Мир Санкт-Эринбурга. Наследники (джен)

Кира Тимофеевна Зверева родилась под знаком Скорпиона. Она была младшим ребенком Тимофея и Елизаветы Зверевых, состоящих в Королевском Зодиаке в должностях Змееносца и Близнецов. Был у нее и старший брат Леонид, одновременно с которым она научилась принимать форму Огненного волка. И вот теперь она учится в академии «Пандемониум»

* * *

Новая жизнь Киры началась… в семь утра, черт возьми, когда ее разбудил не в меру прыткий старший братец!

— Леон, — обманчиво мягким голосом проговорила она. — Я, конечно, все понимаю, скоро мы будем учиться в «Пандемониуме» и все такое, но тебе не кажется, что не стоило будить меня, — она выдержала театральную паузу. — В СЕМЬ УТРА, ЛЕОНИД! В СЕМЬ! — и уже куда спокойней спросила:

— Какого черта, осмелюсь спросить, ты меня поднял в такую рань?!

— Прости, сестрица! — попытался исправить положение брат. — Я не подумал!

Кира вздохнула, а затем встала и выгнала брата на лестницу.

А вот теперь ей пора одеваться. Собрав свои волосы в пучок, Кира надела темно-синий свитер поверх черного сарафана по колено и накрасила ногти в синий цвет. Теперь можно и позавтракать.

Перед тем, как спуститься вниз, Кира скрыла мороком свой маникюр, чтобы отец его не заметил.

— Доброе утро! — сказала она, входя на кухню, и села есть бутерброды с беконом.

Когда она встала из-за стола, отец взял ее за руку и увел к себе в кабинет.

— Кира, на меня не действует морок, ты же знаешь, — начал он, улыбнувшись. — Как же ты об этом забыла?

Кира пожала плечами. Ее отец вздохнул.

— Собирайся, мы скоро выезжаем.

* * *

Машина, купленная в прошлом году, ехала на «Пандемониум». Леонид играл в свою компьютерную игру, а Кира слушала музыку, где классика перемежалась с Высоцким и «Секретом».

— Мы подъезжаем! — сказала мама. Кира кивнула и посмотрела в окно. Машина остановилась у ворот академии.

Зверевы вышли из машины, и им навстречу поспешила Лариса Аркадьевна.

— Доброе утро, Лариса Аркадьевна, — склонили головы Тимофей и Лиза. — Позвольте представить вам ребят — Леонида и Киру.

— Добро пожаловать в «Пандемониум», — улыбнулась Лариса Аркадьевна и обратилась к Леониду и Кире:

— Можете звать меня просто Лариса. Пойдемте, я покажу вам академию.

* * *

После собрания учеников «Пандемониума» Кира и ее брат расстались и отправились в свои общежития. Когда Кира вошла в свою комнату, то увидела двух девушек. И они были ей знакомы.

— Ларо? — замерла в дверях девушка. — Лидка!

Лида Шмидт, пухленькая кареглазая блондинка, вздрогнула и обернулась. Кира обняла и ее, и Ларису Трофимову.

— Девочки, я так рада вас видеть! — воскликнула Ларо. — Как же мы умудрились разминуться?

Кира пожала плечами.

— А что у нас завтра? — спросила она.

— Тестирование способностей и распределение по группам, — ответила Лидия. — Я уже знаю, что я Оракул, как мама. А вы?

— Не знаю, — синхронно ответили Кира и Лариса, и Кира добавила:

— Давайте спать, девочки! Завтра разберемся.

* * *

Кира Зверева открыла глаза. Она провела первую ночь в «Пандемониуме».

— Твой брат та-акой красавчик! — мечтательно протянула Лара, расчесывая свои черные волосы.

— О Господи! — закатила глаза Лидия, а Кира лишь вздохнула:

— Ларо, хочешь, я тебя с ним познакомлю поближе? — но Лариса помотала головой.

— Ну нет, зачем? Я и так справляюсь.

— Не хочешь, как хочешь, — пожала плечами Кира, выходя из комнаты и направляясь на урок Зельеварителей — все-таки способности ее прабабки Устиньи лишь усилились благодаря крови сына Огненного Дракона.

Лариса Трофимова только что проснулась. Девушка подошла к окну, чтобы отдернуть шторы. Как только она это сделала, Лариса улыбнулась. Сегодня ей и её сестре-близнецу предстояло идти в новую школу, но не в обычную — в академию «Пандемониум». Там учатся первородные. Лариса гадала, кем же она будет, по чьим стопам пойдём. Она будет потомком злыдней или кикимор?

Лариса открыла свою сумку и вскрикнула. На уже сложенной одежде лежал большой паук. Спустя минуту Лариса поняла, что это проделки её сестрицы, ведь паук был ненастоящий.

— Элла, блин!!!

Элла, которая преспокойно сидела на кухне и пила чай, вздрогнула. Затем поняла, что происходит и расхохоталась. Элла бросилась в комнату сестры, иначе не простила бы себе, если не посмотрела бы на лицо испуганной Ларо. Когда девушка ворвалась в комнату Ларисы, та стояла вне себя от бешенства.

— Элла, я тебя убью сейчас!

— Ну кто-то же должен быть с чувством юмора! — хмыкнула Элла.

— Да иди ты! — возмутилась Ларо.

Элла, рассмеявшись, кинулась к двери, на ходу уворачиваясь от подушки, брошенной сестрой.

— Мазила! — раздалось за дверью.

— Элла, хватит проказничать! Иди пей свой чай! — рассмеялась на первом этаже их мама, Карина Трофимова.

— Вот именно, — буркнула Лариса. — Собирай вещи лучше!

— Ладно, мам, — беззлобно фыркнула Элла.

Лариса лишь с улыбкой покачала головой. Элла, как характером, так и талантами ко всем пакостям пошла в Диму Трофимова, их папу. Лариса не сомневалась, что сестра будет потомком злыдней, у неё все на лице написано! Но сёстры любили друг друга, несмотря на все разногласия. Девушки всегда стояли горой друг за дружку, они всегда были вместе. Но Ларо и Элла прекрасно знали, что их ждёт много приключений в академии.

Вот и сейчас, собирая вещи, Лариса знала, что скоро начнётся новая жизнь.

* * *

Утро юного оракула Лиды Шмидт началось с солнца, бьющего прямо в глаза! Лида села на кровати и увидела свою подругу, что сидела на ветке дерева, росшего под окнами их общей комнаты.

— Кира, ты как всегда! — рассмеялась девушка. — Доброе утро!

Зверева хмыкнула.

— И тебе доброе утро, кузина!⁽¹⁾— сказала она, влезая в окно и усаживаясь на подоконнике. — Ты знаешь, что Наталья Морозова устраивает на этих выходных кастинг для фотомоделей в нашей академии? Мы тоже можем попробовать, представляешь!

— Ты пойдешь? — спросила Лидия. Зверева кивнула.

Шмидт пожала плечами. Она не разделяла идею о карьере модели, предпочитая подолгу засиживаться в библиотеке, за что преподаватели прозвали ее «второй Алисой Василисиной» (исключительно в хорошем смысле, разумеется).

Присев за стол, Кира обнаружила записку от Лары Трофимовой, которая гласила: «Пока вы дрыхнете, я ушла в столовую! Ларо», и фыркнула:

— Неисправима!

* * *

После завтрака Лидия вместе с остальными Оракулами отправилась на урок мифологии. В то утро Николай Андреевич рассказывал о банниках.

— Банник относится к темным Первородным, представляется в виде маленького старичка с длинной бородой. Часто его потомки обладают способностями к предсказыванию будущего.

Худощавая Иринка Веничкова, сидевшая рядом с Лидией, поймав на себе взгляды всей группы, потупилась.

— При несоблюдении должных ритуалов банник мог убить человека, однако он довольно предсказуем, в отличии от остальных, — учитель на секунду замолчал, а потом продолжил:

— А теперь поговорим о леших…

* * *

Близились выходные, и Кира все чаще просила Лиду сходить с ней на кастинг. Лидия лениво отбрехивалась в ответ:

— Кира, милочка… Ну на кой мне это нужно, сама посуди! Я лучше средневековые бестиарии почитаю!

— И все же? — напирала Кира. — Хочешь, я тебе все бестиарии законспектирую?

— Пойду, — вздохнула Лида. — Ради дружбы и не за конспект, ясно тебе?!

— Я тебя обожаю, Лидка!

1) «Кузен"/"кузина» не обязательно обозначает двоюродное родство и может обозначать гораздо более дальнее. Поэтому Кира может называть Лиду кузиной из-за того, что обе являются представительницами кровной линии Огненного Змея.

Вернуться к тексту

Быть полудницей всегда неплохо: светло-пшеничные волосы особенно красиво смотрятся на школьном подиуме, от обидчиков можно отбиться солнечным ударом.

Так думала юная полудница-Заклинательница Вера Овсова, сидя под цветущим деревом. Рядом с ней сидел ее извечный друг и спутник Кирилл Зимовеев, тоже из Заклинателей.

* * *

С Кириллом Вера познакомилась, когда только приехала в Клыково и заселилась в академии.

Она зашла в столовую и, взяв еду, села за столик.

— Можно присесть? — спросили у нее. Голос был очень странным: будто говоривший носил на голове невидимый шлем или ведро.

Вера обернулась и кивнула. Парень, на вид чуть постарше нее, сел за стол и представился:

— Кирилл.

— Вера.

У Кирилла были светлые глаза и волосы, и он всегда был весел.

* * *

Вера вздохнула. Становилось очень жарко.

— Кирка, — спросила полудница своего друга. — А ты можешь резко понижать температуру вокруг себя?

— Да, — Зимовеев усмехнулся. — Но, если не расчитаю сил, буду потом лежать тут, под деревом. Я, конечно, все сделаю, но тебе нужно подготовиться.

Кирилл закрыл глаза и напрягся, его тело медленно покрывалось инеем. Когда Зимовеев закончил, Вера проверила градусник. 21ºC, не больше и не меньше. Кирилл слабо улыбнулся.

* * *

Через месяц объявили набор в театральную студию, и Кирилл с Верой принялись готовиться к прослушиванию.

Встретившись уже перед этим событием, они сели вместе.

— Что ты будешь читать? — спросила Вера.

— Монолог Гамлета, — просто ответил Кирилл. — А ты, Вера?

— Арию Лизы.

— Да ну? — Кирилл прищурился.

— Не веришь, Кирка?!

— Верю, конечно верю.

Сначала вызвали Сашу Шмидта, потом Агатку Киселеву. Кирилл пошел третьим.

— Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними? Умереть. Забыться.

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу. Это ли не цель

Желанная? Скончаться. Сном забыться.

Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ.

Какие сны в том смертном сне приснятся,

Когда покров земного чувства снят?

Вот в чем разгадка. Вот что удлиняет

Несчастьям нашим жизнь на столько лет.

А то кто снес бы униженья века,

Неправду угнетателей, вельмож

Заносчивость, отринутое чувство,

Нескорый суд и более всего

Насмешки недостойных над достойным,

Когда так просто сводит все концы

Удар кинжала! Кто бы согласился,

Кряхтя, под ношей жизненной плестись,

Когда бы неизвестность после смерти,

Боязнь страны, откуда ни один

Не возвращался, не склоняла воли

Мириться лучше со знакомым злом,

Чем бегством к незнакомому стремиться!

Так всех нас в трусов превращает мысль,

И вянет, как цветок, решимость наша

В бесплодье умственного тупика,

Так погибают замыслы с размахом,

В начале обещавшие успех,

От долгих отлагательств.

Госпожа Бельцева, заведовавшая театральной студией, улыбнулась и записала что-то в своём блокноте.

После Зимовеева вызвали Веру. Она вышла на сцену и запела:

— Ах, истомилась я горем…

Ночью ли, днем, только о нем

Думой себя истерзала я…

Где же ты, радость бывалая?

Ах, истомилась, устала я!

Жизнь мне лишь радость сулила,

Туча нашла, гром принесла,

Все, что я в мире любила,

Счастье, надежды разбила!

Ах, истомилась, устала я!

Ночью ли, днем, только о нем,

Ах, думой себя истерзала я…

Где же ты, радость бывалая?

Туча пришла и грозу принесла,

Счастье, надежды разбила!

Я истомилась! Я исстрадалась!

Тоска грызет меня и гложет…

Кирилл зааплодировал ей первым.

На этом экзамене прошли в студию Агата, Кирилл и сама Вера. И они были счастливы.

Полудница Ксанка Лучикова, как ни странно, солнце не любила.

— У меня от солнца кожа краснеет, а пока по улице пройдешь — изойдешь пóтом, — говорила она.

Не любила она и солнечную линию полудниц, предпочитая ей сумрачную линию мавок. И именно метро свело Ксанку с ее будущей лучшей подругой.

Однажды, узнав о интересной книге, которую вот-вот могли купить, Ксанка сбежала из академии и уехала в Санкт-Эринбург. Когда полудница уже выходила из метро, она увидела девушку с роскошными волнистыми кофейными волосами, у которой порвалась сумка, и все вещи вывалились на пол.

— Постой! — крикнула Ксанка. Девушка обернулась. — Ты обронила!

— Черт! — выругалась незнакомка, осмотрев свою сумку.

— Ничего, — подбодрила девушку полудница. — У нас в академии я занимаюсь в филиале «Аммарилиса» и немного шью. Дай сумку.

Ксанка зашила сумку и помогла незнакомке собрать вещи, но время было безнадежно упущено: когда Лучикова зашла в магазин, она узнала, что книга уже куплена.

— Ничего, — подбодрила ее незнакомка. — Я помогу тебе.

Девушка вернулась спустя 15 минут, держа в руках стопку бумажных листов.

— Как ты это сделала? — в шоке спросила Ксанка.

— Секрет, — хитро улыбнулась ее новая знакомая. — Маргарита. Только не надо называть меня Марго! Я Марита и только!

— Оксана.

Так Ксанка познакомилась со своей лучшей подругой — Маргаритой Назаровой, Созерцательницей. Правда, об этой способности Лучикова узнала гораздо позже.

Примечания:

Songfic, немножко ангст, одиночество, неозвученные чувства.

Агатка Киселева — суккуб и потомок суккубов, но, несмотря на свою родословную, вовсе не стремится подчинять парней. Что она, ведьма какая-то?!

Нет, Агатка не ведьма. Она любит играть в школьном театре, еть мороженое, читать старые книги, что так хорошо пахнут, и петь. Да.

Еще Агатка любит вязать, пересматривать «Красавицу и чудовище" (этот фильм есть у девушки на кассете) и мечтает о настоящей любви на всю жизнь. О той, что описана в книгах.

Она помнит, как пошла на прослушивания в школьную труппу. Записалась, оставила флэшку с минусовкой. Молча. Ради прослушивания поехала в Санкт-Эринбург за белым платьем, которое потом целую неделю расшивала бисером. Она не стала заходить в зал и присела на низенькую скамеечку в закулисье. Сначала вышел Кирилл Зимовеев со своим монологом, потом еще несколько ребят.

— Агата Киселева, на сцену! — раздалось из динамиков. Юная Первородная вздохнула и сжала кулаки так, что ногти впились в кожу.

Агата медленно выходит на середину сцены, держа в руках бутафорскую лютню, и кивает Евгении Сергеевне, которая включает музыку.

Дремучим бором, темной чащею

Старинный замок окружен, — запевает девушка, проведя по струнам «лютни».

Там принца ждет принцесса спящая,

Погружена в покой и сон.

Принцесса спит сто лет, сто лет,

А храбреца все нет, все нет, — поет Агатка, и зал слушает ее голос. Она поет свою любимую старую песню и словно входит в транс.

И если рыцарь не найдется,

Принцесса так и не проснется.

Наступит день за ночью лунною,

И солнца луч блеснет в окне, — она двигается по сцене, сжимая свою «лютню» в руках.

Но крепко спит принцесса юная

И улыбается во сне, — Агата пропевает эту строчку и сама улыбается тоже. Словно принцесса — она сама.

Принцесса спит сто лет, сто лет,

А храбреца все нет, все нет.

И если рыцарь не найдется,

Принцесса так и не проснется, — когда Агатка поет, она представляет, что и принцесса, и фея, и колдунья, и даже менестрель, все они — Агата, грустная темноволосая девушка с гитарой «лютней». И будет у нее в жизни невиданной силы любовь.

Я в дальний путь решил отправиться

Затем, чтоб принца убедить,

Что должен он свою красавицу

Поцеловать и разбудить, — Наверное, мечта о любви — обратная сторона силы подчинения, приворота, думает Агатка и, чувствуя слезы, моргает.

А несуразный Костик Лешеев молча смотрит на нее и видит ее слезы. Он уж давно хотел подойти к одинокой принцессе, как он ее называл про себя, предложить сходить куда-нибудь. Вместе. Просто потому, что она ему очень нравится.

"Ты просто врунья. Нет на свете такой любви и ты знаешь это, дрянь", — говорит ей внутренний голос, от которого все внутри сжимается, и в слова которого Агатка не желает верить. Она допевает припев и, еще до аплодисментов, исчезает за занавесом.

Темноволосая девушка в белом, расшитом бисером, платье, бежит по коридору, всхлипывая. Ее «лютня» осталась в гримерной.

А не изобрести научиться ли мне пневматическую почту играть на лютне?

Саша Шмидт с криками бегал по дому. Его мать, Луиза, лишь смеялась, сидя за столом на кухне. Парень опаздывал в новую школу, а точнее, в академию «Пандемониум». Там учились в молодости мама и её друзья.

— Саша, я же тебя предупреждала, чтобы ты собрал вещи вчера!

— Мам, я был занял! — закричал парень из своей комнаты, откуда звучали тихие ворчания «Да где они?!»

В комнате Саши царил полный беспорядок. Одежда, учебники, тетради — все на полу.

Наконец закрыв чемодан и с облегчением выдохнув, парень бросился из комнаты попрощаться с матерью.

— Саш, тебя подвезти? Или на скейте? — раздался окрик Вернера — отца Саши, с улицы.

— Пап, ну ты прикалываешься? Я даже куда идти, не знаю! — пробурчал Шмидт-младший, садясь в машину.

На это заявление мужчина усмехнулся и завёл машину.

— Ты сегодня нервный, — заметил Вернер.

— Естественно, нервный, сегодня первый день в новой школе, да ещё никого не знаю там!

— Почему же не знаешь? Там будет много твоих друзей. Да и родственники там уже ждут.

— Серьёзно?! И вы мне не говорили?! — возмутился Саша.

— Мы пытались тебе сказать вчера, да только ты всё время говорил, что занят! — рассмеялся Вернер.

Шмидт-младший, смутившись, отвернулся к окну, наблюдая за тем, как стремительно он уезжает от дома.

Вот уже через полчаса отец и сын заходили на территорию академии, где к ним навстречу шла миловидная женщина.

— Здравствуйте, Лариса Аркадьевна. Это мой сын Александр, — улыбнулся Вернер.

— Можно просто Саша, — тряхнув чёлкой, Шмидт-младший посмотрел на женщину, которая одарила его тёплым взглядом.

— Всегда приятно видеть молодые лица. Вам провести…

— Сашка!!!

Не успел парень обернуться, как на него налетел знакомый ураган в лице кузины Киры.

— Я тоже рад тебя видеть, — улыбнулся Шмидт, приобнимая девушку. — Давно здесь?

— Уже два дня! — гордо подняла голову Зверева, отстраняясь от кузена. — И не только я. Здесь вся наша банда! Только тебя не хватало.

— Это точно, — сзади раздался весёлый голос.

Шмидт обернулся, в то время, как Кира закатила глаза. Всего в нескольких шагах от ребят стоял Леонид Зверев. Сероволосый парень характером пошёл в маму, но у него, как и у отца, был талант появляться в самый неожиданный момент.

— Леон! — воскликнул Саша, когда тот обнял его. Ведь ребята не виделись уже несколько месяцев, и все очень скучали друг по другу.

— Ну привет, Алехандро! — усмехнулся Леон.

— Пойдёмте, остальные заждались! — схватила брата и кузена за руки Кира и повела в академию.

Лариса Аркадьевна и Вернер Шмидт проводили их с улыбками, зная, что скоро эта банда не даст им покоя.

Иру разбудила ее вредная тетка: родители услали ее в Новый Ингершам, дабы не мешалась.

— Вставай! — проскрипела Екатерина Семеновна. — Школа тебя ждать не будет!

Родители, как всегда, все решили за нее и сейчас отправляли в круглогодичный интернат в Клыково. Но ничего! Главное, чтобы «дражайшая тетушка» не заметила две карточные колоды, аккуратно обмотанные шарфом на дне чемодана.

Четырнадцатилетняя Ира Веничкова гадала часто и правдиво: все сбывалось! Пляжи курортного городка, где она всегда проводила лето, девушка не любила, предпочитая забиться в тихий, темный (как следствие, прохладный) укромный уголок и смотреть старые фильмы на ноутбуке.

В ее мансарде под крышей не было ростового зеркала, а Ире страшно хотелось шагнуть в зеркальную гладь, подобно ее обожаемому Орфею (Она, разумеется, возмущалась в ответ на все предположения о ее влюбленности в героя с экрана, но наедине с собой признавала, что все же да, влюблена!)

Екатерина Семеновна вызвала племяннице такси, но провожать не вышла.

"Ну и пофиг!"— подумала Ира и устроилась поудобнее, открывая браузер в ноутбуке и подключая наушники. — Долго ехать? — спросила девушка и получила ответ:

— Час-сорок!

— Спасибо, — сказала Ира и вбила в поисковик «Орфей».

* * *

Оставшиеся после фильма четыре минуты поездки Ирина употребила на обозревание окрестностей, потом, положив ноутбук в рюкзак, отстегнулась и вышла из машины. Она дождалась, пока водитель не вытащил из багажника ее чемоданчик, поставила его на колеса и бодро зашагала к воротам интерната. Ее встречала Лариса Аркадьевна.

* * *

Когда Ира наконец вошла в комнату общежития, чтобы переодеться и положить вещи, она увидела долговязую черноволосую девицу, которая складывала дурацкое, слишком детское для нее, зеленое платье. Ее лицо было Ирине знакомо по фотографиям с различных новостных порталов.

— Привет, — сказала девица, наконец повернув голову.

— Здравствуй, — ответила Ира. — Ты моя соседка, да?

— Одна из, — ответила девица, скрестив руки. — Ника Поликутина, — представилась она.

— Ира Веничкова, — назвалась Ирина. — Ты не похожа на своих родителей, — заметила она.

— Я пошла в деда, — с нотками гордости в голосе отвечает Ника. — Я на него похожа и внешне, и внутренне. Я Чернокнижница, как он.

— Кто? — непонимающе хмурится Ира.

— Да ты не в курсе! — хохочет внучка Платона Долмацкого. — Тогда не буду спойлерить — расскажут.

— Слушай, — говорит Ира, помолчав, — ты не знаешь, кто наши соседки?

— Знаю. Элла Лешеева и Маша Воронина. Из Оракулов, кстати.

— Буду знать, — улыбается Ирина и в ту же секунду в дверь стучат.

— Можно? — спрашивают хором две девушки — блондинка и чуть потемнее.

— Разумеется! — отвечает Ника.

Надя читает книгу, сидя на дереве. Там у нее есть местечко, только ее, ничье больше. В закатном солнце на землю ложатся причудливые тени. У Нади болят ноги — возможно, это наследие ее прародительниц-вил — говорят, что у них были козлиные ноги.

У Нади платье в оборках. У Нади — белый металл на тонких пальцах. Не серебро, конечно — серебро бы ее ожгло — платина. Раньше Надя очень любила серебряные украшения. До дара.

У Нади нет подруг. Она всегда одна и томится в ожидании непонятно чего. Ей кажется, что у нее забрали крылья. Она — самая тихая в группе Заклинателей и, как это не звучало смешно, в группке Искусительниц. Ха-ха-ха, Надя Солтисова — Искусительница! Смешно.

Вокруг нее не вьются парни, над ней подхихикивают девушки, на нее со снисходительной улыбкой смотрят учителя. Кроме Ларисы, которая слабо улыбается уголками губ. Она постарела и ослабела. Совсем больна. Лариса Аркадьевна много разговаривает с Надей, и ей в такие моменты кажется, что утраченные поколениями Первородных крылья возращаются к ней. Лариса Аркадьевна умирает.

Во сне Наде снятся крылья бабочки — бело-голубые, огромные. Ее крылья. Надя неверяще касается их кончиками пальцев. Крылья колышутся в потоках ветра, а потом рассыпаются прахом, чтобы никогда не вернуться. Пахнет листвой, прохладно. Меняется ландшафт — теперь это парк. Не парк — кладбище. У одной из могил фигура в белой хламиде. Оно оборачивается.

— Лариса Аркадьевна?

— Надя, — Лариса слабо улыбается и протягивает медальон на цепочке. — Ты будешь прекрасными Рыбами. Держи.

— Но это же ваше! Я не смею. Я... я не достойна.

— Ты лучшая. Это моя последняя воля, Надя. Я уже не здесь.

— Вы... умерли?

— Да, — ласково отвечает Лариса и рассыпается листвой и светом.

Назавтра Наде отдают медальон Рыб.

— Вот тебе! Вот! Вот! — в азарте вскричал Сэм Грановский, делая несколько шагов вперед и размахивая мечом. Борис решительно отбил удары своего визави.

В одном из Экзистернатов Зерцалии происходил тренировочный бой двух подростков. Они не были друзьями, потому что слишком различались нравами, но не были и врагами — Сэм, с его дурацким характером, никогда не был серьезным противником, а Борис не видел смысла в пустяковых ссорах. Они просто тренировались вместе.

Вдруг меч Сэма оказался в нескольких сантиметрах от лица Бориса, юноша вздрогнул, и через несколько секунд Сэм оказался нос к носу с большой собакой. Грановский вскрикнул, попятился и вдруг, споткнувшись, грохнулся на пол.

Борис сделал это безотчетно, хотя и понимал, что воспользовался слабостью своего визави, который боялся собак до жути.

Но так же он обрадовался тому, что у него пробудились способности. Все же неприятно, когда ты в каком-то смысле представляешь собой лишь мешок с телепортационной жидкостью!

Борис подошел к Сэму и протянул ему руку.

— Подниматься будешь?

— Буду ли я? — свистяще произнес Сэм. Его глаза зло сузились. — Буду ли я? — повторил он, слитным движением вскакивая на ноги. — Ты ведь знал! Знал, как я боюсь собак, но все равно создал эту иллюзию!

— Я сделал это ненамеренно, — спокойно возразил Борис, но Сэм не слушал его.

— Видеть тебе не желаю! — воскликнул Грановский и, вложив меч в ножны, стремительно вышел из зала. Борис только глубоко вздохнул и молча сел на дощатый пол.

Вскоре, громко стуча каблуками сапог, в зал вошла Анечка Башарова.

— Сидишь тут, Борька? — поинтересовалась она. — Все уж знаю. Сэм рвет и мечет, не удивлюсь, если к вечеру он расскажет эту историю Магистру.

— Я сделал это ненамеренно, — повторил Борис.

— Знаю, знаю. Все знаю, — вновь произнесла Анечка. — И не скучно тебе тут?

— А что? — поднял бровь Борис и поднялся на ноги, потому что сидеть в присутствии девушки было неприлично.

— Может быть, мы можем отправиться куда-нибудь в зеркальные миры? — предложила она и тут же воскликнула: — Долго мне тебя уговаривать? Ну, прекрати делать вид, что ты не хочешь!

— А я и не делаю вид, — усмехнулся Борис и подал Анечке руку. — Я согласен.

Больше всего на свете Анечка любила путешествовать зеркалами, но крови Созерцателей не имела, поэтому хронически просила кого-нибудь из Созерцателей попутешествовать с ней. Чаще всего соглашался Борис, потому что путешествовать тоже любил.

Они уже побывали в Германии и Италии и сейчас собирались во Францию. Борька был там уже несколько раз и часто жалел, что не родился Ходящим сквозь время.

Увидеть Париж сороковых — вот была его несбыточная мечта. Пройти по послевоенному городу и увидеть "Орфея"! Но, увы, так нужный Борису дар ему не достался, поэтому он лишь смотрел фильмы и читал пьесы, воображая, что видит спектакль.

После очередной прогулки по Парижу Анечка чмокнула Бориса в щеку и убежала. Он же решил отправиться на Землю, в Новый Ингершам.

Борис вышел из зеркала прямо в обувном магазине, так что русоволосая худощавая девушка едва успела отшатнуться. Она стояла перед ним в одной расстегнутой туфле, а другую сжимала в руках.

Девушка, как с удивлением осознал Борис, не испугалась его внезапного появления. В ее блекло-зеленых глазах светилась радость и... даже не удивление, а что-то вроде "как долго я тебя ждала".

— Орфей... — прошептала девушка.

Борис улыбнулся и покачал головой.

— Можно просто Борис Невзоров.

— Ира, — улыбнулась она.