Девочка и смерть (гет)

Примечания:

Привет, дорогие! Приближается самая мистическая ночь в году; ночь, когда граница между миром живых и миром мертвых стирается. Вот и я, Битлджус! Выползла к вам прямиком из небытия.

Я вообще не планировала это писать (бла-бла, экзистенция, ты всегда так говоришь!), но вдруг написала. Потому это будет здесь, как маленький подарок к любимому страшному празднику. С Хэллоуином!

There is always another one walking beside youGliding wrapt in a brown mantle, hoodedI do not know whether a man or a woman- But who is that on the other side of you?⁽¹⁾T.S. Eliot

Дождь нещадно лупил по стеклам, размывая пейзаж за окном в мутное серо-зеленое полотно. Казалось, что мир снаружи перестал существовать; остался только этот дом — как Ноев Ковчег, как остров, дрейфующий в пустоте. Древние стены вздымались графитовыми скалами, но на остроконечных готических шпилях вили гнезда не чайки, а ласточки. Рей видела чаек только на картинках и имела смутное представление об их реальном образе, ведь никогда не бывала на море. Оно плескалось на страницах отцовских книг, где отчаянные, храбрые путешественники бороздили просторы в поисках других, далеких стран и берегов. Увы, книги отца были замурованы за семью замками, а сам он ныне покоился в земле.

Без него, запертая в особняке, отрезанном от мира стеной непогоды, Рей чувствовала себя мореплавателем, потерпевшим кораблекрушение. И ей катастрофически не повезло с товарищами по несчастью. Чужаки чувствовали себя в доме по-хозяйски, а она — истинная, законная наследница стала пленницей своего родового гнезда.

Дядя Клифорд провозгласил себя опекуном бедной сиротки, но даже пятилетняя девочка была способна понять, что является лишь досадным дополнением к наследству, перешедшему к мужчине от почившего старшего брата. Тетушка Присцилла, во время похорон картинно обливавшаяся слезами об участи «несчастной малышки», сразу же позабыла о существовании племянницы, стоило женщине ступить на древнюю землю поместья. Теперь тетю больше беспокоили непосильно-трудный выбор новых обоев и мебели в хозяйскую спальню, по последней моде, и частые простуды, постигшие ее, не привыкшую к холодному, сырому климату. Обосновавшись в особняке, новые опекуны мигом позабыли о девочке, шедшей к нему в дополнение. Она стала чем-то вроде маленького, безобидного привидения, что по слухам, часто обитают в старых британских домах с богатой историей. Ей интересовались только кузены, но в гробу Рей видала их внимание.

Она предпочитала прятаться от вездесущих братьев в окрестностях дома, блуждая по мшистым лесам и болотам, но сегодняшняя буря отрезала ей последний путь к отступлению. Близнецы Тайлер и Майлз были старше Рей на четыре года, хотя при этом каким-то немыслимым образом отставали от кузины в развитии и являли собой безрадостный образчик деградации, невоспитанности и избалованности. В отличие от пятилетней девочки, стараниями отца уже умевшей читать и писать, отдававшей должное спокойному времяпровождению с книгой, близнецы целыми днями носились по дому, своими подвижными играми и проказами нанося сокрушительный урон остаткам его некогда великолепного убранства. Мальчики были жестоки в своей безнаказанности. Кузину они воспринимали исключительно как куклу для битья, что вынуждало Рей всячески избегать столкновений с ними. Ей не хотелось становиться жертвой их причудливых, злых забав. В последний раз, когда под давлением тети Присциллы, Рей согласилась «поиграть» с братьями, толи Майлз, толи Тайлер «в шутку» отрезал ей косу. Тетя не осудила сына за этот поступок, оправдывая его наивным детским любопытством, а после сама, неаккуратно и грубо, остригла девочке оставшиеся волосы. Глядя в отражении на довольное лицо Присциллы, орудующей ножницами над ее головой, Рей предположила, что тетя, наверное, страшно ее ненавидит. Как ненавидела ее отца. И ее мать.

Рей слышала разговоры дяди и тети за закрытыми дверьми. Джеральд Редгрейв был белой вороной; позором семьи, чудаком, верящим в старые сказки, вурдалаков, фэйри и прочую немыслимую мистическую ерунду. Дядю Клифорда страшно злило, что брат по праву старшинства унаследовал и состояние, и землю, чертово «родовое гнездо», которое, в действительности, никаким родовым гнездом не являлось. Отец рассказывал Рей, что прапрадед выкупил это поместье у обедневших, промотавшихся аристократов, так что никаких лордов и леди в их роду не водилось. Дядя Клифорд и его жена считали иначе. Они воображали себе какую-то несуществующую голубую кровь. Им нравилось задирать носы, рассевшись в этом старом, дряхлом доме, и смотреть на окружающих свысока. Присцилла с удовольствием рассуждала, как пристроит сыновей в Итон или иное «достойное» юных принцев учебное заведение. Рей посмеивалась про себя — отец учился в Итоне, а потом в Кембридже, потому она имела представление о планке качества в таких местах. Отец знал пять иностранных языков и имел докторскую степень, он был чертовски умен, начитан и эрудирован. Кузены в свои неполные десять лет плохо читали даже по-английски и писали с ошибками.

В эту самую минуту «юные принцы» лупили чем-то тяжелым в дверь спальни Рей, где она надеялась укрыться от их общества и переждать бурю. Старая древесина жалобно скрипела от ритмичных, частых ударов, а со стены над ней сыпалась отпавшая из-за сырости штукатурка.

— Лорейн! Лорейн! — по очереди вопили братья и их голоса сливались в один, ведь девочка так и не научилась их различать, настолько они были похожи, — открывай, мелкая ты гадина! Мы придумали новую игру, нам нужен третий человек! Эй, мам. Мам…

По паркету прощелкали каблуки тети Присциллы. Ее царственная поступь стихла у двери, и Рей, даже не видя ее, легко представила себе надменное, вечно чем-то недовольное лицо тети, остренькое, как у лисицы, обрамленное тугими колечками химической завивки.

— Что такое, дорогие? — сейчас, вероятно, наманикюренная длань женщины любовно поглаживала лохматые вихры мальчишек.

— Лорейн там заперлась! Пусть откроет! — капризно протянул толи Майлз, толи Тайлер, — мааам. Ну мам.

Тетя Присцилла недовольно прицокнула языком и забарабанила по двери костяшками пальцев. Ее массивные, вычурные кольца задребезжали о дверь.

— Лора? Что с тобой? Зачем ты закрыла замок? Ты забыла, что он заедает? Нам придется вызывать мастера. Лора? Ты этого добиваешься? Кто будет платить за его услуги? — крикнула женщина, заставив Рей скривиться от чуждой ее слуху формы имени. Она спокойно, холодно воспринимала его полную версию, но такое сокращение, отчего-то особенно пришедшееся по вкусу тете Присцилле, всегда воспринимала в штыки. Отец звал ее просто Рей. Мама… Рей уже не помнила, в ее памяти отпечатался лишь нежный, мелодичный голос, певший ей колыбельные, заунывно читавший стихи о грозовых ночах и разбившихся о скалы кораблях. Обезличенный. Призрачный. Мама уплыла далеко, растворилась «в той стране, где вечно сны». А тетя Присцилла была здесь и настойчиво требовала к себе внимания.

— Лора! — в голосе тети прорезались визгливые нотки, как бывало всегда, когда она выходила из себя. Рей сдалась и щелкнула замком.

— Я просто хотела посидеть здесь и почитать, — оправдываясь, сказала она. В нее вперилось три пары одинаковых глаз. Близнецы пошли в тетю — капризными интонациями, огромными подбородками на пухлощеких лицах и водянистыми, крысиными глазками. В них никак не проявились гены Редгрейвов, наградившие дядю далеким, почти неуловимым сходством с отцом, от которого у Рей щемило на сердце. Иногда, когда свет падал на дядю Клифорда определенным образом, девочке чудилось, что она смотрит на отца. В кузенах не читалось и тени сходства. Ни с дядей, ни с отцом, ни с ней самой.

— Что за глупости? — проворчала тетя Присцилла, забирая у девочки из рук книгу, — это не для ребенка. Отец тебя испортил этими ужасными книжками. Тебе надо больше времени проводить со сверстниками, — подчеркнула она, имея в виду именно «маленьких принцев».

Рей вздохнула. Она сразу приметила толстую, грубую веревку, что держал в руках один из братьев. Ей страшно было даже думать, что за блестящая идея посетила эти ясные головы на этот раз, хотя она и понимала, что ей придется это узнать. Ощутить на собственной шкуре. Близнецы тут же проникли в ее комнату и теперь деловито оглядывали скромное убранство. Тетя, убедившись, что девочке некуда бежать, оставила их втроем.

— Зачем это? — спросила Рей, указывая на веревку в руках толи Майлза, толи Тайлера. Мальчишки переглянулись и улыбнулись друг другу, чрезвычайно довольные своей находчивостью.

— Будем играть в Дэвида Копперфильда, — сказал тот, что стоял справа, без веревки. Второй энергично покивал, но, не заметив на лице девочки должного воодушевления, недовольно поджал губы.

— Будет весело, — с напором сказал он.

— Да-а-а? — Рей покосилась на окно, умытое дождевой водой. Она задумалась, получится ли у нее улизнуть. Если она промокнет до нитки и заработает воспаление легких или туберкулез, от которого так часто люди умирали в книгах, то воссоединится со своей настоящей семьей. Новая семья ей не нравилась.

— Да, — подтвердил близнец с веревкой, — ну чего ты, еще дуешься из-за волос? Мы тебе самую главную роль определили.

— Что надо будет делать? — спросила девочка.

— Мы тебя свяжем, — с готовностью ответил второй брат, — а тебе надо будет освободиться, как это делал Дэвид Копперфильд. Из подвала.

Рей вздрогнула. Ей показалось, что она уже там — не в подвале, а на улице, стоит под дождем и ледяная вода стекает ей за шиворот. Она зябко обняла себя за плечи и потянулась к медальону на шее, последнему подарку отца. Он отдал его ей накануне своей гибели. В особо неприятные моменты девочка инстинктивно теребила безделушку в руках, чтобы хоть немного совладать с собой.

В ее прежней беззаботной жизни существовало единственное «нельзя». Отец строго-настрого запрещал ей ходить в подвал. Рей любила отца, она была послушной девочкой и ей не приходило в голову ослушаться его даже ради того, чтобы утолить любопытство. Отец чувствовал себя виноватым за этот запрет, но убеждал дочь, что ввел его во имя ее блага и безопасности. Он говорил, что во тьме подвала прячется зло. Возможно, Джеральд Редгрейв и правда был сумасшедшим, раз верил в старые сказки и выдумывал подобные вещи. Рей не проверяла. До этого дня.

— Я не пойду в подвал, — холодея, возразила она.

— Пойдешь, — сказал толи Майлз, толи Тайлер, — иначе ты трусиха.

— Пойдешь, — поддакнул второй брат, — иначе мы сожжем все твои книжки.

Отец мертв — напомнила себе Рей, и, вероятно, его запреты больше не имеют силы. В любом случае, выбора у нее не было. Если на одной чаше весов громоздилась перспектива быть съеденной какой-то там зловещей сущностью из подвала, а на другой лишение последнего лучика света в темном царстве ее жизни, то Рей предпочла бы первое. Избавление. Ее мнение все равно не учитывалось.

Довольно хихикая, братья втолкнули девочку в темноту. Скачущий лучик фонарика вырвал из мрака косые каменные ступени, и погас, отрезанный громогласным хлопком закрывшейся двери. Подгнившее, но все еще крепкое и монументальное дерево скрыло Рей от похрюкивающих от смеха близнецов и грохота тяжелого амбарного замка. Девочка искренне недоумевала — как кузены вообще сумели открыть его, где раздобыли ключ. Отец хранил его в секретном месте, недоступном ни для дочери, ни для любой другой живой души. Изредка, раз в год, отец сам спускался туда, предварительно убедившись, что Рей закрыта в ее комнате и не выберется оттуда, чтобы составить ему компанию. После он всегда сидел допоздна у камина со стаканом виски, пил маленькими глотками и смотрел в огонь, пока от него не оставались лишь тлеющие угли. Или экономка, или Рей, найдя его на утро в том же кресле, укутывали продрогшего мужчину теплым пледом и высвобождали бокал из скрюченных пальцев. Его взгляд был мутным и отсутствующим. Чтобы ни таилось там, в темноте, оно оставляло на лице отца глубокие морщины. Отнимало частичку его души.

Рей не знала, как снять веревки, а связали ее довольно крепко. Ей удалось худо-бедно высвободить из пут запястье, чтобы нащупать холодную, покрытую изморосью стену рядом с собой. Двигаясь маленькими шажками, она начала спуск в преисподнюю, пока ее пальчики не уткнулись в углубление в каменной кладке. Рей питала слабую надежду отыскать включатель, хотя догадывалась, что в подвал так и не провели электричества. Этот дом сильно устарел — проводка была даже не во всех комнатах, а водопровод и система отопления нуждались в ремонте добрых полвека. Отец был слишком увлечен своими исследованиями, чтобы обращать внимание на такие мелочи, к тому же он считал, что вторжение цивилизации лишит здание его исторического облика. Сейчас Рей была бы благодарна ему за менее консервативный взгляд на вещи.

Она погладила пальцами углубление, изучая его, чтобы отвлечься от нарастающей тревоги. Пересекающиеся линии ничуть ее не успокоили, а в подвале было еще и ужасно холодно. Девочка уже почти не чувствовала своих ног, как и второй руки, туго прижатой к телу веревкой. Чтобы разогнать кровь, она двинулась дальше, навстречу тьме.

Ступени резко оборвались ровной поверхностью, и Рей едва удержала равновесие. Взмахнув свободным запястьем, она кое-как устояла на ногах. Ноздри наполнились запахом сырости. Воздух был ледяным, но, как ни странно, свежим, словно где-то здесь была форточка или источник сквозняка. Девочка припомнила все книжки, в которых старинные дома были оснащены системами потайных ходов и подземных туннелей; катакомбами первых христиан и зловещими подземными святилищами язычников. Многообещающе, но ее вполне бы устроил и просто проход, ведущий куда-то подальше от дома, оккупированного дядей и его семьей. Мысль об этом помогла Рей взбодриться. Она решительно пошла вперед, удивляясь, что зрение так и не адаптировалось к отсутствию освещения.

Темнота была абсолютной, словно девочка совсем лишилась способности видеть. Густой. Обволакивающей. Почти уютной. И в ней что-то было. От ощущения незримого присутствия мелкие волоски на руках встали дыбом. Рей остановилась.

— Кто здесь? — тихо позвала она, испугавшись звука собственного голоса.

Прекрати — сказала она себе. Отец умер, а вместе с ним все его сказки, легенды и предания. Это просто пустой, темный подвал, где дядя Клифорд планирует устроить винный погреб, как только закончит с ремонтом других помещений дома. Зачем ты стоишь здесь и разговариваешь с темнотой? Иди наверх, стучи к дверь, умоляй выпустить тебя. Пусть братья делают все, что им вздумается. Плачь, взывай к состраданию. Поклянись, что будешь хорошей. Такой, какой тебя хотят видеть. Что ты забыла здесь, малявка? Кто ты, черт возьми, такая? Где хозяин?

— Ой, — обронила Рей, обнаружив, что голос в голове вовсе не похож на ее собственный, да и звучит не безликим тексом в черепной коробке, а будто доносится снаружи. И внутри и снаружи.

Ты одна из них. Плоть от плоти. Кровь от крови. Я слышу, как она пульсирует, как маленькое птичье сердечко гоняет по венам и артериям древнюю, могущественную кровь. Ты пахнешь также, как и все они. Так где он? Где хозяин?

— Кто здесь? — повторила Рей. Чтобы хоть немного успокоиться и совладать с собой, она попыталась выудить из памяти что-то хорошее, светлое воспоминание об отце или матери. Но перед глазами, погрязшими во мраке, почему-то ожило совсем другое изображение — похороны матери, глубоко запавшие в душу девочки своей неправильностью, несоответствием. Отец плакал, бесконечно повторяя «Моя леди Шалот, моя Моргана, моя Кассандра…», а яркие солнечные лучи отражались в лакированной крышке гроба. И Рей, сжимавшая его руку, подумала, что на похоронах должен идти дождь, а не светить яркое солнце. Она была слишком юна, чтобы вникнуть в причину скорби отца и испытывала лишь недоумение. Она не понимала, что такое смерть. Не понимала и теперь, отдав земле последнего близкого человека. Она принимала смерть, как данность. Смерть поцеловала ее.

Дитя, поцелованное смертью, вот, кто ты такая. Значит, его больше нет. Ты пришла, чтобы освободить меня. Подойди. Подойди. Иди ко мне, дитя. Сними печать. Я утешу тебя. Я накажу всех твоих обидчиков.

Рей затрясла головой, не имея возможности зажать уши руками, спрятаться от голоса, становящегося все отчетливее, все громче, словно говоривший стоял подле нее. Но рядом никого не было — холодный воздух оставался неподвижным, окутывая девочку промозглым коконом со всех сторон.

— Лишь видит в зеркало она, Видения мира, тени сна, — услышала она.

— Мама, — воскликнула она, с легкостью опознав интонацию и певучую, мягкую манеру говорить. Мать всегда говорила, словно читала заклинания. Рей не сомневалась — мама здесь, в этом подвале. Не ее ли прятал отец от всего мира, провозгласив мертвой? Но зачем? Тетя и дядя говорили правду? Он и правда был сумасшедшим?

— Да, милая, — подтвердил голос, — это я. Я заперта здесь, в этом ящике. Освободи меня и мы всегда будем вместе.

— Что мне нужно сделать? — спросила Рей. Шаг за шагом, она бороздила тьму, пока не наткнулась коленками на какое-то препятствие. Не имея возможности рассмотреть, она принялась ощупывать его единственной более-менее свободной рукой. Подушечки пальцев обжог холод камня. Девочка подумала, что перед ней надгробие и отпрянула в сторону.

— Сотри печать, — подсказала мать, — она на крышке.

— Крышка, — беспомощно повторила Рей, и, превозмогая страх, парализующий все конечности, извернулась так, чтобы снова прикоснуться к камню. Она не сразу нашла то, что мать назвала печатью и могла лишь догадываться, что достигла цели, обмокнув пальцы в непонятную липкую субстанцию. Энергично орудуя ладонью, девочка стерла странную жидкость и отодвинулась. Она больше не могла сохранять вертикальное положение, ноги не держали ее, и она опустилась на корточки рядом с плитой. Она слишком устала. Она закрыла глаза. Ей оставалось только ждать.

Яркий красный свет пробился даже через сомкнутые веки. Рей распахнула их, изумленно уставившись на свечение, вырывающееся из широкой трещины, образовавшейся в плите. Прореха становилась все шире, а свет все насыщеннее. Теперь девочка могла видеть не только его, но и окружающую обстановку — каменные стены, блестящие от влаги, сводчатые потолки, куда более древние, чем сам дом и окружающие его леса и деревни. Этот подвал, кажется, был здесь всегда, еще до того, как люди построили свои первые города, храмы, проложили дороги, научились возделывать землю. Первобытный, первозданный, как сама ночь, как легенды и сказки отца. Как фигура, огромная, черная, массивная, вырастающая столпом дыма из открывшегося саркофага.

Создание, выбравшееся оттуда вовсе не являлось матерью Рей. Его красные глаза хищно изучали испуганную маленькую девочку на каменном полу.

Оно расправило широкие плечи, хрустнуло суставами пальцев, переходящих в длинные, острые когти, и повело носом, втягивая в себя сырой воздух, пропитавшийся страхом девочки, давшей свободу тому, что слишком долго таилось во тьме.

— Так то лучше, — сказало оно и потянулось к Рей мертвецки-бледной рукой, — окажешь мне еще одну услугу? Я порядочно проголодался, пока был взаперти.

Крик задушенной птицей рвался из горла девочки, но не мог пробиться через сжавший ее спазм. Она крепко зажмурилась, готовясь проститься с жизнью и отправиться к матери и отцу. Теперь Рей пожалела, что усомнилась в здравомыслии отца, что утратила веру в его сказки и предания. На ее глазах самый кошмар обрел плоть. Отец не просто так запрещал спускаться в подвал.

Но ничего не произошло. Рей открыла глаза и увидела, что когтистая рука чудовища зависла над ее грудной клеткой, не осмеливаясь притронуться к медальону, выбившемуся из-под воротника платья.

— Он успел передать его тебе, — разочарованно прошелестело создание. Оно вдруг опустилось перед девочкой, склоняя голову в поклоне, разом перестав быть таким зловещим и угрожающим. Мрак отступил. Создание сказало:

— Приказывайте, госпожа.

Примечания:

Упс... А я была уверена, что больше не способна в писательство. Не знаю на счет писательства, но крошечная зарисовка родилась. Не знаю, будет ли у нее когда-то продолжение. Я знаю только то, что ничего не знаю. Ауф.

1) Всегда кто-то другой идет подле тебя, Неслышный, укутанный в коричневую мантию с капюшоном. Мне неизвестно, мужчина ли это или женщина, Но кто это по другую сторону от тебя?

Вернуться к тексту

Примечания:

?Mecano — Hijo de la luna

(Но главный спонсор атмосферы мрака и безнадежности, конечно, Peter Gundry)

☝ Осторожно: упоминания наркотиков. Если что, осуждаю, товарищ Майор. Наркотики — зло, водка — добро. Пейте лучше водку и будьте счастливы!

Рей в последний раз скользнула взглядом, изучая стены. Даже с закрытыми глазами она могла восстановить каждую трещинку и неровность на штукатурке, ведь знала их наизусть.

Рей ненавидела эту комнату, но с удивлением отметила какое-то неприятное, сосущее чувство сродни тоски. Она где-то читала, что человек способен привязаться даже к собственной тюрьме и впоследствии ностальгировать по годам заточения. Тюрьма — подходящее слово, подумала она. Десять лет заключения в одиночной камере подошли к концу.

Прощайте, стены. Прощай, камера.

Рей определили в эту комнату в первый же год пребывания здесь, и она не жаловалась. Остальные девочки ютились по шесть человек в спальнях, распределенные в соответствии с возрастом. Они делились друг с дружкой секретами, натянув одеяло на голову, поедали тайком раздобытые сладости, засыпали под храп и шепоток соседок по комнате. Но секреты Рей оказались слишком зловещими, а ее ночные крики мешали другим ученицам. Администрация школы быстро оставила попытки поправить ситуацию с помощью успокоительных и рассудила, что проще упрятать Рей подальше от остальных — в помещение, прежде служившее гостевой спальней для родителей, пожелавших задержаться во время визитов. Желающих не было. Как правило, дети здесь были предоставлены сами себе. Их ссылали с глаз подальше под любым благовидным предлогом.

Десять лет назад такой нашелся и для Рей. Им стал тот злосчастный спуск в подвал, о котором она старалась забыть все минувшие годы, но почти каждую ночь возвращалась туда в кошмарах, ставших причиной ее изоляции. Тетя Присцилла вцепилась в подвернувшуюся возможность и легко переманила на свою сторону и дядю Клиффорда, не высказавшего особых возражений. «Бедной девочке трудно в доме, где все напоминает ей об умерших родителях. Школа-пансионат стала бы отличным решением и лекарством для маленькой больной души,» — авторитетно заключила тетя, разумеется, с огромной заботой о любимой племяннице. И Рей вышвырнули из родного дома, словно ненужную вещь, как антикварный хлам с чердака или старый чемодан отца. С этим чемоданом Джеральд Редгрейв объездил полмира, собирая фольклор в разных уголках земного шара, пока в глухой ирландской деревушке не встретил свою леди Шалот. Джеральд и его речная дева покоились в земле, а чемодан стоял возле ног Рей, дожидаясь, когда она вдоволь простится со старой жизнью, заключенной в этих стенах. Таможенные бирки и наклейки на его боках совсем истрепались, а кожаная оплетка на ручке стерлась и обнажила метал, холодивший ладонь.

Автомобиль у ворот школы вызвал заметное оживление среди учениц. Рей не сомневалась — все девочки, чьи окна выходят во внутренний двор, сейчас толпятся у подоконников, гадая, кого же внезапно почтили своим вниманием ненаглядные родственники. Она также знала, что ответ на этот вопрос спровоцирует бурную реакцию, а наивное любопытство, смешанное с воодушевлением, быстро сменится неприязнью. Ей пришлось основательно подготовить себя к триумфальному шествию до машины под прицелом сотни пар глаз. Никто из них не решился бы открыто выразить свое мнение, остерегаясь выговора от воспитательниц, но их взгляды кнутами стегали незащищенную спину.

Не трудно было догадаться, о чем они думают. «Чертова психопатка», «маленькая дрянь», «белая крыска», «мерзкая альбиноска» — у Рей был достаточно острый слух, чтобы примечать ядовитые шепотки за спиной, стоило ей войти в класс, душевую или столовую. И, что самое обидное, несправедливое, поставившее последнюю точку в ее пребывании здесь — «воровка».

Она прошмыгнула на заднее сидение, остерегаясь даже смотреть на хмурого, утомленного долгой дорогой дядю, но тут же завертелась, желая еще раз взглянуть на здание, где провела целых десять лет жизни. Потемневший от времени кирпич и полное отсутствие каких-либо украшений на фасаде делали его по-монашески строгим. Да и порядки здесь царили вполне достойные монастыря, хоть девочкам и давалось условно светское образование. На самом деле их готовили к единственному, на что они, по мнению учителей и сославшей их родни, годились — скоропостижному замужеству.

Прощайте, уроки вязания и шитья. Прощайте, холодный кафель пола в душевых и зеркала с позеленевшей амальгамой. Прощайте, противные запахи кислой капусты и переваренного риса в столовой. Прощайте, запреты и правила. Прощайте, стены и окно, из которого виднелся краешек леса. Прощайте, мечты о побеге. Здравствуй, свобода.

Надолго ли?

Багажник проглотил отцовский чемодан с ее немногочисленными пожитками. Дядя хлопнул дверцей машины и занял водительское место, по пути бросив что-то племяннице. Рей никак не отреагировала. Увлеченная сентиментальным порывом, она пропустила его слова мимо ушей.

Клиффорд не сразу решился заговорить, но заметно нервничал. Его мощные руки в пижонских перчатках без пальцев до скрипа стискивали кожаную оплетку руля. Со своего места Рей видела только их, да краешек дядиной поседевшей головы. Серебро волос не придало ему сходства с братом — дядя неумолимо лысел. Сквозь аккуратно зачесанные светлые пряди проглядывали некрасивые проплешины. Но серебро седин хоть сколько-то роднило его с почившим отцом.

Рей подцепила краешек своей косички, поднося к лицу, словно видела его впервые. Обычно она избегала смотреть в зеркало, чтобы не натыкаться взглядом на эту свою особенность, но сейчас она казалась крошечным мостиком между ними. Единственной общей чертой. А им, вероятно, предстояло провести какое-то время вместе, пока тетя Присцилла не подыщет для неугодной племянницы новое место ссылки. Наивно было рассчитывать на внезапное проявление теплых чувств со стороны родственников, но Рей надеялась — хотя бы для себя самой — найти веский повод не испытывать к ним острой неприязни.

Она стала такой в тот день. Ее нашли в подвале уже абсолютно седой. У докторов, осматривавших Рей после приключившегося с ней обморока, не нашлось иного объяснения, кроме сильного потрясения, но словам пятилетнего ребенка, разумеется, никто не поверил. Никакого жуткого создания в подвале не обнаружилось, а на месте, где Рей видела саркофаг, лежала лишь груда обломков. Сквозь морок успокоительных препаратов девочка слышала голос дяди Клиффорда, заверявшего ее, что он уже распорядился вывезти «этот мусор» куда-нибудь подальше от дома, проигнорировав возможную историческую ценность древних камней. «Тебе нечего бояться, малышка,» — говорил дядя непривычно ласково, — «там ничего нет». Но Рей не верила. Ее ночи были полны кошмаров и мрачных видений, где ей снова и снова мерещились рубиновые глаза и шепот, проникающий в разум. Новость о собственной ссылке она встретила без восторга, но с облегчением. Уже тогда юная Рей понимала, что в школе ей будет спокойнее. Лишь вдали от особняка она сможет уверовать в слова дяди Клиффорда, пусть на то и понадобится время.

Там ничего нет. Ты все придумала.

У Рей было десять лет. Чем старше она становилась, тем крепче делалась ее убежденность, что произошедшее в подвале — плод разыгравшегося воображения. Она была напуганным ребенком, тяжело переживавшим утрату. Немудрено, что, вдохновившись преданиями, которыми бредил ее отец, Рей нарисовала себе ту фантасмагорическую картину. Джеральд Редгрейв, бесспорно, был сумасшедшим, он плохо влиял на свою малолетнюю дочь, забивая ее голову всякой мистической чепухой. Он жил в выдуманном мире. Он ускользнул в свою страну фей и кошмаров, оставив Рей разбираться с миром реальным. Хочет она или нет — ей придется стать нормальной. Насколько это возможно.

Она инстинктивно потянулась к воротничку платья, но не нащупала на прежнем месте цепочку амулета.

— Тебе даже идет, — вдруг заметил дядя, чуть сместившись, чтобы взглянуть на племянницу в зеркало заднего вида, — так ты похожа на свою бабушку.

Рей не совсем поняла, что он имеет в виду, но предположила, что речь идет о ее волосах. Куда больше ее удивил не сам комментарий, а отсутствие осуждающих интонаций в его голосе. Она приметила, как дрогнули в легкой улыбке мышцы его щеки.

— Да? — осторожно уточнила она.

— Ага, — кивнул дядя, — у нее были светлые волосы. Кстати! — спохватился он и завозился, шаря по карманам пиджака одной рукой. — Она тоже его носила.

Рей лишь изумленно моргнула, уставившись на медальон, такой крошечный в огромной лапище Клиффорда. Она поторопилась забрать безделушку, пока он не передумал.

— Спасибо, — выдавила Рей. — Так ты… не сердишься?

Дядя рассмеялся.

— Ну… — протянул он, — признаться, когда мне позвонила ваша директриса, я помчался в школу с намерением устроить тебе основательную взбучку. Но… Еще бы я не узнал эту штуку! Мать запрещала нам прикасаться к ней. Мы с братом стали просто-таки одержимы, мечтая ее стащить.

Он резко помрачнел. Рей застегнула маленький крючок, засунула медальон под одежду и, облегченно выдохнув, откинулась назад. Она знала, что воспоминания о брате не доставляют Клиффорду удовольствия, но, возможно, он с куда большей теплотой возвращался к временам, когда они были детьми и не имели разногласий из-за наследства.

— Ты не считаешь меня воровкой, — озвучила Рей.

— Нет, — заверил дядя, и на этом их непродолжительный разговор иссяк. Между ними по-прежнему зияла непреодолимая пропасть, но теперь молчание стало чуть менее неловким.

Рей скривилась, припомнив обстоятельства, предшествовавшие этому разговору и ее возвращению домой. И пусть с медальоном на шее она чувствовала себя куда спокойнее, эта вещица приносила ей одни неприятности. Давнишние видения в подвале и рядом не стояли с некрасивым скандалом и обвинением в воровстве. Какова эта гадина — Хелен! Будучи старше, крупнее и авторитетнее, она отобрала у Рей медальон, на который давно положила глаз, предварительно оттаскав бедняжку за седые косы. Слишком маленькая и худая Рей была просто не в состоянии оказать достойный отпор. Но она вознамерилась тихонько забрать медальон днем, пока Хелен на занятиях, но попалась. Ее оклеветали лишь за то, что она хотела вернуть себе украденное! Думая об этом, Рей заерзала на сидении. Руки сами с собой сжались. Конечно, голос выдуманного создания в подвале смог легко одурманить ее обещанием защиты. Она устала быть слабой и беспомощной.

Подвал… При виде дома, замаячившего впереди ветрового стекла, злость мигом схлынула, сменившись тревогой. Скорее всего, за минувшие годы тетя Присцилла основательно приложила руку к ремонту особняка, но его внешний фасад остался неизменным — мрачным и величественным. Дом внушал трепет и будто скалился темными провалами окон. Над его башнями и шпилями, пронзавшими хмурое низкое небо, по-прежнему кружились птицы, имевшие привычку вить гнезда под коньком крыши.

Рей не решалась войти первой и неловко топталась у автомобиля, дожидаясь, пока дядя достанет из багажника ее чемодан.

— Иди-иди, — Клиффорд всучил ей поклажу и мягко подтолкнул в спину, — соскучилась, поди.

— А ты?

— Мне нужно загнать машину в гараж.

— О, — протянула она. Прежде никакого гаража в доме не было, и она попыталась отвлечься на догадки, какую из старых построек переоборудовали для этих нужд. Увы, с каждым шагом ноги становились все неповоротливее, а чемодан тяжелее, будто жалкие пожитки Рей в дороге кто-то подменил на кирпичи. Обломки того саркофага.

Она сделала глубокий вдох и толкнула тяжелую дверь, готовясь провалиться в темноту. Но в холле оказалось непривычно светло, куда светлее, чем на улице. Рей не успела даже толком оценить перемены в убранстве, ослепленная вычурной люстрой под высокими сводами потолка. Как только зрение чуть адаптировалось, на нее хлынул ужас — она словно попала в огромный кукольный дом. От беспорядочного узора на обоях зарябило в глазах, а уродливая современная мебель и вычурный декор окончательно дополнили впечатление декораций для фильма ужасов. Рей не узнавала родной дом.

Она так увлеклась безрадостными открытиями, что не сразу заметила общество постороннего. Переведя взгляд, Рей вздрогнула от неожиданности, обнаружив рядом с собой незнакомого мужчину. Он протягивал к ней ладонь, затянутую в белую перчатку, явно намереваясь забрать из ее рук чемодан.

В своих перчатках, старомодном черном костюме и наглухо застегнутой рубашке незнакомец казался здесь таким же неуместным, как и сама Рей в ее скромном сером платье. Как-будто он материализовался прямо со страниц викторианских романов, которыми тайком зачитывались другие воспитанницы школы.

— Мисс?

Она лишь крепче сжала ручку чемодана, теряясь с ответом. К огромному везению Рей, в поле зрения быстро нарисовалась и тетя Присцилла. Женщина издала театрально-восторженный вздох и внезапно стиснула племянницу в объятиях, искупав в удушающе-сладком аромате парфюма.

— Бедная моя девочка! — запричитала тетя, энергично поглаживая Рей по голове и плечам. — Что тебе пришлось пережить! Клиф мне позвонил, все рассказал! Это немыслимо! Они поплатятся за оскорбление, нанесенное нашей семье! Я думала, это достойное учебное заведение, а не какая-то богадельня! Я всем расскажу! Все узнают, помяни мое слово!

Выговорившись, она наконец-то выпустила Рей из смертоносных объятий и всплеснула руками. Поймав вопросительный взгляд племянницы, она покосилась на незнакомца, молча наблюдавшего за разыгранным тетей представлением.

— А, — хмыкнула тетя Присцилла, — познакомься, Лорейн. Это — наш дворецкий, Бенджамин. Мы же приличная семья, а приличным семьям полагается чтить традиции, не правда ли? Ну что ты вцепилась в этот ужасный чемодан? Пойдем скорее, я покажу тебе дом! Я так его облагородила.

Рей послушно отдала чемодан дворецкому и побрела за ней. Лишь у дверей, ведущих в столовую, она задержалась и позволила себе осторожно покоситься в сторону мужчины. Он все еще стоял там, провожая их взглядом непроницаемых черных глаз. Темный, элегантный и чуждый сюрреалистичной в своем безвкусии обстановке.

Дворецкий, — повторила про себя Рей, все больше сомневаясь в психическом здоровье тети Присциллы. Конечно, она могла заблуждаться, но, по словам отца, дядя Клиффорд всегда зарабатывал куда меньше, чем тратил, а фамильного наследства едва хватало, чтобы покрыть запланированный его супругой грандиозный ремонт. Так откуда средства? Что-то здесь было не так. В лучшем случае — скоро сюда заявятся кредиторы, чтобы конфисковать особняк за семейные долги. В худшем…

Рей приказала себе остановиться. Она десять лет училась быть нормальной. И она здесь на птичьих правах — не ей беспокоиться о подобных вещах. Благожелательность Присциллы быстро иссякнет, и тетя сошлет ее в какую-нибудь новую школу. И спасибо. Куда угодно. Подальше от того уродства, в которое превратился некогда прекрасный дом.

* * *

Рей оказалась права: обожание тетушки продлилось недолго. Первое время женщина с азартом игралась в племянницу, как ребенок в новую куклу, а девочка покорно терпела, гадая, когда же тетя обратит внимание на что-то другое. Тетя была неистова в своих порывах — и в сожалении, что «послушалась советов каких-то дураков и выбрала бедняжке ужасную школу», и во внезапно вспыхнувших материнских чувствах. Проявлялись они самым досадным образом: в навязчивом стремлении наряжать Рей в вещи не менее безвкусные, чем новая мебель; бесконечно перебирать, расчесывать и укладывать ее белоснежные локоны; трещать без устали о покупках и модных тенденциях, задавая бестактные вопросы и, конечно, преследовать объект своей одержимости по пятам. Заслышав, что на выходных планируется визит близнецов, Рей выдохнула облегченно, ведь тетя тут же переключилась на организацию достойного «маленьких принцев» приема.

Первое, что сделала Рей, оказавшись избавленной от навязчивого общества тети, так это заглянула в подвал. Преодоление стоило Рей огромных душевных сил. Она долго стояла у двери, не решаясь открыть ее, целую вечность спускалась по косым, неудобным ступеням. Шагнув на каменный пол, она зажмурилась, но, открыв глаза, не обнаружила вокруг ничего необычного. Дядя, как и планировал, оборудовал здесь винный погреб. В подвал провели электричество, установили оборудование, необходимое для поддержания нужной температуры и уровня влажности. Каменные стены, когда-то испещренные рунами и загадочными символами, покрывал толстый слой зеленой краски. Вдоль них громоздились бесчисленные стеллажи для хранения бутылок, большая часть которых пустовала. Рей получила еще одно подтверждение своим тревожным предположениям о финансовом положении семьи: погреб был, а заполнить его оказалось нечем. Редгрейвы не могли позволить себе ту роскошь, о которой мечтали.

Она приблизилась к пустому стеллажу и присела на корточки, чтобы просунуть ладонь между полок и дотянуться до стены.

Подойди. Подойди. Иди ко мне, дитя. Сними печать. Я утешу тебя. Я накажу всех твоих обидчиков.

Рей тряхнула головой, напоминая себе, что выдумала все события того жуткого дня. И все же зачем-то, сама не зная зачем, она отыскала на полу закатившийся в щель гвоздик и принялась соскабливать краску в самом незаметном месте. Это стремление противоречило желанию быть нормальной, шло вразрез с целью, ради которой она явилась сюда.

Изгнать старый призрак. Развенчать собственный миф. Сокрушить с алтаря уродливый идол прошлого.

Но у Рей быстро нашлось подходящее оправдание: эти символы, скорее всего, начертаны рукой отца. Погрязший в собственном безумии, уверовавший в мир сверхъестественного, он спускался сюда, выплескивая на стены содержимое темных чертогов своего разума. Прикосновение к ним было прикосновением к нему. Нитью, ведущей сквозь тьму. Эхом его голоса. Последней его тенью, сохранившейся в доме, чье нутро беспощадно выскоблили и разворошили.

Рей так увлеклась, что не расслышала приближающихся шагов. Застигнутая врасплох, она неуклюже вскочила и ударилась лбом об одну из полок. Потирая свежую шишку и проклиная свой глупый порыв на чем свет стоит, она не сразу осмелилась обернуться. Пусть тетя Присцилла и сменила гнев на милость, это не отменяло ее вздорного, непредсказуемого нрава. Вряд ли ей понравится обнаружить племянницу здесь. Но нашла Рей вовсе не тетя.

— Мисс?

Рей прикинула, уместно ли обругать дворецкого всеми хлесткими выражениями, что она почерпнула от других учениц пансиона, но быстро оставила эту идею. Дворецкий не виноват, что ей вздумалось тащиться в проклятый подвал и бередить свои старые раны. Никто не посвящал его в историю десятилетней давности, ведь в том не было нужды.

Этот человек невольно внушал Рей ощущение смутной, иррациональной тревоги. Она, как могла, силилась его избегать и до этого момента у нее неплохо выходило, ведь рядом с ней постоянно крутилась тетя Присцилла. По ее наблюдениям, Бенджамин был не в восторге от общества тети, которая принималась беззастенчиво кокетничать и строить ему глазки, стоило дяде Клиффорду отвернуться или уехать по делам. Рей невольно становилось стыдно за нее. А Присцилла была еще и значительно старше мужчины. Увы, толстые слои косметики, которыми она пыталась скрыть признаки возраста, лишь обличали, насколько обвисшая у нее дряблая кожа.

Пауза затянулась. Дворецкий стоял, чуть склонив голову к плечу, так что кончики его смоляных волос касались идеально-белого воротничка рубашки. Под его пристальным взглядом Рей чувствовала себя полевой мышкой, примеченной в голом поле огромным ястребом. Ей негде было спрятаться. Некуда отступать. И у нее не было слов в свое оправдание. К счастью, мужчина взял огонь на себя.

— Если вы пришли, чтобы подобрать вино к ужину, то позвольте мне взять эту обязанность на себя, — сказал он. — Вряд ли вы обладаете необходимыми познаниями.

— Я… э… — запнулась Рей. — Почему?

— Как минимум, вы не достигли возраста, допускающего распитие алкоголя, — заявил мужчина. Он вдруг улыбнулся, и от этой улыбки — не сдержанной, вежливой и пустой, как в присутствии тети и дяди, а холодной и колючей — Рей окончательно стало не по себе. Она покрепче стиснула в ладони гвоздик, которым уродовала стену. — Впрочем, если вы все же проигнорировали всевозможные запреты и завели привычку к употреблению спиртного, — продолжал дворецкий, — я сильно сомневаюсь, что в приоритете для вас был выбор изысканных напитков.

Девочка внимательно выслушала его и кивнула. И лишь хорошенько переварив слова дворецкого, она страшно возмутилась.

— Что вы хотели этим сказать? — взвилась она. — Что я, как вы изволили выразиться, имею привычку распивать второсортное пойло в грязных подворотнях? Скажите еще, что эти годы я шаталась по наркоманским притонам в трущобах Лондона! Я не пила спиртного, не разбираюсь в вине. Я жила в школе со строгими нравами. Но это мой дом. Здесь никто не вправе указывать мне, что делать. Тем более вы.

Она выпалила возмущенную тираду на одном дыхании и зажала рот рукой, изумившись внезапному порыву. Рей не знала, что на нее нашло. Страшась его гнева, она схватила первую попавшуюся бутылку и ринулась наверх, чтобы отыскать тетю Присциллу, спрятаться у нее под крылышком и избавить себя от необходимости еще когда-либо вести приватные беседы с этим человеком. Ответ догнал ее уже на лестнице:

— Верно, маленькая мисс. Вы настоящая хозяйка этого дома. Не пора ли поставить в известность чужаков?

* * *

Решение тети Присциллы отпустить всю прислугу Рей восприняла как добрую волю судьбы. Тетя заявила, что сама хочет приготовить и накрыть ужин для своих любимых мальчиков. К несчастью, это было ложкой дегтя в капле меда, которой Рей нашла отсутствие неприятного дворецкого. Присцилла не умела готовить, не имела и малейшего представления о том, как управляться с новомодной плитой, терялась, пытаясь отыскать необходимую утварь или специи. Рей, взявшаяся помочь ей, была вынуждена нейтрализовать последствия катастрофы, коей являлся благородный порыв изнеженной, не приспособленной к быту женщины. И все равно, как Рей ни старалась, вся пища вышла слишком соленой, а мясо по жесткости и внешнему виду напоминало скорее подошву стареньких ботинок. Дядя Клиффорд налегал на вино, каждым глотком перебивая отвратительный вкус жениной стряпни. А кузены ограничились вежливыми словами благодарности в адрес стараний матери и двоюродной сестры, но ели без тени удовольствия.

В этом году Майлз и Тайлер заканчивали школу, и львиная доля разговоров за столом крутилась вокруг этой темы. Рей сидела тихо, уставившись в тарелку, но иногда все же осторожно поглядывала на подросших близнецов. Теперь различать их стало проще — юноши больше не являли собой двухголового монстра с одним мозгом на двоих, а напротив стремились к обретению своей собственной индивидуальности. Майлз короче стриг волосы и носил спортивную одежду, когда как Тайлер придерживался во всем классического стиля. Он даже обзавелся очками. Тайлер казался серьезнее брата, лучше учился и рассуждал о том, что неплохо бы родителям найти средства на приличный колледж. Под приличным он, понятное дело, подразумевал исключительно старые учебные заведения Оксфорда. Майлз вовсе не собирался идти в колледж. Ему нравился футбол, все свободное время он проводил или в играх с товарищами, или катался по всей стране, поддерживая любимую команду. Именно это и стало точкой преткновения, когда любовное щебетание тети Присциллы резко сменилось знакомыми Рей капризными нотками.

— Милый, но ведь ты можешь заниматься спортом и в колледже, — увещевала она, — образование точно не будет лишним.

— Оно мне едва ли понадобится, — отрезал Майлз. — Вы с отцом сможете оплатить учебу только одному из нас. Пусть это будет Тай.

— О, милый, — нахмурилась тетя Присцилла, — что ты имеешь в виду? Конечно, мы оплатим учебу вам обоим.

— Ну конечно, — фыркнул парень, — а что ты ответила мне, когда я хотел поехать в Амстердам? Что денег нет!

— Но одно дело увеселительная поездка, а другое — учеба, — возразила тетя.

— Вранье, — выплюнул Майлз. — Просто признай, что ты просадила все наши деньги! И никакой колледж не светит ни Тайлеру, ни мне. О чем ты вообще говоришь? Раньше надо было думать, когда спускала средства на всю эту херню!

Он грохнул тарелкой с безобразными цветами и брезгливо отпихнул ее от себя подальше.

— Что ты себе позволяешь? — вступился дядя Клиффорд. — Как ты разговариваешь с матерью! Извинись сейчас же!

— Просто признайте, пап, — чуть смягчившись, продолжал Майлз, — мы нищие. У нас нет денег. Все наши деньги превратились в мамино ненаглядное барахло!

— Майлз, — Тайлер тронул брата за плечо и неодобрительно покачал головой, — остынь.

— А ты? — тут же переключился Майлз. — Правда думаешь, что тебе оплатят какой-то там колледж? Оксфорд? Не смеши! Вынь уже голову из задницы!

— Сын, — обратился к нему Клиффорд, — довольно. Да, ты прав, мы сейчас испытываем определенные финансовые трудности… но я это поправлю. Вам нужно просто немного подождать. Поработаете пока, наберетесь опыта. Я тоже не сразу пошел учиться, трудился клерком…

— А вот и нет, — перебила его тетя Присцилла, окончательно переходя на крик, — ты — плохой пример! У вас были деньги, но твоей чокнутой мамаше был важен только ее ненаглядный Джеральд! Ради него она была готова на все, исполняла любую его безумную прихоть, пока мы голодали и ютились в тесной квартирке с тараканами и крысами! Я не позволю обречь наших мальчиков на столь ужасную судьбу!

— Не смей называть мою мать чокнутой, — процедил сквозь зубы дядя Клиффорд.

Близнецы притихли, испуганно глядя на родителей, вот-вот готовых сцепиться между собой. Дядя отставил опустевший бокал в сторону, устало помассировал виски пальцами и искоса взглянул на Рей и братьев.

— Началось, — простонал Майлз и первым вскочил с места.

— Лорейн, Тайлер, нам надо поговорить наедине, — сдавленным голосом попросил дядя, но Тайлер не послушался, так и оставшись сидеть за столом. Рей тихонько встала и выскользнула сквозь открытые двери столовой на улицу.

Она не учла, что в этом же направлении ушел Майлз, и, конечно, наткнулась на него в саду. Он стоял, прислонившись к стене дома, и курил. Рука с сигаретой, которую он нервно подносил ко рту, заметно дрожала. Рей собиралась улизнуть, дабы не нарываться на конфликт, но брат ее заметил.

— Что уставилась? — рявкнул парень. — С возвращением, кстати, сестрица. Ну что, теплый прием тебе тут оказали?

Он оттолкнулся от стены и сделал шаг к Рей, вынуждая ее отступить. Он и раньше был крупным, но занятия спортом добавили к внушительному росту еще и целую гору мышц. И эта гора сейчас угрожающе надвигалась на Рей.

— А хочешь правду, сестрица? — понизив голос, продолжил Майлз. — Зачем тебя забрали из той крысиной норы? Почему мама с папой теперь так с тобой носятся? Сколько тебе сейчас? Шестнадцать? Вот почему: они рассчитывают выдать тебя замуж за какого-нибудь богатого олуха, чтобы разом решить все наши финансовые проблемы.

— Это так не работает, — неуверенно возразила Рей. — Мы не в девятнадцатом веке.

— Ну конечно, — хмыкнул кузен, — но разве ты бросишь в беде милых дядюшку с тетушкой, если они будут к тебе добры? И своих кузенов, конечно. Я, кстати, тоже могу быть очень милым. Показать?

Рей не знала, что ответить, но на помощь ей подоспел Тайлер.

— Майло, — сердито рыкнул он, — опять дымишь? А спортсменам разве можно?

— Иди нахер, — огрызнулся Майлз. Он гневно швырнул сигарету под ноги и затушил носком ботинка. — Так что, сестричка, не воображай себе лишнего, — бросил он, уходя, — никому ты тут даром не сдалась.

— Придурок, — вздохнул Тайлер, проводив брата осуждающим взглядом. Парень подобрал окурок, оставленный Майлзом, и засунул его поглубже в каменную вазу с цветами. Какое-то время он стоял молча, а после снял очки и протер линзы краем пиджака. Рей догадалась, что он ищет чем бы занять себя, чтобы хоть немного отвлечься от неловкости между ними. У нее не было и малейших представлений, о чем им вообще можно поговорить, но и трусливое бегство отчего-то казалось неправильным. Вероятно, ей все-таки стоило найти предлог и уйти, тем более она уже начинала замерзать в вычурном платье, которое на нее напялила тетя.

Рей зябко обняла себя за плечи, что не укрылось от внимания кузена. К огромному ее удивлению, Майлз вдруг стянул свой пиджак и протянул ей. Опасливо, как протягивают угощение дикому зверю, который может ответить агрессией и укусить.

— Спасибо, — сдалась она. Рей раньше не доводилось носить мужские вещи. В этой ее взрослой, самостоятельной жизни. Когда она была маленькой, и они с отцом гуляли в лесу, собирая цветы и травы, он иногда надевал на нее свою огромную куртку. Но то была вещь отца, а это — противного Майлза. И все же она была теплой. И непривычно пахла мужским парфюмом.

— Извини за эту некрасивую сцену, — вздохнул Майлз, — и за брата. Ему, наверное, на тренировках остатки мозгов вышибли. Он стал просто невыносимым.

— А раньше не был? — вырвалось у Рей. Кузен не обиделся, а внезапно одарил ее ласковой, дружелюбной улыбкой.

— Раньше еще хуже, — признал он, — да и я… за это тоже прости. Мы были ужасными. Но это в прошлом. Мир?

Теперь была очередь Рей недоверчиво таращиться на протянутую ладонь. С минуту поборовшись с собой, она все же приняла его предложение.

— Ты стала такой хорошенькой, — как бы невзначай заметил Майлз. — Да всегда была. Даже когда этот идиот остриг тебе волосы.

Этот комментарий Рей ужасно не понравился. Не сами слова, а то, как они были сказаны.

* * *

Рей уже начинала скучать по своей крошечной келье в пансионе. В школе она была предоставлена сама себе, ведь другие девочки ее избегали, да и учителя не испытывали особого рвения общаться с ученицей, не проявлявшей особого интереса к дисциплинам, по их мнению, необходимым для приличной особы. Рей не давались ни шитье, ни вязание, ни готовка. Она грезила о книгах, но коллекция школьной библиотеки была очень скудной и включала лишь некий прожиточный минимум. Администрация школы не заметила, что миновали те темные времена, когда женщине преступно было быть умной. Они ценили кротость и уступчивость. Из некстати открытого рта могли раздаться крамольные слова. А немногочисленные ученицы, что имели возможность доставать разные вещи, еду и книги, предпочитали бульварное чтиво и глупые романы о любви. Рей не могла просить их о помощи.

Пансионат являлся обителью скуки и тишины. А в изуродованном родном доме Рей приходилось играть в прятки. Она избегала дворецкого, избегала и кузенов. Майлз был груб и смотрел на нее, как на мусор, а Тайлер отчего-то подозрительно любезен. Рей в новинку было слышать комплименты и добрые слова, так что они загоняли ее в тупик. К счастью, хотя бы тетя о ней позабыла, полностью погрузившись в заботу о мальчиках, слишком взрослых, чтобы в том нуждаться. Они отмахивались от матери, порхающей вокруг, как от назойливой мухи.

Хотя от Тайлера нашлась кое-какая практическая польза — он привез с собой учебники и щедро поделился ими с Рей, припомнив, что когда-то она любила читать. Завладев книгами, Рей тут же убралась от него подальше. Целыми днями она искала по дому укромные уголки, забиваясь то в нишу за портьерой, то в углубление подле нелепой позолоченной статуи Венеры, то в пространство под лестницей. И везде она попадалась кому-то из домочадцев. Утомившись от бесплодных попыток найти укрытие в доме, Рей решила отправиться на поиски одиночества в окрестностях дома, а заодно избежать очередного кошмарного семейного ужина. Стояла поздняя весна, но погода была сырой и холодной. Вряд ли кто-то из Редгрейвов вспыхнет энтузиазмом составить ей компанию, — рассудила она.

У выхода в сад Рей все-таки столкнулась с дворецким. От его привычки появляться из ниоткуда в самых неожиданных местах ей становилось жутко. Родственники были вздорными, но безобидными, они могли утомить ее неловкими разговорами и сценами, но не более того. А от дворецкого за версту веяло опасностью. Его высокая фигура, затянутая в черный костюм, угнетала одним своим присутствием, а темные глаза казались какими-то звериными. Они совершенно не сочетались с его сдержанной манерой общения. В них таилась буря.

— Ну что еще? — вспыхнула Рей. — Разве вам нечем заняться?

— У вас найдется для меня поручение, мисс? — невозмутимо откликнулся он.

— Нет, — сдалась Рей. Она тут же пожурила себя за грубое поведение в отношении человека, не сделавшего ей ничего плохого. Вероятно, корнями ее неприязнь и желание демонизировать Бенджамина уходили в далекое детство. Но это для отца мир был населен разными мистическими созданиями и жуткими тварями, иные из которых разгуливали в человеческом обличье. Рей больше не верила в его сказки. Она повзрослела. Она хотела быть нормальной. Не желала умереть, как он, в стальных тисках своего безумия.

А как он, кстати, умер? Рей вдруг поняла, что так и не узнала деталей. В тот год она была слишком мала, чтобы спрашивать о подробностях кончины отца, а теперь не находила эту тему подходящей для бесед с родственниками, перемирие с которыми было слишком шатким.

Убегая от себя, от этих вопросов, от чувства вины за некрасивый выпад, Рей вышла на террасу, с которой открывался отличный вид на озеро, отливающее серебром в свете только взошедшей луны, и далекий лес, чернеющий на вершине соседнего холма. Она не слышала шагов, но уловила движение воздуха. Дворецкий последовал за ней.

— Собираетесь на прогулку? — светским тоном осведомился он. — На ночь глядя?

— Мне не требуется разрешение, — буркнула Рей, надувшись. Она стиснула книгу, испытывая непреодолимое желание швырнуть ее в невозмутимое лицо, чтобы раз и навсегда поставить точку в этом споре. Да, она невоспитанная маленькая дрянь. Но она не собиралась жить в романе Агаты Кристи, как и не просила родню нанимать дворецкого. Он их игрушка — пусть дядя с тетей и забавляются с ним. Отец дворецких и прислуги не держал. Ухаживать за домом и дочерью ему помогала лишь единственная старушка, приходившая из соседней деревни.

— Нет, — подтвердил Бенджамин, — но уже слишком поздно, чтобы идти в лес.

— С чего бы это!? — возмутилась Рей. Больше всего ее раздражали снисходительный тон и спокойствие мужчины в ответ на все ее провокации. — Я знаю эти места как свои пять пальцев. Я гуляла в этом лесу еще будучи ребенком.

— За время вашего отсутствия многое изменилось, — после небольшой паузы выдал дворецкий. — И этот лес тоже.

— Серьезно? — удивилась Рей и даже соизволила обернуться, чтобы гневно взглянуть собеседнику в лицо. — И что же там? Вурдалаки? Оборотни? Гоблины? Фейри утащат меня в свое царство? Избавьте меня от этого. Я вдоволь наслушалась подобной чепухи от отца. Суеверия не довели его до добра. Но я знаю, чего там точно нет... Людей. Я хочу отдохнуть от людей. Ясно?

— Ночь не так темна, как человек, — задумчиво сказал мужчина, и Рей легко догадалась, что это цитата, хотя она и не знала, откуда именно.

— Верно, — зло подытожила она. На этом дворецкий все же оставил ее в покое, вероятно, разочаровавшись, что собеседница не смогла поддержать затеянную им интеллектуальную игру.

Не только хамка, но еще и необразованная дуреха, — с горечью вынесла себе приговор Рей. Но у нее было веское оправдание — последние десять лет она была отрезана от мира, от знаний, от любых возможностей их получить. Ее разум томился в тюрьме тех обшарпанных стен, при мысли о которых сердце все равно сжимали тиски ностальгии. Воспитанниц школы не учили ловко отвечать цитатой на цитату, им преподавали уроки покорности, занимавшие куда больше места в учебной программе, чем базовые школьные предметы. Покорность — вот что это было, все эти занятия для благопристойных барышень. Покорность своей участи. Отбыть срок в этой темнице и перекочевать в другую — замужество. Рей вынужденно согласилась с Майлзом, хотя все в ней противилось этому. Тетя и дядя с трепетом обсуждали только будущее близнецов: их учебу, карьерные возможности, ведь у них и правда было будущее. У племянницы — нет. Пройдет несколько лет, и ее пристроят замуж, постаравшись обставить это с максимальной выгодой для себя. Никто не станет содержать бесполезную девчонку после совершеннолетия, не потратит и лишнего фунта. А ведь это и ее дом тоже. Ее наследство. Но родственники рассудили иначе.

Рей так рассердилась, думая об этом, что, заслышав позади шаги, утратила способность сдерживать бурливший в ней гнев. Она встала, утопая по колено во влажной траве, развернулась и крикнула:

— Оставьте меня, наконец, в покое!

— Оу, — изумился Тайлер, а это оказался именно он, — прошу прощения, но…

— Что «но»? — Рей чуть растеряла свой запал, но все еще была порядочно взбудоражена. Ее гнев таял по мере того, как взгляд скользил по фигуре кузена, и тому, что он держал в руках — свернутый плед и очаровательную в своей старомодности керосиновую лампу. И где он только умудрился отыскать ее в доме, где все вещи Присцилла заменила новыми, нефункциональными и бездушными? Как только это старье уцелело? Это же отцовская лампа!

— Тише-тише, — примирительно сказал Тайлер, — вижу, ты не в духе. Я заметил, что ты уходишь, и хотел дать тебе это... Вдруг понадобится.

Он смущенно умолк.

— Ну и… предложить свою компанию, все-таки идти ночью в лес одной — такая себе затея, — добавил он тихо.

— Прости, — вздохнула Рей, — я приняла тебя за… другого. Ладно. Пойдем.

Ей стало так стыдно, что она просто не имела права его прогнать.

— Опять Майлз тебя задирал? Ну, я ему точно вмажу, как домой вернусь, — ворчливо пообещал Тайлер, поморщившись. Он покорно шел рядом, впрочем, соблюдая некоторую дистанцию, за что Рей была ему особенно благодарна.

— Нет, — качнула головой она.

— А кто же?

— Не важно. Вообще не хочу, чтобы вы ссорились из-за меня, — призналась Рей, растрогавшись от доброты мальчишки, когда-то беспощадно доводившего ее до слез. — Вы… всегда были так дружны, как одно существо. Если честно, я вам завидовала. Вы были друг у друга, и тетя с дядей… А у меня… никого.

— А твоя мама? — вдруг спросил Тайлер. — Ты ее помнишь?

— Почти не помню, — заключила Рей. — Она так давно умерла. Она была красивой, пела и любила стихи, танцевала. Но это так… далеко.

Рей вдруг почувствовала на своем предплечье теплую ладонь кузена. Тайлер удержал ее, вынуждая остановиться, и распахнул руки в жесте, приглашающем в объятия. Она совсем растерялась — Рей не привыкла к такому и пока толком не понимала, нравятся ли ей объятия или скорее вызывают отвращение. До тети Присциллы, постоянно стремившейся тискать Рей, как хорошенького щенка, жизнь девочки не была богата на тактильные контакты. Но не принять утешения было бы грубо, а грубила она сегодня достаточно. Рей послушно уткнулась носом брату в плечо, вдыхая все тот же аромат парфюма, которым пропитался его пиджак. Тайлер обнимал ее осторожно и трепетно, отчего она страшно засмущалась. Рей поторопилась отстраниться и огляделась, чтобы отвлечься от нового ощущения. Они стояли на опушке леса, и лунный свет, пробивавшийся сквозь прорехи в густых кронах деревьев, делал траву похожей на снег.

— Теперь у тебя есть мы, — заверил Тайлер, — мы станем хорошей семьей.

— Спасибо, — опомнилась Рей и, напустив беззаботности в голос, добавила, — пойдем, я покажу тебе место, куда меня водил отец. Он говорил, что на этой поляне танцуют феи. Правда же чушь, да?

Воспоминания об отце обдали ее легким холодком, словно ветром, пробившимся сквозь толщу земли из подземного царства, куда он когда-то ушел без оглядки.

— Ну почему, — пожал плечами Тайлер, — очень красиво. Он, быть может, был тем еще чудаком, но ему, наверное, было интересно жить.

— Так интересно, что запугал меня до смерти, — фыркнула Рей и провела рукой по голове, имея в виду свои волосы. — Вот что из-за него случилось. Но тетя сказала, что ее парикмахер может это исправить.

— Нет, не стоит, — сказал кузен, — тебе так идет.

— Если скажешь что-нибудь про снег или лунный свет, я тебя ударю, — рассмеялась Рей, — но это лучше, чем «белая крыска» или «альбиноска».

— Ужасно.

Рей не могла понять, что с ней происходит, почему у нее так бешено колотится сердце, и потеют ладони. Ее настораживала и собственная, совершенно не свойственная ей разговорчивость. За последние годы она едва ли хоть раз так долго болтала с кем-то наедине, да и не испытывала в том особой потребности. Если кто-то из учеников вдруг обращался к ней по какому-то делу, она страшно терялась и путалась в словах. Объятия Тайлера оказали на нее странное действие. Было приятно и в то же время волнительно. Но что-то все-таки настораживало Рей, вероятно, резкая перемена в его отношении. Она ничего не смыслила в мужчинах, десять лет окруженная только девочками, девушками и женщинами-преподавательницами. Все, что она почерпнула о мужчинах из болтовни старшеклассниц — они опасны. С ними нужно держать ухо востро.

Рей притормозила, выискивая взглядом знакомые деревья, и признала, что лес действительно изменился. Но поляна была на своем месте, пусть сильно заросла и теперь была окружена почти непроходимой стеной молодого кустарника. Подсказку дал круг из грибов — прямо по центру, весь утопленный в лунном сиянии.

— Отец называл это «ведьмин круг», — проговорила Рей задумчиво. Ей не хотелось тревожить местную флору, потому она так и топталась на краю полянки. Тайлер тоже не пошел дальше — он расстелил плед на траве и поставил рядом с ним лампу.

— Зачем это?

— Посидим, подождем. Может, твои феи придут, — с заговорщической улыбкой поведал кузен.

— Хм… ладно, — легко сдалась Рей. Она пристроилась на дальнем конце одеяла, на приличном расстоянии от парня, и все равно сквозь тонкую ткань ощущала холод земли. Мокрые травинки щекотали ее щиколотки. Закрыв глаза, она попыталась перенестись на десять лет назад, вспомнить, как приходила сюда с отцом. Но он никогда не водил ее сюда ночью, оттого посетить это место в темноте было особенно интересно.

— Это не мои феи, — ворчливо напомнила она, — а отца. Он во все это верил, а я нет.

— А во что веришь ты?

— Не знаю, — вздохнула Рей, приоткрыв один глаз, чтобы посмотреть на кузена, — я ни во что не верю, наверное. Для отца все это плохо закончилось…

Она осеклась. Вопрос так и вертелся на языке, но ей все равно не хватало храбрости его задать, пусть сегодня она и превысила все свои лимиты разговорчивости. Но обстановка подходила. И Тайлер производил впечатление человека, способного рассказать ей правду. Дядя Клиффорд всеми силами избегал этой темы, тетя Присцилла едва ли сама что-то знала. Майлз попросту не стал бы слушать Рей, а сходу выплюнул бы что-нибудь грубое. А Тайлер.

Ты знаешь, как он умер?

Даже в голове звучало жутковато. И откуда кузену знать? Он и сам тогда был ребенком, не сильно старше Рей. Никто не стал бы посвящать его в подробности.

Тайлер тем временем порылся в карманах пиджака и достал предмет, металлическая поверхность которого бликовала в лунном свете. Рей прищурилась, силясь разглядеть, но все равно не мыслила назначения небольшой прямоугольной коробочки, пока кузен не открыл крышку. Внутри лежали зажигалка и странные на вид сигареты. Одну Тайлер протянул Рей, а вторую взял себе.

— Ты же не куришь? — засомневалась она, осматривая бумажный сверток со всех сторон. Запах у него был резким, травянистым и неприятным.

— Это другое, — возразил парень. — Серьезно? Никогда этого не делала? У вас там что, правда был монастырь? Попробуй, тебе понравится.

— Ну… другие девочки выбирались в ближайший город и там всякое добывали, но… — Рей осеклась. Ей не хотелось вдаваться в подробности своей социальной изоляции. Перед Тайлером, таким обходительным, самоуверенным, вероятно, даже талантливым, раз он собирался в колледж, она не осмеливалась признаться, что десять лет была тем, кого принято звать изгоем.

Кузен показал, что сверток нужно поднести ко рту, и щелкнул зажигалкой — сначала себе, потом у лица Рей.

— Только не выдыхай сразу, — напутствовал он. Рей последовала его примеру, вдыхая горький, обжигающий горло дым, и тут же закашлялась. Кое-как совладав с собой, она сделала еще одну затяжку и напрягла все мышцы, не позволяя облачку выпорхнуть наружу из легких. Рей хватило совсем ненадолго, но голова у нее все равно пошла кругом. Превозмогая неприятные ощущения, она возобновила странный ритуал под чутким присмотром кузена, пока бумажка в ее руке не сгорела совсем, опаляя пальцы.

Измученная процедурой, она откинулась на спину. На лунный диск наползли рваные, чернильные облака, похожие на плотную тюль, и небо стало темнее. Достаточно темным, чтобы можно было различить крошечные искры звезд. Рей скользила взглядом по небесному своду, выискивая хоть одно знакомое созвездие из тех, о которых читала в книжках отца. К несчастью, она совсем позабыла, где их искать, в какое время и в каком полушарии они прячутся. В школе астрономию, конечно же, не изучали, оттого ее познания были расплывчатыми. Спустя годы она не могла отличить реальные сведения от своих домыслов. Это было и не нужно — звездная бездна затягивала. Рей показалось, что она летит, уплывает куда-то и одновременно падает вверх.

Ей было хорошо. Она никогда прежде не ощущала такой безмятежности, такой легкости во всем теле. Тело казалось чужим, оставленным здесь, на земле, пока душа невесомо парит, порываясь оборвать тонкую нить, чтобы покинуть опостылевшую оболочку, ринуться бороздить звездные просторы.

— Сейчас и феи придут, — отдаленно, как из-под воды, донесся голос Тайлера. Он напомнил Рей, где она находится. Она кое-как совладала с конечностями, ставшими мягкими, как желе, и приняла сидячее положение. Ее почему-то кренило в сторону, оттого девочке волей-неволей, а пришлось прислониться к плечу кузена в поисках опоры.

— Ой, да ты окоченела совсем, — заметил он и принялся стаскивать один рукав пиджака. Высвободив одну руку, он приобнял Рей, теснее прижимая к себе, и накинул на нее край своей одежды. Только сейчас она заметила, какая маленькая рядом с ним. Белая мышка.

Или она ошиблась — и ей пять лет, а рядом не Тайлер, а снова отец? И сейчас на поляну действительно явятся феи.

— Хорошо зашло, да? — поинтересовался кузен, и Рей, не имевшая представления, что на такое ответить и о чем он вообще говорит, лишь глупо хихикнула.

— Позовешь своих фей? — кузен тоже рассмеялся.

— Не-е-ет, — Рей помотала головой.

— Почему это?

— Они тебе не понравятся, — заявила Рей. — Вы зря думаете, что это милые маленькие леди с крыльями. Это уродливые, зловредные твари, которые ненавидят людей, потому что мы испоганили все вокруг, и им негде жить… ой… — Она приложила замерзшие пальчики к губам, снова смеясь. — Чушь. Какая же чушь! А он в это верил! Ну ты и чудак, папа! Феи… феечки… боже.

Рей резко замолчала, краем уха уловив, как ей показалось, смутный шорох в кустах на противоположной стороне поляны. Темнота больше не казалась уютной и бархатной. Она стала тревожной, наполненной невидимой жизнью, скрытой от глаз двух самонадеянных юнцов, явившихся под ночь в опасное место. В место, где властвуют феи и тени. Где сказки становятся явью. Отец ведь что-то ей говорил, Рей все трудилась вспомнить. Он говорил… говорил… что этот лес безопасный, никто в нем не прячется, слишком близко от их дома. Но там, откуда была родом ее мать, откуда он привез свою Моргану, свою лесную деву, там лучше не ходить в потемках в чащу. Не вернешься.

Необъяснимая тревога была не последней проблемой Рей. Сквозь вязкий туман, пролегший сквозь ее мысли, и без того беспорядочные, наконец-то пробились сигналы от тела. Она чувствовала кое-что еще. Руку Тайлера на своем бедре под юбкой, вероятно, находившуюся там уже достаточно давно, поглаживающую туда-сюда, вверх вниз по покрывшейся мурашками коже.

— Что ты делаешь? — изумилась Рей.

— Да так, — невозмутимо сказал кузен, — тебе нравится? Ты кайфанула? Хочешь, чтобы стало еще лучше?

— Нет… нет… не хочу, — выдавила она. Рей попыталась отползти, увернуться, но пальцы парня тут же больно сжали кожу.

— Ну что ты, крошка, — продолжил уговаривать Тайлер, — будь хорошей девочкой. Не волнуйся. Никто не узнает. Тебе понравится. Разве я тебе делал плохо?

— Делал, — ответила Рей, — в детстве…

— Ну, когда это было? Теперь-то мы хорошие друзья, да? Я старше тебя, знаю о многих классных вещах. Вы таким в своем монастыре точно не занимались. Ты даже не понимаешь, от чего отказываешься.

— Нет-нет, я не хочу, — упрямо твердила Рей. Ей никак не удавалось совладать со своими конечностями, до которых словно совсем не доходили панические приказы мозга. Она и правда не имела четкого представления, что именно кузен собирается с ней делать, но догадывалась, что это неправильно. Он врет. Ей не понравится. Ей это не нужно. Ей нужно встать и уйти. Убежать домой. Запереться в ванной комнате и смыть с себя эту ночь, эти прикосновения, эти засасывающие в себя звезды.

У Рей было мало шансов отстоять свою, слишком уж слабо проявленную, точку зрения. Кузен повалил ее на одеяло, своим крупным телом отрезая последние пути к отступлению. Его руки шарили все выше, все ближе к тонкой ткани белья, наполняя ее ощущением ужаса перед лицом неотвратимой участи. У нее не было выхода. Ее учили покорности. Пришло время продемонстрировать, как она усвоила эти уроки. Смириться. Сдаться.

Но на сторону Рей внезапно встали непреодолимые обстоятельства в виде внешнего вмешательства. Тайлер, еще минуту назад вжимавший ее в землю и уже тянувший вниз к коленям Рей ее хлопковые трусики, резко исчез. Следом из темноты донеслись шорох, ругань и непонятная возня.

— Что это нахер такое?! — разборчиво произнес кузен и затих.

Рей шустро села, натянула белье и завернулась в плед, оторопело оглядываясь по сторонам, пытаясь найти, куда он пропал. Это шутка? Близнецы продолжили свои игры? Все — и плед, и разделенное запретное удовольствие, и исчезновение — часть очередного спектакля, чтобы проучить ненавистную девчонку?

Ответом Рей послужил задушенный, булькающий хрип — нечеловечески ужасный, пробирающий до костей. В том месте, где, по предположениям Рей, скрылся Тайлер, шевелились кусты. Чавканье и хруст становились все громче — пронзительными среди лесной тишины.

Разум Рей снова вернул себе прежнюю ясность. Адреналин придал ей сил. Она вскочила, подхватив лампу, и замерла, не решаясь двинуться к кустам, где что-то было. Инстинкты вопили об опасности, строго-настрого запрещая ей идти в том направлении.

Беги. Уходи. Домой. Сейчас же.

Звуки умолкли. Луна медленно выплыла из-за туч, подсвечивая живописную сцену, в которую превратилась прежде уютная, уединенная поляна. Рей стояла одна, беспомощная, почти обнаженная перед тысячами хищных глаз, взирающих на нее из темноты.

Ну что за глупая девчонка? Тебе говорят — уходи.

— Это… — Рей выронила лампу и зажала уши руками. Она помнила этот голос и не хотела слышать его вновь. Голос из подвала. Он пугал ее куда больше, чем любая опасность, таящаяся в ночном лесу. Красной нитью он шел через все ее ночные кошмары, чтобы теперь обвиться удавкой вокруг ее горла. Ни один страшный сон не обходился без его участия. Но его нет. Он — лишь фантазия глупой маленькой девочки.

К несчастью, то, что выбралось из кустов и теперь стояло шагах в десяти от Рей, фантазией не было. Луна позволяла Рей во всех подробностях разглядеть тварь перед собой — сгорбленную, со сморщенной серой кожей, пустыми провалами глаз и хищно оскаленной окровавленной пастью. И она бы подумала, что создание тоже разглядывает ее, как диковинку, чужака среди леса, такую же немыслимую, как и монстр для нее, но откуда-то знала, что тварь слепа. Существо поводило мордой из стороны в сторону, принюхиваясь. Приближаясь крошечными, осторожными шагами, ведомая только запахом жертвы и нечеловеческим голодом.

Тебя предупреждали.

Рей потребовала голос замолчать и задрала подбородок, провожая взглядом луну. Облака наползали на нее с ленивой неторопливостью, продлевая последние мгновения ее жизни. Тварь, затоптавшая «ведьмин круг», напряглась, готовясь сделать бросок, как только все снова погрузится во тьму.

— Очнись! — услышала она и, опустив взгляд, увидела перед собой еще одного монстра, но уже знакомого, за годы ставшего почти родным. Ту самую мрачную тень из подвала старого дома. Столкнувшись со своим самым главным страхом лицом к лицу, Рей с удивлением поняла, что больше не боится его. Теперь она видела в нем своеобразную красоту, примечая то, что, будучи ребенком, не способна была оценить: грациозные повадки крупного хищника и фантастический свет красных глаз. Протянув руку, Рей положила ладонь на предплечье склоненного к ней существа, чтобы убедиться в его реальности. Ее пальцы не прошли насквозь, а обожглись холодом мертвого уже очень давно тела.

— Пошла вон, — яростно требовало чудовище, — не мешай мне делать свою работу.

Но Рей ослушалась. Она осталась, чтобы завороженно наблюдать, как в «ведьмином кругу», словно гладиаторы на арене, сражаются два порождения ночи.

Примечания:

Садясь за ноутбук, я произношу молитву: "Не важно, что я никогда не возьму в руки свою собственную книгу, но я просто люблю писать, а от этого никуда не денешься. Аминь"

Да, это просто фанфик без амбиций, без претензий на изысканность слога, художественную ценность, оригинальных персонажей и сюжет. Все так. Давайте просто кайфовать от того, что доставляет нам удовольствие? Никто не сможет у нас этого отнять — ни РКН, ни ублюдки-издательства.

Пусть они проследуют нахер. ??

А мы остаемся.

Примечания:

А мы с b.samedi снова творим в тандеме и я рада как слон, ибо в такие моменты я чувствую невероятную вселенскую гармонию. ❤❤❤

Тайлер был мертв. Его тело, накрытое тем самым одеялом, вносили в дом с торжественностью, достойной античного героя, павшего на поле брани. Клетчатая ткань стала черной от крови. Рей завершала процессию, прижимая к груди разбитую отцовскую лампу, тихая и погруженная в себя, словно юная жрица древнего погребального культа. Всю дорогу у нее перед глазами стояло лицо кузена, обезображенное до невозможности, окутанное струнами порванных жил из развороченного горла. Рей не сомневалась — в неразборчивых теперь чертах Тайлера навсегда отпечатался тот леденящий ужас, что парень испытал за мгновение до гибели. Неистовство, с которым тварь терзала свою жертву, впечатало погнутую дужку очков и осколки стекла в кровавое месиво, образовавшееся на месте глазниц и щек. То еще зрелище. В сравнении с ним явление древней сущности из саркофага теперь представлялось совсем безобидным. Трюком площадного фокусника. Дэвида Копперфильда, когда-то столь обожаемого близнецами. Но тогда Рей была ребенком. Сейчас она не испытывала прежнего страха и трепета, на которые была способна тогда. Она словно наблюдала происходящее со стороны, как один из тех американских ужастиков, что видела по телевизору, вернувшись из школы под крышу родного дома. По официальной версии, брат и сестра, наконец-то оставившие прежние разногласия и нашедшие точки соприкосновения, отправились прогуляться в лес, где наткнулись на волка. Тайлер повел себя как настоящий джентльмен, защищая девушку, и пожертвовал собой. Рей удалось убежать и позвать на помощь, подоспевшую, к несчастью, слишком поздно. Дядя Клиффорд сам сказал это полиции. Неизвестно, верил ли он хоть немного в собственную сказку. Присцилла только молчала, впав в странное оцепенение. Ее лицо казалось маской, по которой одна за другой стекали беззвучные слезы. Она с нездоровым энтузиазмом и воодушевлением взялась за организацию похорон.

Лес прочесывали несколько дней, но никакого волка так и не нашли. После звонка полицейского, отчитавшегося об окончании поисковой операции, взрыв, назревавший в звенящей от напряжения тишине дома, все-таки произошел. Майлз, конечно же, не принял версию событий, поведанную Рей. Но до этого момента он кое-как, но держал себя в руках. Он швырнул в стену уродливую статуэтку тропической птицы, и осколки керамики рассыпались разноцветным дождем.

— Это она во всем виновата! — орал он, указывая в сторону Рей. — Эта маленькая шлюха! Вы еще не поняли? Она специально подлизывалась к Тайлеру, чтобы он уговорил вас оставить ее здесь! Ей не место среди нас!

— Майлз, — устало вздохнул Клиффорд, — нам всем тяжело.

— Мне нужно позвонить, чтобы побыстрее доставили цветы для похорон, — выпалила тетя Присцилла и, став белее мела, выскочила из столовой.

Майлз выругался себе под нос и вышел следом за ней, на ходу извлекая из кармана пачку сигарет. Дядя проводил их безразличным взглядом и повернулся к племяннице.

— Лорейн, — обратился он к Рей, — я считаю, что тебе не стоит ехать с нами на похороны.

Рей и так не очень-то стремилась туда, потому, оказавшись избавленной от присутствия на этом безрадостном мероприятии, выдохнула с облегчением. Она смиренно опустила взгляд и сказала:

— Хорошо.

Со дня похорон она практически перестала выходить из отведенной ей комнаты, избегая не только семейных приемов пищи, окрашенных темными тонами траура, но и любых возможных столкновений с домочадцами. Дворецкий оставлял ей еду под дверью, но, по большей части, Рей не притрагивалась к пище. В ее спальне, задумывавшейся как гостевая, имелся свой небольшой санузел, так что, имея пропитание, она была избавлена от необходимости покидать свое укрытие. Сама комната, к слову, была крайне безобразна собой и искусственной позолотой на мебели, обилием зеркал и репродукций напоминала номер в дешевом придорожном отеле. Рей каждый раз вздрагивала, натыкаясь взглядом на свои бесчисленные отражения, потому первым делом сняла все зеркала, что не были привинчены к стенам, и собрала в углу комнаты, составив лицом к стене.

В наследство от Тайлера ей остались книги: несколько школьных учебников и кое-что из художественной литературы по программе старших классов. Немного, но хоть что-то. Увы, Рей никак не могла сосредоточиться, вынужденная по несколько раз перечитывать один и тот же абзац, и все равно не улавливала даже крупицы смысла. Телевизор ей смотреть не хотелось. По большей части она просто сидела на кровати, обняв колени руками, или лежала, отвернувшись к стене. Она то прокручивала в голове обстоятельства гибели кузена, то раздумывала, не совершить ли ей побег. Мысль была вялой и нежизнеспособной. Куда ей идти? У нее не было ни других родственников, ни друзей. Когда-то к отцу приезжали какие-то ученые мужи из Лондона, но девочка не помнила их имен и сильно сомневалась, что имеет хоть какое-то право навязывать им себя в качестве обузы. О родственниках матери она никогда не слышала, словно мать вообще возникла из ниоткуда. Была той самой волшебницей, заключенной в башне, пока отец не освободил ее от заклятия и не привез в этот дом. Дом, где она прожила ничтожно мало.

Рей догадывалась, что и ее заточение здесь не растянется на продолжительный срок. Дядя и тетя оправятся от потери и к осени подыщут для неугодной девчонки новую школу подальше отсюда. Нужно просто набраться терпения.

Но терпение иссякало. Девочка, привыкшая к одиночеству и тишине, вдруг обнаружила в себе острую потребность говорить. Ей хотелось высказаться, выплакаться кому-то, поделиться пережитым, получив утешение. За неимением такой возможности она обратила страх в ярость, а чувство вины в обиду. Рей искала, на кого бы выплеснуть бурный поток в своей душе, пока ей под руку не подвернулся злосчастный дворецкий. Как правило, он оставлял еду и уходил, но в этот раз почему-то задержался у двери. Она слышала его шаги, чувствовала присутствие.

Рей распахнула дверь и застыла. Слова внезапно встали комом в горле, вынуждая ее бессмысленно таращиться на мужчину с глупо открытым ртом.

— Как ваше самочувствие, мисс? — вежливо осведомился дворецкий. — Вам что-нибудь нужно?

С неудовольствием Рей обнаружила, что говорить, когда хочется кричать, совсем непросто. По-хорошему, ей стоило вспомнить уроки этикета, что давали в пансионе, поблагодарить мужчину за заботу и закрыть дверь. Не провоцировать на конфликт единственного человека, который в этом доме относился к ней с неким подобием доброты. И пусть лишь потому, что это входило в его профессиональные обязанности. Но Рей порядочно раздражала невозмутимость дворецкого, что вызывала острое желание сорвать эту маску вежливости и сдержанности, получить хоть какую-то эмоциональную отдачу. Что-нибудь, что поможет ей почувствовать себя живой. Реальным человеком, а не тенью, одним из призраков их старого дома.

— Что, черт возьми, мне может быть нужно?! — вспыхнула Рей. — Пистолет, чтобы застрелиться? Зачем вообще спрашивать? Просто оставьте его в следующий раз на подносе. Всем станет легче!

Ожидаемо, выпад не достиг цели. Его лицо оставалось по-прежнему невозмутимым. Дворецкий смотрел на маленькую госпожу со спокойным, отстраненным интересом, чуть склонив голову к плечу, ожидая дальнейших выходок и причуд чудаковатой девчонки. А зрелищем она, должно быть, была еще тем: волосы свалялись в огромный колтун, старая пижама тети Присциллы вся измялась за часы, проведенные без сна, а из-за отсутствия солнечного света кожа приняла нездоровый оттенок папиросной бумаги.

— Как вам будет угодно, мисс, — наконец-то откликнулся Бенджамин. — Вам понадобится руководство по обращению с оружием? Или другая литература?

Рей опешила. Искушение соблазниться столь щедрым предложением было велико, но она легко поняла, что дворецкий попросту издевается. Уголки его губ слегка дрогнули в пародии на улыбку и тут же обратно вытянулись в ровную линию.

— Вам смешно? — прошипела она. — Вы правда считаете это забавным?! Жуткая тварь убила человека прямо на моих глазах, просто-таки сожрала ему лицо — вот так потеха! И его не должно было там быть. Он оказался там из-за меня! Он умер из-за меня! — Она зажала себе рот руками и судорожно затрясла головой, осознав, что натворила. — Дикий кабан, — быстро поправила она саму себя, — это был дикий кабан. Он убил человека на моих глазах.

Дальше продолжать было нельзя, Рей остро ощутила необходимость спрятаться и убежать. Она захлопнула дверь, прижалась к ней спиной и сползла на пол, ероша пальцами давно нечесаные волосы.

— Разве не волк, мисс? — донеслось до нее.

— Я не знаю, что видела! Убирайтесь!

Не желая слышать даже звука его шагов, она ползком добралась до кровати, зарылась в разворошенное постельное белье лицом и долго плакала, пока не уснула.

* * *

Рей удалось проспать всего несколько часов, и сон этот был поверхностным и тяжелым. Очнувшись, она нашла себя измученной, уставшей и будто простуженной, хотя давно не покидала комнату и все время была в тепле. Было непривычно темно, что еще больше дезориентировало девочку, потерявшуюся во времени. Сквозь неплотно прикрытые шторы лилась ночная синева. Значит, ночь.

Каждый вечер со смерти Тайлера Рей включала все светильники в комнате, избегая еще хоть мгновение провести во мраке. Немудрено, что сейчас она была напугана так сильно, что не могла осмелиться даже спустить ноги с кровати, чтобы добраться до ближайшей лампы. Она с головой закуталась в одеяло, надеясь, что под ним жуткие твари ее не найдут. Существо, прикончившее кузена, и само вскоре нашло свою кончину от рук красноглазого монстра, но, без сомнения, во мраке таились полчища других. Кровожадных, беспощадных, голодных созданий из страшных сказок отца. Теперь Рей не сомневалась. Теперь она думала, что именно твари убили отца, как и, наверное, маму. Ведь они что-то знали о тех, кто ночью выходит собирать свою жуткую жатву из невинных путников, кто по глупости или незнанию забрел в охотничьи угодья алчущих монстров.

Но кем же тогда был красноглазый? Какое место было отведено ему среди других порождений кошмара? Рей часто размышляла об этом. Он не тронул ее, ни в подвале, ни в ночь гибели Тайлера. Он звал ее своей хозяйкой. Он сказал, что как-то связан с отцом. Как давно он находился в саркофаге и для чего?

Кто же ты? Почему ты помог мне?

Рей медленно стащила одеяло с головы и первое, что она увидела, это два красных огонька в темноте. Как ни странно, ей стало спокойнее. Возможно, она просто была слишком напугана, чтобы испугаться еще больше.

— Ты здесь, — прошептала она.

— Вы звали меня, госпожа, — сказало создание.

— Я не… — Рей осеклась. От неприятной догадки у нее встали дыбом мелкие волоски на руках. Она заерзала на месте, пытаясь снять напряжение и найти более удобное положение. — Ты в моей голове, — догадалась она.

— Не совсем, — уклончиво ответил ночной гость, пристроившийся в изножье ее кровати. — Сомнительное удовольствие постоянно слышать мысли девочки-подростка. Но мы связаны телепатической связью. Вам достаточно позвать меня — и я приду.

Утешение было слабым. Рей сразу вспомнила бессонные ночи в пансионате, когда ее крики мешали спать другим. Ей также мерещились эти рубиновые глаза. Они преследовали ее повсюду. Если монстр увязался за ней следом, то соседкам по комнате крупно повезло, что ее быстро отселили в «отдельные апартаменты». Они бы тоже забыли покой, увидь такого визитера.

— Ты приходил ко мне и раньше? — пробормотала она. — В школу?

— Нет. Я не могу покидать особняк.

— Но как же лес? — Рей чувствовала себя наивным ребенком, засыпающим авторитетного взрослого бесчисленными вопросами об устройстве мира. В каком-то смысле, это было правдой. Создание, отчего-то настроенное к ней лояльно, было связующей нитью между Рей и миром отца, миром его сказок, преданий и суеверий.

— Вам крупно повезло, моя госпожа, ведь вы были предельно близки к границе, которую мне нельзя пересекать. За ней я не смог бы вам помочь…

— Ладно, — перебила она, входя в азарт, — но почему ты не можешь выходить за эту границу? Это как-то связано с моим отцом? Кем было то существо? Откуда оно здесь взялось? Что с ним случилось потом? Куда делось его тело? Полиция ничего не нашла…

Рей показалось, что монстр смеется, но она по-прежнему не была уверена, что слышит его голос по-настоящему, а не у себя в голове, оттого она могла ошибаться. Ей и самой в пору было смеяться над ситуацией — вот она сидит и среди ночи беззаботно, почти по-приятельски болтает с воплощением своих детских кошмаров. И ничуть его не боится. Ведь, благодаря недавнему горькому опыту, Рей поняла, что красноглазый — вовсе не тот, кого ей стоит опасаться. Есть другие. И даже не имея отцовских познаний обо всех этих невероятных вещах, девочка ощущала огромную разницу между двумя монстрами. Тот, кто убил Тайлера, был хищным зверем — им двигал лишь голод, вперед его вел слепой поводок инстинктов. У твари не было сознания в привычном понимании. А ее красноглазый друг имел нечто общее с человеком. Как минимум, он мог разговаривать и не торопился вонзить свои клыки в глотку Рей. На поляне она видела их демонстрацию, не менее жутких, чем у его соперника, так что была осведомлена о такой возможности, если ему вдруг надоест вести с ней светские беседы.

— Не все сразу, — осадил Рей монстр. — Вам слишком многое предстоит узнать, так что осваивать материал придется постепенно. Отрадно, что вы готовы приступить к обучению.

— К обучению? — оторопело повторила она.

— Да, моя леди. Вы унаследовали не только этот дом и свой амулет, но и обязанности, которые выполняли ваши предки, — важно пояснил красноглазый. — Все они, начиная с Абрахама Ван Хельсинга, были охотниками, хранителями мира людей от таких как… я, — закончил он не без удовольствия.

Рей аж на месте подпрыгнула от возбуждения. Она и думать забыла о своей печальной участи, сразу обратившись в слух. Ведь она слышала про Ван Хельсинга — краем уха от девочек в пансионате, жарко обсуждавших недавно прочитанный роман. Тогда она считала все это пусть интересным, но художественным вымыслом. Ей и в голову не могло прийти, что все это имеет отношение к ней. Выходит, если Ван Хельсинг был ее далеким предком, то существо, томившееся в подвале их дома, должно было быть никем иным, как…

— Так ты Дракула? — озвучила Рей свои догадки.

Монстр фыркнул совсем по-людски.

— Не хочется вас разочаровывать, моя госпожа, но нет, — сказал он почти обиженно. — Первые охотники давно уничтожили его, не без помощи моих собратьев. Некоторые из нас были не меньше заинтересованы в мирном сосуществовании, чем люди, а то и больше.

— Тогда кто же ты?

— Часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо? — откликнулся ночной гость, и Рей снова померещилась насмешка в его загадочных словах. — Не имеет значения. Вы можете звать меня Кайло.

— Странное имя, — хмыкнула Рей, — но ты тоже вампир? Или это называется как-то еще? И ты пьешь кровь? Где ты находишь жертв, если не можешь покидать особняк? Почему ты помогаешь охотникам, если они, выходят, твои враги? Сколько тебе лет? Ты боишься солнца? Ты отражаешься в зеркалах? А что насчет чеснока, осины, серебра? Ты…

— Довольно, леди, — пресек бесконечный поток вопросов монстр. — Я думаю, что для начала вам стоит ознакомиться с записями отца. Я сохранил их для вас. Но делать это лучше на ясную голову. Вам пойдет на пользу крепкий сон.

И у Рей правда начали слипаться глаза. Мысли замедлялись, но за одну из них она цеплялась осознанно: это создание, кем бы оно ни было, солгало ей. Все-таки оно имело над ней власть, могло проникать в разум. Тогда, в подвале, оно загипнотизировало девочку, надоумив ее снять заклятие с саркофага. Делало это и сейчас — приказывая пасть в объятия Морфея. Сопротивляться было невозможно.

Она зевнула и сползла по подушкам, устраиваясь поудобнее. Впервые за долгое время ей было так же спокойно, как в далеком детстве, когда были живы родители; когда отец читал ей сказки, а мать пела свои волшебные колыбельные. Рей была в безопасности.

— Ничего не бойтесь, маленькая госпожа, — заверил Кайло, но она не понимала, слышит ли его снаружи или все же в своей голове, — засыпайте, я никому не позволю вас потревожить.

— Расскажи мне еще что-нибудь, — попросила Рей.

— Ладно, — сдался монстр. — Не сказку, но историю о ваших предках: о том, как на самом деле Абрахаму ван Хельсингу удалось одолеть могущественного Дракулу; о сыне Абрахама, овладевшем оккультным мастерством; о вашей бабушке — храбрейшей из охотниц; о вашем отце, избравшем знания, а не силу…

Рей так и не услышала ни одну из историй, в мгновение убаюканная мягким, обволакивающим голосом Кайло. Проснувшись на рассвете, она, конечно же, не нашла его рядом, однако под подушкой ее ждал сюрприз — подтверждение того, что она не придумала визит монстра и разговор с ним. Толстая записная книжка, исписанная от корки до корки, несомненно, принадлежала отцу. На форзаце было выведено:

Милая моя, Рей-Лорейн. Надеюсь, ты никогда не прочтешь этих строк. Но если он передал тебе мои записи, значит, я мертв, а тебе предстоит заступить на свою службу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить это бремя, поделюсь всем, что знаю и знал. Кайло поможет тебе. Он скорее умрет, чем позволит хоть волосу упасть с твоей головы. Ничего не бойся. Будь храброй.

Безумно любящий тебя папа.

Рей долго сидела в зыбких утренних сумерках, прижимая книжку к груди, пока глаза не заболели от продолжительных слез. Приказав себе собраться и скорее начать свое знакомство с миром неизведанного, она сбегала умыться, расчесала волосы и даже надела свежую одежду. В животе урчало, и она с неудовольствием подумала, что ей придется извиниться перед дворецким, когда он принесет завтрак. Слова отца вдохнули в нее силу и уверенность. Она не имела права ослушаться его наказа быть храброй.

Но в этот день Рей так и не приступила к своему обучению. Услышав крик в другом конце дома, она была вынуждена хорошо спрятать блокнот и покинуть свою крепость уединения. Спустившись в холл, она столкнулась с бригадой медиков и взволнованной горничной, от которой и узнала, что ночью тетя Присцилла пыталась покончить с собой.

Примечания:

Когда я говорю: это просто маленький набросок, продолжения не будет — не верьте. ?

Там уже под сотню страниц набежало... Help...

Примечания:

С Днём Рождения неизменного краша Адама Драйвера, вдохновляющего умницу-Михаила Васильевича Ломоносова!

Ну и меня.?

Гуляем! ???

К вечеру того дня шум и обилие посторонних в особняке постепенно сошли на нет. В нем снова воцарилась прежняя печальная тишина, свойственная всем старым домам, повидавшим в достатке трагедий человеческих жизней.

Тетю Присциллу успели спасти, но, по настоянию врачей, ее поместили в клинику для пациентов с душевными расстройствами. Она нуждалась в постоянном присмотре и профессиональном уходе, ведь из-за передозировки снотворного чуть не потеряла зрение. Сбоили и другие системы в ее организме. Женщина почти не могла ходить, не разговаривала ни с кем, кроме Майлза. Уцелевший сын последовал за матерью — дядя Клиффорд арендовал ему квартиру недалеко от больницы. К тому же оттуда было удобнее добираться до Лондона, в пригороде которого базировался футбольный клуб Майлза.

Он не поступил в колледж, да и не сильно к тому стремился. Парень не проявлял также должного усердия к спортивным тренировкам, потому смог устроиться на работу лишь помощником. В его обязанности входили поддержание порядка в раздевалках, учет инвентаря, стирка полотенец и формы других членов команды. Должно быть, это его страшно злило, но, изредка наведываясь домой, он не заводил об этом речь из чистого упрямства. Он сам это выбрал. Некому было его осудить.

После того, как тетя Присцилла и Майлз покинули особняк, для Рей наступили по-настоящему славные времена. Она наконец-то была предоставлена сама себе. Дядя Клиффорд, погрузившийся в мрачную меланхолию, целыми днями пил, сидя у телевизора. К началу осени он спохватился, что девочке нужно где-то учиться, но не хотел особенно утруждать себя поисками, потому с сентября Рей зачислили в обычную школу в ближайшем городке, куда ей предстояло добираться самостоятельно. За лето она искренне полюбила пешие прогулки, и почти час в дороге не стал для нее основательным затруднением.

Так пролетел еще год, наверное, лучший год в жизни Рей. В новой школе ее неожиданно тепло приняли, у нее даже появилась подруга, да и родственники больше не пытались превратить ее жизнь в ад. Она могла учиться, читать, гулять по окрестностям и спокойно изучать записи отца.

Дядя Клиффорд совсем не обращал на Рей внимания, больше занятый попытками смириться с утратой сына, психическим недугом жены и маячившим на горизонте неотвратимым банкротством. Он не винил Рей в случившемся, лишь иногда, предложив разделить с ним прием пищи, прогулку к озеру или поездку в город, умолкал и надолго задерживал на ней взгляд, выражение которого оставалось для Рей неясным. Это происходило лишь в редкие моменты, когда он не был чертовски пьян, а большую часть времени он едва держался на ногах. В осунувшемся, постаревшем на целую жизнь человеке, словно снова вспыхивала искра сознания, тень прежней живости, но тут же безвозвратно гасла. Он был лишь отголоском себя самого, бледной копией, выгоревшей на солнце репродукцией. Впрочем, для пьющего человека Клиффорд оказался на удивление мирным. Приняв на душу, он просто уходил в свою комнату, откуда до утра раздавались звуки бесконечных телепередач и зарубежных фильмов.

Майлз в свои приезды все же доставлял Рей неудобства, но к ее огромному везению был слишком занят работой и уходом за матерью, чтобы слишком часто ездить к ним в глушь. Он не мог отказать себе в удовольствии оскорбить или унизить кузину, напомнить ей о ее положении в семье и не последней роли в трагической гибели Тайлера. Поначалу Рей пыталась огрызаться и отвечать, но после того, как кузен вывернул ей руку, чуть не сломав запястье, избрала другую тактику. Она стойко выслушивала все гадости, потоком лившиеся изо рта кузена, подражая блистательному примеру невозмутимости Бенджамина. У него было чему поучиться.

Теперь они с дворецким ладили куда лучше, хотя и он, к сожалению, не мог защитить Рей от нападок Майлза. Вмешательство кого-то со стороны лишь раззадорило бы его стремление донимать кузину. Не мог помочь и Кайло. Рей неоднократно жаловалась ручному монстру на мерзкое поведение брата, но он был непреклонен: Майлз один из Рэдгрейвов. Кайло не имел права вредить тем, в чьих жилах текла кровь его первого хозяина. Пусть ему и безумно хотелось этого.

Это условие вызывало у Рей сильные сомнения: зачем тогда отец, а то был именно он, запер Кайло в подвале на долгие годы? До Джеральда монстр спокойно разгуливал по дому и, судя по его рассказам, сопровождал членов семьи в некоторых поездках. Он все же мог покидать особняк, но только с позволения хозяев, исполняя роль их телохранителя во время самых опасных вылазок. Бабушка Рей, имевшая славу блистательной охотницы, сражалась с ордами жутких тварей плечом к плечу с Кайло. А ее отец брал вампира даже в Новый Свет, отправившись туда обмениваться опытом с местными коллегами. Да, были и другие — старые семьи, хранители мира и знаний. В Великобритании, в Европе и за океаном. Все они поддерживали связь. Рей еще предстояло быть введенной в их тайное общество по достижению совершеннолетия. Казалось, что до него еще целая вечность. Ей было всего шестнадцать, и она только делала первые шаги на этом пути. Трудные шаги.

Голова пухла от попыток усвоить огромные объемы информации. Отец подошел к своим записям очень дотошно, он боялся упустить малейшую деталь. Рей приходилось по тысяче раз перечитывать одни и те же страницы. К ее удивлению и ужасу, мир населяло бесчисленное множество разных созданий. Одних только видов вампиров, вопреки сформировавшемуся предубеждению, существовало огромное множество. Высшие и низшие; натурально и искусственно созданные (в свою очередь делящиеся на обращенных, проклятых и далее по списку…), древние; чужаки. Рей с особым интересом изучала именно подразделы существующих носферату, все силясь определить куда-нибудь Кайло. Спрашивать напрямую было бессмысленно — монстр отличался особенной скрытностью. Он без восторга отвечал на глупые вопросы Рей, а когда она пыталась узнать что-то о нем самом, всегда принимался увиливать. Она давно его не боялась, но все же благоразумно принимала некоторые навязанные им правила и не препиралась.

Например, он приходил только ночью, избегая попасть на глаза кому-нибудь из домочадцев, и запрещал включать свет. Он объяснил это тем, что в прошлый раз, когда Рей имела счастье лицезреть его облик, она свалилась в обморок и поседела. И пусть ее психика окрепла с годами, с нее хватит одних только красных глаз, клыков и размытой, словно начертанной черной тушью, фигуры. Жаль, ведь детали его внешности могли дать Рей хоть какую-то подсказку.

После школы Рей шла в городскую библиотеку и просиживала там допоздна, выискивая информацию, которая могла пролить свет на множественные загадки. Не только о ее ночном визитере, но и других созданиях, таящихся во тьме. Теперь она понимала жаркий интерес отца к фольклору и любым суевериям. Пользу имели любые свидетельства столкновений людей с неизведанным. Рей выписывала все в тетрадь, чтобы дополнить отцовскую коллекцию знаний, и, возможно, когда-нибудь передать ее следующему Рэдгрейву. Она, конечно, сомневалась, что будет кто-то после нее.

Зачем создавать семью и заводить детей, обрекая их жить в вечном страхе и учиться охотиться? Быть отрезанными от обычных людей, не имеющих представления обо всех этих безумных вещах. Ван Хельсинг, его сын, бабушка Рей и даже Джеральд были жестокими сумасшедшими, раз осмелились продолжить род. Рей претило понятие долга. Ни под каким благовидным предлогом она не желала кому-то той жизни, которую унаследовала. Она предпочла бы поставить точку.

Эти мысли всегда наводили на нее тоску, и сейчас им вторил унылый дождь, забарабанивший в стекла. Рей оторвалась от чтения и глянула за окно библиотеки. Она так увлеклась, что не заметила, как проторчала здесь до глубокой темноты. Часы показывали начало десятого. Странно, что ее не выгнали. Скорее всего, подслеповатый старичок-библиотекарь проглядел девчонку, забившуюся в самую дальнюю часть зала.

Сама виновата, что не следила за временем, — пожурила она себя.

Последний автобус, шедший до ближайшей к дому развилки, уже давно уехал. Теперь придется идти пешком в потемках, под усилившимся к ночи дождем. До особняка она доберется с ног до головы в грязи из-под колес проезжих мимо автомобилей. Ее путь пролегал по обочине шоссе, а дальше по разбитой дороге, в непогоду превращавшейся в одну непроходимую колею с серой водой. Рей уже проворачивала это, также засидевшись допоздна. В других обстоятельствах она бы получила удовольствие от прогулки, но сегодня у нее не было с собой ни зонта, ни дождевика, ни хоть какого-то оружия.

В этих местах не водилось опасной нечисти, а низший вампир, прикончивший Тайлера, приблудился сюда случайно. Куда большую угрозу представляли люди. Как-то раз Рей едва отбилась от неприятного водителя, настойчиво предлагавшего «милой крошке» сесть в его жуткую колымагу. В такие моменты, как тогда и сейчас, она жалела, что ее ручной монстр заперт в особняке. Рей без сомнения позволила бы ему преступить границу, чтобы прийти к ней на помощь. Ей не помешала бы его защита. Но она догадывалась, какой суеверный страх испытали бы жители городка, явись за ней огромная красноглазая тень. Обличье Кайло не годилось для выхода в люди.

Рей быстро покидала вещи в сумку, запахнула легкую курточку и выбежала на улицу. Для конца августа вечер выдался нетипично холодным, будто уже давно наступила глубокая осень. Мостовая блестела в желтом свете редких фонарей. Всего за пару минут Рей успела изрядно промокнуть. И очень кстати приметила машину Клиффорда на противоположном конце улицы.

Она напряглась: скорее всего, что-то случилось. Дядя не приехал бы за ней просто так. Как минимум, он редко бывал достаточно трезв, чтобы сесть за руль, не подвергая себя риску попасть в аварию. Что-то с тетей Присциллой? Рей позабыла старые обиды и прониклась к бедной женщине сочувствием, какой бы вздорной и эксцентричной та не была, судьба ее сложилась крайне печально.

Рей забралась на заднее сидение и, отряхиваясь от воды, собиралась с силами, чтобы задать вопрос. Но, когда она подняла глаза на водителя, необходимость что-то спрашивать отпала сама собой. Место дяди занимал Бенджамин.

— Дядя в порядке? — на всякий случай все же уточнила она. Пока Рей беспокоилась о Клиффорде, ей меньше хотелось обругать дворецкого за навязчивую заботу. И пусть Рей была благодарна, она боялась общественного мнения — что станут говорить люди, а особенно учителя и одноклассники, заметив несовершеннолетнюю особу в обществе взрослого мужчины, что не являлся ее родственником? Слухи разлетятся быстрее, чем Рей успеет оправдаться и объяснить, что Бенджамин просто работает на их семью.

— Да, мисс, — ответил дворецкий. — Он интересовался, куда вы пропали, и распорядился сопроводить вас домой.

Рей недоверчиво изогнула бровь — Клиффорд, серьезно? Большую часть времени он был так пьян, что вообще не помнил о том, что у него есть племянница. С чего вдруг такая забота? Куда вероятнее, что дворецкий сам заметил ее отсутствие и проявил инициативу. Это льстило и одновременно раздражало. Да, они более-менее поладили, почти подружились, но…

Но их сближение началось с той шутки про пистолет. Через несколько дней, как страсти из-за несостоявшегося суицида тети Присциллы утихли, Рей нашла на подносе под дверью красивый дамский револьвер, коробку патронов и руководство по эксплуатации и уходу. Первой ее мыслью было найти Бенджамина и швырнуть ему щедрыми подношениями в лицо, но потом Рей придумала кое-что получше. Она изучила руководство, зарядила пистолет и, выгадав момент отсутствия дядюшки, явилась к дворецкому. Она приставила револьвер к своему подбородку и взвела спусковой крючок.

— Вы этого хотели? — запальчиво осведомилась она. — Наслаждайтесь. Я не могла лишить вас удовольствия посмотреть, как вышибу себе мозги.

— Вряд ли подобное зрелище доставит кому-либо удовольствие, — резонно заметил он, привычно оставаясь невозмутимым. — Вы ошибаетесь, мисс. Я всего лишь счел, что вам пригодится средство самообороны во избежание подобных инцидентов, — разумеется, он имел в виду гибель Тайлера, якобы от клыков дикого зверя. Рей не стала говорить, что, будь у нее тогда пистолет, первая пуля предназначалась бы кузену.

Честный ответ обезоружил ее. Она вернула курок в прежнее положение и убежала, чтобы разреветься, запершись в комнате. Рей не привыкла к проявлениям доброты и заботы от окружающих, тем более от совершенно чужого человека. Даже родственники относились к ней хуже. Выходит, дворецкий был не таким уж и плохим малым. Рей признала, что ей не стоит больше спускать на него всех собак. Хотя временами все еще хотелось.

Как сейчас. Чувство благодарности быстро сменилось в ней раздражением.

— Понятно, — хмуро кивнула Рей, — но больше, пожалуйста, никогда так не делайте, ясно? Я способна сама добраться до дома, не нужно приезжать за мной, ни сюда, ни тем более в школу. Нас не должны видеть вместе!

— Кажется, я чего-то не знаю о наших отношениях, мисс, — усмехнулся он. — Отчего они нуждаются в такой строгой конфиденциальности?

Рей пожалела, что тогда приставила пистолет к своему подбородку, а не выстрелила в этого пересмешника. Она и без его колкостей залилась краской, представляя, с какой страстью одноклассники ринутся судачить у нее за спиной.

Пусть не только мне будет неловко, — решила она.

— Бенджамин, сколько вам лет? — ядовито осведомилась Рей.

— Какое это имеет значение?

Дворецкий был не менее, а то и куда более скрытной персоной, чем ее ручной монстр. За год условно-дружеского общения, обмена остротами и любезностями, Рей не узнала практически ничего о его жизни вне особняка. Откуда он родом, есть ли у него семья, друзья или иные близкие люди, где он учился, чем увлекается или интересуется. Бенджамин всегда мягко переводил тему, стоило ей завести об этом речь. В результате она сформировала две версии: мрачную и печальную. Или он какой-то маньяк, скрывающий темное прошлое, или просто очень одинокий человек, у которого нет ничего, кроме работы. Последнее казалось донельзя странным, ведь Рей не замечала в нем малейшего изъяна, вынуждавшего искать уединения в глуши.

— Не важно, — сдалась Рей, — в любом случае вы старше меня. Мне шестнадцать, а в таком возрасте неприемлемо разъезжать в машине со взрослым мужчиной на ночь глядя. Что подумают люди? Вдруг они решат, что я занимаюсь проституцией или еще невесть чем?

Ее эскапада вызвала у Бенджамина лишь сдержанный смешок.

— У ваших дяди и тети раньше был личный водитель, — напомнил он, — который каждый день отвозил близнецов в школу, а после забирал обратно. Выходит, Майлз и покойный Тайлер тоже страдали от подобных подозрений? Это многое бы объяснило.

— Господи, — простонала Рей и спрятала лицо в ладонях. Она могла продолжить спорить, используя аргумент, что братья, на минуточку, мужчины, а значит, для них допустимо многое, за что будет осуждена женщина, но не стала. Ей пришлось признать поражение — Бенджамин ловко загнал ее в тупик. Это было унизительно.

Она сама придумала все эти возможные подозрения, потому что они ей по-своему нравились. Ей хотелось наделить простую поездку до дома в компании работника дяди каким-то скрытым смыслом. И Рей винила во всем свою школьную подругу, Джессику, натуру романтичную и в чем-то наивную. Джессика уже вовсю интересовалась противоположным полом и не оставляла надежд заразить этим и Рей, чтобы обрести в ней достойного собеседника. Пока Рей лишь пропускала ее болтовню мимо ушей. Но ее проницательный ум не мог проигнорировать новые критерии оценки окружающих, пусть и столь примитивные. Из-за Джессики Рей была вынуждена отметить, что их дворецкий молод, хорош собой, имея холодную, аристократическую красоту. Были у него и другие достоинства, вероятно, пришедшиеся бы по вкусу Джессике. Она уже пыталась набиться к ним в гости, заслышав, что в особняке работает мужчина примерно тридцати лет, а значит, еще не дед, но уже далеко не прыщавый подросток, как все их сверстники.

— Так что, мисс? — поторопил Бенджамин. — Домой? Или поискать гостиницу? Вы уже определились с почасовыми расценками?

— Дядя уволит вас, если узнает о дурацких шуточках, — буркнула Рей, старательно пряча улыбку.

— Сомневаюсь, что вы поставите его в известность, — беззаботно откликнулся он.

Рей помотала головой. Нет, дяде Клиффорду точно не нужно знать. Эта мысль доставляла ей мстительное удовольствие.

Ей вдруг стало хорошо — в тесном темном салоне автомобиля, под стук дождя, наедине с этим человеком, далеко от дяди, утопающего в скорби и алкоголе, далеко от монстров и запутанных записей отца.

— Он приказал мне приехать за вами, — сказал Бенджамин и добавил с искренним сожалением в голосе, — а по пути раздобыть ему что-нибудь выпить. Кажется, он опустошил все запасы.

Рей покосилась на зеркало заднего вида, где отражались только устремленные к ней темные глаза мужчины. Взгляд был нечитаемым. А ей до смерти хотелось разобрать в нем хоть какое-то выражение. Понять, что о ней думает этот человек. Как он к ней относится? Сочувствует печальной жизни бедной сиротки, о которой совершенно некому позаботиться? Сердится на вздорную девчонку с плохими манерами? Или… Варианты быстро иссякли.

Не выдумывай лишнего, — приказала себе Рей. Забившись в самый угол сидения, куда не падал свет, она прижала колени к груди и обняла их руками, чтобы согреться. Вряд ли Бенджамин по-настоящему считает ее даже своим другом, поддерживая беседы только в рамках исполнения своих обязанностей. Забота о ней — тоже всего лишь часть его долга.

А скоро им нечем будет платить. Хороший год заканчивался. С конца весны на горизонте замаячила новая беда: средства семьи неумолимо иссякали. Дорогостоящее лечение тети Присциллы нанесло сокрушительный урон и без того шаткому положению Рэдгрейвов. Летом Майлз начал оплачивать съемную квартиру из собственного жалования. Дядя Клиффорд уволил почти всю прислугу, кроме Бенджамина и престарелой горничной. Рей не раз видела, как дядя собирает по дому безделушки жены, а после увозит их на продажу. Он сказал Рей тоном, нетерпящим возражений, что осенью она тоже пойдет работать.

Так что в шутке Бенджамина про почасовые расценки была слишком большая доля истины.

Рей прислонилась головой к стеклу, провожая взглядом уютный свет окон небольших кирпичных домиков на окраине города. Праздное созерцание пейзажа избавляло ее от неловкой необходимости смотреть на дворецкого, когда она осмелится спросить то, что так и вертелось на языке.

— А вы бы меня сняли?

— Что, простите? — в кои-то веки ей удалось застать мужчину врасплох. Он по-настоящему удивился ее вопросу.

— Ну, если бы я была проституткой, — уточнила Рей, — и оказывала такие услуги? Сняли бы?

Двигатель автомобиля урчал, как задремавший зверь, а снаружи протяжно завывал ветер. Тишина в салоне резко стала особенно острой. Она задержала дыхание, ожидая вердикта. Или замечания, вполне заслуженного. Приличной девушке не подобает спрашивать о подобных вещах, даже допускать такие мысли.

— Нет, мисс, простите, — помолчав, ответил Бенджамин. — Не принимайте близко к сердцу, но на мой вкус вы слишком юны.

Рей показалось, что он оправдывается. Она тут же одернула себя — не имеет значения. Тему лучше закрыть раз и навсегда, если она не хочет лишиться одного из немногочисленных друзей еще до того, как дворецкий покинет их из-за невозможности платить жалование. Скорее всего, осталось не так уж и долго. Разве что Рей и вправду начнет карьеру жрицы любви, чтобы заработать на сохранение буржуазного уклада жизни Рэдгрейвов.

— Ясно, — мрачно хмыкнула она. Рей не должна была, но все равно отчего-то чувствовала себя уязвленной.

Примечания:

Равномерно делить текст на фрагменты?

Не, не слышали.

Рей осмотрела полки и еще раз сверилась со своим списком, убеждаясь, что ничего не пропустила. Рабочая смена заканчивалась, и ей совсем не хотелось задерживаться сверх положенного времени, разыскивая закатившуюся куда-нибудь банку с консервированным горошком.

Ей повезло. Достойная подработка нашлась сама собой: отец Джессики держал в городе бакалейную лавку. Джессика помогала с ее содержанием и, заслышав, что подруга подыскивает себе место, предложила разделить с ней обязанности. Кто же от такого откажется? Джессика была в восторге, что теперь они будут коротать время вместе. К несчастью, Джессика была болтливой и неусидчивой, поэтому Рей частенько приходилось тщательно перепроверять все за ней, чтобы избежать недовольства хозяина. Временами сильно раздражала ее безответственность. И чего утруждаться? Ее дома ждали вкусный ужин и любящие родители.

Рей же по возвращению в особняк еще предстояло просмотреть больничные счета, прикинуть, что из тетиного добра можно продать, чтобы покрыть хоть часть долгов, «поухаживать» за дядей Клиффордом, сделать уроки и, в идеале, еще посидеть над отцовскими записями. Обычно она едва успевала выполнить свой внушительный список дел, жертвуя сном, и приезжала в школу заспанной и несчастной.

— Все-таки не понимаю... — задумчиво протянула Джессика, наблюдая за тем, как подруга переставляет на место пакеты с мукой, по неведомой причине очутившиеся не в той секции подсобки. — Зачем тебе работать? Вы же так богаты.

Рей невесело усмехнулась ее комментарию. В школе она старалась не выделяться, но ученики все равно как-то прознали, что она живет в старинном поместье за городом. Истинное, плачевное положение Рэдгрейвов тщательно скрывалось. Как и диагноз тети Присциллы. По официальной версии, она покинула семью, чтобы ухаживать за немощными пожилыми родственниками в каком-то северном графстве.

— Хочу сама скопить денег на колледж, — быстро соврала Рей. Джессика снова и снова поднимала эту тему, вынуждая повторять одну и ту же глупую ложь.

Джессика поморщила курносый носик.

— Твои родственники очень странные, — заключила она. — Зажимать деньги на твое образование и при этом содержать такой дом, прислугу, водителя…

Рей подняла на нее глаза — так вот в чем дело. Джессика, скорее всего, давно смирилась, что не получит вменяемых ответов на свои вопросы. Она жаждала разнюхать что-нибудь про дворецкого. И сейчас Рей предстояло очень шустро попрощаться, вылететь на улицу и запрыгнуть в машину, пока подружка под каким-нибудь невинным предлогом не увязалась за ней. Например, подбросить и ее, хотя жила Джессика в двух шагах.

— По правде… — вздохнула Рей, — наши дела идут не очень. Но мне пора, Джесс! До завтра!

— Но…

* * *

Рей ввалилась на заднее сидение и хлопнула дверцей автомобиля так громко, что жители нижних этажей, должно быть, повыглядывали в окна узнать, что там стряслось.

— Быстрее, — взмолилась она вместо приветствия.

— За вами кто-то гонится? — полюбопытствовал Бенджамин, но просьбу исполнил. Из-за того, что Рей частенько задерживалась в магазинчике допоздна, он стал приезжать за ней чаще. На дворе стоял бесснежный декабрь и темнело очень рано. Она не спорила — Рей жутко уставала в школе и на сменах, потому признавала, что не осилит еще и долгий путь домой.

Мимо проносились уютные небольшие домики, в окнах которых тут и там уже виднелись первые украшения к Рождеству. В особняке к нему никто не готовился. Дядя Клиффорд, кажется, не заметил, что на носу зимние праздники, а Рей стало дурно от одного только вида модных елочных игрушек, приобретенных тетей Присциллой. Она предпочла оставить их в коробке и обойтись совсем без праздничных атрибутов.

— У меня для вас две новости, мисс, — сказал дворецкий, — и обе плохие.

Он неотрывно смотрел на дорогу — на снежинки, кружащиеся в свете фар. И хорошо, потому что, как заключила Рей, вождение автомобиля не являлось сильной стороной их наемного работника. Они не раз были предельно близки к тому, чтобы попасть по пути в аварию. Впрочем, будь на его месте вечно нетрезвый дядя Клиффорд, они бы давно уже были мертвы. Рей задумывалась, не освоить ли ей это искусство самой, и как раз планировала попросить у Бенджамина пару уроков. Это заметно упростило бы ей жизнь и сберегло нервные клетки.

— Что там?

— Гости.

— Ох, боже мой, — простонала она, без лишних уточнений догадавшись, кто именно почтил особняк своим визитом. — А что еще?

— Кухарка ушла, — отчитался дворецкий, — но я подыскал ей замену. Сейчас нужно будет кое-куда заехать. Мисссис Каната уже работала в вашем доме и согласилась вернуться к прежним обязанностям.

Миссис Каната, — повторила Рей про себя. Фамилия показалась ей смутно знакомой. Не та ли это древняя старушка, что некогда заботилась о них с отцом? Она едва ли помнила. В нынешних обстоятельствах Рей не имела возможности выбирать и ставить условия. Бенджамин подсуетился очень кстати. Удивительно, что кто-то вообще согласился пойти к ним за мизерное жалование с постоянными задержками выплат. Странно, что и он сам все еще выполнял свою работу. Рей все больше склонялась к тому, что догадки о его темном прошлом — правда, и ему самому удобно прятаться в удаленном от цивилизации доме, остерегаясь правосудия за свои кошмарные проступки.

Они свернули с шоссе на узкую дорогу, петлявшую между деревьев. Пока дворецкий заходил в маленький покосившийся домик миссис Канаты и помогал ей устроить сумки в багажнике, Рей сидела, опустив оконное стекло, и слушала звуки ночного леса. Она гадала, что таится там — в темноте? Наконец дверца приоткрылась, впуская в салон женщину настолько миниатюрную и древнюю, будто она застала еще времена королевы Виктории.

— Лорейн! — старушка обратила к Рей подслеповатые глаза. — Как же ты подросла! Я помню тебя еще совсем крошкой.

Рей не могла ответить ей тем же. Чем старше она становилась, тем туманнее были ее воспоминания о ранних годах жизни.

— Здравствуйте, миссис Каната, — вежливо поздоровалась она. — Спасибо, что согласились работать на нас в таких стесненных обстоятельствах…

— Не стоит, — рассмеялась пожилая леди. — Все мы лишь исполняем свой долг. Не правда ли, друг мой? — это относилось уже к дворецкому.

— Верно, миссис Каната, — подтвердил он, чуть нахмурившись.

— Смотрю, ты обзавелся кое-какими манерами, — сказала миссис Каната. — Похвально.

Рей отвернулась к окну. Ей не хотелось знать, откуда и насколько давно эти двое знакомы, как и взвешивать в уме странные слова старухи про долг. Ей еще предстояло пережить очередную, скорее всего, крайне неприятную встречу с ненавистным кузеном.

* * *

Майлз был в своем репертуаре. Демонстрацию омерзительного характера он начал сразу же, стоило ему завидеть Рей, отряхивающуюся от снега в дверях. Вся его поза транслировала подавляющее превосходство — распрямленные плечи, руки, утопающие в карманах, и зажатая в зубах сигарета. Теперь никто не запрещал ему дымить в доме. Клиффорду было плевать, а Рей не хватало силы духа сделать ему замечание.

— Мне тут птичка нашептала, что ты нашла работу, — протянул кузен, осматривая сестру с ног до головы, пристально, до неприличия, — но для уличной девки у тебя сомнительный товарный вид.

— И тебе добрый вечер, Майлз, — сухо ответила ему Рей. Она собиралась прошмыгнуть мимо него на лестницу, но кузен удержал ее за предплечье. Он наклонился, угнетая Рей массивами своей фигуры.

— Лучше бы торговала собой, сестрица, — понизив голос, заговорил он. — Платили бы поприличнее. Что тебе стоит? Ты меня не обманешь, тупая мелкая шлюха. Ты же спала с моим братом? Для этого заманила его тогда в лес? Отвечай!

Его прервало сердитое кашлянье миссис Канаты, задержавшейся в дверях, чтобы понаблюдать эту некрасивую сцену. Присутствие постороннего человека окончательно сгустило краски. Задыхаясь от злости, смущения и стыда, Рей пулей умчалась наверх и заперлась в своей комнате.

Счета, — напомнила она себе. Уроки. Отцовские записи. Ей некогда оплакивать собственные обиды.

* * *

Рей просидела над бумагами много часов подряд и не планировала спускаться к ужину, но дядя Клиффорд сам явился за ней, чем скорее разочаровал ее. Она предпочла бы увидеть на пороге Бенджамина с сервированным подносом, втащить его в комнату и хорошенько расспросить об обстановке в доме. Но дворецкий куда-то запропастился. А дядя Клиффорд был на удивление трезв. Он попросил Рей составить им с Майлзом компанию, и Рей стало неловко отказывать.

Также, как когда-то она умудрилась привязаться к своей одинокой комнатке в школе-пансионе, за год соседства под одной крышей Рей прикипела и к дяде. Он не был груб или жесток с ней, и Рей невольно сопереживала его глубокому горю. Он пил не от счастливой жизни и много раз пытался завязать... Да не смог, даже когда его из-за частых прогулов выкинули с работы. Он все больше сдавал и опускался на дно. Видеть его хоть сколько-то похожим на прежнего себя было приятно. Ради такого можно было потерпеть и придирки Майлза.

Миссис Каната довольно быстро успела освоиться в доме и каким-то невероятным образом наколдовала из почти закончившихся продуктов приличный ужин. Майлзу она, конечно, не понравилась. Проводив взглядом женщину, он прокомментировал:

— Откуда только взялась эта старая ведьма?

— Мы взяли ее на место прежней работницы, которой надоели задержки жалования, — отчеканила Рей. Ее руки сами собой сжались в кулаки. Ладно еще она. Но пожилая леди, любезно согласившаяся на крайне невыгодное предложение работать здесь, ни в чем не виновата.

— К чему вам вообще прислуга? — резонно спросил кузен. — Вы могли бы обслуживать себя сами. Сестра, ты-то хоть готовить умеешь?

— Не поверишь, умею, — хмыкнула Рей, — но ты прав. Прислуга в нашем положении — непозволительная роскошь.

— Нам нужен человек, чтобы приглядывать за домом, — вмешался до того молчавший Клиффорд. Рей недоуменно вскинула брови — разве не за этим здесь находился Бенджамин? И что дядя имел в виду? Явно не уборку — жилые помещения пребывали еще в худо-бедно приличном состоянии, но комнаты, которыми они не пользовались, заросли пылью и паутиной. По-хорошему, дом стоило продать. Нравилась такая затея Рей или нет, она признавала острую необходимость. И боялась, что рано или поздно кто-нибудь из родственников заведет об этом речь. Она все собиралась обсудить это с Кайло: что делать, если им придется покинуть место, к которому он привязан, или вампир останется в наследство новым хозяевам? Сможет ли монстр прятаться в крохотной городской квартире?

— Дом давно нужно было выставить на продажу, — озвучил ее опасения Майлз. Он был серьезен. Шутки и оскорбления кончились. Каждый из них понимал, что дальше будет только хуже. За лечение тети нужно чем-то платить, а долги все множились.

— Нет, — вдруг жестко сказал дядя Клиффорд. — Мы не будем этого делать.

Майлз будто ждал подобной реакции. Вероятно, они с отцом уже затрагивали щекотливую тему у Рей за спиной, и дядя все еще стоял на своем. Поразительно, откуда в нем взялись силы для такого упорства. Рей казалось, что он давно утратил остатки воли.

— Как скажешь, — вздохнул Майлз. — Тогда мы можем сдать его внаем, а вы переберетесь куда-то еще.

Его слова звучали весьма рационально. Рей заинтересованно прищурилась — с этой стороны она Майлза совсем не знала. Его яростная ненависть мешала ей признать, что в остальном, быть может, кузен не такой уж и плохой парень. Он обеспечивал себя сам, присылал остатки денег им, ухаживал за больной матерью. Ему пришлось тяжелее всех — он потерял брата-близнеца. Конечно, он винил во всем девчонку, чье появление разрушило их прежний мирок.

— Нет, — продолжал настаивать Клиффорд. Он щедро пригубил вина. Сделал следом еще глоток, а после разом опустошил остаток в бокале. Он слишком долго держался.

— Да это просто смешно! — вспылил Майлз. — Отец, не понимаю, что на тебя нашло. Мы скоро пойдем по миру, а тебе куда важнее сохранить какие-то старые развалины! Да этот сраный дом проклят: здесь умерли твой брат и Тайлер, чуть не погибла мама! Ты хочешь последовать за ними? Скажи ему, Лорейн.

Рей осторожно покосилась в его сторону. Впервые, наверное, с момента ее возвращения из школы кузен назвал ее по имени. Не «белой крысой», «тупой шлюхой», а по имени. Выходит, он настроен крайне решительно.

— Мы… — начала она, но дядя ее перебил:

— Это не обсуждается. Мы не продадим дом. И никаких съемных жильцов тут не будет.

Майлз вскочил и тут же грузно плюхнулся на место. Он выудил из кармана сигареты и закурил прямо за столом.

— Ладно, будь по вашему, — удрученно признал он. — Тогда у меня есть запасной план. Недавно я познакомился с одним богатеньким американцем. Я могу представить ему Лорейн, а дальше в ее интересах сделать так, чтобы он осыпал нас деньгами…

— Довольно! — рявкнул Клиффорд и ткнул пальцем в сторону сына. — Ты не будешь распоряжаться судьбой своей несовершеннолетней сестры и подкладывать ее в чужие постели, ясно тебе?

— О, надо же, — искренне изумился Майлз.

Он потушил окурок в тарелке с недоеденной едой и решительно встал.

— С меня хватит, — провозгласил он. — Я вызову себе такси.

Рей проследила за тем, как он уходит, и перевела взгляд на дядю. Она не могла поверить, что он так горячо вступился за ее честь, приняв сторону не родного ребенка, а прежде презренной племянницы.

— Спасибо, — пробормотала она.

Клиффорд подобрал со стола початую бутылку вина и тоже заторопился убраться в свою спальню. В дверях он остановился и, не оборачиваясь, бросил:

— Тебе тоже лучше уехать, Лорейн. Сразу, как представится возможность.

А вот это уже звучало донельзя подозрительно.

* * *

Рей проснулась посреди ночи от ощущения, что за дверью ее комнаты кто-то стоит. Вытащив из-под подушки револьвер, подаренный дворецким, она, крадучись, подобралась поближе. Как она ни напрягала слух, легкое движение и дыхание снаружи было слишком тихим, чтобы распознать, кому оно принадлежит. Там, определенно, кто-то был. Но кто и зачем явился к ней в столь поздний час?

Рей сделала осторожный шаг назад. Она терялась между страхом и волнением. Что если это…

— Б… — прохладная ладонь, сотканная из тьмы, легла ей на губы, подавляя звук.

Тише, госпожа, — прошелестел Кайло, возникнув позади нее. Не выпуская Рей из захвата, он спровадил ее обратно к постели и усадил на нее. Ощущать его так близко было странно — словно по коже сквозил легкий сквозняк, пробравшийся в незакрытую форточку. Прикосновения монстра оказались вполне материальными, хотя прежде он представлялся ей лишь сгустком ночной тьмы. Они были реальны. Бережные и почти невесомые.

Задержав дыхание, Рей вслушивалась, пока удаляющиеся шаги за дверью не возвестили ее о том, что незваный гость ушел.

— Есть вещи, от которых я не смогу вас уберечь, — признал Кайло, и голос его прозвучал будто печально. — Вам придется защищаться самой.

— О чем ты? Что происходит? — растерялась Рей, но монстр не торопился с ответом. Она немного успокоилась, и страх быстро сменился раздражением. Раз уж тварь обязана прислуживать ей и во всем подчиняться, хватит увиливать. — Ах, выходит, ты не такой всемогущий, как хочешь казаться, — ядовито проговорила Рей. — Есть что-то, что тебе не по зубам?

— Можете думать, как вам нравится. Я не собираюсь спорить с вами, леди.

— Тогда проваливай! — рявкнула она и, вырвавшись, потянулась к лампе на прикроватной тумбочке. Свет ударил по глазам, вынуждая ее зажмуриться. Она просидела так с минуту, и, открыв глаза, была уже одна.

Рей знала, что уже не уснет, потому извлекла из тайника записную книжку отца и взялась за дело.

* * *

Она решила, что приступит к осуществлению своего плана, как только у нее выдастся свободный день от уроков в школе и выходной на работе. В итоге она до вечера провалялась в постели, бесцельно листая любовный роман, одолженный у Джессики, и слушая концерт по радио. Из дома Рей вышла уже в потемках, а за ней, конечно же, увязался Бенджамин. Она не стала препираться, рассудив, что его, безусловно, приятная компания скрасит ее одинокую прогулку.

Под ногами хрустел свежий снег, дыхание клубилось в морозном воздухе, а декабрьские звезды были по-особому яркими. Рей притормозила на опушке леса, чтобы взглянуть отсюда на особняк, в котором сейчас горело всего несколько окон. Его черный силуэт мрачной громадой высился на фоне синего неба и голых деревьев.

— Мисс, вы уверены, что вам стоит… — осторожно начал ее спутник, но осекся, награжденный гневным взглядом.

— Бенджамин, если мы уже здесь, значит, я уверена, — заносчиво постановила Рей.

Воспоминания о пережитом кошмаре померкли, а лес как нельзя лучше подходил для ее задумки. Насмехаясь в лицо призраку прошлого, она направилась именно на ту самую поляну, ставшую местом гибели Тайлера.

Рей осмотрелась, выискивая подходящую точку, и приметила идеальный, по ее мнению, куст. Именно на его ветки она водрузила принесенную с собой мишень, выведенную на тетрадном листе.

— Вы умеете стрелять? — спросила она.

Бенджамин молча наблюдал за ее приготовлениями и ответил не сразу:

— Немного.

Она усмехнулась своим мыслям. В приоритете для нее были собственные упражнения в стрельбе, но Рей намеревалась подначить и дворецкого, чтобы понаблюдать, как он обращается с оружием. Это подтвердило бы ее догадку о том, что он преступник, скрывающийся в их доме от полиции. Какой-нибудь психопат, как в фильмах Альфреда Хичкока, прикончивший кучу людей самым жестоким способом из всех возможных. Вот и объяснение его подозрительной скрытности.

Но пистолет Рей оставила на потом. В первую очередь она извлекла из сумки несколько ножей, прихваченных с кухни. И ей пришлось изрядно побегать по полянке, собирая их в сугробе, ведь ни один из ее бросков не достиг цели. На ее меткости не лучшим образом сказывалась привычка к чтению в темноте — зрение неумолимо садилось. Через год, а то и меньше, ей придется обзавестись очками.

— Разрешите поинтересоваться, чем вы занимаетесь, мисс? — полюбопытствовал Бенджамин. Он держался на безопасном расстоянии и кривил губы в легкой улыбке.

— Я мелкая, хилая и слабая, — Рей окинула свою нескладную фигурку рукой. — А раз так, то неплохо бы научиться давать отпор иначе.

— Похвально, — кивнул дворецкий.

Постепенно у нее начало получаться. Выдергивая первый нож, застрявший прямо посередине листа, Рей была горда собой, как никогда. Правда, пересекая поляну туда-сюда столько раз, она основательно растрепала одежду и вспотела. Стало так жарко, что она даже расстегнула пальто. Волосы под сбившейся шапкой торчали во все стороны. Выглядела она, должно быть, предельно забавно.

— От кого вы собираетесь защищаться?

— Ото всех, от кого придется, — заявила она. Рей рассудила, что пора переходить к револьверу, вытащила его из недр сумки и проверила предусмотрительно заряженный барабан.

Она зачем-то представила, как переносится во времени назад: в ту самую ночь, когда погиб Тайлер; как смотрит на себя со стороны — испуганную, одурманенную наркотиком, беспомощную девчонку — и приходит на помощь. Самой себе, будучи старше и куда храбрее. Огнестрельное оружие заметно придало ей уверенности. Ее рука бы не дрогнула. И все же первая пуля предназначалась бы кузену. Он был чудовищем похуже сожравшей его твари. Он заслужил свою участь. Рей жалела тетю Присциллу, дядю Клиффорда, даже ублюдка Майлза, но не Тайлера.

Она имела право на свою злость.

— Это малый калибр, — подсказал ей Бенджамин. — Вам придется подойти поближе.

Рей кивнула и протянула револьвер ему.

— Покажете? — попросила она. Ей нужна была минутка, чтобы собраться. И она не ошиблась — оружие лежало в руках дворецкого, как влитое. Сделав пару широких шагов по притоптанному беготней снегу, он ловко поразил цель в самый центр. Теперь Рей гадала, приходилось ли ему убивать? Как это — отнять чью-то жизнь?

Бенджамин аккуратно разжал ее пальцы, сжатые в кулак, устраивая холодный метал револьвера поудобнее в ладони. Он отступил Рей за спину, но все еще находился преступно близко, направляя ее руку. К счастью, из-за ее плеча он не мог заметить слез, навернувшихся Рей на глаза. Она сильно разволновалась. Мысли хаотично метались в голове. Прицеливаясь, она представляла на месте мишени лицо Тайлера. Она хотела отомстить.

Когда большинство одноклассниц, та же Джессика, уже вовсю встречались с молодыми людьми, а самые смелые постигали мир телесных удовольствий, Рей даже никогда не целовалась. Она была до отвращения неискушенной. Конечно, она винила во всем кузена, пожелавшего воспользоваться ее наивностью и чистотой. Он не успел зайти далеко, но все же отнял кое-что неоспоримо важное. Невинность ее души. Рей было уже не стать столь же восторженно-романтичной, как Джессика. Ее знакомство с сакральным миром отношений полов началось с грязи и принуждения. И клеймо не смыть. Но это не значило, что ей не хотелось попробовать. Хотелось... и прямо сейчас, когда первое попадание в цель заставило кровь в жилах еще сильнее бурлить от прилива адреналина.

Рей развернулась в руках Бенджамина, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. В неясном свете его глаза казались не карими, а темно-синими, как небо над их головой, а на скулах залегли глубокие тени.

Она решила, что вырвет те страницы и сожжет. Она напишет поверх старых слов новый сюжет. На этом самом месте. Занятия стрельбой уверили ее, что она стала достаточно храброй для того, чтобы владеть своей судьбой.

Рей встала на цыпочки и потянулась за первым поцелуем в своей жизни. Но на ее губы легла прохладная ладонь, затянутая в неизменно белую перчатку. Девчонка разъяренно отвела его руку в сторону. Целоваться ей расхотелось. А вот желание выплеснуть свое недовольство стало непреодолимым.

— Конечно! — вспылила она. — Я же слишком юна «на ваш вкус». А для кого-то это не имеет значения.

— О чем вы? — насторожился Бенджамин. Он заправил прядь волос ей за ухо таким движением, будто это вышло совершенно непреднамеренно.

— Знаете, что на самом деле тут случилось? — продолжила наступать Рей. — Тайлер заставил меня курить с ним марихуану и попытался изнасиловать. Я была куда младше, и это обстоятельство его ничуть не смутило, как и то, что мы, вроде как, родственники. Только вмешательство той твари, что перегрызла ему глотку.

Она не собиралась говорить «волк» или «дикий кабан». Ей надоело врать.

— Тогда «той твари» стоит сказать спасибо, — невозмутимо, как и всегда, подметил дворецкий.

— О, да, — с пылом подтвердила Рей, но это не умалило ее гнева и обиды, — так что оставьте свои отговорки себе.

Ничего, — подумала она, сердито пыхтя и проваливаясь по колено в снег по пути к дому, — в третий раз в этом месте мне обязательно повезет.

* * *

Рей зарылась глубоко в одеяла и рассчитывала выплакаться, но слезы не шли. Она все еще была слишком взбудоражена и скорее зла, чем печальна. А жаль — она имела полное право позволить себе минуту слабости. Быть отвергнутой единственным мужчиной, который ее интересовал, оказалось чудовищно обидно. Она же не питала ложных иллюзий, не мечтала об отношениях или чем-то подобном. Рей двигало любопытство — как это бывает у нормальных людей, по обоюдному согласию и влечению? Влечение, как выяснилось, имелось только с ее стороны. Даже с рациональной точки зрения Бенджамин был идеальной во всех смыслах кандидатурой. Сегодня-завтра он мог бесследно покинуть особняк, как и вся остальная прислуга. Он бы забрал с собой их маленькую тайну. Несостоявшуюся тайну. Выбери для своих экспериментов Рей одноклассника или какого-нибудь паренька в городе, они неминуемо столкнулись бы после и испытывали неловкость. Увы, пареньки и сверстники не вдохновляли на те самые эксперименты, как ни печально было это признать.

И она злилась все больше, раздумывая, не призвать ли ей Кайло, чтобы выместить гнев на нем, но отмела эту идею. Мысли о ручном монстре помогли взбодриться.

— Прекрати, — одернула себя Рей. Чем забита ее голова? О каких мужчинах, мальчишках и любовных страданиях она тут размышляет? Все это — удел Джессики и тех, кто не унаследовал вековой опыт предков, охотников на нечисть. Рей не стоит ни к кому привязываться, никем увлекаться, во избежание риска пополнить свой личный список потерь. Все вокруг нее или умирают, или сходят с ума, или успешно совмещают эти два пункта. Ей лучше быть одной. И не терять время даром.

Рей подвинула лампу поближе к кровати и склонилась над книжкой отца. Становилось все труднее читать в темноте — буквы расплывались, сливаясь в нечитаемые полосы на бумаге. Она потерла веки пальцами, снимая напряжение с глаз, но лучше не стало. Рей обессиленно зарычала. Вишенкой на торте стал донесшийся до нее звук — отчетливое, громкое движение за дверью.

В этот раз она не собиралась вызывать Кайло, а решила разобраться сама, на всякий случай вооружившись одним из украденных ножей. Рей не выбрала пистолет, остерегаясь, что звук выстрела, которым она прикончит посмевшего явиться к ней дворецкого, растревожит бедного дядю Клиффорда.

Но ни пистолет, ни нож ей не понадобились. Дядя Клиффорд зачем-то пришел к ней собственной персоной. А в коридоре было непривычно светло — горели все настенные бра, выполненные в виде огромных аляповатых цветов. Последнее из немногочисленных напоминаний о дурном вкусе тети Присциллы и ее полном неумении распоряжаться деньгами.

— Дядя? — изумилась она, спешно заводя руку с оружием за спину, и прикрыла дверь.

— Можно?

Рей пропустила его в комнату, заподозрив, что случилось что-то неладное. Он деловито прошелся по спальне, щелкая выключателями каждого светильника по очереди. Завершив этот ритуал, дядя настороженно огляделся и приметил на кровати записную книжку.

— Это почерк Джеральда? — спросил он. — Откуда это у тебя?

Рей плюхнулась на постель и прикрыла блокнот краем одеяла.

— Нет, — беспечно соврала она, — это мой личный дневник.

— Хм.

— Все в порядке? — поторопила Рей. — Почему ты здесь в такой час?

— Я…

Клиффорд попятился и тяжело опустился на стул у окна. Рей терялась, пытаясь определить, пьян ли он или ему просто нездоровится. Взгляд у дяди был ясным, но каким-то загнанным. Его глаза лихорадочно блестели и метались по обстановке комнаты, словно он что-то искал. Что-то или кого-то.

— Лорейн, послушай меня, это очень важно, — наконец заговорил дядя. — Собирай вещи, тебе стоит уехать отсюда.

— Но… куда? Зачем? А как же… школа?

— Поживешь пока у Майлза, а там… будет видно.

Рей изумленно округлила глаза — вот так поворот! Да она не стала бы соседствовать с кузеном, даже если бы их дом сгорел, и ей было совсем некуда пойти. И, как ей казалось, Клиффорд был в курсе того, насколько у них с братом натянутые отношения.

— Я не понимаю, — призналась она.

— Так нужно, — заверил дядя, — поверь мне. Ну же… собирайся.

Он резко поднялся на ноги, распахнул шкаф и вытащил с его дна старый чемодан Джеральда. И, не подумав спросить разрешения, дядя принялся швырять в распахнутое нутро чемодана все подряд, все вещи Рей, что попадались ему под руку. Их было немного и это не заняло времени. Сама она была в настолько глубоком потрясении от происходящего, что не выразила и малейшего протеста.

Следом за одеждой полетели расческа, учебники и тетради с письменного стола. Клиффорд по очереди выдвинул каждый ящик, вытряхивая его содержимое. Вид у него при этом был абсолютно невменяемый. И Рей предпочла бы, чтобы он попросту был пьян и словил белую горячку, а не рехнулся вслед за ее отцом и тетей Присциллой. Ей проще было оправдать его внезапный порыв тем, что дядя, будучи слабым и мягким человеком, попросту сломался, лишившись деспотичной жены, постоянно указывавшей ему, что делать и как жить.

— Где он?! — рявкнул дядя, обернувшись к Рей. — Где медальон?

Проклятая вещица, как и всегда, болталась у Рей на шее, надежно спрятанная под пижамой для сна. Из широкого ворота выглядывала лишь цепочка.

— А… — обронил Клиффорд. — Конечно. Отдай его мне.

— Зачем это? — напряглась она.

— Он должен быть моим, — заявил дядя. — Это я должен был унаследовать его, а не ты. Джеральд меня перехитрил. Он посмеялся надо мной! Я требовал отдать его мне, а он отказался. Сказал, что медальона при нем нет, что он его потерял… Но все эти годы он был у тебя. Он отдал его тебе. Он знал… — Дядя снова принялся расхаживать по комнате — на сей раз бесцельно. — Ему всегда доставалось все, а мне ничего, — продолжал бормотать мужчина, ероша свои седые, сильно поредевшие волосы трясущимися пальцами. — Он должен был стать моим… Он зовет меня… Я не могу спать, я постоянно слышу этот зов… Этот голос. Из-за него с нами и приключились все эти несчастья! Ты заставила его? Ты приказала ему убить их?!

Рей покрепче перехватила рукоятку ножа. Она догадалась, что речь идет о Кайло, но больше из сбивчивой речи дяди ничего не прояснилось. Да и при чем здесь, черт возьми, ее ручной монстр? Он не убивал Тайлера. Рей своими глазами видела, как все было. Присцилла еще жива. Кого же он тогда, по мнению дяди, убил?

— Он и сейчас где-то здесь, — глаза Клиффорда метались по сторонам. — Я уверен. Ты не имеешь права делать это. Ты слишком мала, чтобы владеть такой силой. Глупая, злая, мстительная девчонка! Мы заботились о тебе, а чем ты нам отплатила? Ты разрушила мою семью, мою жизнь! За что ты поступаешь так с нами?! Ты можешь все исправить — просто отдай его мне. Отдай мне медальон — и кошмар закончится!

— Дядя, — как могла мягко начала Рей, протягивая доверительно открытую ладонь, — пожалуйста, успокойся. Я не понимаю, о чем ты говоришь. Тебе лучше лечь спать. Ты, кажется, перебрал с алкоголем…

— Ничего подобного! — взвился мужчина. — Я трезв, абсолютно трезв! И уже давно. Я искал его. Прислушивался. Он где-то рядом…

— О ком ты говоришь?

— Мамин чертов помощник, — выпалил Клиффорд, — ее персональный мясник. Я думал, она прячет его в подвале, но там никого не было. Он умеет выглядеть как человек… он… и эта старуха… она... Сколько ей, лет сто? Она приглядывала за нами еще детьми и ничуть не изменилась…

— Дядя Клиффорд, — вздохнула Рей, — прошу тебя. Ты не в себе.

Она отложила нож и встала, чтобы подойти к нему и увести в его спальню. Ему просто нужно принять успокоительное, — рассудила Рей. Или, на худой конец, выпить что-нибудь покрепче, пока у него не случился инфаркт или что-то в таком духе. Увы, Рей совершила тактическую ошибку, поддавшись благому намерению и оставшись безоружной. Клиффорд вдруг бросился на нее, пытаясь сорвать с ее шеи медальон. Рей зашипела — грубые ладони сомкнулись на ее горле, перекрывая доступ кислороду.

— Отдай! — кричал он. — Отдай его мне! Ты врешь, все врешь! Ты прекрасно знаешь, о чем я! Ты в сговоре с этой тварью! Лгунья!

Сцепившись в неравной схватке, они катались по комнате, снося все на своем пути. Споткнувшись о разваленный на полу чемодан, Рей повалилась на входную дверь, утягивая за собой дядю. Они кубарем выкатились в коридор, чтобы продолжить безумную схватку уже там.

Она зря недооценивала Клиффорда — несмотря на год в алкогольном кумаре, он по-прежнему был сильным и крепким. Пальцы на ее горле неумолимо сжимались. Перед глазами уже плыли разноцветные звездочки, а дышать становилось все труднее.

Кажется, это конец, — промелькнула в гаснущем сознании паническая мысль.

Кайло… пожалуйста… — взмолилась Рей из последних сил. Но было слишком светло — монстр не явится. К тому же, какая от него польза, если он не может навредить никому из их семьи? Комментировать их неуклюжий реслинг и делать ставки, кто выйдет победителем? Рей и сама пророчила собственное поражение.

Силы покинули ее. Она обмякла, готовясь встретить свою смерть. Вокруг сомкнулась темнота. Какое-то мгновение она плыла в ней, наслаждаясь спокойствием и легкостью в теле, а потом на нее вновь обрушилась реальность.

Она услышала голоса. Давление с ее шеи исчезло. Рей глубоко, хрипло вдохнула, обжигая пересохшее горло воздухом, показавшимся ей горячим, будто она пришла в себя в жерле вулкана, и распахнула глаза.

— Ты… — пробормотал дядя. Он спиной пятился к лестнице.

Рядом с собой Рей увидела Бенджамина. Позабыв про все недавние разногласия, она благодарно приняла его руку. Мужчина помог ей подняться. Но Рей понимала, что им некогда делиться мнениями о происходящем. Она бросилась к дяде, чтобы помешать ему сверзиться с лестницы, и схватила его за рубашку на груди. Благой порыв Рей равнялся самоубийству — она сама едва стояла на ногах и скорее составила бы ему компанию.

Расфокусированный взгляд Клиффорда снова стал ясным, и ненависть, плескавшаяся на дне его глаз, хлестнула Рей, как пощечина. Он протянул руку, и его пальцы зависли над медальоном, выбившимся из-под ее одежды.

— Это принадлежит мне! — прокричал дядя. — Это мое! Ты его не заслуживаешь! Ты такое же отродье! Мое! Мое…

— Хорошо, — выпалила Рей, тяжело дыша. — Я отдам его, если ты ответишь на один мой вопрос. Всего один вопрос, дядя, и драгоценный медальон твой.

Клиффорд молчал, прожигая ее взглядом.

— Как умер мой отец?

— Что? — дядя даже слегка растерялся, застигнутый врасплох. — Какое это имеет значение?

— Как умер мой отец? — чуть тверже повторила Рей.

— Он… его сбила машина, — сказал дядя Клиффорд. — Он был слишком рассеянным, весь в своих фантазиях, вышел на дорогу…

Рей кивнула. Она сняла цепочку через голову и протянула медальон ему.

— Хорошо.

Клиффорд неверяще уставился на безделушку в своей огромной руке и после минуты промедления удовлетворенно нацепил его на себя. Секундная растерянность прошла — его лицо вновь исказила ярость.

— Так-то лучше, — хмыкнул он и продолжил, глядя поверх плеча Рей, обращаясь не к ней, а к молчаливому свидетелю этой странной сцены, — наконец-то. Он мой. Мой… Вот тебе мой первый приказ: убей ее.

Но ничего не произошло. Рей не стала поворачиваться, не стала смотреть на дворецкого. У нее был еще один вопрос, не менее важный, чем предыдущий. И она не сомневалась, что теперь дядя не сможет ей соврать, ведь уже считает себя победителем. Скрывать правду больше не было смысла.

— Кто был за рулем той машины? — спросила она.

— А ты как думаешь? — со смешком откликнулся Клиффорд.

И Рей толкнула его ладонями в грудь, вложив в импульс всю силу, на которую было способно ее истощенное асфиксией и неравной схваткой тело.

Клиффорд неуклюже взмахнул руками — и исчез в пролете под аккомпанемент хруста древесины перилл. Он глухо хлопнулся на пол холла, и сверху снежной крошкой посыпались щепки.

Рей не хотела туда смотреть. Ее трясло мелкой, болезненной дрожью. Она обернулась к застывшему Бенджамину и обнаружила, что он каким-то образом совершенно неслышно успел очутиться прямо перед ней. Ей отчего-то показалось, что сейчас самый подходящий момент, чтобы украсть поцелуй, в котором ей отказали в лесу. Пусть это и было всего лишь короткое, неуклюжее соприкосновение губ, длившееся меньше мгновения.

Она попятилась к стене, обо всем догадавшись.

— Ты убьешь меня? — спросила Рей упавшим голосом.

— За это? — дворецкий коснулся кончиком пальцев своего рта, напоминая о глупом порыве взбалмошной девчонки. — Не думаю, что это весомый повод...

— Потому что он приказал!

— Я повинуюсь только приказам своей госпожи, — заверил ее ручной монстр.

— Но… медальон…

— Это ничего не значит, — заверил ее Кайло. — Следующий хозяин вступает в свои права после кончины предыдущего. Эту магию может разорвать лишь смерть. И, кстати, если вы забыли, леди, я все равно не могу вам навредить, ведь в ваших жилах течет кровь Ван Хельсинга. Хотя… иногда так и хочется устроить вам основательную взбучку.

Рей уже совсем не слушала его. Она спрятала лицо в ладонях и затрясла головой, пытаясь хоть немного снять внутреннее напряжение. Слабость в теле все нарастала. Дядя успел основательно ее придушить, и, вероятно, она провела критическое количество времени без кислорода. Адреналин, позволявший ей хоть как-то функционировать и сохранять ясность мысли, схлынул.

Ее чуть повело в сторону. Ноги ощущались ватными и едва держали хозяйку. Монстр учтиво придержал ее под локти, но это только снова вывело Рей из себя. С гневным рычанием она стряхнула его руки, процедив:

— Не смей ко мне прикасаться. Это приказ.

И пусть без поддержки она свалится с лестницы следом за дядей, но сохранит последние крупицы самоуважения.

Примечания:

Примерно по трупу на главу — идем на рекорд?

Примечания:

Поддайте, что ли, актива в комментариях! ??

Нам будет что обсудить после этой части)

У Рей была отличная отговорка, чтобы всячески избегать встречи с Майлзом: ремонт особняка. В свободное от учебы время она представляла из себя лучшую, а главное, бесплатную рабочую силу. Кузен должен был понять это, учитывая крайне стесненное финансовое положение семьи. И Рей предпочла бы и дальше стаскивать в холл ненужную мебель и безделушки, обдирать обои или отчищать краску с дверных проемов специальным раствором, нежели иметь общение с ненавистным родственником. Но Майлзу едва ли понравилось то, что он увидел, вернувшись домой, отцовские объяснения его не устроили, а потому он принялся разыскивать кузину, чтобы спросить о происходящем с нее.

— Вы с ума сошли?! — заорал он вместо приветствия, дергая Рей за плечо, чтобы развернуть к себе. — Какой к чертям собачьим ремонт?

— И тебе привет, братец, — дружелюбно сказала она. — Хочешь предложить свою помощь?

— Да пошла ты…

— Молодой человек! — вмешался дядя Клиффорд, последовавший за последним уцелевшим сыном из прихожей. — Держи себя в руках.

Рей уставилась в стену, где из-под только что содранных обоев в цветочек проступал красивый естественный узор кирпича. Она знала, что ей не стоит смотреть на дядю. Слишком велик был риск выдать себя. Ей до сих пор мерещился запах горелой плоти.

Майлз обессиленно зарычал, развернулся к отцу и ткнул в него пальцем:

— Это просто какое-то помешательство! И я не могу поверить, что ты в нем участвуешь, что это происходит с твоего позволения! Ты что, пропил остатки мозгов? Как тебе такое в голову пришло?

— А у тебя есть другие предложения, сын? — лукаво поинтересовался дядя Клиффорд, ничуть не смутившись. — Как поправить наше положение? Ну, кроме того, чтобы торговать собственной сестрой?

— Нет, но я бы что-то придумал, — уныло возразил Майлз, — а так мы точно все пойдем по миру! И мама…

— Вы будете получать средства на содержание, — перебил дядя. — От тебя ничего не требуется. Занимайся своими делами, только не мешай.

— Это просто неслыханно! Я не могу в это поверить! Да ты стал таким же чокнутым, как твой сраный брат! И еще хуже! Мама была бы…

— Вот как будет в состоянии, пусть выскажет свою точку зрения, — сказал Клиффорд, — а пока я буду распоряжаться домом, как пожелаю.

— Это ведь все ты, да? — Майлз повернулся к Рей, презрительно сощурив глаза. — Ты вбила ему в голову эту идиотскую идею? Так не хотела, чтобы мы продавали дом, что готова была пойти на любые меры? Как тебе удалось, что ты сделала, как убедила отца? Отсосала ему?

— Майлз, — оборвал его гневную тираду дядя, — закрой рот и убирайся. Не попадайся мне на глаза, пока не научишься манерам, достойным приличного молодого человека.

— Иди к черту, — зашипел парень. — Я исполню твое желание, отец. Ноги моей здесь больше не будет!

Он пулей вылетел из дома, и снаружи послышался рев двигателя и визг акселератора. Рей выбежала за ним, чтобы убедиться — брат действительно убрался восвояси и больше не потревожит их своим присутствием. Дядя Клиффорд вышел вслед за ней. Он сложил руки на груди и недовольно покачал головой.

— Отлично сыграно, — похвалила его Рей, все еще стараясь смотреть куда угодно, но не на него.

— Спасибо, милочка. Я всегда мечтала о карьере на актерском поприще, но… как-то не сложилось, — со смешком призналось создание рядом с ней, носившее чужое лицо. Маз Каната вернула себе прежний облик, стоило им зайти обратно в дом. Ей не сильно нравилось разгуливать в шкуре дяди Клиффорда, потому старая фейри не притворялась дольше необходимого. Рей стало спокойнее: видеть рядом миролюбивую старушку-экономку было куда приятнее, чем человека, убитого собственной рукой. — Но каков гаденыш, — посетовала миссис Каната, — ему бы помыть рот с мылом и отходить ремнем. Готова поспорить, что в детстве никто до этого не додумался, а зря. Они чудовищно разбаловали своих сыновей. Он позорит свою фамилию. Все мужчины Рэдгрейвы были настоящими джентльменами.

— И дядя? — осторожно уточнила Рей. Дядя, который, по ее предположениям, был повинен в смерти ее отца. Увы, она не получила точного ответа до того, как, поддавшись мстительному порыву, спустила мужчину с лестницы, а спросить было больше не у кого. Клиффорд унес этот секрет в могилу. Не в могилу, а в большую каменную печь в хозяйственной пристройке, где Маз сожгла его останки. Рей было страшно смотреть, но она смотрела, не пропустив ни единого этапа жуткого действа: как маленькая, милая старушка безжалостно кромсала тело дяди огромным мясницким ножом, а Кайло закапывал в саду обгоревшие кости и останки зубов. Рей должна была убедиться, что дядю не найдут, что все прошло благополучно. Но от предложения бросить в импровизированную могилу горсть земли и произнести прощальную речь она отказалась. Она не тяготела ко всяким символическим жестам.

— Клиффорд… — Маз задумалась, почесывая узловатыми пальцами подбородок, — был слаб. Да и не стоит лить слезы о Каине, малышка. — Она тоже склонялась к версии, что Клиффорд каким-то образом содействовал гибели брата из зависти, пока собственное преступление не свело его с ума. И это обнадежило Рей, немного притупив чувство вины. Она напомнила себе, как все было: дядя бы ее не пощадил. В каком-то смысле это был акт самообороны. А она же хотела научиться давать отпор, верно? — Не грусти, — старуха щелкнула Рей по носу, — у нас много работы. Если хочешь, чтобы к концу весны отель принял первых посетителей, придется ударно потрудиться, а не наматывать сопли на кулак.

— Верно, — согласилась Рей. Она окинула взглядом холл, сейчас больше напоминавший блошиный рынок или лавку старьевщика, ведь они стащили сюда уродливые безделушки Присциллы и ненужную мебель со всего дома. Ей еще предстояло разобрать эту кучу, чтобы определить, что отправится следом за дядей в печь, а что еще можно продать и выручить хоть немного денег. На эти средства можно нанять рабочих, с которыми дело пойдет веселее. Нельзя же рассчитывать лишь на помощь сверхъестественных созданий, безоговорочно преданных Рэдгрейвам? Они были сильны и могущественны, но, в отличие от простых смертных, не обладали необходимыми познаниями об электричестве, отоплении, водопроводе и других инженерных делах. — За работу! — бодро сказала Рей.

— Умница, — похвалила миссис Каната и приобняла маленькую госпожу за плечи. — Вот это, я понимаю, хороший настрой!

* * *

Майлз больше не приезжал. Он проигнорировал даже приглашение посетить торжественный вечер по случаю открытия отеля, потому, казалось бы, ничто не могло омрачить столь радостное событие. Но Рей все равно страшно волновалась.

Теплый ветерок раздувал парусом легкие шторы, принося в открытое окно запахи цветущих роз и пение птиц. Погрузившись с головой в хозяйственные заботы и учебу, Рей и не заметила, как наступила весна. Ей казалось, что сейчас еще конец января, и перед ней огромный фронт работ по приведению особняка в приличный вид. Немыслимым образом все приготовления остались позади, и пришло время пожинать плоды своих трудов.

Пусть Рей и не удалось восстановить первозданный облик дома — для того она располагала слишком малыми средствами — она нашла много других изящных, а главное, более дешевых решений. Она допоздна засиживалась в библиотеке, просматривая фотографии старых поместий и средневековых зданий, скрупулезно выписывая интересные детали и особенности. В результате особняк выглядел чуть более современно, чем при ее родителях, но сохранил в себе черты неуловимого очарования старины. Вместо шелковых обоев Рей решила оставить просто голые стены из крупного, грубо отесанного камня, приказала отчистить потолочные балки и камины. Вычурную мебель эпохи барокко заменили обычной, выполненной мастерами из ближайшей деревни из темного дерева. На выкроенные с продажи тетиных сокровищ деньги Рей приобрела гобелены и старые лесные пейзажи и сцены охоты. С такими нововведениями дом стал окончательно напоминать средневековый замок. И она справедливо рассчитывала, что именно этот антураж, как и расположение в живописнейшем уголке страны, станут его преимуществом и визитной карточкой.

Сразу после окончания ремонта она наняла фотографа и заказала статьи в нескольких периодических изданиях. Заголовки гласили: «Кто осмелится провести лето в отеле с привидениями?» и, на ее взгляд, то была отличная реклама. Им уже поступило несколько заявок от иностранцев, преимущественно американцев, пожелавших снять номера в июне. Эти туристы должны были приехать уже на сегодняшнее мероприятие, а также другие журналисты и кое-кто из жителей соседнего городка. Рей страшно занервничала, взглянув на внушительный список гостей. Она весь день носилась по дому, завершая последние приготовления и проверяя, все ли в порядке, а сейчас не могла найти в себе сил, чтобы надеть приличную одежду и спуститься в холл.

Рей малодушно прикинула — может, Маз, отыгрывающая дядю Клиффорда, справится со всем сама? Необходимость присутствия на торжественном приеме пугала девушку сильнее гипотетической встречи с любой жуткой тварью из записей отца. Она хотела верить, что сможет защитить себя от монстров, но признавала свою полную беспомощность в социальных ритуалах. Ей прежде не приходилось говорить речи на публику и вежливо улыбаться репортерам. Рей сомневалась, что сможет. Даже если придется сделать это один раз во имя благого дела.

Она поднялась из-за туалетного столика, за которым бесцельно сидела уже минут двадцать, глупо уставившись на свое отражение, и подошла к окну. Лес на холме манил ее. Хотелось просто сбежать. И Рей всерьез расценивала такую возможность, когда кто-то постучал в дверь.

— Мне нездоровится, — крикнула она.

— Ничего не желаю слышать! — Джессика ворвалась в комнату, не дожидаясь приглашения войти. Она приехала с утра, чтобы помочь с приготовлениями за символическую плату, и уже успела переодеться. От Рей она, судя по чехлу в руках, ждала того же. — Почему ты здесь? — строго спросила подруга. — И не одета? Гости уже почти собрались!

С первого этажа раздавались музыка, звон бокалов и голоса. Стоило Джессике плотно закрыть дверь, звуки праздника поутихли. Она положила чехол на кровать и расстегнула молнию.

— Я… — Рей запнулась, — не хочу туда идти. Дядя сам справится…

— Вот уж нет! — возмутилась Джессика. — Лори, это просто несправедливо! Этот праздник даже больше твой, чем его, ведь ты столько трудилась! Ты имеешь право сегодня веселиться, танцевать и быть в центре внимания. К тому же… — подруга чуть понизила голос, будто кто-то мог их подслушать, — ты сама говорила, что должны приехать потенциальные спонсоры. Кому они охотнее дадут деньги — старому алкоголику, промотавшему состояние, или молодой, красивой, перспективной девушке? Ведь это ты придумала, как поправить ваши дела!

— Ну, хватит, — осадила ее Рей, — я не собираюсь выставлять себя, как товар…

Она успела заметить что-то черное и кружевное, что Джессика извлекла из чехла и разложила на кровати, и окончательно растерялась. Рей легко догадалась, что эта вещь возникла здесь не просто так.

— Речь совсем не об этом, — возразила подруга, — ты вовсе не товар. Ты здесь такая же хозяйка, как и мистер Рэдгрейв, и хозяйка получше него. — Джессика подошла к Рей и взяла ее за руки, доверительно заглядывая в глаза. Она была такой хорошенькой в своем простом, но элегантном платье в цветочек, с румянцем на щеках и яркими голубыми глазами, составлявшими контраст с черными вьющимися волосами, что на нее невозможно было злиться. Она была, наверное, единственным человеком, что искренне желал Рей добра. Непостижимо, но все остальные, кто когда-либо заботился о ней, кроме родителей, оказались сверхъестественными созданиями. — Пожалуйста, — взмолилась Джессика, — я раздобыла платье. Позволь помочь тебе подготовиться. Я в тебя верю и очень тобой горжусь, милая. Это будет незабываемо!

— Где ты его взяла? — вяло поинтересовалась Рей. У нее не было сил спорить и противостоять напору подруги. — Не говори, что потратила на него свои карманные сбережения!

— Я стащила его в школьной театральной студии, — с заговорщической улыбкой поведала Джесс. — Мне показалось, что оно отлично подойдет для хозяйки отеля с привидениями. А туфли я одолжила у мамы, у вас, вроде как, один размер… Мои бы были тебе велики…

— О, боже мой! — всплеснула руками Рей. — А если кто-то узнает? Нас с тобой выкинут из школы за такие проделки!

— Нам ничего не будет, — беззаботно отмахнулась подруга, — а если и выгонят… ты скоро станешь просто-таки неприлично богатой, и школа будет едва ли нужна. И я рассчитываю, что ты возьмешь меня к себе на работу.

— Да иди ты, — беззлобно отмахнулась от нее Рей.

— Иду-иду, — рассмеялась Джессика. — Хватит болтать! У нас мало времени.

* * *

Рей покорно позволила нарядить себя в принесенное Джессикой платье. И, пока подруга порхала вокруг, наводя красоту, девушка с тоской вспоминала подобные ритуалы в исполнении тети Присциллы. Она давно ничего не слышала о ней, но месяц назад, выкроив немного средств, отправила чек в больницу, подписав его дядиным именем. Рей до сих пор чувствовала себя виноватой и считала своим долгом хоть как-то поддерживать ее в нынешнем состоянии. Подслушав осенью разговор Майлза и тогда еще настоящего дяди Клиффорда, Рей заключила, что дела тети плохи: ее физическое здоровье постепенно шло на поправку, но она по-прежнему пребывала в глубокой депрессии. Рей оставалось гадать, как Присцилла чувствует себя сейчас, ведь прошло уже больше полугода. Оправилась ли она после смерти сына? И что почувствовала бы, если бы знала, что любимый супруг тоже отправился в небытие, а в его шкуре теперь разгуливает коварный перевертыш? Ей едва ли понравилось бы все это. Весь положительный эффект от лечения был бы нивелирован. Оттого именно тетушка и была неким голосом совести, что отравлял Рей существование, ведь эта, вроде как, безвинная женщина больше всех пострадала из-за нее. Племянница разрушила ее жизнь и паразитировала на пепелище, таким уродливым образом отплатив на пусть и своеобразную, но доброту.

Рей помрачнела, думая об этом, а Джессика, сопровождавшая ее в холл, приняла перемену в настроении за волнение. Чтобы помочь Рей взбодриться, Джесс раздобыла им по бокалу шампанского.

— Но мы… но нам… — запротестовала Рей.

— Тише, зануда, — перебила ее Джесс, увлекая в укромный уголок, — сегодня можно. Это придаст тебе храбрости.

Джессика не обманула — наспех проглоченный напиток и правда помог Рей почувствовать себя увереннее. Однако, он также напомнил ей о дурманящем веществе, принятом когда-то в компании Тайлера, и ей стало тревожно. Она привыкла быть начеку и все контролировать, а алкоголь сделал мысли и тело слишком уж расслабленными и заторможенными, чтобы быстро принимать решения в кризисных ситуациях. Потому, напоровшись среди гостей на Майлза, Рей испугалась и чуть не убежала обратно в комнату. Но кузен внезапно не начал их разговор с оскорблений. Джессика, почуяв неладное, тут же скрылась в неизвестном направлении. Она была наслышана о кузене Рей и их сложных взаимоотношениях.

— Неплохо вы все тут обустроили, — признал он, обводя взглядом перемены в обстановке просторной гостиной. — И ты выглядишь… хорошо.

Последний раз, когда кто-то из близнецов говорил ей комплименты, закончился очень печально, потому Рей напряглась, а не растрогалась. Она сложила руки на груди, инстинктивно прикрывая слишком глубокое, на ее взгляд, декольте. Глубоким, по правде, оно не было, достигая лишь впадины между ключиц, но она привыкла к вещам, закрытым под горло, чтобы скрывать амулет, сейчас выставленный на всеобщее обозрение.

— Спасибо, — выдавила она, но на этом ее самоконтроль дал трещину, и ядовитые слова сами собой слетели с языка. — Что ты здесь делаешь? Ты же не собирался приезжать. Или прознал, что у нас завелись деньги, и решил потребовать свою долю?

— Помилуй, сестра! — почти искренне оскорбился Майлз. — Я приехал протянуть оливковую ветвь мира и даже привез сюда кое-кого, кто мог бы помочь вашему делу финансами.

— Если это подразумевает, что мне нужно продаться вместе с долей в бизнесе, то мы обойдемся без твоей помощи, — ощерилась Рей. И сказала она это очень не вовремя — к Майлзу через толпу как раз протиснулись двое мужчин, ставшие невольными свидетелями обмена любезностями между ними.

Рей испуганно прикрыла рот ладонями, спешно бормоча слова извинений.

— О, вот и вы! — Майлз тут же расплылся в лучезарной улыбке и схватил с подноса официанта, проходившего мимо, два бокала, чтобы угостить знакомых. — А я как раз собирался представить вам мою прекрасную сестру Лорейн. Лорейн, познакомься — это Брэндол Хакс и его сын Армитаж, американцы, о которых я тебе как-то рассказывал. Их очень заинтересовал ваш с отцом проект, и они пожелали своими глазами взглянуть на отель.

— Вы куда младше, чем я себе представлял, — поделился старший из мужчин, протягивая Рей руку, — оттого особенно обидно, что вы пока связаны необходимостью быть при дяде. Такие ясные головы высоко ценятся у нас за океаном. Вы могли бы сделать блестящую карьеру.

Рей потянулась, чтобы пожать протянутую руку, но вместо этого Брэндол поднес ее кисть к губам, окончательно вогнав ее в краску.

— Мистер Рэдгрейв-старший сказал, что львиная доля работы была проделана вами, — встрял его сын. — Впечатляет. И все это своими силами, почти без вложений!

— Да, — подтвердил Брэндол, — мы собирались обсудить одно предложение, но ваш дядя сказал, что это лучше делать непосредственно с вами. Уделите нам время, как только закончите приветствовать других гостей?

— Конечно, — просипела Рей. Она спешно выдернула свои пальцы из его ладоней и нервно стиснула руки.

— Может, вы окажете мне честь и не откажете в танце? — спросил Армитаж.

— Я… я не умею, — стушевалась она.

— Простите мою сестру, — внезапно вступился за нее Майлз, — и не смущайте ее! До недавнего времени она воспитывалась в школе-пансионе, больше напоминающей монастырь, и там ей не привили необходимых навыков светского этикета. Она такая скромница. Верно, Лорейн?

Слова, сначала показавшиеся Рей вполне дружелюбными, таили в себе скрытую издевку, но она нашла в себе силы не реагировать на провокацию. Пробормотав что-то невнятное в ответ, она отправилась искать Джессику или миссис Канату, этим вечером снова играющую роль дяди. Но подруги и след простыл, а ложный мистер Рэдгрейв был окружен репортерами, так что Рей оставалось лишь бесцельно слоняться среди толпы. Снова завидев Майлза в компании американцев, она резко свернула с намеченной траектории и неуклюже врезалась в кого-то, стоявшего у нее на пути. Это оказалась миниатюрная девушка со светлыми волосами, на целую голову ниже самой Рей. Синие глаза незнакомки тут же заинтересованно вперились в лицо Рей, но в них не было и тени упрека. Лишь любопытство. Взгляд ее скользнул ниже и остановился на амулете в вырезе платья. Незнакомка и сама казалась неприлично юной для нахождения на приеме, где собрались взрослые, да и алкоголь лился рекой. Наверное, решила Рей, дочь кого-то из гостей.

— Извините, — вздохнула Рей, — я не хотела…

— Ничего, — сказала незнакомка с легким французским акцентом и тепло улыбнулась. — Все в порядке. Вы от кого-то убегаете?

— Вовсе нет, — возразила Рей и, сама не зная зачем, вдруг разоткровенничалась, — просто чувствую себя неуютно на подобных сборищах, для меня это все слишком непривычно.

— Первый бал юной леди Рэдгрейв? — усмехнулась незнакомка. — Это всегда волнительно, но вы держитесь молодцом. И дом выглядит даже лучше, чем когда я была здесь в последний раз. Давно следовало освежить интерьер.

— Спасибо, — кивнула Рей. Слова девушки окончательно сбили ее с толку — когда она успела побывать здесь в последний раз, если, судя по всему, была не старше самой Рей? Пока здесь властвовали дядя и тетя? Или…

Синие глаза скользнули Рей за плечо, юная особа тут же помрачнела и засобиралась уходить, но перед этим достала что-то из крошечной, расшитой бисером сумочки и вложила в пальцы зазевавшейся хозяйки.

— Вам это пригодится, — напутствовала незнакомка. — И знайте: вы всегда можете обратиться ко мне за помощью или советом. Удачи вам, Лорейн.

Рей дождалась, пока она уйдет, смутившись рассмотреть предмет в ее присутствии, и с удивлением обнаружила, что держит в руках чек на приличную сумму. Чек был подписан именем Луизы Ришар. Это не укрылось и от Кайло, неслышно появившегося рядом с ней. Взглянув на чек, он чуть скривился. Его человеческий облик дворецкого Бенджамина по-прежнему демонстрировал окружающим все грани невозмутимости, но Рей так привыкла к нему, что могла распознавать эмоции за самыми незначительными переменами в мимике.

— Кто она? — спросила Рей, имея в виду щедрую незнакомку.

— Старая знакомая, мисс, — уклончиво ответил ее ручной монстр.

— Не человек? — надавила Рей. Она огляделась, чтобы убедиться — их разговор не подслушают.

— Древняя вампирская княгиня, — объяснил Кайло. — Ее семья перебралась в Новый Свет и живет в условном мире с людьми. Но не позволяйте себя обмануть: этот ангелочек может быть очень коварным и безжалостным. Именно она когда-то настояла на уничтожении Дракулы и помогала вашему прапрадеду это осуществить…

— Но ты тоже помогаешь людям, — напомнила Рей. Ей отчего-то совсем не понравилась откровенная неприязнь Кайло к встреченному сородичу. Ей померещилась здесь плохо скрытая зависть: пока могущественный вампир был пленником особняка Рэдгрейвов, другие могли спокойно разгуливать на свободе, свободно распоряжаясь собственной жизнью. Рей не знала, что на нее нашло, почувствовав острое желание ударить в больное место. — В чем проблема? Сердишься, что тебя не взяли в семью и приходится торчать тут со мной и одной ворчливой фейри?

Кайло наградил ее предупреждающим взглядом.

— Сдалась мне их семья, — выплюнул он, даже на мгновение уронив маску безразличия, так его перекосило от плохо сдерживаемого гнева. — У нас с ними ничего общего. Вы, должно быть, невнимательно изучали записи отца, госпожа. Мы с Луизой Ришар относимся к разным видам.

— Я так и не поняла, что это значит, — призналась Рей, чуть растеряв свой воинственный настрой. — А до того, как ты попал во служение к моей родне, у тебя была семья? Не из «чужаков».

— Нет, — покачал головой он и поспешил перевести тему. — Это возмутительно, что она явилась. Вас еще даже не представили ордену охотников, а эта скользкая тварь уже примчалась со своими подношениями, чтобы подлизаться. Кто только дал ей приглашение войти в дом? Пойду найду ее и вышвырну вон…

— Стоять! — Рей схватила его за предплечье, удерживая на месте.

— Да, госпожа, — процедил Кайло сквозь зубы, специально продемонстрировав ей клыки, чтобы показать, как он недоволен разговором и оказанным на него давлением.

— Ты не будешь «вышвыривать» никого из моих гостей, пока я не прикажу, — строго сказала Рей. — Тем более тех, кто выписывает нам чеки! Это, как минимум, невежливо. И когда, черт возьми, ты начнешь уже прямо отвечать на мои вопросы? Мне хотелось бы услышать от тебя внятное объяснение, чем отличаются «чужаки» от…

Она осеклась, заметив Джессику с двумя бокалами шампанского, стремительно рвущуюся в их укромный уголок из другого конца зала.

— Вы действительно считаете, что это подходящее место и случай, чтобы обсуждать подобные вещи, мисс? — парировал Кайло. Он не мог видеть Джессику, стоя к ней спиной, но, скорее всего, почувствовал ее приближение своим экстрасенсорным чутьем. И не придал этому значения. Или хотел позлить Рей еще больше, сказав слова, которые можно было, не зная контекста, трактовать очень по-разному. Что и сделала Джессика, услышавшая окончание фразы.

— Оу, — выдохнула она, покосившись на дворецкого, — простите, если помешала…

— Нет-нет, — спешно заверила ее Рей, — Бенджамин уже уходит, у него много работы.

— Да, мисс, — отчеканил дворецкий.

Джессика проводила его голодным взглядом, едва не роняя слюну на свое милое платье в цветочек. Как только широкая спина мужчины растворилась в толпе, подруга шумно выдохнула и щедро промочила шампанским горло.

— Жарковато тут стало, — пробормотала Джессика в свой бокал и устремила пытливый взгляд на подругу. — Что у вас произошло?

— Ничего, — невозмутимо заявила Рей, — обсуждали хозяйственные дела и не более того…

— «Неподходящее место, чтобы обсуждать подобные вещи»? — подловила ее подруга, блеснув остротой своего слуха, особенно острого, когда что-то касалось сплетен или отсутствующей личной жизни Рей. — Не похоже…

— Прекрати, — взмолилась та, — это совсем не смешно.

— Вовсе нет, дорогуша! — пылко подтвердила Джессика. — Но я не слепая! Между вами искры летят. Что тебе мешает? Мы не в викторианские времена живем, вас никто не осудит! Я на твоем месте давно бы его объездила…

— Боже, Джесс! — воскликнула Рей, недовольно качая головой. — Что ты такое говоришь? Где ты только понабралась этого?

— Где надо, там бы и тебе не мешало! — рассмеялась она, но вдруг посерьезнела, положила руки Рей на плечи и нежно погладила ее через ткань платья. — Милая, твоя жизнь не может состоять из одних учебы и работы, позволь себе хоть что-то. Я давно поняла, что ты не просто так не ходишь на танцы, свидания, игнорируешь внимание других парней. У тебя на сердце кто-то есть. Ты имеешь право быть счастливой…

Нет, не имею, — возразила про себя Рей. С мыслью, что ей не светит завести семью, она свыклась давно. Любой близкий человек охотника автоматически становился мишенью. За два года из пятерых Рэдгрейвов в живых осталось лишь трое, один из которых лишился рассудка и влачил поистине жалкое существование. В то же время Рей знала себя — ей не удалось бы вступить в связь без привязанности, заведи она… любовника. Как бы абсурдно это ни звучало, она так или иначе испытывала бы к этому человеку какие-то чувства. Чувства приносили одни страдания. Рей убедилась в этом, по ошибке подарив свой первый поцелуй вампиру, служившему их семье. Ей до сих пор было крайне неловко и стыдно об этом вспоминать. Даже больно...

Джессика тем временем что-то еще говорила, но Рей уже не слушала ее, ухватив только самое окончание фразы, что было большим везением, ибо подруга не простила бы ей, что она пропустила такую важную информацию и никак не отреагировала.

— … и мы с Джимми хотим пожениться в следующем году, сразу после окончания школы, — сказала Джесс.

— О, поздравляю, — быстро выпалила Рей.

Она вздохнула облегченно — как правило, когда Джессика заводила разговоры о красавчике-дворецком, в которого, по ее мнению, безнадежно влюблена Рей, все заканчивалось размышлениями о том, что сама Джессика сделала бы с ним на месте скромной, нерешительной Рей. Та устала придумывать поводы, по которым Джесс не стоит даже фантазировать на эту тему.

Она же не могла сказать правду о том, что Кайло запрещено пить кровь Рэдгрейвов, которая для него равносильна смертельному яду, но если какая-то сторонняя девчонка начнет виться вокруг него, он с радостью попробует ее на зуб. Один вампирский укус еще можно пережить без последствий, но при частом повторении процедуры есть риск закончить, как тетя Присцилла. Рей подозревала, что на ее состоянии сказалась не только трагическая гибель одного из сыновей, но и ночные визиты дворецкого, которого тетя постоянно осыпала знаками внимания. Завтра, скорее всего, некоторые гости тоже проснутся со слабостью и головной болью, но будут грешить на шампанское. Ручного монстра, увы, хотя бы иногда нужно кормить, нравилось Рей это или нет.

— Ты же будешь моей подружкой невесты? — радостно щебетала Джессика. — Но только с условием, что я буду твоей, когда ты наконец-то устанешь играть в скромницу и упадешь в объятия…

— Молчи, — зашипела Рей и зажала подруге рот. Каким-то шестым чувством она уловила приближение Майлза. Атмосфера сразу становилась гнетущей. Как выразилась бы Джессика, между ними уж точно чуть ли не искры летели, только вовсе не из-за подавляемой взаимной страсти, а от неприязни. На людях брат не мог позволить себе распускать руки или говорить откровенные оскорбления, но он был достаточно умен, чтобы подобрать более действенные методы, понятные только ему и кузине.

— Леди, — вклинился он, — мисс Пава, потанцуете со мной? А ты, сестрица, обещала поболтать с моими американцами, пока они не уехали.

— Конечно, братец, — язвительно откликнулась Рей. Она обрадовалась, что Майлз явился лишь напомнить о деле, а не выводить ее из себя. Испытывая почти благодарность к кузену, сегодня каким-то чудом удержавшему свой гадкий характер в узде, она послушно отправилась искать американцев.

Пока она бродила по комнатам, ей попадалась и светловолосая вампирша, мило беседующая с какими-то гостями, и миссис Каната в облике Клиффорда, выглядевшая порядочно утомленной необходимостью целый вечер отыгрывать роль и трепаться с кучей незнакомцев. Рей помахала ей рукой в знак поддержки, но отвлекать не стала, высматривая среди толпы две рыжие макушки. Младший американец куда-то запропастился, зато ей удалось приметить его отца, выходящего сквозь распахнутые двери в сад. Рей схватила с подноса последние два бокала шампанского и ринулась за ним.

— Брэндол? — окликнула она его и в знак доброжелательности всучила ему бокал. — Я составлю вам компанию?

— Конечно, — улыбнулся тот и показал ей сигару, которую собирался раскурить. — Если вы не против?

— Нет, что вы, — помотала головой Рей, — я бы и сама не отказалась угоститься.

Она никогда не курила — ни сигары, ни сигареты, но ей было интересно попробовать и тем самым придать себе значимости в глазах заокеанского гостя.

— О, леди Рэдгрейв, вы развиты не по годам, но это не значит, что вам стоит торопиться обзавестись и вредными привычками, — шутливо пожурил ее Брэндол. И все же протянул Рей сигару, предварительно обрезанную крошечным ножиком, который он достал из внутреннего кармана своего смокинга. Рей успела разглядеть ножик, пока он производил манипуляции с сигарой, и отметила на нем изысканную резьбу и, кажется, рунические символы.

— Благодарю вас за совет, — вежливо сказала Рей, — но я, как вы выразились, достаточно развита, чтобы самостоятельно разобраться со своей жизнью.

Голубые глаза Брэндола изучали ее мгновение, прежде чем он хмыкнул и слегка покачал головой.

— Верно, мисс, — подтвердил он. — Вы блестяще выкрутились из той заварушки, в которой очутились по вине своего дяди, и ловко придумали, как сохранить фамильное имение. Что, кстати, с ним произошло?

— Не понимаю…

Хакс покрутил в пальцах свой нож и убрал его обратно в карман.

— Почему вместо него на приеме присутствует перевертыш? — прямо заявил Брэндол. И хоть его тон был мирным, и не нес в себе никакой угрозы, Рей напряглась и отступила на шаг. Она мысленно прощупывала свой канал связи с Кайло, готовая в любой момент дать ему сигнал, ведь в дамскую сумочку, всученную ей Джессикой, не уместился даже тот крошечный револьвер. — Не волнуйтесь, леди Рэдгрейв, — поспешил успокоить ее он, — и не торопитесь звать своего цепного пса, я прибыл исключительно с дружественными намерениями и не собираюсь лезть в чужие дела. Вы могли легко обмануть простых смертных, но не другого охотника. Я за версту чую нечисть.

— Вы…

— Простите за вольность, мисс, но мне не терпелось познакомиться с вами, вот я и не стал дожидаться, когда вас введут в круг охотников, — продолжал Брэндол. — К тому же, у меня действительно есть деловое предложение. — Он раскурил сигару и Рей, и себе, придирчиво наблюдая, как девушка морщится от дыма и старается не показать, что жалеет о своем решении присоединиться к курению. После того, что он сказал, для нее особенно было важно сохранить лицо и показаться ему старше и увереннее, чем она есть. — Видите ли, Лорейн, наша родина — северная Ирландия, мы не всегда жили в Штатах, а перебрались туда только в конце войны. До недавнего времени дела шли хорошо, но новая Верховная ведьма Салема ясно дала понять, что они сами способны разобраться с нечистью на своей земле, а сестры юга ее поддержали. Я не заинтересован в том, чтобы иметь конфликты с ведьмами, они, знаете ли, создают много неприятностей, особенно, если речь идет о семье Уокеров… У них огромное влияние в Новом Свете. Я принял решение перебраться в Лондон и сейчас распродаю все, что мы успели нажить за океаном. Мне хотелось бы вложить деньги здесь, и я подумал, что ваш отель — отличный проект, тем более долг охотников помогать друг другу.

— Ведьмы, — беспомощно повторила Рей, сокрушенная таким потоком информации. Она силилась вспомнить хоть что-нибудь из того, что читала в отцовском блокноте о ведьмах, но, как назло, в голове воцарилась звенящая пустота. Она еще не успела переварить новость о том, что американские друзья Майлза оказались охотниками, а тут это… Но звучало логично — скорее всего, Армитажа подослали к кузену из-за фамилии, и все это время он собирал информацию, чтобы узнать, посвящен ли парень в дела охотников, кто унаследовал семейное дело после смерти отца Рей.

— О, не берите в голову, — поспешил успокоить девушку Брэндол. — Магическое сообщество в Америке устроено совершенно иначе, и многие их порядки весьма своеобразны. Но они вас не побеспокоят — им в Европе делать нечего. Все же в свое время мы правильно сделали, что пожгли всех этих заносчивых бестий. Женщины слишком эмоциональны для занятий колдовскими искусствами. О! — спохватился он. — Не принимайте на свой счет. Не сомневаюсь, что вы, как и все Рэдгрейвы, наделены холодным, ясным умом.

— Разве охотники владеют магией? — Рей так удивилась, что даже пропустила явное оскорбление мимо ушей.

— Скажем так, мы используем некоторые ее элементы в своей работе, — ответил Хакс, — но мы не наделены ей в полной мере. Вам все объяснит ваш наставник, когда его наконец-то назначат. Я могу подать прошение, чтобы взять эту почетную обязанность на себя. Это было бы для меня большой честью, учитывая, что из вашей семьи вышли поистине легендарные охотники.

Рей терялась, не зная, что на это ответить, и Брэндол почувствовал ее слабину.

— Понимаю, как вам тяжело пришлось, леди, — продолжал он. — Вы слишком юны для всего, что на вас свалилось. Но вы больше не одиноки. Я готов протянуть вам руку помощи, поддержать на этом трудном пути и защищать от любых опасностей. В том числе и от себя самой.

— Это, конечно, мило, спасибо, — сухо поблагодарила его Рей, — но что вы имеете в виду?

— Вы можете наделать ошибок чисто по незнанию и в силу слишком нежного возраста, — заявил Брэндол с таким видом, будто объясняет очевидную истину ребенку. Рей тут же вспыхнула — ее задел снисходительный тон этого незнакомца, вдруг вздумавшего свалиться ей на голову со своей расчудесной заботой. Она гневно стиснула сигару и обнаружила, что та успела потухнуть, пока она не проявляла к ней внимания. — Вы прекрасно понимаете, о чем я, мисс, — сказал Брэндол, и его дружелюбный тон исчез, сменившись холодными, стальными нотками в голосе. — Не знаю, какая участь постигла вашего дядю, но вы уже ступили на опасную территорию, скрывая его смерть от окружающих. Скверное начало карьеры, не находите? Не волнуйтесь: я вас не обвиняю и не собираюсь докладывать об этом недоразумении в орден. Я подозреваю, что к этому приложил руку кто-то из ваших магических друзей, а вы, в силу неопытности, просто оказались под их влиянием…

— Ничего подобного! — рассерженно перебила его Рей. — Дядя Клиффорд, к вашему сведению, сошел с ума и пытался меня убить. Он был ужасно пьян и свалился с лестницы. Мне пришлось скрывать его гибель, потому что никто не поверил бы в несчастный случай! Мои «магические друзья» действуют только по моему приказу. И раз вы охотник, то должны знать, что Кайло просто не смог бы причинить ему вред, ведь…

— Ах, Кайло, — подловил ее мужчина. — Вы слышите себя, мисс? На приеме я заметил не только подмену вашего дяди, но и как сильно вы сблизились с этим отродьем. Орден давно настаивал, что вашей семье следует избавиться от своего питомца, слишком опасно держать его в прислужниках. Даже прежним хозяевам, куда более опытным и взрослым, временами было трудно с ним совладать, а вы… еще совсем ребенок. Он может воспользоваться вашей наивностью. Не обольщайтесь — этот вампир не просто так позволил напялить на себя поводок, он преследует собственную выгоду.

— О какой выгоде идет речь?

— Не знаю. Спросите сами, — Брэндол ядовито улыбнулся и выпустил последнее колечко дыма из своей сигары. Затушив ее в пепельнице, он резко засобирался уходить. В дверях, озаренный теплым светом люстры из гостиной, он остановился, чтобы бросить победный взгляд на задержавшую от волнения дыхание Рей. — Но вряд ли он вам ответит, — добил он. — Как правило, не принято разглашать условия магических контрактов, но… быть может, раз вы состоите в таких близких отношениях, ваш питомец соизволит сказать вам правду. И… завязывайте, леди Рэдгрейв. Что бы там ни было, это закончится для вас катастрофой. Помните: я ваш друг.

Да пошел ты, друг, — зло подумала Рей.

* * *

Рей так выбил из равновесия этот разговор, что она пыталась унять бурю в душе, вливая в себя бокалы шампанского один за другим. В результате остаток вечера она провела в полузабытье и смутно помнила, что происходило, и как она в итоге добралась до своей комнаты.

Кажется, она успела немного поругаться с Майлзом, но не запомнила, что в очередной раз стало камнем преткновения, болтала с бесчисленным количеством гостей, все-таки попыталась потанцевать с Армитажем и оттоптала ему все ноги, дала интервью репортеру из маленькой газетенки, перебросилась парой слов (только о чем?) с Луизой Ришар, пока не сбежала с Джессикой в сад с утянутой бутылкой вина, чтобы отметить помолвку подруги. Джессика, напившись, эмоционально рассказывала об обстоятельствах, при которых Джимми сделал ей предложение, а еще, расщедрившись на подробности, о которых ее никто не просил, делилась постельным опытом, полученным не только с будущим женихом, но и неким количеством других парней. Рей порадовалась, что алкоголь притупил ее восприятие, иначе она пришла бы в ужас от легкомысленности подруги. Она-то считала, что Джесс все это время серьезно встречалась только с одним парнем, а с остальными не заходила дальше поцелуев. Джессика и сама признала, что «основательно» нагулялась, но заключила, что эта исповедь — ее прощание с вольной жизнью, прежде чем остепениться.

Она набивалась остаться на ночевку, но, как и всегда, Рей вызвала подруге такси. Даже будучи в расслабленном и беззаботном состоянии из-за алкоголя, она понимала, как опасно оставлять смертную в доме, где кроме нее живут еще вампир и фейри. Последняя, хоть и не пила людской крови, но могла изрядно напугать бедняжку, приняв свой нечеловеческий облик. А жаль — именно сегодня Рей как никогда хотелось провести ночь в чьей-то компании и выговориться. Увы, она все равно не могла поделиться с подругой всем, что ее тревожит. Потому, завалившись на кровать прямо в платье и туфлях, Рей долго лежала, уставившись в потолок, и слушала, как самые поздние гости разъезжаются по домам.

Наконец в доме воцарилась тишина. Рей испытала заметное облегчение — за месяцы, прошедшие со смерти дяди Клиффорда, она успела привыкнуть к тому, что в особняке находятся только она, Кайло и Маз. Это более чем ее устраивало. Даже приезжие рабочие, занимавшиеся ремонтом, вызывали у нее чувство вторжения чего-то инородного. А ведь на следующей неделе сюда нагрянут первые туристы! К этому еще предстояло себя подготовить. И она, конечно, не нашла минутки, чтобы обдумать один щекотливый момент, какому искушению тем самым подвергнет своего ручного монстра. Морить его голодом было жестоко, но приглашать сюда людей в качестве угощения — негуманно и вряд ли одобряемо с позиции других охотников. Возможно, мистер Хакс мягко подводил Рей к этой теме, поддержав ее начинания с гостиницей, но подчеркнув опасность содержания в доме охочей до крови твари.

— Брось, — вслух приказала себе Рей, — ты прекрасно знаешь, что он имел в виду.

Подумав об этом, она начала снова выходить из себя. В чем, черт возьми, ее заподозрил этот напыщенный индюк? Понятно, какого рода «близкие отношения» он имел в виду! И Рей злилась вовсе не потому, что кто-то со стороны посмел влезть в ее дела, а потому что его подозрения были абсолютно беспочвенными. Ее ручной монстр четко обозначил границы еще тогда в лесу, когда она не имела представления, кто скрывается под личиной дворецкого. Но зачем, если, по словам Брэндола, вампир преследовал какую-то свою выгоду? Она, как наивная дурочка, сама шла к нему в руки — пожалуйста, пользуйся глупой влюбленностью своей хозяйки, чтобы вить из нее веревки. Зачем воротить нос?

У него и спрошу, — решила Рей. Она шатко поднялась, с мстительным удовольствием включила свет, а заодно достала из верхнего ящика тумбочки револьвер. Устроив его на коленях, она села на кровать и позвала:

Приди ко мне. Сейчас же.

Рей знала: пока включен свет, Кайло избегает своего вампирского облика, а потому явится в шкуре дворецкого, именно то ей и было нужно. Ей все же приятнее было разговаривать с ним, когда она видела хоть какие-то эмоции на человеческом лице, а не жуткую красноглазую тень.

Он, кажется, почувствовал, в каком разгневанном настроении пребывает хозяйка, потому удосужился даже постучать в дверь, прежде чем войти.

— Госпожа? — Вампир быстро оглядел комнату в поисках гипотетической угрозы, приметив оружие в ее руках.

— Иди сюда, — приказала она и похлопала по кровати рядом, — сядь. Есть разговор.

— Вы пьяны, — констатировал Кайло, чуть поведя носом, — решили вместо Маз взять на себя обязанность изображать покойного дядю?

— Умолкни! — рявкнула Рей, все больше распаляясь от его острот.

Вампир развел руками и все же выполнил ее приказ, устроившись на кровати, но на приличном расстоянии от своей взбалмошной хозяйки. С недовольным прищуром он покосился на включенную лампу. Рей терпеливо дождалась, пока он посмотрит на нее, нуждаясь в прямом зрительном контакте для того, что задумала сделать.

— Поцелуй меня.

— Госпожа, не думаю, что это хорошая идея… — привычно начал отпираться Кайло.

— Это приказ, — чеканя каждый слог, произнесла Рей. На что он страдальчески закатил глаза, но все же послушался, впрочем, даже тут умудрившись увильнуть: взяв лицо Рей в ладони, монстр наклонил ее голову к себе и быстро чмокнул в макушку. Девчонка зашипела дикой кошкой и сердито ударила его в плечо. — По-взрослому, — потребовала она, — в губы. С языком и всем этим…

— Боюсь даже спрашивать, леди, что вы имеете в виду под «всем этим», — не удержался от комментария вампир.

Он откровенно забавлялся с ее пьяных выходок, хотя при всем желании не мог отказать. Приказ есть приказ. Рей рассчитывала не только проверить границы его покорности, но и убедить себя, что ничего не почувствует. К несчастью, она ошибалась. Она затрепетала уже только от прикосновения его пальцев к пояснице и близкого присутствия. Сам поцелуй — как она и просила — настоящий, глубокий, пусть и холодный, выбил не только воздух из ее легких, но и, кажется, душу из тела. У Рей совершенно не было опыта, и она не знала, как себя вести, но Кайло все сделал за нее, ей оставалось лишь подчиниться — и движениям его губ и языку, ловко скользнувшему ей в рот, чтобы погладить небо и верхний ряд зубов, словно он искал и у нее признаки клыков. Рей чуть не умерла в эту минуту — сердце затрепетало птичкой, пойманной в сети, а комната вокруг поплыла. Она запоздало вспомнила, что надо было закрыть глаза.

— Ты холодный, — пробормотала она рассеянно, стоило Кайло отстраниться.

— Меткое наблюдение, мисс, — фыркнул он, — если вы вдруг забыли, напомню: я мертв. И мертв очень давно. Так что? Вы наигрались? Я могу идти? — поторопил он.

Рей прищурилась: ей показалось, что произошедшее смутило его не меньше, чем ее саму. Но она не могла позволить себе долго смаковать это ощущение, ведь у нее была иная цель.

— Нет, — покачала головой она, облизнув губы, на которых еще осталось ощущение эфемерной прохлады после его прикосновения, и продолжила наступление:

— Ты не хочешь со мной спать, верно?

— Нет.

— Но ты сделаешь это, если я прикажу?

— Я не могу ослушаться вашего приказа, леди, — хмуро подтвердил Кайло, — но могу попробовать достучаться до вашего рассудка. Вы пожалеете. Это очень, очень плохая идея. На сегодняшнем вечере было достаточно более подходящих кандидатур для ваших забав, чья температура тела хотя бы примерно соответствует вашей. Вы…

— Хватит, не хочу это слушать, — оборвала его Рей взмахом руки и повторила. — Ты не можешь ослушаться моего приказа.

— Да, госпожа, — процедил монстр, продемонстрировав ей верхние клыки. Это проявление агрессии лишь позабавило девушку. Она подумала, что ее ручной монстр, как собака, которая лает, но никогда не сможет укусить своего хозяина. И ощущение контроля опьяняло Рей сильнее, чем любой алкоголь или наркотики.

— Тогда я приказываю тебе отвечать на мои вопросы, — сказала она.

— О, — Кайло даже слегка растерялся, ведь, скорее всего, решил, что этой ночью ему не отвертеться от унизительной необходимости удовлетворять низменные потребности хозяйки. Он заметно расслабился. — Хорошо, — вздохнул он.

— Почему мой отец запер тебя в подвале?

— Он… не был таким же, как все остальные охотники. Ему претила мысль об убийствах, даже если речь шла о нечисти, — с готовностью откликнулся Кайло. — Он… видел в этих созданиях своеобразную красоту, хотел изучить их, найти другой путь, заключить мир, как было с некоторыми вампирами. Но, как вы знаете, не все твари разумны. Что до меня… Я был ему не нужен, он считал, что я всего лишь машина для убийств. Он иногда приходил поболтать. У него всегда было много вопросов.

— Ладно, — кивнула Рей, поглаживая холодный металл револьвера на своих коленях, — а теперь правду.

— Он боялся.

— Почему?

— Черт возьми, леди! Я не знаю, — рассердился Кайло. — Я чувствовал его страх, но понятия не имел, о чем он думал. Я говорил вам, что могу слышать мысли своих хозяев, только если они позволяют.

— Почему он не отпустил тебя, раз был таким добрым? Зачем было держать тебя взаперти? Он мог снять заклятие, которым ты привязан к нам и дому? Его вообще можно снять? — Вампир молчал, глядя мимо Рей в стену с таким видом, будто узор каменной кладки увлекал его куда больше назойливой госпожи. Она почувствовала себя глупо, ее уверенность в себе и своей власти над ним таяла на глазах. — Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому, — раздосадовано сказала она. — Я задаю вопрос — ты отвечаешь. Не ответишь — я прикажу тебе поцеловать меня снова или… ну или что-то в таком духе. Выбирай, что для тебя важнее — сохранить свои секреты или гордость.

— Знали бы вы, госпожа, как в такие моменты мне хочется перегрызть вам глотку, — честно пожаловался Кайло. Рей беззаботно пожала плечами.

— Отлично, — провозгласила она, — ты подал мне идею для вопроса. Что будет с тобой, если ты убьешь кого-то из нас, Рэдгрейвов?

— Я говорил вам, — раздраженно напомнил монстр, — я умру.

— Ты уже мертв, — парировала Рей.

— Рассыплюсь в прах, — нехотя уточнил Кайло.

— Хорошо. А если ты выпьешь нашей крови? — Пауза затягивалась. Она поняла, что добралась до по-настоящему опасной территории — воздух в комнате просто звенел от напряжения. У нее сложилось впечатление, что сейчас ее ручной монстр окончательно выйдет из себя, плюнет на все запреты и прикончит ее, не испугавшись даже грядущей кары. Это подстегивало ее продолжать. Она отложила пистолет и пододвинулась поближе к Кайло, позабавившись с того, как он шарахнулся в сторону. Жуткая древняя тварь боялась, смешно сказать, какой-то девчонки с ее глупыми проявлениями чувств. — Не хочешь отвечать? — поторопила Рей, демонстративно проводя языком по губам. В ее представлении жест был кокетливым, хотя она догадывалась, что выглядит просто нелепо. Ей все равно нравилась эта опасная игра.

— Я стану человеком, — выпалил Кайло, посмотрев на нее взглядом загнанного зверя.

Рей опешила — такого ответа она точно не ожидала.

— Что? — только и могла сказать она. — Но... как это возможно? Почему?

— Это часть заклятия, наложенного вашим прадедом, когда он обязал меня служить вашей семье. Таким образом он хотел обезопасить свой род.

Вампир стянул с руки одну перчатку и продемонстрировал ей печать, вытатуированную на тыльной стороне ладони. Увы, Рей не успела как следует разглядеть и запомнить символы на загадочном знаке, прежде чем он вернул перчатку на место.

— Нет, я все равно не понимаю, — она потрясла головой, и пряди, выбившиеся из прически, полезли ей в глаза и рот. Рей принялась нервно убирать их за уши. — Как вампир может стать человеком? Ты же… вы… ну появляетесь, — она чуть не сказала «рождаетесь», — такими… У вас другая природа, как писал отец, это… невозможно?

Она подняла глаза и поймала колючую, полную злого ликования улыбку Кайло. В ней ясно читалось: «Довольна? Получила?».

— Я не всегда был таким, — добил он. — Когда-то я был человеком. Очень давно.

— Подожди… — пробормотала она, стараясь собраться с мыслями, чему мешали алкоголь и внезапно нахлынувшая на нее от всех этих откровений острая головная боль, — подожди… Выходит… Ты хочешь стать человеком снова, да? Почему тогда ты давно не укусил кого-нибудь из нас?

— Для этого нужно согласие, госпожа, — равнодушно откликнулся Кайло, — и соблюдение некоторых условий. Но вы ошибаетесь. Я не хочу становиться человеком. Меня все устраивает.

— Ты врешь? — с сомнением спросила Рей. Пустившееся в галоп сердце отдавало в ноющий висок. Стало так больно, что на глазах невольно выступили слезы. По-хорошему ей нужно было остановиться, прекратить пытать вампира и саму себя заодно, и сходить к Маз, попросить таблетку или какое-нибудь обезболивающее питье. Старая фейри знала в них толк. Кайло упрямо молчал. — Отвечай или… — пригрозила Рей, но голос прозвучал слабо и не так жестко, как раньше. Почему-то ей не хватило сил закончить фразу вслух и она произнесла это про себя.

Или я прикажу поцеловать меня.

Конечно, он услышал. Вампир вдруг наклонился к Рей, и она зажмурилась, предвкушая запретное, холодное прикосновение его губ, но ничего не случилось. Он лишь перегнулся через нее и щелкнул выключателем лампы. Она открыла глаза и обнаружила себя в одиночестве, со всех сторон объятая темнотой. Кайло уже и след простыл.

— Ты врешь, — беспомощно повторила Рей.

Она просидела с минуту, слепо щурясь в темноту, а потом снова включила свет и вытащила из-под подушки записную книжку отца. Буквы и символы плясали перед глазами. Ей так и не удалось найти хоть что-то напоминающее узор его печати, и она совсем отчаялась, когда вдруг вспомнила, где встречала похожую комбинацию знаков. Стащив с шеи амулет, Рей поднесла его к глазам.

«Этот вампир не просто так позволил напялить на себя поводок, он преследует собственную выгоду,» — вспомнила она слова Брэндола Хакса.

Так вот в чем твоя выгода? Ты ждешь, что кто-то из нас подарит тебе свободу? — подумала она, зная, что Кайло услышит, но точно не ответит на ее вопрос.

Примечания:

Луиза Ришар врывается в чат.

???

Луиза-Луизочка.

И еще:

*В ориджинал-версии "Доппельгангера" Бена зовут Итан Уокер, так что... в середине 1960-х годов ковеном Салема верховодила его бабуля.

Жирный спойлер: наши герои с ней встретятся. Но лучше бы не встречались... ?

Примечания:

Нефритовые жезлы врываются в чат. ???

Помните, дети, алкоголь вредит здоровью. И репутации.?

Похмелье обрушилось на Рей со всей тяжестью физического недомогания, приправленного горьким послевкусием воспоминаний о своих «заслугах». Теперь она понимала, почему в последний год своей жизни дядя Клиффорд постоянно был так трагически мрачен — еще бы, если он испытывал нечто подобное каждый божий день. Конечно, она раскаивалась за свою выходку и твердо вознамерилась поговорить с вампиром, чтобы извиниться за ребячливое поведение. Все-таки ей не стоило забывать, что она имеет дело с созданием древним и мудрым, уж точно куда мудрее, чем она. Ее поведение было неприемлемым. Магический помощник Рэдгрейвов — не ее ручная зверушка, не игрушка.

Но Рей трусила. Она пряталась в комнате, сказавшись больной, и откладывала оправдательную речь на потом, покуда это еще было возможно. Со дня на день в отель должны были прибыть первые постояльцы, и ей предстояло приступить к своим обязанностям, в каких бы расстроенных чувствах она ни прибывала. Маз, должно быть, решила, что госпожа надумала улизнуть, свалив всю работу на ее плечи, потому заявилась к ней собственной персоной. Если Кайло, по устоявшемуся обычаю, оставлял поднос и уходил, избегая разговаривать со вздорной девчонкой, старая фэйри не отличалась деликатностью. Она беспардонно забарабанила в дверь и крикнула:

— Выходите, леди! Я не собираюсь отдуваться за вас! Я-то ничем вам не обязана, уйду — и выкручивайтесь сами!

— Хорошо-хорошо, — Рей распахнула дверь и предстала перед старухой во всем своем заспанном, несчастном великолепии. — Не сердитесь, миссис Каната, я просто немного приболела…

— Приболела она... — фыркнула Маз. — Спускайтесь, а то не успеете поесть, пока не нагрянули гости.

Слово «гости» она подчеркнула с особенным отвращением. Перспектива того, что в доме постоянно будут пребывать какие-то незнакомые люди, старой фэйри ужасно не нравилась, но она признала необходимость поправить положение семьи. Рей долго утешала Маз, что мера временная. Они заработают денег и закроют двери дома для чужаков раз и навсегда. Ей самой хотелось в это верить.

На кухне Рей дожидался обильный завтрак, сервированный ворчливой, но заботливой фэйри. В дополнение к нему шло зловонное, мерзкого вида, целебное питье — прикидывалась нездоровой, так изволь принимать меры. Она глянула на часы и поторопилась расправиться с пищей, невнятно пробормотав слова благодарности с набитым ртом. Как ни странно, Маз, трепетно относившаяся к соблюдению правил столового этикета, не сделала ей замечания. Она наблюдала за хозяйкой, хитро прищурившись, и в ее изумрудных, как у всех детей леса, глазах плясали лукавые искорки. Еще до того, как фэйри заговорила, Рей догадалась, что старуха выманила ее из укрытия не просто так.

— Что-то случилось? — решила пойти на опережение девушка.

— Гм, ничего, — проговорила Маз. — Как ваше самочувствие, леди?

— Уже лучше, спасибо, — откликнулась Рей. Под пристальным взглядом работницы она отхлебнула вонючего снадобья и огромным усилием воли заставила себя не скривиться от вкуса. Он был более, чем специфическим. Словно старуха заварила болотной водицей кладбищенскую землю. Такой образ невольно рождался в голове.

— Это радует, — заключила старая фэйри и сделала вид, что ей срочно нужно протереть и без того сияющую чистотой плиту, — если бы вы тоже испустили дух, хозяйка, у нас были бы большие неприятности. Я не смогла бы изображать двух Рэдгрейвов одновременно.

Рей рассеянно моргнула.

— С чего бы мне испустить дух, Маз? — прямо спросила она. — Да, на приеме я несколько перестаралась с…

— Ваши представления о многих вещах окутаны неким… романтическим флером, — проигнорировав вопрос, продолжала миссис Каната. — И это нормально для вашего возраста. Иногда я забываю, как вы молоды, госпожа. Вам еще столько предстоит узнать! Я просто обязана поделиться с вами опытом и предостеречь. — Рей решительно не нравилось направление разговора. Она почуяла неладное. И хорошо, что она успела тщательно прожевать все, что было у нее во рту, иначе, заслышав следующие слова, обязательно подавилась бы и скоропостижно скончалась на месте. — Как бы вам сказать? — Крючковатые пальцы Маз стиснули тряпку и с новой силой ринулись драить невидимое пятнышко. — Наши немертвые друзья не годятся для плотских утех. И если уж для меня когда-то — а у меня была бурная молодость! — опыт вышел не самым приятным, то для обычной женщины он мог бы закончиться летальным исходом. Не волнуйтесь, леди, у меня был другой кавалер, вовсе не тот, о котором вы подумали.

— О чем вы говорите? — в ужасе вскричала Рей.

— Да и что тут приятного? — пустилась в рассуждения старуха. — С тем же успехом можно было разделить постель со свежим трупом, пока он еще не начал разлагаться. Они холодны, и так странно не слышать сердцебиения, не ощущать дыхания! Да и достичь пика удовольствия не могут, не всадив тебе в шею свои гадкие зубы. Цапнут — так цапнут в порыве чувств, что еще, чего доброго, кусок мяса выгрызут. О… — Она сделала многозначительную паузу. — Помнится, в Лондоне был магазинчик, где-то в районе… запамятовала. Там торгуют всякой колдовской атрибутикой. Вот у них имелись нефритовые фаллосы для каких-то сомнительных ритуалов. Если положить такую безделушку в морозильную камеру, хорошенько охладить, а потом…

— Довольно!

Маз отшвырнула тряпку и, развернувшись, сложила руки на груди, пригвоздив Рей торжествующим взглядом. Старая фэйри, без сомнения, осталась довольна произведенным эффектом — хозяйка залилась краской и беспомощно открывала рот, силясь остудить перегревшийся от услышанного мозг.

Вот, значит как! — разгневанно подумала Рей. Она стоически выдержала дуэль взглядов, но признавала, что сражение проиграно. Она была пристыжена и унижена. Ее возмущению не было предела — вампир избрал самый изысканный и жестокий способ для мести, надоумив Маз провести с ней воспитательную беседу, раз не имел права перечить хозяйке в ее безумных порывах. Теперь произошедшее между ними стало достоянием и докучливой фэйри, конечно же, взявшей на себя обязанность вразумить глупую госпожу в самых оскорбительных формулировках.

— Не сердитесь, леди, — смягчившись, сказала миссис Каната. — Ваше благополучие — наша работа. Вы молоды, у вас горячая кровь… Я бы посоветовала поискать более подходящую кандидатуру, чтобы выпустить пар, но могу подсказать и адрес той лавки. Знаю, вы плохо ладите с людьми, так что нефритовый друг стал бы отличным решением вашей щекотливой проблемы… Попробуйте, чтобы иметь представление о том, что…

— Это немыслимо! — не выдержала Рей, переходя на крик. — Это ведь он вас надоумил?

— Не имеет значения, — возразила Маз, резко посерьезнев. — Я не один век живу на этом свете, научилась подмечать некоторые вещи. Вы, госпожа, уже почти взрослая женщина, а значит, с ночными визитами вашего мертвого компаньона пора завязывать. Не будите в Кайло зверя. Этот зверь вам не понравится. Вы пока живы и здоровы, из чего я могу заключить, что мальчик справляется с искушением, которому вы его подвергаете, но не стоит и дальше испытывать его на прочность.

— Вы ничего не знаете! Он шарахается от меня, как от чумы, — выпалила Рей, но тут же приложила пальцы к губам, пресекая дальнейшие глупости, так и норовящие сорваться с языка. Это прозвучало слишком по-детски обиженно. Старая фэйри вздохнула и покачала головой, без осуждения, но с сочувствием.

— И правильно делает, мисс, — проговорила миссис Каната. — Вы связаны магией, древней, темной магией. Последствия будут печальными. Прошу меня извинить. Мне нужно подготовиться к прибытию чужаков.

Она ушла до того, как Рей успела хоть немного расспросить старуху, что именно ей известно про эту древнюю магию и заклятие, наложенное на вампира. Она так и осталась сидеть одна над тарелкой с недоеденным завтраком, притрагиваться к которому теперь не было ни малейшего желания. Злость в ней быстро сменилась тоской. Она уже передумала искать Кайло, чтобы устраивать ему скандал из-за того, что он зачем-то втянул в их дела вездесущую фэйри. Рей с неудовольствием признала, что старуха и сама могла все разнюхать, имея достаточно причин для домыслов и подозрений. Рей вела себя неосторожно. Она не забыла нотации старшего Хакса — если уж он с первого взгляда приметил ее глупую влюбленность в своего магического помощника, то наивно было полагать, что подобное ускользнет от внимания миссис Канаты, обитавшей с ними под одной крышей. С этим пора завязывать, пока свой нос в их дела не надумал сунуть кто-нибудь еще. Кто-то чужой и опасный. Через четыре года Рей введут в круг охотников, и она не сомневалась, что коллеги по цеху не одобрят ее запутанные отношения с ручным монстром.

Нет никаких отношений! — одернула она себя, залпом допила гадкое зелье Маз и решительно встала. Рей всерьез задумалась, как бы самой, в обход фэйри, отыскать тот магазинчик и разжиться нефритовой безделушкой. Благодаря искушенной в таких вопросах Джессике, Рей знала, что многие женщины пользуются подобными приспособлениями, чтобы скрасить свое одиночество. Но миссис Канате нельзя знать, иначе она будет подтрунивать над госпожой до скончания веков.

* * *

Рей поглотили хлопоты, связанные с прибытием первых постояльцев, и она почти не вспоминала про этот неловкий разговор. Ее «выздоровлению» способствовало также то, что они почти не виделись с Кайло. Из-за присутствия посторонних он больше не разгуливал по дому среди дня, а вечерами был занят домашними делами. Как правило, все портьеры в особняке были плотно закрыты, но существовал огромный риск, что кто-нибудь из гостей надумает открыть их, чтобы полюбоваться окрестными пейзажами, потому Рей, скрепя сердцем, приняла необходимость прятать своего ручного монстра в светлое время суток. Так было безопаснее и для нее. Она больше не звала вампира по ночам и всячески избегала любых возможностей остаться наедине, пусть и случайно. Лишь однажды, столкнувшись поздно вечером в коридоре, девушка не смогла противиться желанию хоть немного сгладить острые углы. Ей мучительно хотелось поговорить. Как же она скучала!

— Кайло… — окликнула она и даже потянулась, чтобы удержать его за предплечье, не позволив сбежать, но вовремя опомнилась и скомкала в пальцах воздух, — подожди.

— Да, мисс, — вампир старался не смотреть в сторону заносчивой девчонки. Рей могла представить себе отвращение, которое вызывала у него после того, как преступила черту — все возможные черты.

— Я… я хотела извиниться, — с запинкой сказала она, — за…

— Пустое, леди, — отмахнулся он, но от взгляда Рей не укрылись брезгливая гримаса на его лице и скептически изогнутая бровь.

— Вовсе нет! — возмутилась она. — То, что мы связаны договором, не дает мне права так обращаться с тобой… Я…

— Почему нет? — хмуро поинтересовался Кайло. — Вы хозяйка и вправе приказывать все, что вам вздумается.

— Я…

— Но уж простите, — прервал ее ручной монстр, — в силу некоторых обстоятельств я не могу исполнить все ваши пожелания. Для вашего же блага... Ваша безопасность — моя первостепенная задача. Так что вам придется поискать себе другую игрушку для удовлетворения определенных потребностей.

— Какого черта? — беспомощно обронила Рей, мгновенно разгоняясь до гнева. — Да пошел ты к дьяволу!

— Слушаюсь и повинуюсь, — отчеканил вампир.

Она еще долго стояла в коридоре, задыхаясь от гнева и беспомощных слез, пока не примирилась с его правотой. Куда сильнее Рей ранило осознание, что все, все без исключений, и даже сам Кайло, видели в ее порывах исключительно низменные устремления. Вероятно, они были правы и оберегали ее от себя самой. Рей сдалась: такое положение было выгоднее, оставалось лишь поверить в навязанную окружающими точку зрения. Похоть, вспыхнувшую в ней из-за пробудившихся гормонов, еще можно было удовлетворить с кем-то другим. А вот что делать со своей печальной влюбленностью в создание с нечеловеческой природой она не представляла. Оттого по-своему обрадовалась, когда Хакс с сыном выразили желание нанести визит, пусть и в компании ненавистного Майлза. Рей углядела здесь возможность отвлечься и переключить свое внимание на что-то другое. Или на кого-то другого. Она помнила стремление Майлза подложить ее под друга американца и смутно подозревала, что старший из Хаксов вынашивает похожие планы. На свой и страх и риск Рей решила открыто заговорить об этом сама, предвосхищая торги, где главным лотом стали бы ее честь и вольная жизнь.

К огромному удивлению Рей и немногочисленных постояльцев, высыпавших во двор поглядеть, вместо одного автомобиля к крыльцу подъехала целая кавалькада: шикарный черный роллс-ройс американцев сопровождали две грузовые машины. Отсалютовав хозяйке рукой, Брэндол выбрался наружу и, прежде чем здороваться с Рей, подошел к водителю первого грузовика, чтобы отдать нужные распоряжения. Прибывшие в грузовике рабочие принялись за разгрузку, и содержимое кузова оказалось поистине впечатляющим, ведь то были две красивые белоснежные лошади. Старший Хакс любовно потрепал животных по лоснящимся, ухоженным гривам и двинулся к Рей, судя по довольной ухмылке, удовлетворенный произведенным эффектом.

— Леди Рэдгрейв, — он опередил ее намерение спрятать руки за спину и как и в прошлый раз поцеловал тыльную сторону ее ладони, — считайте это авансом. Нашим вложением в общее дело.

— Но… как… — опешила она.

— Я озаботился всем необходимым, — горделиво сообщил Брэндол. — От вас потребуется лишь помещение, но я готов поспорить, что в поместье легко сыщется что-то подходящее. Я также привез вам специалистов по уходу за животными. — Он кивком головы указал на двух пареньков, суетившихся вокруг лошадей. Один из них — невысокий, светловолосый, с легкими веснушками на щеках, не сводил с хозяйки особняка пристального взгляда зеленых глаз. Рей уже видела такие глаза — у присматривавшей за ней старой фэйри Маз. Она сразу поняла, что мальчишка имеет нечеловеческую природу. И старший Хакс, склонившись к ней и понизив голос, подтвердил ее догадки:

— Этот малый — келпи, мисс, — объяснил он. — Он, как никто другой, умеет находить общий язык с лошадьми. Раз уж у вас принято держать нечисть в обслуге, — язвительно добавил мужчина.

— Благодарю, — кое-как выдавила из себя Рей, — но мы еще не дали согласия на сотрудничество…

— Я уверен, что получу его к исходу уикенда, — лучезарно улыбнулся Брэндол. — Кстати, подъезжая, я приметил отличный луг у вас за домом. Там можно было бы разбить поле для гольфа…

— В Великобритании мы играем в крикет, — сухо напомнила девушка.

— Как вам будет угодно.

Пока они разговаривали, Майлз и младший Хакс выгружали из багажника чемоданы гостей. Судя по количеству сумок, они планировали здесь задержаться.

Майлз подошел к ним, поигрывая ключами от автомобиля.

— А куда запропастился тот жуткий тип? — спросил он вместо приветствия. — Он не отгонит машину в гараж?

— У него выходной и тебе придется сделать это самому, — бросила Рей. К счастью, в присутствии Хаксов кузен худо-бедно, но удерживался от ядовитых комментариев и откровенных проявлений своей неприязни. В ответ на отказ сестры он улыбнулся почти вежливо.

— Кстати, — задумчиво протянул Майлз, — ты как-то обмолвилась, что хотела бы взять пару уроков вождения. Я мог бы тебя поучить.

— Как любезно с твоей стороны.

— Чудесно! — возликовал кузен. — Мы могли бы взять с собой твою очаровательную подругу.

— Моя «очаровательная подруга» занята подготовкой к скорой свадьбе, — напомнила Рей, получив искреннее мстительное удовольствие от того, что испортила планы Майлза. Будучи спортсменом, он, скорее всего, пользовался в Лондоне спросом у девушек и рассчитывал забраться под юбку и простодушной провинциалке Джессике. После приема она, напившись, восхищалась его сильными руками и поджарой фигурой, вызвав у Рей волны отвращения и негодования. «Твой брат не так уж и плох,» — заключила Джессика. Рей не разделяла ее мнения.

— Тебе бы тоже не мешало, — резонно заметил Майлз, и Рей не могла понять выражения, вложенного в эти слова. — У тебя уже, наверное, есть кто-нибудь на примете. А, сестрица? Готов поспорить, что у такой красотки нет отбоя от ухажеров.

Рей изумленно открыла рот. Она терялась, силясь определить, издевается ли он или нет? Пользуясь тем, что старший Хакс снова отлучился, чтобы переговорить с водителями грузовиков, Рей обернулась к Майлзу и прямо спросила:

— Какого дьявола, Майло? Помнится, прежде ты величал меня «мерзкой альбиноской», «белой крысой» и «тупой шлюхой». Тебе что-то от меня нужно?

— Ох, кузина, — парень тяжело вздохнул, — если ты не заметила, мы стали старше и нам пора бы забыть детские разногласия. Мама тяжело больна, отец… пропил все мозги. Теперь вся семья держится на нас.

— На мне, кузен, — поправила Рей, — все держится на мне. И лучшее, что ты можешь сделать, так это не мешать.

— Лорейн-Лорейн, — Майлз удрученно покачал головой, и его реакция окончательно выбила девушку из равновесия. Его почти что смирение не предвещало ничего хорошего. Она не забыла, чем для нее едва не обернулась внезапная благожелательность другого близнеца. Немудрено, что после того случая Рей везде мерещился скрытый злой умысел. Майлз не мог просто так взять и зарыть топор войны.

Потому она просто сбежала, быстрой походкой преодолев двор, чтобы познакомиться с лошадьми. Животные завораживали своей красотой, и Рей так и тянуло притронуться к их гладким, сильным шеям, заглянуть в глубокие, добрые глаза. Она оценила подарок, но намерена была еще поторговаться.

Брэндол предлагал ей совершить ознакомительную прогулку, но она отказалась, потому Майлз и Армитаж отправились кататься на лошадях вдвоем. Рей пыталась успокоить себя — она заметила, что в обществе тихого, обходительного, вежливого младшего Хакса и ее брат становится более покладистым. Этот юноша благотворно влиял на своего друга, и, кажется, они были по-настоящему хорошими друзьями.

Рей и Брэндол расположились в саду, чтобы побеседовать о делах. При ремонте особняка девушка заказала сюда красивую плетеную мебель и распорядилась оборудовать патио на теплый сезон. Приглашенный из города садовник вернул зачахшим розам прежнее великолепие и посадил много новых сортов. В результате этот уютный уголок, весь утопающий в цветении и пряных ароматах, быстро стал любимым местом гостей. Брэндол, по старой американской привычке, заказал себе кофе, и Рей вызвалась разделить с ним напиток, вкус которого был для нее непривычным и горьким. Но ей хотелось придать себе статуса. Она не отказалась также и от предложенной сигары, но в этот раз обращалась с ней уже куда увереннее.

Впервые за долгие годы она чувствовала себя настоящей хозяйкой особняка, важно восседая в одном из удобных кресел и обсуждая дела с будущим бизнес-партнером. Рей нравился ее новый статус. Она отметила, что изменилась и внешне — вынужденная теперь постоянно носить очки, со строгой прической, в туфлях и костюме классического, почти мужского кроя она выглядела старше и солиднее. Испуганная девочка из подвала и скромная воспитанница школы-пансиона в шерстяных платьях исчезли, спрятались под этой броней. Лишь медальон под одеждой, нагревшийся от тепла кожи, остался неизменным.

— Вы, конечно, проделали колоссальную работу, мисс, — похвалил Брэндол. Он проследил за двумя удаляющимися, становящимися все меньше фигурками лошадей и их всадников. Хакс-младший и Майлз сделали круг по полю за домом и направлялись в тот самый злосчастный лес.

— Благодарю, — откликнулась Рей, — но я не справилась бы без помощи моего драгоценного дяди.

— Не принижайте ваших заслуг, — возразил мужчина, чуть понизив голос, чтобы их не услышали остальные отдыхающие постояльцы, выбравшиеся насладиться теплым деньком. — Ни для кого не секрет, что Клиффорд Рэдгрейв никогда не умел обращаться с деньгами. Ваша бабушка, леди Лавиния, не просто так старалась держать его подальше от дел и завещала все вашему отцу. К тому же… Клиффорд всегда был так чудовищно завистлив. Они с супругой, как саранча, только и мечтали завладеть наследством, чтобы спустить все до пенса.

Рей замерла, так и не донеся чашку до рта. Слова Брэндола заставили ее насторожиться: она по-прежнему искала подтверждение тому, что дядя приложил руку к гибели отца. Она сомневалась, что старший Хакс, в то время обитавший за океаном, мог что-нибудь знать, но любая информация могла пролить свет на эту тайну.

— Вы знаете, как умер мой отец? — осторожно спросила Рей.

— Нет, леди, — быстро ответил мужчина, — до меня дошли лишь слухи. Его ведь убила какая-то нечисть?

Рей побарабанила ногтями по фарфору в своих руках.

— Какая именно нечисть? — поинтересовалась она. — Разве орден не проводил своего расследования?

— Я долго был отрезан от связи с ними, — сказал Брэндол, — и в тот момент находился далеко. Новый Свет не в их юрисдикции, там всем заправляют ковены ведьм. Но вы сможете задать магистрам все интересующие вас вопросы после посвящения. Видите ли… — он сделал небольшую паузу, — ваш отец, насколько я знаю, занимался какими-то исследованиями, которые не сильно нравились ордену, потому и он не появлялся там достаточно часто.

— Надо же...

— Джеральд был наивным романтиком, — объяснился Хакс. — Он считал, что некоторые из этих созданий разумны. Глупо винить его, зная историю вашей семьи, частенько вступавшей в союзы с нечистью ради достижения определенных целей. Взять, к примеру, вашего помощника-вампира. Или кухарку. Мальчишка-келпи сослужит вам хорошую службу, но в ином доме его бы не приняли. Такое не приветствуется среди охотников. Наша цель — выжечь скверну, а не потакать ей. Я имел много споров с американскими колдуньями, для которых в порядке вещей соседство с крупной вампирской семьей, сбежавшей туда от европейских гонений. — Рей настороженно огляделась, чтобы убедиться, что они сидят достаточно далеко от гостей отеля и никто не подслушает их странную беседу. Люди были заняты своими делами. Они беззаботно смеялись, пили вино и слушали спортивный матч по радиоприемнику, вытащенному сюда из гостиной. — Вы должны быть готовы, мисс, что в ордене вам предъявят претензии на эту тему, — мрачно заметил Брэндол. — Они могут настоять также, чтобы вы прекратили вести дружбу с теми, с кем… вовсе знаться не стоит…

— А что насчет вас? — перебила Рей. — Чью вы примете сторону?

— Я не собираюсь идти против ордена, — с нервным смешком признался мужчина. — Мне хватило разногласий с ведьмами. Я буду взывать к вашему благоразумию.

— За мое благоразумие можете быть спокойны, — холодно заверила его Рей. — Мои «магические друзья» незаменимы в хозяйстве. Насколько мне известно, профессия охотника крайне опасна, и я не хотела бы подставлять свою голову под удар, лишившись такого могущественного защитника, как вампир. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь моему прадеду и бабушке никто не осмеливался высказать и малейших претензий на этот счет? Вопрос лишь в том, как себя поставить. Мой отец был человеком… мягким. Я собираюсь действовать иначе. Я сама буду решать, с кем мне водить дружбу, а с кем нет.

— Браво, мисс, — поддержал Брэндол. — Не перестаю восхищаться остротой вашего ума и силой характера.

— Осторожнее, — одернула Рей, — я не испытываю доверия к льстецам.

— И вы абсолютно правы, леди Лорейн. — Мужчина расплылся в довольной улыбке и будто мечтательно добавил:

— Эх, не будь я двадцать лет в счастливом браке, уже просил бы вашей руки…

— Вот это точно лишнее, — нахмурилась она. — Впрочем, я собиралась поговорить с вами об этом.

— Об этом?

— Мне понадобятся не только спонсоры для ведения бизнеса, но и союзники, — сказала Рей. — Я склонна полагать, что вы охотнее поддержите меня, если мы будем состоять в некотором… родстве. Ведь ваш сын холост?

Она сама не верила, что сказала это, но школа-пансионат и Майлз, распинавшийся о том, как было бы славно подложить ее в чью-то постель, преподали ей урок на всю жизнь. Она знала, что ее свобода — разменная монета, оттого решила взять дело в свои руки и заведомо озвучить цену. Тем более младший Хакс производил впечатление доброго, спокойного человека, который едва ли таит в себе привычку к тирании или иные дурные наклонности. Учитывая, каким деспотичным и подавляющим был его отец, у юноши не оставалось иного выхода, как вырасти ведомым и безобидным. Рей могла ошибаться. Но у нее был пистолет и верные помощники, отлично справлявшиеся с утилизацией человеческих останков. И дополнительная мотивация поскорее обзавестись женихом, чтобы больше не вздыхать об одном из этих самых помощников.

— В Америке Армитаж уже был помолвлен, но… — Брэндол задумчиво почесал пальцами гладко выбритый подбородок, — ничего толкового не вышло. Видите ли, раз мы с вами, леди, говорим откровенно, я должен поставить вас в известность о некоторых особенностях моего сына. — Рей напряглась. — Это, разумеется, останется только между нами, — продолжал мужчина, совсем помрачнев. — Мой сын предпочитает проводить время исключительно в мужском обществе. Но он чтит свой долг, так что не откажется вступить в брак с достойной леди и сделает над собой усилие, чтобы подарить супруге наследника.

— О, — изумленно выдохнула Рей, — ясно…

Теперь она иначе взглянула на трогательную дружбу Армитажа и Майлза. Но, если наклонности младшего Хакса были заметны невооруженным глазом, Рей и в голову бы не пришло, что ее грубоватый кузен также не тяготеет к женскому полу. В любом случае она не собиралась лезть в чужие дела.

— У вас есть какие-то предубеждения на этот счет? — надавил Брэндол. — Конечно, и мы с женой не в восторге. Мы не в силах на это повлиять, но считаем себя обязанными обезопасить Арми от потрясений… Нравы в Старом свете куда более консервативные, чем за океаном. К тому же я не оставляю надежды, что красивая, пылкая и умная женщина сможет наставить моего сына на путь истинный. Быть может, он просто еще не встретил девушку, предназначенную ему судьбой.

— Нет, никаких предубеждений, — спешно возразила Рей и нацепила на лицо улыбку, приложив массу усилий, чтобы она не выглядела безобразной фальшивой гримасой. — Я не думаю, что это станет проблемой.

— Тогда дело решено, — Брэндол протянул ей ладонь, чтобы скрепить сделку рукопожатием. — Рей помедлила мгновение, а после сжала его руку своими тонкими пальчиками, вложив в это всю силу, которая в ней была. Она не собиралась позволять собственным сомнениям сломить решимости поступить правильно. Как и подобает мудрой наследнице великого рода Рэдгрейвов, охотнице и хранительнице мира. Как подобает деловой леди, рассчитывавшей не только поправить дела семьи, но и привести ее к истинному величию и благополучию. — Отлично, — мужчина удовлетворенно кивнул и выпустил облачко дыма в летний знойный воздух, — однако хочу предостеречь вас, леди Рэдгрейв. Мы обязуемся выполнить свою часть сделки, так что ждем того же и от вас. Если, не дай Бог, ваш с Армитажем первенец будет не похож на него… или… вовсе не окажется человеком… вы пожалеете.

— Вы пожалеете, если будете оскорблять меня подобными подозрениями, — парировала Рей с ядовитой улыбкой, — милый свекор. Или вам предпочтительнее, чтобы я звала вас отцом?

Она смогла сохранить лицо, говоря это, но внутри у нее все оборвалось. Она понимала, как глупы, нелепы и беспомощны опасения Хакса-старшего, ведь люди и нечисть попросту не могли произвести кого-то на свет, но видела здесь напоминание об их прошлом разговоре. Она не собиралась исповедоваться перед этим человеком, ни перед кем. Ее совесть наконец-то была чиста. Она выбрала долг, а не чувства.

* * *

После Брэндол пребывал в приподнятом расположении духа и сказал, что собирается в скорейшем времени объявить о помолвке и устроить небольшой праздник, пользуясь благоприятной обстановкой. Он сообщил сыну «радостную новость», стоило только Армитажу вернуться с прогулки, и, ожидаемо, юноша воспринял ее с ангельской покорностью. Поцеловав будущей невесте руку и высказав поздравления, он почти искренне улыбался. Рей подивилась тому, как хорошо этот молодой человек умеет скрывать свои эмоции и сделала себе мысленную пометку поучиться у него этому мастерству. В ней самой бушевала буря. Скрывая волнение и трясущиеся руки, она погрузила себя в приготовления к торжественному ужину. Ей удалось немного отвлечься на обязанности хозяйки отеля, но Рей все равно бросало то в жар, то в холод.

Она не верила, что продала себя, сделав то, что не удалось ни дяде Клиффорду, ни Майлзу с его гадкими намеками. Впрочем, она утешалась тем, что Армитаж, в силу своих особенностей, едва ли будет спрашивать с нее исполнения супружеского долга более, чем необходимо для того, чтобы обзавестись наследником. Рей также успокаивала себя, что из-за ее юного возраста с этим можно будет несколько повременить. И тут же она ловила сама себя на жалкой лжи: почему она стремилась избежать того, чего сама хотела? Раз в ней возникла потребность в утолении зова плоти, почему не совершить это с законным супругом? С живым, теплым человеком, прикосновения которого не будут вызывать мурашки и легкий озноб.

Заглушая эти мысли и умирая от скуки во время ужина, она вливала в себя вино бокал за бокалом, но добилась вовсе не того эффекта, на который рассчитывала. Тело стало легким и неповоротливым, но в груди все равно гадко саднило. Поднимаясь со своего места, Рей боялась упасть, и к ее огромному везению оказалась сграбастана в руки подоспевшего Армитажа, снова предложившего ей потанцевать. Теперь Рей не могла отвертеться. Безвольной куклой она болталась в объятиях будущего мужа, едва поспевая переставлять ноги в такт музыке.

— Вам нездоровиться, леди? — заботливо осведомился молодой человек.

— Нет, вовсе нет, — спешно заверила Рей. — Просто я, кажется, на радостях выпила лишнего…

Младший Хакс кивнул, но, судя по встревоженному взгляду, ничуть не поверил в ее жалкие оправдания. Направив ее подальше от других вальсирующих гостей, он наклонился ниже к ее уху, чтобы иметь возможность говорить без вездесущих лишних ушей.

— Это была идея моего отца? — прямо спросил Армитаж.

— Нет, — покачала головой Рей, — моя. Но нас бы все равно куда-то "пристроили", так что… я хотела иметь право выбора.

— Умно, — скривился ее будущий муж. — Знали бы вы, Лорейн, как я сам устал от этого. В Америке родители только и делали, что наносили бесчисленные визиты всем, у кого были дочери, примерно подходящие мне по возрасту. Мне сказочно повезло, что они в пух и прах с кем-то там разругались, иначе пришлось бы жениться на Пруденс Уокер. Вы — куда лучший вариант.

— Ну, спасибо, — фыркнула Рей и все же заинтересовалась. — А что не так с Пруденс Уокер?

— Она — ведьма, — шепнул Армитаж с таким отвращением, будто говорил о каком-то нелицеприятном на вид насекомом. Рей сбилась со счета и наступила ему на ногу. Она замедлилась, чтобы заинтересованно посмотреть на парня. То, что он в курсе дел так называемого магического сообщества, стало для нее открытием, и Рей не знала, как на это реагировать. Это шло вразрез с тем представлением, что она успела сложить об этом человеке. Он казался слишком мягким, слишком уязвимым для охотника. Но, вероятно, у него не было выбора, ведь после Брэндола кто-то должен был унаследовать обязанности семьи.

— Так вы… в курсе всего, — озвучила Рей.

— К несчастью, — вздохнул Армитаж и зачем-то добавил, — но зато мы с ней сразу условились, что наш брак будет лишь прикрытием, и мы можем иметь любовников на стороне. У нее, кажется, уже кто-то был. Кто-то, кто не нравится ее семье.

— Если это добавит мне очков в ваших глазах, — пьяно рассмеявшись, начала Рей, — то я тоже даю вам такое разрешение. Вы…

Она поискала глазами Майлза, но его нигде не было. Парень, скорее всего, уединился где-то со стащенным с общего стола алкоголем, чтобы в одиночестве осмыслить новость о помолвке своего милого друга. И хотя с Рей никогда не случалось ничего подобного, она его прекрасно понимала. Она тоже ощущала в груди камень вместо сердца. Распаленный алкоголем мозг позволял такие глупые, по-детски наивные заключения и метафоры.

— Вы очень добры, Лорейн, — Армитаж тепло улыбнулся, — но в этом нет необходимости.

— Почему? — опешила Рей. Она уже было испугалась, что сейчас парень примется убеждать ее в том, что с ним внезапно приключилось прозрение насчет его образа жизни. Как и хотел его отец — подержал в руках «правильную» женщину и сразу выбрал правильный вектор движения. И ей уже никак не удастся отвертеться от внимания будущего мужа, неожиданного воспылавшего какими-то там чувствами к девушке, с которой они знакомы меньше недели.

— Я все равно не смогу быть с тем, кого люблю, — искренне признался парень, вызвав у Рей облегченный вздох. — И… вы тоже?

Молчи, — приказала себе Рей.

— А я, к счастью, просто никого не люблю, — сказала она, наигранно улыбаясь. — Все, кого я любила, умерли. Это, кажется, какое-то проклятие. Так что мне… нечего терять.

Она все еще сканировала смазанные алкоголем лица гостей взглядом и, как назло, произнеся это, приметила знакомый профиль в обрамлении волос цвета вороного крыла. — Простите, — выпалила Рей, выпуталась из объятий будущего мужа и ринулась сквозь толпу в другой конец зала. Бормоча слова извинений, ловко орудуя локтями и путаясь в юбке платья, она наконец-то достигла цели. На ходу ей даже удалось придумать какой-то невинный повод, чтобы развязать разговор, но удобные слова мигом вылетели из головы, и она беспомощно вцепилась в столик с закусками, чтобы сохранить равновесие и кое-как совладать с охватившим ее волнением. — Бенджамин, — пропела она и, вспомнив, что собиралась сказать, от радости чуть не хлопнула себя по лбу, — вы не поможете мне сходить за вином в погреб? Кажется, на том столике все закончилось…

— Не стоит беспокойства, мисс, — холодно сказал ручной монстр, изучая ее раскрасневшееся от выпитого лицо пристальным взглядом темных глаз, — я принесу, все, что нужно. Только…

— Ах так! — возмутилась Рей и сердито притопнула ногой. — Нет, черт с ним, с вином. Тогда потанцуй со мной.

— Мисс…

— Это приказ, — взвизгнула она и тут же испугалась, что ее могли услышать. На них и правда уже начинали коситься ближайшие танцующие пары.

— Извините за вольность, госпожа, — процедил Кайло, понизив голос до угрожающего шепота, — но я не буду исполнять этот приказ.

— Какого черта? — опешила Рей, — Но…

Она спрятала лицо в ладонях и затрясла головой. Ей срочно нужно было собраться и взять себя в руки. Ведь он чертовски прав, что пытается ее образумить! На импровизированный праздник стянулись все постояльцы, здесь несколько десятков любопытных глаз, ушей и ртов, что получат отличный повод для пересудов. А еще где-то среди них Брэндол Хакс, все силившийся уличить девушку во всевозможных грехах. И ее будущий муж, ни в чем не повинный, добрый человек, такой же пленник обстоятельств, как она. Рей не имела права подставлять и его под удар. Она же решила быть взрослой. Поступать правильно.

Но ей так хотелось получить хоть какой-то отклик от Кайло. Хоть какое-то подтверждение, что…

Что, кстати?

Она настороженно посмотрела на вампира сквозь раздвинутые пальцы, которые пока так и не решалась оторвать от лица, прячась за ними от собственного отчаяния.

— Ладно-ладно, ты прав, — удрученно признала Рей. — Разве ты не хочешь поздравить меня с помолвкой?

— Поздравляю, мисс, — был равнодушный ответ.

Рей вспыхнула. Она наклонилась над столиком, чтобы быть ближе к Кайло, и, позабыв про все попытки вести себя в соответствии с правилами этикета, в соответствии с тем, чего от нее требовали общество, положение и фамилия, горячо зашептала:

— Видишь, я стала достаточно взрослой, чтобы выйти замуж, чтобы кто-то захотел меня.

— Рад за вас, — ядовито похвалил ее вампир, все больше выводя ее из себя своим непробиваемым спокойствием, — но чего вы хотите от меня, госпожа? Что прикажете? Похитить вас из-под венца, увезти на край света и сделать тварью, подобной себе?

Рей сжала руку в кулак, подавляя желание влепить взбунтовавшемуся слуге пощечину за такую дерзость. Слабый голос разума завопил, что завтра эта некрасивая сцена станет любимым поводом для обсуждений у всех собравшихся.

— А если да? — вместо этого спросила Рей. — Если я попрошу об этом? Или… если я скажу, что дам тебе свободу? Если я скажу, что хочу, чтобы ты ис…

— Нет, — прервал ее Кайло, — вы даже не представляете себе цену, которую вам придется заплатить, мисс. Оставим все как есть.

— Но… — начала было Рей, но так и не успела закончить. Кто-то, подошедший к ней со спины, сильно сжал ее предплечья, дергая ее на себя и волоком оттаскивая в сторонку. Она так опешила, что не успела никак воспрепятствовать происходящему, и оказалась зажата в руках… своего кузена Майлза. И выглядел он очень, очень злым. Рей оставалось только порадоваться, что ненавистный брат не решится на убийство при стольких свидетелях. Он тоже был изрядно пьян, и его взгляд метал молнии.

— Угомонись, — потребовал парень.

— Да какого… — запротестовала Рей и дернулась, но тщетно. Занятия спортом не прошли даром, хватка у брата оказалась стальная. Теперь со стороны казалось, что они просто танцуют, и люди, наблюдавшие за перепалкой девушки и дворецкого, сразу потеряли интерес к хозяйке, мирно топчущейся на танцполе с кузеном.

— Совсем стыд потеряла, — пожурил Майлз. — Это просто неприлично.

— Что именно? — взвинчено откликнулась Рей. А то она не понимала… Ей, по-хорошему, стоило быть благодарной кузену за то, что спас ее от грандиозного скандала, как и от окончательного падения в пучину отчаяния. Лишившись мучительного зрительного контакта со своим ручным демоном, она испытала заметное облегчение. Так проще было примириться с неизбежностью.

— Лорейн, — сказал Майлз, и голос его звучал будто устало, — тебе придется заканчивать свои шашни с дворецким…

— Нет у меня никаких шашней! — возмутилась Рей. Она не знала, что уязвило ее больше — беспочвенность подозрений кузена или настырное желание навязать ей свою волю. Трудно было сдерживаться. Алкоголь в крови подстегивал ринуться в атаку:

— Беспокоишься за репутацию своего дружка? — спросила Рей. — О, тогда расслабься, братец. Мы с Армитажем уже все обсудили. Наш брак — чистая фикция. Мы договорились, что можем быть, с кем захотим… Так что я не помешаю вашему счастью, но и ты не мешай мне!

Майлз резко остановился, и Рей, которую он тащил за собой по залу, тоже была вынуждена резко затормозить. Она вцепилась в плечи кузена, чтобы хоть как-то сохранить равновесие, ведь пол начал уплывать у нее из-под ног. У нее все расплывалось перед глазами, и стоило огромного труда сфокусировать зрение на лице кузена. И ей страшно не понравилось выражение, с которым он смотрел на нее. Его глаза влажно блестели, а губы сжались в нитку.

— Вот, значит, как ты считаешь, — тихо сказал он. — Ты так ничего и не поняла.

— Что я должна была понять? — спросила Рей, но вместо ответа кузен резко выпустил ее из своих рук и, развернувшись на каблуках, рванулся куда-то через толпу. Рей успела заметить его удаляющуюся спину, как он задержался у столика с алкогольными напитками, чтобы залпом осушить бокал вина, и исчез в полумраке холла.

Нет, Рей решительно ничего не понимала.

Примечания:

Эх ты, маленькая пьянчужка… ?

Примечания:

Дней без происшествий: 0

День выдался по-летнему теплым, и подруги договорились устроить маленький пикник в небольшом парке на берегу реки сразу после занятий в школе. Хоть Джессике нужно было заступать на смену в лавке отца, в последнее время перекладывавшего на плечи подросшей дочери все больше ответственности за семейное дело, а у Рей, конечно же, имелась своя тысяча важных занятий, они не могли отказать себе в беззаботной радости. Чем старше они становились, тем труднее было выкроить момент, чтобы провести время вместе.

Рей понимала, что дальше будет только хуже, и по окончании школы жизнь окончательно разведет их в разные стороны. Джессика выйдет замуж и вместе со своим Джимми примет руководство магазинчиком отца. Скорее всего, у молодой пары, как у всех нормальных людей, появятся дети. Джессика очень хотела детей, о чем неоднократно говорила подруге. А Рей… у нее был отель, обязанности охотницы на нечисть и дата собственной свадьбы, маячившей вовсе не за горами, а во вполне обозримом будущем. Она так и не осмелилась рассказать об этом подруге, всеми возможными силами утаивая правду от Джессики весь минувший учебный год. Дальше откладывать было нельзя, но Рей малодушно надеялась, что Джесс, занятая заботами о подготовке ко вступлению во взрослую жизнь, не найдет в себе силы для гнева, если узнает задним числом.

Какая же ты лгунья, — пожурила себя Рей, наблюдая, как подруга разглядывает выпечку на витрине, подбирая, что бы им захватить собой к берегу реки в качестве обеда. Но Рей боялась, что Джессика не сможет адекватно воспринять ее решение и примется ее отговаривать. А Рей и так пришлось нелегко. Уроки послушания, что когда-то преподавались в школе-интернате, не шли в сравнение со всеми жесткими, планомерными упражнениями в смирении, что она исполняла с прошлого лета.

Рей казалось, что торжественный вечер по случаю ее помолвки состоялся буквально вчера, но прошел почти год. Она не заметила, как лето сменилось осенью, а осень зимой. Вспыхнули и погасли огни рождественских праздников, отпели свою траурную песнь и затихли февральские ветра, отгоревал свое слезливый март, сменившись апрельским затишьем и бурным цветением мая. Казнь — как про себя именовала грядущую свадьбу Рей — была запланирована на конец последнего весеннего месяца. До нее оставалось ничтожно мало.

Она постоянно находила себе какие-то занятия, чтобы по возможности не оставаться наедине с собой и своими безрадостными мыслями. Летом она всецело погрузилась в исполнение обязанностей хозяйки гостиницы и едва выкраивала время на сон. Осенью, когда поток туристов схлынул, со всем усердием взялась за учебу в выпускном классе. Редкие постояльцы, что все же заглядывали в особняк, как правило, интересовались конными прогулками в живописных осенних пейзажах, из-за чего Рей приходилось все же делать то, чего она старательно избегала — проводить время в обществе своего ручного монстра. Рей нужно было убедиться, что беспечных туристов в местных лесах не поджидает какая-нибудь забредшая туда нечисть, и, сопровождаемая Кайло для защиты, она отправлялись прочесывать округу. Эти вылазки выходили тоскливыми и всегда проходили в гнетущем, неловком молчании.

Иногда Рей надоедало слушать звук своих шагов и шорох падающих листьев и она пыталась развязать беседу на какую-нибудь отвлеченную тему.

— Как думаешь, чьи это следы?

— Я думаю, что оленьи, мисс.

Любой разговор обрывался, так и не начавшись.

— Сегодня такие тучи… наверное, будет дождь.

— Да, госпожа. Нам стоит вернуться в особняк.

Рей больше не злилась. Ей хотелось верить, что она повзрослела, а потому искренне раскаивалась за все свои некрасивые выходки, кульминация которых произошла на том злосчастном вечере и чуть не стоила ей репутации. Увы, Рей признавала, что ее попытки что-то исправить заведомо обречены на провал и лучше оставить все как есть. Кайло не нужны были ее извинения, как и она сама. Ему только на руку было чувство вины, снедавшее взбалмошную хозяйку и удерживавшее ее от дальнейших выкрутасов.

Рей все больше тревожилась, как сложится дальнейшая судьба ее монстра, когда Армитаж, а заодно и его неприятный отец, станут чаще бывать в особняке и чувствовать себя там почти хозяевами. Она догадывалась, что Брэндол и дальше станет настаивать, что Рей нужно избавиться от всех своих магических помощников, и в первую очередь от преданного ей вампира. Оттого она украдкой задумывалась, как бы отыскать способ даровать Кайло свободу, но не знала, как подступиться к этому вопросу. Отцовские записи не давали ответа, а спросить было некого. Ни Брэндол, ни старуха-фэйри, ни даже сам Кайло не могли подсказать ей, что делать. Возможно, нужными сведениями располагала заокеанская вампирша Луиза Ришар, но Рей понятия не имела, как выйти с ней на связь. Она аккуратно прощупывала почву, предлагая Армитажу поехать на медовый месяц в Америку, но остерегалась, как бы он не проболтался об их намерении отцу. План был труден в осуществлении, да и имел много слабых мест. Как, например, Рей оставить без присмотра дом и… своих подопечных? Особенно одного из них. Едва ли она могла взять вампира с собой.

Ей удобнее было оправдываться тревогой за Кайло, чем признать, что она попросту не хочет разлучаться с ним даже на недолгое время. Пусть они не общались, Рей сильно привыкла к его присутствию и непосредственной близости. Близости, сводившей ее с ума, вызывавшей противоречивые, запретные чувства и желания, с которыми по-хорошему давно пора было проститься.

Они с Джессикой расстелили на траве свои пальто и устроились прямо на берегу, откуда открывался отличный вид на старые здания города, реку и руины чего-то, что когда-то было не то крепостной стеной, не то остовом древней церкви. Среди серых камней, поросших плющом и дикой ежевикой, тут и там мелькали пестрые курточки детворы. Джессика наблюдала за малышней, резвящейся в развалинах с умилением, а Рей украдкой подумала, что и сама в том возрасте с удовольствием обследовала бы это интересное место, не будь заперта в стенах школы-интерната. И будь у нее друзья, с кем можно было разделить активные игры и наивные фантазии. Но она была одинока. Ее звали «белой крыской», побаивались и считали сумасшедшей из-за привычки кричать по ночам.

Она рассеянно пригладила белоснежные, с недавних пор довольно коротко остриженные волосы, являвшиеся одним из напоминаний о дистанции, лежащей между ней и простыми людьми. Даже между ней и Джессикой.

— Не могу поверить, что свадьба уже через неделю, — вздохнула подруга, думавшая о чем-то своем. — Столько всего еще нужно сделать! Боже… — она повернулась к Рей и, схватив ее за предплечье веснушчатой рукой, с заговорщическим видом проговорила:

— Мне так страшно, Лори! Давай сбежим?

— Что? Почему? — изумилась Рей.

— Я не готова! — выпалила Джессика, и, как Рей ни пыталась, она не могла понять, шутит ли она или действительно сомневается в своем решении. — Я слишком молода, чтобы выходить замуж. Это слишком большая ответственность! Давай уедем куда-нибудь? Будем путешествовать, только ты и я. Посмотрим мир… а то, я уверена, что так и проторчу тут до скончания веков. Я ведь нигде, кроме Лондона, так и не побывала…

— А как же Джимми? — осторожно спросила Рей. — Он же…

— Да к черту Джимми, — беззаботно рассмеялась Джессика, и на ее щеках заиграл тот очаровательный румянец цвета молодой зари, что всегда так умилял Рей. — Я, конечно, люблю его… но… он такой удобный, такой скучный. Я хотела бы испытать настоящую страсть, что-то яркое, как в кино!

Рей грустно улыбнулась и покачала головой. Она словно слушала со стороны собственные глупые мысли, вынужденная снова играть роль голоса рассудка, но на сей раз для кого-то еще. Рей прекрасно понимала, о чем говорит подруга. Ведь Армитаж тоже был «удобным» и по-своему «скучным», хотя вызывал у нее исключительно теплые чувства. За прошедший год они неплохо сблизились и даже подружились. Невозможно было устоять перед очарованием этого доброго, немного неловкого и нежного человека.

Рей полюбила его, как славного старшего брата, не в пример жестоким и заносчивым близнецам. Такой брат не дал бы ее в обиду и запросто скрасил бы одиночество, особенно острое в первое время после смерти отца, как делал это теперь. Хакс-младший появлялся куда реже, чем его отец, но его визитов Рей всегда ждала в приятном предвкушении. Армитаж привозил ей подарки — оружие, антикварные безделушки для дома и, конечно же, книги, быстро сделав вывод о том, что его невеста совершенно равнодушна к одежде и другим дамским радостям. Он долго беседовал с ней, рассказывая о жизни за океаном и своем невеселом детстве. Он несколько раз «похищал» Рей отдохнуть от ежедневных забот в Лондон.

Рождественский уикенд, проведенный в украшенном к празднику городе, Рей запомнила на всю оставшуюся жизнь, как одну из самых прекрасных вещей, что ей доводилось испытать. Армитаж учил ее кататься на коньках и водил по музеям, словно ребенка, впервые очутившегося в большом городе. В завершение этой чудесной вылазки жених затащил ее на концерт, и, выпив лишнего, она честно призналась, что давно не чувствовала себя такой счастливой и даже расщедрилась на неуклюжие, неумелые объятия. К счастью, их отношения остались исключительно «платоническими». Рей ничуть не интересовала Армитажа, и, как ей казалось, он слегка чувствовал себя виноватым и будто оправдывался. Дело не в ней. Просто… Просто он обожал Майлза. А у Рей была своя неразделенная любовь. Их грядущий брак был лишь выгодным соглашением двух людей, смирившихся с невозможностью быть с теми, кто на самом деле был у них на сердце. Прикрытием. Одиночеством, разделенным на двоих.

— Ох, Джесс, — устало выдохнула Рей, — что за глупости? Ты же сама мечтала об этой свадьбе, все уши мне прожужжала! Джимми то, Джимми это… Ты волнуешься — это нормально, вот и выдумываешь всякое.

— Легко тебе говорить! — надулась Джессика. — Мы с Джимми знакомы с детства, но он никогда так на меня не смотрел, как на тебя смотрит твой…

Она умолкла и прикусила губу.

Рей молчала. Она боялась продолжения. Прежде наивные фантазии подруги доставляли ей глупое удовольствие, но теперь только бередили рану, которая и не думала заживать. Она не могла рассказать Джессике правду, ибо правда была ужасна. То, что романтичная подруга по незнанию принимала за какую-то там темную страсть и обожание, на деле являлось лишь вынужденной преданностью зверя пленившему его охотнику. Иногда Рей казалось, что Кайло и вовсе ненавидит ее, как и всех Рэдгрейвов до нее. Вряд ли могущественному созданию доставляла хоть какое-то удовольствие безоговорочная покорность жалкой кучке людей. А последняя хозяйка еще и лезла, куда не просят, и постоянно преступала черты допустимого.

Чтобы отвлечься, Рей встала на ноги, подошла к берегу реки и отыскала в траве подходящий камушек. Она сердито зашвырнула его в воду, и он тут же пошел ко дну, ни оставив и пары кругов на поверхности. Ее никто никогда этому не учил, но она видела, как кто-то из постояльцев забавлялся подобным образом у озера за домом. Ей тоже хотелось попробовать.

— Он придет с тобой на мою свадьбу? — спросила Джесс. — Рей сжала руки в кулаки и помотала головой. — Ох, да ладно! — вспылила Джессика. Она поднялась и подошла к подруге, пристально вглядываясь ей в лицо. Рей почувствовала себя загнанной в угол. — Если ты забыла, дорогая, — продолжала Джесс, — мы не какие-то там напыщенные аристократы, а люди простые. Тебя никто не осудит, если сопровождать тебя будет…

— Хватит, — взмолилась Рей. Она предполагала, что дальше Джессика заведет старую песню, а возразить было нечего. Рей же не могла объяснить, что дело вовсе не в возможном порицании, а в целом ряде иных причин, находящихся далеко за пределами ее понимания. Как минимум, Кайло не мог разгуливать по улице среди бела дня, ведь солнечный свет был для него смертелен, как и святая земля церкви, где будет проходить венчание. И в довершение всего — Рей не имела никакого права являться в стадо овец в обществе хищника.

— Я тебя не понимаю, — резко посерьезнев, заговорила Джессика. — Почему ты не позволяешь себе быть счастливой? Ты уже взрослая женщина и вправе сама распоряжаться своей жизнью, выбирать, с кем тебе быть. Кто тебе запрещает? Мистер Рэдгрейв? Когда он в последний раз интересовался чем-то, кроме выпивки? Я с осени его не видела. Твой придурок кузен? Он тебе не хозяин. И я бы на его месте помалкивала в тряпочку, ведь именно благодаря тебе он, его папаша-алкоголик и мать-психопатка не пошли по миру! Это мое желание, как невесты. Я приказываю тебе прийти на мою свадьбу с тем, кто тебе нравится, и веселиться на всю катушку!

— Джессика, нет, — возразила Рей, и откровения против ее воли полились изо рта. — Как ты не поймешь? Дело не в моих родственниках, не в том, что скажут окружающие! Бенджамин, он… он равнодушен ко мне, даже… более того — я ему отвратительна. Он отверг мои чувства. Для меня настоящая пытка проводить время вместе после… всего.

Джессика изумленно округлила рот и слегка повела подбородком, не соглашаясь. Но она была чутким, понимающим человеком, потому придержала возражения при себе, чтобы не причинять подруге боль продолжением неудобного разговора.

— Почему он тогда продолжает работать на вас? — только и спросила она.

— Не знаю, — быстро соврала Рей, — в конце концов, такие решения должен принимать дядя, он официальный начальник всех наемных рабочих.

— Мне кажется, что ты ошибаешься, — все-таки не сдержалась Джесс.

Рей быстро подобрала с травы свое пальто и принялась просовывать руки в рукава, развернувшись к подруге спиной. Так она могла скрыть злые слезы, выступившие на глазах.

— Пойдем, — как могла спокойно сказала она.

— Лори! — Джессика побежала следом. — Лорейн, стой. Извини. Мне не стоило в это лезть.

— Угу.

Джессика догнала Рей и пошла рядом. Она взялась проводить ее до автобусной остановки, и остаток пути они проделали в тишине. Судя по расписанию, ближайший рейс в нужном направлении ожидался только через тридцать минут, так что Рей решила пройтись пешком, но боялась, что подруга навяжется с ней или, еще чего доброго, предложит зайти за Джимми, у которого есть машина. Будущий муж Джессики не испытывал особой симпатии к ее седовласой подруге, так что поездка вышла бы крайне неловкой. Он был простым парнем и считал Рей избалованной аристократкой с кучей причуд. Джессика много раз втолковывала Джимми, что Рей не такая, да и дела Рэдгрейвов куда хуже, чем кажется, но все ее доводы разбивались о стоящий особняком роскошный старинный дом и наличие штата прислуги.

— Мне пора, — отрезала Рей и, чтобы пресечь поползновения Джессики, быстро соврала. — Позвоню домой, попрошу за мной приехать…

— Подожди, — окликнула ее Джессика.

Рей обернулась: вид у подруги был каким-то уж слишком растерянным. Сосредоточенно нахмурившись, она стояла, глубоко утопив руки в карманах пальто. Рей не сразу поняла, в чем дело, но через мгновение выдохнула облегченно: причиной терзаний Джессики послужило лишь крошечное недоразумение. Они вместе приобрели эти пальто, и на первый взгляд они были совершенно одинаковыми, лишь незначительно отличаясь широтой рукавов из-за разницы в росте. Поторопившись сбежать, Рей, должно быть, прихватила пальто Джессики.

Она принялась выпутываться из него. Джесс по-прежнему не двигалась с места.

— Что это? — наконец отмерла она. В ее ладони, протянутой Рей, что-то поблескивало.

Приблизившись, Рей подавилась воздухом. Конечно, она узнала предмет, которым вместе с пальто случайно завладела подруга. Это было обручальное кольцо с крупным камнем, подаренное Армитажем в честь их помолвки. Рей не хотела носить громоздкое, слишком вычурное украшение, но всегда держала его под рукой, на случай внезапных визитов жениха или его отца. Кольцо было уликой. Оно уличало Рей во лжи, которой она кормила единственную близкую подругу с прошлого лета. Не трудно было догадаться, к какому поводу приурочено его появление.

— Слишком щедрый подарок для человека, который к тебе равнодушен, — хмурясь все сильнее, проговорила Джессика. — Не находишь?

— Джесс, это не то, что ты подумала…

Подруга в пару широких шагов оказалась рядом с Рей. На лице Джессики застыла смесь обиды, изумления и чего-то еще, совершенно неопределимого. Она склонилась над Рей и это было почти угрожающе. Девушка не испугалась, но растерялась. Мысли в ее голове хаотично метались, и она с ужасом поняла, что не сможет сейчас выдать хоть сколько-то внятную ложь.

— Вы… так вы собираетесь ото всех сбежать? — понизив голос, начала свою обвинительную речь Джессика. — Вот в чем дело? Но… я… — Она прикрыла глаза и продолжила с еще большим жаром:

— Но почему ты не сказала мне!? Боже мой, Лори! Я думала, что мы подруги, что ты мне доверяешь… Зачем скрывать от меня? Я сохранила бы твою тайну! Я ни в коем случае не стала бы тебя осуждать…

— Нет-нет, — Рей энергично помотала головой, — все не так, как ты думаешь. Ты ошибаешься, Джесс! Никто никуда не сбегает. Это кольцо… дал мне другой человек. Мой… жених.

— Прекрасно! — процедила Джессика. — Так ты выходишь замуж? Поздравляю! И почему только я узнаю об этом последней? Знаешь что, дорогая? — Она схватила Рей за руки и вложила кольцо ей в ладони. — Еще осенью до меня доползли слухи — кое-кто из знакомых подрабатывал у вас летом, но я отказывалась верить. Я думала, что это — глупые домыслы мелочных сплетников, что ты не поступила бы так со мной, поделилась бы такой важной новостью. Что я тебе сделала? Зачем было скрывать?

— Потому что это брак по расчёту, — выпалила Рей, — потому что я не хочу этого. Думаешь, я бы прятала кольцо, если бы не тяготилась всем этим?

— Что за чушь? — искренне возмутилась Джессика. — Твои чудесные родственники вообще в курсе, что мы не в викторианском романе живем? Они не могут продавать тебя, как вещь, чтобы поправить свои дела!

— Никто меня не продает, — возразила Рей. — Это… мое решение.

— Твое? — опешила Джесс.

— Да, я сама…

— Боже, — обронила подруга, скривившись, — еще лучше. — Она задрала голову, и темные вьющиеся волосы в беспорядке рассыпались по ее плечам. Светлые глаза влажно заблестели, будто Джессика едва сдерживает слезы. Она опять пожевала губу, на которой уже образовалась крошечная ранка, что-то пробормотала неразборчиво себе под нос и только после этого снова обратилась к Рей:

— Спасибо, что скрывала, — тихо и подавленно проговорила она. — Я, выходит, тебя совсем не знаю и… мне не нравится тот человек, которого я сейчас вижу перед собой. Потому что та Лорейн Рэдгрейв, которую я считала подругой, никогда не продала бы себя.

— Ты права, — со вздохом согласилась Рей. — Ты меня совсем не знаешь.

— Милая! — гнев Джессики внезапно сменился противоположным ему нежным порывом, она протянула руки и огладила плечи Рей. — Не представляю, что творится в твоей голове, но, пожалуйста, не поступай так с собой… Ты достойна другой жизни. Ты можешь меня не слушать, но знай: я твой друг. Я всегда буду твоим другом. Не нужно ничего утаивать от меня. Я на твоей стороне. Я пойму… просто…

— Хватит, — оборвала Рей, — нечего тут понимать. Я, как ты и сказала, всего лишь шлюха. Пусть я и стою… — она опустила взгляд на кольцо в своей ладони, бриллиант в котором переливался в солнечном свете всеми своими гранями, — довольно дорого.

Все краски сошли с лица Джессики. Она удрученно, будто беспомощно, опустила руки и отступила назад.

— Как тебе будет угодно, Лорейн, — пробормотала она.

Джесс сделала еще один шаг — и Рей резко ослепила вспышка, отраженная от чего-то прямо перед ней. Сквозь белесое марево она размыто видела руки Джессики, взметнувшиеся вверх за мгновение до того, как она исчезла под колесами невесть откуда появившегося автобуса. Взвизгнули тормоза, и раздался чей-то далекий крик. Но сама Рей была так обескуражена, что не издала ни звука. Ее пальцы беспомощно повисли в воздухе — там, где минуту назад стояла Джессика, силясь схватить ее за ткань злосчастного пальто.

* * *

В каком-то смысле Джессике даже повезло: она осталась жива, пусть прогнозы врачей и были туманными и не внушали особого оптимизма. Она отделалась множественными переломами, сильным сотрясением мозга и травмой позвоночника. Джесс пока не пришла в сознание, но, в отличие от обезображенного Тайлера или дяди Клиффорда, отправившегося в печь, ее сердце еще билось, а значит, у нее был крошечный шанс вернуться к нормальной жизни. Врачи остерегались, что повреждение позвоночника может иметь серьезные последствия, но в провинциальной больнице не могли позволить себе провести необходимые исследования и анализы. Рей предложила родителям Джессики денег, чтобы отправить ее в профильную клинику в Лондоне, когда состояние девушки стабилизируется, но они гордо отказались от помощи. Увы, Рей не могла объяснить им, что обвиняла себя в произошедшем и так хоть немного могла загладить вину перед ней.

Девочка, поцелованная смертью, приносила всем одно лишь горе. Рей была совершенно разбита осознанием, что ее проклятие коснулось и бедняжки Джессики. Свадьбу Джессики и Джимми, понятное дело, пришлось отложить на непреодоленный срок. А Рей предстояло как-то собраться с силами и готовиться к своей. Она пыталась попросить отсрочки, но только вывела Брэндола из себя.

— Мне жаль, что с твоей подругой случилось такое несчастье, — сказал он Рей по телефону, — но в организацию вашей свадьбы вложены приличные деньги, если мы назначим другую дату, придется платить неустойку.

Рей очень хотелось послать его подальше, высказать, что ей, в сущности, не нужны все эти помпезные мероприятия, но она сдержалась. Вежливо поблагодарила Брэндола за сочувствие и положила трубку. Следом за отцом девушке перезвонил Армитаж, чтобы высказать слова поддержки. К несчастью, сейчас он как никогда был нужен отцу в Лондоне, потому не имел возможности приехать и побыть с невестой в это трудное для нее время. Рей снова была предоставлена самой себе — своему одиночеству, ужасу и отчаянию. И она взялась помочь себе единственным доступным способом, который узнала благодаря дяде Клиффорду. Ему же помогало — рассудила она — поможет и мне.

Она перестала ездить в школу, забросила все свои дела и целыми сутками только и делала, что пила. К исходу дня Рей доводила себя до такого паршивого состояния, что едва могла доползти до своей комнаты, не свалившись с лестницы. Она старалась не попадаться на глаза постояльцам, брала бутылку джина и книгу и уходила с ними в лес, но пару раз вечерами все же напарывалась на припозднившихся гостей. Возмущенная этим Маз, конечно же, тут же сделала госпоже строгий выговор и была абсолютно права — жалкий вид пьяной хозяйки не служил отличной рекламой для их гостиницы. С тех пор Рей запиралась в комнате и выходила лишь по ночам.

Ее комната стала выглядеть не многим лучше, чем она сама, в сущности, совершенно безобразно. Рей перетащила туда дядин телевизор, чтобы его бормотание заполняло тишину, но ничуть не интересовалась происходящим на экране. Всюду громоздились горы нестиранной, кое-как брошенной одежды, пустые бутылки и пепельницы, полные окурков. Именно тогда Рей начала курить. Не испытывая удовольствия от табака, она, сидя в темноте, с зашторенными окнами, наблюдала, как дым кружится в плотном душном воздухе, становясь разноцветным во всполохах телевизионных передач.

Ни Кайло, ни кто иной из обслуги дома не осмеливались сунуться туда с предложением навести относительный порядок. Оттого, заслышав настойчивый стук в дверь, Рей особенно удивилась, обнаружив за дверью хмурую миссис Канату.

Старуха заглянула за плечо заспанной, уже успевшей с утра пораньше принять на душу девушки и брезгливо скривилась.

— Ну и свинарник у вас тут, мисс, — сварливо заметила она.

— Что тебе нужно? — спросила Рей.

— Звонил ваш будущий муж, — отчиталась старая фэйри, — просил напомнить, что завтра приедет, чтобы забрать вас в Лондон. Вам… не мешало бы привести себя в… надлежащий вид. И помыться.

Рей захлопнула дверь, и окончание фразы вышло глухим, придушенным слоями древесины.

Завтра… — подумала она, и руки сами собой потянулись к только открытой бутылке джина. Рей сделала жадный глоток, вливая обжигающий напиток с навязчивым хвойным привкусом в горло, как воду. И все равно не могла насытиться, чувствуя себя путником, годами скитавшимся по зною пустыни.

Выходит, ее время вышло.

* * *

После прихода старухи Рей допила джин и забылась сном до наступления темноты. Проснувшись, она отбросила бутылку, с которой так и вырубилась, и наконец отключила телевизор. Его бормотание сверлило висок, и без того ноющий с похмелья. Тишина и темнота сплели вокруг нее плотный кокон. Какое-то время она пролежала, глядя в потолок невидящими глазами, наслаждаясь ощущением невесомости. В горле было сухо и першило, а на душе скреблись кошки.

Собственно, у Рей не было особого выбора и иного плана, кроме как снова напиться, но, откупорив еще одну припрятанную под кроватью бутылку джина, она вдруг почувствовала приступ тошноты. Увы, она злоупотребляла лекарством, и оно утратило свой чудесный терапевтический эффект. Эту ночь ей предстояло провести трезвой — и каким-то чудом дожить до рассвета, сохранив остатки рассудка.

Судя по тишине, царящей в доме, немногочисленные постояльцы уже разбрелись по своим комнатам. Рей могла выйти без страха компрометировать себя и отель, чем она и решила воспользоваться.

Она тенью бродила по дому, пока не поймала себя на том, что будто прощается. Это открытие напугало и смутило ее. Разве она не собиралась вернуться сюда после церемонии и праздничных мероприятий? Пусть и в новом статусе.

По настоянию Хакса-старшего свадьбу и все сопутствующие торжества было решено перенести в Лондон. Так было легче оправдать отсутствие среди гостей дяди Клиффорда. Маз, в силу своей потусторонней природы, не могла преступить порога церкви. Это стало бы серьезным затруднением, ведь кто-то должен был вести девушку к алтарю вместо ее отца.

Рей гадала, кому достанется эта почетная роль — ее будущему свекру или все-таки Майлзу. Кузена она не видела с лета. Он всячески избегал встречаться с сестрой, ссылаясь на загруженность на работе, другие дела и уход за тетей Присциллой, состояние которой в последнее время снова ухудшилось. Миссис Каната докладывала Рей, что он изредка появлялся в особняке, выбирая для своих приездов время, когда двоюродная сестра отсутствовала на месте. Пару раз Майлз звонил домой, но, услышав в трубке голос Рей, спешно говорил, что ему «нужно бежать», просил передать привет дяде Клиффорду и обрывал разговор. Поведение кузена по-прежнему оставалось для нее большой загадкой.

У Рей было достаточно времени, чтобы подумать об этом, но она так и не смогла понять Майлза, не имея подходящего жизненного опыта. Она не знала ревности. Ей трудно было вообразить свои чувства в случае, если бы ее любимый человек вынужден был связать свою жизнь с кем-то другим. У нее не было любимого человека, ведь единственный, кто пробудил в ней сильные эмоции, не относился к роду людскому. Вампиры имели иную природу. Они не вступали в брак, не заводили семьи. Они не умирали. И это, особенно после случившегося с Джессикой, было в глазах Рей их существенным преимуществом.

Лишь так она могла обмануть темного жнеца, шедшего за ней по пятам, чтобы отнять всех, кто становился ей дорог. Немудрено, что она влюбилась в того, кто был мертвым задолго до их встречи. До ее появления на свет.

Кайло не мог умереть.

И Рей тоже чувствовала себя мертвой, блуждая по особняку в последнюю свою «свободную» ночь. В свои неполных восемнадцать лет она успела пережить столько трагедий и горя, что уже не испытывала никакого интереса к жизни, не питала ложных надежд. Она двигалась вперед, словно механическая кукла, какой-нибудь низший вампир, бесцельно ведомый одними инстинктами. Исполнение долга было слабой мотивацией. Рей смирилась с необходимостью выйти замуж, и, хоть все в ней противилось этому, сил для борьбы уже не осталось. Она не видела другого пути. Она знала, как легко зрение может обмануть.

Рей не включала свет, ведь знала интерьер дома в мельчайших деталях и ловко ориентировалась в нем на ощупь. Ей нравилась иллюзия слепоты. Темнота, в детстве наполненная шепотками и жуткими образами, больше не страшила ее, а успокаивала. Темнота снаружи вторила темноте внутри, вела с ней бесконечный диалог. Вдоволь нагулявшись по спящему дому, Рей вышла в сад.

Ночь была непроглядной — луна пряталась за пологом сизых туч, а тишина казалась противоестественной, словно ветер тоже спал. Очертания ветвей и молодой листвы были неподвижны, как детали пейзажа на полотне старой картины. В прохладном воздухе разливался аромат розовых бутонов, отчего-то наводивший тоску.

Рей стащила с ног обувь и босиком прошлась по влажной траве до берега озера. Она пошарила по карманам халата, наспех наброшенного поверх рубашки тети Присциллы, единственной хоть сколько-то чистой вещи, сыскавшейся в недрах гардероба, но удрученно заключила, что оставила сигареты в комнате. Ее волосы и так провоняли куревом и алкогольными парами, навязчивые ароматы сохранились даже после длительных ванных процедур, как свидетельства ее отчаяния.

Рей потрогала воду носком и поморщилась. Превозмогая неприятные ощущения, она вошла чуть глубже, и колени, облепленные подолом намокшей рубашки, тут же свело от холода. Тогда ее слух и уловил неясный шорох на берегу.

— Я тебя не звала, — бросила она, не оборачиваясь. — Ответом ей была тишина, но Рей чувствовала присутствие и не могла обмануться. Она ощущала связь между ними, нить, причудливо сплетенную из самой древней и темной магии прадедушкой-чернокнижником. Она запрещала себе натягивать конец этой нити, но не знала, как ее оборвать. — Только избавь меня от нотаций, не хочу слушать о том, чем мне может грозить купание в холодной воде. Лучше… принеси что-нибудь выпить. — Кайло по-прежнему молчал. Рей начинала злиться — она поразилась тому, что еще способна что-то чувствовать и должна была быть ему благодарна за повод хоть немного встряхнуться. — Это приказ, — раздраженно добавила она. — Ты обязан исполнять мои приказы.

— Не когда они идут вразрез с заботой о вашем благополучии, — словно нехотя ответил вампир. — И вы абсолютно правы, леди. Вам стоит выйти на берег.

— Великолепно! — окончательно рассердилась она. — Давай, расскажи, что еще мне нужно сделать. Мне… — Рей все-таки развернулась, но было так темно, что она не видела лица Кайло, лишь размытый силуэт, квинтэссенцию вечной ночи, — кстати, вот что любопытно. Я могу наказывать тебя за непослушание?

— Попробуйте, — равнодушно откликнулся он.

— Конечно, — пробормотала Рей, — к чему вообще какие-то наказания, когда для тебя, должно быть, само по себе уже пытка — прислуживать мелкой, взбалмошной идиотке! Что же, прошу меня извинить, мистер вампир, что я не уродилась такой же героической, как все мои предки, что я — сплошное ходячее недоразумение. Я всем приношу одни неприятности. Лучше бы… меня не было совсем.

Она выпалила все это и тут же раскаялась за бессмысленный эмоциональный выпад, которому все равно не суждено было достичь цели. Вампир всегда слушал ее эскапады с непробиваемым спокойствием, оставаясь все таким же равнодушным и отстраненным. Рей крупно повезло, что прадед продумал свое заклятие в мельчайших подробностях и связал монстра по рукам и ногам. В ином случае, она давно была бы мертва.

Рей потерла опухшие веки замерзшими пальцами и через плечо покосилась на гладь озера, так и манившую ее своей чернотой, как распростертая бездна. Кто, интересно, станет следующим наследником дела Рэдгрейвов, если ее не станет. Майлз? Больше никого, в ком текла бы кровь Ван Хельсинга, теперь не осталось. Кузен был последним из их рода, не считая ее. Он не годился для исполнения обязанностей охотника и хранителя мира, но Рей признавала, что и сама едва ли способна справиться с тем, что ей отведено. С тем, на что ее обрек отец, перед своей кончиной нацепив на шею дочери медальон.

Сумасбродная идея вспыхнула в мозгу ярким фейерверком.

Всем станет только легче. Майлз, скорее всего, справится лучше нее. К тому же он получит небольшую компенсацию в виде наследства. Старший-Хакс быстро подыщет сыну более выигрышную партию. Джессика пойдет на поправку. Больше никто не умрет. Никто, кроме самой Рей. Смерть заберет себе свою девочку и наконец-то насытится. Нужно было что-то сказать, но в голове воцарилась блаженная пустота, и Рей сдалась, четко осознавая бессмысленность патетических прощальных речей.

Она сложила руки на груди и откинулась назад, позволяя темноте озера поглотить себя. Черные воды сомкнулись над ее головой. Холод проник под кожу.

Рей не сразу поняла, что пришла в себя, ведь ее по-прежнему со всех сторон окружал холод — только уже не воды, а тесного соседства с мертвым телом вампира. Воздух ринулся в горло, выталкивая из легких остатки влаги, и она закашлялась. Мир вокруг качался, как палуба корабля, из чего она сделала вывод, что ее куда-то несут. Но все окончательно обрело четкость и встало на свои места, лишь когда по ее глазам ударил яркий верхний свет собственной ванной комнаты. Ручной монстр ссадил свою ношу в ванную — и вид у него был сосредоточенный и крайне недовольный. Еще бы — и с него самого тоже стекала вода, как бы еще он выловил нерадивую хозяйку из озера.

— Нет-нет-нет, — хрипло захныкала Рей, — ты не смеешь мешать мне, ясно?! Я хочу умереть. Верни все на место! Это приказ. — Вместо ответа Кайло выкрутил оба вентиля, и Рей с ног до головы окатило водой — теперь уже теплой, даже горячей, по крайней мере, температура была явно выше той, к которой она привыкла. Рей зашипела, пытаясь руками закрыться от струй, хлещущих прямо в лицо из душевой лейки. — Да какого черта? Почему ты меня не слушаешься?!

— Хм, мне надоело? — вампир иронически изогнул бровь.

Рей замахнулась, чтобы ударить его, но Кайло проворно увернулся и с тяжелым вздохом опустился на кафель, на безопасном расстоянии от ванны, рядом с позабытой бутылкой джина. Рей в действительности, протрезвев, поражалась самой себе: как за относительно короткий срок ей удалось натащить в комнату целую артиллерию алкогольных напитков. Все-таки у нее с дядей Клиффордом нашлось куда больше общего, чем ей всегда казалось. Жаль, что их объединял только алкоголизм, да и дядя был уже слишком давно мертв, чтобы разделить с племянницей новое увлечение.

Кайло задумчиво повертел бутылку в бескровных пальцах, отвинтил крышку и принюхался к содержимому. Поразмыслив о чем-то с минуту, он пригубил джина, но тут же закашлялся. То ли ему не понравился резковатый вкус, то ли он в принципе был неспособен проглотить человеческую пищу или напитки.

— Ах, не нравится, — торжествующе рассмеялась Рей, — тогда в качестве альтернативы могу предложить свою кровь.

— Спасибо, леди, но нет, — помотал головой ее ручной зверь, и волосы полезли ему в лицо. От его аккуратной укладки не осталось и следа, черные пряди завились от влажного пара, наполнившего комнату, и вздыбились в беспорядке. Он быстро заправил их за уши.

— Почему? — спросила она. Рей чуть сдвинулась, чтобы вода, хлещущая из душа, била не в лицо, а омывала продрогшую спину. В идеале, конечно, ей стоило снять с себя холодную, неприятно липнущую к телу одежду, но она знала, что Кайло смутит ее нагота и он уйдет. И ей куда больше хотелось говорить, чем вновь провоцировать его. Рей давно поняла, что его не заинтересовать тщедушным, тощим тельцем, и оставила все надежды, с этим связанные. — Потому что ты станешь человеком? — продолжала Рей. — Но разве ты не хочешь этого?

— Нет, — быстро ответил он.

Рей почти сдалась, столкнувшись с той стеной, что он возводил всегда, стоило ей подступиться к опасной теме, но вдруг ее осенило. Она придумала, как подойти к этому с другой стороны.

— Вампиром, выходит, быть куда лучше, чем человеком, — задумчиво проговорила Рей. — С некоторыми… нюансами вполне можно примириться. Я хотела бы узнать, как это…

— Об этом не может быть и речи.

— Еще бы, — надулась она, — ведь тогда тебе придется терпеть меня целую вечность? — На мгновение ей померещилась улыбка на лице Кайло, но, как и всегда, он быстро нацепил обратно маску невозмутимости. Рей боялась обмануться, потому списала все на обман зрения, притупившегося с годами из-за пристрастия к чтению. Отправившись гулять по дому в ночи, она бросила очки на прикроватном столике. — Но… — Она пальцами расчесала мокрые волосы и чуть натянула их у корней, размышляя вслух. — Раз тебе так не нравится быть вампиром, зачем ты тогда позволил сделать это с собой? Отец писал, что обращение невозможно без согласия. Тебя обманули?

— Не было никакого согласия, — подтвердил Кайло. — Это — проклятие.

Рей нахмурилась. Ей сразу вспомнились и другие сведения, почерпнутые из заметок Джеральда Рэдгрейва, и кусочек пазла занял свое место. Ситуация не сильно прояснилась, но в ней определенно наметился небольшой прогресс. Еще тогда, разбирая заковыристый почерк отца, она недоумевала — как это — вампиры, созданные искусственно. Здесь, не иначе, тоже была замешана очень древняя и темная магия, секреты которой, увы, были доступны прадеду, но не отцу Рей.

— Выходит, мы в одной лодке, — невесело усмехнулась она. — Мне кажется, что я тоже проклята.

На последней странице отцовской тетради Рей обнаружила что-то вроде примитивной версии генеалогического древа своей семьи. И даты жизни ее предков складывались в крайне печальную математику — мало кому удалось прожить больше пятидесяти, а мужья, жены и другая родня дохли, как мухи. Возможно, смерть преследовала по пятам не только ее, но и всех остальных членов их семьи. Рей вдруг сильно захотелось поделиться своей догадкой с Кайло, получить от него подтверждение.

— Что вы имеете в виду, леди? — спросил он, ощутимо напрягшись. Скорее всего, Кайло приготовился выслушать слезливую отповедь неразумной девчонки о том, как ей не повезло в жизни и любви. И, безусловно, обвинения в том, что ее порывы не вызвали у него должного воодушевления. Она поторопилась объясниться:

— Я ведь действительно приношу всем… одни несчастья, — фыркнула она. — Родители умерли, Тайлер и дядя тоже, тетя пыталась наложить на себя руки и сошла с ума, даже близкая подруга вдруг угодила под автобус. Но так было не только со мной, верно? Ты как-то упоминал, что муж бабушки погиб на фронте совсем молодым, а жизнь ее матери унесла та масштабная эпидемия гриппа. А до того… Здесь прослеживается закономерность. Похоже на проклятие.

— Сомневаюсь, — возразил Кайло, но, судя по всему, ее размышления заставили задуматься и его. — Абрахам Ван Хельсинг дотянул до глубокой старости.

— Шестьдесят — это глубокая старость? — нервно рассмеялась Рей. — Больше, чем у остальных, но… он пережил свою жену на много лет, а его младшая дочь и вовсе умерла в моем возрасте!

Рей искреннее недоумевала, что сказала не так, и резкая перемена в Кайло заставила ее почувствовать себя разочарованной и практически обманутой. Она впервые за долгое время не лезла ему в душу, не навязывала своих чувств, а просто пыталась разобраться и докопаться до истины с его помощью, хотела поговорить просто, почти по-человечески, по-дружески. Как ей показалось, он разозлился, но понять до конца было, как и всегда, невозможно. Он резко поднялся на ноги и сдернул с крючка первое подвернувшееся полотенце, чтобы протянуть ей и, скорее всего, побыстрее убраться восвояси от хозяйки с ее маленьким расследованием.

— Эй! — не выдержала Рей. — Что случилось?

— Ничего, мисс, — заявил Кайло, — просто, если вы еще немного там просидите, то сваритесь заживо.

Рей сердито засопела. Она шатко встала, опираясь на скользкую, влажную стену, но вместо того, чтобы выключить воду, выкрутила горячий кран на полную. Пар стал плотнее, а кипяток больно ужалил ее босые, грязные после купания в озере ступни.

— А если я права? — запальчиво спросила Рей. — Если это действительно проклятие? И следующим, кто от него пострадает, будет мой будущий муж?

— Тогда ему крупно повезет, что безвременная кончина избавит его от необходимости терпеть ваши выходки, госпожа, — мрачно отозвался вампир.

Она, наверное, зря завела речь про Армитажа, невольно напомнив Кайло про конфликт, случившийся в день ее помолвки, но отступать было поздно. Рей решила идти до конца. Она потянулась, будто бы за полотенцем, но, усыпив бдительность вампира этим маневром, цепко ухватила его за лацканы пиджака и втащила к себе под горячую воду. Только ловкость хищника и позволила Кайло так извернуться при падении, что его взбалмошная госпожа оказалась сверху. Это спасло ее от риска быть придавленной весом мужчины, сильно превышавшем ее в габаритах и росте. Она все же ударилась о кафель лбом, но не почувствовала боли. Находясь так близко, Рей не могла думать ни о чем другом. Кровь вскипела в ее жилах, как лава.

— Предлагаю пари, — прошептала она. — Если я права, то… ты выпьешь моей крови.

Темные глаза Кайло лихорадочно метнулись по ее лицу. Рей почудилось, что ее порыв обоюдный и сейчас он поцелует ее сам, без всяких приказов. Или… укусит, не дожидаясь, пока будут исполнены условия сделки.

— А если нет? — поторопил ее он.

— То я никогда больше не заговорю об этом, — пообещала Рей. — Никогда не буду лезть к тебе со своими чувствами… клянусь, никогда… — она осеклась. Все вокруг было мокрым и потому она не сразу заметила, что плачет, и теперь, сделав такое открытие, почувствовала себя совершенно обессиленной и беспомощной. Крепко зажмурившись, Рей опустила голову и прижалась щекой к мокрой ткани пиджака на плече Кайло. Из-за кипятка, нещадно поливавшего их сверху, он больше не был таким холодным. Он казался живым, простым человеком из плоти и крови.

Не обманывайся, — приказала себе Рей.

— Договорились, — шепнул он ей на ухо.

Рей благодарно кивнула. Ей овладела странная отстраненность. Она беспрепятственно позволила вытащить себя из ванны, хорошенько вытереть и запутать в полотенце, как и все здесь, провонявшее табаком и ее отчаянием. Она даже не возмутилась, когда, устроив ее на кровати, как послушного ребенка, утомленного активными играми, Кайло все же стащил с нее потяжелевший от влаги халат и мокрую рубашку тети Присциллы. Рей не засмущалась своей наготы, восприняв ее как некую данность. Все равно она не интересна ему. Он, скорее всего, видел женщин куда красивее.

Рей заползла под одеяло и свернулась в клубок, обнимая себя руками. Кожа на ладонях покрылась морщинами, словно за этот вечер она состарилась на целую тысячу лет.

— Подожди, — взмолилась она, — не уходи. Побудь со мной.

— Да, госпожа, — будто устало откликнулся Кайло. Предвосхитив ее следующие капризы, он устроился за ее спиной, непривычно близко. И хоть их разделяли толстые слои ткани стеганого одеяла, Рей все же чувствовала тепло его тела. В ее гаснущем сознании промелькнула мысль о том, что ей удалось отыскать решение некой щекотливой проблемы, о которой ей когда-то поведала Маз. Глупая фэйри просто не догадалась, что, перед тем как разделить постель с мертвецом, его нужно сначала искупать в кипятке.

Рей зевнула, чрезвычайно гордая собой. Пусть это и была сущая глупость.

— Когда я выиграю, — пробормотала она, радуясь, что усталость и сонливость притупили ее способность к критическому мышлению, и ничего не мешает ей нести полную чушь без сожалений и угрызений совести, — и ты станешь человеком… ты будешь спать со мной?

— Нет, — разочаровал ее Кайло. — Чтобы выиграть, вам придется самой убить своего мужа. А жульничество не зачтется за победу.

Рей завертелась, желая оказаться с ним лицом к лицу. Плотный кокон из одеяла основательно сковывал ее движения, а сил выпутаться из него у нее было, вот и оставалось довольствоваться лишь зрительным контактом. В уютном полумраке комнаты, озаренной светом единственной прикроватной лампы, Рей померещилось, что взгляд вампира тоже потеплел.

— Если… если ты хочешь… если ты правда этого хочешь… — прошептала она, — я убью его. Если хочешь, я вообще не буду выходить замуж. — Кайло ничего не ответил, лишь слегка отрицательно повел подбородком. — Но ты этого не хочешь, — закончила Рей.

Она устало уронила голову на подушку и закрыла глаза. Вампир склонился над ней, чтобы оставить на ее виске легкий, почти неуловимый, исключительно целомудренный поцелуй. Но такой ценный тем, что его не пришлось выторговывать или требовать силой.

— Спокойной ночи, леди, — сказал он. — Вам нужно поспать. Завтра… уже сегодня у вас трудный день.

Напоминанием о свадьбе, о которой она всеми силами старалась забыть, он провел черту. Впрочем, скупое проявление нежности, брошенное ей, словно кость псу с барского стола, придало Рей сил.

Теперь у нее было кое-что хорошее, что можно было забрать с собой в новую жизнь.

Примечания:

Знаете, некоторые авторы капризничают и зажимают проду, пока не получат достаточный фидбэк. Мы с b_samedi — вовсе не такие, а вполне себе самоотверженные пчелки-трудяжки и верные адепты вымирающего фандома. Но то, что он становится все тухлее с каждым годом, блокировка фикбука и прочие жизненные трудности все равно основательно подтачивают наш боевой дух.

Короче, вы знаете, как его поднять: активностью в комментариях. Это здорово замотивирует b_samedi вычитывать уже готовые главы, а меня — продираться через дебри vpn, чтобы выкладывать проду.

История полностью написана, так что — в ваших интересах подстегнуть нас, чтобы мы активнее ее публиковали и быстрее добрались до финала.

Мур.

Примечания:

С Наступившим, дорогие! Подвезли вам проду под оливьешку.

Год был трудный, и я рада, что он позади. Спасибо, что вы с нами!

Брэндол расстарался на славу — свадьба вышла по-настоящему помпезной. Это не оправдывало его равнодушия к переживаниям невесты из-за трагедии, случившейся с ее подругой накануне торжества, но мужчину можно было понять — он вложил в организацию не только приличную сумму денег, но и душу.

Церковь Святой Этельдреды не уступала по красоте Вестминстерскому аббатству, где сочетались браком члены королевской семьи и высшая аристократия страны, так что и Рей почувствовала себя немного принцессой. Для нее, девочки из глуши, не видавшей ничего, кроме скромного сельского прихода, этот собор был настоящим дворцом.

Вернее — она будто смотрела со стороны на хрупкую, потерянную девушку, окруженную великолепием, свечами, белыми лилиями и восторженными гостями; в платье, достойном принцессы. Эта девушка чувствовала себя здесь чужой. Прячась под саваном кружевной фаты, она украдкой разглядывала убранство церкви и наблюдала, как пылинки кружатся в воздухе, разноцветном от дневного света, льющегося в огромное витражное окно. Звуки органа тонули в высоких каменных сводах, а пение хора невольно наводило на мысли о заупокойных мессах. Отец говорил, что свадьба — своеобразный обряд инициации, проходя который умирает прежняя женская ипостась и рождается другая. Но в Рей ничего не проклевывалось, не рождалось. Она чувствовала себя бесплодной землей. И ее это устраивало. Ей было куда комфортнее среди мертвецов.

Когда Армитаж дрожащими от волнения пальцами откинул фату с лица невесты, чтобы завершить обряд поцелуем, Рей вдруг осознала, что впервые целуется с живым человеком. Контакт длился не дольше мгновения, но она успела безрадостно заключить, что он кажется ей донельзя странным и почти противоестественным. Губы ее — теперь уже мужа — были сухими и теплыми, в дыхание примешались нотки освежителя и виски, принятого для храбрости. Мозг закоротило от количества информации. Рей куда милее была стерильная, холодная пустота, сопровождавшая поцелуи с ее вампирским избранником, словно поцелуи с мраморной статуей. Тепло и запах кожи Армитажа, близкий звук его сердцебиения и прочие детали лишь сбивали ее с толку.

С церемонии миновало уже несколько часов, но, сидя в салоне самолета, Рей все еще задумчиво ощупывала собственные губы, стирая с них след чужого прикосновения. Собственные холодные пальцы немного успокаивали фантомное жжение. Она утешала себя, что игра на публику осталась позади, и им с Армитажем больше не нужно изображать настоящих влюбленных. Муж поддержал ее предложение провести медовый месяц за океаном — они летели в Нью-Йорк. В Америке они будут свободны, им ни перед кем не придется притворяться. Каждый из них будет предоставлен сам себе. Рей рассчитывала заняться поисками Луизы Ришар, а что до ее новоиспеченного супруга… у него, кажется, были свои планы.

И главная часть этих планов вбежала в самолет за минуту до отправления, чтобы занять пустующее место рядом с молодоженами.

Рей давно не видела Майлза. Он появлялся в отчем доме только в ее отсутствие и бесцеремонно проигнорировал приглашение на свадьбу кузины, оставив почетную должность сопроводить девушку к алтарю Брэндолу Хаксу. Но теперь он был здесь — и Рей с интересом разглядывала брата, сильно изменившегося за минувшее время. Заносчивый юноша превратился в молодого мужчину. Он перестал носить спортивную одежду, сменив ее на классический костюм, скорее в стиле своего покойного близнеца. Отпустил волосы и бороду. Синяки под глазами и первые морщины выдавали усталость и хронический недосып. Но кое-что осталось неизменным — не успев поздороваться, он сразу же выудил из кармана смятую пачку и вставил в рот сигарету.

— Поздравляю, — отчеканил он. Армитаж дождался, пока бортпроводница даст Майлзу прикурить и отойдет подальше, прежде чем засыпать приятеля вопросами:

— Где ты был? Почему не пришел? Отец был очень недоволен.

— Потому что не хотел, — просто ответил Майлз, будто это было некой очевидной истиной, вовсе не нуждавшейся в пояснении. Армитаж вздохнул и положил руку на колено друга, но тот стряхнул ее резко, почти брезгливо.

— А тебе понравилась свадьба? — Рей не сразу поняла, что кузен обращается к ней. Он поймал ее с поличным, пока она с любопытством изучала трансформации в его облике. — Сестрица, — добавил Майлз после паузы. Рей все ждала какого-нибудь оскорбительного продолжения, но его так и не последовало. Она перегнулась через Армитажа, ловко выхватила сигарету из пальцев кузена и затянулась сама.

— Я просто в восторге, — заявила Рей.

* * *

Первое время они только и делали, что гуляли по Нью-Йорку и смотрели достопримечательности. Рей любила ходить пешком, но даже для нее программа оказалась слишком насыщенной, и к исходу очередного активного дня она почувствовала боль в ногах и заперлась в номере, чтобы принять горячую ванну. В тот вечер Армитаж и Майлз отправились на вечернюю прогулку без нее и, кажется, повздорили. На утро муж явился к ней один, без своего вездесущего компаньона, и заявил, что сегодня он планирует отправиться за город и нанести кое-какой визит вежливости.

Рей была счастлива, что ей не придется напрягать ноги, и продремала всю дорогу в арендованном автомобиле. Как выяснилось, его понятие «за город» подразумевало весьма длительную поездку — они покинули Нью-Йорк, миновали Бостон, но вместо того, чтобы свернуть на запад в какой-нибудь национальный парк, остановились в небольшом городке на побережье. Армитаж припарковал автомобиль на тихой, живописной улочке и галантно открыл дверцу перед супругой.

Оглядевшись по сторонам, Рей увидела большой, красивый, старинный дом, тонущий в насыщенной зелени плодовых деревьев и многоцветии ухоженного сада. Белый, увенчанный монументальными колоннами, он возвышался на небольшом холме, словно античный храм. Чуть поодаль змеилась голубая лента реки, проглядывающаяся за кронами деревьев.

Дверь им открыла хмурая, немногословная экономка. Спросив имена гостей и цель их визита, она кивнула и без лишних предисловий провела молодоженов через лабиринты комнат с изысканными интерьерами к распахнутым настежь французским дверям. Хозяйка дома поджидала их в саду. Она восседала в белоснежном кованом кресле, окруженная пышными бутонами алых азалий, одетая в кимоно с цветочным узором, словно пыталась спрятаться среди цветов, слиться с ними. Короткое каре с ровной челкой и острые стрелки, подчеркивающие кошачью форму желтых глаз, делали ее похожей на древнеегипетскую царицу.

Молодая женщина грациозно поднялась навстречу гостям и, обдав их ароматом тяжелого, восточного парфюма, заключила Армитажа в объятия. Расцеловав его в обе щеки, как очень близкого друга, женщина обратила свое внимание и на Рей.

— Лорейн Рэдгрейв, — почтительно кивнула она и сжала кисть засмущавшейся девушки в своих длинных пальцах с ярко-красными ногтями. — Я наслышана о тебе.

— Теперь уже Лорейн Хакс, — встрял Армитаж. — Пруденс, обойдемся без официоза.

Хозяйка дома дернула плечом, соглашаясь.

Рей опешила: так это и есть та самая Пруденс... Пруденс Уокер, несостоявшаяся партия Армитажа, заокеанская колдунья! Но, если Рей не изменяла память, ее тогда еще жених отзывался об этой особе не лучшим образом. А теперь был с ней предельно мил. В любом случае цель их визита в этот дом становилась еще загадочнее. Изучая записи отца, Рей привыкла подмечать любые мелочи и искать в них скрытый смысл. Оттого она была уверена, что Армитаж привез ее не просто так.

Возможно, она ошибалась, и за этой поездкой не таилось никакого хитрого заговора. Лишь… дела сердечные.

— Ларри еще работает на тебя? — чуть понизив голос, спросил Армитаж, будто так Рей не могла его услышать, что было невозможно, ведь она стояла совсем рядом.

— Да, он где-то в саду, — Пруденс неопределенно махнула рукой себе за спину. — Он собирался посадить какой-то новый сорт яблонь, так что, как и всегда, по локти в грязи.

— Я… — Армитаж осекся.

— Да иди уже, — благословила Пруденс. Она вернулась на свое место и, заложив бисерной закладкой, несомненно, ручной работы, страницу, отложила книгу, которую читала до их прихода. Толстый фолиант лежал вниз обложкой, так что Рей не могла утолить свое любопытство.

Она не знала, что ей делать — идти за супругом к какому-то Ларри или продолжать неловко топтаться на месте. К ее огромному везению, Пруденс разрешила внутренний спор гостьи и, пододвинув еще одно кресло поближе к своему, похлопала по гобеленовой подушке.

— Надеюсь, ты не влюблена в него, — снисходительно проговорила Пруденс, чуть прищурив золотые глаза, — ведь, если ты не знаешь способа отрастить себе член, то тебе ничего не светит.

— Нет, — спокойно ответила Рей и парировала. — А ты пробовала, но потерпела фиаско? Выходит, ведьмы Нового света не так могущественны, как о вас говорят?

Пруденс не оскорбилась, а лишь наградила гостью снисходительной улыбкой.

— Ведьмы Нового света прекрасно справляются и без надоедливых отростков между ног, — с ядовитым смешком заявила Пруденс. — Как и без тех, кто считает, что это — главный показатель силы и власти. Ты мне нравишься, потому я считаю себя обязанной предостеречь: у тебя на родине от острого языка могут быть проблемы. Впрочем, если тебе надоест отыгрывать покорную овечку, милости прошу к нам.

— Спасибо, но, боюсь, я не впишусь в ваш клуб по интересам. Я не ведьма. А охотников на нечисть, как мне говорили, вы не сильно жалуете, — заметила Рей.

Щедрое предложение Пруденс, как и ее внезапная благосклонность, заставили ее насторожиться. Рей чувствовала, что женщина перед ней опасна, хотя пока не осознавала, какую именно угрозу она представляет. Охотничьи инстинкты пробуждались рядом с ней точно так же, как с Маз, Кайло или любым другим магическим созданием. Это невольно заставило Рей задуматься, а считаются ли вообще ведьмы людьми? Или, вопреки схожей внешности и повадкам, они все же представляли собой какой-то другой вид? Отец мало что о них знал. В Европе ведьм почти не осталось — все сбежали сюда еще в семнадцатом веке.

Однако, сосредоточившись, Рей поняла, что именно она ощущает рядом с Пруденс Уокер — магию.

— Кто это сказал? — Пруденс вмиг посерьезнела. — Брэндол Хакс? Он, поди, только и делает, что плачется всем, что мы вышвырнули его отсюда, как бедного беззащитного щеночка? Это наглая ложь. Нам пришлось объединить усилия с Югом, чтобы избавиться от этого паразита. Ноги его здесь больше не будет.

— Но против Армитажа ты ничего не имеешь? — полюбопытствовала Рей. Она побоялась спрашивать, что именно случилось между ее свекром и местными колдуньями. Судя по бурной реакции Пруденс, достаточно серьезный конфликт. Тогда ей, лишь начинавшей вникать в сложности взаимоотношений обитателей мира, скрытого от глаз простых людей, точно не безопасно было лезть во все это.

— Против Армитажа — нет, — кивнула Пруденс, — но что-то подсказывает мне, что он не ради бывшего любовника сюда приехал. Он собирается смыться от папаши?

— Он не обсуждал это со мной, — призналась Рей, нахмурившись. Предположение собеседницы ей страшно не понравилось. Армитаж и правда подозрительно воодушевился ее предложением поехать в Америку. Не планировал ли он остаться здесь навсегда?

— Армитажу… — Пруденс задумчиво побарабанила ногтями по столешнице, — чуждо коварство, но его импульсивность может наделать массу проблем. Он, как и все мужчины, думает тем самым органом. Я вынужденно расторгла нашу помолвку, просто потому, что он не мог удержать член в штанах! Их потрахушки с Ларри чуть не стоили мне репутации. Я тысячу раз предупреждала его, что свои… увлечения нужно держать при себе.

— Зачем ты говоришь мне это? — насторожилась Рей. — С чего вдруг такая забота? Ты видишь меня впервые в жизни. Ты не знаешь меня.

— Я доверяю своей интуиции, — сказала Пруденс. — Она меня никогда не обманывала. К тому же я считаю, что выгоднее заводить союзников, а не врагов. Ты могла бы принести моему Ковену пользу.

Рей почувствовала прикосновение прохладных пальцев к своему колену — легкое, но властное, и отодвинулась на сидении подальше.

— Какую пользу? — пробормотала она. Кошачьи глаза Пруденс пригвоздили ее к месту, как бабочку, насаженную на булавку.

— Не волнуйся, малышка, — голос ведьмы стал мягким и нежным, словно шелк. — Мне есть что тебе предложить. Ты ведь еще не вступила в их хваленый Орден? Тебе там точно не понравится. Есть другой путь. В Новом Свете никто не указывал бы тебе, как жить и что делать. Здесь мы сами пишем свою судьбу.

— А взамен? Чего ты хочешь взамен?

— Сущая мелочь, — Пруденс хищно улыбнулась и взглядом указала на медальон на груди Рей, который та тут же спрятала за ворот платья. — Это ведь не просто красивая безделушка, а древний магический артефакт. Я хотела бы изучить его, узнать, как его можно использовать. Такие вещицы встречаются крайне редко. Это огромное везение.

Рей похолодела внутри: велеречивой колдунье не удалось усыпить ее бдительность. Она почему-то подумала, что Пруденс досконально известно, что из себя представляет ее амулет, и для чего он нужен. Рей могла списать это на беспочвенную паранойю, но ей также показалось, что ведьма знает о Кайло. Она, скорее всего, наводила справки и загорелась идеей обдурить наивную неопытную девчонку, чтобы подчинить себе ручного демона Рэдгрейвов. Разговоры об Армитаже и его похождениях были лишь маневром для отвлечения внимания, даже если в предостережениях Пруденс имелось небольшое зерно истины.

Рей засобиралась уйти, но у дверей, ведущих в дом, колдунья преградила ей дорогу. Девушку снова окутал душный аромат благовоний, по пятам преследующий Пруденс, а ее глаза — жуткие, будто нечеловеческие, стали еще ярче и словно вводили в транс. Она провела кончиками пальцев по ключице гостьи и, подцепив цепочку амулета, высвободила его наружу. Рей предвосхитила ее намерение и шлепнула ведьму по руке. В следующее мгновение она горько пожалела о своей бесстрашной выходке.

Пруденс тут же изменилась в лице — из ее черт пропала размеренная кошачья ленца, все мышцы напряглись, а наигранная доброжелательность сменилось хищным оскалом. Одной рукой она схватила Рей за горло, сжав с поистине сверхъестественной силой, а другой натянула волосы, не позволяя ей увернуться, спрятавшись от прожигающего душу взгляда.

— Назови причину, по которой мне не стоит убивать тебя, — прошипела колдунья.

— Это?

Воспользовавшись тем, что ее руки свободны, Рей незаметно вытащила из сумочки дамский револьвер и прижимала его дуло к тонкому шелку на боку Пруденс. Увы, она недооценила ведьму и не успела спустить курок. Неведомая сила оттащила Рей, проволокла по полу, сметая на своем пути кресла и предметы со столика. Рей ощутимо ударилась спиной о каменную вазу с азалиями, но не позволила боли ослепить себя и шатко поднялась, опираясь на исцарапанные ладони.

Пруданс с торжествующим видом стояла среди воцарившегося в патио беспорядка. Она медленно опустила вниз руку и сжала пальцы в кулак, явно довольная произведенным эффектом. Рей никогда прежде не сталкивалась с ведьмами, потому понятия не имела, на что они способны. Ей не понравилось.

— Вон! — рявкнула колдунья. — Забирай это ничтожество и убирайся. И больше не попадайтесь мне на глаза. Дважды предлагать дружбу не в моих правилах. Ты еще пожалеешь, что отвергла ее.

— Не думаю, — пробормотала Рей под нос.

И сдалась мне твоя «дружба», — закончила она про себя, но тут же пожалела. Кто знает, вдруг эти несносные колдуньи умеют читать мысли?

* * *

Рей краем глаза видела, как Армитаж прощается с садовником, и ей показалось, что и для него поездка в особняк Уокеров стала полным разочарованием. Вернувшись в отель, муж заперся в номере, безапелляционно заявив, что ему «нужно побыть наедине с собой». Рей выждала несколько часов, маясь от скуки, и снова постучалась к Армитажу, придумав отличный предлог — поболтать с Майлзом. Каково же было ее удивление, когда она услышала, что кузен живет отдельно, а не греет ее супругу постель.

Майлз точно не ждал кузину в гости. Он открыл ей заспанный, босиком, в одних брюках, линялой нательной майке и старомодных подтяжках.

— Вы уже вернулись? — спросил он. — Как прошло?

Рей прошмыгнула мимо него в комнату, бегло оценив царящий там хаос, и, плюхнувшись в кресло, завладела сигаретами брата.

— Отлично, — выдавила она, затягиваясь дымом. — Вот только… Армитаж не в духе. Может, ты знаешь, как ему помочь?

— На что это ты намекаешь? — насторожился Майлз.

Рей пожала плечами. Она сомневалась, что стоит посвящать нынешнего возлюбленного мужа в подробности его безрадостной встречи с бывшим, но и не знала, как помягче на это намекнуть. Черствость Майлза ставила ее в тупик — по ее представлениям, он должен был, как благородный рыцарь, ринуться спасать своего ненаглядного друга, а не стоять тут, пальцами расчесывая бардак на голове. Она вынужденно заключила, что забота Кайло ее разбаловала. А ведь они не состояли в отношениях, кроме, конечно, отношений хозяйки и ее покорного слуги. У людей, судя по всему, даже влюбленных друг в друга, все выходило по иному сценарию. Знаться с нечистью, как выяснилось, было куда приятнее. Во всех смыслах.

— Пойдем куда-нибудь? — предложила Рей. — Развеемся, потанцуем…

— С каких пор ты любишь танцевать? — хмыкнул Майлз.

— Не придирайся к словам! — вспыхнула Рей и сложила руки в молитвенном жесте. — Пожалуйста, Майло. Меня он слушать не будет.

— А… — растерянно протянул кузен. — Ты имеешь в виду втроем. Хорошо.

Рей убежала к себе собираться, а времени ей теперь на это требовалось куда больше, чем прежде. Она по-прежнему была равнодушна ко всем женским глупостям, как она называла их про себя, но старалась соответствовать новому статусу и выглядеть поприличнее. Особенно здесь, в Нью-Йорке, где по улицам знатно вышагивали толпы красивых, разряженных людей, ей не хотелось обличать, что она, в сущности, деревенщина из британской глуши. Рей успела разжиться кое-какими вещами и косметикой, хоть и пользовалась ей крайне неумело. К приходу Майлза и мрачного, словно грозовая туча, Армитажа, она успела несколько раз нанести и смыть помаду и силилась застегнуть молнию платья на спине. Муж равнодушно пронаблюдал за ее мучениями, а руку помощи внезапно протянул кузен.

После длительной одиссеи по барам и вечеринкам города настроение Армитажа значительно улучшилось. К моменту возвращения в отель вся троица была порядочно пьяна. Вместо того, чтобы разойтись по комнатам, они вместе завалились в номер Армитажа — самый просторный, чтобы продолжать веселье там.

Армитаж включил радиоприемник и увлек жену на середину комнаты. Майлз, обнявшись с бутылкой виски, плюхнулся в кресло в углу, наблюдая за ними из-под полуопущенных век пустым, остекленевшим взглядом.

Рей так и не научилась танцевать, но на местных вечеринках ей худо-бедно удавалось дрыгать конечностями в такт энергичной музыке. Мелодия, что лилась из приемника в номере, была медленной и тягучей, оттого подстроиться под нее никак не выходило. В конце-концов она сдалась и, положив голову на плечо супругу, позволила ему вести себя по комнате в жалкой пародии на вальс.

Эта песня — меланхоличная, похожая на колыбельную, невольно навевала на нее тоску. Эффект новизны схлынул, и на Рей мягким облаком опустилась печаль. Ей понравился Нью-Йорк, как некий другой мир, так непохожий на все, что она знала. Но ей хотелось домой. Она скучала. Чтобы отвлечься, она решилась заговорить с Армитажем, который, казалось, засыпал на ходу.

— Что тебя так расстроило? — тихо спросила она. — Ну… когда мы были у Уокеров.

— А, пустое, — отмахнулся Армитаж.

— Это… из-за того парня, Ларри? — упорствовала Рей. — Ты… все еще его любишь?

Ее супруг помотал головой.

— Нет, — сказал он, — это в прошлом. Прошлое… нужно оставлять в прошлом. Вот так. Все, кого я люблю, здесь. В этой комнате, — его черты озарились нежной улыбкой.

— О, — смущенно улыбнулась Рей и окинула помещение взглядом. — Тут только Майлз и я. Выходит, что я тоже вхожу в число этих людей?

— Еще спрашиваешь, дорогая жена! — притворно обиделся Армитаж, но продолжал уже серьезнее. — Ты очень славная девушка. Ты так добра ко мне. Конечно, я люблю тебя. Но…

Вечно это проклятое «но», — с тоской подумала Рей. Нет, она вовсе не стремилась завоевать сердце своего супруга, ее полностью устраивал сложившийся порядок вещей, безопасный брак, выстроенный на дружбе, взаимопонимании и, безусловно, личной выгоде. Но ее огорчало, что каждый встреченный мужчина отталкивал ее, отвергал, как бракованный товар. Для того всегда находилась причина.

Пока она терзалась всем этим, Армитаж размышлял о чем-то своем и, вероятно, пришел к собственным заключениям. Именно они и подтолкнули его к действию — он мягко погладил поясницу Рей, словно спрашивая разрешения, а потом, склонившись к ней, робко, как-то по-детски неумело поцеловал ее в губы. Рей растерялась, но тут же пожурила себя, ведь минуту назад она огорчалась, будучи отвергнутой. Ей наконец-то представилась возможность узнать, как это — быть желанной. Пусть Армитаж сильно пьян и, протрезвев, скорее всего, пожалеет о своем порыве. Но они женаты. Им бы однажды пришлось вступить в связь. Почему не сейчас?

— Знаешь… — шепнул ей в губы Армитаж, — я никогда не спал с девушкой.

— Я тоже, — усмехнулась Рей и тут же опомнилась. — Даже с Пруденс? Она… очень красивая.

Ей стыдно было в этом признаться, но ведьма распространяла вокруг не только аромат духов, но и какое-то гипнотическое обаяние, из-за которого и сама Рей испытала влечение к женщине, чего с ней прежде никогда не случалось. К этой опасной женщине.

— Красивая, — согласился ее муж, — но мне кажется, что после секса она откусывает мужчинам головы. Как самка богомола. А мне… моя голова еще нужна.

Рей искренне рассмеялась, представив себе эту гротескную, жуткую картину. Фантазия, вдохновленная принятым алкоголем, нарисовала это во всех подробностях: Пруденс Уокер, этакую Клеопатру, восседающую на груди обезглавленного любовника. Ее желтые глаза светятся в темноте, почти как у Кайло, волосы вьются ядовитыми змеями, на коже блестят бисеринки пота, а красиво очерченный рот весь перемазан в крови какого-то несчастного. В воздухе стоит запах смерти и ее духов. Пруденс проводит языком по губам, слизывая кровь, и говорит: «Дважды предлагать дружбу не в моих правилах».

— Эй, — Армитаж махнул Майлзу. — Иди сюда, чего ты там расселся? И это тоже возьми, — конечно, он имел в виду бутылку виски, которую они тут же пустили по кругу.

Расслабившись, он притянул Майлза к ним, и теперь они стояли, обнимаясь втроем. Рей было неловко и странно ощущать на своей спине широкую лапищу кузена. Она оказалась очень горячей и жгла даже через платье. Она не могла вспомнить, чтобы когда-либо еще, кроме того случая, когда Майлз в гневе чуть не сломал ей запястье, или жестоких игр близнецов в детстве, кузен прикасался к ней.

Мозг бил тревогу — это неправильно. Но Рей приказала ему замолчать. Ей было до чертиков интересно, что будет дальше. Она словно смотрела какой-то мудреный французский фильм по телевизору, где все только и делают, что философствуют и занимаются любовью, снова философствуют и снова занимаются любовью. А потом долго идут титры. Такие, как правило, крутили по ночам, и Рей, маясь от бессонницы, проваливалась в поверхностный сон под длинные монологи героев.

Да, такое вполне могло бы стать сценой одной из таких кинолент. Армитаж поцеловал Майлза, а потом, наверное, чтобы не обидеть жену, потянулся и к ней. Отстранившись, он ждал, пока брат и сестра не проделают тоже самое. Они выпили и еще раз поцеловались по очереди.

— Я так люблю вас обоих, — восторженно сказал Армитаж, и на его бледных щеках играл румянец почти такой же очаровательный, как и у Джессики.

Бедная моя Джессика, — опечалилась Рей, что с ней, интересно, сейчас происходит? Пришла ли она в себя или по-прежнему неподвижно лежит на больничной койке, как спящая красавица из сказки? Почему тогда ее ненаглядный Джимми не поцелует ее, чтобы снять проклятие? Ведь поцелуи — это так просто. Теперь Рей думала так, целуясь с двумя мужчинами сразу. Ее больше не смущал запах выпивки в их дыханиях, теплота тел. Она вспомнила, как, прощаясь со школой-интернатом, пришла к заключению, что ко всему можно привыкнуть. Просто нужно время.

Им надоело топтаться посреди номера и они переместились на кровать. Музыка закончилась, вместо нее началась какая-то нудная ночная передача, где приглашенные гости и дикторы обсуждали политику и животрепещущие социальные темы, но ее уже никто не слушал. Незнакомцы в приемнике болтали что-то про далекую войну и студенческие протесты, а Рей лежала, распластавшись на кровати, и пыталась понять, в какой момент на ней не осталось ничего из одежды, кроме тоненькой комбинации. Ее кто-то целовал, и гладили чьи-то руки, но она уже смутно понимала, где в этом клубке чьи конечности. Она была безнадежно пьяна. Лишь сбивчивый шепот над ухом немного вернул ее в реальность из размытых блаженных грез.

— Как же давно я этого хотел, боже! — голос принадлежал Майлзу, приглушенный кожей на шее Рей, он то утыкался в нее лицом, то покрывал поцелуями. — Знала бы ты, сестрица. Я просто был тобой одержим…

Его (или чьи-то?) пальцы поглаживали Рей между ног сквозь ткань, и она жмурилась от удовольствия, стараясь подстроиться под нужным углом, пока до ее гаснущего сознания не достиг смысл слов. Марево блаженства схлынуло. Она словно резко протрезвела — и испуганно покосилась в сторону Армитажа. Он задремал, лежа на боку, рядом с ней, и его рука покоилась у Рей на животе, под задранным топом. Ее сковал ужас. Она едва смогла повернуться, чтобы оказаться лицом к лицу с Майлзом. Он тут же поцеловал ее — влажно и страстно.

— Что ты сказал? — просипела она, отстраняясь. Способность издавать звуки вернулась к ней далеко не сразу.

— Что? — растерялся Майлз. Он убрал руку, которой ласкал ее между ног, и теперь медленно, словно в трансе, водил кончиками пальцев по бедру кузины.

— Сейчас, — выдавила Рей. — Что ты сейчас сказал. Ты… что? Был одержим?

— Одержим тобой, — подтвердил брат. — Очень давно. Я очень давно тебя люблю, Лорейн.

— Господи, — беспомощно обронила она. — Да… как это возможно? Что ты такое говоришь? Ты… ты так обращался со мной…

— Потому что это неправильно, — выпалил Майлз, — потому что мы родственники. Я… я запрещал себе, говорил себе, что так будет лучше. А потом… ты и Тайлер… это разбило мне сердце.

— Между мной и Тайлером ничего не было, — возразила Рей, но тут же поправила себя, поразившись, откуда в ней, такой разнеженной и сонной, снова взялась злость из-за той истории — острая, как никогда прежде. — Он пытался меня изнасиловать. Я этого не хотела.

— Тайлер был больным ублюдком, — с горечью подтвердил кузен, — но я всегда тебя любил, не помню, с какого времени. Сейчас уже кажется, что всегда. Но теперь… теперь мы наконец-то можем быть вместе.

— А что насчет Армитажа? Ты не забыл, что я вообще-то замужем?

Она вовсе не собиралась давать Майлзу ложную надежду, уверенная, что отношения между ними невозможны по целой тысяче причин, но сейчас ее почему-то больше беспокоили чувства бедного, наивного Армитажа. Армитажа, влюбленного в Майлза. Армитажа, мирно спящего рядом с ними в той же самой постели.

— Он нам не помешает, — заверил ее Майлз. Он потянулся к Рей за еще одним поцелуем, но она увернулась и принялась выпутываться из ловушки чужих рук. От алкоголя ее вело, движения были замедленными, как под водой, но в голове прояснилось. Рей поняла: ей срочно нужно убраться отсюда. И никогда, никогда, никогда больше не притрагиваться к алкоголю.

Она принялась ползать по полу, выискивая свою одежду, но злосчастное платье куда-то запропастилось. Закутавшись в рубашку Армитажа, Рей поднялась на ноги и чуть не упала — комната качнулась, как палуба корабля, попавшего в шторм. Пальцы не слушались, и пуговицы никак не желали вдеваться в петли. Решив, что сойдет и так, она вывалилась в коридор и по стеночке поползла в свою комнату.

Вовремя закрытая дверь спасла ее от Майлза, ринувшегося за беглянкой следом.

— Лорейн, прости меня, — крикнул он, неистово барабаня кулаками по тонкой фанере. — Мне не стоило… это глупо. Прости, пожалуйста.

— Уходи, — потребовала Рей из последних сил. На нее резко накатила тошнота, и, согнувшись пополам, она выплеснула все содержимое желудка себе под ноги. Шарахнувшись от зловонной лужи, она ударилась о стену и плюхнулась на пятую точку. Она скорчилась там, где упала, и отрубилась.

Из забытья ее вывел новый стук в дверь. Звук рикошетил в черепной коробке, и казалось, что стоит такой грохот, будто рушится Вавилонская башня. Кирпичи и обломки древней скульптуры нещадно сыпались на больную голову. Рей опять замутило, но в этот раз она успела добежать до ванной. Ее долго тошнило желчью и алкоголем, пока горло не заболело так, что стало сложно дышать. Она кое-как умылась ледяной водой и шарахнулась от своего отражения в зеркале. Оттуда на нее смотрела помятая, перепуганная насмерть девица, не краше покойницы. Половина волос свисала сосульками, другая свалялась в клок. Кожа стала бледнее фарфора раковины, а под опухшими красными глазами чернели глубокие ямы. В довесок ко всему Рей заметила гематому на шее, но ей совершенно не хотелось вспоминать обстоятельства ее появления.

Тем временем неизвестный визитер продолжал молотить в дверь. Рей дохромала до кровати и, завалившись на нее, закрыла уши руками. Она успокоила себя — у Майлза иссякнет терпение, и он уйдет. Обязательно уйдет. Нужно просто подождать. Этот кошмар закончится сам собой. Ибо Рей не могла ничего предпринять, чтобы спасти себя из заварушки, которую сама устроила, а верный монстр был слишком далеко, чтобы прийти и разом решить все ее проблемы.

Однако Рей ошибалась. Стук прекратился, но Майлз не ушел. Он ввалился в ее номер, не менее помятый, чем она, в сопровождении портье с запасной связкой ключей и бросился к ней.

— Боже мой, ты жива, — выпалил он, сдавливая кузину в смертоносно тесных для ее состояния объятиях. От брата ужасно воняло перегаром, отчего Рей была вынуждена снова бежать в ванную и обниматься с унитазом. Когда она вышла, портье уже успел уйти, а кузен терпеливо дожидался ее. — Пойдем, — сказал он, и только сейчас Рей поняла, что с ним что-то не так. И дело было вовсе не в похмелье. Не дав ей времени даже на одевание, Майлз протащил кузину по коридору и втолкнул в номер Армитажа. — Я… я не знаю, что делать, — признался брат.

— Что? О чем ты?

Вопрос отпал сам собой. Осознание ударило в грудную клетку отдачей от выстрела. Только близкое присутствие Майлза и помогло Рей удержаться от еще одного падения. Она вцепилась в его предплечье с такой силой, что, должно быть, наставила ему синяков. Это не имело значения.

Ее взгляд метался от рыжей макушки повернутого к ним спиной Армитажа до прикроватной тумбочки, заваленной пустыми пузырьками от таблеток. Записка там тоже была — не какое-нибудь торжественное письмо с вензелями, а салфетка из бара, где они вчера отдыхали втроем, исчерканная скачущим почерком немногословного самоубийцы.

Рей сделала шаг. И еще шаг. Она нагнулась над мужем и, превозмогая ужас и отвращение, приложила пальцы к его шее. Вот теперь он нравился ей куда больше. Холодный, без навязчивого сердцебиения и дыхания с примесью освежителя для полости рта. Мертвый.

Злая самоирония не принесла утешения.

Она подхватила с тумбочки записку и быстро пробежалась по ней глазами: «Я вам не помешаю».

Он не спал, а только прикидывался спящим. Он все слышал.

Что же, — мрачно сказала себе Рей, — ты выиграла спор.

* * *

Брэндол Хакс собственной персоной явился за невесткой в аэропорт. Он даже водителя отпустил — сам занимал водительское место старомодного, но респектабельного черного «Роллс-ройса». С возмущенным пыхтением он вырвал багаж из ее рук. Рей была ему почти благодарна, ведь после длительного перелета чувствовала себя так паршиво, что готова была поверить в свою кособокую ложь.

Еще бы он за мной не примчался, — подумала она, но мысль не принесла ей мстительного удовольствия. Она не испытывала и тени симпатии к этому человеку, боялась его, но все это не имело значения перед лицом ее катастрофического чувства вины. В итоге Рей, конечно, избегала встречаться с Брэндолом взглядом, чтобы не видеть таких же водянисто-голубых глаз, как у его сына. Теперь покойного.

Она закрыла эти глаза, почему-то оставшиеся открытыми после смерти, но ей все равно казалось, что Армитаж смотрит на нее с осуждением. Вроде как, он не любил плавать из-за какой-то старой истории, приключившейся в одной из его частных школ. Рей не помнила подробностей, но все силилась восстановить в памяти тот разговор, пока они с Майлзом выгружали мертвое тело ее супруга из багажника арендованного автомобиля, чтобы отправить в последний путь. Почти как викинга, выслужившегося в походах, только без драккара и нажитого добра. Они просто скинули его в реку, отъехав в какую-то промзону на окраине города.

— Я тебе поражаюсь, — признался Майлз. — Ты так спокойна, будто… только и делаешь, что целыми днями избавляешься от трупов.

Рей хихикнула, но это был нездоровый, нервный смех. Майлзу и в голову не могло прийти, что подобным опытом она обзавелась, когда… прикончила его отца. Она же убила Клиффорда. Стоило называть вещи своими именами. Думая об этом, Рей слишком затянула с ответом. Ей стало неуютно под пристальным взглядом кузена.

— Мы же всем говорим, что в нашей гостинице водятся привидения, — наконец нашлась она. — Откуда им взяться без трупов?

— Гм, ясно, — промычал Майлз. Они еще немного постояли на берегу, обдуваемые ледяными ветрами со всех сторон, повторили свою «легенду» и разошлись. Навсегда.

Рей рассудила, что Майлзу лучше остаться в США, нравится ему это или нет. Она в свою очередь должна выждать время и, захлебываясь слезами, заявить Брэндолу, что ее муж сбежал от нее с любовником — ее кузеном. Ей неведомо, где обосновалась счастливая парочка беглецов, и, по правде, она оскорблена, унижена и ей нет до этого никакого дела. Очевидно, что Майлзу под страхом смерти нельзя соваться домой, иначе их ложь рухнет, как карточный домик. Взамен Рей поклялась заботиться о тете Присцилле. О том, чтобы вывезти полоумную женщину за океан не могло быть и речи. Каждый из них принес свою жертву. Но даже Майлз, не посвященный в дела охотников, не имевший удовольствия вести приватные беседы с Брэндолом Хаксом, понимал, что с этим человеком шутки плохи. Им несдобровать, если отец узнает о том, что на самом деле случилось с его сыном. Это — почти милосердие для безутешных родителей — до конца своих дней считать Армитажа отбросом, ублюдком с нездоровыми наклонностями, чем узнать горькую правду.

Пока Рей скормила Брэндолу «облегченную» версию произошедшего: ей, в силу некоторых обстоятельств, пришлось вернуться домой, а муж задержался за океаном, чтобы повидаться со всеми своими старыми друзьями. Армитаж как-никак прожил в Америке большую часть своей жизни. Немудрено, что он считал ее домом и стремился туда вернуться, пусть и ненадолго.

— Я позвоню ему и вправлю мозги, — заявил старший-Хакс. — Только не переживайте. Вам в вашем положении нельзя нервничать.

Рей кивнула, глядя, как впереди петляет черная лента шоссе, озаренная лишь светом фар. Она опустила стекло, и теплый летний ветер растрепал отросшие волосы.

— Спасибо за беспокойство, — вежливо откликнулась она, — но не стоит. Армитаж заслужил отдых. Мне жаль, что пришлось уехать.

— Вы поступили правильно, — похвалил Рей мужчина, — но я все же настаиваю, что вам лучше перебраться в Лондон. Там мы сможем обеспечить вам лучших врачей и условия. Ваш особняк… такой холодный… и эти бесконечные туристы.

И эта ваша противная нечисть, — закончила про себя Рей, едва сдержавшись, чтобы не скривиться. Вот что на самом деле беспокоило ее свекра. Магические помощники Рей по-прежнему не давали ему покоя и являлись главной причиной споров между ними. А ей не терпелось увидеть их. Она знатно соскучилась за время своего отсутствия.

Слова Хакса про врачей заставили ее основательно напрячься, ведь это было самое слабое место в плане Рей. Она боялась даже думать об этом, откладывая на потом. И ведь она знала, что Брэндол станет настаивать, обязательно потащит ее на осмотр. И ее неловкое вранье вскроется быстрее, чем она рассчитывала. Рей-то надеялась, что у нее есть несколько месяцев в запасе, чтобы хорошо подготовить себе пути к отступлению.

При виде родного дома сердце забилось чаще. Везде горел свет, из открытых окон раздавались голоса постояльцев, музыка и бормотание телевизора в номерах, выходящих во внутренний двор. Особняк выглядел непривычно обжитым и будто нарядным. Проделав большую часть пути с открытым окном, Рей успела замерзнуть и ей не терпелось войти в тепло, вдохнуть уютные ароматы домашней стряпни, растопленных каминов и лакированного дерева.

Ее встречали, как истинную королеву: Маз в облике дяди Клиффорда согнала в холл всю прислугу, выстроив ее в шеренгу на манер почетного караула. Брэндол пожал ложному хозяину гостиницы руку и, незаметно от окружающих, брезгливо вытер кисть о полу пиджака. Он смирился с необходимостью играть на публику, оберегая доверенную ему тайну, но не мог справиться с отвращением, которое у него вызывал малейший контакт с презренными тварями.

Миссис Каната заключила госпожу в крепкие объятия.

— Мы скучали, — шепнула она.

— Я тоже, — одними губами произнесла Рей. Она прошлась вдоль всех работников, вежливо кивая горничным и садовникам. Мальчишка-келпи засмущался и неразборчиво пробормотал что-то себе под нос. Завершал шеренгу дворецкий.

— С возвращением, мисс, — тихо прошелестел вампир. Рей на мгновение поймала взгляд его темных глаз, утонув в плескавшейся там вечной ночи. Ей стало тепло и спокойно.

Я дома, — подумала она. Но Рей не смогла посмаковать приятный момент воссоединения со своим ручным демоном, с особняком и всеми его обитателями. Рядом с ней шустро нарисовался Брэндол. Он, воинственно прищурившись, уставился прямо на Кайло. От цепкого внимания мужчины не укрылась игра в гляделки между госпожой и ее самым преданным слугой.

— Держись от нее подальше, проклятый упырь, — понизив голос, так, чтобы его слышали только Рей и вампир, бросил Хакс. Он выждал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом, но, судя по всему, этого ему было мало. Отступив в центр холла, он повлек ее за собой, по-хозяйски обнимая Рей за плечи. — Если вы не против, леди Лорейн, — с удовольствием протянул мужчина, — я возьму на себя почетную обязанность сообщить всем радостную новость.

— Не против, — пролепетала Рей. Выбора у нее в действительности не было.

— Ваша хозяйка ждет ребенка, — провозгласил Брэндол и шутливо пригрозил прислуге пальцем. — Вы все прекрасно знаете нрав этой юной леди, но я настаиваю: не позволяйте ей себя утруждать, даже если примется спорить.

Воцарившаяся тишина казалась такой плотной и удушающей, что ее можно было резать ножом. Первой отмерла Маз, все-таки она отличалась самым бойким нравом и ее практически невозможно было ничем смутить.

— Поздравляю, — сказала она и похлопала в ладоши, призывая остальных последовать ее примеру. — Отличная новость!

— Отличная новость, — эхом повторила за ней Рей, и заученным, заранее отрепетированным движением, погладила свой пока еще плоский живот. Но Брэндол не должен был узнать, что все это — лишь ее страховка на случай, если старшему Хаксу удастся докопаться до правды о гибели сына. Рей надеялась, что старый охотник не поднимет руку на девицу, беременную его внуком, даже если она… угробила его сына. Впрочем, она также признавала, что ей не избежать расплаты, как только свекор поймет, что она водила его за нос.

Но сейчас Рей была дома, со своими верными помощниками и слугами. А они отлично знали, как избавляться от трупов. Эта мысль внушала ей некоторый оптимизм.

Примечания:

С Праздником всех причастных!

По случаю подвезли вам относительно мирную и спокойную главу.

Без убийств.

Честно-честно.

Рей прикрыла лицо козырьком, сложенным из ладони, но от яркого солнца перед глазами, куда более привычными к полумраку, все равно плыли мутные пятна. Это дезориентировало ее, потому, заслышав шорох в кустах, она едва не свалилась со своего наблюдательного пункта от неожиданности. Она потянулась к сумке за револьвером, но остановилась, наконец опознав источник шума.

— Да твою же налево, Дофельд, — прошипела она.

Мальчишка-келпи, исполнявший теперь не только роль конюха в поместье, но и ее личного водителя в дневное время, конечно же, стушевался. Он нервно потеребил нос, по которому получил веткой, продираясь через заросли следом за беспокойной госпожой.

— Простите, мисс, — пролепетал он, — но в вашем положении нужно быть аккуратнее, я…

«В моем положении», — уныло повторила про себя Рей.

— Спасибо за заботу, но, пожалуйста, оставь меня в покое, — как могла мягко сказала она. — Лучше подожди в машине.

Он не спешил уходить. К несчастью, приказы хозяйки не имели на него той же силы, как на Кайло. Они не подкреплялись магией, заключенной в медальоне. И в такие моменты Рей жалела, что не владеет теми же талантами, как ее прадед-чернокнижник, чтобы заколдовать и другую прислугу. Ей бы не помешало побольше послушания. Маз тоже стоило бы приструнить за ее колючий язык и привычку лезть, куда не просят. От нее, что ли, мальчишка этого понабрался?

— Почему бы вам… мэм… — нерешительно начал Дофельд, — не зайти с парадного входа?

Рей тяжело вздохнула.

Она привстала на цыпочки, ухватившись за колючие ветки для равновесия, и еще раз выглянула за ограду. Отсюда открывался отличный обзор — и весь внутренний двор больницы был как на ладони. Девушка впервые осмелилась явиться сюда, так и не решившись посетить подругу открыто. Стыдно было показаться ей на глаза. Рей винила себя в произошедшем.

Она просто хотела знать, что с Джессикой все хорошо, что она идет на поправку. Впрочем, слово «идет» не годилось для случая. Подруга очнулась от комы, но пока так и не встала на ноги. Рей разнюхала, что в эти часы Джимми всегда катает невесту в инвалидном кресле по территории. И Рей наблюдала за ними, причиняя себе этим страшную боль. Ведь Джесс, скорее всего, так и останется прикованной к креслу, беспомощной, парализованной ниже пояса. То, что она осталась жива, в отличие от многих других, кому повезло меньше, было слабым утешением. Джессика… так любила танцевать, была такой легкой, кружась под музыку… Образ подруги, легкой, воздушной, восторженной, так и стоял у Рей перед глазами. Он никак не сочетался с подавленной, беспомощной девушкой в коляске, глядевшей перед собой погасшим взглядом. Джессика, кажется, не замечала даже прекрасной погоды, стоявшей в конце лета. Ей было все равно. Уже все равно.

— Пойдем, — бросила Рей Дофельду. — Пора домой.

Слова едва продрались через спазм в горле. Она почувствовала, что еще немного — и невыплаканных слез будет не сдержать.

Она жива, — отметила про себя Рей. — Радуйся этому, черт возьми.

Ее галерея потерь напоминала жуткую детскую считалочку: папочку сбила машина, брату сожрали лицо, тетя слетела с катушек, дядю закопали давно. А муженек… в речке плавает, как поплавок.

— Вы в порядке? — Дофельд приметил улыбку хозяйки, должно быть, совсем невменяемую. Рей засомневалась, стоит ли считать личным достижением, что даже мистической твари в ее обществе становится неуютно. Но она ничего не могла поделать: она почти уверовала в свою мнимую беременность, раскачиваясь на эмоциональных качелях из стороны в сторону и без всяких гормонов. Мгновение назад она была на пороге срыва, а сейчас кое-как сдерживала смех в приступе нездоровой веселости. — Отвезти вас… к доктору? — любезно предложил келпи. — Или куда-то еще?

— Отвези меня домой, — распорядилась Рей.

* * *

Прикрываться некой гормональной бурей оказалось крайне удобно: парочка грандиозных истерик со слезами, криками и всеми сопутствующими спецэффектами — и Брендол оставил невестку в покое хотя бы на время. Рей могла спокойно заниматься своими делами: отелем, изучением отцовских записей, почти подошедшим к концу, и, конечно, мучительной рефлексией. Она знала, что достигнутый эффект продлится недолго, потому изредка наведывалась в городскую библиотеку за нужными знаниями, не оккультного, а медицинского рода. Чтобы обезопасить себя, ей нужно было собрать достаточно информации о течении беременности на всех сроках. И, по-хорошему, раздобыть себе на будущее накладной живот, но для того ей пришлось бы наведаться в Лондон, не вызывая подозрений. Рей предполагала, что подобный инвентарь можно раздобыть на киностудии или в каком-нибудь захудалом театре. Ее не поражал собственный цинизм в этом вопросе. Она искала способ выжить в очередных безумных обстоятельствах.

Маз давно раскусила хозяйку. Наивно было полагать, что дешевый спектакль сможет обмануть старую фэйри. Этим вечером, как и во все предыдущие, старуха выставила перед Рей тарелку таких размеров, что этой порции хватило бы, чтобы накормить десяток голодающих бездомных.

— Ты издеваешься, — устало вздохнула Рей. Она никогда не отличалась отменным аппетитом, а в последнее время из-за своих переживаний с трудом могла затолкать в себя хоть кусочек пищи. — Маз, прекрати уже переводить продукты.

— Вам нужно хоть немного набрать вес, госпожа, — возразила фэйри. — Знаете, на кого вы похожи? На человека, которого грызет смертельный недуг, а не на женщину в положении. — Рей по привычке огляделась, но, к счастью, в кухне они были одни — постояльцам накрывали в столовой, так что подслушать их было некому. — Это не дело. Руки, как палки, кости торчат, — продолжала ворчать миссис Каната, — бледная, как смерть. Наш милый друг случайно вашей кровью по ночам не лакомится?

Рей проигнорировала вопрос. Она не собиралась реагировать на провокацию, отчего старуха лишь недовольно пробурчала себе что-то под нос. Об этом она тоже частенько пыталась завести речь, но сталкивалась с глухой стеной со стороны хозяйки. Рей огромных усилий стоило удержать себя от сердитой отповеди о том, что Маз никто не просит лезть в чужие дела. Это не имело никакого смысла — фэйри считала себя просто обязанной шпионить за всеми постояльцами особняка, включая госпожу и ее ручного монстра.

После возвращения хозяйки из Америки между ними что-то действительно изменилось, что, должно быть, не укрылось от чуткого внимания докучливой старухи. Рей запрещала себе любые поползновения в отношении Кайло, признавая их опасность и бессмысленность, но ее отчужденность внезапно возымела противоположный эффект. Вампир стал с ней мягче и будто сам искал общества девушки. Он тянулся к ней, не раз и не два инициируя тактильные контакты, впрочем, крайне невинные и будто случайные. И Рей готова была поклясться: хоть она и просыпалась в одиночестве, но в комнате к рассвету царил такой замогильный холод, будто на улице стоял не знойный конец лета, а январская стужа. Окна были плотно закрыты. Возможно, она ошибалась и придумывала то, чего нет, желая успокоить себя его присутствием.

Увы, Рей признавала: момент, чтобы сообщить Кайло о выигрыше и потребовать исполнения сделки, выдался крайне неудачный. Рей была в страшной опасности и ей нужен был могущественный защитник рядом, а не смертный. Как только Брендол узнает правду — а он узнает — рано или поздно, ни револьвер, ни старуха-фэйри, ни мальчишка-келпи не смогут вступиться за жизнь девчонки, погубившей единственного сына этого опасного человека. Только вампир.

— Я, кстати, могу тряхнуть стариной, — тем временем выдала Маз, вырвав Рей из ее мыслей, — и раздобыть вам ребеночка. Но вам все равно нужно отыграть свою роль.

— Что, прости? — изумилась Рей. Она упустила нить разговора.

— Ну… если вы не в курсе, госпожа, — с хитрой улыбкой продолжила старуха, — у моего собрата такое принято. Брать чужих, оставлять своих. Раз уж этот рыжий петух оказался ни на что не годен. Да и от Бенджамина в этом деле пользы никакой.

— О, господи, — простонала Рей. — Опять ты за свое. Не хочу это слушать.

Она почему-то снова подумала о Джессике — своей милой подруге, лишенной возможности реализовать все свои простые и чистые мечты. Джесс хотела полноценную семью и детей. Рей сильно сомневалась, что в нынешнем состоянии подруга осталась на это способна. А если и да… что бы она почувствовала, если бы коварные фэйри украли у нее ее чадо? Им же было плевать на чувства матерей, что находили в кроватках мерзких подменышей. Ненависть Брендола к мистическим созданиям вполне можно было понять. Охотники оберегали людей не только от кровожадных монстров, вроде того, что когда-то убил Тайлера, но и от подобных инцидентов.

— Я запрещаю тебе воровать детей, — строго сказала Рей. — Раз ты живешь в моем доме среди людей, то оставь эти свои замашки.

— А что насчет вашего дружка, госпожа? — ощерилась старуха. — Почему бы вам и ему не запретить лакомиться постояльцами?

Рей сердито грохнула столовыми приборами. Она признавала правоту миссис Канаты, но была бессильна что-то предпринять. Ручного зверя нужно было кормить, а свою кровь она по ряду причин предложить не могла. В такие моменты ей казалось, что запреты, придуманные прадедом, не столько мера безопасности для себя и своей семьи, но и наказание.

* * *

К ночи Рей пожалела. Она признала, что зря разбередила старую рану, отправившись «навестить» Джессику. Она не могла уснуть и, комкая постельное белье в беспокойных метаниях, зачем-то вспоминала подробности дня, когда с подругой случилась трагедия. Она задавалась вопросом — могло ли все сложиться иначе, и пыталась представить себе иные сценарии. Если бы они не поругались с Джессикой из-за помолвки, если бы Рей не заторопилась сбежать от нее, если бы согласилась поехать домой с Джимми… В итоге она лишь захлебывалась отчаянием и чувством вины, заплутав в лабиринте бесчисленных «если».

Рей мучительно хотелось поговорить с самой Джесс и попросить у нее прощения, услышать, что прогнозам врачей добавилось оптимизма, что последствия полученных травм со временем станут не такими фатальными. Но Рей также понимала эгоистичность этих устремлений — ее порыв успокоить свою совесть мог бы нанести Джессике больший вред. Теперь она не сомневалась, что проклята, ведь все, кто хоть сколько-то становился ей дорог, были обречены на жуткие страдания. И лучшее, что могла сделать Рей для подруги, так это держаться от нее подальше.

Ближе к полуночи кто-то постучал в дверь, но Рей проигнорировала визитера. Она решила, что к ней нагрянула Маз с недоеденным ужином, а потому стоит прикинуться спящей и просто дождаться, пока навязчивая старуха уберется восвояси. У старой фэйри хватало дел, ей некогда слоняться по коридорам с подносом. Но ночной гость не торопился уходить, да и стук был слишком деликатным для миссис Канаты, имевшей привычку лупить по двери носком ботинка.

Рей торопливо вытерла дорожки слез на щеках и, завернувшись в домашний халат, оставшийся ей в наследство от тети Присциллы, сползла с постели, уже догадываясь, кого увидит в коридоре.

— Отнеси ей это обратно, — хмуро сказала она, — а лучше швырни в лицо. Я…

— Приказ? — клыкастая улыбка Кайло была по-мальчишески озорной. Ожидаемо, он явился с подносом той жутких размеров стряпни, что старая фэйри не оставляла надежд впихнуть в строптивую хозяйку. Рей замутило от одного только вида жирной, еще дымящейся пищи.

— Просьба, — вздохнула она и, подумав, кивнула, приглашая в свою обитель скорби и одиночества. — Составишь мне компанию? — Рей отошла в сторону и проследила за подносом, который дворецкий пристроил на уголок письменного стола, не занятый книгами, отчетностью по отелю и прочим бумажным мусором. — Только, пожалуйста, не уговаривай меня поесть, мне хватает нравоучений и от Маз.

— Вы объявили голодовку? — полюбопытствовал Кайло. — Позволите полюбопытствовать, по какому поводу?

— Нет, вовсе нет, — возразила Рей. Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Все же миссис Каната беспокоилась о ней не зря — нервное истощение и, как следствие, отсутствие аппетита сделали свое черное дело. Рей едва стояла на ногах, а слабость в теле нарастала. К несчастью, она ничего не могла с собой поделать. Вид Джессики, разъезжающей по двору больницы в инвалидном кресле, окончательно ее добил. А сейчас она еще и чувствовала жуткую неловкость из-за выдуманных, вероятнее всего, ночных визитов Кайло. Спросить она не решалась, а делать вид, что ничего не заметила стало попросту невозможно. Уж точно не находясь среди ночи вдвоем в тесном пространстве. Находясь так близко. Рей не заметила, как вампир оказался рядом с ней, пока не ощутила холодное прикосновение кончиков его пальцев к своей щеке. Мимолетное, как сквозняк.

— Вам нездоровится, леди? — спросил он.

— Нет-нет, — она помотала головой, словно пытаясь поймать призрак этого контакта, закончившегося слишком быстро. Куда быстрее, чем ей хотелось бы. — Конечно, мне, черт возьми, нездоровится. У меня же токсикоз и…

— А я думаю, что вы просто маленькая лгунья, — беззлобно оборвал ее Кайло. Конечно, он знал. Это не вызывало сомнений, что монстр, с кем они связаны магией, способный слышать ее зов и, вероятнее всего, даже мысли, давно раскусил нелепый блеф Рей. Впрочем, это не делало ситуацию менее щекотливой.

Она чуть не потребовала принести ей лучше вина, но порыв быстро угас. После Нью-Йорка Рей больше не притрагивалась к алкоголю. Она не забыла, как чуть не переспала с двумя мужчинами сразу, один из которых, между прочим, был ее родственником, тайно в нее влюбленным на протяжении многих лет. Это тоже было существенной проблемой. Рей было стыдно, не только перед всеми участниками того действа и самой собой, но почему-то и перед Кайло. У них не было никаких обязательств друг перед другом, но на фоне ее чистой, почти детской влюбленности тот поступок, то ее развязное поведение выглядело особенно мерзко. И именно тот эпизод окончательно сгустил краски. Чужие неуклюжие ласки пробудили в ней жажду чувственных удовольствий. Она хотела большего, чем невинные холодные поцелуи, того, что не могла получить. Но в присутствии объекта ее одержимости потребность становилась непреодолимо острой.

Мысли путались, а в горле запершило. Рей облизнула пересохшие губы. Она страшилась посмотреть в лицо Кайло, потому кое-как сфокусировала туманящийся взгляд на его плече. Она примерно представляла, что дальше будет — каким-то своим особым чутьем он уловит, что госпоже плохо, и спровадит ее в постель. Она не ошиблась. Коснувшись разворошенной горы одеял и скомканной простыни, девушка мертвой хваткой вцепилась в холодные руки, придававшие ей равновесия.

— Пожалуйста, — взмолилась Рей, — останься...

Она хотела попросить о большем, но помнила о своей клятве. На языке так и крутились другие слова, облачающие запретные желания. Но если ее вранье о беременности было очевидно для нечисти, девушке все же удавалось хранить тайну о судьбе младшего Хакса. Она сказала всем, что он просто остался в Штатах со своим… близким другом, чье общество ему было куда приятнее, чем общество навязанной жены. Даже Кайло Рей не могла рассказать, что бедняга Армитаж отправился кормить рыб в Гудзоне.

Вампир не стал бы требовать от нее исполнения сделки, то было не в его интересах, но, скорее всего, заподозрил бы причастность девчонки, за которой волочился след из трупов. Это означало, что она все же нарушила условия их договора и сжульничала. Пусть и не специально.

По правде, Рей было плевать на судьбу своего покойного супруга и на возможные обвинения в преступной безалаберности, повлекшей за собой очередную смерть. Ее рот запечатывала обида. Оскорбленное чувство собственного достоинства. Кайло отвергал ее раз за разом. Она не хотела унижаться, снова предлагая себя, выторговывая жалкие крупицы внимания в обмен на победу в дурацком пари.

Она стащила с себя халат и бросила на пол, оставшись в одной легкой, открытой ночной рубашке. Теплый свет лампы придал коже более здоровый оттенок, но Рей понимала опасения Маз — она и сама не далеко ушла от своего мертвого слуги. Она почувствовала его взгляд, но остерегалась поворачивать голову, все еще глядя в сторону тусклого светильника у кровати. Предвосхищая намерение Кайло, нагнувшегося, чтобы оставить поцелуй на ее обнаженном плече, Рей накрыла ладонью его холодные губы.

— Я не прошу о большем, — тихо сказала она. — Ты выиграл спор. Я дала клятву и держу свое слово.

— Как вам будет угодно, госпожа, — откликнулся вампир, и Рей померещилась обида в его голосе.

Она ждала и, кажется, позабыла, как дышать. Рей была готова забыть про все, если только он скажет что-то еще и даст ей надежду. Тогда ни Брендол, ни их глупый договор больше не будут иметь значения. Ничего не будет иметь значения. Именно сейчас Рей хотелось быть просто влюбленной семнадцатилетней девушкой, а не охотницей на нечисть, наследницей семейного дела, погребенной под грузом обстоятельств, ограничений и правил.

— Впрочем… — опустив голос до шелестящего шепота, продолжал Кайло, — эту клятву дали вы, а не я.

Он перевернул ее руку, которую все еще удерживал в своих руках, и поцеловал костяшки пальцев. Рей медленно подняла на него глаза и ей стало страшно от того, каким обжигающим и голодным был взгляд ее ручного монстра. От этого взгляда закипала кровь. Все внятные мысли разом вылетели из ее головы.

В следующее мгновение в них отпала малейшая необходимость. Кайло утянул ее к себе на колени, сжал в ледяных объятиях и поцеловал. Не так, как раньше, когда Рей приходилось требовать этого и просить. Поцелуй вампира был все таким же холодным, но голодным и удушающим, выбивающим весь воздух из легких. Девушка обмякла в его руках, слабость в теле достигла апогея, и оно стало беспомощным и послушным. Она аккуратно провела языком по клыкам Кайло и теперь желала не только слиться с ним в этом порыве, но и ощутить их на своей коже.

Рей отстранилась, наклонила голову и убрала на спину отросшие волосы, обнажая шею. Она не знала, виновата ли в этом их связь, работающая в обе стороны, или только ее помешательство, но она слышала стук собственной крови. Она зажмурилась, предвкушая боль. Боль и удовольствие. Но ничего не произошло — ее покорность отрезвила Кайло. Открыв глаза снова, она заметила, что он изменился в лице. Вампир смотрел на нее с испугом.

— Нет, черт возьми, нет, — пробормотал он, и, наверное, маленькой госпоже никогда прежде не доводилось видеть своего ручного монстра таким растерянным, таким потрясенным. Он быстро, но аккуратно ссадил ее обратно на кровать и, вскочив на ноги, шатко попятился к двери. Темные глаза блестели, как в лихорадке. Он стал еще бледнее, чем обычно.

— Но почему? — вырвалось у Рей, и она разозлилась на интонации капризного ребенка, засквозившие в собственном голосе. — Потому что я «слишком юна»? Ты ведь… солгал мне, когда сказал, что не хочешь стать человеком? Ты хочешь этого. Не меня, но этого. Уж прости, но нет другого Рэдгрейва, кто мог бы снять проклятие. Даже если я тебе не нравлюсь, я…

— Прекрати, — оборвал ее Кайло. — Ты не знаешь, какую цену тебе придется за это заплатить.

— Не знаю, — согласилась Рей. — Так что это? Кровь? Это меня не пугает. Или… — она задумалась, прикусив губы, все еще ледяные, словно после прогулки на морозе, — жизнь? Моя жизнь ничего не значит. Я всем приношу одни страдания. Я… я больше не могу. Я хочу, чтобы все это уже поскорее закончилось. Возможно, это единственное хорошее, что я могла бы сделать…

Вампир приблизился и тяжело, будто вот-вот и сам потеряет равновесие, опустился перед Рей на колени. Кайло взял ее руки в свои, и она едва сдержалась, чтобы не выдернуть свои кисти из его ладоней. Впервые, наверное, за все это время ей был неприятен этот контакт. Холод пальцев Кайло напомнил ей обо всех тех вещах, что она пыталась проигнорировать. Как минимум, о том, что он мертв.

— У вас вся жизнь впереди, моя леди, — вкрадчиво заговорил монстр. — Вы еще будете счастливы. А мой долг защищать вас. В том числе и от себя…

— Слышать ничего не желаю! — взвилась Рей. — Я сама способна себя защитить, сама способна решить, что мне делать, что мне нужно. Мне нужен ты. Я хочу, чтобы ты стал человеком и…

— Это чушь, — не позволил ей закончить Кайло. — Вы меня не знаете. Поверьте, человеком я был куда худшим, чем вампиром. Так что лучше оставить все как есть. А вам не мешало бы повзрослеть.

Рей гневно вырвала у него свои пальцы и занесла кисть для удара, но не осмелилась завершить начатое, споткнувшись о преданный взгляд своего слуги. Вместо этого она сжала руку в кулак.

— Не смей морочить мне голову, — прошипела Рей. — Какого дьявола тогда все это было? Зачем ты приходил ко мне по ночам? Думаешь, я ничего не заметила? Зачем… зачем тогда ты меня поцеловал? Я не позволю так обращаться с собой. Видеть тебя больше не желаю! Убирайся! Я запру тебя, как это сделал отец!

— Отличное решение нашей общей проблемы, — мрачно усмехнулся вампир. — Всем от этого станет только лучше.

— Хватит! — потребовала она и крикнула ему вдогонку, стоило Кайло нацепить на себя прежнюю маску невозмутимости и направиться к двери, словно ничего и не было: — Я тебя ненавижу!

Он помедлил, прежде чем уйти, и ответил, не оборачиваясь:

— Простите, госпожа. Мне жаль, но я не могу ответить вам тем же.

Рей швырнула подушкой ему вслед, но бесполезный снаряд не достиг цели, плюхнувшись на дощатый пол комнаты. Она откинулась на постель, задыхаясь от невыплаканных слез, и обнаружила, что к ней вернулась прежняя ясность мысли. Ей совсем не хотелось думать о произошедшем или переживать из-за визита к Джессике.

Она выудила из верхнего ящика прикроватной тумбочки отцовский блокнот, нацепила очки и придвинулась ближе к свету, чтобы снова просмотреть все записи с самого начала. После этой странной сцены у Рей возникло стойкое ощущение, что она упустила что-то очень важное. Впереди была бессонная, одинокая ночь на поиски подсказки.

Примечания:

Сегодня день щедрый на обновления, ух!

Дружно скажем спасибо B_samedi! ?

Рей читала и читала, пока глаза не становились красными и не начинали слезиться от напряжения; одни и те же параграфы снова и снова.

Отец писал — «Термин «вампир», в сущности, не точен и не дает исчерпывающего определения, ведь подразумевает целую группу существ, питающихся человеческой кровью. Мне удалось найти достаточно свидетельств в фольклоре разных народов — эти создания, как правило, всегда держались где-то рядом с людьми. По большей части это касается низших вампиров — голодных мертвецов, почти полностью лишенных разума. Они выглядели омерзительно, их тела были подвержены признакам разложения разной тяжести. Я не нашел объяснения, как люди становились подобными монстрами, но, думаю, здесь замешана «низшая», бытовая магия. Ведь колдуны и ведьмы были всегда, хотя и заметно выродились со времен могущественных жрецов Гекаты, прочих древних культов и легендарных ахеменидских магов. Злую волю не стоит недооценивать.

Но есть и другие. Главная сложность заключается в том, что в силу своей высокой организации и развитого интеллекта они достаточно умны, чтобы не попадаться никому на глаза. Таким был высший вампир Дракула, которого уничтожил мой прадед. Вероятно, жажда крови и прирожденная жестокость этой персоны еще при жизни создали подходящие условия для его трансформации после смерти. Прадед и дед пытались изучить его останки, но к каким выводам они пришли — мне неведомо. Мама упоминала об их «экспериментах» почти что с отвращением. Она сочла, что мне не стоит в это лезть, и где-то прятала их записи, все результаты тех исканий. Мне остается лишь догадываться. К той же категории, я полагаю, можно отнести и Кармиллу — героиню повести Шеридана ле Фаню, да и в целом литература, в частности романтизма, имеет в своей основе достаточно опыта, почерпнутого из реальной жизни. Мне довелось встречаться с одним высшим вампиром, и это был воистину впечатляющий опыт. Увы, это создание не сильно горело желанием выдавать секреты своего вида. Все сведения, что мне удалось почерпнуть, сводились к тому, что этот вампир относится совсем к другому виду. По словам вампира, он, как и его немногочисленные собратья, происходит из какого-то другого, очень далекого места. Да и слово «вампир», опять же, не сильно подходит для случая, так что я буду называть их просто чужаками. Отличий от того же Дракулы хватает. Как минимум, яркий синий цвет глаз и сильные магические способности, иные из которых нам знакомы, вроде телепатии, умения телепортироваться в любое место в форме дыма, но другие же находятся далеко за пределами нашего представления».

Здесь Рей остановилась, невольно вспоминая Луизу Ришар. Она сразу приходила на ум из-за подчеркнутой отцом особенности — синих глаз, выдающих с потрохами нечеловеческую природу миниатюрной блондинки. Рей догадывалась, что речь шла если не о самой княгине, то о ком-то из ее сородичей. Но, увы, Луиза и ее семья обитали в Америке, куда Рей путь был теперь заказан. Она не горела желанием сталкиваться с Пруденс Уокер или, еще чего доброго, Майлзом, разделившим с кузиной страшную тайну о гибели Армитажа. Ей, конечно, было до смерти любопытно, как сложилась жизнь двоюродного брата за океаном, но она не торопилась наводить справки. Казалось, вездесущий, склонный к крайней подозрительности Брендол тут же обо всем узнает. Потому она читала дальше, раз за разом пролистывая страницы, посвященные всему, что отец сумел узнать о вампирах. Сейчас, изучая записи уже будучи совсем взрослой, Рей подмечала детали, на которые прежде не обращала внимания в силу своей неопытности и юности. Тогда ей тяжело было погрузиться во все это, принять свою новую идентичность, но с годами в ней крепло смирение. И жажда знаний. Знаний, которыми, к несчастью, отцовский дневник не был способен ее обеспечить. Рей нужна была помощь со стороны кого-то сведущего не только в классификации созданий, но и в магии.

Каждую ночь Рей засыпала над блокнотом, и образы, что завладевали ее утомленным сознанием, становились все смелее и провокационнее. Ей мерещилось, что под покровом темноты к ней приходит Кайло, она видела свечение его красных глаз, чувствовала холод тела совсем близко от своего. Ледяные пальцы — и даже перчатки, что он носил всегда, даже в ее грязных фантазиях не скрывали низкой температуры рук — блуждали по ее коже, даря блаженство и чувство тоски от неудовлетворенности желаний. Когда она разлепляла опухшие, словно натертые наждачной бумагой после долгого чтения, веки, сквозь занавески уже струился болезненный утренний свет, а в комнате было жарко и даже душно.

Рей знала, что ей достаточно лишь позвать про себя, но у нее еще были силы сопротивляться этому искушению. Силы, что иссякали с каждым днем. Мелодраматическая сцена, разыгравшаяся в ее комнате в последний раз, окончательно обличила беспомощность этих попыток. У Рей было достаточно времени, чтобы обдумать произошедшее, и, усмирив свою обиду и отбросив злые мысли отвергнутой женщины, она заключила: с Кайло творилось что-то неладное, в его поступках и поведении напрочь отсутствовала логика. Или Рей ее не видела, не имея достаточно познаний о причинах, вынуждавших его поступать подобным образом.

Прежде все было намного проще — она вела себя, как глупая влюбленная девчонка, капризничала и лезла к монстру со своими чувствами, а вампир вновь и вновь ставил заигравшуюся госпожу на место. Но ведь после возвращения Рей из свадебного путешествия Кайло очевидно переменился в отношении нее. Она готова была поклясться — той ночью он сам хотел ее, но отчего-то испугался в последний момент. Спрашивать прямо было боязно, записи отца не проливали свет на эту тайну, а других способов что-то разведать она не видела.

До этого утра, когда Рей в очередной раз прочла одни и те же строки — и ее наконец осенило.

Злую волю не стоит недооценивать.

Ей нужно было разобраться с проклятием. И она очень кстати вспомнила про магический магазинчик в Лондоне, о котором когда-то упоминала Маз. Там могли сыскаться книги, которых точно нет в обычной библиотеке. А не сыщутся… Рей уедет оттуда не с пустыми руками, а с кое-каким сувениром.

* * *

Однако, по пути в Лондон, Рей с неудовольствием припомнила обещание, данное Майлзу — позаботиться о его полоумной матери. Дорога как раз лежала мимо учреждения, где все минувшие годы содержалась бедняжка Присцилла. Миновав изящные кованые ворота, Рей наконец поняла, почему лечение родственницы стоило им таких огромных средств. Больница мало напоминала те жуткие дома скорби, где истязали душевнобольных в фильмах ужасов и готических новеллах. То было красивое современное здание из светлого камня, утопающее в пышной зелени ухоженной приусадебной территории.

Рей попросила Дофельда дождаться ее в машине, остерегаясь, что он снова станет угнетать ее, слоняясь по пятам. У нее на душе и без того скребли кошки — она не видела тетю с того самого момента, как та пыталась наложить на себя руки. И с удовольствием не видела бы еще дольше, но Рей просто не могла нарушить слова, данного кузену. Тетя очутилась здесь во многом по вине племянницы, а теперь еще и была лишена общества единственного уцелевшего сына. Несчастная женщина даже не догадывалась, что осталась вдовой, а под личиной ее супруга для окружающих скрывается перевертыш. И во всем этом, во всех трагедиях Присциллы, была так или иначе замешана Рей. Она словно знала, что так будет, ссылая племянницу подальше в закрытую школу. Как чувствовала, сколько горя сирота принесет ее собственной семье.

Присцилла изменилась. Ее некогда крашенные и завитые волосы отрасли, выцвели и поседели. Стоило отдать персоналу должное — пряди были чистыми и аккуратно расчесанными, да и в целом неприметная больничная пижама, как и кожа пациентки, выглядели вполне опрятно. О ней хорошо заботились. Она точно не походила на чокнутую старуху или жертву жестокого обращения. Но и на себя прежнюю тоже. Завидев Рей, вошедшую в просторную палату, она приподнялась в кресле и близоруко прищурилась, но тут же потеряла всяческий интерес, обнаружив, что посетила ее племянница, а не Майлз. Рей показалось, что тетя ее узнала.

Она неловко присела в кресло напротив, развернутое к панорамному окну, выходящему в сад. Пейзаж за ним, кажется, увлекал тетю куда больше, чем ее гостья, хотя Рей быстро поняла, что заблуждается. Подслеповатые глаза не были обращены наружу, они были прикованы к зеркалу в простой металлической раме, сиротливо приставленному к краешку оконной рамы в углу.

— Здравствуйте, тетя Присцилла, — выдавила из себя Рей. — Как ваше самочувствие? Я… это ваша племянница, Лорейн.

— Я знала, что ты придешь, — не глядя в сторону Рей, откликнулась Присцилла. — Он мне сказал.

Ее губы расплылись в блаженной улыбке, и морщинистая кожа на щеках собралась складками, как у старой собаки. Без косметики и всевозможных процедур, которые так обожала когда-то тетя, она выглядела намного старше своего возраста. Впрочем, Рей не знала точную цифру. Вроде как, Присцилла была младше ее дяди, но не озвучивала на сколько лет.

— Кто сказал? — осторожно уточнила Рей. Ей стало не по себе — она подумала про Майлза и испугалась, что кузен в обход их уговора выходил на связь с матерью или, еще чего доброго, вернулся в Великобританию. У Майлза не было в прислужниках древней нечисти, готовой порвать любого, кто посягнет на их хозяина. Он бы стал легкой добычей для Брендола. Рей не сомневалась, что старый охотник сведущ в методах вытягивания правды, а кузен не производил впечатление человека с сильной волей. И Рей, хочет она того или нет, придется воспользоваться услугами своих магических друзей. Они знали толк в том, как избавляться от трупов.

— А… — протянула Присцилла, улыбаясь все шире, — Тайлер. Тайлер мне сказал.

Рей чуть не хлопнула себя по лбу, испытав заметное облегчение. Конечно, тетя же до сих пор не в себе, иначе бы ее не держали здесь. Она толком не понимает, где находится, перекочевав в выдуманный мир, куда более приятный, чем жестокая реальность.

Или — засомневалась Рей, — Майлз воспользовался сходством и навестил мать, прикидываясь своим мертвым братом?

— Тайлер к вам приходил? Давно?

— До тебя, — ответила тетя Присцилла. — Он часто приходит, но предпочитает, чтобы я была одна. Если хочешь, я могу попросить его заглянуть… Он упоминал о тебе. Ему интересно, какой ты стала, ведь он так давно тебя не видел… Ты тогда была еще совсем крошкой.

Женщина поднялась с кресла и подошла к зеркалу, стоящему возле окна. В отражении появилось ее бледное морщинистое лицо и сутулая фигура. Она любовно погладила раму кончиками пальцев.

— Не понимаю… — пробормотала Рей. — Так он… в городе? Тайлер... В Лондоне?

— Да нет же, — тетя тряхнула головой, и ее черты исказились знакомой, прежней презрительной гримасой, выражавшей ее недовольство глупостью собеседницы. — Зачем ему быть в Лондоне? Он прямо здесь.

— И сейчас тоже?

— О, Лорейн! — Присцилла резко встала и удрученно всплеснула руками. — Что за вопросы ты задаешь? Он говорил, что ты все поймешь, что ты должна понять, как никто. Эти… им бессмысленно что-то втолковывать, но ты! Они и держат меня здесь до сих пор, потому что не верят. Они его не видели.

— Ладно… — медленно проговорила Рей. — Положим, что так, тетя. А Майлз… вы с ним это обсуждали?

— Он тоже не верил мне, — с тяжелым вздохом пожаловалась Присцилла, — но Тайлер обещал, что сам к нему как-нибудь придет. Ему… трудно. Расстояние довольно большое. Он сказал, что было бы славно найти кого-то, кто сможет ему помочь, открыв дверь. Не знаю, выйдет ли у Майлза, но я, к сожалению, не понимаю, как это сделать. Зато я его вижу… и мы можем общаться.

Господи... — с ужасом подумала Рей — да бедняжка Присцилла же совсем выжила из ума! Ей не стало и капельку лучше. Чем вообще занимаются все эти специалисты в клинике? Разве они не должны сделать хоть что-то, чтобы помочь этой женщине? Да, о ней заботятся, но к чему платить такие деньги за то, чтобы ее умывали, причесывали и кормили?

Рей начинала злиться. Она всерьез задумалась о том, чтобы поискать для тети лучшее, а главное, функциональное лечение. Прошло столько лет, а в ее состоянии не наметилось и тени прогресса. Рей общалась с сумасшедшей, что не вызывало и малейших сомнений. И пусть речь тетушки была обманчиво-четкой и понятной, ее разум пребывал во тьме, ведь то, что она говорила… находилось далеко за пределами здравого смысла.

— Ты мне не веришь, — озвучила тетя, словно прочитав мысли Рей. Безумная улыбка на ее лице погасла, она низко склонила голову и спряталась за седыми прядями волос. Рей вдруг вспомнила, как пыталась найти черты сходства с поседевшим дядей, чтобы дать себе повод чувствовать родство. Теперь они были похожи и с тетей. Присциллу даже можно было бы принять за ее мать.

И…

Рей приказала себе остановиться. Тетя уже выстрадала свое. Здесь она в безопасности. Рей не имела права забирать ее к себе и подвергать неоправданному риску. Ведь стоит ей хоть к кому-то привязаться по-настоящему — быть беде. Пусть Рей и двигало лишь сострадание, а не эгоистичное желание победить свое одиночество хоть одной живой душой. Человеком.

— Я надеюсь, что вам станет лучше, — честно сказала Рей. — Мне очень жаль.

— Мне тоже, — подхватила Присцилла. — Тайлер сказал, что это мы во всем виноваты. Мы были так жестоки к тебе… Он сказал… он сказал, что мы могли тебя уберечь тогда. Ты была бы жива… — Рей не знала, что на это ответить. Она не уловила в сказанном и крупицы смысла и почувствовала себя окончательно смущенной и растерянной. — А может… — донеслось ей вслед, — так было лучше для всех? Ведь оно умерло вместе с тобой.

* * *

Рей предполагала, что встреча с собственным прошлым нанесет ей моральный ущерб, но не оценила масштабов катастрофы. Ее окончательно дестабилизировали абстрактные речи невменяемой тетки и без того представлявшей из себя крайне печальное зрелище. Рей еще помнила ее другой — пусть поверхностной и надменной, но полной жизни и интереса к окружающему миру. Теперь Присцилла замкнулась внутри себя, отрицая все, что простирается за пределами ее больных фантазий.

Надеясь вернуть самообладание, Рей отправилась погулять по Лондону, но и в этом потерпела поражение. Воспоминания о поездках сюда в компании Армитажа отравили ей все удовольствие. Ведь будущий муж и правда был к ней добр и от души старался порадовать девушку, не знавшую в жизни ничего, кроме утрат. И где он теперь?

Рей не испытала удовольствия ни от прогулки, ни от похода в Британский музей, где битый час таращилась невидящим взглядом на древние скорлупки и монеты. Наспех перекусив и отыскав в справочнике нужный адрес, она поспешила посетить магазин и вернуться домой. Ей было неуютно в большом городе, полном людей, красок и шума. Она успела соскучиться по обитателям поместья и тишине родных стен.

Продавцом в магазинчике оказался относительно молодой мужчина, что несказанно удивило Рей. Она ждала встретить древнего старца или эксцентричную, увешанную побрякушками даму, но никак не джентльмена, больше походящего на офисного клерка. И без того сложную задачу по поиску колдовской литературы не облегчила опустившаяся на Рей неловкость.

— Мне... мне нужны книги по магии, — страшно смущаясь, выдавила Рей. Она почувствовала себя ужасно глупо.

— Какие именно, мисс? — невозмутимо уточнил продавец. — Мы располагаем обширным ассортиментом оккультной литературы.

— Что-нибудь… о… проклятиях, — сбивчиво пояснила Рей. Продавец удержался от желчных комментариев, позволив себе лишь кислую мину. Она почему-то решила, что не понравилась ему с первого взгляда — и вовсе не из-за того, что не могла внятно сформулировать свой запрос. Возможно, он обладал неким чутьем и как-то уловил темный след, влекущийся за покупательницей всю ее жизнь.

Оказавшись среди книжных полок в одиночестве, Рей выдохнула облегченно. Ее заметно тяготило присутствие этого незнакомца, хотя его подсказка бы ей не помешала. Она понятия не имела, что ищет и какой из толстенных фолиантов ей нужен. Потому вытянула первую попавшуюся книгу — жуткую на вид, в черной кожаной обложке, и открыла на случайном месте ближе к середине. И, как ни странно, попала в точку, хотя это не являлось основным предметом ее интереса.

«Самыми распространенными видами проклятий издревле считались:

— Проклятие на несчастливую женскую долю, передающееся от бабушки к матери, от матери к дочери и так далее. Как правило, речь идет о венце безбрачия, бесплодии или болезнях репродуктивной системы. Часто в основе подобных практик лежало желание изничтожить объект зависти, для работы не требовалось проведение сложных ритуалов, хватало и словесной формулы и намерения оператора.

— Проклятие «черной вдовы» или вдовца — сходная технология, имеющая приличное количество общих черт с первым пунктом. Отличие заключалось в необходимости соблюсти все необходимые условия и манипуляции во время бракосочетания жертвы, так называемое «темное венчание».

— Цепочки трагических событий и смертей, передающиеся из поколения в поколение. Автор считает важным оговорить, что для правильной работы подобной технологии оператору необходимо обладать сильными, а лучше наследственными магическими способностями, в ином случае, проклятие будет слабеть с каждым коленом рода, пока не изживет себя полностью. Нуждается в подновлении. В идеале — закрепить результат постоянным присутствием эгрегора или заговоренного предмета в непосредственной близости от семьи…»

Рей пришлось прервать чтение на самом интересном месте. Она услышала шаги поблизости и уже собиралась рявкнуть на продавца, посмевшего потревожить ее спокойствие, но слова застряли у нее во рту. Перед ней стоял Брендол Хакс собственной персоной. И здесь, в полумраке магазинчика, набитого колдовской атрибутикой, пугающими книгами и невероятными вещицами, он производил поистине пугающее впечатление. Он был… словно в своей естественной среде обитания — там, где ему и положено быть. Не американский бизнесмен и учтивый джентльмен, коих он отыгрывал на людях, а старый охотник.

— Добрый день, леди Лорейн, — приветствовал невестку мужчина. — Какая неожиданная и приятная встреча!

Рей торопливо всунула книгу обратно, но глупо было рассчитывать, что Брендол не успел приметить названия. Она натянуто улыбнулась и обняла себя руками, благо ей хватило ума перед выходом обмотать поясницу шарфом и надеть достаточно просторную одежду, чтобы сквозь нее не проступали контуры слишком угловатой для беременной женщины фигуры.

— Да, сэр, не думала, что найду вас здесь, — сказала Рей и поспешила объясниться. — Мое посвящение не за горами, вот я и решила, что стоит поторопиться с обучением. Сами понимаете, отец подходил к делу халатно, он оставил мало информации и инструкций. А иные материалы, что хранились в доме… мои родственники выбросили за ненадобностью.

— Любопытную область вы выбрали для того, чтобы начать, — подметил Хакс-старший. — Собираетесь кого-то проклясть, дорогая невестка?

Она стоически выдержала его испытующий взгляд, сохранив на лице все ту же пустую, вежливую улыбку. Рей опоздала с тем, чтобы прикидываться дурочкой, но обязана была хотя бы попробовать.

— Что вы, нет! — притворно оскорбилась она. — Я лишь хотела здесь осмотреться. Быть может, вы дадите мне дельный совет, с чего стоит начать?

— Конечно! — обрадовался Брендол. — Наша встреча — огромная удача. Я как раз заглянул за кое-какими книгами и с удовольствием помогу вам, Лорейн. Как я сказал ранее, для меня было бы огромной честью стать вашим наставником. А в последствии… воспитать охотником и внука, — он хитро прищурился.

— Или внучку, — быстро поправила его Рей.

— Или внучку, — кивнул мужчина. — Если не ошибаюсь, скоро можно будет узнать пол ребенка? Я знаю отличную клинику…

— Нет, — оборвала его Рей, но тут же, опомнившись, напустила на себя беззаботный вид. — Пусть это будет сюрприз.

— Как пожелаете, — кивнул Брендол. Он взял девушку под локоть и повел между стеллажами к выходу. Они остановились у первой же полки, озаренной ярким дневным светом с улицы. Старый охотник придирчиво осмотрел ассортимент книг и потянулся за чем-то, стоявшим на самом верху. Но ему не удалось обмануть бдительность Рей этими махинациями и притворным воодушевлением. Она заметила короткий взгляд, брошенный Хаксом-старшим продавцу за стойкой. Девушка догадалась, что эти двое знакомы. И ей совершенно это не понравилось. Но куда хуже была книга, всученная ей свекром. В ней явно таился какой-то намек. — Я думаю, вам стоит начать с этого, — провозгласил Брендол.

Рей откинула обложку, потемневшую от времени, рассыпавшуюся прямо в руках и прочитала:

«Malleus Maleficārum».

* * *

Она практически сразу нашла в книге нужное место, лишь подкрепившее ее в параноидальных догадках:

«Уже при сотворении первой женщины эти ее недостатки были указаны тем, что она была взята из кривого ребра, а именно — из грудного ребра, которое как бы отклоняется от мужчины. Из этого недостатка вытекает и то, что женщина всегда обманывает, так как она лишь несовершенное животное».

Рей читала в дороге и, ожидаемо, ее укачало. Чтобы прийти в себя и заодно подтвердить легенду о недомогании из-за беременности, она попросила Дофельда притормозить на обочине и прошлась вдоль трассы, вдыхая прохладный сентябрьский воздух, тяжелый от выхлопных газов. Из Лондона она возвращалась и с другой добычей, но книга, выбранная Брендолом, намертво завладела ее вниманием. Она торопилась найти в ней ответы и разгадать замысел мужчины. Что он хотел сказать своим выбором? На что он намекает? Ему известно что-то об Армитаже… или…

Ведьмы. Первая версия, родившаяся у Рей в голове, зиждилась на участии столь примечательной фигуры как Пруденс Уокер. И это не предвещало ничего хорошего. Мог ли Брендол заподозрить Рей в сговоре с американскими ведьмами? Предположить в ней их слепое орудие мести? Но какой в этом смысл? Или все куда проще… и это — предупреждение. Предупреждение не соваться туда, куда не просят. Судя по словам Кайло, прадед-чернокнижник пугал своим могуществом не только нечисть, но и коллег по цеху. Охотники были людьми, они не владели магией, а он… ступил в запретную область и начал представлять угрозу для ордена. Он пленил вампира и сделал своим слугой. На что еще он был способен? На что стала бы способна Рей, последовав его примеру?

Она потерла лицо и заправила за уши волосы, разметавшиеся от ветра. Другая книга, купленная в еще одной лавке, удачно подвернувшейся по пути в предместье Лондона, как раз касалась проклятий. Рей не оставила рвения с этим разобраться, пусть и вынуждена была в первую очередь сконцентрироваться на задачке, подброшенной Хаксом.

И этот тип… продавец... Был ли он охотником, вхожим в орден? Это ведь он поставил Брендола в известность, что его невестка нагрянула в город, да еще и начала проявлять интерес к разным запретным вещам? И много их — других охотников? Не следят ли они за каждым шагом Рей после ее возвращения на родину?

В свете всех открывшихся обстоятельств, Рей не удивлялась, что отец избегал связываться со своими коллегами и держался особняком. Однако она по-прежнему недоумевала, по какой причине он держал взаперти свое главное оружие. Чего он боялся?

— Вы в порядке? — по придорожному щебню прошуршали шаги Дофельда. Рей не хотелось отвечать на бессмысленные вопросы о самочувствии, и она заторопилась забраться обратно в автомобиль.

Ей сказали, что отца сбила машина, но кто же тогда был за рулем? Она больше не верила в несчастный случай, как и в то, что Клиффорд — жалкий и слабый — осмелился на убийство брата даже ради наследства. Если орден состоял из таких же мутных личностей, как и сам Хакс-старший, то убийцу стоило искать в этом клубке змей.

Остановись, — приказала себе Рей. У нее хватало проблем и без расследований старых дел, давно припорошенных пылью времени. Сейчас ей в первую очередь нужно было уцелеть самой.

Перед тем, как отпустить ее восвояси, Брендол все-таки завел речь о сыне.

— Есть какие-нибудь новости от Армитажа? — светским тоном уточнил он. — Я понимаю, что он избегает общаться со мной, ибо стыдится своих… особенностей. Но с вами он, должно быть, куда чаще выходит на связь?

— Конечно, — быстро соврала Рей. — Из-за разницы в часовых поясах с этим имеются определенные трудности, но на днях мы созванивались. Он путешествует по стране и делится впечатлениями.

— И он пока не собирается домой?

— Нет, пока не собирается.

И уже никогда не соберется, — мрачно добавила она про себя. Его путешествие — по водам не Стикса, но Гудзона, скорее всего, растянется на долгий срок. Вечность вообще считается мерой исчисления? — задумалась Рей.

* * *

Она заглянула на кухню, но не обнаружила там ужина, что, как правило, Маз сервировала для хозяйки. Рей уже привыкла к их вечерним посиделкам, к нравоучительным монологам старухи и незатейливой болтовне, когда они делились сплетнями о гостях, так что испытала сильное разочарование. Поездка в Лондон расшатала ей нервы, и она нуждалась в отвлечении. Сегодня, увы, миссис Каната была занята, вынужденная отыгрывать Клиффорда перед деловыми партнерами. Из внутреннего дворика доносился раскатистый смех старой фэйри в обличии дяди, звуки музыки, ароматы парфюма и табачный дым. Как бы Маз ни ломала трагедию, ей все же по вкусу было примерять на себя роль беззаботного пьяницы Рэдгрейва.

Рей не хотелось трапезничать в одиночестве и она отправилась в столовую, чего не делала практически никогда, но и там было пусто — судя по оживлению снаружи, постояльцы, заинтересовавшись импровизированным приемом, стянулись туда. Рей посидела над привезенной книгой, вяло пережевывая остывшие остатки ужина, и уже собралась уйти к себе, когда приметила знакомую фигуру в черном строгом костюме. Она удивилась, ведь обычно Кайло не показывался в доме в такой ранний час, да и в целом в последние недели избегал госпожи куда тщательнее, чем когда-бы то ни было. Повинуясь минутному порыву, Рей ринулась задергивать шторы на окне, но так и застыла, вцепившись в ткань.

— Подожди, — окликнула она вампира. Снаружи уже почти стемнело, но последние лучи закатного солнца еще золотили верхушки деревьев и готические шпили особняка. Она залюбовалась этим зрелищем, поймав щекой ускользающий солнечный блик.

— Да, мисс, — Кайло даже не пытался скрыть, что ему не терпится убраться подальше, как его тяготит необходимость стоять здесь и выслушивать очередные капризы вздорной девчонки. И это подстегнуло Рей к действию, меланхолия и усталость в ней мигом сменились почти детским азартом сотворить очередную пакость. Она слегка потянула плотный пыльный бархат на себя, пропуская в помещение чуть больше света.

— Сегодня красивый закат, — будто задумчиво отметила она. — Вампир оставил ее реплику без ответа. — Ты не скучаешь по нему?

— Что вы имеете в виду, госпожа?

Рей начинала выходить из себя. Ее задевало, что ручной монстр даже не смотрит в ее сторону и никак не реагирует на опасность столкнуться со смертоносным для него небесным светилом.

— Ты прекрасно меня понял! — вспылила она. — По солнцу, Кайло. Когда ты видел его в последний раз?

— В тысяча восемьсот девяносто четвертом, — с неожиданной прямотой откликнулся он, но, немного подумав, поправил себя. — В пятом, если быть точным. По правде говоря, мне куда больше нравится луна.

Рей выпустила штору из пальцев, и воздух, качнувшийся от движения тяжелой ткани, пощекотал лицо и открытую вырезом блузки шею. Она вздрогнула, поразившись внезапной откровенности, но теперь уже ей самой не хватало смелости поднять взгляд и посмотреть на ручного монстра.

— То есть… — пробормотала Рей, считая про себя, — это было не так уж давно. Я думала, что ты… куда старше.

Она отчего-то была уверена, что Кайло, если не ровесник Дракулы, то живет на свете уже очень давно. Возможно, она просто позволила его манере изъясняться и держать себя с несколько надменной отчужденностью себя обмануть.

— Не хотелось бы вас разочаровывать, леди, но нет, — с грустным смешком подтвердил он. Но Рей все равно куда меньше шокировала эта новость, чем его внезапный честный ответ. Она годами не могла вытянуть из своего компаньона сведений о нем самом и уже утратила надежду. И мольбы, и приказы были бессильны. Он старательно оберегал свое прошлое… до недавнего времени.

Что-то изменилось. Рей не могла ошибиться: ее отъезд в Лондон, а затем в Америку, ее возвращение перевернули страницу и начали в их взаимоотношениях новую главу.

Кайло по-своему расценил затянувшуюся паузу. Он воинственно сощурил глаза, готовясь обороняться от очередных вторжений на запретную территорию.

— Я не скучаю по солнцу, как и по тому, чтобы быть человеком, — сухо сказал он. — Предвосхищая ваш следующий вопрос, мисс.

— Да-да-да, — вздохнула Рей. — Я помню. Тебя все устраивает. Но тебе… и правда нравится служить моей семье, быть привязанным к этому дому, жить тут на правах питомца, исполнять мои прихоти, как и прихоти других Рэдгрейвов? Какой в этом, черт побери, смысл?

— Ну, спасибо, — фыркнул вампир, — за питомца.

— Я просто пытаюсь называть вещи своими именами, — словно оправдываясь, сказала Рей, — ведь другие вампиры живут на свободе, без всех этих запретов, ограничений и правил. Они вольны распоряжаться своей судьбой. Даже у меня нет такой роскоши как выбор.

— У меня тоже.

— Это ложь! — не сдержалась Рей. — И я устала спорить на эту тему. Я не знаю, как снять чары, наложенные моим прадедом, но ведь они утратят силу, если ты станешь человеком, верно? Я могу дать тебе свободу!

Она отвернулась к окну, провожая край солнечного диска, тонущий в кроваво-красном море облаков. Верхушки деревьев на горизонте вспыхнули и погасли. И она. Ее мигом оставили силы, нахлынула смертельная усталость.

— Я не имею права принять этот дар, — возразил Кайло. — Мне…

— Жаль, конечно! — перебила его Рей. — Я уже тысячу раз слышала это. Что ты от меня скрываешь? В чем проблема? Ты думаешь, я буду требовать что-то взамен, снова навязывать себя? Я не собираюсь так унижаться, я давно поняла, что не нужна тебе, что проблема не в том, что мы… Не важно, — она тряхнула головой и закончила тихо, будто подавленно, — мне ничего не нужно. Никаких условий. Получишь свое — и катись на все четыре стороны…

Она ощутила на лице последнее прикосновение закатного солнца, а следом другое — холодное, нежное и обезоруживающее. Рей подавила желание последовать за ускользающей мимолетной лаской, заметив, как дымится кожа на руке Кайло, даже скрытая перчаткой, от крошечного солнечного луча. Он быстро убрал кисть.

Свет ушел из комнаты, и темные глаза вампира снова загорелись алым, как всегда бывало в темноте.

— Вы правы, моя леди, — проговорил он. — Нет никакого удовольствия в том, чтобы всегда жить во мраке. И я не хочу, чтобы вы узнали, как это.

— Но…

Он исчез, прежде чем Рей успела возразить или накричать на него из-за того, что у этой странной, вероятно, крайне пугающей сцены могли быть ненужные свидетели. Она нехотя признала — в том была и ее вина, она сама инициировала очередную разборку не за закрытыми дверями своей спальни.

Ей еще представилась такая возможность — продолжить в своей комнате, но она ей не воспользовалась. В словах не было необходимости. Вампир пришел к ней ночью в поисках живого тепла. А Рей… слишком боялась задать правильный вопрос.

* * *

И хоть девушка продрогла до костей даже под толстым пуховым одеялом, она давно не спала так крепко и сладко. Волшебство ночи растаяло, сменившись тусклым пасмурным утром, но Рей поймала себя на мысли, что, наверное, впервые в жизни проснулась с улыбкой. Не открывая глаз, она провела ладонью по постели рядом с собой — ледяной, как надгробная плита, как крышка того самого саркофага, не смутившись своего вынужденного одиночества. Куда важнее было то, что ночь она провела не одна, что темноту озарял мистический красный свет, а на ее талии покоилась тяжелая рука.

Рей кое-как вытащила себя из постели и побрела отогреваться в душ, и ленивые, сонные мысли оказались неожиданно оптимистичными. Она думала, что, возможно, сможет к этому привыкнуть. Пусть ее молодое тело жаждало страсти и чувственных наслаждений, но, за неимением способа получить желаемое, она вполне могла утешиться и платоническими отношениями со своим мертвым избранником. Спать в холодных объятиях вампира тоже было весьма приятно; куда приятнее, чем бесконечно припираться, пытаясь добиться своего в затянувшемся споре.

Кайло пришел к ней глубокой ночью. И Рей так боялась спугнуть его покушением на сакральную тишину между ними, что приняла это как данность. Ее так и подмывало заговорить о чем-то отстраненном, избегая острых углов и опасных тем, спросить вампира о его прошлом, в бытность человеком, о том, как менялся мир на его глазах, но она решила, что у нее еще будет более подходящий случай, чтобы утолить свое любопытство. Лед таял, хотя мертвый мрамор так и оставался мертвым мрамором.

Увы, спустившись на кухню, Рей столкнулась с неприятным сюрпризом, вынудившим ее вынырнуть из сладких грез и наивных мечтаний. Маз сообщила, что мистер Хакс явился собственной персоной и ждет невестку в столовой, чтобы разделить с ней завтрак. Рей давно заметила, что неприятную ауру, исходящую от старого охотника, ощущала не только она, но и любой случайный человек, очутившийся подле него, так что, ожидаемо, все постояльцы разбрелись кто куда, стоило автомобилю попечителя нарисоваться во дворе.

— Доброе утро, леди Лорейн, — дружелюбно поприветствовал ее свекор. Пока она бегала до комнаты и обратно, чтобы наспех приладить накладной живот, Брендол успел расправиться с трапезой и возился со своими сигарами. Нож в его умелых пальцах выглядел, как очередное предупреждение. — Уже начали знакомство с материалом?

— Доброе, сэр, — откликнулась она, украдкой размышляя, как бы запихнуть в себя хоть немного пищи, ведь желудок скрутило нервным спазмом. — Да, потихоньку. Очень любопытное чтиво. Чем обязана столь раннему визиту?

— Меня вдохновил проявленный вами энтузиазм, — сказал Брендол. — Я решил поддержать вас в вашем начинании и заглянул в штаб охотников. Вы будете в восторге от текстов, которые мне удалось раздобыть.

— Неужели? — Рей кашлянула, прочищая горло от вставшего поперек кусочка тоста. — Премного благодарна.

Хакс выпустил в воздух струйку дыма и царственным, ленивым жестом подтолкнул к Рей по столу толстую папку с документами. Она отпихнула подальше тарелки, радуясь, что ей не придется изображать отсутствующий аппетит, и торопливо распотрошила завязки на папке, чтобы добраться до содержимого. Она ждала увидеть очередной толстенный древний фолиант, какое-нибудь руководство по особо жестоким методам расправы над ведьмами, вампирами и прочими мистическими созданиями, но ошиблась. Перед ней была толстая стопка рукописных листов на пожелтевшей бумаге, где аккуратный, бисерный почерк перемежался с какими-то цифрами, расчетами, неизвестными символами и рунами.

— Это записи вашего деда, — объяснил Брендол, с удовольствием наблюдая за недоумением девушки. — Леди Лавиния сочла, что в ордене они сохранятся лучше, чем здесь. И оказалась права. Ваша невежественная родня запросто могла счесть эти бесценные записи за мусор.

— Я… впечатлена, — пробормотала Рей.

— О, вы будете по-настоящему впечатлены, когда ознакомитесь с этим, — усмехнулся Хакс. Он одним размашистым глотком допил чай, потушил сигару. — Ну, я пока оставлю вас, леди. Обсудим позднее, пока я хотел бы справиться, как тут идут дела. Все-таки в предприятие вложены и мои деньги, так что…

— Не стоит утруждать себя оправданиями, — кисло улыбнулась Рей. — Чувствуйте себя как дома.

Она перелистнула первые несколько страниц и замерла, споткнувшись взглядом о дату, которую слышала накануне. От Кайло.

«1895 год, десятое января. Эксперимент длится уже месяц, но пока я не доволен достигнутыми результатами и планирую продолжать, пока…»

— А где же ваш друг, леди Лорейн? — оторвал ее от нарастающей паники голос Брендола.

— Какой друг? — растерялась Рей. В ушах шумело. Желудок не просто крутило — он ухнул вниз и бурлил вулканом, готовым вот-вот исторгнуть все содержимое.

— Ну… ваш мертвый друг, — любезно подсказал Хакс. — Я бы посоветовал вам, моя дорогая, и с ним поделиться мнением о прочитанном, ведь это… непосредственно касается условий вашего сотрудничества.

Довольный произведенным эффектом он наконец ушел. Рей посидела минуту, спрятав лицо в ладонях, немного успокаивая тремор в теле, догадываясь, что все эти упражнения не имеют особого смысла.

Она собиралась спуститься в преисподнюю, разверзнувшуюся перед ней на столе в виде толстой стопки бумажных листов семидесятилетней давности.

Примечания:

Дней без происшествий (зачеркнуто)

Глав без смертей: 2

Примечания:

А вот и прода.

С пятницей, котаны! Упомяну день недели, на всякий случай, если вам после этой части понадобится горячительное, чтобы лечить душевные раны. Сегодня никто не осудит. Можно.

Рей остерегалась напороться на Брендола, да и на кого-либо еще, потому заперлась в комнате, дабы никто не мешал ей погрузиться в очередную темную семейную тайну. Чтобы разобраться в запутанных записях, ей нужны были тишина и время. Она просидела над папкой до позднего вечера, а детали зловещей мозаики никак не хотели складываться в цельную картину. Возможно, признавала Рей, это к лучшему. Ведь сами фрагменты были поистине чудовищны.

Ее прадед, Иеронимус Ван Хеллсинг, не только в совершенстве овладел оккультным мастерством, но двинулся дальше, пустившись в поистине омерзительные, противоестественные эксперименты. Он купил этот дом, расположенный на достаточном отдалении от Лондона и цивилизации, чтобы обустроить здесь свою лабораторию. Он превратил тот самый подвал в пыточную, где в тесных камерах томились пойманные им магические существа и обычные люди. Чернокнижник не видел между ними особой разницы — все они были лишь безликими наборами цифр, лишь испытуемыми, материалом для его кропотливой работы. Он переливал кровь тварей людям и людям кровь тварей, с энтузиазмом доморощенного хирурга ампутировал и пришивал заново конечности, исследуя возможности регенерации. Он проводил богомерзкие ритуалы, от одного описания которых на Рей накатывала дурнота. Спустившись пятилетней девочкой в подвал, она не имела и малейшего представления, насколько это по правде страшное место. Сколько крови впитал каменный пол, сколько ужаса запечатлели сводчатые стены.

Она сразу оставила попытки найти объяснение причудливому замыслу прадеда, признав, что ей не понять его бесчеловечную логику. В отличие от Джеральда Рэдгрейва, Иеронимус не видел в них красоты. Ни в монстрах, ни в простых смертных. Рей показалось, что обезумевшему ученому они были одинаково омерзительны. Она задавалась другими вопросами.

Например, зачем? Зачем Брендол хотел, чтобы она об этом узнала? Для чего вообще было вытряхивать этот скелет из шкафа? Как это стало возможно, кто это позволил? Неужели другие охотники знали… знали и закрывали глаза на деяния уважаемого члена своего треклятого ордена? И, черт возьми, какое отношение все это имеет к ее так называемому «мертвому другу»? Он был одним из тех несчастных созданий, таящихся за бездушным набором цифр?

В горле пересохло, а в груди стянулся тугой узел. Рей собрала листы в папку, не сильно заботясь об их сохранности, и брезгливо отпихнула подальше от себя. Ей хотелось бросить отвратительное чтиво в печь, но даже огонь, вероятно, не способен был уничтожить такую скверну. Выжечь воспоминания о прочитанном из памяти.

Она спустилась вниз и вышла в сад, надеясь, что свежий воздух и вечерняя прохлада помогут ей прийти в себя. Гости уже разошлись, а вот Брендол, оказывается, терпеливо дожидался невестку, чтобы, как он, скорее всего, запланировал, поделиться впечатлениями. Рей тяжело опустилась в кресло напротив него и, не глядя в сторону мужчины, невидящим взглядом уставилась на луг, покрытый полосами ночного тумана. Из леса тянуло сыростью. В озере отражалось лиловое небо и медленно плывущие по нему облака.

— Зачем? — вырвалось у Рей.

— Это — часть вашего наследия, леди, — невозмутимо откликнулся Брендол. — Я счел, что вам будет полезно ознакомиться и с позицией, противоположной той, что придерживался ваш отец…

— Нет, сэр, — оборвала Рей. — Зачем он все это делал?

— Иеронимус обладал поистине блестящим умом, — сказал мужчина. — Увы… несчастья, доставшиеся на его долю, наделили этот ум… чертами безумия. Но его цель была исключительно благой.

— Блестящий ум? — с нервным смешком переспросила Рей. — По-моему, он был просто мясником. Какой благой цели могли послужить все эти… жуткие вещи?

— Видите ли, — Хакс-старший наклонился чуть ближе к Рей, — он ненавидел монстров, но, допустим, в отличие от своего отца и многих других, считал нерациональным расходом ресурсов их полное истребление. Ведь некоторые их особенности могли помочь человечеству. Люди слабы и смертны. Согласитесь, одна только способность этих выродков к регенерации сослужила бы нам хорошую службу в борьбе с неизлечимыми болезнями, увеличила бы продолжительность жизни… Не волнуйтесь, леди. Орден не одобрял его исканий. Я тоже нахожу их… пусть и занятными, но слишком дерзкими.

На мгновение Рей показалось, что таким образом он оправдывается, снимает с себя вину, но она быстро усомнилась в этом. Брендолу, в сущности, не было дела до пугающих занятий Иеронимуса. Он, как и всегда, преследовал иную, какую-то свою цель.

— Люди, — озвучила Рей, — среди его подопытных были и люди. Это…

— Да, — подтвердил он. — Причина, по которой эти записи хранятся в строжайшей тайне. Мне удалось узнать, кем они были, но это не меняет сути дела. Это все равно негуманно. Впрочем, не все они были преступниками или душевнобольными. И не все несчастные обрели покой.

Рей подняла глаза и встретилась с испытующим взглядом Брендола. Она почувствовала, как по спине пробежала стайка мурашек, и поплотнее запахнула шаль, пытаясь избавиться от ощущения фантомного холода.

— Чего вы добиваетесь?

— Так вышло, что теперь мы с вами связаны, — ответил мужчина. — И я не хочу, чтобы тень наследия вашей семьи легла и на мою. Не ради меня или Армитажа, но ради вашего будущего ребенка. Я хочу дать вам дополнительную мотивацию покончить с тем, что начал ваш прадед.

— Я не понимаю… — пролепетала Рей.

— Окажете мне любезность, леди? — спросил Брендол. — Вы можете позвать своего… слугу? Для того, чтобы я мог продолжить и внести окончательную ясность.

Она догадывалась, что ей нельзя его слушаться, нельзя исполнять эту просьбу, но не могла поступить иначе. После знакомства со зловещими записями прадеда, Рей жаждала наконец-то получить все ответы, даже если правда будет стоить ей слишком дорого.

Она кивнула и прикрыла глаза, зачем-то пытаясь вспомнить, когда ей в последний раз приходилось обращаться к Кайло таким способом, напрямую. Ведь в том давно отпала необходимость — он будто все время незримо был рядом. Появлялся, предвосхищая ее намерение и потребность в его присутствии.

Приди.

Рей все еще сидела, зажмурившись. Она не слышала шагов, всегда неслышных, но почувствовала, что он здесь. О каменную кладку скрипнули ножки кованого кресла, отодвинутого Брендолом.

— Составите нам компанию? — несмотря на напускную любезность и дружелюбие, голос Хакса-старшего звучал враждебно и предостерегающе. Он не терпел возражений. Его властолюбивая натура, скорее всего, терзалась от зависти к какой-то девчонке, имевшей возможность приказывать могущественному созданию. Вряд ли он терзался проблемами морали или действительно сочувствовал чьей-то участи. Это совершенно не вписывалось в его характер. Но стоило отдать должное его самоконтролю и сдержанности. Когда Рей все же открыла глаза, она увидела, как Брендол предлагает Кайло сигару, словно они просто старые друзья, собравшиеся для того, чтобы насладиться последним сентябрьским теплом и светской беседой. — Угоститесь? — с издевкой уточнил он.

— Нет, благодарю, — вампир слегка поморщился. Рей заметила, как сжались его руки, сложенные на коленях. Во всей его позе ощущалось напряжение хищника, затаившегося перед броском. Но дрессированный зверь не имел права нападать без разрешения хозяйки. А она терялась, толком не понимая, что происходит. Слишком много потрясений — Рей еще не успела осмыслить информацию, почерпнутую из записей деда.

— Как вам будет угодно, — Брендол пожал плечами и хитро прищурился. — Вы предпочитаете опиум, верно? Или прежние привычки утратили актуальность в вашем нынешнем состоянии?

— Вы хорошо осведомлены о моем прошлом, — подметил Кайло. — Похвально.

— Еще бы, — самодовольно хмыкнул Хакс. — Не представляете себе, мистер Соло, каких огромных трудов мне стоило найти информацию о случае, который Иеронимус Ван Хельсинг счел слишком… неординарным для внесения в свои протоколы. — Вот и ответ — поняла Рей. Брендол обдурил ее, подсунув записи прадеда для отвлечения внимания, ведь там не было того, что она искала. Главный козырь он оставил за собой. Пусть это и было крайне эгоистично, но ее не волновали судьбы всех тех несчастных людей и созданий, чья кровь проливалась в подвале. Ее интересовала только одна жертва прадеда. — И какая злая ирония, — продолжал Хакс-старший. — Безумный художник вынужден был скрывать свой лучший шедевр. Столько неудачных попыток, прежде чем эксперимент удался, а он так и не поделился успехом с миром. Досадно, не правда ли?

— О чем вы говорите? — вмешалась Рей.

— Позволите? — Брендол покосился на Кайло, хотя в действительности не нуждался в разрешении, а лишь растягивал паузу, чтобы придать дальнейшим словам больше драматизма.

Вампир слегка кивнул.

— Хорошо, — сказал Брендол. — Вам, леди Лорейн, должно быть известно, что у вашего прадеда была сестра, но вряд ли вы задумывались об обстоятельствах ее гибели. Я расскажу вам. Эту наивную девушку соблазнил джентльмен, который вовсе не собирался на ней жениться, предпочитая проводить время в опиумных курильнях, борделях и игорных домах. Бедняжка не пережила позора и покончила с собой. На беду того джентльмена у опороченной девушки был старший брат-чернокнижник, способный изобрести крайне причудливую месть. Иеронимус счел, что смерть куда меньшее наказание, чем вечная жизнь, полная сожалений. Все так?

— Вы ждете оправдательную речь? — оскалился Кайло.

— Нет, вовсе нет, — покачал головой Хакс. — Я лишь стараюсь быть объективным, что весьма сложно, учитывая тот факт, что я тогда еще не родился. В отличие от вас, Бенджамин. Это вам стоило бы рассказать эту историю юной госпоже, но вы отчего-то предпочли утаить от нее правду. Надо думать, что леди также незнакома и с формулировкой вашего проклятия. Но теперь, когда Лорейн больше не в силах вас освободить, вы можете позволить себе откровенность.

— Не в силах? — встряла Рей. — Вампир бросил на нее быстрый предупреждающий взгляд, но она и не думала останавливаться. Рей скомкала ткань своей шали так сильно, что оцарапала себе ладонь ногтями. Ее затапливали гнев, обида и ужас, но при этом она была совершенно обескуражена. Накануне она пришла к неутешительному заключению, что освобождение Кайло будет стоить ей жизни, но в свете новых подробностей ее убежденность пошатнулась. — Как это понимать?

— Иеронимусу удалось создать монстра, — пояснил Хакс, — обязанного служить семье, которой он причинил столько горя, до скончания веков. Или пока другая невинная девушка из его рода по доброй воле не дарует ему свободу. Леди Лавиния унаследовала бразды правления, будучи замужней женщиной с двумя детьми, но вы, Лорейн, до недавнего времени были идеальной кандидатурой. Учитывая, что монстр еще здесь, а вы так и не пристрастились ко вкусу человеческой крови, это более не актуально, — мужчина закончил свою речь ядовитой улыбкой. Рей прижала замерзшие пальцы к губам и нервно тряхнула головой. — Жизнь за жизнь, — резюмировал Брендол. — Проклятие нельзя снять, только передать. Ваш отец узнал об этом и принял соответствующие меры. Я инициировал наш разговор, чтобы мы последовали его примеру и обезопасили себя от возможных претендентов в будущем. Прошу простить меня за резкость, Бенджамин, но я не заинтересован в том, чтобы вы вились вокруг моей внучки, надеясь получить желаемое. Если это будет девочка.

— И вы знали... — пробормотала Рей, в момент разогнавшись от смятения до ярости. — Знали, но не сказали мне сразу, подвергая меня оскорбительным подозрениям…

— На тот момент вы еще не были частью семьи, — невозмутимо заявил Хакс-старший. — У Рэдгрейвов был своеобразный подход к построению взаимоотношений с нечистью. А я считаю непозволительным лезть в чужие дела.

— Серьезно? — возмутилась она. — Вы только и делаете, что лезете в чужие дела!

— Вовсе нет, — возразил Брендол с напором. — Сейчас эта неприятная ситуация касается меня напрямую. Меня и моего сына, который, кстати говоря, слишком давно избегает общения со мной, что невольно наводит на неприятные мысли.

— Какие еще «неприятные мысли»? — спросила Рей.

Ее дыхание сбилось, и конец фразы получился сиплым и тихим. Она инстинктивно опустила руки на накладной живот, надеясь, что напоминание о ее ложной беременности отвлечет свекра и умерит его пыл. Увы, мера не возымела должного эффекта. Пристальный взгляд Хакса-старшего примечал малейшее изменение в мимике девушки, малейшее ее движение. Она почувствовала себя лабораторной мышкой, бабочкой, насаженной на булавку, лягушкой, распростёртой перед ребенком со скальпелем. И Рей совсем не успокаивало присутствие Кайло. Ей было тошно даже смотреть в его сторону. Она так старательно фокусировала взгляд на Брендоле, игнорируя ручного монстра, что у нее начинала болеть шея. Так и хотелось скосить глаза, но Рей запрещала себе это.

— Все ли с Армитажем в порядке? — озвучил свекор. — Не находите, что его путешествие несколько затянулось? Понимаю, что он стыдится показываться нам с женой после того, как фактически сбежал со своим любовником, но он бросил вас и совсем не интересуется вашим будущим ребенком. Вы вообще поставили его в известность? Или…

— Или? — зашипела Рей.

— Или это ребенок Майлза? — выплюнул Брендол. — Не сочтите за оскорбление, но нравы в вашей семье весьма своеобразные. Я полагаю, Иеронимус не просто так был одержим желанием отомстить за сестру…

— Это просто возмутительно! — Рей вскочила с места. — Убирайтесь вон! Не желаю даже слушать!

— Как вам будет угодно, леди, — легко согласился Хакс. Он тоже поднялся, подавляя Рей надменностью и высотой своего роста. — Кстати… — протянул он, будто задумавшись, и задержался в дверях. — Давно ли вы общались с кузеном? Он все еще сопровождает моего сына?

Рей молчала. Брендол припечатал:

— Я счел условия содержания вашей тети неудовлетворительными и пока забрал ее к себе. У меня достаточно связей во врачебных кругах Лондона, чтобы обеспечить миссис Рэдгрейв лучшими лечением и уходом, нежели в той богадельне. Передайте Майлзу, когда будете общаться с ним в следующий раз, что мы с женой окажем ему достойный прием, если он надумает повидать мать.

Шах и мат, — в панике подумала Рей. Она проводила свекра взглядом и обернулась к Кайло, нуждаясь в том, чтобы поделиться своим возмущением, но поперхнулась словами. Она резко вспомнила, что не может больше доверять даже тому, кого считала своим главным и единственным союзником.

— Госпожа.

— Да иди ты к дьяволу! — выпалила Рей.

* * *

Она пролежала много часов под одеялом, свернувшись клубком, но была вынуждена выбраться из своего укрытия, потому что ей стало нечем дышать. В комнате было жарко — Рей не поленилась развести огонь в камине и осатанело швыряла туда дрова, пока не обезопасила себя от воспоминаний о прохладе, царившей здесь во время визитов вампира. Теперь она пожалела — со всклокоченных волос капал пот, а одежда неприятно липла к телу. Рей стащила с себя все, кроме тонкой рубашки, испытывая непреодолимое желание содрать и ее, вместе с липкой кожей. С сердитым рычанием она отстегнула и накладной живот, злясь, что эта неудобная, почти унизительная мера все равно не смогла обезопасить ее от подозрительности Брендола.

На что она вообще рассчитывала, пытаясь переиграть гроссмейстера? Хакс-старший слишком умен. Не ровен час, он потащит невестку к врачу, правда вскроется, а Рей горько пожалеет о своей неумелой партии. Скорее всего, он уже запланировал ее разоблачение. Зачем тогда еще ему понадобилось держать тетю Присциллу в заложниках? Как он только додумался до того, что бедная сумасшедшая родственница имеет для племянницы хоть какое-то значение? До этого момента Брендол вообще не интересовался существованием миссис Рэдгрейв, вероятно, не считая ее достойной фигурой.

Он следил? Но как?

Рей принялась расхаживать по комнате, размышляя. Пока она перебирала в голове возможные, но немногочисленные варианты, ей на глаза попалась злосчастная папка с бумагами. Со злым ликованием она бросила ее в камин и застыла, чтобы полюбоваться, как языки пламени уничтожают наследие Иеронимуса Ван Хелсинга. Главное его наследие по-прежнему разгуливало по особняку. И как бы Рей ни пыталась избегать мыслей о вампире, мысли о нем все равно навязчиво пробивались через общий фон тревог и сожалений.

Пришлось признать, что злиться стоило лишь на себя. Кайло предупреждал ее. Он неоднократно отказывался не только от нее самой, но и от ее щедрых предложений даровать ему свободу. Он честно сказал ей, что был плохим человеком. Ей нечего было ему предъявить…

Или...

Но он давно мог открыть правду! Она смогла бы это принять. Она была бы подготовлена, а не застигнута врасплох Брендолом, сумевшим превратить ее неосведомленность в очередной козырь в своем рукаве. И все же Рей еще имела сильные карты. Ей нужно было лишь придумать, как их разыграть, даже если вариант просто заманить Брендола в особняк, прикончить и оставить на растерзание вампиру, фэйри и келпи был нежизнеспособным.

Дофельд! — опомнилась Рей и, повинуясь мстительному порыву, ринулась к прикроватной тумбочке, чтобы достать револьвер. Этот маленький ублюдок предал ее! Именно Хакс наказал мальчишке возить всюду свою госпожу. Он сопровождал ее к тете Присцилле, в ту лавку, где ее тут же отыскал Брендол. Он был с Рей, когда она следила за Джессикой. Джессика тоже в опасности!

Рей вылетела в коридор, но столкнулась с внезапным препятствием на пути.

Прохладные пальцы высвободили из ее трясущихся пальцев оружие и утянули девушку обратно в комнату.

— Пусти! — потребовала она и замолотила Кайло в плечо кулаками. — Не смей мне мешать.

— Леди, прошу вас, — словно устало сказал вампир. — Это не самое разумное решение.

— А какое, черт возьми, самое разумное!? — воскликнула Рей. Она отстранилась, чтобы гневно посмотреть в невозмутимое лицо ручного монстра. Как ни странно, в этот раз его спокойствие не разозлило ее, а вселило некую уверенность. Она шумно выдохнула и отступила к камину, где догорали остатки записей Иеронимуса.

— Он шпионил за мной, — пробормотала Рей. — Он предал меня. Будешь это отрицать? Ты знал?! Почему ты мне не сказал!?

— Не знал, — возразил Кайло. — Я подозревал, но из-за невозможности покидать особняк не мог проверить свои догадки.

— Брехня, — фыркнула Рей. От духоты комната плыла перед глазами, а ноги и тело стали ватными. Она сдалась, опустилась на колени рядом с каминным альковом и спрятала лицо в ладонях. — Ты подозревал, но, как всегда, предпочел молчать, — сказала она. — Как же я от этого устала. Ты только и делаешь, что поступаешь, как тебе удобнее, и все разговоры о том, что ты должен меня защищать… пустые слова. Ты предпочел бы, чтобы мы все сгинули, все Рэдгрейвы. Верно? Ты ненавидишь нас?

— Нет, госпожа.

— Это ложь! — возмутилась Рей. — Ты там был и мог что-то сделать, но ты ждал, пока та тварь прикончит Тайлера. Ты не остановил дядю Клиффорда, потому что хотел, чтобы я убила его.

— Вы и сами желали им смерти, — отозвался вампир.

— Ну конечно, — нервно рассмеялась она. — И ты не помешал Тайлеру, когда он хотел меня изнасиловать. Что на это скажешь? А как же твое проклятие? Если бы он это сделал, я бы точно не смогла его снять. И от меня не было бы никакой пользы!

У нее вновь появились силы, и она подскочила к Кайло, чтобы обвинительно ткнуть пальцем ему в грудь. Он по-прежнему взирал на ее неистовства с высоты своего роста с непробиваемым спокойствием, даже, как показалось Рей, забавлялся ее беспомощным гневом.

— Вам прекрасно известно, леди, что я в этом не заинтересован, — напомнил он.

Да, она помнила, но не понимала причину, особенно в свете свежих подробностей. Будь она на его месте, Рей бы сделала все, чтобы освободиться от того кошмара, на который ее обрекла злая воля мстительного чернокнижника. Вечная жизнь сама по себе представлялась ей сущим беспросветным ужасом, тем более вечная жизнь раба. Ее наивные размышления о прелестях вампирского существования давно утратили актуальность и подверглись переоценке.

— Почему? — вырвалось у нее. — Я не знала правды и предлагала тебе свободу снова и снова. Ты мог воспользоваться этим. Почему нет?

— А зачем мне свобода, купленная такой ценой?

— Разве это — цена? — продолжила наступление Рей. — Просто еще одна наивная дура. В отличие от… не знаю ее имени... прабабушки, за меня некому заступиться. Всем плевать на меня. Или проклятие заставило тебя переосмыслить случившееся?

— Вы можете мне не верить, госпожа, но это действительно так, — возразил Кайло. — У меня было достаточно времени для раскаяния.

— Конечно! Что еще скажешь? Что все было не так, как сказал этот ублюдок? Что у вас была великая любовь и…

— К чему это, леди? — остановил ее вампир. — Что вы хотите услышать? Признание вины? Хорошо. Брендол Хакс абсолютно прав, хотя я не представляю, как ему удалось раскопать подробности той истории. Она… кстати, ваша тезка, была молода и глупа. Я не любил ее, мне было плевать на ее чувства и дальнейшую судьбу. Я говорил вам, что был плохим человеком. Довольны?

— Ее тоже звали Лорейн? — переспросила Рей. Этот факт внезапно показался ей забавным, и она не смогла сдержать нервозного смешка. Да, Кайло пришлось несладко. Еще одна женщина из этой семьи, с тем же именем, как вечное напоминание об ошибке прошлого перед глазами. Немудрено, что он шарахался от нее и ее нелепых проявлений чувств. Рей бы не удивилась, найдись еще и внешнее сходство, но тетя Присцилла безжалостно избавилась от всех старых вещей, включая и портреты предков, если среди них вообще сохранилось хоть одно изображение той несчастной. — Символично, если бы именно я дала тебе свободу, — заключила Рей. — Круг бы замкнулся.

Вампир молчал, и в его темных глазах плясали отблески пламени в камине. Она потянулась, чтобы проверить свою догадку, и коснулась руки Кайло. В комнате было так жарко, что даже его ледяная кожа стала теплее. Почти человеческой. Почти живой. Рей сжала его кисть и подтянула к себе, отводя в сторону ворот рубашки, обнажая шею.

— Так сделай это, — пробормотала она, облизывая пересохшие от жара губы. — Я этого хочу. Хочу, чтобы ты…

— Ш-ш-ш, — он накрыл ее рот ладонью и покачал головой. — Простите, госпожа, но я снова скажу нет. Я верю, что у вас еще будет нормальная жизнь, когда все это закончится. Пока мой долг охранять вас. Я не смогу помочь, если стану человеком.

Рей замерла. Она положила свою руку поверх его, упиваясь крошечным тактильным контактом, прежде чем убрать от своих губ и вернуть себе возможность говорить.

— Я еще чего-то не знаю, — прошептала она. Рей не спрашивала, а констатировала факт. И, не в силах справиться с нарастающим волнением, поторопила. — Отвечай. Отвечай, черт возьми.

— Свобода — это смерть, — сдался Кайло и, поймав ее возмущенный, нетерпеливый взгляд, все же уточнил. — Вы читали записи вашего прадеда, леди. Вам известно, что из себя представляли его опыты. Я мертв и это неизменно, только проклятие и поддерживает во мне некое подобие жизни. Все закончится вместе с ним. То, что вы тоже станете чудовищем, ничего не исправит.

— Нет, я отказываюсь в это верить, — беспомощно обронила Рей. Туго натянутая струна напряжения в ней лопнула, и она больше не могла удерживать слез. Это был слишком длинный и ужасный день, каждая новость в котором была хуже предыдущей.

Кайло привлек ее к себе, обнял и нежно погладил по взмокшим от пота волосам. Рей вяло подумала, что не помешало бы открыть окно, но тут же прогнала эти мысли — ей не было так жарко, когда она прижималась к его холодному телу. Вампир легко поднял ее на руки и бережно, укачивая, как ребенка, отнес в постель.

— Значит, ты всегда будешь со мной, — пробормотала Рей, уткнувшись заплаканным лицом в рубашку у него на груди.

— Всегда, — подтвердил Кайло и запечатал свое обещание легким поцелуем на ее виске.

Она улыбнулась, чувствуя, как мягкими волнами накатывает сонливость. Она вполне была готова примириться с таким раскладом. Рей слишком устала терять всех, кто был ей дорог, и была почти благодарна Иеронимусу, что, сам того не зная, он подарил правнучке того, кто никогда ее не оставит.

Примечания:

Достали платочки, убрали платочки, едем дальше.

Примечания:

Мы как-то отвлеклись на романтическую комедию в "Симулякре" и забыли, что у нас тут вампирская драма в самом разгаре.

Ладно, я отвлеклась.

Исправляемся)

Рей не знала, сколько у нее времени, но догадывалась, что немного. Ей стоило распорядиться им с умом и соорудить некое подобие плана, но вместо того она болталась, как безвольная кукла, в стальных тисках тревоги и никак не могла совладать с нарастающей паникой. Она не знала, за что хвататься в первую очередь.

К несчастью, Рей понимала, что не решит своих проблем, просто заманив Брендола в особняк, чтобы прикончить. А ведь это было бы так просто! Она имела дело с серьезным противником. Старый охотник, умелый паук и кукловод, он, скорее всего, заранее просчитал такую вероятность и обезопасил себя, взяв в заложники тетю Присциллу. Рей отмела мысль и о спасательной операции: хотя она знала, где в предместье Лондона находится дом свекра и его супруги, соваться туда было чистой воды самоубийством. Там ее едва ли ждет теплый прием, а ее верные слуги не смогут помочь. За Хаксом стоял орден, другие охотники. Что сможет сделать против них неопытная девчонка с револьвером? Оттого она решила, что лучшее, что она может в сложившихся обстоятельствах — укрепить позиции и, по возможности, подстраховать другое свое слабое место, которым являлась Джессика.

Но стоило Рей зайти в гараж, чтобы отправиться в город, она наткнулась на вездесущего Дофельда. Келпи улыбнулся хозяйке так невинно и смущенно, что она грешным делом усомнилась в его предательстве. Разве этот наивный юнец вообще способен на коварство и хитрость?

Рей помнила, как Кайло пытался удержать ее от сиюминутной расправы. Она обязана была проверить, не ошиблась ли. В ее положении глупо было швыряться союзниками и приговаривать на казнь невиновных. Она не могла позволить себе такую роскошь. Потому, выдавив из себя парочку натянуто-вежливых фраз, она сама предложила Дофельду составить ей компанию в поездке в город.

Для середины сентября день выдался на удивление теплым и солнечным, будто лето резко передумало уходить и вернулось. Лишь опавшие листья, что ветер гонял вдоль дороги, напоминали о том, что пришла осень. Среди зелени окрестных лесов уже затесалось достаточно золота. В воздухе разлились запахи утренней свежести и подсушенного солнцем лугового разноцветия.

Рей сказала Дофельду, что ей, по понятным причинам, нужно посетить врача. Во имя поддержания легенды она направилась в небольшое кирпичное здание, примостившееся в конце улицы. Поздоровавшись с медицинской сестрой, она взяла анкету для заполнения и направилась с ней в дамскую комнату. Когда-то давно ей уже приходилось бывать здесь, оттого Рей знала, что окошко достаточно широкое и легко открывается изнутри. Вскарабкавшись на унитаз, она подтянулась, толкнула щеколду и выбралась в переулок. Накладной живот значительно усложнил акробатический этюд, а оконная рама выдернула нитки из подола и оставила затяжку на чулке.

Рей чертыхнулась, но тут же приложила пальцы к губам, призывая себя к тишине. Для начала ей стоило осмотреться и убедиться, что келпи не предвосхитил ее маневр.

В закутке между домами не было ни души. Это настраивало на оптимистичный лад, так что она быстро позабыла о крошечных огорчениях, вызванных неуклюжим преодолением препятствия. Чувствуя себя куда увереннее, Рей вышла на соседнюю улицу и, приметив магазинчик вроде того, что держал отец Джессики, зашла туда, чтобы купить пачку сигарет. Рей соскучилась не столько по самой вредной привычке, сколько по возможности делать все, что ей вздумается, не прикидываясь озабоченной вредом таких развлечений для здоровья будущего ребенка. Несуществующего ребенка.

Ведь Хакс уже все понял? Рей оставалось лишь догадываться. Спрятавшись в следующей подворотне, она оперлась плечом о стену и выпускала колечки дыма, размышляя об этом. Никотин помог ей сосредоточиться. Все-таки пребывание в городке, где каждая деталь напоминала о прошлом, давалось нелегко. Когда-то она ходила по этим мостовым вместе с Джессикой, оглашая тесные улицы стуком каблуков и беззаботным смехом. Когда-то она шла по ним, уставшая после учебы, смены в бакалейной лавке, своих попыток расширить представления о мире неизведанного в местной библиотеке. Здесь же случилась трагедия, переломившая жизнь Джесс на две половины. Но Рей признавала, что не может нанести подруге визит, даже справиться у родителей девушки о состоянии дочери, не подвергая бедных людей смертельной опасности. Они и так, скорее всего, были под прицелом Брендола. Его длинные руки могли дотянуться в любой момент и разрушить то… то, что еще не успела разрушить сама Рей.

Она брезгливо швырнула догоревший окурок на землю и крепко зажмурилась. В темноте век плыли образы того рокового дня. Сожаления уже ничего не могли исправить. Но Рей могла уберечь Джессику и ее семью от новых потрясений. Могла хотя бы попытаться.

Она вернулась к месту, где Дофельд припарковал автомобиль, и выглянула из-за живой изгороди. Келпи не было ни рядом с машиной, ни внутри. Продвигаясь с осторожностью и на каждом шагу оглядываясь по сторонам, Рей зашмыгнула в ближайший паб, откуда открывался лучший обзор на автомобиль. Она уже собиралась подойти к стойке, чтобы заказать себе чашку чая, как услышала знакомый голос. Келпи был здесь. Притаившись в маленьком коридорчике, ведущем в уборную, Рей прикинула, что не сможет подобраться ближе, и напрягла слух. Конечно, удобнее и безопаснее было отправить на такую миссию Маз, ведь старая фэйри могла сменить внешность и проследить за мальчишкой, не вызывая подозрений, но Рей не могла доверить ей столь важную миссию. Она не сомневалась в верности старухи, но признавала, что не имеет права перекладывать на ее плечи ответственность. Ей предстояло принять нелегкое решение. Это могла сделать только она сама.

Дофельд о чем-то болтал с барменшей, но со своей позиции Рей могла уловить лишь разрозненные фрагменты разговора. Вроде как, ничего существенного. Погода. Футбольный матч и какие-то пустяковые сплетни, почерпнутые из светской хроники. Наконец между собеседниками повисла пауза, в которую Рей позволила себе аккуратно выглянуть из своего укрытия, и очень вовремя: барменша поставила перед Дофельдом телефон и отошла к другим клиентам.

Мальчишка изменился в лице до неузнаваемости. Маска беззаботности исчезла, сменившись жесткой, почти брезгливой гримасой. Он сосредоточенно нахмурил белесые брови, пригубил пива и недоверчиво покосился на входную дверь. К счастью, Рей пряталась в противоположной от нее стороне.

— Да, — сказал он тихо, но разборчиво, — мы в городе. Ей нужно было посетить врача. Она и сейчас там, наверное, будет еще какое-то время. Угу. — Он еще раз поднес пинту ко рту, но так и не сделал глоток. — Нет, не знаю, — пробормотал Дофельд в стекло у губ, — нет. Она ничего не говорила. Может, заедем позднее. Да, конечно. Буду держать вас в курсе.

Рей шарахнулась от пожилого мужчины, оттеснившего ее к стене.

— Там занято? — он кивнул на двери уборной. Рей не нашла в себе сил для ответа и лишь помотала головой. Посетитель скрылся за дверью — и ее обдало мерзкими запахами хлорки, еще каких-то неведомых химикатов и биологических жидкостей. То ли от этого, то ли от нахлынувших эмоций Рей замутило. Она легонько стукнулась затылком о стену, возвращая себе самообладание.

Она надеялась, что ошиблась. Как же ей хотелось ошибаться!

Когда ей удалось совладать с собой, чтобы снова выглянуть в зал, келпи уже и след простыл. Воспользовавшись тем, что на нее никто не смотрит, Рей быстро выбежала на улицу и завернула за газетный киоск. Дофельд стоял у машины и курил, поигрывая связкой ключей. Полуденное солнце золотило волосы у него на макушке.

Рей сделала глубокий вдох и двинулась к мальчишке.

— Все хорошо? — с поразительно достоверным беспокойством осведомился он, завидев хозяйку. — Как все прошло?

— Все хорошо, — заверила его Рей.

* * *

Она не смогла дождаться вечера, хотя понимала, что до наступления темноты практически беззащитна. Кайло не сможет прийти ей на помощь, если что-то пойдет не так. Но что, черт возьми, может пойти не так?

Ее гнев рос в геометрической прогрессии, и Рей поняла, что гнев — не совсем подходящее слово. То была ярость, ослепляющая ярость. Она мутила разум. Она не терпела возражений и рациональных доводов. То же самое, наверное, испытывал Иеронимус, одержимый жаждой мести за погубленную сестру. То же самое, вероятно, испытывал и Брендол Хакс, заподозрив, что проклятая девчонка что-то сделала с его единственным сыном. Впрочем, последний все же смог удержать себя в руках и не бросался вершить правосудие сию минуту, выстраивая постепенную, плавную линию действий, отрезая пути к отступлению и расставляя ловушки. Рей такой не была. Она хотела расправиться с предателем своими руками и не намерена была откладывать это на обозримое будущее.

Всю дорогу домой она сердито дергала затяжку на чулке, пока не изодрала тонкий нейлон в клочья. Отлучившись в свою комнату лишь для того, чтобы переодеться в более подходящую для случая одежду и вооружиться, она снова нашла Дофельда. Мальчишка вернулся к своим основным обязанностям на конюшне и возился с оборудованием, нуждавшимся в постоянном присмотре. В его заботливых руках сбруи и седла всегда выглядели как новые. У Рей запах средств по уходу за кожей вызвал лишь приступ брезгливости.

— Я хочу прогуляться в лес, — сообщила она.

— Да, мисс, — откликнулся Дофельд. Он не сразу сообразил, что госпожа имеет в виду, и теперь сосредоточенно прищурился, окинув взглядом ее наряд для верховой езды. Прежде Рей почти не проявляла интереса к этому занятию. В последний раз она выбиралась в лес на лошади, когда был жив Армитаж. Юноше нравилось изучать запутанные тропинки под аккомпанемент неспешного стука копыт. На его невесту подобные развлечения наводили страшную тоску. В отличие от покойного мужа, она не могла похвастаться аристократическим образованием, которое младший Хакс получал в американских школах для обеспеченных отпрысков. Рей никто не учил верховой езде, поло или древним языкам. Вместо того у нее были уроки вязания, вышивки и готовки. Ее готовили к замужеству. Что же, она вышла замуж, но стала вдовой еще до окончания медового месяца. И Рей решила, что на этом можно и остановиться. Она была абсолютно уверена, что больше никогда не повторит этот опыт.

Дофельд попытался отговорить хозяйку, напомнив, что в ее состоянии противопоказаны конные прогулки, но она устроила истерику и настояла на своем. К тому же, подчеркнула Рей, свежий воздух пойдет ей на пользу. Она устала томиться в четырех стенах.

Ей показалось, что келпи заподозрил неладное, но так ничего и не предпринял. Он покорно снарядил для них двух лошадей и уныло поплелся следом за госпожой, сразу припустившей своего скакуна рысью. Рей по-настоящему увлеклась прогулкой и даже получила от нее некоторое удовольствие: осенний ветерок приятно холодил ее кожу, привычную к затхлым помещениям особняка. Он внес свежесть и в мысли, но не пошатнул решимости.

Она спешилась возле той самой поляны. За годы «ведьмин круг» куда-то подевался, а кустарник и молодые деревья разрослись так, что образовали вокруг почти непроходимую стену из увядающей зелени. Рей привязала свою лошадь к стволу и жестом поманила своего спутника следом.

— Леди? — Дофельду пришлось низко пригибаться, чтобы не получить ветками по лицу. Он запыхался, пробираясь через заросли, и теперь настороженно оглядывался. Он не знал предыстории этого места, но что-то почувствовал своим экстрасенсорным чутьем. И поляна ему не понравилась.

Рей отвернулась от него и выудила из сумки револьвер. Она отстраненно подумала, что, по возвращению в особняк, ей стоило бы поухаживать за любимым оружием. Металл совсем потемнел за годы, и резьба на рукоятке очертилась черным контуром.

Это показалось ей забавным: то, что она собиралась совершить убийство, но не страшилась этого, а размышляла о простых, совсем бытовых вещах. Она и не заметила, когда успела так ожесточиться. Или она была такой всегда? Ее с самого раннего детства сопровождала смерть. Немудрено, что теперь Рей не испытывала перед ней никакого трепета. Ни перед своей, ни перед чужой.

— Я задам тебе несколько вопросов, — заявила она, оборачиваясь к келпи. — И я хочу получить честные ответы. От этого будет зависеть твоя дальнейшая судьба.

Мальчишка изумленно округлил глаза, приметив револьвер в руках госпожи. Он нервно повел подбородком.

— Леди Лорейн, что вы… — пробормотал он.

Рей сделала несколько предупреждающих шагов в его сторону.

— Я слышала, как ты разговаривал с кем-то по телефону в городе, — озвучила она. — Кто это был?

— Пожалуйста, не вынуждайте меня… — взмолился Дофельд. — Я не могу вам сказать.

— Ошибаешься, — возразила Рей. — Можешь... Так кто это был? Кому ты отчитываешься о моих передвижениях? Брендол Хакс? Он приказал тебе следить за мной?

Мальчишка тянул с ответом, и это уже начинало действовать Рей на нервы. Она решительно двинулась вперед и, выбросив руку перед собой, уперла дуло револьвера в грудь келпи.

— Нет, госпожа, что вы такое говорите! — воскликнул Дофельд. — Ничего подобного… я бы… я не…

— Ты доложил ему, что я ездила к тете Присцилле? — надавила Рей и потребовала: — Отвечай! Что он собирается с ней делать? Ты знаешь? А со мной? Какой у него план?

— Нет, я…

— Я приютила тебя в своем доме. Я была к тебе добра. И чем ты мне отплатил? Ты предал меня, — выпалила она. — Я даю тебе последний шанс. Признайся во всем и…

— Я не могу, — перебил келпи. — Вам не понять! Меня убьют…

— Вот тут ты прав, — согласилась Рей. — И это буду я.

Она пожалела, что потратила драгоценное время на обвинительную речь вместо того, чтобы спустить курок и покончить с этим побыстрее. Дофельд резко вцепился в ее руку с пистолетом и отвел в сторону от себя, сжимая пальцы до боли. Рей видела сегодня его другое лицо и была готова к тому, что он не сдастся так просто — безжалостное, чужое лицо, вынуждавшее и ее саму быть безжалостной. Но она упустила из внимания неприятное обстоятельство, что имела дело не с обычным человеком, а с мистическим созданием, физическая сила которого даже в земном облике превышала силу простого смертного. Между ними завязалась борьба, и, как Рей ни брыкалась, ей не удалось освободить револьвер из хватки келпи. Оружие улетело куда-то в траву, а сама она оказалась поваленной на землю и практически обездвиженной.

Но именно здесь, на этой поляне, Рей училась стоять за себя. Она подготовилась. Револьвер был не единственным оружием. Усыпив бдительность Дофельда бессмысленной возней в наигранных попытках скинуть его с себя, она незаметно просунула ладонь за край своей куртки и нащупала рукоятку ножа.

Лезвие мягко вошло в плоть. Мальчишка свалился и отполз в сторону, дергая нож, торчащий у него из горла, но сделал только хуже — из рваной раны под подбородком фонтаном хлынула кровь. Рей некогда было наслаждаться этим зрелищем, она догадывалась, что келпи также, как и другие мистические существа, способен регенерировать. Ей нужно было закончить начатое.

Она вскочила и, путаясь в ногах, ринулась к месту, куда плюхнулся ее револьвер. Пошарив в траве, Рей с облегчением подобрала любимое оружие. Поляну огласил звук выстрела — и стало тихо. У нее заложило уши, и на мгновение показалось, что она оглохла.

Соберись, — скомандовала она себе.

Рей выпрямилась во весь рост над неподвижным телом мальчишки и ей почудилось, что у Дофельда лицо Тайлера. Она тряхнула головой, отгоняя наваждение, высвободила нож из пальцев келпи и занесла для нового удара.

* * *

Рей и не заметила, как отключилась. Она открыла глаза и поразилась тому, что уже успело стемнеть. Небо было синим, и над лесом поднялся тощий молодой полумесяц. Она порядочно замерзла, а конечности затекли от долгого пребывания в неподвижном состоянии. Она все еще сидела над трупом мальчишки на согнутых ногах, сложив окровавленные руки на коленях, и не могла найти в себе сил подняться и уйти. Схватка, а затем и… необходимость принять кое-какие меры, чтобы обезопасить себя, окончательно истощили ее ресурсы — как физические, так и моральные. Рей совсем не раскаивалась за содеянное. Она словно наблюдала за собой со стороны и могла лишь посочувствовать незнакомой, измученной девушке, чьи пальцы все еще сжимали нож до белизны в костяшках. У бедняжки не было выбора. Ей просто не повезло, ведь она могла быть кем угодно, но родилась в семье охотников на нечисть, получив в наследство не только старый дом, но и утомительную обязанность выживать вопреки всему. Дофельд бы ее не пощадил. Брендол бы ее не пощадил — и сейчас он где-то там продолжал плести свои интриги и вынашивать коварные планы. Теперь ему будет труднее, ведь он лишился глаз и ушей в особняке. Скорее всего, были другие. Но одним стало меньше.

Кайло, — позвала Рей про себя и обессиленно откинулась на спину. Трава была мягкой и мокрой, как сказочная перина, уложенная заботливыми феями на постель из кореньев и мха. Она смежила веки и запоздало подумала, что стоило дать своему ручному монстру еще парочку распоряжений: как минимум, прихватить для нее какую-нибудь теплую одежду и… лопату. Им еще предстояло разобраться с останками Дофельда. А Рей опасно было возвращаться в особняк в таком виде. Хозяйка отеля, разгуливающая в окровавленных вещах — худшая реклама для заведения, попадись она кому-то из постояльцев.

— Кстати, — задумчиво протянула Рей, почувствовав успокаивающее, ставшее таким родным и естественным, присутствие своего слуги поблизости, — что это за имя, откуда оно взялось? Может, мне стоит называть тебя иначе — так, как тебя звали раньше?

— Не стоит, — возразил вампир. — То имя в прошлом. Пусть прошлое умрет.

Рей снова села, и ей на плечи тут же легла ткань его пиджака. Она была не сильно теплее, чем прохладный ночной воздух, но Рей решила, что согреется этой иллюзией объятий. Она провела пальчиками по пуговицам на лацканах и обернулась. Белоснежная рубашка Кайло будто светилась в темноте. Учитывая, чем им предстояло заняться, оставаться такой безупречно белой ей оставалось не так уж и долго.

— Хорошая работа, госпожа, — с мрачным смешком похвалил вампир. Он кивнул на мертвое тело рядом с ней. Мертвое тело без головы, укатившейся куда-то в кусты. Львиная доля ее сил ушла на то, чтобы отделить эту часть от шеи.

Отец писал, что из-за способностей магических созданий к регенерации — это единственный способ прикончить их раз и навсегда. Увы, работало не со всеми. Высшие вампиры были так могущественны, что могли попросту приладить утраченную деталь на место, оперативно срастив ткани и сухожилия, чтобы отомстить обидчику.

— А ты? — Рей приподнялась, оглядываясь в поисках пропавшей головы Дофельда. — Не мог бы ты обращаться ко мне менее официально?

— Это действительно то, что вы хотели бы сейчас обсудить? — откликнулся Кайло.

Да, замечание было уместным, признала Рей. Она только что прикончила и распотрошила другого своего слугу, вся буквально выкупалась в его крови, а впридачу еще и изрядно утомилась, проделывая все эти жуткие манипуляции. Но Рей отчего-то было легко на душе и почти смешно. Опираясь на предусмотрительно протянутую руку вампира, она встала на ноги. Кайло вдруг потянулся к ней, но лишь для того, чтобы стереть кровавый след с ее щеки. Она все равно затрепетала от мимолетного, но такого ласкового прикосновения.

— Я хотел бы сохранить некоторые границы, — сказал вампир, на что Рей поморщилась.

— А я нет, — сообщила она, но вынужденно вспомнила о некоторых отягчающих обстоятельствах, из-за которых момент для того, чтобы поспорить на эту тему, был крайне неподходящим.

— Что нам с ним делать? — деловито поинтересовалась Рей и принялась рассуждать вслух: — Он же не обратится в прах с восходом солнца, верно? Но и в особняк его тащить не стоит… Постояльцам не понравится запах горелой плоти, если мы просто отправим останки в печь. А ты… как бы это сказать? Не голоден?

— Обижаете, леди, — оскорбился Кайло. — Я, знаете ли, предпочитаю, чтобы пища была теплой. Но найдутся другие, кто не откажется от угощения, так что не беспокойтесь об этом.

— Другие? — насторожилась Рей. — Твари? Здесь?

— Дикие звери. К утру от него мало что останется.

— О, — обронила она, почувствовав мимолетный приступ дурноты. Как ни странно, ни убийство, ни последующая ампутация головы не вызывали у нее такого отвращения, как невольно нарисовавшаяся в голове картина трапезы лесных жителей. Сейчас ей искренне стало жаль келпи, которого всю ночь будут терзать клыки и зубы. Жалкая смерть. Но предатели и не достойны другого, — жестко обрубила она свои сердобольные размышления.

— Нам пора возвращаться домой, — напомнил Кайло. Он по-прежнему придерживал ее под локоть на случай, если Рей вдруг надумает обратиться в чувствительную деву из викторианских романов и падет в обморок от вида крови и мертвого тела. Она такой не являлась, но приятно было чувствовать его холодные пальцы на своем предплечье. Холодные даже через слои ткани. Она позволила вести себя через темноту и заросли к выходу с поляны, откуда доносилось обеспокоенное ржание лошадей. Они, наверное, почувствовали гибель Дофельда. Он в каком-то смысле был их собратом, хотя, насколько Рей было известно, являлся не обычным келпи, а полукровкой. Кто-то из его родителей был простым смертным.

Теперь это не имело значения. Мальчишка был мертв. А она нет. Эта маленькая победа внушила ей надежду на успешный исход и в противостоянии с Брендолом.

— Да! — оживилась Рей. — Я не отказалась бы от ванны и…

Она умолкла и остановилась. После недавнего адреналинового всплеска мысли стали вялыми и плавали в каком-то киселе. Оттого казалось совершенно нормальным то, что она собиралась сказать дальше. Тем более только ночной, затаившийся лес стал бы свидетелем ее крамольных слов и не менее возмутительных желаний.

— А ты не составишь мне компанию? — понизив голос до шепота, спросила Рей. — Я знаю, что в горячей воде даже ты становишься не таким холодным. Не то чтобы меня это смущало, но… раз нет никакого смысла снимать проклятье, то мне ни к чему беречь свою невинность. Я предпочла бы от нее избавиться. Я не спала со своим…

— Госпожа... — предупреждающе начал Кайло.

Рей зарычала сквозь стиснутые зубы.

— Ну что еще? — рассердилась она. — Опять примешься за свое, будешь убеждать меня, что нам не стоит этого делать? Ты сам сказал, что прошлое мертво. Я не она. Я не пожалею о своем решении. Я хочу этого. Хочу тебя. И я не поверю, если ты скажешь, что не хочешь того же…

Она схватила вампира за руку и положила его ладонь на свою грудь — туда, где под окровавленной тканью блузки в лихорадочном темпе колотилось сердце.

— Нет, вовсе нет, — Кайло слегка покачал головой. — Дело не в этом. Вы только что совершили убийство и находитесь в состоянии шока. Вам нужно прийти в себя и…

— Чушь, — фыркнула Рей. — Я прекрасно себя чувствую! Я рада, что прикончила этого подонка. Ты зря отговаривал меня, но я оказалась права. Сегодня я сама проследила за ним и услышала, как он отчитывается Брендолу о каждом моем шаге. Этот маленький кусок дерьма предал меня, предал нас. Он заслужил смерть, заслужил, чтобы его сожрали лесные твари. А мне даже понравилось. Я, черт возьми, не жалею, что оторвала его глупую голову! Я бы сделала это снова. Я поступлю так с каждым, кто встанет на моем пути!

Она испугалась, что перегнула палку и сказала лишнего. Красные глаза вампира светились в темноте, но было невозможно разобрать выражение его лица. Рей совсем позабыла о том, что когда-то он и сам был человеком, пусть дрянным, но человеком. В любом случае его былой эгоизм и беспутная жизнь не были равноценны ее жажде крови. А Кайло уже доводилось сталкиваться с другими членами ее семьи, впадавшими в неистовство, и тот опыт невозможно было назвать приятным. Они и сами в каком-то смысле были монстрами.

— Ты… ты осуждаешь меня? — пробормотала она.

— Я восхищаюсь вами, моя жестокая леди, — возразил вампир и улыбнулся, обнажая клыки. — Ваша кровожадность… возбуждает.

— О, — только и могла, что сказать Рей.

Она не успела озвучить приказ, да и в том не было необходимости. Кайло сам поцеловал ее и мягко потянул за волосы на загривке, вынуждая запрокинуть голову. Пиджак соскользнул с плеч Рей, и холод окутал ее со всех сторон — ночная прохлада и холодные объятия. Вампир прижал ее к своему жесткому, холодному телу, и ей оставалось лишь беспомощно цепляться пальцами за ткань его рубашки, чтобы удержать равновесие на подкашивающихся ногах.

Она почувствовала запах крови, исходящий от собственной кожи, чужой крови, и он окончательно одурманил сознание, уплывающее в сладкий морок. Рей летела куда-то в пустоту, в темноту спящего леса, пока не нашла единственную точку опору, будучи прижатой спиной к стволу ближайшего дерева. Холодные пальцы Кайло, кажется, были всюду — они скользили по ее телу под одеждой, посылая по коже стайки мурашек. Он брезгливо отстегнул накладной живот Рей и очертил ее ребра, прежде чем накрыть ладонью ее грудь. Соски затвердели до боли. Лишь однажды кто-то прикасался к ней так, но воспоминания о том нелепом эпизоде стерлись и потускнели, перечеркнутые новыми ощущениями, яркими и пронзительными.

Рей хотела большего. Ей казалось, что она попросту умрет, задохнется, если не получит этого, но в то же время ей не хватало терпения на то, чтобы избавиться от одежды. В надежде получить свою порцию удовольствия, она бесстыдно терлась промежностью о колено Кайло между своих ног, рвано выдыхая раскаленный воздух между поцелуями. Она представила себе, какое блаженство могла бы испытать от контраста температур, ощутив в своем пылающем, как лава, теле его ледяную плоть. Какое блаженство она могла испытать, если бы его клыки вонзились в кожу на ее горле. Эта жажда затмила даже потребность в наполнении мучительно пустого лона.

Плохо слушающимися пальцами Рей оттянула воротник, обнажая свою шею. Ткань затрещала от напряжения.

— Пожалуйста, — взмолилась она, — пожалуйста, сделай это…

Кайло опустился ниже, покрывая поцелуями линию ее челюсти и место под подбородком. Его холодный язык скользнул по взмокшей от жара коже. Кровь под ней ощущалась бурлящей магмой. Она стремилась вырваться, исторгнуться наружу. Но пока Рей чувствовала лишь короткий, почти мимолетный укол клыков, примеряющихся в поисках лучшего угла.

Сейчас, — подумала она, — сейчас все случится.

Но вместо того, чтобы вонзить клыки в ее беззащитно открытую, подставленную шею, Кайло вцепился в собственное запястье. Сквозь полуприкрытые веки Рей наблюдала, как кровь, вытекающая из раны на его руке, окрашивает манжету рубашки, делая ткань совсем черной в окружающей их темноте.

Вампир отступил в сторону и вытер губы тыльной стороной ладони, глядя на госпожу с сожалением и тоской. Рей разочарованно выдохнула, лишившись тесного контакта, в котором испытывала такую острую необходимость, но ее мысли снова стали ясными. Она пришла в ужас от осознания того, что едва не произошло. Она этого не хотела. Ее разум был смятен давлением вампирской магии. Она ведь читала, как меняется сознание жертвы за мгновение до того, как будет пролита кровь.

— Нельзя, — хрипло сказал Кайло. — Вот поэтому нам нельзя этого делать. В следующий раз я точно не смогу остановиться, госпожа. Мне жаль.

Он подобрал с травы свой пиджак и приблизился, чтобы закутать в него свою госпожу. Она не пошевелилась, все еще пребывая в глубокой прострации. Вампир бережно заправил Рей за ухо прядь волос, выбившуюся из прически, и болезненная нежность, сквозившая в этом жесте, наконец отрезвила ее. Впервые, наверное, она не была зла на него за очередное разочарование. Теперь она все понимала и ей хотелось по-детски разреветься.

— Вероятно, именно этого и добивался ваш прадед, — вздохнул Кайло и растянул окровавленные губы в невеселой улыбке. — В наказание за похоть он обрек меня довольствоваться исключительно платоническими чувствами.

— Но я-то за что должна страдать? — пробурчала Рей.

Она сказала это и поразилась беззаботности своего голоса. Ведь от слов вампира о чувствах ее и без того настрадавшееся сердце разбилось вдребезги.

* * *

Конечно, после этого эпизода Рей погрузилась в мрачные раздумья и глубокую меланхолию. «Платонические чувства» были слабым утешением, хоть ей и нравилось, что совместные ночевки с монстром стали регулярными. Она никогда не спала так крепко, как в холодных объятиях вампира. Но при этом она не могла терзать себя размышлениями и мечтами о том, как все было бы, если бы ее избранник все-таки был человеком. Она была молодой женщиной, не знавшей радости чувственных удовольствий, но испытывавшей в них непреодолимую потребность. И присутствие Кайло лишь распаляло этот голод. Голод, который невозможно было удовлетворить.

У Рей были и другие причины для беспокойства: ее настораживало, что Брендол затаился и никак не отреагировал на убийство своего шпиона. Она догадывалась, что свекор что-то замышляет, и не знала, к чему ей предстоит готовиться.

Заслышав во дворе звук двигателя подъезжающего автомобиля, она поняла, что затишье перед бурей закончилось. Хакс-старший был прекрасно осведомлен о том, что Кайло не имеет возможности разгуливать по дому в светлое время суток, а значит, она будет лишена защиты своего самого верного слуги. Торопливо прилаживая ненавистный живот, Рей потрудилась рассовать в укромные уголки своей одежды столько ножей, сколько могла позволить, не растеряв при ходьбе. Револьвер пришлось оставить под подушкой.

Однако, выглянув в окно, она не приметила во дворе автомобиля свекра. Машина была ей незнакома, оттого Рей выдохнула облегченно.

Увы, она рано обрадовалась и зря расслабилась. Через некоторое время в комнату постучалась Маз и выглядела старая фэйри непривычно взволнованной. Как правило, постояльцы не нуждались в присутствии молодой хозяйки, так что само по себе появление старухи, да еще и в ее собственном облике, а не личине Клиффорда, было дурным предзнаменованием.

— Что случилось? — пролепетала Рей. — Это Брендол… кто с ним?

— Нет, госпожа, — миссис Каната удрученно покачала головой. — Там ваш кузен, этот негодник, Майлз. И он не один, а с какой-то омерзительной дамой.

Рей опешила. Она побежала вниз, успокаивая себя, что под «омерзительной дамой» старуха имела в виду тетю Присциллу, до болезни имевшую не самый приятный характер. Фэйри ведь не имела прежде личного знакомства с тетей, так что это вполне могло оказаться правдой. И все сложилось бы благополучно — Майлз не только вернулся, но и каким-то непостижимым образом умудрился вырвать свою матушку из лап коварного Брендола.

Она вышла во внутренний двор, где в теплую погоду сервировали завтраки для туристов, и все внутри нее ухнуло в бездну. Все ее надежды разбились о скалы реальности. И первым, на что Рей обратила внимание, был Майлз, а именно то, как он выглядел. Он даже не смотрел на кузину и никак не отреагировал на ее появление, как и на что-либо в окружающем мире вообще. Он смотрел прямо перед собой отсутствующим, остекленевшим взглядом и почти не двигался, словно обратился в восковую статую. А рядом с ним в соседнем кресле царственно восседала не кто иная как Пруденс Уокер.

Американская колдунья, облаченная в белоснежный брючный костюм и широкополую шляпу ему под цвет, явно даже здесь, в доме Рей, чувствовала себя по-хозяйски. Завидев девушку, она растянула красные губы в улыбке и поднялась, чтобы расцеловать Рей в обе щеки, как старую подругу.

— Обожаю Великобританию! — воскликнула она. — Здесь все такое причудливое и красивое. Давненько я здесь не была. Правда… ваш кофе совсем плох и какая-то путаница с приемами пищи. Я думала, что нам подадут обед, а здесь только закуски. Я, знаете ли, страшно проголодалась с дороги.

— Что вы здесь делаете? — вместо приветствия спросила Рей. Она не могла отвести взгляда от неподвижного, будто отсутствующего Майлза. Но его появление на родине было не менее немыслимым, чем сопровождающая его особа.

— И это ваше хваленое гостеприимство? — притворно оскорбилась Пруденс. — О, милая, Лорейн. Мы приехали, потому что родственники должны поддерживать друг друга, а ты, наверное, страшно тоскуешь без своего супруга.

— Родственники? — глупо переспросила Рей.

Пруденс продемонстрировала ей свою узкую кисть с длинными ногтями, украшенную кольцом с огромным бриллиантом.

— Я просто не могла оставаться в стороне, когда нужно позаботиться о моей золовке, — пропела колдунья. — Когда ты в таком положении. Мы же теперь почти сестры.

Она взглядом указала на накладной живот девушки. Рей нервно обняла его руками. Она ничего не понимала и все еще поглядывала на Майлза, надеясь, что он очнется, вмешается и объяснит, что здесь происходит.

— Мне не нужна твоя забота, — отрезала Рей, — и Майлзу нельзя здесь быть. Эй… Майлз. Майлз!

Он не отреагировал на прямое обращение, продолжая изображать статую.

— О, — Пруденс чуть поморщилась, — дорогой. Можно. Говори, я разрешаю. Поприветствуй свою ненаглядную сестрицу.

— Здравствуй, Лорейн, — без выражения отчеканил Майлз. Его губы едва шевелились и после исторгнутых слов снова сжались в узкую линию. На лице не промелькнуло и тени сознания. Он напоминал заводную игрушку с голосом, записанным на пленку, чтобы произносить ограниченное количество готовых фраз.

Рей настороженно огляделась и, приметив постояльцев, завтракающих поодаль, на другом конце площадки, наклонилась к Пруденс и понизила голос:

— Что ты с ним сделала?! — зашипела она. — Отвечай!

— Помилуй, Лорейн, — сказала ведьма. — Просто лучшего мужа, чем твой брат, не найти на всем белом свете. Никогда не спорит с женой… и вообще лишний раз рот не раскрывает. Мужчина мечты!

Пруденс заливисто рассмеялась, но ее глаза оставались серьезными, а от цепкого, злого взгляда Рей стало неуютно и нечем дышать. Колдунья угнетала ее одним только своим присутствием. Ее зловещее веселье лишь усугубляло ситуацию.

— Что ты с ним сделала, тварь?! — повторила Рей. — Это какое-то колдовство? Ты пожалеешь. Пожалеешь, что явилась в мой дом. Мои…

— О, милочка, не горячись, — перебила ее ведьма. — Во-первых, это теперь и мой дом тоже. Во-вторых… я в курсе, что у тебя есть свое секретное оружие — дикий зверь, которого ты держишь на цепи. Кстати, где он? Я умираю от любопытства, как хочется на него посмотреть. У нас, знаешь ли, не принято держать таких компаньонов. А жаль.

Пруденс бесцеремонно подцепила цепочку, выглядывающую из выреза платья Рей, и выудила медальон на свет. Ее острый красный ноготок скользнул по руническим символам. Она чуть прищурила желтые глаза и подняла их на Рей.

— Тебе лучше стать более сговорчивой, Лорейн, — предостерегающим тоном продолжила Пруденс. — Ты, как и твой ручной монстр, ничего мне не сделаете. Эта безделушка не досталась Майлзу, но следующим, кто будет владеть ею, станет мой ребенок. — Рей нервно выдернула у колдуньи амулет и отступила.

— Не волнуйся, — заверила ее Пруденс, — я пришла с миром. Ведь у нас с тобой общий враг.

Примечания:

А вот и злая знойная бабуля.

Примечания:

А мы как-то увлеклись оргиями с пионами и совсем забыли про эту историю.

А тем временем тут тоже есть секс!

Да!

Который мы ждали всю осень ахахах

Рей знала, как это — быть пленницей в собственном доме, но не могла поверить, что это происходит снова. Она была уверена, что взяла судьбу в свои руки, что ее заточение закончилось и не повторится вновь, ведь дядя Клиффорд и Тайлер были мертвы, тетя Присцилла — безумна, а Майлза постигла судьба, пожалуй, куда более печальная, чем у других членов семьи. Все ее прежние тюремщики сгинули.

Как же Рей ошибалась! Ее зловредные, навязчивые родственники хотя бы не владели колдовством. Они, по правде, ничего не могли ей сделать — лаяли, не кусались, как бешеные псы, а временами вели себя сносно и даже почти мило. А Пруденс Уокер — теперь уже Рэдгрейв — была могущественна и опасна. От нее за версту разило магией — и эта мощь парализовала, сбивала с ног, душила при близком присутствии. Пруденс знала, на что способна. Оттого несла себя с особым достоинством. И вела себя в доме по-хозяйски. Целый день она в сопровождении двоих молчаливых мужчин, одним из которых был Майлз, другого же Рей встречала впервые, обследовала особняк и окрестности, совала свой нос в каждый уголок и задавала бесчисленные вопросы об устройстве отельного быта.

Рей покорно следовала за ними, чувствуя себя загнанной в угол. Туфли, которые она носила много лет, начали натирать ноги, а воротник платья сомкнулся удавкой на шее. Ткань платья стальным обручем стискивала грудь.

Изрядно измучив Рей прогулками по дому, ведьма расщедрилась на скупую похвалу:

— А ведь это нас, американцев, считают хорошими дельцами, — заметила она. — Для британки у тебя отличная хватка. Прежде в нашей семье бизнес вели только мужчины. Женщины, — комплимент легко превратился в очередную издевку, — всегда занимались куда более важными вещами.

— Колдовство — такая уж важная вещь? — уныло откликнулась Рей.

— Конечно, глупышка, — усмехнулась Пруденс. — Кто, по-твоему, вершил судьбы мира, оставаясь в тени? За спинами всех исторических личностей стояли ведьмы. Инквизиция и салемские процессы преподали нам бесценный урок — не привлекать к себе внимания, отыгрывать смирение, использовать их самоуверенность себе на руку. И ты даже не представляешь, как далеко простираются эти руки.

— Охотники, вероятно, придерживаются другого мнения, — подметила Рей, стоически выдержав испепеляющий взгляд новообретенной снохи.

Вот это самомнение, — поразилась она. Впрочем, мания величия Пруденс была вполне обоснованной. Рей уже сталкивалась с демонстрацией ее талантов и остерегалась даже представлять, на что еще способна эта особа. Что-то подсказывало ей, что это неизбежно произойдет в обозримом будущем, как бы она ни пыталась найти в себе хоть какие-то дипломатические черты, пока избегая провоцировать конфликт.

Нужно было дождаться наступления темноты, чтобы не подвергать Кайло угрозе бесславно погибнуть от солнечного света. Она утешала себя, что как только он будет рядом, ей станет легче, она почувствует себя увереннее. А пока Рей лишь наблюдала за Пруденс, гадая, что та сотворила с Майлзом, превращенным в безвольную марионетку каким-то злым колдовством, и пыталась придумать хоть какой-то план.

Ближе к вечеру Рей все-таки сцепилась с гостьей, но конфликт обошелся малой кровью. Пруденс внезапно остро реагировала на появление старой фэйри, справившейся о пожеланиях насчет ужина. Миловидное лицо американки исказила брезгливая гримаса.

— Безрассудно держать в доме низшую нечисть, тем более не связанную контрактом, — пожурила Рей колдунья. — Эти выродки своенравны и в любой момент могут вонзить нож в спину.

Рей вынужденно вспомнила другого своего слугу, ныне покойного. Но Маз она доверяла, оттого оскорбилась.

— Миссис Каната верна мне, — возразила девушка. — Она давно служит нашей семье…

— Готова поспорить, что и у ее верности есть цена, — заметила Пруденс и хитро прищурилась. — Будь осторожна, Лорейн. Всегда может найтись тот, кто сделает более выгодное предложение.

Ее взгляд был более, чем красноречивым. Она проводила фэйри взглядом и повернулась к Рей, глядя на нее с пристальным, требовательным интересом. Она чего-то ждала. И Рей вздрогнула, когда фрагменты пазла наконец-то сложились в цельную картину, и ее постигла ужасная догадка. Нет, она не могла в это поверить.

— Дофельд, — пробормотала она и затрясла головой. — Нет, этого не может быть. Его… его привез Брендол Хакс! Это ложь!

— Вовсе нет, — сказала ведьма. — Просто я всегда играю на опережение. Я давно за тобой наблюдала. Когда Арми, впервые вернувшись из Лондона, рассказал, что познакомился с мальчишкой-Рэдгрейвом, фамилия показалась мне смутно знакомой, и я навела справки. Вот так везение, что мой непутевый экс-жених умудрился подружиться с наследником легендарной семьи. Мне нужны были глаза и уши, чтобы присматривать не только за вами, но и за Брендолом после его трусливого бегства за океан.

— Нет, это абсолютно невозможно, — вырвалось у Рей. — Ты блефуешь.

— Даже если так, — кивнула Пруденс, — хороший игрок не вскрывает карты до конца партии.

— И зачем все это? — откровенно недоумевала Рей. — Что тебе нужно? Так долго выстраивать стратегию, тратить столько ресурсов... Ради этого? — она вытащила из-под одежды амулет и сжала в ладони.

— Ты не поймешь, — заявила ведьма, недобро сверкнув глазами. — Тебе не постичь величия моего замысла.

— Ну конечно, — фыркнула Рей.

— Это — приятный бонус, — Пруденс кивнула на амулет, — как и кровь Рэдгрейвов, что достанется моим детям и внукам. Ведь в вас есть магия. Не такая, как наша, но тоже крайне любопытная.

В эту минуту Рей искренне пожалела, что не чувствует в себе и крупицы той магии. Она не отказалась бы от способностей Пруденс — смачно шваркнуть самоуверенную стерву об стену, свернуть ее лебединую шею, сбить с нее спесь.

Рей нечего было противопоставить, кроме пистолета, ножей, совершенно бесполезных в схватке с тем, кто владел телекинезом и, без сомнения, кучей других зловещих талантов. Ее не зря предостерегали об опасности, которую из себя представляют ведьмы. Отец почти не упоминал их в своих записях, ограничившись лишь коротким, но весьма пугающим комментарием о том, что сомневается, можно ли относить их к роду людскому. У них была иная природа. И другое мышление. Именно оно и являлось их самой сильной стороной, даже не магия. Брендол Хакс рядом с Пруденс казался несмышленым ребенком, играющим во взрослые игры.

— Кстати, пора наконец-то взглянуть на эту часть моего приданого, — провозгласила Пруденс. Она смотрела за окно, где уже совсем стемнело. — И оценить стряпню твоей фэйри. Если она паршиво готовит, то я точно вышвырну ее вон.

Кто же тебе позволит, — сердито подумала Рей, но ей хватило ума придержать эту реплику при себе. Ее омыло теплыми волнами спокойствия от мысли, что скоро появится Кайло, и она больше не будет чувствовать себя такой беспомощной перед лицом заокеанской захватчицы. Пусть она признавала, что вампира лучше держать подальше от Пруденс, Рей эгоистично нуждалась в уверенности, что дарило ей присутствие ручного монстра.

Ей было страшно и тошно. Она боялась даже смотреть в сторону Майлза и все же смотрела. Кузен неподвижно сидел за столом, как манекен на витрине магазина одежды. Он не шелохнулся, пока Пруденс не дала ему разрешение притронуться к еде, но его рука, подносящая вилку ко рту, двигалась механически, а сам он был, словно сомнамбула.

— Пожалуйста, — прошептала Рей, отворачиваясь, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы, — прекрати это. Он…

— Прекратить что? — Пруденс слегка изогнула тонкую бровь. — Не понимаю, о чем ты, дорогая. — Она величественно поднялась со своего места и приблизилась к нему, чтобы властным движением взлохматить его волосы. Следом колдунья нагнулась и поцеловала супруга в висок, оставив на коже след от своей алой помады. Майлз никак не реагировал на скупую ласку, продолжая монотонно двигать челюстями, пережевывая пищу. — Бедный, бедный мой Майлз, — нараспев произнесла Пруденс, — ему так не повезло в жизни, а несчастная любовь и чувство вины из-за гибели друга совсем его истерзали. Я лишь подарила ему освобождение от страданий. Теперь ты счастлив, милый? Скажи это.

— Я счастлив, — отчеканил мужчина.

Рей спрятала лицо в ладонях и, раздвинув пальцы, посмотрела сквозь них на эту жуткую сцену. Ей хотелось встать и убежать, а лучше взять нож и вырезать себе глаза, вырезать увиденное из памяти. Она повидала в жизни много страшных вещей, но сломленная воля кузена побила все рекорды.

— Не тебе меня осуждать, — холодно сказала колдунья, вернувшись на свое место. — У нас с тобой куда больше общего, чем кажется. Ты тоже любишь отдавать приказы, так? Кстати, где же он? Позови его.

— В этом нет необходимости.

Пруденс завертелась на стуле, заслышав голос Кайло, неслышно материализовавшегося в столовой. Он оставался в тени, и хоть его человеческий облик дворецкого демонстрировал хладнокровие и сдержанность, в глазах горел недобрый, предостерегающий огонь. Рей не могла обмануться расслабленной позой и сложенными руками в перчатках. Она почувствовала, что вампир готов в любой момент ринуться в атаку.

Пожалуйста, будь осторожнее, — взмолилась она, припомнив, что при желании может транслировать мысли своему слуге. Временами Рей тяготилась их телепатической связью, остерегаясь случайно выдать свои секреты, но сейчас радовалась тому, что она существует.

— Потрясающе! — воскликнула Пруденс и хлопнула в ладоши от возбуждения, прежде чем обернуться к Рей. — А он хорош! Понимаю, почему ты не захотела расставаться с любимой игрушкой. Подойди сюда, — это обращалось уже Кайло, — хочу рассмотреть тебя получше. Ведь ты не такой, как Луиза и ее белобрысые крысята. — Вампир, конечно, не послушался ее приказа, из-за чего колдунья моментально изменилась в лице. Она состроила обиженную гримаску и облизнула кроваво-красные губы. — Над дисциплиной еще предстоит поработать, — заключила она. — Ничего, это поправимо. Сюда, я сказала.

Ведьма вскинула в воздух кисть и повела пальцами. Ее острые ногти щелкнули друг о друга. Рей оставалось лишь с ужасом наблюдать, как незримая сила волочет мощную фигуру вампира ближе к ним. Кайло едва устоял на ногах и зашипел совсем по-звериному, обнажая клыки.

— Я повинуюсь только моей хозяйке, — рявкнул он.

— Ты обязан служить всем Рэдгрейвам, насколько мне известно, — возразила Пруденс, она опустила руку и погладила свой пока еще плоский живот, — а я теперь одна из них, как и мой ребенок. Магия крови, верно? Ты ничего мне не сделаешь. Можешь беситься, сколько хочешь, но в твоих интересах не выводить меня из себя.

Рей поймала загнанный взгляд вампира и предупреждающе покачала головой.

Я что-нибудь придумаю, — подумала она, с горечью признавая, что в действительности у нее нет ни единой внятной идеи, как выпутаться из этой западни. Пруденс была настоящей занозой. Она все предусмотрела. Она была не на шаг, а на два, а то и на десять впереди. Любого решения. Любой попытки скинуть удавку с шеи.

Колдунья, удовлетворенная достигнутым результатом, как ни в чем не бывало вернулась к трапезе, орудуя приборами с ловкостью титулованной особы. Ее ничуть не смущало напряженное, гнетущее молчание, воцарившееся за столом, как и обжигающая ненависть, с которой на нее смотрели Кайло и Рей.

— Без обид, — миролюбиво заметила Пруденс. — Я понимаю, что ты лишь выполняешь свою работу, ведь защищать госпожу — твой долг. Надеюсь, что с таким же рвением ты будешь заботиться о моей дочери, — она умолкла и задумчиво поднесла к глазам кусочек курицы, насаженный на вилку, разглядывая его со всех сторон.

Рей удивилась, что ведьме уже известен пол ребенка, и попыталась прикинуть, на каком она сроке. Выходило, что Пруденс околдовала Майлза и затащила в свою постель сразу после гибели Армитажа. Но как ей удалось его найти, заманить в свои сети? Откуда она знала, где его искать, кто именно ей нужен? Или… Она уже была в курсе? Продумала все заранее? И гибель Хакса-младшего тоже была частью того самого «великого замысла»? Могло ли быть так, что Рей и Майлз корили себя за то, в чем не было их вины? Но каким образом Пруденс удалось пробраться в отель незамеченной и…

Какая глупость, — осадила себя Рей. Эта тварь была способна на многое. Если она смогла превратить Майлза в ожившую восковую статую, не вызывало сомнений, что при желании она могла провернуть нечто подобное и со слабовольным Армитажем. Эти размышления вынудили Рей нервно поерзать на стуле.

— А старуха и правда отлично готовит, — поделилась Пруденс, откладывая приборы в сторону. — Жаль, что из-за этой проклятой беременности у меня нет аппетита. У тебя также, сестричка? Меня вот постоянно мучает другой голод, — она скосила глаза на Кайло. — Ты слишком горячий для покойника. Я бы трахнула тебя, если бы не испытывала отвращения к мертвечине.

— Какое совпадение, — ощерился вампир, — а я вот испытываю отвращение к ведьмам.

— На том и сойдемся, — рассмеялась Пруденс, — но вот тебе совет: лучше держи свою клыкастую пасть закрытой.

Она встала, по-кошачьи потянулась и жестом поманила Майлза за собой. Кузен тенью побрел следом за колдуньей, опустив голову так низко, что отросшие волосы почти полностью скрыли его лицо. Рей проводила их взглядом и ей почудилось, что на мгновение Майлз сжал руки в кулаки. Она не исключала обмана зрения из-за всех потрясений и полумрака столовой, озаренной лишь светом пламени в камине и настенными бра. Руки кузена снова плетьми повисли вдоль тела.

Стоило колдунье и ее безвольному спутнику убраться восвояси, Рей оттолкнула стул и бросилась к Кайло. Она спрятала лицо у него на груди и шумно выдохнула, ощутив на своей пояснице и волосах холодные, успокаивающие прикосновения вампира.

— Скажи, — взмолилась она, — скажи, что она лжет насчет ребенка.

— Мне жаль, леди, — покачал головой ее ручной монстр, — она говорит правду. Но…

— Но… — Рей отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо, и ее до дрожи напугала смертельная решительность в его взгляде. — Нет-нет-нет. Даже думать не смей, ясно?! Я запрещаю тебе! Запрещаю, слышишь?

— Мне придется заплатить эту цену, — спокойно возразил Кайло. — Ради вас. Сомневаюсь, что у вас есть идеи, как избавиться от этой твари.

Рей не сдержалась — она занесла руку для пощечины, прежде чем успела основательно осмыслить свое намерение. Вампир перехватил ее кисть в полете и поднес к губам, целуя костяшки пальцев.

— Нет-нет-нет, — она возмущенно выдернула свою руку и выпуталась из его объятий. — Хорошая попытка отвлечь мое внимание, но нет. Мы найдем другое решение. Брендол… он… он мог бы стать нашим союзником, ему вряд ли понравится, что она явилась сюда и диктует свои порядки. Но ты ее не тронешь. Это приказ.

Что-то подсказывало ей, что Кайло в очередной раз ослушается, так что ей оставалось только надеяться. Она слабо верила, что даже старший-Хакс, при всей его изобретательности и коварстве, сможет потягаться с могущественной, жестокой Пруденс. Но Рей все равно рассчитывала поискать способа выйти с ним на связь и позвать на помощь.

* * *

Ночью она лишь прикидывалась спящей, силясь выровнять все время сбивающееся дыхание. В какой-то момент Рей и правда задремала, но ее возбужденное сознание тут же вынырнуло на поверхность, как резиновый мячик, исторгнутый наружу толщей воды. Ее разбудило ощущение пустоты — до того она постоянно чувствовала присутствие Кайло. В комнате сразу стало теплее. Девушка знала, что он нарушит приказ, уйдет и сделает все по-своему. Это был лишь вопрос времени. Потому Рей решила не тратить драгоценное время и вмешаться до того, как произойдет катастрофа.

К счастью, чужаки обосновались в хозяйском крыле дома, так что ей не пришлось долго блуждать по коридорам и остерегаться, что разборки обитателей магического мира привлекут внимание мирных постояльцев. И она ворвалась в комнату Пруденс, когда-то бывшую спальней дяди Клиффорда, очень вовремя — дом содрогнулся от грохота. Рей сходу налетела на того незнакомца, что днем сопровождал их во время экскурсии по особняку. Мужчина оттолкнул от себя девушку и схватил за плечи, удерживая от дальнейших порывов вмешаться в происходящее. В помещении было темно, но Рей различила знакомое свечение красных глаз и выдохнула облегченно — она не опоздала. Вспыхнула люстра под потолком — и свет озарил разыгравшееся в спальне действо. Рей не понравилось то, что она увидела — оттесненный к стене Кайло и растрепанная Пруденс, одна рука которой была выброшена перед ней в направлении вампира, а другая зажимала обильно кровоточащую рану на шее. Подслеповато щурясь на свет, ведьма обернулась на распахнутую дверь и девчонку в руках ее сообщника.

— Какого дьявола?! — взвизгнула она. — Какого дьявола ты не следишь за своим бешеным псом?! — Американка угрожающе шагнула в направлении Рей. — Или скажешь, что он ошибся постелью? — издевательски протянула она, но голос дрожал, и в нем звенели истеричные нотки. — В чем заключался твой план? Ты забыла, кто я?

— Она здесь не причем, — встрял Кайло. — Прикончить тебя — исключительно моя инициатива. Не смей…

— Закрой рот! — перебила Пруденс. — Ах, инициатива. В таком случае, Лорейн, мне самой придется заняться дрессурой твоего питомца.

Рей знала, что должна что-то сделать, но ей овладела такая глубокая растерянность, что она могла только стоять, беспомощно открывая и закрывая рот. Она злилась на себя, ведь догадывалась, что произойдет, но не додумалась прихватить с собой хотя бы оружие. Оружие, бесполезное, против взбешенной колдуньи с ее телекинезом. На что она вообще могла рассчитывать, если даже Кайло оказался бессилен?

Пруденс тем временем отошла, вытащила из прикроватной тумбочки какой-то блестящий предмет и приблизилась к вампиру. Рей дернулась в руках мужчины, в ответ он надавил на ее предплечья сильнее. Она гневно зашипела, попыталась укусить прислужника Пруденс, но тут же почувствовала холод лезвия, прижатого к собственному горлу.

— Без глупостей, — сказала ведьма Кайло. — Или девчонка умрет. — Вампир склонился, позволяя ведьме защелкнуть на своей шее ошейник, но Рей догадывалась, каких огромных душевных сил ему стоит эта покорность. Судя по тому, как задымилась кожа Кайло, ошейник был сделан из серебра. — Ларри, — Пруденс обернулась к мужчине, все еще удерживавшему Рей, — сопроводи эту тварь в подвал. Пусть подумает о своем поведении. И распорядись, чтобы завтра, как можно скорее, доставили гроб. Мне нужно будет успеть поработать над ним до вечера.

Незнакомец оттолкнул от себя Рей, и она, лишившись опоры, плюхнулась на пол, едва успев подставить ладони, чтобы смягчить падение. Из-под упавших на лицо волос она наблюдала, как прислужник Пруденс конвоирует Кайло прочь.

— Ты не посмеешь, — вырвалось у Рей. Она задыхалась от слез, но внутреннее напряжение было таким сильным, что она не могла даже расплакаться. Ей стало трудно дышать — ком в горле перекрыл кислород.

— Уже посмела, — спокойно возразила ей Пруденс. Она оторвала кусок материи от своего шелкового кимоно и прижала к ране на шее. — Я предупреждала тебя, — продолжала ведьма, — но я по-прежнему заинтересована в нашем сотрудничестве. А твоему монстру придется посидеть взаперти, пока не научится повиноваться своим хозяевам.

Ты не его хозяйка, — зло подумала Рей, но она уже не была так уверена в этом. Сейчас ей казалось, что Пруденс владеет не только Кайло, этим домом и всеми в нем, но и ее собственной судьбой. И Рей крупно повезло, что по какой-то причине ведьма пока заинтересована в том, чтобы сохранить ей жизнь. Вероятно, скоро это изменится. Как только совершится «великий замысел».

* * *

Рей тоже заперли, но не в подвале, а в ее собственной спальне. До рассвета она успела предпринять пару попыток выбраться, но была схвачена тем громилой, Ларри, караулившим за дверью. Рост и сила мускулов приспешника Пруденс внушали трепет. Он с демонстративной жестокостью вырвал у несостоявшейся беглянки револьвер и пригрозил — при следующем поползновении он сломает ей пальцы. Рей признала, что ей не добраться ни до Кайло, ни до телефона, чтобы связаться с Хаксом, если она не найдет другой путь.

Другого пути не было: окна ее комнаты выходили на мощеную булыжником дорожку, стена была отвесной и скользкой, а падение с такой высоты не сулило ничего хорошего. Едва ли она далеко уйдет со сломанной лодыжкой… да и куда? К Маз, если Пруденс еще не выставила ее вон? И чем сможет помочь пожилая фэйри? В гараж или конюшню, где, скорее всего, уже выставлены караулы на такой случай? Или бегом через лес, по той разбитой дороге до шоссе, чтобы… Чтобы что?

Она не могла достучаться до Кайло, впервые натыкаясь на пустоту на другом конце связи. Ей только и оставалось, что утешать себя тем, что проклятый серебряный ошейник блокирует способность монстра слышать мысли своей госпожи, что он еще жив. Насколько может быть жив тот, кто давно мертв.

Рей беспокойно мерила комнату шагами, прислушиваясь к звукам снаружи, и через дверное полотно она различала дыхание своего тюремщика. Она даже ощупала каминный альков, все закутки и углы комнаты, припомнив байки о том, что многие старые дома были снабжены системами потайных ходов. Ничего. За стенкой платяного шкафа не простукивалось пустот — он выходил на глухо заштукатуренную стену.

Рей тяжело вздохнула, опустилась на кровать и пролистнула записи отца, но они тоже не давали ей подсказки. Кроме той небольшой заметки, Джеральд Рэдгрейв ничего не знал о ведьмах и их уловках. Он не сталкивался с ними лично или по какой-то причине предпочел опустить это в своих конспектах. Его записная книжка была бесполезна. Все было бесполезно.

Рей так и заснула, положив тетрадь под голову вместо подушки. Ее разбудил неясный шорох, она со стоном оторвала лицо от жесткой бумаги и сняла очки, врезавшиеся в кожу за время сна. Сердце забилось чаще — она подумала, что Кайло смог выбраться и пришел к ней, но надежда тут же погибла, стоило Рей посмотреть за окно, за которым стояло тусклое пасмурное утро.

Она спустила ноги с постели и поежилась — за ночь поленья в камине совсем прогорели, и по полу гуляли осенние сквозняки. Увы, холод не дарил утешения, ведь его не принес с собой ее ненаглядный ночной гость. То был другой холод, жестокий и беспощадный. Холод неотвратимой участи, разлитого в воздухе ожидания беды.

Рей вознамерилась забраться обратно под одеяло и еще поспать, чтобы скоротать время в ожидании, как вдруг снова различила тот звук, что потревожил ее раньше. Она напрягла слух, силясь определить, что это и откуда он доносится, но не смогла, пока он не повторился вновь, став более отчетливым. Кто-то стучал в дверь — очень тихо и осторожно. Так могла бы от ветра в окно стучать ветка дерева — звук, под который девушка засыпала в первое время в частной школе, пока ее не отселили в другую комнату.

Она подбежала к двери и снова прислушалась. Померещилось ли ей? Или Маз смогла прошмыгнуть незамеченной хозяйке на выручку? Но куда тогда делся этот громила?

— Лорейн, — донесся до нее еле различимый шепот из-за двери. — Лорейн, это я!

Она распахнула дверь и от избытка чувств бросилась Майлзу на шею. Отстранившись, чтобы увлечь его в помещение, Рей заметила струйку крови, стекающую у кузена из носа. У его губ тоже темнело пятнышко запекшейся крови.

— Господи, — воскликнула она, но тут же снизила громкость голоса. — Что с тобой? Что ты здесь делаешь? Как…

— У нас мало времени, — ответил Майлз и быстро вытер кровь тыльной стороной ладони. — Я не смогу долго ей сопротивляться. Одевайся. Надо идти…

Он вдруг согнулся вдвое, запустив руки в волосы, и лицо его исказилось от нестерпимой боли. Он застонал сквозь стиснутые зубы, постоял так немного, а затем, глянув на сестру сквозь растрепанные пряди загнанным взглядом, поторопил:

— Пожалуйста, сестра, она…

— Что она с тобой сделала?

— Не знаю, не понимаю, — отмахнулся Майлз. — Она в моей голове. Я постоянно слышу ее голос. Но сейчас она отвлеклась, куда-то ушла, и я смог ненадолго освободиться. Но… поторопись! Я вытащу тебя отсюда.

Рей кивнула. Она, как могла быстро, натянула обувь, накинула пальто прямо поверх ночной рубашки и сунула в карманы ножи, что хранила под подушкой. Обернувшись, она заметила, что Майлз успел распрямиться, но под его носом образовалась новая алая дорожка, змеящаяся все ниже, на губы и подбородок.

— Как это произошло? — не удержалась Рей, когда они уже вышли на лестницу, на каждом шагу оглядываясь по сторонам в поисках других слуг Пруденс. — Как…

— Сразу после твоего отъезда из Нью-Йорка, — откликнулся Майлз. — Я помню только, как разговорился с ней в баре… а потом… — он поморщился, — темнота. Что она такое? Она…

— Она ведьма, — сказала Рей. — Я думаю, что она следила за нами и убила Армитажа. Не знаю как, может, заставила проглотить те таблетки или… Это не мы, Майло. Она что-то с ним сделала, — ей показалось важным поделиться этой догадкой, пока Майлз в сознании и может ее слышать.

Она не сомневалась, что кузен также винит себя в случившемся. Вдруг у нее не представится другого шанса обелить его совесть? Вдруг…

На последней ступеньке лестницы, рядом с тем местом, где когда-то лежало мертвое тело дяди Клиффорда, она остановилась как вкопанная. Рей резко поняла, что должна сделать.

— Нет, я никуда не поеду, — выпалила она. — Я убью ее.

— Но как, сестра? — изумился Майлз. — Разве ты не видела, на что способна эта тварь?! Она чудовище. Это самоубийство. Единственное, что мы можем — попытаться сбежать и…

— Нет, — Рей покачала головой, поражаясь крепнувшей в груди холодной решимости, — победить чудовище может только другое чудовище. Помоги мне добраться до подвала.

Майлз не знал всей правды. Возможно, он и правда верил, что им удастся попросту запрыгнуть в автомобиль и умчаться так далеко, как только можно. Но Рей видела всю картину, она понимала, что Пруденс их не отпустит. У нее, как она сама самодовольно сказала, были «очень длинные руки». Если она с какой-то невиданной целью, с маниакальной одержимостью, обратила свое внимание на последних Рэдгрейвов — ее ничто не остановит. Кроме…

Кроме меня, — подумала Рей.

— Что ты задумала? — спросил Майлз, скривившись от нового приступа головной боли. — Лорейн…

— Я знаю, что делать, — заверила девушка. — Доверься мне.

Как ни странно, дверь подвала оказалась открытой, и ее вовсе никто не охранял. Из глубин повеяло сыростью и холодом.

Рей позволила себе мгновение сентиментальности, положив ладонь на щербатую древесину, она прикрыла глаза и вспомнила, как впервые вошла в темноту. Прошло так много времени! И рядом были близнецы — еще маленькие, вредные, смеющиеся сорванцы, довольные очередной гадкой выходкой. Сейчас один из них был мертв, а другой стоял рядом с ней — взрослый, серьезный, ставший ее союзником, но так и не ставший другом, и все же по-своему родной. Она собиралась его спасти. Ведь хоть кто-то из Рэдгрейвов должен был остаться в живых, если ей не повезет уцелеть.

Рей поддалась минутному порыву и еще раз обняла кузена. Майлз покорно уткнулся подбородком ей в макушку, вдыхая аромат ее белоснежных волос. Ставших такими в том самом подвале, куда она собиралась сойти, как Персефона в царство Аида.

— Отвлеки Пруденс, — сказала Рей. — Ей нельзя знать, что я здесь.

Майлз послушно кивнул. Он явно нехотя выпустил кузину из своих рук.

Она выдавила из себя жалкое подобие одобряющей улыбки и шагнула на первую ступеньку, ведущую во тьму.

* * *

Подвал претерпел приличное количество изменений за минувшие годы. Делая ремонт в особняке перед открытием гостиницы, Рей распорядилась убрать отсюда добрую часть нововведений тети Присциллы, но все же оставила электричество и винные стеллажи, хотя и не в таком огромном количестве. Стены были снова голыми, каменными — ей нравилась текстура естественной породы, в которой выдолбили углубление для подвала при строительстве дома, а свет мягким — лишь пара небольших светильников озаряла массивный дубовый шкаф с вином для постояльцев.

Она увидела Кайло сразу, но прежде почувствовала, и бросилась к нему. Вампир сидел прямо на полу, в дальнем углу, куда не добирался даже крошечный лучик света, и его величественная фигура выглядела непривычно сгорбленной. Пруденс не ограничилась только ошейником — Рей приметила и цепь. Она порывисто обняла своего ручного монстра и принялась осматривать его оковы, чтобы разобраться, как его освободить.

— Тебе не понравится то, что я задумала, — деловито хмыкнула Рей. Она стремилась напустить на себя уверенности, чтобы не выдавать охватившую ее панику, — но я не собираюсь с тобой препираться.

Кайло недовольно сверкнул на нее красными глазами из-под растрепанной шевелюры. Рей догадалась, что, вопреки угрозам Пруденс, он все-таки пытался оказывать сопротивление, пока его конвоировали сюда. Это объясняло его помятый вид.

— Так в чем заключается ваш план, госпожа? — поторопил ее Кайло.

— Да как, черт возьми, снять эту штуку? — не выдержала Рей. Она обессиленно опустилась рядом, перебирая в пальцах звенья цепи. — Невыносимо. Здесь… здесь тоже магия?

— Серебро само по себе имеет силу, — подтвердил вампир, оттягивая ошейник в сторону, чтобы продемонстрировать ей борозду ожога на шее, — но ведьма наложила на него какие-то особые чары. Не обижайтесь, но у вас вряд ли есть необходимые познания.

— Конечно, — надулась девушка. — А мой… прадед… он смог бы с этим разобраться?

— Думаю, да, — кивнул Кайло. — Так зачем вы пришли, леди? Вы подвергаете себя опасности, находясь здесь. Если вы хотели попрощаться со мной, прежде чем она запрет меня в ящик, то не стоило…

— Хватит! — оборвала Рей. — Я и так в опасности. Ты ошибаешься, это не прощание. — Она с омерзением отшвырнула цепь в сторону, приблизилась и, обхватив ладонями лицо вампира, прижалась своим горячим лбом к его ледяному. — Не перебивай, только, пожалуйста, не перебивай, — взмолилась она. — Выслушай меня для начала. Я знаю, что ты станешь спорить… Просто… не нужно. Я не вижу другого выхода. Я хочу, чтобы ты обратил меня, сделал вампиром. Ведь это возможно? Это произойдет, если ты выпьешь моей крови, а я выпью твоей, так? И я не позволю тебе умереть. Мы просто оба… оба будем вампирами. Вот и решение. Мы оба… будем холодными, будем монстрами, — она нервно рассмеялась, но тут же посерьезнела. — Вдвоем мы ее одолеем. На меня ведь не будут распространяться ограничения, наложенные прадедом для защиты семьи? Я прикончу эту тварь. И плевать я хотела на ее ребенка — он будет таким же чудовищем, как она. Мой долг как охотницы — бороться с чудовищами. Пруденс Уокер хуже всех созданий, с которыми когда-либо сталкивался Орден. Она должна умереть. Ее род должен прерваться.

Кайло отстранился и со всей строгостью посмотрел в глаза своей хозяйки.

— Нет, моя жестокая госпожа, — возразил он. — Вы правы насчет нее, но не такой ценой.

— Слушать ничего не желаю! — рассердилась Рей. — У нас нет на это времени. Она может явиться сюда в любую минуту.

— Лорейн, пожалуйста, — уже мягче сказал Кайло и погладил ее тыльной стороной ладони по щеке. — Не заставляй меня. Ты представить себе не можешь, что тебя ждет. Это ужасное существование — всегда прятаться в темноте, испытывать жажду крови, мечтать о смерти и не иметь возможности получить ее. Я это не выбирал, если ты забыла, это наказание. Твой прадед хотел, чтобы я раскаялся, и он добился своего. Сберечь тебя от такой участи — мой последний шанс на искупление. Я хочу, чтобы у тебя была нормальная жизнь. Жизнь, которой не было у нее…

Рей никогда прежде не слышала от него такой откровенности, не слышала, чтобы его голос звучал так безнадежно и печально. Его слова разбивали ей сердце, но как бы оно ни сжималось в груди, посылая по всему телу ощущение фантомной боли, голова ее оставалась ясной. Она уже все для себя решила.

— Не думаю, что твои речи тронут Пруденс Уокер, — заметила она и, гордо вскинув голову, провозгласила: — Если тебе нужно искупление, хорошо. Ты прощен. А теперь к делу…

Рей выпуталась из рукавов пальто и спустила с плеч тонкую ткань ночной рубашки, обнажая шею и ключицы. Холод, окружавший их со всех сторон, тут же с готовностью лизнул полыхающую кожу. Жар крови бурлил под ней и жаждал вырваться на свободу.

— Я приказываю, — выдохнула она и поразилась тому, как громко прозвучал шепот в гулкой тишине подвала. — Сделай это.

Она подобрала цепь и взвесила ее в руке, демонстрируя серьезность своего намерения. У Кайло не было иного выбора, как последовать приказу хозяйки.

Боль была мимолетной, и следом Рей ощутила невиданное до того наслаждение; покой и умиротворение теплыми волнами разлились по каждой клеточке тела. Она вспомнила, как ее затягивало в пучину звездного неба на поляне в лесу, когда собственная оболочка казалась далекой, оставленной на земле. Чувства померкли и стали далекими, четкой была лишь ритмичная пульсация, с которой кровь покидала тело в месте, где вампирские клыки вспороли кожу. Она словно была пьяна, но знала, что это чувство обманчиво — алкоголь не дарил такого бесконтрольного ощущения полета и эйфории. Она не знала, сколько это продолжалось. Ей не сразу удалось сконцентрировать взгляд на расплывающемся Кайло, когда он отстранился, чтобы вспороть себе руку и поднести к ее губам кровоточащее запястье. Вампирская кровь оказалась сладкой и ожидаемо холодной. Рей трудно было совладать со своим телом и протолкнуть ее через онемевшее горло. Первые глотки были трудными, но она быстро вошла во вкус и недовольно зарычала, когда вампир отнял свое запястье от ее губ. Она не отказалась бы от добавки и хотела потребовать еще, но силы резко оставили ее. Рей провалилась в темноту.

Первым, что она почувствовала, вернувшись в сознание, была приглушенная, тупая боль в месте укуса; вторым — нежные прикосновения холодных рук, перебиравших ее волосы. Она лежала головой на коленях Кайло и, открыв глаза, увидела его склоненное над собой обеспокоенное лицо.

— Ты не умер, — воскликнула она и, кое-как совладав с ватным, изнеженным телом, поднялась, чтобы заключить своего ручного монстра в крепкие объятия. Ей показалось… показалось, что он стал теплее.

— Превращение произойдет не сразу, — сказал он, — как и твое. Понадобится время.

— Сколько?

— Не знаю, — признался Кайло. — Тогда… это заняло несколько суток, но, думаю, в этот раз должно выйти куда быстрее.

— Почему? — спросила Рей. Ей пока непросто было управиться со своим речевым аппаратом и она могла ограничиться лишь короткими фразами и вопросами. Голос звучал непривычно глухо, и каждое слово отдавалось зудящей болью в ране на шее. Должно быть, вампирская магия притупляла болевые рефлексы жертвы, и потому девушка не могла оценить, насколько глубоко в процессе вошли клыки.

— Видишь ли, — Кайло подобрал с пола ее пальто и укутал в него госпожу, продолжая удерживать ее в своих руках, словно пытался согреть, — Иеронимус помогал своему отцу расправиться с Дракулой, но не позволил убить его сразу, настояв на том, что нужно оставить монстра для экспериментов. Он переливал его кровь нам… своим подопытным, пока не добился нужного результата, соединив эту процедуру с оккультным ритуалом. Это очень далеко от обращения в традиционном смысле. Но теперь мы сделали все, как полагается.

Он завершил свою речь улыбкой, но в ней не было и тени веселья. Рей стало не по себе — она попыталась представить, что семьдесят лет назад Кайло пришлось пережить в этом самом подвале. Да, он натворил дел и, вероятно, заслуживал наказания, но его участь казалась поистине ужасающей. Наверное, это было жутко больно. Но куда хуже было то, что последовало за обращением — годы рабства. Конечно, он мечтал о смерти, как избавлении. И все же не воспользовался подвернувшейся возможностью и поступал правильно. Он давно мог взять то, что предлагала наивная девчонка. Это открытие заставило сердце Рей сжаться от болезненной нежности.

— Как ты себя чувствуешь? — буднично поинтересовался Кайло. Рей непривычно было не слышать от него всех этих обращений, вроде госпожа или хозяйка, но она признавала, что в них исчезла всяческая необходимость. Ей нравилось, что отсутствие официальности сделало их ближе. Но куда уж ближе, когда они разделили кровь на двоих?

— Я… нормально, — растерянно ответила Рей. — Ничего не изменилось.

Она ошибалась — первые перемены уже давали о себе знать. Ее кожа стала холоднее, и в местах, где она соприкасалась с вампиром, ощущалась разница температур, ведь он, напротив, немного потеплел. И окружающие предметы обрели четкость, куда более острую, чем до того. Желая проверить свою догадку, она стянула с переносицы очки — да, она не только стала лучше видеть, но и различала каждую деталь обстановки подвала в полумраке. Она ощупала языком свои зубы, но они пока оставались прежними.

Кайло проследил, как она швырнула очки на пол, и, подобрав их, вложил обратно в похолодевшие ладони Рей.

— Это может навести ее на подозрения, — заметил он и грустно добавил: — Тебе нужно уйти, пока ведьма не застукала тебя здесь. Она сразу все поймет, и ты лишишься своего единственного преимущества. Но будь осторожна с солнцем, через какое-то время оно начнет доставлять массу неудобств.

— Массу неудобств? — со смешком повторила Рей. — Ты правда это сказал? Обратиться в пепел, по-твоему, всего лишь «неудобство»?

— Ну… — смутился вампир.

Он не понял, что она издевается, в чем не было ничего удивительного. Рей и сама поразилось овладевшей ей нездоровой веселости. Ей внезапно стало легко на душе и хорошо, как никогда в жизни. И даже напоминание об омерзительной Пруденс Уокер не могло испортить Рей удовольствия. Сейчас она отчего-то была уверена, что все будет хорошо. Нужно просто немного потерпеть — в ней проснутся вампирские силы, и она оторвет голову этой твари голыми руками. И вдоволь насытится ее «легендарной» кровью. Кровь ведьмы, да еще и такой могущественной, просто обязана оказаться приятной на вкус. При мысли об этом что-то шевельнулось в животе, но не от отвращения, а от азарта и предвкушения.

Рей не желала никуда уходить. Ее тело остывало, и она не хотела расставаться с теплом Кайло поблизости, а напротив, жаждала прильнуть к нему, прижаться теснее. Ведь прежние запреты утратили силу. Между ними больше ничего не стояло. Она поддалась импульсу и потянулась за поцелуем, желая проверить свои предположения, и захлебнулась ощущениями. Самой быть ледяной, как камень, и целовать кого-то теплого оказалось потрясающе.

— Мне ведь больше не нужно беречь свою невинность, так? — пробормотала она, ненадолго оторвавшись от губ Кайло. — Проклятие снято и…

— Лорейн, — вздохнул он, но протест в его голосе был слабым. Рей не сомневалась, что он тоже этого хочет, хочет ее. Пусть у них совсем мало времени, и ей действительно нужно уйти, сделав вид, что ничего не изменилось, чтобы усыпить бдительность ведьмы, трудно было противиться искушению. Они слишком долго держали дистанцию, когда воздух между ними искрил от напряжения. Слишком долго запрещали себе. Это только распаляло потребность в близости.

Она приложила пальцы к горлу вампира и почувствовала ниже ошейника и рубца от ожога тихую пульсацию сердцебиения. Еще совсем слабую, такую непривычную. Но ее сердце пока тоже билось — оно суматошно стучало в груди, заключенное в холодную клетку из ребер. Невозможно было поверить, что через какое-то время этот звук навсегда сменится тишиной. Рей не страшилась этого, она мечтала об этой тишине, о свободе и пустоте, об отсутствии дыхания, будто всю жизнь только и ждала момента, когда обращение неотвратимо изменит ее суть. Она словно родилась для того, чтобы стать вампиршей. Смерть пометила ее, присмотрела себе задолго до того, как эта мысль впервые посетила ее голову. Она ошибалась, думая, что это проклятие. Ей просто самой суждено было стать смертью.

А пока Рей хотела насладиться последними мгновениями жара в теле, жара крови, когда кожа уже была холодна. Оттого и вела себя нетерпеливо, торопилась побыстрее раствориться в ощущениях, сопоставить свои фантазии и реальность. Ей невдомек было даже возиться с одеждой, благо под ночной рубашкой не было белья, а легкая ткань совсем сползла с плеч, обнажая ключицы и грудь. Она бесстыдно воспринимала эту частицу наготы, как данность, жалея, что не имеет возможности полностью раздеться и раздеть Кайло, чтобы слиться с ним воедино.

Это было почти забавно — иметь в запасе вечность и испытывать острую нехватку времени. Слишком мало, чтобы насытиться, слишком мало, чтобы подойти к делу вдумчиво. Не прерывая поцелуя, Рей поудобнее устроилась на коленях Кайло и обняла его ногами. Подол рубашки сбился к животу, и она просунула ладонь между их телами, чтобы расстегнуть его брюки и узнать на ощупь. После пошлых разглагольствований Маз о нефритовых безделушках для удовлетворения себя, Рей странно было почувствовать в руке живое тепло, а не холод камня. Она направила его в себя и зашипела от неожиданности, обжегшись о контраст температур. Теперь она была камнем.

Так это было бы, если бы она придалась страсти с простым человеком, что никогда ее не вдохновляло. Она всегда желала только своего вампира, даже сейчас, когда он, подобно ей, находился на некой промежуточной стадии обращения. В Кайло все еще многое оставалось от монстра — из-под полуприкрытых ресниц горел красный огонь глаз, а ее кровь по-прежнему дурманила ему голову. Он разорвал поцелуй и склонился к горлу девушки, но не вонзил клыки, а лишь провел языком по успевшей уже немного затянуться ране. Боли не было. Рей догадалась, что таким образом начинала проявляться способность к регенерации. Думая об этом, она чувствовала себя, как ребенок, тайком заглянувший под елку и узнавший, что ему подготовили самый желанный подарок. Лучший дар.

Это не омрачало то, что и в ней скоро проснется жажда крови. Рей хотела этого, хотела стать безжалостным монстром, стать зверем, как Кайло. И их соитие, начинавшееся с вязкой нежности, постепенно становилось все более неистовым, грубым и звериным. Рей оставила кровавые борозды от ногтей на плече вампира, оттянув ткань рубашки в сторону, и со странным наслаждением проследила, как они затягиваются. Вид крови лишь подстегивал ее возбуждение. Узел внизу живота стянулся так туго, что становилось почти больно. Не в силах сдерживать безумный порыв, Рей сомкнула зубы, пока еще человеческие, не годные для нанесения смертельных ран, на шее Кайло и это толкнуло ее к пику блаженства. Она безвольно осела в руках вампира, позволяя ему насаживать себя на член, пока и он не излился, шумно выдохнув ей в волосы.

Рей слушала его дыхание в тишине, поражаясь этому звуку, и почти не различала своего. Она чуть повернула голову и завыла от боли, случайно задев щекой ошейник на горле вампира. Теперь серебро причиняло вред и ей. Она отстранилась, накрыв ожог прохладной ладонью, чтобы остудить. Кайло в свою очередь ощупал след от укуса, расцветший темно-синей гематомой на бледной коже. То, что «боевое ранение» не исчезло сразу, как прежде, его совсем не расстроило.

— Я создал монстра, — усмехнулся он. — Ты и раньше была опасна, но страшно представить, что будет, когда в тебе проснется жажда.

— Я клянусь, что буду убивать только плохих людей, — заявила Рей, невинно хлопая ресницами. — И начну с Пруданс Уокер. Ты же не рассердишься, если я оторву ей голову?

Кайло хищно улыбнулся и притянул ее к себе, чтобы снова поцеловать. Этот поцелуй был таким горячим, глубоким и порочным, что она испытала острую потребность в том, чтобы продолжить изучать грани своей чувственности. Прямо здесь. На холодном полу подвала. Символично было предаваться страсти в том самом месте, где когда-то началась их история. Но, увы, Рей понимала, что пока должна довольствоваться тем, что уже произошло. Кайло был абсолютно прав — ей стоило затаиться, чтобы нанести ведьме удар в момент, когда она будет меньше всего этого ждать. Пока в Рей не проявятся и остальные вампирские особенности, ей стоило отыгрывать сломленную, беспомощную девчонку, ставшую пленницей в собственном доме.

— Я не вправе что-то вам запрещать, госпожа, — издевательски протянул Кайло, отрываясь от нее с явной неохотой.

Рей улыбнулась. Она все-таки заставила себя слезть с него, но задержалась, чтобы помочь вампиру одеться, застегнуть пуговицы рубашки и поправить галстук. Ей нравилось прикасаться к нему — так просто и почти невинно. Она поймала себя на том, что проявлять заботу было приятно не меньше, чем отдавать приказы. Как бы ее ни тешило повиновение, игра в хозяйку, это и правда осталось в прошлом. Теперь они были равны. Закончив, она вздохнула, накинула пальто и пригладила свои всклокоченные волосы.

— Я больше не твоя хозяйка, — озвучила она. — Ты свободен.

— Признаться, я уже плохо помню, что такое свобода, — сказал Кайло и, поймав ее руку, сжал в своих крупных ладонях. Его шутливый тон улетучился, он тоже помнил о том, что ждет их впереди, и что исполнение самой трудной части плана ложится на хрупкие плечи Рей. — Будь осторожна.

— Придется вспомнить, — они сказали это одновременно, и Рей думала, что на этом диалог себя исчерпал. Она потянулась украсть поцелуй на прощание, как благословление на дело, но вампир продолжал:

— Я хочу, чтобы ты знала, Лорейн. Время с тобой — было лучшим, что со мной случалось. Служить тебе было честью, как бы иногда ты ни выводила меня из себя. Спасибо, моя леди.

— Но… — Рей так и не нашлась, что ответить. Нескрываемая печаль в голосе Кайло мигом опустила ее с небес на землю. Его слова слишком напоминали прощание.

Нет, она была в корне не согласна, но времени на споры у них не было. Она верила, что у нее получится — прикончить Пруденс, освободить от ее гнета Майлза, себя и Кайло. И вернуться сюда, чтобы снять с него треклятый ошейник и… снова сделать его вампиром, чтобы не дать умереть.

Но у него, кажется, была своя точка зрения на этот счет.

Примечания:

Тут пусть тоже будет прода, совсем немного осталось и пора уже разобраться с этой историей.

??

Рей несказанно повезло — ей никто не встретился на пути в комнату. Она бежала, будто за ней гонятся все черти ада, что было весьма затруднительно, учитывая, в какое желе превратились ее конечности и тело после всех приключений в подвале. Мысли были ясными, но руки и ноги неуклюже болтались в пространстве, а на поворотах ее заносило, будто она была пьяна.

Ввалившись в комнату, она в первую очередь кинулась к зеркалу на туалетном столике и выдохнула с облегчением, увидев свое отражение — взволнованное и запыхавшееся. Но его еще предстояло тщательно досмотреть. Лишь убедившись, что зубы не превратились в клыки, укус на шее затянулся, и в целом ничто в ее облике не наводит на подозрения, Рей смогла наконец-то расслабиться. У нее есть время. Неизвестно сколько, но есть.

Она приняла душ, выкрутив горячий кран на полную, и надела свежую одежду. Купание в кипятке возымело нужный эффект — ее кожа больше не отдавала трупной синевой, а приняла почти здоровый оттенок. Рей нацепила очки, в которых теперь не было особой необходимости, и, напустив вид глубочайшего смирения с грядущей участью, устроилась на кровати с записями отца. Теперь она иначе взглянула на все, что он писал о вампирах, ведь это относилось не к абстрактной нечисти и даже не к Кайло, а непосредственно к ней самой. Она хотела освежить свои познания, чтобы иметь четкое представление о своих слабых и сильных сторонах. Рей признавала, что, пусть новые способности и станут преимуществом, ее противник по-прежнему силен и опасен.

Углубившись в чтение, она прислушивалась ко всем звукам снаружи и скоро отметила шаги за дверью. Должно быть, вернулся ее сторож. Вскоре нагрянула и сама Пруданс. Колдунья была разодета, как на модный показ — в белоснежное платье из тончайшего шелка, меховую накидку и туфли на высоких каблуках. В ее ушах поблескивали бриллиантовые серьги, а безупречную линию губ подчеркивала помада цвета благородного вина.

— Доброе утро, сестричка, — насмешливо протянула американка. — Надеюсь, ты выспалась, потому что нам предстоит много дел, — она кивнула, приказывая следовать за ней и невзначай поинтересовалась: — Ты голодна?

— Нет, у меня нет аппетита, — буркнула Рей. — Беременность, если ты забыла.

— Ну конечно, — многозначительно бросила Пруденс и стрельнула взглядом в сторону ее накладного живота. — Беременность...

Они спустились на первый этаж, и Рей поразилась тому, как изменилась атмосфера в особняке. Словно сам дом был не рад захватчикам и указывал им на дверь. Прежде уютная гостиная казалась пустой и мрачной. Куда-то подевались все постояльцы, которые любили греться у большого каминного алькова после прогулок по окрестностям в пасмурные дни. Но хуже всего было то, что стояло посередине помещения и невольно приковывало к себе взгляд — водруженный на два сдвинутых кофейных столика белоснежный лакированный гроб. Его бока и крышка были испещрены филигранной рунической вязью. В изголовье, словно в издевательство, кто-то поставил роскошный букет белоснежных лилий, наполнявший всю комнату удушающим, тревожным ароматом.

Пруденс перехватила взгляд Рей, прикованный к гробу, и утешающе погладила ее по плечу.

— Не волнуйся, дорогая, — ласково сказала она. — Пока он пуст. Это всего лишь наглядная демонстрация серьезности моих намерений. — Рей брезгливо стряхнула с себя ее руку и попятилась. — К тому же… — с садистским наслаждением продолжила ведьма, — я подумала, что понадобится гроб попросторнее, чтобы там можно было с комфортом разместиться вдвоем. Видишь, как я о тебе забочусь? Я умаялась, выискивая нечто подходящее. Пришлось сделать срочный заказ. Хорошо, что деньги значительно повышают мотивацию и его изготовили сегодняшним днем.

— Но… зачем? — беспомощно пробормотала Рей. Она испугалась, что колдунья разгадала хитрый план задолго до того, как она успела приступить к его осуществлению. Это было чудовищно. Страшно. Катастрофично. Рей отказывалась в это верить. К счастью, она ошиблась.

— Нам с тобой нужно кое-куда съездить, — сказала Пруденс. — И от исхода предприятия будет зависеть, кому достанется это прекрасное ложе. Расстроишь меня — разделишь участь своего невоспитанного слуги. Ведь вы так нежно привязаны друг к другу! Уверена, что вместе вам там будет чертовски весело. Любопытно, а когда он проголодается, остановит ли его неприкосновенность крови Рэдгрейвов? Мы в Штатах называем это еда с доставкой на дом.

Она посмеялась собственной удачной шутке. Рей немного успокоилась, убедившись, что ведьма еще ничего не поняла, и все же невольно задумалась: что за адский план эта тварь замышляет на этот раз? Был только один способ узнать.

— Что тебе нужно? — спросила она. — Что я должна сделать?

— Сущая мелочь, — американка беззаботно пожала плечами. — Ты принесешь мне голову Брендола Хакса. Или… не голову, не знаю. Я, по правде говоря, сама не знаю, к чему мне эта мерзкая голова сдалась и куда ее потом девать. Так что подойдет любое доказательство того, что этот гаденыш мертв. — Она резко развернулась на каблуках и направилась в прихожую. Рей только и оставалось, что потрусить за ней. В холле их уже поджидали этот громила Ларри и молчаливый, снова утративший хоть каплю сознательности Майлз. — Он доверяет тебе, — пояснила Пруденс, но тут же поправила себя: — Или делает вид, что доверяет. В любом случае он не прогонит любимую невестку. А ты… кстати… Ларри, — позвала своего приспешника, — верни миссис Хакс то, что забрал у нее сегодня утром. Это ей пригодится.

Мужчина протянул Рей ее револьвер.

— Ты серьезно? — искренне изумилась девушка. — Ты правда считаешь, что против опытного охотника у меня есть хоть какой-то шанс с этой игрушкой? На его территории?

— Это в твоих интересах, милочка, — явно забавляясь, сказала ведьма. — К тому же я знаю, на что ты способна. Ты вовсе не такая невинная овечка, как пытаешься меня убедить. Вот тебе дополнительная мотивация: убьешь Хакса — мы с муженьком вернемся в Салем и никогда больше вас не потревожим. И живи тут себе со своим ненаглядным упырем припеваючи.

Она лжет, — поняла Рей.

* * *

Темная лента шоссе петляла в свете фар и сворачивалась в петлю, в удавку у Рей на шее. Окружавший дорогу лес казался мрачным, задержавшим дыхание в преддверье беды. Но лес ошибался — беда уже была здесь, не где-то за горизонтом, не на пороге дома, а на соседнем сиденье с водительским.

Всю поездку она беззаботно трещала о том, какие достопримечательности планирует посетить, раз уж ее занесло в Великобританию. Из-за этих рассуждений Пруденс создавалось ложное впечатление, что они и правда просто родственники, отправившиеся повидать старого знакомого, а целью их визита не является убийство.

Беседу никто не поддерживал. Водитель хмуро смотрел на дорогу, а Рей, зажатая с двух сторон окаменевшим Майлзом и мерзостным Ларри, боялась лишний раз взглянуть в сторону ведьмы. Ей мучительно хотелось выпустить весь барабан револьвера ей промеж глаз, но она не могла реализовать своего простого желания, сразу же отметив кобуру пистолета у Ларри под курткой. Рей наконец-то его вспомнила — садовник из дома Уокеров. И что-то подсказывало ей, что никаким садовником он не был, разве что садоводство не являлось его милым хобби, в свободное от прислуживания зловещей ведьме время.

У Рей было время поразмыслить, какую роль этот тип сыграл в трагической участи Армитажа. Испытывал ли он к нему хоть какие-то чувства или послушно лег в постель жениха Пруденс, стоило ей приказать? В чем крылся секрет столь безоговорочной преданности и покорности? В отличие от Майлза, Ларри не походил на ходячую марионетку. Его взгляд был осмысленным... осмысленным и жестоким. Был ли он любовником Пруденс? Развлекались ли они втроем, учитывая эпизод в гостинице, обличивший интерес младшего-Хакса к таким приключениям? Или Пруденс и вовсе предпочитала женское общество, а мужчин использовала исключительно как обслугу. Майлзу здесь не повезло больше всех — тварь все-таки вступала с ним в связь, хотя бы во имя потомства. Легендарной крови Рэдгрейвов. И Рей было омерзительно представлять их соитие, едва ли добровольное. Кузен был лишь инструментом. Лишь жертвой. Как и сама Рей.

— Что тебе сделал Хакс? — не удержалась она, завидев ворота загородного дома, современного, ухоженного, куда более сдержанного в архитектурных изысках, чем их родовое гнездо. В особняке горели окна. У Рей сжалось сердце — ей неистово захотелось пасть Брендолу в ноги и рассказать всю правду, попросив о помощи. Сказать, что не она повинна в гибели Армитажа, и даже не Майлз. Его настоящие убийцы прислали ее, а сами трусливо остались ждать в машине, пока кто-то другой сделает за них всю грязную работу.

— Спроси его, — отмахнулась Пруденс, но все-таки расщедрилась на подробности: — Впрочем, вот тебе моя версия, чтобы сравнить с тем враньем, что ты услышишь от него. Перебравшись в США, он заключил союз с моей матерью и долго уговаривал ее на помолвку между мной и Арми. Мы тогда еще были совсем детьми. Она не сразу дала свое благословение, но… вдруг обнаружила, что Брендол, оказывается, успел подсуетиться и на юге. Их Верховная родила от него дочь. Тебе не понять, моя бедная английская роза, как там у нас все устроено, но, поверь, это страшное оскорбление. Мы не сильно дружны с южным ковеном. Мать заподозрила, что он готовит почву, чтобы стравить нас и развязать войну. Она хотела принять меры… и вдруг… погибла в автокатастрофе. Подозрительное совпадение, не правда ли? Тебе не стоит его недооценивать. Все охотники коварны.

— А ведьмы нет? — откликнулась Рей. Она стойко выдержала испепеляющий взгляд Пруденс, брошенный в зеркало заднего вида. И все же усомнилась — эта версия сильно отличалась от той, что прежде ей поведал Хакс-старший. Трудно было разобраться: что Брендолу, что Пруденс невозможно было безоговорочно верить. Из-за этого Рей почувствовала себя мушкой, запутавшейся в паутине, на которую претендуют сразу два ткача сразу.

— О, — протянула колдунья, резко потеряв всяческий интерес к предмету их обсуждения, — а мы приехали очень вовремя. Кажется, тут какой-то прием. Жаль, я не знала, а то помогла бы тебе подобрать наряд на выход.

Знала, — возразила про себя Рей. Она знала. И подстроила все это. Ладно бы явиться к Хаксу, когда из свидетелей будут только его жена, чокнутая тетя Присцилла и прислуга. Но, судя по обилию машин на подъездной парковке, Хаксы принимали немалочисленных гостей.

Рей слишком долго преодолевала небольшое расстояние до дома, и с каждым шагом ей казалось, что она взбирается на эшафот. Ноги налились свинцом. Она все пыталась почувствовать в себе пробуждение вампирской магии, но тщетно. Лишь слегка саднило в месте укуса и в промежности, что добавляло к нервному напряжению еще и толику неловкости. Лишь сейчас она запоздало подумала, что в первый раз нужно было быть осторожнее и не падать с головой в омут страсти. Джессика когда-то предупреждала ее насчет возможного дискомфорта — и в процессе, и впоследствии. Бедная, милая Джессика!

Пожилой дворецкий принял у Рей пальто и осведомился о том, кто она, чтобы свериться со списком приглашенных гостей, где ее, конечно же, не было. Ей на выручку вдруг пришел смутно знакомый человек со светлыми редкими волосами. Пришлось поднапрячь память, чтобы вспомнить — это же продавец из той лавки оккультной литературы.

— Лорейн Рэдгрейв, — провозгласил он, но поспешил исправить ошибку: — Вернее, миссис Хакс. Супруга Армитажа всегда желанная гостья в этом доме.

Подхватив девушку под локоть, он повел ее сквозь лабиринты дорого обставленных, ярко освещенных комнат. Со стен смотрели портреты в лаконичных рамах, а все поверхности были уставлены изящными статуэтками и вазами с живыми цветами.

— Мы вас не ждали, — шепнул Рей продавец. — Ваше посвящение еще не состоялось и вам не полагается присутствовать на собраниях Ордена.

Боже мой! — изумилась она про себя. Ей сразу стало кристально ясно, что за гости собрались здесь этим вечером. Единственное, что вызывало большой вопрос — почему Пруденс притащила Рей именно сегодня. Против Хакса у нее еще был крошечных шанс, но не против всей тайной организации охотников. Сколько их? Оказавшись в просторной столовой с хрустальной люстрой и большим круглым столом, девушка испуганно скользнула взглядом по лицам собравшихся. Их было около дюжины, все среднего или преклонного возраста, и все, за исключением жилистой брюнетки средних лет возле Брендола, мужчины. Рей догадалась, что это его супруга, о существовании которой он как-то упоминал. В ее чертах даже читалось незначительное, но все-таки сходство с Армитажем.

— Энрик? — Брендол, разговаривавший с соседом по столу, обернулся к вошедшим. Его цепкие глаза метнулись от спутника Рей к ней самой. — Лорейн. Какой сюрприз.

И что я должна теперь делать? — растерялась она — Пустить ему пулю в лоб при других охотниках в жалкой надежде, что успею уйти? Или предупредить их о Пруданс, караулящей снаружи?

Увы, Рей понимала: если ей поверят, если охотники ринутся ловить злобную ведьму, чтобы придать ее огню или виселице, та нажмет на заранее заготовленный спусковой крючок, предусмотрев такой ход заранее. И Майлз будет мертв. И Кайло… возможно, Рей просто не успеет добраться до него, чтобы обратить обратно, прежде чем он умрет.

Мужчина, названный Энриком, сопроводил Рей к столу и галантно отодвинул ей пустой стул поблизости от Брендола.

— Что же… — задумчиво сказал тот, — ваше присутствие очень кстати. Мы как раз говорили о вас.

— Обо мне? — пролепетала Рей.

— Нам стало известно, что в Великобританию прибыла Пруденс Уокер, — подтвердил ее самые страшные опасения Хакс-старший. — Мы полагаем, что вам известно ее местоположение и цель этого визита. Ей строго-настрого запрещено здесь появляться, так что, надо думать, она нарушила все соглашения не просто так.

К своему огромному стыду и ужасу, Рей поняла, что абсолютно не умеет врать. Возможно, у нее что-нибудь бы получилось, если бы она заранее продумала, что собирается сказать, но она совершенно не могла сосредоточиться, распятая дюжиной пар недружелюбных глаз. Вряд ли в ее вранье вообще был смысл — скорее всего, охотники прекрасно обо всем осведомлены и лишь нуждаются в ее признании.

— Я… — она запнулась. — Да, Пруденс действительно здесь, она остановилась в нашем особняке вместе со своим мужем, моим кузеном Майлзом.

— Любопытно, — пробормотал ближайший сосед Брендола, но тот оборвал его взмахом руки.

— Это очень любопытно, — сухо сказал Хакс-старший, — ведь в последний раз вы заверяли меня, что Майлз путешествует по Америке в компании моего сына. Но теперь он вернулся домой, да еще и привез с собой самую… неподходящую супругу из всех возможных. Впрочем, это дело мистера Рэдгрейва. Меня больше волнует другой вопрос: где же тогда Армитаж? Скажите, леди Лорейн. Вы знаете, где он?

— Нет, я не знаю, — выдавила Рей и опустила взгляд. Допрос, поняла она, вот на что это похоже. Никто не стремился вести с ней светский разговор или вводить в круг охотников. Им нужна была только правда.

— Давно вы общались с Армитажем? — надавил Брендол.

— Неделю назад, он…

— Ложь! — нетерпеливо оборвал ее мужчина и обратился к остальным: — Я склонен полагать, что мой сын мертв. И эта женщина причастна к его смерти.

— Хватит, — взмолилась Рей, огромных трудов ей стоило заставить свой голос звучать жестко и уверенно. — Вы не имеете права обвинять меня в убийстве, не имея доказательств. Армитаж сейчас…

— Неделю назад я привез на родину его тело для погребения, — припечатал Хакс-старший. — Оно долго пробыло в воде и было страшно обезображено. Я не стал посвящать вас, мне было интересно, как долго вы еще собираетесь лгать. Что вы ответите на это, Лорейн? Вас надоумила Пруденс Уокер? Вы в сговоре? Она участвовала в убийстве? — Среди присутствующих раздались возмущенные шепотки. — Вы лишь глупое дитя, — устало покачал головой Брендол. — Мисс Уокер использовала вас. Она хитра и имеет к моей семье давние счеты. Сознайтесь, и мы смягчим ваш приговор.

— Приговор, — эхом повторила Рей.

— Убийство другого охотника карается смертью, — провозгласил Хакс, — но вы стали жертвой манипуляций вероломной твари. К тому же, надо учитывать ваше положение… Исполнение приговора все равно придется отложить до рождения моего внука. Будьте благоразумны, Лорейн. Расскажите, как все было и кем были ваши сообщники. Впрочем, стоит затронуть еще один вопрос, нуждающийся в прояснении, раз уж мы все здесь собрались. Что случилось с вашим дядей, Клиффордом Рэдгрейвом, где он сейчас? Не пытались ли вы отомстить ему за убийство отца?

— Брендол, — почтенный старец, сосед Хакса, склонился к нему и что-то быстро зашептал на ухо. Как Рей ни напрягала слух, даже находясь в непосредственной близости от них, не могла ничего разобрать, но ей страшно не понравилось, как менялось лицо Брендола, пока он слушал своего коллегу. Его брови сошлись на переносице, а взгляд стал ледяным и безжалостным. Выслушав, он спросил, понизив голос, «Вы уверены?» — и старец кивнул ему в ответ. Хакс перевел взгляд на Рей — и ее обожгло презрением и неприкрытой ненавистью, что плескались в них.

— Вот, значит, как, — процедил он сквозь плотно стиснутые губы. — В таком случае все куда проще. Энрик... — Мужчина из магазина колдовской атрибутики приблизился и встал за плечом Рей. В следующее мгновение он сдернул ее со стула, вынуждая выпрямиться во весь рост. — А вы заверяли меня в своей непогрешимости, дрянная девчонка! — зашипел Хакс. — Тупая безмозглая шлюха. Для дочери охотника оскорбительно путаться с нечистью! Вы унизили не только себя, но и всех нас.

— Нет, я не понимаю, о чем вы говорите, — попыталась возмутиться Рей, но как она ни ерзала, отбиваясь от рук продавца, ему все же удалось ухватить ее за высокий воротник платья и дернуть его вниз. Ткань треснула, являя взглядам охотников две крошечные точки на шее девушки, оставшиеся после укуса. Они почти зажили. Увы, если бы обычные люди не обратили на них никакого внимания, для членов Ордена они являлись прямым доказательством ее падения.

Рей нервно обняла руками свой накладной живот, надеясь, что Хакс вспомнит об этом обстоятельстве и сжалится, но это лишь раззадорило его куда сильнее. Он вскочил с места, опрокинув стул, и гневно ткнул в нее пальцем:

— Фарс! Очередная ложь! Покажите всем.

Грубые, властные пальцы Энрика продолжили рвать и тянуть платье Рей, пока из-под раскуроченных кусков ткани не появилась проклятая накладка. Брендол тут же подскочил к ней и со злым, мстительным торжеством выхватил предмет, чтобы продемонстрировать собравшимся. Хоть Рей и ненавидела накладной живот, но уже успела к нему привыкнуть. Без него, в одной тонкой комбинации, она почувствовала себя обнаженной перед этими людьми. Почти распятой.

— Нет смысла откладывать казнь, — провозгласил Брендол. Но его слова донеслись до Рей отдаленно, словно из-под воды. Их заглушал странный звук, становящийся все громче и громче. Гул и ритмичный грохот. Она смежила ресницы, отсчитывая удары, выискивая в них какую-то последовательность.

Это его сердце — поняла она. Проверяя свою догадку, Рей провела языком по губам и наткнулась на увеличившиеся в размерах клыки. Клыки, которые жаждали крови.

Оружие, вынутое из ножен, чтобы быть наконец-то использованным.

А дальше ее зрение померкло, застеленное плотной алой пеленой.

Примечания:

❗️Осторожно, очень много убийств.

В лучших традициях любимого Расчленинграда. ?

Рей словно вынырнула из красного моря. Вышла на берег, подобно чудовищу из глубин, ставшему гибелью для многих отважных мореплавателей. Кровь стекала с ее волос, ставших алыми, измарала ее руки и ноги, насквозь пропитала тонкую комбинацию и чулки. Она где-то потеряла одну туфлю — вероятно, там, в горе трупов, оставленной в зале. Приказ Пруденс принести ей голову заметно осложнился тем, что Рей теперь плохо понимала, где в этой разрозненной куче конечностей и тел то, что когда-то принадлежало Брендолу.

Все они были мертвы. Она несла смерть. И несла ее с гордостью, с наслаждением, в кои-то веки примирившись со своей сутью.

Рей было легко. Она неслышной поступью кралась по дому, заглядывая в каждую комнату, оставляя за собой багряную дорожку крошечных, как у ребенка, следов. Она мурлыкала себе под нос детскую песенку, внезапно всплывшую из недр памяти. Память, как и все чувства Рей, вдруг стала острой, подобно лезвию. И прошлое наслаивалось на настоящее.

Тетя Присцилла отыскалась в самой дальней комнате. К счастью, она была жива. И Брендолу нужно было отдать должное — он не только сохранил жизнь своей пленнице, но и содержал ее в приличных условиях. Женщине даже оставили ее ненаглядное зеркало, которое она любовно баюкала в руках, раскачиваясь в кресле-качалке у окна. Ее мутный взгляд мазнул по гостье и уперся в стену рядом с ней. Она слегка скривила губы.

— О, Лорейн, — проговорила она. — Ты вечно была такой неряхой! Иди ко мне, милая, я расчешу твои волосы, они совсем запутались и выглядят просто ужасно…

В том, что до затуманенного сознания тети дошла только эта незначительная деталь, было что-то жуткое. Она с поразительным равнодушием восприняла вид Рей, с ног до головы перемазанной кровью, и лишь обеспокоилась неопрятным состоянием ее волос!

— Тетя, нам некогда, — Рей подбежала к Присцилле и потянула ее за плечо, вынуждая встать из кресла. — Нужно идти. Снаружи ждет Майлз, он приехал. Твой сын, если ты забыла.

— Как я могла забыть! — рассмеялась она. — Конечно, дорогая. Пойдем, пойдем к нему. Им пора встретиться с Тайлером. Он страшно соскучился.

С этими словами она поднялась, все еще прижимая к груди зеркало. Рей догадалась, что бессмысленно уговаривать тетю оставить его здесь. Если оно дарит бедной женщине хоть какое-то утешение, успокаивает ее — пусть так. А Пруденс, если посмеет возмутиться или отобрать у Присциллы ее сокровище, пожалеет. Как пожалели все, кого Рей буквально растерзала голыми руками получасом ранее.

Троица поджидала их у машины — Пруденс стояла, облокотившись бедром на ее крыло, и, сложив руки на груди, вглядывалась в горящие окна особняка; Майлз неподвижно застыл рядом с ней, а Ларри и водитель курили чуть поодаль. Конечно, вниманием ведьмы тут же завладела спутница Рей. Американка недоуменно изогнула бровь.

— Кажется, я заказывала голову, а не… — начала она, но Рей не позволила ей закончить:

— Если тебе нужна голова, сама пойди и выбери любую, какая понравится, — рявкнула она. — Это тетя Присцилла, мать Майлза. Брендол держал ее в заложниках.

— О, — обронила Пруденс и шагнула к женщине. — Приятно познакомиться, дорогая свекровь. Я… — Тетя проигнорировала протянутую ей руку, как, впрочем, и присутствие Майлза. Пробормотав себе под нос что-то неразборчивое, она послушно шмыгнула на заднее сидение машины и завозилась, поудобнее устраивая свою ношу в тесном пространстве. — Ну у вас и семейка, — фыркнула Пруденс. Она опустила кисть и брезгливо вытерла ее о меховую накидку, словно само намерение прикоснуться к сумасшедшей запятнало ее кожу. — Ладно, — кивнула она и отдала распоряжение водителю: — Сожги дом и поезжай за нами следом. Майлз, садись за руль.

Майлз покорно кивнул и приоткрыл ей дверцу, следом обошел автомобиль с намерением проконтролировать посадку Рей. На мгновение он задержал руку на ее предплечье и чуть сжал пальцы. Его губы неслышно шелохнулись, и девушка смогла разобрать сказанное лишь благодаря обострившемуся слуху нечисти.

«Не верь ей».

Вот что он сказал, прежде чем занять водительское место. Рей забилась на сидение, зажатая между Ларри и Присциллой с ее зеркалом.

— Что же! Дело сделано, — провозгласила Пруденс, опустив панель над лобовым стеклом, чтобы подправить губную помаду, глядясь в крошечное зеркальце. — Едем домой, нам есть что отметить! Я бы не отказалась от праздничного ужина и бокала шампанского по случаю. Плевать на мое положение, в честь такого повода грех не выпить! Впрочем… — она покосилась на Рей. — Ты уже, должно быть, сыта.

— Ты знала, — озвучила Рей.

— Я сделала на это ставку, — подтвердила колдунья. — Давай посмотрим правде в глаза: ты не справилась бы одна с целой сворой этих псов без вампирских способностей. Но ты большая молодец, Лорейн. Я бы на твоем месте поступила также.

— И ты знала, что они будут все в сборе… — продолжила Рей. — Тебе не нужен был Хакс, верно? Все, что ты мне тут рассказала — очередное вранье? Но… зачем, боже?

— Не совсем, — уклончиво ответила Пруденс. — Я действительно подозреваю, что он причастен к гибели моей матери, а вот является ли он отцом Аманды Макбрайд… мне нет до этого дела. Кое в чем ты абсолютно права, моя милая крошка: Брендол был лишь бонусом, лишь одним из них. Бери выше — ты стала мечом возмездия. Орден возник задолго до того, как к нему примкнул твой прапрадед, а охотились они не только на вампиров и мелкую нечисть. Знаешь, сколько моих сестер они отправили на костер? Из-за них нам когда-то пришлось бежать в Новый Свет, приспосабливаться, выживать… Я войду в историю, как ведьма, что отомстила за годы, столетия угнетения; что стерла этих ублюдков с лица земли. Символично предать их огню, не правда ли?

— Моими руками, — хмуро напомнила Рей, ничуть не впечатленная патетическими разглагольствованиями американки.

— Свои я марать не люблю, — усмехнулась ведьма. — Предпочитаю поручать грязную работу кому-то другому. Я слишком умна для этого, да и не хотелось бы испортить маникюр…

— А что до меня? — оборвала ее бахвальство Рей. — Что теперь будет со мной?

— Тебе решать, — отозвалась Пруденс. — Ты свою роль исполнила. Живи себе со своим вампирчиком в удовольствие. Кстати, мне вот что всегда было любопытно… Ты трахалась с ним? Как это? Наверное, не очень приятно засовывать в себя член, холодный, как сосулька? А вампиры способны кончить, у них же… скажем так, нет кровообращения в теле, а значит…

Она не успела продолжить свои оскорбительные размышления, потому что у Рей все резко перевернулось перед глазами. Последнее, что она видела четко, как Майлз сильно сжал руки на руле и резко вывернул его в сторону.

Рей не сразу поняла, что произошло — и что дело не в ней, а в том, что машина слетела с дороги в кювет и, крутясь, прокатилась еще какое-то время по наклонной насыпи, прежде чем вернуться в исходное положение. Рей вылетела со своего места и ударилась головой о стекло, но, отряхнувшись от битого стекла и вернув зрению четкость, она заключила, что ей еще повезло: голова Майлза лежала на руле и с его подбородка стекала густая струйка крови, Пруденс и тетя Присцилла были без сознания, а Ларри… дверь с его стороны была открыта, но сам садовник куда-то исчез. Рей заметила, что из-под капота валит дым, и подумала, что это, как и исчезновение громилы, недобрый знак. Она вытолкнула наружу Пруденс и выбралась сама, чтобы вытащить из машины тетю Присциллу и вернуться за Майлзом.

Тетя приоткрыла глаза, застонала и зашарила руками в воздухе перед собой.

— Где? Где оно?! — воскликнула женщина и с невиданной прытью для человека, только что получившего сильную травму, ринулась к машине. — Разбилось! Разбилось! Мое милое, бедное! — запричитала она, вытаскивая раму с треснувшим зеркалом и нежно прижимая ее к груди. — Какое горе, боже!

Рей решила не лезть к полоумной и заняться кузеном, который все еще оставался в машине. К счастью, благодаря вампирским способностям, она стала куда сильнее и для нее не составило труда отстегнуть ремень и высвободить из машины мужчину, превышающего ее в росте и массе. Майлз еще дышал, но огромная царапина на его лице, оставленная разбитым ветровым стеклом, выглядела жутко. Весь его правый глаз был залит кровью. Слипшиеся ресницы затрепетали, а из горла раздался сдавленный хрип.

— Лорейн… — простонал он, — ты…

— Я здесь, братец, — Рей нащупала на земле его руку и сжала ее в своих холодных пальцах. — Все хорошо. Все будет хорошо. Я сейчас приведу помощь и…

— Нет… это…

Майлз вдруг поднялся и закашлялся. С каждым утробным, сдавленным звуком из его рта выплескивалось все больше крови — густой, вязкой, выходящей какими-то плотными комками. Рей по-настоящему испугалась. Она не понимала, что происходит, ведь травма, полученная в аварии, не была смертельной. Кузена словно убивало что-то изнутри. Наконец он в последний раз кашлянул и исторгнул из себя еще один черный сгусток. Он поймал его в ладонь и поднес к узкой полоске света от уцелевшей фары. Рей нагнулась и различила среди крови нечто, похожее на свернутую в колечко нить, но, приглядевшись, она поняла, что перед ней веревочка, сплетенная из густых черных волос, с завязанными на ней узелками.

— Свободен, — прошептал Майлз. Он улыбнулся Рей какой-то грустной и ласковой улыбкой, откинулся на спину и затих. Она поняла, что он мертв. Была ровно секунда на принятие решения, прежде чем она склонилась к горлу брата, намереваясь вонзить в него свои клыки и подарить ему шанс на жизнь, на существование в новой форме.

И не успела. Сильные руки оттянули ее в сторону и грубо швырнули к покрышке машины. Рей моргнула, фокусируя зрение на предмете перед собой, который оказался дулом пистолета в руке Ларри.

— Не вздумай, сучка, — сказал он. — Госпоже не нравится, когда трогают ее игрушки.

— Да пошел ты, — зашипела Рей, обнажая клыки. Она не боялась, что громила пустит пистолет в дело, ведь уже знала после схватки с охотниками — обычные пули доставляют лишь незначительные неудобства, а ранения тут же затягиваются. В нее уже стреляли. А она, безумно улыбаясь, лишь собирала металл, вывалившийся из плоти в ладонь, и брезгливо швыряла себе под ноги. — Ну, давай-давай, — поторопила она. — Что ты медлишь?

— Правда этого хочешь, тварь? Хорошо! Посмотрим, как тебе понравятся четыре грамма серебра в башке!

Серебро, — Рей быстро растеряла весь запал и умерила градус злого веселья. Ну конечно! — разозлилась она на саму себя. Пруденс же предполагала, что девчонка попытается ее переиграть и обратиться в вампира. Она подготовилась и снабдила своего приспешника единственным оружием, имевшим пользу в схватке с вампиром. Такая рана не затянется. И вряд ли Рей еще будет способна сопротивляться, когда треклятое серебро пробьет ей мозги. Она не поможет Майлзу, не поможет Кайло… Все будет кончено.

Но Рей совсем забыла о присутствии других пассажиров машины, в частности, тети Присциллы, возникшей из темноты с занесенным осколком зеркала в руке. С яростным ревом женщина вонзила свое импровизированное оружие Ларри в горло. Кровь из раны брызнула Рей в лицо, и она, воспользовавшись тем, что мужчина отвлекся, проворно вскочила на ноги. Присцилла выдернула осколок и подняла руку для еще одного удара, но не успела. Пуля, предназначенная Рей, прошла ей промеж глаз.

— Нет! — закричала девушка и, выбив из рук Ларри пистолет, вцепилась клыками прямо в обильно кровоточащую рану на его шее. Горе подпитывало овладевшую ей ярость — она кусала и кусала, рвала зубами и когтями, пока все горло садовника не превратилось в сплошное кровавое месиво, из которого, как струны сломанной скрипки, торчали порванные жилы.

Рей с отвращением оттолкнула труп от себя и сплюнула его кровь.

— Господи… — пробормотала она и осела на пол. Ноги подкосились и отказывались удерживать ее. Вся трава и земля вокруг были залиты кровью, а тела Майлза, тети Присциллы и садовника громоздились на ней неуклюжими темными кучами. Только Пруденс куда-то пропала, и Рей невдомек было заниматься ее поисками. Она напомнила себе, что у нее нет времени на сожаления, нет времени на слабость. Если она не хочет сегодня пополнить свой список потерь еще и Кайло, ей придется поторопиться.

Она позволила себе короткое прощание с Майлзом и тетей, пока закрывала им глаза и устраивала на траве рядом. Разбитое зеркало Присциллы она положила женщине на грудь и накрыла ее руками. И пусть сердце Рей не билось, но на нем ощущалась ртутная тяжесть от этой жуткой, трагичной картины. Мать и сын. Последние Рэдгрейвы, кроме нее. Рей сильно сомневалась, что и сама считается живой.

Она вытерла слезы, выступившие на глаза, и забралась в машину, которая к тому моменту уже перестала дымиться. Автомобиль сильно пострадал, но двигатель все равно отреагировал тихим урчанием, стоило ей повернуть ключ в замке зажигания. Она испытала сильную благодарность покойному Армитажу, когда-то уделившему время ее урокам вождения.

Отец и мать, Тайлер, дядя Клиффорд, Дофельд, Армитаж, его родители, дюжина охотников, Майлз, тетя Присцилла, треклятый Ларри... Рей мысленно подвела неутешительный итог.

Она несла смерть. Она сама стала смертью.

Примечания:

А вот и финал!

Она поразилась отсутствию в доме хоть одной живой души, но быстро объяснила это тем, что Маз благоразумно спровадила всех постояльцев, заподозрив намечающуюся заварушку. Особняк встретил Рей торжественной, немного зловещей тишиной, но ей все равно стало спокойнее, преступив порог родового гнезда. Эти стены действовали на нее умиротворяюще.

Она толкнула дверь подвала — и прошлое с настоящим вновь слились воедино, словно Рей снова стала маленькой девочкой, запертой зловредными близнецами. Но все изменилось — она спускалась в темноту по доброй воле. И ее руки не были связаны. А близнецы… стали лишь очередными призраками старинного особняка. Они отпечатались в памяти именно такими — смеющимися, капризными мальчишками с волнистыми волосами и вечно сбитыми коленками. Рей была уверена, что до скончания веков будет слышать эхо их смеха в пустоте комнат, чувствовать присутствие их теней.

Кайло был без сознания, что уже само по себе было нехорошим предзнаменованием, ведь прежде вампир никогда не отключался и не спал. Рей прощупала пульс в непривычно теплом запястье, и тихое биение сердца внушило ей надежду. Она не опоздала.

Она яростно сорвала ошейник с шеи Кайло, отбросив подальше, и затрясла рукой в воздухе, остужая свежий ожог, оставленный серебром. Борозда от него не затягивалась, как другие раны.

— Ну же, — взмолилась она, снова склонившись над мужчиной, — очнись. Я вернулась.

Ресницы Кайло затрепетали, и он с явным трудом приоткрыл веки. Его глаза больше не светились красным, а стали обычными, карими, человеческими. Он слабо улыбнулся и потянулся, чтобы заправить Рей за ухо прядь слипшихся от крови волос.

— Черт возьми, леди, — пробормотал он, — вы только стали вампиршей, а уже пристрастились к кровавым ваннам?

Рей нервно рассмеялась и нагнулась, чтобы поцеловать его.

— То-то еще будет, — заговорщически сказала она, но тут же стряхнула с себя минутное веселье. — Все потом, Кайло. Я пришла, чтобы снова обратить тебя. Я не позволю тебе умереть. Мы… мы всегда будем вместе.

— Мое мнение, полагаю, не учитывается? — лукаво усмехнулся Кайло, но взгляд его темных глаз был печальным и уставшим. Рей догадалась, что его превращение в человека — не самый приятный процесс, и пока она наслаждалась новыми способностями и отрывала головы в безумном экстазе, он претерпел очередную порцию страданий.

— Я не согласна на вечную жизнь, если в ней не будет тебя, — призналась она.

Ей страшно было услышать отказ, ведь Кайло вполне мог попросить ее об освобождении. Она сама предлагала, даже не имея представления о том, что подразумевает его свобода. Рей знала, что должна принять любое его решение, пусть оно и разобьет ее мертвое сердце.

Он накрыл ее ледяную кисть своей теплой рукой.

— Приказ? — уточнил он.

— Просьба.

— Хорошо.

Рей неверяще покосилась на своего ручного монстра, но он лишь кивнул, подтверждая серьезность своих намерений. Он тоже этого хотел. Хотел разделить вечность с ней. Так что не было смысла терять бесценное время.

Рей вонзила клыки в горло мужчины, прямо поверх так и не исчезнувшего следа, оставленного ее зубами. Она старалась быть аккуратной, чтобы не причинить Кайло лишней боли, не пить больше необходимого. И его кровь показалась ей самой сладкой из всех, что ей довелось сегодня попробовать. Она дурманила голову, как алкоголь, как волшебный нектар. С трудом заставив себя отстраниться, Рей прокусила себе запястье и поднесла к губам Кайло. Так странно было больше не чувствовать боли, даже когда холодная, мертвая кровь покидала ее тело.

— Теперь остается только ждать, — начала Рей, но случайно поймала его взгляд. Слишком удрученный, безнадежный взгляд, вовсе не подходящий для их темного венчания. — Какого черта? — взвилась она, схватив Кайло за плечи и гневно тряхнув, вынуждая смотреть на себя и не отводить глаз в сторону. — Что происходит?! Что ты от меня опять скрываешь?

— Ничего, моя леди, — быстро заверил он. — Все хорошо…

— Нет! — нетерпеливо перебила Рей. — Говори... Сейчас же. Или я перегрызу тебе глотку!

— В том нет необходимости, — Кайло тяжело вздохнул. — Мне жаль, Лорейн. Не в твоих силах сделать меня вампиром снова. Нельзя обратить того, кто уже мертв. Твоя кровь немного замедлит процесс, но мне недолго осталось. Все закончится, как только я вновь стану человеком.

Рей приложила пальцы к губам, все еще влажным и липким от крови, и помотала головой. Она не желала признавать поражения, не хотела сдаваться, а мрачная обреченность в голосе Кайло только вывела ее из себя. Пусть он смирился с грядущей участью, но она — нет.

— Нет-нет-нет, — пробормотала она. — Так не пойдет! Я что-нибудь придумаю, я… я пойду в Орден, найду записи прадеда, попробую повторить то, что сделал он… я… Ты не умрешь. Ты, черт возьми, не сбежишь от меня…

Ее голос сорвался, и она разрыдалась. Кайло притянул ее в свои объятия, но даже тепло его тела не служило утешением.

— Если бы это было возможно, я бы разделил с тобой вечность, — шепнул он Рей в волосы. Она хотела поспорить, но поняла, что все аргументы и слова разом иссякли. К тому же она почувствовала, как он обмяк в ее руках, видимо, опять провалившись в забытье.

Рей еще посидела так какое-то время, наслаждаясь теплом и тихим биением сердца Кайло, прежде чем аккуратно высвободилась из его ослабших рук и встала. Слезы кончились, а мысли прояснились. Она была полна решимости пойти наверх и искать решение, искать способ все исправить. В Ордене, во всех оккультных книгах мира… у других вампиров. Но для начала ей предстояло разыскать Маз и вместе с ней вытащить Кайло отсюда. Он и так провел в этом подвале слишком много времени.

Она взбежала вверх по ступенькам и огляделась — коридор освещали лишь настенные бра, и их теплое маслянистое сияние тонуло в темных углах. Родной дом внезапно показался Рей непривычно чужим и жутким. Она ощутила страшное одиночество, стоя посреди полумрака коридора. С ней всегда рядом был ее ручной монстр, она долгие годы утешалась его присутствием, оно придавало ей спокойствия и уверенности. Ее до дрожи пугала мысль, что все может измениться.

Она прошлась по комнатам, разыскивая Маз, и вышла в гостиную, где в полумраке по-прежнему белело зловещее пятно гроба. Тусклый свет отражался от его лакированной поверхности, покрытой рунами. Рей прикоснулась к ним и испытала жжение, словно от серебра. Она нервно отдернула руку и сжала в кулак.

— Филигранная работа, не правда ли?

Рей вздрогнула и обернулась, разыскивая того, кому принадлежит голос. Конечно, она сразу узнала говорившую — омерзительную Пруденс Уокер. Она застыла в дверях, а из-за ее плеча выглядывал водитель с пистолетом наперевес. Вот куда она запропастилась! И почему ей было не разбить свою голову о приборную панель? Не сгинуть в той канаве!

— Ты жива... — выдохнула Рей.

— А ты не рада? — усмехнулась колдунья и погладила свой живот. — Отделалась легким ушибом. Малышка, наверное, страшно перепугалась за мамочку. Досадно, правда, что она никогда не познакомится со своим отцом… но он сам виноват, что все это устроил. Как ему только удалось выковырять из себя мою лесенку? — Она продемонстрировала узелок из волос, исторгнутый Майлзом, на вытянутой ладони. — Женщины моей семьи поколениями использовали эту методику, чтобы крутить своими мужьями, — Пруденс, как обычно, разразилась длинной самодовольной речью. — Это придумали первые сестры Салема. Бабушка и мама, правда, считали, что достаточно просто хорошо трахаться — и мужчина сам будет готов ради тебя на все. Но я решила подстраховаться, твой кузен… производил впечатление довольно упрямого типа. Так и знала, что с ним возникнут проблемы. Хорошо, что он уже выполнил свою функцию…

— Как ты посмела снова явиться сюда?! — перебила Рей. — Что тебе еще нужно?

— Не люблю бросать дела незаконченными, — заявила ведьма. — Зря я, что ли, подготовила такое прекрасное ложе для кровососущих Ромео и Джульетты? Где, кстати, твой дружок? Уже сдох?

— Закрой рот, — потребовала Рей, угрожающе надвигаясь на Пруденс. — Ты пожалеешь, что вернулась. Лучше тебе было уползти обратно в ту дыру, из которой явилась…

Рей остановилась, но вовсе не из-за направленного на нее пистолета. Благодаря обострившемуся зрению, она различила легкое движение теней за спинами колдуньи и ее помощника. Во мраке коридора кто-то прятался — огромная фигура с жилистыми крыльями, безобразной мордой и ветвистыми рогами. Тварь ждала сигнала своей госпожи. Госпожи, которая не боялась монстров, зная, что люди куда хуже них.

— Чтобы ты потом явилась за мной, чтобы отомстить? — нахмурилась Пруденс. — Или за моей дочерью? Ничего личного, но я не могу подвергать себя и ее такой опасности.

— Давай, — произнесла Рей одними губами, обращаясь не к ведьме, а к притаившемуся во тьме созданию.

Чудовище подхватило охранника Пруденс с такой легкостью, будто он ничего не весил, и, прежде чем тот успел прицелиться и выстрелить, оторвало ему голову. Ведьма, с ног до головы орошенная кровью своего сообщника, вскрикнула и попятилась к стене. Рей преградила ей дорогу и, сжав руки на горле колдуньи, вздернула ее вверх.

— Пусти, — зарычала Пруденс.

— Быстрее, госпожа, пока она не начала колдовать, сюда, — крикнуло Рей существо.

Она покосилась через плечо и разгадала замысел своего внезапного союзника. Это… было иронично.

Рей протащила шипящую, как дикая кошка, брыкающуюся и бестолково машущую руками колдунью по комнате и швырнула в гроб. Монстр с крыльями захлопнул крышку, но тут же отскочил подальше — магия, заключенная в рунах, задела и его.

— Так вот как ты выглядишь на самом деле, — пробормотала Рей, с любопытством разглядывая создание перед собой. Оно было безобразным и одновременно чуть ли не самым красивым, что ей доводилось видеть в жизни. Вытянутое, долговязое тело казалось удивительно грациозным и легким. Между перепонок крыльев поблескивали крошечные прожилки, напоминающие витражи в готических соборах.

— Мой настоящий облик не сильно приятен человеческому глазу, — вздохнула Маз и поспешила обратно превратиться в пожилую экономку. — Люди отчего-то представляют нас тощими девицами с маленькими крылышками.

Рей бросилась старухе на шею.

— Господи, почему ты не сделала этого раньше? — посетовала она, хотя прекрасно знала ответ. Во-первых, в доме постоянно находилась толпа простых смертных, для которых подобное зрелище действительно стало бы глубоким потрясением. Во-вторых… Миссис Каната боялась предпринимать серьезные меры, пока Пруденс водила на поводке Майлза. Теперь он был мертв, госпожа стала вампиршей, и терять было уже нечего. Маз будто виновато развела руками. — Ладно... — продолжила Рей. — Пожалуйста, позаботься о Кайло. А я… мне нужно убедиться, что эта тварь не выберется оттуда и надежно заперта своей же собственной магией.

Оставшись одна, она устало опустилась на пол рядом с гробом. Пруденс, до того подозрительно притихшая, будто почувствовала, что жуткая фэйри ушла, и замолотила в крышку кулаками.

— Пожалуйста, — донесся изнутри ее приглушенный голос, — Лорейн, умоляю, выпусти меня, я тут задохнусь.

— На то и расчет, — фыркнула Рей.

— Прошу тебя, — не унималась ведьма. — Ты убьешь не только меня, но и мою нерожденную дочь… Ты не знаешь, каково быть матерью, но попробуй себе представить. Она — невинное дитя… Она не заслуживает этого… Выпусти меня ради нее.

— Я не знаю, каково быть матерью, и никогда не узнаю по твоей вине, — прошипела Рей. — Заткнись! Просто заткнись... Твоя дочь — такое же отродье, как и ты. Я сделаю миру одолжение, покончив разом с вами обеими.

— Лорейн, умоляю! — теперь слова чередовались с громкими всхлипами, но сердце Рей не дрогнуло. Она знала, на что способна эта женщина, и не верила ее слезам. — Ты же не такая, не такая жестокая. Подумай о Майлзе! Он боготворил тебя… ты себе представить не можешь! В нашу первую встречу он напился и рассказал мне все. Он сказал, что влюбился в тебя с первого взгляда, как только увидел еще маленькой девочкой… Как пытался заступаться за тебя перед братом, а тот колотил его и издевался. Как он грубил тебе, чтобы скрыть свои чувства, а потом, оставшись наедине с собой, корил себя за это… Как ревновал к брату, к твоему вампиру, к Армитажу… Ты была для него всем! Когда я узнала о беременности, я ненадолго ослабила контроль, и знаешь, что он мне сказал в первую очередь? Он попросил назвать нашу дочь в твою честь. Он сказал, что так у него будет своя Лори. У него было доброе сердце, он сразу полюбил ее… И ты убьешь ее — его Лори? Последнее, что от него осталось…

— Да господи, — простонала Рей.

Она поднялась на ноги и сделала круг по комнате в воцарившейся тишине. Пруденс, вероятно, выдохлась или подумывала, что бы еще такого сказать, чтобы разжалобить свою тюремщицу.

— Я знаю, как спасти твоего вампира, — после долгой паузы выдала она.

Рей резко остановилась. Она сказала себе, что не поведется на жалкие манипуляции, как бы ей того ни хотелось.

— Неужели? — осторожно спросила она. — И как?

— Выпусти меня, и я расскажу, — принялась торговаться ведьма.

— Вот уж нет! — сердито выпалила Рей. — Говори, и я подумаю.

— Ты получишь желаемое и оставишь меня гнить здесь? — возмутилась Пруденс. — Так не пойдет. Заключим сделку. Ты освободишь меня, я уеду обратно в Салем, и ты больше никогда обо мне не услышишь. По рукам?

— По рукам, — согласилась девушка, но все же сочла необходимым выдвинуть свое условие: — Но я выпущу тебя, как только пойму, что ты меня не обманула. Говори, что нужно сделать.

— В Америке есть очень могущественная вампирша, ей это под силу, — с явной неохотой поведала Пруденс. — Ее зовут Луиза Ришар.

* * *

Во всем доме были плотно задернуты шторы, за исключением одной единственной комнаты — спальни Рей, куда новообращенная вампирша и Маз совместными усилиями перетащили Кайло. Ему больше не угрожало солнце, и он изъявил желание взглянуть на него в последний раз. Рей теперь была лишена такой возможности и дожидалась вечера, слоняясь в полумраке помещений опустевшего дома. Изредка она заходила в гостиную, чтобы проверить Пруденс. Ведьма еще была жива и не торопилась задохнуться в своем заточении. Она больше не пыталась завести разговор, умолять выпустить ее или торговаться, но стабильно отвечала легким стуком, заслышав шаги.

На закате Рей поднялась в спальню. Она нашла Кайло задремавшим в кресле у окна, и вечерний свет, синеватый и холодный, лежал на его чертах, придавая бледному лицу какой-то болезненности. Она присела на корточки рядом с ним и положила голову ему на колени. Кайло проснулся и меланхолично разгладил ее еще мокрые после недавнего душа волосы.

— И как тебе солнце? — спросила Рей.

— Ничего примечательного, — беззаботно ответил Кайло, — но закат был красивым.

— Все будет хорошо.

— Будь готова к тому, что Луиза может не успеть, — напомнил ей он, продолжая нежно перебирать и распутывать ее серебряные пряди. — Путь неблизкий… и…

Он умолк и, прищурившись, наклонился к окну, чтобы получить лучший обзор на дорожку перед домом. Рей встала на ноги и тоже взглянула туда. Если бы ее сердце могло биться чаще, оно забилось бы от вида автомобиля, подъехавшего к крыльцу. Никто, кроме заокеанской вампирши, которую они взволнованно ждали, не мог явиться в такой час. В ярком свете фар мелькнули белоснежные волосы.

— Тебе все-таки придется терпеть меня вечность, — возбужденно признала Рей и, быстро чмокнув Кайло в висок, побежала вниз, встречать желанную гостью.

Рей обнаружила Луизу Ришар в гостиной, и по выражению ее кукольного личика невозможно было понять, испытывает ли она отвращение или вот-вот рассмеется. Как оказалось, второе. Вампирша запрокинула голову и звонко расхохоталась. У нее был приятный, мелодичный смех.

— Боже мой, — проговорила она, чуть успокоившись. — Как изобретательно. Жаль, что я не могу увезти ее в нем домой. Здравствуй, Лорейн. Добро пожаловать… в наши ряды, — добавила она немного грустно.

— Увезешь домой? — переспросила Рей. Она все же надеялась отплатить Пруденс ее же монетой, нарушив условия сделки. Всем стало бы только легче, если бы тварь вместе с ее отродьем нашли свой конец под толщей земли где-нибудь в саду.

— Американское магическое сообщество не в восторге от бурной деятельности мисс Уокер, — призналась Луиза. — Мне поручено доставить ее обратно, раз уж я все равно здесь.

— У вас там есть целое сообщество? — изумилась Рей.

— Это, конечно, громко сказано, — со смешком поправила себя маленькая вампирша. — Ковены ведьм Салема и юга, и моя семья. Мы следим за порядком, нам нельзя привлекать к себе внимание простых смертных. А массовое убийство целого ордена охотников… плохо вяжется с понятием «порядок».

— Понятно, — обронила Рей, напрягшись от возни внутри гроба. Пруденс подслушивала их разговор и явно боролась с желанием встрять со своими искрометными комментариями.

— Для меня честью будет принять вас в свою семью, — продолжала Луиза, — тем более… Бенджамин станет ее частью. Вы можете перебраться к нам.

— Очень щедрое предложение, но мы, пожалуй, останемся здесь, — возразила Рей.

— Хорошо, — легко сдалась вампирша. — Я не настаиваю. Многие мои дети живут отдельно, но я изредка наношу им визиты. Если это допустимо, я бы хотела впредь пользоваться гостеприимством и этого дома. Нас мало осталось, нам… стоит держаться друг друга.

Рей подумала, что ее покойный отец был бы в восторге от подобного поворота событий. Он верил, что мистические создания разумны, и общение с такой, как Луиза Ришар, помогло бы ему собрать больше информации и бесценных знаний для… для потомков, которых не будет. Рей тут же стало грустно: она вспомнила, что обречена на вечное существование в качестве презренной охотниками нечисти, а прочие Рэдгрейвы мертвы. Не все… их кровь будет течь в жилах дочери окаянной Пруденс Уокер. Луиза, вероятно, тоже подумала о чем-то таком.

— Но за свою помощь я попрошу тебя об услуге, — сказала она, опустив яркие, синие глаза на крышку гроба, покрытую рунической вязью.

— Полагаю, отказаться я не могу? — спросила Рей, тут же напрягшись.

— Да, — подтвердила вампирша. — Увы, весь магический мир построен на сделках. Не волнуйся, сейчас мне ничего не нужно. Но я призову тебя, когда придет время.

— И когда оно придет?

— Не знаю, — призналась Луиза Ришар. — Надеюсь, что в этом и не возникнет необходимости. Просто… будь готова. Однажды.

И бросив эти загадочные, жуткие слова, она спешно вышла из гостиной, намереваясь совершить то, ради чего явилась; то, за что Рей когда-нибудь придется заплатить. Девушка задержалась у гроба, все еще ощущая печальный, мистический аромат роз, оставленный присутствием синеглазой вампирши.

Примечания:

Дальше только эпилог.

Примечания:

Не будем тянуть кота за хвост, как говорится)

От тени твоей, что утром идет за тобою,И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку;Я покажу тебе ужас в пригоршне праха."Ты преподнес мне гиацинты год назад,Меня прозвали гиацинтовой невестой". Томас Элиот.

1993 год.

Рей остановилась возле дома и, засунув руки в карманы, осмотрела его со всех сторон. На крыше лежал лунный свет, отчего создавалось впечатление, что она покрыта снегом. Но сейчас было лето. И вампиршу со всех сторон окружали пряные запахи роскошного сада. Каких здесь только не было цветов! Шикарные розы всех возможных оттенков, крокусы, лилии, фиалки, гиацинты, нарциссы и, конечно, азалии. Любимые цветы Пруденс Уокер. Рей уже видела их на кладбище. На одной могиле — свежей, заваленной букетами, и старой, уже изрядно заросшей травой. Должно быть, их принесла Лорна прямо отсюда, из своего сада, и, поддавшись некому сентиментальному порыву, одарила вниманием не только преставившуюся мать, но и отца, которого не знала. Рей не знала, что двигало ей, когда она позволила Пруденс забрать тело супруга и похоронить его так далеко от особняка, от родной Великобритании, на чужой, в сущности, земле. Прошло слишком много времени, и она затруднялась вспомнить.

Вдоволь налюбовавшись монументальным белым особняком Уокеров, она толкнула двери, ведущие в сад, и шагнула в темноту. Ей неловко было появляться здесь не с парадного хода, словно какая-то воровка, но она не могла отказать себе в удовольствии потешить собственную ностальгию и взглянуть на место, где произошло ее первое знакомство с предыдущей хозяйкой особняка.

Как же давно это было! Еще были живы и бедняга Армитаж, и Майлз, и даже безжалостный садовник, прежде ухаживавший за всеми этими цветами, но готовый и убить по приказу своей госпожи. И она — Пруденс — была жива.

Рей неслышно прошествовала сквозь анфилады комнат и остановилась в холле, где лестница с красивыми, коваными перилами, изгибаясь, уходила на второй этаж здания. На ступеньках лежал лунный свет, пробивающийся через небольшое треугольное окошко. Вампирша засмотрелась на него и не сразу поняла, что находится здесь не одна. Она скорее почувствовала постороннее присутствие, чем увидела того, кто прятался от нее за периллами. Крошечная тень. Ребенок. Он заинтересованно поглядывал на нее сквозь кружево цветочного узора.

— Привет, — прошептала Рей. Мальчишка выпрямился, поднес палец к губам и быстро сбежал вниз. Он был совсем маленьким и едва доставал ей до колена, но совершенно не боялся незнакомки, бродящей по дому в темноте. Золотистые, как и у Пруденс, глаза в обрамлении густых ресниц взирали на гостью с откровенным любопытством.

— Ты не Луиза, — сказал он.

— А должна ею быть? — со смешком уточнила Рей. Да, легко было перепутать двух миниатюрных вампирш с длинными светлыми волосами. Их отличали только глаза — синие у мадам Ришар и красные, светящиеся в темноте, у Рей. Но даже это сияние не напугало ребенка, что было удивительно. Он, кажется, прекрасно понимал, что перед ним не человек, а мистическое создание. Это поразило Рей, как и то, что он, судя по всему, был знаком с Луизой.

— Ну, — мальчик смутился, — обычно ночью приходит она. Ты тоже вампир?

— О, — обронила Рей. — Да, тоже. И ты совсем-совсем меня не боишься?

— Если ты здесь, тебе позволили войти, — резонно заметил ребенок. — Значит, ты друг, как Луиза. Она хорошая. Мне нравится с ней разговаривать. — Комментарий относительно Луизы заставил Рей внутренне содрогнуться. Она не просто так явилась в этот дом, и вовсе не ради похорон Пруденс проделала долгий путь через океан. Спустя почти тридцать лет Луиза Ришар все-таки напомнила о данном ей обещании и потребовала своего. — Как тебя зовут? — спросил мальчик.

— Лорейн.

— Почти как маму, — подметил он, — а я Итан. Итан Уокер.

Рей неуверенно пожала вежливо протянутую крошечную ладонь. Только сейчас до нее вдруг дошло, что этот ребенок — ее двоюродный внук. Он даже чем-то отдаленно напоминал Майлза в детстве, как минимум, густыми темными волосами, чуть вьющимися на кончиках. Но характер у него, вероятно, был куда мягче. Майлз в том возрасте охотнее швырнул бы в незнакомку шариком с водой и умчался с противным хихиканьем, чем развязывал светскую беседу.

А чего ты хотела от сына ведьмы? — осадила себя Рей. Надо думать, этого мальчика воспитывали в строгости, а не в бесконечном попустительстве тети Присциллы. Рей знала, как жестоки могут быть ведьмы, и не сомневалась, что это распространяется и на их близких.

А вот и она — ведьма, — подметила вампирша и получила подтверждение своей догадке. Ярко вспыхнул свет в красивой люстре под потолком, и на мгновение Рей оказалась дезориентированной.

— Итан! — рявкнула Лорна Уокер. — Почему ты здесь? Быстро в постель. Если еще хоть раз увижу, что ты болтаешься по дому ночью, будешь наказан.

Мальчишка бросил последний взгляд по-кошачьи желтых глаз на Рей и, покорно опустив голову, умчался на второй этаж. Рей посмотрела на женщину, стоящую у выключателя, и вздрогнула. Лорна так была похожа на мать, что на мгновение ей показалось, что перед ней восставшая из могилы Пруденс Уокер. Прежде ей никогда не доводилось встречаться с дочерью Майлза, но она частенько расспрашивала о ней Луизу и других американских вампиров, изредка наведывавшихся в Европу.

— Просто невыносимо, — пожаловалась Лорна, и ее черты смягчились, озарившись усталой, но нежной улыбкой. — Не знаю, как с этим бороться. Я тысячу раз его предупреждала, что существует много созданий, с кем не стоит даже разговаривать, но он не слушает. Здравствуй, Лорейн. Ты… выходит, моя тетя, верно?

— Да, — подтвердила Рей, — выходит, что так. Приношу свои соболезнования по поводу Пруденс. Увы, в силу некоторых обстоятельств, не могла заглянуть на похороны.

— Спасибо, — кивнула Лорна и вздохнула. — Мама была… трудным человеком, но мне будет ее не хватать. Она так тщательно контролировала нашу жизнь, что теперь не знаю, что со всем этим делать. И с Ковеном в том числе... Я не готова стать Верховной ведьмой… но… ладно, прости, зачем тебе это слушать. — Она тряхнула головой, и ее густые каштановые волосы рассыпались по плечам, выбившись из пучка. — Почему ты здесь?

Рей расстегнула застежку цепочки и, приблизившись, протянула амулет Лорне.

— Хотела отдать тебе это, — сказала она. — В нем уже нет смысла, но это, вроде как, семейная реликвия. Я подумала, что он должен принадлежать тебе и твоему сыну. Еще я хотела обсудить свое завещание, ведь мне все труднее прикидываться смертной и скоро для Лорейн Рэдгрейв тоже придется устроить похороны.

— О, — выдохнула Лорна. Она забрала амулет, осмотрела его со всех сторон и взвесила на ладони. — В этом нет необходимости. Я не претендую на ваш дом. Но разве ты не собираешься жить там и дальше?

— Нет, я… — Рей запнулась, — хочу сменить обстановку и попутешествовать.

— Почему бы тебе не задержаться в США? — спросила Лорна. — Здесь Луиза, да и мне было бы спокойнее, если бы за Итаном приглядывала его бабуля-вампирша, — она нервно рассмеялась.

— Не думаю, что ребенку в принципе полезно общение с моим собратом, — поделилась Рей.

— Он — особенный ребенок, — заверила Лорна.

— Я заметила, — улыбнулась Рей, но тут же сомкнула губы, считав тревогу на лице собеседницы. Вид клыков не понравился Лорне и заставил ее насторожиться, напомнил, с кем она разговаривает. И пусть встреча вышла неожиданно теплой, Рей и сама ощутила смутное беспокойство и нарастающую неловкость. Лорна и не догадывалась, с какой целью на самом деле появилась на ее пороге далекая родственница. Оттого Рей заторопилась уйти. Она спешно миновала сад, но ароматы цветов настойчиво преследовали ее всю дорогу до машины.

В салоне работала печь и было тепло, тихо играла музыка, а в воздухе кружились клубы сигаретного дыма. Кайло потушил сигарету, закрыл окно и повернулся к Рей, занявшей место, соседнее с водительским.

— Ты одна, — подметил он, чуть прищурив синие глаза. Они стали такими после обращения, а волосы, прежде темные, теперь окрасились в цвет благородного серебра. Так, вероятно, Луиза помечала своих детей — сотворенных ей монстров, придавая им некоторые черты сходства с собой.

— Я поняла, что просто не могу этого сделать, — призналась Рей. — Луиза совсем слетела с катушек. Я даже не понимаю, зачем ей это нужно!

— А мальчик?

— Он славный, — вздохнула Рей, и ее мертвое естество омыло нежностью при воспоминании о ребенке Лорны, — но это не повод красть его у матери. В чем, черт побери, был план княгини? Забрать его и растить в своем логове? Или она рассчитывала, что его воспитанием займемся мы?

— Вероятно, именно этого она и хотела, — кивнул Кайло. — Оградить его от тлетворного влияния ведьм…

— Лорна не такая, как Пруденс! — возмутилась Рей. — Она не чудовище. И не заслужила, чтобы у нее отобрали самое дорогое, что у нее есть. И Луиза… опять ее чертовы пророчества, видения и вся эта невозможная чушь. С чего она решила, что он представляет угрозу? Хороший, добрый малыш. Да детство среди вампиров быстрее сотворит из него монстра!

— Колдун, — поправил ее Кайло, — но, я смотрю, он действительно тебе понравился, дорогая. Может, попросить Маз стащить другого малыша, раз ты созрела для материнства?

— Да иди ты, — беззлобно буркнула Рей. — Еще издеваешься.

Она перегнулась, чтобы вытащить из бардачка папку с бумагами, и, прищурившись, пробежалась глазами по тексту своего же собственного завещания. Она подготовила его заранее. На такой случай. Но раз Лорна не изъявила желания унаследовать родовое гнездо после фиктивной смерти тети, был запасной вариант. Рей хотела, чтобы дом и отель достались ее старой подруге Джессике и ее уже взрослым детям. Она долгие годы избегала встречаться с ней, но издалека следила за ее жизнью. Джессика так и не встала на ноги, и такой широкий жест был бы крошечной компенсацией за пережитое по вине Рей.

— Я хочу отпустить Маз, — сказала Рей и убрала бумаги обратно. — Нам все равно придется подыскать себе… новый дом. Луиза придет в ярость, когда узнает, что я ослушалась ее приказа. И… не хотелось бы узнать, какова она в гневе.

— Пустимся в бега? — уточнил Кайло. Они обсуждали такую возможность, но до этой ночи их будущее казалось туманным. Рей заведомо сомневалась, что сможет вернуть вампирше долг, но обязана была хотя бы попробовать. Именно знакомство с правнуком и повлияло на ее окончательное решение.

— Да, — кивнула она. — Тебе ведь тоже чертовски надоел этот дом? Ты был привязан к нему долгие годы… как и я. Пора посмотреть мир.

— Как вам будет угодно, моя леди, — усмехнулся Кайло и завел мотор.

И хотя Рей не спала уже больше тридцати лет, ее все равно убаюкивал этот звук. Она сползла в кресле, устраиваясь поудобнее, и, положив голову на холодное стекло дверцы, бросила последний взгляд на белый особняк на холме.

Примечания:

Что же, друзья мои, вот эта история и подошла к концу.

Спасибо, что были с нами. И отдельное спасибо моей неизменной бете b_samedi, что делала хаотический текст правильным и красивым.

p.s. Если кто не в курсе — Итан, как и его мать Лорна — герои другой моей истории — "Доппельгангера", просто имена взяты из ориджинал-адаптации, чтобы не было путанницы. Вдруг вы захотите узнать, что потом стало с этим милым мальчиком и каким гаденышем он вырос (жирный спойлер, ахах).

Мур!