Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
С нечистью на Руси было плохо. Богатырей в последнее время развелось столько, что поголовье Горынычей резко упало. Лишь однажды блеснул Ивану луч надежды: назвавшийся Сусаниным пожилой мужичок пообещал провести его к самому логову Лиха Одноглазого… Но наткнулся лишь на покосившуюся древнюю избу с выбитыми окнами и выломанной дверью. На стене было выцарапано: «Проверено. Лих нет. Богатырь Попович».
Сергей Лукьяненко, Юлий Буркин, «Остров Русь»
Вскинув голову так высоко, как только могла, Гермиона с затаенным ужасом рассматривала гигантскую уродливую голову Велеса: мрачного каменного истукана, выдолбленного прямо в скале и венчавшего на самой пике исполинскую арку, у глубокого прогала которой волшебница и стояла. Оборачиваться хотелось еще меньше — позади щерилась непроглядная чаща, полная искривлённых, словно в предсмертных муках, стволов деревьев. Из пожухлого сизого валежника тускло светились огромные желтые глазища и доносилось непрестанное уханье.
Вдруг из кроны ближайшей сосны выпорхнула птица, ворон, и с громким карканьем спикировала в сторону Гермионы, казалось, желая вцепиться девушке в волосы, но в последний момент дернулась, как-то странно взмахнула крыльями и… на землю ступили человеческие ноги. Ворон в воздухе обратился в высокого сухого мужчину с бледным лицом и длинными черными волосами; темные глаза анимага судорожно метались от рассматривания волшебницы перед ним до мрачного вида чащи и обратно.
— Ох, деточка, это все может плохо закончиться, совсем-совсем плохо, — в очередной раз запричитал мужчина, и крылья его длинного носа, похожего на птичий клюв, затрепетали.
— Федор, все будет хорошо, у меня есть рекомендательное письмо от профессора Слизнорта. Думаю, Хозяйка отнесется с пониманием к моей просьбе, — старательно изображая успокаивающий тон произнесла Гермиона, хотя единственное, что ей хотелось сделать — закатить глаза. Ее сопровождающий, давний знакомый Горация, провожал ее к Колдовстворцу уже вторые сутки, и за это время успел изрядно вывести из себя. Федор дрожал как осиновый лист, боясь, казалось, каждого шороха и нечаянно брошенного на нее взгляда, а уж перспектива предстать перед Хозяйкой Медной горы пугала его до чертиков. Гермиона решила перевести тему: чем скорее она попадет в школу, тем быстрее выполнит свою миссию и со спокойной душой вернется обратно в Британию. — Нам нужно пройти через врата?
Анимаг кивнул и засуетился, вытаскивая дрожащими руками из рукава своего потрепанного кафтана волшебную палочку и неаккуратно тыкнул ее кончиком в сумрачные тени, что густились по ту сторону арки, охраняемой мрачной головой Велеса. Не рот, а каменная пасть истукана дрогнула, развернувшись, и бессмертный охранник пророкотал:
— КТО?!
От зычного гласа каменной головы Велеса Гермиона испуганно присела. Кажется, ее колени подогнулись без разрешения хозяйки. Из затрепетавших крон ближайших деревьев с громким уханьем вылетели дикие совы, мельтеша крыльями и убираясь как можно дальше от страшной арки, потревожившей их покой.
— Федор Раскольников! — выкрикнул сопровождающий Гермионы, и в конце этого простого представления голос мужчины перешел в задушенный писк. — Зельевар и анимаг из Петербурга! Пришел сопроводить Гермиону Грейнджер к Хозяйке Медной горы по поручению моего наставника Горация Слизнорта!
Каменная голова Велеса, возвышавшаяся над путниками на вершине исполинской арки, клацнула ртом-пастью, и в глубинах сумрачных теней арки что-то пророкотало, словно в глотке гигантского древнего чудовища. Гермиона изо всех сил боролась с желанием закрыть глаза.
— Проходите! — торжественно прогремел Велес, в мгновение застывая, вновь превращаясь в недвижимый камень.
— И что теперь… — начала было Гермиона, но так и замерла с открытым ртом на середине предложения, когда густая тьма, кольцами завивавшаяся за арочным прогалом вдруг в мгновение рассеялась, и яркий свет и галдёж лавиной обрушился на голову волшебнице, оглушая и ослепляя ее.
За аркой, охраняемой каменной головой Велеса, оказался огромный, пышущий жизнью город.
— Добро пожаловать в Китеж-град(1), — все также нервно произнес Федор, первым ныряя под своды арки.
* * *
До Медного бульвара пришлось добираться пешком через весь Китеж-град, поскольку над таинственным городом тянулась плотная сеть антиаппарационных чар, подобных тем, что накрывала Хогвартс и Косой переулок. Можно было, конечно, нанять одну из легких бричек, запряженных низкорослыми коньками-горбунками, но по приезде в Россию Гермиона обменяла в банке на гривши, местную валюту, лишь часть галеонов, которые мгновенно потратила на гостиницу и дорогу до Суздаля. У Федора, привыкшего везде добираться по воздуху в обличье ворона, в дырявых карманах кафтана не завалялось даже крохотного медяка. Поэтому сейчас Гермиона топала по мощенной булыжниками мостовой и чувствовала себя ребенком, попавшим в музей сладостей: она то и дело вертела головой, практически бессовестно пялясь на проходящих мимо волшебников, на резные ставни в избах, на крикливых продавцов, стремящихся всучить прохожим всевозможное барахло, о назначении и половины которого Грейнджер не имела ни малейшего представления.
— Посторонись! — закричал извозчик и только чудом не свалился с облучки, при этом натягивая поводья, когда запряжённые коньки-горбунки, истошно заржав, уперлись копытами в камень мостовой, тормозя. Бричка позади них зашаталась, но выстояла, замерев в тот миг, когда мимо нее на невероятной, нечеловеческой скорости, смеясь, пронеслись какие-то люди, лица и тела которых смазались перед глазами Гермионы.
— О Мерлин! Что это было? — взвизгнула девушка, поправляя волшебный наушник-переводчик, чудом не вылетевший из её ушной раковины. От порыва ветра, вызванного пронесшимися мимо людьми (людьми ли?), мантия вокруг ног волшебницы взметнулись, плотно обвивая икры ног, и привлекая к Гермионе лишнее, совсем ненужное ей внимание: в Китеж-граде никто не носил привычные британцам мантии. Здесь в ходу были кафтаны всевозможных расцветок и размеров, от длинных, совсем в пол, похожих на рясы священников, до укороченных, лишь на пару дюймов ниже поясницы носившего. Многие девушки предпочитали кафтанам пестрые сарафаны; пару раз Гермиона встречала и дам в совсем непривычных ей головных уборах, непохожих ни на шляпы, ни на ободок.
— Это кокошник, — пояснил тогда Федор, назвав странный обод неотъемлемой частью одежды большинства русских волшебниц.
Сейчас анимаг, продолжая по просьбе Слизнорта играть роль гермиониного экскурсовода, устало махнул в сторону площади, где все, включая наспех затормозившего извозчика, давно отмерли, продолжив свою бурную деятельность, словно и не они вовсе минутами ранее чуть ли не пережили неудачное столкновение.
— Это молодежь на сапогах-скороходах, осторожно переходи улицу: у нас таких лихачей много. Сколько их Хозяйка не пыталась угомонить — все бессмысленно. Как после Колдовстворца сапоги купят — так гоняют!
Гермиона понятливо кивнула, хотя она, конечно, ничего не поняла.
— А почему только после Колдовстворца? Это правило какое-то?
— Ну там же все выпускники совершеннолетние становятся, официально могут селиться в городе за стенами школы и покупать все что угодно, — пожал плечами Федор и указал ладонью влево, — нам сюда. До Медного бульвара рукой подать осталось.
Анимаг не обманул — свернув с мостовой и прошагав не больше одного квартала, волшебники вышли к краю широкой площади, полной торговых лавчонок. Народ гулял — сразу поняла Гермиона. С правой стороны, подальше от деревянных изб и крытых сеном лавчонок, толпа ребят в красных рубахах то и дело по очереди выдыхала изо рта огонь, поджигая вокруг себя невысокие жаркие костры, через которые, хохоча, перепрыгивали юные девушки, чьи раскрасневшиеся лица покрывал нежный румянец, а головы украшали цветочные венки. Совершив прыжок, девицы бежали обратно к парням, падая в крепкие объятья, и их белые длинные платья красиво сливались с алыми рубахами выдыхавших огонь.
— Скоро Ивана Купала, очень значимый праздник, — решил зачем-то пояснить Федор, но обернувшись замолчал, понимая, что девушка его не слушает, во все глаза рассматривая открывшийся ее взору волшебный терем. Вблизи Колдовстворец и правда поражал. Федор еще помнил тот день, когда впервые увидел магическую школу, и, будучи совсем ребенком, обомлел от восторга.
Колдовстворец выглядел как исполинский теремный дворец со множеством крытых купольных башенок, широких парапетов и балконов, расположенных порой настолько хаотично, как, например, в восточной части, что нагромождение пристроек смотрелось катастрофически насыщенно. Гермионе это напомнило Нору, но, в отличии от неказистого домишки семейства Уизли, русская магическая школа поражала своей мощью, богатством и величием. Нижние этажи терема представляли собой закрытые белокаменные палаты, над которыми высились деревянные переходы, некрашеные, за исключением красных ставень и белых наличников. Множественные купольные башенки венчали длинные золотистые шпили, ярко горевшие в дневных солнечных лучах.
Медный бульвар опоясывал Колдовстворец тугим кольцом, в центре которого, за рвом, на обособленном острове и стояла суровым изваянием магическая школа. Перекинутый через ров деревянный мост на тяжелых, толстых, как осиновые стволы цепях, был опущен. По нему изредка проходили, очевидно, обучающиеся, спешащие на развернувшиеся за пределами Колдовстворца гуляния.
Гермиона обожала все новое и неизведанное, и сейчас в очередной раз поняла, как еще много прекрасного таит в себе магический мир, радушно принявший маглорожденную дочь дантистов в свои объятья.
Осторожно сделав первый шаг по мосту, волшебница с легким сердцем ощутила насколько доски под ее ступнями крепкие, словно каменные. Однако пахло здесь ужасно: тиной и немного чем-то тухлым, словно подгнившей прошлогодней листвой. Осторожно вытянув голову, пытаясь рассмотреть ров по обе стороны от моста, Гермиона не смогла подавить испуганный выдох, и тут же зажмурилась. Берега острова, на котором находился Колдовстворец, омывали не чистые речные воды, а самое что ни на есть болото, полное зеленой тины, камышей и булькающих на поверхности испарений. Интересно, и как она раньше не услышала этого оглушающего кваканья снизу? Наверное шум и гомон Медного бульвара все заглушали.
— Боишься болот? — участливо поинтересовался сопровождавший Гермиону анимаг и дернул головой. Из его длинных волос вырвалось запутавшееся там ранее вороное перо и, плавно покачиваясь в воздухе, приземлилось на дощатый пол моста. Уже к тому времени открывшая глаза Гермиона напряженно проводила его взглядом и выдохнула:
— Высоты. Болото ведь на самом дне рва, а тут до низа полмили, наверное. И никаких перил!
Наверное испытанный страх и отчаяние отразились на лице девушки, потому что, помявшись, и сам всего боявшийся Федор протянул ей руку. Бледная шершавая ладонь мужчины оказалась теплой и немного влажной, но Гермиона помощь приняла. Тем более идти им, как оказалось, было совсем недолго.
Быстро, в несколько широких шагов, которые Федор буквально протащил испуганную Гермиону на себе, они пересекли мост, и оказались перед главными воротами: широкими, двустворчатыми и вновь деревянными, покрытыми множеством знаков и символов, непохожих ни на одну известную волшебнице руну. Анимаг, наконец отпустил руку своей гостьи и, чуть засучив рукав кафтана, достал волшебную палочку. Ожидавшая очередного стандартного заклинания-пароля, как было принято в Хогвартсе, Гермиона разве что не взвизгнула, когда Федор вдруг одним резким сильным движением кончиком палочки рассек себе ладонь. Из раны мгновенно хлынула алая кровь и потекла вдоль кисти, марая манжету и сальные края потрепанного кафтана, но Раскольников, лишь дернув уголком нервно сжатого рта, прижался кровоточащей ладонью к воротам и громко произнес:
— Избушка-избушка, стань ко мне передом.
Дурацкая фраза определенно не имела смысла, думалось Гермионе, все еще пораженной происходящим. Хогвартс научил ее важному: использование крови в обрядах — это всегда черная магия. Или, по крайней мере, ее отголоски.
Но здесь все было иначе. Здесь простой вход в школу выглядел как кровавый ритуал.
Под протяжный скрип отворяющихся ворот, испуганный мозг Гермионы приходил к единственному неутешительному выводу: если из всех школ мира Волдеморт где-то и спрятал свой крестраж, то только здесь, в Колдовстворце, где по-настоящему темную магию, похоже, ели на завтрак.
* * *
Под пронзительным взглядом Хозяйки Медной горы Гермиона неуверенно заерзала на месте и излишне сильно растянула губы в неестественной улыбке. Волшебнице казалось что на нее сейчас смотрит профессор Макгонагалл помноженная на Северуса Снейпа и возведенная в степень профессора Треллони в тот день, когда прорицательница с жалостью сообщила, что у Грейнджер нет не малейшей способности к прорицаниям. Как и в тот день Гермионе захотелось прямо сейчас встать и быстрей пикси вылететь из кабинета, громко хлопнув дверью, и больше никогда не появляться здесь.
Но она не могла себе это позволить.
Она обязана была выполнить свою часть работы, порученной ей Орденом Феникса под руководством профессора Дамблдора. Месяцем ранее Альбус собрал самых близких людей из своего окружения на площади Гриммо, в доме Сириуса, и сообщил им, что у Того-Кого-Нельзя-Называть, похоже, есть еще один крестраж. Осведомитель светлой стороны не смог выяснить, чем именно являлся этот предмет, но с уверенностью заявлял лишь одно: эта вещь была обнаружена Темным лордом во времена своих странствий после окончания Хогвартса, и упрятана в одной из великих магических школ мира.
Звучало как задание из высшего уровня очень хренового квеста, одного из тех, в которые обожал играть троюродный брат Гермионы, тот что гонял на мотоцикле без шлема, забил все руки татуировками и, по словам мамы, употреблял что-то незаконное.
Проще говоря, Гермионе совершенно не нравились исходные данные этого уравнения, звучавшие как «найди то, не знаю что, там, не знаю где».
Орден Феникса на совместном собрании посчитал благоразумным в данной ситуации разделиться и посетить каждую школу, попытавшись отыскать если не предмет с осколком души темного мага, то хоть подсказку о том, где он может быть или чем может являться. Выбирали кто куда отправится вытаскивая бумажку из шляпы профессора Макгонагалл, и Тонкс, напарница Гермионы на это задание, будучи невероятно удачливой, вытащила, конечно, Колдовстворец.
Гермиона с самого начала чувствовала — все не может пройти удачно. Вдвоем с Тонкс, прекрасной, милой и невероятно, катастрофически неуклюжей Тонкс, проживать шесть недель кряду в русской магической школе в закрытом городе и тайно искать крестраж Волдеморта будет… нелегко. Да, нелегко очень хорошее слово, емкое такое, хотя и не включающее в себя тот факт, что за пару дней до отправления в Россию Тонкс узнала, что находится в положении.
Это был… кажется Полумна назвала это «забавное стечение обстоятельств».
Но как назвал это Рон Гермионе понравилось больше.
По итогу переругались почти все. Гарри ни в какую не хотел отправлять Гермиону одну, хоть никакой смертельной опасности и не предполагалось, но Поттера уже ждали в Ильвермони, и проигнорировать радушное приглашение Избранный не мог. Рон, которому досталась бразильская школа с трудно произносимым названием Кастелобрушу, вызвался было поменяться с Гермионой местами, чтобы подруга могла вдвоем с Луной отправиться в Южную Америку, но это в штыки воспринял уже весь взрослый состав Ордена Феникса. Ремус битых пол часа со всей возможной мягкостью пытался объяснить Рону, что при всем уважении к нему, если из юных волшебников кто и способен справиться в одиночку — так это Гермиона, лучшая ученица курса: деловая, тактичная и до ужаса ответственная. Окончательно Рона смогла убедить все та же Тонкс, заметившая что в этом году в Кастелобрушу будет проходить знаменитый бразильский карнавал. Полуголый бразильский карнавал.
Рон активировал портал в Южную Америку тем же вечером.
Если Гермионе и было страшно перемещаться в незнакомую страну в одиночку — виду она не подала. Но страшно было. От неизвестности, от таящейся опасности, от того, что ее ложь раскроют и, наверное, немного от собственного бессилия, ведь больше всего Гермиона боялась подвести Гарри, Орден и не найти или упустить их шанс на победу. Гермиона была умной, Гермиона была смелой и Гермионе было всего семнадцать лет. Она прекрасно осознавала, что многого не знает и не понимает в этом мире, и что война, так рано постучавшая в ее двери, далеко не всегда была ей по плечу. Но стиснув зубы Гермиона собрала вещи в свою новенькую усовершенствованную чарами незримого расширения сумочку, по-взрослому сдержанно попрощалась с друзьями, пожелав им удачи, и с рекомендательным письмом от профессора Слизнорта перенеслась с помощью порт-ключа в Петербург, где ее уже ждал у набережной потрепанный чернильный ворон.
И сейчас, сидя перед Хозяйкой Медной горы — директрисой Колдовстворца и по совместительству губернатором всего Китеж-града — Гермиона старалась улыбаться. Пусть неловко, пусть неестественно, но очень, очень старательно. От напряжения заболели щеки.
Когда Марья Моревна(2) наконец дочитала письмо Горация Слизнорта и отложила его в сторону, уперев хлесткий взгляд на англичанку перед собой, Гермиона титаническим усилием подавила желание разреветься и во всем сознаться Хозяйке, прося прощение за обман. Интересно, ее тогда просто отпустят домой в Лондон или после увиденного кровавого ритуала на входе в школу заставят вплавь переплывать болото?
На мгновение Гермиона ужасно позавидовала Рону, наверняка выпившего сейчас кашасы(3), напялившего тюрбан и под сальсу разыскивающего крестражи Того-Кого-Нельзя-Называть где-то в районе бикини участниц бразильского карнавала. Ну или чем он там еще занимается в Кастелобрушу.
— Тут говорится, что вы лучшая ученица мистера Горация за последние… пятьдесят лет, — Хозяйка для сверения кинула быстрый взгляд на пергамент перед собой, и вновь оценивающе пробежалась глазами по Гермионе. — И профессор Слизнорт желает выставить вас как участницу грядущего турнира по Зельеварению(4), который пройдет, если мне память не изменяет, лишь в две тысячи втором году.
Женщина замолчала, выдерживая долгую паузу, и хоть Гермиона чувствовала, что ей необходимо что-то добавить, как-то вклиниться в этот разговор — ничего стоящего в голову не шло. Вместо этого девушка ненавязчиво разглядывала Хозяйку, поражаясь ее строгой красоте.
По словам Федора, дрожащего как осиновый лист и пожелавшего остаться за порогом, Марья Моревна была древней богатыршей. Гермиона смутно представляла, как эта сухощавая женщина с красивым надменным лицом могла на раз два побеждать чудовищ из сибирских лесов, но о своих сомнениях благоразумно молчала, хотя по субъективному мнению волшебницы, замораживать взглядом Марья точно умела.
— Ну что ж, — очевидно недовольная отсутствием ответа на свой незаданный вопрос Хозяйка тряхнула головой, отчего тонкое кольчужное полотно, покрывающее ее лоб, щеки и плечи, жалобно звякнуло. — Профессор Слизнорт в свое время оказал нашей школе неоценимую услугу, и мы, можно сказать, перед ним в долгу, поэтому способны немного нарушить собственные правила. Но вам надо понимать, мисс Грейнджер, что ваше нахождение на территории школы будет временным и не долгосрочным, ровно полтора месяца и ни днем больше! Вы не сможете посещать ряд предметов, которые либо я, либо профессора Колдовстворца посчитают неприемлемыми для иностранного студента, излишне секретными или сложными. Поскольку единственное, зачем вы прибыли в школу — это повысить свой уровень зельеварения перед грядущими соревнованиями — я поручу профессорам Василисе(5) и Елене(6) составить подходящее под вас расписание. Вы, конечно, как временный кадет не будете распределены ни на один факультет, но для выделения спального места вас разместят в одном из факультетских корпусов. У вас имеются с собой личные вещи и письменные принадлежности?
Дождавшись первого предложения, имевшего на своем конце реальный вопросительный знак, Гермиона довольно кивнула.
— Да, мэм. На моей сумочке наложено заклятье незримого расширения, поэтому все необходимые вещи у меня с собой. Где я смогу получить учебники и дополнительные материалы?
Судя по тому, как морщинка меж бровей Хозяйки немного разгладилась, женщину порадовало, что возиться с иностранной студенткой, свалившейся ей как снег на голову, придется не так изнурительно… много.
— У нас обширная библиотека, мисс Грейнджер. Ряд секций, хранящих тайные свитки вам, как иностранной студентке, конечно, будут недоступны, но остальной список полезной литературы вы можете запросить у профессора Кикиморы. Также дополнительные материалы вам выдаст профессор Василиса — наш школьный отваровар. Именно под ее кураторством вы и будете обучаться особенностям русского зельеварения. Вопросы?
Вопросов было столько, сколько поддельного золота у лепреконов, но Гермиона выудила парочку основных:
— Есть ли кто-то, кто мог бы мне тут все показать и объяснить? Хотя бы найти факультетский корпус или нужную аудиторию. Я никого в Колдовстворце не знаю, а отвлекать вас, как директора школы, по всяким пустякам просто не посмею.
Необходимая щепотка лести, которую Гермиона приправила наивным похлопыванием глаз, подействовала на ура — Хозяйка позволила себе вздернуть уголки губ вверх, как бы обозначая намек улыбку, и изящно подхватила стоявший на столе перед ней колокольчик, издавая им мелодичный звон. Гермиона не услышала и не увидела никакой реакции на этот перезвон, но Марья, казалось была иного мнения. Женщина встала со своего места и взмахнула волшебной палочкой:
— Алохомора!
Гермиона обернулась как раз вовремя: замки щелкнули и деревянная крышка откинулась в сторону, являя взору глубокий темный люк, расположенный в углу кабинета и обложенный по кругу каменной кладкой. Гермиона осторожно приблизилась к нему и, заглянув внутрь, почувствовала как закружилась голова — зиявший в полу прогал казался бездонным. В глубине люка змеилась темная дымка тумана.
— Это колодец, мы в России используем такие вместо камина. Возьмите, пожалуйста, у меня со стола коробочку с летучим порохом и прыгайте. Перед прыжком назовите имя «Алиса Селезнёва»(7).
Гермиона, игнорируя все отголоски уважения к старшим и страха перед Хозяйкой Медной горы (богатыршей, к слову), посмотрела сначала в бездонную глубину колодца, а потом на женщину перед собой, вкладывая в свой взгляд все свои мысли и искренне надеясь, что Марья не обладает достаточным уровнем легилименции, чтобы прорвать окклюменционные блоки гриффиндорки.
Иначе это будет фиаско.
— Я не буду прыгать в этот… колодец. У вас точно нет камина?
Хозяйка выглядела на удивление терпеливо, произнося следующее:
— У нас не принято ими пользоваться, дорогая. Понимаю, возможно вам непривычно и даже страшно, но уверяю — колодец абсолютно безопасен. Иногда, если волшебники забывали вовремя закрыть такие колодцы, маглы падали в них и разбивались насмерть, но сейчас это строго регулируется законом, да и… у вас будет порох в руке, дорогая. С ним вы в абсолютной безопасности!
Добродушный тон, которым женщина уговаривала Гермиону, никак не вязался с суровым взглядом темных глаз, но девушка слабо могла рассуждать на этот счет. Она ненавидела и боялась высоты всю свою жизнь, и совершить сейчас этот прыжок — это означало наступить на горло своему главному и, по сути, необоснованному страху. Какого драккла она не настояла, чтобы поменяться местами с тем же Ремусом, отправившимся в Японию? Спокойные и размеренные азиаты вряд ли были склонны как эти русские каждый день рисковать жизнью, прыгая во всякие колодцы, кататься на сапогах-скороходах и резать себе руки, чтобы просто зайти в школу. Да если бы такая система пропуска была в Хогвартсе — в Хогсмит на выходных бы раз в десять меньше народа ходило!
Хозяйка тактично откашлялась, привлекая внимание девушки к себе и намекая, мол честь знать надо.
Проклиная про себя русский волшебный мир, Того-Кого-Нельзя-Называть с его манией бессмертия и Ремуса, из-за которого Тонкс находилась сейчас в положении, Гермиона бросила в темноту колодца порох и, прежде чем прыгнуть, на выдохе пискнула:
— Алиса Селезнёва!
И магия подхватила девушку, закружив в волшебном потоке.
1) *Ки́теж — мифический русский город, согласно преданию погрузившийся в озеро Светлояр и таким образом спасшийся от разорения монголо-татарами. Название города, предположительно, происходит от села Кидекша, расположенного вблизи Суздаля.
2) *Марья Моревна — дева-богатырша, героиня русских народных сказок, обладающая большой колдовской силой и заковавшая в цепи Кощея Бессмертного
3) *Кашаса — это дистиллированный спирт, приготовленный из сока сахарного тростника. Производится исключительно в Бразилии
4) *Турнир по Зельеварению, проводимый между различными волшебными школами мира. К участию допускаются только совершеннолетние ученики, наградой является звание Лучшего зельевара и приз Золотой котел.
5) *Отсылка к Василисе Прекрасной
6) *Отсылка к Елене Премудрой
7) Отсылка к Алисе — главной героине цикла детских фантастических книг Кира Булычёва
Распахнув ставни в спальной комнате девушек — горнице — Гермиона выглянула на улицу, с наслаждением осматривая еще не успевший проснуться, сонный Китеж-град, скрытый от всего мира и дремавший в лоне из гор, охраняемый на южной окраине, у кромки Темного леса, говорящей головой Велеса. По легенде основатель Колдовстворца Ярослав Мудрый и в самом деле призвал древнего бога на службу, заточив в камень и принудив вечность служить бессменным хранителем школы и раскинувшегося вокруг нее града. Это казалось Гермионе жестоким, а еще вполне в стиле русских, которых пусть еще и плохо, но она немного узнала за прошедшие две недели нахождения в тереме.
Колдовстворец был местом удивительным, но темным и мрачным, как и люди, как и изучаемые этими людьми дисциплины.
Первые дни Гермиона чувствовала себя ужасно несчастной и напуганной, судорожно поправляя волшебный наушник-переводчик, и пытаясь вникнуть в непривычные для себя правила и законы суровой русской школы. К примеру, как и в Думстранге, в Колдовстворце большой упор делался на физическую подготовку, которой в том же Хогвартсе было ничтожно мало — если ты не состоял в команде по квиддичу, то спорта в твоей жизни не было. В русской школе все было иначе.
Невысокий, но коренастый профессор Вартазар Кащеян, в которого, казалось, была влюблена вся женская половина Колдовстворца, минимум трижды в неделю вел обязательные тренировочные бои, в которых магия тесно переплеталась с ожесточенными сражениями на посохах. Последние, кстати, были еще одним удивительным атрибутом кадетов Колдовстворца, заменяя части учеников волшебные палочки.
Хотя нет, не учеников, а все же кадетов, ведь со времен Петра Первого, правителя Российской империи, все обучающиеся в школе именовались только кадетами, вышколенными и наряженными в строгие кафтаны. Цвет одежды, в отличии от Хогвартса, определялся не факультетом, а курсом. Совсем младшие, еще дети, носили укороченные синие кафтанчики, студенты постарше — красные, богато расшитые золотой нитью и украшенные блестящими переливчатыми пуговицами и аксельбантом. Гермионе, подходящей по возрасту к выпускным курсам, выдали длинный черный наглухо застегнутый кафтан с воротником стойкой. Десятый и одиннадцатый курс, уже совсем взрослые по меркам магического мира волшебники, готовящиеся как птенцы выпорхнуть из школьных объятий, не носили никаких украшений или отличительных знаков, которыми так кичились «средние» в красных одеждах. Расписание старшекурсников было менее насыщенным, углубленным по профильным наукам и полным пустых окон, во время которых русскоязычные волшебники, сидя в библиотеке, кропотливо строчили заметки к будущему диплому.
Диплому, который наверняка бы не одобрило Министерство Магии Британии.
В Колдовстворце, как и в Думстранге, было крайне попустительное отношение к темным наукам: грань между светлой и темной магией, так старательно выстраиваемая профессорским составом британской школы Чародейства и Волшебства, в России была практически прозрачной. Для профессора Финиста(1), преподавателя палочковой магии, так похожей на Чары Флитвика, было совершенно нормальным перемежать элегантные пасы волшебной палочки и ритуальные надрезы на кистях рук, или использовать при сотворении заклинания препарацию крыс и жаб. Когда на последнем занятии изящный блондин Финист, так напоминавший Гермионе своими жеманными манерами Злотопуста Локонса, вдруг принялся с научным интересом объяснять присутствующим в аудитории кадетам альтернативные варианты темных чар в обход Непростительных заклинаний, англичанка лишь титаническим усилием воли удержалась от жаркого спора. Разве это нормально, преподавать в школе заклинания, способные нанести человеку урон больший, чем Круциатус? Или считать, что Авада Кедавра — излишне быстрое заклинание, что делает его недостаточным.
Гермиона даже сморгнула, когда впервые услышала данную характеристику в отношении смертельного проклятья.
Недостаточное.
Тот-Кого-Нельзя-Называть определенно обучался не в той школе.
Кстати о нем и его крестражах: пока Гермиона не ввязывалась ни в какие споры и старалась держаться максимально тихо и отстраненно, не привлекая лишнего внимания к временной кадетке в своем лице, девушка параллельно шерстила поражающую своими масштабами библиотеку Колдовстворца в поисках любой информации о том, куда темный маг мог определить осколок своей души, но миссия Дамблдора казалось нереальной. Искать предполагаемый крестраж было как иголку в стоге сена — вместилищем могло оказаться буквально что угодно. Тем более Русь была богата на артефакты, ценные предметы и темномагические атрибуты, прославившиеся в истории. Чего только стоила гигантская костяная голова ящера в главном холе терема, принадлежавшая некогда Змею Горынычу, ужасающему дикому дракону с которым в неравной схватке сразилась Марья Моревна, Хозяйка, и… победила. Теперь белокостный череп немощно щерился на проходящих мимо кадетов и являлся не более чем необычным предметом интерьера.
Как и Меч Кладенец, например, выставленный в холле терема за стеклом, бок о бок с чарующими гуслями, шапкой-невидимкой и зубами какого-то Соловья Разбойника.
В именах и трактовках Руси Гермиона уже начала путаться.
Девушка вздрогнула, когда по терему прокатился громкий рокочущий звук — петушиный крик — служивший в Колдовстворце сигналом подъема для кадетов. Будильником — проще говоря. Алиса рассказывала, что в стародавние времена этот сигнал служил и иной практической цели — отпугивал непрестанно нападавшего на город василиска, выращенного темным колдуном Черномором.
Кстати об Алисе.
Алиса Селезнёва была, как и Гермиона, кадетом выпускного курса и параллельно старостой факультета Медведей, который в Колдовстворце считался наиболее престижным. На изумрудном гербе во весь исполинский рост высился бурый медведь, хозяин леса, удерживающий в передних лапах скипетр и державу.
— У нас волшебники с детства знают на какой факультет поступят. Нас не распределяют, поскольку факультет определяется местом жительства. Вот я, например, из Подмосковья, Коломны, значит я должна была поступить на Бурого Медведя, — пояснила в один из первых дней Алиса, совершенно поттеровским движением тормоша коротко остриженные волосы на макушке. — Ребята из Бурятии, Тывы, Казахстана поступают обычно на факультет Степного Волка. Поволжье, кто проживает близ Байкала или морей и рек — это Серый Осетр. Все «снежные» города России — Новосибирск, Воркута, Норильск — это Полярная Сова, ну а Кавказ у нас, конечно, это Горный Орел, тут все логично.
Ничего логичного Гермиона, конечно, не видела, но в очередной раз кивнула с умным видом. Кажется, в этой школе она превращается в Невилла на занятиях Снейпа.
Сейчас Алиса с максимально недовольным видом вылезла из-под теплого одеяла, и Гермиона, не удержавшись, прыснула: русская была похожа на мрачного ежика. Короткие рыжие волосы Селезнёвой торчали во все стороны, а зеленые, яркие как у Гарри глазища, безрадостно взирали на мир. Не выспавшаяся русская была ворчливой и чрезмерно придирчивой, но она всё-равно нравилась Гермионе. Возможно тем, что отчасти напоминала ядреную смесь Джинни и Перси, будучи яркой, активной, но нравоучительной девушкой. А может и потому, что одна из немногих с потока оказалась достаточно простой и легкой в общении, лишенной чрезмерной заносчивости и не носившей с видом королевы широкую длинную косу, как большинство девушек Колдовстворца.
Как Настасья, например, еще одна старшекурсница Медведей и соседка по комнате Алисы и Гермионы.
Селезнёва говорила, что Настасья трижды была победительницей школьного конкурса «Волшебная Краса» для девушек, который, как поняла Гермиона, был домоводческим, а основной показатель для победы — внешние данные. Абсолютно унизительное мероприятие, решила Грейнджер, и зареклась никогда не участвовать ни в чем подобном.
— А я дважды была лауреатом «Магического Дружинника», — похвасталась Алиса. — А для этого красиво заплести косу мало! Там магическая дуэль проводится.
Вот это уже было гораздо интереснее. В магических дуэлях Гермиона участвовала не единожды, хотя уровня Гарри, конечно, не достигала. Поттер словно жил этим: ему легко давались Экспеллиармус, Патронус и другие атакующие заклинания, в то время как Грейнджер могла расчитывать только на простые связывающие или сковывающие чары. Внутренне Гермиона понимала — она просто боялась нанести вред противнику, сделать больно или, не дай Мерлин, ранить. Мысль о том, чтобы заставить другого человека страдать, была девушке невыносима.
Не к месту вспомнилась Мариэтта Эджком с несводимой надписью «ябеда» на лице, и напуганная до смерти Амбридж посреди табуна кентавров.
Гермиона закусила губу.
— Перун! — раздраженно воскликнула Алиса, вытаскивая Гермиону из собственных мыслей. — Почти девять! Мы же на завтрак опоздаем! Я голодная как стадо аук!(2)
А возможно помимо Джинни и Перси Алиса напоминала еще и Рона. Даже не пожелав пригладить свои топорщащиеся по все стороны волосы, Селезнёва, стараясь не потревожить мирно дремавшего в изножье кровати кота-баюна по кличке Бегемот(3), кое как накинула черный кафтан на плечи, застегнула медные пуговицы и, подхватив пергаменты с домашним заданием, поспешила вместе с Гермионой на завтрак. Настасьи, конечно же, в горнице уже давно не было.
— Сегодня две пары Отвароварения, урок у Вартазара и практическое с профессором Буян, — зачитала Алиса их совместное с Гермионой расписание на сегодня, немного нахмурившись на последних двух пунктах. — Бои и Шаманизм в один день? Кажется, сегодня не твой день. Может попробуешь прогулять?
— Слышали бы тебя сейчас мои друзья. Гермиона и прогулять! Но если честно, я просто мечтаю об этом: на Боях я себя чувствую полной идиоткой, пока вы проклинаете друг друга во время тройного сальто, а Шаманизм… я и в Хогвартсе то на Прорицания не ходила. Кстати, мне необходимо еще по Зельям… в смысле Отвароварению потренироваться. Я же все-таки здесь для этого, — постаралась найти убедительную причину Гермиона, но и сама прекрасно понимала, что на все занятия она сегодня все-таки пойдет.
Все же нахождение в Колдовстворце было удивительным опытом. Вряд ли ей еще в жизни выпадет такая удача — познать обучение в русской школе изнутри. Даже если это утомительные занятия Шаманизма у профессора Буян, где почти два часа под невероятные завывания и бой барабана придется раскладывать кости на оленьей шкуре и выводить на лбу давленной морошкой руны. Безобидный шар Трелони выглядит куда предпочтительнее на этом фоне.
Устало вздохнув при воспоминаниях о Буян и пропахшей благовониями юрте, Гермиона вместе с Алисой зашла в столовую, где забрала на раздаче положенную себе на сегодня скатерть-самобранку.
В Колдовстворце не было привычных англичанке столов факультетов, переполненных наготовленными домовиками кушаниями. В русской школе каждому кадету выдавали на длинной раздаче персональную скатерть-самобранку, довольно забавный артефакт, разложив который перед собой можно было получить свою порцию на данный прием пищи.
Гермиона одновременно с Алисой расстелила свою скатерть — белую в наимилейший голубой горошек — и с восторгом воззрилась, как на ней из воздуха материализуется ее сегодняшний завтрак. Селезнёва без слов потянулась к гермиониному желтобрюхому самовару, отвинчивая золотой краник и наливая в красивую цветочную чашку дымящийся чай. Запахло мятой и чебрецом.
Беззаботно сунув в рот сушку, Алиса с набитым ртом поинтересовалась:
— Ты вечером то с нами пойдешь?
На столе напротив девушек расстелилась еще одна скатерть, и Настасья с божественным изяществом уселась напротив соседок. В ее длинную русую косу сегодня была вплетена коричневая лента. Хоть коричневый был цветом Орлов, а Настасья входила в состав Медведей, в этом не было ничего порицательного: в Колдовстворце, казалось, никогда не было ожесточенной борьбы факультетов. Гермионе было сложно представить реакцию других гриффиндорцев, заявись она на завтрак в зеленом свитере. Желательно с серебряной отделкой.
— Прекрати таскать новенькую везде за собой, — чопорно заметила Настасья, стреляя недовольным взглядом в сторону Алисы, и с благородством царской особы разбила верхушку сваренного всмятку яичка. — Из-за тебя она не успеет познать достаточно в Отвароварении.
Алиса вспыхнула.
— Но сегодня заключительная битва! Последняя игра в квиддич в этом году!
— Ох, опять эта игра… она совершенно неженственная и неоправданно жестокая.
В целом Гермиона была согласна с Настасьей, и даже больше того, не планировала сегодня идти на игру, где Алиса играла в качестве ловца за сборную «Стрельцов», борющуюся за Кубок школы с «УралМаг», но скучающий тон победительницы «Волшебной Красы» разозлил девушку. Исключительно назло, Гермиона расплылась в сладкой улыбочке, коей и Амбридж бы позавидовала:
— Благодарю за заботу, Настасья, но я сегодня планировала прийти на игру.
Впрочем за эти слова Гермиона проклинала себя весь оставшийся день. Сказать, что она передумала, не позволяла совесть перед лицом воодушевленной Селезнёвой, поэтому и сидя на Отвароварении у кромки болота, и совершенно никчёмно сражаясь на Боях под пристальным взглядом Вартазара, и натирая рог марала под завывания Буян — Гермиона продолжала думать, какого драккла она решила переться на этот квиддич. Она в Хогвартсе то ходила на него не всегда, а тут и подавно смысла не видела. Прошла треть срока ее нахождения в Колдовстворце, а она еще и на шаг не приблизилась к возможному крестражу в стенах русской школы. Наверное стоило обратиться за помощью к Алисе, придумав правдоподобную легенду, мол она хочет написать в Хогвартсе диплом на тему древнерусских артефактов и…
Мимо трибуны на огромной скорости в ступе пронеслась Алиса в зеленой квиддичной форме, рассыпая за собой листопад. Изящно спадая с большой высоты листва вдруг в какой-то момент замерла в воздухе, формируясь в гигантскую зеленую морду медведя, и издала оглушительный рык, настолько громкий и реалистичный, что Гермиона невольно прижала ладони к ушам и беззвучно рассмеялась: кажется, русские любили широкие жесты. Следом за Селезнёвой мимо зрителей пролетел ловец «УралМагов» из числа Осетров: за спиной волшебника из множества мелких грозовых облачков шел дождик, но и как в случае с листвой, капли не долетали до земли, набухая и формируясь в гигантский водяной шар, который в свою очередь неспешно преобразовывался в чешуйчатое рыбье тело. Когда у сгустка воды отчетливо проявились плавники, хвост и острое осетринное рыло — рыба рванула в сторону лиственной морды медведя, разрывая ее и с громким всплеском прекращая свое существование где-то внизу, у подножья квиддичного поля. Трибуны взорвались криками и улюлюканием: болельщики «УралМага» кричали громче всех, смеясь и хлопая в ладоши. Лицо Селезнёвой покраснело, и Гермиона, в знак поддержки, закричала как можно громче:
— Вперед, «Стрельцы», вперед!
Вряд ли Алиса бы услышала негромкий голос волшебницы, но слова Гермионы подхватили близстоящие ребята, и теперь уже все болельщики Медведей скандировали в поддержку своей команды.
По свистку Вартазара, судьи сегодняшнего матча, игра началась.
Кадеты Колдовстворца передвигались по воздуху не на привычных британцам метлах, хотя и те были в обиходе, а в ступах: деревянных то ли бочках без крышки, то ли ящиках. Метла при этом была прикреплена к боку этой летательной конструкции очевидно для поддержки, и, надо сказать, метод полетов русских нравился Гермионе куда больше хлипкого древка метлы, даже не имевшего при себе должным образом оборудованного сидения. Кадеты же Колдовстворца, стоя в своей бочке, без каких либо опасений рассекали воздух, периодически врезаясь друг в друга с грозным треском, но не сваливались с метел, как это случалось в Хогвартсе.
Усидчивости Гермионы при наблюдении за игрой хватило примерно минут на сорок, но когда ступа Алисы в сотый раз безрезультатно пролетела мимо трибуны, девушка уже начала озираться по сторонам и поглядывать на часы. Предпочтительнее было бы сейчас находиться в библиотеке. Мало того, что следовало повнимательнее перечитать главу, посвященную Семилуку с Каленой стрелой (еще одним артефактом славян) и наконец перейти к главным антагонистам всех легенд — темным магам Кощею и Черномору — так еще Гермиона и хотела немного ознакомиться с литературой «для себя». Профессор и по совместительству библиотекарь Колдовстворца Кикимора, женщина с неестественно зеленой кожей и являвшаяся очевидно получеловеком, добродушно подобрала иностранной студентке несколько книг на свой вкус. «Познания Алконост и Гамаюн(4) — теория всеправды» и «Окропление живой и мертвой водой: цели и задачи» выглядели весьма интересно.
Заметив сотый за последние пять минут взгляд Гермионы на наручные часы, стоявшая неподалеку Настасья приблизилась к англичанке. Теперь в косу русской поверх коричневой ленты была вплетена и положенная цветовой гаммой факультета зеленая.
— А я говорила, что тебе нет смысла идти на сегодняшнюю игру. Осетры неделю назад лишились своего лучшего охотника и их участь предрешена, если ловец не успеет вовремя поймать снитч. Даже Хозяйка заскучала, — Настасья махнула рукой в сторону профессорской трибуны. — Хотя возможно ее отвлекают наши гости.
— Что за гости? — без особого интереса поинтересовалась Гермиона. Высокомерный тон Настасьи раздражал, и хотя наушник-переводчик сглаживал это, девушка чувствовала, что русская совершенно по-малфоевски тянула буквы, но скорее не гласные, а окончания всех слов, делая свою речь еще более возвышенной и пафосной.
— Англичане какие-то. Я только одного знаю, Антонина, он друг отца, а вот другие…
Гермиона повернула голову так резко, что у нее хрустнула шея, мгновенно заныв. Это просто дурацкое совпадение. На свете и в том числе в России этих Антонинов наверняка как пикси у болот. Долохов не мог приехать в Колдовстворец в одно время с ней. Таких ужасных совпадений не бывает.
Пошарив взглядом по профессорской трибуне, Гермиона с легкостью вычленила Моревну в высоком богато украшенном жемчугом кокошнике, беседующую с гостями в черных мантиях. По левую руку от Хозяйки Медной горы — Гермиона чуть не застонала — сидел Долохов собственной персоной, и насмешливо морщил свой аристократичный нос, в то время как директриса Колдовстворца куда больше была увлечена беседой с другим гостем, единственным из присутствующих надевшим традиционный черный кафтан. Мужчина сидел так, что Гермиона могла видеть только его темный вихрастый затылок.
— Кто этот мужчина? — забывшись, девушка схватила руку Настасьи и затрясла ее с такой силой, что русская зашипела, пытаясь увернуться, но Гермиона этого не замечала. В груди сжалось нехорошее предчувствие. — Ты знаешь имя волшебника, сейчас беседующего с Хозяйкой?
— Ярило, ты чокнутая, отпусти меня! Я лично знаю только Антонина, отец писал, что Долохов должен приехать на днях. Наверное волшебник рядом — это его друг, какой-то мистер Марволо Мракс, очередной британский аристократ, — и Настасья с силой тряхнула рукой, сбрасывая ладонь Гермионы с таким лицом, словно избавилась от надоедливого насекомого. — Ты чего так всполошилась? Знаешь их?
Но Гермиона ее не слушала, неотрывно вглядываясь в вихрастый затылок.
Она уже на подсознательном уровне догадалась, кто сейчас беседует с Хозяйкой, поскольку хорошо знала, что за человек носит имя «Марволо» вторым, а сейчас назвал его первым.
Ошибки быть не могло.
Марья Моревна что-то сказала своему гостю, и мистер Мракс каким-то ужиным действием вывернул голову, заскользив взглядом по трибунам Медведей. Гермиона среагировала мгновенно, одним прыжком оказавшись за спиной Настасьи, прячась.
— Какого ты творишь? — вновь взвизгнула Настасья.
Эта клуша вообще умеет молчать?
— Прошу, постой так несколько минут!
Фыркнув, Настасья отчего-то прислушалась. Выждав некоторое время, Гермиона осторожно выглянула из своего укрытия. Хозяйка мирно беседовала с расплывшимся в улыбке Долоховым, выглядя при этом вполне добродушно. Остальные гости за ее спиной, а в том что это были Пожиратели не было никаких сомнений, с видом вышколенных сторожевых псов оглядывали округу.
Место по правую руку от Моревны пустовало.
Какого?..
— Добрый день, мисс Грейнджер, — протянул томный голос позади Гермионы, и девушка, как ужаленная, обернулась, сталкиваясь с красным взором на бледном лице. Для того, чтобы понять, что ей говорят, девушке впервые за две недели не понадобился наушник-переводчик — ее собеседник говорил на чистом английском. — Не ожидал вас встретить так далеко от… дома.
Гермиона сморгнула, кожей чувствуя как бледнеет от страха: стоявший перед ней человек хоть и не был змееподобным монстром, определенно являлся Лордом Волдемортом.
Примечания:
Да, преподаватель Боев — армянин, и что вы мне сделаете?)
Решила сразу выложить и вторую главу, дабы погрузить вас в историю.
1) *Отсылка к Финисту Ясному Соколу
2) *Аука — персонаж славянской мифологии, разновидность проказливого лесного духа, маленького, пузатого, с круглыми щеками. Не спит ни зимой, ни летом. Любит морочить голову людям в лесу, отзываясь на их крик «Ау!» со всех сторон. Заводит путников в глухую чащу и бросает их там.
3) *Отсылка одновременно к Коту Баюну — персонажу славянских волшебных сказок, обладающему волшебным голосом, и к персонажу «Мастера и Маргариты»
4) *Сказочные полуптицы-полудевы из славянской мифологии
— Резче наноси удар! — воскликнул Вартазар, взмахивая посохом над головой и рубящим движением опуская его вниз. Уже выбившаяся из сил Гермиона успела отразить удар в последний момент, совершенно по-деревянному уходя в сторону. Песок, служивший настилом на тренировочном поле, совсем не помогал: частично утрамбованный, местами он оказывался настолько рыхлым, что ступня проваливалась в него. Гермиона дважды так чуть не вывихнула лодыжку.
Профессор Боёв прицокнул.
— Вчера у тебя получалось лучше. Во время схватки нельзя думать ни о чем другом, Гермиона, а у тебя голова явно не здесь сейчас.
Взмокшая Гермиона виновато улыбнулась. Это было правдой. Ее голова сейчас была не просто не здесь, а в полной мантикоровой заднице.
Вчера ее «чудеснейшую» беседу с Волдемортом удалось прервать — сработал оглушительный сигнал окончания игры, где победили «Стрельцы», и трибуны Медведей взорвались криками и визгами; вверх полетели шапки, а меж рядов вихрем пронеслась зачарованная листва. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Гермиона поспешила скрыться, сбежав буквально из-под носа темнейшего мага Британии.
Спасаясь, девушка без страха и упрека сиганула в колодец, перенесший ее в спальный корпус, совершенно забыв, что вроде как семнадцать лет подряд боится высоты. Благо, что порох успела кинуть, но ужас перед случившейся встречей оказался сильнее любой возможной детской фобии.
Появления в одной из исследуемых школ Того-Кого-Нельзя-Называть не ожидал никто из Ордена. А если и ожидал — озвучивать не стал. Об охоте за его крестражами темный маг знать не должен был, хотя Чашу Хаффлопафф из Гринготтса Гермиона с друзьями похитила и не слишком аккуратно, и все же… и все же Орден Феникса уповал, что их партизанское движение действовало исключительно тайно, и Волдеморт ни о чем не догадовался.
Но для того, чтобы считать, что Марволо Мракс появился в Колдовстворце случайно нужно было быть полной дурой, а Гермиона таковой себя не считала. И сейчас она мало того что находилась в русской школе одна и без поддержки, так еще и наедине с Волдемортом и его Пожирателями, теперь знавшими о ее присутствии.
С утра не хотелось выходить из комнаты. Идя по школе, Гермиона боялась каждого громкого звука, словно Долохов или даже сам Марволо должен был выпрыгнуть из-за угла и с криком «Бууу» запустить ей в грудь Аваду Кедавру прямо на глазах у всех кадетов.
Наверняка профессор Финист бы сделал Волдеморту и Пожирателям выговор, что они применили недостаточное заклинание.
Ну а если серьезно, хоть убивать бы ее прямо в школе и скорее всего не стали, Волдеморт вполне бы мог рассказать Моревне, что никакое Отвароварение Гермиона в Колдовстворце не изучает, а за навешивание лапши на уши все это время Хозяйка вполне могла бы и свершить с англичанкой что-нибудь ужасное, превратив, например, в жабу с помощью страшного проклятия.
Это было вполне возможно, именно таким недугом страдала профессор Отвароварения Василиса(1), чьи занятия регулярно проходили вблизи вонючего болота. Женщина то и дело прямо посреди лекции обращалась жабой и истошно квакала, пока ее ассистент и по совместительству муж, Иван, не целовал супругу, на время снимая чары, и Василиса вновь обращалась прекрасной девушкой. Ужаснее проклятья и не придумаешь.
Хотя, Моревна под аккомпанемент Волдеморта бы, наверное, смогла. Проверять как-то не хотелось.
Теперь хотелось не доводя миссию до конца сбежать из Колдовстворца, и Гермиона была уверена, никто бы ее даже не осудил за это, но проблема заключалась в том, что портал, выданный ей Дамблдором на чрезвычайный случай, на территории школы не активировался. Никак, Гермиона пыталась. Небольшой кулон, что висел на шее девушки, вполне возможно мог бы сработать в городе, но выйти в Китеж-град девушка теперь могла только во время праздника Ивана Купалы, что должен был проходить на выходных через две недели. То есть лишь немногим раньше окончания ее «практики».
Посох Вартазара прилетел Гермионе аккурат в живот, и девушка согнулась, хрипя. Преподаватель, казалось, особого сожаления по этому поводу не испытывал. Еще бы, вчера на Боях одна девушка отсекла другой три пальца, и Вартазар абсолютно невозмутимо сообщил пострадавшей, что у нее пять минут чтобы дойти до Больничного крыла, а иначе плоть не срастется. На какое сострадание Гермиона могла рассчитывать сейчас?
— Не засыпай, Гермиона, — на обаятельном лице Вартазара чуть выше кустистой бороды мелькнула довольная усмешка. В темных глазах плясали бесенята. — Давай в стойку, у меня есть еще двадцать минут, чтобы тебя помучить.
Нет, Гермиона определенно ненавидела учебную программу Колдовстворца.
* * *
Раз у Гермионы не получалось сбежать из Колдовстворца раньше времени (и перестать посещать ужасные занятия Вартазара и Буян), энергию решено было направить на поиск крестража. Конечно, искать осколок души пока хозяин этой самой души бегает где-то неподалеку было развлечением больше по части Избранного, но деваться было некуда. Если не достану сам предмет, то хоть узнаю что он такое, решила Гермиона, также твердо определив для себя, что если она даже не сможет найти крестраж или пострадает при его похищении из Колдовстворца, она непременно найдет способ доставить Гарри весточку, что именно надо уничтожить.
Подключить к поискам Селезнёву оказалось решением прекрасным: Алиса, будучи мало того что отличницей, так еще и личностью любознательной, знала о сказаниях и преданиях Руси неприлично много. Гермиона, притащив русскую в библиотеку, в течение несколько часов выспрашивала девушку, все ходя вокруг да около, пока наконец не подошла к трепетной теме:
— Скажи, Алис, а нет ли у вас преданий, связанных с долгой жизнью или… или с бессмертием? — закусив губу поинтересовалась Гермиона. С одной стороны, если ты заранее не знаешь о крестражах, вопрос звучит как вполне невинная любознательность, но с другой… с другой Грейнджер все равно сильно рисковала.
Селезнёва взлохматила короткие волосы на загривке. Ее рыжие пряди теперь стояли торчком, как лучики солнца, делая канапушечатое лицо девушки еще более милым и забавным.
— Да как тебе сказать, у нас этого даже слишком много, — задумчиво протянула Алиса, и Гермиона разочаровано выдохнула: это она и так знала. Почти три недели в библиотеке прошли впустую. Ну, конечно, если не считать того, что она теперь знала чем отличается банник(2) от домового(3), но это вряд ли могло помочь Ордену в борьбе с Тем-Кого-Нельзя-Называть. — Можно обрести молодость с помощью молодильных яблок, например. Этим у нас Хозяйка промышляет, но я думаю ты и так поняла. Ей почти семьсот лет, а выглядит… ну сама знаешь. Но яблоки это не совсем бессмертие, они всегда должны быть поблизости, и если пропустишь прием — вмиг постареешь, а может и умрешь.
Нет, это не подходило. Во-первых, яблоки или даже яблоня на которой они растут бы не стали крестражами, а во-вторых, похоже при создании философского камня Николас Фламеэль использовал принцип молодильных яблок, но Волдеморт заинтересовался разработкой ученого только в крайнем случае, желая обрести тело после случившегося в Годриковой Впадине. Поэтому и сейчас пользоваться яблоками бы не стал.
— Еще есть живая вода и мертвая вода, — продолжала рассуждать Алиса. — По легенде, надо сначала выпить мертвой воды, после чего ты умрешь. Но это, скорее всего, не смерть, а некое анабиозное состояние, потому что если потом любимый человек напоит тебя живой водой — ты оживешь и станешь бессмертным.
Нет, это тоже не то. Волдеморт никогда бы не позволил кому бы то ни было поить себя ядом, тем более из легенды, пока не проверил бы действие на другом, а будучи сумасшедшим до власти и тотального контроля параноиком, маг бы никогда не создал своими руками еще одного бессмертного. Тем более из числа своих людей. А еще эта приписочка «любимый человек»… Ну точно не рядом с Темным лордом.
— Ах, есть еще совсем жуткая история, и чего я о ней сразу не вспомнила? Ты же про Кощея Бессмертного читала наверняка?
— Конечно, он упоминается в каждом втором писании у вас. Только я впервые слышу, чтобы его называли «Бессмертный».
Алиса замялась.
— Ну понимаешь, об этом у нас не любят говорить. Кощей был настоящим чернокнижником, почти вся темная магия на Руси — это его детище. В какой-то момент он так сильно погряз в темных искусствах, что зашел слишком далеко. Кощей понял, что жизнь слишком коротка, и он просто не успеет сотворить все задуманное им зло, поэтому он обратился к ужаснейшим разделам магии и… разорвал свою душу, заключив ее осколок в неодушевленном предмете.
У Гермионы холодок пошел по коже. Чернокнижник Кощей создал крестраж? Был ли он первым, кто совершил это? И неужели здесь, в Колдовстворце, люди так спокойно знают об этом? Юному Волдеморту потребовалась вся его хитрость, чтобы выудить информацию о крестражах у обожавшего его Слизнорта.
— Что еще ты знаешь об этом? Прошу, Алиса, расскажи больше.
Казалось, Селезнёву просьба Гермионы не порадовала.
— Эта не та тема, которую стоит обсуждать. Впрочем… впрочем если тебе сильно интересно, — девушка вскинула голову, завертев ею в поисках чего-то, а потом взмахнула палочкой: — Акцио, «Исповедь побежденных».
На стол грузно приземлился большой тяжелый фолиант толщиной не менее шести дюймов. Обложка была затянута дубильной кожей неприятного сизого оттенка с медными заклепками на углах и золотым оттиском пафосного названия. От книги ощутимо веяло древностью, холодом и чем-то злым. Фолиант определенно был родственником «Волхования всех презлейшее».
— Это темная книга, и тебе, как иностранной студентке, ее нельзя читать, но… если ты просто ознакомишься, твой интерес угаснет и это совсем неплохо, — не слишком уверенно закончила под конец свою речь Алиса, поднимаясь на ноги, но продолжая переминаться.
Гермиона принялась сердечно благодарить девушку, ощущая как нелегко той далось это решение.
— О Мерлин, Алиса, спасибо! Это так удивительно — настолько глубоко познакомиться со славянскими легендами!
Гермиона специально назвала содержимое «Исповеди побежденных» легендами, чтобы показать Алисе, что англичанка не воспринимает написанное всерьез, считая чем-то вроде сказки. Селезнёва от этого заметно расслабилась, а неожиданно запрыгнувший на стол Бегемот и вовсе разрядил обстановку, заставив девушек рассмеяться. Иссиня-черный котяра с густой, лохматой шерстью довольно потянулся, впиваясь своими необычайно крупными когтями в столешницу, и прикрыл янтарные глаза-блюдца.
— Кажется, ты ему нравишься, — отметила Алиса.
— У меня у самой в Англии есть волшебный кот, только жмыр. Его зовут Живоглот.
— Я слышала о жмырах, но они у нас не приживаются — слишком холодно. А вот от баюнов раньше избавиться не могли, они все леса наводнили, заманивали своими песнями людей в чащу и сжирали там. Для борьбы с ними богатырей призывали, да все бестолку. А потом волшебница Маргарита с мужем решили одомашнить одного баюна, когда нашли его подстреленного дружинниками в лесу. Вылечили, магически заблокировали голосовые связки и оставили у себя. Так коты-баюны и стали домашними любимцами, — Алиса почесала беззвучно замурчавшего Бегемота за ухом и, улыбнувшись англичанке, покинула библиотеку.
Еле дождавшись ухода Алисы, Гермиона мгновенно зачаровала руки, «надевая перчатки», которые были призваны защитить древний фолиант от возможного загрязнения, и наконец открыла книгу, погружаясь в чтение.
«Исповеди побежденных» оказалась пространственной рукописью, мало того, что написанной на старославянском, что затрудняло чтение, так еще и на манер всех древних писаний обладало языком путанным и излишне высокопарным. Порой Гермиона не могла понять, автор шутит или всерьез верит в написанное, но однозначно можно было сказать одно — Волдеморт и в подметки не годился Кощею. Кощей Бессмертный или по другой версии имевший прозвище Меднобородый, оказался фигурой мрачной, одиозной и, судя по всему, пугающе могущественной. Автор древнего фолианта в процессе описания никак не мог определиться боится он чародея или восхищается им. Кощей Бессмертный не чурался некромантии, похищал юных дев для кровавых ритуалов, разговаривал на парлсентанге(4), но и также привнес немалый вклад в развитие славянской магии. Именно он придумал перемещение с помощью колодцев(5) (за что Гермиона немедленно внесла чародея в список личных врагов), увеличил магическое поле при трансфигурации(6) и создал несколько крайне неприятных проклятий, в том числе и Проклятье лягушачьей кожи, которым сейчас и страдала профессор Василиса.
Гермионе потребовалось около трех часов, прежде чем ее глаза нащупали в витиеватом тексте славян необходимое: смерть Кощея. О том, как колдун пришел к бессмертию автором ничего не говорилось, все же тема крестражей была табу и в Колдовстворце, но
«Исповеди побежденных» даровали читателю не менее важное знание.
— Злыдень Кощей не может быть побеждён подобно иным врагам, — прочитала вслух Гермиона, низко наклоняясь над пожелтевшими страницами. Слева от девушки лежал волшебный словарь, то и дело самостоятельно открывавшийся на нужной странице, когда попадалось особенно сложное слово на старославянском. — Нелегко с Кощеем сладить: смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево, что на острове сокрытом, Кощей как свой глаз бережёт.(7)
Далее приводилась иллюстрация, изображавшая, очевидно, Кощея Бессмертного, хотя Гермиона бы лучше предпочла посмотреть, как колдун утку в зайца запихивал. На удивление темный маг выглядел вполне знакомо: худой, бледный, с лысым черепом и ввалившимся носом. От Волдеморта, впервые представшего Гермионе в воспоминаниях Гарри, а потом при сражении в Отделе Тайн, Кощея отличала только длинная седая борода, свисавшая колдуну до пояса. И возраст Кощея: маг выглядел древним стариком с горящими глазами, в то время как Волдеморт, пусть и ужасающий, определенно пышил молодостью и силой. И богатырским здоровьем, как сказали бы на Руси.
Интересно, как Волдеморту удалось сейчас сменить облик, сделав его более чем человеческим? Чары наваждения или Оборотное? Испуганная во время квиддича Гермиона успела взглянуть на мага лишь мельком, но и этого хватило, чтобы заметить, что от змеиного образа Волдеморта остались лишь горящие багрянцем глаза.
Бегемот потянулся на столе, зевая и демонстрируя Гермионе в желтом отблеске свечей острые как бритва зубы, частоколом в два ряда торчащие из пасти. Все же баюны были куда опасней английских жмыров. Кот спрыгнул со стола, приземляясь на крупные передние лапы, и Гермиона только сейчас заметила, как темно и тихо вокруг, а это означало, что засидевшись в библиотеке, девушка определенно нарушила комендантский час. Аккуратно отлевитировав прочитанную книгу на полку, Гермиона задула свечу, наколдовала Люмос и, постоянно прислушиваясь к окружавшему шуму, вышла из библиотеки.
Прямо за углом находился люк, накрывавший колодец, способный в мгновение ока доставить Гермиону в спальный корпус, где до горницы Алисы и Настасьи рукой подать, но деревянная крышка оказалось наглухо прижата магией. Ни Алохомора, ни иные, более сложные отпирающие чары не помогли — Колдовстворец не любил ночных прогульщиков не меньше Хогвартса.
Позади, в глубинах темных закоулков терема послышался оглушительный рык и Гермиона заледенела: завхоз русской школы вышел на прогулку. В Колдовстворце не было тщедушного Филча, которого, начиная со второго курса, мог обхитрить и подвесить вверх тормашками любой студент. Нет, по коридорам русской школы разгуливал самый что ни на есть настоящий белый медведь — огромная восьмифутовая(8) зверина, от рыка которой дрожало все остекление нижних этажей. Завхоз был вполне осмысленным существом, но был ли он на самом деле зачарованным человеком или являлся обычным животным — Гермиона не знала. И если начистоту — выяснять не планировала. Она планировала сейчас как можно скорее скрыться от грозного завхоза, добежав до спального корпуса Медведей.
Проблема состояла в том, что Гермиона из рук вон плохо ориентировалась в Колдовстворце, а особенно темном, мрачном, полном шорохов и медвежьего рыка Колдовстворце.
Гермиона трижды свернула за угол, пробежав насквозь несколько широких палат с распахнутыми дверьми, залитых лунным светом из узких окон-бойниц, не прикрытых на ночь решетчатыми ставнями, прежде чем окончательно запуталась. Хоть Хогвартс и славился своими вечно меняющими направление лестницами и потайными закоулками, русская школа представляла собой лабиринт, очевидно проверяющий кадетов на выживаемость. Многие коридоры вели в тупик, двери, неожиданно притаившиеся за деревянным идолом, вырезанным прямо в стене, оказывалось вели в проходные аудитории и залы, а портретов, способных подсказать заблудившемуся кадету дорогу, в Колдовстворце не было.
Так бы Гермиона и плутала до утра, если бы неожиданно не вышмыгнувший из-за угла Бегемот, с распушенным хвостом засеменивший на встречу к англичанке.
— Слава Мерлину, Бегемот! Ты поможешь мне найти дорогу в спальню?
Баюн не мог мяукнуть в ответ, но деловито направился куда-то вправо, и Гермиона, не имя других вариантов, последовала за ним.
— Я надеюсь, что ты меня понимаешь, и мы сейчас не идем в сторону кухни или…
Начала было девушка, но неожиданно, завернув за угол, со всего маху врезалась в кого-то, высокого и, судя по боли в носу, чрезвычайно твердого. Потирая ушибленное место, Гермиона медленно подняла голову, ожидая встретиться лицом к лицу с Хозяйкой и получить выговор на тему нерадивых студенток профессора Слизнорта, но слова извинений так и застыли в глотке, столкнувшись с горящим даже в темноте терема взглядом.
Кровавым взглядом мага, носившего сейчас имя Марволо.
— Мисс Грейнджер, — сухо заметил мужчина тем тоном, словно не приветствовал девушку, а констатировал некий неприятный факт.
У онемевшей Гермионы холодок тонкой струйкой пробежался по позвоночнику. Он ее сейчас точно убьет! Просто наверняка!
— Я так полагаю, у вас сейчас существенно меньше шансов сбежать от меня, чем на чемпионате по квиддичу, — мужчина сделал шаг вперед, вынуждая сконфуженную Гермиону как ужаленную отпрыгнуть на два назад, мгновенно вскидывая палочку. — У меня создается ощущение, что вы довольно нелюбезная личность. Как поживает Поттер?
Учтивый тон Волдеморта сбивал с толку, и Гермиона все никак не могла осознать мысль: она находится в темном коридоре русской школы наедине с самым ужасным, могущественным магом Британии. А если Долохов и другие Пожиратели поблизости? Гениальный гриффиндорский мозг судорожно пытался придумать, как выпутаться из этой щекотливой ситуации.
— Гарри здесь нет, — стараясь подавить дрожь в голосе, звонко заметила девушка, прищуриваясь. Волдеморт сделал еще пару шагов навстречу, попадая наконец в лужицу лунного света, расплескавшуюся из окна-бойницы, отчего Гермиона смогла теперь рассмотреть его новый облик.
Маг, взамен змеиноподобному телу, выбрал внешность гораздо… приятнее. Все такой же высокий и худой, мужчина имел бледное лицо с острыми скулами, прямым носом и упрямым контуром губ, сейчас насмешливо искривленных. Черный кафтан с серебряной вышивкой-змейкой у воротника идеально сидел на широких плечах, облегая стройную фигуру темного мага. Вихрастые от природы волосы, совсем как у Гарри, были красиво, мягкими волнами уложены назад. Если бы не страх и осознание, что за человек сейчас стоит перед ней, Гермиона бы соизволила назвать мужчину красивым.
— Я прекрасно знаю, что в тереме ты одна, без своих друзей, — Гермиона заметила, что кисть мага дернулась, возможно пытаясь выхватить палочку, но отчего-то этого не сделала. — Мне твое лицо сразу показалось знакомым, но кто ты такая я догадался только благодаря Марье, — Гермиона заметила, что Волдеморт не назвал Моревну Хозяйкой. Конечно, это ведь только его могли величать повелителем и господином. — И что же подружка Поттера вынюхивает в России?
— Не знала, что мне необходимо ваше разрешение, чтобы покинуть Британию, — огрызнулась Гермиона и тут же прихлопнула рот. Она явно нарывается.
Кажется, Волдеморт подумал о том же.
Поскольку маг был существенно выше волшебницы, чтобы сровнять их лица Марволо пришлось хорошенько нагнуться. Гермиона нахмурилась сильнее, стоически выдерживая насмешливый взгляд мужчины и крепче сжимая волшебную палочку уже ставшими мокрыми пальцами. В полумраке коридора мужское лицо, лишь с одной стороны освещенное бледным мазком луны, казалось еще более острым, скуластым и совершенно неживым, словно вылепленным из белоснежного воска. Мужские губы рассекла усмешка, такая кривая и жуткая, словно кожу в этом месте просто полоснули ритуальным кинжалом, рассекая.
И вдруг в холодных сумрачных пятнах луны лицо мага начало неуловимо меняться. Кожа стала бледнеть и натягиваться, плотно облепляя становящийся лысым череп, скулы и кончики ушей заострились, шея вытянулась, а волосяной покров полностью исчез как с верхней части головы, так и с бровей и ресниц. Широко раскрытыми глазами, обмирая от страха, Гермиона наблюдала за самодовольно расправляющим плечи Волдемортом, явно чувствующим себя хозяином положения.
Кровь так оглушительно громко стучала в ушах, что Гермиона скорее поняла по губам, чем реально услышала, когда Волдеморт вновь непозволительно близко склонился к ней и шепнул, обдавая лицо ледяным дыханием:
— Кричи.
И Гермиона закричала, выплескивая весь свой ужас наружу.
Доля секунды, и ледяная ладонь прижалась к ее губам, заглушая рвущийся из глотки звук, а мужчина досадливо зашипел, вновь возвращая лицу антропоморфные черты:
— За каким дракклом так громко! Сейчас же…
Последствия не заставили себя долго ждать. Не успел Волдеморт закончить мысль, как из-за угла вывернула Хозяйка Медной горы собственной персоной. У нее в ногах вился Бегемот.
Гермионе потребовалось доля минуты, чтобы осознать, как открывшаяся Моревне картина выглядит со стороны: студентка-англичанка в темном закоулке Колдовстворца, ночью, стоит почти что в объятьях молодого мужчины, приехавшего недавно из Британии. И даже ее крик можно было списать на… что-то неприличное. Гермиона попыталась вывернуться и отодвинуться от ледяных рук Волдеморта как можно дальше, но стальная хватка на ее теле стала от этого только жестче. Метнувшись взглядом к холеному лицу мага, девушка увидела на нем выражение абсолютного умиротворения и сладкой, до оскомины, любезности. Кажется, именно так юный Том Реддл очаровывал преподавателей в Хогвартсе сороковых.
Но в мире очаровательного старосты Слизерина Марья Моревна, очевидно, была Дамблдором.
— Кто вам двоим позволял после отбоя находиться вне своих спален? Мистер Мракс, хоть вы и взрослый человек, кроме профессоров и завхоза подобное не позволено никому! Мисс Грейнджер… — Хозяйка выдержала паузу, — от вас я подобного легкомыслия не ожидала. Профессора школы оценивали вас довольно высоко.
От стыда Гермиона потупилась, закусывая губу. Кажется ее лицо покраснело до такой степени, что начало пульсировать.
— У меня нет возможности вас наказать достойным образом, но я выношу вам двоим предупреждение: еще раз я обнаружу вас ночью вне своих спален — двери Колдовстворца закроются перед вами в тот же миг раз и навсегда.
И Хозяйка королевским жестом развернулась, удаляясь, оставляя после себя шорох юбок и ощущение пепла разочарований на языке. Разве не об этом Гермиона размышляла менее недели назад? Сбежать из Колдовстворца как можно скорее и любой ценой. И вот она, возможность. Но не в тот же день, как она только приблизилась к разгадке! Ведь в «Исповеди побежденных» содержалось далеко не все. Гермиона каким-то подкожным чувством ощущала, что первый и самый знаменитый крестраж Кощея Бессмертного привлек в свое время юного Волдеморта, жадно пожелавшего обладать им. Но именно ли этой иглой решил обладать маг? Или создал подобную? И как найти этого зайца, фаршированного уткой? Ведь карты с таинственными сокрытыми островами, на которых растут волшебные дубы, вряд ли печатали в местной типографии, отмечая красным крестиком крестражи темных колдунов.
По руке змеей соскользнула холодная ладонь мужчины, и Гермиона, неприязненно передернувшись, повернулась к нему лицом. Хозяйка Колдовстворца отчитала Ужас Магической Британии как нерадивого школьника, и это, в совокупности с вполне человеческим образом мага, изменили что-то внутри Гермионы.
Леденящий душу страх отступил.
Конечно, Гермиона все еще продолжала опасаться Волдеморта, но ощущение онемения при его взгляде больше не сковывало конечности девушки. А еще пришло озарение — Темный лорд в волшебной русской школе находится на тех же куриных правах, что и она.
Вскинув голову, Гермиона со всей возможной дерзостью в отношении этого опасного человека проскандировала:
— Доброй ночи, мистер Мракс.
Волдеморт ответил ей молчаливым акульим оскалом и, не прощаясь, оставил одну в пустом коридоре.
Лишь когда стук каблуков по деревянному настилу терема стих, Гермиона охнула, осознавая, что вновь осталась одна, без Бегемота и даже Волдеморта где-то в хитросплетениях Колдовстворца, и как выбраться к спальне — не имела ни малейшего представления.
Вдалеке послышался грозный рык местного завхоза.
Проклиная Волдеморта с его неуемной жаждой бессмертия, наплодившего тут всякие крестражи, Гермиона поспешила в противоположную от медведя сторону.
Примечания:
Девчонки, все кто оставил отзывы под предыдущими главами, спасибо вам!
Belariana, GermioneJean, Алекса Стриж, Ksavera Merridew — вы моя команда мечты!
Боже, я когда задумалась впервые, что игла Кощея — ЭТО БУКВАЛЬНО КРЕСТРАЖ — меня прорвало. Эта работа была создана ради этого. И да, посмотрите сколько крутых параллелей мира ГП и нашего фольклора есть.
А еще я обожаю Бегемота и пранки Володи)
Кстати, при создании образа Вартазара (который тут типа армянин и глава факультета Орлов) я отчего-то представляла певца Jony хахх
1) *Отсылка к Царевне-Лягушке
2) *дух, живущий в банях, похожий на маленького старичка с длинной бородой
3) *домашний дух, похожий на маленького старичка с бородой
4) *Отсылка к сказке «Царевна-Змея
5) *Отсылка к сказке «О царе Берендее», где Кощей вылезал из колодца
6) *Отсылка к сказке «Иван Соснович», где Кощей превращает в камень целое царство
7) *«Царевна-лягушка»
8) *Размеры белого медведя достигают 2,5 метра
— Твое лицо, — Алиса по кругу обвела пальцем лицо Гермионы, старательно подбирая слово, — оно выглядит… помято. В каком часу ты вернулась вчера?
— В сегодняшнем.
Гермиона устало рухнула на кровать, раскидывая руки в стороны. Предатель-Бегемот, бросивший ее ночью, мгновенно запрыгнул на мягкое одеяло рядом с девушкой, беззвучно трясь мордой о безвольно повисшую кисть. Гермиона себя чувствовала отвратительно: она нашла путь к корпусу только под утро, когда первые лучи солнца осветили темные коридоры Колдовстворца, проникая в окна-бойницы.
— А ты еще та проказница выходит, — звонко рассмеялась выходящая из душа Настасья, и Гермионе захотелось бросить подушку в голову этой противной девчонки. — Говорят, ты встречалась в коридорах с Марволо Мраксом. Между вами что-то есть?
Разве что не закатив глаза, Гермиона рассержено надула щеки.
— А тебе случайно не Долохов докладывает? Маленькая слизеринская сплетница…
— Ты знакома с тем высоким англичанином? — Алиса изо всех сил старалась придать лицу незаинтересованное выражение, но любопытство так и блестело на дне зеленых глаз. — Он позавчера вышел на тренировочное поле против Вартазара. Закончилось ничьей.
Профессор Боёв хоть выглядел и молодо, имел за плечами не дюжий опыт сражений. Тренировочный посох в его руках, с вставленной в специальную выемку волшебной палочкой, весивший не менее двенадцати футов(1) творил чудеса, вращаясь с легкостью пружинки. Когда Вартазар опускал свое орудие, при столкновении с землей оно неизменно извлекало столб ярких искр, делавших выступление волшебника еще более пафосным. Хотя что может быть пафосней Экспеллиармуса в сальто с переворотом Гермиона не знала.
И Волдеморт вышел с этим акробатом в сражении в ничью.
У Наследника Слизерина вообще есть слабые стороны?
Не к месту вспомнился могущественный Кощей, погибелью которого оказалась тонкая иголка. Ахиллесова пята есть у каждого, и Гермиона яро желала найти волдемортову.
* * *
Черный маг, крепко поселившийся в ее мыслях, встретился Гермионе уже за завтраком. Человек, натянувший на себя личину Марволо Мракса, одну из многих и, очевидно, всего лишь очередную, с довольной кошачьей улыбкой беседовал с раскрасневшейся профессором Василисой. Хотя, наверное, кошачьей эту улыбку считали все в Колдовстворце кроме нее, Гермионы. Она то знала, что вертикальные зрачки бывают не только у кошек, но и у змей: опасных, скользких и непременно ядовитых.
Гермиона беспардонно дернула Настасью за темный рукав кафтана.
— Тебе отец или Долохов не рассказывали, зачем Антонин вместе с Мраксом прибыли в школу?
Русская, потянувшись было за маковой баранкой, лениво отмахнулась от соседки.
— Сама у своего Мракса и спроси. Или вам ночью в коридорах не до разговоров?
Не успев сконтролировать вспышку злости, Гермиона порывом стихийной магии опрокинула стакан Настасьи. Клюквенный морс потоком хлестанул, окатывая красивое девичье лицо, марая школьный кафтан, насквозь пропитывая толстую длинную косу. Настасья истерично завизжала, и вскрикнув что-то вроде «ненавижу!», со скоростью пикси вылетела из столовой, провожаемая множеством взглядов. Алиса, несмотря на должность старосты, рассмеялась, но Гермиона ее радости не разделяла: теперь на нее было обращено слишком много внимания.
Особенно нервировали два темных мужских взгляда. Один, неожиданно, принадлежал профессору Вартазару, восседавшему сегодня в парадной белоснежной папахе — стандартном головном уборе факультета Орлов, чьим деканом он и являлся. Адресантом второго (естественно) был Волдеморт. Проигнорировав профессора Боёв, Гермиона в упор уставилась на Ужас Всея Британии. Ужас уставился в ответ.
Раздраженно прицокнув, девушка отвернулась, прерывая дурацкую игру в гляделки: вряд ли маг позволит себе оказаться побежденным даже в этой глупой стычке.
— Прошу минуточку внимания! — магически усиленным голосом произнесла Хозяйка, вставая со своего места. Сегодня она вновь была в кольчужной накидке, похожей издалека на переливчатую рыбью чешую. — Сегодня ночью было совершено нападение на нашего завхоза.
Шепотки в зале в одно мгновение усилились. Взбудораженные кадеты Колдовстворца, перебивая друг друга, загалдели, обсуждая неслыханное: нападение в школе! Они явно не учились в Хогвартсе.
— Соблюдайте тишину! — постаралась призвать подопечных к благоразумию Моревна, но, когда ее слова не возымели успеха, взмахнула палочкой, посылая необычным пасом чары в зал. — Тишина.
У Гермионы перехватило дыхание. Колокольный звон разлился в ушах, заглушая даже громкое испуганное сердце, затрепыхавшееся в груди, когда девушка поняла, что ей не хватает воздуха. Гермиона вскинула ладонь к горлу, панически пытаясь сделать хоть вздох, когда чары оказались сняты также резко как и наложены. Хрипя, раскрасневшаяся девушка нашла взглядом Моревну: она стояла рядом с профессорским столом, гордая и величественная, прямая, как натянутая струна. Истинная царица среди подданных, пытавшихся отдышаться после коварного проклятья.
Чары затронули даже преподавательский состав. Хуже всего выглядела профессор Василиса, от стресса превратившаяся в раздутую жабу. С другого конца столовой к ней уже спешил желавший помочь муж. Казалось, помимо Хозяйки, невозмутимым во всем зале оставался только Волдеморт, недобро поглядывавший на могущественную Моревну.
А Моревна и впрямь была могущественной волшебницей. Гермиона никогда прежде не слышала о чарах, при которых один человек способен куполом накрыть такую большую площадь, вмещавшую не меньше тысячи человек.
Хозяйка вновь громогласно произнесла:
— Белый медведь жив, но нападавший нанес ему существенный урон. Поскольку в стенах школы подобное — беспрецедентный случай, прошу впредь соблюдать осторожность. А также если вам что-либо известно — немедленно доложить мне.
На последних словах Моревна повернулась к Гермионе, захватывая взгляд иностранной студентки в плен. Девушка судорожно возвела окклюменционные блоки, усиливая защиту разума, легко разгадывая по мерцающему взору Хозяйки, что она планирует применить легилименцию.
Но семисотлетней волшебнице определенно было плевать на блоки Гермионы.
Невероятно изящным движением обойдя защиту, но не разрушая ее, словно найдя в плотной кирпичной кладке стены оконный проем, Моревна проскользнула в голову девушки, прохладно уведомляя:
«Прошу явиться в мой кабинет после завтрака».
Чужое присутствие исчезло из головы Гермионы также легко как и появилось. Виски прострелило болью от напряжения, и девушка вскинула руку, ощущая как что-то теплое течет по губам. Вытерев это, Гермиона недоуменно воззрилась на окровавленную ладонь: у нее пошла носом кровь. Хозяйка Медной горы каким-то образом проникла к ней в голову в обход окклюменционных блоков, очевидно подняв кровеносное давление до максимально возможного.
* * *
Когда Гермиона вошла в кабинет Хозяйки, голова все еще раскалывалась от недавнего вторжения, поэтому увидев сидевшего в кресле напротив Моревны Волдеморта, девушка лишь титаническим усилием не позволила своему лицу скривиться. Им обязательно пересекаться каждый божий день?
— Присаживайтесь, мисс Грейнджер, — без привычного добродушия пригласила Хозяйка, указывая рукой на соседствующее с Волдемортом кресло. — Я бы хотела поговорить с вами двумя по поводу происшествия прошлой ночью.
Мгновенно сообразив, что ее, обнаруженную ночью в коридоре в компании Волдеморта, в то время как они оба приезжие иностранцы, вполне сейчас могли подозревать в нападении на медведя-завхоза, Гермиона испуганно запричитала:
— Прошу вас, я не нападала ни на кого!..
— Боюсь, вам не стоит подозревать меня в нападении…
Одновременно с Гермионой воздух в кабинете разрезал и томный тембр Волдеморта, совсем не похожий на тот холодный голос, которым он разговаривал с ней вчера в пустом коридоре школы. Вот ведь лицемерный слизеринец!..
Хозяйка вскинула ладонь вверх, прерывая оправдания иностранцев. Памятуя о чарах удушья, наложенных Моревной в столовой, Гермиона мгновенно прикусила язык.
— Несмотря на ряд факторов, на основе которых я вполне обоснованно могу подозревать вас в покушении на жизнь школьного завхоза, в вашу пользу говорит одно серьезное алиби: вас двоих я обнаружила лишь несколькими минутами ранее, нежели чем окровавленного медведя. А поскольку перед нашей встречей вы были весьма заняты… беседой, совершить нечто злонамеренное вы вряд ли бы успели.
Гермиона медленно сморгнула. Моревна тоже всерьез считала, что они с Марволо зажимались в коридоре Колдовстворца? Истеричный смешок так и замер, не успев сорваться, на губах девушки. Интересно, если Хозяйка обмолвится о подобном Слизнорту, как отреагирует пожилой профессор Зелий на возможность интрижки Темного лорда и маглорожденной Грейнджер? Да его молчание потом никакими засахаренными ананасами не купишь!
— Однако вы находились неподалеку от того места, где на завхоза, совершавшего обход, напали. Возможно вы что-то видели или слышали? Ваши показания вполне бы могли нам сейчас помочь.
Хозяйка выжидающе уставилась на иностранцев, насупливая свои идеальные брови, но ни Гермиона, ни Волдеморт прерывать тишину не спешили. Ну вот что Грейнджер ей могла сейчас рассказать? Что читала запрещенную темномагическую книгу в библиотеке допоздна, потом потерялась в коридорах школы, потом столкнулась с Лордом Волдемортом, который в шутку припугнул ее своим истинным лицом, а потом она вновь, как дура, потерялась, и блудила до утра по терему? Да, история достойная подруги Избранного, ничего не скажешь. Кажется Ремус погорячился, назвав ее умнейшей ведьмой своего времени.
Волдеморт молчал с неменьшим усердием. Вот он-то вполне мог быть причастен к нападению. Хоть сам маг и был в тот момент с Гермионой, нет никакой гарантии, что на завхоза совершили покушение не его Пожиратели во главе с Долоховым. Интересно, а зачем вообще нападать на завхоза? Тем более когда завхоз не тщедушный Филч-сквиб, а восьмифутовый белый медведь. Для этого нужна по-настоящему веская причина.
— Позвольте ответить сразу за нас двоих, сударыня, — учтиво обратился к Хозяйке Волдеморт, вновь изящно игнорируя ее основной титул. — Хоть и, уверяю вас, ваше представление о наших с мисс Грейнджер отношениях весьма неправдоподобно, но мы, мало того, что не совершили вчера ничего предрассудительного, так еще совершенно не способны вам сейчас помочь. Мы не видели и не слышали ничего касательно этого щекотливого происшествия.
Ну каков дипломат! Дамблдор говорил, что в молодости Волдеморт обольщал сладкими речами всех: и своих сторонников, и врагов, и даже людей посторонних, но способных принести хотя бы малую выгоду. Кажется, своего таланта темный маг не растерял.
Лицо Хозяйки расслабилось.
— Хорошо, в таком случае вы можете идти. Но мистер Мракс, я не забираю сказанных вчера вечером слов — если я вновь обнаружу вас или мисс Грейнджер после отбоя — вы оба прекратите свою исследовательскую деятельность в стенах Колдовстворца.
Гермиона скупо кивнула, покидая кабинет первой. Угроза Моревны была более чем реальна. Вышедший за девушкой следом Волдеморт явно балансировал где-то между задумчивостью и откровенным раздражением.
— Тебе следует быть сдержанней и не орать ночью в коридорах, — отбросив всю томность, презрительно зашипел маг.
Недовольная не меньше него, Гермиона вскинулась.
— Значит не пугай меня в этих коридорах — я и орать не буду!
— Судя по всему тебе для испуга многого и не надо. Старая шляпа явно не в своем уме была, распределяя тебя в подруги Поттера. Хотя… что еще ждать от маглорожденной. Для таких как ты нужен отдельный факультет.
— Его откроют в день создания факультета полукровок, — зашипела Гермиона как рассерженная кошка, напрочь забывая при упоминании болезненной темы чистоты крови, с кем она сейчас разговаривает.
Адамово яблоко на мужском горле дернулось.
— Если ты считаешь, что фантастическая удачливость Поттера распространяется и на все его окружение — боюсь мне придется тебя расстроить. Прихлопнуть тебя все равно что насекомое: я замечу только то, что жужжать перестало.
Гермиона упрямо сжала челюсти, но промолчала: она всегда выигрывала в словесных баталиях с кем бы то ни было, но мировая история складывалась таким образом, что выиграть у Волдеморта было возможно только если твоя фамилия Поттер при наличии имени Гарри. Поэтому злить мага дальше было нецелесообразным.
— Удачных исследований, мистер Мракс, — без капли покорности в голосе произнесла Гермиона, стоически встречая волчий взгляд, отливавший багрянцем.
Пробормотав себе под нос что-то схожее с ругательством, Волдеморт развернулся на каблуках, вновь, как и ночью, оставляя Гермиону одну в коридоре. Затронутые яростной темной энергетикой волшебника, факелы по обе стороны прохода, мгновенно гасли за спиной мужчины, не выдерживая магического напора, жалобно взвиваясь вверх коптящей струйкой дыма.
Погрузив коридор во тьму, маг скрылся за поворотом, оставляя Гермионе на сладкое интересную мысль: Волдеморт столкнулся с ней на нижних этажах в Правом крыле школы. Нападение на патрулировавшего завхоза произошло на нижних этажах в Правом крыле школы.
Интересно, в Колдовстворце существует аналог «Истории Хогвартса»?
* * *
Функцию любимой книги Гермионы на себя взяла Селезнёва. Все послеобеденное время у старшекурсников Медведей значилось окно, которое Алиса проводила, неожиданно для себя, перед говорящим зеркалом. В Колдовстворце вообще все зеркала были волшебными и жутко болтливыми: большинство из них не желали показывать волшебнику его отражение, пока тот не соизволит спросить стандартное «я ль на свете всех милее?».
Зеркало обычно после этого разражалось громким смехом, похожим на звон бьющегося стекла, и показывало несколько картинок различной степени неприличия. Близнецы Уизли нашли бы эти маленькие розыгрыши забавными.
Сейчас Алиса старательно примеряла на себе перед зеркалом то один кафтан то другой, отличавшиеся на взгляд Гермионы только цветом пуговиц и высотой воротника, но девушка не вмешивалась: сегодня у Селезнёвой были вступительные экзамены в ряды дружинников, некий аналог британских авроров. Русскую ждала показательная магическая дуэль, битва на посохах и собеседование с главой Московской Дружины, неким Ильей Муромцевым, но до последнего пункта еще следовало дойти.
— Отвратительные тряпки,
Надень серебряный подклад.
Ослушаешься — и без оглядки,
Сбежит твой будущий камрад!
Пропело говорящее зеркало. Ах да, эти насмешливые стекляшки, на старинный манер, привыкли говорить стихами.
— А ты что скажешь, Гермиона? — Алиса покрутилась перед девушкой, демонстрируя строгий, черный кафтан, совершенно ничем не отличающийся от предыдущего.
Гермиона мягко улыбнулась Селезнёвой. Она бы хотела с ней подружиться по-настоящему и стать ближе. Жаль обстоятельства совершенно не на ее стороне.
— Ты выглядишь отлично. Этот Муромцев заберет тебя в Москву как только ты порог аудитории переступишь, — задорно ответила Гермиона тем тоном, которым ее саму перед экзаменами обычно поддерживала Джинни и мальчишки. Она скучала по ним… сильно. Интересно, как дела в Кастелобрушу у Рона? А у Гарри в Ильвермони? Поняли ли они уже, что в их школах крестража нет? Знает ли агент Дамблдора, что Волдеморт находится сейчас в русской школе? — Акцио, «Простоблеск»!
Гермиона взмахнула палочкой, призывая из бездонной сумочки изобретенное дедушкой Гарри снадобье для укладки волос. С торчащими во все стороны короткими вихрами Алисы срочно что-то требовалось сделать.
— Держи, это отличное средство. Просто размажь по волосам не втирая в корни и высуши палочкой. Так у тебя будет более презентабельный вид.
— О, Гермиона, ты чудо! Я месяц назад потеряла свой волшебный гребень для укладки волос — теперь как домовенок каждый день.
Пока Селезнёва старательно распределяла снадобье по волосам, Гермиона будто бы невзначай поинтересовалась:
— Знаешь, у нас в Хогвартсе была куча таинственных мест, где можно было бы что-то спрятать, или собраться с ребятами…
— Чтобы выпить в тайне от профессоров, что ли?
Гермиона задумчиво закусила губу: вот наверное чем отличается юность без войны. Они в Хогвартсе и не думали организовывать в Выручай-комнате вечеринки или посиделки, создав вместо этого настоящий бойцовский клуб, первое правило которого было — никому не рассказывать о бойцовском клубе.
— Ну почти, — уклонилась от прямого ответа Гермиона. — У нас таких было целых две в Хогвартсе, это я молчу о потайных ходах. А у вас? Может легенды какие?
Усевшись на кровать и наколдовав палочкой иголку с ниткой, Алиса принялась перешивать одну из пуговиц на кафтане, параллельно отвечая на вопрос Гермионы.
— Вообще как таковых нет, хотя ты же ходила по Колдовстворцу — тут самый настоящий лабиринт. Иной раз свернешь не туда — и новую дверь или проход обнаружишь! Но чтобы прям таинственные помещения… о таком я, пожалуй не слы… А, стоп! — Гермиона чуть не взвизгнула, услышав последние слова Селезнёвой. — Помнишь, я упоминала, что Хозяйке нашей семьсот лет почти стукнуло, и она для поддержания своей внешности яблоки молодильные ест? Так вот, эти яблоки надобно есть точно в срок, и дня пропустить нельзя. Поэтому яблоня точно должна быть всегда где-то поблизости.
— Да, ты это уже упоминала, но к чему ты клонишь сейчас?
Зубами оторвав нитку, когда пуговица оказалась наконец пришита, Алиса пояснила:
— Гермиона, мы на острове, и у нас тут нет ни садов, ни оранжерей. Так где же растет яблоня?
Гермиона вздрогнула. Точно, и как она могла не подумать об этом?
Колдовстворец ведь находился на острове, в центре сокрытого города.
«Смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево, что на острове сокрытом, Кощей как свой глаз бережёт.»
Кажется, молодильные яблоки Моревны росли здесь, в Колдовстворце, где-то поблизости с одним весьма темным артефактом, добраться до которого и было миссией Гермионы все это время.
* * *
Следующие несколько дней Гермиона тратит на то, чтобы окопаться в библиотеке, а в перерывах от чтения, когда глаза начинает нещадно саднить, девушка методично изучает нижние палаты терема в Правом крыле, но, конечно же, безрезультатно. Если бы они с ребятами заранее не знали, где находится Выручай-комната и как её открыть — они бы сроду туда не попали. Так, видимо, было и здесь.
Единственная подсказка, какая была у девушки, это то, что Волдеморт явно находился в поисках не меньших, чем она сама. Его прибытие в Колдовстворец не могло быть простым совпадением, а значит означало лишь одно — темный маг искал или пытался попасть в то место, где была спрятана Кощеева смерть.
Гермиона пыталась рассуждать логически. В один из дней, подойдя к витрине, выставленной в холле терема, девушка, с любопытством рассматривая Меч Кладенец и гусли-самогуды, пришла к интересному выводу — для Марьи Моревны, очевидно сокрывшей в Колдовстворце и дуб с сундуком, и свои молодильные яблони, место сокрытия должно было быть значимым, поскольку буквально поддерживало в ней жизнь. Вряд ли гарант своего «долго и счастливо» Хозяйка запрятала в пыльный чулан под лестницей или в сырые подземелья, ветвисто раскинувшиеся под вонючим болотом. Нет, это должно было быть местом славы, триумфа. Волдеморт же испоганил своими крестражами не пустые банки из-под Coca-Cola, а легендарные предметы Основателей, потомственный перстень Гонтов. Ностальгический дневник сейчас не в счет.
Также и Моревна, будучи древней девой-воительницей, непобедимой и всесильной чародейкой, наверняка была склонна хоть к малой толике тщеславия. И следовало найти, что это тщеславие питает.
В зеркальном отблеске витрины с волшебными предметами Руси отразилось пространство за спиной Гермионы, и девушка замерла, завороженно рассматривая расщеренную пасть древнего дракона. Череп Змея Горыныча, чудесным образом сраженного еще юной Моревной, бессильно скалился оголенными белоснежными костьми; в пустых прогалах глазниц клубилась непроглядная тьма.
Да, поверженный дракон, только голова которого достигала примерно двенадцать футов в высоту,(2) а передний клык был длиной в руку Гермионы, вполне мог являться символом триумфа Хозяйки Медной горы.
Той же ночью Гермиона, наложив на себя дезиллюминационные чары, прокралась после отбоя в пустой холл терема, но двухчасовое изучение черепа Змея Горыныча дало результатов не больше, чем бесполезные часы, потраченные в библиотеке Колдовстворца. Если близ костяной головы дракона или даже внутри его пасти и имелся потайной проход — найти его ни физически, ни магически девушка не смогла. Она подкожно чувствовала некий магический импульс, исходящий от черепа, но понять с чем он связан была не способна. Так могла пульсировать как магия, скрывающая что-то таинственное, так и волшебство, поддерживающее белесые кости Горыныча вместе.
Алиса, на отлично прошедшая вступительные испытания в ряды Московских Дружинников, лишь неодобрительно качала головой, наблюдая за разрастающимися синяками под глазами англичанки, но особо с расспросами не лезла, решив, очевидно, что девушка просто излишне погрузилась в изучение Отвароварения под чутким руководством профессора Василисы. Гермиона Селезнёву разубедить не стремилась, каждую ночь как заведённая накладывая на себя чары невидимости и карауля молчаливый череп в холле терема вплоть до петушиного крика по утру.
За два дня до Ивана Купалы и предполагаемого побега Гермионы в Британию, волшебнице наконец улыбнулась удача.
Задница уже затекла от долгого сидения в неудобной позе, а волшебная палочка, удерживающая полог невидимости на теле девушки, ощутимо вибрировала — удерживать дезиллюминационные чары в течение нескольких часов подряд было невероятно сложно, и Гермиона очень гордилась своим уровнем выносливости и магических способностей. Именно в этот момент усталый за последние бессонные ночи слух волшебницы уловил какой-то шепот и последовавший за ним скрежет.
Не раздумывая и полностью оправдывая принадлежность к Гриффиндору, Гермиона рванула вперед, молнией проносясь через широкий холл терема и в прыжке, разученном на занятиях с Вартазаром, по-кошачьи пробралась внутрь уже никогда не способной сомкнуться пасти Горыныча. В глотке дракона, в том месте где обрубленный мечем Моревны хребет прижимался к деревянной стене Колдовстворца, зиял дверной прогал, в который явно только что проскочил кто-то такой же невидимый, как и она сама.
Прежде чем дверь успела закрыться, Гермиона скользнула внутрь.
Вход мгновенно сросся за ее спиной, словно его никогда и не было.
Обернувшись, девушка ахнула.
Во-первых, она оказалась на чудесной поляне, словно сошедшей со сказочной страницы волшебной книги. Над сочной зеленой травой витали бабочки, гудели шмели, пахло цветущей черемухой, а поблизости, за пригорком, журчал ручей. На волшебной поляне стоял, плескаясь в лучах солнца, теплый день. Похоже здесь действовали какие-то чары иллюзии в совокупности с заклятием незримого расширения. Буквально чудесная Выручай-комната номер два.
Во-вторых, Гермиона очень четко, с дрожью во всем теле почувствовала… точнее нет, не так, значение как раз имело то, чего она не почувствовала. Гермиона не почувствовала своей магии, даже слабого отголоска. Ее жилы, пропитанные волшебством с самого детства, сейчас были словно заблокированы. Девушка всегда любила это чувство, когда некая неведомая сила облизывала языком ее внутренности, ласкалась вместе с латинскими словами в горле, теплом вырывалась из ладоней, насквозь прошивая волшебную палочку. Призвав на помощь всю стихию, вскинув бесполезное сейчас древко, Гермиона лишь утвердилась в своем предположении.
— Здесь действует антимагический купол, мы лишены магии, Грейнджер, — раздраженно констатировал холодный мужской голос, и Гермиона подняла голову, со страхом оглядывая его обладателя.
В-третьих, косвенная причина ее нахождения в Колдовстворце сейчас стояла прямо перед ней, задумчиво перекатывая в тонких бледных пальцах палочку из тиса с сердцевиной в виде пера феникса.
Глаза Волдеморта опасно мерцали красным.
— Как ты всегда умудряешься оказываться там, где тебе совсем не место?
Гермиона промолчала, посчитав вопрос риторическим, тем более она сейчас как раз таки находилась там, где ей быть положено.
— Где мы находимся?
Услышав вопрос, Волдеморт изящно изогнул бровь, но ответом девушку не удостоил, на всякий случай напоминая, каким невыносимым нравом обладает. Вместо этого мужчина сунул в карман кафтана бесполезную волшебную палочку, задумчиво оглядел округу, одарив особенно неприязненным взглядом булыжник у себя под ногами, и зашагал прочь, по единственной протоптанной дорожке, уводящей возможного путника в правую сторону от солнечной лужайки и журчащего в кустах ручья. Гермиона сделала шаг вперед: то, что она раньше приняла за неказистый булыжник оказалось камнем-указателем. На его поверхности на старославянском значилась надпись:
«Прямо пойдёшь — смерть свою сыщешь, Налево пойдёшь — любовь свою встретишь, Направо пойдёшь — богатым станешь»
А ниже приписка:
«А назад повернешь, только подвиг совершив»
Непроизвольно Гермиона ойкнула, осознавая весь масштаб катастрофы: она находилась в месте, где не действовала магия в обществе своего злейшего врага, а выбраться она отсюда могла лишь совершив некий мифический подвиг.
Примечания:
Спасибо большое за чудесные комментарии под предыдущей главой ❤️
1) *почти 6 кг
2) *почти 4 метра
Вытащив ладонь из кармана кафтана, Гермиона дважды сжала ее, разминая, а затем вытянула вперед. Хоть в руке и не было волшебной палочки, но девушка рассчитывала почувствовать хоть малейшее дуновение магии в жилах и… тщетно. В глубине души заныло от пустоты. Повернув голову в сторону, к мужчине, сидевшему у соседнего дерева в той же позе что и она, Гермиона невольно, уже не в первый раз за последние дни, принялась рассматривать его профиль, надо сказать, вполне себе человеческий. Особенно заострив внимание на тонкой, с легкой горбинкой переносице, девушка вслух поинтересовалась:
— Почему твоя внешность здесь осталась прежней?
Наверное, еще несколько дней назад обратиться настолько фривольно к самому темному магу Британии Гермиона бы просто не посмела, но она провела уже примерно три дня в компании Волдеморта в этом таинственном месте, и чувствовала себя сейчас в его обществе вполне… сносно. В первые дни, оказавшись под прицелом антимагического купола в неизведанном месте один на один со своим заклятым врагом, Гермиона боялась и глаз сомкнуть. Хоть Волдеморт и не способен был сейчас применить Аваду Кедавру, в силу своих физических возможностей, как молодой сильный мужчина, маг вполне мог банально свернуть шею маглорожденной подружке Поттера, однако, отчего-то, сделать это не спешил. Даже угроз не поступало. Несмотря на вечное бурчание Марволо, мол Грейнджер излишне болтлива и надоедлива, Гермионе казалось, что Волдеморту было элементарно скучно оставаться в таинственном схроне Хозяйки Медной горы одному.
— Ты с закрытым ртом вообще существовать способна? — беззлобно поинтересовался Волдеморт, отгоняя пузатого шмеля рукой и в очередной раз натужно чихая: кажется у Ужаса Всея Британии была аллергия на весеннее цветение. Все же у отсутствия носа есть свои преимущества. — Это место полностью лишает тебя магии.
— Я об этом и говорю, — нетерпеливо перебила Гермиона. — Твой облик… он же не настоящий. Не знаю Оборотное это или Чары наваждения, но где… все остальное?
В конце предложения Гермиона неопределенно провела ладонью перед лицом, пытаясь донести свою мысль. Волдеморт, как ни странно, ее понял.
— Потому что моя нынешняя внешность не создана магией. Это мой истинный облик.
— Ты так выглядел до вмешательства черной магии?
Волдеморт скосил на Гермиону глаза. Радужка выглядела вполне человеческой: черную окружность зрачка обтекала морская синева. В глазах мага плескался штиль.
— Тебе слишком мало лет, — наконец соизволил ответить Марволо. — Ты не в силах оценить всей мощи темной магии и ее даров. Речь сейчас даже не о твоем сомнительном происхождении. Не закатывай глаза, Грейнджер, лучше подумай над своим восприятием: ты же волшебница. Какая никакая… Но! Неужели ты неспособна осознать, насколько ничтожна значимость приятности внешнего облика по отношению к его функциональности и содержанию? Это как… никто не любит брокколи, но они же полезны.
Гермиона даже сморгнула от этой примитивной параллели: Волдеморт и в самом деле сравнил свою устрашающую внешность, добытую кровавым ритуалом с использованием крови и плоти, с капустой? Впрочем, она уже успела заметить эту его особенность — темный маг зачастую не придавал значения тем вещам, которые большинство людей возводили в ранг особенных. Волдеморт словно был выше этого. Человек, сидящий на высоком стуле, редко смотрит на быт муравьев у себя под ногами.
— Считаю свое новое тело удивительным. Такая мощь, такие возможности! Творение самой магии в обход божьего замысла! Ты думаешь иначе?
На долю секунды девушка задумалась над этим философским вопросом: а считала ли она Волдеморта из Отдела Тайн уродом? Вряд ли испытываемые ею эмоции были продиктованы отвращением. Облик темного мага её пугал, приводил в ужас и, наверное, трепет, но вопрос Волдеморта сейчас состоял в другом.
Они оба были магами, волшебниками. Разве не должны они иначе смотреть на мир? Иначе воспринимать внешний облик, быть выше суждений о красоте, когда речь заходит о силе? Видимо Волдеморт именно к этому и вел: если облик змеи даст тебе силу и мощь — стань змеей. И плевать на все. Власть — величайший из инструментов управления, и ради ее получения не стоит задумываться о таких примитивных вещах как визуальная привлекательность.
— Возможно мне это не близко, но, как ни странно, я тебя понимаю. Ты всю жизнь шел к мировому господству, что тебе дело до того, что показывает отражение в зеркале? Это просто не входит в твою систему ценностей.
— Правильно, — довольно мурлыкнул Волдеморт, словно радуясь, что его старания оценили, а Гермиона вдруг насупилась, отворачиваясь к кое-как по-магловски разведённому костру, на котором она пыталась подрумянить собранные в лесу грибы. Она что, и в самом деле занимается тем, что пытается понять извращенную логику этого темного волшебника?
Хотя кроме этого тут заняться было решительно нечем. Казалось, за эти дни, они сотню раз возвращались обратно к камню-указателю, надеясь найти что-то новое на его серой поверхности, но все тщетно. Надпись говорила, что лишь пойдя направо можно обрести богатство, и Волдеморт, с упрямством нюхлера почувствовавшего золото, спешил в обозначенном направлении. О том, чтобы пойти навстречу любви или, упаси Мерлин, смерти, и речи не шло. Юркая тропинка убегала вдаль, радуя однообразными пейзажами полей и лугов. Изредка волшебники проходили мимо звонких речушек и негустого подлеска. Лишь однажды им встретилось необъятное прекрасное поле алых цветов, чьи бутоны напоминали нечто среднее между маком и тюльпаном. Завороженная тянущимся до самой кромки горизонта полем и невероятным сладостным ароматом, Гермиона потянулась к цветку, в странном, почти животном порыве, мечтая лишь, сорвав его, обладать им.
Волдеморт тогда буквально за шкирку оттащил её прочь, рыча на ходу:
— Ты про Русь вообще ничего не читала? Тут ничего лишний раз трогать нельзя! Это же был аленький цветочек! Премерзкое растение. Тронешь его — и какая-нибудь тварь обязательно вылезет.(1)
Провожая в тот момент расстроенным взглядом прекрасное поле, Гермиона про себя рассержено подумала, что одна тварь уже вылезла, а теперь шагала рядом.
Надо отметить, что за всю прошедшую неделю, проведенную в компании Волдеморта, маг так и не поинтересовался, какого собственно драккла Гермиона тут делает. А ведь это был вполне логичный вопрос, при учете того, на какой скорости Грейнджер залетела в приоткрытую дверь Чудо-комнаты Колдовстворца. Скорее всего, предполагала Гермиона, Волдеморт не посчитал похищение Чаши Хаффлопафф из Гринготтса, а затем и нахождение подруги Поттера за сотню миль от Лондона в Колдовстворце, где спрятан уже второй его крестраж, забавным стечением обстоятельств. Но несмотря на то, что темный маг прекрасно осознавал, какую роль сейчас отыгрывает Гермиона, он отчего-то попустительствовал этому. Возможно, мужчина отводил девушке роль молчаливого свидетеля поражения светлой стороны, коим она непременно станет, когда Волдеморт заберет свой крестраж и трансгрессирует в Лондон первым же рейсом, оставив ее ни с чем.
Волдеморта вообще не стоило недооценивать. Сейчас, находясь здесь и непрестанно взаимодействуя с магом, Гермиона совершенно не понимала политику Дамблдора, культивировавшего в умах своего окружения неверный образ Волдеморта.
Марволо не был сумасшедшим фанатиком ровно также, как и сумасбродным тираном. Он, конечно, являлся тщеславным нарциссом с неуемной жаждой власти и невероятной беспринципностью, но никак не тем бездумным монстром, образ которого рисовали в голове Гермионы члены первого состава Ордена Феникса. И это означало лишь одно из двух: или светлая сторона использовала примитивную пропаганду, или же Грейнджер была семнадцатилетней девицей, попавшей под влияние опытного манипулятора.
И вот, наконец, на следующий день, на исходе примерно пятого дня (по подсчетам Гермионы) совместного нахождения в этом таинственном месте, вдалеке забрезжил рассвет. Хотя, конечно, неровный сизый частокол на границе неба и земли назвать рассветом можно было с натяжкой.
— Ты же уже бывал здесь?
Хоть эта мысль и посещала Гермиону далеко не в первый раз, она лишь сейчас набралась смелости ее озвучить.
— Я думаю ты и без меня прекрасно знаешь ответ, маленький шпион Дамблдора.
Значит ее подозрения были верны — Волдеморт и в самом деле прекрасно осознавал цель ее нахождения в Колдовстворце. Неожиданно возмутившись фамильярному обращению мужчины, Гермиона, со всей характерной ей ретивостью, взбрыкнулась, не хуже привычных на Руси коньков-горбунков.
— Я никогда не шпионила ни за кем — это низко.
— Ты оскорбилась моими словами? Тебя так легко задеть.
Рассматривая еле заметную ухмылку на мужских губах, Гермиона закатила глаза. В какой момент этой недели он проигнорировал её неформальное обращение? И в какой момент она начала проглатывать его ребячливые шпильки?
— Я по-прежнему не считаю, что являюсь шпионом. Если я что-то делаю, то всегда открыто. По своей натуре я презираю лицемеров и обманщиков, соответственно не желаю быть такой же сама.
— Гриффиндорка до мозга костей?
— Гриффиндорка до мозга костей.
— Понял.
На последнем слове мага Гермиона, не выдержав, рассмеялась. Не слишком громко, но открыто и честно, от души. Однажды Дамблдор сказал, что Волдеморт внутри мертв. Рожденный под действием Приворотного зелья, недолюбленный с детства, охочий до власти и поклонения, Темный лорд был неполноценным всегда, а расколов свою душу на части, стал и вовсе лишь подобием человека.
Но общаясь с ним сейчас Гермиона скорее наблюдала самовлюбленную, и даже излишне целеустремленную версию язвительного Снейпа, нежели сумасшедшего психопата.
— Да, я бывал здесь однажды, много-много лет назад. Думаю, ты заметила, что почти все входы русские запечатывают своей кровью, поэтому мне потребовалось немало времени, прежде чем я смог раздобыть немного биоматериала Моревны, — на этих словах мага Гермиона с трудом подавила усмешку. И этот человек, так запросто использующий в речи магловские словечки, пытается всем вокруг доказать что он самый что ни на есть чистокровный? — Но в тот раз тут все было несколько иначе, менее… спокойно. И избушку я нашел быстрее. Кстати, мы почти на месте, — резко прервал сам себя Марволо, указывая бледной кистью в сторону частокола, теперь видимого гораздо четче, всего в сотне футов от путников.
Вынырнув наконец из своих мыслей и аккуратного анализа мужчины рядом с собой, девушка сосредоточилась на их пункте назначения. Волдеморт заранее обозначил, что их путь пролегает, к таинственному указателю, некому проводнику-Сфинксу(2) по-старорусски.
Неровные, прогнившие зубья частокола торчали из земли как ощеренная пасть древней старухи; нескольких досок не хватало, а крупные прогалы заполняли сухие мертвые ветви кустов. Вообще местность вокруг ограды выглядела неживой: птицы не пели, вечнозеленая трава схрона смотрелась пожухлой, а местами и выгоревшей до блекло желтого цвета, и даже жужжание надоедливых насекомых утихло, сменивших глухой тишиной. Гермиона чувствовала себя букашкой, которую злой ребенок накрыл стеклянной банкой. За кривой грядой частокола, напротив покосившейся калитки, притаился кривобокий домишка, на вид не имевший ни окон, ни дверей.
Увлеченно рассматривая частокол, Гермиона чуть ли не вскрикнула, когда на одном из зубцов, по соседству с повешенным на доску глиняным горшком, волшебница обнаружила потемневший от времени человеческий череп; с одной стороны из посеревшей кости тянулся длинный клок седых волос.
— Стой, — Волдеморт рукой преградил Гермионе дорогу, выступая на шаг вперед нее. Этот жест неожиданно был… мужским. — Чтобы дальше не происходило — не открывай рот. По поверьям ведьма слепа, и пока ты с ней не заговоришь, она не способна утянуть тебя в свое царство мертвых. Молчи, Грейнджер, в кои-то веки молчи. Твое спасение с того света вовсе не входит в мои планы.
Если уж Волдеморт снисходил до опасений, у кого из известных Гермионе смертных вообще был шанс? Дамблдор и Моревна разве что. Гермиона поплотнее прикрыла рот, и даже вскинула вверх руку, намереваясь прихлопнуть ладонью губы, если вдруг ее болтливый язык соизволит вперед разума произнести что-то вслух.
Волдеморт вскинул свою бледную, похожую на гигантский тонкий коготь, волшебную палочку, и дважды постучал ее кончиком по гнилой деревяшке забора, громко и четко произнося при этом:
— Избушка-избушка, стань к лесу задом, ко мне передом!
Долгое время ничего не происходило. Долгое настолько, что Гермиона уже начала изводить саму себя мыслями, а не является ли происходящее сейчас очередной ловушкой? Вдруг она будет вынуждена навсегда остаться здесь наедине с Волдемортом, долгие годы бродить по зеленым полям схрона, в котором царит вечный день, и не позволять себе питаться ничем кроме грибов и нескольких видов ягод, которые темный маг признал съедобными? Да тут даже воду пить нельзя, потому что Марволо сказал, что она немедленно превратится в козу! Узнают ли ее друзья однажды где она? Сможет ли Дамблдор освободить ее из силков Чудо-комнаты?
Такая же корявая как и частокол вокруг нее избушка вдруг зашаталась и задрожала. Гермиона вынырнула из своих печальных раздумий, силясь ничего не упустить из виду. В миг хлипкий деревянный домишка начал не просто дрожать, а подниматься вверх. Сначала девушка подумала, что избушка взлетает в воздух, но когда она посмотрела вниз, ей все же пришлось захлопнуться ладошками рот, чтобы не издать не единого испуганного вскрика.
Земля у подножья дома забугрилась, взрываемая нижними балками, черные глиняный комья посыпались в разные стороны, и избушка встала, покачиваясь на двух крепких птичьих ногах. Желтоватые, грязные от земли куриные лапы с минуту потоптались на месте, а затем юрко развернули избушку, являя путникам единственный вход, скрытый под заваленным серым мхом настилом. Хотя нет, не мхом. Приглядевшись, Гермиона с ужасом осознала, что то, что она раньше приняла за посеревший от времени мох, оказалось человеческими волосами. Длинные слипшиеся пряди, грязные, свисающие с краев крыши, плотным настилом укрывали всю поверхность избушки. Срезались ли эти волосы с живых людей? А если с мертвецов — скольким людям пришлось отдать свои жизни, чтобы укрыть эту гнилую избушку и ее кровавую хозяйку?
Уродливый дом подогнул куриные ноги, жившие, казалось, своей жизнью, и опустился наземь, вздымая клубы пыли и истошно скрипя, и этот скрип напомнил Гермионе птичий клекот. Стоило избушке окончательно опуститься и замереть, как хлипкая дверца под ужасающим крыльцом распахнулась, являя незваным гостям хозяйку дома. Гермиона достоверно не знала, кто была эта старуха, но ее куриный дом напомнил ей одно сказание, прочитанное мельком в библиотеке Колдовстворца. Могла ли эта старуха быть Ягой — устрашающей ведьмой, лишь немногим уступающей Кощею? Наверняка да. По преданиям та жила в глубокой чаще леса, пожирала людей и проводила кровавые ритуалы, но и изредка помогала князьям Киевским и Московским, за что те, в благодарность, и не устраивали массовые гонения на проклятую старуху. Но если Яга и в самом деле жива, ей должно было быть не меньше тысячи лет! Неужели она также как и Кощей создала крестраж в свое время?
Когда старуха окончательно вылезла из темноты своей неказистой лачуги, Гермиона в отвращении сморщила нос — бессмертие того явно не стоило. Яга выглядела как почерневшее сморщенное яблоко, упавшее на землю, и доживавшее свои последние дни, пока его окончательно не сожрали дождевые черви. У старухи было узкое серое лицо с отвисшей кожей, покрытой какими-то зеленоватыми наростами, и длинным крючковатым носом, изогнутым, подобно серпу. Длинные белоснежные волосы ведьмы свисали вдоль ее сгорбленной фигуры, пока Яга, опираясь на клюку, делала короткие шажки на свет. Но когда первые лучи солнца коснулись ее уродливого лица, она с шипением отступила назад, в спасительную тень крыльца. Черты ее лица мгновенно стали еще отвратительней, когда их накрыла гримаса злости. Абсолютно белые глаза ведьмы неприязненно слепо воззрились вперед.
— Кто потревожил мой сон?
Ожидавшая услышать старческое карканье, Гермиона вновь была поражена — голос Яги напоминал голос юной девушки: мягкий, не слишком звонкий, с намеком на легкую томность. Это был голос обольстительницы, и он вовсе не вязался с замогильным обликом ведьмы.
— Меня зовут Марволо Мракс, сударыня, — на русский манер обратился к Яге Волдеморт, представившись.
— Врешь, — расплылась в усмешке старуха, и за свисающим кончиком ее сизого носа мелькнула ощеренная кривая усмешка. Гермиона сосчитала не больше пяти желтых полугнилых зубов. Как Яга умудрялась не шепелявить при таком раскладе оставалось загадкой.
— Подловили, сударыня, но это имя тоже отчасти мое. Меня зовут Том Марволо Реддл, но в мире я больше известен как Лорд Волдеморт или Темный Лорд. Среди моих желаний не числилось стремления оскорбить вас своей ложью, надеюсь вы не осудите меня слишком строго?
Старуха усмехнулась.
— Какой вежливый птенец, ишь ты… Хоть мои глаза тебя и не видят, я узнаю этот голос: ты уже бывал здесь однажды, и я даже помогла тебе найти то, что ты хочешь… не за так, конечно. В этот раз тебе вновь нужен мой совет?
— Да, сударыня.
— Ну что ж, возможно я и помогу тебе, но вновь не просто так.
— И что же я могу для вас сделать?
— Ох, это, — старуха по-девчачьи махнула рукой, покрытой сухой, как иссохший пергамент, серой кожей. Длинные ногти ведьмы, желтые и скрюченные, казалось, выпрями их, станут длиной с локоть. — Мне тут так скучно и одиноко… чертова Моревна никогда не отпустит меня наверх… а еще я голодна. Сможешь ли ты угостить меня, добрый молодец?
— Какое блюдо вам по душе? — учтиво улыбнулся Волдеморт.
Яга плотоядно облизала синюшные губы.
— Человечинка.
У Гермионы задрожало все тело. Казалось, ноги готовы подогнуться в любой миг. Так вот почему Волдеморт позволял ей так милостиво сопровождать его! Она всего лишь шла на корм, на убой этой ужасной старухе! Сейчас он схватит ее за руку и затащит в эту избушку, где Яга своими корявыми зубами сдерет ее плоть, а кудрявые волосы Гермионы развесит вдоль крыши, сделав еще один слой настила. Когда ладонь Волдеморта сомкнулась вокруг кисти девушки, та молча принялась изворачивать ее, с ужасом глядя то на темного мага, то на старуху, стоявшую в тени крыльца. Она готова была умереть на этой войне от Авады или какого-то сложного проклятья, но быть сожранной в какой-то расчудесной комнате русской школы? Ну уж нет. Сухие ветки под ногами вырывающейся Гермионы затрещали, и ведьма на крыльце вся обратилась в слух.
— Что это? Ты не один, Том?
— Ну что вы, сударыня! Я здесь один, просто замялся, размышляя, кого бы посочнее вам привезти на ужин, — говоря это, Волдеморт одновременно удерживал рвущуюся на свободу Гермиону и расплывался в улыбке, которую старуха хоть и не могла увидеть, но вполне могла почувствовать в его голосе.
Яга с сомнением кивнула.
— И что надумал?
Гермиона на мгновение замерла, перестав вырываться. Хватка мужчины на ее руке стала настолько жуткой, что лишь невероятным усилием воли девушка заставила себя не застонать.
— Возможно вам захочется чего-то иного? Вы здесь совсем одни, если я доставлю вам сюда ужин, каким бы расчудесным он не был, как только вы полакомитесь им, вся эйфория сойдет на нет. Я бы хотел отплатить вам с большим размахом.
Старуха задумалась. Ее кривая клюка застучала о дощатый пол крыльца, а из глубин избушки донесся уже знакомый куриный клекот.
— Твои слова имеют смысл, добрый молодец, я и в самом деле заскучала здесь. Но сначала скажи, чего ты жаждешь?
Не думая ни секунды, Волдеморт четко ответил:
— Я желаю найти дорогу к дубу и получить твой совет на будущее.
— Это целых два желания! — возмущенно цокнула языком старуха. — Значит я и потребую от тебя в два раза больше, добрый молодец.
— Я могу услышать что именно?
— Ну дорогу к дубу я подскажу тебе за сущий пустяк: отгадай мои загадки. Ты же умный мальчик, раз пробрался сюда. Я развлекусь на старости лет, а ты получишь ответ.
— Надо просто отгадать загадки? — подозрительно уточнил Волдеморт.
По синюшным губам скользнула мерзкая усмешка.
— Да, просто отгадать. Назовешь правильный ответ на все три загадки — подскажу кратчайшую дорогу к дубу. Ошибешься — в печи тебя зажарю. Прости, я изголодалась по человеческому мясу.
Рука Волдеморта на запястье Гермионы разжалась.
— Интересная мотивация.
— У тебя все равно нет выбора, — щелкнула пальцами Яга. — Если, конечно, ты не обманул меня и не привел сюда кого-нибудь еще… вкусненького.
Все тело Гермионы вновь задрожало. Ну сейчас то точно конец!..
— Будь по твоему, — без былого энтузиазма кивнул маг, и ведьма от счастья хлопнула в ладоши, чудом не роняя кривую клюку наземь.
— Авось судьбе полезно, что в карман полезло, — хихикнула старуха, демонстрируя гнилые зубы, и Гермиону удивило, почему Волдеморт все также спокойно смотрит на уродливую до безобразия Ягу. Неужели он так хорошо умеет скрывать свое отвращение? Возможно он и с ней был любезен все это время лишь потому, что он лучший из лицемеров. — Ну что ж, добрый молодец, отвечай на первую мою загадку: бежала по белу свинка, золотая спинка, льняной хвостик. Что это?
Когда старуха замолчала, Гермиона даже сморгнула: и это все? Где загадка-то? Что за дурацкий набор слов?
Эти русские вообще необычные, а эта и вовсе, со всех сторон ненормальная.
О каких свиньях с золотыми спинами может идти речь?
Но Волдеморт, хитро улыбнувшись, кажется что-то понял.
— А вы, сударыня, сразу догадались, видимо, зачем я здесь. И загадку забавную припасли. Ну что ж… мой ответ игла!
— Да, догадалась, молодец, что ты здесь вновь за кощеевой погибелью, да только это теперь твоя погибель, не так ли? Свою душеньку ты вложил в иголочку. Ну что ж, ладно, справился ты с первой загадкой, бери вторую: у чего нет начала и конца? И нет, дружок, это не искомое тобою бессмертие.
В этот раз маг крепко задумался. В его прищуренных глазах более не плескалась нежная синева, сменившись наступающей грозой. И уже Гермиона не отнеслась к загадке старухи с прежней насмешкой: если Волдеморт не даст ответ, старуха может совершить что угодно, и даже если она не сумеет заманить мага к себе в избу и сожрать, как обещала, она может просто не указать им дорогу. И волшебникам придется вечно плутать по этим солнечным полям, где отравлен каждый водоем и не безопасен каждый второй цветок.
Но ответ упрямо не шел в голову. И как после этого Гермиона могла считать себя самой умной ведьмой среди своего окружения? Девушка скользнула глазами по окрестностям, по своей потрепанной одежде, запылившимся сапогам, и, наконец по Волдеморту, его кафтану, рукам… что-то блеснуло у него на пальце, и до того, как ответ полностью сформировался в голове волшебницы, маг четко произнес:
— Это кольцо.
Старуха зашипела. Кажется, ее начинал не радовать излишне смышлёный гость.
— Угадал, злыдень. Ну что ж, последняя загадка. Да подумай хорошенько: дашь неверный ответ, не скроешься от меня. На том свете отыщу! — и старуха нараспев, томно, произнесла: —
Был я копан,
Был я топтан,
Был я на пожаре,
Был я на кружале.
Молод был — сто голов кормил;
Сделался стар — у порога стал.
Выбросили за окно,
И собакам не надобно.
Похоже эту загадку Яга специально припасла на самый конец: это была бессмыслица, сдобренная чисто славянскими словооборотами. И в этот раз Гермиона была не уверена даже в выдающемся мозге Волдеморта. Наверняка он сейчас плюнет на все, сознается кровожадной ведьме, что он здесь не один, и спокойненько получив ответ, отправится к своему ненаглядному дубу. Ну уж дудки! Гермиона встряхнула головой, рассыпая кудри по плечам: она не позволит своим волосам укрыть эту уродливую крышу этой уродливой избы.
— Что, молодец, сдаешься? Не по плечу тебе моя загадка? — расхохоталась голосом красавицы старуха. — Не знаешь ответ? Не бойся, я тебя приголублю, — и на этих словах ведьма облизнулась.
Так, в загадке говорилось, что этот предмет был копан, значит это что-то сделанное из земли. Но разве из земли что-то возможно сделать? Нет, вряд ли, может речь о песке или полезных ископаемых? Но дальше говорится о пожаре и кружале. Речь об огранке камня? Нет, скорее о гончарном круге, значит то, что выкопали, это глина.
— Ну же, Томас со множеством имен, сдайся мне! Я буду нежна с тобой…
Гермиона бросила короткий взгляд на Волдеморта: кажется маг чувствовал себя нехорошо. Волоски на висках мужчины намокли и прилипли к влажной, покрасневшей коже. Похоже, Волдеморта лихорадило. Эта ведьма как-то воздействует на него? Следовало поспешить.
Раз речь идет о глине, а затем о кормлении, значит, наверное, это какая-то посуда. Но какая? Кастрюля? Тарелка? Нет-нет, они же в России, наверное речь о чем-то местном, старуха ведь загадывала свою загадку англичанину, желая его запутать.
— Мой милый, такой одинокий мальчик, — нараспев завела свое Яга. Ее молочные глаза, казалось, засветились, и этот исходящий из глубин свет не сулил ничего хорошего. Ведьма вытянула одну сухую руку вперед. — Подойди ко мне, мой мальчик. Мой любимый, суженый, мое дитя… ты ведь скучаешь по матери, не так ли? Тебе так не хватает ее, ты так жаждешь спросить ее, как она посмела оставить тебя одного в этом ужасном мире… я отвечу на все твои вопросы, Томас. Я подарю тебе самую сумасшедшую любовь, и я никогда не предам и не обману тебя, милый.
К ужасу Гермионы, Волдеморт сделал шаг вперед.
Крошечный, но уверенный, и девушка, так неслышно, как только могла, бросилась ему наперерез. Упираясь руками в крепкую мужскую грудь, она вжалась в тело мага, останавливая его от роковой ошибки. Она не могла его отпустить туда! О том, что смерть Волдеморта, могла решить все проблемы Ордена Феникса, о том что это могло в миг предотвратить войну, девушка и не думала.
Мало того, что она бы осталась в этом ужасающем схроне совсем одна, так и еще позволить пойти человеку навстречу собственной погибели было выше ее сил. Грейнджер просто не могла допустить подобного.
— Ну же, Томас, не заставляй свою любимую ждать! Или все же свою матушку? Кого ты хочешь видеть во мне больше? Ох, обожаю эти терзания, — клацала почти беззубым ртом Яга, очаровывая Волдеморта все сильнее, а Гермиону вводя все в большее отчаяние.
Если он сейчас ее оттолкнет или закричит на нее, ведьма узнает о ее существовании. Если он неслышно отпихнет ее в сторону и зайдет на крыльцо — Яга съест самого темного мага Британии и слепым глазом не поведет.
Думай, Грейнджер, думай, что за глиняная посуда может быть ответом на дурацкую загадку Яги? Будь она русской, она бы непременно догадалась, но не прожившая и месяца в Колдовстворце англичанка бессильно таращилась по сторонам, с холодеющим ужасом наблюдая, как синева глаз Волдеморта затуманивается.
Маг сделал еще шаг вперед.
В тревоге, сжимающей сердце, Гермиона обернулась назад, смотря на ликующее уродливое лицо Яги, когда взгляд девушки зацепился за что-то иное, за… отгадку. Мгновенно встав на носочки, девушка прильнула к мужчине так близко, как только смогла, дотягиваясь до его уха. Но Волдеморт был под действием чар Яги, он мог ее просто не услышать, а у нее было не так много шансов: если старуха услышит ее шепот, они умрут оба.
Со всей силы Гермиона вонзилась зубами в чужую мочку уха, сжимая челюсти, причиняя боль. Волдеморт ахнул, и его руки мгновенно обвились вокруг ее талии, желая отстранить, но за мгновение до того, как он это сделал, девушка успела шепнуть ему ответ на каверзную загадку Яги.
Когда Гермиона опустилась с носков на пятки, все еще продолжая смотреть на возвышающееся над ее головой лицо мага, мужчина неожиданно посмотрел на нее в ответ. Дурман спал, глаза вновь вернули себе тот самый невероятный оттенок синего, напоминающий волшебнице океан. Волдеморт все еще продолжал недоуменно, с легким интересом, смотреть на нее, когда его губы разжались, и он громко произнес:
— Глиняный горшок. Ответ на вашу загадку, сударыня, глиняный горшок. А теперь прошу указать мне путь.
Позади Гермионы затрещала, закудахтала изба, потрясая волосами мертвецов на своей крыше, взбешённая Яга выкрикивала проклятья, но девушку это мало волновало. Она стояла в объятьях Волдеморта, продолжавшего удерживать ее талию руками, смотрела в его синие глаза, и тихонько, бесстыдно, наслаждалась вкусом его кожи на своем языке. Это было поистине магическое мгновение.
* * *
После долгих проклятий Яга все же соизволила указать им путь, а Волдеморту дала наказ — если он желает получить ответ на свой вопрос, пусть зайдет к ней на обратной дороге и принесет с собой блюдечко с голубой каёмочкой, да сорвет яблочко молодильное. Гермиона только фыркнула про себя: а какие-то менее пафосные требования возможны? Не отгадаешь загадку — сожру, чтобы на простой вопрос ответить, принеси ты мне магическую тарелку с узором, а дальше что? Победи дракона, обмани смерть и спаси мир? Ах да, Гарри же все это и так сделал.
Совет Яги словно имел волшебную силу. Они с Волдемортом шли все также целенаправленно в правую от камня-указателя сторону, но однообразные пейзажи вдруг преобразились, вокруг появилось больше живности, и следуя за мужчиной в окружении лесных зверюшек, Гермиона почувствовала себя принцессой Disney. Осталось только надеть платье, спеть песню и попасть в беду, из которой ее спасет… Волдеморт. Звучало так себе.
— Мы бы никогда не нашли путь без Яги? — подала голос Гермиона. С того момента, как волшебники покинули жуткое жилье старухи, она впервые решила заговорить, все еще ощущая нервозность в теле.
— Нет, не нашли, — устало подтвердил предположение Гермионы маг. Скосив глаза в его сторону, девушка заметила, что ухо мужчины все еще красное. Она мгновенно перевела взгляд на дорогу, которую в этот момент перебегали два веселых бурундука. В подлеске паслось стадо оленей. — Она же местный Сфинкс, помнишь? Возможно, выбери мы иное направление, в сторону любви или смерти — хотя зачем последнее выбирать не понятно — там бы нам встретились другие провожатые. В иных культурах их называют свидетели.
— И как давно Яга находится здесь?
— Без понятия, но думаю очень и очень давно. В последний раз она упоминается в славянских писаниях еще в четырнадцатом веке, тогда-то богатыри устроили облаву на нее. Думается, ее схватили и заточили здесь, под присмотром Моревны. Это пострашнее смерти будет.
— Так она бессмертна? Или вновь молодильные яблоки, как у Хозяйки? Что-то не похоже на их эффект, да и выйти за порог, под свет солнца, эта ведьма вроде не способна.
— На ней какие-то сложные, давно позабытые и очень темные чары, удерживающие на земле даже не ее душу, но тело, да к тому же… почему ты сказала, что не похоже, что она ест молодильные яблоки?
Казалось, Волдеморт искренне удивлен.
— Ну… я сужу по Хозяйке. Хоть той и почти семьсот лет, она выглядит расчудесно. Значит также должно быть и с Ягой.
— А она разве выглядит иначе?
Гермиона даже затормозила, впиваясь взглядом в Волдеморта, и стараясь не косить глаза на его покрасневшее от ее укуса ухо.
— Яга — древняя уродливая старуха с бородавками. Разве ты видел иное?
— Я видел прекрасную молодую женщину, — задумчиво кивнул маг. — У нее был чарующий голос. Возможно, женщины и мужчины видят облик Яги по-разному.
Это было хорошим объяснением, хоть и недостаточным. Значит определенная магия в схроне все же оставалась? Забавно.
Хоть в таинственной Чудо-комнате и стоял вечный день, примерно по своему состоянию Гермиона понимала, когда в нормальном, окружающем мире близился вечер. Чувствуя его приближение, девушка, зевая, сорвала пригоршню ягод, прошедших перед этим контроль Волдеморта, и закинув их в рот, устало пробубнила:
— Как думаешь, что подумали о нашем совместном исчезновении? Нас нет почти неделю. Твои Пожиратели наверное извелись все.
— Никто не извелся, и прекрати болтать с набитым ртом. В этом месте время течет иначе. В прошлый раз я пробыл здесь по меньшей мере две недели, прежде чем рискнул идти на поклон к Яге, но когда вернулся обратно — в Колдовстворце прошло не более получаса. Так что не беспокойся, ты еще успеешь дописать свое эссе по Отвароварению.
Последние слова Волдеморт протянул настолько издевательски, что становилось совершенно ясно, какого он мнения о легенде Гермионы и Слизнорта. Слизнув с пальцев ягодный сок, девушка невозмутимо продолжила допрос:
— А когда мы доберемся до места — там нас ждет подвиг? В смысле, там мы сможем его совершить?
— Не воспринимай все буквально, славяне довольно иносказательный народ. Угрюмые и закрытые внешне, это одни из самых честных и преданных людей, что я встречал. Долохов тому пример.
— Значит под подвигом понимается нечто простое? Для меня вот встреча с Ягой оказалась тем еще подвигом.
Волдеморт пожал плечами, ускоряя шаг, и Гермиона засеменила следом, отгоняя усталость прочь. В конце концов, она тоже хотела поскорей выбраться из схрона Моревны, даже если она при этом провалит миссию, наказанную ей Дамблдором. Ей хотелось уже наконец лечь в кровать в темноте, а не лежать в траве при свете дня, хотелось съесть что-то существеннее грибов и ягод, напиться воды и оказаться наконец как можно дальше от Волдеморта и его невероятных синих глаз.
Спустя пару часов они оказались на месте, но увиденное ни одному из них не принесло облегчения.
Примечания:
Простите, но вам придется пережить еще одну главу)
ПыСы: я тоже хочу покусать Марволо.
ПыСы2: все загадки отгадали? В тексте я использовала реальные славянские загадки.
1) *Отсылка к сказке «Аленький цветочек», вариации «Красавица и чудовище»
2) *Речь идет о древнеегипетском животном с телом льва, головой человека, который загадывал загадки и указывал путь
Могучий дуб, казалось, подпирал кроной волшебные небеса Чудо-комнаты, уходя корнями в самую глубь Земли. Его широкий ствол был в обхвате столь велик, что казалось потребовалось бы не меньше восьми-десяти человек, чтобы обхватить его полностью. И между тем дерево пышило жизнью, шелестя сочной зеленой листвой, и лишь в самом низу, у изножья дуба клубился какой-то странный туман, с самого начала не понравившийся Гермионе.
Указав на него рукой, девушка поинтересовалась у своего спутника:
— Ты знаешь, что это?
Конечно же Волдеморт знал.
— Магическая ловушка, я видел такое в прошлый раз. Где-то близ дерева должна быть подсказка, что оно хочет. Это и есть подвиг. В прошлый раз мне пришлось лезть в ухо коню.
Гермиона почувствовала, что ее челюсть непроизвольно отвисла.
— Что прости ты сделал? Мерлин, как?
— Это был какой-то волшебный конь из славянских преданий, некий Сивка-бурка, которого я сначала около суток ловил по всему схрону. Поверь, звучит это все ужасней, чем происходило на самом деле.
— Я могу рассказать это Гарри?
— Что?
— Что ты лазил в ухо к коню.
— Нет.
— Жаль. Возможно он умер бы от смеха, и твоя мечта исполнилась.
— Ха-ха, какое чудесное чувство юмора. Вас на Гриффиндор определяют по идиотским шуткам?
— А вас на Слизерин по кислым физиономиям? Тогда понятно, почему ты аж Наследник Слизерина! Было бы тут молоко — скисло от одного твоего вида.
— У меня создается ощущение, что я чего-то о тебе не знаю, и из нас двоих бессмертная ты.
Это вполне могло сойти за угрозу, если бы пол дня назад Волдеморт фактически чуть ли не погиб, но не выдал кровожадной Яге местонахождение Гермионы. Девушка расплылась в сладкой улыбочке, но смолчала. Кажется, маг не выглядел озлобленным от их небольших пикировок, и даже напротив, вроде бы наслаждался ими. Это доставляло удовольствие и Гермионе.
Поиск «подвига» дал результаты невероятно быстро. Могучий дуб из сказаний о Кощее рос на чем-то вроде полуострова, омываемый плавно текущей речушкой, и пока Волдеморт исследовал правую часть берега, Гермиона разыскивала подсказку слева, ближе к клубящимся туманом корням. Подсказкой оказалось старое иссохшее веретено. Гермиона бы и внимания на него не обратила, если бы не вопиющая неуместность предмета в зарослях камыша.
— Помоги мне его вытащить! — крикнула девушка Волдеморту, когда попробовав сама, поняла, что веретено намертво застряло в иле.
С необычайной легкостью маг вызволил предмет наружу, лишь подтверждая опасения Гермионы о физической силе мужчины, и принялся стряхивать комья земли и ила с деревянных дуг. Веретено казалось старым и непримечательным, но чуйка не обманула девушку, когда под слоем грязи, на посеревшем от времени дереве нашлась позолоченная табличка:
«Иглу добыть ты сможешь лишь тогда,
Коль кровью обагрится веретена игла.»(1)
В этот момент Волдеморт ругнулся похлеще Рона. В своей виртуозной речи маг вспомнил и Моревну, и Ягу, и даже Дамблдора, а также их родственников до пятого колена, проклиная при этом и Россию в целом и Колдовстворец в частности.
Ничего не понимающая Гермиона молчала, выжидая, когда основная часть негодования спадет, прежде чем опасливо поинтересовалась:
— Извини, возможно я что-то не так поняла. Необходимо просто порезаться об иглу?
— Палец, Грейнджер, уколоть палец! Ты разве не слышала об этом старинном артефакте? В свое время за ним гонялась Екатерина Медичи, обожавшая травить своих врагов ядами. О, она была в этом хороша, но как тогда, так и сейчас, не существует яда, который возможно полностью скрыть с тела мертвеца. И это веретено — просто находка! Уколешь об него палец, и мгновенно уснешь вечным сном.
Затылок Гермионы похолодел от липкого страха.
— В смысле умрешь?
— Нет, речь именно о сне, и снять заклятие можно только… поцеловав проклятого.
Гермиона вспомнила профессора Василису, мучавшуюся Проклятьем лягушачьей кожи. В случае с веретеном тоже действовал аналогичный антидот? Впрочем, в Средние века любили подобные заговоры, а веретено родом определенно из тех времен.
— И что от нас сейчас требуется? Одному нужно уколоть палец, второму поцеловать заснувшего и все, мы свободны?
Глаза Волдеморта загорелись.
— Ты права! Коли палец!
Гермиона даже фыркнула вслух, подавившись воздухом.
— Почему я? Не буду я колоть палец. Я тебе не доверяю.
— Я не сдал тебя Яге.
— Справедливо, но одного доброго дела мало, чтобы забыть все совершенное тобой зло. Я не буду колоть палец о веретено, и подозреваю, чтобы свершились чары, это необходимо делать добровольно, поэтому заставить ты меня не можешь. Так что или коли сам, а я тебя пробужу потом, или ищи иди своего коня, и лезь к нему хоть в уши, хоть куда еще. Мой ответ нет!
Лицо Волдеморта побелело, а плотно сжатые челюсти заходили ходуном. Он сделал шаг вперед, но Гермиона и не думала пугаться. Вскинув голову вверх и упрямо сведя брови к переносице, девушка процедила:
— Нет.
— Ты…
— Обзови меня хоть сто раз грязнокровкой: нет! Могу сказать даже на испанском — no! Хочешь получить свою драгоценную иглу — сам и коли себе палец, а я не стану. Для тебя человеческая жизнь — грош цена, тебе никакого доверия! Ты может и не сдал меня Яге, но и я не пустила тебя к ней в избу, хотя поверь, это бы решило миллион моих проблем!
Зарычав сквозь зубы, и еще раз сверкнув своими синими глазами, отчего у Гермионы что-то дрогнуло внутри, Волдеморт развернулся, и отправился прочь, разгоняя по дороге собравшихся у полуострова зверюшек. Рассерженная, взволнованная Гермиона неловко переступила с ноги на ногу, и протянула руку к ближайшему олененку. Тот доверчиво ткнулся мокрым носом в ладонь.
— Кажется, мы застряли здесь надолго, — грустно заметила девушка вслух.
* * *
Скинув с широких плеч кафтан, Волдеморт постелил его прямо на песочный берег, и оставшись в одной светлой рубашке, закатал ее рукава до локтей, а также и штанины брюк, стянув при этом запылившиеся с дороги сапоги. Мужчина уселся прямо на свою расстеленную на земле одежду и, соорудив некое подобие удочки, принялся рыбачить. Лежавшая на траве на другом конце полуострова Гермиона, прищурившись, осматривала своего спутника, готовая в любой момент в случае если ее слежку обнаружат — быстренько прикрыть глаза. Но все еще недовольный ее упрямством Волдеморт и не думал смотреть на девушку, уже второй день подряд предпочитая ее обществу спокойную ловлю рыбы.
Ловилось плохо. Волдеморт лишь единожды поймал жирненького карпа и двух мелких пескарей, все же остальное время ему на удочку клевали волшебные золотые рыбки, говорившие чарующим голосом, и обещавшие взамен на освобождение сотворить любое чудо. На проверку их чудеса оказывались фиглярскими фокусами, к примеру, когда Волдеморт попросил у одной рыбешки иглу, его с ног до головы засыпало еловыми иголками. Гермиона тогда прыснула в кулачок, но тут же подавилась своим смешком и закашлялась, когда обозленный маг обернулся к ней, испепеляя страшным взглядом на месте.
Сейчас Волдеморт выглядел расслабленно. Гермиона из-под ресниц следила как тонкие изящные пальцы цепляют наживку на крючок, как под тканью рубашки перекатываются мышцы, когда мужчина закидывает удочку в воду, как маг вальяжно скользит языком по пересохшим губам и замирает, ожидая улова. Почему ей никто раньше не говорил, что рыбалка — это сексуально?
Волдеморт был упрямым до чертиков. Гермиона буквально кожей ощущала — он не сдастся просто так, такая высокомерная и самовлюбленная натура как он требует признания и поклонения. Если этот человек не пожелал сдаваться на милость самой смерти, на что может рассчитывать она, Гермиона?
Но и подвергаться проклятью веретена не значилось в ее планах на обозримое будущее. Безусловно, Гермиона не была Гарри, не была столь значимой фигурой в волшебном мире, чтобы Волдеморт жертвовал своим освобождением из схрона ради нее, но ведь он мог не рассказать ей всего? Мог утаить часть правды или просто обмануть, а это было чревато погибелью. Она не могла так рисковать. Каким бы мирным не был этот человек рядом с ней, какую бы невероятную синеву не таили его глаза, Гермиона не могла слепо доверять Волдеморту, уповая на то, что когда она падет в волшебный сон, он примется ее спасать. Да еще и поцелуем.
Но и оставаться здесь из-за упрямства их обоих было не по душе рациональной волшебнице. Видимо придется, как говорила мама, применять женскую мудрость.
Поднявшись с нагретой солнцем земли, Гермиона запустила пальцы в волосы, тормоша их, чтобы придать некое подобие свежести, и побрела в сторону рыбачащего Волдеморта. Босые ступни приятно ласкала зеленая трава полуострова. В вышине сочной листвой шелестела крона дуба.
— Как проходит улов сегодня? — мягко поинтересовалась Гермиона, но Волдеморт, кажется, был не в настроении играть в эти игры.
— Если ты пришла не для того, чтобы согласиться на мои условия и воспользоваться силой артефакта на мое усмотрение — можешь идти обратно.
Он невыносим, верно?
— Об этом я и хотела поговорить. Но прежде скажи мне, пожалуйста, какой ты меня видишь? — когда Волдеморт подозрительно покосился на нее, Гермиона мгновенно почувствовала, что горят щеки. Внешне она наверняка выглядела прескверно. Плавать в местных водах они не решались, поэтому из гигиены Гермиона могла себе позволить лишь частые умывания и регулярное полоскание рта, да жевание найденной у пригорка мяты. И так второй день молчаливого пикетирования волшебников! — Не внешне! Мою суть, характер, какой я тебе кажусь?
Волдеморт равнодушно пожал плечами.
— Это какой-то дурацкий магловский трюк? Что-то из разряда, если на вас напал незнакомый человек с намереньем вас убить, назовите ему свое имя и немного расскажите о себе, тогда с большей вероятностью он вас пощадит? На будущее: со мной это проворачивали, на мне это не работает, — и Волдеморт расплылся в довольной улыбке, но когда сообразил, что Гермиона все также внимательно смотрит на него, ожидая ответа, недовольно закатил глаза. — О драккл, ты не отвяжешься, верно? Пока не проклюешь голову до основания и не добьешься правды, от тебя не отделаться? Хорошо, отлично, я отвечу, теперь довольна? Я вижу в тебе проблему, Грейнджер, ты и сама проблема, и регулярно создаешь проблемы вокруг себя. Ты до оскомины правильная, вся такая героичная и бесстрашная, девочка с картинки с гребанным синдромом отличницы, надоедливая и местами капризная, тщеславная хуже любой слизеринки, заумная хлеще ровенколки, и добродетельная настолько, что хаффлопаффки с ума сойдут. И теперь я понимаю младшего Малфоя, почему он вечно ныл о тебе: ты умеешь раздражать на генном уровне.
В этот момент у Волдеморта заклевало, и он отвернулся, подсекая, но его лицо тут же скривилось: на крючке болталась очередная золотая рыбка.
— Освободи меня, добр человек, и я любое твое желание исполню! — залепетала булькающим голосом волшебная рыбка, но маг в ответ на эту мольбу лишь безжалостно содрал свой улов с крючка и зашвырнул куда подальше, в воду. Рыбка булькнула, соприкасаясь с речной гладью и разгоняя по ней множество мелких кругов. В тот же миг из воды с недовольной мордой высунулся водяной — склизкое зеленоватое антропоморфное существо с блеклыми рыбьими глазами и розовыми жабрами под кромкой челюсти. Водяной почесал затылок, об который видимо стукнулась брошенная Волдемортом рыбка, побулькал что-то невразумительное, демонстрируя зубастую пасть, полную острых, как иголки, резцов, и нырнул вглубь реки. Вот собственно поэтому Гермиона и не могла искупаться.
— То есть я тебе не нравлюсь? — вернула Гермиона разговор к интересующей ее теме.
— Нисколько.
— Но Яге не отдал. Почему?
— Может я тебя для обратной дороги приберег? Вот не найду блюдечко с голубой каемочкой — и отдам тебя прекрасноголосой старухе.
Гермиона скептически скривилась.
— Блефуешь?
— Суть блефа в том, что ты никогда этого не узнаешь.
— Разумно. А вот мне с блефом сложновато приходится. Как и с враньем впрочем, но это ты и без меня заметил, не так ли? Ты же при перечислении моих качеств не назвал «лживая» или «подлая». Ты меня, конечно, обласкал, но и словом не обмолвился, что я не вызываю доверия.
— Люди склонны удивлять. Вдруг я паду жертвой проклятья веретена, и ты меня бросишь здесь, пожелав принести и свою и мою жизнь во славу могучего и непобедимого Ордена Феникса?
— Я не настолько жертвенна.
— Я не хочу проверять это утверждение, рискуя собственной жизнью.
Тяжко вздохнув, Гермиона поднялась на ноги и пересела, гораздо ближе к мужчине, оказываясь к нему лицом. Расстояние между ними сократилось до кощунственно неприличного, но волшебнице было плевать. Она желала донести свою мысль до этого упрямца и выбраться из этой чудовищной комнаты, сводящей ее с ума, как можно скорее. Ведь именно это место заставило ее всерьез размышлять о разумности действий Волдеморта и о его сексуальных бесстыжих глазах. Нет, отсюда определенно стоило уносить ноги.
— Посмотри мне в глаза, пожалуйста, — Гермиона не определилась, как следует обращаться к этому человеку, у которого имен больше, чем игрушек на новогодней елке, поэтому старалась использовать в его отношении нейтральные выражения. — Ты говорил ранее, что я слишком юна, значит ты гораздо старше и мудрее меня. И ты точно можешь определить по глазам человека врет он или нет. Я тебе не вру сейчас. Даю слово, что как только ты окажешься под действием чар — я сниму проклятье названным тобою способом. Я не в силах доверять тебе после всего того… что ты совершил в этой жизни, но у тебя наверняка есть тысяча и одно основание, чтобы поверить одной честной гриффиндорке и выбраться наружу, получив, наконец, свой приз.
Гермиона замолчала, вглядываясь в чужие, приятные взору человеческие черты лица. Волдеморт был хмур. В странном порыве Гермиона протянула руку вперед, ласково касаясь мужского плеча, словно прося человека перед собой еще немного подумать, но больше ничего не добавила. Отпустив чужое плечо, девушка встала и побрела к своей импровизированной лежанке, стараясь не задумываться о том, что когда она уходила — Волдеморт, кажется, потянулся за ней вслед.
* * *
— Просыпайся, — вторгся в сонное сознание бархатистый мужской голос, и Гермиона мурлыкнула, нежась. Послышался смешок. — Вставай, Грейнджер, я согласен.
Сон отступал медленно, без особого желания выпуская девушку из своих объятий, но стоило пелене схлынуть, Гермиона вскинулась, выныривая как утопающий из водной толщи. Губы Волдеморта, сидевшего на корточках напротив нее, изгибались в сладкой насмешке.
— Давай-давай, вставай, пока я не передумал! У тебя пять минут и приступаем.
Гермиона подскочила на ноги как ужаленная, резво умываясь и всполаскивая рот несколько раз. Лишь сейчас ее сонный мозг судорожно осознавал — ей придется целовать Волдеморта. Вряд ли страстно и все такое, но даже возможность легкого соприкосновения их губ будоражило. Неужели это и в самом деле происходит с ней? А что будет, если однажды Гарри и Рон узнают об этом? А Дамблдор? Не сочтут ли они ее после такого второй Беллатрисой Лестрейндж?
Хотя разглядывая иной раз истинный облик темного мага, Гермиона в некотором роде понимала кузину Сириуса.
— Все, я готова, а ты? — затараторила все еще волнуясь Гермиона.
В ответ послышался смешок.
— Угомонись. Я сейчас лягу на землю и дотронусь до иглы веретена. Как только она проткнет мне кожу и поглотит мою кровь — я впаду в магический сон. Ты не услышишь стук моего сердца и не почувствуешь дыхания. После этого можешь применять антидот.
— В смысле поцелуй?
Волдеморт изящно опустился на траву рядом с иссохшим веретеном, и протянул к нему руку.
— Да, поцелуй. И Грейнджер, — прежде чем вжать кончик указательного пальца в острую, блестящую иглу веретена, мужчина добавил, — не увлекайся.
Как маг и предрекал, стоило капли крови выступить на пальце Волдеморта, как его глаза тут же закатились, тени загустились под ресницами, а кожа приобрела синюшный нездоровый оттенок. Гермиона опустилась на колени перед бездыханным телом, и хоть она была не единожды предупреждена, отпустить мысль, что мужчина перед ней мертв, она не могла.
Осторожно нащупав ладонь Волдеморта, девушка тронула рукой пульс. Тихо. Кожа мага казалась и впрямь ледяной кожей покойника. Понятно почему Медичи и ей подобные так гонялись за этим веретеном! Кто бы, кроме заранее знающих, прознал в этом трупе зачарованного человека? Тем более хоть пои хоть не пои проклятого зельями — антидот лишь один, и он сейчас был хорошо известен Гермионе.
Против воли крамольная мысль все же посетила ее голову: сколько жизней она спасет, если сейчас развернется и уйдет отсюда? Моревна обязательно однажды войдет в свое хранилище вновь за молодильными яблоками, и тогда Гермиона, что будет ждать ее у камня-указателя, во всем ей сознается. Даже если Хозяйка разозлится (а она наверняка разозлится) — это будет благим делом.
Гермиона мотнула головой. Возможно она глупая, возможно недостаточно хитрая, но она не способна на этот подлый низкий поступок.
И она дала обещание Волдеморту.
Не позволяя себе больше копаться в этих змеиных мыслях, девушка резко склонила голову вниз, целуя мужские губы. Это было невероятное, дурманящее чувство. Да, она целовала хладные губы почти что покойника, да, человек перед ней ей не отвечал, но она сейчас прикасалась к самому Волдеморту, Тому-Кого-Нельзя-Называть, Темному Лорду, державшему в страхе уже несколько десятков лет все Британские острова. Это было пьянящее чувство власти и вседозволенности, и если Гермиона испытала его всего лишь коснувшись губами этого человека, то что испытывал он сам, стоя на вершине, упиваясь своей мощью? Волдеморт был буквально властелином, повелителем, и ни одна маглорожденная еще не была так интимно, дерзко близка к нему.
Гермиона немного отстранилась, осматривая мужское лицо перед собой. Бледные черты словно обрели подобие румянца, но Волдеморт не просыпался. Нахмурившись, девушка склонилась вновь, а затем снова и снова, целуя чужой рот с каждым разом все серьезнее и выразительнее, пока вдруг крепкие мужские руки не сомкнулись на ее талии, и в секунду небо и земля сместились, и Гермиона осознала себя уже лежащей на спине, придавленной сверху тяжелым мужским телом. Синие глаза Волдеморта хитро блестели.
— Я же просил не увлекаться, — мурлыкнул он, склоняясь ниже, и в самые губы, прежде чем поцеловать девушку вновь, выдохнул: — спасибо, что ты такая честная и правильная. Не знаю, кому бы я еще смог так довериться, как тебе сейчас.
* * *
Когда волшебники наконец оторвались друг от друга и соизволили взглянуть на многовековой дуб, клубящийся туман у древесных корней испарился. Похоже, Чудо-комната посчитала, что испытание пройдено. Интересно, а она засчитала его за подвиг?
Волдеморт поднялся с прижатой им к земле растрепанной и раскрасневшейся Гермионы и галантно протянул ей руку. Неуверенно улыбаясь, девушка доверчиво вложила свою маленькую ладошку в чужую, большую и сильную.
Копать землю меж корней дуба без помощи палочки или магловской лопаты было непросто, но почва была рыхлой, а у невольных пленников схрона Моревны энтузиазма хоть отбавляй.
Сундук, закопанный в землю примерно на полтора фута,(2) изъяли на солнечный свет довольно быстро. Увесистый, хранитель кощеевой смерти оказался небольшим и узким, буквально крупной железной шкатулкой с навешенным на нее амбарным замком. Волдеморт сбил замок одним ударом, распахивая крышку. В узком пространстве лежало всего два предмета: деревянный идол, изображавший зайца, и аккуратная тарелочка, одна из тех, что хранится в кухонном буфете и подается хозяйкой дома к воскресному чаепитию. Очевидно это было загаданное Ягой блюдечко с голубой каемочкой.
Не обращая внимания на тарелку, Волдеморт резко выхватил деревянного зайца и, ухватив одной рукой его за уши, а второй за туловище, крутанул, являя взору Гермионы изящную, меньше в размере, резную уточку.
— Матрешка, — пояснил маг Гермионе, с вожделением открывая теперь уже некрашеную крякву, но так и замер.
Ничего не понимающая девушка вытянула голову вперед, разглядывая то, что так удивило мага. На деревянном донышке утки было пусто.
Иглы не было.
* * *
Обратно волшебники возвращались в полнейшей тишине. Даже прибившиеся к ним лесные звери старались держаться от угрюмых путников подальше. Дурацкая миссия Дамблдора провалилась; Гермиона провела почти месяц в Колдовстворце и неделю с лишним в Чудо-комнате Хозяйки Медной горы — и все тщетно. Была игла изъята Моревной или похищена кем-то еще ни Волдеморт, ни тем более Гермиона не знали. В деревянной утке не было свертков или даже крохотного клочка пергамента, говорившего о выкупе или банальной сделке. Ничего. Крестраж Волдеморта просто бесследно пропал.
Перед поворотом к избушке Яги Гермиона притормозила.
— Мне стоит пойти с тобой или…
— Подожди здесь, — отрывисто бросил Волдеморт, спешно шагая прочь.
По какой-то неведомой причине он на ней не сорвался. Когда Гермиона заглянула внутрь кряквы и ничего там не обнаружила, она внутренне сжалась, ожидая, что разозленный Волдеморт спустит на нее весь свой гнев, но это оказалось не так. Маг бушевал, маг ругался, маг ссыпал угрозами, но девушку не тронул и пальцем, не став ни в чем винить. Интересно, это просто потому, что у него не было палочки? Иначе бы Круцио ей не избежать… Он же вроде именно так наказывал своих приспешников, провинившихся и в очередной раз упустивших Поттера.
Волдеморт вернулся достаточно быстро и уже без волшебной чайной тарелочки, но менее злым и явно более задумчивым. Гермионе безумно хотелось спросить, все ли хорошо, но она понимала, что это не ее дело, поэтому молча побрела к камню-указателю, вновь, уже привычно семеня за темным магом следом. Когда следом за валуном показалась створка приоткрытой двери, волшебница рискнула узнать кое-что, уже давно ее заинтересовавшее. В Колдовстворце то все явно изменится, и Волдеморт вряд ли станет отвечать на ее вопросы и откровенничать.
— Зачем Долохов все подряд рассказывает Настасье, моей временной одногруппнице с факультета Медведей? Я так понимаю, ее отец и Антонин дружны, но она так фривольно обсуждала ту нашу случайную встречу в коридоре терема… В тот день когда ты напал на белого медведя-завхоза.
Волдеморт непонимающе оглянулся через плечо, прежде чем протянуть руку и распахнуть дверь, выводящую пленников из Чудо-комнаты:
— О чем ты, Грейнджер? Я не нападал на завхоза, мне ничего не стоит зачаровать какого-то медведя на сон. Да и Долохов в первый же день отбыл в Лондон по моему приказу: он не мог ни о чем разговаривать ни с какой твоей одногруппницей, а тем более бы не посмел обсуждать меня…
Эти слова что-то всколыхнули в душе Гермионы, заставив ее вздрогнуть от нехорошего предчувствия. Подозрения заметались в голове волшебницы, когда она перешагнула порог схрона Моревны, перелезла через гигантские зубы Змея и оказалась на твердом деревянном настиле терема в долгожданной темноте. Что-то было определенно не так.
— А вот и наши англичане, — в ухе зажужжал, заработав, наушник-переводчик, и Гермиона вскинула голову, ахая. Пазл сложился. — А мы уж думали, когда вы появитесь?
Мгновение — и поток света залил главный холл терема, ослепляя и отбрасывая обескураженную Гермиону к стене.
* * *
Эффект неожиданности сработал как надо: удивленная волшебница даже не успела вытащить волшебную палочку, к силам которой успела поотвыкнуть за последние дни. Зато, конечно, ни один эффект бы не сработал на Волдеморте — маг в долю секунды поднял щит, накрывая себя не простым Протего, а сильнейшим купольным щитом, полностью блокирующим заклинание профессора… Боев.
Вартазар стоял бок о бок с Настасьей, и Гермиона разве что не рассмеялась — это ведь было так очевидно просто! Эта осведомленность одногруппницы, ее коричневая лента в волосах, символ Орлов, чьим деканом был Кащеян, этот недовольный взгляд Вартазара в столовой, когда Гермиона нечаянно пролила на одногруппницу стакан сока. Все это было у нее под носом, эти двое определенно связаны. Судя по всему преподаватель и ученица (Мерлин, какая банальщина!) были любовниками, но что они хотели сейчас? Зачем напали?
Мозг Гермионы судорожно искал зацепки. На медведя-завхоза напали несколькими днями ранее, чем она с Волдемортом очутилась в комнате Моревны, но охранника школы устранил не маг и не его Пожиратели, значит это, скорее всего, сделали Вартазар и Настасья. Зачем? И зачем же они сейчас поджидали их у порога Чудо-комнаты, где они с магом так и не нашли пропавший крестраж?
Ответ был прост.
— Не это ищешь? — Вартазар выбросил второю руку, которая не удерживала волшебный посох, направляющий луч заклятья на Волдеморта, вперед. В мозолистых пальцах профессор Колдовстворца сжимал тонкую иголку. — Мы потратили не одну неделю с Настасьей чтобы найти ее, твою душу, заточенную в эту хлипкую погибель. И так удачно сложилось, что ты сам явился за своим крестражем в Россию… не хотелось знаешь ли нестись к тебе в Лондон и разыскивать, чтобы пошантажировать.
— О, так ты собрался меня шантажировать? — издевательски протянул Волдеморт. — А силенок то хватит?
Вартазар пожал плечами.
— Ну Кощей же велся на шантаж, а ты не выглядишь опасней него.
— А так? — усмехнувшись, поинтересовался Волдеморт, в мгновение сбрасывая с себя щитовые чары, отражая луч заклятья Вартазара и принимая свой ужасающий облик. Он совершил все эти сложнейшие манипуляции столь легко и непринужденно, ювелирно-изящно, что Гермионе оставалось только восхититься. Даже змеиноподобный облик не вызвал в ее душе прежнего ужаса, не утопив под собой детский восторг. Чего нельзя сказать о Настасье. Девчонка вскрикнула, прижимая к губам дрожащую ладошку, и Гермиона, невольно, злорадно усмехнулась: наконец-то эта дуреха встретилась лицом к лицу с тем, кто десятилетиями наводил ужас на всю Магическую Британию. Волдеморт лениво повел костлявыми плечами и повернул свое плоское лицо к Гермионе. Кажется, увиденное его позабавило. Сидевшая на полу, в том месте, куда ее отбросило заклятие Вартазара, Гермиона без страха, с легким налетом восторга наблюдала за могущественным Темным Лордом, представшим в холле Колдовстворца во всей своей красе. Кричать от его вида она больше не хотела. — Ну что, теперь я кажусь более опасным?
Побледневший Вартазар мотнул головой, вновь демонстрируя Волдеморту иглу, на что маг только рассмеялся высоким холодным смехом, что так сильно пугал Гермиону раньше, а теперь не вызывал ничего кроме глухого злорадства: преподаватель Колдовстворца еще не понял, с кем он связался. Волдеморт взмахнул палочкой, превращая ту в посох, и ринулся вперед, отчего магия за его плечами затрещала, темной лавиной накрывая холл. Когда отголоски этой силы докатились до Гермионы, девушка только шепнула вслух:
— Все в порядке, я на твоей стороне, — и вскинув палочку, встала на ноги. Пока Волдеморт сражался с Вартазаром, кому-то следовало отвлечь Настасью.
* * *
Стерев кровь с губ, Гермиона рассержено взглянула на свои пальцы, словно это они были виноваты в том, что она за эти несчастные три недели так и не научилась владеть боевым посохом. На манер Волдеморта превратив волшебную палочку в посох, волшебница вступила в бой с Настасьей, но уже после пятого или шестого пируэта внезапно поняла, насколько она, неспортивная англичанка, уступала тренированной русской в бою. Чуть поодаль девушек сражались на посохах маги, демонстрируя поразительную силу и выносливость, что вызывало в душе Гермионы только зависть — подобная боевая подготовка была выше ее понимания.
— Хотела это сделать с того самого момента, как ты объявилась в школе, — неприязненно прошипела Настасья, делая подсечку и сбивая Гермиону с ног. При падении Грейнджер почувствовала, как весь воздух покинул ее грудь, заставляя охнуть и захрипеть.
— За что ты меня так ненавидишь? — просипела волшебница, с трудом вставая на четвереньки и поворачиваясь лицом к противнице. Следовало немедленно что-то придумать, если так пойдет и дальше, Настасья просто убьет ее, и никто, включая занятого своим сражением Волдеморта, не сможет ей помочь. — Я не сделала тебе ничего дурного!
— Ох, меня просто бесит это твое невинное лицо, то как быстро ты сдружилась с Селезнёвой, да ты даже профессору Елене понравилась за долбанные три недели! Слышала, у тебя в Хогвартсе было прозвище «Золотая девочка»? Приехала и сюда его оправдывать?
— Так ты просто ревнуешь? — возмутилась Гермиона. Неужели банальная зависть способна заставить человека вот так махать посохом, угрожая убить? — Да не собираюсь я отбирать твой дурацкий титул, мисс «Волшебная Краса»! Я вообще считаю, что это глупый конкурс и…
Договорить Гермиона не успела. Очевидно считавшая иначе Настасья с криком кинулась на девушку, угрожающе размахивая посохом. Теперь это точно конец!.. Но в считанные мгновения, увернувшись от удара, Гермиона вдруг подумала о чем-то важном.
Настасья уже не раз презрительно кривилась из-за ее «английского» происхождения (и тут происхождением не угодила), но так почему она, британка до мозга и костей, сейчас сражалась чисто русским способом, очевидно проигрывая?
Ударив посохом оземь, Гермиона мгновенно трансформировала его в волшебную палочку. Что она там говорила ранее? Что Гарри лучше нее сражается, потому что не так как она боится причинить боль противнику? Ну что ж, после Волдеморта, Яги и тучи злоключений Колдовстворца, Гермиона была не против чуть-чуть отыграться на возомнившей о себе невесть что Настасье. Она же справилась в свое время с Амбридж, Скиттер, так чем эта девица лучше?..
— И что ты хочешь мне показать своей палоч…
Начала было Настасья, но Гермиона прервала насмешку, взмахнув палочкой. Она знала тысячи чудеснейших проклятий, попрактиковаться в использовании которых ей пока не доводился случай, и сейчас… сейчас ей выпал удивительный шанс. Гермиона перешла в наступление. Она шипела заклятья сквозь зубы, не давая противнице и минуты на передышку, выпуская все новые и новые лучи из своей палочки, атакуя так яростно и так решительно, как не билась еще никогда в жизни. Орудуя тяжелым посохом, способная только отражать заклятья, и не имеющая и шанса на атаку, Настасья быстро начала уставать. Ее лицо покрылось испариной, щеки раскраснелись, а тугая коса, гордость девушки, растрепалась. Всего два контрольных луча, и Гермиона выбила ставший бесполезным посох из рук русской, прижимая кончик палочки к дрогнувшему горлу:
— Tue(3), — высокопарно произнесла Гермиона под конец дуэли на французский манер, словно заканчивала бой на шпагах, но от полноценной радости при поражении противника девушку отвлек звон позади.
Обернувшись, она увидела, как Волдеморт неведомой силой отбросил Вартазара прочь, и профессор, пролетев несколько футов, врезался спиной в стеклянный выставочный постамент, сшибая и Меч Кладенец, и гусли-самогуды, и даже вставную челюсть Соловья. Все это барахло ворохом посыпалось наземь вместе с окровавленным Кащеяном и осколками битого стекла. Настасья истошно закричала, дернувшись под прицелом палочки Гермионы, но ринуться навстречу любимому не посмела.
Волдеморт с прохладцей в голосе поинтересовался:
— И что теперь? Отдай иглу мне.
Вартазар вскинул бешенный ожесточенный взгляд на Темного Лорда. С правой стороны лицо декана Орлов напоминало кровавое месиво; из раны, поблескивая, торчали осколки битого стекла, но во взоре… во взоре не было и капли покорности.
Прежде чем Гермиона или Волдеморт успели предотвратить случившееся, Вартазар выхватил из груды стекла Меч Кладенец, и замахнувшись, в один миг перерубил иглу, уничтожая крестраж Волдеморта. Темный маг взвыл. Гермиона знала, что Волдеморт обычно не ощущал, когда его осколки души уничтожали, но сейчас, видимо от того, что это произошло так близко, буквально у него на глазах, случилось что-то иное. Маг рычал сквозь зубы, сгибая свое высокое тело, а спазмы, проходившие сквозь его фигуру, заставляли мужчину дрожать. Лицо Волдеморта пошло рябью, то становясь змеиным, то вновь принимая человеческий облик, и так по кругу.
Вартазар вскочил на ноги. Желая воспользоваться слабостью врага, Кащеян ринулся вперед, взмахивая своим посохом, и Гермиона, не задумываясь ринулась ему наперерез. Безусловно, с трудом победившая Настасью, ослабленная после скудной еды схрона Моревны, девушка была неспособна отразить атаку опытного Вартазара… но она была способна на кое-что иное.
Гермиона была умной, Гермиона была смелой и Гермионе было всего семнадцать лет.
Обогнув в последний момент Вартазара, ускользая у него из-под носа, волшебница схватила, раня руки о стекло, гусли-самогуды, и, коварно улыбаясь, сделала первый взмах по струнам, выбивая из недр старинного волшебного инструмента залихватские звуки.
Когда Волдеморт пришел в себя, прекратив ощущать ноющую боль в груди, он пораженно уставился на творящееся вокруг него безумие. Вартазар и Настасья старательно выплясывали, ругая по чем свет стоит Гермиону, которая пусть и неумело, но счастливо водила пальцами по струнам волшебных гуслей, ободряюще улыбаясь ему, Темному Лорду.
Возможно, эта отвратительная поездка в Россию имела свои плюсы.
* * *
— Гермиона, тут тебе… прислали посылку, — растерянная Алиса зашла в комнату, неся на вытянутых руках широкую большую коробку, перевязанную, кто бы подумал, черно-зеленой лентой.
По меркам Селезнёвой она не видела свою английскую подругу всего одну ночь, поэтому ей до сих пор казалось дикостью, что Гермиона так счастливо кидалась обниматься ей навстречу уже второй день подряд. Но для Грейнджер-то прошло больше недели, да и не абы каких!
Сегодня в Колдовстворце и во всей России праздновали Ивана Купалу — значимый по словам Алисы, да и Федора ранее, праздник, посвящённый летнему солнцестоянию. Гермиона была приглашенной гостьей, и ей, как кадету старших курсов, дозволялся свободный выход в город, чем девушка и планировала воспользоваться, завершив свое небольшое приключение.
Всех нюансов празднования Иваны Купалы Гермиона не знала, но по наставлениям Алисы сменила черный кафтан на красное платье, выданное ей все той же Селезнёвой. Платье было ярким, аляпистым, с рюшами на рукавах и подпоясывалось зеленым кушаком. Оно не нравилось Гермионе, но выбора у нее особого не было, да и покрасоваться на празднике было решительно не перед кем. В комплект к платью Алиса выдала ей повязку на голову, поскольку второго кокошника у русской не было.
— Откуда посылка? Из Лондона? Сова бы не донесла такую большую коробку, — с сомнением заметила Гермиона, вставая со своего места и забирая из рук Алисы, уже переодевшейся к празднованию, адресованную ей посылку. Коробка оказалась легкой.
— Нет, ее передал мне один из англичан, тех, что в черной мантии. Сказал отдать тебе.
Гермиона прищурилась и опасливо отставила коробку на постель, после чего достала палочку и выполнила несколько пасов, включая достаточно сложные, проверяя посылку на всевозможные потенциально вредные чары. Вроде все чисто. Хотя, конечно, внутри коробки мог оказаться сок бубонтюбера или иная пакость, которая если выльется ей на руки, может нанести вред, обжечь ладони и…
— Ты не слишком-то доверяешь своим английским друзьям, — проницательно заметила Алиса, наблюдая за махинациями волшебницы, но тут же подняла руки в примирительном жесте. — Я просто говорю, что вижу. Хотя Настасья и была права — между тобой и тем высоким англичанином что-то есть, не так ли?
— А где, кстати, Настасья? Она не ночует в комнате уже вторую ночь.
С показушным равнодушием Гермиона смотрела, как Алиса пожимает плечами.
— Не знаю, вроде отец забрал ее домой. Это нормально, Настасья уже совершеннолетняя, она может писать выпускной диплом и из своей усадьбы. О, кстати, слышала? Профессор Вартазар подал в отставку, теперь должность вакантна.
Гермиона усмехнулась, но промолчала. Волдеморт уже во второй школе подряд создает «вакантные» должности. Хотелось бы верить, что хоть кафедру Боёв он не проклял.
Развязав ленту и сдвинув крышку коробки, Гермиона нахмурилась. Это было… так примитивно изумительно. Алиса заглянула ей через плечо, рассматривая содержимое посылки, и присвистнула.
— А он не жмот, верно? Я так понимаю, вы очень хорошие друзья?
— Не совсем, — Гермиона потрогала нежнейшую ткань кончиками пальцев, — но из нас вышли отличные враги.
* * *
Когда они прошли через ворота Колдовстворца, прошагали по деревянному мосту, тянущемуся через гигантский ров, и ступили на вымощенную булыжником Медную площадь, гуляния уже были в самом разгаре. Русские праздновали шумно, веселясь от души. Повсюду слышались наигрывания гармони, балалаечные переливы, затяжные песнопения взрослых дородных женщин, пока мужчины, сорвав головные уборы, залихвацки выплясывали в самом центре. Китеж-град веселился от души.
Алиса повела Гермиону в дальнюю сторону, туда, где ярче всего горели костры и шло основное гуляние молодежи. В толпе Грейнджер разглядела много знакомых лиц из Колдовстворца. Неожиданно самым веселым (и пьяным) из присутствующих оказался профессор Финист, уже дважды подпаливший себе штанину об очередную торчащую из костра ветку.
— Ну что, прыгать будешь? — хохоча поинтересовалась Алиса после двух пинт медовухи, распитых напополам с Гермионой. Рыжие, торчащие во все стороны волосы Селезнёвой, вполне могли сойти за всполохи окружавших девушек костров.
— Я? Через костер? Мерлин упаси!
Гермиона замахала руками, пытаясь убедить русскую в абсурдности предложения, но она, казалось, ее не слышала. Алиса нагло забрала деревянную кружку из рук подруги и подтолкнула ее к ближайшему очагу. Костер не выглядел опасно, полыхая не так высоко как остальные, но Гермиона все равно испуганно замерла перед ним. Может ли она сейчас решиться на такое?
— Ну давай, — подбадривала ее позади Алиса, — считай, что это боевое крещение на Руси!
Сказанное девушкой неожиданно подействовало на Гермиону. Если уж она в колодец прыгнула, пережила Чудо-комнату с Ягой, поцеловала Волдеморта — что ей какой-то костер? Подхватив длинные юбки платья, и надеясь, что кокошник не свалится с ее головы прямо в пламя, Гермиона разбежалась, перепрыгивая стремящиеся лизнуть ее ступни огненные языки… и тут же попала в кольцо уже знакомых ей рук. Перепуганная собственной смелостью, разрумянившаяся и немного хмельная, девушка во все глаза смотрела на мужчину перед собой, в очередной раз погибая в его океанических глазах. И как он только позволил этому чудесному взору окраситься в багрянец? Ах, точно, там была какая-то лекция про брокколи.
— Спасибо за подарок, — пролепетала Гермиона, неожиданно смущаясь. Ее руки безмятежно покоились на широких мужских плечах человека, называющего себя в этой стране Марволо.
— Не был уверен, что ты его примешь, но считай это небольшая компенсация и моя благодарность за то, что произошло в последние дни, — Волдеморт скользнул взглядом по богато расшитому жемчугом и каменьями вороту белоснежного платья, которое он сегодня прислал Гермионе. Во взгляде мага явственно чувствовалось наслаждение и что-то темное, мужское. — Тем более тебе оно очень к лицу.
Гермиона зарделась еще сильнее, теряя из головы все свои наиумнейшие ехидные комментарии.
— Спасибо.
— Составишь нам компанию? — поинтересовался мужчина, убирая руки с девичьей талии и указывая рукой на дальний столик, где среди нескольких Пожирателей, вернувшегося из Лондона Долохова, Гермиона заметила и профессора Василису с мужем, а также Елену, Кикимору и даже хорошенько напившегося Финиста. Рассмеявшись, девушка согласно кивнула.
Вечер прошел чудесно. Казалось, Гермиона не смеялась так долгие годы. Жеманный Финист, оказалось, знал примерно несколько тысяч анекдотов, иногда до безобразия пошлых, основным героем которых оказался какой-то любвеобильный поручик Ржевский, но опьяневший профессор рассказывал их до того воодушевленно, что Гермиона не могла перестать хохотать, и даже настроенный изначально скептично Волдеморт то и дело хмыкал, хоть и с максимально с серьезным видом. Долохов тоже оказался не промах, вытащив жестом фокусника из рукава колоду игральных карт, но предложил сыграть не в серьезный английский покер, правила которого Гермиона знала, а в какую-то дурацкую игру с таким же дурацким названием. Да-да, карточная игра так и называлась «Дурак». Играли на щелбаны, и смогли остановиться только тогда, когда проигравшая и надувшаяся от возмущения Василиса, уже в третий раз за полчаса превратилась в жабу, громко жалобно квакая. К тому моменту, когда Кикимора притащила из своих закромов некий напиток samogon и малосольные огурчики, очень уж ею нахваленные, Гермиона решила, что ей пора.
Не прощаясь, она встала со своего места, и, пообещав что скоро вернется, отошла в сторонку, с щемящим душу удовольствием наблюдая за веселящимися вокруг людьми. Это было чудесное приключение! Пожалуй, она никогда его не забудет.
Пусть и не как было задумано, но миссия Дамблдора в итоге исполнена, крестраж все же уничтожен — видимо русский Меч Кладенец имел ту же силу, что и Меч Годрика Гриффиндора или Эскалибур. И, самое главное, осколок души Волдеморта ей не пришлось уничтожать самостоятельно.
Гермиона мгновенно разыскивает в толпе и жадно осматривает лицо Волдеморта, облизываемое светом, отражаемым всполохами костра. Она медленно, вдумчиво запоминает его человеческий облик. Каждую черточку, эту кривую усмешку на целованных ею губах, небрежно спадающий на лоб завиток темных волос. Маг, словно почувствовав ее взгляд, оборачивается. В его глазах вновь штиль.
Волдеморт — это сошедший с резных стен Колдовстворца идол, думается в тот момент девушке. Его красоте и мощи в пору поклоняться. И Гермиона уважительно склоняет голову в полукивке.
Прощальном.
На холеном лице Волдеморта мелькает любопытство. Гермиона непослушной рукой настырно обхватывает кулон-телепорт у себя на шее.
При каких обстоятельствах они увидятся вновь? Сможет ли она теперь сражаться против него с тем же отчаянием и яростью, что и раньше?
С грустной улыбкой на устах, влюбленных в поцелуи Марволо, Гермиона исчезает с очередным всполохом костра.
Праздник Ивана Купала продолжается.
Примечания:
Вот и все, эта история подошла к концу.
Большое, невероятное спасибо всем, кто оставлял отзывы, поддерживал меня в тг-канале, а также чудесным девчонкам из чата)
Знаю, многие не любят открытые финалы, но здесь другого быть не могло. Эта история — вырванная страница, рассказывающая ТОЛЬКО про Колдовстворец. Здесь есть только отголоски войны, здесь своя история, и она рассказана. История добрая (может даже сладкая), наивная и чисто русская. И я ей очень довольна.
Спасибо!
1) *Отсылка к сказке «Спящая красавица»
2) *пол метра
3) *фр. убит
 |
|
|
Ой, как это - такая история и без комментариев... Автор, спасибо Вам за погружение в славянское магические образование-жутковатое, но интересное. Да и сюжет оригинальный. Несмотря на Ваше предупреждение, очень хочется узнать, как повернулась история после эих событий.
1 |
|
 |
molinerovaавтор
|
|
magicGES
Спасибо большое за отзыв) Работа изначально планировалась небольшой, но мне очень хотелось погрузить читателей в атмосферу славянского фольклора) |
|
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу