На краю (джен)

Он стоит на краю обрыва. Грохочет шторм. Волны стонут, ярятся, бьются об грудь земли. У него за спиной — пустой и постылый дом, а за ребрами сердце мечется и болит.

Были брат и жена, сражались в одном строю — за свободную жизнь, за новый волшебный мир. Пусть о подвигах их едва ли теперь споют — в память их волшебную палочку подними. Победившие пишут сказки, врагов черня, мир двухцветен, как шахматы, резок и черно-бел.

Он стоит на краю: «Возьми, Всеотец ⁽¹⁾, меня, если кто-то из нас был должен сгореть в борьбе».

Мысли вьются по кругу, пеной клокочет боль, гобелен беспощадно лжет, сохраняя нить.

«Я же клялся в беде и в радости быть с тобой, бесполезно и зря хочу тебя заменить. Как Алкеста ⁽²⁾ сошла в Аид, я бы шел во мрак, чтобы вызволить из беды, защитить тебя».

Он стоит на обрыве. Гулко поют ветра, волны бьются о берег, скалы легко дробя. Если б так же легко разрушить врата тюрьмы, все замки отпереть и цепи все разомкнуть!

«Брат мой младший, любимый, слезы мои немы. Я растил тебя и учил усмирять волну, я учил тебя ставить парус, ладью вести, руны резали вместе, вместе вступали в бой — отчего ты сошел с предсказанного пути, отчего позабыл, что «верный» — не есть «простой»?»

Он стоит на краю обрыва. Один лишь шаг — и закончится боль, и больше не будет снов, где во рту у дементора меркнет ее душа, где на каменных стенах братская стынет кровь. Эти сны — василисков яд и нигредо чернь, эти сны разрушают разум, сводя с ума…

…Есть страшней — жена мирно спит на его плече, и щекочет лицо волос роковая тьма.

Брат смеется, зовет на лодке идти скорей, тянет к выходу в шутку, крепко его обняв…

Он стоит на краю. Запах трав от ее кудрей, братский смех — он уже не знает, где сон, где явь. Шторм грохочет, и волны крошат скалы базальт. Его личный дементор — память, тоска, вина.

Он стоит на краю обрыва, закрыв глаза.

Он стоит на краю и шепчет их имена.

1) Обращение к Одину

Вернуться к тексту

2) Алкеста — жена древнегреческого царя Адмета, которая согласилась умереть вместо него.

Вернуться к тексту