Цветы на выжженной земле (гет)

В детстве Лира Кусланд мечтала о балах и прекрасных платьях, о рыцарских турнирах, где она будет дарить ленты доблестным воинам. И это ей светило. Все эти мысли рождались в голове не какой-то простой деревенской девчонки, а представительницы знатного рода Ферелдена. Дочь тейрна Кусланда, пепельноволосая зеленоглазка, вся в красавицу-маму, росла среди роскоши замка Хайевер, изучая этикет и искусство управления землями. Но судьба распорядилась иначе.

В одиннадцать лет, наблюдая за тренировками старшего брата Фергюса, она впервые почувствовала жгучее желание быть кем-то большим, чем просто благородной леди. Быть наравне с братом, а потом — и с мужчинами в целом.

— Почему я должна стоять в стороне? — спрашивала она отца, глядя на воинов во дворе.

И тейрн Кусланд, к удивлению многих, позволил дочери учиться владеть оружием столько, сколько она желала. Это было совсем против негласных правил знати, но любовь отца к дочери не знала границ, когда желание её было столь велико.

Она тренировалась с упорством, достойным восхищения. Изящные пальцы покрылись мозолями от рукояти меча, хрупкие плечи крепли под тяжестью щита. Гибкое тело становилось выносливее благодаря постоянным тренировкам и ношению брони. Лира научилась управляться с мечом, натягивать тетиву лука и наносить удары кинжалом. Хотя лук и кинжал никогда не были для неё желаемым выбором. Пара мечей или один большой двуручный — это да, вот это дело! Для неё это было игрой, способом доказать, что она не хуже мужчин, искусством наравне с танцами и музыкой. Она никогда не думала, что однажды эти навыки станут единственным, что будет отделять её от смерти.

Теперь её руки, когда-то державшие только веер и книги, навсегда сроднились с холодной сталью клинка. Изящные платья сменились доспехами, а великосветские приёмы — кровавыми битвами. Война превратила благородную леди в воина, но не смогла уничтожить её нежное сердце.

Каждый вечер, снимая доспехи, Лира чувствовала, как тяжесть всех потерь и сражений давила на плечи. Она помнила пламя, пожиравшее родной замок, помнила последний взгляд отца и слёзы матери. Помнила, как впервые пролила кровь не на тренировочном поединке, а в настоящем бою. То, что когда-то было искусством и забавой, стало её судьбой, её проклятием и её спасением.

Но Лира научилась быть сильной. В ней удивительным образом сочетались хрупкость благородной леди и стальная воля воина. Она сражалась не только мечом, но и словом, используя дипломатию там, где это возможно. И именно эта двойственность её натуры помогала ей оставаться человечной даже в самые тёмные времена.

Теперь, когда она встретила Алистера, эта борьба стала немного легче. Ведь он видел в ней не только воина и Серого Стража, но и ту юную девушку, которая всё ещё жила в её сердце, мечтая о любви и счастье даже посреди войны.

* * *

Выжженная Мором земля угнетала Лиру. Каждый переход по почерневшей пустоши, каждый привал среди мёртвых деревьев словно высасывал силы из и так уже отяжелевшей бременем души. Она старалась не показывать этого остальным, но Алистер видел, как тускнеет её взгляд, когда она смотрит на изуродованный пейзаж.

Всё началось с нескольких случайно найденных цветов — крошечных и белых, каким-то чудом пробившихся сквозь отравленную почву. Алистер заметил, как Лира остановилась тогда, глядя на них с удивлением и надеждой. В тот же вечер он начал свой тайный ритуал.

Каждый раз, когда группа останавливалась на ночлег, он уходил «в дозор», а на самом деле — искать цветы (Огрен был особенно рад такому рвению Алистера, поскольку ему самому можно было остаться в лагере лишний раз и пригубить кружечку эля). Иногда Алистеру приходилось забираться далеко от лагеря, чтобы найти хоть несколько живых растений. Он собирал всё: маленькие полевые цветы, случайно уцелевшие веточки с листьями, даже пучки неприхотливой травы, сумевшей выжить среди скверны.

Пока Лира спала, он раскладывал свои находки: по тропинкам, ведущим к ручью, куда она ходила умываться; у пня, где она любила сидеть и точить оружие; вдоль дорожки к её палатке. Однажды он даже сплёл неуклюжий венок из каких-то мелких жёлтых цветов и повесил его на сук дерева, под которым она обычно дорисовывала карту их путешествия и вносила заметки в журнал.

Лира делала вид, что не знает, кто это делает. Но Алистер видел, как теплеет её взгляд, когда она находит очередной «подарок». Как бережно она поднимает каждый цветок, как осторожно складывает их в маленький мешочек, который всегда носит с собой.

Сердце Алистера пропустило удар, когда Лира достала из своего мешочка засушенный белый цветок — тот самый, первый, с которого всё началось. Девушка подняла на него взгляд, и в её ярких зелёных глазах плескалась такая нежность, что у него перехватило дыхание. В ту ночь, уходя в очередной «дозор», он поклялся себе, что будет искать эти цветы, даже если придётся обойти весь Ферелден. Потому что её улыбка стоила любых усилий.

* * *

Клинок рассёк воздух, и ещё одно порождение тьмы рухнуло к ногам Лиры. Вокруг простиралось изломанное поле битвы — земля, почерневшая от скверны, воздух, пропитанный запахом смерти. Когда-то она была дочерью тейрна, жившей в замке и мечтавшей то о подвигах, то о балах. Теперь она — Серый Страж, чьи крылья опалены войной, но всё ещё бьются в вышине.

Ведьма Морриган, стоя на возвышении, выпускала один файербол за другим, подсвечивая сумрачное небо всполохами пламени. Её посох двигался с восхитительной грацией, словно дирижируя симфонией разрушения.

— Огрова задница! — выругался гном Огрен, когда очередная волна порождений тьмы хлынула из леса. — Эти ублюдки всё лезут и лезут! Мне-то весело, а вам, должно быть, тяжеловато уже, мои желторотики?

Его секира описывала широкие дуги, разрубая генлоков пополам. Рядом с гномом держал позицию кунари Стэн, методично и без лишних движений укладывая врагов своим двуручным мечом. Стэн не проронил ни слова — только глаза сверкали яростью под нахмуренными бровями, было понятно, что он не устал и сдаваться не собирался.

Волшебница Винн была в укрытии за большим валуном, поддерживала группу лечащими и защитными заклинаниями, периодически замораживая особо ретивых противников, подбиравшихся к ней. Её седые волосы растрепались, но движения оставались чёткими и уверенными.

— Слева! — звонкий голос Лелианы прорезал шум битвы, на мгновение показалось, что время застыло и сейчас девушка начнёт петь, получалось у неё это великолепно.

Но нет, пения не было. Стрелы Лелианы находили цель с пугающей точностью — не успев закончить свои заклинания, один за другим падали эмиссары порождений тьмы, которые были куда сильнее обычных своих подданных.

Зевран скользил между врагами как смертоносная тень, его кинжалы вспыхивали и исчезали, оставляя за собой трупы.

— Mi amor, позволь заметить — твоя техника владения мечом сегодня особенно очаровательна! — крикнул он Лире, проносясь мимо неё в очередной атаке. Она улыбнулась, зная, как он любит льстить.

Каменный голем Шейла методично крушила врагов, время от времени выдавая комментарии:

— О, ещё один мешочек с мясом раздавлен. Как это... удовлетворительно.

Лира и Алистер сражались плечом к плечу, прикрывая друг друга. Их движения были отточены множеством совместных боёв — туда, где щит Алистера создавал брешь в рядах противника, немедленно устремлялся меч Лиры. А когда её меч отвлекал внимание врага, его меч бил без промахов.

—Знаешь, — выдохнул Алистер, отбивая удар гарлока, — я начинаю скучать по тем временам, когда самой большой проблемой было решить, какой сыр выбрать к ужину!

— Это как давно такое было? Но… признаться... мне больше... нравится... смотреть, как ты... выбираешь сыр, — отозвалась Лира, рубя и колотя очередного противника, — чем отбиваться... от этих тварей!

Пёс Лиры, огромный мабари по кличке Кранчи, носился между врагами, повергая их в панику и раздирая глотки особо настырным.

Вдруг земля задрожала. Морриган первая заметила опасность с возвышенности:

— Огр! И не один!

— Ох… Создатель, они просто не могут без своих любимых питомцев, — выдохнула Лелиана, разворачиваясь к новой угрозе.

— Жопа, а! Зря я огра и его задницу упомянул всуе, — пробурчал Огрен.

Не все успели вовремя сориентироваться, ожидая, что огры будут медлительны.

— Справа! — крик Винн прорезал хаос сражения.

Но предупреждение прозвучало слишком поздно — огр уже нёсся на них, сметая всё на своем пути. Лира увидела, как Алистер бросился наперерез чудовищу, закрывая собой остальных. Его щит встретил натиск огра, но даже закаленная сталь не выдержала чудовищного удара. Треск металла слился с болезненным возгласом Алистера, когда огр отбросил его, словно тряпичную куклу.

«Нет!» — ярость затопила сознание Лиры, смешиваясь со всей болью потерь, которые она пережила.

Меч в её руках словно запел, когда она рванулась вперёд. Лелиана выпустила град стрел, отвлекая огра, а Винн уже спешила к распростёртому на земле Алистеру.

* * *

После боя, пока Винн занималась лечением, Зевран подошёл к мечущейся рядом с носилками Лире.

— Mi amor, — протянул он с привычной ухмылкой, — если наш доблестный почти-король всё же решит отправиться к Создателю, помни — я всегда буду рядом. Ты же знаешь, как я к тебе неравнодушен.

— Зевран! — возмущенно воскликнула Лелиана, но Лира неожиданно рассмеялась сквозь слёзы. Антиванец знал, как разрядить даже самую тяжёлую ситуацию.

— Иди, прогуляйся, — мягко сказала Винн. — Я позову, когда Алистер придёт в себя.

«Если придёт», — пронеслось горько в голове Лиры.

Отходя от лагеря, Лира вспоминала их разговор на стене Редклифа несколько недель назад:

— Я не боюсь смерти, — сказала она тогда, глядя на звезды. — Но боюсь потерять тебя.

— Эй, — он повернул её к себе, его ореховые глаза светились теплом. — Так просто ты от меня не избавишься. Я слишком долго искал кого-то, кто оценит мои ужасные шутки.

Лира брела по полю, не разбирая дороги. Ноги сами несли её всё дальше от лагеря, от встревоженных взглядов спутников, от собственного страха. Высокая трава цеплялась за сапоги, словно пытаясь удержать. Закатное солнце окрашивало небо в кроваво-алые тона, до боли напоминая о недавней битве.

Она остановилась на небольшом пригорке и тяжело опустилась в траву. Пальцы машинально сорвали несколько стебельков, принялись их перебирать — старая привычка из детства, когда она сидела вот так же в саду Хайевера, мечтая о приключениях. Какой же наивной она была тогда... И это, чёрт возьми, было прекрасно. Тогда было прекрасно всё: семья была жива, Мора ещё не предвиделось, хотя, конечно, в её жизни не было Алистера. Теперь не было никого, кроме него. И даже он мог её покинуть…

Лира запрокинула голову, глядя в небо. Первые звёзды уже начинали проглядывать сквозь тающие облака. Где-то далеко кричала ночная птица. В другое время это был бы почти умиротворяющий момент, но сейчас каждый удар сердца отдавался болью: «Жив ли? Выживет ли?»

Она помнила, как безвольно обвисло тело Алистера после удара огра. Помнила металлический хруст сминаемого доспеха. Кровь на камнях. Бледное лицо. Наверное, так сильно, как на этой битве, ему ещё никогда не доставалось.

— Создатель, — прошептала она в вечернее небо, — Прошу, только не его. Я уже потеряла семью. Не забирай у меня ещё и...

Голос предательски дрогнул, и она прижала ладонь ко рту, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Железная леди Кусланд, несгибаемый Серый Страж — сейчас она чувствовала себя просто напуганной девчонкой.

Глубокое дыхание помогло унять бьющиеся наружу рыдания и стенания. Лира обхватила колени руками, вдыхая травяной запах летнего вечера. Вдалеке мерцали огни лагеря. Даже верный мабари Кранчи, почуяв её настроение, не увязался следом, как любил делать всегда, а остался охранять покой раненого.

— Соберись, — приказала она себе, сжимая кулаки. — Ты должна быть сильной. Должна верить. Он выкарабкается.

Лира потеряла счёт времени, ей даже показалось, что она успела задремать, пока переживала бурю эмоций внутри себя. В какой-то момент она услышала своё имя, произнесённое таким родным голосом, что при очередном вздохе Лира даже подавилась воздухом от неожиданности.

— Лира!

Его голос вырвал её из воспоминаний и дремы. Лира вскочила на ноги, не веря своим ушам. В сумерках она различила его силуэт — Алистер медленно брёл через поле, тяжело опираясь на какую-то палку. Его шатало. Даже в полумраке она видела, как белели многочисленные повязки, опоясывающие весь торс. Рубашку он даже не стал надевать — слишком болезненно было бы продевать руку через рукав.

— Алистер! — его имя сорвалось с губ между всхлипом и испуганным возгласом.

Она бросилась к нему, не разбирая дороги. Сердце колотилось как безумное от страха — он едва держался на ногах! Создатель, зачем он встал?!

— Стой! — крикнула она, видя, как он покачнулся, пытаясь ускориться. — Не двигайся!

— Поздно... для приказов... командир, — выдохнул он, бледный, как полотно. Пот блестел на его лбу от усилий оставаться в вертикальном положении. Тяжёлый бинт поперёк груди уже начинал розоветь в одном месте — шов, похоже, разошёлся.

Немудрено. Огр смял его доспех как бумагу: сломал несколько рёбер, повредил плечо. Винн потратила почти все силы, чтобы остановить внутреннее кровотечение.

«Ему нужен абсолютный покой», — твердила она. — «А он, упрямец, всё равно пошёл…».

Лира подбежала как раз вовремя — колени Алистера подогнулись, и она едва успела подхватить его, помогая опуститься в траву медленно, а не рухнуть. Палка с глухим стуком упала рядом.

— Ты с ума сошёл? — прошептала она, опускаясь рядом с ним и боясь прикоснуться, чтобы не причинить боль. — Зачем ты встал?

— Должен был... найти тебя, — он попытался улыбнуться. — Ты же здесь... себя изводишь... знаю тебя.

— Ты неисправим, — всхлипнула она, осторожно обнимая его за шею — единственное место, где точно не было повреждений, — я бы вернулась.

— А я... не мог ждать, — он прерывисто вздохнул, прижимаясь лбом к её виску. Его кожа была слишком горячей — начинался жар.

Его здоровая рука легла ей на затылок, пальцы путались в растрёпанных волосах. Лира чувствовала, как неровно бьётся его сердце, как прерывисто он дышит.

— Давай я помогу тебе вернуться в лагерь, — прошептала она, смаргивая слёзы.

— Ещё минутку, — тихо отозвался он. — Просто... побудь со мной... ещё минутку.

Они сидели в траве, окружённые сгущающимися сумерками и стрекотом цикад. Каждый его прерывистый вздох отдавался болью в её сердце. Но он был жив, был рядом, и сейчас это было единственным, что имело значение.

— Винн нас убьёт, — пробормотала Лира ему в плечо.

— М-м-м... если ты меня спрячешь, прикроешь собой... может, она не заметит, что я сбежал?

— У тебя жар начинается, а ты всё шутишь.

— Это всё ради тебя... чтобы ты улыбнулась.

Лира осторожно провела пальцами по его лицу, очерчивая скулу, стирая капельки пота со лба. Его кожа горела ещё сильнее под её прикосновением. Алистер прикрыл глаза, подаваясь навстречу её ладони.

— Я так испугалась, — прошептала она, и её голос дрогнул. — Когда ты упал... когда огр... я думала, что...

— Эй, — он открыл глаза, в полумраке они казались почти чёрными от расширенных зрачков. — Я же обещал... что не оставлю тебя. Помнишь?

Девушка горько расплакалась. Ей понадобилось какое-то время, чтобы выпустить из себя всю тревогу и переживания, чтобы осознать, что Алистер жив и рядом с ней по-настоящему.

Лира отдышалась, утёрла слёзы и наклонилась, осторожно, боясь причинить боль, коснулась губ Алистера своими. Поцелуй вышел солёным от её слёз, но таким нежным, словно был первым. Его рука на её затылке чуть сжалась, притягивая ближе. Она чувствовала, как неровно бьётся его сердце, как прерывисто он дышит — то ли от боли, то ли от волнения.

— Безрассудный ты мой храмовник.

— Бывший храмовник, — поправил он с улыбкой, которая тут же сменилась гримасой боли. — Ох... кажется, смеяться мне сейчас тоже не стоит.

Лира тут же отстранилась, обеспокоенно вглядываясь в его лицо. В сгустившихся сумерках было видно, как бледность его кожи сменилась нездоровым румянцем — жар всё ещё усиливался.

— Нам нужно возвращаться, — твёрдо сказала она, поднимаясь и помогая встать Алистеру. — Пока Винн действительно нас обоих не убила.

— Думаешь... поцелуй её умилостивит? — спросил он, тяжело опираясь на её плечо.

— Ничто не спасёт нас от её гнева.

— Тогда... может, стоит сбежать? Продолжим целоваться... где-нибудь подальше от лагеря?

— Алистер!

— Что? Я ранен... мне можно... говорить глупости.

Она покачала головой, осторожно обнимая его за пояс, помогая идти. В этот момент не имело значения ничего: ни боль от ран, ни тяжесть долга, ни угроза Мора. Только они двое, живые, вместе.

— Прости. Я знаю, каково это — бояться потерять того, кого любишь. Ведь я думаю точно о том же каждый раз, когда смотрю, как ты сражаешься.

— Эта война… Она забрала у меня почти всё. Но я не позволю ей забрать ещё и тебя.

— Я всегда буду рядом.

— Я люблю тебя, Алистер. Так сильно, что иногда это пугает меня саму.

— И я люблю тебя, Лира. Даже Мор не сможет нас разлучить. Я обещаю. Знаешь, что я понял? В самые тёмные времена мы находим самый яркий свет, это так избито, но правда ведь. Ты — мой свет, Лира Кусланд.

— Мы не отступим. Что бы ни случилось, мы встретим это вместе.

— До самого конца, — подтвердил Алистер. — И после него. Найдя тебя, я не позволю никакому зачуханному огру, Архидемону или даже Мору встать между нами.

Пусть мир вокруг был разрушен, но их любовь оставалась несокрушимой — маяком во тьме, надеждой среди отчаяния, обещанием лучшего завтра.

В начале поля в ожидании стоял Зевран, наблюдая эту сцену. Он театрально вздохнул и пробормотал: «Ах, эта любовь! Даже моё закалённое сердце убийцы тает при виде такой страсти. Хотя моё предложение всё ещё в силе, дорогая Лира!».

— Кстати, пока ты был без сознания, Зевран предложил мне роман, если ты вдруг умрёшь, — хихикнула Лира, заметив эльфа впереди.

— Правда? А мне он такого ни разу не предлагал…

— Как будто ты расстроился.

— Одному Создателю известно.

Пара вышла с поля, Зевран подхватил Алистера с другой стороны, чтобы помочь Лире его вести. Все побрели к лагерю.

— Зевран, — начал Алистер, — у меня к тебе вопрос.

— Ой, только не начинай, почти король. Ты не в моём вкусе.