Меню (гет)

В Лондоне, как всегда, шёл дождь. Сырость в этом городе — дело настолько привычное, что без звука шин по вечно-мокрому асфальту запросто может стать не по себе. Май в этом году не радовал солнечными деньками, погружая улицы в промозглую тяжёлую хмарь.

Гарри Поттер был волшебником, это верно, и мог бы по щелчку пальцев высушить и свои промокшие от дождя волосы, и куртку с джинсами, но площадь Пикадилли буквально кишела маглами в любое время суток, так что эта нехитрая манипуляция явно не стоила всех связанных с нею рисков.

Людных мест герой Второй магической не любил, но готов был вытерпеть что угодно ради человека, который появится с минуты на минуту. А пока её не было, Гарри пробежался взглядом по цветастой череде неоновых вывесок в поисках нужной и, найдя, направился прямиком туда.

— Добрый вечер, мистер… — магл за стойкой администратора запнулся и поглядел в книгу регистрации гостей.

— Поттер, — подсказал Гарри, а сам подумал, что нет худа без добра: пусть он и выбрался в центр города, зато никто здесь не оборачивается на него с подобострастным благоговением, как в каком-нибудь Министерстве или на бесконечных мероприятиях, присутствовать на которых требуют чёртовы приличия.

— Вижу, — закивал магл. — Гарри Поттер. Ваш столик зарезервирован на девятнадцать тридцать, прошу за мной.

Гарри занял столик на двоих и поглядел в широкое окно. Умытое дождём стекло заметно искажало фигуры скользящих мимо прохожих и преломляло огни, превращая их в причудливые размытые огоньки. Примерно так же размыто видел всё вокруг и сам Гарри, если не надевал очков.

Если поглядеть на образ жизни его лучшей подруги, трудно было представить, что она запустит своё зрение до такого состояния, что дело сможет поправить лишь лазерная коррекция. Но Гермиона Грейнджер слишком много читала, а это занятие, как известно, способно не только оказывать благотворное действие на кругозор и общий уровень эрудиции, но и нещадно губить зрительный анализатор.

Стеклянные двери заведения открылись, впуская вместе с потоком свежего ветра с улицы тоненькую фигуру в тёмном плаще. Ценой невероятных усилий Гермиона заставила свою неукротимую гриву каштановых волос улечься по плечам в две длинные объёмистые косы и даже немного украсила всю эту конструкцию неброскими заколками-жемчужинами, вместе образующими некое подобие диадемы. Взгляд Гарри невольно зацепился за эти жемчужины, мерцающие в полумраке заведения, тормозя ход мыслей. Он опомнился лишь спустя пару долгих мгновений, что Гермиона беседовала с администратором. Кинулся в их сторону и на полпути к столику взял подругу под локоть, обратившись к маглу:

— Благодарю, дальше я сам.

Администратор выпустил руку Гермионы, чья временная слепота была скрыта за непроницаемыми стёклами солнцезащитных очков, и Гарри подвёл её к столику.

— Привет, — он помог ей расстаться с плащом и повесил его на вешалку. — Рад тебя видеть, Гермиона.

— А я тебя — слышать, — улыбнулась она, на ощупь усаживаясь за столик.

Перестав возиться, друзья на несколько минут погрузились в неловкое молчание. Такое неизбежно случается, когда вы не видитесь месяцами, после чего спонтанно решаете вместе поужинать после работы, чтобы поделиться всеми накопленными за этот период новостями. Никто никогда не знает, с чего следует начинать в подобных ситуациях.

«Я сделала операцию на глазах»? Слишком очевидно.

«Я поборол все отчёты за прошлый месяц»? Слишком скучно.

«Я выслушала от миссис Уизли очередную лекцию об истинных обязанностях женщины в браке, даже если он гражданский»? Слишком стыдно.

«Я расстался с Джинни»? Слишком обескураживающее для самого начала беседы.

Положение неожиданно спас официант, принеся меню.

— Желаете заказать что-нибудь прямо сейчас или для начала выберете? — вежливо поинтересовался он.

— Простите, а тактильного меню у вас не найдётся? Моя подруга… — Гарри замешкался, а Гермиона перебила:

— Прошу, не стоит беспокоиться. Я отлично воспринимаю информацию на слух. Мы позовём вас, когда будем готовы сделать заказ, большое спасибо.

Официант кивнул и удалился, а Гарри почувствовал себя ещё более сконфуженно, чем в самом начале.

— Ты ведь не откажешься прочесть мне, что у них есть? — всё так же невинно улыбаясь, спросила Гермиона.

Гарри был рад тому, что она не может видеть его лица, на котором отразился стыд напополам со смятением. И впрямь: стала бы Гермиона учить шрифт Брайля ради каких-то трёх дней дискомфорта? Да и сам он хорош, даже не догадался предложить столь пустяковую помощь.

— Конечно, — только и вымолвил он, раскрыл меню и прокашлялся. — С чего начнём? Горячее, напитки? Может быть, закуски?

Подперев ладонью подбородок, Гермиона попросила:

— Прочти с самого начала. Тебя это не затруднит? Я всегда полностью изучаю меню, прежде чем сделать заказ.

— Да, без проблем, — с готовностью отозвался Гарри и принялся читать: — Итак, паста. Здесь подают спагетти «Карбонара», спагетти «Болоньезе», феттучини с белыми грибами, тальятелле с лососем и чернилами каракатицы, феттучини томатные с тигровыми креветками и цукини…

— Цукини — это, вроде бы, кабачки? — перебила Гермиона.

Гарри оторвался от меню и растерянно пожал плечами.

— Я… даже не знаю…

— Кабачки, — утвердительно кивнула Гермиона, сама отвечая на свой же вопрос. — Сорт кабачков, они тёмно-зелёного цвета.

Гарри помолчал, совершенно не зная, что сказать. Он снова прокашлялся и вернулся к меню:

— Да, кабачки. Ещё здесь готовят тальятелле «Песто», спагетти с овощами, лазанью «Болоньезе», мафальдине с лососем…

— Как много у них лосося, — с усмешкой вставила Гермиона. — Можно подумать, итальянцы любят рыбу не меньше, чем любят её азиаты.

Гарри не знал, что сказать и на это. Его немного удивляло поведение подруги: обычно серьёзная и собранная, она привыкла обсуждать дела и новости из жизни, но уж точно не кабачки и рыбу. Гарри был убеждён, что Гермиона просто не создана для того, чтобы замечать такие мелочи.

— И это вся паста, которая у них есть, — наконец, сказал он после очередной неловкой паузы. Тёмные очки Гермионы тоже сбивали его с толку. Казалось, всё это время подруга смотрит на него в упор без отрыва. — Тебя что-нибудь заинтересовало?

Она молчала и продолжала странно улыбаться. Гарри сделалось откровенно неуютно, и он неуверенно продолжил:

— Что ж, теперь закуски. Карпаччо из… ты будешь смеяться, но из лосося, — он остановился и поднял на неё взгляд и только через секунду вспомнил, что Гермиона его всё равно не видит. Легче от этого не стало, особенно если учесть, что на его шутливое примечание насчёт рыбы она никак не отреагировала. Гарри вновь уткнулся в меню и монотонно зачитал: — жареный домашний сыр, грильятте, ассорти из брускетт, равиоли с белыми грибами в сливочном соусе, равиоли с рикоттой и шпинатом, равиоли с телятиной…

Гермиона нахмурилась и помотала головой.

— Прошу, Гарри, не так быстро.

Он еле заметно вздохнул и повторил меню закусок снова, на этот раз — помедленнее и с расстановкой.

Гермиона нахмурилась:

— Считаешь, я дурочка? Я вполне способна воспринимать текст на слух, ни к чему читать для меня по слогам, как для маленькой.

Гарри поджал губы.

— Извини. Карпаччо из…

— Не нужно, я поняла, что у них есть.

Гарри впал в ещё пущее замешательство. Таким идиотом он не ощущал себя даже на самых неудачных свиданиях, а ведь это было даже не одно из них. Всего лишь дружеские посиделки с Гермионой, которые проходили без Рона лишь по той причине, что у того сейчас во «Вредилках» проходила очередная суточная инвентаризация.

Гарри ожидал, что они станут трещать без умолку, но на деле и сам не знал, о чём сказать. Некое чувство вины перед ней сковывало и не давало свободно выражать свои мысли, как раньше. Со школьных времён они безвозвратно изменились, и теперь возросшую между ними неловкость нельзя было попросту игнорировать. Гермиона сильно повзрослела, превратилась в настоящую леди — всю такую серьёзную, особенно в этой строгой офисной юбке и белой блузке. Да и тёмные очки не упрощали образ. Гарри чувствовал себя рядом с ней простофилей.

— Почему ты замолчал? — её голос вырвал его из невесёлых мыслей.

— Я… извини. Так, что там у нас дальше? Ризотто. Всего три вида: с белыми грибами, с морепродуктами и с куриным филе, — на этот раз он решил опустить шутки про морских обитателей, — Переходим к салатам. У них есть Греческий, Капрезе, салат с уткой и грушей, салат с креветками и грейпфрутом, салат с запечёнными овощами, Нисуаз с тар-таром из тунца и салат с куриной печенью… — Гарри перевернул страницу и продолжил читать: — Теперь десерты. Конфеты ручной работы, чизкейк «Сан-Себастьян», сливочный рулет с клубникой и кокосом, тирамису. И остались напитки. Авторский чай в ассортименте, морс клюквенный, морс облепиховый…

— Нам принесли винную карту? — перебила Гермиона.

Гарри удивлённо уставился на неё. Гермиона, конечно, не отказывалась выпить на торжествах, но не то чтобы она проявляла интерес к алкоголю, он знал это.

— Вроде бы, нет. Это нужно сомелье звать. Я сейчас…

Спустя пару минут Гарри вернулся в сопровождении работника ресторана. Сомелье держал в руках винную карту.

— Приветствую вас в нашем ресторане, — мягким голосом произнёс он и уже раскрыл карту, чтобы зачитать вслух, но Гермиона прервала его:

— Простите, вы можете просто оставить нам список? Мой друг сориентирует меня.

— Я… — сомелье замешкался. Он привык, что обычно его подолгу держат возле столика, подробно расспрашивая о том, как раскрывается тот или иной букет. Однако просьба девушки была проста и никак не противоречила правилам ресторана. — Вы уверены, что помощь в выборе вам не понадобится? — спросил он на всякий случай, зная, что гости бывают разные.

— Абсолютно, — заверила его Гермиона и широко улыбнулась. Гарри не мог понять, как ей удаётся поворачивать голову точно туда, куда нужно и как бы «смотреть» на своего собеседника сквозь хирургическую повязку, надёжно скрытую очками.

Потоптавшись секунду, сомелье оставил друзьям винную карту и удалился. Гермиона выжидательно посмотрела на Гарри. Он прочёл вслух:

— У них есть Кьянти, Тоскана. Гермиона, тут, э-э-э, характеристики есть, их тоже зачитывать?

— Разумеется, — мягко улыбнулась она.

Гарри вздохнул чуть громче, чем собирался.

— Итак, Кьянти. Пожалуй, самое известное из итальянских красных вин. Идеально сочетается с блюдами тосканской кухни, такими как паста с дичью или же стейком. Данное вино превосходно подчёркивает и оттеняет вкус мяса. Далее. Пино гриджо. Лёгкое свежее элегантное белое вино, которое отменно сочетается с рыбой и морепродуктами, которыми весьма богаты прибрежные регионы Италии. Пино гриджо — вино с лёгким ненавязчивым вкусом, которое лучше всего заказывать летом. Так… Что там у нас дальше? Гев… подожди-ка… гевюрц… Да что за название-то такое? Ге-вюрц-тра-ми-нер. Уф. Язык сломаешь. Итак, гевюрцтраминер. Выразительное белое вино с узнаваемым привкусом и ароматом. Его родина — несравненный Эльзас. Данное вино одинаково полюбилось как во Франции, так и в Германии. Его отличительной чертой является неповторимая умеренная сладость, характерная даже для сухих вин. Гурманы рекомендуют сочетать его с блюдами с азиатским колоритом. Чёрт, Гермиона, я чувствую себя, как дурак. Я столько непонятных и пафосных слов за всю свою жизнь не произносил, — не выдержал Гарри. Ему откровенно осточертела и эта винная карта, и всё меню ресторана в целом. Есть уже не хотелось, пить — тем более. Хотелось лишь понять, за что Гермиона выдумала такое над ним издевательство.

Голос совести напоминал ему, что подруга сейчас нуждается в его помощи, но некая дурная и неприглядная часть продолжала ворчливо задаваться вопросом, почему нужно было тащиться в этот чёртов ресторан именно сегодня, в максимально неподходящее время, практически на следующий день после операции. Ещё и обязательно тогда, когда Рон не смог выбраться вместе с ними. Гарри так и подмывало задать все эти вопросы подруге, с каждой минутой в нём поднималось раздражение.

В этот момент Гермиона сделала то, чего он совсем никак не ожидал: сняла тёмные очки, под которыми не оказалось никакой повязки, и устрёмила на него ласковый взгляд. Уголки её рта приподнялись вверх в полуулыбке. Гарри открыл было рот, чтобы выразить если не раздражение, вызванное её идиотским розыгрышем, то хотя бы удивление по этому поводу, но ей удалось перечеркнуть все эти эмоции одной фразой:

— Гарри, за эти полчаса ты сказал мне слов больше, чем за последние два года. Спасибо тебе.

Она улыбнулась так, что у Гарри поселилось щемящее чувство в груди. Теперь, вдобавок ко всему прочему, он ощущал себя ещё и неблагодарным придурком. На ум сразу же пришли моменты из прошлого, когда Гермиона буквально рисковала своей жизнью ради него. И чем он в итоге платит? Тем, что ленится полностью зачитать какое-то меню? Да если задуматься, то Гермиона заслуживает, чтобы ей вслух прочли хоть всего Сэмюэла Ричардсона! И не кто-нибудь, а лично он. Потому что рисковала подруга, в числе всех прочих обстоятельств, именно из-за него.

Стёрла память собственным родителям из-за него.

Рассорилась в палатке с Роном из-за него и его нескончаемых проблем.

А тут какое-то плёвое меню…

С другой стороны, Гарри был искренне уверен, что поступает правильно, принимая решение отдалиться от Гермионы спустя какое-то время после финальной битвы с Волан-де-Мортом. Он стал ощущать себя третьим лишним с тех пор, как Рон и Гермиона образовали пару. Не хотел им мешать…

Он не ожидал, что она ни с того ни с сего позовёт его вместе поужинать, но списал всё на послеоперационный стресс и без колебаний согласился. Решил, что Гермиона просто не хочет оставаться одна, пока Рон загружен работой в магазине Джорджа. Но сейчас, когда она сняла очки, вся его логическая цепочка рухнула, как домино, и в мыслях снова воцарился хаос.

Что у неё на уме? Гарри всё ещё не мог поверить в то, что Гермиона станет скучать по нему — ходячему источнику неприятностей.

— Что? Но как… Я ничего не понимаю.

Гермиона рассмеялась и покачала головой.

— Гарри, я не из тех, кто стал бы запускать своё зрение до крайней степени. У меня есть привычка читать по ночам при свете тусклой лампы, но я регулярно принимаю витамины из аптеки в Косом переулке… — Она осеклась и ободряюще похлопала его по тыльной стороне ладони. — Прости, я вовсе не собиралась сказать ничего дурного про тебя. Твой случай совсем другой, это наследственность.

— Пустяки, — отмахнулся Гарри. Его вовсе не беспокоило, что думает Гермиона о его зрении. Его по-прежнему беспокоила она сама, как непредсказуемое явление. — Может, объяснишь лучше, к чему ты затеяла весь этот карнавал с выдуманной операцией?

— Официант! — позвала Гермиона, полностью игнорируя слова Гарри. — Принесите нам, пожалуйста, ламбруско! — Она повернулась к другу и, понизив голос, добавила: — Я так поняла, ты пить не будешь, а мне, чтобы всё тебе объяснить, это просто необходимо, поэтому я заказала такое девчачье.

Гарри напрягся. Гермиона и алкоголь всё ещё не слишком сочетались в его сознании, а значит, надо готовиться к худшему.

— У тебя что-то случилось?

— Случилось, да, — быстро ответила она, избегая смотреть ему в глаза. Гарри открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, но она зажмурилась и помотала головой из стороны в сторону, — Пожалуйста, давай оставим все вопросы на потом, мне просто необходимо сначала сделать глоток вина!

Он захлопнул рот и терпеливо дождался, пока им принесут заказ. Официант, казалось, нарочно так долго возился с несчастной бутылкой и разливал её содержимое по бокалам со скоростью медицинской капельницы. Гарри заёрзал на месте. Ему требовалось получить все ответы немедленно, иначе он больше не сможет спокойно спать до конца своих дней.

Гермиона едва успела пригубить вина из своего бокала, как он тут же накинулся на неё с вопросами снова:

— Так что это было? Зачем ты наврала про операцию? А Рон, ему ты тоже представление разыграла?

Гермиона поморщилась не то от вина, не то от его вопросов, и подняла руку в останавливающем жесте.

— Гарри, если ты дашь мне сказать, то я отвечу, но давай не всё сразу. Мне хотелось бы начать с самого главного…

— Это с чего же?

Она замешкалась.

— Ну… на самом деле, я не уверена, что ты правильно всё воспримешь… — Она очертила пальцем краешек на своём бокале, в котором искрились остатки ламбруско. Алкоголь постепенно начинал делать своё дело, и она приобретала смелость говорить всё то, что сказать боялась. — Поэтому и попросила тебя прочесть мне это меню. Ведь если после того, как я скажу тебе правду, ты встанешь и уйдёшь, чтобы больше никогда со мной не общаться, у меня осталось хотя бы это… Чёрт. Я чувствую себя… неважно. В общем, Гарри, ты должен знать: я планирую уехать. И я пригласила тебя на этот ужин, чтобы попрощаться.

Глаза его округлились.

— Уехать? — переспросил он, не веря своим ушам. — Куда уехать? Зачем?

Гермиона пожала плечами и безразлично бросила:

— Работать. Меня много куда приглашают: в Чехию, в Румынию, во Францию. Хорошие специалисты по древним рунам везде нужны. Поеду в Париж, обустроюсь там… не суть. Главное, я хочу, чтобы ты знал, что я желаю тебе счастья.

Гарри сидел, как громом поражённый. Гермиона несла какую-то околесицу, совершенно ей несвойственную, а он не мог понять, что происходит.

— Ты можешь нормально объяснить, к чему это всё? Зачем тебе уезжать? А как же…

— Кто? — Она вскинула голову так резко, что её красивые косы разметались по плечам, а пара жемчужных бусин вылетели из причёски и звонко отскочили от поверхности стола, чтобы исчезнуть где-то на полу. Глаза Гермионы сузились. — Ну, кто? Кто тут станет по мне горевать? Может быть, Рон, который в данную минуту тискается со своей Лав-Лав и думает, что я ничего не знаю? Или вся его семейка, которой я резко разонравилась, как только перешла в статус будущей невестки, как когда-то Флёр? Бедная. Я только теперь понимаю, во что она вляпалась, когда решила примерить на себя фамилию Уизли!

Гарри схватился за голову. Он и знать не знал, что в паре у лучших друзей такое творится, но, справедливости ради, Гермиона не слишком-то откровенничала с ним последние пару лет, а Рон просто ничего не рассказывал.

— Ну, не надо так… — осторожно сказал он. — Может быть, миссис Уизли или Джинни тебе что-то и говорят, может, с Роном не ладится, но Билл, Джордж и Чарли…

— Что Билл, Джордж и Чарли? — горько усмехнулась Гермиона. — Они что, имеют какое-то влияние на всю эту ситуацию? Я чувствую себя лишней, Гарри, везде лишней! — По её щекам обильно заструились слёзы, голос задрожал и стал чересчур громким, немногочисленные посетители ресторана начали искоса поглядывать на их парочку. — Вы с Джинни, Рон… да я вообще себя просто убедила, что он мне нравится, и всё это из-за тебя!

Она резко вскочила с места и выбежала из ресторана, оставив его одного в полнейшем замешательстве.

Наспех расплатившись по счёту, Гарри поспешил выбежать в ночь. Дождь усилился и теперь хлестал асфальт и мостовую упругими струями, народ попрятался по барам, оживлённая улица заметно опустела, и поймать взглядом одиноко бредущую в темноте фигуру не составило особого труда.

Гарри бросился за ней, выкрикивая сквозь потоки дождя и шум проезжающих мимо машин:

— Стой, Гермиона! Подожди! Что я сделал?! Скажи! Пожалуйста, не уезжай!

Он боялся, что она трансгрессирует в неизвестном направлении в любой момент и сейчас надеялся лишь на то, что под алкоголем подруга рисковать не станет. Поравняться с ней удалось только на мосту, куда она неуверенно ступила и остановилась, чтобы поглядеть на тягучий поток чёрной реки.

Гарри приблизился и схватил Гермиону за руки, развернул лицом к себе, заглянул в затуманенные слезами глаза. В голове творился настоящий бардак и сумятица, вызванная её истерикой.

— Гермиона, — снова позвал он, беря её за плечи. — Посмотри на меня. Пожалуйста, поговори со мной… Что случилось? Что не так?

Она снова заплакала. Кончик носа раскраснелся, причёска растрепалась, но общего вида это ничуть не портило.

— Дурак ты, Гарри Поттер. Уж прости. Я честно пыталась уйти в сторону и не отсвечивать вам с Джинни, заняться Роном, как-то устроить свою жизнь… Но от настоящих чувств не убежишь! Возможно, профессор Трелони в чём-то была и права, хоть я терпеть не могу эту старую каргу и её идиотский предмет… Я действительно ничего не смыслю ни в чужих чувствах, ни в своих собственных, но зато точно знаю, что моя душа — не сухая, как страницы книг, к которым я привязана навсегда! У меня тоже есть чувства, и игнорировать их дальше я просто не могу!

Она по-прежнему говорила что-то непонятное, хотя Гарри было очевидно, что подруга совершенно трезва.

— Но ты никогда не мешала, — тихо сказал он.

Гермиона в очередной раз горько усмехнулась и с иронией в голосе заметила:

— Ну, разумеется, как может мешать та, которая всё время только и делает, что помогает? Сначала с уроками, а потом и с крестражами… — На её глаза снова навернулись горячие слёзы. — Но в нужный момент, когда великому Гарри Поттеру приспичивало заняться своей личной жизнью, просто отходила в сторону!

— Погоди… о чём ты говоришь? Причём тут моя личная жизнь? Я думал, ты…

— Ты думал?! Иногда мне кажется, что ты этого не умеешь! Потому что только дурак за столько лет не увидит то, что было буквально под носом!

— На что ты намекаешь?

— Я не намекаю, а говорю прямо: я люблю тебя, Гарри, и я устала убеждать саму себя и всех вокруг в том, что это вовсе не так!

Между ними воцарилась тишина, и только дождь продолжал реветь нескончаемым потоком с тёмного ночного неба. Гарри медленно открывал и закрывал рот, пытаясь подобрать нужные слова, но не смог этого сделать и просто выпалил:

— Сама дура.

Гермиона задохнулась от возмущения.

— Что?!

— Что слышала, — невозмутимо произнёс Гарри. — Если я идиот, то и ты, выходит, ничем не лучше. Зачем нужно было столько лет молчать, я не понимаю? Когда мы давно могли всё обсудить!

— А могли ли?

— Конечно! Что мешало-то?! Выдуманные тобой препятствия?

Гермиона закусила губу и посмотрела ему в глаза.

— Ты бы не понял тогда. А потом вдруг резко стало слишком поздно. У тебя появилась Джинни, и я просто…

— Да ни черта это не оправдание! — вспылил Гарри. В нём кипела злость. — Мы могли поговорить! Откуда тебе знать, как всё могло бы сложиться? Джинни… Да нету уже никакой Джинни, она ушла четыре месяца назад, и ты бы об этом знала, если бы не бегала от меня по всему Министерству и не заставляла зачитывать вслух все восемнадцать видов блюд с лососем!

Гермиона отшатнулась от него, будто он её ударил. Посмотрела диким взглядом и резко отвернулась, зашагала прочь. Гарри широко развёл руки в стороны.

— Куда ты идёшь?

— Подальше от тебя! — не оборачиваясь, крикнула Гермиона.

Возможно, Гарри и не понимал намёков, но сейчас догадывался, что на самом деле подруга рассчитывает на то, что он кинется за ней следом. Иначе просто бы трансгрессировала. Учитывая, как быстро она протрезвела от вина под натиском эмоций, это было более чем возможно. Но она продолжала упрямо идти по мостовой, специально громко стуча каблуками туфель.

Гарри сунул руки поглубже в карманы. В нём тоже взыграло упрямство, ноги отказывались идти. Он продолжал сверлить взглядом спину Гермионы, пока она в какой-то момент не споткнулась и не упала.

Гарри бросился к ней, чтобы помочь подняться.

— Тебе больно? — спросил он, но вместо ответа получил лишь убийственный взгляд.

— Убери руки, я сама встану, — прошипела Гермиона и сделала попытку подняться, но безуспешно.

Не обращая внимания на протесты, Гарри подхватил её на руки.

— Ну, и что теперь?

Гермиона отвернулась и упрямо уставилась на реку.

— Отпусти меня.

— И не подумаю. Никуда тебя не отпущу, пока мы нормально не поговорим.

— А с тобой разве можно говорить нормально?

— Почему нет?

— Потому что ты… олень!

Гермиона выкрикнула это от обиды и накопившегося раздражения, ей хотелось задеть его хоть как-нибудь. Но Гарри лишь покатился со смеху.

Он так и продолжил стоять посреди мостовой, держа её на руках и громко хохоча, запрокинув голову.

— Ну и дурёха, — сказал он, когда, наконец, успокоился.

— И не говори, — огрызнулась Гермиона. — Угораздило же полюбить такого остолопа! Ты, Гарри, по-настоящему слепой.

Он осторожно поставил её на землю и заглянул в глаза. Поддел пальцем нежный подбородок, не позволяя снова отвернуться.

— Эй, — тихо позвал. — Ну всё-всё, прекращай плакать. Герми, ты, вроде бы, такая умничка, но иногда слишком много думаешь. В этом и заключается твоя главная проблема.

— Думаешь, было бы лучше, если бы я всё рассказала, как есть? Но все твои мысли в тот период были заняты Чжоу Чанг. Сильно сомневаюсь, что ты ответил бы мне взаимностью.

— Кто знает. Может, и не ответил бы. А может…

Он не договорил. Вместо этого наклонился и прижался губами к её губам. Дождь продолжал поливать их, как из лейки, по лицам струилась холодная вода, но тела бросало в жар. Гарри склонил голову и углубил поцелуй, когда почувствовал, как Гермиона неуверенно ему отвечает. Долго это не продлилось, и спустя несколько секунд она обвила руками его шею и притянула к себе ещё ближе, прижавшись всем телом, привставая на цыпочки.

Они смогли оторваться друг от друга не раньше, чем в лёгких закончился воздух.

— Это было… — начала Гермиона, но так и не нашла подходящих слов, чтобы описать состояние эйфории, которая с ней случилась.

Оба не могли отдышаться. В конце концов, Гарри сказал:

— Давай вернёмся в ресторан. Я уверен, нам есть, что обсудить. И, может, сдашь в кассу билет до Парижа или порт-ключ или что ты там купила? Потому что одну я тебя туда точно не отпущу.

Радостно взвизгнув, Гермиона обняла его. Гарри обхватил её за талию и оторвал от земли, чтобы закружить.