После первой смерти (джен)

Сначала была темнота. Потом сквозь неё в умирающий разум пробился Зов. Людоящер старался его не слушать, потому что уже считал себя мёртвым. Но Зов был настойчив, он властно требовал сбросить холодное оцепенение и подчиниться. Сопротивляться ему было противно природе людоящера, он зашевелился и даже попытался подняться на ноги. Встать не удалось, однако неуклюжие попытки двигаться причинили собравшемуся умирать телу страшную боль.

Боль прояснила оцепеневший разум, и тот стал искать способ последовать Зову. Оказалось, что сделать это можно только одним путём — ползти, цепляясь когтями за землю и с невероятными усилиями отвоёвывая у боли каждую пядь.

Позади ящера оставалась полоса примятых, испятнанных холодной кровью листьев папоротника. Она оказалась довольно длинной — прежде, чем изнемочь и вновь провалиться в забытьё, раненый смог преодолеть несколько сотен шагов. Окажись на его месте человек или орк, он давно был бы мёртв. А ящер всего лишь уткнулся зубастой мордой в мох и потерял сознание.

И снова его насильно вырвали из блаженной тьмы, где боли не было места. Зов умолк, но на смену ему пришли резкие, высокие голоса. Они о чём-то оживлённо переговаривались, издавая невнятное бормотание, перемежавшееся скрипами и взвизгами.

Ящер с трудом приоткрыл затянутый плотной плёнкой глаз и увидел несколько пар кривых волосатых ног. Ноги находились в постоянном движении, переминаясь, приплясывая и подпрыгивая. Покрывавшая их серая шерсть была неровно выкрашена красноватой охрой и чем-то ещё. Если бы не боль, возвратившаяся вместе с сознанием, то ящер сумел бы припомнить, кому могут принадлежать такие ноги. Но боль заслонила всё, и он попытался вновь спрятаться от неё в такой желанной сейчас тьме, однако это никак не получалось сделать — мешали эти мерзкие визгливые голоса.

Внезапно голоса стали тише, а ноги их обладателей прекратили свой беспорядочный танец и раздались по сторонам. К лежащему без сил ящеру приблизилось ещё одно существо. Шерсть на его ногах, столь же кривых как и у остальных, была снежно-белой. Правда, одну ногу она покрывала не полностью — значительную часть конечности занимал уродливый бугристый шрам. Он казался очень старым, но существо сильно припадало на искалеченную ногу и опиралось на деревянный, потемневший от времени и до блеска отполированный посох.

Помеченный шрамом что-то властно рявкнул, заставив остальных заткнуться окончательно, и склонился над распростёртым на земле телом. Он молча посопел какое-то время, потом потыкал в плечо ящера посохом и задумчиво проскрипел:

— Никогда такого не видел... Что же с ним делать?

Ящер понял его слова и от этого испытал слабое удивление, заставившее его на какое-то время забыть о боли.

— Ос-с-ставь меня в покое, — тихо прошипел он в ответ. — Я умираю...

— Ого! Да ты понимаешь человеческую речь! Вот так дела! — изумился обладатель посоха. — Ты кто такой?

Но ящер не ответил. Он всё-таки погрузился в беспамятство. Похоже, на этот раз окончательно.

— Эй, не смей умирать! Я с тобой ещё не закончил, — возмутился обладатель шрама и скрипучего голоса. А потом израненное тело ящера окутали голубые прохладные волны исцеляющего заклинания.

* * *

Когда ящер очнулся в следующий раз, то первое, что он увидел, были каменные своды пещеры. По ним метались красноватые отблески пламени костра. Кожа с одной стороны тела ощущала исходившее от него приятное тепло. Чуткий слух ящера уловил потрескивание дров, доносившиеся откуда-то издалека уже знакомые высокие голоса и тихую возню в нескольких шагах от себя.

Где он и как здесь очутился? Ящер напряг память, и перед его внутренним взором всплыла картина сражения с внезапно напавшими безволосыми. Боль. Покрытые седой шерстью ноги, одна из которых была изуродована шрамом. Плавное покачивание носилок из гибких ветвей кустарников в такт коротким шагам носильщиков... А ещё Зов! Зов, на который он не смог прийти!

Вспомнив об этом, ящер попытался вскочить на ноги, но не сумел — руки и ноги оказались схвачены крепкими путами. В ответ на этот неудавшийся рывок по телу прокатилась болезненная волна. Но это был лишь слабый отголосок прежней боли — той, что лишала сил, воли и заставляла сознание прятаться от неё в спасительной тьме.

Ящер осторожно повернул голову и огляделся. Неподалёку действительно горел костёр. Возле него, скорчившись, испуганно замерло маленькое волосатое существо с острыми ушами и широко распахнутыми глазами, похожими на кошачьи. «Гоблин», — всплыло в памяти слово, обозначавшее подобных созданий.

— Не бойс-ся, я тебя не трону, — с трудом ворочая в пересохшей пасти раздвоенным языком, прошелестел ящер.

Этого гоблин выдержать уже не смог. Он мгновенно вскочил и бросился прочь с пронзительным воплем. Какое-то время ничего не было слышно, кроме этого крика, но вскоре стих и он, сменившись многоголосым бормотанием и взвизгами. А вслед затем послышался шум шагов множества маленьких ног и в помещение, где лежал ящер, ввалилась целая толпа гоблинов.

Вся орава почтительно остановилась у входа, выпустив вперёд полностью седого гоблина, опиравшегося на посох. Ящер перевёл взгляд вниз, на одну из его ног, и разглядел грубый шрам, впечатавшийся в память ещё при первой их встрече. А когда он внимательно посмотрел выше, то невольно оцепенел на какое-то мгновение. Будь на его месте человек, то он бы непременно вздрогнул. И было от чего — как оказалось, не только нога гоблина некогда была жестоко истерзана. Ещё один безобразный рубец наискось пересекал грудь и живот. Левая рука была искалечена, висела неподвижно в неестественном положении и словно слегка усохла. Но страшнее всего выглядело лицо седого гоблина — вся его правая половина представляла собой один сплошной шрам, глаза не было, а из-под изуродованной губы торчал в вечном оскале желтоватый клык. Зато уцелевший левый глаз светился умом и бесстрашием.

— Кто ты такой? Как твоё имя? В прошлый раз ты пытался говорить со мной, но был слишком слаб. Ты меня понимаешь? — спросил гоблин. Слова языка людей он выговаривал странно, но не только из-за особенностей строения голосовых связок, выступающих клыков и искалеченной губы. Была в его речи ещё какая-то особенность — некоторые слова он выговаривал иначе, а фразы строил непривычным для ящера образом.

— Меня зовут Ррах, — прошипел в ответ ящер. — Когда-то таких как я наз-з-сывали людоящ-щерами...

— Людоящерами? — удивился гоблин. — Погоди-ка... Выходит, ты брат драконов? Вот так да! Нам в детстве рассказывали древние предания о вас, но я всегда считал всё это сказками. Никогда не думал, что встречу живого брата дракона!

Он обернулся к своим соплеменникам, которые молчаливо вслушивались в их разговор, и что-то проскрипел на своём языке. Ответом ему стал удивлённый гомон.

— Словно дети... — вновь повернувшись к назвавшемуся Ррахом ящеру, вздохнул старый гоблин. — Скажи, брат драконов, если я тебя развяжу, ты не станешь нападать на нас?

— Не с-стану. Вы меня с-с-спас-сли, — ответил ящер. — Я ос-слаб и хочу ес-с-сть.

— Ещё бы тебе не ослабнуть! Вернулся, считай, прямо с порога Чертогов Белиара, — хмыкнул гоблин, скривившись в жутковатой ухмылке.

Он отложил в сторону посох, не глядя протянул руку к соплеменникам, что-то коротко приказал. В его ладони немедленно появился нож, которым он ловко разрезал ремни, стягивавшие конечности пленника.

— Постарайся не двигаться слишком резко, повязки могут сползти.

Ррах зашевелился и сел, неуклюже подогнув под себя непослушные ещё ноги. Двое гоблинов, повинуясь знаку вожака, положили перед ним кусок коры с жареной ножкой какого-то некрупного животного и поставили кривобокую глиняную чашку, от которой приятно пахло травами.

— Ешь, — сказал седой гоблин. — Понимаю, что для тебя этого маловато, но мы и сами не роскошествуем. Чем можем, тем и делимся. А потом обязательно выпей этот отвар, он укрепит твои жизненные силы.

— С-с-спасибо... — ответил ящер, а потом в два счёта расправился с угощением.

— Вот и отлично, — одобрил гоблин и подобрал с пола свой посох. — Отдыхай. Я скажу, чтобы тебя не беспокоили.

— У тебя ес-с-сть имя? — спросил Ррах.

— Имя? — приостановился собравшийся уходить гоблин. — Некогда я носил очень славное среди нашего народа имя. Но вряд ли оно что-то скажет тебе, Ррах. Здесь меня называют Старым. Можешь и ты звать меня так же.

— Хорош-шо, С-старый, — согласился ящер и обессилено опустился на свою подстилку из веток.

* * *

Поправлялся Ррах стремительно. Раны его затянулись и на месте наиболее крупных из них образовалась новая, более яркого цвета кожа с не успевшими ещё отвердеть чешуйками. Несколько дней спустя он уже поднимался на ноги, а вскоре, миновав почтительно расступившихся гоблинов, выбрался из пещеры наружу.

Оказавшись у края подступавшего к самому обиталищу гоблинов леса, ящер свёл отвыкшие от яркого света зрачки в вертикальные щёлочки и огляделся. Почти тот час же он увидел Старого, который сидел неподалёку на плоском камне и наблюдал за вознёй молодых гоблинов, упражнявшихся с дубинками.

Старый, заслышав шаги ящера, обернул к нему лицо, которое при дневном свете выглядело ещё страшнее. Рот его свело гримасой, которая, судя по всему, должна была изображать приветливую улыбку.

— С-старый... — приветственно просвистел ящер.

Молодые гоблины оставили своё занятие, во все глаза вылупились на ящера и загомонили. Но седому вожаку довольно было одного жеста, чтобы любопытный молодняк словно ветром сдуло.

— А, Ррах! Вижу, тебе сегодня намного лучше, — ответил седой гоблин. — Мы вытащили из твоего тела несколько обломков стрел. А самую большую рану зашили — она была от охотничьего ножа. Это люди?

— Да, — подтвердил догадку Старого ящер. — Я с-с-сам виноват. Мы не принадлежим с-себе. Гос-с-сподин управляет нами. Я знал об этом, но вс-с-сё равно с-с-сидел с безволос-с-сым и говорил с-с-с ним.

— Тебе как раз в это время пришёл приказ и ты напал на человека? Вот угораздило! — сочувственно вздохнул гоблин. — А что, не подчиниться вы вообще не можете?

— Нет. Но это вс-с-сё пус-с-стяки. Плохо, что они украли яйцс-с-са.

— Вот так да! Драконьи? Как оно всё у вас там хитро устроено... Ты присядь, Ррах. Тяжело стоять, небось?

Ящер огляделся и, подогнув хвост, пристроился на соседнем камне, до блеска отполированном гоблинскими задами.

— Как только немного поправлюс-с-сь, надо уходить, — сказал он. — Ес-с-сли придёт Зов, может опять с-с-случиться что-то плохое.

— Да-а, не позавидуешь тебе, — протянул Старый высоким скрипучим голосом. — Мне-то хоть и досталось в жизни, но я свою судьбу сам выбирал. Потому не обидно.

— Ты с-с-слишком умный для гоблина. С-с-слишком хорош-шо говориш-ш-шь... — прошелестел ящер.

— Учили основательно, — помолчав, ответил Старый. — Я из очень знатной семьи, у нас всё лучшее было. А теперь здесь, с этими вот... — мотнул он головой в сторону входа в пещеру.

— Рас-с-с-скажи, — попросил Ррах.

— А чего там особо рассказывать? Родился, жил в семье со старшими братьями на всём готовом. Учили нас хорошо — владеть оружием, разбирать следы, читать разные надписи, говорить по-людски и по-оркски. Кое-чему из магии. Законы чести прививали с младых когтей... Вырос. Уже скоро должны были и мечом перепоясать... Ну, это у нас было такое посвящение в полноправные воины, — пояснил Старый. — А потом в наш лес пришли люди и стали вырубать деревья. Им, видишь ли, потребовалось много древесины. Их король приказал многократно увеличить добычу руды. Нужны были столбы и доски для крепи в шахтах, хорошие брусья для подъёмников, причалов и кораблей...

— Вы с-с-стали с-с-с ними с-с-сражатьс-с-ся? — предположил ящер, когда седой гоблин прервал свой рассказ на полуслове и надолго умолк.

— Конечно. Не могли же мы молча уйти в какие-нибудь голодные горы, даже не попытавшись отстоять свои владения, — встрепенулся вырванный из задумчивости Старый. — Все полегли — и отец, и братья, и слуги, и соседи... Один я остался.

— Тебя в бою вс-с-сего изранили?

— Нет, это раньше ещё. Я и жив остался только потому, что лежал тогда изувеченный, не мог на бой выйти вместе с остальными. Это мракорис меня порвал, — проскрипел гоблин.

— Мракорис-с-с? С-с-сожрать хотел?

— Нет, я сам на него набросился, — скривился гоблин в своей жутковатой ухмылке, к которой, впрочем, Ррах начал уже привыкать.

— Наброс-с-сился? Зачем? — спросил ящер, даже горловой мешок раздул от удивления.

— Не поверишь! — скрипуче рассмеялся Старый. — Спасал одну человеческую девчонку. Влюблён был в неё до безумия. Дурак был, да?

— Не знаю. Мы мож-жем любить только Гос-с-сподина или Гос-с-спожу, — немного подумав, ответил ящер. — Ты хотел, чтобы она отложила для тебя яйцс-с-са?

Гоблин некоторое время недоумённо таращился на него единственным глазом, а потом, согнувшись пополам, зашёлся в визгливом хохоте.

— Что? Яйца? Ха-ха-ха! Ты и сказанул, Ррах...

Ящер сидел неподвижно и молчал. Его покрытая чешуёй морда оставалась бесстрастной, как и всегда. Только кожаный мешок на шее раздувался и опадал в такт дыханию.

— Не-ет, друг мой, яиц человеческие женщины не откладывают. Как, впрочем, и наши. Но общий смысл ты уловил верно, — отсмеявшись, сказал Старый. — Правда, представить пару из гоблина и человека... Нет, я тогда, конечно, пытался фантазировать, но даже у меня это плохо выходило. Уж слишком мы разные. Но я ничего не мог с собой поделать. Старался видеть её как можно чаще, хоть и не показывался на глаза. Подарки таскал... А когда на неё напал мракорис, бросился на него и врезал палкой прямо по носу. Как видишь, мне это дорого обошлось.

— А с-с-самка с-с-спаслась? — подал голос ящер.

— Убежала, — пожал гоблин единственным здоровым плечом. — И я очень рад, что убежала. Не зря пострадал.

Ррах моргнул, на миг закрыв глаза кожистыми перепонками, но никак не прокомментировал это заявление.

— К счастью, меня, истекающего кровью, подобрали слуги, которые возвращались из леса. Грибы они там собирали или что, не знаю. Выжил я не иначе как чудом, очень долго болел, и когда началась та проклятая война с людьми, ещё не мог вставать на ноги. Уже тогда у меня появилась в шерсти первая седина, хоть я был совсем ещё молод... — вновь заговорил Старый. — Несколько оставшихся в живых слуг из числа серых гоблинов отнесли меня на берег моря. Я приказал им построить плот и двигаться вдоль берега. Но ветром и течением нас отнесло далеко в море. Вода и пища скоро кончились — мы не могли захватить достаточно припасов, когда спасались бегством из наших пещер. Так что когда волны вынесли плот на берег неподалёку от здешних мест, в живых кроме меня оставались лишь двое. Впрочем, вскоре и они погибли от клыков хищников. А меня подобрали местные гоблины. Они совсем дикие, ничего не знают о мире, и вскоре я стал среди них кем-то вроде вождя. Жён у меня сейчас пять, не то шесть. Сколько потомков, я и сам не знаю. В общем, нет причин жаловаться. Неплохо прожил, — вновь ухмыльнулся седой гоблин. — А ты? Расскажи о себе.

— Мы с-с-служим Гос-с-сподину. Он с-с-спит в с-с-своей пещ-щере на куче с-с-сокровищ-щ-щ... — начал ящер и вдруг резким движением повернул голову в сторону леса. — Я с-с-слышш-ш-шу ш-шаги!

— В самом деле? — привстал Старый и схватился за посох.

Однако среди стволов деревьев показались согбенные фигуры гоблинов. Шли они цепочкой, и каждый тащил на спине какую-то ношу.

— А, так это наши охотники возвращаются. Похоже, с добычей! — обрадовался Старый. — Идём в пещеру, скоро есть будем.

— Мяс-с-со? Это хорош-ш-шо! Нужно много с-с-сил... — прошелестел Ррах.

— Ещё бы не хорошо! — усмехнулся седой гоблин.

Он, опираясь на посох, проворно заковылял к устью пещеры, но на полпути заметил, что ящер за ним не идёт, и обернулся.

— Эй, Ррах, чего застыл?! Пошли обедать!

— Гос-с-сподин зовёт... — выдавил в ответ ящер и, словно нехотя переставляя негнущиеся ноги, устремился в лес.

— Эй, погоди! Мяса хоть с собой захвати! И доспехи твои в пещере остались! Мы их починили! — крикнул Старый, но ящер не обратил на его слова никакого внимания.

Цепочка гоблинов-охотников рассыпалась в стороны, пропуская Рраха, который пёр прямо на них, ни на что не обращая внимания. Ящер, не задерживаясь, пробежал мимо и скрылся в зарослях. Глядевший ему вслед Старый сокрушённо покачал головой и, что-то строго приказав растерявшимся охотникам, похромал дальше.

* * *

— Нет, это не морра, это какое-то животное. Что-то вроде большой ящерицы, — проворчал Аг-Махр.

— Он ходит на двух ногах, — возразил ему Мулуккар.

— Ну и что? У глорха тоже только две ноги, а он — животное.

— То-то я думаю — у тебя тоже две ноги, а на разумного не похож...

— Тихо вы оба! — шикнул на них Антак — матёрый следопыт, возглавлявший маленький отряд разведчиков. — Услышит.

— Что делать будем? — подал голос доселе молчавший Уг-Тар.

— Скоро он доберётся до этих камней, мы набросимся на него с двух сторон и свяжем. Пусть потом старшие братья с Большой Земли разбираются, кто это и что с ним делать, — решил Антак.

— Нас же послали следить за морра, а не ловить животных, — попытался возразить ему Аг-Махр. Но Антак нахмурился, а его глаза так грозно блеснули в подступавших сумерках, что молодой орк заткнулся.

— Уг-Тар и Мулуккар, засядете слева от тропы. А ты, кха-люг, останешься со мной. И попробуй только пасть разинуть без разрешения! — процедил предводитель отряда, недобро глядя на Аг-Махра.

Молодой орк, названный очень обидным среди их народа словом, означающим болтуна или пустомелю, оскорблённо засопел. Однако возражать было себе дороже, и он молча подчинился.

Между тем похожее на тощего двуногого ящера существо продолжало упорно карабкаться по крутому склону, наверху которого засели орки. Место для засады они выбрали очень удачно — у ящера не было шанса обнаружить разведчиков, надёжно укрывшихся за камнями. А они больше не издавали ни звука, чтобы не выдать своё присутствие.

Лишь только ящер — а это, как нетрудно догадаться, был Ррах — поравнялся с камнями, с двух сторон стиснувшими узкую крутую тропу, как последовало стремительное нападение. Один из орков мохнатым клубком подкатился ящеру под ноги, двое насели сверху и вывернули ему руки, а Антак уже разматывал прочный ремень из кожи остера.

Ящер рычал и отчаянно брыкался, но это ему не помогло — внезапность нападения и численное превосходство врагов решили дело. Четверо тяжеленных орков придавили его к камням, и через несколько мгновений он был крепко связан. Даже толстый чешуйчатый хвост надёжно притянули к бёдрам. Всё, что удалось ящеру, так это укусить Уг-Тара за руку.

— Может, ему зубы выбить на всякий случай? — мрачно предложил тот, прижимая ладонь к ране.

— Нет. Доставим его целым, — возразил Антак. — Перевяжи свою рану, и возвращаемся на стоянку.

— Нам его на себе тащить придётся? — проворчал Мулуккар.

— А ты думаешь, он сам за тобой пойдёт? — хмыкнул предводитель. — Хватай его за ноги, а этот болтун пусть берёт за плечи. Потом мы с Уг-Таром вас сменим. Рана у него неглубокая, потерпит...

Аг-Махр, вторично названный обидным прозвищем, недобро зыркнул на Антака, но подчинился. Они с Мулуккаром подняли обездвиженного Рраха и поволокли его вниз по тропе — в направлении, откуда он только что пришёл. Тело ящера свела судорога, но порвать крепкие ремни он не мог.

Антак послал Уг-Тара вперёд, чтобы им самим не угодить в засаду возможных дружков двуногого ящера, людей или какого-нибудь враждебного орочьего племени из числа тех, что не встали под знамёна прибывших с материка посланцев Кана и Хош-Пака. Сам предводитель остался с Мулуккаром и Аг-Махром, которые, скаля клыки и переругиваясь, тащили тяжёлого пленника по неровной тропе. Тот, похоже, смирился со своей участью, больше не пытался порвать путы или как-то повредить кому-то из орков.

Темнело. Даже оркам, которые в темноте видят лучше, чем люди и многие другие существа, идти становилось всё труднее. Пленённый ящер своей неподвижностью и безучастностью напоминал бревно. Сходство добавляла холодная, шершавая из-за покрывавшей её чешуи кожа. Если бы не ритмичное движение горлового мешка, можно было бы решить, что пленник умер.

Однако ящер был жив. Притом, как выяснилось, зорко следил за схватившими его орками и всем, что происходит вокруг. На очередном крутом повороте тропы, где Антак вынужден был отстать и не мог видеть происходящего за каменным уступом, ящер вдруг изогнулся всем телом, а затем резко выпрямился. Утратившие бдительность Мулуккар и Аг-Махр отлетели в стороны, а пленник упал на острый камень, торчавший на краю тропы. Туго натянутые путы лопнули, брызнула тёмная кровь из рассечённой о камень кожи, но Ррах не обратил на это ни малейшего внимания. Он мгновенно вскочил на ноги, отпрыгнул с тропы в сторону и помчался по крутому, усеянному острыми обломками склону.

— Держите его, недоумки! — зарычал Антак. Рыжеватая шерсть на его загривке встала дыбом.

Трое орков бросились в погоню, но почти сразу вынуждены были остановиться — стронутые ящером камни уходили у них из-под ног, грозя превратиться в настоящую лавину и увлечь преследователей вниз. Помогая друг другу и изрыгая ругательства, все трое вернулись на относительно безопасную тропу. А вскоре к ним присоединился прибежавший на шум Уг-Тар.

— Упустили! — яростно рявкнул Антак, нависнув над Мулуккаром и Аг-Махром, которые виновато склонили к земле клыкастые морды.

— Кто же знал, что он такой? У него даже ноги не затекли, вон как поскакал... — попытался оправдаться Аг-Махр.

— Закрой пасть, кха-люг! — прервал его тираду предводитель и пристально оглядел своё немногочисленное воинство. — Слушайте все! Мы не вернёмся на стоянку, пока не поймаем эту тварь. Мы должны узнать, кто это такой и откуда он взялся. Вдруг он не один? Это может сильно повлиять на ход священной войны с морра, к которой призывают нас старшие братья.

* * *

— Явился, наконец! — произнёс Феоматар на рокочущем языке драконов, склонив голову к самой морде Рраха и обдав его едким дымом из пасти. — Долго же я ждал тебя, повинующийся!

Людоящер остался неподвижным и ничего не ответил. Впрочем, никакого смысла в словах не было — огненный дракон мог читать его мысли и чувства, словно открытую книгу. И отдавать приказы, облекая их в слова ему тоже было не нужно. Не говорите же вы вслух собственной руке, чтобы она налила вам воды в кружку или почесала затылок? То, что Феоматар решил поболтать с людоящером, было не более, чем мелким капризом, прихотью древнего как мир существа.

— Сколько ты служишь мне? Очень долго. Кажется, ты самый старый из нынешних повинующихся? И самый самостоятельный, как я погляжу, — продолжал дракон выдыхать слова вместе с дымом в морду ящера. — Ты живёшь так долго, и видел так много, что стал почти как человек, орк или другое разумное существо со свободной волей. А, может, из породившего тебя яйца должен был выйти крылатый, а потом боги передумали и появился повинующийся, который не хочет повиноваться? Отвечай мне! Я желаю говорить с тобой, как с разумным созданием, наделённым волей.

— Я повинуюсь тебе, Господин! — ответил Ррах тоже на родном языке драконьего племени.

— Не слишком-то старательно ты это делаешь, — заявил Феоматар. — Позволяешь себе странные выходки. Зачем тебе потребовалось говорить с тем человеком? Ты хотел есть? Так убил бы его и взял столько еды, сколько было нужно тебе и твоим братьям.

Дракон выпрямил шею и теперь взирал на Рраха с такой высоты, что тому пришлось задрать голову вертикально вверх, чтобы продолжать почтительно глядеть в глаза повелителю. Кожа на его заметно выступающих рёбрах натянулась, из едва начавшей зарубцовываться раны выступила капля крови.

— Не было нужды его убивать. Мракорис был большой. Мяса могло хватить на всех, — бесстрастно ответил Ррах.

— Это ты так решил? — фыркнул чадным пламенем Феоматар. — Из-за твоей странной выходки погибла значительная часть кладки, которую сделала для меня госпожа Феодарон! Как ты там себя называешь? Ррах? Так вот, Ррах, из-за тебя мы лишились полутора десятков повинующихся! А вдруг из одного из тех яиц, что забрали люди, должен был выйти крылатый? Ты ведь знаешь, какие времена настают? Пророчество скоро сбудется и прозвучит Глас! У нас теперь на счету каждый повинующийся, не говоря уже о крылатых.

— Я виноват, Господин. И я в твоей власти, — ответил Ррах.

— Но тебе это не нравится, да? Вижу — нравится! Не зря же ты так часто произносишь слово «я», которое обычно к таким как ты неприменимо. Ты хотел бы стать свободным и поступать по своему разумению? — завозился Феоматар на куче золотых монет и других драгоценных предметов, служивших ему ложем. — Долго я живу на свете, но не припомню, чтобы хоть один из повинующихся был таким, как ты, Ррах. Ты слишком самостоятелен.

Людоящер молчал.

— Ты растревожил моё любопытство, Ррах. А я уже почти забыл это ощущение. Поэтому я не испепелю тебя и не использую для еды. Лучше дам тебе шанс, — пророкотал дракон, и в голосе его людоящеру послышалась усмешка. — Слушай же, Ррах! Сейчас ты покинешь мою пещеру и отправишься в город людей. Если украденные ими яйца или часть их ещё целы, то ты принесёшь их мне. Если люди уже раскололи их и подмешали в свои дурацкие зелья, то убьёшь тех, кто это сделал. После этого я освобожу тебя и никогда больше не стану призывать. Ты будешь первым из повинующихся, живущим по своей воле. Ты ведь этого хотел, Ррах? Что же ты молчишь?

— Я сделаю всё, что ты прикажешь, Господин. Или умру.

— Разумеется, сделаешь, — совсем уже откровенно усмехнулся Феоматар. — А чтобы ты снова не наделал глупостей, я лишаю тебя дара говорить на языке людей. Ты по-прежнему будешь понимать их слова, как и слова орков, но не сможешь сболтнуть лишнего. В остальном можешь действовать самостоятельно. Но, разумеется, я стану присматривать за тобой и направлять твои поступки в сложных обстоятельствах. Всё, ступай!

Ррах молча развернулся и быстрым шагом направился к выходу из просторной пещеры, в которой происходил этот разговор. Дракон проводил его долгим взглядом, потом зевнул, выпустив к потолку клуб копоти. Со звоном повозился, устраиваясь поудобнее на своём драгоценном ложе, и погрузился в дремоту, в которой с редкими перерывами он пребывал последние несколько сотен лет. Как, впрочем, и остальные представители его племени, остававшиеся в живых после войн древности.

* * *

На этот раз Ррах был настороже и хитрую орочью засаду обнаружил загодя. Он обошёл её стороной, но стронувшийся под весом ящера камень известил отряд Антака о его присутствии. Орки устремились в погоню и следующие несколько дней неотступно следовали за ним, хоть и не могли настигнуть ловкого беглеца.

В места, где обитали гоблины под предводительством Старого, Ррах заводить преследователей не стал. Хотя орки обычно специально на гоблинов не охотятся, однако если те им мешают или становятся на пути, то убивают не задумываясь. Поэтому ящер предпочёл удлинить себе путь, выбрав для спуска другой отрог горного хребта, среди вершин которого таилась пещера огненного дракона. В конце концов, раз уж Феоматар ослабил ментальный поводок, которым Ррах был с рождения привязан к своему повелителю, то почему бы не воспользоваться этим, чтобы отвести беду от существ, которые были к нему добры.

Тем не менее, день за днём ящер приближался к долинам, где жили люди, и к выстроенному ими большому городу на побережье. Горные луга и каменистые осыпи сменились редколесьями, а затем и густыми лесами. Здесь всё чаще встречались следы старых вырубок, одинокие охотничьи хижины, обвалившиеся шахты, где люди некогда добывали железную или серебряную руду.

Рраха постоянно мучил голод. Едва оправившемуся от ран телу, пребывавшему в непрерывном движении, требовалось много жизненных сил, дать которые могла бы обильная пища. Но остановиться на несколько дней, чтобы как следует поохотиться, а затем спокойно переварить добычу, он не мог. Приказ дракона гнал ящера вперёд. Поэтому всё, что ему оставалось, это проглатывать пойманных на ходу мясных жуков и прочую мелочь. А они в этих местах встречались нечасто.

Поэтому дразнящий запах свежего мяса Ррах почуял издалека и сразу же свернул в том направлении, откуда ветер доносил его до чутких ноздрей ящера. Стараясь не хрустнуть веткой и не потревожить ни одного листа, он выбрался на край узкой поляны и замер. Как Ррах и предполагал, это была очередная ловушка двуногих, лишённых чешуи и шерсти существ, которые именовали себя людьми. Он прекрасно помнил, чего ему стоила недостаточная осторожность в прошлый раз — тогда он угодил в западню, познакомился с охотником по имени Том, сам едва не погиб, потерял остальных бывших с ним людоящеров и, что самое ужасное, порученные им драконьи яйца.

Снова так глупо попадаться в ловушку Ррах не хотел, а потому долго стоял в зарослях на опушке леса, наблюдая за поляной, окружавшими её деревьями и торчавшей посередине клеткой из толстых жердей, внутри которой висела почти целая туша падальщика. Орки, которые шли по его следам, не показывались со вчерашнего дня. Вряд ли они отступились и прекратили погоню — это не в их обычае, но увеличить разрыв с преследователями Рраху явно удалось. Так что время у него пока было.

Ящер прекрасно понимал, что если просто войти в клетку и попытаться забрать мясо, сработает несложный механизм и ловушка захлопнется. Поэтому, убедившись, что вокруг всё тихо, Ррах первым делом подыскал толстый сук с крепкой развилкой на конце. Подойдя к ловушке, он подпёр им поднятую вверх дверцу клетки, спокойно вошёл внутрь и занялся приманкой. Туша оказалась привязанной очень крепко, а новым оружием взамен того, которое забрал с его бесчувственного тела Том или кто-то из его дружков, Ррах так пока и не обзавёлся. Поэтому пришлось действовать при помощи зубов и когтей.

Разумеется, механизм ловушки сработал при первом же рывке. Но дверца упёрлась в подставленную ящером распорку и застопорилась, как и было задумано. Ррах бросил на неё мимолётный взгляд и снова вернулся к своему занятию — перегрызанию свитого из кожаных ремешков каната, которым была привязана приманка. Поэтому на странный звук за спиной он среагировал слишком поздно — раздался шорох, громкий сухой стук упавшей дверцы и метнувшийся к закрывшемуся выходу ящер оказался лицом... вернее, мордой к лицу со своим старым знакомым.

— А-а, попался, демон! — отскочив на пару шагов, чтобы Ррах не достал его когтями, торжествующе заорал Том. — Клык! Олаф! Идите скорей сюда! Глядите, кого я поймал!

Ррах яростно потряс жерди, из которых состояла дверца ловушки. Но они были толстые, сделаны из очень крепкого дерева и надёжно связаны между собой. Поднять её обратно наверх тоже было невозможно — специальный рычаг заклинивал дверцу после срабатывания западни.

— Ну, что теперь скажешь, демон? Молчишь? Прикидываешься, будто не понимаешь? Молчи-молчи, я-то знаю, что ты отлично умеешь разговаривать по-людски! — издевался донельзя довольный Том.

На поляну выскочили ещё два охотника — рослый рыжебородый мужчина и второй, пониже, худощавый, с проседью в светлых волосах. Они остановились рядом с Томом.

— Ты гляди, ещё один! — нахмурился рыжебородый. — А я думал, в прошлый раз мы всех перебили.

— Так это ж Рах, не видишь, что ли? — удивился Том. — Вон же отметина на шее. И зуб один у него обломан спереди. А вон и шрамы от наших стрел на шкуре. Уж я на такие мелочи приметливый, — ткнул охотник пальцем в сторону ящера. — Ишь, живучий какой, демон! А ведь лежал тогда мертвяк мертвяком... Что делать с ним будем? Добьём?

На это предложение Ррах ответил яростным рыком.

— Ага, не хочешь помирать-то? Ну вот, а прикидывался, будто не понимаешь! — засмеялся Том. — Это ж надо! Тогда ловили мракориса, нынче — пса-кровососа. А оба раза Рах попался!

— Убить-то его недолго, но что с того толку, — подал голос Олаф. — Может, лучше в город его оттащить? За яйца нам в прошлый раз вон сколько монет отсыпали. Поди, и это чудище купит кто-нибудь. Алхимик какой для опытов или ещё кто.

— Дело говоришь, — одобрил его предложение Клык. — Соорудим клетку поменьше, дождёмся остальных ребят и отнесём эту тварь в Бентайн.

Приняв решение, охотники сразу же принялись за дело. Олафа оставили приглядывать за пленённым ящером, чтобы тот не перегрыз ремни, которые стягивали жерди западни. Стоило Рраху подойти к решётке, как он тотчас же получал молниеносный удар палкой — охотник оказался почти столь же быстр, как и он сам.

Впрочем, в своих попытках освободиться ящер особенно не усердствовал. Он всё равно должен был попасть в город людей, так почему бы не сделать это, доехав на их же спинах? Поэтому, оставив решётку в покое, Ррах уселся на дно клетки и принялся с аппетитом поедать мясо падальщика.

Клык и Том тем временем заготавливали жерди покороче — для маленькой переносной клетки — и стаскивали их на поляну.

Все были так увлечены своим занятием, что наблюдавших за ними из зарослей орков заметили не сразу. Лишь только когда Том, каким-то образом почуяв неладное, обернулся к кустам, столкнулся взглядом с одним из волосатых и привлёк внимание своих товарищей, трое охотников схватились за оружие.

Орки, увидев, что дальше скрываться бессмысленно, вышли на поляну. Вперёд выступил предводитель.

— Морра! Это быть наша добыча, — сильно коверкая слова, проговорил он по-гатийски, указав на Рраха. — Вы его давать — мы уходить. Большой войны быть рано.

— Что он там лопочет? — сквозь зубы процедил Клык.

— Сейчас спрошу, — сказал Том и заговорил по-орочьи, временами запинаясь и подыскивая подходящие слова.

Косматые брови Антака удивленно взлетели вверх. Он что-то ответил, стараясь, чтобы его речь звучала как можно более веско, и вновь уставился на Клыка, в котором безошибочно распознал главного.

— Говорит, что они гнали нашего демона несколько дней. Требует отдать, — перевёл Том.

— Да ты кто такой вообще? — спросил Клык у орка.

— Моя Антак. Моя быть вождь.

Том, бросив быстрый взгляд сначала на орка, потом на Клыка, спрятал в бороде усмешку.

— А что ты там про какую-то войну бормотал? — выслушав ответ, уточнил Клык.

Антак, похоже, вопроса не понял, и за него снова ответил Том:

— Говорит, хотят учинить против нас священную войну.

— Ага, опять соберутся воины из нескольких племён и пойдут дальние фермы грабить, — проворчал Олаф. — Знаем. В первый раз, что ли...

— А чем докажешь, что вы и в самом деле гнали этого ящера? — спросил Клык у Антака.

Орк опять не понял и вопросительно взглянул на Тома. Похоже, его знание человеческого языка ограничивалось несколькими короткими фразами. Том прорычал несколько слов на орочьем.

Антак кивнул и поманил к себе одного из своих подручных, державшихся позади. Вперёд вышел молодой орк, рука которого висела на перевязи из древесной коры. Предводитель приказал снять повязку, и охотники увидели, что волосатое предплечье сильно распухло.

Том безбоязненно подошёл к орку и, осторожно взяв за руку, внимательно осмотрел предплечье. Уг-Тар весь закаменел от боли, но виду не подал — не хватало ещё опозориться перед презренными морра.

— Похоже, не врёт рыжий, — обернулся Том к товарищам. — И впрямь отметина от зубов нашего демона. Вон как руку-то разнесло!

Охотник спокойно вернулся на прежнее место и сказал:

— Ну что, Клык? Похоже, придётся отдать им Раха. Они его гнали, по обычаю это их добыча.

— Гнали они его... А мы его почти прикончили в прошлый раз. Выходит, это наш подранок. Так что можешь им сказать, чтоб шли лесом, — ответил Клык. Он словно бы тянул время, а теперь, будто получив некий знак, заметно приободрился и стал ещё более дерзким.

— Что, так ему и сказать?

— Так и скажи.

Том пожал плечами и обернулся к предводителю орков.

— Эхн... эм-м... Эхн-вараг моррак атрак. Оркх ним сул! — снова обернувшись к Антаку, прорычал Том.

Тот нахмурился и взялся за висевший у пояса топор. Остальные орки тоже схватились за оружие.

Том и Олаф наложили стрелы на тетивы луков. Клык вскинул руку, кусты на краю поляны зашелестели и оттуда высыпали ещё охотники. Много, не меньше десятка. Они мигом натянули луки и прицелились в орков.

— Ну что, драться будем? Или так уберётесь? — ласково спросил у Антака Клык.

Предводитель орков понял всё без перевода, убрал топор и подал знак остальным сделать то же самое.

— Морра быть беда. Потом, — многозначительно поглядев на Клыка, пообещал он и провёл по горлу чёрным кривым когтём. Затем орки быстро скрылись в зарослях.

Только что прибывшие охотники тоже убрали оружие и окружили клетку с ящером. Раздались возгласы удивления, на Тома, Олафа и Клыка посыпались вопросы.

Удовлетворив первое любопытство товарищей, Том отозвал Клыка в сторону. Они отошли на несколько шагов и оказались по другую сторону клетки.

— Надо бы приглядеть за твоим братцем, — сказал Том. — А то вдруг решит пойти по нашему следу и напасть ночью.

— Каким ещё братцем? — удивился Клык.

— Антаком.

— С какого ещё Белиара ты эту волосатую сволочь записываешь мне в родню?!

— Антак — это Клык по-орочьи, — заржал Том. — К тому же, вы оба рыжие и даже бычитесь одинаково, когда злитесь.

Клык сплюнул в сердцах, послал Тома ко всем демонам, но не выдержал и тоже расхохотался.

— А присмотреть за орками надо, это верно, — немного успокоившись, согласился он. — Ты парень опытный, вот сам и проследи. Только возьми с собой кого-нибудь из ребят потолковее... Кстати, язык орков откуда знаешь?

— Так я же прежде, до того как к вашей ватаге прибился, шкуры в горных стойбищах скупал. Выменивал на табак и «огненную воду». А в торговле без языка никак, — ответил Том.

Ррах, склонив голову набок, внимательно прислушивался к их беседе.

— В самом деле, ты что-то такое рассказывал... — припомнил Клык. — А почему бросил торговать?

— Не особенно по душе мне было это занятие, хоть оно и прибыльное. Я больше сам люблю охотиться, лес люблю. Вот только...

— Что?

— Неспокойно как-то в последнее время стало. Рахи эти вот появились. Никогда их тут прежде не было. Беренгар, говорят, открыто против короля выступил, увёл своих людей в Этайн и сзывает всех недовольных. У орков шевеление недоброе какое-то пошло. Готовится что-то нехорошее в наших лесах, Клык. Чую, худо будет, а что и как — не спрашивай, не пойму. Но сам, пожалуй, как в город придём, наймусь на какой-нибудь корабль и отправлюсь в море, — проговорил Том без тени веселья.

Клык, наморщив лоб, слушал его с напряжённым вниманием. За время знакомства с Томом он уже убедился, что чутью этого простоватого на вид человека лучше доверять.

— А ты что, и морскому делу обучен?

— По молодости ходил юнгой года два, — ответил Том. — Поди, припомню, чему учили.

— Ну, как знаешь, — вздохнул Клык. — Силой мы никого не держим.

* * *

Несколько дней спустя «паланкин» с Ррахом оказался перед воротами Бентайна — второго по величине города и главного порта королевства Гатия. Четверо охотников поставили клетку на землю и выпустили привязанные к ней сверху для удобства переноски длинные жерди. Остальные зверобои столпились вокруг, а Клык принялся препираться с охранявшими ворота стражниками — те никак не хотели пускать их в город с непонятным чудовищем. Лишь получив мешочек с серебряными монетами, стражники нашли доводы предводителя охотников достаточно убедительными.

Пока шли по улице, за клеткой увязалось несколько зевак, а на рынке вокруг ящера собралась целая толпа. Люди, не слушая увещевания Клыка и других охотников, напирали на клетку и норовили потыкать чем-нибудь в чешуйчатую кожу Рраха. Наконец, ему это окончательно надоело, он злобно зашипел и располосовал когтями рукав чьей-то дорогой одежды. Толпа отпрянула и впредь зеваки старались не подходить слишком близко к клетке.

Возле ящера остались лишь трое охотников во главе с Томом, а остальные, включая Клыка, разошлись по каким-то своим делам. Толпа постепенно разбрелась, пресытившись зрелищем равнодушно сидящего на полу клетки чудовища. Только редкие прохожие ненадолго останавливались напротив, но близко не подходили — слухи о необычайной свирепости ящера уже разлетелись по городу.

— Ну что, демон, пить хочешь? — спросил Том и просунул между прутьями наполненную водой деревянную кружку.

Ррах осторожно взял её когтистыми пальцами, попробовал воду кончиком раздвоенного языка и опрокинул в рот. Проглотил, закрыв глаза от удовольствия. В последний раз его поили утром, перед выходом с места очередной ночёвки, а денёк выдался жаркий.

Пустую кружку Ррах выставил из клетки наружу. Том, не сводя с ящера настороженного взгляда, забрал посуду. Потом уселся неподалёку, но так, чтобы пленник при всём старании не смог до него дотянуться когтями.

Два других охотника отошли в сторону и о чём-то негромко разговаривали.

— Эх, Рах, Рах, видишь, к чему тебя привела твоя подлость? — исподлобья взглянув на ящера, покачал головой Том. — Мы же почти подружились, а ты повёл себя как последний шныжий сын! Вот и сиди теперь в клетке. Разве можно нападать на того, с кем делишь еду и ночлег? Напал бы сразу, как только я к тебе в яму провалился. Это было бы понятно — ты демон, я человек. Тут уж кто кого. А ты сначала в доверие втёрся, а потом обманул...

Ррах делал странные движения челюстью, будто силился что-то сказать, но не мог. Лишь издал негромкое ворчание.

— Притворяешься, будто не умеешь говорить по-нашему? — усмехнулся Том. — Ну-ну, притворяйся. Я-то знаю, что всё ты понимаешь. Может, тебе просто стыдно, а? Хотя откуда у демонов стыд? Вы же порождения Белиара, вам положено бессовестными быть.

Ящер опустил голову.

Одностороннюю беседу охотника и людоящера прервал Клык, который явился в сопровождении кузнеца и его подмастерья.

— Вот эта клетка, что ли? — хмуро спросил кузнец. — А та тварюка не цапнет, пока работать будем?

— Может попытаться. Но мы не позволим, — ответил Клык.

Поманив дежуривших возле пленника охотников, он велел им вооружиться заострёнными кольями. Ими они загнали Рраха в дальний угол клетки, а кузнец принялся укреплять её углы железными полосами. Работая, он опасливо косился на ящера, готовый отскочить в любой миг. Подмастерье вообще старался держаться подальше, подавая мастеру инструменты на вытянутых руках.

Ррах недовольно рычал — за время пути он исподволь подгрыз ремни, скреплявшие жерди, из которых состоял его «паланкин». Это позволило бы освободиться в нужный момент — например, нынешней ночью, чтобы отправиться на поиски драконьих яиц. Однако предусмотрительный Клык решил усложнить осуществление его планов.

* * *

Ночью ящер старательно расшатывал крепления клетки, но так и не успел управиться до рассвета. Приходилось работать незаметно от очередной смены охранявших его охотников.

Ну, ничего, он что-нибудь придумает и всё равно освободится. Вот, к примеру, что станут делать охотники, если Ррах прикинется мёртвым? Холоднокровному существу, способному часами сохранять полную неподвижность, сделать это не так уж сложно.

После восхода солнца рыночная площадь, опустевшая на ночь, снова стала наполняться народом. Появились Клык и Том, которые коротали время до рассвета в ближайшей таверне. Рраху дали кусок жареного мяса и воды.

— Вообще-то он говорил, что и сырое жрёт. Но жареное ему больше нравится, — бросив ящеру угощение, пояснил Том.

— Что-то я пока ни одного слова от него не слышал. Не выдумал ли ты ваш с ним разговор, дружище Том? — скептически хмыкнул Клык.

— Ничего я не выдумал! Рах просто немым притворяется. Стыдно ему, демону! — горячо возразил охотник.

Перед клеткой остановился, тяжело опершись на трость, низенький тучный человек с багровым лицом. Судя по одежде и следовавшим за ним попятам двум матросам, это был капитан какого-то судна из числа тех, что нередко заходили в гавань Бентайна, чтобы выгрузить товары, пополнить припасы или произвести ремонт.

Толстяк с любопытством оглядел сидевшего в клетке Рраха и нашёл глазами Клыка с Томом.

— Это что за тварь такая? — спросил он.

— Да вот, демона поймали, — ответил Том.

Толстяк засмеялся. Матросы за его спиной заухмылялись.

— Какой же это демон? Крыльев нет, огнём не дышит... Нет, это просто животное. Но вот какое? Никогда подобного не видел, — вслух размышлял капитан.

Том открыл было рот, чтобы возразить, но получил от Клыка чувствительный толчок по рёбрам и передумал.

— Я всю жизнь занимаюсь охотой, но тоже обалдел, когда эта тварь попалась в нашу ловушку, — сказал Клык. — Видно, очень редкий зверь. И цена у него должна быть соответствующая.

— Да, такое диво можно было бы неплохо продать какому-нибудь вельможе в Венгарде. Ваш король его вряд ли купит. Говорят, казна Гатии пуста, войско бунтует... — хитро поглядывая на охотников, проговорил толстяк.

— Пятнадцать тысяч, — нахмурившись, сказал Клык.

— Пятнадцать тысяч золотых? Ты спятил?! — взвился капитан, сердито ударив тростью по камням, которыми была вымощена площадь.

— Нет, я же не сумасшедший. Конечно, гатийскими серебряными монетами. Хотя от миртанских золотых мы тоже не откажемся. Но дешевле отдать никак нельзя — людей у нас в ватаге много, каждый должен получить свою долю, — отвечал Клык.

— Всё равно это слишком дорого. Могу предложить восемь тысяч. По рукам? — назвал свою цену капитан.

Торговались долго и яростно, но в итоге сошлись на цене, которая устроила обе стороны. Нужной суммы у толстяка при себе не было, он написал записку и протянул её одному из матросов.

— Слушай внимательно, Вим! Дуй на «Красотку». Скажи Ансельму, чтобы выдал деньги, и отдай эту записку. Как будешь возвращаться, захвати с собой пару ребят покрепче — Баджо, Герна или кто там ещё подвернётся. Клетка тяжёлая, да и с золотом в одиночку возвращаться не стоит, — напутствовал он его.

— Будет исполнено, капитан Льерт! — рявкнул матрос и умчался к пристани.

Ррах, до того сохранявший безучастный вид, понял, что его собираются погрузить на корабль и увезти из города. А здесь у него задание, которое нужно выполнить любой ценой. Как только капитан и Клык пришли к соглашению, ящер взревел и яростно заметался по клетке. Но разрушить своё узилище он не мог — кузнец потрудился на совесть.

Глядя на беснующегося ящера, капитан Льерт засмеялся. Он явно был доволен поведением только что купленного чудовища.

— Давай, давай, реви! Вот хорошо! А то сидел, как неживой! Р-р-р! Молодец, реви громче, настоящий монстр! — азартно размахивая тростью, кричал он.

— Капитан! — отвлёк его от этого увлекательного занятия Том.

— Чего тебе? — бросил через плечо толстяк.

— На «Красотке» матросы не требуются?

— А ты что, разбираешься в морском деле? — тяжело повернувшись, окинул его оценивающим взглядом Льерт.

— Немного. Когда-то ходил юнгой на Южные острова и Хоринис, — отвечал Том.

— Понятно... Нет, у меня пока достаточно людей.

— Ну, если будет место, могу я рассчитывать?.. — пробормотал охотник.

— Непременно, — равнодушно пообещал капитан и снова обернулся к своему приобретению.

* * *

— Ну что ж, прощай, демон! — вздохнул Том, глядя вслед морякам, уносившим клетку с отчаянно ревущим Ррахом.

— Пожалуй, оно и лучше, что этот Льерт не взял тебя на борт. Смотрю, история с этим чудовищем не прошла даром. Тебе было бы тяжело находиться на одном корабле с твоим «демоном», — сказал Клык.

— Пожалуй, ты прав. Но выйти в море я решил твёрдо. Буду ждать, когда в гавани бросит якорь другое подходящее судно, — убеждённо ответил Том.

Помолчали.

— Знаешь, дружище, у меня есть знакомый капитан по имени Йорген. Обычно он заходит на своём китобое в наш порт примерно в это время года. Я навёл справки — он пока ещё здесь не был. Так что если его не отправили на дно морские чудовища, то могу похлопотать за тебя, как появится, — предложил Клык.

— Да, было бы неплохо. Мне бы это подошло, — сказал Том.

— Не пойму я тебя. То ты боишься оставаться в наших лесах, потому что в них много орков и этих двуногих ящериц. А то вдруг готов сразиться с китами и морскими змеями, — пристально посмотрел на него Клык.

— При чём тут страх? — удивился Том.

Не похоже было, чтобы Клык понял, что имел в виду Том. Но переспрашивать он не стал, лишь пожал плечами и потряс тяжеленным мешком с монетами.

— Ну что, ребята, идём в таверну? Нужно поделить выручку и отпраздновать удачную сделку, — оглянулся он на остальных охотников. Те в ответ довольно загомонили.

Таверна находилась рядом с рыночной площадью, так что далеко идти не пришлось. Вскоре почти все охотники, за исключением застрявшего где-то Олафа и ещё пары парней, сгрудились вокруг стола, на который Клык насыпал горку монет. Среди них были как жёлтые кругляши с изображением короля Робара, так и серебряные монеты Гатии. Клык быстро отсчитал каждому его долю, а потом ссыпал обратно в мешок то, что причиталось отсутствующим.

Вскоре охотники расселись за столы, наполнив таверну весёлым гомоном. К ним присоседилось несколько местных бездельников, всегда готовых промочить горло за чужой счёт. Вино и пиво потекли рекой, хозяин с помощниками едва успевали подтаскивать закуски.

Том, Клык и присоединившийся к ним Олаф, который уже успел где-то слегка набраться, расположились в дальнем углу. Там было не так шумно.

— Теперь жене и дочкам одежду новую куплю, бусы подарю какие-нибудь. Пусть порадуются, — говорил довольный, хмельной Олаф.

— Тебе проще — не надо думать, куда деньги потратить. А я один на свете, подарки дарить некому, — хмыкнул Том.

— Чего тут думать? Женись, да и всё. Мужик ты крепкий, голова варит, глаз верный, руки тоже не кривые. Чего ещё надо? — пьяно засмеялся Олаф.

— Нет, мы с Клыком одинокие волки, — замотал головой Том.

— С Клыком? Ну, Клык-то был женат, — возразил Олаф. — Скажи, Клык?

— Отвяжись, — буркнул рыжий и уткнул нос в кружку с пивом.

— У тебя была семья? — удивился Том. — Ты не рассказывал.

— А чего рассказывать? Пока я бродил по звериным тропам, стараясь заработать нам на жизнь, эта стерва уехала с каким-то капитаном. На красивом корабле. С белыми парусами! И сына нашего с собой забрала, — отвечал Клык, в сердцах грохнув кружкой об стол.

— Её ведь Соня звали? — снова встрял Олаф.

— Соня, чтоб её... Эх, Олаф, зря ты затеял этот разговор! Разбередил старую рану. Полтора десятка лет уж прошло... — проворчал рыжий.

— А сын? Где он теперь? Ты о нём что-нибудь знаешь? — спросил Том.

— Ничего я не знаю! Пытался искать. Вроде бы видели на одном корабле рыжего мальчишку лет пяти. Но куда он делся потом, я так и не узнал. Фехт уж взрослый теперь должен быть, — вздохнул Клык, потом вскочил на ноги и потребовал ещё пива.

* * *

Том неуверенным шагом вышел на пристань. В водах бухты отражался тусклый свет пары фонарей, но темноту он почти не рассеивал.

Охотник проковылял мимо штабелей досок и каких-то ящиков. Мимо выстроившихся вдоль причала и плавно качающих мачтами рыбацких лодок. И остановился возле трапа, сброшенного с палубы миртанского судна.

Том остановился и удивлённо уставился на трап, словно это была невесть какая диковинная вещь. Потом огляделся. Поблизости никого видно не было. Стражники, дозором обходившие порт в это время суток, судя по всему, находились на дальнем конце причала. Из команды судна трап вроде бы тоже никто не охранял...

Ноги сами вознесли Тома на тёмные, пружинившие на каждом шагу доски. На ходу он покачивался, но при этом умудрялся ступать бесшумно — долгие годы, проведённые в лесах, намертво впечатали охотничьи навыки в сознание и мышцы Тома.

Вот и палуба «Красотки». И тоже никого нет поблизости. Неужели этот краснорожий Льерт даже вахтенного не поставил? Вот придурок! А Том ещё хотел наняться к нему в команду...

Злое шипение известило охотника, что клетка с ящером находится возле мачты. Он немедленно направился в том направлении.

— Ну что, сидишь, демон? — прошептал охотник, оказавшись возле клетки. — У, сволочь... Сейчас я тебя выпущу. Но ты чтобы сразу в лес к себе! Понял, Рах?

Ящер перестал шипеть и затих.

Том протянул руку к задвижке, на которую запиралась дверца. Но пальцы неожиданно наткнулись не на грубо обструганное дерево, а на холодный гладкий бок железного замка. Проклятый капитан принял дополнительные меры безопасности! Том много чего умел делать, но взлом замков среди его навыков не числился. Тем не менее, он достал нож и, чертыхаясь, стал на ощупь ковыряться его острием в скважине.

Внезапно за спиной Тома вспыхнул свет. Он обернулся и разглядел лицо высокого светловолосого парня. Это был один из тех матросов, которые приходили на рынок за клеткой с ящером. В левой руке он держал горящий факел, а в правой недобро поблескивал кривой клинок абордажной сабли.

— Ты что здесь делаешь? — спросил моряк.

Том выпрямился, покачнулся и едва не упал на клетку.

— А, охотник! Я тебя сегодня на рынке видел... Да ты пьян! — догадался светловолосый. — Нож убери! Не то отчекрыжу его вместе с рукой.

Том с недоумением взглянул на зажатое в руке оружие, сердито сплюнул и засунул клинок в ножны.

— Вот так-то лучше! Ты зачем на палубу забрался? — принялся допытываться моряк. — Что делал возле этой твари? Может, хотел её украсть и впарить старине Льерту по второму разу? Ловко придумано! — усмехнулся он.

Том обиделся.

— Ничего ты не понимаешь! — проворчал он. — Это знаешь кто? Думаешь, просто зверь какой-то? Не-ет, это Рах — дружок мой. Понял? Мы с ним, знаешь?.. Ух! Мы с ним мракориса вместе... жарили... Рах, скажи ему!

Ящер тихонько зашипел.

— Во, слыхал? Рах он такой, он врать не станет.

Моряк негромко рассмеялся.

— Ты хоть сам понимаешь, чудак, какую чушь несёшь? — спросил он.

— Какую чушь? Никакую не чушь! Рах, объясни ты ему!

Моряк, похохатывая, убрал саблю и взял Тома за плечо. Пальцы у него были словно железные.

— Идём-ка лучше на пристань. Чужакам на палубе делать нечего, — сказал он и повлёк Тома к трапу. Тот слабо упирался.

— Эй, Герн. Что там за шум? — раздался из темноты чей-то ворчливый голос.

— Всё в порядке. Пьяница забрёл какой-то. Заблудился, видно, — отозвался светловолосый и легонько подтолкнул Тома ладонью между лопаток.

— Гони его в шею!

— Так я уже.

— Вот и молодец.

Том, с трудом сохранив равновесие, сбежал на причал.

— Лучше ступай отсюда, охотник, — напутствовал его светловолосый моряк. — Или ты и в самом деле собрался украсть капитанское чудовище?

— Кто? Я? — удивился Том. — Да ну, глупость какая...

Он ссутулился и неровными шагами скрылся в темноте.

Вслед ему прозвучал полный неизбывной тоски рык ящера.