Опекун (джен)

Тсунаёши пять лет, когда Нана умирает. Улыбчивая добрая мама больше никогда не позовёт его на завтрак, и Тсуна чувствует, что его мир, центром которого была Савада Нана, рушится. Отец всё также не появляется, а маленький Тсуна не знает, как ему позвонить. Он ночует у соседки, причитающей над сироткой, а на следующий день приезжает Реборн. Он представляется дядей Тсуны со стороны отца, как-то очень быстро оформляет опекунство и увозит Тсуну в Италию. Отец по-прежнему не появляется и даже не звонит.

Если бы Тсуне пришла в голову такая дикая мысль — сравнить Реборна и Нану, он сказал бы, что Реборн был её полной противоположностью. Он не жалел Тсуну, не причитал и почти не хвалил. Готовил мужчина чуть лучше, чем отвратительно. И уж точно Тсуне не пришла бы в голову идея ему на что-то пожаловаться. Поэтому вечером он молча проходил в ванну после прогулки и клеил в ванной пластыри на свежие ссадины после драки с итальянскими мальчишками, не признающими соседа-иностранца. Впрочем, у Реборна была привычка наказывать воспитанника за плохие оценки в школе или какие-нибудь промашки усиленными тренировками, поэтому скоро Тсуна отваживает от себя хулиганов и находит даже парочку приятелей.

В первый месяц совместной жизни Тсуна как-то слышит телефонный разговор Реборна: «Чёрт возьми, Емитсу, это избалованный пятилетний малыш, которому нужны забота, игрушки и молочная кашка по утрам, как ты себе это представляешь? Я далеко не нянька для малышей… Я полагал, это ненадолго…». Долгое молчание, а потом резкое: «Нет. Твой сын и мухи не обидит. Тогда я воспитаю его сам».

Так Тсуна узнаёт, что отец всё-таки интересуется его судьбой. А ещё каким-то внутренним чутьём осознаёт, что Реборн оградил его от какой-то опасности, а потому старается изо всех сил доказать, что мужчина сделал это не зря. Со временем он учится вылавливать похвалу из коротких хмыков, поблескивающих глаз или почти незаметной улыбки, прячущейся в уголках губ. Недовольство Реборна не заметить обычно было невозможно.

Спустя два года итальянский перестаёт быть проблемой, как и пожарить завтрак с утра, а Тсуна замечает, что Реборн куда-то исчезает по ночам. До слежки за опекуном мальчик ещё не дорос, поэтому просто задаёт прямой вопрос, чтобы получить столь же прямой ответ: «Работаю». Тсуна вспыхивает и клянётся себе, что однажды отплатит опекуну за всё, что он сделал для него.

Тсуне восемь, когда его мир переворачивается вновь от двух новостей: его опекун и, чего уж там, кумир — мафиози, по ночам превращающийся в младенца. Точнее наоборот, днём превращается во взрослого, но такие подробности он узнает чуть позже. А пока Тсуна сбегает из дома, оставив телефон там же, и бесцельно бродит по городу до темноты. Поздней ночью он усаживается у фонтана, давая отдых гудящим ногам. И тогда его находит Реборн. Тсуна растерянно смотрит на опекуна — всегда такого аккуратного, подтянутого — сейчас с соской на груди, едва достающего ему до колена. Малыш в его любимом костюме выглядит ужасно сюрреалистично. А ещё он привычно прячет глаза за шляпой, и Тсуна также привычно расшифровывает, что он прячет свои чувства от воспитанника.

— Полагаешь теперь, я не самый лучший воспитатель для тебя? — В который раз угадывает его мысли Реборн. Тсуна отводит глаза. Малыш легко запрыгивает на бордюр фонтана и усаживается рядом. — Твои родители — и Нана, и Емитсу — оба наследники своих мафиозных семей. Как они сошлись, вспоминает, вздрагивая, вся Европа: там, где они ругались обычно оставались руины. Почему они решили пожениться, гадают до сих пор. Когда Нана забеременела, она решила уехать на родину, чтобы не подставлять опасности ни себя, ни будущего ребёнка, ни твоего отца, уже занимавшего высокий пост в мафии. Он добился его сам, если хочешь знать. Задумка удалась, но лишь на время. Через три года после твоего рождения, слухи о том, где растёт наследник двух сильнейших мафиозных Семей, просочились, и следующие два года Нана отражала атаки пробивавшихся к вам, несмотря на охрану, мафиози. И однажды просто не справилась. Она до последнего хотела, чтобы ты жил нормальной жизнью, не зная ничего о мире, в котором росла она.

Тсуна молчал. Получается, это он виноват в смерти матери? Пусть косвенно, но защищала она его? «Я стану сильнее», — обещает он себе. Вот так, ненавязчиво, Реборн дал ему новую цель в жизни. Конфликт был исчерпан. Наставник перестал прятаться по ночам, и Тсуна был поощрён видом малыша, укладывающегося спать в подгузниках. И даже над таким Реборном он не решился бы смеяться.

С тех пор список его домашних занятий расширился, включив в себя навыки обращения с простейшим оружием. А потом Тсуна узнал, что они едут к новому ученику Реборна — Каваллоне Дино. Он и не думал, что может так ревновать к этому неизвестному ещё парню. Настолько, что он впервые в жизни спросил опекуна, не бросит ли он его ради этого ученика?

Реборн моргнул, будто такая мысль его очень удивила. А потом сказал фразу, которую Тсуна вспоминал очень и очень долгое время на протяжении всей своей жизни: «ученик — это одно, а воспитанник — совсем другое».

Впрочем, неуклюжий шестнадцатилетний Дино Каваллоне, который, как выяснилось, сбежал из школы для мафиози, особого впечатления на него не произвёл. Жизнь в особняке Каваллоне не сильно-то отличалась, только теперь Тсуна ходил в другую школу, да после обеда Реборн гонял сразу двух учеников, ловко подогревая соперничество между ними, но не позволял дойти до вражды.

Примирило Дино и Тсуну одно задание на устранение преступника даже в среде мафиози, которое Реборн выдал им под эгидой того, что оба уже взрослые и достаточно обученные. Уже семнадцатилетний Дино и задумчиво крутивший в пальцах кинжал Тсуна смерили друг друга скептичными взглядами.

В том, что наставник за ними всё же приглядывает, не сомневались оба, так же как и в том, что вмешается он только тогда, когда посчитает ситуацию смертельно опасной. Зная Реборна, оба полагали, что таковой он посчитает минимум встречу с Вендиче. И то не факт. Так что пришлось им вместе разрабатывать план, прикрывать друг друга и вообще — всячески поддерживать. Потому что план, что неудивительно, провалился по вине неуклюжего Дино, преступник, как оказалось, заключил альянс с одной слабой Семьёй, сил которой для двух необученных пацанов вполне хватало. Вытаскивая оказавшегося в окружении Дино, подставился и Тсуна, получив пулю в бедро и часть пути провисев на Каваллоне.

Вяло отстреливаясь из укрытия из пистолета Тсуны, Дино всё бормотал какие-то извинения и пытался подлечить своим Пламенем, когда Савада махнул рукой:

— Забудь. Надо было просто внести такую вероятность в план.

Каваллоне смерил его задумчивым взглядом:

— Ты всегда всё планируешь и перепроверяешь. Хотя я старше по возрасту, мне всегда казалось, что ты ведёшь себя достойнее. И оружием владеешь лучше.

— Шутишь? — Вскинул брови Савада, — да мне Реборн тебя вечно в пример ставит. И с кнутом у тебя реально круто выходит!...

— Реборн… Брр. Он, конечно, и учит хорошо, буквально вдалбливает в тебя знания, и киллер — лучший в современности, но всё равно… Жуткий. Как ты с ним жил все эти годы?

Лёд был сломлен, а Тсуне пришла в голову идея. Пока Дино создавал видимость того, что они в ловушке, немного подлеченный мальчик, всё ещё слишком низкий для своего возраста, пробрался, обойдя врагов со спины, и писклявым голоском выкрикнул: «Чаоссу!» Образ довершили несколько пуль, безошибочно нашедших своих новых обладателей. Теперь в игру вступил Дино, вырубая растерявшихся врагов.

Дома обоих ждала выволочка и завуалированная похвала, которую Тсуна перевёл для расстроенного Дино, не сообразившего, что его так похвалили.

Но окончательно они сблизились, когда Леон вдруг заболел. На них с Дино напали прямо посреди солнечного дня, а Реборн вдруг запретил вмешиваться: «Это разборки внутри мафиозных Семей, Тсуна. Я и ты, как мой ученик, не имеем права вмешиваться, иначе нас обвинят другие Семьи Альянса».

Стоя в стороне, Тсуна наблюдал за тем, как избивают его друга, насмешничая и издеваясь. Сам он прекрасно видел, что мафиози вполне могли и убить его, но предпочитали поглумиться. Реборн хмурился, пряча глаза в тени шляпы, сидя на плече воспитанника. Как назло, Дино отослал всех своих людей, сказав, что хочет забыть хоть на день о мафии и том, что вскоре он станет полноправным Боссом своей Семьи.

«Вот и забыл», — мрачно думал Тсуна. — «А вот другие Семьи о тебе не забыли».

Смотреть на это избиение было стыдно.

— Не сдавайся, — крикнул он, злясь, — докажи всем, что мой «брат по клятве» не может проиграть каким-то неудачникам.

— Ты, правда, так думаешь, Тсуна? — Просиял Каваллоне и тут же получил, пропустив удар.

— Нашёл время, идиот, — хмыкнул Савада, — не смей проигрывать, а то я сам тебя убью.

— Понял, брат, — кивнул Дино. Лицо его приняло сосредоточенное выражение, и следующий удар пришёлся в пустоту. Леон не нашёл лучшего момента, чтобы засветиться. Буквально.

— Наконец-то, — удовлетворённо кивнул Реборн. — Похоже, Дино всё-таки вырос.

— Что это? — С изумлением прошептал Тсуна, глядя на светящегося и летающего хамелеона.

— Леон изменяется, когда мои ученики проходят испытание и взрослеют. Когда они готовы, он создаёт для них оружие, идеально подходящее под их характер и манеру боя. Когда-нибудь он сделает оружие и для тебя.

Леон породил кнут и черепашку.

«Что ж, от кнута хотя бы будет польза», — решил Тсуна, глядя, как Дино пропускает через кнут Пламя. Впрочем, своё мнение о черепашке он изменил, когда на неё попало несколько капель крови, и черепаха увеличилась в размерах.

Раскидав врагов, Дино повалился рядом, чудом удерживаясь в сознании. И всё равно, первое, что он спросил у подбежавшего к нему Тсуны, пока Реборн вызывал Ромарио, было:

— Ты действительно считаешь меня братом?

— А то ты не понял, идиот! — Облегчённо и несколько нервно рассмеялся Савада в ответ. — Ты же ни разу не споткнулся с того момента.

— Ты для меня тоже… Как брат, — прошептал Дино и всё-таки отключился.

… С этого времени их тренировки вышли на новый уровень, как и уровень доверия. Тсуна даже рассказал о том, как стал воспитанником Реборна, на что получил серьёзный взгляд и предположение о том, кто приходится отцом Тсуны.

А потом Реборн получил письмо с гербом Вонголы.

— Тебе новый заказ? — Как можно более безразлично поинтересовался Тсуна у опекуна.

— Нет, — качнул головой пятилетний малыш. Он давно уже не менял детскую форму на взрослую, и Тсуна предпочитал не спрашивать о проклятии Реборна, видя, как ему неприятна эта тема. — Это тебе. Здесь говорится, что решением Девятого ты выбран Десятым Боссом Вонголы.