Форест-Крик (джен)

1890 год

— Все будет хорошо, Ева, — задыхаясь от быстрого бега, прошептал Никс, — Видишь, дома уже близко, в них есть люди, они спрячут нас, прогонят волков, спасут маму и папу...

Его сестра — маленькая белокурая девочка, которую он изо всех сил тащил у себя на спине, от усталости и страха не могла даже плакать.

Ноги мальчика утопали в снегу.

Звезды над головами детей помаргивали и будто бы насмехались над бессилием без пяти минут сирот перед стаей голодных зверей.

Но ведь... Надежда еще есть! Вот они — дома с горящими окнами, вот они — люди, которые могут спасти их, могут...

Пхах.

Могут?

А хотят ли? Желают ли побороть свою трусость и открыть двери?

* * *

Настоящее время

Алекса уже было совсем отчаялась, но спустя шесть часов езды по колдобинам и кочкам наконец-то увидела долгожданную вывеску, гласящую: "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ФОРЕСТ-КРИК".

Если говорить честно, она даже не надеялась попасть в этот город-призрак территории Юкон. О нем мало кто знал, и сама она ехала туда, ориентируясь лишь на старую карту, найденную на чердаке деревенского дома своей бабушки несколько недель назад.

Но чего только не сделаешь ради вдохновения... После публикации своего романа ужасов "Трикстер" она получила внушительный гонорар, однако потратила небывалое количество энергии на написание этого произведения. Теперь ей нужно было вновь поймать своего крайне непослушного пегаса и приняться за что-нибудь новое, чтобы оставаться в форме.

Именно поэтому она направилась в эфемерное и загадочное место, наверняка просто кишащее источниками новых идей и являющееся обиталищем самых разнообразных историй и сюжетов. У Алексы был природный нюх на такое, и, попрощавшись с друзьями и спокойной оседлой жизнью, она направилась в романтичное захолустье.

Ели вокруг дороги как будто бы сдвинулись, не желая впускать нашу героиню в городок. Внезапно между ними мелькнул странный силуэт, отдаленно напоминавший скрюченного человека...

...Тем временем вывеска с приветствием оказалась далеко позади, и перед Алексой предстали первые домики города.

Живописно заледеневший на их стенах плющ будто хотел втянуть их еще глубже в землю своими почернелыми щупальцами. На фасаде одного из зданий была старая деревянная табличка с надписью — "мотель". Для уставшей с дороги девушки это было то, что нужно.

Она постаралась как можно быстрее припарковать свою машину: увиденное между деревьями несколько напрягло ее. Высадившись из автомобиля, она сощурила зеленые миндалевидные глаза, заслезившиеся от октябрьского солнца, исправно сиявшего, но ни черта не гревшего. Из-за колкого северного ветра прядь волнистых огненно-рыжих волос хлестнула ее по лицу, размазав бордовую помаду по бледной щеке, покрытой веснушками.

* * *

Дородная старушка, спустившаяся по лестнице, ведущей на второй этаж на стук черных накладных ногтей Алексы по стойке, удивленно уставилась на нежданную гостью. Похоже, что в этот городок редко приезжали новые жители и просто посетители.

— А.. Что вы тут дела... Кхм, в смысле, желаете снять номер? — хозяйка мотеля быстро натянула плотоядную улыбочку, предчувствуя скорую наживу, ведь девушка наверняка постесняется спросить, как сильно хозяйка увеличит цену на съемку номера, еду и так далее.

Однако, услышав фразу "восемьдесят канадских долларов", рыжая стерва возмутилась и после небольшой перепалки добилась снижения цены аж до тридцати пяти и расплатилась, не оставив чаевых.

По заселению в номер она осознала, что и это была слишком большая плата за комнатушку со скрипучей кроватью, одной распадающейся на атомы тумбочкой и ванной, воняющей плесенью. Однако уже ничего не попишешь, и Алекса, быстро распаковав свой небольшой чемодан, повалилась на кровать и мгновенно заснула.

Спустя пару часов, примерно в семь вечера, ее разбудил аккуратный стук в дверь. Это была хозяйка мотеля.

* * *

Алекса уже несколько минут пялилась на кружку с чаем, оставленную хозяйкой мотеля. Та сказала, что это — эрл грей, однако... Почему же он пахнет корицей? А ведь где-то Алекса читала, что, если в напитке что-то намешано, то он будет пахнуть корицей — пряность заглушит запах яда...

Чушь. Конечно, наша героиня вызвала не самые лучшие чувства у той женщины, но не настолько ужасные, чтобы та захотела отравить ее.

Но пить Алекса не стала. Вдруг старуха плюнула туда? Да и кружку нельзя было назвать кристально-чистой. Во всяком случае, сомнительное содержимое отправилось прямиком в цветочный горшок с дохленькой геранью.

...Похоже, сон, пусть и длиной в пару часов, пошел Алексе на пользу. Она никак не могла заснуть, и поэтому решила заняться своим ежедневником, начав заполнять новый разворот.

"Сегодня приехала в Форест-Крик. Остановилась в стареньком мотеле. Завтра исследую этот городок, и, возможно, лес. Когда проезжала мимо него, увидела что-то странное. Надеюсь, это не какой-нибудь дикий зверь. Спрошу у местных, безопасно ли там."

Внезапно за окном раздался пронзительный детский крик.

Алекса была уверена, что ей не послышалось. За окном кричал ребенок!

Она в мгновение ока распахнула дверь в свой номер и с небывалой скоростью понеслась к выходу из здания на первом этаже. Чуть не упала с лестницы и попыталась открыть массивную дверь, ведущую на улицу, но та оказалась заперта. А ребенок за дверью тем временем стал плакать еще громче и начал отчаянно царапать ее.

Ну, где же ключ?! Алекса метнулась к стойке и в ту же секунду обнаружила его. Не чуя ног, ринулась к двери, открыла ее.....

Увиденное повергло ее в шок.

Все это время кричал и плакал, умоляя впустить, царапал дверь, стучал в неё не ребенок. И вообще не человек, а нечто, даже отдаленно не напоминающее его.

Искаженные черты лица — смесь из кошачьих глаз, волчьих клыков и совиного клюва, отвратительно пахнущая пасть, покрытые грубой шерстью массивные плечи и спина, лапы с когтями, напоминавшими кинжалы...

Алекса упала на пол и даже не успела подняться, чтобы захлопнуть дверь, как вдруг жуткая тварь ринулась в дом.......

* * *

Девушка, превозмогая ноющую боль во всем теле, приподнялась с койки и открыла глаза.

Так это был, черт возьми, не сон. Доказательством тому служили ярко-красные глубокие царапины на шее и плечах, оставленные тем существом. Водолазка была заляпана кровью, проступившей из них. Казалось бы, дела, становившиеся все страньше и страньше, вряд ли могли бы пойти под откос — причин было не так уж и много, за исключением одного нюанса — ночью по этому городку бродит сгусток чертовщины, имитирующий голоса людей, однако....

Оказалось, что могут, и еще как.

Алекса очнулась на железной койке в полицейском участке.

— Я.. Я ни в чем не виновата! Что я тут делаю?!-воскликнула девушка, мгновенно вскочив на ноги и увидев приближающегося к ней человека в форме

— Виноваты. Вы виновны в смерти хозяйки мотеля.

— Но... Как?! Так ОНО убило ее? Но...Я могу все объяснить! Слушайте, в этом месте бродит какая-то плотоядная тварь! И это, скорее всего, именно она...

— Я знаю, — перебил ее полицейский. И это вы виноваты в том, что это существо убило ту женщину.

— Что...За..Х... Я-ТО ТУТ ПРИ ЧЕМ?!

— Вы впустили его.

— Но я не знала! Оно кричало голосом ребенка!

— Сидела бы в своем номере — никто бы не погиб, — грубо перебил Алексу мужчина, — Во всяком случае, такие вопросы решаю не я, а жители. Идем.

Прошла уже пара часов с того момента, как Алексу, прикованную наручниками в фонарному столбу, оставили на улице.

Невероятно добродушные и гуманные судьи — жители города приняли решение отправить невольную нарушительницу порядка на ужин к ночным тварям. А ведь какая-то старуха кричала, что, раз Алексу не тронул хищник — значит, она — ведьма и ее следует сжечь. Наверное, престарелая инквизиторша просто-напросто выжила из ума.

Что же...

Во всяком случае, девушке казалось, что смерть от лап непонятных существ — довольно болезненная, но относительно быстрая, гораздо лучше, чем судьба быть сожженной заживо.

Уже начало темнеть. "Как же это поэтично — погибнуть во время сиреневых сумерек в месте действия и в ситуации, идеальной для фильма ужасов", — пронеслась в голове жертвы, близкой к истерике, шальная мысль. Алекса до сих пор надеялась, что все это — неправда, дурной сон, или просто галлюцинации. Вдруг она попала в аварию по дороге в Форест-Крик и все это — галлюцинации из-за того, что она впала в кому? А что, если...

Но уже со стороны леса послышались странные нечленораздельные звуки, похожие то ли на рев диких зверей, то ли на крики умирающих людей. От источника звуков ее отделяло максимум пятьсот метров — девушка находилась на окраине города.

* * *

Они не помнили, как началась их новая, иная жизнь. Просто смертельная агония от ужаса за самих себя и друг за друга — детей, истекающих кровью — внезапно сменилась полным отсутствием каких-либо физических ощущений — боли, тепла, холода...

...Но вместе с тем пришла убийственная, огненная ненависть и непреодолимое желание отомстить всем этим жалким людишкам, из-за трусости которых погибла целая семья — улыбчивый отец, постоянно кашлящющая из-за непрерывной простуды мать, девочка, уже в пятилетнем возрасте умевшая неплохо рисовать и семилетний мальчик, считавший своим долгом защиту и оберегание родных ото всех бед, которые он мог предотвратить. Казалось что дальше уже не будет ничего — ни рая, ни ада, ни нирваны, ни Вальхаллы. Просто ледяная пустота.

Однако, очнувшись от своей первой, человеческой жизни, дети оказались в другом, нелюдском существовании. Смерть от болевого шока и огромной потери крови оказалась не концом.

Их тела — точнее, то, что от них осталось, изменились в цветах и строении до неузнаваемости. Теми же остались лишь пепельно-светлые кудри.

Разваливающиеся на отдельные — тонкие, будто птичьи, косточки, скелеты облеклись в полупрозрачный эквивалент плоти.Органов не было — да и зачем они призракам? Остались лишь глаза без радужной оболочки и зрачков. Правда, одна глазница мальчика пустовала — он наполовину ослеп, напоровшись на ветку, торчавшую под снегом.

...Прошло много-много лет. Существа, некогда бывшие детьми, привыкли к своему бытию. Вместе они бродили по лесу, научились говорить с птицами и деревьями, и во однажды....

...Произошло нечто.

Они обнаружили, что стоит им только сделать из чего угодно — глины, веточек или нарисовать живое существо, как оно тут же оживает.