Последняя осень (гет)

После удивительно теплого сентября осень в Англию пришла неожиданно, накрыв Годрикову впадину холодными ветрами и пестрым ковром опавших листьев. Джеймс Поттер аппарировал на узкое крыльцо собственного дома, как можно плотнее кутаясь в мантию-невидимку, чей эффект Дезиллюминационных чар подходил к концу, и едва устояв на ногах из-за закружившейся с непривычки головы. Привыкнув к своей особенной мантии, он с трудом переживал ее отсутствие и уклончивые ответы Дамблдора, позаимствовавшего ее на неопределенный срок. Умом Джеймс понимал, что выбрал не лучший момент для вылазки в Косой переулок, переживавший тяжелый период, но оставить Сириуса без подарка на день рождения было выше его сил. Их моральный дух за годы войны и без того изрядно истрепался, чтобы отказывать себе в простых радостях.

Поправив на носу прямоугольные очки, Джеймс максимально незаметно открыл дверь, чтобы пройти в небольшую гостиную. Полумрак уютного дома Поттеров встретил хозяина ароматами тыквенного пирога и кленового сиропа. Решение устроить завтра праздничный хэллоуинский ужин было спонтанным и явно продиктованным сохранявшейся депрессивной обстановкой в магической Британии. Вышедшая со стороны кухни кошка в знак приветствия подняла пушистый хвост и с урчанием принялась тереться о ткань его брюк.

Лили, словно не заметив его отсутствия, по-прежнему дремала на софе, обнимая рукой крепко спавшего рядом с ней Гарри. Плюшевый олень, подаренный Джеймсом еще на первых курсах, верно хранил ее покой, устроившись в ногах. По расслабленному лицу, на котором за последний год успела залечь глубокая морщинка между бровей, можно было подумать, что ей снится что-то хорошее. Ему очень хотелось в это верить.

Пройдя на скромную маленькую кухню, пропитанную теплом, Джеймс устало махнул палочкой в сторону чайника. Вода вскипела моментально. Приемник тихо шумел, потеряв новостную радиостанцию. Заварив чай и по дурацкой привычке закурив прямо в доме, Джеймс поправил снова сползшие на самый кончик носа очки, пальцем возвращая их на переносицу, по-юношески взъерошил волосы с вкраплением неюношеских седых прядей и принялся производить нехитрый подсчет ожидаемых гостей.

Ремус вернётся со своего задания, придуманного Грюмом специально для оборотня, только третьего числа, уже в ноябре и на день рождения Бродяги, так что на него этим октябрьским вечером явно рассчитывать не приходилось. Петтигрю, последнее время сильно похудевший и особенно дерганный, ответил на открытую улыбку Лили и просьбу прийти уклончивым и будто бы недовольным ворчанием. Нет так нет, у Хвоста ведь уже могут быть другие планы на вечер. Оставался Сириус, клятвенно обещавший огласить шумом мотора их вечно тихую улицу и защекотать крестника до слез. Оба этих обещания вызвали скептицизм у Лили, но она прекрасно понимала, что они претворятся в жизнь при одном весомом условии: если Сириусу не потребуется заниматься внезапными делами Ордена.

Отстраненно разглядывая фисташковые кухонные обои в сигаретном дыму, Джеймс растерянно постукивал ногтями по столешнице, думая, какой хорошей идеей было сделать по итогу хранителем тайны Питера. Его никто не станет подозревать, а последние годы их отношения стали настолько натянутыми, что трудно было представить, какое отношение к местонахождению Поттеров может иметь Хвост. Сириусу подобная хладнокровная игра на публику была не столь свойственна, хотя ему Джеймс доверял как родному брату, если ни как самому себе. И этого названного брата хотелось обезопасить, оградить от подозрений, связанных с его фамилией.

— Прости, не слышала, как ты вернулся.

Лили стояла на кухонном пороге, облокотившись на дверной косяк и перебирая пальцами заплетенные в косу волосы. Разумеется, она знала, что он уходил: позиция целителя Ордена на передовой и положение матери годовалого ребенка наградили ее чутким сном и великолепным слухом. Тонкая и изящная, как стебелек орхидеи, она могла дать отпор с помощью своей внутренней силы в любой ситуации и в любом состоянии.

Наградив зажженную сигарету Джеймса испепеляющим взглядом настоящей старосты — и правду говорят, что ими не становятся, а рождаются, — она села на соседний стул и мягко накрыла ладонью его продолжающие стучать пальцы. В последнее время в условиях вынужденного заточения и без возможности выплеснуть накопившуюся агрессию на поле боя он стал более нервным, что она не могла не замечать. Как и трёхцветная кошка, без разрешения запрыгнувшая на колени и уже успевшая оставить след пушистой шерсти на брюках.

— Ты так крепко спала, не хотелось тебя тревожить.

Джеймс стряхнул пепел в заботливо отлевитированную ею пепельницу. Лили склонила голову набок. В этом была своя правда, после смерти Марлин она действительно стала хуже и беспокойнее спать, то спешно суча по одеялу ногами, то вскрикивая от бесконечных кошмаров. Последним поводом для ее тревожной бессонницы был страх, что Гарри может остаться сиротой. Это пугало больше собственной смерти, смерти Джеймса, смерти самого сына, выбранного мишенью главным нацистом волшебного мира. Собственный же мир Лили Поттер сжался до периметра этого дома и существования в нем мужа и сына.

— Я отнесла Гарри наверх, не стала его будить. Он так плохо спит третьи сутки, наверное, влияет погода.

— Или на него влияешь ты.

Зеленые глаза Лили удивленно округлились.

— Тебя что-то беспокоит, Эванс, а он это чувствует.

Затушив сигарету, Джеймс перевернул ладонь внутренней стороной вверх и на миг крепко сжал ее пальцы. Последовавшее ответное краткое пожатие было их своеобразным сигналом, знаком поддержки друг для друга.

Освободившейся рукой он обхватил ее за совсем хрупкие плечи, выпущенные из косы рыжие волосы пушились и забавно щекотали двухдневную щетину на подбородке.

Прикрыв глаза, Лили глубоко вздохнула, вдыхая от его рубашки смесь табака, апельсиновой цедры и бергамота. Сколько она помнила, ее Джеймс всегда пах сигаретами и чем-то цитрусовым. Этот аромат хотелось сохранить, выжечь на память у себя изнутри, чтобы если что-то случится… нет, об этом нельзя думать. Пока Джеймс здесь, дома, с ним ничего не может случится. Пока Джеймс рядом, они в безопасности.

— Лили, все будет хорошо. Мы со всем справимся.

— Я знаю.

Он называл ее по имени в особые моменты близости. Не надо было говорить о своих страхах, он научился их чувствовать и минимизировать по мере своих возможностей. Теплые губы нежно коснулись ее лба, окончательно умиротворяя. Чувствуя себя тихо и спокойно, Лили едва заметно улыбнулась.

— Думаю, завтра вечером приготовлю пирог с почками, Гарри его обожает.

Джеймс усмехнулся.

— Бродяга тебе этого не простит.

— Придется потерпеть ради любимого крестника. Свои предложения сможет выдвигать, когда ему исполнится двадцать два.

За окном небо стремительно темнело, окрашиваясь в насыщенный черничный цвет, а они продолжали строить планы, как будто не было войны. Скоро проснулся Гарри. Устроившись в гостиной, Поттеры перешли от обсуждения завтрашнего вечера Хэллоуина к Рождеству и Новому году. Время шло слишком стремительно, они не успевали толком подготовиться к праздникам, которые хотелось провести на высшем уровне, ведь у них было так мало радостных поводов для встреч с друзьями.

В свете камина Джеймс рассеянно наблюдал за сыном, крепко ухватившим кошку за хвост против ее воли. У него были глаза Лили. На секунду Джеймса кольнуло сожаление, что они не дали Гарри шанса родиться в более безопасном мире, но его тут же вытеснила надежда, что скоро все закончится, что его дальнейшее детство будет без войны, будто и не было никакого Волдеморта. Они уж все позаботятся, чтобы дни Гарри Поттера были наполнены любовью и радостью.

Обнимая Лили, Джеймс верил, что здесь, в доме в Годриковой впадине, их жизнь только начинается. И она не кончится завтра.