Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
дело от дела дело рождало
Речи Высокого, «Старшая Эдда»
В зале повисла тишина.
Так было всегда — стоило Тёмному лорду покинуть комнату, они погружались в молчание. Долгое, липкое молчание мысли — хоть раболепно-трепетной, хоть презренно-гадливой.
Слов, кажется, не находилось уже ни у кого.
Эльфы накрывали ужин, как их научили: с двух противоположных концов стола. Многие всё равно расходились, а остальные садились так, что середина оставалась пустой и голой. Как пропасть.
Вот тогда-то они и просыпались. Там, с другой стороны, заводили какой-нибудь весёлый громкий разговор, непременно играли в карты и ели всё чаще почему-то руками (а не надо приглашать Грейбека: дурной пример, зараза, все дела), оставляя жирные, с десертом — сладкие, отпечатки на всём, чего касались.
Здесь есть как-то совсем не хотелось. Ужин стыл.
— Как вам? — брезгливо и печально спросил Люциус.
Нарцисса сидела подле него и отрешённо разглядывала вино в чистом-чистом бокале.
Реджис Уилкс торопливо нанизал кусочек ростбифа на вилку и столь же торопливо прожевал.
— А вкусно! Ещё даже не остыл!
— Не ужин, — раздражённо отозвался Люциус. — А это, — прибавил уже со вздохом, нервно взмахнув руками.
— Я полагаю, Люциус имеет в виду складывающуюся ситуацию, — спокойно заметил Руквуд, — внутри и вне нашей Организации.
Нарцисса, так и не сделав глотка, шумно отставила бокал.
— Оно ясно, что ему не совет в ремонте нужен, — пробурчал Долохов; и тут же, хмыкнув, обратился к Малфою: — Если простишь, что я по-нашему скажу, так изволь выслушать.
— Да я уже всё прощу, — снова тихий вздох.
И всё же урок русского обсценного был пресечён практически сразу. Родольфус обвёл товарищей (соратников? коллег? вот как, Мерлин, их называть?) тяжёлым взглядом и столь же тяжело произнёс:
— Человек должен работать. И отдыхать. А не, — он поморщился, но не брезгливо, нет, омерзенно, — убивать школьников, похищать людей и тешить существ.
— Ты работать хочешь, док? — потрясённо спросил Долохов. И неясно было даже, что он пытается выделить: «ты», «работать» или «хочешь».
— Хочу.
— Ну так иди! В Мунго хоть!..
— Реддлу ты сам это объяснишь? — огрызнулся Родольфус. — И кто меня, интересно, туда возьмёт? Диплома-то ещё при Крауче лишили.
Кто-то рядом даже дышать перестал — или, во всяком случае, постарался делать это как можно тише и незаметнее. Старший Лестрейндж злился редко. Но, как повелось, метко.
Беллатрикс только сочувственно погладила мужа по руке.
— На уж, — Долохов вытащил из кармана брюк флягу, открыл и протянул Родольфусу — пронаблюдав сам за собой со вселенской печалью. — Забирай, — предложил он совсем убито. — Тебе нужнее.
— Спасибо, — Родольфус сделал глоток, другой — и подозрительно быстро оживился; когда он обращался к Антонину вновь, голос его звучал уже спокойно: — А я всё время забываю у тебя спросить: где ты его берёшь? Не в Лютном же, в самом деле, — он даже улыбнулся.
— Нигде, — довольно сообщил Долохов. — Сам гоню!
— Сам, говоришь?
Тут уже не выдержала Беллатрикс:
— Нет, Дольф. Этим ты точно не будешь заниматься. Тем более у нас дома! — и в подтверждение своих слов она скривилась. От души.
— Ну почему же обязательно самогон? — Родольфус ласково посмотрел на жену. — Не будем отбирать у Антонина его гордость. Серьёзно, — он ещё глотнул из фляги, — запатентуй это — в наших кругах. А я, пожалуй, буду делать коньяк.
Смех, донёсшийся с другого конца, пришёлся очень кстати.
Первым отмер Уилкс.
— Так это замечательная идея, Родольфус! Вот есть же у нас Огден — а будет ещё и… — договорить он всё-таки не смог: восторг не нашёл поддержки.
— Тони, я тебя молю, — Люциус отобрал у Родольфуса флягу и теперь, бледнея, гневно мотал ею из стороны в сторону, — не угощай его своими… настойками!.. Ты видишь — у него уже опять какие-то идеи!
— Дорогой, ну хорошая же идея, — с тихой надеждой проговорила Нарцисса, прильнув к мужу, — мирная…
Антонин громко усмехнулся.
— Мирная, — с неожиданным довольством кивнул Руквуд, — но в короткий срок не исполнимая. Согласно законам твоей родины, — он повернулся к Родольфусу, — коньячный спирт, чтобы называться собственно коньяком, должен выдерживаться не менее двух лет. Либо тебе придётся включать в основу означенный самогон.
Беллатрикс очень нехорошо прищурилась.
— Во избежание семейного конфликта, — нашёлся Руквуд, — можно использовать водку или спирт.
— Надо по уму, — важно заметил Долохов, — намешать каждый дурак может… Вот хоть Петтигрю — намешал же… И что вылезло? Док! — он хлопнул в ладоши, взывая к вниманию.
— Что угодно гостю? — пропищали за спиной.
Антонин подпрыгнул, схватился за ружьё, приставленное к стулу, потом обернулся и выдал краснеющему домовику поучительный пассаж. Домовик понял его по-своему — побился головой об пол, долил всем вина и с тем исчез.
— Ну что вы? — мягко улыбнулся Родольфус, обведя присутствующих понимающим взглядом. — Это не эксперимент. И ничего… подобного — я создавать не собираюсь. А использовать буду традиционную технологию, — продолжил он как будто меланхолично. — У меня в библиотеке много записей. А французские родственники и до сих пор коньяком занимаются…
— У тебя дома даже, — не выдержал Малфой, задрожав, — виноград не растёт!
— Выращу.
— Да только этим ты и будешь заниматься… Вот сколько?
— А это неважно, — просто ответил Родольфус. — Виноград растить — уже работа.
* * *
Хотя собрания проводились далеко не каждый день, часто — всего лишь раз в неделю или даже две, и отсутствие Лестрейнджей в Малфой-мэноре не должно было вызывать беспокойств, на четвёртый день Люциус пришёл в настоящую тревогу. Поцеловав на всякий случай Нарциссу, он, про себя ругаясь и поминая Мерлина на пару с откуда-то возникшими в его памяти скандинавскими асами, отправился к северному берегу.
Встретил его хриплым лаем гигантский лестрейнджевский пёс Гарм (так вот к чему была эта скандинавщина!), за которым из библиотеки выскочила перепачканная краской Джейн.
— Здравствуйте, Люциус! Вам чаю, кофе или…
«Мерлин милостивый! Откуда она набралась всех этих названий?», — только и подумал Люциус, когда Джейн дошла в своих перечислениях до сомнительной безопасности коктейлей.
— Я к Родольфусу, — привычно вздохнув, оборвал он.
— А дядя работает.
— Я ненадолго.
— Ну, идите в кабинет!
И Джейн, посмеиваясь, вернулась рисовать. Люциус внутренне напрягся.
Родольфус в самом деле обнаружился в своём кабинете. От открытого окна тянуло холодом, а над столом гуляли дымные облака.
— Что ты делаешь? — Люциус постарался придать голосу жалостливости. А вдруг подействует.
— Зелье готовлю, — ответил Родольфус и, поднявшись, протянул руку для приветствия. Люциус ответил, конечно, даром что с опаской.
— Зачем?
— Виноград удобрять.
Люциус едва устоял на ногах, закашлялся, глотнув дыма, и натянул улыбку на одну щёку.
— Какой… виноград?..
— Тебя интересует конкретный сорт? — вежливо уточнил Родольфус.
— Мерлин, — нет, решительно, с этим надо кончать! Сейчас же! — Меня интересует… Дольф, — Люциус вернулся к мысли взять жалостью, — что с тобой? Ты своими парами надышался?
— Эти же не ядовитые. Я просто устал. Я хочу быть дома и заниматься делом. Нормальным.
— Как?.. — Люциус даже за воротник рубашки схватился — точно тот вдруг начал его душить.
— Ты меня не понимаешь? — с ласковым удивлением поинтересовался Родольфус. — Люди устают, это бывает.
— Понимаю, но… нельзя так делать, Дольф…
— Нельзя было и лорда возрождать. А теперь он даже войну выиграл.
— Вот и надо его!..
— Я помню, тебе нравилось руководить операциями.
— Нравилось, — то ли подтвердил, то ли всё-таки озадачился Люциус.
— Вот попробуй теперь. Тряхни, так сказать, стариной, — Родольфус сам себе улыбнулся и, осторожно подхватив Люциуса под локоть, повёл к двери.
— А ты?..
— А я отдохну. И поработаю. Вы заходите, если что-то придумаете, — доведём до ума.
— А дети?
— Что дети? Они уже взрослые. Пускай делают, что хотят.
— А… — начал было Люциус, только дверь закрылась перед его носом раньше.
Впрочем, объект его неоконченного вопроса оказался совсем близко.
Люциус почувствовал себя пойманным в ловушку.
— Что такое? — Беллатрикс сложила руки на груди и встала, прислонившись плечом к стене.
— Тебе это… Что ты вообще думаешь? — Люциус начал устало, но вдруг, мотнув головой, улыбнулся. Если Беллатрикс затея не по нраву, всё быстро вернётся на круги своя!
— А ты? Расскажи, — засмеялась она.
— Твой муж сходит с ума, — выговорил Люциус, незаметно поудобнее перехватывая волшебную палочку. — Хорошо вам сейчас… А если Он вызовет?.. Или вы, — тут он сам не понял, как лучше сказать: с издёвкой или с надеждой, — сделаете что-то с Метками?
— Придумаем, — мрачно усмехнувшись, пообещала Беллатрикс.
— Он тогда к вам придёт. Сюда.
— Пусть пробует. Люциус, — она так неслышно и незаметно прошла вперёд и так легко коснулась его щеки, что Люциус — как ему показалось — лишь чудом не свалился в обморок, — я люблю Дольфа. И его идеи. Эту — даже очень. А вот когда ко мне домой ходят с претензиями — не слишком… Понимаешь?
«Понимаю», — задыхаясь, подумал Люциус.
И ушёл.
Не его это уровень — с Лестрейнджами связываться!
* * *
Тёмный лорд всерьёз озадачился исчезновением дорогого семейства спустя месяц. Одно собрание, другое, третье — что ж, это можно было стерпеть. Но планёрку в Отделе тайн, на которой — никому, правда, не известно почему — должен был присутствовать Родольфус — и не присутствовал, — простить было невозможно.
Озадачился лорд, конечно, в своей манере. Под конец собрания нашипел на соратников до стылой крови — и чётко приказал найти, вразумить и вернуть. Оставив непрозрачный намёк на то, что в дальнейшем можно будет обойтись без среднего и вообще — возвращать, что называется, частями.
— Вот ты и иди теперь к ним, — тыча пальцем в Долохова, простонал Люциус. — Ищи и вразумляй!
— Мне искать не надо, — ответил тот довольной улыбкой. — А вразумлять я умею…
Антонина ждали как Мессию.
Антонин вернулся с рассветом. И с перегаром.
— Да откуда?.. — раз, наверное, в десятый возмущался Люциус, всё поливая товарища холодной водой.
— Это не коньяк, — Антонин деловито поднял ладонь, а потом задумался и стал перебирать в воздухе пальцами. — А может, и коньяк был… Только не евойный! У него там… — он широко взмахнул руками, заехав Малфою по носу, — винограда этого!.. Вот! На курятник уже наполз!
— К-какой курятник? — Люциус пошатнулся, так что Нарцисса, вскочив, придержала его за локоть.
— Дом для курей! И петушков, — Антонин мечтательно вздохнул и подпёр рукой мокрую голову. — Вот я задержался к вам… Послушать хотел, как они поют!..
От огня гребешков петушиных
Загорается зорька вдали.
Кружит голову запах дождинок,
Запах сена и тёплой земли… (1)
— Хватит! — Люциус ударил по столу — в наступившей тотчас тишине отчётливо слышалось его сбивчивое дыхание. — Тони, — он, шепча и чуть ли не плача, склонился к Долохову, — не пей больше, пожалуйста… и не пой. И к ним не ходи!
— Я схожу, — предложил вдруг Руквуд не в пример спокойно. — Но позже. Хозяева не любят, когда гости частят.
— Да уж, — вздохнул Люциус, наконец садясь, — не любят, это правда, Августус…
Невыразимец — занятой человек. Не то что некоторые…
Визит в дом Лестрейнджей состоялся спустя целых две недели и тройную порцию массового Круциатуса. С другой стороны, Круцио — оно понятное и родное. А после кур и петухов совсем уж неясно, чего ждать.
Руквуд ушёл где-то после обеда. И вернулся раньше Долохова — всего лишь в десятом часу вечера.
Правда, с выразительным синяком под левым глазом, с распухшими губами — и с рукой на перевязи.
— Нет, ну они совсем еб…сь, твою ж…
Долохов, умилённо разулыбавшись, зааплодировал. Надо же: и Люциуса удалось чему-то выучить!
— Это не они, — равнодушно возразил Руквуд, — это лошади.
— Какие лошади?!
— Преимущественно охотничьей породы. Если я правильно понял, подопечная Родольфуса, Джейн, выразила желание научиться обращению с лошадьми. Живопись удовлетворяет её не в полную меру, — слабая усмешка тронула его разбитые губы. — Можно предположить, что произошло недопонимание — но я склоняюсь более к тому, что семейным советом было принято решение совместить приятное с полезным, тем более что их наследник, Мартин, как раз желает заниматься охотой.
— И это лошадь тебя… так? — всё же спросил Люциус. На всякий случай. Да, Родольфус злился редко. Но всё ещё метко.
— Я никогда не ездил без седла — что там, даже с седлом. Самонадеянно было принимать предложение, и это целиком моя вина. Тем не менее мне было преподнесено извинение, — добавил Руквуд, чуть смутившись. — И я теперь надеюсь на вашу помощь.
Он достал что-то из кармана и терпеливо вернул этому «чему-то» настоящий размер.
Люциус ахнул, Нарцисса выжала трогательную улыбку: Руквуд держал в руках корзину, доверху наполненную куриными яйцами.
— Как мы перешли от… Ай!.. Уже неважно.
— Почту за честь быть гостем Их дома! — восторженно заявил Уилкс, но мигом спешился: — Хотел сказать, — он даже посерьёзнел и жертвенно склонил голову, — я бы мог попробовать навестить Родольфуса. Хуже не станет.
Это точно.
Реджис не вернулся утром. Не вернулся днём. Вернулся поздно-поздно ночью, когда с его ухода минуло больше суток и Люциус, от нервов ругая домовиков с поводом и без, думал уже идти на приступ.
Реджис, взлохмаченный и красный, улыбался счастливо и светло, будто с ним случилось что-то поистине чудесное. Всё бы ничего — только все помнили, что уходил он в костюме-тройке, при шляпе и золотых часах. А по приходе, кроме брюк и рубашки, на нём не было ничего своего. Потому что овчинная шуба, меховая шапка, то и дело съезжающая набок, и даже ножны с кинжалом, как и странная, на взгляд присутствующих, деревянная флейта, явно ему не принадлежали. Ранее.
— Бари гишер!
— О! — почему-то обрадовался Долохов.
Люциус его радости явно не разделял.
— Нам только что пожелали доброй ночи, — сказал Руквуд. — По-армянски. Полагаю, происхождение твоего костюма… отдельных его частей — объясняется тем же источником?
— Да каким, — захлебнулся Люциус, — источником?
— Армения славится древнейшей традицией выращивания винограда. Как и производством коньяка. Согласно одной из легенд, Ковчег Ноя, во время Всемирного потопа, причалил к горе Арарат, и далее…
— А нам про это анекдот рассказывали! — весело объявил Уилкс. — Вот, как раз, значит, причаливает Ноев ковчег к Арарату…
— Постой, — Люциус прищурился: — Значит, у него теперь там ещё и армяне?
— Великолепные люди! — горячо заверил Уилкс. — Хотите, я вам сыграю? Или станцуем! Вместе — вставайте! Там несложно… а совместный досуг укрепляет товарищеские отношения!
— А играть ты на этой дудке собрался? — скептически поинтересовался Люциус, покосившись на означенный инструмент.
— Это не дудка, — оскорблённо заметил Уилкс, подняв руку. — Это дудук!(2) Или ещё как-то… там сложно.
— Циранапох, что значит «абрикосовая труба», — подсказал Руквуд.
— Точно!
И Реджис стал играть. Кое-как, правда, но Долохова проняло. В какой-то момент (но очень кстати, потому что звук стал совсем фальшивым) он встал и принялся, смаргивая слёзы, аплодировать.
— Вот могут, могут!.. У меня прабабка была — из армян… над колыбелью моей играла… Давай ещё!
— Не надо больше, — попросил Люциус; до того отчаянно, что и Уилкс убрал дудук, и Антонин сел. — Трубу тебе, значит, дали… и шубу с шапкой. А твоё забрали?
— Это не «шуба с шапкой», это муштак(3) и папах(4). Своё я проиграл, — Уилкс пожал плечами. — В нарды. Что было… Занимательная игра! А это мне просто так... ну, подарили.
— Люди, Люц, — со знанием произнёс Антонин, — люди щедрые!
— И предприимчивые, видно. Интересно, а у Дольфа в родословной они не… задерживались?
Родольфус ведь внешностью пошёл в мать. А отец у него был черноволосый, тёмноглазый… и выразительного профиля.
— Жили у них дома армяне в начале века, — отмахнулся Антонин. И перевёл подозрительно возбуждённый взгляд на Уилкса: — Редж, они ещё там?
Реджис кивнул. Антонин вскочил со своего места и кинулся к выходу.
Люциус хотел его остановить.
А потом горько вздохнул и принялся смотреть в стол.
— Играй теперь дальше, будь добр.
В конце концов Тёмному лорду надоело встречать соратников то пьяными, то битыми, то обобранными — и он решил действовать наверняка.
И послал к Лестрейнджам Джагсона. Потому что кто справится с задачей, если не крепкий боевик, питающий к Родольфусу страшную ненависть?
Джагсона ждали с тем же трепетом. Но боялись уже не за визитёра — боялись за хозяев.
Джагсон пришёл злой. Очень злой.
— Твари, — прорычал он (не постеснявшись даже лорда), швырнул на стол десяток, а то и больше, кроличьих тушек, бидон молока, головку сыра и холст с пейзажем и тут же осклабился: — А это вам, друзья-товарищи! С наилучшими пожеланиями!
— Что там? — спросили, кажется, хором. Все, кроме Тёмного лорда, конечно.
— А вас что интересует? Виноградники, — удар по столу, — яблоневый сад, — ещё удар, — кусты с малиной, — третий, — куры, лошади с конями, овцы с баранами, козы с козлами, коровы с быками, выводок брешливых собак, пасторальные картинки или школа?! — и каждое, каждое его выражение так и сопровождалось ударами.
Как только не треснул стол?
— Однако, — шепнул Долохов, с горящими глазами оборачиваясь к Люциусу, — нам надо это увидеть!
— Молчать, — приказал Тёмный лорд; и обратился к Джагсону: — Сады и скотина — идея Родольфуса. Подробнее про собак, картинки и — особенно — школу. Я жду.
— Собаки охотничьи, Мой лорд, — чуть оробев, разъяснил Джагсон и кивнул невзначай на кроличьи тушки, к которым так никто и не решился прикоснуться, — это, вот, сын их… в охотники заделался. Картинки девчонка рисует. Мне позировать пришлось. С коровой, — это признание, кажется, далось Джагсону особенно нелегко: он даже порозовел.
— А школа? — требовательно напомнил Тёмный лорд.
— А школой у нас заведует сердобольная — оказывается! — мадам Лестрейндж! — взбесился Джагсон. — Не королевское это дело, видите ли, когда подданные ни петь, ни танцевать, ни по-латынски не умеют!
— Не королевское?
— Ну так… Беллатрикс же, Мой лорд… из Блэков… а они, как повелось, короли и королевы…
— Круцио!
Тёмный лорд понял, что ждать от соратников нечего и пришло время браться за дело самому. Вот только Джагсон, награждённый Круциатусом, с трудом вспоминал даже собственное имя — разве мог он сказать, где лестрейнджевский дом и как туда попасть? А остальные посвящённые были связаны крепким обетом, крепче Непреложного, и всякий раз немели и закрывали сознание.
Обеты — как и обеды — это серьёзная вещь.
* * *
— Повелитель! — заблеял Эйвери, прикладывая руки к груди. — Я узнал, где живут Лестрейнджи! И как к ним попасть!
— Это достоверная информация? — прошипел Тёмный лорд, щуря красные глаза.
— Совершенно, Повелитель! Достовернейшая!
— Замечательно. Доложить во время аудиенции.
Люциус тихонько вздохнул, Нарцисса дрогнула, Руквуд сжал губы, Долохов стал перечислять любимые пассажи в алфавитном порядке, а Уилкс, посерев, вжался в спинку кресла.
Но говорить, конечно, никто ничего не стал.
А побеседовать бы с этим Эйвери — лично и честно. С другой стороны, поздняк метаться.
Шотландская деревня у побережья Атлантического океана встретила Тёмного лорда свежим солёным воздухом, криком петухов и великолепными ароматами диких трав и яблок. Пройдя к искомому месту, он увидел подробно описанный Эйвери дом. Не скрываются уже, значит. И как эти идиоты не могли их найти? Чернь, как есть чернь.
Но всё же Тёмный лорд оставался начеку. Мало ли, что может поджидать его у парадного входа или сразу за порогом? А вот зайти, как говорится, с тыла — это умно.
В самом деле — сад. Огромный. Чего только не понасадали! И скотина тут как тут. Фермеры, дракклы их задери! А вот и девчонка сидит — кисточкой по холсту водит.
Секундная заминка: «Авадой сразу, или с Круцио начать?»
С сиплым грозным лаем к Тёмному лорду заковылял пушистый чёрный пёс. Ну, этого точно можно убить не думая — иначе только шума разведёт, а мигрень — она ведь даже существ одолевает.
Тёмный лорд поднял было волшебную палочку, да только его опередили. Туча разноцветных мелких собак накинулась на него в секунду, причём скорее с радостью, чем со злостью, и повалила на траву.
А дальше — всё как в тумане. Кто-то облизывал, кто-то клевал, кто-то топтал. А чёрный пёс всё лаял и лаял над ухом.
«Точно — твари», — вот последнее, что успел подумать Тёмный лорд.
— Марти! — крикнула Джейн, когда звери и птицы, будто по команде, разошлись, и она, выглянув из-за мольберта, увидела посреди любимой живописной лужайки изломанное бледное тело. — Убери это, пожалуйста! Мне рисовать мешает… Что толку от трупа! (5)
— М? — Мартин вышел из-за малиновых кустов с полной миской ягод и тут же рассмеялся: — Явился-таки! Да, сейчас уберу… А хотя постой, отца надо позвать! Жалко, мама в школе!.. — он ушёл, злорадно наговаривая:
Прежде чем в дом
войдешь, все входы
ты осмотри,
ты огляди, —
ибо как знать,
в этом жилище
недругов нет ли… (6)
И всё же прославились Лестрейнджи не этим.
А коньяком, открытием на северном берегу охотничьего клуба, пасторальной живописью и деревенской школой этикета.
Лорд — это вообще не их заслуга. Это всё Гарм.
Сторожевой, в конце концов, пёс. И делом всегда занимался.
1) «Деревенское детство моё», автор текста Пляцковский М.
2) Музыкальный духовой язычковой инструмент древнеармянского происхождения, обладающий мягким певучим звучанием (очень советую послушать). Представляет собой трубку с девятью игровыми отверстиями и двойной тростью.
3) Овчинная шуба (восточно)армянского традиционного мужского костюма
4) Меховая шапка, сшитая из овечьих шкур
5) Речи Высокого, «Старшая Эдда»
6) То же
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу