Spawn of the Devil (джен)

Сколько Стивен не пытался, он никак не мог вспомнить ни того, как именно встретил свою возлюбленную, ни, тем более, того, как прошла их свадьба и в какой же момент жизни мужчина узнал, что они ждут ребенка. Было ли это еще до того, как он влюбился в нее по уши? Или же это было уже после? Если мыслить логически, то, вероятнее всего, после. Ребенок ведь их общий, правильно?

По крайней мере, он, выросший в семье самых обычных людей и имеющий какие-никакие «стандарты о правильной жизни», никогда бы не женился на девушке, ждущей ребенка, и уж точно не стал бы пытаться исполнить любую ее прихоть по первому же зову.

И тем не менее, чем дольше длились их отношения, тем больше он сомневался в их правдивости, а вопросов становилось только больше. Когда они встретились? Кто же такая эта Саманта? Откуда она вообще взялась? А кем приходятся здесь ее родители? У нее вообще есть родители? Почему он все никак не может вспомнить? Что же, черт возьми, с ним происходит?

Неизвестность пугала. Саманта его пугала. Он боялся ее каждой клеточкой своего тела, но продолжал делать вид, что с ним все в порядке. Продолжал играть ее ничего незнающего возлюбленного, думая, что в противном случае он снова все забудет. Станет не более, чем простой и бездушной куклой, мысли которой все и целиком принадлежали одной ей.

«Дьявол в теле прекрасной девы…» — подумал он, перефразируя фразу «волк в овечьей шкуре», но смотря на нее, он просто-напросто и не понимал, что же она за человек и почему она ему так дико нравилась. Быть может, она его околдовала? Заставила думать, что он в нее влюблен? Что, если на самом деле она — ничто иное, как порождение суккуба?

Сегодня он был готов это выяснить. Само собой, не через нее лично. Жена еще спала, мужчина же сидел на кухне и размышлял о своей жизни, вспоминая изумление своих родителей, когда он, опьяненный любовью к ней, решил представить ее им. Реакция же их была достаточно… неоднозначной. Они даже оборвали с ним все связи после, наверное, пяти попыток рассорить молодоженов. Что же случилось после — он опять не знал. И не мог вспомнить, как бы не пытался.

Когда же начались эти провалы в памяти? Почему Стивен не может вспомнить даже того, что произошло с ним вчера? Он сходит с ума? Ему следует пойти к доктору? А не боится ли он услышать результат? Что, если после этого его положат в психиатрическую клинику? А оттуда назад дороги уже нет, только со справкой, что буквально испортит все его надежды на хорошую, спокойную жизнь.

— Посмотрим, что же тут у нас, — он зашел в комнату, куда запрещено было ему заходить. Аж смешно от абсурдности стало, потому что это — его дом. Подарок, оставленный еще дедом после его смерти, где в завещании ясно было прописано его, и только его, имя.

Ничего особенного он не обнаружил. Разве что только витающий в воздухе аромат каких-то трав и толстую тетрадку на столе среди множества бумаг, именуемую как: «Я одолею Принца-Полукровку». Название странное. О смысле и думать не хотелось, а стоило ему пролистать страницы, как мужчина осознал лишь только то, что ничего не понял.

— «Зелье Трансфигурации», «Как уничтожить всю нежелательную живность в доме?», «Зелье от икоты», «Зелье от кашля», «Вредящее зелье», «Амортенция или же любовный напиток»… — тут его взгляд зацепился за следующие строки, описывающие то, что это за зелье. — «Очень мощное приворотное зелье, создает непреодолимое влечение к тому, кто сварил его. Запах его изменяется в зависимости от того, какой запах любит человек».

«Что за черт?» — но далее читать он уже не стал. Захлопнул тетрадь, положив ее на прежнее место, и живее вышел из комнаты, как бы только жена не застукала за делом и не сотворила с ним то, о чем он даже боялся думать. Было, в общем-то, и смешно, и страшно. Что же, она ведьма, получается? Или же все-таки демон? Может, его жертва, продавшая душу взамен на чары? Или же все это — просто фокусы? Просто тетрадка ни о чем, придуманная ею еще в детстве. Но не слишком ли правдоподобно все расписано? Впрочем, какая еще правдоподобность? Зелья? Колдовство? Да это же просто смешно! Он уже давно не маленький мальчик, чтобы во все это верить!

И тем не менее, он сделал вид, что ничего не видел. Правда, возвращаться к нелюбимой женщине было теперь страшно, и из-за этого Стивен заснул на диване в гостиной. Всяко лучше, чем спать с той, кого считаешь каким-то монстром.

А на утро он проснулся от запаха яичницы с беконом и шума на кухне. Медленно, словно боясь сделать какое-то лишнее движение, он пришел к ней, к своей, казалось бы, дорогой жене, к которой прямо сейчас Стивен едва ли что-то чувствовал, кроме отвращения. Особенно когда он вспомнит о том, как буквально сходил по ней с ума и испытывал настолько сильное влечение, что они успели осквернить как родительский дом, так и машину, да и некоторые улицы. Он был готов ей ноги целовать, боготворить так, словно она — его божество, его смысл жизни, его все… а что сейчас? Сейчас, при мысли о том, что все это — лишь действие какого-то зелья, мужчина даже не знал, что должен был предпринять.

— Доброе утро, дорогой, — она, как и всегда, чмокнула его в щеку, на что Стивен нахмурился. — Встал не с той ноги? Чего же ты заснул в гостиной?

— А… да телевизор смотрел, — сказал первое, что пришло на ум.

— О, так ты уже его починил? — а вот об этом Стивен не подумал.

— Вроде того, — врет, решив, что сможет потом рассказать байку о том, как именно вернулась эта проблема. Не зря ж он столько лет механиком проработал?

— Я заварила твой любимый чай, — мужчина кивнул, сев наконец за стол. Только стоило ему поднести кружку к губам, как он почувствовал запах свежей выпечки, схожий с той, что пекла ему когда-то мать. Курочка в духовке, нет, это все же стейк… а теперь свежескошенная трава и аромат тех самых роз, которые так любили его родители, когда он был еще ребенком.

— Чудесный аромат… а с чем это он? — в голове сразу же всплыли строки: «Запах его изменяется в зависимости от того, какой запах любит человек».

— С тем, что ты любишь больше всего на свете, дорогой.

— Корица и цитрусы…

— Их я и добавила, — только правда была в том, что как раз-таки этих запахов он и не чувствовал. Мужчина сразу же встал из-за стола, перехватывая ее руку, и резко дернул на себя.

— За идиота меня держишь?! Как долго ты поила меня этой дрянью?! — прокричал он, ощущая дикий страх, когда встретился с ее равнодушным взглядом.

— О, так ты снова вошел в ту комнату? — снова… он уже ходил туда и узнавал о том, что происходит, но почему же тогда сам этого даже и не может вспомнить? — Ну, ничего не поделаешь. Придется опять заставить тебя все забыть.

— Ты не посме…

— Obliviate, — произнесла она, взмахнув волшебной палочкой, и задержала ее в одном положении, дожидаясь, когда все воспоминания о его подозрениях и находках будут стерты. — Милый, все хорошо?

— Что произошло? Я вроде спал? А где… — Саманта отодвинула перед ним стул, предлагая присесть.

— И, видимо, так еще и не проснулся. Выпей чаю, может, он заставит тебя вспомнить, — когда едва сдержала смешок, прекрасно зная о двусмысленности своего ответа. И когда ее дорогой магл наконец-то сделал несколько глотков, она тише спросила: — Так ведь лучше?

— Необыкновенный вкус. Родная, ты всегда знаешь, как меня порадовать, — и он улыбнулся так тепло и искренне, как не улыбался никогда и никому, кроме нее. А в туманных глазах застыл образ возлюбленной, которую он любил больше жизни…

* * *

Это длилось не так долго. Волшебница под чужим обликом жила с немагом и делала все для того, чтобы избежать проблем в своем настоящем мире. В мире волшебников, в той частичке планеты, о которой маглы даже не догадывались. И так она скрывала свою личность уже как почти что целый год. Семь месяцев назад у нее родился чудесный ребенок, что так сильно походил на нее саму.

— Как вижу, возвращаться вы и не планировали, миссис Купер, — мужчина будто выплюнул ее фамилию, проговорил ее с таким пренебрежением, будто намеренно издеваясь над волшебницей, чьи волосы сейчас белели на глазах, а тело становилось куда меньше в сравнении с той девушкой, которой она притворялась.

— Прошу, только не начинай… — Саманта брезгливо скривилась от одной мысли, что она всерьез сменила фамилию на магловскую, а ее друг просто не мог над ней не поиздеваться, зная, насколько же ей то не нравилось. — К чему все эти формальности, Снейп?

— Не удержался, — и от его скрытой насмешки не осталось ни следа. Перед ней снова стоял тот самый вечно хмурый волшебник в черной мантии, что разом играл за несколько сторон, но знала об этом лишь она, сбежавшая из-под взгляда темного лорда волшебница, возомнившая ни с чего вдруг, что сможет защитить своего ребенка от войны. Настоящей и той, что случится в будущем, когда появится тот, кто может одолеть самого «Того, чье имя нельзя называть». — Он ищет тебя, Саманта. И если ты не вернешься сама с хорошей вестью, мне будет проблематично вновь прикрыть тебя. Ценой своей жизни, — недовольно процедил он, брезгливо посмотрев на девушку, что с самого поступления в Хогвартс не отлипала от него ни на миг, даже зная, что ему нравится совсем другая.

— Ну, для нас ведь это уже не впервой. Прикрывать и помогать друг другу, как друзья, — ненавязчиво ответила она, заведя руки за спину. — Я правда… очень ценю то, что ты для меня делаешь, Снейп.

— Какая-то односторонняя помощь получается, ты не находишь? — достаточно холодно спросил Северус, но в его глазах она видела дольки беспокойства. Он никогда не рассказывал о том, что чувствовал на самом деле. И все свои переживания, все тревоги и мысли держал при себе. Всегда, сколько она себя помнила.

— Так ты чего-то хочешь? Поэтому пришел? — Пожиратель смерти презрительно молчит. — Снейп? Не вынуждай меня использовать Legilimens, — назвав заклинание, что позволяет проникнуть в мысли человека и считывать образы, с ноткой угрозы произнесла молодая девушка, от чего сам он поморщился.

— Твой план ужасен, — ответил честно и всего в трех словах. — Полон дыр и импульсивных решений, что никак не приведут тебя к желаемому. Позволь забрать мне эту часть на себя.

— Для меня главное — безопасность девочки, — прошептала она, нахмурившись, на что ее друг и соперник со времен школы лишь кротко кивнул, соглашаясь с ее условием.

— Могу это устроить, — по крайней мере, он и без того умудряется жить, помогая разом обеим сторонам. — Тогда ты пойдешь со мной?

— Тогда я…

— Никуда она с тобой не пойдет, дьявол! — в ночи вышедший мужчина, что вновь вернулся к подозрениям своей жены, увидел то, как она общается с человеком, коего совершенно нельзя было посчитать нормальным человеком. В черных одеяниях, с такими же черными смолистыми волосами и глазами, в коих лично он видел все ужасы этого мира. Но волшебник напугал его ничуть не меньше женщины, что совершенно не была похожа на его жену. И стояла она в ее одежде, что была несколько мешковатой в силу того, что размер ее явно отличался от того, что был, может, несколько минут назад. — К-Кто ты такая? Где моя жена? Моя возлюбленная — это… ты? Что за чертовщина?!

— Obliviate, — повторила она уже неизвестно какой по счету раз заклинание. Возможно, она использовала его примерно столько же раз, сколько и заставляла пить любовные зелья, из-за чего человек буквально сходил с ума от любви и незнания того, почему же ее любит и в какой момент Саманта стала частью его жизни. Только в этот раз она стерла далеко не только эту встречу и сосредоточилась на том, чтобы полностью исчезнуть из жизни магла, коего она обманывала все это время.

Он смотрел на нее потерянно, несколько… сконфуженно, не понимая, что незнакомцы делали у его дома. А когда они вдруг превратились в некие черные дымки и взлетели вверх, мужчина неосознанно ступил назад и протер глаза, будто пытаясь проверить не мерещится ли ему это, но перед ним уже никого и не было…

* * *

Чем старше становилась его дочь, тем меньше он был уверен в том, что ее ему не подкинули. Стивен прекрасно знал о том, что у него была жена. Знал и о том, что они сыграли свадьбу, у них родился ребенок и, по словам родителей, он вел себя, как влюбленный по уши идиот.

Многих даже пугала его одержимость девушкой, учитывая то, что тогда он был будто не в себе. Игнорировал их, вел какую-то романтичную околесицу, выглядел потерянным и каждый раз названивал им с ужасом, спрашивая у других, как он познакомился или где встретил эту самую жену. И когда следующей новостью стало то, что он забыл о ней напрочь, мать испуганно схватилась за сердце. Она с самого начала не доверяла снохе. Боялась ее, волновалась за сына и пыталась достучаться до него, дать понять, она дурная. А когда матушка начала молиться за их благополучие, чертовка только рассмеялась, а после скривилась так, будто ее слова подействовали. Но то, опять же, было только отвращение. И последней фразой, которую ведьма прошептала его матери, как оказалось, была: «Бог вам не поможет».

— Папа, а какой была моя мама? — детский голосочек заставляет его вернуться в реальность, когда перед собой он видел белокурую девчонку, что, по словам бабушки и дедушки, ни капли не была похожа даже на свою мать. Тогда в кого она такая? Что с его дочерью не так? И точно ли… она — его ребенок?

«Я не знаю…» — подумал мужчина, мысленно отвечая тем самым на ее вопрос, но сам лишь отрицательно мотнул головой.

— Тебе какое дело? — сухо спросил он, отчужденно, а то и враждебно смотря на малышку, что лишь с виду не несла в себе никакой угрозы. — Завтра отправишься со мной в церковь. Посмотрим, может священники смогут тебе помочь. И мы найдем причину твоих… странностей, — маленькая волшебница виновато опускает голову, вспоминая, как смеялась, когда обидевшая ее девочка пострадала у нее прямо на глазах.

— Но я ничего не делала… почему ты мне не веришь? — после того, как его уволили из-за нее с работы, Стивен куда только не ходил, чтобы узнать о природе ее странностей, но везде говорили лишь только то, что она — самый простой и ничем не примечательный здоровый ребенок.

— Это не обсуждается, Каро. Из-за тебя страдают люди, — зло процедил мужчина, от чего в этот момент казалось, что под людьми он подразумевал лишь самого себя. Он боялся ее ровно так же, как и остальные. Боялся, ведь не знал, на что его дочь способна. И то, что все, словно по волшебству, забывали связанные с ней инциденты, буквально сводило его с ума из-за того, что, в отличии от них, он помнил все. И Каролина для него не более, чем…

«Отродье, созданное демоном»