Сборная солянка (джен)

Примечания:

Из моей работы "Взгляд изнутри" уже понятно, что автор имеет опыт ролевого прошлого на старом почившем сайте Беон. И ролевки были как раз по Реборну. Поэтому влияние ролевого прошлого отображено в ожп героине (да, она русская и считается сестрой Дино Каваллоне. Естественно не родной и даже не двоюродной.)

Первый раз, когда Алёна, Хранитель Солнца Каваллоне оказалась в замке Варии она запомнит на всю жизнь.

Небольшой клочок пляжа, окружённый скалами, был труднодоступным, и от этого особенно притягательным. От трассы вела узкая накатанная дорожка, скрывающаяся в высоких соснах. Правда и к пляжу приходилось спускаться по крутой тропе, используя торчащие корни деревьев и края огромных валунов как ступеньки. Но оно того стоило. Немного осторожности, и, наконец, золотой песок и голубая вода, сливающаяся на горизонте с небом. И высокие скалы, изгибающиеся к верху слегка вогнутой чашей и поросшие деревьями. Спуск вводу был как на заказ, пологий и долгий, и Алёна очень радовалась, что нашла это место. Плавала девушка не важно, и далеко в воду вообще не заплывала. Солнце хорошо освещало этот участок, песок уходил в постепенно темнеющую воду причудливыми волнами игры света и тени.  На прибрежных скалах росли кораллы и шныряли мелкие яркие рыбёшки. Алёна полюбила этот пляж и в моменты, когда ей остро необходимо было побыть в одиночестве, или в редкие моменты, когда брат не брал её с собой, она старалась приезжать сюда.

В паре километров от её пляжа, на таком же затерянном среди скал пятачке песка любил отдыхать варийский капитан Суперби Скуало.  Заплывал он в море куда дальше, чем Солнце Каваллоне, и вместе с хозяином любила поплескаться в морской воде и его питомица — Акула Дождя Ало. Нарезав вокруг хозяина несколько кругов, Ало становилось скучно. Всё же хозяин человек, не может он плавать с ней на перегонки. И Скуало отпускал свою питомицу плескаться в своё удовольствие.  В тот вечер, отпущенная на большую воду Ало, недалеко от того места, где был её хозяин, почувствовала чужеродное ей пламя солнца. Да ещё в воде!  Любопытная акула не спеша отправилась на разведку.

О боевом зверье из коробочек, Алёна ещё узнать не успела. А поскольку  брат уехал, не взяв её с собой, она отправилась на своё любимое место. Солнце светило ярко, на небе ни облачка, и тень, упавшую на песчаное дно, она хорошо увидела.  И резко, на сколько возможно было это сделать в воде, развернулась…

Источником чужого пламени оказался другой человек. Видимо чей-то хранитель, носитель пламени Солнца. Утолив своё любопытство, Ало уже хотела уплыть восвояси, но тут человек развернулся.  Ало с удивлением смотрела на то, как человек смешно барахтается в воде и удивлялась, что это с ним. Обеспокоили её лишь пузыри воздуха. Хозяин тоже такие пузыри выпускал, но тут же всплывал, вздохнуть, а этот человек вместе того, чтобы всплывать, завис в воде и перестал двигаться. Тогда Ало подтолкнула безвольное тело носом и вылетела со своей ношей из воды. Упала Алёна на песок с небольшой высоты, но от удара из лёгких вытолкнуло воду, она вздохнула и… В первый и последний раз в жизни визг её по громкости сравнился с громкостью голоса Суперби Скуало, финальным аккордом перейдя едва ли не в ультразвук. А потом она сорвала голос. Где-то на задворках сознания Алёна успела подумать, почему огромная акулья туша висит перед ней в воздухе, но сознание угасло прежде, чем она всерьёз озадачилась этим фактом.

Капитан Скуало услышав визг, так же резко, как и начался, прекратившийся, тоже озадачился. Но визг раздался с той стороны, куда уплыла его питомица. Чертыхнувшись, капитан рыбкой метнулся в туже сторону. Выскочив на берег, он увидел свою питомицу, нарезавшую в воздухе круги над чьим-то телом. После того как он опознал в распластавшемся на песочке теле Хранителя Солнца Каваллоне, Скуало от души выматерился, но, видя, что девчонка в себя не приходит, закинул её на плечо и вскочив на спину Ало направился в замок.

Варийское Солнце, вернувшийся с миссии, сидел у себя в комнате над отчётом к ней же, когда дверь его комнаты открытая видимо с пинка, с грохотом впечаталась в стену, а на пороге нарисовался капитан. Злой, в одних трусах, с мокрыми волосами и женщиной на руках, в которой Луссурия опознал свою недо ученицу. Капитан скинул свою ношу Лу на руки и ушёл, от души ругаясь на тупого мустанга и его припадочных хранителей. От заботы Луссурии девушка скоро пришла в себя.  Подорвавшись с дивана словно током ударенная, Алёна едва с него же и не навернулась, если бы вовремя не сграбаставший её Луссурия. Пару секунд она ещё трепыхалась в руках варийца, прежде чем мозг осознал, что она в чей-то комнате, а не в акульем брюхе, и вообще, живая и невредимая. А в медвежьих объятиях её держит Луссурия.

Потом были размазанные по щекам слёзы, сто грамм коньяка от капитана, который пришёл сообщить, что за ней едет её братец, а ещё объяснения. Собственно, после того как она при помощи жестов и пыталась объяснить, что произошло, капитан ей коньяка и принёс. Закутанная в одолженный учителем халат, мрачная Каваллоне в сопровождении учителя и капитана покинула замок Варии, одарив на прощание последнего недобрым взглядом за пережитый стресс. Голос к ней вернулся спустя несколько дней.

На другой день со своим животным из коробочки — белоснежным конём, её познакомил Дино. Сама она вскоре тоже получила свою коробочку, и бонусом кучу проблем с ней.

Но это уже совсем другая история.

(С капитанской питомицей Алёна ещё познакомиться. Сама попросит капитана одолжить ей акулу, что бы наказать одних нехороших людей, решивших подгадить её брату).

Несмотря на то, что этот уютный, респектабельный бар находился в центре города, обычные горожане заходили сюда редко. Точнее говоря, вообще не заходили, ибо заведение это было только для «своих». Под своими подразумевались члены мафиозных семей. Многие хранители заходили пропустить стаканчик другой. Заведение находилось в сфере интересов семьи Каваллоне, так что те, кто не входил в Альянс семей, сюда не заглядывали. А Алёна порой заявлялась, пропустить бокальчик красного вина или, когда совсем тошно, бренди. Сидела в самом дальнем уголке, слушала музыку. Приставать к Хранителю и сестре главы Альянса дураков не было, а потому гордое одиночество Хранителя Солнца Каваллоне никто не нарушал.

Но в тот раз, в баре оказался Гроза Варии. А поскольку Леви знал русский язык *, то два хранителя вскоре разговорились, и Алёна чуть-чуть за собой не уследила, хватив лишку. Нет, ничего такого, за что пришлось бы потом краснеть перед Дино она не делала. Просто Леви заметил странные взгляды, бросаемые остальными посетителями на них. Сестра главы альянса семей была перспективной невестой, и предложения о слиянии с семьёй Каваллоне, регулярно сыпались в письменном виде на стол Дино. На которые он так же регулярно отвечал вежливым отказом. Вскоре поток желающих поутих и стал более редким, а за Солнцем Каваллоне закрепилось выражение «Ледяное Солнце». Именно это и сказал Леви, считая обладателей косых взглядов отверженными женихами. На что девушка лишь горько усмехнулась, произнеся роковую фразу о том, что не такое уж ледяное у неё сердце. Просто всё место в нём занял её любимый Дождь, и махнула остатки бренди одним глотком, что бы выступившие слёзы замаскировать за реакцией на крепкий напиток, а не на душевные муки. Если бы она тогда только знала…

Луссурия встретил ей в просторном и прохладном холле Варийского замка. И такой участливый был у него голос, что девушку передёрнуло.

— Ой, милочка моя, ты опоздала.

Алёна чуть вскинула бровь, выражая своё удивление. Луссурия был её учителем. Дино как-то умудрился уговорить Варийское Солнце давать его сестре уроки самообороны. Потому она и явилась в замок, предварительно созвонившись с Лу. И по времени точно не опоздала, тут она старалась быть точной, как швейцарские часы.

— Скуалло уже уехал. — Припечатал Луссурия.

У Алёны дёрнулся глаз. Она вернулась из Японии с братом два дня назад. И хранители Савады успели за неполную неделю, пока они гостили в Намимори, задолбать её именем варийского капитана по самое не хочу. Возникло чувство, что в мире больше поговорить не о ком, как о Суперби Скуало. Особенно старался Такеши Ямамото, которому очень хотелось узнать, как продвигаются дела у Скуалло и Алёны. И как бы она сама не рада была увидеть Саваду и остальных. Особенно Такеши, но именно из-за её уговоров вернуться, они в Японии не задержались. И когда уже дома, собственный брат завёл разговор о капитане, девушка не выдержала и сбежала. К учителю.

— И? уехал и уехал. Скатертью дорога, как говорят у меня на Родине. Я к тебе приехала.

Ответ прозвучал немного резко, даже, пожалуй, грубо, но именем капитана Варии Алёна была сыта по горло.

— Но дорогая моя, ты не слышала новости? У него появилась девушка. -  всё так же участливо, даже с жалостью продолжал Луссурия. Это стало последней каплей. На одну минуточку Алёна позавидовала мощностям капитанского голоса. Заорать так, чтобы стёкла по вылетали захотелось неимоверно. Но, увы, такими голосовыми связками природа её обделила. Пришлось по-простому зашипеть разъярённой кошкой.

— Девушка. Две девушки. Хоть гарем пусть себе заведёт! Мне-то какое дело до него? Вы что, все сговорились?! Что в Вонголе, что у вас только и разговоров что о Скуало. Я какое отношение к нему имею!?

Алёна сжала виски руками. Чувствовала она себя какой-то полной дурой. Причём дурой абсолютно, абсолютно несчастной. 

Вообще к Луссурии она ехала не только на тренировку. Просто никого подходящего она не видела, кому можно честно поплакаться в жилетку. Брату плакаться не могла. Так что оставался только Лу. А поплакаться было от чего. Какого это, слышать от мальчика, в которого влюблена по уши, что он будет рад если она обратит свой взор на капитана Варии. Что он не плохой человек и прочее и прочее. Он будет рад… Да, она старалась не раскрыть своих чувств Дюждю Вонголы. Потому что он истинный японец, а она ….иностранка …А самое поганое, что она гораздо старше его. Четыре года разницы в возрасте держали чувства в узде, но чем дольше она общалась с хранителями Савады, тем сильнее становились чувства к хранителю Дождя Воноглы. И однажды Алёна не удержалась, построила воздушные замки. Допустила мысль, что у неё есть шанс… И сейчас больно рухнула с небес на землю. Нет, она подспудно себя к этому готовила, но реальность оказалась куда больнее. Казалось, что ещё немного, один малюсенький толчок и пружина боли в души раскрутиться во всю ширь и уничтожит её… Луссурия был единственным, кто мог выслушать и сохранить тайну. И вот на тебе, он тоже полощет ей мозги капитаном Суперби. Хотя ей хотелось поплакаться совсем о другом Дожде.

— Ши-ши, — издало его высочество свой фирменный шипящий смешок. Бельфегор с удобством расположился на мягком диване, закинув ноги на кофейный столик, а руки за голову. — Все считают, что ты влюблена в нашего капитана. Леви по пьяни как-то обмолвился о твоих словах. Но… — тут Бельфегор резко выпрямился, убрав ноги со столика и не смотря на густую чёлку, закрывавшую глаза Варийской Урагана, Алёна кожей ощутила на себе его пристальный и ехидный взгляд.  — Речь о другом Хранителе Дождя, верно? Как зовут этого мечника, Дождь Вонголы?

-Ямамото Такеши — подсказал хранитель Тумана Варии, сидевший на другом конце дивана.

Алёна медленно убрала руки от головы и так же медленно повернулась к Бельфегору. Улыбка у него была даже шире чем обычно. Всё-таки принц не зря считался гением. Девушка вспыхнула от корней волос до пальцев ног, подумала, что Леви, сволочь болтливая, у неё ещё поплатиться, потом, осознав, побледнела. Но было поздно. Толчок был дан, и нервы лопнули, как перетянутая струна. Она рухнула на колени, сложив руки, как примерная школьница, на столике около дивана, уткнулась в рукав кофты и разревелась. Она продолжала реветь и тогда, когда подскочивший Луссурия хлопотал над ней, и уводил её на офицерскую кухню, и тогда, когда насильно отпаивал её успокоительным, видя, что у ученицы попросту приключилась самая банальная истерика. И только когда успокоительное начало действовать, она смогла вперемежку с всхлипами, выплеснуть всё, что копилось в ней уже несколько лет. О Такеши, своей влюблённости в молоденького мечника. А ещё о нечаянно подслушанном разговоре нескольких девушек о том, что Такеши истинный самурай и никогда не свяжет себя чувствами к.. гайдзинке… на этом Алёна разревелась с новой силой, уткнувшись в подсунотое Луссурией кухонное полотенце, вместо носового платка.

В конце — концов, под действием успокоительного, которым Луссурия накачал её по самые брови, девушка впала в полудремотное состояние, продолжая всхлипывать. Солнце «Варии» со вздохом отвёл её к себе в комнату. В таком состоянии Солнце Каваллоне не то, что за рулём, на диванчике кухонном сидеть не могла — падала. А затем отправился к боссу. Занзас выслушал своего хранителя молча, одарил тяжёлым взглядом и неожиданно согласился, нехай, пусть девчонка остаётся пока в замке, но велел поместить её в отдельной комнате и под ответственность Лу.  А вернувшийся ближе к полуночи бравый варийский капитан, которому передали последние сплетни, долго сидел над кофе и думал, что это, видимо, его судьба, быть окружённым идиотами. И что задание в Японии подвернулось как нельзя вовремя, хотя пару часов назад желал боссу, как минимум сдохнуть из-за этого задания.

* влияние фанфиков многоуважаемой и любимой Asiel. У неё Леви знал русский язык.

Примечания:

О, это очень старая работа. И да, когда я это писала я не знала что такой ребёнок существует канонный — сын Айдо Ханабуса и Саёри Вакаба.

и да, мой любимый вампир — Такума Ичиджио.

— Пользуешься своими

привилегиями? — голос у Главы Курана звучал вовсе не строго, скорее это была

дружеская насмешка, и Хикари улыбнулась. Она поняла, что Канаме разрешает.

Вскочив, девушка обвила руками его за шею и поцеловала.

— Кто бы говорил — рассмеялась она. — Ты забыл, мой дорогой крестный, почему именно ты — сделала ударение на этом слове Хикари, и хитро посмотрела на Главу Курана, — стал моим крестным?

— Надо будет поговорить с твоим отцом по поводу твоего воспитания — строго ответил Куран. Но кому-кому, а уж Хикари было точно понятно, что ее обожаемый крестный шутит. Но дальше дозволенных рамок она решила не заходить, и еще раз поцеловав крестного, убежала.

— Папа.

Ичиджио обернулся и замер. Несколько минут молодой вампир пораженно смотрел на дочь, и в синих глазах плескалась что-то давнее, грустное…Сейчас он видел перед собой не свою дочь, а её мать — Акиру. Свою единственную любовь.

— Папа — участливо повторила девушка. Такума провел рукой по глазам и обнял дочь.

— Как же ты похожа на свою мать — тихо прошептал он.  Хикари грустно улыбнулась, прижавшись к отцу.

Стоя на балконе над большим залом, скрытый тенью драпировок, он смотрел на свою дочь, которая танцевала свой первый вальс с самим Главой Куран. «Наша дочь настоящая красавица» — мысленно произнёс он. - «Ты оставила мне свет, который будет гореть в моем сердце вечно, моя Акира». Молодой аристократ поднял голову. Сквозь витражные окна, расположенные в круг почти что под самым потолком, просматривался темный бархат неба, усыпанный мерцающими звездами. — «Ты можешь быть спокойна».

— Папа — Ичиджио вздрогнув, обернулся. Несколько слезинок сверкало в уголках синих глаз.

— Папа, ты со мной не потанцуешь?

— Не могу отказать такой прекрасной леди — улыбнулся Такума дочери, беря ее под руку и спускаясь с ней по лестнице в центр зала. 

Из противоположной ложи, за ними внимательно следили алые глаза Владыки Курана.  Легкая улыбка тронула губы чистокровного. Полукровка, дочь вампира и человека, стала светом надежды не только для Такумы.  Этот свет горел для каждого из них. Даже для него. Акира оставила им не дочь, но надежду. И имя этой надежды — Хикари Ичиджио.

* Хикари — (яп.). — свет.

Примечания:

Нечто странное, навеянное книгами жанра литрпг, книгами о некромантах и робкими попытками разобраться в классах и немножечко сюжете Аллодов. (которые вскоре благополучно забылись, так как у автора дырявая память).

И да, я не знаю, как к указанным фендомам можно прибавить ориджинал.

Враги собрали большое войско. Ошиблись соглядатаи князя, или предателями оказались, или же предвидели слежку вороги и резервные силы специально прятали, воевода не знал. Он смотрел на колышущуюся вдалеке длинную широкую полосу приближающегося воинства, которая становилась все шире и шире. Солнышко едва позолотило своим светом травку в поле, денёк обещал быть таким хорошим, а вот поди ж ты… сколько его воинов сложат сегодня свои головы за землю — Матушку. Может и он сам. Не жаль было воеводе своей головы. Жаль было деток малых, которые без отца к завтрему останутся… Да ещё тревожил старого воеводу странный приказ князя. Светлые волхвы всегда стояли на первой линии. В самый разгар сечи оставаясь на местах и используя силу Богов Светлой Яви для защиты воинов. Но в этот раз, князь настрого предупредил — не пускать своих воинов за линию, занимаемую волхвами. Кровь из носу, а что бы не случилось, не пускать. Всё утро воевода гаркал своему войску, что бы стояли на месте как вкопанные, без его, воеводиного слова что бы с места не думали сдвинуться. А зачем всё это, для чего, князь объяснять не стал. А неизвестность тревожила больше, чем что-либо другое.

Его размышления прервал чей-то хмык. Воевода скосил глаза и увидел стоящую возле него девчонку. Когда она успела подобраться так близко, что он и не заметил. Воевода про себя выругался. Эту девку привёл вчера днём к князю один из его Белых волхвов. Нелюдимая, молчаливая девчонка в простом сером платье и сильно потрёпанным чёрном плаще с капюшоном, надвинутом до самого носа, практически не выходила весь остаток вечера из своего шатра. Только ночью вдруг обнаружили её стражники бродящую вокруг расположившегося на ночь войска. Да и то, словно случайно — совсем близко от костерка прошла, в круг света попал край чёрного плаща. Охранные стражники провожали её тихой руганью. Хотели уж князя поднять, да Волхв Ярослав, появившийся следом за ней, успокоил. Мол, так и надо. Так и бродили до ранней зорьки. И гляди ж ты, на передовой линии стоит. Не зевнёт ни разу и выглядит так, словно всю ночь спокойно спала, а не шаталась вкруг войска. И капюшон откинула. Волосы у неё оказались белые. Воевода повернул голову, присмотрелся и едва не осенил себя защитным жестом. Волосы были не белые, а седые, как у глубокой старухи.

— Не бойся, воевода. Выстоим. Не нашим воинам голову сложить сегодня — усмехнулась девчонка, поворачивая голову к воеводе. Улыбка у неё больше напоминала оскал, и воеводе вторично захотелось осенить себя именем Светлых Богов. Тут в рядах воинов пошёл шум, и воевода, развернувшись, увидел приближающегося всадника.

— Справишься ли? — обратился к девчонке спешившийся Светлый волхв.

— Не мало-ли своих собратьев созвал, а? — ехидно, вопросом на вопрос ответила та, глядя мимо Ярослава. Воевода проследил за её взглядом и увидел других волхвов, расставленных на равном расстоянии друг от друга. Тот не ответил. Нахмурился, отвернулся, шепнул несколько слов на ухо своему коню, и умная животинка протиснулась сквозь строй пропустивших его воинов, бодро затрусив в безопасное место. Сам волхв занял своё место, чуть правее воеводы и впереди шагов на пять. Воевода сжал рукоятку своего меча и вперил взгляд на подошедшее на расстоянии полёта стрелы вражеское войско.

— Готовь щит, Светлый. — И девчонка двинулась вперёд.

— Куда! — не сдержавшись рявкнул воевода и попытался догнать дурную девку, да гневный окрик волхва остановил.

Дрогнула, задрожала земля под ногами, переглядывались между собой удивлённые воины.

— Стоять! Стоять на месте! — окрик волхва перекрыл все недоумевающие возгласы. А затем он произнёс несколько непонятных слов и всё войско до самой земли накрыл полупрозрачный щит, переливаясь всполохами золотых искр. Через щит воевода видел девчонку. Она шла и седые косы вздыбились вверх и развевались, «А ведь ветра-то нет» — подумалось воеводе. А вокруг девчонки тем временем начала клубиться тьма. И тут он понял, КОГО видит. И в тот же миг обрушилась Тьма.

Щит зловеще трещал, вспыхивая уже не золотыми, а кроваво алыми искрами. Слышались имена Богов, призываемых для защиты. Ярослав чувствовал, как вминается щит под натиском Тьмы, как пытаются её щупальца проникнуть внутрь, как Тьма шепчет ему что-то, и поймал себя на мысли, что уже готов опустить руки и внимать.

Тепло протекло через его тело, разлилось по венам и наваждение спало. Светлый волхв сцепил зубы и влил в щит ещё своей силы, вознося молитву Богам светлой Яви. Тьма злобно шелестела, разбиваясь о щит, как волна о камень. Затем отступила. Туманом она клубилась, отливала от них, стекаясь и сгущаясь в том месте, где стояла девчонка. Прежде чем тьма растаяла совсем, Ярослав готов был поклясться, что видел странных тварей, похожих на собак. Горящие зелёным пламенем глаза, тягучая красная слюна из оскаленных пастей, белые кости скелета, проглядывающие сквозь остатки плоти. Его передёрнуло. Но твари исчезли так же быстро, как и клубящаяся тьма.

На поле стояла девчонка с седыми волосами, рассыпанными по плечам поверх чёрного старенького плаща. На всё пустое поле впереди неё, серебрилась схваченная жёстким инеем трава.

Тёмно — серый Pulse Abarth с фирменными красными зеркалами и красной полосой по низу кузова подъехала к высоким воротам штаба Варии. Дежурный боец подошёл к машине со стороны водительского места. Стекло опустилось, офицер узнал сидящую за рулём женщину и махнул рукой, велев открыть ворота. Машина въехала во двор варийского замка и припарковалась на стоянке. Алёна Ямамото вышла из машины и слегка переваливающийся походкой неторопливо направилась к замку, прикрывая голову от палящего солнца чёрной папкой. Патрульные провожали её удивлёнными взглядами, а один всё же опередив, поднялся по лестнице и открыл для неё тяжёлую входную дверь.

Замок встретил её просто божественной прохладой, и Алёна облегчённо выдохнула. Дни стояли жаркие и она мучалась от духоты. На лестнице, ведущий на второй этаж, нарисовался Луссурия.

— Милочка — потрясённо ахнул варийское Солнце. — Кто же додумался послать к нам тебя! В твоём то положении! Луссурия немедленно спустился и взяв свою ученицу под руку.

— Учитель Лу, я беременна, а не больна — отозвалась Алёна, но на руку учителя всё же оперлась, поддерживая второй длинный подол кремового платья. На верху лестницы она полминутки постояла, переводя дух.

Алёна Ямамото была на девятом месяце беременности и ждала рождения их с Такеши первенца недели через три. Луссурия покачал головой, и отправился вместе с ней в кабинет босса.

Занзас Скариани окинул посетительницу тяжёлым взглядом, но промолчал и стал подписывать документы, которые та ему привезла.

— Отправлю с тобой одного из моих людей. Он сядет за руль — веско уронил Занзас размашисто и небрежно подписывая документы.

— Проследи — бросил он уже своему хранителю, который сопроводил Алёну Ямамото в кабинет боса и остался с ней.

— Сеньор Занзас, я беременна, а не больна -Алёна смотрела на Занзаса серьёзно и даже несколько сердито.

Занзас подвинул в её сторону папку с документами и ещё раз одарил тяжёлым взглядом алых глаз. Луссурия подхватил в одну руку папку с документами, другой молодую госпожу Ямамото под руку и стал выводить из кабинета босса.

— Не спорь милочка. Я пожалуюсь твоему мужу, он плохо следит за тобой — щебетал Луссурия.

— Ну хоть ты не начинай, а — обречённо протянула Алёна, выходя из кабинета Занзаса.

Чем ближе подходил срок родов, тем больше молодой жене Дождя Вонголы хотелось поругаться со всеми. Включая горячо любимого мужа. Гипер опека, которой её окружали была конечно приятна, но и бесила. «Я беременна, а не больна» слетала с её губ по сто раз за день.

Луссурия провёл свою подопечную в комнату отдыха варийских офицеров, усадил на диванчик и отправился за холодным лимонадом. В комнате сидели принц и Мармон склонившиеся над шахматами.

— Иши-ши, Вонгола настолько поглупела, или обмельчала, что гоняет на задания беременных. — оторвался от шахмат Бельфегор. Вернувшийся Луссурия налил ей из кувшина холодного лимонада, и Алёна с удовольствием его выпила, прежде чем объяснить им всем своё прибытие.

После того, как Савада принял бразды правления семьёй Вонгола у всех и правда только прибавилось забот. Савада закопался в нескончаемых отчётах, его хранители отправились доказывать боссам некоторых семей, что их борзость плохо для них закончится. Её муж со Скуало кстати, отправились как раз на одну такую встречу. Да что там, даже её брат как следует встряхнул весь Альянс.

— А сеньор Занзас по телефону Саваде заявил, цитирую «Если тебе так нужна моя подпись, то сам и тащи сюда свою задницу» — Алёна потрясла папкой с документами в воздухе и бросила её обратно на кофейный столик. — А все заняты. Поэтому я решила помочь Саваде и оправилась к вам.

Алёна выдохнула и поудобней устроилась на диванчике. В комнате было прохладно, умеренное освещение, лимонад был вкусный. Алёне стало так хорошо, что и уходить не хотелось.

— Я отправлю с тобой одного из моих бойцов. — прощебетал Луссурия. — Надеюсь, что тебе больше не придётся выполнять такие поручения.

Алёна пожала плечами. Скорее всего Лу прав. Такеши опять будет не в восторге, что она снова вытворяет нечто из ряда вон. И эти последние недели она хотела провести дома, выходя только в сад под бдительным надзором либо мужа, либо охраны.

— Пора возвращаться. — Алёна со вздохом протянула Лу руку, и тот помог ей встать. Она сделала пару шагов, ойкнула и остановилась, уставившись в пол. В тишине комнаты отчетливо раздался тихий журчащий звук, а Алёна уставилась на подол собственного платья, которое стремительно намокало и светлую лужу, растекающуюся из-под ног.

— Я… это не... я не… — она уставилась на Луссурию круглыми от удивления глазами. Ну не могла же она, право слово… описаться…. она же прекрасно контролировала свои естественные позывы, не смотря ни на что. Но по ногам текла жидкость, весь подол намок. Она покраснела. И тут у неё прострелило поясницу. Алёна охнула и опасно наклонилась, папку она отшвырнула подальше и схватилась за спину. Луссурия поспешил придержать её, чтобы не упала.

От дверей раздалось многозначительное хмыканье и осторожно выпрямившись Алёна увидела стоящего в дверях Занзаса. За правым его плечом горой возвышался Леви. Ей стало ещё хуже, и она залилась краской пуще прежнего. Занзас сделал несколько шагов вперёд, молча оглядел всю картину и перевёл тяжёлый взгляд на виновницу происшествия.

— Пернатый, веди её в её комнату и осторожнее. Леви, бери вертушку и тащи сюда Шамала. Если понадобится, силой. У нас тут роды. Бэл, распорядись убрать беспорядок и позвони Вонголе.

— Какие роды? — от холодного и спокойного тона грозного боса всея Варии Алёне резко полегчало и мозги начали работать с быстротой молнии — «Лужа светлая, запаха нет. Значит это что-то другое. Но что может из меня вылиться, да ещё так много?» И тут поняла…

— Воды…воды отошли…но мне же ещё рано! — возмутилась она.

— Твой ребёнок решил, что пора. Как же ты да не поставишь снова всех на уши.

Алёна смутилась и отвела взгляд. Поясницу снова прострелило.

— Её в комнату, и за Шамалом. Бегом! — рявкнул Занзас и развернувшись отправился звонить своей девушке. Та была врачом, хоть и не женским, но могла помочь советом, что им теперь всем делать в ожидании Шамала.

Через полчаса рядовые бойцы, организованные Луссурией, быстренько притащили простыни, полотенца и застелили кровать плотной плёнкой. Алёна Ямамото лежала в уже знакомой ей комнате, переодетая в один из легкомысленных халатов учителя. В дверь постучались и вошли два бойца внесшие таз, мыло, полотенца и два ведра с водой. За ними вошёл Луссурия и подвинув кресло к постели уселся в него. Алёна смотрела на рядовых варийцев. Те быстренько придвинули к изножью кровати кофейный столик, поставили на него и около него свою ношу и ретировались. На неё не посмотрел не один. И как ей показалось, руки ку них немного дрожали.

— Им страшно. Бедные мальчики.

-Хмм — Луссурия, поправил очки. — А тебе?

— Не знаю. — Алёна поморщилась. Вроде страшно не было. И больно особо не было. Поясницу у неё тянуло. Как-то всё больше и сильнее. Она хотела было встать, да Лу не позволил, только поправил чуть повыше подушку под спиной. Алёна не орала дурным голосом, как порой видела в сценах из фильмов. Иногда слегка тихонько ойкала. Поясница у неё тянуло. Иногда довольно болезненно. Единственный раз, когда она охнула в голос и вцепилась в руку Луссурии, когда поясницу прострелило так, что ей показалось, что она разделилась на две аккуратные половинки, верхнюю и нижнюю. Даже попросила Лу посмотреть, целая ли она ещё в талии. А в целом она просто лежала в постели, слушая болтовню Луссурии, смеялась с шуток и старалась поддерживать беседу. И то потому, что видела — Лу тоже страшно. Тут она была права. Закалённые в боях с опасными врагами мужчины пасовали перед рожающей женщиной. Они каждый день рисковали жизнями, но всегда знали, что их ждёт на самых опасных миссиях. И были готовы к этому. А вот к тому, что у них на глазах начнёт рожать молодая женщина, готовы не были. Вся Вария стояла на ушах. Бойцы принёсшие полотенца судачили, всё — ли так идёт, как некоторые, имеющие жён и детей, рассказывали, или нет, раз эта Вонгола не орёт от боли на весь замок. А патруль, проходивший под окнами её комнаты, старательно прислушивался, стараясь уловить хоть какой -нибудь звук из окон.

Занзас сидел в своём кабинете, но дверь была широко распахнута. Босс Варии пил и ожидал, когда наконец прибудет Шамал. Принц с казначеем остались в офицерской гостиной, в которой уже навели порядок, но игру оставили. И все, стараясь скрыть это друг от друга, вслушивались в наступившую в замке напряжённую тишину.

Шамал наконец прибыл. Довольно быстро для Алёны, не так уж быстро для варийцев. Но облегчённо вздохнули все. И снова затаили дыхание. Шамал осмотрел рожающую и заявил, что всё идёт хорошо и скоро ребёнок появиться на свет. Алёна попросила Лу выйти, мотивировав тем, что он всё-таки мужчина и нечего ему тут делать. Лу выскользнул за дверь, но остался в коридоре. Вскоре к нему присоединились принц и казначей. И сам Занзас, стоявший посреди коридора глыбой спокойствия, скрестив руки на груди. Леви занял привычное место за его спиной и радовался, что выполнил приказ горячо обожаемого босса в кратчайшие сроки. Все молчали и слушали. В комнате Алёны по-прежнему было тихо. Ни криков, ничего. Это казалось странным и непонятными от того напрягало. Так и должно быть?

Когда примерно ещё через час усилившихся схваток, у Алёны начались роды, ничего особо не изменилось. Да, было больно. Между ног жгло, словно ей туда хороший пучок крапивы засунули, её распирало изнутри, но такой боли, от которой хотелось блажить дурным голосом не было. Она стискивала зубы, и тихий стон прорывался лишь на очередном потуге. Шамал её подбадривал, и заявлял, что всё идёт просто превосходно.

— Вроооой! — громовой рёв вернувшегося капитана разнёсся по всем закоулкам варийского замка, заставив подпрыгнуть от неожиданности всех обитателей.

Едва увидев чужую машину и поняв, кому та принадлежит, понял, что-то снова не слава Богу. Вслед за ним во двор замка едва не на полном ходу внеслись машины Савады и Дино. А уж когда капитан узнал от рядовых что именно не слава Богу, вложил в свой окрик все непередаваемые даже непечатным текстом эмоции и отношение ко всему происходящему.

В след за эхом капитанского голоса показался он сам, идущий стремительным шагом. За ним неслись встрёпанные представители Вонголы и Дино Каваллоне. Все столпились около двери и уставились на неё. И едва умолкло эхо капитанового голоса, как раздался новый, так долго ожидаемый звук — плачь ребёнка.

От окрика капитана Алёна сбилась с дыхания, но тут почувствовала, как из неё что-то выскользнуло и боль утихла. Она со стоном облегчения откинулась на подушки. В руках Шамала лежало маленькое, красное, сморщенное тельце её ребёнка. Который казалось, орал за них обоих.

— Поздравляю, у тебя сын — Шамал проделал с новорожденным необходимые манипуляции, завернул его в чистое полотенце и аккуратно подал дитя матери.

Когда весь беспорядок был прибран Шамал открыл дверь и разрешил наконец войти. К молодой матери в комнату впихнулись все разом.

Такеши присел на край кровати рядом с женой. В уголках его глаз блестели слезинки. Луссурия картинно промакивая глаза платочком что-то ворковал над ребёнком.

— Иши — какой он… маленький. — тактично протянул Бельфегор.

— Надеюсь у Вонголы всё в порядке с финансами, чтобы вырастить его. — маленький казначей поглубже натянул капюшон и скрестил ручки на груди.

— Слышишь, акула, когда родиться твой отпрыск, нужно во всём замке сделать хорошую звукоизоляцию. Два горластых мусора он не выдержит. Скуало сжал кулак и сунул его под нос Занзасу, но не заорал, а зашипел что-то вроде «чёртов бос».

— Бейсбольный ты придурок. Поздравляю. И так и быть, могу стать его крёстным.

— Это ещё почему? Он родился в Варии, почти у меня на глазах. Крёстным отцом стану я!

— Если у него будет пламя Солнца, возьму его в ученики. Это будет экстремально здорово.

— Его крёстным буду я. Его мать — моя сестра.

Было шумно, все поздравляли Такеши и Алёну, спорили. В конце концов Шамал вытолкал всех оставив только родителей и закрыл дверь. Он заявил, что с матерью и ребёнком все хорошо, и через полчасика её и ребёнка можно будет отвезти домой.

В небольшом добротном доме было тихо. Взрослые домашние находились на службе, дети в школьных учреждениях. В низу, на первом этаже кухарка готовила обед, а горничная Анечка чистила столовое серебро.

В верхних комнатах покой нарушало только лёгкое поскрипывание пера. Девяносто пятилетняя хозяйка дома сидела в кресле у окна и что-то записывала в толстую тетрадь. Её аккуратная седая голова слегка покачивалась, а худая рука порой замирала на несколько минут, а потом снова принималась выводить аккуратные строчки.

«И вот, наконец, я вернулась на Родину. Корабль приплыл в молодой город Владивосток. Губернатор встретил меня сдержанно, но узнав, что я врач, предложил мне место в местном госпитале. Я согласилась. Через два месяца приехали мои родители. Встреча была бурной, мама едва не упала в обморок, ведь все эти годы они считали меня погибшей. Но домой уезжать я отказалась. Так и осталась работать в местном госпитале. Губернатор даже выделил мне небольшую квартирку, но большую часть времени я проводила в госпитале. Из моего окошка было видно море… но корабля, на котором бы приплыл высокий самурай с тёмно-красными волосами, я не дождалась. Умом я понимала, что и не дождусь. Новостей из Японии практически не было, а те, которые были, ничего хорошего не предвещали. Через год я перестала ждать…. А через три года вышла замуж за главного врача нашего госпиталя. Саша был хорошим человеком, умным, с живым умом, начитанным, чутким, понимающим. Я никогда и никому не рассказывала, что произошло со мной за эти шесть лет в Японии. Но он прекрасно понял, что там, я оставила большую половину своего сердца. Саша никогда не поднимал этот вопрос и никогда не ставил мне это в вину. Он был очень хорошим мужем, и я благодарна ему бесконечно за его чуткость. Он так много мне дал. Сейчас, оглядываясь назад, я могу честно сказать, если бы моя жизнь сию же минуту вернулась назад, клянусь, я бы сделала для него вдвое больше.

Саши не стало два года назад. В последние дни я чувствую, что скоро отправлюсь за ним. Поэтому я и решила написать о том, что же произошло со мной когда-то очень давно, в далёкой Японии»

Тонкая, сухая старушечья рука мелко дрожала, то-ли в силу возраста, то-ли от напряжения, ведь писала она ещё до завтрака. Сон бежал от неё, как зачастую бывает со старушками почтенного возраста. А время подходило к обеду. Скоро Анечка поднимется наверх и спросит, подавать ли обед или обождать. Александра Игоревна отложила перо, и откинулась на спинку стула. Из окна виднелось далёкое море и ей казалось, что она слышит, как набегает на берег с тихим шелестом лёгкие волны. Она прикрыла усталые глаза, и перед внутренним взором всплыло далёкое воспоминание молодости, как она шла по кромке воды, вглядываясь в горизонт, туда, где был далёкий чужой берег, подарившей ей её нечаянную любовь к нахальному самураю. А волны всё шелестели, убаюкивали, делали тело лёгким и невесомым, и несли, несли…

Легкие волны набегали на берег. Но это были чужие волны, и чужой берег. А она шла, приподняв платье по кромке волны и солнце щедро заливало своим теплом и светом всё вокруг.

— Саша..

Девушка резко обернулась и опустила подол платья. Набежавшая волна тут же поспешила намочить его. Она приставила ладонь к глазам, чтобы лучше разглядеть идущего к ней высокого самурая с тёмно-красными волосами, собранными в низкий хвост.

— Прости, что заставил ждать.

— Харада

Девушка улыбнулась и протянула ему руки, которые он сжал своими большими, крепкими мозолистыми ладонями и тоже улыбнулся.

И мир растворился в вечности

Из каюты были слышны крики, беготня и отрывистые команды старшего помощника капитана. Девушка, сидящая в глубоком кресле, отложила книгу на круглый столик и выглянула в иллюминатор. Облака редели и можно было уже увидеть в их разрывах далёкую землю. Корабль явно шёл на снижение. Ярослава схватила тёплое пальто и на ходу надевая его бросилась на палубу. Выскочив, она постаралась никому не мешать и ухватившись за снасти у борта, смотрела вниз. Ледяной ветер, сбив с головы капюшон, рвал её светлые волосы, заплетённые в толстую косу, но ей было всё равно. Сердце у неё забилось от волнения и неуверенности, когда она увидела приближающийся замок, основавшийся на скалах над огромным чёрным озером.

Матросы привычно скатывали паруса, и белоснежная Паллада плавно снижалась к замку. Девушка оглянулась, за штурвалом стоял сам капитан. Видимо он не намеревался садиться на воду, а собирался высадить свою единственную пассажирку как можно ближе к замку.

— Прибыли. — Около неё оказался старший офицер и помощник капитана Михаил Владимирович Белов. Ярослава, оторвав взгляд от приближающегося замка, снова едва улыбнулась. Чувствовала она себя паршиво. На секундочку ей захотелось подбежать к капитану и попросить его подниматься и лететь домой. Михаил словно прочитав её настроение ободряюще потрепал её по плечу. Он предложил ей руку и повел девушку обратно в каюту, чтобы забрать чемодан с её вещами и оставленную книгу. Минут через пятнадцать они снова появились на палубе.

Фрегат завис в нескольких сантиметрах от земли, чуть дал крен на правый бок, но тут же выпрямился, поддерживаемый магическими стабилизаторами. Матросы навели сходни и девушка, попрощавшись с экипажем, получив ободряющее напутствие от капитана и его помощника сошла на землю. Пятидесяти двухметровый корабль плавно скользнул мимо неё, окутался парусами и взмыл вверх. Качнулся вправо-влево словно прощаясь и исчез среди облаков. Ярослава глубоко вздохнула и крепко сжав ручку своего чемодана на колёсиках направилась к замку, который должен был стать её школой на предстоящий учебный год.

Ученики школы глазели на неё и перешёптывались. Ярослава хорошо знала их язык и хотя слов не было слышно, она и так догадывалась, что обсуждают её исключительно эффектное появление. О лихачестве мичмана Путятина ходили легенды. Брат очень любил их рассказывать. Видимо, дослужившись до капитана, он не утратил прежний юношеский задор. А вообще Ярослава была рада, что до замка не далеко и не надо спрашивать дорогу. Ей и так сейчас было неуютно. Только в холле она совсем было решилась обратиться к первому встречному ученику, чтобы он проводил её к директору школы, но тут над ухом раздался холодный голос:

— Мисс Зотова, надо полагать?

Ярослава развернулась и встретилась со взглядом холодных чёрных глаз. Она отступила на шаг. Голос принадлежал худощавому мужчине, одетому во всё чёрное, даже волосы, ниспадающие на плечи, были чёрными. Она кивнула.

— Надеюсь, вы понимаете, что едва не сорвали уроки у всей школы своим весьма эффектным появлением?

Ярослава стиснула ручку своего чемоданчика на колёсиках, неосознанно подтянув его и поставив между собой и мужчиной, как преграду. Голос у него тоже был соответствующий — ледяной и немного презрительный. От этого ей стало совсем тоскливо.

— Я…простите — пролепетала Ярослава совсем растерявшись и даже не поняв, что говорит по-русски.

Мужчина молча оглядел её ещё раз, велел следовать за ним и развернувшись, взметнув полами длинной мантии быстрым шагом направился от неё. Ярославе пришлось постараться не отставать, хотя ноги у неё сделались как ватные.

Путь до кабинета директора она не видела и всё, что запомнила по пути, полы длинной мантии своего провожатого. Поспевая за ним, она вспоминала всё, что прочитала про Хогвартс из своей книги. Четыре факультета, у каждого есть свой декан… «Ох, хоть бы не пересекаться больше с этим Вороном Вороновичем» — думала девушка. Вороном она окрестила своего провожатого за чёрные одежды и крючковатый нос. Опомнилась она только оказавшись перед директором школы.

Профессора Дамблдора, она узнала сразу. Его фотография была в книге. Колдовстворец, и Хогвартс особо не сотрудничали. Но, тем не менее, её документы на обучение в рамках программы обмена студентами были приняты, хоть никто из учащихся Хогвартса в Колдовстворец никогда не отправлялся. Не стремись она изучать заморские зелья, она бы, и сама тут не оказалась. В её школе травники были весьма сильные и признаны не только на Родине, но и в других странах.

Директор поздоровался, осведомился о приятности путешествия, при этом так хитро блеснув глазами за стеклами очков половинок, что Ярослава слегка покраснела, и спрятала улыбку, опустив голову. Её появление действительно вызвало переполох. Не каждый день к вам летающие корабли приземляются. «Интересно, а как они в школу прилетают тогда?»

— Мисс Зотова, поскольку вы специализируетесь на зельях, то поступите на факультет Слизерин. Профессор Снейп декан факультета и наш преподаватель зельеварения. Под его руководством, я уверен, вы почерпнете много полезного и нового.

— Да господин директор — пискнула Ярослава, вскинув голову. Надежды что с Вороном общаться придётся мало, не оправдались. Она вздохнула.

— Добро пожаловать в школу чародейства и волшебства Хогвартс, мисс Зотова. Всё, что нужно вам для учёбы у вас имеется?

Ярослава кивнула. Когда добро от заморской школы было получено, отцу пришлось попотеть, чтобы приобрести необходимые учебники.

— Тогда всего пара замечаний. Для учёбы вам понадобится волшебная палочка. Поскольку русские маги ими не пользуются, то будет лучше если вы купите её лично. Ваш декан вам в этом поможет. — Яра украдкой взглянула на Ворона. Судя по его кислому виду, он тоже не был рад этому. Она снова вздохнула.

— И последнее. Ко мне и профессорам обращайтесь профессор, или сэр. — Яра почувствовала, что снова краснеет. Но Дамблдор тепло улыбнулся ей и стало чуточку легче.

— Да, профессор — чуть улыбнулась девушка в ответ.

— Тогда, добро пожаловать в Хогвартс. Северус, будьте добры проводите девушку до гостиной вашего факультета.

— Да директор — отозвался тот. — Прошу за мной.

Попрощавшись с директором, Ярослава пошла за своим строгим молчаливым провожатым.