте, бросив через плечо:

— Нет, мастер, не могли бы. Вы весьма упорно игнорируете мои письма с предложениями о сотрудничестве, и, как правительница Можжевелового Города, я нахожу такие отказы весьма вызывающими и даже бестактными. Так как вы живете там, где правлю я — вы будете выполнять мои указания. Я желаю разговаривать с вами во дворце. На этом прения окончены.

Хонг Се последовал за Хамелеоншей и понял, что Чжао Си прибыла к его дому на повозке, украшенной символами ее дворца. Заняв место позади, Чжао Си показала лапой перед собой, приглашая Хонг Се сесть напротив. Стоило лису занять скамью, как извозчик напрягся — и колеса повозки закрутились.

По пути Хамелеонша заметила, изящно разложив свой длинный хвост на скамье:

— В обычных условиях любой, кто игнорирует мои обращения, вскоре очень сильно об этом жалеет и умоляет простить его за свою наглость и высокомерие, ползая у меня в лапах и обливаясь кровавыми слезами. Вас спасает лишь то, мастер Хонг Се, что я наслышана о вас, и считаю ваши таланты и умения в кунг-фу уникальными. Но ваша ценность не перекрывает вашей наглости и неучтивости в отношении царственной особы. Впрочем, если наша беседа во дворце будет продуктивной, то я, возможно, и закрою глаза на вашу вопиющую бестактность.

Эта беседа все меньше и меньше нравилась Хонг Се, и он на всякий случай незаметно проверил, пока взор Хамелеонши был обращен не на него, насколько легко флейта выходит из его рукава. Что-то подсказывало лису, что разговор будет не о бабочках и цветочках, и Чжао Си пригласила его явно не на чашку чая и не чтобы обсудить цены на рис в южных провинциях или урожай чая на востоке Поднебесной.

* * *

Неприветливая каменная громада дворца Чжао Си встретила лиса угрюмым и хмурым монолитом, лишенным всякого изящества и красоты. Хамелеонша всегда полагала, что украшательства замка ни к чему, и этим она отличалась от щеголя Шеня, который бы скорее удавился, чем позволил бы своему родовому замку быть некрасивым. На высоких стенах за ними наблюдали многочисленные тритоны, которые держали наготове луки и арбалеты, хищно ощетинившись, готовые выпустить снаряд по первому слову своей госпожи. В тот момент Хонг Се начинал мысленно прикидывать, насколько быстро он сумеет достать флейту из рукава и наиграть защитный мотив.

Почувствовав, видимо, настроение лиса, Чжао Си совершенно спокойно заметила:

— Вы в безопасности ровно до тех пор, пока я этого желаю, мастер Хонг Се. Можете не оглядываться вокруг — ни один из моих тритонов не посмеет даже чешуйку сбросить без моего разрешения, не то что поднять на вас лапу. Поэтому на вашем месте я была бы более сговорчивой и согласной на сотрудничество.

Глубоко вдохнув, Хонг Се открыл зеленые глаза и посмотрел на идущую рядом Хамелеоншу, скрывая накатившее волнение — ведь впервые за долгое время лис не чувствовал себя властителем ситуации, и это не могло не беспокоить его:

— Я не понимаю вас, госпожа Си. В ваших многочисленных письмах и при личной встрече вы говорите мне, что высоко оцениваете мои таланты и мои способности — но при этом прямо сейчас вы угрожаете мне… я даже не знаю чем именно — за то, что я могу не согласиться с вами сотрудничать. А вы не боитесь, что мой отказ может быть слишком категоричным, и вы ничего не сможете с ним поделать? Вы хотите добровольной помощи или же чтобы с вами сотрудничали под страхом чего бы то ни было?

— Знаете ли, мастер, если мне нужна какая-то помощь, содействие или сотрудничество, то меня в последнюю очередь волнует, оказываются ли они добровольно или принудительно. Важен конечный результат, а не каким образом он будет достигнут. Если вы согласитесь сотрудничать со мной под страхом смерти или чего похуже — это меня устроит ровно так же, как если бы вы согласились на все добровольно.

В тот момент Хонг Се стало искренне жутко. Его лапы начали дрожать, и чтобы скрыть волнение от желтых глаз Хамелеонши, лис спрятал кисти поглубже в рукава зеленого шеньи и продолжил идти внешне спокойным и даже расслабленным шагом, как обычно. И лишь очень внимательный наблюдатель тогда смог заметить, что походка Хонг Се была не столь плавной и расслабленной, как обычно.

* * *

Чжао Си и Хонг Се уже давно были под сводами дворца, но Хамелеонша продолжала идти вперед уверенным и деловитым шагом, практически не говоря. В какой-то момент Хонг Се не выдержал:

— Почтенная госпожа Си. Какой бы вы ни были хозяйкой положения и владычицей в Можжевеловом Городе, я имею право знать, о какой помощи вы говорите, вызвав меня сюда. Будьте так любезны, сообщите, что вам от меня нужно!

Хамелеонша резко остановилась и вперила желтый взгляд в лиса, который тот выдержал, не отведя спокойных зеленых очей. Чжао Си медленно процедила:

— Ах, вы хотите знать… Наберитесь терпения, мастер, через пару минут вы узнаете все и даже больше!

И правда, через минуту-другую ходьбы по коридорам Чжао Си привела Хонг Се в большой зал с мраморным полом, в центре которого была большая витиевая печать, символ Хамелеонши, а сам зал был опоясан по кругу несколькими красными полосами, по числу ярусов, и это заставляло зал выглядеть мрачно и даже пугающе. На каждой полосе через одинаковые расстояние были ячейки — и в каждой из них стояло по ажурной клетке. Хонг Се не мог утверждать этого наверняка, но ему показалось, что внутри этих клеток неподвижно лежали звери — то ли скульптуры, то ли просто недвижимые, но живые тела.

Скрыв волнение, лис прикоснулся:

— Я надеюсь, мы наконец-то пришли, госпожа Си? Вы скажете, наконец, чего вы от меня хотите?

Хамелеонша усмехнулась, совершенно не по-доброму обнажив зубы:

— Разумеется, мастер Хонг Се. Мне нужна проверка… купола этого зала.

Подойдя к одной из ниш с клеткой, Чжао Си тронула один рычаг:

— Сейчас не пугайтесь — я немного изменю конфигурацию зала, и потолок станет ниже, чем сейчас. Я наслышана о вас как о непревзойденном мастере владения силой звука и музыки — и ваши умения пригодятся, чтобы проверить качество потолка. Мне нужно понять, как он реагирует на звуки, подобные тем, что вы умеете издавать вашей флейтой.

Опустив рычаг, Хамелеонша вернулась к Хонг Се, и потолок действительно стал спускаться ниже, и его сферическая поверхность становилась визуально все больше и больше, пока она не остановилась на высоте примерно десятка чжаней над головой. Чжао Си провела ладонью над собой:

— А теперь, мастер, попрошу вас проверить прочность этой сферы. Примените любую атакующую боевую мелодию, какую посчитаете нужной. Стесняться не нужно, за разрушения я вас корить не буду.

Понимая, что это какой-то подвох, Хонг Се, тем не менее, достал флейту из рукава и вопросительно посмотрел на Хамелеоншу, но та лишь кивнула, показывая, что все правильно. Чжао Си сделала три шага назад, и лис задумался, глядя на поблескивавшую металлом поверхность сферы изнутри.

Наконец, выбрав нужную тональность, Хонг Се выдохнул во флейту, зажав пальцами нужные отверстия — и лишь в последнюю секунду понял, в какую ловушку попал. Но увы, было уже поздно. Устремившаяся в потолок энергия ци отразилась от сферы, сконцентрировалась в единый звуковой луч, и накрыла Хонг Се. Тонкий музыкальный слух лиса не выдержал такой какофонии, и лис со стоном рухнул на колени, выронив флейту и схватившись лапами за заложенные от неприятного звука уши.

К его удивлению, Чжао Си подошла к нему, как ни в чем ни бывало, и забрала его флейту. Хонг Се попробовал было ей помешать, но звон в ушах и дрожащее от звуковых колебаний зрение не позволили ему схватить свой инструмент. Лис отчаянно пытался справиться с вибрацией от искаженных звуков, но Хамелеонша, хищно улыбнувшись, схватила его за ворот:

— Все вышло так, как я и хотела. Я изучала то, как работает ваш дар, мастер Хонг Се, и я знаю, что когда вы учились у мастера Угвэя, то не уделяли должного внимания тренировкам по кунг-фу, и без своей флейты вы неопасны. Что ж, ваши способности уникальны, и они очень хорошо впишутся в мою коллекцию захваченных способностей других мастеров.

Выпустив свой длинный розовый язык, Чжао Си обхватила оглушенного лиса, и из его тела золотой струйкой потекла энергия ци, всасываясь в чешую Хамелеонши. Хонг Се слабел все сильнее и сильнее, и, когда поток прекратился, рухнул на мраморный пол, не имея возможности пошевелить даже пальцем. Чжао Си, мерзко улыбнувшись, скомандовала:

— Готов! Стража, увести мастера в его камеру! — после этих слов Хонг Се потерял сознание.

* * *

Лис очнулся в сухой, но темной камере. Флейты с ним не было, и единственными его спутниками в замкнутом пространстве был матрас, набитый соломой, узкогорлый кувшин с водой и лежащий сверху ломоть хлеба, на удивление мягкого, теплого и приятного пахнувшего, словно его испекли лишь недавно.

Стоило только Хонг Се почувствовать запах свежего теплого хлеба, как его накрыл жуткий голод. В один присест умяв ломоть хлеба — оказавшегося удивительно вкусным — лис сделал поспешный глоток из кувшина, в котором оказалась обычная чистая вода, заполнившая желудок следом за съеденным хлебом.

Хонг Се стало чуть лучше, но сосущее чувство слабости не покинуло его тело, и лис прислонился спиной к стене, вытянув лапы. Сделав еще глоток из кувшина, Хонг Се выдохнул в сторону горлышка, и оно отозвалось слабым протяжным звуком. Лис внезапно понял — пусть его и лишили флейты, но у него все равно был духовой инструмент, пусть и необычный!

Хонг Се на разные лады пытался проводить эксперименты с горлышком кувшина, по-разному выдувая воздух над ним, внутрь него и даже отвесно сверху, пока не понял, как именно нужно извлекать необходимые ноты. Это стало очень хорошим подспорьем, и вскоре лис понял, как именно ему было нужно дуть на горлышко, чтобы суметь извлекать музыку, отдаленно похожую на ту, что он издавал на флейте, пусть иную и куда более слабую.

Но скоро его упражнения прервала незнакомая ему невысокая лисица-корсак с серой шерсткой и пышным хвостом в синей накидке и капюшоном на ушках, которая взялась лапками за прутья и посмотрела на пленника:

— Теперь и вы стали жертвой Хамелеонши.

Хонг Се опустил кувшин на пол:

— Кто ты?

— Я Чжэнь. Я… можно сказать, я в какой-то степени помощница госпожи Си.

— Я Хонг Се. И зачем ты здесь?

Лисичка прижалась лбом к прутьям:

— Ну… мне не совсем нравится то, что делает моя госпожа, но она, можно сказать, спасла меня из уличной канавы, и я в благодарность служу ей. Не очень приятное дело, но у меня иного выхода нет. — даже будучи лишенным большей части своих способностей, Хонг Се знал, что Чжэнь была искренна в своих словах.

* * *

В тот же момент в голове Хонг Се закипела мысленная работа. Без флейты и своей силы он был практически беспомощен, и ему требовалось содействие извне. И в тот же момент лис подумал, что Чжэнь могла бы ему помочь. Лишь бы только…

Хонг Се медленно встал, держа в лапах кувшин с водой и приближаясь в разделявшей их решетке:

— Чжэнь? Прости, я тут… в общем… — собравшись с немного оставшимися силами и понимая, что у него нет права на ошибку, Хонг Се протяжно подул на горлышко кувшина с водой, направляя поток воздуха и звука в сторону Чжэнь. Лисичка, словно зачарованная, смотрела на Хонг Се, даже не двигаясь, и когда лис дал отдых своих губам, ответила заинтересованным голосом:

— Я слушаю вас.

Хонг Се снова сел вдоль стены камеры и вернул кувшин с водой на пол:

— Чжэнь, помоги мне, пожалуйста. Тебе нужно добраться до Нефритового Дворца. Он находится в Долине Мира, это примерно неделя пути отсюда. Там тебе нужно найти или панду по имени По, или же мастера Тигрицу. Скажи им, что тебя послал Хонг Се, и он заточен в темнице дворца в Можжевеловом Городе.

Хонг Се сильно рисковал. Он не был уверен на сто процентов, что его импровизация на водяном кувшине, да еще с минимумом оставшейся ци, вообще будет работать, и еще меньше он был уверен, что его магия внушения сработает. Будь у него флейта и полные силы — Хонг Се давно бы уже зомбировал Чжэнь и заставил ее делать все, что ему бы только ни захотелось. Но, в тот раз словно звезды были на его стороне — Чжэнь кивнула:

— Хорошо, Хонг Се, я сделаю, как вы просите.

Отодвинувшись от прутьев, Чжэнь надела на ушки капюшон и пошла быстрым шагом куда-то по коридору. Понимая, что от него больше ничего не зависит, обессиленный Хонг Се рухнул на расстеленный матрас и забылся тревожным сном, надеясь, что его призыв доберется до Нефритового Дворца.

Долгий путь Чжэнь из Можжевелового Города в Долину Мира подходил к своему концу. Позади остались многие ли пути, которые серая лисичка прошла за неделю, держа путь в Нефритовый Дворец. Будучи мастерицей незаметности и скрытности, Чжэнь благополучно избежала столкновения и с лесными разбойниками, и с бандитами, которые во множестве орудовали на проселочных дорогах внутри провинций.

Чжэнь пыталась по пути всякий раз вспомнить, что именно и как именно заставило ее покинуть Можжевеловый Город и отправиться в столь далекий путь впервые в жизни. Лиса точно помнила, что подошла к камере с новым пленником госпожи, высоким зеленоглазым лисом в дорогом шеньи. Помнила, как он взял в лапы кувшин… и дальше все было как в тумане. Чжэнь слышала лишь музыку — она была слабой, еле различимой, но такой манящей, вызывающей доверие и просящей о помощи. Сколь тогда лисичка не пыталась расслышать мелодию получше, у нее ничего не получалось — но когда стих последний аккорд, внутренний голос твердо сказал: «Да, тебе нужно послушать, что тебе скажут, и выполнить то, что тебя попросят». В тот момент Чжэнь меньше всего думала — а что об этом подумает госпожа Си? А какие последствия ее ожидают за то, что Чжэнь самовольно покинула дворец и город?

По пути, когда ее путешествие проходило по проселочным дорогам, горным перевалам и широким цветущим полям, чувство необходимости помочь Хонг Се ослабевало, и в какой-то момент Чжэнь осознала, что это было лишь наваждение, насланное на нее умелым специалистом обращения с ци. Казалось бы, стоило повернуть обратно, вернуться в Можжевеловый Город и рассказать все госпоже Си, чтобы та примерно наказала своего пленника… Но тут уже сыграло элементарное любопытство и даже, наверное, здоровая злость.

Превозмогая летящий в морду морозный ветер на вершине горного перевала, Чжэнь глубже прятала морду в синий капюшон:

— Да уж, теперь возвращаться обратно попросту глупо, я прошла больше половины пути. А вдруг впереди меня ждет что-то очень важное? Теперь уж проще дойти до Нефритового Дворца, чем разворачиваться!

Потерев замерзшие лапы друг о друга, Чжэнь сильнее пригнула голову, пытаясь спрятать морду от летящего ей навстречу ветра с колкими снежинками, и продолжила упрямо идти сквозь метель.

* * *

По прошествии недели с момента пленения Хонг Се все еще оставался пленником Чжао Си. Хамелеонша не вызывала его на допросы, не пыталась что-либо узнать и даже не приходила к нему. Все так же в его камере с утра появлялась новая порция еды и воды — кормили лиса вполне добротно, и если бы не решетка и каменные стены со всех сторон, можно было бы подумать, что он был в гостях.

Флейту ему, разумеется, не вернули, и единственным «инструментом», которым мог пользоваться Хонг Се, был узкогорлый кувшин с водой. Лис тщательно держал в секрете свои опыты с горлышком, чтобы стражники-тритоны не прознали об этом и не доложили обо всем Хамелеонше. Но даже при том, что у него появился эрзац боевого инструмента, надеяться на него сильно не стоило — Чжао Си украла почти всю его ци, и тех немногих остатков, что она не забрала себе, было мало, чтобы бороться и сражаться на равных даже со стражниками, не говоря же о самой Хамелеонше.

Хонг Се каждый день выпускали на прогулку во внутреннем дворе, где кроме него и пары стражников, которые следили за его перемещениями, никогда больше не было других арестантов или посетителей. Тритоны понимали, что без своей ци и флейты Хонг Се был довольно беспомощен, а потому не особо пристально за ним следили, осознавая, что деваться лису особо некуда. Эти прогулки были единственным шансом для Хонг Се не сойти с ума и оставаться в здравом разуме и сознании. Именно благодаря таким прогулкам лис перестал воспринимать свою камеру именно как тюрьму — скорее как место, где его никто не трогал, и где он мог отдохнуть и заняться своими делами без посторонних глаз.

Одного только не понимал Хонг Се — зачем Хамелеонша продолжала держать его пленником? С момента их последнего разговора в большом зале под опустившимся потолком Чжао Си ни разу не навестила его и даже не показывалась ему на глаза. Всю — или практически всю — силу она у него выкрала, и ее цель была исполнена. Чего же ей еще нужно было? Много раз задавал себе этот вопрос Хонг Се — и каждый раз он оставался без ответа.

Порой лис задумывался о смерти. Нет, совершить самоубийство ему не хотелось, но иногда ему было настолько паршиво без привычного ощущения внутренней силы в теле, что это состояние было очень похоже на предсмертное. В такие моменты, лежа на матрасе и скручиваясь в клубок, чтобы унять мерзкие ощущения в теле, Хонг Се задавался себе вопросом — а что он будет ощущать, если очередной приступ окажется последним?

Боялся ли он умереть? Лис был уверен, что нет, ведь будучи зверем с серыми взглядами, Хонг Се считал смерть не злом — но и не добром, а скорее крайне необходимым явлением, без которого обычный мир попросту не смог бы существовать правильно. Именно такие мысли помогали лису встречать каждый новый день спокойно и наслаждаться каждым мгновением своей жизни в вынужденном заточении.

* * *

И вот, наконец, на горизонте появились белые крыши деревни в Долине Мира. Позади был длинный путь, усталость, ноющие лапы и, конечно же, гнетущее чувство неизвестности. Чжэнь не знала, что ее ждет, и тем более не знала, как к ней отнесутся эти загадочные По и мастер Тигрица. Поверят ли они ей?

Стоило Чжэнь вступить в деревню, как до ее чуткого носа донесся восхитительный запах жареной лапши и супа с овощами. Оголодавшая по дороге лиса сразу же пошла на запах по узким улочкам деревни, на всякий случай спрятав морду в капюшоне — хотя никто ее не узнал бы так далеко от Можжевелового Города и точно не позвал по ее душу стражников — и кто тут стоял на защите этой деревни.

Денег у Чжэнь не было, но это для нее было проблемой вот уже много лет. Лиса знала, что среднестатистический зверь, который попадался ей на пути, был медлительным неповоротливым олухом, украсть у которого пару монет было плевым делом. Вот и в тот раз, найдя заведение с вывеской «Лапшичная мистера Пинга», Чжэнь не стала тратить время попусту и попросту срезала отточенным движением лапы кошелек с пояса одного из посетителей, толстого свина, который сидел за столом вместе со своей женой и маленькой дочкой-поросенком, о чем-то весело болтая. Лишь усмехнувшись тому, что толстяк ничего не почувствовал, Чжэнь подошла к прилавку, за которым деловито орудовал гусь, нарезая ловкими движениями морковь и шинкуя листья салата:

— Здравствуйте, почтенный господин. Я очень голодна, а запах вашей лапши чувствуется даже на границе деревни.

Гусь по имени Пинг отложил нож и самодовольно погладил свое пузико, довольный услышанным:

— О, приятно слышать похвалу в адрес моего заведения от гостьи в нашей деревне!

Чжэнь незаметно для Пинга, чтобы не палиться, достала из украденного кошелька три монеты и положила их на прилавок:

— Лапша и димсамы будут в самый раз!

Пинг забрал предложенное, и с довольным видом пошел готовить новый заказ для Чжэнь. В это же время слух лисички уловил плач, доносившийся с одного из столов у выхода. Так как есть ей пока было нечего, заинтересованная Чжэнь дошла до места, откуда раздавалось хныканье, и увидела, что его источником была свинка, которая сидела за одним столом с обворованным ей посетителем. Вид у хряка был самый понурый, а его супруга, которая и плакала, размазывала слезы по толстой мордочке, хлюпая рыльцем:

— Это были наши последние деньги, Мин Же! Где ты мог их потерять?

Хряк понуро оглядывался, проверяя плитку под собой:

— Ума не приложу, А-Минг. Видимо, все пропало, теперь их нашел кто-то другой.

Сидевшая рядом с ними девочка-поросенок не плакала, но она понимала, что у родителей случилась что-то плохое, и уткнулась рыльцем в тарелку с тремя маленькими пельмешками, боясь издать хоть звук. И чем больше на них смотрела Чжэнь, тем больше эта семья вызывала у нее чувство жалости и сострадания. Лапа воровки нащупала лежащий под одеждой кошелек Мин Же, и впервые за многие годы лисичка задумалась о том, что чувствует те, кого она обокрала. Ведь одно дело обворовывать мандаринов или стражников — но тут она обокрала обычного честного зверя, у которого из-за ее кражи начались серьезные проблемы.

Глубоко вдохнув, Чжэнь подошла к свину и участливо спросила у него:

— Почтенный господин, случилось с вашей семьей?

Хряк издал очень грустное хрюканье:

— Я потерял кошелек, в котором были наши последние деньги. Мы собирались покинуть деревню и переехать к родственникам жены в другую деревню. А тут зашли к мистеру Пингу поесть на дорогу — и я понял, что кошеля нет.

Чжень зажмурилась, словно собиралась прыгнуть в холодную воду, после чего уточнила:

— А как выглядел ваш кошель? Я нашла тут один недалеко от лапшичной и оставила его себе, потому что не могла найти владельца.

В глазах хряка и плачущей свинки зажглись искры надежды, и свин описал «пропажу»:

— Такой красный с желтой волнистой полосой и двухцветными завязками. Вы видели его, мисс?

Внутренняя сущность Чжэнь противилась этому как могла, но все же совесть пересилила инстинкт закоренелой воровки. Лисичка запустила лапу под одежду и достала оттуда красно-желтый кошель:

— Вы о нем говорите?

Хряк победно захрюкал:

— Он! Это он! А-Минг, смотри!

Хрюшка перестала плакать и вытерла слезы кулаками с щетинистой морды, которую стала украшать зубастая улыбка:

— Да, это он! Большое спасибо вам, мисс, без вас мы были бы обречены!

Хряк закончил пересчитывать деньги:

— Трех монеток не хватает. Ну и ладно, черт с ними, невелика потеря, главное, что кошель вернулся!

Хрюшка отобрала его у супруга:

— Нет уж, Же-ар, теперь он будет у меня!

И в тот момент хряк был не был в настроении спорить с женой. С колотящимся сердцем и ватными лапами, Чжэнь вернулась за свободный стол, ожидая свою еду и тяжело дыша, стараясь не смотреть в сторону счастливой семьи свинок.

* * *

Долгое время Хонг Се думал, что Чжао Си так и не снизойдет до него — но он ошибался. Спустя примерно неделю-другую после пленения Хамелеонша наконец-то соизволила показать, что помнит о наличии у себя плененного мастера обращения с ци. Появившись возле запертой камеры с лисом, владелица дворца медленно моргнула, сложив лапы за спиной:

— Надеюсь, вы расположились с комфортом, мастер. Я дала указание своей страже, чтобы к вам относились с максимальным почтением и уважением, которые полагаются вам по статусу и способностям.

Лис не стал утруждать себя тем, чтобы встать перед правительницей, и Хонг Се остался сидеть на соломенном матрасе, обняв колени и смотря на Хамелеоншу спокойным зеленым взглядом снизу вверх:

— Почтенная госпожа, может, вы все же объясните мне, зачем я вам нужен? Вы отняли мою силу, и я вам больше не опасен. Вы могли бы спокойно выпустить меня из дворца — и я бы был бессилен каким-либо образом вам навредить. Вы же, напротив, тратите драгоценную камеру на бесполезного пленника, которого еще надо кормить и тратить на него стражу, чтобы он ничего не наделал.

Хамелеонша изящно согнула пальцы на лапах, внимательно рассматривая свои коготки на фалангах пальцев:

— Возможно, мне просто нравиться наблюдать за вашей беспомощностью, мастер. Все же, вы обладали весьма редким даром, и даже в моей коллекции плененных способностей других мастеров ему найдется достойное место. Да и к тому же… ваше пленение было очень важно для меня и по другой причине, господин Се. Вы же весьма успешно пленили мою помощницу Чжэнь, не так ли?

Хонг Се медленно поднял взгляд, встретившись с желтыми очами Чжао Си:

— Почему вы так решили?

— Не надо только прикидываться наивным лисенком, господин Се. Я была свидетелем вашего разговора и прекрасно видела, что вы сотворили. Кстати, в связи с этим, уж извините, я лишу вас кувшина — впредь воду вам будут приносить в чаше. Неприятности мне не нужны.

Один из стражников открыл камеру, и Хамелеонша забрала кувшин с остатками воды:

— Не переживайте, от жажды вы не умрете, я дам указание принести вам воды как можно скорее, но в правильной посуде. Вы умны, мастер, но я тоже не наивный головастик.

Тритон-стражник с поклоном принял кувшин из лап Хамелеонши и ушел с ним прочь, пока Чжао Си продолжала:

— Хотя вы и пленили Чжэнь — и я отдаю честь вашей находчивости, мастер Се — ее уход из Можжевелового Города произошел полностью под моим контролем. Ее личность слишком известна городской страже, и если бы не мой приказ начальнику гвардии не трогать ее, Чжэнь даже не смогла бы покинуть город. И все ваши увещевания и способности не помогли бы, мастер.

— То есть… вы позволили ей уйти?

— Разумеется. Я слышала, ради чего вы послали ее за пределы города. Долина Мира, Нефритовый Дворец, мастера По и Тигрица. Воин Дракона — это же прекрасная ци, которая займет достойное место в моей коллекции. А так как до них далеко идти — разве я откажусь от того, чтобы они сами пришли ко мне, пытаясь спасти вас? О нет, мастер, от такого не отказываются! Большое спасибо, что послали мою помощницу, почтенный господин, вы все сделали правильно!

Хонг Се замолчал, понимая, что своим желанием спастись из заточения сделал все только хуже и, возможно, обрек Воина Дракона на довольно бесславный конец. Чжао Си собралась было уйти прочь, но неожиданно остановилась, сделав лишь пару шагов:

— И знаете, мастер, что я вам скажу? Вы сделали очень хорошее дело. И я думаю, что когда я пленю силу Воина Дракона, я даже спокойно отпущу вас. Может быть, я даже верну вам вашу силу. И вы проживете остаток жизни, виня себя за то, что, пытаясь спасти свою шкуру, вы обрекли на мучительную судьбу весьма дорогих вам зверей. Поверьте, я знаю, как вы цените Воина Дракона, мастер. И я думаю, будет прекрасно, если из-за вас он пропадет навеки. Приятного вечера, уважаемый. Воду вам скоро принесут.

Чжао Си вместе со стражниками наконец-то ушла, а Хонг Се обреченно рухнул на матрас. И впервые за многие годы ему казалось, что все потеряно, а очередной новый день не принес бы ему никакой радости, как раньше.

Когда Чжао Си навестила Хонг Се, заточенного в ее темницу, спустя неделю после пленения, каждый, кто посмотрел бы на Хамелеоншу со стороны, был бы уверен на все сто процентов — уж эта чешуйчатая дама с желтыми глазами, длинным хвостом и богатой короной на голове уж точно контролирует ситуацию, и все во дворце происходит только так, как ей этого хочется.

Хонг Се был далеко не первой жертвой Чжао Си. До этого Хамелеонша пленила ци других, не менее выдающихся мастеров владения внутренней силой. Она поглотила и Тай Лунга, и лорда Шеня, и генерала Кая, который и сам был мастером пленения чужой ци. И каждый из них, пусть и сражался достойно, все равно не был для нее особой преградой или помехой. Более того, ци каждого из павших мастеров не особо-то отличалась друг от друга. Будучи универсальным мерилом внутренней энергии, ци позволяла силе одного мастера переходить в тело другого — и последний не замечал совершенно никакой разницы, получив чужую силу.

Но в случае с Хонг Се все сломалось. Да, его внутренняя ци была такой же по составу и наполнению, как энергия того же Тай Лунга, например, но с первой секунды, когда она заняла свое место в теле Хамелеонши, та поняла, что что-то пошло не так. Ци лиса чем-то напоминала собаку, украденную у прежнего хозяина и посаженную на цепь — ее удавалось удержать на месте, не позволяя навредить новому «хозяину», но пес от этого не становился более добрым и покладистым, продолжая игнорировать все команды от нового владельца. Не единожды за неделю Чжао Си вытаскивала из себя силу Хонг Се, заключая ее в оранжевую сферу, и задумчиво смотрела на то, как та, словно живая, каталась по ее когтистой чешуйчатой ладони, подпрыгивала и никак не могла усидеть на одном месте.

— Ну ты же понимаешь, что я все равно окажусь сильнее? — Хамелеонша обращалась к силе лиса на своей ладони. — Ты можешь сколь угодно быть непоседливой егозой, но я тебя покорю, и ты будешь служить мне.

Тем не менее, природа ци Хонг Се удивляла Хамелеоншу. Еще никогда в своей жизни она не видела, чтобы сила одного мастера была настолько «предана» ему, что отказывалась подчиняться силе другого мастера, который ее пленил. Распылив шар ци на струю энергии, Хамелеонша вернула ее обратно в свое тело:

— Не сейчас, так потом. Ты будешь моей, ци Хонг Се.

Несмотря на произнесенные вслух слова, Чжао Си не была окончательно уверена, что ей это удастся. И можно было сказать, что, когда она сказала плененному лису о возвращении тому силы после захвата ци Воина Дракона, Хамелеонша подразумевала нечто большее — то, что она не могла сказать Хонг Се напрямую. А именно — ей не удалось (пока что) совладать с его энергией, и ей было проще вернуть ее владельцу, пусть даже и лишившись столь уникального образца в своей коллекции.

* * *

Позади остались множество ступеней, ведущий в Нефритовый Дворец. В тот момент Чжэнь отчаянно жалела, что вообще заглянула в лапшичную гуся Пинга. После плотного и сытного ужина ей было очень тяжело перебирать лапами, которые и так намучались за много ли недельного пути из Можжевелового города. Каждую секунду, что она шла, ее лапы пытались отняться и заставить ее лечь плашмя прямо на каменных ступенях и не двигаться никуда до следующего утра.

— Что ж, это мне наказание за воровство кошелька у того свина, — подумала лиса и, собравшись с силами, вступила на следующий пролет лестницы. Много их осталось позади, и еще половина пройденного пути оставалась до Нефритового Дворца.

Когда последний пролет остался позади, и перед ней оказались открытые ворота с большим внутренним двором за ними, Чжэнь не выдержала и села на ступени мордой к Долине Мира, растирая ноющие подушечки и пальцы за задних лапах, рассеянно глядя на пейзаж далеко внизу. Пытаясь унять боли в стопах, лисичка тяжело выдохнула:

— И какой идиот догадался построить Нефритовый Дворец в такой выси?

Позади Чжэнь раздался голос:

— Надеюсь, вы не мастера Угвэя сейчас назвали идиотом, незнакомка?

Медленно положив лапы на каменные плиты под собой — старая воровская привычка не вздрагивать от любого незнакомого шума — Чжэнь медленно развернулась и увидела, как на нее смотрит маленький ушастый бело-коричневый зверек в коричневом халате с длинными белыми усами, похожий то ли на белку, то ли на крысу. Лисица медленно поднялась:

— О, простите, почтенный господин. Вероятно, я оскорбила кого-то очень важного? Но вы сами посудите, дворец так высоко, а подниматься к нему так долго.

Незнакомец медленно кивнул:

— Понимаю, мне и самому порой тяжело преодолевать эти ступени, но мастер Угвэй не ошибся, основав место силы кунг-фу именно здесь. Я мастер Шифу, старший наставник Нефритового Дворца. Что вас привело в наши стены?

Чжэнь изобразила неуклюжий поклон:

— Мастер Шифу, рада знакомству. Меня зовут Чжэнь. К сожалению, мне нужны не вы, а… — лисица на секунду задумалась, вспоминая нужные имена. — Мастер По или мастер Тигрица. Это очень важно.

Чжэнь заметила, что Шифу слегка скривился, держась за солнечное сплетение, и это не укрылось от глаз внимательной лисицы:

— Мастер Шифу, с вами все хорошо?

Гримаса боли еще некоторое время не пропадала с морды наставника, пока, наконец, не сменилась спокойным и даже слегка улыбчивым выражением:

— Так, старческие болячки. А зачем они вам нужны, мисс Чжэнь?

— Меня к вам послал некто, кто называет себя Хонг Се. Вы знаете его?

Шифу мгновенно переменился в морде, и она стала тревожной и даже огорченной:

— Конечно, знаю! Что случилось?

Боль в ноющих лапах стала невыносимой, и Чжэнь сила прямо на плиты, взглядом извинившись перед Шифу:

— Его пленила правительница Можжевелевого города, могущественная колдунья Чжао Си. Он сейчас в заточении в темнице ее дворца.

Взгляд Шифу сузился, и он, приложив два пальца к губам, издал настолько оглушительный свист, что было даже непонятно, как такой маленький зверек мог издавать настолько громкий звук. Прошло всего несколько секунд, раздался топот лап и шелест крыльев — и вот перед Чжэнь возникли, словно из ниоткуда, семеро новых зверей: панда, тигр, журавль, змея, барс, обезьяна и богомол.

Буквально за секунду опытный взгляд умелой воровки успел оценить пришедших, и в голове Чжэнь пронеслось мысленное описание:

— Вот панда точно По — только такой увалень может обладать столь глупым именем. А вот и мастер Тигрица, без сомнений. Что же касается остальных… не особо они мне и интересны, Хонг Се просил связаться только с ними.

Разноголосый хор прервал размышления Чжэнь:

— Мастер, вы звали нас?

Шифу показал в сторону лисицы:

— Да. К нам пришла гостья, утверждающая, что ее послал Хонг Се, который попал в беду, — протяжный удивленный вздох последовал сразу, как только Шифу это произнес. — Я вижу, что мисс Чжэнь тяжело стоять на лапах, и она проделала длинный путь. Проводите ее во Дворец, дайте ей отдохнуть — а после она нам все расскажет.

В тот момент лисица уже слабо соображала, и на указание Шифу она отреагировала лишь мелким кивком головы. Видя, что сама Чжэнь подняться не в силах, воин-обезьяна легким движением посадил лису себе на плечи и понес ее во дворец под одобрительный взгляд наставника.

* * *

После отдыха восемь зверей собрались в тренировочном додзе и сели на колени, образуя круг. Чжэнь повторила все то, что и так было известно внимательному слушателю этой истории — да, она пришла из Можжевелового города. Да, мастер Хонг Се пленен, и он упросил лису прийти в Долину Мира и сообщить об этом мастеру По или мастеру Тигрице. Не забыла лиса и описать в подробностях, как именно Хамелеонша обманула лиса и как пленила его силу.

Не стала Чжэнь делать секрета и из того, кем она была на самом деле — лиса не утаила ни своего основного ремесла, воровского, ни того, что она — подельница и помощница Чжао Си. Возможно, ей стоило бы скрыть это, но в тот момент Чжэнь решила — если уж она и ввязалась в такое приключение, то ей стоило идти до конца.

Кроме этого, Чжэнь не стала скрывать, что она пришла в Нефритовый Дворец лишь частично по собственной воле — первоначальной причиной ее ухода было зомбирование при помощи мелодии на кувшине от Хонг Се.

Семь пар внимательных глаз обратились на Шифу, который слушал Чжэнь внимательно, не пропуская ни слова, положив маленькие ладошки себе на колени. Выдержав паузу, наставник заметил:

— Твое появление здесь неслучайно, Чжэнь. Видишь ли, мне в любом случае нужно было найти Хонг Се для… очень важного дела, — хотя лисица и звучала откровенно, рассказывая о своем путешествии и деле, с которым она пришла, наставник Нефритового Дворца на всякий случай не упомянул о своей слабости, связанной с медалью. — Я собирался со дня на день послать По и Тигрицу в Можжевеловый город. И раз у нас на пороге появилась ты с просьбой о помощи — я не могу больше задерживать их ни дня. Ты же сможешь провести их обратно в Можжевеловый город?

Лисица медленно и задумчиво обвела взглядом все слушателей:

— Это как сказать. Я воровка, и я знаю много тайных ходов в город. Даже тех, о которых не знает моя госпожа. Вот только… что-то мне подсказывает, что мой уход не был для нее неожиданностью, и мне позволили уйти из города только благодаря ее приказу. Я слишком известная личность, и у стражи давно на меня зуб — а они даже пальцем меня не тронули, когда я прошла через городские ворота. Скрывать не буду — вы сунете голову в пасть тигру, да еще будучи обмотанные с ног до головы свежим мясом. Мое дело — честно предупредить вас, что вы столкнетесь с очень серьезной противницей.

Шифу медленно кивнул:

— Скорее всего, так и будет. Мне не доводилось видеть эту Чжао Си в деле, но я однажды пересекался с ней. Это было довольно давно, возможно, лет сорок назад. Она тогда еще была молодой ящеркой, которая очень хотела изучать кунг-фу. Но увы, ей отказывали в каждой школе, куда она хотела поступить — просто считали слишком слабой и хлипкой. Не исключением стал и Нефритовый Дворец — великий мастер Угвэй почувствовал в ней темную природу и для безопасности Долины Мира отказал ей в обучении. Кажется, она тогда была крайне расстроена отказом, но отказ мастер Угвэя был окончательным. Возможно, Чжао Си обозлилась на всех за то, что никто в нее не верил, и решила доказать свою силу иначе. Так как, говоришь, она овладевает кунг-фу?

Чжэнь ответила, шмыгнув носом:

— Не овладевает, а фактически крадет. У нее есть способность забирать ци любого воина, получать его силу — и одновременно изучать все его навыки и приемы, которыми владел старый хозяин силы.

Шифу медленно поднялся:

— Стало быть, она еще опаснее, чем Кай — тот хотя и был воином, но лишь захватывал силу, но не приемы плененных мастеров. Выходит, она украла и силу Хонг Се?

— Да, мастер Шифу. Сам Хонг Се был в безопасности в тюремной камере, но я не знаю, что с ним стало, потому что я покинула Можжевеловый город практически сразу после того, как госпожа забрала силу Хонг Се. Она не упоминала, что планирует убивать этого лиса — только украсть его силу, но не более. Госпожа Си не раз говорила, что уважает мастера Се, и поэтому не будет делать большего.

* * *

Тигрица взяла вторую подушку и положила ее поверх первой на своем ложе. В тот момент ей на удивление не хотелось спать, и размышлять полусидя было гораздо удобнее, чем лежа.

Вероятно, размышляла и фырчала она слишком громко, и дверь ее комнаты аккуратно раздвинулась. В щель просунулась голова По:

— Сестренка?

Полосатая медленно повернула взгляд в сторону панды:

— Не помню, чтобы я просила тебя искать меня.

— А чем тебя искать? Ты фырчала так громко, что даже я услышал — а ты знаешь, с ушами у меня хуже, чем у прочих.

Хлопнув ладонями по своей постели, Тигрица одним резким движением села и устремила на По пронзительный золотистый взгляд:

— Брат. Хочешь, считай меня идиоткой, хочешь — почти за выжившую из ума кошку, но я не верю этой Чжэнь. Ни единому ее слову. И я удивлена тем, как легко на нее поддался мастер Шифу.

Не став приближаться к названой сестре, панда аккуратно закрыл со собой створку и грузно сел прямо на пол, сложив лапы на груди:

— А что тебя смущает?

— Ты читал труд Сунь-Цзы «Искусство войны»? — По покачал головой. — Ах да, кого я спрашиваю, ты дай бог свитков пять прочел за все годы проживания в Нефритовом Дворце. Приход Чжэнь укладывает в понятия этого труда. Иди туда, где не ждут. Атакуй там, где не подготовились. Война — это путь обмана.

— Но ведь Чжэнь сама же рассказала все как есть. И что она воровка, и что она пособница Чжао Си, и что это все ловушка, и что эта Хамелеонша хочет пленить нашу силу. Если это обман — то что тогда правда?

Тигрица тяжело вздохнула:

— Вот и я не знаю. Сунь-Цзы говорил, что внушать противнику неверную мысль — это основа победы. Кто знает, что нам скормила Чжэнь? Даже если это и правда — то я все равно ей не верю. А теперь нам еще предстоит недельный путь в пятьсот ли до Можжевелового города. И под нашим боком будет пособница нашего противника, прикинувшаяся честной воровкой. Не знаю как ты, братец, но я буду следить за ней пристально. А ты знаешь, я это умею.

* * *

Настало утро, и пришло время выдвигаться. Тигрица и По стояли собранные на пороге Нефритового Дворца, и их морды были обращены в сторону Долины Мира, лежащей внизу под лапами. Внезапно Шифу, который собрался было отпустить своих учеников и Чжэнь в далекий путь, скривился, взявшись за медальон наставника под халатом. Ученики уже привыкли к этому и могли лишь сочувственно смотреть на страдания своего мастера.

Собравшись, Шифу внезапно показал пальцем на Сонг:

— Ты идешь вместе с Воином Дракона, мастер Сонг. Это приказ.

По и Тигрица удивленно обернулись, посмотрев на Шифу с крайней степенью изумления, а Сонг недоуменно оглядывалась вокруг себя, показывая когтистой ладонью себе в грудь:

— Я? Но вы же еще на прошлой неделе отказали мне, мастер, и говорили, что мне нужно остаться, чтобы Неистовая Пятерка не ослабела в отсутствие Воина Дракона. Что случилось.

Шифу опустил ушастую голову:

— Мне… слишком долго объяснять. Медаль наставника подсказала мне, что тебе лучше идти. Воину Дракона предстоит тяжелый бой, а ты — хороший источник силы для светлой Ян-части. Не переживай, мы справимся. Я приготовил для тебя узелок.

Шифу вытащил из-за пояса сверток и кинул его по воздухе барсихе. Принюхавшись, кошка почувствовала запах сыра и сушеного мяса от ткани. Сделав несколько неуверенных шагов, Сонг подошла к По, который тепло улыбнулся, приветствуя супругу:

— Все же уйдем вместе. Дорога будет веселее.

Поклонившись оставшимся соратникам и Шифу, четверка сделала первый шаг вниз по ступеням Нефритового Дворца.

Примечания:

200 страниц и 30 частей. Никогда не думал, что работа дорастет до таких размеров. Продолжаем!

Не в первый раз По, Тигрица и Сонг выдвинулись в дальний путь из Нефритового Дворца на очередное очень важное задание. Для них такие путешествия не были в тягость, ведь дорога всегда приятнее и прямее, если рядом с тобой идет твоя семья. Муж, жена и сестра мужа — отличная компания, пусть даже названные сиблинги могли поспорить из-за какой-то мелочи. В таком случае зачастую именно Сонг становилась тем дождем, который проливался на пожар споров и гасил пламя, не давая ему разгореться сильнее.

Но в тот раз все было иначе — попутчицей неразлучной троицы стала Чжэнь, крайне говорливая лисица-корсак. И она была настолько болтливой, что от нее стал уставать даже По, признанный мастер чесать языком. Вопросов лисица задавала крайне много, и порой она была похожа на маленького лисенка, в голове которого каждую минуту рождался новый вопрос, который, разумеется, требовал немедленного ответа.

Тигрица довольно быстро поняла, что любые окрики, гневные фырчания и прочие выражения недовольства с ее стороны вообще никак не действуют на Чжэнь, поэтому полосатая пошла на крайнее средство. Соорудив из воска что-то типа ушных затычек, Тигрица обратилась к По:

— Брат, я больше не выдержу слушать эту болтушку. Я затыкаю уши и иду в тишине. Будет что-то важное — ты знаешь, как со мной поговорить, хорошо?

Панда кивнул, а полосатая с наслаждением закрыла уши воском и улыбнулась наконец-то наступившей тишине, которая не мешала ей думать, размышлять и наслаждаться видами вокруг без раздражающей болтовни Чжэнь.

Лисица, поняв, что Тигрица ее реально не слышит, снова насела на По с вопросами:

— А что мастер Тигрица имела в виду, когда сказала, что «ты знаешь, как со мной поговорить»?

По задумчиво посмотрел на спину идущей впереди Тигрицы, которая не реагировала на разговор, погрузившись к свои мысли, и решил пока что последовать совету сестры не раскрывать малознакомой попутчице всех подробностей и особенностей их сущности:

— Ну… моя сестрица порой сильно уходит в себя, и в такие моменты я могу… как бы… пошевелить ее мысленно, чтобы она обратила на меня внимание.

Чжэнь восхищенно подняла уши:

— Кру-у-у-то! Так она… она твоя сестра? Но ты же панда, а она тигр — как вы могли оказаться родственниками?

За По ответила Сонг:

— Чжэнь, родители По и мастера Тигрицы — муж и жена.

— О-о-о, так ваши родители еще и супруги? Сводные брат с сестрой! Я в восторге! А ты, милая кошечка? Тоже какая-нибудь сестренка или кузина панды?

Взгляд Сонг недобро сузился:

— Я его жена, Чжэнь.

Лисица осеклась на полуслове:

— Ты ж… жена? Я межвидовые пары не видела уже давно, а тут чуть ли не две за раз! Очуметь можно, какая крутотень!

Поток вопросов из уст Чжэнь снова продолжил литься неостановимым потоком:

— А кто такой Воин Дракона? Я слышала, что в Долине Мира живет Воин Дракона, весь такой из себя легендарный и крутой воитель.

Сонг сочувственно посмотрела на мужа, и тот процедил:

— Это я. И это Тигрица. Мы двое.

— Так, в смысле двое? Воин Дракона — это единственное число, почему вы тогда не Воины Дракона?

Пустой взгляд По устремился вперед:

— Потому что так принято. Просто потому что, Чжэнь.

* * *

Уже поздним вечером, когда четвертка остановилась на привал где-то в бамбуковом лесу в соседней провинции, Тигрица осталась одна перед костром, задумчиво глядя на языки пламени, словно о чем-то размышляя. Восковые затычки она уже вытащила, потому что неугомонная Чжэнь завалилась спать, а в таком состоянии, очевидно, говорить была неспособна.

Рядом с Тигрицей сел По:

— У меня от Чжэнь уже голова раскалывается. Она не замолкала ни на минуту!

Полосатая медленно подняла взгляд на панду:

— Теперь ты понимаешь, что ощущаю я, живя бок о бок с тобой уже многие годы.

По удрученно опустил голову:

— Это ужасно. Сестренка, я честно постараюсь быть не таким болтливым и надоедливым! Я же только сейчас увидел, как плохо это выглядит со стороны.

В плечо панды прилетел кулак Тигрицы, не очень больно, но чувствительно, и когда По поднял глаза, на него смотрели внимательные золотистые глаза Тигрицы:

— Если ты когда-либо поменяешься, По — я тебя убью.

Панда неуверенно показал в сторону спящей Чжэнь:

— Но ты же только что сказала, что это ужасно! Что я — как она!

Тигрица медленно моргнула:

— Да. Но ты — мой любимый брат, и ты такой, какой есть. Я привыкла к тебе такому, и я не хочу, чтобы ты становился иным. Недостатки делают тебя живым, — на плечо По легла теплая пушистая лапа. — И поверь, без такого тебя Нефритовый Дворец будет куда более пустым и унылым местом. Каким он был до того, как ты появился в его стенах.

Панда медленно кивнул и улыбнулся, уставившись на пламя:

— Знаешь, а ты права, сестренка. Когда-то, давным-давно, я мечтал о том, чтобы ты стала открытой, веселой, добродушной и нежной со всеми вокруг. А теперь я этого не хочу. Твоя внутренняя твердость и спокойствие важны для меня — без них я бы никогда не стал тем, кто я есть сегодня. Я тоже не хочу, чтобы ты менялась.

Тигрица села ближе к По, прижавшись к нему боком, и ее хвост обхватил панду:

— И ведь знаешь, мы уже много лет сражаемся и живем бок о бок. Мы столько вместе пережили — ссорились, мирились, общались, делились сокровенным, помогали друг другу, спасали. Я настолько привыкла к этому, что я даже не представляю — а как я жила раньше? Как я просыпалась каждое утро, думая лишь о тренировках и дисциплине? Ты принес в Нефритовый Дворец частичку хаоса, По, и эта частичка изменила мою жизнь. Вся эта непосредственность, эта… простота, — Тигрица ненадолго замолчала. — Ты помнишь тот день, когда Сонг впервые пришла в Нефритовый Дворец?

Панда молча кивнул, и полосатая продолжила:

— Я помню тот день, как сейчас, хотя столько лет уже прошло. Сонг сидела за столом вместе с другими барсихами, и рассказывала мастеру Шифу про лорда Шеня и его коварные планы. А я… а я даже не слушала их разговор. Я смотрела на свою ладонь и думала — черт возьми, а ведь и правда, моя подушечка похожа на пельмешку!

По хихикнул:

— Ты и это помнишь? А я ведь тебе говорил, что она похожа! Говорил!

— Да. И в тот момент я даже начала понимать тебя, братец. Я не была частью важного разговора и вела себя так, словно он меня не касался. И это… это мне нравилось! Что я думаю о том, что хочется мне, а не о том, о чем меня заставляют. Правда, долго я так не могла. Одного раздолбая в Нефритовом Дворце более чем достаточно, я не хотела составлять тебе компанию.

* * *

Не единственным был этот задушевный разговор у По на пути в Можжевеловый город. В очередную ночь, когда спали болтливая Чжэнь и Тигрица, к панде, который смотрел в пламя от костра, о чем-то размышляя, подсела Сонг:

— Любимый, мне страшно.

По поднял глаза на супругу:

— Да ладно, Сонг, мы и не таких гадов укунфучивали! Чего нам бояться в этот раз? Я думаю, после Кая хуже врага уже и быть не может. Сейчас-то против нас смертная чешуйчатая ящерица. Ну крадет она умения — наши-то умения с Тигрицей она не забрала!

Барсиха ненадолго замолчала, смотря на языки пламени в костре, после чего задала совершенно внезапный вопрос, меняя тему:

— По… ты же любишь мастера Тигрицу, не так ли?

Панда вздрогнул и поднял глаза на пятнистую кошку:

— Прости?

— Ты любишь ее. Я знаю это.

По немного поднял уголки губ, хотя в его глазах по-прежнему плескался страх и недоумение:

— Ну конечно, Сонг, она же моя сестра, как я могу не любить ее.

Барсиха покачала головой:

— Нет, По, я не об этом. Ты любишь ее не как сестру, а как… как любимую.

По недоуменно наклонил голову:

— Почему ты так решила? Кто тебе это сказал?

Сонг ответила вопросом на вопрос:

— Ты помнишь, как спасал мастера Тигрицу, когда она была отравлена зельем Шиань Су?

— Крайне смутно. Я помню лишь, как нашел ее в глубинах искалеченной Инь-половины, и помню, что наносил себе раны кинжалом, чтобы принять излишки светлой энергии в себя и спасти ее.

— Да, это я все знаю. Но ты помнишь, что ты говорил мастеру Тигрице до этого?

Панда покачал головой:

— Не помню. Вообще.

На мишку посмотрели внимательные фиолетовые глаза:

— Возможно. Но их помнит мастер Тигрица. И она однажды рассказала мне, что именно ты ей говорил там, в глубинах души.

Глаза По выражали заинтересованное недоумение:

— И что, и что?

Сонг опустила голову:

— Ты сказал, что любишь ее. И любил все эти годы. Не как сестру, не как друга, соратника или кого-то еще. А любил как… в общем, как мужчина любит женщину. И что эту жертву ради нее ты принес лишь потому что хранил эти чувства к ней многие годы.

По морде панды было видно, что эта информация была для него новой. По схватил кошку за лапы:

— Сонг, я же…

— И еще ты говорил, что единственная причина, почему ты не избрал ее своей второй половинкой… потому что она в этом не нуждалась. Да и любить она неспособна, поэтому и не смогла бы откликнуться на твои чувства, даже если бы ты попытался их проявить.

— Да послушай же, Сонг! Ты же не будешь сейчас заявлять мне, что я тебе изменяю и вообще люблю другую кошку, а не тебя?

Барсиха медленно перевела взгляд на огонь, после чего произнесла:

— Знаешь, когда я впервые услышала это от наставницы, мне так и хотелось прийти к тебе в комнату и учинить скандал. Мне было не очень приятно, что ты сохраняешь подобные чувства к кому-то, кроме меня. Даже если речь идет о мастере Тигрице. Даже зная, что вы никак не могли бы быть вместе.

После паузы Сонг продолжила:

— Когда ты сказал во время нашей свадьбы, сидя в своем красном чанг пао над телом отравленной Тигрицы, что ты не мыслишь своего существования без нее, и поэтому ты пойдешь на что угодно, чтобы ее спасти… я едва не разрыдалась. Я задавала себе вопрос в тот момент — «Сонг, а если бы на месте мастера Тигрицы была ты, сказал бы По такие же слова про тебя?» И пока тебя не было два месяца, и ты пропадал черт знает где, я много раз смотрела на свой свадебный хун ша и думала — а правильно ли я вообще сделала, что согласилась стать твоей женой? Я ли твой смысл жизни? Может, ты и не меня вовсе любишь?

Панда сглотнул:

— Сонг, ну пойми же ты наконец! Ты — моя жена, которую я осознанно позвал под венец. Но Тигрица… ты же понимаешь, что ее я знаю, кажется, тысячу лет, и она давно стала для меня куда больше, чем просто названной сестрой! Мне кажется, даже нет такого слова в китайском языке, чтобы описать, кто она для меня. Тигрица же натурально моя вторая половина! Она Инь, я — это Ян. Это уже делает ее особенной! И неудивительно, что я ценю ее по-особенному!

Подняв глаза на По, барсиха задала прямой вопрос:

— Кто тебе дороже, По — я или мастер Тигрица?

Глаза По недобро сузились, и он, не раздумывая ни секунды, задал встречный вопрос:

— Сонг, какая лапа тебе дороже — правая или левая? Вы обе мне дороги, и я положу свою жизнь и за тебя, и за Тигрицу. Такой ответ тебя устроит, дорогая? — последнее слово По произнес с легкой усмешкой. — Но ты должна понимать, что если не будет тебя, то моя жизнь продолжится, пусть она и станет гораздо, гораздо хуже. Но если не будет Тигрицы — моя жизнь вообще перестанет иметь смысл, потому что меня лишат… меня! И пойми же, это не про любовь или какие-то высокие чувства. Тигрица — натурально часть меня, а я — часть Тигрицы! Когда же ты наконец поймешь, что моя любовь к Тигрице не такая, как к тебе, и их нельзя сравнивать? Мы с ней — Воин Дракона, и по отдельности мы вообще существовать не должны были, по-хорошему!

Сонг прижала лапы к груди и замолчала, медленно и глубоко дыша, уставившись перед собой влажным фиолетовым взглядом. Встав на одно колено перед барсихой, По взял ее за лапы и прижал их к своему лбу:

— Милая моя Сонг. Я ни секунды не жалею, что сделал тебе предложение и стал твоим мужем. И поверь, если бы я вернулся в прошлое десять тысяч раз — я снова и снова спрашивал бы твоего разрешения стать твоим супругом. И люблю я лишь тебя одну. Именно как женщину, как ту, с кем я хочу семью и потомство. И всякий раз думая о том, как я отношусь к Тигрице, просто помни, что она — иная. Вне всяких рамок, классификаций и сравнений. Она — часть меня. И я просто обязан относиться к ней по-особенному. Моя жизнь не имеет смысла без Тигрицы, просто потому что она и есть моя ЖИЗНЬ. И если я ее потеряю, то не станет и меня. Понимаешь? Мы назвали друг друга братом и сестрой до того как узнали, что мы и есть брат и сестра. А это что-то да значит, Сонг.

Мордочка барсихи стала более спокойной и расслабленной:

— Прости, По, что я тебе всего этого наговорила. Просто знаешь… когда я познакомилась с тобой и стала с тобой общаться, я еще не понимала в полной мере, кто такой Воин Дракона — я знала лишь то, что это известный и уважаемый воин. И я открылась тебе не потому что ты был весь из себя такой крутой. Ты был… настоящим. Живым. С тобой всегда было интересно, и мне было крайне приятно, что ты всегда так ценил меня и многое для меня делал. И мне было плевать, кто ты. И когда я узнала о том, что связывает тебя и мою наставницу… я засомневалась, что я для тебя особенная. И мне стало казаться, что ты ценишь кого-то еще больше, чем меня. И мне пока что непросто осознать, что так оно и есть, но мне не о чем переживать. В общем… — Сонг взяла паузу, после чего прижалась лбом к щеке По. — Ты особенный, и я рада, что ты мой муж. И я ничуть не жалею, что приняла твое предложение лапы и сердца.

По не надо было дважды намекать. Панда прижал разомлевшую кошку к себе, и Сонг уткнулась головой ему в бок, коротко мурлыкнув и прикрыв глаза.

* * *

На горизонте наконец-то возник Можжевеловый город. Троице доводилось раньше видеть крупные города, вроде того же Гуньменя, но на фоне Можжевелового города последний выглядел заштатным поселком на отшибе провинции. Стоя на холме и глядя на долину, где лежал город, По присвистнул:

— Вот это… город! Наша Долина Мира на его фоне так, пару домиков посреди лессового поля, — По был не силен в сравнениях, но его и так все поняли. — И куда нам теперь, Чжэнь?

Лисица издалека посмотрела призывно распахнутые городские ворота:

— Возможно, мы и могли бы зайти как все, через главный вход, но мне кажется, лучше будет появиться неожиданно, чтобы госпожа хотя бы о чем не была осведомлена.

Тигрица, которая всю дорогу явно показывала недоверие к новой попутчице, взяла Чжэнь за плечо и посмотрела ей в глаза:

— Ты можешь, наконец, пояснить, почему ты, верная рабыня своей госпожи, внезапно соглашаешься помочь совершенным незнакомцам и идешь против нее?

Лисица медленно убрала лапу Тигрицы со своего плеча:

— Да, она моя госпожа. Но… мне не нравится многое, что она делает. И так как я одна не смогу остановить ее, я согласна на помощь извне.

Тигрица фыркнула:

— Согласна она, как же. Откуда нам знать, что в решающий момент ты не нанесешь удар нам в спину?

Чжэнь удивленно развела лапы:

— Мастер Тигрица, я прямо поражаюсь с вас! Вы обвиняете меня в предательстве после того, как я прямым текстом сказала вам, что вы идете в ловушку, и наверняка станете целью госпожи Си?

Полосатая сложила лапы на груди:

— А теперь слушай меня сюда, маленькая хвостатая воровка. Ты проводишь нас в город любым путем, какой посчитаешь нужным. Как только мы оказываемся в городе — ты исчезаешь, чтобы я тебя больше не видела. Я не хочу идти в логово врага, имея под боком его приспешницу. Усекла?

По и Сонг попробовали было урезонить Тигрицу, но внезапно с доводами полосатой согласилась сама Чжэнь:

— Понимаю, понимаю, звучит разумно. Я согласна. Ну что же, пойдемте? Я знаю один вход у восточной стены — о нем моя госпожа знать не должна.

Долгий путь под Можжевеловым городом среди канализации, подземных ходов и туннелей подошел к своему концу. Троица выделялась среди всех зверей, что заселяли огромные катакомбы под мостовой. Если бы не общество Чжэнь, возможно, у По, Сонг и Тигрицы могли бы возникнуть проблемы как минимум с навигацией — не говоря уже о взаимодействии с очень странными зверями с не самой добродушной наружностью.

Оказавшись на поверхности, в одном из переулков, где не было прохожих, группа на несколько секунд остановилась, оглядываясь. Тигрица требовательно взяла Чжэнь за плечо:

— Спасибо за то, что провела нас в город. В остальном я остаюсь при своем мнении — уходи. Укажи только, в какую сторону дворец — дальше мы справимся сами.

Лисица в ответ пожала плечами:

— В таком случае, мастер Тигрица, вам и моя помощь больше не нужна. Дворец госпожи находится на холме посреди города, и его видно с любой улицы Можжевелового города. Любой со зрением чуть лучше, чем у крота, поймет, куда идти.

Тигрица уловила насмешку в словах Чжэнь, и ее глаза стали уже:

— Крошку с усов сними, благодетельница.

— Очень смешно! — попыталась рассмеяться Чжэнь, взявшись за ус, и, к своему удивлению, действительно сняла с него белую крошку, настолько маленькую, что даже держа ее перед глазами на подушечке пальца, лисица с трудом вообще могла ее разглядеть. А ведь крошка при этом лежала на черной подушечке — а усы были белыми. Подняв глаза на полосатую, Чжэнь увидела, как Тигрица фыркнула:

— Как видишь, на зрение не жалуюсь. А теперь оставь нас. Пособникам наших врагов не место среди нас.

Опустив плечи, Чжэнь сделала шаг на улицу и мгновенно растворилась в толпе прохожих, словно ее никогда и не было. По, наблюдавший за словесной перепалкой Тигрицы и Чжэнь молча, подал голос:

— И все же ты излишне строга к ней, сестренка. Она не сделала нам ничего плохого.

Тигрица издала негромкий рык, разогнув спину:

— Осмелюсь напомнить тебе, братец, что она — миньон Чжао Си. И все ее слова, поступки и прочее я оценивала, исходя из этого. Меня уже тошнит от того, что она постоянно называет ее «Моя госпожа»!

Сонг неуверенно подала голос:

— Учитель, но ведь Чжэнь с самого начала говорила, что нас ждет. Что это ловушка, что нам предстоит бой с Чжао Си, и что это западня…

— Именно поэтому я и отношусь к ней вдвойне подозрительно! Враг не будет действовать нам на пользу. Он может только скармливать ложь в своих интересах. И если она затирала нам это — нас может ждать куда хуже, чем ловушка!

По покачал головой:

— Хуже, чем бой? Хуже, чем ловушка? А что может быть хуже?

— Не знаю, По. И не хочу знать. Ты знаешь, сколько раз подозрительность спасала моя жизнь. Я не вижу смысла быть расслабленной. Нас ждет худшее.

* * *

Когда до громады дворца Хамелеонши оставался всего один полет стрелы, По впервые прервал молчание, которое они хранили с момента выхода из переулка:

— Тигрица, у меня есть предложение. Если мы знаем, что идем в ловушку — так может, нам и не стоит тогда вообще скрываться? Придем, стукнем в ворота кулаком и скажем — так и так, Воин Дракона пришел! Освободите Хонг Се и дайте нам уйти, иначе мы тут всех укунфучим!

Сонг внутренне сжалась, ожидая, что Тигрица яростно откажется от такой на первой взгляд безумной идеи, однако, на удивление, полосатая задумалась над словами По, после чего произнесла:

— А знаешь, это отличная идея, По!

От удивления Сонг и По на выходе синхронно произнесли:

— Серьезно?! — после паузы По торопливо пробормотал. — Дожили, Тигрица соглашается на мои идиотские предложения.!

Тигрица остановилась, заставив по и Сонг прижаться к стене дома, выходящего на улицу:

— «Заставь своего врага думать, что ты далеко, когда ты близко. Заставь своего врага думать, что ты близко, когда ты далеко. Атакуй тогда, когда враг ждет этого меньше всего.» Чжао Си уверена, что мы придем спасать Хонг Се, пробираясь в ее цитадель тайно, и она уже наверняка продумала, как будет действовать. Мы же нарушим ее ожидания, придя к ней открыто и не скрываясь. Так мы заставим Чжао Си действовать не по плану. Пусть нам все равно предстоит бой с ней — но так она не будет чувствовать себя хозяйкой положения. Даже если у нас за душой не будет ничего тайного — она будет искать подоплеку в наших действиях, ждать подвоха и сомневаться в каждом нашем действии. А сомнения у врага — это первый путь к победе над ним.

Сонг недоуменно наклонила голову:

— Учитель, вы предлагаете… просто заставить ее сомневаться в нас? А на самом деле мы не будем ничего скрывать?

Тигрица совершенно не по-доброму улыбнулась, обнажив клыки:

— В точку, Сонг. Никакого секретного ингредиента нет. Верно, По? — панда восхищенно кивнул. — Пусть она вступает в бой, до последнего думая, что ее ждет засада. Пусть ей кажется, что у нас камень за пазухой. Это заставив ее нервничать, и это сыграет нам на лапу.

* * *

Оказавшись перед массивными воротами, ведущими внутрь крепостных стен дворца Чжао Си, троица на некоторое время остановилась в нерешительности. Хотя они и придумали план, который заключался в отсутствии плана, перед цитаделью врага По, Тигрица и Сонг испытали чувство неуверенности и даже страха перед предстоящим. Знать, что внутри их ждала ловушка, пусть даже и заранее, не облегчало жизнь и делало их предстоящую миссию сколь-нибудь легче и приятнее.

Договорившись, что стучать будет именно По, Тигрица пропустила панду к воротам:

— Можешь нести какую угодно чушь. Если уж смущать, так по-полной!

Гулко ударив в ворота кулаком, По выдал:

— Э, дома кто есть! Тут Воин Дракона стоит целый! И я не шучу! Особенно, если я съел пять мисок лапши — вот тогда я точно не шучу! А ну отпустили Хонг Се и вернули ему силу, иначе мы… я тут всех укунфучу так, как никого за всю историю кунг-фу! Э-э-э-э-э-э-й! Вы там уснули?!

Стоило ему закончить свой дурацкий крикливый монолог, как на крепостной стене сверху раздался многочисленный звук взводимых арбалетов — и вскоре вся стена, примыкающая к главным воротам, ощетинилась вооруженными тритонами, которые взяли троицу на прицел, держа взведенное оружие на весу. Сонг попятилась:

— А если они выстрелят? Мы можем не успеть увернуться ото всех болтов!

Но выстрела не последовало. Со стены раздалась короткая отрывистая команда, и все тритоны слегка опустили арбалеты. На край парапета вышла Хамелеонша в дорогом зеленом чанъао и короной на голове. Тигрица не могла была быть уверена в этом на сто процентов, но было похоже на то, что столь наглое и открытое появление троицы перед воротами стало потрясением для Чжао Си, как и рассчитывала полосатая. Ее желтые глаза беспокойно бегали и Хамелеонша часто моргала. Впрочем, это длилось лишь несколько секунд. Выпрямившись, Чжао Си снова напустила на себя маску спокойствия и легкого безразличия:

— Стало быть, Воин Дракона и стало быть, пришел за Хонг Се. Очень интересно. Проходите, гости, мы обсудим с вами этот вопрос. Тритоны, открыть ворота и опустить арбалеты! — сразу после этой команды тяжелые створки подались внутрь, пропуская троицу на территорию Чжао Си.

Сразу за воротами лежал большой внутренний двор, по другую сторону которого находился сам замок Хамелеонши — тяжелый, массивный, давящий своим весом на посетителя. Сонг поежилась:

— Замок Шеня в Гуньмене выглядел куда красивее и привлекательнее. Здесь. прямо монстр какой-то.

Неизвестно как спустившаяся со стены во внутренний двор Хамелеонша остановилась на расстоянии нескольких локтей от посетителей, и ее неподвижные желтые глаза внимательно оценили каждого из троицы с лап до головы. Окончив молчаливый осмотр гостей, Чжао Си медленно развернулась на месте и царственно выдвинулась вглубь замка:

— Прошу следовать за мной. Полагаю, нас ждет долгая беседа.

По, Тигрице и Сонг ничего не оставалось, кроме как следовать за ней. Хотя сама Чжао Си не говорила этого вслух, слева и справа от троицы мгновенно вырос конвой их тритонов с алебардами наперевес. Не поворачивая головы, Хамелеонша заметила:

— Полагаю, вы бы справились с моей охраной и так, и она здесь больше для порядка, чтобы вы понимали, что находитесь на моей территории. Идемте!

* * *

Конвой привел посетителей следом за Чжао Си в зал, явно служивший центральным в замке — множественные ярусы, светящиеся тревожными светом, множество клеток, в которых неподвижно застыли белые фигуры зверей и огромная печать Чжао Си, выгравированная прямо в круге, лежащим в центре большого зала. Остановившись в центре печати, Хамелеонша грациозно развернулась на месте и сделала какой-то жест, заставивший практически весь конвой взять алебарды на плечо и покинуть зал. Остались лишь двое тритонов, которые заняли место слева и справа от выхода, скрестив клинки в проеме.

Чжао Си впервые с момента входа в зал подала голос:

— Итак, теперь перейдем к нашей важной беседе, гости Можжевелового Города. Я думаю, представляться вам мне смысла нет — моя помощница уже сделала это. Чжэнь!

Под клинками тритонов прошла потерянная лисица, которая нетвердым шагом подошла к Чжао Си и встала перед ней на одно колено:

— Да, госпожа Си.

Хамелеонша молча оценила сидящую перед ней Чжэнь, словно пытаясь что-то в ней разглядеть, после чего все так же молча показала пальцем справа от себя, и лисичка, скукожившись под указующим перстом Чжао Си, заняла указанное ей место, сев на колени и опустив голову. Тигрица негромко рыкнула:

— Подстилка.

Чжао Си осталась спокойной:

— Просто моя рабыня. Не более и не менее. Правда, очень болтливая, но мне это не мешает. Итак, Воин Дракона, — сделав паузу, Чжао Си, стоявшая в десятке локтей от троицы грациозно повела головой. — Я знаю, что вас двое, Воин Дракона. Что же привело нас ко мне?

По фыркнул:

— Я, кажется, орал во дворе так, что меня весь город услышал. А ну, освободила мастера Хонг Се и вернула ему силу!

Чжао Си рассмеялась, словно требование По ее развеселило:

— И всего-то? А я уж думала… Привести сюда пленника!

Троица могла лишь с удивлением наблюдать, как через буквально пять минут в зале появился похудевший Хонг Се в своем привычном зеленом шеньи. Пока тритонов еще не было, Чжао Си заметила:

— А вы придумали хороший план, гости моего замка. Появиться в открытую перед моими воротами, требуя освободить пленника. Полагаю, автором идеи была ты, полосатая воительница? — Тигрица сузила глаза, но промолчала. — Из всей вашей компашки ты выглядишь самой подкованной в военной стратегии. Отдаю должное, вы заставили меня сомневаться. Ну что же, пусть теперь настанет ваша очередь чувствовать подвох в моих действиях.

Появившийся в зале лис был чрезвычайно доволен увидеть гостей:

— По, Тигрица, Сонг! — большего он сказать не успел, потому что Хамелеонша жестом показала, что ему стоит помолчать. Сделав краткий жест, Чжао Си отослала тритонов из зала, после чего обратилась к осунувшемуся Хонг Се:

— Итак, гости моего дворца пришли к воротам и сказали, что требуют отпустить вас и вернуть вашу силу обратно. Полагаю, Чжэнь успела рассказать им все, придя в Долину Мира, — лисица у лап Чжао Си скорчилась еще сильнее, пряча виноватый взгляд. — Должна признаваться вам, мастер, я и подумать не могла, что такое скажу… но я верну вам вашу силу. Всю, прямо сейчас. Более того, я верну вам и это, — Хамелеонша вытащила из рукава флейту.

Создав у себя на ладони подрагивающий беспокойный шар оранжевой энергии, Чжао Си заставила его вытянуться в поток, который мгновенно потек в тело недоумевающего Хонг Се. Как только последний квант энергии вернулся владельцу, Чжао Си с силой кинула следом и флейту, которая, пролетев ползала, оказалась в лапах лиса, ловко ее поймавшего.

На Чжао Си смотрели четыре пары изумленных глаз: Хонг Се, По, Тигрицы и Сонг. Первым подал голос лис:

— Я не понимаю вас, госпожа Си. Вы пленили мою силу полторы недели назад, вы запрещали мне использовать ее жалкие остатки — а теперь вы добровольно возвращаете ее обратно вместе с флейтой? Вы же понимаете, что теперь я в состоянии дать вам бой — и вы скорее всего проиграете?

Хамелеонша изящно сложила лапки на груди, и ее взгляд был совершенно спокоен:

— Давайте пойдем по порядку, уважаемые гости моего дворца. Почему я вернула вам силу, мастер? Признаться, решение далось мне нелегко. Ваш дар — уникален, и его наличие делало его жемчужиной в моей коллекции. Как та, что пленила дар и приемы многих великих мастеров кунг-фу, включая тех, что сейчас живут в мире духов, я должна признать — во всем Китае не найдется второго такого дара, как у вас, мастер Се. Но… я признаю свое поражение. Сколько бы я ни билась над этим — я так и не смогла приручить вашу ци. Каждый день я тратила по нескольку часов на то, чтобы обуздать ее — и всякий раз она отказывалась мне подчиняться, словно она тосковала по вам и не желала служить кому бы то ни было еще. Я буду скучать без нее, но в вашем теле она будет смотреться гораздо уместнее. Мне не нужна сила, которая не будет служить мне во благо. Мне проще потерять ее и вернуть владельцу, чем ожидать, что она выкинет мне какую-нибудь подлянку в самый неподходящий момент.

Зашуршав чанъао, Чжао Си обошли сидящую Чжэнь и встала так, что лисица оказалась слева от нее:

— Отвечая на ваш второй вопрос, мастер. Нет, я не боюсь вас. Я знаю, что вы — пацифист, и вы не будете участвовать в бою, если только не будут нарушены какие-то совершенно глубинные принципы вашего серого взгляда на мир. Вы — сторонник нейтрального взгляда, и вы никому не помогаете, верно? Признаюсь, я пошла на хитрость, чтобы пленить вашу силу — и за это приношу вам извинения. И если бы не пленение разума моей рабыни, я бы может и не вернула вам силу. Однако, желая спасти свою шкуру, вы заставили Чжэнь привести сюда Воина Дракона. И его ци будет для меня более привлекательной добычей, чем ваш дар, мастер Се.

Недоумение на мордах четверки становилось все более и более сильным, и Чжао Си перешла к главной части:

— Итак, я не знаю, злодейка ли я в вашей системе координат, уважаемые гости. Да это и неважно. Вам нужно понимать, что я колдунья. Да, в свое время мне стало обидно, что никто не захотел обучать меня кунг-фу, посчитав меня слабой и никчемной, — на этих словам Хамелеонша скривилась, словно ей на язык попал лимон. — Я нашла другой способ овладевать навыками боевых искусств. И хотя я краду навыки при помощи магии, я не считаю кунг-фу мастеров презренными. Напротив, они вызывают у меня искреннее уважение. И получая новый дар и новые приемы от очередного мастера, я всегда отдаю дань уважения его прежнему владельцу.

Чжао Си сложила лапы за спиной и распрямилась:

— Итак, я предлагаю вам бой, гости. Условия предельно простые — или я, или вы. Никаких подводных камней, никаких подлостей, никакого обмана. Однако, перед тем как мы начнем, я, как хозяйка этого места, поставлю некоторые условия нашего боя. Он же должен быть честным, не так ли? Мастер Хонг Се, хотя мне эти излишне говорить, но это не ваш бой. Вне зависимости от того, как завершится сражение, вы будете свободны уйти из замка и остаться в моем городе. Больше я не буду вас трогать. Свое дело вы сделали, и ваша дальнейшая судьба меня не касается. Либо вам останется память о приключении, либо позор до конца вашей жизни из-за того, что по вашей вине пал Воин Дракона.

Хонг Се кивнул, соглашаясь со сказанным:

— Меня это полностью устраивает.

Троица переглянулась между собой, когда Чжао Си дошла и до них:

— Теперь вы. Я думаю, трое на одного — это не совсем честно. Вы должны выбрать одного из вас троих, кто будет сражаться против меня. У остальных двоих я отберу дар, и они не будут сражаться. Если вы победите меня — ваши способности вернутся обратно, равно как и силы всех прочих мастеров, чьи силы я забрала себе. Если нет — я оставлю их в своей коллекции, — заметив, что По собрался было подать голос, Хамелеонша поспешила уточнить. — Нет, хотя вас и двое, Воин Дракона, сражаться со мной может лишь один зверь. Позволить вам остаться двоим я не могу, так как это нарушение принципа честного боя.

Сонг переспросила:

— А что если мы откажемся от этих условий? Что будет тогда?

Неопределенно поведя головой, Чжао Си хмыкнула:

— А что будет? Я просто пленю три ваших дара — и Воин Дракона исчезнет навсегда, а его сила станет моей. И поверьте, какими бы вы ни были ловкими, сильными и смелыми, я прекрасно изыщу способ лишить вас силы в этом зале. У вас есть минута на размышление, уважаемые гости. Выбирайте вашего бойца.

После того, как Чжао Си озвучила условия боя и троица собралась в круг на расстоянии нескольких локтей от хозяйки дворца, По решительно выпалил:

— Я пойду сражаться!

Сонг выглядела неуверенно:

— Учитель, боюсь, мне не под силу справиться с Чжао Си. Не сочтите меня трусихой, но одно дело уворачиваться от атак генерала Кая, а другое — сразить могущественную колдунью…

Тигрица медленно кивнула:

— Ты не пойдешь сражаться, Сонг, — полосатая перевела взгляд на По. — Как не пойдешь сражаться и ты, По. На бой выйду я.

Панда выпучил глаза:

— Сестра! Почему?

Тигрица мельком бросила взгляд на Сонг, словно что-то проверяя, после чего перевела глаза обратно на панду и перешла на мысленный диалог с По, скрывая свои намерения от Хамелеонши, которая наверняка могла слышать разговор:

— Брат, у меня есть одна идея. Нужно, чтобы на бой пошла я.

— О чем ты? Если она заберет мою силу — то и Воин Дракона не получится! Ни совместный, ни какой-либо другой! Тигрица, ты половина целого. Не будет одного из нас — не будет и остального!

— Возможно, Воин Дракона и не получится, ты прав. Но мне и не нужно, чтобы он получался. Если Чжао Си заберет силу одного из нас — она не будет владеть силой серого дракона. Она будет знать лишь половину того, что умеет Воин Дракона — но мои способности будут для нее загадкой. Я сражаюсь с тобой уже множество лун подряд на тренировках, По, и я знаю все твои приемы лучше, чем кто-либо еще. Если Чжао Си начнет сражаться как ты — ей меня не победить, потому что я буду знать все ее движения даже до того, как она о них подумает. И… у меня есть теория. Я пока не буду ее говорить даже тебе. Но если она сработает — я смогу победить Чжао Си, даже не имея тебя в качестве союзника. Прости, По, я вынуждена молчать. Если Хамелеонша поглотит твою ци, она может получить доступ к твоим мыслям — и лучше тогда тебе не знать, что я задумала. Просто доверься мне, брат.

Зеленые глаза По долго изучали Тигрицу, после чего он склонил голову и ответил уже вслух:

— Я верю тебе, сестрица.

Сзади раздался голос Чжао Си:

— Минута на размышление вышла. Кто из вас отдаст мне свою ци?

Тигрица смело вышла вперед:

— Я буду сражаться.

Казалось, что выбор понравился Хамелеонше:

— Наилучший выбор. Прости, По, при всем уважении к тому, что ты часть Воина Дракона, я хотела себе в соперники самую достойную личность — и это был не ты. Да будет так. А теперь, прошу извинить…

Без всяких предупреждений Чжао Си выстрелила длинным языком, который опутал Сонг, и через него в тело Хамелеонши потекла скудная струйка ци. Язык мгновенно исчез в пасти Чжао Си, после чего Хамелеонша одним движением лапы подхватила бесчувственную Сонг, упавшую мешком, и отшвырнула ее к краю зала, подальше от поля битвы:

— Довольно куцый дар, но при этом прекрасная скорость. Мне это пригодится.

По собрался было броситься к отлетевшей супруге, но Хамелеонша была быстрее — ее язык снова выстрелил, обхватив панду — и в этот раз поток ци был более ярким и долгим. Глаза По закатились, и он рухнул бесчувственным мешком на каменные плиты зала, а Чжао Си отправила его следом, заставив панду оказаться рядом с Сонг:

— Какой мощный дар! Уверена, у тебя, полосатая, осталась не менее вкусная часть. Ну что же, условия выполнены, мы можем начать бой, раз уж…

— Госпожа, простите, можно спросить? — неожиданно раздался голос Чжэнь.

Хамелеонша медленно повернула взгляд в сторону лисицы:

— Да?

Медленно поднявшись с коленей, доселе безмолвная Чжэнь подошла к Хамелеонше, оказавшись на расстоянии вытянутой лапы, после чего снова рухнула на колени и вцепилась в подол чанъао Чжао Си, прижавшись к нему мордой:

— Разрешите занять место подле мастер Се и быть свидетельницей боя!

Тигрица смотрела на Чжэнь с нескрываемым презрением и ненавистью, испытывая животное отвращение к пресмыканию лисицы, а Чжао Си медленно наклонила голову, показывая в сторону лиса:

— Что же, пусть будет так.

Чжэнь медленно поднялась на лапы, держась за складки одежды Чжао Си и избегая смотреть той в глаза, после чего поплелась на край арены, волоча лапы и изображая из себя побитую собаку.

Дождавшись, пока Чжэнь займет место рядом с Хонг Се, который сжимал флейту и безмолвно взирал на поле предстоящего боя, Чжао Си манерно поклонилась Тигрице:

— Начнем нашу битву, Воин Дракона.

Впервые за многие годы — если не за всю жизнь — Тигрица испытывала страх. Несмотря на то, что Чжао Си не скрывала своих намерений и действовала ровно так, как и заявляла до этого, полосатая начинала испытывать смутные сомнения, что Хамелеонша решила ударить тем же оружием и заставить подозревать то, что она темнит.

В то же время, Тигрица, отвечая на поклон Чжао Си, мысленно воздала уважение своей сопернице. С многими врагами сталкивалась за свою жизнь Тигрица, но до сих пор ни один не вел себя столь открыто и даже честно. Каждый скрывал какие-то козыри в рукаве, стремился смухлевать — и лишь Чжао Си предложила честный поединок. Но одно дело слова, а другое — реальность. Будет ли их бой честным на самом деле?

Черты Хамелеонши исказились, и перед Тигрицей вырос демонический слон с серо-синей чешуей, торчащими из чешуи наростами и дьявольски светящимися глазами. Не ожидая более ни секунды, существо бросилось в атаку.

* * *

С первой же минуты Тигрица поняла, что это будет сложнейший бой в ее жизни. Все ее рефлексы работали на пределе, мышцы и нервы были натянуты в струны, и многолетние тренировки вели ее на поле битвы, направляя ее движения и реагируя на действия Чжао Си.

С негодованием про себя Тигрица поняла, что Хамелеонша слукавила, говоря, что бой будет честным. С одной стороны, она не врала — это было противостояние один на один. Но с другой, Чжао Си не стеснялась «мухлевать» за счет смены образов. Хамелеонша могла начать атаку, прикинувшись, например, Тай Лунгом, и прямо на втором-третьем замахе внезапно измениться, превратившись в лорда Шеня, а еще через пять секунд — в мастера Крока. Такая непредсказуемость выматывала Тигрицу, и ей приходилось порой менять своей поведение на 180 градусов буквально в секунду, реагируя на мгновенно изменяющееся поведение ее соперницы.

В какой-то момент, откатившись на несколько локтей назад от Чжао Си, которая промахнулась выпадом в облике генерала Кая, Тигрица приступила к проверке своей теории, о которой она не стала рассказывать даже По. Не прекращая сражаться, полосатая попыталась настроиться на ци По. И внезапно ей это удалось, с другой стороны раздался мысленный голос:

— Сестренка…

Воодушевленная Тигрица нанесла мощный удар в грудь демонического Кая, заставив Хамелеоншу отлететь на несколько локтей назад и прокатиться по мраморным плитам, после чего обратилась к панде, перейдя в наступление и направляя свои слова, летящие быстрее мысли, в сторону По:

— Получилось! Чжао Си забрала твою силу, но связь между нами она украсть не смогла! Пока она не принимала твою форму — ты можешь ей как-то помешать или сопротивляться?

— Нет. Я связан и я вынужден подчиняться ей. Но я слышу ее мысли. Она обманула тебя.

— В чем?

— У нее есть особый артефакт, подвеска на чанъао, которая… Долго объяснять, но пока эта подвеска не будет уничтожена, ты не сможешь победить Хамелеоншу, потому что силы плененных мастеров будут делать ее сильнее любого смертного существа.

Тигрица бросила мимолетный взгляд на Чжао Си, проведя серию ударов по демоническому облику какого-то незнакомого ей быка:

— Но у нее нет никакой подвески.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Ты знаешь, зрение меня не подводит.

— Ничего не понимаю. Чжао Си постоянно думает об этой подвеске. Но ты говоришь, что ее нет.

Бой еще какое-то время продолжался, как вдруг в голове Тигрицы раздался взволнованный голос панды:

— Я знаю, где подвеска. Посмотри на Чжэнь!

Откатившись от Чжао Си, Тигрица бросила мимолетный взгляд на скукожившуюся лисицу, и заметила, что у нее в сжатом кулаке поблескивает золотая цепочка с зеленым камнем, которой у Чжэнь раньше явно не было:

— Не может быть! Неужели она ее украла, когда смиренно просила разрешения быть зрительницей боя? Выходит, Чжэнь решила мне помочь?

В этот момент Чжао Си остановилась, вернувшись в свою исходную форму, и начала судорожно проверять складки чанъао, словно что-то ища. Чжэнь тут же встрепенулась и распрямилась, резко потеряв облик скукоженной и побитой лисицы:

— Тигрица, лови!

С неожиданной для ее роста силой лисица запустила в сторону полосатой золотистую цепь с зеленым камнем. Чжао Си попыталась было перехватить бросок, но даже стремительный бросок ее языка был недостаточно быстр. Тигрица ловко поймала брошенное, и Чжэнь крикнула следом:

— Разбей ее!

Швырнув подвеску на пол, Тигрица ударила кулаком по камню.

* * *

Удар полосатой был настолько мощным, что плита с печатью треснула, а зеленый камень разлетелся на куски. Чжао Си скорчилась и рухнула на колени:

— Неееееет!

Уничтожение подвески привело к неожиданным последствиям. Один за одним из тела Чжао Си вырывались всполохи ци, которые, покинув тело Хамелеонши, перемещались в застывшие бела тела, которые обитали в клетках по окружности зала. Бывшие на вид гипсовыми, застывшими, они начали оживать, будучи все еще запертыми.

Хамелеонша взвизгнула:

— Ты обманула меня, рабыня! Ты украла мою подвеску!

Чжэнь лишь усмехнулась:

— Я не твоя рабыня, Хамелеонша. Первое правило улиц — никому нельзя доверять.

Хамелеонша внезапно хищно усмехнулась, перейдя из униженного состояния в насмешливое:

— Две силы я пока не потеряла… твоего драгоценного братца По и этой барсихи. Посмотрим, как ты выстоишь против очень быстрого По, Тигрица!

Очертания Чжао Си поплыли, и перед полосатой оказался искаженный облик По — весь в чешуе, со светящимися голубыми глазами и наростами на теле. Низкий голос издевательски пробасил:

— Ну привет, сестренка!

Сделав пару пируэтов назад, Тигрица остановилась рядом со светильником, в котором горело пламя. Демонический панда провел несколько показательных ударов в воздух, каждый из которых был значительно быстрее, чем у настоящего По, после чего оскалился:

— Ты же не тронешь своего братца, полосатенькая?

Схватив светильник, Тигрица, не чувствуя боли, взялась за горячие угли, и ее ладонь зажглась голубыми пламенем:

— Еще как трону. Я давненько мечтала тебя хорошенько отдубасить!

Глаза демонического По блеснули недоумением, и Тигрица с горящими голубым пламенем ладонями пошла в стремительную атаку.

Это было похоже на танец. Тигрица перешла в какой-то мистический боевой транс, в котором она даже не успевала думать — тело думала за нее и делало выпад раньше, чем она вообще успевала понять, что ей вообще нужно было делать. Каждый удар, который она наносила горящими ладонями, был математически выверен, и полосатая даже заранее понимала, на сколько отклонится тело ее противника и в какую сторону ей следует наносить удар дальше.

Вероятно, горящий разум Тигрицы был сильнее разума быстрого По. Иногда Чжао Си еще успевала заблокировать очередной удар — но куда ей было тягаться с той, кто знал ее приемы куда лучше нее самой? Что бы ни пыталась применить Хамелеонша в попытках завалить Тигрицу — у нее ничего не получалось. Любая атака блокировалась — и тут же в ответку прилетал удар, который еще требовалось отразить.

По Чжао Си было видно, что эта битва дается ей намного сложнее. Знавшая все приемы По в совершенстве, Тигрица видела, что стили панды в исполнении Хамелеонши были не такими, как у По. Порой ее движения были словно сбитыми, а применяемые фигуры выглядели так, словно их исполнителю что-то мешало.

* * *

В какой-то момент внутреннее естество Тигрицы осветилось чувством, которое она раньше никогда не испытывала. Ее ощущение Инь половины вспыхнуло огнем — и голубое пламя, которое раньше охватывало только ладони, охватило все ее тело — но Тигрица по-прежнему не чувствовала боли. Ее одежда не горела, шерсть оставалась целой, а кожа вообще не ощущала жара пламени.

Даже Чжао Си в тот момент остановилась, и ее форма По превратилась в ее исходную, и ее желтые глаза смотрели на Тигрицу с ужасом:

— Что… что это такое?

Глаза Тигрицы полностью почернели, и ее морду пересек боевой оскал:

— Ничего… просто моя Инь-сущность.

Более ничего не произнося, полосатая совершила рывок, обходя блок противницы, после чего нанесла ей два удара — в челюсть и грудь. Чжао Си рухнула на пол, прокатившись по нему добрых несколько футов, и напрыгнувшая на нее сверху Тигрица принялась наносить ей методичные удары горящими кулаками по морде, заставляя чешую Хамелеонши постепенно обгорать от пламени, а морду — покрываться потеками крови.

Внутри у Тигрица была лишь черная сторона. В тот момент полосатая даже забыла о своем прошлом и причинах, которые привели ее на поединок. Перед собой она видела лишь противника, которого было необходимо уничтожить. Пламя на Тигрице вспыхнуло жарче, и очередной удар, пришедшийся в морду Чжао Си, означал окончательное поражение Хамелеонши. Впервые за все время в ее глазах появилась искренняя мольба о пощаде, и ее чешуйчатые губы медленно выплюнули вместе с кровью слова, пока Тигрица заносила кулак для нового удара:

— Пожалуйста, не надо…

И следующий удар мог стать для поверженной Чжао Си смертельным, но тут помощь пришла, откуда ее не ждали. Поднявшийся во весь рост Хонг Се сыграл боевую трель, и Тигрицу просто сдуло с лежащей Хамелеонши. Огонь на Тигрице погас, но ее черные очи так и не просветлели. Низкий, хриплый голос вырвался из ее уст:

— Она мерзость, которая обманула меня. Почему ты встал на моем пути!

Лис приложил флейту к губам, готовый сыграть новый аккорд:

— Ты победила ее, Тигрица. Дальнейший бой бессмыслен. Добивая поверженного, ты нарушаешь принцип серого равновесия.

Полосатая попробовала было, выпустив когти, прыгнуть в сторону Хонг Се, но его трель ци была быстрее. Опутав Тигрицу прямо в воздухе светящимися нитями, лис заставил полосатую упасть на арену, после чего опустил плечи:

— Извини, придется по-жесткому, — снова приложив флейту к губам, Хонг Се наиграл новый мотив, длинный и строгий. Мелодия достигла ушей Тигрицы, и заставила ее стонать от боли. Полосатая приложила лапы к голове, пытаясь заглушить неприятные звуки — как вдруг взорвалась вспышкой темно-серой энергии, заклубившись над телом Тигрицы. Поток сложился в четкий рисунок Инь, в котором возникла четкая белая точка, словно в черное поле капнула белая краска с кончика кисти, после чего чернота в глазах воительницы полностью пропала, сменившись обычным золотистым взглядом. Хонг Се опустил флейту, и из тела сраженной Чжао Си вырвались два последних потока ци, вернувшихся в бесчувственные тела По и Сонг.

Присев на одно колено, Хонг Се коснулся пола арены пальцами, и произнес с легкой улыбкой:

— Вот теперь ты победила, Тигрица. Чжао Си повержена.

Низвержение Чжао Си имело свои последствия. Одна за другой открывались клетки на всех ярусах центрального зала — и когда-то гипсовые белые статуи превратились обратно в живых зверей, выпущенных из их заточения. Один за одним зал заполнялся всеми мастерами кунг-фу, которых пленила в свое время Хамелеонша. Среди них были Тай Лунг, лорд Шень, генерал Кай, Носорог-Громовержец, Бушующий Бык — и многие другие.

Очнулись и По с Сонг, медленно поднявшиеся после того, как им была возвращена украденная сила. Медленно, словно их что-то удерживало, парочка вернулась к Тигрице, и По лишь одними глазами показал Тигрице своей восхищение ее победой — и тут же перевел взгляд на обступавших их воинов.

Золотистое свечение вокруг освобожденных воинов медленно плавало, отбрасывая блики на треснувший каменный пол, и Тай Лунг медленно кивнул, глядя на Тигрицу:

— Ты все же это сделала, тигренок. Ты освободила всех нас из тюрьмы Хамелеонши, и теперь мы больше не ее рабы, — после этого барс толкнул лапой лежащую Чжао Си, которая тяжело хрипела и держала глаза еле открытыми. — Я приношу извинения за то, что оскорбил тебя там, на перевале, много лет назад. Ты действительно достойный воин. И тогда — и сейчас. Ты — Воин Дракона.

Взгляд Тай Лунга переместился на По:

— И ты, Воин Дракона. Пусть ты не сражался с Чжао Си, но я знал, что ты сопротивлялся Хамелеонше, и победа над ней в том числе и твоя заслуга.

Тигрица отступила назад на шаг:

— Так вы… не будете на нас нападать? После того, как мы с По отправили вас в мир духов?

Лорд Шень цокнул когтем и расправил хвост, окатив троицу золотыми искрами:

— А какой смысл нападать, единожды проиграв? Даже если я смогу одержать верх сейчас — это не отменит того, что там, в Гуньмене, я проиграл. Месть не превратит поражение в победу. Да и нападать на того, кто спас тебя от участи раба… неправильно.

По поднял глаза на Тигрицу:

— Что случилось с тобой, сестра? Почему ты стала такой в конце?

Вместо Тигрицы подал голос Хонг Се, убравший, наконец, флейту в рукав:

— Тигрица поддалась темному полю своего Инь, и на некоторое время потеряла белую точку. Мне пришлось останавливать ее, иначе она могла положить тут всех и даже не осознать этого. Вот что происходит, если почти полностью темное существо потеряет контроль над белой точкой. В будущем уделяй внимание этому, Тигрица, иначе может случиться что еще похуже. Сейчас ты едва не убила Чжао Си, причем очень мучительным способом.

Стоило лису упомянуть имя Хамелеонши, как все присутствующие в зале повернули голову в сторону поверженной Чжао Си. Та силилась подняться с пола, но ее лапы подламывались, и она снова и снова падала на пол, добавляя к каплям крови из разодранной чешуи на полу все новые и новые. Сонг спросила:

— А что же будет с ней?

Генерал Кай сел перед Чжао Си задумчиво оценил ее, не прикасаясь к Хамелеонше:

— Она в итоге покинет мир смертных и переместится в мир духов. Правда… есть одна проблемка… — Кай поднял глаза на Тигрицу. — Победив Чжао Си, ты лишила ее всех ци плененных мастеров. Это, с одной стороны, хорошо, ведь мы все свободны и можем вернуться туда, где нам место. Но, с другой, ты сделала все хуже. Пока у Чжао Си были все силы мастеров, она могла по своему желанию открывать портал в мир духов для призыва новых мастеров. Теперь же у нее этих сил нет, и портал она создать не сможет — она слишком слаба и практически на грани сознания. Мы не можем вернуться в мир мертвых.

Кай ненадолго замолчал, после чего добавил:

— Есть один способ создать портал. Я могу это сделать. Но… мне придется забрать силы всех вас, включая Воина Дракона. Только тогда это будет возможно.

В зале наступила гнетущая тишина. Десятки освобожденных мастеров смотрели на Кая со смесью ужаса и недоумения. То есть бык предлагал добровольно отдать ему свои ци, чтобы они смогли отсюда уйти? И это предлагал тот, кто в свое время потратил сотни лет на то, чтобы украсть энергию всех воинов мира духов?

Шень первым подал голос, решительно махнув хвостом:

— Нет, нет и нет! Меня лишали силы уже дважды — третий раз я не хочу! А кто даст гарантию, что тебя опять не накроет какая белка, и ты не решишь смыться со всеми силами обратно, не вернув их нам? Я против!

Тай Лунг тоже не горел желанием:

— Не звучит разумно. Моя сила уже была твоей, генерал Кай, и это было темное время.

Шум споров заполнил зал, а Тигрица, не участвуя в нем, наконец-то смогла себе позволить обнять По и Сонг, а после обратиться к Чжэнь, которую доселе обделяли вниманием:

— Так ты… ты не предательница! Ты все время была за нас?

Лисица покачала головой:

— Не всегда. Еще когда мы шли в Можжевеловый город, я не горела желанием вам помогать. Да и когда вы вошли в этот зал, я еще не была уверена в том, что помогать — это правильно. Но когда Чжао Си сказала, что бой будет честным — тогда я и решила помочь. Вы хорошие звери, и вы пришли в такой далекий путь ради спасения зверя — мне не хотелось, чтобы эта миссия завершилась бесславно.

* * *

А споры тем временем становились все сильнее и ожесточеннее. Тай Лунг и Шень громче всех кричали, что не отдадут свою силу, и после некоторого времени все остальные мастера присоединились к противникам кражи ци, и генерал Кай остался в полном одиночестве. Отступив на пару шагов назад, бык выглядел в высшей степени растерянным:

— Но я ведь не собирался красть ваши ци! Они нужны лишь для того, чтобы вернуться обратно. Туда, где нам место!

Со всех сторон раздались голоса вразнобой:

— Вор!

— Ты крал наши ци и насмехался над нами!

— Тебе нет веры!

Тигрица выждала, пока не наступит тишина, после чего решительно выступила вперед:

— Генерал Кай, я верю тебе. Я дам тебе свою ци, — оглянувшись на По, который был удивлен словам сестры, полосатая добавила. — Нашу ци. Бери столько, сколько нужно.

Теперь уже источником недоуменных взглядов стала Тигрица — про Кая все как будто забыли. Тай Лунг недоуменно поднял бровь:

— Тигренок? Ты выжила из ума? Ты отдашь ци Воина Дракона своего врагу, которого ты еще год назад уконтрапупила в мире духов?

Тигрица сложила лапы на груди:

— Тай Лунг, мастера кунг-фу. Вы можете думать, что вашей душе угодно. Может, я и поступаю опрометчиво. Может, мне не стоит этого делать. Но другого способа вернуть вас всех нет. Пробуждать Чжао Си и заставлять ее это делать, тем более после потери сил, никто из вас не захочет. Я верю, что генерал Кай использует эти силы только ради создания портала, а после вернет нам прежний вид. По, ты со мной?

Панда сделал пару шагов и взял Тигрицу за лапу:

— Если ты веришь в это, сестра — тогда и я верю тоже. Можешь взять нашу силу, генерал Кай.

В наступившей паузе раздался голос кого-то из мастеров второго ряда, облик которого был невидим для Тигрицы:

— Можешь и мою силу взять, Кай. Невелик вклад, но забирай.

И куда делась оппозиция? Тигрица стала флагманом и проводником противоположного мнения. Так все больше и больше мастеров соглашались отдать свою ци Каю. Последними несогласными оставались лишь Шень и Тай Лунг. Первым сдался павлин:

— Ладно, забирай. Не четвертый раз — и ладно.

Оставался лишь барс, который слушал согласия других с каменной мордой, не шевелясь. Вместо ответа он подошел к Тигрице и положил лапу ей на плечо. Впервые за всю свою жизнь Тигрица чувствовала прикосновение своего когда-то врага, но в нем не было ни угрозы, ни злобы. Янтарные глаза Тай Лунга, столь похожие на ее собственные, вперились ей в морду, и барс наконец-то прервал молчание:

— Посмотри мне в глаза, тигренок.

Не понимая, что задумал Тай Лунг, Тигрица послушалась его указания и сфокусировалась на радужке глаз барса, изучая переливы цвета и его оттенки. Все время, пока это происходило, Тай Лунг не произносил ни слова, продолжая пристально смотреть в глаза полосатой, пока, наконец, медленно не моргнул и убрал лапу с плеча:

— Я верю тебе, тигренок. Кай, можешь забрать мою силу, если она тебе нужна. Только смотри, не поцарапай, иначе я тебе все рога обломаю.

Заметно приободрившийся Кай снял с пояса два нефритовых кинжала на цепи, и его голубые глаза сверкнули:

— Спасибо, Тигрица.

Дальнейшее было лишь делом техники — Кай поочередно превратил всех мастеров в нефритовые кулоны, как он это делал не один раз раньше, и вскоре единственными, кого он не пленил в зале, были Хонг Се и Сонг.

Имея столько ци в своем теле и кучу нефритовых подвесок на поясе, Кай на несколько мгновений застыл, словно раздумывая. Он был похож на того, кто стоит перед выбором — исполнить задуманное или воспользоваться полученным в своих интересах. Сонг с содроганием смотрела на то, как Кай периодически трогает нефрит на поясе, словно раздумывая над чем-то… и в итоге бык не стал предавать доверие других.

Сильно раскрутив оба нефритовых кинжала, Кай словно прорвал воздух — и вот перед ним открылся круглый вращавшийся портал, стрелявший искрами ци. Убрав цепи на пояс, Кай принялся бросать нефритовые подвески прямо на мозаичный пол, что-то неразборчиво шепча. Один за одним подвески превращались обратно в мастеров кунг-фу. Последним возле портала появился Тай Лунг, и тот, разминая плечи, усмехнулся:

— А ты все же заслуживаешь иногда доверия, рогатый.

Присев перед поверженной Чжао Си, барс без усилий поднял ее на плечи и опустил голову перед По и Тигрицей:

— До встречи. Здесь она произойдет или в мире духов — мне неведомо. И спасибо еще раз, что спасли нас из плена.

Больше никто не сказал ни слова — кроме Шеня. Он был последним, кто оставался в зале, тогда как остальные уже прошли в портале. Оглянувшись вокруг себя, Шень скривился:

— Какой уродский дворец! Мои палаты в Гуньмене не в пример красивее и изящнее. Мой совет — снесите тут все до основания и постройте что-то более симпатичное.

Сделав еле заметный кивок, Шень направился в портал, цокая когтями по камню — и лишь когда его пышный хвост полностью оказался внутри светящегося круга, тот погас и схлопнулся, не оставив после себя и следа.

* * *

В наступившей тишине раздался голос Сонг:

— А что… что теперь будет с Можжевеловым городом после исчезновения Чжао Си? Кто теперь будет управлять?

Чжэнь хрустнула шеей:

— По законам города, в случае чего наместником становится капитан городской стражи, сейчас это Цао Цинь. Я с ним слишком хорошо знакома. На самом деле, хороший бычок, очень ратует за законность и соблюдение порядков. Порой он даже саботировал некоторые приказы Хамелеонши, если считал их незаконными.

По встрепенулся:

— Это, мы совсем забыли. Мастер Се, мы же пришли не просто так!

Казалось, прежний вальяжный и повеселевший лис снова вернулся, стоило Чжао Си исчезнуть:

— То есть, вы пришли сюда не потому что я послал к вам Чжэнь?

— И поэтому тоже. Но первопричина была иная, — По оглянулся на Сонг и Тигрицу, и те кивнули. — Мастер Шифу просил разыскать вас.

Глаза Хонг Се зажглись недоумением:

— Шифу? Но я же говорил ему, что я не приду в Нефритовый Дворец, еще в Гуньмене.

— Именно поэтому мы и пришли. Мастер Шифу сказал, что медаль наставника требует от него передать свои полномочия другому мастеру, так как… его время пришло. И мастер Шифу назвал ваше имя.

Глаза Хонг Се стали еще шире:

— Мое?! И это после всего, что я ему наговорил? И это после того, как я сбежал из Нефритового Дворца, рассорившись с Угвэем?

Тигрица заметила:

— Мастер Се, как ученики мастера Шифу, мы не имеем права обсуждать его приказы и оценивать, правильные они или нет. Он сказал, что хочет отдать свой титул наставника Нефритового Дворца вам. И если так считает он — значит, это правильно. Вы пойдете с нами обратно в Долину Мира?

Лис сел прямо на пол, закрыв глаза и по-прежнему держа в лапах флейту и надолго задумался. Настолько надолго, что со стороны могло показаться, что лис уснул. Все это время Хонг Се не шевелился, пока, наконец, не открыл зеленые глаза и не произнес медленно, но важно:

— Хорошо. Я вернусь в Нефритовый Дворец и приму титул наставника. Пора в путь, друзья?

Примечания:

Все же, еще наверное одна (ну максимум две) главы мне понадобятся, чтобы закончить эту историю

Когда воины Нефритового Дворца собирались покинуть Можжевеловый город, прихватив в собой Хонг Се, они предложили и Чжэнь разделить с ними дорогу, однако лисица отказалась:

— Предложение заманчивое, спору нет, но я чужой зверь в Долине Мира. У вас очень мило, приятные жители, но… мое место здесь, в Можжевеловом городе. Может, при новом градоначальнике у меня начнется иная жизнь? А может, я вообще стану снова воровкой и буду красть деньги и ценности у мандаринов и стражников? Кто знает? Если уж и менять свою жизнь к лучшему — то в привычной обстановке. Может, я однажды стану гостьей Нефритового Дворца — но не сейчас!

И вот, очередной путь домой ожидал По, Тигрицу, Сонг — а вместе с ними Хонг Се. В который раз они его проделывали? Второй? Третий? Больше? Чем больше Тигрица думала об этом — тем меньше ей удавалось найти правильный ответ на вопрос.

* * *

Совместная дорога с Хонг Се, который не взял с собой ничего, кроме флейты, оказалась гораздо более интересной, чем троица могла предположить изначально. Так как идти молча было максимально странным, довольно быстро воины начали расспрашивать Хонг Се о многом: о его жизни, его взглядах и о причинах, почему он согласился вернуться туда, где обещал больше никогда не появляться иначе как гостем.

Такие беседы о глубоких философских моментах были интересны даже самому далекому от мудрости зверю — По. Всякий раз, когда лис простирал к ним свои познания, накопленные за долгие годы, все разговоры прекращались, и троица внимала каждому слову своего будущего наставника, стараясь лучше понять и вникнуть в сказанное.

Одним из объектов интереса обитателей Нефритового Дворца были серые взгляды Хонг Се:

— Мастер Се, объясните, пожалуйста, — спросила Сонг. — Почему вы считаете, что добра и зла не существует? Почему вы считаете, что нет черного и белого, а есть лишь серый?

Хонг Се улыбнулся, словно его спросили о чем-то крайне приятном, о чем он был готов рассуждать бесконечно:

— Хороший вопрос, мастер Сонг. Прежде чем мы начнем, я хочу сразу сделать оговорку — я не верил, не верю и не буду верить ни в добро, ни в зло. Тем не менее, я буду употреблять эти понятия, чтобы мои рассуждения были для вас понятны, и мы могли говорить о чем-то более знакомом и привычном для вас.

Выдержав паузу, чтобы это предостережение было услышано и принято, Хонг Се начал свои объяснения:

— Первое, что вам нужно всем понимать — понятия о добре и зле, которые существуют у большей части жителей этого мира… они не то чтобы неверные, но они до ужаса однобокие и примитивные. Ответьте мне на вопрос, друзья. Что такое добро — и что такое зло?

Казалось бы, вопрос был простым, но ни один из троих внятного ответа дать так и не смог. Даже Тигрица, которая, казалось, всегда имела ответ на любой вопрос, мялась и смотрела на Хонг Се озадаченно. А что уж было говорить о простодушном По и нежной Сонг? Видя непонимание в глазах троицы, Хонг Се шире улыбнулся:

— Наверняка в вашей голове крутится сейчас банальный, с виду правильный, но неверный ответ, что «добро — это хорошо, а зло — это плохо». Но спросите себя — а кто именно решает, что хорошо, а что плохо? Задам другой вопрос — а если бы у вас была возможность в мгновение ока уничтожить «зло» во всем мире, вы бы так поступили?

Тут единодушие друзей было более явным, и все закивали головами. Лис радостно потер лапы, словно сумел загнать воинов в ловушку, которую готовил тщательно и долго:

— И что бы с вами стало после этого? Стали бы вы нужны? Ну раз зла нет — то и воины не нужны? Не нужно кунг-фу, не нужны сражения, не нужна охрана слабых — ничего. Что бы вы делали тогда?

На этот вопрос у воинов ответа не нашлось.

* * *

Их разговор продолжился и вечером у костра, разожженного в стороне от дороге где-то в сельской местности в одной из провинций Китая. Заявления Хонг Се были слишком интересными, чтобы их игнорировать, и друзья внимательно слушали лиса, сидя кругом возле огня:

— Подумайте еще вот о чем — вы не смогли мне внятно ответить, что такое добро и зло. А теперь представьте на миг, что зла не существует. Как бы вы понимали, что такое добро?

По усмехнулся:

— Ну так добро же никуда не пропало — оно осталось! Помогать ближнему, спасать тех, кто в беде.

Хонг Се снисходительно улыбнулся:

— Ошибаешься, По. Если зла нет — то с чем мы можем сравнивать добро? Что будет той мерой, которая будет обозначать границы добра? При каких условиях мы поймем, что есть добро вокруг нас, если у него больше не будет противоположности? Ведь в таком случае никто не будет в беде, никто не будет испытывать трудности, никто не будет страдать — так в чем тогда будет заключаться добро? Ведь любой даже минимальный акт помощи сам по себе означает, что источник помощи был в беде — а это, если верить вашим взглядам, есть зло. Но ведь мы договорились, что зла не существует.

Тигрица покачала головой, осознав смысл слов Хонг Се:

— Боюсь, в таком случае мы бы и шагу сделать не смогли. Наша жизнь — это череда действий, которые мы делаем, чтобы нам стало лучше. Отец По каждый день открывает лапшичную, чтобы у него был доход, и он мог продолжить вести дела, покупать нужные себе вещи и заниматься тем, в чем он понимает лучше всех. Если у него исчезнет понятие зла — он не будет держать лапшичную, ведь ему не будет становиться хуже, а значит, ему не нужно ничего делать. Он просто ляжет и умрет от голода, даже не осознавая этого, ведь он не будет понимать, что это голод — это плохо. Мы сейчас сидим с вами у одного костра, потому что нам нужно привести вас в Нефритовый Дворец. Мастер Шифу в беде, и мы пытаемся ему помочь. Не начнись у него проблемы с медальоном наставника — мы бы сейчас не разговаривали и вообще бы не вспомнили о вас, мастер Се.

Лис медленно и с уважением кивнул Тигрице:

— Совершенно верно! Ты очень верно заметила, Тигрица, что наша жизнь — это череда действий, направленных на то, чтобы сделать нам лучше. Каждый миг мы стремимся жить так, чтобы нам не было плохо. То есть, своими действиями мы стараемся отдалить «зло» от себя и приблизить «добро». Вот, По, ты сейчас почесал свой нос, — панда замялся и даже остановился. — У тебя зудело, ты испытал крохотное зло в виде чесотки — и ты приложил усилия, чтобы тебе снова было комфортно. И пусть у каждого свои понятия о них, но в целом звери думают одинаково. Если нам некуда стремиться и незачем стараться — нам незачем и жить. А следовательно, зло — это не досадное недоразумение, которое нужно уничтожить, а важнейший источник нашей жизни. И поэтому, если у вас будет возможность уничтожить зло во всем мире, вы должны категорически отказаться это делать и бежать без оглядки оттуда! Зло, смерть, несчастья, лишения — все они критически важны для нас, и без них жизнь потеряет всякий смысл. Обратное верно и для добра. Уничтожать добро столь же бессмысленно, потому что в таком случае зло потеряет всяческий смысл и не будет восприниматься как таковое. И за этим всем мы плавно подошли к нашему главному вопросу — а почему же все-таки нет никакого добра и нет никакого зла.

* * *

Подбросив пару веток в костер днем позже, Хонг Се равномерно распределил дерево внутри костра и продолжил:

— Ранее я спросил у вас «А кто именно решает, что хорошо, а что плохо?» Не оставим и этот вопрос без ответа. Вспомните Гуньмень и то, как вы сражались против лорда Шеня. Вы искренне полагали, что павлинчик — злодей, в мыслях которого были только кровь, разрушения, убийства и хаос. Но ведь Шень преследовал и важные цели — развитие страны, преодоление феодальной раздробленности, продвижение новых технологий во благо жителей и государства. И это добро, если подумать над этим с точки зрения обычного зверя. Выходило, что вы, выступив против этого, были злодеями? Почему вы в тот момент решили, что ваше видение добра было верным, а точка зрения Шеня — ошибочной? Кто именно делегировал вам право решать, что хорошо, а что — нет? Угвэй? Шифу? Кто-то еще? Вы видели Шеня злодеем — и были правы. Со своей точки зрения. А Шень, в свою очередь, считал злом вас. И он тоже был прав. Со своей точки зрения. И как мы теперь договоримся, кто из вас прав? Не могут быть истинными два утверждения, если они противоположность друг друга. То есть, были правы либо вы, либо он. И ни один судья, ни один мандарин, ни даже сам император не решит честно и беспристрастно, кто из вас ошибался — каждый из них будет чем-то связан, в первую очередь законами государства.

Хонг Се вытянул ладони, грея их над костром:

— Нет ни одного существа, каким бы мерзким оно ни было, которое творит зло без цели, просто так, не преследуя для себя какое-то благо или выгоду. И если вы спросите любого злодея, в чем его цель — он не скажет вам «Я злодей, и совершаю неправильные вещи, потому что я злодей». Напротив, они будут уверять вас, что в их действиях есть логика, и они преследуют верные цели, пусть даже это верно лишь в их воспаленном сознании. Никто в мире никогда не признается добровольно, что он злодей, и что его цели неправедны.

* * *

Очередная остановка, очередная лекция возле костра по пути в Нефритовый Дворец:

— И вот, наконец, мы подошли к главной мысли, основе моих взглядов на мир. Концепции добра и зла и наше восприятие их. Я расскажу, почему я не принимаю и не признаю право на существование таких понятий. После всех моих ранних объяснений вы можете подумать — «хорошо, зло столь же важно, как и добро. Зло помогает нам жить и становиться лучше. Но почему же тогда концепция добра и зла ошибочна?».

— Тигрица. Ты — воплощение темной энергии Инь. По логике обычного зверя, ты должна быть кровожадным монстром, который только и думает о том, чтобы растерзать и убить первого встречного. Однако сейчас ты мирно и спокойно сидишь с нами возле костра, и я что-то не вижу, чтобы ты с криками протыкала кинжалом тело Сонг или глодала плоть По. Я не вижу, чтобы ты пыталась сбросить меня в костер или перегрызть мне горло. Почему ты этого не делаешь?

Полосатая задумчиво посмотрела на языки пламени костра, размышляя над вопросами лиса:

— Не знаю… может, я не считаю это правильным?

— Нет, Тигрица, твое восприятие правильности или неправильности к этому отношения не имеет. Еще раз — ты темная сторона Инь-Ян, практически чистый образ черной половины. Почему ты не совершаешь злобные — с точки зрения обывателя — поступки?

Тигрица подняла глаза:

— Может, моя белая точка в черном поле влияет?

Хонг Се покачал ладонью:

— И да, и нет. Белая точка действительно позволяет испытывать тебе некоторые чувства, которые невозможны для чисто темного существа. Твоя братская любовь к По, сострадание, забота и желание помочь близким — это все белая точка. Но не белая точка определяет то, что ты не стала кровожадным монстром. Поверь, даже не будь у тебя белой точки, ты могла бы оставаться практически такой же, какой была сейчас — разве что перестала бы любить По как брата.

— Но ведь, поддавшись полю Инь, я едва не убила Чжао Си!

— Верно. Но поверь, отсутствие белой точки было не при чем. Ладно, не буду ходить вокруг да около. Моя причина неприятия добра и зла заключается в том, что добро и зло — это не «хорошо» и «плохо». Добро и зло — это больше про качества характера.

Подняв открытую ладонь, Хонг Се начал загибать пальцы:

— Возьмем твою темную часть, Тигрица. Ты холодна, скрытна, местами даже злобна, возможно даже равнодушна. Пока что звучит как отрицательные качества, не так ли? Хорошо, допустим. А если я тебе скажу, что ты, при всем при этом, сконцентрирована, внимательна, собрана, трезво мыслишь, умеренна — это отрицательные качества? — Тигрица покачала головой, и Хонг Се торжествующе поднял палец. — Именно! А ведь это все качества твоей «темной» стороны. Выходит ли в таком случае, что зло и тьма — это не только что-то плохое, но и хорошее? Получается, что выходит. Первое противоречие. За все эти качества отвечает темное поле — не твоя белая точка!

Повернувшись к По, лис продолжил:

— Теперь ты. Ты добрый, отзывчивый, веселый и жизнерадостный, По. Спорить с этим глупо. И тем глупее спорить с тем, что со стороны подавляющего количества зверей вокруг эти качества — положительные. Но ведь ты при этом болтливый, безалаберный, рассеянный, расхлябанный и даже где-то трусливый. Не в том плане, что ты бежишь от опасности, но ты можешь побояться ввязаться туда, где, в твоем понятии, можно провалиться. И ты думаешь, что за последние качества отвечает твоя черная точка? О нет, По, это все твое белое поле! И снова, в явно положительном спектре качеств вмешиваются качества, которые многие сочтут отрицательными! Второе противоречие.

Обведя взглядом троицу, Хонг Се подытожил:

— Именно поэтому я не верю в добро и зло. И черное, и светлое поле Инь-Ян содержат в себе много качеств, которые, хотя и лежат в конкретном поле, не соответствуют ему по характеристикам, принятым среди тех, кто верит в добро или зло. Рисунок каждого живого зверя есть смесь белого и черного — это идеально соответствует дуальности мира и серой его природе. Вот почему я и не принимаю эти два понятия — потому что сама их природа противоречат тому, что в них пытаются вложить. А раз так — то отрицание оных и вера в серый цвет и есть единственно непротиворечивый взгляд на мир. В моем понимании, глупо верить в то, что противоречит самому себе.

Троице оставалось лишь молчать и пытаться осознать, что они только что услышали. И лишь торжествующая морда Хонг Се была украшением момента:

— Поймите меня правильно, друзья. Конечно же, мне было бы приятно, прими вы мои взгляды на мир и признай, что серый взгляд единственно верный. Но если вы останетесь при своем мнении — это тоже неплохо. Серый взгляд, помимо всего прочего, провозглашает постулат, что любое действие, мнение, взгляд или поведение имеют право на жизнь, потому что они могут быть как верными для одного, так и ошибочными для другого. И в этом прелесть нашего мира. Серый — цвет жизни, живых сомнений и прекрасного разнообразия! Способность видеть предмет со всех сторон, а не только лишь с одной, позволяет лучше понимать все вокруг и иметь больше представление о нашей жизни. Поэтому все мои рассуждения — лишь изложение и объяснения моих взглядов, но не предложение принять мою точку зрения.

* * *

Когда до Нефритового Дворца оставался последний день пути, По задал вопрос, который терзал его несколько дней и только усилился после лекций Хонг Се о серых взглядах:

— Мастер Се. У меня все же есть вопрос к вам. Я не знаю, так ли это, но похоже, вы лучше всех разбираете в рисунке Инь-Ян, не так ли?

Хонг Се кивнул:

— Серое восприятие мира располагает к этому, По. Так что да, ты прав. Что тебе осталось непонятным?

По оглянулся на Тигрицу:

— Воин Дракона. Наш Воин Дракона. Почему он получился таким? Я слышал — то ли от вас, то ли от кого-то еще — что мы с Тигрицей — единственные живые существа, которые представляют собой половину знака Инь-Ян. Собственно, вы поэтому нами и заинтересовались. Но почему… почему мы существуем? Почему в обычных условиях таких зверей, как мы, не бывает?

Хонг Се замедлил шаг и погрустнел:

— У меня есть ответ на этот вопрос, но он тебя очень сильно огорчит, По. Хотя… это как посмотреть, может, он тебя и обрадует. Ох уж эта дуальность! — лис слегка улыбнулся. — Что если я скажу вам, По и Тигрица, что то, что вы еще живы — череда случайностей? И дело вовсе не в том, что вы воины кунг-фу, которые могли не один раз пасть в бою!

Троица недоуменно переглянулась, не понимая, что имеет в виду Хонг Се, и лис поспешил объяснить подробнее:

— Пока я был в заточении у Чжао Си, я тратил свободное время на деятельные размышление о вас двоих и о том, что позволяет вам существовать, хотя это противоречит всем мыслимым и немыслимым законам Вселенной. Готовы узнать, что мне открылось?

Тигрица хмуро кивнула:

— Как будто у нас есть выбор, мастер Се.

— И то верно. Вы называете себя братом и сестрой, По и Тигрица. А ведомо ли вам, что вы троекратные брат и сестра?

— Трое… кратные? — на лбу По появилась вертикальная складка. — Это как?

— Как мне известно, первый раз вы признали друг друга братом и сестрой добровольно, вернувшись с победой из Гуньменя. Не спрашивайте, откуда я это знаю, это и неважно. Второй раз вы стали братом и сестрой, когда узнали, что ваши настоящие родители — муж и жена, а следовательно, вы брат и сестра по закону. Но есть еще и третий раз — и он случился раньше всех, до того, как вы узнали о существовании друг друга, даже раньше того, как По впервые оказался в Нефритовом Дворце. Вас признала братом и сестрой сама Вселенная.

По и Тигрица продолжали смотреть на Хонг Се с недоуменными глазами, а лис продолжил:

— Скажи мне, По. Когда примерно Ли Шань женился на Си Лань?

По пожал плечами:

— Мне сложно это сказать, но наверное, мне было меньше пяти лет. Если мне не было и года, когда мама пыталась спасти меня из долины после нападения волков, а папа познакомился с Си Лань фактически на следующий день — навряд ли он ждал четыре года, прежде чем они поженились.

— Хорошо, пусть так. А не было ли у тебя такого, чтобы ты в детстве очень сильно болел?

Панда кивнул:

— Папа Пинг говорил мне, что первые года два после появления у него я часто простужался, терял аппетит и один раз даже схватил воспаление легких. Потом все это закончилось, и папа решил, что я просто достаточно вырос и окреп.

Лис повернулся к Тигрице:

— А ты? У тебя бывало такое, что ты часто болела?

Полосатая, как и По, неопределенно повела плечами:

— Я плохо помню свое детство в приюте Баогу, тем более в таком раннем возрасте. Но вроде бы да, нянечки говорили мне, когда я подросла, что я часто и сильно болела, и они боялись, что я могу умереть, но потом это само собой прекратилось.

Лис хитро подмигнул:

— То есть, вы примерно одного возраста, вы примерно в одно время болели — и сильно, и однажды ваши болезни сами собой прошли. И примерно тогда же, когда ваши родители стали супругами. Какое интересное совпадение!

Сонг впервые подала голос — обычно она не влезала в разговоры лиса:

— Мастер Се, я не понимаю, к чему вы ведете. Что это все значит?

Лис вздохнул:

— Каждый из вас двоих стал носителем половины знака Инь-Ян не по своей воле. Ты, По, вобрал в себя силу всех павших панд из долины, когда их ци искала хотя бы какое-то пристанище после их гибели. Твой рисунок Инь-Ян светлел все больше и больше, пока там не осталась лишь маленькая черная точка. Ты, Тигрица, стала Инь из-за крайне тяжелого детства, полного страданий и лишений, а впоследствии и жестких тренировок моего соратника Шифу. Твой рисунок темнел и темнел, пока не превратился в половину знака, темную и мрачную, с белой точкой на краю. Вселенная не допускает того, чтобы живое существо было лишь половиной знака Инь-Ян, и она пыталась вас убить, насылая на вас болезни. И так продолжалось… пока ваши родители не поженились. И этим браком они натурально спасли вас от неминуемой гибели и болезней. После их свадьбы Вселенная поменяла к вам отношение. Для нее вы перестали быть чужеродными организмами, которые требуют уничтожения. Напротив, вас двоих сочли двумя половинами одного организма, которым просто требуется время найти друг друга. Так вы стали братом и сестрой даже до того, как вообще узнали о существовании друг друга. Именно поэтому мастер Угвэй не выбирал тебя раньше, Тигрица, хотя по твоим боевым навыкам ты уже давно была достойна титула Воина Дракона. Он искал твою ментальную пару. И ей был По. Поэтому Угвэй выбрал вас двоих — потому что вы и есть один организм. Это он имел в виду, говоря «Вселенная послала нам Воина Дракона».

Все трое замолчали, ошарашенные вновь открывшейся информацией. Глаза По стали влажными, и он просопел, хлюпая носом:

— Мне кажется, сколько лет ни пройдет, мы будем находить еще сотни доказательств, что мы брат и сестра, Тигрица. Это… круто!

Глаза полосатой остались сухими, но она улыбнулась:

— Когда мы вернемся в Долину Мира, давай зайдем к нашим родителям и поклонимся за то, что они сохранили нам жизнь. Они это заслужили.

Возражений со стороны По не было.

И вот, перед группой наконец-то показалась Долина Мира, в которой по все площади были разбросаны белые домики с черепичными крышами, зелень лесов окаймляла все деревни аккуратным слегка неправильным овалом — и вершила все высокая скала, на которой гордо стоял Нефритовый Дворец, место силы, спасения и защиты для мирных жителей.

Привычные к этому Тигрица, По и Сонг не хотели задерживаться, чтобы насладиться красотами родного для них места, но Хонг Се считал иначе. Как только он смог увидеть панораму во всей красе, лис остановился, и его глаза стали печальными и задумчивыми:

— Ну здравствуй, Долина Мира. Сколько лет мы не виделись — а ты все такая же спокойная и умиротворенная.

Троица остановилась, оглянувшись на Хонг Се, и тот вздохнул:

— Когда я уходил отсюда много лет назад, я дал себе слово, что никогда не вернусь обратно. Не вернусь туда, где меня осуждали, где со мной спорили, где не считали допустимым, чтобы я имел свое мнение, отличное от общепринятого. И… я нарушаю свое обещание. Я возвращаюсь туда, где нет соратников, нет единомышленников, а Нефритовым Дворцом по-прежнему управляет тот, кто верно следует учению Угвэя.

Тигрица склонила голову:

— Тогда почему же вы согласились, если мы с самого начала рассказали, зачем мы пришли за вами?

Хонг перестал стоять посреди дороги и сделал несколько шагов, догоняя группу:

— Возможно, я сохранил какие-то чувства к тому месту, которое когда-то считал своим домом. Возможно, я не мог отказать Воину Дракона, который идеально воплощает в себе мои серые взгляды на мир. Кто знает?

Жители деревни радостно приветствовали вернувшихся воинов, которых не было больше двух недель. При этом на Хонг Се поглядывали подозрительно, хотя лис не нес при себе никакого оружия и в целом не был похож на воина кунг-фу. Глаза лиса скользили по прохожим, и он слегка улыбался:

— Кажется, деревня Долины Мира никогда не поменяется. Те же гуси, те же кролики, те же свинки. О, новая лапшичная! Никогда раньше не видел тут лапшичной! — Хонг Се показал на вывеску заведения Пинга. — Тут вкусно кормят?

По шмыгнул носом:

— Это закусочная моего папы. Он готовит вкуснейшую лапшу, которую я когда-либо ел. Видимо, он открылся уже после того, как вы ушли, мастер Се.

Кивнув, Хонг Се оставил заведение позади себя:

— Запах очень заманчивый, но прежде мне нужно увидеть Шифу.

* * *

Множество ступеней лестницы осталось позади, и первое, что увидел Хонг Се, была большая каменная статуя Угвэя, который стоял спиной к Нефритовому Дворцу и смотрел мудрым взглядом, навеки застывшим, на Долину Мира. Много усилий понадобилось воинам, чтобы восстановить буквально по кусочку облик старца, который был варварски разрушен генералом Каем во время прошлого нападения — и вот, снова монумент основателю Нефритового Дворца приветствовал гостей.

Шифу и остальных членов Неистовой Пятерки еще не было, и Хонг Се, остановившись перед скульптурой своего бывшего наставника, встал на одно колено и опустил голову:

— Здравствуйте, учитель. Я вернулся.

Тигрица, По и Сонг молчали, не мешая лису. Хонг Се еще какое-то время молчал, но чуткий слух полосатой уловил звук капель, ударявшихся об камень. Приглядевшись, Тигрица заметила, что лис плачет, не поднимая головы, и его слезы с тихим стуком падают на пол, оставляя на камнях крохотные мокрые кляксы. Негромкий голос лиса вторил звуку падавших слез:

— Простите, что ушел без предупреждения, не оставив даже записки. Я знаю, мы во многом были с вами не согласны, и мы часто спорили и даже ссорились, но вы были одним из самых достойных мастеров, что я видел за всю свою жизнь.

Прижав пушистые ладони к морде, лис растер слезы, оставив глаза слегка розовыми, после чего поднялся — и его морду снова украшала рассеянная улыбка:

— С учителем поговорил, теперь можно поговорить и с Шифу…

— Хонг Се! — со ступеней Дворца раздался голос Шифу. — Мои ученики все же смогли освободить тебя и привести ко мне!

Четверка обернулась на голос, и увидели, как к ним по ступеням спускается наставник Нефритового Дворца, опираясь на посох. Шифу улыбался, но Хонг Се отметил вслух:

— Неважно ты выглядишь, Шифу. Возраст берет свое?

Мастер крякнул, спустившись с последней ступеньки и приблизившись к лису и встав перед ним во весь рост, едва доставая Хонг Се до пояса:

— Медальон наставника, будь он неладен. В последние дни совсем сошел с ума. Видимо, чувствовал, что ты на пути сюда, и решил отравить мои последние дни в качестве учителя.

Хонг Се и Шифу поклонились друг другу, как старые соратники, одинаково склонив голову, и лис уточнил:

— Так что же тебя заставило пригласить именно меня, Шифу? Ты же знаешь, что я всегда был против взглядов, что приняты в Нефритовом Дворце. Почему же ты решил этим пренебречь?

Шифу посмотрел на Хонг Се хитрым взглядом:

— А что заставило тебя прийти туда, где, как ты говоришь, тебе не место? Я еще не знаю, что вы там сделали с Чжао Си, но, зная своих учеников, уверен, что она больше не представляет угрозы. Ты же мог остаться в Можжевеловом городе, а не идти полтысячи ли в другую провинцию, откуда ты ушел несколько десятков лет назад. И все же — ты здесь, старый соратник.

Хонг Се помахал флейтой, которую он еще не успел убрать в рукав:

— Воин Дракона попросил! Иначе бы не пришел!

Шифу крякнул и замахнулся посохом на лиса:

— Свисти больше, рыжая башка. Ты мог лапшу на уши Фен Хуан вешать, которых у нее не было, или мастеру Угвэю на панцирь — но не мне!

Троица молчала, наблюдая за дружеской перепалкой, в которой были оскорбления — но не было оскорбленных:

— Ого, посмотрите на нашу мышь-переростка! У тебя уши самое оно для вкуснейшей лапши! Напомнить, как мы сушили лапшу из столовой на твоих ушах, пока ты спал?

По прыснул со смеху, не сдержавшись, но Шифу даже не обратил внимание на своего ученика, стукнув посохом об пол:

— Да ладно? А тебе напомнить, как мы в твою флейту сунули соевый соус, и ты, стремясь показать Угвэю, чему научился, прямой наводкой залил ему всю морду и панцирь?

Хонг Се замолчал, о чем-то задумавшись, после чего, сделав несколько шагов навстречу Шифу, наконец-то убрал флейту в рукав и, протянув лапы, прижал к себе наставника:

— И все же я рад тебя видеть, старый друг.

* * *

Уже вечером, после того, как Хонг Се был снова представлен всем обитателям Нефритового Дворца, состоялась закрытая церемония внутри школы, во время которой Шифу передавал свои полномочия старшего наставника Хонг Се.

Собравшись в Зале Героев, прямо перед источником под бывшим держателем Свитка Дракона, Шифу, держась с достоинством, прикоснулся к своему медальону сквозь неизменный коричневый халат:

— Итак, настал тот день, который должен был когда-то случиться. Пришло мое время оставить должность главного наставника Нефритового Дворца и передать свой титул сменщику. Взвесив все «за» и «против», перебрав множество возможных кандидатур, я пришел к единственно верному, по моему мнению, выводу. Я передаю свой титул, свою власть и свои полномочия мастеру Хонг Се. Заверяю сказанное лично, будучи в здравой памяти, не принуждаемый никем и с полным осознанием произнесенного.

Ученики Нефритового Дворца сидели вокруг Шифу большим полукругом, и внутри полукруга были лишь Шифу и Хонг Се, решившего не переодеваться из своего зеленого шеньи. Приоткрыв ворот халата, Шифу прикоснулся к цепочке медальона наставника, после чего медленно вытянул его наружу. Помедлив несколько секунд, Шифу потянул медальон вверх — и волшебным образом цепочка удлинилась, позволив, наконец, снять символ наставника с шеи. Шифу облегченно вздохнул:

— Он разрешил мне это сделать. Даже непривычно без него, так… легко. Держи, теперь он твой, — Шифу протянул медальон Хонг Се, и стоило украшению оказаться в лапах лиса, как цепочка стала еще длиннее. Долго рассматривая рельеф на лицевой стороне медальона, Хонг Се словно о чем-то размышлял — и вот, наконец, решился.

Продев голову в петлю, Хонг Се отпустил медальон — и цепочка тут же стала короче, заставив украшение оказаться немногим ниже горла. Шифу повел головой:

— Попробуй снять его, Хонг Се.

Следуя указанию экс-наставника, лис попробовал вытащить голову — но, как это было раньше, цепочка предупредительно укоротилась, и медальон остался надетым. Кивнув, Шифу облегченно выдохнул:

— Получилось. Отныне ты — старший наставник Нефритового Дворца, Хонг Се, — повернувшись к ученикам, Шифу сказал громче. — Слышали? Теперь ваш учитель и наставник — мастер Се! А что же касается меня…

Шифу поднял посох и пошел в сторону ворот:

— А я, пожалуй, отправлюсь в путешествие и навещу мастера Чао. Мы с ним давно не виделись, и теперь меня не сковывают ограничения и обязанности.

Наступила полная тишина, которая нарушалась лишь топотом маленьких лапок Шифу по полу. Молчание прервал Хонг Се:

— Шифу, подожди. У меня есть к тебе слово.

Остановившись, бывший наставник развернулся:

— Слово?

— Да. Это слово «Останься».

Шифу с силой ткнул кончиком посоха в плиточный пол:

— Наставник теперь ты, Хонг Се. И тебе решать, что будет наилучшим для Нефритового Дворца. Мне здесь не место.

Лис остался совершенно спокоен, сложив лапы на груди:

— И как новый глава Нефритового Дворца, я считаю, что тебе здесь место. И я прошу тебя, чтобы ты остался.

Шифу перестал двигаться к выходу и вернулся обратно в полукруг, где он передавал медальон Хонг Се:

— С тобой что-то случилось, рыжий? Ты всегда говорил, что Нефритовый Дворец — место, где тебя не понимают и не принимают. Место, где пропагандируют взгляды, противоречащие твоим. Ну так вперед — теперь ты можешь обучать тому, что хочется тебе, а не мне!

Хонг Се шумно выдохнул и принялся расхаживать взад-вперед, сложив изящные лапы за спиной, сцепив их в замок:

— Годы заставляют очень многое переосмыслить, Шифу. Я не отрекаюсь от серых взглядов, и по-прежнему считаю, что обязан следовать только им. Я по-прежнему не признаю добро и зло. Я все так же считаю, что нейтральность суждений — это основа жизни. Но… время, проведенное вне пределов Нефритового Дворца, дали мне очень ценный опыт. Серый взгляд — это не только про то, что ты сам считаешь правильным. Серый взгляд — это и про признание того, что каждое мнение ценно, даже если оно тебе не нравится.

Помолчав, лис добавил:

— Шифу, будем честны. Мои умения как воина очень и очень средние. В теории я знаю кунг-фу столь же хорошо, как Угвэй, ты или Фен Хуан. Но теория и практика — разные вещи. Моя сила — в музыке. Я могу показать, как улучшить стиль орла или какие элементы техники тигра ученику нужно отработать — но смогу ли я показать их сам? Я могу научить сражаться — но я плохой наглядный пример. Во многих отношениях я был не самым образцовым учеником мастера Угвэя, и если я стал наставником — я буду заинтересован в том, чтобы мои ученики получали знание от лучших мастеров. Поэтому я прошу тебя, Шифу — останься моим помощником и вторым учителем.

Шифу повел ухом:

— Помощником? Не учеником? Помнится, там, в Гуньмене, ты говорил, что не потерпишь, если в школе будет наставник, обучающий чему-то, отличному от твоих взглядов на жизнь.

Хонг Се фыркнул:

— Так, ушастик, я в голосе сегодня? Я сказал — ты услышал. Я не хочу, чтобы ты был моим учеником или учителем, я хочу, чтобы ты был моим соратником. Как тогда, много лет назад. Равным и уважаемым. Я хочу, чтобы ты остался учителем для них, — Хонг Се показал на безмолвных воинов Нефритового Дворца. — Поверь, я найду, чему их научить, исходя из своих способностей. Без тебя Долина Мира опустеет как минимум на треть, Шифу.

Красная панда долго смотрел на Хонг Се, словно раздумывая над чем-то. Вся Неистовая Пятерка и Воин Дракона застыли в безмолвном ожидании — никто не хотел, чтобы привычный наставник покидал их, и поэтому все были в предвкушении окончательного решения Шифу.

Наконец, экс-наставник выпрямился, и на его мордочке появилась легкая улыбка:

— Хонг Се, пойдем, я познакомлю тебя с Зенгом и расскажу, что тут и как. Дворец несколько поменялся за те годы, что тебя не было.

Ответом на слова Шифу был единый вопль радости, который вырвался из семи глоток воинов Нефритового Дворца.

* * *

Так началась новая глава в жизни Нефритового Дворца — жизнь под управлением нового наставника, мастера Хонг Се. Лис оказался бесконечно прав, оставив Шифу во Дворце. При своей своей несомненной гениальности и глубочайших познаниях техник и методик управления ци, лис не был идеальным наставником, вздумай он управляться один. Очень часто именно Шифу отвечал за боевую подготовку, тогда как Хонг Се был источником более глубоких знаний, таких как ци-атаки или способы преобразования энергии.

Верный своим взглядам, Хонг не вступал в поединки с теми, кто нападал на Долину Мира. Очень часто атакующие, знавшие о смене власти, пытались оскорблять Хонг Се на поле боя, обвиняя его в трусости, но лиса это лишь забавляло.

Немало ценного почерпнули у Хонг Се и По с Тигрицей. Лис, казалось, знал все и даже больше о Инь-Ян, и его советы помогали Воину Дракона лучше раскрывать свои навыки, применять свои сильные стороны и бороться со слабостями. Пусть По и Тигрица не стали адептами серого взгляда на мир, как мечтал — втайне, конечно же — Хонг Се, но один аспект они все же переняли. Речь шла о понимании, что их поля, будучи практическими чистыми по цвету, содержали как положительные качества, так и отрицательные. И всякий раз, вставая на защиту добра и сражаясь со злом, Воин Дракона оценивал не только свои действия, но и противника, ища в его действиях логику и смысл. И чем больше По и Тигрица занимались этим, тем лучше они стали понимать природу и внутреннюю сущность своих противников — что позволяло им действовать эффективнее.

* * *

Но какими бы ни были высокими помыслы воинов Нефритового Дворца, какими бы ни были они сильными и уважаемыми, был один противник, которого они победить не могли — время. Безжалостное, неотвратимое, оно вступало в битву с ними каждый день — и каждый день понемногу побеждало в этом вечном сражении жизни и смерти.

Первым Нефритовый Дворец покинул, перенесясь в мир духов, прежний наставник Шифу. В отличие от мастера Угвэя, он не вознесся в небо облаком лепестков персикового дерева, а почил, как обычный зверь, в собственной постели, не проснувшись после очередной ночи в стенах Дворца.

На пышных похоронах, которые были устроены в Долине Мира, Тигрица внезапно осознала, бросив пристальный взгляд на друзей — как же они все постарели! У Гадюки поредела чешуя, у Журавля стали топорщиться перья, у Обезьяны шерсть стала более серой и седой, а у Богомола хитин потрескался, усеянный боевыми шрамами, уже не зараставшими. Даже Сонг выглядела не как цветущая молоденькая снежная барсиха с шелкографии, а как умудренная годами кошка с более седой шерстью и внимательным фиолетовым взглядом. И лишь один По выглядел так же, как и прежде — как и сама Тигрица. Порой возникало ощущение, что их двоих года не брали, и если они и менялись, то незначительно.

* * *

Постепенно ушли и родители Воина Дракона. Не стало Пинга, Ли Шаня и Си Лань. Незадолго до смерти матери Тигрица все же нашла в себе силы прийти к ней, крепко ее обнять и простить Си Лань за то, что та когда-то была вынуждена оставить ее в приюте. Уже седая, грузная, беззубая, Си Лань постарела и могла двигаться только с палочкой, вцепившись в нее трясущейся старческой лапой, но ее глаза, золотистые с карамельным оттенком, как и у Тигрицы, были прежними, и ей хватило сил обнять родную дочь. Тигрица сидела перед матерью и шептала:

— Мама… прости, что не сделала этого много лет назад. Ты не виновата в том, что случилось. Я знаю это… Прости, мамочка…

Глаза Тигрицы оставались сухими, но Си Лань знала, что в глубине души ее дочь плачет, как маленький тигренок. Пошевелив беззубой пастью, мать полосатой уткнулась головой ей в плечо:

— Ты была права, дочка, мне нет прощения. И лишь я виновата во всем. Но спасибо, что все же простила меня. Я мечтала об этом долго, многие годы…

Спустя долгие, очень долгие годы…

Постепенно потери затронули ближайший круг Тигрицы и По. Редели ряды Неистовой Пятерки — по очереди не стало Обезьяны, Журавля, Гадюки и Богомола. Дольше всех держалась пожилая Сонг — но и ее однажды забрал мир духов.

День, когда не стало Сонг, стал для По воистину черным. Он понимал, что не в его силах было остановить неизбежное, но снова и снова про себя панда молил все небесные силы не забирать его любимую жену. Не имея возможности отсрочить уход барсихи, По провел рядом с женой последние дни ее жизни.

Они комично смотрелись вместе — практически не изменившийся По и пожилая Сонг, полностью седая, с тусклым фиолетовым взором. Она практически ничем не напоминала себя прежнюю, но По провел с ней так много лет вместе, что вообще не замечал, что Сонг постарела. Он искренне считал ее красивой, как и раньше, и трогательно помогал барсихе, когда она, уже лишенная сил ходить сама, могла передвигаться лишь с его помощью.

Перед тем, как стихнуть навсегда, Сонг слабым голосом позвала По:

— Прости, что ухожу раньше тебя, любимый. Прости, что заставлю тебя страдать. Я очень хотела бы умереть в один день с тобой, чтобы ты не страдал… но это не в моих силах. Надеюсь, ты найдешь силы жить дальше, когда меня не станет.

По смотрел на притихшую Сонг с катящимися по щекам слезами:

— Моя жизнь будет такой же и дальше. Но без тебя. Мне очень сильно будет не хватать тебя. Раньше я мог заботиться и о тебе, и о Тигрице. А теперь… останется лишь она одна.

Сонг улыбнулась старческой пастью и прижалась к головой к По:

— Ты наполнил мою жизнь смыслом, милый. И я умираю с осознанием, что прожила свою жизнь так, как и не могла мечтать. Спасибо…

По ничего не ответил, лишь прижав к себе голову барсихи. И лишь спустя час он осознал, что Сонг умерла у него на лапах, и на ее мордочке с закрытыми глазами навсегда застала легкая, искренняя улыбка, полная облегчения.

* * *

Нефритовый Дворец набрал и новых учеников, и новых мастеров, и лишь трое ветеранов еще напоминали о прежних временах оплота спокойствия в Долине Мира — Воин Дракона и Хонг Се, который тоже старел не так быстро, как все прочие.

Тигрица и По продолжали оставаться практически теми же, и лис пояснил им, почему года практически их не берут:

— Это удел чистых половин знака Инь-Ян. Вы стареете, как и прочие, но это происходит больше внутреннее, чем внешне. Вы не совсем обычные звери — это все и объясняет.

* * *

И вот, в один из дней, когда По и Тигрица проснулись в Нефритовом Дворце, готовые провести очередной день, наполненный трудами во благо Долины Мира, они явственно ощутили, одновременно и независимо друг от друга. Пришло их время уйти.

Тигрица и По не могли объяснить друг другу, как они осознали это — они не болели, не чувствовали себя усталыми. Казалось бы, жить да жить — но нет, Вселенная дала им понять, что они исполнили свое предназначение, и пришло время покинуть мир смертных.

Оповестив об этом Хонг Се, По и Тигрица пошли вместе с ним на вершину утеса к персиковому дереву. Постаревший, но все еще сильный и умелый лис сопроводил Воина Дракона к краю обрыва и посмотрел на них улыбчивым, но все же грустным взглядом:

— Я… не знаю, что и сказать. Раз вы решили, что вам пора уйти — то не мне указывать вам, оставаться или нет. Это были очень интересные годы, которые наполнили мою жизнь смыслом.

По и Тигрица переглянулись между собой, и Тигрица подала голос:

— По-хорошему, нам нужно назначить Воина Дракона вместо себя… но я верю, что вы сможете найти его, мастер Се.

Повернувшись мордой к По, Тигрица закрыла глаза:

— Пора, брат.

По кивнул:

— Пора, сестра.

Не сговариваясь, словно они все решили и отрепетировали, панда и полосатая закрыли глаза, и их лапы начали синхронно описывать в воздухе фигуры, заставляя появляться в прохладном вечернем воздухе всполохи ци, светлую и темную. Так продолжалось, пока над ними не появились рыбки их знаков, Инь и Ян. Остановившись, По и Тигрица открыли глаза — и в последний раз обнялись. Хонг Се не слышал ни единого слова из уст, но он, зная об их возможностях мыслесвязи, был уверен, что они точно сказали друг другу последние слова, пребывая в смертном мире.

Отстранившись друг от друга, По и Тигрица протянули лапы, каждый к своей рыбке. По взял черную точку из своей, а Тигрица — белую из своей. Некоторое время они молча смотрели на шарик в своих ладонях, после чего, бережно держа квант обеими лапами, передали его другу другу. Тигрица дала черной точке занять место в своем поле Инь, а По поместил белую точку в светлом поле Ян.

Как только это произошло, тела По и Тигрицы начали таять, распадаясь на мириады светящихся частиц. По и Тигрица молчали, пока это происходило, не показывая, что им больно или страшно. Их тела распадались снизу вверх, и когда дело дошло до голов, Тигрица и По синхронно закрыли глаза, словно собираясь нырнуть в холодную воду с головой — и наконец, они полностью исчезли. Вместо них образовались два кванта яркой энергии, которые, немного повисев на одном месте, внезапно резко стартовали вверх, взлетев, словно метеоры — и Хонг Се стал свидетелем того, как на вечернем небе зажглись две новые звезды, близко друг к другу.

Хонг Се печально улыбнулся, словно у него были слушатели, хотя на утесе он был один:

— Достойный финал для тех, кто стал божествами. Они стали звездами в небе. Созвездие Воина Дракона.

Встав на одно колено, Хонг Се сложил лапы в замок и уткнулся в них головой, что-то прошептав. Помолчав некоторое время, лис встал, медленно поклонился в сторону двух новых звезд, после чего с достоинством покинул утес. И лишь шум ветра, да шелест лепестков персикового дерева вернулись обратно, возвращая утес в привычный вид, в каком он был последние сотни лет.

Примечания:

Я до сих пор не могу поверить в это, но история подошла к своему концу. Это были великолепные 3,5 месяца. Никогда в своей жизни я не писал ничего подобного.

Кто ты бы ни был, уважаемый читатель, дошедший до этих строк — я выражаю свое уважение тебе и тем усилиям, что ты потратил на этот текст. Надеюсь, я доставил тебе несколько приятных мгновений, пока ты читал эти строки. Возможно, ты узнал что-то новое или как-то иначе посмотрел на привычные вещи. Надеюсь, такая интерпретация канона тебя не огорчила и не оскорбила. В любом случае — спасибо тебе за то, что ты здесь и потратил время на мой труд.

Возможно, мы расстаемся не насовсем. В моей голове была идея создания чего-то вроде спин-оффа, посвященного приключениям Хонг Се из тех времен, когда он еще был учеником Нефритового Дворца или же только сбежал оттуда. Будет ли написан этот текст? Мне неведомо. Но если он будет создан — он войдет во вселенную "Мы — Воин Дракона"