Семейная сага (гет)

В семье Клариссы было семеро детей. Сама она родилась третьей по счёту, после двух своих старших сестёр, и ещё застала времена, когда дома было относительно тихо и спокойно. Но их она помнила смутно, скорее едва уловимым образом, лёгким ощущением. Гораздо ярче в её памяти отложилась жизнь после рождения первого из двух младших братьев.

Отец был рабочим на заводе, мать — школьной учительницей, помешанной на дисциплине и правилах. Домашнее насилие в их семье не было редкостью: родители предпочитали выплёскивать эмоции через ругань и побои. Какой ребёнок подворачивался им под руку первым, тому и доставалось. Поэтому Кларисса и предпочитала большую часть времени находиться в их с сёстрами комнате, сидя за уроками, зубря очередной параграф или делая домашнее задание.

Из-за своего спокойного нрава и успехов в учёбе она стала любимым ребёнком в семье. Клариссу часто выделяли, ставили в пример и дома, и в школе, на неё возлагали большие надежды. Только вот в колледже всё пошло наперекосяк, совсем не так, как она ожидала.

Несмотря на то, что она была вынуждена приглядывать за младшими братьями и сёстрами ещё с раннего детства, малышей Кларисса очень любила. А ещё больше всего, она мечтала помогать людям, поэтому при выборе будущей профессии девушка остановилась на специальности «педиатр».

В медицинском колледже Кларисса встретила сразу двоих парней, навсегда изменивших её жизнь: Мэттью Уитакера — её лучшего друга, прилежного студента, будущего хирурга, и Эндрю Харриса — человека, которого она предпочла бы навсегда забыть.

Эндрю был крайне популярен у девушек: тёмные, длинные, вечно зачесанные назад волосы, глаза карие, глубокие, почти чёрные, развязное поведение и задатки будущей рок-звезды. Его родители хотели, чтобы он получил хорошее образование, но ему самому было на это глубоко плевать. Он большую часть времени проводил в гараже со своими друзьями, сочиняя или записывая очередную песню, которая в будущем должна была стать мировым хитом. Ну, по крайней мере, в его мечтах. За год учёбы он уже успел сменить пять или шесть девушек, оставив их с разбитым сердцем.

«Мерзкий тип», — уверенно сказала бы Кларисса из будущего, успевшая повидать самых разных людей и отлично знавшая, чего от них стоит ожидать.

Но совсем юная Кларисса, только поступившая в колледж и даже близко не сталкивавшаяся до этого с влюблённостью, была в полном восторге от того, что такой крутой, красивый, дерзкий парень обратил на неё внимание. Дурочка.

Мэтт пытался предупредить её, сказать, что ей стоит держаться подальше от этого ветреного балбеса, но Кларисса только рассмеялась в ответ, не восприняв его слова всерьёз.

— Ты что, ревнуешь что ли? — весело поинтересовалась она тогда.

— Думай, что хочешь, — пробурчал Мэтт, как-то слишком резко отвернувшись, а она даже не обратила внимания на его пылающие щёки.

* * *

Отношения Клариссы и Эндрю продержались на удивление долго. Ей было так хорошо, так легко с ним! Никогда раньше Клара не чувствовала себя настолько свободной. Он учил её наслаждаться жизнью, открывать для себя всё новые её грани, показал ей, что в этом мире есть ещё что-то кроме учёбы, а она даже умудрилась помочь ему подтянуть оценки.

Самым тёплым воспоминанием об их отношениях осталась память о том дне, когда Эндрю сказал, что когда-нибудь обязательно познакомит её с родителями. Они тогда сидели в его машине неподалёку от парка, находившегося прямо напротив их колледжа. Солнечные лучи так красиво пробивались сквозь листву…

— Ты уверен? — взволнованно спросила Кларисса, сжимая в руке свой вышитый носовой платочек. — А что если я им не понравлюсь?

— Что за глупости, мышонок? — Эндрю собственнически обнял её за плечи. — Конечно, понравишься. Они бы хотели такую невестку как ты: порядочную, умную, тихую, хорошо влияющую на их сына.

— Н-невестку? — Кларисса тут же зарделась, чувствуя, как взволнованно колотится в груди сердце.

— Это я так, чисто гипотетически, — хмыкнул Эндрю. — Ну, что? Поехали?

* * *

Клариссе казалось, что он любит её так же сильно, как она его, что так будет всегда. Она тогда все уши Мэтту прожужжала о том, какой её парень замечательный, что он совершенно не такой, как говорят люди, что его нужно просто узнать получше, чтобы понять, какой он прекрасный человек.

— Клара, — однажды не выдержал Мэтт. — Я всё понимаю, ты его безумно любишь, ему ты тоже интересна, и я рад за вас, честно. И даже почти не завидую. Просто… не теряй всю себя в нём, прошу тебя. Каким бы прекрасным человеком он ни был, он всё равно не заслуживает того, чтобы ты растворила в нём своё сердце.

— Почему? — недоумённо нахмурилась Кларисса.

— Потому что потом тебе будет больно, звёздочка, — он взял её за руки, заглянул в глаза, чуть крепче сжимая пальцы.

Тогда её сердце впервые пропустило удар от взгляда Мэтта. Это было… шокирующе. До того дня Кларисса никогда не смотрела на него, как на парня. Скорее как на подружку, с которой можно было поделиться секретами. Так глупо… И ещё глупее то, что она не послушала его совета.

Когда Кларисса уже всей душой прикипела к Эндрю, в красках представила их совместное будущее, оказалось, что она беременна. От этой новости что-то внутри сжалось от страха. За тот год, что они встречались, Клара успела понять характер Эндрю, и знала, что от новости он будет не в восторге. Но всё равно хотелось верить, что они останутся вместе, что всё у них будет хорошо. Он ведь когда-то говорил о знакомстве с родителями, о свадьбе, значит, у них всё серьёзно.

О, как она ошибалась. Услышав, что Кларисса ждёт ребёнка, Эндрю сразу же побледнел, нервно сглотнул, и поспешил заявить, что они не должны портить себе жизнь. Сунув ей парочку мятых купюр, он сказал, что это деньги на аборт, попросил не держать на него зла и, сообщив, что они расстаются, сбежал, оставляя девушку в одиночестве.

— Жалко, что у нас ничего не сложилось, — напоследок пробормотал он. — Ты мне нравилась.

Она так и стояла посреди своей комнаты, бездумно глядя куда-то в пол, сжимая в руке эти чёртовы деньги, пока её, наконец, не накрыло осознание. Осознание того, что её жизнь кончена, что теперь она никогда не выйдет замуж. А кому нужна совсем ещё зелёная девчонка с ребёнком от другого мужчины? И ни на одной работе не нужна неумеха без образования.

Пару дней она серьёзно обдумывала мысль об аборте, а потом ей от самой себя стало тошно. Разве виноват её ребёнок в том, что отец у него придурок, а мама попалась в его сети как глупая птичка? Ничего, она знает каково это возиться с детьми, справится… наверное.

Наконец, чтобы хоть немного успокоиться, Кларисса решила рассказать обо всём Мэтту. Да, конечно, он имел полное право сказать: «Я тебя предупреждал!» Но ей нужен был хоть чей-то совет, а Мэттью раньше всегда её поддерживал. Не матери же и сёстрам рассказывать. Нет, они явно не одобрят ни её связь с Эндрю, ни её решения растить малыша в одиночку. А Мэтт умный, рациональный, взвешенный. Он иногда как скажет, так аж до мурашек пробирает.

* * *

Денёк был погожим, и они устроились в беседке в парке. Кларисса старалась не смотреть другу в глаза, чувствуя себя неловко и неуютно. Было очень трудно начать. Страшно было, что он её осудит, что будет считать падшей женщиной, перестанет с ней общаться…

— Клара? Звёздочка моя, что-то случилось? — Мэтт с нежностью взял её за руку, участливо заглянул в глаза, и её прорвало.

— Прости меня, пожалуйста. Ты был прав! Тысячу раз прав! Мне не стоило даже начинать с ним встречаться, — Кларисса разрыдалась, закрывая лицо ладонями. — Если бы я только тебя послушала!

— Ну, тише-тише, — Мэтт крепко обнял её. — Давай ты мне всё расскажешь, а потом я пойду откручивать этому придурку голову.

— Т-ты? — удивилась Кларисса, шмыгнув носом. — Но почему? Зачем?

— Давай сначала ты расскажешь о том, что случилось, а потом я, — предложил Мэтт, неосознанно успокаивающе поглаживая её плечо.

— Только не осуждай меня, — подняла на него просящий взгляд. Мэттью серьёзно кивнул, ободряюще ей улыбнулся. — Я беременна. И… хочу оставить ребёнка, хотя Эндрю всучил мне деньги на аборт. Так раздражает! Надо было сразу кинуть их ему в лицо, но я поздно опомнилась.

Кларисса вскочила и принялась мерить беседку шагами, чтобы хоть немного выпустить пар. Нет, теперь не было никакой беспомощности, была только злость. Хотелось отомстить. Найти Эндрю, унизить его перед всеми, самой хорошенько его отпинать, запихать эти деньги в глотку этому жалкому трусу.

— Как он вообще мог так со мной поступить?! Ему моей любви было мало? Почему как только мы расстались, он побежал окучивать какую-то другую девчонку?! Насколько трусливым, жалким козлом надо быть, чтобы отказаться от собственного ребёнка ещё задолго до его рождения?! — Кларисса пылала праведным гневом. — Из-за него у малыша будет неполная семья. Я не представляю, что отвечу, когда ребёнок спросит: «Мама, а где папа?»

— Ну, если ты согласишься выйти за меня замуж, то я обещаю, что позабочусь и о тебе, и о ребёнке, — вдруг совершенно непринуждённо предложил Мэттью.

Кларисса резко затормозила, словно ударившись о невидимое препятствие, и повернулась к другу, ошарашенно глядя на него. Её глаза распахнулись от удивления, а дыхание перехватило. Она искала в его взгляде хоть намёк на веселье, но его не было. Не мог же он говорить серьёзно…

— Если ты делаешь это только потому, что мы друзья, то ты совершенно не обязан портить себе жизнь чужим ребёнком, — Кларисса нахмурилась.

— Клара, — тяжело вздохнул Мэтт и, поднявшись, подошёл к ней, взял за руки. — Ты важна для меня. Очень. Но… не как друг. Я ведь в тебя с первого взгляда влюбился, но знал, что тебе нравится другой. Любовь ведь невозможно навязать. Поэтому я просто хотел быть рядом, делить с тобой и горе, и радость. И сейчас хочу. Пусть этот ребёнок не мой по крови, но он твой. А тебя я люблю больше всего на свете.

Кларисса почувствовала, как по щекам текут слёзы. Мэтт ведь симпатичный, добрый, такой понимающий и поддерживающий. Почему она сразу в него не влюбилась? Почему ей вообще попался Эндрю?

— Тебе, наверное, было так больно, — Кларисса жалобно посмотрела на друга.

— Ох, звёздочка, — Мэттью обнял её, позволяя спрятать лицо у него на плече, погладил по голове. — Не так уж и больно. Мне достаточно было просто быть с тобой.

— Ты, правда, серьёзно говорил про свадьбу? — только теперь осознала Кларисса. Она отстранилась, утирая слёзы.

— Да. Если ты, конечно, хочешь. Если нет, я могу просто тебе помогать, — Мэтт неловко улыбнулся.

— Я… думаю, выйти за тебя, хорошая идея, — Кларисса слабо улыбнулась. — Спасибо. Не знаю, как бы справилась без тебя.

— Если бы ты знала, как я счастлив, то поняла бы, что это мне нужно тебя благодарить, — Мэттью, кажется, роль замены полностью устраивала.

А Кларисса подумала, что если и вступать в вынужденный брак, то только с человеком, которому она может доверять как себе, и который любит её несмотря ни на что. Мэтт точно был отличным вариантом. В его объятиях она чувствовала себя комфортно, рядом с ним ей было спокойно, и ещё она точно знала, что у ребёнка будет хороший отец.

* * *

По врачам Мэтт ходил вместе с Клариссой. Держал за руку, когда ей нужна была поддержка, покупал ей фрукты, которые она хотела, устроился на подработку, чтобы у её… их дочери было всё, что только могло понадобиться. Познакомил Клару с родителями, которым она очень понравилась. Он делал всё, что мог и даже больше.

Свадьбу оплатили его родители, несмотря на то, что они с Мэттом пытались заверить их в том, что в пышной церемонии нет никакой необходимости. Кларисса чувствовала себя немного неуютно перед целой толпой народу, совершенно одна среди родственников мужа. Единственной присутствующей с её стороны была старшая сестра — Мириам. Она ободряюще ей улыбалась, и даже как-то особенно трогательно поздравила молодых. Кларисса тогда только благодаря ей, да поддержке Мэтта смогла хоть немного расслабиться.

Имя для дочери они выбирали уже в последний момент, когда Клара уже держала новорождённую малышку на руках. Раньше было как-то не до этого: то сессия, то приступы тошноты, то Мэтт на работе. Так и получилось, что спокойно обдумать такой важный вопрос они смогли уже только после родов.

— Есть какие-нибудь предложения? — негромко поинтересовался Мэттью, наблюдая за мирно посапывающей девочкой.

— Насчёт второго имени я уже думала, а насчет первого — пока не знаю. Мне нравится «Ирен» — «спокойная», «мирная», — предложила Кларисса.

— Очень красивое. Ей подходит, — Мэтт осторожно дотронулся до щеки малышки, и та непроизвольно улыбнулась, не открывая глаз. — Знаешь, может, назовём её Сарой? Будут в семье Сара и Клара.

Кларисса негромко рассмеялась, чувствуя, как расползается где-то внутри нежность. В тот момент она правда почувствовала их одной семьёй, решила для себя, что теперь всё у них будет хорошо.

— Это очаровательно, — мягко улыбнулась Кларисса. — Тогда пусть будет Сара. Сара Ирен Уитакер.

— Добро пожаловать в этот мир, доченька, — с нежностью произнёс Мэтт и погладил Сару по голове.

* * *

Учиться и параллельно растить ребёнка было трудно, но не так изнурительно, как Кларисса ожидала. Наверное, во многом благодаря помощи Мэтта, который всегда был рад посидеть с Сарой, когда жена была занята. Как он сам умудрялся при этом сдавать все экзамены на «отлично», было для Клары загадкой.

Сара была весёлым, жизнерадостным ребёнком. И, хотя она обычно проявляла благоразумие, иногда всё-таки выкидывала что-нибудь эдакое. Например, однажды перекопала весь сад, повыдергав часть растущих там цветов, сказав, что хотела помочь маме полоть сорняки.

И вот хотела Кларисса её отругать хорошенько, как когда-то ругали её саму, но просто не смогла. Ну, как, скажите ругать это маленькое чудо, когда она стоит перед мамой вся в земле, держит в руке мамин любимый тюльпан, улыбаясь во весь рот? Маленький ангелочек.

Чем дольше Мэтт и Клара были вместе, тем сильнее Кларисса влюблялась. Мэттью был невероятно чутким, заботливым мужчиной. Самым лучшим в целом мире. Никто в жизни не относился к ней с такой же нежностью. А ещё Кларисса всё чаще замечала, насколько Мэтт красивый, привлекательный. И как-то само собой случилось, что их крепкая дружба, превратилась в любовь, а вынужденный брак стал самым что не на есть настоящим, самым счастливым.

Как раз к тому времени, когда Сара закончила младшие классы, её родители стали опытными врачами. Ещё не очень известными, но уже с хорошей репутацией. Они работали в соседних больницах и были очень заняты почти целыми днями, но вечера и выходные всегда проводили вместе с дочерью: ходили в цирк, в театр и, как ни странно, в библиотеку.

Сара всегда любила читать. Сначала сказки, потом любовные романы, а потом и научную литературу. Их малышка вообще выросла очень умной и самостоятельной: рано научилась готовить, всегда училась на «отлично» и сама справлялась с домашними заданиями.

Она очень любила Мэтта. Искренней, чистой, детской любовью, даже не догадываясь о том, что он ей не родной отец. Хотя, честно говоря, глядя на его к ней отношение, даже Кларисса стала забывать, что Эндрю когда-то был в её жизни. Мэтт играл с Сарой в чаепитие, помогал сажать растения, которые нужны были ей для школьного проекта, носил на руках, танцевал под её любимую музыку. Вот и выросла из неё очень требовательная к мужчинам девушка… но это было намного позже.

Когда Саре исполнилось двенадцать, Кларисса узнала, что снова беременна. Сердце пропустило удар, когда она увидела две полоски на тесте. С Мэттом ей было слишком хорошо, чтобы она задумывалась о будущем. Она вообще не думала о том, что может забеременеть. Опять. Так что они с Мэттью никогда не говорили на эту тему.

Мысли метались в панике. Что если он будет против? Хватит ли у них денег, сил, времени, чтобы вырастить ещё одного ребёнка? Как к этому отнесётся Сара? Нет, она у них, конечно, разумная девочка, но что если возненавидит младшего за то, что ему будет доставаться куда внимания?

Мэтту Клара рассказала в тот же день, чувствуя, как дрожат от волнения руки. Она снова почувствовала себя маленькой девочкой, боящейся неизвестности, боящейся будущего. Услышав, что она беременна, Мэттью на мгновение замер, ошарашенно, неверяще глядя на жену. Кларисса неловко улыбнулась.

— У нас… у нас будет ребёнок? Я клянусь, я буду хорошим отцом и для него тоже, — решительно кивнул Мэтт и осторожно, едва ощутимо коснулся её живота. — Поверить не могу. У Сары будет братик или сестрёнка.

— Ты рад? — осторожно уточнила Кларисса.

— Конечно! Это же наш ребёнок, Клара! Да я об этом столько мечтал! — Мэтт, кажется, был в полном восторге. — Когда скажем нашему солнышку, что она теперь старшая?

— Сегодня, — чувствуя, как страх отпускает, решила Кларисса. — Прямо сейчас.

* * *

Сара тоже была счастлива узнать, что теперь больше не будет единственным ребёнком в семье. Она с нетерпением ждала появления на свет своей младшей сестрёнки и иногда прижималась ухом к животу матери, слушая что-то известное только ей одной. И они с Эммой всегда были связаны, всегда неразлучны. С самого дня рождения младшей Уитакер.

У любого, кто видел их вместе, не было ни малейшего сомнения в том, что они — сёстры. Одинакового оттенка светлые волосы, голубые глаза, одинаково искренние солнечные улыбки. Сара с большим удовольствием возилась с младшенькой, уделяя Эмме почти всё свободное время.

Только вот с того момента, как родилась её вторая дочь, Кларисса, сама не осознавая этого, испортила отношения со старшей дочерью. Ей казалось, что Мэтт любит Эмму, свою родную дочь, больше, чем Сару. Это Клару ужасно пугало, и она хотела, чтобы старшая стала лучшей версией себя, идеальной версией, чтобы показала отцу, что тоже достойна любви.

И с этого момента в характере Сары стали происходить разительные перемены. Сначала когда мама повышала на неё голос, она плакала, потом начала огрызаться и грубить. К её восемнадцати годам, отношения Сары с Клариссой стали настолько напряжёнными, что девушка специально выбрала колледж подальше от дома, чтобы родители навещали её как можно реже.

И, что ещё хуже, Эмма, копируя отношение старшей, смотрела на мать с осуждением и неодобрением, словно была намного умнее Клариссы. Только этот серьёзный взгляд мог заставить Клару осечься и замолчать.

Кларисса решила играть по правилам Сары и не лезть в её жизнь. Изредка она всё же навещала старшую дочь, с большим трудом удерживая себя от желания дать совет с высоты собственного опыта. В конце концов, она всё-таки срывалась, выдавая очередную морализаторскую лекцию, заставляя Сару закатывать глаза в явном выражении пренебрежения. Они снова ругались.

Потом, как-то совершенно незаметно Сара получила высшее образование, учёную степень, устроилась работать. Кларисса всё удивлялась тому, как быстро пролетает время, на деле больше увлечённая жизнью младшей дочери, чем старшей. А Сара, тем временем, переехала по работе в маленький городок в штате Орегон, и совсем перестала выходить на связь… с ней перестала. Зато Эмма, которой как раз исполнилось восемнадцать, всегда была в курсе того, что происходит в жизни сестры, но делиться информацией не спешила.

Наконец, Клара не выдержала и, выведав у младшей дочери адрес Сары, решила заглянуть к ней в гости, помириться, выяснить, наконец, что не так, поговорить по душам. Но, когда приехала, открыв дверь, одолженным ключом, то стала свидетелем страстного поцелуя её милой, приличной девочки с типом преступной наружности.

И что ей было делать?

---

Примечания:

Мой телеграм канал: https://t.me/LiaTihaya

Моя группа вк: https://vk.com/liatihaya

Сара всегда была весёлым ребёнком, находящим радость и красоту в, казалось бы, незначительных мелочах. Такой, каким и должен быть познающий мир малыш: со своими страхами, интересами и своими воздушными замками.

Сара с интересом изучала новое. Один раз даже умудрилась разбить мамину любимую вазу, в попытке её поднять. Ваза разлетелась на мелкие осколки, сильно напугав ещё совсем маленькую девочку, но всё обошлось. Родители никогда и ни за что её не ругали. В смысле, действительно серьёзно. Так, журили иногда или смотрели укоризненным взглядом, но никогда не повышали голоса и, тем более, не поднимали руку.

Всё поменялось, когда родилась Эмма. Мама вдруг стала строже и холоднее, тщательнее начала следить за её и без того хорошей успеваемостью, настаивать на идеальном почерке и внешнем виде. Сара как-то внезапно стала менее любимым ребёнком, но винить в этом сестру и не подумала. В чём виновата эта милая малышка, широко улыбающаяся ей своим беззубым ртом?

Эмму она обожала. Маленькая сестрёнка отвечала ей взаимностью, предпочитая делиться тревогами и секретами с Сарой, а не с родителями. Она прибегала спать к старшей после кошмара, делала для неё самые красивые открытки, и могла часами молча сидеть рядом, занимаясь своими делами, пока Сара делала уроки.

— Мне иногда кажется, что ты цыплёнок, — однажды заметила Сара, потрепав по голове увязавшуюся за ней на кухню сестру.

— Почему? — спросила Эмма, недоумённо нахмурившись.

— Цыплёнок считает мамой первого, кого увидит после рождения, вот и ты сразу ко мне привязалась. Хорошо хоть не к акушерке, — весело пояснила Сара.

— Эй! Не обзывайся! — возмутилась Эмма, запуская в неё кухонным полотенцем, заставляя сестру рассмеяться.

Сара любила родителей, правда. Просто иногда мама перегибала палку со своей опекой и излишним стремлением к совершенству. Словно хотела вырастить не живого, счастливого человека, а пластиковую куклу, которой можно было бы хвастаться перед друзьями. А отец отчего-то не останавливал маму, не пытался помочь им помириться, вставая на сторону жены, хотя раньше он был самым добрым и справедливым папой. Так что от этого было вдвойне обидно.

Назло им Сара набила первую татуировку. Простенькую, ни к чему не обязывающую бабочку. До того, как мастер закончил работу, Сара планировала остановиться на одной, но результат ей слишком понравился, и появилась ещё одна, и ещё. Как-то незаметно оказалось, что у неё забиты обе руки. Рисунки сплетались в причудливый узор, образуя рукав. Сара была очень горда тем, как удачно её эскиз выглядел на коже. И, что было вдвойне приятно, Эмме нравилось, как это выглядит. И то, что это протест против ограничивающих родителей тоже нравилось. Похоже, в свой бунтарский период они вошли одновременно.

Эмма говорила, что тоже хочет когда-нибудь татуировку. Какую-нибудь дурацкую и бессмысленную, чтобы родителям сразу поплохело, когда они её увидят. И вообще желательно большую, на весь лоб. Но Сара отлично понимала, что это только бравада, поэтому лишь посмеивалась над её словами.

Эмма постоянно говорила, что мама слишком наседает на сестру, ворчала, что родители поступают несправедливо, но, по просьбе Сары, с ними не ссорилась, хотя иногда по ней было видно, что хотелось высказать всё, что она думает о таких методах воспитания уже взрослой и самостоятельной девушки.

Зато вместе сёстрам всегда было весело. Они могли поделиться друг с другом всем, начиная от мыслей о фильме, который недавно посмотрели, заканчивая историями о первой любви… Ну, во втором Эмма была куда проворнее. Парни, попадавшиеся Саре на жизненном пути, не цепляли настолько, чтобы она захотела связать с ними жизнь, да и не было у неё времени на глупые интрижки. Она ведь работала.

Да, своей первой любовью Сара по праву могла назвать работу. В исследования она погружалась с головой, увлечённая процессом и гордящаяся тем, что его результаты смогут помочь людям и даже спасти чьи-то жизни. А мужчины, которых Сара встречала, хотели себе домохозяйку, которая будет стирать их носки, драить полы и сидеть с детьми, но никак не работать, целыми днями пропадая в лаборатории. Наверное, поэтому у неё с ними не складывалось. До одного момента…

Впервые встретив Дикона, Сара даже не догадывалась, как далеко зайдут их отношения. Он, конечно, несомненно, был привлекательным, вполне в её вкусе, но не выходить же замуж за человека только потому, что он предложил тебя подвезти? Кхм… да. Но, к её чести, она вышла за Дика не из-за этого.

Вот, казалось бы, байкер, таскающий с собой заряженный пистолет, не лучшая пара для девочки-отличницы, но Сара никогда не встречала никого более чуткого, заботливого, нежного, романтичного. Оттого, как он на неё смотрел, у неё перехватывало дыхание. Его сарказм она никогда не могла распознать, потому что он всегда говорил глупости с самым серьёзным лицом, а потом улыбался широко и искренне, довольный тем, что ему удалось её подловить. Ямочки, отчётливо проступавшие на его щеках каждый раз, когда он улыбался ей, были одной из тех мелочей, которые она в нём любила.

Дикон работал механиком в собственной мастерской, но Саре казалось, что его основная работа находится в совершенно другом месте — здании мотоклуба. Это был отдельный, непонятный ей мир, живущий по каким-то своим законам. Иногда забавный и даже милый, а иногда пугающе жестокий и преступный. Сара считала, что чем меньше она знает об их делах, тем крепче спит, поэтому при ней Дик старался не обсуждать клуб с друзьями.

Но друзья у него были замечательные. Уилл и его жена Джоани стали для Сары частью семьи, старшими товарищами, иногда гораздо более умудренными жизнью… Хотя они часто вели себя как самые настоящие балбесы. Наверное, потому что где-то внутри до сих пор оставались детьми, в то время как Сара слишком свыклась с ролью взрослой и ответственно выполняла все возложенные на неё обязанности. Общение с друзьями… нет, всё-таки больше с Диконом, помогало вздохнуть свободнее.

Рядом с ним ей было легко. Он заставлял её сердце петь, а губы растягиваться в улыбке чаще обычного. Она заново привыкала к тому, что уже давно позабыла — к счастью, пронизывающему каждую клеточку. И больше всего на свете Сара боялась, что это когда-нибудь закончится, и она снова останется одна.

Самым неприятным воспоминанием за время их отношений, была первая встреча Дикона и Клариссы. Конечно, Сара собиралась рано или поздно познакомить возлюбленного с родителями, но никак не могла набраться смелости, раз за разом откладывая этот важный этап их отношений.

Как ни странно, Дик первым предложил встретиться с её предками. Ну, да. Ему-то её знакомить было не с кем, так что по поводу своих родителей он даже не волновался. Сара тогда так перепугалась, представив эту сцену, что ляпнула совершеннейшую глупость:

— Я не хочу им про тебя рассказывать.

Конечно, Дикон обиделся. Она бы и сама обиделась на его месте. Но, к счастью, разговор по душам, и её описание их семейной ситуации, помогли всё прояснить.

— О, да, твоя мама сожрёт меня с потрохами, — хмыкнул Дик, выслушав её объяснения, обнимая Сару за плечи.

— Именно. И косточек не оставит, — согласилась она, пытаясь за шутками скрыть волнение. — Извини, мне просто… нужно немного времени. К тому же, ты уже знаешь Эмму. Считай, что получил одобрение самого важного члена моей семьи.

Дикон усмехнулся. Да, Эмма была от Дика в восторге, и они успели весьма неплохо сдружиться. Он же относился к ней как к младшей сестрёнке, заботясь о девушке со всей возможной искренностью. Глядя на их общение, Сара каждый раз думала, что Дикон станет хорошим отцом, и каждый раз сама стеснялась своих мыслей, считая, что рано им ещё думать о таком.

Но судьба сама решила назначить дату знакомства с Клариссой: буквально через пару недель после этого разговора, мама вдруг решила навестить Сару в самый неподходящий момент. Они с Диконом как раз целовались на её диване, и Дик уже успел стянуть с возлюбленной кофту, так что когда мама, открыв дверь дома запасным ключом, вошла в гостиную, то просто не могла понять ситуацию неправильно.

— Что здесь происходит?! — возмущённо воскликнула Кларисса.

— Мама! — испуганно вздрогнув, Сара отстранилась от Дикона. — Что ты тут делаешь? И откуда у тебя ключи?

— Одолжила у твоей сестры, но это сейчас не важно. Что этот… этот… наркоман делает у тебя дома?! — Кларисса кивнула на Дика.

Дикон, тем временем, поднял с пола кофту Сары, отряхнул её и протянул девушке. Она благодарно, хоть и немного нервно, кивнула ему и поспешно натянула толстовку. Дикон, тем временем, вполне доброжелательно улыбнулся Клариссе и выдал:

— А мы тут в шахматы играли. На раздевание, — и принял самый невинный вид.

Сара посмотрела на него недоумённо, сначала не распознав сарказм, потом осуждающе, поняв, что Дик просто веселится. Он подмигнул ей, мол: «я всё улажу», и снова повернулся к замершей в возмущении Клариссе.

— Я — Дикон. Очень приятно познакомиться, — он протянул женщине руку, которую та проигнорировала.

— Боже, Сара! И ты променяла всех успешных джентльменов, с которыми я тебя знакомила, вот на это? В татуировках, одет как какой-то оборванец, в этой дурацкой кепке! — возмущалась Кларисса.

Дикон стянул кепку и спрятал её за спину, свободной рукой пригладив встрепанные каштановые волосы, но это нисколько ему не помогло. Ссорящиеся вообще мало обращали на него внимание, занятые выяснением отношений.

— Да все твои «успешные джентльмены» ему и в подмётки не годятся! Они скучные, поверхностные и все как один будущие тираны, которые запрут меня дома. А я жить хочу! Хочу быть свободной, как ты не понимаешь?! И он дарит мне эту свободу! Почему ты заявляешься ко мне в дом и начинаешь оскорблять человека, которого я люблю?! — возмущалась Сара.

— Почему я пришла?! Ты звонишь, дай бог, раз в полгода! — отвечала Кларисса.

— Я занята, я работаю! Если хочешь поговорить, то позвони сама! — Сара всплеснула руками. — Я ведь не пошлю тебя куда подальше! Даже вызов не сброшу!

— Ты меня избегаешь! — не успокаивалась Кларисса.

— Потому что ты меня душишь своей опекой! Потому что тебе не интересна я как личность! Тебе плевать на мою жизнь и мои интересы! Вот! — Сара поддёрнула рукава, демонстрируя татуировки. — Я их набила ещё в восемнадцать лет! А тебе не сказала, потому что знала, что ты будешь ругаться, ведь это не укладывается в твои представления о том, какой я должна быть! Но я не твоя игрушка, понимаешь?!

— Какие глупости! Я никогда тебя так не воспринимала! — возмутилась Кларисса, но Сара ответила ей скептическим взглядом. — Всё ясно, ты меня не слышишь.

— А ты не слышишь меня, — огрызнулась Сара.

— Потом поговорим. Когда ты перестанешь вести себя как ребёнок, — и Кларисса уходя хлопнула дверью.

Сара устало и как-то раздражённо выдохнула, снова опускаясь на диван, провела ладонью по лицу. Дик устроился рядом и, обняв любимую за плечи, успокаивающе погладил другой рукой тыльную сторону её ладони.

— Ну, теперь я понимаю, почему ты не хотела нас знакомить, — неловко хмыкнул Дикон. — Я ей, мягко говоря, «не понравился».

— Я вообще не понимаю, чего она на тебя взъелась, — поморщилась Сара. — Она ведь тебя даже не знает, но уже взялась делать какие-то свои выводы. Ты тут не причём. Думаю, она была бы против любого моего выбора, просто потому что я не посоветовалась с ней.

— Ну, а ты своим выбором довольна? — полушутливо, но с едва заметным напряжением, спросил Дикон.

— Очень, — улыбнулась Сара и снова нежно поцеловала его, чувствуя, как все тревоги растворяются, стоит ей только оказаться в кольце его рук.

* * *

Вопреки её опасениям, эта ссора не отпугнула Дикона. Наоборот, он, похоже, только укрепился в своём решении прожить с Сарой всю оставшуюся жизнь, потому что сделал ей предложение. Когда она обернулась и увидела, что Дик стоит перед ней на одном колене, глядя серьёзно и взволнованно, у Сары сердце пропустило удар от волнения. Но она не сомневалась в своём ответе ни секунды. А чего сомневаться, если точно знаешь, что перед тобой твой человек, тот, кого ты любишь всем сердцем, и кто так же сильно любит тебя?

Первой о предстоящей свадьбе узнала Эмма. Они как раз договорились встретиться недалеко от её колледжа и пообедать вместе. Устроились в кафе, заказали еду, и первым, что Эмма сказала, было:

— Ты сегодня прям светишься от счастья, — она подперла голову рукой, чуть пристальнее вгляделась в сестру. — А чего Дикон вдруг отдал тебе свой перстень?.. Подожди-ка, он на безымянном пальце? Реально? Охренеть! Моя сестра выходит замуж!

— Ну, ты и глазастая. Я должна была сама всё тебе рассказать, — пожурила её Сара. — Но, да, ты права. Дикон сделал мне предложение.

— И ты его, конечно же, приняла. Я и не сомневалась, что когда он спросит, ты скажешь «да», — довольно улыбнулась Эмма. — У меня будет крутой брат! Даже два крутых брата! И ещё одна крутая сестра. Кстати, Джо и Бухарь уже знают?

— Им Дик расскажет, а я решила первой поделиться с тобой, — призналась Сара. — Потому что, что бы ни случилось, ты навсегда останешься для меня самым близким человеком.

— Ой, умираю от умиления, — Эмма изобразила обморок, прижав руку к груди.

Подошедший официант бросил на неё странный взгляд и, поставив перед девушками тарелки, поспешно оставил сестёр наедине. Сара под столом легонько пнула Эмму по ноге носком ботинка.

— Кончай паясничать, а то на тебя уже люди косятся, — негромко, но весело заметила Сара.

— Кто? — Эмма тут же выпрямилась и огляделась.

— Вон тот русый парнишка, — Сара кивнула на недавно подходившего официанта.

— Джеймс? — Эмма пригладила волосы. — Я хорошо выгляжу? Просто он мне так нравится…

— Джеймс? Второе имя нашего папы, — заметила Сара насмешливо, а потом чуть пристальнее вгляделась в официанта. — Он и похож на нашего папу в молодости. Похоже, на тебе правило «выбирать парня, похожего на отца» сработало, в отличие от меня.

— Ой, иди ты! — отмахнулась Эмма от смеющейся сестры.

* * *

Сказать родителям было гораздо труднее. Конечно, можно было просто написать сообщение и избежать возможного неприятного разговора, но Саре казалось, что если она приедет лично, то шансы на успех резко возрастут. Как же сильно она ошибалась.

Они с мамой устроились на кухне, напротив друг друга, и молчали, пока отец наливал в свою кружку кофе. По одному только строгому, недовольному взгляду Клариссы было сразу понятно, что мама до последнего будет стоять на своём. В принципе, можно было уходить ещё тогда, но Сара ведь упрямая…

— Ну, солнышко, рассказывай. Что тебя так волнует? — поинтересовался папа, наконец, устраиваясь на соседнем стуле.

Сколько Сара себя помнила, он всегда был таким: спокойным, рассудительным и серьёзным. Наверное, от него у неё любовь к клетчатым рубашкам, потому что у отца их было штук сто разных расцветок, и в детстве Сара очень любила их разглядывать, ища что-то своё в переплетении линий. Это успокаивало. И тогда, и сейчас.

— Я выхожу замуж, — призналась Сара, переводя взгляд с рубашки на папино лицо, глядя прямо в тёмно-серые глаза, прячущиеся за стёклами очков. — За человека, которого моя мама не одобряет.

— Ты бы его видел, Мэтт! Такой же развязный, язвительный, глупый мальчишка, как Эндрю. Только ещё и одет как оборванец! Сто процентов, такой же бесперспективный бездельник! — тут же вскипела Кларисса. — Я считала Сару умной девочкой, а она решила замуж за него выйти! Да от него ничего хорошего не жди!

— Ты опять за своё? — устало поинтересовалась Сара. — Я думала, мы просто поговорим. Спокойно, без истерик.

— Она ещё и огрызается! Мэтт, повлияй на неё, прошу тебя, — Кларисса с надеждой посмотрела на мужа. — Ты же знаешь, к чему это может привести! И у неё на пути может не оказаться человека, который её поддержит.

— Ну, я думала, что вы меня поддержите. Что вы за родители, если не рады тому, что я, наконец, встретила человека, которого люблю?! — не выдержала Сара. — Что предосудительного в том, что я выхожу за него замуж?!

— Девочки, давайте не будем ссориться, — остановил их Мэттью. — Сара, солнышко, чем занимается твой избранник?

— У него своя автомастерская. Он не оборванец, как мама говорит. И уж тем более не бездельник, — проворчала Сара.

— А ещё он байкер, — добавила Эмма, приехавшая с сестрой в качестве моральной поддержки, и уставшая торчать в соседней комнате. Вот точно ведь подслушивала под дверью.

— О, теперь я понимаю, почему твоя мама так встревожилась. Сара, они страшные люди, преступники. С ними опасно иметь дело, — нахмурился отец.

— Господи, я знала, что так и случится, — устало вздохнула Кларисса, на мгновение прикрывая глаза. — Сара, детка, как ты не понимаешь? Он ведь тебя бросит. Причём сразу же, как только ты забеременеешь. Такие, как он боятся ответственности. У него таких доступных девчонок, которые прибегут к нему по первому зову, тысячи.

— Ты ничего о нём не знаешь, — Сара поднялась, досадливо дёрнув плечом. — Сама для себя что-то решила, и даже не желаешь меня слушать.

— Потому что я знаю таких, как он! Мне не нужно его узнавать! Я ведь тебе добра желаю! — возмущённо крикнула Кларисса уже в спину уходящей дочери.

— Если бы ты правда хотела мне счастья, то приняла бы мой выбор, — покачала головой Сара и покинула комнату, а потом и дом, в котором провела своё детство.

* * *

Единственными гостями на их свадьбе были Уилл с женой. Эмма не смогла приехать из-за экзаменов, хотя очень хотела, родители же всё ещё были против этого брака, несмотря на все старания Дикона произвести на них благоприятное впечатление. Но это не смогло омрачить впечатления от праздника.

Дик, кажется, был взволнован даже сильнее, чем она сама, и в его клятву Сара поверила безоговорочно. «Я буду всегда любить тебя, и никогда тебя не оставлю» — эти слова навсегда остались в её памяти и вызывали прилив нежности каждый раз, когда Сара вспоминала о них. О, в этом браке она точно будет счастлива, кто бы что ни говорил.

— Добро пожаловать в группировку жён байкеров, — улыбнулась Джоан, держа на руках их с Бухарем маленькую дочь.

Эванджелин не до конца понимала, что происходит, но видела, что все радуются, и тоже улыбалась. Сара не выдержала и погладила малышку по голове, заставив её улыбнуться ещё шире.

— Очень рада сюда попасть. Может, нам стоит основать свой клуб? — предложила Сара в шутку.

— А что, идея, — рассмеялась Джо. — Два человека — тоже компания.

— Давайте сфоткаемся, — Уилл достал фотоаппарат. — На память.

— Какие вы деятельные, я в восхищении, — хмыкнул Дикон, обнимая жену за талию. — Рады моей свадьбе, больше чем своей. Я как будто родаков своих позвал.

— Помолчи лучше, — шикнула на него Джоан. — Мы рады, что Сара вообще согласилась выйти за такого оболтуса, как ты. Тебе очень с ней повезло.

— Это я и так знаю, — усмехнулся Дик и, не удержавшись, коснулся волос любимой поцелуем.

А Сара чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете и верила, что теперь так будет всегда, ведь рядом с Диконом ей ничего не страшно.

* * *

Мир рухнул в одно мгновение. Не в тот день, когда вирус стал распространяться, и даже не в тот, когда Сару пырнула ножом та заражённая девочка, и им с Диконом пришлось разлучиться, чтобы она могла выжить. Позже. Когда она очнулась после операции, и узнала, что Фервелл, как и лагерь, в который её должны были привезти, заполонили фрики.

В секунду у неё не осталось никого. С Сиэтла всё и началось, так что Сара даже не надеялась, что родители и Эмма могли выжить. Это было очень больно и страшно осознавать, но она считала, что остались хотя бы Джо и Бухарь, малышка Эванджелин, Дикон… Дикон погиб. Его больше не было. Никогда Сара больше не увидит его. И в живых не было ни одного человека, который был ей когда-то дорог. Никого. Она теперь одна. Совсем одна.

Права была мама, Дикон соврал ей, поклявшись никогда не оставлять, и без него Сара словно осиротела. Всё внутри оборвалось от этой новости. Двое суток она провела как в тумане, пытаясь понять, как ей жить дальше, ненавидя себя за то, что смогла выжить. На третьи впервые сумела поесть, чувствуя, как дрожат руки. Такой одинокой Сара не чувствовала себя ещё никогда в своей жизни.

Планы на будущее разрушились так же легко, как карточный домик, а прошлого как будто и не было вовсе. Словно всё, что она прожила, было просто сном. Приятным, волшебным, но нереальным. Помогали держаться только кольца: обручальное и тот перстень, который когда-то послужил для них с Диком символом только что заключённой помолвки.

Но жизнь не заканчивалась. Пришлось приучиться жить с этой болью, стать жёстче, научиться убивать без сожаления, помотаться из лагеря в лагерь и, в результате, с головой уйти в работу.

Попытки создать вакцину казались всем глупыми и наивными, просто никому ненужным, бессмысленным делом. Всем, но не Саре. Она не смогла когда-то спасти самых дорогих ей людей, так что хотелось помочь хоть кому-то. Спасти детей, подвергшихся мутации, помочь кому-то снова обрести семью… и, возможно, помочь себе. Вдруг кто-то из её близких не погиб, а просто заразился? Вдруг она сможет вернуть хоть кого-то из тех, о ком болит её сердце?

И меньше всего Сара ждала, что через два года весь её мир перевернётся с ног на голову просто потому, что в лагерь ополчения попадёт новый доброволец. Он молча стоял рядом с полковником, и Сара даже внимания на него особо не обратила. Подумаешь, ещё один рядовой. За это время она их повидала не мало.

— Это капрал Сент-Джон, — полковник хлопнул стоявшего рядом мужчину по плечу, и Сара, вздрогнув, в первый раз посмотрела прямо на новичка.

Сердце колотилось так громко, что она не слышала ни слова. Сара видела боль, смешанную с облегчением и надеждой в зелёных глазах Дикона. Её мужа. Её погибшего мужа! Кое-как избавившись от лишних свидетелей, она медленно сократила разделявшее их расстояние, нерешительно, боясь, что он может исчезнуть в любую секунду, дотронулась до его шеи. Ощущение тёплой кожи, торопливо пульсирующей под пальцами жилки, выдающей, что его сердце колотится так же быстро, как её собственное, Сара запомнила очень отчётливо. И татуировка с её именем была всё на той же стороне… это был он. Действительно он! Её муж, её любимый!

Их первый за эти два года поцелуй ощущался как что-то нереальное. Чувствовать его тепло рядом, нежное прикосновение к её талии, когда он притянул её чуть ближе — всё это было одновременно так непривычно, и так знакомо, что Сара чуть не расплакалась.

Она была безумно благодарна ему за то, что он согласился остаться, за то, что помогал ей, привозил всё, что она просила, хотя ей, честно говоря, хватило бы просто того, что он был рядом, что она теперь не одна. Саре стало ужасно трудно сосредоточиться на исследовании: за что она ни бралась, всё напоминало ей о муже. Это сырьё привёз он, за центрифугой они выбирались вместе, тут он стоял, это говорил. Дикон без конца вспоминался ей даже в рабочих моментах.

И всё равно ей было страшно. Сара боялась, что он поймёт, как сильно она изменилась, насколько жестче и суровее стала его наивная нежная любимая, что это его разочарует. Но рядом с ним она порой чувствовала себя прежней. Дикон давал ей ощущение защиты, которое позволяло расслабиться. И после той ночи вместе, первой за последние два года, Саре показалось, что всё ещё может вернуться на круги своя.

Это чувство её не обмануло. Они справились с окончательно поехавшим полковником, и Дикон забрал её в Лост-Лейк. Этот лагерь стал для них родным, таким же, каким когда-то был Фервелл. Ещё впервые попав сюда, Сара не смогла сдержать улыбки, подумав, что здесь они с Диком проживут долгую, счастливую жизнь. Именно такую, о какой она мечтала до апокалипсиса.

Уилл, Джо, Энджи — все оказались живы. Обнимая старых друзей, Сара с трудом сдерживала слёзы, чувствуя, как затягивается на сердце рана, которая, она думала, никогда не заживёт. Хотя Эванджелин, конечно, не сразу признала любимую «тётю», из-за чего возникла забавная ситуация.

— Ну, привет, Энджи. Как ты выросла, малышка. Такая красивая стала, — Сара присела на корточки перед девочкой.

Та спряталась за мамой и, нахмурившись, серьёзно посмотрела на собеседницу, потом на Дика, потом снова на Сару.

— У дяди Дикона жена есть. Моя тётя Сара, — пробормотала Энджи.

— Энджи, так это и есть тётя Сара, — рассмеялся Дикон и присел рядом с растерявшейся женой. Он достал из внутреннего кармана уже порядком потрёпанную фотографию и протянул её девочке. — Вот, посмотри. Похожа?

Энджи какое-то время вглядывалась сначала в снимок, потом в саму Сару, с трудом сдерживавшую смех, а потом, наконец, расплылась в улыбке.

— Похожа! — радостно воскликнула Энджи и кинулась обнимать её. — Тётя Сара вернулась! Мама говорила, что ты будешь ругать дядю Дика, за то, что он много грустил, но ты не ругай. Он просто по тебе скучал очень сильно.

— Ну, если скучал, то тогда не буду, — улыбнулась Сара, бросая хитрый взгляд на тут же смутившегося мужа.

Всё налаживалось, возвращалось на круги своя. Пока их дом строился, Сара даже в лабораторию ездила в Кловердейл, как до апокалипсиса. Дик оставался самым чутким, самым родным для неё человеком. Единственным сожалением было то, что Сара не могла узнать, живы ли её сестра и родители. После того, как оказалось, что столько дорогих ей людей выжили, внутри снова вспыхнула наивная надежда на чудо… Но вскоре Саре стало совсем не до размышлений, потому что случилось непредвиденное.

Осознание того, что она беременна, настигло после утреннего приступа тошноты. Далеко не первого за прошедшую неделю. Вспомнилось, что недавно показалось, будто она слегка поправилась. Стало страшно. Всплыли в памяти слова мамы о том, что Дикон бросит Сару, когда она забеременеет. Тогда они показались ей несусветной глупостью, но сейчас, в условиях крайне небезопасных, родить и вырастить ребёнка…

Немного успокаивало то, что положительный пример был прямо у неё перед глазами: Энджи ведь как-то росла в этом странном новом мире. Разве что ей явно не хватало общения со сверстниками, но у их с Диком ребёнка ведь компания будет. Да и Эванджелин не будет чувствовать себя такой одинокой, когда малыш родится.

Сара поймала себя на том, что сидит на диване и смотрит в пространство невидящим взглядом, задумчиво поглаживая едва округлившийся живот. Представилось, как она держит на руках ребёнка, их с Диконом малыша. На душе сразу так потеплело, что Сара твёрдо решила, что во что бы то ни стало выносит и вырастит ребёнка. Всё что угодно отдаст, чтобы он родился здоровым, вырос счастливым.

— Родная? — Дик, заспанный и встрёпанный, заглянул в комнату, опустился рядом, взял за руку, заглянул в глаза. — Ты чего вскочила в такую рань? Как себя чувствуешь? Снова тошнит?

— У нас будет ребёнок, — наконец, посмотрела на него Сара. — Меня мутит, потому что я беременна, а я, глупая, только теперь догадалась.

Дикон на мгновение нахмурился, словно пытаясь понять, серьёзна ли она, а потом вдруг усмехнулся и обнял жену за плечи, вынуждая опустить голову ему на плечо. Оставил несколько коротких, но нежных поцелуев на волосах. Сара подняла на него вопросительный, немного взволнованный взгляд, и вдруг заметила, что Дик готов расплакаться.

— Что такое? — настала очередь Сары тревожиться. — Ты… Ты расстроился? Я понимаю, что это немного не вовремя, но…

— Что? О, господи, Сара, нет. Я не расстроен. Не волнуйся, тебе нельзя волноваться, — Дикон притянул её ближе, и Сара уже спокойно устроилась в его объятиях. — Просто… я всё это время провёл в компании друзей, которые были друг с другом счастливы. Мне было безумно больно тебя потерять, и иногда я думал, что лучше бы со мной был хотя бы наш ребёнок, тогда сердце бы не так разрывалось от боли. А потом я понимал, что один ни за что не сумел бы его воспитать, и вообще, куда страшнее было бы потерять вас обоих…

— Ты правда думал о нашем ребёнке? — Сара осторожно положила его ладонь на свой живот.

— Да, — Дикон хмыкнул, бережно погладив его большим пальцем. — Знаешь, до встречи с тобой я вообще думал, что убеждённый холостяк, и даже не подозревал, что ты перевернёшь мой мир с ног на голову.

— Ну, знаешь, ты мой тоже изменил, — фыркнула Сара немного обиженно, но, всё же, добавила. — К лучшему. Не знаю, как жила бы без тебя.

— Я бы тоже не справился без тебя. Без вас, — в голосе Дикона она слышала улыбку, и это успокаивало. Вместе они точно справятся со всеми трудностями.

* * *

Алан родился здоровым ребёнком, хоть и был немного меньше, чем полагалось. Доставшиеся ему от мамы голубые глаза не позволяли Дикону отказать сыну хоть в чём-то, а ямочки на его щеках неизменно вызывали у матери умиление. Необычайно спокойный и крайне очаровательный ребёнок стал всеобщим любимцем в лагере и был окружён заботой и любовью не только своей большой семьи, но и многих, в общем-то, чужих ему людей.

Вместе с Аланом в их доме появилась и кошка. Котёнок, на которого Дикон наткнулся в одной из вылазок, души не чаял в своём маленьком хозяине, и это было взаимно. Алан Мелиссу обожал всем сердцем, и кошка тоже старалась не покидать младенца ни на секунду. Возможно, потому что от него пахло молоком.

Из-за беременности Саре пришлось много времени провести дома, поэтому всё необходимое оборудование как-то незаметно перекочевало из Кловердейла в комнату, отведённую под её лабораторию. Здесь же она закончила доводить до ума вакцину, которую, в последствии, назвала HOPE — надежда.

Новость о лекарстве распространялась необычайно быстро, и вскоре в лагерь потянулись выжившие со всех уголков страны. Людей теперь тут было больше, чем раньше. Кто-то уезжал, кто-то оставался. Строились новые дома, лагерь постепенно захватывал всё большую территорию, жизнь начала походить на ту, какой она была раньше.

Алану было два, когда Дикон привёз в Лост-Лейк Эмму. Она влетела в дом сестры светловолосым ураганчиком в грязной с дороги куртке, сжала Сару в объятиях, прежде чем та вообще успела хоть что-то сообразить.

— Я так соскучилась, — пробормотала она срывающимся голосом.

— Эмма? — Сара почувствовала, как к глазам подступают слёзы и, развернувшись лицом к сестрёнке, обняла её в ответ. — Эмма! Солнышко моё, моя маленькая. Живая! Слава богу, живая!

— Ма! — Алан встревоженно подёргал маму за штанину. — Бо-бо?

— Нет, цветочек. С мамой всё хорошо. Теперь всё хорошо, — Сара в последний раз всхлипнула и ласково погладила сына по голове, ощущая себя бесконечно счастливой.

---

Примечания:

Мой телеграм канал: https://t.me/LiaTihaya

Моя группа вк: https://vk.com/liatihaya

У Эммы была хорошая семья, гораздо лучше многих, это она могла сказать со стопроцентной уверенностью. Да, конечно, их мама была очень опекающей, а папа ей в этом потакал, но своих дочек они точно любили сильно и искренне. Просто этим контролем пытались компенсировать то, что редко бывали дома, большую часть дня пропадая на работе.

Это была не их вина, просто врачи вообще всегда заняты. Наверное, это стало одной из причин, по которой Эмма не хотела продолжать семейную традицию и идти в медики. Даже Сара, которая была связана с медициной скорее косвенно, работая в фармацевтической фирме, уделяла работе каждую свободную минуту. И её это словно не утомляло. Наоборот, она готова была с восторгом рассказывать об успехах и достижениях их компании, к которым Сара тоже приложила руку.

Для того, чтобы работать в таком месте нужно было гореть своим делом… А Эмму медицина, лекарства, спасение чьих-то жизней и попытки облегчить боль вовсе не манили. Единственной частью работы сестры, которую она любила, были растения.

Это, наверное, было у них в крови: мама и папа разбили около их домика небольшой садик с самыми красивыми в мире цветами, так что девочки росли в окружении чудесных запахов и ярких бутонов с шелковистыми лепестками. И из детского восхищения, выросло их серьёзное увлечение ботаникой.

Когда Сара давала Эмме почитать свои конспекты, младшенькая просто не могла оторваться. Именно Сара научила её ухаживать за цветами, как комнатными, так и садовыми, именно она внесла наибольший вклад в развитие самой главной страсти в жизни Эммы. И из-за этого младшая позволила себе мечтать о том, чтобы открыть собственный цветочный магазинчик.

Эмма с Сарой вообще были неразлучны, наверное, с самого рождения младшенькой. Сестра всегда была рядом, всегда была готова её выслушать и, самое главное, всегда понимала и поддерживала. Детские проблемы Эммы, которые родители воспринимали как пустяки, не стоящие их внимания, Сара сосредоточенно выслушивала и помогала сначала успокоиться, перестать воспринимать случившееся настолько трагично, а потом — найти самое удачное в данной ситуации решение.

Делать уроки? Вместе с Сарой. Пойти гулять? Вместе с Сарой. Посидеть вечером у телевизора? Рядом с Сарой. Эмма ходила за сестрой попятам, но ту это, как ни странно, не раздражало, а, скорее, веселило, несмотря на то, что младшенькая и сама знала, что порой бывает чрезмерно приставучей.

Но лучшими воспоминаниями, конечно же, были те, в которых они собирались всей семьёй. Одним из таких был летний вечер. Солнце медленно клонилось к горизонту. Сара лежала на пледе под деревом после тяжёлого дня и смотрела на то, как свет красиво пробивается сквозь листву.

Эмма плюхнулась рядом, пододвинувшись к сестре поближе и какое-то время они просто молча любовались природой. Это занятие им обеим всегда нравилось. Когда смотришь на мир вокруг, подмечая маленькие, казалось бы, незначительные детали, которые делают это мгновение особенным.

Но в Эмме всегда было слишком много энергии, чтобы она могла долго сидеть на одном месте. Какая-нибудь мысль или гениальная идея обязательно заставляли её подскочить, толкали вперёд, побуждая к действию. Вот и теперь Эмма резко села и повернулась к сестре.

— А ты умеешь лазить по деревьям? — в голубых глазах Эммы вспыхнул азартный, немного лукавый огонёк.

— Эммс, только не говори, что ты хочешь влезть на дерево в платье, — Сара посмотрела на сестру с лёгким неодобрением.

— Ага, — уверенно кивнула Эмма. — А что в этом такого?

— Вот ты маленький моторчик, — тяжело вздохнула Сара. — Совсем не лежится спокойно?

— Не-а, — Эмма отрицательно покачала головой, улыбаясь во весь рот, и выжидающе посмотрела на сестру.

— Ладно, — Сара встала и протянула ей руку, помогая подняться. — Пойдём, я тебя подстрахую.

К тому моменту, когда родители вернулись с работы, они обе уже устроились на самой широкой и оттого самой удобной ветке дерева, наблюдая за закатом. Мама, когда их увидела, аж за сердце схватилась. Но их, как ни странно, не ругали. Папа даже улыбался, когда помогал Эмме спуститься, а потом ловил спрыгнувшую прямо в его объятия Сару.

Уже позже, когда папе удалось успокоить маму, убедив, что ничего страшного не произошло, они ужинали все вместе, с интересом слушая рассказы родителей о работе, делясь тем, что произошло за день с ними самими. Это был один из самых спокойных вечеров в их жизни.

* * *

Первая серьёзная ссора Сары с предками произошла, наверное, тогда, когда она поступила в колледж далеко от дома и сообщила им, что собирается самостоятельно оплачивать обучение. Отец не одобрил взятый студенческий кредит, мама — расположение колледжа. Но, в конце концов, им пришлось смириться с тем, что Сара теперь будет жить отдельно.

Честно говоря, Эмма и сама очень не хотела отпускать любимую сестрёнку так далеко, понимая, что теперь они будут видеться намного реже. Но Сара обещала звонить и приезжать в гости на выходные, и Эмма с неохотой, но всё-таки выпустила её из объятий, позволяя уехать в далёкое и неизвестное место со страшным названием «колледж».

К своим восемнадцати годам она и сама поняла всю выгоду принятого Сарой решения: любить опекающую мать было удобнее на расстоянии. Так Кларисса не могла давать свои необычайно важные советы, о которых её никто не просил, а папа не мог отпугивать одним своим видом всех потенциальных ухажеров.

Хотя второй пункт, как ни странно, оказался скорее минусом, чем плюсом, потому что вдруг оказалась, что Эмма довольно привлекательная девушка. Назойливое внимание особенно настойчивых парней, не понимающих слово «нет» ужасно бесило. Теперь она понимала сестру, которую внимание однокурсников всегда раздражало.

И, как на зло, единственный парень, который ей действительно нравился, не обращал на неё внимания.

Джеймс был на год или два постарше и когда-то учился в том же колледже, но забросил по какой-то причине, и теперь работал официантом в кафешке неподалёку. Эмму всегда восхищала его спокойная вежливость, способная растопить даже сердце самых недружелюбных посетителей. Его сдержанная улыбка и хорошие манеры выгодно отличали молодого человека на фоне остальных их сверстников. В Джеймсе Эмма видела воплощение надёжности.

Честно говоря, возможно, это отчасти было основано на его сходстве с её отцом.

Ещё когда в детстве Эмма листала фотографии из юности родителей, её восхищал русый цвет папиных волос. Она ужасно ему завидовала, поначалу недолюбливая свои светлые волосы. В итоге Эмма смирилась с тем, что она блондинка, а значит, в глазах общественности, дурочка, но в тайне всё равно мечтала, что когда-нибудь у неё родится дочка с красивым дедушкиным цветом волос.

И, если волосы у Джеймса были как у папы Эммы, то глаза — как у её старшего брата. Ладно, пока, не родного старшего брата. У Дикона, парня Сары, глаза были зеленющие, и у Джеймса тоже. Когда Джеймс с Эммой в первый раз встретились взглядами, у девушки чуть сердце не остановилось. У них был совершенно волшебный оттенок, задевающий какие-то потаённые струны её души, и Эмма просто сдалась его чарам.

Но Джеймс уделял ей лишь чуть больше внимания, чем остальным посетителям, иногда одаряя милой улыбкой. Правда Эмме для восторга было достаточно и того, что он запомнил её имя. Они иногда обменивались приветствиями, пару раз говорили о погоде и… всё. Но, наблюдая за Джеймсом со стороны, Эмма много узнала о его характере. Ну, достаточно, чтобы влюбиться.

Правда в её жизни были и другие проблемы: Эмма не знала, как сказать родителям, что не хочет становиться медиком. Ни педиатром, ни хирургом, ни терапевтом — никем. Мечта о цветочном магазинчике крепла с каждым днём, и ей всё меньше хотелось погружаться в чужие боль и страдания. Но Эмма точно знала, что и мама, и папа не одобрят выбор этой профессии, как не одобрили выбор мужа своей старшей дочери.

Эмма искренне не понимала, что им так не нравилось в Диконе. В конце концов, мама встречала его всего однажды и даже ни разу не говорила с ним нормально, а отец так вообще в глаза его не видел. Эмма считала Дикона отличным парнем. По одному его взгляду, брошенному на Сару, она сразу поняла, что он безумно любит её старшую сестричку, а о чувствах Сары Эмма знала ещё до того, как познакомилась с ним. Разве не это самое главное в отношениях?

Дик вообще был очень добрым и чутким человеком к тем, кто ему был дорог. Уважителен к женщинам, не дающий в обиду слабых, любящий животных — целый набор положительных качеств. С его шуток Эмма хохотала в голос, радовалась встречам и немного завидовала тому, что у её сестрёнки всё взаимно.

А потом началась эпидемия. Заражение пошло из Сиэтла и быстро добралось и до окрестностей её колледжа. Когда Эмма думала о том, что её родители теперь, скорее всего, погибли, хотелось плакать, но на горе просто не было времени: нужно было срочно спасать свою шкуру.

Она старалась прятаться и не попадаться на глаза фрикам, которыми стали её однокурсники и преподаватели, не успевшие покинуть колледж, стремилась поскорее вырваться из плена душных комнат, полнящихся ужасными звуками и запахами.

Отчасти Эмма была даже рада тому, что у неё нет под рукой пистолета, потому что стрелять из него она прекрасно умела: Дикон научил и как целиться, и как перезаряжать, и как его держать ни в коем случае нельзя, если не хочешь пристрелить кого-нибудь ненароком. Только вот проблема была в том, что всех этих людей Эмма когда-то знала. Убить того, с кем она ещё совсем недавно весело смеялась, обсуждая недавнюю выходку кого-то курсом старше, она бы вряд ли смогла.

Повезло, что она всегда была маленькой и юркой, поэтому на улицу удалось пробраться незамеченной. Спрятавшись за зданием кафе, в котором работал Джеймс, Эмма вздохнула с облегчением, немного успокаиваясь. Нужно было бежать как можно скорее, спасаться, уезжать подальше от этого места… но на сердце было неспокойно. Ей очень хотелось узнать, жив ли парень, что так ей нравился.

— Только одним глазком загляну, — пробормотала Эмма и, надавив на ручку, робко толкнула плечом дверь чёрного хода.

Стоило только двери с тихим скрипом отвориться, как из темноты на неё тут же вылетел фрик. Эмма испуганно завизжала и попыталась сбежать, но он, исхитрившись, схватил её за волосы, потянул на себя. Эмма дёрнулась, пытаясь высвободить свой хвостик из цепких пальцев заражённого, но не рассчитала силу и упала на землю. Она отползала до тех пор, пока не упёрлась спиной в стену соседнего здания. Эмма уже мысленно попрощалась с жизнью, когда вдруг прогремел выстрел, и заражённый рухнул на землю безжизненной тушей, открывая взгляду девушки Джеймса с пистолетом в руках.

Он замер, тяжело дыша, кажется, только теперь осознавая, что сделал. Во взгляде парня отчётливо читалась паника, а где-то невдалеке уже слышались хрипы и визгливые невнятные крики заражённых, которых Эмма привлекла своим криком. Девушка отчётливо поняла, что если сейчас не приведёт Джеймса в чувство, то в скором времени они станут чьим-то обедом.

Вскочив на ноги, Эмма заставила его опустить пистолет и взяла лицо парня в ладони, заглядывая прямо в нереальные зелёные глаза.

— Эй! Посмотри на меня. Не на него, на меня, — Джеймс перевёл взгляд на Эмму, кажется, только теперь вспомнив про неё. — Ты спас меня. Спасибо. Но тебе не кажется, что нам надо валить?

— Д-да, — немного приходя в себя, согласно кивнул он. — Да, ты права. Пойдём, я живу тут неподалёку.

Он и вправду жил совсем рядом в небольшой квартирке на первом этаже. Первым делом они, по настоянию Эммы, забаррикадировали все окна и двери, убедились, что теперь сюда никто не сможет пробраться, и только после этого неловко устроились на диване на расстоянии друг от друга.

— И… что теперь? — неуверенно спросил Джеймс.

— Надолго здесь оставаться нельзя: в многоквартирных домах слишком велика вероятность наткнуться на заражённых. Нужно искать другое укрытие, — Эмма нахмурилась. — Думаешь, связь ещё ловит?

— Нет, даже гудок не проходит, я проверял, — покачал головой Джеймс. — Давай на сегодня останемся здесь, а потом придумаем что-нибудь.

— Хорошая идея, — устало улыбнулась Эмма, проводя рукой по волосам.

От воспоминания о том, как тот заражённый схватил её за хвостик по спине пробежал холодок. Да, длинные волосы делали её слишком уязвимой. В драке любой мог потянуть её за хвост, и она снова окажется на земле совершенно беззащитная. Эмму бросило в дрожь. Нет, она не позволит этому больше случиться.

— У тебя есть ножницы? — нервно сглотнув, поинтересовалась девушка.

— Есть, — озадаченно посмотрел на неё Джеймс. — Принести?

Эмма коротко кивнула, стараясь придать себе чуть больше уверенности. Как только ножницы оказались в её руках, она принялась кромсать густые светлые волосы где-то в районе шеи, безжалостно и неровно их отстригая.

— Эй! Нет-нет-нет! Стой! — встревоженно воскликнул Джеймс. Эмма замерла, ответив ему недоумённым взглядом. — Я понимаю, привычная жизнь теперь позади, но не надо начинать новый этап так резко. Может, хоть не так коротко?

— Я хочу коротко, — всё же опустив ножницы, несогласно покачала головой Эмма.

— Но ты всё равно криво отрежешь. Давай лучше я, — предложил парень. — Потом, если попросишь короче, ещё чуть-чуть подрежу. Ну, как?

— Ладно, — слегка смутившись, сдалась Эмма, поворачиваясь к нему спиной.

Постелив на пол пару старых газет, Джеймс принялся аккуратно орудовать ножницами и расчёской, с явной неохотой отстригая светлые пряди. Какое-то время в комнате царила неловкая тишина, лишь периодически нарушаемая шумом с улицы.

— Ты когда-нибудь уже стриглась так коротко? — наконец, заговорил Джеймс.

— Нет, всю жизнь отращивала. Мама всегда говорила, что длинные волосы нравятся мальчикам, — Эмма позабавлено хмыкнула. — Как она бы ужаснулась, увидев, как я стригусь.

— Мне, честно говоря, тоже нравились твои волосы. На солнце они так красиво блестят. На золото похожи, — признался вдруг Джеймс, заставив сердце Эммы пропустить удар. — Может, не будем стричь так коротко, как ты собиралась?

— Ну, ты ведь уже стрижёшь, — с сожалением заметила Эмма, коря себя за поспешность принятого решения.

— Почти закончил, — согласился Джеймс и уже через пару мгновений отряхивал её футболку от прицепившихся к ней светлых волосков. — Пойдём, посмотришь.

Он подвёл её к висящему в коридоре зеркалу, и Эмма с облегчением подумала, что эта причёска смотрится на ней не так ужасно, как она ожидала. Да, конечно, голова ощущалась теперь намного легче из-за того, что вес густых золотистых прядей не так сильно тянул её вниз, но, в остальном… Эмма даже могла привыкнуть к этой длине.

— Вот настолько коротко ты собиралась постричься, — Джеймс продемонстрировал ей пару коротких прядок с правой стороны. — Но я предлагаю оставить как есть.

— Да, спасибо, — Эмма благодарно ему улыбнулась, на мгновение совершенно позабыв о том, что сейчас происходит за пределами этой маленькой, но довольно уютной квартирки. — Ты отлично стрижёшь.

— Да, было много практики, — расплывчато ответил Джеймс, неловко потерев шею.

— Ко мне лучше не обращайся за причёской. Я могу только побрить тебя налысо, — у Эммы вырвался смущённый смешок.

— Не думаю, что мне пойдёт, — согласился парень, улыбнувшись.

* * *

Сон никак не шёл. Эмма успела измучиться, переворачиваясь с одного бока на другой, но всё никак не могла найти удобного положения. Хотя ей, с комфортом устроившейся на диване, было грех жаловаться. Джеймс вообще лежал на полу и, кажется, давно уснул, а Эмму всё продолжали преследовать беспокойные мысли и образы. Стоит признать, доносившиеся с улицы хрипы заражённых не добавляли ей спокойствия.

— Чёрт, — негромко пробормотала Эмма, наконец, улёгшись на спину и уставившись в потолок.

— Тоже не спится? — повернулся к ней Джеймс.

— Ага, — устало вздохнула Эмма и вдруг призналась, — думаю о семье. Мама с папой, наверное, уже погибли. Они жили как раз неподалёку от того района, в котором всё началось. Страшно представить, что с ними случилось.

— А та девушка, с которой вы частенько встречались в кафе? — спросил Джеймс.

— Сара? Да, она могла выжить. У неё есть Дикон, он её защитит, — кивнула своим мыслям Эмма, а потом поняла, что парень точно не знаком с её роднёй. — Сара — моя старшая сестра, а Дикон — её муж. Он крутой и умеет управляться с оружием. А ещё у него друзья есть из байкерского клуба. Бухарь как шкаф огромный. Но у него своя жена и дочка маленькая, так что, думаю, ему сейчас не до Сары.

— У тебя большая семья, — с грустью заметил Джеймс.

— Ага. Больше поводов для беспокойства. Как подумаю… мне за них страшно, — поморщилась Эмма, но тут же поспешила спросить, — А у тебя?

— М? — Джеймс вынырнул из каких-то своих размышлений.

— Ну, у тебя семья большая? — пояснила Эмма.

— А, ты об этом… Я сирота, — пожал плечами парень. — Даже не знаю, кто мои родители. Я ведь ещё младенцем в приюте оказался.

— Какой ужас, — нахмурилась Эмма, приподнимаясь на локте. — Прости, я не знала.

— Да ерунда, — покачал головой Джеймс. — Я ведь не знаю, как должно быть иначе. Зато смог сам себе выбрать фамилию.

— Правильно, — уверенно кивнула Эмма, снова падая на подушку. — Во всём надо искать позитив. Может, с моими родными всё в порядке.

— Я думаю, с ними всё хорошо, — Джеймс, потянувшись, взял её за руку, заставив залиться краской. — Давай верить в лучшее.

— Да, давай, — пробормотала Эмма, уткнувшись лицом в подушку, чтобы скрыть пылающие щёки. — Я тебя ещё со всеми познакомлю. Они тебе понравятся, и ты им. Только мама иногда очень занудная, но я её люблю очень-очень. Меньше всего хочу её потерять. Я вообще никого не хочу терять.

Чем дольше она говорила, тем сильнее хотелось плакать. Рядом раздался шорох и Джеймс выпустил её ладонь из своих пальцев. Вместо этого он сел и, потянув Эмму на себя, заключил в объятия, успокаивающе поглаживая по коротким светлым волосам, позволяя плакать сколько ей заблагорассудится.

* * *

Вместе с Джеймсом они прожили бок о бок долгих пять лет. Далеко за городом нашёлся вполне неплохой заброшенный домик, куда заражённые редко забредали, там они и устроились. Кое-как обустроили быт, таскали воду из речушки неподалёку, сами выращивали овощи… и цветы.

Иногда Эмма думала, что не будь апокалипсиса, в её жизни ничего бы не изменилось. Разве что волосы не стригла бы так коротко, но с ними было бы слишком много мороки в новых условиях. А ещё выращенные цветы обязательно продавала бы в своём магазинчике. У неё получались чудесные букеты, которыми Джеймс всегда восхищался.

Иногда они выбирались в город за чем-нибудь крайне необходимым, и каждый раз у Эммы кровь стыла в жилах. Все выезды были заполнены плотно стоящими друг к другу машинами, брошенными бежавшими в панике хозяевами. По городу бродили заражённые, то тут, то там лежали разлагающиеся трупы. Каждый раз, когда Эмма видела подобное, тошнота подступала к горлу.

Несколько раз она просыпалась среди ночи с навязчивой мыслью отправиться на поиски сестры или родителей, но никак не могла найти в себе сил. Было страшно, безумно страшно. Страшно покидать насиженное безопасное место, в котором им жилось так хорошо и спокойно, страшно приехать и найти любимых погибшими или заражёнными. К тому же, был ли смысл? Все в этом мире давно бросили свои дома, разбрелись кто куда в поисках других выживших. Есть ли шанс, что хоть кто-то из тех, кого она знала, живёт всё в том же месте, а не оказался в каком-нибудь лагере беженцев или ещё где?

Единственным, что помогало ей держаться наплаву, было присутствие Джеймса. Впервые Эмма поцеловала его спустя месяц после начала апокалипсиса. Они тогда просто сидели на крыльце, потягивая чай из чужих кружек и рассуждая о том, насколько иначе могла бы повернуться их жизнь.

— Я всегда хотела свой сад, так что пришлось бы тоже найти хорошенький домик. Правда поближе к Сиэтлу. Земля там, наверное, жуть какая дорогая, — фыркнула Эмма.

— Ничего, вместе скопили бы, — пожал плечами Джеймс, и Эмма резко повернулась к нему. — Что?

— Мы скопили бы? — взволнованно нахмурилась она, выделяя первое слово инонацией.

— Ну, да… Или ты бы не обратила на меня внимания, если бы всего этого не было бы? — Джеймс неопределённо махнул рукой, явно имея в виду эпидемию.

— Я?! — возмутилась Эмма. — Да я всё время у тебя перед носом крутилась, а ты всё: «Ваш заказ. Хорошего дня» и обратно на кухню! Хоть бы намечек! Хоть улыбочку!

— Не надо тут! Я тебе улыбался! — Джеймс аж воздухом подавился от несправедливости её слов.

— Ага, так же, как всем! — недовольно заявила Эмма. — Да я до сих пор не понимаю, нравлюсь ли я тебе! Ты же ничего не говоришь, молчишь как рыба!

— Эмма, — мягко позвал её Джеймс.

— Что?! — всё ещё возмущённо воскликнула Эмма.

— Я тебя люблю, — он с нежностью заправил прядь волос ей за ухо. — И ты мне всегда нравилась, но мне казалось… что мы слишком разные. Ты такая живая и светлая, а я…

Эмма не стала дослушивать эти глупые бредни и, отставив кружку, потянула его на себя, неумело, но искренне целуя.

С того дня они стали парой уже по-настоящему. Не двумя друзьями или знакомыми, по воле случая живущими в одном доме, а парнем и девушкой, а потом даже мужем и женой.

Конечно, всё это было не похоже на «настоящие» свадьбы: не было ни священника, ни документов. Только он, она и кольца, слишком большие им по размеру, стащенные в какой-то ювелирной лавке. Как забавно, что теперь золото не имело никакой ценности в этом новом, странном мире.

Это было похоже на детскую игру, притворство, подражание взрослым у маленьких детей. Как будто они женились понарошку. Но, говоря откровенно, разве так уж много смысла было в институте брака до апокалипсиса? Некоторые ведь всю жизнь жили друг с другом, так официально и не став мужем и женой.

Они устроились под большим раскидистым деревом, волнуясь так, словно этот день был самым важным в их жизнях.

— Эмма, любимая, — Джеймс нервно выдохнул. — Я безумно благодарен судьбе за то, что позволила мне выжить, что свела меня с тобой. Теперь я не могу представить свою жизнь без тебя. Клянусь, что сделаю всё возможное, чтобы ты была счастлива. Ты… согласна стать моей женой?

— Да, — кивнула Эмма с улыбкой, и он надел на её безымянный палец кольцо, которое забавно болталось из-за того, насколько оно ей велико. — Я уже счастлива просто быть с тобой, быть твоей. Клянусь, что буду рядом с тобой всегда, и что буду стараться стать лучшей версией себя, чтобы ты со мной не скучал.

— О, поверь, с тобой и сейчас нескучно, — засмеялся Джеймс, позволяя ей надеть кольцо на его палец. — Знаешь же, я люблю тебя и такую. Тебе не нужно прилагать усилий, чтобы мне нравиться.

— Знаю, — довольно улыбнулась Эмма, устраиваясь в его объятиях и кладя голову ему на плечо. — Я ведь тоже люблю тебя просто так.

* * *

Их спокойная размеренная жизнь изменилась, когда бывший хозяин дома вдруг решил вернуться в свои владения. Он появился у них на пороге уже под вечер, и Джеймс чуть не застрелил его с перепугу, но вовремя заметил, что тот не похож на заражённого. Именно от этого мужчины они узнали, что в Орегоне, нашлась девушка, которая сумела создать вакцину, победившую вирус.

— У них там такой стремительно развивающийся лагерь, а мне бы тишины и покоя, — пояснил мужчина свой отъезд. — Выжившие со всех уголков страны стремятся туда попасть.

— Орегон, да? Твоя сестра, вроде, там живёт? — прищурился Джеймс. — Может, она одна из выживших? Если и искать её, то там. Даже если не в Лост… как его там, то в соседних лагерях.

Сердце Эммы пропустило удар. Вот оно. Это знак. Им нужно ехать, узнать, что именно случилось с Сарой, с Диком. Снять, наконец, камень с души. И, если уж скорбеть, то с полным на то основанием, или радоваться, снова обнять сестру.

— Давай поедем прямо сейчас. Пожалуйста, — взмолилась Эмма. — Знаю, плохая идея, но…

— Ладно, — перебил её муж, согласно кивнув, заставляя любимую замереть в удивлении. — Собирай вещи, я найду транспорт.

— Ну, куда вы поедете в ночь? — попытался отговорить их хозяин дома.

— Извините. Это для меня слишком важно, чтобы я могла медлить, — и Эмма кинулась в спальню, чтобы взять всё необходимое.

* * *

На машине они ехали ночь без сна. О, это было то ещё приключение. Они так привыкли к спокойствию и безопасности места, ставшего им домом, что успели позабыть, насколько опасно может быть столкновение с фриками ночью. К счастью, машинка досталась им ещё шустренькая, хоть и немного потрёпанная, так что пару раз им просто удалось оторваться от преследователей. А однажды Эмме всё-таки пришлось потратить целых две обоймы таких ценных сейчас патронов, чтобы избавиться от фриков, норовивших откусить от них кусочек.

Утром всё поутихло и они остановились на обочине, чтобы немного подремать. Они были уже в окрестностях Фервелла, и, честно говоря, это только подогревало азарт Эммы, но она видела, насколько муж устал, поэтому изо всех сил старалась усмирить своё волнение. Им даже удалось поспать пару часов, прежде чем их разбудил звук остановившегося неподалёку мотоцикла.

Эмма аж вздрогнула от неожиданности, резко выпрямилась, поспешно перезаряжая пистолет. Но человек, двинувшийся было к ним, поднял руки, показывая, что не намерен нападать.

— Думаешь, ему можно верить? — подозрительно поинтересовался у опустившей пистолет любимой Джеймс.

— Он такой знакомый… — нахмурилась Эмма, пристальнее вглядываясь в байкера.

— Вы только не стреляйте, ладно? Я уже устал всем путешественникам объяснять, что не бандит, — произнёс…

— Дик! — радостно воскликнула Эмма, пулей вылетая из машины и заключая его в объятия. — Я знала, что вы выжили!

— Эммс? — неуверенно позвал её Дикон.

— Ага! — Эмма поняла на него полные слёз глаза и интенсивно закивала.

— Нифига ты выросла, мелкая, — радостно выдал Дик, обнимая её в ответ. — Сара будет счастлива. Она-то думала, что ты не выжила.

— А я не сомневалась, что если с тобой всё в порядке, то и она жива. Я так по вам скучала, — Эмма шмыгнула носом.

— И мы по тебе скучали, — Дикон потрепал её по голове. — Хотя я не узнал тебя с такой причёской.

— А я тебя с бородой, — показала ему язык Эмма. — Кстати, познакомься, это мой муж — Джеймс.

— Очень приятно, — Джеймс протянул Дикону руку, которую тот крепко пожал.

— И мне, — согласно кивнул Дик. — Но поговорим потом, на безопасной территории. Мы тут, конечно, местность зачистили, но мало ли.

* * *

Эмма была рада снова видеть и Джо, и Уилла, и малышку Эванджелин, которая за время, прошедшее с их последней встречи, стала совсем взрослой, но всё время разговора, девушка искала взглядом сестру, надеясь увидеть её среди прохаживающихся по улицам лагерных.

— Сара сейчас дома, — поняв её состояние, шепнула Джоан. — Их вон тот, самый большой в этой части лагеря.

Эмма неуверенно повернулась к Джеймсу, но тот только ободряюще кивнул ей, позволяя умчаться в сторону указанного дома, и вернулся к увлекательному разговору о рыбалке.

«Мужчины такие мужчины», — пронеслось у Эммы в голове, прежде чем она сорвалась с места.

В дом она вбежала без стука, сразу же нашла взглядом сестру, налетела на неё с объятиями и пробормотала срывающимся от волнения голосом:

— Я так соскучилась, — слёзы уже вовсю текли по щекам.

— Эмма? — Сара сразу узнала её по голосу, обернулась и стиснула в ответных крепких объятиях. — Эмма! Солнышко моё, моя маленькая. Живая! Слава богу, живая!

Эмма уже хотела было пуститься в рассказ о том, как она добиралась до неё, выложить все последние новости, когда к ним вдруг подошёл маленький мальчик с тёмно-каштановыми волосами и подёргал Сару за штанину.

— Ма! Бо-бо? — он встревоженно смотрел на Сару, пока Эмма не могла прийти в себя от шока.

— Нет, цветочек. С мамой всё хорошо, — Сара в последний раз всхлипнула и ласково погладила мальчишку по голове. — Теперь всё хорошо.

— А я-то думала, это у меня шокирующие новости, — хмыкнула Эмма и, присев перед Аланом на корточки, обратилась к сестре. — Познакомишь меня с племянником?

— Да, конечно, — спохватилась Сара. — Эмма, это Алан Мэттью Сент-Джон Уитакер — наш с Диком сын. Ему два года. Цветочек, это тётя Эмма. Она — мамина сестрёнка.

— Тё… тя? — Алан нахмурился, недоумённо склонив голову к плечу.

— Да, мой сладенький. Тётя, — улыбнулась Эмма и, обняв ребёнка, подняла его на руки.

Алан довольно улыбнулся и прижался к ней крепче. Он явно не до конца понимал, кем именно ему приходится Эмма, но видел, что она дорога маме, а, значит, дорога и ему тоже. Тем более, что от тёти пахло так же, как от мамы: цветами и травами. А цветы и травы Алан любил.

* * *

В Лост-Лейк оказалось весьма неплохо. Да, это не шло ни в какое сравнение с местом, ставшим для них с Джеймсом родным домом, но и к новому жилищу им удалось довольно легко привыкнуть.

Конечно же, их дружная компания приняла Джеймса с распростёртыми объятиями. Где-то через месяц он поделился с Эммой мыслями, сказав, что всегда мечтал о большой семье, и эти, по большему счёту, чужие для него люди, уже стали для него почти родными. Эмма так растрогалась, что не смогла сдержать умилённого вздоха, вызвав у мужа смущённую улыбку.

С тех пор, как они осели в этом лагере, Эмма перестала стричь волосы. Она вообще всё меньше выбиралась в Адище, предпочитая проводить время с племянником или помогать Саре возиться с посадками. Джеймс тоже расслабился, не выезжая из лагеря без необходимости. Ему тут нравилось, кажется, даже больше, чем Эмме, всё ещё жалеющей оставленный ухоженный сад, в который было вложено так много усилий.

Где-то через год у них состоялся разговор о детях. Конечно, Джеймс не мог не видеть, как сильно Эмма привязана к маленькому Алану, так что они сошлись на том, что теперь, оказавшись в безопасном месте, они могут позволить себе завести ребёнка. Тут за ним будет кому присмотреть, если родители будут заняты или больны, у него будет компания в виде, как минимум, двух очаровательных детишек… За год у Эммы так и не вышло забеременеть и, честно говоря, она немного напряглась, но всё ещё надеялась, что вот в следующий раз у них точно получится.

Примерно в то время произошло ещё одно событие, в корне изменившее их жизнь. Эмма заглянула в лазарет, зная, что Сара сегодня помогает там, и нашла сестру в слезах, зажимающей рот ладонью. Первой испуганной мыслью было: с Диком что-то случилось. Потом подозрение пало на Алана, и стало ещё тревожнее.

— Что случилось? — Эмма встревоженно заглянула Саре в глаза.

— Загляни за шторку, — тихонько шепнула старшая, и Эмма последовала её совету.

Её глаза тут же наполнились слезами, и девушка с трудом устояла на ногах. Помогло только то, что сестра вовремя подхватила её под локоть. Сердце колотилось где-то в горле от волнения, а руки ощутимо дрожали.

Там, за импровизированной перегородкой, на кровати спал уже немолодой мужчина с перебинтованной грудной клеткой, а рядом на стуле, держа его за руку, дремала седая женщина с таким знакомым пучком…

— Мама! Мама! Мама! Мама! — шёпотом повторяла Эмма, вцепившись в Сару обеими руками. Сара кивнула, тоже плача. — И папа тут! Папочка! Наш папа!

— Да, — закивала Сара, прижимая её к груди, стискивая в крепких объятиях. — Наши родители. Они живы, они здесь.

— Поверить не могу. Папа серьёзно ранен? — уткнувшись лицом в её плечо, спросила Эмма.

— Да, но жить будет. Пока ему надо поспать. Им обоим, — Сара утёрла слёзы. — Давай не будем их будить.

За шторкой вдруг раздался шорох, и сёстры замерли, не шевелясь и даже почти не дыша. Но было поздно — мама уже проснулась. Шторка слегка отодвинулась, и Эмма встретилась взглядом с уставшей и грустной мамой. Заметив дочерей женщина замерла, кажется, не веря своим глазам.

— Девочки? — дрогнувшим голосом произнесла она. — Мои девочки…

Эмма и Сара не выдержали и одновременно кинулись матери на шею, рыдая уже в голос, чувствуя, как их переполняет облегчение. О, это был самый счастливый день за последние пару лет.

---

Примечания:

Мой телеграм канал: https://t.me/LiaTihaya

Моя группа вк: https://vk.com/liatihaya

Мэтт частенько думал о том, что он очень везучий. Ему повезло родиться у любящих родителей, деньги у них в семье всегда водились, хоть и, возможно, не в таком количестве, как им хотелось бы. А ещё у него была хорошая память и интерес к медицине, которая в будущем могла приносить ему достойный заработок…

Но по-настоящему ему повезло, когда он встретил Клару. Его счастье, его любовь, его звёздочку. Она только раз ему улыбнулась, и сердце Мэтта тут же пропустило удар. Она была красивая, искренняя и счастливая-счастливая. Мэттью всегда казалось, что она сияет изнутри. Даже теперь, спустя столько лет после их знакомства.

Эндрю он сразу видел насквозь. Замечал, как тот поглядывает на других девушек и даже оказывает им знаки внимания, будучи в отношениях с Клариссой. Идиот. Да ни одна из них в подмётки ей не годилась! Но этот козёл продолжал глазеть на расфуфыренных пустышек, когда под боком у него было такое сокровище.

Эндрю называл Клару мышкой. Мышкой, подумать только! Будто она серая и невзрачная. Да она… она… она была похожа на ангела со своими белокурыми локонами и большими голубыми глазами в обрамлении длинных ресниц. Клара могла бы стать моделью, если бы в ней было чуть больше уверенности… ну, и интерес к этому.

Но Кларисса любила детей. Она, наверное, и сама ещё не вышла из возраста ребёнка в свои восемнадцать лет. Ей нравилось качаться на качелях, взмывая всё выше к небу, играть в догонялки. Она не пропускала ни одни классики и приветливо махала ручкой улыбающимся ей детям. Они как-то всегда находили общий язык.

При этом Клара могла быть серьёзной и сосредоточенной, когда дело касалось учёбы. О, к этому она подходила со всей ответственностью, благодаря чему всегда получала отличные оценки. И этот её настрой ему тоже нравился до дрожи в коленках.

А потом его звёздочка пришла к нему вся уставшая и какая-то поникшая, и Мэтт сразу понял, что дело в Эндрю. Этот урод бросил её беременную одну и умчался охмурять одну из этих «ярких», по его мнению, девушек. Но и это сыграло Мэтту на руку.

Когда Клара с горечью сказала, что её ребёнок не будет знать отца, он сделал предложение скорее импульсивно, повинуясь внезапному порыву… но она согласилась. Подумать только, девушка, которой он восхищался, которую так сильно любил, стала его невестой! Да, конечно, пока она видела в нём только друга, но Мэтт пообещал себе, что сделает всё, чтобы это исправить.

То, что он начистил Эндрю его самодовольную рожу не имело к этому обещанию никакого отношения. Это была месть. Месть за слёзы Клары, за малыша, который не заслуживал такого отношения отца, за самого Мэтта, который из-за этого полудурка вынужден будет возрождать в Клариссе веру в любовь, хотя мог бы просто показать ей искренние, светлые чувства с самого начала.

Стоит сказать, что самому Мэттью тоже немного досталось — губа кровоточила, а плечо ныло, но Эндрю досталось гораздо сильнее, и Мэтт этим гордился. Хотя, по идее, не было тут никаких поводов для гордости: родители всегда настаивали на том, что любой конфликт можно решить мирно. Просто этот случай был исключением.

Мэттью окружил Клару любовью и заботой, дарил ей всю нежность, на которую только был способен… А ещё он дарил эту нежность малышке Саре. Она была ужасно похожа на маму: тоже светленькая и голубоглазая, тоже любила весь этот мир таким, какой он есть, видела во всём только хорошее, тоже серьёзно относилась к учёбе. Мэтт катал её на плечах, строил смешные рожицы только чтобы увидеть её улыбку, услышать звонкий смех.

Увлечённый своими дорогими девочками, Мэттью как-то пропустил момент, когда их с Кларой отношения изменились, перестав быть просто дружескими. Самые нежные поцелуи, самые влюблённые взгляды и смущённые улыбки — всё это отныне доставалось только ему. И он был счастлив. Любимая работа, драгоценные жена и дочь. Что ещё ему могло быть нужно?

А потом Клара сказала, что ждёт ребёнка. Ещё одного! У них будет пополнение! Ещё малыш! Честно говоря, Мэтт искренне надеялся, что это будет ещё одна девочка, которой они смогут покупать платья, которая будет делать из его волос короткие смешные хвостики, закрепляя яркими цветными резиночками, и играть с ним в чаепитие. Всё-таки к тому моменту Сара из этого уже выросла.

И у них и правда родилась дочь. Тоже внешне копия мамы, отличающаяся только непоседливым характером. И Мэтт как-то больше усилий прилагал, присматривая за чрезмерно активной малышкой, чем помогая отлично справляющейся и без него Саре. Нет, он не стал её меньше любить, упаси боже. Просто за Эммой нужен был глаз да глаз, а Сара вдруг стала серьёзной не по годам и какой-то независимой. Мэтт боялся, что если вторгнется в её личное пространство, то разрушит тёплые отношения, установившиеся между ними.

Эмме было, наверное, года четыре на тот момент. Мэттью как раз дожидался, пока Клара закончит с работой, и они вместе поедут домой. Они с женой работали в разных корпусах одного больничного комплекса, поэтому почти всегда обедали вместе и всегда вместе возвращались с работы, встречаемые их любимыми доченьками, успевшими соскучиться по ним за день.

— Я тебе за что плачу?! За то, чтобы я сам свои вещи нёс?! — возмутился подозрительно знакомый голос откуда-то сбоку, и из больницы появился Эндрю в сопровождении, видимо, охранника.

Всё такой же выпендрёжник в разрисованной кожаной куртке и тёмных очках. Мэтт стиснул зубы, чувствуя, как изнутри поднимается волна злости, а потом вдруг проснулся страх. А что если Клара его увидит? Что она почувствует? Наверное, сильно расстроится или разозлится, так же как и Мэтт… А вдруг она его всё ещё любит?

От этой мысли всё внутри похолодело. Вся их с Кларой совместная жизнь пронеслась перед глазами. И горьким было осознание того, что если она вдруг захочет уйти, то он не сможет её удержать, как бы сильно ему этого ни хотелось. Хотя бы просто потому, что хочет видеть её счастливой… Но он точно будет бороться за право видеться с детьми.

— Чего пялишься? — недовольно бросил ему Эндрю, а потом вдруг замер, нахмурившись. — Погодь, ты же… Мы в одном колледже, вроде, были. Ты всё время рядом с моим мышонком тёрся.

— Клара не твой мышонок, — процедил Мэтт, сжимая руку в кулак, стараясь сдержать рвущуюся наружу злость.

— Ну, конечно, ты на неё запал. По тебе было видно, — насмешливо фыркнул Эндрю. — Но она бы вряд ли выбрала кого-то настолько скучного.

— Мне плевать, что ты думаешь, но не смей подходить к моей жене. Увижу тебя рядом с Кларой и одним сломанным носом, как в прошлый раз, ты не отделаешься, — предупредил Мэттью.

— Да ладно! Она и твоя жена? В жизни не поверю! — воскликнул Эндрю.

Как раз в этот момент Кларисса вышла из соседнего корпуса, говоря с кем-то по телефону. Наверное, Сара звонила. Издалека ни слова было не разобрать. Наконец, она спрятала мобильник в карман и огляделась в поисках мужа.

— Мэтт, ну, ты скоро?! — крикнула она, кажется, не узнав Эндрю.

— Уже иду, звёздочка! — отозвался Мэттью и бросил Эндрю напоследок. — Я тебя предупредил.

Пока Мэтт с Кларой ехали домой, она рассказывала о том, как прошёл день, планировала, как они проведут с девочками выходные, что сходят вместе в парк, в котором Эмме в прошлый раз так понравилось, и Мэттью поуспокоился. Да, что бы ни произошло там, в будущем, сейчас она с ним. Рядом.

— Клара, милая, ты… ты счастлива со мной? — не смог удержаться от вопроса Мэтт.

— Конечно, — немного удивлённо ответила Кларисса. — А что? Что-то случилось?

— Да нет, — улыбнулся Мэттью и перевёл тему разговора. — Так что мы подарим Саре на день рождения?

* * *

Сара выросла и съехала от родителей, потом устроилась на работу в фирму, в которую хотела, а потом и вовсе уехала жить в соседний штат. Мэтт только вздыхал, вечерами пролистывая семейные фотографии. Время однозначно летело слишком быстро.

Эмма тоже становилась старше и упрямее. Порой она спорила с матерью, чаще всего пытаясь переубедить по поводу принятых насчёт сестры решений, но до серьёзных ссор их разговоры никогда так и не доходили. Так, перепалки.

Из всех этих спокойных лет больше всего ему запомнился скандал связанный со свадьбой их старшей дочери. Честно говоря, Мэтт делил слова Клары по поводу жениха Сары на два, зная, насколько эмоциональной жена бывает порой, но имя Эндрю всегда действовало на него отнюдь не успокаивающе. Когда Кларисса сказала, что тот парень «такой же бесперспективный бездельник», Мэттью напрягся. А против умоляющего взгляда жены, её отчаянных просьб повлиять на дочь, он был бессилен. Окончательным гвоздём в крышку гроба стали слова Эммы о том, что будущий муж Сары — байкер.

«Что ж вас на плохих парней-то тянет?» — думал он, глядя на то, как дочь уходит, хлопнув дверью.

У Клары после этого случилась истерика, поднялось давление. Хлопоча вокруг побледневшей, уставшей, заплаканной жены, Мэтт мысленно проклинал того мудака, который оставил на её сердце такие глубокие раны, которые никакая любовь и забота не могли исцелить.

— Ну, чего ты так распереживалась? — он ласково погладил её по плечу, протягивая кружку горячего чая. — Может, всё будет не так уж и плохо?

— Может быть, но, понимаешь, мне за неё так страшно. Я не хочу, чтобы она повторила мою судьбу, хочу для неё лучшей жизни, — Кларисса тяжело вздохнула, грея руки о кружку. — Ты бы его видел, Мэтт! Он как… как… наркоман! Как уголовник! Он нашей девочке не пара! Весь в татуировках, со своими глупыми шуточками не по делу. Ведёт себя как маленький ребёнок, куда ему семью заводить?!

— Всё-всё-всё, я понял, — Мэтт обнял жену за плечи, успокаивающе поглаживая по плечу. — Не волнуйся, всё уже позади. Я тут, с тобой.

— И я этому очень рада. Не знаю, как жила бы без тебя, — вздохнула Кларисса, пододвигаясь ближе, и Мэтт почувствовал себя так, словно в душе распустились цветы.

* * *

Отпускать Эмму в колледж было уже не так грустно и страшно: был опыт Сары. Кто же знал, что привычный, давно устоявшийся мир вдруг начнёт рушиться на части, и он пожалеет, что дочери будут так далеко, одни в пугающей неизвестности?

Это был обычный рабочий день. За последние пару дней в их больницу поступило несколько человек со странными симптомами, но Мэтта это не коснулось: у них в хирургии всё было тихо и спокойно. В общем, особого значения он этому не придал.

Время близилось к обеду, и Мэттью решил переговорить со старыми коллегами, да и просто ноги размять, дожидаясь пока Клара освободится. Каково же было его удивление, когда он, перейдя в соседний корпус, обнаружил, что все просто мечутся по больнице в панике. Крики, странное рычание, хрипы, кровь на полу… Стоп, кровь? Всё внутри похолодело от мысли о том, что любимая может быть в опасности.

— Клара! — в панике громко позвал Мэтт, пытаясь перекричать толпу. — Кларисса! Звёздочка!

— Мэтт! — громко крикнула Клара, размахивая руками. — Сюда!

Оказалось, Кларисса нашла маленькую девочку, которая сбежала от мамы, работавшей в отделении хирургии, чтобы пообщаться с другими детишками. Малышка плакала, сжимаясь в комочек, словно пытаясь стать как можно незаметнее. Она так напомнила Мэтту Эмму, когда та была совсем маленькой, что он сразу понял, почему Клара не смогла пройти мимо.

Хотя о чём это он? Конечно, не смогла. Это же Клара, всегда неравнодушная к чужой боли.

— Давай отведём её к маме и после этого уже выясним, что тут творится, — предложила Кларисса, глядя на мужа так жалобно…

— Ладно, — согласился Мэтт и поднял девочку на руки. — Ну, малышка, как зовут твою маму?

— Элис, — пробормотала она, прижимаясь ближе к нему, снова напомнив Мэттью дочь.

Пока они пробирались обратно в другой корпус, то чуть не столкнулись лоб в лоб с заражённой. Мэтт закрыл жену собой, стараясь ещё и ребёнка держать подальше от жуткого хрипящего существа.

— Мамочка! — вдруг пискнула девочка и расплакалась, заставляя Мэтта замереть в испуге.

Заражённая медленно повернула голову в их сторону, глядя на них на удивление осмысленным взглядом, а потом широко улыбнулась. Улыбнулась? Пока они добирались сюда, Мэттью видел заражённых издалека, но те, похоже, все разом утратили осознанность, становясь похожими на зомби. Эта была на них не похожа.

— Мира, — прохрипела женщина и потянулась к дочери.

Мэтт неуверенно передал ей ребёнка, и заражённая бережно прижала её к груди, успокаивающе поглаживая по голове. Девочка крепко обняла маму не переставая плакать.

— Как это возможно? — нахмурилась Кларисса и подтвердила догадки мужа. — Я видела заражённых — всё началось с нашего отделения. Никто из них ничего не соображал. Ими руководили инстинкты, голод. И уж точно они не могли и слова связать.

— Я не знаю… — голос женщины был неестественно хриплым. — Не знаю, как так вышло. Моё тело… меняется. Но сознание осталось.

Невдалеке послышался женский визг и Мэтт чертыхнулся, понимая, что не сможет не помочь, оглянулся на замерших в напряжении спутниц, а потом решил:

— Идите в хирургию. У нас не было ни странностей, ни случаев заражения… кроме Элис, так что всё должно быть в порядке. Я помогу и догоню вас, — и Мэтт развернулся, чтобы уйти, но Кларисса схватила его за рукав. — Клара, я не могу…

— Будь осторожен, — попросила она его и, чмокнув мужа в щёку, торопливо зашагала за уже двинувшейся в сторону их будущего убежища заражённой.

— Во что я ввязываюсь? — тихо пробормотал Мэттью, кидаясь на помощь попавшим в беду людям.

Двое мужчин пытались отбиться от заражённых, прикрывая сжавшуюся в углу девушку. Мэтт подкрался к зомби со спины и приложил их прихваченным неподалёку тяжёлым томиком энциклопедии по анатомии. Как ни странно, это сработало: заражённые рухнули как подкошенные. М-да, знания — сила. Он с трудом сдержал нервный смешок.

— Вы в порядке? — поинтересовался у мужчин Мэтт.

— Да, спасибо. Вы подоспели вовремя, — один из них вздохнул с явным облегчением и протянул Мэттью руку для пожатия. — Я — Грег.

— Я Генри, — представился второй, помогая девушке подняться. — А это наша сестра — Оливия.

— Очень приятно, я Мэтт, — кивнул Мэттью. — Но давайте лучше поторопимся, пока сюда не добрались остальные заражённые. Не думаю, что мы справимся с ними с помощью книги и… откуда вы взяли эти куски трубы?

— Отломали в туалете, — невинно улыбнулся Генри. Мужчины явно были близнецами. — Они теперь всё равно вряд ли кому-то пригодятся.

— «Остальные заражённые»? Здесь есть ещё? — девушка буквально тряслась от страха и еле стояла на ногах.

Только теперь, когда Генри помог ей встать, Мэтт сумел рассмотреть Оливию. Ей было лет двадцать или около того и, судя по оцарапанной щеке, ей уже досталось, так что страх её был вполне оправдан.

— Ну-ну, малышка. Всё хорошо. Мы же с тобой, — успокаивающе улыбнулся Грег. Генри погладил сестру по плечу. — Показывайте, куда идти.

* * *

В результате в отделении хирургии забаррикадировалось человек двенадцать. Все опасливо косились в сторону Элис. Особенно Оливия, испуганно прижимавшаяся к одному из братьев. Но, несмотря на всеобщее недоверие, предпринимать что-то против неё никто не собирался.

— Оставаться здесь небезопасно, — начал Мэтт, как-то внезапно негласно признанный лидером. — Нужно перебраться в более защищённое место. Есть идеи?

— Мой муж работает в полиции, — заметила Элис хриплым, но уже чуть более естественным голосом. — Не знаю как насчёт безопасного места, но у них хотя бы есть оружие лучше нашего.

— А мой друг безумный параноик и построил себе бункер. Он достаточно большой, так что мы все там поместимся… если он нас впустит, — поморщился Джон — один из хирургов.

— Ну, попытка не пытка. Можешь ему позвонить? Как со связью? — поинтересовался Мэтт.

— Не очень, но я попробую, — кивнул Джон.

В этот раз судьба была на их стороне. Все смогли дозвониться до родных. Все, кроме Клары и Мэтта. Сара, наверное, была в лаборатории, а там принято было выключать телефоны. Эмма, может, была на парах.

— Не переживай, с ними всё будет хорошо. Они сильные, они справятся, — успокаивающе шепнул Мэтт, обнимая жену за плечи.

— Да, ты прав, — Клара сморгнула подступившие к глазам слёзы. — Ещё рано отчаиваться.

Все вместе они действительно перебрались в бункер в компании полицейских и пары военных, которых отказались эвакуировать. В общем, народу собралось много. Наверное, на маленькую деревеньку хватило бы.

Когда Элис увидел её муж, он и сам смертельно побледнел, обретая сходство с заражёнными. Но испугаться всерьёз не успел, заметив, как доверчиво прижимается к ней дочь.

— Папа! — радостно воскликнула Мира и замахала руками.

— Мои дорогие, — вздохнул с облегчением мужчина и заключил жену и дочь в объятия. — Я так рад, что вы снова рядом.

И Мэтт подумал, что всё бы отдал за то, чтобы знать, что с его дочерьми сейчас всё в порядке. Хорошо хоть Клара с ним: на один повод для волнения меньше. На самом деле Мэттью не испытывал той уверенности, которую пытался показать, но не хотел заставлять жену нервничать. Хватит ей на сегодня переживаний.

* * *

В новом месте, в новом мире пришлось приспосабливаться и к новым условиям. Поначалу все их усилия были направлены только на то, чтобы выжить: вылазки за припасами и вещами первой необходимости, зачистка ближайших территорий. Каждый день кто-нибудь из них оставался дежурить у радиоприёмника, вслушиваясь в помехи, пытаясь поймать хоть какой-то сигнал.

Из тех сообщений, что они успели перехватить, выжившие узнали о том, что вирус распространился стремительно, что потери на данный момент составили два с половиной миллиарда человек. Это был конец света, настоящий апокалипсис.

Услышав в перечне городов, заполонённых фриками, так теперь называли заражённых, название «Фервелл», Клара молча поднялась со стула и выскользнула в комнатку, отведённую под женскую спальню, чтобы там рухнуть на пол и, сжавшись в комочек, разрыдаться.

Мэтт не пытался ничего говорить. Просто опустился рядом и, обняв рыдающую жену, тайком всплакнул и сам. Мысль о том, что он больше не увидит искреннюю улыбку Сары и, скорее всего, никогда не заглянет в сияющие искренним восторгом глаза Эммы, заставляла сердце разрываться от боли. Его девочки, его любимые доченьки…

Пережить это было очень сложно. Каждый раз, вспоминая о дочерях, Клара грустнела и становилась мрачной. Мэтт старался держаться ради неё. В конце концов, хоть кто-то из них должен быть благоразумным. Но по ночам он не раз просыпался в слезах. Иногда от кошмаров, иногда из-за того, что ему снились светлые и беззаботные деньки из их прошлого, которые, он знал, никогда больше не повторятся.

Но потихоньку быт налаживался. Условия становились всё более комфортными, все жители убежища нашли общий язык, став почти одной большой семьёй. Их дети играли вместе, женщины развлекали себя шитьём, чтением, вышивкой, готовкой. Некоторые предпочитали выбираться на вылазки вместе с мужчинами, говоря, что для них сидеть в четырёх стенах невыносимо. Как, например, Кортни — одна из полицейских, которая до крайности нравилась Джону.

Шли годы, на глазах Мэтта влюблялись люди, создавались пары. Один раз им даже пришлось принимать роды. Выживших собиралось всё больше и, в конце концов, они отвоевали себе целый район, поселились в соседних домах, но всё равно каждый вечер собирались вместе, чтобы обсудить насущные проблемы или просто поболтать. Близнецы нашли где-то две гитары, Оливия тихим, нежным голоском пела какую-нибудь песню, и все слушали, затаив дыхание.

И днём Клара даже находила в себе силы улыбаться, а ночью тихо всхлипывала, пряча лицо на плече мужа. После апокалипсиса они начали чаще и откровеннее говорить о своих чувствах. Так вскрылось многое, о чём они раньше молчали.

— То есть ты поняла тогда, что рядом со мной стоял Эндрю? — озадаченно нахмурился Мэтт.

— Ну, да, — непринуждённо пожала плечами Клара. — Но не подходить же к нему было. Что бы я ему сказала: «Ненавижу тебя, урод. Единственное, что ты хорошее в жизни сделал — зачал Сару»? Но меня умилила твоя реакция. Счастлива ли я с тобой? Серьёзно? Мэтт, я люблю тебя безумно. Конечно, я счастлива.

— Вот как, — с облегчением выдохнул Мэттью, притягивая Клариссу ближе и ласково перебирая её уже седые волосы. А ведь когда-то они рассыпались по её плечам золотистым водопадом…

— А ты… Ты ведь любил Эмму больше? — Клара подняла на мужа серьёзный взгляд. — Она, всё-таки, твоя родная дочь.

— Что за глупости? — недоумённо нахмурился Мэтт. — Я никогда не делил их на родных и неродных. Они обе мои дочки, я обеих держал на руках в день их рождения, был рядом, когда они делали свои первые шаги, в школу их собирал, помогал со школьными проектами, на плечах катал. Они обе мне безумно дороги. И я не могу спокойно вспоминать о том, что их больше нет.

Мэтт повернул голову, пряча слёзы. Обернулся он только тогда, когда почувствовал, что жена вздрагивает от беззвучных рыданий. Вот он идиот. Надавил на больное, напомнив, что ни Сары, ни Эммы больше нет с ними. Но, оказалось, Кларисса плакала не из-за этого.

— Господи, как же сильно я перед Сарой виновата, — Кларе было тяжело дышать от переполняющих её эмоций, и она поспешно села, пытаясь вдохнуть поглубже. — Мэтт, ты хоть понимаешь, что я натворила?! Я ей жизнь испортила! Я всё время думала, что ей нужно быть лучше, стараться больше, чтобы заслужить твою любовь. Я… я так на этом зациклилась, что напрочь забыла о том, что роднее нас у неё никого нет. Мы должны были чаще звонить, больше говорить с ней. Я не должна была… мне надо было быть на её свадьбе! Увидеть счастливую в подвенечном платье… А теперь я больше никогда её не обниму, мою маленькую девочку. Как же Эмма была права.

Кларисса расплакалась, пряча лицо в ладонях. Мэтт, ошарашенный внезапным всплеском её эмоций, замер на всё время этой тирады. Вот чего он точно не ожидал, так это такого признания. Ему было жаль и Сару, которая тоже, наверняка, жалела, что их не было рядом в один из самых важных дней в её жизни, и любимую, которая теперь мучилась чувством вины за не самые страшные, честно говоря, ошибки.

Мэттью поднялся с кровати и принёс любимой тёплой воды, ласково поглаживая по спине, пока она пила, пытаясь успокоиться. Он бормотал что-то о том, что Сара точно не из тех людей, кто способен долго носить в себе обиду. Что она точно уже успела их простить. Что она любила их, ведь, несмотря ни на что, они — её родители. И видел, как Клариссе становится легче.

— Знаешь, мне иногда так хочется верить, что наши девочки живы. Если бы я только могла снова их увидеть… Господи, я обещаю, что извинюсь перед ними обеими, только бы встретиться с ними. Пожалуйста, — взмолилась Клара.

И, кажется, Бог услышал её молитвы, потому что буквально через пару месяцев один из ребят, отправившихся в дозор, привёл ещё выживших, приехавших из Орегона. И один парень рассказал им про лагерь недалеко от Фервелла, про тамошний быт и про девушку по имени Сара, которая создала вакцину, способную победить вирус.

— У неё… у той девушки не было сестры? — взволнованно поинтересовалась Кларисса.

— А вы откуда знаете? Была. То ли Эшли, то ли Эйприл, — парень прищурился вспоминая.

— Эмма, — севшим голосом поправил его Мэтт, всё ещё не веря своему счастью.

— Да, точно. Эмма, — кивнул парень. — Смешная такая девчонка…

Кларисса тут же кинулась на улицу, выглядя почти одержимой, и Мэтт бросился за ней, догнав жену на ближайшем перекрёстке. Она дёрнулась, пытаясь вырваться, но Мэттью держал хоть и бережно, но крепко.

— Мэтт, мы должны туда попасть! Бежать прямо сейчас! — Клара подняла на него отчаянный взгляд.

— И мы попадём. Но не пешком и не без запасов воды, как минимум, — уверенно заявил Мэтт. — Клара, любимая, если это и правда они, то они сейчас в безопасности, в лагере, под защитой надёжных стен. Нам не нужно их спасать, слышишь? Найти — да, но не спасать. Спешка тут ни к чему.

— Да, — с трудом, явно переступая через себя, согласилась Кларисса. — Да, ты прав. Но давай поедем сегодня же.

— Конечно. Я тебе обещаю, — серьёзно кивнул Мэтт, чувствуя, как у него самого сжимается от волнения сердце.

* * *

Они были в часе езды от Лост-Лейк, когда за ними вдруг увязалась шайка каких-то бандитов. Мэтт попытался оторваться, но машина была гораздо менее манёвренной, чем мотоциклы. Когда один из преследователей прострелил им колесо, Мэттью выругался, вынужденный резко затормозить.

Думать было некогда, поэтому, выбравшись из машины, он потащил жену вглубь леса, надеясь, что преследователи потеряют их из виду, и они смогут спрятаться и переждать. Так и вышло: в какой-то момент бандиты перестали беспорядочно палить, пытаясь попасть хоть в кого-то из них, и решили разделиться.

— Сукины дети. Что им от нас нужно? Машину мы и так оставили, все наши вещи там, — прошептала Клара.

— Не знаю, и знать не хочу, — тихо пробормотал Мэтт себе под нос и проверил сколько у него патронов. — М-да, негусто. Ладно, спрячься здесь, а я с ними разберусь.

И Мэттью, не слушая возражений, оставил Клару одну, надеясь, что она будет достаточно благоразумна, чтобы его послушаться. Хотя… когда такое вообще бывало? Да, его звёздочка всегда действовала на эмоциях раньше, чем успевала задуматься о последствиях.

«Ну, надеюсь, в этот раз обойдётся», — подумал Мэтт.

Как ни странно, справиться с этими придурками оказалось легче, чем он ожидал. На пару человек, к которым удалось подкрасться со спины, он даже не потратил патронов, просто сломав им шею. Всё то время, что Мэтт разбирался с этими нарушителями спокойствия, он старался не думать о том, что забирает чьи-то жизни.

«Они первые напали. Они сами виноваты, — мысленно повторял он про себя, отстреливая троих одного за другим. — Они сами нарвались. Они угрожают Кларе».

Наконец, он вроде разобрался со всеми и вздохнул с облегчением, расслабляясь. Кларисса, видимо, тоже посчитала, что теперь они в безопасности, потому что выбралась из своего укрытия. И как раз эту секунду выбрал последний из нападавших, чтобы кинуться на неё с ножом. Но ничего сделать он не успел: Мэтт был быстрее. Метнулся вперёд, действуя не задумываясь, закрыл жену собой. Нож оставил довольно глубокую рану на груди Мэттью, но тут же вонзился в своего же хозяина, перенаправленный опытным хирургом так, чтобы не оставить и шанса на выживание.

Что происходило дальше, он помнил смутно. Всё было словно в тумане, наполовину стёршись из памяти. Мэтт запомнил только боль, заплаканное лицо Клары, тугую повязку, стягивающую грудь и огромного лысого мужика, который наткнулся на них.

* * *

Очнулся Мэтт оттого, что рядом кто-то громко плакал и что-то сбивчиво рассказывал. В первую секунду ему показалось, что он попал в рай, потому что всё было именно так, как ему хотелось: Кларисса обнимала обеих дочек за плечи. Сара просто прижималась к матери, словно та была её последней надеждой на спасение, а Эмма никак не могла сдержать слёз, рассказывая обо всём, что произошло с ней за последние годы.

— И я вышла замуж, — неловко рассмеялась Эмма, вытирая слёзы. — Уверена, он вам понравится. Он просто чудесный.

— Очень хороший мальчик, — согласно кивнула Сара. — Умный и воспитанный. Но главное, что Эмму очень любит, а она — его.

— Это действительно главное, — говорить было тяжело и больно, но Мэтт не мог заставить себя просто лежать молча. — Девочки…

— Папа! — одновременно воскликнули Эмма и Сара.

И если старшая сумела сдержать свой порыв, то младшая кинулась ему на шею, сжимая так крепко, что кровь из раны запачкала повязку. У Мэтта против воли вырвался не то хрипящий, не то свистящий звук.

— Ой! — смутилась Эмма и поспешно отстранилась. — Очень больно?

— Нормально, — просипел Мэтт и даже смог выдавить из себя улыбку. — Я вас так люблю.

— И мы тебя, пап. Но, пожалуйста, говори меньше, — взволнованно попросила Сара. — Ты поправишься. Тебе просто нужно больше отдыхать.

— Уж я за этим точно прослежу, — хмыкнула Клара, выглядя такой же бесконечно счастливой, какой была только давным-давно, когда они ещё только встретились. И это счастье заставляло её выглядеть моложе. — А пока продолжайте всё рассказывать. В подробностях. Думаю, папе тоже будет интересно послушать.

Мэтт только кивнул в ответ, не в силах налюбоваться на свою семью. Все в сборе. Как же хорошо.

— Ну, у меня самая интересная новость в том, что я замуж вышла за Джеймса, — тут же подняла руки Эмма, как бы говоря: «на этом всё». — А у Сары вот сыну уже четыре года.

— Чего?! — ошарашенно округлила глаза Кларисса, и это был тот случай, когда Мэттью был с ней полностью согласен.

Подумать только, их малышка, их солнышко, сама стала мамой. Хотя… что тут удивительного, если вспомнить сколько ей лет? Но этого лучше не делать, чтобы не вспоминать свой возраст, а то станет совсем страшно… и грустно.

А на внука всё-таки хотелось бы посмотреть.

---

Примечания:

Я рыдала вместе с Кларой, когда писала. Мэтт — краш))

Мой телеграм канал: https://t.me/LiaTihaya

Моя группа вк: https://vk.com/liatihaya

Примечания:

Первое официальное появление Камелии и Элианы! Кто это? Ну, читайте и узнаете))

---

Алан был единственным ребёнком в семье и, честно говоря, иногда об этом жалел. Он смотрел на тёплые отношения мамы с тётей Эммой и тоже мечтал о младшей сестрёнке, которую мог бы оберегать, о которой мог бы заботиться. Но у него была только старшая… ну, неродная, естественно.

Эванджелин была дочерью лучших друзей его родителей, крестницей его мамы и папы. Она была на пять лет его старше, но всегда казалась Алану его ровесницей. Дурашливая, непоседливая девчонка, всё время отвлекавшая его от чтения своей игрой на губной гармошке. Её почему-то всегда манил мир за оградой лагеря, и Энджи пыталась доказать родителям, что уже достаточно взрослая, чтобы выбираться со всеми на вылазки, ещё лет с десяти. Но ни Джоан, ни Уилл с ней были не согласны, так что каждый раз после очередного спора она получала отказ.

Наверное, поэтому Эндж стала знатоком всех самых странных и любопытных мест в Лост-Лейк. Она взахлеб рассказывала о том, как поймала «во-о-от такую рыбину», что дозорные пустили её погулять по стене, отделяющей лагерь от Адища, что… Алан слушал и кивал, но его это мало интересовало.

Честно сказать, он всегда был домоседом. Алан любил проводить время с мамой, слушая её мягкий нежный голос или глядя на то, как она сосредоточенно смешивает какие-то только ей одной известные ингредиенты. Ему нравилось листать книжку с картинками цветов и копаться в саду, делая вид, что он такой же взрослый и серьёзный, как мама. Нравился их дом, его комната, маленькая кухонька, гостиная со старым, потрёпанным временем и когтями Мелиссы диваном.

И Мелиссу он, конечно, любил. Очень-очень сильно. Он считал кошку, появившуюся в их доме в то время, когда сам Алан только родился, своим верным другом. Лучшим другом. Она следовала за ним, куда бы он ни пошёл, внимательно выслушивала всё, что он хотел сказать, и всегда устраивалась рядышком, даже если в её распоряжении была целая комната. Алан любил гладить её пушистую шёрстку, слушать как кошка мурлыкает, удобно улёгшись у него на коленях.

Эмма шутила, что именно Мелисса и заменила ему младшую сестрёнку, что, в принципе, было не так уж и далеко от правды. В конце концов, их обоих мама в своё время поила молоком из бутылочки.

И тётя Эмма, и мама часто пропадали в саду, и Алан как-то незаметно увлёкся ботаникой. Мамина сестра знала всё о языке цветов, об уходе за растениями и о том, как составлять самые красивые букеты. Алан любил проводить время под её присмотром в дни, когда мама была занята в лаборатории. Они иногда в шутку дрались подушками, а потом устраивались прямо на полу, глядя в потолок и делая вид, что разглядывают тёмное звёздное небо.

Дядя Джеймс специально разрисовал потолок в их гостиной под чутким руководством жены. Конечно, это не было настоящей картой звёздного неба, но от этого разглядывание маленьких белых звёздочек не становилось менее интересным.

Джеймс Алану тоже нравился. С ним всегда можно было спокойно посидеть в тишине, занимаясь своими делами или поделать что-то весёлое, но мирное. Например, поучиться жонглировать. О, это дядя умел делать мастерски, и Алан всегда следил за этим, как заворожённый.

Ещё были дедушка и бабушка. Насколько Алан понял, это была редкость: мало у кого родители выжили после апокалипсиса. Сара думала, что и её мама и папа тоже умерли, но ошибалась, как оказалось. И хорошо, потому что они были одними из тех, кто делал маму счастливой, частью их семьи, дорогими для него людьми.

С ними Алан познакомился, когда ему было года четыре и, честно говоря, этот день помнил слабо. В конце концов, он тогда был слишком маленьким. Но дедушка любил рассказывать про их знакомство, каждый раз улыбался, вспоминая о нём, и Алан слушал каждый раз, как в первый, запоминая всё больше деталей, составляя всё более полную картину. Ему представлялось, что всё было как-то так:

В день, когда бабушка и дедушка попали в лагерь, они впервые узнали о существовании Алана и, ещё не зная о том, какой он, уже полюбили. Они ведь и маму с тётей-то не надеялись снова увидеть живыми, а тут оказалось, что у них теперь есть внук. Дедушка очень хотел познакомиться с Аланом, но был ранен, и ему нельзя было вставать с кровати, поэтому вечером мама с папой привели Алана в лазарет.

— Ты меня то ли испугался, то ли застеснялся. Спрятался за маму и оттуда смотрел, как я знакомлюсь с твоим отцом, — с улыбкой вспоминал дедушка.

— А вы с папой были незнакомы? — удивился Алан.

— Нет, малыш, — Мэтт ласково погладил внука по голове. — Твоя бабушка видела его только один раз и ещё до того, как твои мама с папой поженились. Он ей тогда страшно не понравился.

— Почему?! Папа хороший! — возмущённо уставился на занятую вязанием бабушку Алан.

— Конечно, хороший, — согласилась она, не отвлекаясь от своего занятия. — И я очень ему благодарна за то, что он заботится о твоей маме. Но первое впечатление — самое важное, и по нему многие люди и судят человека. Мне показалось, твой папа не любит Сару, хочет её обмануть.

Алан недоумённо нахмурился, не понимая, как вообще можно было подумать, что папа не любит маму. Он смотрел на неё, как ни на кого другого, нежно обнимал, исполнял любые её желания, и всегда во всём поддерживал. Если папа не любил маму, то любви, наверное, вообще не существовало.

— По твоим рассказам, звёздочка, я ждал мальчишку-выпендрежника, считающего себя лучше других и ни в грош не ставящего нашу девочку. А тут приходит такой солидный дядька с бородой, смотрит серьёзно и уверенно, и ни на секунду не выпускает руку Сары из своей, — припомнил дедушка.

— Не выставляй меня в дурном свете перед ребёнком, — осуждающе посмотрела на мужа Клара.

— Извини, — улыбнулся Мэтт, кажется, совершенно не раскаиваясь в своих словах. — В общем, Дикон произвёл на меня весьма благоприятное впечатление. Но мы, вроде, о тебе, малыш, говорим. Сара подвела тебя ближе, и я сразу заметил, что глаза у тебя бабушкины.

— А папа говорит, что мамины, — снова озадачился Алан.

— А у мамы они такие, думаешь, от кого? От её мамы, — объяснил дедушка. — Смотрел ты на меня так внимательно-внимательно, прямо как сейчас, и не по-детски серьёзно. Так что, глаза хоть и мамины, но тяжёлый взгляд явно папин. Когда тебе мама объяснила, что мы с тобой — семья, ты, вроде, расслабился. Улыбнулся даже. И сразу стал похож на маленького ангелочка.

— Да, ты у нас чудо какой хорошенький, — согласилась бабушка, откладывая клубок. — Повернись-ка спиной, померим, сколько осталось связать.

В общем, семья у Алана была большая и дружная. Вокруг него всегда было много людей, которые его любили, а он любил их и любил мир. Ему его жизнь очень нравилась… кроме дней, когда он вдруг начинал чувствовать себя ужасно одиноким. Такое случалось, когда все были заняты, и даже Эванджелин занималась своими важными делами где-то там, за пределами лагеря.

Алан завидовал Энджи: у неё была своя, взрослая компания, выбиравшаяся на вылазки. Они считали его малолеткой и не водились с ним. Ну, никто кроме Рэя, но он не в счёт. Он просто подбивал клинья к Эванджелин, вот и говорил с Аланом из жалости. Так ему тогда казалось.

Ему ужасно не хватало сверстников. Кого-то, кто мог бы просто поболтать с ним, не глядя на него сверху вниз, не чувствуя превосходство исключительно в силу возраста. Нет, Алан не винил никого из родных в том, что они относятся к нему чуть покровительственно. Да даже Энджи опекала его. Но в этом не было ничего странного: они ведь знали его ещё с младенчества. И всё равно было немного обидно.

В основном, правда, Алан чувствовал себя просто отлично. Особенно когда мама говорила с ним серьёзно, на равных, пользуясь научными терминами, а он её понимал! О, тогда он чувствовал себя почти таким же умным, как она. Или когда они с папой возились с его мотоциклом, и папа хвалил его, говоря, что Алан всё схватывает на лету. Это очень ему льстило. И Алан знал, что родители им гордятся, что его любят.

Когда он вырос, в свою компанию банда Эванджелин его приняла, но вдруг оказалось, что ему с ними неинтересно. Он не любил выбираться в Адище, так, изредка катался с ними за припасами. С отцом на вылазки ходить было куда интереснее, но и опаснее, конечно. Зато и мама, и он сам были куда спокойнее, потому что были уверены, что Дикон никогда не даст сына в обиду.

Друзья Энджи говорили о том, кто с кем спал, выясняли отношения, разбивались на парочки, сходились и расставались лишь для того, чтобы снова сойтись. Для Алана всё это было чуждо. Он привык к мысли о том, что если полюбишь человека, то уж один раз, и на всю жизнь. И никаких измен, расставаний и всякого такого. Вот за что, а за преданность Энджи Алан Рэя уважал. Эванджелин, конечно, Рэймонда френдзонила, но он упорно добивался её расположения, не оставляя попыток завоевать её сердце. Не удивительно, что, в конце концов, эти двое всё-таки поженились, а когда Алану было семнадцать, у них родился сын, для которого он стал крёстным отцом.

Когда Алан рассказал о своих взглядах на жизнь родителям, мама согласно кивнула, а вот папа вдруг нервно кашлянул.

— Пап? Мама не твоя первая любовь? — взволнованно нахмурился Алан.

Сара, не спеша спасать мужа от неловкого разговора, спрятала улыбку за чашкой с чаем. Дикон, ожидавший от жены помощи, досадливо поморщился, понимая, что тут придётся разбираться самостоятельно.

— Она — моя первая любовь, — согласился Дик. — Но не первая моя девушка.

— А какая по счёту? — с замиранием сердца поинтересовался Алан.

— Третья, — признался Дикон, и Алан вздохнул с облегчением, вызвав у отца улыбку. — А ты думал, сколько у меня было девушек?

— От пяти до пятнадцати, — буркнул Алан, и папа посмотрел на него совершенно круглыми глазами. — Что? Тебе вон уже сколько лет. Кто тебя знает.

Сара рассмеялась так искренне, что и Дик, и Алан невольно улыбнулись. Они оба любили видеть её счастливой, а не уставшей и грустной, как это порой бывало после того, как она помогала в лазарете.

— Подожди, — вспомнил, наконец, Алан о теме разговора. — То есть остальных ты не любил?

— Неа, — весело фыркнул Дикон. — Понимаешь, малой, мне никто не говорил, что когда я увижу девушку, которую полюблю, то сразу это пойму. Я встречался, потому что так надо было. Ну, чтобы не отставать от ровесников, чтобы не дразнили и всё такое. Давай сразу проясним: с первой мы в далёкой юности были товарищами по выходкам, и не сразу поняли, что друг другу не подходим. Она сообразила первая, мы расстались. А второй я был не интересен как человек, она не хотела меня принимать таким, какой я есть.

— Оболтусом, — внесла свою лепту Сара.

— Ну, спасибо, — притворно обиделся Дикон, но мама в ответ только чуть насмешливо улыбнулась. — Она мне мозг чайной ложечкой ела, говоря, что я должен проводить с ней больше времени, бросить клуб и всё такое. А потом нашла себе другого дурачка, которого можно было пилить, но расставание инициировал я, когда увидел, что она с другим парнем из нашего клуба целуется. И при одном, и при другом расставании мне было абсолютно всё равно, что я их больше никогда не увижу.

— А с мамой как было? — заинтересовался Алан, почёсывая запрыгнувшую к нему на колени Мелиссу за ушком.

— Она меня покорила сразу. Помню, отвечает на мой вопрос, а я от неё глаз отвести не могу, настолько красивая, — Дикон хитро улыбнулся, глядя на жену.

— А мне говорил, что влюбился позже, — не повелась на его провокацию Сара.

— В этот же день, когда ты меня от тех придурков спасла, — согласно кивнул Дик. — Но это не значит, что я не счёл вас привлекательной, мэм.

— Ещё одно «мэм» и спишь на диване, — пригрозила Сара, но её щёки слегка покраснели от незамысловатого комплимента.

Глядя на них, Алан хотел, чтобы у него когда-то тоже была жена. Такая же красивая, добрая и понимающая, как мама. И чтобы он любил эту пока неизвестную ему девушку так же сильно, как папа любит маму.

И Алану повезло! Он нашёл её!.. Ну, то есть это она его нашла. Кэсси. Его сокровище.

В тот год, когда Алану исполнилось восемнадцать, их лагерь уже разросся до размеров небольшого городка. Водопровод, электричество, какое-никакое фермерское хозяйство и много народу. Настолько много, что Алан не успевал запоминать новеньких по именам, что удивительно с его-то хорошей памятью. Люди всё прибывали и прибывали. Кто-то был тут проездом, кто-то оставался жить в Лост-Лейк. Лагерь перестал быть маленьким и уютным, став большим и шумным, но от этого не менее родным Алану.

Она была одной из таких новоприбывших, приехав в компании мамы и папы. Ничего необычного, нормальная семья: родители и ребёнок. Только вот разница в возрасте между Кэсси и Аланом была совсем маленькой — девушка была всего на пару лет младше. Ровесники Алана были большой редкостью, потому что в то время, спустя всего пару-тройку лет после эпидемии никто и не думал о детях, всех заботило выживание. Но всё это было неважно.

В тот момент, когда Алан впервые увидел Кэсс, у него сердце чуть не остановилось. Она была такой красивой! Светлые волосы, мелкие веснушки на щеках, карие глаза за стёклами очков. Когда она ему улыбнулась, Алану показалось, что он в секунду растаял, превратившись из человека в лужицу. Все мысли мгновенно выветрились из головы. Он, кажется, даже забыл кто он такой.

— Привет! — подойдя ближе к совершенно потерянному парню, поздоровалась она. Алан заметил на её щеках лёгкий румянец.

— Привет, — не в силах отвести от неё взгляд, пробормотал он.

— Меня зовут Кассандра. Можно просто Кэсси, — сообщила девушка совершенно очаровательным голосом.

— А я цветочек. Ой, то есть… — он совсем стушевался и, наконец, нормально представился. — Алан. Меня зовут Алан.

— Цветочек? — весело уточнила Кассандра.

— Меня так мама называет… Называла! В детстве! — поправился Алан. Кэсси рассмеялась.

— Ну, тогда я «сокровище», — рассмеялась Кассандра и протянула ему руку для пожатия.

Алан послушно пожал её ладонь, задержав тёплые пальцы в своих чуть дольше, чем следовало. Кэсси покраснела ещё сильнее.

О, она была чудесной. Доброй, весёлой, открытой, искренней. Все, кто знал её, находили Кассандру совершенно очаровательной. Даже маленький Шон, крестник Алана, сын Рэя и Энджи как-то сразу проникся к ней симпатией, несмотря на то, что незнакомцев обычно побаивался. И Мелисса, свысока смотревшая даже на каждый день кормившую её Сару, вела себя с Кэсси почти так же, как с Аланом, ластясь и мурлыкая, забираясь на руки при каждом удобном случае.

У Кэсси тоже был свой домашний любимец — собака по кличке Виктория. Такая же любопытная и весёлая, как и её хозяйка, она любила исследовать всё, что ей только попадётся, чем ужасно раздражала Мелиссу. Казалось, если бы кошки умели бы закатывать глаза, она бы обязательно делала это каждый раз, когда видела шебутную Викки. Зато Джек — пёс семьи Грей — был рад, что у него, наконец-то появилась компания.

Честно говоря, Алан и Кэсси были разными во всём, начиная от внешности и заканчивая характером. У Алана волосы тёмные, у Кэсс — светлые. У Алана глаза голубые, у Кэсси — карие. Она родилась в домике на берегу океана, он всю жизнь провёл в лагере, спрятавшемся в лесной глуши. Кассандра любила разгадывать загадки, раскрывать тайны, знать всё-всё-всё и обо всех, Алану нравилась тихая и уединённая жизнь. Но, если их что-то и сближало, так это страсть к любимому делу, любовь друг к другу и воспитание, полученное от родителей.

Вот кто-кто, а их родители были во многом похожи. Мамы даже выглядели почти как две капли воды, и их вполне можно было принять за сестрёнок. Эмма шутила, что теперь у неё есть старшие сёстры-близняшки, вызывая у этих самых «близняшек» очень похожие чуть насмешливые улыбки.

Елена тоже была чуткой и заботливой матерью, умеющей быть строгой, когда нужно, видящей дочь насквозь и всегда отлично понимающей, что именно Кэсси чувствует в тот или иной момент времени.

Нейтан больше всего на свете любил свою семью и был готов на всё ради них. Тоже не упускал возможности отпустить саркастичную шуточку, тоже неплохо стрелял и гонял на байке… хоть и не так хорошо, как папа Алана. В деле его жизни, Дикону равных не было. Да и папины шутки, честно говоря, всегда казались Алану удачнее. Но он, конечно, был предвзят.

Алан и Кэсси встречались два года к тому моменту, когда он, наконец, решился сделать Кассандре предложение. Волновался страшно. Руки дрожали, сердце колотилось, и Алан даже пару раз запнулся, произнося заранее отрепетированную речь. Несмотря на то, что ему самому предложение показалось провальным, Кэсси всё-таки согласилась. Ох, как он был счастлив тогда!

— Вы чего рыдаете? — поинтересовалась у них заглянувшая в сад Энджи.

Кэсси и Алан, сидящие прямо на земле в объятиях друг друга и действительно плачущие от радости, переглянулись и рассмеялись. Эванджелин покрутила пальцем у виска, видя эту резкую перемену настроения.

— Просто Кэсс согласилась выйти за меня замуж, — сияя счастливой улыбкой, сообщил Алан и вытер слёзы тыльной стороной ладони. Кассандра кивнула и прижалась ближе к нему.

— Так чего плачете? Радоваться надо! — воскликнула Энджи, тут же ободряясь. — Мой братишка выходит замуж! Ура!

* * *

Поженились Алан и Кэсси спустя примерно пару недель после того, как он сделал ей предложение. И плакали все, даже папа, но не Энджи. Хотя один раз Алану показалось, будто она промокнула глаза платочком, но, возможно, это была просто насмешка над всеобщей чувствительностью.

Шон мало что понимал в происходящем, но видел, что мама рада, и радовался тоже, широко улыбаясь и хлопая в ладоши. Когда он подбежал к Кэсси и протянул ей сорванный неподалёку цветочек, Алан не удержался и потрепал его по светлым волосам, да так и замер.

— Чего застыл? — Кэсс, уже забравшая у малыша подарок и шепнувшая ему что-то милое в знак благодарности, легонько толкнула мужа бедром.

— Я становлюсь как папа, — севшим голосом ответил Алан. — Ещё бы «малой» Шона назвал и было бы один в один.

— А ты не замечал, что его так иногда называешь? — хихикнула Кэсси.

— Да ладно? Чёрт… Придётся теперь бороду отращивать, — нервно рассмеялся Алан.

— Не надо. Будешь колоться при поцелуях, — усмехнулась Кассандра. — А если серьёзно, то разве так уж плохо быть похожим на твоего отца?

— Н-нет, — подумав, признал её правоту Алан. — Просто я вдруг понял, что у нас с тобой тоже когда-нибудь будет ребёнок.

— Да, точно, — смутилась Кэсси, едва заметно краснея. — И у него будет самый чудесный в мире отец. Добрый, умный, заботливый…

— И красивая, весёлая, смелая, дружелюбная и просто волшебная мама, — не дал её продолжить Алан, а потом наклонился и поцеловал жену в губы.

* * *

Когда Алан узнал, что Кэсси беременна, он был на седьмом небе от счастья. Подумать только, он будет папой! У них будет малыш! Крошечный человечек, глядя на которого, Алан будет подмечать сходства и с собой, и с Кэсс. И одна только мысль об этом приводила его в полный восторг.

— Ты уверена? — на всякий случай взволнованно уточнил Алан, осторожно коснулся её живота кончиками пальцев.

— Да, — кивнула Кассандра и в волнении закусила нижнюю губу.

— Эй, ты чего? Нервничаешь? — нахмурился Алан и нежно погладил её щёку, успокаивая. Кэсси положила свою руку поверх его, прижимаясь к ней крепче, чувствуя себя так куда спокойнее.

— Конечно. Я не знаю, справлюсь ли я. Ты присматривал за Шоном и знаешь, как вести себя с детьми, а я… — Кассандра тяжело вздохнула. — Что если я сделаю что-то не так?

— Знаешь, мы обязательно сделаем что-нибудь не так, — Алан взял её ладони в свои, заглянул в глаза. — Просто потому что никто и никогда не может сделать всё идеально. Но у нас ведь есть с кем поговорить, если что. И друг на друга мы всегда можем положиться.

— Да, — мгновение подумав над его словами, вдруг уверенно выпрямилась Кэсси. — Я не буду стараться быть «идеальной мамой» или «правильной мамой». Буду любящей мамой.

— Вот именно, — Алан тоже заразился её уверенностью и, поддавшись порыву, поднялся с дивана. — А пока надо не думать наперёд, а радоваться! Потому что у нас будет маленький!

Он вальсировал с Кэсси по всему первому этажу их дома, заставляя Викки громко лаять от радости, а Мелиссу — снисходительно наблюдать за их весельем, удобно устроившись на самом верху шкафа.

Кэсси так искренне, так заразительно смеялась. Очки то и дело норовили сползти с её носа, но это не мешало ей улыбаться так, что у Алана каждый раз замирало от восхищения сердце. И единственным, о чём он мог думать в тот момент, было: «я хочу, чтобы у нашего ребёнка была её улыбка».

* * *

— Мама! Кэсси беременна!

— Сара! Я в положении!

Алан и Эмма влетели во двор маленького домика, тонущего в зелени ухоженного сада, одновременно и, даже не здороваясь, выпалили похожие, но такие разные новости.

Для Алана это был просто очередной прекрасный этап его жизни, что-то, что, он знал, обязательно случится рано или поздно. Эмма уже давно перестала надеяться. Они с Джеймсом мечтали об этом уже много лет, но все попытки не приносили результатов. В конце концов, Эмма стала воспринимать своим ребёнком Алана и смирилась с тем, что родных детей у неё не будет, а тут, в сорок два вдруг такая удача.

— П-правда? — Алан вмиг позабыл о своих новостях, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

Он был так рад, что тётя, всё время прятавшая боль во взгляде, когда речь заходила о детях, наконец, получила своё заслуженное счастье. На него накатила волна облегчения. Он-то боялся, что Эмма расстроится, когда узнает, что у них с Кэсси будет малыш. Не покажет этого, конечно, но в её глазах Алан прочтёт горькое сожаление. А тут…

— Сейчас что, подходящая фаза луны или что-то вроде? — Дикон даже поднял глаза к безоблачному небу. — Родная, я, пожалуй, недельку на диване посплю.

— Дик! — возмущённо шикнула на мужа Сара и кинулась к сыну и сестре, заключая в объятия одновременно и Эмму, и Алана. — Мои хорошие. Я так за вас рада! За вас обоих, мои солнышки.

Сара чмокнула обоих в макушку по нескольку раз, вызывая у них весёлый смех. На душе было так хорошо! И Алан заметил, что отец, стоящий на крыльце, тайком утирает слёзы. Каким-то шестым чувством он понял, что мама рада за них одинаково, а вот папу явно тронула мысль о том, что его сын теперь уже совсем-совсем взрослый.

* * *

То, что они забеременели примерно в одно время, очень сблизило Эмму и Кэсси. Они теперь частенько шептались о чём-то своём, женском, хихикали над одним только им понятными шутками и уже договорились, что родят детей одного пола, и те обязательно будут дружить.

— Твоя тётя увела у меня подругу, — пробурчала Энджи обиженно, плюхаясь на расстеленный на траве плед рядом с Аланом.

— А у меня жену, но я же не жалуюсь, — фыркнул Алан, надвигая на глаза солнечные очки и продолжая разглядывать небо. — Где Шонни?

— С отцом. Устроили соревнование по рисованию и так увлеклись, что совсем про меня забыли. Мама и папа воркуют друг с другом, а я на этот испанский стыд смотреть не могу. Вот и осталась я одна-одинёшенька, — с притворным трагизмом вздохнула Эванджелин.

— Ну, у тебя всегда есть я, — усмехнулся Алан, так и не повернувшись к подруге. — Я в полном твоём распоряжении.

— Спасибо, братишка, — шмыгнула носом Энджи.

— До тех пор, пока ребёнок не родится, — добавил Алан.

— Вот надо было тебе такой момент испортить?! — возмутилась Энджи и с силой хлопнула его по ноге.

— Ау! За что?! — Алан даже очки снял, чтобы смерить её осуждающим взглядом. — Своего единственного собеседника!

— За всё хорошее, — показала ему язык Эванджелин.

Тут неподалёку показался муж Эммы. Выглядел он крайне встревоженным, и у Алана сжалось сердце от нехорошего предчувствия. Неужели с тётей что-то стряслось? Да нет, вряд ли. Тогда что же?

— Дядя Джеймс? Что-то случилось? — нахмурился Алан, взволнованный озабоченным выражением лица даже не заметившего их мужчины.

— Где Дикон? Там, кажется, драка начинается, — выдал тот новость. — Одному мне их не разнять.

* * *

О, Алан ещё никогда не видел бабушку такой злой. Напротив разъярённой Клариссы стоял незнакомый ему седой мужчина в старой, порядком истёршейся кожаной куртке.

— Неужели ты ещё дуешься? Столько лет уже прошло, мышонок, — неприятно усмехнулся он, и Алану самому захотелось ему вломить. — Ты была самой милой из моих девчонок. Будь я поумнее, женился бы.

Алан, кажется, начал догадываться, кто это, и всё внутри вдруг похолодело. Бабушка давно рассказала маме, что дедушка — не её родной отец, а мама не стала скрывать этого от Алана.

— Я не представляю для себя другого папу, — призналась тогда она. — Просто хочу, чтобы ты знал, что дедушка тебе не родной. Это не значит, что ты вдруг станешь любить его меньше, но, может, захочешь узнать больше о кровном дедушке.

Какой-то абстрактный мужчина давным-давно отказавшийся от Сары не вызвал у него никакого интереса. Его дедушка, мамин папа — это тот уравновешенный, добрый мужчина в вечно берущихся у него откуда-то клетчатых рубашках и старых, потрёпанных жизнью очках. Мэттью, человек, в честь которого Алан получил своё второе имя. Тот, кто был рядом и заботился о нём, о маме, а не… этот.

— А я рада, что ты был глуп. Да только вот глупым и остался, — холодно ответила Кларисса, заставляя Алана удивлённо распахнуть глаза. Это точно его бабушка? — Я бы ни за что не стала терпеть твои измены. Я всегда была гордой и упрямой, и всё равно ушла бы от тебя.

— Но на аборт же пошла, — насмешливо заметил… Эндрю его, вроде, звали? Бабушка только фыркнула в ответ. — Неужели нет? И тот простофиля принял тебя с моим ребёнком?

— Она не твой ребёнок, — почти прорычала Кларисса. — Она МОЯ дочь. Наша с Мэттом дочь.

— Прям бразильский сериал, — заметила Энджи насмешливо, пытаясь скрыть нервозность.

— Пусть только попробует её обидеть, я его убью, — Алан сжал руки в кулаки, с трудом сдерживая желание помутузить хорошенько того человека, который хотел, чтобы мама не родилась.

— Любимый, посмотри на меня. На меня, — Кэсси настойчиво повернула мужа лицом к себе. — Всё хорошо, слышишь? Никто никого не даст в обиду, но тебе нужно немного остыть. Нельзя бросаться в драку с горячей головой, ты и сам это знаешь.

— Мам?! Что происходит? — вмешалась в диалог старших Эмма.

— Чёрт, — ругнулся Джеймс и кинулся к жене наперерез, удерживая подальше от возможного поля «боевых действий». — Дорогая, не надо.

— Он прав, Эмма. С одним заносчивым придурком я и сама справлюсь, — не поворачиваясь к дочери, громко и уверенно произнесла Кларисса.

Эндрю на мгновение прищурился, глядя на Эмму, а потом уверенно отрицательно покачал головой, тут же потеряв к ней интерес.

— Больно молоденькая для моей. От него? — поинтересовался он сухо.

— Не твоё. Собачье. Дело, — процедила Кларисса.

— Я плохо объяснил тебе в прошлый раз? Или ты по-человечески не понимаешь? — раздался совсем рядом голос дедушки, и Алан тут же вздохнул свободнее. Теперь бабушка точно под защитой.

Подойдя к Эндрю, Мэттью, не церемонясь, заехал ему в нос. Кто-то из уже собравшейся вокруг толпы, испуганно охнул. Алан сначала недоумённо моргнул, потом довольно усмехнулся.

— Всё-таки это у меня не только от папы, но и от дедушки, — хмыкнул он, следя, как Мэтт, наклонившись, что-то негромко втолковывает нарушителю спокойствия.

— Стремление бросаться в драку по поводу и без? — мягко поинтересовался голос Сары, и Алан вздрогнул от неожиданности, оборачиваясь к ней.

— Мам! Ты слышала? — нахмурился он взволнованно.

— Да. Но говорить с ним не собираюсь, — скривилась Сара, и Алан вдруг почувствовал гордость за неё. — Давайте лучше пойдём домой. Тут и без нас отлично разберутся.

* * *

Элиана Кларисса Риттер и Камелия Миранда Сент-Джон Уитакер родились в один день, так что Алан невольно присутствовал не только на родах жены, но и на родах волнующейся из-за долгого отсутствия мужа тёти. Джеймс как раз поехал вместе с Диконом за какими-то вещами, поэтому опоздал на час-полтора. Всё это время Алан сидел на стуле между Эммой и Кэсси и держал обеих за руки, стараясь выглядеть невозмутимым и спокойным, глядя исключительно в окно, за которым медленно сгущались тучи. Кажется, будет дождь.

— Всё, малыш, спасибо, — наконец, хлопнул его по плечу примчавшийся в лазарет Джеймс. — Дальше я сам.

И Алан, вздохнув с облегчением, кивнул, сосредотачиваясь только на своей жене, которой роды, кажется, давались куда легче, чем Эмме. По крайней мере, она могла даже улыбаться в ответ на его глупые тихие шутки.

Когда он впервые взял дочь на руки, у него перехватило дыхание. Осознание того, что это маленькое чудо — их с Кэсси ребёнок, пробрало до мурашек. Он понял, что плачет только когда Кассандра стёрла с его щеки влажную дорожку.

Камелия. Да, он правда назвал дочь в честь цветка. Но ведь имя красивое, и весьма неплохо звучит в сочетании с его странной фамилией. Кэсси пошутила, что согласна на всё, только бы не называть дочь Сара Елена. Алан после этого ещё час посмеивался. Действительно, ему дали второе имя в честь деда, Кэсси так вообще назвали в честь бабушки. Если бы они продолжали традицию, имя их дочки могло бы быть в десять раз страннее названия красивого цветка.

Ками была самым чудесным ребёнком: нежная, мягкая, очаровательная. Такая девочка-девочка. Она носила исключительно светлые платьица и обожала объятия. Ради неё Алан был готов перевернуть мир вверх дном, достать любую ерунду, которую она только захочет. С самого рождения она была их с Кэсс принцессой и ни в чём не знала отказа.

Как ни забавно, прогнозы Кэсси сбылись, и Камелия с Элианой стали лучшими подружками. Неразлучными, почти всё свободное время проводящими вместе. Новые знакомые даже принимали их за сестрёнок.

— Знаешь, мне кажется, Ками с Шоном начнут встречаться, когда станут старше, — заметила как-то Кэсси, наблюдая за тем, как дети запускают во дворе воздушного змея.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — Алан вздрогнул и постучал по столу. — Не выдавай нашу малышку замуж раньше времени.

— Просто предсказываю будущее, — с самым невинным выражением лица протянула Кассандра. — Тебе когда-нибудь придётся с этим смириться.

— Оракул ты мой, — фыркнул Алан, обнимая её со спины и устраивая голову на плече у жены. — Я пока ещё не готов к таким мыслям. Пусть наша принцесса побудет пока маленькой девочкой, хорошо?

— Ладно-ладно, зануда, — усмехнулась Кэсси.

— Папа! Папа, смотри! Летит! — радостно воскликнул светловолосый ангелочек, оборачиваясь к родителям.

— Да, малыш. Очень красиво, — улыбнулся Алан.

Что бы ни ждало их там, в будущем, главное, что сейчас, в настоящем, всё тихо и спокойно. И он будет наслаждаться этим моментом так долго, как только сможет.

---

Примечания:

Итак, чтобы вы знали: вся ветка семейства Грей у нас авторства не моего. Когда автор появится в комментах, я вам в неё пальцем тыкну)))

По её канону разница в возрасте между Шоном и Ками — 7 лет. Но для меня прям слишком много, поэтому я сократила до 5... не удержалась))

Рэймонд в её истории умер ещё до рождения Шона, но я флаффер, поэтому все живы и здоровы, гы

Больше я, вроде, ничего не меняла, но, может, забыла что-то

Мой телеграм канал: https://t.me/LiaTihaya

Моя группа вк: https://vk.com/liatihaya