Тайна Хогвартса: Межвременье (джен)

Корнелиус Фадж сидел в своём кабинете и испытывал чудовищное нежелание смотреть на своих посетителей. Да, он замечал, что в последнее время такое положение для него становилось чуть ли не обычным.

— Итак, вы говорите, что корабль, на котором мы отправили посланцев, чтобы сопроводить наших скандинавских гостей, затонул? — медленно проговаривая каждое слово, вопросил Министр.

— Точно так, — угрюмо подтвердила Амелия Боунс.

— Также, вы говорите, что дело не обошлось без магического вмешательства?

— Да. — Глорас был совершенно безмятежен.

— Что это была за магия?

Невыразимец только руками развёл.

— Вы что, не способны исполнять свои прямые обязанности?! — Взорвался Фадж.

— При всём уважении, Министр, но выяснение обстоятельств таких происшествий — прямая обязанность Отдела магического правопорядка, — даже не переменив позы, сказал Глорас. — Моё же подразделение делает всё что может, раз уж таков полученный приказ, но — лёгкая улыбка тронула его губы, — мы, увы, не имеем некоторых артефактов, необходимых для такой работы. — Уголья глаз невыразимца впились в Амелию. — К сожалению, когда год назад делался запрос дополнительных средств на эти приспособления, нам было отказано в особом финансировании. Резервы были обращены на «дополнительное снаряжение авроров».

Мадам Боунс многое бы хотела выразить на это заявление и на яд, сочившийся из последних слов, но слишком хорошо понимала, что здесь и сейчас ей это может дорого стоить.

Фадж потёр лоб и спросил:

— Опять Блэк? Но как он узнал? Подробности ведь держались в секрете. Всё знали лишь главы ряда отделов и их заместители…

— Кстати, мадам Боунс, — внезапно совершенно светским тоном обратился к Амелии Глорас, — нет ли каких новых сведений от Вашего заместителя мистера Скримджера?

— Нет, — резко ответила ведьма. — И сомневаюсь, что будут, пока мы не поднимем корабль.

— Я бы согласился с Вами, если бы говорил о состоянии места преступления, однако, я имел в виду, причину, по которой часть его подчинённых внезапно не явились на рабочее место. Артефакты не зафиксировали, чтобы эти люди входили в Министерство сегодня.

— Подозреваю, причины вполне обычны, — ответила Амелия, предчувствуя недоброе, — болезни и семейные проблемы. Мне это не кажется столь важным, чтобы отвлекаться от нашего нынешнего расследования.

— Пожалуй, Вы правы, — растянул губы в вежливо-издевательской улыбке невыразимец. — Мы не знаем, что за чары были применены, — обратился он снова к Фаджу, — но их мощь несомненна. Колдовавший либо очень силён, либо использовал весьма мощный артефакт, либо действовал не один.

— Раз они успели сообщить о Пожирателях… — начал Министр.

— Беглецы из Азкабана, едва ли одни бы сумели такое провернуть — задумчиво заметил Глорас, — во всяком случае, не так скоро.

Амелия стояла, почти физически ощущая, как вокруг её горла затягивается петля, и мысленно, на чём свет стоит, костерила, что параноика Фаджа, что интригана Глораса, что Скримджера, с его внезапными и несогласованными решениями.

Руфус Скримджер был крайне мрачен. Лучшие люди Аврората. Его люди. Они сгинули в той миссии. Немногие спасшиеся сообщили ему о том, что корабль был охвачен боем, и они стали приближаться, а закончилось всё внезапной вспышкой из-под воды. Руфус не знал, кто устроил это. Знай он Фаджа чуть хуже, мог бы подумать и на него. Решил бы, что старик спятил от страха и решил убрать всех, кто может представлять опасность. Главе Аврората ведь донесли и о чёрных силуэтах на мётлах, и о другой лодке, спешившей к судну. Он был почти уверен, что, не только он, но и две основные силы прошлой и, видимо, будущей войны никак не могли упустить тот чёртов корабль с посланцами.

Скримджер жёстко усмехнулся. Кто бы тут ни поработал, сыграно как по нотам: едва ли бы кто-то по центру той вспышки смог уцелеть. Разве каким чудом. Даже, те из его людей, кто выжил, были в таком состоянии, что он велел им сидеть лечиться. Всё равно Аврорат, похоже, всё. Нет, конечно, он постарался состряпать оправдания для их отсутствия. Как и оформить погибших задним числом. Может быть, получится вывести ребят из-под удара, а семьям выбить пенсии. Вряд ли, но вдруг выйдет.

Вот только он сам — явно сыгранная карта. Теперь нет большей части людей готовых идти за ним несмотря ни на что. Они либо на дне, либо под следствием. Ну, часть ещё довольно долго будет не до конца боеспособна. Если же он правильно понимал мотивы организатора всего этого фарса, то за ним скоро должны будут прийти. Всю вину он постарается взять на себя, хотя едва ли это спасёт Аврорат. Чёртов Дамблдор! Если бы он так не медлил, может, всё бы и обошлось, удалось бы открытыми действиями заставить Министра увидеть заговор и интриги Пожирателей. Нет, сам Скримджер в возвращение Того-кого-нельзя-называть не верил. Это было слишком невероятно. А вот, что Пожиратели попробуют убедить в этом окружающих и вновь выступить — верил вполне.

Приводя в порядок документы на столе, Скримджер мысленно расчерчивал поле Магической Британии.

Итак, Министерство. Из сложившихся группировок можно смело вычёркивать Аврорат, а с ним и весь Отдел магического правопорядка. Скоро от них обоих останутся рожки да ножки. На смену придёт новый орган, набранный из иностранцев и совершенно ненадёжных британских магов. Это будет нечто в лучшем случае бесполезное. В худшем — чей-то троянский конь.

Отдел тайн. Они, во главе с Глорасом, явно стараются разжечь паранойю Министра. На что рассчитывают невыразимцы? Отдел тайн в принципе был сборищем людей весьма странных. Видимо, работа со столькими магическими загадками влияет на разум. Каждое подразделение Отдела тайн занималось своими вопросами. Первое — магическим текстами и документами, касающимися магических вопросов. Второе — артефактами. Третье — чарами и ритуалами. Четвёртое (самое молодое) изучало время. Глава Отдела представлял собой нечто среднее между переводчиком и психиатром — только так можно было быть посредником между невыразимцами и остальными сотрудниками Министерства, считая и самого Министра. Глорас — глава второго подразделения, а значит и второй заместитель. Только рулит Отделом именно он. Чего он хочет теперь? У него свои политические амбиции? Хочет возвысить свой Отдел? Может, его перекупили? Слишком мало информации. Однако, факт в том, что, похоже, скоро та часть Министерства, что ещё работоспособна, будет в руках этого человека.

Отдел по защите Статута. Их мало, хотя помощь Бюро собственной безопасности и компетентность собственных сотрудников делают это подразделение одним из самых влиятельных, в обычных условиях. Теперь же… Руфус прекрасно понимал, что даже для обыденной работы этих людей не хватало. Самое большее, чего стоит от них ждать — уйдут в глухую оборону.

Остаётся ещё эта новая Комиссия и её Особый отряд. Чего ожидать тут, не понятно совершенно: слишком уж смешанный состав у Комиссии. Тут тебе и сторонники Дамблдора всех мастей и Пожиратели со своими сочувствующими, да ещё и иностранцы… Двенадцать человек. И позиция приезжих способна заменить господство Пожирателей на ничью, а может, и поколебать, кого из «попутчиков», дав победу дамблдоровцам.

Что до двух ключевых сил, то они примерно равны. Пожиратели без своего основателя, не столь могучи, но явно набирают силы. Хотя позиции Дамблдора и подорваны, но он всё ещё очень силён, а его сторонников до сих пор немало.

Похоже, «подрывник» стремится, чтобы эти стороны оставались в таком же состоянии почти паритета. Может, и правда, Глорас на кресло Министра нацелился? Вот только со всеми этими указами ему скорее дымящиеся руины достанутся. На которых, к тому же, будут копошиться маглы.

Звук шагов из коридора заставил старого бойца в последний раз окинуть свой кабинет взглядом, поправить последнюю стопку пергамента и выпрямиться в своём кресле. «Что ж, остаётся надеяться на Дамблдора!» — тяжело вздохнул он, смотря на отворяющуюся дверь.

— Альбус! — Рыкнул Грюм, входя через камин в кабинет директора. — Кто дал тебе эту наводку?!

Выглядел старый аврор даже внушительней обычного. По счастью дополнительных пропаж не появилось, а то он уже был в паре шагов от того, чтобы превратиться в один большой протез. Однако, свежеподлеченных порезов было предостаточно, а лицо искажала настоящая ярость.

— Видимо, вас ждала засада? — Вздохнул Дамблдор.

— Засада?! — Казалось, ярость Грюма вышла на новый уровень. — Не то слово! Под чёртовым кораблём произошёл взрыв! Я уцелел лишь потому, что, заметив свет снизу, сразу кинулся от него. А вот большинству группы не так повезло!

— Успокойся, Аластор, — негромко, но жёстко произнёс глава Ордена. — Давай рассмотрим сложившуюся ситуацию.

Полчаса спустя оба уже спокойно сидели у директорского стола и вели негромкое обсуждение.

— Итак, посланцы мертвы, но точно успели сообщить о происходящем в Министерство. Погибли и Пожиратели, атаковавшие судно. Часть наших людей удалось спасти, и часть пассажиров другой лодки также смогла выбраться, — Дамблдор взглянул на Грюма за подтверждением, и тот кивнул.

— Поскольку Министерство уже чуть ли не прямым текстом обвиняет меня в организации того побега, подозреваю, что и тут Фадж увидит мои происки, — заметил директор.

— Так кто дал тебе информацию о корабле? — Вернулся Грюм к волновавшему его вопросу.

— Несколько сочувствующих нам, или, точнее, не сочувствующих Люциусу, сотрудников Министерства, — вздохнул Дамблдор. — Вряд ли кто-то из них стоит за этим «происшествием». Как ни странно, мне не верится и в то, что всё это — части плана Волдеморта. Слишком уж ему не с руки терять фигуры.

— Думаешь, кто-то из министерских игроков подсуетился? — Протянул Грозный Глаз.

— Скорее всего, ну, либо у нас появились неучтённые игроки извне, — развёл руками Дамблдор.

Это было, конечно, не поместье Малфоев, но всё равно местечко было недурно обставлено. Учитывая, как закручиваются события, я предпочёл перенести свою резиденцию в один магловский особняк. Пришлось детально проинструктировать подчинённых, но теперь на ближайшие месяцы этим домом можно было спокойно (хоть и не без предосторожностей) пользоваться. Владельцы уехали в «давно запланированный» круиз и прожужжали об этом все уши соседям, как и о том, что оставляют особнячок на чрезвычайно болезненного родственника, которому нужны лишь свежий воздух и покой. Прислугу я, конечно, поменял на это время. Заодно расширил свою личную гвардию, заместив ею наименее обременительные должности. Не везде же держать маглов под империо, да и вообще, пока, чем меньше вокруг меня будет твориться магии, тем безопасней: не стоит недооценивать ни Орден, ни остатки Министерства. Да и «своих» тоже искушать не след.

Впрочем, расположившийся в соседнем кресле у камина гость представлял собой ходячее отступление от всех правил. Признаю, я сам прокололся, когда вместо обычного письма передал этому человеку сквозное зеркало. Уж очень долго было бы разбираться по переписке, а идею с телефонным общением он оценил бы едва ли. Впрочем, зеркало тоже не оценил. Стоило мне вызвать его, как я тут же получил предложение переговорить вживую, причём от назначения места встречи он вежливо отказался, заявив, что знает, куда подойти. И вот, мы с Аароном Глорасом сидели у камина в уютных креслах и вели, для начала, малозначащую беседу.

Наконец, когда с любезностями было покончено, затронули и интересовавшую меня тему:

— Знаете, мистер Глорас, недавно с одним кораблём произошёл инцидент, затронувший моих людей. Не в курсе ли Вы, в чём могла быть причина этого происшествия?

— Мне доводилось об этом слышать, Ваша милость. Полагаю, кое-какие известные мне артефакты могли бы произвести такой эффект, но, увы, я сейчас так занят поддержанием нашего соглашения, что положительно не могу быть точно уверенным в расположении соответствующих объектов, — со всей возможной учтивостью ответил скелет из соседнего кресла.

Сволочь. Мы с Глорасом наладили контакт ещё тогда, когда я через Малфоя искал выходы на архивы. Глава второго подразделения был действительным управляющим Отделом, в отличие от его начальника. Глораса заинтересовал мой подход: не искать в документах невыразимцев особых тайных знаний, а лишь отыскать подлинный адрес Блэков, специальный документ, что откроет доступ в их особняк даже вопреки воле актуального хранителя. Был при основании Министерства такой момент, когда все благородные дома запрятали в свежесозданный архив соответствующие бумаги. Просто чтобы, в случае явного мятежа или измены рода при согласии двух третей членов Визенгамота (тогда, естественно, состоявшего исключительно из аристократов) в дома преступников могли войти «силы порядка». Давненько (откровенно говоря: никогда) к этому варианту не прибегали, вот многое и подзабылось. По идее, и сейчас бы нужно было получить санкцию квалифицированного большинства Визенгамота: старые печати должны были действовать. Однако, оказалось, что невыразимцы нашли способы обхода таких запретов, и Глораса очень заинтересовали мои осведомлённость и планы.

По счастью, своё незнание всех этих перипетий я смог скрыть. Я, честно говоря, просто подумал, что за столько лет адрес не мог не осесть в архиве, а если и нет, то с архивистом можно договориться, чтобы точно осложнить жизнь Ордену, заставив Авроров караулить площадь Гриммо. Что до планов… Тут я играл от знания таких людей и кое-каких слухов о Глорасе и, как оказалось, не прогадал. Заявление, что я хочу взять в руки мощнейший артефакт Британии — Хогвартс — и готов допустить к нему специалистов, которые окажут мне поддержку, склонило невыразимца принять деятельное участие в моих планах. Не трудно было убедить его, что выжить Орден из замка, а затем, в ходе как можно более запутанной и тяжкой гражданской войны, устроить всё так, чтобы никто и не подумал спорить с действиями новых хозяев — неплохой план.

Конечно, я о многом умолчал и в особое значение некоторых шагов отнюдь не вдавался. И, похоже, он прозрачно намекает, что видит мои игры и желает их согласования. Эпопея с кораблём, стоившая жизни Беллатрисе и некоторым другим моим верным людям, согласована с Глорасом не была. В такие моменты и видишь всю сложность своего положения. Нужно проверить, как обстоит дело с «магическими узлами» других регионов и проще всего это сделать, втянув соседей по планете в намечающуюся заварушку. Противников (впрочем, может, и союзников) будет больше, но и цель станет ближе гораздо быстрее. Нужно быстро (покуда не «протухли» ингредиенты) подготовить сложнейший ритуал, но, пока не будет принято окончательное решение, придётся бороться, оберегая одну из ключевых фигур противника (да ещё и самую непоседливую!). И, уж будь добр, скрыть это от человека, который на таких вещах собаку съел. Видимо, все эти недоговорённости Глорасу надоели.

— Понимаю, что такое стремительное развитие событий, доставляет Вам немалые хлопоты, — холодно ответил я. — Впрочем, напомню, что, чем скорей мы «охладим» отношения Ордена и Министерства до абсолютного нуля, тем быстрее сможем прибрать к рукам Хогвартс.

— Почему же об операции на корабле стало известно лишь после срабатывания «Жертвенного пламени»?

Фальшиво улыбнувшись (впрочем, с моей физиономией даже самая искренняя улыбка даст тот же эффект) я заметил:

— Мистер Глорас, эта операция не нарушала наших договорённостей, и, я надеюсь, мы с Вами выше мелочного контроля друг над другом?

Разумеется, я не стал сообщать ему. Стороной дошла информация, что вместе с посланцами невыразимцы отправили некий груз. Целью операции было не просто обострить ситуацию, но и понять, что за дела у Отдела тайн с зарубежьем. Иронично, что, похоже, тот самый «груз» был неким артефактом, настроенным на такое вот самоуничтожение. Интересно, что же именно послужило сигналом к срабатыванию?

— Не думаю, что согласование планов можно назвать «мелочным контролем». Мы же, всё-таки не дети малые, — сверкнул глазами собеседник.

В гостиной Гриффиндора царило веселье. В любой другой год это было бы обыденным, но сейчас служило верным признаком: случилось нечто особенное. Создание «Армии Дамблдора» здорово подняло всем настроение. Недовольство профессором Амбридж зрело уже давно, ну а происшествие с министерскими посланниками стало последней каплей. На Гриффиндоре почти не было тех, кто продолжал бы верить официальным заявлениям, потому недостатка в желающих поучаствовать в этом маленьком бунте не ощущалось. Кто-то реально хотел научиться новому (и, благодаря наличию Гермионы и нескольких старшекурсников, на это можно было надеяться). Некоторым просто нравилось зависать с ребятами — для них это был лишь ещё один клуб. Кое-кто желал таким образом выразить свой протест против происходящего. В любом случае, после первой встречи «Армии» все чувствовали себя на подъёме. Ощущение было, будто бы произошло что-то важное и хорошее, нечто, к чему все они были причастны.

И Гарри этот всеобщий подъём не миновал. Юноша сидел со своими друзьями у камина и предавался своим мыслям. Вообще-то, предполагалось, что они делают уроки, но, похоже, даже у Гермионы голова была занята отнюдь не учёбой. Она уже минут пять смотрела в учебник, не пытаясь перелистнуть страницу. С Гермионы мысли Гарри перетекли на других его друзей. Рон, Невилл, Симус, другие ребята, взрослые, вроде Сириуса и четы Уизли, стали для него семьёй. Хогвартс же — его дом. Всякий, кто на это покусится, будет его врагом. Теперь Гарри чувствовал себя так, будто всё решено. Неопределённость последних месяцев исчезла. Решение было принято, будущее снова становилось понятным и известным, словно школьное расписание.

На всё это накладывалось его чувство к Чжоу. Гарри сам едва ли бы смог его описать, но мысль, что они будут больше времени проводить вместе, была радостной. Парень не знал, как подойти к Чжоу, что ей сказать. Все слова, кроме самых обыденных и необходимых, казались ужасно неуместными. Но, теперь они же будут общаться больше, ведь правда? Возможно, он сможет постепенно стать к ней ближе. К радости определённости примешивалась и робкая, но очень сладкая нотка надежды. Будущее вновь, как при поступлении в Хогвартс, казалось полным света и волшебства. Волнующие, но, несомненно, приятные перспективы заставляли грудь юного волшебника наполняться предвкушением.

Пока Гарри мечтательно глядел в огонь, даже не притворяясь, будто занят уроками, Гермиона тоже явно мыслями была далеко. Она действительно даже не пыталась читать. В голове у отличницы проносилось многое. Она вспоминала все эти школьные годы. Всякий раз она, конечно, старалась помочь ребятам, направить их деятельность. Однако, это был первый случай, когда девушка по-настоящему взяла дело в свои руки. Сейчас она отгоняла от себя все и всякие сомнения. Радость, даже эйфория, от сделанного шага, от того, что гриффиндорка почувствовала, наконец, себя хозяйкой своей судьбы, затопляла девушку. Раньше она всегда лишь следовала чужим указаниям. Родители решали, где ей учиться, учителя — что учить, друзья — в какие приключения попадать. Сейчас же она испытывала некоторый даже азарт. Возможно, эта их затея и была несколько опрометчивой, но ведь пока всё получалось! Да и учиться настоящей защите было действительно необходимо. В конце-концов, сделай они что-то слишком глупое, Дамблдор бы их, конечно, остановил. Уж кто-кто, а он не может не знать о таких событиях в своей школе. Между прочим, может быть, так получится помочь развеяться Рону? Её друг последнее время из-за всех этих событий был особо мрачен, но такие занятия, ведь помогут отвлечься. Они будут тренироваться вместе. Возможно, рыжий парень снова станет прежним. Опять же, она может узнать много нового!

Пока Гермиона млела таким образом, Рон тоже испытывал предвкушение. Чем дальше, тем больше было похоже, что всё идёт к повторению того, через что прошли его родители. Их рассказы, рассказы старших братьев пугали, навевали ужас. Вместе с тем, было в тех историях нечто особенное, что-то, что заставляло желать попробовать свои силы в такой же ситуации. Уже давно Рон был вынужден признаться хотя бы самому себе, что ему неприятно всегда и во всём быть бледной тенью старших родственников. От схожих чувств каждый из его братьев выбирал специфический стиль и свой особый путь в жизни. Возможно, его стиль и путь — преуспеть в наступающем хаосе? Долгие старания (за той же шахматной доской, например) позволяли ему теперь видеть рисунок, в который складывались многие линии событий. Может, через это он и станет собственно «Рональдом Уизли», а не «ещё одним из братьев Уизли». На этом фоне «Армия Дамблдора» казалась чем-то правильным, своеобразной вишенкой на торте. Тут он может чему-нибудь научиться, постоянно оставаться рядом с друзьями, помочь им. Риск в этой затее был, но это и придавало ей прелести. Опасение и предвкушение, забота о родных и друзьях и жажда успеха, осторожность и азарт — всё это составляло тот коктейль, что плескался в Роне. Развалившись на диване и не обращая внимания на учебник, юноша думал обо всём этом снова и снова. Чувств было много, но радость доминировала: начиналось новое приключение. Оно обещало быть опасным (но когда было иначе!), но при этом и самым захватывающим из всех.

Гостиная Слизерина укуталась в полумрак, что было вполне обыденно для позднего вечера, даже в этом зачарованном подземелье. Ещё недавно здесь кипели обсуждения. Обсуждалось всё: от ближайших занятий и планов на лето до перспектив скорого возвращения Тёмного лорда. О последнем говорили с разными эмоциями. Кто-то не скрывал восторга, иные прятали нервозность. Так или иначе, все ощущали надвигающиеся перемены. Молодёжь (хоть и каждый в меру своего темперамента) как всегда жаждала приключений и пафоса. Сейчас, когда словесные баталии отгремели, и даже самые неистовые воители предавались приятным сновидениям, гостиная была приютом теней. Одной из них был Драко.

Юноша не хотел идти в спальню. Там он либо сразу бы уснул, либо, что вероятней, долго бы ещё лежал, слушая храп товарищей. А Драко сейчас хотелось тишины и одиночества. С этого лета вся жизнь мальчика переменилась. Раньше он жил довольно беззаботно. У него было всё, что только можно было пожелать — отец имел средства и на сыне никогда не экономил. Его окружали преданные друзья — да, вероятно, многие из них дружили не столько с Драко, сколько с его родом, но ему случалось замечать в некоторых и настоящую верность. Даже обучение, хотя и было непростым, но нередко доставляло по-настоящему чудесные мгновенья.

Однако, с момента как у них дома обосновался Лорд этот мир дал трещину. Отец, всегда такой спокойный, чуть не всемогущий отец, просто излучал ужас и пресмыкался перед страшной фигурой. Даже кое-кто из окружения Драко значимо охладел к нему: видимо, до них дошли слухи о том, что Малфои в немилости. Впрочем, это были мелочи. Всё, что поглощало теперь мысли Драко: как вернуть всё как было? Да, он понимал, что может быть и намного хуже. Они с отцом и матерью всё ещё были живы и почти совсем здоровы. Они продолжали занимать важное положение, и, кажется, оно даже упрочилось. Вот только Драко более не обманывался. Он прекрасно видел всю непрочность этой ситуации. Отец с матерью безостановочно пытались удержать это положение и вернуть расположение Лорда. Они цеплялись за его милость, словно утопающий за круг. Однако, судя по всему, Лорд не собирался верить Малфоям даже как прежде.

Откровенно говоря, Драко порой даже приходили мысли втроём пуститься на побег. Оставить ставший неуютным, словно казематы, дом, все артефакты, деньги и дела рода родственникам — пусть распоряжаются, раз уж так долго об этом мечтали. Оставить и бежать. Бежать от этой тюрьмы, бежать от намечающейся войны, бежать от Лорда. Оставить позади доходящие до безумия речи о чистоте крови, оставить и благоглупости о равенстве маглорождённых с чистокровными. Пусть бы со всем этим разбирался Дамблдор или тот же Поттер! Им, в конце-концов, не в первой. Останавливало лишь воспоминание о той фотографии из газеты. Каркаров выглядел по-настоящему ужасно: было ясно, что в учебниках не зря не помещали картинок того, что оборотень может сделать со своей жертвой. Драко не хотел, чтобы однажды напечатали уже фото останков его семьи в таком состоянии. Попросить защиты у Дамблдора? Юноша не питал иллюзий: это будет дорого стоить. Не говоря о том, что в прошлый раз директор не защитил даже своих вернейших соратников. Поэтому оставалось лишь думать, чем всё-таки заслужить благосклонность Лорда, а заслужив, надеяться сохранить её до того момента, когда тому станет не до семьи Малфоев.

Драко, чем дальше, тем больше понимал, что Лорд жаждет добыть нечто опасное, скрытое в одной из потайных комнат Хогвартса. Может быть, если удастся принести эту вещь, выйдет получить желанную благосклонность? Драко тяжко вздохнул. Он опасался идти служить Лорду. Если другого выхода не будет, то тогда пойдёт и на это. Пока же он надеялся вытащить себя и родителей из пасти змеи, не прибегая к столь радикальным средствам. Всё же мальчику очень хотелось сохранить хотя бы видимость своего спокойствия, избежав такого резкого и кардинального «взросления».

Большой зал Хогвартса известен как одно из чудес Магической Британии. Дивный потолок — отражение небес. Вечные не прогорающие свечи. Длинные столы факультетов, получающие содержимое через магическое перемещение. Даже удивительно, как из этого невероятного места можно было сделать столовую для школьников. Впрочем, дети быстро привыкали воспринимать такую обстановку как должное. Традиционно, сидящие рядом друзья и недруги, почта и, самое главное, еда на столах волновали ребят гораздо больше, чем все чудеса мира вместе взятые. Не удивительно, что очередной вскрикнувший ученик, привлёк гораздо большее внимание, чем затягивающие небо тучи.

— Ну что там ещё, — уже привычно бурчит кто-то. С начала этого года сенсации стали частыми гостями в Большом зале.

Вскрикнувшим оказался Драко Малфой. Он, чуть не теряя сознание, пытался взять себя в руки. Это было не удивительно. Сегодняшний номер «Британского чародея» содержал громкий заголовок: «Куда пропал Люциус Малфой?» А автор статьи в весьма разухабистой форме обкатывал мысль: «А не лорд ли Малфой, по приказу Волдеморта, возглавлял атаку на корабль с посланниками Министерства?» Как такое могло появиться во вполне лояльном властям «Чародее» было положительно не ясно. Окружающие, в общем-то, и подумали, что Малфой разволновался от гнева. Сам же Драко лихорадочно прикидывал, что всё это значит, и мог ли Лорд действительно разменять своего опального слугу.

Страна не успела толком оправиться от внезапного крушения корабля с посланниками, как произошла новая неожиданность. Министр Фадж провёл пресс-конференцию. Вообще, нынешний лидер Магической Британии любил видеть свои торжественные фото в газетах, но ему очень не нравилось отвечать на вопросы, особенно внезапные. Поэтому обычно к нему допускались лишь отдельные особо одобренные журналисты. В связи с этим заранее не анонсированная пресс-конференция сама по себе стала сюрпризом. Впрочем, ещё более сильное впечатление производило на ней прозвучавшее.

Перед журналистами стоял Корнелиус Фадж, внушительный как никогда. Лицо его светилось то ли безумием, то ли праведным гневом. По правую руку от Министра был Люциус Малфой как всегда безукоризненно одетый, с его физиономии не сходила скорбная мина. Рядом с ним стояли двое, чьи лица не менее месяца красовались на страницах газет. Олаф Ульриксон и Свен Хельсборн, известные скандинавские сыщик и юрист, наконец, прибыли в Англию. Чуть позади расположилась свита Министра, включая Амелию Боунс. Впереди остальных сотрудников, прямо за левым плечом Фаджа, стоял Аарон Глорас.

— Леди и джентльмены, — заговорил Министр. — С превеликим удовольствием могу сообщить вам, что наши долгожданные гости, мистер Ульриксон и мистер Хельсборн, наконец, прибыли и Комиссия по расследованию антибританской деятельности может приступить к работе. Должен также сказать, что это стало возможно только благодаря помощи лорда Люциуса Малфоя. По моей личной просьбе он тайно отправился на субмарине, специально, чтобы обеспечить прибытие наших гостей. Это оказалось необходимым в виду той жестокости, с которой некоторые преступники, проникшие в Министерство, готовы скрывать свои злодеяния и мешать исполнению воли магического сообщества Британии. В связи с этим последнее объявление: Руфус Скримджер, глава Аврората, отстранён от выполнения своих обязанностей и ожидает суда за государственную измену, попытку государственного переворота, злоупотребление служебным положением и некоторые иные преступления. Прошу ваши вопросы.

Зал загомонил, разобрать что-то было трудно. Однако, громкий хлопок, произведённый палочкой Малфоя, помог восстановить порядок.

— Джессика Флютчер, «Ежедневный пророк», — представилась довольно молодая ведьма и продолжила — господин Министр, ожидается ли на этом фоне пересмотр проекта «Об изменении условий организации поддержания правопорядка»? Будет ли в связи с этим этот проект предложен Визенгамоту до Рождества?

— Нет, мисс Флютчер, — ответил Фадж. — Я, как и все люди, заботящиеся о благе нашей страны, убеждён — система нуждается в улучшении, а не сломе. Поэтому стоит лишь очистить от злоумышленников структуры, ответственные за правопорядок, и обеспечить этим органам подходящие условия, как спокойствие, длившееся столь долго, наконец, восстановится. А этот проект вполне соответствует такому взгляду. Нужды его пересматривать нет.

— Стивен Склочски, «Британский чародей», — взял слово богемного вида волшебник средних лет. — Господин Министр, почему Вы попросили совершить такое путешествие лично лорда Малфоя? Неужели, в Министерстве не нашлось ни одного человека, которому Вы могли бы доверять?

Фадж весь побагровел, но разразиться гневной тирадой ему не дал Люциус, начавший тихо говорить:

— С Вашего позволения, господин Министр, я отвечу мистеру Склочски. Да, ко мне обратились с такой необычной просьбой. Да, я согласился её исполнить, ибо понимаю, что таков долг аристократа Магической Британии и члена Визенгамота. — Голос лорда Малфоя был тихим и спокойным, но постепенно он наполнял зал, набирал силу. — Господин Министр попросил меня об этом лишь потому, что не желал оскорблять чувства своих соратников подозрениями, не хотел сеять рознь, не мог поверить в наличие между ними предателя. — Из тихого, почти печального, голос Люциуса становился всё более гневным, наполненным экспрессией. — Это лишь подчёркивает, сколь тяжёлые времена выпали на нашу долю. Времена, когда старые товарищи готовы предать всё и всех, а под личиной блага и защиты от тьмы кроются безумие и дьявольская жажда власти! Именно в такие времена даже испытанные люди и органы готовы очернять честное имя человека, не так ли, мистер Склочски?!

Повисшую тяжёлую паузу нарушил чуть насмешливый старческий голос:

— Рупрехт Крауберг, «Магический еженедельник». Господин Министр, как Вы прокомментируете интервью Гарри Поттера, недавно вышедшее в «Придире»?

Поуспокоившийся за время речи Малфоя Фадж несколько резко заметил:

— Мистер Поттер известен внушаемостью и впечатлительностью: не далее как этим летом он утверждал, что на него в магловском районе напали дементоры. Весьма возможно, идея о возрождении Того-кого-нельзя-называть — продукт нервного потрясения, дополненного чьим-то воздействием. Идея же, что Министерство старается «заткнуть рот» мистеру Поттеру и его друзьям, и вовсе отдаёт манией преследования.

— Однако, Визенгамот, фактически признал факт нападения дементоров на мистера Поттера, — возразил Крауберг.

— Лишь факт того, что юноша был убеждён, будто действует в рамках необходимой самообороны, — пришёл на помощь Министру Глорас.

Зал заседания Визенгамота наполняется весьма быстро. Места, отведённые для прессы, пестреют мантиями разных цветов. Волшебники и волшебницы устраиваются поудобней, достают блокноты и писчие приборы. Завистливые взгляды вызывают счастливчики с прытко пишущими перьями: настроить такое, чтобы оно выдавало связный текст, да ещё и в приличествующем случаю стиле — высший пилотаж, способен на это далеко не всякий. Несколько удивляет отсутствие Риты Скитер, но журналистская карьера весьма мимолётна: возможность внезапного краха — обычный профессиональный риск.

Не пустуют и места для посетителей. Здесь можно увидеть представителей некоторых магических диаспор Британии. Гоблин Востроглаз тихо беседует с бароном Мельмотом — посланцем от вампиров. Эти двое, как и их народы — давние союзники. Подземные обитатели весьма уважают капиталы кровопийц, а последние — скромность банкиров. Особняком устроился представитель лепреконов Реджи Нигл. Эти весельчаки с дурным нравом одинаково неприятны, что любителям сумрака, что финансистам, и сами платят им взаимностью.

Рядом с существами устраиваются представители иностранных государств. Месье Жюльбе и фон Белтан традиционно оказались по разные стороны скамьи. Усевшиеся между ними сеньор Гарсиа, господин Рябов, герр Фридрихсон и синьор Сезано ведут какой-то, видимо, уже привычный разговор. Мистер Роджерс привычно сел чуть повыше в гордом одиночестве.

Тут и представитель «неравнодушной общественности». В роли такового выступает Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Одетый в очередную сногсшибательной расцветки мантию директор Хогвартса неизбежно обращает на себя внимание. Представители волшебных народов косятся, но не подходят. А иностранные гости обменялись со знаменитым магом парой слов.

Предстоит важное заседание: наконец-то Министерство вносит новый пакет своих проектов. Законы «Об изменении условий организации поддержания правопорядка» и «О чрезвычайных полномочиях при разрешении кризисных и потенциально кризисных ситуаций» особо беспокоят прессу. Первый вносит изменения в комплектование Аврората и оплату работы его сотрудников, а второй позволяет при определённых условиях задержать практически любого и вести следственные действия без прохождения всех обычных разрешительных процедур. А вот представителей волшебных народов более волнуют проекты «Об изменении налогообложения предприятий банковской сферы» и «О процедурах финансового контроля». Гоблины недовольны обоими, ведь помимо повышения налогов, предложенного в первом, второй, фактически, ставит все операции под контроль Министерства. Зато лепреконы уже потирают руки в нетерпении: когда же, наконец, оценка качества монет перейдёт от гоблинов к волшебникам. Вампиров, в свою очередь, весьма тревожит риск нарушения приватности.

Всем ясно: на этом заседании посетители (кроме иностранцев) будут обращаться к высокому собранию, как и некоторые его члены. Кто-то станет говорить в защиту законопроектов, кто-то — против. Важно лишь, чей голос окажется весомей.

Сидя в «Норе» Рон, Гермиона и Гарри старались делать вид, что всё идёт как обычно. Собственно, все, присутствовавшие в доме, пытались поддержать беззаботную атмосферу близящегося праздника. Старшие члены компании и без того были несколько напряжены из-за недавно прошедшего заседания Визенгамота, где сторонники Фаджа чуть ли не освистали Дамблдора. При отсутствии многих его сторонников и сочувствующих, внезапно столкнувшихся с какими-то неотложными делами и проблемами, это было и немудрено. А уж тот факт, что Министерство немедленно воспользовалось своими новыми возможностями, задержав отправку Хогвартс-экспресса, многим семьям сегодня добавил нервозности.

Впрочем, сейчас они все собрались вместе, играл «Котёл, полный крепкой, горячей любви», а за окном шёл снег. Праздники подкрались почти совсем вплотную и напряжение, вроде, стало понемногу отпускать. Только в чьих-нибудь глазах нет-нет да промелькнёт то ли тревога, то ли ожидание.

«… и к другим новостям:

«Землетрясение на Рождество?» Недавняя сейсмическая активность по всей Англии встревожила британцев. Сейсмологи удивлены, не меньше обычных граждан, но склонны считать, что ожидать полноценных землетрясений не приходится.

«Пик туризма». В эти предпраздничные дни многие европейцы решили посетить Англию, спрос на услуги перевозчиков взлетел до небес. Если планируете скататься на материк, лучше сразу позаботьтесь об обратных билетах.

«Нашествие НЛО?» Со всех концов страны сообщается о странных объектах в небе. Военные не выказывают беспокойства, а известный уфолог Ксенофилиус Лавгуд уже заявил, что, по его мнению, пришельцев интересуют праздничные традиции землян. Видимо, страна в этом году начала заранее отмечать несколько раньше обычного».

— Спот, а ну вернись, Спот! — Джек уже всё дыхание сбил гонясь за внезапно рванувшим непонятно куда псом.

Вообще, мальчик любил гулять по этим холмам. Здесь было тихо и безлюдно, тропинка петляла между зарослей. Летом хватало совсем немного фантазии, чтобы представить, что ты не выгуливаешь собаку в каком-то захолустье, а преследуешь беглеца в джунглях. Вот только прорываться через все кусты даже зимой было тем ещё удовольствием.

— Уф, и получишь же ты у меня, Спот! — Отдуваясь, угрожал Джек непослушной собаке. — Останешься сегодня без вкусняшки!

Продравшись через очередной куст, он оказался на полянке. Спот был здесь, но только в каком-то смысле: тельце лежало, чем-то разрубленное. А рядом у какой-то дыры в земле стояло, словно на страже, нечто очень уродливое. И в руках у этого чего-то был самый настоящий меч, хотя и небольшой. В иное время Джек пришёл бы в восторг от вида даже такого клинка, но сейчас в его голове, мгновенно появилась верная мысль. Развернувшись, он бросился прочь, но куст был всё также цепок, а странное существо на полянке оказалось очень прытким.

В Косом переулке жизнь кипит: праздничная пора всегда заставляет людей побегать по магазинам. Впрочем, тут хватает и лиц праздношатающихся. При лёгком снегопаде вся эта людская река отдаёт маленькие побелевшие ручейки различным магазинам и принимает пестреющие самыми разными цветами притоки. Кажется, будто накрывающее город снежное одеяло скрывает все потрясения этого года.

Есть, впрочем, и в этом пристанище сна те, кто никогда не забывает о сегодняшнем дне. Эти люди ведут деловые беседы при всяком удобном случае.

Один такой господин, наставительно подняв палец, просвещает в алхимической лавке юного служителя. Лицо последнего выражает целую гамму чувств, но посетитель, даже столь задержавшийся, всегда прав. А этого ритора собеседники никогда особо не волновали.

Вон парочка волшебниц неопределённо средних лет говорит об общих знакомых. Можно быть уверенным: не обсудив все браки, смерти, рождения, они точно не выйдут из-под навеса книжного. А уж если на язык им попадёт «та вертихвостка, за которой ухлёстывает Реджи», то приятельницы не разойдутся до самого вечера.

Люди вполне деловые сколь возможно быстро уговариваются о закупках, продажах и иных делах бизнеса. Они точно знают: время — деньги. Поэтому весь ассортимент различных забегаловок проглатывается ими чуть не набегу. Деловые партнёры спешат: не успевшие ударить по рукам проиграют. Договорившиеся побегут дальше. Неудачники тоже: ещё есть сделки, на которые можно успеть. Всем известен норов таких людей, и задерживать их никто не смеет. Говорят, сам Смерть провожает их быстрее, чем иных своих клиентов. Вероятно, это правда, ведь и они практически всегда успевают на встречу с ним раньше назначенного.

Утёсом посреди людской реки стоит «Гринготтс». Сюда многие заходят снять деньги для закупок. Гоблины привычно скалятся в улыбках за своими конторками, хотя у кого-нибудь из них рот нет-нет да изогнётся, превращая приветствие в оскал, но служитель тут же встряхнётся, и снова всё как прежде. Здесь же, но отдельно от всей этой толпы, с полным сознанием своего достоинства, работают истинные дельцы. Шикарно (хотя бы в своих глазах) одетые люди сидят на диванах, ждут своей очереди к особым клеркам. Солидные беседы о курсах и ценах перемежаются более низменными темами. Здесь можно услышать многое о прекрасных винах, скверных улицах и сварливых гоблинах. Последнее, впрочем, произносится символически приглушённым голосом: дело всё-таки в Гринготтсе. Гоблины затрудняют выдачу кредитов и повышают по ним проценты — хозяева жизни этим сильно недовольны. С важностью, какой не увидишь и во дворце, эти люди сетуют на мягкотелых политиканов, что совсем распустили коротышек.

А меж тем на улице продолжается столпотворение: здесь выбирают подарки, там жалуются на цены. Всякий точно знает, как надо всё сделать, но, ради мира в семье, снисходительно уступает второй половине или родителю. Иных же уже давно ведут по жизни собственные дети и, видимо, будут вести до самой гробовой доски. Всё же накопленное раздражение изливается на Фаджа, Дамблдора и всех прочих и, не принеся никому ни пользы, ни вреда, устремляется в небо, оставляя после себя всю ту же круговерть.

Чуть менее благостную картину открывает любопытному наблюдателю Лютный переулок. Впрочем, здесь любопытствовать крайне не рекомендуется. Местные лавочки не просто не сверкают и не завлекают посетителей, но словно стараются от них скрыться. По улице снуют явно не адекватные лоточники. Пожалуй, они могли бы предложить заинтересованному покупателю сыграть в «собери человека»: многое из продающегося ими вызывает вполне определённые подозрения. Однако, самые тревожные мысли навевают потрёпанные волшебники и ведьмы всех возрастов, снующие по переулку. Человек, случайно забредший в Лютный из его брата-близнеца Косого, имеет все основания опасаться: задержись он тут, и его вещи окажутся товаром у местных лавочников, а составляющие — у лоточников.

Впрочем, тут воображение обманывает путника, привыкшего к своеобразному лоску Косого. Большинство местных — вполне обычные люди (с поправкой на волшебство, конечно). Люди в трудном финансовом положении.

Вон идёт волшебник, которого можно описать одним словом: «изношенный». Такова не только его одежда, но и само тело: осунувшееся лицо с мощными синяками под глазами, на кистях рук, оголённых даже зимой, рельефно проступают вены. Возможно, это один из тех, кто потерял работу из-за чисток Министерства. А может, он в таком состоянии не первый год — волшебники куда крепче маглов, даже самые бесталанные могут выжить в тяжелейших условиях. В прежнее время слабые маги выживали, даже не промышляя на маглах — могло поймать Министерство.

Вот в закутке у основного прохода переулка начинает формироваться сугроб. Приглядевшись, можно заметить мальчишку лет шести. На лице спящего ребёнка счастливая улыбка — возможно, ему снится, что он попал на елку. В былое время, его бы подобрал патруль авроров, и мальчик (успей они) оказался бы в одном из приютов. А будь ныне чуть более тёмный час, его могли бы взять личности гораздо менее законопослушные — всё же у зелий, ритуалов и артефактов, порой, очень специфические требования. Но пока ещё слишком поздно и чрезмерно светло. Хранители закона уже излишне заняты, а их оппоненты ещё не вышли на охоту.

Интересная картина чуть в стороне. Колдунья лет девяноста на вид торгует какими-то сомнительными зельями. Берут плохо, но берут — у этой пятидесятилетней женщины есть надежда порадовать чем-то внуков на праздники.

У её лотка две ведьмы энергично обсуждают родственников, знакомых и политику — любимейшие темы досужих разговоров. Продавщица не торопит возможных клиентов: может, как раз её зелья и покажутся им подходящим подарком для кого-нибудь из обсуждаемых.

Снег наряжает Лютный в праздничное одеяние. Грязь скрывается под слоем белого, сглаживающего даже уродства архитектуры. Праздничная суета оживляет и эти больные места, а тот факт, что некоторые начали отмечать заранее, даёт надежду на более спокойные, чем обычно, ночи.

Праздничный приём в Министерстве не сбавляет обороты. Гости уже успели отдать должное блюдам и теперь разбились на группки. Отдельные энтузиасты продолжают налегать на яства, но большинство теперь обходятся бокалами. Некоторые уже расселись, чтобы сыграть. Другие ведут беседы разной степени приземлённости. Где-то важно обсуждают сложившуюся политическую обстановку молодящиеся женщины и мужчины, не скрывающие своих морщин. Отдельно зрелые, но ещё не старые, джентльмены ведут разговоры о крупных контрактах и поставках. В этом году некоторые товары набрали в популярности — их производство нужно нарастить, другие, менее востребованные, потеряют во внимании этих господ. В танцевальной зале юноши (а с ними и некоторые джентльмены постарше) добиваются женского внимания. Некоторые дамы охотно участвуют в этой уже привычной игре, у иных тут даже имеется большое и чистое чувство. Однако, большинство увлечено разговорами о знакомых и родных, обсуждениями мод и прочими темами не для слабых умов.

Несколько напряжённо скользят по залам, то застывая у какой-нибудь группки, то возобновляя шаг, иностранные представители. Третьи секретари своих посольств, эти люди пробыли здесь уже не один год, они знакомы с большинством собравшихся здесь и разговоры, ими ведущиеся, всё также привычны. По своему статусу главных посланцев своих Министерств эти господа обязаны присутствовать на таких приёмах, но сейчас их мысли явно где-то далеко.

На приёме отсутствует Альбус Дамблдор, что едва ли удивительно, учитывая его натянутые отношения с Министерством. А вот тот факт, что не видно Корнелиуса Фаджа заставляет задуматься. Но немногие в этих залах о чём-то думают. Большинство просто наслаждаются очередным приёмом: говорят всё также и всё о том же. Те, кого не покидают мысли о происходящем, возможно, прямо сейчас, не портят остальным вечер. Лица посланников не покидают вежливые улыбки, а разговоры по-прежнему достаточно глубоки, чтобы удовлетворить мыслителей, и легки настолько, чтобы не наскучить им. Не отстаёт от дипломатов и Люциус Малфой. Со своей супругой он скользит от группы к группе. Здесь улыбнётся, там нахмурится, а вот изобразит скорбь или гнев.

Когда время близится к полуночи, залы слегка содрогаются. Все слегка встревожены, а открывающиеся двери выхода вызывают общий интерес. Одни ждут продолжения банкета, а другие — новостей.